Психология привязанности: Теория привязанности — Википедия – Психология привязанности и тревожность

Психология привязанности и тревожность

Миф о самодостаточной и свободной личности, которая сама выбирает, в какие отношения ей вступать — один из самых распространённых, и в то же время самых нереалистичных. Он льстит нам, но на самом деле наши отношения с другими людьми подчиняются закономерностям, которые мы очень редко осознаём и почти не можем изменить. Они тянутся из давнего прошлого, когда представления о «свободной личности» ещё не могли прийти к нам в голову. 

Почему некоторые люди кажутся отстранёнными и холодными, а другие — открытыми до навязчивости? Социальный психолог Хайди Грант Хэлворсон в книге «Меня никто не понимает!», выпущенной издательством «Манн, Иванов и Фербер», пытается ответить на этот вопрос. Она описывает три типа отношений между людьми, которые закладываются ещё в раннем детстве: надёжный, тревожный и избегающий. Публикуем отрывок из этой книги.

Кадр из фильма «Жить своей жизнью» (1962 г.)

(источник: mubi.com)

Я знаю двух сестёр, получивших хорошее образование и построивших успешную карьеру. Но мне кажется, они добились бы гораздо большего, если бы немного лучше общались с людьми. 

У обеих проблемы из-за отсутствия необходимых социальных навыков. Одна сестра, которую я буду называть Сара, нуждается во внимании, слишком услужливая и чувствительная к отказам; другая, Эмили, — отстранённая и испытывает трудности в общении с людьми. 

Проблемы тянутся из детства, и их причина довольно распространена: невнимательные родители.

Сара и Эмили всегда были накормлены и одеты, их редко наказывали и даже не повышали на них голос. Но их родители, как и многие другие, были слишком заняты собственной жизнью: они очень рано поженились и завели детей. Они сами оставались детьми: хотели ходить на вечеринки и общаться с друзьями, путешествовать и участвовать в приключениях, строить карьеру и реализовывать мечты. Маленькие девочки стояли у них на пути. По крайней мере, так кажется Саре и Эмили.

Эдуард Мане, «Железная дорога» (1873 г.)

(источник: en.wikipedia.org)

Примерно половина взрослых детей в Соединённых Штатах испытывают трудности в отношениях, потому что видели только неадекватные модели в детстве. Именно тогда мы узнаём, что людям можно или нельзя доверять, и забираем эти уроки во взрослую жизнь. 

Психолог Джон Боулби сказал, что есть три типа привязанности ребёнка к людям, которые о нём заботятся. 

Первый тип таких отношений — надёжная привязанность. Взрослые реагируют на потребности детей, поддерживают их и понимают. Ребёнок обращается к опекуну, когда грустно или страшно, но в остальном чувствует себя в безопасности, чтобы выходить на улицу и исследовать мир. Эти дети с удовольствием играют на детской площадке, пока не упадут и не поцарапают колени. Потом они бегут к маме, папе или няне и после поцелуя, объятий и медицинской помощи, счастливые, возвращаются к друзьям. 

Быть отзывчивым — это не то же самое, что покупать ребёнку всё что он захочет и потакать любому капризу. Это значит проявлять заботу и привязанность, обеспечивать чувство безопасности и хорошо с малышом обращаться. Главное — постоянная забота.

Когда ребёнок чувствует, что близкие его любят, но они ненадёжны, не всегда находятся рядом и их отношение зависит от того, делает ли он всё абсолютно правильно, то, скорее всего, у него будет формироваться тревожная привязанность. Такие дети (около 30% в Соединённых Штатах) остро нуждаются в поддержке и постоянно хотят быть рядом с близкими. Они сильно беспокоятся, что близкие исчезнут, всеми способами стараются привлечь внимание воспитателей и легко расстраиваются, когда их игнорируют. Они всё утро рвутся в детский сад только чтобы закатить там истерику, отказаться играть со сверстниками и убежать от воспитателя. 

Фрагмент картины Нормана Роквелла «Facts of Life» (1952 г.)

(источник: parade.com)

Моя подруга Сара была таким ребёнком. По словам её сестры, она могла часами не отходить от родителей, которых это раздражало. Она могла устраивать сцены и портить семейные праздники, чтобы оказаться в центре внимания. Она никогда не уходила далеко от дома и сейчас живёт в нескольких кварталах от родителей, навещая их каждый день. Сара часто выговаривает родителям, что они разрушили её жизнь и что всё могло бы сложиться иначе, если бы они побольше ею занимались. А потом внезапно покупает им дорогой подарок или отправляет отдыхать, как бы «выпрашивая» взамен поддержку, в которой отчаянно нуждается.

Когда воспитатели воспринимаются как ненадёжные и ребёнок понимает, что они не поддержат, формируется избегающая привязанность. Замкнутые дети (около 20% в Соединённых Штатах) не очень хотят общаться с близкими. Их не заботит отсутствие любви и внимания, потому что они уже не ждут этого. 

Такие дети никогда не хнычут, чтобы их вывели гулять. Они редко что-либо просят, так как уверены, что им откажут. 

Таким ребёнком была сестра Сары — Эмили. По словам Сары, Эмили будто вычеркнула себя из семьи, когда ей было примерно пять лет. Она всё держала в себе, принимала собственные решения и никогда не жаловалась на недостаток внимания. Эмили выбрала колледж за тысячи километров от дома и с тех пор живёт очень далеко от родителей. 

Фрагмент картины Луизы Бреслау «La Toilette» (1898 г.)

(источник: commons.wikimedia.org)

И тревожная, и избегающая привязанности — результат недостатка внимания. Эта проблема остаётся вне поля зрения социальных работников. На первый взгляд, такие дети живут хорошо: у них есть еда, одежда, игрушки и крыша над головой. Но они не получают достаточно внимания и эмоциональной поддержки. Возможно, их родители заняты или не знают, как оказывать поддержку, которую никогда не получали сами. 

На примере близких в детстве формируется мнение, какими должны быть отношения с людьми, чего можно ожидать от них и стоит ли им доверять. Учёные обнаружили, что это мнение будет стабильным и повлияет на наши личные и профессиональные отношения в будущем. 

Взрослые с тревожной привязанностью могли бы описать себя так: «Другие не хотят общаться со мной так близко, как мне бы этого хотелось. Я часто переживаю, что мой партнёр не любит меня или может уйти. Я хочу стать одним целым с другим человеком, и это желание иногда отпугивает людей». 

К тревоге прилагается чувство боли от предыдущего расставания. Люди слишком хорошо знают, что это может произойти снова, поэтому постоянно ищут близости и беспокоятся, что им не ответят взаимностью. Они сомневаются в себе, спрашивают: достаточно ли я хорош? Им нужно подтверждение своей значимости от других. У них не обязательно низкая самооценка, но она зависит от мнения окружающих. 

Тревожно привязанные люди могут быть заботливыми, но есть что-то непривлекательное в том, как они это делают. 

Они слишком поглощены своими заботами и опасениями, чтобы действительно помочь и позаботиться так, как нужно. Самые незначительные вещи (например, вы не ответили на электронное письмо, опаздываете на встречу, не сказали комплимент) чувствительный к отказу человек воспринимает как пощёчину или проявление ваших «подлинных» чувств. 

Эдвард Мунк, «Пепел» (1894 г.)

(источник: edvardmunch.org)

Линзы тревоги заставляют этих людей видеть отказ повсюду, потому что до смерти боятся его и пытаются его избежать. Последствия чувствительности к отказу настолько неприятны окружающим, что вызывают сильное отторжение. 

Взрослые с избегающей привязанностью говорят: «Мне как-то некомфортно быть рядом с другими. Мне трудно полностью им доверять и зависеть от них. Я нервничаю, когда кто-то подходит слишком близко и часто хочет от меня большей открытости». 

В детстве такие люди поняли: другим нельзя доверять, они не помогут, поэтому лучше действовать в одиночку. Замкнутые люди часто гордятся своей самодостаточностью и независимостью. Они высокого мнения о себе и небольшого обо всех остальных. Люди, которые смотрят через линзы избегания, предпочитают сохранять эмоциональную дистанцию даже в близких отношениях. Они неохотно раскрываются, потому что близость заставляет их чувствовать себя уязвимыми. 

У меня есть друг, который встречался с женщиной пятнадцать лет и ни разу не признался ей в любви.

Для него это была линия, которую он не решался пересечь, а слова любви были равнозначны кошмару близости и взаимозависимости. Я не завидую женщинам, которые с ним встречались. 

Belmiro de Almeida, «Arrufos» (1887 г.)

(источник: commons.wikimedia.org)

В детстве мы усваиваем модели отношений: можно ли доверять другим людям, помогут ли они. Примерно у половины всех взрослых надёжный тип привязанности, они готовы доверять и легко поддерживают отношения. 

Взрослые с тревожным типом привязанности сильно озабочены своими отношениями. Они отчаянно хотят близости и испытывают страх, что партнёры их отвергнут. Они становятся требовательными, навязчивыми и эмоционально неустойчивыми. 

Для эффективного общения с такими людьми важно избегать двусмысленности и думать о том, чтобы случайно не подать сигнал, который может быть воспринят как отказ. Будьте надёжным и терпеливым, не принимайте взрывную реакцию человека близко к сердцу. Дело не в вас. 

Взрослые с избегающей привязанностью не доверяют другим людям. Они уверены, что им не помогут, поэтому избегают близости. Они не хотят быть уязвимыми и отвергнутыми. Они кажутся холодными, отчуждёнными и недружелюбными. 

Для того, чтобы поддерживать связь с замкнутым человеком, помните, что отсутствие тепла с его стороны — не сигнал враждебности, а осторожность. Не пытайтесь растопить лёд излишним дружелюбием, этим вы лишь доставите ему дискомфорт. Построение отношений в таких случаях требует времени, для этого необходимо делать шаги, рассчитанные на долгосрочную перспективу. 

Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.

Теория привязанности. Почему мы строим отношения по одним и тем же схемам

Первым ученым, обнаружившим, что для ребенка жизненно важна привязанность к заботящемуся о нем взрослому, стал английский психиатр и психоаналитик Джон Боулби, заинтересовавшийся этологией — наукой о генетически обусловленном поведении животных и людей. Если абстрагироваться от всех сантиментов, связанных с детско-родительской любовью, становится понятно, что она несет важную функцию для выживания вида: будет очень хорошо, если родители не съедят или хотя бы не убьют собственное потомство, что требует некоторых дополнительных усилий со стороны природы (например, поэтому во время родов и в период кормления у женщины повышается уровень окситоцина, отвечающего за эмоциональную привязанность к ребенку).

Психоаналитики считали, что младенец поддерживает отношения с матерью просто ради удовлетворения физических нужд, Боулби же добавил к этому социальную составляющую. Привязанность к значимому взрослому — это полигон, на котором оттачивается способность завязывать социальные отношения и определяется степень базового доверия к миру. На это у ребенка есть примерно два года — в возрасте до двух месяцев младенцы улыбаются, лепечут и плачут, чтобы привлечь внимание любого взрослого, с двух до шести они учатся различать взрослых и выбирают среди них наиболее значимого, а после шести месяцев начинает формироваться устойчивая привязанность. Поскольку младенец чисто технически не может выйти из отношений с родителями, ему приходится адаптироваться к любому отношению со стороны взрослого, в том числе к холодности, отвержению или непредсказуемому поведению. Разделявшая идеи Боулби психолог Мэри Эйнсворт в 1960-х и 1970-х годах исследовала то, как этот опыт влияет на паттерны привязанности. Ее знаменитый эксперимент получил название «Незнакомая ситуация»: вначале за младенцами и их матерями наблюдали в домашних условиях, оценивая то, как мать реагирует на разные «позывные» со стороны ребенка. В возрасте от года до полутора лет малышей с матерями приглашали в специально оборудованную лабораторию, где моделировали разные ситуации: присутствие матери и разделение с ней, а также появление незнакомца. Исследователей интересовало, насколько ребенка будет тревожить отсутствие матери, насколько смело он будет готов исследовать новую ситуацию, как будет реагировать на чужого человека и последующее возвращение матери. По итогам Эйнсворт выделила четыре основных типа привязанности:

• Надежный. Такие дети уверены, что мать может удовлетворить их потребности, и тянутся к ней за помощью при столкновении с чем-то неприятным. При этом они чувствуют себя достаточно защищенными, чтобы исследовать окружающую среду, понимая, что взрослые непременно придут на помощь в случае опасности. В будущем такой ребенок будет ценить любовь и доверие, но при этом останется достаточно самостоятельным и уверенным в себе.

• Тревожно-устойчивый. Он формируется, когда ребенок не уверен, что мать или другой значимый взрослый будет рядом, когда он понадобится. Поэтому такие дети обостренно реагируют на разлуку, настороженно относятся к чужим и не очень готовы действовать самостоятельно, потому что не чувствуют себя в полной безопасности. Интересно, что у такого ребенка формируется неоднозначная реакция на возвращение матери: он и рад этому возвращению, и зол на то, что его бросили. Такие дети вырастают неуверенными в себе и в своих отношениях с другими людьми, часто они слишком сильно нуждаются в подтверждениях взаимности.

• Тревожно-избегающий. Это самые независимые дети, которые не особенно расстраиваются из-за отсутствия матери. Такие младенцы рано столкнулись с холодом или отвержением со стороны опекающих взрослых. В отличие от предыдущего типа, здесь у ребенка не возникает избыточной потребности во внимании и заботе — наоборот, он перестает их ждать. Эти дети усваивают, что потребность в близости приводит к разочарованию, и стараются в дальнейшем обходиться без нее.

• Дезорганизованный. Такие дети демонстрируют противоречивое поведение, они то тянутся к взрослым, то боятся, то бунтуют. Как правило, такой стиль поведения связан с серьезными психологическими травмами.

А что дальше?

Как показывают американские исследования (например, вот это), эти ранние типы привязанности влияют на формирование отношений со сверстниками. Если с ребенком не происходит ничего, рвущего сложившийся шаблон, эти модели поведения закрепляются. В 1980-х ученые Сидни Хазан и Филипп Шейвер зашли еще дальше и распространили теорию привязанности на взрослые романтические отношения — исходя из той логики, что гармоничные отношения в паре, так же как и отношения ребенка со значимым взрослым, — это безопасная база, которая помогает справляться с вызовами окружающей среды. У взрослых также выявили четыре типа привязанности, соответствующие детским моделям из классификации Мэри Эйнсворт.

Взрослые с надежным типом привязанности чаще других строят здоровые и сбалансированные романтические отношения. Они способны высоко ценить как себя, так и другого человека, формируют прочные связи, но остаются самодостаточными и не впадают в зависимость от партнера.

Тревожные недооценивают себя и переоценивают партнера, они часто склонны к созависимым отношениям и постоянно ищут подтверждения собственной значимости. К сожалению, такой стиль построения отношений в какой-то степени поощряется культурой: мы часто романтизируем всепоглощающую, жертвенную любовь, помещающую объект привязанности в центр Вселенной. С точки зрения психологов, такое «отношениецентричное» поведение — признак патологии, да и сам объект удушающей любви часто не в восторге от того, что стал чьим-то Вронским или Беатриче.

Избегающе-отвергающие — противоположность предыдущих: они считают себя самодостаточными и в идеале хотели бы полный иммунитет от чувств. Такие люди неосознанно боятся уязвимости и отвержения, поэтому они либо все время держатся на дистанции, либо, если уж с кем-то сошлись, часто рвут отношения «на опережение» из-за страха быть брошенными. С таким типом привязанности сильно искушение считать себя просто «сильным и независимым» человеком, не отдавая себе отчета в том, что способность рисковать и открываться перед другим так же важна для сильной личности, как и умение быть самостоятельным.

Тревожно-избегающих раздирают постоянные противоречия: они и хотят близости, и боятся ее.

Можно ли изменить тип привязанности?

Ученые из Канзасского университета предполагают, что в формировании привязанности могут играть роль и генетические факторы: некоторые вариации генов, кодирующих допаминовые и серотониновые рецепторы, могут способствовать формированию тревожного и тревожно-избегающего типов привязанности. Но на данный момент это лишь предположение.

Как показали долгосрочные американские исследования, у 70–80% населения тип привязанности особо не меняется со временем. Это означает, что заложенные в нас в детстве модели взаимоотношений действительно очень устойчивы. С другой стороны, определенный процент людей все же может изменить свой подход к отношениям, а значит, тип привязанности — это лишь стойкая привычка, но не неотъемлемая часть личности, и с ней можно что-то сделать. Некоторые виды психотерапии были разработаны специально для решения подобных проблем — более долгосрочная «психотерапия, основанная на привязанности» (attention-based therapy), отпочковавшаяся от психоанализа, и более краткосрочная эмоционально фокусированная терапия, представляющая собой микс из методов гештальт-, личностно ориентированной и других видов терапии.

Детский тип привязанности | Как он влияет на взрослые отношения — Психология эффективной жизни

Помните ослика Иа-Иа, который очень любил свой хвост и «был к нему привязан»? Тема привязанности необъятна. Любой разговор на эту тему рискует стать банальной пародией великолепных текстов классиков психологии: Боулби, Виникотта, Эйнсворт. Поэтому в данной статье хочу обозначить лишь несколько ключевых моментов, касающихся типов привязанности, которые важно понимать, чтобы эффективно выстраивать отношения с окружающими.

Авторы понятия

Прежде всего стоит назвать имена ученых, которые внесли самый заметный вклад в теорию привязанности.

Конрад Лоуренс на основе изучения инстинктивного поведения животных описал явление импринтинга: «Кого детеныш первым увидел с момента рождения, тот ему и мама!» Неотступное следование утенка за уткой — это инстинктивная программа выживания вида. У взрослых животных также есть инстинктивная программа: «Увидел маленького — покорми и согрей!» Известны случаи, когда эта программа заботы распространяется и на детенышей другого вида. По легенде, капитолийская волчица выкормила Ромула и Рема.

Дональд Виникотт изобрел понятие «достаточно хорошей матери». Такая мать физически и психологически доступна, эмоционально доброжелательна и стабильна, обеспечивает младенцу необходимые для выживания ресурсы (уход, кормление, общение, заботу и очень многое другое).

Джон Боулби считал привязанность — эмоциональную связь ребенка с важным взрослым — ключевым фактором для выживания, обеспечения безопасности, комфорта и развития ребенка. Ребенку важно, чтобы мама или другой взрослый были рядом и были готовы о нем не только позаботиться, но и эмоционально поддержать. Привязанность — это своеобразное знание ребенка о том, что взрослый надежен и дает опору для последующего познания мира.

Виникотт, Боулби, Эйнсворт на основании многочисленных наблюдений и исследований описали разные стили привязанности ребенка к матери.

Надежный тип привязанности

Надежная привязанность формируется, если дети в случае реальной или мнимой угрозы могут с уверенностью полагаться на помощь и поддержку взрослых. Такой ребенок реагирует адекватно сложившейся ситуации. Когда родитель уходит, ребенок расстраивается. Когда родитель возвращается, ребенок ощущает себя спокойно и уверенно. Когда надо, дети с надежным стилем привязанности обращаются за утешением к родителям и своевременно получают заботу и поддержку.

Тревожно-амбивалентный тип привязанности

Дети с таким стилем привязанности сильно плачут и злятся, когда остаются одни, и не идут на контакт, когда взрослый возвращается. Им страшно, они не чувствуют гарантий, что родители будут рядом, когда от них потребуются помощь и поддержка.

Избегающий тип привязанности

Такой стиль привязанности формируется вследствие многократного разочарования ребенка, в результате крушения его надежд на поддержку со стороны взрослого. Ребенок после множества бесплодных попыток прекращает звать взрослого на помощь, замыкается в себе. Он не плачет, когда взрослый уходит, и не радуется, когда взрослый возвращается. Для многих родителей и учителей это очень удобные дети, они сами умеют себя развлекать. 

Дезорганизованный тип привязанности

Дети с таким стилем привязанности кажутся растерянными и смущенными. Чаще всего это является следствием противоречивого поведения родителей: «То любит, то не любит, то к сердцу прижмет, то отругает без всякой причины!»

Но обо всем по порядку.

Динамика развития привязанности

Со времен психоанализа развитие человека рассматривается как движение от состояния пассивного объекта чужих желаний до состояния активного субъекта, способного воплощать в жизнь свои собственные желания. От беспомощности и тотальной зависимости к состоянию творца собственной жизни.

Одним из критериев зрелости и психического здоровья личности многие считают завершенную сепарацию от родителей и опекунов, самостоятельность и независимость. А такое явление, как привязанность, относят скорее к периоду детства. Ребенок без эмоциональной привязанности к родителям развиваться не может, она ему необходима как воздух. А вот взрослый может без привязанности обойтись, он же не ребенок, он должен быть самостоятельным и независимым.

На самом деле потребность в привязанности развивается вместе с человеком. Новорожденному малышу для выживания нужна одна форма привязанности (регулярный уход, кормление, тепло, безопасность и многое другое), а взрослому привязанность необходима совершенно другая.

Комфортный контакт со своим ближайшим окружением взрослому тоже жизненно необходим. Только это уже не одностороннее потребление заботы родителей, как у ребенка, а взаимовыгодное сотрудничество и обмен самыми разными видами взаимной поддержки равных по статусу людей.

Вспомните себя в детстве. Год от года вы становились все более и более самостоятельным, но ваша потребность в контакте со взрослым сохранялась.

Ситуация со временем очень сильно меняется. Была мама молодая и большая, а стала старая и слабенькая. Был ребенок маленький и слабый, а стал большой и независимый. А привязанность остается. Только привязанность эта наполнена совсем другим содержанием.

Если удается родителям и ребенку подстроиться друг под друга, сохранить уважение и гибкость вместо обособленности и разобщенности («Меня не интересует, что с тобой происходит!»), вырастет новое качество привязанности.

Согласитесь, с возрастом потребности ребенка существенно изменяются: сначала ему нужны были материнское молоко, тепло и уход, а потом ему приходится освоить важные навыки: от умения завязывать шнурки до умения поддерживать комфортные отношения с окружающими.

В конце концов важный взрослый обеспечивает нравственные ориентиры для ребенка, показывает, что правильно, что неправильно. «Крошка сын к отцу пришел, и спросила кроха, что такое хорошо и что такое плохо!» Ресурсы взрослого, которые могут быть переданы ребенку, неисчерпаемы. Привязанность ребенка ко взрослому не исчезает, она может существенно видоизменяться.

Другими словами, сепарация вообще не обязательно должна завершаться. У людей, ставших взрослыми, отношения с родителями могут перерастать в отношения сотрудничества, дружбы и взаимопомощи. Как только ребенок вырос, достиг уровня взрослого, который способен сам зарабатывать, сам принимать важные решения, сам быть экспертом и творцом своей собственной жизни, ему по-прежнему нужна поддержка родителей. Но совершенно другая. Ему важно получать от родителей признание и уважение, получать подтверждение, что он является полноценным уважаемым человеком.

Привязанность — результат общих усилий

Привязанность задается не только состоянием ребенка, но и чувствительностью взрослого. В контакте взрослого и ребенка постоянно происходят обмен и подстройка друг к другу. Если один о чем-то сигналит, другой должен этот сигнал воспринимать.

Сформированная привязанность, как и в процессе импринтинга, делает важного взрослого, а иногда нескольких взрослых яркой и привлекательной фигурой для ребенка. Точно такой же механизм потом, в более зрелом возрасте, переносится на отношения с возлюбленным. Вспомните, когда вы были влюблены и очарованы, предмет вашей влюбленности выступал в качестве очень яркой фигуры, а все остальные почти не отличались друг от друга на его фоне. Это тот же самый механизм.

Нормальное развитие привязанности ребенка происходит тогда, когда взрослый, находящийся рядом и обеспечивающий уход, заботу и эмоциональный контакт, например мама, находится в ресурсе. Когда он может реагировать на сигналы ребенка и удовлетворять его потребности своевременно и доброжелательно.

Когда мама по самым разным причинам не находится в ресурсе (послеродовая депрессия, нелюбимый ребенок от нелюбимого мужчины, необходимость незамедлительно выйти на работу и др.), ребенок может получить недостающую эмоциональную поддержку от других членов семьи или адаптироваться к ее недостатку. А это, в свою очередь, становится динамическим стереотипом, иначе говоря, привычкой. Так и формируются различные стили привязанности.  

О том, как сформировать надежную привязанность у ребенка, вы можете прочитать во второй части статьи: https://psy.systems/post/kak-formiruetsya-nadezhnyj-tip-privyazannosti.

 

От редакции

Что делать, если ребенок так сильно боится расстаться с вами, что больше не может думать ни о чем другом? Как помочь ему справиться со страхом, чувством потерянности и беспомощности, читайте в статье Александра Орлова: https://psy.systems/post/a-mama-pridet-kak-pomoch-rebenku-preodolet-strax-razluki.

Чем отличаются зависимость и здоровая привязанность к другому человеку? Статья психолога Ярославы Громовой поможет разобраться: https://psy.systems/post/vzroslyj-rebenok-svoej-materi.

Всем нам хочется чувствовать себя взрослыми, независимыми, автономными. Однако многие продолжают жить с родителями, оставаясь для них вечным ребенком. К чему это приводит, читайте в статье психолога и бизнес-консультанта Ольги Юрковской: https://psy.systems/post/pochemu-nelzya-zit-vmeste-s-roditelyami.

это… Как формируется психологическая привязанность? Привязанность или любовь?

Люди не могут жить без чувства сопричастности к жизни другого человека. Нам всем необходимо ощущать себя любимыми, нужными. Все хотят, чтобы о них заботились, проявляли искреннее внимание. Привязанность – это одна из форм проявления любви. Каждому известно, что ощущение благополучия рождается из бессознательной потребности быть кому-то нужным.

В данной статье рассмотрены вопросы возникновения истоков привязанности. Быть может, данный материал поможет кому-то разобраться в непростых отношениях с супругом, ребенком, родителями и принять правильное решение.

Определение понятия

Привязанность – это потребность в любви другого человека. Как часто мы начинаем не просто ожидать подобных проявлений чувств в нашу сторону, но даже обижаемся, злимся, когда внимание сосредотачивается не на нашей персоне. Это страхи неуверенной в себе личности, которая не знает своей ценности. Привязанность к человеку, по сути, отражает наше собственное отношение к самому себе и жизни в целом. Замечено, что чем больше человек любит себя, тем меньше он испытывает необходимости в других людях. То есть сильная привязанность – это всегда синоним личностного неблагополучия, неуверенности в своих силах и возможностях.

Как формируется это чувство?

Истоки каких-либо проявлений неблагополучия всегда следует искать в детстве. Если взрослый человек чрезмерно страдает без присутствия в жизни супруга или ребенка, боится отделяться от родителей, это значит, что имеет место некоторая проблема. Возможно, когда он был ребенком, родители не уделяли ему достаточно внимания. И теперь он старается компенсировать эту недолюбленность, пытается быть нужным всем, кому только можно: второй половине, собственному чаду. Но такое упущение невозможно поправить с течением времени: все нужно делать вовремя, и любить тоже. Очень важно пройти все этапы любви постепенно, чтобы потом не смешивать отношения, не добавлять туда ненужных обид и непониманий.

Болезненная сосредоточенность на ком-то мешает развитию, формированию перспектив на будущее, препятствует личностному росту. Привязанность к человеку иногда ущемляет собственные интересы, заставляет искать пути сохранения отношений. Не нужно излишне «прикипать», необходимо иметь некоторое личностное пространство: жить самому и позволять другому строить судьбу по своему усмотрению.

Теория привязанности Боулби

Британский ученый выявил 4 вида предрасположенности к развитию невозможности жить без другого человека. Джон Боулби в основном рассматривал отношения матери с ребенком, но эту модель имеет смысл рассматривать и в свете взаимодействия взрослых людей друг с другом. Первый вид привязанности он назвал безопасным. Суть его заключается в следующем: в отношениях достигнуты разумные границы между взрослым и потребностями ребенка. Родитель никак не ущемляет личность своего чада, позволяет ему полноценно расти, получать необходимые знания. Надо сказать, этот тип привязанности является самым конструктивным из всех, поскольку не препятствует развитию, не заставляет страдать.

Тревожно-избегающая линия поведения демонстрирует зависимость ребенка от родителя, формирует глубокие переживания в случае разлуки с ним, невозможность даже короткое время находиться в одиночестве. Эмоциональная привязанность очень сильна. Из-за того что родитель проявляет мало эмоций, ребенок боится выражать вслух собственные чувства, возникает страх близости. Став старше, такие дети испытывают значительные трудности при построении личных и дружеских отношений, поскольку им постоянно кажется, что они не интересны другим, что приводит к сомнениям в своей значимости.

Двойственно–сопротивляющаяся позиция проявляется большим страхом перед неизвестностью. Человек сам себе ставит препятствия на пути самопознания и самосовершенствования. Неуверенность и застенчивость являются следствием воспитания в детстве, когда родители не признавали явных заслуг ребенка, не хвалили его за смелость, поэтому он сделался до крайности стеснительным.

Дезорганизационно-контролируемая позиция включает в себя все вышеперечисленные проявления и характеризуется непоследовательностью действий, частыми ошибками, непризнанием своей ценности, страхом, навязчивыми состояниями. Теория привязанности Боулби демонстрирует происхождение такого феномена, как болезненная психологическая зависимость от другого человека. Такие отношения всегда разрушают чувства.

Привязанность или любовь?

Когда любовь становится зависимостью? Где грань, отделяющая истинные отношения от тех, что заставляют личность выступать в роли просящего милостыню? Разобраться в этом вопросе не так просто, как может показаться на первый взгляд.

Самыми сложными из всех оказываются человеческие отношения. Привязанности, какими бы они ни были, иногда приносят сильные страдания.

Влюбленный постоянно нуждается в том, чтобы партнер уверял его в своей безграничной любви, демонстрировал бесконечную нежность и верность. Если этого не происходит, начинаются сомнения, подозрения, необоснованные обвинения, ревность. Это случается только потому, что человек крайне не уверен в себе и где-то в глубине души сомневается, что его вообще можно любить. Истинное чувство свободно от требований, высокомерных разговоров и страха. Любовь хочет дарить себя, проявляться в бесконечной заботе о близком человеке и не требует при этом ничего взамен.

Как распознать нездоровые отношения?

Болезненная привязанность – это всегда ограниченное самовосприятие. Людям кажется, что их не любят, а на самом деле они сами не проявляют интереса к себе, не используют возможности, которые могли бы пойти им на пользу, вывести на новый уровень развития. Человек, испытывающий состояние острой привязанности, не ценит себя как личность. Потому ему и нужен другой, чтобы компенсировать в этой любви собственную драму.

Получается замкнутый круг. Часто при этом используется фраза: «Я не могу без тебя жить». В таком случае всегда хочется спросить: «Как же вы жили до встречи со своим любимым человеком? Неужели прозябали, терпели голод и холод?». Если даже вы обязаны чем-то конкретному человеку, то необходимо научиться жить самостоятельно, чтобы не чувствовать себя всю жизнь ведомым.

Негативные последствия

Мы уже разобрались в том, как излишняя привязанность может мешать личностному росту. Отрицательные явления вроде неуверенности в себе и низкой самооценки – это обязательные последствия. И что же в результате? Личность теряется в потоке собственных страхов, и в какой-то момент ей просто становится невозможно идти вперед. А все начинается с нелюбви к себе. Если человек оказывается способным думать о своем благополучии, заниматься самообразованием, то его жизнь меняется в лучшую сторону.

Как преодолеть безответную любовь?

Такая участь, чаще всего, постигает именно тех, кто не научился ценить собственную личность. Словно этим людям дается испытание, в результате которого они должны обрести свою потерянную индивидуальность, научиться понимать, что для них важно.

Многие несчастные влюбленные интересуется тем, как избавиться от привязанности, которая доставляет одни только страдания? Советы здесь не помогут, нужно обязательно пройти через всеобъемлющую боль, буквально разрывающую сердце пополам. Когда слезы высыхают, люди приходят к осознанию, что и не любили на самом деле, а им так казалось, потому что жизнь без этой драмы было нечем наполнить. Все, что нужно сделать – это найти себе новый смысл существования.

Почему так важно любить себя?

Адекватное восприятие собственной личности – залог успеха в любом начинании. Любовь к себе дает много преимуществ и, прежде всего, мощный внутренний стержень. Тогда, что бы ни случилось, человек будет знать, что любые проблемы решаются, не существует глобальной катастрофы, которую нельзя было бы исправить. Личность только тогда становится по-настоящему свободной, когда в состоянии взять на себя ответственность за все, что с ней происходит.

Таким образом, болезненная привязанность к другим людям – это вовсе не показатель сильной любви к ним, но следствие серьезной недоработки, упущения в формировании собственной личности. Чтобы жить счастливо, нужно быть независимым, обрести внутреннюю свободу. И вот только тогда появляется возможность полюбить по-настоящему.

III. Психология привязанности

ТОП 10:

Понятие привязанности   Сегодня в психологии детско-родительские отношения, материнство и отцовство принято рассматривать через категорию привязанности. Термин «привязанность» используется в широком и узком значении. В широком значении привязанность — это тесная эмоциональная связь между двумя людьми, характеризующаяся взаимным вниманием, чуткостью и отзывчивостью и желанием поддерживать близкие отношения. В узком смысле привязанность — это первая связь младенца со взрослым, которая характеризуется сильной взаимозависимостью, интенсивными обоюдными чувствами и жизненно важными эмоциональными отношениями.   В контексте нашей работы наибольший интерес представляет второе, более узкое значение термина «привязанность». Термин «привязанность» был введен, проработан и содержательно наполнен в уже упоминавшемся исследовании Дж. Боулби, а также в работах его коллеги М. Эйнсворт. Эти авторы считают, что на первом году жизни главную роль в развитии ребенка играют его отношения с матерью, порождающие привязанность к ней и во многом определяющие дальнейший ход его психического развития. С их точки зрения, привязанность является одной из основных систем поведения, которая имеет биологическую природу и обладает видовой специфичностью. Несмотря на существующие исторические, культурные, национальные и индивидуальные различия, можно выделить процессы, общие для человека как биологического вида в целом. Привязанность, как система поведения, сформировалась в процессе естественного отбора, поскольку способствовала выживанию вида.   Согласно Дж. Боулби, привязанность младенца проявляется в трех феноменах: ♦ мать или другой объект привязанности лучше, чем любой другой человек, может успокоить ребенка; ♦ ребенок предпочитает играть с объектом привязанности, а когда огорчен или расстроен — именно у него чаще всего ищет утешения; ♦ в присутствии объекта привязанности дети чувствуют себя уверенней, спокойней, не так боятся.   Выше мы писали о том, что для полноценного развития ребенка важны оба родителя — и мать, и отец, поскольку каждый из них играет особую, незаменимую роль в его развитии. Однако для формирования привязанности принципиально важна именно материнская роль. Почему именно мать лучше всего обеспечивает формирование у ребенка устойчивой привязанности? Этот вопрос давно интересовал исследователей. Были предприняты многочисленные попытки найти замену матери в тех случаях, когда по каким-то причинам ребенок ее теряет, и все они оказались не слишком успешными. Современные исследования с использованием замедленной киносъемки, компьютерного анализа микродвижений позволили воочию увидеть, что самое простое взаимодействие матери и ребенка — кормление, укачивание, пеленание, купание — это сложнейший «танец», в котором на подчас даже незаметные при обычном наблюдении движения ребенка мать реагирует своим столь же незаметным, но при этом точным движением. Такая возможность единственно правильным образом постоянно отвечать на сигналы, импульсы, посылаемые ребенком, причем отвечать интуитивно, импульсивно, неосознанно является совершенно необходимым условием формирования привязанности. Важную роль в этом процессе играет согласование, «сонастройка» ритмов жизнедеятельности, поведения матери и ребенка.   Приведем пример такого синхронного взаимодействия, описанного Э. Троник. Это взаимодействие разворачивалось во время игры матери со своим малышом в прятки: «Младенец резко отворачивается в тот момент, когда игра достигает пика интенсивности, и начинает сосать палец и смотреть в пространство с мрачной миной на лице. Мать прекращает играть и присаживается к нему, наблюдая. Через несколько секунд младенец вновь поворачивается к ней с приглашающим выражением лица. Мать пододвигается ближе, улыбается и говорит преувеличенно высоким голосом: “С возвращением!” В ответ ребенок улыбается и гулит. После того как они прекращают ворковать, младенец вновь засовывает в рот палец и смотрит в сторону. Мама опять ждет. Вскоре младенец поворачивается к ней, и они приветствуют друг друга широкими улыбками» (цитир. по: Д. Шэффер, 2003, с. 573).   Известные отечественные исследователи младенческого возраста Н. Н. Авдеева и С. Ю. Мещерякова, обсуждая проблемы взаимодействия в диаде «мать – ребенок», пишут: «Синхронизация поведения взаимодействующих членов пары составляет, по-видимому, важнейший факт психологии младенчества, установленный в последние годы. Для чего же нужны столь сложные способности и возможности ребенка, если он ведет, казалось бы, весьма “простой образ жизни”? Крупный специалист по детской психологии М. И. Лисина так ответила на этот вопрос: природа, как известно, не бывает расточительна, следовательно, все, чем располагает ребенок, необходимо ему для выживания. Младенец не может существовать без взрослого. Поэтому ребенок должен располагать возможностями установить с ним контакт, вступить во взаимодействие…» (1991, с. 25). Подчеркнем еще раз, что в таком общении важна не только и не столько его длительность, сколько эмоциональная теплота и умение точно откликаться на сигналы, подаваемые младенцем.   Шэффер и Эмерсон (1997) установили, что привязанность формируется к тому человеку, который оказывается наиболее отзывчивым к потребностям ребенка, причем это не обязательно тот, кто в основном ухаживает за ребенком и проводит с ним больше времени. Если этот человек проявляет безразличие и равнодушие к ребенку, ухаживает за ним, не обращая внимания на подаваемые им сигналы, то привязанность может не сформироваться. У ребенка скорее может развиться привязанность к такому человеку, которого он видит реже, непродолжительное время, но который обязательно отзывается на его сигналы и общается с ним. Типы привязанности   Сегодня в психологии принято выделять четыре типа привязанности. Три из них были впервые описаны М. Эйнсуорт, а четвертый был добавлен позже. Эти типы привязанности были выделены в разработанном М. Эйнсуорт тесте «Незнакомая ситуация» (табл. 1.1). Эксперимент состоит из восьми трехминутных серий, во время которых психолог наблюдает и фиксирует поведение малыша в присутствии разных взрослых и в одиночестве. Процедура эксперимента отражена в таблице, в которой мы использовали материалы, представленные в книгах Г. Крайг, Д. Бокум (2004, с. 286), Н. Ньюкомб (2002, с. 199).   Эксперимент позволил выделить две основные категории привязанности — надежную и ненадежную — и охарактеризовать ее типы. I. 1. Надежная, или прочная, привязанность — поведение таких детей в эксперименте характеризуется следующим образом: ребенок положительно реагирует на появление незнакомого человека; он расстраивается, когда мать уходит, а потом радуется ее возвращению, она может легко его утешить. Среди детей до года, живущих в нормальных условиях, надежную привязанность, как правило, имеют до 65—70%.   II. Ненадежная привязанность отражает наличие у ребенка переживания ненадежности окружающего и собственной уязвимости. Эта категория привязанности представлена следующими типами: 2. Избегающий тип — когда родитель покидает комнату, дети, как правило, не протестуют и спокойно продолжают игру. 3. Амбивалентный тип — дети тяжело переживают уход родителя, а когда он возвращается, ведут себя двойственно: то льнут к нему, то отталкивают. 4. Дезорганизованный тип — в поведении таких детей наблюдаются элементы привязанности и по избегающему, и по амбивалентному типу; кроме того иногда в их поведении проявлялись страх и смятение.   Дальнейшие исследования позволили добавить еще один тип ненадежной привязанности. 5. Контролирующее поведение — в этом случае наблюдается инверсия ролей, когда ребенок берет на себя исполнение функций взрослого. Такая инверсия может выражаться в форме деспотических требований со стороны ребенка или, напротив, в его преувеличенной озабоченности благополучием близкого взрослого.   Одно из исследований М. Эйнсуорт состояло в длительном наблюдении за отношениями между матерями и детьми в течение шести месяцев (до тех пор пока ребенку не исполнялся один год). Эти наблюдения позволили зафиксировать стиль материнской заботы, а проведение с годовалым ребенком теста «Незнакомая ситуация» давало возможность диагностировать тип привязанности. В результате было показано, что у отзывчивых матерей, внимательных к потребностям и запросам ребенка, дети характеризовались устойчивой, надежной привязанностью. У тех матерей, которые заботились о детях «по настроению», — то проявляя бурную любовь, то холодно отвергая их, дети имели ненадежную привязанность. Такое поведение часто характеризует стиль воспитания в семьях алкоголиков, когда непредсказуемость для ребенка родительского поведения является главной причиной расстройств личности и поведения ребенка.   Было показано также, что ненадежная привязанность возникает и в тех случаях, когда матери чрезмерно навязчивы в общении с ребенком (постоянно его тормошат, ласкают, играют, не будучи чувствительны к его действительным запросам, и тогда, когда ребенок постоянно отвергается матерью). Исследований контролирующего поведения сравнительно немного, но имеющиеся данные позволяют полагать, что оно характерно для детей, родители которых прибегают к физическому наказанию.   Многочисленные исследования, включая лонгитюдные, свидетельствуют о высокой прогностической ценности характеристики типа привязанности.   В табл. 1.2 представлены итоги многочисленных современных исследований привязанностей, не ограничивающихся данными теста «Незнакомая ситуация». Таблица заимствована нами из книги Ч. Вернара и П. Кериг (2004).   Надежную привязанность можно рассматривать как конкретизацию, выявляемую в том числе и экспериментально, того глубинного фактора личностного развития, появляющегося у ребенка к концу первого года жизни, которое Э. Эриксон назвал базисным доверием к миру. Соответственно, разные типы ненадежной привязанности — проявления базисного недоверия.   Но прежде чем обратиться к рассмотрению этой проблемы, обратимся к проблеме природных, генетических оснований детско-родительских отношений.   Материнский инстинкт   Наличие материнского инстинкта у животных — факт бесспорный. Его изучению посвящено огромное число научных работ. Особый интерес представляют исследования по проблеме «пускового механизма» этого инстинкта. Было установлено, что для «запуска» генетической программы материнства большое значение имеет критическое время между моментом рождения детеныша и первым его предъявлением матери. Например, овцы принимают своих ягнят только в том случае, если получают их в течение 12 часов после родов. Но если ягнят отнимают даже на первые 2—3 часа, материнское поведение уже частично нарушается. Нарушения нарастают с увеличением продолжительности периода сепарации, вплоть до указанных 12 часов, после чего следует отказ от детенышей. Подобное поведение ученые наблюдали не только у овец, но и у многих других животных.   Некоторые авторы интерпретируют как нарушение генетической программы и результаты наблюдений за материнским поведением у людей: Опишем следующий эксперимент, проведенный с двумя группами матерей. В первую входили ранее не рожавшие женщины, во вторую — имевшие уже 1—3 детей. Каждая из этих групп в свою очередь была разделена на две подгруппы — А и Б. В подгруппах А у матерей забирали только что родившихся младенцев на первые 24 часа (как это было принято во многих родильных домах). В подгруппах Б ребенок с момента рождения оставался с матерью. В основе исследования лежала гипотеза о том, что, во-первых, существует генетическая программа, в которой «заложено» предписание держать младенца на левой руке, приближая его тем самым к сердцу матери — источнику звука, знакомого ребенку по внутриутробной жизни; а во-вторых, что «запуск» программы осуществляется в определенный период после родов — в первые 24 часа. Результаты выявили следующее. Все без исключения матери, которые уже имели детей, вне зависимости от того, отнимали новорожденного на 24 часа или нет, всегда брали его на левую руку. У женщин, родивших первого ребенка, картина была иная. Привычка держать младенца только на левой руке спонтанно возникла лишь в подгруппе Б — у тех, кто не был разлучен с ребенком. В подгруппе А такой привычки не возникло. Отсюда исследователями был сделан вывод, что в «запуске» материнского инстинкта существует определенный критический период, в котором первые 24 часа имеют наиболее важное значение.   Заметим, что психологи во всем мире не устают призывать к тому, чтобы в практике родильных домов учитывались эти и близкие к ним данные, чтобы традиционно почитаемые правила санитарии и гигиены не заслоняли тонких механизмов возникновения связей между матерью и ребенком. Эту практику осуждал еще Р. Шпиц: «Быстро возрастающая дистанция между ребенком и матерью достигла в нынешнем веке кульминации, когда ребенка на первую неделю жизни изолируют в специальной больничной палате, — это сравнительно новое изобретение западной культуры не насчитывает еще и ста лет. Его ввели, опять же ссылаясь на необходимость уберечь новорожденного от инфекции. Однако пора задать себе вопрос, не навлекаем ли мы на новорожденного гораздо большую опасность, нежели гипотетическая угроза инфекции, когда лишаем его жизненно важных стимулов, предусмотренных природой для всех млекопитающих» (2000, с. 220).   Лишь по прошествии полувека в родильных домах стали отказываться от этой практики. Может быть, есть, пусть самая малая, вероятность того, что какая-то часть матерей, бросающих своих детей, не сделали бы такого шага, если бы ребенка оставляли с ними в столь психологически (или биологически, что в конце концов не так уж и принципиально) важные первые 24 часа. Своеобразным подтверждением силы материнского инстинкта служат многочисленные наблюдения за поведением так называемых «суррогатных матерей». Практика суррогатного материнства зародилась в 80-х годах XX века, когда стало возможным искусственно оплодотворенную яйцеклетку одной женщины имплантировать в матку другой. Суррогатная мать за деньги, как правило, достаточно большие, вынашивает генетически чужого ребенка. Она идет на это сознательно, по собственному выбору, подписывает контракт, в котором четко оговорено, что после рождения ребенка она передает его генетической матери и не может видеться с ним. В противном случае она не только не получает обещанных денег, но и платит значительную неустойку. Во время беременности многие суррогатные матери не испытывают особой любви к ребенку, которого они вынашивают (это проявляется в нарушении режима, курении и т. п.). Однако даже такие суррогатные матери очень часто не могут преодолеть сильнейшего чувства материнской любви, которое возникает сразу после рождения в эти критические 24 часа.   В «запуске» врожденного материнского инстинкта помимо критического времени определенную роль играет внешний облик объекта материнской любви. Можно выделить такие черты внешности — они оказываются общими у человеческого детеныша и у детенышей многих животных (медвежат, котят, щенят и т. п.), — которые автоматически вызывают у взрослого прилив нежности, желание приласкать малыша. Совокупность этих черт описывают так: голова должна характеризоваться вместительной черепной коробкой и значительным относительным уменьшением лицевой части черепа, непосредственно под глазами — жирные щеки; конечности — короткие и широкие; тело напоминает в меру эластичный, наполовину надутый футбольный мяч; движения неуклюжи; наконец, все существо должно быть небольшим и напоминать нечто в миниатюре. Достаточно одной такой «детской» черты, чтобы вызвать соответствующую реакцию взрослого. Похоже, это хорошо знают художники, создающие мультфильмы или разрабатывающие детские игрушки: они наделяют свои произведения круглыми щечками, пухлыми лапками и т. п., безошибочно вызывая ту зрительскую или покупательскую реакцию, на которую рассчитывали.   Что же касается ученых, то для них наличие у младенца жировых подушечек на щеках — предмет серьезных научных дискуссий. Сторонники одной из теорий полагают, что подушечки помогают ребенку при сосании. Другие исследователи, апеллируя к длинной, вытянутой морде шимпанзе, не препятствующей сосанию, выдвигают гипотезу, что единственным смыслом круглых младенческих щечек является воздействие на врожденные пусковые механизмы материнского инстинкта у взрослого человека.   Не может быть обойден вниманием интерес ученых и к другой черте детского облика. Процитируем австрийского этолога и писателя К. Лоренца: «Очень важным компонентом являются и тактильные раздражители — округленность задней части ребенка, которую вы постоянно ощущаете, когда держите его на руках, поэтому обезьяны, которые от природы лишены этого качества, вызывают явное отвращение. Когда вы видите шимпанзе и молодого гориллу, восседающих рядом (следует сказать, что горилла — животное, обитающее на самой почве, и поэтому у него развитая gluteus maximus1), то тут же приходите к заключению, что горилла несравненно милее, чем шимпанзе, который лишен такого “преимущества”» (Развитие ребенка, 1968, с. 185). Проявление материнского инстинкта включает самые разные элементы, которые в обычной жизни даже не замечаются. Примером этого может служить то, как мать или другие близкие взрослые разговаривают с новорожденными и младенцами. Американским психологом Е. Ньюпорт было проведено интересное исследование. Автор записывал, как взрослые, говорящие на разных языках и принадлежащие к разным культурам, общаются с младенцем. Обнаружилось, что независимо от культуры и языка почти все родители для общения с маленькими детьми используют высокий, «поющий» голос. Автор интерпретирует данный факт, как доказательство генетической обусловленности этой формы проявления материнского поведения, необходимого для нормального взаимодействия ребенка в этот период.   Мы привели, если угодно, самые крайние биологизаторские представления о возникновении ранней связи «мать – ребенок». Нам бы здесь не хотелось ни опровергать изложенную позицию, ни вставать на ее защиту, потому что это сложный, тонкий и на сегодняшний день по существу не имеющий однозначного решения вопрос соотношения биологического и социального. Но непреодолимую силу связи, которая может возникнуть в самые первые часы после рождения ребенка, важность первого взгляда на него, первого прикосновения к нему интуитивно знают даже те матери, которые решают бросить ребенка. Именно поэтому они стараются при возможности буквально в первые часы после родов убежать из родильного дома или как-то еще отделаться от ребенка, отказываются его кормить и даже смотреть на него.   Обсуждая проблему биологических предпосылок возникновения связи между матерью и ребенком, следует заметить, что она возникает благодаря не только материнским инстинктам, но и инстинктам детеныша, в возникновении которых также прослеживаются определенные закономерности.   Импринтинг   Специалисты, исследующие психологию и поведение животных, — зоопсихологи и этологи — провели массу остроумных опытов, для того чтобы понять отношения матери и детеныша. Многие из этих экспериментов стали просто классическими и как легенды кочуют из книги в книгу, пересказываются на лекциях, входят в научный и даже бытовой фольклор. Мы не могли отказать себе в удовольствии присоединиться к общей традиции.   Всякий человек имел немало возможностей убедиться в самом факте привязанности маленьких животных, птенцов к своим родителям. Видел, например, утят, плывущих за мамой-уткой, щенят, играющих около мамы-собаки. Но ученых интересовало, что лежит в основе этой привязанности. Самый простой ответ — зов крови, родная кровь и т. п. Эта гипотеза, однако, опровергается и многочисленными наблюдениями, когда собака выращивает котят, курица — утят, и экспериментами на так называемый импринтинг. В переводе с английского этот термин «импринтинг» значит «отпечаток», «штамп», «запечатление».   Первооткрывателем механизма импринтинга стал К. Лоренц. Открытие Лоренца по существу перевернуло представления о кровных связях, которые якобы лежат в привязанности животных, птиц к своим родителям. Для понимания сути импринтинга опишем несколько экспериментов. В одном из них только что вылупившихся утят подсаживали к чучелу утки, изготовленному из папье-маше. Как только искусственная утка начинала скользить по специально проложенным рельсам и при этом издавать звуки, ничего общего не имевшие со звуками, которыми обычно живая утка зовет своих утят, утята — участники эксперимента — устремлялись за ней, как обычные утята следуют за своей обычной мамой-уткой. Затем был проведен критический опыт. Утят помещали одновременно между двумя матерями — настоящей и искусственной. Первая заходила в воду и подавала характерные призывные звуковые сигналы. Искусственная мать начинала в это же время двигаться по рельсам. Кого же в этой ситуации предпочли утята? Оказывается — искусственную мать, которая их не кормила, которая издавала «неправильные» звуки и которая только тем выгодно отличалась от настоящей мамы-утки, что первая попалась на глаза утятам и что именно ее образ запечатлелся в нервной системе утят в виде реакции следования.   В других экспериментах не понадобилась и модель утки. Ее с легкостью могли заменить любые движущиеся предметы — воздушные шарики, мячики, кубики. Приведем пример К. Лоренца. «Одно из проявлений действия врожденного пускового механизма у только что вылупившегося из яйца гусенка из породы дикого гуся — действия по следованию за матерью — соответствует исключительно широкому диапазону пусковых раздражителей. Любой объект (величина которого находится где-то в промежутке между размерами курицы бентамки и большой весельной лодкой), который двигается и производит шумы, характеризующиеся весьма разнообразной высотой тона, может вызвать подобный ответ гусенка. Если человек передвигается и разговаривает в присутствии такого маленького гусенка, последний посмотрит на него очень внимательно, выразит ему свое расположение и после нескольких повторений будет без всякого дальнейшего обусловливания следовать за ним, как он обычно следует за матерью. Очевидно, что такая комбинация простого врожденного пускового механизма и соответствующего обусловливания является эффективной в естественных условиях. Те случаи, когда мать-гусыня оказывается не первым двигающимся и издающим звуки объектом, воспринимаемым гусенком, являются, конечно, настолько редкими, что их нет смысла принимать в расчет» (Развитие ребенка, 1968, с. 108—109).   Связь, возникающая посредством импринтинга, чрезвычайно устойчива во времени — она сохраняется на протяжении всей жизни птиц и животных. В одном из экспериментов группе утят предъявлялся движущийся красный кубик, а другой группе — желтый. Затем обе эти группы объединили и воспитывали в общей стайке без всяких мам. Когда по истечении значительного периода времени уже взрослым уткам, выросшим из этих утят, вновь предъявили красный и желтый кубики, то стайка мгновенно разделилась на две части, одна из которых пошла за красным, а другая — за желтым. Сам Лоренц неоднократно с блеском исполнял роль матери гусят, утят, цыплят и других птиц. Весь мир обошли смешные фотографии и кинокадры, запечатлевшие его плывущим по озеру во главе стайки утят, идущим с ними по лугу и т. д.   Возникающая связь с матерью настолько сильна, что ее практически не удается разрушить. Были проведены такие опыты. Утятам вместо мамы посредством импринтинга был подставлен макет утки. Затем каждый раз, когда утята приближались к макету, их били током; в другом варианте этот макет испускал струю воздуха, болезненную и неприятную для утят. Выяснилось, что, сколько бы ни повторялись подобные опыты, птенцы не только не переставали следовать за макетом (что можно было бы ожидать по всем законам выработки условного рефлекса), но привязывались к своей подставной матери еще больше. Этот факт объясняют по-разному. Например, американский ученый Д. Кинг считает, что какие-то свойства матери вызывают у детеныша чувство удовольствия, которое способно смягчить или даже устранить отрицательные эмоции. Именно поэтому, испытывая страх, боль, он ищет защиты у матери. Другую интерпретацию подобным фактам дает Дж. Боулби. Он исходит из того, что у большинства детенышей млекопитающих и птиц существует врожденная потребность к прямому контакту со взрослой особью (обычно матерью). Основу этой потребности составляет страх незнакомого и непривычного, заставляющий детенышей стремиться к знакомому объекту, каковым обычно выступает мать. Эта инстинктивная реакция в высшей степени целесообразна для выживания. Сила этой реакции настолько велика, что она проявляется даже тогда, когда угроза исходит от самих родителей (как в случае с «плохой» мамой-уткой, которая пугала утят резкой струей воздуха). Существует точка зрения, что именно так понимаемый механизм стремления искать защиты у знакомого, пусть и пугающего объекта лежит в основе так называемого «стокгольмского синдрома», когда заложники испытывают своеобразную привязанность к захватившим их террористам. Таким образом, мы видим, что существуют какие-то, возможно, даже врожденные механизмы, которые на сегодняшний день трактуются по-разному, но которые принципиально не дают возможности выработать условный рефлекс на основе связи неприятных переживаний и образа матери. Существует известная проблема распространения выводов, полученных в ходе опытов с животными и наблюдениями за ними, на человека, на человеческие отношения ребенка и матери. Но приведенные выше эксперименты невольно приходят на ум, когда видишь несчастных детей, страдающих от жестоких матерей, каковыми нередко и бывают женщины, лишенные родительских прав. Детей в семье часто бьют, оставляют без еды, на холоде, но все равно они стремятся к таким матерям, в такой дом. Возможно, это происходит именно потому, что дети связывают свои невзгоды с чем угодно, но не с матерью и защиту от жизненных невзгод они также не умеют найти ни в ком другом, кроме как в матери, вопреки всему жизненному опыту.     Обобщение многочисленных экспериментов на импринтинг привело ученых к следующим выводам: ♦ импринтинг возникает в очень короткий и совершенно определенный для каждого вида период раннего онтогенеза; ♦ импринтинг не обладает свойством обратимости, т. е. впервые запечатленная «мать» в дальнейшем не может быть заменена на другую; ♦ импринтинг возникает вне зависимости от того, будет стимульная ситуация связана с какой-либо функцией организма или нет (скажем, будет ли искусственная мама кормить птенца).   Период возникновения импринтинга для разных животных и птиц различен. Скажем, у собак он считается равным примерно семи неделям. Поэтому опытные собаководы советуют приобретать щенков именно до этого срока. Только так может сформироваться тесная связь между собакой и ее хозяином. Значимость явления импринтинга для животного мира, универсальность проявляющегося в нем биологического механизма заставляют исследователей обратиться к анализу вопроса о существовании аналогичного или заменяющего его механизма у человека.   

Такая сладкая больная привязанность… — Психологос

Привязанность — эмоциональная связь, когда представление о существовании без объекта привязанности вызывает страх и боль: ломку на уровне души.

Всегда остается вопрос о размере этих страхов и боли. Если девушка не привыкла вообще как-либо себя контролировать, то любое внутреннее напряжение она проинтерпретирует как боль и страх и будет возвращаться к предмету своей больной привязанности, особенно если ей в жизни больше нечем заняться.

Больные невротические привязанности возникают где угодно и у кого угодно. Девушка не может жить без любимого; молодой человек не видит смысла жить без девушки; молодая мама весь свой смысл жизни видит только в ребенке; маленький ребенок без мамы рядом не может побыть и минуты один; родители не знают как им жить, когда уезжают их уже повзрослевшие дети…

Причины формирования невротических привязанностей — разнообразны. Чаще всего — это образ жизни, поддерживаемый и телесно, и идеологически. Больные привязанности чаще формируются у тех людей, которые искренне считают подобные привязанности чем-то естественным, благом, и особенно крепко прикипают к душе там, где за ними стоят те или иные внутренние выгоды. Девушка боится (и правильно боится), что ей нечем особенно удержать молодого человека, и быстро разыгрывает душевную боль: приличный молодой человек в этой ситуации будет вести себя с нею бережнее, отношения длятся… Молодой человек не знает, как за девушкой ухаживать, но надеется (обычно зря), что его душевные муки покажут девушке силу его любви…

Такие больные привязанности — принудительная замена любви у тех, кто любить не умеет и не склонен учиться. Механизм больной привязанности обеспечивает вынужденную стабильность отношений, терпимость и даже сотрудничество между людьми.

Фильм «Личная жизнь: радость близких отношений Занятие проводит проф. Н.И. Козлов и психолог Марина Смирнова»

​​​​​​​Иногда больные привязанности замещают не отсутствие любви, а отсутствие смыслов в жизни. Когда у пожилых людей исчезли всякие интересы к жизни, в душе становится пусто и холодно… Чтобы занять душу переживаниями, можно смотреть сериалы, а можно переживать за детей — любые переживания занимают пространство души и создают видимость смысла жизни…

А начинается все это — с игр и развлечений. Маленькие дети хотят всегда при себе иметь маму, как любимую игрушку, молодая мама сама развлекается своим ребенком, как самой любимой и долгожданной игрушкой. Теперь, когда мама вышла из комнаты, ребенок кричит: «Мама, не уходи, мне без тебя страшно (плохо, скучно)!», и мама с удовольствием и радостью бежит к ребенку, которому она нужна, который ей рад. Счастье! Однако постепенно игры и развлечения превращаются в межличностные игры-манипуляции. Потихоньку сын усваивает урок: стремишься получить близость нужного человека, в душе должно быть больно и страшно. Возникает дурная детская привычка: страдать и играть на страдании, в результате чего усталая сердобольная мама из последних сил таскает за собой пятилетнего капризулю, а сын привычно хнычет. И оба не могут друг без друга.

Бывает, что больные привязанности возникают на основе эмоционального якорения. Любопытно, что спокойные, теплые отношения без боли не оставляют такого следа в душе, как отношения яркие, пусть даже болезненно яркие. Парадоксально, но наличие некоторой боли в отношениях, придавая им дополнительную эмоциональную встряску, делают их крепче, точнее — придают им черты больной привязанности.

Запечатление мамой ребенка было бы гораздо слабее, если бы роды не сопровождались ударами туманящей сознание дикой боли. Интересно было бы это проверить: статистически сопоставить привязанность матерей к детям в зависимости от качества, — точнее, отсутствия — обезболивания при родах. Естественно, на фоне изначально положительного отношения к ребенку. По крайней мере известно, что отцы изначально к своим детям привязаны всегда меньше, — конечно, ведь они их не рожали.

Больная привязанность может развиваться и на любой другой основе — иногда причиной тяги оказывается уникальный запах, особый голос и другие привлекательные личностные особенности, однако сильная привязанность становится больной привязанностью только тогда, когда за нею стоят соответствующие верования и внутренние выгоды.

Что делать?

«Что делать, чтобы реже связываться людьми, для которых характерны больные привязанности?» Приглядывайтесь к людям и создавайте длительные отношения только с душевно здоровыми людьми: людьми, которые не любят страдать без нужды, которые умеют управлять своими привязанностями, умеют как привязываться, так и оперативно отвязываться. Как узнать таких людей? Для таких людей обычно характерны — хорошее настроение, чувство юмора, склонность скорее действовать, чем переживать, развитый самоконтроль.

«Что делать, чтобы у меня в душе реже возникали больные привязанности?» — Хороший вопрос. Предупреждение больных привязанностей — действительно важная тема, которую должен знать каждый взрослый человек. Жалко, что эту тему не изучают еще в школе… Чтобы у вас в душе не возникали ненужные вам больные привязанности, приучите себя всегда поддерживать высокий эмоциональный тон и регулярно практикуйте упражнение «Душевная страховка». Тот, кто приучил себя жить в высоком эмоциональном тоне, менее зависим от других людей, а душевная страховка защищает нас от слишком болезненных ударов жизни, в том числе от слишком больных переживаний при потере любимых людей.

«Что делать, если у меня формируется или сформировалась больная привязанность?» — Если есть возможность, полностью прекращайте общение с источником этой привязанности. Это больно, но оставаться рядом — это как отрезать больной палец по чуть-чуть… Если прозевали — больную привязанность нужно снимать, здесь нужна помощь специалиста. Работа с привязанностью эффективна тогда, когда ведется комплексно, когда не только снимается существующая привязанность, но анализируются ее внутренние выгоды и обсуждаются поддерживающие ее верования.

«А как расставаться с человеком, кто привязался ко мне, если у него больная привязанность?» Если вы не совсем черствый человек, для вас эта ситуация может быть не простой. Однако — ситуация решаемая, здесь есть несколько вариантов…

ПСИХОЛОГИЯ ПРИВЯЗАННОСТИ И ИНТИМНОСТИ | sibac.info

Статья опубликована в рамках:

 

Выходные данные сборника:

 

   ПСИХОЛОГИЯ ПРИВЯЗАННОСТИ И ИНТИМНОСТИ

Дмитриева  Н.В.

Д.псх.н.,  профессор,  зав.каф.психологии  личности  и  спец.психологии  НГПУ 

E—mail:  dnv2@inbox.ru

 

Анализ  результатов  собственной  практики  психологического  консультирования  показал,  что  большинство  клиентов,  обратившихся  к  нам  за  помощью  по  поводу  эмоционально-поведенческих  проблем,  связанных  с  сексуальностью,  испытывают  трудности  при  ответе  на  вопросы  о  психологической  сущности  таких  понятий,  как  привязанность  и  интимность.  Наиболее  частыми  интерпретациями  этих  феноменов  является  их  деление  на  положительную  и  отрицательную  привязанность.  Первую,  как  правило,    идентифицируют      со  здоровьем,  заботой,  теплом,  родством  душ,  а  последнюю  —  с  созависимостью  и  привычкой.  Выраженные  трудности    испытывают  клиенты  при  ответе  на  вопрос,  насколько  близкими  по  психологическому  наполнению  являются  привязанность  и  интимность.  Большинство  опрошенных,  как  правило,  ассоциируют  интимность  с  половыми  отношениями. 

В  связи  с  существующей  в  литературе  терминологической  неопределенностью,  касающейся    психологического  наполнения  этих  дефиниций,  мы  попытались  исследовать  их  структуру,  конкретизировать  типы  и      описать  наиболее  часто  встречающиеся  в  психотерапевтической  практике  варианты  блокированной  (ограниченной)  интимности  и  привязанности.

  По  нашему  мнению,  привязанность  –  это  потребность  в  длительных,  глубоких  отношениях,  при  которой  партнеры  поддерживают  друг  друга,  помогают  друг  другу,  зависят  друг  от  друга,  обеспечивая  при  этом  друг  другу  определенную  степень  свободы.

Истоки  формирования  привязанности  идут  из  детства.  Объектом  привязанности,  как  известно,  являются  родители  [2,3].  Сценарии,  подаренные  родителями  или  значимыми  близкими,  воспроизводятся  в  дальнейшей  жизни.

Мы  используем  в  практической  деятельности  авторскую  классификацию  типов  привязанности: 

  1.Нормальная,  здоровая,  безопасная.

2.Тревожно-сопротивляющаяся,  цепляющаяся.

3.Тревожно-избегающая.

4.Тревожно-дезорганизованная,  хаотичная.

Тип    привязанности  зависит  от  экзистенциальной  (жизненной)  позиции,  которая,  с  одной  стороны,  выбирается  самим  человеком,  а,  с  другой,    одновременно  зависит  и  от  характера  взаимоотношений  в  семье,  и  от  значимого  окружения.

Характеристики  типов  привязанности    в  зависимости  от  жизненной  позиции

1.Нормальный,  здоровый,  безопасный  тип  привязанности  формируется  при  условии  получения  ребенком  от  матери  или  от  значимого  близкого  всего,  что  необходимо  для  нормального  развития.  Если  все  потребности  ребенка  удовлетворяются,  если  о  нем  заботятся  родители,  если  все,  что  он  ищет,  он  находит,  возникает  модель  здоровых  отношений.  По  мере  взросления  окружающие  воспринимаются  как  партнеры,  страх  покинутости  и  отверженности  не  формируется.  Базовая  жизненная  позиция  «Я  благополучен  –  Вы  благополучны».

2.Тревожно-сопротивляющаяся,  цепляющаяся  привязанность  возникает  в  случае  дробного  частичного  внимания  матери  или  другой  родительской  фигуры.  В  какой-то  момент,  когда  ребенок  нуждался  в  удовлетворении  потребности  в  ласке,  любви,  привязанности,  заботе,  мать  испытывала  временной  дефицит,  торопилась  по  своим  делам,  не  успевала,  спешила  к  мужу,  на  работу  и  пр. 

 Какие  взаимоотношения    между  матерью  и  ребенком  порождает  данный  тип  привязанности?  При  появлении  матери  ребенок  вцепляется  в  нее  и  старается  удержать,  чтобы  убедиться  в  том,  что  через  несколько  минут  она  не  «исчезнет»,  не  убежит  снова. 

Если  этот  тип  реагирования  с  желанием  удержать  значимую  фигуру  зафиксируется,  во  взрослой  жизни  он  ляжет  в  основу  зависимого,  саморазрушающего  поведения.  Если  значимый  человек  или    объект  (алкоголь,  работа,  или  другой  аддиктивный  агент),  обеспечивающий  ощущение  комфорта  и  благополучия,  удаляются,  цепляющаяся,  сопротивляющаяся,  зависимая  личность  стремится  его  удержать.  Подобный  тип  привязанности  является  основой  многих  видов  зависимого  и  созависимого  поведения.

Чтобы  седатировать  ощущение  постоянной  тревоги,  используются  любые  заместители  –  аддиктивные  агенты.  Следовательно,  стремление  к  седации  является  одним  из  психологических  механизмов  саморазрушающего  поведения. 

Индивид  с  базовой  жизненной  позицией  «Я  не  благополучен  –  Вы  благополучны»  придает  объекту  тревоги  огромное  значение.  Низкая  самооценка  формирует  установку    «я  хуже,  чем  значимый  объект».

  Клиенты  с  нормальным,  здоровым,  безопасным  типом  привязанности,  как  правило,  справляются  со  своими  проблемами  сами  и  обращаются  за  психотерапевтической  помощью  крайне  редко.  Второй  тип  привязанности  является  частым  поводом  для  визита  к  специалисту,  основными  задачами    которого  являются:

·Работа  с  самооценкой.  Трансформация  позиции  «Я  не  благополучен  –  Вы  благополучны»  в  установку  «Я  благополучен  –  Вы  благополучны».

·Усиление  личностной  автономии.

·Формирование  ассертивной  позиции.  Обучение  умению  проговаривать  четкое  «Нет»  и  четкое  «Да».   

3.Тревожно-избегающий,  недоверчивый  тип  привязанности  формируется  либо  тогда,  когда  мать  проводит  незначительное  количество  времени  рядом  с  ребенком,  либо  формально  присутствует,  но  проявляет  безразличное,  эмоционально  уплощенное,  дистантное  отношение,    не    удовлетворяя  его  потребность  в  тепле  и  заботе.    Причинами  такого  поведения  могут  быть  чрезмерная  поглощенность  чувством  к  отцу  ребенка,  учеба,  работа,  ситуация  потери  супруга,  переезд  в  другой  город,  поиск  работы  и  др. 

Ребенок  воспринимается  как  помеха.  Ему  сообщается  скрытое  послание:  «Было  бы  хорошо,  если  бы  ты  сам  решал  свои  проблемы».  И,  хотя  формальная  забота  вроде  бы  и  присутствует,  но  крайне  ограниченное  внимание  к  нему,  формальный  тип  отношений  с  наспех  осуществляемой  заботой  формируют  ощущение  ненадежности,  ограниченности  внимания  и  недоверия.  Уверенности  в  получении  внимания  в  дальнейшем  нет.  Эмоциональная  отверженность  порождает  дефицит  эмпатии.  Вырастая,  такие  люди  не  будут  показывать  своих  чувств  и  по  механизму  проекции  будет  отвергать  теплоту  взаимоотношений  с  другими.  Их  жизненным  девизом  становится  утверждение  «не  верь,  не  бойся,  не  проси,  не  доверяй».    При  внешнем  впечатлении  благополучия  и  успешности,  к  их  лицам  «прирастает»  маска  напряжения,  равнодушия  и  безразличного  эмоционального  отчуждения.    Практика  показывает,  что  большинство  обладателей  такого  типа  привязанности    —  несчастные  люди  с  непоколебимой  жесткой,  ригидной  установкой  «Я  должен  быть  благополучным  любой  ценой».

Следование  родительским  предписаниям  «держи  эмоции  при  себе»  и  «только  слабый  обнажает  свои  чувства»  проявляется  в  запрете  на  демонстрацию  собственных  чувств.  Внешне  наблюдаемое  эмоциональное  спокойствие  маскирует  подавленные  эмоции,  которые,  как  правило,    проявляются  в  ситуациях,  оторванных  от  контекста  культуры,  например,  за  границей,  в  экстремальных  ситуациях,  в  приеме  аддиктивных  агентов.

Поскольку  для  лиц  с  третьим  типом  привязанности  характерна  «замороженность»  эмоций,  (один  из  них  в  ходе  беседы  сказал,  что  чувствует  себя  как  мясо  в  морозилке),  в  задачи  психотерапевта  входит  простраивание  зоны  доверия  и  работа  с  чувствами.     

Корригировать  базовую  жизненную  позицию:  «Я  благополучен  –  Вы  не  благополучны»  чрезвычайно  трудно.  Осложняют  психотерапевтическое  вмешательство  такие  личностные  качества  клиента,  как  высокомерие,  снобизм,  пренебрежение,  ощущение  собственной  значимости  и  эксклюзивности.        Неустойчивая  самооценка  и  нарциссизм  мешают  обращению  за  помощью,  поэтому  они  приходят  к  специалисту  крайне  редко  и  только  при  наличии  очень  серьезных  проблем.  Для  таких  «нарциссов»  крайне  важен  профессиональный,  социальный  и  финансовый  статус  психотерапевта.  «Открытые  нарциссы»  сами  светятся  от  ощущения  собственной  значимости  и  ищут  «эксклюзивного»  специалиста.  «Закрытые  нарциссы»  удовлетворены  ликом  исключительности  психотерапевта  и    «купаются»  в  созданном  в  их  воображении  образе  его  исключительности.

4.  Тревожно-дезорганизованная,  хаотичная  привязанность  свойственна  выходцам  из  социально  неблагополучных  семей,  в  которых  родители  не  обращали  на  детей  никакого  внимания.    Дезорганизованный  стиль  воспитания  проявляется,  например,  в  том,  что  сегодня  алкоголик  —  папа  пьяный  и  добрый  и  поэтому  любит  маму.  Ребенку  в  этот  день  достается  большая  порция  тепла.  Завтра  злой,  агрессивный    отец  избивает  мать  и    издевается  над  ребенком.  Ощущения  безопасности  нет.  Значимые  близкие  и  окружение  воспринимаются  со  знаком  минус.  Формирование  идентификаций  и  положительных  самоопределений,  происходящее  в  раннем  детском  возрасте,  затрудняется  в  связи  с  ежедневно  обрушивающимися  на  ребенка  хаотическими,  беспорядочными  и  непонятными  установками.   

Базовая  жизненная  позиция:  «Я  не  благополучен  –  Вы  не  благополучны».   

Ощущения  безнадежности,  недоверия,  негативизма,  пессимизма,  нигилизма  порождают  пассивное  отношение  к  себе  и  жизни  с  позицией  «А  зачем  что-то  делать,  если  все  вокруг  плохо  и  у  меня  все  равно  ничего  не  получится?». 

Деструктивный  дезорганизованный  тип  привязанности  встречается  у  детей  из    так  называемых  нормальных,  формально  сохраненных  семей,  в  которых  потребность  ребенка  в  любви  и  ласке  не  удовлетворяется  и  поэтому  ответной  стойкой  привязанности  не  возникает. 

Частая  смена  нянь,  гувернанток,  пребывание  в  условиях  детского  дома  способствуют  возникновению  именно  такого  трудноподдающегося  коррекции  вида  привязанности. 

Наиболее  типичными      вариантами  поведения  таких  лиц  являются:

·Тяга  к  идеальной  любви  и  не  умение  выстраивать  близкие  отношения.  Мечта  о  красивых,  романтических  взаимоотношениях  существует  параллельно  с  отсутствием  знаний  о  том,  как  их  построить.  Одним  из  наиболее  частых  высказываний  обратившихся  к  нам  за  помощью  женщин  с  таким  типом  привязанности,  было  следующее:  «Я  плохая,  окружающие  еще  хуже,  все  плохо,  но  когда-нибудь  приедет  принц  и  подарит  счастье».  Проблема  заключалась  в  том,  что  если  в  редчайших  случаях  принц  все  же  появлялся,  реакцией  на  него  были  изумление,  неожиданность,  недоверие,  растерянность,  отвержение  и  не  умение  завязать  с  ним  желаемые  отношения.

·Минимальное  проявлении  эмоций  со  стороны  окружающих  порождает  неадекватные  ответные  чувства.  Одна  из  таких  женщин  рассказывала,  что  простой  ничегонезначащей  улыбки,  подаренной  ей  шоколадки,  коробки  конфет  или  пачки  сигарет  было  достаточно  для  возникновения  желания  полного  подчинения  дарителю.  Мужчины  паразитируют  на  таких  женщинах,  удовлетворяют  за  их  счет  многие  из  своих  потребностей.  Наиболее  типичны  для  таких  женщин  частая    смена  потребностей,  беспорядочный  секс,  отсутствие  умения  выстраивать  отношения  близости,  ощущение  постылости,  ненадежности,  небезопасности  жизни  и  саморазрушающее  поведение  с  целью  избавления  от  тревоги. 

  Практика  показывает,  что  при  такой  базальной  позиции  тотальной  безнадежности    клиент  «не  слышит»  специалиста.  Он  воспринимает  только  интонации,  а  не  суть  обращений  к  нему.  Работа  с  носителем  такого  типа  привязанности  напоминает  общение  с  аутичным  пациентом.

Встреча    с  таким  типом  личности  наиболее  вероятна  в  детском  доме,  в  комнате  милиции,  в  доме  интернате,  в  тюрьме. 

Согласно  нашим  наблюдениям,  одним  из  наиболее  эффективных  методов  психотерапии  в  данном  контексте  является  работа  с  телом  в  рамках  телесно-ориентированного  воздействия,  поскольку  принцип  опоры  –  это  то,  что  такие  лица  ищут  всю  жизнь.  В  основе  психотерапии  шизоидных,  аутичных  личностных  особенностей  должно  лежать  формирование  привязанности  между  их  обладателями  и  специалистом.  Неэффективность  воздействия  связана  с  нежеланием  посещать  психотерапевта  из-за  страха  соприкосновения  с  его  «теплом»,  которое  может  «обжечь»,  поэтому  при  первых  признаках  напряжения  они  легко  уходят  от  сеансов  и,  как  правило,  больше  не  появляются  на  них.

Смысл  психотерапии  –формирование  первого  типа  привязанности  и  умения  выстраивать  партнерские  отношения.  Основная  цель-  трансформировать  второй,  третий  и  четвертый  типы  привязанности  в  первый. 

Первоначальную  психодиагностику  типа  привязанности  облегчает  знание  следующих  ориентиров:

·Лица  с  первым  типом  привязанности  практически  со  всеми  возникающими  проблемами  справляются  без  помощи  специалиста.  Сила  их  личности  и  количество  ресурсов  таковы,  что  возникающие  у  них  проблемы  переводятся  в  разряд  самостоятельно  решаемых  задач.

·Если  клиент  в  неприятной  для  себя  ситуации  ищет  человека,  который  мог  бы  помочь  ее  разрешить,  скорее  всего,  речь  идет  о  втором  типе  привязанности.  В  ситуации  стресса  возрастает  потребность  быть  к  кому-то  или  чему-то  привязанным.  При  этом  воспроизводится  механизм  регрессии.  Возникает  желание  стать  как  в  детстве  маленьким  и  найти  поддержку  и  защиту  у  человека,  к  которому  мы  стремимся.  В  этот  момент  он  становится  для  нас  значимым  и  «большим».  Воспроизведение  регрессивных  отношений  сопровождается  поиском  родительской  фигуры,  которая  могла  бы  дать  ощущение  необходимой  заботы.

·Если  вышеупомянутая  задача  не  решается,  происходит    «цепляние»  за  привычные  способы  реагирования  (за  людей,  ситуацию,  вещество  и  пр.).  Происходит  обесценивание  окружающих  и  ситуации  и  формирование    третьего  типа  привязанности.

·Лица  с  четвертым  типом  привязанности  чаще  других  переживают  кризис  с  ощущением  хаоса. 

Использование  в  практической  деятельности  разработанного  нами  алгоритма  диагностики  типа  привязанности  позволяет  установить,  что  именно  происходит  с  клиентом  в  ситуации  стресса.  Фактически  определяется  наиболее  привычный  индивидуальный  способ  реагирования  на  стресс,  при  котором  одни  проживают  все  его  стадии  с    ощущением  растерянности,  смятения  и  хаоса,  а  другие  застревают  на  одной  из  них.  Вероятность  вхождения  в  кризис,  скорость  его  проживания  и  эффективность  выхода  зависят  от  внешних  и  внутренних  ресурсов  личности  и  типа  привязанности. 

Предложенная  нами  рабочая  классификация  типов  привязанности  и  алгоритм  их  психодиагностики  доказали  свою  эффективность.  Понимание  и  осознание  психологических  механизмов  психических  процессов  и  состояний,  переживаемых  клиентом,  является  необходимым  инструментом  в  работе  психотерапевта.   

Согласно  нашим  наблюдениям,  в  основе    практически  каждой  проблемы  лежит  неудовлетворенная  потребность  в  признании,  принятии,  любви,  нарушение  привязанности  и  интимности. 

Анализ  литературы  показал,  что,  к  сожалению,  в  психологической  науке  и  практике  до  сих  пор  не  существует  общепринятого  понятия  любви  и  интимности  [1,2,3].  В  основе  используемой  нами  индивидуальной  концепции  любви  лежит  трактовка  этого  феномена,  представленная  в  древнеиндийском  трактате    «Ветка  персика»,  согласно  которому  влечение  ума  порождает  уважение,  влечение  души-дружбу,  а  влечение  тел-желание.  Более  того,  мы  считаем,  что  интимность  в  зрелом  возрасте  –это  прикосновение  не  столько  половых  органов,  сколько  любящих  друг  друга  душ,  хотя  одно,  как  известно,  не  только  не  исключает  другое.  Вышеуказанные  концептуальные  положения  позволили  сформулировать  авторское  определение  интимности,  под  которым  мы  понимаем  зависящий  от  возраста  и  пола  процесс  когнитивной,  эмоциональной,  духовной,  сексуальной  близости  с  индивидуальным  диапазоном  доступности  в  установлении  внутриличностных  и  межличностных  границ. 

Анализ  наиболее  часто  встречающихся  жалоб  клиентов  позволил  разработать  рабочую  классификацию  видов  блокированной  интимности:

1.Частичные  взаимоотношения  при  невозможности  установления  полных,  удовлетворяющих  большинство  потребностей  отношений,  выстраиваются  при  условии  пребывания  партнера  в  браке,  или  его  склонности  к  аддиктивным  реализациям  (работоголизм,  алкоголизм,  гэмблинг  и  др).

Дробные  отношения  устанавливаются  с  целью  получения  определенной  психологической  выгоды,  которая  хоть  каким-то  образом  уравновешивает  разочарование  от  осознания  их  неполноценности  и  ощущения  недоступности  партнера.  Преимуществами  частичных  взаимоотношений  являются:

·Возможность  избегания    страха  поглощения  (партнер  в  браке,  он  безопасен  и,  следовательно,  не  причинит  вреда).

·Позитивный,  волнующий,    возвышенный  характер  эмоциональных  переживаний,  наполненных  ощущением  романтического  флера  (между  мной  и  любимым  —  его  жена,  но  есть  ощущение  счастья).

·Подпитка  нарцисстически  ранимой  части  Я  у  нарцисстической  личности. 

·Редкая  возможность  получения  порции  любви  и  тепла    при  деструктивных,    дистантных  отношениях  с  аддиктивным  партнером  (жена  аддикта,  например,  алкоголика,  безусловно,  страдает,  но  периоды  ее  страданий  сменяются  редкими  временными  промежутками,  когда  муж  не  пьет  и  как  в  прямом,  так  и  в  переносном  смысле  принимает  ее,  а  не  алкоголь).

  2.Быстрая  интимность.

Не  краткосрочные,  мгновенно  развивающиеся    взаимоотношения,  при  которых  быстрое  мимолетное  утреннее  знакомство  заканчивается  вечерним  сексуальным  контактом,  а  наличие  противоречия,  заключающегося  в  том,  что,  с  одной  стороны,  предъявляются    жалобы  на  не  умение  завязывать  стойкие  отношения,  а,  с  другой-  сообщается    информация  о  том,  что,  например,  за  неделю  имели  место  три  случая  вступления  в  коитальные  соития  с  малознакомыми  женщинами. 

Известно,  что  для  установления  длительных  любовных  и  сексуальных  взаимоотношений  необходимо  проживание  обоими  партнерами  периода  проб  и  ошибок.  Одна  из  стадий  отношений  должна  включать  знакомство,  получение  информации  в  процессе  нарратива  (рассказов  о  жизни  друг  друга).  Обладание  знаниями  о  близком  человеке  служит  фундаментом  прочных  отношений  и  профилактирует  возможные  разочарования.  Период  сбора  информации  сменяется  периодом  тревоги  по  поводу  возможного  отделения.  Фантазии  о  вероятном  разрыве  отношений    –  непременный  атрибут  их  прочности.  Результат  ответа  на  вопрос:  «А  сумею  ли  я  ужиться  с  его/ее  недостатками?»    может  быть  как  положительным,  так  и  отрицательным.  В  последнем  случае  фантазии  о  разрыве  отношений  реализуются. 

При  быстрой  интимности    партнеры  «проскакивают»  этот  период  и  быстро  «ныряют»  во  взаимоотношения,  длительность  которых  весьма  сомнительна.

3.Цепляющиеся  взаимоотношения  устанавливаются  в  двух  случаях.            Во-первых,  с  целью  реализации  стремления  избежать  индивидуализации.  Многолетний  опыт  работы  автора  в  Вузе  показывает,  что  законный  брак  как  желаемая  модель  прочных  отношений  выбирается,  например,  студентами  пятого  курса  непосредственно  перед  окончанием  ВУЗа.  Два  одиночества  с  заблокированной  самостоятельностью  пытаются  выйти  в  жизнь  вдвоем,  цепляясь  друг  за  друга,  чтобы  иметь  возможность  защищать  себя  вместе. 

Второй    причиной  цепляния  за  партнера  является  делегирование  ему  функции  седатика.  Примером  служат  отношения  алкоголика  и  созависимой  личности,  которая  успокаивается,  цепляясь  за  действия,  чувства,  фетиш  и  др.

  4.Дистанцированные  взаимоотношения  возникают  у  лиц,  призванных  по  роду  профессиональной  деятельности    проводить  большое  количество  времени  вне  семьи    (моряки,  пилоты  самолетов,  специалисты,  работающие  вахтовым  методом  и  др.),  и  в  случае  раздельного  проживания    партнеров  (в  разных  квартирах,  разных  городах  или  в  разных  странах),  сексуальная    близость  которых  происходит  только  на  отдыхе.  Не  долгие  встречи  на  курортах,  в  свободные  от  основной  работы  дни  дарят  ощущение  радости  и  яркого  праздника.  Длительное  совместное  времяпрепровождение  порождает  обоюдное  напряжение  и  психосоматические  проблемы.  По  образному  выражению  одной  из  наблюдаемых  нами  женщин  в  последнем  случае  «происходит  наезд  на  личностные  границы»,  т.к.  навыки,  умения  и    знания  о  том,  как  жить  вместе  отсутствуют.   

  5.Секс  без  эмоциональной  вовлеченности  —  еще    один  вариант  нарушенных  дисфункциональных  семейных  отношений,  предпочитаемый  лицами,  склонными  к  промискуитету  (беспорядочные  сексуальные  связи)  или  свингерству  (вторая  пара  в  постели).  В  случае  договорного  брака  один  или  оба  партнера  удовлетворяют  сексуальные  потребности  «на  стороне». 

И  хотя  приглашающие  другую  семью  для  сексуальных  контактов  свингеры,  делают  акцент  только  на  физической  составляющей  секса  и,  согласно  данным  литературы,  не  испытывают  никаких  эмоций,  с  нашей  точки  зрения,  было  бы  неправильно  утверждать,  что  свингеры,  затрачивающие  огромное  количество  энергии  на  контрактно-договорные  отношения,  не  переживают  при  этом  вообще  никаких  чувств.    Обмен  чувствами  происходит,  но  осуществляется  он  опосредованно  через  другую  пару.  Семья  ищет  психический  «материал»  для  укрепления  своих  социальных,  эмоциональных  и  сексуальных  взаимоотношений  вовне.  Возникает  созависимая  «сцепка»,  при  которой  один  партнер,  активно  настаивающий  на  свингерстве,  впоследствии  испытывает    вину,  а  другой,  пассивно  соглашающийся  с  ним,  переживает  чувство  обиды  и  протест.  Возникающее  у  обоих  партнеров  эмоциональное  насыщение  нивелирует  горечь  от  ощущения  нарушения  личностных  границ.  Один  из  пассивных  участников  таких  встреч,  обратившийся  к  нам  за  помощью,  назвал  свингерство  «изнасилованием  по  договоренности,  но  с  принуждением».   

  6.Эмоциональная  вовлеченность  без    секса.

Отношения  строятся  на  взаимном  эмоциональном  притяжении  друг  к  другу,  защите  от  взаимных  сексуальных  притязаний,    цеплянии  друг  за  друга  и  отсутствии  сексуальных  контактов.  В  сознании    одного  или  обоих  партнеров  существует  расщепление  между  фасадной  идеальной,  романтической  частью  сексуальных  отношений  и  их  грязной,  недоступной,  низменной  составляющей.  Представители  такого  взгляда    утверждают,  что  их  семья  может  жить  и  прекрасно  обходиться    без  секса  и  их    отношения  и  без  него  полны,  насыщенны  и  интересны. 

Наиболее  часто  такие  отношения  наблюдаются:

—  у  партнеров,  предпочитающих  свободные  от  обязательств  верности  друг  другу  отношения,  основой  которых  служит  духовная  близость;

—  у  пожилых  пар  в  связи  с  естественным  угасанием  потребности  в  сексуальных  отношениях; 

-при  сексуальных  дисфункциях.

7.Садомазохистические  взаимоотношения  выбирают  лица,  глубоко  убежденные  в  своей  эмоциональной  холодности.  Они  находят  друг  друга  из  всего  богатства  выбора  по  внутренней  убежденности  в  собственной  неспособности  полноценно  переживать  чувства  или  уверенности  в  узости  и  незначительности  диапазона  имеющихся  у  них  эмоций.  Первоначально  возникающее  увлечение  друг  другом  сменяется  разрядкой  сексуального  напряжения.  Ощущение  эмоционального  и  физического  напряжения  от  возможной  близости  с  объектом  сексуальной  привязанности  и  характерная  для  таких  контактов  тревога  увеличивают  ценность  разрядки.  Расширение  диапазона  и  количества  возникающих  эмоций  совпадает  с  пиком  физической  боли.  Один  из  наблюдаемых  нами  клиентов  заявлял:  «Я  могу  разрядиться  от  напряжения  только  тогда,  когда  секс  сочетается  с  болью». 

Работая  с  такими  клиентами,  мы,  вопреки  встречающимся  в  литературе  данным,  пришли  к  заключению,  что  садист  и  мазохист  –  это  парные,  взаимозаменяемые  роли.  Мазохист  в  сексуальных  отношениях    отыгрывает  свою  агрессию  в  других  сферах  активности  и,  наоборот,  агрессивно,  жестко,  а  порой  брутально  ведущий  себя  садист  в  отношениях,  например,  с  женой,  родственниками  и  коллегами  проявляет  спокойствие,  доброжелательность,  гибкость,  мягкость  и  нежность.

  8.Враждебная  зависимость  –  вариант  отношений,  противоречащий  известной  пословице  «Милые  бранятся  —  только  тешатся».  Речь  идет  о  проявлениях  жесткой  обоюдной  агрессии,  реализуемой  в  постоянных  конфликтах,  физических  баталиях  и  сражениях,  результатом  которых  является  не  разрыв  отношений,  а  продолжение  устраивающего  партнеров  совместного  проживания  и  общения.  Супруги  остаются  вместе  потому,  что  крайне  нуждаются  друг  в  друге. 

Получаемая  ими  психологическая  выгода  заключается  в  потребности  иметь  объект  для  проективного  отыгрывания  (проекции  своих  отрицательных  качеств  на  другого,  например  обвинения  его  в  собственных  недостатках).

Вместо  того,  чтобы  разбираться  со  своей  депрессией,    печалью,  гневом,  осознанием  собственного  несовершенства,  несостоятельности  партнера,  негативными  чувствами  и  пр.,  проще  и  легче  спроецировать  их  на  объект    привязанности.

В  ходе  беседы  и  сбора  анамнеза  мы  наблюдали  следующие  закономерности:

—  чем  более  отрицательными    были  родительские  фигуры  в  детстве,  тем  большей  была  потребность  в  наличии  объекта  для  отрицательной  проекции  во  взрослом  периоде  жизни; 

-чем  враждебнее  вели  себя  родители  в  детстве,  тем  в  большем  объеме  отыгрывалось  агрессивное  поведение  во  взрослой  жизни.

Многочисленные  драки,  побои  и  телесные  повреждения  заканчиваются  в  таких  парах  сладким  примирением  в  виде  полноценного  секса.  Враждебность  отношений  не  влияет  ни  на  количество,  ни  на  качество  секса.  Более  того,  в  таких  драчливых  парах  импотенция  и  фригидность  регистрируются  значительно  реже,  по  сравнению  с  партнерами,  предпочитающими  другие  варианты  интимности. 

Конфликты,  ссоры  и  скандалы  воспринимаются  через  розовые  очки  романтизма  и  имеют  сходство  с  садо-мазохистическими  отношениями,  в  связи  с  созависимостью  и  снятием  сексуального  напряжения  посредством  сексуальных    контактов.   

У  женщин,  предпочитающих  такой  характер  отношений,  регистрируется  большое  количество  абортов,  как  последствий  проективного  отыгрывания  партнера  в  виде    физического  повреждения.

  Поскольку  такие  лица  не  имеют  в  личной  жизни  опыта    достойной,  полноценной  эмоциональной  близости  (родители  не  воспитали    и  не  обучили  их  навыкам  установления  гармоничных  эмоциональных  отношений),  психотерапия    враждебной  зависимости  строится  на  создании  эмоциональной  близости  со  специалистом.  Почувствовав  безопасность  и  возможность  установления  доброжелательных  и  добросердечных  отношений,  клиент  привносит  этот  новый  опыт  в  личные  взаимоотношения.

Встречаются  случаи  враждебной  зависимости  партнера  из  деструктивной  семьи  от  партнера  из  здоровой,  функциональной  семьи.  Согласно  нашим  наблюдениям,  динамика  и  исход  такого  «мезальянса»  зависит,  прежде  всего,  от  глубины  повреждения  личностной  идентичности.  Чем  выше  уровень  повреждения  и  дезинтеграции  идентичности,  тем  больше  степень  самоповреждающего  отыгрывания,  например,  в  аддиктивном  агенте.  Один  из  обратившихся  к  нам  клиентов  (мужчина  средних  лет,  злоупотребляющий  алкоголем  и  женившийся  на  «достойной  во  всех  отношениях  девушке  из  хорошей  семьи»)  сказал,  что  «вместо    жены  он  дубасит  себя».  Рискованное  автовождение,  стритрейсинг,  дайвинг  и  другие  экстремальные  виды  спорта,  свойственные  лицам  с  таким  вариантом  интимности,  подтверждают  наши  наблюдения.

  Мы  считаем,  что  одним  из  видов  аутоагрессии,  наиболее  часто  встречающихся  у  субмиссивных  (подчиняющихся,  пытающихся  занять  во  взаимоотношениях  «пристройку  снизу»)  женщин,    является  запрет  на  проявление  себя,  на  демонстрацию  негативных  чувств,  мыслей  и  паттернов  поведения.  В  результате    «бытовой  аутоагрессии»  появляется  скука.  Женщина,  в  особенности  не  обремененная  необходимостью  зарабатывать  деньги,    начинает  скучать,  т.к.  не  может  дать  себе  разрешение  проявить  себя.  Мы  называем  такой  вариант  неполной  блокированной  интимности  аутоагрессивным  проективным  бытовым  отыгрыванием,  проявляемым  в  виде  «немотивированного»  внезапно  возникающего  гнева  с  яростной  брутальностью,  когда  спокойная,  адекватно  ведущая  себя  женщина  вдруг  начинает  бить  посуду,  ломать  мебель,  набрасываться  с  кулаками  на  окружающих.

Представляет  несомненный  интерес  проанализированный  нами  ранее  теоретический  аспект  психоаналитических  механизмов  выбора  брачного  партнера  [1].    С  практическим  аспектом  индивидуальных  предпочтений  мы  неоднократно  сталкивались  во  время  проведения  тренингов,  когда  из  всего  богатства  выбора  (например,  наличия  в  группе  двадцати  привлекательных  женщин)  мужчина,  не  обращая    внимания  на  девятнадцать  участниц,  выбирает  двадцатую,  не  скрывающую  а,  порой  явно  демонстрирующую  свое  нежелание  общаться  с  ним,  руководствуясь  принципом:  «Я  точно  знаю,  кто  сыграет  со  мной  в  мои  игры».      Партнеры  с  враждебной  зависимостью  подходят  друг  другу  как  ключ  к  замку.    Проводя  экспериментальное  исследование  по  изучению  сексуальной  идентичности,  мы  наблюдали  две  супружеские  пары,  сложившиеся  во  время  обучения  в  школе  и  по  истечению  длительных  брачных  отношений  выбравших  свингерство  как  средство  расширения  диапазона  сексуальных  предпочтений.  Их  высказывания  были  практически  идентичными:  «Мы  знаем  друг  друга  со  школы,  чувствуем  принадлежность  друг  к  другу,    давно  знаем  друг  друга  и  можем  договориться  о  чем  угодно».

Обобщая  результаты  проведенного  нами  исследования,  следует  заключить,  что  использование  в  теоретической  и  практической  работе  разработанной  нами  рабочей  классификация  типов  привязанности,  алгоритма  их  психодиагностики,  характеристики  типов  привязанности    в  зависимости  от  жизненной  позиции,    авторских    определений  привязанности,  интимности  и  классификации  видов  блокированной  интимности  доказало  свою  эффективность. 

 

Список  литературы:

1.Короленко  Ц.П.,  Дмитриева  Н.В.Психоанализ  и  психиатрия:  Монография.-  Новосибирск:  Изд.НГПУ,  2003.-667с.

2.Психология  привязанности  и  ранних  отношений:  Тексты  /Сост.и  перевод  с  англ.  М.Л.Мельниковой;  Под  ред.С.Ф.Сироткина.  Ижевск:НИПЦ,  «ERGO»,  2005.362с.

3.Bowlby  J.  The  nature  of  child’s  tie  to  his  mother  //  Int.J.Psychoanal.1958.Vol.39.P.350-373.