|
Идеи, излагаемые в публикуемой статье, и их экспериментальная разработка и обоснование представляют собой, с одной стороны, развитие традиций отечественной науки о сознании, связанной с именами М. М. Бахтина, Н. А. Бернштейна, Л. С. Выготского, А. В. Запорожца, А. Н. Леонтьева, М. К. Мамардашвили, С. Л. Рубинштейна, Г. Г. Шпета и других исследователей. С другой стороны, они являются результатом многолетних исследований, проводившихся коллективами, с которыми автору посчастливилось работать в Московском государственном университете, в Научно-исследовательском институте автоматической аппаратуры, во ВНИИ технической эстетики, в МИРЭА и в Центре наук о человеке. Многое для развития и осмысления этих идей дала работа в Межведомственном совете по проблеме «Сознание», а также тесное сотрудничество с философами. 1. Постановка проблемыАктуальность и значимость проблемы сознания не требует аргументации. Однако если нет сомнений в актуальности проблемы сознания, в его, без преувеличения, огромной роли в жизни человека и общества, то снова и снова воспроизводятся сомнения в доступности его познанию с помощью научных средств и методов. Справедливо утверждается принципиальная нередуцируемость сознания к чему-то иному. Парадокс между актуальностью проблемы и невозможностью её решения разрешается весьма своеобразно: помыслить нельзя, но необходимо, следовательно, нужно попытаться занять конструктивную позицию. От новой волны антиредукционизма веет пессимизмом В. Джемса, но нельзя забывать, что на этом пессимизме основаны принцип дополнительности Н. Бора, принцип неопределённости В. Гейзенберга. Вдохновлённые этим физики строят свои квантово-волновые конструкции сознания, предполагая, что они станут основой новых эвристик в физике. Психологи тем более должны занять конструктивную и оптимистическую позицию, так как любая психотехническая практика имеет свою концептуальную основу. Другое дело, насколько она адекватна природе человека, культуре, цивилизации. Об этом приходится. говорить, поскольку со времени выхода книг А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна, посвящённых сознанию, наблюдается существенное уменьшение усилий академической и университетской психологии, направленных на его изучение. Но именно в психологии многое сделано для лучшего понимания форм, функций, свойств, возможных механизмов, природы и особенностей строения сознания. Создаётся впечатление, что проблема сознания восстанавливается в своих правах не столько в общей психологии, сколько в её прикладных областях, занятых психоанализом и психосинтезом, психотерапией, ищущей способы коррекции изменённых состояний сознания и связанных с ними девиантных форм поведения и деятельности. Несмотря на всю практическую полезность как традиционных, так и новых психотехник, их концептуальная основа оставляет желать лучшего. Не только психотехники, но и вся общественная практика (образование, труд, управление, политика и так далее) нуждается в психологическом обеспечении. Состояние общественного и индивидуального сознания представляет собой зону риска не только для любых экономических инноваций, но и для открывающейся перед нашей страной исторической перспективой. В течение десятилетий сознание рассматривалось как нечто вторичное, второстепенное, оно вытеснялось и заполнялось так называемым правильным мировоззрением, легковесными идеалами (усвоение которых повлекло за собой весьма тяжеловесные последствия), ложными символами, лозунгами, утопиями, иллюзиями, эмоциями (например, парализующий страх, бездумный энтузиазм, глубокое удовлетворение, etc). Одним из наиболее отрицательных следствий этого является своего рода девальвация проблемы сознания. Появилась иллюзия, что сознание — это очень просто: его легко изучать, моделировать, формировать, перестраивать. Забывается, что на деформацию сознания в нашей стране ушло не одно десятилетие, да и средства, которые использовались для этой цели, трудно отнести к числу гуманных. На самом деле сознание инерционно и не поддаётся мгновенной переделке, перековке, перестройке. Необходима целенаправленная работа по его очищению, расширению. Без такой работы оно расширяется и приходит в норму крайне медленно. Даже формирование разумного, например, экологического или национального сознания (и самосознания) вне расширения всей его сферы не только бесперспективно, но способно повлечь за собой (и влечет) разрушительные последствия (национальные конфликты, так называемая принципиальная борьба с атомной энергетикой, доведение до абсурда идеи суверенитета, etc). Для преодоления и предотвращения таких последствий необходимо развитие культурно-исторических традиций в изучении сознания. 2. Онтологический аспект проблемы сознанияОсновные трудности, возникающие на пути такого исследования, связаны с необходимостью преодоления или, по крайней мере, смягчения оппозиции сознания и бытия. Нужно вспомнить, что эта оппозиция не тождественна оппозиции материи и сознания. Категория сознания, равно как и категории деятельности, субъекта, личности, принадлежит к числу фундаментальных и вместе с тем предельных абстракций. Задача любой науки, претендующей на изучение сознания, состоит в том, чтобы наполнить его конкретным онтологическим содержанием и смыслом. Ведь сознание не только рождается в бытии, не только отражает и, следовательно, содержит его в себе, разумеется, в отраженном или искажённом свете, но и творит его. Задача онтологизации сознания не является новой для психологии. Оно до сего времени редуцируется и, соответственно, идентифицируется с такими феноменами, как отчётливо осознаваемый образ, поле ясного внимания, содержание кратковременной памяти, очевидный результат мыслительного акта, осознание собственного Я, и так далее. Во всех этих случаях процесс, который есть сознание, подменяется его результатом, то есть тем или иным известным эмпирическим и доступным самонаблюдению феноменом. Может вызвать сомнение отнесение подобных феноменов к онтологизации сознания в силу их очевидной субъективности. Несмотря на спорность как традиционных, так и новейших попыток идентификации сознания с теми или иными психическими актами или физиологическими отправлениями, само их наличие свидетельствует о сохраняющемся в психологии стремлении к онтологизации феноменов сознания, к определению его функций и к конструированию сознания как предмета психологического исследования. Вместе с тем ни одна из перечисленных форм редукции сознания, несмотря на всю их полезность с точки зрения описания его феноменологии и возможных материальных основ, не может быть признана удовлетворительной. Это связано с тем, что объекты, к которым оно редуцируется, не могут даже частично выполнить реальные функции сознания. К их числу относятся отражательная, порождающая (творческая или креативная), регулятивно-оценочная и рефлексивная функции. Последняя функция является, конечно, основной: она, по-видимому, характеризует сущность сознания. Благодаря рефлексии оно мечется в поисках смысла бытия, жизни, деятельности: находит, теряет, заблуждается, снова ищет, создаёт новый и так далее. Оно напряжённо работает над причинами собственных ошибок, заблуждений, крахов. Мудрое сознание знает, что главной причиной крахов является его свобода по отношению к бытию, но отказаться от свободы значит то же, что отказаться от самого себя. Поэтому сознание, выбирая свободу, всегда рискует, в том числе и самим собой. В качестве объекта рефлексии выступают и отражение мира, и мышление о нём, основания и способы регуляции человеком собственного поведения, действий, поступков, сами процессы рефлексии и, наконец, собственное, или личное, сознание. Исходной предпосылкой конструирования сознания как предмета исследования должно быть представление о нём не только как о предельной абстракции, но и как о вполне определённом культурно-историческом образовании. Тот или иной тип культуры вызывает к жизни представление о сознании как об эпифеномене или представление о сознании, почти полностью редуцированном к подсознанию. И снова возникает вопрос: а доступна ли такая всесильная и всемогущая рефлексия научному познанию? Хорошо известно, что для того, чтобы разобраться в предметной ситуации, полезно подняться над ней, даже отстроиться от неё, превратить «видимый мир» в «видимое поле» (термины Д. Гибсона). Последнее, более податливо для оперирования и манипулирования элементами (вещами), входящими в него. Но рефлексия — это не видимый и тем более не предметный мир. И здесь возможны два способа обращения с ней. Можно либо отстроиться от неё, либо попытаться её опредметить. В первом случае есть опасность утраты её как объекта наблюдения и изучения, во втором — опасность неадекватного опредмечивания. В. А. Лефевр без ложной скромности говорит о том, что он был первым в мире, кто поставил проблему рефлексии в конкретном, не философском, а технологическом плане: «Я стал рисовать душу мелом на доске. Иными словами, вместо того, чтобы пользоваться какими бы то ни было интроспективными или феноменологическими методами, я стал оперировать с душой на доске и тем самым обманул её, заявив, что она на самом деле — структурка, изображённая мелом на доске, что она — подлинная — находится там, на доске, а не здесь, внутри меня. И тогда душа стала объектом, о котором можно что-то сказать» (см. [8]). Можно согласиться с В. А. Лефевром, что это был принципиальный шаг, сделанный им в начале 1960-х годов. К тому же времени относится появление первых моделей когнитивных и исполнительных процессов, зарождение когнитивной психологии, которая затем в поисках души заселяла блоковые модели изучаемых ей процессов демонами и гомункулюсами, осуществляющими выбор и принимающими решение. Пожалуй, наиболее важным, с психологической точки зрения, результатом является предположение В. А. Лефевра о наличии у живых существ фундаментального свойства, которое он назвал установкой к выбору. Это расширяет представления Д. Только последние видятся беспристрастно, объективно, как отделившиеся от меня, говорил он [1]. Речь, таким образом, должна идти о том, чтобы найти место этому «рефлексивному компьютеру» в жизни индивида, его деятельности и сознания. При этом не следует пренебрегать опытом изучения перцептивных, мнемических, интеллектуальных, исполнительных процессов, то есть той реальной, пусть недостаточно одушевлённой, физикой, которая существует в психологии. Психология без души, видимо, эквивалентна душе без психологии. 3. Сознание как предмет психологического исследованияДля решения этой проблемы полезно напомнить достижения отечественной науки сравнительно недавнего прошлого. История проблемы сознания в отечественной психологии ещё ждёт своего исследователя. Схематически она выглядит следующим образом. После плодотворного предреволюционного периода, связанного с именами С. На передний план выступила реактология со своим небрежением не только к проблематике сознания, но и к самому сознанию и психоанализ со своим акцентом на изучении подсознания и бессознательного. Оба направления тем не менее претендовали на монопольное право развития подлинно марксистской психологии. Началом 1920-х годов можно датировать зарождение деятельностного подхода в психологии. С. Л. Рубинштейн также связывал этот подход с марксизмом, что, кстати говоря, было более органично по сравнению с психоанализом и реактологией. Проблемами сознания частично продолжали заниматься П. А. Флоренский и Г. Г. Шпет, работы которых в то время, к сожалению, не оказали сколько-нибудь заметного влияния на развитие психологии. В середине 1920-х годов появились ещё две фигуры. В 1930-е годы страна практически потеряла сознание и даже бесознательное как в прямом, так и в переносном смысле (Л. С. Выготский скончался, М. М. Бахтин был сослан, затем стал заниматься литературоведением, П. А. Флоренский и Г. Г. Шпет погибли в лагерях; З. Фрейд был запрещён, психоаналитические службы закрыты). Менялся, конечно, и облик народа: деформировались общечеловеческие ценности. Точнее, происходила их поляризация. С одной стороны, «Нам нет преград…», с другой — парализующий страх, уживавшийся с требованием жертвенности: «И как один умрём…» Утрачивалась богатейшая палитра высших человеческих эмоций, культивировались низменные: беспредел человеческой жестокости, предательство, шпиономания и так далее (см. более подробно [10]). В этих условиях заниматься сознанием стало опасно, и его изучение ограничилось такими относительно нейтральными нишами, как исторические корни возникновения сознания и его онтогенез в детском возрасте. Последователи Л. С. Выготского (А. Н. Леонтьев, А. Р. Дурня, А. В. Запорожец, П. И. Зинченко и другие) переориентировались на проблематику психологического анализа деятельности и психологии действия. Так же, как и С. Л. Рубинштейн, они достаточно органично, интересно и продуктивно связывали эту проблематику с марксизмом. Затем им пришлось связывать эту же проблематику с учением об условных рефлексах И. П. Павлова, даже с агробиологией Лысенко — всех добровольно-принудительных, но, к счастью, временных связей не перечислить. Возврат к проблематике сознания в её достаточно полном объёме произошёл во второй половине 1950-х годов прежде всего благодаря трудам С. Л. Рубинштейна, а затем и А. Ложность натуралистических трактовок сознания и инкапсуляции его в индивиде понимали М. М. Бахтин и Л. С. Выготский. Первый настаивал на полифонии сознания и на его диалогической природе. Второй говорил о том, что все психические функции, включая сознание, появляются в совместном, совокупном действии индивидов. Трудно переоценить роль различных видов общения в возникновении и формировании сознания. Оно находится не столько в индивиде, сколько между индивидами. Конечно же, сознание — это свойство индивида, но в не меньшей, если не в большей мере оно есть свойство и характеристика меж- и над-индивидных или трансперсональных отношений. Интериоризации сознания, прорастанию его в индивиде всегда сопутствует возникновение и развитие оппозиции: Я — второе Я. Это означает, что сознание отдельного индивида сохраняет свою диалогическую природу и, соответственно, социальную детерминацию. Не менее важно преодоление так называемой мозговой метафоры при анализе механизмов сознания. Сознание, конечно, является продуктом и результатом деятельности органических систем, к числу которых относятся и индивид, и общество, а не только мозг. Наиболее важным свойством таких систем, согласно К. Марксу, является возможность создания недостающих им функциональных органов, своего рода новообразований, которые в принципе невозможно редуцировать к тем или иным компонентам исходной системы. В российской традиции А. А. Ухтомский, Н. А. Бернштейн, А. Н. Леонтьев, А. В. Запорожец к числу функциональных, а не анатомо-морфологических органов отнесли живое движение, предметное действие, интегральный образ мира, установку, эмоцию и так далее. В своей совокупности они составляют духовный организм. В этом же ряду или, скорее, в качестве суперпозиции функциональных органов должно выступать сознание. Оно, как и любой функциональный орган, обладает свойствами, подобными анатомо-морфологическим органам: оно эволюционирует, инволюционирует, оно реактивно, чувствительно. В соответствии с идеей Л. С. Выготского сознание имеет смысловое строение. Смыслы укоренены в бытии (Г. Г. Шпет), существенным аспектом которого являются человеческая деятельность, общение и действие. Смыслы не только укоренены в бытии, но и опредмечиваются в действиях, в языке — в отраженных и порождённых образах, в метафорах, в символах. От определения свойств и функций сознания очень трудно перейти к очерчиванию предметной области, представляющей сознание в собственном смысле слова. Указания на многочисленные эмпирические феномены явно недостаточны, в то же время несомненно, что исследование процессов формирования образа мира, происхождения и развития произвольных движений и предметных действий, запоминания и воспроизведения, мыслительной деятельности, различных форм общения, личностно-мотивационной сферы, переживаний, аффектов, эмоций даёт в качестве побочного результата знания о сознании. Разумеется, столь сложное образование, обладающее перечисленными (не говоря уже о скрытых и неизвестных) свойствами и функциями, должно было бы обладать чрезвычайно сложной структурой. В качестве первого приближения ниже будет предложен вариант достаточно простой структуры. Но за каждым из её компонентов скрывается богатейшее феноменологическое и предметное содержание, огромный опыт экспериментального исследования, в том числе и функционально-структурные, моделирующие представления этого опыта. Все это накоплено в различных направлениях и школах психологии. Нам важно не столько подвести итоги этого опыта, сколько показать, что на этой структуре мажет разыгрываться живая жизнь сознания. Структура — это, конечно же, не сознание, ей могут обладать и самовоспроизводящиеся автоматы, не имеющие определённой задачи. Как сказал И. Северянин:
Но из структуры должны быть выводимы наиболее важные функции и свойства сознания. Тогда она выполнит. свою главную функцию — функцию «интеллигибельной материи». 4. Структура сознания: характеристика компонентовОдни из первых представлений о структуре сознания принадлежат З. Фрейду. Его иерархическая структура: подсознание, сознание, сверхсознание, — видимо, уже исчерпала свой объяснительный потенциал. Несмотря на то что в этой структуре именно на подсознание ложится основная функция в объяснении целостного сознания, многим поколениям психоаналитиков и психологов не удалось нащупать удовлетворительных путей проникновения в подсознание. В настоящем контексте существенно подчеркнуть, что речь идёт не о критике Фрейда и тем более не об отрицании подсознания. Значительно более продуктивной является давняя идея Л. Фейербаха о существовании сознания для сознания и сознания для бытия, развивавшаяся Л. С. Выготским. Можно предположить: это не два сознания, а единое сознание, в котором существуют два основных слоя: бытийный и рефлексивный. В середине 1930-х годов А. В. Запорожец рассматривал восприятие и мышление как сенсорные и умственные действия. Тогда же Л. И. Зинченко изучал запоминание как мнемическое действие. В 1940 году С. Л. Рубинштейн, видимо, под влиянием этих исследований, пришёл к заключению, что действие является исходной клеточкой, из которой развивается вся психическая жизнь человека. Но, пожалуй, главным было то, что Н. А. Бернштейн уже ввёл понятие живого движения и его биодинамической ткани, о чём было хорошо известно А. Все компоненты предлагаемой структуры уже построены как объекты научного исследования. Каждому из перечисленных компонентов посвящены многочисленные исследования, ведутся дискуссии об их природе, свойствах, ищутся все новые и новые пути их анализа. Конечно, каждое из этих образований изучалось как в качестве самостоятельного, так и в более широком контексте, в том числе и в контексте проблемы сознания, но они не выступали как компоненты его целостной структуры. Тем не менее накопленный опыт их исследования полезен, более того, необходим для её предварительного описания. Это, разумеется, не исключает, а, напротив, предполагает, что включение всех компонентов в целостный контекст структуры сознания задаст новые требования к дальнейшему изучению каждого из них в отдельности и приведёт к постановке новых задач и проблем, связанных с выявлением существующих между ними взаимоотношений. ЗначениеВ психологической традиции этот термин в одних случаях употребляется как значение слова, в других — как значения, как содержания общественного сознания, усваиваемые индивидом. Понятие значения фиксирует то обстоятельство, что сознание человека развивается не в условиях робинзонады, а внутри культурного целого, в котором исторически кристаллизирован опыт деятельности, общения и мировосприятия, который индивиду необходимо не только усвоить, но и построить на его основе собственный опыт. Значение рассматривалось как форма сознания, то есть осознания человеком своего — человеческого — бытия [19; 20]. Оно же рассматривалось и как реальная психологическая «единица сознания» [19; 25], и как факт индивидуального сознания [19; 24]. Имеются различные классификации видов значения. Одна из них особенно важна: операциональные, предметные, вербальные. Это не только классификация, но и последовательность их возникновения в онтогенезе. Операциональные связывают значение с биодинамической тканью, предметные — с чувственной, вербальные — преимущественно со смыслом. Имеются данные о формировании каждого из видов значений, правда, наиболее детально изучено формирование житейских и научных понятий (значений). СмыслПонятие смысла в равной степени относится и к сфере сознания, и к сфере бытия. Оно указывает на то, что индивидуальное сознание несводимо к безличному знанию, что оно в силу принадлежности живому субъекту и реальной включённости в систему его деятельностей всегда страстно, короче, что сознание есть не только знание, но и отношение. Иначе говоря, понятие смысла выражает укоренённость индивидуального сознания в бытии человека, а рассмотренное выше понятие значения — подключённость этого сознания к сознанию общественному, к культуре. Нащупываемые пути изучения смыслов связаны с анализом процессов извлечения (вычерпывания) смыслов из ситуации или с «вчитыванием» их в ситуацию, что также нередко бывает. Исследователи, предлагающие различные варианты функциональных моделей восприятия, действия, кратковременной памяти, etc, испытывают большие трудности в локализации блоков смысловой обработки информации, так как они постоянно сталкиваются со случаями, когда смысл извлекается из ситуации не только до кропотливого анализа значений, но даже и до сколько-нибудь отчётливого её восприятия. Происходит то, что О. Мандельштам обозначил как «шепот раньше губ». Исследователи в большей степени направляют свои усилия на поиск рациональных способов оценки ситуации. Значительно меньше известно о способах эмоциональной оценки смысла ситуации, смысла деятельности и действия. Выше говорилось о том, что смысл укоренён в бытии, в деятельности, в действии. Большой интерес представляют исследования того, как смысл рождается в действии. Смыслы, как и значения, связаны со всеми компонентами структуры сознания. Наиболее очевидны отношения между значениями и смыслами, существующие в рефлексивном слое сознания. Они могут характеризоваться по степени адекватности, например, клиника даёт примеры полной диссоциации смыслов и значений. Великие мнемонисты способны запоминать огромные массивы бессмысленной информации, но испытывают трудности извлечения смысла из организованной, осмысленной информации, где смысл очевиден. На несовпадении значений и смыслов (так называемый семантический сдвиг) строятся многие техники комического. Заслуживают детального изучения процессы взаимной трансформации значений и смыслов. Это процессы означения смыслов и осмысления значений. Они замечательны тем, что составляют самое существо диалога, выступают средством, обеспечивающим взаимопонимание. Конечно, взаимопонимание не может быть абсолютным, полным. Всегда имеются элементы непонимания, связанного с трудностями осмысления значений, или недосказанности, связанной с трудностями не только означения смысла, но и его нахождения или построения. Недосказанность в искусстве — это ведь и художественный приём, и следствие трудностей, испытываемых мастером при их построении и выражении. Непонимание и недосказанность — это не только негативные характеристики общения. Они же составляют необходимые условия рождения нового, условия творчества, развития культуры. Можно предположить, что именно в месте встречи процессов означения смыслов и осмысления значений рождаются со-значения (термин Г. Г. Шпета). Конечно, подобные встречи не происходят автоматически. А. Н. Леонтьев любил повторять, что встреча потребности с предметом — акт чрезвычайный. Подобной характеристики заслуживает и акт встречи значения со смыслом. На самом деле всегда имеется полисемия значений и полизначность смыслов, имеется избыточное поле значений и избыточное поле смыслов. Преодоление этой избыточности на полюсах внешнего или внутреннего диалога, к тому же диалога нередко эмоционально окрашенного, задача действительно непростая. Биодинамическая тканьДвижение и действие имеют внешнюю и внутреннюю форму. Биодинамическая ткань — это наблюдаемая и регистрируемая внешняя форма живого движения, рассматривавшегося Н. А. Бернштейном как функциональный орган индивида. Использованием для его характеристики термина «ткань» подчёркивается, что это материал, из которого строятся целесообразные, произвольные движения и действия. По мере их построения, формирования все более сложной становится внутренняя форма, внутренняя картина таких движений и действий. Она заполняется когнитивными, эмоционально-оценочным и, смысловыми образованиями. Неподвижное существо не могло бы построить геометрию, писал А. Пуанкаре. А. А. Ухтомский утверждал наличие осязательной геометрии. Подлинная целесообразность и произвольность движений и действий возможна тогда, когда слово входит в качестве составляющей во внутреннюю форму или картину живого движения. Чистую, лишённую внутренней формы биодинамическую ткань можно наблюдать при моторных персеверациях, в квазимимике, в хаотических движениях младенца, etc. Биодинамическая ткань избыточна по отношению к освоенным скупым, экономным движениям, действиям, жестам. Чувственная тканьПодобно биодинамической ткани она представляет собой строительный материал образа. Её наличие доказывается с помощью достаточно сложных экспериментальных процедур. Например, при стабилизации изображений относительно сетчатки, обеспечивающей неизменность стимуляции, наблюдатель поочерёдно может видеть совершенно разные зрительные картины. Изображение представляется ему то плоским, то объёмным, то неподвижным, то движущимся и так далее [14]. В функциональных моделях зрительной кратковременной памяти чувственная ткань локализуется в таких блоках, как сенсорный регистр и иконическая память. В этих блоках содержится избыточное количество чувственной ткани. Скорее всего, она вся необходима для построения образа, хотя используется при его построении или входит в образ лишь её малая часть. Как биодинамическая, так и чувственная ткань, составляющие «материю» движения и образа, обладают свойствами реактивности, чувствительности, пластичности, управляемости. Из их описания ясно, что они тесным образом связаны со значением и смыслом. Между обоими видами ткани существуют не менее сложные и интересные взаимоотношения, чем между значением и смыслом. Они обладают свойствами обратимости и трансформируются одна в другую. Развернутое во времени движение, совершающееся в реальном пространстве, трансформируется в симультанный образ пространства, как бы лишённый координаты времени. Как говорил О. Мандельштам, остановка может рассматриваться как накопленное движение, благодаря чему образ получает своего рода энергетический заряд, становится напряжённым, готовым к реализации. В свою очередь пространственный образ может развернуться во временной рисунок движения. Существенной характеристикой взаимоотношений биодинамической и чувственной ткани является то, что их взаимная трансформация является средством преодоления пространства и времени, обмена времени на пространство и обратно. На бытийном уровне сознания решаются задачи, фантастические по своей сложности. Субъект обладает пространством сформированных образов, большинство из которых полизначны, то есть содержат в себе не единственное предметное значение. Аналогично этому пространство освоенных движений и предметных действий полифункционально: каждое из них содержит в себе не единственное операциональное значение. Следовательно, для эффективного в той или иной ситуации поведения необходима актуализация нужного в данный момент образа и нужной моторной программы. И тот и другая должны быть адекватны ситуации, но это лишь общее условие. Даже правильно выбранный образ обладает избыточным числом степеней свободы по отношению к оригиналу, которое должно быть преодолено. Аналогично этому при реализации моторной программы должно быть преодолено избыточное число степеней свободы кинематических цепей человеческого тела. Иными словами, две свободные системы в момент своего взаимодействия при осуществлении сенсомоторных кординаций становятся жёсткими, однозначными: только в этом случае поведение будет адекватным ситуации, впишется в неё, решит смысловую задачу. Но для этого образ действия должен вписываться в образ мира или в образ нужной для осуществления поведения его части. Следует подчеркнуть, что на бытийном уровне решаемые задачи практически всегда имеют смысл, на рефлексивном они могут быть и бессмысленными. Поэтому важна координация деятельности обоих уровней сознания, согласование друг с другом смысловой перспективы каждого из них. 5. Структура сознания: общие свойстваНаблюдаемость компонентов структуры. Биодинамическая ткань и значение доступны постороннему наблюдателю, различным формам регистрации и анализа. Чувственная ткань и смысл лишь частично доступны самонаблюдению. Посторонний наблюдатель может делать о них заключения на основе косвенных данных, таких, как поведение, продукты деятельности, поступки, отчёты о самонаблюдении, изощрённые экспериментальные процедуры, психотерапевтическая и психоаналитическая практика и так далее. Чувственная ткань частично манифестирует себя в биодинамической, смыслы — в значениях. Следует сказать, что как биодинамическая ткань, так и значение выступают перед посторонним наблюдателем лишь своей внешней формой. Внутреннюю форму движения, действия, значения, слова приходится расшифровывать, реконструировать. Наибольшие трудности вызывает исследование смысла, хотя он присутствует не только во всех компонентах структуры, но и в продуктах деятельности субъекта. Напомню поэтический вызов М. Лермонтова:
Но смысла вам их не понять. Я их от сердца отрываю, Другой поэт — И. Северянин убеждает нас в том, что смыслы открыты ему:
Различия в наблюдаемости компонентов, трудности в реконструкции ненаблюдаемого приводят к тому, что нечто, данное пусть даже в самонаблюдении, выдаётся за целостное сознание, а данное постороннему наблюдателю кажется не слишком существенным для анализа такого субъективного, более того — интимного образования, каким является сознание, и отвергается вовсе, не включается в контекст его изучения. При этом не учитывается, что образ мира и смысл в принципе не могут существовать вне биодинамической ткани движений и действий, в том числе перцептивных и умственных, вне значений и материи языка. Смысл по своей природе комплиментарен: он всегда смысл чего-то: образа, действия, значения, жизни, наконец. Из них он извлекается или в них вкладывается. Иногда даже кажется, что было бы лучше, если бы все компоненты были одинаково доступны или одинаково недоступны внешнему наблюдателю. В первом, к сожалению, нереальном случае это бы облегчило задачу непосредственного исследования, во втором, к счастью, тоже нереальном случае, дало бы значительно большую свободу в конструировании сознания, но, как когда-то сказал Дж. Миллер, человек (добавим и его сознание) создан не ради удобства экспериментаторов. Относительность разделения слоёв сознанияВ рефлексивном слое, в значениях и смыслах, конечно, присутствуют следы, отблески, отзвуки бытийного слоя. Эти следы связаны не только с тем, что значения и смыслы рождаются в бытийном слое. Они содержат его в себе и актуально (ср. пастернаковское: «Образ мира, в слове явленный»). Выраженное в слове значение содержит в себе не только образ. Оно в качестве своей внутренней формы содержит операционные и предметные значения, осмысленные и предметные действия. Поэтому само слово рассматривается как действие. Аналогичным образом и смысл не является пустым. Если воспользоваться образом В. А. Лефевра о вакууме, то мне представляется, что последний как раз и может служить аналогом смысла. Он пронизывает более плотные образования (образ, действие, значение), которые выстулают для него в роли материи. Со своей стороны, непрерывно рождающиеся в этих плотных образованиях виртуальные частицы пронизывают вакуум-смысл. Эта логика вакуума помогает представить себе, что структура сознания, как и оно само, является целостной, хотя и включает в себя различные образующие. В то же время на различиях в образующих основаны противоречия, возникающие в сознании, его болезни и деформации, связанные с гипертрофией в развитии той или иной образующей, в ослаблении или даже в разрыве связи как между слоями, так и между их образующими. В таких случаях мы говорим о разорванном сознании. Бытийный слой сознания несёт на себе следы развитой рефлексии, содержит в себе её истоки и начала. Смысловая оценка включена в биодинамическую и чувственную ткань, она нередко осуществляется не только во время, но и до формирования образа или совершения действия. Это очевидно. Менее очевиден механизм этого. Как обнаружено в исследованиях Н. Д. Гордеевой и В. П. Зинченко [5], биодинамическая ткань движения не только связана с чувственной тканью, но и обладает собственной чувствительностью. Последняя неоднородна: имеется чувствительность к ситуации и чувствительность к осуществляющемуся или потенциальному движению. Эти две формы чувствительности наблюдаются, точнее, регистрируются со сдвигом по фазе. Их чередование во времени осуществления движения происходит 3–4 раза в секунду. Это чередование обеспечивает основу элементарных рефлексивных актов, содержание которых составляет сопоставление ситуации с промежуточными результатами действия и возможностями его продолжения. Сейчас ведётся поиск рефлексии в процессах формирования образа ситуации. Таким образом, рефлексивный слой сознания одновременно является событийным, бытийственным. В свою очередь бытийный слой не только испытывает на себе влияние рефлексивного, но и сам обладает зачатками или исходными формами рефлексии. Поэтому бытийный слой сознания с полным правом можно назвать со-рефлексивным. Иначе не может быть, так как, если бы каждый из слоёв не нес на себе печать другого, они не могли бы взаимодействовать и даже узнавать друг друга. Важно отметить, что речь идёт именно о печати, а не о тождестве. М. К. Мамардашвили в качестве главного в марксовом понятии практики выделяет «подчёркивание таких состояний бытия человека — социального, экономического, идеологического, чувственно-жизненного и так далее, — которые не поддаются воспроизведению и объективной рациональной развёртке на уровне рефлексивной конструкции, заставляя нас снять отождествление деятельности и её сознательного идеального плана, что было характерно для классического философствования. В данном случае нужно различать в сознательном бытии два типа отношений. Во-первых, отношения, которые складываются независимо от сознания, и, во-вторых, те отношения, которые складываются на основании первых и являются их идеологическим выражением (так называемые «превращённые формы сознания») «. [21, 15]. Существуют, к несчастью, и извращённые формы сознания (см. [15]). Мы в своём бытии построили такие формы «идеологии», которые, согласно Марксу, не обладают материалистическим самосознанием. Эти формы приобрели такую огромную власть над нами, что именно они определяют наше бытие. Освобождение от них, очищение нашего сознания представляется делом чрезвычайной сложности. Едва ли даже Гераклу удалось бы решить эту задачу за один день. Гетерогенность компонентов структуры сознанияПервопричиной родства бытийного и рефлексивного слоёв является наличие у них общего культурно-исторического генетического кода, который заложен в социальном (совокупном) предметном действии, обладающем порождающими свойствами [17], [5]. Конечно, рождающиеся в действии образы, смыслы, значения приобретают собственные свойства, автономизируются от действия, начинают развиваться по своим законам. Они выводимы из действия, но не сводимы к нему, что и даёт основания рассматривать их в качестве относительно самостоятельных и участвующих в образовании сознания. Но, благодаря наличию у них общего генетического источника, благодаря тесному взаимодействию каждого компонента структуры в процессах её развития и функционирования со всем и другими, они все являются не однородными, а гетерогенными образованиями. Общность генетического кода для всех образующих создаёт потенциальную, хотя и не всегда реализующуюся, возможность целостного сознания. Эта же общность лежит в основе взаимных трансформаций компонентов (образующих) сознания не только в пределах каждого слоя, но и между слоями. Образ осмысливается, смысл воплощается в слове, в образе, в поступке, хотя едва ли исчерпывается этим. Действие и образ означиваются, и так далее. Некоторое представление о взаимотрансформациях образующих сознание позволяет получить описание Ф. Дюрренмата, имеющееся в его повести, само название которой иллюстрирует жизнь сознания: «Поручение, или О наблюдении за наблюдающим за наблюдателями». В своём дневнике героиня повести Тина фон Ламберт изобразила своего мужа чудовищем: образ этот, однако, возникал не сразу, сначала она как бы снимала один слой за другим, затем как бы рассматривала его под микроскопом, все увеличивая изображение, все усиливая яркость, целыми страницами описывая, как он ест, как ковыряется в зубах, как чешется, как чавкает, как морщится, кашляет, чихает и всякое прочее — движения, жесты, подергивания, — словом, характерные особенности, в той или иной мере присущие каждому человеку… Далее автор описывает впечатления другой героини, которая, читая этот дневник, «казалось, наблюдала, как некое, исключительно из одних наблюдений сотканное облако, постепенно, мало-помалу сжимаясь, превращается в конце концов в комок, насквозь пропитанный ненавистью и отвращением»… [6; 96]. Здесь мы видим вербализацию чувственной ткани у автора дневника, затем трансформацию текста у читателя в облако наблюдений, и, наконец, это облако трансформируется в аффективно-смысловой сгусток. Иногда такие трансформации совершаются медленно, мучительно, иногда мгновенно и переживаются как озарение. Есть большой соблазн уподобить подобные трансформации фазовым переходам, кристаллизации, спонтанным трансмутациям, пересечению в некоторой точке разных, порол трудно совместимых логик, когда возникает результат, названный А. Кастлером бисоциацией. В такого рода результатах, порождаемых сознанием и воплощаемых в поведении и деятельности, участвуют все образующие. Поэтому результаты, как и само сознание, нередко приобретают кентаврический вид. Приведём ещё одну метафору, использованную А. А. Ухтомским для описания деятельности функциональных органов. Динамика образующих, их взаимодействие и взаимотрансформации при решении задач нахождения или воплощения смысла напоминают вихревое движение Декарта. Чаще всего это движение не дано в самонаблюдении или дано слишком фрагментарно. Некоторое представление о нём дают кошмарные сновидения, искусственно вызванные изменённые состояния сознания и так далее. Приведённое выше описание работы предложенной структуры сознания не потребовало от нас обращения к подсознанию или бессознательному. Она описывает работу сознания, в которой причудливо смешано наблюдаемое и ненаблюдаемое, спонтанное и детерминированное. Можно надеяться, что такое пренебрежение подсознанием не вызовет неудовольствия у специалистов в области психоанализа. Они ведь и сами решают задачу извлечения событий из подсознания, перевода их в сознание, а не погружения, выталкивания или вытеснения их из сознания в подсознание. С последней процедурой многие справляются своими силами, без помощи психоаналитиков, и притом достаточно успешно. 6. О возможности изучения и структурного анализа живых (свободных) системСейчас, казалось бы, уже не нужно оправдывать с теоретико-познавательной точки зрения полезность и продуктивность методов функционально-структурного, микроструктурного, микродинамического анализа живого, будь то живое вещество, живое движение, даже живая душа. Но всё же, когда речь начинает идти о структуре сознания, возникает сомнение относительно возможности отображения в структуре его — действительных свойств и функций, не говоря уже о механизмах. Ведь при создании структуры, а тем более при превращении её в механизм действия живого происходит умерщвление живого. Если это осознается исследователем, что происходит далеко не всегда, он делает попытки оживить механизм (ищет «живую воду»). Оживление (не всегда удачное) происходит за счёт привлечения эмпирического или художественного опыта, экспериментальных данных, живых метафор, символов, поэтических образов, etc. По оценкам некоторых авторов, 99 процентов моделей нервной системы и поведения не имеют отношения ни к тому, ни к другому. Приведём сделанное задолго до этих оценок высказывание С. Н. Булгакова по поводу возможного соответствия организма и механизма (в нашем случае — структуры): «Сам механизм есть понятие не положительное, а отрицательное, в нём констатируется отсутствие жизни, то есть жизнь (субъект) здесь ощущает свою границу, но не для того, чтобы, её опознав, перед ней остановиться, но чтобы её перейти… Поэтому механическая причинность определяется отрицанием жизни, есть отрицание воли, причинности органической. И уже по этому одному механизм не только не может объяснять жизни, но сам должен быть объяснён из своей соотносительности с нею» [2; 201–202]. Здесь же Булгаков цитирует Ф. В. Шеллинга: «Организм существует не там, где нет механизма, но, наоборот, где нет организма, там есть механизм» (цит. по [2;201]). Приведённые высказывания нельзя отнести к полностью скептическим. В этом же контексте Булгаков пишет: «Но хотя наука превращает мир в безжизненный механизм, сама она есть порождение жизни, форма самоопределения субъекта в объекте. Самый механизм, который для механического мировоззрения кажется универсальным онтологическим принципом, есть только условное самоопределение субъекта» [2; 200–201]). Это то, что на современном языке называется «личностное знание» (М. Полани), «познавательное отношение» (В. А. Лекторский). Другими словами, поскольку механизм является порождением жизни, он несёт на себе её следы, что даёт шанс на его оживление. Такая возможность существует не только потому, что механизм создан субъектом, он ещё создан по образу и подобию субъекта, как человек создан по образу и подобию Божию. Поэтому-то человеку иногда удаётся внести в свои творения искру божию. Впервые идея об органопроекции была высказана Эрнстом Каппом (1877), который рассматривал технику как естественную и существенную составную часть человека, так сказать, продолжение его биологических (теперь мы можем добавить — интеллектуальных и социальных) органов (см. [7; 424]). В российской традиции П. А. Флоренский развивал идеи органопроекции, рассматривая механизмы, технику как проекцию живого. Таким образом, субъектность, антропогенность (органопроекция) техники даёт принципиальную возможность соотнесения механизма, структуры с живым. Эта возможность должна быть реальнее, если механизм, структура разрабатываются не в утилитарных, а в познавательных целях. Последние лишь несколько уменьшают трудности, стоящие на пути такого соотнесения, но не устраняют их. Отметим главные из них, имеющие непосредственное отношение к исследованию сознания. Мы не имеем сколько-нибудь строгого определения понятия «сознание». Указания на то, что категория сознания относится к числу предельных абстракций, что сознание — это культурно-историческое образование, конечно, бесспорны, но эти указания не заменяют определения. Возникает вопрос, возможно ли создание структуры неопределимой или неопределённой системы. Утешением исследователю должно служить то, что сознание в этом смысле не уникально. Аналогично обстоит дело с понятиями «живое вещество», «живое движение». В. И. Вернадский говорил, что он не знает, чем живое вещество отличается от неживого, но он никогда не ошибается, различая их. Н. А. Бернштейн, вводя понятие «живого движения», не дал его определения. Сейчас известно, что человеческий глаз отличает живое движение от механического за доли секунды. А человеческий интеллект пока не способен концептуализировать имеющиеся между ними различия. И всё это не мешает продуктивным поискам структуры живого вещества, живого движения. Попытки их структурирования, моделирования, имитации на неживом субстрате представляют собой эффективный путь их изучения, в конечном счёте и их определения. Сказанное относится и к живой душе, и к живому сознанию, которые производны от живого вещества и живого движения, прежде всего живого движения истории человечества. Сознание — не только неопределимая, но и свободная система (ср. О. Мандельштам: «Посох мой, моя свобода — сердцевина бытия»). Не является ли попытка определения и структурирования свободной системы подобной задаче определения квадратуры круга? Единственный путь преодоления этого парадокса — следовать за жизнью. Нужно понять, как природная среда накладывает свои порой весьма суровые ограничения на жизнь и деятельность любой свободной системы. Такие ограничения испытывает даже «несотворённая свобода», существование которой постулировал Н. А. Бердяев. Прекрасно о взаимоотношениях организма и природной среды писал О. Мандельштам: «Никто, даже отъявленные механисты, не рассматривают рост организма как результат изменчивости внешней среды. Это было бы чересчур большой наглостью. Среда лишь приглашает организм к росту. Её функции выражаются в известной благосклонности, которая постепенно и непрерывно погашается суровостью, связывающей тело и награждающей его смертью. Итак, организм для среды есть вероятность, желаемость и ожидаемость. Среда для организма — приглашающая сила. Не столько оболочка — сколько вызов» [23; 342]. Следует отметить, что речь идёт не о приспособлении, не о стимуле и реакции, а о вызове и ответе, то есть об акции, акте. Вызов может быть принят только существом, способным к выбору, обладающим хотя бы минимальной свободой. Под природой в случае изучения сознания следует понимать и социум. При этом конечный, может быть, лучше сказать — исторический итог встречи таланта, интеллекта, остатков полузадушенной внутренней свободы, сохраняющихся в едва живом теле, с «выдающейся посредственностью», с тупой и железной волей самодержца, диктатора, самодура и террориста далеко не всегда предсказуем. Автор приведённых строк об организме и среде в начале 1937 года писал К. И. Чуковскому из Воронежа: «Я тень. Меня нет. У меня есть только право умереть… Есть только один человек в мире, к которому по этому делу можно и нужно обратиться… Если Вы хотите спасти меня от неотвратимой гибели — спасти двух человек, помогите, уговорите других написать»… И в том же году, и в том же Воронеже пишет он стихотворение, в котором выступает как титан, запрягший «десять волов в голос». Стихотворение заканчивается вызовом поэта:
Когда читаешь эти строки, невольно вспоминается пушкинский завет, которому следовал Мандельштам:
Можно, конечно, назвать это идеализмом свободы, тайной, сферой непознаваемого, но. при этом нельзя забывать, что вся человеческая жизнь построена на преодолении избыточных, практически бесконечных степеней свободы, которыми обладают человеческое тело и человеческий дух. Кстати, именно в этом скрыты причины удивительного многообразия человеческих способностей и возможностей их безграничного совершенствования. В общей форме постановку проблемы свободы и указание на путь её разрешения можно найти у Ф. В. Шеллинга: «… конечная цель Я состоит в том, чтобы законы свободы сделать законами природы, а законы природы — законами свободы, воспроизвести в Я природу, а в природе Я». И далее: «Высшее призвание человека — воспроизвести единство целей в мире как. механизм, а механизм сделать единством целей» (цит. по [2; 202]). Этот гуманитарно-экологический императив бесспорен и красиво выражен, но крайне трудно выполним. Сейчас появилась реальная опасность до достижения этого высшего призвания уничтожения либо Я, либо природы, либо, скорее всего, и того и другого вместе. Поэтому сейчас, как никогда прежде, остро стоит задача поиска таких ограничений свободы сознания и деятельности, которые бы, с одной стороны, препятствовали самоуничтожению человечества, а с другой, сохраняли его свободным. Наука должна помочь найти те пределы, при которых свобода остаётся природосообразной. Разрешима ли такая задача, примет ли человечество найденные ограничения, покажет будущее. Ясно, что решение этой задачи — дело не одной науки. Хотелось бы надеяться, что усилия, предпринимаемые ей для решения этой задачи, окажутся небесполезными. Но не следует переоценивать такие усилия. Сейчас становится общим местом последовательность задач, выдвигаемых перед человечеством. Примечательно, что эти задачи носят инженерный характер и основаны на технологической классификации прошлых, существующих и будущих видов общества: индустриальное, постиндустриальное, технотронное, информационное, наконец, всё чаще речь идёт о создании экологического общества. Последнее относят к XXI веку. Возникает простой и незатейливый вопрос: к какому веку следует отнести создание человеческого общества и будет ли кому его создавать? Разумеется, когда речь идёт о видах общества, когда прогнозируются пути и. перспективы его развития, то непременно вспоминаются идеи о ноосфере, ноократии, говорится и о человеческом измерении научно-технического прогресса, о пределах и опасностях роста, о человеке как о самоцели истории и так далее. Однако реальная власть принадлежит технократии, которая слушает голоса Разума вполуха, отстаивает своё понимание свободы, свои интересы, своё понимание истории и пока успешно навязывает обществу свои цели, делает его своим заложником и средством их достижения. Таким образом, проблема структурирования и ограничения свободной системы решается самой жизнью. Она опровергает миф об абсолютной свободе сознания. Таким в истории человечества оно никогда не было. Зато история даёт много примеров того, что сознанием манипулировали не менее, а то и более успешно, чем вещами. Правда, чаще всего это делалось с помощью далёких от науки средств. Поэтому, может быть, самой науке, в которой достаточно явлений, относящихся к психопатологии обыденной жизни, следует заняться психоанализом и с его помощью преодолеть апокалипсические страхи, эсхатологические восторги и занять катафатическую позицию. Ведь существует ещё один прогноз, согласно которому грядущий век будет веком психологии, веком наук о человеке. Следует напомнить то, что хорошо было известно ещё Августину. Лишь через напряжение действия будущее может стать настоящим, а тем более прошедшим. Без напряжения действия грядущее останется там, где оно есть… В 1918 году И. Северянин писал:
Что же можно (оказать о состоянии человека после того, как он побывал в роли подопытного (да ещё и пребывает пока в этой роли) во всех экспериментах уходящего века? К. счастью, кажется, что температура уходящего столетия падает и человечество получает шанс на выздоровление. Но пока это не гарантия, а только шанс. Желательно, чтобы он дошёл до сознания. 7. Самосознание в мире сознанияОбсуждение проблемы мира, или миров, сознания необходимо для того, чтобы обосновать необходимость и достаточность выделенных в структуре сознания компонентов, его образующих. В классической парадигме «сознание в мире сознания» вопрос о его образующих, а соответственно и о его структуре, не возникал. В более новой парадигме «сознание в мире мозга» при всей рафинированности экспериментальных методов исследования само сознание понимается вполне житейски, вне философских и психологических традиций его понимания. Ведь сами учёные, в том числе и те, которые занимаются сознанием, являются носителями, а то и жертвами, массового сознания. Попытаемся условно выделить презентированные ему миры и соотнести с ними выделенные в структуре сознания компоненты. Мир идей, понятий, житейских и научных знаний соотносим со значением как образующей рефлексивного слоя сознания. Мир человеческих ценностей, переживаний, эмоций, аффектов соотносим со смыслом как следующей образующей рефлексивного слоя. Мир производительной, предметно-практической деятельности соотносим с биодинамической тканью движения и действия как образующей бытийного слоя. Наконец, мир представлений, воображения, культурных символов и знаков соотносим с чувственной тканью как следующей образующей бытийного слоя сознания. Конечно, сознание нельзя свести ни к одному из выделенных миров, как нельзя свести ни к одному из его компонентов. В то же время сознание рождается и присутствует во всех этих мирах. Оно может метаться между ними: погружаться в какой-либо из них, инкапсулироваться в нём, менять, переделывать, претворять его и себя самое, подниматься или витать над всеми ними, сравнивать, оценивать, восхищаться, страдать, судить их. Поэтому-то так важно, чтобы все перечисленные миры, включая и мир сознания, были открыты ему. Если же этого нет, то мы называем сознание узким, ограниченным, неразвитым, несовершенным. Вся эта жизнь сознания может разыгрываться на предложенной структуре, когда тот или иной её компонент приобретает доминирующую роль, что происходит за счёт развития других компонентов структуры. Структура может развиваться и более гармонично, что, впрочем, не обязательно влечёт за собой её равновесности. Тем не менее при вовлечении- в деятельность сознания всех компонентов оно приобретает бытийный и рефлексивный опыт и соответствующие ему черты. Потенциально оно может стать надмирным и подлинно творческим. Выделение миров сознания и образующих его компонентов, установление соответствия между мирами и образующими сознания при всей своей полезности всё же не даёт ответа на вопрос, а чти такое сознание. Здесь нужно оговорится, что этот вопрос не совпадает с вопросом о сущности сознания. Последний вообще выходит за рамки психологии. В настоящей статье идёт речь не о сущности, а о существовании сознания. Как это ни странно, но для понимания бытия сознания полезно вернуться к классической парадигме «сознание в мире сознания». Если мир сознания нам известен, известны и его образующие, то, может быть, имеет смысл модифицировать эту парадигму следующим образом: «самосознание в мире сознания». Эпицентром: сознания и самосознания является сознание собственного Я. Без его включения в жизнь сознания не только остаётся непонятным, что же такое сознание, но и отсутствует субъект, нуждающийся в ответе на этот вопрос. Можно привести следующую аналогию. Нам известны анатомия, морфология, физиология нашего телесного организма. Но сам этот организм не может быть сведён ни к одному из своих органов или процессов, которые в нём протекают. Организм как таковой должен определяться в другой системе понятийных координат, поскольку организм есть целое. Допустим, нам известны анатомия, морфология, синтаксис, семантика деятельности духовного организма. Мы знаем, что в нём поселилось сознание, которое, как и организм, является целостным. Значит, для определения того, что же есть сознание, недостаточно указания на органы или деятельности, осуществляющиеся в духовном организме. Необходимо обращение к другой системе координат. Это могут быть координаты типа Я-концепции, или координаты «самопознание личности», или какие-либо другие. В любом случае для облегчения понимания необходима не только объективация структуры сознания, но и персонификация сознания. Последняя представляет собой своего рода форму, вне которой сознание не может существовать. Мало того, как говорил М. К. Мамардашвили, так или иначе понимаемое сознание открывает философу возможность его личностной реализации в виде не просто достигнутой суммы знаний, а именно реализованной мысли и способа бытия [21; 3]. Нужно надеяться, что сказанное относится не только к философу. Едва ли можно представить себе самореализацию личности, лишённой сознания. Такое встречается только в психологии личности. Без персонификации сознание может раствориться или утонуть в собственной структуре, хотя интуитивно ясно, что оно мажет подниматься над собственной структурой, рефлектировать по поводу неё, освобождаться или разрушать её, строить или заимствовать новую. Об определённой автономии души (и сознания?) от телесного организма хорошо писал Н. Гумилёв:
Мы, увы, со змеями не схожи, Можно предположить, что определённой автономией от духовного организма и от сознания обладает само- сознающее Я, выступающее в отношении собственного сознания в качестве деятеля, или наблюдателя, или того и другого вместе. Отсюда идеи о существовании сверхсознания, сверх-Я, сверх-человека, приобретающего власть не только над сознанием, над самим собой, но и над собственной волей. Как заметил М. Хайдеггер: «Сущность сверх-человека — это не охранная грамота для действующего произвола. Это основанный в самом же бытии закон длинной цепи величайших самоопределений»… [28; 167]. Такие самоопределения составляют основу самостоянья человека, которое, по словам А. С. Пушкина, залог величия его. Персонификация сознания — это не редукция сознания к Я. Это лишь методический приём, с помощью которого можно лучше понять жизнь и свойства сознания, стремление человека к свободе, понять волю и путь к власти над самим собой. Но пока человек слаб. Сознание его ограничено, далеко от совершенства и целостности, взаимоотношения души и тела далеки от гармонии, самосознающее Я не может властвовать в полной мере ни над душой, ни над телом, оно мечется между ними в поисках если не гармонии, то более удобного жилья. Всё это, с одной стороны, печально, а с другой, придаёт смысл научным поискам в сфере деятельности, сознания, личности, даёт шансы понять их взаимоотношения. Совершенный человек, если таковой существует, — это предмет восхищения, а не научного исследования. Несовершенно и самосознающее Я, чем, видимо, можно объяснить трудности, связанные с локализацией его в телесном и духовном организме, в том числе и в предложенной структуре сознания. Эти трудности не случайны. Дело в том, что культурно-историческая традиция в изучении психики и сознания оставила за пределами своих поисков проблему телесности. Несколько схематизируя, можно сказать, что Л. С. Выготский был занят проблемой преимущественно духовного Я. С точки зрения общей психологии в высшей степени интересно расширение традиционной проблематики сфер сознания и самосознания, которое предпринимается психологами-практиками, в частности патопсихологами, психотерапевтами (см. [3], [8], [25] и др.). В этих исследованиях детально рассматривается проблема физического Я, распространяется культурно-исторический подход на сферу телесности. Последняя влияет на сознание и самосознание личности порой в значительно большей степени, чем сфера духовная. Производят большое впечатление описания случаев, когда самосознание, напряжённо работающее в поисках смысла жизни, судьбы или причин заблуждений и крахов, замыкается или погружается в телесность собственного Я. Происходит смещение центра сознания. Оно ищет смысла не во внешних предметностях, не во внутренних деятельностях, а в переживаниях собственной телесности. Сознание и самосознание покоряются телу, лишаются свободы в своём развитии. Е. Т. Соколова приоткрывает читателю, как телесность может вытеснить бытийные или рефлексивные слои сознания, показывает не только её формирующую, но и драматическую деформирующую роль в становлении сознания и самосознания личности. Тело становится не только внешней формой, но и полновластным хозяином духа. На экспериментальном и клиническом материале это выступает как контраверза между реальным и идеальным Я (последнее, как правило, заимствуется у другого) и их телесными и духовными переживаниями. На одно и на другое могут надеваться защитные или разрушительные, иногда самоубийственные, маски. Мы специально обращаем на это внимание в контексте данного параграфа, чтобы показать возможности развития и расширения изложенных в статье представлений о мирах и структуре сознания, возможности их жизненной верификации, оживления достаточно абстрактной структуры. Конечно, мы далеки от решения вопросов о том, как самосознающее Я живёт и ориентируется в широком мире сознания, как потенциально бесконечное широкое сознание сжимается до точки физического Я индивида. Мы хотели лишь показать, что об этих сложнейших проблемах человеческого бытия и бытия сознаниям можно размышлять и так, как это сделано в статье. 8. Вместо заключенияНедавно значительный интерес и дискуссии учёных вызвала статья американского политолога Фрэнсиса Фукуямы «Конец истории?» [27]. Анализируя происходящие в Восточной Европе и СССР грандиозные социальные преобразования, автор статьи пришёл к выводу о том, что предречения о достижимости оптимального государственного устройства становятся всё более реальными. Воссоздание такого устройства в большинстве стран мира будет означать конец истории в том смысле, что закончатся вековые искания человечества в этом направлении. На первый взгляд, это марксистская точка зрения. Однако Ф. Фукуяма выводит её происхождение от Гегеля, и этот источник до неузнаваемости преобразует указанное утверждение. Ведь для Гегеля бытие человека в материальном мире и, следовательно, вся человеческая история укоренены в достигнутом состоянии сознания. «Сфера сознательного, — считает Ф. Фукуяма, — в конечном счёте с необходимостью проявляет себя в материальном мире, точнее, формирует материальный мир по собственному образу и подобию. Сознание — это причина, а не следствие, и оно может развиваться независимо от материального мира; следовательно, история идеологии составляет подлинную организующую основу видимого хаоса ежедневных событий» [27; 89–90]. Для иллюстрации такого взгляда Ф. Фукуяма ссылается на книгу М. Вебера «Протестантская этика и дух капитализма», в которой содержатся конкретные примеры того, как католические и протестантские ценности по- разному выражаются в специфике и темпах экономического развития стран, часто находящихся по соседству друг с другом. Суть этих различий выражена в пословице, что протестанты хорошо едят, а католики хорошо спят. Протестантское мировосприятие, находящее место для поощрения индивидуальных усилий человека, способствует более быстрому развитию производства и потребления. Взращиваемое в таких идеологических условиях сознание человека мотивировано на поиск областей для приложения усилий и обеспечивает более высокий жизненный тонус как отдельного гражданина, так и общества в целом. Католики же, привыкшие в большей степени уповать на волю Господа, основываются на этом и в экономических отношениях. Это непосредственно отражается на темпах роста экономики, притормаживая их. Нечто подобное, но на нерелигиозных основаниях, происходило и в социалистических странах. Ведь функционировавшая в них командно-административная система изменилась от 1950-х к 1970-м годам мало. Однако темпы развития экономики в эти периоды различались разительно. Американский политолог считает, что объяснение этих различий можно выявить в господствовавшем в эти периоды типе общественного и индивидуального сознания. Дело в том, что приверженность централизованному планированию, отчётливо выраженная в общественном сознании 1950-х годов, была подвергнута длительной коррозии и к 1970-м годам была в значительной мере изжита в широких кругах общества. Результаты не замедлили проявиться и в экономике. Темпы промышленного роста снизились, отражая падение веры большинства людей в разумность существующих экономических отношений. Мы можем добавить новую иллюстрацию к вышеприведённым. Многим памятны первые успехи перестройки в СССР, когда минимальные изменения в сложившейся экономической системе, но осуществлявшиеся на первых порах в сопровождении эффектных лозунгов об ускорении социально-экономического развития, были с восторгом приняты и немедленно нашли выражение в оживлении экономической жизни. Лозунги оказались эффективными, потому что выразили давно созревшее стремление народа к переменам. И даже являясь объективно не отражающими реальные потребности экономики, тем не менее оказали на нас воздействие более сильное, чем осуществлённые реформы. Выходит, сознание и идеология не такие уж вторичные и производные вещи, как утверждалось многие годы. Не знаем, прав ли Ф. Фукуяма а своём основном выводе о конце истории. Но то, что он обратил внимание научных кругов на проблематику сознания, задвинутую в угол и длительное время не популярную, — несомненная его заслуга. По нашему мнению, этой проблематике давно пора возвратиться из изгнания и занять подобающее ей место в ряду предметов не только психологии, но и других гуманитарных дисциплин. Этому-то и могут способствовать междисциплинарные исследования человека. У читателя может возникнуть вопрос: зачем всё изложенное? Есть поток сознания, он меня несёт, и незачем его останавливать, замораживать, структурировать, да ещё с тем, чтобы впоследствии его снова пытаться оживлять. В качестве если не возражения на такой вопрос, то аргумента в свою пользу можно сказать следующее. Есть не только поток сознания, но и поток жизни. Осознание жизни превращает её в подлинное бытие. Отсутствие осознания оставляет её всего лишь существованием. Муки сознания, в том числе муки самосознания и самоанализа, — это не такая уж высокая плата за то, чтобы претворить существование в жизнь. Но для этого нужно хотя бы приблизительно знать, что представляют собой акты сознания, выступающие средством претворения воды в вино. Конечно, сознание коварно, оно несёт в себе силы не только созидания, но и разрушения. Самоанализ может быть средством самосовершенствования и средством саморазрушения личности. В этом нет противоречия. В сознании общества, как и в сознании отдельного человека, не все заслуживает сохранения. Кое от чего нужно освобождаться, кое-чем жертвовать, кое-что по-новому осмыслить. Это непростая работа. При её проведении мы слишком долго ориентировались на бездушную идеологию, деформировавшую и разрушавшую наше сознание прежде всего потому, что в ней не было места для личности. Психологи и сейчас пытаются занять это место понятием «субъект». Сознание, при всей своей спонтанности и других замечательных свойствах, частично описанных в статье, не обладает способностью самовосстанавливаться. Единственной и надежной помощницей в этом может быть культура, духовность. «Вне духовного содержания, — писал М. К. Мамардашвили, — любое дело — это полдела. Не представляю себе философию без рыцарей чести и человеческого достоинства. Всё остальное — слова. Люди должны узнавать себя в мысли философов» [22; 199]. Надеюсь, люди когда-нибудь начнут себя узнавать и в мысли психологов. Но сюжеты «сознание и культура», «сознание и духовность» или «культура сознания» — эта тема уже другой статьи. |
Это нормально. Трагедия начинается, когда сознание мнит себя абсолютно свободным от натуральной и культурной истории, когда оно перестаёт ощущать себя частью природы и общества, освобождается от ответственности и совести и претендует на роль Демиурга. Последнее возможно при резком снижении способностей индивида к рефлексии и деформированной самооценке, вплоть до утраты сознания себя человеком или признания себя сверхчеловеком, что в сущности одно и то же.
Такие представления являются не только фактом культуры, но фактором её развития. В настоящее время культура как никогда нуждается в развитии представлений о сознании как таковом во всём богатстве его рефлексивных свойств и качеств, о сознании творящем, действенном и действующем. Сегодня культура взывает к сознанию общества, вопиет о себе [11].
Скептицизм по поводу включения демонов и гомункулюсов в блоковые модели когнитивных процессов вполне оправдан. Но не нужно забывать о том, что включению каждого из блоков в систему переработки информации в кратковременной памяти или более широких когнитивных структур предшествовало детальное экспериментальное изучение той или иной скрывающейся за ним реальности субъективного, своего рода физики приёма, хранения, преобразования, выбора той или иной информации. Демоны выполняли координирующую, смысловую, в широком значении слова рефлексивную функцию. На этом фоне представления и данные В. А. Лефевра о существовании в человеческом сознании «рефлексивного компьютера» выглядят действительно впечатляюще (см. описание и оценку его вклада в изучение рефлексии [26], [29]).
Н. Узнадзе об установке как готовности к действию, к восприятию и так далее. Но, при всей важности анализа процедур рефлексивного выбора, к ним едва ли можно свести всю жизнь сознания. Рефлексия — это, конечно, ядро сознания (как эмоции — ядро личности), но рефлексия живёт не в пустоте, а в вакууме, который, по словам В. А. Лефевра, имеет сложную структуру. А. Белый использовал другой образ. Он писал о кусках воспоминаний, которые ещё в растворе сознания и не осели осадком.
Трудно сказать, когда и на каком пути они встретятся, а тем более полюбят друг друга. Возможная причина успеха В. А. Лефевра, помимо таланта, состоит в том. что он не был перегружен знанием психологии. Для психологов его идея выступила как беспредпосылочная, чем, видимо, объясняется то, что они, за редким исключением, не спешат не только её развивать, но даже ассимилировать. Нужно сказать, что и сам В. А. Лефевр эксплицировал философскую традицию изучения рефлексии много позднее, так сказать, задним числом. Как бы то ни было, но сейчас попытки опредметить, объективировать сознание, действовать с ним как с моделью не должны вызывать удивления.
Н. Булгакова, Н. А. Бердяева, В. С. Соловьёва. П. А. Флоренского, Г. И. Челпанова, Г. Г. Шпета, внёсших существенный вклад не только в философию, но и в психологию сознания, уже в ранние 1920-е годы проблема сознания начала вытесняться.
Это М. М. Бахтин и Л. С. Выготский, целью которых было понимание сознания, его природы, функций, связи с языком, словом и так далее. Для обоих марксизм был тем, чем он являлся на самом деле, то есть одним из методов, средств понимания и объяснения.
Культура, интеллигентность тщательно скрывались или маскировались цитатной шелухой, уходили в подтекст.
Н. Леонтьева. Нужно сказать, что для выделения сознания в качестве предмета психологического исследования в равной степени необходимо развитие культурно-исторического подхода и деятельностного подхода к сознанию и психике.
Естественно, оно приобретает и свои собственные свойства и функции, о которых частично шла речь выше. Это диалогизм, полифоничность, спонтанность развития, рефлексивность.
Но эти знания упорно не складываются в целостное сознание. В каждом отдельном случае оно появляется и исчезает. От него, как от Чеширского Кота, остаётся одна улыбка. Но всё же остаётся. Если предметная область, называемая сознанием, не дана непосредственно, её нужно принять как заданную, сконструировать (хотя бы нарисовать мелом на доске).
Оно представляет собой хорошо известный эмпирический феномен, описанный задолго до Фрейда как вестибюль (или подвал) сознания. Более того, наличие категории и феноменов бессознательного и подсознания представляет собой непреодолимую преграду для любых форм редукции психического [16]. Речь идёт о том, чтобы найти новые пути к анализу сознания, когда подсознание и бессознательное вообще не обязательны как средство (и тем более как главная цель) в изучении сознания. В теоретико-познавательном плане подсознание давно стало подобием некоторой ёмкости, в которую погружается всё непонятное, неизвестное, загадочное или таинственное, — например, интуиция, скрытые мотивы поведения, неразгаданные смыслы, etc.
Возникает вопрос, что входит в эти слои, что их конституирует. Здесь весьма полезен ход мысли А. Н. Леонтьева, который выделил три основных образующих сознания: чувственную ткань образа, значение и смысл. Удивительно, что один из создателей психологической теории деятельности не включил в число образующих биодинамическую ткань движения и действия. Ведь именно А. Н. Леонтьев, развивая идеи о возникновении сознания в истории человечества, выводил его из совместной деятельности людей.
Н. Леонтьеву. При добавлении к числу образующих сознания биодинамической ткани мы получаем двухслойную, или двухуровневую, структуру сознания. Бытийный слой образуют биодинамическая ткань живого движения и действия и чувственная ткань образа. Рефлексивный слой образуют значение и смысл.
Описание каждого из компонентов структуры требует монографического изложения. Здесь мы ограничимся лишь указанием на те их свойства, которые облегчат понимание предложенной структуры сознания [4], [15].Природа человеческого сознания. Тема 4
Тема 4Природа человеческого
сознания.
1. Природа человеческого сознания
2. Возникновение и развитие сознания
3. Структура сознания
4. Активность сознания
5. Роль языка и общения в формировании и
развитии сознания
6. Роль труда в формировании сознания
7. Сознание и бессознательное
Сознание — высшая форма отражения действительного мира; свойственная
только людям и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в
обобщенном и целенаправленном отражении действительности, в
предварительном мысленном построении действий и предвидении их
результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения
человека. “Ядром” сознания, способом его существования является знание.
Сознание принадлежит субъекту, человеку, а не окружающему миру. Но
содержанием сознания, содержанием мыслей человека является этот мир, те
или иные его стороны, связи, законы. Поэтому сознание можно
охарактеризовать как субъективный образ объективного мира.
Сознание — это прежде всего осознание ближайшей чувственно
воспринимаемой среды и осознание ограниченной связи с другими лицами и
вещами, находящимися вне начинающего сознавать себя индивида; в то же
время оно — осознание природы.
Сознанию человека присущи такие стороны, как самосознание, самоанализ,
самоконтроль. А они формируются лишь тогда, когда человек выделяет себя из
окружающей среды. Самосознание — важнейшее отличие психики человека от
психики самых развитых представителей животного мира.
Следует заметить, что отражение в неживой природе соответствует первым трем
формам движения материи (механической, физической, химической),
отражение в живой природе — биологической форме, а сознание — социальной
форме движения материи.
Природа человеческого сознания
Итак, сознание — это высшая форма отражения реального мира, свойственна лишь людям и
связана с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном и целенаправленном
отражении реальности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их
результатов, в разумном регулировании и самоконтролю поведения человека.
Стержнем сознания, методом его существования является знание. Сознание принадлежит
субъекту, человеку, а не окружающему миру. Но содержанием сознания, содержанием мыслей
человека является весь мир, все его стороны, связи, законы. Поэтому сознание можно
охарактеризовать как субъективный образ объективного мира.
Человек, в различие от животных сам себя познает и сознает, он способен совершенствоваться.
Его сознанию присущи такие стороны, как самосознание, самоанализ, самоконтроль. Их
формирование происходит, когда человек выделяет себя из окружающей среды. Самосознание
— самое принципиальное различие психики человека от психики самых развитых животных.
Сознание не просто психическое состояние, а высшая человеческая форма отражения
реальности. Сознание человека структурно скооперировано и является целостной системой,
состоящей из разных частей, находящихся меж собой в закономерных отношениях. В структуре
сознания принципиально выделить осознание предметов и переживание, т.е., отношение к
содержанию того, что отражается.
Развитие сознания может быть лишь при пополнении его новыми знаниями об окружающем
мире и о самом человеке. Познание, осознание вещей имеет разные уровни, глубину
проникания в объект и степень ясности понимания.
Мозг современного человека сформировался в итоге долговременной эволюции, и
представляет собой сложноорганизованный орган. Уровень сознания зависит от степени
организации мозга и подтверждается это тем, что сознание дитя формируется с развитием его
мозга, а когда мозг глубочайшего старика дряхлеет, угасают и функции сознания.
Возникновение и развитие сознания.
Предпосылки и условия возникновения сознания: совместная
продуктивная деятельность людей, распределение труда,
ролевая дифференциация и активизация общения, выработка и
использование языка, других знаковых систем, становление
человеческой материальной и духовной культуры. Основные
направления фило- и онтогенетического развития сознания.
Возникновение и развитие у человека рефлексивной
способности. Становление системы понятий. Изменение
психологии и поведения людей под влиянием исторических
событий. Успехи науки, культуры, промышленного
производства, появление новых средств познания и
саморегуляции (психической и поведенческой) – факторы,
обеспечивающие развитие сознания. Основные направления
развития сознания в современных условиях. Грядущие
социально-экономические изменения и перспективы развития
сознания человека.
Главным условием возникновения и развития человеческого сознания является совместная продуктивная
опосредованная речью орудийная деятельность людей. Это такая деятельность, которая требует кооперации,
общения и взаимодействия людей друг с другом. Она предполагает создание такого продукта, который всеми
участниками совместной деятельности сознается как цель их сотрудничества. Индивидуальное сознание на
заре истории человечества возникло, вероятно (об этом сейчас, по прошествии десятков тысяч лет, трудно судить
определенно), в процессе коллективной деятельности как необходимое условие ее организации: ведь для того
чтобы вместе людям заниматься каким-либо делом, каждый из них должен ясно представлять себе цель их
совместной работы. Эта цель должна быть означена, т.е. определена и выражена в слове.
Точно так же, по-видимому, в онтогенезе возникает и начинает развиваться индивидуальное сознание ребенка.
Для его становления также необходимы совместная деятельность и активное общение взрослого с ребенком,
выделение, осознание и словесное обозначение цели взаимодействия. С самого начала фило- и
онтогенетического возникновения и развития человеческого сознания его субъективным носителем становится
речь, которая вначале выступает как средство общения (сообщения), а затем становится средством мышления
(обобщения).
Прежде чем стать достоянием индивидуального сознания, слово и связанное с ним содержание должны
получить общее значение для пользующихся ими людей. Это впервые и происходит в совместной деятельности.
Получив свое всеобщее значение, слово затем проникает в индивидуальное сознание и становится его
достоянием в форме значений и смыслов. Следовательно, вначале появляется коллективное, а затем
индивидуальное сознание, причем такая последовательность развития характерна не только для филогенеза, но
и для онтогенеза сознания. Индивидуальное сознание ребенка формируется на базе и при условии
существования коллективного сознания путем его присвоения (интериоризации, социализации).
Особо важное значение для развития человеческого сознания имеет продуктивный, творческий характер
человеческой деятельности. Сознание предполагает осознание человеком не только внешнего мира, но и самого
себя, своих ощущений, образов, представлений и чувств. Иного пути осознания этого, кроме получения
возможности «видения» собственной психологии, опредмеченной в творениях, для человека нет. Образы,
мысли, представления и чувства людей материально воплощаются в предметах их творческого труда и при
последующем восприятии этих предметов именно как воплотивших в себе психологию их творцов становятся
осознанными. Поэтому творчество есть путь и средство самопознания и развития сознания человека через
восприятие им своих собственных творений.
Каждая новая историческая эпоха своеобразно отражается в сознании ее современников, и с
изменением исторических условий существования людей меняется их сознание. Филогенез его
развития можно, таким образом, представить в историческом ракурсе. Но то же самое справедливо и в
отношении сознания человека в ходе его онтогенетического развития, если благодаря произведениям
культуры, созданным людьми, индивид все глубже проникает в психологию живших до него народов.
Это направление в развитии сознания есть смысл обозначить как историческое.
В данный момент истории сознание людей продолжает развиваться, причем это развитие, по-видимому,
идет с известным ускорением, вызванным ускоренными темпами научного, культурного и технического
прогресса. Такой вывод можно сделать на основании того, что все процессы, описанные выше в
основных направлениях преобразования сознания, существуют и усиливаются.
Магистральным направлением дальнейшего развития человеческого сознания становится расширение
сферы осознаваемого человеком в себе и окружающем мире. Это, в свою очередь, связано с
совершенствованием средств материального и духовного производства, с начавшейся в мире
социально-экономической революцией, которая со временем должна перерасти в революцию
культурно-нравственную.
Первые признаки такого перехода мы начинаем замечать уже сейчас. Это – рост экономического
благосостояния разных народов и стран, изменение их идеологии и политики как на международной,
так и на внутренней арене, снижение межгосударственного военного противоборства, повышение
значимости религиозных, культурных и нравственных ценностей в общении людей друг с другом.
Параллельным курсом идет проникновение человека в тайны жизни, макро- и микромира. Благодаря
успехам науки расширяется сфера познания и управления человеком, власти над собой и миром,
значительно повышаются человеческие творческие возможности и, соответственно, сознание людей.
Характеристики (природа) сознания:
1.
сознание вторично
2.
Сознание социально
3.
Сознание субъективно
4.
Сознание — это всегда деятельность
5.
Сознание имеет предметно-практическую
природу.
Основные функции сознания человека
Отражательная. Сознание организует познавательные процессы
(восприятие, представление, мышление), а также организует
память.
Оценочная. Сознание принимает участие в формировании части
эмоций и большинства чувств. Человек на уровне сознания
оценивает большинство событий и самого себя.
Креативная. Творчество невозможно без сознания. Многие
произвольные виды воображения организуются на сознательном
уровне: изобретательство, художественное творчество.
Рефлексивная. Разновидностью сознания является самосознание
— процесс, при помощи которого человек анализирует свои мысли
и поступки, наблюдает за собой, оценивает себя и т. д.
Преобразующая. Человек сознательно определяет большинство
своих целей и намечает путь к их достижению.
Времяобразующая. Сознание отвечает за формирование
целостной временной картины мира, в которой есть память о
прошлом, осознание настоящего и представление о будущем.
Этим сознание человека отличается от психики животных.
Свойства сознания:
Активность — Сознание связано с деятельностью, с активным воздействием на
окружающий мир.
Избирательный характер — Сознание направлено не на весь мир в целом, а только на
определенные его объекты (чаще всего связанные с какими-то нереализованными
потребностями)
Обобщенность и отвлеченность — Сознание оперирует не реальными предметами и
явлениями окружающего мира, а обобщенными и абстрактными понятиями, лишенными
части атрибутов конкретных объектов действительности.
Целостность — Сознание психически здорового человека, как правило, обладает
целостностью. В рамках данного свойства возможны внутренние конфликты ценностей или
интересов.
Константность — Относительная устойчивость, неизменчивость и преемственность
сознания, определяемые памятью. Константность сознания обусловливается свойствами
личности.
Динамичность — Его изменяемость и способность к непрерывному развитию,
обусловливаемая кратковременными и быстро сменяющимися психическими процессами,
которые могут закрепляться в состоянии и в новых свойствах личности.
Искаженность — Сознание всегда отражает действительность в искаженном виде (часть
информации теряется, а другая часть искажена индивидуальными особенностями
восприятия и установками личности)
Индивидуальный характер — Сознание каждого человека отличается от сознания других
людей. Это связано с рядом факторов: генетическими отличиями, условиями воспитания,
жизненным опытом, социальным окружением и пр.
Способность к рефлексии — Сознание обладает способностью к самонаблюдению и
самооценке, а также может представлять себе, как его оценивают другие люди.
ПРИРОДА ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО СОЗНАНИЯ
Существенное отличие человека как вида от животных
состоит в его способности рассуждать и мыслить
абстрактно, размышлять о своем прошлом, критически
оценивая его, и думать о будущем, разрабатывая и
реализуя рассчитанные на него планы и программы.
Все это вместе взятое связано со сферой человеческого
сознания.
Сознание является высшим уровнем отражения человеком
действительности, если психику рассматривают с
материалистических позиций, и собственно человеческой формой
психического начала бытия, если психику трактуют с идеалистических
позиций. В истории психологической науки сознание явилось
труднейшей проблемой, которую до сих пор не удалось решить с
материалистических или идеалистических позиций, но на пути ее
материалистического понимания возникало множество самых
сложных вопросов. Именно по этой причине глава о сознании,
несмотря на важнейшее значение этого явления в понимании
психологии и поведении человека, до сих пор остается одной из
наименее разработанных.
Независимо от того, каких философских позиций придерживались
исследователи сознания, с ним неизбежно связывали так называемую
рефлексивную способность, т.е. готовность сознания к познанию
других психических явлений и самого себя. Наличие у человека
такой способности является основанием для существования и
развития психологических наук, ибо без нее данный класс феноменов
был бы закрыт для познания. Без рефлексии человек не мог бы иметь
даже представления о том, что у него есть психика.
Первая психологическая характеристика сознания человека
включает ощущение себя познающим субъектом, способность
мысленно представлять существующую и воображаемую
действительность, контролировать собственные психические и
поведенческие состояния, управлять ими, способность видеть и
воспринимать в форме образов окружающую действительность.
Ощущение себя познающим субъектом означает, что человек
осознает себя как отделенное от остального мира существо,
готовое и способное к изучению и познанию этого мира, т.е. к
получению более или менее достоверных знаний о нем. Человек
осознает эти знания как феномены, отличные от объектов, к
которым они относятся, может сформулировать эти знания,
выразив их в словах, понятиях, разнообразной иной символике,
передать другому человеку и будущим поколениям людей,
хранить, воспроизводить, работать со знаниями как с особым
объектом. При утрате сознания (сон, гипноз, болезнь и т.п.) такая
способность теряется.
Мысленное представление и воображение действительности – вторая важная
психологическая характеристика сознания. Она, как и сознание в целом, тесным
образом связана с волей. О сознательном управлении представлениями и
воображением говорят обычно тогда, когда они порождаются и изменяются усилием
воли человека.
Здесь, правда, есть одна сложность. Воображение и представления не всегда
находятся под сознательным волевым контролем и в этой связи возникает вопрос:
имеем ли мы дело с сознание в том случае, если они представляют собой «поток
сознания» – спонтанное течение мыслей, образов и ассоциаций. Думается, что в
данном случае правильнее было бы говорить не о сознании, а о предсознании –
промежуточном психическом состоянии между бессознательным и сознанием.
Иными словами, сознание почти всегда связано с волевым контролем со стороны
человека его собственной психики и поведения.
Представление действительности, отсутствующей в данный момент времени или
вовсе не существующей (воображение, грезы, мечты, фантазия), выступает как
одна из важнейших психологических характеристик сознания. В данном случае
человек произвольно, т.е. сознательно, отвлекается от восприятия окружающего, от
посторонних мыслей, и сосредоточивает все свое внимание на какой-либо идее,
образе, воспоминании и т.п., рисуя и развивая в своем воображении то, что в данный
момент он непосредственно не видит или вообще не в состоянии увидеть.
Волевое управление психическими процессами и
состояниями всегда связывалось с сознанием. Не
случайно, что в старых учебниках по психологии темы
«Сознание» и «Воля» почти всегда соседствовали друг с
другом и обсуждались одновременно.
Сознание тесным образом связано с речью и без нее в
высших своих формах не существует, В отличие от
ощущений и восприятия, представлений и памяти
сознательное отражение характеризуется рядом
специфических свойств. Одно из них – осмысленность
представляемого, или осознаваемого, т.е. его словеснопонятийная означенность, наделенность определенным
смыслом, связанным с человеческой культурой.
Другое свойство сознания состоит в том, что в сознании отражаются не все и не
случайные, а только основные, главные, сущностные характеристики предметов,
событий и явлений, т.е. то, что характерно именно для них и отличает их от других,
внешне похожих на них предметов и явлений.
Сознание почти всегда связано с употреблением для обозначения осознаваемого словпонятий, которые, по определению, содержат в себе указания на общие и отличительные
свойства отражаемого в сознании класса предметов.
Третья характеристика человеческого сознания – это его способность к коммуникации,
т.е. передаче другим лицам того, что осознает данный человек, с помощью языка и
других знаковых систем. Коммуникативные возможности есть у многих высших
животных, но от человеческих они отличаются одним важным обстоятельством:
с помощью языка человек передает людям не только сообщения о своих внутренних
состояниях (именно это является главным в языке и общении животных), но и о том,
что знает, видит, понимает, представляет, т.е. объективную информацию об
окружающем мире.
Еще одной особенностью человеческого сознания является
наличие в нем интеллектуальных схем. Схемой называется
определенная умственная структура, в соответствии с которой
человеком воспринимается, перерабатывается и хранится
информация об окружающем мире и о самом себе. Схемы
включают правила, понятия, логические операции, используемые
людьми для приведения имеющейся у них информации в
определенный порядок, включая отбор, классификацию
информации, отнесение ее к той или иной категории. С примерами
схем, работающих в области восприятия, памяти и мышления, мы
еще встретимся на страницах учебника при рассмотрении
познавательных процессов.
Обмениваясь друг с другом разнообразной информацией, люди
выделяют в сообщаемом главное. Так происходит
абстрагирование, т.е. отвлечение от всего второстепенного, и
сосредоточение сознания на самом существенном. Откладываясь
в лексике, семантике в понятийной форме, это главное затем
становится достоянием индивидуального сознания человека по
мере того, как он усваивает язык и научается пользоваться им как
средством общения и мышления.
Обобщенное отражение действительности и составляет содержание
индивидуального сознания. Вот почему мы говорим о том, что без языка и речи
сознание человека немыслимо.
Язык и речь как бы формируют два разных, но взаимосвязанных в своем происхождении и
функционировании пласта сознания: систему значений и систему смыслов слов. Значения
слов называют то содержание, которое вкладывается в них носителями языка. Значения
включают в себя всевозможные оттенки в употреблении слов и лучше всего выражены в
различного рода толковых общеупотребительных и специальных словарях. Система
словесных значений составляет пласт общественного сознания, которое в знаковых системах
языка существует независимо от сознания каждого отдельно взятого человека.
Смыслом слова в психологии называют ту часть его значения или то специфическое значение,
которое слово приобретает в речи употребляющего его человека. Со смыслом слова, кроме
ассоциированной с ним части значения, связано множество чувств, мыслей, ассоциаций и
образов, которые данное слово вызывает в сознании конкретного человека.
Сознание, однако, существует не только в словесной, но и в образной форме. В таком
случае оно связано с использованием второй сигнальной системы, вызывающей и
преобразующей соответствующие образы. Наиболее ярким примером образного
человеческого сознания является искусство, литература, музыка. Они также выступают как
формы отражения действительности, но не в абстрактной, как это свойственно науке, а в
образной форме.
Структура сознания
Понятие “сознание” не однозначно. В широком смысле слова под ним имеют в виду
психическое отражение действительности, независимо от того, на каком уровне оно
осуществляется – биологическом или социальном, чувственном или рациональном.
Когда имеют в виду сознание в этом широком смысле, то тем самым подчеркивают его
отношение к материи без выявления специфики его структурной организации.
В более узком и специальном значении под сознанием имеют в виду не просто
психическое состояние, а высшую, собственно человеческую форму отражения
действительности. Сознание здесь структурно организовано, представляет собой
целостную систему, состоящую из различных элементов, находящихся между собой в
закономерных отношениях. В структуре сознания наиболее отчетливо выделяются
прежде всего такие моменты, как осознание вещей, а также переживание. Способ,
каким существует сознание, это — знание. Развитие сознания предполагает прежде
всего обогащение его новыми знаниями об окружающем мире и о самом человеке.
Познание, осознание вещей имеет различные уровни, глубину проникновения в
объект и степень ясности понимания. Ощущения, восприятия, представления, понятия,
мышление образуют ядро сознания. Однако они не исчерпывают всей его
структурной полноты: оно включает в себя и акт внимания как свой необходимый
компонент. Именно благодаря сосредоточенности внимания определенный круг
объектов находится в фокусе сознания.
Воздействующие на нас предметы, события вызывают в нас не только
познавательные образы, мысли, идеи, но и эмоциональные “бури”,
заставляющие нас трепетать, волноваться, бояться, плакать, восхищаться, любит
и ненавидеть. Познание и творчество — это не холодно-рассудочное, а страстное
искание истины.
Без человеческих эмоций никогда не бывало, нет и быть не может
человеческого искания истины. Богатейшая сфера эмоциональной жизни
человеческой личности включает в себя собственно чувства, представляющие
собой отношение к внешним воздействиям (удовольствие, радость, горе и др.),
настроение или эмоциональное самочувствие (веселое, подавленное и т.д.) и
аффекты (ярость, ужас, отчаяние и т. п.).
Чувства, эмоции суть компоненты человеческого сознания. Процесс познавания
затрагивает все стороны внутреннего мира человека — потребности, интересы,
чувства, волю. Истинное познание человеком мира содержит в себе как
образное выражение, так и чувства. Познание не ограничивается
познавательными процессами, направленными на объект. Наши намерения
претворяются в дело благодаря усилиям воли. Однако сознание — это не сумма
множества составляющих его элементов, а их гармоничное объединение, их
интегральное сложноструктурированное целое.
В структуру сознания входят ряд элементов, каждый из которых отвечает за
определенную функцию сознания:
1. Познавательные процессы (ощущение, восприятие, мышление, память). На их основе формируется
совокупность знаний об окружающем мире.
2. Различение субъекта и объекта (противопоставление себя окружающему миру, различение «Я» и
«не Я»). Сюда входят самосознание, самопознание и самооценка.
3. Отношения человеку к себе и окружающему миру (его чувства, эмоции, переживания).
4. Креативная (творческая) составляющая (сознание формирует новые образы и понятия, которых
ранее не было в нем с помощью воображения, мышления и интуиции).
5. Формирование временной картины мира (память хранит образы прошлого, воображение
формирует модели будущего).
6. Формирование целей деятельности (исходя из потребностей человека, сознание формирует цели
деятельности и направляет человека на их достижение).
Активность сознания
Человек отражает внешний мир не в пассивном созерцании, а в процессе практической,
преобразующей деятельности. Сознание характеризуется не только как отражение мира,
но и как такая духовная деятельность, которая направлена на активное, творческое
преобразование действительности.
Содержание сознания обязательно так или иначе практически реализуется. Но для этого
оно приобретает характер замысла, или идеи. Идея — это не только знание того, что есть,
но и планирование того, что должно быть. Идея — это понятие, ориентированное на
практическую реализацию.
Творческая деятельность сознания тесно связана с практической деятельностью человека
и с потребностями, возникающими под влиянием внешнего мира. Потребности,
отражаясь в голове человека, приобретают характер цели. Цель — это идеализированная и
нашедшая свой предмет потребность человека, такой субъективный образ предмета
деятельности, в идеальной форме которого предвосхищается результат этой
деятельности. Цели формируются на основе всего совокупного опыта человечества и
поднимаются до высших форм своего проявления в виде социальных, этических и
эстетических идеалов. Способность к целеполаганию — специфически человеческая
способность, составляющая кардинальную характеристику сознания. Сознание стало бы
ненужной роскошью, если бы оно быль лишено целеполагания, то есть способности
мысленного преобразования вещей в соответствии с общественными потребностями.
Таким образом, взаимоотношения целенаправленной деятельности человека и природы
не сводятся к простому совпадению. В основе целеполагающей деятельности человека
лежит неудовлетворенность миром и стремление изменить его, придать ему формы,
необходимые человеку, обществу.
Следовательно, и цели человека порождены общественной практикой, объективным
миром и предполагают его. Но человеческая мысль способна не только отражать
непосредственно существующее, но и отрываться от него. Бесконечно многообразный
объективный мир всеми своими красками и формами как бы светится, отражаясь в
зеркале нашего “я” и образуя не менее сложный, многообразный и удивительно
изменчивый мир. В этом причудливом царстве духа, собственном духовном
пространстве, движется и творит человеческая мысль. В сознании людей возникают и
верные и иллюзорные представления. Мысль и движется по готовым шаблонам и
прокладывает новые пути, ломая устаревшие нормы. Она обладает чудесной
способностью новаторства, творчества.
Признание активного, творческого характера сознания является необходимым
требованием понимания человеческой личности: люди есть продукты и творцы истории.
Связь с действительностью осуществляет не само по себе сознание, а реальные люди,
практически преобразующие мир. Объективный мир, воздействуя на человека и
отражаясь в его сознании, превращается в идеальное. Будучи следствием воздействия
внешнего мира как причины, сознание, идеальное, в свою очередь, выступает в роли
производной причины: сознание через практику оказывает обратное влияние на
породившую его действительность.
Активность свойственна не только индивидуальному, личному, но и общественному
сознанию, прежде всего прогрессивным идеям, которые, овладевая массами, становятся
“материальной силой”.
Роль труда в формировании сознания
Процесс становления человека был процессом разложения инстинктивной
основы психики животных и формирования механизмов сознательной
деятельности. Сознание могло возникнуть лишь как функция
высокоорганизованного мозга, который сформировался под влиянием
труда и речи. Зачатки труда характерны для австралопитеков, труд же стал
отличительным признаком их преемников — питекантропов и синантропов первых людей на земле, положивших начало изготовлению орудий и
покорению огня. Неандертальский человек значительно продвинулся
вперед в изготовлении и использовании орудий, увеличил их ассортимент и
вовлек в производство новый прикладной материал (научился
изготавливать каменные ножи, костяные иглы, строил жилища и пр.).
Наконец, человек современного типа — человек разумный, поднял уровень
техники на еще большую высоту.
Решающая роль трудовых операций в формировании человека и его
сознания состоит в том, что мозг как орган сознания развивался
одновременно с развитием руки как органа труда. Именно рука как
“воспринимающий” (непосредственно соприкасающийся с предметами)
орган давала поучительные уроки другим органам чувств, например глазу.
Активно действующая рука учила голову думать, прежде чем сама стала
орудием исполнения воли головы.
В процессе развития трудовой деятельности уточнялись и
обогащались осязательные ощущения. Логика практических
действий фиксировалась в голове и превращалась в логику
мышления: человек учился думать. И прежде чем приступить к
делу, он уже мог мысленно представить и его результат, и
способ осуществления, и средства достижения этого
результата.
Вместе с возникновением труда формировался человек и
человеческое общество. Коллективный труд предполагает
сотрудничество людей и тем самым хотя бы элементарное
разделение трудовых действий между его участниками.
Разделение трудовых усилий возможно лишь в том случае,
если участники как- то осмысливают связь своих действий.
Формирование сознания человека связано с возникновением
общественных отношений, которые требовали подчинения
жизни индивида социально-фиксированной системе
потребностей, обязанностей, исторически сложившихся
обычаев и нравов.
Сознание и бессознательное
Сознание не является единственным уровнем, на котором представлены психические процессы, характеристики и
состояния человека, далеко не все, что воспринимается и заведует поведением человека, актуально осознается им.
Не считая сознания, у человека есть и бессознательное. Это те явления, процессы, характеристики и состояния,
которые по своему действию на поведение похожи на осознаваемые психические, но актуально человеком не
рефлексируются, т.е., не осознаются. Их по традиции, связанной с сознательными действиями, также называют
психическими.
Бессознательное начало так либо по другому представлено практически во всех психических действиях, свойствах
и состояниях человека. Есть бессознательные чувства, к которым относятся чувства равновесия, проприоцептивные
чувства. Есть неосознаваемые зрительные и слуховые ощущения, которые вызывают непроизвольные
рефлексивные реакции в зрительной и слуховой центральных системах.
Неосознаваемые виды восприятия есть и проявляются в парадоксах, связанных с узнаванием ранее виденного, в
чувстве знакомости, которое время от времени возникает у человека при восприятии какого-либо объекта,
предмета, ситуации.
Бессознательная память — это та память, которая связана с длительной и генетической памятью. Это та память,
которая заведует мышлением, воображением, вниманием, определяя содержание мыслей человека в данный
момент времени, его виды, объекты, на которые ориентировано внимание. Бессознательное мышление в
особенности отчетливо выступает в процессе решения человеком творческих задач, а бессознательная речь — это
внутренняя речь.
Бессознательное в личности человека — это те свойства, интересы, потребности и т.п., которые человек не понимает
у себя, но которые ему присущи и появляются в разнообразных непроизвольных реакциях, действиях, психических
явлениях. Одна из групп ошибочные деяния: оговорки, описки, ошибки при написании либо слушании слов. В базе
второй группы сознательных явлений лежит непроизвольное забывание имен, обещаний, целей, предметов,
событий и другого, что прямо либо косвенно связано для человека с противными переживаниями. Третья группа
бессознательных явлений личного характера относится к уровню представлений и связана с восприятием, памятью
и воображением: сновидения, грезы, мечты.
Третий тип бессознательных явлений , касающихся личностного бессознательного – это желания, мысли,
намерения, потребности, вытесненные из сферы человеческого сознания под влиянием цензуры. Каждый из типов
бессознательных явлений по разному связан с поведением человека и его сознательной регуляцией.
Бессознательные явления совместно с предсознательными управляют
поведением, хотя функциональная роль их различна. Сознание заведует
самыми сложными формами поведения, требующими неизменного
внимания и сознательного контроля, и включается в действие в
следующих вариантах:
а) когда перед человеком появляются нежданные, интеллектуально
сложные трудности, не имеющие очевидного решения,
б) когда человеку требуется преодолеть физическое либо
психологическое со-противление на пути движения мысли либо
телесного органа,
в) когда нужно осознать и отыскать выход из какой-или конфликтной
ситуации, которая сама собой разрешиться без волевого решения не
может,
г) когда человек нежданно оказывается в ситуации, содержащей в себе
потенциальную опасность для него в случае непринятия немедленных
действий.
В начале своего развития сознание человека является направленным на
внешний мир. Человек осознает, что находится вне его, благодаря тому, что
с помощью данных ему от природы органов чувств видит, воспринимает
этот мир как отделенный от него и существующий независимо от него.
Позднее появляется рефлексивная способность, т.е. осознание того, что
сам человек для себя может и должен стать объектом познания. Такова
последовательность стадий развития сознания в фило- и онтогенезе.
Данное первое направление в развитии сознания можно обозначить как
рефлексивное.
Второе направление связано с развитием мышления и постепенным
соединением мысли со словом. Мышление человека, развиваясь, все
больше проникает в суть вещей. Параллельно с этим развивается язык,
используемый для обозначения добываемых знаний. Слова языка
наполняются все более глубоким смыслом и, наконец, когда развитие
получают науки, превращаются в понятия. Слово-понятие и есть единица
сознания, а направление, в русле которого оно возникает, можно
обозначить как понятийное.
Заключение.
Сознание — высшая форма отражения действительного мира,
свойственная только человеку. Оно связано с членораздельной
речью, логическими обобщениями, абстрактными понятиями.
«Ядром» сознания, способом его существования является знание.
Формирование сознания связано с возникновением труда.
Сознание — функция сложнейшей материальной, физиологической
системы — человеческого мозга.
Сознание имеет многокомпонентную структуру, тем не менее, оно единое целое.
Сознание обладает возможностью воздействовать на окружающую
его действительность. Оно активно.
Кафедра современных проблем философии РГГУ
Перевод с англ. Общая научная редакция В.П. Филатов.
М.: Идея-Пресс. Дом интеллектуальной книги, 2000. – 408 с.
СОДЕРЖАНИЕ
В.П. Филатов. Философский путь Гилберта Райла
ПОНЯТИЕ СОЗНАНИЯ
ВВЕДЕНИЕ
ГЛАВА 1. МИФ ДЕКАРТА
ГЛАВА 2. ЗНАНИЕ «КАК» И ЗНАНИЕ «ЧТО»
ГЛАВА 3. ВОЛЯ
ГЛАВА 4. ЭМОЦИИ
ГЛАВА 5. ДИСПОЗИЦИИ И ЯВЛЕНИЯ
ГЛАВА 6. ЗНАНИЕ О СЕБЕ
ГЛАВА 7. ОЩУЩЕНИЯ И ВОСПРИЯТИЕ
ГЛАВА 8. ВООБРАЖЕНИЕ
ГЛАВА 9. ИНТЕЛЛЕКТ
ГЛАВА 10. ПСИХОЛОГИЯ
ПРИЛОЖЕНИЕ
КАТЕГОРИИ
ОБЫДЕННЫЙ ЯЗЫК
Козлова М.С. О книге Г. Райла «Дилеммы»
ГЛАВЫ ИЗ КНИГИ «ДИЛЕММЫ»
ФИЛОСОФСКИЙ ПУТЬ ГИЛБЕРТА РАЙЛА
Гилберт Райл (1900—1976) родился в Брайтоне, обучался философии в Оксфордском университете, где затем в 1945—1968 гг. работал профессором. Он был также главным редактором журнала «Mind» в 1947—1971 гг. Философия Райла малоизвестна в российской философской и интеллектуальной среде, данный сборник его избранных сочинений — первый выходящий на русском языке. Между тем его работы, прежде всего «Понятие сознания» (1949), относятся к классике аналитической философии XX в., а такие его достижения, как метод анализа заблуждений, возникающих в результате «категориальных ошибок»; последовательная критика картезианского дуализма ментального и телесного с его догмой о «духе в машине»; обоснование специфики и важнейшей роли «знания как», отличающегося от «знания что», оказали значительное влияние на развитие современной философии. Мы надеемся, что данное издание, в которое включены некоторые основные работы Райла, позволит в достаточной мере ознакомиться с содержанием его идей.
ФОРМИРОВАНИЕ ВЗГЛЯДОВ РАЙЛА
Хотя в ранний период своего творчества Райл не создал значительных работ, по своей философской направленности существенно отличающихся от его более поздних произведений, его философская мысль прошла ряд этапов, прежде чем достигнуть той формы, которой он последовательно придерживается в своих основных трудах, написанных уже в послевоенное время.
На его ранние взгляды повлиял аристотелизм, обусловленный его учебой в Оксфорде. В отличие от другого главного философского центра Великобритании — Кембриджа, где более популярно было имя Платона, в Оксфорде философия изучалась в тесной связи с курсом античной классики, центральное место в котором занимал Аристотель. Интерес к аристотелевскому логико-философскому наследию, в том числе к использованию в нем апелляций к «обычному языку», Райл сохранил во всем своем творчестве.
Определенную роль в развитии взглядов Райла занимает второй этап, выразившийся в интересе к феноменологии. Он изучал работы Гуссерля и Мейнонга, что нашло отражение в статье «Феноменология» [1], которая, правда, была написана уже в то время, когда феноменология почти перестала его привлекать. В ней Райл соглашается с феноменологами в том, что они рассматривают философские высказывания как априорные, а феноменологию рассматривают как часть философии. Вместе с тем он оценивает феноменологию как особый способ анализа обыденного сознания, которому Гуссерль дал не очень удачное название. Вероятно, свой ранний аристотелизм и особенно увлечение феноменологией Райл и имел в виду, когда в конце предисловия в книге «Понятие сознания» писал: «Допущения, против которых я выступаю наиболее горячо, это те, жертвой которых мне довелось быть самому».
В начале 30-х гг. Райл перешел на позиции аналитической философии. Он сначала воспринял концепцию логического атомизма и теорию языка как образа, родственную теории языка «Логико-философского трактата» Витгенштейна, а позже примкнул к британской философии «обычного языка», став ее крупнейшим представителем наряду с Дж. Уиздомом и Дж. Остином.
Взгляды зрелого Райла отмечены печатью заметного влияния позднего Витгенштейна. Отличительной чертой этого является интерес к философии сознания и внимание к всевозможным концептуальным ловушкам и замешательствам, вызываемым механизмами действия языка. Вместе с тем в отличие от Витгенштейна и многих других представителей аналитической философии Райл — философ основательной академической выучки с широким историко-философским кругозором, в этом смысле он «традиционный» философ при всей неортодоксальности его методов анализа и его работ.
ПОНИМАНИЕ РАЙЛОМ ПРИРОДЫ ФИЛОСОФСТВОВАНИЯ
В работах Райла, в том числе и включенных в этот том, можно найти немало рассуждений о природе и задачах философствования. Это не случайно, поскольку аналитический подход подразумевает, что задача философии состоит не в установлении неких истин или в обосновании определенного мировоззрения, но в самом осуществлении философского анализа, в прояснении того, что до этого принималось некритически, что запутывало мышление людей, заводило в тупик, приводило к парадоксам.
В очерчивании особенностей философского исследования Райл отдает должное классикам аналитического стиля — Расселу и Витгенштейну. Хотя философы много рассуждали о природе философствования, все же, по Райлу, лишь введенное Расселом «различие между истинностью и ложностью, с одной стороны, и бессмысленностью — с другой» во многом позволило прояснить современное понимание специфического характера философского исследования [2]. Научное исследование ориентировано различием между истинностью и ложностью; философское — различием между смыслом и бессмыслицей. Неопозитивистский способ различения этих вещей не вполне устраивает Райла, он отмечает, что попытка отождествить в свете этого значение высказывания со способом его проверки оказалась неудачной, хотя и помогла выявить разнообразие типов высказываний. Сам он, что нашло отражение и во включенной в настоящее издание статье «Категории», предпочитает говорить не о «бессмысленности» высказываний или о том, что они «лишены значения», а о том, что они ведут к абсурду. Поскольку такая характеристика устанавливается в большинстве интересных случаев далеко не просто, одним из важнейших методов философствования, согласно Райлу, является метод reductio ad absurdum, который «из высказывания или комплекса высказываний выводит следствия, несовместимые ни друг с другом, ни с исходным высказыванием» [3]. Прекрасное применение этого метода обнаруживается уже в диалоге Платона «Парменид», где метод сведения к абсурду подводит также к тому, что Райл называет теорией типов и категорий [4].
Таким образом, философская аргументация не является ни индукцией, ни дедуктивным доказательством; философ имеет собственные методы рассуждения, в основном это методы критические, и reductio ad absurdum — наиболее характерный из них. Но несмотря на преимущественно негативный характер философских методов, Райл не считает, что философские аргументы носят чисто деструктивный характер. Эти методы дают и положительные результаты, указывая границы очищенных понятий, уясняя «логическую силу идей, методически определяя и проверяя правила адекватного употребления понятий» [5]. Достигая положительных результатов негативными средствами, эти методы похожи на процесс отделения зерен от плевел через сито или на испытание прочности металлов посредством деформации.
К возникновению бессмыслицы часто ведут обманчивые «подсказки» языка. Чтобы обнаруживать и избегать этого, полагал Райл, философ должен научиться переформулировать предложения таким образом, чтобы четко выявить «форму фактов, которую исследует философия». Здесь он опять-таки отдает должное Расселу с его теорией дескрипций. Однако работа философа не совпадает с работой логика — хотя некоторые философы в то же время являются и логиками, — так как в отличие от выводов логика философские аргументы никогда не могут стать доказательствами и не предназначены быть ими. В отличие от доказательств они не имеют посылок. В той мере, в какой работа философа является позитивной, она схожа с попыткой хирурга описать студентам свои действия и затем подкрепить свои описания путем медленных повторений этих действий. При этом философы в отличие от логиков формулируют свои собственные выводы преимущественно на обычном, неспециализированном языке. Но их работа отличается и от задачи филолога. Тот аспект языка, которым интересуется философ при анализе понятий, — это не просто употребление слов, изучение чего в основном составляет предмет филологии, но вопрос о том, как и для чего используется язык.
Этот вопрос волновал Райла еще в ранний период его творчества. В статье «Выражения, систематически вводящие в заблуждение» (1931) он заявляет, что задачей философии является «нахождение в лингвистических идиомах истоков устойчивых неверных конструкций и абсурдных теорий». Многие выражения повседневного языка, науки и философии благодаря своей форме «систематически вводят в заблуждение», что и приводит к возникновению парадоксов и антиномий. В дальнейшем Райл развил эти идеи в своей концепции «категориальных ошибок», т.е. неоправданного отнесения фактов, соответствующих одной категории, к некоторой другой категории. В вошедших в данное издание работах читатель найдет множество приводимых Райлом примеров такого рода выражений. Здесь, конечно, заметно влияние Витгенштейна, который усматривал в ловушках, порождаемых механизмами языка, едва ли не главный предмет философствования, да и понятие «категория» у Райла в этом плане сходно с понятием «языковая игра» у Витгенштейна. В духе этих идей Райл считал, что философия призвана демонстрировать, какие способы выражения и понятия и в каких границах имеют смысл, а какие приводят к категориальным ошибкам. С этих позиций в своей главной работе «Понятие сознания» он подверг тщательному анализу язык, используемый в философии и психологии для описания сознания и объяснения его работы.
ФИЛОСОФИЯ СОЗНАНИЯ РАЙЛА И ЕГО ЛОГИЧЕСКИЙ БИХЕВИОРИЗМ
Книга «Понятие сознания» посвящена анализу логических возможностей понятий, описывающих «ментальное поведение». В обычной жизни, отмечает Райл, у нас практически не возникает трудностей с использованием таких понятий. Как правило, мы знаем, умен или глуп какой-то человек, фантазирует ли он или размышляет над математической проблемой и т.п. Вопросы и затруднения появляются тогда, когда, перемещаясь в теоретическую сферу, мы пытаемся понять, к какой категории можно отнести ментальные понятия и выражения. Поэтому возникает задача выявления логики использования этих понятий, определения границ их применимости, т.е. задача построения в чем-то схожей с географической «карты» различных понятий, описывающих разумное поведение людей и всевозможные действия сознания.
Но чтобы выполнить эту задачу, считает философ, сначала необходимо разрушить старый и широко распространенный «официальный миф», систематически искажающий наши представления о сознании. Этот миф, по мнению Райла, восходящий к Декарту и обросший с течением времени различными дополнительными учениями вроде теории «чувственных данных», постулирует, что выражения о сознательном поведении людей свидетельствуют о существовании наряду с телесным, физическим миром иного, принципиально отличного от него мира — внутренней сцены сознания, на которой разыгрываются и взаимодействуют между собой «ментальные события». Согласно Декарту и многочисленным его последователям в эпистемологии, психологии и в других теоретических областях, человеческое существо состоит из двух отдельных сущностей — сознания и тела. Если события телесного, физического мира пространственны и доступны внешнему интерсубъективному наблюдению, то события, происходящие в «сознании», в «душе», непространственны, не доступны публичному наблюдению и могут сознаваться и познаваться посредством внутреннего опыта или интроспекции самим обладателем сознания.
Вместе с тем сторонники этой доктрины, убежденные в том, что события и процессы телесного мира подчинены точным механическим причинным законам, предположили, что и ментальные понятия обозначают сущности, подчиняющиеся сходным по своему каузальному характеру с механическими, хотя и немеханическим — духовным законам. В результате картезианский миф стал «пара-механическим мифом»: постулированием двух изолированных миров в рамках общего каузально-механистического концептуального каркаса. А само человеческое существо предстало в критикуемой Райлом доктрине как «дух в машине».
Совершив в результате всего этого целый ряд принципиальных «категориальных ошибок», сторонники картезианского мифа оказываются перед множеством парадоксов и псевдопроблем. Как нематериальное сознание может воздействовать на материальные тела? Как оно может «наблюдать» из телесной машины окружающий мир? Такого рода вопросов невозможно избежать, но на них невозможно и ответить. Можно, конечно, ускользнуть от ответов, полагая, как это делали идеалисты, что человеческая личность есть только «дух», или, как утверждали материалисты, что он суть лишь «машина». Но Райл считает, что это не выход из положения. Нужно разрушить данный миф и признать наконец, что человеческое существо в принципе не является «духом в машине», а, скорее всего, оно есть разумное животное, способное к различным видам ментального поведения, т.е. способное вести себя то разумно, то неразумно, то подражая действиям других или обучаясь этим действиям, то действуя спонтанно или творчески и т.п. В плане этой общей идеи Райл и предпринимает в своей книге «Понятие сознания» переинтерпретацию основных ментальных понятий — от ощущения до интеллекта и самопознания.
Трактовке сознания как особой субстанции или внутренней сцены, на которой разыгрываются ментальные события, Райл противопоставляет «диспозициональную» концепцию сознания. В ее рамках описываемые ментальными понятиями явления нужно трактовать не как внутренние, тайные процессы и события, но как предрасположенности и способности к совершению определенного рода действий, вполне доступных для внешнего наблюдения. В качестве диспозиции, доказывает Райл, можно истолковать и «знание», что особенно важно, поскольку в рамках «официальной доктрины» обычно принимается когнитивистский подход, а именно утверждается, что в основе всех ментальных актов лежат те или иные когнитивные акты, т.е. определенное знание. С этой целью он вводит ставшее знаменитым различие между «знанием как» и «знанием что».
Действия, описания которых включают ментальные понятия, по большей части включают в себя «знание как» — знание, как довести некое действие до его завершения, знание, как играть в шахматы, как говорить по-французски и т.п. Для некоторых целей, например дидактических, мы можем формулировать «знание что», то есть некую теоретического типа информацию о планировании действий, шахматных правилах или о французском языке. «Знание как», аргументирует Райл, носит диспозициональный характер. Для того чтобы удостовериться в его существовании, нам не нужно предполагать неких скрытых от всех процессов и событий на внутренней, приватной сцене сознания. Мы говорим, что некий человек знает (умеет), как читать по-французски, в том случае, если его действия совпадают с теми, каких мы ожидаем от читающих по-французски, что ребенок знает, как умножать числа, если он демонстрирует это на листе бумаги, и т.п. Говорить, что некто «знает как», значит утверждать, что он способен к определенным действиям и его поведение в этом смысле законосообразно, т. е. следует определенным правилам.
Философия сознания Райла в стремлении перевести высказывания о внутренней жизни сознания на язык внешних, доступных наблюдению действий вызывает в памяти такое психологическое направление, как бихевиоризм. Это признает и сам философ, когда в заключительной главе «Понятия сознания» пишет: «Общее направление этой книги, вне всякого сомнения, а также без обиды для меня, будет признано «бихевиористским». Хотя сам Райл отрицает, что он бихевиорист, его неприятие дуализма «души и тела» на том основании, что такой дуализм порождает образ сознания как особой нефизической субстанции, его аргументы в пользу того, что наши ментальные состояния могут анализироваться через наше поведение и отражают прежде всего предсказуемый способ поведения, заставляет несколько внимательнее присмотреться к этому вопросу. Дело в том, что на 1940—50-е гг. приходится пик интереса философии к бихевиоризму, и ряд философов, среди которых наиболее известными были Витгенштейн и Куайн, стремились более конкретно применить его идеи в философии сознания.
Как известно, бихевиоризм — это психологическое направление, исходящее из того, что ментальные состояния человека идентичны наблюдаемым актам его поведения или же проявляются через его действия. Его сторонники стремились превратить психологию в строгую науку, имеющую дело лишь с объективно наблюдаемыми свойствами и характеристиками человеческой активности. Наряду с психологическим можно говорить и о философском бихевиоризме, который восходит к доводам Т. Гоббса о материальной природе ментальных состояний. Некоторые интерпретаторы считают, что в «Понятии сознания» Райл предложил современную форму философского или логического бихевиоризма. Дело в том, что Райл отстранялся от того, что в современной философии сознания называют «строгим» бихевиоризмом, — от онтологической позиции, утверждающей что нематериальных «душ» или сознаний не существует. Этот взгляд является полностью материалистическим, согласно ему человеческие существа являются лишь чрезвычайно сложными материальными устройствами, которые не обладают нематериальной душой или сознанием. «Слабая» версия философского бихевиоризма, не отрицая самого существования сознания, полагает, что ментальное не может быть описано независимо от внешне проявляющегося телесного поведения. Подобную версию Райл вполне разделяет, но главное состоит в том, что он связал подобный подход с философией языка, переведя проблему в логико-лингвистический план. Здесь важна не только доступность разумного поведения объективному внешнему наблюдению, но и то, что мы обучаемся применять для фиксации наших ментальных действий общий с другими людьми язык и интерсубъективные критерии его применения в ситуациях, вызывающих эти действия.
Философия сознания сейчас является одной из наиболее интенсивно развиваемых областей философии. Поэтому представляется, что идеи Райла привлекут внимание не только философов, но и психологов и всех, кто интересуется истоками современных подходов в этой области исследований.
В. П. Филатов
Примечания:
[1] Ryle G. Phenomenology // Proceedings of the Aristotelian Society. Supplementary vol. XI (1932).
[2] Ryle G. The Verification Principle //Revue Internationale de Philosophie. Vol. V (1951). P. 245.
[3] Ryle G. Philosophical Arguments. Oxford, 1945. P. 6. Более подробный разбор этого метода можно найти в написанной под заметным влиянием Райла работе Дж.Пассмора «Философское рассуждение» («Путь», 1995, № 8).
[4] Ryle G. Plato’s «Parmenides» // Mind. Vol. XLVIII (1939). P. 304.
[5] Ryle G. Philosophical Arguments. P. 10.
ВВЕДЕНИЕ
Эта книга предлагает то, что может с определенными оговорками быть названным теорией сознания. Но в ней вы не найдете какой-то новой информации о сознании. Дело в том, что все мы обладаем о нем весьма обширным знанием, причем это знание не заимствовано нами из рассуждений философов и не может быть опровергнуто этими рассуждениями. Философские аргументы, которые составляют эту книгу, нацелены не на увеличение осведомленности в этой области, но на прояснение и очищение логической географии уже имеющегося у нас знания.
Преподаватели и судьи, чиновники и критики, историки и писатели, священники и предприниматели, работодатели и служащие, родители и возлюбленные, друзья и враги — все они достаточно хорошо умеют улаживать постоянно возникающие проблемы, касающиеся свойств и особенностей характера и интеллекта тех индивидов, с которыми они имеют дело. Они могут оценивать их поступки и достижения, понимать их слова и действия, распознавать их мотивы, воспринимать их шутки. Если в это понимание закрадываются ошибки, то они умеют их исправлять. Более того, они способны оказывать преднамеренное влияние на сознание окружающих людей с помощью критики, примера, обучения, наказания, взятки, насмешки или убеждения, а затем изменять свой способ общения в свете достигнутых результатов.
Для всех этих описаний и предписаний люди более-менее успешно используют понятия, обозначающие ментальные способности и действия. Они научились тому, как применять в конкретных ситуациях такие эпитеты, описывающие ментальное поведение, как «внимательный», «глупый», «логический», «ненаблюдательный», «тщеславный», «изобретательный», «методичный», «доверчивый», «остроумный», «отличающийся самообладанием» и многие другие.
Однако одно дело — знать, как применять подобные понятия, и совсем другое — знать, как они взаимосвязаны друг с другом и с другого рода понятиями. Многие люди способны осмысленно использовать понятия в своей речи, однако не могут осмысленно говорить о них. Благодаря практике, они знают как оперировать понятиями, во всяком случае в знакомых им сферах, но они не могут выявить логические отношения, которые регулируют их использование. В этом они сходны с теми, кто хорошо знает все дорожки в собственном округе, но не может нарисовать или же прочитать карту этого округа, а тем более карту области или континента, в котором находится этот самый их округ.
Между тем для некоторых целей необходимо выявлять логические взаимоотношения тех понятий, которые мы весьма успешно умеем использовать. Попытка осуществить это применительно к понятиям, относящимся к способностям, действиям и состояниям сознания всегда была значительной частью задачи философов. Результатом работы в этой области стали теория познания, логика, этика, политическая теория и эстетика. В некоторых частных направлениях этих исследований был достигнут заметный прогресс, однако — и это один из основных тезисов данной книги — логические категории, в рамках которых соотносились понятия ментальных способностей и действий, были неправильно выбраны в период трехсотлетнего господства естествознания. От Декарта в качестве одного из главных составляющих его философского наследия идет миф, который продолжает искажать общую географию рассматриваемого здесь предмета.
Разумеется, миф не является неким волшебным преданием. Это — представление фактов, принадлежащих к одной категории, с помощью языка, свойственного другой категории. Соответственно, чтобы разрушить миф, нет нужды отрицать факты, требуется перераспределить их. И именно это я пробую сделать.
Логическая география понятий определяется посредством выявления логики суждений, в которых используются эти понятия. То есть, нужно показать, с какими другими суждениями они совместимы, а с какими нет, какого рода суждения выводятся из них, и из каких они следуют сами. Логический тип или категория, которой принадлежит то или иное понятие, суть множество способов логически законного оперирования с этим понятием. Поэтому основные аргументы, используемые в данной книге нацелены на то, чтобы показать, почему некоторые виды действий с понятиями, означающими ментальные способности и процессы, являются нарушениями логических правил. Я попытаюсь применить аргументы reductio ad absurdum как для разоблачения процедур, неявно рекомендуемых картезианским мифом, так и для выяснения того, к каким логическим типам можно отнести рассматриваемые здесь понятия. Время от времени я намереваюсь использовать и менее строгие виды аргументации, особенно когда их можно надлежащим образом смягчить и приспособить к ситуации. Философия — это замена категориальных привычек категориальной дисциплиной, и убедительность примирительных видов аргументации ослабляет боль при отказе от застарелых интеллектуальных привычек. Хотя реально они и не укрепляют строгие аргументы, но они ослабляют сопротивления им.
Некоторым читателям тон этой книги может показаться излишне полемическим. Но я, возможно, успокою их, если скажу, что допущения, против которых я выступаю наиболее горячо, это те, жертвой которых мне довелось быть самому. Прежде всего я пытаюсь привести в порядок свою собственную систему. И только во вторую очередь я надеюсь, что смогу помочь другим в распознании нашего общего расстройства, и что они извлекут некоторую пользу из моего метода терапии.
Глава 1
МИФ ДЕКАРТА
(1) Официальное учение.
Существует учение о природе и месте сознания, которое настолько широко распространено среди ученых и даже среди простых людей, что заслуживает быть рассмотренным в качестве официальной теории. Большинство философов, психологов и религиозных учителей подписываются, с теми или иными незначительными оговорками, под ее основными положениями и, несмотря на то, что признают в ней определенные теоретические трудности, они все же склонны считать, что эти последние могут быть преодолены без серьезных модификаций в архитектуре теории. Ниже будет показано, что основополагающие принципы этого учения неверны и входят в противоречие со всем корпусом того, что мы знаем о сознании, при условии, если мы не просто пустословим о нем.
Официальное учение, основателем которого выступил Декарт, в общих чертах выглядит следующим образом. За исключением (весьма сомнительным) слабоумных и младенцев каждое человеческое существо обладает телом и умом. Некоторые предпочли бы сказать, что каждый человек является телом и умом. Человеческое тело и ум обычно сопряжены, однако после смерти тела ум может продолжать существовать и действовать.
Человеческие тела протяженны и подчинены механическим законам, которые управляют движениями всех тел в пространстве. Телесные процессы и состояния могут быть отслежены сторонним наблюдателем. Таким образом, жизнь человеческого тела — дело столь же публично наблюдаемое, сколь и жизнь животных, рептилий и даже рост деревьев, кристаллов или движение планет.
В то же время умы не находятся в пространстве, а их деятельность не подчиняется законам механики. Работа, происходящая в одном сознании, не видна другим наблюдателям, его существование приватно. Только я один могу иметь непосредственное знание о состояниях и процессах, происходящих в моем сознании. Человек, таким образом, проживает две параллельные истории: одну, состоящую из всего, что происходит с телом и внутри него, и другую, складывающуюся из происходящего с его сознанием и внутри него. Одну — публичную, другую — приватную. События первой истории суть события физического мира, те же, что составляют вторую, являются событиями ментального мира.
Неоднократно обсуждалось, способен ли человек непосредственным образом контролировать все или же только некоторые эпизоды своей собственной приватной истории. Однако по крайней мере некоторые из них, согласно официальному учению, доступны ему непосредственно и несомненно. Благодаря сознанию, самосознанию и интроспекции человек получает прямую и адекватную информацию о текущих состояниях и действиях своего ума. У нас могут возникать те или иные сомнения относительно одновременно действующих или смежных с ними явлений, происходящих в физическом мире, однако, по крайней мере часть того, что в данный момент занимает наше сознание, будет для нас несомненным.
Эту раздвоенность двух жизней и двух миров человека привычнее выразить, сказав, что вещи и события, принадлежащие физическому миру, включая его собственное тело, относятся к сфере внешнего, в то время как деятельность его собственного сознания — к сфере внутреннего. Разумеется, подобная антитеза внешнего и внутреннего подразумевается лишь в качестве метафоры, ибо умы, будучи непространственными, не могут быть описаны ни как пространственно пребывающие внутри чего-либо другого, ни как содержащие пространственно происходящие события в самих себе. Однако эта верная интенция не спасает от старых рецидивов, и теоретики продолжают строить догадки о том, как раздражители, физические источники которых находится за ярды или мили от человека, способны инициировать ответные ментальные реакции внутри его черепной коробки; или о том, каким образом решения, оформленные в его голове, могут приводить в движение его конечности.
Но даже в случае если “внутреннее” и “внешнее” разумеются как метафоры, вопрос о том, каким образом сознание и тело человека воздействуют друг на друга пользуется печальной славой трудной теоретической проблемы. То, что волит ум, исполняют ноги, руки и язык; то, что воздействует на ухо и глаз некоторым образом связано с тем, что воспринимает сознание; гримасы и улыбки выдают мысленные состояния, а телесные наказания, хочется надеется, приводят к нравственному исправлению. Однако действительные взаимодействия эпизодов приватной и публичной истории человека остаются тайной, так как они не принадлежат ни к одному из этих разрядов. Их нельзя представить в автобиографии событий внутренней жизни человека, и точно так же их невозможно выявить в биографическом описании событий внешней жизни этого человека, сделанном кем-то другим. Ни самоанализ, ни лабораторный эксперимент не позволяет отследить их. Они являются теоретическими воланами, которые без конца перебрасываются от физиолога к психологу и обратно от психолога к физиологу.
Подчеркивая это отчасти метафорическое представление о разведении двух сфер жизни человека, следует обратить внимание на еще более глубокое философское допущение. В нем предполагается, что имеют место два различных рода или статуса существования. Все, что существует или случается, может иметь либо статус физического существования, либо статус существования ментального. Подобно тому, как стороны монеты предстают орлом или решкой, подобно тому, как среди живых созданий существуют самцы или самки, точно также предполагается, что одно существование есть существование физическое, а другое — ментальное. Неотъемлемым условием того, что обладает физическим существованием является его нахождение во времени и пространстве; неотъемлемым условием обладающего ментальным существованием является его нахождение во времени, но не в пространстве. То, что имеет физическое существование, состоит из материи или же есть действие материи; то, что обладает ментальным существованием состоит из сознания или же является действием сознания.
Таким образом, налицо полярная противоположность между ментальным и материальным, зачастую представляемая следующим образом. Материальные объекты существуют в общем поле, понимаемом как “пространство”, и то, что происходит с одним телом в одной части пространства механически связано с тем, что происходит с другими телами в иных его частях. В отличие от этого, ментальные события имеют место в изолированных областях, называемых «сознаниями» (minds), и не существует прямой причинной связи (возможно, за исключением телепатии) между тем, что происходит в одном сознании, и тем, что происходит в другом. Только через посредство интерсубъективно (публично) данного физического мира сознание одного человека способно что-то различать в сознании другого. Сознание является обособленной в самой себе сферой, и в своей внутренней жизни каждый из нас проживает неким призрачным Робинзоном Крузо. Люди могут видеть, слышать и толкать тела друг друга, но они неисцелимо слепы и глухи к работе другого сознания и не в силах воздействовать на него.
Какого рода знание может быть обеспечено деятельностью сознания? С одной стороны, согласно официальному учению, человек располагает наилучшим из тех, какие только можно вообразить, непосредственным знанием о работе его собственного сознания. Ментальные состояния или процессы суть (по крайней мере в их нормальном течении) явления осознаваемые, и сознание, которое освещает их, не может порождать иллюзий или давать повод для сомнений в их содержании. Текущие мысли, чувства и воления человека, его восприятия, воспоминания и представления являются внутренне “фосфоресцирующими”; их существование и их характер с необходимостью даны их владельцу. Поскольку внутренняя жизнь представляет собой поток подобного рода явлений сознания, то было бы абсурдным предполагать, что в жизни сознания есть нечто такое, что может ускользать от осознания.
Вместе с тем приведенные недавно Фрейдом данные, по всей видимости, свидетельствуют о существовании в этом потоке сознания личности неких скрытых от нее течений. Люди проявляют активность под действием импульсов, существование которых они решительно отвергают; некоторые их мысли отличаются от тех, которые они склонны признавать; они склонны думать как о желаемых о таких поступках, которые на самом деле не хотят совершать. Они пребывают в полном неведении о такого рода самообманах и успешно игнорируют те истины, которые официальное учение считает обязательными по отношению к их ментальной жизни. Однако защитники официальной теории стремятся уверить, что при нормальных условиях человек все же должен быть прямо и достоверно осведомлен о текущей деятельности и состояниях своего сознания.
Помимо того, что человек наделен этими якобы непосредственными сведениями о сознании, он время от времени способен практиковать особый вид восприятия, именуемый внутренним восприятием или интроспекцией. Человек может направить «не-оптический взгляд» на то, что происходит в его сознании. Он может не только видеть и внимательно рассматривать цветок с помощью органов зрения или слышать сигналы звонка с помощью органов слуха, но он также способен рефлексивно или интроспективно, без посредства какого-либо телесного органа чувств, наблюдать текущие эпизоды своей внутренней жизни. Это самонаблюдение также, как предполагается, ограждено от обмана, путаницы или сомнений. Отчеты сознания о собственной деятельности имеют статус достоверности, превосходящей наивысшую достоверность, достижимую для знания о явлениях физического мира. Чувственное восприятие может быть ошибочным или неясным, но сознание и интроспекция — никогда.
С другой стороны, у одного человека нет какого бы то ни было доступа к внутренней жизни другого человека. Он не может предпринять ничего лучшего, чем на основании наблюдаемых движений тела другого человека сделать проблематичные заключения о состояниях его сознания. Эти заключения он делает по аналогии со своим собственным образом поведения: он полагает, что сходное поведение другого сигнализирует об определенных, сходных с его собственными, состояниях другого сознания. Прямой доступ к работе сознания является привилегией самого этого сознания, при отсутствии же такого привилегированного доступа деятельность определенного сознания неизбежно скрыта от всех остальных. Ибо тогда упомянутые выводы о движениях тела, подобных собственным, и ментальной деятельности, сходной с собственной деятельностью, утратят всякую возможность иметь наблюдаемое подтверждение. Таким образом, нет ничего противоестественного, когда последователю официальной теории затруднительно оспаривать тот вывод из его же собственных посылок, в соответствии с которым у него нет весомых оснований верить в существование других сознаний помимо его собственного. И даже если он предпочитает верить в то, что другие тела сопряжены с сознаниями, не похожими на его собственное, он не может притязать на раскрытие их индивидуальных характеристик или тех особых состояний, которые они испытывают или создают. Это демонстрирует, что неизбежной участью души является ее абсолютное одиночество. Встретиться могут только наши тела.
В качестве необходимого вывода из этой общей следует имплицитно предписываемый специфический способ истолкования наших обычных понятий о ментальных способностях и операциях. Глаголы, существительные и прилагательные, с помощью которых мы в повседневной жизни описываем способности, черты характера и сложные виды поступков людей, с которыми нам приходится иметь дело, требуется истолковывать в качестве обозначающих особые эпизоды в их интимных историях, или же как тенденции, служащие для того, чтобы эти эпизоды имели место. Когда о ком-то говорят, что он знает, верит, о чем-то догадывается, надеется, боится, намеревается, чего-то избегает, замышляет или забавляется, то все эти глаголы предназначены для того, чтобы определить (для нас) появление особых модификаций в его скрытом потоке сознания. И только его собственный привилегированный доступ к этому потоку через непосредственное осознание и интроспекцию может предоставить аутентичное свидетельство о том, были ли эти глаголы, описывающие ментальное поведение, употреблены корректно или нет. Внешний наблюдатель, будь он учителем, критиком, биографом или другом, никогда не может быть до конца уверен, что его комментарии имеют хоть малейший признак истинности. И именно то, что каждый из нас фактически знает как делать подобного рода комментарии и делает их в общем-то правильно и корректирует их в случае ошибочности или неточности, подвигло философов к необходимости строить учения о природе и месте сознания. Заметив, что понятия, описывающие ментальное поведение, употребляются регулярно и эффективно, они добросовестно старались зафиксировать их логическую географию. Однако логическая география, которая была заявлена официальной доктриной, повлекла бы за собой невозможность регулярного и эффективного использования ментальных понятий в наших описаниях или предписаниях относительно сознаний других людей.
(2) Нелепость официального учения.
Такова вкратце официальная теория. Часто я буду говорить о ней с преднамеренным порицанием как о “догме призрака в машине”. Я надеюсь доказать, что она совершенно ложна, причем ложна не в деталях, а в самих своих принципах. Это не просто собрание частных ошибок. Это одна большая ошибка и ошибка особого рода. А именно, это — категориальная ошибка. Теория представляет факты ментальной жизни так, как если бы они принадлежали к одному логическому типу или категории (или же к ряду типов и категорий), в то время как в действительности они принадлежат к совершенно другому. Следовательно, эта догма является философским мифом. В попытке разрушить этот миф мне, возможно, придется подвергнуть сомнению хорошо известные факты ментальной жизни людей, и мое уверение в том, что я не претендую на что-либо большее, чем на исправление логики употребления понятий, описывающих ментальное поведение, может быть расценено как простая отговорка.
Прежде всего я должен пояснить, что я подразумеваю под выражением “категориальная ошибка”. Я проиллюстрирую это на ряде примеров.
Иностранцу впервые оказавшемуся в Оксфорде или Кембридже, показывают множество колледжей, библиотек, спортивных площадок, музеев, научных учреждений и административных офисов. Наконец, он спрашивает: ”А где же университет? Мне показали, где живут студенты, где работает архивариус, где ученые проводят опыты и все прочее. Но я так и не увидел университет, в котором живут и работают его члены”. И тогда придется ему объяснить, что университет не является неким параллельным учреждением, дополнительным к тем колледжам, лабораториям и офисам, которые он увидел. Университет — это именно тот способ, которым организуется все им увиденное. Мы увидели университет, когда посмотрели все и поняли общую взаимосвязь. Ошибка иностранца коренится в его невинном допущении, что говорить о Церкви Христа, Бодлейской библиотеке, Ашмолеанском музее и университете было корректно, как если бы “университет” дополнял класс, к которому относятся все эти институты. Он ошибочно относил университет к той же самой категории, к которой принадлежат другие входящие в него учреждения.
Эту же ошибку допустил бы ребенок, наблюдающий проходящую маршем дивизию. Выделив для себя такие-то батальоны, батареи, эскадроны и т.п., он спросил бы, когда же, наконец, появится дивизия. Он посчитал бы, что дивизия является в чем-то сходным, а в чем-то отличным дополнением к уже увиденным подразделениям. Эта ошибка будет исправлена, если ребенку скажут, что, наблюдая проходящие батальоны, батареи и эскадроны, он видит проходящую мимо него дивизию. Марш не был парадом батальонов, батарей, эскадронов и дивизии; это был парад батальонов, батарей и эскадронов этой дивизии.
Еще одна иллюстрация. Иностранец, впервые следящий за игрой в крикет, узнает обязанности подающих, отбивающих, принимающих, забивающих игроков и судей. Затем он говорит: ”Но ведь на поле нет никого, кто отвечал бы за обеспечение командного духа. Я вижу тех, кто подает или принимает мяч, тех, кто охраняет воротца, но я не вижу игрока, чья роль состоит в осуществлении esprit de corps”. И снова придется объяснять, что он занимается поиском не той вещи. Командный дух — это не какое-то особое действие в игре в дополнение ко всем прочим задачам игроков. Грубо говоря, это то рвение, с каким исполняются все эти специальные задачи. Но ревностное исполнение задачи не означает исполнения двух задач. Конечно, проявление командного духа — не тоже самое, что подача или прием мяча, но точно также это и не нечто третье, о чем мы можем сказать, что подающий игрок сперва подает и только затем выказывает командный дух. Или же, что принимающий игрок в данный момент либо принимает мяч, либо демонстрирует esprit de corps.
Эти иллюстрации категориальных ошибок имеют одну общую особенность, которую следует отметить. Эти ошибки были сделаны людьми, не знавшими как толковать понятия университет, дивизия и командный дух. Их затруднения возникли из-за неумелого использования определенных единиц словарного запаса.
Категориальные ошибки, имеющие теоретический интерес, суть те, которые совершаются людьми вполне компетентными в работе с понятиями, по крайней мере в привычных для них ситуациях. И тем не менее, в абстрактном мышлении они упорно относят эти понятия к тем логическим типам, к которым они не принадлежат. Примером подобной ошибки послужит следующая история. Студент факультета политологии усвоил основные различия между британской, французской и американской конституцией. Он также изучил различия и связи между Кабинетом, Парламентом, всевозможными министерствами, судебной системой и англиканской церковью. Но его по-прежнему приводит в затруднение вопрос о связях между англиканской церковью, министерством внутренних дел и британской конституцией. И это потому, что если церковь и министерство внутренних дел суть учреждения, то британская конституция не является иным учреждением в этом же смысле слова. Межинституциональные отношения, наличие которых между церковью и министерством внутренних дел может быть подтверждено или отвергнуто, не могут быть подтверждены или отвергнуты между ними обоими и британской конституцией. “Британская конституция” не является термином того же логического типа, что и “министерство внутренних дел” или “англиканская церковь”. Отчасти похожим образом Джон Доу может быть незнакомцем, родственником, другом или врагом Ричарду Роу. Но он не может состоять ни в одном из этих отношений со «среднестатистическим налогоплательщиком». Джон Доу знает как извлечь смысл из определенного рода разговоров о среднестатистическом налогоплательщике, но он затрудняется сказать, почему он не может встретиться с ним на улице точно также, как он встречает Ричарда Роу.
В связи с темой нашего обсуждения уместно заметить, что до тех пор, пока студент-политолог продолжает считать британскую конституцию дополнением к другим учреждениям, он будет описывать ее как загадочный и тайный институт. И до тех пор, пока Джон Доу продолжает считать среднестатистического налогоплательщика обычным гражданином, он будет думать о нем как об иллюзорном невещественном человеке — призраке, который пребывает везде и одновременно нигде.
Деструктивная сторона моей задачи состоит в том, чтобы показать, что источником теории двойной жизни является семейство радикальных категориальных ошибок. Представление о личности как о призраке, таинственно притаившемся в механизме, вытекает из этого положения. В самом деле, если верно, что человеческое мышление, ощущение и целенаправленная деятельность не могут быть описаны исключительно в идиомах физики, химии и физиологии, то они должны быть описаны с помощью дополнительных идиом. Поскольку человеческое тело суть сложноорганизованное соединение, то и человеческое сознание должно быть сложноорганизованным соединением, хотя и произведенным из другого материала и имеющим иную структуру. Или, иначе, раз человеческое тело, как и любая другая частица материи, является полем причин и следствий, то и сознание должно быть другим полем причин и следствий, хотя (благодаря Богу) причин и следствий не механических.
(3) Происхождение категориальной ошибки.
Одним из главных интеллектуальных истоков того, что я обозначил как картезианскую категориальную ошибку, представляется следующее. Когда Галилей показал, что его научный метод достаточен для создания теории механики, способной описать все происходящее в пространстве, Декарт в своем мышлении столкнулся с двумя конфликтующими началами. Как выдающийся ученый, он не мог не разделять требований механицизма, но, будучи религиозным и нравственным человеком, Декарт не мог принять (как это сделал Гоббс) неутешительное дополнение к этим требованиям, а именно то, что человеческая природа отличается от часового механизма лишь степенью сложности. Ментальное для него не могло быть просто разновидностью механического.
Декарт и последующие философы выбрали удобный, но ошибочный обходной путь. Поскольку слова, описывающие ментальное поведение не могут использоваться в качестве обозначающих протекание механических процессов, они должны быть истолкованы как обозначающие протекание немеханических процессов. Поскольку законы механики объясняют одни движения в пространстве как следствия других пространственных движений, то законы иного типа должны объяснять внепространственные действия сознания как следствие других его же внепространственных действий. Различие между разумными и неразумными видами поведения должно состоять в различии видов причинности. Ибо в то время, как некоторые движения человеческого языка и конечностей являются следствиями механических причин, другие движения должны быть следствиями причин немеханистических; т.е. одни вытекают из движений частиц материи, а другие — из деятельности сознания.
Таким образом, различия между физическим и ментальным были представлены как различия внутри общих категорий “вещь”, “субстрат», “атрибут”, “состояние”, “процесс”, “изменение”, “причина” и “следствие”. Сознания суть вещи, но вещи определенным образом отличные от тел. Ментальные процессы являются цепочками причин и следствий, однако эти причины и следствия иного рода и отличаются от телесных движений. И далее в том же духе. Подобно тому, как иностранец ожидал, что университет является дополнительным сооружением, сходным с колледжем, но в то же время совершенно от него отличным, так и отвергающие механицизм мыслители представили сознания как дополнительные центры каузальных процессов, сходные с механизмами и одновременно решительно от них отличающиеся. Их теория была гипотезой двойного механицизма (пара=механической гипотезой).
О том, что это допущение было своего рода сердцем рассматриваемой доктрины свидетельствует тот факт, что с самого начала главная ее теоретическая трудность заключалась в объяснении того, каким образом сознание может воздействовать на тело и воспринимать воздействия от него. Как такой ментальный процесс, как воление может инициировать пространственные движения, к примеру, движения языка? Как физическое изменение в зрительном нерве может среди других следствий иметь восприятие сознанием вспышки света? Эти хорошо известные затруднения сами по себе демонстрируют те логические формы, в который Декарт втиснул свое учение об уме. Это были те же самые формы, в рамках которых он и Галилей строили свои теории механики. Все еще невольно тяготеющий к языку и грамматике механики, Декарт пытался избежать конфуза путем описания сознания, просто придерживаясь дополнительного словаря. Работа сознания описывалась через отрицание специфических дескрипций, относящихся к телесному: ум не находится в пространстве, он не движется, не является видоизменением материи, он не доступен всеобщему наблюдению. Умы не являются частями часового механизма, они — части нечасового механизма.
Представленные подобным образом, сознания оказываются не только призраками, сопряженными с машинами, они сами суть призрачные машины. И хотя человеческое тело является двигателем (engine), двигатель этот не простой, ибо часть его функций находится в ведении другого двигателя внутри него. Причем этот внутренний двигатель-правитель обладает весьма специфическими свойствами. Он невидим, не воспринимается слухом, он невесом и не имеет размеров. Его нельзя разобрать на части, а законы его функционирования не ведомы обычным инженерам. Ничего не известно и о том, как он управляет функционированием телесного двигателя.
Второе главное затруднение официальной доктрины выказывает сходную мораль. Поскольку сознания подводятся под ту же категорию, что и тела, и поскольку тела подчинены строгим механическим законам, то многим мыслителям кажется последовательным, что и сознания должны подобным же образом подчиняться строгим не-механическим законам. Раз физический мир является детерминированной системой, то и ментальный мир должен быть такой же системой. Раз тела не могут избежать предписанных им изменений, то и сознания не могут не следовать предначертанному им пути. Ответственность, выбор, заслуги и недостатки являются, таким образом, неприемлемыми понятиями, если только не достигается компромиссная договоренность о том, что законы, руководящие ментальными процессами (в отличие от тех, которые управляют процессами физическими), имеют общей характерной чертой меньшую жесткость. Проблема свободы воли была проблемой примирения гипотезы утверждавшей, что сознание должно быть описано в терминологии заимствованной из категорий механицизма, с пониманием того, что человеческое поведение более высокого уровня не имеет ничего общего с образом действия машины.
Исторический курьез состоит в том, что не была замечена неполноценность этого учения. Теоретики правомерно признавали, что любой здравомыслящий человек может распознать различия между, скажем, рациональным и нерациональным высказыванием, или между осмысленным и автоматическим поведением. В противном случае ничто не могло бы быть предписано для избавления от механицизма, даже предварительно данное объяснение, что человек в принципе никогда не сможет провести границу между рациональными и иррациональными высказываниями, исходящими от других людей, т.к. он никогда не сможет получить доступ к предполагаемым нематериальным причинам некоторых из этих высказываний. За исключением разве только себя самого, он никогда не смог бы определить разницу между человеком и роботом. Было бы необходимо, например, признать и то, что внутренняя жизнь людей, считающихся идиотами или лунатиками, чтобы там ни говорили, столь же разумна, как и жизнь любого другого человека. Ведь может статься, что неадекватно только их внешнее поведение, иначе говоря, возможно “идиоты”, в действительности, совсем не идиоты, а “лунатики” — не лунатики. Возможно также, что некоторые из тех, кого мы считаем здоровыми, на самом деле идиоты. Согласно официальной теории, сторонние наблюдатели не в состоянии знать, как внешнее поведение других людей соотносится с их ментальными способностями и процессами, и они не имеют поэтому ни знания, ни даже правдоподобной догадки о том, насколько правильны или ложны в отношении других людей их описания, использующие ментальные понятия. Для человека было бы рискованно или невозможно утверждать здравомыслие и логическую последовательность даже в отношении себя самого, ибо ему нужно воздерживаться от сравнения особенностей собственного поведения с поведением других. Короче говоря, такие наши характеристики людей и их поступков, как интеллигентный, благоразумный, добродетельный или же глупый, лицемерный, трусливый, невозможно было бы получить, и проблема необходимости создания специальной причинной гипотезы, служащей основанием подобных заключений, никогда бы не возникала. Вопрос “В чем отличие человека от машины?” появился именно потому, что каждый, еще до появления этой новой причинной гипотезы, уже знал как употреблять понятия, описывающие ментальное поведение. Вот почему причинная гипотеза не могла служить источником для критериев употребления таких понятий. И конечно же, эта гипотеза ни в каком смысле не улучшила наше умение пользоваться этими критериями. Мы по-прежнему различаем правильный и неправильный счет, благоразумный и бестолковый образ действия, богатое и скудное воображение посредством способов, с помощью которых и сам Декарт различал их до и после того, как он строил догадки о сопоставимости использования этих критериев с принципами механической причинности.
Он ошибся в логике проблемы. Вместо того, чтобы спросить в соответствии с каким критерием разумное поведение реально отличается от неразумного, он поставил вопрос: ”Какой другой принцип причинности прояснит для нас это различие, если известно, что принцип механической причинности этого сделать не может?” Он понимал, что эта проблема не из области механики, и потому предположил, что она должна быть одной из дополняющих механику проблем. Неудивительно, что психология нередко претендует на эту же роль.
Когда два термина принадлежат к одной и той же категории, то их можно включить в правильное конъюнктивное суждение. Так, покупатель может сказать, что он приобрел перчатки на правую и левую руку; но сказать, что он купил пару перчаток и перчатки на правую и левую руку он не может. “Она приехала домой в машине и в слезах” — известная шутка, основанная на нелепости объединения терминов различных типов. Было бы, впрочем, равным образом нелепо конструировать дизъюнкцию: “Она приехала домой либо в машине, либо в слезах”. С догмой о призраке в машине дело обстоит сходным образом. Она утверждает, что есть души и тела, что происходят физические и ментальные процессы, что существуют механические причины телесных движений и ментальные причины телесных движений. Я считаю, что эти и аналогичные им конъюнкции абсурдны, однако, следует заметить, что это не говорит об абсурдности необоснованно связанных утверждений самих по себе. Я, например, не отрицаю существование ментальных процессов. Выполнение деления в столбик является ментальным процессом, как и придумывание шутки. Но я утверждаю, что фраза “ментальные процессы существуют” относится к иному типу, чем фраза “существуют физические процессы”, поэтому нет никакого смысла объединять или разводить эти фразы.
Если моя аргументация верна, то из нее вытекает ряд интересных следствий. Во-первых, сакральная противоположность между Материей и Духом будет рассеиваться, но не за счет одного из столь же сакральных поглощений Духа Материей или Материи Духом, а совсем иным способом. Ибо кажущаяся противоположность предстанет настолько же неправомерной, насколько неправомерно противопоставление между ”она приехала домой в машине” и “она приехала домой в слезах”. Вера в существование полярной оппозиции между Духом и Материей есть вера в то, что они являются терминами одного логического типа.
Из этого также следует, что Идеализм и Материализм — ответы на неверно поставленный вопрос. “Редукция” материального мира к ментальным состояниям и процессам, также как и “редукция” ментальных состояний и процессов к состояниям и процессам физическим, предполагает законность дизъюнкции “существуют или сознания или тела (но не то и другое сразу)”. Это все равно, что сказать: ”Либо она купила перчатки на правую и левую руку, либо пару перчаток (но не то и другое вместе)”.
Совершенно корректно произнести с одним логическим ударением, что существуют сознания, и с другим логическим ударением, что существуют тела. Однако эти высказывания не обозначают два различных вида существования, ибо “существование” не является родовым словом вроде “окрашенный” или “имеющий пол”. Они обозначают два различных смысла (senses) “существования”, наподобие того, как слово “растущий” имеет разные смысловые оттенки в сочетаниях “растет прилив”, “растет надежда” и “растет средний уровень смертности”. Слова человека о том, что сейчас растут три вещи, а именно: прилив, надежда и средний уровень смертности, будут расценены как глупая шутка. Будет такой же шуткой сказать, что существуют четные числа, вторники, общественное мнение и военно-морские силы; или же, что существуют вместе сознания и тела. В последующих главах я постараюсь доказать, что официальная теория покоится на группе категориальных ошибок, ибо из нее вытекают логически нелепые выводы. Конструктивным смыслом выявления этих нелепостей будет формирование корректной логики понятий, описывающих ментальное поведение.
(4) Историческое примечание
Было бы ошибочно считать, что официальная теория берет начало только в размышлениях Декарта, или даже в более широком контексте, охватывающим механицистские импликации XVII века. Схоластическая и реформаторская теология воспитала интеллект ученых точно также, как интеллект мирян, философов и духовенства той поры. Стоико-августинианские теории свободы воли были встроены в кальвинистскую доктрину греха и благодати. Теории Платона и Аристотеля сформировали ортодоксальное учение о бессмертии души. Декарт переложил широко распространенные в его время теологические доктрины о душе на новый синтаксис Галилея. Теологическая сокровенность совести стала философской уединенностью сознания, а доктрина Предопределения превратилась в доктрину Детерминизма.
Неверно также говорить, что миф о двух мирах был теоретически бесполезным. Пока мифы еще новы, они нередко теоретически весьма продуктивны. Одним из достижений пара=механического мифа явилось то, что он частично вытеснил доминирующий тогда пара=политический миф. Сознание и его способности описывались в последнем по аналогии с политическим господством и подчинением. Для этой цели были использованы идиомы управления, повиновения, сотрудничества и сопротивления. Они сохранились и все еще встречаются во многих этических и в некоторых эпистемологических дискуссиях. Если в физике новый миф о скрытых силах стал научным улучшением старого мифа о целевых причинах, то в антропологических и психологических учениях новый миф о скрытых операциях, импульсах и активностях был улучшением старого мифа о предписаниях, послушании и неповиновении.
Понятие о сознании. Функции и свойства сознания.
СОЗНАНИЕ (сознательное) — форма отражения объективной действительности в психике человека — высший уровень отражения психического и саморегуляции. Содержание психической деятельности человека определяется его сознанием, образом жизни и деятельностями, в которые он включен. Сознание является основным атрибутом личности человека. Оно формируется и развивается в процессе его онтогенеза (жизненного пути). Всякое изучение сознания вне личности невозможно, так как, изучая сознание в развитии, психология изучает специфический процесс становления сознательной личности.
Психология изучает происхождение, структуру, свойства и функционирование сознания индивида.
Происхождение Ведущую роль в развитии сознания человека сыграл образ жизни. Сознание человека возникло и развилось в процессе общественной жизни. Предпосылками возникновения сознания человека явились: совместная продуктивная деятельность людей, распределение труда, ролевая дифференциация, выработка использования языка и других знаковых систем, а также становление материальной и духовной культуры.
Сознание признается границей, отделяющей человека от животных. Человека отличает от животных, прежде всего не наличие процесса формирования психических образов на основе предметного восприятия объектов окружающей действительности, а специфические механизмы его протекания. Именно механизмы формирования психических образов и особенности оперирования ими обусловливают наличие у человека такого феномена, каким является сознание.
Только человек способен сделать свой внутренний мир предметом осознания, то есть рефлексии. Способность к рефлексии определяет возможность человека наблюдать за самим собой, за своим ощущением, за своим состоянием. Причем наблюдать критически, т. е. человек в состоянии оценить себя и свое состояние, поместив полученную информацию в определенную систему координат. Такой системой координат для человека являются его ценности и идеалы. Следовательно, человек способен не просто познавать мир, но и познавать самого себя, не просто знать, а знать, что знаешь.
Внимание!
Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.
Главная функция сознания это способность человека соотносить себя с внешним миром. Именно эта способность даёт возможность человеку осознать самого себя и формироваться как личность. Для этого сознание использует разные уровни восприятия и отражения объективной реальности. На сегодняшний день выделяют три уровня:
1. Чувственно–эмоциональный – восприятие и отражение мира органами чувств.
2. Рационально–дискурсивный – восприятие мира, через определение его характеристик.
3. Интуитивно–волевой – способствует целостности восприятия мира и осознанию себя.
Кроме рефлексии и отражения объективной реальности, сознание выполняет и другие функции, которые указаны в следующей классификации:
Отражательная – восприятие объективного мира через познавательные процессы (память, мышление, внимание). Познавательная функция, с помощью которой человек отражает объективную действительность, строит свою систему знаний о мире. Сознание позволяет человеку проникнуть в сущность предметов, процессов, явлений объективного мира, получить информацию о них. Познание осуществляется в формах отражения: чувственного и рационального — на эмпирическом и теоретическом уровнях мышления.
Оценочная – наше отношение к этому миру, событиям и к самим себе, которое может выражаться в виде чувств и эмоций. Ценностно-ориентационная функция, с помощью которой человек оценивает явление действительности, определяет свое отношение к ним.
Порождающая – творческая или креативная. Конструктивно-творческая функция, заключающейся в мысленном конструировании направлений и форм деятельности человека в целях создания принципиально нового. Сознание может предсказывать, предвосхищать то, что произойдет в силу действия объективных законов. Эту функцию в философии часто называют воображение, способность к чему один из наиболее мощных механизмов человеческой активности.
Преобразующая – управление волевыми процессами, где мы сами принимаем решения и действуем. Управленческая функция, с помощью которой человек осознает свои потребности, ставит цели, стремится к ним, то есть управляет своим поведением. На основе оценки факторов и в соответствии с поставленными целями сознание регулирует, упорядочивает действия человека, действия коллективов, то есть осуществляет управленческую функцию, обеспечивая разумное регулирование, самоконтроль поведения и деятельности человека, его взаимоотношения с внешним миром.
Время образующая – способность отслеживать связь между прошлым, настоящим и будущим. Функция прогностическая — человек до определенного предела с некоторой вероятностью может предвидеть будущее, а также прогнозировать свои действия, строить планы и осуществлять их.
Рефлексивная – основная функция, которая характеризует саму сущность сознания, нашу способность к самосознанию.
Аккумулирующая – накопление информации. В сознании накапливаются знания, полученные из личного опыта, а также добытые предшествующими поколениями людей или современниками. Эти знания становятся основой для добывания новых знаний, а также для осуществления практических действий.
Интеграционная – объединяющая все системы восприятия объективного мира. Систематизирующую функцию, критически оценочную и описательную, которые являются следствием перечисленных выше.
Коммуникативная – определяющая за наше окружение. Деятельность индивида требует общения с другими людьми, взаимного обмена мыслями и знаниями, поэтому сознание, преобразуя мысль в слово, осуществляет коммуникативную функцию.
Количество подобных классификаций, со временем продолжает расти. Это связано с новыми, дополняющими представлениями современной науки о сознании.
Рассмотрев основные важнейшие функции сознания, мы выявили, что все они взаимосвязаны, взаимно переплетаются. Соответственно этим функциям в сознании выделяют, со своими специфическими особенностями, три основные сферы: 1) интеллектуальную; 2) эмоциональную; 3) мотивационно-волевую.
Деление на эти сферы условно, так как они не могут существовать друг без друга.
1. К интеллектуальной сфере сознания относятся свойства:
— мышления: быстрота, систематичность, последовательность, критичность, гибкость;
— памяти: объем, скорость запоминания и забывания, готовность к воспроизведению;
— внимания: объем, концентрация, устойчивость, переключаемость;
— восприятия: наблюдательность, избирательность, способность узнавания.
2. К эмоциональной сфере сознания относятся собственно чувства (радости, удовольствия, горя), а также настроения и аффекты (гнев, ярость, ужас, отчаянье). К названным ранее следует добавить и такой существенный компонент сознания, каким является воля, представляющая собой осмысленное устремление человека к определенной цели и направляющая его поведение или действие. Чувства — это эмоции, характеризующие личность человека. Различают:
— нравственные чувства: гуманность, любовь, совесть, раскаяние;
— эстетические: чувство прекрасного, юмора;
— интеллектуальные: любопытство, удивление, сомнение.
Мысли всегда связаны с какими-то чувствами личностным смыслом.
3. В основе мотивационно-волевой сферы лежат потребности человека: биологические, социальные и духовные. Они являются источником его активности, когда осознаются и воплощаются в конкретные стремления — мотивы.
Свойства сознания: универсальность — в сознании могут быть отражены любые явления; избирательность — сознание избирает 1 элемент своим объектом; объективность — отражает так, как надо; целеполагание — прежде мыслить, чем думать; активность; творчество.
Совокупность свойств сознания может быть представлена следующим образом.
I. Сознание как целое (свойства системы).
1. Целостность: важнейшее свойство сознания — его целостность. Оно выражается в единстве всех его частей и функций, в их согласованности.
а) связность — позволяет выделять более связные объекты из менее связной среды. Связность есть показатель внутренних связей целого (между его частями) и внешних связей между целым и средой;
б) ограниченность — ограниченность указывает на наличие временных и пространственных границ индивидуального сознания. Во времени оно существует и функционирует в определенные периоды жизни каждого человека.
в) системность — выражается в наличии в составе целого (сознания) совокупности элементов (функций, видов, форм и уровней психического; чувственной и биодинамической ткани, значений и смыслов), связанных определенной структурой (совокупностью связей) и функционирующих совместно.
2. Идеальность — Специфическим свойством сознания выступает его идеальность. Суть его в отвлеченности, относительной самостоятельности образов и переживаний от вызвавших их реальных причин. Иначе говоря, идеальное — это особый способ бытия реальности, когда связь между отражаемым и отражением не носит непосредственного характера. Сознание может оперировать не самими существующими в действительности вещами, а их «заместителями»: образами, понятиями, знаками (с их значением и смыслом). Идеальное — это относительно самостоятельное существование объективного в субъективной форме.
Целостность и идеальность сознания предопределяют его рефлексивность, т. е. способность наблюдать самое себя, способность к самопознанию. На сознательном уровне отражения человек может воспринимать происходящее в его внутреннем мире, понимать свои психические процессы и состояния, влиять на их ход, развитие. На досознательном уровне рефлексия недоступна индивиду, поскольку еще нет выделения себя из среды.
3. Рефлексивность — определяет свойство подотчетности сознания, т. е. представленность сознания как способности человека отдавать себе отчет в своих действиях и поступках, контролировать их, руководить ими. В более широком плане это свойство есть проявление в человеке единства сознания и личности.
а) способность к самоконтролю;
б) подотчетность.
Целостность, идеальность и рефлексивность являются свойствами, характеризующими сознание преимущественно как целое, как систему. С определенной условностью сюда можно отнести такое свойство, как непрерывность.
4. Непрерывность — способность отражать прошлое, настоящее и будущее. Понятие непрерывности, конечно, шире, но в психологии этот термин используется в данном значении, поэтому оставим его.
Можно указать и на ряд свойств сознания, которые проявляются и на уровне его составляющих, характерных изученным ранее психическим явлениям, структурированным в единое сознание.
II. Сознание как система элементов (свойства элементов).
5. Предметность. — так, предметность сознания проявляется и в предметности восприятий, памяти, мышления, чувств.
6. Знаковость. — Знаковость (семантичность) сознания выражается в знаковости мышления и речи. Обозначающую функцию несут эмоции и психомоторика.
7. Константность — Константность (и более широко — устойчивость) сознания увязывается с константностью восприятия, модальным безразличием кратковременной памяти, устойчивостью внимания.
8. Центрированность — Центрированность (способность к фокусировке) сознания напрямую связана с концентрацией внимания.
9. Активность — присуща всем уровням психической деятельности, и когда речь идет об активности сознания, то имеется в виду не само по себе понятие активности, а наивысшая ступень ее проявления, характерная для этого уровня организации психики вообще и для высших психических процессов в частности (для мышления, для произвольных форм внимания, памяти и воображения, для волевой регуляции).
10. Ясность — Ясность сознания детерминирована прежде всего протеканием процесса внимания; это свойство, пожалуй, есть обобщение свойств внимания (концентрации, устойчивости, переключаемости, распределяемости и др.). Понятие «ясность» применимо также и к интеллектуальной сфере: ясность мысли и речи. Близко по смыслу выражение «светлая память». По степени ясности различаются представления. Главным в этой характеристике является, конечно, степень осознанности объекта, но в него безусловно вплетена и четкость границ, сбалансированность, яркость образа. Следовательно, это свойство — не сугубо качество сознания.
11. Социальность — Часто в качестве свойства сознания приводят такую его характеристику, как социальность. Но, видимо, социальный аспект психики человека следует рассматривать не столько как свойство того или иного психического явления, а как условие его возникновения, формирования, развития, в целом существования. Социализация — механизм перевода психического отражения на сознательный уровень. Одновременно социализация невозможна без достаточного уровня организации психики. Это неразрывные, взаимно обусловливающие друг друга стороны становления человека. Происходит это становление одновременно и как повышение уровня организации психики, и как формирование личности в процессе деятельности людей, в первую очередь трудовой совместной деятельности. Поэтому лучше говорить не о социальности сознания как его свойстве, а о сознании как качестве психической деятельности, определяемом социальными факторами.
Таким образом, вышесказанное позволяет дать следующую общую характеристику: сознание — это высшая, свойственная только человеку, связанная с речью функция мозга, состоящая в обобщенном и целенаправленном отражении действительности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтроле поведения человека.
1. Структура сознания и его основные психологические характеристики
Одной из изучаемых проблем сознания была и остается его структура.
Специфические представления о структуре сознания принадлежат австрийскому психиатру Зигмунду Фрейду. Согласно его взглядам, сознание имеет иерархическую структуру: подсознание, сознание, сверхсознание. В этой структуре основная функция в объяснении целостного сознания ложится на подсознание.
Л. Фейербах выдвинул идею о существовании сознания для сознания и сознания для бытия. Отечественный психолог Л.С. Выготский развил идею о существовании сознания для сознания и сознания для бытия. Им были выделены в сознании два слоя: бытийный и рефлексивный.
В.П. Зинченко пришел к несколько иному выводу и показал, что разделение слоев сознания является относительным. Это значит, что рефлексивный слой сознания, одновременно является событийным, т.е. бытийственным. Бытийный слой сознания он называл со-рефлексивным. Он считал, что если бы каждый из слоев не нес на себе печать другого, то они не могли бы взаимодействовать и даже узнавать друг друга.
В. П. Зинченко добавляет еще один компонент в эту структуру: биодинамическую ткань движения и действия. Тогда можно представить себе структуру сознания схематично следующим образом:
Стремление определить структуру сознания предпринял А.Н. Леонтьев. В структуре сознания им были выделены три основных компонента: чувственную ткань образа, значение, смысл.
Чувственную ткань образует чувственный состав конкретных образов реальности, которые различаются по своей модальности, чувственному тону, степени ясности и т.д. Функция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальность сознательной картине мира.
Значение, рассматривалось А.Н. Леонтьевым как осознание человеком своего бытия и как реальная психологическая «единица сознания», как факт индивидуального сознания. Имеются разные классификации видов значения. Выделяют: операциональные, предметные и вербальные значения. Операциональные значения связаны с биодинамической тканью. Предметные – с чувственной. Вербальные – преимущественно со смыслом. Смыслы как и значения, связаны со всеми компонентами структуры сознания.
Чтобы лучше понять суть сознания, следует остановиться на его психологических характеристиках.
Сознание – это, прежде всего совокупность знаний. Поэтому в структуру сознания входят познавательные процессы: ощущение, восприятие, память, мышление, воображение. Нарушение, расстройство, не говоря уже о полном распаде любого из указанных познавательных психических процессов, неизбежно становится расстройством сознания.
Вторая характеристика сознания – это различение субъекта и объекта, т. е. того, что принадлежит «я» человека и его «не-Я». Человек единственный среди живых существ способен осуществлять самопознание, т. е. обращать психическую деятельность на исследование самого себя. Человек может сознательно оценивать свои поступки и себя самого в целом. Животные, даже высшие, не могут отделить себя от окружающего мира. Отделение «Я» от «не-Я» – сложный путь, который проходит каждый человек в детстве.
Третья характеристика сознания – целеполагающая деятельность человека. В функции сознания входит формирование целей деятельности. Именно эта функция сознания обеспечивает разумное регулирование поведения и деятельности человека. Сознание человека обеспечивает предварительное мысленное построение схемы действий и предвидение их результатов. Целеполагающая деятельность непосредственно осуществляется благодаря наличию у человека воли.
Четвертая психологическая характеристика – включение в состав сознания определенного отношения. В сознание человека включено определенное отношение к окружающей среде, к другим людям. Это богатый мир чувств, эмоций, которые отражают сложные объективные и субъективные отношения, в которые вовлечен каждый человек.
Особо следует подчеркнуть значение речи для формирования и проявления всех указанных функций и свойств сознания.
Только благодаря овладению речью становится возможным ycвоение человеком знаний, системы отношений, происходит формирование его воли и способности к целеполагающей деятельности, появляется возможность разделения объекта и субъекта.
Язык и речь формируют два разных, но взаимосвязанных в своем происхождении и функционировании пласта сознания: систему значений и систему смыслов слов. Значением слов называют то содержание, которое вкладывается в них носителями языка. Значения включают в себя всевозможные оттенки в употреблении. Система словесных значений составляет пласт общественного сознания, которое в знаковых системах языка существует независимо от сознания каждого отдельно взятого человека. Обобщенное отражение действительности и составляет содержание индивидуального сознания. Вот почему мы говорим о том, что без языка и речи сознание человека немыслимо.
Таким образом, все психологические характеристики сознания человека определяются развитием речи. Будучи усвоен конкретным человеком, язык (в форме речи) становится в известном смысле его реальным сознанием.
Сознание, однако, существует не только в словесной, но и в образной форме. В таком случае оно связано с использованием второй сигнальной системы, вызывающей и преобразующей соответствующие образы. Наиболее ярким примером образного человеческого сознания является искусство, литература, музыка.
Сознание любого индивида уникально, но не произвольно — оно обусловлено внешними по отношению к сознанию факторами, прежде всего — структурами системы социальной, где существует индивид, и всегда носит общественно-исторический характер.
Поможем написать любую работу на аналогичную тему
Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту
Узнать стоимостьВозникновение сознания человека. Причины возникновения человеческого сознания
Определение 1Сознание – это высшая способность психического отражения, которая характерна только для человека, а также целенаправленное отражение реальности, которое служит для регулирования поведения.
Условия возникновения сознания
В качестве носителя сознания выступает человек со специфическим органом – мозгом. Сознание человека формируется, полагаясь на психику высших животных. Важнейшими биологическими предпосылками появления сознания учёные называют увеличение размеров мозга и усложнение его структуры у древних обезьян. Среди социальных предпосылок выделяют коммуникацию и труд.
Человек по природе своей становится сознательным существом, он не рождается таковым. Формирование сознания происходит в онтогенезе и филогенезе.
Определение 2Филогенез – процесс формирования человеческого рода, в котором сознание является результатом труда и коммуникации предков человека друг с другом.
Есть предположение, что древние люди с ходом времени приобретали навыки, которые помогали им выделять и фиксировать объективные свойства и отношения предметов природы, иными словами – обобщать. Результат подобного обобщения фиксировался в конкретном знаке для того, чтобы передать его другим людям. Одновременно с тем, как происходило становление сознания, формировался и язык.
Замечание 1Сознание древних людей имело наглядно-действенных характер, иначе говоря, процесс мышления происходил благодаря манипуляции с предметами, данные манипуляции и представляли собой сознание. Занимаясь любой работой, будь то оттачивание камня или добыча еды при помощи острой палки, человек думал. Изменение и усложнение труда благоприятно сказывались на развитии сознания древнего человека.
Со временем логика внешних действий с предметами уступила место логике обобщённых образов этих вещей. Этот вид мышления называют наглядно-образным, оно, в последствие стало базой для формирования примитивных верований, первобытного искусства и мифологии.
Нужна помощь преподавателя?
Опиши задание — и наши эксперты тебе помогут!
Описать заданиеНаглядно-образное мышление на историческом этапе развития стало предшественником абстрактно-логического мышления, т.е. способности использовать понятия, суждения и умозаключения. Логическое мышление – это наивысшая способность сознания.
Причины возникновения человеческого сознания
Определение 3Онтогенез – это индивидуальное развитие человека.
В процессе онтогенеза сознание формируется посредством общения. Ребёнок, который долгое время был изолирован в раннем возрасте от других людей, не сможет в полном объёме приспособиться к жизни в обществе. Сознание получает толчок к развитию только в том случае, если человек с самого начала своей жизни вовлечён в культуру посредством семьи, которая усваивает её достижения. При этом став взрослым и самостоятельным, такой человек будет действовать, творить и оценивать.
Из признания социальной природы сознания следует важное замечание о его свойствах и характерных особенностях. Сознание – это диалог, оно является знанием совместным с другими такими же знаниями. Каждый из нас знаком с сознанием, которое является диалогом «я» и «другого» внутри нас. Во время формирования сознания у ребёнка данный диалог происходит посредством прямого общения с родителями и ровесниками. У взрослого данный диалог переносится на внутренний уровень. Внутренний оппонент или слушатель – «другой», в сознании взрослого человека, представляет собой нормы и ценности культуры.
В русском языке слава «познание» и «сознание» объединяются общим корнем – «знание». Познание представляет собой последовательное движение в направлении знания, а сознание – наивысшую способность психического отражения действительности, которая может быть присуща только человеку. Однако весьма ошибочно, даже на фоне того, что термин «сознание» ведёт к знанию, говорить о том, что сознание сводится только к знанию.
Сознание связано с оцениванием и переживанием. Иначе говоря, выражению конкретного отношения к тому, что известно. Такая способность сознания выражается и посредством английского языка словом «consciousness». В данном случае слово «знание» относится не к слову «knowledge», а к совести — «conscience». Отсюда можно сделать вывод, что буквально в одном слове имеется и знание, и оценка, и отношение.
Проблема сознания в философии
Проблема сознания в философии не заключается исключительно в проблеме познания и познавательных способностях. Задаваясь вопросом сознания, философ непременно обращается к свободе и ответственности, добру и злу, правильному и неправильному действию. Более того, стоит отметить, что сознание – это не единственное измерение личности. Для обозначения всего, чем наполнен внутренний мир человека, философы используют понятия субъективности или субъективной действительности.
Определение 4Субъективность – это все проявления человека: сознательные и бессознательные, эмоциональные и интеллектуальные, ценностные и рациональные – это многомерная реальность, где множество слоёв и уровней, при этом сознание лишь один из них.
Сложность проблемы сознания состоит ещё и в том, что всякое проявление сознания в свёрнутом виде хранит в себе всю жизнь человека, оно пропитывает все проявления личности и является определяющим фактором для них. Сознание невозможно отделить от опыта жизни и поэтому оно должно изучаться вместе с ним. Однако в таком виде сформулированная проблема сознания не имеет границ ввиду того, что жизненный опыт человека или культурный опыт человечества в целом никогда не завершится. Проще говоря, проблема сознания – это извечный философский вопрос.
Определить сознание практически невозможно в качестве точного и однозначного предмета философской науки, в силу этого оно рассматривается с различных сторон: С позиций его происхождения, структуры, соотношения с бессознательным или с позиций свободы, смысла жизни и ценностей, которые определяет для себя каждый человек.
Тест с ответами: “Сознание” | exam-test.ru
1. Состояние психической жизни организма, выражающееся в субъективном переживании событий внешнего мира и тела организма, а также в отчёте об этих событиях:
а) сознание +
б) знание
в) познание
2. Согласно идеям Юнга, одним из основных психологических типов людей является:
а) психолог
б) интроверт +
в) гилозоист
3. Согласно идеям Юнга, одним из основных психологических типов людей является:
а) гилозоист
б) психолог
в) экстраверт +
4. К проявлению «бессознательного» в человеческой психике относится:
а) сновидения +
б) воспоминания
в) фантазии
5. К проявлению «бессознательного» в человеческой психике относится:
а) воспоминания
б) фантазии
в) автоматизмы +
6. В структуре сознания, наряду с мышлением, выделяют:
а) атом
б) волю +
в) врожденные идеи
7. В структуре сознания, наряду с мышлением, выделяют:
а) врожденные идеи
б) атом
в) эмоции +
8. Согласно теории отражения, сознание:
а) форма отражения действительности +
б) субстанция, которая может существовать вне тела человека
в) жидкость, которая образуется при мыслительном процессе
9. Согласно теории отражения, сознание:
а) субстанция, которая может существовать вне тела человека
б) жидкость, которая образуется при мыслительном процессе
в) продукт мозга +
10. Одной из форм общественного сознания является:
а) инстинкты
б) мораль +
в) личностное сознание
11. Одной из форм общественного сознания является:
а) наука +
б) инстинкты
в) личностное сознание
12. Одной из форм общественного сознания является:
а) личностное сознание
б) религия +
в) инстинкты
13. Психологической характеристикой сознания не является:
а) реактивность +
б) мотивированность
в) интенциональность
14. Понятия «мозг» и «материальное» находятся в таком же соотношении, как «сознание» и:
а) реальное
б) физиологическое
в) идеальное +
15. Основателем функционалистского подхода к изучению сознания является:
а) Джемс +
б) Бехтерев
в) Вундт
16. При исследовании сознания в контексте структуралистского подхода использовался метод:
а) наблюдения
б) интроспекции +
в) эксперимента
17. Порождение, функционирование и развитие сознания рассматривались как производные структуры задач и условий чувственно-предметной деятельности субъекта в теории:
а) Рубинштейна
б) Столина
в) Леонтьева +
18. Первичное и рефлексивное сознание предложил различать:
а) Джемс
б) Фартинг +
в) Вундт
19. Для нормального состояния сознания характерно(а):
а) сумеречное состояние сознания
б) гиперактивность
в) легкое переключение внимания +
20. Психическое состояние как характеристика индивидуального акта сознания не детерминировано:
а) предшествующей ситуацией
б) непланируемой ситуацией +
в) ожидаемой ситуацией
21. Нормальное (обычное) состояние сознания характеризуется таким уровнем психической активности:
а) средним +
б) высоким
в) низким
22. Сознание как высшая форма психического отражения характеризуется::
а) конкретностью
б) объективностью +
в) предметностью
23. По отношению к функционированию человека, его психике сознание не является особым:
а) способом
б) уровнем
в) автоматизмом +
24. В качестве особого рода реальности сознание не обладает свойством:
а) интенциональности
б) интернальности +
в) рефлексивности
25. Свойство самодостоверности сознания проявляется как:
а) интенциональность
б) рефлексивность
в) эвидентность +
26. Свойство самопорожденности сознания, его самообусловленности проявляется как:
а) эвидентность
б) субъективность +
в) рефлексивность
27. В настоящее время на основе данных электроэнцефалографии сон рассматривается как циклическое изменение мозговой активности, происходящее через столько стадий:
а) 5 +
б) 6
в) 8
28. Впервые в достаточно развернутом виде концепция бессознательного психического была представлена:
а) Декартом
б) Фрейдом
в) Лейбницем +
29. В концепции психоанализа Фрейда во взаимоотношениях сознательного и бессознательного на первом плане стоят такие параметры:
а) энергетические +
б) содержательные
в) операционно-регуляторные
30. Самосознание можно определить как:
а) уровень притязаний
б) образ себя +
в) повышенное внимание к себе
Сознание как психический процесс: его структура, функции и характеристики
План:
-
Понятие сознания.
-
Структура.
-
Функции.
-
Характеристики.
Сознание — высшая форма отражения действительного мира; свойственная только людям и связанная с речью функция мозга, заключающаяся в обобщенном и целенаправленном отражении действительности, в предварительном мысленном построении действий и предвидении их результатов, в разумном регулировании и самоконтролировании поведения человека. «Ядром» сознания, способом его существования является знание. Сознание принадлежит субъекту, человеку, а не окружающему миру. Но содержанием сознания, содержанием мыслей человека является этот мир, те или иные его стороны, связи, законы. Поэтому сознание можно охарактеризовать как субъективный образ объективного мира.
Одно из первых представлений о структуре сознания принадлежит Зигмунду Фрейду, согласно которому сознание имеет иерархическую структуру и включает в себя подсознание, сознание, сверхсознание. Подсознание и сверхсознание образуют состав бессознательного.
Алексей Николаевич Леонтьев выделил три его составляющих: чувственная ткань сознания, значение и личностный смысл. (см. доп. материал)
К неотъемлемым признакам сознания относятся: речь, мышление и способность создавать обобщенную модель окружающего мира в виде совокупности образов и понятий.
В структуру сознания входят ряд элементов, каждый из которых отвечает за определенную функцию сознания:
1. Познавательные процессы (ощущение, восприятие, мышление, память). На их основе формируется совокупность знаний об окружающем мире.
2. Различение субъекта и объекта (противопоставление себя окружающему миру, различение «Я» и «не Я»). Сюда входят самосознание, самопознание и самооценка.
3. Отношения человеку к себе и окружающему миру (его чувства, эмоции, переживания).
4. Креативная (творческая) составляющая (сознание формирует новые образы и понятия, которых ранее не было в нем с помощью воображения, мышления и интуиции).
5. Формирование временной картины мира (память хранит образы прошлого, воображение формирует модели будущего).
6. Формирование целей деятельности (исходя из потребностей человека, сознание формирует цели деятельности и направляет человека на их достижение).
Эти функции сознания можно схематично показать на схеме в виде относительно самостоятельных, но связанных между собой функциональных блоков (Рис. 18.1):
Основные функции сознания
Как писал известный немецкий философ Карл Маркс: «Мое отношение к моей среде, есть мое сознание», и это на самом деле так. В психологии выделяют основные функции сознания, благодаря которым и формируется определенное отношение к той самой среде, где находится индивид. Рассмотрим самые основные из них:
-
Познавательная функция сознания отвечает за познание всего вокруг, формируя представление о действительности и приобретая фактический материал, при помощи ощущения, мышления и памяти.
-
Накопительная функция порождается познавательной особенностью. Ее смысл заключается в том, чтобы в человеческом сознании и памяти «собиралось» множество знаний, чувств, впечатлений, переживаний, эмоций не только от собственного опыта, но и действий других современников и предшественников.
-
Оценочная функция сознания или отражательная, с ее помощью человек сравнивает собственные потребности и интересы с данными о внешнем мире, познает себя и свои знания, различает «Я» и «не Я», что способствует развитию самопознания, самосознания и самооценки.
-
Функция целенаправленности, т.е. в результате анализа полученного опыта, человек, которого не удовлетворяет окружающий мир, пытается изменить его в лучшую сторону, формируя для себя определенные цели и пути их достижения.
-
Креативная или творческая функция сознания, отвечает за формирование новых, ранее неизведанных образов и понятий при помощи мышления, воображения и интуиции.
-
Коммуникативная функция осуществляется при помощи языка. Люди работают вместе, общаются и наслаждаются этим, сохраняя в своей памяти полученную информацию.
Четыре основные характеристики сознания.
1.Сознание является совокупностью знаний об окружающем мире.
2. В сознании зафиксировано четкое различие между субъектом и объектом, между «я» и «не я».
3. Сознание обеспечивает осуществление целеполагающей деятельности человека.
4.В структуру сознания входит и эмоциональная сфера человека.
Дополительый материал к вопросу 20.
Сознанию человека присущи такие стороны, как самосознание, самоанализ, самоконтроль. А они формируются лишь тогда, когда человек выделяет себя из окружающей среды. Самосознание — важнейшее отличие психики человека от психики самых развитых представителей животного мира. Следует заметить, что отражение в неживой природе соответствует первым трем формам движения материи (механической, физической, химической), отражение в живой природе — биологической форме, а сознание — социальной форме движения материи.
Человек отражает внешний мир не в пассивном созерцании, а в процессе практической, преобразующей деятельности. Сознание характеризуется не только как отражение мира, но и как такая духовная деятельность, которая направлена на активное, творческое преобразование действительности.
Содержание сознания обязательно, так или иначе, практически реализуется. Но для этого оно приобретает характер замысла, или идеи. Идея — это не только знание того, что есть, но и планирование того, что должно быть. Идея — это понятие, ориентированное на практическую реализацию.
Творческая деятельность сознания тесно связана с практической деятельностью человека и с потребностями, возникающими под влиянием внешнего мира. Потребности, отражаясь в голове человека, приобретают характер цели. Цель — это идеализированная и нашедшая свой предмет потребность человека, такой субъективный образ предмета деятельности, в идеальной форме которого предвосхищается результат этой деятельности. Цели формируются на основе всего совокупного опыта человечества и поднимаются до высших форм своего проявления в виде социальных, этических и эстетических идеалов. Способность к целеполаганию — специфически человеческая способность, составляющая кардинальную характеристику сознания. Сознание стало бы ненужной роскошью, если бы оно быль лишено целеполагания, то есть способности мысленного преобразования вещей в соответствии с общественными потребностями.
Таким образом, взаимоотношения целенаправленной деятельности человека и природы не сводятся к простому совпадению. В основе целеполагающей деятельности человека лежит неудовлетворенность миром и стремление изменить его, придать ему формы, необходимые человеку, обществу. Следовательно, и цели человека порождены общественной практикой, объективным миром и предполагают его.
Но человеческая мысль способна не только отражать непосредственно существующее, но и отрываться от него. Бесконечно многообразный объективный мир всеми своими красками и формами как бы светится, отражаясь в зеркале нашего «Я» и образуя не менее сложный, многообразный и удивительно изменчивый мир. В этом причудливом царстве духа, собственном духовном пространстве, движется и творит человеческая мысль. В сознании людей возникают и верные и иллюзорные представления. Мысль и движется по готовым шаблонам и прокладывает новые пути, ломая устаревшие нормы. Она обладает чудесной способностью новаторства, творчества.
Признание активного, творческого характера сознания является необходимым требованием понимания человеческой личности: люди есть продукты и творцы истории. Связь с действительностью осуществляет не само по себе сознание, а реальные люди, практически преобразующие мир. Объективный мир, воздействуя на человека и отражаясь в его сознании, превращается в идеальное. Будучи следствием воздействия внешнего мира как причины, сознание, идеальное, в свою очередь, выступает в роли производной причины: сознание через практику оказывает обратное влияние на породившую его действительность. Активность свойственна не только индивидуальному, личному, но и общественному сознанию, прежде всего, прогрессивным идеям.
Четыре основные характеристики.
1.Сознание является совокупностью знаний об окружающем мире. Кроме того, оно позволяет делать эти знания совместными для всех людей. Само слово «сознание» подразумевает это: сознание — совместное, совокупное знание, т. е. индивидуальное сознание не может развиваться обособленно от общественного сознания и языка, являющегося основой абстрактного мышления — высшей формы сознания. Таким образом, в структуру сознания входят все познавательные процессы — ощущение, восприятие, память, мышление, воображение, с помощью которых человек непрерывно пополняет свои знания о мире и о самом себе. Нарушение любого из познавательных процессов автоматически становится нарушением сознания в целом.
2. В сознании зафиксировано четкое различие между субъектом и объектом, между «я» и «не я». Человек— единственное существо, которое способно выделить себя из остального мира и противопоставить себя ему. На начальной стадии своего развития человеческое сознание направлено вовне. Человек, наделенный от рождения органами чувств на основе данных, доставляемых анализаторами, осознает мир как нечто отдельное от него, и более не отождествляет себя со своим племенем, с явлениями природы и т. п.
Помимо этого, только человек способен обращать свою психическую деятельность на самого себя. Это означает, что в структуру сознания входят самосознание и самопознание — способность производить сознательную оценку своего поведения, своих индивидуальных качеств, роли и места в общественных отношениях. выделение себя как субъекта и развитие самосознания происходило в филогенезе и происходит в процессе онтогенеза каждого человека.
3. Сознание обеспечивает осуществление целеполагающей деятельности человека. По окончании трудового процесса достигается реальный результат, который в идеальной, форме уже был сформирован а сознании, прежде чем трудовой процесс был начат. Человек заранее представлял конечную цель и продукт своей деятельности, формируя тем самым мотивацию. Он планировал действия в соответствии с этим представлением, подчинял ему свои волевые усилия, корректировал деятельность уже на стадии ее осуществления, чтобы конечный результат максимально соответствовал изначальному представлению о нем. Нарушение в осуществлении целеполагающей деятельности, ее координации и направленности является одним из видов нарушений сознания.
4.В структуру сознания входит и эмоциональная сфера человека. Она отвечает за формирование эмоциональных оценок в межличностных отношениях и самооценки, эмоциональных реакций на явления окружающего мире, на внутренние явления. Если эмоциональные оценки и реакции человека адекватны, это способствует регулированию его психических процессов и поведения, коррекции взаимоотношений с другими людьми, При некоторых душевных заболеваниях нарушение сознания выражается расстройством именно в сфере чувств и отношений.
Чувственная ткань сознания, по словам А.Н. Леонтьева, «образует чувственный состав конкретных образов реальности, актуально воспринимаемой или всплывающий в памяти. Образы эти различаются по своей модальности, чувственному тону, степени ясности, большей или меньшей устойчивости и т.д…. Особая функция чувственных образов сознания состоит в том, что они придают реальность сознательной картине мира, открывающейся субъекту. Что, иначе говоря, именно благодаря чувственному содержанию сознания мир выступает для субъекта как существующий не в сознании, а вне его сознания — как объективное „поле» и объект его деятельности». Чувственная ткань — переживание «чувства реальности».
Значение — это содержание, связываемое с тем или иным выражением (слова, предложения, знака и т. п.) некоторого языка.
Иначе говоря, это содержание слов, схем, карт, чертежей и т.п., которое понятно всем людям, говорящим на одном языке, принадлежащим к одной культуре или близким культурам, прошедшим сходный исторический путь.
Личностный смысл отражает субъективную значимость тех или иных событий, явлений действительности к интересам, потребностям, мотивам человека. Он создает пристрастность человеческого сознания.
Преломляясь в сфере индивидуального сознания, значение приобретает особый, только ему присущий (личностный) смысл.
Что такое сознание? | Живая наука
Когда-то люди считали, что наша планета является физическим центром солнечной системы , поэтому неудивительно, что мы также высоко ценим сознание, очевидно уникальное качество, которое позволяет нашему виду размышлять о таких вещах.
Но что такое сознание? Эта тема была чрезвычайно противоречивой в научных и философских традициях. Мыслители потратили огромное количество времени и чернил, пытаясь разгадать тайны, например, как работает сознание и где оно пребывает.
Короткий ответ не очень удовлетворительный. Ученые и философы до сих пор не могут прийти к согласию в отношении нечеткого представления о том, что такое сознание, не говоря уже о строгом определении. Одна из причин этого в том, что это понятие используется для обозначения несколько разных вещей . Однако многие эксперты согласны с тем, что сознательные существа осознают свое окружение, самих себя и свое собственное восприятие.
Связанный: Можем ли мы когда-нибудь перестать думать?
Но длинный ответ оставляет место для надежды, потому что исследователи, похоже, приближаются к ответу.
Что-то особенное?
Современные исследователи показали, что они могут использовать метод сканирования мозга, известный как функциональная МРТ –, обнаруживать сознание путем косвенного измерения кровотока в головном мозге , процесс, который может указывать, какие области мозга более активны, чем другие. Но на протяжении тысячелетий не было возможности собрать доказательства этого явления. Это сделало эту тему сложной для мыслителей, которые ценили рациональность и методичное экспериментирование.
В западном мире итальянский астроном Галилео Галилей пытался выдвинуть что-либо, имеющее отношение к сознанию , за пределы области научных исследований. Поколение спустя французский математик и философ Рене Декарт немного более четко сфокусировал сознание своим аргументом о том, что разум (или душа) и тело — две фундаментально разные вещи. Эта позиция называется дуализмом разума и тела.
«Подавляющее большинство [мыслителей] считало сознание очень особенным», — сказала Live Science Сюзанна Шелленберг, выдающийся профессор философии и когнитивных наук в Университете Рутгерса в Нью-Джерси.
Но это отношение вышло из моды, отчасти благодаря таким людям, как биолог 19-го века Томас Хаксли, который помог ввести в представление о том, что происходящее в сознании является результатом материальных событий, происходящих в мозгу. Эта перспектива становится все более популярной.
«Я придерживаюсь физикалистской точки зрения, что в сознании нет ничего особенного в мире», — сказал Шелленберг. Это значительно упрощает представление о том, что не только люди обладают сознанием.
«Мы пишем стихи, а кролики — нет, насколько мы можем судить», — сказала она. «Итак, это разница в степени, а не в роде».
Вглядываясь в древо жизни
«Почти все, что вы можете сказать о [сознании], — это своего рода чушь», — сказал Джозеф Леду, профессор неврологии и психиатрии Нью-Йоркского университета. «Единственный способ описать это с точки зрения того, что это такое, а что нет».
Сравнивая человеческое сознание с сознанием других животных, Леду считает полезным взглянуть на нейроанатомию.Например, люди уникальны тем, что имеют высокоразвитую кору фронтального полюса, часть мозга, которую исследователи связали со способностью знать, что у человека на уме. Это важный аспект сознания практически во всех определениях. Хотя нечеловеческие приматы не могут похвастаться этой последней модельной областью мозга, у многих из них есть другие эволюционно недавние дополнения к мозгу, такие как дорсолатеральная префронтальная кора. Он вовлечен в сознание, и люди тоже.Например, эта область мозга связана с рабочей памятью у людей, согласно обзору за 2015 год в журнале Frontiers in Systems Neuroscience .
«Мы знаем, что у других животных, вероятно, есть что-то [например, сознание], но у них нет того, что есть у нас, потому что мы разные» из-за этих различий в нейронной анатомии, согласно Леду, который написал «Глубокую историю Мы сами: история за четыре миллиарда лет о том, как у нас появился сознательный мозг »(Viking, 2019).
«Люди очень расстраиваются, когда вы так говорите … но никто не путает шимпанзе с человеком», — сказал он. Клеточный и молекулярный состав шимпанзе заставляет его выглядеть и действовать иначе, чем у людей, поэтому логично предположить, что одни и те же различия могут привести к тому, что сознание шимпанзе также будет отличаться.
Связанный: Почему время летит, когда вы развлекаетесь?
Некоторые исследователи идут еще дальше, считая, что сознание является настолько фундаментальным свойством материи, что даже электрон в определенной степени обладает сознанием. Эта позиция известна как панпсихизм.Кристоф Кох, президент и главный научный сотрудник Института исследований мозга Аллена в Сиэтле и сторонник панпсихизма, написал в Scientific American , что «любая сложная система … имеет основные атрибуты разума и минимальное количество сознания. ощущение, что это что-то вроде этой системы ».
Может ли быть причиной опасность?
Шелленберг сказала, что, по ее мнению, у многих животных есть сознание, потому что «все, что чувствует боль …сознательно », — сказала она, отметив, что мнение спорно.
Точно так же Леду считает, что избегание опасности является важной функцией сознания и, возможно, причиной, по которой она существует.
« Все наши психические состояния, эмоциональные состояния не передаются по наследству. от животных. Они когнитивно собраны на основе наших знаний всего, что мы узнали о страхах и опасностях в нашей жизни », — сказал он. Человеческий мозг организует массивы информации в схемы, которые служат« шаблоном вашего сознательного опыта », — сказал он. .
Со своей стороны, Шелленберг не думает, что сознание — это общий, конечный вопрос, которым оно задумывается.
«Я один из тех, кто думает, что сознание не так интересно по сравнению с тем, почему наш разум и мозг могут делать то, что они делают», — сказал Шелленберг. «Мозг может, за множеством исключений, выполнять свою работу независимо от того, находится он в сознательном состоянии или нет».
Первоначально опубликовано на Live Science.
Сознательное переживание — обзор
Субъективное сознательное переживание
Для большинства людей эмоции — это просто сознательный опыт.Я не согласен. (Например, мужчина может честно отрицать, что испытывал ревность, но позже осознает, что на самом деле ревновал. Кроме того, подсознательные стимулы угрозы могут вызывать те же изменения в периферической физиологии, что и надпространственные угрозы.) Тем не менее, сознательный опыт важен и проникает во все окружающие. изучение эмоций через устные сообщения и предположения экспериментаторов.
Сознательные переживания, связанные с эмоциями, неоднородны. Не претендуя на исчерпывающий характер, я выделяю четыре типа эмоционального сознательного опыта: эмоциональный мета-опыт, основной аффект, восприятие аффективного качества и приписываемый аффект.Здесь я остановлюсь на первых двух. a Типичное сознательное эмоциональное переживание включает в себя все четыре, но они могут быть отдельными. Отличие эмоционального метаопытства от основного аффекта примиряет две традиции, возникшие на ранних этапах психологии сознательного эмоционального опыта: категориальные (гнев, страх, радость и т. Д.) И размерные (валентность, активация и т. Д.). Обе традиции необходимы, и их можно примирить.
Эмоциональный метаопыт . В центре внимания многих работ, посвященных эмоциям, является сознательное субъективное переживание определенных эмоций, таких как гнев, ревность, страх, любовь и т. Д.Согласно этому традиционному мнению, испытать гнев или какую-либо другую конкретную эмоцию — это простое прочтение внутреннего биологически заданного сигнала. Вместо этого, на мой взгляд, это психологически сконструированный опыт, конечный продукт потока обработки информации, который включает внимание, память и категоризацию текущего состояния на основе доступной информации. Основываясь на своем физиологическом исследовании, Левенсон (2011) предложил описание переживания определенной эмоции, которое я считаю неотличимым от моего описания эмоционального мета-опыта.Основываясь на своих исследованиях в области нейробиологии, Леду (2015) предложил аналогичную теорию — интерпретаторскую теорию сознания — для эмоционального метаопытства.
Ментальные категории, которые мы используем в этом процессе, не являются врожденными; скорее, разные категории доступны разным людям. Носители английского языка могут классифицировать определенное эмоциональное состояние как гнев ; Носители илонготов могут классифицировать подобные состояния как liget (Rosaldo, 1984). В разных языках есть лексика для разных категорий.Одним из признаков является то, что разные языки распознают разное количество категорий, от семи (Howell, 1984) до сотен (Russell, 1991). В процессе развития дети аналогичным образом увеличивают количество различных категорий эмоций, которые они используют (Widen, 2016). Таким образом, количество потенциальных категорий велико и неопределенно. Категоризация — универсальный процесс, но категории, на которые делятся эмоции, зависят от языка.
Некоторые авторы пытались сократить количество категорий, считая некоторые из них «базовыми», а затем определяя остальные как подкатегории или смеси базовых.Тем не менее, нет единого мнения о количестве таких основных эмоций, о том, какие эмоции являются основными или что делает что-то основным (Ортони и Тернер, 1990). Обратите внимание на разногласия по поводу того, сколько эмоций являются основными: Экман (1972) перечислил шесть, но Экман и Кордаро (2011) перечислили 21. Понятие «основные» уже может быть мало пригодным.
Более того, разные языки распознают разные категории. Некоторые языки проводят различие между эмоциями, в отличие от английского. В китайском языке нет единого слова для обозначения стыда, вместо этого существует набор видов стыда.Можно подумать, что носители китайского языка признают все это подтипами стыда, но нет никаких доказательств, подтверждающих эту мысль. И наоборот, в английском есть некоторые различия, которых нет в других языках. Английский язык отличает гнев и печаль как качественно разные (базовые) эмоции; в некоторых африканских языках для обозначения этих двух слов используется одно и то же слово (Leff, 1973). Точно так же илонготский термин liget включает как гнев, так и горе (Rosaldo, 1984). Английский отличает стыд от смущения, но многие незападные языки этого не делают (Levy, 1973).В других случаях в английском есть слово для обозначения эмоции, тогда как в других языках нет (Leff, 1973; Levy 1973). На Таити не хватает слов, эквивалентных печали и вине (Леви, 1973). Экман (1972) не нашел слов для обозначения отвращения или удивления на форе-языке Папуа-Новой Гвинеи.
Несколькими параграфами раньше читатели могли подумать, что, возможно, liget можно просто перевести как гнев . Антропологи и кросс-культурные психологи часто ищут переводы английских слов эмоций, но более тщательное изучение выявило различия.Антропологи сообщили о таких находках (Davitz, 1969; Levy, 1973; Rosaldo, 1980; Wikan, 1989). Более экспериментальные подходы аналогичным образом обнаружили различия между предполагаемыми эквивалентами перевода (Han et al., 2015; Hurtado-de-Mendoza et al., 2013; Russell and Sato, 1995).
Мой термин для обозначения категорированного сознательного эмоционального опыта — это эмоциональный метаопыт. На мой взгляд, переживание гнева, например, не является повторением одного и того же простого, несводимого ментального качества.Хотя иногда предполагается существование таких квалиа, никаких доказательств этого предположения представлено не было. Напротив, эмоциональный метаопыт — это сложная форма самовосприятия. Это мета-опыт, поскольку он зависит от других аспектов опыта, некоторые из которых сами сознательно доступны. Как и все восприятия, эмоциональные мета-переживания — это интенциональные ментальные состояния; то есть они включают в себя представление о чем-то: о том, на что человек злится, завидует, боится или влюбляется.Как и все восприятия, эмоциональные мета-переживания являются интерпретациями. Необработанные данные, на которых основана интерпретация, идут как сверху вниз (такие как концепции, хранимые знания, ожидания, атрибуции, оценки и воспоминания), так и снизу вверх (как из внутреннего мира через соматосенсорную обратную связь, так и из внешнего мира).
Core Affect . Core Affect — это аспект субъективного эмоционального переживания. Это нейрофизиологическое состояние, сознательно доступное как хорошее или плохое, возбужденное или спокойное состояние.В любой момент человек может ответить на вопрос, как вы себя чувствуете? Изучение их ответов привело к концепции Core Affect (Russell, 2003). Основной аффект — это на психологическом уровне наиболее элементарное простое примитивное аффективное чувство. Карта Core Affect представлена на рис. 4.1, который показывает комплексное представление о настроениях и чувствах, о которых сообщают сами люди. Основной Аффект человека в любой момент времени представлен одной точкой где-то внутри пространства. Пространство, в свою очередь, характеризуется двумя биполярными измерениями — валентностью и активацией — в размерной традиции психологии эмоций.В этом двумерном картезианском пространстве основное аффективное чувство человека в каждый момент времени помещено в одну точку. Как и плоская карта Земли, долгота и широта не говорят всего о каждом месте на карте, но являются основными составляющими.
Рисунок 4.1. Представление Core Affect путем разделения пространства на 12 сегментов.
Перепечатано из Yik, M., Russell, J.A., Steiger, J.H. 2011. 12-точечная кольцевая структура аффекта ядра. Эмоция 11 , 705–731.по разрешению.Таким образом, человек одновременно имеет только один основной аффект. Центр можно рассматривать как уровень адаптации (нейтральная точка на полпути между удовольствием и неудовольствием и на полпути между низким и высоким возбуждением), причем расстояние от центра представляет интенсивность или крайность чувства. Core Affect временами может быть чрезвычайно интенсивным, а иногда более мягким. Когда сердечный аффект сохраняется и носит слабый характер, мы часто называем это настроением.
Важной особенностью Core Affect является то, что он является панкультурным.То есть в культурах и языках, в которых изучались измерения, обычно проявляются валентность и активация (Fontaine et al., 2013; Russell, 1983; Russell et al., 1989; Västfjäll et al., 2002).
Core Affect является частью (но не целиком) эмоциональных эпизодов, но не является синонимом эмоции. Таким образом, Core Affect не является ни заменяющим термином для эмоции , ни сущностью эмоции, ни дополнительной дискретной эмоцией. Например, когда говорят, что эмоциональные эпизоды начинаются, а затем, через короткое время, заканчиваются, человек всегда находится в каком-то состоянии Ядро Аффекта, которое просто меняется с течением времени (иногда медленно, иногда быстро), не имея ни начала, ни конца.Аналогия — температура тела: у человека всегда есть температура тела, но он осознает ее только время от времени.
Эмоциональные эпизоды (и эмоциональные мета-переживания) обычно направлены на что-то (человек на что-то злится, боится или грустит). Напротив, Core Affect не обязательно направлен ни на что. Как и настроение, Core Affect сам по себе может быть свободным (например, чувство подавленности, но не из-за чего-либо и не зная почему), но он может быть направлен на что-то. Тем не менее, повседневная концепция настроения обычно подразумевает длительное и мягкое состояние, тогда как Core Affect не имеет никакого значения.Таким образом, настроение можно рассматривать как затяжной основной эффект.
Core Affect — это «нейрофизиологическое состояние, которое сознательно доступно как простое, неотражающее чувство, которое представляет собой интегральную смесь гедонистических (удовольствие-неудовольствие) и возбуждения (сонное-активируемое)» (Russell, 2003, стр. 147) ). Это, казалось бы, простое определение содержит ряд эмпирических предложений. Назвать Core Affect нейрофизиологическим состоянием — это долговая расписка, которая пока остается невыполненной. Нейронная основа Core Affect является предметом активных исследований (Gerber et al., 2008; Познер и др., 2005, 2009).
Это нейрофизиологическое состояние имеет важные функции. Core Affect — это непрерывная оценка своего текущего состояния, которая соответственно влияет на другие психологические процессы. Изменение Core Affect вызывает поиск его причины и, следовательно, способствует вниманию и доступности материала с одинаковой валентностью. Таким образом, Core Affect управляет когнитивной обработкой в соответствии с принципом согласованности настроения. Когда Core Affect положительный, тогда события, встречающиеся, запоминаемые или предполагаемые, имеют тенденцию казаться более позитивными — при условии, что Core Affect не приписывается где-либо еще (Schwarz and Clore, 1983).Основной аффект — это часть информации, используемой для оценки качества аффекта, и, следовательно, он участвует в случайном приобретении предпочтений и отношений. Core Affect влияет на поведение, от рефлексов до принятия сложных решений. Core Affect — это фоновое состояние, постоянно меняющееся в ответ на множество событий, большинство из которых выходит за рамки сознательного мониторинга. Core Affect, в свою очередь, обеспечивает мощную предвзятость при обработке новой информации. Таким образом, Core Affect участвует в текущем состоянии человека, включая то, что принято называть когнитивным состоянием, мотивационным состоянием, состоянием настроения и т. Д., Включая прошлое, настоящее и прогнозы на будущее.
Можно стремиться изменить или поддерживать Core Affect напрямую — влияет на регулирование — от утреннего кофе до вечернего бренди. Люди обычно (но не всегда) ищут варианты поведения, которые максимизируют удовольствие и сводят к минимуму неудовольствие. Таким образом, решения включают в себя предсказания будущего Core Affect. Core Affect участвует в мотивации, вознаграждении и подкреплении. Интригующий вопрос заключается в том, какая из этих функций требует сознательного внимания, а какая нет.
% PDF-1.3 % 92 0 объект > эндобдж xref 92 102 0000000016 00000 н. 0000002389 00000 н. 0000002575 00000 н. 0000002604 00000 н. 0000003484 00000 н. 0000003776 00000 н. 0000003840 00000 н. 0000004027 00000 н. 0000004183 00000 п. 0000004297 00000 н. 0000004501 00000 п. 0000004724 00000 н. 0000004864 00000 н. 0000005033 00000 н. 0000005188 00000 п. 0000005346 00000 п. 0000005500 00000 н. 0000005636 00000 н. 0000005794 00000 н. 0000005932 00000 н. 0000006074 00000 н. 0000006210 00000 н. 0000006352 00000 п. 0000006488 00000 н. 0000006669 00000 н. 0000006833 00000 н. 0000006927 00000 н. 0000007021 00000 н. 0000007115 00000 н. 0000007209 00000 н. 0000007303 00000 н. 0000007396 00000 н. 0000007489 00000 н. 0000007582 00000 н. 0000007674 00000 н. 0000007766 00000 н. 0000007858 00000 п. 0000007952 00000 н. 0000008046 00000 н. 0000008139 00000 п. 0000008232 00000 н. 0000008325 00000 н. 0000008418 00000 н. 0000008511 00000 н. 0000008604 00000 н. 0000008698 00000 п. 0000008791 00000 н. 0000008884 00000 н. 0000008978 00000 н. 0000009071 00000 н. 0000009300 00000 н. 0000009768 00000 н. 0000010156 00000 п. 0000017750 00000 п. 0000018016 00000 п. 0000018236 00000 п. 0000018647 00000 п. 0000019029 00000 н. 0000021369 00000 п. 0000021693 00000 п. 0000022050 00000 п. 0000022435 00000 п. 0000023088 00000 п. 0000023557 00000 п. 0000029652 00000 п. 0000030183 00000 п. 0000030567 00000 п. 0000031041 00000 п. 0000031670 00000 п. 0000032069 00000 п. 0000038515 00000 п. 0000038538 00000 п. 0000040877 00000 п. 0000041048 00000 п. 0000041289 00000 п. 0000041357 00000 п. 0000041425 00000 п. 0000041625 00000 п. 0000041933 00000 п. 0000042104 00000 п. 0000042346 00000 п. 0000042369 00000 п. 0000044314 00000 п. 0000044337 00000 п. 0000045724 00000 п. 0000046112 00000 п. 0000046373 00000 п. 0000046396 00000 п. 0000047843 00000 п. 0000047866 00000 п. 0000049634 00000 п. 0000049657 00000 п. 0000051241 00000 п. 0000051264 00000 п. 0000052839 00000 п. 0000052862 00000 п. 0000054484 00000 п. 0000055765 00000 п. 0000055844 00000 п. 0000081527 00000 н. 0000002662 00000 н. 0000003462 00000 н. трейлер ] >> startxref 0 %% EOF 93 0 объект > эндобдж 94 0 объект [ 95 0 руб. ] эндобдж 95 0 объект > / Ж 117 0 Р >> эндобдж 192 0 объект > транслировать Hb«`f`Jc`g` + ed @
Сознание не зависит от языка — Проблема 76: Язык
Контраст не мог быть более резким — вот одна из самых почитаемых фигур в мире, Его Святейшество Далай-лама Четырнадцатый, выражая свою веру в то, что вся жизнь разумна, в то время как я, как нейробиолог с картами, представил современный западный консенсус что некоторые животные, возможно, могли бы разделить с людьми драгоценный дар разумности, сознательного опыта.
Место проведения — симпозиум между буддийскими учеными-монахами и западными учеными в тибетском монастыре на юге Индии, способствующий диалогу по физике, биологии и науке о мозге.
В буддизме есть философские традиции, уходящие корнями в пятый век до нашей эры. Он определяет жизнь как обладающую теплотой (то есть обмен веществ) и чувствительностью, то есть способность чувствовать, переживать и действовать. Согласно его учению, сознание присуще всем животным, большим и малым — взрослым людям и зародышам, обезьянам, собакам, рыбам и даже скромным тараканам и комарам.Все они могут пострадать; все их жизни драгоценны.
МОНАХ И УЧЕНЫЙ: Когда он посетил Далия-ламу в Индии, нейробиолог Кристоф Кох (за компьютером) осознал, что вера тибетских буддистов в то, что вся жизнь разумна, гармонирует с его точкой зрения, что все млекопитающие разделяют «дар» Сознательного опыта. С любезного разрешения Института Разума-Жизни Сравните это всеобъемлющее почтительное отношение к исторической точке зрения на Западе. Авраамические религии проповедуют человеческую исключительность — хотя животные обладают чувствительностью, побуждениями и мотивами и могут действовать разумно, у них нет бессмертной души, которая отмечает их как особенных, способных воскреснуть за пределами истории в Эсхатоне.Во время своих путешествий и публичных выступлений я до сих пор встречаю множество ученых и других людей, которые явно или неявно придерживаются человеческой исключительности. Культурные нравы меняются медленно, и религиозный отпечаток в раннем детстве очень силен.
Я вырос в набожной римско-католической семье с Пурзелем, бесстрашной таксой. Пурзель мог быть ласковым, любопытным, игривым, агрессивным, пристыженным или тревожным. Однако моя церковь учила, что у собак нет души. Только люди делают. Даже в детстве я интуитивно чувствовал, что это неправильно; либо у всех нас есть души, что бы это ни значило, либо ни у кого из нас нет.
Рене Декарт утверждал, что собака, жалобно воющая при столкновении с экипажем, не чувствует боли. Собака — это просто сломанная машина, лишенная res cogitans или когнитивной субстанции, которая является отличительной чертой людей. Тем, кто утверждает, что Декарт не верил в то, что собаки и другие животные не обладают чувствами, я представляю тот факт, что он, как и другие натурфилософы его возраста, проводил вивисекцию кроликов и собак. Это живая коронарная хирургия, без чего-либо, чтобы притупить мучительную боль.Как бы я ни восхищался Декартом как революционным мыслителем, мне это трудно переварить.
Современность отказалась от веры в картезианскую душу, но доминирующий культурный нарратив остается — люди особенные; они выше всех остальных существ. Все люди пользуются универсальными правами, но ни одно животное не имеет. Ни одно животное не обладает основным правом на жизнь, физическую свободу и неприкосновенность.
Тем не менее, тот же абдуктивный вывод, используемый для вывода опыта других людей, может быть применен и к нечеловеческим животным.Я уверен в том, что могу получить опыт у собратьев-млекопитающих по трем причинам.
Во-первых, все млекопитающие эволюционно тесно связаны между собой. Плацентарные млекопитающие ведут свое обычное происхождение от маленьких пушистых ночных существ, которые сновали по лесу в поисках насекомых. После того, как астероид убил большинство оставшихся динозавров около 65 миллионов лет назад, млекопитающие диверсифицировались и заняли все те экологические ниши, которые были сметены этой всемирной катастрофой.
Моя церковь учила, что у собак нет души.Только люди делают. Даже в детстве я чувствовал, что это неправильно.
Современные люди генетически наиболее тесно связаны с шимпанзе. Геномы этих двух видов, инструкция по сборке этих существ, различаются только одним словом из ста. Мы не так уж сильно отличаемся от мышей: почти все гены мыши имеют аналог в геноме человека. Таким образом, когда я пишу «люди и животные», я просто уважаю доминирующие лингвистические, культурные и юридические обычаи при проведении различия между двумя естественными видами, а не потому, что я верю в неживотную природу людей.
Во-вторых, архитектура нервной системы заметно сохраняется у всех млекопитающих. Большинство из примерно 900 различных аннотированных макроскопических структур, обнаруженных в человеческом мозге, присутствуют в мозге мыши, предпочитаемом экспериментаторами животном, даже несмотря на то, что он в тысячу раз меньше.
Даже нейроанатому, вооруженному микроскопом, нелегко отличить нервные клетки человека от их мышиного аналога, если убрать масштабную линейку.Нельзя сказать, что нейроны человека такие же, как нейроны мыши — это не так; Первые более сложные, имеют больше дендритных шипов и выглядят более разнообразными, чем вторые. Та же история наблюдается на геномном, синаптическом, клеточном, связном и архитектурном уровнях — мы видим множество количественных, но не качественных различий между мозгом мышей, собак, обезьян и людей. Рецепторы и проводящие пути, опосредующие боль, аналогичны у разных видов.
Человеческий мозг большой, но у других существ, таких как слоны, дельфины и киты, они есть.Как ни странно, у некоторых не только более крупный неокортекс, но и в два раза больше корковых нейронов, чем у людей.
Также в неврологииКлетки мозга, направляющие животных
Автор Адитья Раджагопалан
Может показаться абсурдным сравнивать мозг крошечной плодовой мушки с мозгом величественного слона. Тем не менее, многие нейробиологи мечтают найти глубокие правила, которые разделяют самые разные мозги. Как Жиль Лоран, нейробиолог из … ПОДРОБНЕЕ
В-третьих, поведение млекопитающих аналогично поведению людей.Возьмите мою собаку Руби — она любит слизывать остатки сливок с венчика, которым я взбиваю густые сливки вручную — независимо от того, где она находится в доме или саду, она прибегает, как только слышит звуки петель из металлической проволоки. ударяя по стеклу. Ее поведение подсказывает мне, что она любит сладкие и жирные сливки не меньше меня; Я предполагаю, что у нее приятный опыт. Или когда она визжит, скулит, грызет лапу, хромает и затем подходит ко мне в поисках помощи: я делаю вывод, что ей больно, потому что в аналогичных условиях я действую аналогично (без грызунов).Физиологические показатели подтверждают этот вывод: собаки, как и люди, имеют повышенную частоту сердечных сокращений и кровяное давление и выделяют гормоны стресса в кровоток, когда испытывают боль. Собаки не только испытывают боль от физических травм, но также могут страдать, например, если их избивают или оскорбляют иным образом, или когда старшее домашнее животное разлучается со своим товарищем по помету или его спутником-человеком. Это не означает, что боль собаки идентична боли человека; нет. Но все свидетельства совместимы с предположением, что собаки и другие млекопитающие не только реагируют на вредные раздражители, но также испытывают ужас боли и страданий.
Пока я пишу, мир становится свидетелем того, как косатка несет своего детеныша, рожденного мертвым, более двух недель и тысячу миль через воды Тихоокеанского Северо-Запада. Поскольку труп детеныша косатки продолжает падать и тонуть, матери приходится тратить много энергии, чтобы нырнуть за ним и подобрать его, что является удивительным проявлением материнского горя.
Обезьян, собак, кошек, лошадей, ослов, крыс, мышей и других млекопитающих можно научить реагировать на эксперименты по принудительному выбору, измененные по сравнению с теми, которые используются людьми для приспосабливания лап и морд, и использования еды или социальных вознаграждений в вместо денег.Их реакции удивительно похожи на поведение людей, если учесть различия в их органах чувств.
Самая очевидная черта, которая отличает человека от других животных, — это язык. Повседневная речь представляет и передает абстрактные символы и концепции. Это основа математики, науки, цивилизации и всех наших культурных достижений.
Многие ученые-классики приписывают языку роль создателя королей, когда дело касается сознания.То есть считается, что использование языка либо напрямую задействует сознание, либо является одним из характерных поведений, связанных с сознанием. Это проводит яркую грань между животными и людьми. На дальнем берегу этого Рубикона живут все существа, маленькие и большие: пчелы, кальмары, собаки и обезьяны; хотя у них есть многие из тех же поведенческих и нейронных проявлений, как зрение, слух, обоняние и переживание боли и удовольствия, которые испытывают люди, у них нет чувств. Это просто биологические машины, лишенные какого-либо внутреннего света.На ближнем берегу этого Рубикона обитает единственный сохранившийся вид, Homo sapiens . Каким-то образом то же самое биологическое вещество, из которого состоят мозги существ, живущих за рекой, на этой стороне Рубикона дополняется разумом ( res cogitans Декарта или христианская душа).
Есть и другие когнитивные различия между людьми и млекопитающими: Мы можем быть намеренно жестокими.
Одним из немногих оставшихся современных психологов, отрицающих эволюционную непрерывность сознания, является Юан Макфейл.Он утверждает, что язык и самоощущение необходимы для сознания. По его словам, ни животные, ни маленькие дети ничего не испытывают, поскольку они не могут говорить и не имеют чувства собственного достоинства — замечательный вывод, который должен вызвать у него расположение к родителям и детским анестезиологам во всем мире.
На что указывают доказательства? Что произойдет, если кто-то потеряет способность говорить? Как это влияет на их мышление, самоощущение и сознательное восприятие мира? Афазией называют языковые расстройства, вызванные ограниченным поражением головного мозга, обычно, но не всегда левого коркового полушария.Существуют разные формы афазии — в зависимости от места повреждения она может влиять на понимание речи или письменного текста, способность правильно называть предметы, выработку речи, ее грамматику, тяжесть нарушения и т. Д. на.
Нейроанатом Джилл Болт Тейлор стала известна благодаря своему выступлению на TED и последующему бестселлеру о том, что она пережила во время инсульта. В 37 лет у нее произошло сильное кровотечение в левом полушарии.В течение следующих нескольких часов она практически немела. Она также потеряла внутреннюю речь, глухой монолог, который сопровождает нас повсюду, и ее правая рука была парализована. Тейлор поняла, что ее словесные высказывания не имеют никакого смысла и что она не может понять чужую чушь. Она живо вспоминает, как воспринимала мир в образах, испытывая прямой эффект от удара, гадая, как общаться с людьми. Вряд ли действия бессознательного зомби.
Увы, БЕДНЫЙ МОЗГ: Джилл Болт Тейлор (вверху) «воспринимала мир в образах, испытывая прямой эффект от удара, задаваясь вопросом, как общаться с людьми», — пишет Кристоф Кох. «Вряд ли действия бессознательного зомби». Кип, май г. Два возражения против убедительной личной истории Тейлор заключаются в том, что ее рассказ не может быть напрямую подтвержден — она перенесла инсульт дома, одна, — и что она реконструировала эти события спустя месяцы и годы. собственно эпизод. Рассмотрим тогда единичный случай 47-летнего мужчины с артериовенозной мальформацией в мозгу, вызвавшей незначительные сенсорные припадки.В рамках его медицинского обследования области левого полушария головного мозга были обезболены с помощью местной инъекции. Это привело к плотной афазии, продолжавшейся около 10 минут, в течение которой он не мог называть животных, отвечать на простые вопросы «да / нет» или описывать картинки. Когда его попросили записать сразу после этого то, что он вспомнил, выяснилось, что он осведомлен о том, что происходит:
В целом мой разум, казалось, работал, за исключением того, что слова не могли быть найдены или превратились в другие слова.Во время этой процедуры я также осознавал, каким ужасным было бы расстройство, если бы оно не было обратимым благодаря местным анестетикам. Никогда не было сомнений, что я смогу вспомнить, что было сказано или сделано, проблема заключалась в том, что я часто не мог этого сделать.
Он правильно вспомнил, что видел изображение теннисной ракетки, узнал, что это такое, сделал жест, держа ракетку рукой и объяснил, что он только что купил ракетку. Однако на самом деле все, что он сказал, было «чудаком».Ясно то, что пациент продолжал познавать мир во время кратковременной афазии. Сознание не исчезло с ухудшением языковых навыков его или Джилл Тейлор.
Вера в то, что только люди испытывают что-либо, абсурдна и является пережитком атавистического желания.
Пациенты с расщепленным мозгом получили множество свидетельств того, что сознание может сохраняться в не говорящем корковом полушарии, обычно в правом. Это пациенты, у которых мозолистое тело было разрезано хирургическим путем, чтобы предотвратить распространение аберрантной электрической активности от одного полушария к другому.Почти полвека исследований показывают, что у этих пациентов два сознания. У каждого коркового полушария свой разум, у каждого свои особенности. Левая кора поддерживает нормальную лингвистическую обработку и речь; Правое полушарие почти немое, но может читать слова целиком и, по крайней мере, в некоторых случаях, понимать синтаксис и воспроизводить простую речь и песню.
Можно возразить, что язык необходим для правильного развития сознания, но как только это произошло, язык больше не нужен для переживания.Эту гипотезу сложно рассматривать всесторонне, поскольку она требует воспитания ребенка в тяжелых социальных условиях.
Имеются задокументированные случаи, когда одичавшие дети либо росли в условиях почти полной социальной изоляции, либо жили с группами нечеловеческих приматов, волков или собак. Хотя такое жестокое обращение и пренебрежение ведет к серьезному языковому дефициту, они не лишают этих диких детей возможности познавать мир, обычно трагическим и для них непонятным.
Наконец, повторим очевидное: язык в значительной степени влияет на то, как мы воспринимаем мир, в частности, на наше ощущение себя как нашего повествовательного центра в прошлом и настоящем.Но наше основное восприятие мира не зависит от этого.
Помимо истинного языка, конечно, существуют и другие когнитивные различия между людьми и остальными млекопитающими. Люди могут объединяться в обширные и гибкие союзы для реализации общих религиозных, политических, военных, экономических и научных проектов. Мы можем быть намеренно жестокими. Ричард III Шекспира выплевывает:
«Нет зверя настолько свирепого, но знающего немного жалости. Но я никого не знаю, и поэтому я не зверь.”
Мы также можем анализировать, подвергая сомнению наши действия и мотивацию. По мере взросления мы обретаем чувство смертности, знание о том, что наша жизнь имеет конечный горизонт, червя, лежащего в основе человеческого существования. Смерть не имеет такой власти над животными.
Вера в то, что только люди испытывают что-либо, абсурдна, это пережиток атавистического желания быть единственным видом, имеющим исключительную важность для Вселенной в целом. Гораздо более разумным и совместимым со всеми известными фактами является предположение, что мы разделяем жизненный опыт со всеми млекопитающими.
Кристоф Кох — президент и главный научный сотрудник Института мозговых исследований Аллена в Сиэтле, после 27 лет проработал профессором Калифорнийского технологического института. Он является автором книг Сознание: Признания романтического редукциониста (MIT Press), Поиск сознания: нейробиологический подход, и других книг.
Из Ощущение самой жизни: почему сознание широко распространено, но не может быть вычислено Кристофа Коха (The MIT Press, 2019).
Изображение: Benjavisa Ruangvaree Art / Shutterstock
Декарт и открытие проблемы разума и тела
Французскому философу Рене Декарту часто приписывают открытие проблемы разума и тела, загадки, которая не дает покоя философам по сей день. На самом деле все гораздо сложнее.
Рассмотрим человеческое тело со всем, что в нем, включая внутренние и внешние органы и части — желудок, нервы и мозг, руки, ноги, глаза и все остальное.Даже со всем этим оборудованием, особенно с органами чувств, удивительно, что мы можем сознательно воспринимать вещи в мире, которые находятся далеко от нас. Например, я могу открыть глаза утром и увидеть чашку кофе, ожидающую меня на тумбочке. Вот он, в футе от меня, и я не касаюсь его, но каким-то образом он проявляет себя для меня. Как это случилось, что я это вижу? Как визуальная система передает моему сознанию или разуму образ чашки кофе?
Ответ не особо прост.Грубо говоря, физическая история состоит в том, что свет попадает в мои глаза из чашки с кофе, и этот свет падает на две сетчатки в задней части глаз. Затем, как мы узнали из физиологической науки, две сетчатки посылают электрические сигналы через зрительный перекрест по зрительному нерву. Эти сигналы передаются в так называемую зрительную кору в задней части мозга. И тут происходит какое-то чудо. Зрительная кора становится активной, и я вижу чашку с кофе. Мы можем даже сказать, что я сознаю чаши, хотя непонятно, что это означает и чем это отличается от утверждения, что я вижу чашу.
Минуточку — просто срабатывают нейроны, а изображения чашки кофе нет. Следующее, вот оно; Я вижу чашку кофе в футе от меня. Как мои нейроны связались со мной, моим разумом или сознанием и запечатлели для меня изображение чашки кофе?
Это загадка. Эта загадка — проблема разума и тела.
Наша проблема разума и тела — это не просто проблема, связанная с тем, как разум и тело связаны и как они влияют друг на друга. Это также трудность относительно того, как они могут быть связаны с и как они могут, влиять друг на друга.Их характерные свойства очень разные, как масло и вода, которые просто не смешиваются, учитывая то, что они из себя представляют.
Существует очень распространенная точка зрения, согласно которой французский философ Рене Декарт открыл или изобрел эту проблему в 17 веке. Согласно Декарту, материя по своей сути пространственна и обладает характерными свойствами линейной размерности. Вещи в космосе имеют, по крайней мере, положение, высоту, глубину и длину или одно или несколько из них. С другой стороны, ментальные сущности не обладают этими характеристиками.Мы не можем сказать, что разум представляет собой куб размером два на два на два дюйма или сферу с радиусом два дюйма, например, расположенную в пространстве внутри черепа. Это не потому, что он имеет какую-то другую форму в пространстве, а потому, что он вообще не характеризуется пространством.
Трудность не только в том, что разум и тело различны. Дело в том, что они настолько разные, что их взаимодействие невозможно.
Что характерно для ума, утверждает Декарт, так это то, что он является сознательным , а не тем, что он имеет форму или состоит из физической материи.В отличие от мозга, который имеет физические характеристики и занимает пространство, не имеет смысла давать ему пространственные описания. Короче говоря, наши тела, безусловно, находятся в пространстве, а наши умы нет, в том самом прямом смысле, что присвоение им линейных размеров и местоположений или их содержания и деятельности непонятно. То, что это прямое испытание на физичность пережило все философские изменения во взглядах со времен Декарта, примечательно.
Этот выпуск вызвал значительный интерес после публикации трактата Декарта 1641 года «Размышления о первой философии», первое издание которого включало как возражений Декарта , написанные группой выдающихся современников, так и собственные ответов философа . Хотя мы действительно находим в самих «Медитациях» различие между разумом и телом, очень резко проведенное Декартом, на самом деле он не упоминает о проблеме нашего разума и тела. Декарта не беспокоит тот факт, что, как он их описал, разум и материя очень разные: одно пространственно, а другое нет, и поэтому одно не может воздействовать на другое.Сам Декарт пишет в своем ответе на одно из возражений:
Вся проблема, содержащаяся в таких вопросах, возникает просто из предположения, которое ложно и никоим образом не может быть доказано, а именно, что если душа и тело являются двумя субстанциями чья природа различна, это мешает им действовать друг на друга.
В этом Декарт, безусловно, прав. «Природа» запеченного пудинга из Аляски, например, очень отличается от человеческого, поскольку один из них — пудинг, а другой — человеческое существо, но эти двое могут без труда «воздействовать друг на друга», поскольку Например, когда человек съедает запеченный пудинг Аляски, а взамен испеченный Аляска вызывает у человека боль в животе.
Принцесса Богемии Елизавета подвергла сомнению идею Декарта о дуализме разума и тела, продемонстрировав слабость его взглядов.Однако трудность заключается не только в том, что разум и тело различны. Дело в том, что они настолько разные, что их взаимодействие невозможно, потому что оно включает противоречие. Декарт утверждает, что природа тел — находиться в пространстве, а природа разума — не находиться в пространстве. Чтобы двое могли взаимодействовать, то, что находится вне космоса, должно воздействовать на то, что находится в космосе.Однако действие на тело происходит в каком-то месте в пространстве, где оно находится. По-видимому, Декарт не видел этой проблемы. Однако об этом ясно заявили два его критика, философы принцесса Богемия Елизавета и Пьер Гассенди. Они указали, что если душа должна воздействовать на тело, она должна войти в контакт с телом, а для этого она должна находиться в пространстве и иметь протяженность. В этом случае душа физическая по собственному критерию Декарта.
В письме, датированном маем 1643 года, принцесса Елизавета написала Декарту:
Я прошу вас рассказать мне, как человеческая душа может определять движения животных духов в теле, чтобы совершать произвольные действия, — как бы то ни было. просто сознательная субстанция.Ибо определение движения, кажется, всегда происходит от движения движущегося тела — в зависимости от вида импульса, который оно получает от того, что оно приводит в движение, или, опять же, от природы и формы поверхности этого последнего. Итак, первые два условия включают контакт, а третье предполагает, что побуждающее [вещь] имеет протяженность; но вы полностью исключаете расширение из своего представления о душе, и контакт кажется мне несовместимым с нематериальным существованием вещи.
Толчок и «вид импульса», который приводит тело в движение, требуют контакта, а «природа и форма» поверхности места, где происходит контакт, требуют расширения.Чтобы понять этот отрывок, нам нужны еще два пояснения.
Во-первых, когда принцесса Елизавета и Декарт упоминают «духи животных» (фраза принадлежит древнегреческому врачу и философу Галену), они пишут о чем-то, что примерно играет роль сигналов в нервных волокнах современной физиологии. Для Декарта духи животных не были духами в смысле призрачных видений, а были частью теории, согласно которой мышцы приводились в движение за счет надувания воздухом, так называемой теории воздухоплавателей.Духи животных представляли собой тонкие струи воздуха, раздувающие мускулы. («Животное» здесь не означает зверей, но это прилагательное, производное от «анима», душа.)
Второе уточнение состоит в том, что когда принцесса Елизавета пишет, что «вы полностью исключаете расширение из своего понятия души», она имеет в виду тот факт, что Декарт определяет разум и материю таким образом, что они исключают друг друга. Разум — это сознание, которое не имеет протяженности или пространственного измерения, а материя бессознательна, поскольку полностью определяется своими пространственными измерениями и местоположением.Элизабет утверждает, что, поскольку разум не имеет места и пространственных измерений, он не может установить контакт с материей. Здесь мы имеем дело с проблемой разума и тела, идущей на полную мощность.
Критики Декарта обнаружили проблему, прямо в своем решении.
Сам Декарт еще не имел проблемы разума и тела ; у него было что-то, что составляло , решение проблемы. Именно его критики открыли проблему прямо в решении проблемы Декартом, хотя верно и то, что она была им почти навязана резким различием Декарта между разумом и телом.Это различие включало определяющие характеристики или «основные атрибуты», как он их называл, разума и тела, которыми являются сознание и протяженность.
Хотя Декарт, несомненно, был прав в том, что очень разные вещи могут взаимодействовать друг с другом, он не был прав в своем объяснении того, как на самом деле взаимодействуют такие разные вещи, как разум и тело. Его предложение в «Страстях души», его последнем философском трактате, заключалось в том, что они взаимодействуют через шишковидную железу, которая, как он пишет, «главное вместилище души» и перемещается туда и сюда душой. так, чтобы вывести духов животных или потоки воздуха из мешочков рядом с ним.У него были свои причины выбрать этот орган, так как шишковидная железа маленькая, легкая, не удвоена с двух сторон и расположена в центре. Тем не менее, вся эта идея не запускается, потому что шишковидная железа такая же физическая, как и любая другая часть тела. Если есть проблема о том, как разум может воздействовать на тело, такая же проблема будет и с тем, как разум может воздействовать на шишковидную железу, даже если есть хорошая история, чтобы рассказать о гидравлике «пневматической» (или нервная система.
Мы унаследовали резкое различие между разумом и телом, хотя и не совсем в форме Декарта, но мы не унаследовали Декартовское решение проблемы разума и тела.Итак, мы остаемся с проблемой без решения. Мы видим, что наши переживания, такие как переживания цвета, действительно сильно отличаются от электромагнитного излучения, которое в конечном итоге их производит, или от активности нейронов в головном мозге. Мы неизбежно задаемся вопросом, как неокрашенное излучение может производить цвет, даже если его эффекты можно проследить вплоть до нейронов зрительной коры. Другими словами, мы проводим резкое различие между физикой и физиологией, с одной стороны, и психологией, с другой, без принципиального способа их связи.Физика состоит из набора концепций, который включает массу , скорость , электрон , волна и так далее, но не включает концепции красный , желтый , черный и т. Д. . Физиология включает концепции нейрона , глиальной клетки , зрительной коры и так далее, но не включает понятие цвета. В рамках современной научной теории «красный» — это психологический термин , а не физический.Тогда нашу проблему можно в очень общем виде описать как сложность описания отношений между физическим и психологическим, поскольку, как поняли принцесса Элизабет и Гассенди, у них нет общих терминов.
Неужели действительно не существовало проблемы разума и тела до Декарта и его дебатов со своими критиками в 1641 году? Конечно, задолго до Декарта философы и религиозные мыслители говорили о теле, разуме или душе и их взаимоотношениях. Платон, например, написал увлекательный диалог «Федон», в котором содержатся аргументы в пользу выживания души после смерти и ее бессмертия.Тем не менее, точный смысл, в котором душа или разум могут находиться «в» теле, а также покидать его, по-видимому, не является чем-то, что Платону представлялось проблемой как таковой. Его интересует тот факт, что душа переживает смерть, а не то, как и в каком смысле она может быть в теле. То же самое и с религиозными мыслителями. Они заботятся о человеке и, возможно, о благополучии тела, но в основном о благополучии и будущем человеческой души. Они не ставят проблемы с технической точностью, которая была навязана принцессе Елизавете и Гассенди четко сформулированным дуализмом Декарта.
Что-то важное явно изменилось в нашей интеллектуальной ориентации в середине 17 века. Механические объяснения стали обычным делом, такие как объяснение нервной системы Декартом воздухоплавателем, и эти объяснения оставили без ответа вопрос о том, что следует сказать о человеческом разуме и человеческом сознании с физической и механической точки зрения.
Что произойдет, если вообще произойдет, например, когда мы решим сделать даже такую простую вещь, как поднять чашку и сделать глоток кофе? Рука двигается, но трудно понять, как мысль или желание могли заставить это случиться.Это как если бы призрак пытался поднять чашку с кофе. Можно предположить, что его призрачная рука могла бы просто пройти через чашу, не затрагивая ее и не имея возможности заставить ее или физическую руку подняться в воздух.
Было бы не менее замечательно, если бы, просто подумав об этом с расстояния в несколько футов, мы могли заставить банкомат выдавать наличные. Бесполезно настаивать на том, что наш разум в конце концов физически не связан с банкоматом, и именно поэтому невозможно повлиять на вывод банкомата — поскольку нет никакого смысла, в котором они физически связаны с нашим телом.Наш разум физически не связан с нашим телом! Как они могли быть, если они нефизичны? Это тот момент, важность которого принцесса Элизабет и Гассенди видели более ясно, чем кто-либо до них, включая самого Декарта.
Джонатан Вестфаль — постоянный член старшей комнаты отдыха университетского колледжа в Оксфорде и автор книги «Проблема разума и тела», на основе которой эта статья адаптирована.
Корни человеческого самосознания
Древнегреческие философы считали способность «познать себя» вершиной человечества.Теперь, тысячи лет спустя, нейробиологи пытаются точно расшифровать, как человеческий мозг конструирует наше самоощущение.
Самосознание определяется как осознание самого себя, в том числе своих черт, чувств и поведения. Нейробиологи считают, что для самосознания критически важны три области мозга: кора островка, передняя поясная кора и медиальная префронтальная кора.
Однако исследовательская группа под руководством Университета Айовы оспорила эту теорию, показав, что самосознание является скорее продуктом разрозненного лоскутного одеяла путей в мозге, включая другие области, а не ограниченным конкретными областями.
Познакомьтесь с «Пациентом R»
Выводы были сделаны на основе редкой возможности изучить человека с обширным повреждением мозга в трех областях, которые считались важными для самосознания. Этот 57-летний мужчина с высшим образованием, известный как «Пациент Р.», прошел все стандартные тесты на самосознание. Он также неоднократно узнавал себя, как когда смотрел в зеркало, так и при идентификации себя на неизменных фотографиях, сделанных в течение всех периодов его жизни.
«Это исследование ясно показывает, что самосознание соответствует мозговому процессу, который не может быть локализован в одной области мозга», — говорит Дэвид Рудрауф, соавтор статьи, опубликованной в Интернете в августе этого года.22 в журнале PLoS One . «По всей вероятности, самосознание возникает из гораздо более распределенных взаимодействий между сетями областей мозга».
Авторы полагают, что ствол мозга, таламус и заднемедиальная кора играют роль в самосознании, как это предполагалось.
Самоанализ и агентство
Исследователи заметили, что поведение и общение пациента R часто отражают глубину и самооценку. Первый автор Карисса Филиппи, получившая докторскую степень в области нейробиологии в UI в 2011 году, провела подробное интервью с пациентом R и обнаружила, что он обладает глубокой способностью к самоанализу, одной из наиболее развитых черт самосознания человека.
«Большинство людей, которые встречаются с пациентом R впервые, понятия не имеют, что с ним что-то не так. Они видят нормального мужчину средних лет, который ходит, разговаривает, слушает и ведет себя не иначе, как обычный человек ».
— Давид Рудрауф
«Во время интервью я спросил его, как он мог бы описать себя кому-нибудь», — говорит Филиппи, ныне научный сотрудник Университета Висконсин-Мэдисон, получивший докторскую степень. «Он сказал:« Я просто нормальный человек с плохой памятью ».
Пациент Р. также продемонстрировал самоотверженность, то есть способность воспринимать действие как следствие собственного намерения.При оценке себя по личностным критериям, собранным в течение года, пациент R показал стабильную способность думать и воспринимать себя. Однако повреждение его мозга затронуло и его височные доли, вызвав тяжелую амнезию, которая нарушила его способность обновлять новые воспоминания в его «автобиографическом я». Помимо этого нарушения, все другие особенности самосознания Р. в основном остались нетронутыми.
«Большинство людей, которые впервые встречаются с Р., понятия не имеют, что с ним что-то не так», — отмечает Рудрауф, бывший доцент кафедры неврологии UI, а ныне научный сотрудник лаборатории функциональной визуализации INSERM во Франции.«Они видят нормально выглядящего мужчину средних лет, который ходит, разговаривает, слушает и действует так же, как средний человек.
«Согласно предыдущим исследованиям, этот человек должен быть зомби», — добавляет он. «Но, как мы показали, он определенно не один. Как только вам представится возможность встретиться с ним, вы сразу поймете, что он самосознает ».
Уникальный пул пациентов
Пациент R является членом всемирно известного Реестра неврологических пациентов штата Айова, который был основан в 1982 году и насчитывает более 500 активных членов с различными формами повреждений одной или нескольких областей мозга.
Исследователи начали подвергать сомнению роль островной коры в самосознании в исследовании 2009 года, которое показало, что Пациент R мог чувствовать собственное сердцебиение, процесс, названный «интероцептивным осознаванием».
Исследователи UI подсчитали, что у пациента R десять процентов ткани осталось в его островковой части и один процент ткани остался в его передней поясной коре головного мозга. Некоторые ухватились за наличие ткани, чтобы усомниться в том, действительно ли эти области используются для самосознания.Но результаты нейровизуализации, представленные в текущем исследовании, показывают, что оставшаяся ткань пациента R очень ненормальна и в значительной степени отключена от остальной части мозга.
«Здесь у нас есть пациент, у которого отсутствуют все области мозга, которые обычно считаются необходимыми для самосознания, но он остается самосознательным», — говорит соавтор-корреспондент Джастин Файнштейн, получивший докторскую степень в UI в феврале. «Очевидно, нейробиология только начинает понимать, как человеческий мозг может генерировать такое сложное явление, как самосознание.”
В исследовательскую группу входили Дэниел Транел, профессор неврологии и психологии UI и директор программы для выпускников неврологии; Грегори Ландини, профессор философии UI; Антонио Дамасио, профессор нейробиологии Университета Южной Калифорнии; Сахиб Хальса, со-заведующий отделением психиатрии Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе; и Кеннет Уиллифорд, адъюнкт-профессор философии и гуманитарных наук Техасского университета в Арлингтоне.
Национальный институт неврологических расстройств и инсульта, Национальный институт злоупотребления наркотиками, Фонд Мазерса и Медицинский колледж У.И. Карвера финансировали исследование.
Черепно-мозговая травма — Симптомы и причины
Обзор
Черепно-мозговые травмы обычно возникают в результате сильного удара или толчка по голове или телу. Предмет, который проходит через ткань мозга, например пуля или осколок черепа, также может вызвать черепно-мозговую травму.
Легкая черепно-мозговая травма может временно повлиять на клетки вашего мозга. Более серьезная черепно-мозговая травма может привести к синякам, разрывам тканей, кровотечению и другим физическим повреждениям головного мозга.Эти травмы могут привести к долгосрочным осложнениям или смерти.
Продукты и услуги
Показать больше продуктов от Mayo ClinicСимптомы
Черепно-мозговая травма может иметь самые разные физические и психологические последствия. Некоторые признаки или симптомы могут появиться сразу после травматического события, а другие могут появиться через несколько дней или недель.
Легкая черепно-мозговая травма
Признаки и симптомы легкой черепно-мозговой травмы могут включать:
Физические симптомы
- Головная боль
- Тошнота или рвота
- Усталость или сонливость
- Проблемы с речью
- Головокружение или потеря равновесия
Сенсорные симптомы
- Сенсорные проблемы, такие как нечеткое зрение, звон в ушах, неприятный привкус во рту или изменение обоняния
- Чувствительность к свету или звуку
Когнитивные, поведенческие или психические симптомы
- Потеря сознания от нескольких секунд до нескольких минут
- Без потери сознания, но в состоянии ошеломления, замешательства или дезориентации
- Проблемы с памятью или концентрацией
- Изменения настроения или перепады настроения
- Чувство депрессии или тревоги
- Проблемы со сном
- Спать больше обычного
Черепно-мозговые травмы от умеренной до тяжелой
Черепно-мозговые травмы от умеренной до тяжелой могут включать в себя любые признаки и симптомы легкой травмы, а также эти симптомы, которые могут появиться в течение первых часов или дней после травмы головы:
Физические симптомы
- Потеря сознания от нескольких минут до часов
- Постоянная головная боль или головная боль, которая усиливается
- Повторяющаяся рвота или тошнота
- Судороги или припадки
- Расширение одного или обоих зрачков глаз
- Прозрачные жидкости, вытекающие из носа или ушей
- Неспособность проснуться
- Слабость или онемение пальцев рук и ног
- Нарушение координации
Когнитивные или психические симптомы
- Глубокое замешательство
- Агитация, агрессивность или другое необычное поведение
- Невнятная речь
- Кома и другие нарушения сознания
Детские симптомы
Младенцы и маленькие дети с травмами головного мозга могут быть не в состоянии сообщать о головных болях, сенсорных проблемах, замешательстве и подобных симптомах.У ребенка с черепно-мозговой травмой вы можете наблюдать:
- Изменение привычек в еде или кормлении грудью
- Необычная или легкая раздражительность
- Постоянный плач и неспособность получить утешение
- Изменение способности обращать внимание
- Изменение сна
- Изъятия
- Печальное или подавленное настроение
- Сонливость
- Потеря интереса к любимым игрушкам или занятиям
Когда обращаться к врачу
Всегда обращайтесь к врачу, если вы или ваш ребенок получили удар по голове или телу, который вас беспокоит или вызывает изменения в поведении.Обратитесь за неотложной медицинской помощью, если после недавнего удара или другой травмы головы появились какие-либо признаки или симптомы черепно-мозговой травмы.
Термины «легкий», «средний» и «тяжелый» используются для описания воздействия травмы на функцию мозга. Легкая травма головного мозга остается серьезной травмой, требующей немедленного вмешательства и постановки точного диагноза.
Причины
Черепно-мозговая травма обычно возникает в результате удара или другой травмы головы или тела.Степень повреждения может зависеть от нескольких факторов, включая характер травмы и силу удара.
Общие события, вызывающие черепно-мозговую травму, включают следующее:
- Водопад. Падения с кровати или лестницы, вниз по лестнице, в ванне и другие падения являются наиболее частой причиной черепно-мозговой травмы в целом, особенно у пожилых людей и детей младшего возраста.
- Столкновения автомобилей. Столкновения с участием автомобилей, мотоциклов или велосипедов и пешеходов, попавших в такие аварии, являются частой причиной черепно-мозговой травмы.
- Насилие. Огнестрельные ранения, насилие в семье, жестокое обращение с детьми и другие нападения являются частыми причинами. Синдром тряски младенца — это черепно-мозговая травма у младенцев, вызванная сильной тряской.
- Спортивные травмы. Черепно-мозговые травмы могут быть вызваны травмами, полученными в результате занятий различными видами спорта, включая футбол, бокс, футбол, бейсбол, лакросс, скейтбординг, хоккей и другие виды спорта с высокой ударной нагрузкой или экстремальные виды спорта. Это особенно часто встречается у молодежи.
Взрывные взрывы и другие боевые травмы. Взрывы — частая причина черепно-мозговой травмы военнослужащих, находящихся на действительной военной службе. Хотя то, как происходит повреждение, еще не совсем понятно, многие исследователи считают, что волна давления, проходящая через мозг, значительно нарушает работу мозга.
Черепно-мозговая травма также возникает в результате проникающих ранений, сильных ударов по голове шрапнелью или обломками, а также падений или телесных столкновений с предметами после взрыва.
Факторы риска
К людям, наиболее подверженным риску черепно-мозговой травмы, относятся:
- Дети, особенно от новорожденных до 4 лет
- Молодые люди, особенно в возрасте от 15 до 24 лет
- Взрослые 60 лет и старше
- Мужчины в любой возрастной группе
Осложнения
Несколько осложнений могут возникнуть сразу или вскоре после черепно-мозговой травмы.Тяжелые травмы увеличивают риск большего количества и более серьезных осложнений.
Измененное сознание
Умеренная или тяжелая черепно-мозговая травма может привести к длительным или постоянным изменениям в состоянии сознания, осведомленности или отзывчивости человека. К различным состояниям сознания относятся:
- Кома. Человек в коме без сознания, ничего не осознает и не может реагировать на какие-либо раздражители.Это результат широко распространенного повреждения всех частей мозга. Через несколько дней или недель человек может выйти из комы или войти в вегетативное состояние.
Вегетативное состояние. Распространенное повреждение головного мозга может привести к вегетативному состоянию. Хотя человек не осознает обстановку, он может открывать глаза, издавать звуки, реагировать на рефлексы или двигаться.
Возможно, вегетативное состояние может стать постоянным, но часто люди переходят в состояние минимального сознания.
- В минимальном сознании. Состояние минимального сознания — это состояние сильно измененного сознания, но с некоторыми признаками самосознания или осознания своего окружения. Иногда это переходное состояние от комы или вегетативного состояния к большему выздоровлению.
- Смерть мозга. Когда в мозгу и стволе мозга нет измеримой активности, это называется смертью мозга. У человека, у которого был объявлен мертвый мозг, удаление дыхательных устройств приведет к остановке дыхания и, в конечном итоге, к сердечной недостаточности.Смерть мозга считается необратимой.
Физические осложнения
- Судороги. У некоторых людей с черепно-мозговой травмой развиваются судороги. Припадки могут возникать только на ранних стадиях или через годы после травмы. Рецидивирующие припадки называются посттравматической эпилепсией.
- Накопление жидкости в головном мозге (гидроцефалия). Спинномозговая жидкость может накапливаться в пространствах головного мозга (желудочки головного мозга) у некоторых людей, перенесших черепно-мозговые травмы, вызывая повышенное давление и отек мозга.
- Инфекции. Переломы черепа или проникающие ранения могут привести к разрыву слоев защитных тканей (мозговых оболочек), окружающих мозг. Это может позволить бактериям проникнуть в мозг и вызвать инфекции. Если не лечить, инфекция мозговых оболочек (менингит) может распространиться на остальную нервную систему.
- Повреждение кровеносных сосудов. Несколько мелких или крупных кровеносных сосудов в головном мозге могут быть повреждены в результате черепно-мозговой травмы. Это повреждение может привести к инсульту, образованию тромбов или другим проблемам.
- Головные боли. Частые головные боли очень часто возникают после черепно-мозговой травмы. Они могут начаться в течение недели после травмы и сохраняться в течение нескольких месяцев.
- Головокружение. Многие люди испытывают головокружение, состояние, характеризующееся головокружением, после черепно-мозговой травмы.
Иногда один или несколько из этих симптомов могут сохраняться от нескольких недель до нескольких месяцев после черепно-мозговой травмы. Когда комбинация этих симптомов длится в течение длительного периода времени, это обычно называют стойкими постконтузионными симптомами.
Черепно-мозговые травмы у основания черепа могут вызвать повреждение нервов, выходящих непосредственно из головного мозга (черепные нервы). Повреждение черепных нервов может привести к:
- Паралич лицевых мышц или потеря чувствительности лица
- Потеря или изменение обоняния или вкуса
- Потеря зрения или двоение в глазах
- Проблемы с глотанием
- Головокружение
- Звон в ухе
- Потеря слуха
Интеллектуальные проблемы
Многие люди, получившие серьезную черепно-мозговую травму, испытают изменения в своих мыслительных (когнитивных) навыках.Может быть труднее сосредоточиться и обрабатывать свои мысли дольше. Черепно-мозговая травма может привести к проблемам со многими навыками, в том числе:
Когнитивные проблемы
- Память
- Обучение
- Рассуждения
- Решение
- Внимание или концентрация
Проблемы исполнительного функционирования
- Решение проблем
- Многозадачность
- Организация
- Планирование
- Принятие решений
- Начало или выполнение задач
Проблемы общения
Проблемы с речью и общением являются обычным явлением после черепно-мозговой травмы.Эти проблемы могут вызывать разочарование, конфликты и недопонимание у людей с черепно-мозговой травмой, а также у членов семьи, друзей и лиц, оказывающих медицинскую помощь.
Проблемы со связью могут включать:
- Проблемы с пониманием речи или письма
- Затруднения при разговоре или письме
- Неспособность организовать мысли и идеи
- Проблемы с отслеживанием и участием в разговоре
Коммуникационные проблемы, влияющие на социальные навыки, могут включать:
- Проблемы с очередью или выбором темы в разговоре
- Проблемы с изменением тона, высоты тона или акцента для выражения эмоций, отношений или тонких различий в значении
- Проблемы с пониманием невербальных сигналов
- Проблемы с чтением реплик от слушателей
- Проблемы с запуском или остановкой разговоров
- Неспособность использовать мышцы, необходимые для формирования слов (дизартрия)
Поведенческие изменения
Люди, перенесшие черепно-мозговую травму, могут испытывать изменения в поведении.Сюда могут входить:
- Затруднения с самоконтролем
- Незнание способностей
- Рискованное поведение
- Сложности в социальных ситуациях
- Словесные или физические вспышки
Эмоциональные изменения
Эмоциональные изменения могут включать:
- Депрессия
- Беспокойство
- Перепады настроения
- Раздражительность
- Отсутствие сочувствия к другим
- Гнев
- Бессонница
Сенсорные проблемы
Проблемы, связанные с органами чувств, могут включать:
- Постоянный звон в ушах
- Сложность распознавания предметов
- Нарушение координации рук и глаз
- Слепые зоны или двоение в глазах
- Горький привкус, неприятный запах или затруднение запаха
- Покалывание, боль или зуд кожи
- Нарушение равновесия или головокружение
Дегенеративные заболевания головного мозга
Связь между дегенеративными заболеваниями головного мозга и травмами головного мозга до сих пор не ясна.Но некоторые исследования показывают, что повторные или тяжелые черепно-мозговые травмы могут увеличить риск дегенеративных заболеваний мозга. Но этот риск невозможно предсказать для человека, и исследователи все еще изучают, могут ли травмы головного мозга быть связаны с дегенеративными заболеваниями головного мозга, почему и как.
Дегенеративное заболевание головного мозга может вызывать постепенную потерю функций мозга, в том числе:
- Болезнь Альцгеймера, которая в первую очередь вызывает прогрессирующую потерю памяти и других навыков мышления
- Болезнь Паркинсона, прогрессирующее состояние, вызывающее проблемы с движением, такие как тремор, ригидность и замедленность движений
- Dementia pugilistica — чаще всего связанная с повторяющимися ударами по голове в профессиональном боксе — которая вызывает симптомы слабоумия и проблемы с движением
Профилактика
Следуйте этим советам, чтобы снизить риск травмы головного мозга:
- Ремни безопасности и подушки безопасности. Всегда пристегивайтесь ремнем безопасности в автомобиле. Маленький ребенок всегда должен сидеть на заднем сиденье автомобиля, закрепив его в детском автокресле или автокресле, которое соответствует его или ее размеру и весу.
- Употребление алкоголя и наркотиков. Не садитесь за руль в состоянии алкогольного или наркотического опьянения, включая отпускаемые по рецепту лекарства, которые могут ухудшить способность управлять автомобилем.
- Шлемы. Надевайте шлем при езде на велосипеде, скейтборде, мотоцикле, снегоходе или вездеходе.Также носите соответствующую защиту головы при игре в бейсбол или контактных видах спорта, катании на лыжах, коньках, сноуборде или верховой езде.
- Обратите внимание на свое окружение. Не садитесь за руль, не ходите и не переходите улицу при использовании телефона, планшета или любого другого смарт-устройства. Эти отвлекающие факторы могут привести к несчастному случаю или падению.
Предотвращение падений
Следующие советы помогут пожилым людям избежать падений дома:
- Установить поручни в ванных комнатах
- Положите нескользящий коврик в ванну или душ
- Удалить коврики
- Установить поручни с обеих сторон лестницы
- Улучшить освещение в доме, особенно вокруг лестниц
- Не загромождайте лестницы и полы
- Регулярно проверяйте зрение
- Регулярно выполняйте физические упражнения
Предотвращение травм головы у детей
Следующие советы помогут детям избежать травм головы:
- Установить защитные ворота наверху лестницы
- Не загромождайте лестницу
- Установить оконные решетки для предотвращения падений
- Положите нескользящий коврик в ванну или душ
- Используйте детские площадки с амортизирующими материалами на земле
- Убедитесь, что коврики надежно закреплены
- Не позволяйте детям играть на пожарных лестницах и балконах
Февраль04, 2021
.