ТОП 10: |
Среди огромного множества признаков, которые воспринимаются как этнодифференцирующие и используются для маркировки групповых границ, подавляющее большинство составляют элементы, более или менее адекватно отражающие культурную отличительность. Во второй половине XX в. именно культуру чаще всего называют основным фактором, лежащим в основе межэтнических различий психики. Ряд этнопсихологических школ занимается изучением связи между культурой и психологическими — прежде всего личностными — характеристиками. Все эти обстоятельства требуют осмысления понятия культура. Трудно представить себе более распространенный и более многозначный термин. В обиходном языке мы используем его оценочное значение, например, говорим о ком-то, что он культурный человек или что он ведет себя некультурно. В науке не пользуются этим оценочным [с. 21]значением, но по подсчетам социологов в различных областях научной деятельности сформулировано более 250 определений культуры. Самое короткое и одновременно самое широкое определение предложил американский культурантрополог М. Херсковиц (1895–1963), утверждавший, что «культура — это часть человеческого окружения, созданная самими людьми» [цит. по: При таком понимании культуры подчеркивается ее многоас- пектность, полная невозможность перечислить все ее элементы. Это здания, орудия, одежда, способы приготовления пищи, социальное взаимодействие, вербальная и невербальная коммуникация, воспитание детей, образование молодежи, религии, эстетические предпочтения, философия и многое другое. «Термином «культура» мы обозначаем и колыбельные песни, которые эскимосская мать поет своему ребенку, качая его на руках, и стремление матери из народа каска эмоционально отстраниться от своего ребенка; это и похороны пуповины новорожденной самоанской девочки, а также все представления, связанные с этим обрядом. Это слово обозначает и страх мужа-добуанца, живущего в деревне своей жены, и «одаривание с целью опозорить», типичное для квакиутльского «нобилитета». Конечно, к культуре также относятся и ударные инструменты в оркестре, радиоприемники и символические предметы (флаги, знаки, светофоры), используемые в повседневной жизни» [ Все эти элементы составляют материальные и духовные продукты жизнедеятельности человека. Материальная культура состоит из созданных человеком предметов или средств деятельности какой-либо устойчивой группы, но в этих предметах материализуются знания и умения, которые вместе с социально стандартизованными мыслями, чувствами, ценностями, нормами, представлениями о мире и правилами поведения являются элементами духовной культуры. Впрочем, разделение культуры на материальную и духовную есть только научная абстракция, так как все ее феномены связаны в единое целое, а каждый материальный предмет, прежде чем он был создан, должен был сначала стать «идеей» в мозгу человека. А любая идея, чтобы стать доступной для других людей, должна объективироваться в какой-либо материал — книгу, картину, скульптуру. Иными словами, «мир произведений человека — это всегда мир, в котором мысль или творческое воображение сливаются с материалом, в котором они воплощены, это мир нераздельный»[ [с. 22]Впрочем, далеко не все исследователи согласны с таким пониманием культуры. Социологов и культурологов интересуют прежде всего духовные продукты, созданные людьми. Если для этнолога глиняный сосуд — такой же продукт культуры, как симфония Моцарта, то многие социологи склонны рассматривать его скорее как продукт хозяйственной деятельности и соответствующей технологии. В социологических определениях культуры часто называют следующий комплекс ее элементов: идеи, передаваемые из поколения в поколение; связанные с ними системы ценностей, которые в свою очередь определяют поведение индивидов и групп, их способы мышления и восприятия. Этнопсихологи тоже изучают элементы духовной культуры. Так, специалисты в области психологической антропологии интересуются в первую очередь способами социализации детей у разных народов. Социальные психологи, проводящие сравнительно-культурные исследования, охватывают более широкий круг явлений, их волнует, как элементы культуры отражаются в сознании людей, «существуют в их головах». Американский психолог Г. Триандис, в целом соглашаясь с определением культуры Херсковица, в качестве предмета этнопсихологии выделяет Субъективная культура — это общие для ее носителей представления, идеи и убеждения о созданной людьми части человеческого окружения (нормах распределения, моральных ценностях, практиках воспитания детей, структурах семьи и многом другом). Например, родительский контроль одинаково высокого уровня может восприниматься детьми как забота, если в культуре нормой считается строгость, или как отсутствие любви там, где к детям относятся более снисходительно Схожие идеи получили распространение и в современных социологических и философских концепциях. Только там «прижился» другой термин — [с. 23]«Культура является общественным фактом постольку, поскольку она является репрезентативной культурой, то есть производит идеи, значения и ценности, которые действенны в силу их фактического признания. Она охватывает все верования, представления, мировоззрения, идеи и идеологии, которые воздействуют на социальное поведение, поскольку они либо активно разделяются людьми, либо пользуются пассивным признанием» [цит. по: Ионин, 2000, с. 19]. Раскрывая идею Тенбрука, Л. Г. Ионин подчеркивает, что «репрезентативная культура репрезентирует, представляет в сознании членов общества все или любые факты, которые что-либо означают для действующих индивидов», а само общество существует только в культурной репрезентации[ Мы все время говорим о различиях между культурами, но исследователи прежде всего выделяют культурные универсалии, т. е. черты культуры, свойственные всем народам. Например, повсюду на Земле в той или иной форме существуют религиозные обряды, совместный труд, танцы, образование, спорт, приветствия и многое другое. Но дело в том, что формы проявления этих культурных универсалий могут сильно различаться: приветствуя друг друга, люди в разных культурах пожимают руки, целуются, трутся носами или ложатся ничком на землю. Специфичность элементов культуры обусловлена многими факторами. Но нас интересует социально-психологическая причина разнообразия культур. Выдающийся французский исследователь К. Леви-Строс называет этот фактор желанием отличаться от своих соседей, развивая оригинальный стиль жизни[Леви-Строс, 1985]. В психологических понятиях мы определили бы его как потребность в идентификации с группой себе подобных и одновременно в дифференциации от членов других групп. Эти психологические феномены в дальнейшем мы будем рассматривать достаточно подробно. Особое место среди причин разнообразия культур занимают объективные условия природной среды и географического положения, которые включают ландшафт, климат, флору, фауну (зверей в лесу, рыб в реках и морях), а также другие ресурсы — земельные угодья, полезные ископаемые и т.п. В далеком прошлом окружающая природная среда позволяла людям жить и выживать. Охотясь на зверей или занимаясь рыбной ловлей, они удовлетворяли свою потребность в пище, т. е. их усилия вознаграждались. Подобные действия становились обычаем и ложились в основу отличной от других групп системы ценностей, норм и правил поведения. [с. 24]Формирование такой системы еще больше увеличивало вероятность выживания группы, в результате ее члены испытывали удовлетворенность от принадлежности к ней, а элементы культуры принимались всеми, кто мог общаться между собой — жил в одном месте в одно и то же время и говорил на одном языке. Система закреплялась в сознании, фиксировалась в камне, керамике, на бумаге, передавалась новым поколениям и регулировала поведение каждого члена общества. Именно на ранних этапах развития человечества поведение индивидов жестко регулировалось с помощью обычаев и обрядов, в результате чего достигалась высокая степень их интеграции в культуру. Во многом это связано с зависимостью человека традиционного общества от суровых природных условий. Оно потому так и называется, что человек в нем может выжить, только сплотившись с соплеменниками вокруг общих традиций. В наше время культуры дают человеку больше свободы в выборе ценностей и правил поведения. Но и современные культуры «суперорганичны»: их члены приходят и уходят, а они остаются более или менее стабильными. Необходимо отметить, что существуют разные точки зрения на связи между культурой и этносом. Многие исследователи считают, что границы культуры и этноса не идентичны. С одной стороны, одинаковые элементы культуры можно обнаружить у разных народов. С другой — каждый этнос может включать очень непохожие элементы культуры: русские живут в Архангельской и Воронежской областях, но сколь различны их жилища, костюмы, песни и танцы. На это можно ответить, что культура — не набор, а система определенным образом взаимосвязанных элементов. Мы не можем найти двух разных этносов с абсолютно одинаковыми культурами. А наличие нескольких субкультур в русской культуре — кстати сказать, различия между которыми все больше и больше сглаживаются, — не отрицает существования единой культуры русского народа. Следует также иметь в виду, что в системе понятий, принятой в этнологии, под культурой часто понимается вся та общность, которая составляет данный этнос. При таком понимании культура охватывает все проявления социальной жизнедеятельности без разделения на сферы хозяйства, политики, социальных отношений и культуры в узком смысле слова. Иными словами, термин «культура» подразумевает общество в целом и даже этнос в целом. После короткого знакомства с тем, как определяются понятия «этнос» и «культура» в психологии и смежных науках, будет легче понять, что представляет собой наука этнопсихология. Что такое этнопсихология? [с. 25]Наличие нескольких терминов для обозначения науки этнопсихологии во многом связано с тем, что она находится на стыке многих областей знания. В состав ее «близких и дальних родственников» включают многие научные дисциплины: социологию, лингвистику, биологию, экологию и т.д. Что касается «родительских» дисциплин, то, с одной стороны, это наука, которая в разных странах называется этнологией (Россия), социальной антропологией (Великобритания) или культурантропологией (США)[5], а с другой — психология. Именно эти связи наиболее существенны. Две названные дисциплины длительно, но спорадически взаимодействовали. Но если в XIX в. они не были полностью разделены, если еще в начале XX в. многие крупнейшие ученые — от В. Вундта до З. Фрейда — являлись признанными авторитетами в обеих областях, то затем наступил период взаимного пренебрежения, даже враждебности. Единственным исключением оказалась теория «Культура и личность», которая развивалась в рамках культурной антропологии, но использовала психологические понятия и методы. Для истории отечественной науки на протяжении почти всего XX в. характерно явное отставание в развитии этнопсихологических знаний. И это несмотря на то, что именно в СССР подход к психологии как культурно-исторической науке был заложен Л. С. Выготским. Однако с сожалением приходится признать правоту В. П. Зинченко — особенности советской эпохи, в которой создавалась культурно-историческая психология, не могли не отложить определенного отпечатка: Выготским и его последователями был осуществлен настоящий прорыв в социально-историческую психологию, но не в культурно-историческую психологию в узком смысле слова [Зинченко, 1997]. И позже — в 70–80-е годы — исследования в СССР практически не проводились, но в зависимости от принадлежности авторов к определенной науке этнопсихология рассматривалась: как субдисциплина этнографии; как область знания на стыке этнографии и психологии, находящаяся ближе либо к этнографии, либо к психологии; как раздел психологии. К этому времени в Северной Америке и Европе этнопсихология получила значительное развитие. В результате разобщенностиисследователей [с. 26]даже возникли две этнопсихологии: этнологическая, которую в наши дни чаще всего называют психологической антропологией, и психологическая, для обозначения которой используют термин сравнительно-культурная (или кросс-культурная) психология. Решая одни и те же проблемы, культурантропологи и психологи подходили к ним с разными мерками и разными концептуальными схемами. Различия в их исследовательских подходах можно постичь, используя старую философскую оппозицию понимания и объяснения или современные понятияemic и еtic. Эти не переводимые на русский язык термины выделены американским лингвистом К. Пайком из имеющих «древнегреческое происхождение» наименований наук — фонемики и фонетики. В дальнейшем во всех гуманитарных науках еmic стали называть культурно-специфичный подход, стремящийся понять явления, а etic — универсалистский, объясняющий изучаемые явления подход. Эти термины употребляются и для обозначения двух направлений в этнопсихологии, исследующих психологические переменные, обусловленные культурой[Berry, 1999]. Все основные особенности етic подхода становятся понятными после знакомства со всемирно известными работами американских культурантропологов, например с автобиографической книгой М. Мид «Иней на цветущей ежевике». Отправляясь в далекую экспедицию, культурантрополог «должен освободить свой ум от всех предвзятых идей» и изучать культуру, стремясь ее понять без попыток сравнения с другими культурами. Подобный подход М. Мид иллюстрирует с помощью следующего примера: «Рассматривая некое увиденное жилище как большее или меньшее, роскошное или скромное по сравнению с жилищами уже известными, мы рискуем потерять из виду то, чем является именно это жилище в сознании его обитателей»[Мид, 1988, с. 12]. Пример с жилищем понадобился американской исследовательнице из-за его простоты и наглядности, «жилище» можно заменить «нормами», «ценностями» и т.п. Кстати говоря, и сама Мид изучала не жилища, а образ жизни народов бассейна Тихого океана. Выделяют следующие основные особенности еmic подхода в любой науке, изучающей какие-либо компоненты культуры: · изучается только одна культура со стремлением ее понять; · используются специфичные для культуры единицы анализа и термины носителей культуры; книги, написанные с этих позиций, как правило, даже содержат словарь основных понятий на языке изучаемой культуры; · [с. 27]любые элементы культуры, будь то жилище или способы социализации детей, изучаются с точки зрения участника (изнутри системы). Как отмечает Мид, «исследования такого рода связаны с весьма радикальной перестройкой образа мысли и повседневных привычек» [Там же, с. 228]; · гипотезы невозможны, так как у исследователя существует «установка на возможность столкновения в любое мгновение с новой, еще не зарегистрированной формой человеческого поведения» [Там же, с. 8]. Структура исследования постепенно раскрывается ученому, который заранее не может знать, какие единицы анализа он будет использовать. Предметом психологической антропологии, опирающейся на етicподход, являются систематические связи между психологическими переменными, т. е. внутренним миром человека, и этнокультурными переменными на уровне этнической общности. Это вовсе не означает, что культура не сравнивается с другими, но сравнения делаются лишь после ее досконального изучения, проведенного, как правило, в полевых условиях. На сегодняшний день главные достижения в этнопсихологии связаны именно с этим подходом. Но он имеет и серьезные недостатки, так как существует постоянная опасность, что собственная культура исследователя окажется для него стандартом для сравнения. Всегда остается вопрос, может ли он столь глубоко погрузиться в чужую, часто очень отличающуюся от его собственной, культуру, чтобы понять ее и дать безошибочное описание присущих ей особенностей. Кроме того, этот подход очень уязвим при сравнении двух или нескольких культур из-за уникальности их культурно-специфичных элементов. Чтобы более наглядно представить особенностиemic иetic подходов, проанализируем два возможных варианта исследования того, как представители разных культур объясняют причины успеха и неудачи в делах. При проведенииemic исследования выяснилось, что основной причиной достижений американцы считают способности, а индийцы — тактичность. Очевидно, что в рамках данного подхода нет возможности корректно сопоставить полученные результаты. Но можно воспользоваться теорией американского психолога Б. Вайнера, который полагает, что в основе приписывания любых причин успеха и неудачи лежит их классификация на внутренние либо внешние, стабильные либо нестабильные, контролируемые либо неконтролируемые. Тогда мы получаем возможность сравнить результаты, полученные в Индии и США, и даже прийти к заключению, что нет радикальных различий [с. 28]в каузальных атрибуциях американцев и индийцев: способности и тактичность на уровне обыденного сознания — причины внутренние, стабильные и неконтролируемые. Собственно говоря, для такой интерпретации результатов мы использовали универсалистскийetic подход, который характерен для сравнительно-культурной психологии, т. е. этнопсихологии, получившей развитие в рамках психологии. Приведенный пример поможет нам выделить основные особенности eticподхода: · изучаются две или более культуры со стремлением объяснить межкультурные различия и межкультурное сходство; · используются единицы анализа и сравнения, которые считаются свободными от культурного влияния; · исследователь занимает позицию внешнего наблюдателя, стремясь дистанцироваться от культуры; · структура исследования и категории для ее описания, а также гипотезы конструируются ученым заранее. Предмет сравнительно-культурной психологии, опирающейся на eticподход, — изучение сходства и различий психологических переменных в различных культурах и этнических общностях. Хотя в этом случае используются «объективные» методы (психологические тесты, стандартизованные интервью, контент-анализ содержания продуктов культуры — мифов, сказок, газетных публикаций), считающиеся свободными от влияния культуры, исследователи сталкиваются с большими трудностями при попытке избежать грубых субъективных ошибок. Многие культурантропологи крайне негативно относятся к сравнительно-культурным исследованиям, утверждая, что невозможно найти адекватные показатели для сравнения, так как каждая культура представляет собой замкнутый и уникальный мир. Но и сами психологи часто не удовлетворены результатами уже проведенных сравнительно-культурных исследований. По мнению М. Коула, психологам трудно учитывать культуру потому, что психология разрывает единство культуры и психики «…выстраивая их во временном порядке: культура — это стимул, а психика — реакция» [Коул, 1997, с. 361]. Можно согласиться с Триандисом, что в большинстве сравнительно-культурных исследований мы имеем дело с псевдо-eticподходом. Их авторы не могут освободиться от схем мышления своей культуры, а сконструированные ими категории вовсе не являются свободными от ее влияния. Как правило, специфика европейско-американской культуры «налагается» на феномены других культурных систем. Триандис приводит яркий пример псевдо-еtiс сравнения [с. 29]из обыденной жизни: ассоциация, возникающая у многих европейцев на японское слово «гейша», — женщина легкого поведения. Такое сравнение неправомерно, но найти подлинное etic значение понятия «гейша» можно, проанализировав культурно-специфичную(emic) роль гейши в японской культуре [Тriandis, 1994]. В отечественной литературе есть много подобных описаний, приведем одно из них — из книги В. В. Овчинникова «Ветка сакуры»: «В буквальном переводе слово «гейша» означает «человек искусства». Гейша — это искусница; искусница развлекать мужчин, причем не только умением петь и танцевать, но и своей образованностью. Приравнивать гейш к продажным женщинам было бы так же неправомерно, как отождествлять с таковыми актрис вообще. <…> В своем парике и гриме гейша воспринимается скорее как ожившая кукла, чем как живой человек. Турист, который воображает, что увидит в танцах гейш что-то пикантное, глубоко заблуждается. Рисунок их очень строг, почти лишен женственности, потому что танцы эти ведут свою родословную из старинного театра Ноо. Иногда гейши поют вместе с гостями, иногда играют в невинные застольные игры. Все это время они не забывают подливать мужчинам пива и сакэ, шутят с ними, а главное — смеются их шуткам. На этом какой-либо контакт кончается»[Овчинников, 1971, с. 146–147]. Итак, при знакомстве с японской культурой выясняется, что гейши, развлекая гостей, декламируют стихи, танцуют, играют на музыкальных инструментах. Лучшими считаются не самые молодые и красивые, а более опытные и талантливые. Поняв это, можно найти более точную аналогию в европейской культуре. По мнению Триандиса, люди, выполнявшие те же функции, — шуты, развлекавшие гостей и хозяев при дворах европейских феодалов в Средние века. А значит, подлинно eticбудет сравнение гейши не с проституткой, а с шутом [Тriandis1994]. Так и в психологических сравнительно-культурных исследованиях, выделив универсальные (etic) категории, необходимо проанализировать их с помощью специфичных для каждой культуры (emic) методов и только затем сравнивать, вновь используяeticподход. Такое комбинированное исследование требует совместных усилий психологов и этнологов, следовательно, создания междисциплинарной этнопсихологии. Как писал в 20-е годы XX столетия выдающийся российский философ и психолог Г. Г. Шпет, эта наука располагает необъятным материалом, но отличается большой неясностью в определении своих задач и в установлении собственного предмета[Шпет, 1996]. К сожалению, мало что [с. 30]изменилось и в наши дни. Пока единой науки не существует, хотй в последние десятилетия наметилось сближение позиций культур- антропологов и психологов. Однако если иметь в виду будущее этнопсихологии, ее специфику можно обозначить как изучение систематических связей между психологическими и культурными переменными при сравнении этнических общностей и их членов. Но и давая такое определение, мы не совсем правы, так как забываем о третьей, стоящей несколько особняком, ветви этнопсихологии — психологии межэтнических отношений. В современном мире, в контексте непрекращающихся межэтнических конфликтов именно этот раздел этнопсихологии требует к себе самого пристального внимания. «Маргинальное» положение психологии межэтнических отношений связано с тем, что три раздела этнопсихологии в разной степени связаны с одной из родительских дисциплин — психологией. Психологическая антропология только использует психологические понятия и методы, следовательно, связана с ней косвенно. Сравнительно-культурные исследования проводятся в рамках разных отраслей психологии: общая психология изучает обусловленные культурой особенности восприятия, памяти, мышления и т.п.; индустриальная психология — проблемы организации труда и управления; возрастная психология — методы воспитания детей. Особое место занимает социальная психология, так как сравнению подвергаются не только закономерности поведения индивидов, малых групп и организаций, обусловленные их включенностью в этнические общности, но и психологические характеристики самих этих общностей. Что касается психологии межэтнических отношений, то она является составной частью социальной психологии и лишь косвенно связана с культурантропологией. Зато кроме психологии у нее есть еще одна «родительская» дисциплина — социология. Это проистекает из-за маргинальности проблемы межгрупповых отношений, ее сильной включенности в систему социологических знаний [Андреева, 2004]. Еще раз подчеркнем, что именно эта ветвь этнопсихологии должна привлечь к себе пристальное внимание российских психологов в связи с обострением межэтнической напряженности на территории бывшего СССР, именно она включена в социальную и политическую проблематику общества. В существующем социальном контексте не только специалисты-этнопсихологи, но и педагоги, социальные работники, представители многих другихпрофессий [с. 31]по мере сил должны способствовать оптимизации межэтнических отношений. Однако помощь психолога или педагога будет действенной, если он не только разбирается в механизмах межгрупповых отношений, но и опирается на знание психологических различий между представителями разных этносов и их связей с культурными, социальными, экономическими, экологическими переменными на уровне общества[6]. Только выявив психологические особенности взаимодействующих этносов, которые могут мешать в налаживании отношений между ними, специалист-практик может выполнить свою конечную задачу — предложить психологические способы их урегулирования. Рекомендуемая литература Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологическиепроблемы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. С. 103–117. Андреева Г. М. Социальная психология. М.: Аспект Пресс, 2004. С. 149–166. Бромлей Ю. В. К вопросу о выделении этносов среди других человеческих общностей // Этнос и политика: Хрестоматия / Авт.-сост. А. А. Празаускас. М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 13-20. Гумилев Л. Н. Этносфера: История людей и история природы. М.: Экопрос, 1993. С. 39-56, 285–298. Мид М. Культура и мир детства. М.: Наука, 1988. С. 6–87. Пименов В. В. Этнология: предметная область, социальные функции, понятийный аппарат// Этнология / Под ред. Г. Е. Маркова, В. В. Пименова. М.: Наука, 1994. С. 5–14.
Часть II. ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И СТАНОВЛЕНИЯ ЭТНОПСИХОЛОГИИ Глава 3 |
2.2. Культура как психологическое понятие.
Среди огромного множества этнодифференцирующих признаков подавляющее большинство составляют элементы, более или менее адекватно отражающие реальную культурную отличительность. Во второй половине двадцатого века именно культуру чаще всего называют основным фактором, лежащим в основе межэтнических различий психики. Ряд этнопсихологических школ занимается изучением связи между культурой и психологическими – прежде всего личностными – характеристиками. Все эти обстоятельства требуют осмысления понятия «культура».
Трудно представить себе более распространенный и более многозначный термин. В обиходном языке мы используем его оценочное значение, например говорим о ком-то, что он культурный человек или что он ведет себя некультурно. В науке не пользуются этим оценочным значением, но по подсчетам социологов в различных областях научной деятельности сформулировано более 250 определений культуры. Самое короткое и одновременно самое широкое определение предложил американский культу-рантрополог М. Херсковиц (1895-1963), утверждавший, что «культура – это часть человеческого окружения, созданная самими людьми» (Цит. по: Berry et al., 1992, p. 165). В этом смысле к культуре принадлежит каждый, даже простейший предмет, созданный человеком, любая мысль, зародившаяся в его сознании. «Культура» – это то, что не есть «природа».
При таком понимании культуры подчеркивается ее многоас-пектность, полная невозможность перечислить все ее элементы. Это здания, орудия, одежда, способы приготовления пищи, социальное взаимодействие, вербальная и невербальная коммуникация, воспитание детей, образование молодежи, религии, эстетические предпочтения, философия и многое другое. Все эти элементы составляют материальные и духовные продукты жизнедеятельности человека. Материальная культура состоит из созданных человеком предметов, но в этих предметах материализуются знания и умения, которые вместе с ценностями, нормами, представлениями о мире и правилами поведения являются элементами нематериальной культуры. Разделение культуры на материальную и духовную есть только научная абстракция, так как каждый материальный предмет, прежде чем он был создан, должен был сначала стать «идеей» в мозгу человека. А любая идея, чтобы стать доступной для других людей, должна объективироваться в какой-либо материал – книгу, картину, скульптуру. Как справедливо отмечает польский социолог Я. Щепаньский, «мир произведений человека – это всегда мир, в котором мысль или творческое воображение сливаются с материалом, в котором они воплощены, это мир нераздельный» (Щепаньский, 1969, с. 40).
Впрочем, далеко не все исследователи согласны с таким пониманием культуры. Социологов и культурологов интересуют прежде всего духовные продукты, созданные людьми. Если для этнолога глиняный сосуд – такой же продукт культуры, как симфония Моцарта, то многие социологи склонны рассматривать его скорее как продукт хозяйственной деятельности и соответствующей технологии. В социологических определениях культуры часто называют следующий комплекс: идеи, передаваемые из поколения в поколение; связанные с ними системы ценностей, которые в свою очередь определяют поведение индивидов и групп, их способы мышления и восприятия.
Этнопсихологи тоже изучают элементы духовной культуры. Так, специалисты в области психологической антропологии интересуются в первую очередь способами социализации детей у разных народов. Социальные психологи, проводящие сравнительно-культурные исследования, охватывают более широкий круг явлений, их волнует, как элементы культуры отражаются в сознании людей, «существуют в их головах». Американский психолог Г. Триандис, в целом соглашаясь с определением культуры Херсковица, в качестве предмета этнопсихологии даже выделяет субъективную культуру. Субъективной культурой он называет характерные для каждой культуры способы, с помощью которых ее члены познают созданную людьми часть человеческого окружения: то, как они категоризуют социальные объекты, какие связи между категориями выделяют, а также нормы, роли и ценности (которые они признают своими (см. Tnandis, 1994). Понимаемая таким образом субъективная культура охватывает все представления, идеи и верования, которые являются объединяющими для того или иного народа и оказывают непосредственное воздействие на поведение и деятельность его членов.
Чтобы лучше понять, что такое субъективная культура, представим себе двух приятелей, которые за совместный труд получили некоторую сумму денег. То, как они разделят деньги, во многом зависит от того, к какой культуре они принадлежат, ведь в поведении людей отражается специфика ее норм. Например, в США преобладает норма справедливости: Джон и Генри, по всей вероятности, разделят деньги согласно вкладу каждого в общий труд. Для нашей страны больше характерна норма равенства: почему бы Ивану и Петру не разделить деньги поровну? Есть культуры, представители которых в предложенной ситуации выберут норму потребности: родители одного из друзей бедны, поэтому он получит больше денег. Может быть выбрана и норма привилегий, в соответствии с которой в выигрыше окажется сын высокопоставленных родителей. В современном обществе подобные неписанные нормы субъективной культуры часто противоречат законам государства, но сохраняются «в головах людей».
Мы все время говорим о различиях между культурами, но исследователи пытаются выделить и культурные универсалии, т.е. черты культуры, свойственные всем народам. Например, повсюду на Земле в той или иной форме существуют религиозные обряды, совместный труд, танцы, образование, спорт, приветствия и многое другое. Но дело в том, что формы проявления этих культурных универсалий могут сильно различаться: приветствуя друг друга, люди в разных культурах пожимают руки, целуются, трутся носами или ложатся ничком на землю.
Специфичность элементов культуры обусловлена многими факторами. Психологов прежде всего интересует социально-психологическая причина разнообразия культур. Французский этнолог К. Леви-Строс называет этот фактор желанием отличаться от своих соседей, развивая оригинальный стиль жизни. В психологических понятиях мы определили бы его как потребность в идентификации с группой себе подобных и одновременно в дифференциации от членов других групп. Эти психологические феномены в дальнейшем мы будем рассматривать достаточно подробно.
Особое место среди причин разнообразия культур занимают объективные условия природной среды и географического положения, которые включают ландшафт, климат, флору, фауну (зверей в лесу, рыб в реках и морях), а также другие ресурсы – земельные угодья, полезные ископаемые и т.п. В далеком прошлом окружающая природная среда позволяла людям жить и выживать. Охотясь на зверей или занимаясь рыбной ловлей, люди удовлетворяли свою потребность в пище, т.е. их усилия вознаграждались. Действия, которые вознаграждались, становились обычаем и составляли основу отличной от других групп системы ценностей, норм и правил поведения. Формирование такой системы еще больше увеличивало вероятность выживания группы, в результате ее члены испытывали удовлетворенность от принадлежности к ней, а элементы культуры принимались всеми, кто мог общаться между собой – жил в одном месте в одно и то же время и говорил на одном языке. Система закреплялась в сознании, фиксировалась в камне, керамике, на бумаге, передавалась новым поколениям и регулировала поведение каждого члена общества.
Как уже отмечалось, именно на ранних этапах развития человечества поведение индивидов жестко регулировалось с помощью обычаев и обрядов, в результате чего достигалась высокая степень их интеграции в культуру. Во многом это связано с зависимостью человека традиционного общества от суровых природных условий. Оно потому так и называется, что человек в нем может выжить, только сплотившись с соплеменниками вокруг общих традиций. В наше время культуры дают человеку больше свободы в выборе ценностей и правил поведения. Но и современные культуры «суперорганичны»: их члены приходят и уходят, а они остаются более или менее стабильными.
Необходимо отметить, что существуют разные точки зрения на связи между культурой и этносом. Многие исследователи считают, что границы культуры и этноса не идентичны. С одной стороны, одинаковые элементы культуры можно обнаружить у разных народов. С другой стороны, каждый этнос может включать очень непохожие элементы культуры – русские живут в Архангельской и Воронежской областях, но сколь различны их жилища, костюмы, песни и танцы. На это можно ответить, что культура – не набор, а система определенным образом взаимосвязанных элементов. Мы не можем найти двух разных этносов с абсолютно одинаковыми культурами. А наличие нескольких субкультур в русской культуре – кстати сказать, различия между которыми значительно сглажены в настоящее время, – не отрицает существования единой культуры русского народа.
Необходимо также иметь в виду, что в системе понятий, принятой в этнологии, под культурой часто понимается вся та общность, которая составляет данный этнос. При таком понимании культура охватывает все проявления социальной жизнедеятельности без разделения на сферы хозяйства, политики, социальных отношений и культуры в узком смысле слова. Иными словами, термин «культура» подразумевает общество в целом и даже этнос в целом.
После короткого знакомства с тем, как определяются понятия «этнос» и «культура» в психологии и смежных науках, будет легче понять, что представляет собой этнопсихология.
Поделитесь на страничкеСледующая глава >
Культура как психологическое понятие
Министерство образования и науки Российской Федерации
Московский психолого- социальный институт
Филиал
г. Рославль, Смоленской области
Реферат
по дисциплине этнопсихология
на тему:
«Культура как психологическое понятие»
Рославль 2011г.
Содержание
1.Что такое этнос?
2. Культура как психологическое понятие.
3. Что
такое этнопсихология?
Список
литературы.
1.
Что такое этнос?
Если
спросить неспециалиста, что такое
этнопсихология, большинство людей
ответит, что это наука, изучающая
психологию этносов или народов.
Ответ психолога или этнолога
будет не столь определенным, поскольку
в научном сообществе нет единства
даже по терминологическим вопросам.
Во-первых, значение термина «этнос»
остается неоднозначным, а значит, неизвестно,
чью психологию изучает данная наука.
Во-вторых, большинство авторов, предпочитает
исследовать связи
Попытаемся
разобраться с этими
Л. Н. Гумилев рассматривает этнос как явление географическое, природное, а не социальное. Для этого самобытного исследователя этнос – «это тот или иной коллектив людей (динамическая система), противопоставляющий себя всем прочим аналогичным коллективам («мы» и «не мы»), имеющий свою особую внутреннюю структуру и оригинальный стереотип поведения» (Гумилев, 1993, с. 285). Иными словами, основными признаками этноса он считает психологические характеристики: самосознание (или идентичность) и стереотип поведения, понимаемый им как нормы отношений между группой и индивидом и между индивидами. Для лучшего осмысления того, что такое стереотип поведения, Гумилев приводит пример типичного поведения представителей разных народов в трамвае, куда вошел буйный пьяный. По мнению исследователя, русский «скажет несколько сакраментальных слов», немец позовет милиционера, татарин отойдет в сторону, а грузин «схватит обидчика за грудки и попытается выбросить его из трамвая» (Гумилев, 1990, с. 87).
Гумилев подчеркивает, что стереотипы поведения формируются у ребенка в первые годы жизни, то есть принадлежность к этносу не является врожденной, а приобретается в процессе социализации. Он имеет в виду не воспитание в узком смысле слова, а формирование в определенной культурной среде. И в этом случае ученый находит доходчивый пример – пример своей матери – Анны Ахматовой, которая в детстве воспитывалась французской гувернанткой и говорила по-французски, что не помешало ей стать великим русским поэтом. Но когда стереотипы поведения у ребенка сформируются, полностью изменить их нельзя, даже если он переедет в другую страну, освоит другой язык и культуру.
Намного больше сторонников имела в СССР теория этноса Ю. Б. Бромлея (1983), который рассматривает этнос как исторически сложившуюся на определенной территории устойчивую совокупность людей, обладающих общими относительно стабильными особенностями языка, культуры и психики, а также сознанием своего единства и отличия от других подобных образований (самосознанием), фиксированным в самоназвании. Кроме этноса в узком смысле слова Бромлей выделяет этнос в широком смысле слова – этносоциальный организм, примером которого может служить нация, обладающая экономической и политической общностью.
В наши дни многие российские этнологи и психологи продолжают рассматривать этнос как реальную социальную группу, сложившуюся в ходе исторического развития общества (см. Андреева, 1996; Пименов, 1994), но видят недостатки теории Бромлея. Во-первых, постепенно отказываются от понятия «нация» в этническом смысле, соглашаясь с тем, что существуют многоэтничные нации – британская, американская, канадская, российская. Во-вторых, приходят к убеждению, что этнические общности не являются изначальной характеристикой человеческого общества и не любое из них на любом этапе своего исторического развития разделяется на этносы. Безэтничность находят даже в современном мире, например у части жителей Новой Гвинеи (см. Крюков, 1989). В определениях этноса сторонников подобных концепций общим является рассмотрение его как группы, члены которой имеют общую страну происхождения и осознают себя носителями общей культуры. Некоторые авторы выделяют разные уровни характеристик этноса: этнооб-разующие факторы (общность территории, эндогамия), этнические признаки, отражающие реальные различия (язык, культура), и – как высший уровень – этническое самосознание, производное от первых двух и избирательно их отражающее. Существует и крайняя точка зрения, сторонники которой рассматривают этнос как общность, не связанную не только с государством, экономикой и политикой, но и с культурой, языком и I возникающую в результате потребности человеческого рода к группированию. При такой постановке вопроса самосознание или идентичность остается практически единственной характеристикой этноса.
В
мировой науке широкое
Для психолога важны не различия – действительно радикальные – между современными подходами к интерпретации этноса. Не столь существенно даже то, представляют ли этносы изначальную характеристику человечества или они обязаны своим существованием заинтересованным в этом политикам. Намного более важно то общее, что есть во всех подходах – признание этнической идентичности одной (или даже единственной) из характеристик этноса. Это означает, что этнос является для индивидов психологической общностью. А изучать такие группы и людей, осознающих свое членство в них, – прямая задача психолога.
Для психолога не очень важно и то, на основе каких характеристик строится осознание этнической принадлежности. В качестве этнодифференцирующих, то есть отличающих данный этнос от всех других, могут выступать самые разные характеристики: язык, ценности и нормы, историческая память, религия, представления о родной земле, миф об общих предках, национальный характер, народное и профессиональное искусство. Список этот бесконечен, в нем может оказаться и форма носа, и способ запахивания халата и многое другое. Значение и роль признаков меняются в восприятии членов этноса в зависимости от особенностей исторической ситуации, от стадии консолидации этноса, от особенностей этнического окружения. Этнодифференцирую-щие признаки почти всегда отражают некоторую объективную реальность, чаще всего элементы духовной культуры. Но отражение может быть более или менее адекватным, более или менее искаженным, даже ложным. Например, общность происхождения членов современных этносов – это красивый миф; с одной и той же территорией могут ассоциировать себя несколько народов; многие элементы народно-бытовой культуры сохранились только в этнографических музеях; этнический язык может быть утрачен большинством населения и восприниматься лишь как символ единства. Этническая общность – это прежде всего общность представлений о каких-либо признаках, а не сама по себе культурная отличительность. Не случайно, попытки определить этнос через ряд признаков постоянно терпели неудачу, тем более что с унификацией культуры количество этнодифференцирующих признаков неуклонно сокращается, что, правда, компенсируется привлечением новых элементов, связанных с профессиональным искусством и литературой, историческими знаниями.
Поэтому
с позиции психолога можно
определить этнос как устойчивую
в своем существовании группу
людей, осознающих себя ее членами на
основе любых признаков, воспринимаемых
как этнодифференцирующие.
2.
Культура как психологическое
понятие.
Среди
огромного множества
Трудно представить себе более распространенный и более многозначный термин. В обиходном языке мы используем его оценочное значение, например говорим о ком-то, что он культурный человек или что он ведет себя некультурно. В науке не пользуются этим оценочным значением, но по подсчетам социологов в различных областях научной деятельности сформулировано более 250 определений культуры. Самое короткое и одновременно самое широкое определение предложил американский культу-рантрополог М. Херсковиц (1895-1963), утверждавший, что «культура – это часть человеческого окружения, созданная самими людьми» (Цит. по: Berry et al ., 1992, p . 165). В этом смысле к культуре принадлежит каждый, даже простейший предмет, созданный человеком, любая мысль, зародившаяся в его сознании. «Культура» – это то, что не есть «природа».
При таком понимании культуры подчеркивается ее многоас-пектность, полная невозможность перечислить все ее элементы. Это здания, орудия, одежда, способы приготовления пищи, социальное взаимодействие, вербальная и невербальная коммуникация, воспитание детей, образование молодежи, религии, эстетические предпочтения, философия и многое другое. Все эти элементы составляют материальные и духовные продукты жизнедеятельности человека. Материальная культура состоит из созданных человеком предметов, но в этих предметах материализуются знания и умения, которые вместе с ценностями, нормами, представлениями о мире и правилами поведения являются элементами нематериальной культуры. Разделение культуры на материальную и духовную есть только научная абстракция, так как каждый материальный предмет, прежде чем он был создан, должен был сначала стать «идеей» в мозгу человека. А любая идея, чтобы стать доступной для других людей, должна объективироваться в какой-либо материал – книгу, картину, скульптуру. Как справедливо отмечает польский социолог Я. Щепаньский, «мир произведений человека – это всегда мир, в котором мысль или творческое воображение сливаются с материалом, в котором они воплощены, это мир нераздельный» (Щепаньский, 1969, с. 40).
Впрочем, далеко не все исследователи согласны с таким пониманием культуры. Социологов и культурологов интересуют прежде всего духовные продукты, созданные людьми. Если для этнолога глиняный сосуд – такой же продукт культуры, как симфония Моцарта, то многие социологи склонны рассматривать его скорее как продукт хозяйственной деятельности и соответствующей технологии. В социологических определениях культуры часто называют следующий комплекс: идеи, передаваемые из поколения в поколение; связанные с ними системы ценностей, которые в свою очередь определяют поведение индивидов и групп, их способы мышления и восприятия.
Среди огромного множества признаков, которые воспринимаются как этнодифференцирующие и и используются для маркировки групповых границ, подавляющее большинство составляют элементы культуры. Во второй половине 20 века культуру чаще всего называют основным фактором, лежащим в основе межэтнических различий психики.
Латинское слово cultura имело множество значений: населять, культивировать, покровительствовать, поклоняться, почитать ит.д. В русском языке слово культура получило распространение во второй половине 19 века. Понятие сохраняет свою многозначность.
Житейское понимание (в обиходе):
— Отдельная сфера жизни общества. (Культурная сфера, научная сфера жизни общества).
— Совокупность ценностей, норм, присущих большой социальной группе.
— Высокий уровень достижений человека в какой-либо деятельности.
Житейское понимание имеет оценочное значение. В науке мы не пользуемся этим оценочным значением. Наиболее общее и самое короткое определение термину культура предложил американский антрополог Мелвилл Жд. Херсковиц (1895 – 1963):
«КУЛЬТУРА – ЭТО ЧАСТЬ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО ОКРУЖЕНИЯ, СОЗДАННАЯ САМИМИ ЛЮДЬМИ».
В определении подчеркивается, что это что-то, создающееся людьми в противовес тому, что создается природой. В этом смысле к культуре приндлежит каждый, даже простейший предмет, созданный человеком, любая мысль, зародившаяся в его сознании. Такое понимание культуры подчеркивает ее многоаспектность, невозможность перечисления ее элементов: это здания, орудия, одежда, способы приготовления пищи, социальное взаимодействие, вербальная и невербальная коммуникация, воспитание детей, религии и многое другое, например: символические предметы: флаги, знаки, светофоры.
Все эти элементы составляют материальные и духовные элементы культуры. В реальности сложно отделить одного от другого. Материальная культура состоит из созданных человеком предметов, в которых материализуется знания и умения, которые вместе с социальными нормами, ценностями, правилами поведениями составляют элементы духовной культуры.
Американский психолог Гарри Триандис, в целом соглашаясь с определением Херсковица, в качестве предмета этнопсихологии выделяет не просто культуру, а Субъективную Культуру. Он оперирует такой метафорой: всю культуру можно представить в виде айсберга. 10% культуры видно, а 90% скрыто под водой. Субъективная культура – общие для ее носителей представления, идеи и убеждения о созданной людьми части человеческого окружения (нормах распределения, моральных ценностях, практиках воспитания детей, структурах семьи и т.п). Показатели субъективной культуры — это то, как ее носители воспринимают самих себя и оценивают свой образ жизни. Субъективной культурой он называет характерные для каждой культуры способы, с помощью которых ее члены познают созданную людьми часть человеческого окружения: то, как они категоризуют социальные объекты, какие связи между категориями выделяют, а также нормы, роли и ценности (которые они признают своими (см. Tnandis, 1994). Понимаемая таким образом субъективная культура охватывает все представления, идеи и верования, которые являются объединяющими для того или иного народа и оказывают непосредственное воздействие на поведение и деятельность его членов.
Наряду с субъективной культурой используют термин Репрезентативной культуры(особенно в социологии и философии). Это аналог, предложенный Фридрихом Тенбруком, а у нас разрабатывается Л.Г. Иониным (1945 г.р.)
Репрезентативная культура представляет в сознании членов общества все или любые факты, которые что-либо означают для действующих индивидов. А само общество существует только в культурной репрезентации. Культура производит идеи, значения и ценности, которые действенны в силу их фактического признания. Она охватывает все верования, представления, мировоззрения, которые воздействуют на социальное поведение.
Единственное отличие данных определений в том, что репрезентативная культура означает внешне наблюдаемые факты.
Существуют разные т.з на связи между культурой и этносом. Многие исследователи считают, что границы между культурой и этносом не идентичны. С одной стороны одинаковые элементы культуры можно обнаружить у разных народов. С другой, каждый этнос может включать очень непохожие элементы культуры, т.е. могут быть в одной культуре еще субкультуры. В то же время в системе понятий, принятой в этнологии, под культурой часто понимается вся та общность, которая составляет данный этнос. Т.е. культура охватывает все проявления социальной жизнедеятельности и подразумевает этнос в целом.
Среди огромного множества этнодифференцирующих признаков подавляющее большинство составляют элементы, более или менее адекватно отражающие реальную культурную отличительность. Во второй половине двадцатого века именно культуру чаще всего называют основным фактором, лежащим в основе межэтнических различий психики. Ряд этнопсихологических школ занимается изучением связи между культурой и психологическими – прежде всего личностными – характеристиками. Все эти обстоятельства требуют осмысления понятия «культура».
Трудно представить себе более распространенный и более многозначный термин. В обиходном языке мы используем его оценочное значение, например говорим о ком-то, что он культурный человек или что он ведет себя некультурно. В науке не пользуются этим оценочным значением, но по подсчетам социологов в различных областях научной деятельности сформулировано более 250 определений культуры. Самое короткое и одновременно самое широкое определение предложил американский культу-рантрополог М. Херсковиц, утверждавший, что «культура – это часть человеческого окружения, созданная самими людьми». В этом смысле к культуре принадлежит каждый, даже простейший предмет, созданный человеком, любая мысль, зародившаяся в его сознании. «Культура» – это то, что не есть «природа».
При таком понимании культуры подчеркивается ее многоаспектность, полная невозможность перечислить все ее элементы. Это здания, орудия, одежда, способы приготовления пищи, социальное взаимодействие, вербальная и невербальная коммуникация, воспитание детей, образование молодежи, религии, эстетические предпочтения, философия и многое другое. Все эти элементы составляют материальные и духовные продукты жизнедеятельности человека.
Материальная культура состоит из созданных человеком предметов, но в этих предметах материализуются знания и умения, которые вместе с ценностями, нормами, представлениями о мире и правилами поведения являются элементами нематериальной культуры. Разделение культуры на материальную и духовную есть только научная абстракция, так как каждый материальный предмет, прежде чем он был создан, должен был сначала стать «идеей» в мозгу человека. А любая идея, чтобы стать доступной для других людей, должна объективироваться в какой-либо материал – книгу, картину, скульптуру. Как справедливо отмечает польский социолог Я. Щепаньский, «мир произведений человека – это всегда мир, в котором мысль или творческое воображение сливаются с материалом, в котором они воплощены, это мир нераздельный».
Впрочем, далеко не все исследователи согласны с таким пониманием культуры. Социологов и культурологов интересуют прежде всего духовные продукты, созданные людьми. Если для этнолога глиняный сосуд – такой же продукт культуры, как симфония Моцарта, то многие социологи склонны рассматривать его скорее как продукт хозяйственной деятельности и соответствующей технологии. В социологических определениях культуры часто называют следующий комплекс: идеи, передаваемые из поколения в поколение; связанные с ними системы ценностей, которые в свою очередь определяют поведение индивидов и групп, их способы мышления и восприятия.
Этнопсихологи тоже изучают элементы духовной культуры. Так, специалисты в области психологической антропологии интересуются в первую очередь способами социализации детей у разных народов. Социальные психологи, проводящие сравнительно-культурные исследования, охватывают более широкий круг явлений, их волнует, как элементы культуры отражаются в сознании людей, «существуют в их головах». Американский психолог Г. Триандис, в целом соглашаясь с определением культуры Херсковица, в качестве предмета этнопсихологии даже выделяет субъективную культуру. Субъективной культурой он называет характерные для каждой культуры способы, с помощью которых ее члены познают созданную людьми часть человеческого окружения: то, как они категоризуют социальные объекты, какие связи между категориями выделяют, а также нормы, роли и ценности (которые они признают своими (см. Tnandis, 1994). Понимаемая таким образом субъективная культура охватывает все представления, идеи и верования, которые являются объединяющими для того или иного народа и оказывают непосредственное воздействие на поведение и деятельность его членов.
Чтобы лучше понять, что такое субъективная культура, представим себе двух приятелей, которые за совместный труд получили некоторую сумму денег. То, как они разделят деньги, во многом зависит от того, к какой культуре они принадлежат, ведь в поведении людей отражается специфика ее норм. Например, в США преобладает норма справедливости: Джон и Генри, по всей вероятности, разделят деньги согласно вкладу каждого в общий труд. Для нашей страны больше характерна норма равенства: почему бы Ивану и Петру не разделить деньги поровну? Есть культуры, представители которых в предложенной ситуации выберут норму потребности: родители одного из друзей бедны, поэтому он получит больше денег. Может быть выбрана и норма привилегий, в соответствии с которой в выигрыше окажется сын высокопоставленных родителей. В современном обществе подобные неписанные нормы субъективной культуры часто противоречат законам государства, но сохраняются «в головах людей».
Мы все время говорим о различиях между культурами, но исследователи пытаются выделить и культурные универсалии, т.е. черты культуры, свойственные всем народам. Например, повсюду на Земле в той или иной форме существуют религиозные обряды, совместный труд, танцы, образование, спорт, приветствия и многое другое. Но дело в том, что формы проявления этих культурных универсалий могут сильно различаться: приветствуя друг друга, люди в разных культурах пожимают руки, целуются, трутся носами или ложатся ничком на землю.
Специфичность элементов культуры обусловлена многими факторами. Психологов прежде всего интересует социально-психологическая причина разнообразия культур. Французский этнолог К. Леви-Строс называет этот фактор желанием отличаться от своих соседей, развивая оригинальный стиль жизни. В психологических понятиях мы определили бы его как потребность в идентификации с группой себе подобных и одновременно в дифференциации от членов других групп. Эти психологические феномены в дальнейшем мы будем рассматривать достаточно подробно.
Особое место среди причин разнообразия культур занимают объективные условия природной среды и географического положения, которые включают ландшафт, климат, флору, фауну (зверей в лесу, рыб в реках и морях), а также другие ресурсы – земельные угодья, полезные ископаемые и т.п. В далеком прошлом окружающая природная среда позволяла людям жить и выживать. Охотясь на зверей или занимаясь рыбной ловлей, люди удовлетворяли свою потребность в пище, т.е. их усилия вознаграждались. Действия, которые вознаграждались, становились обычаем и составляли основу отличной от других групп системы ценностей, норм и правил поведения. Формирование такой системы еще больше увеличивало вероятность выживания группы, в результате ее члены испытывали удовлетворенность от принадлежности к ней, а элементы культуры принимались всеми, кто мог общаться между собой – жил в одном месте в одно и то же время и говорил на одном языке. Система закреплялась в сознании, фиксировалась в камне, керамике, на бумаге, передавалась новым поколениям и регулировала поведение каждого члена общества.
Как уже отмечалось, именно на ранних этапах развития человечества поведение индивидов жестко регулировалось с помощью обычаев и обрядов, в результате чего достигалась высокая степень их интеграции в культуру. Во многом это связано с зависимостью человека традиционного общества от суровых природных условий. Оно потому так и называется, что человек в нем может выжить, только сплотившись с соплеменниками вокруг общих традиций. В наше время культуры дают человеку больше свободы в выборе ценностей и правил поведения. Но и современные культуры «суперорганичны»: их члены приходят и уходят, а они остаются более или менее стабильными.
Необходимо отметить, что существуют разные точки зрения на связи между культурой и этносом. Многие исследователи считают, что границы культуры и этноса не идентичны. С одной стороны, одинаковые элементы культуры можно обнаружить у разных народов. С другой стороны, каждый этнос может включать очень непохожие элементы культуры – русские живут в Архангельской и Воронежской областях, но сколь различны их жилища, костюмы, песни и танцы. На это можно ответить, что культура – не набор, а система определенным образом взаимосвязанных элементов. Мы не можем найти двух разных этносов с абсолютно одинаковыми культурами. А наличие нескольких субкультур в русской культуре – кстати сказать, различия между которыми значительно сглажены в настоящее время, – не отрицает существования единой культуры русского народа.
Необходимо также иметь в виду, что в системе понятий, принятой в этнологии, под культурой часто понимается вся та общность, которая составляет данный этнос. При таком понимании культура охватывает все проявления социальной жизнедеятельности без разделения на сферы хозяйства, политики, социальных отношений и культуры в узком смысле слова. Иными словами, термин «культура» подразумевает общество в целом и даже этнос в целом.
После короткого знакомства с тем, как определяются понятия «этнос» и «культура» в психологии и смежных науках, будет легче понять, что представляет собой этнопсихология.
Среди огромного множества признаков, которые воспринимаются как этнодифференцирующие и используются для маркировки групповых границ, подавляющее большинство составляют элементы, более или менее адекватно отражающие культурную отличительность. Во второй половине XX в. именно культуру чаще всего называют основным фактором, лежащим в основе межэтнических различий психики. Ряд этнопсихологических школ занимается изучением связи между культурой и психологическими — прежде всего личностными — характеристиками. Все эти обстоятельства требуют осмысления понятия культура.
Трудно представить себе более распространенный и более многозначный термин. В обиходном языке мы используем его оценочное значение, например, говорим о ком-то, что он культурный человек или что он ведет себя некультурно. В науке не пользуются этим оценочным [с. 21]значением, но по подсчетам социологов в различных областях научной деятельности сформулировано более 250 определений культуры. Самое короткое и одновременно самое широкое определение предложил американский культурантрополог М. Херсковиц (1895–1963), утверждавший, что «культура — это часть человеческого окружения, созданная самими людьми» [цит. по: Berry etal.,2002, p. 226]. В этом смысле к культуре принадлежит каждый, даже простейший предмет, созданный человеком, любая мысль, зародившаяся в его сознании. Культура — это то, что не есть природа.
При таком понимании культуры подчеркивается ее многоас- пектность, полная невозможность перечислить все ее элементы. Это здания, орудия, одежда, способы приготовления пищи, социальное взаимодействие, вербальная и невербальная коммуникация, воспитание детей, образование молодежи, религии, эстетические предпочтения, философия и многое другое.
«Термином «культура» мы обозначаем и колыбельные песни, которые эскимосская мать поет своему ребенку, качая его на руках, и стремление матери из народа каска эмоционально отстраниться от своего ребенка; это и похороны пуповины новорожденной самоанской девочки, а также все представления, связанные с этим обрядом. Это слово обозначает и страх мужа-добуанца, живущего в деревне своей жены, и «одаривание с целью опозорить», типичное для квакиутльского «нобилитета». Конечно, к культуре также относятся и ударные инструменты в оркестре, радиоприемники и символические предметы (флаги, знаки, светофоры), используемые в повседневной жизни» [Хонигман, 2001, с. 53].
Все эти элементы составляют материальные и духовные продукты жизнедеятельности человека. Материальная культура состоит из созданных человеком предметов или средств деятельности какой-либо устойчивой группы, но в этих предметах материализуются знания и умения, которые вместе с социально стандартизованными мыслями, чувствами, ценностями, нормами, представлениями о мире и правилами поведения являются элементами духовной культуры. Впрочем, разделение культуры на материальную и духовную есть только научная абстракция, так как все ее феномены связаны в единое целое, а каждый материальный предмет, прежде чем он был создан, должен был сначала стать «идеей» в мозгу человека. А любая идея, чтобы стать доступной для других людей, должна объективироваться в какой-либо материал — книгу, картину, скульптуру. Иными словами, «мир произведений человека — это всегда мир, в котором мысль или творческое воображение сливаются с материалом, в котором они воплощены, это мир нераздельный»[Щепаньский, 1969, с. 40].
[с. 22]Впрочем, далеко не все исследователи согласны с таким пониманием культуры. Социологов и культурологов интересуют прежде всего духовные продукты, созданные людьми. Если для этнолога глиняный сосуд — такой же продукт культуры, как симфония Моцарта, то многие социологи склонны рассматривать его скорее как продукт хозяйственной деятельности и соответствующей технологии. В социологических определениях культуры часто называют следующий комплекс ее элементов: идеи, передаваемые из поколения в поколение; связанные с ними системы ценностей, которые в свою очередь определяют поведение индивидов и групп, их способы мышления и восприятия.
Этнопсихологи тоже изучают элементы духовной культуры. Так, специалисты в области психологической антропологии интересуются в первую очередь способами социализации детей у разных народов. Социальные психологи, проводящие сравнительно-культурные исследования, охватывают более широкий круг явлений, их волнует, как элементы культуры отражаются в сознании людей, «существуют в их головах». Американский психолог Г. Триандис, в целом соглашаясь с определением культуры Херсковица, в качестве предмета этнопсихологии выделяет субъективную культуру[Triandis, 1994].
Субъективная культура — это общие для ее носителей представления, идеи и убеждения о созданной людьми части человеческого окружения (нормах распределения, моральных ценностях, практиках воспитания детей, структурах семьи и многом другом). Например, родительский контроль одинаково высокого уровня может восприниматься детьми как забота, если в культуре нормой считается строгость, или как отсутствие любви там, где к детям относятся более снисходительно[4]. Иными словами, «показатели субъективной культуры отражают то, как ее носители воспринимают самих себя и оценивают свой образ жизни»[Berry et al.,2002, p. 173]. Чрезвычайно емкое представление о субъективной культуре дано Ю. М. Лотманом, отметившим, что каждая культура в качестве своего идейного автопортрета создает мифологизированный образ[Лотман, 1992а].
Схожие идеи получили распространение и в современных социологических и философских концепциях. Только там «прижился» другой термин — репрезентативная культура. Так, немецкий философ Ф. Тенбрук пишет:
[с. 23]«Культура является общественным фактом постольку, поскольку она является репрезентативной культурой, то есть производит идеи, значения и ценности, которые действенны в силу их фактического признания. Она охватывает все верования, представления, мировоззрения, идеи и идеологии, которые воздействуют на социальное поведение, поскольку они либо активно разделяются людьми, либо пользуются пассивным признанием» [цит. по: Ионин, 2000, с. 19].
Раскрывая идею Тенбрука, Л. Г. Ионин подчеркивает, что «репрезентативная культура репрезентирует, представляет в сознании членов общества все или любые факты, которые что-либо означают для действующих индивидов», а само общество существует только в культурной репрезентации[Ионин, 2000, с. 19].
Мы все время говорим о различиях между культурами, но исследователи прежде всего выделяют культурные универсалии, т. е. черты культуры, свойственные всем народам. Например, повсюду на Земле в той или иной форме существуют религиозные обряды, совместный труд, танцы, образование, спорт, приветствия и многое другое. Но дело в том, что формы проявления этих культурных универсалий могут сильно различаться: приветствуя друг друга, люди в разных культурах пожимают руки, целуются, трутся носами или ложатся ничком на землю.
Специфичность элементов культуры обусловлена многими факторами. Но нас интересует социально-психологическая причина разнообразия культур. Выдающийся французский исследователь К. Леви-Строс называет этот фактор желанием отличаться от своих соседей, развивая оригинальный стиль жизни[Леви-Строс, 1985]. В психологических понятиях мы определили бы его как потребность в идентификации с группой себе подобных и одновременно в дифференциации от членов других групп. Эти психологические феномены в дальнейшем мы будем рассматривать достаточно подробно.
Особое место среди причин разнообразия культур занимают объективные условия природной среды и географического положения, которые включают ландшафт, климат, флору, фауну (зверей в лесу, рыб в реках и морях), а также другие ресурсы — земельные угодья, полезные ископаемые и т.п. В далеком прошлом окружающая природная среда позволяла людям жить и выживать. Охотясь на зверей или занимаясь рыбной ловлей, они удовлетворяли свою потребность в пище, т. е. их усилия вознаграждались. Подобные действия становились обычаем и ложились в основу отличной от других групп системы ценностей, норм и правил поведения. [с. 24]Формирование такой системы еще больше увеличивало вероятность выживания группы, в результате ее члены испытывали удовлетворенность от принадлежности к ней, а элементы культуры принимались всеми, кто мог общаться между собой — жил в одном месте в одно и то же время и говорил на одном языке. Система закреплялась в сознании, фиксировалась в камне, керамике, на бумаге, передавалась новым поколениям и регулировала поведение каждого члена общества.
Именно на ранних этапах развития человечества поведение индивидов жестко регулировалось с помощью обычаев и обрядов, в результате чего достигалась высокая степень их интеграции в культуру. Во многом это связано с зависимостью человека традиционного общества от суровых природных условий. Оно потому так и называется, что человек в нем может выжить, только сплотившись с соплеменниками вокруг общих традиций. В наше время культуры дают человеку больше свободы в выборе ценностей и правил поведения. Но и современные культуры «суперорганичны»: их члены приходят и уходят, а они остаются более или менее стабильными.
Необходимо отметить, что существуют разные точки зрения на связи между культурой и этносом. Многие исследователи считают, что границы культуры и этноса не идентичны. С одной стороны, одинаковые элементы культуры можно обнаружить у разных народов. С другой — каждый этнос может включать очень непохожие элементы культуры: русские живут в Архангельской и Воронежской областях, но сколь различны их жилища, костюмы, песни и танцы. На это можно ответить, что культура — не набор, а система определенным образом взаимосвязанных элементов. Мы не можем найти двух разных этносов с абсолютно одинаковыми культурами. А наличие нескольких субкультур в русской культуре — кстати сказать, различия между которыми все больше и больше сглаживаются, — не отрицает существования единой культуры русского народа.
Следует также иметь в виду, что в системе понятий, принятой в этнологии, под культурой часто понимается вся та общность, которая составляет данный этнос. При таком понимании культура охватывает все проявления социальной жизнедеятельности без разделения на сферы хозяйства, политики, социальных отношений и культуры в узком смысле слова. Иными словами, термин «культура» подразумевает общество в целом и даже этнос в целом.
После короткого знакомства с тем, как определяются понятия «этнос» и «культура» в психологии и смежных науках, будет легче понять, что представляет собой наука этнопсихология.
Что такое этнопсихология?
[с. 25]Наличие нескольких терминов для обозначения науки этнопсихологии во многом связано с тем, что она находится на стыке многих областей знания. В состав ее «близких и дальних родственников» включают многие научные дисциплины: социологию, лингвистику, биологию, экологию и т.д. Что касается «родительских» дисциплин, то, с одной стороны, это наука, которая в разных странах называется этнологией (Россия), социальной антропологией (Великобритания) или культурантропологией (США)[5], а с другой — психология. Именно эти связи наиболее существенны. Две названные дисциплины длительно, но спорадически взаимодействовали. Но если в XIX в. они не были полностью разделены, если еще в начале XX в. многие крупнейшие ученые — от В. Вундта до З. Фрейда — являлись признанными авторитетами в обеих областях, то затем наступил период взаимного пренебрежения, даже враждебности. Единственным исключением оказалась теория «Культура и личность», которая развивалась в рамках культурной антропологии, но использовала психологические понятия и методы.
Для истории отечественной науки на протяжении почти всего XX в. характерно явное отставание в развитии этнопсихологических знаний. И это несмотря на то, что именно в СССР подход к психологии как культурно-исторической науке был заложен Л. С. Выготским. Однако с сожалением приходится признать правоту В. П. Зинченко — особенности советской эпохи, в которой создавалась культурно-историческая психология, не могли не отложить определенного отпечатка: Выготским и его последователями был осуществлен настоящий прорыв в социально-историческую психологию, но не в культурно-историческую психологию в узком смысле слова [Зинченко, 1997].
И позже — в 70–80-е годы — исследования в СССР практически не проводились, но в зависимости от принадлежности авторов к определенной науке этнопсихология рассматривалась: как субдисциплина этнографии; как область знания на стыке этнографии и психологии, находящаяся ближе либо к этнографии, либо к психологии; как раздел психологии.
К этому времени в Северной Америке и Европе этнопсихология получила значительное развитие. В результате разобщенностиисследователей [с. 26]даже возникли две этнопсихологии: этнологическая, которую в наши дни чаще всего называют психологической антропологией, и психологическая, для обозначения которой используют термин сравнительно-культурная (или кросс-культурная) психология. Решая одни и те же проблемы, культурантропологи и психологи подходили к ним с разными мерками и разными концептуальными схемами.
Различия в их исследовательских подходах можно постичь, используя старую философскую оппозицию понимания и объяснения или современные понятияemic и еtic. Эти не переводимые на русский язык термины выделены американским лингвистом К. Пайком из имеющих «древнегреческое происхождение» наименований наук — фонемики и фонетики. В дальнейшем во всех гуманитарных науках еmic стали называть культурно-специфичный подход, стремящийся понять явления, а etic — универсалистский, объясняющий изучаемые явления подход. Эти термины употребляются и для обозначения двух направлений в этнопсихологии, исследующих психологические переменные, обусловленные культурой[Berry, 1999].
Все основные особенности етic подхода становятся понятными после знакомства со всемирно известными работами американских культурантропологов, например с автобиографической книгой М. Мид «Иней на цветущей ежевике». Отправляясь в далекую экспедицию, культурантрополог «должен освободить свой ум от всех предвзятых идей» и изучать культуру, стремясь ее понять без попыток сравнения с другими культурами. Подобный подход М. Мид иллюстрирует с помощью следующего примера:
«Рассматривая некое увиденное жилище как большее или меньшее, роскошное или скромное по сравнению с жилищами уже известными, мы рискуем потерять из виду то, чем является именно это жилище в сознании его обитателей»[Мид, 1988, с. 12].
Пример с жилищем понадобился американской исследовательнице из-за его простоты и наглядности, «жилище» можно заменить «нормами», «ценностями» и т.п. Кстати говоря, и сама Мид изучала не жилища, а образ жизни народов бассейна Тихого океана.
Выделяют следующие основные особенности еmic подхода в любой науке, изучающей какие-либо компоненты культуры:
· изучается только одна культура со стремлением ее понять;
· используются специфичные для культуры единицы анализа и термины носителей культуры; книги, написанные с этих позиций, как правило, даже содержат словарь основных понятий на языке изучаемой культуры;
· [с. 27]любые элементы культуры, будь то жилище или способы социализации детей, изучаются с точки зрения участника (изнутри системы). Как отмечает Мид, «исследования такого рода связаны с весьма радикальной перестройкой образа мысли и повседневных привычек» [Там же, с. 228];
· гипотезы невозможны, так как у исследователя существует «установка на возможность столкновения в любое мгновение с новой, еще не зарегистрированной формой человеческого поведения» [Там же, с. 8]. Структура исследования постепенно раскрывается ученому, который заранее не может знать, какие единицы анализа он будет использовать.
Предметом психологической антропологии, опирающейся на етicподход, являются систематические связи между психологическими переменными, т. е. внутренним миром человека, и этнокультурными переменными на уровне этнической общности.
Это вовсе не означает, что культура не сравнивается с другими, но сравнения делаются лишь после ее досконального изучения, проведенного, как правило, в полевых условиях.
На сегодняшний день главные достижения в этнопсихологии связаны именно с этим подходом. Но он имеет и серьезные недостатки, так как существует постоянная опасность, что собственная культура исследователя окажется для него стандартом для сравнения. Всегда остается вопрос, может ли он столь глубоко погрузиться в чужую, часто очень отличающуюся от его собственной, культуру, чтобы понять ее и дать безошибочное описание присущих ей особенностей. Кроме того, этот подход очень уязвим при сравнении двух или нескольких культур из-за уникальности их культурно-специфичных элементов.
Чтобы более наглядно представить особенностиemic иetic подходов, проанализируем два возможных варианта исследования того, как представители разных культур объясняют причины успеха и неудачи в делах. При проведенииemic исследования выяснилось, что основной причиной достижений американцы считают способности, а индийцы — тактичность. Очевидно, что в рамках данного подхода нет возможности корректно сопоставить полученные результаты. Но можно воспользоваться теорией американского психолога Б. Вайнера, который полагает, что в основе приписывания любых причин успеха и неудачи лежит их классификация на внутренние либо внешние, стабильные либо нестабильные, контролируемые либо неконтролируемые. Тогда мы получаем возможность сравнить результаты, полученные в Индии и США, и даже прийти к заключению, что нет радикальных различий [с. 28]в каузальных атрибуциях американцев и индийцев: способности и тактичность на уровне обыденного сознания — причины внутренние, стабильные и неконтролируемые.
Собственно говоря, для такой интерпретации результатов мы использовали универсалистскийetic подход, который характерен для сравнительно-культурной психологии, т. е. этнопсихологии, получившей развитие в рамках психологии. Приведенный пример поможет нам выделить основные особенности eticподхода:
· изучаются две или более культуры со стремлением объяснить межкультурные различия и межкультурное сходство;
· используются единицы анализа и сравнения, которые считаются свободными от культурного влияния;
· исследователь занимает позицию внешнего наблюдателя, стремясь дистанцироваться от культуры;
· структура исследования и категории для ее описания, а также гипотезы конструируются ученым заранее.
Предмет сравнительно-культурной психологии, опирающейся на eticподход, — изучение сходства и различий психологических переменных в различных культурах и этнических общностях.
Хотя в этом случае используются «объективные» методы (психологические тесты, стандартизованные интервью, контент-анализ содержания продуктов культуры — мифов, сказок, газетных публикаций), считающиеся свободными от влияния культуры, исследователи сталкиваются с большими трудностями при попытке избежать грубых субъективных ошибок. Многие культурантропологи крайне негативно относятся к сравнительно-культурным исследованиям, утверждая, что невозможно найти адекватные показатели для сравнения, так как каждая культура представляет собой замкнутый и уникальный мир. Но и сами психологи часто не удовлетворены результатами уже проведенных сравнительно-культурных исследований. По мнению М. Коула, психологам трудно учитывать культуру потому, что психология разрывает единство культуры и психики «…выстраивая их во временном порядке: культура — это стимул, а психика — реакция» [Коул, 1997, с. 361].
Можно согласиться с Триандисом, что в большинстве сравнительно-культурных исследований мы имеем дело с псевдо-eticподходом. Их авторы не могут освободиться от схем мышления своей культуры, а сконструированные ими категории вовсе не являются свободными от ее влияния. Как правило, специфика европейско-американской культуры «налагается» на феномены других культурных систем. Триандис приводит яркий пример псевдо-еtiс сравнения [с. 29]из обыденной жизни: ассоциация, возникающая у многих европейцев на японское слово «гейша», — женщина легкого поведения. Такое сравнение неправомерно, но найти подлинное etic значение понятия «гейша» можно, проанализировав культурно-специфичную(emic) роль гейши в японской культуре [Тriandis, 1994]. В отечественной литературе есть много подобных описаний, приведем одно из них — из книги В. В. Овчинникова «Ветка сакуры»:
«В буквальном переводе слово «гейша» означает «человек искусства». Гейша — это искусница; искусница развлекать мужчин, причем не только умением петь и танцевать, но и своей образованностью. Приравнивать гейш к продажным женщинам было бы так же неправомерно, как отождествлять с таковыми актрис вообще. <…> В своем парике и гриме гейша воспринимается скорее как ожившая кукла, чем как живой человек. Турист, который воображает, что увидит в танцах гейш что-то пикантное, глубоко заблуждается. Рисунок их очень строг, почти лишен женственности, потому что танцы эти ведут свою родословную из старинного театра Ноо. Иногда гейши поют вместе с гостями, иногда играют в невинные застольные игры. Все это время они не забывают подливать мужчинам пива и сакэ, шутят с ними, а главное — смеются их шуткам. На этом какой-либо контакт кончается»[Овчинников, 1971, с. 146–147].
Итак, при знакомстве с японской культурой выясняется, что гейши, развлекая гостей, декламируют стихи, танцуют, играют на музыкальных инструментах. Лучшими считаются не самые молодые и красивые, а более опытные и талантливые. Поняв это, можно найти более точную аналогию в европейской культуре. По мнению Триандиса, люди, выполнявшие те же функции, — шуты, развлекавшие гостей и хозяев при дворах европейских феодалов в Средние века. А значит, подлинно eticбудет сравнение гейши не с проституткой, а с шутом [Тriandis1994].
Так и в психологических сравнительно-культурных исследованиях, выделив универсальные (etic) категории, необходимо проанализировать их с помощью специфичных для каждой культуры (emic) методов и только затем сравнивать, вновь используяeticподход. Такое комбинированное исследование требует совместных усилий психологов и этнологов, следовательно, создания междисциплинарной этнопсихологии. Как писал в 20-е годы XX столетия выдающийся российский философ и психолог Г. Г. Шпет, эта наука располагает необъятным материалом, но отличается большой неясностью в определении своих задач и в установлении собственного предмета[Шпет, 1996]. К сожалению, мало что [с. 30]изменилось и в наши дни. Пока единой науки не существует, хотй в последние десятилетия наметилось сближение позиций культур- антропологов и психологов.
Однако если иметь в виду будущее этнопсихологии, ее специфику можно обозначить как изучение систематических связей между психологическими и культурными переменными при сравнении этнических общностей и их членов.
Но и давая такое определение, мы не совсем правы, так как забываем о третьей, стоящей несколько особняком, ветви этнопсихологии — психологии межэтнических отношений. В современном мире, в контексте непрекращающихся межэтнических конфликтов именно этот раздел этнопсихологии требует к себе самого пристального внимания.
«Маргинальное» положение психологии межэтнических отношений связано с тем, что три раздела этнопсихологии в разной степени связаны с одной из родительских дисциплин — психологией. Психологическая антропология только использует психологические понятия и методы, следовательно, связана с ней косвенно. Сравнительно-культурные исследования проводятся в рамках разных отраслей психологии: общая психология изучает обусловленные культурой особенности восприятия, памяти, мышления и т.п.; индустриальная психология — проблемы организации труда и управления; возрастная психология — методы воспитания детей. Особое место занимает социальная психология, так как сравнению подвергаются не только закономерности поведения индивидов, малых групп и организаций, обусловленные их включенностью в этнические общности, но и психологические характеристики самих этих общностей.
Что касается психологии межэтнических отношений, то она является составной частью социальной психологии и лишь косвенно связана с культурантропологией. Зато кроме психологии у нее есть еще одна «родительская» дисциплина — социология. Это проистекает из-за маргинальности проблемы межгрупповых отношений, ее сильной включенности в систему социологических знаний [Андреева, 2004].
Еще раз подчеркнем, что именно эта ветвь этнопсихологии должна привлечь к себе пристальное внимание российских психологов в связи с обострением межэтнической напряженности на территории бывшего СССР, именно она включена в социальную и политическую проблематику общества. В существующем социальном контексте не только специалисты-этнопсихологи, но и педагоги, социальные работники, представители многих другихпрофессий [с. 31]по мере сил должны способствовать оптимизации межэтнических отношений. Однако помощь психолога или педагога будет действенной, если он не только разбирается в механизмах межгрупповых отношений, но и опирается на знание психологических различий между представителями разных этносов и их связей с культурными, социальными, экономическими, экологическими переменными на уровне общества[6]. Только выявив психологические особенности взаимодействующих этносов, которые могут мешать в налаживании отношений между ними, специалист-практик может выполнить свою конечную задачу — предложить психологические способы их урегулирования.
Рекомендуемая литература
Агеев В. С. Межгрупповое взаимодействие: социально-психологическиепроблемы. М.: Изд-во Моск. ун-та, 1990. С. 103–117.
Андреева Г. М. Социальная психология. М.: Аспект Пресс, 2004. С. 149–166.
Бромлей Ю. В. К вопросу о выделении этносов среди других человеческих общностей // Этнос и политика: Хрестоматия / Авт.-сост. А. А. Празаускас. М.: Изд-во УРАО, 2000. С. 13-20.
Гумилев Л. Н. Этносфера: История людей и история природы. М.: Экопрос, 1993. С. 39-56, 285–298.
Мид М. Культура и мир детства. М.: Наука, 1988. С. 6–87.
Пименов В. В. Этнология: предметная область, социальные функции, понятийный аппарат// Этнология / Под ред. Г. Е. Маркова, В. В. Пименова. М.: Наука, 1994. С. 5–14.
Часть II. ИСТОРИЯ ВОЗНИКНОВЕНИЯ И СТАНОВЛЕНИЯ ЭТНОПСИХОЛОГИИ
Глава 3
Среди огромного множества этнодифференцирующих признаков подавляющее большинство составляют элементы, более или менее адекватно отражающие реальную культурную отличительность. Во второй половине двадцатого века именно культуру чаще всего называют основным фактором, лежащим в основе межэтнических различий психики. Ряд этнопсихологических школ занимается изучением связи между культурой и психологическими – прежде всего личностными – характеристиками. Все эти обстоятельства требуют осмысления понятия «культура».
Трудно представить себе более распространенный и более многозначный термин. В обиходном языке мы используем его оценочное значение, например говорим о ком-то, что он культурный человек или что он ведет себя некультурно. В науке не пользуются этим оценочным значением, но по подсчетам социологов в различных областях научной деятельности сформулировано более 250 определений культуры. Самое короткое и одновременно самое широкое определение предложил американский культу-рантрополог М. Херсковиц (1895-1963), утверждавший, что «культура – это часть человеческого окружения, созданная самими людьми» (Цит. по: Berry et al., 1992, p. 165). В этом смысле к культуре принадлежит каждый, даже простейший предмет, созданный человеком, любая мысль, зародившаяся в его сознании. «Культура» – это то, что не есть «природа».
При таком понимании культуры подчеркивается ее многоас-пектность, полная невозможность перечислить все ее элементы. Это здания, орудия, одежда, способы приготовления пищи, социальное взаимодействие, вербальная и невербальная коммуникация, воспитание детей, образование молодежи, религии, эстетические предпочтения, философия и многое другое. Все эти элементы составляют материальные и духовные продукты жизнедеятельности человека. Материальная культура состоит из созданных человеком предметов, но в этих предметах материализуются знания и умения, которые вместе с ценностями, нормами, представлениями о мире и правилами поведения являются элементами нематериальной культуры. Разделение культуры на материальную и духовную есть только научная абстракция, так как каждый материальный предмет, прежде чем он был создан, должен был сначала стать «идеей» в мозгу человека. А любая идея, чтобы стать доступной для других людей, должна объективироваться в какой-либо материал – книгу, картину, скульптуру. Как справедливо отмечает польский социолог Я. Щепаньский, «мир произведений человека – это всегда мир, в котором мысль или творческое воображение сливаются с материалом, в котором они воплощены, это мир нераздельный» (Щепаньский, 1969, с. 40).
Впрочем, далеко не все исследователи согласны с таким пониманием культуры. Социологов и культурологов интересуют прежде всего духовные продукты, созданные людьми. Если для этнолога глиняный сосуд – такой же продукт культуры, как симфония Моцарта, то многие социологи склонны рассматривать его скорее как продукт хозяйственной деятельности и соответствующей технологии. В социологических определениях культуры часто называют следующий комплекс: идеи, передаваемые из поколения в поколение; связанные с ними системы ценностей, которые в свою очередь определяют поведение индивидов и групп, их способы мышления и восприятия.
Этнопсихологи тоже изучают элементы духовной культуры. Так, специалисты в области психологической антропологии интересуются в первую очередь способами социализации детей у разных народов. Социальные психологи, проводящие сравнительно-культурные исследования, охватывают более широкий круг явлений, их волнует, как элементы культуры отражаются в сознании людей, «существуют в их головах». Американский психолог Г. Триандис, в целом соглашаясь с определением культуры Херсковица, в качестве предмета этнопсихологии даже выделяет субъективную культуру. Субъективной культурой он называет характерные для каждой культуры способы, с помощью которых ее члены познают созданную людьми часть человеческого окружения: то, как они категоризуют социальные объекты, какие связи между категориями выделяют, а также нормы, роли и ценности (которые они признают своими (см. Tnandis, 1994). Понимаемая таким образом субъективная культура охватывает все представления, идеи и верования, которые являются объединяющими для того или иного народа и оказывают непосредственное воздействие на поведение и деятельность его членов.
Чтобы лучше понять, что такое субъективная культура, представим себе двух приятелей, которые за совместный труд получили некоторую сумму денег. То, как они разделят деньги, во многом зависит от того, к какой культуре они принадлежат, ведь в поведении людей отражается специфика ее норм. Например, в США преобладает норма справедливости: Джон и Генри, по всей вероятности, разделят деньги согласно вкладу каждого в общий труд. Для нашей страны больше характерна норма равенства: почему бы Ивану и Петру не разделить деньги поровну? Есть культуры, представители которых в предложенной ситуации выберут норму потребности: родители одного из друзей бедны, поэтому он получит больше денег. Может быть выбрана и норма привилегий, в соответствии с которой в выигрыше окажется сын высокопоставленных родителей. В современном обществе подобные неписанные нормы субъективной культуры часто противоречат законам государства, но сохраняются «в головах людей».
Мы все время говорим о различиях между культурами, но исследователи пытаются выделить и культурные универсалии, т.е. черты культуры, свойственные всем народам. Например, повсюду на Земле в той или иной форме существуют религиозные обряды, совместный труд, танцы, образование, спорт, приветствия и многое другое. Но дело в том, что формы проявления этих культурных универсалий могут сильно различаться: приветствуя друг друга, люди в разных культурах пожимают руки, целуются, трутся носами или ложатся ничком на землю.
Специфичность элементов культуры обусловлена многими факторами. Психологов прежде всего интересует социально-психологическая причина разнообразия культур. Французский этнолог К. Леви-Строс называет этот фактор желанием отличаться от своих соседей, развивая оригинальный стиль жизни. В психологических понятиях мы определили бы его как потребность в идентификации с группой себе подобных и одновременно в дифференциации от членов других групп. Эти психологические феномены в дальнейшем мы будем рассматривать достаточно подробно.
Особое место среди причин разнообразия культур занимают объективные условия природной среды и географического положения, которые включают ландшафт, климат, флору, фауну (зверей в лесу, рыб в реках и морях), а также другие ресурсы – земельные угодья, полезные ископаемые и т.п. В далеком прошлом окружающая природная среда позволяла людям жить и выживать. Охотясь на зверей или занимаясь рыбной ловлей, люди удовлетворяли свою потребность в пище, т.е. их усилия вознаграждались. Действия, которые вознаграждались, становились обычаем и составляли основу отличной от других групп системы ценностей, норм и правил поведения. Формирование такой системы еще больше увеличивало вероятность выживания группы, в результате ее члены испытывали удовлетворенность от принадлежности к ней, а элементы культуры принимались всеми, кто мог общаться между собой – жил в одном месте в одно и то же время и говорил на одном языке. Система закреплялась в сознании, фиксировалась в камне, керамике, на бумаге, передавалась новым поколениям и регулировала поведение каждого члена общества.
Как уже отмечалось, именно на ранних этапах развития человечества поведение индивидов жестко регулировалось с помощью обычаев и обрядов, в результате чего достигалась высокая степень их интеграции в культуру. Во многом это связано с зависимостью человека традиционного общества от суровых природных условий. Оно потому так и называется, что человек в нем может выжить, только сплотившись с соплеменниками вокруг общих традиций. В наше время культуры дают человеку больше свободы в выборе ценностей и правил поведения. Но и современные культуры «суперорганичны»: их члены приходят и уходят, а они остаются более или менее стабильными.
Необходимо отметить, что существуют разные точки зрения на связи между культурой и этносом. Многие исследователи считают, что границы культуры и этноса не идентичны. С одной стороны, одинаковые элементы культуры можно обнаружить у разных народов. С другой стороны, каждый этнос может включать очень непохожие элементы культуры – русские живут в Архангельской и Воронежской областях, но сколь различны их жилища, костюмы, песни и танцы. На это можно ответить, что культура – не набор, а система определенным образом взаимосвязанных элементов. Мы не можем найти двух разных этносов с абсолютно одинаковыми культурами. А наличие нескольких субкультур в русской культуре – кстати сказать, различия между которыми значительно сглажены в настоящее время, – не отрицает существования единой культуры русского народа.
Необходимо также иметь в виду, что в системе понятий, принятой в этнологии, под культурой часто понимается вся та общность, которая составляет данный этнос. При таком понимании культура охватывает все проявления социальной жизнедеятельности без разделения на сферы хозяйства, политики, социальных отношений и культуры в узком смысле слова. Иными словами, термин «культура» подразумевает общество в целом и даже этнос в целом.
После короткого знакомства с тем, как определяются понятия «этнос» и «культура» в психологии и смежных науках, будет легче понять, что представляет собой этнопсихология.
Американцы США сегодня призывают к роли «культуры», пытаясь понять их все более разнообразные и разделенные миры. Сказать «это культурно», «это столкновение культур» или «нам нужно изменение культуры» становится идиоматичным. Люди ссылаются на культуру, когда сталкиваются с насущными проблемами в бизнесе, правительстве, правоохранительной деятельности, развлечениях, образовании и т. Д., И когда они сталкиваются с властью и неравенством в институтах и практике этих областей (например,г. расизм, сексизм, классицизм, гомофобия, империализм). Заголовки и социальные сети ежедневно пополняются новостями о культурных столкновениях или культурных разногласиях, которые происходят как внутри организаций, так и в обществе. От гендерных столкновений между мужчинами и женщинами на рабочем месте, до межрасовых столкновений между полицией и цветными сообществами в американских пригородах и городах, до политических столкновений между консерваторами и либералами по всей стране, культурные различия и культурные недоразумения постоянно находятся в центре внимания (Armacost , 2016; Вэнс, 2016; Чанг, 2018).
В основе этих культурных столкновений лежат вопросы о значении и природе различий в социальных группах, а также о способах, которыми эти различия чаще всего воспринимаются как формы неравенства и маргинализации (Маркус, 2008; Маркус и Моя, 2010; Salter and Adams, 2013; Adams et al., 2015; Omi and Winant, 2015; Adler and Aycan, 2018). Учитывая демографические изменения, культурные взаимодействия и гибридизацию, а также меняющуюся динамику власти, с которой ежедневно сталкиваются многие американцы США, мы спрашиваем, как ученые-психологи могут использовать идеи культурной психологии, чтобы пролить свет на эти проблемы.Мы предполагаем, что культурный цикл — схема или инструмент, представляющий культуру как многослойную, взаимодействующую, динамичную систему идей, институтов, взаимодействий и отдельных лиц — может быть полезен для исследователей и практиков путем: (1) выявления и объяснения психологическая динамика, лежащая в основе значительных столкновений в современной культуре, и (2) определение способов изменения или совершенствования культурных практик и институтов для создания более инклюзивного, равного и эффективного многокультурного общества.
Цикл Культуры
Когда ученые-психологи рассуждают о роли культуры, основное внимание часто уделяется тому, как психологические процессы прямо или косвенно формируются особенностями социокультурных контекстов или миров, в которых живут люди, а также тем, как эти психологические процессы в свою очередь отражают и воспроизводят эти социокультурные контексты или миры (Маркус и Коннер, 2014; Гельфанд и Кашима, 2016; Коэн и Китаяма, 2019). Психологи Моррис и соавт. (2015), например, определить культуру как «слабо интегрированную систему идей, практик и социальных институтов, которые обеспечивают координацию поведения в популяции» (с.632). Другие ученые (например, Шведер, 1991, 2003; Адамс и Маркус, 2004), опираясь на идеи антропологов Кребера и Клакхона (1952), расширяют эту идею и также выделяют динамичные, текущие процессы, посредством которых «культурный» и «Психологическое» обязательно и взаимно зависит друг от друга, а также создает друг друга:
Культура состоит из явных и неявных паттернов , исторически полученных и отобранных идей и их воплощения в учреждений, практик, и артефактов ; Культурные модели могут, с одной стороны, рассматриваться как продукты действия, а с другой — как элементы, определяющие дальнейшие действия.(в обобщенном виде Адамс и Маркус, 2004, с. 341)
Это определение концептуализирует культуру как систему или цикл. В этом цикле социокультурные модели формируют или направляют действия людей, в то время как действия людей, в свою очередь, могут либо усиливать и отражать, либо оспаривать и изменять эти социокультурные модели. Чтобы визуально и концептуально представить динамические процессы, посредством которых культурное и психологическое взаимодействуют и взаимно составляют друг друга, мы используем инструмент, который мы называем «культурным циклом» (рисунок 1).Эта схема изображает культуру как систему четырех, динамически взаимодействующих и взаимозависимых слоев (Fiske et al., 1998; Markus and Kitayama, 2010; Markus and Conner, 2014). Здесь культура состоит из идей, институтов и взаимодействий, которые направляют и отражают мысли, чувства и действия людей (Маркус и Коннер, 2014).
Аналитически цикл культивирования начинается либо с левой, либо с правой стороны. Слева, идеи, институты и взаимодействия разных культур человека формируют самость, так что человек думает, чувствует и действует таким образом, что отражает и увековечивает эти культуры.С правой стороны люди участвуют и создают (то есть укрепляют, сопротивляются и / или изменяют) культуры, к которым адаптируются другие люди, как в настоящем, так и во времени. Психологи обычно сосредотачиваются на уровне человек , который включает в себя индивидуальность, самооценку, мысли, чувства, мышление, предубеждения и поведение. Эти психологические процессы могут быть сформированы в культуре, а также возвращаться в цикл для формирования культуры (например, Markus and Kitayama, 2010; Varnum et al., 2010; Boiger and Mesquita, 2012).
Следующий уровень цикла культивирования — это уровень взаимодействия . По мере того, как люди взаимодействуют с другими людьми и с продуктами, созданными человеком (например, культурными артефактами), их образ жизни проявляется в повседневных ситуациях, которые следуют редко распространяющимся нормам о правильном поведении дома, в школе, на работе, поклонении и игре. , Этими практиками руководствуются повседневные культурные продукты — истории, песни, рекламные объявления, социальные сети и инструменты (например, телефоны, ноутбуки, планшеты), — которые позволяют думать, чувствовать и действовать проще, более гибко или лучше поддерживаются. в определенных мирах человек обитает (например,г. Цай и др., 2007; Morling and Lamoreaux, 2008; Lamoreaux and Morling, 2012).
Следующий уровень культуры состоит из учреждений уровня , в рамках которых происходят повседневные взаимодействия. Учреждения излагают и формализуют правила для общества и включают правительственные, религиозные, правовые, экономические, образовательные и научные учреждения. По большей части люди могут не знать обо всех институтах, законах и политике, действующих в их культурах. Тем не менее, они оказывают огромную силу, предоставляя стимулы, которые способствуют определенным практикам, взаимодействиям и поведению, одновременно подавляя других (e.g., Hatzenbuehler et al., 2010, 2014; Tankard and Paluck, 2017).
Последний уровень культурного цикла — это уровень идей , и он состоит из распространенных, часто невидимых, исторически выведенных и коллективно удерживаемых идеологий, верований и ценностей о том, что хорошо, правильно, морально, естественно, мощно реальные и необходимые, которые информируют учреждения, взаимодействия и, в конечном счете, отдельных лиц (например, Hamedani et al., 2013; Leavitt et al., 2015; Master et al., 2016). Из-за них культуры могут иметь общие темы или закономерности, которые сохраняются до некоторой степени во времени.Безусловно, у культур есть множество исключений из их собственных основополагающих правил и ценностей. Но они также содержат общие закономерности, которые можно обнаружить, изучить и изменить.
Несколько поясняющих заметок о культурном цикле. Во-первых, все четыре взаимодействующих слоя культурного цикла важны и взаимно зависят друг от друга; никто не считается более влиятельным, теоретически предшествующим или отделенным от других. Во-вторых, культуры всегда динамичны, никогда не статичны и могут меняться или развиваться с течением времени.Таким образом, все уровни постоянно влияют друг на друга, и изменения на любом уровне могут привести к изменениям на других уровнях. В-третьих, культурный цикл включает структуры и структурную динамику и не отделяет понятие «культура» от «структуры». И, наконец, культурные циклы встроены в более крупные природные и экологические системы, которые могут взаимодействовать и оказывать влияние на данную культуру.
Многие различные виды культур могут быть картированы и проанализированы с использованием цикла культуры (Коэн, 2014; Маркус и Коннер, 2014; Гельфанд и Кашима, 2016; Коэн и Китаяма, 2019).Культура может быть основана на географическом отношении и фокусироваться на знакомых различиях — таких как Восток против Запада или Глобальный Север против Глобального Юга — но она также включает в себя другие различия, такие как социальный класс или социально-экономический статус; раса, этническая принадлежность или племя; пол и сексуальность; регион страны, штата или города; религии; профессия, рабочее место или организация; поколения; или иммиграционный статус. «Культура» или «культурный контекст» могут служить ярлыком для любой значимой (то есть социально значимой) категории, связанной с набором общих идей, практик и продуктов, которые структурируют и организуют поведение.Поскольку культурное и психологическое составляют друг друга, один из способов изменить свое мышление и поведение — это изменить культуру, так же, как один из способов изменить культуру — это изменить сознание и поведение.
Использование цикла культивирования, чтобы понять культурные конфликты и катализировать изменения
Мы предлагаем, чтобы преодоление существующих противоречий в культуре и деление на более инклюзивные, равные и эффективные институты и практики потребовали бы изменения того, как люди сталкиваются и испытывают значение и характер самих различий в социальных группах (Маркус, 2008; Маркус и Моя, 2010; Плаут 2010).В основе сегодняшних наиболее своевременных культурных столкновений и разногласий лежит повсеместный процесс девальвации менее влиятельной или недоминантной группы по сравнению с более влиятельной или доминирующей группой. При этом различия формируются в результате так называемых отрицательных и присущих общих поведенческих характеристик или тенденций, а не в результате различий в жизненном опыте или различного доступа к ресурсам, власти и / или статусу, например, женщины = некомпетентны ( против мужчин = компетентный), черный = преступник (против белых = законный), и либералы = слабый (против консерваторов = сильный; e.g., Prentice and Carranza, 2002; Эберхардт и др., 2004; Грэм и др., 2012). Чтобы проанализировать, как культурные различия строятся и понимаются в данной обстановке, мы рекомендуем начать со следующего набора ориентировочных вопросов (рисунок 2). Эти вопросы предназначены для того, чтобы помочь потенциальным преобразователям культуры составить карту того, как социальные различия строятся в рамках данного культурного цикла (например, когда активы против дефицита, с помощью дальтонизма против мультикультурных идеологий), определить, где существует неравенство (например,например, на уровне идей, институтов, взаимодействий и / или отдельных лиц) и найдите места в культурном цикле для вмешательства. Чтобы привести пример, мы применяем этот метод, чтобы распаковать культурную и психологическую динамику, лежащую в основе одного культурного столкновения, распространенного сегодня в студенческих городках США и США — столкновения между недостаточно представленными студентами (например, студентами с низким доходом и / или цветными студентами) и основная (например, для среднего и высшего класса и белая) культура высшего образования (Wong, 2015; Wong and Green, 2016).
Рисунок 2 . Использование культурного цикла для понимания культурных столкновений и ускорения изменений: картирование различий в социальных группах. Адаптировано из Маркуса и Хамедани (2019).
Культура американского высшего образования, особенно в элитных колледжах и университетах, отражает и продвигает предположения о том, что значит быть «умным», «образованным» и «успешным». Эти предположения не являются нейтральными, но вместо этого они мощно формируются белыми, верованиями, нормами и ценностями среднего и высшего классов, которые отдают предпочтение независимости и врожденному интеллекту (Fryberg et al., 2013; Quaye and Harper, 2014; Canning et al., 2019). В результате, цветные ученики и студенты из малообеспеченных семей или из семей рабочего класса часто чувствуют себя исключенными в этих образовательных учреждениях из-за угроз их социальной идентичности (например, стереотипы о расе и интеллекте) или несоответствия их взаимозависимым нормам и ценностям ( например, достижения для своей семьи или сообщества вместо себя; Ostrove and Long, 2007; Walton and Cohen, 2007; Stephens et al., 2012; Covarrubias and Fryberg, 2015).Этот опыт исключения может привести студентов к вопросу, подходят ли они или принадлежат к колледжу. Учащиеся из семей с низким доходом или из рабочего класса также могут быть незнакомы с «правилами игры», необходимыми для достижения успеха в высшем образовании, что может подорвать их чувство полномочий и эффективности (Housel and Harvey, 2010; Reay et al., 2009). Эти психологические проблемы работают наряду с различиями в ресурсах и подготовке к поступлению в колледж, чтобы восполнить постоянный разрыв в достижениях между этими студентами и их сверстниками, находящимися в привилегированном положении (Astin and Oseguera, 2004; Bowen et al.2005; Сирин, 2005; Goudeau and Croizet, 2017). Таким образом, культурное столкновение, возникающее в результате участия в основной среде колледжа, может систематически ставить в невыгодное положение недопредставленных учащихся (Stephens et al., 2012; Brannon et al., 2015; Covarrubias et al., 2016).
Какие виды культурных столкновений испытывают недопредставленные студенты на каждом уровне культурного цикла колледжа или университета? Где практикующие могут вмешаться, чтобы сделать ценности, политику и практику колледжа или университета более открытыми и справедливыми? Используя ориентирующие вопросы на рисунке 2, мы можем сопоставить это культурное столкновение, а также соответствующие вмешательства на каждом уровне или уровне цикла.Начиная с уровня человек (Рисунок 2 : как люди испытывают социальные или социальные различия? ), исследования показывают, что недопредставленные студенты часто чувствуют, что они не подходят или принадлежат к колледжам и университетским городкам, которые могут быть из-за повторяющихся повседневных событий, таких как микроагрессии, которые происходят на уровне взаимодействия (Рисунок 2 : Как люди или группы взаимодействуют друг с другом в отношении различий в социальных группах? ) во время межгрупповых встреч в классных комнатах или в общежитиях (Йоссо и другие.2009; Сью, 2010). Эти факторы могут привести к тому, что студенты будут воспринимать окружение колледжа как угрожающее их социальной идентичности и рассматривать их социальные различия как дефицит или как нечто, что ставит их в невыгодное положение.
На уровне учреждений (Рисунок 2 : Как формализуются различия в социальных группах на институциональном уровне с точки зрения политики, организационных структур или программ? ), эти угрозы подгонки или принадлежности могут быть усилены несколькими способами, включая отсутствие представительства в учебной программе колледжа (e.g. не видеть людей с вашим прошлым, отраженных в примерах лекций, чтениях и исследованиях), а также на руководящих постах в университете (например, в качестве преподавателей и администраторов; Brannon et al., 2015; Quaye and Harper, 2014). Кроме того, на уровне идей [Рисунок 2 : Как различаются социальные группы (, например, раса / этническая принадлежность, пол, социальный класс ) концептуализированы или представлены на уровне идей с точки зрения норм, ценностей и идеологий ? ], хотя многие колледжи и университеты сегодня утверждают, что ценят разнообразие, они редко делают это таким образом, чтобы включать и подтверждать недопредставленные знания и опыт студентов, что бросает вызов преобладающим предположениям о том, что значит быть умным, образованным или успешным студентом ( я.е. независимый и врожденно интеллигентный студент; Чанг, 2002; Стивенс и др., 2012). Поэтому недопредставленные фоны и способы существования учащихся часто обесцениваются или рассматриваются как дефицит в обычных колледжах и университетах, а не оцениваются и рассматриваются как активы или ресурсы, что подрывает такие обязательства в отношении разнообразия, справедливости и интеграции и усиливает цвет или идентичность -blindness.
Чтобы изменить свою культуру, колледжи и университеты должны сделать больше, чтобы понять, как социальные различия студентов воспринимаются и строятся на каждом уровне культурного цикла.Исследования предлагают несколько основанных на фактических данных стратегий, чтобы стимулировать изменения культуры и сделать высшее образование более инклюзивным и справедливым. Например, чтобы помочь недопредставленным студентам чувствовать себя более вовлеченными и уполномоченными на уровне человек, уровень , колледжи и университеты могут сделать больше, чтобы ценить и поощрять разнообразие, справедливость и включение в качестве важнейших компонентов высококачественного образования в двадцать первом веке рабочая сила в своих миссиях и институциональных стратегиях на уровне идей (Hurtado, 2007; Gurin et al., 2013). Далее, на уровне учебных заведений колледжи и университеты могут интегрировать уроки межгрупповых диалогов и другой учебный опыт по вопросам разнообразия, справедливости и включения в учебную программу колледжа для всех учащихся и для всех курсов обучения, а также осуществлять политику найма и продвижения по службе. которые способствуют диверсификации преподавателей и администраторов (Hurtado, 2005; Gurin et al., 2013; Brannon, 2018; Stephens et al., 2019). На уровне взаимодействия колледжи и университеты могут лучше поддерживать студентов, предоставляя им возможности расширять свои сети и связываться с наставниками и выпускниками, которые делятся своим опытом и нашли пути к успеху (Girves et al.2005; Харпер, 2008). В то время как некоторые из этих стратегий направлены на преобразование самих норм высшего образования, другие предусматривают лучшую поддержку студентов в их поездках по учебным заведениям, в которых еще много работы. Ни одно из этих изменений само по себе не является панацеей и может не поддержать долгосрочные и устойчивые изменения, если они не внедрены и не поддерживаются более широкой культурой колледжа, а также переживаются и подкрепляются повседневными действиями людей в этой культуре. ,
В идеале, культурные изменения, скорее всего, будут прогрессировать и будут иметь наибольшее влияние, когда есть изменения на каждом уровне культурного цикла, и эти изменения работают вместе, чтобы поддерживать друг друга.Как отмечалось ранее, все четыре уровня культурного цикла одинаково влиятельны. Однако, когда дело доходит до изменения культуры, люди, изменяющие культуру, должны учитывать, работают ли уровни вместе, чтобы усиливать или подкреплять друг друга, или могут ли они работать друг против друга, вызывая пятна напряженности и смещения в культуре (Поррас и Сильверс , 1991; Морган, 2006; Коттер, 2012; Гиббонс, 2015; Койл, 2018; см. «Межуровневые» вопросы на рисунке 2). Например, если колледжи и университеты выражают приверженность разнообразию, справедливости и включенности на уровне идей , но не могут серьезно взглянуть на то, как их текущие политики, программы и практики влияют на недопредставленных студентов в учреждениях и уровней взаимодействия , усилия по разнообразию, скорее всего, будут расцениваться студенческими сообществами как нечестные, а усилия по изменению культуры, вероятно, будут иметь ограниченное влияние на учреждение в целом.
Потенциальные преобразователи культуры также должны учитывать, имеют ли люди в данном культурном контексте консенсус или общее понимание того, что происходит и почему в данной ситуации (см. Также «межуровневые» вопросы на рисунке 2). Например, студенты из недостаточно представленных групп и администраторов в колледжах и университетах (многие из которых являются представителями групп большинства) могут иметь различные взгляды на то, как вносить изменения в свои учебные заведения в отношении разнообразия, справедливости и интеграции.Студенты могут предпочесть больше трансформирующих усилий снизу вверх, которые спровоцированы их сверстниками, в то время как администраторы могут предпочесть дополнительные, нисходящие, постепенные изменения, вызванные долгосрочным институциональным обучением. Хотя у обеих групп могут быть правильные перспективы, они могут согласиться с различными стратегиями изменения культуры и доверять им. Однако усилия по изменению культуры, в которых игнорируются идеи и стратегии более низкого статуса или стороны с низким уровнем власти, вероятно, будут менее эффективными, чем те, которые их включают.
Заключительные комментарии
Фраза «Это культурно» подчеркивает разочарование, которое испытывают люди, когда проблема большая, грязная и кажется неразрешимой. Иногда люди используют это как способ сказать, что проблема является системной, но они также часто используют это как способ уклониться от ответственности и говорят, что значительная социальная проблема на самом деле не является их проблемой. Мы не отрицаем, что изменение культуры — трудная работа и может иметь непредвиденные последствия. Преобразователи культуры должны помнить о том, как взаимосвязанная, изменяющаяся динамика, составляющая культурный цикл, обеспечивает определенные способы существования, в то же время ограничивая или отрицательно создавая других, и что эта динамика может изменяться или перебалансироваться при вмешательстве в цикл.Преобразователи культуры также должны признать, что для создания более инклюзивных, равных и эффективных институтов и практик более глубокая работа будет включать изменение того, как культуры сами создают смысл и характер различий социальных групп.
Учитывая, что психологи, как правило, обучаются фокусироваться на индивидуальном, а иногда и на интерактивном уровнях, они стремятся сосредоточиться на изменении мышления или конструктов людей, не в полной мере учитывая, как эти изменения на микро- или мезоуровне могут блокироваться, а не поддерживаться более крупными институциональные и социальные силы в игре.С другой стороны, практики и политики часто фокусируются на социальных и институциональных факторах макроуровня и, в свою очередь, не уделяют достаточно пристального внимания тому, имеют ли изменения резонанс и переносятся ли на уровень взаимодействия и индивидуальность. Как психологи, так и практикующие врачи могут также упускать из виду силу, которую люди должны менять своими культурами снизу вверх посредством своих действий, вместо этого сосредотачиваясь на том, как культуры формируют людей, а не как люди также формируют их культуры.Учитывая эти соображения, подход культурного цикла может быть полезен как ученым, так и практикам, чтобы помочь им предвидеть области смещения и напряженности, прогнозировать непредвиденные последствия и способствовать более целостным, динамичным и разнонаправленным подходам к изменению культуры.
Вклад автора
Оба автора внесли свой вклад в теорию, концептуализацию и написание статьи. М.Х. нес основную ответственность за написание рукописи.
Заявление о конфликте интересов
Авторы заявляют, что исследование проводилось в отсутствие каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.
Сноски
Список литературы
Адамс Г., Доублз И., Гомес Л. Х., Куртиш Т. и Молина Л. Э. (2015). Деколонизация психологической науки: введение в специальный тематический раздел. J. Soc. Полит. Psychol. 3, 213–238. doi: 10.5964 / jspp.v3i1.564
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Адамс Г. и Маркус Х.Р. (2004). «На пути к концепции культуры, подходящей для социальной психологии культуры» в г. Психологические основы культуры. ред. M. Schaller и C. S. Crandall (Mahwah, NJ: Erlbaum), 335–360.
Google Scholar
Adler, N.J. и Aycan, Z. (2018). Межкультурное взаимодействие: что мы знаем и что нам нужно знать. Annu. Преподобный орган Psych. Орган. Behav. 5, 307–333. doi: 10.1146 / annurev-orgpsych-032117-104528
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Astin, A.W. и Oseguera, L. (2004). Снижение «справедливости» американского высшего образования. Rev.Высокая. Образа. 27, 321–341. doi: 10.1353 / rhe.2004.0001
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Boiger, M. и Mesquita, B. (2012). Построение эмоций во взаимодействиях, отношениях и культурах. Emot. Откр. 4, 221–229. doi: 10.1177 / 1754073912439765
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Боуэн В. Г., Курцвейл М. А. и Тобин Е. М. (2005). От бастионов привилегий до двигателей возможностей. Хрон. Высокая. Образа. 51: B18.
Google Scholar
Brannon, T.N. (2018). Вновь подтверждая видение Кинга: способность участвовать в усилиях по всестороннему разнообразию для достижения межгрупповых результатов. J. Soc. Выпуски 74, 355–376. doi: 10.1111 / josi.12273
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Brannon, T.N., Markus, H.R. and Taylor, V.J. (2015). «Две души, две мысли», две собственные схемы: двойное сознание может иметь положительные академические последствия для афроамериканцев. J. Pers. Soc. Psychol. 108, 586–609. doi: 10.1037 / a0038992
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Canning, E.A., Muenks, K., Green, D.J. и Murphy, M.C. (2019). Преподаватели STEM, которые считают, что способности закреплены, имеют больший разрыв в расовых достижениях и стимулируют меньшую мотивацию учащихся в своих классах. Sci. Adv. 5: eaau4734. doi: 10.1126 / sciadv.aau4734
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Chang, E. (2018). Brotopia: Разрушение клуба мальчиков Силиконовой долины. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Портфолио / Пингвин).
Google Scholar
Chang, M.J. (2002). Сохранение или трансформация: где настоящий образовательный дискурс о разнообразии? Rev. High. Образа. 25, 125–140. doi: 10.1353 / rhe.2002.0003
CrossRef Полный текст | Google Scholar
А. Б. Коэн (ред.) (2014). Культура пересмотрена: расширение нашего понимания социальных и эволюционных влияний. (Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация).
Google Scholar
Cohen D. и Kitayama S. (2019). Справочник по культурной психологии, 2-е изд. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс).
Google Scholar
Коваррубиас Р. и Фриберг С. А. (2015). Movin ‘on up (в колледж): опыт студентов первого поколения с чувством вины за семейные достижения. Культ. Divers. ETHN. Незначительный. Psychol. 21, 420–429. doi: 10.1037 / a0037844
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Коваррубиас, Р., Herrmann S.D. и Fryberg S.A. (2016). Подтверждение взаимозависимости личности: значение для успеваемости латиноамериканских студентов. базовых приложений Soc. Psychol. 38, 47–57. doi: 10.1080 / 01973533.2015.1129609
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Coyle, D. (2018). Код культуры: секреты успешных групп. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Bantam Books).
Google Scholar
Eberhardt, J.L., Goff, P.A., Purdie, V.J. and Davies, P.Г. (2004). Видение черного: раса, криминал и визуальная обработка. J. Pers. Soc. Psychol. 87, 876–893. doi: 10.1037 / 0022-3514.87.6.876
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Fiske, A., Kitayama S., Markus, H.R. и Nisbett, R.E. (1998). «Культурная матрица социальной психологии» в г. Справочник по социальной психологии, Вып. 2, 4-е изд. ред. Д. Гилберт, С. Фиске и Г. Линдзи (Сан-Франциско: Макгроу-Хилл), 915–981.
Google Scholar
Fryberg, S.A., Covarrubias R. и Burack J. A. (2013). Культурные модели образования и успеваемости для американских индейцев и европейцев. Sch. Psychol. Int. 34, 439–452. doi: 10.1177 / 0143034312446892
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Gibbons, P. (2015). Наука успешных организационных изменений: как лидеры определяют стратегию, изменяют поведение и создают гибкую культуру. (Аппер-Седл-Ривер, Нью-Джерси: Pearson / Financial Times Press).
Google Scholar
Girves, J.E., Zepeda, Y., and Gwathmey, J.K. (2005). Наставничество в мире пост-позитивных действий. J. Soc. Выпуски 61, 449–479. doi: 10.1111 / j.1540-4560.2005.00416.x
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Graham J., Nosek B.A. and Haidt J. (2012). Моральные стереотипы либералов и консерваторов: преувеличение различий по всему политическому спектру. PLoS One 7: e50092. doi: 10.1371 / журнал.pone.0050092
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Goudeau, S. and Croizet, J.C. (2017). Скрытые преимущества и недостатки социального класса: как настройки класса воспроизводят социальное неравенство, проводя несправедливое сравнение. Psychol. Sci. 28, 162–170. doi: 10.1177 / 0956797616676600
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Гурин П., Нагда Б.А. и Суньига Х. (2013). Диалог между различиями: практика, теория и исследование межгруппового диалога. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Фонд Рассела Сейджа).
Google Scholar
Hamedani, M.G., Markus, H.R. and Fu, A.S. (2013). В стране свободных, взаимозависимых действий подрывается мотивация. Psychol. Sci. 24, 189–196. doi: 10.1177 / 0956797612452864
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Harper, S.R. (2008). Создание инклюзивной среды в кампусе для межкультурного обучения и вовлечения студентов. (Вашингтон, округ Колумбия: NASPA, администраторы по делам студентов в высших учебных заведениях).
Google Scholar
Hatzenbuehler, M.L., Bellatorre, A., Lee, Y., Finch, B.K., Muennig, P. and Fiscella, K. (2014). Структурная стигма и смертность от всех причин среди сексуальных меньшинств. Soc. Sci. Med. 103, 33–41. doi: 10.1016 / j.socscimed.2013.06.005
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Hatzenbuehler, M.L., McLaughlin, K.A., Keyes, K.M. and Hasin, D.S. (2010). Влияние институциональной дискриминации на психические расстройства среди лесбиянок, геев и бисексуалов: проспективное исследование. утра J. Public Health 100, 452–459. doi: 10.2105 / ajph.2009.168815
CrossRef Полный текст | Google Scholar
T. H. Housel и V. L. Harvey (Eds.) (2010). Фактор невидимости: администраторы и преподаватели обращаются к студентам первого поколения. (Бока-Ратон, Флорида: Brown Walker Press).
Google Scholar
Hurtado, S. (2005). Следующее поколение исследований разнообразия и межгрупповых отношений. J. Soc. Выпуски 61, 595–610.doi: 10.1111 / j.1540-4560.2005.00422.x
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Hurtado, S. (2007). Связь разнообразия с образовательными и гражданскими миссиями высшего образования. Rev. High. Образа. 30, 185–196. doi: 10.1353 / rhe.2006.0070
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Kotter, J. (2012). Ведущее изменение. (Бостон, Массачусетс: Harvard Business Review Press).
Google Scholar
Kroeber, A.L. и Kluckhohn, C.К. М. (1952). Культура: критический обзор понятий и определений (Документы Музея Пибоди, том 47, № 1). (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета).
Google Scholar
Lamoreaux, M. и Morling, B. (2012). Вне головы и вне индивидуализма — коллективизма: дальнейший мета-анализ культурных продуктов. J. Cross-Cult. Psychol. 43, 299–327. doi: 10.1177 / 0022022110385234
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Leavitt, P.A., Covarrubias R., Perez, Y.A. и Fryberg S.A. (2015). «Замороженные во времени»: влияние представлений коренных американцев в СМИ на идентичность и самопонимание. J. Soc. Выпуски 71, 39–53. doi: 10.1111 / josi.12095
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Markus, H. (2008). Гордость, предубеждение и амбивалентность: к единой теории расы и этнической принадлежности. утра Psychol. 63, 651–670. doi: 10.1037 / 0003-066x.63.8.651
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Маркус, Х.Р. и Коннер А. С. (2014). Clash !: Как процветать в мультикультурном мире. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Пингвин (Хадсон Стрит Пресс)).
Google Scholar
Markus, H.R. и Hamedani, M.G. (2019). «Люди — формирователи культурной формы: психологическая наука о культуре и культурных изменениях» в Справочник по культурной психологии, 2-е изд. ред. Д. Коэн и С. Китаяма (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Гилфорд Пресс), 11–52.
Google Scholar
Маркус, Х.Р. и Моя, П. (2010). Ведение гонки: 21 очерк для 21-го века. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: У. У. Нортон).
Google Scholar
Мастер А., Черян С. и Мельцофф А. Н. (2016). Вычисление того, принадлежит ли она: стереотипы подрывают интерес девочек и чувство принадлежности к информатике. J. Educ. Psychol. 108, 424–437. doi: 10.1037 / edu0000061
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Morgan, G. (2006). Образы организации. обновленный edn. Тысяча Дубов, Калифорния: Мудрец.
Google Scholar
Morling, B. и Lamoreaux, M. (2008). Измерение культуры вне головы: метаанализ индивидуализма — коллективизм в продуктах культуры. Личный. Soc. Psychol. Откр. 12, 199–221. doi: 10.1177 / 1088868308318260
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Omi, M. и Winant, H. (2015). Расовое образование в Соединенных Штатах. 3-е изд. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Routledge.(Оригинальная работа опубликована в 1986 году).
Google Scholar
Остров, Дж. М. и Лонг, С. М. (2007). Социальный класс и принадлежность: последствия для адаптации колледжа. Rev. High. Образа. 30, 363–389. doi: 10.1353 / rhe.2007.0028
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Plaut, V.C. (2010). Наука о разнообразии: почему и как разница имеет значение. Psychol. Inq. 21, 77–99. doi: 10.1080 / 10478401003676501
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Porras, J.I. и Silvers R.C. (1991). Организация развития и трансформации. Annu. Преподобный Психол. 42, 51–78. doi: 10.1146 / annurev.ps.42.020191.000411
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Prentice, D.A. и Carranza, E. (2002). То, кем должны быть женщины и мужчины, не должно быть, должно быть, и не должно быть: содержание предписывающих гендерных стереотипов. Psychol. Женщины Q. 26, 269–281. doi: 10.1111 / 1471-6402.t01-1-00066
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Quaye, J.и Harper S.R. (2014). Участие студентов в высшем образовании: теоретические перспективы и практические подходы для различных групп населения. 2-е изд. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Routledge.
Google Scholar
Reay, D., Crozier G. и Clayton, J. (2009). «Незнакомцы в раю» ?: студенты рабочего класса в элитных университетах. Социология 43, 1103–1121. doi: 10.1177 / 0038038509345700
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Солтер П. и Адамс Г.(2013). На пути к критической расовой психологии. Soc. Личный. Psychol. Компас 7, 781–793. doi: 10.1111 / spc3.12068
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Шведер, Р. А. (1991). Размышление в культурах: экспедиции в культурной психологии. (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета).
Google Scholar
Шведер Р.А. (2003). Почему мужчины готовят барбекю? Рецепты культурной психологии. (Кембридж, Массачусетс: издательство Гарвардского университета).
Google Scholar
Сирин С.Р. (2005). Социально-экономический статус и академическая успеваемость: метааналитический обзор исследования. Rev. Educ. Местожительство 75, 417–453. doi: 10.3102 / 00346543075003417
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Stephens, N.M., Fryberg, S.A., Markus, H.R., Johnson, C.S. and Covarrubias, R. (2012). Невидимый недостаток: то, как американские университеты делают ставку на независимость, подрывает успеваемость студентов первого поколения. J. Pers. Soc. Psychol. 102, 1178–1197. doi: 10.1037 / a0027143
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Stephens, N.M., Hamedani, M.G. and Townsend, S.S.M. (2019). Разница имеет значение: обучение студентов контекстуальной теории различий может помочь им добиться успеха. Перспектива. Psychol. Sci. 14, 156–174. doi: 10.1177 / 1745691618797957
PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar
Сью, Д. У. (2010). Микроагрессии в повседневной жизни: раса, пол и сексуальная ориентация. (Хобокен, Нью-Джерси: Джон Уайли и сыновья).
Google Scholar
Tankard, M.E. и Paluck, E.L. (2017). Влияние решения Верховного суда в отношении однополых браков на социальные нормы и личные отношения. Psychol. Sci. 28, 1334–1344. doi: 10.1177 / 0956797617709594
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Tsai, J.L., Louie, J.Y., Chen, E.E. и Uchida, Y. (2007). Изучение того, какие чувства желать: социализация идеала влияет на детские сборники рассказов. Личный. Soc. Psychol. Bull. 33, 17–30. doi: 10.1177 / 0146167206292749
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Twenge, J.M., Campbell, W.K. и Gentile, B. (2012). Увеличение индивидуалистических слов и фраз в американских книгах, 1960–2008. PLOS One 7: e40181. doi: 10.1371 / journal.pone.0040181
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Vance, J.D. (2016). Деревенская элегия. (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Harper Collins).
Google Scholar
Varnum, M.E., Grossmann, I., Kitayama S., и Nisbett, R.E. (2010). Происхождение культурных различий в познании: гипотеза социальной ориентации. Curr. Dir. Psychol. Sci. 19, 9–13. doi: 10.1177 / 0963721409359301
CrossRef Полный текст | Google Scholar
Yosso T., Smith W., Ceja M. and Solórzano D. (2009). Критическая теория расы, расовые микроагрессии и расовый климат в кампусе для студентов из Латинской Америки. Harv. Образа. Откр. 79, 659–691. doi: 10.17763 / haer.79.4.m6867014157m707l
CrossRef Полный текст | Google Scholar
,Субкультурная теория
Субкультурная теория была впервые разработана социологами в Чикагской школе в 1920-х годах. Чикагская школа исследовала существование девиантного поведения и обсуждала девиацию как продукт социальных проблем в обществе. Бирмингемская школа дополнила субкультурную теорию, исследуя способы объединения отдельных лиц в группы, которые участвовали в коллективных формах девиации, называемых субкультурами.Для современных теоретиков само понятие является спорным, и некоторые согласуются с перспективой «пост-субкультуры», предполагающей, что субкультура больше не описывает коллективную деятельность. Социологи продолжают изучать субкультуры, чтобы выяснить, почему субкультуры формируются, почему субкультуралисты предпочитают участвовать в девиантном групповом поведении и что субкультурная деятельность может рассказать нам об обществе в целом.
Чикагская Школа
Чикагская школа определила субкультуры, используя девиантную структуру с упором на этнографический и эмпирический подход к своим исследованиям (Williams 2007).Большая часть вклада, полученного из Чикагской школы, была посвящена решению вопроса о том, почему определенные группы более склонны к преступности или девиантному поведению, при этом исследования были сосредоточены на иммигрантах, афро-американцах и бедном рабочем классе (Williams 2007) , Кроме того, теоретики Чикагской школы проанализировали отклонения в контексте социального интеракционизма и таким образом обозначили девиантное участие субкультур / банд в результате социальных и экологических проблем, а не индивидуальных черт личности / генетики, таких как плохой индивидуальный выбор, моральные недостатки или психологические расстройства.
Схема Берджесса городских районов в Чикаго в 1920-х годах, основанная на теории экологии человека.
В 1922 году Роберт Парк и Эрнест Берджесс из Чикагской школы разработали теорию «экологии человека», сравнивающую социальную жизнь с биологическими организмами. Они утверждали, что социальные группы и институты функционируют вместе для стабильности социальной группы в целом. Когда возникают конфликты, изменения и конкуренция, люди пытаются приспособиться к новым условиям или приспособиться к ним, и общество в конечном итоге возвращается к равновесию.Такие вопросы, как технологические инновации и экономические изменения, могут вызвать социальную дезорганизацию, что, в свою очередь, может привести к отклонениям. Например, банды и другие правонарушительные группы возникают из-за социальной напряженности, связанной с необходимостью доступа к законным ресурсам незаконными способами. Клиффорд Шоу и Генри Маккей (1942) расширили эту теорию, разработав концепцию социальной дезорганизации для отклонений, в которой они утверждали, что отклонения и социальная нестабильность являются, прежде всего, результатом географического положения, поскольку нестабильность в жилых помещениях имеет тенденцию к высокой концентрации в конкретные области.Кроме того, Эдвин Сазерленд и Дональд Кресси (1934) расширили положение Чикагской школы о том, что социальная среда человека влияет на вероятность правонарушений с помощью теории дифференциальных ассоциаций. Основное значение дифференциальной ассоциации заключается в том, что методы и обоснование / обоснование преступного отклонения изучаются, в частности, у близких друзей и членов семьи (Adler & Adler 2006; Sutherland & Cressey 1934). Таким образом, тенденции к девиантному поведению не определяются при рождении, а развиваются со временем, по мере того как социальные группы сверстников переходят от более нормативных к более девиантным друзьям.
Бирмингемская Школа
Центр современных культурных исследований (CCCS) в Университете Бирмингема появился в середине 1960-х годов с целью объяснить появление молодежных субкультур, таких как мальчики Тедди, Моды, Скинхеды и Рокеры, в Британии после Второй мировой войны. , Там группа социологов во главе с Ричардом Хоггартом намеревалась исследовать различные аспекты рабочей субкультурной молодежи. Предыдущее исследование, проведенное Хоггартом (1957) и членом CCCS Раймондом Уильямсом (1958), превратило субкультурные исследования Бирмингема в более сфокусированный жанр (Nwalozie 2015), и благодаря этому ученые CCCS разработали несколько неформальных гипотез, которые оставались в центре их работы вплоть до закрытие школы в 2002 году.Во-первых, CCCS ученые увидели субкультуры, как на основе неоспоримо класса, так как они сообщили, что большинство subculturists они исследуемыми оказались молодые, ниже среднего класса белых мужчин (Williams 2007). Кроме того, теоретики CCCS предположили, что объединение субкультуристов было коллективным желанием «отыграться» в сопротивлении господствующим, господствующим культурным ценностям (
.