Политическая психология и психология политики: Политическая психология — Википедия – Политическая психология — Психология — ДЖР.ру

Политическая психология — Википедия

Материал из Википедии — свободной энциклопедии

Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 5 ноября 2018; проверки требует 1 правка. Текущая версия страницы пока не проверялась опытными участниками и может значительно отличаться от версии, проверенной 5 ноября 2018; проверки требует 1 правка.

Политическая психология — междисциплинарная наука на стыке психологии, политологии и социологии. Основная задача политической психологии − изучение закономерностей политического поведения и сознания. Предметом изучения политической психологии являются психологические компоненты политического поведения человека, касающееся проблем как внешней политики (война, терроризм, политические решения, этнические конфликты, восприятие партнёров переговоров), так и внутренней (политическое участие, дискриминация меньшинств, формирование политических ориентаций), исследование которых позволяет применить психологическое знание к объяснению политики. Методы, которые используются в политической психологии, ориентированы по преимуществу на анализ индивидуального поведения (контент-анализ, интервью, фокус-группы, тесты, экспертные оценки).

Политическая психология — раздел политологии[править | править код]

Политическая психология почти сразу была признана перспективной областью исследования в мировой политической науке. Да и в отечественной литературе, несмотря на идеологические табу, первые разработки появились еще в годы хрущевской «оттепели» (вторая половина 50-х гг.), хотя её официальное признание как составной части политической науки состоялось лишь в 90-е гг. — годы перестройки.

Политическая наука проявила всемерную заинтересованность прежде всего в разработке таких проблем, которые связаны с субъективной стороной политического процесса и имеют прямое отношение к области политической психологии: ценности политических культур, настроения и ожидания избирателей, психологические особенности политического лидерства и элит, особенности национального характера разных народов и этнических групп, причины возникновения и разрешения политических конфликтов, формирование имиджа политических деятелей и др.

[1]

Современное состояние западной политической психологии[править | править код]

Фундаментальные и систематические теоретические разработки в области психологии политики начались в 60-е гг. в США под влиянием «поведенческого движения». Тогда для изучения проблем международной политики при Американской психиатрической ассоциации была создана группа, преобразованная в 1970 г. в Институт психиатрии и внешней политики. В 1968 г. в Американской ассоциации политических наук (American Association of Political Science) был основан исследовательский комитет по политической психологии (Research Committee in Political Psychology), на основе которого в 1979 г. было организовано Международное Общество политических психологов, уже получившее статус международного (International Society of Political Psychology, ISPP). Это Общество издает свой журнал Political Psychology. В настоящее время публикации, посвященные политико-психологической проблематике, появляются во всех престижных изданиях по политологии и психологии. В ISPP сейчас насчитывается более 1000 членов практически со всех континентов; ежегодно проводятся собрания, на которых рассматриваются наиболее актуальные теоретические проблемы — такие, например, как «Психологические аспекты политики изменения», «Национальное строительство и демократия в мультикультурных обществах». В 1999 г. ежегодное собрание, созванное в Амстердаме, было посвящено теме «Глобальное или местное столетие? Конфликт, коммуникация, гражданство», а в 2001 г. ежегодное собрание, прошедшее в Куэрнаваке (Мексика), — теме «Язык политики, язык гражданства, язык культуры». В 2002 г. тема годичного собрания: «Язык и политика». Хотя политическая психология получила действительно международное признание, большая часть исследователей живет и работает все же в США или Канаде. Назовем имена лишь нескольких крупных ученых, таких как М. Херманн, Р. Сигел, Д. Сире, С. Реншон, Ф. Гринстайн, А. Джордж, Р. Такер, Дж. Пост, Б. Глэд, Р. Кристи, С. Макфарланд, К. Монро и др.

Перспективы политической психологии в России[править | править код]

Сейчас в России десятки исследователей ведут как фундаментальные, так и прикладные исследования, занимаются одновременно аналитической и консультативной работой. Особенно востребованы эти специалисты в период выборов, во время которых они способны просчитать ситуацию не на глазок, а с использованием специального научного инструментария. Созданы специальные научные подразделения в области политической психологии в Москве и Санкт-Петербурге. Кафедра политической психологии на психологическом факультете Санкт-Петербургского университета в 1999 г. отметила своё десятилетие. В 2000 г. в МГУ им. М.В. Ломоносова на отделении политологии открылась кафедра политической психологии. Курсы лекций читаются во многих отечественных университетах. Изданы первые учебные пособия по политической психологии*. В 1993 г. была создана Российская ассоциация политических психологов, которая является коллективным членом ISPP. Предмет «политическая психология» в настоящее время входит в государственный стандарт по подготовке политологов. По этой специальности ВАКом присваиваются ученые степени по двум наукам: психологии и политологии. Таким образом, можно сказать, что данная дисциплина получила институциональное признание и постепенно завершает начальную стадию своего становления.

1. ↑ Шестопал Е.Б. Политическая психология. — М.: Инфра-М, 2002.

• Шестопал Е. Б. Политическая психология : Учеб. для вузов.. — М.: ИНФРА-М, 2002. — 446 с. — ISBN 5-16-000981-7.

это, что изучает, статус и типы

Смежные дисциплины, находящиеся на стыке наук, необходимы для всестороннего изучения явления. К таким наукам относится политическая психология, изучающая особенности психики политиков и избирателей, применяющая для этого инструментарий аналитической психологии. Развитие науки способствует популяризации гуманистического курса, учета интересов избирателей, сближению представителей власти и граждан.

Политическая психология: сущность науки, предмет изучения, особенности

Политической психологией считают науку, объединяющую социологию, политологию и психологию. Она изучает поведенческие особенности, относящиеся к внутренней и внешней политике. Психологи-политологи изучают индивидуальное поведение людей в процессе взаимодействия с институтами власти. Задачей политико-психологического направления является рассмотрение базового набора эмоций и специфического, относящегося только к политической сфере.

История зарождения политической психологии, становление самостоятельной дисциплины

Путь политической психологии был долгим и сложным. Политологи выражали сомнения относительно необходимости и пользы такой науки, способной нанести вред действующим институтам власти. Первые исследования в области направления показали неоднозначность и субъективность зарождающейся дисциплины: каждый ученый в понятие предмета исследования вкладывал свое видение. Это значительно замедляло и усложняло ее признание.

Ранние работы психологов, исследующих деятельность политиков, не соответствовали научным требованиям. Кроме того, политико-психологическое направление охватывает слишком широкий круг проблем, что затрудняет выделение науки в отдельное направление. Также у специалистов разошлись мнения о задачах политической психологии: одни полагали, что ее главное направление — психология политиков, другие предлагали включить в нее все многообразие процессов управления. Поскольку четких критериев психологии политики в современной науке нет, можно утверждать, что ее процесс становления продолжается.

Инструментарий исследователей: методы, использующиеся в политической психологии

Современная политическая психология использует методы, позволяющие создать полноценную картину ситуации в стране. К ним относятся:

1. Анализ статистических данных. Для этого исследователи изучают особенности местоположения, уровня жизни, прав и свобод граждан.
2. Проведение массовых опросов. Опросы проводят со случайными группами граждан, чтобы получить усредненные статистические данные.
3. Проведение фокусированных интервью. Проводятся преимущественно перед выборами, чтобы выяснить настроения электората.

Данные методы позволяют изучить электоральное поведение, определить ценности культуры. Также современная наука применяет методы экспертной оценки и дистантного анализа.

Роль психологии политики в научной системе, влияние на общество

Психология политики стала самостоятельной отраслью в 1968 г, после утверждения программы курса политической психологии в ряде институтов. Но предпосылки для ее развития появились еще в период античности. Принципы научного подхода для изучения поведения политиков и структур власти использовал Аристотель, позднее — научное сообщество, занимающееся вопросами развития общества. Психология политики, объединив базовый инструментарий исходных наук, использует психологические подходы для объяснения политики.

Современная наука прочно закрепила свои позиции в странах Западной Европы и Америки. К услугам консультантов прибегают, когда необходимо принять решение, внедрить новую идею, изучить мнение народа. К деятельности психологов позитивно относятся и представители власти, и рядовые граждане.

Значение термина «политика» в разных формах понимания

Общепринятое определение понятие термина «политика» — особая сфера управления общества, направление государства, специфика общественной жизни, включающая корпоративные интересы общества.

В консенсусном понимании политику представляют, как способ взаимодействия власти и народа, совместного достижения общего блага, сформированного в социальном строе. Конфронтационное понимание рассматривает политический курс как противостояние противоположных направлений.

Основные школы: особенности направлений, концепции

Политическая психология представлена тремя школами:

1. Политический бихевиоризм. Занимается исследованиями поведенческих особенностей индивида путем сбора и изучения данных. Бихевиористы рассматривают политику в контексте культуры и общества. По их мнению, принцип «стимул – реакция» применим ко всем направлениям политического курса, в первую очередь для контроля поведения индивидов.
2. Политический психоанализ. Изучает процесс мышления, влияющего на становление сознания. Приверженцы этого направления основываются на гуманистической концепции, ставящей интересы личности выше навязанных установок.
3. Политический когнитивизм. Исследует бессознательные структуры психики, с целью создания классификации личностей высокопоставленных чиновников. Основывается на учении Фрейда о бессознательном.

Применяя разные методы, все виды школы преследуют одну цель — подробное изучение феноменов, способов взаимодействия людей внутри общественной структуры.

Предметная символика политического курса и создание пропагандистских мифов

Символика — обязательный элемент политической структуры. Символы могут быть:

• национальными знаками;
• архитектурными строениями;
• наградными знаками;
• наглядно-агитационными;
• денежными знаками;
• ритуальными;
• музыкальными;
• людьми-символами;
• условно-графическими;
• языковыми.

Политический миф — образ, способствующий популяризации и укреплению определенного восприятия события или явления. Мифы ограничены, оторваны от действительности, живут в отдельном измерении. С помощью мифа насаждаются необходимые власти настроения. Они — важная часть пропаганды.

Мифы единства формируют образ внутреннего или внешнего врага, мифы вражеского заговора — неправильно истолковывают намерения. Мифы о героях и свершениях снимают ответственность с людей, обещая им появление лидера, который решит все проблемы. Этот миф объединен со смежным мифом о «золотом веке», в который общество должно прийти.

Политическая культура: понимание и виды культуры, особенности

Под психологической культурой понимают совокупность способов изучения и создания мнения людей, возможные реакции, способы предотвращения конфликтных ситуаций. Культура общества представлена доминантными группами, отражает интересы подавляющей части населения. Она включает национальные, географические, религиозные, исторические и другие факторы. Культура личности — продукт общественной культуры. Личность объединяет собственные качества и стереотипы общественного мышления, типичные для ее социальной среды.

Особенности политического поведения: типы и способы реализации

Политическое поведение определяет процесс взаимодействия политики с субъектом. Выделяют 3 уровня поведения:

1. Высший — профессиональные политики, управляющие государством.
2. Средний — члены партий, главы организаций.
3. Низший — простые граждане, имеют ограниченный набор форм проявления политического поведения.

Политическое поведение определяется его высшей формой — поступком. Как правило, ему предшествует план, содержащий намерения и стремящийся к определенному результату.

Типы политических элит: функции и предназначение

В политическую элиту входят высшие чины, наделенные формальной властью. Они принимают участи в разработке и реализации законов, определяют формат международных связей. Типы элиты могут быть:

• харизматическими — получившими влияние благодаря личным качествам;
• олигархическими — присоединившимися к правящему классу с помощью финансового влияния;
• профессиональными — имеющими соответствующее образование;
• аристократическими — имеющими особый социальный статус по праву наследования.

Задача элиты — выполнять социально значимые функции. Среди них выделяют:

• стратегическую — разрабатывающую тактику и стратегию развития общества;
• коммуникативную — выражающую интересы представителей среднего и рабочего класса;
• организаторскую — решающую проблемы организации массовых мероприятий;
• интегративную — внедряющую решения власти, повышающую их популярность среди народа.

Основное предназначение элиты — удерживать выбранный курс, не допуская внешнего вмешательства.

Мотивация получения власти: чем обусловлена потребность личности в доминировании

Основным мотивом получения власти считается потребность в компенсации. В ее основе лежит концепция А. Адлера, предположившего причиной стремления личности к доминированию желание компенсировать недостаток. Власть делает индивида значимым, поднимая его статус в собственных глазах, способствует выравниванию самооценки.

Теория компенсации рассматривалась как единственный мотив получения власти до 1970 годов. Многочисленные исследования, проведенные аналитиком Лассуэлом, опровергают ее. Результаты его исследований показывают, что потребность власти может быть инструментальной — стремлением не только самоутвердиться, но и реализовать потребности.

Типы лидеров: феномен лидерства, отличие способов управления

Среди психологических компонентов политической системы важное значение имеет типология лидерства. Одним из первых типологию лидерства предложил Е. Богардус, выделив 4 типа лидерства:

• демократический
• автократический
• исполнительный
• рефлексивно-интеллектуальный.

В общепринятую типологию входят варианты лидерства, предложенные В. Вебером:

• легальная легитимность — вынужденное подчинение представителю власти, получившему доступ к управлению в результате выборов;
• традиционная легитимность — подчинение является проявлением личной преданности, основанной на приверженности идеалам;
• харизматическая легитимность — преданность, основанная на доверии.

Классификация типов личностей лидеров в первую очередь основывается на их ценностной ориентировке, а не личных качествах.

Полезное видео

На видео представлена запись лекции, которая посвящена основам политической психологии.

Политическая психология

Понятие политической психологии

Определение 1

Политическая психология – область политического поведения и политического сознания людей, выражающая преимущественно их оценочное и эмоциональное отношение к политической системе, к государственной власти, к фактам и событиям политической жизни.

Содержание политических чувств — это показатель духовной консолидированности государства, класса как субъектов власти, их способности выполнять свои политические функции. Политическая психология измеряет, насколько надежды и переживания людей отражают общезначимые и групповые интересы.

Содержание политической психологии

В содержании политической психологии выделяется две части:

• устойчивая часть, включающая психологический склад этноса, менталитет, нравы, здравый смысл;
• неустойчивая часть, включающая эмоции, настроения, ожидания, чувства, переживания.

В устойчивых психологических феноменах важная роль отводится политической ментальности, т.е. совокупности устойчивых политических ценностей и сценариев реагирования субъектов на различные социальные изменения, события в политике. Ядром политической ментальности является национальный характер. Проявляется национальность характера в различном поведении народов в похожих политических обстоятельствах. На национальный характер влияет опыт исторического развития этнической общности и передаваемые от одного поколения другому надежные способы самосохранения.

Разными политико-психологическими характеристиками обладают социальные слои и классы. Знание данных черт позволяет прогнозировать поведение и их реакцию на различные события. Специфическими психологическими качествами обладают и спонтанно возникающие социальные образования и скопления людей. Стереотипы и преобладание устойчивых реакций снижают потребность гражданина в политической информации и его потенциал политического участия.

Первостепенное значение среди неустойчивых проявлений политической психологии имеет настроение.

Определение 2

Политическое настроение – это общие, ярко выраженные психологические черты, которые охватывают на конкретный период времени значительные массы людей и определяют их отношение к определенному политическому событию, проблеме.

Значимым свойством настроения является концентрация внимания большого количества людей на интересующей проблеме или политической фигуре. При этом следует учитывать непостоянство политических пристрастий и эмоций, быстрый подъем и стремительное падение интереса к публичным делам. Именно поэтому временной интервал любой политической акции не должен быть растянутым и иметь четкие границы.

Практическое применение политической психологии

Для политической интеграции, сплочения людей, задействованных в политической акции, используются механизмы подсознательного обеспечения влияния:

• заражение, то есть достаточно быстрое распространение, охват определенным психическим состоянием большого количества людей;
• внушение, то есть подсознательное влияние, которое характеризуется некритическим восприятием воздействия со стороны источника воздействия.
• реализация идеологических оценок и требований через психологический настрой может иметь разный характер:
• мотивы политического поведения людей зависят от степени эмоционального восприятия ими основных идеологических форм, в частности политических идеалов, принципов и норм;
• политическая мотивация поведения субъектов опосредуется групповыми формами сознания, содержащими в себе понимание индивидом соотношения коллективных и общих интересов, психологического климата группы, сложившихся в группе стереотипов и привычек;
• неотъемлемой составляющей политических эмоций и чувств является совокупность личных представлений, то есть психических образований, порожденных практикой межличностных связей и отношениями с другими субъектами, институтами власти.

Основы политической психологии

Глава 1. Политическая психология как наука Начнем с самого общего определения, к которому будем еще не раз возвращаться дальше, по ходу книги, для его дальнейшего уточнения и развития. В самом первом приближении, политическая психология — междисциплинарная наука, родившаяся на стыке политологии и социальной психологии. Ее главная задача состоит в анализе психологических механизмов политики и выработке практических рекомендаций по оптимальному осуществлению политической деятельности на всех уровнях. Собственно говоря, именно для этого она и появилась, на этом и стал наращиваться ее ныне уже вполне самостоятельный статус. Современную политическую психологию надо рассматривать, что называется, с двух концов. С одной стороны, существовала и развивается западная политическая психология, С другой стороны, в 80-е годы начала складываться отечественная психология политики. Сейчас, спустя годы, они естественным путем слились в единую политическую психологию. Однако история и предыстория каждого направления продолжают сказываться. Именно поэтому, для более полного понимания картины, мы рассмотрим и то общее, что сложилось в политической психологии как науке, и то особенное, что в отдельных деталях продолжает их различать между собой. Формально датой рождения западной политической психологии считается 1968 г., когда при Американской ассоциации политических наук было учреждено отделение политической психологии, а в ряде Университетов США (прежде всего, в Йельском) начали читаться специальные курсы политической психологии. Однако предыстория политико-психологических идей, наблюдений, знаний и даже конкретных исследований имеет значительно более давние истоки, уходящие своими корнями в античность. На Западе и на Востоке, от Аристотеля до наших дней накоплено уже огромное количество теоретических и эмпирических разработок. Политическая психология — новая и, вместе с тем, очень старая наука. От Аристотеля до наших дней и политики, и ученые интересуются субъективной стороной политических процессов. Их и изучает политическая психология — научная дисциплина, возникшая на пересечении интересов политологии и психологии. Согласно авторитетному мнению Дж. Кнутсон предметом политической психологии являются “психологические компоненты политического поведения человека”, социальных групп и целых народов, исследование которых позволяет “применить психологические знания к объяснению политики”. В современных развитых западных странах политическая психология прочно вошла в арсенал практической политики. Без специальной помощи и консультирования экспертов в этой сфере не обходится принятие практически ни одного важного политического решения. К этому привыкли президенты и сенаторы, электорат и кандидаты на выборах, средства массовой информации и общественное мнение. К сожалению, как уже говорилось во введении, и как мы увидим дальше, в нашей стране политическая психология как наука до сих пор делает все еще только первоначальные шаги. Задача данной главы, а затем и всей книги состоит в ознакомлении с достижениями мировой политической психологии, с намечающимися путями ее развития в нашей стране, а также с основными, необходимыми как исследователям, так и, в значительной мере, практикам, конкретными прикладными инструментами политико-психологического анализа. В основе любой науки лежат некоторые методологические основания — та самая общая логика и метод мышления, которыми руководствуется эта наука, в рамках которой ее можно и нужно рассматривать. Для западной политической психологии такой основой стал поведенческий подход. Не поняв его, трудно понять, что представляет собой политическая психология как наука. Поведенческий подход – методологическая основа политической психологии Главной методологической основой современной западной политической психологии принято считать поведенческий (иногда говорят прямо, бихевиористский) подход к пониманию политики. Его суть понятна из самого названия: это рассмотрение политики как особой сферы поведения людей. История поведенческого подхода ведет отсчет времени его существования с середины 30-х годов XX века, когда стали появляться первые работы, в которых нащупывались иные возможности вместо принятых прежде подходов — в частности, вместо считавшихся “спекулятивно-историческими”, в духе расхожих мифологем, “психологии народов”, или психоаналитической интерпретации политической истории. В своем развитии поведенческий подход изначально стремился к более “конструктивно-прагматическому” осмыслению политики на основе соединения политического и психологического знания. Одним из первых необходимость этого понял и попытался осуществить американский исследователь Ч. Мерриам. Обосновав положение о политическом поведении как о центральной концепции политической науки, он предложил выявлять специфические черты политического поведения индивида, тех или иных социальных групп, а также массовых феноменов эмпирическим путем, количественными методами, соединяя в политической науке исследовательские приемы эмпирической социологии и социальной психологии. Однако не все эти абсолютно благие намерения удалось реализовать даже до сих пор. Хотя заслуги Ч. Мерриама в становлении политической психологии, разумеется, бесспорны. Затем значительный вклад в развитие поведенческого подхода был внесен также американцем Г. Лассуэлом. После этого, под влиянием первых основополагающих работ названных исследователей, число сторонников поведенческого подхода стало стремительно расти. Фактом является то, что в течение долгих последующих лет понятие “поведенческий подход” стало вбирать в себя подавляющее большинство исследований в западной политической науке вообще. На сегодняшний день поведенческий подход к политике, в целом, представляет собой обширный конгломерат различающихся между собой исследовательских тенденций, объединяемых лишь общим вниманием к “человеческому фактору”, к поведению людей в политике, которое, однако, трактуется в разных вариантах по-разному. В содержательном отношении уже с самого начала поведенческий подход поставил в центр внимания не только внешне наблюдаемые аспекты человеческой деятельности (собственно “поведение”) в политике, но и внутренние субъективные механизмы такого поведения, В частности, особое место в рамках поведенческого подхода занимали исследования социально-политических установок, сознания, самосознания и стереотипов субъекта политического поведения. Трактовались подобные механизмы, однако, достаточно узко, как производные от внешних условий, в соответствии с базовой схемой психологического бихевиоризма: “S (стимул) ==> R (реакция)”. Кратким был и перечень таких механизмов — по сути дела, в большинстве западных исследований до сих пор все сводится к доминированию “установочного акцента”, причем наибольшее внимание уделяется нормативным установкам, определяющим поведение, приемлемое с точки зрения господствующей политической системы, и формирующимся в сознании людей стереотипам. В западной науке поведенческий подход к политике традиционно основывался на своего рода “идеальной” модели “политического человека” — гражданина, существующего внутри некоторой системы политических отношений. Постулировалось, что такой человек заведомо обладает минимально необходимым для жизни в такой системе набором социально-политических качеств. Это означало, что он является высоко моральным (с точки зрения принятых в данном обществе норм), что руководствуется рациональными мотивами поведения, положительно относится к “естественному” (привычному для данного общества) правопорядку. Постулировалось, что обычно он ставит перед собой достаточно четко определенные социально-политические цели, умеет выбирать эффективные средства их достижения, а также способен “правильно” [в соответствии с нормами и ценностями господствующей политической системы) оценивать политические силы и отдельных общественно-политических деятелей — разумеется, с точки зрения их соответствия сформулированным политическим задачам. Традиции подобной модели, в разных вариантах, восходят еще к философским взглядам Дж. Локка, А. Смита, Ж. Ж. Руссо, А. Фергюссона и др. В прикладном выражении, сторонники поведенческого подхода исходят из достаточно простых соображений: что у избирателя “есть определенные принципы”, что он “в какой-то мере разумен”, у него “есть собственные интересы”, однако, осознает он их далеко не всегда, да и присутствуют они в его сознании далеко не в той “экстремальной и детализированной форме, в какую их унифицированно облекли политические философы”. Задачей прикладного, эмпирически ориентированного поведенческого подхода и выступал поиск тех конкретных политико-психологических норм, в которых реально, поведенчески существуют и проявляются названные понятия и категории более высокого, философского порядка. В других вариантах, поведенческий подход исходит из того, что центральным пунктом рассмотрения политической науки вообще являются любые формы участия человека или групп людей в осуществлении власти (или в противодействии ее осуществлению). Это формы, охватывающие участие в формальных организациях и массовых движениях, включенность в различные элементы политической системы или осознанную отстраненность от них, публичную манифестацию взглядов с целью воздействия на общественное мнение, политические институты и руководящие (правящие) политические группы. В этом варианте поведенческий подход ориентируется на анализ некоторых действий (или уклонение от таковых) некоего субъекта в отношении политической системы. Структура таких действий, как правило, включает субъекта действий, обстоятельства осуществления этого действия, объект действия и соответствующие целевые установки данного действия. Наиболее интересными для анализа при таком подходе с политико-психологической точки зрения являются субъ

Политическая психология и психология политики

Психология политики — это направление иссле­дований, достаточно искусственно сконструирован­ное в отечественном, еще советской эпохи общест-вознании, также возникшее на стыке политологии и социальной психологии. Первоначально, под влияни­ем западной традиции и в силу неразвитости отече­ственной политической науки, «психология полити­ки» развивалась как сравнительно автономная ветвь социальной психологии. Однако, с течением време­ни, постепенно она начала обретать статус особого, достаточно независимого научного направления — одной из ветвей политико-психологического анализа в рамках политологи³².

Как это теперь уже очевидно, таким образом в оте­чественном обществознании была предпринята попыт­ка «пойти другим путем» и исследовать близкий по содержанию круг объектов в рамках так называемой «психологии политики». Не стоит забывать о том, что само понятие «психология политики» возникло в каче­стве откровенного противовеса западной «политиче­ской психологии». Подразумевалось, что это будет мар­ксистская наука, построенная на соответствующих методологических началах и принципах. В целом, эта попытка не увенчалась успехом — «придумывать вело­сипед» не потребовалось. Тем не менее, термин «пси­хология политики» все еще имеет некоторое распро­странение. подчас внося путаницу в исследовательские работы.

На сегодняшний день психология политики сохра­няет во многом маргинальный статус, связанный с ее междисциплинарным происхождением. С одной сторо­ны, продолжается поток прежде всего эмпирических исследований, осуществляемых в русле «политическо­го уклона» социально-психологической науки. С другой же стороны, идет поиск не только эмпирико-методиче-ского, но и, по возможности, теоретико-методоло­гического самоопределения «психологии политики» в системе политологии. Подчеркнем принципиальное различие. Если западная политическая психология из­начально претендует на самостоятельный научный ста­тус, то психология политики долгие годы камуфлиро­валась под одно из направлений политологии, и не претендовала на такой статус.

Онтологические корни психологии политики, ра­зумеется, были связаны с западной политической пси­хологией. Они касались, в первую очередь, общего объекта изучения – психологических аспектов политики, однако с иных методологических позиций. Подчас именно это, наряду с невольным заимствованием исследовательского инструментария у более развитой западной науки, и вело к определенной путанице понятий: «политическая психология» и «психология политики» до сих пор иногда не различаются и, подчас, используются как синонимы.

Однако дело не в простой перестановке слов, а в различии гносеологических истоков этих двух путей изучения одной и той же реальности. В отличие от достаточно диффузного, эмпирически наполняемого, во многом субъективного и произвольно сужаемого или расширяемого круга объектов обобщенно трактуемой западной «политической психологии», «психология политики» пыталась исходить из необходимости более четкого и строгого в методологическом отношении конструирования предмета своего изучения. Предмет «психологии политики» понимался как системно-орга­низованная совокупность особого рода факторов, влияющих на реальные политические институты и процессы со стороны «человеческого фактора» этих институтов и субъекта данных политических процес­сов. Как видим, вся разница была в методологии и базовом основании: «наша» или «не наша» эта наука. Представляется, что на нынешнем этапе историческо­го развития эти споры просто утратили всякий смысл.

«Психология политики» упирала на то, что, в ко­нечном счете, у субъекта политики нет какой-то осо­бой «политической психики», для изучения которой была бы необходима специальная дисциплина — «по­литическая психология». Такая методология, считали сторонники психологии политики, вольно или неволь­но, несет на себе традиционные недостатки психологизаторских традиций. Лишая, во многом, политику самостоятельного статуса, она как бы неявно настраи­вает на некоторую абсолютизацию психологических моментов в ней и, как показывает история развития поведенческого подхода к пониманию политики в за­падной науке, может претендовать на постепенное вытеснение политологии как науки и ее постепенную подмену «политической психологией».

В отличие от последней, «психология политики» пыталась выделять свой предмет внутри политологии как целостной и единой науки, изучающей такое сверх­сложное явление, как политическая жизнь общества. Будучи подчиненной политике как генеральному объек­ту, и политологии как научной дисциплине более высо­кого порядка, «психология политики» не претендовала на абсолютизацию, а напротив, признавала рядоположенность и, как правило, вторичность, производность психологических факторов по отношению к другим моментам (в первую очередь, экономическим и соци­альным), более непосредственно влияющим на поли­тику. Подобный, не только и не столько психологически, сколько политически центрированный методологиче­ский путь и был основой «психологии политики» и, вме­сте с тем, водоразделом, гносеологически как бы отде­ляющим ее от «политической психологии».

«Психология политики» при таком понимании вы­ступала, в первую очередь, в качестве субдисциплины и одновременно, специфического метода анализа в рамках системно-организованной политологии. Посту­лировалось, что строение и составные части такой сис­темной политологии конституируются политикой как мета-проблемой, как бы «организующей» подобную междисциплинарную, синтетическую науку путем со­единения для решения этой мета-проблемы тех или иных отдельных, относительно конкретных и более частных отраслей традиционно существующих науч­ных дисциплин и методов познания. Такое понимание снимало в марксистской науке острые споры о нали­чии или отсутствии права на существование «психо­логии политики» как отдельной «делянки» на общем поле общественных наук. Напротив, согласно такой логике, проблемно организованная политология неиз­бежно включала в себя «психологию политики» в ка­честве одного из своих уровней, задачей которого и являлось изучение, учет и предвидение субъективных, психологических факторов и механизмов политиче­ского развития.

В целом, политология как единая наука, представ­ляющая собой метасистему познания политики, таким образом могла быть представлена в виде многоэтаж­ного здания, где каждому этажу соответствовала та или иная конкретная отрасль знания, находящаяся в поло­жении субдисциплины и изучающая «свои» факторы и аспекты политики. Соответственно, среди многих этажей этого здания, наряду с такими признанными субдисциплинами как «социология политики», «фило­софия политики» и т. п., достаточно правомерным было выделение «этажа», соответствующего «психо­логии политики». С «комнатами», соответствующими основным разделам этой отрасли знания. Надо при­знать, что в ту пору, данная трактовка была достаточ­но позитивной — она отстаивала, в удобных для обще­ственной науки того времени терминах, специфику и право на существование политико-психологического познания.

Занимая определенное место в рамках политологии, в то же самое время, «психология политики» являлась одним из ответвлений социально-психологической нау­ки. Если социальная психология в целом исследует наи­более общие законы и механизмы поведения людей в обществе, то «психология политики» пыталась заниматься той частью вопросов социальной психологии, которая казалась связанной с закономерностями и ме­ханизмами сугубо политического поведения людей. Если социальная психология выполняла роль «родовой нау­ки», функцией которой являлось обобщенно-теоретиче­ское рассмотрение наиболее общих зависимостей соци­ального поведения, то «психология политики» выступала в качестве более частной, «видовой» ветви родовой нау­ки, призванной приложить обобщенное знание к кон­кретно-практической сфере политических процессов и явлений.

«Психология политики» 80-х гг. имела три глав­ных теоретических основания.Первое основаниебыло связано с политической философией и, в отече­ственном звучании, восходило к основным положени­ям марксистской мысли, относящимся к роли челове­ческого фактора в политической жизни. В рамках материалистического понимания истории, политика, взятая не только в форме объекта или в форме созер­цания, а как человеческая чувственная деятельность, практика, безусловно включает в себя влиятельный субъективный компонент. Деятельность же, как извест­но, немыслима без субъекта. Субъектом политики как особого вида человеческой деятельности являются лю­ди — как отдельные индивиды, так и разнообразные социально-организованные человеческие общности, обладающие специфическими социально-психологи­ческими особенностями. Опираясь на, в целом, весь­ма здравые положения, «психология политики» не смогла соединить их с давно известным и развивае­мым на Западе поведенческим подходом. А именно на таком соединении и возникает понимание политики как деятельности, снимающее все методологические вопросы и кажущиеся противоречия.

Вторым основанием«психологии политики» были социология и социальная психология. Они дали «пси­хологии политики» основные методические приемы исследования, а также конкретно-научную методоло­гию аналитических подходов к политико-психологиче­ским и социально-политическим процессам.

Третьим основанием«психологии политики» была сама марксистская политическая наука, неизбежно ба­зировавшаяся на историческом материализме. Однако, переживая множественные внутренние кризисы, в 80-е гг. он уже был далек от претензий на монополизм и служил, в основном, в качестве своеобразной идеологической «крыши». Помимо определения основных точек приложения исследовательских сил «психологии поли­тики» тогдашняя отечественная политология в целом предоставила ей достаточные возможности самоопреде­ления в рамках комплексного, многомерного изучения политики и нахождения своего, специфического пред­мета исследования.

Базовым для «психологии политики» уже тогда яв­лялся деятельностный подход, хотя присутствовал он как бы в скрытой форме. Несмотря на недостаточную разработанность деятельно стного понимания политики в то время, даже зачатки этого подхода позволяли со­единить на основе единого рассмотрения и политику (как особую деятельность людей), и психологию участ­вующих в ней людей. Подобный подход, даже в зача­точной форме, позволял вычленить для политико-пси­хологического анализа ряд опорных категорий. Это мотивы участия людей в политике и смысловая струк­тура политической деятельности с точки зрения ее субъ­екта. Это также потребности, удовлетворяемые такой деятельностью. Это, безусловно, цели, ценности, нор­мы и идеалы, благодаря которым индивид или группа становятся частью некоего политического целого, иден­тифицируют себя с ним. Наконец, это человеческие чувства, эмоции и настроения, которые выражаются в такой деятельности. Это знания и мнения, которыми располагает и которые распространяет субъект, а так­же целый ряд вторичных, производных категорий.

Из всего сказанного понятно, что в конечном счете содержание понятий «психологии политики» и «поли­тическая психология» никак не противоречит друг дру­гу. Напротив, они очень во многом достаточно удачно взаимно дополняют друг друга. Хотя, безусловно, это не синонимы, а достаточно различающиеся термины, воз­никшие в разных методологических традициях. Имея это в виду, в дальнейшем мы будем использовать еди­ный термин: «политическая психология». Наша мето­дологическая основа в данном случае понятна: нет отдельно «западной» или «восточной» политической лсихологии. Нет политической психологии «марксист­кой» и «антимарксистской». Есть единая мировая наука, развитие которой в разных обществах имело ределенные особенности и акценты. До определенной поры они казались непреодолимыми, однако это время прошло. Тем более, что у политической психологии и психологии политики есть скрытая общая методологическая основа. В западной политической психо­логии она называется «поведенческий подход». В оте­чественной «психологии политики» — теория социаль­ной предметной деятельности.

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ это что такое ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ: определение — Политика.НЭС

Политическая психология

особый стиль политического мышления, поведения, восприятия мира политики, основанный на комплексе подсознательной мотивации общественной деятельности человека.

Оцените определение:

Источник: Политология: термины

Психология политическая

совокупность духовных образований, содержащих в основном чувственно-эмоциональные представления людей о политических явлениях, складывающихся в процессе их непосредственного взаимодействия с институтами власти и осуществления своего политического поведения при различных режимах правления.

Оцените определение:

Источник: Политико-терминологический словарь

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

political psychology) — одна из составных частей политологии, область науки, изучающая психологические компоненты политического сознания, деятельности и ценностных ориентации людей, социальных групп, национальных образований, органов государственной власти, которые проявляются в конкретных действиях и поступках. Понимание и осмысление психологических механизмов внутренней и внешней политики — одно из важнейших условий политической деятельности. В практике используется и понятие «психология политики».

Оцените определение:

Источник: Власть. Политика. Государственная служба. Словарь

ПСИХОЛОГИЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ

наука, изучающая психологические аспекты политической жизни. Объектами политико-психологических исследований являются — политическое участие, политическое лидерство, политические ценности и установки, мотивы, влияющие на политическое поведение, политическая социализация, массовое сознание и т.д. Методы исследований заимствовались П.п. из социальной, клинической, когнитивной и др. направлений психологии. К наиболее часто используемым методам исследований относят наблюдение, тестирование, социологические опросы, моделирование ситуаций в лабораторных условиях, психосемантический анализ, экспертную оценку личности, создание психологических портретов, анализ биографий политических лидеров, схематическое картирование и др.

Основными направлениями П.п. считаются бихевиористское, когнитивистское, психобиографическое, психоисторическое. Зарождение П.п. можно нести к началу XX в. На ее становление большое влияние оказали работы Габона, Г.Тарда, Ч.Мерриама, Г Лиэлла, З.Фрейда, Э.Эриксона. Однако годом рождения самостоятельной науки можно считать 1968, когда в Американской ассоциации политических наций было создано отделение политически психологии, а в Йельском университете была разработана специальная программа для углубленной подготовки политологов. Спустя десять лет было сформировано Международное общество политической психологии и нач. издаваться специальный журнал. В настоящее время П.п. является само тельной научной дисциплиной.

Оцените определение:

Источник: Политология: Словарь-справочник

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

POLITICAL PSYCHOLOGY) -исследование психологических конструктов, таких как личность, установки, убеждения, для объяснения политического поведения. Политическая психология исходит из того, что политическое действие, как и другие формы поведения, продуцируется взаимодействием индивида со средой. Следовательно, политический анализ требует обращения к психологическим факторам: восприятиям, познавательным процессам (cognitions), ожиданиям, мотивациям, — объясняющим реакцию индивида на стимулы со стороны среды. Политическая психология — важная составная часть того раздела политологии, который занимаетс

ТЕМА 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА — КиберПедия

ТЕМА 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА

План

Политическая психология как междисциплинарная нау­ка на стыке политологии и социальной психологии. Ее што­ки и автономный статус. Психологические и политологиче­ские корни политической психологии. Поведенческий подход как методологическая платформа политической психоло­гии. Основные вехи истории поведенческого подхода, его достоинства и недостатки.

Западная «политическая психология» и отечественная «психология политики» как относительно самостоятельные понятия, отражающие различные трактовки предмета и задач политической психологии.

Политика как особый вид деятельности людей. Психоло­гическая структура такой деятельности. Понятие «психоло­гических механизмов» этой деятельности и основные элемен­ты этих механизмов. Возможности политологии и психологии в их понимании и практическом воздействии на них.

Предмет и задачи политической психологии. Психоло­гические аспекты, факторы и «составляющие» политики как предмет политической психологии.. Анализ, прогнозирова­ние и управленческое влияние на политическую деятель­ность со стороны ее психологического обеспечения как три основных задачи политической психологии.

Основные объекты изучения политической психологии. Политическая психология внутренней политики. Политиче­ская психология внешней политики и международных отно­шений. Военно-политическая психология.

Основные принципы политической психологии. Основ­ные проблемы и методы политической психологии. Междис­циплинарные связи политической психологии.

 

Начнем с самого общего определения, к которо­му будем еще не раз возвращаться дальше, по ходу книги, для его дальнейшего уточнения и развития. В самом первом приближении, политическая психо­логия — междисциплинарная наука, родившаяся на стыке политологии и социальной психологии. Ее главная задача состоит в анализе психологических механизмов политики и выработке практических ре­комендаций по оптимальному осуществлению поли­тической деятельности на всех уровнях. Собствен­но говоря, именно для этого она и появилась, на этом и стал наращиваться ее ныне уже вполне самостоя­тельный статус.

Современную политическую психологию надо рассматривать, что называется, с двух концов. С одной стороны, существовала и развивается западная политическая психология, С другой стороны, в 80-е годы начала складываться отечественная психология политики. Сейчас, спустя годы, они естественным путем слились в единую политическую психологию. Однако история и предыстория каждого направления продолжают сказываться. Именно поэтому, для более полного понимания картины, мы рассмотрим и то общее, что сложилось в политической психологии как науке, и то особенное, что в отдельных деталях продолжает их различать между собой.

Формально датой рождения западной политиче­ской психологии считается 1968 г., когда при Американской ассоциации политических наук было учреждено отделение политической психологии, а в ряде Университетов США (прежде всего, в Йельском) начали читаться специальные курсы политической психологии. Однако предыстория политико-психологических идей, наблюдений, знаний и даже конкретных исследований имеет значительно более давние истоки, уходящие своими корнями в античность. На Западе и на Востоке, от Аристотеля до наших дней накоплено уже огромное количество теоретических и эм­пирических разработок.

Политическая психология — новая и, вместе с тем, очень старая наука. От Аристотеля до наших дней и политики, и ученые интересуются субъективной стороной политических процессов. Их и изучает политическая психология — научная дисциплина, возникшая на пересечении интересов политологии и психологии. Согласно авторитетному мнению Дж. Кнутсон предме­том политической психологии являются «психологические компоненты политического поведения человека», социальных групп и целых народов, исследование ко­торых позволяет «применить психологические знания к объяснению политики»[1].

В современных развитых западных странах поли­тическая психология прочно вошла в арсенал прак­тической политики. Без специальной помощи и кон­сультирования экспертов в этой сфере не обходится принятие практически ни одного важного политиче­ского решения. К этому привыкли президенты и се­наторы, электорат и кандидаты на выборах, средства массовой информации и общественное мнение. К со­жалению, как уже говорилось во введении, и как мы увидим дальше, в нашей стране политическая психо­логия как наука до сих пор делает все еще только пер­воначальные шаги. Задача данной главы, а затем и всей книги состоит в ознакомлении с достижениями мировой политической психологии, с намечающими­ся путями ее развития в нашей стране, а также с ос­новными, необходимыми как исследователям, так и, в значительной мере, практикам, конкретными при­кладными инструментами политико-психологическо­го анализа.

В основе любой науки лежат некоторые методо­логические основания — та самая общая логика и ме­тод мышления, которыми руководствуется эта наука, в рамках которой ее можно и нужно рассматривать. Для западной политической психологии такой основой стал поведенческий подход. Не поняв его, трудно по­нять, что представляет собой политическая психоло­гия как наука.

 

 

ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ

И ПСИХОЛОГИЯ ПОЛИТИКИ

Психология политики — это направление иссле­дований, достаточно искусственно сконструирован­ное в отечественном, еще советской эпохи обществознании, также возникшее на стыке политологии и социальной психологии. Первоначально, под влияни­ем западной традиции и в силу неразвитости отече­ственной политической науки, «психология полити­ки» развивалась как сравнительно автономная ветвь социальной психологии. Однако, с течением време­ни, постепенно она начала обретать статус особого, достаточно независимого научного направления — одной из ветвей политико-психологического анализа в рамках политологи[i]².

Как это теперь уже очевидно, таким образом в оте­чественном обществознании была предпринята попыт­ка «пойти другим путем» и исследовать близкий по содержанию круг объектов в рамках так называемой «психологии политики». Не стоит забывать о том, что само понятие «психология политики» возникло в каче­стве откровенного противовеса западной «политиче­ской психологии». Подразумевалось, что это будет мар­ксистская наука, построенная на соответствующих методологических началах и принципах. В целом, эта попытка не увенчалась успехом — «придумывать вело­сипед» не потребовалось. Тем не менее, термин «пси­хология политики» все еще имеет некоторое распро­странение, подчас внося путаницу в исследовательские работы.

На сегодняшний день психология политики сохра­няет во многом маргинальный статус, связанный с ее междисциплинарным происхождением. С одной сторо­ны, продолжается поток прежде всего эмпирических исследований, осуществляемых в русле «политическо­го уклона» социально-психологической науки. С другой же стороны, идет поиск не только эмпирико-методического, но и, по возможности, теоретико-методоло­гического самоопределения «психологии политики» в системе политологии. Подчеркнем принципиальное различие. Если западная политическая психология из­начально претендует на самостоятельный научный ста­тус, то психология политики долгие годы камуфлиро­валась под одно из направлений политологии, и не претендовала на такой статус.

Онтологические корни психологии политики, ра­зумеется, были связаны с западной политической пси­хологией. Они касались, в первую очередь, общего объекта изучения – психологических аспектов политики, однако с иных методологических позиций. Подчас именно это, наряду с невольным заимствованием исследовательского инструментария у более развитой западной науки, и вело к определенной путанице понятий: «политическая психология» и «психология политики» до сих пор иногда не различаются и, подчас, используются как синонимы.

Однако дело не в простой перестановке слов, а в различии гносеологических истоков этих двух путей изучения одной и той же реальности. В отличие от достаточно диффузного, эмпирически наполняемого, во многом субъективного и произвольно сужаемого или расширяемого круга объектов обобщенно трактуемой западной «политической психологии», «психология политики» пыталась исходить из необходимости более четкого и строгого в методологическом отношении конструирования предмета своего изучения. Предмет «психологии политики» понимался как системно-орга­низованная совокупность особого рода факторов, влияющих на реальные политические институты и процессы со стороны «человеческого фактора» этих институтов и субъекта данных политических процес­сов. Как видим, вся разница была в методологии и базовом основании: «наша» или «не наша» эта наука. Представляется, что на нынешнем этапе историческо­го развития эти споры просто утратили всякий смысл.

«Психология политики» упирала на то, что, в ко­нечном счете, у субъекта политики нет какой-то осо­бой «политической психики», для изучения которой была бы необходима специальная дисциплина — «по­литическая психология». Такая методология, считали сторонники психологии политики, вольно или неволь­но, несет на себе традиционные недостатки психологизаторских традиций. Лишая, во многом, политику самостоятельного статуса, она как бы неявно настраи­вает на некоторую абсолютизацию психологических моментов в ней и, как показывает история развития поведенческого подхода к пониманию политики в за­падной науке, может претендовать на постепенное вытеснение политологии как науки и ее постепенную подмену «политической психологией».

В отличие от последней, «психология политики» пыталась выделять свой предмет внутри политологии как целостной и единой науки, изучающей такое сверх­сложное явление, как политическая жизнь общества. Будучи подчиненной политике как генеральному объек­ту, и политологии как научной дисциплине более высо­кого порядка, «психология политики» не претендовала на абсолютизацию, а напротив, признавала рядоположенность и, как правило, вторичность, производность психологических факторов по отношению к другим моментам (в первую очередь, экономическим и соци­альным), более непосредственно влияющим на поли­тику. Подобный, не только и не столько психологически, сколько политически центрированный методологиче­ский путь и был основой «психологии политики» и, вме­сте с тем, водоразделом, гносеологически как бы отде­ляющим ее от «политической психологии».

«Психология политики» при таком понимании вы­ступала, в первую очередь, в качестве субдисциплины и одновременно, специфического метода анализа в рамках системно-организованной политологии. Посту­лировалось, что строение и составные части такой сис­темной политологии конституируются политикой как мета-проблемой, как бы «организующей» подобную междисциплинарную, синтетическую науку путем со­единения для решения этой мета-проблемы тех или иных отдельных, относительно конкретных и более частных отраслей традиционно существующих науч­ных дисциплин и методов познания. Такое понимание снимало в марксистской науке острые споры о нали­чии или отсутствии права на существование «психо­логии политики» как отдельной «делянки» на общем поле общественных наук. Напротив, согласно такой логике, проблемно организованная политология неиз­бежно включала в себя «психологию политики» в ка­честве одного из своих уровней, задачей которого и являлось изучение, учет и предвидение субъективных, психологических факторов и механизмов политиче­ского развития.

В целом, политология как единая наука, представ­ляющая собой метасистему познания политики, таким образом могла быть представлена в виде многоэтаж­ного здания, где каждому этажу соответствовала та или иная конкретная отрасль знания, находящаяся в поло­жении субдисциплины и изучающая «свои» факторы и аспекты политики. Соответственно, среди многих этажей этого здания, наряду с такими признанными субдисциплинами как «социология политики», «фило­софия политики» и т. п., достаточно правомерным было выделение «этажа», соответствующего «психо­логии политики». С «комнатами», соответствующими основным разделам этой отрасли знания. Надо при­знать, что в ту пору, данная трактовка была достаточ­но позитивной — она отстаивала, в удобных для обще­ственной науки того времени терминах, специфику и право на существование политико-психологического познания.

Занимая определенное место в рамках политологии, в то же самое время, «психология политики» являлась одним из ответвлений социально-психологической нау­ки. Если социальная психология в целом исследует наи­более общие законы и механизмы поведения людей в обществе, то «психология политики» пыталась заниматься той частью вопросов социальной психологии, которая казалась связанной с закономерностями и ме­ханизмами сугубо политического поведения людей. Если социальная психология выполняла роль «родовой нау­ки», функцией которой являлось обобщенно-теоретиче­ское рассмотрение наиболее общих зависимостей соци­ального поведения, то «психология политики» выступала в качестве более частной, «видовой» ветви родовой нау­ки, призванной приложить обобщенное знание к кон­кретно-практической сфере политических процессов и явлений.

«Психология политики» 80-х гг. имела три глав­ных теоретических основания. Первое основание было связано с политической философией и, в отече­ственном звучании, восходило к основным положени­ям марксистской мысли, относящимся к роли челове­ческого фактора в политической жизни. В рамках материалистического понимания истории, политика, взятая не только в форме объекта или в форме созер­цания, а как человеческая чувственная деятельность, практика, безусловно включает в себя влиятельный субъективный компонент. Деятельность же, как извест­но, немыслима без субъекта. Субъектом политики как особого вида человеческой деятельности являются лю­ди — как отдельные индивиды, так и разнообразные социально-организованные человеческие общности, обладающие специфическими социально-психологи­ческими особенностями. Опираясь на, в целом, весь­ма здравые положения, «психология политики» не смогла соединить их с давно известным и развивае­мым на Западе поведенческим подходом. А именно на таком соединении и возникает понимание политики как деятельности, снимающее все методологические вопросы и кажущиеся противоречия.

Вторым основанием «психологии политики» были социология и социальная психология. Они дали «пси­хологии политики» основные методические приемы исследования, а также конкретно-научную методоло­гию аналитических подходов к политико-психологиче­ским и социально-политическим процессам.

Третьим основанием «психологии политики» была сама марксистская политическая наука, неизбежно ба­зировавшаяся на историческом материализме. Однако, переживая множественные внутренние кризисы, в 80-е гг. он уже был далек от претензий на монополизм и служил, в основном, в качестве своеобразной идеологической «крыши». Помимо определения основных точек приложения исследовательских сил «психологии поли­тики» тогдашняя отечественная политология в целом предоставила ей достаточные возможности самоопреде­ления в рамках комплексного, многомерного изучения политики и нахождения своего, специфического пред­мета исследования.

Базовым для «психологии политики» уже тогда яв­лялся деятельностный подход, хотя присутствовал он как бы в скрытой форме. Несмотря на недостаточную разработанность деятельностного понимания политики в то время, даже зачатки этого подхода позволяли со­единить на основе единого рассмотрения и политику (как особую деятельность людей), и психологию участ­вующих в ней людей. Подобный подход, даже в зача­точной форме, позволял вычленить для политико-пси­хологического анализа ряд опорных категорий. Это мотивы участия людей в политике и смысловая струк­тура политической деятельности с точки зрения ее субъ­екта. Это также потребности, удовлетворяемые такой деятельностью. Это, безусловно, цели, ценности, нор­мы и идеалы, благодаря которым индивид или группа становятся частью некоего политического целого, иден­тифицируют себя с ним. Наконец, это человеческие чувства, эмоции и настроения, которые выражаются в такой деятельности. Это знания и мнения, которыми располагает и которые распространяет субъект, а так­же целый ряд вторичных, производных категорий.

Из всего сказанного понятно, что в конечном счете содержание понятий «психологии политики» и «поли­тическая психология» никак не противоречит друг дру­гу. Напротив, они очень во многом достаточно удачно взаимно дополняют друг друга. Хотя, безусловно, это не синонимы, а достаточно различающиеся термины, воз­никшие в разных методологических традициях. Имея это в виду, в дальнейшем мы будем использовать еди­ный термин: «политическая психология». Наша мето­дологическая основа в данном случае понятна: нет отдельно «западной» или «восточной» политической лсихологии. Нет политической психологии «марксист­кой» и «антимарксистской». Есть единая мировая наука, развитие которой в разных обществах имело ределенные особенности и акценты. До определенной поры они казались непреодолимыми, однако это время прошло. Тем более, что у политической психологии и психологии политики есть скрытая общая методологическая основа. В западной политической психо­логии она называется «поведенческий подход». В оте­чественной «психологии политики» — теория социаль­ной предметной деятельности.

 

ПОЛИТИКА КАК ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ

Специальный методологический анализ показыва­ет, что зачаточные формы деятельностного понимания политики, содержавшиеся в психологии политики, не противоречат поведенческому подходу, принятому в западной политической психологии. Более того, имен­но достаточно проработанный деятельностный подход в приложении к политике соединяет эти направления, превращая терминологические различия в малоосмыс­ленную «игру в бисер». Центральной проблемой пове­денческого подхода в данном разрезе оказывается проблема субъективных механизмов, обеспечиваю­щих подобные трансформации, инициирующих и ре­гулирующих политическое поведение. Вот тогда при таком понимании ведущими категориями поведенче­ского подхода становятся категории политического сознания и политической культуры, усваиваемые субъ­ектом в процессе политической социализации, а так­же такие производные от внешних условий психиче­ские переменные, как эмоции, чувства и настроения в их не столько индивидуальном, сколько массовом, со­циально-типическом выражении. Они же, эти катего­рии, оказываются центральными и для психологии политики.

Остановимся подробнее на деятельностном подхо­де к политике как на стержневом моменте для синтеза политической психологии и психологии политики, на выработке общей платформы для теперь уже единой политической психологии. Оттолкнемся от общепри­знанного как на Западе, так и на Востоке. Как извест­но, «главный недостаток всего предшествующего мате­риализма — включая и фейербаховский — заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берется только в форме объекта или в форме созерца­ния, а не как человеческая чувственная деятельность, практика, не субъективно»[ii]. Отсюда и вытекает смысл трактовки политики именно как особой деятельности людей; «История не делает ничего, она не обладает никаким необъятным богатством», она «не сражается ни в каких битвах!» Не «история», а именно человек, действительно живой человек — вот кто делает все это, всем обладает и за все борется. «История» не есть какая-то особая личность, которая пользуется челове­ком для достижения своих целей. История — не что иное, как деятельность преследующего свои цели че­ловека»[iii]. Можно по разному относиться к авторам приведенных высказываний, однако трудно отказать им в логике и убедительности проведенного анализа.

Отсюда, собственно, и вытекает предельно пове­денческое (бихевиористское) понимание политики как определенной сферы человеческой деятельности, кото­рую осуществляет и которой управляет человек. Дея­тельность немыслима без субъекта. Субъект же не мо­жет действовать без мотивационных факторов, то есть без психологических составляющих этой самой своей деятельности.

В свое время Г.В. Плеханов писал: «Нет ни одного исторического факта, которому не предшествовало бы… и за которым не следовало бы известное состоя­ние сознания… Отсюда — огромная важность общест­венной психологии… с нею надо считаться в истории права и политических учреждений»[iv]. Прав он был, или не прав — трудно не считаться с такой убежденной позицией. Кроме того, трудно привести и убедительные противоположные примеры, опровергающие подобные утверждения — если, конечно, совсем не разувериться в способности человека влиять на происходящее вокруг него.

Реконструируя и обобщая прошлое, можно счи­тать, что в истории существовало три основных под­хода к роли психологии в изучении политики.

Во-пер­вых, максималистская позиция. Она проявлялась в разное время, однако наиболее яркий пример в науч­ной литературе — труды профессора А. Этциони вто­рой половины XX века, с его совершенно однозначным взглядом. Поскольку политику «делают» люди, считал А. Этциони, то возможности психологии в изучении политики и влиянии на нее «практически безграничны». Это, так сказать, супер-психологизаторский подход, которого иногда побаиваются даже сами психологи. И хотя классик психо- и социодрамы Дж. Морено когда-то запальчиво заявил, что дескать, пройдет время, и когда-нибудь, в следующем веке, верховным ментором в белом доме» (имелся в виду президент США) должен будет стать «психолог или врач, хорошо знающий человеческую психологию», пока до этого еще далеко.

Во-вторых, позиция минималистов. Ее сторонники, а их до сих пор еще немало, напротив, на первое место ставили и продолжают ставить иные, значительно более объективные факторы: социальные, экономи­ческие и другие, не признавая за психологическими факторами практически никакого значения. Однако и эта позиция в политической истории также показала свою несостоятельность. Максимум, к чему она при­водила — это к стремлению решать все политические вопросы с «позиции силы», используя исключитель­но объективистские силовые аргументы и «наращива­ние мускул». Однако в очень многих случаях это ока­зывалось достаточно плохой политикой. Возникали конфликты, для урегулирования которых, опять-таки требовались психологи. Что, безусловно, опровергало позиции «минималистов», но до сих пор не уменьша­ет число их рядов.

В-третьих, был, есть и продолжает развиваться компромиссный, синтетический подход. Его сторон­ники, осознавая и признавая серьезную роль психо­логии, однако, понимали, что психология — лишь один из голосов в общем хоре многих факторов влия­ния на политику. Политика представляет собой на­столько сложный феномен общественной жизни, что нет и не может быть некой единой науки, которая будет в состоянии объяснить все аспекты политики — как, впрочем, и любой иной человеческой деятельно­сти. Значит, возможно и необходимо построение слож­ных моделей политики, включая и политико-психоло­гические модели.

В конечном счете, с этой точки зрения политика и есть, прежде всего, определенная человеческая дея­тельность с определенными мотивами, целями и, ес­тественно, результатами. Главным мотивом и, в случае успеха, результатом этой деятельности является согла­сование интересов разных человеческих групп и от­дельных индивидов. Обретая эти результаты и свой формы в тех или иных политических институтах, по­литика как особая деятельность наполняет собой по­литические процессы — как содержание, наполняя форму, как бы «застывает» в ней, принося определен­ные итоги.

В ПОИСКАХ «МЕНТАЛИТЕТА»

Обобщенно, предметом политической психологии часто называют политический «менталитет».

Ментали­тет (от англ. Mentality — сознание) — обобщенное по­нятие отчасти образно-метафорического, политико-публицистического плана, обозначающее в широком смысле совокупность и специфическую форму орга­низации, своеобразный склад разнообразных психи­ческих свойств и качеств, особенностей и проявлений. Используется, главным образом, для обозначения своеобразного, оригинального способа мышления, склада ума или даже умонастроений. Например, иногда в литературе упоминается национальный менталитет — «грузинский», «русский», «немецкий» и др. Встречает­ся и региональный менталитет — «скандинавский», «латиноамериканский» и др. Иногда говорят о мента­литете социальной группы, слоя, класса — «мелкобур­жуазный», «интеллигентский», «маргинальный» и др. Подчас это понятие несет в себе квалификационно-оце­ночный оттенок, отражая способности мышления и уровень интеллекта его носителей (особенно в сочета­нии с прилагательными типа «высокий», «низкий», «богатый», «бедный» и т. п.). Может нести и содержа­тельно-идентификационную нагрузку политико-идео­логического характера (например, «либеральный», «тоталитарный», «демократический», или же, скажем, «пролетарский», «революционный», а также, напро­тив, «контрреволюционный», «реакционный» и т. п. менталитет).

В свое время в обществознание понятие мента­литет было введено представителями историко-психологического и культурно-антропологического направлений Л. Леви-Брюлем, Л. Февром, М. Блоком и некоторыми другими. В первоначально использовав­шемся контексте менталитет означал наличие у пред­ставителей того или иного общества, трактуемого, прежде всего, как национально-этническая и социо-культурная общность людей, принадлежащих к одной и той же исторически сложившейся системе культу­ры, некоего определенного общего «умственного инструментария», своего рода «психологической оснастки», которая дает им возможность по-своему вос­принимать и осознавать свое природное и социаль­ное окружение, а также самих себя. Со временем понятие менталитет стало использоваться и для опи­сания в обобщенном виде свойств и особенностей ор­ганизации социальной и политической психологии людей, принадлежащих к такой общности, в частно­сти, политического сознания и самосознания членов той или иной достаточно обособленной общности не только национально этнического и историко-культурного, но и социально-политического характера.

В узком политико-психологическом смысле мента­литет представляет собой определенный, общий для членов социально-политической группы или органи­зации своеобразный политико-психологический тезау­рус («словарь», «лексикон», призму восприятия и ос­мысления мира). Именно он и позволяет достаточно единообразно воспринимать окружающую социально-политическую реальность, оценивать ее и действовать в ней в соответствии с определенными устоявшимися в общности нормами и образцами поведения, гаран­тированно адекватно воспринимая и понимая при этом друг друга. В этом случае общий менталитет сам по себе является организующим фактором, образую­щим особую политико-психологическую общность людей на основе такого единого для всех ее членов менталитета.

С функциональной социально-политической точки зрения, общий для той или иной группы менталитет способствует поддержанию преемственности ее суще­ствования и устойчивости поведения входящих в нее членов, прежде всего, в относительно стабильных, но особенно — в кризисных ситуациях. Главной особенно­стью последних является такое разрушающее воздей­ствие на менталитет, которое подвергает опасности его целостность и сплачивающе-унифицирующий поведе­ние людей характер, а в случае экстремального, крити­ческого воздействия может приводить к дестабилизации, расслоению и нарушению общности менталитета членов группы вплоть до полного разрушения такой политико-психологической общности. Возникающая в результате подобных ситуаций аномия ведет к появлению много­численных форм девиантного поведения и острым пси­хологическим кризисам у представителей данной общ­ности, что влечет за собой и социально-политические последствия: в таких случаях общность становится спо­собной прежде всего (а иногда и исключительно) к де­структивному в социально-политическом плане пове­дению, подчас чреватому не только разрушением социального окружения, но и саморазрушением такой общности.

В подобных случаях возникает особый, «кризисный менталитет» (или анемическое, «дезинтегрированное сознание») как выражение определенного этапа распа­да устойчивых прежде социально-политических обра­зований, определявших поведение людей, в структуре сознания и психики в целом. Главными его особенно­стями являются своеобразная мозаичность (конфликт­ное сосуществование, с одной стороны, отмирающих, уже неадекватных прежних и, с другой стороны, на­рождающихся, но еще не стойких новых компонентов), несистематизированность, отсутствие целостности и устойчивости, ситуативность и непрерывная изменчивость. В отличие от докризисного, достаточно устойчивого и структурированного менталитета, кризисный носит потокообразный, лабильный характер. Ментали­тет такого типа, например, появляется в ситуациях резкого перехода от тоталитаризма к демократии, ха­рактеризующихся появлением целого ряда новых форм общественной жизни — в частности, социально-политического плюрализма, многоукладной экономи­ки, многопартийности и т. п. на этапе возникновения и становления этих явлений. Примером такого рода, в частности, служат попытки разнообразных реформ в советском обществе, связанных с периодом пере­стройки: главным фактором этих реформ должен был стать «человеческий фактор», то есть, новый, изменив­шийся менталитет всего общества. Развитие событий показало, однако, что трансформация менталитета яв­ляется достаточно длительным и болезненным процес­сом. Это связано, во-первых, с трудностями отказа от прежней «психологической оснастки» — со значитель­ной инерционностью и особого рода «сопротивляемо­стью» прежнего менталитета. Во-вторых, с опасностью деструктивных последствий в результате его слишком быстрого разрушения. В-третьих, со сложностью фор­мирования нового менталитета в процессе, по сути дела, принудительной адаптации людей не столько к новым условиям (их еще нет и не может быть на этапе начала реформ), сколько к предстоящему длительному периоду реформирования. Трудности такого рода ве­дут к тому, что общественные преобразования оказы­ваются лишенными поддержки со стороны массового менталитета общества и, напротив, вынуждены пре­одолевать дополнительное сопротивление со стороны политической психологии членов общества.

ТЕМА 1. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ КАК НАУКА

План

Политическая психология как междисциплинарная нау­ка на стыке политологии и социальной психологии. Ее што­ки и автономный статус. Психологические и политологиче­ские корни политической психологии. Поведенческий подход как методологическая платформа политической психоло­гии. Основные вехи истории поведенческого подхода, его достоинства и недостатки.

Западная «политическая психология» и отечественная «психология политики» как относительно самостоятельные понятия, отражающие различные трактовки предмета и задач политической психологии.

Политика как особый вид деятельности людей. Психоло­гическая структура такой деятельности. Понятие «психоло­гических механизмов» этой деятельности и основные элемен­ты этих механизмов. Возможности политологии и психологии в их понимании и практическом воздействии на них.

Предмет и задачи политической психологии. Психоло­гические аспекты, факторы и «составляющие» политики как предмет политической психологии.. Анализ, прогнозирова­ние и управленческое влияние на политическую деятель­ность со стороны ее психологического обеспечения как три основных задачи политической психологии.

Основные объекты изучения политической психологии. Политическая психология внутренней политики. Политиче­ская психология внешней политики и международных отно­шений. Военно-политическая психология.

Основные принципы политической психологии. Основ­ные проблемы и методы политической психологии. Междис­циплинарные связи политической психологии.

 

Начнем с самого общего определения, к которо­му будем еще не раз возвращаться дальше, по ходу книги, для его дальнейшего уточнения и развития. В самом первом приближении, политическая психо­логия — междисциплинарная наука, родившаяся на стыке политологии и социальной психологии. Ее главная задача состоит в анализе психологических механизмов политики и выработке практических ре­комендаций по оптимальному осуществлению поли­тической деятельности на всех уровнях. Собствен­но говоря, именно для этого она и появилась, на этом и стал наращиваться ее ныне уже вполне самостоя­тельный статус.

Современную политическую психологию надо рассматривать, что называется, с двух концов. С одной стороны, существовала и развивается западная политическая психология, С другой стороны, в 80-е годы начала складываться отечественная психология политики. Сейчас, спустя годы, они естественным путем слились в единую политическую психологию. Однако история и предыстория каждого направления продолжают сказываться. Именно поэтому, для более полного понимания картины, мы рассмотрим и то общее, что сложилось в политической психологии как науке, и то особенное, что в отдельных деталях продолжает их различать между собой.

Формально датой рождения западной политиче­ской психологии считается 1968 г., когда при Американской ассоциации политических наук было учреждено отделение политической психологии, а в ряде Университетов США (прежде всего, в Йельском) начали читаться специальные курсы политической психологии. Однако предыстория политико-психологических идей, наблюдений, знаний и даже конкретных исследований имеет значительно более давние истоки, уходящие своими корнями в античность. На Западе и на Востоке, от Аристотеля до наших дней накоплено уже огромное количество теоретических и эм­пирических разработок.

Политическая психология — новая и, вместе с тем, очень старая наука. От Аристотеля до наших дней и политики, и ученые интересуются субъективной стороной политических процессов. Их и изучает политическая психология — научная дисциплина, возникшая на пересечении интересов политологии и психологии. Согласно авторитетному мнению Дж. Кнутсон предме­том политической психологии являются «психологические компоненты политического поведения человека», социальных групп и целых народов, исследование ко­торых позволяет «применить психологические знания к объяснению политики»[1].

В современных развитых западных странах поли­тическая психология прочно вошла в арсенал прак­тической политики. Без специальной помощи и кон­сультирования экспертов в этой сфере не обходится принятие практически ни одного важного политиче­ского решения. К этому привыкли президенты и се­наторы, электорат и кандидаты на выборах, средства массовой информации и общественное мнение. К со­жалению, как уже говорилось во введении, и как мы увидим дальше, в нашей стране политическая психо­логия как наука до сих пор делает все еще только пер­воначальные шаги. Задача данной главы, а затем и всей книги состоит в ознакомлении с достижениями мировой политической психологии, с намечающими­ся путями ее развития в нашей стране, а также с ос­новными, необходимыми к