Бихевиоризм представители и основные идеи: Бихевиоризм: основные положения

Бихевиоризм: основные идеи — Pro-Psixology.ru

Бихевиоризм определил облик американской психологии XX в. Его основатель Джон Уотсон (1878-1958) сформулировал кредо этого направления так: «Предметом психологии является поведение». Отсюда и название: от англ. behavior — поведение. Термин бихевиоризм можно перевести как поведенческая психология.

Анализ поведения должен носить строго объективный характер и ограничиваться внешне наблюдаемыми реакциями. Все, что не поддается объективной регистрации, не подлежит изучению, т. е. мысли, сознание человека нельзя рассматривать, потому что их нельзя измерять. Происходящее внутри человека изучить невозможно, следовательно, личность выступает как «черный ящик». Объективны лишь внешние действия человека и те стимулы, ситуации, которые они обусловливают. И задача психологии заключается в том, чтобы по реакции определять вероятный стимул, а по стимулу предсказывать определенную реакцию.

Личность, с точки зрения бихевиористов, не что иное, как совокупность поведенческих реакций, присущих данному человеку. Формула «стимул—реакция» (S—R) являлась ведущей в бихевиоризме. Закон эффекта Торндайка уточняет: связь между S и R усиливается, если есть подкрепление. Оно бывает положительным (похвала, получение желаемого результата, материальное вознаграждение и т. п.) либо отрицательным (боль, наказание, неудача, критическое замечание и т. п.). Поведение человека вытекает чаще всего из ожидания положительного подкрепления, но иногда преобладает стремление избежать отрицательного подкрепления, т. е. наказания, боли и пр.

Таким образом, с позиции бихевиоризма, личность — все то, чем обладает индивид, его расположенность к тому или иному реагированию: навыки, сознательно регулируемые инстинкты, социализованные эмоции, а также пластичность, помогающая образовывать новые навыки, и способность их удержать и сохранить, чтобы приспособиться к среде. Это значит, что личность — организованная и относительно устойчивая система навыков. Последние составляют основу относительно устойчивого поведения, они приспособлены к жизненным ситуациям, чье изменение ведет к формированию новых навыков.

Человека бихевиористы понимают как реагирующее, действующее, обучающееся существо, запрограммированное на те или иные реакции, действия, поведение. Изменяя стимулы и подкрепления, можно программировать его на требуемое поведение,

В недрах самого бихевиоризма психолог Толмен (1948 г.) подверг сомнению схему S—R как слишком упрощенную и ввел между этими членами важную переменную I — психические процессы данного индивида, зависящие от его наследственности, физиологического состояния, прошлого опыта и природы стимула: S— I—R.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Бихевиоризм как научный подход к изучению поведения — Блог Викиум

Люди по-разному общаются и ведут себя с окружающими, по-разному работают, отдыхают и по-своему реагируют на различные события. Все что касается сферы поведения человека или животных уже много лет является субъектом изучения бихевиоризма.

Бихевиоризм является научным подходом к исследованию поведения людей и животных. Всестороннее изучение данной области основано на теории о том, что поведение любого человека обусловлено рефлексами и реакциями в ответ на какие-то мотивационные обстоятельства. Кроме этого, имеет немаловажное значение личный опыт конкретного индивидуума.

Полученный опыт в процессе развития складывается из двух основных моментов – поощрения и наказания. Эти два мощных импульса будут сильно воздействовать на личность, и регулировать ее поведение в той или иной ситуации. Бихевиористы, в свою очередь, признают влияние генетической наследственности, но все-таки первостепенную роль ученые отдают многообразию факторов окружения личности. Их интересуют именно когнитивные функции – процессы в головном мозге, которые активируются при изучении окружающей среды.

Изучать и рассматривать сознание, как отдельное и независимое явление, приверженцы бихевиоризма категорически отказывались. Они считали, что оно всего лишь представляет отдельные поведенческие реакции.

Джон Уотсон проводил множественные эксперименты над людьми. Особенно его внимание было обращено к изучению поведения младенцев. Это была превосходная идея, потому что груднички являлись ничем не обремененными и неопытными субъектами. Ученому удалось выделить три главные реакции, основывающихся на базе инстинктов. Это чувства, которые широко известны каждому нормальному человеку – любовь, гнев и страх. Однако метод формирования более сложных поведенческих форм так и не был им до конца изучен.

Вслед за Уотсоном появлялось много ученых, которые делали посильный вклад в эту науку. Одним из наиболее заметных деятелей стал психолог и педагог американского происхождения Эдвард Торндайк. Он изучил и ввел такое понятие как «оперантное поведение», которое базировалось на идее развития путем многочисленных попыток и неудач. Торндайк единственный ученый у кого вышло установить, что сущность интеллекта можно выделить, не затрагивая при этом сознание.

Если характеризовать бихевиоризм со стороны психологии, то в качестве основного формирующего научного направления мы можем выделить целый список его главных положений. Их можно описать в форме следующих тезисов:

1. Предмет анализа бихевиоризма – поведение и реакции человека или прочих животных.
2. Поведение и поведенческие реакции подвергаются анализу с помощью наблюдения.
3. Психологические и физические особенности жизнедеятельности индивидуума контролируются поведением.
4. Поведение человека или животного представляет собой комплекс определенных движений на различные мотивирующие факторы.
5. Узнав основной раздражитель, можно предсказать, какой будет ответная реакция.
6. Прогнозирование реакций особи – фундаментальная цель бихевиоризма.
7. Абсолютно все виды реагирования особь унаследует (безусловные рефлексы) или получает в результате личного опыта (условные рефлексы).

Самым ярким лидером бихевиоризма является Джон Уотсон. Он не боялся изучать данную область с помощью неординарных экспериментов и как можно детальнее описывал полученные результаты.

Хотя Уотсон был не единственным, кто посвятил свою жизнь бихевиоризму. Среди прочих выдающихся личностей можно отметить заслуги Уильяма Хантера. Он прославился тем, что создал в 1914 году известную всем отсроченную схему анализа реакции в поведении. Авторитетным деятелем он стал благодаря своим знаменитым экспериментам, в которых участвовали обезьяны.

Еще одним именитым ученым, состоявшим в движении бихевиористов, был Карл Лешли. Он экспериментальным образом помог выбранному животному разработать конкретный навык. Затем он ампутировал какую-то часть мозга и пытался изучить взаимосвязь между обретенным навыком и отрезанной частью. Интереснее всего ему было наблюдать за тем, как оставшаяся часть мозга начинает брать на себя и выполнять нехарактерные для нее функции.

Фундаментальным выводом, полученным с помощью множества бихевиористских исследований, можно назвать осознание человеком своих и чужих поведенческих реакций. Кроме этого, итогом такой научной деятельности стало понимание, что можно создавать обстоятельства, обуславливающие определенное поведение и действия индивида.

Подобные исследования еще раз доказывают, что мозг можно тренировать и улучшать основные когнитивные функции через специальные тренировки. Развить память, внимание, мышление помогут тренажеры Викиум: всего 10 минут занятий в день помогут научиться быстро концентрироваться, запоминать важные вещи и развить гибкость мышления.

Читайте нас в Telegram — wikium

Гемпель, Райл и Витгенштейн — Гуманитарный портал

Логический бихевиоризм есть теория о том, что быть в ментальном состоянии означает быть в бихевиоральном состоянии. Мышление, надежда, восприятие, воспоминание и так далее — всё это должно пониматься либо как поведение, либо как обладание сложной диспозицией или склонностью к поведению. Сознание (mind) не является чем-то иным, помимо поведения, где под «поведением» подразумевают доступное общему наблюдению телесное поведение. Подобное сведение ментального к поведенческому логические бихевиористы отстаивают в качестве лингвистического тезиса — тезиса о том, как возможно употреблять в нашем языке психологические понятия типа «образ», «восприятие», «мысль», «память». И это, согласно логическим бихевиористам, возможно потому, что любое предложение (или набор предложений) о сознаниях может быть без изменения значения переведено в любое предложение (или набор предложений) относительно доступного общему наблюдению поведения. В этом суть логического бихевиоризма. До тех пор пока наша психологическая терминология не станет обозначать внешнее поведение, она не будет обладать значением. Логические бихевиористы различаются между собой по вопросу, почему это должно быть так. Некоторые полагают, что мы не сможем определять, истинны или ложны психологические утверждения, если одновременно они не будут и утверждениями о поведении. Другие же придерживаются мнения, что психологические понятия не играли бы роли в нашем общем (public) языке, если бы не существовало общедоступных критериев для их употребления. Все логические бихевиористы согласны в том, что, если наш психологический язык не будет описывать поведение, он вообще будет не о чём. Следует чётко разграничивать логический бихевиоризм и бихевиоризм в психологии. Бихевиоризм в психологии представляет собой метод для изучения человеческих существ. Но он не является ни учением о значении психологических понятий, ни возможным решением проблемы сознания и тела. Для американских психологов Д. В. Уотсона и В. Ф. Скиннера характерен взгляд, что всё человеческое поведение может быть объяснено как совокупность ответов на стимулы, которые воздействуют на личность. Бихевиористы не в большей степени обращаются к неврологическим фактам, чем к данным интроспекции. Считается, что знания причин человеческого поведения — какие стимулы причинно обусловливают те или иные ответные реакции — достаточно для объяснения этого поведения. Конечно, верно, что бихевиористы-психологи иногда делают квазифилософские заявления: Уотсон, к примеру, полагает, что сознание (consciousness) не существует. Тем не менее эти заявления не составляют части их бихевиорального метода. Последний есть попытка предсказания и контроля человеческого поведения с помощью изучения причин, исходящих из окружения. И в самом деле, достоинства и недостатки бихевиоризма как метода в психологии логически независимы от возможных решений проблемы сознания и тела. Я, к примеру, имею в виду, что, даже если дуализм сознания и тела истинен, бихевиоризм всё же мог бы быть лучшим методом объяснения поведения, но если материализм был бы истинным, то бихевиоризм мог бы и не быть лучшим методом для объяснения поведения. Хотя психологический бихевиоризм и логический бихевиоризм достаточно различны и хотя практика психологического бихевиоризма логически совместима с различными онтологиями ментального, логический бихевиоризм может быть истолкован как философская легитимация психологического бихевиоризма. И это потому, что если всякий осмысленный психологический язык на самом деле оказывается языком поведения, то в таком случае бихевиористская психология становится единственно значимой разновидностью психологии. Возможных соперников бихевиористской психологии тогда можно было бы априори исключить. Также логический бихевиоризм мог бы отчасти обосновать претензию психологического бихевиоризма на подлинную научность. Уотсон и Скиннер полагают, что одним из признаков подлинной науки является изучение некоего доступного общему наблюдению предмета. Если предметом психологии будет приватное и субъективное, то в указанном смысле научности психология будет невозможна. Но если можно указать, как рассуждают бихевиористы, что ментальное в действительности есть бихевиоральное, то психологии будет гарантирован доступный общему наблюдению предмет. Представляется, что логический бихевиоризм открывает путь для научной психологии. Для рассмотрения в данной главе я выбрал концепции двух логических бихевиористов — североамериканского философа науки Карла Гемпеля и английского философа Гилберта Райла. Каждый из них — заметный представитель определённого движения в философии XX века: Гемпель — логический позитивист, а Райл — лингвистический философ. Эти две философии отличаются одна от другой. Логический позитивизм, в сущности, представляет собой взгляд, согласно которому каждая подлинная проблема может быть решена научным путём и всевозможные ненаучные пути познания вселенной бессмысленны. Лингвистическая философия — это взгляд, согласно которому философские проблемы, подобные проблеме сознания и тела, возникают в результате неправильного употребления нашего обыденного, ненаучного языка. Далее я подробно расскажу о логическом позитивизме и лингвистической философии в параграфах, посвящённых Гемпелю и Райлу. Я также включил обсуждение некоторых чрезвычайно влиятельных работ позднего Витгенштейна. Некорректно называть Витгенштейна «логическим бихевиористом» в каком-либо ясном и прямом смысле; его мысли слишком сложны и утончённы для подобной упрощённой таксономии. Тем не менее его антикартезианство имеет более близкое сходство с логическим бихевиоризмом, нежели любой другой взгляд, рассмотренный в этой книге. Гемпель Для того, чтобы понять, что собой представляет логический бихевиоризм, будет полезно сравнить его с двумя другими важными направлениями современной философии. Логический бихевиоризм основывается на логическом позитивизме и в некотором смысле является его экстраполяцией, а в своей стратегии он имеет отношение к ряду утверждений позднего Витгенштейна. Сначала я расскажу о логическом позитивизме, а обсуждение концепции Витгенштейна отложу до конца данной главы. Венский кружок Позитивизм представляет собой доктрину о том, что любой феномен в принципе может быть объяснён посредством естествознания. Логические позитивисты, которые собрались в Вене в 1930-е годы для того, чтобы сформировать так называемый Венский кружок, пытались переформулировать философские проблемы таким образом, чтобы их можно было решать с помощью научных методов. Для достижения этой цели они выработали особый критерий установления осмысленности, и любое философское предложение, которое не отвечало данному критерию, классифицировалось как бессмысленное. Этот критерий для отличения осмысленного от бессмысленного был назван «принцип верификации». Он предполагал, что некое предложение является осмысленным, если и только если имеется или могла бы быть некоторая процедура для установления его истинности или ложности. Так, предложение осмысленно, только если, по крайней мере в принципе, возможно доказать или опровергнуть его. Ясно, что в соответствии с этим критерием многие традиционные философские положения — о происхождении вселенной, о существовании Бога или души — фактически оказывались лишёнными значения. Заметьте, логические позитивисты отнюдь не заявляли, что подобные положения ложны, но что они полностью бессмысленны. Далее, они были убеждены, что есть только два совершенных способа определения истинности или ложности предложения и потому есть только два совершенных вида предложений, истинность или ложность которых можно установить. Первой разновидностью являются тавтологии математики и логики, да и вообще все дефиниции. Вторую разновидность представляют научные предложения и предложения здравого смысла, которые могут быть подтверждены или опровергнуты с помощью наблюдения. Эти последние суть эмпирические предложения. Ясно, что огромное число философских предложений прямо не попадает ни в одну из этих категорий. В лучшем случае они могут иметь эмоциональное значение для людей, произносящих их. Применяя принцип верификации к философскому языку, логические позитивисты надеялись научным образом решить все подлинные философские проблемы. Бессмысленный остаток «псевдопроблем» можно было спокойно проигнорировать. Логический бихевиоризм Гемпеля представляет собой экстраполяцию этого проекта, ибо он стремится ликвидировать качественное различие между психологией и естественными науками; фактически он хочет, чтобы психология была ещё одной естественной наукой. Основанием этому, согласно Гемпелю и другим логическим позитивистам, служит идеал единства науки — науки должны сформировать взаимно поддерживающее целое для объяснения мира природы. он признает, что естественные науки обладают такой точностью и объяснительной силой, которая психологии и — по той же причине — метафизической философии недоступна. Его подход заключается в сведении психологии к физическим наукам. Одна дисциплина (subject) «сводима» к другой, если и только если возможно перевести теоретическое содержание одной в термины другой. Например, биология может быть сведена к химии, если и только если в принципе любое предложение биологии может быть без потери значения переведено в предложение химии (даже если эти предположения химии будут очень длинными и сложными). В соответствии с данным взглядом и в идеале все науки в конечном итоге могли бы быть сведены к физике. Проект перевода Согласно Гемпелю, существенным шагом в этой редукции психологии должен быть перевод предложений психологии в предложения о человеческом поведении, сформулированных с помощью терминов физики. Ясно, что это полностью согласуется со взглядом Венского кружка о том, что если предложение значимо, то оно должно быть верифицируемо. Общеизвестно, насколько трудно верифицировать утверждения относительно ментальных состояний других людей. И в самом деле, философская проблема «других сознаний» заключается в том, что один человек не может знать, что думает другой или мыслят ли вообще другие. По крайней мере, существует проблема относительно того, откуда мы знаем, мыслят ли и о чём мыслят другие люди. Гемпель надеется квалифицировать эту проблему как псевдопроблему и снабдить психологию научным содержанием, а именно предложениями, подтверждаемыми или опровергаемыми в процессе наблюдения. Очевидно, что утверждения делаются относительно именно такого верифицируемого поведения человека. Гемпель полностью осознает, что его проект небесспорен. Он понимает, что многие мыслители признают существование субъективного, личного и опытного измерения ментального, которое доступно только интроспекции и невыразимо посредством физических терминов. Он также знает, что ряд мыслителей — немецкий философ XIX столетия Вильгельм Дильтей, например, — убеждены в том, что ментальные состояния в своей основе «осмысленны» и что эти смыслы могут быть оценены только благодаря эмфатическому прыжку воображения, называемому «понимание» (Verstehen). Кроме того, есть утверждения о том, что ментальное в своей основе культурно обусловлено и что невозможно понять ментальность индивида, не понимая ментальности группы, частью которой он является. Но Гемпель также знает, что если придерживаться всех этих утверждений, то возникнут непреодолимые барьеры для включения психологии в состав естественных наук. Однако, по мнению Гемпеля, эти утверждения лишены значения, а значит не подлежат научному обсуждению. Он открыто обращается к одной из версий принципа верификации для того, чтобы квалифицировать утверждения интроспективной и понимающей (Verstehen) психологии как бессмысленные: «Значение утверждения устанавливается условиями его верификации» («The Logical Analysis of Psychology», p. 17). Но для верификации предложений о якобы сугубо личных ментальных событиях не существует условий, так что любые подобные категоричные утверждения на деле оказываются псевдоутверждениями или бессмысленными высказываниями. Они подпадают под категорию, которую Гемпель определяет следующим образом: «Утверждение, для верификации которого нельзя определить абсолютно никаких условий и которое в принципе неспособно вступать в противоречие с условиями проверки, совершенно лишено содержания и не обладает значением. В подобных случаях мы должны иметь дело не с утверждениями, как таковыми, но с «псевдоутверждениями», то есть с правильно построенной с точки зрения грамматики последовательностью слов, лишённых, однако, значения» (Ibid., p. 17). Гемпель вовсе не считает, что утверждения о том, что человек думает, что ему больно или что ему присущи определённые эмоции, бессмысленны. Он лишь высказывает мнение, что значения подобных утверждений должны быть корректно представлены особым образом. Значения психологических утверждений даются в предложениях, сообщающих об «условиях их проверки». В целях пояснения Гемпель предлагает следующий пример: «У Пола болят зубы» (Ibid., p. 17). Для того, чтобы понять значение этого предложения, нам нужно рассмотреть обстоятельства, которые могли бы сделать его истинным. Затем мы могли бы представить это значение в виде набора предложений, характеризующих условия истинности для утверждения «у Пола болят зубы», или условий, при которых оно могло бы быть верифицировано. Это бихевиоральные условия. Человек, у которого болят зубы, вероятно, кричит и жестикулирует, а когда его спрашивают, что с ним, он искренне отвечает, что у него болят зубы, к тому же в его зубе наблюдаются признаки загнивания, а в его кровяном давлении и центральной нервной системе отмечены изменения. Гемпель отнюдь не утверждает, что все эти поведенческие и физиологические феномены суть лишь симптомы чего-то другого — зубной боли; как раз наоборот, он говорит, что это и есть то, что значит иметь зубную боль. Упоминание их и есть придание значения словосочетанию «зубная боль». Согласно Гемпелю, «все обстоятельства, верифицирующие это психологическое утверждение, выражены посредством предложений физической проверки» (Ibid., p. 17), а поскольку значение предложения есть метод его верификации, психологическое предложение и выражает эти проверочные предложения. Таким образом, слово «боль» есть лишь сокращённая запись того факта, что субъект ведёт себя определённым образом: «Рассматриваемые утверждения о чьей-то «боли» являются поэтому … сокращённым выражением того факта, что все условия его проверки верифицированы» (Ibid., p. 18). Гемпель полагает, что для всех наших психологических понятий можно предложить сходные типы анализа. Если Гемпель прав, значит он не только обеспечил психологию предметом, который можно изучать, используя методы естественных наук — контролируемые эксперименты, тщательное наблюдение, выдвижение гипотез, подведение событий под законы природы, — но также добился успеха в «сведении» психологии к физике. Имеет смысл процитировать то, как сам Гемпель формулирует свою точку зрения: «Все осмысленные психологические утверждения, то есть верифицируемые в принципе, переводимы в утверждения, которые включают в себя только понятия физики и не включают психологических понятий. Следовательно, утверждения психологии суть физикалистские утверждения. Психология является интегральной частью физики» (Ibid., p. 18). Под «физикалистским утверждением» Гемпель имеет в виду утверждение, переводимое на язык физики без потери значения. Если он прав в том, что значение предложения заключается в методе его верификации, и если он также прав, что психологические утверждения могут быть верифицированы только путём общедоступного и наблюдаемого телесного поведения, то имеет право заключить, что психология и в самом деле может быть сведена к физике, ибо нельзя же отрицать, что наше телесное поведение составляет часть естественного физического мира, функционирование которого объясняется законами физики. Если мы не согласны с мнением Гемпеля, то должны сами ответить на вопрос, в чём заключается значение таких психологических терминов, как «мысль», «боль» или «эмоция». Нам, вероятно, придётся отрицать отсутствие потери содержания при переводе ментального понятия посредством какого-либо поведенческого термина, но при этом мы также должны быть способны уточнить, в чём заключается утерянное содержание. Псевдопроблема Каково же отношение логического бихевиоризма к дуализму и идеализму? Ведь эти две теории представляют собой решения проблемы сознания и тела, то есть вопроса о том, является ли человек полностью физическим, полностью ментальным или же и физическим, и ментальным одновременно. Но Гемпель не стремится дать ещё одно решение данной проблемы. Его точка зрения сводится к тому, что эта проблема, как таковая, фактически бессмысленна — это псевдопроблема. Поэтому, как бы близко Гемпель, казалось бы, ни приближался к материализму — взгляду, согласно которому человек есть не что иное, как физический объект высокой степени сложности, — мы должны помнить, что Гемпель рассматривает сам спор, по отношению к которому материализм мыслится в качестве одного из ответов, как лишённый значения. Создаётся впечатление, что спор возникает только потому, что мы не понимаем, как действительно функционируют наши психологические понятия. И, как только мы проясним их с позиции логического бихевиоризма, тотчас исчезнет сама проблема сознания и тела. Когда мы увидим, что слова типа «сознание» («mind») являются лишь сокращёнными терминами для обозначения телесного поведения человека, то просто не останется концептуального пространства для вопроса, существуют ли сознания, равно как и тела. Гемпель проводит аналогию с ходом часов. Сказать, что часы «идут», значит просто кратко сказать, что все их части правильно функционируют, в частности что их стрелки движутся соответствующим образом. Было бы концептуальной ошибкой предполагать, будто ход часов есть что-то помимо этого правильного функционирования, или же предполагать, будто функционирование часов есть только симптом или знак чего-то ещё называемого «ходом» часов, — это как раз то, что «ход» действительно означает или в чём он состоит. Поэтому также ошибочно было бы удивляться, что стало с ходом часов, как только все их наблюдаемые части перестали функционировать. Кроме того, сходной концептуальной ошибкой было бы предположение, будто сознание есть нечто помимо телесного поведения, что подобное поведение есть лишь симптом или знак ментальности или что сознания могут существовать как своего рода остаток, после того как прекратится какое-либо телесное поведение. Согласно Гемпелю, эти утверждения не ложны, но бессмысленны, ибо представляют собой неправильное употребление психологических понятий. Позиция Гемпеля, таким образом, является наиболее радикальной. Если бы можно было последовательно придерживаться этой позиции, то можно было бы считать, что он преуспел в решении самой проблемы, по отношению к которой другие теории, представленные в данной книге, — всего лишь попытки её решения. Используя лингвистические посылки — посылки относительно правильного употребления нашей психологической терминологии, — он заключает, что определённые онтологические утверждения (утверждения о том, какого рода вещи существуют) совершенно неуместны. Являются ли ментальные события в действительности физическими или же физические события в действительности ментальны, или это два отдельных класса событий, и, если так, способны ли они к каузальному взаимодействию — всё это для логического бихевиориста псевдовопросы. Как об этом говорит сам Гемпель: «Старая проблема отношения между ментальными и физическими событиями… основывается на недоразумении относительно логической функции психологических понятий. Наша аргументация позволяет понять, что психофизическая проблема является псевдопроблемой, формулировка которой основывается на недопустимом употреблении научных понятий» (Ibid., p. 20). Райл Плодом работы оксфордского философа Гилберта Райла является систематическое опровержение картезианского дуализма сознания и тела. Его книга «Понятие сознания» 12, написанная в весьма своеобразном стиле, полном остроумия, живописных метафор и исторических ссылок, опирается на огромное разнообразие простых, повседневных практик, используемых для иллюстрации главного тезиса. С некоторыми оговорками Райл позволяет нам рассматривать его книгу как теорию сознания и говорит, что не столь существенно, назовём ли мы её «бихевиористской», но мы должны помнить, что оригинальность и детализированность книги противятся любым прямым категоризациям подобного рода. Конечно, было бы грубой ошибкой думать о Райле как о материалисте, несмотря на его резкую и высмеивающую критику самой идеи имматериального сознания. Причина этого лежит в том, что он присоединяется к позиции, изложенной в конце последнего параграфа, а именно что само убеждение в существовании проблемы сознания и тела является результатом целой серии глубоких концептуальных заблуждений. Райл видит, что возможные решения этой предполагаемой проблемы беспорядочно колеблются между взглядом, что ментальное в действительности есть физическое, и взглядом, что физическое в действительности есть ментальное. Он и в самом деле стремится покончить с этим имеющим давнюю историю спором, однако не путём принятия одной из этих позиций: «… сакральная противоположность между Материей и Духом будет рассеиваться, но не за счёт одного из столь же сакральных поглощений Духа Материей или Материи Духом, а совсем иным способом» (Ук. изд., с. 32). Что же это за «совсем иной способ»? Очевидно, что он не сводится к тому, чтобы предоставить какие-либо новые сведения о сознании. Важной составной частью райловской аргументации является то, что каждый из нас уже обладает значительной информацией о ментальном. И без помощи философской рефлексии мы способны решить, действует ли некоторый человек разумно или глупо, демонстрирует ли некоторый уровень самоконтроля, является ли остроумным, беспечным, суетным, наблюдательным, трудолюбивым и прочим. Нам, очевидно, нет необходимости обращаться к картезианскому различению мыслящей и телесной субстанций, чтобы правильно высказывать подобные суждения в повседневной жизни. И в самом деле, те понятия, которые мы используем для понимания и оценки поступков людей, обычно не принадлежат однозначно к словарям «ментального» или «физического». Проблема сознания и тела возникает лишь тогда, когда люди размышляют философски, и это происходит потому, что в ходе подобной спекуляции наша обычная терминология используется неверно. Райл прослеживает подобное неправильное употребление вплоть до раннего дуализма Нового времени — специфической теории сознания, выдвинутой Декартом в XVII веке и исследованной в первой главе настоящей книги. Райл ставит перед собой задачу показать, как неспособность понять логику наших обычных понятий приводит нас к ошибочному суждению, будто существует проблема сознания и дуализм служит её решением. Именно это он имеет в виду, когда говорит, что его проект заключается лишь в том, чтобы прояснить и очистить «логическую географию уже имеющегося у нас знания» (Ук. изд., с. 19). Призрак в машине Райл называет картезианский дуализм «догмой призрака в машине» (Ук. изд., с. 25) и, поскольку его так широко придерживались, иногда ссылается на него как на «официальное учение» (Ук. изд., с. 21). Это учение о том, что существуют и сознания, и тела, но, в то время как тела являются пространственно-временными, доступными всеобщему наблюдению и объяснению с помощью законов механики, сознания лишь темпоральны и их деятельность приватна самому сознанию и объяснима с помощью загадочных немеханических законов. Полагают, будто сознания находятся внутри тел, но этого не может быть ни в каком обычном смысле слова «внутри», ибо сами-то сознания внепространственны. Из этого образа ментального вырастают такие проблемы, как проблема знания одним сознанием того, что происходит внутри другого сознания, а также проблема как сознания могут воздействовать на тела, а тела — на сознания. Никакие каузальные отношения, казалось бы не применимы к этим категориям. В соответствии с дуалистическим взглядом каждый из нас обладает привилегированным и уникальным доступом к операциям своего собственного сознания, так что наше знание о наших собственных ментальных состояниях особо достоверно: если человек находится в некотором ментальном состоянии, то он знает, что находится в этом состоянии; исключение, возможно, составляют лишь бессознательные мысли и мотивации. В частности, ментальные слова нашего обыденного языка обозначают события в сознаниях, описанных вышеприведённым образом, так что «сознание» указывает на нечто специфически секретное и оккультное. Приговор, который Райл выносит дуализму, или «догме призрака в машине» гласит: «… она совершенно, ложна, причём ложна не в деталях, а в самих своих принципах. Это не просто собрание частных ошибок. Это одна большая ошибка и ошибка особого рода. А именно это — категориальная ошибка. Теория представляет факты ментальной жизни так, как если бы они принадлежали к одному логическому типу или категории (или же к ряду типов и категорий), в то время как в действительности они принадлежат к совершенно другому» (Ук. изд., с. 25–26). Категориальные ошибки Сейчас нам необходимо понять райловскую идею «категориальной ошибки», поскольку она составляет существенную часть его тезиса о том, что дуализм сознания и тела есть иллюзия, возникшая вследствие неправильного употребления нашего обыденного языка. Райл не без пользы снабжает нас определённым количеством примеров категориальных ошибок, так что если мы их изучим, то будем способны отчётливо понять, какого рода концептуальную путаницу он имеет в виду. Райл приглашает нас рассмотреть случай, когда иностранному посетителю Оксфорда или Кембриджа показывают различные колледжи, библиотеки, административные здания и учебные факультеты. Тот видит, где сотрудники и студенты живут и работают, что они посещает музеи и научные лаборатории. Но в конце своей экскурсии он задаёт следующий вопрос: «Где же университет?» Задавая этот вопрос, он ошибочно полагал, будто из его экскурсии был исключён существенный элемент. Он предположил, что хотя он и увидел различные колледжи и учреждения вместе с людьми, которые в них работают, но он не видел самого университета, как будто бы университет был какой-то дополнительной сущностью, которая существует помимо всего того, что он видел. Фактически, конечно, университет не является особой вещью, подобной другому колледжу или отделению; скорее, слово «университет» употребляется для указания на все колледжи, все отделения и всех их сотрудников, действующих как единое, связанное целое. Так что, хотя посетитель и не понимал этого, в действительности он уже познакомился с университетом, поскольку ничего дополнительного и нельзя было увидеть. Он просто не осознал, что университет не попадает в ту же самую категорию, что и какой-либо из колледжей или лаборатория. Сходным образом, Райл представляет себе ребёнка, наблюдающего за проходящей маршем армейской дивизией, состоящей из различных подразделений пехотных батальонов, артиллерийских батарей и так далее. После парада ребёнок спрашивает, когда же появится сама дивизия. Подобно тому как посетитель Оксфорда или Кембриджа полагал, что сам университет был чем-то сверх и помимо различных колледжей и отделений, так же и ребёнок ошибочно считал, что дивизия — это что-то вроде ещё одного батальона, батареи или эскадрона. Но ведь фактически, наблюдая проходящие подразделения, он видел проходящую мимо него дивизию. Дивизия есть просто сумма её частей, в той мере, в какой они участвуют в согласованных военных действиях. Так же и в игре в крикет проявление «командного духа» — это не реализация некоторого дополнительного умения вроде умения подавать, отбивать и ловить мяч на поле; скорее, это те ловкость и проворство, с которыми эти умения проявляются. Почему Райл считает подобные категориальные ошибки концептуальной путаницей? Он полагает, что люди, допустившие ошибки, не знали, как правильно использовать определённые слова обыденного языка. Они не знали правильного толкования понятий «университет», «дивизия» и «командный дух». Это и заставило их предположить, будто в каждом случае они имели дело с загадочной новой сущностью, которая существует сверх и помимо того, с чем они уже были знакомы. Райл также обнаруживает категориальные ошибки в нашем абстрактном мышлении, так что, к примеру, человек может ошибочно рассматривать «Британскую конституцию» как загадочный и тайный институт, существующий сам по себе или же в качестве дополнения к функционирующим кабинету, парламенту и другим институтам. Или же он может считать «среднестатистического налогоплательщика» иллюзорным невещественным человеком — призраком, который пребывает везде и одновременно нигде. Райлу не нравится этот термин, но ведь «онтология» является ветвью философии, которая пытается установить, что существует. Точка зрения Райла, полагаю, заключается в том, что, неверно понимая функционирование нашего языка в обычных, повседневных контекстах, мы впадаем в онтологические ошибки. Неправильно используя родовые или абстрактные понятия, мы склонны постулировать существование сущностей, которых на самом деле нет. Когда мы мыслим подобным образом, наши идеи создаются по образцу знакомых нам вещей, и поскольку мы знаем, что эти дополнительные сущности не являются физическими объектами, то думаем о них как о странных, призрачных, нефизических объектах. Целью «Понятия сознания» является исправление этой привычки нашего мышления, и в частности демонстрация того, что слово «сознание» (mind) не является именем какой-то странной, нефизической сущности, но обозначает сложное переплетение известных всем нам умений и поступков, таких, как воображение, верование, знание, решение проблем, восприятие и желание. Райл озабочен тем, как бы его не поняли неправильно. Он отнюдь не пытается отрицать тот очевидный факт, что каждый из нас живёт полноценной психической жизнью — что мы все испытываем удовольствия и страдания, что нам присущи мысли и эмоции, настроения, интересы и склонности. Он говорит, что всё это хорошо известные факты к тот факт, что наша психологическая терминология обладает значением, не должен вести нас к картезианскому дуализму. Позднее я приведу примеры райловского «прояснения логической географии» наших ментальных понятий, но сначала следует отметить, что его философский проект в своей основе относится к логическому бихевиоризму. Он считает, в частности, что ментальные термины обретают своё значение благодаря тому, что обозначают доступное наблюдению телесное поведение и высказывания, а не благодаря тому, что тайно навешиваются как ярлыки на данные интроспекции. К примеру, он заявляет, что, «когда мы описываем людей как обнаруживающих определённые способности сознания, мы не обращаемся к скрытым эпизодам, следствием которых являются внешне наблюдаемые поступки и высказывания; мы обращаемся к самим этим поступкам и высказываниям» (Ук. изд., с. 34). Диспозиции Давайте рассмотрим, к примеру, райловский анализ «убеждения» (beliefs). Кто-то может придерживаться той точки зрения, что, фактически, убеждения — это индивидуальные ментальные состояния, непосредственно известные тому, кто их придерживается, но открывающиеся другим только в речи и действии. Отчасти подобная точка зрения означает, что убеждения подобны идеям, вероятно, подобны эпизодам или явлениям в нефизической среде, называемой «сознанием». Райл совершенно отвергает эту точку зрения и выдвигает идею, согласно которой иметь убеждения значит быть склонным говорить и вести себя определённым образом. Он не утверждает, что наши высказывания и действия — это симптомы чего-то ещё, что относится исключительно к иному миру; он лишь говорит, что наша склонность действовать и говорить и есть убеждение на самом деле. Чтобы прояснить это, процитирую пример, который приводит сам Райл: «Разумеется, если я верю (believe), что лёд опасно тонок, то я, не раздумывая, говорю себе и другим, что «лед тонок», соглашаюсь, когда другие люди делают такие же высказывания, и возражаю на противоположные по смыслу, вывожу следствия из предложения «лед тонок» и так далее. Однако вера (belief) в то, что лёд опасно тонок, выражается также и в склонности кататься осторожно, бояться, представлять себе в воображении возможные несчастья и предостерегать от них других катающихся» (Ук. изд., с. 139). Райл считает ошибочным говорить об убеждении как о любого рода явлении вообще. Убеждения суть диспозиции. Согласно объяснению, данному Райлом, человек обладает диспозицией, если ему присуща склонность вести себя определённым образом. Так, в вышеприведённом примере убеждение человека в тонкости льда есть его диспозиция говорить об этом) другим, кататься осторожно и так далее. Ряд возражений приходит в голову в ответ на представленное объяснение, но я полагаю, что Райл не считает их обоснованными. К примеру, разве человек не может быть убеждённым, что лёд тонок, но ничего не говорить другим или же кататься неосторожно — вероятно, потому, что он пребывает в особом, нерешительном или безрассудном, расположении духа? Это означает, что определённые действия или слова не являются необходимым условием наличия определённого убеждения. И наоборот, разве не могут люди говорить другим, что лёд тонок, а также осторожно кататься, даже если они не убеждены, что лёд тонок? Вероятно, в первом случае они лгут, а во втором у них есть какой-то другой повод для того, чтобы кататься осторожно. Если так, то представляется, что определённое поведение или высказывание суждений не являются достаточными условиями для наличия определённого убеждения. Райл считает вполне возможным, что люди могут обманывать друг друга и самих себя, и у него есть объяснение тому, чем является притворство. Я думаю, его ответ свелся бы здесь к тому, что есть предел скептицизму, выраженному мной в отношении его примера. В другом месте он говорит, что не может быть фальшивых монет, если нет настоящих, и это верно. Нет смысла говорить о том, что кто-то лжёт, если не бывает случаев, когда говорят правду, да и притворства не может быть, если не бывает естественного поведения. В частности, наши психологические слова вроде слова «убеждение» получают своё значение — при использовании в повседневных ситуациях — в таких контекстах, которые описывает пример с катанием на коньках. Райл предлагает объяснение того, как употребляются наши понятия, но отнюдь не утверждает, что каждое заверение в убеждении подлинно. Он применяет диспозициональный анализ к целому ряду наших психологических понятий. Когда мы говорим о человеке как о «вежливом», то имеем в виду, что он передаёт соль, когда его об этом просят, и не игнорирует нашей просьбы. Если мы спрашиваем, попал ли солдат «в яблочко» в силу своей сноровки или по счастливой случайности, то имеем в виду, что он смог бы повторить это снова и снова, возможно, даже если сипа и направление ветра оказались бы иными. Если мы говорим о ком-то, что он «интеллигентен», то эта значит, что данный человек обладает способностью точно и, вероятно, быстро решать определённого рода проблемы. И это не значит, что решению проблемы предшествовала или была ему параллельной чисто ментальная серия интеллектуальных шагов. По мнению Райла, просто неверно считать, будто любое разумное действие заранее ментально репетируется или дублируется: один раз — ментально, другой — физически. По мнению Райла, также неверно, что действия, совершаемые добровольно, предваряются или вызываются чисто ментальными причинами, называемыми «велениями» или «волевыми актами». Он, разумеется, согласен, что есть несомненные различия между добровольными и недобровольными действиями. Но он отрицает, что мы правильно проведём данное различие, если укажем, что одни действия причинно обусловлены, а другие — не обусловлены загадочными ментальными усилиями (tryings) под названием «воления», появляющимися в некоторой таинственной среде, которая как тень сопровождает действия. Как раз наоборот, сказать, что человек сделал что-то добровольно, значит просто сказать, что он оказался способным сделать это, что ему в этом не препятствовали и, наконец, что он действительно сделал это. Именно потому, что мы наблюдаем людей в ситуациях такого рода, мы можем провести различие между «добровольным» и «недобровольным», а философы, разделяющие иллюзию «догмы призрака в машине», неправильно употребляют эти понятия и потому ставят ложную проблему свободы воли. Диспозициональному объяснению, предлагаемому Райлом, присуща, без сомнения, немалая интуитивная правдоподобность. Представляется, что оно согласуется со здравым смыслом в том, что если, к примеру, человек знает, что решением некоторой арифметической операции является определённое число, то он может написать данное число в качестве ответа на экзамене или же сказать его нам, когда мы спросим его о решении данной арифметической операции. Или если человек знает, как завязывать рифовые узлы, или умеет говорить по-немецки, то при прочих равных условиях он должен суметь сказать что-то по-немецки или завязать рифовый узел, когда его об этом попросят. Однако читателю, возможно, интересно знать, можно ли это объяснение распространить и на такие связанные исключительно с переживаниями черты ментального, как восприятия или ощущения? Можно ли действительно объяснить подобным образом интроспекцию или воображение, связанное с продуцированием ментальных образов? Явления Райл осознает эту проблему и признает, что не ко всем психологическим понятиям применим диспозициональный анализ. Некоторые ментальные термины обозначают явления, а не диспозиции, но даже и в этом случае они не явления сознания в каком-либо картезианском смысле. Для того чтобы понять, что Райл имеет в виду под понятием «явление» (occurence), мы можем сопоставить это понятие с понятием «диспозиция». Взять хотя бы один из райловских примеров из повседневной жизни, когда фиксируется важное различие между утверждением, что человек является курильщиком, и утверждением, что человек курит сигарету. Первое утверждение приписывает человеку диспозицию: у данного человека есть склонность курить сигареты. Ясно, что здесь вовсе не имеется в виду, что данный человек всегда или постоянно курит сигареты или что он курит непосредственно в данный момент. Второе же утверждение не приписывает человеку диспозицию, но сообщает об определённом явлении — о том, что происходит некоторое событие (event). Такого же рода различие имеет место, когда, с одной стороны, говорят, что некто что-то знает или в чём-то убеждён, и, с другой стороны, когда говорят, что ему больно или у него зуд. Райл допускает в отношении определённых (но не всех) диспозиций, что они не могли бы существовать, если бы не существовали определённые явления. К примеру, если истинно, что некоторый человек — курильщик, то есть обладает диспозицией «курить сигареты», то это утверждение может быть истинным только при условии, что имеют место определённые явления, то есть человек иногда курит сигарету. Ясно, что если бы человек время от времени не курил сигареты, то было бы неправильно называть его курильщиком. Но тот факт, что человек выкурил только одну сигарету, ещё не даёт основания назвать этого человека курильщиком. Таким образом, имеется как различие, так и взаимосвязь между явлениями и диспозициями. Интроспекция Возможно, наиболее трудным для логико-бихевиористского анализа является понятие «интроспекция». Если в самом деле имеются восприятия нефизических сущностей и в этих восприятия сознание фиксирует свои собственные операции, то трудно понять, как их можно объяснить, ссылаясь на речь или поведение человека. Говоря без обиняков, ответ Райла сводится к тому, что интроспекции в этом смысле просто не существует. Такой вывод не покажется столь уж необычным, если мы рассмотрим, какие основания выдвигает Райл в его пользу. Райл отмечает, что, признав существование интроспекции, мы допускаем, что имеет место своего рода осознание сознания, а это означает, что мы можем одновременно осуществлять два ментальных акта. Если, например, в ходе вашей интроспекции обнаруживается, что вы принимаете решение вставать рано по утрам, то в отношении вас одновременно верны две вещи: что вы принимаете решение вставать рано по утрам и что вы мысленно обращаете внимание на это решение. Райл очень сомневается в том, что подобное двойное ментальное действие когда-либо имеет место. Он не отрицает того, что имеет смысл говорить о «сосредоточенном внимании», и потому Допускает возможность обратного ему распределённого внимания, когда нас отвлекают или когда мы одновременно выполняем две задачи. Тем не менее, полагает он, этот феномен лучше всего объясняется нашей способностью периодически переключать внимание с одной задачи на другую. В этом вопросе он апеллирует к нашему здравому смыслу, чтобы освободить нас от картезианского образа: «… многие из тех, кто готов поверить, что действительно может заниматься описываемой в этом духе интроспекцией, пожалуй, усомнятся в этом, когда убедятся, что для этого они должны будут концентрировать своё внимание одновременно на двух процессах. Они скорее сохранят уверенность в том, что не концентрируют внимание одновременно на двух процессах, чем в том, что способны заниматься интроспекцией» (Ук. изд., с. 166–167). В дополнение к сказанному Райл ставит непростой вопрос перед сторонниками теории интроспекции: откуда вы знаете, что занимаетесь интроспекцией? Если я знаю, что занимаюсь интроспекцией благодаря интроспекции, то это, как представляется, потребует трёх одновременных ментальных актов: изначального акта, который я интроспективно наблюдаю, моей интроспекции изначального акта и, наконец, моей интроспекции самого акта интроспекции. С точки зрения здравого смысла не только не правдоподобно, что существуют подобные ментальные триады, но предложенное решение порождает регресс в бесконечность — я занимаюсь интроспекцией, чтобы знать, что я занимаюсь интроспекцией, чтобы знать, что я занимаюсь интроспекцией, и так далее. Альтернативой является отказ от идеи, что мы знаем о своей интроспекции благодаря интроспекции. Отказавшись от неё, мы тем самым признаем, что можем знать о своём нахождении в некотором ментальном состоянии без помощи интроспекции, но если мы можем без интроспекции знать о своих ментальных состояниях, то почему не могут все остальные? Естественно, если райловское доказательство того, что наша интроспекция — это просто миф, способно выдержать критику, то оно тем самым наносит серьёзный урон целому ряду небихевиористских теорий в психологии. К примеру, поскольку теории Юнга и Фрейда в определённой степени опираются на предполагаемые данные интроспекции, то (если интроспекции не существует) эти теории оказываются совершенно пустыми. Если же вообще не существует знания, полученного с помощью интроспекции, то не может быть истинным и утверждение (которого придерживался Декарт), что знание, полученное с помощью интроспекции, не нуждается в исправлении. Хотя Райл открыто не называет свою философию бихевиоризмом, но одним из очевидных её следствий (если она верна) является устранение концептуальных препятствий на пути развития бихевиористской психологии как эмпирической науки. Поэтому заключение Райла о том, как следует заниматься психологией, полностью совпадает с надеждами таких первых логических бихевиористов, как Гемпель. Единый мир Следует далее отметить, что отрицание интроспекции не просто согласуется с райловским опровержением дуализма сознания и тела, но и составляет часть этого опровержения, поскольку Райл настаивает на том, что наши повседневные поступки, включая произносимые нами высказывания, не дублируются в теневом «втором мире», называемом «сознанием». И в самом деле, даже нет смысла говорить о ментальном и физическом мире: «Говорить о сознании человека — не значит говорить о некоем вместилище объектов, где запрещается размещать то, что называется «физическим миром». Говорить о сознании — значит говорить о человеческих способностях, обязанностях и склонностях что-то делать или претерпевать, причём делать или претерпевать в повседневном мире. В самом деле, нет смысла говорить, будто существуют два или одиннадцать миров» (Ук. изд., с. 197). Таким образом, есть только один мир — тот, в котором вы сейчас читаете эту книгу. В соответствии с райловским анализом само чтение не делится на два процесса — физический и ментальный. Утверждать подобное деление значит злоупотреблять нашими обыденными понятиями. Только в том случае, если мы примем «догму призрака в машине», мы будем вынуждены считать, что любой процесс должен быть либо ментальным, либо физическим или же должен содержать отдельные компоненты ментального и физического. Фактически, Райл считает, что то, что мы говорим и делаем, явно не подпадает ни под одну из этих категорий и если дуализм ментального и физического не служит нам отправной точкой, то он не должен быть и завершающей точкой. Важный принцип логического позитивизма, логического бихевиоризма и того вида концептуального анализа, который проводит Райл, состоит в том, что философские проблемы возникают в результате постановки неправильных вопросов. Примером подобного вопроса будет следующий: является ли личность на самом деле ментальной или физической? И дело не в том, что ответить на него очень сложно или что в задачу философа должно входить изобретение все более остроумных решений. Согласно логическому позитивизму, если вопрос оказался неразрешимым, без преувеличения, на протяжении тысяч лет, то верной тактикой будет, в первую очередь, предположить, что есть нечто ошибочное в самой постановке вопроса. Райл придерживается этой точки зрения и полагает, что рассматриваемая им философская проблема возникла только потому, что философы злоупотребляли нашим обыденным языком. Как бы ни были убедительны аргументы Райла против дуализма сознания и тела и интроспективной психологии, всё ещё остаётся вопрос, может ли он объяснить наши эмоции, ощущения и ментальные образы в терминах, сходных с теми, что использовались до сих пор. Разумеется, не нужно быть сторонником дуализма сознания и тела, чтобы придерживаться точки зрения здравого смысла, согласно которой каждый из нас испытывает удовольствия и страдания, проходит через периоды депрессии и счастья и способен воображать себе вещи «в уме», причём такое воображение вещей совсем не то же самое, что их восприятие. Видимо, также в своих повседневных представлениях мы считаем, что эти явления в таком-то смысле являются личными для нас. Они субъективны. Райл, разумеется, сказал бы, что называть подобные ментальные состояния «личными» или «субъективными» с философской точки зрения ошибочно, и не только потому, что это могло бы привести к картезианскому дуализму, но и потому, что если бы об испытываемых эмоциях, ощущениях и ментальных образах мог знать только тот, кто их испытывает, то наши понятия об этих событиях не могли бы иметь те значения, которыми они в действительности имеют. Согласно Райлу, термин «эмоция» является двусмысленным, поскольку он может обозначать определённый вид явления или же определённый вид диспозиции. Эмоции, относящиеся к явлениям, он называет чувствами и в качестве их простых примеров приводит: «трепет, приступы боли, угрызения совести, нервную дрожь, щемящую тоску, непреодолимые желания, мучения, холодность, пыл, обременённость, приступ дурноты, стремления, оцепенения, внезапную слабость, напряжения, терзания и потрясения» (Ук. изд., с. 90). Райл отмечает, что выражения, в которых мы сообщаем о наших чувствах, сплошь состоят из пространственных метафор, но урок, который, по его мнению следует из этого извлечь, заключается не в том, что чувства относятся к какому-то личному, субъективному миру, состоящему из призрачных парамеханических частей, а в том, что нет особого смысла называть их ментальными или физическими. Полагаю, что Райла привлекает точка зрения американского философа и психолога Уильяма Джемса, полагавшего, что чувства в действительности следует определять как ощущения, обладающие конкретной пространственно-временной локализацией в теле. Но он не принял эту точку зрения, ибо она довольно сильно напоминала ему ответ на вопрос, который он считает бессмысленным. Вместо этого Райл отмечает тот факт, к примеру, что: «прилив гордости как бы пронизывает все тело человека, показывая, что строгая таксономия ментальное/физическое неуместна и чувства вроде прилива гордости хотя и явления, но всё же явления не в картезианской душе. Чувства не следует путать с настроениями. Настроения лучше всего понимать как диспозиции, а не как явления, так что человек, пребывающий, скажем, в легкомысленном настроении, имеет обыкновение или склонность чаще обычного смеяться над шутками и более беззаботно относиться к своим повседневным делам. Человек в подавленном настроении склонен к определённым позам, а также, вероятно, склонен плакать и признаваться в своих чувствах, говоря, к примеру: «я чувствую подавленность» (Ук. изд., с. 107). Признания такого рода выражают настроение, и даже отчасти в них заключается само это настроение, так же, как признания в ненависти или любви к другому человеку могут быть частью самой этой ненависти или любви. По мнению Райла, ошибочно рассматривать признания (avowals) как главным образом автобиографические сообщения о ментальном состоянии личности; скорее, они части такого состояния. Мы заблуждаемся, считая настроения сугубо личными или субъективными явлениями, ибо мы неправильно ставим определённый каузальный вопрос: мы, к примеру, спрашиваем, сделал ли человек нечто потому, что находился в депрессии, как будто бы депрессия была чем-то вроде скрытой внутренней причины действия. Фактически, настроения не являются причинами в том смысле, в каком причинами являются события; настроения — это диспозициональные причины. Для иллюстрации своей мысли, Райл приводит пример со стеклом, которое бьётся, потому что оно хрупкое. Сказать, что стекло хрупкое, значит сказать, что оно имеет тенденцию разбиваться, когда по нему бьют с определённой силой. Под «хрупкостью» мы вовсе не имеем в виду внутренне присущее стеклу свойство, которое можно было бы объяснить в полном отвлечении от его отношений к другим объектам. Сходным образом, если мы говорим, что человек заливается слезами, поскольку находится в депрессии, то подразумеваем его склонность или предрасположенность делать именно это; мы отнюдь не имеем в виду, что какое-то внешнее событие имеет своей причиной это внутреннее событие. Райл говорит, что настроения не являются переживаниями. Но даже если это утверждение допустимо, оно, безусловно, будет оспорено, ведь ощущения (sensations) — это переживания. В известной мере Райл готов допустить это, но он призывает нас осознать, что само слово «ощущение» в действительности является специальным термином, используемым, главным образом, философами. Оно не играет большой роли в повседневной жизни или в художественной литературе. Обычно мы обходимся лишь тем, что говорим, что кто-то что-то воспринимает, например видит соловья или нюхает сыр. Согласившись с этим утверждением, мы, согласно Райлу, поймём, что определение восприятия как только ментального явления ничего не добавит к нашему пониманию восприятия. К примеру, если кто-то наблюдает за скачками, имеет смысл спросить, хорошо или плохо ему было видно, видел ли он все или только мельком взглянул на соревнования. Идея существования ощущений как «мира иного» коренится в привычке использовать слова вне их повседневных контекстов. И как только мы переместим их — скорректируем их логическую географию, — искусственный разрыв между ментальными и физическими явлениями покажется лишённым смысла. Ментальные образы представляются ещё более неподатливыми, чем ощущения. Образы моего детства — это парадигмальный пример сущностей, которые являются сугубо ментальными и личными только для меня. С целью критики подобной идеи Райл проводит различие между «воображением» и «представлением», с одной стороны, и неоптическим рассматриванием нефизических образов — с другой. Он пишет: «Короче говоря, акт воображения происходит, но образы не видятся» (Ук. изд., с. 241). Райл имеет в виду: если я представляю себе некую вещь, то представляю её, внутренне не осознавая ментальный образ этой вещи. Я не вижу эту вещь, но я как бы её вижу. Мне кажется, что я вижу эту вещь, но это не так: «… человек, представляющий свою детскую комнату, в определённой мере похож на человека, видящего свою детскую комнату, но это сходство заключается не в реальном взгляде на реальное подобие его детской комнаты, а в реальной кажимости того, что он видит саму эту детскую комнату, в то время как на самом деле не видит её. Он не наблюдает подобия своей детской комнаты, хотя и подобен её наблюдателю» (Ук. изд., с. 241–242). По сути, эта разновидность воображения зависит от притворства, и многое из того, что мы называем «воображением», следует объяснять как притворное поведение. Например, если вы воображаете себя медведем, это может принять форму игры в медведя. Что же касается других анализируемых Райлом понятий, то они получают значение в результате их употребления в единственно доступном всеобщему наблюдению мире здравого смысла, а не вследствие их использования в качестве ярлыков для сугубо индивидуальных эпизодов, происходящих в картезианской душе. Как нам следует оценить этот тезис Райла? С точки зрения сторонника дуализма сознания и тела, Райл, очевидно, допускает существование всего, кроме наиболее важного, а именно того чисто ментального и, возможно, духовного центра самосознания, которым каждый из нас, в сущности, является, и, конечно, главная цель Райла заключается в опровержении подобной идеи я (self). Но даже те из нас, кто не являются сторонниками дуализма, могут решить, что Райл, по крайней мере, пытается преуменьшить значимость жизненного опыта индивида, даже несмотря на его собственные заверения в том, что в его планы не входило отрицание хорошо известных фактов психической жизни — он лишь стремился дать нам более ясное их понимание. Материалисты зачастую находят в работах Райла много полезного для своей теории. Но сам Райл считает материализм почти столь же большой ошибкой, как и дуализм. Возможно, достоинство его работы не в последнюю очередь заключается в том, что он поставил вопрос о правомерности проблемы сознания и тела с её чётким различением ментального и физического. Если данная проблема вводит в заблуждение, то позиция Райла, и в самом деле, оказывается наиболее радикальной, ибо требует от неё пересмотреть многое из того, что считается «философией сознания». Витгенштейн Можно доказать, что никто не оказал более непосредственного и основательного влияния на англоязычную философию в XX столетии, чем Людвиг Витгенштейн. Хотя он и родился в Австрии, но наиболее продуктивную часть своей жизни провёл в Кембриджском университете. Обычно считают, что его философия имела три фазы: раннюю фазу, продолжавшуюся до конца 1920-х годов, в которой философские проблемы должны были решаться путём изобретения логически совершенного языка; среднюю фазу начала 1930-х годов, во время которой выполнимость подобного проекта была поставлена под вопрос; и позднюю фазу, продолжавшуюся с 1930-х годов до его смерти в 1951 году, когда философские проблемы считались путаницей, порождённой неправильным употреблением нашего обычного повседневного языка. Шедевром, относящимся к ранней фазе, является «Логико-философский трактат» (1921). Среди ряда текстов среднего периода наиболее заметными являются «Голубая и Коричневая книги» (1958) и «Философская грамматика» (1974), а третья фаза представлена другим шедевром — «Философскими исследованиями» (1953). (В каждом случае я даю дату публикации книг на английском языке.) В дальнейшем мы будем иметь дело только с поздней работой, поскольку она имеет прямое отношение к проблеме сознания и тела. Для более углублённого изучения Витгенштейна я отсылаю читателя к книге Энтони Кении «Витгенштейн» (см. раздел «Библиография»). Аргумент личного языка и философия сознания Витгенштейновский аргумент личного языка есть аргумент против возможности существования такого языка. Возможен ли личный язык — решающий вопрос для философии сознания (а на самом деле и для философии в целом) в силу следующей причины: могло бы быть так, что несколько теорий сознания предполагали бы личный язык. Если бы они это сделали и если личный язык невозможен, то эти теории должны были бы быть ложными. Например, и Платон, и Декарт допускают, что мы можем иметь понятие о сознании или душе, существующих независимо от любого тела. Декарт, в частности, полагает, что каждый приобретает понятие сознания, основываясь на опыте своего собственного существования. Для него ментальное есть личное в том смысле, что только тот, кому принадлежит сознание, имеет прямой когнитивный доступ к своим состояниям, и можно сомневаться, обладают ли другие люди сознаниями. Он также думает, что психологическое знание от первого лица особым образом не поддаётся коррекции: если я убеждён в том, что нахожусь в определённом ментальном состоянии, то это убеждение истинно. Чтобы сформулировать такую позицию, Декарт, кажется, предполагает существование языка, который мог бы обретать значение только от указания на содержание его собственного сознания, то есть языка, понимать который, вероятно, мог бы только он. Другой пример: солипсизм есть доктрина, утверждающая, что существует только (чье-то) личное сознание. Другие люди суть лишь физический внешний вид или видимость, но личное сознание есть. Если аргумент Витгенштейна против существования личного языка работает, то солипсизм может быть сформулирован только при условии, что он ложен. Солипсизм допускает — формулируя, к примеру, предложение «Только моё сознание существует», — что существует язык, который обретает значение исключительно от указания на содержание (чьего-то) личного сознания. Ясно, что для солипсиста никто другой не смог бы обучиться этому языку. Да никого другого и нет. Солипсизм представляет собой крайнюю версию идеализма, который, как мы увидим в следующей главе, есть теория о том, что существуют только сознания и их содержания. Идеалисты часто допускают, что все, с чем вообще может быть знакомо сознание, — это его собственное содержание, то есть мысли и опыт. Представляется, что любому языку обучаются путём личного навешивания ярлыков на свои мысли и опыт, которые и будут значениями такого языка. Опять же, если Витгенштейн способен показать, что такой язык невозможен, то данный вид идеализма ложен. В феноменологии делались попытки описать содержание сознания беспредпосылочным образом, без предварительного принятия положения об объективном существовании этого содержания. Тем не менее феноменология, вероятно, не может избежать предположения о существовании феноменологического языка — языка, который указывает субъекту только на «феномены» или личные явления. Если Витгенштейн исключил подобный язык, то он исключил и феноменологию. Последний пример из философии сознания: феноменализм — учение о том, что предложения о физических объектах могут быть корректно проанализированы с помощью предложений, описывающих содержание чувственного опыта. Тот язык, Который мы используем, говоря о физических объектах, должен быть полностью переведён именно на язык, описывающий содержания чувств. Если чувственные содержания приватны — содержание вашего опыта не то же самое, что содержание моего опыта, — тогда все выглядит так, что и сам феноменализм требует перевода с общего языка на личный язык. Вопрос в следующем: возможен ли подобный личный язык? Потенциально аргумент личного языка обладает огромной элиминативной силой в философии. Если он правилен, то он не только служит опровержением дуализма, идеализма (включая солипсизм), феноменологической философии и феноменализма, но также делает бессмысленной постановку определённых скептических вопросов. Например, утверждение о том, будто мы не можем знать ни того, что другие люди вообще думают, ни того, о чём они думают, а также допущение того, что ваш опыт может совершенно отличаться от моего, — оба утверждения, кажется, предполагают существование личного языка. Далее, согласно более чем одной влиятельной теории в философии языка, значением слова является идея: нечто «внутреннее», личное и психологическое. И в самом деле, целое философское направление под названием «эмпиризм» есть, в сущности, взгляд, что все знание каждого из нас, включая и знание языка, извлечено из опыта. Если опыт является «личным», то, по мнению эмпириста, таковым же является и язык. Из сказанного следует, что Витгенштейн, если он прав, своим аргументом серьёзно подрывает позиции столь разных философов, как Декарт, Локк, Беркли, Юм, Шопенгауэр, Гуссерль, Рассел и Айер. Чем же конкретно является личный язык? Витгенштейн полностью допускает, что в некоторых смыслах личный язык возможен. К примеру, вы можете решить записывать свои секреты в дневник и изобрести некий код, чтобы переводить на него свои секреты с английского. Иногда мы браним или подбадриваем самих себя и зачастую говорим сами с собой по-английски или по-немецки. Ясно также, что молодые братья и сестры или друзья могут изобрести язык исключительно для своего собственного употребления, чтобы скрывать своё общение от других. Витгенштейн отнюдь не озабочен аргументированием против существования любого из подобных языков. Цель Витгенштейна — найти философски значимый смысл «личного языка»: «Но мыслим ли такой язык, на котором человек мог бы для собственного употребления записывать или высказывать свои внутренние переживания — свои чувства, настроения и так далее? — А разве мы не можем делать это на нашем обычном языке? — Но я имел в виду не это. Слова такого языка должны относиться к тому, о чём может знать только говорящий, — к его непосредственным, личным впечатлениям. Так что другой человек не мог бы понять этот язык» («Философские исследования», с. 171, № 243) 13. Личный язык, таким образом, обладает двумя мнимыми характеристиками: он указывает исключительно на опыт говорящего, и никто, помимо самого говорящего, не может понимать его. Подобный опыт также обладает определёнными мнимыми характеристиками. Он — «внутренний», «личный» и «непосредственный», и только сам говорящий знает, что он есть и что он такое. Витгенштейн продолжает атаку на мнимую приватность опыта и значения. Является ли опыт сугубо личным? Представим себе, что некто сказал, что его или её ощущения индивидуальны (private) в том смысле, что «только я могу знать, действительно ли у меня что-то болит» (Ук. изд., с. 171, № 246). Витгенштейн полагает, что это неверно. По его мнению, при одной интерпретации это просто ложно, при другой — бессмысленно. Ложно, поскольку другие люди часто и в самом деле знают, когда у меня что-то болит. В обыденном языке употребление глагола «знать» допускает это. Бессмысленно, поскольку фраза «я знаю, что у меня что-то болит» ничего не добавляет к фразе «у меня что-то болит», кроме, пожалуй, ударения. О знании имеет смысл говорить только тогда, когда есть вероятность сомнения или ошибки. Нет смысла говорить о сомнении в том, что у кого-точто-то болит — в его собственном случае, — поэтому также нет смысла говорить о том, что некто знает, что у него что-то болит. Примечательно, что использование глагола «знать» предполагает скорее возможность сомнения, нежели факт абсолютной достоверности. Витгенштейн допускает лишь один вид употребления утверждения «ощущения индивидуальны». И не для того, чтобы выразить некий мнимый факт относительно ощущений, но для того, чтобы показать, как слово «ощущение» употребляется в английском языке. Это пример того, что он называет «грамматическим предложением», которое показывает, как употребляется определённое слово. Было бы заблуждением думать, что утверждение «ощущения индивидуальны» выражает некий факт из области философии сознания или некое метафизическое прозрение. Подобное предложение просто показывает нам, как определённое слово употребляется в английском языке. Предположим, что некто заявил о том, что его ощущения индивидуальны в несколько ином смысле. Этот человек говорит: «У другого не может быть моих болей» (Ук. изд., с. 173, № 253). Опять же, это утверждение имеет смысл лишь постольку, поскольку имеется возможность ошибки или сомнения относительно того, чьи боли являются чьими. Конечно, может быть путаница относительно того, какой физический объект является каким — является ли данный стул тем же самым, что вы видели вчера, или же он просто похож на него, — но не может быть никакого сомнения в том, что переживаемая вами боль действительно ваша. Это бессмысленное предположение. Витгенштейн допускает, что можно вообразить определённые подобные случаи без того, чтобы возникала бессмыслица. Вы можете чувствовать боль в моём теле, или сиамские близнецы могут чувствовать боль в одной и той же области тела. Но вот что действительно лишено смысла, так это утверждение, что другой человек может или не может иметь мою боль. Для Витгенштейна искушение полагать, что существуют глубокие метафизические проблемы, сродни заболеванию. В действительности же подобные проблемы есть иллюзии, порождённые неверным пониманием нашего обыденного языка. Он полагает, что «философ лечит вопрос как болезнь» (Ук. изд., с. 174, № 255). Является ли значение индивидуальным? Мы, конечно, можем использовать повседневный язык для указания на наши ощущения, и Витгенштейн этого не отрицает. Он настаивает на том, что эти ощущения не являются сугубо личными ни в каком философски значимом смысле и что наша психологическая терминология, хотя она и в полной мере значима, отнюдь не получает своё значение от навешивания ярлыков на наш опыт. Его выступление против существования индивидуального значения можно разделить на три компоненты: мнение о том, как можно обучиться словам, обозначающим ощущения, аргумент против возможности существования личного остенсивного определения и, наконец, утверждения относительно необходимости некой основы для правилосообразной коммуникации, а также необходимости публичных «критериев» для употребления психологических понятий. Употребление слов, обозначающих ощущения типа «боли», происходит в языке отнюдь не в силу того, что эти слова являются ярлыками чего-то внутреннего и личного. Скорее, полагает Витгенштейн, слово «боль» используется для замены изначальных проявлений боли. Ещё до овладения языком ребёнок, испытывая боль, просто кричит, но взрослые учат его новым лингвистическим способам выражения боли, которые употребляются вместо крика: «Они учат ребёнка новому болевому поведению» (Ук. изд., с. 171, № 244). С этой точки зрения «боль» есть скорее проявление боли, нежели имя боли. Также ребёнок обучается «боли» путём обучения его языку, а не в результате скрытого процесса внутреннего навешивания ярлыков. Витгенштейн не говорит ни того, что «боль» означает «крик», ни того, что «боль» можно полностью перевести в сообщение о нелингвистическом поведении. Тем не менее он явно считает, что болевое поведение включает употребление (слова) «боль». По его мнению, первое употребление слова «боль» и есть приобретённая часть болевого поведения, то есть вербальное выражение боли. Обратите внимание также на то, что если употребление слова «боль» оказывается частью того, что Витгенштейн называет «естественными проявлениями этих ощущений» (Ук. изд., с. 174, № 256), то язык, в котором это слово фигурирует, будет не личным, а общим. И это потому, что подобные проявления оказываются доступными всеобщему наблюдению элементами поведения. Идея о том, что слово «боль» представляет собой приобретённое в результате обучения, общедоступное выражение боли, служит Витгенштейну альтернативой личному остенсивному определению. Остенсивное определение следует отличать от вербального определения. В вербальном определении значение слова объясняется только с помощью других слов. Словари, к примеру, предоставляют вербальные определения. Наоборот, в остенсивном определении слово определяется путём показа примера того, на что оно указывает. Например, чтобы вербально определить слово «квадрат», формулируют такое предложение: «Слово «квадрат» означает равностороннюю, равноугольную, прямоугольную замкнутую плоскость». Но, остенсивно определяя слово «квадрат», указывают на квадрат и произносят: «Квадрат». В работе «Философские исследования» Витгенштейн систематически критикует взгляд, согласно которому слова получают значение от простых остенсивных определений. У слов широкое разнообразие употреблений: отдавать приказы, задавать вопросы, обижать, умалять и так далее. Слова имеют разные употребления, или функции, подобно тому, как имеют разные употребления человеческие артефакты вроде столов или отверток. Вырывать слово из его поведенческого и лингвистического контекста — его «языковой игры» — и спрашивать о его значении — значит вводить в заблуждение посредством процедуры вроде той, когда из машины удаляют винтик и спрашивают, что это такое. Замените данный винтик в машине, и его функция станет очевидной. Замените слово в жизненном контексте человека, и его употребление станет очевидным. Значение не является внутренним, загадочным, личным и психологическим. Оно — внешнее, очевидное, общедоступное и бихевиоральное. В самом деле, нам следует прекратить поиск теории «значения» и направить внимание на актуальное лингвистическое употребление. Значение и есть такое употребление. Остенсивное определение возможно, но оно заранее предполагает существование общего языка с тем, что Витгенштейн называет его «установкой сцены»: с его грамматикой, его правилами, его миром здравого смысла людей, находящихся в общении друг с другом. Остенсивные определения полезны, поскольку они показывают роль или место слова во всём таком контексте. Как философам, нам не следует забывать отмеченную «установку сцены», которая и делает остенсивное определение возможным. Для того чтобы показать невозможность существования личного остенсивного определения, Витгенштейн приглашает нас рассмотреть мнимую возможность того, что некто решает вести дневник о повторяющемся ощущении (Ук. изд., с. 174, № 258). Идея заключается в том, что человек записывает знак s каждый раз, когда имеет место данное ощущение. Витгенштейн считает, что это будет невозможно для того, кто овладел общим языком, в рамках которого s может быть отведена роль в качестве имени ощущения. Мнимое личное остенсивное определение не содержит в себе ничего. Человек не может указать на своё ощущение. Он, конечно, способен сконцентрировать внимание на данном ощущении и, так сказать, «указать на него внутренне», но будет заблуждением полагать, будто таким путём могло бы установиться референциальное отношение между s и ощущением. В s не заключается ничего такого, что было бы именем ощущения. В нём не заключается ничего такого, что бы правильно или неправильно именовало ощущение. В данном случае нет ничего, что было бы правильным или неправильным навешиванием ярлыка s на ощущение, так что ничего подобного здесь не происходит. Как об этом пишет Витгенштейн: «Но ведь в данном случае я не располагаю никаким критерием правильности. Так и тянет сказать: правильно то, что мне всегда представляется правильным. А это означает лишь, что здесь не может идти речь о правильности» (Ук. изд., с. 175, № 258). Именование предполагает саму возможность того, что оно может быть правильным или неправильным. Но эта возможность существует только в общем языке, где есть критерии правильности или неправильности. Личное остенсивное определение фиксирует употребление слова не более, чем сверка с железнодорожным расписанием. Это напоминает покупку нескольких экземпляров утренней газеты, чтобы удостовериться, что сообщение о какой-то новости истинно. Нельзя обучиться психологическим понятиям только на своём собственном случае. Необходимо, чтобы обучающийся был знаком с критериями от третьего лица для их употребления. Если бы каждый только переживал боль и никогда не показывал её, то слово «боль» могло бы и не использоваться в нашем общем языке. То же самое применимо и к случаю, когда никто никогда не знал бы, что другому больно. Именно потому, что мы иногда правы, а иногда неправы в наших приписываниях боли другим, данное слово может употребляться. Поведенческие критерии предоставляют условия для употребления термина. Если витгенштейновский аргумент личного языка работает, то он уничтожает картезианскую картину мира её же собственным оружием. Декарт полагает психологическое знание от первого лица единственного числа наиболее достоверным и основополагающим. Он считает, что нет ничего более достоверного, чем то, что он мыслит, и основывает на этом все свои иные притязания на знание, включая и притязание на то, что он существует. Если витгенштейновский аргумент личного языка обоснован, то Декартова доступность своего сознания самому себе основывается на очень больших допущениях: общем языке и мире здравого смысла находящихся в общении друг с другом людей. Его (Декарта) сомнения возможны только в том случае, если они беспочвенны. Интересно отметить, что Декарт явно не ставит под сомнение осмысленность своего собственного языка в «Размышлениях».

Гуманитарная библиотека — Гуманитарный портал

Новые публикации
Новые книги:
Коллектив авторов: Апории дискурса 21.01.2018 С. С. Неретина, А. П. Огурцов, Н. Н. Мурзин, К. А. Павлов-Пинус. Апории дискурса. / Коллективная монография. Ответственный редактор: С. С. Неретина. — М., Институт философии Российской Академии наук, 2017.
Рассел Акофф: Искусство решения проблем 01.10.2014 Russell L. Ackoff. The Art of Problem Solving. — John Wiley & Sons, 1978. / Акофф Р. Л. Искусство решения проблем. — Перевод с английского: Е. Г. Коваленко, под редакцией кандидата технических наук Е. К. Масловского. — М., 1982.
Рассел Акофф: Планирование будущего корпорации 26.09.2014 Russel L. Ackoff. Creating the Corporate Future. Plan or be Planned for. — John Wiley & Sons, 1981. / Акофф Р. Планирование будущего корпорации. — Перевод с английского. Общая редакция и предисловие доктора экономических наук В. И. Данилова-Данильяна. — М., 1985.
Мишель Фуко: Археология знания 21.06.2014 Мишель Фуко: Археология знания. — Перевод с французского С. Митина и Д. Стасова под общей редакцией Бр. Левченко. — К., 1996.
Новые статьи:
Ларс Квортруп: Общественная система образования — введение в педагогическую теорию Никласа Лумана 21.03.2021 Ларс Квортруп (Lars Qvortrup) — профессор Университета Южной Дании, историк, политолог, специалист в области медиа и коммуникации. В 1998 году опубликовал книгу «Гиперкомплексное общество» (Lars Qvortrup: Det hyperkomplekse samfund. — Gyldendal, 1998), в основе которой лежат мысли Никласа Лумана (Niklas Luhmann, 1927–1998) о структуре современного информационного общества. Публикуемая рукопись основана на лекциях, которые автор читал в Датском педагогическом университете в 2002 году и в университетском колледже Лиллехаммера в 2004 году.
Мишель Фуко: Субъект и власть 20.07.2017 Michel Foucault. «The Subject and Power» («Le sujet et le pouvoir», trad. Ε Durand Bogaert), in Dreyfus H. and Rabinow P. / Michel Foucault: Beyond Structuralism and Hermeneutics. — Chicago, The University of Chicago Press, 1982, pp. 208–226. // Перевод с французского Б. М. Скуратова под общей редакцией В. П. Большакова. — М., 2006.
Мишель Фуко: Omnes et singulatim: К критике политического разума. Лекция 10.07.2017 Michel Foucault. «Omnes et singulatim: Toward a Criticism of Political Reason». Запись лекции в Стэнфордском университете 10 и 16 октября 1979 года. — В книге: McMurrin (S.) ed., The Tanner Lectures on Human Values, t. II, Salt Lake City, University of Utah Press, 1981. P. 223–254. // Фуко М. Omnes et singulatim: К критике политического разума. Перевод с французского И. Окуневой под общей ред. Б. М. Скуратова. — М., 2005.
Джон Сёрль: Сознание, мозг и программы 10.12.2013 Searle J. Minds, Brains, and Programs. The Philosophy of Artificial Intelligence / Boden M (ed.) Oxford. 1990. Впервые опубликовано в журнале: «The Behavioral and Brain Sciences», 1980, № 3, pp. 417–424. / Сёрль, Дж. Сознание, мозг и программы. Перевод на русский язык: А. Л. Блинов.

БИХЕВИОРИЗМ — это… Что такое БИХЕВИОРИЗМ?

(от англ. behavior – поведение) – господств. направление в амер. психологии 20 в., отрицающее сознание как предмет психологии и считающее таковым поведение, под к-рым понимаются телесные реакции на стимулы. Возникновение Б. было обусловлено как социальными, так и теоретич. причинами. Нарастание идеологич. реакции в период империализма вызвало появление концепций, принижающих роль сознания. Наиболее распространенные в США разновидности махистской философии – прагматизм и неореализм – отвергли реальность не только материи, но и сознания как свойства мозга. Вместе с тем остро вставал вопрос о практич. использовании психологии с тем, чтобы поставить ее на службу капиталистич. произ-ву. На рубеже 20 в. резко обнаружилась несостоятельность интроспективной теории сознания (см. Интроспективная психология). Под влиянием эволюц. биологии возникают попытки применить объективный метод к изучению поведения животных. Одна из таких попыток принадлежала Торндайку (1898). Наблюдая реакции животных при выполнении экспериментальных задач, он пришел к выводу, что решение достигается методом «проб и ошибок», путем отбора произведенных наугад движений. Этот вывод был затем распространен на процесс учения у человека. По принципиально иному пути объективного исследования поведения животных и человека пошел, развивая идеи Сеченова, Павлов, работы к-рого оказали большое влияние на сторонников Б., хотя и были ими неправильно истолкованы в духе механицизма. На них повлияли также искания в области «объективной психологии» Бехтерева. Такова была атмосфера, в к-рой сложилась первая программа Б., сформулированная Уотсоном (1913). Центр. пунктом программы было требование отказаться от понятия «сознание», якобы препятствующего превращению психологии в строгую науку. Выступая на словах против идеалистич. взгляда на сознание, Б. полностью принимал этот взгляд, т.к. понимал под сознанием совокупность субъективных данных, познаваемых только тем, кто их непосредственно переживает. Отвергая сознание как реальную функцию мозга, состоящую в отражении внешнего мира, Б. выступил и против физиологии мозга, изучающей материальный субстрат психики. Открытые Павловым закономерности высшей нервной деятельности он попытался интерпретировать в терминах «стимула и реакции», т. е. внешнего раздражения и двигат. ответа на него, полностью игнорируя динамику нервно-психич. процессов, обусловливающую характер акта поведения. Павлов выступил против Б. со спец. работой «Ответ физиолога психологам» («The reply of physiologist to psychologist», «Psychol. Rev.», 1932, v. 39, No 2). Б. требует замены исторически сложившейся системы психологич. категорий новыми понятиями: ощущение он называет «дискриминаторной реакцией», мышление – «субвокальной реакцией гортани», чувство отождествляет с «висцеральной реакцией», самосознание трактует как «вербальный отчет» и т.д. Исследователи, находившиеся под влиянием Б., внесли довольно значит. вклад в разработку конкретных вопросов психологии (в особенности проблем навыка и учения), однако получ. факты Б. интерпретирует с ложных теоретич. позиций. Так, напр., выработка навыка сводится к механич. закреплению связей в результате повторения, характер же отражения мозгом действительности полностью игнорируется. Мышление отождествляется с речью, сама же речь превращается в лишенный смыслового содержания речедвигат. акт. Б. свойственна установка на биологизацию человеч. поведения. Качеств. отличие последнего от поведения животных отрицается. Выдвигается мнение, будто всё, что есть важного в психологии, может быть в сущности исследовано путем продолжающегося теоретич. и экспериментального анализа поведения крысы в лабиринте. Исходя из гносеологии позитивизма, Б. видит задачу психологич. науки в фиксации результатов внешнего наблюдения, считая неправомерным изучение внутр. механизмов деятельности, познаваемых опосредованно. Уже в начале 20-х гг. 20 в. начинается распад Б. на ряд направлений, сочетающих с осн. его доктриной элементы др. теорий, в частности гештальтпсихологии и фрейдизма. Амер. психолог Э. Толмен пытался преодолеть механицизм Б. на основе своеобразной телеологич. концепции, названной им «молярным Б.» (Е. С. Tolman, Purposive behavior in animals and men, N. Y., 1932). Амер. психолог Вейс доказывал, что все психологич. факты могут быть безостаточно выражены в физико-химич. или социологич. терминах (A. A. Weiss, A theoretical basis of human behavior, 1925). Амер. психолог Г. Мид критиковал Уотсона за индивидуалистич подход к поведению и выдвинул теорию «социального Б.», согласно к-рой поведение складывается в процессе общения (G. Mead, Mind, self and society from the stand point of a social behaviorist, 1934). Само общение при этом понимается сугубо идеалистически, как «обмен жестами» (речь относится к категории вокальных жестов). В 30–40-х гг. Б. сближается с семантич. идеализмом и операционализмом. В нем все сильнее нарастает тенденция к формализации психологии, замене индуктивного исследования, свойственного раннему Б., априористич. построениями. Таков, напр., «гипотетико-дедуктивный» метод одного из наиболее влият. представителей совр. Б. – амер. психолога К. Халла, строящего науку о поведении на общих постулатах, из к-рых извлекаются дедуктивным путем выводы, предлагаемые для эмпирич. проверки (С. L. Hull, Principles of behavior; an introduction to behavior theory, 1943). Для совр. Б. характерна тенденция к максим. ограничению круга явлений, объясняемых с позиций рефлекторной теории. Так, амер. бихевиорист Скиннер объявил типичным для живых существ т.н. «оперантное» поведение, причинная обусловленность к-рого внешней стимуляцией отрицается. Ряд сторонников Б., перенеся центр тяжести с приобретенных реакций на инстинкты, психич. «гены» (Торндайк) и т.п., смыкается с расистскими теориями. В настоящее время предпринимаются попытки использовать для укрепления Б. успехи кибернетики путем объяснения закономерностей человеческого поведения принципами функционирования автоматических устройств. Глубокие противоречия, разъедающие Б. на протяжении всей его истории, – результат порочности его методологич. филос. основы.

Лит.: Thorndike Ε. L., Animal intelligence (Animal behavior), Ν. Υ., 1911; его же, Man and his works, Camb (Mass), 1943; Watson J. B., Psychology as a behaviorist views it, «Psychol. Rev.», 1913, v. 20; Τolman Ε. С., Purposive behavior in animals and men, Ν. Υ., 1932; Mead C., Mind, self and society from the stand point of a social behavionst, Chi., 1946; Hull С. L., Principles of behavior, Ν. Υ., 1943; Павлов И. П., Ответ физиолога психологам, Полн. собр. соч., 2 изд., т. 3, кн. 2, M.–Л., 1951; Рубинштейн С. Л., Нео-бихевиоризм Тольмана, «Уч. зап. кафедры психологии Ленингр. гос. пед. ин-та им. А. И. Герцена», 1939; его же, Философия и психология, «Вопр. философии», 1957, No 1; Ярошевский Μ. Γ., Буржуазные психологи США в борьбе за ликвидацию сознания, там же, 1948, No 3.

M. Ярошевский. Куляб.

Философская Энциклопедия. В 5-х т. — М.: Советская энциклопедия. Под редакцией Ф. В. Константинова. 1960—1970.

основные положения теории, представители и предмет изучения

Бихевиоризм (англ. behavior – поведение) – ответвление в психологии, которое изучает поведение живых существ и способы влияния на него. В более узком понимании эта наука исследует внешнее поведение, не делая различия между людьми и животными.

Классический бихевиоризм Дж. Уотсона сводит психологические проявления к реагированию организма к двигательным. Мышление сводится к речевому акту, а эмоции к внутренним изменениям в организме. Сознание принципиально не включено в список изучения бихевиоризмом. Так как оно не изображает поведенческих показателей. Основная черта поведения принимается связь стимула и реакции (S – R).

Основы поведенческой психологии

Поведенческая психология родилась в Соединенных Штатах и ​​доминировала среди других областей психологии в первой половине 20-го века.

Дж. Б. Уотсон считается основоположников поведенческой психологии. В своем докладе, опубликованном в 1913 году, он пишет, что с точки зрения бихевиоризма психология является объективной экспериментальной ветвью естественных наук, и целью бихевиоризма является предсказание и контроль поведения человека.

Поведенческая психология

«Знание того, как добиться управления с помощью стимулов, не прибегая к крику и принуждению, в равной мере облегчает жизнь всем — воспитателю и обучаемому».

Карен Прайор

Интроспективная психология, которая считается необъективной, отвергается бихевиоризмом. Поведенческие психологи считают, что объективные выводы можно сделать, только изучая наблюдаемые факты (поведение), которые можно измерить и определить количественно.

Цель поведенческой психологии

«Манифест бихевиоризма», опубликованный Дж. Б. Уотсоном в 1913 году, ознаменовал поворотный момент в психологии. Бихевиоризм стал ее основным направлением благодаря своей прагматичности.

Идея поведенческой психологии — направлять и изменять поведение людей, чтобы они могли преобразовывать свою жизнь. Для реализации этого амбициозного проекта нужно знать законы поведения, прогнозировать и контролировать его.

То есть, чтобы иметь возможность влиять на результат, нужно знать, что его вызывает.

Ситуация – Реакция

Сознательность подхода Торндайка, согласно сопоставлению подхода Джона Дьюи и иных ученых умов Чикаго, неоспорима, поскольку осознанное желание цели воспринималось ими никак явление, которое имеет необходимость в разъяснении, а за причинное основание.

Однако, Торндайк, ликвидировав осознанное желание достижения цели, сдержал мысль о действующих деяниях организма, значение которых заключено в решении трудностей с целью приспособления к среде. Таким образом, Торндайк значительно увеличил область психологической науки. Он выявил, что она простирается далеко за границами рассудка.

Ранее считалось, что специалиста в области психологии за данными границами могут интересовать лишь неосознанные действа, сокрытые в «хранилище души». Торндайк радикально поменял направление. Областью психологической науки оказалась связь между организмом и окружающей его средой.

В прошлом, психология заявляла, что взаимосвязи возникают среди парадоксов рассудка, она именовала их ассоциациями. Прошлая физиология заявляла, то что взаимосвязи возникают между возбуждением рецепторов и встречным перемещением мускул. Они именовались рефлексами.

Согласно Торндайку, коннексия – взаимосвязь между реакцией и обстановкой

. Несомненно, что это является новым компонентом. Изъясняясь словами другой психологической науки, коннексия – компонент поведения. Разумеется, что определение «поведение» Торндайк тогда не использовал. Он заявлял об умственных способностях и о научении.

Однако и Декарт в свое время не именовал открытую им реакцию «рефлексом», а Гоббс, являясь, прародителем ассоциативной теории не использовал такое сочетание слов, как «ассоциация идей», придуманное Локком спустя 50 лет после его открытия. Представление созревает ранее его определения.

Деятельность Эдварда Ли Торндайка не обладала бы значениями первопроходства для области психологии, в случае если б не раскрывали новейших непосредственно психологических закономерностей.

Однако, никак не менее отчетливо представляется у него недостаточность бихевиористских методик в проекте разъяснения поведения людей. Регулирование которого происходит согласно другому типу, нежели это себе представляли Торндайк и все без исключения дальнейшие приверженцы объективной психологической науки, считавшие науку научения общими как для человека, так и для других живых созданий.

Такого рода аспект породил новейшую конфигурацию редукционизма. Свойственные людские закономерности поведения, обладающие причинами социально-исторического характера, сводились к биологической степени детерминации, что, в свою очередь, способствовало утрате возможности изучить данные закономерности в соответственных научных суждениях.

Торндайк в большей степени, чем кто бы то ни был, подготовил почву для появления такого течения в психологии, как бихевиоризм. Совместно с этим, как было подмечено ранее, он никоим образом не относил себя к данному направлению; в собственных пояснениях действий научения он использовал представления, которые впоследствии зародившийся бихевиоризм потребовал прогнать из психологической науки

К таким определениям относилась в первую очередь область психологии в классическом ее представлении (в частности, определения о переживаемых организмом состояниях неудобства и довольства при появлении взаимосвязей среди моторных реакций и внешних условий), во вторую очередь — это касалось нейрофизиологии (в частности, «закон готовности» который, в соответствии с Торндайком подразумевает перемены в возможности осуществлять импульсы).

Бихевиористская концепция не разрешила изыскателю поведения прибегать к тому, что ощущает субъект, и к условиям физиологического характера.

МОТИВАЦИЯ

Бихевиоризм и эксперименты над животными

Чтобы реализовать эту концепцию и применить ее к изучению поведения человека, поведенческая психология использует метод, впервые протестированный на животных.

Э. Л. Торндайк внес огромный вклад в изучение поведения животных. Его работы до сих пор играют большую роль, в том числе и в психологии поведения человека.

Торндайк обнаружил два основных явления:

• Обучение животных осуществляется только методом проб и ошибок;
• В процессе исследований у всех видов животных происходит постепенное снижение нежелательного поведения. Торндайк каждый раз выводил один и тот же график обучения независимо от того, какое животное изучалось.

Позднее, основываясь на этих исследованиях, Уотсон пришел к выводу, что с помощью методов изучения психологии животных можно создавать законы, которые предсказывают и контролируют поведение человека.

Но цель поведенческой психологии не только в том, чтобы управлять поведением, но и в том, чтобы “создавать” его.

Исследования Павлова

Самым громкими исследованиями по изучению формирования нового поведения были и остаются работы И.П. Павлова по обусловливанию собак.

С 1914 года Уотсон (основатель бихевиоризма) начал интересоваться работами И.П. Павлова по обусловливанию собачьих рефлексов. Действительно, во время своих работ Павлов установил целый свод законов об обусловливании.

Обусловливание — это форма взаимосвязи между стимулом и рефлексом (поведением).

Именно Павлов открыл это явление. В своем исследовании он заметил, что запаха еды, взгляда на еду или даже взгляда на человека, который обычно приносил еду, достаточно, чтобы вызвать выделение слюны у собак.

Павлов назвал это явление условным рефлексом (или условным ответом), то есть рефлексом, который зависит от условий окружающей среды.

Психическое развитие как научение

Все человеческие реакции, из которых и складывается поведение и, в конечном итоге, жизнь человека, делятся на два вида:

1. Наследственные (безусловные рефлексы, физиологические реакции, три врожденные, базовые эмоции – любовь, гнев, страх).
2. Приобретенные (привычки, мышление, речь, сложные эмоции, социальное поведение).

Приобретенные реакции являются результатом того, что немногочисленные наследственные реакции связываются друг с другом и переплетаются. Иными словами поведение человека развивается за счет того, что приобретаются новые обусловленные стимулами реакции на внешние раздражители. Но в их основе всегда лежат врожденные реакции на безусловные стимулы.

Наследственных реакций так мало, что рождаясь, человек начинает жизнь «с чистого листа». Он всему учится, все познает на собственном опыте. Философской основой бихевиоризма не зря послужила идея, которой руководствовались многие ученые (Аристотель, Авиценна, Дж. Локк) о том, что психика человека при рождении это tabula rasa (чистая доска), а потом в ней появляются «записи» — опыт и знания о жизни и о себе.

Ни один человек не стал бы человеком в полном смысле этого слова, если бы его не воспитывали определенным образом, если бы его личная история не складывалась из проб, ошибок и успехов, если б он не приобщался к культуре, не усваивал нормы морали, не слышал родной речи и так далее.

Ведь известны случаи, когда дети воспитывались животными вне человеческого общества (так называемые дети-маугли). Они вырастали скорее животными, нежели людьми. Когда их находили, то пытались приобщить к культуре, но ничего не получалось.

Человеком человека делает социум, а не его биологическая природа. Именно общество превращает индивида в личность. Та самая часть психики и отделы головного мозга, которые делают человека разумным и творческим существом, развиваются в процессе социализации.

Психическое развитие есть не что иное, как научение, то есть постоянное приобретение знаний, умений и навыков! Только так человек становится человеком – он учится им быть.

Понятие «научение» шире «обучения», так как включает не только преднамеренные действия учителя, направленные на передачу знаний ученику, но и стихийно возникающие обучающие ситуации. Сама жизнь учит человека, он сам себя учит, контактируя с окружающим миром и другими людьми.

Итак, ведущий фактор формирования и развития личности – социальная среда, но чтобы выжить в ней, нужно уметь приспосабливаться.

Социальная адаптация – главная детерминанта психического развития, определяющая его направление. Адаптироваться можно к чему угодно, человек привыкает ко всему. Но для личности имеет огромное значение то, чему будет учиться и к чему адаптируется человек.

Если индивид растет среди туземцев, привыкших ходить без одежды и не знающих, что такое наука, ему никогда не стать новым Эйнштейном. Стимулы не те, которые бы могли привести к нужным реакциям и к формированию соответствующего поведения. И сам А. Эйнштейн не был великим ученым, если бы не родился и не вырос там, где он родился и вырос.

Бихевиористы не просто строили догадки и умозрительные выводы, они доказывали свои гипотезы экспериментальным и опытным путем, поэтому их выводы, даже превращая порой личность в «собаку Павлова», стройны и объясняют многие явления психики.

Обусловливаемость человека

После изучения работ Павлова Дж. Б. Уотсон пришел к выводу, что исследования обусловловливаемости животных дают ключ к изучению поведения человека.

Идея Уотсона, как и всей поведенческой психологии, заключается в том, что условные рефлексы являются основой поведения человека во всех жизненных ситуациях.

Примеры человеческой обусловливаемости

Чтобы подтвердить свою гипотезу, Уотсон вместе с Р. Рейнер в 1920 году провели один из самых неэтичных экспериментов за всю историю психологии (подробности — тут). Исследователи пытались внушить 11-месячному ребенку по имени Альберт страх перед крысами.

УЗНАТЬ, КАК ЗАРАБАТЫВАТЬ В ИНТЕРНЕТЕ ПРЯМО СЕЙЧАС

Делали исследования: до эксперимента Альберт был довольно спокойным ребенком. В начале Уотсон и Рейнер дали ему белую крысу, с которой можно было поиграть. Альберт выглядел восхищенным и не проявлял никакого страха.

Убедившись, что маленький Альберт не боялся крыс, исследователи стали издавать громкие звуки каждый раз, когда давали крысу ребенку. Удивленный Альберт начинал плакать в такие моменты.

Затем Альберт стал плакать и дрожать даже при виде крысы. Таким образом крыса, которая была нейтральным стимулом, стала условным стимулом, вызывающим страх.

Кроме того, страх перед белой крысой распространился на другие мохнатые и белые объекты, такие как белые кролики, борода Санты, хлопок и т.д.

Последователи Джона Уотсона

Джон Уотсон, являющийся отцом-основателем бихевиористического учения, создал лишь основу для этого направления. Но только благодаря его последователям, данное направление получило столь массовое распространение. Многие представители данного ответвления психологии проводили довольно интересные эксперименты.

Уильям Хантер, в тысяча девятьсот четырнадцатом году, выявил наличие отсроченных поведенческих реакций. Во время своего опыта он демонстрировал обезьяне два ящика, в одном из которых находился банан. После этого он закрывал ящики ширмой, а по прошествии нескольких секунд снимал её. После этого обезьяна безошибочно находила тот ящик, где был расположен банан. Данный опыт стал доказательством того, что животные обладают способностью проявлять как непосредственную, так и отсроченную реакцию на внешние раздражители.

Карл Лешли, в своих экспериментах занимался выработкой у животных определенных навыков. После того как рефлекс был закреплен, животному удалялись определенные мозговые центры, для того, чтобы найти связь между ними и выработанными рефлексами. Данный эксперимент помог определить, что каждый мозговой отдел может с успехом заменить другой, поскольку является равноценным.

Теория оперантного обусловливания (условные операции)

При оперантном обусловливании поведение определяется не только предшествующими стимулами, но также и различными результатами, которыми оно сопровождается.

Основы оперантного обусловливания заложил бихевиорист Б. Ф. Скиннер, он также попытался применить их к сложным формам поведения.

Оперантное обусловливание принимает во внимание последствия действий. Это поднимает фундаментальный вопрос: как на поведение может влиять его результат?

Первый вариант ответа состоит в том, человек или животное понимают, к чему может привести их поведение и действуют исходя из своих ценностей. То есть между результатом и поведением есть прямая связь.

Однако эта концепция полностью противоположна позиции бихевиоризма, согласно которой любые предположения о внутренних состояниях ума, ценностях или намерениях являются ненаучными.

Второй вариант — результат влияет на поведение, но косвенно. Чтобы узнать как, нужно лишь описать внешние условия, вызывающие поведение, и последствия, связанные с ним.

Именно этот ответ Скиннер принимает за основу в своих исследованиях.

Различия между условной реакцией и условной операцией

Существует два основных момента, проясняющие различие между обусловливанием и оперантным обусловливанием:

• При обусловливании внешним стимулом поведение животных или людей не сопровождается конкретными последствиями для окружающей среды.

• При оперантном обусловливании поведение людей или животных оказывает влияние на окружающую среду, и именно оно позволяет определить, будет ли поведение повторяться.

В условной реакции поведение связано с рефлексами: оно представляет собой реакцию на определенный стимул. В оперантном обусловливании реакции на стимулы рассматриваются не как рефлексы, а как сложное поведение.

Оперантное обусловливание в образовательной сфере

Заложив основы оперантного обусловливания, бихевиорист Б.Ф. Скиннер в 1960-х годах начал применять их в области образования и терапии.

Бихевиоризм: Дж. Уотсон, Э. Торндайк, Б. Скиннер, Э. Толмен

Бихевиоризм — это направление в психологии ХХ века, основателем которого является Дж. Уотсон, рассматривающее поведение человека как реакцию на воздействие различных факторов внешней среды. Основные представители бихевиоризма: Дж. Уотсон, Э. Торндайк, Б. Скиннер, Э. Толмен. Методами исследования в бихевиоризме считаются наблюдение и поведенческий эксперимент.

Бихевиоризм в психологии

Датой рождения бихевиоризма (от англ. behavior — поведение) считают публикацию в 1913 г. статьи Дж.Уотсона «Психология с точки зрения бихевиориста» в научном психологическом журнале «Психологическое обозрение».

До того момента, как бихевиоризм стал популярным направлением в психологии, активно использовался метод интроспекции, суть которого заключалась в наблюдении субъекта за процессами в своем сознании. Но данный метод перестал быть востребованным. Бихевиористы в своем учении отвергали представление о сознании, а так же полагали, что любые психологические структуры и процессы, не наблюдаемые объективными методами, либо не существуют (так как нельзя доказать их существование), либо недоступны для научного исследования. Поэтому критики этой парадигмы часто называют бихевиоризм теорией «пустого организма». Естественно, что при таком представлении интроспекция не считалась действенным и достоверным методом.

Представители бихевиористического направления в психологии считали, что поведение каждого человека определяется не какими-то внутренними процессами, а механическими воздействиями окружающей среды. Причем, данный процесс происходит по принципу «стимул-реакция»(S →R) .

Под реакциями (R) бихевиористы понимают движения человека (мышечная, сосудистая, железистая реакция и др.), совершаемые при выполнении того или иного действия. Под стимулами (S) — доступные внешнему наблюдению раздражения внешнего мира, вызывающие у человека те или иные реакции.

Рассмотрим данный принцип на примере. Допустим, гуляю по городу, мы находим бродячую собаку. Чтобы скрасить ее участь, мы отдаем ей лежащий у нас кусочек печенья. Собака сразу же завиляла хвостом, почувствовав запах пищи. И у нее началось слюноотделение. В данном случае, печенье, которое мы дали собаке, является стимулом (S), а слюноотделение является реакцией на стимул (R). Получается, что поведение собаки (слюноотделение) было вызвано воздействием внешней среды (печеньем), а не внутренними процессами. Значит, реакция собаки является следствием воздействия из внешней среды (S →R).

Изучая данное явление, бихевиористы пришли и к другому выводу. Если между стимулом и реакцией есть взаимосвязь, значит, зная причины этой связи и изучив, какие стимулы вызывают те или иные реакции, можно добиваться определенного поведения от человека или животного, воздействуя на них определенным образом (т.е. должен быть определенный стимул, который даст соответствующую реакцию). В таком случае, нет необходимости обращать внимание на внутреннее психическое состояние людей.

Предмет психологии, с точки зрения бихевиоризма, — поведение, понимаемое как совокупность наблюдаемых мышечных, сосудистых, железистых реакций (R) на внешние стимулы (S). Задача психологии состоит в том, чтобы выявить закономерности связей между стимулами и реакциями (S →R), а цель — предсказание поведения субъекта и управление им.

Данное направление исследует только внешне наблюдаемое поведение, а все психические явления сводит к реакциям организма. Бихевиористы рассматривают поведение человека и животного как сходного, считая, что в них нет различий.

Несмотря на все достижения психологов-бихевиористов, данное направление подвергалось критике. Под сомнения ставились моменты, касательно отказа от внутреннего мира человека, т.е. сознания, чувственных и душевных переживаний; трактовки поведения как совокупности ответных реакций на раздражители, которые опускали человека до уровня робота; неспособности объяснить яркие творческие достижения в науке и искусстве и др.

Классический бихевиоризм Дж. Уотсона

Джон Уотсон — американский психолог, основатель бихевиоризма. Он пытался сделать психологию естественной наукой, которая пользовалась бы объективными методами.

Уотсон уделял огромное внимание классическому научению, при котором организм ассоциирует разные стимулы (звук колокольчика — условный раздражитель, а слюноотделение у собаки в ответ на звук этого колокольчика — условный рефлекс). Такой вид научения ориентирован на непроизвольные, автоматические действия.

Организм как человека, так и животного приспосабливается к своему окружению посредством врождённого и приобретённого набора актов, т.е. поведения. Всю психическую деятельность Уотсон трактовал как поведение. Он рассматривал его как совокупность реакций организма на стимулы, т.е. поведение по принципу «стимул-реакция» (S →R). Дж. Уотсон считал, что подобрав верный стимул, можно формировать нужные навыки и качества в человеке или животном.

На работы Уотсона и основные идеи бихевиоризма сильно повлияло открытие русским физиологом И.П. Павловым классических условных рефлексов. Во многом под влиянием работ Павлова, хотя сам Павлов полагал, что они поняли его неверно, Уотсон заявил, что наблюдение над поведением может быть описано в форме стимулов (S) и реакций (R).

В доказательство правоты бихевиористической теории, Джон Уотсон и Розали Рейнер ставят эксперимент, который стал известен под названием «маленький Альберт».

Уотсон и Рейнер выбрали для экспериментов 11-месячного младенца «Альберта Б.», который был вполне нормально развитым ребенком. Сначала экспериментаторы проверили реакции маленького Альберта, показывая ему белую крысу, маски, горящую газету и хлопковую пряжу. Ничего из этого не выявило страха у мальчика.

Затем они приступили к формированию реакции страха. Одновременно с тем, как Альберту давали поиграть с белой крысой, экспериментатор бил молотком по стальной полосе так, чтобы малыш не видел молотка и полосы. Громкий звук пугал Альберта. Таким образом, ребенок стал пугаться и самой крысы (без удара). На данном этапе условный рефлекс страха на крысу закрепился у маленького Альберта.

Через пять дней Альберт снова оказался у экспериментаторов. Они проверили его реакцию: обычные игрушки не вызывали негативной реакции. Крыса же всё еще пугала малыша. Экспериментаторы проверили, не случился ли перенос реакции страха на других животных и похожие предметы. Выяснилось, что ребенок действительно боится некоторых животных и предметов, не связанных с крысой (например, кролика (сильно), собаки (слабо), мехового пальто и др.).

Исследования Э. Торндайка в рамках бихевиоризма

Эдвард Торндайк – выдающийся американский психолог, основатель теории научения, автор таких трудов как «Интеллект животных», «Основы обучения», «Педагогическая психология» и др. Торндайк не считал себя бихевиористом, хотя его законы и исследования часто характеризует его как сторонника этого направления.

Еще в Гарвардском университете, под присмотром своего наставника У. Джеймса, Э. Торндайк занялся опытами над животными. Он стал обучать цыплят навыкам прохождения лабиринта, причем это происходило в подвале дома Джеймса, т.к. в университете не было место для лаборатории. Фактически это была первая в мире экспериментальная лаборатория по зоопсихологии.

В своих экспериментах в Колумбии он изучал закономерности адаптации организма к необычным условиям,

с которыми он не может справиться, когда располагает только набором программ поведения. Для исследования он изобрел специальные
«проблемные ящики», которые
представляют собой экспериментальные устройства различной степени сложности. Животное, помещенное в такой ящик, должно было, преодолевая различные препятствия, самостоятельно найти выход и решить проблему.

Опыты ставились в основном над кошками, но имелись также ящики для собак и обезьян. Помещенное в ящик животное могло выйти из него и получить угощение, лишь приведя в действие специальное устройство — нажав на пружину, потянув за петлю и т. п. Результаты исследований отображались на графиках, которые он назвал «кривые
научения».
Таким образом,
целью его исследования
было изучение двигательных реакций животных.

В результате эксперимента выяснилось, что поведение животных было однотипным. Они совершали множество беспорядочных движений — бросались в разные стороны, царапали ящик кусали его и т.д., пока одно из движений случайно не оказывалось удачным. При последующих пробах число бесполезных движений уменьшалось, животному требовалось все меньше времени чтобы найти выход, пока оно не начинало действовать безошибочно. Данный вид обучения стал называться обучением по принципу «проб и ошибок».

Далее Торндайк сосредоточился на изучении зависимости связей, которые лежат в основе научения, от таких факторов, как поощрение и наказание.

На основе полученных материалов он вывел
основные законы научения.
1. Закон
повторяемости (упражнения)
— чем чаще повторяется связь между стимулом и реакцией, тем быстрее она закрепляется и тем она прочнее. 2.
Закон эффекта
— из нескольких реакций на одну и ту же ситуацию, при прочих равных условиях, более прочно связываются с ситуацией те из них, которые вызывают чувство удовлетворения. (Связи в сознании устанавливаются более успешно, если реакция на стимул сопровождается поощрением). 3.
Закон готовности
— образование новых связей зависит от состояния субъекта. 4.
Закон ассоциативного сдвига
— если при одновременном появлении двух раздражителей один из них вызывает позитивную реакцию, то и другой приобретает способность вызывать ту же самую реакцию. То есть нейтральный стимул, связанный по ассоциации со значимым, тоже начинает вызывать нужное поведение.

Торндайк сформулировал концепцию «распространения эффекта». Эта концепция подразумевает готовность усвоить сведения из областей, смежных с теми областями, которые уже знакомы. Он также заметил, что научение одному виду деятельности может даже препятствовать овладению другим («проактивное торможение»),

а вновь освоенный материал способен иногда разрушать что-то уже выученное
(«ретроактивное торможение»
).

Эти два вида торможения связаны с феноменом памяти. Забывание какого-то материала связано не только с течением времени, но и с влиянием иных видов деятельности.

Исследования Б. Скиннера в рамках бихевиоризма

Беррес Скиннер — американский психолог, писатель, продолжатель идей Дж. Уотсона, который разработал теорию оперантного научения.

Он считал, что человеческий организм — это «черный ящик». Все, что наполняет этот ящик (эмоции, мотивы, влечения), нельзя объективно измерить, поэтому их следует исключить из сферы эмпирического наблюдения. А вот поведение можно объективно измерить, собственно, этим Скиннер и занимался.

Он не принял идею о личности, которая направляет или стимулирует поведение. Скиннер считал, что поведение порождается не силами, которые находятся внутри человека (например, чертами, потребностями, мыслями, чувствами), а силами, которые лежат вне человека. Это значит, что поведение человека регулируется не изнутри, а снаружи (окружающей средой). Изучение личности по Скиннеру — это нахождение своеобразного характера взаимоотношений между поведением организма и результатами этого поведения, которые и подкрепляют его в последствии. Этот подход фокусируется на прогнозировании и контроле наблюдаемого поведения.

Б. Скиннер, также как и Дж. Уотсон, интересовался таким явлением как научение. Он даже разработал концепцию оперантного научения, которая базировалась на законе эффекта, который был открыт Э. Торндайком.

Оперантное научение — это метод обучения, который включает в себя систему поощрений и наказаний с целью усилить или прекратить определенный тип поведения. При этом организм ассоциирует свое поведение с последующим результатом. Такое научение направлено ​​на подкрепление контролируемого индивидом поведения.

Например, человек пытается научить собаку выполнять команду. Когда собака успешно справляется (т.е. выполняет команду), она получает поощрение (похвалу, лакомство). Когда собака не справляется с заданием, она не получает поощрение. В итоге, у собаки устанавливается связь между определенным поведением и возможностью получить награду. Подобным образом, можно и отучить собаку, например, делать «свои дела» на ковер. Только использовать придется систему наказаний (например, отругать пса). Получается своеобразный метод «кнута и пряника». По этому поводу советую прочитать интереснейшую книгу Карен Прайор, которая называется «Не рычите на собаку! Книга о дрессировке людей, животных и самого себя «.

Скиннер проводил эксперименты над голодными животными (крысы, голуби), которых помещал в ящик, который получил название «ящик Скиннера». Ящик был пуст, внутри находился лишь выступающий рычаг, под которым стояла тарелка для еды. Оставленная одна в ящике, крыса передвигается и исследует его. В какой-то момент, крыса обнаруживает рычаг и нажимает на него. После установления фонового уровня (частота, с которой крыса вначале нажимает на рычаг) экспериментатор запускает в действие кассету с пищей, расположенную снаружи ящика. Когда крыса нажимает на рычаг, небольшой шарик пищи выпадает в тарелку. Крыса съедает его и вскоре снова нажимает на рычаг. Пища подкрепляет нажатие на рычаг, и частота нажатий растет. Если кассету с пищей отсоединить, так что при нажатии на рычаг пища больше не подается, частота нажатий будет уменьшаться.

Таким образом, Скиннер заметил, что оперантно обусловленная реакция при неподкреплении угасает точно так же, как и классически обусловленная реакция. Исследователь может установить критерий дифференцировки, подавая пищу только тогда, когда крыса нажимает на рычаг при горящей лампочке, и тем самым вырабатывая условную реакцию у крысы путем избирательного подкрепления. Свет тут служит стимулом, который контролирует реакцию.

Скиннер также добавляет положения о двух видах поведения: респондентное и оперантное поведение. Респондентное поведение — это характерная реакция, вызываемая известным стимулом; стимул, при этом, всегда предшествует реакции. В качестве примера можно привести сужение или расширение зрачка в ответ на световую стимуляцию, подергивание колена при ударе молоточком по коленному сухожилию и дрожь при холоде. Оперантное поведение — это произвольные приобретенные реакции, для которых не существует стимула, поддающегося распознаванию. Вызванное оперантным научением такое поведение определяется событиями, которые следуют за реакцией. Т.е. за поведением идет следствие, и природа этого следствия изменяет тенденцию организма повторять данное поведение в будущем.Например, катание на роликах, игра на гитаре, написание собственного имени – это образцы оперантной реакции (или операнты), контролируемые результатами, следующими за соответствующим поведением.

Когнитивный бихевиоризм Э. Толмена

Эдвард Толмен — американский психолог, представитель необихевиоризма, автор концепции «когнитивных карт» и создатель когнитивного бихевиоризма.

Он отвергал закон эффекта Э. Торндайка, считая, что вознаграждение (поощрение) оказывает слабое воздействие на научение. Вместо этого Э. Толмен предложил когнитивную теорию научения, предполагая, что повторяющееся выполнение одного и того же задания усиливает создаваемые связи между факторами окружающей среды и ожиданиями организма.

Толмен предположил, что поведение является функцией пяти основных независимых переменных: стимулы окружающей среды, психологические побуждения, наследственность, предшествующее обучение и возраст.

Он считал, что бихевиористская модель S-R должна быть дополнена. По его мнению, формула поведения должна состоять не из двух, а из трех членов, и поэтому выглядеть следующим образом: стимул (независимая переменная) — промежуточные переменные (организм) — зависимая переменная (реакция), т.е. S-O-R.

Промежуточными переменными является все, что связано с организмом (О), и формирует данную поведенческую реакцию на данное раздражение. Таким образом, средним звеном являются недоступные прямому наблюдению психические моменты (например, ожидания, установки, знания и др.). Примером промежуточной переменной может являться голод, который невозможно увидеть у подопытного (животного или человека). И тем не менее голод можно объективно и точно связать с экспериментальными переменными, например с длительностью того отрезка времени, на протяжении которого организм не получал пищу.

Толмен ставил опыты над крысами, ищущими выход из лабиринта. Главный вывод из этих опытов свелся к тому, что, опираясь на строго контролируемое экспериментатором и объективно им наблюдаемое поведение животных, можно достоверно установить, что этим поведением управляют не те стимулы, которые действуют на них в данный момент, а особые внутренние регуляторы.

Поведение предваряют своего рода ожидания, гипотезы, познавательные (когнитивные) «карты». Когнитивная карта — это субъективная картина, имеющая пространственные координаты, в которой локализованы отдельные воспринимаемые объекты.Эти «карты» животное строит само. Они и ориентируют его в лабиринте. По ним животное, запущенное в лабиринт, узнает, куда и как ему нужно добраться.

Положение о том, что психические образы служат регулятором действия, было обосновано гештальттеорией. Учтя ее, Толмен разработал собственную теорию, названную когнитивным бихевиоризмом.

Личность в бихевиоризме

Одно из главных заблуждений состоит в том, что якобы поведенческая психология отрицает существование человеческого сознания и выступает против изучения мысли.

Но это неправда: хотя Уотсон (основатель бихевиоризма) возражал против изучения внутренних психологических явлений, Скиннер (безусловно, самый известный бихевиорист) утверждал, что их можно изучать и исследовать. Просто, по мнению Скиннера, за этими внутренними процессами слишком сложно наблюдать, поэтому он не брал их в расчет в своих исследованиях.

Скиннер предполагал, что люди не могут контролировать свое поведение. Он утверждал, что поведение зависит только от окружающей среды.

Скиннер явно выступал за детерминизм и отказывался приписывать достижения людей их качествам или психическим процессам (хотя и признавал их), таким как мотивация, мышление, постановка целей и т.д.

Сам Скиннер о себе в своей биографии, опубликованной в 1983 году, пишет: «Насколько я знаю, мое поведение в каждый момент времени было не более чем результатом моего генетического фона, личной истории и условий окружающей среды».

‘Психология с отсутствием психики’

Данный принцип контролирования и управления поведением приобрел уже после трудов Уотсона обширную известность в американской психологии. Теорию Уотсона (равно как и весь бихевиоризм) начали именовать «психологией с отсутствием психики». Данная оценка основывалась на суждении, будто бы к психологическим действам принадлежат только лишь подтверждения самого субъекта, о том что он полагает совершается в его сознании при «надзоре изнутри».
Но сфера психики существенно обширнее и основательнее непосредственно осознаваемого. Кроме того, она содержит в себе действия индивида, его поступки и поведенческие акты. Уотсон заслуживает уважения и это действительно его немалое достижение в области психологии, так как он сумел расширить ее область, введя в нее звериные и людские повадки. Однако, эти достижения достались ему очень дорого, не признав, как объект науки большие богатства психики, не приводимые к внешнему созерцаемому виду поведения.

В бихевиоризме несоответственно сказалась необходимость в расширении объекта психического изучения, связанная с развитием логики в научном познании. Бихевиоризм обозначился, как противоположность субъективной точки зрения, сводившей психологическую жизнь к «прецедентам рассудка» и полагавшей, что за границами данных прецедентов находится далекий для психологической науки мир.

Давая оценку бихевиоризму, критики, в последующем осуждали его приверженцев в том, что в собственных докладах вопреки интроспективной психологии они сами были подвоздействием образованной ею модификацией сознания. Установив данную модификацию надежной, они считали, что ее, возможно, или принять, или отклонить, но никак не изменить. Выбрав тем самым целиком покончить с сознанием, нежели взглянуть на него по-новому.

Данная оценка объективна, однако, мала для понимания исследований, критики и теорий познания корней бихевиоризма. В случае если возвратить сознанию его наглядно-образную сущность, обратившуюся в интроспекционизме в иллюзорные «субъективные явления», то даже в этом случае невозможно пояснить сущность настоящего действа и его детерминацию. Несводимость действа к его наглядно-образным составляющим и есть та действительная характерная черта поведения, что преувеличенно возникла в схеме бихевиоризма.

Бихевиоризм в повседневной жизни

Обусловливание можно заметить во многих областях жизни: от школ до психбольниц, от мира спорта до мест лишения свободы.

Когда идеи бихевиоризма используются в естественной среде, можно говорить об естественном изменении поведения.

Примеры изменения поведения

Цель изменения поведения состоит в том, чтобы заменить деструктивное поведение на более продуктивное.

Ниже несколько эффектов от применения методов позитивной психологии. Бихевиоризм — примеры из жизни:

Исправление речи

Поведенческая психология позволяет детям с аутизмом, которые вообще не говорят, развить словарный запас из нескольких сотен слов. То же самое относится к людям, которые перенесли повреждение мозга.

Самостоятельность

Поведенческое направление в психологии помогает взрослым с ограниченными интеллектуальными возможностями общаться с окружающими и быть более самостоятельными. Это позволяет им развивать социальные навыки, выполнять повседневные задачи и даже удерживать хорошую работу.

Обучение детей

Принцип изменения поведения очень часто применяется при воспитании детей. Приучение к горшку — хороший пример.

Обучение музыке или спорту

Приобретение новых навыков осуществляется за счет повторений определенных действий.

Избавление от нежелательного поведения

Поведенческая психология эффективно помогает избавиться от вредных привычек.

Формирование нового поведения

Большинство примеров, упомянутых выше, относятся к изучению “сложного” поведения, то есть действий, которые не могут происходить спонтанно (играть на пианино, говорить и т.д.) Для такого типа поведения обучение осуществляется путем формирования новых навыков и привычек.

Результаты такого обучения превосходны и иногда очень удивительны. Например, Б. Ф. Скиннер, инициатор этого метода, сумел научить голубей играть в пинг-понг своими клювами!

Более серьезно: поведенческая психология обычно применяется для обучения собак-поводырей, для обучения детей чистоте и общению со сверстниками и т.д.

Необихевиоризм методы исследования. Научный метод и Необихевиоризм

⇐ Предыдущая Стр 30 из 49 Следующая ⇒

Психология в 1920-е гг. представляла собой огромное многообразие направлений, и это было особенно явно в США, просто потому, что профессиональных психологов там было больше всего. Между психологией как естественной наукой — академической дисциплиной — и психологией как прикладной дисциплиной, стоявшей на службе обществу, была огромная дистанция — как и между экспериментаторами и тестологами. Были психологи, занимавшиеся популярными проблемами — например воспитанием детей, — и те, кто изучал процессы ощущения и восприятия, доступные лишь посвященным. Согласие по поводу базовых понятий или необходимости общей теории отсутствовало. Психологов, которые работали с оглядкой на физические науки, казавшиеся цельными, такая ситуация не могла удовлетворить.

Во второй половине 1920-х гг. появилось несколько откликов на сложившуюся ситуацию. Боринг, например, опубликовал большое исследование под названием «История экспериментальной психологии» (A History of Experimental Psychology, 1929), чтобы выстроить генеалогию экспериментальной психологии и показать, что именно она является полноправным претендентом на звание науки. На протяжении полувека эта книга оказывала решающее влияние на представления о психологии и ее развитии, чему способствовала и важная позиция, которую Боринг занимал в Гарвардском университете в период между 1922 и 1968 гг. и в Американской Психологической Ассоциации. Карл Мёрчисон (Carl Murchison, 1887–1961), декан факультета психологии в университете Кларка, Массачусетс, в 1925 и в 1930 гг. составил своеобразные сборники манифестов, в которых сопоставлялись позиции около дюжины разных школ теоретической психологии. В 1931 г. Вудворте из Колумбийского университета опубликовал труд «Современные школы психологии» (Contemporary Schools of Psychology), и преподавание курса «систем и теорий» в психологии заняло прочное место в учебной программе университетов. Эдна Хайбредер (Edna Heidbreder, 1890–1985), преподававшая в Колледже Уэллесли, опубликовала широко используемый учебник под говорящим названием «Семь психологий» (Seven Psychologies, 1933). Тем не менее психологи считали изучение истории и систем психологии слабой заменой единой теории.

Наказания и поведенческая психология

Если обусловливание может быть эффективным при изменении или формировании нового поведения, может ли оно также использоваться для агрессивного подавления нежелательного поведения?

Иногда бывает, что в зависимости от обстоятельств, одной только поддержки недостаточно, и наказание также необходимо. Например, если ребенок бьет одного из своих товарищей, или если лезет туда, куда ему не надо (газовая плита, стиральная машина).

В этих случаях наказание может быть эффективным. Тем не менее, выговор должен быть произведен немедленно (иногда может быть достаточно простого «нет!»).

Когда наказание может быть вредным?

Жесткий выговор может иметь негативные последствия, если он слишком суров или неоправдан. Вот основные риски, связанные с наказанием:

• Нет связи с хорошим поведением.

Наказание заставляет наказанного понять, что его поведение неуместно. Но если не указано четких правил, как нужно себя вести, то наказание не ведет к формированию лучшего поведения.

• Временный эффект.

Последствия от выговора часто бывают кратковременными и сильно зависит от лица, назначающего наказание.

• Негативные эмоции человека, подвергаемого наказанию.

Человек, которому был вынесен выговор, может отреагировать на это со страхом или гневом. Он может начать бояться или даже возненавидеть человека, который его наказал, или то место, где он был наказан.

• Задержка между действием и выговором.

Если наказание не следует сразу за предосудительным поведением, оно не принесет пользы. В повседневной жизни часто трудно реагировать мгновенно.

Таким образом, разделение между положительными и отрицательными последствиями наказания является довольно хрупким.

Это подпитывает дискуссию о методах воспитания детей: должны ли мы их наказывать?

Перспективы поведенческой психологии

Поведенческий подход в психологии предполагает, что у всех людей одинаковый потенциал, и только различия в окружающей среде способствуют развитию уникальных черт личности.

Хотя идея, что «мы являемся результатом обусловленности» кажется довольно пессимистичной, для бихевиористов эта позиция открывает многообещающие образовательные и терапевтические перспективы.

Если человек зависит исключительно от окружающей среды, то изменив эту среду, можно кардинально влиять на его жизнь. Изменения среды позволили бы менять поведение человека и даже предотвратили бы формирование вредных привычек или развитие психических заболеваний.

Поведенческая психология — книги

Предлагаем вам список из 4-х книг, раскрывающих феномен поведения человека.

1. «Совладающее поведение. Современное состояние и перспективы» — коллектив авторов.

Книга адресована широкому кругу специалистов, интересующихся адаптивными возможностями человека, столкнувшвегося с трудными жизненными ситуациями.

2. «Как подобрать ключик к решению любой ситуации. 30 правил эффективного общения, решения конфликтов, управления поведением» — Лариса Большакова.

В этой книге – тридцать новых психологических приемов. Как избежать конфликтной ситуации и найти компромисс? Как подобрать ключик к любому человеку? Что сделать, чтобы преодолеть агрессию? И многое другое!

3. «Организационное поведение» — Людмила Згонник.

В книге рассмотрены сущность организационного поведения, различные аспекты управления поведением человека и групп в организации.

4. «Власть привычки. Почему мы живем и работаем именно так, а не иначе» — Чарльз Даххиг.

Наблюдения и открытия Дахигга во многом дополняют и развивают идеи лауреата Нобелевской премии по экономике Даниэля Канемана, автора бестселлера «Думай медленно… решай быстро».

Книга рекомендована для прочтения всем, кто работает над собой и хочет изменить свою жизнь!

психология поведения. Основные положения бихевиоризма.

Бихевиоризм исходит из попытки объективного наблюдения по­ведения без антропоморфного объяснения и строго придерживается схе­мы S-R (stimulus-response), стимул-реакция, поведение. Следовательно, он полностью исключил промежуточный компонент психической жизни.

Главный представитель бихевиоризма Дж. Ватсон исходил из из­вестных результатов «опытов и ошибок» Торндайка, экспериментиро­вавшего на животных; он хотел последовательно исключить всякое психологизирование и полагал, что ему удастся создать какую-то картотеку поведения, в которой можно будет подобрать к соответствующему сти­мулу соответствующую реакцию, следовательно, не только предвидеть поведение, но и управлять им и контролировать его. Известно выраже­ние Дж. Ватсона: «Дайте мне дюжину здоровых детей … и мой собст­венный специфический мир, в котором я бы их воспитывал, и я ручаюсь за то, что и при случайном выборе одного из них я воспитаю его для одной профессии, будь то врач, судья, артист, торговец или нищий, вор – невзирая на его талант, склонность, способности, задатки, расу …».

Этот оптимизм является характерным для упрощенного предста­вления и для ошибки Ватсона: поведение в сущности является упрощен­ным выражением гораздо более сложных и более дифференцированных психических процессов – невозможно, например, переводить мышление на физические и речевые навыки, так же как невозможно с психологической точки зрения понимать эмоции как «приобретенную шаблонную реакцию (pattern reaction), содержащую глубокие изменения соматического механизма в целом, и особенно изменения во внутренних органах и в системе желез». Также и личность нельзя определять только как «комплекс реакций».

Работы Ватсона дали решительный и последовательный отпор пси­хологическому субъективизму; но в настоящее время автор уже не имеет (за редким исключением, например, К. В. Спенс) наследников своего бихевиористического радикализма. Первоначальная модель S-R психоло­гии полностью распалась около 1930 года. Большинство необихевиористов не согласились с элементаризмом Ватсона (иронически: с «психо­логией мышечных подергиваний») и понимают организм и его поведе­ние гораздо целостнее и компактнее (Толмен, Скиннер, Газри и т. д.). Необихевиоризм принес и ряд ценных результатов и идей для теории личности (Халл, Доллард, Миллер, Маурер, Сире и др., главным обра­зом из Института человеческих отношений в Нью-Гэвене), мотивации (Шеффер, Хебб, Чайлд, Байт и т. д.), защитных механизмов (Эриксен, Браун), транскультурального исследования (Вайтинг, Чайлд) и т. д.

Первоначальный бихевиоризм изменился особенно вследствие при­знания социальной обусловленности поведения. Все более и более стро­гая связь S-R изменяется на связь S-P-R, где Р означает психический ком­понент (так называемая интервенирующая переменная).

5. Современная советская психология

А. В. Петровский в своей книге «История советской психологии» (1966) и в главе, написанной для книги М. Г. Ярошевского «История психоло­гии» (переведенной у нас Прокопом Новаком) констатировал в развитии русской дореволюционной психологии в общем те же тенденции, кото­рые являются характерными и для исторического развития психологии на Западе: спиритуалистическая психология полемизирует с естествен­но-научным понятием и вместе они полемизируют с какой-то третьей, «нейтральной» силой, с теми направлениями, которые пытаются наце­лить психологию только на эмпирические исследования и избежать фи­лософских вопросов и результатов.

К первой группе в России относились идеалистические и спириту­алистические философы и психологи А. И. Введенский, Л. М. Лопатин и Н. О. Лосский, который оказал влияние на нашего соотечественника идеалистического философа Вл. Гоппе.

В противоположность этому естественнонаучное направление исхо­дило из материалистической традиции Сеченова и старалось вскрыть физиологические механизмы деятельности. К этой группе относятся как физиологи, так и психологи: В. М. Бехтерев, И. П. Павлов, В. А. Вагнер, Н. Н. Ланге, А. Ф. Лазурский и др.

Несмотря на то, что их естественнонаучный материализм имеет решающие значение для полемики против идеалистических психологов, он в значительной степени (менее всего И. П. Павлов) отождествлял физиологию с психологией; от него ускользала не только важность соци­альной обусловленности психической жизни, но и основной факт, заключающийся в том, что физиологические процессы являются лишь суб­стратом психических процесов и их нельзя заменять друг другом.

Психологический нейтрализм, в сущности психофизический парал­лелизм (представленный в Чехии Фр. Крейчи), в России был предста­влен Г. А. Россолимо, известным старшему поколению психологов в ЧССР благодаря своему стимулирующему «психологическому профи­лю», А. П. Нечаевым, В. Ф. Чижом и др. Они старались вообще избавить психологию от философии и оставить ее только на почве эмпирических исследований, не заботясь вообще о философских предпосылках и следствиях. Эта группа, которая по сути не признавала философию как науку, стала в результате своего мировоззрения научного эмпиризма объектом нападок как со стороны естественнонаучно ориентированных психологов, так и со стороны идеалистических психологов.

 

целостная психология – предыдущая | следующая – рефлексология

Что это такое, что изучает, характеристики, история, принципы

Психология

Сегодня мы можем увидеть, как психология включает в себя множество различных теоретических ориентаций . Типы психологических парадигм , которые существуют, включают в себя серию поведенческих рекомендаций, которые побуждают нас практиковать профессиональные практики различными способами. Бихевиоризм — одна из наиболее распространенных ориентаций в современном мире среди психологов . Бихевиористы воспринимают живое существо как « tabula rasa », поведение которого определяется подкреплениями, и наказаниями , которые они получают.

Что такое бихевиоризм?

Бихевиоризм — это ветвь психологии , которая изучает общих законов , которые определяют различные поведения людей и даже животных . Он фокусируется на поведении, которое можно наблюдать, по этой причине ставит в приоритет объективный субъективный.

Что изучает бихевиоризм?

Он отвечает за изучение использования различных экспериментальных процедур с целью изучения наблюдаемого поведения , или поведения, учитывая среду, в которой развивается человек, и набор из стимулов и ответов на них.Затем он изучает взаимодействие, которое происходит между живыми существами и стимулами окружающей среды или внешней среды.

Характеристики

Его основные характеристики следующие:

• Он основан на классическом кондиционировании .
• Он связывает начальные стимулы с нейтральными событиями .
• Имеет исправных кондиционеров .
• Особые действия сопровождаются чем-то желательным или нежелательным.
• Он изучает различные поведения , которые подчиняются законам поведения.
• Он имеет физический монизм , то есть не имеет разума-тела
• Он отрицает существование разума .
• Поведение рассматривается как наблюдаемое , а не как выражение глубокого состояния.
• Поведение — это плод приобретенного опыта, — не врожденных факторов.
• Существует постоянная связь между стимулами и ответами .

Предпосылки

Школа бихевиоризма была разработана на основе различных исследований поведения животных . Для бихевиористов было не важно думать о том, что они думали или чувствовали, и они больше сосредотачивались на том, что на самом деле было видимым . По этой причине они изучили то, что можно было увидеть, заменив интроспекцию как исследовательский метод на лабораторных исследований кондиционирования как типа обучения.

История

Различные исследования, проведенные Дарвином в конце 19 века, привели к появлению различных способов мышления по отношению к гуманитарным наукам .Примерно в 1913 году начали появляться первые теории о бихевиоризме . Джон Ватсон был первым, кто положил начало новой школе бихевиоризма. Он сосредоточился на том, что можно было наблюдать, изучая только те факты и поведение, которые были видны глазам ученого. Различные лаборатории тестов были начаты, думая, что можно узнать, каким образом человек или животное может реагировать на стимул , чтобы узнать, что было в уме.К началу 20 века Уотсон утверждал, что наблюдаемое поведение как объект исследования порождает поведение. Иван Павлов был одним из главных предшественников, внесших идеи в теорию Ватсона. К 1920 году радикальный бихевиоризм процветал и был известен во всем мире. К 1980-м годам появилось бихевиоризма, который стал незаменимым для решения некоторых проблем. Несколько поведенческих теорий возникли на основе предыдущих исследований бихевиоризма.

Представители

Среди основных представителей бихевиоризма можно выделить следующих:

• John B.Watson , основоположник бихевиоризма.
• Скиннер , создатель оперативного бихевиоризма.
• Кантор , сформулировавший теорию интербихевиоризма.
• Кларк Халл и Эдвард К. Толмен , которые вместе разработали посреднический бихевиоризм.
• Рибес и Хосеп Рока-и-Балаш , современные психологи, создавшие теорию полевого бихевиоризма.
• Staats , разработавших психологический бихевиоризм.
• К. Хейс.
• Рахлин , основатель телеологического бихевиоризма.
• Staddon находится в рамках радикального бихевиоризма.

Принципы бихевиоризма

• Принцип частоты : Этот принцип устанавливает, что для того, чтобы процесс обусловливания был эффективным, безусловных стимулов и условных стимулов должны быть частыми . Это означает, что одного лишь условного обозначения или ассоциации стимулов недостаточно для обучения.
• Принцип новизны объясняет, что когда применяется условный стимул , он должен быть недавним по времени. Стимул никогда не следует предъявлять спустя долгое время.
• Принцип исчезновения объясняет, что то, что изучено, забывается, если кондиционирование не происходит повторно .
• Принцип спонтанного восстановления : этот принцип связан с принципом угасания , а затем с процессом ассоциации безусловных и условных стимулов.
• Принцип обобщения : реакции даются на условных ответов и на предъявление похожих, но не идентичных стимулов.
• Принцип дискриминации : напротив из обобщения . Признано только одно.

Вклад

Он активно сотрудничал с психологии , в различных исследованиях, касающихся принципов обучения , которые были систематизированы в теории классической и оперативной обусловленности.Это помогает изменить поведение и разработать для него терапий . Исследование различных методов обучения и .

Приложения

Одним из приложений в психологии является поведенческая терапия , которая пытается научить человека давать ответы раньше, чем стимулы, которые ранее вызывали у них неадаптивные ответы. Он используется в запрограммированных инструкциях и поведенческих целях в рамках отрасли образования.

Автор Габриэла Брисеньо В.

Бихевиоризм — обзор | Темы ScienceDirect

6.2 Рамки обучения

Бихевиоризм — это теория стимула и реакции. Акцент здесь делается на изменении поведения; а внутренние психические состояния или состояния сознания не имеют большого значения. Они не считаются имеющими отношение к идее или практике обучения. Учащийся пассивен, и считается, что его поведение вызвано внешними стимулами как оперантными условиями.Б.Ф. Скиннер, один из ведущих сторонников этой идеи, утверждал следующее. Приятный опыт — это положительное подкрепление. Испытывая опыт учащегося, они устанавливают связь между стимулами и реакцией. С другой стороны, неприятный опыт — это негативное подкрепление. Они побуждают учащихся избегать нежелательных реакций на раздражители. Если обучение постоянно подкрепляется, это увеличивает скорость и глубину обучения. Как положительное, так и отрицательное подкрепление может формировать поведение немедленно и в долгосрочной перспективе.Если учащийся не получает никакого подкрепления, это также может формировать поведение. Если учащиеся не получают никакой реакции на свое поведение, они могут изменить свое поведение, чтобы вызвать или поощрить какое-то внешнее подкрепление.

Пример программы обучения, основанной на бихевиористской мета-теории, — это метод Келлера. Этот метод, или, точнее, подход к преподаванию и обучению, оказал влияние, если не решительно успешно, в профессиональном образовании в Бразилии (Mota, 2013).План Келлера (Keller, 1968) был запущен в начале 1960-х годов и представляет собой раннюю попытку использовать новые технологии в среде преподавания и обучения. План, также называемый персонализированной системой обучения (PSI), был разработан Фредом С. Келлером с Дж. Гилмуром Шерманом, Каролиной Бори и Родольфо Аззи, среди прочих, в середине 1960-х годов в качестве инновационного метода обучения для новых на тот момент времени. Университет Бразилиа. Когда был запущен план Келлера, новые цифровые технологии находились в зачаточном состоянии, и это означало, что доставка контента, развитие среды обучения и их способность предоставлять опыт глубокого обучения были ограничены.Кроме того, его опора на бихевиористский подход означала, что в нем использовалась строго ограниченная педагогика, и, следовательно, его влияние на обучение было меньше, чем первоначально предполагалось. Тем не менее, его стоит изучить, потому что это была ранняя попытка использовать новые технологии для создания продуктивной среды обучения.

План Келлера — это тип индивидуального обучения, в котором учебные материалы представлены небольшими частями. Когда учащийся чувствует себя готовым, он сдает тест до завершения модуля и, если он сдает экзамен на соответствующем уровне, может продолжить изучение модуля.Этот тест также является диагностическим, поскольку дает описание возможностей учащегося, что позволяет адаптировать последующую программу к потребностям учащегося. Именно в этом смысле программу можно охарактеризовать как персонализированную. Учащийся выполняет каждый из последующих разделов в своем собственном темпе. Это указывает на одно из преимуществ этой формы обучения: способность системы приспособить студентов, которые хотят быстро продвигаться по программе, а также тех, кто хочет не торопиться.Это один из элементов гибкости, присущей этим типам подходов к преподаванию и обучению. Согласно плану Келлера, инструкторы (или учителя, как мы их знаем) служат только в качестве фасилитаторов, не применяют наказания на любом этапе обучения и присуждают только положительные или отрицательные оценки.

План Келлера опирается на бихевиористскую философию (Zimmerman, 2002). Первичная презентация нового содержания осуществлялась посредством письменных текстов. Учитывая формы средств массовой информации, доступные в то время, когда был разработан план Келлера (e.ж., лекции, фильмы, аудиозаписи, телевидение, радио, бумажные тексты и т. д.), бумажные тексты давали студентам наибольшую свободу; книги и тексты портативны, их можно читать в своем собственном темпе, их можно запускать и останавливать в любое время, их можно легко просматривать, и читатель может писать на них. Как приложение бихевиоризма план Келлера был разработан, чтобы максимизировать количество оперантных форм поведения, которые можно было бы подкрепить; лучше всего это делать с помощью письменных материалов, а не пассивных наблюдателей за другими СМИ.

Материал предмета обсуждения был разбит на отдельные значимые блоки. Эти единицы могут иметь различные виды отношений; например, одна единица может обеспечивать обучение, которое формирует предпосылку для понимания другого, или более поздняя единица может быть развитием более ранней. Действительно, эти формы обучения, поскольку они обеспечивают гибкость, могут адаптироваться к различным режимам обучения. Выявлено несколько таких режимов прогрессирования. Первое — это предварительное условие.При приобретении определенных знаний, навыков и элементов предрасположенности в процессе обучения есть предпосылки. Примером может быть математический, где знание сложения является предпосылкой умножения. Вторая форма — созревание. Формой развития является развитие ума учащегося. Есть некоторые умственные операции, которые ученик не может выполнять, потому что мозг слишком незрел, чтобы их обрабатывать. Третья форма — экстенсиональная. Под экстенсиональной формой развития понимается увеличение объема или диапазона операции.Более широкий охват материала — это форма развития, поэтому теперь учащийся понимает больше примеров конструкции или больше применений конструкции и может оперировать более широким кругом идей.

Четвертая форма — интенсификация. С идеей расширения связано углубление или усиление конструкции или навыка. В то время как расширение относится к количеству или диапазону развития, усиление относится к степени, в которой сложное понимание заменило поверхностное понимание концепции.Тогда есть понятие сложности. Что касается конструкций знаний, навыков и диспозиций, неявных в учебной среде, существует четыре формы сложности, которые позволяют различать единицы. Это: сложность поведения, сложность символов, сложность аффекта и сложность восприятия. Существует также тип развития, абстрагирование, которое предполагает переход от конкретного понимания концепции к более абстрактной версии. Еще одной мерой прогресса является повышение способности артикулировать, объяснять или усиливать идею или конструкцию (т.е. учащиеся сохраняют способность применять навык, и, кроме того, теперь они могут сформулировать, объяснить или усилить то, что они могут сделать и что они сделали). Последней формой прогресса является педагогическая, и это относится к тому, как на обучение также влияют средства его доставки. Примером может служить переход от вспомогательного выступления к независимому. Студентам разрешается продвигаться по материалам курса в своем собственном темпе и в порядке, который соответствует типу продвижения, наиболее подходящему для них.Затем учащиеся продвигаются по программе так быстро или медленно, как они хотят, при условии, что они завершают всю программу в течение определенного периода времени.

Студенты должны выполнить требования по усвоению одного блока, прежде чем переходить к следующему. Как правило, модуль в программе имеет более одной эквивалентной формы оценки; например, три викторины одинаковой сложности или три первичных источника или набора данных для анализа. Студенты должны продемонстрировать владение целями модуля на определенном уровне.Если учащийся не достигает порогового значения, он или она перенаправляется к материалам модуля (или к дополнительным материалам, если таковые имеются), а затем может принять эквивалентную форму оценки модуля. С бихевиористской точки зрения демонстрация мастерства и возможность перейти к следующему блоку считались подкрепляющими.

Помощники учителя или наблюдатели были важным элементом плана Келлера. Они могли быть внешними по отношению к программе (взрослые или сверстники, набранные из внешних источников) или внутренними (продвинутые учащиеся по программе, которые преуспевали, выполнили все разделы на сегодняшний день и имели хорошие навыки межличностного общения).Они выступали в роли арбитров в мастерстве юнитов; они подтвердили мастерство, выявили слабые места и направили студентов к следующим разделам. План Келлера широко использовался в системе высшего образования Бразилии, особенно как более индивидуализированная форма обучения, но в формулировке Келлера нет ничего, что ограничивало бы ее применение определенными уровнями обучения, содержанием или типами программ. Было проведено некоторое исследование эффективности метода Келлера, которое предполагает, что он оказал сильное, значительно положительное влияние на обучение по сравнению с более традиционными форматами, основанными на лекциях (Pear and Crone-Todd, 1999).

План Келлера, как мы предположили, опирается на бихевиористскую мета-теорию, и это, возможно, способствовало его относительной неуспешности. Бихевиоризм можно противопоставить двум альтернативным мета-теориям, на которые мы уже ссылались: когнитивизм или обработка символов и конструктивизм . В центре внимания когнитивизма находится роль внутренней умственной деятельности. Учащийся рассматривается как информационный процессор, пассивно получающий информацию из внешнего источника.Когнитивистские взгляды на обучение — это парадигмальный пример философии обучения, основанной на обработке символов.

С другой стороны, конструктивизм предполагает активный процесс обучения и обычно ассоциируется с работой русского психолога Льва Выготского. Мур (2012: 18–19) резюмирует взгляды Выготского на развитие, обучение и сознание. Познавательное развитие наиболее эффективно достигается путем выработки идей и понимания в обсуждениях с учителями или педагогическими экспертами и сверстниками.Учащиеся лучше справляются и развиваются с помощью, чем без посторонней помощи, и им даются задания, которые проверят то, что у них развивается, а не то, что уже было разработано (понятие растяжки не только для «способных» учеников, но и для тех, кто может считаться недостаточно развитым. достижение по сравнению с любой принятой нормой развития или позиционной нормой). Учащиеся стремятся развить «сознательное владение» тем, что они узнали, а не просто уметь пересказывать факты, которые могут иметь для них мало значения. Развитие такого опыта не зависит от предмета и после приобретения становится инструментом, с помощью которого все обучение упрощается и расширяется.Поэтому отношения ученика и учителя носят скорее диалогический, чем монологический характер, предполагают совместное обучение как со сверстниками, так и учителем, признают обучение как активный и интерактивный процесс, связанный с предварительной природой знаний ученика, и делают упор на артикуляцию и метапроцессы обучения.

Проблемы преподавания бихевиористской точки зрения в когнитивной революции

Behav Sci (Базель). 2013 Март; 3 (1): 55–71.

Лаборатория сравнительной психологии и поведенческой биологии, факультеты психологии и зоологии, Государственный университет Оклахомы, 116 North Murray, Stillwater, OK 74078, США; Электронная почта: [email protected]; Тел .: + 1-405-744-7492; Факс: + 1-405-744-8067

Получено 13 ноября 2012 г .; Пересмотрено 25 декабря 2012 г .; Принято к печати 28 декабря 2012 г.

Авторские права © 2013 авторов; лицензиат MDPI, Базель, Швейцария. Эта статья цитировалась в других статьях в PMC.

Abstract

Эта статья предлагает некоторые личные размышления о сложности преподавания бихевиористской точки зрения в классе психологии. Проблемы сосредоточены на неадекватности вводных учебников, которые неверно характеризуют бихевиоризм, представляют только самые крайние бихевиористские позиции, не упоминают необихевиористскую точку зрения, не обсуждают отсутствие общепринятых критериев для определения того, какой тип поведения является когнитивным, и предоставляют определение познания, которое не только противоречит текстам, но и настолько широко, что затмевает бихевиористский вклад.Преподавателям даются советы о том, как представить своим ученикам точное изображение бихевиоризма.

Ключевые слова: бихевиоризм, когнитивизм, обучение, учебники, необихевиоризм

1. Введение

Что такое познание? Просмотр любого вводного учебника и большинства познавательных текстов создает у студента впечатление, что познание — это практически вся психология. Они будут видеть разделы, например, о культурном познании, аналитическом познании, целостном познании, неонатальном познании, познании в мини-мозге, когнитивной архитектуре и одном из моих личных фаворитов, бессознательном познании.

Эта статья предлагает некоторые личные размышления о проблемах, связанных с обучением принципам бихевиоризма в рамках когнитивной революции. Я надеюсь дать голос таким педагогам, как я, которые недовольны и, возможно, даже опечалены революцией, в которой пренебрегают некоторыми из самых значительных участников анализа поведения; революцией, искажающей бихевиористскую позицию в учебниках; революцией, когда традиционные поведенческие проблемы отбрасываются и почти забываются новым поколением студентов [1,2].Именно это недовольство привело к публикации специального выпуска «Что такое познание?»

Кратко прокомментирую несколько вопросов, которые волновали меня как учителя психологии. Студентам, например, никогда не рассказывают о большом разнообразии бихевиористских позиций, им дают определения познания, которые настолько широки, что в лучшем случае бессмысленны, а в худшем — затмевают вклад бихевиористов в психологию, и им не говорят, что они существуют. не являются общими критериями для определения когнитивности процесса.Проблемы, озвученные в этой статье, не уникальны для меня. Они были выражены многими людьми, включая Фредерика Адамса [3], Абрахама Амселя [4], Говарда Кромвеля [5], Джеймса Грайса [6], Вики Ли [7], Джея Мура [8,9], Гейра Оверскейда [10]. ], Яак Панксепп [5] и Том Верхаве [11,12].

Чтобы дать читателю контекст для моих комментариев, я читаю курс психологии обучения на факультете, где я, вероятно, единственный бихевиорист — по крайней мере, единственный, кто гордится этим. За свои 18 лет преподавания как для студентов, так и для выпускников курсов по обучению я часто шокирован тем, как мало коллег и студентов знают о бихевиоризме, если не считать крылатых фраз и стереотипов, связанных с нападками на Джона Б.Уотсон и Б. Ф. Скиннер. Коллеги часто считают бихевиористов оторванными, антиинтеллектуальными, старомодными и одними из моих личных фаворитов — простодушными. Когнитивисты, с другой стороны, являются передовыми, дальновидными, проницательными и выходят на новые рубежи.

В течение семестра мои студенты с удивлением узнают, что бихевиористский подход по-прежнему жизненно необходим и может рекомендовать его как научное предприятие. Они удивлены, что бихевиористская точка зрения может обеспечить основу для изучения сложного человеческого поведения; они удивляются, узнав, что бихевиористская точка зрения — это больше, чем крысы в ​​лабиринтах и ​​голуби, клюющие диски, и они разочаровываются в психологии, которая не может научить их жизнеспособным альтернативам преобладающему когнитивному духу времени.

Проблемы, сопровождающие цитаты и обучающие упражнения, представленные в этой статье, были полезны в качестве основы для диалога как на моих курсах бакалавриата, так и на курсах магистратуры, когда обсуждаются бихевиоризм и когнитивизм. Эта статья также будет иметь некоторую ценность для читателей этого специального выпуска, которые могут начать видеть бихевиоризм в более позитивном свете и привести их к более точному изображению бихевиоризма в их собственной классной среде.

2. О каком бихевиоризме идет речь?

Обсуждая бихевиоризм в классе, студенты (и преподаватели) часто удивляются тому, что существует несколько различных типов бихевиоризма.Студенты должны усвоить, что когда профессор атакует бихевиоризм, они должны задать профессору как минимум три вопроса: (1) «О какой форме бихевиоризма вы говорите?» (2) «Если бихевиористы сосредотачиваются на наблюдаемом поведении, на чем сосредоточивают внимание когнитивисты — ненаблюдаемом поведении?» и (3) «Если бихевиористы не ссылаются на психические процессы, как вы объясните вклад Халла, Толмена и Миллера и их использование промежуточных переменных?»

Ни один серьезный социолог не ставит под сомнение неточность и расизм включения мексиканцев, испанцев и пуэрториканцев в общую категорию «латиноамериканцев» или арапахо, чокто, понкас или пауни в общую категорию «коренных американцев».«Использование таких категорий исключает серьезный сравнительный анализ, запрещает понимание нюансов между различными теоретическими позициями и приводит к грубейшим формам обобщения. Тем не менее, эти же социологи не стесняются объединять различные бихевиористские точки зрения. Бихевиоризм никогда не был единой психологической точкой зрения, и его сторонники существенно различаются с точки зрения методологии и теоретических взглядов [8,9]. Во вводных учебниках и учебниках, посвященных познанию, обычно упоминаются только два типа бихевиоризма, предложенные Джоном Б.Уотсон и Б. Ф. Скиннер.

Я бы посоветовал читателю изучить Бихевиоризм: линия битвы [13] и сравнить его взгляды на бихевиоризм с их собственным. Эта книга заслуживает внимания по нескольким причинам. Во-первых, в отличие от подавляющего большинства современных вводных и познавательных текстов, он четко признает существование нескольких различных типов бихевиоризма. Помимо бихевиоризма Ватсона, существует бихевиоризм, связанный, например, с Джоном Дьюи, Уолтером Б.Пиллсбери, Эдвард Л. Торндайк, Эдвард К. Толмен, Ховард К. Уоррен и Роберт М. Йеркес [14]. Читатели, заинтересованные в том, чтобы познакомить своих студентов с историей, связанной с очень ранними формами бихевиоризма, должны рекомендовать Робака [15] и Верхейва [11]. Работа Верхаве особенно интересна, поскольку в ней подчеркивается вклад малоизвестного американского профессора физиологии Джозефа Р. Бьюкенена. Книга Бьюкенена Философия человеческой природы [16] содержит несколько законов ассоциации, которые нашли свое отражение в формальных бихевиористских подходах.Студентам также будет полезно прочитать некоторые из ранних философских вкладов в бихевиоризм, например, Готфрида В. Лейбница, который не был таким антиассоцианистом, как многие думают [12], Платона [17] и Фрэнсиса Хатчесона [18].

Во-вторых, интересно отметить, что все участники Бихевиоризм: линия фронта предупреждает, что бихевиоризм, как его преподают в университетах и ​​во всех Соединенных Штатах, является опасным предприятием и должно быть остановлено. Макдугалл [19] рассказывает историю, описывающую реакцию учителя на распространение бихевиоризма в классе, как «… куда бы он ни пошел, он обнаруживает, что бихевиоризм широко распространен в школах, и, поскольку он не может принять это, он обнаруживает, что его рассматривают. его коллеги как безнадежно устаревшие »([19], с.48). Мои времена, безусловно, изменились! Теперь это неконтролируемый когнитивизм, который бушует в наших университетах и ​​колледжах и производит класс студентов, которые почти ничего не знают о все еще жизнеспособной и яркой концепции психологии.

В-третьих, это очернение бихевиоризма. Каждая глава Behaviorism: Battle line полна злонамеренных комментариев, направленных на Ватсона в частности и на бихевиоризм в целом. Многие из этих комментариев имеют современный оттенок, который, я уверен, узнает читатель.Эти комментарии были смешными тогда, как и более 80 лет спустя. Бихевиоризм называют культом, абсурдом, бессмыслицей, мрачностью, неэтичностью и отравой. Предполагается, что принятие бихевиоризма увеличивает антисоциальное и преступное поведение, что бихевиоризм ведет к моральному упадку и в то же время является религиозным культом, но антирелигиозным, аморальным и подавляет художественное выражение. Этот тон очень похож на то, как демократы изображают республиканцев. Как писал Коффин [20], «Итак, бихевиоризм выглядит как жалкая фигура, кружащаяся в обратном потоке быстро расширяющегося потока науки.»([20], с. 255). Для тех читателей, которые интересуются другой занимательной ранней книгой с критикой бихевиоризма, см. The Religion Called Behaviorism [21].

Учитывая такую ​​критику, примечательно, что бихевиоризм стал доминирующей формой психологии в Соединенных Штатах на несколько десятилетий. Примечательно также, что те немногие, кто все еще придерживается бихевиористской точки зрения, продолжают вносить существенный вклад, выходящий далеко за рамки небольшого числа современных практиков. Перефразируя Уинстона Черчилля: никогда в области социальных наук столь многие не были обязаны стольким немногим.

Существование различных типов бихевиоризма — важный момент, который часто упускается из виду в классе и в учебниках. Когда профессора обсуждают бихевиоризм в классе, они должны проинформировать своих студентов о том, что существует несколько разных точек зрения, так же как существуют разные точки зрения на когнитивную психологию, например, на обработку информации. Это не сделано. Как метко отмечает Амзель [4], обычно единственные бихевиористские позиции, которым подвергаются студенты, — это позиции Уотсона и Скиннера.Даже здесь, обсуждая свои взгляды, авторы учебников делают акцент на крайних позициях. Например, ранние работы Уотсона [22,23] сильно отличаются с точки зрения его более поздней позиции, после того как он был вынужден покинуть академию [24].

При рассмотрении крайних позиций Уотсона авторы часто неверно трактуют ее. Рассмотрим лишь несколько из множества примеров, которые можно найти в Бихевиоризм: линия битвы , многие из которых студенты и преподаватели верят и повторяют по сей день.

1. В некоторых текстах утверждается, что Ватсон был «… готов произвести из любых человеческих младенцев, полностью отданных его нежной милости, соответствующее количество людей любого желаемого типа, гениев первой воды, математиков, музыкантов, художников, ученых. , государственные деятели, руководители, кто угодно, фактически (кроме теологов или метафизиков), в соответствии с данными спецификациями ». ([18], стр. 47).

Это утверждение граничит с безобразием и часто используется для дискредитации всего бихевиористского подхода.Полная цитата Уотсона, на которой основан Макдугалл (см. Также [25], стр. 294), содержит несколько строк, которые обычно и удобно опускаются. Вот эти строки: «Я выхожу за рамки своих фактов и признаю это, но также и сторонники обратного, и они делали это на протяжении тысячелетий» ([24], с. 104). Когда эта строка включена, значение Уотсона становится ясным.

2. «Поскольку такие состояния или отношения, как любовь, ненависть, страх, храбрость, боль, надежда, верность и стремление, не могут быть записаны таким образом, они рассматриваются бихевиористом как несущественные.»([26], с. 63).

Это неверно в отношении Уотсона (см. [27] — «Схематическое изображение эмоций») и, конечно же, неверно в отношении группы бихевиористов, известных как необихевиористы. В качестве всего лишь трех примеров буквально сотен, из которых я могу выбрать, рассмотрим работу О. Х. Мауэра о страхе и надежде [28,29], работу Амзеля о разочаровании [30] и работу Нила Миллера о конфликте [31].

3. Тип поведения, который изучал Ватсон, охарактеризован как «Мышечные реакции и секреция желез» ([32], с.90).

4. «Крайний бихевиоризм отрицает всякую ментальную жизнь, включая сознательный, целенаправленный опыт…» ([33], с. 213).

5. Наследственность, несомненно, играет роль в нашем физическом и психическом состоянии ([34], с. 279).

6. «Все человеческое поведение зависит от стимула и реакции» ([25], с. 294).

Даже самый подозрительный читатель первоисточника Уотсона знает, что утверждения 3, 4, 5 и 6 явно ложны, как их охарактеризовали когнитивисты. Студентам жизненно важно понимать временной период и состояние психологии в эпоху Уотсона.Уотсон [22,23] выступал за наблюдение, устные отчеты, психологические тесты, статистическую подготовку, лабораторные тренировки, признавал важность эмоций (особенно комментируя страх, гнев, любовь), инстинктивных реакций и важности наследственности. Во вводной главе своего Психология с точки зрения бихевиориста [23] он предложил, чтобы обучение студентов-психологов включало изучение физиологии, химии и зоологии (прочтите главу 1 — Проблемы и сфера действия психологии, особенно раздел по подготовке к психологии).

Как отмечает Коэн [35], точка зрения Уотсона характеризуется попыткой каталогизировать поведение, проводить наблюдения в лабораторных и полевых условиях, изучать влияние развития, проводить контролируемые и повторяемые эксперименты в попытке понять человеческую природу. Он был одним из первых, кто изучал развитие, сексуальное поведение человека, модификацию поведения и импринтинг. Это бихевиоризм не «железистого косоглазия», как описывается в учебниках и когнитивистами, а динамический подход, который повлиял на многие области, включая поведенческую терапию и промышленность.Она заслужила право на то, чтобы ее должным образом обсуждали в учебниках, используемых для подготовки следующего поколения специалистов в области психологии.

Изображение версии бихевиоризма Скиннера (известное иногда как радикальный бихевиоризм) также «недооценивается» в учебниках и обсуждениях в классе. Возможно, самый интересный пример этого можно найти в сборнике его основополагающих статей с комментариями [36]. Уникальность этого сборника статей заключается в том, что ему предоставляется возможность отвечать на комментарии.Его комментарии к комментариям интересны, потому что он тратит большую часть своего времени на исправление неточностей комментаторов в его позициях. Стоит прочитать его комментарии и включить их в списки для чтения учащимся. Мур [8] также описывает ошибки в передаче взглядов Скиннера на когнитивные или психические события.

Между так называемыми крайностями подходов Уотсона и Скиннера к бихевиоризму находится целая группа бихевиористов, которые позорно игнорируются во вводных и познавательных текстах.Этот тип бихевиоризма известен как необихевиоризм. Необихевиоризм — это подход к теоретизированию, который, возможно, был начат Кларком Халлом, который широко использует промежуточные переменные. Халлианский подход также известен как молекулярный бихевиоризм в отличие от молярного бихевиоризма Толмена, подхода смежности Эдвина Р. Гатри и радикального бихевиористского подхода Скиннера. Все различные бихевиористские подходы (даже бихевиоризм «ватсоновского типа») регулярно рассматривают то, что сейчас называется когнитивными процессами [8].

Важно отметить, что не все необихевиористы будут чувствовать себя комфортно, когда их называют бихевиористами. В своей главе «Бихевиористика» Эдвин Г. Боринг [37] обсуждает, что Кларк Халл и его сотрудники были бы «озадачены, если бы их назовут бихевиористами». Тем не менее, категории важны, и работы Халла и его коллег явно подпадают под общую категорию бихевиоризма и необихевиоризма в частности.

Необихевиористы представляют одни из самых значительных фигур в истории психологии, и я осмелюсь сказать, что немногие читатели этой статьи когда-либо слышали о них или их вкладе, кроме как в контексте исторического любопытства.Помимо Халла, Абрам Амсель, Нил Миллер, Огайо Мауэр и Кеннет В. Спенс, например, внесли большой вклад в области, которые сейчас используются когнитивистами, многие из которых, по-видимому, даже не знают истории. собственной области исследований. Если читатель хочет развлечь себя во время оценки семинара кандидата на работу, просто попросите кандидата описать бихевиористский вклад в область исследования, в которой он якобы является экспертом. Чаще всего ответ будет «никогда не слышал ни о каком вкладе», и многие из ваших коллег подумают, что вы только что задали хитрый вопрос.

Даже поверхностный взгляд на статьи Кларка Халла Psychological Review показывает реальную озабоченность по поводу решения таких вопросов, как «Знание и цель как механизмы привычки», Привлечение к цели и направление идей, задуманных как явления привычки »,« Механизмы действия объединение сегментов поведения в новые комбинации, подходящие для решения проблемы »,« Разум, механизм и адаптивное поведение »,« Проблема промежуточных переменных в теории молярного поведения ». Эти и другие темы, связанные с статьями Psychological Review Халла, удобно собраны вместе с комментариями в отредактированном томе Амселя и Рашотта [38].По крайней мере, некоторые из этих работ и их комментарии должны быть назначены студентам (и упомянуты во вводных и познавательных текстах), если студентам действительно должна быть предоставлена ​​законная возможность понять, что бихевиористский подход может предложить познавательному. Вебстер и Коулман [39] предлагают некоторые идеи, почему влияние теории Халла уменьшилось.

Халл, конечно, не единственный, кто исследует проблемы, которые считаются когнитивными. Психологическая литература с 1920-х по 1960-е годы буквально переполнена бихевиористами, занимающимися проблемами, которые, как считается, возникли у современных когнитивистов.Один хороший пример привел «коннекционистский бихевиорист» Э. Л. Торндайк об обучении без осознания (известном теперь как «бессознательное познание!») [40]. Его сборник статей еще стоит посмотреть [41].

Другие примеры включают в себя «Смежного бихевиориста» Э. Р. Гатри [42] Психология человеческого конфликта (некоторые интересные расширения Гуртри см. [43] и работы Харауэя [44,45,46,47], « Целенаправленный бихевиорист » Е.К. Толмана« Целенаправленное поведение у животных и людей » [48] и см. Его Сборник статей по психологии [49].

Работа необихевиориста Нила Э. Миллера с Джоном Доллардом о применении бихевиористских принципов к теории Фрейда [50] особенно интересна и заслуживает внимания. Усилия Миллера представляют собой прекрасный пример жизнеспособности и масштабов бихевиоризма — бихевиоризма, с которым студенты никогда не сталкивались. Беглый взгляд на его сборник статей [51] показывает студентам богатство предметной области и методологии, которые они никогда не считали возможными для психологической точки зрения, которая считается «абсурдной, бессмысленной, мрачной, неэтичной и отравой».Сборник статей Миллера полон интересных экспериментов по темам, которые сейчас считаются когнитивными, — все они проводятся с точки зрения бихевиоризма. Его эксперименты включают в себя работу над «Теорией и экспериментом, связывающим психоаналитическое замещение с генерализацией стимула-реакции», «Обучение сопротивлению боли и страху: эффекты чрезмерного обучения, воздействия и вознагражденного воздействия в контексте» и «Неспособность найти усвоенное побуждение, основанное на голод; доказательства для обучения, мотивированного «исследованием» [51].

Другой пример бихевиористского интереса к сложным человеческим процессам — это редко цитируемая работа Артура У. и Кэролайн К. Статс. Staats и Staats [52] убедительно демонстрируют богатство и жизнеспособность применения бихевиористского подхода к сложному человеческому поведению. Они исследуют множество вопросов, которые сейчас считаются познавательными. Эти темы включают развитие ребенка, личность, язык и мотивацию. Конечно, они не единственные бихевиористы, которые пытаются разобраться в тонкостях человеческого поведения, и являются частью традиций Уотсона, Халла, Миллера, Толмана, Гатри, Мауэра и Скиннера.

Попытки примирения когнитивных и бихевиористских позиций также не упоминаются в учебниках. Позиции изображаются как одна заменившая другую. Это прискорбно, потому что это дополнительно наводит на мысль студентам о том, что бихевиористская позиция устарела и мало что можно рекомендовать. В этом отношении особенно полезна статья Денни [53]. Денни показывает, что, изменив определения стимула и реакции, можно согласовать когнитивный и бихевиористский подходы.Эта попытка аналогична усилиям Маккоркодейла и Мила [54], которые пытались согласовать теорию Халла с когнитивным бихевиоризмом Толмена. При этом они выявили много точек соприкосновения. Миллер [55] также показал, что изменение некоторых концепций необихевиоризма может помочь психологам лучше понять мотивацию и конфликт. Эти работы следует поручить учащимся, чтобы они могли критически подумать о том, как можно сочетать бихевиористскую и когнитивистскую точки зрения.

В дополнение к представлению мнения о том, что позиция когнитивиста вытеснила позицию бихевиориста без упоминания попыток примирить эти две точки зрения, учебники по вводной или когнитивной психологии, по моему опыту, никогда не давали студенту чувства возбуждения и открытия, связанного с усилия бихевиористов.Период с 1920-х по начало 1960-х годов — одно из самых захватывающих периодов в истории бихевиоризма, да и вообще в истории психологии. Этот период времени характеризуется лабораториями, работающими над воспроизведением и расширением результатов, разработкой новых экспериментальных проектов в области, например, скрытого обучения, последовательного отрицательного контраста и обучения избеганию, созданием новых устройств и методов и проверкой пределов различных концептуализаций. поведения животных и человека.Я уверен, что не выражаю общепринятого мнения, но это настоящая интеллектуальная трагедия, и я бы сказал, что интеллектуально нечестно, что учащиеся не получают точного изложения бихевиористских взглядов на вводных и познавательных классах. Эта работа никогда не будет представлена ​​вниманию нового поколения студентов, если их преподаватели не знают о ее существовании, а журналы не разрешают авторам цитировать соответствующую историческую литературу.

3. Определения познания в учебниках

Помимо проблем, с которыми сталкиваются профессора, которым приходится бороться с неточными и часто возмутительными представлениями о бихевиористских взглядах, существует определение познания.Определение познания в учебниках — важный вопрос для бихевиористов. Определения познания настолько широки, что, кажется, охватывают все аспекты психологии, даже те области, которые традиционно были разработаны и стимулированы бихевиористами.

Учащиеся полагаются на учебники как на один из важнейших источников информации, а глоссарий, в частности, помогает определить и выделить важные термины, которые автор считает важными [2,56,57]. Я призываю читателя посетить ваши книжные полки и посмотреть глоссарий вводных учебников по психологии или когнитивных учебников, а также предварительные комментарии, связанные с определением познания и бихевиористским подходом.Вы найдете определения познания, которые охватывают весь спектр психологии и, следовательно, по существу бессмысленны, в то время как определения поведенческой точки зрения последовательны, хотя иногда ошибочны, когда исключают « внутренних событий». В качестве еще одного упражнения используйте функцию тезауруса для слова «профессор». Если это похоже на мое, для слова «поведение» есть разные записи, такие как производительность, поступки и действия. Если вы наберете «познание», записей нет.

Существует реальная потребность в предложении общепринятого определения познания, которое можно было бы сравнить с другими перспективными подходами к психологии. Без точного определения познания или, по крайней мере, когнитивной перспективы у студентов создается впечатление, что нет серьезных альтернатив когнитивной модели. Тем читателям, которые преподают курсы психологии с точки зрения бихевиоризма, как я, трудно предоставить студентам материалы, адекватно и справедливо представляющие альтернативные точки зрения.Это серьезная проблема, потому что она влияет на обучение следующего поколения студентов.

Чтобы задокументировать несоответствия в определениях познания, я воспользовался возможностью изучить восемь недавних вводных текстов по психологии. То, что я обнаружил, подтверждает непоследовательность в определении познания. В отличие от определений бихевиоризма, нет единого мнения о том, что такое когнитивная психология, и определения предназначены для охвата практически всех областей психологии. Это контрастирует с определениями бихевиоризма, в которых акцент делается на наблюдаемых.Ни в одном из определений познания не упоминается, что когнитивный психолог не видит «познание» или «познание», они, как и бихевиористы, видят только наблюдаемые.

Отсутствие последовательности в когнитивных определениях неудивительно, учитывая историю данной области. В том, что ошибочно считается первым учебником когнитивной психологии (см. Когнитивную психологию Т.В. Мура, [58]; Кнапп, [59]). Нейссер [60] определяет когнитивную психологию как «все процессы, посредством которых сенсорный ввод преобразуется, сокращается, обрабатывается, сохраняется, восстанавливается и используется.Более того, как заметил Амзель [4], редактор-основатель журнала Cognitive Psychology , когда его попросили дать определение этой области, ответил, что это «то, что мне нравится». В лучшем случае такой ответ исключает любую содержательную дискуссию о том, что является, а что не является познанием, и, что еще хуже, не уважает альтернативные подходы и приводит к притоку таких терминов, как культурное познание, аналитическое познание, целостное познание, познание новорожденных и познание в мини-мозге. .

Чиккарелли и Уайт [61] не определяют познание в глоссарии, но они определяют когнитивный диссонанс, теорию когнитивного возбуждения, когнитивно-поведенческую терапию, когнитивно-медитационную теорию, когнитивную нейробиологию, когнитивных психологов, когнитивную терапию и когнитивный универсализм.Бихевиоризм определяется как «наука о поведении, которая фокусируется только на наблюдаемом поведении». Нет упоминания о существовании различных бихевиористских взглядов, таких как необихевиоризм, и не упоминаются проблемы, которые мы исследуем, такие как обучение и решение проблем. Тем не менее, в предварительных комментариях когнитивная перспектива определяется как «Современная перспектива, которая фокусируется на памяти, интеллекте, восприятии, решении проблем и обучении». Читателю остается только предположить, что, употребляя слово «современный», авторы текста считают бихевиористский подход устаревшим.

Грей [62] также не дает определения познания в глоссарии, но дает определение когнитивно-поведенческой терапии, когнитивного диссонанса и когнитивной терапии. Бихевиоризм определен, но определение включает утверждение, что… «поведение следует понимать с точки зрения его отношения к наблюдаемым событиям в окружающей среде, а не с точки зрения гипотетических событий внутри человека». Учитывая мои предыдущие комментарии о различных типах бихевиоризма, я надеюсь, что читатель знает, насколько единообразным является это утверждение.Когда вы изучите вводные тексты, посвященные их трактовке бихевиоризма, вы увидите, что они неверны, если так охарактеризовать бихевиоризм, не упомянув, что существует несколько бихевиористских подходов. Это утверждение может быть или не быть верным в отношении радикального бихевиоризма, отстаиваемого Б. Ф. Скиннером, но определенно неверно в отношении необихевиористов, таких как Халл и Толмен. В предварительных комментариях познание определяется следующим образом: «Термин познание относится к информации в уме, то есть к информации, которая каким-то образом сохраняется и активируется работой мозга.«Определение познания, предложенное Греем, отличается от определения, предложенного Чиккарелли и Уайтом [61].

Еще третье определение познания дано Хаффманом [63]. В глоссарии она определяет познание как «умственную деятельность, связанную с приобретением, хранением, извлечением и использованием знаний». Предлагаются определения для когнитивно-поведенческой терапии, когнитивного диссонанса, когнитивной карты, когнитивной перспективы, когнитивной реструктуризации, когнитивно-социальной теории, когнитивной терапии. Бихевиоризм не определен.Удивительно, но Кларк Халл указан в таблице (Таблица 1.2, стр. 15) как представляющий когнитивную перспективу! Это просто смешно. Можно было подумать, что Толмен был бы лучшим выбором. Для тех читателей, которые никогда не слышали о Халле или Толмене, они оба были необихевиористами.

Четвертое определение предложено Майерсом [64]. Он определяет познание в глоссарии как: «Вся умственная деятельность, связанная с мышлением, знанием, запоминанием и общением». Хотя поведение не определено, существует определение «когнитивного обучения» как: «Получение умственной информации путем наблюдения за событиями, наблюдения за другими или посредством языка.Примеры «некогнитивного обучения» не приводятся. Никакого определения слова «поведение» или бихевиористской точки зрения не предлагается. Бихевиоризм определяется как: «Мнение о том, что психология (1) должна быть объективной наукой, которая (2) изучает поведение без ссылки на психические процессы. Большинство психологов-исследователей сегодня согласны с (1), но не с (2) ». Ясно, что вторая часть этого определения неверна. Во вводной главе есть некоторая информация о поведенческой перспективе, но представлены только обобщения, такие как акцент на «как мы изучаем наблюдаемые реакции» ([64], с.9).

Шактер, Гилберт и Вегнер [65] предлагают пятое определение. Хотя познание конкретно не определено, в глоссарии есть статья по когнитивной психологии. Когнитивная психология — это «научное исследование психических процессов, включая восприятие, мышление, память и рассуждение». Другие связанные статьи: когнитивно-поведенческая терапия, когнитивное развитие, когнитивный диссонанс, когнитивные карты, когнитивная реструктуризация, когнитивная терапия и когнитивное бессознательное. Бихевиоризм определяется как «подход, при котором психологи ограничиваются научным изучением объективно наблюдаемого поведения.Во вводной части текста обсуждаются Уотсон и Скиннер. Для обоих представлены только их крайние взгляды. Халл и Спенс упоминаются не за их вклад в качестве необихевиористов, а за их взгляды на гомеостаз. Эдвард Толман также упоминается в разделе, посвященном «когнитивным элементам оперантной обусловленности».

Шестое определение предложено Уэйдом и Таврисом [66]. Хотя в глоссарии снова нет определения познания, они определяют когнитивную перспективу как: «Психологический подход, который подчеркивает психические процессы в восприятии, памяти, языке, решении проблем и других областях поведения.Другие связанные статьи — это когнитивный диссонанс, когнитивная схема и когнитивная терапия. Интересно отметить, что существует статья в когнитивной этологии, которая определяется как «Изучение когнитивных процессов у животных, не являющихся людьми». Исторически изучение «когнитивных процессов» — это сравнительно-психологическая перспектива. Бихевиоризм определяется как: «Подход к психологии, который подчеркивает изучение наблюдаемого поведения и роли окружающей среды как детерминанты поведения».

Учебник, предложенный Вудом, Вудом и Бойдом [67], дает еще одно определение — наше седьмое.Здесь познание определяется в глоссарии как: «Психические процессы, которые участвуют в получении, хранении, извлечении и использовании информации и включают в себя ощущения, восприятие, образы, формирование концепций, рассуждения, принятие решений, решение проблем и язык. ” Также определены другие термины: когнитивный диссонанс, когнитивная карта, когнитивные процессы, когнитивная терапия и когнитивная терапия. Когнитивная психология определяется как «школа психологии, которая рассматривает людей как активных участников своего окружения; изучает психические процессы, такие как память, решение проблем, рассуждение, принятие решений, восприятие, язык и другие формы познания.Бихевиоризм определяется как «школа психологии, которая рассматривает наблюдаемое, измеримое поведение как подходящий предмет для психологии и подчеркивает ключевую роль окружающей среды как детерминанты поведения». При сравнении определений когнитивной психологии и бихевиоризма создается впечатление, что бихевиоризм изучает только «неактивных участников».

Наше восьмое определение познания можно найти у Зимбардо, Джонсона и Макканна [68]. Хотя это и не определено в глоссарии, когнитивная перспектива определяется как «еще одна из основных психологических точек зрения, отличающаяся упором на психические процессы, такие как обучение, память, восприятие и мышление, как формы обработки информации.Другие когнитивные термины в глоссарии — это когнитивная оценка, когнитивное развитие, когнитивный диссонанс, когнитивная карта, когнитивная нейробиология, когнитивная реструктуризация, когнитивная терапия и когнитивно-поведенческая терапия. Поведенческая перспектива определяется как «психологическая точка зрения, которая находит источник наших действий во внешних стимулах, а не во внутренних психических процессах». И снова утверждение, что бихевиористы не смотрят на «внутренние психические процессы», неверно.

Я также искал глоссарии и предварительные комментарии познавательных текстов; результаты там же.Я ожидал, что в расширенном тексте качество и строгость определений улучшатся, но этого не произошло. Рассмотрим текст Эшкрафта и Радванского [69], которые определяют познание как «совокупность умственных процессов и действий, используемых для восприятия, запоминания, мышления и понимания, а также акт использования этих процессов». Рид [70] не дает определения познания в глоссарии, но определяет когнитивную психологию как «научное исследование познания». Во вступительных комментариях когнитивная психология определяется как «наука о том, как устроен разум, чтобы производить разумные мысли, и как они реализуются в мозгу.

Один из способов оценить влияние такого разнообразия определений на учащихся — просто спросить их. Я попросил примерно 70 студентов-психологов старших классов дать определение познания. Ответы были самыми разными, и единого мнения не было. Репрезентативные образцы включают «способность связывать и синтезировать несколько усвоенных форм поведения», «психические процессы, происходящие в организме», «способность человека ясно мыслить и иметь способность отличать правильное от неправильного или миф от реальности», «Психические процессы, которые помогают решать проблемы, выполнять задачи, запоминать вещи и помогать вам функционировать в повседневной жизни», «Процесс мышления, внимания, памяти», «Процесс мышления», «Внутренние схемы, которые включают мысли, чувства, и желания »,« Способность понимать и реализовывать умственные способности и создавать конструкции »,« Психические процессы разума через мысли, чувства, эмоции »,« Функционально обрабатывать мысли в уме »,« Процесс умственного мышления »и« Способность улавливать и понимать концептуальные события.

4. Дополнительные проблемы с познавательной перспективой, не освещенные в вводных учебниках

Помимо проблем с определениями и проблем, связанных с неправильной характеристикой бихевиоризма, учебники не информируют студента о многих проблемах, связанных с когнитивной психологией. Все, что кажется представленным, — это проблемы, связанные с бихевиоризмом как устаревшей точкой зрения, неспособной внести свой вклад в «науку о разуме». Рассмотрим, например, что в учебниках почти или совсем не обсуждаются критерии, которые делают процесс познавательным! Казалось бы, это будет серьезная проблема для студентов, но это не так.Студентам не сообщают, что не существует общепринятых критериев, используемых для определения того, является ли процесс познавательным. Скорее им говорят, что обучение, восприятие, мышление, решение проблем, формирование концепции, и т. Д. . являются примерами когнитивного поведения, предполагающего, что все такие случаи должны быть когнитивными. Адамс и его коллеги проделали отличную работу по этому вопросу и предложили критерии [3,71]. Эту работу следует включить в учебники и списки для чтения учащимся.

Overskeid [10] указывает на дальнейшие проблемы с когнитивной перспективой.К ним относятся, в отличие от широко распространенного мнения, узкая исследовательская направленность, принуждение к почти мистической позиции из-за отсутствия физического субстрата для психических событий, незначительный или нулевой интерес к функциональному анализу поведения и незначительные усилия, направленные на исследование. влияния мотивации и эмоции на поведение. Отсутствие интереса к драйву со стороны когнитивистов было указано более 20 лет назад Амзелем [4].

Кромвель и Панксепп [5] разделяют озабоченность Амзеля и Оверскейда недостаточным вниманием к мотивационным и аффективным в когнитивных исследованиях.Они предупреждают читателя, как и другие, что область поведенческой нейробиологии может оказаться в опасности из-за чрезмерного или неправильного использования термина «познание». Эти проблемы и опасения должны быть доведены до сведения студентов, если они хотят получить надлежащую подготовку в области психологии и внести свой вклад в психологию как науку.

Джеймс Грайс [6,72] указывает на несколько серьезных недостатков в отношении анализа данных и дизайна исследований, связанных с некоторыми аспектами когнитивных исследований. Его критика продолжает то, что сейчас сводится к хору озабоченности практикой психологических исследований, такой как неспособность стимулировать воспроизведение результатов, опора на групповые данные, проблемы масштабирования и чрезмерная зависимость от проверки значимости нулевой гипотезы.Грайс предлагает новый метод, называемый моделированием, ориентированным на наблюдение (OOM). OOM имеет ряд преимуществ по сравнению с традиционным тестированием нулевой гипотезы, включая опору на репликацию, использование методов, свободных от распространения, и свободу от оценки абстрактных параметров совокупности по выборке. Возможно, наиболее важно то, что наблюдения рассматриваются как первичные, а исследуемые атрибуты не должны быть структурированы как непрерывные величины. OOM сейчас используется в естественных науках [72] и должен найти свое применение в анализе когнитивных данных.

5. Выводы

В этой статье освещаются некоторые проблемы, связанные с обучением бихевиористским взглядам в классе. Это тоже непростая задача. Авторы вводных и познавательных учебников должны лучше работать над включением бихевиористской точки зрения в свои тексты и обращать внимание учащихся на многие недостатки, связанные с познавательной точкой зрения. Также было бы полезно исправить фундаментальные ошибки, связанные с объяснением принципов оперантного обусловливания студентам [73].Учителя психологии также должны лучше разбираться в бихевиористских и когнитивных позициях.

Один из способов, с помощью которого авторы учебников могут лучше отразить бихевиористскую позицию, — это дать бихевиористскому взгляду на соответствующие разделы. Это тоже непростая задача. Все классические необихевиористы умерли, и многие, называющие себя бихевиористами, соблазнились когнитивной революцией. Издатели также должны иметь смелость искать авторов, которые могут написать вводный текст или, как минимум, внести дополнительные или вспомогательные материалы с точки зрения бихевиоризма.

Список для чтения также будет полезен студентам. Многие статьи и книги, цитируемые в этой статье, могут служить основой для такого списка. Обязательно должны быть включены оригинальные исходные материалы Уотсона, Халла, Толмена, Спенса, Миллера и Скиннера. Студентам также понравятся мнения Адамса, Кромвеля, Грайса, Оверскейда и Панксеппа. Профессорам я бы порекомендовал книжки Амселя [4] и Ли [7]; эти книги хорошо резюмируют многие вопросы, обсуждаемые в этой статье.

Текстов и списков для чтения недостаточно. Учащимся должны быть предоставлены практические задания на основе запросов, разработанные с учетом бихевиористской точки зрения. Одно из занятий, которое я нашел особенно полезным, — это применение схоластического метода, ставшего популярным благодаря Петру Абеляру, Фоме Аквинскому и Альберту Великому. В моей версии студентам выдаются исследовательские статьи по определенной теме. Тема представляет собой подход как с точки зрения бихевиоризма, так и с точки зрения когнитивизма. Определены термины, и сделана реальная попытка выявить несоответствия в определениях, дизайне экспериментов, анализе и интерпретации данных.Это не дискуссия, а честная попытка примирить две позиции. Прекрасным примером является работа MacCorquodale и Meehl [54], в которой сравниваются работы Халла и Толмена. Другой пример — работа Гривза [74], в которой делается попытка найти общий язык между феноменологией и бихевиоризмом. Третий пример, который я нашел полезным, — это рассмотрение учащимися возможности использования животных в поведенческих исследованиях. Что животные могут рассказать нам о поведении человека? Muckler [75], как и работа Уотсона, — хорошая статья, если нужно подойти к теме животных в психологии со схоластическим подходом.Прежде чем приступить к схоластическим упражнениям, я бы посоветовал читателю дать задание по педагогической философии Дороти Сэйерс [76].

Еще одно упражнение, которое я нашел полезным, — это превращение учениками бихевиористов в официальные почтовые марки США. Эти штампы могут включать штрих-коды или QR-коды, чтобы любой мог подключиться к веб-сайту, выделив человека [77]. Их легко сделать, и учащимся нравится проект. Я использовал этот проект в своем уроке истории психологии, чтобы делать официальные почтовые марки различных бихевиористов.

Еще одно упражнение, которое я счел полезным, — это ведение студентами журнала случаев обусловливания, которые влияют на их поведение. В этом подходе используется форма интроспекции Освальда Кюльпе, известная как систематическая экспериментальная интроспекция. Сначала студенты удивляются, что интроспекцию можно использовать с бихевиористской точки зрения. По мере того, как они приобретают больше опыта в этой технике, многие видят преимущества в анализе собственного поведения с точки зрения принципов обусловливания. Студенты интерпретируют примеры своего поведения с точки зрения таких принципов, как интенсивность стимула, привыкание, обобщение, история подкрепления, эффекты расписания, классическая обусловленность, и т. Д. .Один из способов их начать — попросить студентов найти в литературе примеры, которые можно объяснить принципами обусловливания. Некоторые выпуски журнала экспериментального анализа поведения № содержат соответствующие иллюстрации, и есть хороший пример из династического периода в истории Китая [78].

Помимо использования схоластики, штампов и систематического экспериментального самоанализа, учащиеся могут кондиционировать животных в классе и получать возможность интерпретировать результаты как с познавательной, так и с бихевиористской точки зрения.Моя лаборатория опубликовала множество статей о демонстрациях физической подготовки, подходящих для использования в классе [79,80]. В этих демонстрациях используются недорогие материалы, и часто основное внимание уделяется беспозвоночным животным. Учащиеся быстро видят опасности, связанные с использованием когнитивных терминов для объяснения обучения безголовой плотвы, парамеции, планарии, плодовой мухи и медоносной пчелы с точки зрения представлений и ожиданий. Альфред Бине опубликовал малоизвестную книгу под названием Психическая жизнь микроорганизмов: исследование по экспериментальной психологии [81], очень интересное чтение.Откровенно говоря, тревожно видеть, как когнитивная перспектива проникла в литературу по кондиционированию беспозвоночных без какого-либо учета различных бихевиористских позиций.

Избегание беспозвоночных — отличный тому пример. Ключевой вопрос в избегании: как отсутствие неприятного события может быть подкрепляющим? Ответ в том, что этого следует «ожидать». Данные, полученные с беспозвоночными, предполагают, что подкрепляет не отсутствие ожидаемого отвращающего события, а тот факт, который сочетается в манере, легко объяснимой с основными принципами обусловливания.Подумайте о том, чтобы избегать медоносных пчел. Пчелы, обученные летать к цели в ответ на шок, сигнализирующий о сигнале, легко научатся делать это после нескольких пар «сигнал — разряд». Однако, когда пчела покидает цель до нанесения разряда, толчок больше не сочетается с репликой. Такая ситуация означает вымирание, и пчела начинает держаться за цель. Это прямое применение принципов Павлова [82]. Более того, несколько исследований показали на дождевых червях и крабах, что сочетание реплики с отталкивающим стимулом дает те же результаты, что и группа животных, которые способны избежать отвращения, реагируя на реплику.Когнитивный учет должен предсказывать превосходные результаты в группах избегания. Более того, когнитивный учет поведения избегания требует, чтобы животные, сначала обученные режиму избегания, давали плохие результаты, когда их реакция избегания больше не эффективна (, т.е. , вымирание). Вместо того, чтобы производить плохую работу, беспозвоночные продолжают реагировать на сигнал [83,84]. В другом эксперименте, проверяющем когнитивную интерпретацию некоторых аспектов поведения медоносных пчел, было показано, что медоносные пчелы научатся связывать сигнал с кормлением только тогда, когда сигнал является предъявлением стимула.Когда сигналом является отсутствие стимула, кондиционирование не происходит [85].

Таким образом, авторы учебников и преподаватели должны лучше представлять различные бихевиористские подходы к построению теории. Писатели не должны опасаться издателей учебников и редакторов журналов, которые настаивают на использовании только «современных» цитат ( т. Е. , возрастом менее 25 лет). Такая настойчивость еще больше отдалит студента от объема литературы и научной точки зрения, в которой еще есть что рекомендовать — и с ней нужно бороться.Дополнительные материалы, которые уже есть в литературе, должны использоваться, чтобы помочь учащемуся оценить бихевиористскую и когнитивную точки зрения. Многие из нас настаивают на важности воспитания у наших студентов навыков критического мышления, но все мы сталкивались со студентами и профессиональными исследователями, которые полагали, что когнитивные способности можно изучать у улитки, клеща, планарии, и т. Д. . никогда не определяя, что такое познание, и не предъявляя критериев того, что является, а что не является примером когнитивного поведения.

Бихевиористы также должны лучше отстаивать наши позиции не только в классе и в печати, но и перед нашими коллегами. За бихевиористскую позицию стоит бороться. Если нет, я боюсь, что, как писал Коффин [20], «Итак, бихевиоризм выглядит как жалкая фигура, кружащаяся в обратном потоке расширяющегося стремительно текущего потока науки». ([20], стр. 255).

Благодарности

Я хотел бы выразить свою признательность Аарону Плейсу, Крису Варнону, Дэвиду Крейгу и Эрике Браун за просмотр более ранних черновиков этой рукописи.Спасибо также анонимному рецензенту, который обратил мое внимание на работы Кромвеля и Панксеппа, а также на мнение Боринга о том, что не все бихевиористы считают себя таковыми. Подготовка этой рукописи была частично поддержана грантами NSF DBI 0552717 и OISE 1043057.

Ссылки

1. Abramson C.I. Где я все это слышал раньше: Некоторые забытые вопросы обучения беспозвоночных. В: Гринберг Г., Тобах Э., редакторы. Сравнительная психология беспозвоночных: полевые и лабораторные исследования поведения насекомых.Гирлянда; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1997. С. 55–78. [Google Scholar] 2. Абрамсон К.И., Плейс А.Дж. Примечание относительно слова «Поведение» в глоссариях вводных учебников и энциклопедий. Восприятие. Моторное мастерство. 2005. 101: 568–574. [PubMed] [Google Scholar] 3. Адамс Ф. Почему нам еще нужна отметка познавательной. Cogn. Syst. Res. 2010. 11: 324–331. DOI: 10.1016 / j.cogsys.2010.03.001. [CrossRef] [Google Scholar] 4. Амсель А. Бихевиоризм, необихевиоризм и когнитивизм в теории обучения: исторические и современные перспективы.LEA; Хиллсдейл, Нью-Джерси, США: 1989. [Google Scholar] 5. Кромвель Х.С., Панксепп Дж. Переосмысление когнитивной революции с нейронной точки зрения: как чрезмерное / неправильное употребление термина «когнитивный» и пренебрежение аффективным контролем в поведенческой нейробиологии может задерживать прогресс в понимании мозгового разума. Neurosci. Biobehav. Ред. 2011; 35: 2026–2035. DOI: 10.1016 / j.neubiorev.2011.02.008. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 6. Грайс Дж. В. Моделирование, ориентированное на наблюдение: анализ причин в поведенческих науках.Академическая пресса; Сан-Диего, Калифорния, США: 2011 г. [Google Scholar] 7. Ли В.Л. За пределами бихевиоризма. LEA; Хиллсдейл, Нью-Джерси, США: 1988. [Google Scholar] 8. Мур Дж. Философия науки с особым вниманием к бихевиоризму как философии науки о поведении. Psychol. Рек. 2010. 60: 137–150. [Google Scholar] 9. Мур Дж. Что означают ментальные термины? Psychol. Рек. 2010; 60: 699–714. [Google Scholar] 10. Оверскайд Г. Им следовало подумать о последствиях: кризис когнитивизма и второй шанс для анализа поведения.Psychol. Рек. 2008. 58: 131–151. [Google Scholar] 11. Верхаве Т. Вклад в историю психологии: IV. Джозеф Бьюкенен (1785–1829) и «Закон упражнений» (1812) Psychol. Реп. 1967; 20: 127–133. DOI: 10.2466 / pr0.1967.20.1.127. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 12. Верхаве Т. Вклад в историю психологии: III. Г. В. Лейбниц (1646–1716) об ассоциации идей и обучения. Psychol. Реп. 1967; 20: 111–116. DOI: 10.2466 / pr0.1967.20.1.111. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 13.Кинг В.П., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. [Google Scholar] 14. Морс Дж. Введение. В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. С. 11–27. [Google Scholar] 15. Робак А.А. Бихевиоризм и психология. University Bookstore, Inc .; Кембридж, Массачусетс, США: 1923. [Google Scholar] 16. Бьюкенен Дж. Философия человеческой природы. Дж. А. Граймс; Ричмонд, штат Кентукки, США: 1812. (цитируется в [11]). [Google Scholar] 17. Кэндленд Д.К. Платон и бихевиоризм: ответ. Psychol. Реп.1957; 3: 300. DOI: 10.2466 / pr0.1957.3.3.300. [CrossRef] [Google Scholar] 18. Брукс Г.П. Труды по истории психологии: XXX. Обратите внимание на источники взглядов Фрэнсиса Хатчесона на ассоциацию идей. Psychol. Реп. 1982; 50: 1251–1256. DOI: 10.2466 / pr0.1982.50.3c.1251. [CrossRef] [Google Scholar] 19. Макдугалл В. Психология, которую преподают в Нью-Йорке. В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930.С. 31–62. [Google Scholar] 20. Гроб J.H. Может ли бихевиорист быть хорошим? В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. С. 242–256. [Google Scholar] 21. Берман Л. Религия под названием бихевиоризм. Бони и Ливерит; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1927. [Google Scholar] 22. Уотсон Дж.Б. Психология рассматривает это как бихевиорист. Psychol. Откр. 1913; 20: 158–177. DOI: 10,1037 / ч0074428. [CrossRef] [Google Scholar] 23. Уотсон Дж.Б. Психология с точки зрения бихевиориста.Липпинкотт; Филадельфия, Пенсильвания, США: 1919. [Google Scholar] 24. Уотсон Дж.Б. Бихевиоризм. rev. изд. Нортон; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1930. [Google Scholar] 25. Ралль Х.Ф. Что означает бихевиоризм для религии? В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. С. 288–304. [Google Scholar] 26. Джози К. Бихевиоризм и поведение. В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. С. 63–77. [Google Scholar] 27. Уотсон Дж.Б. Схематическое изображение эмоций. Psychol. Rev.1919; 26: 165–177. DOI: 10,1037 / ч0072509. [CrossRef] [Google Scholar] 28. Маурер О.Х., Ламоро Р.Р. Страх как промежуточная переменная в формировании условий избегания. J. Comp. Psychol. 1946; 39: 29–50. DOI: 10,1037 / h0060150. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 29. Косилка О. Теория обучения и поведение. Wiley; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1960. [Google Scholar] 30. Амзель А. Разочарование без вознаграждения в обучении с частичным подкреплением и различением: недавняя история и теоретическое расширение.Psychol. Rev.1962; 69: 306–328. DOI: 10,1037 / ч0046200. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 31. Миллер Н.Э., Краелинг Д. Смещение: большее обобщение подхода, чем избегание в обобщенном конфликте подхода и избегания. J. Exp. Psychol. 1952; 43: 217–221. DOI: 10,1037 / ч0063057. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 32. Centner A.W. Метод в психологии и бихевиоризме. В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. С. 78–93. [Google Scholar] 33.Сенекер Дж. Бихевиоризм и характер. В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. С. 212–241. [Google Scholar] 34. Марк Дж. Бихевиоризм и религия. В: King W.P., редактор. Бихевиоризм: линия битвы! Cokesbury Press; Нэшвилл, Теннесси, США: 1930. С. 273–287. [Google Scholar] 35. Коэн Д. Дж. Б. Уотсон: основоположник бихевиоризма. Рутледж и Кеган Пол; Лондон, Великобритания: 1979. [Google Scholar] 36. Катания С.А., Харнад С., Скиннер Б.Ф. Выбор поведения: оперантное поведение Б.Ф. Скиннер: Комментарии и последствия. Издательство Кембриджского университета; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1988. [Google Scholar] 37. Скучная Э. История экспериментальной психологии. 2-е изд. Appleton Century Crofts; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1950. [Google Scholar] 38. Амсель А., Рашотт М.Э., редакторы. Механизмы адаптивного поведения: теоретические статьи Кларка Л. Халла с комментариями. Издательство Колумбийского университета; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1984. [Google Scholar] 39. Вебстер С., Коулман С. Вклады в историю психологии: LXXXVI.Халл и его критики: восприятие теории поведения Кларка Л. Халла, 1943–1960 гг. Psychol. Rep. 1992; 70: 1063–1071. [Google Scholar] 40. Торндайк Э.Л., Рок Р.Т., мл. Обучение без осознания того, что изучается, или намерение это изучить. J. Exp. Psychol. 1934; 17: 1–19. DOI: 10,1037 / ч0073815. [CrossRef] [Google Scholar] 41. Торндайк Э. Избранные сочинения из психологии коннекциониста. Appleton-Century-Crofts; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1949. [Google Scholar] 42. Гатри Э.Р. Психология человеческого конфликта.Харпер и братья; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1938. [Google Scholar] 43. Денни М.Р. Модель обучения. В: Corning W.C., Ratner S.C., редакторы. Химия обучения. Пленум; Нью-Йорк, США: 1967. С. 32–42. [Google Scholar] 44. Харауэй М.М., Мейплз Э.Г. Условие непрерывной абстиненции: модель наказания. Psychol. Реп. 1974; 35: 223–226. DOI: 10.2466 / pr0.1974.35.1.223. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 45. Харауэй М.М., Вирт П.В., Мейплз Э.Г. Обусловленность непрерывного подхода: модель положительного подкрепления.Psychol. Реп. 1974; 34: 127–130. [Google Scholar] 46. Мэйплз Э.Г., Томпоровски П.Д., Харауэй М.М. Обусловленность непрерывного подхода: модель отрицательного подкрепления. Psychol. Rep. 1975; 37: 851–856. DOI: 10.2466 / pr0.1975.37.3.851. [CrossRef] [Google Scholar] 47. Харауэй М.М., Мейплз Э.Г., Купер С.С.Кондиционирование непрерывного подхода: модель обучения избеганию Сидмана. Psychol. Реп. 1984; 55: 291–295. DOI: 10.2466 / pr0.1984.55.1.291. [CrossRef] [Google Scholar] 48. Толмен Э.К. Целенаправленное поведение животных и людей.The Century Co .; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1932. [Google Scholar] 49. Толман Э.С. Сборник статей по психологии. Издательство Кембриджского университета; Лондон, Великобритания: 1951. [Google Scholar] 50. Доллард Дж., Миллер Н. Личность и психотерапия. Макгроу-Хилл; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1950. [Google Scholar] 51. Миллер Н.Э. Нил Э. Миллер: Избранные статьи. Рокфеллеровский университет; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1971. [Google Scholar] 52. Staats A.W., Staats C.K. Сложное поведение человека: систематическое расширение принципов обучения.Холт, Рейнхарт и Уинстон; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1963. [Google Scholar] 53. Денни М.Р. «Сохранение» S-R в разгар когнитивного вторжения. В: Кендрик Д.Ф., Риллинг М.Э., Денни М.Р., редакторы. Теории памяти животных. Лоуренс Эрлбаум Ассошиэйтс; Хиллсдейл, Нью-Джерси, США: 1986. С. 35–50. [Google Scholar] 54. MacCorquodale K., Meehl P.E. Предварительные предложения по формализации теории ожидания. Psychol. Rev.1953; 60: 55–63. DOI: 10,1037 / h0057598. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 55.Миллер Н.Э. Либерализация основных концепций S-R: распространение на конфликтное поведение, мотивацию и социальное обучение. В: Кох С., редактор. Психология: исследование науки. Vol. 2. Макгроу-Хилл; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1959. С. 196–292. [Google Scholar] 56. Бернхардт К.С. Практическая психология. Макгроу-Хилл; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1945. [Google Scholar] 57. Коулман С.Р., Фанелли А., Гедеон С. Психология ученого: LXXII. Освещение классической обусловленности в учебниках по психологии обучения 1952–1995.Psychol. Rep. 2000; 86: 1011–1027. DOI: 10.2466 / pr0.2000.86.3.1011. [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 58. Мур Т.В. Когнитивная психология. Липпинкотт; Филадельфия, Пенсильвания, США: 1939. [Google Scholar] 59. Кнапп Т.Дж. Труды по истории психологии: XXXIX. Т. В. Мур и его когнитивная психология 1939 г. Психол. Реп. 1985; 57: 1311–1316. DOI: 10.2466 / pr0.1985.57.3f.1311. [CrossRef] [Google Scholar] 60. Нейссер У. Когнитивная психология. Appleton-Century-Crofts; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 1967. [Google Scholar] 61.Чиккарелли С.К., Уайт Н.Дж. Психология. 3-е изд. Пирсон; Река Аппер Сэдл, Нью-Джерси, США: 2012 г. [Google Scholar] 62. Грей П. Психология. 6-е изд. Стоимость; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 2011. [Google Scholar] 63. Хаффман К. Психология в действии. 8-е изд. Джон Уайли и сыновья; Хобокен, Нью-Джерси, США: 2007. [Google Scholar] 64. Майерс Д.Г. Психология. 10-е изд. Стоящие издатели; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 2013. [Google Scholar] 65. Шактер Д.Л., Гилберт Д.Т., Вегнер Д.М. Введение в психологию. 2-е изд. Стоящие издатели; Нью-Йорк, Нью-Йорк, США: 2013.[Google Scholar] 66. Уэйд К., Таврис С. Приглашение к психологии. 5-е изд. Пирсон; Река Аппер Сэдл, Нью-Джерси, США: 2012 г. [Google Scholar] 67. Вуд С.Е., Вуд Э.Г., Бойд Д. Осваивая мир психологии. 4-е изд. Пирсон; Река Аппер Сэдл, Нью-Джерси, США: 2011 г. [Google Scholar] 68. Зимбардо П.Г., Джонсон Р.Л., Макканн В. Психология: основные концепции. Пирсон; Бостон, Массачусетс, США: 2012. [Google Scholar] 69. Эшкрафт М.Х., Радванский Г.А. Познание. 5-е изд. Прентис Холл; Река Аппер Сэдл, Нью-Джерси, США: 2010 г. [Google Scholar] 70.Рид С.К. Познание: теория и приложения. 9 изд. Уодсворт Сенагаж; Белмонт, Калифорния, США: 2012. [Google Scholar] 71. Адамс Ф., Айзава К. Границы познания. Вили-Блэквелл; Оксфорд, Великобритания: 2008 г. [Google Scholar] 72. Грайс Дж. У., Барретт П. Т., Шлимген Л. А., Абрамсон К. И. К светлому будущему психологии как науки, ориентированной на наблюдение. Behav. Sci. 2012; 2: 1–22. DOI: 10.3390 / BS2010001. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 73. Шелдон Дж. П. Оперантные концепции обусловливания во вводных учебниках психологии и на соответствующих веб-сайтах.Учат. Psychol. 2002. 29: 281–285. DOI: 10.1207 / S15328023TOP2904_04. [CrossRef] [Google Scholar] 74. Гривз Г. Бихевиоризм против феноменологии: ненужная концептуальная путаница. Psychol. Реп. 1972; 30: 759–770. DOI: 10.2466 / pr0.1972.30.3.759. [CrossRef] [Google Scholar] 75. Маклер Ф.А.О причине животных: исторические предшественники логики современного бихевиоризма. Psychol. Реп. 1963; 12: 863–882. DOI: 10.2466 / pr0.1963.12.3.863. [CrossRef] [Google Scholar] 77. Абрамсон С.И., Лонг С.Л. Использование Zazzle для превращения исторически важных психологов и движений в U.S. Почтовые марки: Пример Чарльза Генри Тернера. Innovat. Учат. 2012; 1: 5. DOI: 10.2466 / 11.IT.1.5. [CrossRef] [Google Scholar] 78. Крюгер Дж. Р. Ранний пример обусловленности из китайских династических историй. Psychol. Реп.1961; 9: 117. [Google Scholar] 79. Абрамсон К.И., Керб Л.А., Барбер К.Р., Соколовски М.Б.С. Использование беспозвоночных и других животных для демонстрации принципов обучения: упражнения, разработанные лабораторией сравнительной психологии и поведенческой биологии. J. Behav. Neurosci.Res. 2011; 9: 1–6. [Google Scholar] 80. Абрамсон К.И., Хилкер А.С., Беккер Б., Барбер К.Р., Мисковски К. Экономичные лабораторные упражнения для обучения принципам сравнительного анализа поведения. J. Behav. Neurosci. Res. 2011; 9: 7–15. [Google Scholar] 81. Бине А. Психическая жизнь микроорганизмов: исследование экспериментальной психологии. Longmans, Green, & Co .; Лондон, Великобритания: 1889. [Google Scholar] 82. Абрамсон К.И. Аверсивное кондиционирование у медоносных пчел ( Apis mellifera) J. Comp. Psychol.1986; 100: 108–116. DOI: 10.1037 / 0735-7036.100.2.108. [CrossRef] [Google Scholar] 83. Абрамсон К.И., Армстронг П.М., Фейнман Р.А., Фейнман Р.Д. Сигналы избегания в рефлексе отведения глаз у зеленого краба. J. Exp. Анальный. Behav. 1988. 50: 483–492. DOI: 10.1901 / jeab.1988.50-483. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 84. Абрамсон К.И., Бакби Д.А. Псевдокондиционирование у дождевых червей ( Lumbricus terrestris ): поддержка неассоциативных объяснений классических феноменов обусловливания через обонятельную парадигму.J. Comp. Psychol. 1995; 109: 390–397. DOI: 10.1037 / 0735-7036.109.4.390. [CrossRef] [Google Scholar] 85. Абрамсон К.И., Нольф С.Л., Миксон Т.А., Уэллс Х. Могут ли медоносные пчелы научиться устранению раздражителя в качестве условного сигнала? Этология. 2010; 116: 843–854. [Google Scholar]

Бихевиоризм, частные мероприятия и молярный взгляд на поведение

Behav Anal. 2011 осень; 34 (2): 185–200.

Университет Нью-Гэмпшира

Адрес для корреспонденции автору, 611 Mason # 504, Сан-Франциско, Калифорния 94108 (электронная почта: [email protected]). Авторские права Ассоциация анализа поведения Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

Abstract

Рассматривая науку о поведении (анализ поведения) как естественную науку, радикальный бихевиоризм отвергает любую форму дуализма, включая дуализм субъективно-объективный или внутренний-внешний. Однако радикальные бихевиористы часто заявляют, что рассмотрение частных событий как скрытого поведения и внутренних стимулов необходимо и важно для анализа поведения. Напротив, в этой статье утверждается, что по сравнению с отрицанием дуализма, частные события представляют собой тривиальную идею и не имеют отношения к описанию поведения.Если рассматривать в рамках эволюционной теории или для каких-либо практических целей, поведение — это торговля с окружающей средой. По самой своей природе поведение расширяется во времени. Соблазн постулировать частные события возникает, когда действие рассматривается в слишком коротких временных рамках, скрывая то, что оно делает. Когда действия просматриваются в течение должным образом увеличенного периода времени, частные события теряют актуальность для учетной записи. Это понимание дает ответ на многие философские вопросы о мышлении, восприятии и чувствовании.Путаница в отношении частных событий в значительной степени возникает из-за неспособности полностью оценить радикальные последствия замены менталистских представлений о языке концепцией вербального поведения. Как и другое оперантное поведение, вербальное поведение не включает агентов и скрытых причин; как и все природные явления, это вызвано другими природными явлениями. В науке о поведении, основанной на теории эволюции, тот же набор принципов применим к вербальному и невербальному поведению, а также к человеческим и нечеловеческим организмам.

Ключевые слова: анализ поведения, бихевиоризм, дуализм, эволюция, ментальное, частное, вербальное поведение, молярная парадигма

Определение бихевиоризма , Скиннер (1974) писал: «Бихевиоризм — это не наука о поведении; это философия этой науки »(стр. 3). Бихевиоризм можно определить по его центральному положению, с которым согласны все бихевиористы, о том, что наука о поведении возможна (Скиннер, 1953, 1974; Уотсон, 1913; см. Баум, 2005, для дальнейшего обсуждения).Уотсон (1913) далее предположил, что наука о поведении должна быть естественной наукой, а Скиннер (1945), введя в употребление термин радикальный бихевиоризм, аналогичным образом утверждал, что наука о поведении (анализ поведения) является естественной наукой (Skinner, 1953). ). Одно из следствий состоит в том, что поведенческие события являются естественными явлениями и, так же, как погода или естественный отбор, не имеют никакого влияния, а объясняются другими природными явлениями (Baum, 1995). Другой вывод состоит в том, что наука не упускает ничего важного (т.е., что достаточно).

Сторонники радикального бихевиоризма часто говорят, что его главная отличительная черта — это подход к частным событиям. Они говорят, что он отличается от других версий бихевиоризма, поскольку рассматривает как частные, так и публичные события, и поэтому избегает обвинений в игнорировании внутренней жизни (Мур, 2008; Скиннер, 1974). Например, Скиннер (1974) писал:

Наука о поведении должна рассматривать место частных стимулов как физических вещей и тем самым обеспечивает альтернативное объяснение психической жизни.Тогда возникает вопрос: что находится внутри кожи и как мы об этом узнаем? Я считаю, что ответ лежит в основе радикального бихевиоризма. (стр. 211–212)

Сказав это, тем не менее, защитники осторожно указывают, что частный отличается от психического. С точки зрения радикальных бихевиористов, ментальные вещи и события кажутся происходящими в каком-то внутреннем, воображаемом пространстве, обычно называемом разумом. Поскольку это внутреннее, воображаемое пространство и все его содержимое невозможно найти в природе, радикальные бихевиористы рассматривают ментальные события как вымышленные и отрицают их какую-либо роль.Частные события, напротив, считаются такими же, как публичные, за исключением того, что они происходят внутри кожи (Skinner, 1969, 1974; Zuriff, 1979). Например, Скиннер (1969) писал:

Адекватная наука о поведении должна рассматривать события, происходящие внутри кожи организма, не как физиологические медиаторы поведения, а как часть самого поведения. Он может иметь дело с этими событиями, не предполагая, что они имеют какую-либо особую природу или должны быть известны каким-либо особым образом. Кожа не так важна, как граница.Частные и публичные мероприятия имеют одинаковые физические размеры. (стр. 228)

Отрицание радикальными бихевиористами ментального внутреннего пространства и его содержания — это отказ от дуализма, который является фундаментальным для современной, основанной на здравом смысле народной психологии. С точки зрения здравого смысла, «я» обитает во внутреннем пространстве, в то время как тело имеет дело с внешним миром. Соответственно, кажется очевидным, что мысли, чувства и образы навсегда остаются интимными и личными, в то время как одни только внешние действия доступны для проверки другими.Например, в карикатуре муж говорит своей жене: «Никто никогда не понимал меня, Джойс, ни мои учителя, ни мои родители, мой босс, мои так называемые друзья — только ты, детка — ты единственный, кто когда-либо слушал. » Над женой — ящик с надписью: «Господи, он когда-нибудь вставит в нее пробку?» Между ней и ее ящиком находится цепочка кругов, что, как мы сразу понимаем, указывает на то, что слова в ее ящике являются личными, неизвестными и непознаваемыми мужчине. Отказ от этого фундаментального внутреннего и внешнего дуализма — одна из черт, делающих радикальный бихевиоризм радикальным (Baum, 1995; Baum & Heath, 1992; Catania & Harnad, 1984).

В этой статье я буду утверждать, что по сравнению с антидуализмом роль частных событий в радикальном бихевиоризме второстепенна и несущественна. Их приводят в центр в ошибочной попытке сделать бихевиоризм приемлемым для мирян, предлагая им описать ментальную жизнь. Я не говорю, что их не существует. Внутри кожи происходит множество различных типов частных событий: нейронные события, события в сетчатке, события во внутреннем ухе, субвокальная речь (то есть мышление) и так далее.Все они, возможно, измеримы и, следовательно, могут быть общедоступными. Я буду утверждать, что частные мероприятия не являются полезными в науке о поведении, и, будучи далеко не ключевым определяющим аспектом радикального бихевиоризма, частные мероприятия представляют собой ненужное отвлечение. Частные события не имеют отношения к пониманию функции поведения, то есть деятельности по отношению к событиям окружающей среды. Поскольку истоки поведения всегда лежат в окружающей среде, истоки поведения являются общедоступными.Измерение частных событий может помочь понять механизмы поведения, но понимание функции пропедевтики изучения механизма; нужно знать, что пытаешься объяснить, прежде чем можно будет это объяснить. Грубо говоря, различие между функцией и механизмом — это разница между пониманием того, почему возникает поведение, и пониманием того, как оно возникает. Понимание функции влечет за собой связь деятельности с событиями окружающей среды (настоящим и прошлым), тогда как понимание механизма влечет за собой отслеживание причинно-следственной цепи между окружающей средой и поведением.Я буду утверждать, что идеи личных стимулов и личного поведения, в частности, не имеют отношения к пониманию поведения по отношению к окружающей среде. Чтобы понять, почему, мы должны сначала рассмотреть проблемы дуализма.

ДУАЛИЗМ

Большинству, если не всем, наукам пришлось ликвидировать дуализм на ранних этапах своей истории. Привычка предполагать нематериальный мир или нематериальные причины за материальным миром или внутри него не может работать для науки, потому что отношения между нематериальным и материальным навсегда остаются загадкой.Когда мы читаем о теории Декарта о том, что душа влияла на потоки духов животных, двигая шишковидную железу, мы без надежды на ответ задаемся вопросом, как душа могла двигать шишковидную железу. Историк Бенджамин Фаррингтон (1944/1980), писавший о происхождении греческой науки, противопоставил вавилонский миф о сотворении мира, в котором бог Мардук создал воды и земли, с предложением Фалеса в VI веке до нашей эры:

Общая картина У Фалеса было то, что Земля представляет собой плоский диск, плывущий по воде, что вода есть над нашими головами, а также вокруг нас (откуда еще мог идти дождь?), Что солнце, луна и звезды являются паром в состояние накала, и что они плывут над нашими головами по водному небосводу наверху, а затем плывут по морю, по которому плавает сама Земля, к назначенным им станциям для подъема на Востоке.Это замечательное начало, вся суть которого в том, что оно собирает воедино в целостную картину ряд наблюдаемых фактов , не допуская при этом Мардука. (стр. 37)

Суть Фаррингтона заключалась в том, что научное мышление зародилось в отказ от дуализма. Наука ищет объяснения («связные изображения») природных явлений в других, связанных, природных явлениях, а не в неестественных причинах. Как тогда была потребность в физике, так и сейчас в науке о поведении.

Однако устранение дуализма из науки о поведении представляет собой серьезную проблему.Английский и другие западные языки настолько глубоко пронизывают дуализм разума и тела, что трудно говорить о поведении, не используя термины, которые кажутся дуалистичными. Скиннер (1974) жаловался на это и предупреждал своих читателей не поддаваться введению в заблуждение такими фразами, как «Я имею в виду» и такими словами, как «выбирать» и «осознавать». Лингвист Бенджамин Уорф (1956) красноречиво писал о дуализме внутреннего и внешнего, присущем тому, что он называл «привычным мышлением и поведением» западной культуры:

Теперь, когда МЫ думаем о конкретном настоящем розовом кусте, мы не предполагаем, что наша мысль направляется к тому самому кусту и взаимодействует с ним, как прожектор, направленный на него.С чем же, как мы предполагаем, имеет дело наше сознание, когда мы думаем об этом розовом кусте? Вероятно, мы думаем, что это имеет дело с «ментальным образом», который не является розовым кустом, а является его ментальным суррогатом. Но почему должно быть ЕСТЕСТВЕННЫМ думать, что наша мысль имеет дело с суррогатом, а не с настоящим розовым кустом? Вполне возможно, потому что мы смутно осознаем, что несем с собой целое воображаемое пространство, полное ментальных суррогатов. Для нас ментальные суррогаты — старая привычная пища. Наряду с изображениями воображаемого пространства, которое мы, возможно, втайне знаем, что оно всего лишь воображаемое, мы заправляем мысль о реально существующем розовом кусте, что может быть совсем другой историей, возможно, просто потому, что у нас есть это очень удобное «место» для него.(Whorf, 1956, стр. 149–150)

Предвидя возражения бихевиористов против ментальных репрезентаций, Уорф отмечает, что от «ментальных суррогатов» трудно избавиться, потому что они встроены в английский язык и другие аспекты западной культуры. Уорф утверждал, что научные взгляды, которые противоречат «привычному мышлению и поведению» культуры, такие как теория относительности, сталкиваются с трудностями, поскольку они должны говорить «на новом языке». Это должно относиться по крайней мере с такой же силой к науке о поведении.Действительно, упор на private вместо mental можно рассматривать как попытку говорить на новом языке, который все еще соприкасается с обычным английским.

ДВА ИСПОЛЬЗОВАНИЯ

PRIVATE

Слово private используется двумя разными способами (ср. Baum, 1993; Lubinski & Thompson, 1993, стр. 667–668; Rachlin, 2003). В здравом смысле, с точки зрения народной психологии, на которую ссылались ранее, частное событие может быть известно только его обладателю. Например, может показаться самоочевидным, что мышление может быть известно только тому, кто думает.Согласно этому понятию, частные мероприятия в принципе являются частными, никогда не могут быть известны другому, и поэтому качественно отличаются от публичных мероприятий. Чтобы попытаться устранить это качественное различие, некоторые бихевиористы утверждали, что частные мероприятия точно такие же, как и публичные, за исключением размера аудитории; На частных мероприятиях аудитория всегда составляет один человек, а на публичных мероприятиях — более одного человека (например, Moore, 1995). Однако такой шаг не может стереть дихотомию. Например, как отличить потенциально публичное мероприятие с одной аудиторией (т.е., происходит, когда актер один) с частного мероприятия? Если бы размер аудитории был единственным критерием, то мое пение в одиночестве было бы частным мероприятием, но стало бы публичным мероприятием, если бы моя жена была там, чтобы слушать это. Это противоречило бы представлению о том, что частные мероприятия являются частными в принципе, потому что это практический вопрос (случайный), будет ли там моя жена или нет. Таким образом, размер аудитории недостаточен, и если частные мероприятия в принципе являются частными, они должны быть таковыми по какому-то неустановленному, не проанализированному другому критерию.Можно подозревать, что это именно та недоступность, обозначенная кружками в мультфильмах, помещает их в мир навсегда внутри.

Что еще за критерий не имеет значения, однако, потому что каким бы он ни был, он составляет качественное различие между частными и публичными мероприятиями. Принятие в принципе частных событий вновь привело бы к внутреннему и внешнему дуализму, которого следовало избегать. Вместо проблемы разума и тела у нас будет столь же трудноразрешимая проблема: как так называемое частное событие может служить стимулом для общественного поведения.Как кто-нибудь узнает, произошло ли это или как это было связано с публичным актом? Если это не может быть обнародовано даже с помощью инструментов, оно остается призрачной причиной, а его последствия остаются загадкой.

Повторное использование частного делает его чисто практическим делом. С этой точки зрения уединение пения, когда я один, на самом деле то же самое, что уединение мысли или чувства. Никакие частные мероприятия в принципе не являются частными; мысли и чувства в принципе общедоступны, если только мы сможем изобрести аппаратуру для их наблюдения.Эта идея зависит от веры в то, что при достаточном техническом прогрессе даже самые тонкие мысли или чувства одного человека могут быть замечены другим. Например, нужно верить, что технология сканирования мозга может продвинуться до такой степени, что подобное устройство станет возможным; что голова человека может быть помещена в машину (скажем, в шлем), которая будет прикреплена к монитору, и если человек думает Кто я? , слова «Кто я?» появляются на экране. Эта точка зрения, по крайней мере, имеет то преимущество, что она действительно не делает различий между частными и публичными событиями, тем самым не оставляя загадок.Однако идея о том, что личное поведение и личные стимулы являются личными лишь случайно, сталкивается по крайней мере с тремя проблемами. Во-первых, он основан на догмате веры, который нельзя опровергнуть. В настоящее время не существует антиприватной машины, и, возможно, ее никогда не будет.

Значение того, чтобы все частные мероприятия в принципе были публичными. Чтобы предположить, что все частные мероприятия являются частными только случайно, а не в принципе, должна быть возможна какая-то подобная договоренность.Всякий раз, когда у человека, носящего шлем, возникала личная мысль или чувство, эта мысль или чувство («Кто я?» Здесь) отображались на мониторе.

Какими бы ни были его недостатки, представление о том, что частные мероприятия являются публичными в принципе, остается единственной устойчивой позицией радикального бихевиоризма. Скиннер (1945), очевидно, осознавал это. Обсуждая частные события, он писал:

Реакция «Мой зуб болит» частично находится под контролем ситуации, на которую может реагировать только говорящий, поскольку никто другой не может установить требуемую связь с рассматриваемый зуб.В этом нет ничего загадочного или метафизического; простой факт в том, что каждый говорящий обладает небольшим, но важным личным миром стимулов. Насколько нам известно, его реакция на это очень похожа на его реакцию на внешние события. Тем не менее, уединение порождает… трудность… что мы не можем, как в случае публичных стимулов, объяснить вербальную реакцию, указав на управляющий стимул. … Часто предполагается, что решение следует искать в улучшенных физиологических методах.… Но проблема конфиденциальности не может быть полностью решена с помощью инструментального вторжения. Независимо от того, насколько ясно эти внутренние события могут быть обнаружены в лаборатории, факт остается фактом: в нормальном вербальном эпизоде ​​они являются довольно частными. (стр. 275–276)

Здесь Скиннер указывает на вторую проблему с машиной защиты конфиденциальности. С практической точки зрения, даже если частные события могут быть «раскрыты» в лаборатории, в повседневной жизни («нормальный вербальный эпизод») частные события остаются частными.Даже если бы машина защиты от конфиденциальности существовала, она была бы доступна только в лаборатории, а не в повседневной жизни, что в большинстве случаев и представляет первостепенный интерес.

Скиннер (1945, 1974) приложил все усилия, чтобы отделить свою точку зрения от того, что он называл методологическим бихевиоризмом, точки зрения, согласно которой частные события недоступны для прямого научного исследования, но могут быть изучены косвенно в устных отчетах. Он критиковал методологический бихевиоризм, в частности, за сохранение дуализма (Skinner, 1974). Вместо этого он утверждал, что «то, что ощущается или интроспективно наблюдается, — это не какой-то нефизический мир сознания, разума или умственной жизни, а собственное тело наблюдателя» (стр.18–19).

Самоанализ, как известно, ненадежен; вот почему Уотсон (1913) отверг интроспекцию как метод. Скиннер, по-видимому, согласился бы, но в предыдущей цитате он, кажется, доверяет самоанализу с некоторой степенью точности. Люди часто выражают замешательство или неуверенность по поводу частных событий (это боль или зуд? Я смущен или зол?), А также часто лгут в ответ на такие вопросы, как «О чем вы думаете?» В частности, интроспекция никогда не сможет надежно сделать частные события публичными.Ненадежность самоанализа подводит нас к третьей проблеме случайного уединения.

Третья и самая большая проблема заключается в том, что, даже если бы машина защиты от конфиденциальности была изобретена, машина всегда была бы подчинена показаниям допрашиваемого. Даже если бы было реализовано «решение» для обеспечения конфиденциальности, такое как машина защиты от конфиденциальности (), и монитор показывал бы всевозможные частные события («Кто я?» «Боль в ноге», «видеть курицу» или «слышать Девятая симфония Бетховена »), но ничто не помешало бы наблюдаемому человеку отрицать, что такое событие происходит.Представьте, что машина была доставлена ​​в суд, и монитор показал: «Я застрелил шерифа», а человек сказал: «Я никогда не думал о таком; твоя машина лжет. Что тогда мог сделать зритель? Настаиваете на том, что человек лжет? Машина по защите конфиденциальности по-прежнему требует, чтобы человек подтвердил результат, предположительно на основе самоанализа, который всегда ненадежен. Таким образом, даже антиприватная машина, если бы ее изобрели, не решила бы проблему конфиденциальности в целом.Его обещание оказывается пустым обещанием, и мы не можем с уверенностью утверждать, что конфиденциальность случайна или что «частные и публичные события имеют одинаковые физические размеры» (Скиннер, 1969, стр. 228).

Частные события могут быть выведены вербальным сообществом в повседневных делах, но предполагаемые частные события никогда не могут служить научным объяснением общественного поведения (Скиннер, 1974, стр. 17–18; «роль окружающей среды»). Если анализ поведения является естественной наукой, то для составления «связных картинок», используя фразу Фаррингтона в предыдущей цитате, необходимо, чтобы наблюдаемые действия (природные явления) были связаны с наблюдаемыми событиями в окружающей среде (прошлые и настоящие природные явления).Поведение берет свое начало в окружающей среде. Даже если мы много узнаем о физиологии поведения, мы узнаем только о механизмах, а не о происхождении в окружающей среде (обзор исследований механизмов см. В Thompson, 2007). Если мы узнаем, что определенный гормон способствует строительству гнезд у канареек, нам все равно нужно знать, что в нормальных условиях стимулирует секрецию гормона (например, удлинение дня весной), и, кроме этого, нам все равно нужно знать, какая история естественный отбор вызвал этот механизм.Точно так же, даже если бы мы смогли измерить события в человеческом мозге, которые позволили бы нам предсказать поведение, нам все равно пришлось бы изучать события окружающей среды, прошлые и настоящие, которые привели к мозговым событиям и поведению.

Как объясняли мы с Хитом в 1992 году, объяснения в поведенческом анализе историчны. Народная психология, когнитивная психология и физиологическая психология сосредоточены на непосредственных причинах поведения (например, мыслях, обработке информации и нейромедиаторах). Анализ поведения, как и эволюционная биология, находит объяснения в прошлом, в истории отбора.Таким образом, биологи-эволюционисты стремятся понять, как естественный отбор, действующий на популяции птиц на протяжении миллионов лет, привел к тому, что канарейки строили гнезда и , в которых их гормоны запускались увеличением светового дня. Если машина Тома не заводится, когда ему нужно ехать в аэропорт, и он думает: «Мэри должна мне сделать одолжение», и звонит Мэри, чтобы подвезти его, поведенческие аналитики должны объяснить, как звонки и думают. возникло, учитывая историю обращения Тома о помощи с такими терминами, как милость, и его более конкретная история с Мэри.В лучшем случае мышление — это дополнительное поведение, которое нужно объяснить, но обычно, как заметил Скиннер, мышление остается незамеченным. В частности, если его не наблюдают, мысли Тома не вызывают его звонка. Поведение может быть вызвано экологическими событиями, такими как еда, травмы или обмен любезностями, но в естествознании оно не может быть вызвано ненаблюдаемыми событиями.

Среди бихевиористов возникла путаница по поводу ненаблюдаемых причин. Например, Зурифф (1979) идентифицировал то, что он назвал 10 внутренними «причинами» открытого поведения, подразумеваемых в трудах Скиннера.Он заметил, что по сравнению с ментальными причинами эти частные события не оставляют тайны «их онтологический статус, так что метафизика не стоит на пути предсказания, контроля и интерпретации поведения» (стр. 8). Однако немного раньше в той же статье он предположил, что скрытые стимулы «предположительно действуют так же, как и общественные, за исключением того, что они расположены на другой стороне кожи» (стр. 8). Похоже, это подразумевает, что частные мероприятия гипотетичны. Это впечатление усиливается следующим утверждением, что «свойства скрытых стимулов и ответов выводятся из наблюдений за аналогичными явными стимулами и реакциями» (стр.8). Наконец, Зурифф одобрительно отмечает, что радикальный бихевиоризм начинается «с внешнего мира стимулов и реакций, а затем [перемещает] их внутрь кожи, где это необходимо» (стр. 8), очевидно предполагая, что частные события предполагаются всякий раз, когда заканчиваются публичные объяснения. . Мы остаемся с двусмысленным описанием, в котором частные события предполагаются или предполагаются, рассматриваются как внутренние в отличие от внешних (использование, которое звучит дуалистично), и, тем не менее, объявляются имеющими однозначный онтологический статус.Возникает противоречие, потому что предполагаемые частные события производят не менее убедительные объяснения и имеют не менее загадочный онтологический статус, чем предполагаемые ментальные события. Возможность превратить частные события в публичные и тем самым устранить неоднозначность их онтологического статуса остается недосягаемой в повседневной жизни и достижима, если вообще возможна, только в лаборатории. Если анализ поведения — это наука, мы не можем объяснить наблюдаемое поведение, просто придумав что-то, даже если мы настаиваем на том, что то, что мы придумываем, «точно такое же», как и то, что мы наблюдаем.Только в народной психологии личные мысли вызывают поведение.

Даже в контексте лабораторных экспериментов некоторые бихевиористы рекомендовали предполагать частные события. Любински и Томпсон (1993) утверждали, что они обучали голубей сообщать о частных событиях. Их эксперимент показан справа, а слева — условная условная дискриминация. Короче говоря, голодному голубю перед ежедневным приемом давали одно из двух лекарств, А или В. Если было дано лекарство А, клюет по клавише, помеченной соответствующей буквой (А в) произведенной пищи; если было дано лекарство B, клюет в другую клавишу (B in), произведенную пищу.Когда голуби правильно клюнули, Любински и Томпсон пришли к выводу, что клевания находились под контролем различных личных чувств, вызываемых различными лекарствами. На диаграмме условной дискриминации, изображенной слева, сначала отображается красная или зеленая клавиша в качестве образца, а затем (иногда после задержки) представлены клавиши выбора, обозначенные A и B. Если образец был зеленым, клюет продукт питания A; если образец был красным, клюет в точку B, чтобы получить пищу. В обоих экспериментах правильная работа может быть объяснена публичными событиями: цветами и лекарствами.При условном различении, особенно если между выборкой и выбором проходит задержка, может возникнуть соблазн постулировать какое-то частное событие (трассировку или представление выборки) для управления клеванием клавиши выбора. Однако различие между красными и зелеными кружками. Нет необходимости помещать копии кругов внутри голубя, а общедоступность стимулов — в окружающей среде — позволяет избежать путаницы в отношении того, кто видит круги (то есть настоящего голубя, а не воображаемого внутреннего голубя, всматривающегося в воображаемое внутреннее пространство).Точно так же в эксперименте Любински-Томпсона вместо предполагаемых частных стимулов, эквивалента предполагаемой копии красного круга, можно указать на общедоступные наркотики. Подобно тому, как можно опустить воображаемые внутренние представления кругов, можно опустить воображаемые внутренние чувства, вызываемые наркотиками, и избежать путаницы в отношении того, кто испытывает эти чувства и где они находятся. Преобладание правильных ответов составляет различие между препаратом А и препаратом Б. Вот и все. В любом эксперименте и при любом различении решение о том, что является правильной реакцией, а что является ошибкой, зависит от того, что экспериментатор знает (цвет или препарат), что является общедоступным.Дискриминация заключается в изменении поведения при изменении окружающей среды, но наблюдатель (экспериментатор) должен судить об изменении окружающей среды (дальнейшее обсуждение см. В Herrnstein, Loveland, & Cable, 1976). Препарат может вызывать изменения в организме голубя, но пока эти изменения не измеряются (остаются конфиденциальными), они бесполезны для объяснения поведения голубя; публичные мероприятия наркотиков и цветных кругов достаточно.

Эксперимент Любински и Томпсон (1993) по сравнению с условным различением цвета.Они утверждали, что дискриминация голубей отражает внутренние чувства, вызываемые наркотиками, но их результаты легче понять как дискриминацию между самими общедоступными наркотиками.

Философы, считающие бихевиоризм неполным, ставят следующую задачу (например, Dennett, 1978). Представьте, что Том каждый день едет домой на автобусе №4. Мы видим, как он едет в автобусе, но причин для такого поведения не видно. Он, должно быть, ехал на автобусе, потому что хочет домой и считает, что этот автобус доставит его туда.Таким образом, поведенческие описания неполны, потому что невозможно объяснить поведение без ссылки на психические причины. Бихевиористы отвечают, что такие объяснения носят круговой характер, потому что единственный способ узнать, чего Том хочет или во что верит, — это его поведение (например, едет на автобусе). Причины не очевидны, потому что они лежат в прошлом, то есть в истории Тома с домом и автобусами.

Включение частных событий в поведенческие аккаунты подрывает реакцию бихевиористов. Философ может ответить, что частные события почти не отличаются от желаний и убеждений.Том может сидеть в автобусе и декламировать про себя, что ему нужно выйти на 79-й улице. Насколько это отличается?

ДИЛЕММА ЧАСТНЫХ СОБЫТИЙ

Радикальные бихевиористы, считающие частные события полезными дополнениями к объяснениям поведения, сидят на рогах дилеммы. Следует ли включать частные мероприятия или их следует исключить? С одной стороны, исключить частные события означало бы отрицать то, что говорят почти все, что его или ее личные мысли и чувства определяют общественное поведение; отрицание этого, по-видимому, открывает бихевиористам обвинение философов в том, что бихевиоризм неполон, потому что он игнорирует важную часть поведения, то самое обвинение, которого Скиннер старался избежать.С другой стороны, признавать важность частных событий — значит вводить гипотетические события, которые кажутся (и, возможно, действительно являются; см. Zuriff, 1979, обсуждалось выше), и подрывать претензии бихевиористов к истинному естествознанию. поведение. В любом случае, кажется, что менталисты побеждают.

Если на публичных мероприятиях ищут объяснения и предполагается, что вся конфиденциальность является случайной, и нет другой последовательной позиции для бихевиористов, то позиция такая же, как у Уотсона (1930), который утверждал, например, что эта мысль субвокальная речь.Вместо subvocal, Skinner использовал слово covert. Ни один из терминов не решает проблему, заключающуюся в том, что личные события остаются скрытыми, когда один объясняет поведение другого существа.

Бихевиористы должны быть осторожны с утверждением, что радикальный бихевиоризм вообще имеет дело с мыслями и чувствами, потому что непрофессионалы, вероятно, придут к выводу, что радикальный бихевиоризм включает в себя традиционное понятие мыслей и чувств, то есть вещей или событий в пространстве разума. Радикальный бихевиоризм не допускает такого внутреннего пространства.Это отрицание делает словесное поведение бихевиористов нетрадиционным (Hineline, 1995), и эта нетрадиционность ставит ту же дилемму: следует ли представлять радикальный бихевиоризм так, как если бы он имел дело с общепринятыми концепциями, делая его приемлемым на ложных основаниях, или он должен быть представлен как действительно ли это радикальная позиция (т.е. полное отрицание дуализма), которая может показаться неадекватной и неправдоподобной? Какой выход? Как сохранить науку о поведении и при этом сделать ее полной и достоверной? Я утверждаю, что ответ заключается в принятии молярного взгляда на поведение.

МОЛЯРНЫЙ ВИД НА ПОВЕДЕНИЕ

Организмы заполняют моря, сушу и воздух, потому что они несут генетический материал и потому, что этот генетический материал воспроизводится чаще, когда в организмах, чем когда нет. В противном случае генетический материал остался бы в исходном супе (см. Dawkins, 1989, обсуждение длиной в книгу). Почему отбор был в пользу организмов? В чем преимущество? Одним словом это поведение . Быть организмом, быть живым — значит вести себя. Организмы взаимодействуют со своей средой, и эта торговля с окружающей средой является поведением, и ее важность заключается в ее влиянии на репродуктивный успех через окружающую среду.Организмы производят потомство, кормят себя и свое потомство, строят укрытия, избегают хищников и изменяют мир вокруг себя множеством способов. Все эти благоприятные эффекты проявляются во времени, в среднем и в долгосрочной перспективе. Поведение по самой своей природе растянуто во времени. Подобно тому, как любая особь в популяции может потерпеть неудачу (может умереть, не оставив потомства), любое индивидуальное действие может потерпеть неудачу. Преимущество и успех наступают со временем, в среднем и в долгосрочной перспективе. Подобно тому, как естественный отбор действует на популяции и не может быть понят, глядя на индивидов, поведенческий отбор действует на расширенных моделях активности и не может быть понят, глядя на моменты.В любой конкретный момент, например, мы можем увидеть голубя, балансирующего спиной параллельно земле и вытянутым клювом, но когда мы видим расширенный образец, в котором он марширует вдоль и клюет семена на земле, только тогда мы понимаем что он собирает пищу. Понимание того, что поведение — это взаимодействие с окружающей средой, говорит нам как о том, что поведение расширяется во времени, так и о том, что поведение и его последствия являются конкретными и измеримыми. Другими словами, все поведение и эффекты, которые имеют значение, являются общедоступными.

С молярной точки зрения поведения, действия более или менее продолжены во времени, что означает, что они обладают свойством масштаба ; более обширные виды деятельности определяются в более длительной временной шкале, чем менее протяженные, более локальные виды деятельности (Baum, 2002, 2004). Канарейка, строящая гнездо, собирает материал, кладет его в гнездо и обрабатывает его ногами. Построение гнезда — это более расширенная деятельность, определенная в более длительной временной шкале, а ее части (менее расширенные действия) определены в более короткой временной шкале.

Вызов философов: «Том едет на автобусе № 4, потому что он хочет домой и верит, что этот автобус доставит его туда», — побуждает бихевиористов ответить, что это объяснение является циклическим, поскольку единственное свидетельство желания или вера — это поведение Тома, когда он едет на автобусе, выходит на правильной остановке и возвращается домой. В этом ответе упускается из виду проблема самого аргумента философов. Задача начинается с ложной предпосылки: что Том может сейчас же ездить на автобусе.«Мгновенное поведение» — это оксюморон. По самой своей природе поведение расширяется во времени. Если Том сидит в автобусе, мы не можем сказать, идет ли он домой, в магазин или куда-то еще. Мгновенный снимок подвержен максимальной неопределенности; только с большей временной выборкой мы можем быть уверены в том, что делает Том.

Искушение постулировать частные события возникает, когда действие просматривается в слишком маленьком временном масштабе. Если мы просматриваем моментальный снимок, мы видим, например, Тома с лопатой в саду, но мы мало понимаем, какая активность происходит.Рассматривая более длительный период времени, мы видим, что Том копает яму. Если посмотреть в более крупном масштабе, мы видим, что Том копает канаву. Еще дольше, и мы видим, что он прокладывает трубопровод. Еще дольше, и мы видим, что он устанавливает водопад в своем саду. И так далее. В каждом временном масштабе мы видим общественную активность, и никаких проблем не возникает. Но пусть Том остановится ненадолго и облокотится на лопату, глядя в землю; тогда возникает соблазн предположить, что он в частном порядке думает о своем проекте.Однако мы не знаем, что он делает в данный момент; он может отдыхать или думать о том, чтобы что-нибудь поесть. В более длительных временных рамках мы можем увидеть, что он возобновляет копание через некоторое время, и даже несмотря на небольшой перерыв, он все еще работает над своим проектом. Какая бы негласная речь могла произойти, вряд ли имеет значение, потому что в течение периода наблюдения Том занимается копанием канавы, прокладкой трубопровода или установкой водопада. В более длительном масштабе активность является непрерывной, и любые частные события, которые происходят, могут быть проигнорированы (Baum, 2002).

Предположим, что после паузы Том продолжает копать в другом направлении, и мы спрашиваем, почему. Том говорит, что натолкнулся на проложенную под землей электрическую линию, и ему пришлось копать, чтобы избежать ее. Можно сказать, что Том столкнулся с проблемой, которую решил, изменив направление. Какое бы скрытое или явное вербальное поведение ни происходило, оно было частью расширенной деятельности, то есть решения проблемы. Никакие личные действия или стимулы не были ни причинными, ни существенными. Словесное поведение и изменение направления произошли из-за встречи с подземной электрической линией, публичного мероприятия.Работа с линией электропередач была менее продолжительной — рытье канавы и прокладывать трубопровод.

Молярный вид также позволяет нам избежать гипотез о частных событиях, которые называются «чувствами» или сенсорными событиями. Соблазн рассматривать зрение, слух и боль как частные события возникает, когда мы смотрим на поведение за слишком короткий промежуток времени. Зебра видит львов, преследующих ее? На данный момент мы не можем сказать. Мы должны некоторое время наблюдать, пока зебра не начнет уклоняться, прежде чем мы сделаем вывод, что зебра видит львов.Полицейский спрашивает автомобилиста: «Ты что, не видел знак остановки?» Если автомобилист говорит «нет», у полицейского может возникнуть соблазн предположить, что произошло какое-то личное осмотр, но у него не будет оснований делать вывод, что автомобилист лжет, потому что полицейский видел только последующее движение мимо знака.

В самом деле, этот пункт можно распространить на все предполагаемые события, частные или ментальные. Исходя из того, что в повседневной жизни и в лаборатории большую часть времени мы имеем доступ только к общественным стимулам и общественному поведению, Рахлин (1994, 2003) утверждал, что ментальные события, включая мышление, чувство и восприятие, могут быть идентифицированы. с общественной деятельностью, из которой они выведены.Опираясь на труды Аристотеля и Гилберта Райла (1949), Рахлин идентифицировала ментальные события, такие как верить, хотеть, иметь намерение, знать, слышать, видеть, испытывать боль и т. Д., С расширенными моделями общественного поведения. Например, для Джейн вера в то, что смертная казнь неправильна, означает, что Джейн выступает против нее всякий раз, когда поднимается тема, дает деньги организациям, которые работают против нее, участвует в демонстрациях против нее и так далее. Если таких действий будет достаточно, в течение определенного периода времени люди вокруг Джейн будут утверждать, что она считает смертную казнь неправильной.Сама Джейн будет отстаивать свою веру на том же основании. Никакие личные или психические события не должны учитываться.

Следуя за Рахлин, мы можем пойти еще дальше и утверждать, что в контексте других ее явных действий действия Джейн в отношении смертной казни являются ее верой в ее неправомерность. Любой, кто наблюдает за расширенными моделями действий Джейн, может не хуже Джейн знать, каковы желания и убеждения Джейн. Действительно, такой наблюдатель может знать лучше, чем Джейн, потому что действия другого человека наблюдать легче, чем свои собственные; люди платят деньги психотерапевтам именно по этой причине.

ОЩУЩЕНИЯ ЧАСТНЫЕ?

К событиям, которые можно было бы отнести к личным ощущениям или личным стимулам, можно относиться так же, как к убеждениям и желаниям. Философы ставят перед бихевиористами следующую проблему (Rachlin, 2003). Предположим, что два человека сидят в комнате, где играет музыка, и ни один из них не двигается, но один из них глух. Как их можно отличить друг от друга, кроме как на личном опыте общения с музыкой? Этот вызов на самом деле просто еще одна версия Тома, едущего в автобусе.Если кто-то ограничен наблюдением за ними в какой-то момент, он не может сказать, какой человек глухой, а кто слышит. Однако после этого один из них будет говорить о музыке и наслаждении ею, а другой не будет ничего о ней сказать. В более длительных временных рамках различие между глухотой и слухом становится очевидным; расширенные модели публичного поведения этих двух людей имеют значение (Baum, 2011b). Предположение, что один человек наслаждается музыкой в ​​частном порядке, было бы неправильным ответом, потому что это привело бы к признанию точки зрения менталистов, ссылаясь на скрытый ментальный критерий.

Более сложный пример — боль, потому что боль обычно рассматривается как типичное частное событие. Как мы видели ранее, Скиннер считал боль личным раздражителем. Понимание того, почему это ошибка, может помочь, потому что в нем подчеркивается, что предполагаемые внутренние чувства не являются необходимыми для понимания различения. Хотя какое-то оскорбление тела стимулирует нервные окончания, которые могут вызывать боль, порез, ожог, давление, удар или разрыв являются источником боли и всегда наблюдаются.Стимуляция нервных окончаний подобна светостимулирующим рецепторам сетчатки. Если Джейн останавливает свою машину на красный свет, стимул, который управляет ее остановкой, — это красный свет, а не внутреннее представление или ощущение красного света. Точно так же, если у Джейн защемлен нерв в позвоночнике, защемление нерва — это событие, способствующее ее боли, а не внутреннее представление или ощущение боли. Когда она жалуется: «Мне больно», она жалуется не на внутреннее ощущение или личный раздражитель, а на защемленный нерв (при условии, что она не притворяется).Защемленный нерв можно рассматривать как раздражитель, но он не является личным, за исключением, возможно, банального смысла, что никто не делал необходимых рентгеновских снимков.

Миряне и философы часто утверждают, что кто-то может испытывать боль, но не показывают ее. Исходя из этого, они настаивают на том, что боль должна быть личной. Рахлин (1985) утверждал, что это логическая невозможность, потому что испытывать боль — это , чтобы показать это. Если футболист плюхается на землю, схватившись за ногу, катаясь, морщась и стоная, мы, скорее всего, скажем, что ему больно.Если таким образом он остановит игру в пользу своей команды, мы можем заключить, что он притворяется. Мы примем решение только позже, если вообще когда-либо, в более длительных временных рамках, на основании его способности продолжать игру или его хромоты, притворялся он или нет. И наоборот, если кому-то действительно удается вообще не проявлять болевого поведения, мы заключаем, что этот человек не испытывал боли; независимо от того, что человек мог бы заявить позже, практически он или она не испытывали боли.

Подобно трактовке таких высказываний Скиннера (1945), другой подход к пониманию утверждения: «Я испытывал боль, но не показывал ее» — это спросить, какие условия могут вызвать такую ​​речь.Если Том сделает заявление, одна из возможностей состоит в том, что он, скажем, заперся в отдельной комнате и тем самым сделал все свое поведение непременно конфиденциальным. Однако люди обычно подразумевают под утверждением, что другие присутствовали, но не видели болевого поведения. Заявление основано на возможности наличия некоторых состояний (например, травмы или защемления нерва), которые обычно приводят к общему болевому поведению, но что некоторые другие условия (например, пребывание на свадьбе) могут отменять обычную активность. .Если Тому удается сделать так, чтобы никто не видел его поведения, связанного с болью, тогда все вокруг него заключают, что он не испытывает боли. Напротив, если он проявляет болезненное поведение и никто не видит никаких обстоятельств, позволяющих сделать вывод, что он притворяется, тогда обычно наблюдатели приходят к выводу, что ему больно, и будут действовать сочувственно; попытайтесь успокоить его, предложить паллиативы, вызвать скорую помощь и так далее. Испытывает ли человек боль или нет, зависит от поведения наблюдателей, в особенности поведения наблюдателей в течение длительного периода времени.

Футболист, которого ударил противник, но затем получил пас, может после игры пожаловаться и стонать, а рентгеновские снимки показывают, что у него сломано ребро. Непосредственными причинами его болезненного поведения являются сломанное ребро и присутствие симпатичных зрителей. Если его спросят, испытывал ли он боль во время этого отличного улова, он мог бы сказать, что испытывал боль, но игнорировал ее в тот момент. Но как он мог это знать? Даже если сломанное ребро затрагивало нервные окончания, которые, в свою очередь, могли повлиять на его мозг, его нервная система реагировала только на сломанное ребро.Если он что-то игнорировал, то он игнорировал сломанное ребро (травма теперь стала достоянием общественности), а не какую-то внутреннюю боль , вещь , не частный стимул. Для посторонних он тогда не испытывал боли, даже если рентгеновские лучи в сочетании с его болевым поведением приводят присутствующих наблюдателей к выводу, что он испытывает боль сейчас.

Вывод о том, что страдания человека зависят от суждений сторонних наблюдателей, а не от собственных суждений, может показаться нелогичным. Непрофессионал все еще может настаивать на том, что он или она испытывает боль, но не показывает ее.Точнее, могли бы мы ответить, вам удалось проявить настолько слабое болевое поведение, что никто из окружающих не заметил. Вы притворялись, что вам не больно, так сказать, и окружающие не видели причин вести себя так, как если бы вам было больно. Они бы тоже вели себя так, если бы вы проявляли болезненное поведение, но вы, казалось, притворялись. В конце концов, мы по-прежнему решаем, что человек делает или не делает, на основе предыдущего и последующего поведения в течение длительного периода времени.

Реальное решение проблемы конфиденциальности состоит в том, чтобы увидеть, что частные мероприятия не нужны для понимания поведения.Они могут существовать, а могут и не существовать; они не имеют отношения к делу. Без них можно получить полный отчет о поведении. Напоминая, что поведение существует только как торговля с окружающей средой и состоит из действий, более протяженных или более локальных во времени, нам не нужно говорить о каких-либо частных событиях, чтобы понять функцию поведения. Механизмы внутри кожи, особенно в нервной системе, а также в железах и мышцах, важны для понимания того, как осуществляется поведение, но понимание того, как окружающая среда заставляет организм вести себя так, а не иначе, зависит от более крупных временных рамок, т. Е. , история особи и вид, к которому она принадлежит (Баум, 2002, 2005).Если бихевиористы хотят понять, почему люди говорят о личных и ментальных вещах и событиях, или избежать обвинений в том, что бихевиористы не обращают внимания на внутреннюю жизнь мыслей и чувств людей, они могут последовать предположению Рахлин о том, что личные и ментальные термины представляют собой вербальное поведение, вызванное расширенными паттернами. поведения.

С эволюционной или терапевтической точки зрения имеет значение только общественное поведение. Независимо от того, что человек или нечеловеческое животное может думать или чувствовать наедине, личное мышление и чувство не могут повлиять на репродуктивный успех; только торговля с окружающей средой, такая как передвижение, получение ресурсов, взаимодействие с сородичами, избегание хищников и т.п., другими словами, события, которые можно наблюдать и измерить (т.е., публичное) может способствовать репродуктивному успеху. Естественный отбор не может повлиять на внутренние события, независимо от того, называются ли они разумом, психологией, философией, мышлением или чувством, но естественный отбор может благоприятствовать выгодным поведенческим тенденциям и моделям, если на них в некоторой степени влияют гены. Если бы терапевт изменил личные мысли и чувства клиента без изменения какого-либо публичного поведения (если бы такое было возможно), терапевт потерпел бы неудачу, потому что цель терапии, даже психоанализа, — помочь клиенту жить более эффективно.Если Джейн утверждает, что она чувствует себя лучше в своей жизни, но продолжает свою зависимость, остается в жестоких отношениях, съеживается от своего босса и продолжает попытки самоубийства, никто не должен ей верить. Действительно, для любой практической цели имеет значение только публичное поведение. Инженер по безопасности не хочет, чтобы люди думали только о том, что пристегивать ремень безопасности — это хорошо; фактическое застегивание — вот что важно. Если мы можем прогнозировать, контролировать и понимать публичное поведение, наше понимание не будет неполным из-за пропуска частных событий, потому что частные события не имеют отношения к делу; только общественное поведение имеет значение для эволюции и для всех практических целей.

ОШИБКА ЧАСТНЫХ СОБЫТИЙ

Точка зрения Уорфа (1956) о необходимости «говорить на другом языке» хорошо иллюстрируется концепцией вербального поведения , которое сводится к разговору о непрофессиональных понятиях, таких как язык, ссылка и значение в совершенно другом словаре (говоря о языке на другом «языке», — сказал бы Уорф). Скиннер (1957) определил вербальное поведение как оперантное поведение говорящего, подкрепленное поведением другого присутствующего организма (слушателя) и приобретенное в результате членства в вербальном сообществе говорящих и слушателей.Это определение охватывает не только речь, но и жесты (например, жесты). Скиннер, однако, стремился не к созданию отдельной категории, а прямо противоположному: уподобить вербальное поведение другому оперантному поведению и преодолеть кажущееся различие (Baum, 2005). Большая часть путаницы в отношении частных событий происходит из-за неспособности полностью понять последствия замены менталистских представлений о языке вербальным поведением. Если собака хромает, скулит и скулит, мы можем без колебаний сказать, что ей больно, и наше высказывание вызвано ее болезненным поведением.Если довербальный младенец плачет, гримасничает, скулит, скулит и хлопает себя по уху, мы можем сказать, что ему больно или болит ухо, поскольку наши высказывания вызваны его болезненным поведением. Если Джейн, взрослый человек, гримасничает, стонет и держит лицо, мы можем сказать, что ей больно или у нее болит зуб, поскольку наше высказывание вызвано ее болезненным поведением. Если, кроме того, она говорит: «У меня болит зуб», это высказывание — просто более болезненное поведение; это только делает наши высказывания о ее боли более вероятными и сочувствующими (Baum, 2011a).

Многие философы и другие менталисты, приверженные дуализму внутреннего и внешнего, настаивают на том, что утверждения от первого лица, такие как «Мне больно», коренным образом отличаются от заявлений от третьего лица, таких как «Она страдает». Они делают это, потому что предполагают, что заявления от первого лица основаны на частных событиях, тогда как заявления от третьего лица основаны на публичных событиях. Обычно они также утверждают, что заявления от первого лица «неисправимы». Под этим они подразумевают, что никто не может сомневаться в том, что Джейн говорит о себе, потому что только она причастна к частным событиям, лежащим в основе ее заявления.Даже если отбросить возможность того, что Джейн лжет или притворяется, мы знаем, что заявления от первого лица могут быть ненадежными (люди меняют то, что говорят). Например, спортсмен может не сообщать о боли в результате травмы в разгар игры, но позже жаловаться на боль.

С точки зрения радикального бихевиоризма, высказывания от первого лица и от третьего лица являются примерами вербального поведения и контролируются схожими, если не идентичными, условиями в окружающей среде. Смотрим на лапу собаки на предмет шипа и в ухе ребенка на вздутие барабанной перепонки; Дантист Джейн обнаружит кариес, который объясняет все ее болевое поведение, в том числе то, что она говорит, что ей больно.Травмы, защемление нервов, чрезмерный приток крови к мозгу и другие недуги — все это потенциально предается гласности и, когда становится достоянием общественности, делает нашу реакцию на болевое поведение более сочувствующей и менее подозрительной по отношению к притворству. Когда Джейн жалуется на зубную боль, она не вглядывается в какую-то внутреннюю боль (или личный стимул) и не сообщает об этом; она реагирует на травму зуба (Baum, 2011a). Когда Скиннер (1945) написал знаменитую фразу: «Моя зубная боль такая же физическая, как и моя пишущая машинка» (стр. 285), возникает вопрос, что он имел в виду.Он рассматривал зубную боль как «частный стимул», но утверждение остается загадочным. Является ли частный раздражитель травмой зуба? Это было бы физически. Но он говорит «зубная боль», а не «зуб». Частным стимулом не может быть какая-то внутренняя боль; это не было бы физическим. С точки зрения моляров зубная боль — это болевое поведение («рука к челюсти, выражение лица, стоны и т. Д.», Стр. 277), которое Скиннер назвал «побочными реакциями», плюс словесные жалобы и утверждения человека — это поведение — это , такой же физический, как и пишущая машинка.

Большая путаница возникает из-за того, что Джейн «сообщает» или «наблюдает» за каким-то внутренним частным событием, когда она говорит, что ей больно. Менталистический подход к наблюдению состоит в том, чтобы предположить, что это единая деятельность, направленная на разные объекты. С менталистической точки зрения наблюдение за коровой отличается от наблюдения за цветком, поскольку внутреннее внимание направлено на два разных объекта внешнего мира. Слабость этого взгляда проявляется, когда мы задаем такие вопросы, как «Кто занимается внутренним вниманием?» и «Находится ли наблюдатель во внешнем мире с объектами?» (Дополнительное обсуждение см. в Baum, 2011a).

В радикальном бихевиоризме, который отвергает ментализм и дуализм в пользу монизма, наблюдатель или репортер — это целый организм, а поведение наблюдения или сообщения — публичное вербальное и невербальное поведение. Наблюдение за коровой и наблюдение за цветком — это не одно и то же действие, направленное на два разных объекта, это два качественно разных действия. Один паттерн состоит в том, чтобы сориентироваться в сторону коровы, сказать, что она похожа на голштинскую, что она кажется худой и так далее; другой паттерн состоит в том, чтобы ориентироваться на цветок, нюхать его, говорить, что он прекрасный, возможно, сорвать его и так далее.Когда мы видим такое поведение, мы говорим, что человек видит (наблюдает) корову или цветок. Одного присутствия коровы или цветка недостаточно, чтобы вызвать поведение «наблюдения» или «сообщения»; обычно должны быть соблюдены другие условия, такие как присутствие других людей, которые могут реагировать на высказывания, и история взаимодействия с коровами или цветами. Действия вызваны всеми этими обстоятельствами, но не какой-либо внутренней копией коровы или цветка (Skinner, 1969). Более того, если кто-то «воображает» корову или цветок (видит их в отсутствие видимого; Скиннер, 1969), воображение все же не включает в себя внутренней копии или частного события.Человек ведет себя более или менее так, как он или она, когда это было замечено (с открытыми глазами при хорошем освещении; см. Rachlin, 2003, для дополнительного обсуждения воображения).

Как коровы и цветы, так и боль и другие так называемые частные мероприятия. Когда кто-то сообщает о гобое, играющем в музыкальном произведении, он проявляет вербальное поведение, которое включает такие слова, как «гобой», «жалобный», «удивительный» и т. Д. Это вызвано музыкой. Никакого внутреннего гобоя здесь нет. Точно так же, когда кто-то сообщает о боли, он проявляет вербальное поведение, которое включает такие слова, как «болит», «остро», «мучительно» и так далее.Никакая внутренняя боль не входит в картину, и если человек не притворяется, болевое поведение частично вызвано травмой или другим состоянием, которое, по крайней мере, потенциально публично.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В менталистском взгляде на вербальное поведение, которое опирается на такие фразы, как «использование языка» и «символическое общение», говорят, что говорящий «производит» речь, то есть действует как агент, который говорит от своего имени. или ее я. В естествознании нет места скрытым, ненаблюдаемым причинам; не духи, не сущности, не внутреннее «я» (Baum, 1995, 2005; Ryle, 1949; Skinner, 1969).Радикальный бихевиоризм рассматривает все поведенческие события как природные явления, такие как землетрясения, дождь, закаты, деление клеток, рождение, смерть и налоги, включая вербальное поведение. Высказывания — это эпизоды вербальной активности, например, бег на бегу или ходьба домой. Речь, как и пение птиц, сводится к звукам, которые влияют на поведение сородичей (людей), которые их слышат. Таким образом, когда кто-то говорит о мыслях или чувствах, нам не нужно представлять себе частные события как вызывающие высказывание, а скорее мы должны искать детерминанты в текущих и прошлых событиях окружающей среды.Прошлые события невидимы в настоящем, но они были общедоступными и наблюдаемыми, и все выводы о них можно проверить, в отличие от выводов о частных событиях. Когда человек говорит: «Я слышу музыку», «Я вижу коров» или «У меня болит нога», наука объясняет эти высказывания другими природными (экологическими) событиями, такими как музыка, коровы, травмы и присутствие слушателей. . То же самое и с такими высказываниями, как «мне хочется домой» и «я подумал о проблеме». Просмотр этих высказываний в более широком масштабе времени, чем данный момент, делает скрытые события нерелевантными, и эти высказывания не требуют каких-либо частных событий для их объяснения.В науке, основанной на теории эволюции, вербальное поведение не требует новых принципов для его объяснения, и тот же набор принципов применим к поведению вербальных и невербальных организмов.

Благодарности

Ранние версии этой статьи были представлены на ежегодных собраниях Ассоциации анализа поведения в мае 1995 г. и Американской психологической ассоциации в августе 1995 г. Я благодарю Говарда Рахлина за вдумчивые комментарии к предыдущему проекту статьи.

ССЫЛКИ

• Baum W.М. Статус частных событий в поведенческом анализе. Поведенческие науки и науки о мозге. 1993; 16: 644. [Google Scholar]
• Baum W.M. Радикальный бихевиоризм и концепция свободы воли. Бихевиорология. 1995; 3: 93–106. [Google Scholar]
• Baum W.M. От молекулярного к молярному: смена парадигмы в поведенческом анализе. Журнал экспериментального анализа поведения. 2002. 78: 95–116. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Baum W.M. Молярные и молекулярные взгляды на выбор. Поведенческие процессы.2004. 66: 349–359. [PubMed] [Google Scholar]
• Baum W.M. Понимание бихевиоризма: поведение, культура и эволюция (2-е изд.) Малден, Массачусетс: Блэквелл; 2005. [Google Scholar]
• Baum W.M. Уклонение, частные события и прагматизм: ответ на ответ Мура на мой обзор Conceptual Foundations of Radical Behaviorism . Журнал экспериментального анализа поведения. 2011а; 95: 141–144. [Google Scholar]
• Baum W.M. Что такое радикальный бихевиоризм? Обзор концептуальных основ радикального бихевиоризма Джея Мура .Журнал экспериментального анализа поведения. 2011b; 95: 119–126. [Google Scholar]
• Баум В.М., Хит Дж. Л. Поведенческие объяснения и преднамеренные объяснения в психологии. Американский психолог. 1992; 47: 1312–1317. [Google Scholar]
• Catania A.C, Harnad S.E. Канонические статьи Б. Ф. Скиннера. Поведенческие науки и науки о мозге. 1984; 7: 473–724. [Google Scholar]
• Докинз Р. Расширенный фенотип: длинная досягаемость гена. Оксфорд, Великобритания: Издательство Оксфордского университета; 1989 г.[Google Scholar]
• Деннетт Д.К. Мозговые штурмы: философские эссе о разуме и психологии. Кембридж, Массачусетс: MIT Press; 1978. Скиннер содран. С. 53–70. [Google Scholar]
• Фаррингтон Б. Греческая наука. Ноттингем, Великобритания: официальный представитель; 1980. (Оригинальная работа опубликована в 1944 году) [Google Scholar]
• Хернштейн Р.Дж., Ловленд Д.Х., Кейбл С. Естественные концепции голубей. Журнал экспериментальной психологии: процессы поведения животных. 1976; 2: 285–302. [PubMed] [Google Scholar]
• Хинелин П.Истоки психологической теории, основанной на окружающей среде. В: Тодд Дж. Т., Моррис Э. К., редакторы. Современные взгляды на Б. Ф. Скиннера и современный бихевиоризм. Вестпорт, Коннектикут: Гринвуд; 1995. С. 85–106. (Ред.) [Google Scholar]
• Любински Д., Томпсон Т. Виды и индивидуальные различия в общении, основанные на частных состояниях. Поведенческие науки и науки о мозге. 1993. 16: 627–680. [Google Scholar]
• Мур Дж. Радикальный бихевиоризм и различие субъективного и объективного. Поведенческий аналитик.1995; 18: 33–49. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Мур Дж. Концептуальные основы радикального бихевиоризма. Корнуолл-он-Гудзон, Нью-Йорк: Слоун; 2008. [Google Scholar]
• Рахлин Х. Боль и поведение. Поведенческие науки и науки о мозге. 1985. 8: 43–83. [Google Scholar]
• Рахлин Х. Поведение и разум: корни современной психологии. Нью-Йорк: издательство Оксфордского университета; 1994. [Google Scholar]
• Рахлин Х. Конфиденциальность. В: Латтал К.А., Чейз П.Н., редакторы. Теория поведения и философия.Нью-Йорк: Kluwer Academic / Plenum; 2003. С. 187–201. (Ред.) [Google Scholar]
• Райл Г. Концепция разума. Чикаго: Издательство Чикагского университета; 1949. [Google Scholar]
• Скиннер Б.Ф. Оперативный анализ психологических терминов. Психологический обзор. 1945; 52: 270–277. [Google Scholar]
• Скиннер Б.Ф. Наука и поведение человека. Нью-Йорк: Макмиллан; 1953. [Google Scholar]
• Скиннер Б.Ф. Вербальное поведение. Нью-Йорк: Appleton-Century-Crofts; 1957. [Google Scholar]
• Скиннер Б.F. Непредвиденные обстоятельства подкрепления: теоретический анализ. Нью-Йорк: Appleton-Century-Crofts; 1969. Бихевиоризм в пятьдесят. С. 221–268. [Google Scholar]
• Скиннер Б.Ф. О бихевиоризме. Нью-Йорк: Кнопф; 1974. [Google Scholar]
• Томпсон Т. Отношения между функциональными системами в анализе поведения. Журнал экспериментального анализа поведения. 2007. 87: 423–440. [Бесплатная статья PMC] [PubMed] [Google Scholar]
• Уотсон Дж. Б. Психология с точки зрения бихевиористов. Психологический обзор.1913; 20: 158–177. [Google Scholar]
• Уотсон Дж. Б. Бихевиоризм. Нью-Йорк: Нортон; 1930. [Google Scholar]
• Whorf B.L. Язык, мысль и реальность. Кембридж, Массачусетс: MIT Press; 1956. [Google Scholar]
• Zuriff G.E. Десять внутренних причин. Бихевиоризм. 1979; 7: 1–8. [Google Scholar]

идеологических параллелей «Стивен Пол Фостер, доктор философии

Описание

Марксизм как философская система пытается дать точный анализ человека и его социальных институтов.Бихевиоризм как система психологии утверждает, что его метод лежит в основе понимания человеческой природы. Обе системы оправдывают свои утверждения тем, что они используют методы, которые носят научный характер. Марксизм основывает свой метод на историческом анализе, утверждая, что история разворачивается упорядоченно и предсказуемо и что ее надлежащий анализ раскрывает научные законы. Общая методология естественных наук — это модель бихевиоризма. Бихевиористы указывают на успехи естественных наук и заявляют, что они используют научный метод более тщательно и последовательно, чем любая предыдущая или нынешняя психология.Более того, они утверждают, что бихевиористская психология внимательно относилась к научным целям предсказуемости и контроля над предметом и придерживалась их, а также продвинула изучение человеческой психологии до такой степени, что она может называть себя объективной и подлинно научной.

Использование термина «марксизм» в этой статье относится к мысли и трудам Карла Маркса и Фредриха Энгельса. Б. Ф. Скиннер будет главным представителем бихевиоризма. Авторы утверждают, что и марксизм, и бихевиоризм как целостные взгляды на человека (которые они оба утверждают) являются формами догматической идеологии.Автор будет использовать термин «идеология» в целом, как его определяет Оксфордский словарь английского языка, «идеальное или абстрактное предположение; в уничижительном смысле — непрактичное или дальновидное теоретизирование или предположение». Автор подчеркивает термин «провидец» в этом определении и применяет его как к марксизму, так и к бихевиоризму, чтобы подчеркнуть тот факт, что обе системы расширяют свое видение на политические программы, то есть обе рассматривают свои системы как потенциальные социальные системы, которые значительно улучшают условия жизни людей. .

Автор будет использовать термин «идеология» специально для применения к системе мысли, в которой политическое измерение связано со всей системой таким образом, что оно служит моральным постулатом для всей системы и, по сути, закрывает это так, что ставить под сомнение исходные предпосылки — значит выдавать жизненно важную морально-политическую цель. Хотя многие уже давно признают, что эта характеристика является верной для марксизма (мы часто слышим о марксистской идеологии), она не получила широкого распространения на систему бихевиоризма.Однако автор считает, что бихевиоризм страдает аналогичным недостатком, в котором методологическая жесткость связана с социальной теорией и, как следствие, тормозит развитие творческой интеллектуальной деятельности.

Автор предлагает изучить марксистское и бихевиористское мышление и провести важные, по мнению автора, параллели. Автор должен сделать это, развивая три отдельных пункта:

• (I) Марксизм и бихевиоризм как науки
• (II) Марксизм и бихевиоризм как социальные философии
• (III) Марксизм и бихевиоризм как идеологии.

Ссылка из репозитория

Фостер, С. П. (1978). Марксизм и бихевиоризм: идеологические параллели. Диалог, 21 (1), 1-8.
https://corescholar.libraries.wright.edu/ul_pub/134

Великие идеи в личности — Бихевиоризм

Могут быть чисто объективные описания. Хотя теория влияет на наблюдение, это влияние можно преодолеть путем более внимательного наблюдения, что приведет к созданию объективной базы данных.	НО все наблюдения основаны на теории.	ДА, НО для оценки тезиса о теоретической нагруженности требуется либо теоретически нейтральные факты, или теоретические факты из другой теоретической ориентации, и если тезис о теоретической нагруженности сам по себе является теорией, тогда он будет диктовать наблюдения, которые подтверждают себя.
Чисто объективных описаний быть не может. Существует континуум от описаний наблюдений, в большей степени основанных на теории, к меньшим.Межсубъективное согласие по описанию указывает на приемлемую степень «объективности».	НО межсубъективное согласие может указывать только на то, что наблюдатели разделяют общую теоретическую основу или парадигму.	ДА, НО это приемлемо. Наука о поведении может развиваться как нормальная наука в рамках своей теоретической основы или парадигмы.
Цель НЕ принадлежит к описательным качествам поведения. Преднамеренные, целенаправленные описания очень интерпретируемы и, следовательно, не допускают интерсубъективного консенсуса.Целенаправленные качества всегда следует объяснять с точки зрения более основных свойств поведения.
Цель относится к описательным качествам поведения. Преднамеренные, целенаправленные качества поведения могут быть приписаны организмам на основе объективных критериев и, следовательно, допускают интерсубъективный консенсус. Целенаправленные качества возникают на свет, и поэтому не могут быть объяснены с точки зрения более основных качеств поведения.
Теоретические концепции
Теоретический словарь должен быть ограничен операционально определенными понятиями. Теоретические концепции должны быть связаны с языком данных через операционные определения.	НО операционизм не обеспечивает подходящих критериев для индивидуализации концепций. Любые две вещи можно считать одинаковыми или разными по бесконечному множеству способов. (См. Обсуждение проблем описания в социобиологии [Lewontin, 1979].) Нельзя знать, когда к игнорировать различия и считать две вещи похожими, или игнорируйте сходство и считайте две вещи разными. Уникальной стенограммы наблюдений не существует.	ДА, НО Фактически различия проводятся только постфактум таким образом, чтобы обеспечить максимальную простоту и полноту. Даже рабочее определение может быть изменено постфактум.
Теоретический словарь НЕ должен ограничиваться операционно определенными концепциями, но должен включать ВМЕШАЮЩИЕ ПЕРЕМЕННЫЕ. Использование промежуточных переменных должно быть разрешено, но такие переменные являются только метками для наблюдаемых отношений, а не ненаблюдаемыми объектами или событиями.Не существует уникального набора допустимых промежуточных переменных, и они не имеют уникального представления.	НО промежуточные переменные на самом деле не объясняют. Законы «черного ящика», «вход-выход» могут допускать предсказание, но не объяснение. Гипотетические конструкции должны быть разрешены, потому что они ведут к научному прогрессу. История науки показывает, что ненаблюдаемым гипотетическим конструкциям приписывались свойства, которые позже можно было наблюдать.	НЕТ, ПОТОМУ, что теории черного ящика соответствуют дедуктивному номологическому методу объяснения (Hempel & amp Oppenheim, 1948): описания поведения выводятся из общих законов плюс начальных условий.
Теоретический словарь НЕ должен ограничиваться функционально определенными концепциями, но должен включать ГИПОТЕТИЧЕСКИЕ КОНСТРУКЦИИ. Использование гипотетических конструкций должно быть разрешено, и такие конструкции относятся к ненаблюдаемым объектам или событиям, как в физике.	НО психология не похожа на физику в психологии теоретические термины не вводятся через набор постулатов, психологи привносят в свою работу концепции народной психологии, и психология — менее развитая наука.
ГИПОТЕТИЧЕСКИЕ КОНСТРУКЦИИ (продолжение) Использование гипотетических конструкций должно быть разрешено, потому что гипотетические конструкции устраняют разрыв между психологией и физиологией.	НО гипотетические конструкции могут быть не лучше для теоретической редукции, чем промежуточные переменные, и физиологические механизмы — это лишь условности в том же смысле, что и промежуточные переменные.
Теоретизация
В рамках бихевиоризма есть два способа теоретизирования. Оба предполагают, что существует строгое разделение между теорией и наблюдениями. Гипотетико-дедуктивный метод Халла : Теория допускает вывод теорем о наблюдаемых, и эти теоремы можно проверить экспериментально.Теория, подтвержденная повторными тестами, позволяет прогнозировать и контролировать. (Нет ничего более практичного, чем хорошая теория.) Экспериментальный анализ поведения Скиннера : Исследования должны проводиться не для проверки теорем, а для поиска упорядоченности в поведении. Поиск упорядоченности интуитивно понятен, а не структурирован научным методом. Теория — это формулировка, в которой используется небольшое количество терминов для объяснения большого количества фактов.	НО наблюдение не является независимым от теории, оно нагружено теорией.Следовательно, наблюдение не может ни проверить теорию (Халл), ни расширить теорию (Скиннер). Данные не диктуют теорию; скорее (а) теория определяет то, что принимается за факт, (б) теория не всегда может приспособиться к противоречивым данным, и (c) социологические факторы, а не данные, часто определяют принятие или отклонение теории.	Теория наблюдений просто означает, что наука о поведении будет развиваться как нормальная наука, т.е.е., линейно и непрерывно (пока научная революция не свергнет бихевиоризм и не заменит его новой парадигмой).
S-R Психология
Ни один крупный бихевиорист не считает, что поведение рефлексивно, т.е. что стимул необходим и достаточен для реакции.
Некогнитивный подход к обучению События окружающей среды, которые не вызывают определенного движения, могут происходить через обучение.Таким образом, конкретный стимул не является необходимым условием для определенной реакции. Обучение состоит из ассоциации стимулов и ответов.	Когнитивный подход к обучению НО обучение следует описывать как приобретение знаний.	НЕТ, ПОТОМУ ЧТО тогда связь между знанием и поведением остается неопределенной. В теориях, постулирующих когнитивные карты или обучение с помощью наблюдений, поведение выводится из теории, предполагая, что организм будет вести себя надлежащим образом с учетом своих знаний.Такие предположения неприемлемо объективны.
События внутри организма, а также за его пределами можно рассматривать как «раздражители».	НО Скиннер, например, считает ошибкой предполагать наличие внутренних стимулов (Evans, 1968, p. 21).
Наблюдаемое поведение является результатом интеграции многих рефлексов. Следовательно, он может иметь свойства, которыми не обладает ни один индивидуальный рефлекс.
Оперантные ответы скорее излучаются, чем вызываются стимулами.Таким образом, тезис S-R рефлекса можно свести к утверждению, что любое поведение функционально зависит от окружающей среды.	НО окружающая среда и поведение причинно взаимосвязаны.	ДА, взаимное определение , в котором организмы изменяют окружающую среду, которая их контролирует, включено во многие бихевиористские теории.
Организация поведения: цель
Бихевиористы категорически отвергают телеологические объяснения, не отрицая, что поведение имеет целенаправленные характеристики (например,г., настойчивость, гибкость). Эти характеристики учитываются нетелеологически тремя способами, подробно описанными ниже.
Цель — это состояние организма, определяющее взаимосвязь между стимулами и ответами. Цель — это переменная состояния, которая вызывается определенными мотивационными переменными и увеличивает вероятность определенного класса ответов.
Цель можно объяснить как стимулы, которые поддерживаются до тех пор, пока не будут устранены целевым ответом.Поведение демонстрирует настойчивость , потому что различные целевые реакции будут продолжать испускаться до тех пор, пока стимулы не исчезнут. Поведение демонстрирует гибкость , когда новые цели-реакции успешно устраняют стимулы.
Целеустремленность только кажущаяся, а не реальная. Ответы возникают не для достижения будущих целей, а потому, что они были подкреплены в прошлом. Поведение показывает настойчивость из-за периодического подкрепления. Поведение демонстрирует гибкость , потому что многие различные виды ответов могут быть усилены, и, таким образом, организм может обладать большим набором ответов.

Ключевые идеи педагогической психологии

На этой временной шкале интерактивных теорий обучения выделено 50 ключевых идей или исследовательских работ, связанных с девятью ключевыми теориями, которые могут использоваться при разработке смешанного и онлайн-обучения в высшем образовании.

Мой выбор из этих девяти теорий основан на синтезе трех основных книг по теориям обучения: Schunk (2020), Lefrançois (2019) и Harasim (2017).Вы можете найти первый пост в этой серии обучающих теорий «Что такое обучающие теории и почему они важны для обучения дизайну?», Полезный при взаимодействии с этой временной шкалой.

1885

1897

1913

Эдвард Торндайк предложил Закон следствия (что последствия, награды или наказания являются необходимым условием обучения) и Закон упражнения (усвоенное поведение исчезает без практики и усиливается с практикой). Он также показал, что передача зависит от схожести ситуаций или доменов.Бихевиоризм

Джон Б. Уотсон первым использовал термин «бихевиорист». Бихевиористский подход касается только наблюдаемых поведенческих реакций на стимулы и утверждает, что все виды поведения усваиваются посредством взаимодействия с окружающей средой. Методологический бихевиоризм Уотсона утверждает, что ум — это tabula rasa (чистый лист) при рождении. Он также известен тем, что делает упор на научные и объективные методы исследования. Бихевиоризм

1932

Ф. К. Бартлетт был первым, кто написал о схемах.Теория схем — это раздел когнитивной науки, изучающий то, как мозг структурирует знания. Схема — это организованная единица знаний по предмету или событию. Он основан на прошлом опыте и используется для руководства текущим пониманием или действием. Когнитивизм

1936

1938

Оперантная обусловленность Б.Ф. Скиннера — это метод обучения, который осуществляется посредством поощрений и наказаний за поведение. Посредством оперантного обусловливания человек устанавливает связь между определенным поведением и его последствиями.Бихевиоризм

1940

1956

Джордж А. Миллер предположил, что большинство взрослых могут хранить 7 плюс-минус 2 элемента в своей краткосрочной памяти, потому что наша память имеет только определенное количество «слотов», в которых могут храниться элементы. Когнитивизм

1960

Джером Брунер в своей книге «Процесс обучения» предположил, что студенты являются активными учениками, которые конструируют свои собственные знания. Теория конструктивизма утверждает, что обучение происходит в контексте и что учащиеся формируют или конструируют большую часть того, что они изучают и понимают, в зависимости от своего опыта в ситуациях.Конструктивизм

1961

Бандура, Росс и Росс провели эксперимент с куклой Бобо. Они обнаружили, что дети, которые наблюдали жестокое поведение взрослого по отношению к кукле Бобо, с большей вероятностью проявили агрессивность по отношению к кукле, когда им представилась такая возможность. Эти результаты показывают, что обучение происходит не только тогда, когда люди награждаются или наказываются за собственное поведение, но и когда они наблюдают, как другой человек проявляет агрессивное поведение — процесс, называемый обучением с наблюдением.
Социально-когнитивная теория и социальное обучение

1962

Зона ближайшего развития Льва Выготского относится к разнице между тем, что ученик может делать без посторонней помощи, и тем, чего он или она может достичь под руководством и поддержкой опытного партнера. Термин «ближайший» относится к тем навыкам, которые обучающийся «близок» к овладению. Конструктивизм

1963

Теория подчинения Дэвида Осубеля предлагает способ создания учебного материала, который помогает учащимся организовать свой контент, чтобы сделать его значимым для передачи.Он предложил использовать Advanced Organizer в качестве инструментов, которые мысленно помогают учащимся учиться и сохранять знания, позволяя им сочетать новую с уже известной информацией. Когнитивизм

1964

1965

Книга Роберта Ганье «Условия обучения» — основополагающий текст в области учебного дизайна. Условия включают внутренние условия (необходимые навыки и требования к когнитивной обработке учащегося) и внешние условия (внешние стимулы, поддерживающие когнитивные процессы учащихся).Он предложил пять категорий результатов обучения и девять учебных мероприятий. Когнитивизм

1968

Многоуровневая модель памяти Аткинсона и Шиффрина предполагает, что память состоит из трех хранилищ: сенсорного регистра, кратковременной памяти (STM) и долговременной памяти (LTM). Информация передается из магазина в хранилище линейно и описывается как модель обработки информации (например, компьютер) с входом, процессом и выходом. Когнитивизм

1971

Теория двойного кодирования Аллана Пайвио предполагает наличие двух когнитивных подсистем, одна из которых специализируется на представлении и обработке невербальных объектов / событий (образов), а другая — для работы с языком.Когнитивизм

1972

Эндел Тулвинг предложил различать эпизодическую, семантическую и процедурную память. Семантическая память — это часть долговременной памяти, отвечающая за хранение информации об окружающем мире. Процедурная память — это часть долговременной памяти, отвечающая за умение делать вещи, то есть память о двигательных навыках. Когнитивизм

1974

Баддели и Хитч утверждали, что картина кратковременной памяти (STM), предоставляемая моделью с несколькими хранилищами, слишком проста.Они предложили идею рабочей памяти (WM), которая является кратковременной памятью. Однако вместо того, чтобы собирать всю информацию в одном хранилище, существуют разные системы для разных типов информации. Когнитивизм

1976

Вуд, Брунер и Росс разработали термин «строительные леса». Строительные леса состоят из действий, проводимых преподавателем или более компетентным сверстником для поддержки учащегося, когда он или она проходит через зону ближайшего развития. Поддержка прекращается, поскольку становится ненужной, так же как строительные леса удаляются из здания во время строительства.После этого ученик сможет снова выполнить задание самостоятельно. Конструктивизм

1977

Для Альберта Бандуры самоэффективность относится к личным убеждениям о своих способностях учиться или выполнять действия на определенных уровнях. Оценивая свою самоэффективность, люди оценивают свои навыки и возможности для воплощения этих навыков в действия.
Мотивация и саморегулируемое обучение

Теория социального обучения Альберта Бандуры предполагает, что между стимулами и реакциями происходят посреднические процессы, и что поведение узнается из окружающей среды в процессе обучения с наблюдением.
Социально-когнитивная теория и социальное обучение

1983

Теория разработки Чарльза Рейгелута предполагает, что для оптимального обучения обучение должно быть организовано в порядке возрастания сложности. Он предлагает семь основных компонентов стратегии: (1) проработка последовательности, (2) последовательности предварительных условий обучения, (3) резюме, (4) синтез, (5) аналогии, (6) когнитивные стратегии и (7) контроль обучаемого. Когнитивизм

Теория ожидаемой ценности Эклза и Вигфилда предполагает, что поведение является функцией того, насколько человек ценит конкретный результат и ожидает его получения в результате выполнения определенного поведения.Мотивация и саморегулируемое обучение

1985

Теория атрибуции Бернарда Вайнера касается того, как люди интерпретируют события и как это соотносится с их мышлением и поведением. Теория атрибуции предполагает, что люди пытаются определить, почему люди делают то, что они делают, т. Е. Приписывают причины поведению.
Мотивация и саморегулируемое обучение

1986

Социальная когнитивная теория Альберта Бандуры подчеркивает роль социальной среды в обучении.Наблюдая за другими (моделями), люди приобретают знания, правила, навыки, стратегии, убеждения и отношения.
Социально-когнитивная теория и социальное обучение

Кэрол Двек определяет два основных типа целей: результативность и мастерство. Цели мастерства — также называемые целями обучения, соответствуют желанию учиться, то есть желанию улучшить свои знания и усвоение заданий. Цели производительности соответствуют желанию способствовать положительной оценке по сравнению с другими.
Мотивация и саморегулируемое обучение

1988

1990

Теория самооценки и мотивации достижения Мартина В. Ковингтона предполагает, что наивысшим человеческим приоритетом является поиск самоприятия и что «ценность человека часто зависит от его способности достигать конкурентоспособных результатов».
Мотивация и саморегулируемое обучение

1993

Барри Циммерман определил саморегулируемое обучение как саморегулируемый процесс, посредством которого учащиеся трансформируют свои умственные и физические способности в навыки, связанные с выполнением задания. Эта форма обучения включает в себя метакогнитивные, мотивационные и поведенческие подпроцессы, которые инициируются лично для приобретения знаний и навыков, такие как постановка целей, планирование, стратегии обучения, самоусиление, самозапись и самообучение.
Мотивация и саморегулируемое обучение

1998

Этьен Венгер резюмирует Сообщества практиков (CoP) как «группы людей, которые разделяют озабоченность или страсть к тому, что они делают, и учатся делать это лучше, поскольку они регулярно взаимодействуют». Это обучение не обязательно является преднамеренным. Чтобы быть CoP, необходимы три компонента: (1) домен, (2) сообщество и (3) практика.
Социально-когнитивная теория и социальное обучение

2000

Теория целей Пола Р. Пинтрича подчеркивает, что различные типы целей могут влиять на поведение в ситуациях достижения.По его мнению, эта мотивация состояла из трех компонентов, а именно: «(а) ценность (включая ценность задачи и ориентацию на достижение цели), (б) ожидания (включая контрольные убеждения, убеждения в самоэффективности и ожидание успеха) и (c ) аффект (уделяя основное внимание тестовой тревоге и самооценке) ». Мотивация и саморегулируемое обучение

2001

Когнитивная теория мультимедийного обучения Ричарда Майера определяет пять когнитивных процессов в мультимедийном обучении: выбор соответствующих слов из представленного текста или повествования, выбор соответствующих изображений из представленной графики, организация выбранных слов в связное вербальное представление, организация выбранных изображений в связное графическое представление и интеграцию графических и вербальных представлений и предшествующих знаний.Мультимедиа

2004

Джордж Сименс (2004) и Стивен Даунс (2005) предложили коннективизм как коллективные связи между всеми «узлами» в сети, которые приводят к новым формам знания. Коннективизм

2006

2008

Теория самоопределения Эдварда Л. Деси и Ричарда М. Райана связывает личность, человеческую мотивацию и оптимальное функционирование. Он утверждает, что существует два основных типа мотивации — внутренняя и внешняя — и что оба являются мощными силами, влияющими на то, кто мы есть и как мы ведем себя.Мотивация и саморегулируемое обучение

2010

Модель мотивации ARCS Джона Келлера основана на идее о том, что в процессе обучения есть четыре ключевых элемента, которые могут стимулировать и поддерживать мотивацию учащихся: внимание, релевантность, уверенность и удовлетворение (ARCS).
Мотивация и саморегулируемое обучение

2011

Свеллер, Эйрес и Калюга объединили в этой книге все исследования теории когнитивной нагрузки (CLT). CLT утверждает, что, поскольку кратковременная память ограничена, опыт обучения должен быть разработан таким образом, чтобы уменьшить «нагрузку» на рабочую память, чтобы способствовать усвоению схемы.Теория когнитивной нагрузки

2012

Теория онлайн-совместного обучения (OCL) Линды Харасим — это форма конструктивистского обучения, которая принимает форму группового онлайн-обучения под руководством инструктора. В OCL студентам предлагается совместно решать проблемы посредством беседы вместо запоминания правильных ответов. Учитель играет решающую роль в качестве фасилитатора, а также члена изучаемого сообщества знаний. Теория онлайн-совместного обучения

2014

2016

2019

По мере развития теории когнитивной нагрузки она использовалась для создания большого количества обучающих эффектов за счет уменьшения интерактивности элементов, в первую очередь связанных с посторонней когнитивной нагрузкой.В этой книге представлен обзор теоретических разработок за последние годы и эмпирических последствий этого развития. Теория когнитивной нагрузки

2020

Третье издание книги Ричарда Майера «Мультимедийное обучение». В этом выпуске рассматривается расширение базы мультимедийных исследований, добавлены три дополнительных принципа использования мультимедиа и повышено внимание к пониманию когнитивных и мотивационных процессов во время обучения, которые поддерживают осмысленное обучение. Мультимедиа

Если вы нашли этот пост полезным, поделитесь, пожалуйста, в Twitter:

Твитнуть это сообщение

Если у вас есть какие-либо комментарии или вопросы, не стесняйтесь писать в Твиттере или писать мне прямое сообщение:

Подписаться на @myBRAIN_isOPEN

Список литературы

Кларк, Д.(2020) . 100 теоретиков обучения. Получено 2 октября 2020 г. с https://donaldclarkplanb.blogspot.com/2020/08/100-learning-theorists-2500-years-of.html

.

Кулатта Р. и Кирсли Г. (нет данных) . Теории обучения. InstructionalDesign.Org. Получено 25 июля 2020 г. с сайта www.instructionaldesign.org/theories/

.

Харасим, Л. (2017) . Теория обучения и онлайн-технологии (2-е издание). Routledge Ltd. https://doi.org/10.4324/9781315716831

Хендрик, К., И Киршнер П. А. (2020) . Как происходит обучение: основные работы в педагогической психологии и что они значат на практике. Тейлор и Фрэнсис. https://doi.org/10.4324/97804223

Теории и модели обучения. (нет данных) . Теории обучения. Получено 27 мая 2020 г. с сайта www.learning-theories.com/

.

Лефрансуа, Г. Р. (2019) . Теории человеческого обучения: кошка миссис Гриббин (Седьмой / Гай Р. Лефрансуа). Издательство Кембриджского университета. www.cambridge.org / gb / академический / предметы / психология / педагогическая психология / теории-человеческое обучение-миссис Гриббинс-кошка-7-е издание

Маклеод, С. (нет данных) . Теории психологии. Просто психология. Получено 25 июля 2020 г. с сайта www.simplypsychology.org/theories.html

.

Шунк, Д. Х. (2020) . Теории обучения: образовательная перспектива, 8-е издание. Pearson Education. www.pearson.com/us/higher-education/program/Schunk-Learning-Theories-An-Educational-Perspective-8th-Edition/PGM1996609.HTML

Автор: Томас H

Учащийся технолог Лондонского университета. Интересуется учебным дизайном, учебным дизайном, мультимедийным обучением, образовательными исследованиями и открытым образованием. Следуйте @myBRAIN_isOPEN

Сообщение навигации

.