Теория бихевиоризма кратко: Бихевиоризм. Основные теории

Бихевиоризм. Основные теории

Первый этап эволюции бихевиоризма — бихевиоризм Уотсона — продолжался примерно с 1913 по 1930 г. Второй этап, или необихевиоризм, можно датировать примерно 1930-1960 годами. Он охватывает работы таких ученых, как Эдвард Толмен, Эдвин Гатри, Кларк Халл и Бересс Скиннер. Эти необихевиористы сходились во мнениях о некоторых основных положениях, которые использовались для объяснения полученных данных:

1. сердцевиной психологии является исследование процесса научения;
2. большинство видов поведения, независимо от их сложности, подчиняются законам условных рефлексов;
3. психология должна принять принципы операционизма.

Третьим этапом эволюции бихевиоризма является необихевиоризм, или социальный бихевиоризм, начало которого приходится на 60-е годы XX века и который характеризуется возвратом к когнитивным процессам.

Предметом бихевиоризма стало поведение, которое исследовалось путем экспериментального изучения факторов, влияющих на его формирование, т.

е. на образование связей между стимулами и реакциями.

Основные теории бихевиоризма

Э. Торндайк
Экспериментальное исследование условий и динамики научения путем анализа способов решения задачи в проблемном ящике. Законы образования конвекции (связи), т.е. законы научения. Метод обучения путем проб и ошибок.

Д. Уотсон
Изучение поведения, анализ его формирования путем образования связи S-R. Наблюдение за естественным становлением поведения, эмоций, понятий, речи. Доказательство прижизненное образования основных знаний, умений, переживаний человека и возможности повлиять на их содержание.

Э. Толмен
Изучение деятельности системы организм — среда, формирование целостного, молярного подхода к проблеме поведения. Внутренняя переменная, опосредующая связь S — R, понятие о когнитивных картах и латентном обучении.

К. Халл
Формирование гипотстико-дедуктивного подхода к изучению поведения, анализу факторов, влияющих на характер связи S-R. Понятие первичного и вторичного подкрепления, закон редукции напряжения.

Б. Скиннер
Разработка методов целенаправленного обучения, управления и коррекции поведения. Изучение оперантного поведения. Законы оперантного обучения, программированное обучение, методы коррекции поведения.

Д. Мид
Исследование социальных взаимодействий, лежащих в основе образования «Я». Понятие роли и системы ролей как основы личности, раскрытие роли игры и ожиданий окружающих в становлении «Я».

А. Бандура
Исследование социального научения, изучение механизмов формирования социального поведения и подражания, а также способов коррекции поведения. Понятие косвенного подкрепления, раскрытие роли модели подражания, исследование самоэффективности, влияющей на регуляцию персонального поведения.

Гемпель, Райл и Витгенштейн — Гуманитарный портал

Логический бихевиоризм есть теория о том, что быть в ментальном состоянии означает быть в бихевиоральном состоянии. Мышление, надежда, восприятие, воспоминание и так далее — всё это должно пониматься либо как поведение, либо как обладание сложной диспозицией или склонностью к поведению. Сознание (mind) не является чем-то иным, помимо поведения, где под «поведением» подразумевают доступное общему наблюдению телесное поведение. Подобное сведение ментального к поведенческому логические бихевиористы отстаивают в качестве лингвистического тезиса — тезиса о том, как возможно употреблять в нашем языке психологические понятия типа «образ», «восприятие», «мысль», «память». И это, согласно логическим бихевиористам, возможно потому, что любое предложение (или набор предложений) о сознаниях может быть без изменения значения переведено в любое предложение (или набор предложений) относительно доступного общему наблюдению поведения. В этом суть логического бихевиоризма. До тех пор пока наша психологическая терминология не станет обозначать внешнее поведение, она не будет обладать значением. Логические бихевиористы различаются между собой по вопросу, почему это должно быть так. Некоторые полагают, что мы не сможем определять, истинны или ложны психологические утверждения, если одновременно они не будут и утверждениями о поведении. Другие же придерживаются мнения, что психологические понятия не играли бы роли в нашем общем (public) языке, если бы не существовало общедоступных критериев для их употребления. Все логические бихевиористы согласны в том, что, если наш психологический язык не будет описывать поведение, он вообще будет не о чём. Следует чётко разграничивать логический бихевиоризм и бихевиоризм в психологии. Бихевиоризм в психологии представляет собой метод для изучения человеческих существ. Но он не является ни учением о значении психологических понятий, ни возможным решением проблемы сознания и тела. Для американских психологов Д. В. Уотсона и В. Ф. Скиннера характерен взгляд, что всё человеческое поведение может быть объяснено как совокупность ответов на стимулы, которые воздействуют на личность. Бихевиористы не в большей степени обращаются к неврологическим фактам, чем к данным интроспекции. Считается, что знания причин человеческого поведения — какие стимулы причинно обусловливают те или иные ответные реакции — достаточно для объяснения этого поведения. Конечно, верно, что бихевиористы-психологи иногда делают квазифилософские заявления: Уотсон, к примеру, полагает, что сознание (consciousness) не существует. Тем не менее эти заявления не составляют части их бихевиорального метода. Последний есть попытка предсказания и контроля человеческого поведения с помощью изучения причин, исходящих из окружения. И в самом деле, достоинства и недостатки бихевиоризма как метода в психологии логически независимы от возможных решений проблемы сознания и тела. Я, к примеру, имею в виду, что, даже если дуализм сознания и тела истинен, бихевиоризм всё же мог бы быть лучшим методом объяснения поведения, но если материализм был бы истинным, то бихевиоризм мог бы и не быть лучшим методом для объяснения поведения. Хотя психологический бихевиоризм и логический бихевиоризм достаточно различны и хотя практика психологического бихевиоризма логически совместима с различными онтологиями ментального, логический бихевиоризм может быть истолкован как философская легитимация психологического бихевиоризма. И это потому, что если всякий осмысленный психологический язык на самом деле оказывается языком поведения, то в таком случае бихевиористская психология становится единственно значимой разновидностью психологии. Возможных соперников бихевиористской психологии тогда можно было бы априори исключить. Также логический бихевиоризм мог бы отчасти обосновать претензию психологического бихевиоризма на подлинную научность. Уотсон и Скиннер полагают, что одним из признаков подлинной науки является изучение некоего доступного общему наблюдению предмета. Если предметом психологии будет приватное и субъективное, то в указанном смысле научности психология будет невозможна. Но если можно указать, как рассуждают бихевиористы, что ментальное в действительности есть бихевиоральное, то психологии будет гарантирован доступный общему наблюдению предмет. Представляется, что логический бихевиоризм открывает путь для научной психологии. Для рассмотрения в данной главе я выбрал концепции двух логических бихевиористов — североамериканского философа науки Карла Гемпеля и английского философа Гилберта Райла. Каждый из них — заметный представитель определённого движения в философии XX века: Гемпель — логический позитивист, а Райл — лингвистический философ. Эти две философии отличаются одна от другой. Логический позитивизм, в сущности, представляет собой взгляд, согласно которому каждая подлинная проблема может быть решена научным путём и всевозможные ненаучные пути познания вселенной бессмысленны. Лингвистическая философия — это взгляд, согласно которому философские проблемы, подобные проблеме сознания и тела, возникают в результате неправильного употребления нашего обыденного, ненаучного языка. Далее я подробно расскажу о логическом позитивизме и лингвистической философии в параграфах, посвящённых Гемпелю и Райлу. Я также включил обсуждение некоторых чрезвычайно влиятельных работ позднего Витгенштейна. Некорректно называть Витгенштейна «логическим бихевиористом» в каком-либо ясном и прямом смысле; его мысли слишком сложны и утончённы для подобной упрощённой таксономии. Тем не менее его антикартезианство имеет более близкое сходство с логическим бихевиоризмом, нежели любой другой взгляд, рассмотренный в этой книге. Гемпель Для того, чтобы понять, что собой представляет логический бихевиоризм, будет полезно сравнить его с двумя другими важными направлениями современной философии. Логический бихевиоризм основывается на логическом позитивизме и в некотором смысле является его экстраполяцией, а в своей стратегии он имеет отношение к ряду утверждений позднего Витгенштейна. Сначала я расскажу о логическом позитивизме, а обсуждение концепции Витгенштейна отложу до конца данной главы. Венский кружок Позитивизм представляет собой доктрину о том, что любой феномен в принципе может быть объяснён посредством естествознания. Логические позитивисты, которые собрались в Вене в 1930-е годы для того, чтобы сформировать так называемый Венский кружок, пытались переформулировать философские проблемы таким образом, чтобы их можно было решать с помощью научных методов. Для достижения этой цели они выработали особый критерий установления осмысленности, и любое философское предложение, которое не отвечало данному критерию, классифицировалось как бессмысленное. Этот критерий для отличения осмысленного от бессмысленного был назван «принцип верификации». Он предполагал, что некое предложение является осмысленным, если и только если имеется или могла бы быть некоторая процедура для установления его истинности или ложности. Так, предложение осмысленно, только если, по крайней мере в принципе, возможно доказать или опровергнуть его. Ясно, что в соответствии с этим критерием многие традиционные философские положения — о происхождении вселенной, о существовании Бога или души — фактически оказывались лишёнными значения. Заметьте, логические позитивисты отнюдь не заявляли, что подобные положения ложны, но что они полностью бессмысленны. Далее, они были убеждены, что есть только два совершенных способа определения истинности или ложности предложения и потому есть только два совершенных вида предложений, истинность или ложность которых можно установить. Первой разновидностью являются тавтологии математики и логики, да и вообще все дефиниции. Вторую разновидность представляют научные предложения и предложения здравого смысла, которые могут быть подтверждены или опровергнуты с помощью наблюдения. Эти последние суть эмпирические предложения. Ясно, что огромное число философских предложений прямо не попадает ни в одну из этих категорий. В лучшем случае они могут иметь эмоциональное значение для людей, произносящих их. Применяя принцип верификации к философскому языку, логические позитивисты надеялись научным образом решить все подлинные философские проблемы. Бессмысленный остаток «псевдопроблем» можно было спокойно проигнорировать. Логический бихевиоризм Гемпеля представляет собой экстраполяцию этого проекта, ибо он стремится ликвидировать качественное различие между психологией и естественными науками; фактически он хочет, чтобы психология была ещё одной естественной наукой. Основанием этому, согласно Гемпелю и другим логическим позитивистам, служит идеал единства науки — науки должны сформировать взаимно поддерживающее целое для объяснения мира природы. он признает, что естественные науки обладают такой точностью и объяснительной силой, которая психологии и — по той же причине — метафизической философии недоступна. Его подход заключается в сведении психологии к физическим наукам. Одна дисциплина (subject) «сводима» к другой, если и только если возможно перевести теоретическое содержание одной в термины другой. Например, биология может быть сведена к химии, если и только если в принципе любое предложение биологии может быть без потери значения переведено в предложение химии (даже если эти предположения химии будут очень длинными и сложными). В соответствии с данным взглядом и в идеале все науки в конечном итоге могли бы быть сведены к физике. Проект перевода Согласно Гемпелю, существенным шагом в этой редукции психологии должен быть перевод предложений психологии в предложения о человеческом поведении, сформулированных с помощью терминов физики. Ясно, что это полностью согласуется со взглядом Венского кружка о том, что если предложение значимо, то оно должно быть верифицируемо. Общеизвестно, насколько трудно верифицировать утверждения относительно ментальных состояний других людей. И в самом деле, философская проблема «других сознаний» заключается в том, что один человек не может знать, что думает другой или мыслят ли вообще другие. По крайней мере, существует проблема относительно того, откуда мы знаем, мыслят ли и о чём мыслят другие люди. Гемпель надеется квалифицировать эту проблему как псевдопроблему и снабдить психологию научным содержанием, а именно предложениями, подтверждаемыми или опровергаемыми в процессе наблюдения. Очевидно, что утверждения делаются относительно именно такого верифицируемого поведения человека. Гемпель полностью осознает, что его проект небесспорен. Он понимает, что многие мыслители признают существование субъективного, личного и опытного измерения ментального, которое доступно только интроспекции и невыразимо посредством физических терминов. Он также знает, что ряд мыслителей — немецкий философ XIX столетия Вильгельм Дильтей, например, — убеждены в том, что ментальные состояния в своей основе «осмысленны» и что эти смыслы могут быть оценены только благодаря эмфатическому прыжку воображения, называемому «понимание» (Verstehen). Кроме того, есть утверждения о том, что ментальное в своей основе культурно обусловлено и что невозможно понять ментальность индивида, не понимая ментальности группы, частью которой он является. Но Гемпель также знает, что если придерживаться всех этих утверждений, то возникнут непреодолимые барьеры для включения психологии в состав естественных наук. Однако, по мнению Гемпеля, эти утверждения лишены значения, а значит не подлежат научному обсуждению. Он открыто обращается к одной из версий принципа верификации для того, чтобы квалифицировать утверждения интроспективной и понимающей (Verstehen) психологии как бессмысленные: «Значение утверждения устанавливается условиями его верификации» («The Logical Analysis of Psychology», p. 17). Но для верификации предложений о якобы сугубо личных ментальных событиях не существует условий, так что любые подобные категоричные утверждения на деле оказываются псевдоутверждениями или бессмысленными высказываниями. Они подпадают под категорию, которую Гемпель определяет следующим образом: «Утверждение, для верификации которого нельзя определить абсолютно никаких условий и которое в принципе неспособно вступать в противоречие с условиями проверки, совершенно лишено содержания и не обладает значением. В подобных случаях мы должны иметь дело не с утверждениями, как таковыми, но с «псевдоутверждениями», то есть с правильно построенной с точки зрения грамматики последовательностью слов, лишённых, однако, значения» (Ibid., p. 17). Гемпель вовсе не считает, что утверждения о том, что человек думает, что ему больно или что ему присущи определённые эмоции, бессмысленны. Он лишь высказывает мнение, что значения подобных утверждений должны быть корректно представлены особым образом. Значения психологических утверждений даются в предложениях, сообщающих об «условиях их проверки». В целях пояснения Гемпель предлагает следующий пример: «У Пола болят зубы» (Ibid., p. 17). Для того, чтобы понять значение этого предложения, нам нужно рассмотреть обстоятельства, которые могли бы сделать его истинным. Затем мы могли бы представить это значение в виде набора предложений, характеризующих условия истинности для утверждения «у Пола болят зубы», или условий, при которых оно могло бы быть верифицировано. Это бихевиоральные условия. Человек, у которого болят зубы, вероятно, кричит и жестикулирует, а когда его спрашивают, что с ним, он искренне отвечает, что у него болят зубы, к тому же в его зубе наблюдаются признаки загнивания, а в его кровяном давлении и центральной нервной системе отмечены изменения. Гемпель отнюдь не утверждает, что все эти поведенческие и физиологические феномены суть лишь симптомы чего-то другого — зубной боли; как раз наоборот, он говорит, что это и есть то, что значит иметь зубную боль. Упоминание их и есть придание значения словосочетанию «зубная боль». Согласно Гемпелю, «все обстоятельства, верифицирующие это психологическое утверждение, выражены посредством предложений физической проверки» (Ibid., p. 17), а поскольку значение предложения есть метод его верификации, психологическое предложение и выражает эти проверочные предложения. Таким образом, слово «боль» есть лишь сокращённая запись того факта, что субъект ведёт себя определённым образом: «Рассматриваемые утверждения о чьей-то «боли» являются поэтому … сокращённым выражением того факта, что все условия его проверки верифицированы» (Ibid. , p. 18). Гемпель полагает, что для всех наших психологических понятий можно предложить сходные типы анализа. Если Гемпель прав, значит он не только обеспечил психологию предметом, который можно изучать, используя методы естественных наук — контролируемые эксперименты, тщательное наблюдение, выдвижение гипотез, подведение событий под законы природы, — но также добился успеха в «сведении» психологии к физике. Имеет смысл процитировать то, как сам Гемпель формулирует свою точку зрения: «Все осмысленные психологические утверждения, то есть верифицируемые в принципе, переводимы в утверждения, которые включают в себя только понятия физики и не включают психологических понятий. Следовательно, утверждения психологии суть физикалистские утверждения. Психология является интегральной частью физики» (Ibid., p. 18). Под «физикалистским утверждением» Гемпель имеет в виду утверждение, переводимое на язык физики без потери значения. Если он прав в том, что значение предложения заключается в методе его верификации, и если он также прав, что психологические утверждения могут быть верифицированы только путём общедоступного и наблюдаемого телесного поведения, то имеет право заключить, что психология и в самом деле может быть сведена к физике, ибо нельзя же отрицать, что наше телесное поведение составляет часть естественного физического мира, функционирование которого объясняется законами физики. Если мы не согласны с мнением Гемпеля, то должны сами ответить на вопрос, в чём заключается значение таких психологических терминов, как «мысль», «боль» или «эмоция». Нам, вероятно, придётся отрицать отсутствие потери содержания при переводе ментального понятия посредством какого-либо поведенческого термина, но при этом мы также должны быть способны уточнить, в чём заключается утерянное содержание. Псевдопроблема Каково же отношение логического бихевиоризма к дуализму и идеализму? Ведь эти две теории представляют собой решения проблемы сознания и тела, то есть вопроса о том, является ли человек полностью физическим, полностью ментальным или же и физическим, и ментальным одновременно. Но Гемпель не стремится дать ещё одно решение данной проблемы. Его точка зрения сводится к тому, что эта проблема, как таковая, фактически бессмысленна — это псевдопроблема. Поэтому, как бы близко Гемпель, казалось бы, ни приближался к материализму — взгляду, согласно которому человек есть не что иное, как физический объект высокой степени сложности, — мы должны помнить, что Гемпель рассматривает сам спор, по отношению к которому материализм мыслится в качестве одного из ответов, как лишённый значения. Создаётся впечатление, что спор возникает только потому, что мы не понимаем, как действительно функционируют наши психологические понятия. И, как только мы проясним их с позиции логического бихевиоризма, тотчас исчезнет сама проблема сознания и тела. Когда мы увидим, что слова типа «сознание» («mind») являются лишь сокращёнными терминами для обозначения телесного поведения человека, то просто не останется концептуального пространства для вопроса, существуют ли сознания, равно как и тела. Гемпель проводит аналогию с ходом часов. Сказать, что часы «идут», значит просто кратко сказать, что все их части правильно функционируют, в частности что их стрелки движутся соответствующим образом. Было бы концептуальной ошибкой предполагать, будто ход часов есть что-то помимо этого правильного функционирования, или же предполагать, будто функционирование часов есть только симптом или знак чего-то ещё называемого «ходом» часов, — это как раз то, что «ход» действительно означает или в чём он состоит. Поэтому также ошибочно было бы удивляться, что стало с ходом часов, как только все их наблюдаемые части перестали функционировать. Кроме того, сходной концептуальной ошибкой было бы предположение, будто сознание есть нечто помимо телесного поведения, что подобное поведение есть лишь симптом или знак ментальности или что сознания могут существовать как своего рода остаток, после того как прекратится какое-либо телесное поведение. Согласно Гемпелю, эти утверждения не ложны, но бессмысленны, ибо представляют собой неправильное употребление психологических понятий. Позиция Гемпеля, таким образом, является наиболее радикальной. Если бы можно было последовательно придерживаться этой позиции, то можно было бы считать, что он преуспел в решении самой проблемы, по отношению к которой другие теории, представленные в данной книге, — всего лишь попытки её решения. Используя лингвистические посылки — посылки относительно правильного употребления нашей психологической терминологии, — он заключает, что определённые онтологические утверждения (утверждения о том, какого рода вещи существуют) совершенно неуместны. Являются ли ментальные события в действительности физическими или же физические события в действительности ментальны, или это два отдельных класса событий, и, если так, способны ли они к каузальному взаимодействию — всё это для логического бихевиориста псевдовопросы. Как об этом говорит сам Гемпель: «Старая проблема отношения между ментальными и физическими событиями… основывается на недоразумении относительно логической функции психологических понятий. Наша аргументация позволяет понять, что психофизическая проблема является псевдопроблемой, формулировка которой основывается на недопустимом употреблении научных понятий» (Ibid., p. 20). Райл Плодом работы оксфордского философа Гилберта Райла является систематическое опровержение картезианского дуализма сознания и тела. Его книга «Понятие сознания» 12, написанная в весьма своеобразном стиле, полном остроумия, живописных метафор и исторических ссылок, опирается на огромное разнообразие простых, повседневных практик, используемых для иллюстрации главного тезиса. С некоторыми оговорками Райл позволяет нам рассматривать его книгу как теорию сознания и говорит, что не столь существенно, назовём ли мы её «бихевиористской», но мы должны помнить, что оригинальность и детализированность книги противятся любым прямым категоризациям подобного рода. Конечно, было бы грубой ошибкой думать о Райле как о материалисте, несмотря на его резкую и высмеивающую критику самой идеи имматериального сознания. Причина этого лежит в том, что он присоединяется к позиции, изложенной в конце последнего параграфа, а именно что само убеждение в существовании проблемы сознания и тела является результатом целой серии глубоких концептуальных заблуждений. Райл видит, что возможные решения этой предполагаемой проблемы беспорядочно колеблются между взглядом, что ментальное в действительности есть физическое, и взглядом, что физическое в действительности есть ментальное. Он и в самом деле стремится покончить с этим имеющим давнюю историю спором, однако не путём принятия одной из этих позиций: «… сакральная противоположность между Материей и Духом будет рассеиваться, но не за счёт одного из столь же сакральных поглощений Духа Материей или Материи Духом, а совсем иным способом» (Ук.  изд., с. 32). Что же это за «совсем иной способ»? Очевидно, что он не сводится к тому, чтобы предоставить какие-либо новые сведения о сознании. Важной составной частью райловской аргументации является то, что каждый из нас уже обладает значительной информацией о ментальном. И без помощи философской рефлексии мы способны решить, действует ли некоторый человек разумно или глупо, демонстрирует ли некоторый уровень самоконтроля, является ли остроумным, беспечным, суетным, наблюдательным, трудолюбивым и прочим. Нам, очевидно, нет необходимости обращаться к картезианскому различению мыслящей и телесной субстанций, чтобы правильно высказывать подобные суждения в повседневной жизни. И в самом деле, те понятия, которые мы используем для понимания и оценки поступков людей, обычно не принадлежат однозначно к словарям «ментального» или «физического». Проблема сознания и тела возникает лишь тогда, когда люди размышляют философски, и это происходит потому, что в ходе подобной спекуляции наша обычная терминология используется неверно. Райл прослеживает подобное неправильное употребление вплоть до раннего дуализма Нового времени — специфической теории сознания, выдвинутой Декартом в XVII веке и исследованной в первой главе настоящей книги. Райл ставит перед собой задачу показать, как неспособность понять логику наших обычных понятий приводит нас к ошибочному суждению, будто существует проблема сознания и дуализм служит её решением. Именно это он имеет в виду, когда говорит, что его проект заключается лишь в том, чтобы прояснить и очистить «логическую географию уже имеющегося у нас знания» (Ук. изд., с. 19). Призрак в машине Райл называет картезианский дуализм «догмой призрака в машине» (Ук. изд., с. 25) и, поскольку его так широко придерживались, иногда ссылается на него как на «официальное учение» (Ук. изд., с. 21). Это учение о том, что существуют и сознания, и тела, но, в то время как тела являются пространственно-временными, доступными всеобщему наблюдению и объяснению с помощью законов механики, сознания лишь темпоральны и их деятельность приватна самому сознанию и объяснима с помощью загадочных немеханических законов. Полагают, будто сознания находятся внутри тел, но этого не может быть ни в каком обычном смысле слова «внутри», ибо сами-то сознания внепространственны. Из этого образа ментального вырастают такие проблемы, как проблема знания одним сознанием того, что происходит внутри другого сознания, а также проблема как сознания могут воздействовать на тела, а тела — на сознания. Никакие каузальные отношения, казалось бы не применимы к этим категориям. В соответствии с дуалистическим взглядом каждый из нас обладает привилегированным и уникальным доступом к операциям своего собственного сознания, так что наше знание о наших собственных ментальных состояниях особо достоверно: если человек находится в некотором ментальном состоянии, то он знает, что находится в этом состоянии; исключение, возможно, составляют лишь бессознательные мысли и мотивации. В частности, ментальные слова нашего обыденного языка обозначают события в сознаниях, описанных вышеприведённым образом, так что «сознание» указывает на нечто специфически секретное и оккультное. Приговор, который Райл выносит дуализму, или «догме призрака в машине» гласит: «… она совершенно, ложна, причём ложна не в деталях, а в самих своих принципах. Это не просто собрание частных ошибок. Это одна большая ошибка и ошибка особого рода. А именно это — категориальная ошибка. Теория представляет факты ментальной жизни так, как если бы они принадлежали к одному логическому типу или категории (или же к ряду типов и категорий), в то время как в действительности они принадлежат к совершенно другому» (Ук. изд., с. 25–26). Категориальные ошибки Сейчас нам необходимо понять райловскую идею «категориальной ошибки», поскольку она составляет существенную часть его тезиса о том, что дуализм сознания и тела есть иллюзия, возникшая вследствие неправильного употребления нашего обыденного языка. Райл не без пользы снабжает нас определённым количеством примеров категориальных ошибок, так что если мы их изучим, то будем способны отчётливо понять, какого рода концептуальную путаницу он имеет в виду. Райл приглашает нас рассмотреть случай, когда иностранному посетителю Оксфорда или Кембриджа показывают различные колледжи, библиотеки, административные здания и учебные факультеты. Тот видит, где сотрудники и студенты живут и работают, что они посещает музеи и научные лаборатории. Но в конце своей экскурсии он задаёт следующий вопрос: «Где же университет?» Задавая этот вопрос, он ошибочно полагал, будто из его экскурсии был исключён существенный элемент. Он предположил, что хотя он и увидел различные колледжи и учреждения вместе с людьми, которые в них работают, но он не видел самого университета, как будто бы университет был какой-то дополнительной сущностью, которая существует помимо всего того, что он видел. Фактически, конечно, университет не является особой вещью, подобной другому колледжу или отделению; скорее, слово «университет» употребляется для указания на все колледжи, все отделения и всех их сотрудников, действующих как единое, связанное целое. Так что, хотя посетитель и не понимал этого, в действительности он уже познакомился с университетом, поскольку ничего дополнительного и нельзя было увидеть. Он просто не осознал, что университет не попадает в ту же самую категорию, что и какой-либо из колледжей или лаборатория. Сходным образом, Райл представляет себе ребёнка, наблюдающего за проходящей маршем армейской дивизией, состоящей из различных подразделений пехотных батальонов, артиллерийских батарей и так далее. После парада ребёнок спрашивает, когда же появится сама дивизия. Подобно тому как посетитель Оксфорда или Кембриджа полагал, что сам университет был чем-то сверх и помимо различных колледжей и отделений, так же и ребёнок ошибочно считал, что дивизия — это что-то вроде ещё одного батальона, батареи или эскадрона. Но ведь фактически, наблюдая проходящие подразделения, он видел проходящую мимо него дивизию. Дивизия есть просто сумма её частей, в той мере, в какой они участвуют в согласованных военных действиях. Так же и в игре в крикет проявление «командного духа» — это не реализация некоторого дополнительного умения вроде умения подавать, отбивать и ловить мяч на поле; скорее, это те ловкость и проворство, с которыми эти умения проявляются. Почему Райл считает подобные категориальные ошибки концептуальной путаницей? Он полагает, что люди, допустившие ошибки, не знали, как правильно использовать определённые слова обыденного языка. Они не знали правильного толкования понятий «университет», «дивизия» и «командный дух». Это и заставило их предположить, будто в каждом случае они имели дело с загадочной новой сущностью, которая существует сверх и помимо того, с чем они уже были знакомы. Райл также обнаруживает категориальные ошибки в нашем абстрактном мышлении, так что, к примеру, человек может ошибочно рассматривать «Британскую конституцию» как загадочный и тайный институт, существующий сам по себе или же в качестве дополнения к функционирующим кабинету, парламенту и другим институтам. Или же он может считать «среднестатистического налогоплательщика» иллюзорным невещественным человеком — призраком, который пребывает везде и одновременно нигде. Райлу не нравится этот термин, но ведь «онтология» является ветвью философии, которая пытается установить, что существует. Точка зрения Райла, полагаю, заключается в том, что, неверно понимая функционирование нашего языка в обычных, повседневных контекстах, мы впадаем в онтологические ошибки. Неправильно используя родовые или абстрактные понятия, мы склонны постулировать существование сущностей, которых на самом деле нет. Когда мы мыслим подобным образом, наши идеи создаются по образцу знакомых нам вещей, и поскольку мы знаем, что эти дополнительные сущности не являются физическими объектами, то думаем о них как о странных, призрачных, нефизических объектах. Целью «Понятия сознания» является исправление этой привычки нашего мышления, и в частности демонстрация того, что слово «сознание» (mind) не является именем какой-то странной, нефизической сущности, но обозначает сложное переплетение известных всем нам умений и поступков, таких, как воображение, верование, знание, решение проблем, восприятие и желание. Райл озабочен тем, как бы его не поняли неправильно. Он отнюдь не пытается отрицать тот очевидный факт, что каждый из нас живёт полноценной психической жизнью — что мы все испытываем удовольствия и страдания, что нам присущи мысли и эмоции, настроения, интересы и склонности. Он говорит, что всё это хорошо известные факты к тот факт, что наша психологическая терминология обладает значением, не должен вести нас к картезианскому дуализму. Позднее я приведу примеры райловского «прояснения логической географии» наших ментальных понятий, но сначала следует отметить, что его философский проект в своей основе относится к логическому бихевиоризму. Он считает, в частности, что ментальные термины обретают своё значение благодаря тому, что обозначают доступное наблюдению телесное поведение и высказывания, а не благодаря тому, что тайно навешиваются как ярлыки на данные интроспекции. К примеру, он заявляет, что, «когда мы описываем людей как обнаруживающих определённые способности сознания, мы не обращаемся к скрытым эпизодам, следствием которых являются внешне наблюдаемые поступки и высказывания; мы обращаемся к самим этим поступкам и высказываниям» (Ук. изд., с. 34). Диспозиции Давайте рассмотрим, к примеру, райловский анализ «убеждения» (beliefs). Кто-то может придерживаться той точки зрения, что, фактически, убеждения — это индивидуальные ментальные состояния, непосредственно известные тому, кто их придерживается, но открывающиеся другим только в речи и действии. Отчасти подобная точка зрения означает, что убеждения подобны идеям, вероятно, подобны эпизодам или явлениям в нефизической среде, называемой «сознанием». Райл совершенно отвергает эту точку зрения и выдвигает идею, согласно которой иметь убеждения значит быть склонным говорить и вести себя определённым образом. Он не утверждает, что наши высказывания и действия — это симптомы чего-то ещё, что относится исключительно к иному миру; он лишь говорит, что наша склонность действовать и говорить и есть убеждение на самом деле. Чтобы прояснить это, процитирую пример, который приводит сам Райл: «Разумеется, если я верю (believe), что лёд опасно тонок, то я, не раздумывая, говорю себе и другим, что «лед тонок», соглашаюсь, когда другие люди делают такие же высказывания, и возражаю на противоположные по смыслу, вывожу следствия из предложения «лед тонок» и так далее. Однако вера (belief) в то, что лёд опасно тонок, выражается также и в склонности кататься осторожно, бояться, представлять себе в воображении возможные несчастья и предостерегать от них других катающихся» (Ук. изд., с. 139). Райл считает ошибочным говорить об убеждении как о любого рода явлении вообще. Убеждения суть диспозиции. Согласно объяснению, данному Райлом, человек обладает диспозицией, если ему присуща склонность вести себя определённым образом. Так, в вышеприведённом примере убеждение человека в тонкости льда есть его диспозиция говорить об этом) другим, кататься осторожно и так далее. Ряд возражений приходит в голову в ответ на представленное объяснение, но я полагаю, что Райл не считает их обоснованными. К примеру, разве человек не может быть убеждённым, что лёд тонок, но ничего не говорить другим или же кататься неосторожно — вероятно, потому, что он пребывает в особом, нерешительном или безрассудном, расположении духа? Это означает, что определённые действия или слова не являются необходимым условием наличия определённого убеждения. И наоборот, разве не могут люди говорить другим, что лёд тонок, а также осторожно кататься, даже если они не убеждены, что лёд тонок? Вероятно, в первом случае они лгут, а во втором у них есть какой-то другой повод для того, чтобы кататься осторожно. Если так, то представляется, что определённое поведение или высказывание суждений не являются достаточными условиями для наличия определённого убеждения. Райл считает вполне возможным, что люди могут обманывать друг друга и самих себя, и у него есть объяснение тому, чем является притворство. Я думаю, его ответ свелся бы здесь к тому, что есть предел скептицизму, выраженному мной в отношении его примера. В другом месте он говорит, что не может быть фальшивых монет, если нет настоящих, и это верно. Нет смысла говорить о том, что кто-то лжёт, если не бывает случаев, когда говорят правду, да и притворства не может быть, если не бывает естественного поведения. В частности, наши психологические слова вроде слова «убеждение» получают своё значение — при использовании в повседневных ситуациях — в таких контекстах, которые описывает пример с катанием на коньках. Райл предлагает объяснение того, как употребляются наши понятия, но отнюдь не утверждает, что каждое заверение в убеждении подлинно. Он применяет диспозициональный анализ к целому ряду наших психологических понятий. Когда мы говорим о человеке как о «вежливом», то имеем в виду, что он передаёт соль, когда его об этом просят, и не игнорирует нашей просьбы. Если мы спрашиваем, попал ли солдат «в яблочко» в силу своей сноровки или по счастливой случайности, то имеем в виду, что он смог бы повторить это снова и снова, возможно, даже если сипа и направление ветра оказались бы иными. Если мы говорим о ком-то, что он «интеллигентен», то эта значит, что данный человек обладает способностью точно и, вероятно, быстро решать определённого рода проблемы. И это не значит, что решению проблемы предшествовала или была ему параллельной чисто ментальная серия интеллектуальных шагов. По мнению Райла, просто неверно считать, будто любое разумное действие заранее ментально репетируется или дублируется: один раз — ментально, другой — физически. По мнению Райла, также неверно, что действия, совершаемые добровольно, предваряются или вызываются чисто ментальными причинами, называемыми «велениями» или «волевыми актами». Он, разумеется, согласен, что есть несомненные различия между добровольными и недобровольными действиями. Но он отрицает, что мы правильно проведём данное различие, если укажем, что одни действия причинно обусловлены, а другие — не обусловлены загадочными ментальными усилиями (tryings) под названием «воления», появляющимися в некоторой таинственной среде, которая как тень сопровождает действия. Как раз наоборот, сказать, что человек сделал что-то добровольно, значит просто сказать, что он оказался способным сделать это, что ему в этом не препятствовали и, наконец, что он действительно сделал это. Именно потому, что мы наблюдаем людей в ситуациях такого рода, мы можем провести различие между «добровольным» и «недобровольным», а философы, разделяющие иллюзию «догмы призрака в машине», неправильно употребляют эти понятия и потому ставят ложную проблему свободы воли. Диспозициональному объяснению, предлагаемому Райлом, присуща, без сомнения, немалая интуитивная правдоподобность. Представляется, что оно согласуется со здравым смыслом в том, что если, к примеру, человек знает, что решением некоторой арифметической операции является определённое число, то он может написать данное число в качестве ответа на экзамене или же сказать его нам, когда мы спросим его о решении данной арифметической операции. Или если человек знает, как завязывать рифовые узлы, или умеет говорить по-немецки, то при прочих равных условиях он должен суметь сказать что-то по-немецки или завязать рифовый узел, когда его об этом попросят. Однако читателю, возможно, интересно знать, можно ли это объяснение распространить и на такие связанные исключительно с переживаниями черты ментального, как восприятия или ощущения? Можно ли действительно объяснить подобным образом интроспекцию или воображение, связанное с продуцированием ментальных образов? Явления Райл осознает эту проблему и признает, что не ко всем психологическим понятиям применим диспозициональный анализ. Некоторые ментальные термины обозначают явления, а не диспозиции, но даже и в этом случае они не явления сознания в каком-либо картезианском смысле. Для того чтобы понять, что Райл имеет в виду под понятием «явление» (occurence), мы можем сопоставить это понятие с понятием «диспозиция». Взять хотя бы один из райловских примеров из повседневной жизни, когда фиксируется важное различие между утверждением, что человек является курильщиком, и утверждением, что человек курит сигарету. Первое утверждение приписывает человеку диспозицию: у данного человека есть склонность курить сигареты. Ясно, что здесь вовсе не имеется в виду, что данный человек всегда или постоянно курит сигареты или что он курит непосредственно в данный момент. Второе же утверждение не приписывает человеку диспозицию, но сообщает об определённом явлении — о том, что происходит некоторое событие (event). Такого же рода различие имеет место, когда, с одной стороны, говорят, что некто что-то знает или в чём-то убеждён, и, с другой стороны, когда говорят, что ему больно или у него зуд. Райл допускает в отношении определённых (но не всех) диспозиций, что они не могли бы существовать, если бы не существовали определённые явления. К примеру, если истинно, что некоторый человек — курильщик, то есть обладает диспозицией «курить сигареты», то это утверждение может быть истинным только при условии, что имеют место определённые явления, то есть человек иногда курит сигарету. Ясно, что если бы человек время от времени не курил сигареты, то было бы неправильно называть его курильщиком. Но тот факт, что человек выкурил только одну сигарету, ещё не даёт основания назвать этого человека курильщиком. Таким образом, имеется как различие, так и взаимосвязь между явлениями и диспозициями. Интроспекция Возможно, наиболее трудным для логико-бихевиористского анализа является понятие «интроспекция». Если в самом деле имеются восприятия нефизических сущностей и в этих восприятия сознание фиксирует свои собственные операции, то трудно понять, как их можно объяснить, ссылаясь на речь или поведение человека. Говоря без обиняков, ответ Райла сводится к тому, что интроспекции в этом смысле просто не существует. Такой вывод не покажется столь уж необычным, если мы рассмотрим, какие основания выдвигает Райл в его пользу. Райл отмечает, что, признав существование интроспекции, мы допускаем, что имеет место своего рода осознание сознания, а это означает, что мы можем одновременно осуществлять два ментальных акта. Если, например, в ходе вашей интроспекции обнаруживается, что вы принимаете решение вставать рано по утрам, то в отношении вас одновременно верны две вещи: что вы принимаете решение вставать рано по утрам и что вы мысленно обращаете внимание на это решение. Райл очень сомневается в том, что подобное двойное ментальное действие когда-либо имеет место. Он не отрицает того, что имеет смысл говорить о «сосредоточенном внимании», и потому Допускает возможность обратного ему распределённого внимания, когда нас отвлекают или когда мы одновременно выполняем две задачи. Тем не менее, полагает он, этот феномен лучше всего объясняется нашей способностью периодически переключать внимание с одной задачи на другую. В этом вопросе он апеллирует к нашему здравому смыслу, чтобы освободить нас от картезианского образа: «… многие из тех, кто готов поверить, что действительно может заниматься описываемой в этом духе интроспекцией, пожалуй, усомнятся в этом, когда убедятся, что для этого они должны будут концентрировать своё внимание одновременно на двух процессах. Они скорее сохранят уверенность в том, что не концентрируют внимание одновременно на двух процессах, чем в том, что способны заниматься интроспекцией» (Ук. изд., с. 166–167). В дополнение к сказанному Райл ставит непростой вопрос перед сторонниками теории интроспекции: откуда вы знаете, что занимаетесь интроспекцией? Если я знаю, что занимаюсь интроспекцией благодаря интроспекции, то это, как представляется, потребует трёх одновременных ментальных актов: изначального акта, который я интроспективно наблюдаю, моей интроспекции изначального акта и, наконец, моей интроспекции самого акта интроспекции. С точки зрения здравого смысла не только не правдоподобно, что существуют подобные ментальные триады, но предложенное решение порождает регресс в бесконечность — я занимаюсь интроспекцией, чтобы знать, что я занимаюсь интроспекцией, чтобы знать, что я занимаюсь интроспекцией, и так далее. Альтернативой является отказ от идеи, что мы знаем о своей интроспекции благодаря интроспекции. Отказавшись от неё, мы тем самым признаем, что можем знать о своём нахождении в некотором ментальном состоянии без помощи интроспекции, но если мы можем без интроспекции знать о своих ментальных состояниях, то почему не могут все остальные? Естественно, если райловское доказательство того, что наша интроспекция — это просто миф, способно выдержать критику, то оно тем самым наносит серьёзный урон целому ряду небихевиористских теорий в психологии. К примеру, поскольку теории Юнга и Фрейда в определённой степени опираются на предполагаемые данные интроспекции, то (если интроспекции не существует) эти теории оказываются совершенно пустыми. Если же вообще не существует знания, полученного с помощью интроспекции, то не может быть истинным и утверждение (которого придерживался Декарт), что знание, полученное с помощью интроспекции, не нуждается в исправлении. Хотя Райл открыто не называет свою философию бихевиоризмом, но одним из очевидных её следствий (если она верна) является устранение концептуальных препятствий на пути развития бихевиористской психологии как эмпирической науки. Поэтому заключение Райла о том, как следует заниматься психологией, полностью совпадает с надеждами таких первых логических бихевиористов, как Гемпель. Единый мир Следует далее отметить, что отрицание интроспекции не просто согласуется с райловским опровержением дуализма сознания и тела, но и составляет часть этого опровержения, поскольку Райл настаивает на том, что наши повседневные поступки, включая произносимые нами высказывания, не дублируются в теневом «втором мире», называемом «сознанием». И в самом деле, даже нет смысла говорить о ментальном и физическом мире: «Говорить о сознании человека — не значит говорить о некоем вместилище объектов, где запрещается размещать то, что называется «физическим миром». Говорить о сознании — значит говорить о человеческих способностях, обязанностях и склонностях что-то делать или претерпевать, причём делать или претерпевать в повседневном мире. В самом деле, нет смысла говорить, будто существуют два или одиннадцать миров» (Ук.  изд., с. 197). Таким образом, есть только один мир — тот, в котором вы сейчас читаете эту книгу. В соответствии с райловским анализом само чтение не делится на два процесса — физический и ментальный. Утверждать подобное деление значит злоупотреблять нашими обыденными понятиями. Только в том случае, если мы примем «догму призрака в машине», мы будем вынуждены считать, что любой процесс должен быть либо ментальным, либо физическим или же должен содержать отдельные компоненты ментального и физического. Фактически, Райл считает, что то, что мы говорим и делаем, явно не подпадает ни под одну из этих категорий и если дуализм ментального и физического не служит нам отправной точкой, то он не должен быть и завершающей точкой. Важный принцип логического позитивизма, логического бихевиоризма и того вида концептуального анализа, который проводит Райл, состоит в том, что философские проблемы возникают в результате постановки неправильных вопросов. Примером подобного вопроса будет следующий: является ли личность на самом деле ментальной или физической? И дело не в том, что ответить на него очень сложно или что в задачу философа должно входить изобретение все более остроумных решений. Согласно логическому позитивизму, если вопрос оказался неразрешимым, без преувеличения, на протяжении тысяч лет, то верной тактикой будет, в первую очередь, предположить, что есть нечто ошибочное в самой постановке вопроса. Райл придерживается этой точки зрения и полагает, что рассматриваемая им философская проблема возникла только потому, что философы злоупотребляли нашим обыденным языком. Как бы ни были убедительны аргументы Райла против дуализма сознания и тела и интроспективной психологии, всё ещё остаётся вопрос, может ли он объяснить наши эмоции, ощущения и ментальные образы в терминах, сходных с теми, что использовались до сих пор. Разумеется, не нужно быть сторонником дуализма сознания и тела, чтобы придерживаться точки зрения здравого смысла, согласно которой каждый из нас испытывает удовольствия и страдания, проходит через периоды депрессии и счастья и способен воображать себе вещи «в уме», причём такое воображение вещей совсем не то же самое, что их восприятие. Видимо, также в своих повседневных представлениях мы считаем, что эти явления в таком-то смысле являются личными для нас. Они субъективны. Райл, разумеется, сказал бы, что называть подобные ментальные состояния «личными» или «субъективными» с философской точки зрения ошибочно, и не только потому, что это могло бы привести к картезианскому дуализму, но и потому, что если бы об испытываемых эмоциях, ощущениях и ментальных образах мог знать только тот, кто их испытывает, то наши понятия об этих событиях не могли бы иметь те значения, которыми они в действительности имеют. Согласно Райлу, термин «эмоция» является двусмысленным, поскольку он может обозначать определённый вид явления или же определённый вид диспозиции. Эмоции, относящиеся к явлениям, он называет чувствами и в качестве их простых примеров приводит: «трепет, приступы боли, угрызения совести, нервную дрожь, щемящую тоску, непреодолимые желания, мучения, холодность, пыл, обременённость, приступ дурноты, стремления, оцепенения, внезапную слабость, напряжения, терзания и потрясения» (Ук. изд., с. 90). Райл отмечает, что выражения, в которых мы сообщаем о наших чувствах, сплошь состоят из пространственных метафор, но урок, который, по его мнению следует из этого извлечь, заключается не в том, что чувства относятся к какому-то личному, субъективному миру, состоящему из призрачных парамеханических частей, а в том, что нет особого смысла называть их ментальными или физическими. Полагаю, что Райла привлекает точка зрения американского философа и психолога Уильяма Джемса, полагавшего, что чувства в действительности следует определять как ощущения, обладающие конкретной пространственно-временной локализацией в теле. Но он не принял эту точку зрения, ибо она довольно сильно напоминала ему ответ на вопрос, который он считает бессмысленным. Вместо этого Райл отмечает тот факт, к примеру, что: «прилив гордости как бы пронизывает все тело человека, показывая, что строгая таксономия ментальное/физическое неуместна и чувства вроде прилива гордости хотя и явления, но всё же явления не в картезианской душе. Чувства не следует путать с настроениями. Настроения лучше всего понимать как диспозиции, а не как явления, так что человек, пребывающий, скажем, в легкомысленном настроении, имеет обыкновение или склонность чаще обычного смеяться над шутками и более беззаботно относиться к своим повседневным делам. Человек в подавленном настроении склонен к определённым позам, а также, вероятно, склонен плакать и признаваться в своих чувствах, говоря, к примеру: «я чувствую подавленность» (Ук.  изд., с. 107). Признания такого рода выражают настроение, и даже отчасти в них заключается само это настроение, так же, как признания в ненависти или любви к другому человеку могут быть частью самой этой ненависти или любви. По мнению Райла, ошибочно рассматривать признания (avowals) как главным образом автобиографические сообщения о ментальном состоянии личности; скорее, они части такого состояния. Мы заблуждаемся, считая настроения сугубо личными или субъективными явлениями, ибо мы неправильно ставим определённый каузальный вопрос: мы, к примеру, спрашиваем, сделал ли человек нечто потому, что находился в депрессии, как будто бы депрессия была чем-то вроде скрытой внутренней причины действия. Фактически, настроения не являются причинами в том смысле, в каком причинами являются события; настроения — это диспозициональные причины. Для иллюстрации своей мысли, Райл приводит пример со стеклом, которое бьётся, потому что оно хрупкое. Сказать, что стекло хрупкое, значит сказать, что оно имеет тенденцию разбиваться, когда по нему бьют с определённой силой. Под «хрупкостью» мы вовсе не имеем в виду внутренне присущее стеклу свойство, которое можно было бы объяснить в полном отвлечении от его отношений к другим объектам. Сходным образом, если мы говорим, что человек заливается слезами, поскольку находится в депрессии, то подразумеваем его склонность или предрасположенность делать именно это; мы отнюдь не имеем в виду, что какое-то внешнее событие имеет своей причиной это внутреннее событие. Райл говорит, что настроения не являются переживаниями. Но даже если это утверждение допустимо, оно, безусловно, будет оспорено, ведь ощущения (sensations) — это переживания. В известной мере Райл готов допустить это, но он призывает нас осознать, что само слово «ощущение» в действительности является специальным термином, используемым, главным образом, философами. Оно не играет большой роли в повседневной жизни или в художественной литературе. Обычно мы обходимся лишь тем, что говорим, что кто-то что-то воспринимает, например видит соловья или нюхает сыр. Согласившись с этим утверждением, мы, согласно Райлу, поймём, что определение восприятия как только ментального явления ничего не добавит к нашему пониманию восприятия. К примеру, если кто-то наблюдает за скачками, имеет смысл спросить, хорошо или плохо ему было видно, видел ли он все или только мельком взглянул на соревнования. Идея существования ощущений как «мира иного» коренится в привычке использовать слова вне их повседневных контекстов. И как только мы переместим их — скорректируем их логическую географию, — искусственный разрыв между ментальными и физическими явлениями покажется лишённым смысла. Ментальные образы представляются ещё более неподатливыми, чем ощущения. Образы моего детства — это парадигмальный пример сущностей, которые являются сугубо ментальными и личными только для меня. С целью критики подобной идеи Райл проводит различие между «воображением» и «представлением», с одной стороны, и неоптическим рассматриванием нефизических образов — с другой. Он пишет: «Короче говоря, акт воображения происходит, но образы не видятся» (Ук.  изд., с. 241). Райл имеет в виду: если я представляю себе некую вещь, то представляю её, внутренне не осознавая ментальный образ этой вещи. Я не вижу эту вещь, но я как бы её вижу. Мне кажется, что я вижу эту вещь, но это не так: «… человек, представляющий свою детскую комнату, в определённой мере похож на человека, видящего свою детскую комнату, но это сходство заключается не в реальном взгляде на реальное подобие его детской комнаты, а в реальной кажимости того, что он видит саму эту детскую комнату, в то время как на самом деле не видит её. Он не наблюдает подобия своей детской комнаты, хотя и подобен её наблюдателю» (Ук. изд., с. 241–242). По сути, эта разновидность воображения зависит от притворства, и многое из того, что мы называем «воображением», следует объяснять как притворное поведение. Например, если вы воображаете себя медведем, это может принять форму игры в медведя. Что же касается других анализируемых Райлом понятий, то они получают значение в результате их употребления в единственно доступном всеобщему наблюдению мире здравого смысла, а не вследствие их использования в качестве ярлыков для сугубо индивидуальных эпизодов, происходящих в картезианской душе. Как нам следует оценить этот тезис Райла? С точки зрения сторонника дуализма сознания и тела, Райл, очевидно, допускает существование всего, кроме наиболее важного, а именно того чисто ментального и, возможно, духовного центра самосознания, которым каждый из нас, в сущности, является, и, конечно, главная цель Райла заключается в опровержении подобной идеи я (self). Но даже те из нас, кто не являются сторонниками дуализма, могут решить, что Райл, по крайней мере, пытается преуменьшить значимость жизненного опыта индивида, даже несмотря на его собственные заверения в том, что в его планы не входило отрицание хорошо известных фактов психической жизни — он лишь стремился дать нам более ясное их понимание. Материалисты зачастую находят в работах Райла много полезного для своей теории. Но сам Райл считает материализм почти столь же большой ошибкой, как и дуализм. Возможно, достоинство его работы не в последнюю очередь заключается в том, что он поставил вопрос о правомерности проблемы сознания и тела с её чётким различением ментального и физического. Если данная проблема вводит в заблуждение, то позиция Райла, и в самом деле, оказывается наиболее радикальной, ибо требует от неё пересмотреть многое из того, что считается «философией сознания». Витгенштейн Можно доказать, что никто не оказал более непосредственного и основательного влияния на англоязычную философию в XX столетии, чем Людвиг Витгенштейн. Хотя он и родился в Австрии, но наиболее продуктивную часть своей жизни провёл в Кембриджском университете. Обычно считают, что его философия имела три фазы: раннюю фазу, продолжавшуюся до конца 1920-х годов, в которой философские проблемы должны были решаться путём изобретения логически совершенного языка; среднюю фазу начала 1930-х годов, во время которой выполнимость подобного проекта была поставлена под вопрос; и позднюю фазу, продолжавшуюся с 1930-х годов до его смерти в 1951 году, когда философские проблемы считались путаницей, порождённой неправильным употреблением нашего обычного повседневного языка. Шедевром, относящимся к ранней фазе, является «Логико-философский трактат» (1921). Среди ряда текстов среднего периода наиболее заметными являются «Голубая и Коричневая книги» (1958) и «Философская грамматика» (1974), а третья фаза представлена другим шедевром — «Философскими исследованиями» (1953). (В каждом случае я даю дату публикации книг на английском языке.) В дальнейшем мы будем иметь дело только с поздней работой, поскольку она имеет прямое отношение к проблеме сознания и тела. Для более углублённого изучения Витгенштейна я отсылаю читателя к книге Энтони Кении «Витгенштейн» (см. раздел «Библиография»). Аргумент личного языка и философия сознания Витгенштейновский аргумент личного языка есть аргумент против возможности существования такого языка. Возможен ли личный язык — решающий вопрос для философии сознания (а на самом деле и для философии в целом) в силу следующей причины: могло бы быть так, что несколько теорий сознания предполагали бы личный язык. Если бы они это сделали и если личный язык невозможен, то эти теории должны были бы быть ложными. Например, и Платон, и Декарт допускают, что мы можем иметь понятие о сознании или душе, существующих независимо от любого тела. Декарт, в частности, полагает, что каждый приобретает понятие сознания, основываясь на опыте своего собственного существования. Для него ментальное есть личное в том смысле, что только тот, кому принадлежит сознание, имеет прямой когнитивный доступ к своим состояниям, и можно сомневаться, обладают ли другие люди сознаниями. Он также думает, что психологическое знание от первого лица особым образом не поддаётся коррекции: если я убеждён в том, что нахожусь в определённом ментальном состоянии, то это убеждение истинно. Чтобы сформулировать такую позицию, Декарт, кажется, предполагает существование языка, который мог бы обретать значение только от указания на содержание его собственного сознания, то есть языка, понимать который, вероятно, мог бы только он. Другой пример: солипсизм есть доктрина, утверждающая, что существует только (чье-то) личное сознание. Другие люди суть лишь физический внешний вид или видимость, но личное сознание есть. Если аргумент Витгенштейна против существования личного языка работает, то солипсизм может быть сформулирован только при условии, что он ложен. Солипсизм допускает — формулируя, к примеру, предложение «Только моё сознание существует», — что существует язык, который обретает значение исключительно от указания на содержание (чьего-то) личного сознания. Ясно, что для солипсиста никто другой не смог бы обучиться этому языку. Да никого другого и нет. Солипсизм представляет собой крайнюю версию идеализма, который, как мы увидим в следующей главе, есть теория о том, что существуют только сознания и их содержания. Идеалисты часто допускают, что все, с чем вообще может быть знакомо сознание, — это его собственное содержание, то есть мысли и опыт. Представляется, что любому языку обучаются путём личного навешивания ярлыков на свои мысли и опыт, которые и будут значениями такого языка. Опять же, если Витгенштейн способен показать, что такой язык невозможен, то данный вид идеализма ложен. В феноменологии делались попытки описать содержание сознания беспредпосылочным образом, без предварительного принятия положения об объективном существовании этого содержания. Тем не менее феноменология, вероятно, не может избежать предположения о существовании феноменологического языка — языка, который указывает субъекту только на «феномены» или личные явления. Если Витгенштейн исключил подобный язык, то он исключил и феноменологию. Последний пример из философии сознания: феноменализм — учение о том, что предложения о физических объектах могут быть корректно проанализированы с помощью предложений, описывающих содержание чувственного опыта. Тот язык, Который мы используем, говоря о физических объектах, должен быть полностью переведён именно на язык, описывающий содержания чувств. Если чувственные содержания приватны — содержание вашего опыта не то же самое, что содержание моего опыта, — тогда все выглядит так, что и сам феноменализм требует перевода с общего языка на личный язык. Вопрос в следующем: возможен ли подобный личный язык? Потенциально аргумент личного языка обладает огромной элиминативной силой в философии. Если он правилен, то он не только служит опровержением дуализма, идеализма (включая солипсизм), феноменологической философии и феноменализма, но также делает бессмысленной постановку определённых скептических вопросов. Например, утверждение о том, будто мы не можем знать ни того, что другие люди вообще думают, ни того, о чём они думают, а также допущение того, что ваш опыт может совершенно отличаться от моего, — оба утверждения, кажется, предполагают существование личного языка. Далее, согласно более чем одной влиятельной теории в философии языка, значением слова является идея: нечто «внутреннее», личное и психологическое. И в самом деле, целое философское направление под названием «эмпиризм» есть, в сущности, взгляд, что все знание каждого из нас, включая и знание языка, извлечено из опыта. Если опыт является «личным», то, по мнению эмпириста, таковым же является и язык. Из сказанного следует, что Витгенштейн, если он прав, своим аргументом серьёзно подрывает позиции столь разных философов, как Декарт, Локк, Беркли, Юм, Шопенгауэр, Гуссерль, Рассел и Айер. Чем же конкретно является личный язык? Витгенштейн полностью допускает, что в некоторых смыслах личный язык возможен. К примеру, вы можете решить записывать свои секреты в дневник и изобрести некий код, чтобы переводить на него свои секреты с английского. Иногда мы браним или подбадриваем самих себя и зачастую говорим сами с собой по-английски или по-немецки. Ясно также, что молодые братья и сестры или друзья могут изобрести язык исключительно для своего собственного употребления, чтобы скрывать своё общение от других. Витгенштейн отнюдь не озабочен аргументированием против существования любого из подобных языков. Цель Витгенштейна — найти философски значимый смысл «личного языка»: «Но мыслим ли такой язык, на котором человек мог бы для собственного употребления записывать или высказывать свои внутренние переживания — свои чувства, настроения и так далее? — А разве мы не можем делать это на нашем обычном языке? — Но я имел в виду не это. Слова такого языка должны относиться к тому, о чём может знать только говорящий, — к его непосредственным, личным впечатлениям. Так что другой человек не мог бы понять этот язык» («Философские исследования», с. 171, № 243) 13. Личный язык, таким образом, обладает двумя мнимыми характеристиками: он указывает исключительно на опыт говорящего, и никто, помимо самого говорящего, не может понимать его. Подобный опыт также обладает определёнными мнимыми характеристиками. Он — «внутренний», «личный» и «непосредственный», и только сам говорящий знает, что он есть и что он такое. Витгенштейн продолжает атаку на мнимую приватность опыта и значения. Является ли опыт сугубо личным? Представим себе, что некто сказал, что его или её ощущения индивидуальны (private) в том смысле, что «только я могу знать, действительно ли у меня что-то болит» (Ук. изд., с. 171, № 246). Витгенштейн полагает, что это неверно. По его мнению, при одной интерпретации это просто ложно, при другой — бессмысленно. Ложно, поскольку другие люди часто и в самом деле знают, когда у меня что-то болит. В обыденном языке употребление глагола «знать» допускает это. Бессмысленно, поскольку фраза «я знаю, что у меня что-то болит» ничего не добавляет к фразе «у меня что-то болит», кроме, пожалуй, ударения. О знании имеет смысл говорить только тогда, когда есть вероятность сомнения или ошибки. Нет смысла говорить о сомнении в том, что у кого-точто-то болит — в его собственном случае, — поэтому также нет смысла говорить о том, что некто знает, что у него что-то болит. Примечательно, что использование глагола «знать» предполагает скорее возможность сомнения, нежели факт абсолютной достоверности. Витгенштейн допускает лишь один вид употребления утверждения «ощущения индивидуальны». И не для того, чтобы выразить некий мнимый факт относительно ощущений, но для того, чтобы показать, как слово «ощущение» употребляется в английском языке. Это пример того, что он называет «грамматическим предложением», которое показывает, как употребляется определённое слово. Было бы заблуждением думать, что утверждение «ощущения индивидуальны» выражает некий факт из области философии сознания или некое метафизическое прозрение. Подобное предложение просто показывает нам, как определённое слово употребляется в английском языке. Предположим, что некто заявил о том, что его ощущения индивидуальны в несколько ином смысле. Этот человек говорит: «У другого не может быть моих болей» (Ук. изд., с. 173, № 253). Опять же, это утверждение имеет смысл лишь постольку, поскольку имеется возможность ошибки или сомнения относительно того, чьи боли являются чьими. Конечно, может быть путаница относительно того, какой физический объект является каким — является ли данный стул тем же самым, что вы видели вчера, или же он просто похож на него, — но не может быть никакого сомнения в том, что переживаемая вами боль действительно ваша. Это бессмысленное предположение. Витгенштейн допускает, что можно вообразить определённые подобные случаи без того, чтобы возникала бессмыслица. Вы можете чувствовать боль в моём теле, или сиамские близнецы могут чувствовать боль в одной и той же области тела. Но вот что действительно лишено смысла, так это утверждение, что другой человек может или не может иметь мою боль. Для Витгенштейна искушение полагать, что существуют глубокие метафизические проблемы, сродни заболеванию. В действительности же подобные проблемы есть иллюзии, порождённые неверным пониманием нашего обыденного языка. Он полагает, что «философ лечит вопрос как болезнь» (Ук. изд., с. 174, № 255). Является ли значение индивидуальным? Мы, конечно, можем использовать повседневный язык для указания на наши ощущения, и Витгенштейн этого не отрицает. Он настаивает на том, что эти ощущения не являются сугубо личными ни в каком философски значимом смысле и что наша психологическая терминология, хотя она и в полной мере значима, отнюдь не получает своё значение от навешивания ярлыков на наш опыт. Его выступление против существования индивидуального значения можно разделить на три компоненты: мнение о том, как можно обучиться словам, обозначающим ощущения, аргумент против возможности существования личного остенсивного определения и, наконец, утверждения относительно необходимости некой основы для правилосообразной коммуникации, а также необходимости публичных «критериев» для употребления психологических понятий. Употребление слов, обозначающих ощущения типа «боли», происходит в языке отнюдь не в силу того, что эти слова являются ярлыками чего-то внутреннего и личного. Скорее, полагает Витгенштейн, слово «боль» используется для замены изначальных проявлений боли. Ещё до овладения языком ребёнок, испытывая боль, просто кричит, но взрослые учат его новым лингвистическим способам выражения боли, которые употребляются вместо крика: «Они учат ребёнка новому болевому поведению» (Ук. изд., с. 171, № 244). С этой точки зрения «боль» есть скорее проявление боли, нежели имя боли. Также ребёнок обучается «боли» путём обучения его языку, а не в результате скрытого процесса внутреннего навешивания ярлыков. Витгенштейн не говорит ни того, что «боль» означает «крик», ни того, что «боль» можно полностью перевести в сообщение о нелингвистическом поведении. Тем не менее он явно считает, что болевое поведение включает употребление (слова) «боль». По его мнению, первое употребление слова «боль» и есть приобретённая часть болевого поведения, то есть вербальное выражение боли. Обратите внимание также на то, что если употребление слова «боль» оказывается частью того, что Витгенштейн называет «естественными проявлениями этих ощущений» (Ук. изд., с. 174, № 256), то язык, в котором это слово фигурирует, будет не личным, а общим. И это потому, что подобные проявления оказываются доступными всеобщему наблюдению элементами поведения. Идея о том, что слово «боль» представляет собой приобретённое в результате обучения, общедоступное выражение боли, служит Витгенштейну альтернативой личному остенсивному определению. Остенсивное определение следует отличать от вербального определения. В вербальном определении значение слова объясняется только с помощью других слов. Словари, к примеру, предоставляют вербальные определения. Наоборот, в остенсивном определении слово определяется путём показа примера того, на что оно указывает. Например, чтобы вербально определить слово «квадрат», формулируют такое предложение: «Слово «квадрат» означает равностороннюю, равноугольную, прямоугольную замкнутую плоскость». Но, остенсивно определяя слово «квадрат», указывают на квадрат и произносят: «Квадрат». В работе «Философские исследования» Витгенштейн систематически критикует взгляд, согласно которому слова получают значение от простых остенсивных определений. У слов широкое разнообразие употреблений: отдавать приказы, задавать вопросы, обижать, умалять и так далее. Слова имеют разные употребления, или функции, подобно тому, как имеют разные употребления человеческие артефакты вроде столов или отверток. Вырывать слово из его поведенческого и лингвистического контекста — его «языковой игры» — и спрашивать о его значении — значит вводить в заблуждение посредством процедуры вроде той, когда из машины удаляют винтик и спрашивают, что это такое. Замените данный винтик в машине, и его функция станет очевидной. Замените слово в жизненном контексте человека, и его употребление станет очевидным. Значение не является внутренним, загадочным, личным и психологическим. Оно — внешнее, очевидное, общедоступное и бихевиоральное. В самом деле, нам следует прекратить поиск теории «значения» и направить внимание на актуальное лингвистическое употребление. Значение и есть такое употребление. Остенсивное определение возможно, но оно заранее предполагает существование общего языка с тем, что Витгенштейн называет его «установкой сцены»: с его грамматикой, его правилами, его миром здравого смысла людей, находящихся в общении друг с другом. Остенсивные определения полезны, поскольку они показывают роль или место слова во всём таком контексте. Как философам, нам не следует забывать отмеченную «установку сцены», которая и делает остенсивное определение возможным. Для того чтобы показать невозможность существования личного остенсивного определения, Витгенштейн приглашает нас рассмотреть мнимую возможность того, что некто решает вести дневник о повторяющемся ощущении (Ук. изд., с. 174, № 258). Идея заключается в том, что человек записывает знак s каждый раз, когда имеет место данное ощущение. Витгенштейн считает, что это будет невозможно для того, кто овладел общим языком, в рамках которого s может быть отведена роль в качестве имени ощущения. Мнимое личное остенсивное определение не содержит в себе ничего. Человек не может указать на своё ощущение. Он, конечно, способен сконцентрировать внимание на данном ощущении и, так сказать, «указать на него внутренне», но будет заблуждением полагать, будто таким путём могло бы установиться референциальное отношение между s и ощущением. В s не заключается ничего такого, что было бы именем ощущения. В нём не заключается ничего такого, что бы правильно или неправильно именовало ощущение. В данном случае нет ничего, что было бы правильным или неправильным навешиванием ярлыка s на ощущение, так что ничего подобного здесь не происходит. Как об этом пишет Витгенштейн: «Но ведь в данном случае я не располагаю никаким критерием правильности. Так и тянет сказать: правильно то, что мне всегда представляется правильным. А это означает лишь, что здесь не может идти речь о правильности» (Ук. изд., с. 175, № 258). Именование предполагает саму возможность того, что оно может быть правильным или неправильным. Но эта возможность существует только в общем языке, где есть критерии правильности или неправильности. Личное остенсивное определение фиксирует употребление слова не более, чем сверка с железнодорожным расписанием. Это напоминает покупку нескольких экземпляров утренней газеты, чтобы удостовериться, что сообщение о какой-то новости истинно. Нельзя обучиться психологическим понятиям только на своём собственном случае. Необходимо, чтобы обучающийся был знаком с критериями от третьего лица для их употребления. Если бы каждый только переживал боль и никогда не показывал её, то слово «боль» могло бы и не использоваться в нашем общем языке. То же самое применимо и к случаю, когда никто никогда не знал бы, что другому больно. Именно потому, что мы иногда правы, а иногда неправы в наших приписываниях боли другим, данное слово может употребляться. Поведенческие критерии предоставляют условия для употребления термина. Если витгенштейновский аргумент личного языка работает, то он уничтожает картезианскую картину мира её же собственным оружием. Декарт полагает психологическое знание от первого лица единственного числа наиболее достоверным и основополагающим. Он считает, что нет ничего более достоверного, чем то, что он мыслит, и основывает на этом все свои иные притязания на знание, включая и притязание на то, что он существует. Если витгенштейновский аргумент личного языка обоснован, то Декартова доступность своего сознания самому себе основывается на очень больших допущениях: общем языке и мире здравого смысла находящихся в общении друг с другом людей. Его (Декарта) сомнения возможны только в том случае, если они беспочвенны. Интересно отметить, что Декарт явно не ставит под сомнение осмысленность своего собственного языка в «Размышлениях».

Основные этапы развития бихевиоризма реферат 2010 по психологии

психологию объективной наукой. Это стремление отвечало духу времени и

стало причиной того методологического кризиса психологии, о котором уже

говорилось выше. Уотсон выдвинул идею о необходимости пересмотреть

задачи психологии, которая не может ставить перед собой цель стать

объективной и экспериментальной наукой, не имея объективного метода

исследования основного предмета. По мнению Уотсона, необходимо

пересмотреть этот предмет, заменив его тем, который будет связан с

психической сферой человека и одновременно доступен объективному

наблюдению и экспериментальному исследованию. Именно таким предметом

и служит поведение, которое, как доказали в своих работах А. Бэн, Г.

Спенсер, И.М. Сеченов и другие ученые, является такой же составляющей

психики, как сознание. Следуя этим теориям, Уотсон доказывал, что

поведение представляет собой единственный объект, доступный изучению, а

потому психология должна исключить сознание из своего предмета, оставив

в нем только поведение.

Анализ структуры и генезиса поведения, факторов, которые помогают

и препятствуют становлению связей между стимулом (S) и реакцией (R), стал

центральным для бихевиоризма.

Идея о том, что в основе развития поведения лежит формирование все

новых связей между стимулами и реакциями, привела бихевиористов к

убеждению, что ведущим фактором в процессе генезиса является

социальный, окружающая среда. Этот подход, названный социогенетическим

(в отличие от биогенетического, в котором ведущим фактором выступает

наследственность), получил наиболее полное воплощение именно в

классическом бихевиоризме. Таким образом, формирование психики,

содержания сознания происходит в процессе жизни человека под влиянием

той информации о стимулах и наиболее адекватных реакциях на них, которые

поставляет среда. При этом из всех возможных реакций отбираются и

закрепляются те, которые способствуют лучшей адаптации, приспособлению

к среде. Значит, адаптация в этой школе, как и в функционализме, является

главной детерминантой, определяющей направление психического развития.

Необихевиоризм: концепция Эдварда Толмена

Формула бихевиоризма была четкой и  однозначной: «стимул-реакция».

Между тем, в кругу бихевиористов появились выдающиеся психологи, поставившие этот постулат под сомнение. Первым из них был профессор университета Беркли (Калифорния), американец Эдвард Толмен (1886-1959), согласно которому формула поведения должна состоять не из двух, а из трех членов, и поэтому выглядеть следующим образом: стимул (независимая переменная) — промежуточные переменные — зависимая переменная (реакция).

Среднее звено (промежуточные переменные) — не что иное, как недоступные прямому наблюдению психические моменты: ожидания, установки, знания.

Следуя бихевиористской традиции, Толмен ставил опыты над крысами, ищущими выход из лабиринта. Главный же вывод из этих опытов свелся к тому, что, опираясь на строго контролируемое экспериментатором и объективно им наблюдаемое поведение животных, можно достоверно установить, что этим поведением управляют не те стимулы, которые действуют на них в данный момент, а особые внутренние регуляторы. Поведение предваряют своего рода ожидания, гипотезы, познавательные (когнитивные) «карты». Эти «карты» животное строит само. Они и ориентируют его в лабиринте. По ним оно, будучи запущено в лабиринт, узнает, «что ведет к чему». Положение о том, что психические образы служат регулятором действия, было обосновано гештальттеорией. Учтя ее уроки, Толмен разработал собственную теорию, названную когнитивным бихевиоризмом.

Толмен свои идеи изложил в книгах «Целевое поведение у животных и человека», «Когнитивные карты у крыс и человека». Экспериментальную работу вел в основном на животных (белых крысах), считая, что законы поведения являются     общими для всех живых существ, а наиболее четко и досконально могут быть прослежены на элементарных уровнях поведения.

Результаты опытов Толмена, изложенные в его основной работе «Целенаправленное поведение у животных и человека» (1932), заставили критически переосмыслить краеугольную схему бихевиоризма S R («стимул — реакция»).

Сама по себе идея целенаправленного поведения противоречила программным установкам основателя бихевиоризма Уотсона. Для бихевиористов классического толка целенаправленность поведения подразумевает допущение о наличии сознания.

На это Толмен заявлял, что для него не имеет значения, обладает организм сознанием или нет. Как и подобает бихевиористу, он сосредоточил внимание на внешних, наблюдаемых реакциях. Он предположил, что причины поведения включают пять основных независимых переменных: стимулы окружающей среды, психологические побуждения, наследственность, предшествующее обучение и возраст. Поведение является функцией всех этих переменных, что может быть выражено математическим уравнением.

Между наблюдаемыми независимыми переменными и результирующим поведением Толмен ввел набор ненаблюдаемых факторов, которые назвал промежуточными переменными. Эти промежуточные переменные фактически являются детерминантами поведения. Они представляют собой те внутренние процессы, которые связывают стимулирующую ситуацию с наблюдаемой реакцией.

Таким образом, формула S R должна читаться как S O R. Промежуточными переменными является все, что связано с О, то есть с организмом, и формирует данную поведенческую реакцию на данное раздражение.

Однако, оставаясь на позициях бихевиоризма, Толмен отдавал себе отчет: поскольку промежуточные переменные не подлежат объективному наблюдению, то они не представляют никакой практической пользы для психологии, если только их не удается увязать с экспериментальными (независимыми) и поведенческими (зависимыми) переменными.

Классическим примером промежуточной переменной является голод, который невозможно увидеть у подопытного существа (будь то животное или человек). И тем не менее голод можно вполне объективно и точно увязать с экспериментальными переменными, например с длительностью того отрезка времени, на протяжении которого организм не получал пищу.

Кроме того, его можно увязать с объективной реакцией или с переменной поведения, — например, с количеством съеденной пищи или со скоростью ее поглощения. Таким образом, данный фактор становится доступным для количественного измерения и экспериментальных манипуляций.

В теории промежуточные переменные оказались весьма полезной конструкцией. Однако практическое воплощение такого подхода потребовало такой громадной работы, что Толмен в конце концов оставил всякую надежду «составить полное описание хотя бы одной промежуточной переменной».

 

Полученные в опытах результаты заставили Толмена отказаться и от принципиального для всей поведенческой доктрины закона эффекта, открытого Торндайком. По его мнению, подкрепление оказывает на научение довольно слабый эффект.

Толмен предложил собственную когнитивную теорию научения, полагая, что повторяющееся выполнение одного и того же задания усиливает возникающие связи между факторами окружающей среды и ожиданиями организма. Таким путем организм познает окружающий его мир. Такие создаваемые научением связи Толмен назвал гештальт-знаками.

Историки науки высказывают смелое предположение, что отец бихевиоризма Джон Уотсон страдал специфическим расстройством — ан-идеизмом, то есть был начисто лишен воображения, что заставляло его все наблюдаемые феномены трактовать сугубо буквально.

Толмену в творческом воображении не откажешь, однако и он свои теоретические рассуждения строил на объективно наблюдаемых феноменах. Что же такого он увидел в своих экспериментах, что заставило его выйти за рамки представлений Уотсона?

Вот крыса бегает по лабиринту, беспорядочно пробуя то удачные (можно двигаться дальше), то неудачные (тупик) ходы. Наконец она находит еду. При последующих прохождениях лабиринта поиск пищи придает поведению крысы целенаправленность.

С каждым разветвлением ходов связываются некоторые ожидания. Крыса приходит к «пониманию» того, что определенные признаки, ассоциирующиеся с развилкой, наводят или не наводят на то место, где находится вожделенная пища.

Если ожидания крысы оправдываются и она действительно находит пищу, то гештальт-знак (то есть признак, ассоциирующийся с некоторой точкой выбора) получает подкрепление. Таким образом животное вырабатывает целую сеть гештальт-знаков по всем точкам выбора в лабиринте. Толмен назвал это когнитивной картой.

Эта схема представляет собой то, что выучило животное, а не просто набор некоторых моторных навыков. В известном смысле, крыса приобретает всеобъемлющее знание своего лабиринта, в иных условиях — иной окружающей ее среды. В ее мозге вырабатывается нечто вроде полевой карты, позволяющей перемещаться в нужном направлении, не ограничиваясь фиксированным набором заученных телодвижений.

В классическом эксперименте, описанном во многих учебниках, представления Толмена нашли наглядное и убедительное подтверждение. Лабиринт, использованный в этом опыте, был крестообразной формы. Крысы одной группы всегда находили пищу в одном и том же месте, даже если для того, чтобы до нее добраться, им при разных точках входа в лабиринт приходилось иногда поворачивать не направо, а налево. Моторные реакции при этом, понятно, отличались, но когнитивная карта оставалась прежней.

Крысы второй группы были поставлены в такие условия, что им каждый раз нужно было повторять одни и те же движения, но пища при этом всякий раз находилась на новом месте.

Например, начиная путь с одного конца лабиринта, крыса находила пищу, только повернув на определенной развилке направо; если же крысу запускали с противоположной стороны, то для того, чтобы добраться до пищи, ей все равно нужно было повернуть направо.

Эксперимент показал, что крысы первой группы — те, кто «изучали» и «усваивали» общую схему ситуации, ориентировались гораздо лучше, чем крысы второй группы, которые воспроизводили заученные реакции.

Толмен предположил, что у человека имеет место нечто похожее. Человек, которому удалось хорошо сориентироваться в какой-то местности, легко может пройти из одной точки в другую разными маршрутами, в том числе и незнакомыми.

Другой эксперимент исследовал латентное научение, то есть такое, которое невозможно наблюдать в то время, когда оно фактически происходит.

Голодную крысу помещали в лабиринт и давали ей возможность свободно бродить по нему. Некоторое время никакой пищи крыса не получала, то есть подкрепления не происходило. Толмена интересовало, имеет ли место какое-либо научение в такой неподкрепляемой ситуации.

Наконец, после нескольких неподкрепленных проб крысе давали возможность найти пищу. После этого скорость прохождения лабиринта резко возрастала, что показало наличие некоторого научения в период отсутствия подкрепления. Показатели этой крысы очень быстро достигали того же уровня, что и у крыс, получавших подкрепление при каждой попытке.

Было бы неправильно воспринимать Толмена как «крысиного наставника», далекого от человеческих проблем. Его статья с показательным названием «Когнитивные карты у крыс и у человека» (доступная и в переводе на русский язык) стала не только собранием доказательств против схемы S ® R, но и страстным призывом уменьшить уровень царящих в обществе фрустрации, ненависти и нетерпимости, порожденных узкими когнитивными картами.

Ввиду того что этот классический текст рискует так и остаться за пределами круга интересов наших психологов, позволим себе обширную и, кажется, очень важную цитату. Отметив, какой деструктивный характер зачастую носит человеческое поведение, Толмен заканчивает свою статью такими словами:

«Что мы можем сделать с этим? Мой ответ состоит в том, чтобы проповедовать силы разума, то есть широкие когнитивные карты. Учителя могут сделать детей разумными (то есть образовать у них широкие карты), если они позаботятся о том, чтобы ни один ребенок не был избыточно мотивирован или слишком раздражен. Тогда дети смогут научиться смотреть вокруг, научатся видеть, что часто существуют обходные и более осторожные пути к нашим целям, научатся понимать, что все люди взаимно связаны друг с другом.

Давайте постараемся не становиться сверхэмоциональными, не быть избыточно мотивированными в такой степени, чтобы у нас могли сложиться только узкие карты. Каждый из нас должен ставить себя в достаточно комфортные условия, чтобы быть в состоянии развивать широкие карты, быть способным научиться жить в соответствии с принципом реальности, а не в соответствии со слишком узким и непосредственным принципом удовольствия.

Мы должны подвергать себя и своих детей (подобно тому, как это делает экспериментатор со своими крысами) влиянию оптимальных условий при умеренной мотивации, оберегать от фрустрации, когда «бросаем» их и самих себя в тот огромный лабиринт, который есть наш человеческий мир.

Я не могу предсказать, будем ли мы способны сделать это или будет ли нам предоставлена возможность делать именно так; но я могу сказать, что лишь в той мере, в какой мы справимся с этими требованиями к организации жизни людей, мы научим их адекватно ориентироваться в ситуациях жизненных задач».

Теория социального обучения (Бандуры)Talent Management

 

Теория социального обучения Бандуры предполагает, что люди учатся друг у друга посредством наблюдения, подражания и моделирования. Теорию часто называют мостом между теориями бихевиоризма и когнитивного обучения, поскольку она охватывает функции внимания, памяти и мотивации.

АВТОРЫ

Альберт Бандура (1925 — настоящее время)

 

КЛЮЧЕВЫЕ ИДЕИ

Люди учатся через наблюдение за поведением, отношениями и результатами других людей [1]. “Большей части человеческого поведения мы научаемся с помощью моделирования: наблюдение за другими формирует представление о том, как выполняется это новое поведение, и в последующем эта закодированная информация служит руководством для действий” (Бандура). Теория социального обучения объясняет поведение человека как нечто, что возникает в процессе непрерывного взаимодействия когнитивных, поведенческих и средовых факторов.

 

НЕОБХОДИМЫЕ УСЛОВИЯ ЭФФЕКТИВНОГО МОДЕЛИРОВАНИЯ

Внимание — различные факторы увеличивают или уменьшают объем внимания. Включает в себя ясность, аффективную валентность, распространенность, сложность, функциональную ценность. На внимание влияют некоторые характеристики (например, сенсорные способности, уровень возбуждения, перцептивный набор, прошлое подкрепление).

Память — запоминание того, на что вы обратили внимание. Включает символическое кодирование, умственные образы, когнитивную организацию, символическое повторение, моторное повторение.

Воспроизведение — воспроизведение изображения. Включает физические возможности и самонаблюдение за воспроизведением.

Мотивация — есть ли веская причина подражать. Включает в себя такие мотивы, как прошлые (например, традиционный бихевиоризм), обещанные (воображаемые стимулы) и замещающие (наблюдение и воспоминание усиленной модели).

 

ВЗАИМНЫЙ ДЕТЕРМИНИЗМ

Бандура верил во “взаимный детерминизм”, т.е. что поведение человека и факторы окружающей среды обоюдно влияют друг на друга, в то время как бихевиоризм в основном утверждает, что человеческое поведение вызывает окружающая среда [2]. Бандура, изучавший агрессивность подростков, считал этот взгляд слишком упрощенным, поэтому он предположил, что поведение также влияет на окружающую среду [3]. Позднее Бандура рассматривал личность как взаимодействие трех компонентов: среды, поведения и психологических процессов (способность воссоздавать образы в уме и языке).

Теорию социального обучения иногда называют мостом между теориями бихевиоризма и когнитивного обучения, поскольку она охватывает функции внимания, памяти и мотивации. Теория связана с теорией социального развития Л. С. Выготского и теорией ситуативного обучения Джин Лэйв, в которой также подчеркивается важность социального обучения.

 

ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ РЕСУРСЫ И ССЫЛКИ

 

 

1. Bandura, A. (1977). Social Learning Theory. New York: General Learning Press.
2. Bandura, A. (1986). Social Foundations of Thought and Action. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
3. Bandura, A. (1973). Aggression: A Social Learning Analysis. Englewood Cliffs, NJ: Prentice-Hall.
4. Bandura, A. (1997). Self-efficacy: The exercise of control. New York: W.H. Freeman.
5. Bandura, A. (1969). Principles of Behavior Modification. New York: Holt, Rinehart & Winston.
6. Bandura, A. & Walters, R. (1963). Social Learning and Personality Development. New York: Holt, Rinehart & Winston.

 

Данный материал (как текст, так и изображения) является объектом авторского права. Любые перепечатки полностью или частично только с активной ссылкой на материал.

Великие психологические эксперименты: «Маленький Альберт»

Алексей Паевский, Снежана Шабанова
«Троицкий вариант» №9(103), 8 мая 2012 года

Продолжая серию рассказов о «классических», или «знаменитых», психологических экспериментах, нужно заметить, что многие из них не могли бы быть поставлены в наше время. Современные этические правила, требующие безусловного предотвращения как физической, так и психической травмы у испытуемого, не позволили бы провести ни эксперимент Стэнли Миллграма (ТрВ-Наука, №86), ни Стэнфордский тюремный эксперимент Филиппа Зимбардо (ТрВ-Наука, №102).

Поведение — наше всё

Эксперимент, поставленный основателем бихевиоризма Джоном Бродесом Уотсоном (John Broadus Watson) и вошедший в историю психологии под названием «маленький Альберт», тоже можно поставить в один ряд с этими опытами.

Полный тезка биографа Шерлока Холмса родился в 1878 году. В 1913 году он заявил о создании нового направления в психологии — бихевиоризма. Согласно этой теории, предметом психологии является поведение, а не психика человека. Поведение же, согласно этой теории, зависит от внешних стимулов и внешней среды, а не от внутренних психических процессов.

Бихевиоризм быстро набрал силу, и в 1916 году, на один год, Уотсон был избран президентом Американской психологической ассоциации (86 лет спустя на этой должности побывал и автор Стэнфордского тюремного эксперимента).

Маленький Альберт

В самом конце 1919 года Уотсон и его ассистентка и любовница Розали Рейнер ставят эксперимент, который призван показать правоту бихевиористической теории. Их задача — вызвать посредством внешних стимулов сложную психическую эмоцию там, где ее раньше не было.

Уотсон и Рейнер выбрали для экспериментов 11-месячного младенца «Альберта Б.». Он был нормально развитым ребенком, флегматичным, а главное — доступным для исследований: его мать работала нянькой в местном приюте для детей-инвалидов.

Сначала экспериментаторы проверили реакции Альберта, показывая ему белую крысу, разнообразные маски, горящую газету и хлопковую пряжу. Ни один из этих предметов не выявил страха у малыша.

Затем Уотсон с ассистенткой приступили к формированию реакции страха. Одновременно с тем, как ребенку давали поиграть с белой крысой, экспериментатор сильно бил молотком по стальной метровой полосе так, чтобы малыш не видел молотка и полосы. Громкий звук пугал Альберта. Разумеется, достаточно быстро ребенок стал пугаться и самой крысы — без удара. Первая фаза эксперимента закончилась — условный рефлекс страха на крысу действительно закрепился у малыша.

Потом была взята пауза на пять дней. Альберт снова оказался у экспериментаторов. Они проверили его реакцию: обычные игрушки не вызывали негативной реакции. Крыса же всё еще пугала малыша. Теперь нужно было проверить — случился ли перенос реакции страха на других животных и похожие предметы. Выяснилось — ребенок действительно боится кролика (сильно), собаки (слабо), мехового пальто, хлопковой пряжи (минимально), шевелюры исследователя, маски Санта-Клауса.

Дальше Уотсон и Рейнер (по их словам) планировали продемонстрировать и возможность снять (переопределить) вызванные реакции страха, но не смогли, поскольку ребенка забрали из больницы, где проводились исследования. Впрочем, в самой первой статье об эксперименте говорится, что психологи прекрасно знали, когда заберут малыша, и лишь указывается, как они хотели бы снять страх [1]. Только в последующих публикациях и интервью они говорили, что ребенка забрали «внезапно».

Впрочем, сейчас за подобные методы «лечения страха» психолог в США мог бы получить очень длинный тюремный срок за изнасилование и педофилию — ведь эти методы включали не только конфету, предлагаемую малышу одновременно с крысой, но и стимулирование половых органов ребенка.

Интересно, что в статье Уотсон не только писал о правоте своей теории, но еще и не преминул пнуть теорию Зигмунда Фрейда.

«Через двадцать лет фрейдисты, если их гипотезы не изменятся, анализируя страх Альберта перед пальто из меха морского котика (при условии, что он придет к ним на сеанс), возможно, будут упрашивать его пересказать им содержание его сна и скажут, что Альберт в возрасте трех лет пытался играть с волосяным покровом на лобке своей матери и получил за это взбучку. (Мы никоим образом не отрицаем, что это могло бы вызвать условную реакцию в любом другом случае.) Если бы психоаналитик в достаточной степени подготовил бы Альберта к признанию такого сна в качестве объяснения его избегательных тенденций и если бы психоаналитик обладал властью и личным авторитетом для того, чтобы добиться своей цели, то Альберт, возможно, был бы полностью убежден в том, что его сон действительно раскрыл все факторы, приведшие к возникновению этого страха».

Начало конца

Уотсон торжествовал, но, как ни странно, эксперимент оказался началом конца бихевиоризма.

Во-первых, последующие «подгонки» и «приглаживания» результатов эксперимента показали, что методологически у эксперимента не всё хорошо. Оказалось, Уотсон время от времени «подкреплял» реакции страха на втором этапе и мешал ребенку включать компенсаторные механизмы (Альберт сосал палец и успокаивался, Уотсон вытаскивал палец изо рта).

Во-вторых, дальнейшая судьба Альберта осталась неизвестной — как и долгосрочный эффект «закрепления» страха.

В-третьих, впоследствии повторить эксперимент не удалось никому. В том числе и самому Уотсону: через шесть месяцев после публикации ему пришлось покинуть университет Джона Хопкинса в связи с этическим скандалом. Правда, никого не волновала судьба малыша — роман женатого Уотсона с аспиранткой возмутил общество гораздо сильнее. Психологу пришлось уйти в рекламу.

Этим экспериментом Уотсон пытался доказать свой тезис, сейчас раздерганный на цитаты в учебниках: «Дайте мне дюжину здоровых, нормально развитых младенцев и мой собственный особый мир, в котором я буду их растить, и я гарантирую, что, выбрав наугад ребенка, смогу сделать его по собственному усмотрению специалистом любого профиля — врачом, адвокатом, торговцем и даже попрошайкой или вором — вне зависимости от его талантов, наклонностей, профессиональных способностей и расовой принадлежности его предков».

Правда, мало кто цитирует продолжение: «Я делаю выводы, недостаточно подкрепленные фактами, и я признаю это, но то же самое делают и защитники противоположной точки зрения, причем они занимались этим в течение тысячелетий».

Watson J. В., Rayner R. Conditioned emotional reactions // J. exp. Psychol. 1920. №3(1). P. 1–14.

Рассмотрение бихевиоризма в качестве психологической науки о поведении

В 1913 году американский психолог Дж. Уотсон (1878-1958 гг.), который впоследствии стал теоретическим лидером бихевиоризма (от английского слова behavior, что означает «поведение»), заявил, что психология получит полное право называться наукой, только когда начнет использовать объективные экспериментальные методы изучения. Но с объективной точки зрения, возможно изучать исключительно поведение человека, проявляющееся в одной либо другой ситуации. Все, что невозможно объективно зарегистрировать, то есть человеческие мысли и сознание – все, что происходит непосредственно внутри человека, изучению уже не подлежит. Объективно изучать и регистрировать возможно исключительно реакции, внешние действия индивида, а также те стимулы и ситуации, которые к этим реакциям приводят. Согласно Дж. Уотсону, задача психологической науки состоит в том, чтобы непосредственно по реакции определять возможный стимул, а по этому стимулу предсказывать конкретную реакцию. Та либо другая поведенческая реакция проявляется на отдельный стимул, какую-либо ситуацию. Формула «стимул-реакция» (S-R) считалась ведущей в бихевиоризме.

Определение 1

С точки зрения последователей этого направления, личность человека – это некая совокупность поведенческих реакций, присущих конкретному индивиду. Новые формы поведения возникают в результате образования условных рефлексов (так называемое обусловливание).

Психологические закономерности управления поведением людей

Можно осуществлять управление поведением людей, применяя некоторые психологические закономерности.

Закон эффекта

Был определен одним из первооткрывателей бихевиористского направления Э. Торндайком (1874-1949 гг.), подчеркивает: связь между стимулом и реакцией увеличивается, когда присутствует подкрепление. Оно бывает положительного характера (некая похвала, получение ожидаемого результата, материальное вознаграждение и т.д.) либо отрицательного (наказание, болевые ощущения, критическое замечание, неудача и т.п.). Поведение индивида зачастую вытекает из ожидания какого-либо положительного подкрепления, но в редких случаях преобладает желание в первую очередь избежать отрицательного подкрепления.

Закон субъективной ценности подкрепления

Чтобы осуществлять управление поведением, важно учитывать, какое именно подкрепление, какая именно награда предпочтительна, ценна и наиболее значима для индивида на конкретный момент. В концепции бихевиоризма индивид понимается в первую очередь как действующее, реагирующее, способное к обучению существо, которое «запрограммировано» на одни либо другие реакции, действия, проявления поведения. Меняя подкрепления и стимулы, можно «программировать» индивида на предпочтительное поведение. Помимо этого, в недрах самого бихевиоризма психолог Э. Толмен (1886-1959 гг.) подверг явному сомнению схему «стимул-реакция» как чрезвычайно упрощенную и добавил к этим членам новую переменную, стоящую между ними – психические процессы конкретного индивида, напрямую зависящие от его наследственности, прошлого опыта и нынешнего физиологического состояния.

Американский психолог Б.Ф. Скиннер (1904-1990 гг.) сформулировал положение о трех типах поведения человека: безусловно рефлекторном, условно рефлекторном и оперантном. Безусловно рефлекторный и условно рефлекторный типы поведения вызываются некими стимулами и называются, в свою очередь, респондентным (или отвечающим) поведением. Они составляют некую часть репертуара поведения человека, но исключительно ими не обеспечивается полная адаптация человека к нынешней среде его обитания. Сам процесс приспособления выстраивается на основании активных проб – то есть воздействий человека на окружающий его мир.

Замечание 1

Некоторые такие пробы совершенно случайно способны привести к получению полезного результата, который из-за своей очевидной полезности закрепляется. Данные реакции не вызываются стимулом, а выделяются (можно сказать, испускаются) самим организмом. Одни из них оказываются действительно верными и поэтому подкрепляются.

Скиннер дал им название «оперантные» (реакции типа Я). По мнению Скиннера, конкретно данные реакции можно считать преобладающими в адаптивном поведении человека. Основным средством формирования нового социального поведения является подкрепление.

Информация, приобретенная при изучении животных, перенесена Скиннером на людское поведение, что привело к довольно биологизаторской трактовке человека. Для решения некоторых социальных проблем современного социума Скиннер выдвинул задачу формирования технологии поведения, призванную вести контроль одной части людей над другой частью. В роли средства управления людского поведения выступал контроль за режимом подкреплений, дающий возможность осуществлять определенное манипулирование. Получается, что Скиннер огласил еще две психологические закономерности, которые можно увидеть ниже.

Слишком сложно?

Не парься, мы поможем разобраться и подарим скидку 10% на любую работу

Опиши задание

Принцип оперантного обусловливания

Поведение живых существ в полной мере определяется последствиями, к которым оно может привести. В зависимости от того, будут ли эти последствия положительными, безразличными либо отрицательными, данный живой организм проявит определенную тенденцию повторять конкретный поведенческий акт, не придавать ему малейшего значения либо стараться полностью избегать тех действий и тех ситуаций, которые способны привести к отрицательным последствиям.

Закономерность субъективной вероятности последствий

Индивид субъективно проводит оценку доли вероятности наступления одних либо других последствий своих собственных реакций. Чем сильнее субъективная вероятность проявления отрицательных последствий, тем значительнее это влияет на поведение индивида, и тем в большей степени он склоняется к тому, чтобы отказаться от подобных инициативных действий.

Определение 1

Скиннер говорил, что личность – это определенная совокупность социальных реакций, определенных навыков, сформировавшихся в результате оперантного научения.

Под достаточным влиянием конкретной системы подкреплений и наказаний человек получает новые социальные навыки, а также другие свойства личности.

Представитель школы необихевиоризма Альберт Бандура (1925-1988 гг.) продемонстрировал, что новое поведение способно появляться не только в результате спонтанной инструментальной активности (как считал Скиннер), но и как подражание либо как результат словесного (вербального) инструктирования. Именно так были озвучены закономерности управления поведением людей, перечисленные далее.

Закономерность подражания

Индивид склонен копировать поведение других индивидов с расчетом на то, что результаты этого копирования окажутся положительными для него лично.

Закономерность научения через пример либо наблюдение

Индивиды способны учиться, просто наблюдая, читая либо слыша об определенном поведении других людей.

Закономерность самоподкрепления

Индивиды обладают способностью самостоятельно давать оценку собственному поведению и поощрять либо критиковать либо каким-то образом наказывать себя в том случае, если они нарушили общепринятые нормы, которые кажутся им правильными.

Теория Джулиана Роттера

В теории социального научения, разработанной Дж. Роттером (1916-1914 гг.), социальное поведение человека возможно обрисовать, используя нижеперечисленные понятия:

• Поведенческий потенциал. Любой индивид обладает конкретным набором действий, поведенческих реакций, образовавшихся в течение его жизни.
• Субъективная вероятность. С какой, как считает индивид, вероятностью, некое подкрепление будет после конкретного поведения в какой-либо ситуации (когда индивид думает, что есть высокая вероятность того либо другого вида подкрепления в этой ситуации, он быстрее усваивает нужное поведение, которое максимально соответствует и ситуации, и подкреплению).
• Характер и ценность подкрепления. Различные индивиды ценят и выбирают различные подкрепления. Для кого-то намного более ценна устная похвала, необходимо уважение окружающих, для кого-то – материальные блага, кто-то сильнее чувствителен к наказанию и так далее.
• Локус контроля. От латинского слова locus, что означает «место», «местоположение». Это понятие, которое ввел Роттер, разделяет индивидов по такому принципу: часть считает себя «пешкой», а часть – человеком, чьи усилия могут привести к достижению поставленной цели. Экстерналы снимают с себя ответственность за абсолютно все происходящее с ними, и перекладывают ее на окружающих и жизненные обстоятельства. Интерналы склонны считать ответственным за все положительные и отрицательные события в жизни исключительно себя самих. Проще поддаются внешнему влиянию и управлению именно экстерналы, их поведение гораздо легче программируется переменами внешних воздействий, определенных ситуаций, стимулов и подкреплений.

Сильные и слабые стороны бихевиоризма

Основными достижения бихевиоризма в качестве психологии как науки о поведении считаются внедрение объективных методов регистрации, а также анализа внешне наблюдаемых реакций, действий индивида, неких процессов и событий, а также открытие конкретных закономерностей научения, появления навыков, поведенческих реакций.

Замечание 2

Значительное влияние бихевиоризм оказал на развитие психотерапии, а также на методы программированного обучения.

Главный недостаток бихевиоризма состоит именно в недостаточном учете сложности психической человеческой деятельности, значительном сближении психики человека и животного, игнорировании процессов сознания, самоопределения индивида, творчества.

История и ключевые понятия поведенческой психологии

Бихевиоризм, также известный как поведенческая психология, — это теория обучения, основанная на идее, что все формы поведения приобретаются посредством обусловливания. Кондиционирование происходит через взаимодействие с окружающей средой. Бихевиористы считают, что наша реакция на стимулы окружающей среды формирует наши действия.

Согласно этой философской школе, поведение можно изучать систематическим и наблюдаемым образом независимо от внутренних психических состояний.Согласно этой точке зрения, следует учитывать только наблюдаемое поведение — познания, эмоции и настроения слишком субъективны.

Строгие бихевиористы считали, что потенциально можно обучить любого человека выполнять любую задачу, независимо от генетического фона, личностных черт и внутренних мыслей (в пределах своих физических возможностей). Это требует только правильного кондиционирования.

Verywell / Цзяци Чжоу

Краткая история бихевиоризма

Бихевиоризм был официально установлен с публикацией Джона Б.Классическая статья Уотсона «Психология с точки зрения бихевиористов» лучше всего резюмируется следующей цитатой Уотсона, которого часто считают «отцом» бихевиоризма:

«Дайте мне дюжину здоровых младенцев, хорошо сформированных, и мой собственный особый мир, чтобы вырастить их, и я гарантирую, что возьму любого наугад и обучу его, чтобы он стал любым специалистом, которого я выберу — врачом, юристом, художник, вождь купца и, да, даже нищий и вор, независимо от его талантов, склонностей, склонностей, способностей, призвания и расы его предков.»

Проще говоря, строгие бихевиористы считают, что любое поведение является результатом опыта. Любого человека, независимо от его или ее происхождения, можно научить действовать определенным образом при правильной обусловленности.

Примерно с 1920 до середины 1950-х годов бихевиоризм стал доминирующей школой мысли в психологии. Некоторые предполагают, что популярность поведенческой психологии выросла из желания сделать психологию объективной и измеримой наукой.

В то время исследователи были заинтересованы в создании теорий, которые можно было бы четко описать и измерить эмпирически, но также использовать для внесения вклада, который мог бы повлиять на ткань повседневной жизни человека.

Ключевые понятия

Есть несколько принципов, которые отличают поведенческую психологию от других психологических подходов.

Два типа кондиционирования

Согласно поведенческой психологии, существует два основных типа обусловливания: классическое обусловливание и оперантное обусловливание.

Классический кондиционер

Классическое кондиционирование — это техника, часто используемая в поведенческом обучении, при которой нейтральный стимул сочетается с естественным стимулом. В конце концов, нейтральный стимул вызывает ту же реакцию, что и естественный стимул, даже без естественного стимула.

В течение трех различных фаз связанный с ним стимул становится условным стимулом, а усвоенное поведение — условной реакцией.Взаимодействие с другими людьми

Оперативное кондиционирование

Оперантное обусловливание (иногда называемое инструментальным обусловливанием) — это метод обучения, который осуществляется посредством подкреплений и наказаний. Посредством оперантного обусловливания устанавливается связь между поведением и последствиями этого поведения.

Когда за действием следует желаемый результат, такое поведение с большей вероятностью повторится снова в будущем. С другой стороны, реакция, за которой следуют неблагоприятные исходы, с меньшей вероятностью повторится в будущем.Взаимодействие с другими людьми

Обучение через ассоциацию

Классический процесс кондиционирования работает путем развития ассоциации между стимулом окружающей среды и естественным стимулом.

В классических экспериментах физиолога Ивана Павлова собаки связывали подачу еды (то, что естественно и автоматически вызывает реакцию слюноотделения) сначала со звуком колокольчика, а затем с видом белого халата лаборанта. В конце концов, лабораторный халат вызвал у собак слюноотделение.Взаимодействие с другими людьми

На кондиционирование можно повлиять

Во время первой части классического процесса обусловливания, известного как приобретение, реакция устанавливается и усиливается. Такие факторы, как выраженность стимулов и время их предъявления, могут играть важную роль в том, насколько быстро формируется ассоциация.

Когда ассоциация исчезает, это называется исчезновением, в результате чего поведение постепенно ослабевает или исчезает. Такие факторы, как сила первоначальной реакции, могут сыграть роль в том, как быстро произойдет вымирание.Например, чем дольше была обусловлена ​​реакция, тем больше времени может потребоваться для ее исчезновения.

Последствия влияют на обучение

Бихевиорист Б.Ф. Скиннер описал оперантное обусловливание как процесс, в котором обучение может происходить через подкрепление и наказание. В частности, вы учитесь, формируя связь между определенным поведением и его последствиями.

Например, если родитель награждает своего ребенка похвалой каждый раз, когда он берет свои игрушки, желаемое поведение постоянно подкрепляется.В результате ребенок будет с большей вероятностью убирать беспорядок.

Время играет роль

Графики подкрепления важны для оперантного кондиционирования. Этот процесс кажется довольно простым — просто понаблюдайте за поведением, а затем предложите награду или наказание.

Однако Скиннер обнаружил, что выбор времени для этих наград и наказаний оказывает важное влияние на то, как быстро приобретается новое поведение и сила соответствующей реакции.Взаимодействие с другими людьми

• Непрерывное подкрепление включает вознаграждение за каждый отдельный случай поведения. Его часто используют в начале процесса оперантного кондиционирования. Но по мере изучения поведения расписание может переключиться на частичное подкрепление.
• Частичное подкрепление включает предложение вознаграждения после ряда ответов или по истечении определенного периода времени. Иногда частичное подкрепление происходит по согласованному или фиксированному графику.В других случаях, прежде чем подкрепление будет доставлено, должно произойти переменное и непредсказуемое количество ответов или время.

Сильные и слабые стороны

Одно из главных преимуществ бихевиоризма заключается в том, что он позволяет исследователям исследовать наблюдаемое поведение научным и систематическим образом. Однако многие мыслители считали, что этого не произошло из-за пренебрежения некоторыми важными факторами, влияющими на поведение.

Сильные стороны

• Ориентирован на наблюдаемое, измеримое поведение

• Научное и воспроизводимое

• Полезно для изменения поведения в реальном мире

• Полезные приложения в терапии, образовании, воспитании, уходе за детьми

Недостатки

• Без учета биологических воздействий

• Не учитывает настроения, мысли или чувства

• Не объясняет все обучение

Сильные стороны

Одна из самых сильных сторон поведенческой психологии — это способность четко наблюдать и измерять поведение.Бихевиоризм основан на наблюдаемом поведении, поэтому иногда легче количественно оценить и собрать данные при проведении исследования.

Эффективные терапевтические методы, такие как интенсивное поведенческое вмешательство, анализ поведения, экономия токенов и дискретное пробное обучение, уходят корнями в бихевиоризм. Эти подходы часто очень полезны для изменения неадаптивного или вредного поведения как у детей, так и у взрослых.

Слабые стороны

Многие критики утверждают, что бихевиоризм — это одномерный подход к пониманию человеческого поведения.Критики бихевиоризма предполагают, что поведенческие теории не учитывают свободную волю и внутренние влияния, такие как настроение, мысли и чувства.

Фрейд, например, считал, что бихевиоризм потерпел неудачу из-за того, что не учитывал мысли, чувства и желания подсознания, влияющие на действия людей. Другие мыслители, такие как Карл Роджерс и другие психологи-гуманисты, полагали, что бихевиоризм был слишком жестким и ограниченным, не принимая во внимание личную свободу действий.

Совсем недавно биологическая психология подчеркнула силу мозга и генетики в определении действий человека и влиянии на них. Когнитивный подход к психологии фокусируется на психических процессах, таких как мышление, принятие решений, язык и решение проблем. В обоих случаях бихевиоризм пренебрегает этими процессами и влияниями в пользу изучения только наблюдаемого поведения.

Кроме того, поведенческая психология не учитывает другие типы обучения, которые происходят без использования подкрепления и наказания.Более того, люди и животные могут адаптировать свое поведение при вводе новой информации, даже если это поведение было установлено посредством подкрепления.

Факторы влияния и влияние

Несколько мыслителей оказали влияние на психологию поведения . В дополнение к уже упомянутым, есть ряд выдающихся теоретиков и психологов, оставивших неизгладимый след в поведенческой психологии. Среди них Эдвард Торндайк, психолог-новатор, описавший закон эффекта, и Кларк Халл, предложивший теорию влечения к обучению.Взаимодействие с другими людьми

Есть ряд терапевтических техник, основанных на поведенческой психологии. Хотя после 1950 года поведенческая психология заняла более второстепенное место, ее принципы все еще остаются важными.

Даже сегодня анализ поведения часто используется в качестве терапевтического метода, чтобы помочь детям с аутизмом и задержками в развитии приобрести новые навыки. Он часто включает в себя такие процессы, как формирование (вознаграждение за более близкое приближение к желаемому поведению) и связывание (разбиение задачи на более мелкие части, а затем обучение и объединение последующих шагов вместе).Взаимодействие с другими людьми

Другие методы поведенческой терапии включают терапию отвращения, систематическую десенсибилизацию, экономию токенов, моделирование и управление непредвиденными обстоятельствами.

Слово от Verywell

Хотя поведенческий подход может и не быть доминирующей силой, как раньше, он все же оказал большое влияние на наше понимание человеческой психологии. Один только процесс обусловливания используется для понимания многих различных типов поведения, начиная от того, как люди учатся, и заканчивая развитием языка.

Но, возможно, самый большой вклад поведенческой психологии заключается в ее практических приложениях. Его методы могут сыграть важную роль в изменении проблемного поведения и поощрении более положительных и полезных ответов. Помимо психологии, родители, учителя, дрессировщики и многие другие используют базовые поведенческие принципы, чтобы научить новому поведению и препятствовать нежелательному.

Бихевиоризм | Просто Психология

1. Перспективы
2. Бихевиоризм

Бихевиористский подход

Саул МакЛеод, обновлено 2020

---

Бихевиоризм, также известный как поведенческая психология, представляет собой теорию обучения, в которой все учатся через взаимодействие. окружающая среда через процесс, называемый кондиционированием.Таким образом, поведение — это просто реакция на раздражители окружающей среды.

Бихевиоризм касается только наблюдаемых поведенческих реакций на стимулы, поскольку их можно изучать систематическим и наблюдаемым образом.

Бихевиористское движение началось в 1913 году, когда Джон Уотсон написал статью под названием «Психология, как ее видит бихевиорист», в которой изложил ряд основных предположений относительно методологии и поведенческого анализа:

Основные предположения environment:

Бихевиоризм подчеркивает роль факторов окружающей среды в влиянии на поведение, почти исключая врожденные или унаследованные факторы.По сути, это сосредоточение внимания на обучении.

Мы учимся новому поведению с помощью классической или оперантной обусловленности (вместе известной как «теория обучения»).

Следовательно, когда мы рождаемся, наш ум — это «tabula rasa» (чистый лист).

Психологию следует рассматривать как науку:

Теории должны подкрепляться эмпирическими данными, полученными путем тщательного и контролируемого наблюдения и измерения поведения. Уотсон (1913) заявил, что:

«Психология как бихевиорист рассматривает ее как чисто объективную экспериментальную отрасль естествознания.Его теоретическая цель -… предсказание и контроль ». (стр.158).

Компоненты теории должны быть как можно более простыми. Бихевиористы предлагают использовать операционные определения (определение переменных в терминах наблюдаемых, измеримых событий).

Бихевиоризм в первую очередь занимается наблюдаемым поведением, а не внутренними событиями, такими как мышление и эмоции:

Хотя бихевиористы часто допускают существование познаний и эмоций, они предпочитают не изучать их как только наблюдаемые (т.е., внешнее) поведение можно объективно и научно измерить.

Следовательно, внутренние события, такие как мышление, следует объяснять поведенческими терминами (или вообще исключать).

Существует небольшая разница между обучением, которое происходит у людей и других животных:

Нет фундаментального (качественного) различия между поведением человека и животных. Следовательно, исследования могут проводиться как на животных, так и на людях (например, сравнительная психология).

Следовательно, крысы и голуби стали основным источником данных для бихевиористов, поскольку их среду обитания можно было легко контролировать.

Поведение является результатом реакции на стимул:

Любое поведение, каким бы сложным оно ни было, можно свести к простой ассоциации стимул-ответ). Уотсон описал цель психологии как:

«Предсказать, при наличии стимула, какая реакция произойдет; или, учитывая реакцию, укажите, какая ситуация или стимул вызвали реакцию.'(1930, с. 11).

Типы бихевиоризма

Типы бихевиоризма

Исторически наиболее значительным различием между версиями бихевиоризма является различие между оригинальным «методологическим бихевиоризмом» Уотсона и формами бихевиоризма, позже вдохновленными его работами, известными вместе как необихевиоризм (например, радикальный бихевиоризм). бихевиоризм).

Методологический бихевиоризм

Методологический бихевиоризм

Статья Уотсона «Психология, как ее рассматривает бихевиорист» часто называют «манифестом бихевиориста», в котором Уотсон (1913, стр.158) излагает принципы всех бихевиористов:

«Психология, с точки зрения бихевиористов, представляет собой чисто объективную экспериментальную отрасль естествознания. Его теоретическая цель — предсказание и контроль поведения. Самоанализ не является существенной частью его методов, и научная ценность его данных не зависит от готовности, с которой они поддаются интерпретации в терминах сознания.

Бихевиорист, пытаясь получить единую схему реакции животных, не видит границы между человеком и животным.Поведение человека со всей его утонченностью и сложностью составляет лишь часть общей схемы исследования бихевиориста ».

Радикальный бихевиоризм

Радикальный бихевиоризм

Радикальный бихевиоризм был основан Б. Ф. Скиннером и согласился с предположением методологического бихевиоризма о том, что целью психологии должно быть предсказание и контроль поведения.

Скиннер, как и Ватсон, также признавал роль внутренних психических событий, и, хотя он согласился, что такие частные события нельзя использовать для объяснения поведения, он предложил, чтобы они объяснялись при анализе поведения.

Еще одно важное различие между методологическим и радикальным бихевиоризмом касается степени влияния факторов окружающей среды на поведение. Методологический бихевиоризм Уотсона (1913) утверждает, что ум — это tabula rasa (чистый лист) при рождении.

Напротив, радикальный бихевиоризм принимает точку зрения, что организмы рождаются с врожденным поведением, и, таким образом, признает роль генов и биологических компонентов в поведении.

---

История бихевиоризма

История бихевиоризма

• Павлов (1897) опубликовал результаты эксперимента по кондиционированию после первоначального изучения пищеварения у собак.
• Уотсон (1913) основал поведенческую школу психологии, опубликовав статью Психология, как ее рассматривает бихевиорист .
• Уотсон и Рейнер (1920) научили сироту по имени Альберт Б. (он же Маленький Альберт) бояться белой крысы.
• Торндайк (1905) формализовал Закон действия .
• Скиннер (1936) написал Поведение организмов и ввел концепции оперантного обусловливания и формирования.
• Кларк Халл (1943) Принципы поведения был опубликован.
• Б.Ф. Скиннер (1948) опубликовал Walden Two , в котором описал утопическое общество, основанное на принципах бихевиоризма.
• Журнал экспериментального анализа поведения , начатого в 1958 году.
• Хомский (1959) опубликовал свою критику бихевиоризма Скиннера, « Обзор вербального поведения ».
• Бандура (1963) издает книгу под названием «Теория социальной адаптации и развития личности» , в которой сочетаются когнитивные и поведенческие рамки.
• Б.Ф. Скиннер (1971) опубликовал свою книгу Beyond Freedom and Dignity , в которой утверждает, что свобода воли — это иллюзия.

Сводка по поведению

Сводка по поведению

Основные предположения

Психологию следует рассматривать как науку, которую нужно изучать с научной точки зрения.

Бихевиоризм в первую очередь связан с наблюдаемым поведением, а не с внутренними событиями, такими как мышление.

Поведение является результатом реакции на стимул (т.е.е., любое поведение, каким бы сложным оно ни было, можно свести к простому стимулу-ответу).

Поведение определяется окружающей средой (например, кондиционирование, воспитание).

Сильные стороны

Бихевиористский подход дает четкие прогнозы. Это означает, что объяснения могут быть научно проверены и подтверждены доказательствами.

Приложения в реальной жизни (например, терапия)

Делает упор на объективные измерения

Множество экспериментов в поддержку теорий

Идентифицированные сравнения между животными (Павлов) и людьми (Уотсон и Рейнер — Литтл Альберт)

Ограничения

Игнорируют посреднические процессы

Игнорирует биологию (напр.g., тестостерон)

Слишком детерминирован (мало свободы воли)

Эксперименты — низкая экологическая значимость

Гуманизм — нельзя сравнивать животных с людьми

Редукционист

Проблемы и дебаты

Проблемы и обсуждения

Бесплатно воля против детерминизма

Сильный детерминизм поведенческого подхода, поскольку все поведение усваивается из окружающей среды посредством классической и оперантной обусловленности. Мы — сумма нашей предыдущей обусловленности.

Более мягкий детерминизм теории подхода к социальному обучению, поскольку он признает элемент выбора в отношении того, подражаем ли мы поведению или нет.

Природа против воспитания

Бихевиоризм в значительной степени выступает на стороне воспитания в дебатах, поскольку он утверждает, что нашему поведению учит окружающая среда.

Теория социального обучения также находится на стороне воспитания, поскольку утверждает, что мы учимся нашему поведению на примерах для подражания в нашей среде.

Бихевиористский подход предполагает, что, за исключением нескольких врожденных рефлексов и способности к обучению, всему сложному поведению учатся из окружающей среды.

Холизм против редукционизма

Бихевиористский подход и социальное обучение являются редукционистскими; они выделяют части сложного поведения для изучения.

Бихевиористы считают, что любое поведение, каким бы сложным оно ни было, можно разбить на фундаментальные процессы обусловливания.

Идиографический и номотетический

Это номотетический подход, поскольку он рассматривает все поведение, подчиняющееся одним и тем же законам обусловливания.

Тем не менее, он учитывает индивидуальные различия и объясняет их с точки зрения различий в истории обусловливания.

Научны ли используемые методы исследования?

Бихевиористский подход привнес в психологию научные методы. Были использованы лабораторные эксперименты с высоким контролем посторонних переменных.

Эти эксперименты можно было воспроизвести, и полученные данные были объективными (не зависели от суждений или мнений человека) и измеримыми. Это придало психологии больше доверия.

Однако бихевиористы используют эксперименты на животных, поскольку они предполагают, что люди учатся так же, как животные.

Критическая оценка

Критическая оценка

Бихевиоризм получил экспериментальное подтверждение: Павлов показал, что классическая обусловленность приводит к обучению по ассоциации. Уотсон и Райнер показали, что фобиям можно научиться с помощью классической обусловленности в эксперименте «Маленький Альберт».

Очевидным преимуществом бихевиоризма является его способность четко определять поведение и измерять изменения в поведении. Согласно закону экономности, чем меньше предположений делает теория, тем она лучше и надежнее.Поэтому бихевиоризм ищет простые объяснения человеческого поведения с очень научной точки зрения.

Однако бихевиоризм дает лишь частичное описание человеческого поведения, которое можно объективно рассмотреть. Такие важные факторы, как эмоции, ожидания, мотивация более высокого уровня, не рассматриваются и не объясняются. Принятие бихевиористского объяснения может помешать дальнейшим исследованиям с другой точки зрения, которые могут выявить важные факторы.

Многие эксперименты проводились на животных; мы разные когнитивно и физиологически, у людей разные социальные нормы и моральные ценности, которые опосредуют влияние окружающей среды, поэтому мы можем вести себя иначе, чем животные, поэтому законы и принципы, полученные в результате этих экспериментов, могут применяться в большей степени к животным, чем к людям.

Кроме того, гуманизм (например, Карл Роджерс) отвергает научный метод использования экспериментов для измерения и контроля переменных, поскольку он создает искусственную среду и имеет низкую экологическую ценность.

Гуманистическая психология также предполагает, что люди имеют свободную волю (личную свободу воли) для принятия собственных решений в жизни и не следуют детерминированным законам науки. Гуманизм также отвергает номотетический подход бихевиоризма, поскольку они рассматривают людей как уникальные и полагают, что людей нельзя сравнивать с животными (которые не подвержены требованиям характеристик).Это известно как идиографический подход.

Психодинамический подход (Фрейд) критикует бихевиоризм, поскольку он не принимает во внимание влияние бессознательного разума на поведение, а вместо этого фокусируется на внешне наблюдаемом поведении. Фрейд также отвергает идею о том, что люди рождаются с чистого листа (tabula rasa), и утверждает, что люди рождаются с инстинктами (например, эросом и танатосом).

Биологическая психология утверждает, что любое поведение имеет физическую / органическую причину. Они подчеркивают роль природы над воспитанием.Например, на наше поведение, помимо окружающей среды, также влияют хромосомы и гормоны (тестостерон).

Когнитивная психология утверждает, что между стимулом и реакцией происходят посреднические процессы, такие как память, мышление, решение проблем и т. Д.

Несмотря на эту критику, бихевиоризм внес значительный вклад в психологию. Сюда входит понимание обучения, языкового развития, морального и гендерного развития, которые были объяснены с точки зрения обусловленности.

Вклад бихевиоризма можно увидеть в некоторых его практических приложениях. Поведенческая терапия и модификация поведения представляют собой один из основных подходов к лечению ненормального поведения и легко используются в клинической психологии.

Как ссылаться на эту статью:

Как ссылаться на эту статью:

McLeod, S.A. (2017, 5 февраля). Бихевиористский подход . Просто психология. https: //www.simplypsychology.org / behaviorism.html

Ссылки на стили APA

Бандура А. и Уолтерс Р. Х. (1963). Социальное обучение и развитие личности . Нью-Йорк: Холт, Райнхарт и Уинстон.

Хомский, Н. (1959). Обзор вербального поведения Б.Ф. Скиннера. Язык, 35 (1) , 26-58.

Халл, К. Л. (1943). Принципы поведения: Введение в теорию поведения . Нью-Йорк: Appleton-Century-Crofts.

Павлов, И.П. (1897). Работа пищеварительных желез . Лондон: Гриффин.

Скиннер, Б. Ф. (1948). Уолден два. Нью-Йорк: Макмиллан.

Скиннер, Б. Ф. (1971). За пределами свободы и достоинства . Нью-Йорк: Кнопф.

Торндайк, Э. Л. (1905). Элементы психологии . Нью-Йорк: А. Г. Зайлер.

Уотсон, Дж. Б. (1913). Психология с точки зрения бихевиориста . Психологическое обозрение, 20 , 158-178.

Уотсон, Дж.Б. (1930). Бихевиоризм (исправленное издание). Издательство Чикагского университета.

Уотсон, Дж. Б., и Рейнер, Р. (1920). Условные эмоциональные реакции. Журнал экспериментальной психологии, 3 , 1, стр. 1–14.

Терминология

Классическая обусловленность

Классическая обусловленность относится к обучению по ассоциации и включает в себя обусловливание врожденных телесных рефлексов новыми стимулами.

Стимул

Любая особенность окружающей среды, влияющая на поведение.Например. в опытах Павлова пища была стимулом.

Ответ

Поведение, вызванное стимулом. Например. в опытах Павлова ответом было слюноотделение.

Оперантное кондиционирование

Оперантное обусловливание включает обучение через последствия поведения.

Положительное подкрепление

Подарить объекту то, что ему нравится. Например, Скиннер наградил своих крыс кормовыми гранулами.

Отрицательное подкрепление

Награда — в смысле устранения или избегания какого-либо отталкивающего (болезненного) стимула.Например, крысы Скиннера научились нажимать на рычаг, чтобы выключать электрический ток в клетке.

Наказание

Наложение отвращающего или болевого раздражителя. например, крыс Скиннера пытали электрическим током.

Теория социального обучения

Теория социального обучения утверждает, что люди учатся друг у друга посредством наблюдения, имитации и моделирования.

Эту теорию часто называют мостом между бихевиористской теорией и теорией когнитивного обучения, потому что она охватывает внимание, память и мотивацию.

Редукционизм

Редукционизм — это вера в то, что человеческое поведение можно объяснить, разбив его на более мелкие составляющие.

Редукционисты говорят, что лучший способ понять, почему мы ведем себя именно так, — это внимательно изучить самые простые части, из которых состоят наши системы, и использовать самые простые объяснения, чтобы понять, как они работают.

Бихевиоризм сводит все поведение (независимо от его сложности) к ассоциациям «стимул-реакция».

Как ссылаться на эту статью:

Как ссылаться на эту статью:

McLeod, S.А. (2017, 05 февраля). Бихевиористский подход . Просто психология. https://www.simplypsychology.org/behaviorism.html

сообщить об этом объявлении

Бихевиоризм — теории обучения

Бихевиоризм — это мировоззрение, основанное на принципе «стимул-реакция». Все поведение, вызванное внешними стимулами (оперантное обусловливание). Любое поведение можно объяснить без учета внутренних психических состояний или сознания ^[1] .

Авторы

Ключевые концепции

Бихевиоризм — это мировоззрение, которое предполагает, что учащийся по сути пассивен, реагируя на раздражители окружающей среды.Учащийся начинает с чистого листа (т.е. tabula rasa), а его поведение формируется посредством положительного или отрицательного подкрепления ^[2] . И положительное, и отрицательное подкрепление увеличивают вероятность того, что предшествующее поведение повторится. Напротив, наказание (как положительное, так и отрицательное) снижает вероятность того, что предшествующее поведение повторится снова. Положительный указывает на применение раздражителя; Отрицательный означает отказ от стимула.Таким образом, обучение определяется как изменение поведения учащегося. Большая часть (ранней) бихевиористской работы была проделана с животными (например, собаками Павлова) и распространена на людей ^[3] .

Бихевиоризм предшествует когнитивистскому мировоззрению. Он отвергает структурализм и является продолжением логического позитивизма.

Радикальный бихевиоризм

Радикальный бихевиоризм, разработанный Б.Ф. Скиннером, описывает особую школу, возникшую во время правления бихевиоризма. Он отличается от других школ бихевиоризма с большими различиями в принятии опосредующих структур, роли эмоций и т. Д.

Дополнительные ресурсы и ссылки

ресурса

Список литературы

1. Скиннер, Б. Ф. (2011). Насчет бихевиоризма. Винтаж.
2. Уотсон, Дж. Б. (2013). Бихевиоризм. ООО «Рид Букс»
3. Павлов, И. П., и Анреп, Г. В. (2003). Условные рефлексы. Курьерская корпорация.

Что такое бихевиоризм в психологии? Определение, теории

Бихевиоризм — это теория, согласно которой психологию человека или животных можно объективно изучить с помощью наблюдаемых действий (поведения.Эта область исследований возникла как реакция на психологию XIX века, которая использовала самоанализ своих мыслей и чувств для изучения психологии человека и животных.

Ключевые выводы: бихевиоризм

• Бихевиоризм — это теория, согласно которой психологию человека или животных можно объективно изучить с помощью наблюдаемых действий (поведения), а не мыслей и чувств, которые нельзя наблюдать.
• Среди влиятельных фигур бихевиоризма психологи Джон Б.Уотсон и Б.Ф. Скиннер, которые связаны соответственно с классической и оперантной обусловленностью.
• В классическом кондиционировании животное или человек учится связывать два стимула друг с другом. Этот тип обусловливания включает непроизвольные реакции, такие как биологические или эмоциональные.
• При оперантном обусловливании животное или человек учатся поведению, связывая его с последствиями. Это можно сделать с помощью положительного или отрицательного подкрепления или наказания.
• Оперантное обусловливание все еще встречается в классах сегодня, хотя бихевиоризм больше не является доминирующим способом мышления в психологии.

История и происхождение

Бихевиоризм возник как реакция на ментализм — субъективный подход к исследованиям, который использовали психологи во второй половине XIX века. В ментализме разум изучается по аналогии и путем изучения собственных мыслей и чувств — процесс, называемый интроспекцией. Менталистские наблюдения считались бихевиористами слишком субъективными, поскольку они значительно различались среди отдельных исследователей, что часто приводило к противоречивым и невоспроизводимым результатам.

Существует два основных типа бихевиоризма: методологический бихевиоризм, на который сильно повлияли работы Джона Б. Уотсона, и радикальный бихевиоризм, пионером которого был психолог Б.Ф. Скиннер.

Методологическое поведение

В 1913 году психолог Джон Б. Уотсон опубликовал статью, которую можно было бы считать манифестом раннего бихевиоризма: «Психология, как ее рассматривают бихевиористы». В этой статье Уотсон отвергает менталистские методы и подробно описывает свою философию того, какой должна быть психология: наукой о поведении, которую он назвал «бихевиоризмом».”

Следует отметить, что хотя Уотсона часто называют «основателем» бихевиоризма, он ни в коем случае не был первым человеком, критиковавшим самоанализ, и не первым, кто отстаивал объективные методы изучения психологии. Однако после статьи Уотсона бихевиоризм постепенно утвердился. К 1920-м годам ряд интеллектуалов, в том числе такие уважаемые личности, как философ, а позже и лауреат Нобелевской премии Бертран Рассел, осознали важность философии Ватсона.

Радикальное поведение

Из бихевиористов после Уотсона, пожалуй, самым известным является Б.Ф. Скиннер. В отличие от многих других бихевиористов того времени, идеи Скиннера были сосредоточены на научных объяснениях, а не на методах.

Скиннер считал, что наблюдаемое поведение было внешним проявлением невидимых психических процессов, но что было удобнее изучать наблюдаемое поведение. Его подход к бихевиоризму заключался в том, чтобы понять взаимосвязь между поведением животного и окружающей его средой.

Сравнение классического кондиционирования и оперантного кондиционирования

Бихевиористы считают, что люди обучаются поведению посредством обусловливания, которое связывает раздражитель в окружающей среде, такой как звук, с реакцией, например, с тем, что делает человек, когда он слышит этот звук. Ключевые исследования бихевиоризма демонстрируют разницу между двумя типами обусловливания: классическим обусловливанием, которое ассоциируется с психологами, такими как Иван Павлов и Джон Б. Уотсон, и оперантным обусловливанием, связанным с Б.Ф. Скиннер.

Классическое кондиционирование: собаки Павлова

Эксперимент Павлова с собаками — широко известный эксперимент с участием собак, мяса и звука колокольчика. В начале эксперимента собакам давали мясо, из-за которого у них выделялась слюна. Однако, когда они услышали звонок, они этого не сделали.

На следующем этапе эксперимента собаки слышали звонок, прежде чем им принесли еду. Со временем собаки узнали, что звон колокольчика означает пищу, поэтому у них начиналось выделение слюны, когда они слышали звонок, даже если раньше они не реагировали на звонки.Благодаря этому эксперименту собаки постепенно научились ассоциировать звуки колокольчика с едой, хотя раньше они не реагировали на звонки.

Эксперимент Павлова с собаками демонстрирует классическое обусловливание: процесс, с помощью которого животное или человек учится ассоциировать два ранее не связанных стимула друг с другом. Собаки Павлова научились связывать реакцию на один раздражитель (слюноотделение от запаха пищи) с «нейтральным» стимулом, который ранее не вызывал реакции (звон колокольчика.) Этот тип обусловливания включает непроизвольные реакции.

Классический кондиционер: Little Albert

В другом эксперименте, который показал классическое обусловливание эмоций у людей, психолог Дж. Б. Уотсон и его аспирантка Розали Рейнер подвергли 9-месячного ребенка, которого они назвали «Маленький Альберт», белой крысе и другим пушистым животным, таким как кролик и собака, а также хлопок, шерсть, горящие газеты и другие раздражители — все это не испугало Альберта.

Позже, однако, Альберту разрешили поиграть с белой лабораторной крысой. Затем Уотсон и Рейнер издали громкий звук молотка, который напугал Альберта и заставил его плакать. Повторив это несколько раз, Альберт очень огорчился, когда ему подарили только белую крысу. Это показало, что он научился связывать свою реакцию (испуг и плач) с другим стимулом, который раньше не пугал его.

Оперативное кондиционирование: боксы Скиннера

Психолог Б.Ф. Скиннер поместил голодную крысу в ящик с рычагом. Когда крыса двигалась вокруг ящика, она время от времени нажимала на рычаг, в результате обнаруживая, что еда упадет при нажатии на рычаг. Через некоторое время крыса начала бежать прямо к рычагу, когда его поместили в коробку, предполагая, что крыса догадалась, что рычаг означает, что она будет получать пищу.

В аналогичном эксперименте крысу поместили в бокс Скиннера с электрифицированным полом, что вызвало у нее дискомфорт.Крыса обнаружила, что нажатие на рычаг прекращает подачу электрического тока. Через некоторое время крыса сообразила, что рычаг будет означать, что она больше не будет подвергаться воздействию электрического тока, и крыса побежала прямо к рычагу, когда его поместили в коробку.

Эксперимент с ящиком Скиннера демонстрирует оперантное обусловливание, при котором животное или человек обучаются поведению (например, нажатию на рычаг), связывая его с последствиями (например, бросая гранулу или прекращая электрический ток.) Три типа армирования следующие:

• Положительное подкрепление : Когда добавляется что-то хорошее (например, гранулы еды падают в коробку), чтобы научить новому поведению.
• Отрицательное подкрепление : Когда что-то плохое удаляется (например, прекращается электрический ток), чтобы научить новому поведению.
• Наказание : Когда добавляется что-то плохое, чтобы научить испытуемого прекратить поведение.

Влияние на современную культуру

Бихевиоризм все еще можно увидеть в современных классах, где оперантное кондиционирование используется для усиления поведения.Например, учитель может вручить приз ученикам, которые хорошо сдали экзамен, или наказать ученика, который плохо себя ведет, предоставив ему время в заключении.

Хотя бихевиоризм когда-то был доминирующим направлением в психологии в середине 20-го века, с тех пор он потерял популярность в когнитивной психологии, которая сравнивает разум с системой обработки информации, такой как компьютер.

Источники

• Баум У. «Что такое бихевиоризм?» In Understanding Behaviorism: Behavior, Culture and Evolution, Third Edition , John Wiley & Sons, Inc., 2017.
• Cascio, C. «Как мне применить бихевиористскую философию в классе?» Сиэтл Пи .
• Ким, Э. «Различия между классическим и оперантным обусловливанием». 2015.
• Голдман, Дж. Г. «Что такое классическая обусловленность? (И почему это имеет значение?) » Scientific American , 2012.
• Мэлоун, Дж. К.« Действительно ли Джон Б. Уотсон «нашел» бихевиоризм? » Поведенческий аналитик , т.37, нет. 1, 2014, стр. 1-12.
• МакЛеод С. «Скиннер — оперантное обусловливание». Simply Psychology , 2018.
• Павлов И. «Условные рефлексы: исследование физиологической активности коры головного мозга». Classics in the History of Psychology , 1927.
• Пиццурро, Э. «Может ли бихевиоризм по-прежнему применяться перед лицом подавляющего сопротивления?» Personality Research , 1998.
• Watson, J.Б. «Психология с точки зрения бихевиориста». Психологическое обозрение , т. 20, нет. 2, 1913, с. 158-177.
• Уотсон, Дж. Б., и Рейнер, Р. «Обусловленные эмоциональные реакции». Классика по истории психологии .
• Возняк Р. «Бихевиоризм: первые годы». Bryn Mawr College, 1997.

Что такое теория поведенческого обучения?

В классе теория поведенческого обучения является ключом к пониманию того, как мотивировать учащихся и помогать им.Информация передается от учителей к учащимся в ответ на правильный стимул. Учащиеся являются пассивными участниками поведенческого обучения — учителя предоставляют им информацию как элемент реакции на стимулы. Учителя используют бихевиоризм, чтобы показать ученикам, как они должны реагировать и реагировать на определенные раздражители. Это нужно делать постоянно, чтобы регулярно напоминать ученикам, какое поведение ищет учитель.

Положительное подкрепление — ключ к теории поведенческого обучения.Без положительного подкрепления учащиеся быстро откажутся от своих ответов, потому что они не работают. Например, если учащиеся должны получать наклейку каждый раз, когда они получают пятерку на тесте, а затем учителя перестают давать это положительное подкрепление, меньшее количество студентов может получить пятерки на своих тестах, потому что поведение не связано с вознаграждением за их.

Повторение и положительное подкрепление идут рука об руку с теорией поведенческого обучения. Учителя часто работают над тем, чтобы найти правильный баланс: повторение ситуации и получение положительного подкрепления, чтобы показать ученикам, почему они должны продолжать такое поведение.

Мотивация играет важную роль в поведенческом обучении. Положительное и отрицательное подкрепление может быть мотиватором для студентов. Например, ученик, получивший похвалу за хороший результат теста, с гораздо большей вероятностью выучит ответы эффективно, чем ученик, который не получил похвалы за хороший результат теста. Учащийся, не получивший похвалы, испытывает негативное подкрепление — их мозг говорит им, что, хотя они получили хорошую оценку, на самом деле это не имело значения, поэтому материал теста становится для них несущественным.И наоборот, студенты, получающие положительное подкрепление, видят прямую корреляцию с постоянным совершенствованием, полностью основанную на этой реакции на положительный стимул.

6.2 Краткая история бихевиоризма — вводная психология

Цели обучения

К концу этого раздела вы сможете:

• Проследить хронологическое развитие психологической школы бихевиоризма
• Развить понимание основных тем, касающихся бихевиоризма
• Признать важных участников теории поведенческого обучения

Бихевиоризм доминировал в экспериментальной психологии в течение нескольких десятилетий, и его влияние все еще ощущается сегодня.Бихевиоризм в значительной степени ответственен за превращение психологии в научную дисциплину с помощью ее объективных методов и особенно экспериментирования.

Ранние работы в области поведения проводил русский физиолог Иван Павлов (1849–1936). Павлов изучал форму обучающего поведения, называемую условным рефлексом, при которой животное или человек вырабатывали рефлекторную (бессознательную) реакцию на раздражитель и со временем были обусловлены вызывать реакцию на другой раздражитель, который экспериментатор ассоциировал с исходным. стимул.Рефлексом, с которым работал Павлов, было слюноотделение в ответ на присутствие пищи. Рефлекс слюноотделения можно было вызвать с помощью второго стимула, такого как определенный звук, который несколько раз предъявлялся в связи с исходным пищевым стимулом. Как только реакция на второй стимул была «усвоена», пищевой стимул можно было пропустить. «Классическая обусловленность» Павлова — это лишь одна из форм обучающего поведения, изучаемая бихевиористами.

Работа Эдварда Торндайка (1898 г.) с кошками и коробками-головоломками иллюстрирует концепцию кондиционирования.Коробки с пазлами были примерно 50 см в длину, 38 см в ширину и 30 см в высоту (см. Рисунок ниже). Ящики-головоломки Торндайка были сконструированы таким образом, что кошка, помещенная внутрь ящика, могла сбежать, только если нажала на перекладину или потянула за рычаг, в результате чего веревка, прикрепленная к двери, подняла вес и открыла дверь. Торндайк измерил время, которое потребовалось кошке, чтобы выполнить требуемый ответ (например, потянуть за рычаг). Узнав реакцию, он дал кошке награду, обычно еду.

Торндайк обнаружил, что если кошка случайно наступила на выключатель, то при каждом последующем испытании внутри коробки с головоломкой она нажимала на него быстрее.Наблюдая и записывая, сколько времени потребовалось различным животным для побега через несколько испытаний, Торндайк смог изобразить кривую обучения (в виде S-образной формы). Он заметил, что большинству животных сначала было трудно убежать, затем они начали убегать все быстрее и быстрее с каждым последующим испытанием коробки с головоломками, и в конечном итоге время побега выровнялось. Кривая обучения также предполагает, что разные виды обучаются одинаково, но с разной скоростью. Его открытие заключалось в том, что кошки, например, последовательно обучались постепенно.

На основе своих исследований с коробками-головоломками Торндайк смог создать свою собственную теорию обучения (1932).

«Коробка-головоломка Торндайка» Джейкоба Сассмана доступна через общественное достояние «

Из множества частей его теории закон действия Торндайка остается одним из самых известных следствий теорий.

Закон действия: Если за ассоциацией следует удовлетворение, она будет укрепляться, а если за ней следует раздражение, она ослабнет.

То есть Торндайк полагал, что организм будет стремиться усилить ассоциацию между стимулом и ответом, если эта ассоциация будет восприниматься как доставляющая удовлетворение или удовольствие этому организму. И наоборот, организм будет стремиться ослабить связь между стимулом и реакцией, если он вызывает раздражение. Рассмотрим голодную мышь, которую награждают за нажатие на рычаг с едой. Связь между нажатием на рычаг и пищей будет усилена, если награда будет восприниматься как приятная, что для голодной мыши наверняка будет очень приятным.Однако, если та же мышь получила электрический шок после нажатия на рычаг, мышь может решить избегать рычага в будущих испытаниях. Если стимул не вызван (нажатие на рычаг), реакции не будет — мышь ослабляет связь между нажатием на рычаг и электрическим током. Позже закон эффекта был заменен терминологией, придуманной более поздними бихевиористами, которые предпочли термины «подкрепление» и «наказание» терминам «удовлетворение» и «раздражение».

Джон Б. Уотсон (1878–1958) был влиятельным американским психологом, чья самая известная работа произошла в начале 20 века в Университете Джонса Хопкинса.Хотя Вундт и Джеймс были озабочены пониманием сознательного опыта, Ватсон считал изучение сознания ошибочным. Поскольку он считал, что объективный анализ разума невозможен, Ватсон предпочитал сосредоточиться непосредственно на наблюдаемом поведении и попытаться взять это поведение под контроль. Уотсон был одним из главных сторонников смещения фокуса психологии с разума на поведение, и этот подход наблюдения и контроля поведения стал известен как бихевиоризм. Основным объектом изучения бихевиористов было изучение поведения и его взаимодействия с врожденными качествами организма.Бихевиоризм обычно использовал животных в экспериментах, исходя из предположения, что то, что было изучено с использованием животных моделей, в некоторой степени можно применить к поведению человека. Действительно, Толмен (1938) заявил: «Я считаю, что все, что важно в психологии (кроме… таких вопросов, как участие общества и слов), можно исследовать по существу посредством непрерывного экспериментального и теоретического анализа факторов, определяющих поведение крысы в ​​точке выбора. в лабиринте ».

Burrhus Frederic (B.F.Скиннер (1904–1990) был американским психологом. Как и Ватсон, Скиннер был бихевиористом, и он сосредоточился на том, как на поведение влияют его последствия. Б.Ф. Скиннер назвал свою особую разновидность бихевиоризма радикальным бихевиоризмом (1974). Радикальный бихевиоризм — это философия науки о поведении. Он пытается понять поведение как функцию усиливающих последствий окружающей среды. Этот прикладной бихевиоризм не принимает частные события, такие как мышление, восприятие и ненаблюдаемые эмоции, в причинно-следственную связь поведения организма.

Во время исследования в Гарварде Скиннер изобрел оперантную камеру кондиционирования, широко известную как ящик Скиннера (см. Рисунок ниже), которая используется для измерения реакции организмов (чаще всего крыс и голубей) и их упорядоченного взаимодействия с окружающей средой. В ящике был рычаг и поднос с едой, и голодная крыса внутри ящика могла доставить еду на поднос, нажав на рычаг. Скиннер заметил, что когда крыса впервые была помещена в ящик, она бродила вокруг, обнюхивая и исследуя, и обычно случайно нажимала на планку, после чего в лоток падала пеллетка.После этого скорость нажатия на планку резко увеличилась и оставалась высокой до тех пор, пока крыса не перестанет есть. Коробка Скиннера остается важным ресурсом для исследователей, изучающих поведение (Thorne & Henley, 2005). Исследования, проведенные с помощью коробки Скиннера, привели к принципу подкрепления, который представляет собой вероятность того, что что-то произойдет, в зависимости от последствий поведения.

Изображение оперантной камеры кондиционирования или бокса Скиннера. Это устройство позволило экспериментаторам изучить принципы кондиционирования и понять механизмы вознаграждения / наказания в психологических исследованиях.

«Коробка Скиннера» от Bd008 под лицензией CC BY SA 3.0

СВОДКА

Закон эффекта и принцип подкрепления — одни из многих открытий, которые пережили школу бихевиоризма сегодня. Тем не менее, мы чувствуем влияние десятилетий поведенческих исследований в различных современных условиях. Например, поведенческие принципы обычно применяются в поведенческой и когнитивно-поведенческой терапии для создания сильных изменений в поведении.Модификация поведения также часто используется в классных комнатах для поощрения соответствующего поведения в классе и предотвращения возможных сбоев. В целом, бихевиоризм привел к исследованию влияния окружающей среды на поведение человека.

Артикул:

Текст «Введение в психологию» [отредактированный автор (-ы)] находится под лицензией CC BY-NC-SA. http://open.umn.edu/opentextbooks/BookDetail.aspx?bookId=48

Введение в психологию — 1-е канадское изд.Дженнифер Валинга имеет лицензию CC BY-NC-SA. http://open.umn.edu/opentextbooks/BookDetail.aspx?bookId=427

Текст Психологии Openstax, написанный Кэтрин Дампер, Уильямом Дженкинсом, Арлин Лакомб, Мэрилин Ловетт и Марион Перлмуттер, находится под лицензией CC BY v4.0. https://openstax.org/details/books/psychology

Введение в психологию: Полная коллекция Noba Роберта Бисвас-Динера и Эда Динера находится под лицензией CC BY-NC-SA. http://open.umn.edu/opentextbooks/BookDetail.aspx?bookId=228

Упражнения

Обзорные вопросы:

1. Результаты экспериментов Thorndike’s Puzzle Box показали, что подопытным животным потребовалось ____ времени (относительно всех попыток) первоначально при решении пробных головоломок и ____ времени при каждом последующем завершенном испытании.

а. Меньше; Подробнее

г. Меньше; Менее

г. Больше; Менее

г. Больше; Подробнее

2. Закон действия Торндайка отличается от принципа подкрепления, поскольку ____ утверждает, что ____.

а. Закон действия; организмы инициируют действия, доставляющие удовольствие

г. Закон действия; организмы инициируют действия, препятствующие возникновению неприятного эффекта

г. Принцип армирования; организм с большей вероятностью будет придерживаться подкрепляемого поведения

г. Принцип армирования; организм с меньшей вероятностью будет придерживаться поведения, которое не подкрепляется

e. Ни один из вышеперечисленных.

3. Одним из основных принципов радикального бихевиоризма Скиннера было то, что ___

а. деятельность разума, помимо основных функций жизнеобеспечения, имела причинное влияние на поведение организмов

г. восприятие организма является неотъемлемой частью поведения этого организма

г. эмоциональные способности организма являются одними из основных факторов, влияющих на начало поведения

г. сочетание мышления, восприятия и связанной с ними эмоциональной активности организма инициирует поведение

e.частные события человеческого разума не имели причинной роли, относящейся к поведению организма.

Вопросы критического мышления:

1. W . Каковы некоторые из слабых мест радикального бихевиоризма, как он был концептуализирован Б.Ф. Скиннером?

Личный вопрос по заявлению:

1. Какими способами вы потенциально можете увидеть применение поведенческих принципов (например, закона эффекта, принципа подкрепления) в вашей повседневной жизни?

Глоссарий:

условный рефлекс: животное или человек вызвали рефлекторную (бессознательную) реакцию на раздражитель.

классическое кондиционирование: (кратко) тип кондиционирования, при котором естественный, безусловный стимул (например, еда) сочетается с новым стимулом (например, звуком, звонком) для создания обстоятельств, при которых новый стимул может дать желаемый ответ.

закон эффекта: предшественник принципа подкрепления, этот закон описывает действия организма после удовлетворительного или неудовлетворительного результата.

радикальный бихевиоризм: философия в науке о поведении.Радикальный бихевиоризм стремится понять поведение как функцию историй окружающей среды усиливающих последствий, одновременно отвергая роль мышления, восприятия или эмоций в инициировании или поддержании поведения.

Ящик Скиннера: прибор, используемый для измерения реакции организмов (чаще всего крыс и голубей) и их упорядоченного взаимодействия с окружающей средой.

Ответы к упражнениям

Обзорные вопросы:

1.C

2. E (Закон эффекта был эффективно включен в принцип подкрепления для обеспечения более легко проверяемых экспериментальных условий)

3. E

Вопросы критического мышления:

1. Ответ: (должен содержать некоторые из следующих ключевых моментов)

* не все человеческие процессы, характеризующие человеческое поведение, имеют легко распознаваемые условные стимулы, а поведение, которое можно считать условным, нелегко проследить до единого источника

* современные эмпирические исследования в основном опровергли предположение о том, что «частные события» не влияют на поведение (например,г., когнитивно-психологическое лечение, фантомное исследование конечностей)

* частные события — это константы, лежащие в основе ВСЕГО поведения, добровольного или непроизвольного — исключить их просто потому, что они не наблюдаются, по сути, означает поспешные выводы

Глоссарий:

условный рефлекс: животное или человек вызвали рефлекторную (бессознательную) реакцию на раздражитель.

классическое кондиционирование: (кратко) тип кондиционирования, при котором естественный, безусловный стимул (например,ж., еда) сочетается с новым стимулом (например, звуком, звонком) , чтобы создать обстоятельства, в которых новый стимул может вызвать желаемый ответ.

закон эффекта: предшественник принципа подкрепления, этот закон описывает действия организма после удовлетворительного или неудовлетворительного результата.

радикальный бихевиоризм: философия в науке о поведении. Радикальный бихевиоризм стремится понять поведение как функцию историй окружающей среды усиливающих последствий, одновременно отвергая роль мышления, восприятия или эмоций в инициировании или поддержании поведения.

Ящик Скиннера: прибор, используемый для измерения реакции организмов (чаще всего крыс и голубей) и их упорядоченного взаимодействия с окружающей средой.

Бихевиоризм (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. Что такое бихевиоризм?

Со словами «изм» нужно быть осторожным. У них часто есть как свободные, так и строгие значения. А иногда несколько значений каждого тип. «Бихевиоризм» не исключение.Грубо говоря, бихевиоризм — это установка — способ представления эмпирических ограничения на определение психологического состояния. Строго говоря, бихевиоризм — это доктрина — способ психологической или психологической сама поведенческая наука.

Уилфред Селларс (1912–89), выдающийся философ, отмечал что человек может квалифицироваться как бихевиорист, свободно или по отношению говоря, если они настаивают на подтверждении «гипотез о психологические события с точки зрения поведенческих критериев »(1963, п.22). В таком понимании бихевиорист — это тот, кто требует поведенческие свидетельства любой психологической гипотезы. Для такого человек, между двумя состояниями ума нет заметной разницы (убеждения, желания и т. д.), если нет очевидной разницы в поведение, связанное с каждым состоянием. Рассмотрим текущее убеждение человека, что идет дождь. Если нет разницы в его или ее поведение между верой, что идет дождь, и верой в то, что не идет дождь, нет оснований приписывать одно убеждение а не другой.Атрибуция эмпирически пуста или непринужденный.

Возможно, в бихевиоризме нет ничего действительно захватывающего. понял. Он возводит на трон поведенческие свидетельства, что, пожалуй, неизбежно. предпосылка не только в психологической науке, но и в обычном дискурсе о уме и поведении. Каким должно быть поведенческое свидетельство «На троне» (особенно в науке) можно обсуждать. Но интронизация само по себе не подлежит сомнению.

Не совсем бихевиоризм учение. Это широко и энергично обсуждается.Эта статья о доктрине, а не об отношении. Бихевиоризм, доктрина, вызвала большое волнение среди как защитники, так и критики. В некотором смысле это доктрина или семейство доктрин о том, как возвести на престол поведение, а не просто в науке психологии, но в метафизике человека и поведение животных.

Бихевиоризм, доктрина, исповедуется во всей полноте и полное понимание истины следующих трех групп утверждений.

1. Психология — это наука о поведении.Психология — это не наука о внутреннем разуме — как нечто иное или отличное от поведения.
2. Поведение можно описать и объяснить без дополнительных ссылок к ментальным событиям или внутренним психологическим процессам. Источники поведения являются внешними (в среде), а не внутренними (в в уме, в голове).
3. В ходе развития теории в психологии, если так или иначе ментальные термины или концепции используются при описании или объяснении поведения, то либо (а) эти термины или понятия следует исключить и заменены поведенческими терминами или (б) они могут и должны быть переведены или перефразированы в поведенческие концепции.

Эти три группы требований логически различны. Причем взятые самостоятельно каждый помогает сформировать тип бихевиоризм. «Методологический» бихевиоризм стремится к истинность (1). Совершается «психологический» бихевиоризм. к истине (2). «Аналитический» бихевиоризм (также известный как «философский» или «логический» бихевиоризм) привержен истинности утверждения в (3), что ментальный термины или концепции могут и должны быть переведены на поведенческие концепции.

Другая номенклатура иногда используется для классификации бихевиоризмов.Жорж Рей (1997, с. 96), например, классифицирует бихевиоризм как методологический, аналитический и радикальный, где «радикальный» это термин Рей для обозначения того, что я классифицирую как психологические бихевиоризм. Я оставляю за собой термин «радикальный» для психологический бихевиоризм Б. Ф. Скиннера. Скиннер использует выражение «радикальный бихевиоризм», чтобы описать его бренд бихевиоризм или его философия бихевиоризма (см. Skinner 1974, п. 18). В схеме классификации, использованной в этой записи, радикальный бихевиоризм — это подвид психологического бихевиоризма, в первую очередь, хотя он сочетает в себе все три типа бихевиоризма (методологический, аналитический и психологический).

2. Три типа поведения

Методологический бихевиоризм — нормативная теория научного ведение психологии. Он утверждает, что психология должна заботиться о себе с поведением организмов (человеческих и нечеловеческих животные). Психология не должна заниматься психическими состояниями или событий или с построением счетов внутренней обработки информации поведения. Согласно методологическому бихевиоризму, ссылка на психические состояния, такие как убеждения или желания животного, ничего не добавляют к что психология может и должна понять об источниках поведение.Психические состояния — это частные сущности, которые, учитывая необходимой гласности науки, не образуют должных объектов эмпирическое исследование. Методологический бихевиоризм — доминирующая тема в труды Джона Ватсона (1878–1958).

Психологический бихевиоризм — это исследовательская программа в психологии. Это призваны объяснить поведение людей и животных с точки зрения внешних физические стимулы, реакции, истории обучения и (наверняка типы поведения) подкрепления. Психологический бихевиоризм — это присутствует в работах Ивана Павлова (1849–1936), Эдварда Торндайка (1874–1949), а также Уотсон.Его самый полный и самый влиятельный выражение — это работа Б. Ф. Скиннера над расписаниями армирование.

Для иллюстрации рассмотрим голодную крысу в экспериментальном камера. Если определенное движение, например нажатие на рычаг, когда горит свет, затем следует презентация еды, затем вероятность того, что крыса снова нажмет на рычаг, когда голодна, и свет горит, увеличивается. Такие презентации — подкрепления, такие огни являются (различительными) стимулами, такие нажатия на рычаг ответы, и такие испытания или ассоциации являются историями обучения.

Аналитический или логический бихевиоризм — это теория в философии о значение или семантика ментальных терминов или концепций. В нем говорится, что сама идея психического состояния или состояния — это идея поведенческого предрасположенность или семейство поведенческих тенденций, очевидных в том, как человек ведет себя скорее в одной ситуации, чем в другой. Когда мы приписываем убеждение, например, кому-то, мы не говорим, что он или она в определенном внутреннем состоянии или состоянии. Вместо этого мы характеризуя человека с точки зрения того, что он или она может сделать в конкретные ситуации или взаимодействия с окружающей средой.Аналитический бихевиоризм можно найти в работах Гилберта Райла (1900–76) и более поздняя работа Людвига Витгенштейна (1889–1851) (если, возможно, не без противоречие в интерпретации, в случае Витгенштейна). Больше недавно философ-психолог У. Т. Плейс (1924-2000) выступал за марку аналитического бихевиоризма, ограниченного намеренным или репрезентативные состояния ума, такие как убеждения, которые Место занимало составлять тип, хотя и не единственный тип ментальности (см. Грэм и Валентайн 2004).Возможно, вариант аналитического или логический бихевиоризм можно также найти в работе Дэниела Деннета о описание состояний сознания с помощью метода, который он называет «Гетерофеноменология» (Dennett 2005, стр. 25–56). (Смотрите также Мельсер 2004.)

3. Корни бихевиоризма

Каждый методологический, психологический и аналитический бихевиоризм имеет исторические основы. Аналитический бихевиоризм прослеживает свою историческую корни в философском движении, известном как логический позитивизм (см. Смит 1986).Логический позитивизм предполагает, что значение утверждения, используемые в науке, следует понимать с точки зрения экспериментальных условия или наблюдения, подтверждающие их истинность. Этот позитивист доктрина известна как «верификационизм». В психологии верификационизм лежит в основе или обосновывает аналитический бихевиоризм, а именно: утверждение, что ментальные концепции относятся к поведенческим тенденциям и т. должны быть переведены в поведенческие термины.

Аналитический бихевиоризм помогает избежать метафизической позиции, известной как субстанциальный дуализм.Вещество дуализм — это учение о том, что ментальные состояния происходят в особом, нефизическая ментальная субстанция (нематериальный разум). Напротив, для аналитический бихевиоризм, вера в то, что я прихожу вовремя визит к стоматологу в 14:00, а именно, что у меня прием в 14:00, не свойство ментальной субстанции. Вера — это семья тенденции моего тела. Кроме того, для аналитического бихевиориста мы не может определить убеждение в моем прибытии независимо от этого прибытия или других членов этого семейства тенденций.Итак, мы также не может рассматривать это как причину прибытия. Причина и следствие, поскольку Юм учил, концептуально отличному существованию. Полагая, что у меня есть встреча в 14:00 не отличается от моего прибытия и поэтому не может быть частью причинных основ прибытия.

Исторические корни психологического бихевиоризма частично заключаются в классический ассоцианизм британских эмпириков, в первую очередь Джона Локк (1632–1704) и Дэвид Хьюм (1711–76). Согласно классической ассоциативность, разумное поведение — продукт ассоциативного обучение.В результате ассоциаций или пар между перцептивными опыты или стимулы, с одной стороны, и идеи или мысли о другой, люди и животные получают знания об окружающей их среде и как действовать. Ассоциации позволяют существам открывать причинные устройство мира. Ассоциацию лучше всего рассматривать как получение знаний об отношениях между событиями. Интеллект в поведении — признак таких знаний.

Классический ассоцианизм опирался на интроспективные сущности, такие как перцептивный опыт или стимуляция как первые звенья в ассоциации и мысли или идеи в качестве вторых ссылок.Психологические бихевиоризм, мотивированный экспериментальными интересами, утверждает, что понять истоки поведения, ссылки на стимуляции (переживания) следует заменить ссылкой на стимулы (физические события в окружающей среде), и это ссылка на мысли или идеи следует исключить или заменить ссылкой на ответы (открытое поведение, двигательное движение). Психологический бихевиоризм — это ассоцианизм без обращение к внутренним душевным событиям.

Люди не говорят об интроспективных сущностях, мыслях, чувства и т. д., даже если они не признаются бихевиоризмом или лучше всего понимать как поведенческие тенденции? Психологические бихевиористы рассматривают практику разговоров о собственных состояниях ум, и интроспективно сообщать об этих состояниях, как потенциально полезные данные в психологических экспериментах, но не предполагающие метафизическая субъективность или нефизическое присутствие тех состояния.Есть разные причины, стоящие за интроспективным отчеты, и психологи-бихевиористы принимают эти и другие элементы интроспекции, поддающейся поведенческому анализу. (Для дополнительное обсуждение, см. Раздел 5 этой записи). (См. Для сравнение, метод гетерофеноменологии Деннета; Деннет 1991, стр. 72–81)

Задача психологического бихевиоризма — указать типы ассоциации, понять, как экологические события управляют поведением, обнаруживать и выяснять причинные закономерности или законы или функциональные отношения, которые управляют образованием ассоциаций, и предсказывают, как поведение будет меняться по мере изменения окружающей среды.Слово «Кондиционирование» обычно используется для определения процесса участвует в приобретении новых ассоциаций. Животные в т.н. Эксперименты по «оперантному» условию не учатся, например, нажимайте на рычаги. Вместо этого они узнают о отношения между событиями в их среде, например, что особое поведение, нажатие на рычаг в присутствии света вызывает появление пищи.

В своих исторических основах методологический бихевиоризм разделяет аналитический бихевиоризм влияние позитивизма.Один из главных Целями позитивизма было объединение психологии с естествознанием. Уотсон писал, что «психология как бихевиорист считает, что это чисто объективная экспериментальная отрасль естествознания. это теоретическая цель -… предсказание и контроль »(1913 г., п. 158). Уотсон также писал о цели психологии следующим образом: «Предсказать, на данный стимул, какая реакция произойдет; или, учитывая реакцию, укажите, какая ситуация или стимул вызвало реакцию »(1930, с. 11).

Хотя логически разные, методологические, психологические и аналитический бихевиоризм иногда встречается в одном бихевиоризме.Скиннера радикальный бихевиоризм сочетает в себе все три формы бихевиоризма. Это следует аналитической критике (по крайней мере, в общих чертах) в перефразировании ментальные термины поведенчески, когда или если они не могут быть исключены из объяснительный дискурс. В Verbal Behavior (1957) и др. Скиннер пытается показать, как ментальные термины можно дать поведенческим интерпретации. В книге «О бихевиоризме» (1974) он говорит, что когда психическое терминологию нельзя исключить, ее можно «перевести на поведение »(стр. 18, Скиннер ставит выражение в скобки со своими собственными двойные кавычки).

Радикальный бихевиоризм занимается поведением организмов, а не с внутренней обработкой (если рассматривать или описывать иначе, чем явное поведение). Итак, это форма методологического бихевиоризм. Наконец, радикальный бихевиоризм понимает поведение как отражение частотных эффектов среди стимулов, что означает, что это форма психологического бихевиоризма.

4. Популярность бихевиоризма

Тот или иной бихевиоризм был чрезвычайно популярным исследованием. программа или методологическая приверженность студентов поведению из примерно с третьего десятилетия двадцатого века до середины десятилетия, по крайней мере, до зарождения когнитивной науки революция.Когнитивная наука начала развиваться примерно с 1960 по 1985 год (см. Bechtel, Abrahamsen, and Graham, 1998, стр. 15–17). В Помимо Райла и Витгенштейна, философов, симпатизирующих бихевиоризм включал Карнапа (1932–33), Хемпеля (1949) и Куайна. (1960). Куайн, например, придерживался бихевиористского подхода к исследованию. языка. Куайн утверждал, что понятие психологического или ментального деятельности нет места в научном описании ни происхождения, ни смысл речи. Научно дисциплинированный разговор о значении высказывания — говорить о стимулах для высказывание, его так называемое «стимульное значение».Хемпель (1949) утверждал, что «все психологические утверждения, которые имеют смысл … Могут быть переведены в утверждения, которые не включают психологические концепции », но только концепции физического поведения (стр.18).

Среди психологов бихевиоризм был даже более популярен, чем среди философы. Помимо Павлова, Скиннера, Торндайка и Ватсона, список бихевиористов среди психологов включал, среди прочего, Э. К. Толмен (1886–1959), К. Л. Халл (1884–52) и Э. Р. Гатри (1886–1959).Толмен, например, писал, что «Все важное в психологии … можно исследовать по сути, благодаря постоянному экспериментальному и теоретическому анализу детерминантов поведения крысы в ​​точке выбора в лабиринте » (1938, с. 34).

Бихевиористы создали журналы, организовали общества и основали программы аспирантуры по психологии, отражающие бихевиоризм. Бихевиористы организовались в различные типы исследовательских кластеров, чьи различия проистекают из таких факторов, как разные подходы к кондиционирование и экспериментирование.Некоторые кластеры получили следующие названия: «Экспериментальный анализ поведения», «поведение анализ »,« функциональный анализ »и, конечно же, «Радикальный бихевиоризм». Эти ярлыки иногда были отвечает за звания ведущих обществ бихевиоризма и журналы, в том числе Общество по улучшению поведения Анализ (SABA) и Журнал Экспериментальный анализ поведения (начат в 1958 г.), а также Журнал прикладного анализа поведения (начат в 1968 году).

Бихевиоризм породил тип терапии, известный как поведенческая терапия. (см. Римм и Мастерс 1974; Эрвин 1978).Это развитое поведение методы лечения аутичных детей (см. Ловаас и Ньюсом 1976) и символическая экономика для лечения хронических шизофреников. (см. Stahl and Leitenberg 1976). Это вызвало дискуссии о том, как лучше всего понять поведение нечеловеческих животных и важность лабораторные исследования естественных экологических проявлений поведения животных (см. Шварц и Лейси 1982).

Бихевиоризм наткнулся на различные критические трудности с некоторыми из свои обязательства.Одна из трудностей — заблуждение относительно эффектов подкрепление поведения (см. Gallistel 1990). В первоначальном смысле стимул, такой как еда, является подкреплением, только если его предъявление увеличивает частоту ответа в виде ассоциативных кондиционирование, известное как оперантное кондиционирование. Проблема с этим определение состоит в том, что он определяет подкрепления как стимулы, которые изменяют поведение. Однако презентация еды может не иметь видимого влияние на частоту отклика на еду даже в случаях какое животное лишено пищи или голодно.Скорее, частота отклика может быть связаны со способностью животного распознавать и запоминать временные или пространственные свойства обстоятельств, в которых раздражитель (скажем, еда). Эта и другие трудности вызвали изменения в приверженности бихевиоризма и новые направления исследований. Один альтернативным направлением было изучение роли краткосрочных память как вклад в усиление так называемых траектория поведения (см. Killeen 1994).

Еще одним камнем преткновения в случае аналитического бихевиоризма является тот факт, что поведенческие предложения, которые предназначены для поведенческие пересказы ментальных терминов почти всегда используют ментальные термины сами (см. Чизхолм 1957).На примере моей веры в то, что я записаться на прием к стоматологу в 14:00, нужно также сказать о моем желании прибыть в 14:00, иначе поведение прибытия в 14:00 не могло быть Считайте, что я верю, что у меня назначена встреча в 14:00. Период, термин «Желание» — это мысленный термин. Критики аналитического бихевиоризма утверждают, что мы никогда не избежать использования мысленных терминов при характеристике значение мысленных терминов. Это говорит о том, что мысленный дискурс не может быть вытеснен поведенческим дискурсом. По крайней мере, этого не может быть смещенный посменно.Возможно, аналитическим бихевиористам нужно перефразировать сразу целый рой мысленных терминов, чтобы распознать презумпция того, что присвоение любого такого мысленного термина предполагает применение других (см. Rey 1997, p. 154–5).

5. Почему нужно быть бихевиористом

Зачем кому-то быть бихевиористом? Есть три основных причины (см. также Zuriff 1985).

Первая причина — эпистемологическая или доказательная. Ордер или доказательства для говоря, по крайней мере, в случае третьего лица, что животное или человек в определенном психическом состоянии, например, обладает определенной верой, является основано на поведении, понимаемом как наблюдаемое поведение.Более того, концептуальное пространство или шаг между утверждениями о том, что поведение оправдывает приписывание веры и утверждение, что вера состоит в само поведение — короткий и в некотором смысле привлекательный шаг. Если мы посмотрите, например, на то, как людей учат использовать ментальные концепции и термины — такие термины, как «верить», «желать», и так далее — условия использования оказываются неразрывно связанными с поведенческие тенденции при определенных обстоятельствах. Если психическое состояние атрибуция имеет особую связь с поведением, это заманчиво Сказать, что менталитет состоит только из поведенческих тенденций.

Вторую причину можно выразить следующим образом: одно важное отличие между менталистическим (психические состояния в голове) и ассоциативным или обуславливающих объяснений поведения заключается в том, что менталистические описания имеют тенденцию имеют сильные нативистские наклонности. Это правда, даже если может быть нет ничего изначально нативистского в менталистских отчетах (см. Cowie 1998).

Менталистические объяснения склонны предполагать, а иногда даже прямо объятия (см. Fodor 1981), гипотезу о том, что разум обладает рождение или изначально набор процедур или внутренне представленный правила обработки, которые используются при изучении или приобретении новых ответы.Бихевиоризм, напротив, антинативистский. Бихевиоризм, поэтому обращается к теоретикам, которые отрицают существование врожденных правил с помощью которых организмы учатся. Организмам Скиннера и Ватсона учиться без врожденного или предварительного опыта неявных процедуры, с помощью которых учиться. Обучение не состоит, по крайней мере, изначально в поведении, управляемом правилами. Обучение — это то, что организмы делают в реакция на раздражители. Для бихевиориста организм учится, были, от ее успехов и ошибок. «Правила», — говорит Скиннер (1984a), «получены из непредвиденных обстоятельств, которые определяют различительные стимулы, реакции и последствия » (п.583). (См. Также Dennett 1978).

Многие современные работы в области когнитивной науки на множестве известных моделей как модели коннекционистов или параллельной распределенной обработки (PDP) кажутся разделить антинативизм бихевиоризма в отношении обучения. Построение модели PDP требует подход к обучению, ориентированный на реакцию, а не управляемый правилами, и это потому, что, как и бихевиоризм, он имеет корни в ассоцианизм (см. Bechtel 1985; сравните Graham 1991 с Maloney 1991). Являются ли модели PDP антинативистскими или должны быть зависит от того, что считается естественными или врожденными правилами (Bechtel и Абрахамсен 1991, стр.103–105).

Третья причина привлекательности бихевиоризма, по крайней мере, популярная исторически связано с его пренебрежением к внутреннему психическому или менталистическая обработка информации как объяснительные причины поведения. В пренебрежение наиболее ярко проявляется в работе Скиннер. Скиннер скептически относится к объяснительным ссылкам на ментальные внутренность можно описать следующим образом.

Предположим, мы пытаемся объяснить публичное поведение человека с помощью описание того, как они представляют, осмысляют или думают о своей ситуации.Предположим они представляют или думают о своей ситуации в определенном Кстати, не так просто, как заполнено предметами без атрибутов, а как вещи, как деревья, как люди, как моржи, стены и кошельки. Предположим, мы также говорим, что человек никогда не просто взаимодействует со своим окружением; скорее взаимодействует с окружающей средой, как они воспринимают, видят или представляют Это. Так, например, думая о чем-то как о бумажнике, человек тянется к нему. Воспринимая что-то за моржа, они отступают от Это. Считая что-то стеной, они не врезаются в нее.Так понял, поведение — это эндогенно произведенное движение, а именно. поведение, имеющее свое причинное происхождение внутри человека, который думает или представляет свою ситуацию в определенным образом.

Скиннер возражал бы против таких утверждений. Он возражал бы не потому, что считает, что глаз невиновен или что внутренняя или эндогенная активность не происходит. Он будет возражать, потому что считает, что поведение должны быть объяснены в терминах, которые сами по себе не предполагают вещь, которая объясняется. Внешний (общественный) поведение человека не объясняется обращением к внутреннему (внутренняя обработка, познавательная деятельность) поведение человека (скажем, его или ее классифицируя или анализируя окружающую их среду), если в ней поведение человека совершенно необъяснимо.«В возражение, — писал Скиннер, — внутренним состояниям не в том, что их не существует, но они не актуальны в функционале анализ »(Скиннер, 1953, стр. 35). ‘Не имеет значения’ для Скиннера означает циклический или регрессивный.

Скиннер утверждает, что, поскольку умственная деятельность — это форма поведения, (хотя и внутренний), единственный нерегрессивный, некруговой способ объяснить поведение — это апелляция к чему-то не поведенческому. Это не-поведенческое что-то — раздражители окружающей среды и взаимодействия организма с окружающей средой и подкреплением из нее.

Итак, третья причина привлекательности бихевиоризма заключается в том, что он пытается избегайте (того, что он утверждает) круговых, регрессивных объяснений поведения. Он направлен на воздерживаться от учета одного типа поведения (явного) с точки зрения другой тип поведения (скрытый), при этом в каком-то смысле оставление поведения необъяснимым.

Следует отметить, что взгляды Скиннера на объяснение и предполагаемая округлость объяснения со ссылкой на внутреннюю обработку являются одновременно крайними и научно спорными, и многие идентифицировали себя как бихевиористы, включая Гатри, Толмена и Халл, или продолжать работать в рамках широко понимаемых традиций, включая Киллина (1987) и Рескорла (1990), возражают против многих что Скиннер сказал об объяснительных ссылках на внутренность.Кроме того, сам Скиннер не всегда ясно выражает свое отвращение к внутреннему. Насмешливое отношение Скиннера к объяснительным ссылкам на внутреннюю психику отчасти связано не только с из опасений объяснительной замкнутости, но из его убежденности, что если на языке психологии разрешается ссылаться на внутренние обработки, это в некоторой степени позволяет говорить о несущественных психические субстанции, агенты, наделенные противопричинной свободной волей, и маленькие человечки (гомункулы) внутри тел. Каждый из этих Скиннер берет быть несовместимым с научным мировоззрением (см. Скиннер 1971; см. также День 1976 г.).Наконец, необходимо отметить, что отвращение Скиннера к объяснительные ссылки на внутренность — это не отвращение к внутреннему умственному состояния или процессы как таковые. Он охотно признает, что существуют личные мысли и прочее. Лица Скиннера говорят о внутренних событиях, но только при условии, что их внутреннее рассматривается так же, как публичное поведение или открытые ответы. Адекватный он утверждает, что наука о поведении должна описывать происходящие события внутри кожи организма как часть самого поведения (см. Скиннер 1976 г.).«Насколько я понимаю, — написал он в 1984 г. в специальном выпуске журнала Behavioral and Brain Sciences, посвященном его работа, «все, что происходит, когда мы исследуем общественный стимул, во всех отношениях аналогично тому, что происходит, когда мы исследуем частную один »(Скиннер 1984b, стр. 575; сравните Graham 1984, стр. 558–9).

Скиннеру нечего сказать о том, насколько внутреннее (скрытое, личное) поведение (например, мышление, классификация и анализ) можно описать так же, как публичное или открытое поведение.Но его идея примерно следующим образом. Так же, как мы можем описать явное поведение или моторную движение с точки зрения таких понятий, как стимул, реакция, обусловливание, подкрепление и т. д., поэтому мы можем использовать те же термины в описание внутреннего или скрытого поведения. Одна мысль или линия мысли могут укрепить другая мысль. Акт анализа может служить стимулом для усилие при классификации. И так далее. Чисто «менталистическая» деятельность можно хотя бы примерно проанализировать с точки зрения поведенческих концепций — тема, к которой мы вернемся позже в записи (в 7-м разделе).

6. Социальное мировоззрение Скиннера

Скиннер — единственная крупная фигура в истории бихевиоризма, которая предложить социально-политическое мировоззрение, основанное на его приверженности бихевиоризм. Скиннер построил теорию, а также повествование картина в Walden Two (1948) того, каким было бы идеальное человеческое общество как если бы они были разработаны в соответствии с принципами бихевиоризма (см. также Скиннер 1971). Социальное мировоззрение Скиннера иллюстрирует его отвращение к свободе воли, гомункулам и дуализму, а также его положительным причинам утверждая, что история взаимодействия человека с окружающей средой контролирует его или ее поведение.

Одна из возможных черт человеческого поведения, которую Скиннер намеренно отвергает то, что люди свободно или творчески создают свою собственную среду (см. Хомский 1971, Черный 1973). Скиннер возражает, что «это в природе экспериментальный анализ человеческого поведения, который следует исключить функции, ранее возложенные на свободное или автономное лицо, и передать их один за другим к контролирующей среде »(1971, стр. 198).

Критики выдвинули несколько возражений против социальной теории Скиннера. картина.Один из самых убедительных и, безусловно, один из самых часто рекламируют видение Скиннера идеального человеческого общества. Это — вопрос, который задают вымышленному основателю Walden Two, Фрейзеру, философом Замком. Вопрос в том, что лучше социальный или общинный способ существования человека. Frazier’s, и в нем Скиннера, ответ на этот вопрос слишком общий и неполный. Фрейзер / Скиннер превозносит ценности здоровья, дружба, расслабление, отдых и т. д.Однако эти значения вряд ли детальная основа социальной системы.

В социальной теории существует общеизвестная трудность определения соответствующий уровень детализации, на котором создается чертеж нового и идеального общество должно быть представлено (см. Арнольд 1990, стр. 4–10). Скиннер определяет бихевиористские принципы и стимулы к обучению, которые он надеется уменьшить систематическую несправедливость в социальных системах. Он также описывает несколько практик (касающихся воспитания детей и т.п.), которые призваны способствовать человеческому счастью.Однако он предлагает только самые туманные описания повседневной жизни Уолдена Два гражданина и нет предложений, как лучше решать споры об альтернативных способах жизни, которые на первый взгляд согласуются с принципами бихевиоризма (см. Kane 1996, с. 203). Он мало или совсем не уделяет серьезного внимания важнейшая общая проблема разрешения межличностных конфликтов и к роли институциональных механизмов в разрешении конфликтов.

В эссе, опубликованном в The Behavior Analyst (1985), почти через сорок лет после публикации «Уолдена Два» Скиннер в образе Фрейзера, попытался прояснить свою характеристику идеального человеческого обстоятельства.Он писал, что в идеальном человеческом обществе «люди просто естественно делать то, что им нужно делать, чтобы поддерживать себя … И хорошо относятся друг к другу, и они просто естественно сто других вещей, которые им нравится делать, потому что они не должны делать их »(стр. 9). Однако, конечно же, сотню вещей люди «получать удовольствие от занятий» означает лишь то, что Уолден Два неопределенно определен, а не то, что его культурно установленные привычки и характер институтов заслуга подражания.

Неполнота описания Скиннера идеального человеческого общества или жизнь так широко признана, что можно задаться вопросом, действительно ли эксперименты в жизни Уолдена Два могут дать полезные детали его план.Был проведен не один такой социальный эксперимент. проведено. Пожалуй, самое интересное (отчасти потому, что сообщество эволюционировал от своих скиннеровских корней) — это Twin Oaks Сообщество в Вирджинии в США, которое можно исследовать косвенно через Интернет (см. Другие Интернет-ресурсы).

7. Зачем быть антибихевиористом

Бихевиоризм отклоняется когнитивные ученые, разрабатывающие сложную внутреннюю информацию модели обработки познания. Его лабораторные или экспериментальные режимы игнорируются когнитивными этологами и экологическими психологами, убежденными, что его методы не имеют отношения к изучению поведения животных и людей в их естественной и социальной среде.Его традиционный родственник безразличие к нейробиологии и уважение к окружающей среде непредвиденных обстоятельств отвергают нейробиологи, уверенные, что прямое изучение мозг — единственный способ понять истинно ближайшие причины поведения.

Но бихевиоризм никоим образом не исчез. Прочные элементы бихевиоризм выживает как в поведенческой терапии, так и в лабораторных условиях. теория обучения животных (о которой подробнее ниже). В метафизике разум тоже бихевиористские темы выживают в подходе к разуму, известному как функционализм.Функционализм определяет состояния ума как состояния, которые играют причинно-функциональные роли у животных или систем, в которых они происходят. Пол Черчленд пишет о функционализме следующим образом: «Существенная или определяющая черта любого типа психического состояния. это набор причинно-следственных связей, которые он имеет с… телесным поведение »(1984, с. 36). Это функционалистское понятие аналогично к бихевиористской идее, касающейся поведения и отношения стимул / реакция входят централизованно и по существу в любую объяснение того, что значит для существа вести себя или подчиняться, в схема аналитического или логического бихевиоризма, к атрибуции психические состояния.

Поклонники так называемого и широко обсуждаемого сейчас расширенного разума Гипотеза (EMH) также имеет родство с бихевиоризмом или, по крайней мере, со Скиннером. Определяющая гипотеза EMH заключается в том, что «психическое» представление — это вопрос, который изливается из мозга или головы в мир и культурная среда (Levy 2007). Представления вещи, находящиеся вне головы или имеющие особую индивидуализацию отношения с внешними устройствами или формами культурной деятельности. Опасения Скиннера об изображении силы умственного представление как нечто ограниченное головой (мозг, внутренний разум) по крайней мере, в некоторой степени сродни переходу EMH к изображению репрезентативности как экологически расширенный.

Однако элементы есть элементы. Бихевиоризм больше не доминирующая исследовательская программа.

Почему снизилось влияние бихевиоризма? Самый глубокий и Наиболее сложной причиной снижения влияния бихевиоризма является его приверженность тезису о том, что поведение можно объяснить без ссылка на неповеденческие и внутренние психические (когнитивные, репрезентативная, или интерпретационная) деятельность. Поведение для Скиннера, можно объяснить просто ссылкой на его «функционал» (Термин Скиннера) отношение к окружающей среде или ее вариации. к истории взаимодействия животного с окружающей средой.Нейрофизиологические и нейробиологические состояния для Скиннера, поддерживать или реализовывать эти функциональные или причинно-следственные связи. Но они не служат окончательными или независимыми источниками или объяснениями поведение. Поведение, писал Скиннер (1953), нельзя объяснить. «Находясь полностью внутри [животного]; в конце концов мы должны обратиться к силам, действующим на организм извне ». «Если в нашей причинно-следственной цепочке нет слабого места, так что второе [неврологическое] звено не определяется по закону первым [стимулы окружающей среды], или третий [поведение] вторым, первая и третья ссылки должны быть связаны на законных основаниях.»(Стр. 35) «Правильная информация о второй ссылке может пролить свет на это отношения, но никоим образом не может их изменить ». (там же) Это «Внешние переменные, поведение которых является функцией». (там же)

Скиннер не был триумфатором нейробиологии. Неврология, для он более или менее просто идентифицирует физические процессы в организме, которые лежат в основе взаимодействия животных и окружающей среды. В нем он едет доказательная или эпистемологическая комбинация предшествующего радикального бихевиоризма описание этих взаимодействий.«Организм», он говорит: «не пусто, и его нельзя адекватно лечить просто как черный ящик »(1976, с. 233). «Что-то сделано сегодня что влияет на поведение организма завтра »(с. 233). Нейробиология описывает внутренние механизмы, которые позволяют сегодняшним усиливающий стимул повлиять на завтрашнее поведение. Нейронный ящик не пустой, но он не может, кроме случаев неисправности или расстройство, чтобы отвлечь животное от прошлых моделей поведения, которые были усилены.Он не может действовать независимо или власть над поведением, не являющаяся экологической компенсацией.

Многим критикам бихевиоризма кажется очевидным, что, как минимум, возникновение и характер поведения (особенно поведения человека) не зависит в первую очередь от индивидуальной истории подкреплений, хотя это фактор, но от того, что окружающая среда или история обучения представлена ​​человеком и как (способ в котором) он изображен. Тот факт, что окружающая среда представленный мной ограничивает или сообщает функциональные или причинно-следственные связи, которые держаться между моим поведением и окружающей средой и может из анти-бихевиористской точки зрения, частично отвлечь мое поведение от его история кондиционирования или подкрепления.Неважно, например, как без устали и неоднократно меня подкрепляли за то, что я указывал на есть мороженое, такая история бессильна, если я просто не вижу потенциальный стимул как мороженое или представить себе как мороженое или если я хочу скрыть от другие. Моя история кондиционирования, узко понимаемая как непредставленная для меня поведенчески менее важен, чем окружающая среда или мои изучение истории в том виде, в каком я ее представляю или интерпретирую.

Точно так же для многих критиков бихевиоризма, если репрезентативность находится между средой и поведением, это означает, что Скиннер слишком ограниченно или ограниченно в своем отношении к роли механизмы мозга в производстве или контроле поведения.Мозг — это не просто пассивный банк памяти поведения / окружающей среды. взаимодействия (см. Roediger and Goff 1998). Центральная нервная система, которая в остальном поддерживает мою историю подкреплений, содержит системы или нейровычислительные подсистемы, которые реализуют или кодируют какое бы репрезентативное содержание или значение среда для меня не имела. это также активный интерпретатор или семантический механизм, часто критически действующий экологически непривязанный и поведение контрольные задачи. Такие разговоры о представлении или толковании, тем не менее, это точка зрения, с которой бихевиоризм — безусловно у Скиннера — хочет и пытается уйти.

Одно из определяющих стремлений традиционного бихевиоризма состоит в том, что он пытался освободить психологию от теоретических рассуждений о том, как животные и люди представляют (внутренне, в голове) свое окружение. Это усилие на свобода была важна исторически, потому что казалось, что Связи между поведением и средой намного яснее и управляемее экспериментально, чем внутренние представления. К сожалению, для бихевиоризм, трудно представить более ограничительное правило для психологии, чем та, которая запрещает гипотезы о репрезентативных хранение и переработка.Стивен Стич, например, жалуется на Скиннер, что «теперь у нас есть огромная коллекция экспериментальных данные, которые, казалось бы, просто невозможно понять, если мы постулируйте что-то вроде «механизмов обработки информации в головы организмов (1998, с. 649).

Вторая причина отказа от бихевиоризма заключается в том, что некоторые особенности менталитет — некоторые элементы, в частности, сознательной психической жизни люди — имеют характеристику «qualia» или презентабельно-непосредственные или феноменальные качества.Быть в боли, для пример, не просто вызвать соответствующее болевое поведение в правильные экологические обстоятельства, но это испытать «Подобие» боли (тупое или острое, возможно). Чисто бихевиористское существо, «зомби», как это были, могут проявлять болевое поведение, в том числе под кожей ответы, но полностью отсутствуют качественно отличительные боли и свойственны ей (ее болезненности). (См. Также Graham 1998, С. 47–51 и Грэм и Хорган 2000.О масштабах феноменального в человеческом менталитете, см. Graham, Horgan, and Tienson 2009).

Философ-психолог У. Т. Плейс, хотя в остальном сочувствует применению бихевиористских идей к вопросам разума, утверждал, что феноменальные квалиа нельзя анализировать с точки зрения бихевиоризма. Он утверждал что квалиа не являются ни поведением, ни склонностью к вести себя. «Они дают о себе знать, — сказал он, — от тот самый момент, когда опыт, чьим квалиа они являются » появляется (2000, с.191; перепечатано в Graham and Valentine 2004 г.). Они являются мгновенными характеристиками процессов или событий, скорее чем предрасположенности, проявляющиеся со временем. Качественные мысленные события (например, ощущения, перцептивные переживания и т. д.) для Place, склонность к поведению, а не считаться диспозиции. Действительно, есть соблазн постулировать, что качественные аспекты менталитета влияют на некачественные элементы внутреннего обработки, и что они, например, способствуют возбуждению, внимание и восприимчивость к ассоциативной обусловленности.

Третья причина отказа от бихевиоризма связана с Ноамом. Хомский. Хомский был одним из самых успешных и разрушительные критики. В обзоре книги Скиннера о вербальном поведении (см. выше), Хомский (1959) утверждал, что бихевиористские модели изучение языка не может объяснить различные факты о языке приобретение, например быстрое овладение языком молодыми детей, что иногда называют феноменом «Лексический взрыв». У ребенка проявляются языковые способности быть радикально недоопределенным свидетельствами вербального поведения предложены ребенку в течение короткого периода, в течение которого он или она выражает эти способности.К четырем-пяти годам (нормальным) у детей есть почти безграничная способность понимать и составлять предложения, которые они никогда не слышали раньше. Хомский также утверждал, что кажется явно неверно, что изучение языка зависит от применения детальное армирование. У ребенка нет, поскольку он говорит по-английски в наличие дома, многократно произносить «дом» в присутствие усиливающих старейшин. Язык как таковой кажется изученным в каком-то смысле без явного обучения или детального обучения, и бихевиоризм не предлагает объяснения того, как это могло быть так.Собственные рассуждения Хомского о психологических реалиях лежащая в основе языкового развития гипотеза о том, что правила или принципы, лежащие в основе языкового поведения, являются абстрактными (применительно к все человеческие языки) и врожденные (часть нашей родной психологической одаренность как человеческие существа). При проверке произнесения грамматическое предложение, человек, по Хомскому, имеет практически бесконечное количество возможных ответов и единственный способ понять эту практически бесконечную воспроизводящую способность — это предположить что человек обладает мощной и абстрактной врожденной грамматикой (в основе любой компетенции, которой он может обладать в одном или нескольких отдельные естественные языки).

Проблема, на которую ссылается Хомский, — это проблема поведенческая компетентность и, следовательно, производительность, превосходящая индивидуальную истории изучения, выходит за рамки простой лингвистической поведение у маленьких детей. Похоже, это фундаментальный факт о люди, которых наше поведение и поведенческие способности часто превосходят ограничения индивидуальных историй подкрепления. Наша история арматуры часто слишком мало, чтобы однозначно определить, что мы делаем или как мы это делаем.Поэтому, кажется, требуется много учиться. ранее существовавшие или врожденные репрезентативные структуры или принципиальные ограничения, в которых происходит обучение. (См. Также Brewer 1974, но сравните с Bates et al. 1998 и Коуи 1998).

Являются ли доводы против бихевиоризма окончательными? Решающий? Пол Миль отметил десятилетия назад, что теории в психологии, казалось, исчезают не при силу решительного опровержения, а скорее потому, что исследователи теряют интерес к их теоретической ориентации (Meehl 1978).Один Смысл тезиса Миля состоит в том, что некогда популярный «Изм», не будучи решительно опровергнутым, может восстановить некоторую часть своего прежнего значения, если он мутирует или трансформируется, чтобы включать ответы на критику. Что это может значить для бихевиоризм? Это может означать, что какая-то версия доктрины может отскок.

Скиннер утверждал, что нейронная активность подчиняет или лежит в основе отношения между поведением и окружающей средой и вклад организма в эти отношения не сводятся к нейрофизиологическим свойствам.Но это не означает, что бихевиоризм не может найти полезного союза с нейробиология. Ссылка на структуры мозга (нейробиология, нейрохимия и т. д.) может помочь в объяснении поведения, даже если такие ссылки в конечном итоге не заменяют ссылки на экологические непредвиденные обстоятельства в поведении бихевиориста.

Таков урок моделирования животных, в котором бихевиористские темы все еще пользоваться валютой. Животные модели зависимости, привычки и инструментальные обучения особенно примечательны, потому что они приносят поведенческие исследование более тесного контакта, чем традиционные психологические бихевиоризм с исследованиями механизмов мозга, лежащих в основе подкрепление, особенно положительное подкрепление (West 2006, стр.91–108). Одним из результатов этого контакта стало открытие, что сенсибилизированные нейронные системы, отвечающие за повышенное усиление ценность или сила могут быть отделены от гедонистической полезности или приятное качество подкрепления (см. Робинсон и Берридж 2003 г.). Сила стимула для подкрепления поведения может быть независимо от того, является ли это источником или причиной удовольствия. Сосредоточьтесь на мозге механизмы, лежащие в основе армирования, также составляют центральную часть одного из наиболее активных исследовательских программ в современной нейробиологии, так называемая нейроэкономика, которая объединяет изучение вознаграждения мозга системы с моделями оценки и принятия экономических решений (см. Монтегю и Бернс 2002; Нестлер и Маленка 2004; Росс и др. 2008 г.).Бихевиоризм может оказаться полезным, чтобы купить некоторые из нейроэкономических концептуальная валюта, тем более что некоторые сторонники программы считают себя бихевиористами по духу, если не по стереотипной букве и чтят работы ряда теоретиков бихевиористской традиции экспериментального анализа поведения, такие как Джордж Эйнсли, Ричард Хернштейн и Говард Рахлин о том, как поведение связано с паттернами вознаграждения или подкрепления (см. Ross et al. al. 2008 г., особенно стр. 10). Одно из важных допущений нейроэкономики состоит в том, что полные объяснения взаимодействий организм / окружающая среда будут объединены факты о таких вещах, как графики подкрепления с обращением к нейрокомпьютерное моделирование и нейрохимия и нейробиология армирования.

Другие потенциальные источники обновления? Продолжающаяся популярность поведенческая терапия заслуживает внимания, потому что она предлагает потенциальную область приложение для тестирования режима бихевиоризма. Ранние версии поведенческой терапии стремились применить ограниченные результаты Скиннеровские или павловские парадигмы обусловливания человеческого поведения проблемы. Не следует говорить ни о каком уме; просто поведение — стимулы, ответы и подкрепление. Терапия не формирует поведение мысль. Последовательные поколения поведенческой терапии ослабили те концептуальные ограничения.Адвокаты называют себя когнитивными поведенческие терапевты (например, Mahoney, 1974; Meichenbaum, 1977). Клиентов проблемы поведения описываются со ссылкой на их убеждения, желания, намерения, воспоминания и так далее. Даже язык саморефлексивное мышление и вера (так называемые «Мета-познание») фигурирует в некоторых описаниях поведенческих трудности и вмешательства (Wells 2000). Одна цель таких язык призван побуждать клиентов следить за своими собственное поведение. Самоусиление — важная черта поведенческого самоконтроль (Rachlin 2000; Ainslie 2001).

Можно задаться вопросом, последовательна ли когнитивно-поведенческая терапия с бихевиористской доктриной. Многое зависит от того, насколько веры и желания понятны. Если убеждения и желания понимаются как положения, каким-то образом выплескиваются в окружающую среду и индивидуализированы в терминах об их нементалистической, поведенческой роли во взаимодействиях организм / среда, это соответствовало бы традиционной бихевиористской доктрине. Это будет отражать принцип логического или аналитического бихевиоризма, который если ментальные термины должны использоваться в описании и объяснении поведение, они должны быть определены или перефразированы в нементальном поведенческом термины.Перспективы индивидуализации убеждений / желаний в нементальном, экологически экстерналистские термины могут показаться сомнительными, особенно в случаи сознательного отношения (см. Horgan, Tienson and Graham 2006). Но тема форм и ограничений поведенческой терапии и диапазона его правдоподобное применение открыто для дальнейшего продолжения исследование.

8. Заключение

В 1977 году Уиллард Дэй, поведенческий психолог и редактор-учредитель журнала журнал Behaviorism (который теперь известен как Behavior and Философия), опубликовал книгу Скиннера «Почему я не когнитивный психолог »(Скиннер, 1977).Скиннер начал статью с заявления что «переменные, функцией которых является человеческое поведение, лежат в окружающая среда »(стр. 1). Скиннер закончил, отметив, что «Когнитивные конструкции дают … вводящее в заблуждение что »находится внутри человека (стр. 10)

Более десяти лет назад, в 1966 году, Карл Хемпель объявил о своем бегстве. от бихевиоризма:

Чтобы охарактеризовать… модели поведения, склонности, или способности … нам нужен не только подходящий бихевиористский словарный запас, но также и психологические термины.(стр.110)

Хемпель пришел к выводу, что ошибочно полагать, что человеческий поведение можно понять исключительно в нементальном, поведенческом термины.

Современная психология и философия во многом разделяют взгляды Хемпеля. убежденность в том, что объяснение поведения не может не указывать на представление существом своего мира. Психология должна использовать психологические термины. Поведение без познания слепо. Психологическое теоретизирование без ссылки на внутренние когнитивные обработка по понятным причинам нарушена.Сказать это, конечно, не значит априори исключить, что бихевиоризм восстановит некоторые из своих известность. Как представить себе когнитивную обработку (даже если найти его) остается предметом горячих споров (см. Melser 2004; см. также Леви 2007, стр. 29–64). Но если бихевиоризм хочет восстановить некоторые его известность, это восстановление может потребовать переформулировки его доктрины, соответствующие изменениям (например, нейроэкономика) в нейробиологии, а также в новых терапевтических направлениях.

Точка зрения Скиннера на бихевиоризм или его особый вклад сочетаются с наукой о поведении. с языком взаимодействия организм / среда. Но мы, люди, не просто бегай, спаривайся, гуляй и ешь в той или иной среде. Мы думаем, классифицируем, анализируем, воображаем и теоретизировать. В дополнение к нашему внешнему поведению у нас есть очень сложные внутренняя жизнь, в которой мы активны, часто творчески, в наших головах, при этом часто оставаясь застрявшими, как столбы, неподвижными, как камни.Назовите нашу внутреннюю жизнь «поведением», если хотите, но этот кусок лингвистического оговорка не означает, что вероятность или возникновение внутреннего события формируются теми же непредвиденными обстоятельствами, что и явные поведение или телодвижения. Это не означает, что понимание предложение или составление статьи для этой энциклопедии состоят из тех же общих способов дискриминационных ответов, что и научиться перемещать свое тело в поисках источника пищи. Как внутренний Репрезентативный мир мыслей попадает в Страну бихевиоризма.