Кейнсианское направление экономической теории: Кейнсианство в экономике. Джон Мейнард Кейнс и его основные идеи

Кейнсианство в экономике. Джон Мейнард Кейнс и его основные идеи

Содержание
Что такое кейнсианство? Кратко
Джон Кейнс и его теория — в чем суть?
Основные положения кейнсианства
Основные представители кейнсианства и его дальнейшая судьба

Что такое кейнсианство? Кратко

Кейнсианство — теория государственного регулирования рыночной экономики. Течение в экономической теории, названное по имени британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса.

Кейнс, анализируя ход Великой депрессии 1929-33 годов, обосновал, что рыночная экономика не способна сама выйти из глубокого кризиса без государственного вмешательства.

Государство должно стимулировать спрос, чтобы тот стимулировал производство, указывал Кейнс. Тогда у людей будет работа и доходы, будет платежеспособный спрос, экономика будет развиваться.

Кейнс произвел переворот в экономической науке. В своей главной работе «Общая теория занятости, процента и денег» он впервые подверг последовательной критике идеи Адама Смита о том, что «невидимая рука рынка» справляется со всеми трудностями за счет баланса спроса и предложения.

Простыми словами, совет Кейнса на случай экономических кризисов звучит так: государство должно тратить как можно больше денег, вкладывая их в экономику, даже если это приведет к дефициту бюджета. Это позволит увеличить спрос, а значит вырастет и предложение — экономика вновь начнет расти.

Данный подход для борьбы с последствиями Великой депрессии применил президент США Франклин Рузвельт, и он сработал — Соединенным Штатам удалось преодолеть многолетний спад.

Джон Мейнард Кейнс. Фото: National Portrait Gallery / W

Джона Кейнса называют отцом макроэкономики — до него макроэкономику не выделяли как отдельное направление в науке.

Идеи Кейнса о том, что государство должно влиять на макроэкономические процессы — защищать общество от негативных последствий инфляции, безработицы, экономического спада — получили широкое распространение. Кейнсианство являлось господствующей экономической школой с 1930-х до 1960-х годов. Затем ему на смену пришел монетаризм.

Джон Кейнс и его теория — в чем суть?

Джон Мейнард Кейнс опубликовал свою фундаментальную работу «Общая теория занятости, процента и денег» в 1936 году. В это время мир продолжал ощущать последствия Великой депрессии 1929-1933 годов — небывалого экономического кризиса в США, который затем перекинулся на весь мир.

Великая депрессия показала, что классический подход последователей Адама Смита не работает — экономика не способна сама выйти из кризиса. Спрос и доходы годами оставались низкими, безработица — высокой, и не было силы, которая бы заставила экономику вновь развиваться.

В этих условиях Кейнс предложил принципиально новый подход. Он выступил за активное вмешательство государства в экономику.

Рыночной экономике не свойственно равновесие, обеспечивающее полную занятость на рынке труда, объяснял Кейнс. Проблему он видел в сбережениях: чем больше у человека доходы, тем больше денег он откладывает и не тратит.

Сберегать — разумное поведение потребителя, и бороться с ним нет смысла, отмечал Кейнс. Но эти деньги не инвестируются в экономику, а уходят из обращения. В результате совокупный спрос оказывается меньше совокупного предложения, доходы производителей оказываются недостаточными, и это ведет к спаду производства.

Падение общего покупательского спроса вызывает сокращение производства товаров и услуг.

Сокращение производства означает разорение мелких производителей, увольнения наемных работников, рост безработицы.

Безработица влечет снижение доходов населения, то есть покупателей. А это снова ведет к падению спроса.

Экономика попадает в замкнутый круг и оказывается в ловушке хронической депрессии.

Справиться с этой проблемой можно, если государство будет стимулировать спрос, указывал Джон Кейнс. Для этого властям нужно регулировать количество денег в обращении и процентные ставки, стимулируя инвестиции, производство и сбыт.

Кроме того, недостаток спроса следует компенсировать государственными расходами — осуществлять госзакупки и организовывать общественные работы, предлагал Кейнс.

Например, если государство разместит и оплатит предприятиям крупный госзаказ, те наймут больше рабочих, люди получат зарплату и будут ее тратить — это повысит спрос на другие товары и подстегнет производство. Экономика вновь будет работать.

И уже не так важно, полезным был ли государственный заказ или нет: рабочие могут строить дороги, делать военную технику или даже просто копать и закапывать ямы, занимаясь бессмысленным трудом.

Общественные работы в США. Около 1935 года. Фото: Getty Images / Bettmann

Основные положения кейнсианства

Рыночная экономика — неустойчивая система. Государство обязано вмешиваться в экономику, поскольку сама себя она регулировать не может

Проблемы экономики нужно решать с точки зрения спроса, а не с точки зрения предложения

Общий спрос ниже общего объема платежных средств — часть денег откладывается в виде сбережений

Объем производства определяется предпринимательскими ожиданиями уровня эффективного спроса в предстоящий период

Уровень занятости определяется объемом производства

Чтобы избежать кризисов перепроизводства, необходимо действовать с позиции «эффективного спроса», который дает равновесие между потребителем и производителем

Основной инструмент регулирования экономики — бюджетная политика

Основные представители кейнсианства и его дальнейшая судьба

Идеи Кейнса привели к «кейнсианской революции» — ученые и правительства по-новому взглянули на роль государств в экономике.

С 1940-х до конца 1960-х концепция Кейса была доминирующей в правительственных и академических кругах на Западе.

Основная модель Кейнса была статической — он рассматривал экономику в краткосрочном периоде кризисных 1930-х годов. После Второй мировой войны кейнсианцы стали задумываться об устойчивом долгосрочном росте.

Большинство экономистов пришли к убеждению в полезности и необходимости проведения макроэкономической политики для долгосрочного роста, избежания инфляции и рецессий.

Кейнсианскую теорию экономического роста разрабатывали Рой Харрод, Евсей Домар и Николас Калдор, неокейнисианскую теорию цикла — Элвин Хансен. К «ортодоксальным» кейнсианцам также относятся лауреаты Нобелевской премии по экономике Джон Хикс и Пол Самуэльсон. К левым кейнсианцам — Джоан Робинсон и Пьеро Сраффа.

Однако в 1950-60-е годы кейнсианство стало подвергаться критике со стороны неоклассической школы экономики. А в начале 1970-х доверие к кейнсианству было подорвано новым кризисом: «нефтяной шок», высокая безработица и одновременная высокая инфляция привели к стагфляции, которую кейнсианская модель объяснить не могла.

В итоге кейнсианство уступило место другой концепции — монетаризму. Монетаризм предполагает, что количество денег в обращении определяет цены и экономическую конъюнктуру. Поэтому главный инструмент государственного влияния — денежно-кредитная политика. Следует отметить, что монетаризм базируется на концепции денежного регулирования, которую также в свое время предложил Джон Кейнс.

ПОСТКЕЙНСИАНСТВО КАК ЭВОЛЮЦИЯ КЕЙНСИАНСКОЙ МОДЕЛИ МАКРОЭКОНОМИКИ XX ВЕКА | Артамонова

1. Блауг М. Экономическая мысль в ретроспективе. М.: Дело, 1995. 687 с.

2. Кейнс Дж. Общая теория занятости, процента и денег. М.: Гелиос АРВ, 2002, 332 с.

3. Минский Х.П. Экономическая теория Кейнса: Общий взгляд на деньги. Современная экономическая мысль. Серия «Экономическая мысль Запада». М.: «Прогресс», 1981. 437 с.

4. Рикардо Д. Начала политической экономии и налогообложения. Избранное. Т. 1. М.: ИП Стребицкий, 2007. 960 с.

5. Мальтус Т. Опыт влияния низких хлебных цен на прибыль с капитала. 1815 // Рикардо Д. Начала политической экономии и налогообложения. Избранное. Т.1. М: ИП Стребицкий, 2007. С. 352-585.

6. Розмаинский И.В. Денежная экономика как основной «предметный мир» посткейнсианства // TERRA ECONOMICUS. 2007. Т. 5, №. 3. С. 58-68.

7. Розмаинский И.В. Вклад Х.Ф. Мински в экономическую теорию // TERRA ECONOMICUS. 2009. Т. 7, №. 1. С. 31-42.

8. Розмаинский И.В. Посткейнсианская макроэкономика: основные аспекты // Вопросы экономики. 2006. № 5. С. 20-25.

9. Розмаинский И. Неопределённость и институциональная эволюция в сложных экономических системах: посткейнсианский подход // Вопросы экономики. 2009. №. 6. С. 48-59.

10. Сраффа П. Производство товаров посредством товаров. М.: ЮНИТИ, 1999. 160 с.

11. Фридман М. Методология позитивной экономической науки // THESIS. 1994. № 4. С. 20-52.

12. Asimakopulos A. Kalecki and Keynes on Finance, Investment and Saving // Cambridge Journal of Economics. 1983. Vol. 7. No. 3/4. Pp. 221-233.

13. Arestis P., Palma G., Sawyer М. Capital Controversy, Post-Keynesian Economics and the History of Economic Theory: Essays in the honour of Greoff Harcourt, Vol. 1. London and New York: Routledge, 1997. 463 p.

14. Blaug M. The Methology of Economics. Cambridge: Cambridge University Press, 1980. 900 p.

15. Blaug M. Economic Theory in Retrospect, 3rd Edition. Cambridge: Cambridge University Press, 1978. 400 p.

16. Clower R. The Keynesian counter-revolution. Ed. by F. Hahn and F. Brechling. The Theory of Interest Rates. London: Macmillan, 1965. Pp.103-125.

17. Clower R. What Traditional Monetary Theory Really Wasn’t. Ed. by F. Hahn and F. Brechling. The Theory of Interest Rates. London: Macmillan, 1965. Pp. 299-302.

18. Davidson P. Rational expectations: a fallacious foundation for studying crucial decision-making processes // Journal of Post-Keynesian Economics. 1982-1983. Vol. 5. Pp. 182-198.

19. Friedman M. The methodology of positive economics. M. Friedman. Essays in Positive Economics. Chicago, IL: University of Chicago Press, 1953. Pp. 3-43.

20. Friedman M. Optimal expectations and the extreme Information assumptions of «rational expectations» macro models . Journal of monetary Economics. 1979. Vol. 5. Pp. 403-421.

21. Friedman M. A Theory of the Consumption Function. Princeton, N.J.: Princeton University Press, 1957. 296 p.

22. Frydman R. Towards an understanding of market processes, individual expectations: learning and convergence to rational expectations equilibrium . American Economic Review. 1982. Vol. 72. Pp. 652-668.

23. Harcourt G.C. The Structure of Post-Keynesian Economics. Cambridge: Cambridge University Press, 2006. 216 p.

24. Kaldor N. The new monetarism // Lloyds Bank Review. 1970. Vol. 97. Pp. 1-18.

25. Kaldor N., Trevithick J. A Keynesian perspective on money // Lloyds Bank Review. 1981. Vol. 139. Pp. 1-19.

26. Kaldor N. Causes of Growth and Stagnation in the World Economy. The 1984 Raffaele Mattioli Lectures. Cambridge University Press, 2002. 244 p.

27. Kalecki M. Trend and Busness Cycles Reconsidered . Economic Journal. 1968. Vol. 78. Pp. 263-276.

28. Weintraub S., Davidson P. Keynes, Keynesians and Monetarists. University of Pennsylvania, 1978. 351 p.

29. Keynes J.M. The «ex ante» theory of the rate of interest // Economic Journal. 1937. Vol. 47. № 188. Pp. 663-669.

30. Keynes J.M. The General Theory of Employment, Interest and Money. London: Macmillan, 1936. 263 p.

31. Lawson T. Keynesian model building and the rational expectations critique // Cambridge Journal of Economics. 1981. Vol. 5. Pp. 311-326.

32. Lawson T., Pesaran M.H. Keynes’ Economics: Methodological Issues. London: Croom Helm, 1985. P. 10-45.

33. Leijonhufvud A. On Keynesian Economics and the Economics of Keynes. Oxford: Oxford University Press, 1968. 446 p.

34. Minsky H.P. Inflation, Recession and Economic Policy. Brighton, 1982. 301 p.

35. Minsky H.P. John Maynard Keynes. New York: Columbia University Press, 1975. 181 p.

36. Minsky H.P. The financial instability hypothesis: a restatement . Thames Papers in Political Economy. Autumn 1978. 44 p.

37. Minsky H.P. Can «It» Happen Again. New York: M.E. Sharpe, 1982.

38. Minsky H.P. Stabilizing an Unstable Economy. New Haven: Yale University Press 1986. 432 p.

39. Minsky H.P. Central banking and money changes // Quarterly Journal of Economics. 1957 .Vol. 71. № 2. Pp.171-187.

40. Minsky H.P. Capitalist financial processes and the instability of capitalism // Journal of Economic Issues. 1980. Vol.14. №. 2. Pp.505-524.

41. Minsky H.P. The financial instability hypothesis: An interpretation of Keynes and an alternative to «standard» theory. Ed. by J.C. Wood John Maynard Keynes. Critical assessments. London: Macmillan, 1983. Pp.282-292.

42. Minsky H.P. The financial instability hypothesis: A restatement // Arestis P., Skouras. Post-Keynesian economic theory: A challenge to neoclassical economics. Brighton, 1985. Pp. 24-55.

43. Minsky H.P. Stabilizing an Unstable Economy. London, 1986. 436 p.

44. Patinkin D. Keynesian monetary theory and the Cambridge School // Banca National del Lavoro Quarterly Review. 1972. Vol. 12. Pp. 536-547.

45. Pasinetti L. Rate of profit and income distribution in relation to the rate of economic growth // Review of Economic Studies. 1962. Vol. 29. Pp. 267-279.

46. Pasinetti L. Structural Change and Economic Growth. Cambridge, 1981. 287 p.

47. Pasinetti L. Structural Economic Dynamics. A Theory of the Economic Consequences of Numan Learning. Cambridge, 1993. 208 p.

48. Pasinetti L. The Difficulty, and Yet Necessity of Aiming at Full Employment: A Comment on Nina Snapiro’s Note // Journal of Post-Keynesian Economics. 1984-1985. Vol. 7. №. 2. Pp. 246-248.

49. Patinkin D. Anticipations of the General Theory and Other Essays on Keynes. Oxford, 1982. 308 p.

50. Robinson J. An Essay on Marxian on Economics. 1967. 104 p.

51. Robinson J. An Essay on the Natues and Significance of Economic Science. London: Macmillan, 1945. 160 p.

52. Robinson J. Michal Kalecki on the Economics of Capitalism // Oxford Bulletin of Economics and Statistics. 1977. Vol. 39. №. 1. Pp. 7-17.

53. Robinson J. The Accumulation of Capital. London: Macmillan, 1956. 228 p.

54. Sawyer V.C. The Economics of Michal Kalecki. L., 1985. 275 p.

55. Sawyer V.C. Macroeconomics in Question: The Keynesian-Monetarism Orthodoxies and Kaleckian Alternative. Brighton, 1982. Pp. 108-114.

56. Schumpeter J.A. Economic Dogma and Method: An Historical Sketch. New York: Oxford University Press, 1954. 209 p.

57. Sraffa P. The Works of David Ricardo. 1951. Vol.1. 348 p.

58. Sraffa P. Production of Commodities by Means of Commodities: Prelude to a Critique of Economic Theory. Cambridge, 1960. 95 p.

59. Sraffa P., Dobb M.H. The Works and Correspondence of David Ricardo. 11 vols. Cambridge, 1965. 512 p.

60. Wray L.R., Tymoigne E. Macroeconomics Meets Hyman P. Minsky: The Financial Theory of Investment. The Levy Economics Institute // Working Paper № 543. September.2008. Pp. 1-23.

61. Weintraub S. An Approach to the Theory of Income Distribution. Chilton, 1958. 214 p.

Неоклассическое и кейнсианское направления — Энциклопедия по экономике

НЕОКЛАССИЧЕСКОЕ И КЕЙНСИАНСКОЕ НАПРАВЛЕНИЯ  [c.21]

В современной экономической литературе на Западе представлены два основных направления теории роста — «неоклассическое» и «кейнсианское» («неокейнсианское»). Первое опирается на абстрактные модели «стабильной» экономики, имеющей тенденцию к полной занятости, содержащей гибкие цены факторов и совершенную конкуренцию. Второе рассматривает капиталистическую экономику как принципиально не-  [c.361]

Государственная стратегия стимулирования экономического роста в развитых странах на разных этапах имела свою специфику и брала на вооружение различные концепции, умело сочетая рецепты неоклассического, кейнсианского и неокейнсианского направлений.  [c.412]

С точки зрения западных теоретиков, из рецептов, предлагаемых для всей экономической политики в условиях О.э., выделяются две школы. Долгое время в этой области доминировало кейнсианское направление. Разработанные в рамках этого направления модели внешнеторгового оборота, валютной динамики и ряд других аналитических инструментов использовались как в практической, так в исследовательской деятельности. Кризис системы государственного регулирования, основанного на выводах кейнсианских теорий, в середине 70-х гг. привел к усилению внимания к неоклассическим концепциям О.э., в том числе идеям монетаризма. Отрицая кейнсианские подходы, связывающие динамику внешней торговли с изменениями совокупного спроса внутри страны и за рубежом, неоклассики считают, что торговый баланс страны определяется исключительно ценовыми факторами, т.е. соотношением внутренних и мировых цен. По их мнению, действие ценового механизма на интернациональном уровне сводит на нет все попытки национального государства воздействовать на внутренний совокупный спрос и приводит лишь к инфляции и «внешнему» неравновесию. Они считают, что государственная экономическая политика, цель которой — стабилизация процесса воспроизводства, в условиях О.э. постоянно наталкивается на привнесенные  [c.289]

Значительная часть современных макроэкономических исследований посвящена изучению флуктуации делового цикла. Анализ деловых циклов на практике стал предметом больших разногласий. Несмотря на жаркие дебаты последних лет, какой-либо единой и разделяемой всеми парадигмы для объяснения этих циклов все еще не существует. Зато есть целый ряд альтернативных кейнсианская парадигма в своих многочисленных вариантах, неоклассическая и монетаристская парадигмы — вот лишь некоторые, наиболее значительные направления экономической мысли. Тем не менее эти названия, служащие для обозначения принадлежности к той или иной школе, зачастую скрывают истинный смысл разнообразных точек зрения, поскольку на практике все подходы в значительной степени пересекаются друг с другом.  [c.70]

Современные представления о прибыли разрабатываются в русле трех основных направлений кейнсианского, институционально-социологического и неоклассического.  [c.106]

Основная идея неоклассических теорий заключается в поисках методов снижения инфляции и предоставлении большого количества налоговых льгот корпорациям и той части населения, которая формирует потребительский спрос на рынке. Несмотря на популярность и практическое использование приемов неоклассического направления, полной замены кейнсианских методов регулирования экономики не произошло. В развитии кейнсианской теории тоже появились новые течения, стал возникать ее синтез с некоторыми направлениями неоклассической теории.  [c.59]

В США, странах Западной Европы, Японии ввиду усложнения экономических отношений в обществе, действия объективных циклических процессов, эволюция классической теории были представлены двумя основными направлениями — кейнсианским и неоклассическим. Несмотря на единое представление о сущности налогов, различие этих концепций заключается в неодинаковом  [c.197]

НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПАРАДИГМА — парадигма, представляющая собой научную теорию, воплощенную в систему понятий, выражающих существенные черты экономической действительности. Она включает исходные концептуальные схемы, модели постановки экономических проблем и их решений, методов исследования, которые действовали в течение определенного исторического периода в экономической науке. Экономическая парадигма, которая в настоящее время господствует в мировой науке, сформировалась в конце XIX — начале XX вв. под воздействием трудов А. Смита, Д. Рикардо, К. Маркса, А. Маршалла, Л. Вальраса, Дж. Кейнса, М. Фридмана и других ученых, она все больше перестает соответствовать потребностям экономического и социального прогресса. Поэтому перед учеными во многих странах и в масштабе всего мирового сообщества встала важная проблема разработки в XXI в. новой экономической парадигмы. Важной составной частью данной проблемы является прежде всего согласование двух важнейших мировых направлений современной экономической науки — кейнсианского и неоклассического, выражающих противоречия двух альтернативных моделей развития капитализма  [c.414]

Теория регулируемой валюты. Кейнсианская теория регулируемой валюты возникла под влиянием мирового экономического кризиса 1929—1933 гг., когда обнаружилась несостоятельность идей неоклассической школы, выступавшей за свободную конкуренцию и невмешательство государства в экономику. В 50—60-е годы кейнсианство заняло господствующее положение в западной экономической науке. В противовес теории валютного курса, допускавшей возможность автоматического его выравнивания, на базе кейнсианства была разработана теория регулируемой валюты, которая представлена двумя направлениями.  [c.35]

В чем суть и различия кейнсианского, неокейнсианского и неоклассического направлений в государственной политике регулирования экономического роста  [c.217]

Вопрос о роли государства в рыночном хозяйстве до сих пор вызывает дискуссию у экономистов. В зависимости от исходных теоретических подходов предусматривается большее или меньшее воздействие государства на экономические процессы. В настоящее время можно выделить два основных направления экономической мысли — кейнсианское и неоклассическое.  [c.5]

Государственное управление экономики основывается на познании и использовании объективных экономических законов развития общества. В зависимости от исходных теоретических подходов речь идет о большей или меньшей вовлеченности государства в экономические процессы. В настоящее время можно выделить два основных направления экономической мысли — кейнсианское и неоклассическое.  [c.13]

Современные теории экономического роста развиваются в рамках неоклассического, кейнсианского, неокейнсианского и посткейнсианского направлений, что находит отражение в государственной стратегии экономического развития общества, методах и формах государственного регулирования экономического роста.  [c.424]

Современная экономическая теория отличается от других общественных наук (социологии, психологии) значительно большей однородностью, единством подхода. В ней господствует основное течение (mainstream), ядром которого является неоклассический подход. Критерии принадлежности той или иной теории к основному течению скорее интуитивны отражение в учебниках, наличие Нобелевских премий. Границы его постоянно изменяются, включая новые достижения экономического анализа игровые модели, теорию поиска, гипотезу рациональных ожиданий и др. При этом сохраняются общие методологические принципы, характеризующие неоклассический подход. Теоретические направления, использующие иные модели мира или человека (например, кейнсианская макроэкономика), имеют тенденцию со временем выпадать из основного течения и на их место приходят новейшие приложения неоклассической теории (новая классическая макроэкономика Р. Лукаса и пр.). В настоящее время основное течение включает неоклассическую микроэкономику (включая теорию общего равновесия), новую классическую макроэкономику, Чикагскую макроэкономическую школу и некоторые остатки кейнсианства, неокейнсианские теории1 и, все в большей мере, новый институционализм.  [c.757]

Неоклассический синтез — направление в современной экономической теории, которое означало решающий поворот экономической науки от теоретического выделения систем из первичных элементов к конструированию схем, максимально приближенных к реальности. Н.с. — общая теория, соединяющая концепцию ценообразования и распределения дохода, сформировавшаяся в рамках неоклассической теории общего экономического равновесия в конце XIX — начале XX вв., и кейнсианскую концепцию макроэкономического равновесия и роста национального дохода, возникшую в 30-х грдах XX в. П. Самуэльсон получил Нобелевскую премию за неоклассический синтез . Стержневая концепция Н. с. — синтез микроэкономических идей классиков и макроэкономического анализа кейнсианства. Исходит из того, что в современных экономических традиционных теориях господствуют два течения неоклассическое и кейнсианс-кое. У каждого есть слабые и сильные стороны. G точки зрения теории неоклассического синтеза основная задача экономической теории — поиск оптимального сочетания рыночного регулирования с государственным воздействием на экономику, использование в период глубокого спада бюджетных, а в условиях подъема — кредитно-денежных рычагов.  [c.43]

Кейнсианские модели экономического роста строятся на постулатах, отличных от неоклассических. Цены негибки, они постоянны, факторы производства невзаимозаменяемы, ожидания хозяйствующих субъектов статичны. Условием экономического роста, согласно воззрениям представителей кейнсианского направления, является расширение эффективного совокупного спроса. При этом особое значение придается инвестиционному спросу и действию механизма мультипликатора-акселератора.  [c.319]

Центральная часть книги Харриса посвящена детальному исследованию исторической эволюции двух магистральных теоретических подходов к оценке роли денег в экономической системе- традиции количественной теории (часть вторая, гл. 4-7) и традиции кейнсианской теории (часть третья, гл. 8-14). Харрис анализирует различия между грубым и усложненным вариантами количественной теории денег, их связь с общими моделями производства в докейнсианской литературе (например, с равновесной системой Л. Вальраса), демонстрирует преобразование основных постулатов этой теории в работах И. Фишера, А. Маршалла, А. Пигу, К. Виксел-ля, ее новейшие модификации в учении современных монетаристов. В разделе о кейнсианской традиции проводится сопоставление классической и кейнсианской моделей хозяйственного механизма, исследуется портфельный подход к анализу денег, предложенный в 30-х годах Дж. Хиксом и развитый Кейнсом в его теории предпочтения ликвидности. Большое внимание уделено гибридной модели кейнсианско-неоклассического синтеза, сочетающей в себе элементы различных подходов, а также бунту против этой модели экономистов посткейнсиан-ского направления.  [c.12]

Чтобы избежать этой ошибки, мы в данном разделе и в разделе 12.4 ограничимся рассмотрением лишь таких моделей, которые описываю состояние полной занятости. Это как -раз подход, принятый по вопросу о нейтральности денег авторами кейнсианского направления, которые применяют модели, типичные для кейн-сианско-неоклассического синтеза. Предпосылками моделей подобного рода являются как высокая степень гибкости цен и процентных ставок (т.е. отсутствие малоподвижных денежных ставок заработной платы или товарных цен и ликвидной ловушки ), так и существование эффекта богатства. Эти модели, следовательно, гарантируют, что равновесие всегда достигается при полной занятости, а эксперимент с ними чаще всего начинаются с состояния полной занятости, увеличения денежной массы и рассмотрения реальных переменных в состоянии нового равновесия при полной занятости. Следует, однако, заметить, что этот метод сравнительной статики отличается от подхода количественной теории, где проблемы рассматриваются с точки зрения долговременного равновесия. В рамках традиции этой теории обычно (но не всегда) предполагалось, что хозяйство испытывает рост, тогда как в примерах сравнительной статики, которые мы сейчас рассматриваем, принято допущение, что полная занятость связана с данным уровнем реального дохода. Таким образом, исследуется стационарное нерасширяющееся хозяйство или, поскольку предполагается, что инвестиции составляют положительную величину и запас капитала увеличивается, берегся растущее хозяйство в определенный момент времени. Позднее мы рассмотрим другой вопрос о влиянии денег на тенденции развития в растущей экономике.  [c.418]

Неудивительно, что период 1970-хявился временем второго кризиса экономической теории Запада, но в отличие от первого, поразившего, в основном, концепции невмешательства государства в экономическую жизнь общества, этот был очень трудным и болезненным для всех школ и направлений. Но тем не менее, понятие второй кризис прежде всего ассоциируется с кризисом воздействия государства на экономику через совокупный спрос и совпадает с третьим этапом генезиса государственных финансов как предмета исследования в контексте общих экономических теорий. Всё главные прежние постулаты поведения государственных финансов начисто отвергаются. Выдвигаются жесткие требования сбалансированности бюджета (за неимением других приемлемых вариантов) путем драконовского сокращения социальных программ, общей доли ВВП, перераспределяемой через бюджет, а также умеренных налогов. На этой волне формируется экономическая теория пред-ложения, усилиями, главным образом, экономистов США Ее сторонники, так называемые сэплайсайдеры, представляют неоклассическую экономическую теорию на базе идейного наследия Ф. фон Хайе-ка—теории предельной эффективности факторов производства и современного монетаризма. И хотя именно в этом направлении отчетливо виден водораздел с кейнсианством (в отличие от монетаристов, учитывающих все-таки кейнсианский анализ совокупного спроса), его представители выступают за самостоятельную, независимую от денежной, бюджетную политику, твердо веря в высокую эффективность налогового регулирования экономики.  [c.39]

По мере ухудшения условий воспроизводства и усиления инфляционных тенденций возрастает критика кейнсианского и неокейнсианских положений, на которые возлагалась ответственность за экономические трудности. При такой сложной экономической ситуации из неоклассической школы выделилось неоконсервативное направление (в США — Г. Стейн, М. Уэйденбаум в Великобритании — Дж. Хау, А. Уолтере), которое разрабатывает теорию экономики предложения . Ее финансовая концепция исходит из того, что экономический рост определяется сбережениями и накоплением. Государство через налоговую систему должно создать необходимые условия для формирования сбережений, достаточных для обеспечения инвестиций в стране. На государство и его финансовую систему возлагалась задача стимулировать научно-технический прогресс. Финансам предписывалось обеспечить долгосрочное поощрение экономического роста. В целом роль государства сводилась к минимуму. Некоторые из авторов этой теории предлагали ограничить государство функциями ночного сторожа и полицейского .  [c.476]

Теории посткейнсианцев. Кейнсианское учение несмотря на определенное развитие неоклассической школы продолжает развиваться применительно к новым условиям. В 1970-е гг. оформилось посткейнсианское направление, крупнейшими представителями которого являются в Великобритании — Н. Калдор, Г. Шэкл, в США — X. Минский, Р. Клауэр и др. Оно подвергло критике основные положения как неокейнсианцев, так и представителей неоклассической школы. В основе теории посткейнсианцев по-прежнему — идея расширения государственного  [c.476]

Теория Кейнса и основанная на ней бюджетная политика приобрели в последующие годы огромную популярность. Кейнсианцами могли назвать себя большинство экономистов и государственных деятелей, работающих в области макроэкономических проблем. Надо отметить, что Общая теория… Кейнса написана недостаточно чётко и строго, так что не всегда понятно, что именно автор имел в виду. Поэтому дальнейшее развитие кейнсианской теории пошло по разным направлениям. Наиболее влиятельное из них рассматривало кейнсианство как важное, но всё-таки добавление к неоклассической теории, которое объясняет возможную неустойчивость экономики негибкими ставками заработной платы и ловушкой ликвидности . Это направление получило название неоклассического синтеза (имелся в виду синтез неоклассики и кейнсианства). Важную роль здесь сыграли английский экономист Джон Ричард Хикс (1904—89), построивший так называемую модель ISLM, и американец Пол Сэмюэлсон (Самуэль-сон, родился в 1915 г.). Другие кейнси-анцы (Р. Клауэр, А. Лейонхуфвуд и др.) считали, что в неоклассическом синтезе учение Кейнса искажается. По их мнению, его в принципе нельзя синтезировать с неоклассической теорией, поскольку оно исходит из ситуации неопределённости и неравновесия, в нём большую роль играют ожидания предпринимателей, а неоклассика, наоборот, предполагает полную информацию и равновесие.  [c.122]

Неоклассическая теория основывается на преимуществе свободной конкуренции и естественности, устойчивости экономических, в частности производственных, процессов. Различие в этих основных концепциях заключается в неодинаковом подходе к методам государственного регулирования. Согласно неоклассическому направлению внешние корректирующие меры должны быть направлены лишь на то, чтобы устранить препятствия, мешающие действию законов свободной конкуренции1, поэтому государственное вмешательство не должно ограничивать рынок с его естественными саморегулирующими законами, способными без какой-либо помощи извне достигнуть экономического равновесия. В этом заключается отличие неоклассической теории от кейнсианской концепции, утверждающей, что динамическое равновесие неустойчиво, и делающей выводы о необходимости прямого вмешательства государства в экономические процессы.  [c.55]

Влияние альтернативных направлений значительно возросло в результате кризиса в 1970-е годы неоклассического синтеза, вызванного, в свою очередь, структурным кризисом западной экономики, в ходе которого традиционные кейнсианские меры экономической политики перестали действовать. Развернулась полемика монетаристов, лидером которых стал М. Фридмен, и кейнсианцев. Мнения экономистов о том, что явилось слабым звеном неоклассического синтеза, разошлись. Большинство выступило за то, чтобы снести кейн-сианско-хиксианскую макроэкономическую надстройку и достроить неоклассическую микроэкономику неоклассической же макроэкономикой, основанной на предпосылке рациональных ожиданий. Меньшинство предлагало разрушить до основания все здание неоклассического синтеза и выдвинуло различные альтернативные принципы, на которых можно было бы построить экономическую теорию. Естественно, что внимание к альтернативным школам экономической мысли в этот период значительно усилилось, возрос интерес к методологическим дискуссиям. Не случайно в начале 1980-х годов стала  [c.759]

Анализ экономического роста неизбежно привел к созданию теоретических моделей, призванных обосновать взаимосвязь и взаимозависимость основных макроэкономических показателей. Современные модели сформированы на базе двух источников кейнсиан-ской теории макроэкономического равновесия и неоклассической теории производства. Последняя уходит своими корнями к теории Ж.Б. Сея (Франция) и И.Г. Тюнена (Германия), законченное же оформление она приобрела в работе Дж.Б. Кларка (США). Эти два источника и обусловили наличие двух направлений в исследованиях проблем экономического роста — кейнсианского (позднее неокейнсианского) и неоклассического.  [c.201]

КЕЙНСИАНСТВО —одно из ведущих направлений буржуазной политической экономии эпохи общего кризиса капитализма, обосновывающее необходимость вмешательства государства в процесс воспроизводства. Возникновение кейнсианства связано с именем известного английского экономиста Дж. М. Кейнса (1883—1946). В 30-х годах Кейнс произвел существенную перестройку — буржуазной политической экономии (известную под названием кейнсианской революции ), исходя из тех важных перемен в механизме капиталистического воспроизводства, которые были связаны с ростом господства монополий и усилением государственно-монополистических тенденций. Особое влияние на систему его взглядов оказал кризис 1929—1933 гг. , наглядно доказавший необходимость государственного вмешательства в процесс капиталистического воспроизводства. В отличие от господствовавшего в конце XIX — первой четверти XX в. неоклассического направления буржуазной политической экономии кейнси-анство сделало предметом анализа народное хозяйство в целом. Такой подход получил название макроэко-  [c.150]

В области экономической теории сложилось определенное теоретическое благополучие, можно сказать, равновесие сильный (кейнсианский центр и два противовеса на правом и левом флангах. Указанная ситуация помогала правительствам западных стран гибко маневрировать. Так, правительственный курс Дж. Кеннеди, будучи и целом ортодоксально-кейн-сианским, заимствовал ряд идей из более склонного к левому реформаторству институционально-социологического направления (при развитии мощного сектора социальных услуг), тогда как администрация Р. Никсона больше тяготела к синтезу кейнсианства с монетаризмом (главной школой неоклассического направления). Синтетические концепции экономической политики формировались и в других странах.  [c.8]

В итоге принципы формирования неоклассического синтеза остались прежними в экономике имеется тенденция к равновесию и, следовательно, неоклассическая система в целом сохраняет свое теоретическое значение однако в силу существования таких особых случаев, как негибкость шриботной платы, ловушка ликвидности , неэластичность инвестиционно о спроса по проценту, кейнсианская теория и особенно практическая программа также необходимы. Такой компромисс большинствоэкономи-rioii сочло удовлетворительным и неоклассический синтез на длительный период занял место общепринятой теоретической концепции, к ко-юрой в той или иной мере тяготели ведущие направления экономической мысли.  [c.49]

Неудач и теорий экономической динамики и антициклического регул и рования, обвинения в провоцировании инфляции, в неумении объяснит и найти лекарство от стагфляции, кризисов мирового капиталистической хозяйства —любого из этих негативных факторов хватило бы, чтобы подо рвать авторитет самой влиятельной теории. Новистории кейнсианства вс эти отрицательные факторы в 70-е гг. действовали одновременно, много кратно усиливая друг друга. В итоге кейнсианство утратило роль ведущей направления экономической теории Запада и вынуждено было перейти н вторые позиции. Вопрос о том, кто займет теоретический Олимп решала недолго. Еще в рамках кейнсианского века (с конца 50-х гг.) в С1Ш развернулся процесс возрождения неоклассической теории — так называ  [c.100]

Следует отметить, что Кейнсианская модель достаточно адекватно описывала экономику и широко использовалась до 70-х годов двадцатого века. В 70-х годах возникла новая проблема сочетание стагнации с высокой инфляцией. Многие видели причину подобной ситуации в активном вмешательстве правительства в экономику. Произошла так называемая Кейнсианская контрреволюция. Ответом явился пересмотр классической парадигмы и появление доктрины монетаризма во главе с ее основателем Милтоном Фридманом. Они вернулись к идее о саморегулирующихся рынках и выдвинули на центральное место предложение денег. Стабильное предложение денег, а не непрерывное его изменение для проведения активистской кейнсианской политики, является залогом стабильной макроэкономической ситуации согласно монетаристам. Монетаризм породил новую волну экономических теории, которые основывались на саморегуляции рынков и сформировали неоклассическую макроэкономику. Параллельно развивалось и альтернативное нокейнсианское направление, но теперь на основе соответствующих микроэкономических поведенческих моделей.  [c.6]

Что такое кейнсианская экономика? — Назад к основам

Финансы и развитие, сентябрь 2014 г., т. 51, № 3

Сарват Джахан, Ахмед Сабер Махмуд и Крис Папагеоргиу

PDF версия

Центральный постулат этой школы мысли заключается в том, что государственное вмешательство может стабилизировать экономику

Насколько важны деньги? Мало кто станет отрицать, что он играет ключевую роль в экономике.

Во время Великой депрессии 1930-х годов существующая экономическая теория не смогла ни объяснить причины серьезного мирового экономического коллапса, ни предоставить адекватное решение государственной политики для быстрого старта производства и занятости.

Британский экономист Джон Мейнард Кейнс возглавил революцию в экономическом мышлении, которая опровергла господствовавшую тогда идею о том, что свободные рынки автоматически обеспечат полную занятость, то есть, что каждый, кто хотел бы получить работу, будет иметь ее, если работники будут гибкими в своих требованиях к заработной плате. (см. рамку). Основная опора теории Кейнса, которая получила его имя, — это утверждение, что совокупный спрос, измеряемый как сумма расходов домохозяйств, предприятий и правительства, является наиболее важной движущей силой экономики.Кейнс далее утверждал, что свободные рынки не имеют механизмов самоуравновешивания, которые ведут к полной занятости. Кейнсианские экономисты оправдывают вмешательство государства государственной политикой, направленной на достижение полной занятости и стабильности цен.

Революционная идея

Кейнс утверждал, что неадекватный общий спрос может привести к длительным периодам высокой безработицы. Объем производства товаров и услуг в экономике складывается из четырех компонентов: потребления, инвестиций, государственных закупок и чистого экспорта (разницы между тем, что страна продает и покупает в других странах).Любое увеличение спроса должно происходить из-за одного из этих четырех компонентов. Но во время рецессии сильные силы часто сдерживают спрос, поскольку расходы сокращаются. Например, во время экономического спада неопределенность часто подрывает доверие потребителей, заставляя их сокращать свои расходы, особенно на дискреционные покупки, такие как дом или автомобиль. Это сокращение расходов потребителей может привести к сокращению инвестиционных расходов предприятий, поскольку фирмы реагируют на ослабление спроса на их продукцию. Это возлагает задачу увеличения производства на плечи правительства.Согласно кейнсианской экономической теории, вмешательство государства необходимо для смягчения подъемов и спадов экономической активности, также известных как деловой цикл.

В кейнсианском описании работы экономики есть три основных постулата:

• На совокупный спрос влияют многие экономические решения — государственные и частные. Решения частного сектора иногда могут привести к неблагоприятным макроэкономическим результатам, таким как сокращение потребительских расходов во время рецессии.Эти рыночные сбои иногда требуют от правительства активной политики, такой как пакет фискальных стимулов (поясняется ниже). Следовательно, кейнсианская экономика поддерживает смешанную экономику, управляемую главным образом частным сектором, но частично управляемую государством.

• Цены, и особенно заработная плата, медленно реагируют на изменения спроса и предложения , что приводит к периодическому дефициту и излишкам, особенно рабочей силы.

• Изменения совокупного спроса, ожидаемые или непредвиденные, имеют наибольшее краткосрочное влияние на реальный объем производства и занятость, а не на цены. Кейнсианцы считают, что из-за некоторой жесткости цен колебания любого компонента расходов — потребления, инвестиций или государственных расходов — вызывают изменение объема производства. Если, например, государственные расходы увеличиваются, а все другие компоненты расходов остаются неизменными, то объем производства увеличится. Кейнсианские модели экономической деятельности также включают эффект мультипликатора; то есть объем выпуска изменяется в несколько раз по сравнению с увеличением или уменьшением расходов, вызвавших это изменение. Если фискальный мультипликатор больше единицы, то увеличение государственных расходов на один доллар приведет к увеличению выпуска более чем на один доллар.

Кейнс мастер

Кейнсианская экономика получила свое название, теории и принципы от британского экономиста Джона Мейнарда Кейнса (1883–1946), который считается основателем современной макроэкономики. Его самая известная работа, Общая теория занятости, процента и денег , была опубликована в 1936 году. Но ее предшественник 1930 года, Трактат о деньгах , часто считается более важным для экономической мысли. До тех пор экономика анализировала только статические условия — по сути, проводя детальное изучение моментального снимка быстро меняющегося процесса.Кейнс в Трактате создал динамический подход, который превратил экономику в исследование потока доходов и расходов. Он открыл новые возможности для экономического анализа.

В книге « Экономические последствия мира» в 1919 году Кейнс предсказал, что тяжелые условия Версальского мирного договора, наложенные на Германию для прекращения Первой мировой войны, приведут к новой войне в Европе.

Он вспомнил уроки Версаля и Великой депрессии, когда он возглавил британскую делегацию на Бреттон-Вудской конференции 1944 года, которая установила правила, обеспечивающие стабильность международной финансовой системы и способствовавшие восстановлению наций, опустошенных Второй мировой войной. .Наряду с чиновником казначейства США Гарри Декстером Уайтом Кейнс считается интеллектуальным отцом-основателем Международного валютного фонда и Всемирного банка, которые были созданы в Бреттон-Вудсе.

Стабилизация экономики

Только из этих трех принципов не следует никаких политических предписаний. Что отличает кейнсианцев от других экономистов, так это их вера в активистскую политику, направленную на уменьшение амплитуды делового цикла, которую они считают одной из самых важных из всех экономических проблем.

Вместо того, чтобы считать несбалансированные государственные бюджеты неправильными, Кейнс выступал за так называемую контрциклическую фискальную политику , которая действует против направления экономического цикла. Например, кейнсианские экономисты будут выступать за дефицитные расходы на трудоемкие инфраструктурные проекты для стимулирования занятости и стабилизации заработной платы во время экономических спадов. Они повысят налоги, чтобы охладить экономику и предотвратить инфляцию, когда наблюдается значительный рост спроса. Денежно-кредитная политика также может использоваться для стимулирования экономики — например, путем снижения процентных ставок для поощрения инвестиций.Исключение происходит во время ловушки ликвидности, когда увеличение денежной массы не приводит к снижению процентных ставок и, следовательно, не способствует росту производства и занятости.

Кейнс утверждал, что правительства должны решать проблемы в краткосрочной перспективе, а не ждать, пока рыночные силы исправят ситуацию в долгосрочной перспективе, потому что, как он писал, «в долгосрочной перспективе мы все мертвы». Это не означает, что кейнсианцы выступают за корректировку политики каждые несколько месяцев, чтобы сохранить полную занятость в экономике. Фактически, они считают, что правительства не могут знать достаточно для успешной настройки.

Развитие кейнсианства

Несмотря на то, что его идеи были широко приняты при жизни Кейнса, они также подвергались тщательному анализу и оспариванию некоторыми современными мыслителями. Особого внимания заслуживают его аргументы с Австрийской школой экономики, сторонники которой считали, что спады и подъемы являются частью естественного порядка и что вмешательство государства только ухудшает процесс восстановления.

Кейнсианская экономика доминировала в экономической теории и политике после Второй мировой войны до 1970-х годов, когда многие страны с развитой экономикой страдали как от инфляции, так и от медленного роста — состояния, получившего название «стагфляция».Популярность кейнсианской теории тогда пошла на убыль, потому что у нее не было соответствующего политического ответа на стагфляцию. Экономисты-монетаристы сомневались в способности правительств регулировать деловой цикл с помощью налогово-бюджетной политики и утверждали, что разумное использование денежно-кредитной политики (по сути, контроль денежной массы с целью влияния на процентные ставки) может смягчить кризис (см. «Что такое монетаризм?» В мартовском номере журнала). 2014 F&D ). Члены монетаристской школы также утверждали, что деньги могут влиять на объем производства в краткосрочной перспективе, но считали, что в долгосрочной перспективе экспансионистская денежно-кредитная политика ведет только к инфляции.Кейнсианские экономисты в основном приняли эту критику, добавив к исходной теории лучшую интеграцию краткосрочной и долгосрочной перспективы и понимание долгосрочной нейтральности денег — идеи о том, что изменение денежной массы влияет только на номинальные переменные в денежном потоке. экономики, таких как цены и заработная плата, и не влияет на реальные переменные, такие как занятость и объем производства.

И кейнсианцы, и монетаристы стали объектом пристального внимания с появлением новой классической школы в середине 1970-х годов.Новая классическая школа утверждала, что политики неэффективны, потому что отдельные участники рынка могут предвидеть изменения в политике и действовать заранее, чтобы противодействовать им. Новое поколение кейнсианцев, возникшее в 1970-х и 1980-х годах, утверждало, что даже если люди могут правильно предвидеть, совокупные рынки не могут очиститься мгновенно; поэтому налогово-бюджетная политика может быть эффективной в краткосрочной перспективе.

Мировой финансовый кризис 2007–2008 годов вызвал возрождение кейнсианской мысли.Это была теоретическая основа экономической политики в ответ на кризис многих правительств, в том числе в Соединенных Штатах и ​​Соединенном Королевстве. В то время как в конце 2008 года разворачивалась глобальная рецессия, профессор Гарвардского университета Н. Грегори Мэнкью написал в газете New York Times : «Если вы собираетесь обратиться к одному экономисту, чтобы понять проблемы, стоящие перед экономикой, нет никаких сомнений в том, что экономистом будет Джон Мейнард Кейнс. Хотя Кейнс умер более полувека назад, его диагноз рецессий и депрессий остается основой современной макроэкономики.Кейнс писал: «Практики, которые считают себя совершенно свободными от любого интеллектуального влияния, обычно являются рабами какого-нибудь умершего экономиста». В 2008 году нет более известного экономиста, чем сам Кейнс ».

Но кризис 2007–2008 годов также показал, что кейнсианская теория должна лучше включать роль финансовой системы. Кейнсианские экономисты исправляют это упущение путем интеграции реального и финансового секторов экономики. ■

Сарват Джахан — экономист, а Крис Папагеоргиу — заместитель начальника отдела Департамента стратегии, политики и анализа МВФ. Ахмед Сабер Махмуд — заместитель директора по прикладной экономике в Университете Джонса Хопкинса.

Кейнсианский взгляд на рыночные силы

Цели обучения

К концу этого раздела вы сможете:

• Объясните кейнсианский взгляд на рыночные силы
• Анализировать роль государственной политики в управлении экономикой

С момента зарождения кейнсианской экономики в 1930-е годы разгорались споры о том, в какой степени правительство должно играть активную роль в управлении экономикой.После человеческих разорений и страданий Великой депрессии многие люди, в том числе многие экономисты, стали больше осознавать уязвимые места в рыночной экономической системе. Некоторые сторонники кейнсианской экономики отстаивали высокую степень государственного планирования во всех сферах экономики.

Однако сам Кейнс осторожно отделил проблему совокупного спроса от вопроса о том, насколько хорошо работают отдельные рынки. Он утверждал, что отдельные рынки товаров и услуг были уместными и полезными, но иногда этот уровень совокупного спроса был слишком низким.Он утверждал, что когда 10 миллионов человек хотят и могут работать, но один миллион из них безработный, отдельные рынки могут отлично справляться с распределением усилий девяти миллионов рабочих — проблема в том, что существует недостаточный совокупный спрос для поддерживать рабочие места для всех 10 миллионов. Таким образом, он считал, что, хотя правительство должно обеспечить, чтобы общий уровень совокупного спроса был достаточным для экономики для достижения полной занятости, эта задача не подразумевала, что правительство должно пытаться устанавливать цены и заработную плату во всей экономике, а также не брать на себя управление и напрямую управлять крупными корпорациями или целыми отраслями.

Даже если принять кейнсианскую экономическую теорию, остается ряд практических вопросов. Могут ли государственные экономисты точно определить потенциальный ВВП в реальном мире? Лучше ли добиться желаемого увеличения совокупного спроса за счет снижения налогов или увеличения государственных расходов? Принимая во внимание неизбежные задержки и неопределенность, когда правительства вводят политику в закон, разумно ли ожидать, что правительство сможет применять кейнсианскую экономику? Неужели исправить рецессию так же просто, как накачать совокупный спрос? Государственные бюджеты и фискальная политика будут исследовать эти вопросы.Кейнсианский подход, ориентированный на совокупный спрос и жесткие цены, оказался полезным для понимания того, как экономика колеблется в краткосрочной перспективе и почему возникают спады и циклическая безработица. В «Неоклассической перспективе» мы рассмотрим некоторые недостатки кейнсианского подхода и то, почему он не особенно хорошо подходит для долгосрочного макроэкономического анализа.

Великая рецессия

Уроки, извлеченные во время Великой депрессии 1930-х годов, и модель совокупных расходов, предложенная Джоном Мейнардом Кейнсом, дали современным экономистам и политикам сегодня инструменты для эффективного управления коварной экономикой во второй половине 2000-х годов.В статье «Как закончилась великая рецессия» Алан С. Блиндер и Марк Занди написали, что действия, предпринимаемые сегодняшними политиками, резко контрастируют с действиями первых лет Великой депрессии. Сегодняшние экономисты и политики не удовлетворились тем, что рынки оправились от рецессии, не приняв упреждающих мер по поддержке потребления и инвестиций. Федеральная резервная система активно снижала краткосрочные процентные ставки и разрабатывала инновационные способы закачивания денег в экономику, чтобы кредит и инвестиции не иссякали.И президенты Буш, и Обама, и Конгресс реализовали множество программ, начиная от налоговых льгот и заканчивая «Денежными средствами за драндулет» и Программой помощи проблемным активам, чтобы стимулировать и стабилизировать потребление домашних хозяйств и стимулировать инвестиции. Хотя эта политика подверглась резкой критике со стороны общественности и многих политиков, она уменьшила влияние экономического спада и, возможно, спасла страну от второй Великой депрессии.

Основные понятия и краткое содержание

Кейнсианский рецепт стабилизации экономики предполагает вмешательство государства на макроэкономическом уровне — увеличение совокупного спроса при падении частного спроса и уменьшение совокупного спроса при повышении частного спроса.Это не означает, что правительство должно принимать законы или постановления, устанавливающие цены и количество на микроэкономических рынках.

Вопросы для самопроверки

Требует ли кейнсианская экономика от правительства установления контроля над ценами, заработной платой или процентными ставками?

Кейнсианская экономика не требует какого-либо микроэкономического контроля над ценами. Это правда, что многие кейнсианские экономические рецепты были для правительства, чтобы влиять на общий объем совокупного спроса в экономике, часто через государственные расходы и снижение налогов.

Перечислите три практических проблемы с кейнсианской точки зрения.

Три проблемы связаны со способностью правительства оценить потенциальный ВВП, решить, влиять ли на совокупный спрос посредством налоговых изменений или изменений в государственных расходах, а также время задержки, которое происходит, когда Конгресс и президент пытаются принять закон.

Обзорные вопросы

Как с точки зрения кейнсианства рассматривался сбой экономического рынка во время Великой депрессии?

Вопросы о критическом мышлении

Вернитесь к таблице из экономического отчета президента в более ранней статье Work It Out под названием «Кривая Филлипса для Соединенных Штатов.«Как, по вашему мнению, изменились государственные расходы за последние шесть лет?

Объясните, какие типы политики федеральное правительство могло применить для восстановления совокупного спроса, а также возможные препятствия, с которыми могли столкнуться политики.

Список литературы

Блиндер, Алан С. и Марк Занди. «Как закончилась Великая рецессия». Последнее изменение: 27 июля 2010 г. http://www.princeton.edu/~blinder/End-of-Great-Recession.pdf.

Кейнсов против кейнсианцев | Департамент экономики

Этот пост был первоначально опубликован в журнале Phenomenal World 11 июля 2019 года.Автор, Аманда Пейдж-Хунграйок, кандидат экономических наук Массачусетского университета в Амхерсте. Ее текущая работа сосредоточена на пересечении расходов правительства штата и местного самоуправления и налогово-бюджетной политики.

Что движет экономическим ростом и стагнацией? Какие типы методологий и инструментов нам нужны, чтобы точно объяснить экономические эпохи в прошлом и настоящем? Какие модели и подходы к политике могут привести к процветанию для всех? Эти вопросы занимали ум Джона Мейнарда Кейнса от Первой мировой войны до его смерти в 1946 году.Кейнса, одного из самых влиятельных экономистов всех времен, часто называют «спасшим капитализм». Его наследие, в понимании большинства экономистов, состояло в том, чтобы вылечить невмешательство капитализма с помощью антициклической фискальной политики — использования экспансионистских государственных расходов во время рецессий для увеличения производства и занятости.

В своей новой книге Кейнса против капитализма экономист Джеймс Кротти утверждает, что такая интерпретация Кейнса глубоко ошибочна. Кейнс, утверждает Кротти, хотел заменить капитализм своей собственной программой «либерального социализма».В книге он демонстрирует, что 1) Кейнс принципиально отверг теоретическую модель, лежащую в основе невмешательства в капитализм; и 2) краеугольным камнем программы либерального социализма Кейнса были постоянные крупномасштабные государственные и полугосударственные инвестиции, направляемые государством, сопровождаемые низкими процентными ставками и контролем над капиталом.

В этом обзоре мы суммируем эти два основных аргумента, а затем перейдем к обсуждению актуальности книги для текущей макроэкономической среды, в частности, современных дебатов о вековой стагнации, краткосрочности и роли государственных инвестиций в экономике.

Отказ от классической теории

Кротти утверждает, что Кейнс не мог захотеть «спасти капитализм», учитывая, что он посвятил всю свою карьеру критике классической экономической модели. Он показывает, что Кейнс отверг три основных вывода классической теории: 1) когда экономика функционирует нормально, производительность труда и капитала максимизируется; 2) если что-то уводит экономику от этой точки, «рыночные силы» вернут экономику к полной занятости всех производственных ресурсов; и 3) когда в экономике полная занятость, только внешний «шок» может увести ее от полной занятости.В дополнение к менее центральной критике, которую Кейнс сделал по поводу совершенной конкуренции и обратимых инвестиций, Кротти прослеживает эти три основных критики от их концепции как «доаналитического» видения Кейнса до их полного теоретического развития в книге «Общая теория занятости, процента и денег». .

Во-первых, Кротти утверждает, что после Первой мировой войны Кейнс начал верить, что мощные двигатели накопления капитала необходимы для долгосрочных эпох процветания. В частности, Кейнс убедился, что уникальные особенности XIX века, такие как быстрый рост населения, крупные технологические инновации и война, были ответственны за необычайный экономический рост Великобритании.Такие механизмы долгосрочного и устойчивого роста обеспечат стабильные капиталовложения, независимо от краткосрочных ожиданий прибыли. Без этих факторов не было бы оснований ожидать, что экономика останется стабильной при полной занятости, поскольку капитальные вложения на постоянной основе не будут гарантированы. Фактически, вероятность «застоя» экономики была гораздо выше при высоком уровне безработицы. Это прямо противоречит первому центральному выводу классической теории.

Во-вторых, Кротти показывает, что Кейнс начал отвергать идею о том, что экономика автоматически стабилизируется, если она отклонится от полной занятости.Это стало очевидно для Кейнса после того, как он стал свидетелем разрушения, которое дефляция нанесла британской экономике в период между мировыми войнами. Согласно классической теории, любое отклонение от равновесия может стабилизировать два механизма: дефляция заработной платы и цен и снижение процентных ставок. Когда имеется избыточное предложение рабочей силы, номинальная заработная плата и цены должны падать, потому что рабочие конкурируют за дефицитные рабочие места, а фирмы конкурируют за дефицитных клиентов. Как только реальная заработная плата упадет, фирмы будут нанимать больше рабочих. Это увеличит занятость и объем производства, вернув экономику на полную производственную мощность.Кейнс утверждал, что дефляция с большей вероятностью дестабилизирует экономику, поскольку дефляция может вызвать дефолты в финансовом секторе, что может привести к финансовой панике. В частности, дефляция может вызвать падение цен на активы. Если стоимость активов, которыми владеет физическое или юридическое лицо, становится ниже стоимости имеющейся задолженности, это лицо или предприятие становятся неплатежеспособными. Широко распространенная неплатежеспособность заставляет кредиторов опасаться кредитования и может привести к исчерпанию ликвидности. Это создает больше дефолтов, большую неплатежеспособность и меньшую ликвидность.Таким образом, Кейнс утверждал, что дефляция с большей вероятностью нанесет ущерб экономике, чем стабилизирует ее.

Кротти опирается на проведенный Кейнсом анализ финансовых рынков США, чтобы обсудить третий основной критический анализ Кейнсом классической теории — отказ от идеи о том, что, когда в экономике будет полная занятость, только внешний шок (например, рост цен на импортируемую нефть) может дестабилизировать его. Наблюдая за финансовыми рынками США в начале 1930-х годов, Кейнс начал понимать, как нестабильность возникает из, казалось бы, стабильных экономических моментов.Он утверждал, что финансовые рынки совсем не эффективны и ведут себя хорошо; они склонны к приступам мании и паники, которые могут подорвать экономику изнутри. Например, периоды длительного экономического роста и процветания могут повысить уверенность и готовность идти на риск. Эти «животные духи», как он это классно выразил, могут приводить к отклонениям цен на акции от их основной фундаментальной стоимости, создавая пузырь. Когда становится ясно, что цены на акции существенно переоценены, и инвесторы начинают отчаянно продавать акции, может возникнуть паника.

Методологическая тема, лежащая в основе трех центральных отклонений Кейнса от выводов классической теории, — это реализм предположений. Кейнс утверждал, что, поскольку допущения классической теории не отражают реальную экономику, классическая модель бесполезна для решения проблем «реального мира». Первый вывод классической теории требует, чтобы уникальные условия XIX века продолжались бесконечно. Второй требует, чтобы дефляция заработной платы и цен происходила плавно, цены падали меньше, чем заработная плата, а дефляция реальной заработной платы побуждала фирмы нанимать больше работников.Третий предполагает, что будущее познаваемо по своей природе и вероятность всех возможных событий может быть вычислена бесконечно во времени. Причина, по которой классическая теория сделала выводы, не отражающие реальный экономический опыт Британии в начале двадцатого века, заключается в том, что предположения теории нереалистичны.

Кротти утверждает, что именно поэтому Кейнс использовал предположение о фундаментальной неопределенности в качестве основы для всех своих моделей и теорий. Кейнс считал, что будущее по своей сути непознаваемо.Мы можем рассчитать вероятность смерти, но как мы можем узнать, когда мы умрем? Кейнс утверждал, что поскольку люди сталкиваются с неизвестным будущим, они разрабатывают процессы принятия решений на основе эвристики или практических правил. Если предположить этот тип человеческого поведения, вся макроэкономическая модель изменится. Пузыри, мании и паника на финансовых рынках могут привести к ошибочным ожиданиям и снижению уверенности, что приведет к сокращению инвестиций, что приведет к сокращению производства и занятости.

Развитие макроэкономической теории Кейнса

Кротти ясно дает понять, что краеугольным камнем макроэкономической теории Кейнса была крупномасштабная постоянная программа государственных инвестиций, которая могла бы управлять примерно двумя третями национальных инвестиций. Программа государственных инвестиций такого масштаба, наряду со всеми другими поддерживающими политиками, которые отстаивал Кейнс, утверждает Кротти, не является какой-либо формой капитализма в том виде, в каком мы его знаем. Другими словами, версия государственных инвестиций Кейнса была «определенно не краткосрочной программой государственного стимулирования, разработанной для того, чтобы« запустить »временно вялую экономику, а затем позволить свободному предпринимательству взять верх.”

По его словам, у Кейнса было два ключевых мотива для реализации своей крупномасштабной программы государственных инвестиций. Во-первых, «светская стагнация», охватившая Великобританию в межвоенные годы, была для Кейнса проблемой, с которой сталкиваются все зрелые капиталистические экономики. По мере роста основного капитала страны новые инвестиции становятся менее прибыльными, а это означает, что в какой-то момент инвестиции прекратятся. Во-вторых, финансовые рынки, исходя из предположения о фундаментальной неопределенности, могут вызвать обвалы, которые разрушат ожидания людей и заставят их бояться рисковать в ближайшем будущем. «Бизнес утяжеляет робость… Никто не готов сажать семена, которые только долгое время. лето может принести плоды.«Такое поведение может вызвать неустойчивые или слабые инвестиции. По этим двум причинам Кейнс утверждал, что правительству необходимо планировать и осуществлять львиную долю инвестиций. В его модели эти инвестиции будут сопровождаться низкими процентными ставками и контролем за капиталом, чтобы сбережения не покидали страну в поисках более высокой прибыли.

Современная макроэкономическая среда

В книге представлен набор предложений по экономической политике для экономик, борющихся с длительной стагнацией и неустойчивыми или слабыми инвестициями, вызванными нестабильностью финансовых рынков.Возможно, это могло бы описать экономику США в последние годы. Экономисты Ларри Саммерс и Пол Кругман возродили гипотезу «вековой стагнации» как возможное объяснение медленного экономического роста после Великой рецессии. Еще в 2018 году Ларри Саммерс предупредил, что угроза светского застоя еще не миновала.

Слабые бизнес-инвестиции были связаны с «краткосрочностью» — ориентацией на краткосрочную выгоду со стороны корпоративных менеджеров и финансовых рынков в целом. Одной из основных причин краткосрочного подхода является усиление влияния акционеров по сравнению с другими заинтересованными сторонами в фирме.Кейнс утверждал, что менеджеры и акционеры по-разному принимают решения об инвестициях в бизнес. Когда компании находились в основном в семейном владении, менеджеры имели «шкуру в игре» и не инвестировали исключительно в погоне за прибылью, они «начали бизнес как образ жизни, не полагаясь на точный расчет предполагаемой прибыли». Одним из решений Кейнса для «безумных» казино на финансовых рынках начала 1930-х годов было увеличение времени, в течение которого акционеры должны были держать свои акции.В статье 2015 года Майк Концал, J.W. Мейсон, и я обсуждаем это решение как потенциальный способ преодоления краткосрочного подхода. Другие предлагаемые нами решения напрямую связаны с взглядами Кейнса на инвестиционное поведение менеджеров и акционеров. Например, исключение опционов на акции из зарплаты генерального директора устранит стимул для менеджеров вести себя как акционеры. Создание представительства работников в советах директоров корпораций обеспечит уравновешивающую силу влиянию акционеров на решения об инвестициях в бизнес.

Книга также предлагает институциональную основу для крупномасштабной государственной и полугосударственной инвестиционной программы. Краеугольным камнем этой программы будет Совет по национальным инвестициям. Обязанности Совета будут:

… Собрать необходимые источники финансирования и направить их на оплату экономически и социально эффективных инвестиционных проектов таким образом, чтобы обеспечить полную занятость в долгосрочной перспективе.

Помимо теоретических дебатов, Кротти также определяет типы институтов и капитальные проекты, которые имел в виду Кейнс.Под «полугосударственными учреждениями» Кейнс имел в виду такие организации, как университеты, коммунальные предприятия и транспортные центры. Капитальные проекты будут включать, но не ограничиваться: строительство домов и дорог, расширение производства электроэнергии, облесение, расчистку трущоб, а также развитие каналов, доков и гаваней.

Однако ни одно из описаний этих проектов Кротти не включает явного обсуждения практических препятствий, которые могут испортить крупномасштабную программу государственных инвестиций.Несмотря на внимание Кейнса к реалистичности предположений и их применимости к реальному миру, он никогда не рассматривал, например, как на практике можно ускорить или замедлить темпы капитальных вложений. Мое предстоящее диссертационное исследование исследует именно этот вопрос. Используя интервью с бюджетными чиновниками государственных и местных органов власти, мое исследование обращает внимание как на реалистичность предположений, так и на применимость кейнсианской программы в реальном мире. Первоначальные результаты показывают, что попытки скорректировать темпы капитальных расходов могут быть чреваты институциональными и практическими препятствиями.

Кейнс против кейнсианцев

Огромная ценность книги в том, что она отличает идеи оригинальной работы Кейнса от современных «кейнсианцев». Кротти показывает, что воплощение Кейнса в IS-LM захватило очень мало его убеждений и упустило самые важные части его мысли. Что упускают эти «кейнсианцы», включают: реализм предположений и фундаментальную неопределенность; атака на стабилизирующие рыночные силы классической теории дефляции заработной платы и снижения процентных ставок; светский застой; важность балансов; способность экономики эндогенно создавать нестабильность через финансовые рынки; и практически все политические рецепты, которые Кейнс предлагал на протяжении всей своей карьеры.По словам Кротти, вы «не можете создать предпочитаемый Кейнсом либерально-социалистический политический режим на основе экономической модели IS-LM».

Есть надежда, что макроэкономическая дисциплина, возможно, наконец уловит неустанное настойчивое требование Кейнса о том, что допущения любой модели должны быть применимы к реальному миру. В недавней статье, отражающей этот поворот, Хизер Боуши цитирует Эммануэля Саеса: «Если данные не соответствуют теории, измените теорию».

Пост кейнсианской теории и политики

Дополнительная информация

Как мировые экономические «эксперты» не смогли предсказать финансовый кризис 2007-2008 годов? Выдающийся экономист Пол Дэвидсон обсуждает, как мейнстримная экономическая теория может быть неприменима к миру опыта.Посткейнсианская теория предназначена для применения в реальном мире, и эта книга демонстрирует, как ее применение при формулировании политики может помочь в практическом решении экономических проблем. Дэвидсон продолжает демонстрировать, сколько посткейнсианских экономистов предупреждали о надвигающемся финансовом кризисе еще в 2002 году.

Посткейнсианская теория и политика ставит под сомнение аксиомы, на которых основана ортодоксальная экономическая теория, и возражает против их применимости к рыночно ориентированной экономике, использующей деньги. . В нем исследуются основы революционной общей теории Кейнса и делается попытка развеять заблуждения, часто встречающиеся в ортодоксальных учебниках.Эта доступная и грамотно составленная книга объясняет, почему современные экономики используют контракты, выраженные в деньгах, для организации всех рыночных операций для производства и обмена и почему аргумент закона сравнительного преимущества в пользу свободной торговли не применим к экспорту и импорту отраслей массового производства.

Эта книга является ценным ресурсом для профессиональных экономистов, а также студентов и ученых в области экономики, политологии и истории, которые оценят ее новый взгляд и анализ мировых финансовых событий.

Признание критиков

«Здесь Пол Дэвидсон дает легко читаемый обзор центральных элементов теории Кейнса и пост-кейнсианской теории, особенно по таким текущим вопросам, как безработица, государственный долг и международные платежные системы».
— Джеймс К. Гэлбрейт, автор The Конец нормального: великий кризис и будущее роста

«Если вам было интересно, что такое посткейнсианская экономика, или если вы искали лучшее объяснение того, что пошло не так в 2000-х, то последняя книга Пола Дэвидсона Книга — это то место, куда можно смотреть.Дэвидсон является идейным лидером в этой области, пишет доходчиво и отказывается принимать общепринятое мнение как мудрое. ‘
— Алан С. Блиндер, Принстонский университет, США

‘ О мировом финансовом кризисе, начавшемся в 2007 год, но не такой лаконичный и мудрый, как эта книга Пола Дэвидсона. Четкий анализ того, что пошло не так, его реальная сила в том, чтобы объяснить, что можно сделать, чтобы исправить положение ».
— Ларри Эллиотт, редактор по экономике, The Guardian

Содержание

Содержание: 1.Кто-нибудь заметил мировой финансовый кризис 2007-2008 годов? 2. Альтернативные теории функционирования капиталистической экономики 3. Безработица и аксиомы классической теории 4. Теория Кейнса – Пост-Кейнса: деньги и денежные контракты 5. Почему традиционная мейнстримная кейнсианская теория не является теорией Кейнса 6. Создание политики полной занятости 7. Инфляционная политика 8. Секьюритизация Ликвидность и несостоятельность рынка 9. Глобализация, международная торговля и международные платежи 10. Всегда ли международная свободная торговля выгодна? 11.Политика обеспечения цивилизованной капиталистической экономической системы Индекс

Перспективы развития Heterodox Economics

Джон Т. Харви и Роберт Ф. Гарнетт-младший, редакторы

Комплексный обзор текущего состояния — и будущего направления — неортодоксальной экономической мысли

---

Описание

Экономисты XXI века должны будут понять и улучшить мир после холодной войны, в котором ни одна экономическая теория или система не является ключом к улучшению человечества.Экономисты-гетеродоксы могут внести большой вклад в эти усилия, поскольку волна плюрализма порождает новые направления исследований и новые диалоги среди экономистов, не относящихся к мейнстриму. Future Directions for Heterodox Economics демонстрирует ряд вкладов в современную экономическую теорию и политику, объединяя эссе, которые варьируются от математических до философских, от критических до позитивных, от прорыночных до социалистических, и устанавливая новаторские связи между ранее отдельными теоретическими традициями — марксистскими и австрийскими. , феминистская, экологическая, сраффианская, институциональная и посткейнсианская.В отличие от всех предыдущих сборников, этот том показывает удивительную степень, в которой плюрализм порождает противоречия, критический диалог и инновационные новые направления в неортодоксальной экономике.

Джон Т. Харви — профессор и заведующий кафедрой экономики Техасского христианского университета.

Роберт Ф. Гарнетт младший , доцент кафедры экономики Техасского христианского университета.

Похвала / Награды

• «Те, кто интересуется недавними событиями и противоречиями в неосновной экономике, сочтут этот том самым долгожданным дополнением к литературе.Редакторы выбирали статьи с умом, выбирая те, которые позволяют как начинающим, так и более опытным людям хорошо познакомиться с природой и диапазоном неортодоксальной экономики, проблемами, которые составляют основу продолжающихся дебатов между экономистами этих мастей, и аргументами, которые были высказаны. разработаны для поддержки призывов к плюралистическому или монистическому пути развития ».
  — Джон Ф. Генри, факультет экономики, Университет Миссури, Канзас-Сити

• «Спустя шестьдесят лет формальный неоклассический мейнстрим экономики находится в окончательном упадке.Будущее неортодоксальное. Книга Харви и Гарнетта — лучший путеводитель в это будущее, которое вы найдете. Его следует читать от корки до корки ».
  — Эдвард Фуллбрук, профессор, Школа экономики, Университет Западной Англии

• «Эта книга представляет собой превосходный образец работ, посвященных передовой неортодоксальной экономике. Круг авторов, внесших свой вклад в книгу, дает хорошее представление о некоторых из наиболее продуктивных и интересных неортодоксальных ученых, включая Джона Дэвиса, Джорджа де Мартино. , Шейла Доу, Нева Гудвин, Джудит Мехта и Стив Зилиак.Статьи охватывают теоретические, методологические и эмпирические вопросы, но все они имеют общие интересы в наиболее важных вопросах неортодоксальной работы, таких как: как мы должны понимать различия и общие черты между неортодоксальными «школами мысли»? является ли разнообразие среди неортодоксальных школ чем-то, что усиливает неортодоксальное поле, или оно подрывает способность инославных школ бросать вызов основной работе? каковы фундаментальные различия между господствующей экономикой и неортодоксальной экономикой? как неортодоксальные экономисты могут позиционировать свою работу на будущее, чтобы помочь реализовать потенциал этой области для формирования экономической политики и экономического анализа в интересах общества? Люди, ищущие свежие идеи о том, как экономическая дисциплина может заново изобрести себя, чтобы расширить и модернизировать свои знания и пересмотреть приоритеты вопросов о том, как экономические знания могут быть использованы для продвижения общего блага, найдут большой интерес в этой хорошо составленной книге. .
  — Марта А. Старр, профессор экономики Американского университета и соредактор «Обзора социальной экономики »

Заглянуть внутрь

Авторские права © 2008, Мичиганский университет. Все права защищены.

Вы также можете быть заинтересованы в

Подробнее о продукте

Доступен для продажи по всему миру

---

---

В корзину

---

---

Начиная с начала — пандемия covid-19 заставляет переосмыслить макроэкономику | Брифинг

25 июля 2020 года

Примечание редактора: некоторые из наших репортажей о covid-19 бесплатны для читателей The Economist Today , нашего ежедневного информационного бюллетеня.Больше историй и наш трекер пандемии можно найти в нашем центре

I В ФОРМЕ , как известно сегодня, макроэкономика началась в 1936 году с публикации книги Джона Мейнарда Кейнса «Общая теория занятости, процента и денег». Последующую его историю можно разделить на три эпохи. Эпоха политики, основанной на идеях Кейнса, началась в 1940-х годах. К 1970-м годам он столкнулся с проблемами, которые не мог решить, и поэтому в 1980-х годах началась монетаристская эра, которая чаще всего ассоциировалась с работами Милтона Фридмана.В 1990-х и 2000-х годах экономисты объединили идеи обоих подходов. Но теперь, на обломках, оставленных пандемией коронавируса, начинается новая эра. Что он держит?

Послушайте эту историю

Ваш браузер не поддерживает элемент

Больше аудио и подкастов на iOS или Android.

Центральная идея экономики Кейнса — управление бизнес-циклом — как бороться с рецессиями и гарантировать, что как можно больше людей, которые хотят работать, смогут ее получить.В более широком смысле эта ключевая идея стала конечной целью экономической политики. В отличие от других форм экономической теории начала 20 века, кейнсианство предусматривало большую роль государства в достижении этой цели. Опыт Великой депрессии убедил протокейнсианцев в том, что экономика не является естественным корректирующим организмом. Правительства должны были иметь большой дефицит (т. Е. Тратить больше, чем они брали в виде налогов) во время спадов, чтобы поддержать экономику, с ожиданием, что они выплатят накопленный долг в хорошие времена.

Кейнсианская парадигма рухнула в 1970-е годы. Неизменно высокая инфляция и высокий уровень безработицы того десятилетия («стагфляция») сбивали с толку основных экономистов, считавших, что две переменные почти всегда движутся в противоположных направлениях. Это, в свою очередь, убедило политиков в том, что больше невозможно «вылезти из рецессии», как признал в 1976 году Джеймс Каллаган, тогдашний премьер-министр Великобритании. без устранения основных структурных недостатков они увеличили бы инфляцию, не снижая безработицу.И тогда высокая инфляция может сохраниться только потому, что люди этого ожидают.

Политики искали что-то новое. Монетаристские идеи 1980-х вдохновили Пола Волкера, тогдашнего председателя Федеральной резервной системы, на подавление инфляции путем ограничения денежной массы, хотя это также привело к рецессии, которая привела к резкому росту безработицы. Тот факт, что Волкер знал, что это, вероятно, произойдет, показал, что что-то изменилось. Многие монетаристы утверждали, что разработчики политики до них слишком много внимания уделяли равенству доходов и богатства в ущерб экономической эффективности.Вместо этого им нужно было сосредоточиться на основах, таких как низкая и стабильная инфляция, которая в долгосрочной перспективе создала бы условия, в которых уровень жизни повысился бы.

Звучит как шепот

В 1990-е и 2000-е годы возник синтез кейнсианства и фридманизма. В конечном итоге он рекомендовал политический режим, широко известный как «гибкое таргетирование инфляции». Основная цель политики заключалась в достижении низкой и стабильной инфляции, хотя во время спадов оставалось некоторое пространство для того, чтобы поставить занятость на первое место, даже если инфляция была слишком высокой.Основным инструментом экономического управления было повышение и понижение краткосрочных процентных ставок, которые, как оказалось, были более надежными детерминантами потребления и инвестиций, чем денежная масса. Независимость центральных банков от правительств гарантировала, что они не попадут в инфляционные ловушки, о которых предупреждал Фридман. Фискальная политика как способ управления деловым циклом была отодвинута на второй план, отчасти потому, что считалось, что она слишком подвержена политическому влиянию. Задача налогово-бюджетной политики заключалась в том, чтобы удерживать государственный долг на низком уровне и перераспределять доходы в той степени и так, как политики считали нужным.

Сейчас кажется, что эта доминирующая экономическая парадигма достигла своего предела. Впервые он начал колебаться после мирового финансового кризиса 2007-2009 годов, когда политики столкнулись с двумя большими проблемами. Во-первых, уровень спроса в экономике — в целом, совокупное желание тратить по отношению к совокупному желанию сберегать — казалось, необратимо снизился в результате кризиса. Чтобы бороться с спадом, центральные банки снизили процентные ставки и запустили количественное смягчение ( QE , или печатание денег для покупки облигаций).Но даже при экстраординарной денежно-кредитной политике выход из кризиса был медленным и долгим. ВВП рост был слабым. В конце концов, рынки труда выросли, но инфляция оставалась низкой (см. Диаграмму 1). Конец 2010-х годов был одновременно и новыми 1970-ми, и анти-1970-ми: инфляция и безработица снова вели себя не так, как ожидалось, хотя на этот раз они были на удивление низкими.

Это поставило под сомнение общепринятое мнение о том, как управлять экономикой. Центробанки столкнулись с ситуацией, когда процентная ставка, необходимая для создания достаточного спроса, была ниже нуля.Это был момент, которого они не могли легко достичь, поскольку, если банки попытались взимать отрицательную процентную ставку, их клиенты могли просто снять свои наличные и засунуть их под матрац. QE был альтернативным инструментом политики, но его эффективность обсуждалась. Такие споры заставили переосмыслить. Согласно рабочему документу, опубликованному в июле Майклом Вудфордом и Иньси Се из Колумбийского университета, «события периода после финансового кризиса 2008 года потребовали значительной переоценки прежнего общепринятого мнения, согласно которому только политика процентных ставок…достаточно для поддержания макроэкономической стабильности ».

Вторая посткризисная проблема, связанная с дистрибуцией. Хотя опасения по поводу издержек глобализации и автоматизации способствовали развитию популистской политики, экономисты спросили, в чьих интересах капитализм в последнее время работал. Очевидный всплеск неравенства в Америке после 1980 года стал центральным для многих экономических исследований. Некоторые беспокоились, что крупные фирмы стали слишком могущественными; другие — что глобализированное общество слишком остроумно или что социальная мобильность снижается.

Некоторые утверждали, что структурно слабый экономический рост и неравномерное распределение доходов от экономической деятельности связаны. У богатых выше склонность к сбережению, а не к расходам, поэтому, если их доля в доходах увеличивается, общие сбережения возрастают. Между тем в прессе центральные банки столкнулись с обвинениями в том, что низкие процентные ставки и QE увеличивают неравенство за счет повышения цен на жилье и акции.

Однако также становилось ясно, насколько экономические стимулы могут принести пользу бедным, если они приведут к значительному снижению безработицы для повышения заработной платы людей с низкими доходами.Незадолго до пандемии растущая доля в размере ВВП, человек в богатых странах мира приходилась на долю рабочих в виде заработной платы. Пособия были наибольшими для низкооплачиваемых работников. «Мы громко и ясно слышим, что это долгое восстановление сейчас приносит пользу сообществам с низким и умеренным доходом в большей степени, чем ощущалось на протяжении десятилетий», — сказал Джером Пауэлл, председатель ФРС, в июле 2019 года. перераспределительная сила быстро развивающейся экономики усилила важность поиска новых инструментов для замены процентных ставок для управления деловым циклом.

Таблицы начинают разворачиваться

Затем ударил коронавирус. Были нарушены цепочки поставок и производство, что при прочих равных должно было вызвать рост цен, поскольку сырье и готовую продукцию было труднее достать. Но большее влияние пандемия оказала на спрос, что привело к еще большему падению ожиданий в отношении будущей инфляции и процентных ставок. Желание инвестировать резко упало, в то время как люди во всем богатом мире теперь откладывают большую часть своего дохода.

Пандемия также выявила и обострила неравенство в экономической системе.«Белые воротнички» могут работать из дома, но «важные» работники — водители, занимающиеся доставкой мусора, уборщики мусора — должны продолжать работать и, следовательно, подвергаются большему риску заразиться коронавирусом из-за низкой заработной платы. Те, кто работает в таких отраслях, как гостиничный бизнес (непропорционально молодые, женщины, с черной или смуглой кожей), несут на себе основную тяжесть потери работы.

Еще до covid-19 политики снова начали обращать внимание на большее влияние спада и бума делового цикла на бедных.Но поскольку экономика пострадала от кризиса, который сильнее всего ударил по беднейшим слоям населения, возникло новое чувство безотлагательности. Это стоит за сдвигом в макроэкономике. Разработка новых способов вернуться к полной занятости снова становится главным приоритетом для экономистов.

Но как это сделать? Некоторые утверждают, что covid-19 доказал ошибочность опасений, что политики не могут бороться с экономическими спадами. Пока что в этом году богатые страны объявили о фискальном стимулировании в размере около 4,2 трлн долларов, что достаточно, чтобы довести их дефицит до почти 17% от ВВП , в то время как балансы центральных банков выросли на 10% от ВВП .Этот мощный стимул успокоил рынки, предотвратил крах предприятий и защитил доходы домохозяйств. Недавние меры политики «представляют собой упрек в учебнике идеи о том, что у политиков могут закончиться боеприпасы», — утверждает Эрик Нильсен из банка Unicredit.

Тем не менее, хотя никто не сомневается в том, что политики нашли множество рычагов, остаются разногласия по поводу того, какие рычаги следует использовать, кто должен это делать и каковы будут последствия. Экономистов и политиков можно разделить на три школы мысли, от наименее до наиболее радикальных: одна требует лишь большей смелости; тот, который смотрит на фискальную политику; и тот, который говорит, что решение — отрицательные процентные ставки.

Возьмем первую школу. Его сторонники говорят, что до тех пор, пока центральные банки могут печатать деньги для покупки активов, они смогут стимулировать экономический рост и инфляцию. Некоторые экономисты утверждают, что центральные банки должны делать это в той мере, в какой это необходимо для восстановления роста и достижения своих целевых показателей инфляции. Если они терпят поражение, то не потому, что у них кончились боеприпасы, а потому, что они недостаточно стараются.

Не так давно руководители центральных банков следовали этому убеждению, настаивая на том, что у них все еще есть инструменты для выполнения своей работы.В 2013 году Япония, у которой больше опыта, чем у любой другой страны с условиями низких темпов роста и сверхнизкой инфляции, назначила главного банкира Куроду Харухико (Kuroda Haruhiko) руководителем Банка Японии ( B o). Дж ). Ему удалось спровоцировать бум рабочих мест, но инфляция увеличилась меньше, чем было обещано. Прямо перед пандемией Бен Бернанке, бывший председатель ФРС, в своем выступлении перед Американской экономической ассоциацией заявил, что возможность покупки активов означает, что одной только денежно-кредитной политики, вероятно, будет достаточно для борьбы с рецессией.

Но в последние годы большинство руководителей центральных банков склонялось к тому, чтобы призывать правительства использовать свои бюджеты для ускорения роста. Кристин Лагард начала свое пребывание на посту президента Европейского центрального банка с призыва к финансовым стимулам. Г-н Пауэлл недавно предостерег Конгресс от преждевременной отмены финансового ответа на пандемию. В мае Филип Лоу, управляющий Резервного банка Австралии ( RBA ), заявил австралийскому парламенту, что «налогово-бюджетная политика должна будет играть более значительную роль в управлении экономическим циклом, чем в прошлом».

Стоять на линии благосостояния

Это ставит большинство руководителей центральных банков во вторую школу мысли, которая полагается на фискальную политику. Приверженцы сомневаются, что покупка активов центральным банком может дать неограниченный стимул, или считают такие покупки опасными или несправедливыми — возможно, например, потому что покупка корпоративного долга сохраняет жизнь компаниям, которым следует позволить разориться. Правительству лучше увеличить расходы или снизить налоги, когда бюджетный дефицит поглотит избыток сбережений, созданных частным сектором.Это может означать наличие большого дефицита в течение длительного периода, что предложил Ларри Саммерс из Гарвардского университета.

Эта точка зрения не исключает роли центральных банков, но понижает их роль. Они становятся инструментами фискального стимулирования, основная задача которых состоит в том, чтобы даже долгосрочные государственные займы оставались дешевыми по мере роста бюджетного дефицита. Они могут сделать это либо путем прямой покупки облигаций, либо путем привязки долгосрочных процентных ставок к нулю, как это делают сейчас B o J и RBA .В результате covid-19 «тонкая грань между денежно-кредитной политикой и управлением государственным долгом стала размытой», согласно отчету Банка международных расчетов ( BIS ), клуба центральных банков.

Не всем это нравится. В июне Пол Такер, бывший заместитель управляющего Банка Англии, заявил, что в ответ на массовые закупки банком государственных облигаций вопрос заключался в том, «вернулся ли теперь банк к роли операционного подразделения Казначейства».Но те, кто находится под влиянием кейнсианской школы, например Адэр Тернер, бывший британский финансовый регулятор, хотят, чтобы денежное финансирование фискальных стимулов стало официальной политикой — идея, известная как «вертолетные деньги».

Огромные программы фискального стимулирования означают, что отношение государственного долга к ВВП составляет (см. Диаграмму 2). Однако экономистов они больше не тревожат. Это связано с тем, что сегодняшние низкие процентные ставки позволяют правительствам обслуживать гораздо более высокие государственные долги (см. Диаграмму 3). Если процентные ставки остаются ниже номинального экономического роста, то есть до корректировки с учетом инфляции, тогда экономика может выйти из долга без необходимости иметь профицит бюджета, что подчеркивает Оливье Бланшар из Института международной экономики Петерсона. аналитический центр.Другой способ привести аргумент — это сказать, что центральные банки могут продолжать финансировать правительства, пока инфляция остается низкой, потому что в конечном итоге именно перспектива инфляции вынуждает политиков повышать ставки до уровней, которые делают долги дорогостоящими.

Некоторым идея задействовать фискальный кран на полную мощность и привлечь для этого центральный банк напоминает «современную монетарную теорию» ( MMT ). Это неортодоксальная экономика, которая призывает страны, которые могут печатать свою собственную валюту (например, Америка и Великобритания), игнорировать соотношение долга к ВВП и , полагаться на центральный банк для поддержки государственного долга и продолжать проводить дефицитные расходы, если только и пока безработица и инфляция не вернутся к норме.

И действительно есть сходство между этой школой мысли и MMT . Когда процентные ставки равны нулю, нет различия между выпуском долга, который в противном случае повлек бы за собой процентные расходы, и печатанием денег, что, как предполагают учебники, не влечет за собой процентных расходов. При нулевой процентной ставке «не имеет значения, финансируете ли вы за счет денег или за счет долга», — сказал г-н Бланшар на недавнем вебинаре.

Но на этом сравнение заканчивается. В то время как сторонники MMT хотят, чтобы центральный банк постоянно удерживал процентные ставки на нулевом уровне, другие основные экономисты выступают за экспансионистскую фискальную политику именно потому, что они хотят повышения процентных ставок.Это, в свою очередь, позволяет возобновить движение денежно-кредитной политики.

Третья школа мысли, которая фокусируется на отрицательных процентных ставках, является наиболее радикальной. Его беспокоит, насколько процентные ставки останутся ниже темпов экономического роста, как заявил г-н Бланшар. Его сторонники относятся к фискальному стимулу, финансируемому за счет долга или за счет создания денег центральным банком, с некоторым подозрением, поскольку оба оставляют счета на будущее.

Побочным эффектом QE является то, что центральный банк не может повышать процентные ставки, не выплачивая проценты за огромное количество электронных денег, хранящихся у банков.Чем больше денег он напечатает для покупки государственных облигаций, тем больше денег будет размещено на нем. Если краткосрочные ставки вырастут, повысится и законопроект центрального банка о «процентах по резервам». Другими словами, центральный банк, создающий деньги для финансирования стимулов, с экономической точки зрения делает нечто удивительно похожее на правительство, выпускающее долговые обязательства с плавающей ставкой. А центральные банки, в конечном счете, являются частью правительства.

Значит, бесплатных обедов нет. «Чем выше непогашенный QE как доля в общем государственном долге, тем больше правительство подвержено колебаниям краткосрочных процентных ставок», — пояснил в недавнем выступлении Гертян Влиге из Банка Англии.Еще одна проблема заключается в том, что в ближайшие десятилетия правительства столкнутся с еще большим давлением на свои бюджеты со стороны пенсионных расходов и расходов на здравоохранение, связанных со старением населения, инвестициями в борьбу с изменением климата и любыми дальнейшими катастрофами в форме COVID-19. Поэтому лучший способ стимулировать экономику на постоянной основе — это не создавать бесконечные счета, которые нужно будет оплачивать, когда ставки снова поднимутся. Это отрицательная процентная ставка.

В ожидании продвижения

Некоторые процентные ставки уже незначительно отрицательны.Базовая ставка Швейцарского национального банка составляет -0,75%, в то время как некоторые ставки в зоне евро, Японии и Швеции также находятся в минусе. Но такие, как Кеннет Рогофф из Гарвардского университета и Виллем Буйтер, бывший главный экономист банка Citigroup, предполагают, что процентные ставки будут на уровне -3% или ниже — гораздо более радикальное предложение. Чтобы стимулировать расходы и заимствования, эти ставки должны быть распространены по всей экономике: на финансовые рынки, на процентные ставки по банковским кредитам, а также на депозиты в банках, которые со временем должны будут сокращаться.Это будет препятствовать сбережению — в конце концов, в депрессивной экономике слишком много сбережений является фундаментальной проблемой, — хотя легко представить себе отрицательные процентные ставки, вызывающие ответную реакцию популистов.

Многие люди также захотят забрать свои деньги из банков и спрятать их под матрас. Следовательно, для того, чтобы эти предложения стали эффективными, потребуется радикальная реформа. Существуют различные идеи, как это сделать, но метод грубой силы состоит в том, чтобы отменить, по крайней мере, банкноты высокого достоинства, что делает хранение больших количеств наличных денег дорогостоящим и непрактичным.Г-н Рогофф предполагает, что в конечном итоге наличные могут существовать только как «тяжелые монеты».

Отрицательные ставки также создают проблемы для банков и финансовой системы. В статье, опубликованной в 2018 году, Маркус Бруннермайер и Янн Коби из Принстонского университета утверждают, что существует «обратная процентная ставка», ниже которой снижение процентных ставок фактически сдерживает банковское кредитование, нанося вред экономике, а не стимулируя ее. Ниже определенной процентной ставки, которая, как показывает опыт, должна быть отрицательной, банки могут не захотеть передавать снижение процентных ставок своим вкладчикам, опасаясь побудить раздраженных клиентов перевести свои депозиты в конкурирующий банк.Глубоко отрицательные процентные ставки могут свести на нет прибыли банков даже в безналичной экономике.

Возьмите то, что принадлежит им

Однако несколько факторов могут сделать экономику более благоприятной для отрицательных ставок. Денежные средства сокращаются — еще одна тенденция — ускорение пандемии. Банки становятся менее важными для финансирования, поскольку на рынках капитала происходит все больше посредничества (см. Статью). На рынки капитала, отмечает г-н Буйтер, аргумент о «скорости разворота» не влияет. Между тем центральные банкиры раздумывают над идеей создания своих собственных цифровых валют, которые могли бы действовать как депозитные счета для населения, позволяя центральному банку выплачивать или взимать проценты по депозитам напрямую, а не через банковскую систему.Кампания Джо Байдена за Белый дом включает аналогичные идеи, которые позволят ФРС напрямую обслуживать тех, у кого нет частного банковского счета.

В настоящее время директивным органам необходимо взвесить риски, чтобы сделать выбор в постковидном мире: широко распространенное вмешательство центрального банка в рынки активов, продолжающийся рост государственного долга или встряска финансовой системы. Однако все большее число экономистов опасаются, что даже этих радикальных изменений недостаточно. Они утверждают, что существуют более глубокие проблемы, которые могут быть решены только структурной реформой.

Новая статья Атифа Миана из Принстонского университета, Людвига Штрауба из Гарвардского университета и Амира Суфи из Чикагского университета развивает идею о том, что неравенство снижает спрос в экономике. Они утверждают, что точно так же, как неравенство создает потребность в стимулах, стимулы в конечном итоге создают еще большее неравенство. Это связано с тем, что это приводит к увеличению задолженности экономики либо потому, что низкие процентные ставки побуждают домохозяйства или компании брать ссуды, либо потому, что у правительства наблюдается дефицит. Как государственная, так и частная задолженность передает доход богатым инвесторам, владеющим долгом, тем самым еще больше снижая спрос и процентные ставки.

Световые тенденции последних десятилетий, заключающиеся в усилении неравенства, более высоком соотношении долга к ВВП и более низких процентных ставках, таким образом, усиливают друг друга. Авторы утверждают, что выход из ловушки «требует рассмотрения менее стандартной макроэкономической политики, например политики, ориентированной на перераспределение, или политики, сокращающей структурные источники высокого неравенства». Одним из этих «структурных источников высокого неравенства» может быть отсутствие конкурентоспособности. Крупному бизнесу с зависимыми рынками не нужно инвестировать столько, сколько им пришлось бы, если бы они столкнулись с усилением конкуренции.

Новый рабочий документ Анны Стэнсбери, также из Гарвардского университета, и г-на Саммерса отвергает эту точку зрения и вместо этого обвиняет рабочих в снижении переговорных позиций на рынке труда. По мнению авторов, этим можно объяснить всевозможные тенденции американской экономики: снижение (до середины 2010-х годов) доли доходов работников, сокращение безработицы и инфляции, а также высокую прибыльность корпораций. По их мнению, владельцы бизнеса могут иметь больше шансов сберечь, чем работники, поэтому по мере роста корпоративных доходов совокупные сбережения увеличиваются.

Г-жа Стэнсбери и г-н Саммерс отдают предпочтение такой политике, как укрепление профсоюзов или продвижение «механизмов корпоративного управления, которые увеличивают власть работников». Они утверждают, что такую ​​политику «необходимо тщательно рассмотреть в свете возможных рисков роста безработицы». Более многообещающими могут быть идеи по увеличению власти работников как отдельных лиц. Один из них — укрепить систему безопасности, которая повысит переговорные позиции рабочих и их способность избегать непривлекательных условий труда.

В недавней книге Мартин Сандбу, обозреватель Financial Times , предлагает заменить не облагаемые налогом надбавки к заработной плате небольшими универсальными базовыми доходами. Другая идея — усилить правоприменение существующего трудового законодательства, которое в настоящее время слабо во многих богатых странах. Также поможет более жесткое регулирование слияний и поглощений для предотвращения образования новых монополий.

Все эти новые идеи теперь будут конкурировать за место в политической среде, в которой изменения внезапно кажутся гораздо более возможными.Кто бы мог предположить всего шесть месяцев назад, что заработная плата десятков миллионов рабочих по всей Европе будет выплачиваться за счет государственных отпускных схем или что семь из десяти американских людей, потерявших работу во время рецессии, будут зарабатывать больше на страховании от безработицы. выплаты, чем они сделали на работе? Благодаря массовой финансовой помощи, «роль государства в экономике, вероятно, станет значительно выше», — говорится в сообщении BIS .

Говоря о революции

Многие экономисты хотят именно такого государственного вмешательства, но оно чревато явными рисками.Правительства, которые уже несут большие долги, могут решить, что беспокойство по поводу дефицита — это удел слабаков и что независимость центрального банка не имеет значения. Это могло, наконец, спровоцировать высокую инфляцию и стать болезненным напоминанием о преимуществах старого режима. Реформы финансового сектора могут иметь неприятные последствия. Более широкое перераспределение может вывести экономику из состояния паники, как это описывают г-н Суфи, г-жа Стэнсбери и их коллеги, — но высокие налоги могут в равной степени препятствовать занятости, предпринимательству и инновациям.

Переосмысление экономики — это возможность. В настоящее время растет консенсус в отношении того, что жесткие рынки труда могут дать рабочим больше возможностей на переговорах без необходимости значительного расширения перераспределения. Уравновешенная переоценка государственного долга может привести к зеленым государственным инвестициям, необходимым для борьбы с изменением климата. И правительства могут начать новую эру финансов, предполагающую больше инноваций, более дешевое финансовое посредничество и, возможно, денежно-кредитную политику, которая не ограничивается наличием физических денег.Ясно одно: старая экономическая парадигма выглядит утомленной. Так или иначе, грядут перемены. ■

Примечание редактора: некоторые из наших репортажей о covid-19 бесплатны для читателей The Economist Today , нашего ежедневного информационного бюллетеня. Чтобы узнать больше и узнать о нашем трекере пандемии, посетите наш хаб

Эта статья появилась в разделе «Брифинг» печатного издания под заголовком «Начинать заново»

Насколько эффективна экономическая теория?

Арнольд Клинг

Лето 2017

В 1980 году, после десятилетия высокой инфляции и безработицы — сочетания, которое экономисты ранее считали невозможным в течение длительного периода времени, — The Public Interest выпустил специальный выпуск под названием «Кризис в экономической теории».«Сегодня мало говорят о кризисе в экономической теории. Но в последнее десятилетие мы пережили финансовый кризис и последующий спад занятости, который также шел по пути, который экономисты ранее считали невозможным. Экономисты кажутся более уверенными, чем они в 1980 году, но заслуживают ли они большего доверия? Во всяком случае, некоторые из вопросов, стоящих перед экономической наукой, должны быть глубже, чем тогда.

Фактически, основной вопрос о том, как экономика должна понимать себя, теперь требует неотложного внимания.С момента основания Американской экономической ассоциации в 1880-х годах экономисты в этой стране стремились получить особый статус научно обоснованных экспертов по политике. В частности, за последние 50 лет они в значительной степени достигли этого статуса. Менее ясно, заслуживают ли они этого. И то, как на самом деле будет выглядеть научная экономика, тоже далеко не так ясно, как сейчас представляют себе некоторые экономисты.

И дело не только в практике: даже идеал экономики как науки сейчас требует серьезного изучения.Если экономическая теория не находится в кризисе, возможно, она заслуживает этого.

ЭФФЕКТИВНАЯ ТЕОРИЯ

Вместо «науки» мы могли бы думать об экономике в терминах «эффективной теории». Как объяснила физик из Гарварда Лиза Рэндалл,

Эффективная теория — это ценное понятие, когда мы спрашиваем, как развиваются научные теории, и что мы имеем в виду, когда говорим что-то правильно или неправильно. Законы Ньютона работают очень хорошо. Их достаточно, чтобы разработать путь, по которому мы можем отправить спутник в дальние уголки Солнечной системы, и построить мост, который не рухнет.Однако мы знаем, что квантовая механика и теория относительности являются более глубокими теориями, лежащими в основе. Законы Ньютона — это приближения, которые работают на относительно низких скоростях и для больших макроскопических объектов. Более того, эффективная теория точно сообщает нам свои ограничения — условия и значения параметров, при которых теория не работает. Законы эффективной теории действуют до тех пор, пока мы не достигнем ее ограничений, когда эти допущения перестают быть верными или наши измерения или требования станут все более точными.

В то время как термин «наука» часто используется для обозначения абсолютной истины в почти религиозном смысле, эффективная теория носит временный характер. Когда мы уверены, что в определенном контексте теория будет работать, тогда и только тогда теория будет эффективной.

Эффективная теория состоит из проверяемых знаний. Чтобы результаты можно было проверить, они должны быть получены методами, которые обычно считаются надежными. Любой исследователь, который пытается воспроизвести открытие, используя соответствующие методы, должен иметь возможность подтвердить его.Самое убедительное подтверждение эффективности теории — это предсказание и контроль. Пример Лизы Рэндалл с отправкой космического корабля в дальние уголки Солнечной системы иллюстрирует такое подтверждение.

Это понятие эффективной теории устанавливает полезный стандарт для рассмотрения экономики. Экономисты не лишены знаний. Мы знаем, что ограничения на торговлю, как правило, помогают узким интересам за счет более широкого процветания. Мы знаем, что рыночные цены важны для координации специализации и разделения труда в сложной экономике.Мы знаем, что поощрение получения прибыли способствует внедрению улучшенных продуктов и процессов, и что наш высокий уровень благосостояния является результатом совокупного эффекта таких улучшений. Мы знаем, что государственный контроль над ценами и производством, как в коммунистических странах, ведет к неэффективности и коррупции. Мы знаем, что законы спроса и предложения, как правило, сводят на нет попытки сделать товары более «доступными» за счет их субсидирования или снизить «издержки» за счет фиксирования цен.

Но у политиков есть цели, которые выходят далеко за рамки этих основных принципов или идут вразрез с ними.Они хотят управлять экономикой с помощью фискальных стимулов. Они хотят сформировать сложные и важные рынки, в том числе рынки медицинского страхования и жилищной ипотеки. Сомнительно, что эффективность экономической теории равна таким задачам.

Большинство научных исследований в области экономики в конечном итоге мотивировано нереалистичной целью предоставить эффективную теорию для реализации таких технократических задач. Но полученная экономическая теория не может применяться с той же уверенностью, что и физика Ньютона.Еще хуже то, что экономисты, в отличие от физиков, не знают границ эффективности своих теорий. Короче говоря, когда дело доходит до эффективной теории, экономисты обещают больше, чем могут дать.

За последние 50 лет вопросы об эффективности экономической теории вращались вокруг пяти взаимосвязанных предметов, в частности: математического моделирования, homo economicus , объективности, процедур тестирования и особого статуса суб-дисциплины макроэкономики.

При математическом моделировании вопрос касается компромисса между строгостью и актуальностью. Математические модели считаются более строгими, чем вербальные аргументы, но процесс моделирования служит для сужения области экономического мышления. Игнорируют ли экономисты-математики важные темы и упускают идеи, которые могла бы изучить нематематическая экономика?

В случае homo economicus вопрос касается преимуществ и недостатков допущения, что индивид ведет себя с экономической рациональностью.Это предположение представляется очень мощным инструментом для прогнозирования и контроля экономического поведения. Но каковы пределы его применимости?

Если говорить объективно, то вопрос касается взаимосвязи между фактами и ценностями или между анализом и политическими предпочтениями. Физиков и астрономов почти никогда не обвиняют в том, что они позволяют политическим взглядам влиять на их взгляды на изучаемые ими явления. Могут ли экономисты стремиться к такому же уровню объективности?

Что касается процедур тестирования, вопрос касается способности экономистов приводить убедительные доказательства для решения вопросов теории.В истории естествознания гипотезы подтверждались или отвергались на основе решающих экспериментов. Как экономисты могут получить проверяемые знания, имея дело с явлениями, которые не так легко поддаются экспериментальным методам?

Что касается макроэкономики, вопрос заключается в том, действительно ли экономисты могут прогнозировать и контролировать общее поведение безработицы и инфляции в экономике страны. Экономисты с оптимизмом смотрели на свои перспективы делать это в периоды благоприятных экономических показателей, таких как середина 1960-х годов или два десятилетия, предшествовавших финансовому кризису 2008 года.Но эти эпизоды были грубо прерваны неожиданными конвульсиями Великой стагфляции 1970-х годов и Великой рецессии, последовавшей за финансовым кризисом. Макроэкономическая теория — успех или неудача?

Взгляды экономистов на эти вопросы изменились за последние пять десятилетий. Интересно сравнить то, что они говорили в 1966 году, с тем, что они говорили в 1980 году, и тем, что они говорили в последнее время. Такие сравнения могут помочь нам понять, чего нам следует ожидать от экономики в ближайшие годы.

ТЕХНОКРАТИЧЕСКИЙ ОПТИМИЗМ

В 1966 году несколько экономистов занялись пятью взаимосвязанными вопросами, отмеченными выше, в сборнике эссе под названием Структура экономической науки , под редакцией Шермана Роя Круппа. В эссе на тему математического моделирования Уильям Баумоль резюмировал компромисс между строгостью и актуальностью.

Следовательно, к сильным математическим результатам практикующий должен относиться со смешанными чувствами. В лучшем случае они представляют собой соответствующее откровение о его проблеме; в худшем случае они могут поставить под сомнение правильность его предположений.

По состоянию на 1966 год все еще оставались экономисты, выступавшие против математического моделирования, но они отступали и уходили из профессии. Как сказал Мартин Бронфенбреннер в своем эссе в томе Круппа,

.

Еще, возможно, поколение назад, могло быть необходимо оправдать использование математики в экономике и других социальных науках … Теперь ботинок действительно грозит перейти на другую ногу, когда практикующий нематематик работает под затемняющее подозрение…. что все, что он делает, не будет иметь смысла, если не будет математически сформулировано и подвергнуто статистической проверке.

По вопросу актуальности Бронфенбреннер писал, что любая математическая модель требует того, что он назвал «теоремой применимости», показывая, что условия, при которых она истинна, выполняются в реальном мире. «И поскольку это относится к реальному миру, теорема применимости может быть весьма вероятной, но никогда не будет абсолютно достоверной».

Если Лиза Рэндалл права, то физики обычно знают, когда теории Ньютона эффективны, а когда нет.Напротив, экономисты часто не знают, эффективны ли их теории. Сколько фирм должно быть, чтобы применима теория «совершенной конкуренции»? Какие допущения необходимы для того, чтобы заработная плата рабочих была тесно связана с производительностью, и верны ли эти допущения на практике?

Касаясь темы homo economicus , Джеймс Бьюкенен написал в своем вкладе в сборник, что «центральное предсказательное положение экономики … сводится к утверждению, что люди, столкнувшись с эффективным выбором, будут выбирать больше, чем меньше.«

Ранее Милтон Фридман выступал в пользу более строгого определения homo economicus , согласно которому отдельные лица и фирмы оптимизируют свой выбор. В своей книге Essays in Positive Economics , опубликованной в 1953 году, Фридман утверждал, что это предположение может быть оправдано на основе его способности предсказывать экономические результаты. Он разработал знаменитую аналогию, в которой наблюдателя просят предсказать поведение бильярдного игрока. Хотя бильярдист не использует законы физики, Фридман утверждал, что наблюдатель может использовать законы физики, чтобы предсказать, как игрок в бильярд выстроит свой удар.По аналогии Фридман утверждал, что экономист может использовать математические модели оптимизации для прогнозирования поведения потребителей и фирм.

По состоянию на 1966 год, профессия в значительной степени не соответствовала точке зрения Фридмана. Основной альтернативой была «ограниченная рациональность» или «удовлетворение» Герберта Саймона, в которой предполагается, что экономические агенты не дотягивают до полной оптимизации. Хотя многие экономисты были заинтригованы идеями Саймона, которые помогли ему получить Нобелевскую премию в 1978 году, подавляющая часть экономических исследований проигнорировала их и продолжала предполагать оптимизацию.

Что касается объективности, многие экономисты верили в форму позитивизма, в которой факты могут быть отделены от ценностей. Позитивистская позиция состоит в том, что технические знания отделены от предпочтений. Общественность выражает предпочтения в отношении результатов, а технический эксперт затем предписывает политику для достижения этих результатов. Бьюкенен решительно возражал против того, чтобы экономисты использовали в своей работе собственные политические предпочтения:

[Экономист] опасно граничит с безответственными действиями, когда он позволяет своему рвению к социальному прогрессу, как он это понимает, взять верх над его поиском и уважением к научной истине, как это определено консенсусом его коллег…. Если экономист сможет узнать у своих коллег по физическим наукам … что уважение к истине превыше всего и что это окончательное оценочное суждение, которое должно пронизывать всю науку, он, тем не менее, может спасти дисциплину. от нынешней угрозы абсурда, забвения и дурной репутации.

Такой подход также важен для различения технических и политических споров в экономической науке. Бронфенбреннер писал:

Разве печально известная неспособность экономистов прийти к согласию не предполагает или не доказывает «донаучный» характер экономики как таковой? Я слежу за своим профессиональным пристрастием (личным интересом?) В отношении отрицательной стороны этого предложения.Разногласия по большей части неизбежны, поскольку они сосредоточены вокруг экономических ценностей и политических рекомендаций и затрагивают скорее нормативную, чем позитивную экономику ….

Это не означает отрицания существования разногласий в позитивной экономической науке, которых очень много … Тем не менее мы верим, что большинство, если не все, такие позитивные разногласия в конечном итоге будут разрешены, поскольку параллельные разногласия были разрешены в естественных науках. .

Как и многие другие экономисты того времени, Бьюкенен и Бронфенбреннер считали, что ценности и научное исследование могут быть отделены друг от друга, и что экономисты занимают более твердую позицию, когда они придерживаются научных исследований.

Что касается процедур тестирования, то в 1966 году два неортодоксальных мыслителя, Эмиль Грюнберг и Кеннет Боулдинг выразили сомнения. Грюнберг писал, что «на самом деле история социальных наук не показывает явных случаев, когда теория была бы опровергнута противоречивыми доказательствами».

Далее он предположил, что причина этого в том, что социологи работают с открытыми системами, в которых количество факторов, которые могут повлиять на результат, чрезвычайно велико. Напротив, ученые-физики могут работать с закрытыми системами, в которых можно учесть все факторы.Боулдинг писал:

Все предсказания, даже в физических науках, на самом деле являются условными предсказаниями. Они говорят, что если система остается неизменной, а параметры системы остаются неизменными, то такое-то и такое-то состояние системы будет в определенные моменты времени в будущем. Если система действительно изменится, конечно, предсказание будет фальсифицировано, и это то, что происходит в социальных системах все время … Это означает, что неудача предсказания в социальных системах не приводит к улучшению наших знаний. этих систем просто потому, что там не о чем знать…. [T] он должен принять во внимание возможность того, что наши знания об обществе резко ограничены непознаваемым.

Хотя эти комментарии были пророческими, на момент написания их проигнорировали. Вместо этого экономисты были уверены, что их статистические методы способны просеивать гипотезы и находить надежные. Фактически, середина 1960-х была периодом, когда экономисты были особенно оптимистичны в отношении эконометрики, и особенно техники множественной регрессии.Множественная регрессия считалась способом достижения идеала контроля посторонних влияний на неэкспериментальных данных.

Например, предположим, что вы хотите проверить, превосходят ли частные школы государственные школы, используя в качестве метрики результаты тестов учащихся. Однако вы знаете, что на результаты тестов влияет множество факторов, в том числе способности каждого ученика и семейное окружение. При множественной регрессии исследователь вводит в статистический анализ переменные, представляющие эти другие факторы, и теоретически это означает, что эти переменные контролируются.

Множественная регрессия требует обширных вычислений, поэтому до появления компьютеров она была практически непрактичной. К концу 1960-х годов во многих университетах были мэйнфреймы, способные обрабатывать эти вычисления, и популярность множественной регрессии росла. Множественная регрессия и компьютеры были особенным благом для макроэкономистов. В 1966 году многие экономисты были очень оптимистичны в отношении того, что крупномасштабные макроэконометрические модели экономики окажутся полезными для прогнозирования и контроля.

Фактически, по состоянию на 1966 г. общепринятый кейнсианский взгляд на макроэкономику был настолько широко принят, что макроэкономика не вызывала разногласий. В томе Круппа специальная тема макроэкономики затронута только в одном эссе Фрица Махлупа. Он написал:

Любой, кто проводил эмпирическую работу со статистикой национального дохода или статистикой внешней торговли, знает о тысячах и тысячах произвольных решений, которые статистики должны были принимать при выполнении операций, продиктованных или предложенных одним из множества определений, принятых для рассматриваемые термины.Нельзя с какой-либо уверенностью ожидать, что любая из теорий, связывающих чистые конструкции соответствующих совокупных величин, будет подтверждена исследованием их действующих аналогов.

Хотя в 60-е это было практически сноской, эта озабоченность была признаком грядущего.

КРИЗИС 1980 г.

Через четырнадцать лет после выпуска тома Круппа ситуация резко изменилась. В 1980 году, когда The Public Interest выпустил специальный выпуск «Кризис в экономической теории», название вряд ли требовало обоснования.Как выразился Дэниел Белл в своем выступлении,

Сегодня все согласны с тем, что государственное управление экономикой и политика находятся в беспорядке. Многие экономисты утверждают, что рецепты, основанные на предыдущих исторических ситуациях, больше не применимы, но относительно новых рецептов нет единого мнения.

К этому времени макроэкономика была самой проблемной дисциплиной экономики. Как среди профессиональных экономистов, так и среди обывателей кейнсианская экономика была дискредитирована Великой стагфляцией, когда безработица и инфляция достигли уровней, намного превышающих уровни 1960-х годов.Этот опыт показал, что кейнсианцы не могли ни предсказывать, ни контролировать экономику.

И все же, с точки зрения нашего первого методологического вопроса, касающегося роли математики, 1980 год, возможно, был высшей точкой для веры в то, что понимание может исходить от большей математической сложности. Я называю конец 1970-х, когда я делал дипломную работу, эпохой «высшей математики».

В 1970-е годы двумя самыми престижными журналами для молодого экономиста были Econometrica и Journal of Economic Theory , в которых публиковались наиболее математически трудные статьи.В 1970-х годах пять обладателей медали Джона Бейтса Кларка, весьма престижной награды, присуждаемой американскому экономисту моложе 40 лет, коллективно опубликовали 25 статей в Econometrica и девять статей в Journal of Economic Theory к году их получения. награду (впоследствии они публиковали больше в этих журналах).

В томе Public Interest за 1980 год два ведущих экономиста-математика того времени, Кеннет Эрроу и Фрэнк Хан, оба использовали свои эссе, чтобы представить перспективу макроэкономики.Они утверждали, что можно согласовать микроэкономические рассуждения с кейнсианской макроэкономической теорией. Но в томе Public Interest роль математики как таковая не обсуждалась.

Идея homo economicus была подвергнута сомнению Беллом:

Поскольку люди действуют по-разному по привычкам и обычаям, иррационально или ревностно, сознательно, с целью изменения институтов или перестройки социальных порядков, не существует внутреннего порядка, нет «экономических законов», составляющих «структуру» экономики ; есть только разные модели исторического поведения.Таким образом, экономика и экономическая теория не могут быть «закрытой системой».

Однако в экономической профессии мода была прямо противоположной. Многие экономисты, представленные в томе Public Interest Марка Уиллса, считали, что проблема кейнсианской экономики заключается в том, что она не приписывает экономическому человеку достаточной рациональности . Вслед за Робертом Лукасом-младшим эти экономисты утверждали, что макроэкономические модели должны предполагать рациональность в том смысле, в котором люди формируют свои ожидания относительно будущего.Модели, использующие рациональные ожидания, также оказались математически сложными; одна из самых важных статей Лукаса появилась в журнале Journal of Economic Theory в 1972 году.

Между макроэкономическими взглядами Уилльса и взглядами Эрроу и Хана было значительное расстояние, а еще большее расстояние — от взглядов Пола Дэвидсона, который в данном вопросе представлял «посткейнсианскую» (левую) школу. И все же нигде в томе не обсуждается проблема предвзятости.

В другом месте экономисты начали осознавать предвзятость в макроэкономике. Роберт Холл ввел термин «экономика пресной воды против экономики морской», чтобы охарактеризовать контраст между взглядами, преобладающими в университетах Чикаго, Миннесоты и Рочестера, с одной стороны, и взглядами, преобладающими в Гарварде, Массачусетском технологическом институте, Йельском университете, Стэнфорде и Беркли. с другой. У этих двух школ были разные взгляды на то, как устроена экономика, и разные идеологические пристрастия. Экономисты-пресноводные считали, что попытки контролировать безработицу и объем производства с помощью денежно-кредитной и налогово-бюджетной политики были неэффективными, и они также были склонны верить в консервативную экономическую политику.Экономисты-солтуотеры придерживались противоположного мнения. Однако ни один из них не признал бы, что их политические наклонности каким-либо образом повлияли на их убеждения об эффективности дискреционной фискальной и денежно-кредитной политики.

Что касается процедуры тестирования, то экономическая профессия в тот период была потрясена «критикой Лукаса» применительно к макроэконометрическим моделям. В 1976 году Лукас утверждал, что при рациональных ожиданиях модель, которая имела надежное статистическое соответствие с прошлым, может, тем не менее, полностью разрушиться в будущем.

Критика Лукаса привлекала внимание в конце 1970-х и позже. Однако другая критика окажется более значимой. В 1983 году Эдвард Лимер опубликовал статью под названием «Избавимся от эконометрики». Он написал:

Эконометрическое искусство в том виде, в каком оно практикуется на компьютерном терминале, включает подгонку многих, а может быть, тысяч статистических моделей. Одно или несколько, которые понравились исследователю, выбираются для целей отчетности. Этот поиск модели часто имеет благие намерения, но не может быть никаких сомнений в том, что такой поиск спецификации опровергает традиционные теории вывода.

Например, при рассмотрении вопроса о том, являются ли частные школы или государственные школы более эффективными, исследователь может выбрать, какие факторы следует учитывать и как определять переменные. На практике каждый исследователь перебирает множество возможных вариантов, прежде чем выбрать тот, о котором нужно сообщить. Экономист ведет себя как экспериментатор, который может настроить условия эксперимента, чтобы получить желаемый результат. Это не способствует надежности.

Все это были серьезные проблемы.Но в 1980 году наиболее значительным явлением была очевидная неспособность макроэкономики предоставить надежные средства прогнозирования и управления поведением экономики. В этом была суть кризиса.

ПОСЛЕ КРИЗИСА

На момент написания этой книги, спустя полвека после выхода тома Круппа, математическое моделирование по-прежнему является стандартом в основных экономических журналах. Но нет ничего лучше той же веры в высшую математику, которая характеризовала эру «пика математики» 1970-х годов.Пять медалистов Кларка с 2011 по 2015 год опубликовали в общей сложности четыре статьи в Econometrica и ни одной в журнале Journal of Economic Theory .

Экономисты больше не настаивают на том, чтобы homo economicus моделировались как рациональные. Вместо этого существует популярная область, известная как поведенческая экономика, которая изучает предубеждения и эвристики, влияющие на принятие индивидуальных решений, и пытается отследить экономические последствия этих отклонений от рациональности.

Экономисты продолжают проповедовать позитивистский идеал научной объективности, не сомневаясь в его достижимости.Однако время от времени поднимаются проблемы предвзятости. В 2015 году Пол Ромер написал провокационное эссе под названием «Математика в теории экономического роста». Несмотря на название, это ни в коем случае не критика использования математики в экономике. Скорее, Ромер жаловался, что некоторые экономисты создают предвзятую теорию в математическом обличье.

Стиль, который я называю математикой, позволяет академической политике маскироваться под науку. Подобно математической теории, математика использует смесь слов и символов, но вместо того, чтобы создавать тесные связи, она оставляет достаточно места для проскальзывания между утверждениями на естественном и формальном языке и между утверждениями с теоретическим, а не эмпирическим содержанием.

Вспомните из тома Круппа фразу «теорема применимости», означающую способ связи математической модели с наблюдаемыми в реальном мире. В физике этот процесс кажется простым. Но в экономике есть место разногласиям по поводу обстоятельств, к которым применима математическая модель. По мнению Ромера, некоторые экономисты, в первую очередь представители пресноводной школы, виновны в злоупотреблении предположениями о том, как их уравнения связаны с реальностью. Они делают интерпретации, которые соответствуют их политическим пристрастиям, но в остальном их интерпретации необоснованны.

Другие понимают озабоченность Ромера гораздо дальше. Например, Ной Смит писал о Ромере,

.

Он выделяет Лукаса, Прескотта и некоторых других за слабые или небрежные связи между математическими элементами и реальным миром. Но из того, что я вижу, такие тонкие и неаккуратные ссылки — правило в макрополях.

В этой математической критике заложены две проблемы. Одна проблема, которую подчеркивали и Ромер, и Смит, заключается в том, что теоретики создают статьи с тем, что мы могли бы назвать ложными теоремами применимости.То есть, поскольку концепции или предположения явно не относятся к реальному миру, они дают понимание, не имеющее практической ценности. Вторая проблема, подчеркнутая Ромером, состоит в том, что идеи не только неприменимы к реальному миру, но и обусловлены личными предубеждениями авторов, а не попыткой прийти к научной истине.

Процедуры тестирования экономистов резко изменились за последние десятилетия. Вместо того чтобы полагаться на множественную регрессию, экономисты часто ищут «естественные эксперименты».«Например, при оценке качества чартерных школ некоторые экономисты использовали тот факт, что в некоторых случаях учащиеся чартерных школ отбираются лотереей из квалифицированных кандидатов. Это создает« естественный эксперимент », в котором учащиеся, выбранные в лотерею на посещение чартерной школы можно сравнить с предположительно похожими учащимися, которые участвовали в лотерее, но не были выбраны и поэтому попали в государственные школы.

Кроме того, некоторые экономисты сейчас используют реальные эксперименты.Они помещают подопытных в ситуации, требующие принятия экономических решений, и проверяют, как испытуемые реагируют в различных экспериментальных условиях. Этот подход оказался особенно полезным в поведенческой экономике, где он заимствует ключевые методы из экспериментальной психологии. Обратите внимание, однако, что ни реальные эксперименты, ни натурные эксперименты неприменимы к макроэкономике. Проблема получения надежных проверок макроэкономических гипотез до сих пор не решена.

Однако, в отличие от 1980 года, сегодня макроэкономисты довольно хорошо удовлетворены своей областью, несмотря на (или, возможно, из-за) неспособности тщательно проверить свои теории.«Макровойны» 1970-х уступили место единодушному мнению о том, что денежно-кредитная политика может стабилизировать инфляцию, а это, в свою очередь, ограничит серьезность рецессий. Великая умеренность, царившая с середины 1980-х годов до 2008 года, похоже, подтверждает эту точку зрения.

Хотя этот благодушный консенсус был явно фальсифицирован из-за глубокой рецессии и болезненно медленного восстановления, последовавших за финансовым кризисом, экономисты довольно легко перешли к новому консенсусу в отношении этого эпизода. С этой точки зрения, потеря благосостояния из-за обвала цен на жилье заставила домохозяйства резко сократить свои расходы, в то же время, когда чрезмерный левередж некоторых крупных финансовых институтов и тесные взаимосвязи между финансовыми фирмами заставили рынки «схватиться», когда инвесторы потеряли доверие к ипотечным ценным бумагам, что привело к повсеместному снижению доступности кредитов.Тот факт, что краткосрочные процентные ставки упали до «нулевой границы» после кризиса, вынудил политиков предпринять творческие шаги для поддержки спроса, включая «количественное смягчение» со стороны Федеральной резервной системы и меры стимулирования, введенные в начале правления Обамы. администрация. Если бы эти шаги не были предприняты, кризис был бы намного хуже, и безработица, возможно, приблизилась к уровню, достигнутому во время Великой депрессии.

Мы не можем перезапустить историю без стимулов и без количественного смягчения.Невозможно проверить утверждение о том, что без этой политики была бы еще одна Великая депрессия. Но есть серьезные причины для оспаривания этого консенсусного объяснения. На мой взгляд, например, нет простого денежного или фискального решения проблемы безработицы. Напротив, я считаю, что безработица является результатом хрупкости сложных моделей специализации и торговли, которые возникают в экономике. Иногда модели специализации, которые были прибыльными вчера, не приносят прибыли сегодня, и некоторые люди останутся без работы до тех пор, пока не будут обнаружены новые модели.С этой точки зрения, фискальная и денежно-кредитная политика не оказала решающего влияния на путь, выбранный экономикой в ​​2008 году, и его последствия.

Но мои взгляды неортодоксальные. В академическом сообществе макроэкономика далеко не так противоречива или резок, как это было, когда экономика сделала неожиданный поворот в 1970-х годах — несмотря на столь же неожиданный поворот, который она приняла за последнее десятилетие.

ДОБЫЧИ

Хотя экономика сейчас не находится в состоянии ужасающего кризиса, как это было в конце 70-х годов, тем не менее, она, вероятно, вступает в период больших изменений по всем пяти дисциплинарным проблемам, которые мы отслеживаем.

Во-первых, есть основания полагать, что в ближайшие годы экономисты неохотно признают важность ментально-культурных факторов как детерминант экономических результатов, уменьшая возможности математического моделирования как подхода. На самом деле невозможно избежать некоторого движения в направлении понимания экономики как дисциплины интерпретации, наподобие истории. Пытаясь объяснить сокращение участия мужчин трудоспособного возраста в рабочей силе за последние два десятилетия или понять феномен того, что многие розничные фирмы предлагают специальные предложения в «Черную пятницу», определенно есть место для использования математических моделей, чтобы помочь анализу.Но они не являются ни необходимыми для придумывания интерпретаций, ни достаточными, чтобы сделать одну интерпретацию выше всех остальных. Изучая подобные предметы, экономисты могли бы значительно сократить использование математических выражений, ничего не теряя с точки зрения эффективной теории.

В томе Public Interest за 1980 год, как писал Израэль Кирзнер,

Экономическая теория должна быть реконструирована таким образом, чтобы на каждом этапе распознавать то, каким образом изменения внешних явлений меняют экономическую деятельность строго через фильтр человеческого разума .Экономические последствия, то есть не могут быть связаны функционально и механически с внешними изменениями, как если бы последствия возникали независимо от того, как внешние изменения воспринимаются, как эти изменения влияют на ожидания и как эти изменения вообще обнаруживаются. [Курсив в оригинале.]

Кирцнер — практик «австрийской» экономики, которая тогда была неортодоксальной и остается таковой сейчас. Но ряд «австрийских» идей, вероятно, постепенно проникнут в ортодоксию, особенно акцент на роли нематериальных факторов во влиянии на экономические явления.

Социологи склонны к материалистическим объяснениям. Они хотят объяснять экономические явления на основе наличия ресурсов и технических возможностей. Они хотят объяснить поведение при голосовании на основе демографических и экономических факторов. Альтернативой этому материалистическому редукционизму является утверждение, что идеи имеют значение. Оказывается, невозможно объяснить колоссальный рост экономического роста за последние два столетия только на основе накопления капитала. Значительный рост уровня жизни произошел в основном за счет разработки и применения новых идей в отношении продуктов и методов производства.

Другой нематериальный фактор — культурные нормы и социальные институты. Нельзя объяснить различия в богатстве между странами просто на основе ресурсов. Дело не в том, что Южная Корея богата ресурсами по сравнению с Северной Кореей или что Израиль богат ресурсами по сравнению со своими арабскими соседями. В Южной Корее и Израиле есть политические и культурные институты, которые более дружелюбны к предпринимательству, и это объясняет их относительно высокие экономические показатели.

Экономисты предпочитают рассматривать людей как личности.Однако люди получают свои идеи в основном от других людей. Мир ментальных явлений — это преимущественно культурный мир. И эти ментально-культурные факторы в социальном поведении делают экономику менее детерминированной и менее индивидуалистичной, чем хотелось бы многим экономистам. Нравится вам это или нет, но это снижает преимущество математического моделирования по сравнению со словесными рассуждениями.

Еще одна причина полагать, что математическое моделирование исчезнет, ​​- это меняющийся медиа-ландшафт. На данный момент академические экономисты по-прежнему должны публиковаться в журналах, чтобы добиться успеха, а это требует математического моделирования.Однако в век Интернета печатный журнал — очень неэффективный форум для распространения идей. Поскольку экономисты все чаще используют другие форумы, в том числе социальные сети, это может сломать блокировку, которую печатные журналы в настоящее время удерживают в отношении карьерных перспектив. Это, в свою очередь, может способствовать большему разнообразию средств выражения, нарушая монополию, которую в настоящее время удерживает математическое моделирование.

Во-вторых, что во многом связано с вероятным снижением значимости моделирования, экономисты, вероятно, также неохотно признают, что, поскольку культурные факторы имеют значение, простая модель индивидуума homo economicus имеет лишь ограниченную применимость.

Самая большая угроза для предположения о homo economicus — это не альтернативные теории индивидуальной психологии, такие как теории поведенческой экономики. Фактически, поведенческая экономика оказалась втянутой в то, что в психологии известно как «кризис репликации». Скорее, необходимость выйти за рамки предположения о homo economicus будет в основном возникать из-за признания важности культуры как детерминанты поведения. Экономистам нужно будет рассматривать экономические решения как неотъемлемые от культурных обстоятельств.Чтобы понять экономические явления, нам нужно обратить внимание на роль убеждений и социальных норм.

Поскольку идеи и культурный контекст имеют значение, в экономических явлениях существует множество потенциальных причинных факторов. Те скряги, которые утверждали, что экономика не является «закрытой системой», были правы. Каждый экономист должен выбрать, какие причинные факторы изучать, а какие игнорировать. К сожалению, это означает, что разные экономисты могут прийти к разным выводам и придерживаться их, основываясь на своих предпочтениях.

И это указывает на третье вероятное развитие экономической теории. Существует вполне реальная вероятность того, что в течение следующих 20 лет академическая экономика превратится в дисциплину, подобную современной социологии, которая окончательно сформирована идеологически обусловленной точкой зрения. Среди высокообразованных людей нарастает идеологическая поляризация. У экономистов всегда были свои предубеждения относительно того, какие теории кажутся разумными; некоторые из этих предубеждений являются идиосинкразическими, например, когда один экономист склонен полагать, что спрос на рабочую силу очень мало реагирует на изменение ставок заработной платы, а другой склонен полагать, что спрос на рабочую силу очень сильно реагирует.Но в будущем предубеждения, вероятно, будут все больше определяться политическими точками зрения, а не другими соображениями.

Это будет очевидно из убеждений экономистов, которые политически последовательны, но аналитически противоречивы. Например, политически соответствует тому, что кто-то из левых считает, что повышение минимальной заработной платы не приведет к сокращению найма, а также что увеличение иммиграции не приведет к снижению заработной платы. Однако аналитически это противоположные взгляды. Повышение минимальной заработной платы не приведет к сокращению найма, если рассматривать спрос на рабочую силу как крайне неэластичный (так, что небольшое изменение найма будет связано с данным изменением заработной платы).Увеличение иммиграции не приведет к снижению заработной платы, если рассматривать спрос на рабочую силу как высокоэластичный (так, что большое изменение найма будет связано с данным изменением заработной платы). Я думаю, мы уже начинаем видеть, как экономисты выбирают политическую последовательность в ущерб аналитической последовательности.

Эта политическая профессия, скорее всего, будет указывать влево. Экономисты — часть академического сообщества, в котором давление сверстников и общественные ценности оттесняются. Социальная жизнь академика неизбежно будет включать взаимодействие с людьми из других дисциплин, которые в подавляющем большинстве находятся слева.Из-за этого в кампусе неудобно придерживаться взглядов на свободный рынок, которые раньше можно было слышать от консерваторов, таких как Милтон Фридман.

Есть признаки того, что динамика внутри профессии смещена влево. Например, из пяти основных экономических журналов, наибольшее влияние оказал журнал Quarterly Journal of Economics , связанный с Гарвардом и его интервенционистской экономикой. Частично это было сделано за счет журнала Journal of Polit Economy , связанного с Чикагским университетом и его рыночной экономикой.

У левых более привлекательный и единый рассказ о финансовом кризисе. Левые экономисты рассматривают кризис как продукт индивидуальной иррациональности со стороны покупателей жилья, безрассудства и жадности со стороны банкиров и слабости со стороны финансовых регуляторов. Напротив, правые разделяются в своем повествовании. Питер Уоллисон винит жилищную политику и действия Freddie Mac и Fannie Mae. Монетарист Джон Тейлор винит потерю денег в годы, предшествовавшие кризису.Другие монетаристы, в частности Скотт Самнер и Роберт Хетцель, винят в кризисе скудных денег .

Я сам склонен к ментально-культурным объяснениям. Все участники подготовки к кризису, включая регулирующие органы, были укоренены в культуре, которая рассматривала жилье как социально желательную инвестицию с низким уровнем риска. Регулирующие органы считали, что в банках безопаснее хранить ценные бумаги с ипотечным покрытием, чем в других активах, и они использовали регулирование капитала, чтобы направить банки в этом направлении.Хотя некоторые регулирующие органы выразили сомнения в отношении субстандартного ипотечного кредитования, общее мнение заключалось в том, что, во всяком случае, доступность ипотечных кредитов была слишком ограниченной. Те же инвестиционные банкиры, которых сейчас считают безрассудными, в то время считались экспертами в области управления рисками.

Кроме того, избрание Дональда Трампа президентом может привести к тому, что даже консервативные экономисты захотят дистанцироваться от правых, по крайней мере, как это определяет Трамп. Экономистам справа, вероятно, будет неудобно с Трампом как по существу, особенно по вопросам торговли и иммиграции, так и по стилю.Таким образом, мы, вероятно, увидим меньше откровенного консерватизма со стороны академических экономистов, чем если бы в 2016 году был избран кто-то другой, демократ или республиканец. И результатом будет усиление всех других тенденций, толкающих профессию влево.

В-четвертых, кажется неизбежным, что экономисты неохотно придут к пониманию того, что они имеют дело с царством шаблонов и историй, а не решающей проверки гипотез. Экономистам и другим социологам просто невозможно достичь той же строгости, которая присуща естественным наукам, и экономисты, похоже, все больше принимают эту реальность.Одним из благоприятных признаков является повышенное внимание к воспроизводимости эмпирических исследований в экономике. Многие ведущие журналы предъявляют требования к прозрачности данных. Есть также экономисты, которые выступают за то, чтобы исследования были «зарегистрированы» заранее, чтобы ученые могли отслеживать исследования, которые не были опубликованы, потому что они не смогли найти «интересных» результатов.

Хотя целью такого рода усилий часто является погоня за Святым Граалем полной надежности, они вполне могут иметь промежуточный эффект, проясняя, что существующим исследованиям недостает надежности.В конце концов, большее количество экономистов может захотеть признать, что Святой Грааль недостижим.

Эдвард Лимер назвал одну из своих книг Макроэкономические модели и истории . Во введении он написал:

.

Вы можете заменить «закономерности и истории» более знакомыми научными словами «теория и свидетельства». Не делай этого. За фразой «теория и доказательства» приходят скрытые постфактум мифы о том, как мы учимся и сколько мы можем узнать.Слова «теория и свидетельства» предполагают непрерывное движение к уровню научной уверенности, которого нельзя достичь при изучении сложной самоорганизующейся человеческой системы, которую мы называем экономикой. Слова «паттерны и истории» гораздо точнее передают наш уровень знаний как сейчас, так и в будущем. Это литература, а не наука. [Курсив в оригинале.]

В 2009 году, когда была опубликована эта книга, взгляды Лимера были противоположными и широко не разделялись. Но по мере того как экономисты начинают признавать ментально-культурные детерминанты экономических явлений и создаваемую им сложность, они могут прийти к признанию ограниченной применимости научных методов в экономике.

Наконец, мы подошли к особому случаю макроэкономистов, которые были признаны в состоянии кризиса в 1980 году, но сегодня странно самодовольны. На мой взгляд, попытка интерпретировать экономические явления в совокупности, как если бы все рабочие были идентичны и все инвестиции были вложены в машины, оказывается несостоятельной. Рабочие заметно различаются по характеру своих навыков и рыночной стоимости этих навыков. Фирмы инвестируют не только в заводы и оборудование, но и в новые продукты и процессы.Они все чаще нанимают людей для развития организационного капитала, а не для производства продукции.

В результате мы можем увидеть снижение интереса к рассмотрению экономики в совокупности, то есть как имеющей единый уровень цен, уровень безработицы, темпы роста производительности и т.п. Вместо этого будет проводиться гораздо больше исследований расхождений: между регионами, между отраслями, среди демографических групп и так далее.

Экономистам уже известно, что цены относительно быстро росли в основных секторах услуг, таких как образование и здравоохранение, в то время как цены росли медленно или даже падали в основных отраслях промышленности, таких как бытовая электроника и компьютеры.Мы осознаем, что перспективы заработной платы и трудоустройства по-прежнему расходятся между выпускниками колледжей и лицами с меньшим образованием, а также между выпускниками колледжей со степенями STEM и другими степенями. Рынки жилья и труда в прибрежных городах сильно отличаются от рынков городов Среднего Запада.

Несколько экономистов во главе с Дароном Аджемоглу начали изучать отраслевые связи. Они обнаруживают, что различные отраслевые кластеры по-разному реагируют на события. Это увеличивающееся исследование дивергенции может указывать на смерть макроэкономического моделирования, поскольку я изучал его в аспирантуре и так, как это преподавалось до недавнего времени.Там, где традиционно принято говорить о «репрезентативном агенте», тенденция все больше будет стремиться к тому, чтобы «я содержал множество». Это должно побудить экономистов сосредоточиться на процессах, посредством которых формируются новые модели специализации и торговли, а старые модели становятся нежизнеспособными. Это исследование предложит понимание именно тех областей, в которых традиционная макроэкономика устарела и ненадежна.

РАЗНООБРАЗИЕ ДОСТИГНУТО, РАЗНООБРАЗИЕ УТЕРЯНО

В конце концов, можем ли мы действительно иметь эффективную теорию в экономике? Если под эффективной теорией мы подразумеваем теорию, которая поддается проверке и надежна для предсказания и контроля, ответ, скорее всего, будет отрицательным.Вместо этого экономика имеет дело со спекулятивными интерпретациями и должна продолжать делать это.

Эта реальность далеко не нова. Но экономисты все еще пытаются понять последствия этого. Похоже, они сопротивляются, в частности, одному выводу: претензии экономистов к научным знаниям больше не имеют смысла.

Профессиональные экономисты все больше осознают ментально-культурные факторы, влияющие на экономическое поведение. В результате они готовы расширить свои методы за пределы строгой зависимости от математических выводов и множественной регрессии, которые преобладали 40 лет назад.Но если экономика стала меньше монокультуры в отношении методов, то теперь она более единообразна в поддержке технократических усилий Федерального резерва и экономической активности в целом. В 1980 году критики кейнсианской экономической политики пользовались уважением в ведущих экономических факультетах и ​​журналах. Сегодня это гораздо менее верно.

Молодыми экономистами, использующими плюралистические методы для исследования проблем, восхищаются, а не маргинализируют, как это было в 1980 году. Но экономисты, сомневающиеся в целесообразности интервенционистской экономической политики, похоже, стремятся к периферии своей профессии.

В этом отношении препятствия на пути к эффективной теории в экономике другие и, возможно, более тревожные, чем в 1980 году.