Релятивизм что это: Релятивизм | Понятия и категории

Релятивизм — Психологос

Релятивизм (этический) (лат. relaiivus — относительный) — методологический принцип истолкования природы нравственности, лежащий в основе этических теорий.

Выражается в том, что моральным понятиям и представлениям придается крайне относительный, изменчивый и условный характер. Нравственные принципы, понятия добра и зла различны у разных народов, социальных групп и отдельных людей, определенным образом связаны с интересами, убеждениями и склонностями людей, ограничены в своем значении условиями места и времени.

Но за этим многообразием и изменчивостью моральных представлений релятивисты не усматривают ничего общего и закономерного. В конечном итоге релятивизм приводит к субъективизму в толковании нравственных понятий и суждений, к отрицанию в них какого-либо объективного содержания. Этический релятивизм часто выражал в себе стремление определенных социальных групп подорвать или ниспровергнуть господствующие формы нравственности, которым придавался абсолютный и догматический смысл (Абсолютизм).

В истории этических учений релятивистское воззрение на мораль получает развитие уже в рабовладельческом обществе. Софисты, указывая на противоположность нравственных представлений у разных народов (то, что считается добродетелью у одних, осуждается как порок у других), подчеркивали относительность добра и зла (добро есть то, что полезно тем или иным людям).

В релятивизме софистов выразилось стремление развенчать абсолютные моральные установки, узаконенные многовековыми традициями прошлого. Подобное отношение к моральным принципам проявилось также у академиков — поздних последователей Платона. В новое время идеи этического релятивизма развивали Гоббс и Мандевиль, которые пытались подорвать основы религиозно-догматической нравственности феодализма, опровергнуть представление о ее абсолютном характере и божественном происхождении. При этом религиозно-идеалистическому пониманию морали они противопоставили материалистическое ее истолкование: источник нравственности — в интересах и склонностях людей, в их представлениях о полезном и вредном, а также в потребностях государственного устройства.

Подчеркивая относительный характер моральных представлений, Мандевиль уделяет особое внимание критике учения о врожденных нравственных чувствах, распространенного в то время.

Крайние формы этического релятивизма сочетаются с полным отрицанием каких-либо объективных оснований нравственности. Наиболее характерна в этом отношении эмотивистская теория (Неопозитивизм). Ее сторонники считают, что моральные суждения не имеют никакого объективного содержания, а выражают лишь субъективные установки тех, кто их высказывает. Отсюда делается вывод, что моральные суждения нельзя считать ни истинными, ни ложными и что не следует даже ставить вопрос об их обоснованности и правомерности: каждый человек имеет право придерживаться тех принципов, которые ему предпочтительны, и любая точка зрения в морали одинаково оправданна. Такая форма этического релятивизма является теоретическим обоснованием морального нигилизма. Будучи реакцией на догматизм релятивистская точка зрения вместе с тем делает невозможной выработку четкой моральной позиции.

Провозглашая принцип безусловной терпимости в морали, эмотивисты тем самым (хотят они этого или нет) теоретически оправдывают всякое социальное зло.

Релятивизм | Философский словарь

(этический) (лат. relaiivus – относительный) – методологический принцип истолкования природы нравственности, лежащий…

(этический) (лат. relaiivus – относительный) – методологический принцип истолкования природы нравственности, лежащий в основе мн. домарксистских и совр. буржуазных этических теорий; выражается в том, что моральным понятиям и представлениям придается крайне относительный, изменчивый и условный характер. Релятивисты видят лишь то, что нравственные принципы, понятия добра и зла различны у разных народов, социальных групп и отдельных людей, определенным образом связаны с интересами, убеждениями и склонностями людей, ограничены в своем значении условиями места и времени. Но за этим многообразием и изменчивостью моральных представлений релятивисты не усматривают ничего общего и закономерного, т. к. сам характер социальной обусловленности морали и тем более содержание определяющих ее общественно-исторических законов остаются не понятыми ими. Поэтому в конечном итоге Р. приводит к субъективизму в толковании нравственных понятий и суждений, к отрицанию в них к.-л. объективного содержания. Этический Р. часто выражал в себе стремление определенных социальных групп подорвать или ниспровергнуть господствующие формы нравственности, к-рым придавался абсолютный и догматический смысл (Абсолютизм). В истории этических учений релятивистское воззрение на мораль получает развитие уже в рабовладельческом об-ве. Софисты, указывая на противоположность нравственных представлений у разных народов (то, что считается добродетелью у одних, осуждается как порок у др.), подчеркивали относительность добра и зла (добро есть то, что полезно тем или иным людям). В Р. софистов выразилось стремление развенчать абсолютные моральные установки, узаконенные многовековыми традициями прошлого. Подобное отношение к моральным принципам проявилось также у академиков -поздних последователей Платона, к-рые в своем этическом учении отразили идейный кризис рабовладельческого об-ва. В новое время идеи этического Р. развивали Гоббс и Мандевиль, к-рые пытались подорвать основы религиозно-догматической нравственности феодализма, опровергнуть представление о ее абсолютном характере и божественном происхождении. При этом религиозно-идеалистическому пониманию морали они противопоставили наивно-материалистическое ее истолкование: источник нравственности в интересах и склонностях людей, в их представлениях о полезном и вредном, а также в потребностях государственного устройства. Подчеркивая относительный характер моральных представлений, Мандевиль уделяет особое внимание критике учения о врожденных нравственных чувствах, распространенного в то время (Нравственного чувства теории). Крайние формы этического Р., сочетающегося с полным отрицанием к.-л. объективных оснований нравственности, получают широкое распространение в совр. буржуазной философии морали. Наиболее характерна в этом отношении эмотивистская теория (Неопозитивизм). Ее сторонники считают, что моральные суждения не имеют никакого объективного содержания, а выражают лишь субъективные установки тех, кто их высказывает. Отсюда делается вывод, что моральные суждения нельзя считать ни истинными, ни ложными и что не следует даже ставить вопрос об их обоснованности и правомерности: каждый человек имеет право придерживаться тех принципов, к-рые ему предпочтительны, и любая т. зр. в морали одинаково оправданна. Такая форма этического Р. является теоретическим обоснованием морального нигилизма и ведет к полной беспринципности. Будучи реакцией на догматизм официальной буржуазной идеологии и морали, релятивистская т, зр. вместе с тем делает невозможной выработку четкой моральной позиции. Провозглашая принцип безусловной терпимости в морали, эмотнвисты тем самым (хотят они этого или нет) теоретически оправдывают всякое социальное зло.

КУЛЬТУРНЫЙ РЕЛЯТИВИЗМ • Большая российская энциклопедия

• В книжной версии

  Том 16. Москва, 2010, стр. 322

• Скопировать библиографическую ссылку:

  ---

Авторы: А. А. Белик

КУЛЬТУ́РНЫЙ РЕЛЯТИВИ́ЗМ, ме­то­до­ло­гич. прин­цип куль­тур­ной ан­тро­по­ло­гии, пред­по­ла­гаю­щий от­каз от оце­ноч­но­го под­хо­да при срав­нит. ана­ли­зе куль­тур и ори­ен­ти­рую­щий ис­сле­до­ва­те­ля на по­ни­ма­ние цен­но­стей иных куль­тур, на «вжи­ва­ние» в мир «дру­гих». Прин­цип К. р. в раз­вёр­ну­той фор­ме был сфор­му­ли­ро­ван Ф. У. Боа­сом (во мно­гом под влия­ни­ем «фи­ло­со­фии жиз­ни» В. Диль­тея) в ра­бо­те «Ан­тро­по­ло­гия и со­вре­мен­ная жизнь» (1928). С этой точ­ки зре­ния на­уч. ис­сле­до­ва­ние воз­мож­но ­при ус­ло­вии вхо­ж­де­ния в изу­чае­мую куль­ту­ру, по­ни­ма­ния её на ос­но­ве её собств.

цен­но­стей, что пред­по­ла­га­ет от­каз от рас­про­стра­нён­ных в ев­роп. куль­ту­ре оце­нок. Ана­ло­гич­ную по­зи­цию за­ни­мал Б. К. Ма­ли­нов­ский, при­зы­вав­ший в ра­бо­тах 1920–1930-х гг. брит. ко­ло­ни­аль­ную ад­ми­ни­ст­ра­цию со­хра­нять тра­ди­ции и осу­ще­ст­в­лять кос­вен­ное управ­ле­ние в тра­диц. об­ще­ст­вах. Зна­чит. вклад в раз­ви­тие К. р. вне­сла Р. Бе­не­дикт, от­стаи­вав­шая идею от­но­си­тель­но­сти «нор­мы» при срав­нит. ана­ли­зе тра­диц. куль­тур в кн. «Мо­де­ли куль­ту­ры» (1934). Наи­боль­шее зна­че­ние К. р. имел для М. Дж. Хер­ско­вица. В тео­ре­тич. ра­бо­те «Куль­тур­ная ан­тро­по­ло­гия» (1955) он рас­смат­ри­ва­ет К. р. как ме­то­до­ло­гию по­зна­ния иных куль­тур, тра­диц. об­ще­ст­ва, со­глас­но ко­то­рой не­об­хо­ди­мо по­нять куль­ту­ру из­нут­ри, в све­те её собств. пред­став­ле­ний. Кро­ме ме­то­до­ло­ги­че­ско­го, Хер­ско­виц вы­де­ля­ет фи­лос. ас­пект К. р., ви­дя его в от­ка­зе от ли­ней­ных схем и при­зна­нии мно­же­ст­вен­но­сти пу­тей куль­тур­но­го раз­ви­тия, воз­мож­но­сти цик­лич. из­ме­не­ний, в т. ч. воз­вра­та к бо­лее ран­ним фор­мам. Ос­нов­ной итог при­ме­не­ния К. р. – при­зна­ние рав­но­прав­ны­ми куль­тур­ных цен­но­стей разл. на­ро­дов, са­мо­стоя­тель­но­сти и пол­но­цен­но­сти ка­ж­дой куль­ту­ры, прин­ци­пи­аль­ный от­каз от эт­но­цен­триз­ма и ев­ро­цен­триз­ма в тео­рии и прак­тич. дея­тель­но­сти. Прин­цип К. р. име­ет так­же и по­ли­тич. зна­че­ние для оп­ре­де­ле­ния по­зи­ции по от­но­ше­нию к тра­диц. куль­ту­рам – тен­ден­ции ли­бо к их со­хра­не­нию (вплоть до изо­ля­ции), ли­бо к ин­те­гра­ции в совр. об­ще­ст­во. В мед. ан­тро­по­ло­гии, транс­куль­тур­ной пси­хи­ат­рии и био­ло­гии че­ло­ве­ка К. р. спо­соб­ст­ву­ет от­ка­зу от аб­со­лют­ных, еди­ных для всех на­ро­дов мо­де­лей «нор­маль­но­го функ­цио­ни­ро­ва­ния», стре­мясь к боль­шей де­та­ли­за­ции и диф­фе­рен­циа­ции осо­бен­но­стей осу­ще­ст­в­ле­ния внут­ри­ор­га­ни­че­ских и эт­но­куль­тур­ных про­цес­сов.

Релятивизм — что такое, понятие, значение

Релятивизм это учение, утверждающее невозможность абсолютного учения. В широком смысле слова это, не более чем трюизм.

Подлинный смысл понятие релятивизма обретает только в специальном значении, выступающем в двух основных формах. Действительно, необходимо различать, с одной стороны, эпистемический, или гносеологический, релятивизм и, с другой стороны, этический, или нормативный, релятивизм. Обе эти формы могут выступать как слитые воедино (например, у Монтеня), так и разделенные (например, у Спинозы — вторая форма, у Канта — первая).

Эпистемический или гносеологический релятивизм

Эпистемический или гносеологический релятивизм утверждает относительность всякого знания и говорит, что мы не имеем доступа ни к одной абсолютной истине. Он противостоит теоретическому догматизму. Это не одна из форм скептицизма. Поскольку относительное знание является знанием и может в рамках своего порядка считаться твердо установленным. В этом смысле безусловными релятивистами являются Монтень и Юм, но также и Кант, который вовсе не был скептиком, как и большинство нынешних ученых. В этом и состоит один из парадоксов квантовой физики: чем больше мы познаем мир, тем слабее в нас ощущение приближения к абсолютному знанию.

Этический или нормативный релятивизм

Этический или нормативный релятивизм утверждает относительность ценностей. Мы не имеем доступа ни к одной абсолютной ценности; всякое оценочное суждение относится к тому или иному субъекту (субъективизм), к тем или иным генам (биологизм), к определенной эпохе (историзм), к определенному обществу или культуре (социологизм или культурализм). В этом смысле релятивизм противостоит практическому догматизму.

Равнозначен ли релятивизм нигилизму?

Не обязательно. Относительная ценность не менее реальна и в силу своей относительности не перестает быть ценностью. Например, тот факт, что стоимость товара не является абсолютной (она зависит от условий его производства, рынка, валюты и т. д.), еще не значит, что этот товар вообще ничего не стоит или что цена на него может быть установлена произвольно.

Точно так же тот факт, что сострадание ценится по-разному (в зависимости от культуры, эпохи и отдельных людей), еще не значит, что оно вообще не ценится или ценится наравне с равнодушием или жестокостью.

Ценность может быть относительной лишь при условии, что она существует в качестве ценности той или иной группы людей и является для них тем, чем никогда не станет чистое небытие.

Релятивизм, не обязательно приводящий к нигилизму (который является лишь его утрированной формой, как по отношению к гносеологическому релятивизму или умеренному скептицизму такой формой является критикуемый Юмом крайний скептицизм, тогда как умеренный скептицизм он как раз и проповедовал), есть веский довод против него (в интеллектуальном плане) и причина противостоять ему (в моральном плане). По существу, это та же самая причина, по которой релятивизм противостоит и практическому догматизму. Два последних течения сближает между собой общее стремление к признанию исключительно абсолютных ценностей: одни утверждают, что такие ценности существуют (практический догматизм), другие это отрицают (нигилизм), но это расхождение предполагает согласие в чем-то основополагающем, что можно назвать стремлением к абсолютизации.

Релятивисты далеко не так требовательны и гораздо более здравомыслящи. Они не ищут абсолют, чтобы в результате обнаружить небытие. Они интересуются реальными условиями рынка (в отношении экономических ценностей), истории, общества и жизни людей (в отношении нравственных, политических и духовных ценностей) и в результате находят достаточно, чтобы с этим можно было жить или в крайнем случае умереть.

Нигилизм и релятивизм

Нигилизм это утрированный, уплощенный релятивизм. И наоборот, релятивизм — онтологический нигилизм (по отношению к ценностям, которые не являются ни сущностями, ни идеями в себе) и вместе с тем практический реализм (ценности реально существуют, во всяком случае для нас, потому что они заставляют нас действовать, вернее, потому, что мы действуем ради них). Ценность не есть истина, она — объект желания, а не познания; она принадлежит сфере действия, а не созерцания. В то же самое время она не есть ни чистое небытие, ни простая иллюзия; она действительно имеет значение — по меньшей мере для нас и благодаря нам, потому что она для нас действительно желанна.

Иллюзорна в наших ценностях не их ценность; иллюзорно почти всегда возникающее чувство их абсолютного характера. Иными словами, нравственный абсолют существует только в воле и благодаря воле. Суть всего этого выразил Спиноза в имеющей огромное значение схолии к теореме 9 III книги «Этики»: мы не предпринимаем усилий ради ничто; «мы стремимся к чему-либо, желаем чего-нибудь, чувствуем влечение и хотим не вследствие того, что считаем это добром, а наоборот, мы потому считаем что-либо добром, что стремимся к нему, желаем, чувствуем к нему влечение и хотим его».

Тот факт, что всякая ценность относительна к направленному на нее желанию (а значит, и к жизни, истории, отдельному человеку, т. е. биологически, исторически и биографически определенному желанию), еще не повод отказаться от желания или думать, что это желание (которое и само может быть желанным) не имеет ценности.

Справедливость надо любить не потому, что она — добро, а подчиняться ей следует не потому, что она существует. Справедливость — добро потому, что мы ее любим (ее добро — лишний повод к нашей любви, и этим обусловлена ее ценность). И как раз потому, что ее не существует, необходимо, как говорил Ален, ее создать. Нигилизм — философия лени и небытия. Релятивизм — философия желания и действия.

Релятивизм

ВОПРОС № 1-2 (продолжение):

Существует распространённое убеждение, что «истина» является результатом позиции исследователя, развития научного знания и генезиса человека или продуктом культурной среды. Релятивисты убеждают нас, что человеческий разум на самом деле не в состоянии знать что-либо определенно. Какова ваша оценка релятивизма?

ДЖОЗЕФ СЕЙФЕРТ

«Существует распространённое убеждение, что «истина» является результатом исследователя, развития научного знания и генезиса человека или продукта культурной среды?» Пожалуй, это слишком сильно сказано. Скептицизм и релятивизм в наши дни действительно можно наблюдать в самых разных проявлениях. Однако релятивист, утверждающий, что истина относительна, прежде всего, противоречит сам себе, так как провозглашает истинным собственное суждение. Он утверждает, что его позиция истинна, поскольку она соответствует действительности. Иными словами, истина относительна, а потому релятивизм является истинным. Отсюда следует, что любой релятивист предполагает абсолютную истину в собственной позиции, особенно в части относительности любых истин. Но релятивизм также предполагает истинность всех доводов, которые привели релятивиста к обоснованию его позиции. Обнаруживая внутренние противоречия релятивизма, мы убеждаемся, что он не может быть верным.

Кроме того, мы можем обратиться к бесчисленным очевидным истинам в математике (даже в области теории шахмат), в осознании нашего собственного бытия и в бесконечном разнообразии нашего опыта.

Существует необъятное царство очевидных истин. Некоторые истины выводятся из математики и логики, другие основаны на специфических структурах шахматных правил, в сочетании с математическими законами, которые применяются в теории шахматных гамбитов и эндшпилей.

Мы видим эти истины в математических объектах и законах, которые ими управляют, в нравственном порядке, в природе любви и т. д. То, что движение предполагает существование времени, что каждое следствие имеет свою причину, что уважение прав других людей является необходимым благом, тогда как дискриминация, убийство и насилие является не только злом, но и нравственным злом — все эти и многие другие универсальные истины о сути вещей абсолютно ясны для человеческого разума. То же самое относится к законам логики.

Непосредственный доступ к очевидным истинам (каким бы трудным и тернистым ни оказался путь, ведущий к очевидной истине) — это ещё одно опровержение релятивизма, причём даже более глубокое, чем выявление его внутренних противоречий.

Опровергает релятивизм и скептицизм понимание логических связей между истинным и ложным в постулатах формальной логики и силлогизмах. Когда мы говорим, что предпосылки логических аргументов содержат их выводы, это не означает, что вывод находится в самой предпосылке. Скорее, это означает, что истинность различных предпосылок гарантирует истинность выводов. С этой точки зрения, вывод из логического аргумента вполне может открыть что-то новое, не известное прямо, но познаваемое косвенно, путем демонстрации.

---

ДЖОРДЖ Ф. Р. ЭЛЛИС

На мой взгляд, релятивистский подход к науке может развиваться лишь теми, кто не имеет практического научного опыта. Одной из наиболее поразительных особенностей науки на протяжении её истории было многократное развенчивание разнообразных гипотез о природе реальности, и осуществлялось это развенчивание с помощью экспериментальных методов. Наука часто изумляла ученых и вынуждала их пересматривать свои теории перед лицом неопровержимых экспериментальных доказательств (например, в случае с квантовой теорией и общей теорией относительности). То же самое справедливо и по отношению к математике, где, к примеру, феномен хаоса был скрыт в простых уравнениях вплоть до прошлого десятилетия. Утверждение о том, будто новые удивительные теории являются лишь результатом общественного устройства и социального развития, представляется мне несостоятельным.

Что же касается самых упрямых релятивистов, для которых этот аргумент звучит неубедительно, я могу им предложить: если вы действительно утверждаете, что научные законы есть лишь результат социального устройства или лингвистической игры, то измените социальное устройство или правила лингвистической игры таким образом, чтобы подняться над землей и воспарить к небу. Тогда вы докажете, что так называемый всеобщий закон тяготения не имеет реальной основы в природе и является лишь общественной условностью. Впрочем, я не ожидаю в ответ на свой вызов сообщений об успешных экспериментах.

Таким образом, моё понимание ситуации совпадает с пониманием учёных-практиков. Хотя научный процесс и подвержен воздействию социальных сил, как и любая другая человеческая деятельность, а вопросы, которыми задаются учёные, до некоторой степени социально детерминированы, это никак не влияет на получаемые ответы. Научные открытия помогают прояснить природу реальности и универсальных структур, на которых основана физическая Вселенная.

Многие согласятся с этим высказыванием в отношении «точных» наук — физики, химии и особенно математики — но будут отрицать его достоверность по отношению к общественным наукам, где исследователь действительно сталкивается с невероятным многообразием человеческого поведения и культурных систем. Это приводит к отрицанию любых универсальных схем человеческого поведения. Моя точка зрения заключается в том, что можно найти путеводные нити, если, проникнув в поверхностные напластования, провести достаточно глубокий анализ. Существуют общие темы и сюжеты, которые выражаются многими способами в разных местах и в разное время. Мне могут возразить, что, хотя с этим можно согласиться, однако универсальные темы не столь интересны: наиболее волнующие вопросы связаны с частными случаями (скажем, различные способы осуществления общественного контроля), а не с общим поведением (скажем, тот факт, что в любом обществе существуют особые механизмы общественного контроля). Это хороший и достаточно веский аргумент, но он скорее подтверждает, чем опровергает мою точку зрения.

Недавний анализ, выполненный Берковым, Космидесом и Туби, показывает (с подробными примерами) наличие веских эволюционных доводов в пользу универсальных аспектов человеческого поведения. Основная идея заключается в том, что исследователь должен применять интегрированный подход к знанию; общественные науки не могут игнорировать такие научные дисциплины, как теория эволюции, если мы хотим достичь фундаментального понимания изучаемого предмета. Однако, полагают авторы, в своём анализе человеческого поведения представители общественных наук во многом игнорируют эволюционные аспекты и делают выводы на основе чисто культурных предпосылок. Хотя в этой позиции есть свои достоинства, она весьма спорна; основной довод состоит в том, что воздействие унаследованных характеристик минимально, а культура остается основным и важнейшим компонентом человеческого поведения. Независимо от итога дискуссии, я вижу дополнительную поддержку своим взглядам в универсальной значимости великих литературных произведений всех времен и народов (греческие трагедии, Шекспир, Достоевский и так далее). Они не могли бы приобрести такое значение, если бы не существовало общей нити, связывающей человеческое понимание во всех культурах.

---

РАЛЬФ МАКИНЕРНИ

Релятивизм — одна из самых трудно приемлемых концепций. Мне кажется, что пытаясь последовательно отстаивать релятивистские позиции, вы не приобретаете ничего, кроме неприятностей. Стоит вспомнить Ницше, Рорти и других нигилистов. В конце концов, они вообще не пытались обосновать свой релятивизм. Они не считали его истинным, в противном случае они не были бы релятивистами. В сущности говоря, они лишь занимали определённую эстетическую позицию. Это их право, но я не понимаю, почему этому следует уделять какое-то особое внимание. Попробуйте стать релятивистом, и вы обнаружите, что это невозможно. Чтобы обозначить свою позицию, вам придется сначала опровергнуть её. Думаю, это подходящий редукционистский аргумент против релятивизма.

Кроме того, «мы знаем, что мы знаем» (Здесь и далее курсивом Р. А. Варгезе).

Да. Это уместное замечание. Если вы сомневаетесь насчёт самого знания, то вы не сомневаетесь в том факте, что вы знаете о своём сомнении. В итоге вы оказываетесь перед старой дилеммой, стоявшей перед Декартом: он глубоко доверял тому самому рассудку, в существовании которого не испытывал никакой уверенности. Но все эти аргументы не удовлетворительны. Принцип reductio ad absurdum [доведение до абсурда] не может нас устроить, поскольку мы не нуждаемся в аргументах для обоснования своей позиции. Поэтому у нас невольно возникает чувство, будто мы играем в игры, вроде тех, в которые играли другие люди, породившие эту проблему. На мой взгляд, почти что постыдно заниматься аргументацией в пользу очевидных вещей.

---

УИЛЬЯМ П. ОЛСТОН

Прежде всего, я хочу сказать, что мы не должны смешивать вопрос об истине с вопросом о знании. Насколько я понимаю истину в логических суждениях, утверждение вроде «статуя Свободы находится в Нью-Йорке» является истинным в том и только в том случае, если статуя Свободы находится в Нью-Йорке. То есть содержание предпосылки обеспечивает необходимое и достаточное условие её истинности. Если это содержание, так сказать, отвечает реальности, если оно существует в реальном мире, то утверждение является истинным. Это всё, что необходимо для доказательства его истинности, но меньшего недостаточно. Поэтому не стоит раздувать вопрос о том, является ли истина относительной по отношению к культуре, обществу или к чему-то другому. То же самое касается и вопроса об относительности знания.

По-моему, совершенно ясно, что существует множество истин, знанием которых не обладает никто. В качестве простого примера рассмотрите ряд утверждений вроде «в такое-то в время в этом месте шёл дождь». Подумайте о бесконечно огромном количестве подобных утверждений, образуемых подстановкой конкретного времени. Если взять то место, где я сижу сейчас, никто не знает, шёл ли здесь дождь ровно девятьсот тысяч лет назад. Бог, без сомнения, знает всё, но если говорить о людях, то существует бесконечное количество истинных утверждений такого рода, но никто не знает об их истинности и никогда не сможет подтвердить её. Поэтому очень важно не смешивать истину и знание, хотя в современном интеллектуальном мире мало кто отдаёт себе отчёт в этом. Люди просто забывают о том, что такое истина.

Я могу хотя бы отчасти понять причину релятивизма. Люди могут сомневаться в человеческой способности знать определённые вещи. Они не удовлетворяются идеей о том, что в наших суждениях об этих вещах есть зерно объективной истины, даже если мы не знаем, в чём она заключается. «Что толку от этого для нас?» — спрашивают они. Хорошо, я отвечу. Независимо от того, есть ли для нас в этом какой-то толк или нет, мы должны иметь дело с фактами, связно излагать свои мысли и не запутывать обстоятельства без всякой необходимости. Крайне важно не смешивать разные понятия и осознавать, что истина остаётся истиной независимо от того, приносит она пользу или нет.

Я читал недавно опубликованную книгу на эту тему под названием «Реалистическая концепция истины». Там излагаются весьма популярные современные взгляды, которые можно назвать концептуальным, или теоретическим релятивизмом. Автор утверждает, что есть множество способов концептуализации реальности, которые несовместимы друг с другом (по крайней мере, на первый взгляд) и в принципе таковы, что у нас нет рационального способа сделать выбор между ними. Отсюда следует вывод, что мир нельзя описать каким-то одним последовательным способом. Аргументы в поддержку этой теории не кажутся мне убедительными, но даже если она правильна, то лишь усложняет дело по отношению к истине, не меняя основной картины. Возьмем конкретный пример того, что здесь утверждается. Вы можете представить аристотелевский способ построения мира из множества материальных субстанций, каждая из которых существует и поддерживает свою тождественность во времени, взаимодействуя с другими субстанциями. Потом сравните это представление с онтологией развития по Уайтхеду, и скажем, с философскими воззрениями Спинозы. Допустим, я считаю, что на дереве есть листья. Я формулирую это в аристотелевском понимании, но реальность, с которой я нахожусь в контакте, будет классифицирована с точки зрения Уайтхеда или Спинозы совершенно иным образом. В результате у нас нет ни одного факта о данном элементе реальности. Есть то, что есть с аристотелевской позиции; есть то, что есть с точки зрения Спинозы и с точки зрения Уайтхеда. Они вполне могут быть эквивалентны в эмпирическом смысле, но представляют собой разные способы классификации реальности. Это означает, что нам приходится соотносить предмет суждения с метафизическими схемами. Но мы не обязаны «соотносить истину» или делать её относительной к чему-либо. Чтобы дать адекватную формулировку любого суждения, нужно соотнести его с позицией или концептуальной схемой, в соответствии с которыми выдвигается это суждение. Не может быть такого законченного суждения: «У этого дерева есть листья относительно аристотелевской метафизики». Истина постоянна независимо от отношения. Суждение о том, что у дерева есть листья относительно аристолетевской метафизики, является истинным в том и только в том случае, если у этого дерева есть листья относительно аристотелевской метафизики. Истина — это положение вещей в том виде, как вы его формулируете. Дело лишь в разнообразии формулировок, описывающих положение вещей. Некоторые формулировки или способы описания можно отвергнуть как непоследовательные, содержащие внутренние противоречия и так далее.

В любом случае, я не могу защитить подобный релятивизм, но в наши дни он получил широкое распространение, и люди часто путаются, пытаясь разобраться в нём. Это заставляет их говорить, что истина относительна, тогда как истина вовсе не является относительной. Относительной является лишь истинность наших суждений об истине.

Однако знание — это совсем другое дело. Вопрос о сущности знания и ограничениях возможностей познания очень сложен и неоднозначен. Я не думаю, что для религии важно, чтобы человек обладал знаниями в строгом смысле слова. В христианской традиции есть масса оговорок, налагающих жесткие ограничения на то, что мы можем знать о Боге. Есть, к примеру, знаменитая метафора Павла в Первом послании к Коринфянам: «Теперь мы видим как бы сквозь тусклое стекло, гадательно, тогда же лицом к лицу; теперь знаю я отчасти, а тогда познаю, подобно как я познан» (13:12). Я думаю, что возможность нашего знания о Боге зависит от того, что следует считать правильными представлениями о знании, и от необходимых критериев познания. Есть несколько строгих концепций знания. Так, например, у нас нет научного знания о том, что даётся нам христианской верой. Фома Аквинский, который отнюдь не похож на нерешительных либеральных теологов XX века, противопоставлял веру знанию в строгом смысле последнего слова и считал, что мы можем полностью принимать догматы веры, не имея четкого знания о них. Рассмотрим идею веры, то есть когнитивную сторону веры в Бога. (Разумеется, вера требует доверия, преданности, нравственных обязательств, но я говорю о декларативной, утверждающей вере, или вере в то, что «все устроено именно так, а не иначе».) Декларативная вера не требует знания. Это не значит, что она не имеет обоснования или рациональной поддержки, но обоснование не обязательно должно соответствовать знанию в строгом смысле этого слова.

Как это связано с темой уверенности, если рассматривать ее отдельно от веры? Речь идет об эмпирической уверенности; к примеру, об уверенности в том, что вы меня видите. Это может быть иллюзией, но, по крайней мере, у вас есть иллюзия, будто вы видите меня. Можете ли вы быть абсолютно уверены в чём-то подобном?

Да, но я не думаю, что здесь мы сталкиваемся с такими же проблемами. Разумеется, есть абстрактные, логические возможности, которые можно обсуждать. Но, по моему мнению, они не должны мешать нам испытывать уверенность в чем-либо.

Как ваши слова об истине связаны с концепцией соответствия — иными словами, с идеей о том, что истина устанавливает определённое соответствие между фактами и предположениями?

Концепция соответствия — это способ выражения тех вещей, о которых я говорил раньше. Это попытка объяснить, что делает суждения истинными. Думаю, основным критерием истинности служит уже знакомая схема: предположение, что «Т» является истинным в том и только в том случае, если «Т». Поясняю: выражение «трава зелёная» является истинным в том и только в том случае, если трава зеленая. Это дает основную концепцию, но в теории соответствия предпринята попытка её дальнейшего развития. Если предположение, что трава зеленая является истинным в том, и только в том случае, если трава зеленая, то существование факта является необходимым и достаточным условием истинности предположения. Это должно означать, что ваше предположение до некоторой степени связано с одним фактом иначе, чем с другими фактами, поскольку именно он должен существовать, чтобы предположение было истинным. Какова же природа этой связи? При попытке её объяснения возникают различные трудности, но это не мешает нам думать, что мы правильно понимаем основную концепцию.

Как можно установить истинность утверждения вроде «мир действительно существует»?

Вы имеете в виду какой-то отдельный аспект этого утверждения?

Только тот факт, что мир существует. Я утверждаю, что мир существует на самом деле. Это правда? Это высказывание является истинным?

Да уж, пожалуй!

Как оно согласуется с тем, что вы говорили о фактах и предположениях?

Знаете, такое зерно можно долго перемалывать без особого толка. Это совершенно особое предполо-жение.

Но его можно отнести к теории соответствия?

Почему бы и нет? Разумеется, это скорее истина априори, а не истина апостериори. Мы не можем логически отрицать, что мир существует, но само предположение попадает в ту же схему.

Это аналитическое предположение?

Нет. Разделение априори/апостериори является эпистемологическим различием. Оно даёт обоснование для того, чтобы принять предположение, но не позволяет судить о его истинности. Разделение аналитический/синтетический не является эпистемологическим, но я не думаю, что оно может служить критерием для установления истины. Это различие относится к характеру предположения. Есть много проблем с его формулировкой, но бесспорно, аналитическим является такое предположение, истинная ценность которого зависит от взаимосвязи составляющих его понятий, в отличие от синтетического предположения. Но истина по-прежнему остаётся неизменной — различаются лишь критерии для определения условий истинности.

Сексуальные домогательства и моральный релятивизм

• Михаил Смотряев
• Русская служба Би-би-си

3 ноября 2017

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Кевину Спейси дали «Оскара» (дважды) за актерское мастерство или за образцовое поведение?

Если последить за новостями последней недели, начинает казаться, что предыдущие полсотни лет население планеты занималось почти исключительно сексуальными домогательствами друг к другу.

Список тех, кто объявил себя жертвами «сексуального хищника», голливудского продюсера Харви Вайнштейна дополняется и уточняется едва ли не в ежедневном режиме. Параллельно выясняется, что в недостойном поведении ранее были замечены и другие звезды кино, и список провинившихся тоже пополняется регулярно — тут и Кевин Спейси, и Бретт Рэтнер, и Дастин Хоффман.

Голливуд, как мы знаем, не единственное средоточие разврата на планете: ведущий Би-би-си Джимми Сэвил вообще оказался серийным насильником, совершившим, как оказалось, 214 преступлений сексуального характера, включая 34 изнасилования. Правда, выяснилось это уже после его смерти.

Но было бы наивным думать, что лишь работники индустрии развлечений грешат половой распущенностью: в прошлом году на домогательства со стороны тренеров стали жаловаться бывшие британские футболисты, причем по ряду дел полиция начала следствие, а масштаб проблемы, по всей видимости, огромен.

Пару дней назад министр обороны Великобритании сэр Майкл Фэллон подал в отставку, потому что в прошлом его поведение не соответствовало стандартам, принятым среди военных. «В последние дни всплыл ряд утверждений о членах парламента, в том числе и о моем прошлом поведении. Многие из них ложны, но я признаю, что в прошлом я не соответствовал высоким требованиям, которые мы возлагаем на Вооруженные силы, которые я имею честь представлять», — написал он в своем прошении об отставке.

Кстати, и сам парламент — опора и основа британской демократии, — тоже не миновала волна разоблачений. Нескольких парламентариев уже обвинили в излишних вольностях в отношениях с женщинами, да и в крупнейших политических партиях, если верить газетным заголовкам, подобное поведение встречается отнюдь не эпизодически.

Что есть домогательство?

Однако все вышеперечисленное — все же не новость. Нельзя сказать, чтобы мы не подозревали о том, что путь наверх в самых разных областях нашей жизни иногда проще проложить через постель — хотя бы потому, что примеров этого в истории великое множество. Наивно было бы предполагать, что человечество внезапно резко изменилось, и эта практика исчезла навсегда.

Интересно другое: действительно, нормы приемлемого меняются в последние годы стремительно. Заявление Майкла Фэллона служит этому хорошей иллюстрацией. То, что офицер Королевских вооруженных сил мог позволить себе в отношениях с сослуживицей десяток лет назад, не будучи обвинен в попрании этических норм, сегодня уже рассматривается как аморальный поступок со всеми вытекающими последствиями.

Автор фото, Getty Images

Подпись к фото,

Как отличить невинный флирт от домогательства?

Аналогичным образом развиваются отношения полов и «на гражданке».

Как, например, выявил недавний опрос YouGov Eurotrack, 16% респондентов убеждены, что сказать женщине, как она хорошо выглядит — это сексуальное домогательство. 13% полагают, что подмигнуть женщине — это тоже домогательство. Половина опрошенных убеждена, что взглянуть на женскую грудь (например, в лифте) — это тоже пресловутый харасмент.

Общественное негодование растущим числом сексуальных домогательств (в самых разных его проявлениях, включая анекдотические: в упомянутом выше опросе 3% респондентов признались, что пригласить женщину выпить по рюмке после работы они тоже считают домогательством) привело к тому, что нормы морали, в отличие от норм закона, похоже, начинают приобретать обратную силу.

Новые правила

Осудить человека за некий проступок, не являвшийся уголовно наказуемым, скажем, 20 лет назад, сегодня невозможно. Однако остракизм, которому подвергаются фигуранты нынешних скандалов, наверняка будет стоить им как минимум карьеры.

(В скобках заметим, что сказанное выше ни в коей мере не относится к случаям изнасилований, сексуальных отношений с не достигшими «возраста согласия» и других деяний, описанных в уголовном законодательстве. У этих преступлений, к слову, обычно нет или очень большой срок давности, и в любом случае вердикт по ним выносит суд.)

«Правила не изменились, но изменилось все остальное. Революция в средствах контрацепции привела к значительным социальным изменениям, в результате которых миллионы женщин оказались на рабочих местах и в высших учебных заведениях на всех уровнях общества. Это ключевой момент», — считает писатель Нил Линдон, автор книги «No more sex war» («Долой войну полов»).

«Изменения в последние полвека примечательны тем, как гармонично они происходили, а несчастье наше в те же полвека в том, что эти изменения описывались в терминах тоталитаризма XIX века, как будто мужчины навязывают женщинам свою власть, и это единственный способ описать отношения между полами», — подчеркивает он.

С ним согласна социолог Оксана Моргунова, научный сотрудник Международного института миграции и гендерных проблем.

«Сравнительно недавно мужеложство каралось очень сурово, а секс с детьми вообще не был описан в законодательстве, — говорит она. — Сегодня мир совершенно другой. Я вообще не считаю, что мораль была дана нам изначально. Есть общие руководства, которые были спущены тому или иному пророку тем или иным богом. Но если бы все в моральной сфере было так просто, с какой стати писалось бы такое количество книг по этике, писались и переписывались законы, касающиеся моральных аспектов жизни человека? Так что не все так однозначно».

Автор фото, EPA

Подпись к фото,

Карьеру Харви Вайнштейна в Голливуде можно считать законченной независимо от того, чем завершится расследование обвинений против него

Культ жертвы

Определенную сложность представляет и точное определение понятия «сексуального домогательства».

Флирт необходим человечеству для выживания — во всяком случае, пока мы не научимся размножаться почкованием. Психологи считают флирт вполне естественным, а вот у юристов его толкование не столь прямолинейно: что одному — флирт, другому — сексуальное домогательство.

Британский закон 2010 года о равных правах и недопущении дискриминации устанавливает, что сексуальное домогательство — это «нежелательное поведение сексуального характера», которое оскорбляет достоинство человека и «создает запугивающую, недружелюбную, деморализующую и оскорбительную обстановку».

Зачастую действия, попадающие в описанную категорию, оказываются уголовно наказуемы по другим законам, например, по закону 1997 года «Преступные действия назойливого характера» — если вам на почту или в телефон приходят непрошеные фотографии, комментарии или предложения.

Но их, как правило, легко доказать. В случаях с голливудскими звездами, например, это сделать не так-то просто — как правило, это слово одного человека против слова другого.

Для юристов не подкрепленные доказательствами обвинения — это повод для встречных исков о клевете и унижении человеческого достоинства. А вот широкая общественность, как правило, решительно солидаризируется с предполагаемыми жертвами сексуальных домогательств, не утруждая себя поиском доказательств.

«Что мне категорически претит в этой ситуации, так это гламурность скандала и создание некоего культа жертвы. Культ жертвы, как и любой культ, не полезен, — говорит Оксана Моргунова. — Даже культ красоты и здоровья, в общем-то, не полезен. Возможно, это парадоксально, и на меня сейчас набросятся, но я считаю, что любой культ, особенно навязанный общественным мнением, имеет побочные последствия».

Здесь необходимо еще раз оговориться, что многие из недавних случаев сексуальных домогательств, всплывших в связи со скандалом Вайнштейна, скорее всего, будут расследоваться полицией, поскольку там речь идет о серьезных преступлениях на сексуальной почве, в том числе изнасилованиях.

Пещерный человек и мы

Сравнительно недавно о сексуальных домогательствах в обществе практически не говорили, хотя само явление старо, как человечество. Пострадавшие от рук начальников стыдились и боялись огласки, сплетен, неодобрительных взглядов коллег. Собственно, поэтому подобные «делу Вайнштейна» разоблачения нарастают снежным комом: достаточно одному набраться смелости, и многие другие уже не чувствуют себя в одиночестве. Социальные сети тоже максимально упростили процесс.

Однако просто жаловаться, пусть и глобальной истории, на то, как к тебе приставал тренер детской спортивной школы или голливудской киностудии, недостаточно.

Корпоративный мир уже нашел решение: все, что хотя бы отдаленно напоминает сексуальное домогательство, как правило, ведет к немедленному и показательному увольнению «провинившегося». За ним как правило следует публичное заявление с экранов всех телевизоров о том, как именно в этой компании все, от генерального директора до уборщика, искренне привержены делу борьбы за равенство полов, соблюдению техники безопасности на производстве и уважению к правам личности.

Но, вероятно, задача общества в том, чтобы сексуальные домогательства предотвратить?

Об этом давно и настойчиво говорят психологи и активисты: надо менять стереотипы поведения и отношения между полами. Мужчины должны понимать, что их заигрывания не всем и не всегда приятны, женщины должны знать, куда обращаться в случае домогательств и не бояться сообщать о них, и т.д. и т.п.

Рецепты, в общем, не новые.

Применение их на практике — другой вопрос. Социальные сети проникли во все сферы нашей жизни, и, формируя свое мнение, мы зачастую не отдаем себе отчета в том, насколько оно действительно наше собственное, а насколько — плод коллективного творчества нашей френд-ленты. Впрочем, разнообразные проявления психологии толпы — тема для отдельного обсуждения.

Подпись к фото,

Том Джонс знает, что советует

Никто не утверждает, что сексуальное домогательство (не говоря уже о преступлениях на сексуальной почве) — это норма, хотя, возможно, пещерный человек с нами и не согласился бы. Но, как сказал в интервью Би-би-си знаменитый британский певец Том Джонс: «Нужно понять: ты не обязан соглашаться, только потому, что тебе кажется — «я вынужден пойти на это». Ваш разум подскажет вам правильное решение. Это верно не для одного шоу-бизнеса, но для любой сферы вашей жизни».

А если вам неприятны назойливые ухаживания коллеги по работе — вам есть куда обратиться. Есть этические нормы, есть адвокаты, есть полицейские, наконец. В конце концов, этим мы и отличаемся от пещерных людей.

Идея ограничения теории типов в философии математики в контексте критики эпистемологического релятивизма

Рассматривается критика релятивизма в современной эпистемологии в корреляции с исследованиями по логике и философии математики. Обсуждается идея Ф. Фитча по ограничению применения теории типов Б. Рассела. Автор статьи утверждает, что идея Фитча релевантна задачам философии математики, но в области эпистемологии она не может найти применения. Критически оцениваются результаты исследований К. Кордига, который для демонстрации несостоятельности релятивизма в современной эпистемологии пытается опереться на работы Фитча в философии математики. Демонстрируется несостоятельность некоторых современных релятивистских концепций с использованием аргументации reductio ad absurdum на основе явления самореферентности.

The Idea of Limiting the Type Theory in the Philosophy of Mathematics in the Context of the Criticism of Epistemological.pdf Необходимость корреляции исследований по логике, философии математики и эпистемологии в современной аналитической философии Критика релятивизма в эпистемологии имеет давнюю историю. Она начинается с диалога «Теэтет» Платона [1], где платоновский Сократ ведет заочный спор с релятивистом Протагором. В данном споре против релятивизма выдвигается аргумент на основе явления самореферентности (self-reference), когда платоновский Сократ обращает релятивистский тезис Прота-гора о том, что человек есть мера всего, на самого Протагора: «СОКРАТ. Знаешь ли, Феодор, чему дивлюсь я в твоем друге Протагоре? ФЕОДОР. Чему? СОКРАТ. …с какой же стати, друг мой, Протагор оказывается таким мудрецом, что даже считает себя вправе учить других за большую плату, мы же оказываемся невеждами, которым следует у него учиться, если каждый из нас есть мера своей мудрости?» [Там же. 161e]. Суть платоновской аргументации состоит в reductio ad absurdum, т.е. в демонстрации непоследовательности, самоотрицания или самопротиворечивости позиции релятивизма. Если Протагор утверждает, что любое суждение истинно только относительно того или иного конкретного человека, ибо «каждый из нас есть мера своей мудрости», то как быть с самим этим релятивистским тезисом? Если Протагор «считает себя вправе учить других за большую плату» этому основополагающему утверждению, то само позиционирование данного утверждения вступает в противоречие с его содержанием. Протагор с абсолютной достоверностью, не допускающей какой-либо релятивизации, утверждает тезис об относительном характере любой истины. Этот аргумент стал впоследствии классическим. Всегда, когда дело доходило до критической оценки радикального эпистемологического релятивизма, тезис релятивиста на основе явления self-reference применялся к нему самому, сводя его к абсурду. Однако сейчас, в начале XXI в., мы уже не можем использовать указанный аргумент для критики эпистемологического релятивизма в его первозданном, классическом, платоновском виде. Виной тому те события, которые произошли не в эпистемологии, а в иных областях — в логике и философии математики — в первой половине XX в. Разбираясь с сугубо логическими проблемами теоретико-множественных и семантических парадоксов, Б. Рассел разработал теорию типов [2, 3], которая, помимо решения парадоксов, в качестве своеобразного «бонуса» предлагала и логическое оправдание скептико-релятивистского дискурса в эпистемологии. В «Principia Mathematica» Рассел прямо говорит об этом: «…любой заслуживающий внимания скептицизм закрыт для приведенной выше формы опровержения (имеется в виду приведение скептицизма к противоречию через аргумент от самореферентности. — В.Л.)» [3. C. 111]. С точки зрения теории типов сам тезис Протагора представляет собой высказывание более высокого логического типа, нежели те высказывания, на которые он распространяется. Поэтому содержание данного тезиса нельзя распространять на сам этот тезис. Теория типов квалифицирует такое «замыкание в круг» как некорректную логическую процедуру. В таком случае логически некорректно ведет себя уже не Протагор, а сам платоновский Сократ, пытавшийся опровергнуть Протагора. Если мы хотим продолжать занимать критическую позицию по отношению к релятивизму в эпистемологии, то мы уже не можем просто транслировать классический платоновский аргумент, это выглядело бы наивным в современной философии с логической точки зрения. Мы, как эпистемологи, должны каким-то образом соотнести нашу работу с результатами логических исследований ХХ в. Мы должны критически отнестись не только к релятивизму в эпистемологии, но и к теории типов в логике и философии математики, которая оправдывала релятивизм с логической точки зрения. Однако эксплицитно высказанное оправдание скептико-релятивистской позиции для самого Рассела, сосредоточившего свои исследования на обсуждении чисто логических проблем, осталось лишь «заметкой на полях». В свою очередь, до современных эпистемологов этот посыл со стороны логики в большинстве случаев просто не доходил, в том числе из-за определенной «герметичности» сложных логических исследований для широкого круга философской аудитории. Поэтому не все современные эпистемологи понимают необходимость корреляции эпистемологической и логической проблематики. Например, Х. Сигэл [4], критикующий таких современных релятивистов, как Х. Браун [5], Д. Миланд [6] и Х. Филд [7], продолжает использовать классический платоновский аргумент в опровержение релятивизма, основанный на явлении самореферентности. Это же делает в самые последние годы и известный отечественный эпистемолог В.Л. Лекторский, фиксируя парадоксальность релятивистской позиции в эпистемологии [8]. Но есть и те эпистемологи, кто оказался чуток к логическим исследованиям. На современном этапе критического обсуждения релятивизма они стараются соотнести свою работу с результатами, полученными в логике и философии математики. Они понимают, что для формулировки критической аргументации в адрес эпистемологического релятивизма с помощью классического аргумента в опоре на самореферентность теперь сначала нужно каким-то образом критически отнестись и к логической теории типов, полностью запретившей самореферентность как некорректный логический прием в рассуждении. Такой точки зрения придерживается, например, К. Уормелл, утверждающий, что у нас имеется серьезный стимул пересмотреть полный запрет на самореферентность, провозглашенный теорией типов, поскольку он не позволяет высказать претензии радикальному скептицизму на основании сведения этой позиции к абсурду: «Существует очень хорошее основание для того, чтобы не запрещать са-мореферентность полностью; а именно использование в философии аргументов reductio ad absurdum, опирающихся на самореферентность. Конечно, вполне оправданно отрицать радикально критическую философию, обращая ее на самое себя — позиция, которая не могла бы быть сформулирована, если бы вся самореферентность автоматически признавалась бы неприемлемой» [9. P. 267]. Далее мы более детально проанализируем некоторые аспекты концепции К. Кордига [10] — еще одного современного эпистемолога, который занимает критическую позицию по отношению к релятивизму и вместе с тем оказывается внимательным к результатам логических исследований ХХ в. Критика релятивизма и идея ограничения теории типов К. Кордиг критикует релятивистские концепции в современной эпистемологии и философии науки. Объектом его критики становятся такие мыслители, как У. Сэлмон, У. Куайн, Р. Дьюгем, С. Тулмин, К. Поппер. Специфика критики Кордига состоит в том, что он использует в своих рассуждениях именно аргумент от самореферентности, расценивая концепции всех перечисленных философов как самореферентно несостоятельные (self-referentially inconsistent): «Например, отчет Салмона о фактуальном содержании, куайновская обобщенная версия тезиса Дьюгема, куайновская онтологическая относительность, эволюционная эпистемология Тулмина, теория рациональности Тулмина, Куайна и Поппера и утверждения, что не все имеет объяснение и причину, есть каждый раз теории обо всех теориях, и потому они саморефе-рентны. Самореферентные теории должны согласовываться со своими собственными критериями валидности или приемлемости. Иначе они оказываются самореферентно несостоятельными: не валидными, не приемлемыми с точки зрения их собственных стандартов валидности и приемлемости» [Ibid. P. 207]. Эти концепции являются самореферентно несостоятельными. Они само-референтны, поскольку, будучи теориями о теориях, они сами должны соответствовать тому содержанию, которое в них утверждается. Они несостоятельны, поскольку, являясь концепциями релятивистского типа, они отрицают возможность безусловного знания, позиционируя при этом данный тезис как безусловный, несомненный. Если бы К. Кордиг здесь поставил точку в своих исследованиях, то его критика релятивизма была бы тем самым воспроизведением классического платоновского аргумента в опровержение Протагора, который действительно, как было сказано выше, продолжает появляться в работах современных эпистемологов. Но Кордиг идет дальше, он постоянно соотносит свои тезисы с результатами логических исследований американского логика Ф. Фитча [11]. Делает он это не случайно, поскольку именно Фитч неоднократно высказывал критические соображения в адрес теории типов Б. Рассела. Например, у Фитча мы можем прочитать, что расселовская теория типов «… не может приписать тип значению слова „тип», хотя она должна это делать, если эта теория касается всех значений. Проще говоря, нет „порядка». который можно приписать пропозиции обо всех пропозициях, поэтому нет порядка, который можно приписать пропозиции, которая устанавливает. теорию типов. Расселовская теория типов в ее различных формах исключает саморефе-рентность, которая является сущностной для философии. В то же время теория типов требует для себя самой высказывания всеобщего вида о том, что она устанавливает как бессмысленное. Следовательно эта теория саморефе-рентно несостоятельна» [11. P. 71]. Кордиг ссылается на Фитча, поскольку понимает, что позиционировать критическую аргументацию в адрес релятивизма на основе аргумента от са-мореферентности в современной эпистемологии и философии науки можно только через критическую оценку той логической концепции, которая запрещала самореферентность как некорректный логический прием в рассуждении. Таким образом, видно, что критика релятивизма у Кордига рефлексивна с точки зрения современной логики. Вместе с тем выход, который из создавшейся ситуации неудовлетворенности полным запретом на самореферентность в теории типов предложил Ф. Фитч, оказывается неоднозначным, двусмысленным. Фитч предложил идею ограничения теории типов Рассела. По его мнению, действие теории типов должно быть ограничено теми видами самореферентности, которые приводят к парадоксам, тогда как непарадоксальные способы рассуждений, содержащие самореферентность, должны быть освобождены из-под запрета теории типов. Это, по Фитчу, позволит сохранить важные разделы логики и математики, которые страдают от полного запрета на самореферентность: «Проблема состоит в том, чтобы найти теорию типов, которая бы элиминировала „порочные» виды самореферентности, которые ведут к математическим и семантическим парадоксам, но не те виды, которые представляют важную часть философской логики или требуются для развития теории натуральных чисел» [Ibid. P. 71-72]. Идея ограничения теории типов оказывается двусмысленной, поскольку то, что приемлемо в области философии математики, может быть неприемлемым в области эпистемологии и философии науки. Именно это и происходит в данном случае. Теория типов разрешает парадоксы за счет того, что объявляет самореферентность, которая содержится в их основе, некорректным способом рассуждения. Таким образом, парадокс предстает как некоторая псевдопроблема, которая при надлежащем логическом анализе исчезает. Но если, скажем, к теоретико-множественному парадоксу Рассела это вполне применимо, то с эпистемологическим парадоксом релятивизма здесь возникает специфическое затруднение. Если мы допустим распространение такой ограниченной теории типов на парадоксальные релятивистские формы рассуждения в эпистемологии, то такая теория тут же начнет данные формы рассуждения оправдывать, запрещая самореферентность в этой локальной области и разводя по различным типам различные высказывания. Предполагаемая ограниченная теория типов Фитча оправдает Протагора точно так же, как это делала классическая теория типов Рассела. А это, в свою очередь, означает, что критиковать релятивизм на предмет его самореферентной несостоятельности, как того хотел бы Кордиг, не получится. Кордиг должен был осторожнее опираться на Фитча. Общая критика Фитчем теории типов Рассела приемлема для эпистемолога, но его идея ограничения теории типов — нет. Нам следует понять, что только лишь полный отказ от такого классического для логики ХХ в. метода разрешения парадоксальных ситуаций в мышлении, как теория типов Рассела, позволит нам возобновить эпистемологическую критику релятивизма с использованием аргумента от самореферентности. Теория типов Рассела может быть раскритикована с точки зрения различных аспектов, и в этом смысле критическая аргументация Фитча является только одним из них. Более подробно вся сумма критической аргументации в адрес классической теории типов была представлена нами в другом месте [12], и здесь мы не будем повторяться. Задача данной статьи — подчеркнуть, что какое-либо половинчатое решение в отношении теории типов для нужд эпистемологии не подойдет. Если мы хотим продолжать использование критического аргумента против релятивизма на основе самореферентности, то теорию типов нужно отвергнуть полностью, а не использовать методику ее частного ограничения. Демонстрация несостоятельности современных релятивистских концепций на основе аргумента от самореферентности После того как мы прояснили логические основания применимости аргумента от самореферентности для критики релятивизма, мы можем продемонстрировать, что современные релятивистские концепции являются, говоря словами К. Кордига, «самореферентно несостоятельными». Для примера можно взять философию языка У. Куайна, которую Кордиг также критикует в первую очередь. Куайн выдвинул возражение против операции верификации [13], принятой в логическом позитивизме. Позитивитская операция верификации репрезентировала референциалистскую семантику, ибо в ней постулировалось признание осмысленности языкового выражения (на «молекулярном» лингвистическом уровне — предложения) только в том случае, если для него в принципе можно сформулировать прямое остенсивное определение, отсылающее к конкретному предмету или событию действительности. Куайн предложил для рассмотрения следующую гипотетическую ситуацию. Допустим, мы являемся практикующими лингвистами. В нашу задачу входит формирование словаря языка какого-либо племени туземцев. Очевидно, что словарь должен представлять собой построение синонимических рядов, соотносящих значения слов языка туземцев со значениями слов того языка, на котором мы говорим, — русского или, в случае Куайна, английского. Каким образом лингвист может начать осуществление данного предприятия? Только путем остенсивных определений, ведь никаких зацепок в соотношении языков еще не сформировано, необходимо обратиться к самому объективному миру, чтобы здесь попытаться установить какие-либо корреляции. Однако обращение к остенсивному определению оказывается весьма проблематичным. Куайн говорит, что проблема возникает с так называемой точкой остенсии (то место на воображаемой плоскости, куда попадает прямая, проведенная от указательного жеста к предмету). Оказывается, что сама эта точка еще не гарантирует нам четко фиксированного видения предмета. Напротив, она допускает плюрализм интерпретаций. Представим себе, что лингвист оказывается вместе с носителем незнакомого ему языка в лесу, на охоте, и замечает между деревьев притаившееся животное. Туземец показывает на него пальцем и произносит «гавагай» [14]. При этом лингвист замечает, что по виду притаившееся животное ничем не отличается от того, что он в своем языке именует словом «кролик». Спрашивается, может ли исследователь языка на основании данного остенсивного определения термина «гавагай» записать в свой словарь «гавагай = кролик»? Куайн утверждает, что нет. Точка остенсии не определяет того, что имел в виду туземец — вот этого кролика или некий «срез кролика», т.е. рассмотрение предмета в некотором аспекте, например кролика вообще, правый бок кролика, мех кролика и т.д. Более того, он в своем указательном жесте вообще мог не иметь в виду какой-то стационарный предмет. Возможно, слово «гавагай» для него означает ситуацию, в которой животное данного вида замерло в неподвижности между деревьев. Этому можно противопоставить ситуацию, в которой то же животное проносится между деревьев на большой скорости. Возможно, что туземец будет использовать для такого случая другой термин, а значит, вообще не будет расценивать этот предмет как тот же самый в различных ситуациях. Остенсивное определение не может нам предоставить какого-то однозначного значения термина потому, что мир, с точки зрения Куайна, не предстает в нашем чувственном опыте так, как он есть сам по себе. Уже до обращения к опыту в нашем языке проведена концептуализация мира. Результат остенсивного определения зависит от того концептуального каркаса, с которым мы обращаемся к опыту. Например, мы склонны видеть мир как состоящий из отдельных самотождественных предметов, на которые как бы «навешиваются» различные свойства. Но мы не замечаем, что на это нас провоцирует доминирующая роль тех существительных в нашем языке, которые фиксируют отдельные предметы. Глаголы и прилагательные играют вспомогательную роль — они говорят о действиях и свойствах этих предметов. Но почему мы уверены в том, что такому синтаксическому строю будет подчиняться любой язык? Что если в языке туземца не проводится различия между существительными, глаголами и прилагательными? Тогда слово «га-вагай» может вообще не обозначать отдельного предмета. Также мы не сможем определить, проводит ли туземец различие между конкретными и абстрактными предметами, если мы не обнаружим в его языке так называемых индивидуализирующих и универсализирующих кластеров, которые мы имеем в своем базовом языке. Значение слова «кролик» само по себе еще остается неопределенным — мы не знаем, что здесь подразумевается: кролик вообще или вот этот конкретный кролик. Для этого мы используем вспомогательные кластеры нашего языка — артикли (указательные местоимения): «the rabbit» -«вот этот кролик», или, наоборот, универсализирующие кластеры-окончания — «ness»: «rabbitness» — «кроликовость». Когда мы слышим слово «гава-гай», мы не можем произвести этого различия. И самое главное, нам не может помочь в этом остенсивное определение — тот фундамент, на котором держится референциалистская теория значения. Все это приводит Куайна к выводу о неработоспособности метода радикальной верификации. Невозможно посредством обращения к «чистому опыту» обнаружить сам мир. Мир всегда уже размечен соответствующими концептуальными каркасами, сформированными в языке. Невозможно не только обнаружить сам мир, но даже совершить адекватный переход из одного концептуального каркаса в другой (т.е. осуществить адекватный перевод с языка на язык), ибо, пытаясь это сделать, мы подгоняем исследуемый каркас под свою собственную концептуализацию. Отсюда следует, что референциалистская теория оказывается неправомерной. Значениями слов не могут являться объекты мира. Скорее, значение формируется в самом языке еще до обращения к непосредственному чувственному опыту. Значения представляют собой конвенции, формируемые в той или иной конкретной лингвистической группе. Теория неопределенности перевода является ярко выраженным примером конвенционалистской семантики, что позволяет нам охарактеризовать Куайна как антиреалиста и релятивиста. Но конвенционализм достаточно просто может быть раскритикован с точки зрения аргумента от саморефе-рентности. Философия языка Куайна есть теоретическое построение о том, что представляет собой любой язык. Язык есть конвенционально установленная сеть значений, которая характеризует не саму реальность, а, скорее, частный способ видения реальности. Однако сама теория Куайна выражена в языке, следовательно, она является самореферентно несостоятельной. В определенном конкретном языке, задающем только одну эпистемическую установку, осуществляется попытка описать сущностные черты любого языка. Такая теория, утверждая релятивность любого описания, сама претендует на абсолютный характер своего описания. Это выглядит непоследовательно с точки зрения аргумента от самореферентости, т.е. при применении к определенной теории ее же собственных содержательных положений. Подобным образом могут представлены как самореферентно несостоятельные многие известные семантические концепции в аналитической философии, имеющие эпистемологические импликации релятивистского характера. В частности, самореферентно несостоятельными предстают такие семантические проекты, как концепция языковых игр позднего Л. Витгенштейна [15] и ее радикально скептическая интерпретация со стороны С. Крипке [16], семантические воззрения Н. Гудмена [17], теория радикальной интерпретации Д. Дэвидсона [18], теория речевых актов П. Грайса [19] и Д. Серла [20] и даже генеративная грамматика Н. Хомского [21], которая, казалось бы, построена на основе натуралистической установки. Выводы Проведенное исследование позволяет сделать следующие важнейшие выводы: 1) современная критика релятивизма в эпистемологии обязательно должна учитывать результаты работ в области логики и философии математики ХХ в. Без этого внимания к чисто логическим штудиям современная эпистемология выглядит наивной; 2) идея ограничения теории типов, зафиксированная в исследованиях Ф. Фитча, может быть использована в философии математики, но для эпистемологии она оказывается неприемлемой ввиду того, что явление саморе-ферентости в таком случае не может применяться в качестве критического аргумента по отношению к эпистемологическому релятивизму; 3) современные эпистемологические проекты релятивистского типа предстают как самореферентно несостоятельные (self-referential inconsistent) на основании критической аргументации, учитывающей результаты логических исследований.

Платон Теэтет // Платон. Сочинения : в 4 т. СПб. : Изд-во СПб. ун-та, 2007. Т. 2. С. 229-327.

Рассел Б. Математическая логика, основанная на теории типов // Логика, онтология, язык. Томск, 2006. С. 16-62.

Уайтхед А., Рассел Б. Основания математики : в 3 т. Самара : Самар. ун-т, 2005. Т. I.

Siegel H. Relativism, Truth and Incoherence // Issues in Epistemology. 1986. Vol. 68, № 2. Р. 225-259.

Brown H. For a Modest Historicism // The Monist. 1977. Vol. 60. P. 540-555.

Meiland J. Is Protagorean Relativism Self-Refuting? // Grazer Philosophische Studien. 1979. Vol. 9. P. 51-59.

Field H. Realism and Relativism // The Journal of Philosophy. 1982. Vol. 79. P. 553-567.

Лекторский В.А. Релятивизм и плюрализм в современной культуре // Релятивизм как болезнь современной философии / отв. ред. В.А. Лекторский. М. : Канон+, 2015. С. 5-31.

Wormell S.P. On the Paradoxes of Self-Reference // Mind. 1958. Vol. 67, № 266. P. 267-271.

Kordig C. Self-Reference and Philosophy // American Philosophical Quarterly. 1983. Vol. 20, № 2. P. 207-216.

Ладов В.А. Критический анализ иерархического подхода Рассела-Тарского к решению проблемы парадоксов // Вестник Томского государственного университета. Философия. Социология. Политология. 2018. № 44. С. 11-24.

Куайн У. С точки зрения логики. Томск : Изд-во Том. ун-та, 2003. 166 c.

Куайн У. Слово и объект. М. : Логос, Праксис, 2000. 386 с.

Витгенштейн Л. Философские исследования // Философские работы. М. : Гнозис, 1994. Ч. 1. C. 76-319.

Крипке С. Витгенштейн о правилах и индивидуальном языке. Томск : Изд-во Том. унта, 2005. 152 с.

Гудмен Н. Факт, фантазия и предсказание. Способы создания миров. М. : Идея-пресс, Праксис, 2001. 376 с.

Дэвидсон Д. Истина и интерпретация. М. : Праксис, 2003. 448 с.

Grice P. Studies in the Way of Words. Cambridge, MA ; London : Harvard University Press, 1989. VIII, 394 p.

Searle J. Speech Acts. Cambridge : Cambridge University Press, 1969. 204 p.

Хомский Н. Язык и мышление. М. : Изд-во МГУ, 1972. 123 с.

Релятивизм | Интернет-энциклопедия философии

Релятивизм иногда идентифицируется (обычно его критиками) как тезис о том, что все точки зрения одинаково верны. В этике это означает, что все морали одинаково хороши; в эпистемологии это означает, что все верования или системы убеждений одинаково верны. Критики релятивизма обычно отвергают такие взгляды как непоследовательные, поскольку они подразумевают обоснованность даже точки зрения о ложности релятивизма. Они также обвиняют такие взгляды в пагубности, поскольку они подрывают попытки улучшить наш образ мышления.

Возможно, из-за того, что релятивизм ассоциируется с такими взглядами, немногие философы готовы называть себя релятивистами. Однако большинство ведущих мыслителей, которых обвиняли в релятивизме — например, Людвиг Витгенштейн, Питер Винч, Томас Кун, Ричард Рорти, Мишель Фуко, Жак Деррида — действительно разделяют определенную общую основу, которая, хотя и является узнаваемой релятивистской, составляет основу для более сложных и, возможно, более оправданных позиций.

Хотя существует множество различных видов релятивизма, все они имеют две общие черты.

(1) Все они утверждают, что одна вещь (например, моральные ценности, красота, знания, вкус или значение) относится к какой-то конкретной структуре или точке зрения (например, индивидуальному субъекту, культуре, эпохе, языку или концептуальная схема).

(2) Все они отрицают, что любая точка зрения имеет однозначное преимущество перед всеми остальными.

Таким образом, можно довольно очевидным образом классифицировать различные типы и подтипы релятивизма. Основные роды релятивизма можно выделить в зависимости от объекта, который они стремятся релятивизировать.Таким образом, формы морального релятивизма утверждают относительность моральных ценностей; формы эпистемологического релятивизма утверждают относительность знания. Затем эти роды могут быть разбиты на отдельные виды путем определения структуры, к которой относят рассматриваемый объект. Например, моральный субъективизм — это тот вид морального релятивизма, который относит моральную ценность к отдельному субъекту.

Насколько противоречивы и последовательны эти формы релятивизма, очевидно, будет варьироваться в зависимости от того, что к чему и каким образом релятивизируется.В современной философии наиболее широко обсуждаемыми формами релятивизма являются моральный релятивизм, когнитивный релятивизм и эстетический релятивизм.

Информация об авторе

Emrys Westacott
Электронная почта: [email protected]
Университет Альфреда
США

Определение и значение релятивизма | Словарь английского языка Коллинза

Примеры ‘релятивизм’ в предложении

релятивизм

Эти примеры были выбраны автоматически и могут содержать конфиденциальный контент.Прочитайте больше… Остается вопрос, следует ли отвергать концепцию плюрализма, которая отражает моральный и этический релятивизм.

Times, Sunday Times (2009)

Это подчеркивает необходимость понимания разницы между культурным релятивизмом и этнически чувствительной практикой.

Ланган, Мэри (редактор) Серьезное отношение к жестокому обращению с детьми: современные проблемы теории защиты детей и практика (1990)

Это был мой первый урок морального релятивизма.

Ричард Форти ЗЕМЛЯ: Интимная история (2004)

Этот крайний культурный релятивизм не допускает предпочтения одной формы общества перед другой.

Литературное приложение к The Times (2011)

Их обмен мнениями перед сном — один из самых прекрасных примеров культурного релятивизма.

Times, Sunday Times (2013)

Но моральный релятивизм — это похоронный звон цивилизации.

Times, Sunday Times (2011)

Еще маленькие жемчужины из сокровищницы культурного релятивизма.

Times, Sunday Times (2010)

Действительно ли мы довольны тем, что так небрежно принимаем моральный релятивизм?

Times, Sunday Times (2010)

Часто бывает чрезвычайно трудно полностью принять культурный релятивизм.

Аппельбаум, Ричард П. Социология (1995)

Несогласных вводят в заблуждение либо искаженный взгляд на историю, либо пагубную форму морального релятивизма.

Times, Sunday Times (2006)

Подробнее …

Именно тот культурный релятивизм, который формирует сравнительный подход, является теперь невысказанным кредо современного общества.

The Times Literary Supplement (2013)

Иногда они утверждают абсолютный релятивизм, противоречие в терминах.

Христианство сегодня (2000)

Моральный релятивизм радикалов 1960-х был неправильным.

Times, Sunday Times (2012)

Короче говоря, это культурный релятивизм!

Times, Sunday Times (2009)

В школе культурный релятивизм взял верх над общечеловеческими ценностями.

Times, Sunday Times (2012)

По ее мнению, существует слишком много морального релятивизма со стороны сторонников либеральной демократии.

Times, Sunday Times (2015)

Это движение за культурный релятивизм в западном обществе выдает основные ценности, на которых построено наше открытое общество.

Times, Sunday Times (2006)

Он категорически отвергает любое предположение о том, что существование противоречивых моральных суждений подразумевает моральный релятивизм и подрывает статус и универсальность моральных суждений.

The Times Literary Supplement (2013)

Оно породило моральный и культурный релятивизм, или представление о том, что не может быть иерархии ценностей.

Times, Sunday Times (2015)

И в мире есть оттенок морального релятивизма, выражаемый теми, кто говорит: он навязывает свои ценности.

Times, Sunday Times (2010)

Культурный релятивизм не играл никакой роли в аргументах защиты, но это одна из двух основных тем книги.

The Times Literary Supplement (2010)

Итак, как это соотносится с готовностью бороться с моральным релятивизмом и приоритетом внешней политики правительства по продвижению свободы вероисповедания?

Times, Sunday Times (2011)

Одной из несложных возможностей человеческого гобелена, которым является телевидение, является культурный релятивизм.

Times, Sunday Times (2015)

Определение релятивизма в словаре.com

[rel-uh-tuh-viz-uhm] SHOW IPA

/ ˈrɛl ə təˌvɪz əm / PHONETIC RESPELLING

---

сущ. Философия.

любая теория, утверждающая, что критерии суждения относительны, варьируются в зависимости от людей и их окружения.

ВОПРОСЫ

ПРОГНОЗИРУЙТЕ СЕБЯ ИМЕЕТ ПРОТИВ.

ИМЕЮТ!

У вас есть грамматические навыки, чтобы знать, когда использовать «иметь» или «иметь»? Давайте узнаем это с помощью этой викторины!

Вопрос 1 из 7

Моя бабушка ________ Стена, полная старинных часов с кукушкой.

Слова рядом с релятивизмом

относительная специфичность, относительная шкала температур, относительно, относительная топология, относительный ветер, релятивизм, релятивистский, релятивистский, релятивистская масса, релятивистская квантовая механика, относительность

Dictionary.com Unabridged На основе Несокращенного словаря Random House, © Random House, Inc. 2021

Примеры предложений из Интернета для релятивизма

.expandable-content {display: none;}. Css-12x6sdt.expandable.content-extended> .expandable-content {display: block;}]]>

• В нескольких аккуратных предложениях Перри превращает идею морального долга в моральный релятивизм.

• Но не требуется бесхребетного релятивизма, чтобы признать, что для большинства людей реальность бывает разной.

• Но в двустороннем диалоге о правах человека китайцы продолжают настаивать на культурном и историческом релятивизме.

• Не так давно эта идея вышла из моды, и нравственный релятивизм был в моде.

СМОТРЕТЬ БОЛЬШЕ ПРИМЕРОВ СМОТРЕТЬ МЕНЬШЕ ПРИМЕРОВ



Просмотреть словарь.com

li {-webkit-flex-базис: 49%; — ms-flex-предпочтительный-размер: 49%; гибкая основа: 49%;} @ экран только медиа и (max-width: 769px) {. css- 2jtp0r> li {-webkit-flex-base: 49%; — ms-flex-предпочтительный-размер: 49%; flex-base: 49%;}} @ media only screen и (max-width: 480px) {. Css -2jtp0r> li {-webkit-flex-base: 100%; — ms-flex-preferred-size: 100%; flex-base: 100%;}}]]>

Определения релятивизма в Британском словаре

релятивизм

/ (ˈRɛlətɪˌvɪzəm) /

---

существительное

любая теория, утверждающая, что истина, моральная или эстетическая ценность и т. Д., Не является универсальной или абсолютной, но может различаться между людьми или культурами См. Также историзм

Производные формы релятивизма

релятивист, существительное, прилагательное

Словарь английского языка Коллинза — полное и несокращенное цифровое издание 2012 г. © William Collins Sons & Co.Ltd. 1979, 1986 © HarperCollins Издатели 1998, 2000, 2003, 2005, 2006, 2007, 2009, 2012

Культурные определения релятивизма

---

Доктрина о том, что никакие идеи или убеждения не являются универсально истинными, но что все они, напротив, «относительны», то есть их действительность зависит от обстоятельств, в которых они применяются.

Новый словарь культурной грамотности, третье издание Авторские права © 2005 издательской компании Houghton Mifflin Harcourt. Опубликовано Houghton Mifflin Harcourt Publishing Company.Все права защищены.

Прочие — это Readingli {-webkit-flex-base: 100%; — ms-flex-предпочтительный размер: 100%; flex-base: 100%;} @ media only screen и (max-width: 769px) {. Css -1uttx60> li {-webkit-flex-базис: 100%; — ms-flex-предпочтительный-размер: 100%; гибкий-базис: 100%;}} @ экран только мультимедиа и (max-width: 480px) {. css-1uttx60> li {-webkit-flex-based: 100%; — ms-flex-предпочтительный-размер: 100%; flex-base: 100%;}}]]>

Релятивизм — Энциклопедия Нового Света

Сравните моральный релятивизм и культурный релятивизм.Для несвязанной физической теории с аналогичным названием см. Теорию относительности

Релятивизм — это точка зрения или утверждение, что не существует абсолютного референта для человеческих убеждений, человеческого поведения и этики. Релятивисты утверждают, что люди понимают и оценивают убеждения и поведение только с точки зрения, например, их исторического или культурного контекста. Этический или оценочный или аксиологический релятивизм — это точка зрения или утверждение о том, что не существует никаких абсолютных ценностей или абсолютных стандартов этики.

Описательный или наблюдательный релятивизм — это точка зрения или наблюдение, что разные люди, группы, общества и культуры на самом деле имеют разные взгляды на добро и зло, добро и зло, истину или ложь — это наблюдение, которое Фактические взгляды людей на хорошее или плохое, правильное или неправильное, истинное или ложное, которых придерживаются или придерживаются люди, на самом деле меняются от человека к человеку, от группы к группе и от общества к обществу. Другими словами, наблюдательный релятивизм считает, что как наблюдаемый факт взгляды на хорошее и плохое, правильное и неправильное, истину или ложь относятся к человеку, группе, обществу или культуре, которые исследуются или рассматриваются.Ни один разумный или здравомыслящий человек не может отрицать истинность хотя бы некоторой степени наблюдательного релятивизма.

Философы идентифицируют множество различных видов релятивизма в зависимости от того, что якобы от чего-то зависит и от чего это зависит. Этот термин часто относится к релятивизму истины — доктрине, согласно которой абсолютной истины не существует, но эта истина всегда относительна к какой-то конкретной системе координат, такой как язык или культура. Это можно назвать эпистемологическим релятивизмом .Другой наиболее распространенной формой релятивизма является этический релятивизм , точка зрения, согласно которой утверждения о том, что хорошо или плохо, правильно или неправильно, всегда связаны с утверждениями или убеждениями определенного человека, общества или культуры.

Защитники релятивизма

Концепция релятивизма имеет значение как для философов, так и для антропологов, хотя и по-разному. Философы исследуют, как верования могут или не могут фактически зависеть в своей истинности от таких предметов, как язык, концептуальная схема, культура и т. Д.; с этическим релятивизмом, дающим лишь один пример.С другой стороны, антропологи занимаются описанием реального человеческого поведения. Для них релятивизм относится к методологической позиции, при которой исследователь приостанавливает (или ограничивает) свои собственные культурные предубеждения, пытаясь понять убеждения и поведение в их местном контексте. Это стало известно как методологический релятивизм , и он конкретно касается избегания этноцентризма (применения собственных культурных стандартов к оценке других культур).

Комбинация философского релятивизма и антропологического релятивизма приводит к описательному релятивизму , который утверждает, что разные культуры на самом деле имеют разные взгляды на мораль, которые им не удалось объединить под одной общей концепцией морали. Таким образом, можно было бы заявить, что все культуры, например, запрещают убийство невинных людей. Описательный ответ релятивистов на это состоит в том, что, хотя это может быть правдой на общем уровне, разные культуры по-разному понимают, что означает «невинность», и поэтому все еще культурно относительны.

Элементы релятивизма возникли, по крайней мере, еще софистами в V веке до н. Э.

Один из аргументов в пользу релятивизма предполагает, что наша собственная когнитивная предвзятость не позволяет нам наблюдать что-то объективно нашими собственными чувствами, и систематическая предвзятость будет применяться ко всему, что мы предположительно можем измерить без использования наших органов чувств. Кроме того, у нас есть культурная предвзятость, разделяемая с другими доверенными наблюдателями, которую мы не можем устранить. В качестве контраргумента утверждается, что субъективная уверенность и конкретные объекты и причины составляют часть нашей повседневной жизни, и что нет большой ценности в отказе от таких полезных идей, как изоморфизм, объективность и окончательная истина.

Другой важный защитник релятивизма, Бернард Крик, британский политолог, написал книгу « В защиту политики » (впервые опубликованную в 1962 году), в которой высказывается предположение о неизбежности морального конфликта между людьми. Крик заявил, что только этика может разрешить такой конфликт, а когда это происходит публично, это приводит к политике. Соответственно, Крик считал процесс разрешения споров, уменьшения вреда, посредничества или миротворчества центральным элементом всей моральной философии. Он оказал большое влияние на феминисток, а затем и на зеленых.

Джордж Лакофф и Марк Джонсон определяют релятивизм в своей книге Метафоры, которыми мы живем, как отказ как от субъективизма, так и от метафизического объективизма, чтобы сосредоточиться на отношениях между ними, то есть на метафоре, с помощью которой мы связываем наш текущий опыт с нашим предыдущим. опыт. В частности, Лакофф и Джонсон характеризуют «объективизм» как «соломенного человека» и, в меньшей степени, критикуют взгляды Карла Поппера, Канта и Аристотеля.

Описательный vs.нормативный релятивизм

В этике необходимо различать описательный этический релятивизм и нормативный этический релятивизм.

Описательный этический релятивизм (это также может быть известно как наблюдательный этический релятивизм ) — это наблюдение, что разные группы, общества и культуры имеют разные взгляды на правильное и неправильное, хорошее и плохое — это наблюдение, что Фактические взгляды людей на хорошее или плохое, хорошее или неправильное, которых придерживаются или придерживаются, варьируются от человека к человеку, от группы к группе и от общества к обществу.

Нормативный этический релятивизм — это этическая теория, согласно которой люди должны или должны принять, верить или поддерживать этические взгляды группы или общества, в котором они живут. Большинство приверженцев нормативного этического релятивизма считают, что нормативный этический релятивизм необходим, потому что нет способа выйти за рамки различных норм различных групп или обществ, поэтому лучше всего следовать тем нормам, которых придерживается данная группа или общество, в котором он существует.Нормативный этический релятивизм можно резюмировать в лозунге: «Находясь в Риме, делай, как римляне».

Важно отметить два существенных недостатка и возражения против нормативного этического релятивизма. Во-первых, вопреки утверждениям многих людей, описательный этический релятивизм логически не подразумевает нормативного этического релятивизма. Тот факт, что данная группа или общество придерживается какой-либо этической нормы, не означает, что кто-либо, даже член этой группы или общества, должен принять или соблюдать эту этическую норму. Второе важное возражение против нормативного этического релятивизма состоит в том, что для любой нормы, общества или группы мы всегда можем задать вопрос: «Группа G считает, что вера (или практика) X — это хорошо. Но действительно ли вера или практика X хороши? » Мы всегда можем спросить, в отношении любого убеждения или практики, действительно ли оно хорошо, несмотря на то, что те люди, группы или общества, которые придерживаются его, считают его хорошим. Например, мы можем спросить: «Некоторые общества думают, что калечащие операции на женских половых органах — это хорошо. Но действительно ли это хорошо, или те люди и общества, которые думают, что это хорошо, ошибаются в своем убеждении, что это хорошо?»

Более того, тот факт, что в настоящее время среди людей нет общего согласия относительно этических норм, не доказывает, что универсальных или абсолютных этических норм не может быть.Так же, как в математике тот факт, что некоторые теоремы никогда не были доказаны — а значит, в настоящее время неизвестно, доказуемы ли эти теоремы, — не показывает, что эти теоремы на самом деле ложны или недоказуемы, и тот факт, что универсальные этические нормы не являются доказуемыми. все же известные или принятые не показывают, что таких норм не существует или что их никогда не найти.

Постмодернистский релятивизм

Термин «релятивизм» часто используется в дебатах по поводу постмодернизма и феноменологии.Критики этих взглядов часто называют защитников ярлыком «релятивизм». Например, гипотеза Сепира-Уорфа часто считается релятивистской точкой зрения, поскольку она утверждает, что культурные, лингвистические и символические верования формируют то, как люди видят мир. Точно так же деконструкцию часто называют релятивистской перспективой из-за способов, которыми она определяет значение текста в его присвоении и чтении, подразумевая, что не существует «истинного» прочтения текста и текста, кроме его чтения.Заявления литературного критика Стэнли Фиша также часто называют «релятивистскими».

Эти точки зрения не могут считаться релятивистскими в философском смысле, потому что они выражают агностицизм по поводу природы реальности и нашей способности познавать вещи. Тем не менее этот термин полезен для того, чтобы отличить их от реалистов, которые считают, что цель философии, науки или литературной критики состоит в том, чтобы найти внешне истинные значения. Важные философы и теоретики, такие как Мишель Фуко, Макс Штирнер и Фридрих Ницше, политические движения, такие как пост-анархизм или пост-левая анархия, также могут считаться релятивистскими в этом смысле, хотя более подходящим термином может быть социальный конструктивизм.

Распространение и популярность такого «мягкого» релятивизма варьируется в зависимости от академических дисциплин. Он имеет широкую поддержку в антропологии и большинство исследователей культуры. У него также есть сторонники политической теории и политологии, социологии и континентальной философии (в отличие от англо-американской аналитической философии). Это вдохновило на эмпирические исследования социального конструирования смысла, такие как те, которые связаны с теорией навешивания ярлыков, на которые защитники могут указать как на доказательство обоснованности своих теорий (хотя и рискуют обвинить в перформативном противоречии в процессе). Сторонники такого рода релятивизма часто также утверждают, что недавние достижения в естественных науках, такие как принцип неопределенности Гейзенберга, квантовая механика, работы Томаса Куна по парадигмам, теории хаоса и теории сложности, показывают, что наука теперь становится релятивистской. Однако многие ученые, использующие эти методы, продолжают идентифицировать себя как реалисты или постпозитивисты.

Релятивизм: за и против

Опровержения

1. Один из распространенных аргументов против релятивизма предполагает, что он по своей сути противоречит, опровергает или притупляет сам себя: утверждение «все относительно» классы либо как относительное, либо как абсолютное утверждение.Если оно относительное, то это утверждение не исключает абсолютов. С другой стороны, если утверждение является абсолютным, то оно представляет собой пример абсолютного утверждения, доказывая, что не все истины относительны. Однако этот аргумент против релятивизма применим только к релятивизму, который постулирует истину как относительную, т. е. эпистемологический / истинностный релятивизм. Более конкретно, только сильных форм эпистемологического релятивизма могут стать предметом этой критики, поскольку есть много эпистемологических релятивистов, которые постулируют, что некоторые аспекты того, что считается «истинным», не универсальны, но все же признают, что другие универсальные истины существуют (е.грамм. газовые законы).
2. Другой аргумент против релятивизма утверждает существование естественного закона. Проще говоря, физическая вселенная работает в соответствии с основными принципами: «Законами природы». Некоторые утверждают, что по аналогии может существовать естественный нравственный закон.
3. Третий аргумент относится к эффектам релятивизма. В качестве идеи, утверждает этот аргумент, релятивизм имеет единственную социальную ценность в том, чтобы сделать всех равными, убрав любые правила, что потенциально может привести к (анархии и полному социальному дарвинизму).Согласно этой точке зрения, релятивизм позволяет людям делать все, что им заблагорассудится. Многие релятивисты добавили бы вывод о причинении вреда другим, но сам релятивизм отрицает подобные системы. Если я считаю неправильным причинять вред другим, я также могу считать это правильным — независимо от обстоятельств. В этой идеологической схеме нет никакой разницы.
4. Возникает также проблема отрицания. Если правы все, придерживающиеся разных мнений, то никто. Таким образом, вместо того, чтобы говорить «все верования (идеи, истины и т. Д.)) одинаково действительны », с тем же успехом можно было бы сказать« все убеждения одинаково бесполезны »(см. статью о двоемыслие)
5. Моральный релятивизм, в частности, в его более чистых формах, часто бросает вызов логике и действует, игнорируя возможные истины. При любом конкретном действии он может вызывать положительные и отрицательные состояния у других живых существ, а это означает, что релятивизм не может быть «законом», поскольку даже при сотнях факторов обычно есть общий положительный или отрицательный результат, и, следовательно, «неправильно» будет пытаться искать больше отрицательных состояний, чем положительных, возможно, ради личной выгоды. Моральный релятивизм либо игнорирует это, либо пытается его переписать. Поскольку определенные вещи, такие как логика, действительно существуют и постоянны, релятивизму трудно сохранять верность во всех сценариях.
6. Поскольку логика по своей природе постоянна, и некоторые вещи более верны, чем другие, это означает, что «сильный» релятивизм не может выполняться во многих условиях. Релятивизм часто игнорирует то, как взгляды имеют разный вес по отношению друг к другу. Примером подобного явления являются дебаты о гомосексуальных браках в Соединенных Штатах — пример, когда большинство диктует права большинства, даже когда это не относится к ним, поскольку они не взвешивают последствия своих взглядов.
7. Еще один аргумент против релятивизма состоит в том, что простое игнорирование его часто хорошо работает на прагматическом уровне.

Оборона

1. Противоречия типа «все убеждения одинаково бесполезны» кажутся неуместными, поскольку представляют собой аргументы, исходящие из предпосылки. После того, как вы сказали , если X является абсолютным , вы предположили, что релятивизм ложен. И нельзя доказать утверждение, используя это утверждение в качестве предпосылки. Есть противоречие, но противоречие есть между релятивизмом и предпосылками абсолютности в используемой обычной логике.Ничего не было доказано ошибочным, и ничего не было доказано само по себе, только известная несовместимость была подтверждена неэффективно.
2. Другой контраргумент использует парадокс Бертрана Рассела, который ссылается на «Список всех списков, которые сами себя не содержат». Курт Гёдель, Хорхе Луис Борхес и Жан Бодрийяр широко обсуждали этот парадокс.
3. Совершенно иной подход объясняет риторическое производство якобы «чистых» аргументов против релятивизма.Влиятельная и неоднозначная статья Эдвардса и др. «Смерть и мебель» ^[1] придерживается этой линии в своей стойкой защите релятивизма.
4. Сильный эпистемологический релятивист теоретически может утверждать, что не имеет значения, что его теория относительна только сама по себе. Пока он остается «истинным» в соответствии с относительными рамками, он так же верен, как и любая кажущаяся «абсолютная» истина, которую постулирует реалист. Спор заключается в различии между тем, является ли структура относительной или абсолютной, но если реалист можно было бы убедить, что она относительна, тогда релятивистская теория могла бы логически существовать в этих рамках, хотя и признавая, что ее «истина» относительна.Сильный эпистемологический релятивист должен отказаться от своих собственных представлений об универсальной истине, если он хочет полностью принять свою теорию, он должен принять некоторую форму истины для логического подтверждения своей теории, и эта истина, по определению, должна быть относительной. В других рамках его теория может считаться ложной, и поэтому теория здесь не может существовать. Если смотреть с этой точки зрения, без всех понятий и предпосылок универсальной истины, понятие сильного эпистемологического релятивизма логически обосновано.
5. Некоторые люди утверждают, что Бог существует и что Бог является источником или средоточием по крайней мере некоторых абсолютных ценностей. (В этике эту точку зрения часто называют «теорией этики божественного повеления».) Но это утверждение становится жертвой наблюдения, что даже если Бог существует, это не гарантия того, что Бог полностью добр, полностью правдив или придерживается ценностей. которые являются абсолютными или могут считаться действительно нормативными для человеческих убеждений и действий.

Католическая церковь и релятивизм

Католическая церковь в течение некоторого времени, особенно при Папе Бенедикте XVI (который ранее возглавлял Конгрегацию Доктрины Веры в качестве кардинала), определила релятивизм как одну из проблем сегодняшнего дня. ^[2]

Согласно Церкви и некоторым философам, релятивизм как отрицание абсолютной истины ведет к моральной распущенности и отрицанию возможности греха и Бога.

Релятивизм, по словам ортодоксальных католиков, представляет собой отрицание способности человеческого разума и разума прийти к истине. Истина, согласно католическим теологам и философам (вслед за Аристотелем и Платоном), состоит из adeatio rei et intellectus , соответствия разума и реальности. Другими словами, ум имеет ту же форму, что и реальность. Это означает, что когда форма компьютера передо мной (тип, цвет, форма, мощность и т. Д.) Также является формой, которая находится в моем сознании, тогда то, что я знаю, является правдой, потому что мой разум соответствует объективной реальности.

Релятивизм, согласно католической и аристотелевской точке зрения, нарушает философский принцип непротиворечивости, наиболее фундаментальный принцип всего мышления, без которого у людей нет возможности понять друг друга или возможности науки.

Отрицание абсолютной ссылки отрицает Бога, который приравнивается к Абсолютной Истине, согласно этим христианским философам. Таким образом, они говорят, что релятивизм связан с секуляризмом, препятствием для Бога в жизни человека.

Возможность отрицания абсолютной истины основана на концепции первородного греха согласно традиционной католической теологии. Первый глава человеческого рода, Адам, оскорбил Бога и злоупотребил его разумом, ранив себя и природу, которую он должен был передать остальным своим потомкам. Наша человеческая природа, хотя и в значительной степени функциональна, из-за этих «ран» испытывает определенные трудности в достижении истины либо потому, что (1) наш ум отвлекается и легко истощается, либо (2) наша воля колеблется, делая то, что хорошо, справедливо и верно. Таким образом, многие католические богословы утверждают, что выбор атеизма имеет не только интеллектуальные, но и моральные корни.

Иоанн Павел II

Иоанн Павел II в Veritatis Splendor («Красота истины») подчеркивал зависимость человека от Бога и его закона («Без Творца тварь исчезает») и «зависимость свободы от истины».«Он предупреждал, что человек,« предавшийся релятивизму и скептицизму, уходит в поисках иллюзорной свободы отдельно от самой истины ».

В Evangelium Vitae (Евангелие жизни) он говорит:

Первоначальное и неотъемлемое право на жизнь ставится под сомнение или отвергается на основании голосования в парламенте или воли одной части народа, даже если это большинство. Это зловещий результат релятивизма, который не встречает сопротивления: «право» перестает быть таковым, потому что оно больше не основывается на неприкосновенном достоинстве личности, а подчиняется воле более сильной стороны. Таким образом, демократия, противореча своим собственным принципам, фактически движется к форме тоталитаризма. Государство больше не является «общим домом», где все могут жить вместе на основе принципов фундаментального равенства, а превращается в государство-тиран, которое присваивает себе право распоряжаться жизнью самых слабых и беззащитных членов. , от будущего ребенка до пожилых людей, во имя общественных интересов, которые на самом деле являются не чем иным, как интересами одной стороны.(Курсив добавлен)

Бенедикт XVI

В апреле 2005 года в своем обращении к кардиналам во время мессы перед конклавом, на которой его изберут Папой (ключевое публичное обращение к высшим лидерам Церкви), будущий Бенедикт XVI говорил о том, что мир «движется к . диктатура релятивизма «.

6 июня 2005 г. он сказал педагогам:

«Сегодня особенно коварным препятствием на пути к задаче образования является массовое присутствие в нашем обществе и культуре того релятивизма, который, не признавая ничего окончательным, оставляет в качестве окончательного критерия только самость с ее желаниями.И под подобием свободы он становится тюрьмой для каждого, поскольку отделяет людей друг от друга, запирая каждого человека его или ее собственным «эго» »

Затем, во время Всемирного дня молодежи в августе 2005 года, он также проследил к релятивизму проблемы, порожденные коммунистической и сексуальной революциями, и предоставил контраргумент .

В прошлом веке мы пережили революции с общей программой — ничего больше не ожидая от Бога, они взяли на себя полную ответственность за дело мира, чтобы изменить его.И это, как мы видели, означало, что человеческая и частичная точка зрения всегда принималась в качестве абсолютного руководящего принципа. Абсолютизация не абсолютного, а относительного называется тоталитаризмом. Это не освобождает человека, но лишает его достоинства и порабощает его. Не идеологии спасают мир, а только возвращение к живому Богу, нашему Создателю, гаранту нашей свободы, гаранту того, что действительно хорошо и верно.

Банкноты

1. ↑ Дерек Эдвардс, Малкольм Эшмор и Джонатан Поттер.Смерть и мебель: риторика, политика и теология основных аргументов против релятивизма, История гуманитарных наук, 8, 25-49. 1995. Проверено 23 сентября 2007 г.
2. ↑ Джон Л. Аллен-младший. Отчет № 4: Самостоятельная религия «в конечном итоге не может нам помочь», — говорит Папа молодежи 21 августа 2005 г., National Catholic Reporter. Проверено 23 сентября 2007 года.

Список литературы

• Баграмян Мария. Релятивизм . Лондон и Нью-Йорк: Рутледж, 2004.ISBN 0415161495 ISBN ISBN 0415161509
• Беквит, Фрэнсис и Грегори Кукл. Релятивизм: ноги твердо стоят в воздухе . Гранд-Рапидс, Мичиган: Baker Books, 1998. ISBN 0801058066
• Дивайн, Филип Э. Релятивизм, нигилизм и Бог . Нотр-Дам, штат Индиана: University of Notre Dame Press, 1989. ISBN 0268016402
• Эдвардс Д., М. Эшмор и Дж. Поттер. «Смерть и мебель: риторика, политика и теология основных аргументов против релятивизма», History of the Human Sciences , 8: 25-49, 1995.
• Эдвардс, Стивен Д. Релятивизм, концептуальные схемы и категориальные рамки . Олдершот, Англия: Эйвбери; Brookfield, Vt .: Gower Pub., 1990. ISBN 0566071339
• Эриксон, Миллард Дж. Релятивизм в современной христианской этике . Гранд-Рапидс: Baker Book House, 1974. ISBN 0801033152
• Геллнер, Эрнест. Релятивизм и социальные науки . Кембридж и Нью-Йорк: Cambridge University Press, 1985. ISBN 0521265304
• Хейлз, Стивен Д. Релятивизм и основы философии . Кембридж, Массачусетс: MIT Press, 2006. ISBN 0262083531 ISBN 9780262083539
• Кауфман, Гордон Д. Релятивизм, знания и вера . Чикаго: University of Chicago Press, 1960.
• Краус, Майкл, (ред.). Релятивизм: интерпретация и противостояние . Нотр-Дам, штат Индиана: University of Notre Dame Press, 1989. ISBN 0268016364
• Льюис, Чарльз М. (ред.). Релятивизм и религия .Нью-Йорк: St. Martin’s Press, 1995. ISBN 0312123922
• Macklakiwicz, Генри. В ад в Lexus: проблемы современного релятивистского американского общества . 2001.
• Мейланд, Джек В. и Майкл Краус, (ред.). Релятивизм, когнитивный и нравственный , Нотр-Дам: Университет Нотр-Дам Press, 1982. ISBN 0268016119 ISBN 0268016127
• Мостеллер, Тимоти. Релятивизм в современной американской философии , Лондон и Нью-Йорк: Континуум, 2006.ISBN 0826486363 ISBN 9780826486363
• Сигел, Харви. Опровергнутый релятивизм: критика современного эпистемологического релятивизма . Дордрехт и Бостон: паб D. Reidel. Co .: Norwell, MA, USA: продается и распространяется в США и Канаде Kluwer Academic Publishers, 1987. ISBN

  24695

Внешние ссылки

Все ссылки получены 27 июля 2019 г.

Источники общей философии

Шаблон: Скептицизм.

Кредиты

Энциклопедия Нового Света Писатели и редакторы переписали и завершили статью Википедия в соответствии со стандартами New World Encyclopedia .Эта статья соответствует условиям лицензии Creative Commons CC-by-sa 3.0 (CC-by-sa), которая может использоваться и распространяться с указанием авторства. Кредит предоставляется в соответствии с условиями этой лицензии, которая может ссылаться как на участников New World Encyclopedia, , так и на самоотверженных добровольцев Фонда Викимедиа. Чтобы процитировать эту статью, щелкните здесь, чтобы просмотреть список допустимых форматов цитирования. История более ранних публикаций википедистов доступна исследователям здесь:

История этой статьи с момента ее импорта в энциклопедию Нового Света :

Примечание. Некоторые ограничения могут применяться к использованию отдельных изображений, на которые распространяется отдельная лицензия.

Релятивизм: примеры и определение | Философские термины

I. Определение

«Различные штрихи для разных людей » могут быть самым простым и наименее спорным выражением релятивизма, идеи о том, что хорошее или плохое, правильное или неправильное, истинное или ложное может быть разные для разных людей. Тем не менее, релятивизм является не только спорным, но и лежит в основе некоторых из самых спорных вопросов современности, таких как вопрос о том, следует ли преподавать эволюцию и / или креационизм в школах и имеет ли Организация Объединенных Наций право осуждать Китай за права человека. злоупотребления.Ответы на эти вопросы зависят от того, что вы думаете о релятивизме.

Идея относительности морали или истины означает, что то, что является моралью или истиной, зависит от чего-то еще, например, культуры, ситуации или какой-либо другой «системы координат». Или, говоря другими словами, релятивизм — это идея, что вещи моральны или истинны только в определенных пределах или в определенных смыслах. Это означает, что ничто является универсально истинным, ложным, правильным или неправильным. И это подтекст, который делает релятивизм одной из самых современных и противоречивых философий всех времен.

Многие ученые выступают против релятивизма, потому что он подразумевает, что не существует объективной реальности (реальности, которая одинакова для всех, независимо от того, во что они верят). Противники релятивизма опасаются, что он дает людям право делать все, что они считают аморальным, или верить во что угодно, даже если это неправильно. И некоторые люди, кажется, уже привыкли к релятивизму; Вы, вероятно, слышали идею о том, что все мнения или все вероисповедания следует уважать в равной степени.

Но, по правде говоря,

Релятивизм не оправдывает действия или веру во все, что вам нравится; он говорит только, что истина и мораль относительно чего-то; это не то же самое, что сказать «все идет»!

Другие считают релятивизм одним из величайших концептуальных скачков всех времен, особенно ученые в таких науках, как антропология, лингвистика и психология.Потому что в этих областях люди на собственном опыте узнали, что многие истины и морали различны в разных культурах; и первая мотивация релятивизма — отсутствие предубеждений по отношению к религиям и культурам других людей.

Как пример культурного релятивизма, вы должны знать , чтобы никогда не опрокидывать серверы в Китае . Вы можете подумать, что поступить правильно, даже если этого не ожидаешь. Но в Китае чаевые — это ужасное оскорбление для сервера; это означает, что вы думаете, что они настолько бедны и неспособны содержать себя, что им нужна ваша благотворительность.Итак, давать чаевые очевидно правильно в нашей культуре и явно неправильно в их культуре! Это своего рода пример, оправдывающий релятивизм; или вы можете возразить, что китайская точка зрения ошибочна! Однако в этом случае вам будет трудно оправдать абсолютную мораль.

II. Типы релятивизма

Описательный релятивизм против нормативного

Описательный релятивизм просто описывает различия между культурами, ничего не говоря о том, какими они должны быть ; это обычное дело в антропологии.«Нормативный» — это вид релятивизма, обычно обсуждаемый философами, т.е. вопрос о том, должны ли мы быть релятивистами.

Культурный релятивизм

Может относиться к любому аспекту культуры — религии, языку, повседневному поведению — но практически говоря, культурный релятивизм обычно касается того, какое поведение приемлемо или неприемлемо, например, давать чаевые, жениться на детях и есть говядину, все обычаи, правильные в одних культурах и неправильные в других.

Эпистемический релятивизм

Это означает, что то, как вы знаете, вещи могут быть разными в разных контекстах и ​​культурах. Например, в некоторых культурах люди верят, что могут узнать истинное из снов. Если вы чувствовали себя обязанными уважать эту идею, вы могли быть эпистемическим релятивистом.

Релятивизм истины

Также известный как алетический релятивизм — означает, что истина относительна, как обсуждалось в предыдущих разделах; это тот вид релятивизма, которому в равной степени противостоят некоторые религиозные и некоторые научные авторитеты!

Моральный / этический релятивизм

Как уже говорилось в этой статье, говорится, что добро и зло связаны с вашей системой убеждений или культурой.

III. Споры о релятивизме

Означает ли релятивизм, что мы должны мириться с идеями и практиками, которые, по нашему мнению, ошибочны?

Как вы думаете? А как насчет религии, которая требует от людей употребления запрещенных наркотиков? А как насчет нации, которая не предоставляет людям все права человека, в которые мы верим? Это реальные примеры, которые мы в Америке, как нация, приняли. В целом, мы ДЕЙСТВИТЕЛЬНО чувствуем себя обязанными принять практики религий и культур, с которыми мы могли бы не согласиться, даже те, которые нарушают наши законы.Но есть пределы; например, мы выступаем против практики калечения женских половых органов, которая является традиционной в некоторых странах.

Нет правила, которое говорило бы нам, когда быть релятивистами, а когда укреплять наши собственные убеждения. Мы считаем, что нарушать свободы других — это неправильно, если они никому не причиняют вреда, что означает разрешение некоторым индейским племенам использовать наркотик пейот в своих религиозных ритуалах. С другой стороны, мы верим в защиту людей от вреда, поэтому мы не допускаем калечащих операций на женских половых органах.Итак, мы кажемся релятивистами в определенных пределах — пределах, о которых мы все еще спорим в нашем обществе.

То же верно и для релятивизма в отношении истины. Некоторые американцы считают, что в школах неправильно преподавать только эволюцию, а не креационизм. Они утверждают, что мы обязаны представлять все убеждения. Но большинство людей, не разделяющих их веры, утверждают, что они неправильно понимают релятивизм; даже если истина относительна, это не значит, что рассказ из священной книги следует представлять как научную теорию.

В любом случае противоречие между релятивизмом и нашей верой в то, что некоторые вещи правильные или неправильные, продолжает оставаться огромным источником социальных споров.

IV. Цитаты про Релятивизм

Цитата № 1:

«Есть», «есть», «есть» — меня преследует идиотизм этого слова. Если бы его отменили, человеческая мысль могла бы обрести смысл. Я не знаю, что «есть»; Я знаю только то, что мне кажется в данный момент.»- Роберт Антон Уилсон

Роберт Антон Уилсон на протяжении десятилетий вел крестовый поход в поддержку релятивизма истины. Он часто пишет о том, что всякий раз, когда вы говорите, что X есть Y , вы в лучшем случае констатируете ограниченную истину , если вообще правду. Он часто указывает, что «есть» (или «есть») позволяет нам говорить и думать о фанатичных вещах, таких как «евреи — это X» или «черные — это Y» — идеях, которые не только фанатичны, но и просто иррациональны, потому что все разные. Уилсон часто пишет о работе логика 20 ^-го -го века Альфреда Коржибски, который утверждал, что наш язык часто побуждает нас мыслить нерелятивистскими способами, которые неверны; например, если бы мы не использовали «есть», мы никогда не смогли бы сказать «электрон — это частица» или «электрон — это волна»; мы должны были бы сказать что-то вроде: «Когда я смотрю на это с одной стороны, это кажется частицей, а когда я смотрю на это с другой стороны, это кажется волной.«Что и релятивистски, и намного точнее.

Цитата № 2:

«Мы движемся к диктатуре релятивизма, которая ничего не признает как нечто определенное и которая имеет своей высшей целью собственное эго и собственные желания». — Папа Бенедикт XVI

Здесь Папа Бенедикт выражает общий страх перед релятивизмом — что это означает верить и делать все, что вы хотите. Релятивизм действительно открывает людям возможность выбирать свои собственные индивидуалистические убеждения, а это противоречит идее о том, что Библия предоставляет абсолютную истину.Однако релятивизм не поддерживает то, что вам нравится; релятивистам еще нужно заниматься критическим мышлением!

V. История релятивизма

Хотя релятивизм появлялся на философских сценах на протяжении всей истории, это в основном философия двадцатого века, особенно в западном мире. Это было частью буддийской и даосской мысли на Востоке более двух тысяч лет. И 400 лет назад Шекспир писал в Гамлете : «В этом мире нет ничего правильного или неправильного, но это мышление делает его таковым.Тем не менее, релятивизм никогда не понимался, не поддерживался, не боялся и не оспаривался до тех пор, пока антропологи не начали активно изучать различные культуры в начале 20–90–269-х годов -го века.

Греки занимались релятивизмом, начиная, по крайней мере, с Протагора, и Платон пытался опровергнуть это. Но после этого нам необходимо совершить скачок в эпоху Просвещения и Разума (16, ^-е, -18, ^-е, -е века). Как и многие другие современные философские разработки, релятивизм был частично вдохновлен отказом от традиционного авторитета в вопросах истины и морали.Католическая церковь правильно говорит, что релятивизм подразумевает отказ от любых абсолютных истин или морали, выраженных в Библии.

Источниками релятивизма среди философов больше всего приписывают Иммануил Канту и Фридриху Ницше. Кантовская философия идеализма гласит, что значение является относительным — что все идеи определяются в терминах их отношений с другими идеями, а не с некоторой объективной реальностью, — что подразумевает, что любое утверждение истинно или ложно, по отношению к другим утверждениям.Этот реляционизм , кажется, поддерживает релятивизм, и, фактически, эти две идеи часто смешиваются. Между тем Ницше подчеркивал, что все наши унаследованные идеи — это всего лишь унаследованные идеи, а не объективные истины. Но и Кант, и Ницше были более релятивистскими в отношении истины, чем морали.

Наконец, не философия, а наука популяризировали релятивизм в двадцатом веке. Несколько новых научных движений начала двадцатого века — теория относительности Эйнштейна, квантовая теория, антропология и лингвистика — все предполагали виды релятивизма.Хотя многие философы и ученые считают ошибкой поддерживать культурный или моральный релятивизм на основе теории относительности или квантовой теории.

Теория относительности утверждает, что определенные физические свойства, такие как масса и длина, зависят от вашей «системы отсчета», которая в физике просто означает, насколько быстро вы движетесь и в каком направлении. Другими словами, два человека, движущиеся в разных направлениях, наблюдая за одним и тем же объектом, будут иметь разную длину.Многие считают это хорошей аналогией философского релятивизма. По аналогии «система взглядов» может означать вашу культуру или систему убеждений.

Между тем квантовая теория доказала, что субатомные «частицы» имеют разные свойства в зависимости от того, как вы их наблюдаете; утверждения «электрон — частица» и «электрон — волна» могут быть верными или ложными в зависимости от ситуации, поэтому их истинность относительна. Это важно для наших представлений об истине, поскольку представляет собой противоположный пример правилу традиционной логики, согласно которому ничто не может быть двумя взаимоисключающими вещами одновременно; очевидно, электроны могут, так что, возможно, другие истины тоже могут быть такими.

Возможно, люди не применили бы эти идеи к культурным и моральным вопросам, если бы зарождающиеся науки антропологии и лингвистики не поддержали этот скачок. Самыми известными ранними представителями культурного и лингвистического релятивизма были Эдвард Сепир и его ученик Бенджамин Ли Уорф, антропологи, изучавшие индейские языки; они обнаружили, что эти языки, казалось, представляют мир совсем иначе, чем европейские языки, указывая на идею о том, что люди в разных культурах или с разными языками могут воспринимать реальность по-разному.

В то же время антропология на протяжении двадцатого века показала, что в других культурах могут быть убеждения и мораль, которые кажутся неправильными посторонним — пока вы не поймете, как они думают, — например, в примере с чаевыми в Китае (раздел 1). Таким образом, это привело к идее, что мы никогда не должны оценивать убеждения других культур как неправильные, хотя другие очень не согласны с этим выводом.

VI. Релятивизм против субъективизма

Кажется, многие люди путают эти два понятия! В четвертом разделе мы видели, как Папа Бенедикт сделал эту ошибку.Субъективизм и релятивизм очень близки, но во многом различны. Они оба говорят, что не существует объективной или абсолютной истины. Однако субъективизм утверждает, что все предполагаемые утверждения истины на самом деле являются просто утверждениями об индивидуальном субъективном опыте; если я говорю: «Земля круглая», это на самом деле означает , по моему опыту и мнению, Земля кажется круглой — и, по мнению субъективистов, это единственная правда, которая существует. Следовательно, субъективизм соответствует релятивизму; это вид релятивизма, в котором все относительно индивидов.

Однако вы можете быть релятивистом, но не субъективистом. Вы можете верить, что истина и мораль различаются в разных культурах, не считая их субъективными. Например, релятивист должен согласиться с тем, что есть говядину в Индии неправильно, но они могут не согласиться с тем, что для меня нормально есть собак только потому, что это правильно для меня .

VII. Поп-культура

Пример № 1: Морально-релятивистские антигерои

Релятивизм делает великое кино, театр и телевидение.Морально противоречивые решения и герои делают драму хорошей! Некоторые популярные нравственно релятивистские персонажи включают Бэтмена, который постоянно прибегает к насилию и нарушает закон во имя добра, нового Шерлока Холмса (Бенедикт Камбербэтч), которого называют «доброжелательным социопатом», и Уолтера Уайта из Breaking Bad , который совершает множество шокирующих и ужасных поступков, на что многие сочли бы веские причины. Мы не могли поддержать этих персонажей и все их морально сомнительные действия, не веря в некоторой степени в моральный релятивизм.

Пример № 2: Аватар

Часть этого фильма, которая следует за кризисом, порожденным столкновением культур, представляет собой тематическое исследование культурного релятивизма. Как один из местных (На’ви) персонажей говорит герою-человеку о том, чтобы научить его своим путям — они увидят, можно ли вылечить его «безумие», — и под безумием местный означает нормальное человеческое мировоззрение. Очевидно, эти На’ви не релятивисты! Но фильм релятивистский; потому что, изучая пути нави, человек начинает верить в вещи, которые раньше казались ему ложными; он узнает, что истина культурно относительна.

Действительно ли моральный релятивизм является проблемой?

Предположим, вы считаете, что аборт разрешен. Сделало бы это так одно только это убеждение? Нет? Тогда как насчет того, чтобы в это поверило большинство американцев? Будет ли , что достаточно? Если вы думаете, что ответ на любой вопрос — да, то, скорее всего, вы моральный релятивист. Вы можете считать, что в целом, как выразился Гамлет, «нет ничего хорошего или плохого, но мышление делает это так».

Моральный релятивизм имеет столь же плохую репутацию, как и любое представление о морали.Например, в интервью 2011 года консервативной некоммерческой организации American Enterprise Institute тогдашний представитель Пол Райан из Висконсина сказал: «Моральный релятивизм нанес настолько большой ущерб нижним слоям населения страны, что нижняя пятая часть пострадала от культуры морали. Я бы сказал, что релятивизм больше, чем что-либо еще. Если вы спросите меня, в чем самая большая проблема в Америке, я не стану говорить вам о долгах, дефиците, статистике, экономике — я скажу вам, что это моральный релятивизм ».

Многие другие (в основном консервативные и религиозные) комментаторы также сетовали на пагубное влияние морального релятивизма.Но оправдан ли этот диагноз? Следует ли американцам действительно беспокоиться о релятивистских интерпретациях морали? Это вопрос, который меня интересует. Чтобы ответить на него, предлагаю обратиться к психологии и философии.

Моральный релятивизм популярен

Чтобы моральный релятивизм стал потенциальной проблемой, должны быть люди, которые в него верят. Много людей. В последние годы все большее число психологов задаются вопросом, насколько американцы релятивистски настроены.Поначалу их исследования, казалось, предполагали, что моральные вопросы в основном рассматриваются как объективные, то есть как , а не по отношению к человеку или культуре. Однако, посмотрев более внимательно на эти исследования, некоторые из моих коллег-философов и я пришли к выводу, что исследователям, возможно, не удалось полностью измерить то, что они думали о себе.

В свете этой проблемы я недавно решил объединиться с Дженнифер Райт, психологом из Чарльстонского колледжа.Вместе мы разработали новый экспериментальный план для измерения взглядов на основы морали. В онлайн-опросе мы использовали этот дизайн с более чем 100 студентами из США и так называемыми краудфандерами, нанятыми через веб-сайт Amazon Mechanical Turk.

Например, мы спросили их, как они интерпретируют ситуации, когда два человека расходятся во мнениях относительно морального утверждения (например, что аборт недопустим). Думали ли они, что один из этих людей был прав, а другой неправ, что оба были правы, что оба были неправы, или что ни один из них не был прав или неправ?

Когда мы впервые посмотрели на результаты нашего исследования, мы с Райтом были ошеломлены.В отличие от многих предыдущих исследований, большинство участников, казалось, отрицали моральную объективность. В них преобладала тенденция к индивидуалистическим и культурным формам релятивизма (около 64 процентов всех ответов), а также к другим формам необъективизма.

В описанной выше задаче несогласия, например, около половины испытуемых ответили, что люди, которые подтвердили и отрицали допустимость аборта, были правы. Если несогласные стороны были представлены как представители разных культур, этот ответ получил более двух третей ответов.

Вместе с первоначальными последующими исследованиями это исследование, таким образом, дает первоначальные доказательства того, что моральный релятивизм довольно широко распространен. Сегодня многие американцы, кажется, рассматривают истинность моральных суждений как относящуюся к их собственным убеждениям и / или доминирующим убеждениям их культуры. Но это открытие не обязательно означает, что мы должны беспокоиться. Действительно ли широко распространенные релятивистские взгляды представляют собой проблему , , как предполагали Райан и другие комментаторы? Наши результаты пока не указывают на то, что есть основания для беспокойства.

Моральный релятивизм — не большая проблема

Предупреждения против морального релятивизма чаще всего основываются на теоретических предположениях. Критики учитывают природу взгляда и добавляют определенные предположения о психологии человека. Затем они делают вывод, как релятивист может повлиять на поведение человека. Например, для релятивиста даже такие действия, как убийство или изнасилование, никогда не могут быть на самом деле или абсолютно неправильными; они ошибаются только в той степени, в которой релятивист или большинство представителей его или ее культуры считают их таковыми.

Поэтому можно беспокоиться, что релятивисты менее мотивированы воздерживаться от убийств и изнасилований, чем люди, которые считают эти действия объективно неправильными. Хотя этот сценарий может показаться правдоподобным, однако важно отметить, что эффекты релятивизма могут быть окончательно определены только соответствующими исследованиями.

Пока что научные исследования не подтверждают подозрение, что моральный релятивизм проблематичен. Правда, есть два исследования, которые подтверждают такой вывод.В одном из них участников заставили задуматься о морали либо с точки зрения релятивизма, либо с точки зрения объективизма. Оказалось, что испытуемые в условиях релятивизма чаще обманывали в лотерее и заявляли, что они будут готовы украсть, чем субъекты в условиях объективизма. В другом исследовании участники, столкнувшиеся с релятивистскими идеями, с меньшей вероятностью делали пожертвования на благотворительность, чем те, кто столкнулся с объективистскими идеями.

Тем не менее, есть свидетельства того, что моральный релятивизм ассоциируется с позитивным поведением.В одном из своих более ранних исследований Райт и ее коллеги сообщили участникам, что другой человек не согласен с одним из их моральных суждений. Затем исследователи измерили степень терпимости испытуемых к расходящимся моральным взглядам этого человека. Например, участников спросили, насколько они готовы взаимодействовать с этим человеком, насколько они готовы помочь ему или ей и насколько комфортно им в целом было общение с другим человеком, отвергающим одно из своих моральных суждений. Оказалось, что испытуемые с релятивистскими наклонностями были более терпимы к несогласному человеку, чем те, кто был склонен к объективизму.

Это исследование предполагает, что релятивистские взгляды могут проявляться более разнообразно, чем это часто думают. Некоторые из этих эффектов отрицательны; другие положительные. Наконец, я подозреваю, что в большинстве повседневных ситуаций влияние релятивизма будет просто незначительным. Многочисленные виды неморальных причин и влияний мотивируют просоциальное поведение и противодействуют антиобщественному поведению.

Таким образом, даже если бы релятивистам было правдой не хватало сильной моральной мотивации воздерживаться от убийства или изнасилования, такая ситуация вряд ли бы заставила их пойти и фактически убить или изнасиловать.Как и у большинства других людей, у релятивистов будет естественное запрещение делать такие вещи; они будут сочувствовать другим людям, они захотят избежать тюремного заключения или социального остракизма и так далее.

Так является ли моральный релятивизм «самой большой проблемой в Америке»? Или даже большая проблема? Я предлагаю Райану и другим комментаторам вместо этого обратить внимание на такие вопросы, как изменение климата, растущее экономическое неравенство или недостаточное медицинское обслуживание. Если мы рассмотрим доступные научные данные, моральный релятивизм может быть более распространенным, чем мысли.Тем не менее, вероятно, это не представляет серьезной угрозы для американского общества.

Верен ли моральный релятивизм? — Гуманитарный колледж BYU

Доцент философии Дэвид Дженсен разобрал труды Томаса Нагеля и идею морального релятивизма в недавнем выпуске серии лекций по философии.

Прово, Юта (27 октября 2016 г.) — В 2008 г. Кристиан Смит, социолог из Нотр-Дама, провел опрос среди широкой выборки молодых людей по всей Америке, чтобы высказать свое мнение по поводу морали по нескольким ключевым вопросам.Подавляющее большинство ответило, что мораль — это вопрос личного вкуса, и типичным ответом было что-то вроде «Кто я такой, чтобы говорить то, что им подходит?» Это классический ответ теорий морального релятивизма.

Дэвид Дженсен, доцент философии в BYU, затронул идею морального релятивизма в недавней лекции. «[Моральный релятивизм] — это не люди, придерживающиеся различных моральных убеждений», — пояснил Дженсен. «Но позиция о том, что разные, даже противоречивые моральные взгляды в каком-то смысле одинаково верны или верны.Моральные истины или факты варьируются от человека к человеку и от группы к группе ».

Томас Нагель в книге Взгляд из ниоткуда, подчеркивает трудности философов в борьбе с идеями морального релятивизма. «Это больше, чем обычное желание превзойти своих предшественников, поскольку оно включает в себя бунт против самого философского импульса, который воспринимается как унизительный и нереалистичный», — цитирует Дженсена. Он продолжил, выразив трудность теоретической проблемы моральной относительности: «Очень трудно дать правильную и убедительную теорию морали.”

Существует два типа практического морального релятивизма: индивидуальный и культурный. Индивидуальный моральный релятивизм — это идея о том, что ценности варьируются от человека к человеку, и у каждого человека есть свой собственный действующий набор моральных принципов. Нет концепции правильных моральных принципов; все основано на желаниях человека.

Проблема с индивидуальным моральным релятивизмом в том, что ему не хватает концепции руководящих принципов правильного или неправильного. «Один из пунктов морали — направлять нашу жизнь, говорить нам, что делать, чего желать, против чего возражать, какие качества характера развивать, а какие не развивать», — сказал Дженсен.Если мораль уже основана на личном желании, продолжал он, невозможно дистанцироваться от ситуации, чтобы найти действительно объективную моральную основу и принять решение, основанное на том, что правильно.

Культурный релятивизм предполагает, что «культура имеет различные стандарты, и они составляют мораль». Эта точка зрения решает проблему руководства, но также поднимает проблему, которую большинство людей отождествляет с несколькими различными культурами, которые могут иметь противоположные ценности. Также существует проблема терпимости.Хотя мыслители культурного релятивизма убеждены в том, что неправильно навязывать свои собственные культурные ценности другим, в некоторых культурах главной ценностью является нетерпимость.

В качестве примера Дженсен привел религиозные экстремистские группы. В таких случаях группы часто придерживаются морального принципа уничтожения культур, отличных от их собственной, тем самым опровергая представление о том, что культурный релятивизм всегда терпим.