Селигман выученная беспомощность: Выученная беспомощность — все самое интересное на ПостНауке

эксперименты Селигмана и Майера на собаках

Тэги: выученная беспомощность, Селигман, Майер, эксперимент, Психология, опыты над животными, психолог, психотерапия

Наверное, уже многие слышали этот популярный психологический термин. Выученная беспомощность или в оригинале «learned helplessness». Что означает это понятие? Это приобретенный опыт, который не дает человеку даже попытаться произвести какие-то действия, ведь он заранее твердо уверен, что у него ничего не выйдет.

Примером выученной беспомощности часто приводят опыт с цирковым слоном. Маленького слоненка дрессировщик привязывает за ногу веревкой к колышку, вбитому в землю. Слоненок пытается вырвать колышек и убежать, но сил недостаточно, и в конце концов он оставляет бесполезные попытки. Уже взрослый слон с легкостью мог бы вырвать колышек из земли, но уже выучил, что это невозможно, и даже не пытается убежать, если его привязать за ногу простой веревкой.

Однако, эксперимент со слоном — скорее притча.

На самом деле, учеными проводились совсем другие опыты над животными. Не менее интересные и показательные.

Феномен выученной беспомощности: суть явления

Синдром выученной беспомощности впервые описали два американских психолога: Мартин Селигман и Стивен Майер. Их определение звучит так: выученная беспомощность — это нарушение мотивации в связи с пережитой субъектом неподконтрольностью ситуации, где результат не зависел от прилагаемых усилий.

Мартин Селигман — американский психолог, основатель направления «Позитивная психология». Он изучал философию, а затем психологию в Принстонском университете, и в течение 13 лет занимался клиническими исследованиями. Большую часть своей жизни он посвятил изучению пессимистов и оптимистов, особенностей их личностей.

В своей книге «Как научиться оптимизму» он высказывает наблюдение о том, что основные направления психологической науки, Бихевиоризм и Психоанализ, как бы отказывают человеку в собственной воле, объявляя его продуктом внешней среды. Человек формируется под воздействием собственных комплексов, сформированных в детстве, инстинктов и привитых ему общественных норм, потребностей, которые требуют удовлетворения. Все это выглядит так, будто бы у человека вовсе нет собственного выбора.

Селигман считал, что именно такой подход, будто бы человек — порождение обстоятельств, формирует у него чувство безысходности и приводит в большинстве случаев к депрессии. Многие из людей пессимистичны, им кажется, что они ничего не могут поделать со своей жизнью. В основе такого взгляда и лежит выученная беспомощность.

В детстве Селигман пережил травмирующую ситуацию: его отец перенес три тяжелых инсульта, в результате которых стал парализованным в возрасте 49 лет. Это было шокирующим событием, ведь отец Мартина был успешным, уверенным в себе человеком, которым он очень гордился. Теперь же в один момент он стал беспомощным и отчаявшимся. Это было настолько тяжело для Мартина, что определило направление работы на всю его дальнейшую жизнь.

Опыты на животных

В 1964 году молодой ученый Селигман поступил на работу в лабораторию Ричарда Д. Соломона, где тот проводил опыты на собаках по классической схеме, придуманной еще И. П. Павловым для изучения условного рефлекса. Целью исследования было выявление фундаментальных причин психических заболеваний. Однако, едва приступив к работе, Селигман обнаружил проблему: собаки отказывались «работать».

Суть проблемы заключалась в следующем: собак подвергали опытам с использованием раздражителей: звукового сигнала и удара током. Они предъявлялись попарно: звук, затем разряд, который был довольно-таки слабым. Идея состояла с том, чтобы приучить собак связывать звук с разрядом тока и реагировать на него соответственно (пугаться).

В главной части эксперимента собак поместили в специальный шаттл-бокс, разделенный двумя перегородками. Перегородки были невысокими. Исследователи хотели добиться следующего эффекта: собаки, пугаясь звука, так же как и электрического разряда, должны были выпрыгнуть через перегородку в безопасный отсек, чтобы избежать воздействия. Если бы они повели себя так, это бы означало, что собаки способны переносить свои эмоциональные реакции, усвоенные в одной ситуации, на другие.

Вначале собаки должны были обучиться перепрыгивать через перегородку, спасаясь от удара током. Это было несложно: обычно собаки легко обучаются таким трюкам. Однако этого не происходило, и собаки просто лежали и скулили, не пытаясь ничего с этим сделать. Это было довольно странно. Почему же они не пытались избежать болезненного разряда?

Селигман пришел к выводу, что это произошло из-за того, что в начале эксперимента собаки подвергались опытам с павловским обусловливанием, где они получали разряд тока вне независимости от того, делали они что-то или нет. То есть, собаки усвоили ранее, что они получат разряд током в любом случае, что бы они ни делали.

Это открытие потрясло Селигмана. Он понял, что никто ранее не изучал явление беспомощности, откуда оно берется, что влияет на его возникновение, и главное, как его лечить? Ведь именно это чувство разрушило жизнь его отца!

Вот так, совершенно случайно, была открыта выученная беспомощность, а Мартин Селигман понял, в чем состоит цель его работы как ученого и психолога. Он потратил следующие десять лет, чтобы доказать, что выученная беспомощность — своего рода привычка, которой можно как научиться, так и отучиться от нее.

Селигман продолжил изучать поведение собак в лаборатории и поставил новый эксперимент.

На этот раз он разделил собак на три группы. Первая группа имела возможность отключить ток с помощью нажатия кнопки носом и таким образом избавиться от неприятного воздействия. У второй группы механизм отключения тока был «спарен» с первой группой: то есть, сами они не могли отключить ток путем нажатия на кнопку. Механизм срабатывал только в том случае, когда кто-то из собак первой группы нажимал на кнопку вместе с собакой второй группы. Третья группа собак была избавлена от каких-либо воздействий.

Далее собак планировалось поместить в уже знакомый по первому эксперименту шаттл-бокс. Гипотеза заключалась в том, что собаки из второй группы, зная, что от них ничего не зависит, не будут и пытаться что-то делать.

Коллеги Селигмана были настроены скептически. Они считали, что животные не усвоят поведение, которое не подкреплено наградой либо наказанием, то есть гипотеза противоречит основной идее бихевиоризма.

Эксперимент оказался успешным. Действительно, собаки, научившиеся отключать ток, легко перепрыгнули через перегородку, как и те, что не подвергались воздействию тока. Из восьми собак второй группы шесть даже не попытались перепрыгнуть, избежав разряда. Это было печальное зрелище, по словам Селигмана: они просто легли на дно шаттл-бокса и лежали там.

Критика бихевиористов и эксперимент Стива Майерса

Бихевиористы, как и следовало ожидать, подвергли эксперимент безжалостной критике. Ведь он опровергал всю стройную систему их школы! И тогда другой молодой ученый, Стив Майерс, решил провести еще один смелый эксперимент.

Бихевиористы считали, что собаки оставались сидеть неподвижно, так как их пассивное поведение каким-то образом случайно поощрялось.

Майерс предложил сделать это намеренно, то есть подкреплять пассивное поведение собак и выяснить, какой выбор в итоге они сделают.

Собаки были разделены на три группы: в первой ток отключался, если собаки сидели некоторое время неподвижно, во второй собаки не могли никак повлиять на отключение тока, а третья группа была контрольной.

На втором этапе повторялся опыт с перегородкой. Таким образом, собаки, обучившиеся сидеть неподвижно, чтобы отключить разряд тока, в соответствии с теорией бихевиоризма, должны были оставаться в боксе и не перепрыгивать через перегородку.

Итак, собаки из «параллельной» группы, которые в первом случае не могли ни на что повлиять, продолжали лежать и в боксе. Собаки из контрольной группы сразу перепрыгивали через перегородку. А вот подопытные из первой группы повели себя очень интересным образом. Вначале они на несколько секунд замерли неподвижно, но, быстро поняв, что это не дает никакого результата, просто перепрыгнули через перегородку.

Таким образом, собаки, имеющие опыт контроля над прекращением боли, сохранили способность адаптироваться к ситуации! Это был настоящий переворот в истории психологии.

Но что же стало с собаками, которые выучили, как быть беспомощными? К счастью, их вылечили.

Селигман пишет, что ученые

«…Стали перетаскивать этих несчастных, сопротивляющихся животных через перегородку камеры туда и обратно, пока они не начали двигаться по собственной инициативе и не обнаружили, что их действия дают результат. Когда они достигали этой стадии, исцеление оказывалось стопроцентно надежным и устойчивым».

Так что для собак история закончилась счастливо, что дает надежду и многим людям.

Как бороться с этим явлением?

Выученную беспомощность можно победить. Безусловно, лучшим решением будет обращение к психологу, психотерапевту. Это тот случай, когда нужно работать с внутренними установками человека.

Есть несколько проверенных психологами-практиками методов, помогающих самостоятельно справиться с выученной беспомощностью:

1. Зафиксировать зону контроля. Необходимо определить те действия, которые можно совершить, чтобы действительно на что-то повлиять хотя бы в небольшой степени. Завести дневник успеха, где Вы записываете положительные результаты.
2. Важно находить хотя бы маленькие случаи в прошлом, когда что-то получилось. Это дает надежду, что то же получится и в будущем. Хвалить себя даже за маленькие успехи, не обесценивать собственные результаты.
3. Проанализировать шансы на успех в случае действия и в случае отказа от действия, а также определить для себя цену неудачи. Насколько страшно, если действие не приведет к успеху? Какова вероятность, что все же приведет? Это в любом случае больше, чем в случае отказа от действия — отказа точно не будет, но и шанс на успех теряется.
4. Люди, страдающие синдромом выученной беспомощности, склонны прокручивать в голове одну и ту же негативную мысль многократно. Это явление называется руминацией или «мысленной жвачкой». Обычно, эти мысли «засели» в нас от кого-то значимого. Осознавание чьи они, дает возможность простороить границы.
5. Отделить реальные объективные факты от своих убеждений. Как это сделать? К любому утверждению можно попытаться подставить фразу «Ячувствую, что…» и посмотреть, как она изменится и не потеряет ли смысл.
6. И самое главное: не бояться проигрывать. Уметь горевать о несбывшемся. Горе — это такое место, когда нужно сказать себе » я сделал достаточно», неидеально, но больше я ничего не могу.

Получается, отпуская то, что за что мы держимся, мы делаем два шага:

1. Прощаемся с иллюзией контроля, с устоявшейся картинкой себя.
2. Делаем шаг в будущее.

В жизни очень важно идти вперед, хотя бы маленькими шагами, и не сдаваться перед трудностями. Даже собаки сумели справиться с ситуацией, а человек имеет намного больше возможностей. Даже если ему кажется, что их совсем нет.

Тэги: выученная беспомощность   Селигман   Майер   эксперимент   Психология   опыты над животными   психолог   психотерапия  

Возврат к списку

Как выученная беспомощность портит жизнь и как с ней бороться

Что такое выученная беспомощность

Выученная беспомощность — это состояние ^{, когда человек убеждает себя в том, что не может контролировать или изменить происходящие с ним события, и в результате даже не пытается что‑то сделать. При этом человек далеко не всегда находится в действительно безвыходной ситуации.}

Нередко выученная беспомощность возникает после длительного сильного стресса.

Настасья Соломина

Женщина, оказавшаяся в абьюзивных отношениях, в какой‑то момент ловит себя на мысли, что выбраться невозможно, что она бессильна что‑то изменить. И она перестаёт пробовать, отбрасывает любые варианты как заведомо обречённые на провал.

Ребёнок, подвергавшийся буллингу в школе, поступает в университет и ведёт себя в новой обстановке, с новыми людьми всё так же закрыто и отстранённо, потому что просто не видит смысла действовать иначе.

Выгоревшая на работе сотрудница, которая не смогла найти способ справиться с чрезмерными требованиями начальства, в итоге обречённо отсиживает часы в офисе и не ощущает в себе сил даже поискать другую работу.

Люди, которые уверены, что их голос всё равно ничего не изменит, отказываются ходить на выборы и участвовать в политической жизни.

Всё это — проявления выученной беспомощности, бездействия, продиктованного ощущением, что «всё равно ничего не изменится».

Впервые гипотезу о выученной беспомощности описали ^{в 1967 году американские психологи Джеймс Овермиер и Мартин Селигман. Чтобы проверить её, Селигман со своим коллегой Стивеном Майером провёл опыты на собаках, ставшие классикой психологии.}

Животных разделили на три группы. Их всех помещали в специальные будки, в которых по полу пускали болезненный, но не смертельный электрический разряд. В первой группе собаки могли отключить подачу электричества, нажав носом на специальную панель на одной из стенок. Во второй животные не получали удар только тогда, когда его отключали в первой. Третья группа вообще не подвергалась болевым воздействиям.

После 64 разрядов со средним интервалом в 90 секунд зверей из всех групп поместили в камеру с перегородкой, через которую они могли перепрыгнуть. По одной половине этой камеры пускали ток и следили за реакцией собак. Животные из первой и третьей групп перепрыгивали на противоположную сторону. А вот большая часть собак из второй группы (которые не контролировали удары током на первом этапе эксперимента) ложилась на пол и, скуля, переносила всё более и более сильные разряды.

Визуализация эксперимента Селигмана и Майера. Изображение: Rose M. Spielman, PhD / Wikimedia Commons

Схожие эксперименты проводились ^{американским аспирантом японского происхождения Дональдом Хирото на людях. Только его подопытных не били током, а заставляли слушать неприятные звуки во время выполнения работы. Хирото получил схожие результаты: большинство участников, которым во время первой стадии эксперимента не давали возможности отключить неприятные звуки, на втором этапе уже даже не пытались этого сделать.}

Итоги исследований позволили выяснить, что беспомощность вызывают не травмирующие события сами по себе, а опыт их неконтролируемости. Также учёные выделили ^{три признака выученной беспомощности:}

1. Мотивационный дефицит — неспособность реагировать на продолжающиеся негативные воздействия.
2. Ассоциативный дефицит — ухудшение способности реагировать на дальнейшие негативные последствия.
3. Эмоциональный дефицит — недостаточная реакция на приносящие боль действия.

Эксперименты Селигмана и его коллег стали ^{частью когнитивной революции 50–60‑х годов в психологии. В том числе это привело к изменению взглядов на природу мотивации. Опыты доказали, что она зависит не только от наших желаний и действий, но и от того, какова вероятность их осуществить, как мы оцениваем свои шансы достичь цели и какие усилия готовы для этого приложить.}

Как возникает выученная беспомощность

Посредством нейробиологического анализа было установлено ^{, что мозг, ощущая беспомощность, избирательно активизирует нейроны (5‑HT) в области средней линии продолговатого мозга. Они запускают ощущение тревожности и стресса.}

Согласно концепции Селигмана, существует ^{три источника формирования выученной беспомощности:}

1. Опыт переживания неблагоприятных событий.
2. Опыт наблюдения за беспомощными людьми.
3. Отсутствие самостоятельности в детстве.

Рассмотрим подробнее, как возникает выученная беспомощность у детей и взрослых.

У детей

В формировании этой особенности психики особую роль играет ^{травмирующий опыт в детстве. Если ребёнок часто обращается к родителям за помощью, но не получает её, он может решить, что никак не способен повлиять на положение дел. Впрочем, гиперопека тоже может привести к подобному результату. Иногда такое состояние сохраняется и во взрослой жизни.}

Кроме того, чувство собственного бессилия может ^{появиться у детей в результате жестокого обращения.}

Большое значение имеет пример родителей и других взрослых. Ребёнок должен одновременно видеть модель поведения в своих родителях, получать у них помощь и поддержку в случае необходимости, но при этом научиться нести ответственность за свои поступки.

Детям преодолеть выученную беспомощность помогут ^{формирование хороших отношений с родителями, юмор, возможность быть независимыми, самостоятельно принимать решения.}

У взрослых

Чаще всего выученная беспомощность возникает ^{у людей, которые сталкиваются с большим количеством стрессовых ситуаций, где от их воли ничего не зависит. Смерть близких, сокращение на работе, пожар или природные катаклизмы — всё это может стать причиной того, что человек убеждается в бесполезности своих действий.}

В таком случае он привыкает к пассивной роли, теряет мотивацию и, даже когда у него есть возможность исправить своё положение, не прибегает к ней. К проявлениям выученной беспомощности можно ^{также отнести низкий уровень самооценки и силы воли.}

Замечено, что женщины чаще ^{мужчин подвержены выученной беспомощности — так же, как и депрессии. Дело в том, что женщин чаще воспитывают пассивными, а их личные успехи (например, в карьере) зачастую преуменьшаются и считаются «неуместными».}

Столкновение с трудностями может влиять на то, как мы будем вести себя дальше. Исследование ^{2004 года показало, что студенты, увидев сложные вопросы в начале теста, ощущали сомнение в своих силах и затем пропускали даже простые вопросы. Те же, кто проходил тест, начинавшийся с более лёгких вопросов, таких трудностей не испытывали.}

Есть также мнение ^{, что выученную беспомощность может формировать государственная система. Например, при всеобщем распределении благ человек не будет соотносить качество своей жизни с собственными усилиями и, соответственно, стараться его улучшить.}

К каким проблемам в жизни может привести выученная беспомощность

В 1976 году американские психологи Эллен Ланджер и Джудит Роден провели ^{эксперимент в доме престарелых в Коннектикуте. Они выделили две группы: пожилых людей со второго этажа окружили максимальной опекой и заботой, а жителям четвёртого этажа доверили больше контроля над своей жизнью. В то время как на втором этаже уборкой, обустройством, поливом растений, выбором фильмов для просмотра вечером занимался персонал, на четвёртом эти обязанности легли на самих обитателей учреждения.}

Жители четвёртого этажа по личным ощущениям начали чувствовать себя счастливее, а по оценкам медработников стали здоровее. Результаты этого эксперимента ярко демонстрируют, как контроль над ситуацией благотворно влияет на наше психическое и физическое состояние.

Ниже — примеры того, к чему может привести отсутствие контроля.

Появляется нездоровый пессимизм

Пессимист реалистичнее ^{оценивает ситуацию, его мышление хорошо справляется с негативной оценкой будущих событий. Но он же может превратить осторожность в привычку. И там, где оптимист возьмёт своё настойчивостью, пессимист отступит, даже не попытавшись.}

Например, курящий после нескольких провальных попыток бросить может поверить в то, что это невозможно. То же самое происходит с тем, кто хочет похудеть, но из‑за неудач решает, что никогда не сможет измениться. Нередко выученной беспомощностью страдают жертвы домашнего насилия. Они убеждают себя, что, даже несмотря на поддержку со стороны, не смогут скрыться от обидчика.

Поэтому лучше ^{всего, когда между оптимизмом и пессимизмом есть баланс.}

Формируются неспособность к принятию решений и апатия

Выученная беспомощность часто ведёт к тому ^{, что человек прекращает принимать решения. Он перестаёт учиться адаптивным реакциям — умению менять своё поведение в зависимости от обстоятельств — или использовать их в тяжёлых ситуациях.}

Например, сдавшиеся из‑за неудач люди нередко в поисках помощи и поддержки обращаются ^{к социальным сетям. Но в действительности это мало чем помогает и человек просто использует интернет‑ресурсы, чтобы забыться или скоротать время. Это превращает его в пассивного и изолированного от реальности наблюдателя.}

Возрастает риск депрессий и других проблем со здоровьем

В 70‑х годах Селигман заявил ^{, что выученная беспомощность — одна из причин развития депрессии. Учёный пришёл к выводу, что люди, не раз оказавшиеся в неконтролируемых стрессовых ситуациях, могут терять способность принимать решения или эффективно добиваться своих целей. Дальнейшие исследования также нашли связь между выученной беспомощностью и ПТСР — посттравматическим стрессовым расстройством. Страдающий от своего пессимизма человек даже о собственном здоровье заботится меньше : отсутствие внутренней энергии не оставляет ему сил, чтобы заниматься спортом или соблюдать диету.}

Пессимист, даже если в молодости был физически и психически здоровым, к 45–60 годам имеет ^{больше шансов обрести проблемы со здоровьем. Также эксперименты доказали , что существует связь между чувством безысходности и риском развития рака. Кроме того, выученная беспомощность, как и депрессия, ухудшает работу иммунной системы.}

Почему некоторые люди не подвержены эффектам выученной беспомощности

Не у всех, кто сталкивался с жестоким обращением в детстве, домашним насилием и другими негативными переживаниями, появляется выученная беспомощность.

Всё дело в том ^{, как конкретный человек реагирует на происходящие с ним события, как объясняет их. Мартин Селигман считает, что выученную беспомощность более склонны испытывать люди с пессимистическим отношением к жизни. По мнению учёного, оптимисты чаще считают неприятности случайными и не зависящими от их действий, а пессимисты — наоборот. Негативное мышление может рождать ощущение, что неудачи закономерны.}

В доказательство своей теории Селигман проанализировал ^{тексты предвыборных речей кандидатов в президенты США за несколько десятилетий. Он пришёл к выводу, что те, кто выступал с более оптимистичными заявлениями, всегда побеждали. По мнению исследователя, это говорит о том, что человек, который верит в лучшее, с большей вероятностью добьётся успеха.}

Однако стоит сказать, что успех пессимистической или оптимистической стратегии зависит от сферы деятельности человека. Тот же Селигман пишет, что для компании лучше, если её руководитель — оптимист, а его заместитель — пессимист. Вторые склонны более реалистично оценивать ситуацию, что очень важно в решении многих проблем.

Как избавиться от состояния выученной беспомощности

Выученная беспомощность — это не приговор, и с ней можно справиться. В каждом конкретном случае пути к её преодолению могут разниться, но есть два основных способа.

Используйте методы когнитивно‑поведенческой терапии

Лучшим решением будет пройти ^{курс когнитивно‑поведенческой терапии (КПТ), который поможет изменить свой стиль действий и восприятие мира. Лучше всего с этой целью посетить психолога. Но кое‑что можно предпринять самостоятельно:}

• Найти того, кто вас выслушает и поддержит.
• Понять причины возникновения выученной беспомощности и найти негативные мысли, сопутствующие ей. Можно их записать.
• Определить, какие ваши действия подкрепляют выученную беспомощность. Например, просмотр страниц «успешных людей» в соцсетях, который ведёт к выводам вроде «Я просто неудачник».
• Постараться стать более оптимистичным в своём поведении и мыслях. Например, придумать физическое действие, такое как хлопок по столу или встряхивание головой, которое будет означать конец негативным размышлениям.
• Работать над своей самооценкой. Скажем, после неудачи проанализировать её через несколько дней, чтобы без эмоций выявить причины провала. Также можно вспоминать о своих достижениях, чтобы побороть мысли о собственном бессилии.
• Не цепляться за худшую причину вашего беспокойства, а определить настоящую. Например, «Я не нравлюсь девушкам» — это худшая причина, а «У меня был неудачный опыт отношений» — настоящая.
• По мере возможности избавиться от обстоятельств, которые ведут к выученной беспомощности. Например, ограничить общение с людьми, которые относятся к вам с пренебрежением.
• Определить свои цели и запланировать конкретные задачи для их достижения.

Помочь в этом могут физические упражнения ^{, здоровое питание и медитация. Они развивают стойкость и ощущение контроля, что важно для борьбы с выученной беспомощностью.}

Развивайте выученный, или избирательный, оптимизм

Также Мартин Селигман разработал ^{концепцию «выученного оптимизма». Согласно ей, чтобы вырваться из цикла беспомощности, нужно научиться воспринимать события конструктивно, приводить для себя аргументы в пользу того, что в неприятных ситуациях нет вашей вины. Эта концепция также встречается под названием «гибкий оптимизм».}

Для реализации своей идеи Селигман совместно с психологом Альбертом Эллисом создал ^{метод ABCDE (Adversity, Belief, Consequence, Disputation, Energization). Чтобы применить его, сначала нужно понять, с какими трудностями или невзгодами (Adversity) вы столкнулись. Затем — определить, как вы их интерпретируете (Belief) и какие чувства и действия они вызывают (Consequence). Сделав это, вы можете привести контраргумент (Disputation), который также напомнит вам о пользе позитивных мыслей. Это, как считает Селигман, даст вам энергию (Energization) для дальнейших свершений.}

Лекция Мартина Селигмана о позитивной психологии на TED‑Ed

В качестве примера можно привести разные реакции оптимиста и пессимиста на то, что не удалось сделать что‑то в срок. Если пессимист расстроится и, возможно, подумает, что ничего не умеет, то оптимист скажет себе: «Я не успел выполнить задачу в срок. У меня было слишком мало времени, хотя ещё бы чуть‑чуть — и я бы справился». Фактически в этом утверждении раскрывается модель ABCDE.

Настасья Соломина

Выход из состояния выученной беспомощности — это действия. Но чтобы совершить необходимые действия, вырваться из клетки обстоятельств, нужно найти ресурсы и источники надежды на то, что изменения всё же возможны.

И здесь уже сложно назвать универсальную стратегию, подходящую для всех: кому‑то хватит отдыха, «перезагрузки» и вдохновляющих книг или фильмов; кто‑то лучше всего взбодрится от помощи близких; кому‑то потребуется помощь специалиста.

В конце концов, ничто не способствует преодолению выученной беспомощности лучше, чем опыт успеха. Начните с малого и сделайте то, что у вас точно получится: разберите завал на столе, помойте окна, сходите на пробежку. С этого начнётся ваш путь к ощущению контроля и преодолению стресса.

Читайте также 🧐

Выученная беспомощность: почему совет «возьмите свою жизнь в свои руки» не работает

Научный журналист Настя Травкина отвечает на эти вопросы в своей книге «Homo Mutabilis: Как наука о мозге помогла мне преодолеть стереотипы, поверить в себя и круто изменить жизнь», которая выходит в издательстве «Альпина Паблишер» в 20 числах октября. Она обращается к нейробиологии, чтобы понять, может ли человек меняться во взрослом возрасте, насколько сильно детство и генетика влияет на наши решения, почему одни люди более склонны к депрессиям, чем другие. Forbes Woman публикует отрывок об эффекте самоубеждения и о том, почему так сложно прервать замкнутый круг бедности. 

Повсеместное неравенство в сочетании с теориями саморегулирования экономики породило мнение, что основная вина за бедность лежит на самих бедняках, которые не умеют работать, принимают плохие решения, подвержены порокам и лени. Эту неолиберальную идею преподнесла в духе морализаторства широким массам «железная леди» Маргарет Тэтчер, будущий премьер-министр Великобритании.

В интервью, данном в 1978 году, она сказала: «Сегодня в западных странах есть проблемы, но не проблема бедности. Да, бедность существует, но только потому, что люди не умеют вести бюджет и тратить сбережения. И это проблема фундаментального характера — недостаток личных качеств».

Была ли она права, спорят сторонники свободного рынка и либертарианства, отстраняющегося от вмешательства в экономику, и государственной регуляции, при которой власть для поддержания социальной справедливости вмешивается в экономические процессы. Но сегодня высказывание госпожи Тэтчер приобретает новое звучание в связи с революционными открытиями в области изучения мозга, сделанными в последние два десятилетия.

Становится все очевиднее, что бедность действительно связана с недостатками характера. Вот только причинно-следственная связь между бедностью и характером не так проста, как представлялось миссис Тэтчер. Депрессия (которая может быть вызвана хроническим стрессом) субъективно переживается как болезненное ощущение потери контроля, когда «ничего нельзя сделать» и «ничего не изменить». Неудивительно, что люди, растущие в стрессе и постоянно испытывающие чувство беспомощности, вырабатывают так называемый «внешний локус контроля» — мироощущение, при котором они не могут управлять своей жизнью и склонны делегировать ответственность за нее другим или полагаться на внешние обстоятельства.

Неудивительно также то, что советы в духе «Возьмите свою жизнь в свои руки», которые щедро раздают выходцы из благополучных семей, часто оказываются неэффективными для людей из неблагополучной среды. Выходит, насилие, бедность, недостижимость многих благ, нехватка питания, недостаток впечатлений и ограниченный выбор занятий создают порочный круг.

Реклама на Forbes

Низкий уровень жизни сказывается на работе мозга и может привести к появлению недостатков личности. Человек с измененными чертами характера, в свою очередь, действительно может принимать плохие решения и вести неразумный образ жизни, усугубляя собственную бедность.

Есть ли выход?

И что же? Неужели из этого порочного круга нет выхода? Идея о том, что все происходящее с нами предопределено и неизбежно, называется детерминизмом. Чем радикальнее мы придерживаемся этой позиции, тем меньше пространства для свободы воли остается в нашей жизни. Однако вопрос о предопределенности и свободе воли — в большей степени прерогатива философии. Наука ответить на  этот вопрос не может, по крайней мере однозначно. Выходит, когда мы задаемся вопросом о научном взгляде на возможность изменить свою жизнь, нас на деле интересует не объективный подход к вопросу, а то, насколько адекватна субъективная вера.

И правильнее спрашивать не «Могу ли я с точки зрения науки изменить свою жизнь?», а «Могу ли я верить, что могу изменить свою жизнь и при этом быть сторонником научного мышления?». Могу ли я считать, что возможно повлиять на особенности мозга, или, когда так говорю, я уподобляюсь верящим в божественную помощь или силу приворотов? У науки есть кое-какие данные, чтобы утверждать, что мы можем сознательно изменять некоторые особенности своего организма, хотя необходимы дальнейшие исследования.

Например, мы точно знаем, что установки (утверждения, в которые мы верим) оказывают реальный эффект на организм. Это доказано для нескольких видов физиологических состояний. Особенно эффективно действует установка против боли. Это явление — самостоятельное обезболивание самовнушением — называется эффектом плацебо: если мы убеждены, что приняли обезболивающее, то боль отступит даже при условии, что в таблетке не было действующего вещества. Конечно, есть люди, на которых плацебо не действует вообще, а есть те, для которых оно работает от случая к случаю. Уже известно, что в действии плацебо участвует ген, кодирующий фермент, окисляющий дофамин: в зависимости от его вариации вы будете более или менее подвержены действию «волшебных пустышек».

Само существование эффекта плацебо показывает, что тело обладает способностью к саморегуляции и что изменения в работе организма могут происходить под воздействием мысли. Не забывайте, что мысль — это вполне материальный электрохимический процесс, протекающий в мозге и во всем организме. Вспомните об особенностях хронического стресса: большую роль в формировании биологического стрессового ответа в ситуации психологического напряжения играет именно наше убеждение в том, что давление невыносимо и что мы не контролируем ситуацию.

На основе наших убеждений мы прогнозируем дальнейшие события и определяем объем ресурсов, необходимых для оптимальных энергозатрат, чтобы потратить ровно столько энергии, сколько требуется для достижения ожидаемого результата. Наше тело реагирует реальными физиологическими изменениями на мысленный прогноз, но всегда ли мы можем объективно оценить свои возможности?

В конце 1960-х американский психолог Мартин Селигман показал, что нечто вроде установок и прогнозов есть и у животных. Он провел очень грустный эксперимент над собачками, которых разделили на три группы. Контрольную группу просто посадили в клетки на некоторое время, а две другие группы — в клетки, в которых на металлический пол подавался электрический разряд. Собаки из второй группы могли отключать ток, нажимая на педаль, а у третьей группы не было никакого контроля над ситуацией. После того как песиков помучили какое-то время, их пересадили в клетки, состоящие из двух отсеков: в одной половине клетки на пол подавался электрический разряд, в другой — нет, но, чтобы попасть из первой во вторую, нужно было перепрыгнуть небольшой барьер. Собаки из третьей группы даже не пытались перепрыгнуть барьер, терпя удары током. Их состояние Селигман назвал «выученной беспомощностью»: получив опыт неконтролируемых страданий, зверьки стали подавленными и не пытались их избежать. Видимо, потому, что в их мозге сформировалась привычка терпеть и он не искал способа избежать мучений: зачем мозгу тратить ресурсы на поиск выхода, если он считает, что выхода не существует?

Нейроученые пока не знают, каким образом формируется выученная беспомощность, почему одни люди подвержены ей меньше других и почему у одного и того же человека она может в одних ситуациях проявляться, а в других — нет. Однако психологи выяснили, что на формирование выученной беспомощности влияет стиль мышления.

Если вы склонны относиться к неудачам фатально, воспринимать их как личное поражение и строить обобщения в духе «так будет всегда», это может привести к депрессии и тревожности, свойственным состоянию выученной беспомощности. Если же вы считаете неудачи частным случаем, убеждены в их скором окончании и объясняете их не собственной никчемностью, а сложившимися обстоятельствами, вы становитесь более устойчивыми к неприятностям. Поэтому, поймав себя на мыслях вроде «Ничего не поделаешь», «Я сам во всем виноват» и «Все из-за того, что я не такой, как все», рассмотрите их как сбой ментального инструмента прогнозирования, которому не помешает перенастройка.

Со стороны очевидно, что эти утверждения противоречат здравому смыслу. Во-первых, хотя бы потому, что все меняется (вообще все, даже звезды), во-вторых, человек не обладает таким влиянием на окружающий мир, чтобы быть виноватым во всем, и в-третьих, идеальных людей не существует, поэтому «не такие» — мы все. Конечно, рассуждения человека в состоянии выученной беспомощности иррациональны: если бы у него была возможность трезво поразмыслить, он не согласился бы пользоваться такими установками. Они рождаются из негативного эмоционального опыта или навязываются нам в семье как что-то очевидное, несомненное, но, пока они замаскированы под «разумные аргументы», мы совершаем ошибки в наших прогнозах и предсказываем провал там, где он вовсе не обязателен.

Иногда мы действительно не можем что-то немедленно изменить. Например, если мы бедны и не имеем тех благ и возможностей, которые есть у других. Но бывает и так, что мы не столько не можем, сколько не знаем, что именно сделать в наших силах, или не умеем делать этого. Вспомните собачек Селигмана. Беднягам ничто не могло помочь преодолеть барьер и перейти в безопасную часть клетки — ни угрозы, ни лакомство, ни пример других собак. Но кое-что им все-таки помогло: экспериментаторы взяли их лапы в руки и несколько раз показали, какие движения нужны, чтобы перепрыгнуть в безопасную часть клетки.

Опыт решения проблемы, который они получили, помог мозгу перейти из «ждущего режима» и скорректировать свой прогноз, разблокировав возможность обучаться. Выходит, опыт неудач обучает нас беспомощности, опыт успешных решений противостоит ей. К сожалению, никакой экспериментатор не может взять нас за лапы и научить справляться с экономическим кризисом, неопытностью, унижением или избавить от опыта перенесенного насилия. Но мы способны сами приобретать опыт контроля практически в любой ситуации: разобрать завал на балконе, вымыть комнату, научиться подтягиваться пять раз на турнике во дворе, каждый день прочитывать 10 страниц книги. Не смейтесь, маленькие победы дают нам реальный опыт контроля и преодоления. Мало? Ну, добавьте еще пару подтягиваний и несколько страниц. Дело вовсе не в том, сколько подтягиваются или читают другие, важно, чтобы вы сами получили физический опыт контроля и вышли из «замороженного» состояния выученной беспомощности. Для этого как раз подходят маленькие дела. Важно ставить цели, отмечать их достижение и хвалить себя за проделанную работу.

Нейронаука онлайн: какие курсы помогут вам разобраться в работе мозга

8 фото

Три средства от беспомощности | Сайт Центра Экономического Развития

Автор: Елизавета Мусатова

 

Пятьдесят лет назад американский психолог Мартин Селигман перевернул все представления о нашей свободе воли.

Селигман проводил эксперимент над собаками по схеме условного рефлекса Павлова. Цель — сформировать рефлекс страха на звук сигнала. Если у российского учёного животные по звонку получали мясо, то у американского коллеги — удар током. Чтобы собаки не сбежали раньше времени, их фиксировали в специальной упряжи.

Селигман был уверен, что когда зверей переведут в вольер с низкой перегородкой, они будут сбегать как только услышат сигнал. Ведь живое существо сделает все, чтобы избежать боли, не так ли? Но в новой клетке собаки сидели на полу и скулили.

Ни один пес не перепрыгнул легчайшее препятствие — даже не попытался. Когда в те же условия поместили собаку, которая не участвовала в эксперименте, она с легкостью сбежала.

Селигман сделал вывод: когда невозможно контролировать или влиять на неприятные события, развивается сильнейшее чувство беспомощности. В 1976 году ученый получил премию Американской психологической ассоциации за открытие выученной беспомощности.

А ЧТО ЖЕ ЛЮДИ?

Теорию Селигмана много раз проверяли ученые из разных стран. Доказано, что если человек систематически:

— испытывает поражение, несмотря на все усилия;

— переживает трудные ситуации, в которых его действия ни на что не влияют;

— оказывается среди хаоса, где постоянно меняются правила и любое движение может привести к наказанию — у него атрофируется воля и желание вообще что-то делать.

Приходит апатия, а за ней — депрессия. Человек сдается. Выученная беспомощность звучит как Марья Искусница из старого фильма: «Что воооля, что невоооля — все равно».

Теорию о выученной беспомощности подтверждает жизнь. Не обязательно сидеть на поводке и получать удары током. Все может оказаться прозаичнее. Когда я писала эту статью, попросила друзей на фейсбуке поделиться своим опытом переживания выученной беспомощности. Мне рассказали:

— про неудачные попытки устроиться на работу: отказ за отказом без объяснения причин,

— про мужа, который мог встретить вечером с дорогими подарками, а мог с агрессией без видимого повода, по настроению. (Рядом — почти такая же история про жену),

— про начальника-самодура, который каждый месяц раздавал штрафы по каким-то новым и нелогичным критериям.

Со стороны кажется, что выход есть. Перепиши резюме! Подай на развод! Пожалуйся на начальника! Сделай вот это и еще вон то! Но как пес Селигмана, человек, который загнан в беспомощность, не может перепрыгнуть даже через низенький заборчик. Он не верит в выход. Он лежит на полу и скулит.

Порой даже абьюзивного партнера или начальника-самодура не нужно. Геля Дёмина, студентка на стажировке в Корее, рассказывает, как на одном занятии профессор дал классу задание.

Из букв на листочках нужно сложить названия стран. Когда выходит время, профессор просит поднять руки тех, кто уверен в своем ответе. И так раз за разом. К последнему заданию половина студентов скисли.

«После того, как решили все пункты, мы начали проверять ответы, — рассказывает Геля. — У правой стороны было почти все правильно. А у ребят слева не было верных ответов вообще.

Последнее задание (D E W E N S — Sweden) решили только двое из десяти человек с левой стороны. И тут профессор говорит: «Вот вам и подтверждение гипотезы». На экране появляются два варианта теста, который у нас был.

В то время, как правая группа получила совершенно нормальный тест, у левой группы во всех заданиях была перепутана одна буква. Правильный ответ в их случае получить было невозможно. Вся соль была в последнем вопросе, про Швецию.

Он у двух команд одинаковый. У всех была возможность получить правильный ответ. Но за прошлые пять вопросов ребята полностью убедили себя, что не могут решить задание. К моменту, когда настала очередь верного ответа, они просто сдались».

Как противостоять хаосу? Что делать, если выученная беспомощность уже отвоевывает внутреннюю территорию? Можно ли не опускать руки и не сдаваться апатии?

Можно. И здесь ученые с жизнью снова заодно.

— Средство 1: Делайте что-нибудь.

Серьезно: что угодно. Психолог Бруно Беттельгейм выжил в концлагере с политикой постоянного хаоса. Руководство лагеря, рассказывал он, устанавливало новые запреты, часто бессмысленные и противоречащие друг другу.

Охранники ставили заключенных в ситуации, где любое действие могло привести к суровому наказанию. В этом режиме люди быстро теряли волю и ломались.

Беттельгейм предложил противоядие: делать все, что не запрещено. Можешь лечь спать вместо того, чтобы обсуждать лагерные слухи? Ложись. Можешь почистить зубы? Чисть.

Не потому, что хочешь спать или заботишься о гигиене. А потому, что так человек возвращает субъективный контроль в свои руки.

Во-первых, у него появляется выбор: сделать то или иное.

Во-вторых, в ситуации выбора он может принять решение и немедленно его исполнить.

Что важно — это собственное, личное решение, принятое самостоятельно. Даже маленькое действие становится вакциной против превращения в овощ.

Эффективность этого способа в 70-е годы подтвердили американские коллеги Беттельгейма. Эллен Лангер и Джудит Роден провели эксперимент в местах, где человек наиболее ограничен в свободе: тюрьма, дом престарелых и приют для бездомных.

Что показали результаты? Заключенные, которым разрешили по-своему расставить мебель в камере и выбирать ТВ-программы, стали менее подвержены проблемам со здоровьем и вспышкам агрессии.

У пожилых людей, которые могли по своему вкусу обставить комнату, завести растение и выбрать фильм для вечернего просмотра, повышался жизненный тонус и замедлялся процесс потери памяти. А бездомные, которые могли выбрать кровать в общежитии и меню на обед, чаще начинали искать работу — и находили.

Способ справляться: делайте что-нибудь потому, что можете. Выберите, чем занять свободный час перед сном, что приготовить на ужин и как провести выходные. Переставьте мебель в комнате так, как вам удобнее. Находите как можно больше точек контроля, в которых вы можете принимать собственное решение и исполнять его.

Что это может дать? Помните про собак Селигмана? Проблема не в том, что они не могли перепрыгнуть барьер. Так и у людей: проблемой порой является не ситуация, а потеря воли и веры в значимость своих действий.

Подход «делаю, потому что выбрал делать» позволяет сохранить или вернуть субъективное ощущение контроля. А значит, воля не отъезжает в сторону кладбища, укрывшись простыней, а человек продолжает двигаться в сторону выхода из тяжелой ситуации.

— Средство 2: Прочь от беспомощности — маленькими шагами.

Представления о себе «у меня ничего не получается», «я никчемный», «мои попытки ничего не изменят» складываются из частных случаев. Мы, как в детской забаве «соедини точки», выбираем какие-то истории и соединяем их одной линией.

Получается убеждение о себе. Со временем человек все больше обращает внимание на опыт, который подтверждает это убеждение. И перестает видеть исключения.

Хорошая новость в том, что убеждения о себе можно изменить таким же образом. Этим занимается, например, нарративная терапия: вместе с помогающим практиком человек учится видеть альтернативные истории, которые со временем соединяет в новое представление.

Там, где раньше была история о беспомощности, можно найти другую: историю о своей ценности и важности, о значимости своих действий, о возможности влиять на происходящее.

Важно находить частные случаи в прошлом: когда у меня получилось? когда я смог на что-то повлиять? когда изменил ситуацию своими действиями?

Так же важно обращать внимание на настоящее — вот здесь помогут маленькие достижимые цели. Например, навести порядок в кухонном шкафчике или сделать важный звонок, который давно откладываете.

Нет слишком маленьких целей — все важны. Справился? Получилось? Прекрасно! Нужно отметить победу! Известно, что где внимание — там и энергия. Чем больше внимания достижениям, тем сильнее подпитка для новой предпочитаемой истории. Тем выше вероятность не опустить руки.

Способ справляться: ставьте маленькие реальные цели и обязательно отмечайте их достижение. Ведите список и перечитывайте его хотя бы два раза в месяц. Со временем вы заметите, что цели и достижения стали крупнее. Найдите возможность наградить себя какой-нибудь радостью за каждый выполненный пункт.

Что это может дать? Небольшие достижения помогают набраться ресурса для более масштабных действий. Нарастить уверенности в своих силах. Нанизывайте новый опыт как бусины на леску. Со временем из отдельных деталей получится ожерелье — новая история о себе: «Я важен», «Мои действия имеют значение», «Я могу влиять на свою жизнь».

— Средство 3: Другой взгляд.

Селигман открыл проблему, а дальнейшую жизнь и карьеру посвятил поиску решения. Ученый выяснил, что животные могут научиться противостоять беспомощности, если у них есть предыдущий опыт успешных действий.

Собаки, которые сначала могли отключить ток, нажимая головой на панель в вольере, продолжали искать выход, даже когда их фиксировали.

В сотрудничестве с известными психотерапевтами Селигман начал изучать поведение людей и их реакции на внешние обстоятельства.

Двадцать лет исследований привели его к выводу: склонность тем или иным образом объяснять происходящее влияет на то, ищем ли мы возможность действовать или сдаемся. Люди с убеждением: «Плохие вещи случаются по моей вине» более склонны к развитию депрессии и состоянию беспомощности.

А те, кто считает «Плохое может случиться, но это не всегда моя вина и когда-нибудь оно прекратится», быстрее справляются и приходят в себя при неблагоприятных обстоятельствах.

Селигман предложил схему переосмысления опыта и перестройки восприятия. Называется она «Схема ABCDE»:

A – Adversity, неблагоприятный фактор. Вспомните неприятную ситуацию, которая вызывает пессимистичные мысли и чувство беспомощности. Важно для начала выбирать ситуации, которые по шкале от 1 до 10 вы оцениваете не выше, чем на 5: так опыт обучения будет более безопасным.

B – Belief, убеждение. Запишите вашу интерпретацию события: все, что думаете о произошедшем.

C — Consequence, последствия. Как вы повели себя в связи с этим событием? Что чувствовали в процессе?

D – Disputation, другой взгляд. Запишите доказательства, которые подвергают сомнению и опровергают ваши негативные убеждения.

E – Energizing, активизация. Какие чувства (и, возможно, поступки) вызвали новые аргументы и более оптимистичные мысли?

Способ справляться: попробуйте опровергнуть пессимистичные убеждения письменно. Заведите дневник для записи неприятных событий и их проработки по схеме ABCDE. Перечитывайте свои записи каждые несколько дней.

Что это может дать? Стрессовые ситуации будут возникать всегда. Но со временем и практикой можно научиться более эффективно справляться с беспокойством, не сдаваться беспомощности и вырабатывать собственные успешные стратегии реакции и поведения.

Энергия, которая раньше обслуживала пессимистичные убеждения, высвободится, и ее можно вложить в другие важные области жизни.

P.S. Техника безопасности

Я рада, если сейчас вы дочитываете статью, а внутри уже рождается желание действовать. Пожалуйста, проявите бережность к себе в дальнейших действиях. Важно помнить, что нет единственного решения, которое безусловно подойдет каждому.

Человек и его жизненная ситуация сложнее, чем самая продуманная и детальная схема. Иногда самостоятельная работа дает желаемый результат. А иногда нужно заручиться внешней поддержкой и/или обратиться за помощью к специалисту.

Пожалуйста, доверяйте своим ощущениям и позаботьтесь о себе и своем состоянии.

Я верю в то, что в трудных обстоятельств мы встречаемся еще и с собственной силой. Выбор прочитать эту статью и попробовать описанные в ней способы уже значит, что внутри есть вера в перемены и возможность движения туда, где лучше. Возможность хорошего будущего за пределами сегодняшних обстоятельств.

У собак Селигмана не было выбора. У нас он есть. Давайте выбирать волю.

Источник

 

Дискурс выученной беспомощности — Ведомости

Если посмотреть на современную Россию не как на страну, не как на буквальное пространство, в котором мы с вами живем, а как на пространство, извините за выражение, дискурсивное, т. е. на площадку, где каждый день создаются, сталкиваются, переливаясь, умирают и рождаются смыслы, можно увидеть любопытную картину. Любопытную и вместе с тем депрессивную в своей одноцветности. Там мы не найдем с вами привычных баррикад, там все едино.

На максимальном уровне обобщения в современном русском языке, в книгах и фильмах, в газетах и журналах, на сайтах и телеканалах, в блогах и социальных сетях, в офисах и поездах, на кухнях и в курилках мы найдем, конечно, знакомые типажи. Мы найдем сторонников власти и оппозиционеров. Мы найдем либералов и консерваторов. Мы, возможно, даже найдем, если постараемся, западников и славянофилов, а также лириков и физиков, любителей кваса и кефира в окрошке, фанатов «Спартака», ЦСКА и «Зенита» и т. д.

Но все эти дискурсы можно свести, к сожалению, к одному знаменателю, ныне безъязыкому, как улица у Владимира Маяковского, – все они, сами того, как правило, не осознавая, транслируют выученную беспомощность.

Ставшее давно банальностью и общим местом понятие «выученная беспомощность» (learned helplessness) предложил в 1967 г. американский психолог Мартин Селигман, который продолжил опыты великого русского физиолога Ивана Павлова с собаками. Селигман вырабатывал у запертых в клетке псов условный рефлекс глубокого страха на противный звук высокого тона: такой сигнал каждый раз сопровождался ударом тока. Потом, даже если клетку открывали, собаки, услышав этот сигнал, не пытались убежать – ложились на пол и скулили. Они просто-напросто смирились.

Любой медийный сигнал в современной России похож сейчас на этот удар током, хоть прокремлевский, хоть оппозиционный (подставьте любую другую пару на свой выбор). И паркетные съемки губернатора, и бравурные репортажи о росте надоев, и ура-патриотические ток-шоу про Украину и Сирию, и инфошум о запрете кружевных трусов с одной стороны, и рассказы о политзаключенных, пытках, цензуре, коррупции, фальсификациях на выборах с другой стороны – все они транслируют, если задуматься, выученную беспомощность.

Осознать это с ходу может быть непросто, но это действительно так. Одни говорят, что все прекрасно и, кстати, никогда ничего не изменится, нет смысла дергаться, а другие говорят, что все ужасно и никогда ничего не изменится. Разница только в цвете стекла, через которое преломляется это сообщение: это розовые очки и черные очки соответственно.

Этот месседж с обеих сторон как бы говорит нам: послушайте, в сухом остатке что остается? Остается лечь на пол и скулить, как побитая собака. Есть ли надежда? Нет, надежды нет. Исхода тоже нет. Умрешь – начнешь опять сначала. И повторится все, как встарь: ночь, ледяная рябь канала, аптека, улица, фонарь.

Александр Блок, впрочем, это написал за пять лет до революции.

Феномен «выученной беспомощности» у детей

В рамках совместного проекта газеты «ЧС» и новосибирской общественной организации поддержки семей с детьми «Вектор» психологи Ирина Пономаренко и Олеся Герасименко дают советы для родителей. Сегодняшняя тема – «выученная беспомощность» у детей.

Впервые феномен «выученной беспомощности» был рассмотрен в экспериментах М. Селигмана в 1960-х годах. Изучая схему формирования условных рефлексов у собак, ученый пытался сформировать у животных условный рефлекс страха на звук высокого тона. Для этого вслед за громким звуковым или световым сигналом собак подвергали несильным, но чувствительным ударам электрического тока. Для простоты эксперимента на стадии обучения ящик с собакой был закрыт крышкой. Предполагалось, что спустя некоторое время, на контрольном этапе, собаки будут реагировать на звук или свет так же, как они раньше реагировали на электрошок, — будут выскакивать из ящика и убегать. Но, когда реакция страха была сформирована и крышку снимали, собаки этого не делали. Они не совершали элементарных действий, на которые способна буквально любая собака. Вместо того чтобы выпрыгнуть из ящика, животные ложились на пол и скулили, не совершая никаких попыток избежать неприятностей, они переносили удары током продолжительностью до 1 минуты и более. Классическая теория условного рефлекса никак не объясняла такой странной реакции собак на аверсивные стимулы. Селигман предположил, что причина может состоять в том, что в ходе самого эксперимента собаки не имели физической возможности избежать электрошока — и привыкли к его неизбежности. Собаки научились беспомощности.

Из этого наблюдения Селигман и его коллеги сделали вывод, что беспомощность вызывают не сами по себе неприятные события, а опыт неконтролируемости этих событий. Живое существо становится беспомощным, если оно привыкает к тому, что от его активных действий ничего не зависит, что неприятности происходят сами по себе и на их возникновение влиять никак нельзя.

В настоящее время феномен выученной беспомощности рассматривают как нарушение способности преодоления имеющихся трудностей, отказ от каких-либо действий для их разрешения на основе опыта предшествующих неудач в сходных ситуациях.

Выученная беспомощность характеризуется проявлением дефицита в трех областях — мотивационной, когнитивной и эмоциональной. Мотивационный дефицит проявляется в неспособности действовать, активно вмешиваясь в ситуацию, когнитивный — в неспособности впоследствии обучаться тому, что в аналогичных ситуациях действие может оказаться вполне эффективным, и эмоциональный — в подавленном или даже депрессивном состоянии, возникающем из-за бесплодности собственных действий.

Современные исследования часто рассматривают беспомощность как следствие раннего опыта социализации. В частности, жесткость и негативизм, превалирующие в системе семейного воспитания, могут негативно повлиять на развитие компетентности преодоления трудностей и решения задач у ребенка. Люди, которые в детстве и подростковом возрасте подвергались жестокому обращению и пренебрежению, чаще других демонстрируют признаки выученной беспомощности.

Стоит отметить, что наряду с жестокостью и негативизмом, гиперопека со стороны родителей и потворствование потребностям ребенка также может формировать выученную беспомощность. Излишне оберегая ребенка и заботясь о нем, родители могут оказывать «медвежью услугу». Ребенок может испытывать чувство неполноценности, снижение веры в собственные силы, у него может отсутствовать опыт проживания неудач и способности совершать волевые усилия для достижения цели. Зачастую гиперопекаемые дети и подростки могут использовать демонстрацию беспомощности как средство манипуляции окружающими. Н.В. Солнцева к факторам, препятствующим формированию выученной беспомощности, относит:

1. Опыт активного преодоления трудностей

Столкновение с проблемными ситуациями повышает сопротивляемость человека к неудачам, формирует устойчивость к фрустрирующим обстоятельствам, позволяет более осознанно и вдумчиво в дальнейшем подходить к решению жизненных задач, опираясь на имеющиеся условия. Легко достигнутый успех, напротив, детренирует сопротивляемость и не способствует повышению уверенности в своих силах.

2. Собственное поисковое поведение

Поисковая активность — это форма инстинктивного поведения, которая существует у нас с рождения и в процессе воспитания или развивается, или блокируется. При подавлении поисковой активности нарушается естественный «исследовательский» путь от проб и ошибок через инсайт к новому, творчески созданному решению. Последствия этого подавления не проходят бесследно, и выработанное в детстве состояние беспомощности остается в зрелом возрасте.

3. Психологические установки относительно своих успехов и неудач

Человек, полагающий, что его удачи случайны и обусловлены определенным стечением обстоятельств (счастливым случаем, чьей-то помощью), а неудачи закономерны и обусловлены его личными недостатками, пасует перед трудностями и подвержен обучению беспомощности быстрее, чем человек с противоположными установками.

4. Адекватная самооценка

Человек, адекватно оценивающий свои возможности, более устойчив к формированию выученной беспомощности, чем человек с чувством собственной неполноценности.

5. Оптимизм и поддержка со стороны ближайшего окружения

Оптимизм отражает веру человека в позитивный прогноз, связан с позитивным мышлением и потому является одним из важных факторов противодействия формированию выученной беспомощности. Адекватная и своевременная поддержка со стороны близких позволит ребенку избежать фиксации на неудаче и поспособствует попыткам преодолеть трудности в дальнейшем.

На разных этапах развития личности ребенка имеются уязвимые компоненты (эмоциональный, мотивационный, волевой, познавательный), нарушение развития которых способно спровоцировать возникновение состояния выученной беспомощности. Специфика взаимоотношений с социальным окружением на этих этапах развития играет важную роль в возникновении выученной беспомощности. Знание факторов, способствующих формированию выученной беспомощности, позволяет снизить восприимчивость конкретного ребенка к провоцирующим ситуациям и профилактировать данное состояние.
Поделиться:

Добавьте нас в источники:

Новости партнеров:

Ромек В.Г. Теория выученной беспомощности Мартина Селигмана (2000). Полный текст

Мартин Е.П. Селигман, доктор философии

профессор психологии университета Пенсильвании (США) — мировой лидер в изучении выученной беспомощности, депрессии и оптимизма. В 1973 году получил лицензию на клиническую деятельность в Пенсильвании, в том же году разработал спецкурс для университета по этой теме, который читал в университете в течение 14 лет. Ранее Селигман был президентом Американской психологической ассоциации (АПА), департамента клинической психологии.

За свою научную и практическую деятельность Селигман получил целый ряд наград, в том числе — звание “выдающийся практик” Американской Национальной академии практики. Шведский университет Аппсала избрал его почетным профессором, свои премии ему присудили Американская ассоциация прикладной психологии, дважды — Американское психологическое общество (премии им. Уильяма Джеймса и им. Дж. Кэттела).

Он — автор 13 книг и более чем 140 научных статей.

Много лет Селигман вел программу по практической психологии на канале национального телевидения США, участвовал в радиопередачах, много публиковался в таких журналах, как New York Times, in Time, Newsweek, U.S. News and World Report, Reader’s Digest, Redbook, Parents, Fortune, и многих других.

Каждый год Американская психологическая ассоциация присуждает премию тому психологу, который добивается выдающихся научных достижений в течение первых десяти лет своей работы. Мартин Е.П. Селигман получил ее в 1976 году за теорию выученной беспомощности, а Лин Абрамсон — в 1982 за дальнейшее развитие этой теории…

Много раз, читая студентам-психологам курс по терапии поведения, я замечал, что два автора вызывают у них особый интерес. Теория оперантного обусловливания Берхуса Скиннера всегда становится поводом для жарких дискуссий и вопросов по поводу ее сути, теория выученной беспомощности Мартина Селигмана — заставляет задуматься о собственной жизни.

В той или иной степени чувство беспомощности (как и ощущение неуверенности) знакомо каждому , и поэтому многие рассуждения Селигмана находят горький отклик в душе. Теория оптимизма Селигмана дает нам надежду на возможность перемен в самом себе и нашей стране. По крайней мере, указывает путь к этим переменам.

В этой статье Вы найдете краткий обзор огромного количества исследований, выполненных в рамках теории выученной беспомощности, и некоторые основные рекомендации по формированию оптимизма.

Вопрос: Я живу в рабочем общежитии и вижу, что у всех вокруг только одно развлечение — водка. Я могу это понять, потому что на нашем заводе делать нечего, зарплата очень маленькая, все, что можно, уже разворовали. У людей есть семьи, их надо кормить. Такие безвыходные ситуации просто ломают людей. Что делать в таком случае человеку, чтобы остаться человеком? Пить для того чтобы уйти от реальности — это не выход. Совершив самоубийство — ты оставляешь семью на произвол судьбы. Неужели безвыходность таких ситуаций — горькая истина? Даже если это так, то как сохранить желание жить, не разучиться получать хоть какое-нибудь удовольствие и удовлетворение от жизни? Ваш Олег.

Почему некоторые люди в России, да и в других странах мира, отказываются от любых попыток изменить свою жизнь, не верят в то, что изменения вообще возможны, почему пессимизм и депрессия часто овладевают людьми? Неужели действительно причина — в душе русского человека, неужели причина — в самой России?

Открытие выученной беспомощности

Мартину Селигману удивительно повезло — уже на заре своей карьеры, в 1964 году, будучи молодым выпускником университета, он сумел сделать наблюдение, которое заложило основу одной из самых известных психологических теорий, дающих объяснение неуверенности в себе и беспомощности. Это его наблюдение тем более весомо, что все выводы, которые привели в конце концов к возникновению стройной теории, детальным образом обоснованы и проверены в многочисленных экспериментах.

Благодаря счастливому стечению обстоятельств, Селигман оказался в одной из известных психологических лабораторий Пенсильванского университета. Руководитель лаборатории — Ричард Соломон в то время проводил серию экспериментов над собаками по схеме классического условного рефлекса И.П.Павлова. Идея эксперимента состояла в том, чтобы сформировать у собак условный рефлекс страха на звук высокого тона. Для этого их, вслед за громким звуком, подвергали несильным, но чувствительным ударам электрического тока.

Предполагалось, что спустя некоторое время собаки будут реагировать на звук также, как они раньше реагировали на электрошок — будут выскакивать из ящика и убегать.

Но собаки этого не делали! Они не совершали элементарных действий, на которые способна буквально любая собака! Вместо того, чтобы выпрыгнуть из ящика, собаки ложились на пол и скулили, не совершая никаких попыток избежать неприятностей!

Селигман предположил, что причина может состоять в том, что в ходе самого эксперимента собаки не имели физической возможности избежать электрошока — и привыкли к его неизбежности. Собаки научились беспомощности.

Селигман решил использовать павловскую схему для того, чтобы экспериментально изучить природу беспомощности, понять причины ее возникновения, и таким образом найти пути ее преодоления. Вместе с другим молодым аспирантом — Стивеном Майером — он разработал схему эксперимента, названного им триадным, предполагавшим участие трех групп животных. Вот как сам Селигман описывает схему этого эксперимента:

«…Первой группе предоставлялась возможность избежать болевого воздействия. Нажав на панель носом, собака этой группы могла отключить питание системы, вызывающей шок. Таким образом, она была в состоянии контролировать ситуацию, ее реакция имела значение.

Шоковое устройство второй группы было “завязано” на систему первой группы. Эти собаки получали тот же шок, что и собаки первой группы, но их собственная реакция не влияла на результат. Болевое воздействие на собаку второй группы прекращалось только тогда, когда на отключающую панель нажимала “завязанная” с ней собака первой группы.

Третья группа шока вообще не получала.» [Селигман, 1977]

Таким образом, две группы собак подвергались действию электрошока равной интесивности в равной степени, и абсолютно одинаковое время. Единственное различие состояло в том, что одни из них могли легко прекратить неприятное воздействие, другие же имели возможность убедиться в безрезультативности своих попыток как-то влиять на неприятности. С третьей группой собак ничего не делали. Это была контрольная группа.

После такого рода «тренировки» все три группы собак были помещены в ящик с перегородкой, через которую любая из них могла легко перепрыгнуть, и таким образом избавиться от электрошока. Именно так и поступали собаки из группы, имевшей возможность контролировать шок. Легко перепрыгивали барьер собаки контрольной группы. Собаки же с опытом неконтролируемости неприятностей жалобно скулили, метались по ящику, затем ложились на дно и поскуливая переносили удары током все большей и большей силы.

Из этого Селигман и его товарищ сделали вывод, что беспомощность вызывают не сами по себе неприятные события, а опыт неконтролируемости этих событий. Живое существо становится беспомощным, если оно привыкает к тому, что от его активных действий ничего не зависит, что неприятности происходят сами по себе и на их возникновение влиять никак нельзя.

Уже первые эксперименты Мартина Селигмана получили широкую известность, были опубликованы солидными психологическими журналами. Прекрасное объяснение необъяснимому с точки зрения теории условного рефлекса факту, стройный эксперимент в обоснование выдвинутой гипотезы, первое научное признание — таково было начало карьеры молодого ученого.

Развитие теории: с людьми бывает то же самое…

Не секрет, что возможность непосредственного применения результатов, полученных на животных, к объяснению особенностей поведения человека до сих пор вызывает большие сомнения. Конечно, эти сомнения возникли и у Селигмана, у его коллег — психологов. Дональд Хирото, молодой американский психолог, в 1971 году попытался проверить, работает ли механизм, обнаруженный Селигманом, у людей [Hiroto, 1974].

Хирото придумал следующую схему эксперимента. Сначала он предложил трем группам испытуемых обнаружить комбинацию кнопок, нажатие которых будет отключать громкий раздражающий звук. У одной группы такая возможность была — искомая комбинация существовала. У другой же группы кнопки были просто отключены. Какие бы комбинации они не нажимали — неприятный звук не прекращался. Третья группа вообще не участвовала в первой части эксперимента.

Затем испытуемых направляли в другую комнату, где стоял специально оборудованный ящик. Испытуемые должны были положить в него руку, и когда рука прикасалась ко дну ящика, раздавался противный звук. Если испытуемые касались противоположной стенки — звук прекращался.

Эксперименты Хирото доказали две важные вещи. Было установлено, что люди, имевшие возможность отключать неприятный звук, выключали его и во второй серии экспериментов. Они не соглашались с ним мириться и быстро обнаруживали способ прекратить неприятные ощущения. Так же поступали люди из группы, не участвовавшие в первой серии.

Те же, кто в первой серии испытал беспомощность, переносили эту приобретенную беспомощность в новую ситуацию. Они даже не пытались выключить звук — просто сидели и ждали, когда все кончится.

Два важных факта состояли в том, что у людей существует уже установленный на животных механизм возникновения беспомощности, и что беспомощность легко переносится на другие ситуации. Однако, оставался один факт, который пока не имел объяснения. В экспериментах Хирото получалось так, что при помощи неустранимого шока не удавалось сделать беспомощными примерно треть испытуемых. Создавалось такое впечатление, что люди из этой трети каким-то образом умеют противостоять беспомощности, несмотря на опыт неконтролируемости событий.

Этому факту пока не удавалось найти объяснения.

Беспомощность и иммунитет: как беспомощность влияет на развитие рака у животных

Беспомощность влияет на очень многие особенности жизни человека: на то, как он воспринимает мир, на то, какие цели перед собой ставит и каким образом стремится к их осуществлению, на отношение к своему здоровью и т.д. В конечном счете от степени беспомощности зависит не только успех в жизни, но и здоровье…

Одно из самых значительных открытий Селигмана и его сотрудников состоит в том, что первоначально в экспериментах над животными, а потом и на человеке, было установлено, что беспомощность влияет и на активность иммунной системы человека, на способность организма противостоять болезням, а значит — и на долголетие. То, как это было доказано, может служить одним из примеров строгих с научной точки зрения экспериментов в психологии.

Эксперименты по изучению влияния беспомощности на иммунитет были проведены Мадлон Висинтейнер на классических лабораторных животных — на крысах — с использованием достаточно строгого теста, используемого в иммунологии. Всем крысам привили некоторое количество раковых клеток. Это количество было специально подобрано таким образом, что при нормальных условиях должны были выжить 50 процентов крыс.

Затем всех крыс разделили на 3 группы: первые получали умеренный шок, которого можно было избежать, вторая группа получала неконтролируемый неизбежный шок, третья группа вообще не получала никакого шока.

Поскольку речь шла о физическом здоровье, в эксперименте тщательно контролировались все возможные физические переменные (сила и продолжительность тока, условия питания и гигиены и т.д.). Единственное различие между группами состояла в наличии или отсутствии выученной беспомощности. Третья, контрольная группа служила для проверки точности дозировки в иммунологической части эксперимента. Смертность в этой контрольной группе составила обычную для теста пропорцию 50 на 50.

В двух других группах данные были иные.

Среди «беспомощных» крыс умерло 73% особей. Было доказано, что выученная беспомощность может влиять на иммунитет — сопротивляемость организма деятельности болезнетворных клеток.

Но еще более удивительная вещь произошла в группе, в которой крысы научились сами останавливать действие электрического тока. Смертность в этой группе составила всего 30%! Меньше, чем в группе, которая ни с какими неприятностями не сталкивалась!

Этот совершенно неожиданный факт заставил исследователей задуматься над тем, что из себя представляет альтернатива беспомощности? Что, какое качество делает людей более устойчивыми к неблагоприятным событиям?

Позже Селигман назовет это качество оптимизмом.

Примерно в одно время с работой Мадлон двое канадских исследователей, Ларри Склар и Хайми Анисман, пришли к тем же выводам, используя в качестве лабораторных животных мышей, а не крыс, и измеряя скорость роста опухоли, а не смертность. Дальше проверять однозначно установленные факты смысла не было. Имело смысл попытаться установить, имеет ли место та же самая закономерность у людей. Конечно, в этом случае прививать рак ученые не стали. Эллен Лангер и Джуди Роден нашли способ оценить влияние беспомощности на продолжительность жизни человека.

Влияние беспомощности на продолжительность жизни человека

Новые результаты получили Эллен Лангер и Джуди Роден. Они работали с людьми преклонного возраста в частной лечебнице и и имели возможность кое-что изменить в жизни пожилых людей.

На двух разных этажах они дали старикам две почти одинаковые инструкции, различающиеся лишь по степени, в которой старики могли что-либо изменить в окружающей их действительности.

Вот инструкция, которая давала людям право выбора: “Я хочу, чтобы вы узнали обо всем, что можете делать сами здесь, в нашей клинике. На завтрак вы можете выбрать либо омлет, либо яичницу, но выбрать нужно вечером. По средам или четвергам будет кино, но записываться нужно будет заранее. В саду вы можете выбрать цветы для своей комнаты; можете выбрать, что хотите, и унести к себе в комнату — но поливать его вы должны будете сами”.

А вот та, которая лишала их возможности влияния, хотя и реализовывала идею абсолютной заботы о стариках: “Я хочу чтобы вы узнали о тех добрых делах, которые мы делаем для вас здесь, в нашей клинике. На завтрак бывает омлет или яичница. Омлет мы готовим по понедельникам, средам и пятницам, а яичницу — в остальные дни. Кино бывает вечером в среду и четверг: в среду — для тех, кто живет в левом коридоре, в четверг — для тех, кто в правом. В саду растут цветы для ваших комнат. Сестра выберет каждому по цветку и будет за ним ухаживать”.

Таким образом, получалось, что обитатели одного из этажей дома престарелых могли сами распоряжаться своей жизнью; на другом же этаже люди получали те же блага, но без возможности влиять на них.

Через восемнадцать месяцев Лангер и Роден вернулись в лечебницу. Они установили, что группа с правом выбора оказалась более активной и счастливой, судя по специальным оценочным шкалам. Они также обнаружили, что в этой группе умерло меньше людей, чем в другой.

Этот поразительный факт свидетельствовал, что возможность выбора и контроля ситуации могут спасать жизнь, а беспомощность, возможно, способна убивать…

Теория оптимизма

Нерешенной все-же оставалась проблема, связанная с тем фактом, что не все люди (как, впрочем, и не все животные) в равной степени были подвержены влиянию неконтролируемых неприятных последствий. Часть из них, несмотря на неприятности, продолжали упорно искать решение трудной ситуации, выход из неприятного положения.

До определенного момента Селигман не видел объяснения этому. Но с течением времени решение было найдено. Это решение получило название «теории оптимизма». В соответствии с этой теорией, именно приобретенный в успешной «борьбе с реальностью» оптимизм служит причиной того, что временные непреодолимые трудности не снижают мотивации к активным действиям, точнее — снижают ее в меньшей степени, чем это происходит у «пессимистичных» персон, более склоннык к формированию выученной беспомощности.

По мнению Селигмана, суть оптимизма состоит в особом способе атрибуции — особом стиле объяснения причин неудач или успехов.

Оптимистичные люди склонны приписывать неудачи случайному стечению обстоятельств, случившемуся в определенной узкой точке пространства в определенный момент времени. Успехи они обычно считают личной заслугой, и склонны рассматривать их как то, что случается всегда и почти везде.

Например, жена, обнаружившая наличие давней связи ее мужа с лучшей подругой, демонстрирует оптимизм, если говорит себе: «Это случилось всего лишь несколько раз, давным-давно, и лишь потому, что сама я в то время была за границей» (локально во времени, локально в пространстве и по вине обстоятельств).

Пессимистичным можно назвать мысли следующего характера: «Он никогда меня не любил, и наверное потихоньку изменял мне постоянно — ведь не случайно вокруг него так много симпатичных молоденьких студенток. Да и сама я уже стара, и вряд ли когда он меня так полюбит, как было в молодости» (неприятности распределены во времени, встречаются во многих точках пространства, происходят потому, что сам какой-то не такой).

Именно через стиль атрибуции (приписывания) «просеивается» опыт беспомощности. В случае оптимистичной атрибуции, значение этого опыта преуменьшается, в случае пессимизма — преувеличивается.

Определив таким образом ключевые характеристики оптимизма, Селигман смог найти и очень надежный способ оценки степени присущего человеку оптимизма по его высказываниям, письмам, статьям, а также предложил специальный тест для оценки степени оптимизма / пессимизма.

Это его открытие позволило провести ряд интересных экспериментов, показавших степень влияния оптимизма на политическую, профессиональную деятельность людей и — на жизнь целых стран.

Оптимизм и политика

Так теория выученной беспомощности дала жизнь не менее интересной и продуктивной в плане экспериментов теории оптимизма. Оптимистичные люди, по мысли Селигмана, имеют ряд преимуществ: они более инициативны, энергичны, реже впадают в депрессию, результаты их деятельности обычно выглядят более внушительно. Далее, они производят лучшее впечатление на окружающих. Это все не может остаться без очевидных последствий.

В содружестве с молодым аспирантом Гарольдом Зулловым Селигман [Zullow et al., 1988] заинтересовался проблемой, близкой к сфере интересов политологов. Он предположил, что при явном соперничестве двух кандидатов, таком, какое, например, имеет место в ходе президентских выборов, более оптимистичный кандидат должен побеждать.

Основание к этому Селигман видел в следующем. Во-первых, оптимистичный кандидат будет более активным и деятельным, успеет встретиться с большим количеством людей и т.д. Во-вторых, в ходе этих встреч он больше понравится избирателям. В-третьих, он будет более убедителен (в хорошее охотнее верят), вызовет у избирателей большие надежды, связанные с ним персонально. В итоге, при сильной разнице в уровне оптимизма, победить должен депутат оптимистичный.

Селигман решил проверить это предположение на материале президентских выборов. В качестве стандартных выступлений были выбраны речи с согласием баллотироваться претендентов на президентский пост в Америке, начиная с 1948 (с этого года выступления достигали широкой аудитории благодаря телевидению) по 1984 годы. Уровень оптимизма оценивали независимые эксперты по специально разработанной схеме.

В итоге было обнаружено, что в девяти случаях из десяти победил более оптимистичный кандидат. Причем, кандидаты, существенно опережавшие соперника в уровне оптимизма, выигрывали с огромным перевесом. У кандидатов же с небольшим преимуществом по показателям оптимизма, и перевес на выборах был небольшим. Так было установлено, что знание разница в уровне оптимизма позволяет предсказать исход выборов значительно точнее, чем любые другие технологии. Более того, влияние телевизионной трансляции также не было решающим фактором. Анализ речей кандидатов начиная с 1900 года показал, что из двадцати случаев в восемнадцати американцы отдавали предпочтение более оптимистичному кандидату.

Теория набирает силу, если она оказывается способной дать предсказания событиям. Теория оптимизма оказалась способной к этому. В текущем порядке оценивая состязание Джорджа Буша и Майкла Дукакиса с использованием шкалы оптимизма, Селигман и Зуллов смогли дать предсказание итогов выборов с точностью до 1%!

Оптимизм и социальная среда

Социальный контекст и взаимовлияние уровня оптимизма и социальной среды не ограничивается предпочтениями электората. Существуют данные, что сами условия жизни существенно предопределяют характер высказываний и предпочтений.

В период олимпийских игр 1984 года Габриель Эттинген [Zullow et al., 1988] сравнила по степени оптимизма газетные публикации об одних и тех же событиях, вышедшие в Восточной и Западной Германии. Хотя у восточных немцев поводов для гордости и оптимизма было значительно больше, тон публикаций восточногерманских газет был существенно более пессимистичным.

Сообщения, выполненные на одном и том же языке, журналистами одной и той же национальности, описывающие одни и те же события — но в рамках разных общественных систем существенно различались.

Прошло всего 6 лет — и Восточная Германия перестала существовать. Оптимистичная страна поглотила пессимистичную.

Оптимизм и работа

Теория оптимизма нашла неожиданное применение в страховом деле. По заказу крупной страховой фирмы Селигман провел тестирование на уровень оптимизма у вновь набранных страховых агентов. Хотя общий уровень оптимизма был достаточно высок, более половины из них уволились в первые же полгода. Даже очень оптимистичным людям трудно получать изо дня в день отказы в 39 случаях из 40. Селигман разделил всех новичков на две группы — более и менее оптимистичную.

Кто же увольнялся в первую очередь?

Это были люди преимущественно из менее оптимистичной группы. Причем склонность к увольнению никак не была связана с профессиональными знаниями. Далее, этим влияние оптимизма не ограничилось. Агенты из верхней четверти, наиболее т.о. оптимистичные, заключали на 50% больше сделок, чем агенты из нижней четверти.

Они работали, не капитулировали — и зарабатывали больше денег для фирмы.

Что такое «Выученная беспомощность»?

Итак, Мартин Селигман определяет беспомощность как состояние, возникающее в ситуации, когда нам кажется, что внешние события от нас не зависят, и мы ничего не можем сделать, чтобы их предотвратить или видоизменить. Если это состояние и связанные с ним особенности мотивации и атрибуции переносятся на другие ситуации, то значит — налицо “выученная беспомощность”. Очень непродолжительной истории неконтролируемости окружающего мира достаточно для того, чтобы выученная беспомощность начала жить как бы своей собственной жизнью, стала сама управлять нашим поведением.

Пример: Двум группам людей предлагалось решать простые логические задачи, где в серии картинок нужно было обнаружить «лишний» элемент следуя какому-либо принципу. В одной группе испытуемые получали оценки «верно» или «неверно» в случайном порядке (т.е. асинхронно), в другой они (синхронно) получали за правильный ответ оценку «верно», за неправильный — «неверно». В результате в группе с правильными, «синхронными» последствиями количество правильных ответов быстро возрастало, при асинхронности же не наблюдалось значительного улучшения результатов и многие испытуемые довольно быстро отказывались от продолжения эксперимента. Если на их участии настаивали, то они совершали даже большее количество ошибок, чем в начале, поскольку для простых закономерностей пытались найти очень сложные объяснения, искали сложные решения там, где они были очевидны.

Опыт неконтролируемых последствий у животных и людей закономерно приводит к пессимизму и депрессии, к снижению стремления предотвратить трудные ситуации или активно овладевать ими. Ответственны за возникновение этого не столько неприятные или болезненные переживания сами по себе, сколько опыт их неконтролируемости.

Именно этим объясняется тот факт, что относительно позитивных последствий Селигман получил схожие результаты. Интенсивное поощрение, возникающее вне зависимости от действий испытуемых – точно так же, как и наказание – приводит к потере инициативы и способности к конкурентной борьбе.

Итак, беспомощность у человека вызывается неконтролируемостью и непредсказуемостью событий внешнего мира. Уже в раннем детстве — в младенческом возрасте человек учится контролю над внешним миром. Помешать этому процессу могут три обстоятельства:

1. полное отсутствие последствий (депривация),
2. однообразие последствий или же
3. отсутствие видимой связи между действиями и их последствиями[ВР1] .

(1) Отсутствие последствий. Никому в России не нужно объяснять, с чем сталкиваются сироты в большинстве детских домов. Однообразная серая одежда, такая же однообразная и пресная пища, скудная библиотека, занятые своими делами воспитатели и учителя. Однообразие среды дополняется депривацией простого человеческого общения. В замкнутый мирок поступает слишком мало стимулов, слишком мало информации, чтобы растущий человек научился связывать плохие и хорошие поступки с плохими и хорошими последствиями. Разные поступки так или иначе есть всегда. Разных последствий не хватает. Поэтому к моменту выпуска в большинстве случаев молодых людей трудно назвать адаптивными, приспособленными и оптимистичными людьми.

По аналогии с этим “экстремальным” примером мы легко обнаружим зоны потенциальной беспомощности в далеком сибирском поселке, глухой деревне в центре России, в семье начинающего предпринимателя и его жены — учительницы, с утра до поздней ночи занятых каждый своим “бизнесом”.

Общее во всех этих случаях – бедная на последствия и общение среда, в которой ребенок просто не в состоянии сопоставить разному поведению разные реакции окружения. Этих реакций просто нет.

Пример: Женщина обращается к психологу с просьбой помочь. Ее уже взрослый сын ничего не желает делать. Семья довольно обеспеченая, у каждого из супругов свой бизнес, сыну они тоже ни в чем не отказывают. Чтобы помочь сыну стать на ноги, отец зарегистрировал для того собственную фирму с поставленным уже бизнесом. Нужно только работать. Но сын и этого не хочет! Он либо сидит весь день дома, либо, что еще хуже -– берет машину и отправляется проведовать своих дружков. В общем, делом заниматься не хочет – у него нет к нему никакого интереса. Психолог предлагает попробовать изменить кое-что в отношении к сыну (а сыну уже 26!). Изменить последствия, которые имеют его действия. Отобрать машину и отдать тому, кто ведет дела в фирме. Вернуть машину, если он займется делами фирмы.  Выплачивать ему в фирме зарплату в точном соответствии с рабочими часами, которые он там проведет. Если управление фирмой не даст нужных результатов – продать ее или забрать себе в управление. Но в этот момент – перестать платить зарплату.
Спустя 2 месяца сын начал вести дела фирмы сам и купил себе на заработанные в удачной сделке деньги собственную машину, чтобы не зависеть от родителей.

(2) Однообразие последствий. Чтобы избежать пессимизма и беспомощности, последствия как минимум должны быть в наличии. И они должны быть разными. Любой психолог, работающий в милиции или детприемнике, расскажет вам массу ужасных случаев, главным действующим лицом которых были дети из супер-благополучных семей. Неожиданные асоциальные поступки эти, благополучные, дети совершают так же часто, как  и дети из детских домов и интернатов. Совершенно неожиданные и немотивированные побеги из семьи, агрессивные действия, кражи, вандализм, не имеющие на первый взгляд никакого разумного объяснения, легко его находят в рамках теории выученной беспомощности. Гиперопека детей из богатых семей, чаще всего связанная с однотипно позитивными последствиями, так же опасна, как и гиперконтроль со стандартно следующим штрафом за любые нарушения. Опасность состоит в однотипности последствий.

Ребенок, который в ответ на разное (хорошее и плохое) поведение, получает совершенно одинаковые (безразлично, приятные или неприятные) последствия, точно так же теряет ориентиры для управления собственной активностью, как и ребенок, вообще никакой обратной связи не получающий.

Пример: Девочка Саша ходит в первый класс с большой охотой, ей все в школе нравится. Но вдруг родители замечают, что интерес стремительно улетучивается, ребенок не хочет делать уроки, с неохотой идет в школу.
Ребенка как бы подменили.
Лишь случайно родители узнают, что в классе появился новый учитель, который часто ставит четверки и требует выполнять работу над ошибками. Сначала Саша это делала охотно, поскольку сама видела эти ошибки и знала, как их можно исправить.
Но новый учитель даже после прекрасно выполненной повтороно работы все-равно ставит четверку. С его точки зрения это – справедливо. Ведь ошибка-то была допущена.
Саша очень расстроена. Для нее исчез всякий смысл исправлять ошибки. Как бы хорошо она не работала над ошибками – все равно оценка не улучшается. Мотивация к учебе стремительно, в течение двух-трех дней, исчезает.
Родителям, к счастью, удается убедить учителя поощрять ребенка, но интерес к школе восстанавливается очень и очень медлено.

Есть еще одна форма беспомощности, возникающей по причине однообразия последствий. Ребенок или взрослый, который, совершая разные — хорошие и плохие, добрые или злые действия, знает, что все равно его родители (или его статус) защитят его от неприятностей, оказывается беспомощным в такой же степени, как и тот, кто наталкивается на массивную критику, что бы он не делал.

Если приблизить эти результаты к реальной жизни, то беспомощность возникает тогда, когда человек (ребенок), пытающийся решить некоторую поведенческую проблему, не находит никакой системы в том, как реагируют окружающие на его действия, и никто ему не помогает обнаружить эту систему.

 (3) Асинхронность. Третья причина беспомощности может состоять в том, что между действиями и последствиями проходит так много времени (асинхронность во времени), что невозможно связать реакции окружения с теми или иными собственными действиями. Порка по пятницам, разнос по понедельникам, выдаваемая случайно и довольно редко зарплата, все это – последствия, которые асинхронны во времени с их причинами. В этом случае зарплата перестает ассоциироваться с результатами труда, критика родителей – с ошибками, допущенными в домашнем задании. Итог тот же.

Профилактика беспомощности

Выученную беспомощность гораздо легче предупредить, чем лечить: родители должны обеспечить и показать ребенку возможности контроля над внешней средой, должны предоставлять ему синхронную и разнообразную обратную связь — разную в ответ на разные его действия. То же требуется и от руководителей коллективов, если они хотят иметь инициативных и компетентных (а не беспомощных) сотрудников.

В форме простых правил я попробую сформулировать основные принципы поведения, которое помогает другим избежать беспомощности, своего рода рекомендации по ее профилактике. Эти принципы уже многократно опробованы участниками тренинга для родителей и абсолютно безопасны в применении. Повредить ребенку они не могут, хотя, вероятно, и будут означать изменение вашего привычного автоматизированного, а потому и самого легкого, способа взаимодействия с другим человеком.

Итак:

Правила по профилактике выученной беспомощности

(1) Последствия должны быть.
Если жизнь стала однообразна и скучна, то зачем же она нам такая? Познакомьтесь сами и познакомьте партнера с разными сторонами реальности, покажите ему, что именно он (она) может жить и по другому. Предоставьте возможность другому самому найти нужные ему последствия.

Не только окружающая среда, но и вы сами создаете последствия. Постарайтесь чаще бывать с ребенком, мужем, женой, сотрудниками —  самим собой и своей речью восполнить дефицит последствий.

(2) Последствия должны быть разнообразными.
В ответ на разное поведение ваших сотрудников, вашего ребенка или супруга, вы теперь ведете себя разным способом. Вы злитесь, если он что-то сделал неправильно, радуетесь, если поступки партнера вам приятны, и – вы проявляете свою радость или злость, все многообразие ваших чувств, стараясь указывать точно, с каким именно поведением эти чувства связаны.

Не ограничивайтесь обнародованием взысканий, пусть даже – и разнообразных взысканий. Дополните “перечень штрафов” “перечнем поощрений”. Старайтесь уравновесить баланс хороших и плохих действий балансом хороших и плохих последствий.

(3) Промежуток времени между поведением и последствиями должен быть минимальным.
Не оттягивайте с реакцией, реагируйте тотчас же и разнообразно. Особенно это важно в случае экстремального поведения, необычно хорошего или необычно плохого.

(4) Случайные реакции лучше постоянных.
Действительно, достаточно глупо выглядят попытки постоянно сопровождать любое поведение партнера своими реакциями. Это и не нужно. Множество специально организованных исследований показали, что несистематические  и случайные последствия лучше действуют, чем постоянные. Спустя некоторое время ваш партнер сам научится видеть последствия – без вашей помощи. Помогайте ему в этом время от времени.

И ваш партнер, ребенок, ваши сотрудники приобретут веру в себя, инициативу и оптимизм.

Вы же этого хотите?

Возвращаясь к вопросу, с которого начиналась эта статья, я хочу сказать, что причина пассивности и стереотипности поведения тех, о ком пишет Олег, может лежать как вне их — в среде, в партнерах родителях, начальниках, так и внутри них. Мы не полностью и абсолютно зависим от своего окружения. Человек от собаки отличается тем, что он сам может создавать себе последствия — у нас есть речь, и мы способны к самоподкреплению.

Литература

Haracz, J. (1988). Learned helplessness: An experimental model of DST in rats. Biological Psychiatry,23, 388-396.

Hiroto, D. (1974). Locus of control and learned helplessness. Journal of Experimental Psychology, 102, 187-193.

Overmier J.B., Seligman M.E.P.(1967) Effects of inescapable shock upon subsequent escape and avoidance responding. Journal of Comparative and Physiological Psychology, 63

Peterson, Christopher (1993) Learned helplessness : a theory for the age of personal control.  New York : Oxford University Press, 1993. xi, 359 p.

Seligman, M.E.P. (1991) Learned Optimism. NY Knopf.

Seligman, M.E.P. (1993) What You Can Change & What You Can’t. NY Knopf.

Seligman, M.E.P., Reivich, K., Jaycox, L. & Gillham, J. (1995) The Optimistic Child. N.Y. Houghton Mifflin.

Seligman, Martin E. P. (1972) Biological boundaries of learning. New York, Appleton-Century-Crofts  xi, 480 p.

Seligman, Martin E. P. (1992) Helplessness : on depression, development, and death. New York : W. H. Freeman,. xxxv, 250 p.

Zullow, H., Oettingen, G., Peterson, C. and Seligman, M.E.P. (1988) Explanatory style and the historical record: Caving LBJ, Presidential candidates, and East versus West Berlin. American Psychologist, 43, 673-682.

Зелигман М. (1997) Как научиться оптимизму, М.: а.о.»Вече», с.261-262.

Хекхаузен Х. (1986) Мотивация и деятельность: в 2-х т., т. 2, М.: Педагогика, с. 112-136

Дополниетельная литература:

 

Выученная беспомощность — что это такое и почему

Когда случаются плохие вещи, нам нравится верить, что мы сделаем все необходимое, чтобы изменить ситуацию. Исследования так называемой «усвоенной беспомощности» показали, что когда люди чувствуют, что не могут контролировать происходящее, они, как правило, просто сдаются и принимают свою судьбу.

Что такое приобретенная беспомощность?

Выученная беспомощность возникает, когда животное неоднократно подвергается отвращению, от которого оно не может избавиться.В конце концов, животное перестанет пытаться избежать раздражителя и будет вести себя так, как будто оно совершенно беспомощно, чтобы изменить ситуацию. Даже когда есть возможность убежать, эта усвоенная беспомощность будет препятствовать любым действиям.

Хотя эта концепция тесно связана с психологией и поведением животных, она также может применяться ко многим ситуациям с участием людей.

Когда люди чувствуют, что не могут контролировать свою ситуацию, они могут начать вести себя беспомощно.Это бездействие может привести к тому, что люди упустят возможности для облегчения или перемен.

Обретение приобретенной беспомощности

Концепция выученной беспомощности была открыта случайно психологами Мартином Селигманом и Стивеном Ф. Майером. Первоначально они наблюдали беспомощное поведение собак, которые были классически обусловлены ожиданием электрического шока после звукового сигнала.

Позже собак поместили в челнок, содержащий две камеры, разделенные невысокой перегородкой.Пол был наэлектризован с одной стороны, а не с другой. Собаки, ранее подвергавшиеся классическому кондиционированию, не делали попыток убежать, хотя для того, чтобы избежать шока, просто нужно было перепрыгнуть через небольшой барьер.

Чтобы исследовать это явление, исследователи разработали еще один эксперимент.

• В первой группе собак на время привязали ремнями, а затем отпустили.
• Во второй группе собак помещали в одинаковые шлейки, но подвергали ударам электрическим током, которых можно было избежать, нажав на панель носом.
• В третьей группе собаки получили те же шоки, что и собаки из второй группы, за исключением того, что собаки этой группы не смогли контролировать шок. Для собак из третьей группы удары казались совершенно случайными и не поддающимися их контролю.

Затем собак поместили в челнок. Собаки из первой и второй группы быстро узнали, что прыжок через барьер устраняет шок. Однако представители третьей группы не пытались уйти от потрясений.

Благодаря своему предыдущему опыту у них развилось когнитивное ожидание, что ничто из того, что они делают, не предотвратит или устранит шок.

Выученная беспомощность у людей

Влияние выученной беспомощности было продемонстрировано на разных видах животных, но ее последствия можно также увидеть на людях.

Рассмотрим один часто используемый пример: ребенок, который плохо справляется с математическими тестами и заданиями, быстро начинает чувствовать, что никакие его действия не повлияют на его успеваемость по математике.Когда позже он столкнется с какой-либо задачей, связанной с математикой, он может испытать чувство беспомощности.

Выученная беспомощность также связана с несколькими различными психологическими расстройствами. Депрессия, тревога, фобии, застенчивость и одиночество могут усугубляться усвоенной беспомощностью.

Например, женщина, которая стесняется в социальных ситуациях, в конечном итоге может начать чувствовать, что она ничего не может сделать, чтобы преодолеть свои симптомы. Ощущение, что ее симптомы вышли из-под ее прямого контроля, может заставить ее перестать пытаться вовлечь себя в социальные ситуации, что сделало ее застенчивость еще более выраженной.

Однако исследователи обнаружили, что усвоенная беспомощность не всегда распространяется на все условия и ситуации.

Учащийся, который испытывает усвоенную беспомощность по отношению к уроку математики, не обязательно будет испытывать такую ​​же беспомощность, когда столкнется с выполнением вычислений в реальном мире. В других случаях люди могут испытывать усвоенную беспомощность, которая распространяется на самые разные ситуации.

Выученная беспомощность у детей

Приученная беспомощность часто возникает в детстве, и ненадежные или невосприимчивые опекуны могут способствовать возникновению этих чувств.Эта усвоенная беспомощность может начаться в очень раннем возрасте. Например, дети, выросшие в специализированных учреждениях, часто проявляют симптомы беспомощности даже в младенчестве.

Когда детям нужна помощь, но никто не приходит к ним на помощь, они могут чувствовать, что ничто из того, что они делают, не изменит их ситуацию. Повторяющиеся переживания, усиливающие эти чувства беспомощности и безнадежности, могут привести к взрослению и, в конечном итоге, к ощущению, что нет ничего, что можно сделать, чтобы изменить свои проблемы.

Некоторые общие симптомы приобретенной беспомощности у детей включают:

Приобретенная беспомощность также может привести к тревоге, депрессии или и к тому, и к другому. Когда дети чувствуют, что они не контролируют прошлые события своей жизни, они ожидают, что будущие события будут такими же неконтролируемыми. Поскольку они верят, что ничто из того, что они делают, никогда не изменит исход события, дети часто думают, что им не стоит даже пытаться.

Академическая борьба также может потенциально привести к чувству выученной беспомощности.Ребенок, который пытается учиться хорошо, но все еще плохо, может в конечном итоге почувствовать, что не может контролировать свои оценки или успеваемость.

Поскольку ничего из того, что они делают, кажется, не имеет значения, они перестанут пытаться, и их оценки могут пострадать еще больше. Подобные проблемы могут затронуть и другие сферы жизни ребенка. Их низкая успеваемость в школе может заставить их почувствовать, что они ничего не делают правильно или полезно, поэтому они могут потерять мотивацию пробовать себя и в других сферах своей жизни.

Приобретенная беспомощность и психическое здоровье

Приобретенная беспомощность также может способствовать возникновению чувства тревоги и может влиять на возникновение, тяжесть и устойчивость таких состояний, как генерализованное тревожное расстройство (ГТР).

Когда вы испытываете хроническое беспокойство, вы можете в конечном итоге отказаться от поиска облегчения, потому что ваши тревожные чувства кажутся неизбежными и неизлечимыми. Из-за этого люди, которые испытывают проблемы с психическим здоровьем, такие как беспокойство или депрессия, могут отказаться от лекарств или терапии, которые могут помочь облегчить их симптомы.

С возрастом люди узнают, что беспомощность может стать чем-то вроде порочного круга. Сталкиваясь с такими проблемами, как тревога или депрессия, люди могут чувствовать, что ничего нельзя сделать, чтобы облегчить эти чувства.

Затем люди не ищут вариантов, которые могут помочь, что в свою очередь усиливает чувство беспомощности и беспокойства.

Роль пояснительных стилей

Так что же объясняет, почему у одних людей развивается наученная беспомощность, а у других — нет? Почему он специфичен для одних ситуаций, но более глобален в других?

Стиль атрибуции или объяснения также может играть роль в определении того, как на людей влияет усвоенная беспомощность.Эта точка зрения предполагает, что характерный для человека стиль объяснения событий помогает определить, разовьется ли у него усвоенная беспомощность.

Пессимистический стиль объяснения связан с большей вероятностью испытать усвоенную беспомощность. Люди с таким стилем объяснения склонны рассматривать негативные события как неизбежные и неизбежные и берут на себя личную ответственность за такие негативные события.

Преодоление приобретенной беспомощности

Итак, что люди могут сделать, чтобы преодолеть заученную беспомощность? Исследования показывают, что выученную беспомощность можно успешно уменьшить, особенно если вмешательство происходит на ранней стадии.Также можно уменьшить длительную усвоенную беспомощность, хотя для этого могут потребоваться более длительные усилия.

Терапия может быть эффективной для уменьшения симптомов приобретенной беспомощности. Когнитивно-поведенческая терапия — это форма психотерапии, которая может быть полезной для преодоления стереотипов мышления и поведения, которые способствуют усвоенной беспомощности.

Цель КПТ — помочь пациентам определить негативные стереотипы мышления, которые способствуют возникновению чувства усвоенной беспомощности, а затем заменить эти мысли более оптимистичными и рациональными мыслями.Этот процесс часто включает в себя тщательный анализ ваших мыслей, активное оспаривание этих идей и обсуждение негативных стереотипов мышления.

Одно исследование на животных показало, что упражнения могут помочь уменьшить симптомы приобретенной беспомощности.

Слово от Verywell

Приученная беспомощность может иметь огромное влияние на психическое здоровье и благополучие. Люди, которые испытывают выученную беспомощность, также могут испытывать симптомы депрессии, повышенный уровень стресса и меньшую мотивацию заботиться о своем физическом здоровье.

Не все одинаково реагируют на переживания. Некоторые люди с большей вероятностью испытают усвоенную беспомощность перед лицом неконтролируемых событий, часто из-за биологических и психологических факторов. Например, дети, воспитанные беспомощными родителями, также с большей вероятностью будут испытывать усвоенную беспомощность.

Если вы чувствуете, что усвоенная беспомощность может негативно сказаться на вашей жизни и здоровье, подумайте о том, чтобы поговорить со своим врачом о шагах, которые вы можете предпринять, чтобы избавиться от этого типа мышления.

Дальнейшая оценка может привести к точному диагнозу и лечению, которое поможет вам заменить негативные стереотипы мышления более позитивными. Такое лечение может позволить вам заменить чувство выученной беспомощности чувством приобретенного оптимизма.

Старая проблема, новые инструменты

В 1960-х годах два аспиранта факультета психологии Пенсильванского университета обнаружили, что, когда собаки получали электрические разряды, которые они не могли контролировать, позже у них проявлялись признаки беспокойства и депрессии, но когда собаки могли прекратить разряды, нажав на рычаг, они этого не сделали. .Более того, собаки, получившие неконтролируемые разряды в первом эксперименте, даже не пытались избежать шока в более позднем эксперименте, хотя все, что им нужно было сделать, это перепрыгнуть через низкий барьер.

Два исследователя — Мартин Э.П. Селигман, доктор философии, и Стивен Ф. Майер, доктор философии, назвали свое открытие «выученной беспомощностью», и их выводы теперь стали основным продуктом вводных учебников психологии. Селигман продолжил дальнейшее изучение находки, в то время как Майер пошел в другом направлении, переучившись на нейробиолога и изучив влияние стресса на иммунную систему.

Но через 30 лет после эксперимента Майер обнаружил, что думает об этой работе и задается вопросом, сможет ли он найти нейронную цепь для выученной беспомощности. С помощью студентов и коллег из Университета Колорадо, где он является профессором психологии и нейробиологии, Майер добился успеха — и его результаты показывают, что собаки из этого раннего эксперимента на самом деле не обучались беспомощности. Им не удавалось научиться контролировать.

«По умолчанию мозг предполагает, что стресс не поддается контролю», — сказал он.

Древние строения отзываются

Чтобы начать поиск мозговой основы выученной беспомощности, Майер и его коллеги должны были идентифицировать часть мозга, которая способствует активации миндалевидного тела, которая играет важную роль в реакции страха и тревоги, но подавляет активацию спинного мозга. периакведуктальное серое вещество, которое вызывает реакцию «бей или беги». Обзор литературы выявил дорсальное ядро ​​шва (DRN) в качестве вероятного кандидата, поскольку этот кластер нейронов в стволе мозга выделяет серотонин в передний мозг и лимбические системы, а также в соседний периакведуктальный серый цвет.

Чтобы изучить роль DRN в выученной беспомощности, Майер и его коллеги провели эксперимент, в котором они подвергали крыс контролируемым или неконтролируемым ударам хвостом. Исследователи измерили уровень серотонина DRN у взрослых крыс на протяжении всего эксперимента и обнаружили, что у всех животных уровень серотонина резко увеличился, когда они впервые подверглись шоку. Но как только крысы научились контролировать шок, нажимая на рычаги, уровень серотонина у них упал.

После процедуры исследователи поместили незнакомую молодую крысу в клетку с крысами, которые прошли через неконтролируемые или контролируемые процедуры шока.Обычно взрослые крысы обнюхивают молодых крыс, и это то, что делали животные, испытавшие управляемый шок, но крысы, прошедшие неконтролируемую процедуру шока, съежились в своих клетках и не исследовали новичка. Их активация DRN также резко возросла и оставалась высокой на протяжении всего социального стресс-теста, в то время как DRN других крыс оставались спокойными.

«Именно выброс серотонина был ответственным за эти поведенческие эффекты», — заключил Майер.

Тайна, однако, не была раскрыта.Прошлые исследования показывают, что DRN, который находится в древнем стволе мозга, недостаточно умен, чтобы знать, можно ли контролировать стресс или нет — он просто реагирует на стресс в целом. По словам Майера, какая-то другая часть мозга должна давать инструкции DRN.

«Охладите, ствол мозга»

Эта область, согласно исследованию Майера и его коллег, по-видимому, является вентромедиальной префронтальной корой (vMPC), частью лобной доли мозга млекопитающих. В серии исследований, опубликованных в прошлом году, Майер и его коллеги обнаружили, что, когда они деактивировали vMPC, когда животные получали контролируемые электрические разряды, DRN оставался активным, а крысы позже проявляли признаки беспокойства и депрессии, которых можно было бы ожидать, только если бы у них был не контролировал ситуацию.Кроме того, когда исследователи активировали vMPC у крыс, получивших неконтролируемые удары током, активация DRN прекратилась, и животные не проявили более поздних эффектов усвоенной беспомощности.

«Это иллюзия контроля на уровне нейрохимии», — сказал Майер.

В совокупности результаты показывают, что перед лицом любого стрессора DRN активирует древние стрессовые реакции организма, но если этот стрессор оказывается управляемым, vMPC вмешивается и успокаивает реакцию DRN.«Это похоже на то, как передний мозг говорит:« Остынь, ствол мозга, мы держим ситуацию под контролем », — сказал Майер.

Оглядываясь назад на свои ранние исследования, Майер теперь понимает, что собаки в его основополагающем исследовании не учились беспомощности, они просто оставались в своем естественном состоянии. Только с обучением и вводом от vMPC, который появился позже DRN, животные учатся расслабляться, когда ситуация находится под контролем.

Пытаются вылечить депрессию, но вдохновляют на пытки

В мае 2002 года Мартин Селигман, директор Центра позитивной психологии Пенсильванского университета, читал лекцию на военно-морской базе Сан-Диего.Его спонсировало Объединенное агентство по восстановлению персонала, и на нем присутствовало около сотни слушателей. Тема выступления Селигмана была проста: большую часть своей карьеры он изучал концепцию, которая стала известна как наученная беспомощность, пассивность, которая часто возникает после того, как мы сталкиваемся с проблемами, которые мы не можем контролировать. В тот же день он хотел описать, как данные, собранные его командой на протяжении многих лет, могут помочь американскому персоналу — как военному, так и гражданскому — «противостоять пыткам и избежать успешного допроса со стороны похитителей», — вспоминает он.Один из зрителей выглядел особенно воодушевленным. Годом ранее, в декабре 2001 года, он и его коллега посетили небольшое собрание в доме Селигмана, где тема 11 сентября и меры борьбы с терроризмом были темой разговора. (Коллега поделился своей оценкой работы Селигмана — он сам был психологом, а Селигман был источником вдохновения.) Теперь, в Сан-Диего, он воспользовался возможностью, чтобы узнать больше о возможном прямом применении выученной беспомощности в вооруженных силах.Селигман больше не думал об этом. Приученная беспомощность вдохновила многих людей, и многие из них за эти годы выразили свою признательность.

Феномен выученной беспомощности — пассивность, которая часто возникает после того, как мы сталкиваемся с проблемами, которые мы не можем контролировать, — впервые был изучен на собаках. Фотография Пьера Глейза / REA / Redux

В начале декабря 2014 года комитет Сената по разведке опубликовал отчет о методах пыток, используемых Центральным разведывательным управлением при допросе подозреваемых в терроризме после терактов 11 сентября.Отчет включал сотни болезненно графических страниц и показал, что, начиная с 2002 года, многие из самых жестоких техник были разработаны под руководством двух психологов, нанятых Агентством, Джеймса Э. Митчелла и Брюса Джессена. Многие пытки оправдывались экспериментальной психологией.

«Ни один психолог не имел опыта ведения допросов, не имел специальных знаний об« Аль-Каиде », опыта борьбы с терроризмом или каких-либо соответствующих культурных или лингвистических знаний», — говорится в отчете.Но, тем не менее, они создали то, что, по их мнению, будет выигрышным, «теории допроса, основанные на« усвоенной беспомощности »», которая, как указывалось в отчете, была «теорией о том, что задержанные могут стать пассивными и подавленными в ответ на неблагоприятные воздействия. или неконтролируемые события, и, таким образом, будут сотрудничать и предоставлять информацию ». Один из психологов, известный под псевдонимом Грейсон Свигерт, которого опознали как Митчелл, «проанализировал исследования на тему« усвоенной беспомощности »и« предположил, что создание такого состояния может побудить заключенного к сотрудничеству и предоставлению помощи ». Информация.Кроме того, за несколько месяцев до того, как он начал консультировать ЦРУ, он посетил собрание Селигмана после 11 сентября. Он был тем, кто подошел поговорить с психологом и выразить свое восхищение.

Чтобы понять природу выученной беспомощности, нужно вернуться в первые дни обучения в аспирантуре Селигмана в лаборатории Ричарда Соломона в Университете Пенсильвании. Когда Селигман начал свои исследования, лаборатория Соломона работала с собаками над феноменом, который Иван Павлов сначала определил как отталкивающее обусловливание или обучение избеганию.Исследователи применяли к животным электрошок, сопровождаемый звуками или светом, чтобы они могли ассоциировать звуковой или световой раздражитель с началом электрошока, а в некоторых случаях научились избегать электрошока, перепрыгивая через барьер. Затем Соломон работал, чтобы увидеть, сможет ли он заставить собак, по сути, разучиться ассоциации. Когда Селигман прибыл в лабораторию, он заметил, что некоторые собаки начали вести себя довольно странно. Вместо того, чтобы придумывать, как избежать нового шока, они просто сидели.Они даже не пытались это понять. Объединившись с сокурсником Стивеном Майером, Селигман начал изучать происходящее.

В серии экспериментов Селигман и Майер впервые прикрепили собак к шлейке, подобию гамака из прорезиненной ткани, с отверстиями для ног собак, чтобы они могли свободно болтаться. Когда собаки висели, их головы удерживались на месте двумя панелями, на которые они могли легко надавить головой. Через случайные промежутки времени, с интервалом от шестидесяти до девяноста секунд, они получали серию ударов по задним ногам.Некоторые собаки могли контролировать удары простым нажатием головы на любую из панелей; для других нажатие на голову ничего не дало. В тот момент, когда собаки с функциональными панелями коснулись любой из них, шок закончился. В противном случае оно длилось тридцать секунд вначале, а в дальнейшем — все короче.

На следующий день каждую собаку выпустили внутри челнока — клетки с двумя отсеками, разделенной регулируемым барьером. Каждый раз, когда гаснет свет в ящике, половина пола наэлектризуется, поражая бедных животных.Но если собака перепрыгнула через барьер и попала в соседнюю клетку, шока можно было избежать. На этот раз каждая собака могла довольно легко избавиться от дискомфорта.

Когда Селигман и Майер проанализировали результаты, они обнаружили закономерную закономерность. Собаки, которые научились избегать ударов, прижимаясь головой к панелям в первый день, быстро преодолели барьер на второй день. Ни одна собака не успела научиться быстро прыгать после первого ухода на второй круг. Однако те, кто не смог избежать потрясений, даже не пытались.Они могли свободно перемещаться, исследовать и убегать, но не сделали этого. К концу эксперимента две трети из них все еще зависали в наэлектризованной стороне ящика, а для оставшейся трети среднее количество попыток научиться убегать составляло чуть больше семи из десяти. Неделю спустя пять из шести собак, которые не смогли научиться, все еще не хотели даже пытаться: они снова не прошли испытание на шаттле. Эффект от эксперимента с подвеской был одновременно тяжелым и продолжительным.

Селигман и Майер назвали то, что они наблюдали, «усвоенной беспомощностью» — тот же термин, который снова появится в лекции Селигмана и в отчете Сената о пытках.Явление было надежно сильным, надежно широким (то есть переносимым из одной ситуации в другую), и его трудно было изменить, как только оно возникло. Оно было мотивационным (вы больше даже не пытаетесь), эмоциональным (вы хныкаете и смиряетесь), и когнитивный (вы обобщаете один опыт, чтобы применить его к более широкому существованию). И дело не только в собаках. Вскоре к их работе подхватили и другие, продемонстрировав аналогичные эффекты у кошек, рыб, крыс и любимца всех экспериментальных животных — студентов колледжей.

Но Селигман не прекратил свои исследования на этом. Он сказал своему начальнику, что не верит в причинение страдания, если оно не имеет какой-либо внутренней ценности, которая приведет к улучшению жизни, как собак, так и людей. Поэтому он и Майер решили найти способ обратить вспять эффект усвоенной беспомощности у собак. Они обнаружили, что одна простая настройка может остановить развитие пассивности. Когда исследователи сначала поместили всех собак в челнок, где удар можно было контролировать прыжком, и только потом в неизбежную шлейку, эффект шлейки был нарушен: теперь, даже несмотря на то, что собак обстреливали потрясения, они не сдались.Они продолжали пытаться контролировать ситуацию, нажимая на панели, несмотря на отсутствие обратной связи. И когда их снова поместили в ящик, они не съежились. Вместо этого они немедленно восстановили свою способность избегать ударов.

Именно этого и добивался Селигман. Если собак можно было приучить к выученной беспомощности, то, возможно, и людей.

Итак, чему на самом деле научились собаки — и как этот урок можно передать людям? Селигман пришел к выводу, что клыки, которые избежали потрясений, осознали кое-что важное: не все удары одинаковы, и не помешает продолжать попытки убежать.Те, кто этого не сделал, вероятно, рассуждали иначе: ничто из того, что я здесь делаю, не помогает, так зачем вообще пытаться?

В 1978 году, работая со своим аспирантом Лин Абрамсон и Джоном Тисдейлом, психологом из Оксфорда, специализирующимся на депрессии, Селигман начал применять эту модель к людям. Группа утверждала, что люди отличаются от других животных в одном существенном отношении: когда они оказываются беспомощными, они прямо спрашивают , почему это так. Ответ, в свою очередь, может отличаться по трем различным направлениям: рассматривается ли электрический шок, так сказать, постоянным или временным, всеобъемлющим или ограниченным, личным или случайным.Селигман назвал эти различия нашим стилем объяснения. Некоторые люди от природы были склонны полагать, что с нами будут продолжать происходить плохие вещи и что они виноваты в них. Некоторые от природы были склонны к противоположному: сейчас происходят плохие вещи, но они остановятся, и это не наша вина. Первые были склонны к депрессии; последние были теми, кто имел тенденцию приходить в норму. Селигман считал, что людей, как и собак, можно научить становиться более устойчивыми, и это явление он назвал приобретенным оптимизмом.

В течение следующих двадцати лет Селигман работал с Аароном Беком, психиатром, который разработал терапевтический подход когнитивно-поведенческой терапии, или КПТ, одного из наиболее стабильно успешных методов помощи людям в преодолении депрессии, чтобы интегрировать свои выводы на основе усвоенных знаний. беспомощность в реальной поведенческой терапии. В 1984 году он опубликовал обзор доказательств. Во-первых, он и его коллеги обнаружили, что то, как люди объясняют себе плохие события, действительно тесно связано с риском депрессии.Это было верно для студентов, людей из низкого социально-экономического положения, детей и, как и ожидалось, пациентов с депрессией. И, что важно, обучение людей менять свои объяснительные привычки — на более узкие, внешние и временные — казалось, помогло им преодолеть существующую депрессию и, в некоторых случаях, предотвратить ее начало, даже когда другие факторы риска были высоки.

В 1995 году Селигман и его коллеги опубликовали результаты лонгитюдного исследования депрессии или, скорее, ее профилактики у школьников.Он и его коллеги наняли пяти- и шестиклассников из двух школьных округов в пригороде Филадельфии для участия в так называемой профилактической программе. В течение трех месяцев дети, которые либо уже проявили симптомы депрессии, либо прошли тестирование с высоким риском развития, встречались в течение полутора часов каждую неделю в группах от десяти до двенадцати человек. На каждой встрече аспирант-психолог проводил их по этапам двух типов терапии, основанных на объяснительном стиле: один направлен на познание — как они думают о вещах, а другой — на решение социальных проблем.

Когнитивная программа научила детей определять, когда у них возникают негативные мысли, объективно оценивать эти мысли, а затем придумывать альтернативы. Это также заставило их переосмыслить любые пессимистические объяснения, которые они давали — моей маме грустно, потому что я сделал что-то не так — на более оптимистичные и реалистичные — моей маме грустно, потому что у нее был долгий рабочий день. За две недели до начала программы, через одну неделю после ее окончания и каждые шесть месяцев после этого исследователи давали каждому ребенку ряд тестов, чтобы определить уровень ее депрессии.

Выученная беспомощность — обзор

Исходные наблюдения и теория

Выученная беспомощность относится к мотивационным, когнитивным и эмоциональным дефицитам, которые могут возникнуть в результате воздействия на организм неконтролируемых стрессоров. Теория возникла из наблюдения, что после переживания неизбежного шока, который они не могли контролировать, собаки в лаборатории проявляли различные поведенческие расстройства. В первоначальных экспериментах с феноменом выученной беспомощности обычно использовалась следующая схема.Впервые собак в павловском гамаке подвергали непредсказуемым и неизбежным ударам электрическим током. Затем, через 24 часа, собак поместили в экспериментальный челночный бокс. В этом ящике для шаттла было два отсека, и собаке было дано 10 попыток обучения бегству / уклонению. Разряд был произведен в обоих отсеках, но прекращение разряда происходило, когда собака прыгала из одного отсека в другой.

Примерно две трети собак, помещенных в коробку для челнока после того, как испытали неизбежный шок, не научились поведению бегства / избегания; то есть они так и не узнали, что могут прекратить шок, просто прыгнув в другой отсек.Вместо этого они сначала боролись, а затем перестали предпринимать действия, которые могли бы положить конец шоку. Подавляющее большинство собак, которые не испытали неизбежного шока до того, как вошли в коробку-шаттл, без труда освоили процедуру побега / уклонения, чтобы прекратить шок. У многих собак, подвергшихся ранее шоку, недостаток был скорее психологическим, чем физическим, потому что те же самые собаки могли выбегать из челнока, когда выход был открыт.

Этот эффект усвоенной беспомощности наблюдался у собак, подвергшихся ранее электрошоку (т.е. пассивно восприняли последующий шок и не научились его избегать) было вызвано неконтролируемостью толчков, испытанных в павловском гамаке. Это было продемонстрировано Селигманом и Майером в 1967 году, используя экспериментальный план с тремя группами собак. Первая группа могла нажать на панель в гамаке, чтобы прекратить удар. Вторая группа получила такую ​​же длительность шока, как и первая группа, но не могла контролировать начало или окончание своего шока в гамаке. Третья группа не получила шока до того, как была помещена в коробку для шаттла.Группа с ярмом, получившая неконтролируемый толчок в гамаке, показала самый сильный дефицит в обучении в челночном боксе. Собаки, которые получили такое же количество шока, но могли нажать, чтобы контролировать прекращение шока, не показали этих недостатков.

Дефицит беспомощных собак можно разделить на три категории. Во-первых, существует дефицит мотивации, потому что собаки перестают инициировать произвольное поведение, такое как прыжки из одного отсека в другой. Когнитивный дефицит также проявляется в том, что собаки не узнают, что их реакции были эффективными, даже если они действительно вызвали желаемый эффект.Наконец, у собак проявляются временные эффекты беспомощности, которые со временем исчезают, предполагая, что беспомощность может быть преходящей эмоциональной реакцией. Интересно, что воздействие контролируемого шока в челночном боксе до возникновения неконтролируемых шоковых воздействий, по-видимому, иммунизирует собак от последующего дефицита беспомощности, и принудительное воздействие на собак соответствующей непредвиденной реакции (то есть, когда прыжок в другое отделение прекращает шок) может устранить эти недостатки.

По словам исследователей, собаки, получившие неконтролируемый, неизбежный шок, узнали, что результаты не зависят от их реакции.Когда организмы испытывают неконтролируемые результаты, они могут заметить эту непредвиденную ситуацию и узнать, что результаты независимы. Затем они будут ожидать, что результаты не будут зависеть от их ответов в будущем. Это ожидание включает в себя когнитивное представление о непредвиденных обстоятельствах. Цель произвольных действий — вызвать определенные результаты, поэтому вера в независимость ответа от результата снизит мотивацию организма к добровольным ответам. Поскольку формирование этого ожидания независимости является актом обучения, это когнитивное представление будет активно вмешиваться в будущие попытки узнать о зависимости ответа от результата.Наконец, страх, который следует за травмирующим событием, может смениться отрицательными эмоциями, когда организм осознает, что он не контролирует ситуацию. Таким образом, теория усвоенной беспомощности пытается объяснить три основных наблюдаемых дефицита когнитивным путем. В своей обзорной статье 1976 года Майер и Селигман рассмотрели альтернативные гипотезы наблюдаемого дефицита и утверждали, что учет беспомощности наиболее скупо согласуется с имеющимися данными.

Выученная беспомощность характерна не только для собак в челночной коробке.Дефицит также был зарегистрирован у кошек, крыс и людей. Это распространение выученной беспомощности на других животных, кроме собак, оказалось полезным эмпирически и теоретически. Одно исследование показало, что беспомощные крысы с меньшей вероятностью отторгали раковые опухоли, чем беспомощные крысы, что предполагает важную связь между беспомощностью и иммунной функцией. В нескольких исследованиях на людях использовалась парадигма ярма, в которой участники (студенты колледжей) в первой группе могли выключить громкий шум, нажав кнопку.Студенты из второй группы слышали такой же шум в течение того же времени, что и студенты из первой группы, но звук не зависел от нажатия кнопки. Последняя контрольная группа не слышала шума. В одном исследовании, проведенном Хирото, студенты затем опускали руку в ящик для шаттла; они были потрясены, но смогли убежать, переместив руку в другую сторону. Так же, как и у собак, у учеников неконтролируемой группы наблюдались дефициты беспомощности; они не научились стратегии избегания и просто перенесли шок.В другом исследовании Миллера и Селигмана студенты, которые слышали неконтролируемый неизбежный шум, имели больше проблем с решением сложных анаграмм, чем те, кто слышал ускользающий шум, и те, кто вообще не слышал шума.

Выученная беспомощность — обзор

Исходные наблюдения и теория

Выученная беспомощность относится к мотивационным, когнитивным и эмоциональным дефицитам, которые могут возникнуть в результате воздействия на организм неконтролируемых стрессоров. Теория возникла из наблюдения, что после переживания неизбежного шока, который они не могли контролировать, собаки в лаборатории проявляли различные поведенческие расстройства.В первоначальных экспериментах с феноменом выученной беспомощности обычно использовалась следующая схема. Впервые собак в павловском гамаке подвергали непредсказуемым и неизбежным ударам электрическим током. Затем, через 24 часа, собак поместили в экспериментальный челночный бокс. В этом ящике для шаттла было два отсека, и собаке было дано 10 попыток обучения бегству / уклонению. Разряд был произведен в обоих отсеках, но прекращение разряда происходило, когда собака прыгала из одного отсека в другой.

Примерно две трети собак, помещенных в коробку для челнока после того, как испытали неизбежный шок, не научились поведению бегства / избегания; то есть они так и не узнали, что могут прекратить шок, просто прыгнув в другой отсек. Вместо этого они сначала боролись, а затем перестали предпринимать действия, которые могли бы положить конец шоку. Подавляющее большинство собак, которые не испытали неизбежного шока до того, как вошли в коробку-шаттл, без труда освоили процедуру побега / уклонения, чтобы прекратить шок.У многих собак, подвергшихся ранее шоку, недостаток был скорее психологическим, чем физическим, потому что те же самые собаки могли выбегать из челнока, когда выход был открыт.

Этот эффект выученной беспомощности, наблюдаемый у собак, подвергшихся ранее электрошоку (т.е. они пассивно принимали более поздний электрошок и не научились его избегать), был вызван неконтролируемостью сотрясений, испытанных в павловском гамаке. Это было продемонстрировано Селигманом и Майером в 1967 году, используя экспериментальный план с тремя группами собак.Первая группа могла нажать на панель в гамаке, чтобы прекратить удар. Вторая группа получила такую ​​же длительность шока, как и первая группа, но не могла контролировать начало или окончание своего шока в гамаке. Третья группа не получила шока до того, как была помещена в коробку для шаттла. Группа с ярмом, получившая неконтролируемый толчок в гамаке, показала самый сильный дефицит в обучении в челночном боксе. Собаки, которые получили такое же количество шока, но могли нажать, чтобы контролировать прекращение шока, не показали этих недостатков.

Дефицит беспомощных собак можно разделить на три категории. Во-первых, существует дефицит мотивации, потому что собаки перестают инициировать произвольное поведение, такое как прыжки из одного отсека в другой. Когнитивный дефицит также проявляется в том, что собаки не узнают, что их реакции были эффективными, даже если они действительно вызвали желаемый эффект. Наконец, у собак проявляются временные эффекты беспомощности, которые со временем исчезают, предполагая, что беспомощность может быть преходящей эмоциональной реакцией.Интересно, что воздействие контролируемого шока в челночном боксе до возникновения неконтролируемых шоковых воздействий, по-видимому, иммунизирует собак от последующего дефицита беспомощности, и принудительное воздействие на собак соответствующей непредвиденной реакции (то есть, когда прыжок в другое отделение прекращает шок) может устранить эти недостатки.

По словам исследователей, собаки, получившие неконтролируемый, неизбежный шок, узнали, что результаты не зависят от их реакции. Когда организмы испытывают неконтролируемые результаты, они могут заметить эту непредвиденную ситуацию и узнать, что результаты независимы.Затем они будут ожидать, что результаты не будут зависеть от их ответов в будущем. Это ожидание включает в себя когнитивное представление о непредвиденных обстоятельствах. Цель произвольных действий — вызвать определенные результаты, поэтому вера в независимость ответа от результата снизит мотивацию организма к добровольным ответам. Поскольку формирование этого ожидания независимости является актом обучения, это когнитивное представление будет активно вмешиваться в будущие попытки узнать о зависимости ответа от результата.Наконец, страх, который следует за травмирующим событием, может смениться отрицательными эмоциями, когда организм осознает, что он не контролирует ситуацию. Таким образом, теория усвоенной беспомощности пытается объяснить три основных наблюдаемых дефицита когнитивным путем. В своей обзорной статье 1976 года Майер и Селигман рассмотрели альтернативные гипотезы наблюдаемого дефицита и утверждали, что учет беспомощности наиболее скупо согласуется с имеющимися данными.

Выученная беспомощность характерна не только для собак в челночной коробке.Дефицит также был зарегистрирован у кошек, крыс и людей. Это распространение выученной беспомощности на других животных, кроме собак, оказалось полезным эмпирически и теоретически. Одно исследование показало, что беспомощные крысы с меньшей вероятностью отторгали раковые опухоли, чем беспомощные крысы, что предполагает важную связь между беспомощностью и иммунной функцией. В нескольких исследованиях на людях использовалась парадигма ярма, в которой участники (студенты колледжей) в первой группе могли выключить громкий шум, нажав кнопку.Студенты из второй группы слышали такой же шум в течение того же времени, что и студенты из первой группы, но звук не зависел от нажатия кнопки. Последняя контрольная группа не слышала шума. В одном исследовании, проведенном Хирото, студенты затем опускали руку в ящик для шаттла; они были потрясены, но смогли убежать, переместив руку в другую сторону. Так же, как и у собак, у учеников неконтролируемой группы наблюдались дефициты беспомощности; они не научились стратегии избегания и просто перенесли шок.В другом исследовании Миллера и Селигмана студенты, которые слышали неконтролируемый неизбежный шум, имели больше проблем с решением сложных анаграмм, чем те, кто слышал ускользающий шум, и те, кто вообще не слышал шума.

Эксперимент по усвоенной беспомощности: упорное отношение

Фон

Ваш тренер представил новый метод тренировок: на тренировках вы будете преодолевать препятствия с отягощениями на ногах. Идея состоит в том, что после некоторой тренировки вы сможете прыгать намного выше и бегать намного быстрее, если сбросить вес.Однако вы не уверены, что это действительно сработает. Бежать тяжело, но возможно. Однако прыжки каждый раз приносят вам путаницу в конечностях. Вы пробуете разные техники, но это не имеет значения. У вас будет несколько синяков на локте и даже колено с ободранной кожей. Через неделю ваш тренер попросит вас снять веса и попробовать преодолеть препятствия без них. Вы занимаетесь стартовой линией и бежите к препятствию. Все, о чем вы можете думать, — это боль последних нескольких падений, и прежде чем вы это заметите, вы окажетесь на земле.Твой тренер сбит с толку. «Вы прыгнули прямо на препятствие — вы даже не пытались его преодолеть».

Вот почему

Где-то в глубине души вы объективно знаете, что способны совершить прыжок. Но силовые тренировки заставили вас думать, что вы не можете. Поскольку вы всегда падаете и травмируетесь с отягощениями, вы начинаете думать, что это всегда будет происходить, даже если отягощения выключены. Вы воспринимаете эти страдания и неудачи как постоянные, поэтому не предпринимаете никаких усилий, чтобы их предотвратить.

Выученная беспомощность

Выученная беспомощность — это явление, при котором после переживания боли или дискомфорта в неизбежной ситуации животное или человек перестают пытаться избежать страдания. Они узнали, что они беспомощны — они считают, что не могут контролировать свою ситуацию, даже если есть возможность спастись. Этот вид обусловливания был хорошо изучен в эксперименте Селигмана о выученной беспомощности.

Эксперимент

Примечательная часть эксперимента была проведена в 1967 году в Пенсильванском университете Мартином Селигманом и его коллегами.Однако это произошло только потому, что два года назад исследователи экспериментировали с классической обусловленностью, то есть процессом, с помощью которого животное или человек начинает связывать один стимул с другим. Селигман экспериментировал с собаками: сначала звонили в колокольчик, а затем собаку ударяли током. После нескольких спариваний собаки были классически обусловлены — как только они услышали звонок, они отреагировали так, как будто они уже были потрясены.

Позже Селигман изготовил ящик с невысоким забором, разделявшим его середину.Одна сторона была электрифицирована, а другая — нет. Собака хорошо видела и перепрыгивала через забор. Селигман предсказал, что если собаку поместить на электрифицированный участок, она просто прыгнет в безопасное место. Однако, когда он использовал собак из более раннего эксперимента в качестве подопытных, почти все они не двигались. Они легли на электрифицированный участок, на котором были размещены.

Селигман ввел новую группу животных и обнаружил, что собаки, которые не испытали первого классического кондиционирования, всегда прыгают через забор.Он пришел к выводу, что первоначальная группа собак научилась быть беспомощной — в первой половине эксперимента у них не было контроля, поэтому они предполагали, что у них никогда не будет контроля. Они считали, что ничего не могут сделать, чтобы избежать потрясений, даже когда у них был четкий выбор, который они могли бы сделать. Селигман назвал это состояние «выученной беспомощностью».

Применение

Выученная беспомощность наблюдалась у людей и животных. Если плохие вещи постоянно происходят вне вашего контроля, вы можете начать думать, что никогда не сможете их предотвратить.Так обстоит дело с жертвами насилия, от физического до словесного и эмоционального. Даже когда побег кажется возможным, многие не покидают оскорбительные отношения или дом, потому что думают, что это не принесет им никакой пользы — их поймают и в конечном итоге вернут туда, откуда они начали. Также обсуждалось, что усвоенная беспомощность, вероятно, играет важную роль в депрессии и других психических заболеваниях. Если вы думаете, что не контролируете ситуацию, вы полагаете, что ваши действия не будут иметь никакого значения. Так же, как одна из классически обусловленных собак Селигмана, вы лягнете и сдадитесь.

Но не все собаки легли. Некоторые все же прыгнули через забор, несмотря на то, что были подопытными в первой половине эксперимента. Позже Селигман предположил, что то, испытывает ли кто-то усвоенную беспомощность, связано с силой и типом его стиля объяснения. Пессимистический стиль объяснения предполагает личную вину за плохие результаты и убеждение, что такие страдания являются постоянными и повсеместными. Между тем, оптимистический предполагает внешнюю вину за негативные события и убеждения, что такие страдания временны и локальны.Например, человек с оптимистичным объяснительным стилем может сказать: «Я не вошел в команду, потому что недостаточно много тренировался». Негативное событие объясняется отсутствием усилий, и это легко исправить. Между тем, кто-то с пессимистическим объяснением в той же ситуации может сказать: «Я не вошел в команду, потому что я недостаточно хорош». Страдания являются внутренними — человек считает, что они по своей природе тусклые и никогда не смогут исправить ситуацию.

Эти прогнозы играют важную роль.Они служат почти как самоисполняющиеся пророчества. Если вы настроены оптимистично и считаете свою ситуацию податливой, вы воспользуетесь любой возможностью, чтобы изменить ее к лучшему, и, скорее всего, сделаете это, потому что не сдадитесь. Если вы пессимистичны и воспринимаете свою ситуацию как фиксированную, вам не нужно пытаться повлиять на нее и, таким образом, застрять в плохих ситуациях. Ваше мировоззрение влияет на ваши конечные цели.

Наконец, следует отметить, что Селигман и его коллеги в конечном итоге заставили подготовленных собак перепрыгнуть через забор.Они испробовали множество методов, но единственный, который работал, — это поднимать собак и двигать их ногами, копируя действия, которые сами собаки должны были бы выполнить, чтобы избежать воздействия электричества. Им нужно было сделать это как минимум дважды, то есть создать схему реалистичного побега, прежде чем собака прыгнет сама. Когда кто-то находится в депрессии или страдает, слова «все станет лучше» никому не принесут никакой пользы. Скорее, лучше физически показать этому другу, что его страдания не глобальны и что он все еще может обрести счастье несколько раз, пока они сами не примут это за истину.

«Приученная беспомощность» и пытки: обмен | Мартин Селигман

Саддам Салех, бывший заключенный в Абу-Грейб, демонстрирует фотографию себя и других заключенных, подвергшихся там насилию со стороны американских солдат в ноябре 2003 г., Багдад, май 2004 г.

В редакцию :

В своей клеветнической статье [«Психологи берут Власть », NYR , 25 февраля], Тэмсин Шоу пытается изобразить меня пособником пыток. Я категорически не одобряю пытки и никогда не помогал, не подстрекал или не помогал в их процессе.Я потратил свою жизнь, пытаясь вылечить и предотвратить приобретенную беспомощность, поэтому меня ужасает, что хорошая наука, которая помогла многим людям преодолеть депрессию, могла быть использована для такой плохой цели, как пытки.

Если вы обвиняете коллегу-академика в поддержке пыток, вам лучше иметь достаточно веские доказательства. Шоу нет. Вот ее свидетельские показания и мои ответы:

Селигман был одним из трех свидетелей из 148, которые отказались говорить напрямую со следователями Хоффмана, потребовав вместо этого прислать ему вопросы в письменной форме …

Шоу, похоже, подразумевает, что я был пытаясь что-то скрыть, давая письменное интервью.Напротив, я хотел, чтобы запись была обнародована в случае необходимости, а Хоффман отказался предоставить расшифровки устных интервью других. Мы с Хоффманом ходили туда-сюда в течение нескольких недель, и я очень подробно ответил на все его вопросы.

В декабре 2001 года Селигман созвал встречу в своем доме, чтобы обсудить участие ученых в усилиях по национальной безопасности после 11 сентября. Среди присутствовавших были психолог ЦРУ Джеймс Митчелл и начальник отдела исследований и анализа Оперативного отдела ЦРУ Кирк. Хаббард.

Встреча произошла, как описано. Встреча была посвящена тому, как ученые могут противостоять насилию джихадистов. Ни о пытках, ни о допросах, ни о задержанных, ни о какой-либо другой теме не упоминалось. Митчелл и Хаббард хранили молчание на протяжении всего заседания.

Селигман утверждал, что помнит, как однажды встречался с Хаббардом в его доме в апреле 2002 года, чтобы обсудить его теорию «выученной беспомощности» с Хаббардом и женщиной-юристом, и что в этом случае его пригласили выступить на теория выученной беспомощности в школе выживания, уклонения, сопротивления и побега (SERE), спонсируемой правительством США.Хаббард, однако, вспомнил, как несколько раз встречался с Селигманом в его доме после первой встречи, включая встречу в апреле 2002 года, на которой, согласно отчету Хоффмана, «он, Митчелл и Джессен встретились с Селигманом в его доме, чтобы пригласить его рассказать о научился беспомощности в школе SERE ».

Мои беседы с Хаббардом и Митчеллом были полностью посвящены тому, как плененные американцы могут сопротивляться пыткам и уклоняться от них. Все их вопросы касались пленных американских солдат и того, что могут делать наши солдаты.Отчет Хоффмана подтвердил это, и Хаббард и Митчелл показали, что они никогда не обсуждали допросы с Селигманом и не предоставляли ему информацию о программе допросов.

Степень дальнейшего участия Селигмана не установлена, но в электронном письме, отправленном Хаббардом в 2004 году, он выразил благодарность Селигману за помощь «в течение последних четырех лет».

Причина того, что мое «дальнейшее участие не было установлено», заключается в том, что его не было.

Я полагаю, Хаббард благодарил меня за вышеуказанные встречи и за мою бесплатную лекцию в мае 2002 года для Объединенного агентства по восстановлению персонала о том, как то, что известно об усвоенной беспомощности, можно использовать, чтобы помочь захваченным американским солдатам сопротивляться пыткам и избегать их. Шоу мог бы потрудиться спросить Хаббарда, за что он меня благодарит, как и Дэвид Хоффман, не обнаружив дальнейшего участия.

В отчете Хоффмана дважды говорится, что отрицание Селигмана каких-либо подозрений в том, что интерес ЦРУ к его теориям был использован в ходе допросов, не заслуживает доверия.

Впервые я услышал о том, что ЦРУ могло использовать пытки при допросах, только годы спустя, когда я прочитал статью Джейн Майер New Yorker . До этого мне никогда не приходило в голову. Если бы я знал об используемых методах, я бы не обсуждал с ними выученную беспомощность.

Шоу заканчивает свой ответ осуждением «необоснованного психологического предположения». Но ее обвинение против меня в основном состоит в том, что я мог догадаться, как моя работа была использована не по назначению, и поэтому я поддерживаю пытки.Как отметили Джонатан Хайдт и Стивен Пинкер [«Моральная психология: обмен», NYR , 7 апреля], выдвигать такие серьезные обвинения, основанные на таком неубедительном психологическом предположении, — это поведение, неподобающее философу.

Мартин Селигман
Целлербахский семейный профессор психологии
Пенсильванский университет
Филадельфия, Пенсильвания

Тэмсин Шоу

ответы :

Мартин Селигман неоднократно заявлял, что он противник пыток.В своем письме он сообщает нам, что «категорически не одобряет» этого. Если он оказался в самом центре ужасного эпизода в нашей недавней истории, когда Соединенные Штаты применили жестокие пытки к заключенным в тюрьме Абу-Грейб, лагере для задержанных Гуантанамо и на черных объектах ЦРУ, то это, по его словам, совершенно невольно. И все же, поскольку он был в центре этого эпизода, находясь в прямом контакте с архитекторами программы пыток ЦРУ в момент ее разработки, есть несколько ясных вопросов, которые заявленный противник пыток мог бы задать на своем месте.

В апреле 2002 года Селигмана пригласили прочитать лекцию по его теории выученной беспомощности (теории, которая, возможно, лучше называется «индуцированная беспомощность», поскольку она включает в себя такое психологически разрушительное напряжение, что субъект становится беспомощным) в школе SERE. в мае того же года. Он говорит, что считал, что это было сделано исключительно для того, чтобы помочь захваченным в плен американским солдатам сопротивляться пыткам и уклоняться от них. Но его не пригласили военные. Его пригласили сотрудники ЦРУ.Его основными контактами были Джеймс Митчелл и Кирк Хаббард, которые присутствовали на встрече в доме Селигмана в декабре 2001 года и чьи связи указаны в документе, подготовленном Селигманом по этому случаю, как ЦРУ (Митчелл перешел в ЦРУ в 2001 году после выхода на пенсию. его должность инструктора ВВС США в школе SERE).

Теперь мы знаем из отчета сенатского комитета по вооруженным силам за 2008 год, что Митчелл работал с Брюсом Джессеном, его бывшим коллегой-инструктором SERE, чтобы написать отчет о методах сопротивления, используемых Аль-Каидой, а также изучить способы их применения. Теория выученной беспомощности, которую они оба использовали ранее в обучении SERE, могла быть использована в допросах.Селигман мог не знать того факта, что в апреле и мае 2002 года он участвовал в новой инициативе, в которой ЦРУ и военные США будут сотрудничать через программу SERE для разработки «усовершенствованных методов допроса». Но ему, возможно, пришло в голову спросить, почему ЦРУ должно было внезапно сделать сопротивление и выживание американских военных приоритетом для психологов агентства, даже если в то время не представилось четкого объяснения.

Одно из объяснений интереса ЦРУ к методам SERE, безусловно, было доступно в 2002 году в виде сообщений прессы о допросах ЦРУ в этот период.В рассказе Филипа Шенона, опубликованном в The New York Times 26 апреля 2002 года, говорилось, что «ненасильственные формы принуждения» использовались с помощью психологов при допросе Абу Зубайды, хотя Буш Администрация утверждала, что используемые методы, такие как лишение сна, не годятся для пыток. В декабре 2002 года The Washington Post опубликовала длинную статью Даны Прист и Бартона Геллмана о допросах ЦРУ, в которых описывалось использование техник, которые многие люди сочли бы пытками, таких как завязывание глаз, привязанность в болезненных позах, воздействие громких звуков, и недосыпание.

И все же Селигман утверждает в своем письме, что не подозревал, что ЦРУ могло использовать пытки на допросах, пока он не прочитал статью Джейн Майер «Эксперимент» в The New Yorker в июле 2005 года. Это экстраординарное утверждение. С момента первой передачи CBS 28 апреля 2004 г., когда были сняты фотографии заключенных, подвергшихся насилию в Абу-Грейб, в Америке развернулась огромная общественная дискуссия по этому поводу. Сеймур Херш в статье The New Yorker в мае 2004 года прямо связал эти нарушения с допросами, проводимыми ЦРУ.Использование психологических методов против заключенных широко освещалось во многих сообщениях СМИ.

Социальная психология очень часто обсуждалась в попытках объяснить насилие, когда бывший президент Американской психологической ассоциации Филип Зимбардо писал обзоры и давал интервью о психологических условиях, в которых действовали тюремные охранники. Он поднял важные вопросы, касающиеся устойчивости заключенных в стрессовых условиях (устойчивость является одним из основных исследовательских интересов Селигмана).В июне 2004 г. произошла утечка служебной записки, выпущенной Управлением юрисконсульта Министерства юстиции в 2002 г. (как, например, сообщалось в статье Washington Post от 8 июня, написанной Даной Прист и Р. Джеффри Смитом). Стало ясно, что граница между законными методами допроса и пытками стирается.

Меморандум 2002 года, кроме того, прямо относился к проблеме, занимающей центральное место в области психологической экспертизы Селигмана. В статье Washington Post от 8 июня 2004 г. Прист и Смит писали:

«Если чисто душевная боль или страдание можно приравнять к пыткам, — говорится в записке, — это должно привести к значительному психологическому ущербу значительной продолжительности, е.g., продолжающимся месяцами или даже годами ». Примеры включают развитие психических расстройств, лекарственную деменцию, «посттравматическое стрессовое расстройство, которое может длиться месяцы или даже годы, или даже хроническую депрессию».

И все же Селигман, один из самых выдающихся ученых-бихевиористов в стране, имеющий прямые связи с ЦРУ и военными, каким-то образом, согласно его письму, каким-то образом сам по себе оставался в неведении об отчетах, которые я цитировал в . New York Times и The Washington Post , а также The New Yorker отчет Сеймура Херша, а также серьезные моральные и психологические вопросы, которые они подняли.

1 января 2005 года The New York Times опубликовала статью Нила Льюиса, которая, согласно отчету Хоффмана, встревожила многих высокопоставленных членов APA. В нем довольно подробно описывалось, как психологи помогали «сломать» задержанных в заливе Гуантанамо. В начале 2005 года, задолго до статьи Джейн Майер в The New Yorker , дальнейшие подробности появились в статьях Грегга Блоче (в The New England Journal of Medicine ) и Джонатана Маркса (в Los Angeles Times ).Но Мартин Селигман настаивает на том, что он не обращал внимания на кризис в своей профессии.

Как я сообщал в своем обзоре, Дэвид Хоффман, автор независимого обзора , касающегося руководящих принципов APA по этике, допросов национальной безопасности и пыток , заключает: «Мы думаем, что было бы трудно не подозревать, что одна причина для ЦРУ интересовалось выученной беспомощностью, чтобы подумать, как ее можно использовать при допросе других ». Но он также говорит нам: «У нас недостаточно информации, чтобы знать, что Селигман знал или думал в то время.Вопрос о том, о чем думал Селигман, остается загадкой. Он не предложил нам отчета, который мог бы заменить наше «необоснованное психологическое предположение».

Этот вопрос имеет значение как небольшая часть гораздо более широкого круга проблем психологической профессии. Хоффман отмечает, что психологи обладают «особым навыком работы нашего разума и эмоций», который позволяет им исцелять поврежденную психику, но также дает им особую способность причинять вред. В то же время они особенно уязвимы для конфликта интересов из-за огромных денежных сумм, которые Министерство обороны вкладывает в их сферу деятельности.Таким образом, они находятся в таком положении, когда очень серьезные моральные недостатки могут иметь место в очень большом масштабе. Когда это происходит, на них ложится особая моральная ответственность проанализировать, что пошло не так.

Обсуждая действия руководства АПА в период с 2004 по 2008 год, Хоффман говорит нам, что «к июню 2005 года всем хорошо информированным наблюдателям стало бы ясно, что оскорбительные методы допроса почти наверняка имели место и что была существенный риск они все еще имели место.«Высокопоставленные должностные лица АПА, как утверждается в отчете, не расследовали необоснованные заверения Министерства обороны в том, что злоупотребления были прекращены. Хоффман сообщает нам:

В этой ситуации в уголовном деле можно спросить, было ли это намеренное решение не запрашивать дополнительную информацию «умышленной слепотой» или «умышленным уклонением…». Одно из распространенных юридических определений «умышленного избегания» в этом контексте — «подавление любопытства усилием воли».

Но Хоффман и его команда не вели уголовное дело.Вместо этого они предоставили нам важный публичный документ и информацию, на основании которых любой заинтересованный человек может обоснованно задавать вопросы ведущим психологам. Такой публичный опрос неизбежно затруднит умышленное избегание, и мы можем надеяться, что он может даже вызвать ценные идеи и объяснения. В любом случае его должны приветствовать все, кто озабочен моральным состоянием исключительно влиятельной профессии.