Аскетический образ жизни. — sozidatel_lesa — LiveJournal
часто мой завтрак два яйца и родниковая вода, обед геркулесовый кисель и вода
ем много рыбы
мои сладости это финики, банановые чипсы
никаких пирожных, тортов не ем, когда хочу пирожное ем батон с маслом и мёдом
два, три раза в неделю делаю глоток масла по очереди оливкогого, льняного, подсолнечного с запахом
ем красную рябину прямо так или засахаренную
калину пару раз в неделю сьедаю ложку, мне без разницы вкусно это или нет
По гардеробу. Меня абсолютно не интересует мода и стиль. Главное чтобы одежда была удобная и чистая. У меня есть дорогая брендовая одежда, но я её не ношу и она мне не интересна. Годами надеваю простую классику. Не был ни в одном торговом центре. Вообще не хожу по магазинам.
Зимой хожу в куртке без шарфа и перчаток. Моржевал, не понравилось. Потом текст поправлю.
Знаю состав всех продуктов, что происходит при варке.
Мне всё равно, что есть и как выглядит блюдо. Хотя я люблю готовить. В основном питаюсь зерновыми. Перловая каша с солёными огурцами один в один по вкусу рассольник. Мяса ем очень мало и редко. Стейки даром не надо. Шашлыки я могу есть бесплатно. У меня есть знакомые грузины-шашлычники, у них кафе граничит с лесом. Они меня уважают и угощают. Но мне не надо.
Белок получаю из рыбы и яиц. Ем много рыбы. Рыба сейчас тоже есть химическая. Советую океаническую дешевую, её не выгодно выращивать. Ем сырую селёдку, солю сверху и ем. Килька с костями очень полезна.
Иду к вегетарианству. У меня много знакомых вегетарианцев, которые отлично выглядят. Как-нибудь возможно напишу, что я думаю о вегетарианцах и мясоедах.
Ел лягушек из леса. Когда их жаришь стоит приятный запах и сразу понимаешь, что это съедобно. Больше есть не буду. Разделывать не приятно и есть там нечего. Ел улиток. Вкусно, но собирать долго и нудно. Чувствовал себя первобытным человеком. Пока на тарелку соберёшь полдня пройдёт. Ел саранчу. Не понимаю, зачем её травить на полях, когда её можно есть.
Почти не ем продукты глубокой переработки. Торты, конфеты и др. Заменяю сухофруктами. Лучше куплю килограмм фиников, чем килограмм конфет. Когда хочу сладкое, беру финик или урюк. В последнее время добавил банановые чипсы. Все сухофрукты считаю очень хорошей едой.
Редко ем в ресторанах, кафе. Эта привычка ещё с советских времён. Редко пью кофе, чай, в основном пью родниковую воду. Еду запиваю водой. Ем мало сахара. Предпочитаю сложные углеводы.
Ем много овощей, фруктов, зелени, зелёного лука, чеснока, листья деревьев. Лучше съем в лесу несколько листьев, чем пойду покупать огурцы, делать из него салат.
Всё, что нужно я с едой получаю.
Моё питание полноценно и дешево. И ещё экономия на лекарствах. Другие едят химические деликатесы, потом болеют и покупают дорогие лекарства. Хорошо понимаю аскетов. Они мыслят другими категориями. В общем, я ем , чтобы жить, а не живу, чтобы есть.
И вот результат. Хорошее здоровье, в хорошей физической форме. Белые, свои зубы. Говорю мало, голова не болит. В больнице лежал один раз три дня в 17 лет по глупости. В жизни почти не пил лекарств.
Голос у меня восемнадцатилетнего молодого человека. Голос является одним из индикаторов общего здоровья человека. Когда разговариваю по телефону, все думают, что говорят с молодым юношей. Могу любому молодому фору дать во всех отношениях.
|
Для понимания связи между основными религиозными идеями аскетического протестантизма и правилами экономических будней необходимо прежде всего обратиться к тем богословским произведениям, которые выросли из повседневной душеспасительной практики Ибо в те времена, когда мысли о потустороннем мире заполняли жизнь людей, а от допущения к причастию зависело социальное положение христианина, когда значение духовника в деле спасения души, в осуществлении церковной дисциплины и в качестве проповедника достигало такой степени, о которой мы, современные люди, просто В настоящем разделе в отличие от последующих мы можем рассматривать аскетический протестантизм как некое единство. Поскольку, однако, наиболее последовательное обоснование  Если обратиться к «Вечному покою святых» Бакстера, к его «Christian directory» или к близким им работам других авторов 198, то в их суждениях о богатстве 199 и способе его приобретения сразу же бросается в глаза акцент на эбионитические (Эбиониты — иудео-христианская секта, проповедовавшая бедность Эбионитская направленность — осуждение богатства. — Прим. перев.) элементы новозаветного откровения 200. Богатство как таковое таит в себе страшную опасность, искушения его безграничны; стремление Из пуританской литературы можно извлечь любое количество примеров того, как осуждалась жажда богатства и материальных благ, и противопоставить их значительно более наивной по своему характеру этической литературе Средневековья. И все эти примеры свидетельствуют о вполне серьёзных предостережениях; дело заключается, однако, в том, что подлинное их этическое значение и обусловленность выявляются лишь при более внимательном изучении этих свидетельств. Морального осуждения достойны успокоенность и довольство достигнутым 202, наслаждение богатством и вытекающие из этого последствия — бездействие и плотские утехи — и прежде всего ослабление стремления к «святой жизни».  Примечания»>206 — не более шести, в крайнем случае восьми часов — морально совершенно недопустима 207. Здесь ещё не вошло в употребление изречение «время — деньги», которое нашло себе место в трактате Бенджамина Франклина, однако в духовном смысле эта идея в значительной степени утвердилась; время безгранично дорого, ибо каждый потерянный час труда отнят у Бога, не отдан приумножению славы Его 208. Пустым, а иногда даже вредным занятием считается поэтому и созерцание, во всяком случае тогда, когда оно осуществляется в ущерб профессиональной деятельности 209. Ибо созерцание менее угодно Богу, чем активное выполнение его воли в рамках своей профессии 210. К тому же для занятий такого рода существует воскресенье. По мнению Бакстера, люди, бездеятельные в своей профессии, не находят времени и для Бога, когда приходит час Его 211.
Всё основное произведение Бакстера пронизывает настойчивая, подчас едва ли не страстная проповедь упорного, постоянного физического или умственного труда 212. В этом обнаруживается влияние двух мотивов 213. Прежде всего труд издавна считался испытанным аскетическим средством: в качестве такового он с давних пор высоко ценился 214 церковью Запада в отличие не только от Востока, но и от большинства монашеских уставов всего мира 215. Именно труд служит специфической превентивной мерой против всех тех — достаточно серьёзных — искушений, которые пуританизм объединяет понятием «unclean life» (Нечистой жизни [англ. Однако труд выходит по своему значению за эти рамки, ибо он как таковой является поставленной Богом целью всей жизни человека 218. Здесь отчётливо обнаруживается отличие от средневекового отношения к этой проблеме. Фома Аквинский тоже дал своё толкование этих слов апостола Павла. Однако в его истолковании 221 труд лишь naturali ratio nе (В силу естественных причин [лат.] — Прим. перев.) необходим для поддержания жизни как отдельного человека, так и человечества в целом. Там, где отсутствует эта цель, теряет свою силу и это предписание. Оно имеет в виду лишь род человеческий, а не каждого человека в отдельности. На того, кто обладает необходимым имуществом и может существовать не работая, это предписание не распространяется; что же касается созерцания как духовной формы деятельности в царстве Божьем, то в средневековом понимании оно было, конечно, выше завета апостола Павла в его буквальном значении. Фома Аквинский от учения которого нам в данной связи наиболее уместно отправляться), подобно многим другим мыслителям, рассматривал разделение труда и деление общества по профессиям как прямое следствие божественного плана мирового устройства. Введение же человека в этот космос происходит ex causis naturalibus и случайно по своему характеру («contingent», по терминологии схоластов). Для Лютера распределение людей по существующим сословиям и профессиям в соответствии с объективным историческим устройством общества было, как мы уже видели, прямой эманацией божественной воли, а пребывание каждого человека на своём месте и его деятельность в рамках, установленных для него Богом, превращались, следовательно, в религиозный долг Иначе трактуется провиденциальный характер взаимопереплетения частно-хозяйственных интересов в пуританском учении. О значении провиденциальной цели, в соответствии с которой люди делятся по профессиям, мы, согласно пуританской схеме прагматического толкования, узнаем по плодам этого деления. По этому вопросу Бакстер высказывает взгляды, которые в ряде моментов прямо соприкасаются с известным апофеозом разделения труда у Адама Смита В пуританском учении о профессиональном призвании ударение делается всегда на методическом характере профессиональной аскезы в отличие от интерпретации Лютера, который рассматривает профессиональную деятельность как покорность своей предрешённой Богом участи 230. Поэтому пуританское учение не только решительно высказывается в пользу сочетания нескольких callings при условии, что это будет способствовать общему и собственному 231 благу и никому не принесёт ущерба и что такое сочетание разных профессий не приведёт к недобросовестному (unfaithful) выполнению своих обязанностей в рамках одной из них, но пуритане отнюдь не считают достойной порицания и перемену профессии, если только это не совершается легкомысленно и проистекает из желания заняться более угодной Богу 232 — что, исходя из общей принципиальной направленности пуританства, означает более полезной — деятельностью. И ещё одно, и это самое важное: полезность профессии и, следовательно, её угодность Богу в первую очередь определяются с нравственной точки зрения, затем степенью важности, которую производимые в её рамках блага имеют для «всего общества»; однако в качестве третьего и практически безусловно наиболее важного критерия выступает её «доходность» 233. Ибо если Бог, перст которого пуританин усматривает во всех обстоятельствах своей жизни, представляет кому-нибудь из своих избранников какой-либо шанс для извлечения прибыли, то он совершает это, руководствуясь вполне определёнными намерениями. И верующий христианин должен следовать данному указанию свыше и использовать предоставленную ему возможность 234. «Если Бог указует вам этот путь, следуя которому вы можете без ущерба для души своей и не вредя другим, законным способом заработать больше, чем на каком-либо ином пути, и вы отвергаете это и избираете менее доходный путь, то вы тем самым препятствуете осуществлению одной из целей вашего призвания (calling), вы отказываетесь быть управляющим (steward) Бога и принимать дары его для того, чтобы иметь возможность употребить их на благо Ему, когда Он того пожелает. Не для утех плоти и грешных радостей, но для Бога следует вам трудиться и богатеть» 235. Богатство порицается лишь постольку, поскольку оно таит в себе искушение предаться лени, бездеятельности и грешным мирским наслаждениям, а стремление к богатству — лишь в том случае, если оно вызвано надеждой на беззаботную и весёлую жизнь. В качестве же следствия выполнения профессионального долга богатство морально не только оправдано, но даже предписано 236. Об этом как будто прямо говорится в притче о рабе, который впал в немилость за то, что не приумножил доверенную ему мину серебра 237. Желание быть бедным было бы равносильно, как часто указывается, желанию быть больным 238 и достойно осуждения в качестве проявления синергизма, наносящего ущерб славе Божьей. Что же касается нищенствования, которому предаётся человек, способный работать, то это не только грех бездеятельности, но и, по словам апостола, нарушение завета любить ближнего своего 239. Подобно тому как акцентирование аскетического значения постоянной профессии служит этической идеализации современной профессиональной специализации, так провиденциальное истолкование стремления к наживе служит идеализации делового человека 240. Аскетически настроенным пуританам в равной степени претит как аристократическая небрежность знати, так и чванство выскочек. Полное этическое одобрение встречает трезвый буржуа — selfmademan (Человек, всем обязанный себе [англ.] — Прим. перев.) 241. Слова «God blesseth his trade» — принятое пожелание в адрес тех «святых» 242, которые добивались успеха, следуя божественным предписаниям. С точки зрения пуританина, контролировавшего по совету Бакстера свою избранность посредством сравнения своего душевного состояния с душевным состоянием библейских героев 243 и толковавшего при этом библейские изречения «как параграфы судебника», в том же направлении действовала вся мощь ветхозаветного Бога, который награждал своих избранных за их благочестие ещё в этой жизни 244. Впрочем, изречения Ветхого завета не всегда были однозначны, мы уже знаем, что Лютер впервые применил понятие «Beruf» в светском его значении при переводе одного места из Книги Иисуса сына Сирахова. Между тем Книга Иисуса сына Сирахова по всему своему настроению принадлежит, несмотря на сильно ощущаемое в ней эллинистическое влияние, к традиционалистским частям (расширенного) Ветхого завета. Характерно, что эта книга пользуется вплоть до настоящего времени особой любовью большинства немецких крестьян лютеранского вероисповедания 245; лютеранская направленность широких слоёв немецкого пиетизма также обычно находит своё выражение в особом предпочтении именно Книги Иисуса сына Сирахова 246. Пуритане, основываясь на резком противопоставлении божественного рукотворному 247, отвергали апокрифы как небогодухновенные. Тем большим признанием пользовалась у них Книга Иова с её величественным прославлением божественной воли, абсолютной по своей суверенности и несоизмеримости с человеческими масштабами (что было столь конгениально кальвинистским воззрением), с одной стороны, и возникающей в конце Книги уверенностью (второстепенной для Кальвина, но чрезвычайно важной для пуритан) в том, что Всевышний осенит благодатью избранников своих ещё в этой жизни (в Книге Иова только в этой жизни!) и дарует им материальное благополучие 248, — с другой. Пуритане так же игнорировали восточный квиетизм, проступающий в ряде наиболее одухотворённых псалмов и Притчей Соломоновых, как Бакстер — традиционалистский оттенок важного для понятия «Beruf» места в Первом послании к коринфянам. Подчёркивались именно те места Ветхого завета, в которых восхвалялась формальная добропорядочность как признак угодного Богу поведения. Теория, устанавливающая, что законы Моисея лишь постольку потеряли своё значение с момента заключения нового союза, поскольку они содержат обрядовые или исторически обусловленные предписания иудаизма, в остальном же от века имели значение (и сохраняют его) в качестве выражения lex naturae 249, — эта теория позволила, с одной стороны, устранить все несовместимые с современной жизнью предписания, с другой — используя многочисленные родственные ей черты, расчистить путь для усиления того мощного духа легальности, трезвости и уверенности в своей правоте, который был свойствен мирской аскезе протестантизма 250. Поэтому если многие современники, а также и писатели последующего времени определяли этическую настроенность именно английских пуритан как «english hebraism» 251, то это при правильном понимании вполне соответствует истине. Надо только иметь в виду не палестинский иудаизм времени ветхозаветных книг, а иудаизм, постепенно формировавшийся под воздействием многовекового влияния Талмуда и формалистически воспринятых предписаний Закона, но и тогда проводить исторические параллели следует лишь с большой осторожностью. Непосредственное по своей сущности восприятие жизни древними иудеями в целом резко отличается от своеобразного духовного склада пуритан. Столь же чужда пуританизму, и это следует иметь в виду, и хозяйственная этика евреев средневекового и нового времени, причём различие это распространялось, в частности, на те черты, которые имели решающее значение при определении роли обоих религиозных учений в развитии капиталистического этоса. Еврейство находилось в сфере политически или спекулятивно ориентированного «авантюристического» капитализма: его этос был, если попытаться охарактеризовать его, этосом капиталистических париев: пуританизм же был носителем этоса рационального буржуазного предпринимательства и рациональной организации труда. И из иудейской этики он взял лишь то, что соответствовало его направленности. В данном очерке невозможно показать, какие характерологические последствия имело насыщение жизни ветхозаветными нормами, — эта чрезвычайно интересная задача до сих пор полностью не решена даже в рамках иудаизма 252. Для понимания внутренней настроенности пуритан следует наряду с указанной выше ролью в их жизни Ветхого завета прежде всего иметь в виду, что в пуританизме возродилась во всём её величии вера в народ, избранный Богом 253. Даже кроткий Бакстер благодарит Бога за то, что он предназначил ему родиться в Англии и в лоне истинной церкви, а не в каком-либо другом месте: этим чувством благодарности за свою обусловленную Божьей милостью безупречность преисполнено все жизнеощущение 254 пуританского бюргерства, определившее формально-корректный, жёсткий характер, свойственный представителям героической эпохи капитализма. Мы попытаемся теперь остановиться на ряде таких моментов в пуританском понимании профессионального призвания и требовании аскетической жизни, которые должны были оказать непосредственное влияние на развитие капиталистического стиля жизни. Всю силу удара аскетизм направляет, как мы уже видели, на непосредственное наслаждение жизнью и всеми её радостями. Наиболее яркое выражение это нашло в борьбе, развернувшейся вокруг «Book of sports» (Книга об увеселениях [англ.] — Прим. перев.) 255, которую Яков I и Карл I в их очевидном желании покончить с пуританством возвели в закон, причём Карл I повелел читать её с кафедры во всех церквах. Если пуритане бешено сопротивлялись королевскому постановлению, объявлявшему обычные народные увеселения в воскресные дни вне времени богослужения дозволенными законом, то они тем самым выступали не только против нарушения субботнего покоя, но и против преднамеренного нарушения упорядоченного жизненного строя святых. И если король в свою очередь грозил строгой карой за попытки объявить эти развлечения незаконными, то целью его было сломить ту аскетическую направленность, которая по своему антиавторитарному характеру представляла собой опасность для государства. Феодальное общество монархического государства ограждало «склонных к развлечениям» людей от посягательств возникающей буржуазной морали и аскетических общин, враждебных властям, подобно тому как в настоящее время капиталистическое общество защищает «желающих работать» от классовой морали рабочих и враждебных властям профсоюзов. В этой борьбе пуритане отстаивали свою специфическую особенность — принцип аскетической жизни, ибо в остальном антипатия пуритан и даже квакеров к спортивным играм была отнюдь не принципиальной. Но они должны были служить определённой рациональной цели: отдыху, необходимому для сохранения физической работоспособности. В качестве средств для освобождения от избытка жизненных сил они вызывали у пуритан сомнения, а в той мере, в какой они превращались в чистое развлечение или даже способствовали пробуждению спортивного азарта, грубых инстинктов или рационального стремления к соперничеству, — они безусловно отвергались. Инстинктивное стремление к наслаждению жизнью, отвлекавшее и от профессиональной деятельности, и от религиозного долга, было по самой своей природе враждебно рациональной аскезе, независимо от того, находило ли оно своё выражение в спортивных играх «сеньоров» или в посещении рядовым обывателем танцевальных вечеров и таверн 256. Недоверие и враждебность проявляли пуритане и по отношению ко всем тем культурным ценностям, которые не были непосредственно связаны с религией. Из этого не следует, что жизненный идеал пуританина включает в себя в качестве своего компонента мрачный, презирающий культуру фанатизм невежества. Можно — во всяком случае, поскольку речь идёт о науке — с полным основанием утверждать обратное (за исключением ненавистной пуританам схоластики). Крупнейшие представители пуританизма глубоко восприняли идейное богатство Возрождения — проповеди представителей пресвитерианского крыла этого движения пестрят классицизмами 257. Не пренебрегали в полемике по богословским вопросам такого рода учёностью и радикалы, хотя они именно её и порицали. Вероятно, нигде не было такого количества «graduates» (Людей с высшим образованием [англ.] — Прим. перев.), как в Новой Англии в первом поколении её жителей. В основу сатирического изображения пуритан, например, в «Гудибрасе» Сэмюэля Батлера положена прежде всего именно их кабинетная учёность и изощрённая диалектика. Это отчасти связано c религиозной оценкой знания, сложившейся в результате неприятия «fides implicita» (Сокровенной веры [лат.] — Прим. перев.) католицизма. Иначе обстоит дело, как только мы переходим в область литературы ненаучного характера 258 и изобразительного искусства. Здесь аскетизм действительно заключил в оковы жизнь веселой старой Англии. И это касалось не только светских празднеств. Гнев и ненависть пуритан, направленные против всего того, в чём можно было усмотреть оттенок «superstition» (Суеверия [англ.] — Прим. перев.), против всех реминисценций магических и церковных обрядов сообщения благодати, распространялись на христианский праздник Рождества так же, как и на праздник Майского дерева 259, и на всю ту непосредственную радость, которую доставляло верующим церковное искусство. То обстоятельство, что в Голландии это не помешало развитию великого, подчас откровенно реалистического искусства 260, свидетельствует лишь о том, сколь малоэффективными были все усилия тамошних ревнителей строгой регламентации нравов по сравнению с влиянием двора и регентов (слоя рантье), а также с жизнерадостностью разбогатевших бюргеров, после того как кратковременное господство кальвинистской теократии растворилось в рамках трезвой государственной церкви, а кальвинистская аскеза тем самым в значительной степени утеряла свою притягательную силу 261. Театр пуритане отвергали 262, а полное исключение всех элементов эротики и любого изображения нагого человеческого тела из сферы искусства сделало невозможным появление радикальных взглядов в литературе или живописи. Такие понятия, как «idle talk» (Пустая болтовня [англ.] — Прим. перев.), «superfluities» (Излишества [англ.] — Прим. перев.) 263, «vain ostentation» (Суетное тщеславие [англ.] — Прим. перев.), а ими пуритане клеймили всякую иррациональную деятельность, лишённую определённой цели и тем самым направленную не на достижение аскетических идеалов и не на приумножение славы Господней, а на служение человеку, неизменно фигурировали всякий раз, когда надо было подчеркнуть значение трезвости и целесообразности и противопоставить их чисто художественным мотивам. И особой силы это противопоставление достигало тогда, когда речь шла о личной склонности к роскоши, например в одежде 264. Идейной основой ярко выраженной тенденции к унифицированию стиля жизни, которая в настоящее время служит капиталистическим интересам стандартизации продукции 265, является отказ от «обожествления рукотворного» 266. При этом не следует, конечно, забывать, что в пуританизме была заключена бездна противоречий, что инстинктивное стремление к вневременному высокому искусству было значительно более свойственно ведущим мыслителям пуританизма, чем «кавалерам» 267, и что на творчество такого неповторимого гения, каким был Рембрандт, наложила несомненный отпечаток и его сектантская среда, как ни мало его «поведение» соответствовало требованиям пуританского Бога 268. Однако в целом это не изменяет общей картины, ибо то глубокое погружение личности в свой внутренний мир, к которому могло привести дальнейшее развитие пуританского мироощущения и одним из факторов которого оно действительно стало, оказало своё влияние главным образом на литературу, да и то более позднего времени. Мы не можем здесь более подробно останавливаться на влиянии пуританизма в разных областях культуры: укажем лишь на то, что радость, доставляемая чисто эстетическим восприятием культурных ценностей или спортом, всегда имела одно характерное ограничение: она должна была быть бесплатной. Ведь человек — лишь управляющий благами, доверенными ему милостью Божьей, он, подобно рабу в библейской притче, обязан отчитываться в каждом доверенном ему пфенниге 269, и если он истратит что-либо не во славу Божью, а для собственного удовольствия, то это по меньшей мере вызывает сомнение в богоугодности его поступка 270. Кому из беспристрастных людей не известны сторонники подобной точки зрения и в наши дни? 271 Мысль об обязательстве человека по отношению к доверенному ему имуществу, которому он подчинён в качестве управителя или даже своего рода «машины для получения дохода», ложится тяжёлым грузом на всю его жизнь и замораживает её. Чем больше имущество, тем сильнее, если аскетическое жизнеощущение выдержит искус богатства, чувство ответственности за то, чтобы имущество было сохранено в неприкосновенности и увеличено неустанным трудом во славу Божью. Генетически отдельные элементы этого образа жизни, как и многие другие компоненты современного капиталистического духа, уходят в Средневековье 272, однако свою действительную этическую основу этот жизненный уклад находит лишь в этике аскетического протестантизма. Значение его для развития капитализма очевидно 273. Подводя итог сказанному выше, мы считаем возможным утверждать, что мирская аскеза протестантизма со всей решительностью отвергала непосредственное наслаждение богатством и стремилась сократить потребление, особенно когда оно превращалось в излишества. Вместе с тем она освобождала приобретательство от психологического гнёта традиционалистской этики, разрывала оковы, ограничивавшие стремление к наживе, превращая его не только в законное, но и в угодное Богу (в указанном выше смысле) занятие. Борьба с плотью и приверженностью к материальным блатам была, как наряду с пуританами настойчиво подчёркивает и великий апологет квакерского учения Барклей, борьбой не с рациональным приобретательством, а с иррациональным использованием имущества. Оно прежде всего находило своё выражение в привязанности к показной роскоши (проклинаемой пуританами в качестве обожествления рукотворного) 274, столь свойственной феодальной жизни, тогда как Богу угодно рациональное и утилитарное использование богатства на благо каждого отдельного человека и общества в целом. Аскеза требовала от богатых людей не умерщвления плоти 275, а такого употребления богатства, которое служило бы необходимым и практически полезным целям. Понятие «comfort» характерным образом охватывает круг этих этически дозволенных способов пользования своим имуществом, и, разумеется, не случайно связанный с этим понятием строй жизни прежде всего и наиболее отчётливо обнаруживается у самых последовательных сторонников этого мировоззрения, у квакеров. Мишурному блеску рыцарского великолепия с его весьма шаткой экономической основой и предпочтением сомнительной элегантности трезвой и простой жизни они противопоставляли в качестве идеала уют буржуазного «home» (Дома [англ.] — Прим. перев.) с его безупречной чистотой и солидностью 276. Борясь за производительность частно-хозяйственного богатства, аскеза ратовала как против недобросовестности, так и против инстинктивной жадности, ибо именно её она порицала как «covetousness», «мамонизм» и тому подобное, другими словами, против стремления к богатству как самоцели. Ибо имущество само по себе, несомненно, является искусом. Однако тут-то аскеза превращалась в силу, «что без числа творит добро, всему желая зла» (Гёте. Фауст. Перев. Б. Л. Пастернака. — М., 1953, с. 90. — Прим. перев.) (зло в её понимании — это имущество со всеми его соблазнами). Дело заключалось не только в том, что в полном соответствии с Ветхим заветом и с этической оценкой «добрых дел» эта сила видела в стремлении к богатству как самоцели вершину порочности, а в богатстве как результате профессиональной деятельности — Божье благословение; ещё важнее было другое: религиозная оценка неутомимого, постоянного, систематического мирского профессионального труда как наиболее эффективного аскетического средства и наиболее верного и очевидного способа утверждения возрождённого человека и истинности его веры неминуемо должна была служить могущественным фактором в распространении того мироощущения, которое мы здесь определили как «дух» капитализма 277. Если же ограничение потребления соединяется с высвобождением стремления к наживе, то объективным результатом этого будет накопление капитала посредством принуждения к аскетической бережливости 278. Препятствия на пути к потреблению нажитого богатства неминуемо должны были служить его производительному использованию в качестве инвестируемого капитала. Конечно, степень этого воздействия не может быть исчислена в точных цифрах. В Новой Англии эта связь ощущается очень сильно, она не ускользнула от взора такого выдающегося историка, каким является Джон Дойл 279. Однако и в Голландии, где действительное господство кальвинизма продолжалось лишь семь лет, простота жизненного уклада, утвердившегося в подлинно религиозных кругах, привела при наличии громадных состояний к ярко выраженному импульсу накопления капитала 280. Само собой разумеется, что пуританизм с его антипатией к феодальному образу жизни должен был заметно ослабить широко распространённую повсюду и во все времена тенденцию (сильную у нас и поныне) приобретать на нажитый капитал дворянские земли. Английские писатели-меркантилисты XVII века видели причину превосходства голландского капитала над английским в том, что в Голландии (в отличие от Англии) нажитые состояния не вкладывались в землю и, что гораздо важнее — ибо именно это, а не приобретение земли как таковой здесь существенно, — владельцы крупных капиталов не стремились воспринять аристократический образ жизни и превратить свою собственность в феодальное владение, что вывело бы её из сферы капиталистического предпринимательства 281. Распространённая и в пуританских кругах высокая оценка, сельского хозяйства как особо важной и способствующей благосостоянию отрасли имеет в виду (например, у Бакстера) отнюдь не лендлордов, а иоменов и фермеров; в XVIII веке — не юнкеров, а «рационального» сельского хозяина 282. Начиная с XVII века в английском обществе намечается водораздел между «сквайрами», представлявшими «весёлую старую Англию», и пуританскими кругами, социальное влияние которых резко колебалось 283. Вплоть до настоящего времени в «национальном характере» англичан сохранились противоречивые черты: с одной стороны, несокрушимая наивная жизнерадостность, с другой — строго контролируемая сдержанность, самообладание и безусловное подчинение принятым этическим нормам 284. Через всю раннюю историю североамериканской колонизации проходит это противоречие: с одной стороны, «adventurers» (Авантюристы [англ.] — Прим. перев.), обрабатывающие плантации с помощью indentured servants (Эксплуатируемых рабов [англ.] — Прим. перев.) в качестве рабочей силы и склонные к аристократическому образу жизни, с другой — пуритане с их специфической буржуазной настроенностью 285. Повсюду, где утверждалось пуританское мироощущение, оно при всех обстоятельствах способствовало установлению буржуазного рационального с экономической точки зрения образа жизни, что, конечно, имеет неизмеримо большее значение, чем простое стимулирование капиталовложений. Именно пуританское отношение к жизни было главной опорой этой тенденции, а пуритане — её единственно последовательными сторонниками. Пуританизм стоял у колыбели современного «экономического человека». Правда, и пуританские жизненные идеалы подчас не выдерживали натиска слишком сильных «искушений», которые, как хорошо было известно и пуританам, таило в себе богатство. Мы постоянно встречаем искренних сторонников пуританской веры в рядах поднимающихся слоев 286 мелкой буржуазии и фермеров; и даже «beati possidentes» (Благословенные собственностью [лат.] — Прим. перев.) среди квакеров весьма часто склонялись к отказу от своих прежних идеалов 287. Здесь всё тот же рок, который постоянно преследовал и предшествующую мирской аскезе средневековую «монашескую аскезу»: как только в обители строго регулируемой жизни и ограниченного потребления рациональное ведение хозяйства достигало полного расцвета, приобретённое имущество либо сразу феодализировалось, как это происходило до Реформации, либо складывалась такая ситуация, которая ставила под угрозу монастырскую дисциплину, и тогда наступал момент для проведения одного из многочисленных «реформирований» монастырских уставов. Вся история уставов монашеских орденов в определённом смысле не что иное, как непрестанная борьба с секуляризирующим влиянием собственности. То же в безгранично большей степени относится к мирской аскезе пуританизма. Могучее «revival» методизма, предшествовавшее расцвету английской промышленности в XVIII веке, можно уподобить такой монастырской реформе. Здесь уместно привести отрывок из Джона Уэсли 288, который вполне мог бы служить эпиграфом ко всему вышесказанному. Слова Уэсли свидетельствуют о том, что главы аскетических движений полностью (и совершенно в духе нашего толкования) отдавали себе отчёт в изложенной выше, на первый взгляд парадоксальной взаимосвязи 289. Уэсли пишет: Как указывает Уэсли, великие религиозные движения, чьё значение для хозяйственного развития коренилось прежде всего в их аскетическом воспитательном влиянии, оказывали наибольшее экономическое воздействие, как правило, тогда, когда расцвет чисто религиозного энтузиазма был уже позади, когда судорожные попытки обрести царство Божье постепенно растворялись в трезвой профессиональной добродетели и корни религиозного чувства постепенно отмирали, уступая место утилитарной посюсторонности; в это время, пользуясь определением Доудена, «Робинзон Крузо», изолированный от мира экономической человек, занимающийся отчасти и миссионерством 291, вытеснил в народной фантазии «пилигрима» Беньяна, этого одинокого человека, все усилия которого направлены на то, чтобы поскорее миновать «ярмарку тщеславия» в поисках царства Божьего. Если вслед за тем утверждается принцип «to make the best of both Worlds» (Использовать наилучшим образом возможности обоих миров [англ.] — Прим. перев.), то в конечном итоге, как указал уже Доуден, спокойная совесть становилась одним из компонентов комфортабельного буржуазного существования. Это хорошо выражено немецкой пословицей о «мягкой подушке» (Немецкая пословица гласит: «Reines Gewissen ist ein sanftes Ruhekissen», что аналогично русскому: «Коль совесть чиста, спи спокойно до утра». — Прим. перев.). И если та полная интенсивной религиозной жизни эпоха XVII века что-то и завещала сроей утилитаристски настроенной наследнице, то прежде всего безупречно чистую совесть (которую с полным основанием можно назвать фарисейской), сопутствующую наживе, если только эта нажива не выходит за рамки легальности. От «Deo placere vix potest» (Едва ли будет угодным Богу [лат.] — Прим. перев.) не осталось и следа 292. Так возникает специфически буржуазный профессиональный этос. В обладании милостью Божьей и Божьим благословением буржуазный предприниматель, который не преступал границ формальной корректности (чья нравственность не вызывала сомнения, а то, как он распоряжался своим богатством, не встречало порицания), мог и даже обязан был соблюдать свои деловые интересы. Более того, религиозная аскеза предоставляла в его распоряжение трезвых, добросовестных, чрезвычайно трудолюбивых рабочих, рассматривавших свою деятельность как угодную Богу цель жизни 293. Аскеза создавала и спокойную уверенность в том, что неравное распределение земных благ, так же как и предназначение к спасению лишь немногих, — дело божественного провидения, преследующего тем самым свои тайные, нам не известные цели 294. Уже Кальвину принадлежит часто цитируемое впоследствии изречение, что «народ» (то есть рабочие и ремесленники) послушен воле Божьей лишь до той поры, пока он беден 295. Нидерландцы (Питер де ля Кур и другие) «секуляризировали» это положение следующим образом: люди в своём большинстве работают лишь тогда, когда их заставляет нужда. Сформулированный таким образом лейтмотив капиталистического хозяйства вошёл затем в теорию «производительности» низкой заработной платы в качестве одного из её компонентов. И здесь в полном соответствии с той эволюцией, которую мы нередко обнаруживали, идее по мере отмирания её религиозных корней был незаметно придан утилитарный оттенок. Средневековая этика не только допускала нищенство, но даже возвела его в идеал в нищенствующих орденах. И в миру нищие подчас определялись как некое «сословие», значение которого заключается в том, что оно создаёт для имущих благоприятную возможность творить добрые дела, подавая милостыню. Ещё англиканская социальная этика эпохи Стюартов была внутренне очень близка к этой точке зрения. И лишь пуританская аскеза сыграла известную роль в том жёстком английском законодательстве о бедных, которое полностью преобразовало сложившееся положениедел. И она сделала это с тем большей лёгкостью, что протестантские секты и строго пуританские общины действительно не знали нищенства в своей среде 296. С другой стороны, если мы обратимся к рабочим, то в цинцендорфовской разновидности пиетизма, например, идеалом служит верный профессиональному долгу рабочий, который не стремится к наживе, — именно он уподобляется в своей жизни апостолам и, следовательно, обладает харизмой учеников Христа 297. Ещё более радикальными были сначала подобные воззрения в баптистских кругах. И конечно, аскетическая литература почти всех вероисповеданий исходит из представления, что добросовестная работа, даже при низкой её оплате, выполняемая теми, кому жизнь не предоставила иных возможностей, является делом, чрезвычайно угодным Богу. В этом отношении протестантская аскеза сама по себе не создала ничего нового. Однако она не только бесконечно углубила это представление, но и присоединила к существующей норме то, что, собственно говоря, только и определяло силу её воздействия, — психологический импульс, который возникал в результате отношения к своей работе как к призванию, как к самому верному, в конечном итоге единственному, средству увериться в своём избранничестве 298. Вместе с тем аскеза легализовала также эсплуатацию этой специфической склонности к труду, объявив «призванием» и стремление приобретателя к наживе 299. Совершенно очевидно, в какой сильной степени устремлённость исключительно к тому, чтобы обрести спасение в загробной жизни посредством выполнения своих профессиональных обязанностей в качестве своего призвания, и строгая аскеза, которой церковь подчиняла в первую очередь, конечно, неимущие классы, способствовали увеличению «производительности» труда в капиталистическом значении этого понятия. Отношение к труду как к призванию стало для современного рабочего столь же характерным, как и аналогичное отношение предпринимателя к наживе. Столь проницательный англиканский наблюдатель, как сэр Уильям Петти, отразил эту новую для того времени ситуацию в своём указании на то, что экономическая мощь Голландии XVII века объясняется наличием там многочиленных «dissenters» (Диссентеров [англ.] — Прим. перев.) (кальвинистов и баптистов), людей, которые видят «в труде и интенсивном предпринимательстве свой долг перед Богом». «Органическому» социальному устройству в том фискально-монополистическом его варианте, который оно получило в англиканстве при Стюартах, в частности в концепции Уильяма Лода, — этому союзу церкви и государства с «монополистами» на почве христианского социализма — пуританизм, все сторонники которого были решительными противниками такого, пользовавшегося государственными привилегиями капитализма торговцев, скупщиков и колониалистов, противопоставлял индивидуалистические импульсы рационального легального предпринимательства, основанного на личных качествах, на инициативе. И если пользовавшаяся государственными привилегиями монополистическая промышленность Англии скоро пришла в упадок, то рациональное предпринимательство пуритан сыграло решающую роль в развитии тех промышленных отраслей, которые возникали без какой-либо поддержки со стороны государства, а подчас и несмотря на недовольство властей и вопреки ему 300. Пуритане (Принн, Паркер) решительно отказывались от сотрудничества с «придворными прожектерами» крупнокапиталистического типа, считая, что они вызывают сомнения в этическом отношении. Пуритане гордились превосходством своей буржуазной морали и деловых качеств, усматривая в них подлинную причину тех преследований, которым они подвергались со стороны придворных кругов. Уже Даниэль Дефо предлагал прибегнуть в борьбе с диссентерами к бойкоту банковских векселей и к денонсации вкладов. Противоположность этих двух видов капиталистической деятельности во многом соответствует различиям религиозных учений их представителей. Нонконформисты ещё в XVIII веке постоянно подвергались издевательствам за то, что они являли собой носителей «spirit of shopkeepers» (Духа лавочников [англ.] — Прим. перев.), и преследовались за искажение идеалов старой Англии. В этом коренилась и противоположность между пуританским и еврейским хозяйственным этосом — уже современникам (Принн) было ясно, что первый, а не второй был буржуазным хозяйственным этосом 301. Один из конституционных компонентов современного капиталистического духа, и не только его, но и всей современной культуры, — рациональное жизненное поведение на основе идеи профессионального призвания — возник (и настоящая работа посвящена доказательству этого) из духа христианской аскезы. Достаточно вспомнить приведённый в начале нашего исследования трактат Франклина, чтобы обнаружить, насколько существенные элементы того образа мыслей, который мы определили как «дух капитализма», соответствуют тому, что (мы показали это выше) составляет содержание пуританской профессиональной аскезы 302, только без её религиозного обоснования — ко времени Франклина оно уже отмерло. Впрочем, мысль, что современная профессиональная деятельность носит отпечаток аскетизма, сама по себе не нова. Что ограничение человеческой деятельности рамками профессии вместе с отказом от фаустовской многосторонности (который, естественно, вытекает из этого ограничения) является в современном мире обязательной предпосылкой плодотворного труда, что, следовательно, «дело» и «отречение» в настоящее время взаимосвязаны — этот основной аскетический мотив буржуазного стиля жизни (при условии, что речь идёт именно о стиле, а не об отсутствии его) хотел довести до нашего сознания уже Гёте на вершине своей жизненной мудрости, о чём свидетельствуют его «Годы странствий» и то, как он завершил жизненный путь Фауста 303. Для Гёте осознание этого факта означало отречение и прощание с эпохой гармоничного, прекрасного человека, с эпохой, повторение которой для нашей культуры столь же невозможно, как для древности невозможен был возврат к эпохе расцвета афинской демократии. Пуританин хотел быть профессионалом, мы должны быть таковыми. Но по мере того, как аскеза перемещалась из монашеской кельи в профессиональную жизнь и приобретала господство над мирской нравственностью, она начинала играть определённую роль в создании того грандиозного космоса современного хозяйственного устройства, связанного с техническими и экономическими предпосылками механического машинного производства, который в наше время подвергает неодолимому принуждению каждого отдельного человека, формируя его жизненный стиль, причём не только тех людей, которые непосредственно связаны с ним своей деятельностью, а вообще всех ввергнутых в этот механизм с момента рождения. И это принуждение сохранится, вероятно, до той поры, пока не прогорит последний центнер горючего. По Бакстеру, забота о мирских благах должна обременять его святых не более, чем «тонкий плащ, который можно ежеминутно сбросить» 304. Однако плащ этот волею судеб превратился в стальной панцирь. По мере того как аскеза начала преобразовывать мир, оказывая на него всё большее воздействие, внешние мирские блага все сильнее подчиняли себе людей и завоевали наконец такую власть, которой не знала вся предшествующая история человечества. В настоящее время дух аскезы — кто знает, навсегда ли? — ушёл из этой мирской оболочки. Во всяком случае, победивший капитализм не нуждается более в подобной опоре с тех пор, как он покоится на механической основе. Уходят в прошлое и розовые мечты эпохи Просвещения, этой смеющейся наследницы аскезы. И лишь представление о «профессиональном долге» бродит по миру, как призрак прежних религиозных идей. В тех случаях, когда «выполнение профессионального долга» не может быть непосредственно соотнесено с высшими духовными ценностями или наоборот, когда оно субъективно не ощущается как непосредственное экономическое принуждение, современный человек обычно просто не пытается вникнуть в суть этого понятия. В настоящее время стремление к наживе, лишённое своего религиозно-этического содержания, принимает там, где оно достигает своей наивысшей свободы, а именно в США, характер безудержной страсти, подчас близкой к спортивной 305. Никому не ведомо, кто в будущем поселится в этой прежней обители аскезы: возникнут ли к концу этой грандиозной эволюции совершенно новые пророческие идеи, возродятся ли с небывалой мощью прежние представления и идеалы или, если не произойдёт ни того, ни другого, не наступит ли век механического окостенения, преисполненный судорожных попыток людей поверить в свою значимость. Тогда-то применительно к «последним людям» этой культурной эволюции обретут истину следующие слова: «Бездушные профессионалы, бессердечные сластолюбцы — и эти ничтожества полагают, что они достигли ни для кого ранее не доступной ступени человеческого развития». Однако тем самым мы вторгаемся в область оценочных и религиозных суждений, которые не должны отягощать это чисто историческое исследование. Наша задача сводится к следующему: показать значение аскетического рационализма (лишь намеченное в предыдущем очерке) и для социально-политической этики, следовательно, для организации и функций социальных сообществ — от религиозных собраний до государства. Далее мы предполагали исследовать отношение аскетического рационализма к рационализму гуманистическому 306, его жизненным идеалам и культурным влияниям. Затем — к развитию философского и научного эмпиризма, к развитию техники и духовных ценностей культуры. И наконец, следовало бы проследить историческое становление аскетического рационализма, начиная от его средневековых истоков до его преобразования в чистый утилитаризм во всех областях распространения аскетической религиозности. Только таким путём можно было бы установить степень культурного значения аскетического протестантизма в его отношении к другим пластическим элементам современной культуры. Здесь же мы лишь попытались свести влияние аскетического протестантизма и характер этого влияния к их мотивам в одном, хотя и немаловажном пункте. Далее следовало бы также установить, в какой степени протестантская аскеза в процессе своего становления и формирования в свою очередь подвергалась воздействию со стороны всей совокупности общественных и культурных факторов, прежде всего экономических 307. Ибо несмотря на то, что современный человек при всём желании обычно неспособен представить себе всю степень того влияния, которое религиозные идеи оказывали на образ жизни людей, их культуру и национальный характер, это, конечно, отнюдь не означает, что мы намерены заменить одностороннюю «материалистическую» интерпретацию каузальных связей в области культуры и истории столь же односторонней спиритуалистической каузальной интерпретацией. Та и другая допустимы в равной степени 308, но обе они одинаково мало помогают установлению исторической истины, если они служат не предварительным, а заключительным этапом исследования 309. |
] — Прим. перев.), «casus conscientiae» (Вопросы совести [лат.] — Прим. перев.) и тому подобное), — в те времена движущие религиозные идеи, накладывавшие свой отпечаток на данную практику, решающим образом формировали «национальный характер».
Кальвин не видел в богатстве духовных лиц препятствия для их деятельности; более того, он усматривал в богатстве средство для роста их влияния, разрешал им вкладывать имущество в выгодные предприятия при условии, что это не вызовет раздражения в окружающей среде.
] — Прим. перев.). Ведь сексуальная аскеза пуританизма отличается от монашеской лишь степенью, а не основополагающим принципом, а поскольку она простирается и на брачную жизнь, то сфера её действия более обширна. Ибо половая жизнь в браке также допустима лишь как угодное Богу средство для приумножения славы Его согласно завету: «Плодитесь и множитесь» 216. В качестве действенного средства против соблазнов плоти предлагается то же, что служит для преодоления религиозных сомнений и изощрённого самоистязания: наряду с диетой, растительной пищей и холодными ваннами предписание: «Трудитесь в поте лица своего на стезе своей» 217.
Слова апостола Павла: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» — становятся общезначимым и обязательным предписанием 219. Нежелание работать служит симптомом отсутствия благодати 220.
Ведь для популярного богословия высшей формой монашеской «производительности» было умножение «thesaurus ecclesiae» (Сокровищницы церкви [лат.] — Прим. перев.) молитвой и пением в хоре. У Бакстера же не только отсутствует подобная этическая интерпретация трудовых обязанностей, но всячески подчёркивается, что богатство не освобождает от этого безусловного требования апостола Павла 222. Имущий также да не ест, если он не работает, ибо, если он и не нуждается в работе для удовлетворения своих потребностей, это не меняет того, что заповедь Божья остаётся в силе, и он обязан блюсти её так же, как соблюдает её бедный 223 Провидение Господне дало каждому профессию (calling), которую он должен принять и на стезе которой должен трудиться; это профессиональное призвание здесь не судьба, с которой надо примириться и которой надо покорно следовать (как в лютеранстве 
Примечания»>224), а требование Бога к каждому человеку трудиться к вящей славе Его. И такой как будто незначительный оттенок имел далеко идущие психологические последствия и способствовал дальнейшему утверждению того провиденциального толкования экономического космоса, которое было известно уже схоластам.
Примечания»>225. Это ещё усугублялось тем, что отношение лютеровской религиозности к «миру» с самого начала носило характер некоторой неопределённости и таковым оставалось и в дальнейшем. Из круга идей Лютера, который полностью так и не освободился от влияния апостола Павла с его индифферентным отношением к мирской жизни, нельзя было вывести этические принципы мирового устройства, поэтому его приходилось просто принимать таким, как оно есть, преобразуя покорное приятие его в религиозный долг.
Примечания»>228 … поэтому определённая профессия («certain calling», в других местах говорится о «stated calling») является наивысшим благом для каждого человека». Случайную работу, которую часто вынужден выполнять рядовой подёнщик, следует рассматривать как подчас неизбежное, но всегда нежелательное временное занятие. В жизни человека «без определённой профессии» отсутствует тот систематически-методический характер, который является, как мы видели, непременным требованием мирского аскетизма. Квакерская этика также требует, чтобы профессиональная деятельность человека представляла собой последовательное аскетическое воспитание добродетели, испытание его избранности; избранность воплощается в добросовестности, которая в свою очередь находит своё отражение в тщательном 229 и методичном выполнении своих профессиональных обязанностей. Не труд как таковой, а лишь рациональная деятельность в рамках своей профессии угодна Богу.
Уроки православия. Уроки аскетики со священником Валерием Духаниным. Урок 1
Часто на уроках православия мы обращаемся к теме «Аскетика для мирян». Ведь именно аскетика является деятельным выражением покаяния! И сегодняшний великопостный цикл на эту тему мы начнем со всем известного примера: как аскеза помогала и преподобному Серафиму Саровскому, и приходящим к нему людям приносить покаяние и спасаться…
– Великий пост – это время, когда наша духовная жизнь может и должна углубиться, сделаться более напряженной, наполниться борьбой. Так, по крайней мере, говорят об этом времени святые отцы, проповедники Церкви. А кто-то из них добавляет, что на эти долгие семь постных недель мы должны стать аскетами и совершать определенные духовные подвиги. Но готовы ли мы к этому? И точно ли усвоили для себя, в чем суть христианского аскетизма?
На «Уроках православия» мы постоянно обращаемся к этой теме, поскольку именно аскетика является деятельным выражением покаяния. А покаяние как изменение жизни в свою очередь осуществляется непосредственно в аскетике. Что же это значит? Смотря где. Например, за пределами церковной ограды слова «аскет», «аскеза» понимаются однобоко. Мол, аскеза есть умерщвление плоти, а аскеты – это странные люди, которые по каким-то своим убеждениям строго постятся, живут отшельниками и сознательно лишают себя всех радостей жизни. Так неужели и мы на время поста должны уподобиться им? Или суть христианской аскезы в чем-то другом?
Чтобы ответить на эти и многие другие вопросы, мы со священником Валерием Духаниным решили подойти к «Аскетике для мирян» основательно и рассказать на наших уроках не только о сути аскезы, но и о том, как с ее помощью сделать наше покаяние живым и спасительным. И сегодняшний урок мы начнем с известного всем примера: как аскеза помогала спасаться поначалу самому преподобному Серафиму Саровскому, а затем и приходящим к нему людям. Ведь он был настоящим аскетом: жил отшельником, всячески умерщвлял свою плоть. Вот только радости он не лишился! Более того, с избытком одаривал ею всех, кто к нему приходил, и стал в итоге всенародно любимым батюшкой.
Священник Валерий Духанин:
– Преподобный Серафим Саровский, как известно, вел очень аскетический образ жизни. Из истории его жизни известно, как он долгое время не вкушал никакой пищи и питался только травой сныть. Известно, что он три года молился на камне, стоя на коленях и фактически не сходя с него. И теперь люди приходят и прикладываются к этому камню. Преподобный Серафим терпел зной и жажду, носил на себе тяжелый крест. А многие подвижники вообще носили тяжелые вериги. И что мы видим? То, что преподобный Серафим обрел удивительную благодать у Бога, и люди, которые приходили к нему, чувствовали эту Божью благодать. Получается, что человек, который вел очень аскетический образ жизни, сподобился особой благодати у Бога. И это значит, что аскетика все-таки нужна, она дает какую-то особую благодать. Но вот почему это происходит, бывает не совсем понятно.
Конечно, пример преподобного Серафима вовсе не значит, что мы сами должны молиться на камне, отдавать свое тело на съедение комарам и питаться одной травой. Во-первых, мы этого и не потянем. Святитель Игнатий (Брянчанинов) говорил, что даже не нужно пытаться воспроизвести подвиги святых людей. Но от нас требуется воспринять сам их пример, стараться быть верными Христу до конца. И аскетика все-таки нужна каждому мирянину, не только монахам и священнослужителям, но и всем мирянам. Почему? Потому что Спаситель произнес очень важные слова: «Царствие Божие силою берется, и употребляющие усилие достигают Его». Это значит, что нельзя достичь Царства Божия, уверовав во Христа, и, сидя на диване, просто попивать кофе.
К сожалению, протестантский мир показал пагубность жизни без аскезы, потому что в протестантизме нет той подвижнической жизни, которая есть в Православной Церкви. В итоге протестантизм привел к тому, что стал зарождаться рационализм, люди, которые не вели строго аскетический образ жизни, стали охладевать и в вере. Отсутствие аскезы со временем приводит к охлаждению веры. Почему? Потому что человек – это существо искушаемое. Мы искушаемся разными страстями, разными помыслами, подвергаемся воздействиям со стороны падших духов. А для того чтобы противодействовать всему этому, нужна подвижническая жизнь, нужна аскеза, и без этого спастись просто невозможно. Основа аскезы пролегает в верности Христу до конца, и необходимость ее заключается в том, что если мы не будем проявлять усилия, то нас просто съедят наши страсти.
Собственно, слово «аскеза» в переводе с греческого значит «упражнение», это некое упражнение с усилием, при котором человек достигает какого-то результата. В древности аскетами даже называли спортсменов, которые занимались какими-то физическими упражнениями и потом показывали результаты во время спортивных соревнований. Этот образ был воспринят, потому что духовная жизнь тоже требует определенной системы занятий, упражнений.
Мы очень расслабленны, и человек не может сразу исполнять большое молитвенное правило, ему тяжело сразу понести посты по полному уставу Православной Церкви. Нужна определенная подготовка, постепенная работа над собой.
Вспоминаю, что когда я только-только начал воцерковляться, как трудно было поначалу просто поститься. Ты отказываешься от какого-то рода питания (мясное, молочное), и поначалу кажется, что это просто невозможно. И родители возмущались, потому что я в отроческом возрасте пришел ко Христу. Но со временем (даже не знаю, сколько времени прошло) я вдруг заметил, что, когда в Великий пост захожу в магазин, то абсолютно равнодушен к прилавкам с мясными продуктами. То есть, оказывается, тебя это уже не трогает. И это значит, что определенная мера зависимости ушла.
Человек страдает от того, что он подпадает под какие-то зависимости. Каждая греховная страсть – это зависимость. Например, человек привык курить. Ему кажется, что если он не покурит, то не успокоится. Но что мы наблюдаем в итоге? Люди курят, а лица у них напряженные, они уходят в какую-то нирвану во время курения: какой тут покой, какое спокойствие? Это просто самообман. А медики еще скажут, что это торможение центров головного мозга. На самом деле это становится такой страшной зависимостью, что человек ничего не может: он оказывается несвободен, если не покурит. И так любая зависимость. Из грубых это алкогольные пристрастия, игромания, или компьютерная зависимость. Часто под это подпадают подростки, которые настолько увлекаются компьютерными играми, виртуальной реальностью, что уже теряют ощущение подлинной реальности. Это тоже страсть, пристрастие, и для того чтобы ее преодолеть, нужно прилагать какие-то усилия, нужно что-то от себя отсекать.
Аскеза предполагает два рода деятельности. Один род деятельности можно назвать положительным – это когда мы обращаемся собственно к Богу, когда выполняем какие-то духовные правила: молимся, постимся, стараемся исполнять какие-то заповеди. А второй род деятельности (его условно можно назвать отрицательным) – это когда мы стараемся что-то отсечь: страсти, все то, что нас мучает.
Когда я объясняю простым людям, почему страсти нужно преодолевать, то обычно говорю, что страсти – это то, что не дает человеку быть счастливым. Разве может быть счастливым человек, который внутри горит гневом? Он возмущен, внутри у него все кипит, лицо побагровело. Разве может он быть счастлив и разве свободен в этот момент? Нет, страсть лишила его свободы, лишила радости, счастья. Разве может человек быть счастлив, если он холодеет от зависти? Эта страсть тоже лишает его внутренней свободы и радости. И так любая греховная страсть, например чревоугодие. К чревоугодию, кстати, относится не только вкушение продуктов, но и когда ты подыскиваешь, что бы повкуснее скушать. Даже жевание жевательной резинки относится к страсти чревоугодия, потому что человек пытается усладить свои чувства, и ничего созидательного здесь нет.
В древности слово «чрево» и вообще «утроба» подразумевало как бы жизнь человека и угождение своей утробе, или своему чреву, – это самоугодие, самоугождение себе во всем, прежде всего в телесном смысле. Интересно отметить, что все-таки мир животных не настолько подвергся действию грехопадения, как человеческий, потому что не животные согрешили. Животное знает меру во вкушении или, наоборот, невкушении каких-то продуктов. То есть они знают, что можно кушать, а чего не надо. Если животное заболевает, оно иногда чувствует, какую травку надо скушать. Иногда болеющие животные ничего не вкушают: им тоже нужно выдержать какой-то пост. А человек – такое существо, которое может вкушать бесконечно, не зная предела, меры. И кушает для того, чтобы себя просто удовлетворить, даже когда вроде бы не голоден, все равно тянется к чему-то повкуснее.
Такая жизнь, которая построена на наслаждении, лишает человека внутреннего пространства. Что это значит? То, что человек растворяется в своих внешних удовольствиях, в телесных чувствах. Он бесконечно испытывает какие-то телесные ощущения, и внутренний простор у него потихоньку уходит, он теряет красоту своего внутреннего мира. И для того чтобы обрести какое-то внутреннее богатство, нужно облегчиться от внешнего. Как воздушный шар: если на нем висит много груза, он не поднимется вверх. А для того чтобы подняться, надо что-то сбросить.
Вот так во время поста мы освобождаемся от каких-то ненужных на это время пищевых продуктов, для того чтобы освободиться хотя бы от некоторых наших пристрастий. Для того чтобы показать, что мы не зависим от пожеланий нашей плоти, от каких-то продуктов, что они нами не командуют. И хотя бы немножко стараемся обрести эту внутреннюю свободу.
Но пост – это только одно из проявлений внешней аскезы. Самое главное то, что должно проходить внутри. Аскеза – это, прежде всего, работа над своим сердцем, над своим умом. Христианин, как писали святые отцы, должен постоянно находиться на страже своего сердца. Почему так?
С чего начинается любой грех? Любой грех начинается с какого-то помысла, какой-то мысли, которая вначале появляется, может быть, даже на периферии нашего ума, и мы можем даже не отследить тот момент, когда это завертелось где-то в нашем уме. Например, у нас произошло что-то с окружающими людьми, и потом вдруг зарождается какая-то мысль или начинает появляться обида. Если мы даем пищу этой обиде, она потихоньку может полностью захватить человека, так, что внутреннее состояние поменяется в один миг. И причина здесь в том, что мы приняли этот помысел, начали его рассматривать, вступили с ним какой-то диалог.
В аскетике выработаны правила, есть последовательность распознания помыслов и последовательность принятия помысла. На первом этапе он поступает нам только как прилог. Прилог, который приложился нашему уму, и помысел пока еще нейтрален. Мы можем обратить на него внимание и тут же отсечь, не вступая с ним ни в какое соприкосновение. Представим себе стог сена, к которому подносится маленькое пламя. Достаточно пламени соприкоснуться со стогом, как от сена останется только один пепел. То же самое происходит с человеком, когда он начинает принимать греховный помысел.
Дальше происходит сочетание, некое внутреннее объединение с помыслом, и он уже захватывает нас сильнее, входит внутрь и производит какой-то переворот. А потом сосложение, когда мы буквально сложены вместе с этим помыслом, и получается, что он становится как наш собственный, личный помысел, хотя его подбросил враг. Дальше наступает стадия пленения – душа пленена этой мыслью. Вот так потихоньку зарождаются страсти внутри человеческой души.
Святитель Игнатий (Брянчанинов) даже давал некоторые критерии того, как распознать поступающие к нам греховные помыслы. Дело в том, что любой греховный помысел – плотской, тщеславный, зависть, ропот или обида – всегда привносит с собой некое смятение. Мы обычно настолько всеядны к мыслям, что уже перестаем наблюдать, что они нам приносят. А если быть более разборчивым, то можно увидеть, что греховный помысел всегда приносит какое-то неспокойствие, он выводит душу из равновесия, дает какую-то тревогу или ощущение нечистоты, чего-то недоброго. То есть внутри наступает состояние смуты. И на этом этапе уже можно отследить мысль. Как только мы почувствовали, что она с собой принесла, ее надо тут же отсечь. Так освободились и спаслись от самых ненужных бед, искушений очень многие люди.
А что происходит, когда мы допустили эти мысли? Как часто люди зарабатывают пристрастия. Например, подросток говорит сверстнику: «Ты только попробуй, испытай это на себе и увидишь, что это доставит тебе удовольствие». Поначалу, если ты еще не попробовал, это воспринимается как что-то тревожное, вносит какое-то смятение. Но если ты уже переступил через себя и попробовал, ты делаешь это греховное удовольствие достоянием своего внутреннего мира, достоянием своей души. И мышеловка тут же захлопывается – опыт вкушения греха изменяет самого человека.
Это то же самое, как если, скажем, змея ужалила тебя в руку. Даже если ты потом жалеешь о том, что змея тебя ужалила, яд уже все равно действует. Бывает, что люди тоже жалеют, что попробовали, например, какой-то наркотик или допустили блудную связь. Они жалеют, но опыт вкушения греха уже действует, он отравляет их внутренний мир, и последствия иногда идут через всю жизнь. В том числе последствия для души, потому что она потеряла некую цельность, целомудрие, невинность, и ее искушает то, что было привнесено. Как яд той змеи, которая тебя укусила.
Поэтому самый первый и основной принцип аскетики – это отсекать искушения на первом этапе, чтобы змея тебя даже не укусила. Пусть она шипит где-то в стороне, ты посмотри на нее и просто отгони, или лучше вообще уйди, чтобы даже не пытаться вкусить что-то из этого удовольствия.
Другое дело, если ты уже вкусил. Мы люди несовершенные, мы много чего вкушаем на протяжении жизни. И тут аскеза становится, скажем так, методикой лечения человека. Как каждая болезнь имеет определенные симптомы и врачи по ним определяют, какой болезнью страдает больной, так же и каждая страсть имеет определенные симптомы, обращая внимание на которые, мы можем исцелять те или иные страсти, заработанные в течение нашей жизни.
Конечно, когда мы говорим про опасность страстей, обычно мы замечаем какие-то самые тяжелые случаи: страдающих наркоманией, алкоголизмом или блудников. Но на самом деле аскеза необходима всем, потому что мы все страдаем какими-то страстями, но просто не замечаем за собой. Само Евангелие говорит нам об этом. Помните, фарисеи порицали Христа за то, что Он обращался к блудницам, мытарям, оказывал им какие-то благодеяния. При этом сами фарисеи не замечали за собой собственных, более тяжких страстей – гордыни и лицемерия, которые жили внутри них, наполняя их души. Но они гордились тем, что внешне превосходили блудниц и мытарей, не допуская каких-то явных греховных дел.
Суть в том, что страсти сидят внутри нас, но зачастую мы их просто не замечаем. Но аскеза для того и необходима, чтобы вовремя выявить в себе то, что ты не видишь, и постараться заранее это упразднить. Если этого не произойдет, то может произойти какой-то страшный случай. Например, сейчас очень насыщенное движение, на дорогах бывают пробки. И часто наблюдаешь, как у стоящих в пробках людей, которые, в общем-то, никакие не злодеи, не преступники, а занимаются обычной деятельностью, когда кто-то кого-то не пропустил или случайно подрезал, вдруг происходит вспышка ярости, гнева, и это выплескивается в самых нецензурных выражениях.
Недавно один знакомый рассказывал, как у него произошла такая история на дороге. Водитель ехал по левой полосе вне города и не давал его обогнать. Если ты едешь медленнее, то надо перестроиться в правый ряд, а он не пропускал. И где-то на светофоре знакомый решил сделать ему замечание. А тот взял и бросил в него каким-то фантиком от шоколадки (потому что перед этим он ел шоколадку). Знакомый не выдержал и в ответ бросил в него каким-то тюбиком крема. После чего ему пришлось уезжать, потому что тот водитель решил преследовать машину, видимо, хотел предпринять еще какие-то действия.
А собственно говоря, с чего все началось? Просто с того, что в душе родилось какое-то возмущение, негодование. И, не совладав со своими эмоциями, ты проявляешь всплеск, бросаешь чем-то в другого водителя. Так одно добавляется к другому, и конфликт разрастается. Аскеза как раз является своего рода инструкцией к действию и сдерживающим элементом. Потому что она помогает вовремя отследить, что происходит у меня в душе, и вовремя преодолеть это в себе.
(Продолжение следует)
Автор и ведущая программы Ольга Валентиновна Баталова
Записала Нина Кирсанова
(PDF) Зачем аскету кабинет? философия аскетизма в интерьере
тона на тусклом и нюансном по цвету фоне. Возникает то, что психологи
называют рамочным эффектом. Глаз, приноравливаясь к резкому цветовому
«удару» акцента, вообще перестает видеть фон. Если рядом со стеной из
серого бетона поставить ярко-алое кресло, оно будет выглядеть повисшим в
серой пустоте (подобные приемы очень любит, например, Заха Хадит).
Особенно заметен рамочный эффект в том случае, когда акцент бросается в
глаза не только по цвету, но и по форме, и по смыслу. Так, мебель группы
«Мемфис», как будто слепленная из кусков разноцветного пластика, «шибает
в нос» кичем, дерзкой неправильностью форм и пропорций, настолько, что
любой фон просто исчезает.
Разумеется, ударных акцентов в кабинете не может быть много. Вся
остальная, не акцентная мебель выглядит спокойно и бесформенно. Она как
бы случайно расположена, ее серо-бежевые или тускло-пастельные тона,
вялые и расслабленные формы, застенчиво молчат, не претендуя на внимание
зрителя, и послушно играют роль фона.
Аналогичным образом строится свет. Структура световых потоков
может весьма эффективно размыть форму помещения и предметов,
растворить углы и плоскости. Идеально найти такое расположение
светильников, чтобы казалось – светится воздух, само пустое пространство.
Подобный эффект особенно успешно создают светодиодные панели (они, как
и любая техническая новинка, пока еще весьма недешевый элемент
интерьера). Однако и умелое сочетание обычных рефлективных источников
света вполне способно формировать соответствующую световую среду.
Уместно и введение эффектов звездного неба или даже применение точной
имитации созвездий, светящихся в темноте люминофорными цветами.
В аскетическом лофте-кабинете применимы и зеркала. Занимая всю
стену (например, в виде зеркальной плоскости или зеркальных створок
шкафа-купе), они создают эффект удвоения пустых объемов, в котором
иллюзорные «двойники» предметов вполне созвучны идеям плодотворного
отчаяния. Так же уместна может быть и прохладная глубина аквариума (при
условии, что его размер будет сомасштабен размеру помещения). А вот
комнатные растения, как правило, трудно «вписать» в аскетическое
настроение кабинета – слишком они живые, конкретные, слишком чужды
экзистенциальной пустоте. Хотя композиции из мертвой природы –
сухоцветов, камней, песка, ракушек, иссушенных солнцем трупиков рыб и
мелких морских животных, омытых прибоем коряг и отполированной
ветрами гальки – в немалой степени соответствуют психологическому
настрою аскетического кабинета.
Эстетическая, психологическая и витальная ценности «отрицательных»
эмоций – тоски, пустоты, отчаяния, отвращения еще только начинает
осознаваться западной культурой. Теория и методология дизайна пока не
рассматривают их как предмет своего исследовательского интереса. Реалии
ассимилирующей их аскетической философии еще очень далеки от
повседневной практики дизайна жилища. На этом пути дизайнеров ждет еще
немало удивительных открытий.
«Удалите все соцсети, начните жить реальной жизнью»: что не так с модой на социальный аскетизм?: dissomnia — LiveJournal
Совет прочитать книгу Патрика Дж. Холла «Аскетизм» вы встретите везде, где обсуждаются минимализм и осознанное потребление. Обычно книжные отзывы делятся на негативные и позитивные примерно поровну. Но книгой «Аскетизм» все восхищены. Интернет полнится восторженными откровениями: «книга перевернула мою жизнь», «я подарил ее всем друзьям и теперь они стали другими людьми», «пришло время проснуться» — и еще сотни отзывов в таком же духе. Господин Холл, сексолог по профессии и хулиган по манере изложения своих мыслей на бумаге, уж точно не претендует на звание обычного автора. Ореол поклонения вокруг «Аскетизма» напоминает религию, будто автор открыл очередной идеальный рецепт правильной жизни, изобрел универсальную таблетку от всех проблем.Секрет популярности учения о социальном аскетизме в том, что оно попало в больное место общества. Мы проводим слишком много времени онлайн, чрезмерно велика наша зависимость от чужого одобрения. Лайки будто превратились в валюту, а настоящего человеческого лица с морщинками и прочими недостатками на фото сегодня и не увидишь. Виртуальный эфир полон красавиц и красавцев, которые без конца путешествуют, не стареют, успевают воспитывать пятерых малышей без помощи нянь и бабушек, а в перерывах между блистательными фотосессиями только и успевают отбиваться от желающих приобрести их уникальные тренинги личностного роста.
Что же такое социальный аскетизм и есть ли в этом новом тренде научный смысл?
Книга «Аскетизм» начинается с хлесткого сравнения современного общества с толпой парнокопытных. Они – ведомые создания, неотличимые друг от друга. Смысл их жизни строится вокруг повторения паттернов поведения собратьев. То ли дело львы – эти благородные животные уникальны, говорит автор. Они – цари природы, они принимают суровые и правильные решения, они счастливы, греясь на солнышке или настигая очередную антилопу, чтобы впиться зубами ей в глотку.
Обращение к животному миру как к серьезному аргументу для отстаивания своей позиции в вопросах социальных отношений всегда настораживает. Как и сравнение большинства людей с тупыми баранами, которые дружным стадом идут в магазин, чтобы получить кредит на новую модель смартфона. В то время как социальные аскеты, то есть, с точки зрения вселенской справедливости, гордые львы, идут по жизни, высоко задрав голову и издавая издевательский рык в сторону глупых баранов.
Вот правила социального аскетизма, которые Патрик Дж. Холл рекомендует внедрить в жизнь:
• Удалите собственные аккаунты во всех соцсетях,
• Перестаньте следить за жизнью других людей в Интернете,
• Не читайте новости в соцсетях и где бы то ни было еще,
• Выкиньте из жизни всех людей, которые доставляют вам хоть малейший дискомфорт (даже если эти люди – ваши родственники),
• При необходимости получить какую-то информацию – вбейте запрос в поисковик и прочитайте лишь нужную заметку, а затем закройте страницу и идите жить реальной жизнью,
• Перестаньте делать лишние покупки, в том числе не приобретайте продукты, которые навязывает вам пищевая промышленность, питайтесь максимально просто.
В то время как диетологи всего мира пишут статьи и книги, разъясняющие, как питаться без излишеств, но при этом полноценно и сбалансированно, Патрик Дж. Холл идет по простому пути и приводит свой пример «идеального рациона»: всего-то нужно купить мешок риса и дешевую шоколадку. Эксперты Всемирной организации здравоохранения не согласятся с идейным вдохновителем социальных аскетов, но какое ему до этого дело? Хотя на данном пункте даже у минимально подкованного в вопросах диетологии читателя возникнут сомнения, а не слишком ли широкими мазками Патрик Дж. Холл рисует образ жизни социального аскета? Не грозит ли неофиту, который решится последовать за своим вдохновителем, запор от отсутствия клетчатки и болезнь бери-бери от дефицита витамина В1?
Дальше – больше. Автор упоминает о белых кроссовках как о «визитной карточке» социального аскета. Мол, это «образ минимализма и осознанного выбора». Да-да, вы не ослышались. Вам было сказано купить белые кроссовки, даже если вы не носите спортивную обувь и вообще любите зеленый цвет. Великолепный пример осознанного выбора, не правда ли?
Отчего-то сама собой возникает в воображении сцена, как Патрик Дж. Холл приходит домой к маме, с которой живет, утомленно ставит на пол очередной мешок риса, снимает свои запыленные белые кроссовки и начинает намывать их при помощи маминой зубной щетки над раковиной. «Сынок, ты двинулся кукушкой?» — спрашивает у Патрика его мама. И тот немедленно выкидывает маму из социальных сетей, из квартиры и из своей жизни. Он действует решительно и быстро, как истинный гордый лев. Его белые кроссовки сияют едва ли не ярче, чем его самодовольство.
Однако есть в концепции социальных аскетов и разумное зерно:
• Мы перегружены информацией. Человек в среднем способен удерживать внимание на странице всего 11 секунд. Мы потребляем слишком много ненужных сведений, которые не дают нам ничего полезного. Типичный «фастфудный» контент обычно цепляет за эмоции и будит глубинные переживания читателя. Результат – двухчасовая схватка с интернет-троллем в комментариях, чувство полного опустошения и обидным образом вычеркнутое из жизни драгоценное время. Но пребывание в соцсетях может быть полезным: здесь врач может общаться коллегой с другого континента на профессиональные темы и получать уникальную информацию, которой нет ни в одном учебнике. Здесь подросток может найти носителя иностранного языка и поболтать с ним о сериале вроде «Игры престолов», который является универсальным и понятным культурным кодом вне зависимости от геопозиции. Но бессмысленное потребление изображений целлюлита у Рианны или выдуманных новостей про зараженные коронавирусом бананы, которые завезли в Россию, лучше свести к минимуму. При этом никто не мешает изучать искусство, язык или науки – благо, ресурсов для этого в Интернете предостаточно.
• Мы поддерживаем многие социальные связи не для удовольствия и не по деловой необходимости, а исключительно по причине собственного невротизма. «Расхламление» телефонной книги, списка друзей в соцсетях и круга общения – отличная мысль, если вы ощущаете постоянную усталость от контактов с людьми. Нет необходимости пить кофе с коллегами по работе каждый день, если в их присутствии вам все время скучно. Посещение новогоднего корпоратива – также совсем не обязательная опция. Продвинутый уровень – игнорирование родительских собраний в школе, на которых полезная информация дается в первые 10 минут, а далее 2 часа происходит кровавая и бессмысленная схватка участников родительского комитета на тему марки кулера, который нужно установить в кабинете директора.
• Чтобы научиться осознанному потреблению, нужно время. Даже если вы всецело поддерживаете идею минимализма, являетесь фанатом «магической уборки» от Мари Кондо и рыдаете от счастья, сдавая пластиковые бутылки в пункт переработки, будьте готовы к тому, что в вашей жизни будут возникать внезапные и нелепые покупки. Не стоит винить себя за них. Просто продолжайте двигаться в направлении осознанности и разумного подхода к потреблению. И да, мешок риса в качестве основы рациона – плохой пример осознанного потребления.
Чем отличается социальный аскетизм от модного нынче дофаминового голодания и «цифрового детокса»?
Те, кто практикует дофаминовое голодание, лишь на время отказываются от пользования гаджетами для развлечения, чтобы потом снова вернуться к листанию ленты фейсбука с обновленными – и оттого очень чувствительными – дофаминовыми рецепторами в мозге.
Медиа-аскеза подразумевает перестройку образа жизни, пересмотр собственных ценностей. Это не полный отказ от техники и удовольствий. Один из последователей учения Патрика Дж. Холла остроумно заметил: «Во время бесед об аскетизме слушатели осторожно прячут смартфоны в карманы, опасаясь, что их устройства схватят и бросят в аналог первобытной пещеры.» Наверное, было бы прекрасно найти собственный гармоничный вариант отношений с социумом в реальности и в Интернете. Для этого потребуются определенные усилия, терпение и время. Еще одна мудрая мысль, которую можно найти в книге «Аскетизм»: разумнее пересмотреть образ жизни, чем устраивать себе бессмысленное «фейсбучное голодание» в течение суток.
Вот меткое наблюдение от Ирины Гусинской, заместителя главного редактора крупного издательства, о «фейковом» аскетизме: «Иногда остается только внешняя форма, оболочка аскетизма, эго аскета приобретает угрожающие размеры, избранная цель достигается всеми средствами. Аскет без любви превращается в эгоцентричного, безжалостного к другим человека.» Отчего-то сразу вспоминается Патрик Дж. Холл, который с гордостью описывает телефонные разговоры со своей мамой: в беседе он нисколько не интересуется ее эмоциональным состоянием и ни на секунду не готов проявить хоть немного эмпатии, зато решительно прикрикивает на нее, когда та решает рассказать ему немного новостей об общих знакомых. Вполне точный портрет «эгоцентричного и безжалостного к другим человека», правда?
Небывалый успех нехитрых и не новых, в общем-то, идей социального аскетизма связан с агрессивной и напористой манерой подачи, которая так симпатична многим российским мужчинам патриархального склада ума (чего стоит одна только история о том, как автор «Аскетизма» насильно удалил все соцсети из смартфона жены и запретил ей восстанавливать их), а также с обилием упрощений и допущений.
И все-таки эту книгу стоит прочитать, чтобы задуматься: «Как я могу сделать свою жизнь проще и счастливее?» И, возможно, начать собственную историю разумного медиа-аскетизма.
Больше интересного тут: https://sunmag.me/
Самый удивительный месяц в мусульманском календаре — Рамадан
«Хороший месяц, ни на что не похожий. Чтобы понять, что такое Рамадан на арабском Востоке, надо обязательно это увидеть своими глазами, почувствовать ту необычную атмосферу, которая окружает всех в это время — и мусульман, и даже немусульман. Люди становятся спокойнее. Все устают, конечно, но кажутся добрее, человечнее», — говорит Мухаммед — журналист одной из каирских газет.
В преддверии Рамадана во всех СМИ Египта идет активная подготовка к предстоящему событию. Газеты и журналы также начинают постепенно смещать акцент своих публикаций. В них все меньше политики и все больше социальных тем. Периодические издания пестрят заголовками статей, в которых авторы рассказывают о милосердии, призывают сограждан делать пожертвования в пользу бедных, сообщают о планах муниципальных властей по оказанию помощи неимущим. Появляются статьи о священности семьи, о ценности духовной чистоты, о пользе поста для обретения жизненного равновесия.
Из газет и журналов можно почерпнуть и массу практических советов: как приучить ребенка поститься, может ли беременная женщина соблюдать пост в Рамадан, как распределить семейный бюджет в Рамадан, чтобы остались деньги на пожертвования, чем полакомиться в Рамадан и как удивить гостей.
«В это время в газетах много всего полезного и интересного. Вчера я, к примеру, нашла оригинальный рецепт нашего традиционного восточного печенья. Обязательно попробую его сделать для гостей в один из первых дней Рамадана. Ведь в этот месяц хозяйки стараются продемонстрировать родным и друзьям все свое мастерство, все кулинарное искусство. Не жалеют ни сил, ни денег», — рассказала Фатима, посетительница популярного в Каире салона красоты.
Одной из неотъемлемых традиций Рамадана в арабских странах в последние годы стали просмотры многочисленных телевизионных сериалов. Их смотрят днем, чтобы отвлечься от мыслей о еде, и вечером за столом во время долгих семейных посиделок с гостями.
«Мы каждый год встречаем Рамадан, зная, что увидим новые интересные сериалы. Они хорошо отвлекают. Особенно, когда женщины целый день готовят еду для вечерней трапезы, а сами не могут попробовать ни кусочка. А многие, не особенно верующие люди, даже специально ждут этот месяц ради того, чтобы смотреть целыми днями сериалы, ведь в это время у нас короткий рабочий день и большее время мы проводим дома», — говорит Май — служащая одного из каирских спортивных клубов.
Египет — признанный лидер в этой индустрии на Арабском Востоке — подготовил в этом году для телезрителей пятьдесят «мыльных опер». Идущая второй в списке Сирия — сорок пять многосерийных картин. Тематика самая разнообразная и на любой вкус: исторические, любовные, молодежные, политические, комедийные и детективные сериалы на египетском и сирийском диалектах, а также на классическом арабском языке, чтобы их смогла посмотреть наиболее широкая аудитория.
Священный мусульманский месяц начинается на заре дня, следующего за новолунием. И вместе с рождением новой луны, в этот раз, как и каждый год, он будет для исповедующих ислам символизировать обновление и очищение от невзгод и грехов прошлого.
Вот что написал об этом удивительном месяце один из авторов египетской газеты «Аль-Ахрам»: «Рамадан — твой светлый лик. Он освещает людям путь. Уходят тени, вокруг светло и чисто. И как проснешься ты, — почувствуешь, что дарит он утоление жаждущим, покой сомневающимся и всеобщую благодать».
Аскетизм как сопротивление
0 Это 50-страничное эссе, почти манифест: манифест минимализма, понимаемого не как элемент респектабельного буржуазного интерьера, но подразумевающего полумонашеское отношение к жизни, впрочем, без религиозной составляющей. Аурели наделяет этот аскетический минимализм силой сопротивления действительности – а значит, сопротивления власти современного капитализма. Автор видит в аскетизме потенциал для изменений в противовес навязанной культуре безостановочного потребления – как материальных объектов, так и потоков информации. В области архитектуры культура потребления нашла отражение в стремлении тратить все большие средства на знаковые, «иконические» объекты, в результате чего даже образовался специальный подвид архитекторов – «стархитектор» (starchitect = star + architect). «Стархитекторы» успешно реализовывали фантазии заказчиков, пока не грянул кризис 2008 года – поворотный момент, отмечающий переход от безудержных архитектурных «кренделей» в сторону этического подхода к делу. Отныне скромность и вынужденная изобретательность – черта времени.Фото © Strelka Institute
Сигэру Бан
Подтверждает наблюдения Аурели относительно скромности и важности этической составляющей недавнее вручение Притцкеровской премии. В этом году премию получил Шигеру Бан, известный добровольной работой для обездоленных в регионах, пострадавших от стихийных бедствий. Присуждение премии сопровождалось формулировкой «за инновационный дизайн и гуманитарную деятельность», что вызвало неоднозначную реакцию в архитектурной среде. Так, интересен отзыв на это событие представителя группировки «стархитекторов», партнера Захи Хадид по бюро Патрика Шумахера. На своей страничке в Facebook он задается следующим вопросом: «Означает ли это, что желающий заполучить Притцкер – или Нобелевскую премию в области физики – должен отныне включать благотворительную работу в свою деятельность?» И далее: «Боюсь, в случае, если произойдет сдвиг к политкорректности, такие иконоборцы-инноваторы, как Вольф Прикс и Питер Айзенман, потеряют шанс на признание». Симптоматично, что для Шумахера деятельность, направленная на общее благополучие, определяется как политкорректность, то есть нечто вынужденное. Выходит, иконоборцы должны избегать гуманитарной деятельности, в противном случае у них не останется времени (и средств) на иконоборчество. В целом, опасения Патрика понятны, поскольку напрямую связаны с коммерческими интересами «звезд»: если отныне всех амбициозных архитекторов заставят быть социально ответственными, что же произойдет со «стархитектурными» бюро? По всей видимости, ничего хорошего.
Патрик Шумахер и Заха Хадид в спроектированном ими музее MAXXI в Риме. Изображение с сайта domusweb.it
Занимая подобную позицию, архитектор расписывается в том, что не может создать ничего ценного в рамках новой посткризисной парадигмы. Да и ценности его не совсем ясны. Инновации без социального аспекта – всего лишь механизм выкачивания денег из потребителя. Иконоборцы-инноваторы испугались социальной составляющей – можно ли их в этом винить? Или же виновата система, с которой архитекторы давно смирились и более-менее успешно сосуществуют, а страх социального – следствие сложившегося статус-кво, которое готовы менять далеко не все?
Возвращаясь к манифесту Аурели – для автора важно отделить истинный аскетизм от фальшивого. Аурели, как человек наблюдательный, безошибочно отслеживает «перебежчиков», цинично бросившихся от эстетики к этике, как только последняя оказалась востребована. Он разоблачает напускной аскетизм в форме стилизации под простоту при огромных инвестициях, ложный аскетизм в виде политики строгой экономии во время кризиса, формальный аскетизм в качестве маркетинговой стратегии. Истинный аскетизм по Аурели – лишь тот, что ведет к самоорганизации и подразумевает добровольный отказ от всего лишнего с целью сосредоточения на своей жизни. В архитектуре это означает возвращение к принципам раннего модернизма, но без морализаторства на тему «меньше – значит больше», и с изобретением собственных правил игры.
С любезного разрешения Strelka Press публикуем пятую главу из книги Пьер-Витторио Аурели «Меньше – значит достаточно: об архитектуре и аскетизме» (М.: Strelka Press, 2014) об интерьере «уютном» и «аскетичном», Вальтере Беньямине и Ханнесе Мейере.
Как вы живете аскетической жизнью? — MVOrganizing
Как вы живете аскетической жизнью?
Таким образом, вести аскетический образ жизни (для меня) означает: тренировать себя, чтобы стать сильнее, меньше нуждаться и стать менее зависимым от судьбы и внешних факторов. А самообучение, чтобы стать сильнее, означает отказаться от того, что отвлекает вас, и отнять у вас силу.
Что значит вести аскетический образ жизни?
сущ. человек, который посвящает свою жизнь поискам идеалов созерцания и практикует крайнее самоотречение или самоуничижение по религиозным причинам.человек, который ведет сурово простую жизнь, особенно тот, кто воздерживается от обычных жизненных удовольствий или отказывается от материального удовлетворения.
Почему Сиддхартха отверг аскетическую жизнь?
Аскетическая жизнь Будды Этот период самоотречения означал, что он лишил себя пищи, крова и одежды. Эта часть его жизни была наполнена крайностями, такими как сильное недоедание и крайняя усталость, в сочетании с отсутствием или отсутствием тепла, когда он сидел под деревом.
Что такое аскетизм в христианстве?
Аскетизм — это практика самоотречения в попытке приблизиться к Богу. Оно может включать такие дисциплины, как пост, целомудрие, ношение простой или неудобной одежды, бедность, недосыпание, а в крайних случаях — бичевание и членовредительство.
Аскеты ли христиане?
Аскетизм исторически соблюдался во многих религиозных традициях, включая буддизм, джайнизм, индуизм, ислам, христианство, иудаизм и пифагореизм, и современные практики продолжаются среди некоторых религиозных последователей.
Что такое самоотречение в христианстве?
Самоотречение может составлять важный элемент религиозной практики в различных системах верований. Основа самоотречения в христианском контексте основана на признании высшей данной Богом воли, которой практикующий христианин предпочитает придерживаться и ставить во главу угла собственную волю или желания.
Что значит аскетизм?
практикует строгое самоотречение
Что такое суровый аскетизм?
учение о том, что человек может достичь высокого духовного и нравственного состояния, практикуя самоотречение, самоуничижение и тому подобное.строгое самоотречение; крайнее воздержание; строгость.
Как вы называете человека, который притворяется кем-то другим?
Самозванец — это человек, который выдает себя за кого-то другого. Самозванец обычно ищет какую-то финансовую выгоду, когда он или она принимает личность другого человека, но могут быть и другие мотивы, например, просто острые ощущения от этого.
Кто притворяется тем, кем он не является?
Лицемер
Притворяться кем-то другим — это психическое расстройство?
Мнимое расстройство — серьезное психическое расстройство, при котором кто-то обманывает других, изображая больной, намеренно заболевая или нанося себе увечья.Мнимое расстройство также может произойти, когда члены семьи или опекуны ложно представляют других, например детей, как больных, травмированных или ослабленных.
Можете ли вы попасть в тюрьму за то, что притворились кем-то еще в сети?
Ложное лицо является воблером согласно законам Калифорнии, что означает, что он может быть обвинен как в проступке, так и в уголовном преступлении. В случае обвинения в правонарушении преступление карается: лишением свободы в окружной тюрьме на срок до одного года и / или. максимальный штраф в размере 10 000 долларов США.
Могу ли я подать в суд на кого-то за то, что он притворился мной?
Если обидчик выдал себя за кого-то, чтобы говорить или писать ложные и оскорбительные заявления о вас, или выдавал себя за вас для распространения ложной информации, вы можете подать в гражданский суд иск о возмещении денежного ущерба.
Является ли выдача себя за другое лицо преступлением?
В соответствии с разделом 529 PC Уголовного кодекса Калифорнии ложное выдача себя за другое лицо (также называемое «ложным представлением») является уголовным преступлением, связанным с использованием чужого имени с целью причинения вреда этому другому лицу или получения неправомерной выгоды.
Что делать, если кто-то притворяется вами в сети?
Если кто-то создал учетную запись, выдавая себя за вас:
- Перейдите в профиль, который выдает себя за вас (если вы не можете его найти, попробуйте выполнить поиск по имени, указанному в профиле, или спросите своих друзей, могут ли они отправить вам ссылку на него.)
- Щелкните три точки на обложке и выберите Пожаловаться.
Можно ли обратиться в полицию, если кто-то притворяется вами?
Вам также следует позвонить в полицию и уведомить поставщика услуг, например Facebook или Instagram, о выдаче себя за другое лицо или преследовании. Если начато уголовное расследование, поставщику услуг может быть выдан ордер на передачу IP-адреса учетной записи, которая рассылает угрозы.
Как это называется, когда кто-то притворяется вами в социальных сетях?
Если кто-то создал учетную запись, выдавая себя за вас, это называется «выдачей себя за другое лицо».Вы должны иметь возможность сообщить об этом непосредственно в платформу социальных сетей, где это происходит, но также неплохо поговорить с кем-то, кого вы знаете и кому доверяете, который может вас поддержать.
Зачем кому-то выдавать себя за меня на Facebook?
Их причины выдавать себя за вас могут быть сложными — возможно, они заинтересованы в преследовании и преследовании вас, попытках вытащить личную информацию из ваших онлайн-друзей или желании очернить вашего персонажа, отправив от вашего имени сообщения, которые являются неправдивыми и неверными. потенциально опасный для вашего…
Как мне сообщить о самозванце в Facebook?
Как мне сообщить об учетной записи самозванца?
- Перейти на Страницу или профиль с компьютера.
- Нажмите на три точки под обложкой.
- Прокрутите вниз и выберите Отчет или Страница отчета, а затем следуйте инструкциям на экране.
Как мне сообщить о поддельной учетной записи Facebook?
Шаг 6: В раскрывающемся меню нажмите «Найти поддержку» или «Сообщить о профиле». Шаг 7: Из данной опции выберите Поддельная учетная запись и нажмите Отправить. После этого вам необходимо следовать инструкциям на экране. Как только вы выполните все инструкции, ваш отчет будет отправлен в службу поддержки Facebook.
Как я могу подтвердить свою учетную запись Facebook?
Вы можете проверить свои настройки Facebook, чтобы узнать, имеете ли вы право.
- Просто нажмите «Настройки».
- Затем выберите «Общие» и «Проверка страницы».
- Затем нажмите «Проверить эту страницу».
- Введите страну, язык и номер телефона.
- Вы решаете перезвонить мне, и Facebook сообщит вам 4-значный код, который вам нужно ввести.
Может ли нормальный человек пройти верификацию на Facebook?
Хотя теоретически любой желающий может пройти проверку на Facebook, он должен соответствовать строгим критериям проверки, чтобы получить одобрение.Помимо соблюдения условий обслуживания компании, ваша учетная запись должна быть: Аутентичной — она должна представлять реальное физическое или юридическое лицо или компанию.
Сколько времени нужно Facebook, чтобы подтвердить вашу личность?
Обычно это занимает от 30 минут до 1 недели. В некоторых случаях служба поддержки Facebook не отвечает в течение длительного времени (это зависит от того, почему они заблокировали вашу учетную запись).
Facebook просит вас подтвердить вашу учетную запись?
Facebook просит людей отправить свои I.D.s, чтобы доказать, что их счета настоящие. Если Facebook подозревает, что ваша учетная запись может быть мошеннической, они могут заблокировать ее и сказать, что для восстановления учетной записи вам необходимо отправить им идентификационные данные, чтобы подтвердить, что вы являетесь тем, кем себя называете.
(PDF) Образ жизни аскетов в Индии
В ведические времена продолжительность жизни человека составляла восемьдесят четыре года. Жизнь человека
обычно понимается в отношении четырех частей, каждая из которых составляет двадцать
лет.Эти четыре секции называются четырьмя ашрамами. Они были классифицированы
следующим образом: (Храм С.К.С. Сваминараян, без даты).
Брахмачарья — это этап молодости или обучения. На этом этапе
человек должен соблюдать определенную дисциплину, самоконтроль, управление, правила,
и прозрачность, чтобы вести к полному росту, развитию и самореализации. В ашраме
Брахмачарьи подросток является целомудренным, религиозным учеником, где он полностью посвящает себя
обучению, его называют Брахмачари.В этом ашраме мальчику требуется
, чтобы жить в ашраме и быть преданным своему гуру, другими словами, учителю, и изучать
Вед. Его поступки и поступки просты, он не обладает никакими желаниями и должен
жить простой и скромной жизнью, следовать и соблюдать правила ашрама, необходимые
обычаи, культуры, традиции, нормы, ценности, поститесь и поклоняйтесь богам.
Ученик посвящает себя изучению и обучению, практикует покаяние, а
ухаживает за жертвенным огнем.Этот этап длится 12 лет после Упанаяны. Однако, если ученик
обладает желанием получить высшие знания, он может выдержать эту стадию до тех пор, пока ему не исполнится
31 год. Обычно ашрам Брахмачайа завершается, когда человек
достигает возраста 25 лет. После завершения своего обучения и образования ученик
дает гуру дакшину учителю и готовится перейти на следующий этап,
Грихастха ашрам.
Грихастха или фаза домохозяина — Грихастха или фаза домохозяина начинается
, когда человек входит в стадию во время своего брака. Этот этап обычно составляет от
до 26 лет до 50 лет. Обязанности мужчины в фазе грихастхи включают
воспитание детей, заботу о членах семьи, в том числе
его собственную семью, а также семью супруга, совершение пяти ежедневных жертвоприношений и one
должен знать обо всех обязанностях и функциях в сообществе.Индивид
остается внутри грихастхи до тех пор, пока у его сына не родится сын, его волосы не поседели или когда ему исполнится
примерно 50 лет. Другими словами, грихастха ашрам длится до тех пор, пока человек не станет дедушкой или бабушкой
.
В разных общинах возраст вступления в брак различается, в некоторых случаях брак мужчины
и женщины даже вступают в брак, когда они моложе 20 лет, тогда как в некоторых случаях
происходит с задержкой. свадьба.В настоящее время, когда люди становятся более ориентированными на получение высшего образования и возможности трудоустройства, их возраст
может даже увеличиться до более чем 30 лет. Обычно при получении информации о Grihastha
Project MUSE — Аскетическая жизнь Ultrarunner
ВВЕДЕНИЕ
Раннехристианское аскетическое тело. Современное ультрабеговое тело. Какое у них родство? В этом личном повествовании исследуются сходства между ними и то, как обращение аскетов с телом перекликается с моим духовным ритуалом в качестве ультрапробега.
Ранний христианский подвижник прожил трудную и требовательную жизнь, полную самодисциплины, самоотречения, молитвы, поста, покаяния и безбрачия. Целью подвижнической жизни было духовное развитие, духовное назидание, соединение тела и души с Богом. 1 Павел ввел в христианство практику аскетизма, используя спортивные термины, подчеркивающие «самопожертвование, дисциплину и самоконтроль», необходимые для жизни целеустремленного и непоколебимого христианина. 2 Христианских аскетов, таких как Антоний Египетский, Евагрий Понтийский, Франциск Ассизский, Екатерина Сиенская и Тереза Авильская, среди прочих, часто называют спортсменами. Как ультрабегун, я черпаю силу и вдохновение в их примере и признаю нашу телесную связь. Сегодняшние бегуны — это в буквальном смысле аскеты-спортсмены, которые занимаются экстремальными, значимыми телесными переживаниями и практиками, очень похожими на аскетов. Ультрабегание имеет отчетливое духовное измерение, которое поддается уединению и размышлениям, и представляет собой своего рода воплощенную духовную практику, которую я называю «сверхбеговой духовностью».«
Сверхбег — это бег на любую дистанцию, выходящую за рамки стандартного 26,2-мильного марафона. Наиболее распространенными являются 50 и 100 миль, а также 50 и 100 километров (31 и 62 мили). Шестичасовой, 12-часовой, 24-часовой -часовые, 48-часовые и многодневные гонки продолжительностью пять или более дней также являются ультрамарафонами, 3 , называемыми «ультрас» или забегами на выносливость. Один только ультрамарафон, это невообразимо. Это настроение понятно.Когда я была молодой девушкой, наблюдающей за Олимпиадой, я испытывала полный трепет перед марафонцами, которые пробегали 26,2 мили. Они, казалось, обладали сверхспособностями и были сверхчеловеками. Теперь, став взрослым, я превратился из марафонца в бегуна сверхвысокой выносливости и испытал волнующие страдания и радость этого избранного пути. [End Page 201]
Достижение мастерства бега на такие изнурительные дистанции требует дисциплины, тренировки и любви к упражнениям. Эти ключевые слова: дисциплина, тренировка и упражнения определяют аскетизм (взято из греческого слова askesis ).Греческие, латинские и семитские корни этих слов исторически использовались для интерпретации языка христианского дискурса, включая «аскетизм», который используется для обозначения спортивных тренировок и физической дисциплины, а также для описания духовных устремлений. 4
АСЕТИЧЕСКИЕ ПРАКТИКИ АНТОНИЯ, ФРАНЦИС, Екатерины и Терезы
Связь между моим сверхбеговым телом и раннехристианским уксусным телом рассматривается при первом рассмотрении краткого обзора ранней аскетической жизни.Когда я думаю об Антонии, Евагрии и отцах и матерях пустыни, я думаю о ультра бегунах как о спортсменах другого типа. В своей рецензии на документальный фильм Desert Runners , ученый Уильям Вини пишет: «Я смотрел фильм с ультрамарафонами на каждой стороне… провел весь фильм с комком в горле, думая, в основном, о Св. Антонии и раннем христианине. монашество. Интересно, думает ли кто-нибудь так же. Наверное, нет «. 5 Вайни не одинока. Я тоже представляю себе наших предков из пустыни, когда читаю и смотрю ультра-бегущие документальные фильмы, действие которых происходит в пустынях по всему миру.Журналист Кен Читвуд отмечает, что «бег — это новая форма религиозного аскетизма со своими собственными аскетами, дисциплинами, литературой, общением, святынями, медитативными практиками, обращением в свою веру, пророками и священниками». 6 Я также думаю о последовавших за ними средневековых аскетах, таких как Франциск, Екатерина и Тереза, и чувствую сильное родство с ними, когда занимаюсь аналогичными телесными практиками, необходимыми для тренировок и бега ультрас.
Как и ультра бегуны, аскеты — редкость. Антоний и Евагрий бежали из мира, чтобы жить в пустыне.Антоний вел подвижническую жизнь в пещере; Евагрий жил в монастыре, ища Бога и желая быть с Богом. Они отказались от семьи, друзей и материального мира. Спустя столетия Франциск, сбитый с толку и неуверенный в направлении своей жизни, также покинул свой мир и семью, услышав зов Бога: «Франциск отремонтирует мою церковь». 7 Он посвятил свою жизнь …
Ежедневный подвижничество. Действительно? Монахи в повседневной жизни? Ага… | Марк Уолтер | Монастырь для повседневной жизни и досуга
Невидимая аскетическая жизнь
Как это выглядит, когда монашеские традиции внедряются в повседневную жизнь?
Один из способов ответить на этот вопрос — сказать, что он может выглядеть совершенно нормально.
Для меня в моей «реальной работе» нет ничего, что могло бы дать хоть малейший намек на такие вещи, как монастыри или дисциплины. Нет ничего, что указывало бы на то, что я следую духовным путем, или что у меня есть или нет религиозные склонности, или что у меня есть какое-то видение или понимание, для которых я ношу факел. Если кто-то не наткнулся на этот веб-сайт, я не демонстрирую ни малейшего намека на духовные поиски, ни малейшего проблеска опыта боевых искусств.
Это не верно для всех, кто ведет образ жизни «монах в повседневной жизни».Например, некоторые люди добровольно помогают бездомным или занимаются социальным здоровьем, что делает их интересы очевидными. Некоторые люди открыто и причинно говорят о своих практиках медитации, йоги или духовных уединений. Что, конечно, вполне нормально. Но я не буду говорить ни за кого из этих людей; Я просто скажу, как такой парень, как я, вписывается в это.
Примерочная за кадром
Жизнь похожа на айсберг: мы обычно не видим того, что находится под поверхностью.
Это похоже на примерку новой одежды… все видят новую одежду на следующий день, но понятия не имеют, сколько времени вы потратили на покупки и примерку нарядов.
По большей части люди воспринимают друг друга, образно говоря, через эту рамку на иллюстрации, озаглавленной «Взаимодействие».
Мы редко сталкиваемся с чем-то, кроме того, что перед нами. А в сегодняшнем мире спешки в нашей жизни очень мало времени, чтобы заглянуть в чужую «примерочную».
Хотя все остальное редко кто замечает, оно есть.Это закулисная работа, обучение, учеба и практики, которые содержат практики, которые могут помочь нам развиваться и совершенствоваться.
Я не уверен, у скольких из нас есть такие тихие практики или дисциплины. Я знаю, что для многих людей их дисциплина сосредоточена вокруг таких вещей, как поддержание физической формы, в том числе строгие тренировки или занятия в тренажерном зале. Или отвести детей в школу и постирать. Это дисциплина. Или, может быть, родители настаивают на том, чтобы семья посещала мессу или храм раз в неделю.С моей точки зрения, каждый из этих примеров можно рассматривать как форму монашеской дисциплины.
С учетом сказанного, я собираюсь предложить людям, которым может быть комфортно быть монахом или монахиней в повседневной жизни, что их повседневные практики и дисциплины обычно имеют другой оттенок. Они все еще могут ходить в спортзал или в церковь, но в раздевалке происходят и другие вещи, которых большинство из нас не замечает.
Мои личные «повседневные занятия» — это не легендарные вещи монахов и монахинь.Я не лишаю себя разговора и не настолько замкнут, чтобы быть изолированным за воротами, в которые никому не разрешено проникнуть.
Для меня это, скорее, повседневные дела, потому что я нахожусь именно там. Я применяю все свои закулисные исследования и работу в повседневной жизни. Другими словами, я провожу обучение и закулисные практики, а затем применяю свое самосовершенствование через свои взаимодействия. И стараюсь делать это незаметно, незаметно, не привлекая к этому внимания.Я не хочу, чтобы люди видели мои практики, и я не хочу привлекать внимание к моим результирующим действиям. Это потому, что я хочу, чтобы это было естественно, потому что стало естественным.
Для ясности, я не продвигаю свой подход как подход как подход . Это не в моем стиле. Но я глубоко убежден, что лучше всего практиковаться в повседневных приложениях. Тихо, ненавязчиво. Что может стать очень эффективным.
Приложения для повседневной жизни
Я уже рассказывал, как однажды мой сенсей сказал мне, что я должен научиться медитировать в повседневной жизни.Что ж, то, что я описываю, — это один из способов сделать это. Но вот другой пример:
Много лет назад я прошел несколько курсов Рэйки. Получил сертификаты. Среди моих одноклассников были массажисты. Большинство из них включили в свою терапию мягкие «практические» техники Рейки. Я выбрал другой такт. Во-первых, я не был заинтересован в том, чтобы быть практическим целителем в буквальном смысле этого слова. Во-вторых, у меня был другой взгляд на то, что означает практическое занятие. Для меня практическое исцеление было концепцией, которую я мог применить через свои взаимодействия.
Рейки — это тонкая практика, сосредоточенная на тонкой энергии, называемой Ки. Я подумал, что в моей жизни есть много вещей, которым может помочь тонкая исцеляющая энергия. Возможно, мои отношения могут выиграть. А как насчет тяжелых встреч? Разве во время агрессивных прямых столкновений не было отличной возможности добиться незначительных улучшений?
О, а как насчет неэффективности рабочего процесса и строительного проекта? Разве не было бесконечных возможностей использовать более продвинутую форму Рэйки, чтобы разгладить морщины, сбалансировать подходы к работе и проблемы, добиться устранения конфликтов и неэффективности строительного проекта?
Повседневный аскет: мысли о Лаудато Си
Моей первой мыслью, когда я прочитал Laudato Si ’, был не« вопрос об изменении климата », который до сих пор был предметом обсуждения.Первой моей мыслью было: «Вау — это призыв к аскетизму — как дерзко…»
Аскетизм означает, что никто (включая Джеба Буша) на самом деле не может вызвать Папу из-за того, что он не имеет права говорить с экономикой, политикой и наукой, потому что по своей сути эта энциклика с богословской точки зрения поднимает важный аспект христианской традиции. Это означает, что пока он использует науку, политическую и экономическую теорию, а также социологию — а он должен! — это не ограничивается ими, и письма Папы не должны сбивать с толку тех, кто не согласен с взглядами большинства в этих областях.
Я думаю, что это также ответ на колонку Росс Даутат на прошлой неделе, в которой он обсуждает папскую энциклику как представляющую (частично) катастрофу, которая считает, что мы обречены, если только не произойдет революция. Хотя Даутат согласен с основными утверждениями папы о современной цивилизации, особенно с ее технократической природой, он не согласен с позицией катастрофизма. В конечном итоге он предполагает, что мы находимся в «стагнационистском» периоде «устойчивого упадка», когда никогда не будет достигнута способность совершать революцию.Тем не менее, независимо от того, верна ли версия Папы Даута или аргумент самого Даута (и оба они интригуют, хотя я думаю, что Даутат не совсем прав в своих предположениях), аскетическая жизнь, данная в свидетельстве о Христе, по-прежнему является противоядием
Аскетизм означает, что эта энциклика — тяжелая новость для всех нас, потому что это призыв к изменению образа жизни (о котором Папа обсуждает в главе 6). Я опасаюсь, что без внимания к аскетизму не могут состояться те диалоги, которые нам нужны и к которым нас призывает папа.
Призыв к аскетизму
«Слава тебе» — laudato si ’: папа начинает энциклику со слов святого Франциска, слов, которые часто повторяли и пели христиане и другие люди. Это был популярный гимн в методистской церкви, где я вырос: «Все создания нашего Бога и царя, возвысьте свой голос и пойте вместе с нами: Слава вам, слава вам!»
В разделах 10-13 папа более конкретно обсуждает, почему он решил начать со слов Святого Франциска.Святой «привлекателен и убедителен», и он способен быть «главным примером заботы об уязвимых и целостной экологии, прожитой радостно и искренне».
То есть важно думать обо всей жизни и свидетельстве человека, сказавшего слова «Хвала тебе». И это будет не просто «вдохновение», которое смиренно предлагает Catholic Herald Online.
«Хвала тебе» исходит из аскетизма — отказа от многих вещей, которые наш мир любит и желает иметь и продолжает любить даже через 800 лет после того, как святой ходил по земле.
Синонимом «аскетизма» может быть «отречение», и мы можем рассмотреть некоторые из многих вещей, от которых святой отрекся:
- Родная семья, дом и работа, связанные с ней
- Одежда
- Богатство, дом и работа, связанные с этим
- Стандартные культурные способы неблагородного обращения с другими
- Еда — кроме попрошайничества
- Известные учреждения (начинал с нуля)
- Секс
- Имея свою собственную биологическую семью (поскольку он считал свою семью бедной, тех, кто присоединился к нему, а также других существ, с которыми он столкнулся, как упоминает Святой Бонавентура (11)
- Комфортность технологий, которые были тогда известны
Если Франциск является примером по преимуществу, то мы тоже призваны к отречению и аскетическому образу жизни.
Современный аскетизм….
Намек на отречение, которым начинается энциклика, усиливается несколькими способами. Папа не только особо призывает к кондиционированию воздуха и углеродным кредитам, как обсуждает мой коллега Дэвид Клотье, но он поднимает как проблемы, так и правильное использование:
- Еда и питье (27-31)
- Технологии (26, 46, 112, 191)
- Торговля наркотиками, бриллиантами, мехом (123)
- Использование животных и минеральных ресурсов (34-36, 211, 232)
- Расход (203)
- Секс и дети (117, 120, 136)
- Большие (богатые?) Дома (152, 211)
- Использование данных и социальных сетей (47)
- Отношения с бедными по всему миру (51-52, 232)).
- Простота жизни (214)
Важно помнить, что отречение означает не просто отказ от чего-либо, но на самом деле возможность правильно присваивать вещи — например, в еде и воде. (например, можем ли мы отказаться от слива холодной, хорошей питьевой воды в канализацию, пока мы ждем, пока сработает бойлер с горячей водой?) В главе 3 Папа обсуждает необходимость иметь возможность отказаться от технологий или частично отказаться от них — и приводит в качестве примера аскетов (мы могли бы думать об амишах здесь), одновременно признавая, что мы склонны пренебрегать подобным технологическим аскетизмом.
Мы можем прочитать всю вторую главу, в которой обсуждается сотворение мира, и истории о Каине и Авеле в Книге Бытия могут быть прочитаны как призыв отказаться от господства над окружающей средой (наше доминирующее повествование на протяжении веков) в пользу щедрого и любящего управления. Нас даже призывают отказаться от греховных методов работы, когда папа подчеркивает нашу потребность — и потребность всего творения — в субботе (71).
Если всего этого было недостаточно, папа в качестве примеров упоминает других святых аскетов — блаженный Шарль Фуко (125 г.), святой Иоанн Креста (234 г.) и святая Тереза де Лизье — все известные аскеты, занимающие видное место — в частности, благодаря конкретные пути этих святых подсказывают, как нам вести аскетический образ жизни.Например, «Путь Святой Терезы» прямо упоминается как средство, позволяющее нам жить новой жизнью (230)
И — более того — папа упоминает «внутренние пустыни» — воспоминание о пустынном аскетизме и о том, как пустыни и «уход в пустыню» были характерны для многих известных аскетов христианства. (217)
Итак, когда Папа говорит о том, что ему нужна культура, которая не дает слабого ответа в прямом противоречии со всеми нашими культурами, которые на самом деле очень слабы (53-54), я предлагаю вместо этого, чтобы мы поощряли культуры повседневной жизни. аскетизм.
« Не просто шпон аскетизма…»
Если кто-то упустил призыв к аскетизму, который является центральной темой этой энциклики, я предполагаю, что это потому, что в культурном отношении аскетизм на самом деле является главным подозреваемым в том, что, по нашему мнению, беспокоит общество (что он обсуждает в главе 6, на самом деле …)
У нас есть неумолимое ощущение, что от того, от чего часто отказывается традиционный аскетизм — от еды, одежды, сплетен, денег, речи, громкого смеха, секса и так далее, — на самом деле человеческие потребности делают его здоровье и счастье.Отказ от этих вещей кажется бессмысленным, если не опасным.
Чтобы привести несколько примеров наших нынешних взглядов на здоровье и счастье:
- Безбрачие, очевидно, опасно для здоровья и развлечений
- Отказ от шоколада (или вина или любого количества других продуктов, от которых можно отказаться) может быть неблагоразумным для здоровья и веса (то есть расстройства пищевого поведения)
- Сплетни — неотъемлемая часть нашего здоровья
- Потребительство как помощь в развитии общественного здоровья и благополучия — или идея о том, что потребитель может и должен определять, как функционируют отрасли и общество
Мы считаем эти вещи истиной достаточно глубоко, чтобы любой, кто может отречься от них, был замечен подозрительно или, по крайней мере, с жалостью.
Есть причины не быть аскетами в определенных отношениях (например, расстройство пищевого поведения является причиной отказа от определенных видов поста). Тем не менее, когда мы вспоминаем, что часть отречения заключается в правильной оценке вещей, это делает отречение не опасным, а разумным. Аскетическая жизнь — это жизнь, которая признает, что не существует универсального решения, о котором Папа упоминает в начале главы 6. Действительно, универсальный подход, казалось бы, делает то, что нужно. очень виды объективизации других людей и творения, которые папа осуждает.
Аскетическая жизнь не только разумна, но и гораздо важнее. Папа рассуждает о том, что Святой Франциск живет не «просто под покровом аскетизма», но что все его отречения идут рука об руку с его радостью, его щедростью и его любовью ко всему миру. Любовь, щедрость и радость, которые Святой Франциск определяет в слове «Хвала тебе!» невозможно отделить от его образа жизни.
Святой Франциск, конечно же, в конечном счете указывает на Христа и видит, что щедрость и радость духа тесно связаны с тем, что значит жить жизнью в Иисусе.Таким образом, энциклика обсуждает, как жизнь Иисуса определяет то, как мы должны понимать аскезис. Во второй главе обсуждение личности и деятельности Иисуса Христа описывает, чем НЕ является это отречение и для чего оно предназначено:
Он не выглядел ни как отшельник, отделенный от мира, ни как враг приятных вещей жизни. О себе он сказал: «Сын Человеческий пришел есть и пить, и они говорят:« Смотри, обжора и пьяница! »» (Мф 11:19). Он был далек от философии, презирающей тело, материю и мирские предметы.(98)
Скорее, цитируя Колоссянам:
Ибо в Нем было угодно обитать всей полноте Божией и через Него примирить с Собой все, на земле или на небе, заключая мир кровью креста Своего »(Кол. 1: 19-20)
Иисус есть путь, в котором познается единство и полнота всего творения. Упомянутый здесь аскетизм направлен на эту щедрость и полноту.
Изобильная жизнь, которую предлагает Иисус
Мы призваны жить аскетической жизнью, потому что ищем этой полноты во Христе.Для христиан аскетизм — это не отречения, которые не делают ничего, кроме подчеркивания собственной «святости» человека, если такое возможно. Еще меньше аскетизма — ненависть к жизни, радости, любви или щедрости. Скорее, Церковь утверждает, что аскетизм делает это возможным — и действительно, Папа Франциск посвящает большую часть шестой главы обсуждению того, как радость аскетической жизни является истинной свободой (см. Особенно раздел 224)
Итак, когда Папа говорит о том, что ему нужна культура, которая не дает слабого ответа в прямом противоречии со всеми нашими культурами, которые на самом деле очень слабы (53-54), я предлагаю вместо этого, чтобы мы поощряли культуры повседневной жизни. аскетизм.Повседневный аскетизм заимствует не только у святого Франциска, но и у святой Терезы, чей «маленький путь» маленьких штрихов щедрости получает полный абзац.
На мой взгляд, сама структура энциклики требует обращения в надежде, что мы, читатели, сможем быть осуждены Святым Духом — ибо может ли случиться настоящий диалог, если человек сначала хотя бы не попробует Laudato Si ‘, что Святой Франциск’ вся жизнь поднимается вверх?
Буддизм и аскетизм — буддизм
Поскольку аскетизм включает в себя ряд форм поведения, связанных со многими ключевыми темами буддийских исследований, существует широкий спектр источников.Freiberger 2006 и Wilson 2004 дают читателю представление о широких контурах темы, в то время как другие упомянутые источники представляют собой в основном сравнительные исследования или работы, посвященные аскетизму как аспекту другой темы. Бронкхорст 1993 исследует два различных культурных царства, которые способствовали подъему аскетизма в древней Индии. Ашраф 2013 сравнительно рассматривает архитектуру аскетических жилищ. Cakraborti 1973 охватывает огромное количество материалов из различных древнеиндийских аскетических традиций.Ishwaran 1999 не дает общего обзора всего буддийского аскетизма, но полезен в отношении общего контекста аскетизма в Китае. Сираиси 1996 сосредотачивается на текстах Дхармашастры (работы о человеческом поведении, неотъемлемой части формирования кодексов индуистских законов) и сравнивает аскетические пути, найденные там, с аскетическими практиками раннего буддизма. В Уилтшире 1990 года речь идет о королевских формах аскетизма в древней Индии.
Ашраф, Кази К. Хижина отшельника: архитектура и аскетизм в Индии .Гонолулу: Гавайский университет Press, 2013.
В значительной степени (но не исключительно) опирается на буддийские материалы. Отражает взаимосвязь архитектуры и аскетизма с акцентом на хижину отшельника.
Бронкхорст, Йоханнес. Два источника индийского аскетизма . Берн и Нью-Йорк: Питер Лэнг, 1993.
Исследует рост аскетизма в древней Индии с вниманием к вкладам как из ведических, так и из вневедических источников.
Cakraborti, Haripada. Аскетизм в Древней Индии в брахманическом, буддийском, джайнском и адживическом обществах . Калькутта: Punthi Pustak, 1973.
Огромный труд, часть которого посвящена буддийскому аскетизму.
Флад, Гэвин Д. Аскетическое Я: субъективность, память и традиции . Кембридж, Великобритания: Cambridge University Press, 2004.
. DOI: 10.1017 / CBO9780511617522
Вдумчивый теоретический труд с наглядными примерами из христианства, буддизма и индуизма.
Фрайбергер, Оливер. «Ранний буддизм, аскетизм и политика срединного пути». В Аскетизм и его критики: исторические отчеты и сравнительные перспективы . Под редакцией Оливера Фрейбергера, 235–255. Oxford: Oxford University Press, 2006.
Оценивает место аскетизма в раннем буддизме со ссылкой на практики дхутанга / дхутагута и размышляет о том, как развивалась доктрина Срединного пути.
Ишваран, К., изд. Аскетическая культура: отречение и мирские отношения . Лейден, Нидерланды: Brill, 1999.
В этом отредактированном томе собраны различные статьи. Включено не так много материалов по буддизму, но в том есть одна глава, посвященная Китаю, и другая глава, посвященная возрождению буддизма в 19 и 20 веках в Южной Азии.
Сираиси, Рёкай. Аскетизм в буддизме и брахманизме: сравнительное исследование . Тринг, Великобритания: Институт буддийских исследований, 1996.
Сравнивает буддийский и брахманский способы аскетизма, причем последнему уделяется немного больше внимания, чем первому.
Уилсон, Лиз. «Аскетические практики». В Энциклопедия буддизма . Vol. 1. Под редакцией Роберта Э. Басвелла мл., 280–281. Нью-Йорк: Macmillan Reference USA, 2004.
Краткий, но полезный обзор темы.
Уилтшир, Мартин. Аскетические фигуры до и в раннем буддизме: появление Гаутамы как Будды .Берлин и Нью-Йорк. Mouton de Gruyter, 1990.
DOI: 10.1515 / 9783110858563
Обсуждает происхождение и природу отреченного аскетизма в древней Индии, особенно того, что поддерживалось царями. Основное внимание уделяется фигуре pacceka-buddha , мудрой аскетической фигуры, которую Уилтшир считает основой для развития буддизма.
Исповедник, Св. Максим, Шервуд, О.С.Б., Поликарп: 9781621385455: Amazon.com: Книги
г.Максима Исповедника (ок. 580–662), святого и мученика, вполне можно назвать Святым Синтеза. Его мысли, равно как и его географические странствия, помещают его между Римом и Византией, между теологиями Востока и Запада, между ранним Средневековьем и древней церковью, представители и традиции которой (которые в его дни сильно пострадали от руки императорского и церковного порицания) он спас и обратил внимание современников. В этом мы можем взять его в качестве образца для нашего времени, которое требует от нас также такого повторного изучения традиций Церкви, поскольку мы также стремимся преодолеть расхождения прошлого (наряду с другими, которые тем временем поселиться) в наших настоящих духовных поисках.
Подвижная жизнь принимает форму вопросов и ответов между новичком и старым монахом. Этот диалог проистекает непосредственно из природы христианской жизни и сосредоточен, прежде всего, на поисках спасения, то есть цели Господа в Своем Воплощении, поскольку именно научившись делать эту цель своей собственной, мы будем спасены или обожествлены, как сказал бы Святой Максим. Как только эта цель прояснена и принята, затем исследуются три основных добродетели, необходимые для ее достижения: любовь, самообладание и молитва.Любовь укрощает гнев, самообладание преодолевает желание, а молитва соединяет разум с Богом.
Четыре века милосердия написано в форме сентенциональной или гномической литературы, которая была впервые зафиксирована в «веках» Евагрием Понтийским, причем значимы и число 100, и число столетий: первое как совершенное число, относящееся к Единому, Богу; а другой символизирует четыре Евангелия. Сам св. Максим предлагает краткость в качестве причины своего выбора сентенциональной формы, поскольку она облегчает работу памяти, чтобы читатель мог накопить запас памятных содержательных высказываний, на которых можно было бы сосредоточиться с молитвой.
Этот текст начинается так: брат спросил старика и сказал: «Пожалуйста, Отец, скажи мне: какова цель того, что Господь стал человеком?» Старик ответил и сказал: «Я удивлен, брат, что ты спрашиваешь меня об этом, потому что ты слышишь символ веры каждый день. Тем не менее, я скажу вам: целью того, чтобы Господь стал человеком, было наше спасение ».
Этот простой, но бесконечный первый обмен приводит к звучному сочинению, нота за нотой, песни нашего спасения, окружая нас не менее чем полной симфонией обновленного и освеженного понимания нашего собственного христианского наследия.
.