Руссо учит учить
Сегодня исполняется 305 лет со дня рождения Жан-Жака Руссо — одной из самых значительных фигур в истории педагогики. Рассказываем о том, какие именно педагогические принципы он отстаивал и почему.
Руссо жил в эпоху Просвещения (1712 — 1778) и был мастер на все руки: учился у нотариуса и гравёра, занимался ботаникой и музыковедением, писал оперы. Впрочем, по распространённому мнению, в этих областях он так и остался дилетантом.
Прославился Жан-Жак как философ (его идеи вдохновляли идеологов Великой французской революции), писатель (его «Новая Элоиза» была главным французским бестселлером XVIII века), а также как автор новаторской педагогической концепции, изложенной в первую очередь в произведении «Эмиль, или О воспитании».
Взятие Бастилии. Художник: Жан-Пьер Уэль(источник: Wikipedia)Впрочем, во многом концепция эта была следствием философских взглядов Руссо. В отличие, например, от другого большого мыслителя эпохи просвещения Томаса Гоббса, который считал естественным состоянием человека войну всех против всех, Руссо пытался доказать обратное.
Если кратко, то Руссо настаивал на том, что в своём естественном состоянии человек был существом свободным, добрым и равным всем, а в государстве же он оказался либо угнетённым бедняком, либо угнетающим богачом.
И пока большинство современников Руссо рассматривали воспитание детей как способ сделать из них нормальных граждан, в его глазах педагогика должна была помочь ребёнку взрастить в себе естественного и чувствительного человека, которого обычные воспитатели подавляют. Итак, как такой педагогический процесс реализовать?
Кадр из м/ф «Тарзан» (1999)(источник: Kinopoisk)Ребёнок — активный участник процесса обучения
Одна из главных задач педагогики — сделать ребёнка самостоятельным. Если он будет заинтересован узнавать новое, если у него самого будет желание учиться, то и процесс обучения будет успешен.
Выводы о том, как устроен мир, ребёнок также должен делать из собственного опыта. Не хочет спать днём — пусть не спит, пусть сам выработает подходящий себе распорядок.
Поэтому и запирать его в классе совершенно не нужно. Чем больше ребёнок будет проводить времени на природе и самостоятельно узнавать мир — тем лучше.
«…пусть не приучают одну руку скорее протягивать или чаще пускать в дело, чем другую; пусть не приучают есть, спать, действовать в один и те же часы; пусть он не боится ни ночью, ни днем одиночества. Подготовляйте исподволь царство свободы и умение пользоваться своими силами, предоставляя его телу привычки естественные, давая ему возможность быть всегда господином самого себя и во всем поступать по своей воле, как только будет иметь ее».
Кадр из м/ф «Тарзан» (1999)(источник: Kinopoisk)Воспитание — не дрессура
Ребёнок ни в коем случае не должен видеть в воспитателе угнетателя, строгого и сурового надсмотрщика, при котором нужно вести себя как подобает и не делать ничего лишнего.
У ребёнка должно сформироваться представление о том, что он — главный в отношениях с воспитателем. Пусть в действительности это не так, это не значит, что воспитатель должен заставлять ребёнка подчиняться.
Ребёнок и так слабее, не нужно ему об этом постоянно напоминать.
Воспитатель должен выстроить процесс обучения так, чтобы ребёнок желал делать то, что воспитатель от него и хочет получить. То есть незаметно для ребёнка возбуждать интерес к обучению, делать его интересным.
«Разве вы не властны производить на него какое вам угодно влияние? Разве его занятия, игры, удовольствия, горести не в ваших руках, даже без его ведома? Конечно, он должен делать только то, что хочет; но он должен хотеть только того, чего вы от него хотите; он не должен делать ни одного не предусмотренного вами шага; не должен открывать рта, если вы не знаете, что он скажет».
Кадр из м/ф «Маугли» (1973)(источник: Youtube)Развитие талантов ребёнка
Строгая и обязательная для каждого учебная программа — абсурд. Каждый ребёнок уникален, он обладает своими задатками, особенностями и способностями, и педагог должен не приводить это всё к какому-то общему знаменателю.
Руссо был против идеи переделывания человека под господствующие в обществе нормы. Педагогика — лишь помощь ребёнку в непростой задаче себя проявить и развить.
Поэтому не нужно с малых лет готовить ребёнка под какое-то «место», чтоб он точно вырос адвокатом, полицейским, солдатом, врачом, кем угодно ещё. Главное — чтоб он был человеком, усвоил общечеловеческие нормы и мог сам искать своё место.
«Пусть предназначают моего воспитанника к тому, чтобы носить саблю, служить церкви, быть адвокатом,— мне все равно. Прежде звания родителей природа зовет его к человеческой жизни. Жить — вот ремесло, которому я хочу учить его».
Типпи Дегре — девочка, воспитывавшаяся в дикой природе(источник: Regard sur l’Ascension Planétaire)Ребёнок должен оставаться ребёнком
Воспитатель не должен принуждать ребёнка действовать и говорить будто взрослый. Не нужно заставлять заучивать наизусть малопонятные формулировки, не нужно требовать от ребёнка взрослых рассуждений.
Иначе, по словам Руссо, воспитанник быстро приспособится к скучным занятиям и приучится отделываться от воспитателя пустыми словами, которые от него просто хотят услышать.
Говорить с детьми нужно в первую очередь о том, в чём они сами заинтересованы. Задавать вопросы должен сам ребёнок, а не воспитатель.
«Не трудно вложить им в уста названия королей, империй, войн, завоеваний, революций, законов; но когда придется связывать с этими словами ясные идеи, то все эти объяснения далеко будут уступать разговору с садовником».
Ещё немного Типпи(источник: Diaforetiko.gr)Не нужно насилия
Вместо физического насилия в отношении ребёнка Руссо предлагает другой метод наказания, известный как метод естественных последствий.
Например, ребёнок сломал игрушку. Не нужно наказывать его, как, впрочем, и не нужно бежать и покупать новую. Пусть ребёнок поймёт ценность утраченного. То же самое с ложью: не нужно наказывать за открывшуюся ложь, а нужно дать ребёнку почувствовать ваше недоверие, показать, как относятся к лжецам.
«Он ломает свою мебель — не торопитесь заменить ее новою: дайте ему почувствовать вред лишения. Он бьет окна в своей комнате: пусть на него дует ветер — не бойтесь, что он получит насморк лучше ему быть с насморком, чем сумасбродом».
(источник: Tumblr)Хотя многие предложенные Руссо подходы принимает современная педагогика, некоторые детали его педагогических воззрений сегодня могут выглядеть устаревшими и даже нелепыми. Например, его возрастная классификация, в которой период с двух до 12 лет обозначался как «сон разума». В это время у ребёнка нужно развивать чувственность, а в следующие три года — уже разум. А ещё через три — переходить к вопросам морали и нравственности.
Подобное разделение топорно и не особо обоснованно, зато сам принцип возрастных разграничений для педагогики был очень важен. Менять подходы к воспитанию, адаптируясь к взрослению ребёнка, — теперь это кажется очевидным принципом, но так было не всегда.
Такие значительные педагогические модели, как школа Монтессори, Вальдорфская школа и прагматическая педагогика Дьюи, вдохновлялись в том числе и подходами Жан-Жака Руссо. И даже за нынешним российским Федеральным государственным образовательным стандартом его фигура явно проглядывается.
Нашли опечатку? Выделите фрагмент и нажмите Ctrl+Enter.
РУССО — это… Что такое РУССО?
РУССО (Rousseau) Жан-Жак (28 июня 1712, Женева Ζ июля 1778, Эрменонвиль) — французский просветитель, философ и писатель, композитор. Родился в семье часовщика. Образование, полученное Руссо, почти всегда было самообразованием — в детстве он познакомился с сочинениями Плутарха, Цицерона, Овидия, Тацита, в юношеские годы, сблизившись во время своих странствий с оказавшей большое влияние на него г-жой Варан, он в течение более чем 10 лет изучал при ее содействии историю, философию, математику, ботанику и музыку (впоследствии за свою оперу “Сельский колдун” он получил королевскую пенсию, которой, впрочем, не воспользовался). До конца дней он зарабатывал на жизнь перепиской нот. В 1744—56 Руссо живет в Париже, сближается с Дидро и Кондилмком, пишет ряд статей для “Энциклопедии”. Успех приходит к нему после публикации его трактата “Рассуждение о том, способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов” (Discours sur les Sciences et les Arts, 1750, рус. пер. 1768), в котором был дан отрицательный ответ на этот вопрос, предложенный Дижонской Академией наук. В то время как другие просветители связывали социальный, в т. ч. нравственный, прогресс с прогрессом науки, Руссо попытался доказать, что спутниками нравственности являются скорее именно наивная простота и даже невежество, нежели образованность и ученость: “…добродетель исчезла по мере того, как их (наук и искусств. —Т.Д.) сияние поднималось все выше и выше над нашим горизонтом и то же явление наблюдалось повсеместно” (Трактаты. М., 1969, с. 14). “Естественному состоянию” Руссо противопоставляет “общественное”, природе — цивилизацию и утверждает, что чем ближе человек к природе (где нет промышленности, наук и искусств), тем он чище и добродетельнее. Этой критике цивилизации Руссо остался верен на всю жизнь. В трактате “Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми” (Discours sur l’origine et les fondements de l’inégalité parmi les hommes, 1755, рус. пер. 1770) причиной социального неравенства признается частная собственность, возникающая на определенной ступени развития общества: в естественном состоянии “не было ни домов, ни хижин, ни какого бы то ни было рода собственности” (там же, с. 97, 98). Возникновение собственности связано с личным трудом и первоначальным захватом земли, ископаемых, озер и т. д.: “Первый, кто огородил участок земли, придумал заявить “Это мое!” и нашел людей, достаточно простодушных, чтобы тому поверить, был подлинным основателем гражданского общества” (там же, с. 72). Возрастание неравенства связано также с совершенствованием орудий труда, благодаря которому стало возможным не убивать военнопленных, а превращать их в рабов. Подчеркивая преимущества “естественного состояния”, Руссо возражает тем, кто, как Гоббс, полагает, что человек от природы зол и что в первобытном состоянии существует “война всех против всех”: “дикари не злы как раз потому, что не знают, что значит быть добрыми, ибо не развитие познания и не узда закона, а безмятежность страстей и неведение порока мешают им совершать зло” (там же, с. 64). Однако, считая “естественное состояние” идеалом человеческого общества, Руссо хорошо понимал, что вернуться к нему нельзя. В статье для Энциклопедии “О политической экономии”, написанной в том же 1755 (рус. пер. 1777), Руссо утверждает, что “право собственности — это самое священное из прав граждан и даже более важное в некоторых отношениях, чем свобода” (там же, с. 128). Гражданское общество должно основываться на собственности, “может быть, потому, что собственность — это истинное основание и истинная порука в обязательствах между людьми” (там же, с. 128): только владение собственностью превращает индивида в ответственного члена общества, только на частной собственности вырастают гражданское общество и правовое государство. Трактат “Об общественном договоре, или Принципы политического права” (Du contrat social ou principes du droit politique, 1762, рус. пер. 1903,1906), обосновывающий необходимостьЗаключения договора между людьми в связи с переходом от естественного состояния к общественному, принес Руссо наибольшую, хотя и посмертную славу (сразу после его смерти отдельные формулировки были включены в Декларацию прав человека и гражданина 1789). В отличие от других концепций общественного договора 17—18 вв. Руссо видит цель договора в построении гражданского общества. Это не договор правителя с подданными или высшего лица с низшими, а договор равных лиц друг с другом, или же общества как целого с каждым из его членов, когда “все они принимают на себя обязательства на одних и тех же условиях и все должны пользоваться одинаковыми правами” (там же, с. 173). Главные понятия трактата — “суверен” и “общая воля”. “Сувереном”, т. е. тем, кто несет на себе бремя законодательной власти, объявляется народ; власть суверена неделима и неотчуждаема. Депутаты в любом государственном представительстве признаются лишь уполномоченными народа, обладающими только совещательным голосом. Понятие “общей воли” приобретает исключительное значение: “Часто существует немалое различие между волею всех и общей волею. Эта вторая блюдет только общие интересы; первая — интересы частные и представляет собой лишь сумму изъявлений воли частных лиц. Но отбросьте из этих изъявлений воли взаимно уничтожающиеся крайности; в результате сложения оставшихся после расхождений получится общая воля” (там же, с. 170). Акты принятия законов есть “акты общей воли”, и для принятия их народом требуется собрание всех граждан вместе; хотя Руссо в данном случае ссылается на Рим и Афины, часто собиравших своих граждан на форум, конституцию он все же пишет для маленького островка Корсика. Ставя вопрос о том, может ли народ быть созидателем законов, Руссо отвечает на него отрицательно: “Все в равной мере нуждаются в поводыре”, и народу нужен законодатель, понимающий человеческие слабости, но не подверженный ни одной из них (это представление о законодателе — вариант типично просветительской концепции мудрого философа-воспитателя): Всякое правление, основанное на общественном договоре, есть республика, но если исполнительная власть передается одному лицу, то она принимает форму монархии, нескольким — аристократии, большинству — демократии. Руссо предпочитает аристократию, имея в виду не сословные, а духовные преимущества. Когда монархия превращается в деспотию, а равенство граждан начинает означать равенство всех перед деспотом в смысле утраты всяких прав, возможно насильственное ниспровержение деспотизма: в качестве необходимых для спасения отечества мер Руссо допускает и революцию, и диктатуру, однако считает их крайними и кратковременными средствами: “никогда не следует приостанавливать священную силу законов, если дело не идет о спасении отечества” (там же, с. 243).Руссо бежит из Франции, около трех лет проводит в имении Фридриха II — герцогстве Нейбургском, в 1766 по приглашению Д. Юма прибывает в Англию, где встречает восторженный прием. В мае 1767 возвращается во Францию, в 1770—78 живет в Париже, последние месяцы проводит в имении своего поклонника маркиза де Жирардена. Его посмертно изданная “Исповедь” (1782—89, рус. пер. 1797), где Руссо хотел беспристрастно изложить все факты своей жизни (он попытался найти оправдание даже самым неблаговидным своим поступкам, напр. помещению в приют четверых своих детей),
пользовалась громкой и отчасти скандальной славой. Многими мыслителями, в т. ч. Л. Н. Толстым, “Исповедь” была принята с восхищением. Воздействие идей Руссо на философов, политических деятелей, литераторов, историков было огромным — влияние его испытали Гёте и H. M. Карамзин, Л. Н. Толстой и И. Песталоцци, Жорж Санд и Робеспьер. Во время революции 1789 якобинцы установили настоящий культ Руссо, его прах был перенесен в Пантеон. Воззрения Руссо на гражданское общество послужили ориентиром для демократических реформаторов.Соч.; Oeuvres complètes, 1.1—13. P., 1903—08; врус. пер.: Избр. соч. в Зт.М.,1961.
Лит.: МанфредА. 3. Три портрета эпохи Великой французской революции: Ж.-Ж. Руссо, Г. Р. де Мирабо, M. Робеспьер. М„ 1976; Верцман И. Е. Жан-Жак Руссо. M., 1976; Длугач Т. Б. Подвиг здравого смысла. М-, 1995; Bess G. l.-S. Rousseau. L’apprentisage de l’humanité. P., 1988; Walker R. Rousseau and Liberty. Cambr., 1995.
Т. Б. Длугач
Новая философская энциклопедия: В 4 тт. М.: Мысль. Под редакцией В. С. Стёпина. 2001.
Жан жак руссо вклад в педагогику. Основные идеи социальной философии жан жака руссо
Главная→Инструменты→Жан жак руссо вклад в педагогику. Основные идеи социальной философии жан жака руссоФранцузский философ
Руссо Жан Жак (1712 — 1778) — французский философ, один из самых влиятельных мыслителей XVIII в., идейный предшественник французской революции.
В своих первых произведениях Руссо выразил все основные положения своего мировоззрения. Просвещение вредно и сама культура — ложь и преступление. Все основы гражданского быта, разделение труда, собственность, государство и законы являются лишь источником неравенства, несчастья и порочности людей. Счастливы и непорочны только первобытные люди, живущие простой естественной жизнью и подчиняющиеся только своему непосредственному чувству.
Следующие произведения представляют собой дальнейшее развитие протеста Руссо против общественной тирании, тяготеющей над человеческой личностью. В романе «Новая Элоиза», героиня которого, женщина с нежной и прекрасной душой, живет жизнью сердца и находит счастье только в общении с природой. «Эмиль» представляет собой трактат о воспитании, проникнутый теми же идеями свободы и близости к природе. Исходя из мысли, что человек от природы наделен склонностью к добру, Руссо считал, что основной задачей педагогики является развитие вложенных в человека природою добрых задатков. С этой точки зрения Руссо восставал против всяких насильственных приемов в деле воспитания и в особенности против загромождения детского ума ненужными знаниями.
В «Общественном договоре» Руссо рисует идеал свободного человеческого союза, в котором власть принадлежит всему народу и царит полное равенство граждан.
Жан Жак Руссо
Мудрецы, которые хотят говорить с простым народом своим, а не его языком, никогда не смогут стать ему понятными.Однако есть множество разного рода понятий, которые невозможно перевести на язык народа. (МУДРОСТЬ ) |
Жан Жак Руссо — французский писатель и философ, представитель сентиментализма. С позиций деизма осуждал официальную церковь и религиозную нетерпимость в сочинениях «Рассуждение о начале и основаниях неравенства…» (1755), «Об общественном договоре» (1762).
Ж. Ж. Руссо выступал против социального неравенства, деспотизма королевской власти. Идеализировал естественное состояние всеобщего равенства и свободы людей, разрушенное введением частной собственности. Государство, по Руссо, может возникнуть только в результате договора свободных людей. Эстетические и педагогические взгляды Руссо выражены в романе-трактате «Эмиль, или О воспитании» (1762). Роман в письмах «Юлия, или Новая Элоиза» (1761), а также «Исповедь» (издание 1782-1789), ставящие в центр повествования «частную», духовную жизнь, способствовали становлению психологизма в европейской литературе. «Пигмалион» (издание 1771) — ранний образец мелодрамы.
Идеи Руссо (культ природы и естественности, критика городской культуры и цивилизации, искажающих изначально непорочного человека, предпочтение сердца разуму) оказали влияние на общественную мысль и литературу многих стран.
Детство
Мать Жана Руссо, урожденная Сюзанна Бернар, внучка женевского пастора, умерла через несколько дней после рождения Жан-Жака, а отец — часовщик Изак Руссо — в 1722 был вынужден уехать из Женевы. 1723-24 Руссо провел в протестантском пансионе Ламберсье в местечке Боссе близ французской границы. По возвращении в Женеву он некоторое время готовился стать судебным канцеляристом, а с 1725 учился ремеслу гравера. Не стерпев тирании хозяина, юный Руссо в 1728 покинул родной город.
Мадам де Варанс
В Савойе Жан Жак Руссо познакомился с Луизой-Элеонорой де Варанс, оказавшей значительное влияние на всю его последующую жизнь. Привлекательная 28-летняя вдова из старинного дворянского рода, новообращенная католичка, она пользовалась покровительством церкви и герцога Виктора-Амедея Савойского, ставшего в 1720 королем Сардинии. Поддавшись влиянию этой дамы, Руссо отправился в Турин в обитель Святого Духа. Здесь он принял католичество, утратив тем самым женевское гражданство.
В 1729 Руссо поселился в Аннеси у мадам де Варанс, которая решила продолжить его образование. Она побудила его поступить в семинарию, а затем в хоровое училище. В 1730 Жан Жак Руссо возобновил свои странствия, однако в 1732 вновь вернулся к мадам де Варанс, на сей раз в Шамбери, и стал одним из ее любовников. Их связь, продолжавшаяся до 1739, открыла Руссо путь в новый, прежде недоступный мир. Отношения с мадам де Варанс и посещавшими ее дом людьми улучшили его манеры, привили вкус к интеллектуальному общению. Благодаря своей покровительнице он получил в 1740 место гувернера в доме лионского судьи Жана Бонно де Мабли, старшего брата известных философов-просветителей Мабли и Кондильяка. Хотя воспитателя детей Мабли из Руссо не вышло, приобретенные связи помогли ему по приезде в Париж.
Руссо в Париже
В 1742 Жан Жак Руссо переселился в столицу Франции. Здесь он намеревался добиться успеха благодаря предлагаемой им реформе нотной записи, заключавшейся в отмене транспонировки и ключей. Руссо выступил с докладом на заседании королевской Академии наук, а затем апеллировал к публике, издав «Диссертацию о современной музыке» (1743). К этому времени относится и его встреча с Дени Дидро, в котором он сразу распознал светлый, чуждый мелочности ум, склонный к серьезным и независимым философским раздумьям.
В 1743 Руссо получил назначение на должность секретаря французского посла в Венеции графа де Монтегю, однако, не ужившись с ним, вскоре вернулся в Париж (1744). В 1745 он познакомился с Терезой Левассер, простой и многострадальной женщиной, ставшей спутницей его жизни. Считая, что он не в состоянии воспитывать своих детей (их было пятеро), Руссо отдавал их в воспитательный дом.
«Энциклопедия»
В конце 1749 Дени Дидро привлек Руссо к работе над «Энциклопедией», для которой тот написал 390 статей, прежде всего, по теории музыки. Репутация Жан Жака Руссо как музыканта возросла после его комической оперы «Сельский колдун», поставленной при дворе в 1752 и в парижской опере в 1753.
В 1749 Руссо принял участие в конкурсе на тему «Способствовало ли возрождение наук и искусств очищению нравов?», организованном Дижонской Академией. В «Рассуждениях о науках и искусствах» (1750) Руссо впервые сформулировал главную тему своей социальной философии — конфликт между современным обществом и человеческой природой. Он утверждал, что хорошие манеры не исключают расчетливого эгоизма, а науки и искусства удовлетворяют не коренные потребности людей, но их гордыню и тщеславие.
Жан Жак Руссо поставил вопрос о тяжкой цене прогресса, считая, что последний ведет к дегуманизации человеческих отношений. Работа принесла ему победу на конкурсе, а также широкую известность. В 1754 на второй конкурс Дижонской Академии Руссо представил «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755). В нем он противопоставил так называемое первоначальное естественное равенство неравенству искусственному (социальному).
Конфликт с энциклопедистами
В 1750-х гг. Ж. Ж. Руссо все более отдалялся от парижских литературных салонов. В 1754 он побывал в Женеве, где вновь стал кальвинистом и восстановил себя в гражданских правах. По возвращении во Францию Руссо избрал уединенный образ жизни. 1756-62 годы он провел в сельской местности близ Монморанси (под Парижем), сначала в павильоне, отведенном ему мадам д»Эпине (подругой Фридриха Мельхиора Гримма, автора знаменитой «Литературной корреспонденции», с которым Руссо близко сошелся еще в 1749), затем в загородном доме маршала де Люксембурга.
Однако отношения Руссо с Дидро и Гриммом постепенно охлаждались. В пьесе «Побочный сын» (1757) Дидро высмеял отшельников, а Жан Жак Руссо воспринял это как личное оскорбление. Затем Руссо воспылал страстью к невестке мадам д»Эпине, графине Софи д»Удето, которая была любовницей Жана-Франсуа де Сен-Ламбера, энциклопедиста, близкого друга Дидро и Гримма. Друзья сочли поведение Руссо недостойным, а сам он не считал себя виновным.
Преклонение перед мадам д»Удето вдохновило его на «Новую Элоизу» (1761), шедевр сентиментализма, роман о трагической любви, воспевавший искренность в человеческих отношениях и счастье простой сельской жизни. Нараставшее расхождение Жан Жака Руссо с энциклопедистами объяснялось не только обстоятельствами личной жизни, но и различиями в их философских взглядах. В «Письме к Д»Аламберу о спектаклях» (1758) Руссо утверждал, что атеизм и добродетель несовместимы. Вызвав возмущение многих, в том числе Дидро и Вольтера, он поддержал критиков статьи «Женева», опубликованной Д»Аламбером за год перед этим в 7 томе «Энциклопедии».
Теория нравственных чувств
В педагогическом романе «Эмиль или о Воспитании» (1762) Жан Жак Руссо обрушился на современную систему воспитания, упрекая ее за недостаток внимания к внутреннему миру человека, пренебрежение к его естественным потребностям. В форме философского романа Руссо изложил теорию врожденных нравственных чувств, главным из которых он считал внутреннее сознание добра. Задачей воспитания он провозгласил защиту нравственных чувств от разлагающего влияния общества.
«Общественный договор»
Между тем, именно общество оказалось в центре внимания самой известной работы Руссо — «Об общественном договоре, или Принципы политического права» (1762). Заключая общественный договор, люди поступаются частью своих суверенных естественных прав в пользу государственной власти, охраняющей их свободу, равенство, социальную справедливость и выражающей, тем самым, их общую волю. Последняя не тождественна воле большинства, которая может противоречить подлинным интересам общества. Если государство перестает следовать общей воле и выполнять свои моральные обязательства, оно утрачивает нравственную основу своего существования. Обеспечение этой нравственной опоры власти Жан Жак Руссо возлагал на т. н. гражданскую религию, призванную объединить граждан на основе веры в Бога, в бессмертие души, в неотвратимость наказания порока и торжества добродетели. Таким образом, философия Руссо была достаточно далека от деизма и материализма многих его прежних друзей.
Последние годы
Проповедь Руссо была встречена одинаково враждебно в самых различных кругах. «Эмиль» был осужден Парижским парламентом (1762), автор был вынужден бежать из Франции. В Женеве были сожжены и «Эмиль» и «Общественный договор», а Руссо был объявлен вне закона.
В 1762-67 Жан Жак Руссо скитался вначале по Швейцарии, затем оказался в Англии. В 1770, достигнув европейской известности, Руссо вернулся в Париж, где ему уже ничто не угрожало. Там он завершил работу над «Исповедью» (1782-1789). Обуреваемый манией преследования, Руссо удалился в Эрменонвиль под Санлисом, где провел последние месяцы своей жизни на попечении маркиза де Жирардена, который и похоронил его на острове в собственном парке.
В 1794, в период Якобинской диктатуры, останки Жан Жака Руссо были перенесены в Пантеон. Якобинцы обосновали с помощью его идей не только культ Верховного Существа, но и террор. (С. Я. Карп)
— 52.88 КбРеферат на тему:
Жан-Жак Руссо, его философия свободы и равноправия.
Введение ……………………………………………………… ………………………2
Основная часть ……………………………………………………………………….3
Жизненный путь Жан-Жака Руссо и формирование философии взглядов…….5
Философия Руссо. Опыт свободы, равноправия и воспитания……………..…11
Заключение ………………………………………………… ……………………….17
Список использованной литературы……………………………………………… 18
Введение.
Основная идея творчества Жан-Жака Руссо — культ природы и критика цивилизации, искажающей изначально непорочного человека, оказали и оказывают влияние на общественную мысль и литературу до сего дня. Исходя из этого, Руссо полагал, что всеобщее равенство и свобода людей — естественное состояние, разрушенное влиянием частной собственности. Государство, по Руссо, может возникнуть только в результате общественного договора свободных людей. В полной мере Руссо можно назвать реформатором педагогики, одним из первых он высказал взгляд о том, что задача педагогии — развитие в ребенке заложенных природой задатков и помощь в усвоении необходимых для жизни в обществе знаний и умений. В его художественных произведениях в центре повествования ставилась личная жизнь человека, его душевные переживания, это послужило началу становления психологизма в европейской литературе.
Достоинство взглядов Руссо на свободу проявляется в его чувственно-практическом подходе, в противоположность умозрительно-созидательному, при котором свободу пытаются обнаружить как некоторый «объект», и, не находя, отрицают ее существование. Свобода означает у него внутренне рефлексивное отношение: быть господином самому себе, практиковать свою волю на самом себе, властвовать над страстями.» [Руссо Ж.-Ж., Эмиль или о воспитании, с.40 ]. Преодоление страстей означает нравственную свободу. Она не привходит из вне в индивида, а вырабатывается и развивается изнутри. Процесс ее формирования в историческом плане Руссо связывает с переходом от первоначального, естественного состояния к цивилизованному, гражданскому. Человек как гражданин расстается со своей естественной свободой, зато приобретает свободу моральную.
Работая над данной работой, я поставила целью разобраться в философии Руссо, чем он руководствовался, что оказывало на него влияние. Проследить за красной нитью идеи свободы каждого человека и равенства, прошедшей через его жизненный путь, через созданные им произведения.
Задача: донести до читателя смысл учений Руссо, в чем он видел свободу и как предлагал за нее бороться. Донести, почему между философией Руссо и его собственной жизнью возникли противоречия, почему он сам не следовал написанному им же.
Жан-Жак Руссо (1712-1778) – ярчайший из представителей французского Просвещения. Он родился в стране гор, часов, банков и кантонов – Швейцарии, в городе Женева. Отцом Руссо был ремесленник-часовщик. Рождение Жан-Жака было омрачено трагедией – его мать умерла при родах. Это сделало будущего философа любимым ребенком в семье; старший Руссо много времени проводил с ребенком и привил тому любовь к чтению. Юного Руссо отец отдает в обучение ремеслу, но его это не занимает и шестнадцатилетний Жак уезжает из Женевы. Чтобы достать деньги на пропитание Руссо занимался разной работой и в разных местах. Он исколесил почти всю Италию и Францию. 1741 год встречает Руссо в Париже, где он знакомиться с Кондильяком, Дидро и многими другими мыслителями того времени, которые расширили кругозор его философской мысли. Эти знакомства имели большое значение при становлении философской личности Руссо.
Знаменательно, что свои взгляды он выложил в абсолютно антипросветительской форме, желая привлечь внимание к острейшим социальным проблемам. Однако это не означало, что Руссо недооценивал разум человека, наоборот – он был уверен, что разум человека несет в себе огромную потенцию в роли солнца, рассеивающего тьму невежества и несовершенства людей. К примеру, в своей работе он высказывал мысль о том, что ученых надо приглашать в качестве советников государственных деятелей, дабы они помогали создать общее благо. К союзу мудрости и власти призывал Руссо свое поколение
Так же перу философа принадлежат такие произведения как «Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755), «Юлия, или Новая Элоиза» (1761), «Об общественном договоре» (1762), «Эмиль, или О воспитании» (1762) в работах Руссо затронуты многие аспекты социального развития. Под объектив его философской телекамеры попал человек, как совокупность всех людей, потерявших свободу, присущую им в естественном состоянии. Естественное состояние для Руссо – это идеальный мир, в котором человек не зависит ни от кого, это та цель, от которой мы отошли, но к которой можно вернуться. Естественное состояние обеспечивает людей настоящим равенством, в естественном состоянии нет понятия частной собственности, поэтому в нравственном плане не испорчен ни один человек.
Руссо не признавал вечного
существования неравенства. Его
началом он полагал тот момент
в истории человечества, когда
возникла частная собственность. Расслоение
на богатых и бедных – первейшая ступень
неравенства, появившаяся в тот момент,
когда один из древних людей первым определил
личностную принадлежность чего-либо,
и все поверили в это. После неравенство
только усиливало свои позиции, чему
во многом способствовало создание государства,
как союза богатых и бедных, при котором
богатые стали управляющими, а бедные
– подданными. В этом случае государство
« наложило новые путы
на слабого и придало силы богатому, безвозвратно
уничтожило естественную свободу, навсегда
установило закон собственности и неравенства,
превратило ловкую узурпацию в незыблемое
право и ради выгоды нескольких честолюбцев
обрекло с тех пор человеческий род на
труд, рабство и нищету» [«Об общественном
договоре»]. Последний этап окончательного
закрепощения людей – переход государственной
власти в деспотизм, превративший подданных
в рабов, и этот деспотизм. Как считал Руссо
в конце концов должен быть повержен.
Даже считая, что переход от естественного
состояния к государству является причиной
порабощения людей, Руссо не думает, что
он может послужить причиной гибели человечества.
Он видит и позитивные стороны в таком
переходе, ведь социальное соглашение
позволяет человеку с большим успехом
сохранить имеющееся у него. Так же социальный
союз позволяет людям неравным в физическом
плане быть равными с другими людьми благодаря
этому соглашению: « основное соглашение
не только не разрушает естественного
равенства, а напротив, заменяет моральным
и законным равенством то физическое неравенство
между людьми, которое могла создать природа;
люди, будучи неравны по силе и уму, становятся
равными в силу соглашения».
Огромное значение Руссо
уделял системе воспитания человека: « у вас будет все,
если вы воспитываете граждан, без этого
у вас все, начиная с правителей государства,
будут лишь жалкими рабами» [«Трактаты»].С
малых лет требовал Руссо воспитывать
граждан как с помощью общества так и педагогически.
Огромную роль в этом деле он отдавал правительству,
которое должно было установить ряд правил
по которым воспитывались бы люди, в любви
к окружающим их согражданам и отечеству.
Руссо утверждал, что в первую очередь
нужно развить в человеке те добродетели,
что позволяли бы людям пользоваться как
можно меньшим количеством материальных
благ.
Философия Руссо оказала большое влияние на всю Европу. Безапелляционно вскрыв противоречивые моменты в развитие общества, он, буквально, вскормил все прогрессивное течение Великой Французской революции. В пример тому тот факт, что Робеспьер читал отрывки из произведений Руссо на улицах, неся всю широту взглядов великого философа простым людям.
1.Жизненный путь Жан-Жака Руссо и формирование философии взглядов.
Вернемся немного назад и по первоисточнику и самому достоверному свидетелю попробуем проследить одни из самых важнейших моментов в жизни Философа. Поможет нам в этом нам «Исповедь», написанная самим Руссо в ответ на памфлет «Le sentiment des citoyens», в котором было обнажена история его жизни. Как я уже писала выше, рождение Руссо было омрачено смертью его матери, не выдержавшей родовых испытаний. Это ужасное событие и свое появление на свет сам Руссо называет первым несчастьем. Он был не спокойным и не идеальным ребенком, впрочем, как и каждый из детей малого возраста он проявлял присущие всем недостатки: был болтлив, любил сладкое и иногда лгал. Еще в детстве он был разлучен с отцом, сумевшим заложить в нем страсть к чтению. Он попадает в семью своего дяди, который отдает его в учение. Наставницы тех времен не отличались терпимостью и гуманистическими взглядами, поэтому,юного ученика часто наказывали, что сыграло большую роль в его последующих отношения со всем женским полом.
Уже подростком Руссо отдают в ученики к граверу. Это были та часть жизни и тот особенный момент в её течении, когда появление пороков может либо способствовать появлению добродетелей, либо усугубить уже появившиеся пороки. Судьба на стороне Руссо, в нем пробудились те зачатки страсти к чтению, которые заложил отец. Сам философ говорит, что те кражи, которые он совершал, шли на пользу выполняемой им работы. «В сущности, эти кражи были очень невинны, так как все, что я таскал у хозяина, употреблялось мною для работы на него же»[«Исповедь»]. Та характеристика, которую дает шестнадцатилетнему Руссо Руссо повзрослевший, подошла бы под каждого подростка его возраста, но признание этого уже состоявшимся философом и великим деятелем как культуры так и философии вызывает глубокое уважение. « Беспокойный, недовольный всем и собой, без расположения к своему ремеслу» — так пишет о себе того времени Жан-Жак.
Судьба не уготовила Руссо участи гравера, в 16 лет он переходит Рубикон своей жизни и отправляется странствовать, бросив все, что было в его жизни. Возможно, что та же самая судьба, которая увела его из Женевы, сводит Руссо с 28-летней госпожой де Варанс, и между ними складываются отношения, которые во многом были переломными в жизни философа. Первой переменой был переход из протестантства в католичество, сделанный им по настоянию де Варанс. Перед Руссо открываются ворота Турина, куда он отправляется в пристанище для новообращенных. Завершив обряд обращения, он вырывается на волю – это время беспечной жизни, бесцельных прогулок по городу, во время которых он влюбляется в каждую хорошенькую женщину. «Никогда еще страсти не были так сильны и так чисты, как мои; никогда любовь не была более нежной, более бескорыстной», — вспоминает он. Но беспечная жизнь быстро кончается по самой банальной причине – отсутствие денег, и Руссо вновь вынужден искать работу. Руссо поступает лакеем к некой графине. Здесь с Руссо происходит событие, которое надолго остается в памяти философа и мучает его всю жизнь. Взяв у хозяйки серебряную ленту, он обвиняет в этой краже юную служанку. Естественно девушку выгоняют, теперь её репутация испорчена, а вместе с ней возможно и вся жизнь. После смерти хозяйки Руссо приходиться снова искать работу, и он становиться секретарем в богатой семье. Все это время проходит в постоянном процессе учения, что позволяет Жан-Жаку открыть новые дороги для продвижения по службе, но страсть к бродяжничеству и путешествиям вновь пересиливает все остальное, и путь Руссо лежит в Швейцарию. Он снова попадает в родные края, где вновь встречается с госпожой де Варанс, которая рада его прибытию; Жан-Жак вновь поселяется у неё в доме. Она в очередной раз решает взять судьбу Руссо в свои руки и отправляет его в певческую школу, где ему приходить основательно заниматься музыкой. К счастью или же к сожалению, первый концерт, данный юным Жан-Жаком имеет оглушительный провал. Расстроенный до глубины души Руссо вновь отправляется странствовать.
И вновь он возвращается к своей «маме» (так он называл госпожу де Варанс). Бывший провал музыкального выступления не подорвал веру Руссо в себя как музыканта, и он продолжает заниматься музыкой. В это время Жан-Жак окончательно сближается с госпожой де Варанс, и это побуждает уже потерявшую блеск молодости женщину заняться светским воспитанием юноши. Но сам Руссо называл все её усилия «потерянным трудом».
Умирает управляющий госпожи де Варанс. Жан-Жак пытается выполнять его обязанности. Но все его усилия безуспешны. Имея самые честные намерения, он утаивает деньги от госпожи де Варанс, тратившей их нещадно. Но «пират» из Руссо получился совсем плохой. Каждый тайник был раскрыт и опустошен. Руссо приходиться начать искать выход из сложившейся ситуации. Он решил начать работать, чтобы обеспечить «маму». И снова его выбором становиться музыка, но он не придумывает ничего, как взять деньги у госпожи де Варанс для поездки в Париж, где он собирался улучшить свое мастерство. Но жизнь в Париже не принесла никаких положительных результатов, и Руссо возвращается к госпоже де Варанс. Здесь его настигает тяжелая болезнь. Излечившись, он вместе с «мамой» уезжает в деревню. «Тут начинается краткая пора счастья в моей жизни; тут наступают для меня мирные, но быстротечные минуты, дающие мне право говорить, что и я жил», — пишет автор. Он чередует сельскохозяйственные работы с упорным обучением. В кругу его интересов история, география и латынь. Но здесь болезнь вновь настигает его, но теперь её причины скрывались уже в оседлой жизни. Госпожа де Варанс настояла на его поездке в Монпелье для лечения.
По возвращении домой Руссо видит, что сердце госпожи де Варанс занято «высоким бесцветным блондином» с манерами балаганного красавца. Жан-Жак находиться в растерянности, и, испытывая огромную боль, уступает свое место. С этого момента он относится к госпоже де Варан лишь как к «своей дорогой матери». Теперь он смотрит на неё «глазами настоящего сына». Очень быстро в доме наступают иные порядки, инициатором которых является новый фаворит госпожи де Варанс. Руссо больше не чувствует себя с ними как дома и уезжает в Лион, где судьба преподнесла ему работу гувернера.
Красные и желтые листья осени 1715 года Руссо « собирает» уже в Париже, куда он приезжает «с 15 луидорами в кармане, комедией „Нарцисс“ и музыкальным проектом в качестве средства к существованию». Судьба дает молодому Жан-Жаку неожиданный подарок – место секретаря в посольстве Франции в городе каналов и гондол – Венеции. Руссо поражен Венецией – ему нравиться и город и работа. Удар приходит с той стороны, с которой его никто не ждал. Посол не желает видеть в качестве своего секретаря человека плебейского происхождения. Он старается всеми силами заставить Руссо уйти, что ему и удается. По возвращении в Париж Жан-Жак ищет правосудия, но ему в нем отказывают, оправдывая это тем, что ссора с послом – всего лишь частое дело, так как он просто секретарь, к тому же не имеющий подданства Франции.
Заключение ………………………………………………………………………….17
Список использованной литературы………………………………………………18
Жан-Жак Руссо (1712-1778)-глубокий мыслитель, гуманист и демократ — придерживался теории естественного права. Он утверждал, что в первоначальном, или “естественном состоянии”, люди были равны между собой, они отличались чистотой нравов и были счастливы. Но возникшая в дальнейшем частная собственность разделила мир на богатых и бедных, что привело к неравенству в обществе, к порче нравов. Этому способствовало также развитие культуры и науки феодального общества. В целом Руссо не отрицал положительного значения культуры в истории человечества, но он стремился доказать, что деятельность ученых и художников может быть плодотворной, станет полезной народу, если она подчинена общественным целям.
Основу педагогических взглядов Руссо составляет теория естественного воспитания, которая тесно связана с его социальными взглядами, с его учением о естественном праве Руссо утверждал, что человек родится совершенным, но современные общественные условия, существующее воспитание уродуют природу ребенка. Воспитание будет содействовать его развитию только в том случае, если приобретет естественный, природосообразный характер.
В воспитании, полагал Руссо, участвуют природа, люди и вещи. “Внутреннее развитие наших способностей и наших органов есть воспитание, получаемое от природы,- писал он,- обучение тому, как пользоваться этим развитием, есть воспитание со стороны людей, а приобретение нами собственного опыта относительно предметов, дающих нам восприятия, есть воспитание со стороны вещей”. Воспитание выполняет свою роль тогда, считал Руссо, когда все три определяющих его фактора будут действовать согласованно.
Понимание Руссо естественного, природосообразного воспитания отличается от трактовки его Коменским В отличие от чешского педагога Руссо полагал, что воспитывать природо-сообразно — значит следовать естественному ходу развития природы самого ребенка. Он требовал тщательного изучения ребенка, хорошего знания его возрастных и индивидуальных особенностей.
Признавая, что человеческая природа является совершенной, Руссо идеализировал природу ребенка и считал необходимым позаботиться о создании условий, в которых все присущие ему от рождения задатки могли бы беспрепятственно развиваться Воспитатель не должен навязывать ребенку свои взгляды и убеждения, готовые нравственные правила, а должен предоставлять ему возможность расти и развиваться свободно, сообразно его природе и по возможности устранять все. то, что этому может помешать. Естественное воспитание — это и свободное воспитание.
По Руссо, воспитателю нужно действовать так, чтобы детей убеждала сила необходимости, логика естественного хода вещей, т. е. нужно широко применять метод “естественных послед-ствий”, сущность которого заключается в том, чтобы ребенок сам ощущал результат своих неправильных действий, неотвратимо возникающие из-за этого вредные для него последствия. Фактически Руссо ставил ребенка в зависимость и от вещей,
и от постоянно находящегося при нем наставника. За воспитанником сохранялась лишь видимость свободы, так как всегда он должен был поступать в соответствии с желанием воспитателя “Без сомнения,..-писал Руссо,-он должен хотеть только то, что вы хотите заставить его делать”. Таким образом, именно воспитатель, воздействуя на своего воспитанника косвенным образом, побуждает его к разностороннему проявлению активности и самодеятельности.
Воспитатель, которому Руссо отводил большую роль в формировании нового человека, должен ясно представлять себе стоящую перед ним цель. Он должен дать воспитаннику не сословное, не профессиональное, а общечеловеческое воспитание. Это требование во времена Руссо было, несомненно, прогрессивным.
Естественное воспитание, описанное Руссо в его произведении “Эмиль…”, осуществляется на основе предложенной им возрастной периодизации. Отправляясь от характерных признаков, свойственных детской природе на различных ступенях естественного развития, Руссо установил четыре возрастных периода в жизни ребенка. Определив ведущее начало для каждой ступени развития, он в соответствии с этим указывал, на что должно быть направлено основное внимание воспитателя.
Первый период -от рождения до 2 лет, до появления речи. В этот период преимущественное внимание Руссо считал необходимым уделять физическому воспитанию ребенка.
Второй период-от 2 до 12 лет-Руссо образно называет “сном разума”. Полагая, что в этот период ребенок еще не способен к отвлеченному мышлению, Руссо предлагал главным образом развивать его внешние чувства. Третий период-от 12 до 15 лет. В этом возрасте основное внимание нужно уделять умственному и трудовому воспитанию.
Четвертый период-от 15 лет до совершеннолетия, по терминологии Руссо, “период бурь и страстей”. В это время на первый план должно быть выдвинуто нравственное воспитание юноши.
Эта возрастная периодизация представляла собой шаг вперед по сравнению с периодизацией, установленной Коменским. Впервые Руссо пытался выявить внутренние закономерности развития ребенка, однако при этом он не занимался глубоким изучением особенностей определенных этапов детства. Субъективное выпячивание в качестве основной какой-либо одной особенности, присущей каждому возрасту, придавало надуманный, искусственный характер его периодизации.
Описанию естественного воспитания в каждый из указанных периодов посвящены особые части (книги) романа-трактата “Эмиль, или О воспитании”.
В первой книге “Эмиля… Руссо дал ряд конкретных указаний о воспитании в раннем детстве (до двух лет), касающихся в основном ухода за ребенком: его питания, гигиены, закаливания и т. д. Первые заботы о ребенке, считал он, должны принадлежать матери, которая, если это возможно, сама вскармливает его своим молоком. “Нет матери, нет и ребенка! — восклицал он. С первых дней жизни малыша она предоставляет ему свободу движений, не затягивая его туго свивальником; проявляет заботу о его закаливании. Руссо- противник изнежи-вания детей. “Приучайте,- писал он,- детей к испытаниям… Закаляйте их тела против непогоды, климатов, стихий, голода, жажды, усталости”.
Укрепляя тело ребенка, удовлетворяя его естественные потребности, не следует, однако, потворствовать его капризам, так как выполнение любых желаний ребенка может превратить его в тирана. Дети, по словам Руссо, “начинают с того, что заставляют себе помогать, и кончают, тем, что заставляют себе служить”.
С двух лет наступает новый период жизни ребенка, теперь уже главное внимание следует уделять развитию органов чувств. Как сторонник сенсуализма Руссо полагал, что сенсорное воспитание предшествует умственному. “Все, что входит в человеческое мышление, проникает туда при посредстве чувств…- писал он.- Чтобы научиться мыслить, надо, следовательно, упражнять наши члены, наши чувства, наши органы, которые являются орудиями нашего ума”. Во второй книге “Эмиля… Руссо обстоятельно описал, как, по его мнению, следует упражнять отдельные органы чувств. Рекомендованные им разнообразные упражнения для развития осязания, зрения, слуха он предлагал проводить в естественной обстановке.
Поскольку, считал Руссо, разум ребенка в этом возрасте еще спит, то осуществлять обучение преждевременно и вредно. Он был против того, чтобы искусственно форсировать и развитие речи детей, так как это может привести к дурному произношению,. а также к непониманию ими того, о чем они говорят; между тем очень важно добиться, чтобы они говорили только о том, что действительно знают
Руссо искусственно разобщил развитие ощущений и мышления и высказал несоответствующее действительности предположение, что дети до 12 лет якобы неспособны к обобщениям и потому их учение следует отсрочить до 12-летнего возраста.
Он допускал, конечно, что ребенок может научиться читать и вне школы. Но тогда первой и единственной пока книгой должна быть “Робинзон Крузо Д. Дефо — книга, в наибольшей степени отвечающая педагогическим замыслам Руссо.
Руссо полагал, что до 12 лет недопустимо не только учить ребенка, но и давать ему нравственные наставления, так как у него еще нет соответствующего жизненного опыта. В этом возрасте, считал он, наиболее эффективным будет применение метода “естественных последствии”, при котором ребенок имеет возможность на собственном опыте испытать отрицательные последствия своих проступков. Например, если он сломает стул, не следует сразу заменять его новым: пусть он почувствует, как неудобно обходиться без стула; если он разобьет стекло в окне своей комнаты, не нужно торопиться вставлять его: пусть почувствует, как стало неуютно и холодно. “Лучше схватить, ему насморк, чем вырасти безумным”.
Заслуга Руссо в том, что он отвергал скучное морализирование с детьми, а также широко применявшиеся в то время суровые методы воздействия на них. Однако рекомендуемый им как универсальный метод “естественных последствий не может заменить все разнообразные методы, прививающие ребенку умения и навыки обращения с вещами, общения с людьми.
В возрасте от 2 до 12 лет дети должны познакомиться на основе личного опыта с природными и некоторыми общественными явлениями, развивать свои внешние чувства, проявлять активность в процессе игр и физических упражнений, выполнять посильные сельскохозяйственные работы.
Третий возрастной период, от 12 до 15 лет, по мнению Руссо, лучшее время для обучения, так как у воспитанника появляется излишек сил, которые следует направить на приобретение ими знаний. Так как период этот очень короткий, то из многочисленных наук нужно выбрать те, которые ребенок сможет изучить с наибольшей для него пользой. Руссо полагал также, что подростку, которому еще мало знакома область человеческих отношений, недоступны гуманитарные науки, в частности история, и потому он предлагал изучать науки о природе: географию, астрономию, физику (природоведение).
Целью умственного воспитания Руссо считал пробуждение у подростка интереса и любви к наукам, вооружение его методом приобретения знаний. В соответствии с этим он предлагал коренным образом перестроить содержание и методику обучения на основе развития самодеятельности и активности детей. Ребенок приобретает знания по географии, знакомясь с окрестностями той деревни, в которой он живет; изучает астрономию, наблюдая звездное небо, восход и заход солнца; овладевает физикой, ставя опыты. Он отвергал учебники и всегда ставил воспитанника в положение исследователя, который открывает научные истины. “Пусть он,- говорил Руссо,- достигает знания не через вас, а через самого себя; пусть он не заучивает науку, а выдумывает ее сам”. Это требование Руссо выражало его страстный протест против феодальной школы, оторванной от жизни, от опыта ребенка. Настойчивые рекомендации Руссо развивать у детей наблюдательность, любознательность, активность, стимулировать выработку у них самостоятельных суждений были, несомненно, исторически прогрессивными. Но вместе с тем во взглядах Руссо на образование содержатся и ошибочные положения: он не сумел связать ограниченный личный опыт ребенка с опытом, накопленным человечеством и отраженным в науках; рекомендовал начинать умственное воспитание детей в очень позднем возрасте.
В 12-15 лет подросток, наряду с обучением, должен получать и трудовое воспитание, начало которому было положено еще в предшествующий период. Демократ Руссо рассматривал труд как общественную обязанность каждого человека. По его словам, всякий праздный гражданин — богатый или бедный, сильный или слабый — есть плут.
Руссо полагал, что участие подростка в трудовой деятельности взрослых даст ему возможность разобраться в современных общественных отношениях, — возбудит у него уважение к труженикам, презрение к людям, живущим на чужой счет. В труде он видел также действенное средство для умственного развития ребенка. (Эмиль должен работать, как крестьянин, а думать, как философ, говорил Руссо.) Руссо считал, что подростку нужно овладеть не только некоторыми видами сельскохозяйственного труда, но и приемами ремесла. Наиболее подходящим в данном случае, говорил он, является столярное ремесло: оно достаточно упражняет тело, требует ловкости и изобретательности, столяр делает полезные для всех вещи, а не предметы роскоши. Научившись столярному ремеслу как основному, ребенок может затем познакомиться и с другими ремеслами. Делать это следует в естественной трудовой обстановке, в мастерской ремесленника, приобщаясь к жизни трудового народа, сближаясь с ним.
15 лет — это возраст, когда нужно уже воспитывать юношу для жизни среди людей того социального слоя, в котором ему в дальнейшем придется жить и действовать. Руссо ставил три основные задачи нравственного воспитания: выработку добрых чувств, добрых суждений и доброй воли. На первый план он выдвигал развитие положительных эмоций, которые, по его мнению, способствуют возбуждению у юноши гуманного отношения к людям, воспитанию доброты, сострадания к обездоленным и угнетенным Средствами “воспитания сердца у Руссо служат не нравоучения, а непосредственное соприкосновение с человеческим орём и несчастьем, а также хорошие примеры.
Воспитание женщины
Мысли Руссо о воспитании женщины (невесты Эмиля) определялись его взглядами на природу женщины ее социальное назначение. Оно состоит, по мнению Руссо, в том, чтобы быть матерью, вести хозяйство, создавать семейный уют, нравиться и быть полезной мужу. Поэтому естественное воспитание девушки, считал он, коренным образом должно отличаться от воспитания юноши, в девушке нужно воспитывать повиновение и покорность, готовность усвоить чужие взгляды, даже если они не совпадают с ее собственными.
Чтобы женщина могла родить здоровых и крепких детей, чтобы она приобрела естественную красоту и грацию, необходимо соответствующее физическое воспитание. Никаких серьезных умственных занятий ей не нужно. Руссо крайне ограничивал образование невесты Эмиля, но считал, что уже с детства следует начинать обучать ее религии; взгляды девушки в этой области всецело определяются авторитетом людей, в подчинении которых она находится. Всякая девушка, по словам Руссо, должна исповедовать религию своей матери, и всякая жена — религию мужа. Таким образом, ставя цель воспитать из мальчика свободного самостоятельного гражданина, Руссо одновременно отказывал женщине в самостоятельности.
Взгляды Руссо на назначение женщины в обществе и ее воспитание весьма консервативны. Восставая против развращенных нравов, которые господствовали в его время среди высшего дворянства и духовенства Франции, Руссо возводил в идеал скромную, благонравную женщину, принадлежащую к третьему сословию, но он неправомерно противопоставлял воспитание юноши и девушки.
Значение педагогической теории Руссо
Несмотря на ряд противоречий и ошибочных положений, которые присущи педагогическим идеям Руссо, последние имели исторически прогрессивное значение и оказали большое влияние на последующее развитие педагогической мысли.
Руссо подверг сокрушительной критике отживающую феодальную систему воспитания, подавляющую личность ребенка: сословные ограничения в области образования, словесное обучение, догматизм и зубрежку, палочную дисциплину, телесные наказания.
Выражая взгляды передовых людей своего времени, он выступил со страстным призывом освободить человека от феодального гнета, защитить права детства. Руссо призывал с любовью относиться к ребенку, внимательно изучать его возрастные и индивидуальные особенности, считаться с его потребностями.
Он особо подчеркивал необходимость воспитывать органы чувств детей, развивать их наблюдательность, стимулировать развитие у детей самостоятельного мышления, творческих сил.
Очень важными были требования Руссо придать образованию реальный характер, связать его с жизнью, развивать в процессе обучения активность и самодеятельность детей, подготавливать их к труду как общественной обязанности каждого гражданина.
Вместе с тем не все высказывания Руссо мы можем признать правильными, например: его требование индивидуального “свободного воспитания, отрицание необходимости разнообразных педагогических воздействий, кроме косвенных, противопоставление-личного опыта ребенка опыту всего человечества, недооценка систематических знаний, умаление роли женщины в обществе и вытекающие отсюда реакционные взгляды на ее воспитание.
И все же идеи Руссо о воспитании активного, мыслящего, свободного человека оказали огромное положительное влияние на развитие педагогической теории и практики во многих странах, хотя позже были почти полностью отвергнуты буржуазной педагогикой. В конце XIX и в начале XX в. буржуазия, потерявшая к этому времени свою прогрессивность, стала отказываться от наследия Руссо или извращать его.
Ж.-Ж.Руссо (1772-1778) — французский философ, писатель, педагог-просветитель с мировым именем. Он родился в Женеве в семье ремесленника-часовщика. Не получил систематического образования, но с помощью самообразования поднялся до уровня величайших умов своей эпохи. В поисках работы много путешествовал по Европе, сменил много профессий. В Париже познакомился и подружился с авторами знаменитой “Энциклопедии“. По совету Дидро он принял участие в написании конкурсной работы “способствовал Ли прогресс в науке и искусстве улучшению или ухудшению морали?“, за которую получил первую премию и снискал мировую славу. С появлением произведения “Эмиль, или о воспитании“ Руссо преследуют и он вынужден бежать из Франции. Это произведение даже было сожжено на одной из площадей Парижа. Лишь незадолго до смерти он возвращается в Париж. Большая часть жизни Руссо прошла в нищете.
Руссо выражал интересы “третьего сословия“ французского общества (крестьян, ремесленников, городской бедноты, купцов, банкиров, фабрикантов). В первых двух состояний принадлежали, соответственно, духовенство и дворянство.
Руссо развил идею естественной свободы и равенства людей, которые основываются на собственной труда каждого. К реализации этой идеи можно прийти только через соответствующее воспитание, основанное на умении ценить собственную и чужую работу и независимость.
Систематическое изложение своей педагогической программы Руссо сделал в произведении “Эмиль, или о воспитании“(1762). Центральным пунктом этой программы выступает теория естественного, свободного воспитания, где в центре стоит личность ребенка.
Естественное воспитание заключается в необходимости осуществлять его в соответствии с природой самого ребенка и его возрастных особенностей. Такое воспитание должно происходить на лоне природы, в тесном контакте с ней.
Основными факторами влияния на детей Руссо считал природу, людей и предметы окружающего мира. Основная задача воспитания, которое осуществляется людьми и вещами, заключается в том, чтобы согласовать свои воздействия с естественным развитием ребенка. В таком контексте следует понимать трактовка Руссо принципа природосообразности: естественное воспитание помогает свободному развитию ребенка, который происходит через самостоятельное накопления им жизненного опыта.
Свободное воспитание вытекает из естественного права каждого человека на свободу. Оно следует за природой, помогает ей. Руссо выступает за неприкосновенность, автономность внутреннего мира ребенка как маленького человека.
Он отрицает авторитаризм в воспитании. Детей должны ограничивать только законы природы. Отсюда отрицание Руссо методов наказания и принуждения в воспитании. По его мнению, идя по природе ребенка, необходимо отказаться от ограничений, установленных воспитателем. Свобода ребенка может быть ограничена лишь вещами. В этой связи Руссо предлагает заменить методы наказания методом “естественных последствий“ от неправильных поступков.
Непосредственным выражением идеи свободного воспитания является требование Руссо, чтобы ребенок был свободен в выборе содержания учебного материала и методов его изучения. Что ее не интересует, в пользу чего она не уверена, того она и не будет учить. Задача воспитателя так организовать все воздействия на ребенка, чтобы ей казалось, что она изучает то, что сама хочет, а на самом деле то, что он ей подскажет.
Важный вклад Руссо в педагогику заключается и в том, что он осуществил попытку наметить возрастную периодизацию развития ребенка и соответствующие каждому периоду задачи, содержание и методы обучения и воспитания. Он называет четыре возрастные периоды:
Возраст младенца (0-2 г.), который охватывает период до овладения ребенком языка;
Детство или “сон разума“ (2-12 лет), когда преобладает чувственное познание ребенком мира;
Отрочество (12-15 г.) — период умственного развития (“формирование интеллекта“) и трудового воспитания;
Юность (15-18 г.) — период бурь и страстей, время морального и полового воспитания. С этого периода начинается самое главное в воспитании — учить любить людей.
Особенности каждого из выделенных возрастных периодов Руссо раскрывает в первых четырех частях произведения “Эмиль…“ на примере развития и воспитания главного героя романа Эмиля. Последняя пятая часть произведения посвящена воспитанию невесты Эмиля — Софии.
Главная задача первого периода — нормальное физическое развитие ребенка, его закалки. Ребенок в этом возрасте должна как можно больше двигаться, быть на свежем воздухе.
В период “сна разума“ главная задача — развитие внешних органов чувств и продолжение физического развития. Способы этого развития должны быть естественные, удовлетворяющие интересы ребенка. Не заставлять ребенка в этом возрасте думать, заучивать стихи, сказки, не читать ей никаких моральных установок. Откидывается будь-яка систематическое образование. Лучше, если ребенок до 12 лет вообще не умела читать. В таком возрасте, как утверждает Руссо, ребенку недоступны абстрактные и моральные понятия. Но, как исключение, единственно доступной для ребенка может быть идея собственности.
Третий период — это получение образования, развития самостоятельного мышления. Происходит переход от чувственного знания к суждений. Умственное развитие, как считает Руссо, сочетается с трудовым воспитанием.
Руссо отвергает систематические знания. При выборе предметов для обучения необходимо руководствоваться, по его мнению, интересами ребенка. Основу дидактики Руссо видит в развитии у детей самостоятельности, умение наблюдать, сообразительности. Все должно быть представлено для детского восприятия с максимальной наглядностью. Руссо против иллюстрированной наглядности (рисунков, картин и т.д.). Предметом изучения является сама природа, поэтому большинство занятий нужно проводить на природе.
В третьем периоде происходит и трудовая подготовка человека. Труд, как утверждает Руссо, — общественный долг каждого. Чтобы сохранить свободу, надо уметь самому работать. Эмиль, герой романа, учится столярном деле, работает в поле, саду, на огороде, в мастерской, в кузнице. С другой стороны, труд выступает в Руссо и как воспитательное средство. Она способствует формированию положительных моральных качеств, которые присущи трудовой человеку. Но в этом возрасте, по мнению Руссо, ребенку еще недоступны в полной мере моральные понятия, не понятные отношения между людьми.
Полноценное нравственное воспитание, а вместе с ним и половое, происходят в юношеском возрасте и только в обществе. Эмиль переселяется в город к людям. В этот период его нужно научить любить людей и жить среди них. Руссо перед нравственным воспитанием ставит три задачи: воспитание добрых чувств путем реальных дел, примеров, а не рассуждений; воспитание хороших суждений через изучение биографий великих людей, изучение истории и т. п.; воспитание доброй воли путем совершения добрых дел. При этом Руссо отвергает морализаторства.
Относительно полового воспитания Руссо предлагает отстранить от внимания ребенка все вредное, возбуждающее, в частности сомнительные книги. Также нужно вести деятельной жизни, много двигаться, заниматься физическим трудом. Воспитателю необходимо избегать вопросов о половой жизни. Но когда ребенок все же спрашивает, то лучше заставить ее замолчать, чем лгать ей. Если же ребенок подготовлена, то нужно давать правильные ответы.
Руссо требовал не осуществлять специально религиозного воспитания. Он признавал только естественную религию: каждый человек вправе верить в творца вселенной по-своему. Дети сами рано или поздно придут к пониманию божественного начала и обнаружат, что есть только одна религия — “религия сердца“.
Относительно воспитания женщины Руссо придерживался традиционной точки зрения. Это видно из пятого раздела упомянутого выше романа, где рассказывается о воспитании Софии — будущей спутницы Эмиля. Основная функция женщины, по мнению Руссо, быть женой и матерью, нужно беспокоиться о ее физическое здоровье, эстетическое воспитание, приучать вести домашнее хозяйство. Женщине не нужна широкая научная образование.
Руссо разработал четкую систему формирования личности, но она не была лишена противоречий и недостатков.
Он не смог правильно определить законы развития ребенка, недооценив ее раннее умственное развитие. Период “сна разума“ в его системе определенный искусственно. Руссо неправильно разграничивает развитие определенных качеств ребенка по годах ее воспитания. Кроме того, он несколько смешивает развитие с воспитанием, біологізуючи этим сам процесс воспитания.
Руссо недооценивает систематичности обучения, отбрасывая книжное, словесное обучения. Те знания, которые ребенок получает способом самостоятельного накопления опыта, не только малочисленные, но и разорваны, несистематические, ненаучные.
Но вместе с тем педагогика Руссо оказалась чрезвычайно ценной. За 25 лет после появления “Эмиля…“ во Франции было опубликовано произведений на эту тему в 2 раза больше, чем за предыдущие 60 лет.
Французский писатель и философ. Представитель сентиментализма. С позиции деизма
осуждал официальную церковь и религиозную нетерпимость. Выдвинул лозунг «Назад к
природе!». Руссо оказал огромное влияние на современную духовную историю Европы
с точки зрения государственного права, воспитания и критики культуры. Основные
произведения: «Юлия, или Новая Элоиза» (1761), «Эмиль, или О воспитании» (1762), «Об общественном договоре» (1762), «Исповедь» (1781-1788).
Спустя четыре месяца Руссо оставил Турин Вскоре он истратил деньги и вынужден
был поступить лакеем к старой, больной аристократке Через три месяца она умерла,
и Руссо снова оказался не у дел На этот раз поиски работы были недолгими Он
нашел место лакея в аристократическом доме Позже в этом же доме работал домашним
секретарем Здесь ему давали уроки латинского языка, научили безукоризненно
говорить по-итальянски И все же Руссо не задержался надолго у своих
благосклонных господ Его по-прежнему тянуло странствовать, к тому же он мечтал
вновь увидеть госпожу де Варане. И эта встреча вскоре состоялась Госпожа де
Варане простила Руссо безрассудные юношеские скитания и приняла его в свой дом,
который надолго стал его пристанищем Здесь между Руссо и госпожой де Варане
установились близкие, сердечные отношения Но привязанность и любовь Руссо к
своей покровительнице, по-видимому, долго не приносили ему уми-
ротворения и покоя. Госпожа де Варане имела и другого возлюбленного — швейцарца
Клода Анэ. Руссо с огорчением не раз покидал свое пристанище и после новых
мытарств снова возвращался к де Варане. Только после смерти Клода Анэ между Жан
Жаком и Луизой де Варане установилась полная идиллия любви и счастья.
Де Варане сняла замок в горной долине, среди чудесной зелени, виноградников,
цветов. «В этом волшебном уголке, — вспоминал Руссо в своей «Исповеди», — я
провел два или три лучших летних месяца, стараясь определить свои умственные
интересы. Я наслаждался радостями жизни, цену которым так хорошо знал,
обществом, столь же непринужденным, как и приятным, — если только можно назвать
обществом наш тесный союз, — и теми прекрасными знаниями, к приобретению которых
я стремился…»
Руссо продолжал много читать, основательно изучал философские и научные труды
Декарта, Локка, Лейбница, Мальбранша, Ньютона, Монтеня, занимался физикой,
химией, астрономией, латинским языком, брал уроки музыки. И нужно сказать, что
за годы, протекшие в доме де Варане, он достиг серьезных результатов в
философии, естествознании, педагогике и других науках. В одном из писем к отцу
он так выразил суть своих научных занятий: «Я стремлюсь не только просветить ум,
но и воспитать сердце к добродетели и мудрости».
В 1740 году взаимоотношения между Руссо и де Варане ухудшились, и он вынужден
был покинуть свое многолетнее пристанище. Переехав в Лион, Руссо нашел здесь
место воспитателя детей в доме господина Мабли — главного судьи города. Но
работа домашнего воспитателя не приносила ему ни морального удовлетворения, ни
материальных благ. Через год Руссо снова вернулся к де Варане, но уже не
встретил прежнего расположения. По его словам, он почувствовал себя лишним
«возле той, для которой когда-то был всем». Разойдясь с де Варане, осенью 1741
года Руссо переехал в Париж. Первое время он серьезно рассчитывал на успех
своего изобретения — новой нотной системы. Но действительность разбила его
надежды. Изобретенная им нотозапись в цифрах, представленная в Парижскую
академию наук, не встретила одобрения, и ему вновь пришлось рассчитывать на
случайные заработки В течение двух лет Руссо перебивался перепиской нот, уроками
музыки, мелким литературным трудом. Пребывание в Париже расширило его связи и
знакомства в литературном мире, открыло возможности для духовного общения с
передовыми людьми Франции. Руссо познакомился с Дидро, Мариво, Фонтенелем,
Гриммом, Гольбахом, Д»Аламбером и другими.
Наиболее теплые дружеские отношения установились у него с Дидро. Блестящий
философ, также как Руссо, увлекался музыкой, литературой, страстно стремился к
свободе. Но мировоззрение у них было разное. Дидро был философом-материалистом,
атеистом, занимавшимся главным образом разработкой естественнонаучного
мировоззрения. Руссо же находился во власти идеалистических взглядов, перенося
все свое внимание на социально-политические вопросы. Но в конце 1760-х годов на
почве идейных и личных разногласий между Руссо и Дидро возник конфликт,
приведший их к разрыву В «Письме к Д»Аламберу о зрелищах», касаясь и того
конфликта, Руссо писал «У меня был строгий и справедливый Аристарх; у меня его
больше нет, и я не хочу
другого; но я никогда не перестану жалеть о нем, и его не хватает еще больше
моему сердцу, чем моим сочинениям».
Находясь в крайне стесненных материальных условиях, Руссо пытался найти путь к
более обеспеченной жизни. Ему посоветовали познакомиться с дамами высшего света
и использовать их влияние. От знакомого патера-иезуита Руссо получил несколько
Дюпон, жене богатого откупщика, и другим дамам.
В 1743 году через посредство госпожи де Брольи он получил должность секретаря
французского посланника в Венеции. Около года Руссо добросовестно выполнял свои
обязанности. В свободное от занятий время знакомился с итальянской музыкой и
собирал материал для книги о государственном управлении. Высокомерное и грубое
обращение посланника графа де Монтэгю вынудило Руссо оставить дипломатическую
службу и вернуться в Париж
В Париже Руссо сошелся с молодой белошвейкой Терезой Левасеер, которая, по его
словам, обладала простым и добрым нравом. Руссо прожил с ней 34 года, до конца
своих дней. Он пытался развить ее, обучить грамоте, однако все усилия его в этом
направлении оставались бесплодными.
У Руссо было пятеро детей. Неблагоприятные семейно-бытовые условия вынудили
поместить детей в воспитательный дом. «Я содрогнулся перед необходимостью
поручить их этой дурно воспитанной семье, — писал он о семье Терезы Левасеер, —
ведь они были бы воспитаны ею еще хуже. Пребывание в воспитательном доме было
для них гораздо менее опасным. Вот основание принятого мной решения…»
Связь с Терезой многие биографы и историки философии считали для Руссо большим
несчастьем. Однако свидетельства самого Руссо опровергают это. В «Исповеди» он
утверждал, что Тереза была для него единственным действительным утешением. В ней
«я нашел восполненье, в котором нуждался. Я жил со своей Терезой так же хорошо,
как жил бы с величайшим гением мира».
Кстати сказать, эта многолетняя связь не мешала Руссо встречаться с другими
женщинами, что, конечно, огорчало Терезу. В особенности нелепой и обидной могла
казаться ей любовь Жан Жака к Софи Д»Удето. Эту его страстную любовь и
переселение в Эрмитаж, поближе к предмету своего глубокого увлечения, долго не
могли простить Руссо и его друзья.
Из биографии Руссо вряд ли можно сделать вывод его уравновешенности или
аскетичности. Напротив, очевидно, он был весьма эмоциональным, беспокойным,
неуравновешенным человеком. Но при этом Руссо был необыкновенно одаренной
личностью, готовой во имя добра и правды жертвовать решительно всем.
В 1752-1762 годы Руссо внес свежую струю в идейное новаторство и литературно-
художественное творчество своего времени.
Первое сочинение Руссо написал в связи с конкурсом, объявленным Ди-жонской
академией. В этой работе, которая называлась «Способствовало ли возрождение наук
и искусств улучшению нравов» (1750), Руссо впервые в истории общественной мысли
совершенно определенно говорит о расхождении между тем, что сегодня называют
научно-техническим прогрессом, и состоянием человеческой нравственности. Руссо
отмечает ряд противоречий
исторического процесса, а также то, что культура противостоит природе
Впоследствии эти идеи окажутся в центре споров о противоречиях общественного
процесса
Другая важная мысль Руссо, которую он будет развивать в своей работе
«Рассуждение о происхождении и основаниях неравенства между людьми» (1755) и в
своем главном произведении «Об общественном договоре, или Принципы политического
права» (1762), связана с понятием отчуждения Основой отчуждения человека от
человека, заявляет Руссо, является частная собственность
Руссо не мыслит себе справедливости без равенства всех людей Но столь же важна
для справедливости, по его убеждению, свобода Свобода тесно связана с
собственностью Собственность развращает общество, утверждал Руссо, она рождает
неравенство, насилие и ведет к порабощению человека человеком «Первый, кто напал
на мысль, огородив участок земли, сказал «это мое» и нашел людей, достаточно
простодушных, чтобы этому поверить, был истинным основателем гражданского
общества, — пишет Руссо в «Общественном договоре» — От скольких преступлений,
войн и убийств, от скольких бедствий и ужасов избавил бы род человеческий тот,
кто, выдернув колья и засыпав ров, крикнул бы своим ближним «Не слушайте лучше
этого обманщика, вы погибли, если способны забыть, что плоды земные принадлежат
всем, а земля — никому1″
И тот же самый Руссо, как это ни парадоксально, который способен на такой
революционный гнев, утверждает, что именно собственность может гарантировать
человеку независимость и свободу, только она может внести в его жизнь покой и
уверенность в своих силах Выход из этого противоречия Руссо видит в уравнивании
собственности В обществе равных между собой собственников он видит идеал
справедливого устройства общественной жизни
В своем «Общественном договоре» Руссо развивает идею, согласно которой люди
договорились между собой учредить государство для обеспечения общественной
безопасности и охраны свободы граждан Но государство, согласно Руссо, из
института, обеспечивающего свободу и безопасность граждан, со временем
превратилось в орган подавления и угнетения людей Наиболее откровенно этот
переход «в свое иное» происходит в монархическом абсолютистском государстве
До государственного и соответственно гражданского состояния люди жили, согласно
Руссо, в «естественном состоянии» С помощью идеи «естественного права» им
обосновывалась неотъемлемость таких прав человека, как право на жизнь, свободу и
собственность Разговор о «естественном состоянии» становится общим местом всего
Просвещения Что касается Руссо, то, в отличие от других просветителей, он, во-
первых, не считает право собственности «естественным» правом человека, а видит в
нем продукт исторического развития, и, во-вторых, Руссо не связывает
общественный идеал с частной собственностью и гражданским состоянием человека
Наоборот, Руссо идеализирует «ди каря» как существо, которое еще не знает
частной собственности и других достижений культуры «Дикарь», по мнению Руссо, —
это существо добродушное, доверчивое и дружелюбное, а вся порча идет от культуры
и исторического развития
Только государство, согласно Руссо, может осуществить идеалы «естественного
состояния», какими он считает идеалы Свободы, Равенства и Братства Но
государством, способным осуществить эти идеалы, у Руссо может быть только
республика
В романе «Юлия, или Новая Элоиза» впервые на грани 60-х и 70-х годов XVII века
раздалось искреннее слово о непреодолимом могуществе свободной любви, не знающей
сословной розни и лицемерия Успех книги был беспримерным
Элоизой звали невесту средневекового философа Пьера Абеляра Элоиза стала идеалом
женской верности, человеческой естественности Именно естественное человеческое
чувство и является тем основанием, на котором должна, согласно Руссо, строиться
человеческая личность Наиболее подходящей системой воспитания является система,
которая опирается на человеческие чувства А местом, наиболее подходящим для
воспитания ребенка и молодого человека, Руссо считал природу
Руссо является основоположником так называемого «сентиментализма» Сентиментализм
ставит чувство во всех отношениях выше разума Нравственное начало в человеке,
считает Руссо, укоренено в его натуре, оно глубже, «естественнее» и
основательней, чем рассудок Оно самодостаточно и знает только один источник —
делает нас безразличными к людским страданиям Поэтому Руссо выступает против
«культуры» По сути, он первый, кто после античных авторов стал критиком культуры
асоциального прогресса Руссо был против театра и считал сценическое искусство
нарочитым и неестественным
При всей своей неприязни к официальной церкви Руссо считал, что нравственное
чувство, которое лежит в основе человеческой личности, есть по существу
религиозное чувство И без культа Верховного Существа оно недействительно Руссо —
деист Но его деизм не столько космологического, как у Вольтера, сколько
нравственного свойства И поскольку органическая нравственность есть, по Руссо,
отличительная черта народной демократии, в противоположность, в сущности,
безнравственному аристократизму, то Руссо считал атеизм аристократическим
мировоззрением
В педагогическом романе «Эмиль, или О воспитании» (1762) Руссо показал
порочность феодально-схоластической системы воспитания и блестяще изложил новую
демократическую систему, способную формировать и выращивать трудолюбивых и
добродетельных граждан, хорошо знающих цену передовым общественным интересам
Трактат вызвал положительные отклики у Гете, Гердера и Канта А у деятеля
Французской революции М Робеспьера эта книга была в буквальном смысле настольной
Кроме того, Руссо писал статьи по актуальным политическим, экономическим,
музыкальным и другим вопросам для «Энциклопедии», редактируемой Д»Аламбером и
Дидро Интересна его статья «О политической экономии», опубликованная в 1755 году
в V томе «Энциклопедии» Он осветил в ней социально-экономические проблемы, в
частности, имущественные отношения, государственное управление, общественное
воспитание В 1756 году Руссо изложил содержание обширного труда Шарля де Сен
Пьера «Рассуждение о вечном мире» В духе демократического гуманизма он подверг
тельной критике кровавые грабительские войны и выразил свое горячее стремление к
миру, к избавлению человечества от опустошительных войн и к превращению всех
народов в единую дружную семью Эта работа была опубликована посмертно, в 1781
Литературные успехи, однако, не приносили Руссо ни достаточных средств, ни
душевного покоя. Его яростно травили и преследовали французские, швейцарские,
нидерландские клерикалы и королевские чиновники. После выхода в свет романа
«Эмиль, или О воспитании» и политического трактата «Об общественном договоре»
парижский парламент стал метать громы и молнии против автора «зловредных»
произведений. Королевский суд приговорил «Эмиля», а затем и «Общественный
договор» к сожжению и издал постановление об аресте Руссо. Спасаясь от
преследования, Руссо ночью бежал в Швейцарию. Но здесь, как и в Париже, его
стали преследовать. Женевское правительство также осудило «Эмиля» и
Женевской республики принял постановление о произведениях Жан Жака Руссо «Эмиль»
и «Общественный договор»: «…разорвать их и сжечь… перед ратушей, как
сочинения дерзкие, постыдно-скандальные, нечестивые, и направленные к разрушению
христианской религии и всех правительств».
Руссо не оставалось ничего другого, как искать покровительства и защиты в других
странах. Он обратился с письмом к Фридриху II, прося его разрешить поселить в
Невшателе. В то время Невшатель представлял собой небольшое княжество
Нейнбургское, находившееся под властью прусского короля. Фридрих II приказал
губернатору пойти навстречу «французскому изгнаннику».
В Невшателе Руссо прожил более двух лет. Вначале он поселился на даче Коломбе у
губернатора лорда Кейта, затем в деревне Мотье, расположенной в предгорьях в
живописной местности. В этом уединении Руссо писал сравнительно немного: первое
время он отдыхал. Но и то, что было написано в деревне Мотье в ответ на
преследования и происки женевских властей («Письма горы», «Письмо к архиепископу
Христофору де Бомон» и др.), вызвало возмущение невшательского духовенства и
массовый протест в протестантском мире. Руссо бежал из Мотье и поселился на
острове Св Петра на Бильском озере Но и здесь правительство не оставило его в
покое Бернский сенат предложил Руссо в двадцать четыре часа покинуть остров и
область Берна.
В поисках пристанища, Руссо в сопровождении Терезы отправился в город Страсбург.
Однако и тут он не мог оставаться долго Тогда Руссо уговорили поехать в Англию,
куда пригласил его философ Дэвид Юм. Руссо пересек Ламанш и прибыл в Лондон. Юм
поселил его в Чезвике, в окрестности Лондона. Через некоторое время сюда
приехала и Тереза Но близость к английской столице не устраивала Руссо. После
всего пережитого он искал покоя и уединения. Это желание было удовлетворено Юмом
и его друзьями В распоряжение Руссо был предоставлен замок в Дербеншире Однако и
в английском замке ни Руссо, ни Тереза не могли найти душевного покоя их
подавляла и угнетала непривычная обстановка Без ведома Юма Руссо вскоре оставил
замок и переселился в ближайшую деревушку Вуттон, где продолжал работать
над «Исповедью». Даже здесь Руссо не находил покоя. Ему казалось, что и Юм,
вслед за его бывшими французскими друзьями, отвернулся от него.
К таким «бывшим друзьям» Руссо относил Вольтера, который, действительно, не раз
с ожесточением выказывал свое нерасположение к Руссо.
Письма, получаемые Жан Жаком из Швейцарии, тоже поддерживали в нем
представление, что его всюду окружают враги и недоброжелатели. Все это породило
у Руссо тяжелый недуг В течение ряда лет Руссо страдал манией преследования и
подозрительностью. Принимая Юма за неискреннего друга, за послушное орудие в
руках врагов, он решил покинуть Вуттон и в мае 1767 года внезапно оставил
английское убежище
Очутившись снова на французской земле, Руссо и тут не мог дышать свободно. Он
вынужден был скрываться под именем гражданина Рену. Как ни старались его друзья
дю Пейр, маркиз Мирабо и другие создать спокойные и безопасные для Руссо условия
жизни, но ни в имении Флери, близ Медоне, ни в замке Триэ, близ Жизора он не мог
найти покоя. Одиночество, болезненный страх внезапного нападения беспрерывно
мучили и угнетали его
Летом 1768 года Руссо оставил Терезу в замке Триэ и отправился в путешествие по
старым, хорошо знакомым местам. В Шамбери он повидал своих давних знакомых и,
обуреваемый воспоминаниями, посетил могилу де Варане. И здесь, у могилы,
вспомнил все неповторимое, прекрасное, что нашел в ее дружбе и благосклонности.
Не желая покидать милые сердцу места, с которыми был связан «драгоценный период»
его жизни, Руссо поселился в маленьком городке Вургоэне, лежавшем между Лионом и
Шамбери. Вскоре приехала сюда и Тереза. Здесь ее ожидал приятный сюрприз. Руссо
решил закрепить отношения с Терезой браком.
Через год супруги переселились в соседнее местечко Монкен. Руссо снова приступил
к работе над второй половиной «Исповеди». С 1765 года он стал думать о
возвращении в Париж. «Исповедь», над которой Руссо работал в течение пяти лет,
осталась неоконченной. Желание вернуться в столицу настолько овладело им, что,
пренебрегая опасностью быть схваченным, он переехал Париж и поселился на улице
Плятриер (ныне улица Ж Ж. Руссо). Это был 1770 год, когда французское
правительство в связи с бракосочетанием дофина с Марией Антуанеттой стало
воздерживаться от политических репрессий, и Руссо, к своему удовольствию, мог
свободно появляться на улицах, посещать друзей и знакомых.
В последние годы жизни Руссо не вынашивал больших творческих планов Он занимался
главным образом самоанализом и самооправданием своих прошлых постутков. Весьма
характерны в этом отношении наряду с «Исповедью» очерк «Руссо судит Жан Жака»,
диалоги и его последнее произведение — «Прогулки одинокого мечтателя». В этот
период, по мнению биографов Руссо, он уже не пытался искать выхода из
одиночества, не стремился заводить новые знакомства. Правда, он попытался
прочесть публично свою «Исповедь», но по настоянию госпожи Д»Эпинэ полиция
запретила это чтение
В «Исповеди» Руссо с поразительной откровенностью повествует о своей жизни, он
не умалчивает о самых неприглядных ее сторонах Самым неожиданным для читателя
было признание в том, что, женившись на Терезе, Руссо заставил ее подбросить
сначала первого их ребенка, а затем и второго
О последних годах жизни Жан Жака Руссо немецкая писательница Генриетта Роланд-
Гольст писала «Жизнь его была распределена точно и равномерно Утренними часами
он пользовался для переписки нот и сушки, сортировки и наклеивания растений Он
делал это очень аккуратно и с величайшей тщательностью, приготовленные таким
образом листы он вставлял в рамки и дарил тем или другим из своих знакомых Он
стал снова заниматься музыкой и сочинил в эти годы множество небольших песенок
на данные тексты, он назвал этот сборник «Песни утешения в горестях моей жизни»
После обеда он отправлялся в какое-нибудь кафе, где читал газеты и играл в
шахматы, или делал большие прогулки в окрестностях Парижа, он до конца оставался
страстным любителем прогулок пешком»
В мае 1778 года маркиз де Жирарден предоставил в распоряжение Руссо особняк в
Эрменонвиле, вблизи Парижа Переселившись в это прекрасное предместье, он
продолжал вести прежний образ жизни совершал утренние прогулки, встречался со
знакомыми и почитателями
почувствовал острую боль в сердце и прилег отдохнуть, но вскоре тяжело застонал
и упал на пол Прибежавшая Тереза помогла ему подняться, но он снова упал и, не
приходя в сознание, скончался Скоропостижная смерть и обнаружение кровоточащей
раны на лбу дали повод слуху, что Жан Жак Руссо покончил жизнь самоубийством
перенесен в Пантеон и положен рядом с прахом Вольтера
«Остров тополей» в Эрменонвиле, где он был похоронен, стал местом паломничества
У его могилы можно было встретить Марию Антуанетту, адвоката из Арраса
Максимилиана Робеспьера, при котором ее позже казнили, и будущего императора
Работа Жан-Жака Руссо о воспитании (Реферат)
РАБОТА ЖАН – ЖАКА РУССО О ВОСПИТАНИИ
Содержание
Введение
Глава 1. Педагогические идеи Ж.-Ж. Руссо
1.1 Один из крупнейших представителей французского Просвещения
1.2 Жизненный и педагогический путь Ж.-Ж. Руссо
Глава 2. Произведение «Эмиль или о Воспитании»
2.1 Сущность естественного воспитания с точки зрения Ж.-Ж. Руссо
2.2 Воспитание в разные возрастные периоды развития детей
Заключение
Литература
Введение
Идея свободного воспитания занимает важное место в истории педагогической мысли. На протяжении долгого времени учёные, занимающиеся теорией и практикой воспитания, пытались найти возможность воплощения ненасильственного воздействия на подрастающее поколение. В истории немало примеров, когда идея свободного воспитания была положена в основу жизнедеятельности детских учреждений. В основном такой опыт давал положительный результат, т.е. повышалась активность и самодеятельность воспитанников, пробуждался интерес к учёбе и желание трудиться. Но, к сожалению, деятельность этих учреждений в силу различных обстоятельств, обусловленных политическими, экономическими и другими факторами, длилась не долго. Такие учреждения закрывались, но это не уменьшало энтузиазма и уверенности в своей правоте приверженцев идей свободного воспитания, пытавшихся реализовать их на практике.
Исторически идея свободного воспитания развивалась в русле педагогического гуманизма, зародившегося в недрах античной философии. Еще Сократ сформулировал ключевой постулат этой идеи: в каждом человеке солнце. Последующие эпохи по-своему дополнили идею свободного воспитания. Так, гуманизм эпохи Возрождения привнёс в педагогическую теорию идеальную модель всесторонне и гармонически развитого человека. Представители эпохи Просвещения сформулировали механизм воспитания гармонически развитой личности. Несомненно, историческая заслуга по созданию такого механизма принадлежит французскому философу Жан-Жаку Руссо, разработавшему целую воспитательную систему, которая во многом предопределила развитие педагогической науки. В современной педагогике существует мнение, что с этого времени феномен свободного воспитания ведёт свой самостоятельный отсчёт.
В настоящее время идея свободного воспитания приобретают особенное значение. В современных условиях перестройки общественного сознания, поиска и разработки новых подходов к образованию идея свободного воспитания становится актуальной и перспективной.
Глава 1. Педагогические идеи Ж.-Ж. Руссо
1.1 Один из крупнейших представителей французского Просвещения
«Ни одно имя XVIII века не было окружено таким ореолом славы, как имя Руссо. Он был самым знаменитым писателем Франции, Европы, мира. Все, что сходило с его пера, немедленно издавалось и переиздавалось, переводилось на все основные языки», — писал известный отечественный историк A.З. Манфред.
Руссо жил во Франции в эпоху, когда уже наступил закат королевской власти, хотя в народе всё еще жила вера в доброго и справедливого короля. Росло всеобщее недовольство мастеровых, бедноты городов. Их толпы выходили с угрожающими возгласами на городские площади. Это было время накануне революции.
Вторая половина XVIII в. прошла в борьбе против абсолютизма. Народные массы, парламенты городов, часть аристократии выступают с требованием ограничения королевской власти.
Школьное дело в XVIII и даже в начале XIX столетия во Франции сохраняло черты Средневековья. В европейских странах школы были убогими и далекими от своего назначения. Школы для народа обычно помещались на дому у учителя или в мастерской ремесленника, который совмещал учительство и ремесло. В учителях были деревенский сторож, каменщик, токарный мастер, сапожник, которым нужен был приработок. При выборе учителя из подобных кандидатов предпочтение отдавалось тому, кто имел подходящее помещение для школы. Особые познания таким учителям не требовались, так как учение ограничивалось приобретением учеником навыков чтения и заучивания текстов катехизиса.
Все это вызывало резкую критику со стороны общественных деятелей состояния просвещения. Они осознавали особую роль просвещения в судьбе всего общества.
Весь XVIII в. прошел в Европе под знаком идей Просвещения.
Просвещение — широкое идейное течение, зародившееся во Франции, отражавшее интересы широких масс. Инструментом улучшения общества деятели Просвещения считали воспитание.
Крупнейшие представители французского Просвещения: Вольтер, Руссо, Монтескье, Гельвеций, Дидро. Просветители боролись за установление «царства разума», основанного на «естественном равенстве», за политическую свободу. Большое место в достижении этих целей отводили распространению знаний. Они мечтали о создании идеального общества, в котором не будет пороков, угнетения и насилия, резко критиковали существующую форму правления, церковь, мораль. Эта критика и превратила просветителей в идеологов французской революции конца XVIII века.
Самым ярким и блестящим писателем и публицистом в замечательной плеяде просветителей был Руссо. Этот индивидуалист, сторонившийся людей, стал после смерти учителем восставших народных масс, их идеологом. Мысли, заветы Руссо были взяты на службу, как революционными вождями, так и их противниками.
Философско-просветительские идеи Жан-Жака Руссо
Жан-Жак Руссо (1712-1778 гг.) — виднейший представитель философии Просвещения, оригинальный мыслитель, педагог и искусствовед, в трудах которого художественно представлены культ личности, культ природы, чувственности и чувство социальной несправедливости. Через эти основные, идеи его учение приобретает удивительную целостность. Невоздержанный, неуравновешенный, дошедший до морального индифферентизма, Руссо проповедует идеальную мораль и идеальные правила воспитания.
Уже в своей первой работе «Рассуждение о науках и искусствах» Руссо противопоставляет развитие науки и искусства упадку нравов, аморальности и лицемерию. Развитие цивилизации, искусства и науки отдалило человека от природы. Конечно, «наука в ее абстрактном смысле достойна всяческого уважения», она «помогает безошибочно постичь суть явлений». Однако на ее основе возникает стремление отличиться, она «неизбежно порождает зло гораздо более пагубное, нежели то добро, которым она кичится». Наука делает человека честолюбивым и тем самым искажает его нрав. «Любовь к словесности, философии и изящным искусствам убивает в нас любовь к насущнейшим нашим обязанностям и к подлинной славе. Стоило однажды талантам возобладать над честностью и добродетелью, как каждый пожелал стать человеком приятным, и никто не желает быть человеком достойным». На смену полной добродетельной жизни нравственного человека наука и искусство привнесли зло и неестественные свойства: цинизм атеистов и скептиков, тунеядство, лицемерие к власть имущим, паразитизм, разврат. Науки уничтожили духовную культуру. Как пример, государства греков и римлян погибли из-за падения морали.
Согласно Руссо, все люди от природы равны. В естественных условиях они различались лишь тем, что обладали различными признаками. У них не было частной собственности. Однако создание орудий труда усугубило различие между людьми, что соответствовало все большему отдалению их от первобытного состояния и возникновению неравенства. Это неравенство окончательно устанавливается вслед за возникновением частной собственности на землю.
Развитие своей мысли Руссо осуществляет в работе «Об общественном договоре», где теория государства Т. Гоббса дополнена важной идеей: государство обязано обеспечивать равноправие и свободу граждан. Возникшее на основе договора, такое государство должно иметь идеальную конституцию, уничтожить угнетение, эксплуатацию и зло и восстановить мораль «естественного человека».
Образ воспитания нравственного человека предложен Руссо в работе «Эмиль, или о воспитании». В ней утверждается, что в существующем обществе формы воспитания несовершенны. Все хорошо, что создано руками Творца, но все портится в руках человека. Поэтому воспитание ребенка должно быть изолировано от общественной среды, его надо воспитывать на лоне природы. Ребенок, воспитанный вне порочной и развратной цивилизации, не будет знать о морали существующего общества. Особое внимание следует обращать на его естественные чувства, а к принципам истинной морали он придет самостоятельно. Целью воспитания является формирование честного, откровенного, доброго человека, свободного от пороков.
В романе «Новая Элоиза» Руссо больше внимания уделяет эмоциям героев, волнениям чувств, проявлению добродетели, лирической меланхолии. Обостренное внимание к своему «я» и душевным конфликтам является характерной чертой героев его романа. В истории литературы Руссо признан противником классицизма и представителем сентиментализма.
Известно отрицательное отношение Руссо к религии. Он атеист. Религиозное воспитание, по его мнению, необходимый момент для создания нового человека, но религия откровения принципиально отвергается им. В справедливом идеальном обществе должна существовать «идеальная религия», соответствующая природе и естественным чувствам человека. Такая религия требует от человека доброты, искренности чувств и борется с пороками, порожденными развитием цивилизации. Руссо возвеличивает человека: «Прекрасное и величественное зрелище являет собою человек, выходящий, если так можно выразиться, из небытия собственными усилиями, светом разума рассеивающий мрак, которым окутала его природа, возвышающийся над самим собою, устремляющийся духом в небеса, с быстротою солнечного луча пробегающий мыслью огромные пространства вселенной и, что еще величественнее и труднее, — углубляющийся в самого себя, чтобы изучить человека и познать его природу, его обязанности и назначение». Идеи Руссо вдохновляли не одно поколение мыслителей. Известно их особое влияние на И. Канта и Л.Н. Толстого.
Место Жан-Жака Руссо (1712–1778) во французском Просвещении, его философские, эстетические и педагогические идеи
- Место Жан-Жака Руссо (1712–1778) во французском Просвещении, его философские, эстетические и педагогические идеи. “Исповедь” (1765–1770) Руссо как психологический документ и литературный жанр.
Жан-Жак Руссо — наиболее яркий представитель радикального крыла французского Просвещения, явился одним из основоположников европейского сентиментализма.
Социально-философские взгляды Жан-Жака Руссо представляют собой попытку опровержения раннего Просвещения. В своих первых трактатах он выдвинул идею о том, что развитие наук и искусств крайне негативно сказалось на общественной морали.
Идея естественного права породила теорию народовластия в трактате «Общественный договор» (1762), ставшем потом руководством для французских революционеров. Руссо впервые в политической философии попытался объяснить причины социального неравенства и его виды, иначе осмыслить договорный способ происхождения государства. Он полагал, что государство возникает в результате общественного договора. Согласно общественному договору верховная власть в государстве принадлежит всему народу. Благодаря закону как выражению общей воли можно добиться и относительного имущественного равенства.
Важнейшая тема у Руссо – тема социального неравенства. В трактате «Рассуждение о происхождении» Руссо разрабатывает культ природы, Общество дурно, а природа хорошо. Идеально то общество, в котором у людей одинаково скромный достаток.
Руссо не отрицает науку и искусство вообще, но он не приемлет в них массовость. Три главных принципа воспитания: истина, добро, красота. У Руссо выделяется тематическая серия педагогических наставлений. Из идеи благотворного воздействия природы на сознание человека выросла теория воспитания в романе-трактате «Эмиль, или о воспитании» (1762), где показан образ идеального человека. В этом трактате Руссо выдвигает мысль о том, что самый лучший человек – дикарь, а идеальное общество – дикое общество. Цивилизация портит человека – это одна из главнейших черт руссоизма.
В противоположность большинству просветителей, превозносивших Разум, Руссо возвеличил Чувство. Фактически он стал родоначальником и крупнейшим представителем сентиментализма в европейской литературе. Образцом сентиментального произведения стала его «Юлия, или Новая Элоиза» (1761), эпистолярный роман о любви между представителями разных сословий, первое крупное произведение европейского сентиментализма. Роман пользовался огромным успехом и считался энциклопедией руссоизма. В романе выражается культ чувства. Руссо производит тонкий анализ сердечных взаимоотношений и приходит к выводу о том, что человек велик только своим чувством.
Основные составляющие руссоизма как идеологии:
- культ природы;
- культ личности;
- культ чувства;
- культ равенства
Историю своей жизни Руссо предельно откровенно рассказал в своей «Исповеди» (1766-1769), литературном произведении нового типа. Руссо начал работу над «Исповедью в 1766 году. Это книга о себе, ориентированная на откровенность. Книга достигла уровня психологизма в литературе. Изложение внешних биографических событий сочетается с подробным изображением жизни сердца героя-автора и рефлексией об уникальных особенностях его личности, делающих его непохожим ни на кого другого.
Жан-Жак Руссо — Краткий обзор
«Человек рождается свободным, но всюду он скован цепями».
Жан-Жак Руссо родился в Женеве. Его мать умерла всего через несколько дней после его рождения. Через несколько лет после дуэли его отец сбежал. В нежном возрасте 16 лет он уехал во Францию и обратился в католицизм.
Сначала он пытался пробиться как музыкант и композитор. После встречи с Дени Дидро и Жаном д’Аламбером в 1740 году он заинтересовался философией.
При ответе на конкурс, организованный Академией Дижона для ответа на вопрос «Способствовало ли восстановление науки и искусства совершенствованию нравственных практик?» Руссо наткнулся на идею, что общество может оказывать вредное влияние. Не будучи сторонником единодушного ответа, Руссо аргументировал свое «нет» в своем «Рассуждении о науках и искусстве», который принес ему первую премию. Он утверждал, что искусство не только не улучшает умы и жизнь, но и разрушает счастье.
Его второе эссе, «Рассуждения о происхождении и основаниях неравенства среди людей», посеяло семена будущего, утверждая, что человек рождается свободным.
человек наделены врожденной добродетелью и, что более важно, качествами сострадания и сочувствия. Но как только это состояние невинности нарушается и сила разума начинает отделять человечество от остальной природы, люди становятся оторванными от своих естественных добродетелей. Таким образом, навязывание гражданского общества естественному состоянию влечет за собой отход от добродетели к пороку и от идиллического счастья к несчастью.
Руссо считает падение естественного состояния природы и становление гражданского общества прискорбным, но неизбежным, поскольку оно явилось результатом человеческой способности к разуму.Этот процесс начался, подумал он, когда человек впервые огородил себе участок земли, таким образом вводя понятие собственности. Когда группы людей стали вот так жить бок о бок, они образовали общества, которые могли поддерживаться только с помощью системы законов. Но Руссо утверждает, что каждое общество теряет связь с естественными добродетелями человечества, включая сочувствие, и поэтому навязывает не справедливые, а эгоистичные законы ».
(через The Philosophy Book)
Эти законы для защиты собственности были применены к бедным богатыми.«Таким образом, переход от естественного состояния к цивилизованному повлек за собой переход не только от добродетели к пороку, — отмечает Руссо, но и от невинности и свободы к несправедливости и порабощению». Человечество в глазах Руссо развращено обществом. Таким образом, пока он рождается свободным, законы, установленные государством, гарантируют, что он живет «в цепях».
Как вы понимаете, эта вторая беседа произвела настоящий фурор.
Сплоченный клич Руссо «назад к природе!» И его пессимистический анализ современного общества, полного неравенства и несправедливости, хорошо сочетались с растущими социальными волнениями 1750-х годов, особенно во Франции.
Заявить о проблеме — это одно, но в «Общественном договоре» Руссо предложил решение. Книгу открывает известная цитата: «Человек рождается свободным, но всюду он скован цепями». Со временем это станет лозунгом Французской революции. Решение, утверждал Руссо, заключалось в том, чтобы граждане, а не аристократы, монархия или церковь управляли государством.
Созданный по образцу классических республиканских идей демократии, Руссо представляет гражданский орган, действующий как единое целое, предписывающий законы в соответствии с volonté générale или общей волей.Законы исходят от всех и распространяются на всех — все будут считаться равными. В отличие от предусмотренного Локком общественного договора, который был разработан для защиты прав и собственности отдельных лиц, Руссо выступает на благо всех, руководствуясь общей волей.
Он считал, что свобода участвовать в законодательном процессе приведет к устранению неравенства и несправедливости и будет способствовать чувству принадлежности к обществу.
В конце концов, противоречивые взгляды Руссо привели к тому, что его книги были запрещены в нескольких странах, включая Швейцарию и Францию.Были выданы ордера на его арест. Дэвид Юм пригласил его жить в Англию, что Руссо принял. Через некоторое время между Юмом и Руссо вспыхнула ссора, и он вернулся во Францию под вымышленным именем. На момент его смерти в 1778 году революция была неизбежна.
Ключевые работы :
1750 Рассуждения о науках и искусстве
1755 Рассуждения о происхождении и основах неравенства среди мужчин
1755 Рассуждения о политической экономии
1762 Общественный договор
| Все еще любопытно? Узнайте больше о Руссо, прочитав его ключевые произведения. |
«Жан-Жак Руссо»: неугомонный разум
К тому времени, когда он появился в Париже в начале 1740-х годов, Руссо показал себя непригодным в качестве дипломатического секретаря, переводчика монаха, наставника, бюрократа. Но по пути случилось забавное. «Ничего не знать почти в 25 лет и хотеть все выучить, — отметил он, — значит взять на себя обязательство максимально использовать свое время». Сам по себе, между жульничествами и сценами, он начал поглощать книги.
Изучите Книжное обозрение New York Times
Хотите быть в курсе последних и лучших книг? Это хорошее место для старта.
Наверняка где-то здесь есть урок воспитания детей: что делать с тем фактом, что две основополагающие автобиографии 18-го века были написаны необразованными беглыми подростками, мятежными сыновьями рабочего класса, первыми учениками? Город и деревенская мышь, Бен Франклин и Руссо никогда не встречались, за исключением их наследия, но в их ранние годы есть поразительные параллели.Ни один из них не заблудился на Дамроше.
В отличие от Франклина, Руссо начал писать только на пороге 40 лет. Обличение современной цивилизации в 1750 году сделало его заметным; эта краткая критика прогресса довольно скоро переросла в счастливый примитивизм. Плывя против прилива Просвещения, Руссо утверждал, что грехопадение пришло с изобретением общества. (Даже влечение к сексу поразило его как социальную условность: «Я убежден, что одинокий человек, выросший в пустыне без книг, обучения и женщин, умрет девственницей в любом возрасте, которого он достигнет.Для Руссо создание достоинства маргинальности было равносильно созданию добродетели по необходимости. Социально неуклюжий, он был темпераментным и неуверенным в себе. Трудно поверить, что кто-то, менее гиперчувствительный к пренебрежению, мог быть так проницателен в вопросе угнетения.
Успех привел общество к порогу человека, который утверждал, что ненавидит его. За 16 месяцев до своего 50-летия Руссо выпустил три великих фолианта. Восторженная (и лишенная всяких событий) «Джули» стала самым продаваемым романом. века.В нем Руссо выразил страсть на странице — по сути, на всех 800 из них. Неоднократно ему удавалось использовать свои недостатки в свою пользу. Его гражданская жена родила пятерых детей, каждого из которых отправили в больницу для подкидышей. (Позже Руссо объяснил, что они вмешались бы в его работу, что, несомненно, было правдой, если бы не обязательно мнение их матери.) Из его раскаяния пришел наставник по воспитанию детей Эмиль. Проповедник семейных ценностей не был ни мужем — он никогда не был в законном браке, ни отцом.
В «Общественном договоре» Руссо всего лишь перевернул политическую систему с ног на голову. Он провозгласил народ суверенным, а одного гражданина равным другому. Он считал религию формой тирании. Возможно, последняя дань уважения этой разорвавшейся бомбе пришла позже от Наполеона: «Для мира Франции было бы лучше, если бы этого человека никогда не существовало». При жизни автора эта книга многое сделала для подтверждения его комплекса преследования. Церковь возглавила атаку. Руссо сбежал в Англию, где, облаченный в полосатую мантию и бархатную шляпу с золотой кисточкой, он не совсем соответствовал туземцам.
Классические чтения по западной философии
ПЕРВЫЙ человек, который, огораживая участок земли, подумал о том, чтобы сказать «Это мое», и нашел людей, достаточно простых, чтобы поверить ему, был настоящим основателем гражданского общества. От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких ужасов и несчастий, возможно, никто не спас человечество, поднимая колья или засыпая канаву и крича своим товарищам: «Остерегайтесь слушать этого самозванца; вы погибнете, если однажды забудете, что плоды земли принадлежат всем нам, а сама земля никому.Но есть большая вероятность, что тогда все уже дошло до такой степени, что они больше не могли продолжаться так, как были; поскольку идея собственности зависит от многих предшествующих идей, которые могут быть приобретены только последовательно и не могут быть сформированы сразу в человеческом разуме. Человечество должно было достичь очень значительного прогресса и приобрести значительные знания и трудолюбие, которые они должны были также передавать и увеличивать от века к веку, прежде чем они достигли этой последней точки состояния природы.Давайте тогда вернемся еще дальше и постараемся объединить под единой точкой зрения эту медленную последовательность событий и открытий в наиболее естественном порядке.
Первым чувством человека было его собственное существование, а его первой заботой было самосохранение. Земля снабжала его всем, что ему было нужно, и инстинкт подсказывал, как им пользоваться. Голод и другие аппетиты заставляли его в разное время испытывать различные способы существования; и среди них была одна, которая побуждала его к размножению своего вида — слепая склонность, которая, не имея ничего общего с сердцем, произвела чисто животный поступок.Однажды удовлетворенная нужда, два пола больше не знали друг друга; и даже потомство было ничем для его матери, как только оно могло обойтись без нее.
Таково было состояние младенца-мужчины; жизнь животного, ограниченная поначалу только ощущениями, с трудом извлекающая выгоду из даров, дарованных ему природой, не говоря уже о том, чтобы развлечься мыслью о том, чтобы что-то от нее вынудить. Но вскоре возникли трудности, и возникла необходимость научиться их преодолевать: высота деревьев, которые мешали ему собирать их плоды, конкуренция других животных, желающих получить те же плоды, и свирепость тех, кто в них нуждался. ради собственного сохранения все заставляли его заниматься физическими упражнениями.Он должен был быть активным, быстрым и энергичным в бою. Природное оружие, камни и палки, было легко найти: он научился преодолевать препятствия природы, бороться в случае необходимости с другими животными и спорить о средствах к существованию даже с другими людьми или компенсировать себя за то, что он был вынужден сдаться более сильному.
По мере того, как человечество становилось более многочисленным, заботы мужчин возрастали. Разница в почвах, климате и сезонах, должно быть, внесла некоторые различия в их образ жизни.Бесплодные годы, долгие и резкие зимы, палящее лето, которое иссушало плоды земли, должно быть, потребовали новой индустрии. На берегу моря и на берегах рек они изобрели крючок и леску и стали рыбаками и едоками рыбы. В лесах они сделали луки и стрелы и стали охотниками и воинами. В холодных странах они облачались в шкуры убитых ими зверей. Молния, вулкан или какая-то удачная случайность познакомили их с огнем, новым средством против суровости зимы: затем они узнали, как сохранить этот элемент, затем как воспроизвести его и, наконец, как приготовить с его помощью плоть животных. которые раньше ели сырыми.
Это повторяющееся отношение различных существ к себе самому и друг к другу, естественно, привело бы к восприятию в человеческом разуме определенных отношений между ними. Таким образом, отношения, которые мы обозначаем терминами большой, маленький, сильный, слабый, быстрый, медленный, пугающий, смелый и т. механическое благоразумие, которое указывало бы ему на меры предосторожности, наиболее необходимые для его безопасности.
Новый интеллект, возникший в результате этого развития, увеличил его превосходство над другими животными, сделав его осознанным. Поэтому теперь он постарается заманить их в ловушку, сыграет с ними тысячу уловок и, хотя многие из них могут превзойти его по быстроте или силе, со временем станет господином одних и бичом других. Таким образом, когда он впервые заглянул в себя, он испытал первое чувство гордости; и в то время, когда он едва умел различать разные отряды существ, рассматривая свой вид как высший, он подготовил почву для того, чтобы занять первенство как личность.
Другие люди, правда, тогда не были для него тем, чем они являются для нас сейчас, и у него не было более тесных сношений с ними, чем с другими животными; тем не менее, в его наблюдениях ими не пренебрегали. Соответствия, которые он со временем обнаружит между ними, а также между собой и своей женщиной, побудили его судить о других, которые тогда не были заметны; и обнаружив, что все они вели себя так же, как он сам поступил бы в подобных обстоятельствах, он естественным образом заключил, что их образ мышления и действий полностью соответствовал его собственному.Эта важная истина, когда-то глубоко запечатлявшаяся в его уме, должна была побудить его из интуитивного ощущения, более уверенного и гораздо более быстрого, чем любые рассуждения, следовать правилам поведения, которые он должен был лучше всего соблюдать по отношению к ним, для его собственных интересов. безопасность и преимущество.
Обученный на опыте, что любовь к благополучию является единственным мотивом человеческих действий, он обнаружил, что в состоянии выделить несколько случаев, в которых взаимный интерес мог бы оправдать его надежду на помощь своих товарищей; а также еще меньшее количество случаев, когда конфликт интересов может дать повод для их подозрений.В первом случае он объединялся с ними в одно стадо или, самое большее, в какое-то свободное сообщество, которое не ограничивало его членов и длилось не дольше того преходящего случая, который его сформировал. В последнем случае каждый стремился к своей личной выгоде либо открытой силой, если он считал себя достаточно сильным, либо обращением и хитростью, если он чувствовал себя слабее.
Таким образом, люди могли незаметно усвоить некоторые грубые идеи о совместных начинаниях и преимуществах их выполнения, то есть только в том, что касалось их нынешнего и очевидного интереса: ибо они были совершенно чужды предвидению и были так далеки от того, чтобы беспокоиться о далеком будущем, что они почти не думали о завтрашнем дне.Если нужно было схватить оленя, каждый видел, что для достижения успеха он должен честно придерживаться своего поста; но если заяц оказался в пределах досягаемости любого из них, не подлежит сомнению, что он преследовал его без стеснения и, схватив свою добычу, очень мало заботился, если, поступая так, он заставлял своих товарищей скучать по своей.
Легко понять, что такое общение не потребовало бы более изысканного языка, чем язык грачей или обезьян, которые общаются во многом с той же целью.Невнятные крики, обилие жестов и некоторые имитирующие звуки, должно быть, долгое время были универсальным языком; и путем добавления в каждой стране некоторых обычных артикулируемых звуков (из которых, как я уже указывал, первое учреждение не так легко объяснить) были произведены определенные языки; но они были грубыми и несовершенными, и почти такими же, как сейчас можно встретить у некоторых диких народов.
Поспешный быстротой времени, обилием вещей, которые я должен сказать, и почти незаметным прогрессом вещей в их начале, я в одно мгновение прохожу мимо множества веков; ведь чем медленнее происходили события, тем быстрее они могли быть описаны.
Эти первые достижения позволили людям быстрее создавать других. По мере того, как они становились просветленными, они становились трудолюбивыми. Они перестали засыпать под первым деревом или в первой пещере, давшей им убежище; они изобрели несколько видов орудий из твердых и острых камней, которыми они копали землю и рубили дрова; Затем они сделали хижины из веток, а потом научились обмазывать их грязью и глиной. Это была эпоха первой революции, которая основала и выдала семьи и ввела своего рода собственность, которая сама по себе является источником тысяч ссор и конфликтов.Поскольку, однако, самые сильные, вероятно, были первыми, кто построил себе хижины, которые они чувствовали себя способными защитить, можно сделать вывод, что слабым было гораздо легче и безопаснее имитировать, чем пытаться сместить их. однажды обеспеченный хижинами, никто не мог иметь никаких стимулов присвоить себе хижину своего соседа; На самом деле не столько потому, что он не принадлежал ему, сколько потому, что он не мог быть бесполезным, и он не мог овладеть им, не подвергаясь отчаянной битве с семьей, которая занимала его.
Первые расширения человеческого сердца были результатом новой ситуации, которая объединила мужей и жен, отцов и детей под одной крышей. Привычка жить вместе вскоре породила лучшие чувства, известные человечеству, супружескую любовь и отцовскую привязанность. Каждая семья стала маленьким обществом, тем более сплоченным, потому что свобода и взаимная привязанность были единственными связями ее союза. Полы, образ жизни которых до сих пор был одинаковым, теперь начали принимать разные образы жизни.Женщины стали вести более сидячий образ жизни и приучили себя заботиться о хижине и своих детях, в то время как мужчины уехали за границу в поисках своего общего пропитания. От более мягкой жизни оба пола также начали терять часть своей силы и свирепости: но, если люди стали в какой-то степени менее способными встречаться с дикими животными по отдельности, они, с другой стороны, обнаружили, что им легче собраться и противостоять им. общий.
Простота и уединение жизни человека в этом новом состоянии, скудность его потребностей и орудия, которые он изобрел для их удовлетворения, оставили ему много свободного времени, которое он использовал, чтобы снабдить себя многими удобствами, неизвестными его отцам. : и это было первое ярмо, которое он ненароком наложил на себя, и первый источник бедствий, которые он приготовил для своих потомков.Ибо, помимо того, что эти удобства продолжали таким образом истощать и тело, и ум, эти удобства утрачивались с использованием почти всей своей способности доставлять удовольствие и даже превращались в настоящие нужды, пока их недостаток не стал гораздо более неприятным, чем обладание ими было приятным. Мужчины были бы недовольны потерей их, хотя обладание им не сделало их счастливыми.
Здесь мы можем немного лучше увидеть, как использование речи стало устоявшимся и незаметно улучшенным в каждой семье, и мы можем составить предположение также относительно того, каким образом различные причины могли расширить и ускорить развитие языка, сделав его все больше и больше нужно.Наводнения или землетрясения окружали населенные районы обрывами или водами: революции земного шара оторвали части от континента и сделали их островами. Нетрудно заметить, что среди людей, собранных таким образом и вынужденных жить вместе, общая идиома должна была возникнуть гораздо легче, чем среди тех, кто все еще бродил по лесам континента. Таким образом, весьма вероятно, что после своих первых статей о мореплавании островитяне перенесли использование речи на континент: и, по крайней мере, очень вероятно, что общины и языки впервые возникли на островах и даже достигли там совершенства до того, как они появились. известен на материке.
Теперь все начинает менять свой облик. Люди, которые до сих пор бродили по лесам, приняв более устойчивый образ жизни, постепенно собираются вместе, образуют отдельные тела, и в конце концов в каждой стране возникает отдельная нация, объединенная по характеру и манерам, а не по своей природе. правила или законы, но единообразие жизни и пищи, а также общее влияние климата. Постоянное соседство не могло не создать со временем некоторой связи между разными семьями. Среди молодых людей противоположного пола, живущих в соседних хижинах, временная торговля, требуемая природой, вскоре привела через взаимные сношения к другому виду, не менее приятному и более постоянному.Теперь люди начали принимать во внимание разницу между объектами и проводить сравнения; они незаметно приобрели представления о красоте и достоинствах, которые вскоре породили чувство предпочтения. Из-за того, что они часто виделись, они не могли обойтись без постоянной встречи. В их души проникло нежное и приятное чувство, и малейшее противодействие превратило его в безудержную ярость: от любви возникла ревность; раздор восторжествовал, и человеческая кровь была принесена в жертву самой нежной из всех страстей.
По мере того, как идеи и чувства сменяли друг друга, а сердце и голова вступали в игру, люди продолжали отказываться от своей изначальной дикости; их личные связи становились с каждым днем все более близкими по мере того, как расширялись их пределы. Они привыкли собираться перед своими хижинами вокруг большого дерева; пение и танцы, истинные порождения любви и досуга, стали развлечением или, скорее, занятием мужчин и женщин, собравшихся вместе, которым больше нечего было делать. Каждый начал думать об остальном и желать, чтобы их рассматривали по очереди; Таким образом, общественное уважение приобрело определенную ценность.Тот, кто лучше всего пел или танцевал, кто был самым красивым, сильным, ловким или красноречивым, пользовался наибольшим вниманием; и это был первый шаг к неравенству и в то же время к пороку. Из этих первых различий возникли, с одной стороны, тщеславие и презрение, а с другой — стыд и зависть; и брожение, вызванное этими новыми листьями, закончилось образованием комбинаций, фатальных для невинности и счастья.
Как только люди начали ценить друг друга и идея рассмотрения вошла в их сознание, каждый предъявил ей свои претензии, и стало невозможно отказать в ней кому-либо безнаказанно.Отсюда возникли первые обязанности вежливости даже среди дикарей; и каждая умышленная травма становилась оскорблением; потому что, помимо вреда, который мог возникнуть в результате этого, потерпевший наверняка обнаружит в нем презрение к своей личности, которое часто было более невыносимым, чем сама боль.
Таким образом, как каждый человек наказывал презрение, проявленное к нему другими, пропорционально своему мнению о себе, месть стала ужасной, а люди кровавыми и жестокими. Это именно то состояние, которого достигли большинство известных нам диких народов: и именно из-за того, что мы не провели должного различия в наших идеях и не увидели, насколько они уже далеки от естественного состояния, так много писателей поспешно пришел к выводу, что человек по своей природе жесток и требует, чтобы гражданские институты делали его более мягким; тогда как нет ничего более мягкого, чем человек в его примитивном состоянии, поскольку он по своей природе находится на равном расстоянии от тупости животных и фатальной изобретательности цивилизованного человека.В равной степени ограниченный инстинктом и разумом к единственной заботе о защите себя от вреда, который ему угрожает, он сдерживается естественным состраданием от причинения вреда другим, и его не заставляют делать такие вещи даже в обмен на полученные травмы. Ибо, согласно аксиоме мудрого Локка, не может быть вреда там, где нет собственности.
Но следует отметить, что общество, сформированное таким образом, и отношения, установленные таким образом между людьми, требовали от них качеств, отличных от тех, которыми они обладали с момента их примитивного строения.Нравственность начала проявляться в человеческих поступках, и каждый до установления закона был единственным судьей и мстителем за нанесенный ему вред, так что добро, подходящее в чистом естественном состоянии, больше не подходило для нового -рожденное состояние общества. Наказания должны были быть более суровыми, поскольку возможности оскорбить становились все более частыми, а страх мести должен был заменить строгость закона. Таким образом, хотя люди стали менее терпеливыми и их естественное сострадание уже несколько уменьшилось, этот период расширения человеческих способностей, сохраняющий справедливую середину между праздностью примитивного состояния и раздражительной активностью нашего эгоизма, должен был быть самая счастливая и стабильная из эпох.Чем больше мы размышляем об этом, тем больше мы обнаруживаем, что это состояние меньше всего подвергалось революциям и в целом было самым лучшим человеком, который мог испытать; так что он мог покинуть это место только в результате какой-нибудь смертельной аварии, чего для общественного блага никогда не должно было случиться. Пример дикарей, большинство из которых были обнаружены в этом состоянии, кажется, доказывает, что люди должны были оставаться в нем, что это настоящая молодость мира, и что все последующие достижения, по-видимому, были столькими шагами к совершенство индивидуума, но на самом деле к дряхлости вида.
До тех пор, пока люди довольствовались своими деревенскими хижинами, пока они довольствовались одеждой, сделанной из шкур животных и сшитой из шипов и рыбьих костей, украшали себя только перьями и ракушками и продолжали раскрашивать свои тела разных цветов, чтобы улучшить и украсить их луки и стрелы и сделать из камней с острыми краями рыбацкие лодки или неуклюжие музыкальные инструменты; Одним словом, пока они делали только то, что мог сделать один человек, и ограничивая себя такими искусствами, которые не требовали совместного труда нескольких рук, они жили свободной, здоровой, честной и счастливой жизнью, пока их природа позволили, и по мере того как они продолжали наслаждаться удовольствиями взаимного и независимого общения.Но с того момента, как один человек начал нуждаться в помощи другого; с того момента, как любому человеку показалось выгодным иметь достаточно продовольствия для двоих, равенство исчезло, была введена собственность, работа стала необходимой, а обширные леса превратились в поля для улыбок, которые человек должен был поливать в поте лица, и где рабство и вскоре стало видно, что несчастья прорастают и вырастают вместе с посевами.
Металлургия и сельское хозяйство были двумя видами искусства, которые произвели эту великую революцию.Поэты говорят нам, что это было золото и серебро, но для философов именно железо и зерно стали первыми цивилизованными людьми и погубили человечество. Таким образом, оба были неизвестны дикарям Америки, которые по этой причине все еще являются дикарями: другие нации также, кажется, продолжали пребывать в состоянии варварства, в то время как практиковали только одно из этих искусств. Возможно, одна из лучших причин того, почему Европа была если не дольше, то по крайней мере более стабильно и высоко цивилизованной, чем остальной мир, заключается в том, что она одновременно является наиболее богатой железом и наиболее плодородной кукурузой.
Трудно предположить, как люди впервые узнали и начали использовать железо; поскольку невозможно предположить, что они сами подумают о том, чтобы выкопать руду из шахты и подготовить ее к плавке, прежде чем они узнают, каков будет результат. С другой стороны, у нас меньше оснований полагать, что это открытие является следствием любого случайного пожара, поскольку мины образуются только в бесплодных местах, без деревьев и растений; так что кажется, будто природа постаралась скрыть от нас эту роковую тайну.Таким образом, остается только чрезвычайная авария какого-то вулкана, который, выбрасывая металлические вещества, уже находящиеся в плавлении, натолкнул зрителей на идею имитации естественного действия. И мы должны далее представить их как обладающих незаурядной храбростью и дальновидностью, чтобы взяться за столь кропотливую работу с такой отдаленной перспективой извлечения из нее выгоды; однако эти качества объединяются только в умах, более продвинутых, чем мы можем предположить, умы этих первых первооткрывателей.
Что касается сельского хозяйства, то его принципы были известны задолго до того, как они были применены на практике; и действительно вряд ли возможно, чтобы люди, постоянно занятые добычей средств к существованию с растений и деревьев, не могли легко получить знания о средствах, используемых природой для выращивания овощей. Однако, по всей вероятности, прошло очень много времени, прежде чем их промышленность приняла такой оборот, либо потому, что деревья, которые вместе с охотой и рыболовством давали им пищу, не требовали их внимания; или потому, что они не знали, как использовать кукурузу, или не имели инструментов для ее возделывания; или потому, что им не хватало предвидения будущих потребностей; или в последнюю очередь, потому что у них не было средств помешать другим украсть у них плоды их труда.
Когда они стали более трудолюбивыми, естественно полагать, что они начали с помощью острых камней и заостренных палок выращивать несколько овощей или корнеплодов вокруг своих хижин; хотя это было задолго до того, как они научились заготавливать кукурузу и не были снабжены орудиями, необходимыми для выращивания кукурузы в больших количествах; не говоря уже о том, как важно для земледелия согласиться на немедленную потерю, чтобы получить прибыль в будущем — предосторожность, очень чуждая повороту ума дикаря; ибо, как я уже сказал, утром он не предвидит, что ему понадобится ночью.
Следовательно, изобретение других искусств было необходимо, чтобы заставить человечество заняться сельским хозяйством. Как только ремесленники захотели плавить и ковать железо, потребовались другие, чтобы поддерживать их; чем больше рук было занято в мануфактуре, тем меньше оставалось для обеспечения общего пропитания, хотя количество ртов, снабжаемых пищей, оставалось прежним: и, поскольку некоторые потребовались товары в обмен на железо, остальные в конце концов обнаружили метод производства железа служит увеличению количества товаров.Таким образом были утверждены земледелие и земледелие, с одной стороны, и искусство обработки металлов и их умножение — с другой.
Возделывание земли обязательно привело к ее распространению; и собственность, однажды признанная, породила первые правила справедливости; ибо, чтобы обеспечить каждому свое собственное, у каждого должна быть возможность иметь что-то. Кроме того, когда люди начали смотреть в будущее и всем было что терять, у каждого были причины опасаться, что репрессии последуют за любым ущербом, который он может нанести другому.Это происхождение тем более естественно, что невозможно представить себе, как собственность может происходить из чего-либо, кроме ручного труда: ибо что еще человек может добавить к вещам, которые он изначально не создает, чтобы сделать их своей собственностью? Только труд земледельца, дающий ему право собственности на продукт земли, который он возделывал, дает ему право на владение самой землей, по крайней мере, до урожая, и, таким образом, из года в год постоянное владение. легко трансформируется в собственность.Когда древние, как говорит Гроций, давали Церере титул Законодателя, а празднику, отмечаемому в ее честь, имя Фесмофория, они имели в виду, что распределение земель породило новый вид права: а именно: право собственности, которое отличается от права, выводимого из закона природы.
При таком положении дел равенство могло бы сохраниться, если бы таланты людей были равны и если бы, например, использование железа и потребление товаров всегда точно уравновешивали друг друга; но, поскольку не было ничего, что могло бы сохранить это равновесие, оно вскоре было нарушено; больше всего работали сильнейшие; самые искусные использовали его труд с максимальной пользой; самые изобретательные методы уменьшения своего труда: земледелец хотел больше железа, а кузнец — больше зерна, и, хотя оба трудились одинаково, один очень много выигрывал от своей работы, в то время как другой едва мог содержать себя.Таким образом, естественное неравенство незаметно разворачивается вместе с неравенством сочетания, и различие между людьми, обусловленное их разными обстоятельствами, становится более ощутимым и постоянным по своим последствиям и начинает в той же пропорции влиять на судьбу людей.
Имеет значение раз на этом поле, остальное легко представить. Я не буду задерживать читателя описанием последовательного изобретения других искусств, развития языка, испытания и использования талантов, неравенства состояний, использования богатства и злоупотребления им, а также всех связанных с ними деталей, которые читатель может легко снабдить себя.Я ограничусь взглядом на человечество в этой новой ситуации.
Вот тогда все человеческие способности развиты, память и воображение в полной мере, эгоизм заинтересован, разум активен, а ум почти на высшей точке своего совершенства. Взгляните на все природные качества в действии, на положение и положение каждого человека, которому он приписан; не только его доля собственности и его способность служить другим или причинять им вред, но также его остроумие, красота, сила или умение, заслуги или таланты: а это единственные качества, способные вызывать уважение, вскоре стало необходимо обладать или влиять на их.
Теперь люди интересовались тем, кем они не были на самом деле. Быть и казаться стали двумя совершенно разными вещами; и из этого различия возникла наглая пышность и обман со всеми многочисленными пороками, которые присутствуют в их шлейфе. С другой стороны, какими бы свободными и независимыми ни были люди, теперь они, вследствие множества новых потребностей, были подчинены, так сказать, всей природе, и особенно друг другу; и каждый стал до некоторой степени рабом, даже став хозяином других людей: если они были богаты, они нуждались в услугах других; если бедны, их помощи; и даже среднее условие не позволяло им обходиться друг без друга.Следовательно, человек должен был быть постоянно занят тем, что заставлял других интересоваться его участью и заставлял их, по крайней мере, по-видимому, если не на самом деле, найти свое преимущество в продвижении своей собственной. Таким образом, он, должно быть, был хитрым и хитрым в своем поведении с одними и властным и жестоким по отношению к другим; находясь в некотором роде необходимости плохо использовать всех людей, в которых он нуждался, когда он не мог запугать их до подчинения и не считал своим интересом быть полезным для них. Ненасытное честолюбие, жажда разбогатеть не столько из реальной нужды, сколько из желания превзойти других, внушали всем людям гнусную склонность причинять друг другу вред и тайную ревность, которая тем более опасна, как он надевает маску доброжелательности, чтобы с большей уверенностью нести свою точку зрения.Одним словом, возникло соперничество и конкуренция, с одной стороны, и конфликт интересов, с другой, вместе с тайным желанием обоих получить прибыль за счет других. Все это зло было первым следствием собственности и неотъемлемой частью растущего неравенства.
До изобретения знаков для обозначения богатства богатство едва ли могло состоять из чего-либо, кроме земли и скота, единственного реального имущества, которое может иметь человек. Но когда наследства настолько увеличились в количестве и размах, что заняли всю землю и граничили друг с другом, один человек мог возвыситься только за счет другого; в то же время сверхштатные сотрудники, которые были слишком слабы или слишком ленивы, чтобы делать такие приобретения, и обеднели, не понес никаких потерь, потому что, хотя они видели, что все вокруг менялось, они оставались прежними, были обязаны получать свои пропитание или украсть его у богатых; и это вскоре породило, в зависимости от их различных характеров, власть и рабство или насилие и грабеж.Богатые, в свою очередь, не успели вкусить удовольствие от командования, как они презирали всех остальных и, используя своих старых рабов для приобретения новых, не думали ни о чем, кроме подчинения и порабощения своих соседей; как хищные волки, которые, однажды попробовав человеческое мясо, презирают всякую другую пищу и с тех пор ищут только людей, которых можно есть.
Таким образом, поскольку самые могущественные или самые несчастные считали свою мощь или несчастье своего рода правом на чужое имущество, эквивалентным, по их мнению, праву собственности, разрушение равенства сопровождалось самыми ужасными беспорядками.
Узурпация богатых, грабежи бедных и необузданные страсти обоих подавили крики естественного сострадания и все еще слабый голос справедливости и наполнили людей алчностью, честолюбием и пороками. Между титулом сильнейшего и титулом первого оккупанта возникали постоянные конфликты, которые заканчивались только битвами и кровопролитием. Таким образом, новорожденное состояние общества привело к ужасному состоянию войны; Люди, измученные таким образом и развращенные таким образом, больше не могли вернуться по своим следам или отказаться от роковых достижений, которые они сделали, но, работая злоупотреблением способностями, которые воздают им честь, просто к собственному замешательству, поставили себя на грань гибели.
Attonitus novitate mali, divesque miserque, Effugere optat opes; et quæ modo voverat odit [1] .
Невозможно, чтобы люди долго не размышляли о столь плачевном положении и о бедствиях, которые охватили их. В частности, богатые должны были чувствовать, как сильно они страдают от постоянного состояния войны, за которую они несли все расходы; и в котором, хотя все рисковали своей жизнью, только они рисковали своим имуществом.Кроме того, как бы благовидно они ни скрывали свои узурпации, они знали, что они основывались на ненадежных и ложных титулах; так что, если другие отнимут у них силой то, что они сами приобрели силой, у них не будет причин жаловаться. Даже те, кто обогатился своей собственной промышленностью, вряд ли могли основывать свою собственность на лучших требованиях. Напрасно повторять: «Я построил этот колодец; Я получил это место благодаря своей отрасли ». Кто дал вам вашу репутацию, можно было бы ответить, и какое у вас право требовать от нас оплаты за то, что мы никогда не просили вас сделать? Разве вы не знаете, что многие из ваших собратьев голодают из-за недостатка того, чего у вас слишком много? Вы должны были получить явное и всеобщее согласие человечества, прежде чем присвоить больше средств к существованию, чем необходимо для собственного содержания.Лишенный веских причин для оправдания и достаточной силы для защиты, способный с легкостью сокрушать людей, но легко сокрушаемый отрядом бандитов, один против всех, и неспособный из-за взаимной ревности объединиться со своими равными против многочисленных врагов, объединенных общей надеждой на грабеж, богач, побуждаемый необходимостью, в конце концов задумал самый глубокий план, который когда-либо приходил в голову человеку: он заключался в том, чтобы использовать в свою пользу силы тех, кто напал на него, чтобы найти союзников его противников, чтобы вдохновить их различными максимами и дать им другие институты, столь же благоприятные для него самого, как закон природы был неблагоприятен.
С этой точки зрения, после того, как он представил своим соседям ужас ситуации, которая вооружила каждого человека против остальных и сделала их имущество таким же обременительным для них, как их нужды, и в котором нельзя было ожидать безопасности ни в богатстве, ни в бедности. , он с готовностью придумал убедительные аргументы, чтобы приблизить их к своему замыслу. «Давайте присоединимся, — сказал он, — чтобы охранять слабых от угнетения, сдерживать честолюбивых и обеспечивать каждому человеку владение тем, что ему принадлежит: давайте установим правила справедливости и мира, которые могут быть соблюдены всеми без исключения. быть обязанным соответствовать; правила, которые могут в какой-то мере исправить капризы удачи, в равной степени подчиняя и сильных, и слабых соблюдению взаимных обязательств.Одним словом, давайте, вместо того, чтобы настраивать наши силы против самих себя, соберем их в верховную власть, которая может управлять нами мудрыми законами, защищать и защищать всех членов ассоциации, отражать их общих врагов и поддерживать вечную гармонию между нами. . »
Гораздо меньше слов для этой цели было бы достаточно, чтобы навязать мужчинам столь варварским и легко соблазняемым; тем более, что у них было слишком много споров между собой, чтобы обойтись без арбитров, и слишком много амбиций и алчности, чтобы долго обходиться без хозяев.Все бросились к своим цепям в надежде спасти свою свободу; поскольку у них было достаточно ума, чтобы осознать преимущества политических институтов, но не хватило опыта, чтобы они могли предвидеть опасности. Наиболее способными предвидеть опасности были те самые люди, которые рассчитывали получить от них пользу; и даже самые благоразумные сочли вполне целесообразным жертвовать одной частью своей свободы ради обеспечения остального; как раненому отрезают руку, чтобы спасти остальную часть его тела.
Таков был или вполне мог быть источник общества и закона, которые связывали новые оковы бедных и давали новые силы богатым; которые безвозвратно уничтожили естественную свободу, навсегда закрепили закон собственности и неравенства, превратили умную узурпацию в неизменное право и, ради выгоды нескольких честолюбивых людей, подвергли все человечество вечному труду, рабству и нищете.Легко увидеть, как создание одного сообщества сделало необходимым создание всего остального, и как, чтобы противостоять объединенным силам, остальному человечеству пришлось объединиться по очереди. Вскоре общества множились и распространились по всему лицу земли, так что едва ли оставался уголок мира, в котором человек мог бы избежать ига и вытащить свою голову из-под меча, который, как он видел, постоянно висел над ним на нити. Гражданское право, таким образом, стало общим правилом среди членов каждого сообщества, закон природы сохранял свое место только между различными сообществами, где под названием права наций он был ограничен некоторыми негласными соглашениями, чтобы сделать коммерция осуществима и служит заменой естественного сострадания, которое потеряло, применительно к обществу, почти все влияние, которое оно оказывало на людей, и выжило больше, за исключением некоторых великих космополитических духов, которые, разрушая воображаемые барьеры, разделяющие разные народы, следуйте примеру нашего Суверенного Создателя и включайте в свою благотворительность весь человеческий род.
Но политические организации, оставаясь таким образом в естественном состоянии между собой, в настоящее время испытали неудобства, которые вынудили людей отказаться от этого; ибо это состояние стало еще более фатальным для этих огромных тел, чем для людей, из которых они были составлены. Отсюда возникали национальные войны, сражения, убийства и расправы, шокирующие природу и разума; вместе со всеми теми ужасными предрассудками, которые причисляют к добродетелям честь проливать человеческую кровь.Таким образом, наиболее выдающиеся люди научились считать своим долгом перерезать друг другу глотки; наконец, люди вырезали своих собратьев тысячами, даже не зная почему, и совершили больше убийств за один день боев и больше жестоких преступлений в разграблении одного города, чем было совершено в естественном состоянии за целые века по всей земле. Таковы были первые эффекты, которые, как мы видим, последовали за разделением человечества на различные сообщества. Но вернемся к их институтам.
Я знаю, что некоторые авторы давали другие объяснения происхождения политических обществ, такие как завоевание сильных или объединение слабых. Мне действительно безразлично, какую из этих причин мы выберем. Однако то, что я только что изложил, кажется мне наиболее естественным по следующим причинам. Во-первых, потому что в первом случае право завоевания, не будучи само по себе правом, не могло служить фундаментом, на котором можно было бы строить какое-либо другое право; Победитель и побежденный народ все еще оставались по отношению друг к другу в состоянии войны, если только побежденный, получивший полную свободу, добровольно не выбрал победителя своим вождем.Ибо до тех пор, какая бы капитуляция ни была основана на насилии и, следовательно, ipso facto недействительна, на основе этой гипотезы не могло быть ни реального общества, ни политического тела, ни какого-либо другого закона, кроме закона сильнейшего. Во-вторых: потому что слова сильный и слабый во втором случае двусмысленны; поскольку в период между установлением права собственности или предшествующего владения и правом политического управления значение этих слов лучше выражается терминами богатый и бедный: потому что, на самом деле, до установления законов люди у них не было другого способа уменьшить своих равных до подчинения, кроме как атаковать их имущество или отдавать им часть своего.В-третьих: поскольку бедным нечего было терять, кроме своей свободы, для них было бы в высшей степени абсурдным добровольно отказаться от единственного блага, которым они все еще наслаждались, не получая ничего взамен: в то время как у богатых есть чувства, если я могу так выразиться, что в каждой части их имущества было намного легче навредить им, и, следовательно, им более необходимо принять меры предосторожности против этого; и, короче говоря, потому, что более разумно предположить, что вещь была изобретена теми, кому она будет полезна, чем теми, кому она должна была причинить вред.
Правительство в зачаточном состоянии не имело регулярной и постоянной формы. Недостаток опыта и философии не позволял людям видеть какие-либо неудобства, кроме настоящих, и они думали о защите других только в том виде, в каком они себя представляли. Несмотря на усилия самых мудрых законодателей, политическое государство оставалось несовершенным, потому что это было не более чем результатом случайности; и, поскольку он начинал плохо, хотя время выявило его недостатки и предложило способы их устранения, первоначальные неисправности так и не были устранены.Его постоянно ремонтировали, когда первой задачей должно было стать расчистить место и удалить все старые материалы, как это сделал Ликург в Спарте, если нужно было построить стабильное и прочное здание. Общество сначала состояло из нескольких общих соглашений, которые каждый член обязался соблюдать; и для выполнения заветов все тело стало безопасным для каждого человека. Только опыт мог показать слабость такой конституции и то, как легко она могла быть нарушена безнаказанно, из-за трудности осуждения виновных, когда только общественность должна была быть свидетелем и судить: законы не могли не уклоняться от многих способы; беспорядки и неудобства не могли не множиться непрерывно, пока не возникла необходимость передать опасное доверие государственной власти частным лицам и заботу о принуждении к повиновению мнениям людей магистрату.Ибо утверждать, что вожди были выбраны до образования конфедерации и что администраторы законов были там раньше самих законов, — слишком абсурдное предположение, чтобы его серьезно рассматривать.
Было бы так же неразумно предполагать, что люди поначалу безвозвратно и безоговорочно бросились в объятия абсолютного господина, и что первое средство, которое гордые и непокорные люди прибегли к своей общей безопасности, — это броситься в рабство. На самом деле, по какой причине они взяли себе начальников, если не для того, чтобы их можно было защитить от угнетения и иметь защиту своей жизни, свобод и собственности, которые являются, так сказать, составными элементами их бытие? Теперь, в отношениях между человеком и человеком, худшее, что может случиться, — это оказаться во власти другого, и было бы несовместимо со здравым смыслом начинать с того, чтобы давать вождю единственное, что они хотели от него. помочь сохранить.Какой эквивалент он мог предложить им за такое великое право? И если бы он предположил, что потребует его под предлогом защиты их, не получил бы он ответ, записанный в басне: «Что еще может сделать с нами враг?» Поэтому бесспорно, и это, по сути, основная максима всех политических прав, что люди назначили вождей, чтобы защищать свою свободу, а не порабощать их. «Если у нас есть князь, — сказал Плиний Траяну, — значит, мы спасаемся от господина».
Политики предаются тому же софизму о свободолюбии, что и философы о естественном состоянии.По тому, что они видят, они судят о самых разных вещах, которых они не видели; и приписывают человеку естественную склонность к рабству, потому что рабы, находящиеся под их наблюдением, как видно, терпеливо несут ярмо; они не понимают, что это касается свободы, как невинности и добродетели; ценность известна только тем, кто ими владеет, и вкус к ним теряется, когда теряются они сами. «Я знаю прелести вашей страны, — сказал Брасид сатрапу, который сравнивал жизнь в Спарте с жизнью в Персеполе, — но вы не можете знать моих удовольствий.”
Неповрежденная лошадь поднимает гриву, бьет лапой по земле и стремительно отступает при виде уздечки; в то время как должным образом обученный терпеливо терпит даже удары плетью и шпорами: так дикарь не склонит свою шею к ярму, которому цивилизованный человек безропотно подчиняется, а предпочитает самое беспокойное состояние свободы самому мирному рабству. Следовательно, мы не можем, исходя из рабства уже порабощенных народов, судить о естественном расположении человечества за или против рабства; мы должны приложить огромные усилия каждого свободного народа, чтобы спастись от угнетения.Я знаю, что первые всегда хвалят спокойствие, которым они наслаждаются в своих цепях, и что они называют состояние жалкого рабства состоянием покоя: miserrimam servitutem pacem appellant [2]. Но когда я наблюдаю, как последние жертвуют удовольствиями, миром, богатством, властью и самой жизнью ради сохранения этого единственного сокровища, к которому так презирают те, кто его потерял; когда я вижу, что свободнорожденные животные разбивают свои мозги о прутья клетки из-за врожденного нетерпения плена; когда я вижу множество обнаженных дикарей, которые презирают европейские удовольствия, борются с голодом, огнем, мечом и смертью, чтобы сохранить только свою независимость, я чувствую, что рабы не должны спорить о свободе.
Что касается отцовского авторитета, из которого некоторые писатели вывели абсолютное правительство и все общество, достаточно, не возвращаясь к противоположным аргументам Локка и Сидни, отметить, что ничто на земле не может быть дальше от свирепого духа деспотизма. чем кротость этой власти, которая больше смотрит на того, кто подчиняется, чем на того, кто командует; что по закону природы отец является хозяином ребенка не дольше, чем требуется его помощь; что с того времени они оба равны, сын полностью независим от отца и обязан ему только уважением, а не послушанием.Ибо благодарность — это долг, который нужно платить, но не право требовать: вместо того, чтобы говорить, что гражданское общество происходит от отцовского авторитета, мы должны скорее сказать, что последний черпает свою главную силу из первого. Ни один человек никогда не признавался отцом многих, пока его сыновья и дочери не остались жить вокруг него. Имущество отца, которым он на самом деле является хозяином, — это узы, которые удерживают его детей в зависимости, и он может отдавать им, если пожелает, никакой доли своего имущества, если только они не заслуживают этого постоянным уважением к нему. буду.Но подданные деспота-деспота настолько далеки от того, чтобы ожидать подобного благоволения от своего вождя, что они сами и все, чем они владеют, являются его собственностью или, по крайней мере, рассматриваются им как таковые; так что они вынуждены получить в качестве одолжения то немногое, что он им самим оставляет. Когда он грабит их, он проявляет только справедливость и милосердие, позволяя им жить.
Продолжая таким образом проверку фактов по праву, мы должны обнаружить столько же разума, сколько истины в добровольном установлении тирании.Также будет нелегко доказать действительность договора, имеющего обязательную силу только для одной из сторон, когда весь риск находится на одной стороне, а на другой — нет; так что никто не мог пострадать, кроме связавшего себя. Эта ненавистная система действительно даже в наше время очень далека от системы мудрых и хороших монархов, особенно королей Франции; как видно из нескольких мест в их указах; в частности, из следующего отрывка из знаменитого указа, опубликованного в 1667 году от имени и по приказу Людовика XIV.
«Итак, пусть не будет сказано, что Государь не подчиняется законам своего государства; поскольку обратное является истинным утверждением права наций, на которое иногда нападала лесть, но добрые князья всегда защищали как покровительствующее божество своих владений. Насколько правомернее было сказать вместе с мудрым Платоном, что совершенное счастье царства состоит в повиновении подданных своему князю, а князь законам, а также в том, что законы справедливы и постоянно доводятся до сведения общественности. хорошо! »[3]
Я не буду здесь останавливаться, чтобы интересоваться, не унижает ли свобода, поскольку свобода является самой благородной способностью человека, саму нашу природу, низводя нас до уровня животных, которые являются всего лишь рабами инстинкта и даже не оскорбляют автора. нашего существа, безоговорочно отречься от самого драгоценного из всех Его даров и склониться перед необходимостью совершения всех преступлений, которые Он запретил, просто для того, чтобы удовлетворить безумного или жестокого господина; или если этому возвышенному мастеру следует не меньше возмущаться тем, что Его мастерство полностью разрушено, чем таким образом опозоренным.Я откажусь (если мои оппоненты будут) от власти Барбейрака, который, вслед за Локком, решительно заявляет, что ни один человек не может продавать свою свободу настолько, чтобы подчиняться деспотической силе, которая может использовать его по своему усмотрению. Ибо, добавляет он, это значило бы продать свою жизнь, которой он не владеет. Я только спрошу, какое право имели те, кто не боялся таким образом унизить себя, подвергнуть свое потомство такому же позору и отказаться ради них от тех благ, которыми они не обязаны щедрости своих прародителей и без которых сама жизнь должно быть обузой для всех, кто этого достоин.
Пуффендорф говорит, что мы можем лишить себя свободы в пользу других людей, точно так же, как мы передаем нашу собственность от одного к другому по контрактам и соглашениям. Но это кажется очень слабым аргументом. Во-первых, собственность, которую я отчуждаю, становится для меня совершенно чужой, и я не могу пострадать от злоупотребления ею; но меня почти беспокоит то, что моей свободой нельзя злоупотреблять, и я не могу, не принимая на себя вину за преступления, которые я могу быть вынужден совершить, раскрыть себя, чтобы стать орудием преступления.Кроме того, право собственности является лишь условностью человеческого общества, и люди могут распоряжаться тем, чем они владеют, как им заблагорассудится; но это не относится к основным дарам природы, таким как жизнь и свобода, которые разрешено каждому человеку. наслаждаться, и от которых, по крайней мере, сомнительно, что кто-то имеет право отказаться от себя. Отказавшись от одного, мы деградируем свое существо; отказываясь от другого, мы делаем все возможное, чтобы его аннулировать; и, поскольку никакое временное благо не может возместить нам потерю того и другого, отказ от них любой ценой был бы оскорблением как разума, так и природы.Но даже если бы мы могли передать нашу свободу так же, как и свою собственность, была бы большая разница в отношении детей, которые пользуются отцовским имуществом только посредством передачи его права; в то время как свобода — это дар, который они получают от природы как мужчины, их родители не имеют никакого права лишать их ее. Как тогда, чтобы установить рабство, необходимо было совершить насилие над природой, поэтому, чтобы увековечить такое право, природа должна была быть изменена. Юристы, которые серьезно определили, что ребенок раба приходит в мир рабом, иными словами, решили, что в мир придет мужчина, а не мужчина.
Тогда я считаю несомненным, что правительство не началось с деспотической власти, но что это разврат, крайний срок правления, и, наконец, возвращает его к справедливому закону сильнейшего, которым оно было изначально. предназначен для исправления.
Если, однако, все началось таким образом, такая власть, будучи сама по себе незаконной, не могла служить основой для законов общества и, следовательно, для установленного ими неравенства.
Не вдаваясь в настоящее время в исследования, которые еще предстоит провести в отношении характера фундаментального договора, лежащего в основе всего правительства, я довольствуюсь принятием общего мнения относительно него и рассматриваю учреждение политического органа как реальный договор между властями. люди и избранные ими руководители: договор, по которому обе стороны обязуются соблюдать изложенные в нем законы, которые образуют узы их союза.Люди, имеющие отношение к своим общественным отношениям, сконцентрировали всю свою волю в одной, несколько статей, в отношении которых эта воля объясняется, становятся множеством основных законов, обязательных для всех без исключения членов государства, и одна из этих статей регулирует выбор и власть магистратов, назначенных наблюдать за казнью остальных. Эта власть распространяется на все, что может поддерживать конституцию, но не доходит до ее изменения. Он сопровождается почестями, чтобы принести уважение к законам и их администраторам.Министры также отличаются личными прерогативами, чтобы вознаградить их за заботы и труд, связанные с хорошим управлением. Судья, со своей стороны, обязывает себя использовать вверенную ему власть только в соответствии с намерениями своих избирателей, поддерживать их всех в мирном владении тем, что им принадлежит, и всегда отдавать предпочтение общественным интересам. к своему собственному.
Прежде чем опыт показал или знание человеческого сердца позволило людям предвидеть неизбежные злоупотребления такой конституцией, она должна была казаться тем более превосходной, что те, кому было поручено заботиться о ее сохранении, были больше всего заинтересованы в этом. в этом; поскольку магистратура и связанные с ней права основываются исключительно на основных законах, магистраты перестают быть легитимными, как только они перестают существовать; люди больше не будут им подчиняться; и поскольку не магистраты, а законы важны для существования государства, члены его восстановят право на свою естественную свободу.
Если мы поразмышляем над этим предметом с очень небольшим вниманием, мы найдем новые аргументы, подтверждающие эту истину, и убедимся по самой природе контракта, что он не может быть безотзывным: ибо, если бы не было высшей силы, способной обеспечить верность договаривающихся сторон или принуждение их к выполнению взаимных обязательств, стороны будут единоличными судьями в своем собственном деле, и каждая всегда будет иметь право отказаться от договора, как только он обнаружит, что другой нарушил его условия, или что они больше не соответствовали его удобству.Право на отречение может быть основано именно на этом принципе. Теперь, если, как здесь, мы рассматриваем только то, что является человеческим в этом учреждении, несомненно, что если магистрат, который имеет всю власть в своих руках и присваивает себе все преимущества контракта, не имеет за исключением права отказаться от его власти, люди, страдающие за все недостатки своего вождя, должны иметь гораздо большее право отказаться от своей зависимости. Но ужасные и бесчисленные ссоры и беспорядки, которые неизбежно возникли бы из-за столь опасной привилегии, больше, чем что-либо другое, показывают, насколько человеческое правительство нуждалось в более прочной основе, чем простой разум, и насколько это было целесообразно для общественного спокойствия. что божественная воля должна вмешаться, чтобы наделить верховную власть священным и неприкосновенным характером, что может лишить подданных фатального права распоряжаться ею.Если бы мир не получил от религии никаких других преимуществ, этого было бы достаточно, чтобы возложить на людей обязанность принимать и культивировать ее, злоупотребления и все такое, поскольку это было средством спасти больше крови, чем когда-либо пролил фанатизм. Но давайте проследим за нитью нашей гипотезы.
Различные формы правления обязаны своим происхождением разной степени неравенства, существовавшей между людьми во время их учреждения. Если среди них оказывался хоть один человек, обладающий превосходной властью, добродетелью, богатством или личным влиянием, он становился единственным магистратом, и государство принимало форму монархии.Если несколько, почти равных по величине, стояли над остальными, они избирались совместно и составляли аристократию. Опять же, среди людей, которые меньше отклонялись от естественного состояния и между состояниями и талантами было меньше диспропорций, верховная администрация была сохранена совместно, и была сформирована демократия. Со временем выяснилось, какая из этих форм больше всего подходит мужчинам. Некоторые народы полностью подчинялись законам; другие вскоре стали подчиняться своим магистратам.Граждане старались сохранить свою свободу; испытуемые, раздраженные тем, что видели других, наслаждающихся утраченным благословением, думали только о том, чтобы сделать своих соседей рабами. Одним словом, с одной стороны возникли богатства и завоевания, а с другой — счастье и добродетель.
В этих разных правительствах все должности сначала были выборными; а когда о влиянии богатства не могло быть и речи, предпочтение отдавалось заслугам, что дает естественное превосходство, и возрасту, который опытен в бизнесе и осознан на совете.Древние евреи, Геронты в Спарте, Сенат в Риме и сама этимология нашего слова Seigneur показывают, как когда-то почитали старость. Но чем чаще выбор падал на стариков, тем чаще приходилось повторять выборы и тем больше они доставляли неудобства; начались интриги, сформировались фракции, обострились партийные настроения, вспыхнули гражданские войны; жизни людей были принесены в жертву притворному счастью государства; и, наконец, люди были на грани того, чтобы снова впасть в свою примитивную анархию.Честолюбивые вожди воспользовались этими обстоятельствами, чтобы увековечить свои должности в своих семьях: в то же время люди, уже привыкшие к зависимости, легкости и комфорту жизни, и уже неспособные разорвать его оковы, согласились на увеличение его рабства. , чтобы обеспечить его спокойствие. Таким образом, магистраты, став наследственными, приобрели привычку рассматривать свои должности как семейное поместье, а себя как владельцев общин, в которых они были вначале только чиновниками, считать своих сограждан своими рабами и считать их. как крупный рогатый скот, среди их имущества, и называть себя равными богам и королям королей.
Если мы проследим прогресс неравенства в этих различных революциях, мы обнаружим, что установление законов и права собственности было его первым сроком, институт магистратуры — вторым, а превращение законной власти в произвольную — третьим и третьим. последний; так что состояние богатых и бедных было разрешено первым периодом; сильное и слабое — вторым; и только на третьем уровне господина и раба, который является последней степенью неравенства, и сроком, на котором остаются все остальные, когда они зашли так далеко, пока правительство не будет полностью распущено новыми революциями или возвращено снова к легитимности.
Чтобы понять этот прогресс как необходимый, мы должны рассмотреть не столько мотивы создания политического тела, сколько формы, которые оно принимает в действительности, и недостатки, которые неизбежно его сопровождают: ибо недостатки, делающие социальные институты необходимыми, одинаковы. как сделать неизбежным злоупотребление ими. Если бы мы исключили Спарту, где законы были в основном касались воспитания детей и где Ликург установил такую мораль, что практически сделал законы иголками — ибо законы, как правило, будучи слабее страстей, сдерживают людей, не изменяя их, — это не было бы Трудно доказать, что каждое правительство, которое скрупулезно следовало целям, ради которых оно было создано, и тщательно охранялось от изменений и коррупции, создавалось без надобности.Для страны, в которой никто либо не уклонялся от законов, либо не использовал свою магистратскую власть неправильно, не могло требоваться ни законов, ни магистратов.
Политические различия обязательно порождают гражданские различия. Растущее равенство между вождями и людьми вскоре ощущается отдельными людьми и тысячами способов изменяется в соответствии со страстями, талантами и обстоятельствами. Магистрат не мог узурпировать какую-либо незаконную власть, не делая различия между существами, с которыми он должен ее разделить.Кроме того, люди позволяют угнетать себя лишь постольку, поскольку их торопят слепые амбиции, и, глядя скорее ниже, чем выше, начинают любить власть больше, чем независимость, и подчиняться рабству, чтобы, в свою очередь, поработить других. Нелегко довести до послушания человека, у которого нет амбиций командовать; и даже самый ловкий политик не найдет возможным поработить народ, единственное желание которого — быть независимым. Но неравенство легко распространяется среди трусливых и амбициозных умов, которые всегда готовы рисковать судьбой и которым почти безразлично, приказывают они или подчиняются, благосклонно оно или отрицательно.Таким образом, должно быть, было время, когда глаза людей были настолько очарованы, что их правила должны были только сказать наименьшему из людей: «Будь велик, ты и все твои потомки», чтобы он сразу же стал великим в мире. глазами каждого, а также своими собственными. Его потомки брали на себя еще больше, пропорционально их удаленности от него; чем неяснее и неопределеннее причина, тем сильнее следствие: чем больше бездельников можно было насчитать в семье, тем более прославленным она считалась.
Если бы это было место, чтобы вдаваться в подробности, я мог бы легко объяснить, как даже без вмешательства правительства неравенство кредита и власти стало неизбежным среди частных лиц, как только их союз в едином обществе заставил их сравнивать себя единым целым с другими. другой, и принять во внимание различия, которые они обнаружили из постоянного полового акта, который каждый мужчина должен был иметь со своими соседями [4]. Эти различия бывают нескольких видов; но богатство, благородство или звание, власть и личные заслуги являются основными различиями, по которым люди оценивают друг друга в обществе, я мог бы доказать, что гармония или конфликт этих различных сил — вернейший показатель хорошего или плохого строения человека. Штат.Я мог бы показать, что среди этих четырех видов неравенства, где личные качества являются источником всех остальных, богатство — это то, к чему все они в конечном итоге сводятся; ибо, поскольку богатство наиболее непосредственно способствует процветанию отдельных людей и его легче всего передать, оно используется для приобретения всех остальных достоинств. Благодаря этому наблюдению мы можем довольно точно судить, насколько народ отошел от своей примитивной конституции и насколько он продвинулся в направлении крайней порочности коррупции.Я мог бы объяснить, насколько это всеобщее стремление к репутации, почестям и продвижению, которое воспламеняет всех нас, упражняет и поддерживает сравнение наших способностей и возможностей; как он возбуждает и умножает наши страсти, и, создавая всеобщую конкуренцию и соперничество или, скорее, вражду среди людей, вызывает бесчисленные неудачи, успехи и беспорядки всех видов, заставляя так много стремящихся идти одним и тем же курсом. Я мог бы показать, что именно этому желанию, чтобы о нас говорили, и этой неослабевающей ярости выделиться, мы обязаны лучшим и худшим, чем мы обладаем, как нашими добродетелями, так и нашими пороками, нашей наукой и нашими ошибками, нашими победителями и наши философы; то есть очень много плохих вещей и очень мало хороших.Одним словом, я мог бы доказать, что если у нас есть несколько богатых и влиятельных людей на вершине удачи и величия, в то время как толпа пресмыкается в нужде и безвестности, это потому, что первые ценят то, что им нравится, только постольку, поскольку другие лишены этого; и потому, что, не изменив своего положения, они перестанут быть счастливыми в тот момент, когда люди перестанут быть несчастными.
Одни только эти подробности, однако, могут дать материал для большой работы, в которой можно было бы взвесить преимущества и недостатки любого вида правительства, поскольку они связаны с человеком в естественном состоянии, и в то же время все различные могут быть продемонстрированы аспекты, в которых неравенство проявлялось до настоящего времени или может проявиться в грядущие века, в соответствии с природой нескольких правительств, и изменения, которые время неизбежно должно вызвать в них.Тогда мы должны увидеть множество угнетенных изнутри вследствие тех самых мер предосторожности, которые оно предприняло для защиты от иностранной тирании. Мы должны видеть, как угнетение постоянно набирает силу, при этом угнетенные не могут знать, где он остановится или какие законные средства оставлены им для сдерживания его продвижения. Мы должны видеть, как права граждан и свобода наций постепенно угасают, а жалобы, протесты и призывы слабых рассматриваются как мятежный ропот.Мы должны видеть честь защищать общее дело, ограниченное властью наемников. Мы увидим, как с помощью таких средств стали необходимы налоги, и как огорченный земледелец покидает свои поля даже посреди мира и оставляет плуг подпоясывать меч. Мы должны увидеть установление роковых и капризных кодексов чести; и чемпионы своей страны рано или поздно становятся ее врагами и навсегда приставляют свои кинжалы к груди своих сограждан.Придет время, когда они будут услышаны, говоря угнетателю своей страны —
Pectore si fratris gladium juguloque parentis
Condere me jubeas, gravidœque в внутренностях partu Conjugis, invita peragam
Лукан, я. 376
Из огромного неравенства состояний и состояний, из огромного разнообразия страстей и талантов, из бесполезных и пагубных искусств, из суетных наук возникло множество предрассудков, в равной степени противоречащих разуму, счастью и добродетели. Мы должны увидеть, как магистраты разжигают все, что может ослабить людей, объединенных в общество, путем разжигания разногласий между ними; все, что могло посеять в нем семена действительного разделения, в то же время придавая обществу атмосферу гармонии; все, что могло бы вдохновить разные слои людей на взаимную ненависть и недоверие, противопоставив права и интересы одного человека правам и интересам другого, и таким образом укрепив власть, которая охватывала их всех.
Именно посреди этого беспорядка и этих революций деспотизм, постепенно поднимая свою отвратительную голову и пожирая все, что оставалось здоровым и незапятнанным в любой части государства, в конце концов, попирает и законы, и народ, и утвердиться на руинах республики. Времена, непосредственно предшествующие этому последнему изменению, будут временами бедствий и бедствий; но в конце концов чудовище поглотит все, и у людей больше не будет ни вождей, ни законов, а будут только тираны.С этого момента не могло быть и речи о добродетели или морали; ибо деспотизм cui ex honesto nulla est spes, где бы он ни преобладал, не допускает другого хозяина; Едва она заговорит, как честность и долг теряют свой вес, а слепое повиновение — единственная добродетель, которую все еще могут практиковать рабы.
Это последний член неравенства, крайняя точка, замыкающая круг и пересекающая то, из чего мы вышли. Здесь все частные лица возвращаются к своему первому равенству, потому что они ничто; и, если у подданных нет закона, кроме воли своего хозяина, а у хозяина нет ограничений, кроме его страстей, все представления о добре и все принципы справедливости снова исчезают.Здесь происходит полный возврат к закону сильнейшего и, следовательно, к новому состоянию природы, отличному от того, из которого мы начали; ибо первое было состоянием природы в ее первой чистоте, а это — следствие чрезмерного разложения. Между двумя государствами так мало различий в других отношениях, а договор управления настолько полностью расторгнут деспотизмом, что деспот является господином только до тех пор, пока он остается самым сильным; как только его могут исключить, он не имеет права жаловаться на насилие.Народное восстание, закончившееся смертью или низложением султана, является таким же законным актом, как и те, которыми он накануне распорядился жизнями и состояниями своих подданных. Поскольку он поддерживался только силой, только сила свергает его. Таким образом, все происходит в соответствии с естественным порядком; и каким бы ни был результат таких частых и стремительных революций, ни у одного человека нет причин жаловаться на несправедливость другого, а только на свое несчастье или неблагоразумие.
Если читатель таким образом откроет и проследит потерянный и забытый путь, по которому человек должен был перейти от естественного состояния к состоянию общества; если он тщательно восстанавливает, наряду с промежуточными ситуациями, которые я только что описал, те, которые нехватка времени вынудила меня подавить, или мое воображение не сумело предположить, он не может не быть поражен огромным расстоянием, разделяющим два состояния . Отслеживая эту медленную последовательность, он найдет решение ряда проблем политики и морали, которые философы не могут решить.Он почувствует, что, поскольку люди разные в разном возрасте, причина, по которой Диоген не мог найти человека, заключалась в том, что он искал среди своих современников человека более раннего периода. Он увидит, что Катон умер вместе с Римом и свободой, потому что он не соответствовал возрасту, в котором жил; величайший из людей служил только для того, чтобы изумить мир, которым он, несомненно, правил бы, если бы жил на пятьсот лет раньше. Одним словом, он объяснит, как душа и страсти людей незаметно меняют саму их природу; почему наши желания и удовольствия в конце концов ищут новые объекты; и почему, поскольку изначальный человек постепенно исчез, общество предлагает нам лишь совокупность искусственных людей и надуманных страстей, которые являются результатом всех этих новых отношений и не имеют реальной основы в природе.Нас ничему не учат по этому вопросу путем размышлений, что не полностью подтверждается наблюдениями. Дикарь и цивилизованный человек настолько различаются в глубине души и в своих наклонностях, что то, что составляет высшее счастье одного, доводит другого до отчаяния. Первый дышит только миром и свободой; он желает только жить и быть свободным от труда; даже атараксия стоика далека от его глубокого безразличия ко всем остальным объектам. С другой стороны, цивилизованный человек постоянно находится в движении, потеет, трудится и ломает голову в поисках еще более кропотливых занятий: он продолжает в тяжелом труде до последнего момента и даже ищет смерти, чтобы дать себе возможность жить, или отказывается от жизни, чтобы обрести бессмертие.Он обращает внимание на власть имущих, которых ненавидит, и на богатых, которых презирает; он ни перед чем не останавливается, чтобы иметь честь служить им; он не стыдится ценить себя за свою подлость и за их защиту; и, гордясь своим рабством, он с презрением отзывается о тех, кто не имеет чести разделить его. Какое зрелище озадаченные и вызывающие зависть труды европейского государственного министра представили бы взору жителей Карибского бассейна! Сколько жестоких смертей не предпочел бы этот ленивый дикарь ужасам такой жизни, которая редко даже подслащивается удовольствием творить добро! Но для него, чтобы понять мотивы всей этой заботы, слова «власть» и «репутация» должны были иметь какой-то смысл в его сознании; он должен знать, что есть люди, которые ценят мнение остального мира; которые могут быть счастливы и довольны собой скорее на свидетельстве других людей, чем на собственном опыте.На самом деле источник всех этих различий состоит в том, что дикарь живет внутри себя, в то время как общественный человек живет постоянно вне себя, и знает только, как жить по мнению других, так что он, кажется, получает сознание своего собственного существования. просто из мнения других о нем. В мои нынешние цели не входит настаивать на безразличии к добру и злу, которое проистекает из этой предрасположенности, несмотря на наши многочисленные прекрасные работы по морали, или показывать, что, если все сводится к видимости, в ней есть лишь искусство и лицемерие. даже честь, дружба, добродетель и часто сам порок, из которых мы наконец узнаем секрет хвастовства; Короче говоря, чтобы показать, как, всегда спрашивая других, кто мы такие, и никогда не осмеливаясь спрашивать себя, среди такого большого количества философии, человечества и цивилизации и таких возвышенных кодексов морали нам нечего показать самим себе, кроме легкомысленный и лживый вид, честь без добродетели, разум без мудрости и удовольствие без счастья.Достаточно того, что я доказал, что это никоим образом не является изначальным состоянием человека, но что это всего лишь дух общества и неравенство, которое общество порождает, которые таким образом трансформируют и изменяют все наши естественные наклонности.
Я попытался проследить происхождение и развитие неравенства, а также институтов и злоупотреблений в политических обществах, поскольку они могут быть выведены из природы человека просто с помощью света разума и независимо от тех священных догм, которые дать санкцию божественного права верховной власти.Из этого обзора следует, что, поскольку в естественном состоянии почти нет неравенства, все неравенство, которое сейчас преобладает, обязано своей силой и ростом развитию наших способностей и прогрессом человеческого разума и становится, наконец, постоянным и постоянным. законным установлением собственности и законами. Во-вторых, из этого следует, что моральное неравенство, санкционируемое только позитивным правом, вступает в противоречие с естественным правом, если оно не пропорционально физическому неравенству; различие, которое в достаточной мере определяет, что мы должны думать о той разновидности неравенства, которая преобладает во всех цивилизованных странах; так как это явно противоречит закону природы, как бы он ни был определен, что дети должны командовать стариками, дурачить мудрых людей и что немногие привилегированные должны наедаться излишками, в то время как голодающая масса испытывает недостаток в самом необходимом для жизни.
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1]. Овидий, Метаморфозы , xi. 127.
И богатые и бедные, шокированные на их новообретенные болезни, полетят от богатства и потеряют то, что искали.
[2]. Тацит, Hist. iv. 17. Самое жалкое рабство они называют миром.
[3]. О правах христианской королевы над различными штатами испанской монархии, 1667 г.
[4]. Распределительное правосудие воспрепятствовало бы этому строгому равенству естественного состояния, даже если бы оно было осуществимо в гражданском обществе; поскольку все члены государства обязаны ему своими услугами в соответствии со своими талантами и способностями, они, со своей стороны, должны выделяться и пользоваться преимуществами пропорционально фактически оказанным ими услугам. Именно в этом смысле мы должны понимать отрывок Исократа, в котором он превозносит примитивных афинян за то, что они определили, какой из двух видов равенства был наиболее полезным, а именно:то, что состоит в разделении одних и тех же преимуществ без разбора между всеми гражданами, или то, что состоит в распределении их каждому согласно его заслугам. Эти способные политики, добавляет оратор, изгоняя несправедливое неравенство, которое не делает различий между хорошими и плохими людьми, неуклонно придерживались того, что награждает и наказывает каждого человека по его заслугам.
Но, во-первых, никогда не существовало общества, каким бы развращенным оно ни стало, в котором не делалось никакой разницы между добром и злом; а что касается морали, где никакие меры не могут быть предписаны законом достаточно точными, чтобы служить практическим правилом для магистрата, очень благоразумно, чтобы не оставлять состояние или качество граждан на его усмотрение, запрещает ему выносить суждения о людях и ограничивает его суждение действиями.Только мораль, подобная той, что была у древних римлян, может терпеть цензуру, и такой трибунал среди нас все повергнет в замешательство. Разница между хорошими и плохими людьми определяется общественным уважением; магистрат является строго судьей только по праву; в то время как публика является самым верным судьей морали и обладает такой честностью и проницательностью в этой голове, что, хотя ее иногда можно обмануть, ее никогда нельзя развратить. Следовательно, звание граждан должно регулироваться не в соответствии с их личными заслугами — поскольку это предоставило бы магистрату возможность применять закон почти произвольно, — а в соответствии с фактическими услугами, оказываемыми государству, которые возможность более точной оценки.
Руссо и истоки либерализма Роджер Скратон
Этот процесс пересмотра кажется в высшей степени рациональным и справедливым для тех, кто приступил к нему. Кто может встать на пути реформ, когда этого требует либеральная идея? Однако факт остается фактом: реформа легко разрушит институт, но не заменит его другим. Мы видели это в церквях, школах, университетах и правительстве. И мы будем видеть это до тех пор, пока будет преобладать либеральный консенсус.Именно по этой причине всегда стоит возвращаться к первому и величайшему из либеральных реформаторов, Жан-Жаку Руссо, чье влияние на современную культуру и современную политику не имеет себе равных ни у одного другого мыслителя Просвещения. В работах Руссо мы обнаруживаем, что на самом деле поставлено на карту в противостоянии консерваторов и либералов во всех сферах общественной жизни, где это соревнование можно наблюдать. На карту поставлены не свобода, равенство или власть, а унаследованный запас социальных знаний.
Кто может встать на пути реформ, когда этого требует либеральная идея?
Обсуждения Руссо общественного договора, общей воли, природы суверенитета и гражданства, истоков неравенства и возможности демократического выбора представляют большой философский интерес. Но их следует рассматривать в контексте его работы в целом. Руссо был не только великим философом; он также был философом, который мыслил через чувства и чувствовал через идеи. Все, что выходит из-под его пера, несет на себе печать неподражаемой жизни; и если бы какой-либо писатель хотел сделать либерализм правдоподобным, то это был бы Руссо, который нащупал его моральную и эмоциональную основу.Его взгляд на жизнь также был формой жизни, и он выразил это не только в своих философских работах, но и в чрезвычайно влиятельном романе Julie, ou la Nouvelle Héloïse , который можно выгодно сравнить с единственным другим бесспорным произведением. искусства из руки философа: Платон Симпозиум .
В своих сочинениях и сочинениях о музыке Руссо высказывался другим способом и через другое — хотя для него связанное — средство с его фундаментальным мировоззрением.И, конечно же, он дал потомкам в своей книге Confessions первый и, возможно, лучший образец романтической автобиографии — благородную ложь в ее типично современной форме. Добавьте к этим достижениям его блестящее предвосхищение различия между обществами охотников-собирателей и земледельческими обществами; его понимание языка и глубины научной проблемы, которую он ставит; и его глубоко оригинальные, глубоко влиятельные и глубоко опасные взгляды на образование, и вы быстро поймете, что нет способа, которым Руссо может быть адекватно обсужден, а тем более отклонен, в одной статье.Тем не менее, из него следует извлечь урок, который можно без искажения изложить в меньшем количестве слов, чем философ когда-либо дал бы такому важному предмету, как он сам.
Я уже использовал термин «либерализм» в его современном смысле — или в одном из его современных значений. Это не тот термин, который использовал бы Руссо; при этом он не узнал бы свои идеи в тех мыслителях, которых мы теперь называем «классическими либералами». Либерализм — это интеллектуальная традиция, образованная взаимодействием двух политических идеалов: свободы и равенства.Либералы различаются по тому, что для них важнее: свобода или равенство. Либертарианцы считают, что свободой не следует торговать ни на что иное, кроме свободы, тогда как современные американские «либералы» склонны жертвовать свободой ради равенства, когда эти два конфликта вступают в конфликт. И либертарианцы, и эгалитаристы враждебны по отношению к законным властям, и эта враждебность часто объединяет их на практике, даже если их трудно примирить в теории. Руссо страстно заботился как о свободе, так и о равенстве. Но он также выдвинул на первый план некоторые из глубоких противоречий между ними.Он с отвращением наблюдал за тем, что люди делают со своей свободой, и его отвращение было доказательством глубокого неравенства, которое отделяло его от многих его современников.
Истинная свобода для Руссо — это «моральная свобода». Дело не только в отсутствии препятствий. Свобода предполагает автономный выбор. Люди свободны только тогда, когда могут связать себя. Из этой мысли проистекает другая, присущая Руссо и ясно сформулированная Кантом, а именно, что свобода — это также подчинение закону: «подчинение закону, который мы предписываем себе, есть свобода», как писал Руссо в Du contrat social .По Руссо, общество может быть свободным только в том случае, если на него дано свободное согласие, а обязательства могут быть обязательными только в том случае, если они взяты на себя. Следовательно, общество должно быть основано на контракте: каждый человек обещает повиновение в обмен на такое же обещание от всех остальных. Но здесь есть противоречие, и Руссо несколько раз к нему возвращается. Способность обещать, брать на себя обязательства, действовать автономно — все это требует языка, который, в свою очередь, требует общества. Автономный агент не существует в естественном состоянии: он — социальный артефакт.Как ясно дает понять сам Руссо, наша естественная свобода уничтожается общественным договором, который заменяет ее «гражданской свободой». Из гражданской свободы проистекает моральная свобода, но только с приходом моральной свободы мы можем связать себя договором. Итак, как общество может быть основано на контракте, если никакой контракт не может существовать до тех пор, пока общество не будет основано? Это могущественный парадокс, который пробуждает в Руссо волю верить. Мы должны жить , как если бы были связаны контрактом, зная, что это невозможно.
Неравенство бывает двух видов — естественное и искусственное. Руссо считает, что неравенство, возникающее в обществе, является ограничением свободы как для верхних, так и для низов. Богатый человек становится рабом роскоши и зависит от других, которые служат ему и подчиняются ему; бедняк становится рабом нужды и зависит от других, чтобы командовать и вознаграждать его. Но опять же парадокс. В свободном обществе, где каждый может заниматься своими проектами, естественная сила трансформируется в социальную власть, а естественное неравенство — в неравенство другого рода.Все социальные преимущества проистекают из интереса людей друг к другу. Внешний вид, ум, сила, доблесть, энергия, живость, сама привязанность к жизни — все это распределено неравномерно. Тем не менее, именно эти качества мы находим наиболее интересными и определяют наши шансы в этом мире. Поэтому для предотвращения социального неравенства мы должны гарантировать, что люди не могут свободно использовать свои природные силы. Только масштабная программа социальной инженерии могла добиться этого.
Руссо осознавал парадоксальную природу эгалитаризма. Вся его жизнь была для него доказательством того, что природный талант ведет к социальным отличиям, если ему не препятствовать силой. Человеческие отношения, которые больше всего вызывали его симпатию, были чреваты неравенством, как естественным, так и социальным. Отношения между Эмилем и его наставником, между Жюли ( La Nouvelle Héloïse, ) и ее возлюбленным Сен-Пре (который также является ее наставником), а также между ним и фигурами-матерями, которые одна за другой берут на себя ответственность за него в году. Признания — все они служат живым доказательством того, как социальное и естественное неравенство подпитывают друг друга.Он наблюдал, как неравенство принимается и поддерживается любовью; и он заметил сострадание, которое испытывают люди, когда им разрешается смотреть на своих соседей сверху вниз. Следовательно, единственное равенство, о котором когда-либо говорится в трудах Руссо, — это то, что возникает, когда власть и авторитет уходят в отпуск. Такое равенство, как писал швейцарский философ Жан Старобински в Жан-Жак Руссо, Прозрачность и препятствие, (1988), является «праздником», типичным примером которого является идиллия сбора винограда в La Nouvelle Héloïse , когда все классы, освобожденные от тяжелого труда внезапным изобилием, собираются на общий пир.
Эта мысль определяет повестку дня Discourse s и Du contrat social . Это также очевидная посылка Эмиля . Но чтобы понять, что именно здесь не так, я рассмотрю взгляды Руссо на музыку. Цена свободы и ценность традиций наиболее ярко проявляются в искусстве.
Руссо сыграл ведущую роль в querelle des bouffons — споре о том, была ли комическая опера итальянцев предпочтительнее лирической драмы Люлли.И он, как известно, постановил в своем Lettre sur la musique française , что не может быть такой вещи, как французская музыка, что сама природа французского языка отравляет источники мелодии и поощряет искусственное искусство, подчиняющееся правилам музыкального искусства. только гармония. К этому времени он поссорился с великим композитором и теоретиком Жаном-Филиппом Рамо, на чей трактат опирался Руссо при составлении Dictionnaire de musique . Руссо имел успех с Le Devin du village («Деревенский прорицатель») — короткой оперой в итальянском стиле.Он также представил несколько версий новой схемы нотной записи, которая отбрасывает графическое представление музыкальных движений и идентифицирует ноты и величины численно. Есть что-то замечательное в безрассудном противостоянии Руссо музыкальной традиции, а также в его способности увенчать свои философские возражения музыкальными произведениями. Тем не менее, более внимательное рассмотрение показывает, что его вклад в дебаты не просто отрицательный, но и связан с отрицанием — он полон решимости найти искажение в окружающей музыкальной практике именно потому, что это устоявшаяся практика, резервуар социальных знаний.
Западная музыка никогда не достигла бы таких высот без нотной записи.
Система нотной записи, на которую напал Руссо, все еще используется. Это была не работа какого-то одного человека, а результат длительного процесса решения проблем, того самого процесса, который породил традицию гармонии и контрапункта и поднялся до таких поразительных высот в музыке Куперена, Генделя и Баха. . Западная музыка никогда не смогла бы достичь этих высот без нотной записи, которая освободила нашу музыку от правил монодии и импровизации и организовала ее вокруг концепции постоянной и повторяемой работы.
Современные либералы склонны насмехаться над идеей традиций. Они говорят нам, что все традиции «придуманы», подразумевая, что они могут быть безнаказанно заменены. Эта идея правдоподобна только в том случае, если вы возьмете тривиальные примеры — шотландские деревенские танцы, платье хайленда, церемонию коронации, рождественские открытки и все остальное, имеющее ярлык «наследие». Настоящая традиция — это не изобретение; это непреднамеренный побочный продукт изобретения, который также делает изобретение возможным. Наша музыкальная традиция — яркий тому пример.Его не создал ни один человек. Каждый участник опирался на предыдущие достижения, обнаруживая проблемы и решая их путем постоянного расширения общего синтаксиса. Нотация развивалась бок о бок с гармонией и контрапунктом. Ни один человек никогда не смог бы открыть для себя знания человеческого уха и человеческого сердца, содержащиеся в этих практиках, точно так же, как один человек мог бы открыть для себя язык. Когда Рамо пришел написать свой Traité de l’harmonie («Трактат о гармонии»), он не придумывал правила и не записывал условности игры.Он пытался обобщить совокупность неявных знаний, которые находятся в наших головах как слушателей и исполнителей, но в которых нет ни основных принципов, ни определений, ни априорной системы.
Нетерпение Руссо к Рамо отражает глубокую антипатию к самой идее традиции. Ибо традиция имеет авторитет именно потому, что она , а не изобретена. «Непредвиденные побочные продукты» изобретения содержат больше знаний, чем любой человек может открыть без посторонней помощи. Нападая на графические обозначения, Руссо пытался подорвать один из бесспорных источников авторитета в нашем обществе.Он пытался показать, что традиция может быть отменена и начата заново, и что она может быть начата снова с помощью единственной, свободно выбирающей чувствительности. Атака на французскую музыку была репетицией предстоящей драмы: Руссо против предрассудков, а за этим — другой, более глубокий конфликт — конфликт, который противопоставляет себя другим, а самость — инаковости.
Конечно, атака не удалась. Конкурирующая система обозначений Руссо делает невозможным чтение контрапункта с листа; он не дает ясного представления о гармонической последовательности или голосовых связях.Это соответствует старой нотации только при представлении унисонных мелодий. Это возражение было сделано Рамо, и Руссо в книге 7 из Confessions соглашается с этим. Однако в данном случае Руссо не остановили ни аргументы Рамо, ни его собственное признание их силы. Вместо этого он отвернулся от Рамо и всего того, за что выступал композитор. Он начал нападать на гармонию и контрапункт как на признаки порчи и восхвалять унисонную мелодию как чистый голос природы.Любой ценой необходимо было показать, что унаследованные условности могут быть ниспровергнуты свободным выбором духа и что результат будет ближе к природе и морально чище, чем рутина, управляющая другими.
Из Le Devin du village, следует сказать, что его музыка, хотя и не лишенная очарования, была бы спасена от банальности, если бы композитор больше беспокоился о гармонии и контрапункте. Декоративное использование параллельных третей и плавные общие аккорды делают эту музыку одновременно легкой для понимания и утомительной для удержания.Его успех в то время не труднее поверить, чем успех Эндрю Ллойда Уэббера сегодня, и этот счет является ясным доказательством, если потребуется доказательство, что традиция, которую Руссо надеялся ниспровергнуть, содержала больше знаний, чем приходило ему в голову.
Под социальным знанием я подразумеваю вид знания, воплощенный в общем праве, в парламентских процедурах, в манерах, костюмах, социальных условностях, а также в морали. Такое знание возникает «невидимой рукой» из открытой деятельности общества, из проблем, с которыми столкнулись и которые были решены, из соглашений, которые были увековечены обычаями, из соглашений, которые координируют наши иначе конфликтующие страсти, и из бесконечного процесса переговоров и компромисса, посредством которых мы успокаиваем псов войны.
Именно такое знание имел в виду Эдмунд Берк, когда атаковал априорное мышление французских революционеров в книге Размышления о революции во Франции (1790). «Мы боимся заставлять людей жить и торговать на их собственном частном запасе разума, — писал он, — потому что мы подозреваем, что этот запас в каждом человеке невелик и что отдельные люди лучше воспользуются общим банком и столица народов и веков ». Образы Берка в одном отношении вводят в заблуждение.Социальное знание не накапливается, как деньги, и не растет так, как научное знание, которое можно хранить в книгах. Он существует только в повторяющемся упражнении и посредством его: он социальный, неявный, практичный и никогда не может быть отражен в формуле или плане. На самом деле, лучший способ понять это — через неудачи плановой экономики.
Рационализм в экономике иррационален.
Австрийские экономисты — например, Людвиг фон Мизес в книге «Социализм: экономический и социологический анализ, » (1951) — достаточно правдоподобно утверждали, что рыночные цены содержат информацию, необходимую для экономической жизни.Эта информация существует только при свободном обмене товарами и услугами; это информация о реальном давлении человеческих потребностей. Следовательно, попытка охватить экономическую жизнь рациональным планом с ценами, контролируемыми из центра, уничтожит информацию, на которой этот план должен основываться. Рационализм в экономике иррационален. В самом деле, это живой пример противоречия самому себе, обнаруженного Руссо всякий раз, когда он искал первые принципы человеческого общества.
Австрийская теория параллельна атаке Майкла Окшотта на рационализм в политике в книге Rationalism in Politics and Other Essays (1963).Его также можно применять в других сферах, где социальные знания являются основой рационального поведения, как показал Ф. А. фон Хайек в работе Law, Legislation, and Liberty (1982). Обычное право, например, содержит информацию, которая не может быть включена в законодательную программу, — информацию о конфликтах и их разрешении, о чувстве справедливости в действии и о человеческих ожиданиях, которые рассредоточены через записи закона и никогда не доступен, если законодательство является единственным законным органом.Следовательно, попытка изменить правопорядок с помощью законодательного кодекса, воплощающего все допустимые решения, глубоко иррациональна. Такой кодекс уничтожит источник юридических знаний, которым является суждение беспристрастного судьи, противостоящего непредсказуемому ходу человеческого конфликта. Общественный договор Руссо ведет к абстрактному и априорному коду, установленному не попыткой исправить несправедливость по мере того, как она возникает одна за другой, а высшим актом законодателя, который, будучи не Богом, а Жан-Жаком, обречен на провал.Законодатель — несчастный Атлас, на который ложится непосильное бремя человечества.
Другой пример подразумеваемого социального знания — и один из важнейших в нашей культуре — это традиция западной музыки. Музыкальные практики, раздражавшие Руссо, содержат практические знания, которые нельзя перевести в его рациональную нотацию, — знания о внутренних отношениях тонов и гармоний, которые распространяются через традицию полифонического мышления. Это знание становится видимым, хотя и не вербальным, в нашей нотной записи, но теряется в числовом плане Руссо.
Социальные знания возникают в результате поиска согласия с течением времени. Даже общее право, основанное на принуждении, предполагает попытку найти социально согласованные решения. Следовательно, исход дела в общем праве всегда ясен: права и обязанности определены. Но принцип — ratio Decisionndi — может быть совсем неясным и может появиться только позже в традиции судебного мышления. Закон, обычаи, условности, церемонии, моральные нормы и рынок — разные способы, которыми люди пытаются жить по соглашению.В результате социальный порядок будет отмечен неравенством и ограничениями. Как может быть иначе? Но в обычном случае он возникает в результате свободно проводимых транзакций. Если транзакции осуществляются по принуждению, то возникающие в результате соглашения и нормы не будут содержать знания, которое так важно для нас: знания того, что нужно делать, чтобы жить в мире. гармония с нашими собратьями.
Отказ Руссо от общества в пользу свободного выбора и непорочной природы следует рассматривать в этом контексте.Для Руссо недостаточно того, что институты должны возникать из согласия в порядке общего права или рынка; они должны быть предметом согласия. Мы должны стоять за пределами наших институтов и спрашивать себя, будем ли мы свободно выбирать их среди альтернатив. Если да, то это составляет основу общественного договора. Заключая такой договор, мы устанавливаем законный порядок — но только тогда. Ибо только тогда наши институты отражают наше собственное автономное подчинение правительству.Только тогда власть наделяется властью управляемыми. Иными словами, только тогда «я» побеждает других.
В Руссо, конечно, контракт не так уж и велик. Как только мы освобождаемся от социального бремени, мы подчиняемся «общей воле», не терпящей сопротивления, и которая добавляет к ее приказам дерзкое утверждение, что, подчиняясь ей, мы исполняем свою волю. Свободу можно сразу же получить, как ее выбросить. Все, кто изучал «деспотизм свободы» Робеспьера, знают, насколько опасными могут быть парадоксы Руссо, когда их внутренний (то есть религиозный) смысл проявляется на поверхности.
Не менее опасно, однако, предположение, что мы можем отбросить все институты, традиции и условности и решить, как сделать их заново. Это основная посылка либерализма, и она повторяется во всех версиях общественного договора — даже в гипотетическом договоре философа Джона Ролза. Это означает, что мы можем делать рациональный выбор, зная, что делать и как это делать, без преимуществ социальных знаний — другими словами, без с трудом заработанного наследия консенсусных решений.
Дело не только в том, что нет никаких оснований думать, что это так. Скорее, есть все основания думать наоборот. Мы знаем, что делать, только когда у нас есть чувство правильного и неправильного, неявное осознание невидимого множества, на которое влияют наши действия, и инстинктивное знание того, что достойно восхищения или презрения, которые проникают через каналы традиции. Без традиций у нас нет «концепции добра», как это описывает философ Джон Ролз. И, несмотря на все, что Ролз говорит об обратном, общественный договор между существами, не имеющими представления о добре, является пародией на рациональный выбор — пародией, которую Ролз ставит перед нами, воображая, что он дал окончательное доказательство, а не опровержение либерального взгляда на общество.
Эта история знакома по многим более поздним версиям: Фихте, Гегель, Маркс и Сартр, если взять лишь четыре примера. Руссо первым описал единственные доступные источники морального знания как инструменты нашего падения. Везде, где мерцает свет человеческой доброты, там Руссо различает тень зла. Он начал то, что вскоре стало широко распространенной привычкой обвинять «общество» в злодеяниях людей, призывать к реформе институтов, а не наказывать правонарушителей, и воспринимать в худших из человеческих преступлений райскую невиновность, которая сама нравственная жизнь ни к чему не привела.
Где мерцает свет человеческой доброты, там Руссо различает тень зла.
Есть другой способ увидеть общественный договор Руссо не как искупление общества через таинство выбора, а как неприятие общества как препятствие к выбору. Этот другой взгляд на дело лежит в основе критики Бёрком официальных доктрин революционной Франции. Берк отметил, что общество — это бессрочное партнерство (он даже сказал «контракт») между поколениями.Мертвые и нерожденные являются такими же членами общества, как и живые. Опозорить мертвых — значит отвергнуть отношения, на которых построено общество, — отношения обязательств между поколениями. Те, кто потеряли уважение к своим умершим, перестали быть опекунами своего наследства. Поэтому они неизбежно теряют чувство долга перед будущими поколениями. Паутина обязательств сокращается до настоящего времени. Таким для Берка был урок Французской революции.
Бесспорно верно, что договорный взгляд на общество предоставляет огромные привилегии живым и лишает прав остальных.Если воспринимать его всерьез, как единственное основание законности, общественный договор разрешает непрерывное разграбление всех ресурсов по прихоти их временных попечителей. Это именно то, что мы наблюдаем со времен Просвещения. Все обычаи и все институты были измерены и переделаны в соответствии со стандартами выбора. Вопрос об их авторитете заменен другим: нужны ли они нам, живым? Если мы этого не сделаем, они должны уйти. Социальное знание, которое возникает не в результате моего свободного выбора, а как побочный продукт выбора других людей — мертвых людей, — постепенно истощается.
Яркую иллюстрацию этой утраты знаний дает сам Руссо в работе Emile , которая приобрела в Америке поклонников Дьюи из-за своей удивительной непрактичности. Возможно, это иронично, что что-то от аристократического взгляда на жизнь сохранилось в искренней атаке Руссо; действительно, если рецепты Руссо имеют силу, единственный способ обучить ребенка — это огромные расходы на частного репетитора и загородное поместье.
В то же время, однако, этот ребенок, зависящий от аристократического бюджета, должен прекратить приобретать аристократические идеи — или даже любые идеи, кроме тех, которые вызваны самолюбием и жалостью, которые являются для него первозданным даром природы. .Для Руссо задача воспитателя не в том, чтобы наполнить, а в том, чтобы раскрыть разум ребенка; не для того, чтобы привить уважение к авторитету, а для того, чтобы привить ему отношение к вопросу; не для того, чтобы рассказывать ребенку о том, что открыли другие, а для того, чтобы побудить его открыть для себя новые вещи. Ничто иное, как высокообразованный наставник, посвящающий все свое время своему подопечному, не может заменить книги и уроки, в которых Эмилю отказывают.
Это только поднимает вопросы о том, как наставник должен получить свои знания и как этот процесс должен начаться.В любопытном эпизоде Руссо описывает сложную процедуру, с помощью которой Эмиль должен открыть феномен магнетизма — процедуру, которая требует нескольких дней подготовки и экспериментов и приводит к меньшему знанию предмета, чем можно было бы почерпнуть из одного параграфа письма. Для того, чтобы Эмиль открыл для себя истину, истина также должна быть скрыта от него. Ему не разрешены книги, не разрешены формальные уроки, не разрешены обычные средства обучения в классе, не разрешено детство — поскольку детство существует только на фоне авторитета взрослых, когда обряды перехода признаются и выполняются.
Даже если бы можно было обучать детей таким образом, одно можно сказать наверняка: каждое поколение знало бы меньше, чем предыдущее. Работу по открытию пришлось бы повторять бесконечно, и процесс накопления знаний остановился бы. И в этом, конечно же, лежит основная цель Руссо — не освобождать ребенка, а уничтожить весь интеллектуальный авторитет, кроме того, что находится в самом «я». Эмиля следует воспитывать как «un sauvage fait pour парижанин ле виль».Его естественная свобода — оставаться незапятнанной amour-propre , отравленным даром общества. Но он наименее свободен от детей, ему мешают на каждом этапе его поиска информации, лишен всех источников социально порожденных знаний и обречен на повторение трудов прошлых поколений в его тщетных попытках узнать столько же, сколько и они. Мы видим здесь то, что имел в виду Берк: отсутствующие поколения были удалены из картины, а свобода ограничена настоящим временем.
В настоящее время среди педагогов принято считать, что цель образования — принести пользу ребенку. Однако с долгосрочной точки зрения мерилом успеваемости в учебе является не ребенок, а общество, в которое он входит.
Эмиль — увлекательная работа, и ее ни в коем случае нельзя сбрасывать со счетов. Лучшие части — это те, которые вызывают наименьшее сочувствие у обычных поклонников книги — части, посвященные половому воспитанию и добродетели целомудрия. Здесь Руссо был вынужден признать, что метод эксперимента не может дать желаемого результата.Целомудрие возникает только тогда, когда удовольствия запрещены, когда противоположный пол окутан тайной, и когда рассказывается, приукрашивается и верится в сложную историю о красоте и отдаленности полового союза. Современное половое воспитание задумано как «освобождение» от страха, сомнений и болезней, как руководство для детей, которое также является формой заместительной педофилии для их учителей. Но секс был тем вопросом, в котором Руссо был готов признать, что искусственное, а не естественное, является источником морального знания, и этот обычай должен побеждать выбор.
Разница здесь не только во взглядах или стиле. Это разница в философии. Учитель, ориентированный на ребенка, помогает детям «реализовать свой потенциал». «Ориентированный на знания» учитель занимается передачей того, что он знает, иными словами, обеспечивая, чтобы его знания не умерли вместе с ним. Поэтому его первая обязанность — найти ученика, способного научиться тому, чему он должен учить; только тогда он сможет достичь своей цели как учитель.Если, сделав это, он желает помочь другим детям «реализовать свой потенциал», все будет хорошо — при условии, что он признает, что многие из них могут сделать это, только прекратив учиться.
Авторитет учителя проистекает из его знаний. Дети мгновенно признают такую власть и доверяют тому, кто ею обладает. Однако в образовании, ориентированном на ребенка, единственный реальный авторитет — это ребенок — маленький Жан-Жак, который занят «реализацией своего потенциала» любым беспорядочным способом, который сам напрашивается.
Кто-то может возразить против использования здесь слова «авторитет». Руссо не был бы одним из них. Он признал, что люди созданы для того, чтобы командовать и, следовательно, подчиняться. Его беспокоило не послушание, а подчинение другим. Гражданская свобода достигается установлением для себя законов; ребенок становится пригодным для гражданского общества, когда учится подчиняться своей истинной (но социально закрытой) природе. Но эта концепция послушания представляет нам еще один парадокс Руссо, который лежит в основе современного образования и его неудач: Руссо утверждает абсолютное право собственности наставника над Эмилем, чтобы сделать Эмиля абсолютно свободным.Точно так же современные специалисты в области образования предполагают, во имя ребенка и его свободы, абсолютное право принуждать к посещению школы, гарантируя, что в школе не будет изучаться ничего, что могло бы отличить одного ученика от другого. Цель современного образования — устранить достоинств, лишить детей тех качеств, которые присущи им по сравнению с их сверстниками. Посмотрите на современные занятия по «тренировке отношения», и вы получите яркое представление о том, что значит «быть принужденным к свободе».
Конечно, элемент принуждения скрывается за ширмой подвижной риторики. Именно Руссо мы обязаны концепцией образования как процесса свободного исследования и саморазвития, в котором учитель играет роль не эксперта или авторитета, а советника, товарища по играм и друга. Переводя внимание с учителя на ребенка; предполагая, что если дети не учатся, то это происходит не из-за отсутствия дисциплины, а из-за ее избытка; и призывая к «индивидуализированному» процессу обучения, в котором отношения между учителем и учеником переписываются как своего рода партнерство, при котором «активное обучение» и «обучение по знакомству» заменяют традиционный подход «обучение по описанию» — в этих и многих других другие способы, которыми современная образовательная теория способствовала институционализации идей, впервые высказанных Руссо.(Врожденная деструктивность этого сдвига теперь доказана во всем западном мире.) Руссо также предвосхитил современную враждебность к запоминанию. «Эмиль, — постановил он, — никогда ничего не выучит наизусть» — таким образом, одним махом полностью изменив образовательную традицию, начавшуюся с Академии Платона, которая сделала возможным обширное накопление знаний в средневековом обществе.
И в другом отношении Эмиль предвосхитил глубины современной глупости. Для Руссо естественная свобода ребенка является настолько ценным товаром, что его никогда не следует знакомить с знаниями, кроме как через концепции и интересы, которые у него уже есть.Ему нельзя навязывать ничего чуждого его природе; следовательно, все уроки должны быть связаны с его существующими интересами. Когда в шестидесятые годы теория образования приобрела известность и взяла на себя задачу упразднить образование, целью была объявлена «актуальность». В результате образовательная ценность предмета стала измеряться не с точки зрения передаваемых им знаний, а с точки зрения интересов тех, кто еще не понял его.
«Жизненные навыки» завораживают ребенку, впервые попадающему в этот мешок банальностей.Но какая разница в конечном видении ребенка себя и реальности и насколько «уместным» оно будет казаться ему, когда он оглянется на это со стороны взрослого? И наоборот, математика, история, литература и грамматика почти не обращаются к интересам тех, кто их не знает; только в процессе обучения можно осознать их «актуальность», и только тогда, под влиянием трансформации, которую они сами порождают, ребенок начинает «нуждаться» в их наставлении.Перед лицом этих, на мой взгляд, очевидных истин, «революция релевантности» в образовании кажется победой невежества, и этой победой Руссо обязан так же, как и любой другой революции, потрясшей современный мир. Действительно, можно читать Emile не как трактат об образовании, а как трактат против образования. Таков, как мне кажется, реальный смысл утверждения о том, что «человек приобретает более ясные и определенные представления о вещах, когда он учится для себя, чем когда его инструктирует другой» — утверждение, которое превращает конфликт между собой и другим в секретная драма класса.
Эмоции и разум для Руссо были неразрывно связаны, и он считал, что наши самые большие эмоции проистекают из нашего затруднительного положения как разумных существ.
Мы преодолеваем наше отчуждение, считал Руссо, не с помощью страсти, а с помощью рационального выбора. Мы должны переделать мир по образу свободы; мы должны спасти человеческую жизнь от обычаев и превратить ее в предмет задуманного, святыню для освобожденного «я». Вот почему, в конечном счете, необходим общественный договор: чтобы общество перестало быть внешней силой, а стало выражением нашей внутренней свободы.Начав все заново, с процедур, которые сохраняют суверенитет личности, мы находим искупление — так думали Руссо и многие другие. Но что, если «я» и его свобода, задуманные таким неисторическим образом, являются мифами? Где же тогда нам искать законное правительство и основы политического порядка?
В основе видения Руссо лежит виновный априоризм — неспособность серьезно отнестись к тому факту, что человеческое существо во всех его аспектах, включая его способность к рациональному выбору, является продуктом истории, которая тянется до и после его.Поиск истоков обречен на провал; на каждом шагу мы сталкиваемся с исторической случайностью, произволом человеческой судьбы. Нас объединили без причины или причины, и мы должны наилучшим образом использовать обстоятельства, которые были неизгладимо отмечены историей, которая не была нашим делом. Следовательно, мы должны искать легитимность не в происхождении, а в процедурах. Вместо того чтобы спрашивать, соответствует ли социальный порядок какому-то абстрактному критерию справедливости, мы должны спросить, можно ли и если да, то как исправить предполагаемую несправедливость; может ли человек получить возмещение за причиненный вред; наказывается ли преступление и вознаграждается ли лояльность.Мы должны изучить функционирование офисов, ролей и институтов и спросить, смягчают ли они или усиливают человеческие конфликты. Поиски истоков не задают таких вопросов, на которые можно ответить. Ибо это религиозный поиск: попытка закрепить общество вне истории и взглянуть на все наши краткие договоренности глазами Бога.
Вместо того, чтобы стремиться к этой недостижимой перспективе, мы должны следовать Юму и давать преимущество сомнения — и последующее преимущество сомнения — тем видам деятельности, для которых «обычай» является всеобъемлющим названием.Обычаи являются общими и приобретают свое значение из-за того, что они разделяются, но в нормальном случае они не являются обязательными. Обычаи — это социальные ограничения, которые вы можете игнорировать. Они включают в себя все обычные способы, которыми мы подтверждаем и отмечаем нашу социальную принадлежность, все обычные способы, которыми ограниченный запас знаний расширяется и передается, и все обычные способы обнаружения и разрешения конфликтов.
Как возникают обычаи, не имеет значения; то, что они возникают, является признаком того, что люди способны, несмотря ни на что, формировать большие и сложные общества, необходимые для их выживания и которые никогда не могут быть предметом договора.По своей природе обычаи не могут быть выбраны: они возникают невидимой рукой в результате наших согласованных действий. Следовательно, ни один обычай не мог фигурировать в условиях общественного договора. Если мы смотрим на обычаи как на объекты осознанного выбора, то они перестают быть обычаями и становятся «стилем жизни», поскольку наследство становится «наследием», когда выставляется на продажу. Но обычаи — незаменимый источник социальных и моральных знаний; поэтому мы не должны ни поспешно искоренять их, ни обманываться, думая, что знаем, как их можно заменить.Мы не знаем и не можем знать, поскольку соответствующий вид знания создается в обществе и исторически рассредоточен.
Это не означает, что таможня должна безоговорочно приниматься. Но «преимущество сомнения» приходит только после преимущества сомнения — только когда мы признаем, что сохранение обычая является мощным доказательством его авторитета. Даже если мы ставим под сомнение обычаи, достаточно их должно оставаться неизменным, если мы хотим, чтобы наши вопросы имели цель. Когда все ставится под сомнение, ничего не имеет смысла, включая вопрос.
Конечно, если мы верим в естественную невиновность человека, наши несовершенные социальные устройства будут казаться нам признаком какой-то ужасной ошибки. Затем мы могли бы попытаться вернуться в состояние первобытной невинности, чтобы увидеть, что выбрали бы люди, которые еще не поддались «обществу». Но никогда не было такого состояния невинности. Возможность ошибки заложена в нашем состоянии. Обычай тоже является продуктом ошибки, поскольку это способ ее преодоления.
Вместо этого Руссо воздвиг бога, которого нет в этом мире, но непостижимо удален от него, чьи следы на земле лежат в столь далеком прошлом, что теперь их невозможно различить. Вся честь принадлежит этому «реальному отсутствию» — и самому себе как Его наместнику на земле. Ни один обычай или церемония не заслуживают поклонения, поскольку все человеческие институты осквернены до тех пор, пока они не будут выбраны свободно. Отныне наша религиозная энергия должна быть отвлечена от работы по восстановлению и поддержанию традиций и вместо этого должна быть посвящена задаче их разрушения.Только так мы вернем себе Рай, из которого мы были отделены по нашей человеческой вине. Этим объясняется необычайное рвение, с которым последователи Руссо начали свою революцию. Это была священная война, война против суеверий во имя Бога. Но Бог был не более чем именем. «Высшее Существо» Робеспьера, «Существо, существующее сам по себе» Руссо, абстрактное божество Вольтера — все эти термины обозначают не самого Бога, а богообразную дыру в сердце вещей, которая отныне будет наполнены человеческими жертвами.
В шестой части La Nouvelle Héloïse , Жюли, к тому времени жившая в сублимированных отношениях со своим бывшим возлюбленным, пишет ему, что «страна химер — единственная в этом мире, которая достойна проживания, и т. это ничто ( néant ) человеческих вещей, что, кроме Существа, существующего Самим Собой, нет ничего прекрасного, кроме того, что не есть ». Это предложение отражает некоторые аспекты религиозного происхождения социальной философии Руссо, а также огромную негативную энергию, стоящую за его описанием нашего состояния.Ничто, которое он воспринимал в человеческих вещах, он также принес им. Его описание Бога на самом деле является описанием самого себя — «я», существующего само по себе в одиночестве среди химер, созданных им самим. В этом мире узурпации есть только два источника власти, две законные силы: Бог и я. И таинственным образом это не две вещи, а одна, соединенная в воображаемом Раю, который, как это ни парадоксально, более реален, потому что более свободен, чем что-либо реальное. Что касается мира обычных человеческих вещей, то в нем нет ничего прекрасного.Он был создан не Богом или Руссо, а «обществом», которое и есть реальное присутствие дьявола.
То, что он атаковал как «общество» и как инструмент нашего грехопадения, было на самом деле плодородным слоем культуры, в котором коренится все, что мы ценим.
И, возможно, оглядываясь назад на его великие достижения на протяжении двух веков разрухи, мы должны видеть Жан-Жака Руссо как религиозного мыслителя, стремящегося уничтожить старых богов, но имеющего лишь пустоту, чтобы заменить их. .То, что он называл «обществом» и орудием нашего грехопадения, на самом деле было плодородным слоем культуры, в котором коренится все то, что мы ценим. Священное и нечестивое, добродетель и порок, добро и зло — все это соперничает в корне обычаев. Уберите обычай, и вы заберете много зла. Но вы также забираете познание зла. Таким образом, вы уступаете место злу иного рода, когда люди — получившие прививку от угрызений совести и обретающие абсолютное право разрушать все, что препятствует их рациональному плану достижения человеческого счастья — приступают к обширным социальным экспериментам.Это случилось во время Французской революции. В современной Европе такое случалось много раз. Это даже произошло в Америке во время революции, разрушившей американские школы. И это будет происходить везде, где люди будут пытаться примирить равенство и свободу и уничтожить обычаи как врага обоих.
Из Руссо следует извлечь урок, который сегодня имеет большое значение. Социальные конфликты и противоречия были концептуализированы таким образом, чтобы способствовать либеральному делу. Каждый конфликт рассматривается с точки зрения силы: кому он нравится, а кто страдает — «кто? кого? »в кратком изложении Ленина.Но глубокие конфликты касаются не власти, а знания. Какие институты, какие процедуры и какие обычаи сохраняют и увеличивают запас социальных знаний? Либералы атакуют традиционную учебную программу, например, на том основании, что она наделяет властью белых мужчин и «лишает возможности» остальных. Отсюда женские исследования, исследования чернокожих, исследования геев и все другие ложные предметы, которые со временем разрушат наши университеты. Но вопрос об учебной программе поставлен неправильно. Традиционная учебная программа существовала не потому, что она давала людям возможности, а потому, что она содержала накопленные социальные знания — знания о человеческом разуме, человеческом характере и человеческом сердце, — полезность которых очевидна для тех, кто ее изучал, но непостижима для тех, кто ее изучал. у кого нет.Современный Руссо, одержимый неравенством и социальной властью, поэтому никогда не поймет институтов, которые больше всего его оскорбляют, а его неустанные попытки подорвать их лишат как его, так и всех остальных знаний, необходимых для устранения ущерба.
Роджер Скратон (1944–2020) был английским философом и писателем, который впервые внес свой вклад в The New Criterion в 1982 году.
Эта статья впервые появилась в The New Criterion, Volume 17 Number 2, на странице 5
Copyright © 2021 Новый критерий | www.newcriterion.com
https://newcriterion.com/issues/1998/10/rousseau-the-origins-of-liberalism
Жан Жак Руссо (1712–1778) | CosmoLearning Политология
Жан Жак Руссо (Женева, 28 июня 1712 г. — Эрменонвиль, 2 июля 1778 г.) был крупным философом, писателем и композитором эпохи Просвещения восемнадцатого века, чья политическая философия повлияла на Французскую революцию и развитие современной политической жизни. воспитательная мысль.Его роман «Эмиль: или« Об образовании », который он считал своей самой важной работой, является основополагающим трактатом о воспитании всего человека для гражданственности. Его сентиментальный роман «Жюли, или новая Элоиза» имел большое значение для развития предромантизма [1] и романтизма в художественной литературе [2]. Автобиографические сочинения Руссо: его «Признания», положившие начало современной автобиографии, и его «Размышления об одиночном ходу» (наряду с работами Лессинга и Гете в Германии, Ричардсона и Стерна в Англии) были одними из выдающихся примеров позднего периода. Движение восемнадцатого века, известное как «Век чувствительности», с растущим вниманием к субъективности и самоанализу, характерным для современной эпохи.Руссо также написал пьесу и две оперы и внес важный вклад в музыку как теоретик. В период Французской революции Руссо был самым популярным философом среди членов Якобинского клуба. Он был похоронен как национальный герой в Пантеоне в Париже в 1794 году, через шестнадцать лет после его смерти.
Биография
Руссо родился в 1712 году в Женеве, с 1536 года в республике гугенотов и столице кальвинизма (ныне часть Швейцарии). Руссо гордился тем, что его семья, принадлежащая к порядку мойенов (или среднего класса), имела право голоса в этом городе, и на протяжении всей своей жизни он называл себя гражданином Женевы.Теоретически Женева управлялась демократически ее голосующими гражданами-мужчинами (которые составляли меньшинство населения). Фактически, секретный исполнительный комитет, называемый Малым советом (состоящий из 25 членов его самых богатых семей), правил городом. В 1707 году патриот по имени Пьер Фатио выразил протест по этому поводу, и Малый Совет приказал его расстрелять. Отца Жан-Жака Руссо Исаака в это время не было в городе, но дед Жан-Жака поддержал Фатио и был за это наказан [3]. Отец Руссо, Исаак Руссо, был часовщиком, который, несмотря на свой статус ремесленника, был хорошо образован и любил музыку.«Женевский часовщик, — писал Руссо, — это человек, которого можно представить где угодно; парижский часовщик годен говорить только о часах». [4] Мать Руссо, Сюзанна Бернар Руссо, дочь кальвинистского проповедника, умерла от смерти. родовые осложнения через девять дней после его рождения. Он и его старший брат Франсуа воспитывались отцом и тетей по отцовской линии, которую также звали Сюзанна.
Жан-Жак не помнил, как учился читать, но он вспомнил, как, когда ему было пять или шесть лет, его отец поощрял его любовь к чтению:
Каждую ночь после ужина мы читаем какую-то часть небольшого сборника романсов [ я.э., приключенческие рассказы], который принадлежал моей матери. Мой отец задумал только улучшить меня в чтении, и он думал, что эти занимательные произведения были рассчитаны на то, чтобы вызвать у меня к ним привязанность; но вскоре мы оказались настолько заинтересованы в приключениях, которые они содержали, что мы попеременно читали вместе целые ночи и не могли отказаться, пока не закончили том. Иногда утром, слыша ласточки у нашего окна, мой отец, очень стыдясь этой слабости, кричал: «Пойдем, пойдем, пойдем спать; я больше ребенок, чем ты».»- Признания, Книга 1
Вскоре после этого Руссо отказался от своих увлечений эскапистскими историями в пользу древности Плутарха» Жизни благородных греков и римлян «, которые он читал своему отцу, пока делал часы.
Когда Жан Жаку Руссо было десять лет, его отец, заядлый охотник, вступил в судебную ссору с богатым землевладельцем, на чьи земли он попал за незаконное вторжение. Чтобы избежать верного поражения в суде, он переехал в Ньон на территории Берна, захватив С ним тетя Руссо Сюзанна.Он снова женился, и с этого момента Жан-Жак почти не видел его. [5] Жан-Жак остался со своим дядей по материнской линии, который отправил его вместе с собственным сыном Авраамом Бернаром на два года в деревню под Женевой, где он жил с кальвинистским священником. Здесь мальчики подобрали элементы математики и рисования. Руссо, которого всегда глубоко волновали религиозные службы, какое-то время даже мечтал стать протестантским священником.
Les Charmettes: дом, в котором Жан-Жак Руссо жил с г-жой де Варенс в 1735–1735 годах.Сейчас это музей, посвященный Руссо.
Палаццо Томмазо Кверини в 968 Каннареджо Венеция, служившее посольством Франции в период, когда Руссо был секретарем посла
Практически вся наша информация о первой юности Руссо получена из его посмертно опубликованных Признаний, в которых несколько запутана хронология , хотя недавние ученые прочесали архивы в поисках подтверждающих свидетельств, чтобы заполнить пробелы. В 13 лет Руссо пошел в ученики к нотариусу, а затем к граверу, который избил его.В пятнадцать лет он сбежал из Женевы (14 марта 1728 г.), вернувшись в город и обнаружив, что городские ворота заперты из-за комендантского часа. В соседнем Савойе он нашел убежище у римско-католического священника, который познакомил его с Франсуазой-Луизой де Варенс, 29 лет. Она была дворянкой протестантского происхождения, которая была разлучена со своим мужем. Как профессиональный прозелитизатор-мирянин, ей платил король Пьемонта, чтобы она помогла протестантам перейти в католицизм. Они отправили мальчика в Турин, столицу Савойи (в которую входил Пьемонт, на территории современной Италии), чтобы завершить его обращение.Это привело к тому, что ему пришлось отказаться от женевского гражданства, хотя позже он вернулся к кальвинизму, чтобы вернуть его.
Обращаясь в католицизм, и де Варенс, и Руссо, вероятно, отреагировали на суровость утверждения кальвинизма о полной порочности человека. Лео Дамрош пишет: «Женевская литургия восемнадцатого века по-прежнему требовала от верующих заявить, что« мы несчастные грешники, рожденные в порочности, склонные к злу, неспособные сами делать добро ».[6] Де Варенса, деиста по склонности, привлекла доктрина католицизма о прощении грехов.
Оказавшись в одиночестве, поскольку его отец и дядя более или менее отреклись от него, подросток Руссо какое-то время поддерживал себя в качестве слуги, секретаря и наставника, странствуя по Италии (Пьемонту и Савойе) и Франции. Все это время он время от времени жил с Де Варенсом, которого боготворил и называл своим «maman». Польщенный его преданностью, Де Варенс пытался приучить его к профессии и организовывал для него формальные уроки музыки.В какой-то момент он ненадолго посетил семинарию, чтобы стать священником. Когда Руссо исполнилось двадцать, де Варенс приняла его как своего любовника, а также подружилась с управляющим ее дома. Сексуальный аспект их отношений (на самом деле ménage à trois) смущал Руссо и доставлял ему дискомфорт, но он всегда считал Де Варенса величайшей любовью своей жизни. Она была довольно расточительной, у нее была большая библиотека, и она любила развлекаться и слушать музыку. Она и ее круг, состоящий из образованных членов католического духовенства, познакомили Руссо с миром писем и идей.Руссо был равнодушным учеником, но в свои 20 лет, отмеченных длительными приступами ипохондрии, он всерьез занялся изучением философии, математики и музыки. В двадцать пять лет он получил небольшое наследство от своей матери и использовал его часть, чтобы выплатить Де Варенс финансовую поддержку ему. В двадцать семь лет он устроился репетитором в Лионе.
В 1742 году Руссо переехал в Париж, чтобы представить Академии наук новую систему нумерации нот, которая, как он считал, принесет ему состояние.Его система, предназначенная для совместимости с типографикой, основана на одной строке, отображающей числа, представляющие интервалы между нотами и точками, и запятыми, обозначающими ритмические значения. Полагая, что система непрактична, Академия отвергла ее, хотя они хвалили его мастерство в предмете и призвали его попробовать еще раз.
С 1743 по 1744 год Руссо занимал почетную, но плохо оплачиваемую должность секретаря графа де Монтэга, французского посла в Венеции. Это пробудило в нем пожизненную любовь к итальянской музыке, особенно к опере:
Я привез с собой из Парижа предубеждения этого города против итальянской музыки; но я также получил от природы чуткость и тонкость различения, которым не могут противостоять предрассудки.Вскоре я подхватил ту страсть к итальянской музыке, которой она вдохновляет всех, кто способен ощутить ее превосходство. Слушая баркаролы, я обнаружил, что еще не знаю, что такое пение… — Признания
Работодатель Руссо обычно получал стипендию с таким же опозданием на год и нерегулярно платил своему персоналу. [7] Спустя одиннадцать месяцев Руссо ушел, исходя из опыта глубокого недоверия к правительственной бюрократии.
Вернувшись в Париж, бедный Руссо подружился и стал любовником Терезы Левассер, хорошенькой швеи, которая была единственной опорой для своей матери и многочисленных неудачливых братьев и сестер.Сначала они не жили вместе, хотя позже Руссо взял Терезу и ее мать к себе в качестве своих слуг, а сам взял на себя бремя содержания ее большой семьи. Согласно его Признаниям, до того, как она переехала к нему, Тереза родила ему сына и еще четырех детей (это число не подтверждено независимыми источниками [8]). Руссо писал, что он убедил Терезу отдать каждого из новорожденных в больницу для подкидышей, ради ее «чести». «Ее мать, которая боялась неудобств сопляка, пришла мне на помощь, и она [Тереза] позволила себя побеждать» (Признания).Больницы для подкидышей были начаты как реформа, призванная спасти многочисленных младенцев, которых бросали на улицах Парижа. Младенческая смертность на тот момент была чрезвычайно высокой — около пятидесяти процентов, во многом из-за того, что семьи отправляли своих младенцев на кормилицу. Однако уровень смертности в больницах для подкидышей, которые также отправляли младенцев на кормилицу, оказался хуже, и большинство отправленных туда младенцев, вероятно, погибли. Десять лет спустя Руссо наведал справки о судьбе своего сына, но никаких записей найти не удалось.Когда Руссо впоследствии стал известен как теоретик образования и воспитания детей, его отказ от детей использовался его критиками, включая Вольтера и Эдмунда Берка, как основу для нападок ad hominem. По иронии судьбы, более поздний запрет Руссо женщинам кормить грудью собственных детей (как ранее рекомендовал французский естествоиспытатель Бюффон), вероятно, спас жизни тысячам младенцев.
Находясь в Париже, Руссо стал близким другом французского философа Дидро и, начиная с некоторых статей о музыке в 1749 году [9], написал множество статей для большой Энциклопедии Дидро и Даламбера, самой известной из которых была статья о музыке. политическая экономия написана в 1755 г.
Идеи Руссо были результатом почти навязчивого диалога с писателями прошлого, фильтруемого во многих случаях через беседы с Дидро. Его гений заключался в поразительно оригинальной манере постановки вещей, а не в оригинальности самого по себе его мышления. В 1749 году Руссо ежедневно навещал Дидро, который был брошен в крепость Венсен под lettre de cachet за мнения в его «Lettre sur les aveugles», намекающие на материализм, веру в атомы и естественный отбор.Руссо читал о конкурсе эссе, спонсируемом Дижонской академией, который будет опубликован в Mercure de France на тему того, было ли развитие искусств и наук морально полезным. Он написал, что, идя в Венсен (примерно в трех милях от Парижа), он получил откровение, что искусства и науки ответственны за моральное вырождение человечества, которое в основном было добрым по своей природе. По словам Дидро, написавшего намного позже, Руссо изначально намеревался ответить на этот вопрос обычным способом, но его обсуждения с Дидро убедили его предложить парадоксальный отрицательный ответ, который привлек его внимание общественности.Как бы то ни было, великий французский натуралист Бюффон ранее предположил, что моральный упадок человека возник в результате приобретения им собственности и культуры. И Руссо, и Дидро знали о предположениях Бюффона. «Рассуждения об искусстве и науках» 1750 года Руссо, в которых он приводил этот аргумент, был удостоен первой премии и принес ему значительную известность.
Руссо продолжал интересоваться музыкой, и его опера «Деревенский прорицатель» была исполнена для короля Людовика XV в 1752 году.Король был так доволен работой, что предложил Руссо пожизненную пенсию. К неудовольствию своих друзей, Руссо отказался от этой большой чести, что принесло ему известность как «человека, отказавшегося от королевской пенсии». Он также отклонил несколько других выгодных предложений, иногда с резкостью, граничащей с резкостью, что оскорбляло его и создавало проблемы. В том же году визит труппы итальянских музыкантов в Париж и их исполнение оперы Джованни Баттиста Перголези «Ла Серва Падрона» спровоцировали создание Querelle des Bouffons, которая противопоставила главных героев французской музыки сторонникам итальянского стиля.Руссо, как отмечалось выше, был горячим сторонником итальянцев против Жана-Филиппа Рамо и других, сделав важный вклад в своем Письме о французской музыке.
Вернувшись в Женеву в 1754 году, Руссо снова обратился в кальвинизм и получил официальное женевское гражданство. В 1755 году Руссо завершил свою вторую крупную работу «Рассуждения о происхождении и основе неравенства среди людей» (Рассуждения о неравенстве), в которой развивал аргументы «Рассуждения об искусствах и науках».
Он также преследовал неосуществленную романтическую привязанность с 25-летней Софи д’Удето, которая частично вдохновила его эпистолярный роман «Жюли, или новая Элоиза» (также основанный на воспоминаниях его идиллических юношеских отношений с г-жой де Варан). . Софи была кузиной и домашним гостем покровительницы Руссо и хозяйки мадам д’Эпине, с которой он обращался довольно высокомерно. Он возмущался, что его зовут мадам д’Эпине, и ненавидел неискренние разговоры и поверхностный атеизм энциклопедистов, которых он встретил за ее столом.Оскорбленные чувства привели к ожесточенной трехсторонней ссоре между Руссо и мадам д’Эпине; ее любовник, филолог Гримм; и их общий друг Дидро, который встал на их сторону против Руссо. Позже Дидро описал Руссо как «лживого, тщеславного, как сатана, неблагодарного, жестокого, лицемерного и злого … Он высасывал из меня идеи, сам использовал их, а затем притворился, что презирал меня» [10].
Разрыв Руссо с энциклопедистами совпал с составлением трех его основных работ, во всех из которых он подчеркивал свою горячую веру в духовное происхождение человеческой души и вселенной в отличие от материализма Дидро, Ламетри и других авторов. «Гольбах.В этот период Руссо пользовался поддержкой и покровительством герцога Люксембургского и принца Конти, двух самых богатых и могущественных дворян Франции. Эти люди искренне любили Руссо и наслаждались его способностью говорить на любую тему, но они также использовали его как способ отомстить Людовику XV и политической фракции, окружавшей его любовницу, мадам де Помпадур. Однако даже с ними Руссо зашел слишком далеко, добиваясь отказа, когда критиковал практику взимания налогов, которой занимались некоторые из них.[11]
800-страничный роман сантиментов Руссо «Жюли, или новая Элоиза» был опубликован в (1761 г.) с огромным успехом. Восхитительные описания в книге естественной красоты швейцарской сельской местности вызвали отклик у публики и, возможно, помогли разжечь последующее увлечение альпийскими пейзажами девятнадцатого века. В 1762 году Руссо опубликовал «Du Contrat Social», «Principes du droit politique» (на английском языке, буквально «Общественный договор, принципы политического права») в апреле, а затем «Эмиль» или «Об образовании» в мае.Последний раздел Эмиля, «Исповедание веры савойского викария», был задуман как защита религиозных убеждений. Выбор Руссо католического викария из скромного крестьянского происхождения (вероятно, на основе доброго прелата, которого он встретил в подростковом возрасте) в качестве представителя защиты религии сам по себе был смелым нововведением для того времени. Кредо викария было социнианизмом (или унитаризмом, как его сегодня называют). Поскольку он отверг первородный грех и Божественное Откровение, как протестантские, так и католические власти обиделись.Более того, Руссо отстаивал мнение, что в той мере, в какой они ведут людей к добродетели, все религии одинаково достойны, и поэтому люди должны соответствовать религии, в которой они выросли. Этот религиозный индифферентизм привел к тому, что Руссо и его книги были запрещены во Франции и Женеве. Он был осужден с кафедры архиепископом Парижа, его книги были сожжены, и на его арест был выдан ордер [12].
Сочувствующий обозреватель, британский философ Дэвид Хьюм, «не выразил удивления, когда узнал, что книги Руссо запрещены в Женеве и других местах.У Руссо, писал он, «не было предосторожности, чтобы прикрыть свои чувства какой-либо завесой; и, поскольку он не любит скрывать свое презрение к устоявшимся мнениям, он не мог удивиться, что все фанатики ополчились против него. Свобода печати не так обеспечена ни в одной стране … чтобы не сделать такую открытую атаку на народные предрассудки в некоторой степени опасной ». [13] Руссо, который думал, что защищает религию, был раздавлен. Вынужденный бежать из ареста, он с помощью герцога Люксембургского и принца де Конти пробрался в Невшатель, кантон Швейцарской Конфедерации, находившийся под протекторатом прусской короны.Его могущественные защитники незаметно помогли ему в его бегстве, и они помогли распространить его запрещенные книги (изданные в Голландии) во Франции, замаскированные под другие произведения, с использованием фальшивых обложек и титульных листов. В городе Мотье он искал и нашел защиту у лорда Кейта, который был местным представителем вольнодумного Прусского Фридриха Великого. Находясь в Мотье, Руссо написал «Конституционный проект для Корсики» («Проект конституции для Корсики», 1765).
После того, как его дом в Мотье был забросан камнями в ночь на 6 сентября 1765 года, Руссо укрылся в Великобритании у Юма, который нашел для него жилье в загородном имении друга в Вуттоне в Стаффордшире.Ни Тереза, ни Руссо не смогли выучить английский и подружиться. Изолированный, Руссо, который никогда не был эмоционально очень устойчивым, серьезно пострадал в своем психическом здоровье и начал испытывать параноидальные фантазии о заговорах против него с участием Юма и других. «Он явно сумасшедший после того, как долгое время был сумасшедшим», — писал Хьюм другу. [14] Письмо Руссо Юму, в котором он формулирует предполагаемое проступок, вызвало обмен мнениями, который был опубликован в современном Париже и вызвал большой интерес.
Гробница Руссо в склепе Пантеона, Париж
Хотя официально запрещен въезд во Францию до 1770 года, Руссо вернулся в 1767 году под вымышленным именем. В 1768 году он заключил своего рода брак с Терезой (браки между католиками и протестантами были незаконными), которую он до сих пор называл своей «домработницей». Несмотря на то, что она была неграмотной, она стала замечательно хорошим поваром — хобби, которое разделял ее муж. В 1770 году им разрешили вернуться в Париж.В качестве условия его возвращения ему не разрешили публиковать какие-либо книги, но после завершения своих Признаний Руссо начал частные чтения в 1771 году. Однако по просьбе мадам д’Эпине, которая стремилась защитить свою частную жизнь, полиция приказала Его остановили, и «Признания» были опубликованы лишь частично в 1782 году, через четыре года после его смерти. Все его последующие работы должны были появиться посмертно.
В 1772 году Руссо был приглашен представить рекомендации по новой конституции Речи Посполитой, в результате чего были приняты «Соображения о правительстве Польши», ставшие его последней крупной политической работой.В 1776 году он завершил «Диалоги: судья Руссо» Жан-Жака и начал работу над «Мечтами одинокого ходока». Чтобы прокормить себя, он вернулся к копированию музыки, проводя свободное время за изучением ботаники.
Несмотря на то, что Руссо был знаменитостью, психическое здоровье не позволяло ему пользоваться своей славой. Его последние годы в основном прошли в преднамеренном отстранении; однако он положительно отреагировал на подход композитора Глюка, с которым он познакомился в 1774 году. Одним из последних произведений Руссо был критический, но восторженный анализ оперы Глюка «Альцеста».Во время утренней прогулки по поместью маркиза Рене Луи де Жирардена в Эрменонвиле (28 миль к северо-востоку от Парижа) Руссо умер от кровоизлияния 2 июля 1778 года. Ему было шестьдесят шесть лет.
Руссо был первоначально похоронен в Эрменонвиле на Иль-де-Пёплье, который стал местом паломничества его многочисленных поклонников. Его останки были перенесены в Пантеон в Париже в 1794 году, через шестнадцать лет после его смерти, где они находятся прямо напротив останков его современника Вольтера.Его могила в форме деревенского храма, на барельефе которого протянута рука, несущая факел свободы, вызывает у Руссо глубокую любовь к природе и античности. В 1834 году правительство Женевы неохотно установило статую в его честь на крошечном острове Руссо в Женевском озере. Сегодня он с гордостью считается их самым знаменитым родным сыном. В 2002 году Espace Rousseau был открыт по адресу 40 Grand-Rue, Женева, где родился Руссо.
Философия
Теория естественного человека
«Первый человек, который, огородив участок земли, сказал:« Это мое », и нашел людей достаточно наивными, чтобы поверить ему, что этот человек был правдой. основатель гражданского общества.От скольких преступлений, войн и убийств, от скольких ужасов и несчастий, возможно, никто не спас человечество, поднимая колья или засыпая канаву и крича своим товарищам: Остерегайтесь слушать этого самозванца; вы погибнете, если однажды забудете, что плоды земли принадлежат всем нам, а сама земля никому.
Как и другие философы того времени, Руссо рассматривал гипотетическое состояние природы как нормативный ориентир. Руссо сожалеет о Гоббсе за утверждение этого, поскольку человек находится в «естественном состоянии».. . не имеет представления о добре, он, должно быть, по природе злой; что он порочен, потому что не знает добродетели ». Напротив, Руссо считает, что« неподкупная мораль »преобладает в« естественном состоянии », и он особенно похвалил замечательную умеренность карибцев в выражении сексуального влечения [15], несмотря на тот факт, что они живут в жарком климате, который «кажется, всегда разжигает страсти». [16] Это привело к тому, что англоязычные критики ошибочно приписали Руссо изобретение идеи благородного дикаря, оксюморонического выражения, которое никогда не использовалось в Франция [17], которая сильно искажает мысли Руссо.[18] (Выражение «благородный дикарь» было впервые использовано в 1672 году британским поэтом Джоном Драйденом в его пьесе «Завоевание Гранады». Французское слово «sauvage» означает «дикий», как в «дикий цветок», и не имеет коннотации жестокости или жестокости, как слово «дикарь» в английском языке, хотя в восемнадцатом веке английское слово было ближе по коннотации к французскому.) Руссо отрицал, что мораль является конструкцией или созданием общества. Он считал его «естественным» в смысле «врожденного», результатом инстинктивного нежелания человека быть свидетелем страдания, из которого возникают эмоции сострадания или сочувствия, чувства, существование которых признавал даже Гоббс, и которые разделяются с животными.[19]
Вопреки тому, что его многие недоброжелатели утверждали на основе случайных прочтений, Руссо никогда не предполагает, что люди в естественном состоянии действуют морально; фактически, такие термины, как «справедливость» или «зло», неприменимы к дополитическому обществу, как его понимает Руссо. Собственно нравственность, т. Е. Самоограничение, может развиться только путем тщательного воспитания в гражданском государстве. Люди «в естественном состоянии» могут действовать со всей свирепостью животного. Они хороши только в отрицательном смысле, поскольку они самодостаточны и, следовательно, не подвержены порокам политического общества.Фактически, естественный человек Руссо практически идентичен одиночному шимпанзе или другой обезьяне, такой как орангутан, описанный Бюффоном; Таким образом, «естественная» доброта человечества — это доброта животного, которая не является ни хорошей, ни плохой. Руссо, сторонник деградации, предположил, что, за исключением, пожалуй, кратких моментов равновесия, в момент или около его начала, когда преобладало относительное равенство между людьми, человеческая цивилизация всегда была искусственной, порождающей неравенство, зависть и неестественные желания.
В философии Руссо негативное влияние общества на мужчин сосредоточено на его преобразовании amour de soi, положительного самолюбия, в amour-propre или гордость. Amour de soi представляет собой инстинктивное человеческое стремление к самосохранению в сочетании с человеческой силой разума. Напротив, amour-propre является искусственным и побуждает человека сравнивать себя с другими, тем самым создавая необоснованный страх и позволяя мужчинам получать удовольствие от боли или слабости других. Руссо был не первым, кто сделал это различие; к нему прибегали, в частности, Вовенарг.
В «Рассуждениях об искусстве и науках» Руссо утверждает, что искусства и науки не принесли пользу человечеству, потому что они возникли не из подлинных человеческих потребностей, а скорее в результате гордости и тщеславия. Более того, возможности, которые они создают для праздности и роскоши, способствовали развращению человека. Он предположил, что прогресс знаний сделал правительства более могущественными и подавил свободу личности; и он пришел к выводу, что материальный прогресс фактически подорвал возможность настоящей дружбы, заменив ее ревностью, страхом и подозрением.
В отличие от оптимистичного взгляда других деятелей Просвещения, для Руссо прогресс [1] враждебен благосостоянию человечества, то есть, если ему нельзя противодействовать культивированием гражданской морали и долга. Только в гражданском обществе человек может быть облагорожен — с помощью разума:
Переход от естественного состояния к гражданскому приводит к очень заметным изменениям в человеке, заменяя инстинкт справедливостью в его поведении и давая его действиям. мораль, которой им раньше не хватало.Только тогда, когда голос долга заменяет физические импульсы и правильное аппетит, человек, который до сих пор считал только себя, обнаруживает, что он вынужден действовать в соответствии с другими принципами и консультироваться со своим разумом, прежде чем слушать его. наклонности. Хотя в этом состоянии он лишает себя некоторых преимуществ, которые он получил от природы, он получает взамен другие столь же великие, его способности так стимулируются и развиваются, его идеи так расширяются, его чувства так облагорожены, а вся его душа так возвышена. , что, если бы злоупотребления этим новым состоянием не часто унижали его ниже того, что он оставил, он был бы обязан постоянно благословлять тот счастливый момент, который навсегда уводил его из него, и, вместо глупого и лишенного воображения животного, заставил его разумное существо и мужчина.[20]
Общество развращает людей лишь постольку, поскольку Общественный договор не имеет фактического успеха, как мы видим в современном обществе, описанном в «Рассуждениях о неравенстве» (1754 г.). В этом эссе, в котором развиваются идеи, представленные в «Рассуждениях об искусствах и науках», Руссо прослеживает социальную эволюцию человека от примитивного состояния природы до современного общества. Первые люди-одиночки обладали основным стремлением к самосохранению и естественной склонностью к состраданию или жалости. Однако они отличались от животных своей способностью к свободе воли и потенциальной способностью к совершенствованию.Когда они начали жить группами и образовывать кланы, они также начали испытывать семейную любовь, которую Руссо видел как источник величайшего счастья, известного человечеству. Пока различия в достатке и статусе между семьями были минимальными, первое объединение в группы сопровождалось мимолетным золотым веком человеческого процветания. Однако развитие сельского хозяйства, металлургии, частной собственности, разделения труда и, как следствие, зависимости друг от друга, привело к экономическому неравенству и конфликтам.По мере того, как давление населения заставляло их объединяться все более и более тесно, они претерпевали психологическую трансформацию: они начали видеть себя глазами других и стали ценить хорошее мнение других как необходимое для их самоуважения. Руссо утверждает, что изначальный, глубоко ошибочный Общественный договор (то есть договор Гоббса), который привел к современному государству, был заключен по предложению богатых и могущественных, которые обманом заставили население уступить им свои свободы и установили неравенство. как фундаментальная черта человеческого общества.Собственную концепцию общественного договора Руссо можно рассматривать как альтернативу этой мошеннической форме ассоциации. В конце «Рассуждения о неравенстве» Руссо объясняет, как желание иметь ценность в глазах других подрывает личную целостность и подлинность в обществе, отмеченном взаимозависимостью и иерархией. В последней главе «Общественного договора» Руссо спрашивал: «Что делать?» Он отвечает, что теперь все люди могут взращивать в себе добродетель и подчиняться своим законным правителям.Однако его читатели пришли к неизбежному выводу, что необходим новый и более справедливый общественный договор.
Политическая теория
Возможно, наиболее важной работой Жана Жака Руссо является «Общественный договор», в котором излагаются основы легитимного политического строя в рамках классического республиканизма. Опубликованный в 1762 году, он стал одним из самых влиятельных произведений политической философии в западной традиции. Он развил некоторые из идей, упомянутых в более ранней работе, статье Economie Politique (Рассуждение о политической экономии), представленной в Энциклопедии Дидро.Трактат начинается драматическими вступительными строками: «Человек родился свободным, и он повсюду в цепях. Один человек считает себя хозяином других, но остается в большей степени рабом, чем они». Руссо утверждал, что естественное состояние — это примитивное состояние без закона или морали, которое люди оставили ради блага и необходимости сотрудничества. По мере развития общества разделение труда и частная собственность требовали от человечества принятия правовых институтов. В фазе вырождения общества человек склонен к частому соревнованию со своими собратьями, в то же время становясь все более зависимым от них.Это двойное давление угрожает как его выживанию, так и его свободе. Согласно Руссо, объединившись в гражданское общество через общественный договор и отказавшись от своих естественных прав, люди могут как сохранить себя, так и оставаться свободными. Это связано с тем, что подчинение власти общей воле народа в целом гарантирует, что люди не будут подчиняться воле других, а также гарантирует, что они подчиняются самим себе, потому что они все вместе являются авторами закона.
Хотя Руссо утверждает, что суверенитет (или власть издавать законы) должен находиться в руках народа, он также проводит резкое различие между сувереном и правительством. Правительство состоит из магистратов, которым поручено исполнение и исполнение общей воли. «Суверен» — это верховенство закона, в идеале определяемое прямой демократией в собрании. Однако при монархии реальный суверен остается законом. Руссо был против идеи, что народ должен осуществлять суверенитет через представительное собрание [цитата необходима].Руссо одобрил республиканское правительство, образцом которого была Женева. Франция не могла соответствовать критерию Руссо об идеальном государстве, потому что она была слишком большой. Многие последующие споры о работе Руссо основывались на разногласиях относительно его утверждений о том, что граждане, вынужденные подчиняться общей воле, тем самым становятся свободными:
Понятие общей воли занимает центральное место в теории политической легитимности Руссо… Однако это, к сожалению, неясное и противоречивое понятие. Некоторые комментаторы видят в этом не более чем диктатуру пролетариата или тиранию городской бедноты (что, возможно, можно увидеть во Французской революции). Руссо имел в виду не это. Это ясно из «Рассуждения о политической экономии», где Руссо подчеркивает, что общая воля существует для защиты индивидов от массы, а не для того, чтобы требовать, чтобы они были принесены ей в жертву. Он, конечно же, прекрасно осознает, что у мужчин есть эгоистичные и групповые интересы, которые побуждают их пытаться угнетать других.Именно по этой причине верность благу для всех должна быть высшим (хотя и не исключительным) обязательством каждого, не только для того, чтобы прислушиваться к действительно общей воле, но и для того, чтобы она была успешно сформулирована в первую очередь. «. [21]
Образование и воспитание детей
Основная статья: Эмиль: или, Об образовании
« «Благороднейшая работа в образовании — сделать человека разумным, и мы рассчитываем обучить маленького ребенка, заставляя Его разум! Это начало в конце, это инструмент результата.Если бы дети понимали, как рассуждать, им не нужно было бы получать образование ». –Руссо, Эмиль.
Философия образования Руссо связана не с конкретными методами передачи информации и концепций, а скорее с развитием характера и нравственного чутья ученика, чтобы он мог научиться проявлять самообладание и оставаться добродетельным даже в неестественном и несовершенном обществе. в котором придется жить. Гипотетический мальчик Эмиль должен вырасти в сельской местности, которая, по мнению Руссо, является более естественной и здоровой средой, чем город, под опекой наставника, который проведет его через различные учебные мероприятия, организованные наставником.Сегодня мы бы назвали это дисциплинарным методом «логических следствий», поскольку, как и современные психологи, Руссо чувствовал, что дети учатся добру и злу, переживая последствия своих действий, а не посредством физического наказания. Репетитор позаботится о том, чтобы Эмиль не пострадал от своего опыта обучения.
Руссо был одним из первых, кто выступал за образование, соответствующее развитию; и его описание стадий развития ребенка отражает его концепцию эволюции культуры.Он делит детство на этапы: первый — до 12 лет, когда дети руководствуются своими эмоциями и порывами. На втором этапе, с 12 до примерно 16, начинает развиваться разум; и, наконец, третья стадия, начиная с 16 лет, когда ребенок становится взрослым. Руссо рекомендует молодому человеку овладеть ручным трудом, например плотницкими работами, который требует творчества и мысли, убережет его от неприятностей и обеспечит запасной способ заработать на жизнь в случае изменения судьбы.(Самым выдающимся аристократическим молодым человеком, получившим такое образование, возможно, был Людовик XVI, родители которого научили его слесарному мастерству, хотя он был обезглавлен прежде, чем у него появилась возможность его использовать.) Шестнадцатилетний мальчик тоже готов. иметь спутницу противоположного пола.
Хотя его идеи во многом предвосхищали современные идеи, в одном они этого не делают: Руссо верил в моральное превосходство патриархальной семьи над античной римской моделью. Софи, молодая женщина Эмиль, предназначенная для женитьбы, как представительница идеальной женственности, воспитана, чтобы ею руководил ее муж, в то время как Эмиль, как представительница идеального мужчины, приучена к самоуправлению.Это не случайность образовательной и политической философии Руссо; это существенно для его объяснения различия между частными, личными отношениями и публичным миром политических отношений. Частная сфера, как ее представляет Руссо, зависит от подчинения женщин, чтобы и она, и общественно-политическая сфера (от которой она зависит) функционировали так, как Руссо представляет себе, что она могла и должна. Руссо предвосхитил современную идею буржуазной нуклеарной семьи, в которой мать дома берет на себя ответственность за домашнее хозяйство, уход за детьми и дошкольное образование.
Феминистки, начиная с конца восемнадцатого века с Мэри Уоллстонкрафт, критиковали Руссо за то, что он ограничивал женщин домашней сферой, но его современники видели это иначе.
Руссо настаивал на том, чтобы матери кормили своих детей грудью, а не отдавали их кормилицам, и матери слушали. «Мы все говорили это, — заметил великий натуралист Бюффон, — но только господин Руссо повелевал этим и заставлял себя повиноваться». Спустя долгое время после его смерти женщины высоко ценили его по этому поводу.Мармонтел описывает близкую катастрофу, которую пережил его маленький сын, когда его передали кормилице, которая морила его голодом, и сказал, что его жена никогда не сможет смириться с его постоянным очернением Руссо; она чувствовала безмерную благодарность за то, что он уговаривал женщин кормить грудью своих младенцев, и за то, что он позаботился о том, чтобы сделать первый этап жизни счастливым. «Надо что-то простить, — сказала она, — тому, кто научил нас быть матерями». [22]
Противники Руссо обвиняли его во всем, что им не нравится в том, что они называют современным «ориентированным на ребенка» образованием.В книге Джона Дарлинга 1994 года «Образование, ориентированное на ребенка и его критики» утверждается, что история современной теории образования представляет собой серию сносок к Руссо, и он считает это плохим развитием. Хорошо это или плохо, но теории педагогов, таких как Песталоцци, мадам де Генлисс, а позже Мария Монтессори и Дьюи, которые оказали непосредственное влияние на современные образовательные практики, имеют важные общие черты с теориями Руссо.
Религия
Обратившись в католицизм в раннем возрасте и вернувшись к суровому кальвинизму своей родной Женевы в рамках периода нравственной реформы, Руссо сохранил свою религиозную философию и Жана Кальвина как современного законодателя. на всю оставшуюся жизнь.[2] Его взгляды на религию, изложенные в его философских трудах, однако, могут показаться некоторыми несогласованными с доктринами католицизма и кальвинизма.
В то время, однако, решительная поддержка Руссо религиозной терпимости, изложенная викарием Савойя в Эмиле, была истолкована как защита индифферентизма, ереси и привела к осуждению книги как в кальвинистской Женеве, так и в католическом Париже. Его утверждение в Общественном договоре о том, что истинные последователи Иисуса не могут стать хорошими гражданами, возможно, было еще одной причиной осуждения Руссо в Женеве.
Хотя, в отличие от многих более радикальных философов Просвещения, Руссо утверждал необходимость религии, он отвергал доктрину первородного греха, которая играет столь важную роль в кальвинизме (в Эмиле Руссо пишет: человеческое сердце »). [23]
В восемнадцатом веке многие деисты рассматривали Бога просто как абстрактного и безличного создателя вселенной, которую они сравнивали с гигантской машиной. Деизм Руссо отличался от обычного своей напряженной эмоциональностью.Он видел присутствие Бога в Своем творении, включая человечество, которое, помимо пагубного влияния общества, хорошо, потому что Бог добр. Принятие Руссо аргумента об разумном замысле и его явное приписывание духовной ценности красоте природы предвосхищает отношение романтизма девятнадцатого века к природе и религии.
Руссо был расстроен тем, что его деистические взгляды были так решительно осуждены, в то время как взгляды более откровенно атеистических философов игнорировались.Он защищался от критики своих религиозных взглядов в своем «Письме Кристофу де Бомонту, архиепископу Парижа» [24].
Наследие
Мемориальная доска, посвященная двухсотлетию со дня рождения Руссо. Выдано городом Женевой 28 июня 1912 года. Легенда внизу гласит: «Жан-Жак, aime ton pays» («люби свою страну») и показывает, как отец Руссо указывает на окно. Сцена взята из сноски к письму к д’Аламберу, где Руссо вспоминает, как стал свидетелем народных торжеств, последовавших за учениями полка Сен-Жерве.
Идея Руссо о volonté générale («всеобщее завещание») не была оригинальной для него, а скорее принадлежала к устоявшемуся техническому словарю юридических и богословских сочинений, использовавшихся в то время. Эту фразу использовали Дидро, а также Монтескье (и его учитель, монах-ораториан Мальбранш). Он служил для обозначения общих интересов, воплощенных в правовой традиции, в отличие от частных и частных интересов людей в любое конкретное время и превосходящих их. Эта концепция также была важным аспектом более радикальной республиканской традиции Спинозы семнадцатого века, от которой Руссо отличался во многом, но не в его настаивании на важности равенства.Этот акцент на равенстве является наиболее важным и значимым наследием Руссо, вызывая его как ругательства, так и аплодисменты:
В то время как представление Руссо о прогрессирующем моральном вырождении человечества с момента утверждения гражданского общества заметно расходится с утверждением Спинозы о том, что человеческая природа всегда есть. и везде одно и то же. . . для обоих философов изначальное равенство естественного состояния является нашей конечной целью и критерием. . . в формировании «общего блага», volonté générale или mens una Спинозы, которые только могут обеспечить стабильность и политическое спасение.Без высшего критерия равенства общая воля действительно была бы бессмысленной. … В разгар Французской революции якобинские клубы по всей Франции регулярно использовали Руссо, требуя радикальных реформ. и особенно что-либо — например, перераспределение земли — направленное на усиление равенства, они в то же время, хотя и неосознанно, ссылались на радикальную традицию, восходящую к концу семнадцатого века [25].
Культ, выросший вокруг Руссо после его смерти, и особенно радикальные версии идей Руссо, которые были приняты Робеспьером и Сен-Жюстом во время правления террора, заставили его отождествить себя с наиболее крайними аспектами Французской революции.[26] Революционеры были также вдохновлены Руссо на то, чтобы представить деизм в качестве новой официальной гражданской религии Франции, возмутив традиционалистов:
Церемониальные и символические проявления более радикальных фаз революции отсылали Руссо к его основным идеям. Таким образом, церемония, проведенная на месте снесенной Бастилии, организованная главным художественным руководителем революции Жаком-Луи Давидом в августе 1793 года в ознаменование вступления в силу новой республиканской конституции, событие, которое состоится вскоре после окончательной отмены всех формы феодальных привилегий, представленные кантатой, основанной на демократическом пантеистическом деизме Руссо, изложенном в знаменитой «Профессии де феодального савоярда» в четвертой книге Эмиля.[27]
Противники революции и защитники религии, наиболее влиятельный ирландский эссеист Эдмунд Берк, поэтому возложили вину за эксцессы Французской революции непосредственно на неуместное (как он это считал) преклонение перед Руссо. «Письмо к члену Национального собрания» Берка, опубликованное в феврале 1791 года, было обличением Руссо, которого он считал главным влиянием на Французскую революцию (его атака ad hominem на самом деле не соответствовала политическим сочинениям Руссо).Берк утверждал, что эксцессы Революции не были случайностью, а были задуманы с самого начала и корнями уходили в личное тщеславие, высокомерие и другие моральные недостатки Руссо. Он вспомнил визит Руссо в Великобританию в 1766 году, сказав: «У меня были хорошие возможности знать его дела почти изо дня в день, и он не оставил в моем уме никаких сомнений в том, что он не придерживался никаких принципов, которые могли бы повлиять на его сердце или направить его понимание, но суета сует». Признавая дар красноречия, Берк сожалел о том, что Руссо не обладал хорошим вкусом и тонкими чувствами, которые были бы переданы джентльменским образованием:
Вкус и элегантность.. . имеют немаловажное значение в регулировании жизни. Моральный вкус. . . бесконечно смягчает зло порока. Руссо, писатель большой силы и живости, совершенно лишен вкуса в любом смысле этого слова. Ваши хозяева [то есть лидеры Революции], которые являются его учеными, полагают, что всякая утонченность носит аристократический характер. Последняя эпоха исчерпала все свои силы, чтобы придать изящество и благородство нашим взаимным аппетитам и возвести их в более высокий класс и порядок, чем они, казалось, справедливо принадлежали им.Через Руссо ваши хозяева полны решимости разрушить эти аристократические предрассудки. [28]
В Америке, где не было такого культа, прямое влияние Руссо, возможно, было меньше. Американские основатели действительно разделяли восторженное восхищение Руссо суровыми добродетелями, описанными Ливием и в изображениях Плутарха великих людей древней Спарты и классического республиканизма раннего Рима, но также и большинство других деятелей просвещения. Восхваление Руссо изолированной и самодостаточной независимой экономики Швейцарии и Корсики и его поддержка хорошо регулируемой гражданской милиции, такой как швейцарская, напоминают идеалы джефферсоновской демократии.Руссо мы обязаны изобретением концепции «гражданской религии», одним из ключевых принципов которой является религиозная терпимость. Тем не менее, несмотря на их взаимную настойчивость на самоочевидности того, что «все люди созданы равными», на их настойчивое требование, чтобы граждане республики получали образование за счет государства, и на очевидную параллель между концепциями «общего благосостояния» и «общей волей Руссо» «, некоторые ученые считают, что мало что говорит о том, что Руссо оказал такое сильное влияние на Томаса Джефферсона и других отцов-основателей.[29] Они утверждают, что американская конституция в той же или большей степени обязана акценту английского либерального философа Джона Локка на правах собственности и теориям Монтескье о разделении властей [30]. Произведения Руссо оказали косвенное влияние на американскую литературу через сочинения Вордсворта и Канта, работы которых были важны для трансценденталистов Новой Англии Ральфа Уолдо Эмерсона и его ученика Генри Дэвида Торо, а также на таких унитариев, как теолог Уильям Эллери Ченнинг.Американский писатель Джеймс Феннимор Купер «Последний из могикан» и другие романы отражают республиканские и эгалитарные идеалы, которые одинаково присутствуют в Руссо, Томе Пине, а также в английском романтическом примитивизме [31]. Другим американским поклонником был лексикограф Ноа Вебстер [32].
Критика Руссо
Руссо первыми критиковали его коллеги-философы, прежде всего Вольтер. Согласно Жаку Барзуну:
Вольтер, которого раздражало первое эссе [Об искусстве и науке], был возмущен вторым, [Рассуждение о происхождении неравенства между людьми], заявив, что Руссо хочет, чтобы мы «пошли дальше». «четвереньки» похожи на животных и ведут себя как дикари, считая их созданиями совершенства.Из этих правдоподобных, но неточных интерпретаций возникают клише «Благородный дикарь» и «Назад к природе» [33].
. Барзун утверждает, что, вопреки мифу, Руссо для него не был примитивистом:
Образцовый человек — независимый фермер, свободный от начальства и самоуправляющийся. Этого было достаточно для ненависти философов к своему бывшему другу. Непростительное преступление Руссо заключалось в отказе от благ и роскоши цивилизованного существования. Вольтер спел «Излишнее, самое необходимое.«Для высокого буржуазного уровня жизни Руссо заменил бы среднего крестьянина. Это была деревня против города — досадная идея, и это был удивительный факт, что каждая новая работа Руссо имела огромный успех, независимо от того, была ли тема политика, театр, образование, религия или роман о любви ». [34]
После Французской революции другие комментаторы указали на потенциальную опасность проекта Руссо по реализации« античной »концепции добродетели среди граждан в современном мире. мир (е.грамм. через образование, физические упражнения, гражданскую милицию, праздничные дни и тому подобное). Если зайти слишком далеко, как при якобинцах, такая социальная инженерия может привести к тирании. Еще в 1819 году в своей знаменитой речи «О древней и современной свободе» политический философ Бенджамин Констант, сторонник конституционной монархии и представительной демократии, критиковал Руссо или, скорее, его более радикальных последователей (в частности, аббата де Мабли) за якобы полагая, что «все должно уступить место коллективной воле и что все ограничения индивидуальных прав будут в достаточной степени компенсированы участием в общественной власти.
Распространенными также были нападки защитников социальной иерархии на «романтическую» веру Руссо в равенство. В 1860 году, вскоре после восстания сипаев в Индии, два британских сторонника превосходства белой расы, Джон Кроуферд и Джеймс Хант выступили в защиту британского империализма, основанного на «научном расизме». [35] Кроуферд в союзе с Хантом принял на себя президентство Британское антропологическое общество, которое было основано с целью защиты коренных народов от рабства и колониальной эксплуатации.Ссылаясь на «науку» и «реализм», двое мужчин высмеивали своих «филантропических» предшественников за веру в человеческое равенство и за непризнание того, что человечество разделено на высшие и низшие расы. Кроуферд, выступавший против дарвиновской эволюции, «отрицал какое-либо единство человечества, настаивая на неизменных, наследственных и вневременных различиях в расовых характеристиках, главной из которых была« очень большая »разница в« интеллектуальных способностях ». создавались отдельно и были разных видов.Поскольку Кроуферд был шотландцем, он считал шотландскую «расу» высшей, а все остальные — нижестоящей; в то время как Хант, с другой стороны, верил в превосходство англосаксонской «расы». Кроуферд и Хант обычно обвиняли тех, кто не соглашался с ними, в том, что они верят в «Благородный дикарь Руссо». (Пара в конечном итоге поссорилась, потому что Хант верил в рабство, а Кроуферд — нет). «Как демонстрирует Тер Эллинсон, Кроуферд был ответственен за повторное введение доруссоанской концепции« благородного дикаря »в современную антропологию, ошибочно и совершенно сознательно приписывая ее Руссо.[36]
В 1919 году Ирвинг Бэббит, основатель движения под названием «Новый гуманизм», написал критический анализ того, что он назвал «сентиментальным гуманизмом», в котором он обвинил Руссо [37]. Изображение Руссо Бэббитом было опровергнуто в знаменитом и много переиздаваемом эссе А. О. Лавджоя в 1923 году [38]. Во Франции фашистский теоретик и антисемит Шарль Моррас, основатель Action Française, «без колебаний возложил вину за романтизм и революцию на Руссо в 1922 году.»[39]
Во время холодной войны некоторые либералы, в том числе Карл Поппер, критиковали Руссо за его связь с национализмом и сопутствующими ему злоупотреблениями. Это стало известно среди ученых как« тоталитарный тезис »(слово« тоталитарный »). были придуманы во время правления Муссолини). Примером является книга Дж. Л. Талмона «Истоки тоталитарной демократии» (1952). [40] Политолог Дж. С. Молой утверждает, что «двадцатый век добавил к якобинству нацизм и сталинизм в список ужасов для в чем можно винить Руссо…. Считалось, что Руссо отстаивал именно тот вид инвазивного вмешательства в человеческую природу, который тоталитарные режимы середины века пытались создать ». Но Молой добавляет, что« тоталитарный тезис в исследованиях Руссо к настоящему времени дискредитирован. как признание реального исторического влияния ». [41] Артур Мельцер, однако, признавая, что Руссо не одобрил бы современный национализм, отмечает, что его теории действительно содержат «семена национализма», поскольку они излагают «политику идентификации», которая коренится в симпатиях. эмоции.Мельцер также считает, что, признавая неравенство талантов людей, Руссо молчаливо оправдывает тиранию немногих над многими [42]. Для Стивена Т. Энгеля, с другой стороны, национализм Руссо предвосхитил современные теории «воображаемых сообществ», которые выходят за рамки социальных и религиозных разделений внутри государств [43].
1. «Критика доромантизма». Enotes.com. http://www.enotes.com/literary-criticism/preromanticism. Проверено 23 февраля 2009.
2. См. Также Роберт Дарнтон, Великая резня кошек, глава 6: «Читатели отзываются на Руссо: фальсификация романтической чувствительности», где приведены некоторые интересные примеры современной реакции на этот роман.
3. Лео Дамрош, Жан-Жак Руссо: Неугомонный гений (Нью-Йорк: Houghton Mifflin, 2005) с. 31.
4. «И действительно, один британский посетитель прокомментировал:« Даже низший класс людей [Женевы] чрезвычайно хорошо информирован, и есть желание читать произведения Локка и Монтескье », см. Лео Дамрош, Жан-Жак Руссо: Беспокойный гений, стр. 14.
5. Дамрош, стр. 24.
6. Руссо: Беспокойный гений, стр. 121.
7. Лео Дамрош описывает графа как «виртуальную пародию на Паразитический аристократ, невероятно глупый, вспыльчивый и раздутый от собственной важности.«Он не говорил по-итальянски, на этом языке Руссо свободно владел. Хотя Руссо выполнял большую часть работы в посольстве, с ним обращались как с камердинером (см. Дамрош, стр. 168).
8. Некоторые современники Руссо считали дети были не его. По словам Дамроша, бабушка Жорж Санд, в семье которой Руссо был наставником, была одним из сомневающихся, утверждая, что импотенция Руссо была хорошо известным фактом.
9. Руссо в своих музыкальных статьях в Энциклопедия вызвала живую полемику с другими музыкантами, например, с энциклопедией.Питер Гей, Просвещение, Наука свободы, стр. 72.
14. Цитируется по Damrosch, p. 432
15. Руссо, Discourse on Inequality, 72-73
16. Discourse, 78.
17. Англоязычные писатели до сих пор используют термин «благородный дикарь» при описании межрасовых отношений в Новой Франции, см., Например: The Libertine «Колония» Дорис Гарравэй, «Во Франции нет рабов» Сью Пибоди, «Мстители Нового Света» Лорана Дюбуа и «Французский Атлантический треугольник» Кристофера Миллера; для получения информации об отношениях между французским и английским колониальным контекстом см. «Сентиментальные фигуры империи» Линн Феста.
18. См. Эссе А. О. Лавджоя «Предполагаемый примитивизм рассуждений Руссо о неравенстве» в «Очерках истории идей» (Балтимор: Johns Hopkins Press, 1948, 1960). Историю того, как эта фраза стала ассоциироваться с Руссо, см. В книге Тер Эллинсона «Миф о благородном дикаре» (Беркли, Калифорния: University of California Press, 2001)
19. В определении основы этики в эмоциях, а не в разуме, Руссо согласился с теорией моральных чувств Адама Смита 1759 года.
20. Общественный договор, Книга I Глава 8
21. Запись «Руссо» в Энциклопедии философии Routelege, Эдвард Крейг, редактор, восьмой том, с. 371
22. Damrosch, p. 341-42.
23. il n’y a point de perversité originelle dans le cœur humain http: //fr.wikisource.org/wiki/Émile,_ou_De_l’éducation …
24. Полный текст письма доступен в Интернете только в оригинале на французском языке: Lettre à Mgr De Beaumont Archevêque de Paris (1762)
25.Джонатан И. Исраэль, Радикальное Просвещение: философия и создание современности (Oxford University Press, 2002), стр. 274.
26. Концепция L’intérêt général или воли народа Робспьера и Сен-Жюста была проистекала из «общей воли» Руссо, и они считали себя «весьма принципиальными республиканцами, которым поручено избавляться от лишнего и коррумпированного. , вдохновленный, прежде всего, Руссо », Джонатан Исраэль, стр. 717.
27. Джонатан Исраэль, стр. 717.
28.Эдмунд Берк. «Письмо депутату Национального собрания 1791 г.». Ourcivilisation.com. http://ourcivilisation.com/smartboard/shop/burkee/tonatass/i … Проверено 23 февраля 2009 г.
29. «Руссо, чьи романтические и эгалитарные принципы практически не влияли на ход мысли Джефферсона, да и вообще любого американца». Натан Шахнер, Томас Джефферсон: биография. (1957), стр. 47. Джефферсон никогда не упоминал Руссо ни в одном из своих произведений, но часто ссылался на Локка. С другой стороны, в его библиотеке имелась хорошо отобранная копия работы Руссо, и было известно, что он находился под влиянием «французских философов».
30. Аргументы в пользу Руссо как врага Просвещения приводятся в книге Грэма Гаррара «Контрпросвещение Руссо: республиканская критика философов» (Олбани: SUNY Press, 2003).
31. Купер был последователем Том Пейн, который, в свою очередь, был поклонником Руссо. О классических истоках американских идеалов свободы см. Также «Sibi Imperiosus: Горатовский идеал самоуправления Купера в фильме» Зверобой «(Колледж Виллы Джули), размещенный в июле 2005 г. http ://внешний.oneonta.edu/cooper/articles/suny/2003suny-ta …
32. Марк Дж. Теммер, «Руссо и Торо», Йельские французские исследования, № 28, Жан-Жак Руссо (1961), стр. 112 -121.
33. От рассвета до упадка: 500 лет западной культурной жизни: с 1500 года до наших дней (Харпер Коллинз, 2001), стр. 384
34. Жак Барзун, От рассвета до упадка (2001) с. 384
35. см. Тер Эллингсон, Миф о благородном дикаре, 2001.
36. «Джон Кроуферд -« две отдельные расы »».Epress.anu.edu.au. http: //epress.anu.edu.au/foreign_body/mobile_devices/ch03s … Дата обращения 23 февраля 2009.
37. Руссо и романтизм (Бостон: Houghton Mifflin, 1919.
38. См. «Предполагаемый примитивизм Жан-Жака Руссо» в «Очерках истории идей» (Балтимор: Johns Hopkins Press: [1923] 1948))
39. См. Р. Саймон Харви, который продолжает: «и простая забота о фактах не помешала другим поступить так же. 1919 г., но это крайне неточно, дискурсивно и предвзято….См. «Переоценки Руссо: исследования в честь Р. А. Ли, Р. Саймона Харви, редактора» (издательство Манчестерского университета, 1980).
40. Тезис Талмона опровергнут Ральфом А. Ли в «Liberté et autorité dans le Contrat Social» в работе Жан-Жака Руссо и его сына (Париж, 1963). Еще одним стойким сторонником тоталитарного тезиса был Лестер К. Крокер, автор книги Руссо «Общественный договор, интерпретирующее эссе» (Case Western Reserve Press, Кливленд, 1968). Два обзора дебатов: J.В. Чепмен, Руссо: тоталитарный или либеральный? (AMS Press New York, 1968) и Ричард Фралин, Руссо и представительство (Columbia University Press, Нью-Йорк, 1978).
41. Дж. С. Малой, «Сам порядок вещей: учебный республиканизм Руссо», Polity, Vol. 37 (2005).
42. Артур Мельцер, «Руссо, национализм и политика симпатической идентификации» в воспитании принца: очерки в честь Харви К. Мэнсфилда, Марка Кристола и Уильяма Блитца, редакторов (Rowman & Littlefield, 2000).Другие, однако, возражают, что Руссо интересовался концепцией равенства перед законом, а не равенства талантов.
43. «Руссо и воображаемые сообщества», Обзор политики, Vol. 67, No. 3 (лето 2005 г.), стр. 515-537.
Источник: http://en.wikipedia.org/wiki/Jean-Jacques_Rousseau
Жан-Жак Руссо — Academic Kids
Жан-Жак Руссо — Academic KidsОт академических детей
В Википедии нет статьи с таким точным названием.- Если вы создавали эту страницу в последние несколько минут, а она еще не появилась, она может не отображаться из-за задержки в обновлении базы данных. Попробуйте очистить ( https://academickids.com:443/encyclopedia/index.php?title=Jean-jacques_rousseau&action=purge ), в противном случае подождите и повторите попытку позже, прежде чем пытаться воссоздать страницу.
- Если вы ранее создавали статью под этим заголовком, она могла быть удалена. Просматривайте кандидатов на скорейшее удаление по возможным причинам.
Навигация
Академическое детское меню
- Искусство и культура
- Искусство ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Art )
- Архитектура ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Architecture )
- культур ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Cultures )
- Музыка ( http: // www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Music )
- Музыкальные инструменты ( http://academickids.com/encyclopedia/index.php/List_of_musical_instruments )
- Биографии ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Biographies )
- Клипарт ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Clipart )
- География ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php / География )
- страны мира ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Countries )
- Карты ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Maps )
- Флаги ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Flags )
- континента ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Continents )
- История ( http: // www.academickids.com/encyclopedia/index.php/History )
- Древние цивилизации ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Ancient_Civilizations )
- Industrial Revolution ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Industrial_Revolution )
- Средневековье ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Middle_Ages )
- Предыстория ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php / Предыстория )
- Возрождение ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Renaissance )
- Хронология ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Timelines )
- США ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/United_States )
- Войны ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Wars )
- Всемирная история ( http: // www.academickids.com/encyclopedia/index.php/History_of_the_world )
- Человеческое тело ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Human_Body )
- Математика ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Mat Mathematics )
- Ссылка ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Reference )
- Наука ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php / Science )
- Животные ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Animals )
- Авиация ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Aviation )
- Динозавры ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Dinosaurs )
- Земля ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Earth )
- Изобретения ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php / Изобретения )
- Physical Science ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Physical_Science )
- Растения ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Plants )
- Ученые ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Scientists )
- Социальные исследования ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Social_Studies )
- Антропология ( http: // www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Anthropology )
- Экономика ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Economics )
- Правительство ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Government )
- Религия ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Religion )
- Праздники ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Holidays )
- Космос и астрономия
- Солнечная система ( http: // www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Solar_System )
- планеты ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Planets )
- Спорт ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Sports )
- Хронология ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Timelines ) Погода
- ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Weather )
- Штаты США ( http: // www.academickids.com/encyclopedia/index.php/US_States )
Информация
- Домашняя страница
- ( http://academickids.com/encyclopedia/index.php )
- Свяжитесь с нами ( http://www.academickids.com/encyclopedia/index.php/Contactus )
Жан-Жак Руссо Биография — факты, детство, семейная жизнь и достижения философа.
Рекомендованные списки:Рекомендуемые списки:
Кем был Жан-Жак Руссо?
Жан-Жак Руссо был известным швейцарским философом, писателем и композитором XVIII века. Вскоре после рождения он потерял мать и до десяти лет воспитывался отцом в ремесленном районе.После того, как его бросил отец, он вырос под опекой своего дяди по материнской линии в унизительных условиях. В шестнадцать лет он перебрался в Савой в результате странного инцидента, где он познакомился с бароннессой де Варенс, под руководством которой превратился в писателя. Позже он поехал в Париж и занялся писательской деятельностью как вариант своей карьеры. Хотя он получил признание и как писатель, и как композитор к концу тридцатых годов, именно его более поздние произведения, «Общественный договор» и «Эмиль», обеспечили ему место в мировой литературе.Государство преследовало его за то, что он бросил вызов властям, последние дни он провел, переезжая с места на место. Позже его работы вдохновили поколения реформаторов на изменение политической системы своих стран.
Рекомендованные списки:Рекомендуемые списки:
Кредит изображения
https://www.instagram.com/p/B-iJcOODXES/
(jj_rousseauu •)
Кредит изображения
https://en.wikipedia.org/wiki/Jean-Jacques_Rousseau
Кредит изображения
https: // dickensataleoftwocities.wordpress.com/2012/06/28/jean-jacques-rousseau/
Кредит изображения
https://www.davidbrassrarebooks.com/pages/books/03054/jean-jacques-rousseau-riviere-sons/confessions-of-jean-jacques-rousseau-the
Кредит изображения
http://www.wikiart.org/en/allan-ramsay/jean-jacques-rousseau
Кредит изображения
http://www.haomahaoba.com/qgwx/Docs/news/1/html/1889777/201501239028.shtml
Предыдущий Следующий Рекомендованные списки:Рекомендуемые списки:
Детство и ранние годы
Жан-Жак Руссо родился 28 июня 1712 года в Женеве, в то время городе-государстве Швейцарской Конфедерации.Его отец, Исаак Руссо, происходил из семьи часовщиков среднего класса и сам был вовлечен в эту торговлю. Он также был хорошо образован и любил музыку.
Его мать, Сюзанна в девичестве Бернар Руссо, происходила из семьи высшего сословия. Ее воспитывал дядя, Сэмюэл Бернар, кальвинистский проповедник, и дом, в котором они жили, был подарком от него. У пары было двое сыновей; Франсуа и Жан-Жак.
Через девять дней после рождения младшего сына Жана Жака Сюзанна умерла от послеродовой лихорадки.После этого его отец продал дом, и, переехав из населенного пункта, они поселились в районе ремесленника.
Живя среди ремесленников, юный Жан-Жак научился уважать их ремесло. Это было также время, когда он наблюдал, как ремесленники агитируют против привилегированного класса, который управлял городом-государством и, таким образом, осознавал классовую политику.
Неизвестно, где и когда он начал свое образование. Однако позже он вспоминал, как его отец, намереваясь привить им любовь к чтению, читал им рассказы о приключениях, часто в течение ночи.
Позже стали изучать собрание античной и современной классики. В возрасте шести лет Жан-Жак познакомился с творчеством Плутарха, известного греческого биографа и эссеиста, а к восьми годам он знал произведения последнего наизусть.
Он особенно любил «Жития знатных греков и римлян». Пока его отец делал часы, юный Жан-Жак часто читал ему их, разыгрывая персонажей, о которых он читал.
Жизнь резко изменилась в возрасте десяти лет, когда отец бросил его и бежал из Женевы, чтобы избежать тюремного заключения в случае незаконного проникновения.После этого семья его матери взяла на себя его ответственность, отправив его на два года в деревню за пределами Женевы, чтобы поселиться вместе с кальвинистским священником.
В возрасте тринадцати лет он был назначен учеником гравера, который сурово наказал его за его детские шалости. Его беды подошли к концу, когда однажды воскресным вечером в марте 1728 года он вернулся поздно с вечерней прогулки и обнаружил, что городские ворота закрыты.
Вместо того, чтобы ждать до утра и возобновить свои обязанности у гравера, шестнадцатилетний Жан-Жак Руссо решил попытать счастья в другом месте и двинулся дальше.Впоследствии он приземлился в соседнем Савойе.
Вам может понравиться
Рекомендованных списков:Рекомендованных списков:
Продолжить чтение ниже
В Савойе
В Савойе Руссо встретился с католическим священником, который познакомил его с Франсуазой-Луизой де Варенс, 29-летней женщиной, которой король Пьемонта заплатил за обращение протестантов в католицизм. Она была великолепной женщиной с тонким вкусом в искусстве и литературе, и Руссо легко поддался ее влиянию.
Когда он согласился обратиться, его отправили в Турин для завершения процесса. В 1729 году, проведя некоторое время там безуспешно в поисках работы, он переехал в Анси и стал жить с Мдм. де Варенс, сначала как ее сын, но позже, когда ему исполнилось двадцать, как ее возлюбленный.
Руссо жил с Мдм. де Варенс до 1742 года. Под ее руководством он стал писателем, а также прекрасным музыкантом. В основном он был самоучкой, и его исследования охватывали все области.
Читая, аккуратно записывал отрывки в тетрадь.Он также проводил научные эксперименты и астрономические наблюдения. В музыке он изучал научные произведения известных музыкантов, получая глубокие познания в области композиции и теории.
Рекомендованные списки:Рекомендуемые списки:
В Париже
В 1742 году Жан-Жак Руссо уехал в Париж с намерением представить новую систему нумерованной нотной записи в Академии наук. Хотя он считал, что это принесет ему состояние, это было отвергнуто как непрактичное.Однако они хвалили его мастерство в музыке.
В 1743 году он нашел плохо оплачиваемую работу секретарем французского посла в Венеции графа де Монтэга. Хотя он уволился с работы в течение одиннадцати месяцев, этот период был очень важен, потому что именно в Венеции он задумал идеи, которые позже найдут выражение в его «Общественном контракте».
По возвращении в Париж в 1744 году Руссо встретил еще одного честолюбивого человека из провинции, Дени Дидро. Очень скоро эти двое подружились и стали центром группы интеллектуалов, которые собрались вокруг «Encyclopédie, Ou Dictionnaire Raisonné Des Sciences, Des Arts Et Des Métiers»
В 1749 году Руссо принял участие в организованном конкурсе сочинений. Академией Дижона.Тема была «Способствовал ли прогресс наук и искусств очищению нравов?» Он ответил отрицательно и не только выиграл приз, но и заработал себе имя.
В 1750 году он опубликовал свой первый крупный труд «Discours sur les science et les arts» (Рассуждения о науках и искусствах). В нем он установил, что человек был развращен обществом и цивилизацией. Он время от времени возвращался к этой теме в своих более поздних работах.
В 1752 году он получил признание как музыкант со своей «le devin du village».Его дважды играли в Фонтенбло для Людовика XV и в 1753 году несколько раз в Опере «Le devin du village» (Деревня Soothesayer). После этого он стал одним из самых востребованных мужчин в Париже.
Рекомендованные списки:Рекомендуемые списки:
В Монморанси
В июне 1754 года Руссо вернулся в Женеву и, чтобы получить гражданство, снова стал протестантом. В том же году он завершил свою вторую крупную работу «Discours sur l’origine et les fondements de l’inégalitéparmi les hommes» («Рассуждения о происхождении и основе неравенства среди мужчин».)
Вскоре он понял, что не сможет свободно публиковать свои произведения под своим именем в Женеве. Поэтому в 1755 году он издал в Голландии «Discours sur l’origine de l’inégalité».
Некоторое время спустя он переехал в поместье на окраине леса Монморанси по приглашению его владелицы г-жи. д’Эпине. Здесь он встретил Софи д’Удето, кузину д’Эпине и гостя дома, и влюбился в нее.
Роман длился всего четыре месяца; но отчасти это вдохновило его на написание знаменитого романа «Жюли, или новая Элоиза» (1761 г.).Это также привело к разрыву с его квартирной хозяйкой мадам. д’Эпине, а также их общего друга Дени Дидро. Однако он не покинул Монморанси.
В феврале 1758 года Руссо переехал в арендованный дом в парке Мон-Луи, а затем переехал в Пти-Шато маршала Люксембурга, продолжая свою работу над «Жюли, или новая элита», которую он опубликовал в 1761 году. После этого он быстро опубликовал две основные работы.
В апреле 1762 года он опубликовал свою знаменательную работу «Du contrat social ouPrincipes du droit politique» (Общественный договор, или Общественного договора, или Принципы политического права).В мае следующего года вышла его книга «Эмиль, о образовании» (Эмиль, или Трактат об образовании).
«Эмиль» возмутил католиков и протестантов, отвергнув первородный грех и божественное откровение. Французский парламент выдал ему ордер на арест, заставив его бежать в Швейцарию, где он поселился в Берне. Но и здесь он не вызвал особого сочувствия.
И его «Социальный контакт», и «Эмиль» были осуждены швейцарскими властями и запрещены в Женеве. Когда ему сказали, что он не может жить в Берне, он попросил защиты у Прусского Фридриха Великого и с его разрешения стал жить в Мотье.
Здесь Руссо прожил два года. В декабре 1764 года он разработал конституцию Корсики по просьбе Джеймса Босуэлла. Но очень скоро местные служители узнали о его писаниях и поклялись прогнать его оттуда.
По их инициативе люди стали закидывать его камнями всякий раз, когда он выходил. В конце концов, он был вынужден покинуть Мотье, когда его дом был сильно забросан камнями в ночь на 6 сентября 1765 года. Утром он был почти похож на карьер.
Более поздняя жизнь
Покинув Мотье, Жан-Жак Руссо сначала поселился на острове Иль-де-Сен.-Пьер, где ему была обеспечена охрана. Но его пребывание было недолгим. Получив приказ покинуть территорию, 29 октября 1765 года он переехал в Страсбург. Также в 1765 году он начал писать свою автобиографию, которая была опубликована посмертно под названием «Исповедь».
Следующим его пунктом назначения была Англия, где он жил до середины 1767 года, а в мае вернулся во Францию. Хотя ордер на его арест все еще действовал, на этот раз его приветствовали многие известные люди.
Примерно в это же время у Руссо развилась паранойя, когда он считал, что его хотят убить.После этого он переезжал с места на место, в конце концов поселившись в немодном районе Парижа в июне 1769 года.
Читать дальше
Основные произведения
Жан-Жака Руссо больше всего помнят по его книге 1762 года «Du contrat social ou Principes du droit politique» (Общественный договор). В этой работе он выступал против концепции, согласно которой монархи наделены божественностью. Вместо этого он установил, что народ суверенен и имеет исключительное право управлять собой.
«Эмиль, о воспитании», также опубликованная в 1762 году, — еще одна из его главных работ. В нем рассматриваются фундаментальные вопросы взаимоотношений между человеком и обществом. В этой работе он говорит о системе образования, которая поможет мужчинам выжить в этом коррумпированном мире.
Личная жизнь и наследие
В 1745 году Жан-Жак Руссо познакомился с Мари-Терез Левассер, которая происходила из уважаемой семьи, пережившей тяжелые времена. Тогда она работала прачкой и горничной в отеле Saint-Quentin, куда Руссо обычно ходил обедать.
Впоследствии они стали супругами, и двое прожили вместе до его смерти в 1778 году. С 1746 по 1752 год она родила ему пятерых детей, каждый из которых был отдан в дом воспитанников Enfants-Trouvés, якобы из-за доходов Руссо. от письма было слишком мало, чтобы поддерживать и воспитывать их.
29 августа 1768 года они прошли церемонию бракосочетания, которая не имела юридической силы. До этого он тоже искал своих детей; но не смог найти их следов.
Руссо провел свои последние дни в коттедже маркиза Жирардена в его замке в Эрменонвилле. Он приехал туда 20 мая 1778 года и проводил время, собирая образцы растений, обучая ботанике сына своего хозяина и музыку своей дочери. Он планировал завершить несколько своих незаконченных работ.
Вечером 1 июля 1778 года Руссо сыграл на фортепиано собственное сочинение «Ивовой песни» из Отелло, после чего плотно пообедал в семье хозяина. Утром 2 июля у него случился апоплексический удар, и в тот же день он умер от церебрального кровотечения.
4 июля 1778 года он был похоронен на Иль-де-Пёплье. Вскоре он стал местом паломничества его поклонников. Впоследствии, 11 октября 1794 года, его останки были перенесены в Пантеон в Париже.
Работы Руссо, особенно «Общественный договор» и «Эмиль», вдохновили многих политических реформаторов в Европе и Америке, что привело к Французской и Американской революциям.
Его влияние на великих мыслителей, таких как Кант, Шопенгауэр, Шиллер, Гете, Марк, Толстой, Шелли и Байрон, также очень очевидно из их произведений.