Аристотель в психологии: 1.8 Аристотель — Психология как наука о душе

1.8 Аристотель — Психология как наука о душе

Аристотель (384-322 гг. до н.э.) преодолел эти воззрения, открыв новую эпоху в понимании души как предмета психологического знания. Его источником стали для Аристотеля не физические тела и бестелесные идеи, но организм, где телесное и, духовное образуют нераздельную целостность. Душа, по Аристотелю, – не самостоятельная сущность, а форма, способ организации живого тела. Тем самым было покончено и с наивным анимистическим дуализмом, и с изощренным дуализмом Платона.

Аристотель был сыном медика при македонском царе и сам готовился к медицинской профессии. Явившись семнадцатилетним юношей в Афины к шестидесятилетнему Платону, он несколько лет занимался в его Академии, с которой в дальнейшем порвал. Известная картина Рафаэля «Афинская школа» изображает Платона указывающим рукой на небо. Аристотеля – на землю. В этих образах запечатлено различие в ориентации двух великих мыслителей. По Аристотелю, идейное богатство мира скрыто в чувственно воспринимаемых земных вещах и раскрывается в прямом общении с ними.

На окраине Афин Аристотель создал собственную школу, названную Ликеем (позже словом «лицей» стали называть привилегированные учебные заведения). Это была крытая галерея, где Аристотель, обычно прогуливаясь, вел занятия. «Правильно думают те, – говорил Аристотель своим ученикам, – кому представляется, что душа, не может существовать без тела и не является телом».

Кто же имелся, в виду под теми, кто «правильно думает»? Очевидно, что не натурфилософы, для которых душа – это тончайшее тело. Но и не Платон, считавший душу паломницей, странствующей по телам и другим мирам. Решительный итог размышлений Аристотеля: «Душу от тела отделить нельзя» – противоречил взглядам Платона на прошлое и будущее души. Выходит, что «правильным» Аристотель считал собственное понимание, согласно которому переживает, мыслит, учится не душа, а целостный организм. «Сказать, что душа гневается, – писал он, – равносильно тому, как если бы кто сказал, что душа занимается тканьем или постройкой дома».

Аристотель был как философом, так и натуралистом-исследователем природы. Одно время он обучал наукам юного Александра Македонского, который впоследствии приказал отправлять своему старому учителю образцы растений и животных из завоеванных стран.

Накапливалось огромное количество фактов сравнительно-анатомических, зоологических, эмбриологических и других, ставших опытной основой наблюдений и анализа поведения живых существ. Обобщение этих фактов, в первую очередь биологических, стало основой психологического учения Аристотеля и преобразования главных объяснительных принципов психологии: организации, закономерности, причинности.

Уже сам термин «организм» требует рассматривать его под углом зрения организации, то есть упорядоченности целого для достижения какой-либо цели или для решения какой-либо задачи. Устройство этого целого и его работа (функция) неразделимы. «Если бы глаз был живым существом, его душой было бы зрение», – говорил Аристотель.

Душа мыслилась Аристотелем как способ организации живого тела, действия которого носят целесообразный характер. Он считал душу присущей всем живым организмам (в том числе растениям) и подлежащей объективному, опытному изучению. Она не может существовать без тела и в то же время не является телом. Душу от тела отделить нельзя. Тем самым отвергались версии о прошлом и будущем души, способах ее соединения с внешним для нее материальным телом. Не сама по себе душа, но тело благодаря ей учится, размышляет и действует. Первичный уровень этих отношений представлен в процессах питания («растительная душа») как ассимиляция живым телом необходимых для его существования материальных веществ. Это отношение предполагает специфическую активность организма, благодаря которой внешнее поглощается живым телом иначе, чем неорганическим, а именно – путем целесообразного распределения «в пределах границы и закона». Такой специфический для живого организма способ усвоения внешнего и следует, согласно Аристотелю, считать душой в ее самой фундаментальной биологической форме. Исходным для жизни является питание как усвоение внешнего. Этот общий объяснительный принцип Аристотель распространил на другие уровни деятельности души, прежде всего на чувственные впечатления, на способность ощущать, которая трактуется им как особое уподобление органа чувств внешнему объекту. Однако здесь, в отличие от питания, усваивается не материальное вещество, а форма объекта.

Душа обладает различными способностями как ступенями ее развития: растительной, чувственной и умственной (присущей только человеку). Применительно к объяснению души Аристотель, вопреки своему постулату о нераздельности души и способного к жизни тела, полагал, что разум в его высшем, сущностном выражении есть нечто отличное от тела. Иерархия уровней познавательной деятельности завершалась «верховным разумом», который не смешивался ни с чем телесным и внешним.

Начало познания – это чувственная способность. Она запечатлевает форму вещей подобно тому, как «воск принимает оттиск печати без железа и золота». В таком процессе уподобления живого тела внешним объектам Аристотель придавал большое значение особому центральному органу, названному «общим чувствилищем». Этот центр познает общие для всех ощущений качества – движение, величину, фигуру и т.п. Благодаря ему становится возможным и различение субъектом модальностей ощущений (цвета, вкуса, запаха).

Центральным органом души Аристотель считал не мозг, а сердце, связанное с органами чувств и движений посредством циркуляции крови. Внешние впечатления организм запечатлевает в виде образов «фантазии» (под этим понимались представления памяти и воображения). Они соединяются по законам ассоциации трех видов – смежности (если два впечатления следовали друг за другом, то впоследствии одно из них вызывает другое), сходства и контраста. (Эти открытые Аристотелем законы стали основой направления, которое впоследствии получило имя ассоциативной психологии.)

Аристотель придерживался, говоря современным языком, системного подхода, так как рассматривал живое тело и его способности, как целесообразно действующую систему. Его важным вкладом является так же утверждение идеи развития, ибо он учил, что способность высшего уровня возникает на основе предшествующей, более элементарной. Аристотель соотносил развитие отдельного организма с развитием всего животного мира. В отдельном человеке повторяются при его превращении из младенца в зрелое существо те ступени, которые прошел за свою историю органический мир. В этом обобщении в зачаточной форме была заложена идея, названная впоследствии биологическим законом.

Аристотель разграничил теоретический и практический разум. Принципом такого разграничения послужило различие между функциями мышления. Знание как таковое, само по себе не делает человека нравственным. Его добродетели зависят не от знания и не от природы, которая только потенциально наделяет индивида задатками, из которых в дальнейшем могут развиваться его качества. Они формируются в реальных поступках, придающих человеку определенную чеканку. Это связано также с тем, как он относится к своим чувствам (аффектам).

Поступок сопряжен с аффектом. Каждой ситуации соответствует оптимальная аффективная реакция на нее. Когда она является избыточной или недостаточной, люди поступают дурно. Соотнося мотивацию с нравственной оценкой поступка, Аристотель сближал биологическое учение о душе с эти кой. «Всякий в состоянии гневаться и это легко, также и выдавать деньги и тратить их, но не вся кий умеет и не легко делать это по отношению к тому, к кому следует и ради чего и как следует». Если аффект (эмоциональное состояние) и действие адекватны ситуации, то расходование денег принято называть щедростью: если неадекватны то либо расточительством, либо скупостью. Правильный способ реагирования необходимо вырабатывать опытом, изучением других и самого себя, упорным трудом. Человек есть то, что он сам в себе воспитывает, вырабатывает.

Аристотель впервые заговорил о природосообразности воспитания и необходимости соотнесения педагогических методов с уровнем психического развития ребенка. Он предложил периодизацию, ос новой которой явилась выделенная им структура души. Детство он разделил на три периода: до 7 лет, от 7 до 14 и от 14 до 21 года. Для каждого из этих периодов должна быть разработана определенная система воспитания. Например, говоря о дошкольном возрасте. Аристотель подчеркивал, что в этот период важнейшее место занимает формирование растительной души; поэтому для маленьких детей такое значение имеет режим дня, правильное питание, гигиена. Школьникам необходимо развивать и другие свойства, в частности движения (при помощи гимнастических упражнений), ощущения, память, стремления. Нравственное воспитание должно основываться на упражнении в нравственных поступках.

Если Платон считал чувство злом, то Аристотель, напротив, писал о важности воспитания чувств детей, подчеркивая необходимость умеренности и разумного соотнесения чувств с окружающим. Большое значение он отводил аффектам, которые возникают независимо от воли человека и борьба с которыми силой одного разума невозможна. Поэтому он подчеркивал роль искусства. Особенно искусства драматического, которое, вызывая соответствующие эмоции у зрителей и слушателей, способствует катарсису, т.е. очищению от аффекта, одновременно обучая и детей, и взрослых культуре чувств.

Говоря о нравственности, Платон подчеркивал, что нравственно только абсолютно правильное и совершенное поведение, а любые отклонения от правила, даже с самыми лучшими целями, уже являются проступком.

В отличие от него Аристотель подчеркивал значение самого стремления к нравственному поведению. Таким образом, он поощрял попытки ребенка, пусть и неудачные, «быть хорошим», создавая тем самым дополнительную мотивацию.

Итак, Аристотель преобразовал ключевые объяснительные принципы психологии: системности (организации), развития, детерминизма. Душа для Аристотеля – не особая сущность, а способ организации живого тела, представляющего собой систему, душа проходит разные этапы в развитии и способна не только запечатлевать то, что действует на тело в данный момент, но и сообразовываться с будущей целью.

Аристотель открыл и изучил множество конкретных психических явлений. Но «чистых фактов» в науке нет. Любой факт по-разному видится в зависимости от теоретического угла зрения, от тех категорий и объяснительных схем, которыми вооружен исследователь. Обогатив объяснительные принципы, Аристотель представил совершенно иную, сравнительно с предшественниками, картину устройства, функций и развития души.

Аристотель | Мир Психологии

Аристотель

Аристотель (др.-греч. Aristotélēs 384-322 до н.э.) — величайший древнегреч. философ, впервые давший «функциональное» определение души (душа есть не тело, но и неотделимая от тела сущность: это форма, функции, суть и цель живого тела), автор 1-го специального произведения о душе, в котором он систематизировал имевшиеся в то время взгляды на душу и психические процессы и обосновал свои идеи о 3 «ступенях» души: растительной, животной и разумной (человеческой). В отличие от первых 2 разумная душа божественна по происхождению и отделима от тела.

Учение А. о душе и закономерностях познавательных и аффективно-волевых процессов вплоть до VII в. являлось основой для тех, кто изучал проблемы души, и было ассимилировано последующими научными исследованиями психики. См. также Иллюзия Аристотеля. (Е.Е. Соколова)

Психологический словарь. А.В. Петровского М.Г. Ярошевского

Аристотель (384–322 гг. до н.э.) — древнегреческий философ, создатель психологической системы, интегрировавшей достижения античной мысли и ставшей на столетия основополагающей для различных направлений в понимании душевной деятельности.

Принципы и главные понятия этой системы изложены в трактате «О душе», ее важные положения содержатся в других сочинениях А. («Этика», «Риторика», «Метафизика», «История животных»). В противовес представлениям о душе как особом начале А. учил, что душу от живого тела отделить нельзя, поскольку она является его формой, способом его организации. Такой подход придал психологии А. биологическую ориентацию. Будучи принципом жизни и развития, душа не может делиться на части, но проявляется в виде нескольких функций (способностей) или деятельностей, образующих особый генетический ряд. Вегетативная («питающая») функция души специфична для растений, чувствующая и движущая функции — для животных, разумная — для человека. Высшие функции возникают на основе низших, поэтому функции души представляют собой уровни ее эволюции. А. принадлежит разделение органов чувств на пять разрядов. Наряду с передающими отдельные чувственные качества вещей органами (зрения, слуха и др.) он выделял «общее чувствилище», которое позволяет воспринимать единые для многих объектов свойства (величину, число). Аристотель отграничил область представлений («фантазии») от восприятий, считая ее посредником между чувственным и рациональным знанием. Образы «фантазии» служат предпосылкой мышления.

Объясняя процессы памяти, Аристотель развил понятие об ассоциациях по сходству, смежности и контрасту и телесном механизме этих ассоциаций. Движущей силой поведения было признано стремление, выражающее внутреннюю активность организма и сопряженное с чувством удовольствия или неудовольствия. Действия, повлекшие за собой удовольствие, организм стремится вновь воспроизвести, в силу чего это чувство выступает как фактор научения. Каждой ситуации соответствует определенная (правильная) аффективная реакция, связанная с поступком. Человек поступает дурно, когда эта реакция является либо избыточной, либо недостаточной. Оптимальный способ поведения (и аффективного реагирования) необходимо вырабатывать опытом, изучением других и самого себя. Благодаря поступкам формируется характер.

При объяснении процесса познания Аристотель выдвинул понятие об особой форме интеллектуальной активности человека, обозначенной им термином «нус» (разум). Эта форма в качестве творческой активности, ведущей к общим понятиям, была противопоставлена всем остальным и истолкована как то, что, завися от тела, привносится в психофизическую организацию человека извне в виде «божественного разума».

А. принадлежит разграничение двух видов разума: теоретического и практического. Последний представляет собой особый тип мышления, поскольку служит эффективной регуляции реальных действий, а не только приобретению знаний. Аристотель применял генетический и объективный методы при изучении специфических психических и этических признаков поведения.

Идеи Аристотеля стимулировали развитие психологической мысли последующих эпох.

назад в раздел: Известные психологи, философы мира  /  таблица

Учение Аристотеля о душе, чувствах, воле и характере.

Аристотель: душа – способ организации тела. Аристотель (384-322 гг. до н.э.) преодолел эти воззрения, открыв новую эпоху в понимании души, как предмета психологического знания. Его источником стали для Аристотеля не физические тела и бестелесные идеи, но организм, где телесное и духовное образуют нераздельную целостность. Душа, по Аристотелю, – не самостоятельная сущность, а форма, способ организации живого тела. Аристотель был сыном медика при македонском царе и сам готовился к медицинской профессии. Явившись семнадцатилетним юношей в Афины к шестидесятилетнему Платону, он несколько лет занимался в его Академии, с которой в дальнейшем порвал. Известная картина Рафаэля «Афинская школа» изображает Платона указывающим рукой на небо. Аристотеля – на землю. В этих образах запечатлено различие в ориентации двух великих мыслителей. По Аристотелю, идейное богатство мира скрыто в чувственно воспринимаемых земных вещах и раскрывается в прямом общении с ними.

Душа мыслилась Аристотелем как способ организации живого тела, действия которого носят целесообразный характер. Он считал душу присущей всем живым организмам (в том числе растениям) и подлежащей объективному, опытному изучению. Она не может существовать без тела и в то же время не является телом. Душу от тела отделить нельзя. Тем самым отвергались версии о прошлом и будущем души, способах ее соединения с внешним для нее материальным телом. Не сама по себе душа, но тело благодаря ей учится, размышляет и действует. Первичный уровень этих отношений представлен в процессах питания («растительная душа») как ассимиляция живым телом необходимых для его существования материальных веществ. Это отношение предполагает специфическую активность организма, благодаря которой внешнее поглощается живым телом иначе, чем неорганическим, а именно – путем целесообразного распределения «в пределах границы и закона». Такой специфический для живого организма способ усвоения внешнего и следует, согласно Аристотелю, считать душой в ее самой фундаментальной биологической форме. Исходным для жизни является питание как усвоение внешнего. Этот общий объяснительный принцип Аристотель распространил на другие уровни деятельности души, прежде всего на чувственные впечатления, на способность ощущать, которая трактуется им как особое уподобление органа чувств внешнему объекту. Однако здесь, в отличие от питания, усваивается не материальное вещество, а форма объекта.

Душа обладает различными способностями как ступенями ее развития: растительной, чувственной и умственной (присущей только человеку). Применительно к объяснению души Аристотель, вопреки своему постулату о нераздельности души и способного к жизни тела, полагал, что разум в его высшем, сущностном выражении есть нечто отличное от тела. Иерархия уровней познавательной деятельности завершалась «верховным разумом», который не смешивался ни с чем телесным и внешним.

Центральным органом души Аристотель считал не мозг, а сердце, связанное с органами чувств и движений посредством циркуляции крови. Внешние впечатления организм запечатлевает в виде образов «фантазии» (под этим понимались представления памяти и воображения). Они соединяются по законам ассоциации трех видов – смежности (если два впечатления следовали друг за другом, то впоследствии одно из них вызывает другое), сходства и контраста. (Эти открытые Аристотелем законы стали основой направления, которое впоследствии получило имя ассоциативной психологии.)

Учение о воле развивается Аристотелем в связи с характеристикой действия.

«Все люди делают одно непроизвольно, другое произвольно, а из того, что они делают непроизвольно, одно они делают случайно, другое — по необходимости; из того же, что они делают по необходимости, одно они делают по принуждению, другое — согласно требованиям природы. Таким образом, все, что совершается ими непроизвольно, совершается или случайно, или в силу требований природы, или по принуждению. А то, что делается людьми произвольно и причина чего лежит в них самих, делается ими одно по привычке, другое под влиянием стремления, и при этом одно под влиянием стремления разумного, другое — неразумного».

Все действия человека делятся на непроизвольные и произвольные в зависимости от того, где находится основание действия: вне субъекта или в нем самом. Действия произвольные и действия волевые — понятия не тождественные. Волевыми являются только действия по разумному стремлению. Оно называется намерением и является результатом тщательного взвешивания мотивов— делиберации. Волевые действия направлены на будущее. В них есть разумный расчет. Поэтому Аристотель говорит: «Движут по крайней мере две способности— стремление и ум». Ум размышляет о цели — достижима она для человека или нет, и о последствиях в случае осуществления действия. Поэтому, где нет разума, там нет воли (у животных, малых детей, умалишенных). Волевое действие, столь тщательно рассчитанное, является свободным и ответственным. Поэтому в нашей власти как прекрасные действия, так и постыдные: порок и добродетель одинаково свободны, их психологический механизм одинаков.

По существу, воля характеризуется Аристотелем как процесс, имеющий общественную природу; принятие решения связано с пониманием человеком своих общественных обязанностей.

О характере.

Страстям (аффектам) как сильным движениям души Аристотель противопоставляет устойчивость характера. Характер выражает сущность человека. Аристотель дал описание душевных качеств — нравов — людей в соответствии с их возрастом, социальным положением, профессией. Характер не является природным свойством, его черты складываются как результат опытности. Описываются с присущей Аристотелю конкретностью характерные черты, свойственные людям благородного происхождения, а также юности, старости, зрелому возрасту. Это учение было развито учеником Аристотеля Теофиллином (370—288 гг. до н. э.).

В своем трактате «Характеристики» он выделил 30 характеров (лицемер, льстец, болтун, деревенщина, низкопоклонный, нравственный урод, говорун, разносчик новостей, нахал, скупой, наглец, святая простота, навязчивый, нелюдим, суеверный, брюзга, недоверчивый, неряха, надоедала, тщеславный, сутяга, хвастун, гордец, трус, аристократ, молодой старик, злоречивый, алтынник) и дал их описание, основанное на наблюдении за поступками людей. Эти описания отличаются проницательностью и тонкостью наблюдений. Начатая им традиция получила развитие в эпоху Возрождения и Нового времени (Монтень, Лабрюйер, Ларошфуко).

Психология у Аристотеля реферат по психологии

Все права на распростанение данного реферата принадлежат Абдрахманову Руслану ([email protected])- помогу качественно набрать, распечатать Ваш текст, подыщу нужный Вам, авторский, реферат, тел (095)503-8753, Руслан, вечер. ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ ГУМАНИТАРНЫХ НАУК РЕФЕРАТ ПО ПРЕДМЕТУ «ИСТОРИЯ ПСИХОЛОГИИ» «Психологические основы в философии Аристотеля» Работу выполнил АБДРАХМАНОВ Р.Р. студент 3 курса ФАКУЛЬТЕТА ПСИХОЛОГИИ Москва 1998 ПЛАН: Введение Краткая биография Аристотеля Учение Аристотеля о душе Место психологии среди других наук Предмет психологии и понятие о душе Душа и тело Виды души Гносеологические исследования Аристотеля Вопрос о познаваемости мира Опровержение скептицизма и субъективного идеализма Трудности познания мироздания Чувственный этап познания и восхождения от познания частного к познанию общему Структура человеческой души Разумная часть души Этика Аристотеля Этика и ее предмет Понятие добродетели Виды добродетели Дианоэтические добродетели как источник высшего блаженства Связь разума и добродетели Благо как движущая сила в человеческой деятельности. Высшее благо Краткий обзор политики Аристотеля Значение творчества Аристотеля Почему именно Аристотель стал объектом моего реферата? Ведь об этом человеке, кажется написано столько, что добавить что-то больше, на первый взгляд не представляется сразу делает бессмысленными все вопросы, стоявшие в центре учения Платона о прошлом и будущем души. Все живые тела–орудие души, существующие ради нее. При этом Аристотель разделяет несколько видов души. Поскольку душа–сущность жизни, то она присуща всем живым существам. Где есть жизнь,–есть и душа. А «нечто живет и тогда, когда у него наличествует хотя бы один из следующих признаков: ум, ощущение, движение в смысле питания, упадка и роста». Таким образом, и растения наделены жизнью и одушевлены. Растительная душа–первая и самая общая ступень, ее функции–воспроизведение и питание. Однако, растения не способны ощущать, их взаимодействие с окружающей средой строго материально. Способность воспринимать формы ощущаемого без его материи появляется у второго типа души–души животной. И, наконец, человеческая душа обладает кроме функций растительной и животной, разумом. Это учение о «лестнице душ» впервые внесло в теорию психического принцип развития–высшие способности возникают из низших и на их основе; в человеке же представлены предшествующие уровни развития жизни и психики. Функции души становятся уровнями её развития. Правда, по Аристотелю, существует еще и бог – наивысшая из форм, «мысль мыслей», –который есть чистый разум. Но человека Аристотель считает совершеннейшим из материальных тел. Естественно, каждый человек при его превращении из младенца в зрелое существо проходит все те предыдущие ступени, которые преодолел за всю историю органический мир. Аристотель, следуя принципу развития, стремился найти звенья, ведущие от одной ступени к другой. Им была описана особая область психических образов, которые возникают без прямого воздействия вещей на органы чувств– фантазии, (более известные нам как представления памяти и воображения), которые подчинены механизму ассоциации. Человеческие функции души (ум, мышление, рассуждение, способность к умозрению), по мнению Аристотеля, составляют совершенно иной род души и «только эти способности могут существовать отдельно, как вечное–отдельно от преходящего». Аристотель замечает, правда, что еще не ясно, могут ли они быть независимы от тела, но не находит оснований считать ум и соединенным с телом, поскольку иначе он имел бы определенный орган и обладал какими-то качествами (например, мог бы быть теплым или холодным). Аристотель отрицает существование телесного органа для мышления. Оно, по его мнению, автономно и, в отличии от души бессмертно. Большое значение для развития психологии имеют исследования Аристотеля в области гносеологии–теории познания. Философ исходит из мысли о том, что мир познаваем и существует объективно, независимо от акта познания; мир первичен, а сознание вторично. Вопрос о познаваемости мира Аристотель не считает дискуссионным. Сомнений в объективности познания у него, видимо нет. «Все люди от природы стремятся к знанию»–пишет он в «Метафизике». По его мнению, любознательность– свойство людей и животных, данное им от рождения. Аристотель убежден, что мир человека и мироздание едины, а формы и законы бытия и мышления в своей сущности тождественны и имеют один и тот же источник. Аристотель опровергает точку зрения скептиков, то есть тех, кто «ничего не принимает за истинное». Человеку не все равно, что с ним случиться: упадет ли он в колодезь и в пропасть или нет, он все же проявляет осторожность. Значит, человек знает, что для него объективно лучше, а что хуже. Значит, не все в одинаковой мере истинно. «Дважды два–пять» более истинно, чем «дважды два–тысяча». Эти «более» или «менее», по Аристотелю, существуют в самой природе вещей. А если одно суждение всегда более истинно, чем другое, то тезис о том, что нет ничего истинного в том смысле, что все одинаково ложно, опровергнут. Положение же «все истинно» (у Протагора) Аристотель тоже не принимает. Если все одинаково истинно, значит, истинно все, что приходит человеку на ум. Но все люди мыслят по своему, двум людям об одном и том же явлении может представиться нечто прямо противоположное. Таким образом, нарушается первоаксиома о том, что одно и тоже не может одновременно и существовать, и не существовать. Есть возражения у Аристотеля и против сторонников субъективного идеализма, как позднее было названо учение о создании отдельного человека в качестве основы существующего мира. Аристотель согласен, что, не будь одушевленных существ, не было бы и чувственных представлений о предметах. Но то, что при этом не было бы и самих предметов, Аристотель считает не верным. «Чувственное восприятие, само собой разумеется, не имеет своим предметом само себя, но есть и что-то другое, помимо восприятия, что должно существовать раньше него» (2). Основную трудность познания мироздания Аристотель видит в том, что сущность вещей не лежит на их поверхности. Философ различает «более явное и известное для нас» (то есть то, что ближе к чувственному восприятию) и «более явное и известное с точки зрения природы вещей» (суть бытия и причины отдельных вещей и явлений, вообще первоначала и первопричины). Это последнее Аристотель считает наиболее трудным для человеческого познания, поскольку первоначала наиболее удалены от чувственного восприятия. Но вместе с тем Аристотель считает эти первоначала наиболее познаваемыми, поскольку они лучше воспринимаются мыслью. Первоначала, «максимально познаваемый предмет», постигается только мыслью–значит, познается целиком и полностью, тогда как то, что ближе к чувственному восприятию труднее для мысли. В этом смысле первоначала наиболее трудны для познания, идущего от чувственного восприятия. Таким образом, можно заметить, что первичной познавательной способностью Аристотель считает ощущение. Причем философ не противопоставляет чувственное и разумное, как это делали до него Парменид и Платон. Он стремиться к единству и того, и другого. Аристотель не только отмечает значительную роль чувственного восприятия в познании, но и пытается выяснить его механизмы. В нескольких главах трактата «О душе» Аристотель подробно анализирует чувства, свойственные не только человеку, но и животному: осязание, обоняние, вкус, слух, зрение, выявляет их роль в чувственном восприятии, кроме того, ставит вопрос, как же все-таки оно происходит. «Относительно любого чувства необходимо вообще признать, что оно есть то, что способно воспринимать формы ощущаемого без его материи, подобно тому, как воск принимает отпечаток без железа или золота» (1). Орган чувства тождественен со способностью ощущения, но существо его иное, ведь иначе ощущение было бы пространственной величиной. Чувственное знание адекватно и объективно. Благодаря ему человек способен воспринимать различные свойства тел. Общие же свойства–величина, число, единство, движение, покой–воспринимаются, по Аристотелю, всеми органами чувств, особого органа для них нет. Ощущения оставляют след в виде представлений. До Аристотеля философы различали только ощущение и мышление. Им же было открыто, что существует область представлений как образов тех предметов, которые прежде воздействовали на органы чувств. Он открыл также, что эти образы способны соединяться в трех направлениях: по сходству, смежности и контрасту. Тем самым Аристотель впервые указал основные виды ассоциаций (связей) психических явлений (7). Однако, несмотря на то, что чувства способны дать адекватное значение единичного, Аристотель не придает им большого значения. «Чувственное восприятие общо всем, а потому это вещь легкая, и мудрости в нем нет никакой» (2). С чувственных восприятий, которые» составляют самые главные наши знания об индивидуальных вещах» лишь начинается, по Аристотелю, восхождение познающего субъекта к познанию общего. Дальше познание поднимается на ступень опыта, которая является общей для человека и некоторых животных. Сам опыт, по Аристотелю, возможен вследствие повторяемости чувственных восприятий и накоплению их в сознании благодаря памяти. «Ряд воспоминаний об одном и том же предмете имеет в итоге значение одного опыта» (1). С опытом, дающим знание индивидуальных вещей, Аристотель связывает практическую действенность знания. Дальнейшая ступень восхождения–«искусство», которое, в отличие от опыта (знания индивидуальных вещей), является уже знанием общего недостатком) и безумной отвагой (ее избытком), щедрость– между скупостью и расточительностью, негодование–между завистью и злорадством и т д. Таким образом, добродетель характера по Аристотелю, –«преднамеренное, сознательное, приобретенное качество души, состоящее в субъективной середине и определенное разумом, и притом определенное так, как бы ее определил благоразумный человек, середина двух зол–избытка и недостатка» (1). Однако, Аристотель признает, что не всякий порок можно рассматривать как отклонение от середины в ту или иную сторону, так, например, бесстыдство, воровство, убийство не имеют своей середины. Разумную души Аристотель делит на две части, каждая из которых имеет свою интеллектуальную добродетель и по- своему относиться к этическим добродетелям. Рассудочная часть разумной души имеет дело с человеком, его жизнью и деятельностью. Это практический разум, практическая истина, относящаяся к людским делам, т е. к частному, поэтому она тесно связана с опытом. Применять общие знания к частному приходиться именно этой части души, как и осуществлять выбор. Её добродетель–практичность. Аристотель определяет ее как «разумно приобретенное свойство души, осуществляющее людское благо». Практичен, по его мнению, тот, кто способен оценивать обстоятельства и рассчитывать средства для достижения целей и действия, ведущие к благополучию. Для практичности необходимы такие добродетели, как опыт (потому молодые люди не могут быть практичными) и умеренность, поскольку, по Аристотелю, практический ум утрачивается при избытке наслаждения или страдания. С практичностью Аристотель связывает добрый совет, рассудительность, проницательность и изобретательность. Рассудительность он считает не лучшей стороной практичности, поскольку, в отличие от последней, которая приказывает, рассудительность только критикует. Изобретательность же, состоящая в добывании подходящих средств для некой цели, похвальна, но только если похвальна сама цель, в противном случае она опасна. Поэтому изобретательность должна служить практичности, так же как практичность служит добродетели. При этом, между последними существует тесная взаимосвязь: нельзя быть вполне добродетельным без практичности, но нельзя и быть практичным без добродетели, которая предполагает меру в страстях. Правда, Аристотель подчеркивает, что практичность лишь низший вид человеческой деятельности, поскольку «лишена покоя, стремиться всегда к известной цели и желательна не ради ее самой», она присуща низшей части разумной души. Выше практичности–мудрость как добродетель разумной части разумной души. Эта часть души, в отличие от предыдущей, созерцает неизменные принципы бытия, где нет выбора, а существует лишь знание или незнание. В теоретическом мышлении благо и зло выступают как истина и заблуждение. Деятельность же разумной части разумной души Аристотель видит в науке, поскольку ее предмет–общее, то есть вечное. К практической деятельности эта часть души не способна: там требуется практическое мышление и стремления, присущие аффективной части души, но разумная часть души способна руководить практической (нравственно- политической) деятельностью. Мудрость, «знание и понимание наиболее важного в природе», является, по мнению Аристотеля, той добродетелью, которая в сочетании с деятельностью приносит высшее блаженство. Такой деятельностью философ видит созерцание. «Деятельность Божества, будучи самой блаженной, есть созерцательная деятельность, а следовательно, и из людских деятельностей наиболее блаженна та, которая родственнее всего божественной». Аристотель не вполне согласен с тезисом Сократа: «никто, обладая знанием, не станет противодействовать добру». Он замечает, что иметь знание о добре и зле и использовать его– разные вещи. Люди порочные, имея это знание, не пользуются им намеренно, невоздержанные в состоянии аффекта забывают о нем. При этом Аристотель говорит о том, сто, невоздержанный человек лучше необузданного: первый не хочет поступать плохо, второй же действует плохо из принципа, сознательно. Потому невоздержанность Аристотель не считает порочностью. Невоздержанный не порочен, а не умен–если под умом понимать не только знание, но и умение применить его на практике. Само же знание (разум)– необходимое, но не достаточное условие для добродетели, ибо еще не уметь применить его на деле, внося в аффекты меру, применяя общее знание к конкретным жизненным ситуациям. Потому Аристотель пишет: «Сократ полагал, что добродетели суть качества разума (ибо все они знания), мы же полагаем, что они сопряжены с разумом»(2). Таким образом добродетель сама по себе не в разумной и не в страстной части души, а в соотношениях между ними, то есть в том, чтобы разум господствовал над страстями: чтобы стремящаяся часть души подчинялась разумной. По этому поводу Аристотель справедливо замечает, что «добродетель трудна…найти середину в чем бы то ни было трудно…Поэтому- то нравственное совершенство–нечто редкое, похвальное и прекрасное» (2). Движущей силой в человеческой деятельности Аристотель считает удовольствие, благо (высшее благо- счастье). При этом он отмечает, что человек приручается к деятельности в определенной области, если получает от неё удовольствие. Этот принцип он считает основным в воспитании. Однако Аристотель отрицательно отзывается об обыденном представлении о благе, полагая его мнением неразумной толпы. Толпа же видит благо только в чувственном наслаждении. Вопреки мнению некоторых философов, например Евдокса, Аристотель видит в этом лишь проявление рабских, или даже животных черт. Он вообще не считает наслаждение благом, точнее высшим благом, как и богатство: образ жизни человека, посвятившего себя исключительно наживе, Аристотель называет “неестественным и насильственным”. Он признает, что человек нуждается в некоторых материальных благах, но богатство, по его мнению, всё же внешнее условие, а не само счастье. Третьим благом, по признанию толпы, служат почести. Однако и их признать высшим благом Аристотель не может: люди, жаждущие почестей,, часто стремятся к ним лишь для того, что бы убедить себя в своей добродетельности, то есть по мнению философа, ставят добродетель ниже чести. Аристотель не согласен и с Платоном, полагающим высшее благо в общем (в идее). Такое благо недостижимо для человека, считает Аристотель, следует же искать достижимое. Платон относит благо исключительно к категории бытия: по его мнению, это бог и разум. Но, возражает ему Аристотель, благо может быть и в других категориях: качества — добродетель, количества — мера, времени — удобный случай, пространства — приятное местопребывание и т.д. Поэтому благо Аристотелем понимается не как нечто общее, подходящее под одну идею, а нечто различное. Высшее же благо, счастье, эвдемония, по его мнению, состоит в осуществлении сути человека в соответствии с принципом формы (души), то есть сообразная с добродетелью деятельность, из которой приносящая наивысшее блаженство — мышление и познание. Блаженство же, по Аристотелю,–то, что само по себе делает жизнь желанной, самоудовлетворенной, счастливой. Выдвигая тезис о приобретении добродетели путем упражнений и нравственных поступков, Аристотель высказывает мысль о том, что любого человека можно сделать храбрым, справедливым и так далее. Это дело воспитателя, а им Аристотель видит государство и его законодателей. Вообще целью политики Аристотель видит “благо, притом справедливое, то есть общее благо”. При этом нужно отметить, что философ рассматривает человека как “zoom politicon” (“общественное животное”), то есть не мыслит его вне общества. Тем самым проблема одного человека уступает проблеме государства. И все же основная цель политики — воспитательная и состоит в том, чтобы придать гражданам хорошие качества, сделать их людьми, поступающими прекрасно. Но политик всегда должен иметь в виду, что человек подвержен страстям и что человеческая природа вообще испорчена, а также то, что этические добродетели, хотя и принадлежат всем, но не в равной степени: есть различия по возрасту, полу, социальному положению (господин–раб).

Учение Аристотеля о душе — психология | Аристотель

Аристотель разрабатывал психологию в связи с физикой, поскольку душа представляет принцип движения одушевленных существ. Психология как учение о душе и соотношении души и тела следует за физикой и предваряет биологию как учение о конкретных формах живого. Душа мыслится Аристотелем в ее связи с телом. Основное определение души говорит, что «душа есть первая осуществленность тела природного, наделенного органами и имеющего жизнь в возможности». Поскольку душа — это осуществленность, то тело является возможностью души. Также душа — это форма и сущность тела, а тело — материя души. Тело есть нечто развивающееся и изменяющееся, душа — начало и цель этого изменения. Каждый телесный орган существует ради какой-то деятельности, а все тело — ради души. Аристотель говорит об определенной иерархии душ. Ниже всего стоит растительная душа, которой свойственно лишь питание и размножение. У животного также появляются ощущение, стремление и движение в пространстве. Животным в отличие от растений также присущ определенный центр всех его психических способностей, таким центром Аристотель считал сердце, центр ощущений. Ощущение есть, по Аристотелю, нечто иное, как актуализация потенциально находящихся в объектах свойств и качеств. За ощущением следует воображение, являющееся неким слабым ощущением, которое может быть истинным и ложным. Затем идут память, определяемая как некая остановка воспринятого чувствами, и припоминание, отличное от памяти фактором сознательного усилия. В человеческой душе есть все, что свойственно растительной и животной душе. Однако в придачу имеется и рассудительная часть, которая делится на созерцающий ум и рассчитывающий рассудок. Первая часть направлена исключительно на истину, вторая — на истину применительно к практическим делам. Все части человеческой души, кроме ума, связаны с телом, поэтому они погибают. А ум, который существует и до, и после человеческой души, не гибнет. Вообще его связь с душой проблематична, ибо он является для нее чем- то внешним. Во всяком случае, он появляется в душе «извне» (θύραθεν) и есть только божественное. При этом Аристотель различает ум деятельный, и ум пассивный, воспринимающий. Бессмертие и самостоятельное существование присуще только первому. Таким образом, получается достаточно парадоксальная ситуация. Высшая часть человека есть уже не человек, но нечто божественное, приходящее в него извне, т. е. человек является собственно человеком благодаря тому, что уже не есть человек. Не очень ясным остается у Аристотеля и соотношение активного и пассивного ума и их природа, что в эпоху арабского и латинского Средневековья стало предметом активного обсуждения среди философов.

Целью научного семинара «Энтелехия живого тела: насколько актуально сегодня аристотелевское учение о душе?» является совместное чтение и обсуждение трактата Аристотеля «О душе» – первого систематического исследования души в истории западноевропейской философии. Углубленное изучение этого произведения предполагает прояснение смысла аристотелевского определения души как энтелехии живого тела, детальное рассмотрение предложенного Аристотелем объяснения различных видов деятельности живых существ (таких как питание, рост, ощущение, движение), ответ на вопрос, насколько теория Аристотеля представляет интерес для современных наук о жизни, философской психологии и философии сознания. Семинар ставит целью формирование научной среды, способствующей освоению наследия Аристотеля путем чтения и толкования его текстов на современном научном уровне, с использованием лучших изданий его текстов и посвященных им работ, с их обсуждением и уяснением наиболее перспективных подходов. Участники семинара читают в оригинале текст De anima Аристотеля, обсуждают преимущества и недостатки стандартного русского перевода, толкуют отдельные сложные места, привлекая разъяснения из античных комментаторов (Александра Афродисийкого, Симпликия, и др.). Руководитель семинара знакомит участников с современным состоянием исследований по психологии и философии Аристотеля. Регулярный научный семинар «Энтелехия живого тела» в период с сентября 2015 по январь 2018 гг. проводился в секторе истории античной философии и науки и был организован ЦАСФиН Института философии РАН и Институтом всеобщей истории РАН в рамках проекта «Наследие Аристотеля как конституирующий элемент европейской рациональности». С февраля 2018 г. семинар продолжает свою работу в секторе истории западной философии Института философии РАН. На странице семинара выкладываются аудиозаписи заседаний. О дате очередного семинара будет сообщено дополнительно, следите за лентой новостей сектора истории западной филофии Время и место работы семинара: по четвергам, сектор истории западной философии (комн. 414) _____________________________________________________________________________________________________ Руководитель семинара: к.ф.н. Светлана Месяц _____________________________________________________________________________________________________ Основная литература Греческий текст: Aristotle. De anima / Ed. with Introduction and comm. by D. Ross. Oxford, 1961.  Русский перевод: Аристотель. О душе / Пер. П.С. Попова, испр. М.И. Иткиным // Аристотель. Сочинения: В 4 т. Т. 1. М.: Наука, 1976. Дополнительная литература _____________________________________________          16 февраля 2021 г. 47 заседание (онлайн). Чтение De anima III 2, 426b 4 — 427a 17 Почему органы чувств воспринимают не какие угодно ощущаемые предметы, но всегда ограничены определенным диапазоном звуков, вкусов, запахов, температур, цветов и т.д.? Аристотель отвечает на этот вопрос, используя в качестве примера чувство слуха. По его словам, поскольку голос (φωνή) представляет собой некое «созвучие» (συμφωνία), а любое созвучие есть соотношение (λόγος, пропорция), то, учитывая, что слух в действительности тождественен голосу в действительности, слух тоже оказывается неким соотношением. Иначе говоря, если голос – пропорция, и если в своем воздействии на орган слуха он составляет одно с ним, то и сам орган слуха тоже будет определяться пропорцией, что означает, что его способность к изменению будет иметь пределы, выразимые числом и задаваемые устройством уха — например, размером ушной раковины или количеством заполняющего ее воздуха. Следующий вопрос, который обсуждает Аристотель в этой главе: с помощью какого ощущения мы отличаем белое от сладкого и громкое от твердого? Делаем ли мы это с помощью одного из пяти хорошо знакомых нам ощущений или обладаем неким особым дополнительным чувством, способным сравнивать друг с другом разнородные ощущаемые предметы?  22 декабря 2020 г. 46 заседание (он-лайн). Чтение De anima III 2, 426a 9 — 426b 3 В прочитанном на очередном заседании семинара фрагменте Аристотель задается вопросом, что такое ощущение в действительности, и в чем состоит его тождество ощущаемому предмету. В частности, может ли это тождество заходить так далеко, что зрение само станет видимым, слух – слышимым, а обоняние – обоняемым? Ответ, по мнению философа, состоит в следующем. Действительность ощущения тождественна не просто ощущаемому качеству, но ощущаемому качеству в его воздействии на орган ощущения. Отсюда следует, что ощущающее продолжает осуществлять свою способность ощущения до тех пор, пока ощущаемое продолжает на него воздействовать. Слух слышит, пока звук «звучит», и зрение видит, пока цвет продолжает вызывать изменение в заполняющей глаз прозрачной жидкости. Таким образом, ощущение оказывается не результатом уподобления ощущающего и ощущаемого, как его часто понимают, но продолжающимся и еще не законченным процессом взаимодействия между ними, в ходе которого ощущаемое действует и вызывает изменение (ποιεῖ καὶ κινεῖ), а ощущающее испытывает воздействие и меняется (πάσχει καὶ κινεῖσθαι). Иначе говоря, ощущение — это становление, а не бытие ощущающего ощущаемым, процесс приобретения формы ощущаемого, а не обладание ею, продолжающееся изменение, а не достигнутое состояние.   19 ноября 2020 г.  45 заседание (он-лайн). Чтение De anima III 2, 425b 19 — 426a 9 Аристотель считается первым из греческих философов, кто обратил внимание на способность человека замечать и осознавать свои действия, в частности, замечать, что он видит и слышит. Что же это за способность? Не является ли она каким-то особым чувством, которым мы обладаем в придачу к обычным пяти? Аристотель полагает, что нет. Он приводит два аргумента против существования подобного дополнительного чувства, доказывая, что для того, чтобы замечать, что мы видим или слышим, нам вполне достаточно зрения или слуха. Но тогда придется признать, что всякое чувство способно ощущать само себя, хотя такое допущение влечет за собой определенные трудности. В самом деле, чтобы зрение могло видеть само себя, оно должно быть окрашено, а если оно будет окрашено, то уже не будет прозрачным, а значит утратит свою способность воспринимать цвет, иначе говоря, перестанет видеть. Но если оно перестает видеть, как оно сможет видеть само себя? Аристотель предлагает несколько решений этой апории, обсуждению которых было посвящено очередное заседание семинара.  29 октября 2020 г. 44 заседание (он-лайн). Чтение De anima III 1, 425a 24 — 2, 425b 19 Продолжая исследовать общее чувство, Аристотель доказывает, что общие свойства вещей —  такие как величина, число, движение, фигура — не могут ощущаться каким-то особым чувством наподобие зрения, слуха, обоняния и т.д. Если бы общее чувство представляло собой такое же частное чувство, как и остальные пять, то тогда общие свойства вещей воспринимались бы этими пятью чувствами исключительно «по совпадению» (κατὰ συμβεβηκός), так же как зрение, например, воспринимает сладость, составляющую предмет вкуса. Но общие свойства вещей, как было сказано в De anima II 6, не воспринимаются частными чувствами «по совпадению», они относятся к ощущаемому «в собственном смысле слова», т.е. не «примысливаются» к нами к тому, что мы ощущаем в данный момент, но прямо воздействуют на наши органы чувств. Поэтому общее чувство не является таким же частным чувством, как и остальные пять, но представляет собой способность, свойственную им всем сообща, в силу того что они все образуют некое единое чувство.    8 октября 2020 г. 43 заседание (он-лайн). Чтение De anima III 1, 424b 22 — 245a 24  Почему развитые животные обладают только пятью, а не большим количеством ощущений, что такое общее чувство, и почему, когда мы что-то ощущаем, то замечаем сам факт своего ощущения? Эти три вопроса, оставшиеся невыясненными в предыдущей книге трактата, составляют содержание первых двух глав De anima III. Приступая к ответу на первый из них, Аристотель исходит из предположения, что не будь у нас какого-то из ощущений, у нас не было бы и соответствующего органа чувств. Далее он доказывает, что у людей и животных нет недостающих органов чувств, поскольку имеющиеся пять состоят из всех возможных телесных элементов. Следовательно, у животных нет недостающих органов ощущений, а значит и чувств может быть только пять. После этого Аристотель задается вопросом, а не обладаем ли мы каким-то особым чувством и соответствующим органом ощущения для восприятия т.н. общих свойств вещей – движения, числа, фигуры, величины и т.д.? Нет, считает философ, общее чувство есть всего лишь способность, свойственная каждому из пяти обычных чувств воспринимать некие свойства вещей совместно с другим чувствами.   17 июня 2020 г. 42 заседание (он-лайн). Чтение De anima II 12, 423b 17 — 424b 18 Что имеет в виду Аристотель, говоря, что органы чувств воспринимают формы ощущаемых предметов без материи? Означает ли это, что они сами становятся новой материей для этих форм, подобно воску, принимающему в себя отпечаток железного или медного перстня? Или, может быть, они воспринимают эти формы совершенно бестелесно, не испытывая никакого воздействия со стороны материи ощущаемого предмета? На эти и другие вопросы попытались ответить участники семинара, читая заключительную главу II книги «О душе».   28 мая 2020 г. 41 заседание (он-лайн). Чтение De anima II 11, 423b 2 — 424a 16 На очередном заседании семинара участники продолжили знакомство с аристотелевской теорией осязания. Установив, что осязание представляет собой не одно, а множество ощущений, и что орган осязания располагается внутри нашего тела, а плоть является только средой, передающей ему воздействие осязаемого предмета, Аристотель приступает, наконец, к выяснению того, что представляет собой предмет осязания, и нет ли у таких противоположных качеств как теплое и холодное, сухое и влажное некоего единого подлежащего, каким цвет является для черного и белого и звук для громкого и тихого. По мнению философа, единым подлежащим всех перечисленных осязаемых качеств является телесность, так что быть телом означает быть горячим или холодным, сухим или влажным, иначе говоря, чем-то осязаемым. Отсюда, в свою очередь, следует, что орган осязания не должен обладать этими качествами в действительности, но должен пребывать в некоем нейтральном, промежуточном состоянии, позволяющем ему измениться в ту и другую сторону.  14 мая 2020 г. 40 заседание (он-лайн). Чтение De anima II 11, 422b 34 — 423b2 Заседание семинара было посвящено обсуждению учения Аристотеля об осязании. По словам философа, исследование осязания с самого начала сталкивается с двумя затруднениями. (1) Является ли осязание одним или несколькими чувствами, объединенными общим именем? (2) Что представляет собой орган осязания — расплагается ли он на поверхности тела или внутри него? В отличие от друих ощущений, способность осязания невозможно определить, исходя из того, что она ощущает, поскольку предмет осязания нам неизвестен. Мы не знаем, что является общим подлежащим твердого и мягкого, горячего и холодного, сухого и влажного, таким же, каким звук — для высокого и низкого, громкого и тихого, нежного и грубого. Мы не знаем даже, имеют ли все эти противоположности одно-единственное подлежащее, или у каждой пары оно свое? Если верно последнее, то тогда будет существовать не один, а целое множество предметов осязания, само же оно окажется совокупностью нескольких различных ощущений, объединенных общим именем. Будучи не в состоянии определить способность осязания через предмет, на который она направлена, Аристотель определяет ее через тот способ, каким она осуществляется. В его понимании осязание есть такое чувство, которое воспринимает свой предмет путем непосредственного контакта с ним и возникает в момент соприкосновения ощущающего и ощущаемого (De anima III 13, 435a 17-18: III 1, 424b 25-27). Однако несмотря на то, что восприятие осязаемого предмета происходит одновременно с прикосновением, это не означает, что органом осязания является сама соприкасающаяся с предметом часть тела. По мнению Аристотеля, наши кожа и плоть являются чем-то вроде приросшей к органу осязания естественной оболочки, которая хотя и не способна сама испытывать ощущение жара или холода, тем не менее передает соответствующее воздействие от осязаемого предмета к внутренним частям нашего тела. 13 фервраля 2020 г.  39 заседание. Чтение De anima II 10, 422a 34 — b34  Участники семинара продолжили обсуждать аристотелевскую теорию вкусового ощущения и, в частности, попытались прояснить вопрос, чем дистанционные чувства, такие как зрение, слух и обоняние, отличаются от контактных вкуса и осязания.  Разница между этими двумя видами чувств состоит в том, что если в контактных чувствах мы ощущаем форму предмета вместе с ее материей, то в дистанционных — форму без материи. Например, вкус ощущает не только вкусовое качество (χυμος) вещи, представляющее собой «некое состояние влаги», но и саму влагу (υγρον), тогда как для зрения и слуха влажная среда служит не тем, «что» они воспринимают, а тем, «через что».  30 января 2020 г. 38 заседание. Чтение De anima II 10, 422a 8-34 Участники семинара читали 10 главу «О душе», посвященную выяснению того, что такое вкус (χυμος) и вкусовое ощущение (γευσις). Среди обсуждавшихся вопросов были следующие. Почему вода или влага является материей вкуса, а не средой, через которую мы ощущаем вкус? Чем отличается среда от материи? Разве водная или воздушная среда, передающая то или иное чувственно воспринимаемое качество, не становится на время его материей? Может ли среда передавать качества нематериально? Каково определение вкуса? Обладают ли вкусом сухие вещества, такие как соль, перец, хлеб? Или вкус есть только у влажных субстанций? Что значит быть «безвкусным»? И может ли вкус быть настолько интенсивным, чтобы разрушить орган восприятия? 26 декабря 2019 г. 37 заседание. Чтение De anima II 9, 421a 26- 422a 7 Почему человеку так трудно определить сущность запаха, и все, что он может сказать о нем, это приятен он или неприятен? Почему у запахов нет собственных имен, и свои названия они по большей части заимствуют у вкусов? Является ли запах дистанционным чувством, и если да, то через какую среду он передается? Как воспринимают запахи водные животные, и можно ли назвать способность рыб издалека чуять свою добычу обонянием? Все эти и многие другие вопросы участники обсуждали на очередном заседании семинара.    10 декабря 2019 г. 36 заседание. Чтение De anima II 8, 420b 27 — 9, 421a 26 В заключительной части 8 главы, посвященной исследованию звука и слуха, Аристотель приходит к следующему определению голоса: это звук, вызванный ударом вдыхаемого воздуха, наносимым находяшейся в грудной клетке душой по воздуху, заполняющему дыхательное горло, в результате чего тот ударяется о стенки дыхательного горла. Закончив на этом изложение теории звука, Аристотель переходит в следующей главе к обонянию и запаху, отмечая, что в отличие от ранее рассматриваемых ощущений, и само обоняние, и его предмет трудно определимы. Если о предметах зрения и слуха мы можем сказать, что «видимое это прежде всего цвет», а слышимое — звук, то в случае обоняния мы этого сделать не можем. Мы не знаем, какое именно объективное свойство вещей открывается нам в виде запаха, то есть чего-то пахнущего и воздействующего на наш орган обоняния. Такое приравнивание чувственно восприимаемого качества вещи к воздействию (παθος), производимому ей на субъекта восприятия, свидетельствует, по мнению Аристотеля, о слабости и неразвитости присущего человеку органа обоняния.  Аудиозапись 26 ноября 2019 г. 35 заседание. Чтение De anima II 8, 420a 19 — 420b 26 На заседании семинара участники обсуждали следующие вопросы аристотелевской теории звука. Что издает звук — ударяющее или ударяемое тело: струна, по которой ударили плектром, или сам плектр? Является ли звук движением воздуха, как считал Платон и пифагорейцы, или качеством вещи, которым это движение вызвано? Что такое голос и чем он отличается от звука? У каких животных голос есть, а у каких нет? Почему жужжание пчел и пение цикад не может быть названо голосом? Какую роль в этом играют душа и дыхание?  Аудиозапись     1 октября 2019 г. 34 заседание. Чтение De anima II 8, 419b 25-420 a19 Продолжилось обсуждение теории звука Аристотеля. На этот раз участники уделили основное внимание роли воздуха в образовании звука. Выяснилось, что, согласно Аристотелю, воздух служит не только средой распространения звука, но и сам в некоторых случаях участвует в его создании. Это происходит, когда, приведенный в движение быстрым ударом твердых тел друг о друга, он наталкивается на какое-нибудь препятствие и, отскакивая от него подобно мячу, порождает эхо (отзвук). Особенно сильное эхо возникает в полых телах, одним из которых является и орган слуха.      24 сентября 2019 г. 33 заседание. Чтение и обсуждение De anima II 7, 419a 22 — 8, 419b 25. Закончив обсуждать аристотелевское учение о цвете и еще раз указав на присущие ему трудности и противоречия (в частности, на невозможность объяснить, каким образом в темноте видны светящиеся тела), участники приступили к чтению 8 главы второй книги трактата «О душе», где излагается учение о звуке и слухе. Как и прежде, Аристотель начинает исследование того, что такое слух, с выяснения того, что такое слышимое. Слышимое есть звук, понимаемый в самом широком смысле — от шума до членораздельной речи. Звуки суть такие же качества предметов, как цвета, запахи и вкусы. Предметы могут быть звучащими или беззвучными. Беззвучны мягкие вещи, такие как губка и шерсть; звучат же тела твердые и гладкие, или твердые и полые, как например медное изваяние. Чтобы пояснить различие в звуковых свойствах предметов, Аристотель дает звуку следующее определение: по его словам, тот всегда исходит «от чего-то, обо что-то и в чем-то». Это означает, что звук всегда принадлежит некоей звучащей вещи, возникает от ее удара о другую вещь и происходит либо в воздушной, либо в водной среде.      20 июня 2019 г.  32 заседание. Чтение De anima II 7, 418b 26 — 419a 24. Участники семинара продолжили читать седьмую главу второй книги трактата Аристотеля «О душе», посвященную учению о цвете и свете. Наибольшие споры вызвал вопрос о том, каким образом цвет предмета передает свое воздействие прозрачной среде. Можно ли сказать, что он ее окрашивает? И если нет, то как следует понимать слова Аристотеля о том, что прозрачное, будучи бесцветным, лучше других способно «воспринимать» цвет? Прежде всего, неясно, о каком именно прозрачном в данном случае идет речь: о прозрачном в действительности (свете) или о прозрачном в возможности (темноте). По мнению большинства античных комментаторов, бесцветным и невидимым, а значит способным принимать цвет, является только потенциально прозрачное, или темнота, тогда как актуально прозрачное видимо благодаря присутствующему в нем свету. Однако участники усомнились в этой интерпретации, предпочтя считать, что цвет может быть воспринят и актуально прозрачным, и что именно окрашивание прозрачной среды в цвет видимого предмета имеет в виду Аристотель, определяя цвет как «способное вызывать изменение в актуально прозрачном». Также был затронут вопрос о цветах, которые незаметно для нашего глаза присутствуют в окружающем воздухе. В XVI-XVII вв. европейские ученые называли такие цвета «интенциональными», полагая, что они существуют исключительно как нематериальные духовные сущности. Повсеместно присутствуя в прозрачных средах, эти цвета имеют интенцию, намерение, способность проявиться, но еще лишены условий своего проявления и потому остаются невидимыми для нас. По мнению сторонников этой теории, любая окрашенная поверхность вызывает в прозрачной среде некое движение и изменение, которое, пока оно не дошло до наблюдателя и не было воспринято им, остается цветом только в интенции. О присутствии в воздухе «интенциональных цветов» знали и древние, о чем может свидетельствовать цитата из Лукреция, который в поэме «О природе вещей» описывает, как цвет натянутого над театром полога отбрасывает красочный отблеск на находящиеся рядом предметы (De rerum natura IV, 76-84). Описание похожего явления можно найти и у Александра Афродисийского (II – III в. н.э.) в трактате «О душе» 42, 13-19. 30 мая 2019 г. 31 заседание. Чтение и обсуждение седьмой главы второй книги «О душе» (De anima II, 7, 418a 26-418b 26) На семинаре обсуждалось учение Аристотеля о свете и цвете. Затруднение у участников вызвали два определения цвета, приводимые Аристотелем в самом начале главы. Согласно первому из них, «цвет относится к тому, что видимо само по себе,… и имеет в себе самом причину собственной видимости». Согласно второму, цвет есть то, что приводит в движение прозрачное в действительности». Как отмечают античные и современные комментаторы Аристотеля, первое определение может быть прочитано и понято иначе: «цвет находится на том, что… имеет в себе причину собственной видимости». Это подразумевает, что цвет находится на поверхности тела, которая видима сама по себе, поскольку причиной ее видимости является цвет. Подобное чтение выглядит проблематичным, так как цвет в этом случае фактически определяется через самого себя. Что же касается второго определения, то в нем природа цвета увязывается с его способностью приводить в движение актуально прозрачное, то есть свет. Но если не будет света, то не исчезнет ли тем самым и цвет, которому будет нечего приводить в движение? Участники отметили, что в средние века это затруднение породило популярную и широко обсуждавшуюся вплоть до XVII в. проблему, существуют ли цвета в темноте. Опредленные трудности вызвало и аристотелевское определение прозрачного (διαφανές) как чего-то «невидимого, но становящегося видимым благодаря чужому цвету». По мнению одних толкователей, прозрачное здесь определяется как то, что дает видеть сквозь себя цвет предмета (Ross, Johansen), по мнению же других, прозрачное, будучи первоначально невидимым, становится видимым благодаря свету, играющему роль как бы внешнего по отношению к нему цвета (Александр, Филопон).  25 апреля 2019 г. 30 заседание. Чтение и обсуждение шестой главы второй книги «О душе» (De anima II, 6, 417b 19-418a 25) Участники обсуждали вопрос о трех видах чувственно-воспринимаемых предметов у Аристотеля: собственных для каждого отдельного чувства (цвет для зрения, звук для слуха, запах для обоняния и т.д.), общих для всех чувств (величина, число, фигура, движение, покой), и воспринимаемых привходящим образом (первые и вторые сущности, место).    28 марта 2019 г.  29 заседание. Чтение и обсуждение пятой главы второй книги «О душе» (De anima II, 5, 417b9-16) Обсудив традиционное толкование фрагмента 417b 9-16 (разделяемое как античными, так и современными комментаторами) и отметив его многочисленные недостатки, участники семинара предложили понимать слова Аристотеля иначе. Они предположили, что целью Аристотеля было показать, что даже претерпевание в собственном смысле слова, подразумевающее переход от δύναμις 1 к ἐντελέχεια 1, может быть энергией и осуществлением некоей заранее имеющейся у предмета формы, то есть представлять собой переход от δύναμις 2 (= ἐντελέχεια 1) к ἐντελέχεια 2. В качестве примера такого претерпевания Аристотель приводит обучение, при котором ученик, с одной стороны, переходит от незнания к знанию, приобретая новую, ранее отсутствовавшую у него форму, а с другой — осуществляет себя как человек, наделенный способностью к обучению, действуя в соответствии с имеющейся у него формой мыслящего и разумного существа.  Поэтому так же как «способное к обучению» (μαθητικόν) осуществляет себя как таковое в процессе обучения, несмотря на происходящее с ним реальное изменение и переход от одного противоположного состояния к другому, так и в ходе ощущения «способное ощущать» (αἰσθητικόν) осуществляет себя как таковое, усваивая заранее отсутствовавшую у него форму внешнего предмета. Два вида претрепевания идут как бы параллельно друг другу, так что ощущение, подобно любому другому незавершенному изменению (энергии), оказывается одновременно и переходом от δύναμις 1 к ἐντελέχεια 1, и переходом от δύναμις 2 к ἐντελέχεια 2.    28 февраля 2019 г.  28 заседание. Чтение и обсуждение пятой главы второй книги «О душе» (De anima II, 5, 417a21 — 417b28) Чтобы установить, каким претерперванием является ощущение, Аристотель выделяет два вида сущего в возможности: то, что еще не обладает определенной формой, но способно ее принять (δύναμις 1), и то, что уже обладает формой, но еще не действует в соответствии с ней (δύναμις 2 = ἐντελέχεια 1). Спрашивается: когда тот или иной орган чувств претерепевает воздействие от чувственно воспринимаемого предмета, каким из двух видов сущего в возможности он является? Приобретает ли он от внешнего предмета ту форму, которой у него прежде не было, но которую он может принять в силу своего материального устройства? Или же под внешним воздействием он реализует ту форму, которая у него уже была, и начинает действовать в соответствии с нею, то есть осознавать ее? Физикалисты и интенционалисты отвечают на этот вопрос по-разному. Первые полагают, что орган обладает δύναμις 1, то есть является материей той формы, которую сообщает ему чувственно воспринимаемый предмет. Вторые  считают, что орган находится в ἐντελέχεια 1, а значит  в процессе взаимодействия с внешним предметом не испытывает никакого реального физического изменения, но изменяется исключительно ментально. В пользу первого понимания говорит то, что, по словам Аристотеля, в процессе ощущения орган чувств, будучи изначально неподобным ощущаемому предмету, становится подобным ему. В пользу второго свидетельствует то, что Аристотель признаент ощущение особым видом претерпевания, в ходе которого сущее в возможности сохраняется сущим в действительности, и которое поэтому соответствует переходу от ἐντελέχεια 1 к ἐντελέχεια 2, от обладания формой — к действию в соответствии с ней. Кто же прав? В ходе дискуссии участники семинара так и не смогли найти окончательный ответ на этот вопрос.    27 декабря 2018 г. 27 заседание. Чтение и обсуждение пятой главы второй книги «О душе» (De anima II, 5, 416b32- 417a20) Отрывок, обсуждавшийся на очередном заседании семинара, вот уже несколько десятилетий является предметом неутихающего спора между сторонниками т.н. «интенционалистской» (М. Бёньет) и «физикалистской» (Р. Сорабджи) интерпретации аристотелевской теории ощущения. В нем Аристотель приступает к исследованию ощущающей способности души, опираясь на традиционное определение ощущения как претерпевания (πάσχειν) и изменения (κινεῖσθαι). Участники семинара пришли к выводу, что ответ на вопрос о том, какая из предложенных интерпретация является правильной, зависит от того, какое именно претерпевание имеет Аристотель в виду, говоря об ощущении — обычное, когда претерпевающее уподобляется действующему, утрачивая при этом свое исходное состояние, или когда оно под влиянием действующего оно реализует уже имеющуюся у него форму, приходя таким образом к осуществлению.     29 ноября 2018 г. 26 заседание. Чтение и обсуждение четвертой главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 4, 416a21–416b31)  Предметом обсуждения на очередном заседании семинара стало определение питающей способности души, которая, согласно Аристотелю, определяется через соответствующую деятельность (питание), а та — через свой предмет, то есть пищу. Внимание участников семинара привлекли слова Аристотеля о том, что в процессе питания пища испытывает изменение со стороны питающегося, а само питающееся не испывает никаких изменения со стороны пищи (416а 34-b3). Означает ли это, что поглощаемая пища не оказывает на тело живого существа никакого действия: не согревает его, не утоляет его голод, не вызывает его рост и т.д.? Ответ в том, что суть любого взаимодействия сводится у Аристотеля к тому, что активное, действующее начало уподобляет себе претерпевающее, в результате чего то приобретает его форму. Но в процессе питания именно пища уподобляется живому организму, а не наоборот, следовательно, именно она пассивно усваивает те свойства, которые тот ей сообщает. Само же живое существо если и нагревается, или растетет или еще каким-то образом меняется, делает это не потому, что заимствует какие-то качества у пищи, а потому, что эти изменения как раз и составляют действие (энергию) питания.  25 октября 2018 г. 25 заседание. Чтение и обсуждение четвертой главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 4, 415b21–416a21) На очередном заседании семинара участники продолжили читать De anima II 4, где разбирается вопрос, почему именно душа, а не природа (φυσις) отвечает за питание и рост живого существа. Иными словами, почему у Аристотеля, в отличие от большинства древнегреческих философов, растения (φυτα) считаются одушевленными. Аудиозапись 27 сентября 2018 г. 24 заседание.Чтение и обсуждение четвертой главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 4, 415а14–414b27) В ходе чтения трактата Аристотеля «О душе» II, 4 обсуждался вопрос о том, почему способности души получают свое определение через действия, а действия — через предметы, на которые они направлены; и почему питательная способность души отвечает не только за питание живого существа, но также за его рост и размножение. Аудиозапись 28 июня 2018 г. 23 заседание. Доклад Г.В. Вдовиной «Рецепция Аристотелевского учения о душе в средневековой философии».  На очередном заседании семинара Г.В. Вдовина, ведущий научный сотрудник Института философии РАН,  выступила  с докладом «Рецепция аристотелевской науки о душе в средневековой философии». В докладе была изложена краткая история переводов Аристотеля на латинский язык, в особенности — институциональная и содержательная рецепция трактата «О душе». Были затронуты проблемные узлы науки о душе в схоластической философии и в современной философской медиевистике, например: является ли душа формой тела или отдельной субстанцией? Каковы ее когнитивные механизмы, является ли душа активным или пассивным началом и т.д. Аудиозапись 21 июня 2018 г. 22 заседание. Чтение и обсуждение третьей главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 3, 414b 20 — 4, 415b7) На этот раз чтение De anima II, 3 побудило участников к обсуждению вопроса о видах определений у Аристотеля, в частности, о том, чем родовое определение отличается от т.н. «формального». Аудиозапись 31 мая 2018 г.  21 заседание. Чтение и обсуждение второй и третьей глав второй книги трактата «О душе» (De anima II, 2, 414a4–414b15) На очередном заседании семинара участники читали и обсуждали фрагмент De anima II, 2, 414a4–3, 414b15, в котором Аристотель уточняет свое определение души как первой энтелехии органического тела, указав, в чем именно состоит эта энтелехия, и способностью к совершению каких именно форм жизнедеятельности она является. Аудиозапись 26 апреля 2018 г. 20 заседание. Доклад М.Н. Варламовой «Проблема единства души и жизни в аристотелевском учении о частях души и о развитии эмбриона» В рамках 20 заседания семинара состоялся доклад к.ф.н. Марии Варламовой (Научно-образовательный центр проблем философии, религии, культуры, г. Санкт-Петербург) «Проблема единства души и жизни в аристотелевском учении о частях души и о развитии эмбриона». В докладе излагалось учение Аристотеля о частях души в связи с представлением о множественной сложности органического целого и о душе как энтелехии. Это учение рассматривалось в перспективе проблемы единства души и жизни, а также в перспективе проблемы возникновения живого организма. В первом случае речь шла об омонимии, pollachos legomenon и энтелехии как причине единства, во втором случае — о поступательном развитии эмбриона и о душе эмбриона как причине его развития. Аудиозапись 19 апреля 2018 г. 19 заседание. Чтение и обсуждение второй главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 2, 413b3–414a3) В рамках очередного заседания семинара обсуждался отрывок De anima II, 2, 413b3–414a3 («из чувств всем животным присуще прежде всего осязание» etc.), где Аристотель пытается дать новое определение души Аристотель сталкивается с проблемой, делится ли душа на части и если да, то локализованы ли эти части в разных частях тела?  Аудиозапись   15 марта 2018 г. 18 заседание. Чтение и обсуждение второй главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 1, 413a11–413b10) На семинаре выступил с докладом А.Т. Юнусов и рассказал участникам о четырех видах определения у Аристотеля, а также о том, какие определения можно считать выводами из силлогизмов. Аудиозапись   15 февраля 2018 г. 17 заседание. Чтение и обсуждение первой главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 1, 412b10–413a10) В этом фрагменте Аристотель дает свое знаменитое определение, а точнее, наиболее общее описание души как первой энтелехии органического тела или тела, «в возможности обладающего жизнью». Участники семинара пришли к выводу, что под телом, «в возможности обладающем жизнью», подразумевается уже одушевленное тело, а не то, которое только могло бы стать материей души. Это означает, что аристотелевское определение души подразумевает не дихотомию форма-материя, а просто указание на форму некоей составной сущности, как если бы мы сказали, что сфера представляет собой форму медного шара. 25 января 2018 г.  16 заседание. Чтение и обсуждение первой главы второй книги трактата «О душе» (De anima II, 1, 412a1–412b9) Закончив изложение и критику учений предшествующих философов, Аристотель приступает к реализации собственного исследовательского проекта, намеченного в начале первой книги. Он пытается определить, к какому роду сущего принадлежит душа, то есть является ли она сущностью, качеством, количеством или другой категорией. Установив, что душа – сущность, философ показывает, что она есть сущность в смысле формы, а не в смысле подлежащего (материи) или состоящего из формы и материи (единичной вещи). Но сущность в смысле формы представляет собой осуществление («энтелехию») вещи, причем либо первую, либо вторую. Так Аристотель приходит к своему знаменитому итоговому определению души как «первой энтелехии естественного тела, в возможности обладающего жизнью». 16 марта 2017 г.  15 заседание. Чтение и обсуждение пятой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 5, 411a24–b30) В этом фрагменте Аристотель задается вопросом, есть ли у души части и если да, то в каком отношении они находятся к целому. Формулируя ряд апорий, доказывающих, на первый взгляд, что душа не может состоять из частей, Аристотель открывает путь для дальнейшего исследования этой проблемы.    9 февраля 2017 г. 14 заседание. Чтение и обсуждение пятой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 5, 410b16–411a23) В этом фрагменте Аристотель продолжает критиковать учение о душе, состоящей из элементов, упрекая его за то, что оно касалось «не каждой и не всякой души». Когда прежние философы рассматривали ощущение и пространственное движение как субстанциальные свойства души, то вне сферы их внимания оказывались души растений и неподвижных животных (зоофитов). 22 декабря 2016 г. 13 заседание. Чтение и обсуждение пятой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 5, 409b6–410a26) Почему предшествующие философы утверждали, что душа состоит из элементов? И можно ли признать это учение истинным? Критика основного принципа древнегреческой эпистемологии о познании подобного подобным.  24 ноября 2016 г. 12 заседание. Чтение и обсуждение четвертой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 4, 408b30–409b7) Аристотель подвергает критике учение Ксенократа о душе как о самодвижном числе. По мнению философа, это изначально эклектическое учение содержит трудности двоякого рода: (1) связанные с представлением о душе как о чем-то подвижном, и (2) связанные с представлением о ней как о числе. Всякое число состоит из единиц, поэтому если душа – число, то она – множество единиц. Поскольку душа находится в теле, она занимает определенное место в пространстве. Но единицы, имеющие положение в пространстве, являются точками, следовательно, душа представляет собой совокупность движущихся точек. Сводя таким образом учение Ксенократа к некоему подобию атомизма, Аристотель подвергает его уничтожительной критике.    27 октября 2016 г.  11 заседание. Чтение и обсуждение четвертой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 4, 408b–409a2) Аристотель спрашивает, почему душевные способности (такие как зрение, память, мышление) ослабевают в старости? Можно ли приписывать эти изменения душе? Или и здесь, как в случае со страхом, гневом, радостью и т.п., изменению подвергается не сама душа, а одушевленное тело? Особое внимание Аристотель уделяет вопросу об уме: зависит ли его деятельность от тела, и уничтожается ли вместе с гибелью разумного существа? Чтобы правильно ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, о каком уме идет речь: о т.н. «пассивном» или «активном»? Что думали по этому поводу античные комментаторы Аристотеля: Александр Афродисийский, Иоанн Филопон и Симпликий? 29 сентября 2016 г.  10 заседание. Чтение и обсуждение четвертой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 4, 408a18–408b30) Опровергнув учение о душе как гармонии тела и упрекнув Эмпедокла за приверженность этому учению, Аристотель возвращается к вопросу о движении души. В предыдущей главе он уже доказал, что душа не может самостоятельно совершать пространственные перемещения, так как не является пространственной величиной. Теперь же он задается вопросом, присущи ли ей качественные превращения, и можно ли считать такие претерпевания как страх, радость, печаль, гнев, размышления движениями души или же агентом здесь выступает не душа, но состоящее из души и тела живое существо?    26 мая 2016 г. 9 заседание. Чтение и обсуждение четвертой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 4, 407b28–408a18) Доказав, что душа не может быть самодвижной сущностью и что движение может быть присущей ей только привходящим образом, Аристотель обращается к теории души как гармонии тела, которую также подвергает критике. Пифагорейское учение о душе как гармонии тела исходит из иного, нежели у Аристотеля (и Платона) понимания жизни. Если Аристотель мыслит жизнь как самовоспроизводящееся движение, то пифагорейцы (в частности, Алкмеон Кротонский) понимаютт ее как баланс противоположных сил, замечая, что только живое может примирять в себе противоположности (горячее – холодное, сухое – влажное), поскольку неживое всегда – лишь  какая-то одна из них. Но если жизнь есть баланс и соединение противоположностей, то есть гармония, то и душа как принцип жизни есть гармония. Аристотель вслед за Платоном возражает против такого учение о душе, исходя из иного понимания жизни.    21 апреля 2016 г.  8 заседание. Чтение и обсуждение третьей главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 3, 406b10–407a31) В третьей главе трактата Аристотель продолжает критиковать платоновское представление о душе как о самодвижной сущности, обращаясь на этот раз  к «Тимею», где душа представлена в виде двух кругов – круга тождественного и круга иного, пересекающихся в двух точках и вращающихся вокург общего центра. Вопрос, которым задается философ: может ли мысль быть телесной?   31 марта 2016 г. 7 заседание. Чтение и обсуждение третьей главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 3, 406a1–406b10) Основной проблемой, обсуждавшейся на заседании, стал вопрос о том, присуще ли душе движение. Обязательно ли душе двигаться самой, чтобы приводить в движение тело, как считал Платон, или она способна сообщать движение, оставаясь неподвижной? Участники выделили несколько аргументов против признания души самодвижной сущностью. Во-первых, движущему не обязательно двигаться самому: в частности, первый двигатель мирового движения обязан быть неподвижным. Во-вторых, анализ понятия самодвижного показывает, что самодвижное обязательно должно состоять из двух элементов: неподвижного двигателя и того, что он приводит в движение. В-третьих, если движение присуще душе по природе и по сущности, то она будет совершать пространственное движение, причем, как в теле, так и вне его, что противоречит очевидности.  2 февраля  2016 г. 6 заседание. Чтение и обсуждение второй главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 2, 405a19–405b30) Аристотель продолжает критическое изложение учений предшествующих философов о душе. На этот раз Стагирит обращается к тем мыслителям, которые считали душу первоначалом и отождествляли ее с одним из основных четырех элементов: водой (Гиппас), огнем (Гераклит), воздухом (Диоген из Аполлонии) и т.д. Особое внимание участники уделили сообщению о Гераклите, согласно которому тот считал душу «вечно текучим» (ρεον αει) сухим испарением. Участники связали данное свидетельство со знаменитым фрагментом Гераклита про реки (фр. 40), расценив его как еще один аргумент в пользу нового толкования фрагмента, предложенного А.В. Лебедевым в недавно вышедшей монографии «Логос Гераклита» (2014).    3 декабря 2015 г.  5 заседание. Чтение и обсуждение второй главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 2, 404b7–405a9) Каких воззрений на душу придерживались мыслители до Аристотеля: Демокрит, Анаксагор, пифагорейцы, Платон? Как объясняли ее способность мыслить и ощущать?   19 ноября 2015 г. 4 заседание. Чтение и обсуждение фрагмента первой книги трактата «О душе» (De anima I, 1, 403b9–404a5) Вопросы для обсуждения: кто должен исследовать душу – физик, диалектик или представитель какой-то другой науки?  Какие науки, по Аристотелю, исследуют свойтва материи (отделимые и неотделимые от нее), а какие ставят своею целью исследование форм? Каковы основные отличия одушевленного тела от неодушевленного и не обладающего жизнью? 29 октября 2015 г.  3 заседание. Чтение и обсуждение первой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 1, 403a2–403b19) Проблемы, связанные с «претерпеваниями» или «состояниями» (παθη) души. Принадлежат ли радость, печаль, страх, воображение, вожделение и т.д. одной лишь душе, или же представляют собой совместное действие души и тела? По Аристотелю, большинство приписываемых душе действий и претерпеваний совершаются не без участия тела, но означает ли это неотделимость души от тела и ее несубстанциальность? Платоновское представление о теле как инструменте души/ Интенционалистская (M. Burnyeat) и буквалистская (R. Sorabji) интерпретация отношения душа-тело у Аристотеля.    13 октября 2015 г.  2 заседание. Чтение и обсуждение первой главы первой книги трактата «О душе» (De anima I, 1, 402a23–403a1) Десять затруднений, связанных с поисками определения души и методом ее исследования. Существует ли универсальная родовая идея души, по отношению к которой души разных живых существ выступали бы в качестве видов? Или же разные виды душ не сводятся в один род, и тогда единой науки о душе не существует? В качестве вспомогательной литературы участникам семинара рекоммендуется книга: Polansky, Ronald. Aristotle’s De anima. Critical commentary. Cambridge University Press, 2007, а также Комментарий на «О душе» Иоанна Филопона, 36,1-37,20.   24 сентября 2015 г. 1 заседание. Введение в чтение трактата «О душе» (De anima) Время создания трактата «О душе», процесс формирования текста, его структура. Какое место занимает учение о душе в аристотелевской системе наук? Почему Аристотель отводит науке о душе «одно из первых мест» (εν πρωτοις τιθεναι) и в каком смысле душа является «началом» (αρχη) живых существ. Античные комментарии к De anima: Александр Афродисийский, Иоанн Филопон и Псевдо-Симпликий.    ___________________________________________

Семинар «Энтелехия живого тела»

ЭНТЕЛЕХИЯ ЖИВОГО ТЕЛА

или 

НАСКОЛЬКО АКТУАЛЬНО СЕГОДНЯ АРИСТОТЕЛЕВСКОЕ УЧЕНИЕ О ДУШЕ?

 

При финансовой поддержке Российского научного фонда (РНФ) в рамках проекта «Наследие Аристотеля как конституирующий элемент европейской рациональности в исторической перспективе» сектор античной и средневековой философии и науки Института философии РАН и Институт всеобщей истории РАН объявляют о начале работы регулярного семинара, предполагающего совместное чтение и обсуждение трактата Аристотеля «О душе» – первого систематического исследования души в истории западноевропейской философии. В ходе изучения этого произведения предполагается прояснить смысл аристотелевского определения души как энтелехии живого тела, детально рассмотреть предлагаемое Аристотелем объяснение различных видов деятельности живых существ (таких как питание, рост, ощущение, движение) и ответить на вопрос, насколько теория Аристотеля представляет сегодня интерес для наук о жизни, философской психологии и философии сознания. Помимо этого семинар ставит своей целью формировании научной среды, которая могла бы способствовать освоению наследия Аристотеля путем чтения и толкования его текстов на современном научном уровне, с использованием лучших изданий его текстов и посвященных им работ, с их обсуждением и уяснением наиболее перспективных подходов.

 

Семинар будет проводиться с сентября по январь 2016 г. с периодичностью 1-2 раза в месяц на базе Института философии РАН. Участники будут читать в оригинале отрывки из I и II книги De anima Аристотеля, обсуждая в ходе чтения преимущества и недостатки существующего русского перевода, толкуя отдельные сложные места, обращаясь за разъяснениями к античным и средневековым комментаторам (Александру Афродисийкому, Симпликию, Фоме Аквинскому), а также знакомясь с современным состоянием исследований по психологии и философии Аристотеля. Участие в семинаре может быть как «пассивным», так и «активным». «Пассивные» участники могут посещать семинар из интереса, с целью дополнительного образования, ради совершенствования в греческом и более тщательного знакомства с мыслью Аристотеля, тогда как «активные» могут по желанию брать на себя исследование отдельных вопросов и выступать с докладами или развернутыми репликами по результатам проделанной работы. Результатом семинара может стать уточнение существующего русского перевода «О душе» Аристотеля, а также составления развернутого комментария к нему.

 

Греческий текст: Aristotle. De anima / Ed. with Intr. and comm. by D. Ross. Oxford, 1961. 

Русский перевод: Аристотель. О душе, пер. перевод П.С. Попова, испр. М.И. Иткиным // Аристотель. Сочинения в 4-х томах. Т. 1. М.: Наука, 1976. 

 

 

Руководители семинара: М.В. Егорочкин, В.В. Петров и С.В. Месяц.  

Адрес проведения семинара: Москва, ул. Гончарная 12, Институт философии РАН. 

 

 

 

24 сентября 2015 г.

Время создания трактата «О душе», процесс формирования текста, его структура. Какое место занимает учение о душе в аристотелевской системе наук? Почему Аристотель отводит науке о душе «одно из первых мест» (ἐν πρώτοις τιθέναι) и в каком смысле душа является «началом» (ἀρχή) живых существ. Античные комментарии к De anima: Александр Афродисийский, Иоанн Филопон и Псевдо-Симпликий.

 

Аудиозапись заседания

 

 

               

 

 

13 октября 2015 г. 

Чтение De anima I, 402a 23 — 403a 1. Десять затруднений, связанных с поисками определения души и методом ее исследования. Существует ли универсальная родовая идея души, по отношению к которой души разных живых существ выступали бы в качестве видов? Или же разные виды душ не сводятся в один род, и тогда единой науки о душе не существует?  В качестве вспомогательной литературы участникам семинара рекоммендуется книга: Ronald Polansky. De anima. Critical commentary. Cambridge University Press, 2007, а  также  Комментарий на «О душе» Иоанна Филопона 36, 1 — 37, 20.

 

Аудиозапись заседания

 

 

            

  

 

29 октября 2015 г. 

Чтение и обсуждение фрагмента De anima I, 403a 2 — 403b 19. Проблемы, связанные с «претерпеваниями» или «состояниями» (παθη) души. Принадлежат ли радость, печаль, страх, воображение, вожделение и т.д. одной лишь душе, или же представляют собой совместное действие души и тела? По Аристотелю, большинство приписываемых душе действий и претерпеваний совершаются не без участия тела, но означает ли это неотделимость души от тела и ее несубстанциальность? Платоновское представление о теле как инструменте души/ Интенционалистская (M. Burnyeat ) и буквалистская (R. Sorabji) интерпретация отношения душа-тело у Аристотеля. 

 

Аудиозапись заседания

 

 

19 ноября 2015 г.

Очередное заседание семинара  посвящено чтению и обсуждению фрагмента De anima I, 1, 403b 9 — 2, 404a 5. Вопросы для обсуждения: кто должен исследовать душу — физик, диалектик или представитель какой-то другой науки?  Какие науки, по Аристотелю, исследуют свойтва материи (отделимые и неотделимые от нее), а какие ставят своею целью исследование форм? Каковы основные отличия одушевленного тела от неодушевленного и не обладающего жизнью?

 

Аудиозапись заседания

 

 

3 декабря 2015 г. 

Пятое заседание семинара было посвящено обсуждению фрагмента De anima I, 2, 404b7 — 405a9. Каких воззрений на душу придерживались мыслители до Аристотеля: Демокрит, Анаксагор, пифагорейцы, Платон? Как объясняли ее способность мыслить и ощущать? Заседание прошло в Компьютерном зале ИФРАН.

 

 

 

           

 

 

 

 Аудиозапись заседания (ссылка для скачивания)

 

 

 

2 февраля  2016 г.

Cостялось  6-е заседание семинара «Энтелехия живого тела», посвящённого чтению трактата Аристотеля «О душе». На заседании читался и обсуждался фрагмент De anima I, 2, 405a19 — 405b30, в котором Аристотель продолжает критическое изложение учений предшествующих философов о душе. На этот раз Стагирит обращается к тем мыслителям, которые считали душу первоначалом и отождествляли ее с одним из основных четырех элементов: водой (Гиппас), огнем (Гераклит), воздухом (Диоген из Аполлонии) и т.д. Особое внимание участники уделили сообщению о Гераклите, согласно которому тот считал душу «вечно текучим» (ρεον αει) сухим испарением. Участники связали данное свидетельство  со знаменитым фрагментом Гераклита про реки (фр. 40), расценив его как еще один аргумент в пользу нового толкования фрагмента, предложенного А.В. Лебедевым в недавно вышедшей монографии «Логос Гераклита» (2014). 

 

Участвовали: С.В. Месяц, А.В. Серегин, В.В. Петров, А.Юнусов, Н.П. Волкова и др. 

 

 

                      

   

Аудиозапись заседания (ссылка для скачивания)

   

 

31 марта 2016 

Состоялось 7-ое заседание семинара «Энетелехия живого тела», на котором участники продолжили читать и обсуждать аристотелевский трактат «О душе», фрагмент De anima I,3 406a1 — 406b10. Основной проблемой, обсуждавшейся на заседании, стал вопрос о том, присуще ли душе движение. Обязательно ли душе двигаться самой, чтобы приводить в движение тело, как считал Платон, или она способна сообщать движение,  оставаясь неподвижной? Участники выделили несколько аргументов против признания души самодвижной сущностью. Во-первых, движущему не обязательно двигаться самому: в частности, первый двигатель мирового движения обязан быть неподвижным. Во-вторых, анализ понятия самодвижного показывает, что самодвижное обязательно должно состоять из двух элементов: неподвижного двигателя и того, что он приводит в движение. В-третьих, если движение присуще душе по природе и по сущности, то она будет совершать пространственное движение, причем, как в теле, так и вне его, что противоречит очевидности. 

 

Участвовали: С.В. Месяц, В.В. Петров, А.В. Серегин, А. Юнусов, А. Плешанов и др.

 

Аудиозапись заседания (ссылка для скачивания)

 

 

21 апреля 2016 г. 

Состоялось 8-е заседание семинара, на котором участники разбирали фрагмент De anima I, 3, 406 b10 — 407a 31. В третьей главе Аристотель продолжает критиковать платоновское представление о душе как о самодвижной сущности, обращаясь на этот раз  к «Тимею», где душа представлена в виде двух кругов — круга тождественного и круга иного, пересекающихся в двух точках и вращающихся вокург общего центра. Вопрос, которым задается философ: может ли мысль быть телесной?

 Участвовали: С.В. Месяц, В.В. Петров, А.В. Серегин, Н.П. Волкова, А. Плешанов, А. Юнусов и др. 

 Аудиозапись заседания (ссылка для скачивания)

 

 

 26 мая 2016 г.

Состоялось 9-ое заседание семинара, на котором обсуждался фрагмент De anima I, 4, 407b 28 — 408a 18. Доказав, что душа не может быть самодвижной сущностью, и что движение может быть присущей ей только привходящим образом, Аристотель обращается к теории души как гармонии тела, которую также подвергает критике. Пифагорейское учение о душе как гармонии тела исходит из иного, нежели у Аристотеля (и Платона) понимания жизни. Если Аристотель мыслит жизнь как самовоспроизводящееся движение, то пифагорейцы (в частности, Алкмеон Кротонский) понимаютт ее как баланс противоположных сил, замечая, что только живое может примирять в себе противоположности (горячее — холодное, сухое — влажное), поскольку неживое всегда — лишь  какая-то одна из них. Но если жизнь есть баланс и соединение противоположностей, то есть гармония, то и душа, как принцип жизни, есть гармония. Аристотель вслед за Платоном возражает против такого учение о душе, исходя из совсем иного понимания жизни. 

 

Аудиозапись заседания (ссылка для скачивания)

 

 

29 сентября 2016 г. 

Состоялось 10-е заседание семинара, участники которого обсуждали фрагмент De anima I, 4, 408a 18 — 408b 30. Опровергнув учение о душе как гармонии тела и упрекнув Эмпедокла за приверженность этому учению, Аристотель возвращается к вопросу о движении души. В предыдущей главе он уже доказал, что душа не может самостоятельно совершать пространственные перемещения, так как не является пространственной величиной. Теперь же он задается вопросом, присущи ли ей качесвтенные превращения, и можно ли считать такие претерпевания как страх, радость, печаль, гнев, размышления движениями души или же агентом здесь выступает не душа, но состоящее из души и тела живое существо? 

 

Участники: С.В. Месяц, В.В. Петров, А.В. Серегин, Н.П. Волкова, М.А. Солопова, А.Юнусов, М.Быков, А.Плешанов и др. 

 

Аудиозапись заседания (ссылка для скачивания)

 

  

27 октября 2016 г. 

На 11 заседании семинара обсуждался фрагмент De anima I, 4, 408b — 409a2, где Аристотель спрашивает, почему душевные способности (такие как зрение, память, мышление) ослабевают в старости? Можно ли приписывать эти изменения душе? Или и здесь, как в случае со страхом, гневом, радостью и т.п., изменению подвергается не сама душа, а одушевленное тело? Особое внимание Аристотель уделяет вопросу об уме: зависит ли его деятельность от тела, и уничтожается ли вместе с гибелью разумного существа? Чтобы правильно ответить на этот вопрос, необходимо выяснить, о каком уме идет речь: о т.н. «пассивном» или «активном»? Что думали по этому поводу античные комментаторы Аристотеля: Александр Афродисийский, Иоанн Филопон и Симпликий?

 

Участники: С.В. Месяц, Н.П. Волкова, А. Плешанов, М. Быков и др. 

 

Аудиозапись заседания (ссылка для скачивания)

  

24 ноября 2016 г.

На 12 заседании семинара участники обсуждали фрагмент De anima I, 4, 408b 30 — 409 b7, в котором Аристотель подвергает критике учение Ксенократа о душе как о самодвижном числе. По мнению философа, это изначально эклектическое учение содержит трудности двоякого рода: (1) связанные с представлением о душе как о чем-то подвижном, и (2) связанные с представлением о ней как о числе. Всякое число состоит из единиц, поэтому если душа — число, то она — множество единиц. Поскольку душа находится в теле, она занимает определенное место в пространстве. Но единицы, имеющие положение в пространстве, являются точками, следовательно, душа представляет собой совокупность движущихся точек. Сводя таким образом учение Ксенократа к некоему подобию атомизма, Аристотель подвергает его уничтожительной критике. 

 

Участвовали: С.В. Месяц, А.Юнусов, М.Быков, А.Плешанов и др. 

 

Аудиозапись заседания (сслыка для скачивания)

 

22 декабря 2016 г.

Чтение и обсуждение фрагмента De anima I, 5, 409b6 — 410a26. Почему предшествующие философы утверждали, что душа состоит из элементов? И можно ли признать это учение истинным? Критика основного принципа древнегреческой эпистемологии о познании подобного подобным. 

Участвовали: С.В. Месяц, А.В. Серегин, Н.П. Волкова, А.Т.Юнусов, А.Плешанов и др. 

 

 

9 февраля 2017 г.

На 14-ом заседании семинара участники читали и обсуждали De anima I, 5, 410b16 — 411a 23, где Аристотель продолжает критиковать учение о душе, состоящей из элементов, упрекая его за то, что оно касалось «не каждой и не всякой души». Когда прежние философы рассматривали ощущение и пространственное движение как субстанциальные свойства души, то вне сферы их внимания оказывались души растений и неподвижных животных (зоофитов).

 

Участвовали: С.В. Месяц, А.В. Серегин, М.А. Солопова, А. Плешанов, И. Сафронов, О. Богданова, А.Свердликов и др.

Аудиозапись заседания

 

 

16 марта 2017 г. 

Состоялось 15-е заседание семинара, на котором читался заключительный фрагмент первой книги De anima I, 5, 411a 24-b30. В этом фрагменте Аристотель задается вопросом о том, есть ли у души части, и если да, то в каком отношении они находятся к целому. Формулируя ряд апорий, доказывающих, на первый взгляд, что душа не может состоять из частей, Аристотель открывает путь дальнейшему исследованию этой проблемы. 

 

Участвовали: С.В. Месяц, А.В. Серегин, Н.П. Волкова, А.Б. Плешанов, А.Т. Юнусов, О. Богданова, М. Быков и др. 

 

Аудиозапись заседания

 

 

 

 

 

Психология Аристотеля> Метод в психологии (Стэнфордская энциклопедия философии)

Метод в психологии

Эти размышления о методе психологии привлекают внимание Решение Аристотеля описывать психические явления в терминах его более широкая объяснительная структура: он формулирует свой взгляд на душа и ее способности как частные случаи его общего гиломорфизма. Это достаточно справедливо, поскольку, как мы видим в ближайшем будущем, разделов, Аристотель определенно формулирует свои положительные описание души в гиломорфных терминах, начиная со второй книги из De Anima .Однако в некоторой степени этот подход запускает риск исказить наше понимание положительного учение. Это потому, что он имеет тенденцию обесценивать другой, дополнительный подход к психологии Аристотеля, а именно подход, который он Сам принимает в первую книгу De Anima . В De Anima и Аристотель использует свои апоретические и эндоксические методы, которые это его характерные методы решения сложной проблемы путем укладки из проблем ( aporiai ) он считает требующими внимания а затем обзор теорий, уже выдвинутых его предшественниками (авторитетные мнения, или endoxa .) (Подробнее о Метод Аристотеля, см. § 3 основной статьи о Аристотель). В сравнительно запущенная первая книга De Anima дает учебный подход к этим методам, включая особенно эндоксический метод. Подавляющее большинство из них отдано критическому пересказу. взглядов, выдвинутых предшественниками Аристотеля, многие, но не всех, кого он считает достойными расследования, поскольку они научите чему-нибудь ценному о душе и ее способностях.

Когда мы внимательно читаем De Anima i, становятся очевидными две вещи.Во-первых, у Аристотеля есть конкретная повестка дня в психологии, изложенная в ряд вопросов, определяющих направление и характер его расследования. Во-вторых, его критические замечания раскрывают то, что, по его мнению, отсутствие подходов к душе, принятых его предшественниками, и также, косвенно, то, что, по его мнению, время, когда он заполнил свой предпочтительный счет. Размышляя о De Anima i, таким образом, позволяет нам понять позитивной доктрины, принимая во внимание способы, которыми Сам Аристотель описывает свое исследование — его проблемы, его центральную часть. направления расследования и его ожидания относительно того, что должно быть выполнено в успешной психологической теории.

Переходя к первому пункту, размышляем над вопросами, которые задает Аристотель. как важная для его исследования души показывает, как он направляет и ограничивает сферу своего расследования. То есть его подборка вопросов больше чем отражает его местные заботы. Скорее, это показывает то, что, по его мнению, должен выполнить адекватный отчет. В этом отношении, Ситуация с душой у Аристотеля очень похожа, например, на ситуация, с которой мы сталкиваемся сегодня при рассмотрении любого вопроса о природе сознание.Вопросы, которые мы задаем, определяют нашу повестку дня и раскрывают наши неявные условия успеха. Один исследователь мог бы счесть свою задачу определение частоты синхронных нейронных колебаний закономерности в сознательной деятельности. Определив это сознательное активность сильно коррелирует с частотами нервных колебаний в Диапазон 40 Гц, она добьется успеха в ее собственных условиях. Другой исследователь, напротив, мог бы считать своей основной задачей объяснение того, как качественное восприятие от первого лица ментального состояния могут быть приспособлены в рамках полностью физикалистского объяснения разум.Успех здесь не заключался бы, например, в составлении графиков. корреляции частот колебаний. Возникают разные вопросы разные исследовательские программы, а значит, и разные успехи условия.

Аристотель открывает De Anima , изложив исключительно ясные термины волнующие его вопросы в психологическом теория:

Предположительно в первую очередь необходимо определить род душа и что это такое. Я имею в виду то ли это, то есть вещество — или качество, или количество, или что-то в каком-то одном других выделенных категорий.Далее необходимо определить, является ли это одним из потенциально возможных или, скорее, так это на самом деле. Для этого немало разница. Также необходимо учитывать, есть ли у него части или нет. части, и все ли души однородны по натуре, или если нет различаются ли они по виду или по роду. Ибо как есть, те обсуждение и исследование души, казалось бы, рассматривают только человеческая душа.

И нужно позаботиться о том, чтобы не упустить из виду вопрос о том, есть ли один рассказ о душе, как один рассказ о животных, или о том, для каждого типа души существует отдельное объяснение, например, лошади, собаки, человека, бога, в то время как универсальное животное либо ничего или не предшествует им; и было бы то же самое, если бы любой другой предполагалось обычное дело.

Далее, если душ не так много, но душа имеет части, нужно определить, нужно ли сначала исследовать душа в целом или на ее части. Также сложно определить какие из частей по своему характеру отличаются друг от друга, а также следует ли сначала исследовать части или их функции, например, следует ли сначала исследовать рассуждения или разум, или восприятие, или способность к восприятию и т. д. другие части.И если нужно сначала узнать об их функциях, кто-то может поднять загадку ( апория ) относительно того, нужно ли исследовать их соответствующие объекты перед ними, например, в объекты восприятия до способности восприятия, и объекты разума перед разумом ( DA i, 402a23-b16).

Можно оценить прямолинейность Аристотеля в изложении его повестка дня так ясно, даже когда он спрашивает с определенного удаления, его вопросы — правильные вопросы о душе.

В общем, его вопросы таковы:

• К какой категории существа принадлежит душа? Это для например, субстанция, основное существо или, скорее, качество принадлежность к веществу или какому-либо количеству? Мы можем отметить, что, как сформулировано, первый вопрос Аристотеля предполагает, что души на самом деле существуют. В этом отношении его вопрос можно противопоставить такие же категоричные вопросы, которые он ставит в другом месте, как, например, Например, о времени в Physics iv 10–14, где нахождение категориальный дом для времени также служит подтверждением его существования (он думает, что время — это мера движения, и поэтому в категории количество).Итак, в физике Аристотель рассматривает это как открытое вопрос о том, существует ли время вообще; для сравнения, в De Anima , она считает само собой разумеющимся, что душа существует и хочет знаю только, что это за вещь.

• Какова форма существования души? Это существует в потенциальность или в действительности? Такой вопрос открывает возможность что душа может быть просто способностью тела, как, например, умение плавать: человек, умеющий плавать, на самом деле плавать только иногда, но как только она научится плавать, у нее появится способность плавать все время, даже когда не занимаешься спортом.Это душа, соответственно, как способность плавать, способность, принадлежащая что-то еще, что проявляется только при выполнении упражнений?

• Есть ли в душе части? На первый взгляд это кажется вопрос о психической мереологии, спрашивая, например, есть ли Душа трехчастна, как утверждал Платон в г. Республика iv. У него действительно есть этот фокус, но при ближайшем рассмотрении один видит, что Аристотеля в равной степени интересуют некоторые дальнейшие вопросы, Что ж.Есть ли какой-то один род душ, к которому принадлежат все души? Или же следует ли думать, что разные существа — собаки, люди, боги — имеют разные виды душ, которые могут быть связаны как виды, подпадающие под один и тот же род, но, опять же, не могли бы? Один способ понять, как его озабоченность по поводу мереологии сливается на вопрос о возможности существования единственного рода душа опирается на то, что разные виды душ имеют разные виды способностей или, в широком смысле, различные виды части.Согласно Аристотелю, как животные, так и люди, не являющиеся людьми, имеют способность воспринимать, но только у людей есть разум. Дело в том, что животные обладают одной из этих способностей (восприятием) без другой (причина) может укрепить идею о том, что восприятие и разум являются частями человеческой души, но тогда возникает вопрос: две души — одна с разумом и восприятием, а другая с только восприятие — может быть, не два вида одного и того же рода. На с одной стороны, один вид души, кажется, в некотором смысле содержит другое, что не является нормальной ситуацией с двумя видами одного род.С другой стороны, можно задаться вопросом, есть ли один вид души, воспринимающей души, которая по своему характеру отличается от другой, разумная душа, так что они два вида одного и того же род, дифференцированный именно наличием разума в одном из их. Таким образом, вопросы мереологии связаны с таксономическими вопросы, которые необходимо решить.

• Возвращаясь к более узкой мереологической стороне вопроса, предполагая, что отдельные души действительно имеют части, нужно будет определить, отличаются ли эти части друг от друга природа — например, являются ли восприятие и воображение дискретные способности или, скорее, «части» дифференцировать только как своего рода объяснительное удобство, как когда школьная учительница делит учеников на «нетерпеливых» и « вынужденный’.Она вполне может что-то отслеживать, но кажется трудно поверить в предположение, что такое разделение соответствует к разделению в природе.

• Кроме того, как поясняет Аристотель, в этом вопросе вопрос о том, допускает ли душа однозначное определение, что является единым неделимым описанием сущности, как животное , или «… есть душа» скорее как «… хорошо», когда речь идет об опере певица, мороженое и предложение по реформированию экономики.Возможно, в этом случае, поскольку мы не должны искать единого описания Боже, мы не должны искать единственного описания души. (Для большего об однозначности см. § 5 основной статьи Аристотель.)

• Далее по вопросу мереологии, и все еще предполагая, что у души есть части, следует сначала охарактеризовать всю душу, а затем ее части? Или следует начните сначала с частей, а затем создайте отчет о душе. вообще на том основании?

• Еще дальше в та же самая вена, если действительно нужно смотреть на части, прежде чем смотреть к целому, следует ли начинать с самих частей или следует лучше изучить их деятельность с самого начала? То есть, если предположить в душе есть часть, называемая «разум» (или разум, или интеллект, nous ), это правильный порядок ведения дел в первую очередь для обсуждения рассуждения, а затем и способность рассуждать, или следует думать сначала о природе разума как способности, прежде чем перейти к изучение его характерных видов деятельности?

• Наконец, если предположить, что сначала нужно сосредоточиться на деятельности частей души, если направить свое внимание на первый экземпляр к объектам, над которыми эта деятельность находится? То есть следует сначала подумать о различиях, скажем, между объекты разума и объекты восприятия, прежде чем двигаться дальше охарактеризовать рассуждение и восприятие?

• Последний вопрос характерным образом приводит к пазл (апория ): если это так, что способности индивидуализированы своими объектами — мы говорим, что видение и есть та способность которая обнаруживает цвет, а обоняние — это та способность, которая обнаруживает запах — как мы можем идентифицировать эти объекты без сначала определили возможности, с которыми они связаны? Является ли запах чем-то другим, кроме обонятельного объекта? Если нет, то мы должны уже имеют некоторое представление о том, как действует обоняние, поэтому что мы можем отделить запахи от других чувственных качеств.После все, среди чувственных качеств розы, дамаст — это аромат и покраснения нет; только один из них может быть обнаружен обоняние.

Затем эта головоломка сменяется серией дополнительных головоломок, которые Корпоративно сделать любое исследование души особенно устрашающим. С учетом Из этих методологических препятствий можно понять, почему Аристотель регистрирует настоящую загадку: «даже если метод [ исследования души] должно быть очевидно, является ли это демонстрацией или разделение, или даже какой-то другой метод, вопрос о том, где следует чтобы начать наше расследование, уже связано со многими трудностями и затруднениями ( DA i, 402a19–22).

Характерный для Аристотеля путь вперед, когда сталкивался с такими головоломок и препятствий, существенных или методологических, заключается в том, чтобы заниматься его эндоксическим методом. Он очень четко это делает в De. Anima i — это подводит нас ко второй причине, по которой сначала прочтите эту книгу, прежде чем переходить к наиболее часто обсуждаемым материалам. из следующих двух книг, где мы встречаемся с Аристотелем позитивная теория души и ее возможностей. Если это кажется безвкусным рекомендую прочитать первую книгу перед второй, возможно, стоит помнить, что даже отличные переводы иногда опустить часть De Anima i или все, как просто доксографическую.Тем не менее, когда мы это читаем, мы обнаруживаем в этой доксографии Исследования Аристотеля широкого спектра взглядов, начиная с Фалеса и заканчивая Платоном, чей счет разума ( nous ) в Тимее командует его особый интерес. Первоначально он соглашается с двумя основными обязательствами, которые он представляет своих предшественников как практически единодушных в принимает:

То, что одушевлено, кажется, отличается от того, что не одушевлено главным образом в двух отношениях: движение и восприятие.Это также почти две черты души, которые мы переняли у наших предшественников ( DA i 2, 403b25–27).

Столько всего кажется более или менее неинтересным, пока не выясняется, что Аристотель неоднократно утверждает, что его предшественники сделали общий ошибка при размышлении о движении, а именно о том, что только то, что уже находится в движение может инициировать движение. Эта ошибка, как он предполагает, склоняет их к думайте о душе в грубо материалистических терминах, поскольку они пытаясь объяснить движение, полагая что-то, что само по себе движение, которое можно было бы ожидать от материального тела.Так, например, он наказывает атомиста Демокрита за то, что он ошибки:

Некоторые говорят, что душа находится в движении; он перемещает тело, в котором это, например, Демокрит, говоря, как в комиксе, драматург Филипп. Ибо Филипп утверждает, что Дедал сделал свое деревянные Афродиты перемещаются, наливая в них жидкое серебро. Что Демокрит говорит похоже. Он утверждает, что, поскольку неделимые сферы находятся в движения, поскольку в их природе никогда не оставаться на месте, они рисуют все тело вместе с ними и приводить его в движение ( DA i 3, 406b15–21).

В частности, отвергая утверждение, что душа должна двигаться к инициировать движение, Аристотель берет на себя большой долг. Теперь он должен объяснить, как душа может начать движение, не будучи в движении. По ходу De Anima i он предлагает только наблюдение что «душа не вызывает движения у животных в таким образом, а скорее через какое-то решение и рассуждение » ( DA и 3, 406b24–25). Это справедливо, если первая книга беспокоит, поскольку это в первую очередь апоретическое и эндоксическое действие.Все еще, возникает вопрос, как — и насколько хорошо — Аристотель намеревается учитывать способность души вызывать движение. Излишне скажем, этот отчет должен заменить критику, которую он критикует пороги его различных предшественников.

Особо следует отметить в этой связи реакцию Аристотеля на учение о том, что душа — это сонастройка (или гармония, гармония ), которую он подробно рассматривает в De Anima i. 4. Как отмечает Аристотель, это мнение уже вызвало много обсуждения ( DA i 4, 407b27–29), и мы находим один такое обсуждение представлено в « Phaedo » Платона.Хотя доктрина сонастройки допускает различные формулировки, ее основные контуры достаточно ясны: по его мнению, душа должна быть не идентифицируется ни с какими материальными компонентами тела, поскольку Досократические материалисты думали, что ни как бестелесная сущность способны существовать без тела, как призывал Платон в Федон . Напротив, это нечто среднее: поскольку настройка альта не взяты ни партии альта, ни даже альта в целом, а скорее состояние альта, поэтому душа не является ни тем, ни другим материальные элементы, составляющие тело, ни тело в целом а скорее состояние или строение тела.Ни в том, ни в другом случае не следует мы предполагаем, что быть не идентичным телу или его частям достаточно чтобы что-то существовало отдельно от тела. Как сонастройка альт заканчивается, когда альт перестает существовать, так же как и душа прекращаются, когда прекращается тело. Душа, полагает Аристотель, существует, когда и только тогда, когда существует тело, чьей душой оно является.

Учитывая его цель найти золотую середину между редуктивными тенденциями досократических материалистов и платонического дуализма, сонастройка теория должна казаться привлекательной для Аристотеля.Действительно, как было замечено уже в древности он поразительно похож на его собственный предпочтительный гиломорфизм. Комментатор Аристотеля Фемистий (317–390 гг. Н. Э.) Справедливо замечает в этой связи: «Это ясно … что те, кто называет душу настройкой, похоже, земля ни слишком близко, ни очень далеко от истины » ( в DA 25, 23–24). Здесь особенно уместно утверждение что сторонники настройки не приземляются «чрезмерно рядом с… истиной », которая, по-видимому, заключена в в гиломорфизме Аристотеля.Возникает вопрос: как это не соответствует гиломорфизму? Посмотрел с противоположной стороны, почему излюбленный гиломорфизм Аристотеля не просто условный вариант теории настройки, казавшийся отличным только будучи сформулированным в предпочтительных технических решениях Аристотеля терминология? Здесь также Аристотель берет на себя долг, который должен быть возвращен, когда продвигая свой любимый счет души. Как именно Гиломорфизм Аристотеля улучшился — если действительно усовершенствовать — теорию сонастройки души?

У Аристотеля есть ответы на эти вопросы, но они не всегда на поверхности его положительного отчета.Итак, мы видим, что понять, как он понимает душу и ее отношение к телу, мы должны внимательно следить за критикой Аристотелем его предшественники. Они говорят нам обоим, что, по его мнению, является успешной теорией. души должна совершить, а также какие ловушки она должна избегать.

Психология Аристотеля — История психологии

Аристотель учился в Академии Платона в течение 20 лет, от ее основания (ок. 347 г. до н. Э.) До смерти Платона (ок. 347 г. до н. Э.). Его отец был личным врачом македонского царя Аминтаса II, отца Филиппа II и деда Александра Великого, учителем которого стал Аристотель.

Хотя Аристотель был преданным поклонником и другом своего великого учителя, он отошел от платонической философии в части и деталях своих исследований и в способе исследования. Его классическая формулировка психических процессов в «О душе» часто использовалась при игнорировании других его работ. Однако любая попытка понять его удивительно полную и систематическую психологию требует щедрых выборок из многих его трактатов, в том числе посвященных логике, этике, политике и метафизике.

В ходе такого исследования обнаруживается приверженность отчетливо этологическому подходу к психологическим процессам и явлениям. Аристотель пытается идентифицировать существенные или определяющие свойства данного класса животных, связать их с их особыми задачами и трудностями, с которыми они сталкиваются, а затем объяснить данную форму жизни с точки зрения ее успешных адаптаций. И в его Истории животных, и в частях животных предлагаемые отчеты полностью натуралистичны, а его описания часто точны и всеобъемлющи.Телеологический характер описаний часто очень похож на то, что мы обычно встречаем в современных этологических текстах (хотя Аристотель, в отличие от Эмпедокла, не выдвигал явным образом эволюционную теорию).

В трактате «О душе» Аристотель намеревается предложить отчет, который, по его словам, должен быть полностью «совместим с опытом», избегая известного диалектического метода Сократа. В первой главе эмоции и ощущения рассматриваются как состояния души, которые могут существовать только посредством тела.Все подобные душевные привязанности следует рассматривать как производные от тела. Этот по существу физиологический характер его психологии проявляется во всех его работах, в том числе в тех, которые непосредственно не связаны с психологическими вопросами. В своей «Физике», например, он утверждает, что дела души вызваны изменениями чего-то в теле. Его учение о сне и сновидениях (De Somniis) снова объясняет эти явления, обращаясь к сенсорно-биологическим процессам. Память тоже рассматривается с чисто биологической точки зрения.В «О памяти и воспоминаниях» он рассматривает акт воспоминания как «поиск образа в материальном субстрате» и объясняет дефицит памяти у детей, пожилых и больных с точки зрения биологических аномалий. Однако сомнительно, что Аристотель был радикальным материалистом, поскольку в разных местах он специально отличает душу от рационального разума, последний каким-то образом обитает в душе, но, в отличие от души, является нетленным.

Теория психических функций Аристотеля охватывает диапазон от процессов питания и воспроизводства до абстрактной рациональности.Различные силы (dunameis) или способности души различаются у разных видов. Граница между животным миром и всем остальным отмечается силой ощущения, и эта функция, как говорит Аристотель, является частью самого определения понятия «животное». В самом деле, Аристотель относит к восприятию ряд психологических функций, некоторые из которых довольно сложные. В результате, хотя он оставляет за взрослыми людьми абстрактную рациональность, он наделяет нечеловеческих животных широким спектром когнитивных, эмоциональных и мотивационных состояний и предрасположенностей.

Рациональность несет в себе уникальную способность к осознанному выбору (prohairesis), от которой зависят моральные добродетели. Соответственно, только те, кто обладает такой рациональной властью, могут быть по-настоящему смелыми, великодушными, справедливыми и так далее. Но сообщество нечеловеческих животных предлагает ослабленные примеры этих атрибутов, так что разделение между человеческой и нечеловеческой психологией становится менее резким, чем шире читается в сохранившихся работах Аристотеля.

Теория восприятия Аристотеля также подчеркивает сенсорную интеграцию, процесс, который сам по себе не является сенсорным.Рассмотрим чашку кофе. Это горячая, слегка подслащенная жидкость темно-коричневого цвета. Различные специализированные органы чувств соответственно реагируют на каждый из этих атрибутов: температуру, вкус, цвет и консистенцию. Но опыт — это не отдельные атрибуты. Скорее, это цельный, полностью интегрированный опыт, так что кофе становится отличным от любого количества других раздражителей, которые также оказываются темными, горячими и сладкими жидкостями. Таким образом, в дополнение к классическим пяти чувствам существует также здравый смысл (koine aisthesis; sensus communis), с помощью которого опыт выковывается из отдельных вкладов различных органов чувств.

Отвергнув платоновскую теорию «истинных форм» в книге 2 книги «О душе», Аристотель рассматривает, как разум приходит к пониманию универсальных положений, которые не могут быть даны на опыте. Его решение требует различия между актуальным и потенциальным: разум обладает потенциалом для такого понимания, но для того, чтобы это было актуализировано, мир должен действовать в соответствии с ним. Он говорит, что то, что думает разум, должно быть в уме, поскольку персонажи могут появиться на восковой табличке, на которой еще ничего не выгравировано.Будучи составной частью сложных процессов, психическая жизнь должна быть снабжена информацией, иначе перцептивно-когнитивным процессам не над чем было бы работать. Таким образом, внешний мир должен вызывать физические отклики в органах чувств, эти отклики должны изображать, представлять или выступать в качестве кодов для объектов, которые их вызывают. Ощущения вызывают определенные движения в душе. Со временем они ослабевают, но, если они производились достаточно часто, их можно воссоздать, или, по крайней мере, их можно воссоздать в сопоставимых условиях.Благодаря повторению (по обычаю или привычке) одни движения надежно следуют за другими или предшествуют им. Попытки вспомнить прошлые события — это всего лишь попытки инициировать правильные внутренние события. Вот почему, пытаясь вспомнить последовательность событий или объектов, нужно найти начало соответствующей серии. В случае успеха приводится в движение целая череда ранее установленных ассоциаций.

Конечно, Аристотель знал, что всеобъемлющее научное познание невозможно посредством простых действий восприятия.Он подчеркивал особенность каждого такого акта и противопоставлял его «тому, что соразмерно универсально и истинно во всех случаях», что не может быть воспринято таким образом. Понимание последнего требует стандартов истины по существу познавательного характера, с помощью которых простые факты интегрируются в систематические совокупности знаний. Такое знание становится возможным только благодаря тому, что Аристотель называл демонстрацией. Научное знание демонстративно в смысле рационального или логического доказательства.Такие демонстрации основаны на изобретенных им силлогистических способах аргументации. Основная посылка в таком аргументе может быть законом природы, второстепенная посылка — фактом природы, а заключение — необходимым и продемонстрированным заключением. Существует определенное родство между этой особенностью философии науки Аристотеля и номологической дедуктивной моделью, которую в наше время защищают Карл Гемпель и другие.

Никакая фигура от античности до семнадцатого века не имела бы такого значения для истории психологии, как Аристотель.Его наиболее общий вклад заключался в том, чтобы определить интеллектуальные и двигательные особенности разума в естественных науках, оставив при этом моральные и политические аспекты человеческой жизни за счет значительно расширенного представления о самой природе. На уровне основных процессов его психология была биологической и этологической, основанной на соображениях, мало чем отличавшихся от тех, которые Чарльз Дарвин развил столетия спустя. Если его собственная версия эмпиризма не зашла так далеко, чтобы представить научные истины просто для подтверждения органами чувств, она действительно установила обоснованность и важность чувственного мира.При этом он представил сами чувства как объекты исследования. Он также предложил первые законы обучения, основанные на принципе ассоциации и подкрепленные принципами подкрепления. За исключением своего отступления к несколько фаталистическому наследственности в политике, он постоянно подчеркивал роль, которую играет ранний опыт, образование, практика, привычки и жизнь в самом полисе в формировании психологических диспозиций. Таким образом, он представил человеческую психологию как развивающийся предмет, родительской наукой которого одновременно были гражданское право и моральная философия.

ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОЦИАЛЬНОЙ ПСИХОЛОГИИ. Аристотель (384–322 до н. Э.) | Хира Азхар

Если мы определяем психологию как формальное исследование разума и более систематический подход к пониманию и лечению психических состояний, то древние греки, безусловно, были главными действующими лицами. Аристотель был в авангарде разработки основ истории психологии согласно научным исследованиям. Психология Аристотеля, как и следовало ожидать, была связана с его философией разума, рассуждений, но психологический метод начинался с его ослепительного ума и прагматического подхода.

Аристотель — высокий персонаж древнегреческой философии, оказывающий помощь логике, метафизике, математике, физике, биологии, ботанике, этике, политике, сельскому хозяйству, медицине, танцам и театру. Он был учеником Платона, который, в свою очередь, учился у Сократа. Он был более эмпирически настроен, чем Платон или Сократ, и известен тем, что отверг платоновскую теорию форм. но его работа, несомненно, является основой современных методов.Любой известный современный психолог полностью понимает основы аристотелевской мысли и вносит свой вклад в историю психологии. Полное признание Аристотеля (384 г. до н.э. — 322 г. до н.э.) за то, что он был первым мыслителем, разработавшим теорию протопсихологии, наносит ущерб некоторым другим философам из Греции и других стран. Однако, хотя нет никаких сомнений в том, что вавилоняне и буддисты, среди прочих, разработали концепции, включающие ум, мысль и рассуждение, большая часть их традиции была передана устно и утеряна.По этой причине древние греки представляют собой полезную отправную точку, когда мы углубляемся в историю психологии.

Аристотель, опираясь на работы более ранних философов и их исследования разума, рассуждений и мышления, написал первый известный текст в истории психологии, названный «Парапсихея», «О разуме». В этой знаменательной работе он изложил из первых принципов исследования рассуждения, которые определят направление истории психологии; многие из его предложений продолжают оказывать влияние на современных психологов.

В «Парапсихе» психология Аристотеля предполагала, что разум был «первой энтелехией» или основной причиной существования и функционирования тела. На это направление мысли сильно повлияла зоология Аристотеля, где он предположил, что существует три типа душ, определяющих жизнь; душа растения, душа животного и душа человека, которые дали человечеству уникальную способность рассуждать и творить. Интересно, что эта человеческая душа была конечной связью с божественным, и Аристотель считал, что разум и разум могут существовать независимо от тела.

Аристотель, как известно, отверг платоновскую теорию форм, согласно которой такие свойства, как красота, являются абстрактными универсальными сущностями, которые существуют независимо от самих объектов. Вместо этого он утверждал, что формы присущи объектам и не могут существовать отдельно от них, и поэтому должны изучаться по отношению к ним. Аристотель был основателем лицея, учебной школы, расположенной в Афинах, Греция; и он был источником вдохновения для перипатетиков, его учеников из лицея.

Аристотеля часто считают отцом психологии, и его книгу De Anima (О душе), первую книгу по психологии. Его интересовала связь между психологическими процессами и лежащим в их основе физиологическим феноменом. Многие считают, что он внес больше в психологию предвидения, чем любой другой человек, как в качественном, так и в количественном отношении. Хотя Аристотель посещал Академию Платона, он убедился в необходимости эмпирических наблюдений и критиковал многие философии Платона.Аристотель считал, что мышление требует использования образов. В то время как некоторые животные могут воображать, думает только человек. Знание (nous) отличается от мышления тем, что это активный творческий процесс, ведущий к признанию универсалий; он сродни интуиции, он не вызывает движения и не зависит от других функций психики.

Аристотель. Психология. Краткая история греческой философии

1 4 — Аристотель Психология: ее общий характер и место среди наук Работа Аристотеля о душе — самая ранняя из отдельных систематических трактатов по этому вопросу и основан на тщательном рассмотрении всех предыдущих теории, а также глубокие специальные знания предмета.Он берет общее положение о том, что психология является частью науки о физической природе, потому что «чувства души неотделимы от физического субстрата. животной жизни «; и тем не менее, что она носит трансцендентный характер, поскольку есть явные случаи «состояний», которые «присущи только душе», например , подумал. И чисто материалистические и поэтому чисто трансцендентные теории души рассматриваются им как односторонние; и его исследования носят как эмпирический, так и умозрительный характер. Относительно о месте психологии среди наук он говорит: получение знаний — это, как мы понимаем, всегда что-то высокое и благородно: но одна форма знания превосходит другую либо в силу замкнутой простотой его истин или большим достоинством и чудесностью его содержания; и на обоих этих основаниях расследование душа могла бы справедливо претендовать на первое место, и, кроме того, знание считается, что они имеют важное значение для истины в целом и особенно для природа: ведь душа — это как бы главный фактор в животном существовании (1). Тело и душа Жизнь — это процесс питания, роста и разложения (2). Где это процесс идет, есть органическое существо; и где есть органическое существо, есть душа. Душу (принцип движения) можно определить как энтелехию, или совершенство органического телесного существования. Это не само по себе, однако телесные или материальные; у него нет величины или частей; и это не предмет к движению. Если бы он обладал величиной, не было бы мысли, потому что мысль единица и может быть применена раз и навсегда, в то время как части вещи повторения друг друга 47.Поскольку душа не величина, не пространственна кроме «кстати», , то есть , в отношении тела, он не движется сам (местно или на месте), и не может быть перемещен ничем вне себя (3). Даже лучше не сказать, что душа сочувствует, думает или учится, но этот человек делает это средства души (4). Но душа, хотя и не «подвижная», является причиной движение, и действует внутри и через тело в целом и в его частей, развивая его и используя как инструмент.Просто в силу единство души и ее власти над телом — это тело организм, душа — энтелехия тела, форма, придающая разумное существование для тела, которое есть «материя». Итак, тело и душа едины, как едины форма и материя. Душа есть, действительно, зависит от тела, но только постольку, поскольку тело является условием своей деятельности, а также состояние, к которому душа как форма Prior (5).Короче говоря, душа является действенной, формальной и конечной причиной тела (6). Но душа — это больше, чем просто энтелехия тела. Одна его часть, мы увидит, отделима от тела и не имеет единого и отдельного соотносительный в теле. Части или способности души Способности ( δυνάμεις ) души являются те питания ( θρεπτικόν ), которые включают создание или воспроизводство (7), чувственное восприятие ( αίσθηικόν ), желания или воли ( όρετικόν ), движения ( κινητικόν ) и интеллекта ( διανοητικόν ), который включает в себя понимание и разум.Последний факультет отделимый от тела и свойственна душе человека. (У животных есть все остальные способности, за исключением, в некоторых случаях, движения. У растений есть только питательная душа.) Эти способности связаны друг с другом как последовательные стадии. в развивающейся жизни высшее вовлекает низшее (человек содержит в себе жизнь растений и животных (8). Посредством питательного (репродуктивного) функция (универсальная) душа дает себе внешнее постоянство, i.е. , хотя особь умирает, вид выживает. Таким образом, форма актуальна. В чувственное восприятие, форма (не материя) объектов сохраняется, чтобы быть трансмутируется высшими способностями души (9). Желание и движение дают внешняя реальность к представлениям. Разум — это способность формы, очищенная от всего чувственная или квази -чувственная материя. Основное сиденье и орган sensation — это сердце, мозг действует просто как регулятор деятельности сердца.Но восприятие чувств достигается через пять специальных органов (органы пять хорошо известных чувств), общая способность восприятия, благодаря которой такие оттисков (, например, , число, цифра, размер), которые не передаются через кого-либо отдельные органы, но все вместе, принимаются, и сила вывод (10). Чувство осязания лежит в основе остальных четырех, контакт через посредство необходимо для визуализации возможного объекта ощущения действительно такие (11).Из пяти чувств слух имеет основную причину. В восприятии путем вывода или «случайного восприятия» мы узнаем о чувственных атрибутах, рассуждая из сопутствующие или сопутствующие атрибуты. В чувственном восприятии постигается не просто индивидуальным, но универсальным (12), поскольку смысл принимает форму объекты без их содержания. Немедленно возникнув из способности восприятия фантазия ( φαντασία ), или воображение, и простая память ( мкм ).Фантазия восприятие снято и получило квази -постоянство и независимость, но ослаблен. Память также является постоянным или относительно постоянным состоянием душа, возникающая в результате размещения впечатлений, произведенных в чувствах, и воображение: следовательно, это изображение предыдущих состояний души (13). Память необходима идея или размышление (предполагающее наличие чисто активная способность разума, разума), что идея, стоящая перед разумом ранее был до этого.Повторение оттиска может быть спонтанным или волевой: в первом случае это акт чистой памяти; в последнем из так называемое воспоминание ( άνάμνη номер ). В этом акте ум движется от одной идеи другому, связанному с неявной идеей сходства, контраста, или смежность, так вспоминая искомую идею (14). В таком поступке есть более крупная степень спонтанности, чем простая память, воображение или чувственное восприятие, хотя даже чувство — это не просто восприимчивость.Деятельность души в первую очередь спонтанный — это причина . То, что такая способность существует, следует из того факта, что должна быть отчетливая сила, которая воспринимает сущность вещей, сила, отличная от той, которая воспринимает сами вещи, мощность, например , который воспринимает сущность плоти иначе, чем которая воспринимает саму плоть: короче говоря, сила, которая воспринимает и судит о форма отдельно от материи. Теперь эта способность, без сомнения, «несмешанная» (как Анаксагор утверждается) с телом или с вещами; это должно, однако, если это будет что-то еще чем голая возможность, иметь объект и, следовательно, иметь в нем элемент пассивности, например, смысл, или быть связанным с ним, хотя разные по степени и несколько по характеру.Другими словами, должен быть вид пассивного разума, относящегося к активному, как материя, относящаяся к творческому уму во внешнем мире. Идеи разума потенциально находятся в пассивном разуме и воплощаются в жизнь силой активного разума, как и потенциальные цвет превращается в настоящий цвет силой света. Теперь, когда идеи таким образом актуализируется активным разумом, являются идеи объектов, проявляются из факта единство разума в человеке с разумом внешнего мира и от Кроме того, в чувственном восприятии должно быть единство субъекта и объекта. как условие наличия какой-либо связи между субъектом и объектом, восприимчивость, предполагающая общность природы (15).Что касается, далее, к природе об отношениях активного и пассивного разума Аристотель говорит, что пассивный разум (который, казалось бы, не может быть не чем иным, как ансамблем всех сил разума под чистым вечным разумом) бренно и может «ничего не мыслить без поддержки творческого интеллекта», тогда как активное бессмертно и вечно, и вечно мыслит (16). Теперь идеи активного разума рассматриваются просто как возможных объекта разума, или возможных форм разума его функционирование, составляют науку ( πιστήμη ).Фактическая занятость они или функционирование с ними является спекуляцией ( θεωρεϊν ) (17). В качестве совершенство, или энтелехия деятельности души, разум предполагает деятельность чувств, воображение, простая память и воспоминание, и они имманентны и неявны. (Пассивная память, таким образом, является промежуточным звеном между разумом и феноменальным реальный мир.) Это объясняет, почему особые чувства и общие, или вообще, смысл, еще более, постигать не просто индивидов, но качества в людей, и это воображение, простая память и воспоминания имеют постоянный элемент в них: короче говоря, никакая деятельность ума не является чисто пассивным и относительным (иррациональным), но все они в большей или меньшей степени непосредственность и абсолютность чистого разума.Ум обладает знанием даже в чувство восприятия. Разум, который есть в мире, воспринимается разумом в душе. Сущности вещей, которые он знает абсолютно, поскольку они являются объектами, поскольку они являются творениями только разума. Однако активный разум, согласно для Аристотеля, полностью отделимое от тела и вечное. Бессмертие для конечный индивид, следовательно, не является необходимым постулатом Аристотелевская психология. аппетитные и двигательные способности души связаны с другими через чувства удовольствия и боли.Каждый восприятие, зачатие или мысль пробуждают чувство удовольствия или боли которая включает в себя «суждение» о том, что объект восприятия, мысли или зачатие — добро или зло, и быть желаемым или избегаемым соответственно. (Это «суждение» полностью аналогично суждение в чисто интеллектуальной сфере, что вещь истинна или ложна.) Возбужденное таким образом желание или отвращение порождает в сердце, которое является средоточием ощущений, чувств и движений, в определенной степени тепла, которое, если достаточно, за ним следует телесное движение, внешнее воздействие.У животных возбуждающая причина желание или отвращение может быть только тупым восприятием; в человеке это тоже, и наиболее характерно идея разума (18). __________ (1) De Anima , Bk. I. гл. 1. (См. Психология Аристотеля в Греческий и английский , с Introd. и примечания Эдвина Уоллеса и др.) (2) Там же ., Bk. II. гл. I. (3) De Anima , Bk. I. гл. 2 и 3. (См. Также гл.5.) (4) фунтов ., Bk. I. гл. 4. (5) Существование души в теле, другими словами, стадия его процесс самореализации. Мы также можем сказать, что тело находится в душа. (6) De Anima , Bk. II. гл. 4. (7) Там же. , Bk. II., Гл. 3. Питание зависит от душа следует из принципа, что все, что демонстрирует идею или конец принадлежит не материи, а форме. De Anima , Bk. II. гл. 4. (8) См. То, что было сказано выше о сократовском естественном богословии, стр. 55. (9) De Anima , Bk. II гл. 12 (10) Там же. , Bk. II. гл. 6. (11) Там же. , Bk. II. гл. 7. (12) Posterior Analytics , Bk. II. гл. 19. Отсюда возможность индукция. См. Выше, стр. 128. См. Ниже, с. 146. (13) Там же. , Bk.II. гл. 19, и De Memoria , I. (14) De Memoria , 2. (15) De Anima , Bk. III. гл. 4 и 5. (16) Там же, Bk. III. гл. 5. (17) De Anima , Bk. II. гл. I. (18) De Anima , Bk. III. гл. 10, 11 и др.

Аристотель | Биография, произведения, цитаты, философия, этика и факты

Аристотель родился на Халкидском полуострове Македонии в северной Греции.Его отец, Никомах, был врачом Аминтаса III (правил ок. 393–370 до н. Э.), Царя Македонии и дедушки Александра Великого (правил 336–323 до н. Э.). После смерти своего отца в 367 году Аристотель эмигрировал в Афины, где присоединился к Академии Платона (ок. 428 — ок. 348 г. до н. Э.). Он оставался там в течение 20 лет как ученик и соратник Платона.

Получите подписку Britannica Premium и получите доступ к эксклюзивному контенту. Подпишись сейчас

Многие из более поздних диалогов Платона датируются этими десятилетиями и могут отражать вклад Аристотеля в философские дебаты в Академии.Некоторые сочинения Аристотеля также относятся к этому периоду, хотя в большинстве своем они сохранились лишь в виде фрагментов. Как и его учитель, Аристотель первоначально писал в форме диалога, и его ранние идеи обнаруживают сильное платоническое влияние. Его диалог Eudemus , например, отражает платонический взгляд на душу как на заключенную в теле и способную к более счастливой жизни только тогда, когда тело было оставлено. Согласно Аристотелю, мертвые блаженнее и счастливее живых, а умереть — значит вернуться в настоящий дом.

Еще одно юношеское произведение, Protrepticus («Увещевание»), было реконструировано современными учеными по цитатам из различных сочинений поздней античности. Аристотель утверждает, что каждый должен заниматься философией, потому что даже возражение против практики философии само по себе является формой философствования. Лучшая форма философии — это созерцание вселенной природы; именно для этой цели Бог создал людей и дал им божественный интеллект. Все остальное — сила, красота, могущество и честь — ничего не стоит.

Возможно, что две из сохранившихся работ Аристотеля по логике и диспутации, Темы и Софистические опровержения , относятся к этому раннему периоду. Первый демонстрирует, как строить аргументы в пользу позиции, которую уже решили занять; последний показывает, как обнаруживать слабые места в аргументах других. Хотя ни одна из работ не является систематическим трактатом по формальной логике, Аристотель может справедливо сказать в конце « Софистических опровержений », что он изобрел дисциплину логики — когда он начал, ничего не существовало.

Во время пребывания Аристотеля в Академии король Македонии Филипп II (годы правления 359–336 гг. До н. Э.) Вел войну с рядом греческих городов-государств. Афиняне защищали свою независимость без особого энтузиазма и после ряда унизительных уступок позволили Филиппу к 338 году стать хозяином греческого мира. Быть македонским жителем в Афинах было непросто.

Однако внутри Академии отношения, похоже, остались теплыми. Аристотель всегда признавал свой долг Платону; он взял большую часть своей философской повестки дня у Платона, и его учение чаще является модификацией, чем отрицанием доктрин Платона.Однако уже Аристотель начал дистанцироваться от теории Платона форм или идей ( eidos ; см. Форму ). (Слово Форма , когда оно используется для обозначения форм, как задумал их Платон, в научной литературе часто пишется с заглавной буквы; когда оно используется для обозначения форм, как задумал их Аристотель, оно обычно пишется в нижнем регистре.) Платон считал, что, кроме того, для конкретных вещей существует сверхчувственное царство Форм, которые неизменны и вечны.Он утверждал, что это царство делает отдельные вещи понятными, учитывая их общую природу: вещь является, например, лошадью, в силу того факта, что она разделяет или подражает форме «лошади». В утерянной работе «Об идеях » Аристотель утверждает, что аргументы центральных диалогов Платона устанавливают только то, что существуют, помимо частностей, некоторые общие объекты науки. В своих сохранившихся работах Аристотель также часто оспаривает теорию форм, иногда вежливо, а иногда и с презрением.В своей книге Metaphysics он утверждает, что теория не решает проблем, для решения которых она предназначена. Он не придает ясности частностям, потому что неизменные и вечные Формы не могут объяснить, как частные вещи возникают и претерпевают изменения. Согласно Аристотелю, теория всего лишь вводит новые сущности, количество которых равно количеству сущностей, подлежащих объяснению, как если бы проблему можно было решить, удвоив ее. ( См. Ниже форму .)

Путешествия

Когда Платон умер около 348 года, его племянник Спевсипп стал главой Академии, а Аристотель покинул Афины.Он мигрировал в Ассус, город на северо-западном побережье Анатолии (на территории современной Турции), где правил Гермий, выпускник Академии. Аристотель стал близким другом Гермия и в конце концов женился на его подопечном Пифии. Аристотель помог Гермию заключить союз с Македонией, что разозлило персидского царя, который предательски арестовал и казнил Гермия около 341. Аристотель приветствовал его память в «Оде добродетели», его единственном сохранившемся стихотворении.

Находясь в Ассе и в течение нескольких последующих лет, когда он жил в городе Митилини на острове Лесбос, Аристотель проводил обширные научные исследования, особенно в области зоологии и морской биологии.Эта работа была обобщена в книге, позже известной, ошибочно, как История животных , к которой Аристотель добавил два коротких трактата: О частях животных и О порождении животных . Хотя Аристотель не утверждал, что является основателем науки зоологии, его подробные наблюдения за широким разнообразием организмов не имели прецедентов. Он или один из его помощников-исследователей, должно быть, обладал удивительно острым зрением, поскольку некоторые особенности насекомых, о которых он точно сообщает, не наблюдались до изобретения микроскопа в 17 веке.

Размах научных исследований Аристотеля поражает. Многое из этого связано с классификацией животных по родам и видам; более 500 видов фигурируют в его трактатах, многие из них подробно описаны. Множество сведений об анатомии, диете, среде обитания, способах совокупления и репродуктивной системе млекопитающих, рептилий, рыб и насекомых представляют собой смесь мелких исследований и пережитков суеверий. В некоторых случаях его неправдоподобные рассказы о редких видах рыб подтвердились много веков спустя.В других местах он ясно и справедливо заявляет о биологической проблеме, на решение которой потребовались тысячелетия, например о природе эмбрионального развития.

Несмотря на примесь невероятного, биологические труды Аристотеля следует рассматривать как грандиозное достижение. Его расследования проводились в подлинно научном духе, и он всегда был готов признаться в незнании, когда доказательств было недостаточно. Он настаивал на том, что всякий раз, когда возникает конфликт между теорией и наблюдением, следует доверять наблюдению, а теориям следует доверять только в том случае, если их результаты соответствуют наблюдаемым явлениям.

В 343 или 342 году Аристотель был вызван Филиппом II в столицу Македонии в Пеллу, чтобы он стал наставником 13-летнего сына Филиппа, будущего Александра Великого. Мало что известно о содержании наставлений Аристотеля; Хотя Риторика Александру была включена в аристотелевский корпус на протяжении веков, теперь она обычно рассматривается как подделка. К 326 году Александр стал хозяином империи, которая простиралась от Дуная до Инда и включала Ливию и Египет.Древние источники сообщают, что во время своих походов Александр организовал отправку биологических образцов своему наставнику со всех концов Греции и Малой Азии.

Почему древнегреческая психология по-прежнему ценится сегодня

Майкл Тремблей

Древнегреческая философия изобилует красивыми и интересными дискуссиями о душе. От трехсторонней души Платона и Аристотеля до интеллектуализма стоиков древние философы были очарованы основами человеческой мотивации и поведения и стремились понять структуру разума.

Ссылки на этих мыслителей всегда были популярны. Людям нравится обращаться к древним фигурам как к высшим авторитетам в вопросах разума. Мы можем видеть возобновление этой тенденции в недавней популяризации стоицизма как способа решения современных тревог и проблем.

Нельзя отрицать, что эти теории оказали ценное влияние на западное мышление и что есть смысл изучать их ради собственного интеллектуального любопытства. Но если отбросить историческую ценность на мгновение, можно задаться вопросом, действительно ли обращение к древним мыслителям является ценной стратегией для познания разума или того, как быть счастливым в современном мире.

Учитывая это беспокойство, в данной статье будет предпринята попытка ответить на тревожный вопрос: «Почему тот, кто хочет понять свой собственный разум, должен обращаться к античной философии, а не к современной психологии?».

Беспокойство звучит примерно так: древние представления о душе интеллектуально и исторически ценны, но они не верны. Ни один нынешний крупный психолог не поддержал бы концепцию разума Платона, Аристотеля или стоиков как точную. Хотя это может иметь историческую ценность, для тех, кто хочет лучше понять свое поведение или природу человеческого счастья, будет ошибкой обращаться за ответами к древней философии.

Однако я хочу бросить вызов такого рода опасениям и утверждать, что у тех, кто хочет понять, что значит жить как человеческое существо, все же есть веская причина обратиться к древним.

Платон, например:

В качестве примера увлекательного представления о душе в античной философии давайте посмотрим на Платоновский Phaedrus и аллегорию колесницы. В этом произведении Платон описывает свою трехчастную душу по аналогии с возничим, командующим двумя крылатыми конями.

Возничий, олицетворяющий наш разум, стремится направить колесницу в правильном направлении. Но для этого он должен управлять обеими лошадьми. Одна лошадь белая и благородной породы, другая темная и ее трудно контролировать. Белая лошадь представляет эмоциональный аспект нашей мотивации; он жесток, но легко согласуется с разумом. Темная лошадка олицетворяет наши животные желания. Этим трудно управлять, но его нужно приручить, чтобы возничий получил контроль.

Итак, что мы можем извлечь из этой аналогии? Сначала мы видим, что душа делится на три части.Один из них, разум, является естественным и правильным лидером для остальных. Но две другие части обладают мотивационной силой, причем желание, в частности, способно двигать человека вопреки велениям разума.

Во-вторых, у нас есть объяснение того, почему мы часто не действуем так, как нам бы хотелось. Есть части души, которые не обязательно подчиняются велениям разума и обладают собственной мотивационной силой. Если их не обучить, они потянут нас в направлениях, которые нам подсказывает разум.

И, наконец, мы узнаем, что нужно, чтобы иметь добродетельную душу. Совершенная душа — это та часть, в которой естественный лидер диктует мотивационную силу других частей души. Подобно тому, как колесница должна управляться возничим, а не лошадьми, душа должна управляться разумом, а не желанием.

Почему что-то вроде аллегории колесницы до сих пор полезно:

Здесь можно возразить, что аллегория Платона о колеснице неверна, недостаточно развита или не имеет эмпирической поддержки.Другими словами, это интересная история, но это не совсем так. Наш разум невероятно сложен и далеко не похож на возничего и двух лошадей.

Но даже если мы сведем описание Платона к рассказу, простой аллегории, что на самом деле потеряно? Является ли эта история бесценной как аллегория для борющегося человека, пытающегося разобраться в своих проблемах?

Как люди, мы существа, рассказывающие истории. Нам нужны способы осмыслить и интерпретировать наш жизненный опыт и условия жизни человека.Мы отчаянно хотим примириться с природой наших мотивов и действий, и все мы стремимся однажды понять причины наших моральных успехов и неудач.

Платоновская аллегория колесницы, как и древняя психология в целом, может быть не в состоянии предоставить людям эмпирические данные о природе разума, но все же может рассказать людям историю. Это дает возможность осмыслить, упорядочить и классифицировать внутренние явления ума. В нем объясняется, почему мы не те люди, которыми мы хотим быть, и излагаются шаги, как мы можем превратиться в людей, которыми мы восхищаемся.

Когда кто-то читает Платона Phaedrus , он приобретает метафору для понимания себя. Они узнают, что у ума может быть несколько источников мотивации. Что у некоторых источников мотивации могут быть разные объекты желания, и эти источники мотивации могут одновременно конфликтовать. Вороной конь может служить заменой, представлением тех частей себя, которые им не нравятся или над которыми они не чувствуют должного самоконтроля.

Даже если вы не согласны с Платоном относительно природы ума, общаясь с Платоном, вы вынуждены дальше развивать свою собственную интуицию о том, как работает ваш ум.Столкнувшись с Платоном и не соглашаясь с ним, вы вынуждены рассматривать и развивать причины того, почему Платон мог ошибаться. Более того, несогласие с Платоном не обязательно означает, что вы не согласны со всеми древними мыслителями. Это разногласие может служить отправной точкой для изучения других теорий. В конце концов, можно прийти к большему согласию с психологией Аристотеля или стоиков.

Процесс размышления о том, как работает ум, и размышления о том, как его представить и описать, может иметь глубокий терапевтический эффект.Я бы сказал, что получение истории, позволяющей представить собственное мнение самому себе, более полезно для многих людей, чем владение эмпирическими фактами по данному вопросу.

Я пытаюсь подойти к своей жизни, как это сделал бы стоик. Стоики считали, что все человеческие побуждения были результатом формирования суждений о том, что что-то полезно или вредно. Они не верили, что иррациональные части нашего разума обладают мотивационной силой, и считали, что эмоции также являются результатом наших рациональных суждений.Стоицизм помогает мне формулировать свои мысли, интерпретировать свои эмоции и сосредотачиваться на том аспекте моего разума, который я считаю наиболее важным, а именно на том, что я считаю истинным или ложным в данной ситуации.

Но для меня не более важно, истинна ли стоическая концепция разума эмпирически, чем если бы Ромео и Джульетта были реальными людьми, или если бы события Иллиады действительно произошли. Хотелось бы, чтобы это было правдой, достаточно того, что это полезно.

Древняя психология в целом полезна, потому что каждая из уникальных древних картин души представляет собой подлинную попытку философа уловить и объяснить, что значит жить как человек с человеческим разумом.Таким образом, древняя мысль представляет собой бесценное понимание состояния человека, выгоду от которого нельзя сбрасывать со счетов просто потому, что она может не соответствовать действительности.

Вот почему люди обращаются и должны обращаться к античной философии, чтобы лучше понять себя и понять, как быть счастливыми, добродетельными людьми. Древние авторы рассказывают нам истории и парадигмы о том, как работает мозг, и как его улучшить и привести к совершенству. Взаимодействие с этими историями, даже если мы в конечном итоге не признаем их правдивыми, само по себе является терапевтическим.

Майкл Тремблей — кандидат философских наук Королевского университета. Его интересует античная философия как образ жизни. Для получения дополнительной информации посетите его веб-сайт: www.tremblaymichael.com.

10 главных вкладов Аристотеля

Родившийся в 384 г. до н.э. в Стагире, небольшом городке на северном побережье Греции, Аристотель, возможно, является одной из самых известных фигур в истории Древней Греции. Он был популярным учеником известного древнегреческого философа Платона.Но в отличие от Платона и Сократа, Аристотель проявил инстинкт использовать научные и фактические рассуждения при изучении природы — черта, от которой его предшественники обычно отказывались в пользу своих философских мыслей. Возможно, именно из-за его непоколебимого увлечения природой, логикой и разумом он продолжил вносить важный вклад, который до сих пор находит отражение в современной математике, метафизике, физике, биологии, ботанике, политике, медицине и многом другом. Он действительно заслужил честь называться Первым Учителем.Чтобы углубиться в детали его достижений, вот список из 10 лучших работ Аристотеля:

1. Изобрел логику категориального силлогизма

Силлогизм — это определенная форма рассуждения, в которой вывод делается на основе двух предпосылки. У этих посылок всегда есть общий или средний термин, который их связывает, но этот обязательный термин отсутствует в заключении. Этот процесс логического вывода был изобретен Аристотелем и, возможно, лежит в основе всех его знаменитых достижений.Он был первым, кто придумал аутентичную и логичную процедуру для заключения утверждения, основанного на имеющихся предложениях. Эти предположения или предпосылки были либо представлены как факты, либо просто приняты как предположения. Например: Сократ — мужчина. Все люди смертны. Из этих двух посылок можно сделать вывод, что «Сократ смертен».

Логика нахождения рассуждения, основанного на предложении и выводе, имеющем что-то общее с указанным предложением, довольно проста.Его дедуктивная простота и легкость использования катапультировали теорию силлогизма Аристотеля, которая оказала беспрецедентное влияние на историю западной логики и рассуждений. Однако в эпоху пост-ренессанса, ведущую к современности, мы пришли к логическим подходам, которые были больше основаны на математических выводах (и были гораздо более точными), а не на неопределенности неправдоподобных предпосылок. При этом логическая теория категорического силлогизма Аристотеля приобрела статус, который делает ее гораздо больше, чем просто историческое любопытство.

См. Также:

2. Классификация живых существ

В своей книге «Historia Animalium» или «История животных» Аристотель был первым человеком в истории человечества, который отважился на классификацию различных животных. Он использовал черты, общие для определенных животных, чтобы разделить их на похожие группы. Например, на основе наличия крови он создал две разные группы, такие как животные с кровью и животные без крови. Точно так же, основываясь на их среде обитания, он классифицировал животных как тех, кто живет в воде, и тех, которые живут на суше.С его точки зрения, жизнь имела иерархическую структуру, и все живые существа могли быть сгруппированы в этой иерархии на основе их положения от низшего к высшему. Он поставил человеческий вид на первое место в этой иерархии.

Он также разработал биномиальную номенклатуру. Используя эту систему, всем живым организмам теперь можно было дать два разных набора имен, определяемых как «род» и «различие» организма. Аристотель имел в виду, что род живого существа представляет его коллективную семью / группу в целом.Разница в том, что отличает живой организм от других членов семьи, в которую он входит.

3. Основатель зоологии

Аристотель также известен как отец зоологии. Как видно из его классификации живых существ, все его процедуры классификации и несколько других трактатов в основном касались только различных видов животного царства. Однако он написал ряд трактатов, которые также касались различных аспектов зоологии. Некоторые из его популярных трактатов, такие как «История животных», «Движение животных», «Развитие животных» и другие, были основаны на изучении различных наземных, водных и воздушных животных.В отличие от своих предшественников, которые просто документировали свои обычные наблюдения за природой, Аристотель работал над описанием конкретных методов, которые он использовал бы для проведения конкретных наблюдений.

Он использовал эти эмпирические методы для проведения того, что мы могли бы назвать в современную эпоху «обозначением», нескольких прото-научных тестов и экспериментов по изучению окружающей его флоры и фауны. Один из его ранних наблюдательных экспериментов включал вскрытие птичьих яиц на разных стадиях эмбрионального развития внутри яйца.Используя свои наблюдения, он смог подробно изучить рост различных органов по мере того, как эмбрион превратился в полностью вылупившегося детеныша.

4. Вклад в физику

Это правда, что, хотя Аристотель установил новые рубежи в области наук о жизни, его начинания в области физики по сравнению с ними не оправдались. На его исследования физики, похоже, сильно повлияли устоявшиеся идеи современных и ранних греческих мыслителей. Например, в его трактатах «О порождении и порче» и «О небесах» устройство мира, которое он описал, во многом сходно с утверждениями некоторых теоретиков досократической эпохи.Он разделял точку зрения Эмпедокла на устройство Вселенной, согласно которой все было создано из различных составов четырех основных элементов: земли, воды, воздуха и огня.

Точно так же Аристотель считал, что любое изменение означает, что что-то движется. Довольно противоречивым образом (по крайней мере, первоначальные интерпретаторы считали это так), он определил движение чего-либо как действительность потенциальности. В целом Аристотель понимал физику как часть теоретической науки, которая была синхронизирована с натурфилософией.Возможно, более синонимичным термином для интерпретации Аристотеля было бы «физис» или просто изучение природы.

5. Влияния в истории психологии

Аристотель первым написал книгу, посвященную специфике психологии: De Anima или О душе. В этой книге он предлагает идею абстракции, царящую над телом и разумом человека. Тело и ум существуют внутри одного и того же существа и взаимосвязаны таким образом, что ум является одной из многих основных функций тела.

В более подробном психологическом анализе он делит человеческий интеллект на две основные категории: пассивный интеллект и активный интеллект. Согласно Аристотелю, человеку свойственно подражать чему-то, что, пусть даже на поверхностном уровне, дает нам чувство счастья и удовлетворения. Возможно, изюминкой его психологических наблюдений была тонкая связь, которая связывает человеческую психологию с человеческой физиологией. Его вклад был гигантским шагом вперед по сравнению с психологией донаучной эры, которая предшествовала ему, и привел нас в эпоху гораздо более точного качественного и количественного анализа.

6. Достижения в метеорологии

Для своего времени и возраста Аристотель смог провести очень подробный анализ окружающего мира. В настоящее время термин «метеорология» конкретно охватывает междисциплинарные научные исследования атмосферы и погоды. Но у Аристотеля был гораздо более общий подход, в котором он также охватывал различные аспекты и явления воздуха, воды и земли в своем трактате Meteorologica.

В этом трактате, своими словами, он излагает детали «различных привязанностей», общих для воздуха и воды, а также различных частей земли, и привязанностей, которые связывают эти части вместе.Основные моменты его трактата Meteorologica — это его отчеты об испарении воды, землетрясениях и других общих погодных явлениях. Его анализ этих различных метеорологических явлений — одно из самых ранних представлений о таких явлениях, хотя это мало что говорит о точности его метеорологических исследований. Аристотель верил в существование «подземных ветров» и в то, что они вызываются ветрами и землетрясениями. Точно так же он классифицировал гром, молнию, радугу, метеоры и кометы как различные атмосферные явления.

7. Этика

Попытка резюмировать богатые детали аристотелевской этики в рамках пары параграфов не оправдывает ожиданий. Сказав это, «Никомахова этика» выделяется как главная изюминка интерпретаций Аристотеля. Он представляет собой наиболее известный труд Аристотеля по этике: сборник из десяти книг, основанный на заметках, взятых из его различных лекций в лицее. В «Никомаховой этике» излагаются мысли Аристотеля о различных моральных добродетелях и их соответствующие детали.

Аристотелевская этика описывает различные социальные и поведенческие достоинства идеального человека. Например, уверенность, которую человек испытывает перед лицом страха и поражения, складывается как храбрость, а способность противостоять искушениям физических удовольствий выделяется, поскольку умеренность, щедрость и великолепие человека говорят о том, сколько богатства можно отдать ради блага. благополучие других и любые амбиции никогда не могут быть по-настоящему великодушными, если они не достигнут безупречного баланса между честью, которую они обещают, и долгами, которые они платят.Они, наряду с другими ключевыми выдержками, создают основу для этических усилий Аристотеля. В этой этической сущности Аристотель считал, что «независимо от различных влияний наших родителей, общества и природы, мы сами являемся единственными рассказчиками наших душ и их активных состояний».

8. Аристотелизм

Аристотелианство — самый большой пример влияния аристотелевской философии на всю последующую философскую парадигму. Аристотелизм представляет собой философскую традицию, уходящую корнями в различные работы Аристотеля по философии.Путь конвенциональной философии находится под сильным влиянием различных аспектов идеологий Аристотеля, включая его взгляды на философскую методологию, эпистемологию, метафизику, эстетику, этику и многие другие.
Факт остается фактом: идеи Аристотеля глубоко укоренились в социальной и общинной структуре мышления многих цивилизаций, которые возникли в западном мире. Его философские работы сначала репетировали и защищали представители перипатетической школы. Неоплатоники последовали его примеру и сделали хорошо задокументированные критические комментарии к его популярным сочинениям.Историки также указывают на основные ссылки на аристотелизм в ранней исламской философии, где современные исламские философы, такие как Аль-Кинди, Аль-Фараби и другие, перевели работы Аристотеля и включили их в свое обучение.

9. Политика

Слово «политика» происходит от греческого слова полис, которое в Древней Греции просто обозначало любой город-государство. Аристотель считал, что полис отражает высшие слои политической ассоциации. Быть гражданином полиса было необходимо для того, чтобы человек мог вести качественную жизнь.Получение этого статуса означало, что гражданин должен был установить необходимые политические связи для обеспечения постоянного проживания. По мнению Аристотеля, именно это стремление указывало на тот факт, что «человек — животное политическое».

Без сомнения, различные предприятия жизни Аристотеля помогли сформировать его политическую проницательность так, как не могли его предшественники и современники. Его прогрессивные приключения в области биологии естественной флоры и фауны весьма заметны в натурализме его политики. Он делит полис и соответствующие конституции на шесть категорий, три из которых он считает хорошими, а остальные три — плохими.По его мнению, хорошие — это конституционное правительство, аристократия и королевская власть, а плохие — это демократия, олигархия и тирания. Он считает, что политическая оценка личности напрямую зависит от их вклада в улучшение жизни своего полиса.

10. Поэтика

Многие записи взглядов Аристотеля на искусство и поэзию, как и многие другие документы его философских и литературных работ, были составлены примерно в 330 году до нашей эры. Большинство из них существует и сохранилось до наших дней, потому что они были должным образом записаны и сохранены его учениками во время его лекций.Взгляд Аристотеля на поэтику в основном вращается вокруг драмы.

В более поздний период, когда аристотелизм получал все большее распространение по всему миру, его первоначальный взгляд на драму был разделен на два отдельных сегмента. Первая часть была посвящена трагедии и эпосу, а вторая часть обсуждала различные детали комедии. Согласно Аристотелю, хорошая трагедия должна вовлекать зрителей и заставлять их чувствовать катарсис (чувство очищения через жалость и страх).

Заключение

Прошло более 2300 лет с последнего дня аристотелевской эры в Древней Греции, но исследования и работы Аристотеля сегодня остаются столь же влиятельными, как и прежде.От областей, которые склоняются к структурно-научной ориентации, такой как физика и биология, до мельчайших подробностей о природе знания, реальности и существования, его многочисленные всесторонние вклады действительно делают его одним из самых влиятельных людей в истории человечества.