Счастье человека состоит не в телесных удовольствиях: Счастье человека состоит не в телесных удовольствиях, а в том, чтобы исходить из голоса разума, позволяющего человеку проявлять природосообразное поведение, связанное с пониманием законов необходимости (логоса). Основная цель познания в том, чтобы, открывая истины, прислушиваться к голосу природы (закону необходимости) и поступать сообразно ее законам. — inakhan.ru

Содержание

Счастье человека состоит не в телесных удовольствиях, а в том, чтобы исходить из голоса разума, позволяющего человеку проявлять природосообразное поведение, связанное с пониманием законов необходимости (логоса). Основная цель познания в том, чтобы, открывая истины, прислушиваться к голосу природы (закону необходимости) и поступать сообразно ее законам.

Вопрос 2. О том, что составляет счастье человека, Сумма теологии. Том IV

Теперь нам надлежит рассмотреть Вопрос о счастье, а именно: 1) В чем оно состоит; 2) что это такое; 3) как нам его достигнуть.

Относительно первого будет исследовано восемь пунктов: 1) в богатстве ли счастье; 2) в чести ли оно; 3) или же в известности и славе; 4) или же во власти; 5) или же в некотором телесном благе; 6) или же в удовольствии; 7) или же в некотором душевном благе; 8) или же В каком-то сотворенном благе.

Раздел 1. В богатстве ли счастье?

С первым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в богатстве. Ведь коль скоро счастье является конечной целью человека, то оно должно состоять в том, что в наибольшей степени владеет человеческими страстями. Но это – богатство, ибо сказано [в Писании]: «За все отвечает серебро» (Еккл. 10, 19). Следовательно, счастье человека – в богатстве.

Возражение 2. Далее, согласно Боэцию, счастье – это «совершенное состояние, которое является соединением всех благ»²³. Но деньги, похоже, являются средством обладания всеми благами. Ведь сказал же Философ, что деньги были изобретены затем, чтобы служить неким залогом приобретения всего, что пожелает человек²⁴. Следовательно, счастье состоит в богатстве.

Возражение 3. Далее, коль скоро стремление к наивысшему благу никогда не прекращается, то оно, похоже, безгранично. Но это в первую очередь относится к богатству, ибо «кто любит серебро – тот не насытится серебром» (Еккл.

5, 9). Следовательно, счастье состоит в богатстве.

Этому противоречит следующее: благо человека состоит скорее в том, чтобы сохранять счастье, нежели в том, чтобы стремиться его преумножить. Но, как говорит Боэций, «сокровища больше сверкают, когда их тратят, а не тогда, когда их хранят. Жадность всегда делает людей ненавистными, а щедрость – славными»²⁵. Следовательно, счастье состоит не в богатстве.

Отвечаю: невозможно, чтобы человеческое счастье состояло в богатстве. В самом деле, как говорит Философ, есть два рода богатства, а именно: естественное и искусственное

26. Естественное богатство является средством для удовлетворения естественных потребностей человека, например, в пище, питье, одежде, средствах передвижения, жилище и т. п.; тогда как искусственное богатство – это то, что непосредственно не служит природе [человека], как, например, деньги, а создано искусством человека для удобства обмена и в качестве меры продаваемых вещей.

Итак, очевидно, что счастье человека не может состоять в естественном богатстве, ибо к богатству этого рода стремятся ради чего-то другого, а именно для поддержания человеческой природы. Таким образом, оно не является конечной целью, но скорее служит человеку как своей цели. Поэтому в порядке природы все подобные вещи занимают место ниже человека и созданы для него, согласно сказанному [в Писании]: «… [Ты] все положил под ноги его» (Пс. 8, 7).

А что касается искусственного богатства, то к нему стремятся ради богатства естественного, поскольку человек желает его лишь постольку, поскольку посредством него он добывает себе необходимое для жизни. Поэтому его еще в меньшей степени можно рассматривать в качестве конечной цели. Следовательно, невозможно, чтобы счастье, которое является конечной целью человека, состояло в богатстве.

Ответ на возражение 1

. Все материальные блага измеряются деньгами, и большинство глупцов считаются таковыми именно потому, что им не ведомо ничего иного, помимо материальных благ, которые могут быть приобретены за деньги.

Но при рассуждении о благе должно следовать мнению не глупых, а мудрых, ведь и в вопросе о вкусе пищи мы доверяем тому, чей вкус не притуплён.

Ответ на возражение 2. Все продаваемые вещи можно купить за деньги, кроме вещей духовных, которые продать невозможно. Поэтому сказано: «К чему сокровище в руках глупца? Для приобретения мудрости у него нет разума» (Прит 17, 16).

Ответ на возражение 3

. Желание естественных богатств не безгранично, ибо для удовлетворения природы [человека] вполне достаточно определенного их количества. А вот желание искусственного богатства безгранично, поскольку оно, как разъясняет Философ, является слугой ничем не обузданного беспорядочного вожделения²⁷. Однако стремление к такому богатству безгранично в ином отношении, чем стремление к высшему благу. В самом деле, чем более совершенно мы обладаем высшим благом, тем более оно нами любимо, а другие вещи – презираемы, ведь чем больше мы им владеем, тем больше его познаем. Поэтому сказано: «Ядущие меня еще будут алкать» (Сир.

24, 23). Тогда как в случае со стремлением к богатству или к какому-либо из преходящих благ имеет место обратное: когда мы уже обладаем им, мы презираем его и ищем другого [блага]. Об этом говорит наш Господь: «Всякий, пьющий воду сию, – подразумевая под ней преходящие блага, – возжаждет опять» (Ин. 4, 13). И так это потому, что обладание ими открывает нам их недостаточность и все их несовершенство, а также и то, что не в них заключается высшее благо.

Раздел 2. Состоит ли счастье человека в чести?

Со вторым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в чести. Ведь, как сказал Философ, счастье или блаженство является «наградой добродетели»

28. Но, похоже, что именно честь в первую очередь является тем, чем вознаграждается добродетель, о чем читаем и у Философа²⁹. Следовательно, счастье состоит преимущественно в чести.

Возражение 2. Далее, Богу и наиболее выдающимся личностям, похоже, в первую очередь надлежит быть счастливыми, ибо в этом заключено совершенное благо. Но, как говорит Философ, это и есть честь³⁰. Более того, у апостола сказано: «…единому премудрому Богу – честь и слава» (1Тим. 1, 17). Следовательно, счастье состоит в чести.

Возражение 3. Далее, больше всего человек желает счастья. Но, похоже, для человека нет ничего желаннее чести, ибо он согласен потерять все, лишь бы не лишиться чести. Следовательно, счастье состоит в чести.

Этому противоречит следующее: счастье находится в том, кто счастлив. Но честь – не в том, кого почитают, а скорее в том, кто, как говорит Философ, почитает и выказывает уважение почитаемой личности³¹. Следовательно, счастье состоит не в чести.

Отвечаю: невозможно, чтобы счастье состояло в чести. В самом деле, честь воздается человеку по причине какого-либо имеющегося у него достоинства и, следовательно, она является знаком и свидетельством достоинства, которым обладает почитаемый человек. Далее, достоинство человека непременно соизмеримо с его счастьем, которое является совершенным благом человека, и с частями [его счастья], т.

е. с теми благами, посредством которых он получает определенную долю счастья. Таким образом, честь может быть следствием счастья, но счастье не может состоять в ней как в своем начале.

Ответ на возражение 1. Как говорит Философ, честь не является той наградой добродетели, ради которой стараются добродетельные [люди], но честь принимают от людей в качестве награды, если те не могут предложить ничего большего³². Истинной наградой добродетели является само счастье, ради которого стараются добродетельные [люди], ведь если бы они старались ради чести, то речь бы в таком случае шла не о добродетели, а о честолюбии.

Ответ на возражение 2. Честь воздается Богу и выдающимся личностям как знак, свидетельствующий об уже имеющемся достоинстве, однако достойными делает их не честь.

Ответ на возражение 3. То, что человек предпочитает честь другим [благам], проистекает из его естественного стремления к счастью, следствием которого, как установлено выше, является честь. Поэтому человек в первую очередь хочет заслужить уважение мудрого, доверяя суждениям которого он утверждается в своем достоинстве или счастье.

Раздел 3. Состоит ли счастье человека в известности и славе?

С третьим [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в известности и славе. В самом деле, похоже, что именно счастье является наградой святых за те страдания, которые они претерпевают в мире. Но это – слава, ибо, как сказал апостол, «…нынешние временные страдания ничего не стоят в сравнении с тою славою, которая откроется в нас» (Рим. 8, 18). Следовательно, счастье – в славе.

Возражение 2. Далее, как утверждает Дионисий, благо сообщает себя [всему]³³. Но о благе человека знают в первую очередь благодаря его славе, и уже во вторую очередь благодаря чему-то еще, поскольку, согласно Амвросию, слава состоит в «известности и хвале». Следовательно, счастье человека состоит в славе.

Возражение 3. Далее, счастье является наиболее непреходящим из благ. Поэтому похоже на то, что оно суть известность, или слава, поскольку благодаря ей люди в некотором смысле достигают бессмертия. В связи с этим Боэций говорит: «Вам кажется, что вы сделаетесь бессмертными, когда помышляете о славе в грядущем»³⁴. Следовательно, счастье человека состоит в известности и славе.

Этому противоречит следующее: счастье есть истинное благо человека. Но разве не бывает так, что известность и слава оказываются ложными? Ведь, как сказал Боэций, «многие часто удостаивались известности вследствие почестей, воздаваемых заблуждавшейся толпой, а что может быть бесчестней? Лучше бы те, кого превозносят не по справедливости, сами устыдились расточаемых им незаслуженных восхвалений»³⁵. Следовательно, счастье человека состоит не в известности и славе.

Отвечаю: счастье человека не может состоять в известности или людской славе. В самом деле, согласно Амвросию, слава состоит в «известности и хвале». Но известное соотносится с человеческим знанием иначе, чем со знанием Бога, поскольку человеческое знание обусловливается познанием вещей чело веком, тогда как божественное знание само выступает причиной познаваемых человеком вещей. Поэтому человеческое знание не может являться причиной совершенства человеческого блага, которое называется счастьем, но, напротив, знание о счастье другого человека само проистекает и некоторым образом обусловливается счастьем этого человека, только зарождающимся или уже достигшим своей полноты. Из этого следует, что счастье человека не может состоять в известности и славе. С другой стороны, благо человека зависит от божественного знания как от своей причины. Поэтому человеческое блаженство зависит как от своей причины от той славы, которую человек обретает от Бога, согласно сказанному: «…избавлю его и прославлю его; долготою дней насыщу его и явлю ему спасение Мое» (Пс. 90, 15, 16).

Более того, следует заметить, что знание человека нередко бывает ошибочным, в особенности, если речь идет о таких случайных и частных вещах, как человеческие действия. По этой причине и людская слава часто бывает обманчивой. Но коль скоро Бог заблуждаться не может, то Его слава всегда истинна. Поэтому сказано: «…тот достоин… кого хвалит 1осподь» (2Кор. 10, 18).

Ответ на возражение 1. Апостол говорит здесь не о людской славе, а о той, которая исходит от Бога через Его ангелов. Поэтому сказано: «…Сын Человеческий исповедает его в славе Отца Своего пред святыми ангелами»³⁶ (Мк. 8, 38).

Ответ на возражение 2. Если знание о благе человека, распространенное среди множества [людей], истинно, то это благо необходимо является следствием блага, существующего в самом человеке, и потому оно непременно предполагает наличие совершенного или зарождающегося счастья. А если это знание ложно, то оно не соответствует [своему] предмету, и тогда в знаменитом [человеке] нет никакого блага. Из этого следует, что слава никоим образом не может сделать человека счастливым.

Ответ на возражение 3. Известность непостоянна, о чем свидетельствует то обстоятельство, что ей с легкостью наносят урон ложные слухи. А если она порой и бывает продолжительной, то это происходит случайно. Счастье же длится само по себе и всегда.

Раздел 4. Состоит ли счастье человека во власти?

С четвертым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье состоит во власти. В самом деле, все стремится к уподоблению Богу как своему первому началу и конечной цели. Но обладающие властью люди более [других] выглядят подобными Богу, поскольку уподоблены Ему в могуществе. В связи с этим и Писание называет их «богами», когда наставляет: «Богов не поноси»³⁷ (Исх. 22, 28). Следовательно, счастье состоит во власти.

Возражение 2. Далее, счастье – это совершенное благо. Но высшим совершенством человека является умение управлять другими, а это достоинство принадлежит тем, кто находится у власти. Следовательно, счастье состоит во власти.

Возражение 3. Далее, коль скоро счастье – это то, что наиболее желанно, то оно противоположно тому, чего в первую очередь надлежит избегать. Но люди в первую очередь избегают рабства, которое является противоположностью власти. Следовательно, счастье состоит во власти.

Этому противоречит следующее: счастье является совершенным благом, в то время как власть в высшей степени несовершенна. В самом деле, согласно Боэцию, «власть порождает горечь тревог и не может избавить от терзаний и страха»; и несколько далее: «…разве назовешь могущественным того, кто гордо шествует в сопровождении слуг, однако сам их боится больше, чем устрашает?»³⁸.

Отвечаю: невозможно, чтобы счастье состояло во власти, и причины на то две. Во-первых, [так это] потому, что власть, как сказано в пятой [книге] «Метафизики», имеет природу начала³⁹, тогда как счастье имеет природу конечной цели. Во-вторых, [так это] потому, что власть причастна как к благу, так и к злу, тогда как счастье является свойством человека и его совершенным благом. Поэтому счастье скорее некоторым образом связано не с самой властью, а с надлежащим использованием власти, что [в свою очередь] обусловливается добродетелью.

Итак, мы можем привести четыре довода в пользу того, что счастье не состоит ни в одном из вышеупомянутых внешних благ. Во-первых, коль скоро счастье является высшим благом человека, то оно никак не совместимо со злом. Но все вышеупомянутые [блага] можно обнаружить как в добрых, так и в злых людях. Во-вторых, коль скоро счастье, как сказано в первой [книге] «Этики», по своей природе «доставляет удовольствие само по себе»⁴⁰, то достигший счастья человек не может испытывать недостатка в каком-либо необходимом благе. Но после обретения любого из вышеупомянутых [благ] человек все еще может испытывать недостаток во многих необходимых ему благах, например, в мудрости, телесном здоровье и тому подобном. В-третьих, коль скоро счастье является совершенным благом, то оно не может никому приносить зла. Но этого нельзя сказать о вышеупомянутых [благах], поскольку читаем, что «богатство» иногда «сберегается владетелем его во вред ему» (Еккл. 5, 12), и то же самое в полной мере относится к остальным трем [благам]. В-четвертых, коль скоро человек изначально определен к счастью, то, следовательно, он определен к нему согласно своей природе. Но четыре вышеупомянутых блага существуют скорее в силу внешних причин, и в большинстве случаев – благодаря удаче, по каковой причине их и называют благами удачи. Из всего этого ясно, что счастье никоим образом не состоит в вышеупомянутых [благах].

Ответ на возражение 1. Власть Бога – это Его благость, и потому Он не может пользоваться Своею властью иначе, как только во благо. Однако этого никак нельзя сказать о людях. Следовательно, для счастья человека одного только уподобления Богу в могуществе не достаточно, поскольку ему также необходимо уподобиться Богу в благости.

Ответ на возражение 2. Если умелое использование власти при управлении множеством [людей] ведет к благу человека, то неумелое использование может стать для него большим злом. Поэтому дело обстоит так, что власть может приводить как к благу, так и к злу.

Ответ на возражение 3. Рабство препятствует использованию власти во благо, по каковой причине люди естественным образом и избегают его, а вовсе не потому, что высшее благо состоит во власти.

Раздел 5. Состоит ли счастье человека в каком-либо телесном благе?

С пятым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в телесных благах. В самом деле, [в Писании] сказано: «Нет богатства лучше телесного здоровья» (Сир. 30, 16). Но счастье [как раз и] состоит в том, что является наилучшим. Следовательно, оно состоит в телесном здоровье.

Возражение 2. Далее, Дионисий говорит, что «сущее простирается шире, чем жизнь», а «жизнь» – шире, чем все последующее⁴¹. Но для существования и жизни человеку необходимо телесное здоровье. Следовательно, коль скоро счастье является наивысшим благом человека, то, похоже, телесное здоровье больше чего бы то ни было сопряжено со счастьем.

Возражение 3. Далее, чем более общим является что-либо, тем возвышеннее начало, от которого оно зависит, поскольку чем возвышеннее начало, тем на большее простирается его сила. Но как причинность действующей причины состоит в ее переходе во что-то, точно так же причинность цели состоит в том, что она порождает желание. Следовательно, подобно тому как первая причина суть то, что переходит во все, точно так же и конечная цель суть то, что желанно всему. Но наиболее желанным всему является само бытие. Следовательно, счастье человека в первую очередь состоит в том, с чем связано его бытие, например, в телесном здоровье.

Этому противоречит следующее: человек превосходит всех остальных животных в отношении счастья. Но в отношении телесных благ он уступает большинству животных, например, слону – в долголетии, льву – в силе, оленю – в быстроте. Следовательно, счастье человека состоит не в телесных благах.

Отвечаю: невозможно, чтобы счастье человека состояло в телесных благах, и причины на то две. Во-первых, [так это] потому, что если одна вещь определена как к своей конечной цели к другой вещи, то ее конечная цель не может состоять в сохранении собственно бытия. Так, конечной целью капитана не может быть сохранение вверенного ему судна, поскольку судно определено к другой цели, а именно к навигации. Далее, как у судна есть направляющий его курс капитан, точно так же и у человека есть разум и воля, согласно сказанному: «Он от начала сотворил человека и оставил его в руке произволения его» (Сир. 15, 14). Но очевидно, что человек, не будучи высшим благом, определен к чему-то как к своей цели. Следовательно, конечной целью разума и воли человека не может быть сохранение человеческого бытия.

Во-вторых, если допустить, что целью воли и разума человека может быть сохранение его бытия, то и в этом случае нельзя утверждать, что целью человека является некое телесное благо. В самом деле, бытие человека заключается в душе и теле, и хотя бытие тела зависит от души, однако, как было показано выше (I, 75, 2), бытие души человека не зависит от тела; [напротив] само тело существует ради души, как материя – ради формы или инструменты – ради человека, который приводит их в движение и с их помощью может выполнять свою работу. Поэтому все телесные блага определены к душевным благам как к своей цели. Следовательно, счастье, которое является конечной целью человека, не может состоять в телесных благах.

Ответ на возражение 1. Подобно тому, как тело определено к душе как к своей цели, точно так же и внешние блага определены к самому телу. Поэтому насколько телесные блага предпочтительней внешних благ, которые [образно] названы «богатством», настолько же и блага души предпочтительней всех телесных благ.

Ответ на возражение 2. Сущее как таковое, содержащее в себе все совершенства бытия, простирается шире жизни и всего остального, поскольку такое сущее содержит их всех в себе. Именно таков смысл сказанного Дионисием. Но если рассматривать сущее в смысле причастности его к той или иной вещи, которая не обладает всем совершенством бытия, но, напротив, обладает бытием несовершенным, каково, например, бытие любой твари, то становится очевидным, что с прибавлением к нему совершенства такое бытие становится более возвышенным. Поэтому в том же месте Дионисий говорит, что живущее выше сущего, а умопостигаемое – живущего.

Ответ на возражение 3. Поскольку цель сообразна началу, то приведенный аргумент доказывает, что конечная цель суть первое начало бытия, в Котором содержится всяческое совершенство бытия и уподобиться Которому одни желают только в бытии, другие – в живом бытии, третьи – в бытии живом, умопостигаемом и счастливом. Впрочем, последнее – это удел немногих.

Раздал 6. Состоит ли счастье человека в удовольствии?

С шестым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека состоит в удовольствии. В самом деле, коль скоро конечной целью является счастье, то к нему не стремятся ради чего-либо другого помимо него самого. Но [критериям счастья] более всего соответствует удовольствие, поскольку «действительно, никто не станет расспрашивать, «ради чего» получают удовольствие, подразумевая, что удовольствие избирают само по себе»⁴². Следовательно, счастье состоит в первую очередь в удовольствии и наслаждении.

Возражение 2. Далее, «первая причина в большей мере влияет на свое причиненное, нежели вторая причина»⁴³. Но каузальность цели заключается в том, что она вызывает желание. Поэтому, похоже, что обусловливающее большее желание в большей мере адекватно понятию конечной цели. В таком случае это удовольствие, о чем свидетельствует следующее: наслаждение настолько поглощает волю и разум человека, что побуждает его с презрением взирать на другие блага. Следовательно, кажется, что конечная цель человека, а именно счастье, в первую очередь состоит в удовольствии.

Возражение 3. Далее, поскольку желание есть желание блага, то, похоже, что желаемое всеми и есть наилучшее. Но все – и мудрые, и глупцы, и даже неразумные твари – желают наслаждений. Поэтому наслаждение и есть наилучшее. Следовательно, счастье, которое является наивысшим благом, состоит в удовольствии.

Этому противоречат следующие слова Боэция: «Кто пожелает поразмыслить о своих страстях, тот поймет, что последствия их печальны, и что если бы они могли привести человека к счастью, то не было бы никакого основания отрицать, что животным также доступно счастье»⁴⁴.

Отвечаю: коль скоро наиболее известными являются наслаждения телесные, то именно «они захватили имя удовольствия»⁴⁵, и хотя есть другие, более превосходные наслаждения, однако счастье не состоит и в них. Ведь во всякой вещи то, что относится к ее сущности, отличается от ее собственной акциденции; так, в человеке то, что он смертное разумное животное – это одно, а то, что он животное, способное смеяться, – совсем другое. Таким образом, нам следует иметь в виду, что всякое наслаждение является собственной акциденцией, относящейся к счастью или к какой-либо из его частей, поскольку причина наслаждения человека состоит в том, что он или действительно обладает неким надлежащим благом, или надеется им обладать, или, по крайней мере, хранит его в своей памяти. Затем, надлежащее благо, если, конечно, оно совершенно, составляет счастье человека, а если оно несовершенно, то является частью или приближающегося счастья, или прошедшего, или, по крайней мере, кажущегося. Из этого явствует, что ни одно из проистекающих из совершенного блага наслаждений не является самой сущностью счастья, но – лишь некоторым его следствием в качестве его собственной акциденции.

Но телесное удовольствие даже таким образом не может проистекать из совершенного блага. В самом деле, оно проистекает из блага, воспринятого чувством, каковое суть способность души, причем такая, которая использует тело. Но относящееся к телу и воспринимаемое чувствами благо не может быть совершенным. Ведь коль скоро разумная душа превосходит возможности телесной материи, то та часть души, которая не зависит от телесных органов, обладает некоторой беспредельностью по отношению к телу и тем частям души, которые стеснены телом, что подобно тому, как и имматериальные вещи обладают некоторой беспредельностью по сравнению с материальными вещами, поскольку формы [последних] определенным образом обусловливаются и ограничиваются материей, в то время как свободная от материи форма является определенным образом беспредельной. Следовательно, чувство, которое является способностью тела, познает обусловленное материей единичное, тогда как ум, который является свободной от материи способностью, познает абстрагированное из материи и содержащее в себе беспредельное число единичностей всеобщее. Из всего этого очевидно, что надлежащее телу благо, являющееся причиной его воспринимаемого чувством наслаждения, не есть совершенное благо человека и представляет собой сущую безделицу по сравнению с благом души. Поэтому сказано [в Писании]: «Пред нею все золото – ничтожный песок» (Прем. 7, 9). Следовательно, телесное удовольствие не может быть ни самим счастьем, ни собственной акциденцией счастья.

Ответ на возражение 1. Независимо от того, стремимся ли мы к благу или наслаждению, желание обретает покой только при достижении блага, что подобно тому, как благодаря одной и той же природной силе тяжелое тело стремится вниз и затем там покоится. Поэтому как благо желанно ради него самого, точно так же и наслаждение желанно ради него самого, а не ради чего-либо иного, если предлог «ради» указывает на конечную причину. Но если он указывает на формальную или, скорее, движущую причину, то наслаждение желанно ради чего-то другого, т. е. ради блага, которое является объектом этого наслаждения, и, следовательно, его началом, придающим ему форму, поскольку причиной желанности наслаждения является то, что оно успокаивается на предмете желания.

Ответ на возражение 2. Сила стремления к чувственному наслаждению возникает вследствие того, что деятельность чувств как источников нашего познания более различима. Именно поэтому большинство и стремится к чувственным удовольствиям.

Ответ на возражение 3. Все желают наслаждения в той же мере, в какой они желают блага, однако, как было указано выше, они желают наслаждения по причине блага, а не наоборот. Таким образом, из этого [аргумента] не следует делать вывод, что наслаждение представляет собой высшее и сущностное благо, но – что всякое наслаждение проистекает из некоторого блага, и лишь немногие из них проистекают из сущностного и высшего блага.

Раздел 7. Составляет ли счастье человека какое-либо душевное благо?

С седьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека составляет некое душевное благо. В самом деле, счастье является благом человека. Но блага бывают трояки: внешние блага, телесные блага и душевные блага. Однако, как было показано выше (4, 5), счастье не состоит ни во внешних благах, ни в благах телесных. Следовательно, оно состоит в душевных благах.

Возражение 2. Далее, мы любим того, кому желаем блага, больше, чем [само] благо, которое мы ему желаем. Так, мы любим друга, которому желаем денег, больше, чем мы любим [сами] деньги. Однако какое бы благо ни пожелал человек, он желает его ради самого себя. Следовательно, он любит себя больше, нежели все остальные блага. Далее, счастье является тем, что мы любим больше всего. Это очевидно из того факта, что все прочее мы любим и желаем ради него. Следовательно, счастье состоит в каком-либо благе самого человека, если не в телесном, то, значит, в душевном.

Возражение 3. Далее, совершенство есть нечто, принадлежащее совершенному Но счастье – это совершенство человека. Следовательно, счастье есть нечто, принадлежащее человеку. Однако, как было показано выше (5), оно не принадлежит телу. Следовательно, оно принадлежит душе и, таким образом, оно состоит в душевных благах.

Этому противоречат следующие слова Августина: «То, что составляет блаженную жизнь, любимо ради него самого»⁴⁶. Однако человек любим не ради него самого, но все, что в человеке, любимо ради Бога. Следовательно, счастье не состоит ни в одном из душевных благ.

Отвечаю: как было сказано выше (1,8), цель бывает двоякой, а именно: само то, чего мы желаем достигнуть, и пользование им, т. е. достижение или обладание. Таким образом, если речь идет о [самой] конечной цели человека, то невозможно, чтобы конечной целью человека была сама душа или что-либо, принадлежащее душе. В самом деле, сама по себе душа является в определенном смысле потенциальной, поскольку и ее актуальное познание возникает из потенциального, и ее актуальные добродетели становятся таковыми, будучи изначально потенциальными. Но потенция существует ради своего осуществления, т. е. акта, и потому то, что само по себе существует потенциально, не может являться конечной целью. Следовательно, сама по себе душа не может быть собственной конечной целью.

Подобным же образом не может быть [конечной целью] и все то, что принадлежит душе, т. е. ее силы, навыки и акты. В самом деле, являющееся конечной целью человека благо суть совершенное, удовлетворяющее желание человека благо. Далее, желание человека, или, иначе, воля, стремится к всеобщему благу. Но всякое душевное благо является частным и, следовательно, частичным благом. Поэтому ни одно из них не может являться конечной целью человека.

Но если мы говорим о конечной цели человека в смысле ее достижения или обладания ею или же о каком-либо использовании желаемой в качестве цели вещи, то в таком случае в человеке, а именно в его душе, есть нечто, относящееся к его конечной цели, поскольку человек достигает счастья через посредство своей души. Таким образом, желаемое в качестве цели является тем, что составляет счастье человека и делает его счастливым, а достижение [этой цели] называется счастьем. Следовательно, должно говорить, что счастье есть нечто, принадлежащее душе, а то, что составляет счастье, находится за пределами души.

Ответ на возражение 1. Поскольку приведенное различение должно охватывать все желаемые человеком блага, то душевные блага не могут быть ограничены только силами, навыками и актами, но в их число следует включить также и цели, находящиеся вне пределов души. Поэтому ничто не препятствует нам сказать: то, что составляет счастье человека, является благом души.

Ответ на возражение 2. Что касается этого возражения, то оно некорректно. В самом деле, счастье любят больше всего как желаемое благо, друга же любят как того, кому желают блага, и подобным же образом человек любит самого себя. Следовательно, в этих двух случаях речь идет о разных видах любви. А вот любит ли человек кого-либо любовью дружбы больше, чем он любит самого себя – этот вопрос мы подробно исследуем тогда, когда будем толковать о милосердии.

Ответ на возражение 3. Само по себе счастье, будучи совершенством души, является присущим душе благом, а то, что составляет счастье, а именно то, что делает человека счастливым, находится за пределами души, о чем уже было сказано.

Раздел 8. Составляет ли счастье человека какое-либо сотворенное благо?

С восьмым [положением дело] обстоит следующим образом.

Возражение 1. Кажется, что счастье человека составляет некое сотворенное благо. Ведь сказал же Дионисий, что божественная мудрость «соединяет завершения первых с началом вторых»⁴⁷, из чего мы можем заключить, что вершина низшей природы соприкасается с основанием высшей. Но высшим благом человека является счастье. Поэтому, коль скоро в порядке природы ангел, как было установлено ранее (I, 111, 1), предшествует человеку, то, похоже, счастье человека состоит в том, что он каким-то образом достигает [уровня] ангела.

Возражение 2. Далее, конечной целью любой вещи является то, что по отношению к ней совершенно. Поэтому часть относится к целому как к своей цели. Но сотворенный универсум, называемый макрокосмом, относится к человеку, называемому микрокосмом⁴⁸, как совершенное к несовершенному. Следовательно, счастье человека состоит во всем сотворенном универсуме.

Возражение 3. Далее, человек становится счастливым посредством того, на чем успокаивается его естественное желание. Но естественное желание человека не распространяется на превышающие его способности блага. Таким образом, коль скоро способности человека не содержат в себе блага, которые бы превышали способности всего сотворенного, то похоже на то, что человек может стать счастливым только посредством некоторого сотворенного блага. Следовательно, счастье человека составляет некоторое сотворенное благо.

Этому противоречат следующие слова Августина: «Как жизнь плоти есть душа, так блаженная жизнь человека есть Бог, в связи с чем в Писании сказано: «Блажен народ, у которого Господь есть Бог»» (Пс. 143, 15)⁴⁹.

Отвечаю: невозможно, чтобы счастье человека составляло какое-либо сотворенное благо. В самом деле, счастье является всецело успокаивающим желание совершенным благом, в противном случае, т. е. если [бы по его достижении] оставалось бы еще какое-либо желание, то счастье не было бы конечной целью. Далее, объектом воли, т. е. желания человека, является всеобщее благо, точно так же как объектом ума является всеобщая истина. Из сказанного очевидно, что воля человека может успокоиться только по достижении всеобщего блага. Но его нет ни в одной твари, поскольку всякая тварь блага по причастности, и, таким образом, оно есть в одном только Боге. Поэтому только Бог может насытить волю человека, согласно сказанному: «Он… насыщает благами желание твое» (Пс. 102, 5). Следовательно, один только Бог составляет человеческое счастье.

Ответ на возражение 1. Вершиной человек действительно соприкасается с основанием ангельской природы через посредство некоторого уподобления. Но человек не успокаивается на этом как на своей конечной цели, а устремляется к самому всеобщему источнику благости, который, будучи бесконечным и совершенным благом, является общим для всех блаженных объектом счастья.

Ответ на возражение 2. Если само целое не является конечной целью, а определяет к дальнейшей цели, то в этом случае конечной целью части является не целое, а что-то другое. Но сотворенный универсум, частью которого является человек, не является конечной целью, а определяет к Богу как к своей конечной цели. Следовательно, конечной целью человека является не благо универсума, а Сам Бог.

Ответ на возражение 3. Сотворенные блага нисколько не ниже тех благ, на которые распространяются способности человека как на такие, которые суть присущие ему внутренние блага. Но они ниже того бесконечного блага, на которое распространяются его способности как на объект. Ведь те блага по причастности, которые обнаруживаются в ангелах и во всем мире, суть конечные и ограниченные блага.

Смысл счастья с точки зрения философии

Обычно счастьем называют высшее состояние радости, чувства упоения от обретенности предмета сильного желания, восторженной удовлетворенности от того, что цель достигнута. Поскольку желания и цели у людей различны, то и счастье понимается по — разному.

Аристотель:»Как большинство, так и люди утонченные называют [высшим благом] счастье. .. Но в вопросе о том, что есть счастье, возникает расхождение…, для одних счастье — это нечто наглядное и очевидное, скажем удовольствие, богатство или почет — у разных людей разное; а часто для одного человека счастье — то одно, то другое: ведь, заболев, [люди видят счастье] в здоровье, впав в нужду — в богатстве, а зная за собой невежество, восхищаются теми, кто рассуждает о чем-нибудь великом и превышающем их [понимание]..

Некоторые думали, что помимо этих многочисленных благ есть и некое другоеблаго само по себе, служащее для всех этих благ причиной, благодарякоторойони суть блага»… «Человеческое благо представляет собою деятельность душисообразно добродетели, а если добродетелей несколько — то сообразно наилучшей и наиболее полной (и совершенной)».«Никомахова этика»

Аристотель:«Если же счастье — это деятельность, сообразная добродетели, то, конечно, — наивысшей, а такова, видимо, добродетель наивысшей части души»…

«К счастью должно быть примешано удовольствие, а между тем из деятельностей, сообразных добродетели, та, что сообразна мудрости, согласно признана доставляющей наибольшее удовольствие. Во всяком случае, принято считать, что философия, [или любомудрие], заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости».«Никомахова этика»

Аристотель:«Счастье относится к вещам, достигшим полноты».«Никомахова этика»

Боэций:«Счастье — это состояние совершенства, достигнутое сочетанием всех благ… К чему вне себя искать счастья, которое находится в нас самих».«Утешение философией»

Витгенштейн Людвиг:«Счастливая жизнь представляется в каком-то смысле более гармоничной, чем несчастливая».
«Тетради 1914-1916 гг»

Гераклит:«Счастье человека состоит не в телесных удовольствиях, а в том, чтобы исходить из голоса разума, позволяющего человеку проявлять природосообразное поведение, связанное с пониманием законов необходимости (логоса). Основная цель познания в том, чтобы, открывая истины, прислушиваться к голосу природы (закону необходимости) и поступать сообразно ее законам».

КантИммануил:«Как же можно сделать человека счастливым, не сделав его добродетельным и умным?»

Лейбниц Готфрид:«Наивысшее счастье, каким бы блаженным созерцанием или познанием Бога оно не сопровождалось, никогда не будет полно, ибо Бог в силу своей бесконечности никогда не может быть познан вполне.

Таким образом, наше счастье никогда не будет и не должно состоять в полном удовлетворении, в котором более ничекго было бы желать и которое притупило бы наш дух; оно состоит в непрестанном переходе к новым радостям и новым совершенствам».«Начала природы и благодати, основанные на разуме»

Лейбниц Готфрид:«Мудрость — наука о счастье… Счастье есть состояние устойчивой радости. Радость есть аффектация духа, возникающая из мысли о чьем-либо совершенстве, причем, если эта мысль истинна, возникает устойчивая радость. Поэтому приходят к счастью те, кто все направляет на сохранение и умножение совершенства».

Милль Джон Стюарт:«Я понял, что для того, чтобы быть счастливым, человек должен поставить перед собой что-нибудь другое целью и тогда, стремясь к ней, он будет испытывать уже само собою и вовсе о нем не думая удовольствие». «Автобиография»

Паскаль Блез:«Людей с самого раннего детства обязывают заботиться о своей чести, о своем достатке, о своих друзьях.., их изнуряют всякими делами..; им внушают, что они не будут счастливы, если их здоровье, честь, имение не будет в хорошем состоянии, и что отсутствие хотя бы одного из этих благ принесет им несчастье.

Так их нагружают обязанностями и заботами, заставляя суетиться с рассвета.. Странный способ сделать людей счастливыми, скажете вы; что можно придумать лучше этого, чтобы сделать их несчастными? Как что: надо отнять у них все эти заботы, и тогда они взглянут на себя, задумаются, кто же они такие, откуда пришли, куда идут».«Мысли»

Платон:«Филеб утверждает, что благо для всех живых существ — радость, удовольствие, наслаждение и все прочее…; мы же оспариваем его, считая, что благо не это, но разумение, мышление, память и то, что сродно с ними… Все это лучше и предпочтительнее удовольствия». «Филеб»

Розанов Василий:«Справедливость составляет необходимость для всякого действия человека лишь под условием, что она необходима для его счастья, и в меру этой необходимости».«Цель человеческой жизни»

Розанов Василий:«Как в душном кольце, умерло бы человечество в ледяных объятиях жадно искомого счастья, и нет средств для него жить иначе, как отвернувшись от этого счастья, поняв жизнь свою как страдание, которое нужно уметь нести. Оно, как и радость, есть лишь спутник в стремлении человека к иным целям4; оно сопровождает его действия, направленные к различным предметам, но само не есть предмет, влекущий его к себе.
И как управляющий кораблем руль было бы ошибочно смешать с пристанью, куда он стремится, как было бы ошибочно думать, что в повертывании этого руля и заключается весь смысл плавания, — так ошибочно, и уже с логической точки зрения, видеть в счастье человека и цель и смысл его жизни».«Цель человеческой жизни»

Селигман Мартин:«Подлинное счастье мы обретаем, открывая в себе положительные качества, развивая их и активно используя в своей работе, любви и повседневной жизни». .. «Добрым поступкам сопутствуют удовлетворение, чего не происходит, если мы что-то делаем только для удовольствия. Преодолевая трудности, мы проявляем лучшие черты характера. Когда же мы чувствуем себя счастливыми, проявив самые достойные качества, жизнь обретает подлинный смысл»…

«То чувство, которое приносит нам использование индивидуальных добродетелей, и есть подлинное счастье. Очевидно, что «благая жизнь» требует реализации наших достоинств, однако за всем этим кроется что-то еще более великое и значительное. Подобно тому, как жизнь «благая» (или достойная) превосходит жизнь «приятную», осмысленная жизнь выше достойной жизни»… «Главное — ориентироваться на нечто более высокое, чем собственное существование. Тогда, в зависимости от того, сколь велико то целое, частью которого мы себя считаем, наша жизнь обретает свой высокий смысл».

Сенека:«Не потому мы любим добродетель, что она дает нам удовольствие, но, наоборот, потому дает она нам удовольствие, что мы имеем к ней любовь».«О счастливой жизни»

Спиноза Бенедикт:«Истинное счастье и блаженство человека состоят только в мудрости и познании Истины».
«Богословско-политический трактат»

Татаркевич Владислав:«И Эпикур говорил, что «счастье не есть дар богов», человек должен сам о нем позаботиться… «Каждый кузнец своего счастья», — гласит народная мудрость. Эту поговорку употребляли римляне, ее цитирует Саллюстий в I веке до н.э. От римлян ее переняли почти все европейские народы. Эта постоянно повторяемая сентенция, без сомнения, правильна.

Но в ней содержится только половина правды. Счастье зависит от нас. Но и не только от нас. Мы сами творим его, но творим не из самих себя… Какой должна быть наша жизненная позиция, чтобы обеспечить нам счастье? Когда мы замыкаемся в себе или когда обращены к окружающему миру и принимаем все происходящее в нем близко к сердцу? Можно утверждать, что скорее эта, вторая позиция ведет нас к счастью».
«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав:«Удовлетворение жизнью состоит из двух элементов: личного и внеличного…. В жизни некоторых людей все, что составляет личные факторы — здоровье, характер, способности, — действует безупречно и могло бы способствовать только счастью, однако его нет, так как события, происходящие во внешнем мире, проникают в их жизнь и делают их несчастными. Или даже их не затрагивают эти несчастья, но мир в целом кажется лишенным смысла, цели, ценности».«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав:«С одной стороны, счастье — это удовлетворение полное, постоянное, длящееся в течении всей жизни; а с другой стороны, такого удовлетворения в действительности не бывает. Однако эту трудность можно разрешить. Следует только отличать идеал счастья и счастье реальное…
Данную дефиницию счастья нужно брать только как наивысшую меру счастья, его идеальный максимум. И допускать, что счастливым является уже тот, кто приближается к этому идеалу, к этому максимуму».«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав:«Тот, кто определяет счастье как непрерывную череду удовольствий, неизбежно придет к выводу, что счастья не существует».«О счастье и совершенстве человека»

Татаркевич Владислав:«Счастье можно сравнить со здоровьем: оно есть состояние гармонии; гармония же одна, а дисгармоний много… Различие состоит скорее в том, что легче что-то разрушить, чем создать… Труднее поэтому перейти от несчастья к счастью, чем наоборот».«О счастье и совершенстве человека»

ШопенгауэрАртур:«Следует быть всегда деятельным, это необходимо для счастья, ибо силы даны человеку для того, чтобы их применять».«Афоризмы»

ШопенгауэрАртур:«Все в жизни говорит нам, что земное счастье человека представляет собой нечто обманчивое, простую иллюзию. Основания для такого вывода лежат глубоко в сущности вещей».«Мир как воля и представление» т.2.

ШопенгауэрАртур: «Есть ли счастье в мире? Нет. Если цель, которую ставит человек, не достигнута, если желание не осуществлено — человек несчастен. Но если достигнуты — человек пресыщен, наступает неизбежное разочарование и неумолимо возникает вопрос: а что же дальше?»

Энгельс Фридрих:«Если мы не уважаем в других того же стремления к счастью, они оказывают сопротивление и мешают нашему стремлению к счастью».«Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии»

Юм Дэвид:«Удовлетворение желаний вызывает у нас радость, однако перспектива этой нашей радорсти не есть причина желания, но, наоборот, желание предшествует радости, и без этого желания радость никогда не могла бы возникнуть».

Зачем заниматься философией? — Владислав Терехович — LiveJournal

Присутствие на конференции «Философия и психотерапия» заставило вспомнить о том, зачем философия не только психологу и его клиенту, но и любому человеку. Несколько идей здесь:

Аристотель
«К счастью должно быть примешано удовольствие, а между тем из деятельностей, сообразных добродетели, та, что сообразна мудрости, согласно признана доставляющей наибольшее удовольствие. Во всяком случае, принято считать, что философия, [или любомудрие], заключает в себе удовольствия, удивительные по чистоте и неколебимости».
«Никомахова этика», гл.10

Гераклит
«Счастье человека состоит не в телесных удовольствиях, а в том, чтобы исходить из голоса разума, позволяющего человеку проявлять природосообразное поведение, связанное с пониманием законов необходимости (логоса). Основная цель познания в том, чтобы, открывая истины, прислушиваться к голосу природы (закону необходимости) и поступать сообразно ее законам».

Кант Иммануил
«Продвижение от знания о самом себе (о душе) к познанию мира и через него к познанию первосущности столь естественно, что кажется подобным логическому продвижению разума от посылок к заключению».
«Критика чистого разума»

Лейбниц Готфрид
«Мудрость – наука о счастье… Счастье есть состояние устойчивой радости. Радость есть аффектация духа, возникающая из мысли о чьем-либо совершенстве, причем, если эта мысль истинна, возникает устойчивая радость. Поэтому приходят к счастью те, кто все направляет на сохранение и умножение совершенства».

«Наука о морали — это дитя метафизики».
«О приумножении наук»

Сократ
«Назначение философии не в умозрительных догадках и построениях картины мира, а в раскрытии того, как людям следует жить, чем руководствоваться, как оказывать воздействие на других и на самого себя. Повседневная жизнь человека – это искусство. Основное познание должно быть направлено на себя, на деятельность своей души по поиску истины и смысла жизни».

Спиноза Бенедикт
«Истинное счастье и блаженство человека состоят только в мудрости и познании Истины».
«Богословско-политический трактат»

Фихте Иоганн
«Вся философия, что все человеческое мышление и учение, что все ваши знания, что все то, что в частности я вам когда-либо смогу сообщить, — не имеет в виду никакой другой цели, как только ответ на поставленные вопросы и в особенности на последний, высший: каково назначение человека вообще и какими средствами он может вернее всего его достигнуть».
«О назначении ученого», Первая лекция

Шмаков Владимир
«Печать беспросветного уныния и беспредельной неутолимой тоски тяготеет над всеми, кто ищет одной лишь земной правды, одного лишь земного оправдания. Безнадежный пессимизм царствует во всех исканиях, как в области науки, так и в области искусства, когда они перестают искать источник, причины и цель по ту сторону жизни. В жуткой тьме, в мраке непроглядном, в сумраке мглистом бродят эти люди, изнывая в бессилии что-либо понять, что-либо объяснить, но, даже сознавая ясно свое бессилие, чувствуя всем существом своим, что лишь путем тяготения к Вечному они могут утолить свою жажду, они хотя и знают силу веры, но не могут и не дерзают проникнуться ею. А между тем жизнь — это беспрерывная цепь вечных непримиримых противоречий, друг на друга нагромождающихся, друг с другом постоянно сталкивающихся, где ни на один вопрос человек не может найти определенного ответа. Каждая мысль, каждый порыв, каждое искание в самом себе несут зародыш противоречия».
«Великие Арканы Таро»

Шопенгауэр Артур
«Наиболее сильный импульс философскому размышлению и метафизическому постижению вселенной придает нам сознание предстоящей смерти и видение страданий и несчастий жизни. Если бы наша жизнь не имела конца и не была исполнена страданий, то, быть может, никому бы и в голову не пришло спросить, по какой причине существует мир и почему он именно таков, каков он есть…».
«Мир как воля и представление» т.2.

Эпиктет
«Ищи и найдешь. Если же ты хочешь воспользоваться тем, что раньше тебя нашли люди, искавшие истину, то послушай, что они говорят».
«В чем наше благо?»

Эпикур
«Нельзя разрушать страх относительно самых важных вещей, не зная природы Вселенной, но, подозревая истину в чем-нибудь из того, что рассказывается в мифах. Поэтому нельзя без изучения природы получать удовольствие без примеси страха»… «Если бы нас нисколько не беспокоили подозрения относительно небесных явлений и подозрения о смерти, что она имеет к нам какое-то отношение, а также непонимание границ страданий и страстей, то мы не имели бы надобности в изучении природы».
«Главные мысли»

цитаты с сайта о смыслах — www.smysly.ru

О счастье. Мысли и изречения

О счастье

Как это важно, когда живешь в приятной обстановке! Лично я могу сделать вдвое больше, когда вокруг меня порядок и уют.

Р. Амундсен

… чем плохо выпить стакан вина или пунша, когда соберется компания! Приятный аромат рома быстро помирить двух недругов, которые успели повздорить за неделю. Вот уже старое забыто, они снова готовы сотрудничать. Лишите дружескую вечеринку вина, и вы скоро увидите разницу. Жаль, могут сказать, что для хорошего настроения человеку нужен алкоголь. Что ж, я готов с этим согласиться. Но что поделаешь, раз уж мы таковы. Похоже, цивилизованному человеку возбуждающие напитки необходимы.

Р. Амундсен

Лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им.

Аристипп 12, 141

Счастье есть благосостояние, соединенное с добродетелью.

Аристотель 12, 253

Нет ничего выше и прекраснее, чем давать счастье многим людям.

Л.Бетховен

Фортуна, подобно робкой возлюбленной, хотя и любит дарить свою благосклонность, однако заставляет нас бороться за нее.

Боуви 1, 257

Если бы счастье заключалось в телесных удовольствиях, мы бы назвали счастливыми быков, когда они находят горох для еды.

Гераклит

… только во всеобщем счастье можно найти свое личное счастье.

Т. Гоббс

Чтобы быть вполне счастливым, недостаточно обладать счастьем, надо еще заслуживать его.

В. Гюго

Тот образ жизни самый счастливый, который представляет нам больше возможностей завоевать уважение к самому себе.

Самюэль Джонсон 1, 258

Самый счастливый человек тот, кто дает счастье наибольшему количеству людей.

Д. Дидро 4, 109

Благоденствие освещает путь благоразумию.

Ж. Жубер 12, 29

Счастье не так слепо, как его себе представляют.

Екатерина II, Мемуары

… все существование человека не может быть наполнено только личным счастьем, или, лучше сказать, личное счастье человека тем выше и лучше, чем серьезнее глубже захватывают его общие интересы и чем менее встречает он в близком себе существе противодействия в этой потребности.

Н.И. Крамской

Испытываешь нечто вроде стыда, когда чувствуешь себя счастливым в виду иных несчастий.

Ж. Лабрюйер

Счастье и несчастье человека в такой же степени зависят от его нрава, как от судьбы.

Ж. Лабрюйер 13, 155

Наше счастье вовсе не состоит и не должно состоять в полном удовлетворении, при котором не оставалось бы ничего больше желать, что способствовало бы только отупению нашего ума. Вечное стремление к новым наслаждениям и новым совершенствам – это и есть счастье.

Г. Лейбниц 5, 734

Счастье в своем полном объеме есть наивысшее удовольствие, к которому мы способны, несчастье – наивысшее страдание.

Д. Локк 12, 254

Счастливым надо уметь быть

А.С. Макаренко

Счастье не меняет нравов: оно их подчеркивает.

Неизвестный автор 4, 163

Наслаждение – это облик счастья. И всякое существо счастливо, когда следует своему предназначению, иными словами, своим склонностям, удовлетворяет насущные потребности; когда оно осуществляет себя, является тем, что оно есть на самом деле.

Ортега-и-Гассет

Счастье человека – где-то между свободой и дисциплиной. Одна свобода без строгой дисциплины и правила без чувства свободы не могут создать полноценную человеческую личность.

И.П. Павлов

Счастье завоевывается и вырабатывается, а не получается в готовом виде из рук благодетеля. И самая трудная часть задачи состоит именно в том, чтобы составить себе понятие о счастье и отыскать себе ту дорогу, которая должна к нему привести.

Д.И. Писарев

Величайшая прелесть общедоступного счастья состоит не в разнообразии и яркости наслаждений, а преимущественно в том, что у этих наслаждений нет обратной стороны, т.е. что эти наслаждения не покупаются ценою чужих страданий.

Д.И. Писарев

Счастье – это любимый человек плюс любимая работа.

Писатель

…из всех политических идеалов те, которыми вдохновляются стремления сделать человека счастливым, пожалуй наиболее опасны. Такие идеалы неизменно приводят к попытке навязать другим нашу систему “высших” ценностей для того, чтобы они осознали, что с нашей точки зрения имеет чрезвычайную важность для их счастья, для того, чтобы так сказать, спасти их души. Они ведут к утопизму и романтизму. Мы все чувствуем, что любой был бы счастлив в прекрасном и совершенном мире наших грез. Вне сомнения, небеса спустились бы на землю, если бы мы все могли любить друг друга. Но попытка создать рай на земле неизбежно приводит к созданию преисподней. Она вызывает нетерпимость. Она вызывает религиозные войны и спасение душ посредством инквизиции. К тому же она, я уверен, основывается на полном непонимании нашего морального долга. Наш моральный долг состоит в том, чтобы помогать нуждающимся в нашей помощи, однако моральный долг не может заключаться в том, чтобы делать других счастливыми, ведь это от нас не зависит, и к тому же это слишком часто представляет собой не что иное, как вмешательство в частную жизнь тех, к кому мы имеем дружескую склонность.

К. Поппер[11]

Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть. Но счастие есть лучший университет. Оно завершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному.

А.С. Пушкин (из письма П.В. Нащекину. III, 1834)

Несчастье умудряет человека, хотя и не обогащает его.

Рей 1, 262

Я счастлив оттого, что брал, но и даю.

Рудаки 4, 108

Единственное искусство быть счастливым – сознавать, что твое счастье в твоих руках.

Ж.Ж. Руссо 12, 253

Расположение к человеку – желать ему счастья.

А.В. Суворов

Раз счастье, два счастье – да помилуй бог, надобно и умение.

А.В. Суворов

Счастье в прошлом есть скорбь в настоящем.

Тассо 1, 260

Счастье есть удовольствие без раскаяния.

Л.Н.Толстой

Счастливее всех тот, кто зависит только от себя.

Цицерон 12, 252

Человек счастлив, когда он достигает того, чего хочет.

СергейЧекмарев

* * *

Быть счастливым – это значит чувствовать себя сильным.

Счастье – в полноте жизни, в том, чтобы все ее стороны – физическая, нравственная, духовная, эстетическая – были развиты и гармонировали между собой. Деятельным же выражением счастья являются любовь и творчество.

Существуют две крайние позиции в понимании счастья. Одни считают, что счастье – целиком подарок судьбы, результат везения, случайный дар. Другие утверждают, что счастье целиком зависит от человека, от его воли и желания.

В действительности оно – и результат везения, и результат борьбы-труда.

Обычно подчеркивают момент зависимости счастья от самого человека, а именно, что человек – кузнец своего счастья. И это справедливо. Хотя умом мы понимаем, что не всё от нас зависит, тем не менее настраиваем себя на то, что должны пройти свою часть пути к счастью несмотря ни на что. Своей деятельностью мы можем компенсировать невезение и даже поспорить с несчастливым жребием.

Пословица утверждает: сытый голодного не разумеет. Это так. Но: голодный вообще не разумеет!

Некоторые люди, достигнув кое-каких успехов в жизни, считают, что они уже достаточно счастливы и к большему им не нужно стремиться. Такие люди уподобляются муравьям, которые, если бы они были наделены разумом, думали, что они счастливы, если их муравейник в полном порядке. Человек тем и отличается от животного, что он не останавливается на достигнутом.

Настоящее человеческое счастье противоречиво по своей природе. Оно гармонически соединяет в себе удовлетворенность и неудовлетворенность. Будучи процессом счастье может ощущаться только благодаря постоянной смене удовлетворенности неудовлетворенностью. Если бы жизнь была сплошной цепью удовольствий, абсолютным отсутствием неудовольствий, тогда и само удовольствие не ощущалось бы как удовольствие.

Следует, однако, отметить, что не всякая неудовлетворенность является моментом счастья и гармонирует с удовлетворенностью. Моментом счастья может быть только творческая неудовлетворенность, неудовлетворенность достигнутым, которая не вызывает душевных страданий и не ощущается как несчастье; в такой неудовлетворенности заложен импульс дальнейшего движения вперед. Если же неудовлетворенность является результатом несбывшихся надежд, то это вызывает страдание и ощущается как несчастье.

Говорят иногда: несчастье – хорошая школа жизни. Да, это может быть в отдельных случаях. Но: счастье – лучшая школа. И вообще-то, права русская поговорка, счастье ума прибавляет, несчастье – последний отнимает.

Стремление сделать других людей счастливыми – опасная утопия. Никто не может сделать кого-либо счастливым, а тем более принести счастье многим людям. Счастье – категория сугубо индивидуальная. Это значит, что только сам человек может сделать себя счастливым. Он – субъект счастья или несчастья. Человека можно сделать богатым (например, оставив ему наследство), дать ему пищу, кров и т.п., но сделать его счастливым нельзя! Когда матери думают, что могут сделать своих детей счастливыми, то они глубоко ошибаются. Ошибаются мужчины и женщины, думающие, что они осчастливливают тех, с кем живут. Ошибаются политические и иные деятели, думающие, что они могут принести счастье многим людям.

цитаты о счастье: jobims — LiveJournal

Хочу поделиться с вами интересными высказываниями известных людей о счастье.
Пожалуй, почти все они мне нравятся, и я разделяю мнение почти всех авторов за исключением некоторых:
Анны Ахматовой, Альфонса Доде, Александра Дюма-отца, Александра Дюма-сына, Ильфа и Петрова.
А какие цитаты о счастье больше всего нравятся вам? Можно указать из списка ниже, можно привести другие цитаты.

Цитаты о счастье (с сайта Мир цитаты)

Тот счастлив, кто прошел среди мучений,
Среди тревог и страсти жизни шумной,
Подобно розе, что цветет бездумно,
И легче по водам бегущей тени.

Анна Ахматова

И, наконец, увидишь ты,
Что счастья и не надо было,
Что сей несбыточной мечты
И на пол-жизни не хватило.

Александр Блок

Бояться горя — счастия не знать.
Иоган Вольфганг фон Гёте

Всякое счастье утратит половину своих блестящих пёрышек, когда счастливец искренно спросит себя: рай ли оно?
Александр Грин

Если бы счастье заключалось только в телесных удовольствиях, мы бы назвали счастливыми быков, нашедших горох для еды.
Гераклит Эфесский

Помните, счастье — это куртизанка, обращайтесь с ним, как оно того заслуживает.
Счастье похоже на сказочные дворцы, двери которых стерегут драконы, и необходимо бороться, чтобы овладеть ими.
Я не горд, я счастлив, а счастье ослепляет гораздо больше, чем гордость.
Счастье в одиночестве — не полное счастье.
Александр Дюма — отец

Мы не всегда достаточно сильны, чтобы перенести чужое счастье.
Александр Дюма — сын

Единственное счастье в жизни — это постоянное стремление вперед.
Эмиль Золя

Целью жизни должно быть счастье, иначе огонь не будет гореть достаточно ярко, движущая сила не будет достаточно мощной — и успех не будет полным.
Теодор Драйзер

Не телесные силы и не деньги делают людей счастливыми, но правота и многосторонняя мудрость.
Демокрит Абдерский

Когда на душе невесело, на чужое счастье больно смотреть.
Альфонс Доде

Счастье никого не поджидает. Оно бродит по стране в длинных белых одеждах, распевая детскую песенку: «Ах, Америка — это страна, там гуляют и пьют без закуски». Но эту наивную детку надо ловить, ей нужно понравиться, за ней нужно ухаживать.
Что же вы на меня смотрите, как солдат на вошь? Обалдели от счастья?
Ильф и Петров

В этом мире счастлив лишь тот автор, который не печется о своей репутации.
Вашингтон Ирвинг

Вы счастливы или несчастны не благодаря тому, что вы имеете, и не в связи с тем, кем являетесь, где находитесь или что делаете; ваше состояние определяется тем, что вы обо всем этом думаете.
Дейл Карнеги

Счастье есть идеал не разума, а воображения.
Иммануил Кант

Теоретически существует полнейшая возможность счастья: верить в нечто нерушимое в себе и не стремиться к нему.
Счастье исключает старость. Кто сохраняет способность видеть прекрасное, тот не стареет.
Франц Кафка

Большинство людей счастливы настолько, насколько они решили быть счастливыми.
Авраам Линкольн

У счастливого недруги мрут,
У несчастного друг умирает.

Николай Алексеевич Некрасов

Потому уклоняюсь я теперь от счастья моего и предаю себя всем несчастьям — чтобы испытать и познать себя в последний раз.
Фридрих Вильгельм Ницше

Пока ты счастлив, у тебя множество друзей; когда времена омрачаются, ты останешься один.
Счастлив, кто смело берет под свою защиту то, что любит.
Овидий

Кто входит в дом счастья через дверь удовольствий, тот обыкновенно выходит через дверь страданий.
Мы бываем счастливы, только чувствуя, что нас уважают.
Мы жаждем истины, а находим в себе лишь неуверенность. Мы ищем счастья, а находим лишь горести и смерть. Мы не можем не желать истины и счастья, но не способны ни к твердому знанию, ни к счастью. Это желание оставлено в нашей душе не только чтобы покарать нас, но и чтобы всечасно напоминать о том, с каких высот мы упали.
Блез Паскаль

Не гоняйся за счастьем: оно всегда находится в тебе самом.
Пифагор

Счастье приносят добрые дела и помощь другим людям.
Стараясь о счастье других, мы находим свое собственное.
Платон

Как это печально — мечтать о самом насущном: не имея его, человек всегда несчастлив, но имея далеко не всегда счастлив.
Часто человек обладает состоянием и не знает счастья, как обладает женщинами, не встречая любви.
Антуан Ривароль

Счастье сопутствует не малодушным.
Ум, несомненно, первое условие для счастья.
Не помогает счастье нерадивым.
Мудрость — родная мать счастья.
Софокл

Быть человеком значит буквально то же самое, что и нести ответственность. Это значит — испытывать стыд при виде того, что кажется незаслуженным счастьем.
Антуан де Сент-Экзепюри

Будем наслаждаться своим уделом, не прибегая к сравнениям, — никогда не будет счастлив тот, кого мучит вид большего счастья. Когда тебе придет в голову, сколько людей идет впереди тебя, подумай, сколько их следует сзади.
Верность друга нужна и в счастье, в беде же она совершенно необходима.
Никогда не будет счастлив тот, кого мучает вид большего счастья.
Никогда счастье не ставило человека на такую высоту, чтобы он не нуждался в друге.
Сенека

Счастлив тот, кто счастлив у себя дома.
Есть два желания; исполнение которых может составить истинное счастье человека, — быть полезным и иметь спокойную совесть.
Счастье личности вне общества невозможно, как невозможна жизнь растения, выдернутого из земли и брошенного на бесплодный песок.
Любовь уничтожает смерть и превращает ее в пустой призрак, она обращает жизнь из бессмыслицы в нечто осмысленное, из несчастья делает счастье.
Человек будет тем счастливее, чем яснее он поймет, что его призвание состоит не в том, чтобы принимать услуги от других людей, но в том, чтобы прислуживать другим и предоставить свою жизнь в распоряжение многих людей. Человек, поступающий таким образом, будет достоин своих владений и никогда не потерпит неудачу.
Человек обязан быть счастлив. Если он несчастлив, то он виноват. И обязан до тех пор хлопотать над собой, пока не устранит этого неудобства или недоразумения.
И то, что мы называем счастьем, и то, что называем несчастьем, одинаково полезно нам, если мы смотрим на то и на другое, как на испытание.
Счастье есть удовольствие без раскаяния.
Счастье охотнее заходит в тот дом, где всегда царит хорошее настроение.
Человек должен быть всегда счастливым, если счастье кончается, смотри, в чём ошибся.
Чтобы быть счастливым, нужно постоянно стремиться к этому счастью и понимать его. Оно зависит не от обстоятельств, а от себя.
Лев Николаевич Толстой

Что такое счастье и как его достичь — советы психотерапевта :: Здоровье :: РБК Стиль

Тревожной осенью 2020 мы все чаще задаемся вопросами о том, что влияет на наше настроение и как его поднять в продолжительной перспективе. «РБК Стиль» обратился к автору нескольких книг о счастье Юрию Вагину, чтобы он рассказал о том, как люди в разное время трактовали счастье, и дал несколько советов о том, как его достичь в наше время.

Юрий Вагин,
врач‑психотерапевт со стажем работы более 30 лет, кандидат медицинских наук, директор психологического центра, автор популярных книг

Что такое счастье

Счастье ― это общая удовлетворенность жизнью и получение от нее хронического удовольствия. В этом определении два главных компонента: общая удовлетворенность и его длительность.

Общая удовлетворенность не предполагает, что у человека есть абсолютно все, что может предоставить жизнь, но у него есть что-то главное, что нужно для счастья. И счастье ― это длительное состояние (счастливое детство, счастливая старость, счастливая жизнь), а не кратковременная реакция, которую мы скорее назовем радостью.

Оксфордский словарь английского языка с этим соглашается. Счастье ― это состояние счастливого бытия (happiness ― the state of being happy) [1]. Знаменитый словарь французского языка Ларусса [2] не возражает: счастье ― это состояние полного удовлетворения (bonheur ― état de satisfaction complete). Разве что обратим внимание, что происхождение слова «счастье» во французском языке очень скромное: bonheur ― это всего лишь bon heur, то есть, хороший час. Видимо, раньше люди были скромнее и не требовали от жизни многого.

Два главных вопроса давно интересуют людей. Первый: достижимо ли счастье в принципе, то есть можно ли быть счастливым исходя из определения счастья длительное время, в идеале всю жизнь. Второй: если это возможно в принципе, что для этого нужно делать. Неудивительно, что все науки, имеющие отношение к жизни человека, так или иначе обращались к нему.

Кадр из фильма «Невероятная жизнь Уолтера Митти»

Давайте обсудим, каким образом современным ученым удалось доказать, что все мы можем и должны быть счастливы всю жизнь, и какие два условия нужно для этого выполнять. Давайте выясним, почему Винни-Пух счастлив, а Кролик ― нет и как стать Винни-Пухом. Поговорим о том счастье жизни, которое не зависит ни от времени, ни от места жизни, ни от пола, ни от возраста, ни от культуры, ни от текущей ситуации в стране или в мире. Как говорил профессор Дамблдор в «Гарри Поттере»: «Счастье можно найти даже в самые трудные времена, нужно просто стремиться к свету».

Определение счастья: в философии, психологии и вере

Проблема счастья изучается давно. Первая сложность была с самим определением счастья. Определение Аристотеля «счастье — это деятельность души в полноте добродетели» [3] наиболее известно, но и наиболее расплывчато. Согласно Эпикуру, счастье есть благостное состояние, когда мы имеем все необходимое [4]. Мне нравится мудрое высказывание, приписываемое Фрейду, что счастливый человек с удовольствием идет на работу утром и с удовольствием вечером идет с работы домой [5]. Я для себя немного модифицирую это определение: счастливый человек утром понимает, что на работу идти не нужно, а вечером понимает, что и завтра идти не нужно, но это шутка.

Определения счастья связывают обычно с двумя факторами: удовольствием от жизни и его длительностью, продолжительностью и постоянством. Человека, который с удовольствием идет на работу, но старается остаться там как можно дольше, потому что ему не хочется идти домой, нельзя назвать счастливым. Человека, который не хочет утром просыпаться и идти на работу, тоже нельзя назвать счастливым. Счастливый человек счастлив с утра до вечера и, самое главное, с вечера до утра. Счастье ― это хроническое состояние. С этим положением соглашаются и большинство современных психологов.

Кадр из фильма «Всегда говори «ДА»»

Теперь что касается вопроса принципиальной достижимости счастья. Богословы в большинстве своем считали, что счастье на Земле (рай на Земле) недостижимо, что наша земная и телесная жизнь ― это своеобразное наказание за наши грехи, а счастье достижимо лишь по ту сторону жизни. Апостол Павел в Послании к Римлянам (7:24) писал: «Бедный я человек! Кто избавит меня от сего тела смерти?» [6]

Мнения философов по вопросу возможности счастья разделились. Часть считала, что жизнь — страдания и нужно их стоически переносить (стоики), другая часть считала, что в жизни есть место удовольствию и счастью (гедонисты и эвдемонисты). Ученик Сократа Аристипп считал, что, правильно наполняя свою жизнь удовольствиями и не позволяя им властвовать над собой, можно достичь счастья [7].

Мнения психологов тоже разделились. Тот же Фрейд сомневался в возможности достижения счастья и говорил, что задача психоанализа заключается лишь в том, чтобы заменить невротическое страдание обычной человеческой болью. «Счастье по самой своей природе возможно лишь как эпизодическое явление», ― писал он [8]. Современные психологи (позитивная психология), в отличие от Фрейда, придерживаются позиции Аристиппа и считают, что при правильной организации жизни счастье достижимо и на Земле [9].

Что такое счастье: научный подход

Как это ни парадоксально, но окончательный ответ на вопрос, чего в жизни больше — счастья или страдания и возможна ли длительная счастливая жизнь в принципе, дали не теологи, не философы, не психоаналитики и не психологи. Его дали ученые-физики. Правда, не простые физики, а физики-биотермодинамики (Илья Пригожин, Эрвин Бауэр, Александр Зотин) [10]. Это очень интересно, поэтому давайте немного остановимся на этом моменте.

Кадр из фильма «Дикая»

В целом термодинамика изучает обмен и превращение энергии в сложных системах. Например, какого размера и температуры должна быть батарея, чтобы в вашей комнате было зимой тепло. Это если коротко. Конечно, термодинамика занимается и более сложными системами.

Человек ― это сложная самоорганизующаяся система. Она тоже обменивается веществом и энергией с окружающим миром. Для этого мы с вами должны что-то брать из окружающей среды и что-то выделять обратно. Хрестоматийное школьное определение — в основе жизни лежит обмен веществ. Поэтому в средине XX века ряд ученых физиков, занимающихся термодинамикой, начали изучать биологические системы. На стыке наук возникло новое направление: биотермодинамика [11].

Лирики, конечно, спросят меня, а какое отношение имеет физика и биотермодинамика к счастью человеческой жизни? Рассказываю. Не буду долго и подробно перечислять как (на самом деле измерялась интенсивность поглощения кислорода развивающимися организмами), но очень быстро ученые-биотермодинамики определили, что максимальное жизненное напряжение у живого существа возникает в момент оплодотворения яйцеклетки. Затем на протяжении всей жизни это напряжение падает. А еще в конце XIX — начале XX века большинство психологов пришли к выводу, что увеличение напряжения вызывает страдание, а разрядка от напряжения, расслабление вызывает удовольствие [12]. Поскольку на протяжении всей жизни жизненное напряжение падает, сама жизнь организована таким образом, что она должна нам приносить хроническое удовольствие.

Жизнь напоминает поездку на санках со снежной горки. Родители поднимают нас в момент оплодотворения на самый верх горки, и дальше мы имеем возможность катиться по жизни вниз, получая от нее огромное удовольствие. Это не всегда получается. Почему взрослые люди, в отличие от детей, плохо умеют ездить на санках по горке жизни. Половина тормозит и пытается залезть назад, пугаясь старости и смерти, половина едет по горке кто боком, кто задом, и лишь единицы несутся с удовольствием на санках по жизни вниз, вызывая бурное осуждение окружающих, что так ездить (жить) нельзя.

И возникает резонный вопрос: если сама жизнь устроена так, что она может и должна приносить нам хроническое удовольствие, почему этого часто не происходит? Над ответом на этот вопрос и работают в последнее время ученые. И успехи есть. Со времен возникновения гештальт-психологии и гештальт-терапии стало понятно, что для получения удовольствия от жизни главное ― это правильно организовать всего лишь два основных процесса: получение всего, что нужно для жизни, и избавление от всего, что не нужно и мешает жизни [13].

Кадр из фильма «Ешь, молись, люби»

Для любого врача ничего нового в этом нет. Мы с удовольствием вдыхаем и с удовольствием выдыхаем. С удовольствием греемся, когда холодно, и охлаждаемся, когда жарко. Еще Платон писал, что «врачевание — это, по сути, наука о вожделениях тела к наполнению и к опорожнению» [14], а Гиппократ писал, что «медицина есть прибавление и отнятие: отнятие всего того, что излишне, прибавление же недостающего» [15]. К сожалению, психологи, социологи и педагоги еще только начинают понимать значение для счастья этих двух главных процессов жизни: агрессии в хорошем смысле как способности получить от жизни то, что тебе нужно, и элиминации ― способности отказаться и убрать из жизни все то, что ей мешает [16].

Что делает человека счастливым

Некоторое время тому назад мы обследовали школьников старших классов на предмет их общей «счастливости», удовлетворенности жизнью и отсутствия нехороших суицидальных мыслей и суицидального поведения [17]. В том числе изучалось, насколько хорошо школьники умеют добиваться и брать (в хорошем смысле) от жизни то, что им нужно, и насколько хорошо они умеют отказываться от того, что им не нужно. Они соглашались или не соглашались с такими утверждениями, как «если мне что-то непонятно на уроке, мне несложно переспросить учителя еще раз», «если мне скучно в гостях, я могу встать и уйти домой», «я слишком долго терплю людей, которые мне неприятны», «мне трудно отказать человеку в просьбе» и тому подобные. В результате образовались две «кучки»: те, кто умел это делать хорошо (примерно 15%), мы условно назвали их «нахалами», и те, кто не умел ни добиваться того, что хотел, ни отказываться от того, что не хотел (примерно 85%), и мы условно назвал их «скромниками».

Дальше с помощью психологических тестов мы посмотрели, как связана общая удовлетворенность жизнью, тревожность, депрессивность и суицидальные мысли с группами «нахалов» и «скромников». Угадайте с одного раза, какая группа детей чувствовала себя счастливой, удовлетворенной жизнью, не испытывала тревоги, депрессии, имела планы на будущее, хотела учиться, завести семью, зарабатывать деньги и жить полной грудью? Правильно: «нахалы». «Скромники» не видели в жизни смысла, жизнь их напрягала, расстраивала, тревожила, утомляла, они не хотели иметь семью, заводить детей и боялись людей. Мы смеялись, что экспериментальным путем удалось доказать, что наглость — это не второе счастье. Наглость (в хорошем смысле этого слова) — это первое счастье.

Вспомните старый добрый российский мультфильм про Винни-Пуха. Моя любимая часть: «Винни-Пух и Пятачок идут в гости». Я часто показываю эту часть студентам, когда объясняю, чем отличается поведение счастливого человека от поведения тревожного и несчастливого невротика.

Винни-Пух — это эталон здоровой счастливой личности. Если у него есть проблемы (а у здоровых людей тоже бывают проблемы), он их не откладывает, а решает. Если Винни-Пух хочет есть, он отказывается идти с Пятачком в гости к себе, потому что тогда Пятачок пойдет в гости, а он ― Винни-Пух не пойдет в гости, поэтому Винни-Пух идет в гости к Кролику. Кролик — эталон невротической личности. И в чем ее суть? Какая главная проблема у человека, не умеющего жить счастливо? В мультфильме она четко показана. В неумении сказать «нет». Кролик сидит дома. Он не хочет никаких гостей. Ему хорошо. И когда Винни-Пух и Пятачок приходят к нему, чтобы решить свои проблемы (подкрепиться), Кролику нужно просто промолчать. Но он не может. Он ведь воспитанный Кролик, поэтому он идет на компромисс. «Никого нет дома», — говорит Кролик. Воспитанный Винни-Пух извинился бы и пошел дальше, но Винни-Пух не останавливается на пути к цели и идет дальше. «Как это никого нет дома? Чтобы сказать, что никого нет дома, дома кто-то должен быть». И дальше Кролик выходит, Винни-Пух заходит, все съедает (не забыв завязать рот Пятачку). Моя любимая сцена в мультфильме, когда несчастный Кролик с ужасом смотрит, как Винни-Пух уничтожает все его запасы, нервно перебирает под столом лапками и спрашивает: «Вам еще не пора?»

Проведите простой тест. Задайте себе вопрос: кто вы и ваши близкие в этом мультфильме, Винни-Пухи или Кролики? И если ваш ответ — Кролики, не удивляйтесь, что ваша жизнь часто наполнена страданием, а Винни-Пухи будут вас всю жизнь «объедать» и не потому, что они плохие, а потому что вы не умеете отказывать.

Широко известны психологические исследования, которые показали, что в конце жизни многие люди переживают, потому что они слишком мало были с близкими людьми, слишком мало путешествовали, что именно этого им не хватило для счастья. Но однажды мне попалась работа российских психологов, которые пишут, что эти выводы не совсем применимы к российской действительности. Многие россияне в конце жизни переживают не о том, что мало путешествовали с близкими людьми, а о том, что слишком много терпели, слишком долго ждали, что их поймут, оценят, отблагодарят [18].

В последнее время очень актуальной стала тема «токсичных» отношений. Сложно стать счастливым без близких людей. Но чтобы хорошо, долго и счастливо выстраивать отношения с близкими людьми, вы должны придерживаться тех самых двух правил, которые мы уже разобрали выше: вы должны уметь выбирать тех людей, которые не отравляют вашу жизнь, и отказываться от общения с теми людьми, которые ее отравляют. Многие ли умеют это делать? К сожалению, нет. Возможно ли этому научиться? К счастью (именно к счастью), да.

% PDF-1.5 % 2 0 obj > / Метаданные 5 0 R / StructTreeRoot 6 0 R >> эндобдж 5 0 obj > транслировать 2017-12-18T12: 30: 05-05: 002017-12-18T12: 30: 41-05: 00Microsoft® Word 2013Microsoft® Word 2013application / pdf конечный поток эндобдж 22 0 объект > транслировать x] o | $ \ N \ A (, $ ~ owIMp2 ܙ ݳ} ׮ w] E-Urun ^ _v ٵ ٧ w ٟ g? \ e7o ߜ] f е (s2revo = Uo | ޾! J! ϳ, gu ^ \ L \ ǟdW ~ ȊhW «cj.geby = .eyg | QͶs1 [S9 + # tYrjkMm * = _ ®hO @ = 1k! E, g * I ؈ s> 0] t | gCϮ1F9 {| ĭ, y9D6; | os & f8EO1`-ϻ # Ha.g`- { TO # * rOUo3X?) — `! DVrLER @ R \») [% E: R_ 0MkT] # [\ 9Yv3o_P * P8 ~ v

Aquinas and Happiness

Фома Аквинский (1224–1274) — одна из выдающихся фигур в западной философии и теологии, настолько великая, что Римско-католическая церковь даже называет его «ангельским доктором». В течение двадцати лет он написал более сорока книг, в том числе свой шедевр The Summa Theologica , в котором он построил обширную систему, объединяющую греческую философию с христианской верой.Во второй части этого великого труда, а также в Книге 3 своего более короткого тома Summa contra Gentiles он дает систематический ответ на вопрос, что такое человеческое счастье и можно ли его обрести в этой жизни. Его окончательный ответ таков: совершенное счастье ( beatitudo ) невозможно на земле, а несовершенное счастье ( felicitas ) возможно. Таким образом, Фома Аквинский находится на полпути между такими, как Аристотель, который считал, что полное счастье возможно в этой жизни, и другим христианским мыслителем, св.Августин, который учил, что счастье невозможно и что наше главное удовольствие состоит только в ожидании небесной загробной жизни.

Фома Аквинский родился в замке Рокказекка, к северу от Неаполя, в богатой аристократической семье. Однако после обучения в Неаполитанском университете он отказался от своего благородного наследия, дал обет безбрачия и решил стать монахом. Он вступил в доминиканский орден и учился у Альберта Магнуса (также известного как Альберт Великий), который положил начало великому проекту объединения всех знаний с христианством.Это означало не бояться эмпирической науки или вклада великих арабских философов, которые уже синтезировали философию Платона и Аристотеля со своей мусульманской верой. Фома Аквинский был настолько крупным и молчаливым в классе, что однокурсники прозвали его «Глупым Быком». Однако Альберт ответил: «Вы называете его Тупым Быком, но я говорю вам, что этот Тупой Бык будет реветь так громко, что его рев наполнит мир».

Фома Аквинский был в конечном итоге назначен лектором в различные доминиканские дома в Италии, но его настоящей задачей был шедевр, его Summa Theologica , «Сумма всего богословия», в котором целая книга посвящена вопросу счастья.В течение двадцати лет Фома Аквинский работал над этим проектом, но ночью в декабре 1273 года после богослужения он испытал мистическое видение, которое разрушило все его устремления. После той ночи он больше не написал ни слова и умер шесть месяцев спустя. Сообщается, что на смертном одре он указал на все свои книги и сказал: «После того, что я испытал, все это просто солома». Как мы увидим, это наиболее иронично, если рассматривать взгляды Аквинского на счастье, поскольку в Summa одним из его основных выводов является то, что истинное счастье состоит в мистическом (блаженном) видении Бога, которое только возможно в мире. загробная жизнь.

Доктрина двойного счастья

Уже в своем Summa Contra Gentiles Фома Аквинский занял позицию, аналогичную позиции Св. Августина, что совершенное счастье невозможно в этой жизни. Фома Аквинский серьезно относится к заверению апостола Павла в 1 Коринфянам 13:12 о том, что «пока мы видим сквозь темное стекло, а потом смотрим лицом к лицу». Этот мир слишком изобилует неудовлетворенными желаниями, чтобы достичь того конечного блага, к которому мы все стремимся по своей природе. Более того, Бог в основном создал нас с желанием прийти к совершенному познанию Его, но это скрыто от нас, пока мы находимся в наших смертных телах.Истинное познание Бога потребует возможности видеть его напрямую, но это возможно только полностью очищенной душой. Когда это произойдет, мы испытаем высшее удовольствие — чистое и вечное блаженство, которое будет удовлетворением всех человеческих желаний и уничтожением всякой печали или беспокойства.

Однако, в отличие от святого Августина, Фома Аквинский продолжает утверждать, что мы можем достичь своего рода «несовершенного счастья» здесь, на земле. В этом на него, несомненно, повлиял Аристотель, утверждавший, что счастье зависит от реализации природных способностей человека.Высшая способность человеческого существа — это Разум, из которого следует, что мы можем достичь счастья в этой жизни пропорционально уровню истины, доступному Разуму. Как он пишет:

Наивысшее счастье человека состоит в созерцании истины, поскольку эта операция присуща человеку и не присуща другим животным. Также оно не направлено ни на какую другую цель, поскольку созерцание истины ищется ради него самого. Кроме того, в этой операции человек соединяется с высшими существами (субстанциями), поскольку это единственная человеческая операция, которая выполняется как Богом, так и отдельными субстанциями (ангелами).( Summa Contra Gentiles , книга 3, глава 37)

Хотя полное осознание Истины произойдет только на небесах, где мы будем воспринимать Бога «лицом к лицу», здесь, на земле, есть несовершенная копия этого видения. Таким образом, Фома Аквинский проводит различие между «совершенным счастьем», которое он называет beatitudo , и «несовершенным счастьем», называемым felicitas . Проводя это различие, Фома Аквинский способен смягчить пессимистический взгляд на человеческую природу, выраженный св.Августина, включая учение о первородном грехе. Как пишет Фома Аквинский, «Человеческая природа не настолько испорчена грехом, чтобы полностью лишиться естественной добродетели». В нас есть импульс, который ищет Бога, и другие импульсы, которые тянут нас к мирским удовольствиям. Однако можно начать процесс исцеления в этой жизни, проявляя естественные добродетели, о которых говорит Аристотель — добродетели мудрости, храбрости, умеренности, справедливости, дружбы и т. Д. Более того, Бог в Своей благодати теперь открыл нам три дополнительных добродетели: вера, любовь и надежда.Они будут тянуть нас к последнему концу, пока мы начнем усилие.

Счастье как познание Бога

Фома Аквинский бескомпромиссен в своем взгляде на то, что наше истинное счастье может быть найдено только в познании Бога. Никакие другие мирские блага или удовольствия не могут по-настоящему дать нам то высшее благо, которое мы ищем. Как он утверждает в Summa Theologica :

Ни одно сотворенное добро не может составить счастье человека. Ибо счастье — это совершенное благо, которое полностью удовлетворяет желание человека; иначе это не было бы окончательным концом, если бы что-то еще оставалось желать лучшего.Итак, объект воли, то есть желание человека, — это то, что является всеобщим благом; точно так же, как объект интеллекта является универсальной истиной. Отсюда очевидно, что ничто не может удовлетворить волю человека, кроме всеобщего блага. Это можно найти не в каком-либо творении, но только в Боге, потому что каждое создание участвовало только в добре. Следовательно, только Бог может удовлетворить волю человека, согласно словам Псалтири (102: 5): «Кто только удовлетворяет ваше желание добром». Следовательно, только Бог составляет счастье человека.»(Summa Theologica Part 2. Q.1. Статья 8)

Этот отрывок хорошо иллюстрирует уникальное сочетание строгих логических рассуждений Аквинского с использованием им Писания, которое открывает нам ту же истину другими способами, в данном случае устами пророка. Ничто не может противоречить Истине: следовательно, если Разум и Откровение являются действительными путями к истине, они, в конечном счете, должны быть согласованы. Итак, Разум подтверждает нам то, что мы уже знаем в глубине своего сердца: наше высшее желание заключается в абсолютном совершенстве, которое может быть найдено только в Боге, абсолютном Существе.

Таким образом, согласно Аквинскому, мы должны четко различать наслаждение и счастье. Наслаждение относится к мирским благам и физическим удовольствиям: но они, как правило, очень недолговечны. И даже если бы все наши мирские желания были удовлетворены — даже если бы мы испытали всевозможные удовольствия, — мы остались бы несчастными, поскольку у нас все еще было бы мучительное ощущение, что чего-то не хватает. Сегодня Аквинский указал бы на опыт многих богатых людей и знаменитостей в качестве доказательства этой истины.Несмотря на то, что у них есть все мирские блага — прекрасная еда, автомобили, дома, каникулы, друзья, семья — многие из них остаются глубоко несчастными, даже переходя в страдания от наркотиков и самоубийств. Фома Аквинский объяснил бы это следующим образом: когда ощущается каждое наслаждение, душа начинает жаждать чего-то большего, чем просто наслаждения. Но если человек не знает об этом «нечто большее» или не знает, как его найти, наслаждение превращается в боль и страдание. Это также объясняет, почему мы видим, что многие миллиардеры внезапно меняются к середине или концу своей жизни: это мучительное ощущение, что есть что-то большее, приводит к благотворительной деятельности или ориентации на более высокую цель в жизни.

Однако можно усомниться в утверждении Аквинского о том, что совершенное счастье возможно только в загробной жизни. Возможно ли очистить душу в этой жизни, чтобы получить непосредственный опыт Абсолютной Реальности? Конечно, буддисты и индуисты так думают: они могут указать на определенных людей, таких как Будда, которые достигли абсолютного просветления. И у монотеистических религий, таких как христианство, ислам и иудаизм, есть мистическая сторона, согласно которой конечной целью является единство с Богом, которое достигалось различными святыми или пророками на протяжении всей истории.Собственный мистический опыт Фомы Аквинского в конце его жизни может быть именно таким примером: возможно, он действительно достиг блаженного видения Бога, видения настолько сильного, что оно сделало все его слова устаревшими.

Заключение

Фома Аквинский придерживался следующих взглядов на человеческое счастье:

Совершенное счастье ( beatitudo ) невозможно в этой жизни, но только в загробной жизни для тех, кто достигает прямого восприятия Бога
Может быть несовершенное счастье ( felicitas ), достижимое в этой жизни, пропорционально проявлению Разума (созерцания истины) и проявлению добродетели.
Добродетель можно разделить на две категории: 1) традиционные аристотелевские добродетели, такие как мудрость, отвага, умеренность, дружба и т. Д., И 2) богословские добродетели, открытые человеку через Иисуса Христа: вера, надежда и любовь.
Есть важное различие между удовольствием и счастьем. Наслаждение касается удовлетворения мирских желаний. Счастье касается достижения нашего абсолютного совершенства, которое по определению может быть найдено только в абсолютном Существе, которым является Бог.

Библиография

Фома Аквинский; Мэри Т. Кларк (2000). Читатель Фомы Аквинского: выдержки из писаний Фомы Аквинского . Издательство Фордхэмского университета.

Фома Аквинский (2002). Краткая сумма Аквинского . Манчестер, Нью-Хэмпшир: издательство Sophia Institute Press.

Дэвис, Брайан (2004). Фома Аквинский: Введение . Международная издательская группа «Континуум».

МакМахон, Даррин (2006). История счастья .Атлантическая ежемесячная пресса.

См. Также статью в Стэнфордской энциклопедии философии о Фомы Аквинского

Человеческое счастье не приходит в плотские удовольствия — Уильям М. Бриггс

Предыдущая запись.

Это. реальное резюме против современной мысли.

Человеческое счастье не дает плотских удовольствий

1 Из того, что мы сказали, ясно, что человеческое счастье не может состоять в телесных удовольствиях, главными из которых являются пища и секс.

2 Фактически, мы показали, что в естественном порядке удовольствие зависит от работы, а не наоборот. Итак, если операции не являются конечной целью, удовольствия, которые они приносят, также не являются конечной целью; они также не совпадают с конечной целью. Само собой разумеется, что операции, сопровождающие вышеупомянутые удовольствия, не являются конечной целью, поскольку они направлены на определенные цели, которые вполне очевидны: например, еда для сохранения тела и половые сношения для поколения потомства.Следовательно, вышеупомянутые Удовольствия не являются конечной целью и не сопутствующими конечной цели. Итак, счастье не должно заключаться в этих удовольствиях.

3 Опять же, воля выше чувственного аппетита, потому что, как мы сказали выше, она движется сама по себе. Итак, мы уже показали, что счастье не зависит от воли. Еще меньше оно будет заключаться в вышеупомянутых удовольствиях, связанных с чувственным аппетитом.

4 Кроме того, счастье — это определенный вид блага, свойственный человеку.В самом деле, грубых животных нельзя считать счастливыми, если мы не расширим значение этого термина. Но эти удовольствия, о которых мы говорим, свойственны мужчинам и животным. Так что счастье им не приписывать.

5 Более того, высшая цель — это благороднейшая принадлежность вещи; на самом деле этот термин означает лучший. Но эти удовольствия приятны человеку не в силу того, что в нем самого благородного, а именно его понимания, но в силу его чувственных способностей. Итак, счастье не должно заключаться в удовольствиях подобного рода.

6 Кроме того, высшее совершенство человека не может заключаться в союзе с вещами, находящимися ниже его самого, но, скорее, в союзе с некоторой реальностью более высокого характера, поскольку цель лучше, чем та, которая есть ради него. конец. Вышеупомянутые удовольствия состоят в том, что человек через свои чувства соединяется с некоторыми вещами, которые являются его низшими, то есть с определенными. чувственные объекты. Итак, счастье не должно находиться в подобного рода удовольствиях.

7 Опять же, то, что не хорошо, если оно не регулируется, не хорошо само по себе; скорее, он получает добро от источника умеренности.Итак, наслаждение вышеупомянутыми удовольствиями не пойдет на пользу человеку, если оно не будет умеренным; в противном случае эти удовольствия будут мешать друг другу. Итак, эти удовольствия сами по себе не являются благом для человека. Но то, что является высшим благом, хорошо само по себе, потому что то, что хорошо само по себе, лучше, чем то, что зависит от чего-то другого. Следовательно, такие удовольствия — не высшее благо для человека, то есть блаженство.

Примечания Что еще можно сказать кроме аминь? Особенно снова в следующем пункте.

8 Кроме того, в случае всех вещей, которые предполагаются как таковые, абсолютное изменение непосредственно сопровождается аналогичным изменением в степени усиления. Таким образом, если нагревается горячая вещь, то более горячая вещь нагревается сильнее, а самая горячая вещь нагревается сильнее всего. Итак, если вышеупомянутые удовольствия были сами по себе благом, максимальное наслаждение от них должно быть лучшим. Но это явно неверно, поскольку чрезмерное наслаждение ими считается порочным, а также вредным для тела и препятствует получению подобного удовольствия

9 Кроме того, добродетельные дела достойны похвалы, потому что они велены к блаженству.Итак, если человеческое счастье заключалось в вышеупомянутых удовольствиях, добродетельный поступок был бы более достойным похвалы, когда он включал в себя наслаждение этими удовольствиями, чем когда он требовал от них воздержания. Однако ясно, что это неверно, так как воздержание получает наибольшую похвалу, когда оно включает в себя воздержание от удовольствий; в результате он получил свое название от этого факта. Следовательно, счастье человека не заключается в вышеупомянутых удовольствиях.

Примечания Это все еще верно в частных похвалы.То, что публично называют, в наши дни совсем другое.

10 Более того, конечный конец всего — Бог, как ясно из того, что было указано ранее. Итак, мы должны рассматривать конечную цель человека как то, посредством чего он наиболее близко приближается к Богу. Но посредством вышеупомянутых удовольствий человек удерживается от близкого приближения к Богу, поскольку это приближение осуществляется через созерцание, и вышеупомянутые удовольствия являются главным препятствием для созерцания, поскольку они очень глубоко погружают человека в чувственные вещи и, следовательно, отвлекают его. из понятных предметов.Следовательно, человеческое счастье не должно заключаться в телесных удовольствиях.

11 Этим выводом мы опровергаем ошибку эпикурейцев, которые полагали человеческое счастье в этих удовольствиях. Выступая в качестве их представителя, Соломон говорит в Экклезиасте (5:17): «Итак, мне казалось хорошо, что человек должен есть, пить и наслаждаться плодами своего труда, и это его доля»; и еще раз в Премудрости (2: 9): «Давайте везде оставлять знаки радости, потому что это наша доля, а это наша участь.”

12 Также опровергнута ошибка керинфян, поскольку они рассказали невероятную историю о высшем блаженстве, что после воскресения во время правления Христа будет тысяча лет плотских удовольствий живота. Поэтому их еще называли хилиастами; то есть милленарианцы.

13 Опровергнуты также басни евреев и сарацинов, которые отождествляли награды для справедливых людей с этими удовольствиями, ибо счастье — это награда за добродетель.

13 Сарацины, т.е. мусульмане.

Связанные

Человеческого счастья | Католик Answers

Более того, счастье — благо, присущее человеку, потому что говорить о немых животных как о счастливых — это злоупотребление терминами. Эти удовольствия присущи человеку и животному. Поэтому мы не должны приписывать им счастье.

Кроме того, высшее совершенство человека не может состоять в том, что он соединен с вещами ниже, чем он сам, но состоит в том, что он соединен с чем-то выше него; ибо конец лучше того, что стремится к концу.Эти удовольствия состоят в том, что человек через свои чувства соединяется с вещами, находящимися ниже его, а именно с некоторыми чувственными объектами. Поэтому мы не должны приписывать счастье таким удовольствиям.

То, что не хорошо, если оно не умеренно, не хорошо само по себе, но получает свою доброту от своего модератора. Использование вышеупомянутых удовольствий не хорошо для человека, если оно не умеренное, иначе они расстроили бы друг друга. Следовательно, эти удовольствия сами по себе не являются благом для человека. Но верховное благо по существу хорошо, потому что то, что хорошо само по себе, лучше, чем то, что хорошо от другого.Следовательно, подобные удовольствия не являются высшим благом человека, которым является счастье.

Во всех как таковых предсказаниях, если A предсказать B просто, увеличение A будет обусловлено увеличением B. Таким образом, если горячая вещь нагревается, более горячая вещь нагревается больше, а самая горячая вещь нагревается больше всего. . Соответственно, если бы рассматриваемые удовольствия были хороши сами по себе, из этого следовало бы, что очень хорошо ими пользоваться. Но это явно неверно, потому что использовать их слишком много считается грехом.Кроме того, это вредно для тела и мешает получать удовольствие от подобного рода. Следовательно, сами по себе блага человека не являются, и человеческое счастье не в них.

Действия добродетели достойны похвалы, если они направлены на счастье. Следовательно, если бы человеческое счастье заключалось в вышеупомянутых удовольствиях, добродетельный поступок был бы более похвальным, если бы присоединился к ним, чем воздержался от них. Но это явно неверно, так как воздержание особенно хвалится воздержанием от удовольствий; откуда этот акт получил свое название.Следовательно, счастье человека не в этих удовольствиях.

Последний конец всего — Бог, как было доказано выше. Поэтому мы должны считать последней целью человека то, посредством чего человек особенно приближается к Богу. Человеку мешают вышеупомянутые удовольствия, которые являются очень большим препятствием, так как больше всего они погружают человека в среду чувственных вещей и, следовательно, уводят его от умопостигаемых вещей. Следовательно, человеческое счастье нельзя сравнивать с телесными удовольствиями.

Этим опровергается заблуждение эпикурейцев, которые приписывали человеческое счастье подобным удовольствиям.В их лице Соломон говорит: «Итак, мне показалось, что это хорошо, что человек ест и пьет и наслаждается плодами своего труда. . . и это его доля »(Еккл. 17), и:« везде будем оставлять знаки радости, ибо это наша доля, и это наша участь »(Прем. 2: 9).

Заблуждение керинфян также опровергается, поскольку они утверждали, что в состоянии окончательного счастья после воскресения Христос будет царствовать тысячу лет, и люди будут предаваться плотским удовольствиям за столом, поэтому они и называются « Chiliastae », или верующие в Тысячелетие.

Также опровергнуты басни иудеев и мусульман, которые утверждают, что награда праведников состоит в таких удовольствиях, ибо счастье — награда за добродетель.

Подобных аргументов можно доказать, что высшее благо человека не состоит в телесных благах, таких как здоровье, красота и сила. Ибо они общие для добра и зла, непостоянны и неподвластны воле.

Кроме того, душа лучше тела, которое без души не живет и не обладает этими благами.Поэтому добро души, такое как понимание и т.п., лучше блага тела. Следовательно, благо тела не является высшим благом человека. Эти блага присущи человеку и другим животным, тогда как счастье присуще человеку. Следовательно, счастье человека не в перечисленных вещах.

Многие животные превосходят человека по материальному достоянию: некоторые бегут быстрее него, другие крепче и так далее. Соответственно, если бы высшее благо человека заключалось в этих вещах, человек не смог бы превзойти всех животных, что явно неверно.Следовательно, человеческое счастье не заключается в материальных благах.

Из тех же аргументов очевидно, что и высшее благо человека не состоит в благах его чувствительных способностей. Ибо эти товары, опять же, являются общими для человека и других животных. Интеллект превосходит смысл. Следовательно, добро интеллекта лучше рассудка. Следовательно, высшее благо человека не находится в чувствах.

Величайшие чувственные удовольствия — это удовольствие от стола и секса, в которых должно быть высшее благо, если оно находится в чувствах.Но это не в них. Следовательно, высшее благо человека не в чувствах.

Чувства ценятся за их полезность и знания. Теперь вся полезность органов чувств относится к благам тела. Опять же, чувствительное знание направлено на интеллект: поэтому животные, лишенные интеллекта, не получают удовольствия от ощущений, кроме как в отношении некоторой телесной пользы, поскольку посредством чувствительного знания они получают пищу или половое сношение. Следовательно, высшее благо человека, которое есть счастье, не заключено в чувствительной способности.

Соответственно, если высшее счастье человека состоит не в материальных благах; ни в благах души, что касается чувствительной способности; нам остается сделать вывод, что высшее счастье человека состоит в созерцании истины.

Ибо только эта операция свойственна человеку, и никакие другие животные не общаются с ним в этом процессе. Это не направлено ни на что, кроме своей цели, поскольку созерцание истины ищется ради нее самого. Этим действием человек соединяется с вещами, находящимися выше него, становясь подобным им, потому что из всех человеческих действий только это находится как в Боге, так и в отдельных субстанциях.Кроме того, посредством этой операции человек входит в контакт с этими высшими существами, зная их каким-либо образом.

Кроме того, человек более самодостаточен для этой операции, видя, что он мало нуждается в помощи внешних вещей, чтобы выполнить ее. Похоже, что все остальные человеческие операции направлены на это как на свою цель. Потому что совершенное созерцание требует, чтобы тело было освобождено от препятствий, и на это направляются все продукты искусства, необходимые для жизни.Более того, это требует свободы от беспокойства, вызванного страстями, которое достигается посредством нравственных добродетелей и благоразумия; и свобода от внешнего беспокойства, на которую направлены все правила гражданской жизни.

Итак, если мы рассмотрим этот вопрос правильно, мы увидим, что все человеческие занятия поставлены на службу тем, кто размышляет об истине. Невозможно, чтобы высшее счастье человека состояло в созерцании, основанном на понимании основных принципов: поскольку оно наиболее несовершенно, поскольку является универсальным и содержит потенциальное знание вещей.Более того, это начало, а не конец человеческого изучения, и приходит к нам от природы, а не через изучение истины. Оно также не состоит в созерцании, основанном на науках, целью которых является низшее, поскольку счастье должно заключаться в действии интеллекта по отношению к высшим объектам разума.

Отсюда следует, что высшее счастье человека заключается в мудрости, основанной на рассмотрении божественных вещей. Следовательно, путем индукции очевидно, что высшее счастье человека состоит исключительно в созерцании Бога, и этот вывод был доказан выше аргументами.

Summa Theologiae Часть I-II, Вопрос 2, Избранные статьи

Summa Theologiae I-II, Q.2, Arts. 1, 4 и 6

Фомы Аквинского

Веб-страница доктора Яна Гарретта

Дата последней редакции: 4 августа 2004 г. на основе текста на сайте www.newadvent.org/200200.htm

Оригинальный английский Источник:
The Summa Theologica of St. Thomas Aquinas
Второе и переработанное издание, 1920 г. Буквально переведено отцами английской доминиканской провинции Summa Theologica I-II, вопрос 2, статьи 1, 4 и 6

Для получения информации о Summa Theologica (более известном как The Summa Theologica) Summa Theologiae) и то, как он разделен, см. Важную информацию в конце этой веб-страницы.

Хотя Фома Аквинский — христианин, писавший для христиан-католиков тринадцатого века, большая часть его рассуждений в этих статьях философский, а не теологический в нашем смысле. Что я имею в виду под этим что его рассуждения обычно не предполагают, что мы принимаем строго религиозные посылки (отправные точки, требующие с нашей стороны акта религиозной веры). Эти темы, по сути, были стандартными темами для обсуждения уже среди язычников. Греческие философы времен Сократа, Платона и Аристотеля.

Причина, по которой он иногда цитирует Священное Писание, не в том, что он хочет ошеломить читателя. с апелляцией к авторитету, но в отрывке из Священного Писания говорится правда может быстро уловить разум читателя. Если отрывок немного неясен, Томас обычно кратко объясняет его значение.

Примечание. В переводе с латыни используется термин «человек». слово «гомо» относится к людям, а не только к мужчинам человеческого вида.

[Статья 1.] Состоит ли счастье человека в богатстве?

Возражение 1. Казалось бы, счастье человека заключается в богатстве. Поскольку счастье — это последняя цель человека, оно должно заключаться в том, что сильнее всего влияет на его чувства. Теперь это богатство: ибо написано (Еккл. 10:19): «Все покоряется деньгам». Следовательно, счастье человека заключается в богатстве.

Возражение 2. Далее, согласно [раннехристианскому философу] Боэцию (De Consol.iii) счастье — это «состояние жизни, совершенное совокупностью всех хороших вещей». Теперь деньги кажутся средством владения всем: поскольку, как [философ Аристотель] говорит ([Никомахова] Этика [s] v, 5), деньги были изобретены, чтобы они могли быть своего рода гарантией приобретения все, что желает мужчина. Следовательно, счастье заключается в богатстве.

Возражение 3. Далее, поскольку стремление к суверенному благу никогда не угасает, оно кажется бесконечным. Но это в первую очередь касается богатства; так как «любящий не насытится богатством» (Еккл.5: 9). Следовательно, счастье заключается в богатстве.

Напротив, Благо человека состоит в том, чтобы сохранять счастье, а не распространять его. Но, как говорит Боэций (De Consol. II), «богатство сияет в том, чтобы давать, а не в накоплении: ибо скупец ненавидит, тогда как щедрый человек приветствуется». Следовательно, счастье человека не в богатстве.

Я отвечаю, Счастье человека не может состоять в богатстве. Ибо богатство, как говорит [Аристотель], двоякое (Polit [ics].i, 3), а именно. натуральный и искусственный. Природное богатство — это то, что служит человеку средством от его естественных потребностей, таких как еда, питье, одежда, машины, жилище и тому подобное, в то время как искусственное богатство — это то, что не является прямой помощью природе, как деньги, но является изобретены человеческим искусством для удобства обмена и как мера продаваемых вещей.

Теперь очевидно, что счастье человека не может заключаться в естественном богатстве. Ибо такое богатство ищут ради чего-то другого, а именно.как опора человеческой натуры: следовательно, она не может быть последней целью человека, скорее она предназначена человеку в качестве своей цели. А потому в порядке природы все такие вещи ниже человека и созданы для него, согласно Пс [милостыню] 8: 8: «Ты все покорил под ноги его».

А что касается искусственного богатства, то его ищут только ради естественного богатства; поскольку человек не будет искать его, кроме как потому, что с его помощью он добывает себе все необходимое для жизни. Следовательно, в свете последней цели его можно рассматривать гораздо меньше.Следовательно, счастье, которое является последней целью человека, не может состоять в богатстве.

Ответ на возражение 1. Все материальные вещи подчиняются деньгам, что касается множества глупцов, которые не знают ничего, кроме материальных благ, которые можно получить за деньги. Но мы должны оценивать человеческие блага не от глупцов, а от мудрых: точно так же, как человеку, чье чувство вкуса в порядке, судить о том, нравится ли вещь на вкус.

Ответ на возражение 2. Все [что можно продать] можно получить за деньги: не духовные вещи, которые нельзя продать. Отсюда написано (Прит. 17:16): «Какая польза глупому иметь богатство, если он не может купить мудрости».

Ответ на возражение 3. Желание природных богатств не безгранично: потому что их в определенной мере достаточно для природы. Но стремление к искусственному богатству безгранично, потому что это слуга неупорядоченного похоти [неконтролируемого аппетита], который нельзя обуздать, как [Аристотель] поясняет (Polit [ics] i, 3).Однако это стремление к богатству безгранично [в отличие от] стремления к верховному благу. Ибо чем совершеннее владеют верховным благом, тем больше его любят и презирают все остальное: потому что чем больше мы им обладаем, тем больше мы его знаем. Отсюда написано (Сирах 24:29): «Едящие Меня еще будут голодать». В то время как в стремлении к богатству и к любым материальным благам дело обстоит наоборот: когда мы уже обладаем ими, мы презираем их и ищем других: в этом смысл слов нашего Господа (Иоанна 4:13) : «Всякий, кто пьёт эту воду», которой означают материальные блага, «снова будет жаждать.«Причина этого в том, что мы больше осознаем их недостаточность, когда обладаем ими: и сам этот факт показывает, что они несовершенны, и высшее благо не состоит в этом.

[Статья 4] В власти ли человеческое счастье?

Возражение 1. Казалось бы, счастье заключается в силе. Ибо все желает уподобиться Богу в своем последнем конце и первом начале. Но люди, находящиеся у власти, кажутся из-за подобия силы больше всего похожими на Бога: поэтому и в Писании они названы «богами» (Исх [odus] 22:28): «Не говори плохо. богов.«Поэтому счастье заключается в силе.

Возражение 2. Далее, счастье — совершенное благо. Но высшее совершенство человека — это способность управлять другими; который принадлежит власть имущим. Следовательно, счастье заключается в силе.

Возражение 3. Далее, поскольку счастье в высшей степени желательно, оно противоречит тому, чего прежде всего следует избегать. Но больше всего люди избегают рабства, которое противоречит власти.Следовательно, счастье заключается в силе.

Напротив, Счастье — совершенное благо. Но власть несовершенная. Ибо, как говорит Боэций (De Consol. III), «сила человека не может облегчить мучения заботы и не может избежать тернистого пути беспокойства»: и далее: «Думаете, вы сильный человек, окруженный служителями. , кого он действительно внушает страхом, но кого он боится еще больше? »

Я отвечаю, Счастье не может состоять в силе; И это по двум причинам.Во-первых, потому что сила имеет природу принципа [т. Е. Причину изменения], как утверждается в [Аристотеле] Метаф [психики] v, 12, тогда как счастье имеет природу последней цели [т.е. ]. Во-вторых, потому что [сила] [может быть использована] как для добра, так и для зла: тогда как счастье — это собственное и совершенное добро человека. Поэтому некоторое счастье может заключаться в правильном использовании силы, которая [является результатом] добродетели, а не самой власти.

Теперь можно привести четыре общие причины, чтобы доказать, что счастье не состоит ни в чем. вышеупомянутых внешних товаров.[Томас только что обсудил не только богатство и власть, но также почести, слава или слава. — JG]

Во-первых, потому что, поскольку счастье — высшее благо человека, оно несовместимо с каким-либо злом. Все вышеперечисленное можно найти как у хороших, так и у злых людей.

Во-вторых, поскольку природа счастья заключается в том, чтобы «удовлетворять себя», как сказано в [Никомаховой этике Аристотеля] 1, 7, обретя счастье, человек не может лишиться какого-либо необходимого блага. Но после приобретения любого из вышеперечисленных, человек может все еще испытывать недостаток в многих необходимых ему благах; например, мудрость, телесное здоровье и тому подобное.

В-третьих, поскольку счастье — это совершенное добро, никакое зло не может никому оттуда достаться. Этого нельзя сказать о вышеизложенном: ибо написано (Еккл. 5:12), что «богатство» иногда «хранится во вред хозяину»; то же самое можно сказать и о трех других.

В-четвертых, потому что человек предназначен [то есть склонен искать] счастье через принципы [причины], которые в нем; поскольку он предназначен для этого естественным образом. Итак, четыре упомянутых выше блага обусловлены скорее внешними причинами и в большинстве случаев удачей [т.е., случайные события, удачи]; по этой причине они называются благами удачи. Следовательно, очевидно, что счастье никоим образом не заключается в вышесказанном.

Ответ на возражение 1. Сила Бога — это Его благость: следовательно, Он не может использовать Свою силу иначе, как хорошо. Но с мужчинами все иначе. Следовательно, для счастья человека недостаточно, чтобы он уподобился Богу в силе, если только он не уподобится Ему и в доброте.

Ответ на возражение 2. Так же, как для человека очень хорошо использовать власть, управляя многими, очень плохо, если он использует ее неправильно.Итак, сила направлена на добро и зло.

Ответ на возражение 3. Подневольное состояние является препятствием для правильного использования власти: поэтому люди естественно избегают его; не потому, что высшее благо человека состоит в силе.

[Статья 6] Состоит ли мужское счастье в удовольствии?

Возражение 1. Казалось бы, счастье человека заключается в удовольствии. Поскольку счастье — это последняя цель [конечная цель жизни], оно желательно не для чего-то другого, а для чего-то другого.Но это [описание] отвечает [т. Е. Соответствует] удовольствию больше, чем чему-либо еще: «ибо абсурдно спрашивать кого-либо, каковы его мотивы в желании быть довольным» ([Никомахова этика] x, 2). Следовательно, счастье состоит главным образом в удовольствии и восторге.

Возражение 2. Далее, «первая причина более глубоко входит в следствие, чем вторая причина» (De Causis i). Причина цели [цель или вещь, к которой стремятся сами по себе] состоит в том, что она привлекает аппетит.Следовательно, похоже, что то, что больше всего движет аппетитом, отвечает [соответствует] понятию последнего конца. Это удовольствие: и признаком этого является то, что восторг настолько поглощает человеческую волю и разум, что заставляет его презирать другие блага. Следовательно, кажется, что последняя [то есть конечная] цель человека, а именно счастье, состоит главным образом в удовольствии.

Возражение 3. Кроме того, поскольку желание ведет к добру, кажется, что все желания лучше всего. Но все желают удовольствия; и мудрые, и глупые, и даже иррациональные существа.Поэтому восторг — лучше всего. Следовательно, счастье, высшее благо, состоит в удовольствии.

Напротив, Боэций говорит (De Consol. Iii): «Любой, кто решит оглянуться на свои прошлые эксцессы, поймет, что у удовольствий есть печальный конец: и если они могут сделать человека счастливым, то оно есть. нет причин, по которым мы не должны говорить, что сами звери тоже счастливы ».

Чтобы понять ответ Томаса, мы должны уметь различать сущность чего-либо и его собственная случайность.
Суть X не только в атрибут X должен иметь, но это то, что X, определяющая особенность X. Томас этого ожидает Бесспорно, что люди по сути являются смертными разумными животными.
Собственная случайность X, напротив, является атрибутом X, который соответствует его сущности, но является менее основополагающим для X, чем его сущность. Сказать, что [все и только] люди — смешные животные, то есть животные, способные смеяться, может быть правдой, но поскольку эта способность может использоваться нечасто, и все же можно оставаться человеком, Томас не считал это важным.

Я отвечаю, Поскольку телесные удовольствия более известны, «им присвоено имя удовольствия» ([Никомахова этика] vii, 13), хотя другие удовольствия превосходят их: и все же счастье не состоит в них . Потому что в каждой вещи то, что относится к ее сущности, отличается от ее собственно акциденции: так, в человеке одно дело — смертное разумное животное, а другое — смешное животное. Поэтому мы должны учитывать, что каждое наслаждение — это надлежащая случайность, являющаяся результатом счастья или какой-то части счастья; так как причина, по которой человек счастлив, состоит в том, что у него есть какое-то подходящее благо, либо в действительности, либо в надежде, либо, по крайней мере, в памяти.Подходящее благо, если оно действительно является совершенным благом, и есть счастье человека; а если оно несовершенно, то доля счастья, либо ближайшего, либо отдаленного, либо, по крайней мере, кажущегося. Следовательно, очевидно, что и восторг, являющийся результатом совершенного блага, самой сущности счастья, не является чем-то, происходящим [от него] как его собственно случайностью.

Но даже в этом случае телесное удовольствие не может быть результатом совершенного добра. Потому что это результат добра, постигаемого чувством, которое есть сила души, сила которой использует тело.Итак, добро, относящееся к телу и воспринимаемое чувством, не может быть совершенным добром человека. Поскольку разумная душа превосходит возможности телесной материи, та часть души, которая не зависит от телесного органа, имеет определенную бесконечность в отношении тела и тех частей души, которые связаны с телом: так же, как нематериальные вещи в некотором смысле бесконечны по сравнению с материальными вещами, поскольку форма в некотором роде сжата и ограничена материей, так что форма, независимая от материи, в некотором смысле бесконечна.Следовательно, чувство, являющееся силой тела, знает единичное, которое определяется через материю; тогда как интеллект, который является силой, независимой от материи, знает универсальное, которое абстрагировано от материи и содержит бесконечное количество единичных чисел. . Следовательно, очевидно, что добро, которое соответствует телу и которое вызывает телесное наслаждение, будучи воспринятым чувством, не является совершенным благом человека, а представляет собой пустяк по сравнению с добром души. Отсюда написано (Wis.7: 9), что «все золото по сравнению с ней как песок». И поэтому телесные удовольствия не являются ни счастьем, ни истинной случайностью счастья.

Ответ на возражение 1. Все равно, желаем ли мы добра или желание наслаждения, которое есть не что иное, как хороший отдых аппетита: так оно и есть благодаря той же естественной силе, что тяжелое тело опускается вниз и что оно отдыхает там. Следовательно, как добро желательно для себя, так и восторг желанен. для себя, а не для чего-либо еще, если предлог «для» означает последнее причина.Но если оно обозначает формальную или, скорее, мотивировочную причину, значит, восторг желательно для чего-то другого, то есть для блага, которое является целью этого восторг, и, следовательно, является его принципом, и придает ему форму: по причине желаемое наслаждение состоит в том, чтобы покоиться в желаемом.

Ответ на возражение 2. Неистовое желание чувственного наслаждения проистекает из того факта, что действия чувств, будучи принципами нашего знания, более ощутимы.И поэтому большинство желает разумных удовольствий.

Ответ на возражение 3. Все желают наслаждаться так же, как они желают. добро: и тем не менее они желают удовольствия из-за добра, а не наоборот, как указано выше ([см. ответ на возражение] 1). Следовательно, из этого не следует, что восторг — это высшее. и существенное благо, но что всякое наслаждение проистекает из какого-то добра, а что-то восторг является результатом того, что является существенным и высшим благом.

Важная информация о подразделениях и структуре

из Summa Theologiae

Утешение философии Книга III Резюме и анализ

Резюме

Книга III, центральная Книга и самая длинная из пяти, открывается с Боэция, очарованного последней песней Философии из Книги II. На протяжении «Утешение философии », как сообщает нам Боэций, песни философии сопровождались самой красивой музыкой, поскольку музыка — это «служанка» философии

Боэций стал более свежим, и убедительные аргументы Книги II подготовили его к большему. «лечит» и «способен противостоять ударам фортуны».Затем философия сообщает Боэцию, что целью ее следующей лекции будет истинное счастье. Истинное и совершенное счастье может быть достигнуто только благодаря обладанию высшим благом, которым обладают все блага. Все люди желают истинного счастья, но большинство из них — свинцы. заблуждаются, желая фальшивых или временных благ.

Философия продолжает объяснять, что то, что многие в мире считают добром: свобода от нужды (богатство), уважение (честь), власть, известность или просто удовольствие, или те, у кого смешанные или смешанные желания, такие как стремление к богатству ради власти и удовольствия, или власть ради денег и славы, и даже те, кто желает супруга и детей ради удовольствия, которое они приносят.Красота и сила тела придают силу и известность и являются формой этих желаний. Однако все эти желания направлены на счастье. Проблема возникает, когда человечество рассматривает эти блага как высшее благо или путь к счастью. Падшее состояние (первородный грех из Эдемского сада) человека таково, что он ищет счастья в этих низших, внешних, множественных благах, а не в едином высшем благе Бога.

Однако до того, как Боэций и Философия споют свой заключительный гимн Богу, источнику всего счастья, Философия проходит через все предполагаемые земные блага.Достигнутое богатство становится источником беспокойства. Физическая красота и сила — это иллюзия, созданная желанием других людей видеть красоту в теле. Кроме того, физическая красота и сила легко и быстро теряются из-за времени и болезней. Человек, занимающий высокий пост, получает честь и уважение, но эта должность не наделяет его мудростью или добродетелью. Философия утверждает, что часто высокий пост порождает коррупцию и унижает, а не возвышает должностного лица. Добродетель имеет внутреннюю ценность, которая, однажды достигнутая, придает ее ценность тем, кто ею обладает, но этого нельзя сказать о высоких должностях.Если у короля или чиновника есть власть, постоянное приобретение большей власти принесет больше счастья. Но на земле нет империи, которая управляла бы всем человечеством, поэтому присущее ей отсутствие власти само по себе приносит несчастье тем, кто обладает властью.

Философия начинает Часть VI Книги III с увещевания: «Фактически, слава — вещь постыдная и часто обманчивая». Она утверждает, что нет ничего постыднее несправедливой славы. Кроме того, слава о человеческом существе никогда не может распространиться на всех людей в мире, так же как власть не может быть над всеми людьми.Семейное благородство также не наделяет добродетелью, кроме как в отрицательном смысле, оно может побудить знатных людей не посрамлять память своих предков.

Телесные удовольствия менее всего волнуют философию. Она смотрит на него с презрением и говорит, что его «погоня за ним полна беспокойства, а исполнение — раскаяния». Это нездорово, и даже достойное удовольствие супруга и детей тоже может принести немало бед. Поскольку эти товары несовершенны, они не могут принести совершенного счастья ни одному человеку.

Боэций и Леди Философия соглашаются, что ни одно или все эти земные блага не могут принести никому ни малейшего количества истинного счастья, и поэтому продолжают свои исследования в поисках «достаточности», которая удовлетворила бы стремление человечества к истинному счастью. Здесь начинается частичное доказательство существования Бога Боэцием. Поскольку Боэций и философия соглашаются, что человечество желает истинного счастья, этот стандарт означает, что существует высшее благо. Поскольку Леди Философия показала, что ни одно из земных благ не является высшим благом, и что все они вместе не являются высшим благом, нечто вне земли должно быть высшим благом.

Леди Философия связывает достаточность с властью, поскольку существо, которое было достаточно во всем (больше ничего не желая), будет достаточно могущественным, чтобы жить отдельно от земных забот. Следовательно, то, что достаточно, ни в чем не нуждалось бы, ни в чем не нуждалось, обладало бы высочайшей силой и, таким образом, было бы достойным почитания. Это существо было бы счастливым. Следовательно, заключает леди Философия, это существо было бы вполне достаточным, могущественным, славным и уважаемым.

Все эти условия чистого счастья называются по-разному, но состоят из одной и той же субстанции.Боэций предполагает, что это счастливое и достаточное существо — Бог. Единство, которое исполняет Бог, — это суть желания всего. Боэций и философия заканчивают Книгу III песней, в которой просят помочь найти истинную природу счастья и Бога.

Анализ

Аргумент «неполноты» в пользу славы и власти может показаться некоторым современным читателям неубедительным. Где благодарность за то, что есть? Почему, согласно Боэцию и леди Философия, мы не можем быть счастливы с некоторой властью и некоторой славой, или, расширяя, некоторой физической красотой или силой, или некоторым богатством, даже если мы можем не обладать всеми этими вещами или вечно или в их полноте.Почему недостаточно хороших вещей?

Боэций будет утверждать, что неполнота этих товаров показывает, насколько они несовершенны как «товары» на самом деле. Достижение любого из этих желаний — это просто неверно направленное желание истинного счастья в Боге, которое достижимо в его полной и цельной форме. В этом аргументе есть некоторые пробелы, но, опять же, необходимо рассматривать диалог Боэция в контексте его христианства.

Почему, например, достижение некоторых благ (славы, денег, физической силы) не может быть источником длительного или настоящего счастья на земле, по крайней мере, до смерти и общения с Богом? Боэций видит, что ни одно человеческое существо не имеет дальнейших желаний, и любое приобретение этих земных благ только побуждает людей хотеть их еще больше.Хотя некоторые люди могут быть «довольны» удовлетворением своих основных потребностей, они становятся счастливыми не обретением этих земных благ, а только благодаря некоему духовному источнику счастья. Таким образом, даже те, кто не особенно жадны или стяжательны, все еще не могут достичь счастья здесь, на земле.

Некоторым это может показаться пессимистическим аргументом, особенно осуждающим человеческую природу. Однако Боэций также считал, что любое счастье на земле будет представлять собой отрицание Бога, идею, которую он не желал рассматривать, потому что был христианином, — предположение о том, что люди могут быть реализованы и счастливы без Бога, равносильно богохульству для Боэция.

Доказательство Бога в этой Книге считается частичным большинством богословов и не является предметом этой книги. Боэций считает само собой разумеющимся, что Бог существует и что его читатели согласны с ним. Но доказательство основано на неадекватности временных желаний и на самом деле является отрицательным доказательством; потому что это не земное, оно должно быть духовным. Однако он тщательно построен и прекрасно выполнен. И, конечно же, то, что это отрицательно, не означает, что это обязательно неправильно.Некоторые аспекты аргументов о физической красоте и телесном удовольствии будут опровергнуты многими читателями, и, поскольку Боэций не считает их столь важными, не рассматриваются так тщательно, как желание славы или власти. Однако его общий аргумент тщательно сбалансирован на неадекватности земных желаний и достижений, и его структура верна.

Скачок от стремления к истинному счастью к существованию Бога не такой резкий, как кажется. Она тщательно построена на протяжении всей Книги III и основывается на опровержении каждого вида счастья, возможного, согласно Боэцию, на земле.Атеист, анимист или другой духовный тип счастья здесь не обсуждается — существование Бога на самом деле не подлежит сомнению, это скорее логический вывод между двумя ораторами, которые уже согласны с тем, что Бог существует. Основное внимание уделяется логическому аргументу о глупости земных желаний.

Есть ли реальная разница между «высокими» и «низкими» удовольствиями?

Рамен рай. От Джузо Итами 1985 года с лапшой-вестерн Тампопо. Courtesy Criterion Collection

Родители часто говорят, что им все равно, чем занимаются их дети в жизни, пока они счастливы.Почти повсеместно счастье и удовольствие считаются одними из самых драгоценных человеческих благ; только самые скряги будут сомневаться в том, является ли доброжелательное удовольствие чем-то другим, кроме пользы. Однако вскоре возникнут разногласия, если вы спросите, лучше ли одни формы удовольствия, чем другие. Имеет ли значение, являются ли наши удовольствия духовными или плотскими, интеллектуальными или глупыми? Или все удовольствия в значительной степени одинаковы?

Утилитаризм, как моральная философия, ставит удовольствие в центр своих забот, утверждая, что действия правильны в той степени, в которой они увеличивают счастье и уменьшают страдания, а неправильные в той степени, в которой они вызывают противоположное.И все же даже первые утилитаристы не могли прийти к единому мнению о том, стоит ли оценивать удовольствия. Джереми Бентам считал, что все источники удовольствия одинаковы по качеству. «Помимо предрассудков, — писал он в The Rationale of Reward (1825), — игра в канцелярскую кнопку имеет равную ценность с искусством и наукой музыки и поэзии». Его протеже Джон Стюарт Милль не соглашался, утверждая в году. Утилитаризм (1863): «Лучше быть неудовлетворенным человеком, чем довольной свиньей; Лучше быть неудовлетворенным Сократом, чем довольным глупцом.’

Милль доказывал различие между «высшими» и низшими удовольствиями. Его различие трудно определить, но оно более или менее отслеживает различие между способностями, которые считаются уникальными для человека, и теми, которые мы разделяем с другими животными. Высшие удовольствия зависят от сугубо человеческих способностей, которые имеют более сложный когнитивный элемент, требующий таких способностей, как рациональное мышление, самосознание или использование языка. Напротив, более низкие удовольствия требуют простого рассудка. Люди и другие животные в равной степени любят нежиться на солнышке, есть что-нибудь вкусненькое или заниматься сексом.Только люди занимаются искусством, философией и так далее.

Милл, конечно же, не был первым, кто сделал это различие. Аристотель, среди прочих, считал осязание и вкус «рабскими и грубыми»; Удовольствия от еды были «как и животные» и поэтому менее ценны, чем те, которые используют более развитый человеческий разум. Тем не менее, многие продолжали бы поддерживать Бентама, утверждая, что мы на самом деле не такие интеллектуальные и возвышенные, как все это, и с тем же успехом мы могли бы принять себя за животных, которыми мы являемся, сформированные биохимией и животными инстинктами.

Трудность разрешения этого разногласия по поводу видов удовольствия не в том, что мы пытаемся прийти к единому мнению о правильном ответе. Дело в том, что мы задаем неправильный вопрос. Вся дискуссия предполагает четкое разделение между интеллектуальным и телесным, человеком и животным, что больше не выдерживает критики. В наши дни немногие из нас являются дуалистами-носителями карт, которые считают, что мы созданы из нематериального разума и материального тела. У нас есть множество научных доказательств важности биохимии и гормонов во всем, что мы делаем и думаем.Тем не менее дуалистические допущения по-прежнему влияют на наше мышление. Итак, что произойдет, если мы серьезно отнесемся к идее о том, что физическое и ментальное неразделимы, что мы полностью воплощенные существа? Что это будет значить для наших представлений об удовольствии?

Обеденный стол — хорошее место для начала. Наряду с сексом еда обычно считается квинтэссенцией низшего удовольствия. Все животные едят, используя обоняние и вкус. Чтобы сделать вывод, что что-то вкусное, не требуется никаких сложных познаний.Философы обычно полагали, что получать удовольствие от еды — это просто удовлетворять примитивное желание. Так, например, Платон считал, что кулинария никогда не может быть формой искусства, потому что она «никогда не учитывает ни природу, ни причину того удовольствия, которому она посвящает себя, а идет прямо к ее цели».

Платон и его последователи, однако, не смогли оценить то, что французский писатель о кулинарии Жан Антельм Брилля-Саварен содержательно охарактеризовал в Психология вкуса (1825): «Животные кормят; человек ест; только умный человек умеет есть.Бриллат-Саварен провел различие между простым кормлением животных, то есть употреблением пищи в качестве топлива, и человеческой пищей, которая может и должна затрагивать не только наши самые элементарные плотские желания. Прием пищи — сложный акт. Простой сбор ингредиентов требует размышлений, поскольку то, что мы покупаем, требует не только планирования, но и влияет на благополучие производителей, производителей, животных и планеты. Приготовление пищи включает в себя знание ингредиентов, применение навыков, баланс различных вкусов и текстур, соображения по питанию, внимательность при заказе блюд или выборе места блюда в ритме дня.Еда в лучшем виде объединяет все это вместе, добавляя внимательное эстетическое восприятие конечного результата.

Еда показывает, что разница между высшими и низшими удовольствиями не то, что вам нравится, а , насколько вам это нравится. Съесть свою еду, как свинья в корыте, — низкое удовольствие. Приготовление и употребление в пищу его с помощью способности размышления и внимания, которыми обладает только человек, превращает его в высшее удовольствие. Эта форма высшего удовольствия не обязательно должна быть интеллектуальной в академическом смысле.Опытный повар может интуитивно оценить баланс вкусов и текстур; домашний повар может просто думать о том, что, скорее всего, понравится его гостям. Что делает удовольствие выше, так это то, что оно задействует наши более сложные человеческие способности. Он выражает нечто большее, чем просто грубое желание утолить жажду.

Для любого удовольствия нетрудно увидеть, что , насколько имеет большее значение, чем , что . Более того, высшие удовольствия не просто используют наши чисто человеческие способности, они используют их для ценных целей.Тот, кто идет в оперу, чтобы его видели в новом платье, испытывает не высшие удовольствия от музыки, а потакает низшим удовольствиям тщеславия. Тот, кто внимательно читает доктора Сьюза, получает большее удовольствие, чем тот, кто механически декламирует The Waste Land (1922), не понимая, что делал Т. С. Элиот.

Даже секс, возможно, самое первичное из всех человеческих удовольствий, может быть оценен как высшее, так и низшее. Чтобы приспособиться к Бриллат-Саварин, животные совокупляются, люди занимаются любовью.С учетом интенсивности сексуального возбуждения и оргазма может показаться, что наши развитые человеческие способности не так много работают. Но секс очень контекстуален и меняет свою природу в зависимости от того, является ли он неотъемлемой частью подлинных отношений между двумя человеческими существами, какими бы кратковременными они ни были, или просто удовлетворением грубого побуждения.

Милль, следовательно, был прав, полагая, что удовольствия бывают в высших и низших формах, но ошибался, полагая, что мы можем различать их на основе того, чем мы получаем удовольствие.Важно то, как мы наслаждаемся ими, а это значит, что высшие и низшие удовольствия — это не две отдельные категории, а образуют континуум. Я думаю, что сохранение фальшивой формы различия между высшими и низшими удовольствиями является результатом того факта, что одни вещи более очевидно поддаются более широкой оценке, чем другие. Искусство обычно используется в увлекательных формах, а еда слишком часто употребляется в анималистических формах. Это привело нас к ошибочной ассоциации с идентичностью.

Ошибка также выдает ложное представление о человеческой природе, согласно которому наши интеллектуальные или духовные аспекты являются тем, что действительно делает нас людьми, а наши тела — неудобным транспортным средством для их переноса.Когда мы учимся получать удовольствие от телесных вещей способами, которые затрагивают наши сердца и разум, а также наши пять чувств, мы отказываемся от иллюзии, что мы души, пойманные в ловушку смертных кольцев, и учимся быть полностью людьми. Мы не ангелы над телесными удовольствиями и не грубые звери, рабски преследующие их, а психосоматические целые, которые вкладывают сердце, разум, тело и душу во все, что мы делаем.

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ