Автономия это в психологии: Автономия — Психологос — Общие дети, г. Воронеж

Автономия | Мир Психологии

Автономия

Автономия (от греч. autos — сам + nomos — закон) — (в возрастной психологии) стадия нравственного развития, характеризующаяся способностью личности самостоятельно создавать или выбирать моральные правила для своей жизни и поведения. Иногда автономия рассматривается как третий этап морального развития личности после гетерономии (или конвенциональной морали) и аномии (доморального этапа).

См. также И. Кант, Подростковый возраст.

Словарь-справочник по психоанализу. Лейбин В.

Автономия — независимое функционирование, способствующее саморегуляции психических процессов.

В психоанализе автономия соотносится, как правило, со способностью самостоятельного функционирования Я. Считается, что понятие автономии было введено в психоаналитическую литературу Х. Хартманном (1894–1970), который в работе «Психология Я и проблема адаптации» (1939) сформулировал теоретические положения, согласно которым некоторые состояния и функции Я могут быть автономными и независимыми от непосредственного влияния бессознательных влечений человека.

Высказанная им точка зрения вызвала необходимость в переосмыслении представлений З. Фрейда о несчастном Я, находящемся в постоянной зависимости от притязаний со стороны внешнего мира, бессознательных влечений человека (Оно) и внутренней совести (Сверх-Я).

Действительно, в работе «Я и Оно» (1923) З. Фрейд не только рассмотрел связи и отношения Я с внешним миром и внутренними силами, но и показал его незавидную участь. Вместе с тем он говорил как о слабостях, так и о силе Я, которому доверены важные функции устанавливать последовательность психических процессов и подвергать проверке их на реальность. Другое дело, что в «Я и Оно» основной акцент был сделан на раскрытии слабостей Я, что не могло не сказаться на последующих психоаналитических исследованиях. Однако в таких работах, как «Конечный и бесконечный анализ» (1937) и «Очерк о психоанализе» (1938, опубликован в 1940 г.), З. Фрейд писал об изменениях Я и его возможной автономии. Так, в «Очерках о психоанализе» он замечал, что «задача Я – встречать требования, выдвигаемые по трем его связям – с реальностью, с Оно и с Сверх-Я, и вместе с тем одновременно сохранять свою собственную организацию и автономию».

При невротических заболеваниях Я человека ослаблено и лишено автономии. Задача психоаналитической терапии состоит в том, чтобы помочь пациенту восстановить душевный порядок, довести психические процессы в его Я до нормального уровня и обеспечить его автономное функционирование.

Если З. Фрейд лишь обратил внимание на возможность автономного функционирования Я, то Х. Хартманн выделил первичную и вторичную автономию функций Я. Первичная автономия функций Я связана с процессами физического и психического развития человека независимо от внешнего влияния. Вторичная автономия – с защитными механизмами, возникающими и действующими в качестве реакции человека на внешнее воздействие.

Исследование первичной и вторичной автономии функций Я осуществлялось Х. Хартманном с точки зрения раскрытия специфики дифференциации и интеграции самих функций и возможностей адаптации человека к существующим условиям жизни. Последующие психоаналитики сконцентрировали внимание на изучении адаптационных способностей человека, нарушении или снижении степени его адаптивности в случае психического расстройства и задачах аналитической терапии по восстановлению и усилению адаптационных возможностей Я. В рамках подобной ориентации возникло направление, получившее название психологии Я (эго-психологии).

Словарь психиатрических терминов. В.М. Блейхер, И.В. Крук

нет значения и толкования слова

Неврология. Полный толковый словарь. Никифоров А.С.

нет значения и толкования слова

Оксфордский толковый словарь по психологии

Автономия — независимость.

предметная область термина

АВТОНОМИЯ / АВТОНОМНОСТЬ (AUTONOMY)

АВТОНОМИЯ И ГЕТЕРОНОМИЯ (autonomy and heteronomy) — сделанное Пиаже разграничение между гетерономией детей и автономией взрослых в психоанализе основывается на контрасте между ИНФАНТИЛЬНОЙ зависимостью детей и независимостью взрослых. Невротическая — зависимость — это состояние, при котором взрослый, который должен быть автономным, чувствует себя гетерономным. «автономия против стыда и сомнения» — такой термин ввел Erikson (1963) для обозначения второй из своих восьми СТАДИЙ ЖИЗНИ ЧЕЛОВЕКА . Она приблизительно соответствует АНАЛЬНОЙ СТАДИИ КЛАССИЧЕСКОЙ ТЕОРИИ , где контроль СФИНКТЕРА означает достижение автономии.

Эмоциональная автономия — избавление от детской эмоциональной зависимости от родителей.

АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ — обособленность личности, т.е. способность к самоопределению своих позиций.

АВТОНОМИЯ, ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ Термин Гордона Оллпорта для обозначения обнаруживаемой мотивом или мотивирующей силой тенденции становиться независимыми от вызвавшего их первичного влечения.

назад в раздел : словарь терминов  /  глоссарий  /  таблица

Автономия личности в психологии — Блог Викиум

• • Илья Павлов

    Автор Викиум

Автономия личности — это умение владеть собой, определять собственную судьбу и принимать ответственность за свои действия. Некоторые люди ошибочно считают себя автономными, при этом они напрямую зависят от общественного мнения и каких-либо родительских предписаний. В данной статье вы узнаете, чем характеризуется саморегулируемость и независимость в психологии.

Что такое автономность?

Понятие автономности характеризуется спонтанностью, искренностью и осознанностью. Автономные личности не боятся самостоятельно решать проблемы, а также они имеют тесный контакт со своими телесными ощущениями. Примером осознанности может стать присутствие на музыкальном концерте, когда в момент выступления человек мысленно перебирает массу информации. Об осознанности стоит говорить в том случае, если у человека получается отключить мысли и просто наслаждаться музыкой.

Еще одним компонентом автономности является спонтанность. Спонтанность подразумевает умение выбирать что-то определенное из большого диапазона чувств и мыслей. Так, например, человек может постоянно переходить из одного эго-состояния в другое, реагируя на что-то как родитель, а затем вновь входить в своего ребенка. Такие люди являются свободными в своем выборе и вправе сами управлять своей реакцией на определенную ситуацию.

Искренность подразумевает умение быть самим собой, независимо от социального положения и мнения общества. Искренние личности никогда не стесняются собственных чувств и желаний, а также всегда открыты миру. Такие люди никогда не будут прикрываться маской и будут говорить то, что думают.

Независимость в психологии

Каждый человек чем-то похож на других, независимо от половой принадлежности, культуры и национальности. Однако кому-то удается быть независимым, а другие становятся созависимыми.

Почему так происходит? На этот вопрос удалось однажды ответить Лизбет Марчер, которая в ходе исследований нашла тесную связь между мышцами и психологическим содержанием. Она заметила, что при воздействии на определенные мышцы пациента в процессе психотерапии, человек начинал рассказывать о проблемах, которые были психологически связаны с этими мышцами.

Было выявлено, что каждая мышца соответствует разным этапам развития детей и функциям Эго. Таким образом, если в развитии мышц происходят какие-то сбои, то это существенно влияет и на поведение человека. В ходе данных исследований была создана биодинамическая модель структур характера, согласно которой развитие ребенка происходит задолго до его рождения.

Когда человек начинает взрослеть, он уже может самостоятельно выбирать модель взаимодействия с внешним миром, что приводит к определенному реагированию мышц на различные жизненные ситуации.

Работа мышц

Во время приспособления к внешним воздействиям, некоторые мышцы могут напрягаться, другие же, наоборот, расслабляются. Лучше всего когда между такими состояниями поддерживается баланс. При этом отмечается, что на формирование характера существенно влияет то, как родители взаимодействуют с ребенком.

Чтобы чадо могло быть «собой истинным» воспитание и социальное окружение должны быть адекватными. Так ребенок сможет развивать свои навыки, демонстрировать какое-то стремление и быть здоровым. Когда в процессе взросления происходят проблемы с освоением, тогда человек «застревает» на этих переживаниях. Таким образом, даже взрослея, человек не будет выражать свои действия и чувства. Подобное приводит к нарушению развития личности и проблемам в отношениях.

Созависимость возникает, если ребенку не удалось пройти стадии развития психологической автономии. Если же данный путь пройден, можно говорить о независимости личности.

Развитие ребенка

При рождении ребенок полностью зависит от матери, и у них устанавливается тесная эмоциональная связь. Этап психологической автономии можно наблюдать в период от 8 месяцев до 2,5 лет. На данном этапе важно, чтобы ребенок мог следовать собственным импульсам, ощущая мамину поддержку. Однако часто дети с «ранней позицией» могут отказываться от самостоятельности из-за мамы. В дальнейшем это приводит к неумению и нежеланию что-то делать. Подрастая, такие дети ждут, когда их кто-то поведет за собой. Они чувствуют свои желания, но постоянно поддаются манипуляциям и контролю, что приводит к созависимости.

Чтобы быть независимым, необходимо тренировать осознанность. В этом поможет курс Викиум «Эмоциональный интеллект».

Читайте нас в Telegram — wikium

АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ — это.

.. Что такое АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ?

АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ

— обособленность личности, т.е. способность к самоопределению своих позиций.

Юридическая психология: словарь терминов. 2010.

Смотреть что такое «АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ» в других словарях:

• АВТОНОМИЯ — (от греч. autos сам + nomos закон) (в возрастной психологии) стадия нравственного развития, характеризующаяся способностью личности самостоятельно создавать или выбирать моральные правила для своей жизни и поведения. Иногда А. рассматривается как …   Большая психологическая энциклопедия

• Автономия — (autonomy) Самоуправление. Термин употребляется по отношению к отдельному человеку, к группе людей и к организации. Автономная личность – это человек способный сам управлять своими поступками, что является, по Канту (Kant), необходимым условием… …   Политология. Словарь.

• АВТОНОМИЯ — (от греч. autos сам, и nomos закон). 1) право подчиненной области, страны, провинции управляться собственными законами. 2) у римлян, привилегии некоторых городов удерживать свои законы, самим избирать городские власти и чеканить свою монету. 3) в …   Словарь иностранных слов русского языка

• автономия — и, ж. autonomie f < , гр. 1596. Лексис.1. Право какой л. национально территориальной единицы самостоятельно решать дела внутреннего управления в соответствии с конституцией; самоуправление. БАС 2. Автономия с уплатой дани. Дело Востока… …   Исторический словарь галлицизмов русского языка

• АВТОНОМИЯ — (греч. autos собственный и nomos закон) понятие философии истории, социальной философии и социологии, фиксирующее в своем содержании феномен дистанцирования личности от социального контекста. Выделяя этапы исторического становления А. как… …   История Философии: Энциклопедия

• АВТОНОМИЯ — (греч. autos сам и nomos закон) наличие у объекта или явления имманентных собственных закономерностей существования и развития. Можно говорить об А. органической жизни по отношению к неорганической, об этической А., т.е. этическом самоопределении …   Новейший философский словарь

• Автономия — индивидуальная свобода действия; самостоятельность. Содержание 1 Философия 2 Право 3 Кибернетика 4 См. т …   Википедия

• автономия — и; ж. [греч. autos сам и nomos закон]. 1. Право самостоятельно решать дела внутреннего законодательства и управления; самоуправление. Добиться автономии. Получить автономию. 2. В этике: способность личности к самостоятельным ответственным… …   Энциклопедический словарь

• автономия — и, ж. 1) только ед. Форма правления, при которой какой л. части государства предоставлено право самостоятельно решать свои внутренние дела. Право национальных регионов на автономию. При нем страна вновь получила автономию. Ирод покрыл ее… …   Популярный словарь русского языка

• АВТОНОМИЯ — (греч. autonorma независимость, от autos сам и nomos закон) в психологии, способность личности к самоопределению на основе собств. убеждений. Проявляется в независимости человека от давления авторитета др. личности, группы или социального… …   Российская педагогическая энциклопедия

Книги

• Эго-психология и проблемы адаптации личности, Хайнц Хартманн. Эта работа, написанная в 1937 г., явилась поворотным пунктом в развитии современной психоаналитической теории. Здесь были впервые представлены такие концепции, как недифференцированная фаза… Подробнее  Купить за 1116 грн (только Украина)
• Лекции по философии права. Избранные произведения, Павел Иванович Новгородцев. В настоящем издании представлены сочинения П. И. Новгородцева, юриста-философа, основателя «идеалистической школы права». Соотношения права и нравственности, нравственная автономия личности,… Подробнее  Купить за 689 руб электронная книга
• Автономия и ригидная личность, Шапиро Д. . В книге подробно рассмотрены общая психология автономии человека и развитие патологии ригидной личности. Рассматривается характерологическая шкала невротической ригидности: навязчивая… Подробнее  Купить за 379 руб

Другие книги по запросу «АВТОНОМИЯ ЛИЧНОСТИ» >>

Функциональная Автономия — это… Что такое Функциональная Автономия?

Функциональная Автономия

Функциональная автономия (от лат. functio — исполнение и греч. autоs — сам + nоmоs — закон) — понятие теории мотивов Г. Олпорта — . Состояние, которое характеризуется тем, что определенное поведение, изначально ориентированное на достижение какого — то результата, становится самоценным и начинает приносить удовлетворение само по себе, возможно вне достижения тех или иных целей.

Психологический словарь. 2000.

• Функционализм
• Функциональная Единица Памяти

Смотреть что такое «Функциональная Автономия» в других словарях:

• функциональная автономия — Этимология. Происходит от лат. functio исполнение и греч. autоs сам + nоmоs закон. Категория. Понятие теории мотивов Г.Олпорта. Специфика. Состояние, которое характеризуется тем, что определенное поведение, изначально ориентированное на… …   Большая психологическая энциклопедия

• ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АВТОНОМИЯ — См автономия, функциональная …   Толковый словарь по психологии

• Функциональная автономия — (Functional autonomy). По Олпорту процесс, посредством которого некая данная форма поведения становится итогом или целью как таковой, несмотря на то, что первоначально она могла быть принята человеком по иной причине. То, что первоначально было… …   Теории личности: глоссарий

• Функциональная автономия (functional autonomy) — Гордон В. Олпорт ввел термин «Ф. а.» для обозначения мотивов, ставших независимыми от потребностей, на к рых они первоначально основывались. С самого начала это понятие Ф. а. оказалось столь же радикальным, сколь и спорным. Мотивационные теории,… …   Психологическая энциклопедия

• Персеверационная функциональная автономия — термин Г.Олпорта, обозначает крайнюю степень функциональной автономии, проявляющейся в неадекватных повторениях и ритуализации действий …   Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

• ПЕРСЕРВЕРАЦИОННАЯ ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АВТОНОМИЯ — Термин Г. Оллпорта для обозначения крайней формы функциональной автономии, проявляющейся в неадекватных повторениях и ритуализации действий. Ср. с нормальной функциональной автономией …   Толковый словарь по психологии

• ПРОПРИАТИВНАЯ ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ АВТОНОМИЯ — Термин Гордона Оллпорта для обозначения уровня функциональной автономии, включая интересы, ценности, стиль жизни личности и т.д. Такие модели поведения считаются усвоенными и в значительной степени внутренне мотивируемыми. Ср. персеверативной… …   Толковый словарь по психологии

• Автономия функциональная — (автономия лат. functio – исполнение) термин Г.Олпорта, обозначает тенденцию мотива или мотивирующей силы приобретать независимость от вызвавшего их первичного влечения. Имеются в виду те весьма нередкие случаи, свойственные как норме, так и в… …   Энциклопедический словарь по психологии и педагогике

• АВТОНОМИЯ ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ — англ. autonomy, functional; нем. Autonomie, funktionale. 1. В структурно функциональной теории относительная независимость подсистем к. л. соц. целого. 2. В психологии (Г. Олпорт) процесс преобразования инструментальных потребностей (вытекающих… …   Энциклопедия социологии

• АВТОНОМИЯ, ФУНКЦИОНАЛЬНАЯ — Термин Гордона Оллпорта для обозначения обнаруживаемой мотивом или мотивирующей силой тенденции становиться независимыми от вызвавшего их первичного влечения …   Толковый словарь по психологии

theoretical approach to adolescents’ personal autonomy

ISSN 2079-6617 Print | 2309-9828 Online

© Lomonosov Moscow State University, 2019

© Russian Psychological Society, 2019

50

Национальный психологический журнал № 1(33) 2019

National Psychological Journal 2019, 12(1)

http://npsyj. ru

Для цитирования:

Горлова Н.В.

Разрешение конфликтов автономии: подход к исследованию личностной

автономии подростков // Национальный психологический журнал. – 2019. – № 1(33). – С. 47–58. doi: 10.11621/

npj.2019.0105

For citation:

Gorlova N.V.

(2019). Autonomy conicts resolution: theoretical approach to adolescents’ personal

autonomy. National Psychological Journal, [Natsional’nyy psikhologicheskiy zhurnal], 12(1), 47–58. doi: 10.11621/

npj.2019.0105

[ Возрастная и педагогическая психология ]

ное время, пространство, вещи, вкусы

и т.п.). Подтверждением данного поло-

жения являются исследования, которые

ниже будут рассмотрены подробнее.

В дневниковых записях Д.Б. Элькони-

на обнаружены идеи об активном пои-

ске подростками «возможности проти-

вопоставить себя взрослому». Даже при

спокойных взаимоотношениях со взро-

слыми подросткам «такое противопо-

ставление внутренне необходимо» (По-

ливанова, 1999, С. 24).

В классической работе «Проблема

конфликта в подростковом возрасте»

Т.В. Драгунова показывает, что у подрост-

ка появляются представления о себе как

«уже не ребенке». При переходе в груп-

пу взрослых у него изменяются права

и обязанности, появляются определен-

ные привилегии. Притязания подростка

на эти новые права постепенно расширя-

ются до всей области отношений со взро-

слыми, что приводит к конфликтам со

взрослыми. Контроль, наказания, требо-

вания послушания или соблюдения уста-

новленного режима – такое отношение к

подростку «как к маленькому», уже не со-

ответствует его ощущению уровня соб-

ственной взрослости. Чтобы изменить

стиль отношений на новый, подросток

сам инициирует перемены посредством

протеста и неподчинения. Конфликт вы-

зывается невозможностью взрослого

признать усиливающееся чувство взро-

слости подростка (Драгунова, 1972).

А.М. Прихожан подчеркивает, что под-

ростки пытаются активно завоевать новые

позиции и «как бы специально “нарыва-

ются” на запреты, преднамеренно “при-

нуждая” родителей к ним, чтобы иметь

возможность собственными усилиями

раздвинуть рамки, задающие пределы их

возможностям. Именно через это столк-

новение они узнают себя, о своих возмож-

ностях, удовлетворяют потребность в са-

моутверждении» (Прихожан, 1997, C. 2).

К.Н. Поливанова добавляет к выше-

сказанному, что многие наблюдения сви-

детельствуют, что, если взрослый пой-

дет на уступки, то, как только повод для

этого конкретного конфликта исчезает,

то сразу же возникнет следующий кон-

фликт. Создается ситуация остановки дей-

ствия подростка (ситуация пробы дейст-

вия), когда при его требовании взрослые

отказываются что-то сделать, или он сам

пытается ограничить действия взрослых.

Примером служит следующая ситуация,

приведенная в работе автора: подросток

пытался запрещать родителям входить

в его комнату, настаивая, что это его про-

странство. По мнению автора, это говорит

о том, что подростку необходимо прочув-

ствовать границу того, что он может, а что

нет, определить меру своей свободы (По-

ливанова, 2000, С. 151). У подростка, таким

образом, появляются как внешние запре-

ты из среды, так и свои внутренние.

Б.И. Хасан пишет, что границы взросле-

ния задаются такими выражениями взро-

слых, как: «Ты УЖЕ ДОЛЖЕН (ДОЛЖНА)2

понимать» или, наоборот: «МАЛ (МАЛА)

ЕЩЕ, подрастешь, поймешь». Такое свое-

образное сопротивление притязаниям де-

тей играет «роль опор в возрастном само-

определении ребенка» (Хасан, 1997, С. 23).

У подростков в отношении границ взро-

сления есть свои критерии.

По мнению Л.Б. Шнейдер, чувство

внутренней несвободы и ограничения

в собственной деятельности – главный

источник напряжения для подростка

в его отношениях с родителями. Это кон-

фликт между тем, кто стремится ко все

более масштабной и самостоятельной

деятельности, и теми, кто ограничивает

его в этой деятельности. Чувство взро-

слости актуализируется уже вторично как

внутренняя основа личности в борьбе за

преодоление ограничений ее деятель-

ности. Именно тогда, когда подросток

убежден в своей взрослости, он уже мо-

рально имеет право требовать равенства

со взрослым во всех аспектах деятельнос-

ти (Шнейдер, 2011).

В работе А.П. Новгородцевой конфликт

автономии описан как «конфликт про-

тиворечивых потребностей», в котором

сталкиваются потребность в дистанции

и независимости и потребность в зависи-

мости и поддержке. Отсутствие осознания

этого противоречия самими подростками

создает остроту данного конфликта (Нов-

городцева, 2006). Конфликт противоре-

чивых потребностей, как понятно из его

описания, – это внутриличностный кон-

фликт. Сходные идеи о внутриличност-

ном характере конфликта приводятся

в работах, затрагивающих экзистенциаль-

ную проблематику.

Разрешения экзистенциальных про-

тиворечий, конфликтов на подростко-

во-юношеском этапе взросления опи-

сываются на протяжении последних лет

различными авторами (Гаврилова, 2004;

Гаврилова, Швец, 2010; Колошина, 2002;

Млодик, 2010; Ялом, 2015; Ellsworth, 1999).

Экзистенциальная психология выделяет

«экзистенциальный конфликт изоляции»,

утверждая, что изоляция есть изначальная

данность человеческого существования.

Именно достижение личной автономии

через разрешение экзистенциального

конфликта изоляции полагается основ-

ной задачей развития личности в целом

(Ялом, 2015). И. Ялом пишет, что «дилем-

ма слияния-изоляции или, как ее обычно

называют, привязанности-сепарации –

основная экзистенциальная задача разви-

тия» (там же, С. 408).

В современной психологии развития

считается, что существуют две широко

распространенные, но различные пози-

ции в отношении подростковой автоно-

мии (Soenens, Vansteenkiste, Petegem van

et al., 2018). Один подход рассматривает

автономию как независимость (autonomy

as independence), то есть степень, с кото-

рой подростки принимают решения, дей-

ствуют и обдумывают что-то без опоры

на других, например, на родителей. Такой

автономии противостоит зависимость

(dependency) – подростки полагаются на

других в решениях, разрешениях трудно-

стей, нуждаются в эмоциональной под-

держке. Когда автономию рассматривают

с этой позиции, то речь часто идет о не-

зависимом принятии решений, особен-

но в ситуациях, которые касаются вопро-

сов личного характера (Smetana. 2018),

об изменении отношений с родителями

на более равноправные, а также об ассер-

тивности, активной позиции подростков

в семейных дискуссиях. Важной особен-

Подросток стремится быть автономным и самостоятельным в разных областях

своей жизни. Взрослые часто очень непросто отдают подросткам эту

автономию, иногда сопротивляясь тому, что их дети хотят иметь новые права

2 Выделено Б.И. Хасаном

прошлое — это прошлое. Теории личности

Функциональная автономия: прошлое — это прошлое

Основной в теории Олпорта является идея о том, что индивидуум представляет собой динамичную (мотивированную) развивающуюся систему. Фактически он считал, что «любая теория личности основывается на анализе природы мотивации» (Allport, 1961, р. 196). Олпорт предлагал свой собственный анализ мотивации, перечисляя четыре требования, которым должна отвечать адекватная теория мотивации.

1. Она должна признавать согласованность мотивов во времени. Согласно Олпорту, в то время как знание нашего прошлого помогает понять ход нашей жизни на сегодняшний день, такие исторические факты бесполезны, если нельзя показать их динамически активными в настоящем. По его собственным словам, «мотивы прошлого не объясняют ничего, если они не являются также и мотивами настоящего» (Allport, 1961, р. 220). Таким образом, Олпорт не соглашался с точкой зрения Фрейда, что ребенок порождает взрослого.

2. Она должна признавать существование различных видов мотивов. Многие теории утверждают, что человеческие мотивы могут быть сведены к одному виду — как, например, редукция потребности, стремление к превосходству или потребность в безопасности. Будучи эклектиком, Олпорт чувствовал, что во всех этих формулировках мотивации есть доля правды, добавляя при этом: «Мотивы настолько разнообразны, что нам трудно найти здесь общий знаменатель» (Allport, 1961, р. 221). Следовательно, если мы собираемся понять сложную природу человеческой мотивации, необходимо использовать многие концепции мотивации. Однако невозможно свести это разнообразие к одному главному мотиву.

3. Она должна признавать динамическую силу когнитивных процессов. Олпорт настаивал на том, что адекватная теория мотивации должна рассматривать перспективные цели человека, его представления и критерии, его намерения. И это совсем не удивительно. Он был убежден, что ключом к пониманию поведения человека на данный момент является ответ на вопрос: «Что ты хочешь делать (чем ты хочешь заниматься) через пять лет?» или «Какой ты стараешься сделать свою жизнь?» Мало кто из теоретиков, упомянутых в этой книге, придавал такое большое значение когнитивным процессам и, в особенности, планированию будущего и стремлениям, как Олпорт.

4. Она должна признавать реальную уникальность мотивов. В противоположность теоретикам, предполагающим существование схемы мотивов, общей для всех людей, Олпорт считал, что изучение мотивации должно концентрироваться на том, как мотивы уникальным образом функционируют в жизни каждого человека. Кроме того, он считал, что мотивы человека должны быть определены скорее конкретно, чем абстрактно. Различие между конкретным и абстрактным описанием мотива иллюстрируется следующим примером.

Конкретно: Сьюзен собирается стать зубным врачом.

Абстрактно: Сьюзен сублимирует агрессивное влечение.

С точки зрения Олпорта, необходимый фундамент для теории мотивации обеспечивает концепция функциональной автономии, которая удовлетворяет четырем вышеописанным критериям. Во многих отношениях она составляет ядро его теории черт личности.

Концепция функциональной автономии означает, что мотивы зрелой личности не определяются прошлыми мотивами. Прошлое есть прошлое — ничто с ним не связывает. Иными словами, причины, по которым взрослый человек ведет себя так или иначе, не зависят от того, какие причины изначально побудили его к такому поведению. По Олпорту, личность свободна от прошлого — связи с прошлым исторические, а не функциональные. Понятно, что такой взгляд на мотивацию вызвал несогласие психоаналитиков и бихевиористов, уделяющих особое внимание периоду раннего детства и процессу обусловливания, как решающим факторам в функционировании зрелой личности.

Олпорт привел много примеров в поддержку своей идеи о том, что многое в поведении взрослого обусловлено функционально автономными мотивами. В качестве одного из примеров он использовал случай с неким молодым студентом, «который сначала выбирает специальность для изучения в колледже, потому что это необходимо и радует его родителей или потому, что для этого был какой — то благоприятный момент. Позже тематика его увлекает, и, возможно, увлеченность остается на всю жизнь. Первоначальные мотивы могут быть полностью утраченными. То, что было средством достижения какой — либо цели, становится целью само по себе» (Allport, 1961, р. 235).

Другие примеры поведения под контролем функционально автономных мотивов включают: а) квалифицированного мастера, повышающего качество продукции даже несмотря на то, что его доходы больше не зависят от столь чрезмерных усилий; б) скрягу, продолжающего копить деньги и жить в бедности, хотя у него уже есть некий капитал; в) деловую женщину, продолжающую напряженно работать даже после назначения ей солидного оклада. В каждом случае поведение, мотивированное когда — то потребностью в деньгах, сохраняется и при отсутствии этой мотивации. Иными словами, первоначальной причины поведения больше нет, а поведение сохраняется. В этом состоит суть концепции функциональной автономии по Олпорту.

Два вида функциональной автономии

Олпорт различал два уровня или типа функциональной автономии (Allport, 1961). Первый, устойчивая функциональная автономия, связан с механизмами обратной связи в нервной системе. Эти нейрофизиологические механизмы не меняются с течением времени и помогают поддерживать организм в функционирующем состоянии. Явная склонность людей к удовлетворению своих потребностей известным и привычным образом (например, есть и ложиться спать каждый день в одно и то же время) представляет пример этого типа функциональной автономии.

В противоположность повторяющимся действиям, характеризующим устойчивую автономию, собственная функциональная автономия относится к приобретенным интересам человека, его ценностям, установкам и намерениям. Это главная система мотивации, которая обеспечивает постоянство в стремлении человека к соответствию с внутренним образом себя и достижению более высокого уровня зрелости и личностного роста. Собственная автономия предполагает также, что люди не нуждаются в постоянном вознаграждении за то, что они не оставляют своих усилий.

«Как несерьезно думать об отношении Пастера к награде или к здоровью, пище, сну или семье как о первоисточнике его преданности своему делу. Длительное время он забывал обо всем этом, растворясь в белой горячке исследовательской работы. И та же страсть прослеживается в историях гениев, которые при жизни так мало или вовсе ничего не получали в награду за свой труд» (Allport, 1961, р. 236).

Собственная функциональная автономия является, таким образом, шагом вперед по сравнению с простым «поддержанием существования человека». Она представляет собой стремление к целям и ценностям, восприятие мира через эти цели и ценности, а также чувство ответственности за свою жизнь.

Концепция функциональной автономии была объектом серьезных нападок и возражений. Она весьма обеспокоила психоаналитиков и бихевиористов, а представители других теоретических направлений интересовались, насколько адекватно данная концепция трактует естественно вытекающие из нее вопросы. Например, как эволюционирует собственная автономия? И как конкретно мотив отрывается от своего источника в детстве и все же сохраняется как актуальный мотив? А как развивается мотив? Олпорт ответил на эти вопросы, отметив, что феномен функциональной автономии не может быть понят до тех пор, пока не будет пролит свет на участвующие в нем нейрофизиологические процессы. Тем не менее, он предположил, что процессы собственной автономии подчиняются трем психологическим принципам.

1. Принцип организации энергетического уровня. Этот принцип утверждает, что собственная автономия возможна, потому что уровень энергии, которым обладает человек, превышает необходимый для удовлетворения потребности выживания и приспособления. В качестве примера можно привести пенсионера, направляющего свою энергию на новые интересы и виды деятельности.

2. Принцип преодоления и компетенции. Согласно Олпорту, зрелым людям внутренне присуща мотивация преодоления и извлечения из окружающего мира уроков для себя, так же как и реализации поставленных перед собой целей. Отсюда следует, что любое поведение, ведущее к повышению уровня компетенции индивидуума, включается в контур его собственной мотивации.

3. Принцип построения проприотической системы. Этот принцип указывает на то, что все собственные мотивы уходят своими корнями в структуру «Я» индивидуума (проприум). В результате человек организует свою жизнь вокруг проприума во имя цели усиления «Я», отвергая все остальные. Построение проприотической системы является объединяющей тенденцией внутри личности, и эта идея раскрывает взгляд Олпорта на личность как на сущность, находящуюся в процессе непрерывного изменения и становления.

Автономия и теономия — протоиерей Василий Зеньковский

«Без меня не можете делать ничего». (Ин. 15:5)

Одной из самых существенных особенностей нашего времени является все более заметный и решительный возврат к религиозной этике. Собственно кризис «независимой морали» начался давно, но сейчас дело идет не о смене течений в философской этике, а о глубоком и существенном сдвиге в самых основах современного морального сознания. Надо только вспомнить, чем была идея «независимой морали» для всей системы культуры нового времени, чтобы понять, что на наших глазах происходит перелом чрезвычайного значения. Возврат к религиозной этике, возникновение «теономической психологии» – все это так глубоко расходится с психологией культурного человека нового времени. Еще так недавно официальная идеология строилась в тонах Просвещения, с его верой в прогресс и постепенную рационализацию жизни, еще так недавно вера в человека и связанный с ней социальный утопизм владели умами и определяли духовную жизнь Европы. Религиозной жизни отводилось самое укромное место, как наиболее интимной и чисто индивидуальной стороне духовной жизни. По удачному выражению Зиммеля, современная религиозность стала «музыкальной», т. е. невыразимой в конкретных и отчетливых формах. Такая бессильная, закрытая и вялая религиозность, конечно, не могла и претендовать на то, чтобы быть определяющей силой жизни. Лишь отдельные яркие и сильные личности – начиная со второй половины XVIII в. и все чаще в XIX в. – пролагали пути для возврата к религиозному построению жизни и за это нередко – как наш Гоголь – подвергались насмешкам и оскорблению вплоть до обвинения в сумасшествии.

Но грянул гром, настала великая война, сорвавшая все маски, договорившая до конца все «предпоследние» слова, и то, что подготовлялось усилиями отдельных предвестников религиозной культуры, стало охватывать народную душу, стало проникать в самую толщу жизни. Быть может, все это разрешится довольно жалко и никакого существенного сдвига в современной культуре не произойдет, но что возможность этого сдвига обрисовалась вполне, что в современном сознании совершается безмолвно, но настойчиво пересмотр самых основ нашей жизни и что религии вновь ставится задача быть определяющей силой жизни – это мне кажется бесспорным. Я не отрицаю возможности того, что мы окажемся пигмеями и не сможем поднять на свои плечи всей исторической тяжести, нависшей над нами. Существенно не то, что мы из себя представляем, существенна та задача, которая все яснее и настойчивее выступает перед нами. Возврат к религиозной этике есть лишь одна сторона в сложном духовном переломе нашего времени, –-но, конечно, сторона самая существенная и важная. В этом отношении чрезвычайно характерно потускнение и крушение этического имманентизма, т. е. веры в возможность морали – подлинной и глубокой – вне всякой связи с трансцендентным миром, с Богом.  Автономия или теономия – так может быть формулирована та основная и глубочайшая противоположность, которая уже волнует вновь современную душу: определяется ли этическая жизнь и творчество наше извнутри или мы нуждаемся для этого в помощи «свыше»? Есть ли внутри человека силы, чтобы осмыслить и оправдать его моральные стремления, или вне связи с Абсолютом человек теряется в системе природы, растворяется в слепой и безустанной смене явлений? Когда-то было время, когда с глубоким одушевлением, почти религиозным энтузиазмом склонилась европейская душа к утверждению «независимой» морали, к вере в человека независимо от религии. А ныне – вновь возвращаемся мы к ясному, глубоко выстраданному сознанию того, что внерелигиозная мораль неосуществима…

Столкновение идей автономии и теономии тесно связано со всем строем современного мировоззрения, но я имею в виду здесь коснуться лишь существа дела, – тем более, что именно оно и является коренным и определяющим: ведь идея этической автономии, философски законченно развитая лишь Кантом, внутренно подготовленная всем ходом развития этического мышления нового времени, выражает самую глубокую его надежду и мечту. В идее этической автономии мы имеем не только увенчание, но иоправдание гуманизма, творческий призыв, обращенный к современному человеку: здесь дана была точка опоры для дальнейшего движения, найдена была твердая почва, на которую смело мог стать человек, не боясь неудач и всего «неведомого». Идея этической автономии образует поэтому духовное средоточие современности, ее творческий центр; вот почему возврат к теономической психологии, сначала робкий и прикровенный, а затем все более смелый и определенный грозит самим основам психологии нового времени, в самом деле ставит проблему «нового средневековья». Дело идет сейчас не об академическом столкновении двух идей, а о глубочайшей борьбе в самых недрах современной души, – это и придает историческую значительность этой борьбе. Для нашей эпохи характерно как раз то, что мы имеем дело не с кризисом моральной философии, а с кризисом самого морального сознания: в самой исторической действительности, а не в одной лишь идеологической сфере обозначилась недостаточность идеи этической автономии и необходимость «теономической психологии»…

Чтобы подойти к существу дела, необходимо обрисовать историческую перспективу, в которой развернулась эта борьба.

Не следует забывать, что европейская культура, при всей сложности своего состава, была и остается доныне христианской культурой – по своим основным задачам и замыслам, по своему типу: из христианства она преимущественно выросла, его упованиями и идеалами она питалась, в христианстве обрела она свои духовные силы и от него взяла любовь к свободе, чувство ценности личности. Средневековье было, конечно, созданием католицизма, но не менее было оно и живым раскрытием творческих устремлений молодых народов Европы: творческий гений Европы определил собой средневековье, отдал ему свое вдохновение – достаточно указать на самое величавое проявление средневековья – на Данте. Когда началась борьба с системой средневековья, то она определилась тем идеалом свободы, который мог вырасти только в лоне христианства. Поэтому хотя содержание европейской культуры в дальнейшем становилось все более антицерковным, а потому и антихристианским, но самый смыслтого, что происходило, не может быть понят вне христианства и его благовестия. Это глубочайшее созвучие и внутреннее (религиозное) сродство европейской духовной жизни с христианством сохранилось в существе своем до наших дней, несмотря на явный рост безбожия и антихристианства: европейской культуры, в ее существе и смысле, до сих пор нельзя понять вне христианства. Но вместе с тем новая история, развивая эту внутри христианскую тему, определенно шла и идет путем богоборчества; внутренний диссонанс, который можно не замечать лишь в порядке легкомыслия, знаменует поэтому наличность глубокой трагедии во всей новой истории. Чтобы понять эту трагедию и проследить ее развитие, нам необходимо остановиться на том сдвиге, который наметился в моральной психологии уже в XIV веке.

Чем была христианская мораль? Она была, по самому своему существу, системоймистической этики, связывая всю внутреннюю жизнь души с Богом, выдвигая на первый план преданность воле Божией. Основа моральной жизни дана в постоянном приобщении к воле Божией, в искании Царства Божьего прежде всего и больше всего; смысл моральной работы заключается в очищении сердца и в таинственном несении креста; итоги и цветение моральной жизни выражаются в любви, восходящей до самопожертвования, в следовании этому закону любви часто наперекор естественным движениям. Христианская любовь, в которой этическое развитие достигает своего высшего выражения, часто совершенно расходится с нашими натуральными привязанностями, обнаруживая этим свою духовную природу; будучи благодатным проявлением в нас Божьей силы, она влечет душу к Бесконечному и Безусловному («будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный»), открывая этим бесконечную задачу моральной работы над собой. Но над всей этой аскетической работой веет счастливое чувство пребывания в лоне Отчем, возвращающее нас к тому, что дано натурально детству: детство являет образец и тип христианской настроенности.

Все эти черты христианской морали определяются тем, что она связана с обращением души к Богу; вне благодатного озаренья нашего Богом, вне таинственного соединения с Ним через Церковь, через таинства невозможно моральное здоровье, невозможна подлинная свобода. Мы становимся свободны лишь во Христе («если Сын вас освободит, то истинно свободны будете» Иоанн. 8. 36), и это значит, что свобода, к которой мы призваны, по слову ап. Павла (Галат. 5, 13), сообщается нам лишь при общении со Христом, т. е. в церкви. Моральная жизнь, немыслимая вне свободы, есть функция в нас религиозной жизни, есть цвет и плод мистического соединения со Христом в Церкви. Обращенная к самому человеку, к внутренней теме, в которой пребывает наше естество (после грехопадения), моральная жизнь дает просветление и очищение сердца и в лучах благодатного озарения, струящегося из Церкви, таинственно строит в нас духовного человека.

Христианство не отвергло естественных добрых движений в душе, высоко ценит «закон», написанный в сердцах наших, но главная сила моральной жизни нашей в том, чтобы быть с Богом. По слову Спасителя, мы ничего не можем делать без Него, – и это вовсе не ослабляет и не уменьшает нашей свободы, а означает только, что наша свобода расцветает лишь в общении со Христом, что вне этого мы бессильны и ничтожны. Βне смирения не может быть поэтому правильной моральной перспективы: двигателем моральной жизни является совсем не чувство своего достоинства, а любовь к Богу, искание правды Божией – и отсюда вытекает смиренное, но и счастливое отдание себя на волю Божию. Личность свою мы ощущаем лишь в своем кресте, и оттого моральное самосознание в христианстве так интимно связано с психологией смирения; самые светлые подвижники считали себя «убогими», и это не было лицемерием и благочестивой фразеологией, но выражало глубокое сознание своей греховности перед лицом Божиим. Чем чище сердце, тем светлее рисуется ему жизнь в Господе и тем неотразимее мучит душу каждое темное пятнышко в ней.

Если душа питается «глаголами вечной жизни» и всецело отдается Богу, то в ней постепенно осуществляется глубокий перелом, после которого уже с бесспорной ясностью сознается мистический характер моральной жизни. То, что до этого «рождения в Духе» переживается как «голос совести», как императив морального сознания, как некий долг, категорически предстоящий нам, то открывается затем уже просветленным в свете Христовом, воскресает в глубокой и интимной связи с религиозными переживаниями, светит нам как луч Божий в нас» Именно об этих вершинах говорит ап. Павел, что «уже не я живу, но живет во мне Христос» (Гал. 2, 20). Сама любовь наша к людям открывается нам, как тайна Церкви в нас…. Мы свободны, но в Церкви, мы всем сердцем, всем существом отдаемся зовам любви, но сознаем, что эти движения любви в нас глубже индивидуальности нашей. Оттого совершенно неправильно характеризовать систему христианской этики, как систему гетерономии: не извне, а извнутри, из самых глубин сердца идут движения любви, нет и не должно быть ничего внешне навязанного или внешне исполняемого, все обвеяно свободой, все питается и определяется этой свободой, но самая свобода не есть всецело индивидуальная функция, а есть проявление церковности в нас. Мы свободны лишь в Церкви, лишь со Христом; это не есть игра словами, а выражение глубочайшей онтологической истины, возвещенной Евангелием, что личность не есть замкнутое в себе бытие, что она расцветает именно как личность, как некое неповторимое и несравнимое своеобразие лишь во Христе. В подлинной свободе расцветает личность, но в ней же она находит себя в некоей полноте в Церкви; личность свободна не сама по себе и не сама для себя, но свободна вместе с другими, в таинственной связности всех в живое целое – в тело Христово – в Церковь. Говорить здесь о гетерономии значит просто не понимать христианства, не понимать того, что христианство именно и открыло сердце, как подлинное средоточие, как внутренний центр нашего существа. Правдивости, следования сердцу, а не внешнего подчинения закону хочет Господь – ибо «эпоха закона» кончилась с пришествием Христа. Чтобы понять дух свободы,  как он внутренно отделял христиан от возвышенной, но все же законнической психологии иудейского и языческого миpa, достаточно вчитаться в послание ап. Павла. Можно категорически утверждать, что идеи этической гетерономии, определенности нашей воли внешним законам глубоко противоположны духу свободы, которым обвеяна вся христианская психология. Но если христианству чуждо начало гетерономии, то не менее чужда ему и идея этической автономии: личность не имеет в самой себе, в своих глубинах никаких сил, она не обладает чисто индивидуальной свободой – без Господа, по Его собственному слову, мы ничего не можем делать. Наши силы, наша свобода, наше творчество раскрываются лишь в общении с Господом, лишь на путях любви, т. е. таинственного срастания с другими людьми в живое целое, иначе говоря, мы обретаем самих себя, мы становимся сами собой не в изоляции от других, не в погружении в самого себя, а в Церкви и через Церковь. Моральная жизнь в нас (как и вся духовная жизнь в нас) есть функция церковности в нас; не вне себя и не внутри себя находим мы источник сил, а в Боге. Оттого вся эта система может быть охарактеризована в терминах теономии.

Такова существенная черта христианской моральной психологии, одинаковой во все времена и эпохи христианской истории. Конечно, раннее христианство с его апокалиптическими настроениями, христианство средних веков с его мечтой о Царстве Божием на земле, христианство нового времени дают нам различные акценты в этой психологии везде и всюду. Там, где душа восходит к христианской моральной установке, она движется теми же путями, какими вообще развивается в нас христианская жизнь.

Как же случилось то, что в европейском моральном сознании  основы теономической психологии стали бледнеть и выветриваться, заменяясь тем умонастроением, которое нашло свое завершение в идее этической автономии? Как произошло это отдаление от Бога, забвение слов Спасителя, что без Него мы не можем ничего делать?

История этого сложного процесса тесно связана со всем тем идеологическим брожением, которое подготовило духовный путь нового времени. Очень трудно изолировать этические искания от живой целостности духовной жизни, однако именно в них заключены существенные мотивы того творческого напряжения, которое завершилось созданием «новой» психологии. Чтобы понять внутреннюю диалектику этого процесса в этической сфере, надо иметь в виду, что средневековая культура Запада уже не была подлинной и всецелой христианской культурой; что она заключала в себе ряд очень значительных и трагических искажений. Больше всего здесь должно отметить ослабление, а часто и полное исчезновение духа свободы. Из того, основного для философии христианства положения, что свобода дана Церкви и что мы свободны лишь в Церкви, средневековый католицизм, при его тенденциях к сосредоточению всей церковной активности в клире, все определеннее и решительнее приходил к отрицанию свободы индивидуума. Уже у блаж. Августина можно найти много элементов будущей авторитарной системы, – отрицание свободы в человеке, вызвавшее, как реакцию, ересь Пелагия, уже здесь вело к подчинению авторитету Церкви вместо внутреннего и мистического срастания с ней. Новое христианское законничество создавалось не без влияния и римских культурных традиций и грубых нравов, царивших среди молодых народов Европы, – это, конечно, так, а все же христианство, как система морали, все определеннее выступала как чисто авторитарная система, принимала гетерономный характер. Конечно, для более глубоких и чутких душ никогда не переставали звучать в христианстве его мистические зовы, его обращение к сердцу и извнутри преображающая его сила, но духовному уровню европейского человечества система христианского закона, гетерономно авторитарная этика была больше по плечу. Это не нужно забывать при оценке средневековья и при размышлении о причинах его распада: средневековье создавалось не только сверху, но и снизу. И все же пришел час его увядания: уже Франциск Ассизский открывал лучшим душам иные пути, уже в нем веет подлинной христианской свободой, звучит иное отношение к миpy, к природе, чем это было типично для средневековья. В системе средневековья свобода просто не была нужна, считалась опасной и соблазнительной, – поэтому те, кто чувствовал «призыв к свободе», чья внутренняя жизнь и творческие устремления требовали свободы, неизбежно сознавали себя выходящими за пределы установившейся церковности, отрывались от системы авторитета. Это умонастроение, бывшее до известной степени само плодом длительной церковной культуры и восходившее во всяком случае к подлинно христианским корням, вело неизбежно к идее независимости духовной жизни от церковности. Тяжесть внешнего режима средневековья и запросы растущего духа одинаково вели к конфликтам с системой церковности. Именно оттого, что уже были накоплены духовные силы, система принудительного авторитета ощущалась и в ее духовной недопустимости и в ее враждебности творческим движениям духа. Путь «независимой» от церковности этической психологии привлекал к себе в силу внешней и внутренней враждебности церковности духа, – и на этот путь вступали сначала вовсе не по мотивам богоборчества, а во имя свободы и охранения в себе духовного своеобразия. Надо думать, хотя это очень трудно исторически установить, что и стремления к «свободной» и «независимой» науке и философии вначале тоже были свободны от богоборческих мотивов. Когда уже на исходе средневековья возникло учение о так наз. двойной истине, то, при всей его внутренней двусмысленности, оно окрепло все же в силу лишь практической его ценности для творческих умов, постоянно чувствовавших стеснение в работе духа.

Однако пути «независимой» этики, «независимой» науки и философии, независимой «политики» все больше являются необходимыми и для каждого нового поколения все более оправданными тем духовным удовлетворением, которое они несли с собой. Теоретическая мысль все смелее и решительнее идет этим путем, – и здесь огромное, роковое для всей христианской культуры значение имело отношение к природе. Сначала началось обезбожение природы, дошедшее до полной и отчетливой формулировки лишь в XVII в., когда система деизма (как известно возникшего по чисто богословским мотивам) была тесно соединена (у Ньютона) с окрепшим механическим пониманием природы. Природа стала пониматься, как некий самостоятельный и замкнутый в себе порядок; если Бог и создал природу, то после создания ее Он отдалился от природы, которая живет сама по себе и может быть понятна «сама по себе».

Поскольку еще в философии приходится говорить об Вечном и Безусловном, об Основе и Разуме бытия – постольку стараются ввести специальные термины, обходя и устраняя Имя Божие. Совершенно логично вслед за обезбожением природы началась и деформация ее – нашедшая отчетливую и ясную свою формулировку в философии Спинозы. В природе нет добра и зла, природа равнодушна и неизменна, внеморальна и подчинена лишь «слепой необходимости». Эта деморализация природыэтически изолировала человека, который является, таким образом, единственным и притом бессильным носителем этического начала, – бессильным потому, что с падением антропоцентризма человек оказался затерянным в бесконечности вселенной, какой-то космической пылью, не имеющей никакого влияния на вековую жизнь природу. Этическое начало, в свете этого, неизбежно превращается в чисто субъективное явление, имеющее мало отношения к самой природе человека, которая мыслится включенной в общую систему миpa и подчиненной тем же неизменным и слепым законам. В самом человеке его этические движения являются чем-то добавочным и бессильным, связанным с игрой чувств и индивидуальным строем души. И естественно, что в итоге всей системы этих мыслей, развивавшихся с неумолимой последовательностью, возникало последнее роковое сомнение, грозившее без остатка растворить этические движения в слепой необходимости и причинной обусловленности бытия: если в природе нет добра и зла, если человек без остатка включен в систему природы, то не является ли призрачной и беспочвенной моральная работа, которая еще идет в душе? В перспективе общего позитивизма этические движения оказываются лишь особой разновидностью психических процессов, и противоставление морального субъекта действительности оказывается пустой и неосновательной претензией.

Этим всем подготовлялся полный крах всей новой культурно-творческой психологии. Новое научное мировоззрение, философские искания и построения имели над собой вдохновенное служение Истине, подлинный и творческий энтузиазм, бескорыстный и пламенный идеализм, нередко доходивший до настоящего героизма. Творцы новой культуры были исполнены глубокой веры в человечество, страстного искания идеала, жили предчувствием прогресса; вдохновение и энтузиазм, вера в прогресс и гуманистический универсализм лежали в основе творческих устремлений. А в итоге этого перед умственным взором рисовалась перспектива бесконечной, слепой и равнодушной природы, в которой человек, со всеми его запросами и стремлениями, является ничтожной, бессильной пылинкой… Этим подрывались глубочайшие основы творческой психологии, признавалась бессмысленной и бесплодной лучшая и благороднейшая работа духа, которая еще держалась в душе как отблеск былого энтузиазма и плод уже угасшей, но когда-то всецелой вере в Бога, в Смысл вселенной. Сама жажда добра, влечение к бесконечному идеалу – столь исторически действенные в культурной психологии XVII и XVIII века – не имела ни смысла, ни оправдания.

Все это должно было бы закончиться полным потрясением основ новой культурно-творческой психологии – как это отчасти и проявилось в XIX и XX веке, – если бы в итоге чрезвычайных усилий ищущей философской мысли XVII и XVIII века не была найдена твердая точка опоры, спасавшая не только основы творческой психологии, но и высоко подымавшая их значение. Уже все развитее «независимой» этики, столь еще позитивной по своему содержанию, оказывало крупную поддержку расстроенной духовной жизни, ибо этика объявлялась независимой от религии, а следовательно и метафизики. Самостоятельная ценность этической жизни еще должна быть найдена и доказана, но самая идея «независимой» этики охраняла достоинство и ценность высшей духовной жизни. Эта правда и значение творческой жизни, – независимо от «Неба», независимо и от «земли» – были достаточно засвидетельствованы во внутреннем опыте. И если вера в самостоятельную ценность моральных движений охраняла европейского человека от падения при угасании религиозной жизни, то она же возвышала его и над слепой и равнодушной природой: с двух сторон ограждала она личность, одушевляя ее сознанием непреходящей ценности ее этических движений. И до наших дней этим именно питается и поддерживается европейская психология, ибо здесь корни всей духовной жизни нового времени. Конечно, ни этический натурализм в разных его формах, ни учение о моральном чувстве, как непроизводном и самостоятельном источнике моральной жизни в нас, не могли дать выражения этому основному переживанию– его впервые принесла этика Канта, с его обоснованием и раскрытием моральной автономии человека. Кант договорил самое важное, самое глубокое, чем держалась европейская душа, – он провозгласил, что человек действительно обладает особым, независимым и от Неба и от природы, началом моральной жизни. Истинная, моральная жизнь покоится на категорическом императиве, уходящем своими корнями к «чистой воле», которую каждый может и должен открыть в себе. Поднимаясь до чистой воли, возвышаясь надо всем эмпирическим в душе, над ее преходящими и условными склонностями, человек обретает в самом себе Безусловное, что выводит его из-под власти слепой причинности и дарует ему подлинную свободу – чем впервые открывается самостоятельный и безусловный источник духовной жизни. Знаменитое заключение «Критики практического разума» – «две вещи наполняют мою душу все возрастающим удивлением и благоговением, чем больше я вдумываюсь в них: звездное небо надо мной, и моральный закон во мне… может быть надлежаще понято лишь при внимании к тому, что моральный закон здесь возвышается до силы и самостоятельности природы. Человек не тонет, не исчезает в природе, но в нем, и как раз в его моральной жизни, открывается иная сила, могущая быть с полным правом противоставленной всей бесконечной и всесильной природе. Человек возвышается над природой лишь через свою моральную жизнь, вне этого он включен в систему природы и теряется в ней, как одно из явлений. Таким образом в идее этической автономии оправдано право и ценность духовного творчества, найдена почва, на которую действительно может опереться человек. Вся та творческая психология, весь тот энтузиазм,  вера в человечество и прогресс, которыми двигалась вперед культура, стали действительно «независимы» – и от Неба и от природы: в самом человеке найден путь к Безусловному.

Но после того как в философии этической автономии были заложены основы духовной жизни, оказалось, что и религиозная жизнь получила здесь основу для своего развития, уходя своими корнями (по Канту) как раз к моральной сфере в нас. Непреходящая ценность личности, ее незаменимость, недопустимость отношения к ней как к средству и возвышение ее до ценности самой в себе – все это определяется у Канта чисто этическими, а не метафизическими и не религиозными мотивами. Но после того как этический персонализм был философски обоснован, после того как человек оказался субъектом свободы и соприсущим Безусловному, – принципиальная возможность религиозных движений была вновь утверждена. Как раз углубление этического сознания, как это чрезвычайно отчетливо формулировал Кант в учении о постулатах этического сознания, ведет к вере – к вере в Бога и личное бессмертие.

Философское творчество Канта глубже всего вскрывает тайну европейской души. Человек может быть религиозным, но отсутствие в нем религиозной жизни не лишает его точки опоры для духовной жизни, не обессиливает его, ибо религия является не основой, а продуктом духовной жизни, теряет свое центральное значение, утончается, индивидуализируется и в конце концов становится ancilla ethicae. Религия в нас есть функция этической жизни – этот тезис Канта отвечает самым глубоким и затаенным замыслам в европейской душе. Найти для себя опору вне Бога, вернуться к обладанию всеми силами духа без помощи свыше, стать свободным вне Господа – вот к чему неустанно стремится европейский человек. Поэтому в религиозном имманентизме, в открытии религиозных сил в самом себе – ключ к пониманию самого существа духовной жизни Европы нового времени. Но религиозный имманентизм, конечно, совершенно неосуществим без идеи этической автономии, без признания, что в нас есть самостоятельный источник духовной жизни. Общеобязательность присуща и должна быть присуща лишь моральной жизни, а религиозные движения остаются чисто индивидуальной функцией… В таинственной борьбе с Богом, которую вела Европа и в которой так нужны были сумерки, так важно было забыть, с Кем идет борьба, – точкой опоры, источником сил и вдохновения была вера в человека. В борьбе этой нужно было опереться на что-то подлинно духовное, возвышающее нас над порядком природы. В искании этой точки опоры философия Канта, с ее приматом практического разума, с ее открытием этической автономии, была увенчанием и оправданием длительного процесса: найдена была формула, гораздо более важная, чем Декартовское cogito ergo sum.   Декартовская формула выводила из тупика теоретических сомнений,  давала исходную точку для теоретических построений, а этика Канта завершала процесс мучительных жизненных исканий. Отныне открывалась надежная основа для духовной жизни вне Бога; главная позиция была завоевана, была найдена безусловная точка опоры и связь с трансцендентной сферой была решительно и без вреда для себя порвана. Конечно, религиозные движения в душе не обрывались окончательно, для них даже отыскалось место где-то в тайниках души, но эти религиозные движения не только утеряли центральное и основное значение в духовной конституции человека, но, наоборот, сами оказались в зависимости от моральной жизни в нас.

Мне незачем следить здесь за дальнейшими судьбами всей этой этической мифологии, скажу только, что тот этицизм, который определил внутреннюю логику построений Фихте и который доныне имеет чрезвычайное влияние в духовной жизни Германии, был лишь утончением основного «дела» Канта. Но оставим эту тему, для нас сейчас важно другое. Как раз тот же Кант, который завершил столь долгие искания внерелигиозной духовной жизни, как раз он и обнаружил с достаточной ясностью слабые стороны той самой новой психологии, укрепить которую он хотел. У Канта с полной отчетливостью выступают как раз те черты «независимой» этики, которые определили ее крушение. Случилось то, что так часто бывает в духовной жизни: договоренная до конца мысль неизбежно обнажается в своих слабых сторонах. Идея этической автономии у самого же Канта – и здесь он типичнее и важнее его продолжателей – оказалась не очень надежной точкой опоры: для восполнения самых существенных сторон независимой этики пришлось выдвинуть учения о постулатах этического сознания, среди которых появился и постулат бытия Божия. На дне этической жизни, строго имманентной и автономной, вновь засветились вдруг лучи Господни – этическая жизнь в своих глубинах оказалась требующей связи с Богом. Правда, самый путь к Богу идет здесь через «независимую» этическую жизнь, но, если (применяя сюда терминологию Канта для других понятий) моральная жизнь является Formalgrund религиозной, то, наоборот, религиозная жизнь является Realgrund моральной. Сам Кант не сделал и не мог сделать этого вывода, но за него сделали другие – и больше всего Шопенгауэр, Гартман и Ницше.

В идее этической автономии есть, конечно, совершенно бесспорная сторона – в учении о свободе, как основе моральной жизни: только там, где человек свободно, а не под внешним принуждением ступает на путь Добра, только там и может идти речь о моральной жизни. Kein Mensch muss mussen! Но эта свобода необходима и в христианстве, которое ищет лишь свободного обращения души к Богу. Здесь нет еще никакой автономии, ибо это есть признание (выдвинутого как раз христианством) дара внутреннего, от всего сердца, а не внешнего обращения к тому, что мы считаем правдой, – где же искать источник правды (в нас самих, в  «чистой воле» и т. п. – или вне нас, в Боге), здесь вовсе еще не предрешается. Но в идее этической автономии, кроме признания бесспорного права человека на свободный выбор пути жизни, было еще другое – было убеждение, что в самом человеке есть источник его духовной силы, есть собственная почва духовной жизни. Моральный закон, встающий перед нами с непобедимой императивностью, восходит к нашей же чистой воле, пусть трансцендентальной, надъэмпиричной, но все же не трансцендентной. Для этической жизни не нужно ничего трансцендентного – в этом тезисе главный пафос Кантовской этики, в этом главная ценность ее для европейского сознания. Человеку нового времени не хочется трансцендентного, ему не нужен Бог, хотя нужна и дорога духовная жизнь и творчество.

Этический имманентизм, исключение трансцендентного в этике, прикрывают собой таким образом глубоко действующие мотивы религиозного имманентизма Этика Канта имеет прямым своим завершением философию религии Фейербаха; через Фейербаха Кант могуче влияет на весь духовный уклад новейшего времени. Конечно, в Европе есть много течений, которые вовсе не дорожат так этикой «чистой воли» и безусловного морального закона, – но духовная сила Европы заключена в тех, кто сохранил в себе способность безусловной и всецелой преданности идеалу. Этический идеализм есть conditio sine qua non духовного здоровья, – вот почему этика автономии с его безусловным идеализмом так нужна Европе.

Но не трудно заметить, что в системе автономной этики, хотя и коренящейся в способности «практического разума» есть свой элемент мистицизма, притом агностического оттенка. Живая эмпирическая личность, в которой и для которой совершается этическая борьба, стоит перед велениями категорического императива без права протеста – она должна безусловно подчиниться велению долга, императиву «чистой воли». Субъектом свободы оказывается вовсе не эмпирический, а трансцендентальный субъект,¹ а для эмпирического субъекта остается одно – поступить в полное и смиренное услужение своей же «чистой» воле. Все склонности, все движения эмпирического субъекта должны быть отброшены, а если даже смягчить ригоризм Канта, – то все равно они не имеют сами по себе никакой этической цены и могут быть этически оправданы лишь через освящение их лучами практического разума. Могут быть и такие редкие случаи, когда весь эмпирический состав наш как бы растворяется в «чистой воле», наше эмпирическое я как бы сливается с трансцендентальным субъектом в нас, но это приобщение к чистой воле достигается поистине мистическим путем. В чем же выигрыш, полученный таким образом? Да в том, что раньше душа склонялась в любви и смирении перед непостижимой волей Бога, здесь же, на высотах «независимой» этической жизни, ее зовут склоняться перед непостижимым императивом трансцендентального субъекта! Там этическая жизнь вырастала из живого общения с Отцом Небесным – живым, любящим и премудрым, – и отсюда рождалась и рождается сладость отдачи себя целиком, без остатка Тому, Кого любим, Кем дышим и живем. Да, есть радость и правда в том, чтобы потонуть в Господе, отдать себя Христу и чувствовать, что душу нашу заливают волны бесконечности. «Непостижимое» неустранимо из этической жизни, но здесь  все оно освещено, все становится родным и дорогим в любви к Тому, Кто есть бездна непостижимая, но и бездна любви и промысла. Самая идея креста, переносящая момент непостижимости в нашу жизнь, приобретает глубочайший смысл, открывается в своей правде через тайну Креста Христова. Не постигаем, но любим – и в любви больше, чем постигаем. Мистический путь озарен своим собственным светом, льющимся от того, что стоит  за «непостижимым» крестом: за Голгофой было Воскресение Христово. Чаяние и предвкушение Воскресения открывает дорогу «обожения» (δ?ωσις) – как этический и религиозный идеал, это формулировал еще св. Афанасий Великий; на этом пути непостижимое теряет свою чуждость и постепенно становится близким и прозрачным…

А на путях этической автономии? Непостижимая «чистая воля» категорически требует себе подчинения – и чтобы как-нибудь ее осмыслить, Канту пришлось внести в число постулатов этического сознания – постулат бытия Божия, ибо сама в себе эта чистая воля сурова, непостижима. Все психическое приспособление к категорическому императиву не может пойти далее унылой amor fati. Кто ответит, зачем должны мы отдать всего себя, все дорогое и близкое непостижимой чистой воле, требующей безусловного исполнения долга? Где же та свобода, принцип которой положен в основу автономной этики, если эмпирический субъект вовсе не свободен, а приобщается к свободе лишь через безусловное подчинение императивам чистой воли! Правда, и в христианстве свободу можно найти лишь в Церкви, она не дана и здесь отдельному человеку, но в Церкви отдельный человек не теряет себя, а, наоборот, находит свое восполнение и питание.

Должно признать, что Ницше был глубоко прав в своей борьбе с мистикой долга у Канта. Мы, живые эмпирические субъекты, мы хотим для себя свободы, а не для трансцендентального субъекта в нас; мы хотим не потопить свою личность в безличном трансцендентальном начале, но лишь связать ее с тем, что непреходяще и выше времени. «Независимая» этика, освобождая этическую жизнь от религии, разрывая связь нашу с Отцом нашим на небе, – отдает затем нас в плен непостижимому началу в нас. Для эмпирического субъекта остается одно – сжаться во всем составе своих движений и без остатка раствориться в чистом я. В эмпирической нашей жизни нет и не может быть свободы, здесь царит неотменимая, сплошная причинность, – между тем этическая задача, извнутри связанная с излучениями свободы, заключается как раз в переработке  именно эмпирического нашего состава. Как эмпирическая личность, мы лишь объект, а не субъект этической деятельности, а началом, связующим две сферы в нас, является чувство долга – безусловная, безоговорочная преданность – «Категорическому императиву». Если этого  нет, то в нас просто не остается ни одного грана этики, мы просто теряем свое достоинство и не можем противоставить себя «слепой» природе…

Мы видели, что независимая от религии этика нашла свое надлежащее обоснование лишь в системе этической автономии. Ни этический натурализм, ни учение (английской этики) о моральном чувстве не могли обосновать претензии нашего духа: дальше описания этических фактов они идти не могли, оправдать противоставление себя действительности не были в состоянии. Но идея этической автономии, исходившая из признания самостоятельного источника моральной жизни в человеке, оправдывавшая его противопоставление природе, в развитии своем неизбежно закончилась подчинением личности надъэмпирическому в ней началу. Этический имманентизм оказался мнимым: ведь «чистая воля», «трансцендентальный субъект» и т. п. это не есть глубина и основа нашего эмпирического я, – такое метафизическое истолкование неверно и искажает самый философский замысел. Трансцендентальное в нас – внеэмпирично; от него есть пути к эмпирическому (в систему которого оно «внедряется»), но обратного пути нет. Хотя понятие автономной этики выдвигает то, что закон от нас самих, (αυτούς – сами), но это оказывается лишь игрой слов: автономия есть в нас, но она не от нас, она не наша. Никто не может ни объявить трансцендентальное я своим, ни вообще его индивидуализировать. Никакие поправки ко всей этой «трансцендентальной психологии» (по выражению Виндельбанда) не могут поправить дела: та чистая воля, которая одна может продуцировать безусловный императив, она никем не может быть признана своей. В глубине нашего духа вовсе нет никаких этических сил: в нас может открыться этическая жизнь, как продукция чистой воли, мы можем (и по системе этической автономии должны) отдать себя ей всецело, но это, вовсе не глубина нашего духа. Этический персонализм, как и этическая автономия по существу оказываются лишь провозглашенными: личность, в своей конкретности не есть субъект свободы, она есть лишь арена свободы – свободы трансцендентального субъекта…

Но дело было сделано. Если положительный смысл этической автономии, столь двусмысленный и трудный, не был усвоен вполне европейским сознанием, то ее отрицательные заслуги были очень высоко оценены: идея независимой, безрелигиозной этики как будто была прочно и навсегда утверждена. Однако, характерно, что дальнейшее развитие этической мысли идет по следующим двум направлениям: если одно течение пытается дальше развивать идею безрелигиозной этики, доходя до аморализма и нигилизма, то в то же время начинается неожиданное возвращение (чему, как мы видели, дал основание и сам Кант) к религиозной и метафизической этике. В истории духовной жизни Европы в XIX веке высшей точкой этого кризиса мне представляется «Исповедь» Л. Н. Толстого, где, пожалуй, ярче всего раскрыта драма, происходящая в европейской душе. Толстой в итоге своих блужданий приходит к бесповоротному для него сознанию, что основы жизни могут быть найдены лишь при связи нашей с сверхразумным и сверхнатуральным – с Богом. Мне кажется, что нигде – ни у Ренана, ни у Ницше, ни у Амиеля – не отразился с такой безыскусственностью и прозрачностью общеевропейский надлом, – и типично здесь все до конца – и то, как Толстой пришел к религии, и то, как он затем пугливо остановился перед возвращением в Церковь. Тайным созвучием отвечала европейская душа на признания Толстого в Исповеди, – и конечно суть здесь не столько в возврате к религии (его еще мало), сколько в возврате к религиозной этике, т. е. в отказе от идеи этической автономии и возврате к теономической психологии.

Самое крушение внерелигиозной моральной психологии передано у Толстого в несколько грубоватых и упрощенных тонах, но тем яснее, благодаря этому выступает логика процесса. Как известно, Толстой исходит из проблемы индивидуальной жизни – но это и есть собственно условный пункт в настроениях новой этики. Если в человеке найден самостоятельный источник моральной силы, если найдена таким образом основа для внерелигиозной духовной жизни и утверждено право религиозного имманентизма,то дает ли это личности именно то, в чем она нуждалась? Если да, то эпоха трансцендентной религии действительно кончилась: если в самом деле можно прожить без Неба, прожить достойно и духовно, – то замысел нового времени надо признать удавшимся. И вот Толстой с беспощадной ясностью вскрывает всю тщетность этого замысла, всю тоскливую пустоту, которая царит в современной душе. Смерть, мимо которой не пройти никому из нас, бросает такой зловещий свет на жизнь, – и перед лицом этого тускнеет и мельчает решительно все. Неотвратимость смерти и полная ее безусловность обращают в ничто все самое возвышенное и духовное… Потому в жизни нет смысла, что все должно оборваться: если в конкретной и эмпирической нашей жизни (а не в трансцендентальных процессах, ее определяющих) нет ничего непреходящего, вечного, то жизнь бессмысленна; вернуть ей смысл может лишь то, что свяжет нашу отдельную личность, в ее конкретности и эмпиричности, с Вечным и Абсолютным.  Это может дать только вера, т. е. живое и всецелое приближение к Абсолютному, а это значит, что жить мы можем лишь в лучах веры, питаясь и согреваясь ими. Внерелигиозная моральная жизнь невозможна – ибо в ней нет основного и существенного; бессмысленна и пуста внерелигиозная моральная психология, и, наоборот, полна радости и вдохновения моральная психология, связанная в нас с религиозной жизнью.

В Исповеди Толстого с непререкаемой ясностью возвращается европейская душа к религиозной морали – и пусть немногочисленны симптомы аналогичного перелома в других духовных вождях Европы, но где-то глубоко залегла уже трещина в европейской душе. Будет ли она разрастаться дальше, приведет ли она к тому спасительному обвалу, который расчистит внутренние горизонты и откроет путь духовного обновления – трудно сейчас сказать; кризис однако определился уже в полной мере. Дело идет, конечно, не о философской этике, как таковой, а о моральном сознании эпохи, о культурно-творческой психологии. В идее этической автономии существенна не столько та трансцендентальная транскрипция, которую придал ей Кант,² сколько учение о самостоятельном источнике духовной жизни. Поэтому в чисто философском смысле, как система теоретической этики, трансцендентализм в этике удержался доныне и может быть и будет еще долго держаться, но как необходимый элемент культурно-творческой психологии существенна здесь вера в этическое достоинство и силу человека. Эта вера, столь необходимая для современного сознания, может быть, конечно, защищаема за крепкими стенами трансцендентализма, – но не философская утонченность системы трансцендентализма сделала ее исторически бесплодной, а ее мистицизм, психологический ее трансцендентизм. Ведь трансцендентальное я, как субъект свободы, как носитель этического творчества, не есть какая-то идеальная ступень в развитии эмпирической личности, до которой она, хотя бы и в процессе бесконечного совершенствования, могла бы дорасти; оно не есть и некая «глубина» в эмпирической личности, хотя бы и не подлежащая эмпирическому раскрытию, но связанная со всей эмпирией: это «чистое я» просто находится в другом измерении, будучи лишь непостижимо сопряжено с эмпирической личностью без возможности взаимного действия друг на друга. В порядке конкретной моральной жизни «чистая воля», «чистое я» выступает со всеми чертами трансцендентизма.

Но если даже «онтологизировать» трансцендентальные функции, как это многократно и делалось в истории философской мысли, то обоснование веры в человека оказывается все же недостаточным и ненадежным: углубление в скрытые движения человеческой души неизбежно должно было разбить все эти надежды. Не Достоевский первый открыл подполье в человеческой душе – он лишь с гениальной силой договорил до конца то, что и до него высказывали различные художники и мыслители в разных концах Европы. Открытие «хаоса» в человеческой душе, жуткая ее широта, «неспособность к свободе» (вне Христа) – все это получило неожиданный и грозный финал в новейшей психопатологии, убедительно раскрывающей «неустроенность» человеческой психики, ее бессилие в самоустроении, возможность роковых провалов. Куда было деть, можно ли было скрыть эту правду о человеке, о роковой coincidentia oppositorum, о «радикальном зле» – вообще о грехе в человеке? «Естественное», которое даже еще в XIX веке отожествляли так часто с «разумным», оказалось до такой степени пронизано «неразумным», до такой степени сложным и в то же время бессильным в отношении задач духовной жизни, что былая вера в человека, былая идиллическая успокоенность стала просто невозможной. Здесь существенна именно эта внутренняя наша неспособность своими силами овладеть тайной свободы:бессилие натуральной свободы, действительная, а не выдуманная потребность в Высшей Силе не уподобляет ли душу нашу мелкому суденышку на бурном море, которое жадно ищет на горизонте спасения в большом и крепком корабле? Духовное творчество, если только не тешить себя словами да иллюзиями, возможно лишь как некое чудо среди «порядка» природы – оно стало каким-то «путешествием по водам». Не тонули бы мы, если бы держались, подобно ап. Петру, за руку Христову, но без этой спасающей руки нас поглощает безличная, равнодушная, безграничная стихия. От этого внутреннего бессилия, от бесплодия духовных напряжений, поскольку они не хотят знать Неба, от глубочайшего внутреннего уныния и скепсиса, разъедающего самое заветное и дорогое в нашей душе – давно уже содрогнулся европейский человек. Гордая идея «независимой» моральной жизни уже не только перед лицом смерти (как у Л. Толстого), но и перед лицом жизни, понятой в ее сложности и подлинности, оказалась просто пустой претензией, о которой стыдно и больно вспоминать. И человечество, надеявшееся обойтись без Бога, все чаще и глубже приходит к сознанию своей ограниченности, к тоскливому чувству своей метафизической пустоты – и идеяспасения человечества, столь глубоко чуждая и даже отвратительная для верующих в прогресс, все более неотвратимо овладевает умами. Сознание греха, почти утраченное на почве «автономической» психологии, вновь становится близким нашей душе, и этим восстанавливаются самые основы теономической психологии. Heвериe в человека так же несправедливо, как и гордая вера в него: сознание своей ограниченности и греховности не должно понижать стремления к идеалу, и это возможно лишь при вере в Того, Кто своим распятием и воскресением открыл нам путь к «обожению» и дал силы победить грех. Мы сами не можем победить грех – это смиренное сознание не означает, что в нас нет ничего кроме греха; не отчаяние, а молитвенное обращение к Богу рождает сознание греха, и это значит, что все наше моральное развитие невозможно без Бога. Не ложно слово Спасителя, что мы ничего не можем сделать без Его помощи, но это обращение к Спасителю впервые и реализует в нас дар свободы – во Христе возвращается и благословляется для нас все.

В течение XIX века с полной отчетливостью обрисовался факт могучего роста аморализма – я имею в виду не падение нравов и не рост преступности, а тот глубокий провал в моральном сознании, который раньше настолько был редок, что его включили даже в число душевных заболеваний – moral insanity. Словно иссякли те воды, которые раньше питали моральные силы в душе, и идет неустранимое и страшное высыхание моральных движений в нас. Это опустошение души, часто прикрываемое различными идеологическими построениями, трактовалось не раз, как симптом духовного одряхления, как гипертрофия рефлексий и т. п. А между тем истинный смысл высыхания моральных сил в современной душе состоит в том, что оторванные от религиозной жизни, от церковного питания моральные движения растрачивали – без нового пополнения – накопленную ранее в них силу. Не так еще трудно преодолеть теоретический, идейный аморализм, но оживить в нас моральные движения, заполнить душу этическим вдохновением, зажечь ее энтузиазмом – это под силу лишь тому огню, который присущ вере в Бога – Любовь. Конечно, зажигались и долго еще будут зажигаться всякие искусственные огни, которые могут на известное время заменять отсутствие подлинного огня, но все эти суррогаты религии, как вера в прогресс, вера в человечество скоро тускнеют. Перед лицом всего того, что принесла великая война, как сохранить наивную веру в человечество? А потеряв эту веру, во имя чего может современный человек служить добру? Внерелигиозная моральная жизнь стала совсем трудной и редкой…

Моральное опустошение, рост аморализма глубоко связаны, как я думаю, с исчезновением веры в Добро. Пока жизнь текла в привычных формах, это выветривание веры в Добро почти не замечалось, но в переходную эпоху, как наша, все обнаружилось, раскрылась унылая тоска и исчезновение веры в Добро – и нет другого пути морального оздоровления для европейского человечества, как возврат к религии, к ее внутренним силам. Секуляризация морали от религии не удалась – вот крупнейший факт в новейшей европейской Жизни, перед которым мы стоим. Все те разнообразные пути, по которым шла европейская мысль в своем стремлении обойтись в построении жизни без Бога, – все они пройдены до Конца. Это унылое и горькое сознание не может быть ослаблено ни экономической, ни технической мощью современной культуры, – наоборот, на этом фоне еще более горько ощущает себя современная ищущая душа. Суррогаты и подделки могут тешить лишь наивных и неопытных людей, – а страшная правда о том, что подорваны самые основы морального здоровья, что этический имманентизм, внерелигиозная моральная жизнь неосуществимы, рано или поздно предстает во всей силе перед нами. Всегда найдутся Дон-Кихоты безрелигиозного гуманизма, бескорыстные и трогательные поклонники автономной этики; найдутся и защитники философской традиции и кабинетные рыцари трансцендентализма. Но необходимость глубокого, а не поверхностного, подлинного, а не мнимого обновления основ культурно-творческой психологии так настоятельна, так нужна, что всеми силами надо стремиться к возврату к религиозной этике, к теономической психологии. Это решительно не значит, что должно прямо возвратиться к средневековью – я говорил уже, что этика средневековья не была теономической, что она была настолько пронизана гетерономными моментами, что распад средневековья был внутренно неизбежен. Собственно говоря, сочетание теономической психологии со всем основным и существенным в современной культуре вовсе не представляет серьезныхиндивидуальных трудностей. Но поскольку дело идет не об индивидуальном, а об историческом выходе из тупика, эти трудности действительно велики. Должны быть сделаны героические усилия, чтобы в недрах современной жизни расчистилась почва для церковной культуры. Дехристианизация жизни зашла так далеко, что возвращение к построению жизни на началах христианства исключительно трудно (в порядке не индивидуального, а исторического творчества). Обновление жизни и укрепление «теономической» психологии не может быть декретировано сверху, вообще не может быть проведено внешними путями; где-то должно быть явлено это обновление жизни, чтобы затем своим очарованием привлекать к себе ищущие души. Лишь на основе такого внутреннего срастания религиозных сил человечества может быть проложен путь для возвращения к церковной культуре. Наука и искусство, экономика и политика, социальная взаимопомощь и педагогическая работа должны быть извнутри связаны с «теономической» психологией – и это означает не внешнюю борьбу со всем строем современности, столь пронизанным богоборчеством и самоутверждением, а внутреннее выделение и внутреннюю концентрацию религиозных сил Европы. Уже в течение XIX века и особенно в XX веке можно отметить отдельные проявления этого нового духа. Но задача, перед которой мы стоим, слишком велика, чтобы быть разрешенной такими отдельными усилиями. Стоим ли мы в преддверии новой религиозно-творческой эпохи или нам предстоит быть свидетелями дальнейшего морального разложения Европы – это должно достаточно определиться уже в ближайшие два-три десятилетия…

Автономия (СОЦИАЛЬНАЯ ПСИХОЛОГИЯ) — iResearchNet

Термин автономия буквально означает «самоуправление» и, таким образом, означает регулирование самим собой (авто). Его противоположность, гетерономия, относится к регулированию «инаковостью» (гетерон) и, следовательно, силами, «отличными от» или чуждыми ему. Короче говоря, автономия касается степени, в которой действия человека самоопределяются, а не по принуждению или принуждению.

В области психологии концепция автономии является центральной и спорной.Автономия играет центральную роль в том, что психологи, занимающиеся вопросами развития (ребенок), личности и клинические аспекты, долгое время считали автономию признаком созревания и здорового или оптимального функционирования. Это противоречиво в том смысле, что понятие автономии часто путают с такими понятиями, как независимость, обособленность и свобода воли, что порождает споры о его актуальности и важности в разные периоды развития, гендера, индивидуалистической и коллективистской культур.

Проблема автономии была первоначально импортирована в социальную психологию благодаря работам Фрица Хайдера и Ричарда деЧармса.Хайдер утверждал, что именно «наивная психология» людей (их интуитивное понимание) определяет, как они интерпретируют события и, следовательно, как и почему они действуют так, как они поступают. Среди наиболее важных аспектов его наивной психологии было различие Хайдера между личной причинностью, в которой поведение предназначается их авторами, и безличной причинностью, в которой действия или события вызываются силами, не находящимися под личным контролем. Хайдер рассуждал, что люди обычно считают людей ответственными только за поведение, которое они лично вызвали или намеревались.Впоследствии деЧармс развил мышление Хайдера, выделив два типа личных причинно-следственных связей. Некоторые преднамеренные действия — это те, которые человек хочет совершить и в отношении которых он или она чувствует инициативу и волю. ДеЧармс сказал, что эти действия имеют внутренний воспринимаемый локус причинности. Другое намеренное поведение приписывается силам вне себя, и у них есть внешний] воспринимаемый локус причинности.

Теория самоопределения — это современная перспектива, основанная на традиции Хайдера и деЧармса с всеобъемлющей теорией автономии в том, что касается мотивации.Теория самоопределения конкретно определяет автономию как самоопределение своего поведения; Автономное действие — это поведение, за которым стоит актер, и если бы он был рефлексивным, то одобрил бы и оценил его. То есть автономия представляет собой чувство воли или ощущение того, что вы делаете что-то по собственному решению или инициативе. Противоположность автономному действию — это управляемая мотивация, при которой поведение воспринимается, вызывается или вызывается силами, чуждыми или внешними по отношению к самому себе. Контролируемые действия — это те действия, которые человек делает без чувства воли или желания.

Любое поведение можно рассматривать как лежащее в континууме от меньшей до большей автономии. Наименее автономным является поведение, мотивируемое навязываемыми извне вознаграждениями и наказаниями. Действия, регулируемые извне, зависят от постоянного внешнего давления или подкрепления и, таким образом, в большинстве случаев плохо поддерживаются. Учащийся, который выполняет домашнее задание только потому, что родители вознаграждают его или ее за это, является внешне регулируемым, но не очень автономным. Когда прекращается вознаграждение, может исчезнуть и домашнее задание.Несколько менее контролируемы интроецированные правила, в которых поведение человека регулируется избеганием стыда и вины и, с положительной стороны, желанием одобрения себя и других. Когда подросток воздерживается от обмана, потому что он или она будут чувствовать себя виноватыми, это будет интроецировано, потому что подросток контролирует себя чувством вины. Еще более автономными являются интегрированные правила, в которых человек сознательно оценивает свои действия и находит их соответствующими своим ценностям и мотивам.Человек, действующий исходя из глубоко укоренившихся моральных убеждений, будет действовать в соответствии с интегрированным регулированием и будет чувствовать себя очень автономным. Наконец, некоторые виды поведения имеют внутреннюю мотивацию, что означает, что они по своей сути являются забавными или приятными. Человек, который играет в теннис после школы просто для развлечения, внутренне мотивирован и будет чувствовать себя в этом автономным.

Несколько теоретиков социальной психологии и психологии личности предположили, что автономия является основной психологической потребностью. Это потому, что в целом, когда люди ведут себя автономно, они чувствуют себя лучше и работают лучше.Из-за отсутствия автономии люди теряют интерес к своей работе и даже могут заболеть. Соответственно, факторы, поддерживающие автономию, могут повысить не только качество мотивации, но и общую адаптацию человека.

Многие исследования демонстрируют, как социальные события могут влиять на воспринимаемую автономию и, в свою очередь, на постоянную мотивацию людей. Когда родители, учителя или начальство используют награды для управления поведением, оказывают давление на людей оценками, отнимают у них выбор или внимательно следят за ними, люди обычно чувствуют себя контролируемыми.И наоборот, когда власти предоставляют другим больший выбор, позволяют им выражать мнение и вносить свой вклад, а также обеспечивают положительную и некритическую обратную связь, они способствуют большей автономии и повышают мотивацию и настойчивость.

Тема того, как внешние награды могут повлиять на автономию людей, была очень тщательно изучена и является очень спорной, потому что это очень важный вопрос в таких условиях, как работа, школа и семейная жизнь. Исследования показывают, что когда вознаграждения распределяются таким образом, чтобы контролировать поведение или производительность получателей, они обычно подрывают чувство автономии и, таким образом, уменьшают как интерес, так и внутреннюю мотивацию.Таким образом, ребенок, который учится играть на новом музыкальном инструменте, может потерять интерес после того, как кто-то даст ему вознаграждение за игру. Теперь ребенок захочет играть, только если он снова будет вознагражден, а это значит, что у него меньше внутренней мотивации. Однако вознаграждения также могут использоваться неконтролирующими способами, например, когда они выдаются неожиданно или в качестве подтверждения компетентности; Полученные таким образом награды обычно не подрывают автономию.

Как отмечалось ранее, автономия — это понятие, которое часто путают с независимостью.Один из простых способов отличить эти идеи — представить независимость как не полагающуюся на других в вопросах ресурсов или поддержки, тогда как автономия касается того, насколько человек волевой или самоопределен. Таким образом, люди могут быть независимыми или добровольно зависимыми, например, когда они решают полагаться на кого-то другого за помощью. Людей также можно заставить полагаться на кого-то еще, и в этом случае им не хватит автономии. Точно так же человек может быть гетерономно независимым, как если бы он был вынужден «действовать в одиночку», или автономно независимым, например, когда кто-то желает сделать что-то самостоятельно, без помощи.

Отличие автономии от независимости особенно важно для исследований в области развития и межкультурных исследований. Например, исследования показали, что подростки, которые автономно полагаются на родителей, как правило, лучше приспособлены, чем те, кто более отстранен или независим от родителей. Также очевидно, что культуры сильно различаются по ценностям, касающимся независимости: индивидуалистические культуры придают большее значение людям, действующим независимо, а коллективистские культуры более ориентированы на взаимозависимость.Однако исследования показывают, что независимо от того, занимается ли человек индивидуалистической или коллективистской практикой, все равно имеет значение, чувствует ли он себя автономным. Похоже, что люди во всех культурах чувствуют себя лучше, когда действуют осмотрительно, даже если то, что они обычно делают, может отличаться. Вот почему люди во всем мире часто борются за свободы и право добиваться того, что они действительно ценят.

Точно так же автономия не связана с обособленностью. Обособленность относится к отсутствию связи с близкими людьми.Люди могут быть очень автономно связаны с другими, например, когда они любят кого-то и хотят быть с ним рядом. Действительно, люди часто очень автономны в попытках установить связь с людьми, которых они любят, и позаботиться о них.

Еще одно важное различие — между автономией и свободой воли. Свобода воли, согласно большинству интерпретаций, включает некоторое представление о неопределенном действии или действии, которое вызвано душой или собой, которые полностью независимы от окружающей среды. Автономия, напротив, не имеет этих последствий.Большинство социологов считают, что любое поведение имеет стимул или причину либо внутри организма, либо в его окружающей среде. Но даже если все действия вызваны в этом смысле, они все равно могут значительно различаться по степени своей волевой или автономности.

Практическое применение исследований автономии можно найти повсюду. Поскольку люди, которые действуют автономно, более настойчивы, работают лучше и более приспособлены, становится важным выявить факторы в реальном мире, которые способствуют автономии.Таким образом, было проведено множество исследований о том, как поддерживать автономию в таких областях, как образование, спорт, работа, здравоохранение и психотерапия. Было показано, что во всех областях как структура стимулов, так и стили надзора влияют на автономию и связанные с ней положительные результаты.

Автономия — это тоже то, что можно культивировать изнутри. Поскольку автономия касается регулирования поведения через себя, она усиливается способностью человека отражать и оценивать свои собственные действия.Можно научиться размышлять свободно, расслабленно или заинтересованно, что может помочь избежать импульсивных действий, внешнего или внутреннего принуждения. В рамках теории самоопределения такая рефлексивная обработка характеризуется концепциями осознания и внимательности. Повышенная внимательность может помочь людям лучше понять, почему они действуют так, как они есть, и может предоставить информацию, которая поможет им впоследствии действовать с большим чувством выбора и свободы.

Артикул:

1. Коричневый, К.У. и Райан Р. М. (2003). Преимущества присутствия: внимательность и ее роль в психологическом благополучии. Журнал личности и социальной психологии, 84, 822-848.
2. Чирков В., Райан Р. М., Ким Ю. и Каплан Ю. (2003). Дифференциация автономии от индивидуализма и независимости: перспектива теории самоопределения интернализации культурных ориентаций и благополучия. Журнал личности и социальной психологии, 84, 97-110.
3. deCharms, R. (1968).Личная причинно-следственная связь. Нью-Йорк: Academic Press.
4. Деси, Э. Л., и Райан, Р. М. (1985). Внутренняя мотивация и самоопределение в поведении человека. Нью-Йорк: Пленум.
5. Райан, Р. М., & Деси, Э. Л. (2000) Теория самоопределения и содействие внутренней мотивации, социальному развитию и благополучию. Американский психолог, 55, 68-78.
6. Тейлор, Дж. С. (2005). Личная автономия. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.

Психологическая автономия и иерархическая взаимосвязь как организаторы путей развития

Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci.2016 19 января; 371 (1686): 20150070.

Институт психологии Оснабрюкского университета, 49069 Оснабрюк, Германия

Издано Королевским обществом. Все права защищены.

Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

Abstract

Определение себя и других можно рассматривать как воплощение двух измерений автономии и взаимосвязи. Автономия и родство — это две основные человеческие потребности и культурные конструкции одновременно. Это означает, что они могут определяться по-разному, но при этом оставаться одинаково важными.Соответствующее понимание автономии и родства социализируется в повседневном опыте повседневной жизни с рождения. В этой статье изображены два пути развития, которые подчеркивают разные концепции автономии и родства, которые адаптируются в двух разных средовых контекстах с очень разными возможностями и ограничениями. Западные дети среднего класса социализируются в направлении психологической автономии, то есть верховенства собственных намерений, желаний, индивидуальных предпочтений и эмоций, что дает определение родства как психологической оборотной конструкции.Дети-фермеры, живущие не на западе, социализируются в направлении иерархической взаимосвязи, то есть позиционирования себя в иерархической структуре общинной системы, что дает определение автономии как ориентированной на действия, основанной на ответственности и обязательствах. Младенчество можно рассматривать как культурную линзу, через которую можно изучать различные программы социализации. Описываются стратегии воспитания, направленные на поддержку этих различных целей социализации немецких и евро-американских родителей, с одной стороны, и фермеров из Северо-Западного Камеруна, с другой стороны.Делается вывод о том, что необходимо рассмотреть различные пути, чтобы понять психологию человека с глобальной точки зрения.

Ключевые слова: пути развития, младенчество, психологическая автономия, иерархическая взаимосвязь

1. Представления о себе и других

Представления о себе и других организованы по двум основным измерениям, которые представляют универсальные человеческие потребности и культурно определенные конструкции в то же время: автономия и родство. Автономия означает самоуправление и ответственный контроль над своей жизнью.Родство относится к социальной природе человека и связанности с другими. И то, и другое можно рассматривать как часть общечеловеческой психологии, и оба они внутренне взаимосвязаны. Природа их взаимоотношений в последние десятилетия подвергалась различным концепциям с разных точек зрения. С культурной, точнее, с точки зрения общества или страны, концепции индивидуализма и коллективизма стали широко заметными [1,2]. В этой концепции индивидуализм относится к автономии, тогда как коллективизм относится к родству.На основе крупномасштабных анкетных исследований [3] индивидуализм был определен как противоположность коллективизму в биполярном одномерном масштабе. Эта точка зрения выражает то, что больший акцент на одном автоматически уменьшает акцент на другом. Эти концепции были перенесены также на индивидуальный уровень для описания индивидов и личности [4]. Соответствующие термины, которые использует Гарри Триандис, один из пионеров этого исследования, — это идиоцентризм и аллоцентризм [5].Идиоцентризм и аллоцентризм — это атрибуты личности, которые рассматриваются как ортогональные друг другу. Идиоцентризм описывает упор на уверенность в себе, конкуренцию, уникальность, гедонизм и эмоциональную дистанцию ​​от других. Аллоцентризм описывает упор на взаимозависимость, общительность и близкие отношения с другими. Хотя в этой концепции возможно быть высоким или низким в обоих измерениях, они обычно рассматриваются как взаимоисключающие. В результате множественной концептуальной и методологической критики [6] были сформулированы утверждения о том, что автономия и родство могут сосуществовать и должны сосуществовать, потому что они оба являются человеческими потребностями.Особенно заметной стала четырехполевая схема Каницибаши с вариациями в размерах агентности и межличностной дистанции [7]. Агентство можно определить с точки зрения автономии или с точки зрения гетерономии, межличностное расстояние с точки зрения близости или обособленности. Комбинируя эти категории, можно получить четыре различных типа, изначально сформулированных для семей, но вскоре перенесенных на определение «я». Независимое «я» сочетает в себе обособленность с автономией, взаимозависимое «я» сочетает гетерономию с близостью, а автономное родственное «я» сочетает автономию с близостью.Четвертый тип, отделенное гетерономное «я», представляет собой скорее патологическое состояние, и в последующих исследованиях ему в значительной степени не уделяется внимания. Предложение Каницибаши было продиктовано различными социально-экологическими профилями, где независимое «я» означает представителей западного среднего класса, взаимозависимое «я» — для сельского фермерского сообщества и автономное родственное «я» — для формально высокообразованных незападных городских семей и отдельных лиц. Контраст между западным и особенно восточноазиатским «я» стал центром другой очень известной концепции, начиная с основополагающей статьи Маркуса и Китаямы [8] о независимых и взаимозависимых «я».Они рассмотрели исследования различных аспектов личности и социального поведения и пришли к выводу, что евро-американское Я функционирует как независимое, самостоятельное и конкурентное агентство, уделяя особое внимание отдельному человеку с желаниями, намерениями и желаниями, в то время как японцы, корейцы или Китайское Я функционирует как взаимозависимый агент, который учитывает желания и намерения других социальных людей в своей исполнительной деятельности. Обе концепции ориентированы на явно городских образованных людей, поскольку исследования в основном сосредоточены на студентах колледжей и университетов.Вслед за этим были предложены различные вариации взаимозависимого «я», такие как совместное действие [9], коллективное господство [10] или относительное автономное «я» [11].

Общим для всех этих концепций является то, что автономия / действие / мастерство относится к интенциональному, ментальному миру желаний, желаний, познаний и контроля индивидуальных возможностей и выборов. С другой стороны, предполагается, что родственность покрывает потребность в близости с другими и любых социальных действиях на службе социальной системы.Обычно утверждают, что эти концепции ценятся и развиваются в разной степени в зависимости от культурного / географического контекста, такого как Европа-Америка или Восточная Азия. Однако, как я утверждал в другом месте, обе потребности одинаково важны для всех, но они должны проявляться по-разному в разных культурных / контекстных средах. Соответственно, должны быть разные способы и способы определения автономии и разные способы и способы определения родства без учета индивидуальной и общественной важности концепций [12,13].Далее будет разработана переосмысление автономии и родства. Поскольку можно предположить, что соответствующее понимание автономии и родства будет приобретено во время процессов социализации, будут выделены два разных пути развития с упором на разные концепции себя и отношений: западный средний класс и фермеры, работающие на натуральном хозяйстве. Это не исключает, что существуют другие концептуальные представления автономии и родства, связанные с другими контекстными требованиями.

2. Еще раз об автономии и родстве

Люди биологически подготовлены к развитию компетентности во всех возможных средах с универсальным репертуаром предрасположенностей и склонностей. В зависимости от конкретной информации об окружающей среде некоторые из этих склонностей усиливаются, а другие исчезают. Таким образом, люди готовы к приобретению различных способов автономии и взаимосвязи, которые в конечном итоге составят различные способы переживания и определения себя как личности.Представление о себе всегда включает определение себя по отношению к другим.

Предложение о пересмотре определения автономии и взаимосвязи основано на необходимости адаптироваться к различным условиям окружающей среды. Как уже отмечали Катитцибаши [14], Маркус и Китайма [15] и другие, в разных средах преобладают разные представления о себе. В литературе существует консенсус в отношении того, что независимое «я» в основном можно найти в контексте западного городского среднего класса.Представители западного городского среднего класса обычно имеют высокую степень формального образования / школьного образования, часто высшее образование. Уровень формального образования связан с репродуктивной историей и, следовательно, с семейными моделями. Чем выше формальное образование, тем позже рождается первый ребенок и меньше потомство. Представители западного городского среднего класса в основном живут в нуклеарных семьях из двух поколений, состоящих из родителей и их немногочисленных детей. Психологическая подготовка к компетентности в западном среднем классе основана на принципах, вытекающих из западной философской традиции.Основным предположением является то, что человеческое поведение и опыт зависят от личных предпочтений и выбора, воплощая индивидуальное право на свободу, самореализацию, самоопределение и самоуправление [16–18]. Более того, предполагается, что человеческое поведение и внутренний опыт в первую очередь обусловлены внутренними, автономными и независимыми психическими состояниями. Предполагается, что эти условия создают основу для здоровья и благополучия [19]. Акцент на самоопределении, основанный на независимых ментальных состояниях с акцентом на выбор, индивидуальные предпочтения, максимизацию себя и самореализацию, лучше всего описывается как психологическая автономия.Психологическая автономия реализует саморефлексивный способ быть сосредоточенным на исследовании и рефлексивном осознании личных желаний, желаний и намерений. Эта концепция представляет то, что обычно определяется как автономия или действие в большей части настоящей литературы. Этот способ определения автономии имеет последствия для определения родства. Связанность в этом мировоззрении должна означать, что отдельные, замкнутые люди устанавливают отношения с другими, которые выбираются самостоятельно, которые определяются и согласовываются с точки зрения индивидуальной психологической автономии.Таким образом, концепция родства служит психологической автономии. Психологическая автономия, таким образом, является ведущим принципом для воплощения взаимосвязи и, как следствие, определения себя. Это не означает, что родство менее важно для психологического функционирования и благополучия человека, чем автономия. Оно может даже стать доминирующим в психологическом опыте, потому что индивидуальная свобода всех социальных партнеров устанавливать и вести переговоры о взаимоотношениях также может стать источником неуверенности и стресса.В клиническом консультировании очень популярны термины взаимоотношения, работа или усилия, описывающие вложения, которые люди должны сделать, чтобы установить и поддерживать полезные личные отношения.

Этот особый образ жизни помогает людям функционировать в сложном мире, который характеризуется ежедневными многочисленными встречами с незнакомцами, неопределенностью и непредсказуемостью жизненных обстоятельств, связанных с технологическими и социальными изменениями, что требует мобильности конкурентоспособной рабочей силы.Таким образом, эгоцентризм и гибкость имеют решающее значение для определения и утверждения собственного положения человека в обществе.

Однако следует иметь в виду, что эти среды характеризуют жизнь и связанные с ней способы самоопределения только около 5% населения мира. Большинство населения мира живет в совершенно иных условиях с существенно разными социально-демографическими параметрами. Например, традиционно живущие сельские фермеры составляют около 30–40% населения мира.Это интересная группа для рассмотрения, потому что индустриальные и постиндустриальные общества, основанные на информации, развились из фермерских сообществ [20]. Более того, подавляющее большинство мигрантов, прибывающих в западные общества, происходят из деревень, занимающихся традиционным сельским хозяйством, в разных странах. Таким образом, знание психологической структуры этой культурной модели имеет решающее значение для сосуществования в современных мультикультурных обществах.

Фермеры, ведущие натуральное хозяйство в незападных обществах, обычно имеют относительно низкий уровень формального образования, самое большее от 0 до 7 лет обучения.Однако следует отметить, что эта квалификация относится исключительно к формальному школьному образованию и не выражает степень образования в целом, особенно приобретение неформального местного опыта. С более низким уровнем формального образования связан относительно ранний возраст при рождении первого ребенка, обычно в позднем подростковом возрасте. Число потомков выше, а организация семейной жизни находится в рамках домохозяйств, состоящих из нескольких поколений, с плавными границами. Повседневные дела, такие как сельское хозяйство и домашние обязанности, управляются совместными усилиями, когда каждый человек поручает задачи, которые интегрированы в иерархическую семейную систему.Социальная организация небольшая по масштабу, лицом к лицу с высокой степенью осведомленности и предсказуемости, в том числе лишь незначительные изменения от поколения к поколению. Коммунальные задачи могут быть решены только через воплощение общих целей, заменяющих в значительной степени личный выбор и предпочтения, и поведенческие обязательства, заменяющие в значительной степени отражения психического состояния. Эти акценты приводят к примату иерархической взаимосвязи.

Антропологи описали состояния ума, которые отличаются от рефлексивной теории разума, обсуждаемой в западной литературе [21].Например, обитатели тропических лесов Калули Южного моря утверждают, что они не знают, что думают или чувствуют другие или что у них на уме. Их концепция разума была описана Schieffelin & Ochs как выражение непрозрачности [22]. Точно так же Эверетт [23] в своих наблюдениях над индейцами пираха Амазонки описывает принцип «непосредственности опыта», исключающий упоминание переживаний за пределами «здесь и сейчас». Тем не менее, нельзя отрицать, что народ калули из Южных морей или индейцы пираха из Амазонки проявляют свободу воли и автономию в своей жизни; в противном случае они не смогли бы выжить в суровых и сложных условиях.Такое состояние ума также наблюдалось у камерунских фермеров нсо и индийских фермеров-раджпутов в Гуджарате [24].

Мы описали эти два самостоятельных пути как прототипы. Прототипность означает, что соответствующие режимы автономии и родства согласованы в большинстве, если не во всех сферах жизни. Частично сравнение двух прототипных экосоциальных контекстов и связанных с ними способов самооценки подразумевает противопоставление взаимоисключающих взглядов на человеческое поведение и опыт. Эта исключительность, однако, не означает, что эти концепции одномерны, биполярны или монолитны, как концепции индивидуализма / коллективизма или идеоцентризма / аллоцентризма, кратко описанные ранее.Помимо двух прототипных контекстов, возможно множество других конфигураций. Незападные высокообразованные городские семьи среднего класса представляют собой особенно хорошо изученную группу экосоциальных контекстов, которые дали начало определению автономного родства или взаимозависимости, упомянутому ранее [14,25,26]. Автономное родство отражает адаптивные изменения с учетом глобальной модели урбанизации и социально-экономического развития [7,25,27]. Высокий уровень формального образования и участие в современной рыночной экономике побудили эти семьи принять автономные ценности и связанную с ними систему общих значений и практик.В то же время сильная социальная сплоченность и семейная ориентация четко организуют, ориентируют и доминируют в более частных сферах жизни. Как вкратце упоминалось ранее, можно также предположить, что мигранты с иерархическим реляционным фоном, приходящие в западные общества с доминирующим психологическим автономным режимом функционирования, развивают комбинации, которые в последнее время рассматриваются как способы коллективной идентичности [28]. В более общем плане следует констатировать, что культуры нельзя рассматривать как статические единицы, а как изменяющиеся и развивающиеся организмы.Культурные ценности, установки и поведенческие коды постоянно меняются, потому что окружающая среда также меняется в зависимости от составляющих ее параметров. Однако культурные среды различаются темпами изменений. Среда, в которой условия жизни от поколения к поколению остаются одинаковыми, как это часто бывает в деревнях, основанных на натуральном сельском хозяйстве, претерпевает лишь небольшие изменения, тогда как жизнь западного среднего класса от поколения к поколению существенно различается. Однако изменение — это не одномерный процесс, он может варьироваться в зависимости от предметной области [29].

Для понимания комбинаций и синтезов знания о двух прототипах чрезвычайно полезны, потому что они позволяют распознавать измерения, лежащие в основе поведенческих и ментальных выражений / проявлений.

3. Социализация способов «я»

Представление о себе и о себе по отношению к другим приобретается в онтогенезе через процессы конструирования и совместного конструирования индивидов с их социальной, а также физической средой. Эти процессы начинаются с рождения, а возможно, и раньше.Человеческие младенцы обладают огромным набором возможностей, которые формируются и дифференцируются в зависимости от путей развития. Люди также обладают интуитивно понятным поведенческим репертуаром для ухода за младенцами и детьми. Здоровые взрослые мужчины и женщины, родители, а также лица, не являющиеся родителями, а также дети в возрасте до трех лет, спонтанно успокаивают суетливых младенцев, стимулируют их и получают удовольствие от взаимодействия с ними по различным каналам поведения [24] .Этот опыт дает младенцам возможность понять суть культурных моделей, преобладающих в их среде. Хотя предрасположенности, которые приносят с собой младенцы, а также родительский репертуар можно рассматривать как универсальные, контексты социализации, тем не менее, сильно различаются. Очевидно, что индивидуальные пути психологической идентичности и иерархической взаимосвязи не могут быть подготовлены и поддержаны одним и тем же опытом социализации. Тем не менее, люди сохраняют достаточную гибкость в течение своей жизни, чтобы приобретать новые стратегии.Однако чем моложе организм, тем легче учиться культуре, а полученные ранее знания более устойчивы к изменениям. Таким образом, исследования аккультурации продемонстрировали в последние годы, что ассимиляция, то есть отказ от культурной идентичности происхождения и замена ее новой идентичностью, является условием, которое приводит к стрессу, неблагоприятным достижениям в развитии и дезадаптации. Коллективная идентичность, например, предполагает аддитивные / множественные и интерактивные измерения идентичности [30].

Цели социализации, родительские идеи и этнотерии, а также поведенческие стратегии, отображаемые и оцениваемые, существенно различаются. В следующих разделах будут изображены различные пути развития в первые годы жизни. Эти отчеты в значительной степени основаны на нашей собственной исследовательской программе с участием семей-волонтеров из разных культурных контекстов. С семьями, представляющими эти разные социально-демографические профили, связывались из-за местных обычаев, например непосредственно в семьях среднего класса или через местные органы власти в незападных деревнях.Наблюдения за паттернами взаимодействия проводились в естественной семейной среде. Чтобы понять культурное значение поведенческих стратегий, были проведены интервью и обсуждения в фокус-группах (более подробную информацию о методологии исследования см. В Keller [24,28]).

4. Психологически автономный путь

С рождения младенцы испытывают не только интенсивное и исключительное внимание, но и значительное количество времени, которое они должны проводить в одиночестве. Их социальные контакты происходят во время ухода за ними, когда их кормят, меняют подгузники, купают, играют в ситуациях и в одиночестве.Социальные ситуации структурированы диадически, поэтому возможен личный обмен, который считается основным каналом общения. Типичная ситуация свободной игры показана в.

Ежедневный опыт ребенка из западного среднего класса.

Ребенка обычно кладут на спину вместе с матерью, отцом или, реже, бабушкой / дедушкой, склоняющейся над младенцем. Смотрители интуитивно отводят свое лицо на такое расстояние, на котором ребенок может сосредоточиться, чтобы у них было четкое зрение, которое составляет около 30 см [31], что позволяет сменить лицо.В то же время отображается набор игрушек, которые могут стимулировать ребенка цветом, формой, звуком и движением. Смотритель, обычно мать, сопровождает весь сценарий непрерывным потоком словесных комментариев. Комментируются сигналы младенца, формулируются вопросы и интерпретируются предполагаемые состояния, желания и намерения. Вербализация структурирована как квази-диалоги, вовлекающие ребенка в шаблонную беседу. Установки взаимодействия являются дистальными, потому что далекие чувства преобладают над зрением и слухом.Контакт с телом, тактильная стимуляция и стимуляция тела играют второстепенную роль.

Личный обмен представляет собой основу для более тонких, но, тем не менее, значимых культурных сообщений. Одним из таких сообщений является приобретение контрольных убеждений, то есть младенцы узнают, что они могут контролировать поведение других, и что в то же время делает социальную среду предсказуемой. Это достигается с помощью механизма обнаружения непредвиденных обстоятельств. В течение первых месяцев жизни у младенцев очень ограниченная продолжительность памяти — около 1 секунды [32].Если в этот промежуток времени происходят события, их можно воспринимать как принадлежащие друг другу. Таким образом, тенденция реагировать на сигналы младенцев быстрее секунды, очевидно, возникла как часть интуитивного репертуара воспитания. Это позволяет младенцам воспринимать себя как агентов в социальном мире. В то же время младенцы воспринимают себя отделенными от других, что также является краеугольным камнем в развитии психологической автономии [31,33].

Игрушки — это не только средство для когнитивной стимуляции, они также подготавливают младенцев к тому, чтобы они могли проводить время самостоятельно, без других.Поэтому матери с самого начала стараются обратить внимание своих малышей на игрушки и спрашивают: «Что ты видишь?» Скажи мне, что ты видишь? Что вы видите? »

В то же время они дают младенцам возможность сосредоточиться на них или на объекте:« Она смотрит на их игрушку. Это интереснее, чем мама. Хорошо! Она может это сделать! »

Поддержка интереса к игрушкам открывает путь для программы социализации, позволяющей функционировать отдельно от других, то есть иметь возможность проводить время в одиночестве, что составляет еще одно измерение независимости.Мать лет тридцати с небольшим, чей ребенок только что исполнилось три месяца, довольно ясно выражает эту философию:

• М: И они не требуют постоянного присутствия кого-то там. «Потому что иногда они становятся такими навязчивыми и плаксивыми, и это только потому, что они не знают, как оставаться в одиночестве. И для детей, для людей важно иметь отношения с самими собой, чтобы они могли побыть в одиночестве.

• I: Мм. Когда они постарше?

• М: Гм — даже когда они младенцы, им нужно просто не иметь постоянного — постоянно кого-то рядом.

• I: Mhm

• M: Помогает им развить некоторую самоидентификацию.

В продолжающемся исследовании немецких семей среднего класса мы обнаружили, что трехмесячные дети проводят в одиночестве столько же времени, сколько они проводят в исключительном диадическом внимании, то есть 28% [34].

Еще одно раннее проявление индивидуальности — это проявление положительных эмоций. Демонстрация положительных эмоций инициирует отдельное индивидуальное «я» [35]. Ожидается, что младенцы будут улыбаться, особенно когда рядом находятся другие.«Я знаю, что вы наслаждаетесь жизнью!» — можно услышать от матерей из среднего класса, которые отвечают на улыбающиеся лица своих младенцев. Стремление к проявлению положительных эмоций можно даже выразить совершенно прямо: «Улыбнись, улыбнись» — противоречит другим разговорам, которые не дают выбора, а дают четкую команду. Мамы могут впасть в отчаяние, если ребенок не хочет улыбаться: «Моя дорогая, в чем дело? Вам скучно что ли? Неужели так сложно сделать дружелюбное лицо? »

Еще один краеугольный камень индивидуальности — похвала:

« Хорошо, ты самый высокий мальчик в мире, да? Посмотри, какой у тебя рост.Посмотри на эти сильные ноги. […] Посмотрите, какой большой этот большой мальчик? […] Супер детка, супер детка. Посмотри на это, посмотри ».

Это короткий разговор матери из среднего класса из Лос-Анджелеса со своим трехмесячным мальчиком.

Эти короткие записи демонстрируют, что повествовательная оболочка социальных взаимодействий, очевидно, очень важна. Эти приукрашенные разговоры знакомят ребенка с его или ее внутренним, умственным миром. Они сосредоточены вокруг внутренних состояний («Тебе скучно? Тебе это больше не нравится?»), Познания («Что ты думаешь об этом? Хмм?», «Ты помнишь циркуляр?»), Позитивной эмоциональности (« Вы улыбаетесь маме? »), Намерения (« О, ты хочешь дотянуться до этого сейчас.Вот и все. «) И предпочтения (» Хорошо, мне почитать тебе еще одну книжку? «,» Хочешь взглянуть на маму на секунду, или ты занят? Занято, да? «). Ментализация — это форма воображаемой умственной деятельности, которая позволяет воспринимать и интерпретировать поведение человека с точки зрения намеренных психических состояний (потребностей, желаний, чувств, убеждений, целей, целей и причин) [36]. Более того, интерпретации формулируются в формате вопросов, который вовлекает ребенка в квази-диалог, где каждый из даже самых тонких сигналов младенца рассматривается как коммуникативный вклад.

В течение первого года жизни психологическая автономия насыщается этими механизмами взаимодействия и разговора, которые разрабатываются и закрепляются в течение следующих лет. Культурные послания остаются неизменными по структуре и содержанию, но адаптируются к уровню развития ребенка. Двухлетний малыш испытывает обширное диадическое и исключительное внимание и в значительной степени направляет материнское поведение. Во время игровых эпизодов лидируют 19-месячные малыши из Германии из семей среднего класса.Мамы следят за их инициативами и играют с тем, во что начинают играть малыши [37]. Дети из западных семей среднего класса обычно не имеют никаких социальных обязательств или ответственности. Они привыкли следовать своим намерениям, желаниям и предпочтениям.

Следующая короткая стенограмма иллюстрирует попытки матери из Берлина убедить своего 19-месячного сына выполнить простую просьбу. В исследовании, в котором наблюдали за послушным поведением детей ясельного возраста, мы просили матерей давать простые приказы своим детям принести какой-либо предмет или убрать предмет.Запрошенные предметы, а также места были знакомы детям. Ниже приводится разговор об этой задаче.

Мать и дитя на кухне. Мать наклоняется к своему мальчику, который стоит рядом со стулом и смотрит на сиденье. Она говорит дружелюбным голосом:

• М: Не могли бы вы принести мне ткань? Вы знаете, где ткань? Хм? Где ткань?

  Мальчик просматривает разные части стула и пытается взобраться наверх. Похоже, он не обращает внимания на то, что говорит его мама.

• М: Что это, с какой мамы моет посуду? Губка, ты знаешь, где она? Хм? Не могли бы вы принести мне губку?

  Мать наклоняется ближе к мальчику. Мальчик обнимает стул и осматривает кухню.

• М: Хм? Маленькая мышь. Чем моет посуду Фабиан (имя)? Где вода, Фабиан?

  Мать берет мальчика за руку. Мальчик смотрит вверх, они смотрят друг другу в глаза.

  Мама держит мальчика, который хочет уехать.

• М: Мышонок, а где вода, а?

  Мальчик что-то бормочет, указывает рукой на раковину и смотрит на раковину.

• M: Можете принести губку? Та, с которой мама моет посуду?

  Мальчик смотрит в камеру и движется к камере.

• М: Ты принесешь мне губку, Фабиан, хм?

  Мать нежно гладит волосы мальчика.

• М: Ты принесешь мне губку?

  Мальчик подходит к камере.Он не выполняет просьбы своей матери, и в конце концов она сдаётся.

Этот пример ясно демонстрирует, что структура ранних разговоров продолжится в течение следующего года. Мать полностью ориентирована на ребенка, очень позитивна и поддерживает, использует тщательно продуманный речевой регистр. Она вкладывает свою просьбу в многочисленные вопросы, дает подсказки и, наконец, соглашается с тем, что ее мальчик не заинтересован в том, чтобы следовать ее просьбе, и не уделяет ей особого внимания.Она хочет, чтобы ее мальчик подчинялся без принуждения, по своей собственной воле и собственному решению, и признает, что он этого не делает. Присутствие камеры могло поддержать ее поведение, однако маловероятно, что она действовала бы качественно иначе без камеры. Заботы о социальной желательности могут сделать еще более выраженными культурно ценные формы поведения.

Эта структура остается неизменной в дошкольные годы, как демонстрирует следующая короткая стенограмма разговора между берлинской матерью из среднего класса и ее трехлетним мальчиком.Речь идет о дне рождения мальчика, которому около недели.

• М: Было круто, у тебя день рождения?

• C: Мм.

• М: Уже утром?

• C: Да, я хотел… красные подарки, а не синие.

• M: Красная упаковка, которую вы хотели для подарков?

• C: Ммм, да.

• М: А синие не понравились?

• C: Мммммм.

• М: Да, но подарки понравились? Да?

• C: Но только не этот синий с рыбками.

Маленький диалог сосредоточен вокруг цветовых предпочтений мальчика. Мать ясно понимает, что ему нужны были красные, а не синие бинты. Она подтверждает его предпочтения. Она использует мысленный язык с «симпатиями» и «желаниями». Мальчик выражает тот же мысленный язык, он четко формулирует свои предпочтения и говорит о своих желаниях и желаниях [38].Подавляющее большинство детей из западных семей среднего класса посещают детские сады, детские сады, детские сады вне дома. Чем выше уровень формального образования родителей, тем раньше дети обращаются за помощью вне дома и тем больше времени они проводят там [39,40]. Учебные программы в значительной степени отражают основы домашнего ухода: самостоятельный выбор занятий, выбор, максимальное подчеркивание индивидуальности, свободы воли и диадических взаимодействий. Таким образом, дети развиваются в единой культурной среде и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает личностный путь психологической автономии и связанная с ним концепция отношений.

5. Иерархический путь взаимоотношений

С рождения младенцы включены в плотную социальную сеть. Они постоянно находятся в непосредственной близости от своих опекунов; однако они никогда не оказываются в центре внимания. Они лежат на коленях, прикреплены к спине или бедрам своих опекунов. Фермерские семьи в сельских районах Индии и сельских странах Африки к югу от Сахары, которым сказали, что в западных странах младенцы проводят время в одиночестве, а также спят в одиночестве с самого раннего возраста, считают такую ​​практику жестоким обращением с детьми [24,41].Младенцы обычно имеют несколько опекунов, часто только маленьких детей старшего возраста, которые организованы в систему общей родительской опеки. Мать может быть основным опекуном среди других, но также может не быть основным опекуном своего ребенка (см. Ссылку [42] для нескольких примеров). Никаких дополнительных приспособлений для младенцев нет, они просто присутствуют во время повседневных дел женщин, таких как приготовление пищи, уборка и работа на ферме. Мальчики (братья, дяди, соседи) также заботятся о младенцах до тех пор, пока они не будут посвящены в мужской мир, когда жизни мужчин и женщин становятся довольно обособленными.Дети могут гулять по деревне с младенцами на спине. Благодаря такому расположению непосредственный контакт практически отсутствует. Телесный контакт — основной канал общения ().

Ежедневный опыт ребенка-фермера из Нсо.

Также есть условная отзывчивость, но не в дистальном канале; есть довольно близкие правила, тонкие телесные приспособления и вмешательства [43]. Еще одним важным аспектом воспитания является двигательная стимуляция, например, массаж в Индии или ритмические движения в случае северо-западного камерунского Нсо.Бывают даже периодические приступы исключительного внимания, когда младенцев Nso держат в вертикальном положении и ритмично перемещают вверх и вниз. Мы считаем эту практику очень важной стратегией воспитания и не верят, что дети могут развиваться и расти адекватно без этого специального лечения [44]. Ритмичность — важный краеугольный камень проксимального обращения с младенцем, и словесный / вокальный обмен также в основном осуществляется ритмично, часто синхронно с двигательной стимуляцией. Это специальное лечение не предназначено для того, чтобы дать младенцу переживания быть отдельным и независимым агентом, а, напротив, побудить ребенка к совместному действию, размыть границы эго и поддержать симбиоз между младенцем и опекуном.Поскольку этот образец выполняется несколькими опекунами, не акцентируется внимание на индивидуальных отношениях, но делается акцент на восприятии себя как части социальной системы. Это не исключает важности предсказуемости. Младенцы узнают, что существует надежный и предсказуемый ответ на их тонкие сигналы бедствия, который выражается как физическая доступность, а не дистальная реакция [45,46].

Игрушки и предметы практически не играют никакой роли в этой системе ухода. Система отсчета социальная, а не физическая.Стимулирование и развлечение ребенка также имеют второстепенное значение. Акцент делается на том, чтобы уменьшить или лучше избегать стресса и поддерживать ребенка в тихом, спокойном и утешенном состоянии. Это совпадает с подчеркиванием эмоциональной нейтральности. Контроль над эмоциональным выражением считается важным достижением в развитии в первые годы жизни. Фактически, младенцы Nso после двух месяцев демонстрируют меньше улыбок, чем младенцы из немецкого среднего класса, в соответствии со стратегиями взаимодействия их матери и опекунов [47].

В социальных ролях к младенцам обращаются часто от третьего лица, например как ребенок. Их также можно назвать «бабушками», что связывает их с предками, которых они могут заменить в жизненном цикле. Онтогенез является частью цикла с фазой духовной самости, а не линейным путешествием от рождения к смерти, как в западной философии [48].

Содержание речи, адресованной младенцам, касается других, «мы» вместо «я» и «я», на котором дети из западного среднего класса учатся концентрироваться.Контент обращается к проблемам здесь и сейчас, поведения и действий, а не к размышлениям и мыслям. Многие речи также содержат моральные послания и относятся к поведенческим нормам сообщества: «Мы не плачем здесь, в Мве» (название деревни). Здесь почти нет вопросов, кроме утверждений и инструкций, даже команд. Нет никаких признаков похвалы, скорее, стыд и поддразнивание являются ценной стратегией социализации. «Ты тыквенный лист?» — спрашивает мать своего трехмесячного мальчика, который не сидит прямо [49].Сообщалось также о поддразнивании и стыде из других контекстов отношений, например в Азии или на острове Калули [50]. Смотритель определенно берет на себя инициативу, помещая ребенка в более пассивное положение. Воспитатели знают, что хорошо для ребенка, поэтому им не нужно изучать их желания. Они подчеркивают важность интеграции в социальную систему. Бабушка Nso объясняет важность сотрудничества и обмена:

А потом, когда вы так сотрудничаете, вы видите, что жизнь идет, она движется.Понимаете, дни просто так заканчиваются. Но когда вы, как правило, производите плохое впечатление и не делитесь с людьми, вы просто в хаосе с людьми, короче говоря, вы не видите, как дни движутся. Вы даже не живете дольше. Это одна важная вещь. Вы не проживете дольше, когда сердитесь на людей. Но когда вы делитесь с людьми, они ободряют вас, и вы видите, что дни движутся быстрее.

Эта 70-летняя женщина резюмирует свою жизненную философию, жизненно важной частью которой являются сотрудничество и совместное использование, поскольку они неразрывно связаны с течением времени.

6. После первого года

В течение первого года жизни иерархическая взаимосвязь определяется этими социальными / интерактивными механизмами, которые в последующие годы будут консолидироваться в сети взаимоотношений домохозяйства и сообщества. Кроме того, этот путь характеризуется последовательностью культурных сообщений. Двухлетние дети научились соответствовать ситуативным потребностям, которые определяют пожилые люди, в том числе дети старшего возраста. Они умеют выполнять поручения и помогают в простых делах.В отличие от своих западных коллег из среднего класса, они немедленно выполняют запросы и без колебаний выполняют инструкции [51]. От них также ожидается, что они будут выполнять работу по дому независимо на основе предшествующего обучения: «если он где-то увидит свое блюдо, ребенок возьмет его и принесет в дом», — объясняет мать об адекватном поведении ребенка. Самостоятельное выполнение работы по дому и без напоминаний на самом деле является характеристикой хорошей памяти и умного ребенка [52]. Возможность вносить свой вклад в поддержание и функционирование домашнего хозяйства — это арена для развития самооценки и самостоятельности.Для обучения уже необходима автономия, потому что обучение осуществляется посредством наблюдения и подражания, а не посредством инструкций и дидактических предложений. 40-летняя женщина из Нсо объясняет в интервью: «Поступая так, вы говорите ребенку, что правильно. Да, делая это. Она учится быстрее, когда вы это делаете, и она видит, а не просто говорит ей ».

В отличие от экспрессивного и довольно громкого образа жизни западного ребенка среднего класса, ребенок-фермер Нсо молчалив, скромен и не хочет выделяться из группы.Дети-фермеры НСО молчат, и они научились отвечать коротко и утвердительно только тогда, когда их просят. Следующий разговор между матерью и ее трехлетним мальчиком является примером культурно высоко ценимого коммуникативного поведения (М — мать; В — ребенок).

• M: Мы пошли на территорию матери Ми, и что она дала тебе, фаай?

• C: Кто?

• М: мать Ми. Что она тебе дала?

• C: Puff puff (это местный продукт)

• M: Сядьте на стул.Вы пошли в дом Саллама и слышали, что они делают?

• C: Ммм?

• М: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они там делают?

• C: Ммм?

• M: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они делают?

• C: Не слышал.

• М: Я говорю, а? Вы ходили в дом Салламы, слышали, что они там делают?

• C: # они #

• M: # Они # пели песню это что?

• C: Они дали затяжку, вы дали затяжку.

• М: Давали затяжку?

• C: Вы дали затяжку.

• М: А ты поел.

Этот диалог, очевидно, построен по другим принципам, чем разговор между берлинской матерью и ее трехлетним мальчиком. Кроме того, здесь диаде мать-дитя было поручено рассказать о недавнем прошлом событии. Мать запрашивала конкретную информацию с закрытыми вопросами. Она хочет услышать этот единственный правильный ответ и не оставляет места для подробных детских комментариев.Разговор идет о других людях и сосредотачивается на еде и приеме пищи, то есть конкретном поведении. К ребенку обращаются в роли: фаай, что является традиционным титулом, который дается детям, опять же, для обозначения жизненного цикла. В целом беседа подтверждает общинную иерархическую структуру мировоззрения фермера НСО [38].

Дети НСО также посещают образовательные учреждения. В возрасте 3 лет они посещают детские сады, которые широко распространены в деревнях и принадлежат церквям и коммунам.Детей готовят к начальной школе и учат не только цифрам и буквам, но и моральному поведению и общественным ценностям. Они носят униформу и сидят в правильном порядке, чтобы слушать команды и инструкции учителей. Многие действия выполняются в группе, поют, повторяют, маршируют. Важна единообразие ритма, не допускающее индивидуальных вариаций. Таким образом, дети-фермеры НСО также развиваются в рамках согласованной культурной среды и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает самооценка иерархической взаимосвязанности и связанная с ней концепция отношений.

7. Заключение

Развитие знаний о себе и о других с самого начала различается в разных культурах. Он основан на опыте социальной, а также несоциальной информации, которая передается в ходе повседневной жизни. Эта информация передает нормы, стандарты и соглашения, разработанные в конкретных средах как приспособления к контекстуальным требованиям.Здесь изображены два прототипических пути. Один из путей адаптируется к образу жизни в среде высокообразованного западного среднего класса. Подготовка к жизни в конкурентном мире других отдельных независимых агентств осуществляется через индивидуальную психологическую автономию с ранним акцентом на субъективных желаниях, намерениях и предпочтениях. Показано, что эти цели социализации влияют на жизненный опыт младенцев с самого рождения. Другой путь, описанный здесь, адаптируется к жизни в общественной сети иерархически организованной расширенной семьи или клана.Подготовка к жизни в небольших деревнях лицом к лицу осуществляется через иерархическую взаимосвязь, где послушание и уважение формируют основу для ответственных действий в служении сообществу. Эта автономия действий в равной степени основана на индивидуальных решениях и обязанностях (как ухаживать за младшим братом или сестрой, сколько воды или дров можно нести, как продавать пельмени на рынке). Подготовка к жизни в определенной среде не исключает, однако, способности человека к изменению на протяжении всей жизни, включая приобретение различных способов самоуправления и различных социальных отношений.Мигранты убедительно демонстрируют, что эти процессы происходят и могут привести к множественной или коллективной идентичности [30]. Однако результаты этих процессов зависят от множества факторов, которые находятся не только в человеке, но и в домашнем сообществе, которое он покидает, и новом обществе, в которое он вступает [53]. Несоответствие между оставленным жизненным контекстом и объединенным, безусловно, является важным аспектом. Переход из типичного натурального фермерского сообщества с низким уровнем формального образования и реляционной структурой семьи в высокоформально образованную среду среднего класса, как западного, так и незападного, может быть самым сложным переходным этапом.Культурные модели в первую очередь зависят от конкретных социально-демографических профилей, которые часто совпадают с различием между городом и деревней. Жизнь в сельской или городской среде не связана как таковой с определенной культурной моделью.

Остается открытым для будущих исследований по выявлению других путей развития и их определяющих характеристик. Знание различных траекторий развития важно для понимания психологического развития с глобальной точки зрения.Различные концепции развития себя и отношений имеют всеобъемлющие последствия для понимания развития. Сферы развития, на которые делается упор в культуре, развиваются раньше других по сравнению с другими сферами. Для Nso, например, это касается моторного развития, которое обеспечивает раннюю физическую независимость и предлагает возможности для поддержки семьи. Для западных средних классов это случай раннего самопознания как индикатора развития категориального «я», который позволяет развивать обособленность и психологическую независимость на службе индивидуальных интересов (краткое содержание см. В ссылке [13]).Знание о различных траекториях также важно с точки зрения приложения. Программы и учебные планы, направленные на улучшение жизни людей в незападной среде, часто основаны на философии западного среднего класса и часто не имеют должного успеха (см. Также ссылки [54,55]). Необходимость учета культурных особенностей относится ко всем сферам жизни в многокультурных обществах, здравоохранению и консультированию, образованию и благополучию.

Благодарности

Мы особенно благодарны нашим ассистентам-исследователям на различных полевых участках и всем семьям, которые позволили нам поделиться своей повседневной жизнью и ответили на все наши вопросы.

Этика

Представленное здесь исследование было проведено в соответствии с этическими стандартами Немецкого исследовательского совета, который был основным финансирующим агентством, и этическими стандартами Оснабрюкского университета. Исследования с камерунским Нсо разрешены и контролируются Его Королевским Высочеством Сехмом Мбингло II, Верховным Фоном Нсо. Экспериментальные исследования в Камеруне были одобрены этическим комитетом Министерства здравоохранения. Все оценки проводились с полного согласия всех участвующих семей и отдельных лиц.

Конкурирующие интересы

У нас нет конкурирующих интересов.

Финансирование

Исследование, представленное здесь, было поддержано грантами Немецкого исследовательского совета.

Список литературы

1. Хофстеде Г. 1980 г. Последствия культуры. Международные различия в ценностях, связанных с работой. Беверли-Хиллз, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 2. Triandis HC. 1995 г. Индивидуализм и коллективизм. Боулдер, Колорадо: Westview. [Google Scholar] 3. Hofstede GH. 2001 г. Последствия культуры: сравнение ценностей, поведения, институтов и организаций в разных странах.Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 4. Triandis HC, Suh EM. 2002 г. Культурные влияния на личность. Анну. Rev. Psychol. 53, 133–160. (10.1146 / annurev.psych.53.100901.135200) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 5. Triandis HC, Leung K, Villareal M, Clark FL. 1985 г. Аллоцентрические и идеоцентрические тенденции. Конвергентная и дискриминантная проверка. J. Res. Чел. 19, 395–415. (10.1016 / 0092-6566 (85)

-X) [CrossRef] [Google Scholar] 6. Ойсерман Д., Кун Х.М., Кеммельмайер М. 2002 г. Переосмысление индивидуализма и коллективизма: оценка теоретических допущений и метаанализов.Psychol. Бык. 128, 3–72. (10.1037 / 0033-2909.128.1.3) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 7. Катитцибаши К. 2007 г. Семья, личность и человеческое развитие в разных странах. Теория и приложения, 2-е изд. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 8. Маркус Х.Р., Китайма С. 1991 г. Культура и личность. Последствия для познания, эмоций и мотивации. Psychol. Ред. 98, 224–253. (10.1037 / 0033-295X.98.2.224) [CrossRef] [Google Scholar] 9. Маркус Х.Р., Китайма С. 2003 г. Культура, личность и социальная реальность.Psychol. Inq. 14, 277–283. (10.1080 / 1047840X.2003.9682893) [CrossRef] [Google Scholar] 10. Hobfoll SE, Schroder KEE, Wells M, Malek M. 2002 г. Коммунальное и индивидуалистическое построение чувства мастерства в решении жизненных проблем. J. Soc. Clin. Psychol. 21, 362–399. (10.1521 / jscp.21.4.362.22596) [CrossRef] [Google Scholar] 11. Гор JS, Cross SE. 2006 г. Достижение целей для нас: относительно автономные причины в стремлении к долгосрочным целям. J. Pers. Soc. Psychol. 90, 848–861. (10.1037 / 0022-3514.90.5.848) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 12. Келлер Х (ред.). 2011 г. Культура и познание: перспективы развития. J. Cogn. Educ. Psychol. 10, 3–8. (10.1891 / 1945-8959.10.1.3) [CrossRef] [Google Scholar] 13. Келлер Х., Кертнер Дж. 2013. Развитие — культурно-специфическое решение универсальных развивающих задач. В «Успехах культуры и психологии», т. 3 (ред. Гельфанд М.Л., Чиу С.Й., Хун Ю.Й.), стр. 63–116. Оксфорд, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] 14. Катитцибаши К. 2005 г. Автономия и родство в культурном контексте: последствия для себя и семьи.J. Межкультурная психология. 36, 403–422. (10.1177 / 0022022105275959) [CrossRef] [Google Scholar] 15. Маркус Х.Р., Китайма С. 1994 г. Культурное конструирование себя и эмоций. Последствия для социального поведения. В «Эмоции и культура: эмпирические исследования взаимного влияния» (ред. Китайма С., Маркус Х. Р.), стр. 89–130. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] 16. Деси Э, Райан Р. 2008 г. Обеспечение оптимальной мотивации и психологического благополучия во всех сферах жизни. Может. Psychol.49, 14–23. (10.1037 / 0708-5591.49.1.14) [CrossRef] [Google Scholar] 17. Сниббе C, Маркус HR. 2005 г. Вы не всегда можете получить то, что хотите: уровень образования, свободу воли и выбор. J. Pers. Soc. Psychol. 88, 703–720. (10.1037 / 0022-3514.88.4.703) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 18. Айенгар СС, Леппер Р. 1999 г. Переосмысление ценности выбора: культурный взгляд на внутреннюю мотивацию. J. Pers. Soc. Psychol. 76, 349–366. (10.1037 / 0022-3514.76.3.349) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 19. Келлер Х.2013. Младенчество и благополучие. В Справочнике по благополучию детей (ред. Бен-Арье А., Касас Ф, Фронес I, Корбин Дж. Э.), стр. 1605–1627. Дордрехт, Нидерланды: Springer. [Google Scholar]

20. Левин Р.А., Левин С.Е. В процессе подготовки. Мир родителей: глобальный взгляд на воспитание детей.

21. Дуранти А. 2008 г. Дальнейшие размышления о чтении мыслей других людей. Антрополь. В. 18, 483–494. (10.1353 / anq.0.0002) [CrossRef] [Google Scholar] 22. Schieffelin BB, Ochs E (ред.). 1986 г. Языковая социализация в разных культурах.Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 23. Эверетт Д. 2009 г. Не спите, змеи: жизнь и язык в джунглях Амазонки. Нью-Йорк, Нью-Йорк: старинные книги. [Google Scholar] 24. Келлер Х. 2007 г. Культуры младенчества. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 25. Катитцибаши К. 1996 г. Автономно-реляционное Я: новый синтез. Евро. Psychol. 1, 180–186. (10.1027 / 1016-9040.1.3.180) [CrossRef] [Google Scholar] 26. Китайма С., Учида Ю. 2005 г. Взаимозависимое агентство: альтернативная система действий.В книге «Культура и социальное поведение: симпозиум Онтарио», т. 10 (ред. Соррентино Р., Коэн Д., Исон Дж. М., Занн М. П.), стр. 165–198. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 27. Катитцибаши К. 1990 г. Семья и социализация в кросс-культурной перспективе: модель изменений. В «Кросс-культурные перспективы: Симпозиум Небраски по мотивации 1989» (изд. Берман Дж. Дж.), Стр. 135–200. Линкольн, NE: Университет Небраски Press. [PubMed] [Google Scholar] 28. Келлер Х. 2011 г. Биология, культура и развитие: концептуальные и методологические соображения.В «Фундаментальные вопросы кросс-культурной психологии» (ред. Ван де Вейвер Ф. Дж. Р., Хасиотис А., Брейгельманс С.), стр. 312–340. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 29. Келлер Х., Ламм Б. 2005 г. Воспитание как выражение социально-исторического времени. Случай немецкого индивидуализма. Int. J. Behav. Dev. 29, 238–246. (10.1177 / 01650250500147485) [CrossRef] [Google Scholar] 30. Эшмор Р.Д., Део К., Маклафлин-Вольпе Т. 2004 г. Организационная структура коллективной идентичности: артикуляция и значение многомерности.Psychol. Бык. 130, 80–114. (10.1037 / 0033-2909.130.1.80). [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 31. Папоусек М, Папоусек Х. 1991 г. Ранние вербализации как предвестники языкового развития. В младенческом развитии. Перспективы немецкоговорящих стран (ред. Лэмб М.Э., Келлер Х.), стр. 299–328. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 32. Watson JS. 1985 г. Восприятие непредвиденных обстоятельств в раннем социальном развитии. В Социальном восприятии младенцев (ред. Field TM, Fox NA), стр. 157–176. Норвуд, Нью-Джерси: Ablex. [Google Scholar] 33.Келлер Х., Лохаус А., Фёлькер С., Каппенберг М., Часиотис А. 1999 г. Временная непредвиденность как независимый компонент родительского поведения. Child Dev. 70, 474–485. (10.1111 / 1467-8624.00034) [CrossRef] [Google Scholar]

34. Дворазик Н., Сенеш Р., Сердце Ю. 2014 г. Адаптация точечных наблюдений к городскому контексту. Распорядок дня родителей и их трехмесячных младенцев в Израиле и Германии. Документ, представленный на 22-м Конгрессе Международной федерации . Доц. для кросс-культурной психологии (IACCP), Реймс, Франция, июль 2014 г., .

35. Шведер Р. 1991 г. Мыслить через культуры. Экспедиции по культурной психологии. Бостон, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] 36. Фонаги П., Гергей Г., Юрист Е, Таргет М. 2002 г. Влияют на регуляцию, ментализацию и развитие личности. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Другая пресса. [Google Scholar] 37. Келлер Х., Борке Дж., Ламм Б., Лохаус А, Йовси Р.Д. 2011 г. Развитие моделей воспитания детей в двух культурных сообществах. Int. J. Behav. Dev. 35, 233–245. (10.1177 / 0165025410380652) [CrossRef] [Google Scholar] 38.Шредер Л., Кертнер Дж., Келлер Х., Чаудхари Н. 2012 г. Выделяться и вписываться: культурные предикторы автобиографических воспоминаний трехлетних детей во время совместных воспоминаний. Младенческое поведение. Dev. 35, 627–634. (10.1016 / j.infbeh.2012.06.002) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 39. Капиццано Дж., Мэйн Р. 2005 г. Отчет об исследовании: многие маленькие дети проводят долгие часы в присмотре за детьми (Снимок семей Америки III, № 22). Вашингтон, округ Колумбия: Издательство городского института. [Google Scholar] 40. Титце В., Беккер-Штолл Ф., Бенсель Дж., Экхардт А., Хауг-Шнабель Г., Калики Б., Келлер Х., Лейендекер Б. (ред.).2013. NUBBEK — Nationale Untersuchung zur Bildung, Betreuung und Erziehung in der frühen Kindheit. Forschungsbericht, Берлин: verlag das netz. [Google Scholar] 41. Шведер Р.А., Йенсен Л.А., Гольдштейн В.М. 1995 г. Кто спит, кто пересмотрел: метод извлечения моральных благ, неявных на практике. В «Культурные практики как контексты развития», т. 67 (редакторы Goodnow J, Miller P, Kessel F), стр. 21–39. Сан-Франциско, Калифорния: Джосси-Басс. [PubMed] [Google Scholar] 42. Отто Х., Келлер Х. (ред.). 2014 г. Разные грани привязанности.Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 43. Чапин BL. 2013. Привязанность в сельской местности Шри-Ланки: форма чувствительности, общения и автономии опекуна. В Пересмотренном Приложении: культурные взгляды на западную теорию (ред. Куинн Н., Магео Дж. М.), стр. 143–165. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] 44. Келлер Х., Фолькер С., Йовси Р.Д., Шастри Дж. 2005 г. Представление независимых и взаимосвязанных концепций ухода. В Теоретические подходы к раннему развитию: последствия для вмешательств (ред.Мохите П.), стр. 116–140. Центр перспективных исследований (CAS), кафедра HDFS M.S. Барода, Индия: Университет Бароды. [Google Scholar] 45. Келлер Х., Йовси Р.Д., Фелькер С. 2002 г. Роль моторной стимуляции в родительских этнотеориях. Случай камерунки Нсо и немки. J. Cross-Cultural Psychol. 33, 398–414. (10.1177 / 00222102033004003) [CrossRef] [Google Scholar] 46. Демут К. 2015 г. Общение матери и ребенка: культурные различия. В Международной энциклопедии социальных и поведенческих наук, т.8, 2-е изд. (Ред. Райт Дж.), Стр. 874–880. Оксфорд, Великобритания: Редакция Elsevier. [Google Scholar] 47. Kärtner J, Keller H, Yovsi RD. 2010 г. Взаимодействие матери и ребенка в течение первых трех месяцев: появление специфичных для данной культуры моделей непредвиденных обстоятельств. Child Dev. 81, 540–554. (10.1111 / j.1467-8624.2009.01414.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 48. Дасен PR (ред.). 1977 г. Психология Пиаже: межкультурный вклад. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гарднер. [Google Scholar] 49. Демут С, Келлер Х, Йовси РД. 2011 г. Mutter-Säuglings-Interaktion также kulturhistorisch formierte Tätigkeit — Ein Vergleich zwischen Kikaikelaki (Kamerun) und Münster (Deutschland).Tätigkeitstheorie. J. für tätigkeitstheoretische Forschung в Германии 4, 11–35. [Google Scholar] 50. Schieffelin BB. 1986 г. Дразнить и стыдить в детских взаимодействиях Калули. В «Языковая социализация в разных культурах» (ред. Шиффелин BB, Ochs E), стр. 165–181. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 51. Келлер Х., Йовси Р.Д., Борке Дж., Кертнер Дж., Йенсен Х., Папалигура З. 2004 г. Последствия для развития раннего родительского опыта: саморегуляция и самопознание в трех культурных сообществах.Child Dev. 75, 1745–1760. (10.1111 / j.1467-8624.2004.00814.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 52. Тейзер Дж. И др. Культурные концепции памяти: на примере немецких и камерунских детей из среднего класса. Поданный. [Google Scholar] 53. Димитрова Р., Бендер М., ван де Вейвер Ф. 2013. Глобальные перспективы благополучия в семьях иммигрантов. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] 54. Серпелл Р., Нсаменанг А.Б. 2014 г. Соответствующие местным условиям и качественные программы ВОДМВ: последствия исследований для развития и социализации детей из числа коренного населения Африки.Париж, Франция: ЮНЕСКО. [Google Scholar] 55. Йовси Р.Д., Самбо К, Барх Б., Бэрроу Г. 2010 г. Качественное исследование практики ухода за матерями и новорожденными в Либерии. Монровия, Либерия: MOHSW-UNICEF. [Google Scholar]

Психологическая автономия и иерархическая взаимосвязь как организаторы путей развития

Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci. 2016 19 января; 371 (1686): 20150070.

Институт психологии Оснабрюкского университета, 49069 Оснабрюк, Германия

Издано Королевским обществом.Все права защищены.

Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

Abstract

Определение себя и других можно рассматривать как воплощение двух измерений автономии и взаимосвязи. Автономия и родство — это две основные человеческие потребности и культурные конструкции одновременно. Это означает, что они могут определяться по-разному, но при этом оставаться одинаково важными. Соответствующее понимание автономии и родства социализируется в повседневном опыте повседневной жизни с рождения.В этой статье изображены два пути развития, которые подчеркивают разные концепции автономии и родства, которые адаптируются в двух разных средовых контекстах с очень разными возможностями и ограничениями. Западные дети среднего класса социализируются в направлении психологической автономии, то есть верховенства собственных намерений, желаний, индивидуальных предпочтений и эмоций, что дает определение родства как психологической оборотной конструкции. Дети-фермеры из незападных стран, ведущих натуральное хозяйство, социализируются в направлении иерархической родственности, т.е.е. позиционирование себя в иерархической структуре коммунальной системы, дающей определение автономии как ориентированной на действия, основанной на ответственности и обязательствах. Младенчество можно рассматривать как культурную линзу, через которую можно изучать различные программы социализации. Описываются стратегии воспитания, направленные на поддержку этих различных целей социализации немецких и евро-американских родителей, с одной стороны, и фермеров из Северо-Западного Камеруна, с другой стороны. Делается вывод о том, что необходимо рассмотреть различные пути, чтобы понять психологию человека с глобальной точки зрения.

Ключевые слова: пути развития, младенчество, психологическая автономия, иерархическая взаимосвязь

1. Представления о себе и других

Представления о себе и других организованы по двум основным измерениям, которые представляют универсальные человеческие потребности и культурно определенные конструкции в то же время: автономия и родство. Автономия означает самоуправление и ответственный контроль над своей жизнью. Родство относится к социальной природе человека и связанности с другими.И то, и другое можно рассматривать как часть общечеловеческой психологии, и оба они внутренне взаимосвязаны. Природа их взаимоотношений в последние десятилетия подвергалась различным концепциям с разных точек зрения. С культурной, точнее, с точки зрения общества или страны, концепции индивидуализма и коллективизма стали широко заметными [1,2]. В этой концепции индивидуализм относится к автономии, тогда как коллективизм относится к родству.На основе крупномасштабных анкетных исследований [3] индивидуализм был определен как противоположность коллективизму в биполярном одномерном масштабе. Эта точка зрения выражает то, что больший акцент на одном автоматически уменьшает акцент на другом. Эти концепции были перенесены также на индивидуальный уровень для описания индивидов и личности [4]. Соответствующие термины, которые использует Гарри Триандис, один из пионеров этого исследования, — это идиоцентризм и аллоцентризм [5].Идиоцентризм и аллоцентризм — это атрибуты личности, которые рассматриваются как ортогональные друг другу. Идиоцентризм описывает упор на уверенность в себе, конкуренцию, уникальность, гедонизм и эмоциональную дистанцию ​​от других. Аллоцентризм описывает упор на взаимозависимость, общительность и близкие отношения с другими. Хотя в этой концепции возможно быть высоким или низким в обоих измерениях, они обычно рассматриваются как взаимоисключающие. В результате множественной концептуальной и методологической критики [6] были сформулированы утверждения о том, что автономия и родство могут сосуществовать и должны сосуществовать, потому что они оба являются человеческими потребностями.Особенно заметной стала четырехполевая схема Каницибаши с вариациями в размерах агентности и межличностной дистанции [7]. Агентство можно определить с точки зрения автономии или с точки зрения гетерономии, межличностное расстояние с точки зрения близости или обособленности. Комбинируя эти категории, можно получить четыре различных типа, изначально сформулированных для семей, но вскоре перенесенных на определение «я». Независимое «я» сочетает в себе обособленность с автономией, взаимозависимое «я» сочетает гетерономию с близостью, а автономное родственное «я» сочетает автономию с близостью.Четвертый тип, отделенное гетерономное «я», представляет собой скорее патологическое состояние, и в последующих исследованиях ему в значительной степени не уделяется внимания. Предложение Каницибаши было продиктовано различными социально-экологическими профилями, где независимое «я» означает представителей западного среднего класса, взаимозависимое «я» — для сельского фермерского сообщества и автономное родственное «я» — для формально высокообразованных незападных городских семей и отдельных лиц. Контраст между западным и особенно восточноазиатским «я» стал центром другой очень известной концепции, начиная с основополагающей статьи Маркуса и Китаямы [8] о независимых и взаимозависимых «я».Они рассмотрели исследования различных аспектов личности и социального поведения и пришли к выводу, что евро-американское Я функционирует как независимое, самостоятельное и конкурентное агентство, уделяя особое внимание отдельному человеку с желаниями, намерениями и желаниями, в то время как японцы, корейцы или Китайское Я функционирует как взаимозависимый агент, который учитывает желания и намерения других социальных людей в своей исполнительной деятельности. Обе концепции ориентированы на явно городских образованных людей, поскольку исследования в основном сосредоточены на студентах колледжей и университетов.Вслед за этим были предложены различные вариации взаимозависимого «я», такие как совместное действие [9], коллективное господство [10] или относительное автономное «я» [11].

Общим для всех этих концепций является то, что автономия / действие / мастерство относится к интенциональному, ментальному миру желаний, желаний, познаний и контроля индивидуальных возможностей и выборов. С другой стороны, предполагается, что родственность покрывает потребность в близости с другими и любых социальных действиях на службе социальной системы.Обычно утверждают, что эти концепции ценятся и развиваются в разной степени в зависимости от культурного / географического контекста, такого как Европа-Америка или Восточная Азия. Однако, как я утверждал в другом месте, обе потребности одинаково важны для всех, но они должны проявляться по-разному в разных культурных / контекстных средах. Соответственно, должны быть разные способы и способы определения автономии и разные способы и способы определения родства без учета индивидуальной и общественной важности концепций [12,13].Далее будет разработана переосмысление автономии и родства. Поскольку можно предположить, что соответствующее понимание автономии и родства будет приобретено во время процессов социализации, будут выделены два разных пути развития с упором на разные концепции себя и отношений: западный средний класс и фермеры, работающие на натуральном хозяйстве. Это не исключает, что существуют другие концептуальные представления автономии и родства, связанные с другими контекстными требованиями.

2. Еще раз об автономии и родстве

Люди биологически подготовлены к развитию компетентности во всех возможных средах с универсальным репертуаром предрасположенностей и склонностей. В зависимости от конкретной информации об окружающей среде некоторые из этих склонностей усиливаются, а другие исчезают. Таким образом, люди готовы к приобретению различных способов автономии и взаимосвязи, которые в конечном итоге составят различные способы переживания и определения себя как личности.Представление о себе всегда включает определение себя по отношению к другим.

Предложение о пересмотре определения автономии и взаимосвязи основано на необходимости адаптироваться к различным условиям окружающей среды. Как уже отмечали Катитцибаши [14], Маркус и Китайма [15] и другие, в разных средах преобладают разные представления о себе. В литературе существует консенсус в отношении того, что независимое «я» в основном можно найти в контексте западного городского среднего класса.Представители западного городского среднего класса обычно имеют высокую степень формального образования / школьного образования, часто высшее образование. Уровень формального образования связан с репродуктивной историей и, следовательно, с семейными моделями. Чем выше формальное образование, тем позже рождается первый ребенок и меньше потомство. Представители западного городского среднего класса в основном живут в нуклеарных семьях из двух поколений, состоящих из родителей и их немногочисленных детей. Психологическая подготовка к компетентности в западном среднем классе основана на принципах, вытекающих из западной философской традиции.Основным предположением является то, что человеческое поведение и опыт зависят от личных предпочтений и выбора, воплощая индивидуальное право на свободу, самореализацию, самоопределение и самоуправление [16–18]. Более того, предполагается, что человеческое поведение и внутренний опыт в первую очередь обусловлены внутренними, автономными и независимыми психическими состояниями. Предполагается, что эти условия создают основу для здоровья и благополучия [19]. Акцент на самоопределении, основанный на независимых ментальных состояниях с акцентом на выбор, индивидуальные предпочтения, максимизацию себя и самореализацию, лучше всего описывается как психологическая автономия.Психологическая автономия реализует саморефлексивный способ быть сосредоточенным на исследовании и рефлексивном осознании личных желаний, желаний и намерений. Эта концепция представляет то, что обычно определяется как автономия или действие в большей части настоящей литературы. Этот способ определения автономии имеет последствия для определения родства. Связанность в этом мировоззрении должна означать, что отдельные, замкнутые люди устанавливают отношения с другими, которые выбираются самостоятельно, которые определяются и согласовываются с точки зрения индивидуальной психологической автономии.Таким образом, концепция родства служит психологической автономии. Психологическая автономия, таким образом, является ведущим принципом для воплощения взаимосвязи и, как следствие, определения себя. Это не означает, что родство менее важно для психологического функционирования и благополучия человека, чем автономия. Оно может даже стать доминирующим в психологическом опыте, потому что индивидуальная свобода всех социальных партнеров устанавливать и вести переговоры о взаимоотношениях также может стать источником неуверенности и стресса.В клиническом консультировании очень популярны термины взаимоотношения, работа или усилия, описывающие вложения, которые люди должны сделать, чтобы установить и поддерживать полезные личные отношения.

Этот особый образ жизни помогает людям функционировать в сложном мире, который характеризуется ежедневными многочисленными встречами с незнакомцами, неопределенностью и непредсказуемостью жизненных обстоятельств, связанных с технологическими и социальными изменениями, что требует мобильности конкурентоспособной рабочей силы.Таким образом, эгоцентризм и гибкость имеют решающее значение для определения и утверждения собственного положения человека в обществе.

Однако следует иметь в виду, что эти среды характеризуют жизнь и связанные с ней способы самоопределения только около 5% населения мира. Большинство населения мира живет в совершенно иных условиях с существенно разными социально-демографическими параметрами. Например, традиционно живущие сельские фермеры составляют около 30–40% населения мира.Это интересная группа для рассмотрения, потому что индустриальные и постиндустриальные общества, основанные на информации, развились из фермерских сообществ [20]. Более того, подавляющее большинство мигрантов, прибывающих в западные общества, происходят из деревень, занимающихся традиционным сельским хозяйством, в разных странах. Таким образом, знание психологической структуры этой культурной модели имеет решающее значение для сосуществования в современных мультикультурных обществах.

Фермеры, ведущие натуральное хозяйство в незападных обществах, обычно имеют относительно низкий уровень формального образования, самое большее от 0 до 7 лет обучения.Однако следует отметить, что эта квалификация относится исключительно к формальному школьному образованию и не выражает степень образования в целом, особенно приобретение неформального местного опыта. С более низким уровнем формального образования связан относительно ранний возраст при рождении первого ребенка, обычно в позднем подростковом возрасте. Число потомков выше, а организация семейной жизни находится в рамках домохозяйств, состоящих из нескольких поколений, с плавными границами. Повседневные дела, такие как сельское хозяйство и домашние обязанности, управляются совместными усилиями, когда каждый человек поручает задачи, которые интегрированы в иерархическую семейную систему.Социальная организация небольшая по масштабу, лицом к лицу с высокой степенью осведомленности и предсказуемости, в том числе лишь незначительные изменения от поколения к поколению. Коммунальные задачи могут быть решены только через воплощение общих целей, заменяющих в значительной степени личный выбор и предпочтения, и поведенческие обязательства, заменяющие в значительной степени отражения психического состояния. Эти акценты приводят к примату иерархической взаимосвязи.

Антропологи описали состояния ума, которые отличаются от рефлексивной теории разума, обсуждаемой в западной литературе [21].Например, обитатели тропических лесов Калули Южного моря утверждают, что они не знают, что думают или чувствуют другие или что у них на уме. Их концепция разума была описана Schieffelin & Ochs как выражение непрозрачности [22]. Точно так же Эверетт [23] в своих наблюдениях над индейцами пираха Амазонки описывает принцип «непосредственности опыта», исключающий упоминание переживаний за пределами «здесь и сейчас». Тем не менее, нельзя отрицать, что народ калули из Южных морей или индейцы пираха из Амазонки проявляют свободу воли и автономию в своей жизни; в противном случае они не смогли бы выжить в суровых и сложных условиях.Такое состояние ума также наблюдалось у камерунских фермеров нсо и индийских фермеров-раджпутов в Гуджарате [24].

Мы описали эти два самостоятельных пути как прототипы. Прототипность означает, что соответствующие режимы автономии и родства согласованы в большинстве, если не во всех сферах жизни. Частично сравнение двух прототипных экосоциальных контекстов и связанных с ними способов самооценки подразумевает противопоставление взаимоисключающих взглядов на человеческое поведение и опыт. Эта исключительность, однако, не означает, что эти концепции одномерны, биполярны или монолитны, как концепции индивидуализма / коллективизма или идеоцентризма / аллоцентризма, кратко описанные ранее.Помимо двух прототипных контекстов, возможно множество других конфигураций. Незападные высокообразованные городские семьи среднего класса представляют собой особенно хорошо изученную группу экосоциальных контекстов, которые дали начало определению автономного родства или взаимозависимости, упомянутому ранее [14,25,26]. Автономное родство отражает адаптивные изменения с учетом глобальной модели урбанизации и социально-экономического развития [7,25,27]. Высокий уровень формального образования и участие в современной рыночной экономике побудили эти семьи принять автономные ценности и связанную с ними систему общих значений и практик.В то же время сильная социальная сплоченность и семейная ориентация четко организуют, ориентируют и доминируют в более частных сферах жизни. Как вкратце упоминалось ранее, можно также предположить, что мигранты с иерархическим реляционным фоном, приходящие в западные общества с доминирующим психологическим автономным режимом функционирования, развивают комбинации, которые в последнее время рассматриваются как способы коллективной идентичности [28]. В более общем плане следует констатировать, что культуры нельзя рассматривать как статические единицы, а как изменяющиеся и развивающиеся организмы.Культурные ценности, установки и поведенческие коды постоянно меняются, потому что окружающая среда также меняется в зависимости от составляющих ее параметров. Однако культурные среды различаются темпами изменений. Среда, в которой условия жизни от поколения к поколению остаются одинаковыми, как это часто бывает в деревнях, основанных на натуральном сельском хозяйстве, претерпевает лишь небольшие изменения, тогда как жизнь западного среднего класса от поколения к поколению существенно различается. Однако изменение — это не одномерный процесс, он может варьироваться в зависимости от предметной области [29].

Для понимания комбинаций и синтезов знания о двух прототипах чрезвычайно полезны, потому что они позволяют распознавать измерения, лежащие в основе поведенческих и ментальных выражений / проявлений.

3. Социализация способов «я»

Представление о себе и о себе по отношению к другим приобретается в онтогенезе через процессы конструирования и совместного конструирования индивидов с их социальной, а также физической средой. Эти процессы начинаются с рождения, а возможно, и раньше.Человеческие младенцы обладают огромным набором возможностей, которые формируются и дифференцируются в зависимости от путей развития. Люди также обладают интуитивно понятным поведенческим репертуаром для ухода за младенцами и детьми. Здоровые взрослые мужчины и женщины, родители, а также лица, не являющиеся родителями, а также дети в возрасте до трех лет, спонтанно успокаивают суетливых младенцев, стимулируют их и получают удовольствие от взаимодействия с ними по различным каналам поведения [24] .Этот опыт дает младенцам возможность понять суть культурных моделей, преобладающих в их среде. Хотя предрасположенности, которые приносят с собой младенцы, а также родительский репертуар можно рассматривать как универсальные, контексты социализации, тем не менее, сильно различаются. Очевидно, что индивидуальные пути психологической идентичности и иерархической взаимосвязи не могут быть подготовлены и поддержаны одним и тем же опытом социализации. Тем не менее, люди сохраняют достаточную гибкость в течение своей жизни, чтобы приобретать новые стратегии.Однако чем моложе организм, тем легче учиться культуре, а полученные ранее знания более устойчивы к изменениям. Таким образом, исследования аккультурации продемонстрировали в последние годы, что ассимиляция, то есть отказ от культурной идентичности происхождения и замена ее новой идентичностью, является условием, которое приводит к стрессу, неблагоприятным достижениям в развитии и дезадаптации. Коллективная идентичность, например, предполагает аддитивные / множественные и интерактивные измерения идентичности [30].

Цели социализации, родительские идеи и этнотерии, а также поведенческие стратегии, отображаемые и оцениваемые, существенно различаются. В следующих разделах будут изображены различные пути развития в первые годы жизни. Эти отчеты в значительной степени основаны на нашей собственной исследовательской программе с участием семей-волонтеров из разных культурных контекстов. С семьями, представляющими эти разные социально-демографические профили, связывались из-за местных обычаев, например непосредственно в семьях среднего класса или через местные органы власти в незападных деревнях.Наблюдения за паттернами взаимодействия проводились в естественной семейной среде. Чтобы понять культурное значение поведенческих стратегий, были проведены интервью и обсуждения в фокус-группах (более подробную информацию о методологии исследования см. В Keller [24,28]).

4. Психологически автономный путь

С рождения младенцы испытывают не только интенсивное и исключительное внимание, но и значительное количество времени, которое они должны проводить в одиночестве. Их социальные контакты происходят во время ухода за ними, когда их кормят, меняют подгузники, купают, играют в ситуациях и в одиночестве.Социальные ситуации структурированы диадически, поэтому возможен личный обмен, который считается основным каналом общения. Типичная ситуация свободной игры показана в.

Ежедневный опыт ребенка из западного среднего класса.

Ребенка обычно кладут на спину вместе с матерью, отцом или, реже, бабушкой / дедушкой, склоняющейся над младенцем. Смотрители интуитивно отводят свое лицо на такое расстояние, на котором ребенок может сосредоточиться, чтобы у них было четкое зрение, которое составляет около 30 см [31], что позволяет сменить лицо.В то же время отображается набор игрушек, которые могут стимулировать ребенка цветом, формой, звуком и движением. Смотритель, обычно мать, сопровождает весь сценарий непрерывным потоком словесных комментариев. Комментируются сигналы младенца, формулируются вопросы и интерпретируются предполагаемые состояния, желания и намерения. Вербализация структурирована как квази-диалоги, вовлекающие ребенка в шаблонную беседу. Установки взаимодействия являются дистальными, потому что далекие чувства преобладают над зрением и слухом.Контакт с телом, тактильная стимуляция и стимуляция тела играют второстепенную роль.

Личный обмен представляет собой основу для более тонких, но, тем не менее, значимых культурных сообщений. Одним из таких сообщений является приобретение контрольных убеждений, то есть младенцы узнают, что они могут контролировать поведение других, и что в то же время делает социальную среду предсказуемой. Это достигается с помощью механизма обнаружения непредвиденных обстоятельств. В течение первых месяцев жизни у младенцев очень ограниченная продолжительность памяти — около 1 секунды [32].Если в этот промежуток времени происходят события, их можно воспринимать как принадлежащие друг другу. Таким образом, тенденция реагировать на сигналы младенцев быстрее секунды, очевидно, возникла как часть интуитивного репертуара воспитания. Это позволяет младенцам воспринимать себя как агентов в социальном мире. В то же время младенцы воспринимают себя отделенными от других, что также является краеугольным камнем в развитии психологической автономии [31,33].

Игрушки — это не только средство для когнитивной стимуляции, они также подготавливают младенцев к тому, чтобы они могли проводить время самостоятельно, без других.Поэтому матери с самого начала стараются обратить внимание своих малышей на игрушки и спрашивают: «Что ты видишь?» Скажи мне, что ты видишь? Что вы видите? »

В то же время они дают младенцам возможность сосредоточиться на них или на объекте:« Она смотрит на их игрушку. Это интереснее, чем мама. Хорошо! Она может это сделать! »

Поддержка интереса к игрушкам открывает путь для программы социализации, позволяющей функционировать отдельно от других, то есть иметь возможность проводить время в одиночестве, что составляет еще одно измерение независимости.Мать лет тридцати с небольшим, чей ребенок только что исполнилось три месяца, довольно ясно выражает эту философию:

• М: И они не требуют постоянного присутствия кого-то там. «Потому что иногда они становятся такими навязчивыми и плаксивыми, и это только потому, что они не знают, как оставаться в одиночестве. И для детей, для людей важно иметь отношения с самими собой, чтобы они могли побыть в одиночестве.

• I: Мм. Когда они постарше?

• М: Гм — даже когда они младенцы, им нужно просто не иметь постоянного — постоянно кого-то рядом.

• I: Mhm

• M: Помогает им развить некоторую самоидентификацию.

В продолжающемся исследовании немецких семей среднего класса мы обнаружили, что трехмесячные дети проводят в одиночестве столько же времени, сколько они проводят в исключительном диадическом внимании, то есть 28% [34].

Еще одно раннее проявление индивидуальности — это проявление положительных эмоций. Демонстрация положительных эмоций инициирует отдельное индивидуальное «я» [35]. Ожидается, что младенцы будут улыбаться, особенно когда рядом находятся другие.«Я знаю, что вы наслаждаетесь жизнью!» — можно услышать от матерей из среднего класса, которые отвечают на улыбающиеся лица своих младенцев. Стремление к проявлению положительных эмоций можно даже выразить совершенно прямо: «Улыбнись, улыбнись» — противоречит другим разговорам, которые не дают выбора, а дают четкую команду. Мамы могут впасть в отчаяние, если ребенок не хочет улыбаться: «Моя дорогая, в чем дело? Вам скучно что ли? Неужели так сложно сделать дружелюбное лицо? »

Еще один краеугольный камень индивидуальности — похвала:

« Хорошо, ты самый высокий мальчик в мире, да? Посмотри, какой у тебя рост.Посмотри на эти сильные ноги. […] Посмотрите, какой большой этот большой мальчик? […] Супер детка, супер детка. Посмотри на это, посмотри ».

Это короткий разговор матери из среднего класса из Лос-Анджелеса со своим трехмесячным мальчиком.

Эти короткие записи демонстрируют, что повествовательная оболочка социальных взаимодействий, очевидно, очень важна. Эти приукрашенные разговоры знакомят ребенка с его или ее внутренним, умственным миром. Они сосредоточены вокруг внутренних состояний («Тебе скучно? Тебе это больше не нравится?»), Познания («Что ты думаешь об этом? Хмм?», «Ты помнишь циркуляр?»), Позитивной эмоциональности (« Вы улыбаетесь маме? »), Намерения (« О, ты хочешь дотянуться до этого сейчас.Вот и все. «) И предпочтения (» Хорошо, мне почитать тебе еще одну книжку? «,» Хочешь взглянуть на маму на секунду, или ты занят? Занято, да? «). Ментализация — это форма воображаемой умственной деятельности, которая позволяет воспринимать и интерпретировать поведение человека с точки зрения намеренных психических состояний (потребностей, желаний, чувств, убеждений, целей, целей и причин) [36]. Более того, интерпретации формулируются в формате вопросов, который вовлекает ребенка в квази-диалог, где каждый из даже самых тонких сигналов младенца рассматривается как коммуникативный вклад.

В течение первого года жизни психологическая автономия насыщается этими механизмами взаимодействия и разговора, которые разрабатываются и закрепляются в течение следующих лет. Культурные послания остаются неизменными по структуре и содержанию, но адаптируются к уровню развития ребенка. Двухлетний малыш испытывает обширное диадическое и исключительное внимание и в значительной степени направляет материнское поведение. Во время игровых эпизодов лидируют 19-месячные малыши из Германии из семей среднего класса.Мамы следят за их инициативами и играют с тем, во что начинают играть малыши [37]. Дети из западных семей среднего класса обычно не имеют никаких социальных обязательств или ответственности. Они привыкли следовать своим намерениям, желаниям и предпочтениям.

Следующая короткая стенограмма иллюстрирует попытки матери из Берлина убедить своего 19-месячного сына выполнить простую просьбу. В исследовании, в котором наблюдали за послушным поведением детей ясельного возраста, мы просили матерей давать простые приказы своим детям принести какой-либо предмет или убрать предмет.Запрошенные предметы, а также места были знакомы детям. Ниже приводится разговор об этой задаче.

Мать и дитя на кухне. Мать наклоняется к своему мальчику, который стоит рядом со стулом и смотрит на сиденье. Она говорит дружелюбным голосом:

• М: Не могли бы вы принести мне ткань? Вы знаете, где ткань? Хм? Где ткань?

  Мальчик просматривает разные части стула и пытается взобраться наверх. Похоже, он не обращает внимания на то, что говорит его мама.

• М: Что это, с какой мамы моет посуду? Губка, ты знаешь, где она? Хм? Не могли бы вы принести мне губку?

  Мать наклоняется ближе к мальчику. Мальчик обнимает стул и осматривает кухню.

• М: Хм? Маленькая мышь. Чем моет посуду Фабиан (имя)? Где вода, Фабиан?

  Мать берет мальчика за руку. Мальчик смотрит вверх, они смотрят друг другу в глаза.

  Мама держит мальчика, который хочет уехать.

• М: Мышонок, а где вода, а?

  Мальчик что-то бормочет, указывает рукой на раковину и смотрит на раковину.

• M: Можете принести губку? Та, с которой мама моет посуду?

  Мальчик смотрит в камеру и движется к камере.

• М: Ты принесешь мне губку, Фабиан, хм?

  Мать нежно гладит волосы мальчика.

• М: Ты принесешь мне губку?

  Мальчик подходит к камере.Он не выполняет просьбы своей матери, и в конце концов она сдаётся.

Этот пример ясно демонстрирует, что структура ранних разговоров продолжится в течение следующего года. Мать полностью ориентирована на ребенка, очень позитивна и поддерживает, использует тщательно продуманный речевой регистр. Она вкладывает свою просьбу в многочисленные вопросы, дает подсказки и, наконец, соглашается с тем, что ее мальчик не заинтересован в том, чтобы следовать ее просьбе, и не уделяет ей особого внимания.Она хочет, чтобы ее мальчик подчинялся без принуждения, по своей собственной воле и собственному решению, и признает, что он этого не делает. Присутствие камеры могло поддержать ее поведение, однако маловероятно, что она действовала бы качественно иначе без камеры. Заботы о социальной желательности могут сделать еще более выраженными культурно ценные формы поведения.

Эта структура остается неизменной в дошкольные годы, как демонстрирует следующая короткая стенограмма разговора между берлинской матерью из среднего класса и ее трехлетним мальчиком.Речь идет о дне рождения мальчика, которому около недели.

• М: Было круто, у тебя день рождения?

• C: Мм.

• М: Уже утром?

• C: Да, я хотел… красные подарки, а не синие.

• M: Красная упаковка, которую вы хотели для подарков?

• C: Ммм, да.

• М: А синие не понравились?

• C: Мммммм.

• М: Да, но подарки понравились? Да?

• C: Но только не этот синий с рыбками.

Маленький диалог сосредоточен вокруг цветовых предпочтений мальчика. Мать ясно понимает, что ему нужны были красные, а не синие бинты. Она подтверждает его предпочтения. Она использует мысленный язык с «симпатиями» и «желаниями». Мальчик выражает тот же мысленный язык, он четко формулирует свои предпочтения и говорит о своих желаниях и желаниях [38].Подавляющее большинство детей из западных семей среднего класса посещают детские сады, детские сады, детские сады вне дома. Чем выше уровень формального образования родителей, тем раньше дети обращаются за помощью вне дома и тем больше времени они проводят там [39,40]. Учебные программы в значительной степени отражают основы домашнего ухода: самостоятельный выбор занятий, выбор, максимальное подчеркивание индивидуальности, свободы воли и диадических взаимодействий. Таким образом, дети развиваются в единой культурной среде и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает личностный путь психологической автономии и связанная с ним концепция отношений.

5. Иерархический путь взаимоотношений

С рождения младенцы включены в плотную социальную сеть. Они постоянно находятся в непосредственной близости от своих опекунов; однако они никогда не оказываются в центре внимания. Они лежат на коленях, прикреплены к спине или бедрам своих опекунов. Фермерские семьи в сельских районах Индии и сельских странах Африки к югу от Сахары, которым сказали, что в западных странах младенцы проводят время в одиночестве, а также спят в одиночестве с самого раннего возраста, считают такую ​​практику жестоким обращением с детьми [24,41].Младенцы обычно имеют несколько опекунов, часто только маленьких детей старшего возраста, которые организованы в систему общей родительской опеки. Мать может быть основным опекуном среди других, но также может не быть основным опекуном своего ребенка (см. Ссылку [42] для нескольких примеров). Никаких дополнительных приспособлений для младенцев нет, они просто присутствуют во время повседневных дел женщин, таких как приготовление пищи, уборка и работа на ферме. Мальчики (братья, дяди, соседи) также заботятся о младенцах до тех пор, пока они не будут посвящены в мужской мир, когда жизни мужчин и женщин становятся довольно обособленными.Дети могут гулять по деревне с младенцами на спине. Благодаря такому расположению непосредственный контакт практически отсутствует. Телесный контакт — основной канал общения ().

Ежедневный опыт ребенка-фермера из Нсо.

Также есть условная отзывчивость, но не в дистальном канале; есть довольно близкие правила, тонкие телесные приспособления и вмешательства [43]. Еще одним важным аспектом воспитания является двигательная стимуляция, например, массаж в Индии или ритмические движения в случае северо-западного камерунского Нсо.Бывают даже периодические приступы исключительного внимания, когда младенцев Nso держат в вертикальном положении и ритмично перемещают вверх и вниз. Мы считаем эту практику очень важной стратегией воспитания и не верят, что дети могут развиваться и расти адекватно без этого специального лечения [44]. Ритмичность — важный краеугольный камень проксимального обращения с младенцем, и словесный / вокальный обмен также в основном осуществляется ритмично, часто синхронно с двигательной стимуляцией. Это специальное лечение не предназначено для того, чтобы дать младенцу переживания быть отдельным и независимым агентом, а, напротив, побудить ребенка к совместному действию, размыть границы эго и поддержать симбиоз между младенцем и опекуном.Поскольку этот образец выполняется несколькими опекунами, не акцентируется внимание на индивидуальных отношениях, но делается акцент на восприятии себя как части социальной системы. Это не исключает важности предсказуемости. Младенцы узнают, что существует надежный и предсказуемый ответ на их тонкие сигналы бедствия, который выражается как физическая доступность, а не дистальная реакция [45,46].

Игрушки и предметы практически не играют никакой роли в этой системе ухода. Система отсчета социальная, а не физическая.Стимулирование и развлечение ребенка также имеют второстепенное значение. Акцент делается на том, чтобы уменьшить или лучше избегать стресса и поддерживать ребенка в тихом, спокойном и утешенном состоянии. Это совпадает с подчеркиванием эмоциональной нейтральности. Контроль над эмоциональным выражением считается важным достижением в развитии в первые годы жизни. Фактически, младенцы Nso после двух месяцев демонстрируют меньше улыбок, чем младенцы из немецкого среднего класса, в соответствии со стратегиями взаимодействия их матери и опекунов [47].

В социальных ролях к младенцам обращаются часто от третьего лица, например как ребенок. Их также можно назвать «бабушками», что связывает их с предками, которых они могут заменить в жизненном цикле. Онтогенез является частью цикла с фазой духовной самости, а не линейным путешествием от рождения к смерти, как в западной философии [48].

Содержание речи, адресованной младенцам, касается других, «мы» вместо «я» и «я», на котором дети из западного среднего класса учатся концентрироваться.Контент обращается к проблемам здесь и сейчас, поведения и действий, а не к размышлениям и мыслям. Многие речи также содержат моральные послания и относятся к поведенческим нормам сообщества: «Мы не плачем здесь, в Мве» (название деревни). Здесь почти нет вопросов, кроме утверждений и инструкций, даже команд. Нет никаких признаков похвалы, скорее, стыд и поддразнивание являются ценной стратегией социализации. «Ты тыквенный лист?» — спрашивает мать своего трехмесячного мальчика, который не сидит прямо [49].Сообщалось также о поддразнивании и стыде из других контекстов отношений, например в Азии или на острове Калули [50]. Смотритель определенно берет на себя инициативу, помещая ребенка в более пассивное положение. Воспитатели знают, что хорошо для ребенка, поэтому им не нужно изучать их желания. Они подчеркивают важность интеграции в социальную систему. Бабушка Nso объясняет важность сотрудничества и обмена:

А потом, когда вы так сотрудничаете, вы видите, что жизнь идет, она движется.Понимаете, дни просто так заканчиваются. Но когда вы, как правило, производите плохое впечатление и не делитесь с людьми, вы просто в хаосе с людьми, короче говоря, вы не видите, как дни движутся. Вы даже не живете дольше. Это одна важная вещь. Вы не проживете дольше, когда сердитесь на людей. Но когда вы делитесь с людьми, они ободряют вас, и вы видите, что дни движутся быстрее.

Эта 70-летняя женщина резюмирует свою жизненную философию, жизненно важной частью которой являются сотрудничество и совместное использование, поскольку они неразрывно связаны с течением времени.

6. После первого года

В течение первого года жизни иерархическая взаимосвязь определяется этими социальными / интерактивными механизмами, которые в последующие годы будут консолидироваться в сети взаимоотношений домохозяйства и сообщества. Кроме того, этот путь характеризуется последовательностью культурных сообщений. Двухлетние дети научились соответствовать ситуативным потребностям, которые определяют пожилые люди, в том числе дети старшего возраста. Они умеют выполнять поручения и помогают в простых делах.В отличие от своих западных коллег из среднего класса, они немедленно выполняют запросы и без колебаний выполняют инструкции [51]. От них также ожидается, что они будут выполнять работу по дому независимо на основе предшествующего обучения: «если он где-то увидит свое блюдо, ребенок возьмет его и принесет в дом», — объясняет мать об адекватном поведении ребенка. Самостоятельное выполнение работы по дому и без напоминаний на самом деле является характеристикой хорошей памяти и умного ребенка [52]. Возможность вносить свой вклад в поддержание и функционирование домашнего хозяйства — это арена для развития самооценки и самостоятельности.Для обучения уже необходима автономия, потому что обучение осуществляется посредством наблюдения и подражания, а не посредством инструкций и дидактических предложений. 40-летняя женщина из Нсо объясняет в интервью: «Поступая так, вы говорите ребенку, что правильно. Да, делая это. Она учится быстрее, когда вы это делаете, и она видит, а не просто говорит ей ».

В отличие от экспрессивного и довольно громкого образа жизни западного ребенка среднего класса, ребенок-фермер Нсо молчалив, скромен и не хочет выделяться из группы.Дети-фермеры НСО молчат, и они научились отвечать коротко и утвердительно только тогда, когда их просят. Следующий разговор между матерью и ее трехлетним мальчиком является примером культурно высоко ценимого коммуникативного поведения (М — мать; В — ребенок).

• M: Мы пошли на территорию матери Ми, и что она дала тебе, фаай?

• C: Кто?

• М: мать Ми. Что она тебе дала?

• C: Puff puff (это местный продукт)

• M: Сядьте на стул.Вы пошли в дом Саллама и слышали, что они делают?

• C: Ммм?

• М: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они там делают?

• C: Ммм?

• M: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они делают?

• C: Не слышал.

• М: Я говорю, а? Вы ходили в дом Салламы, слышали, что они там делают?

• C: # они #

• M: # Они # пели песню это что?

• C: Они дали затяжку, вы дали затяжку.

• М: Давали затяжку?

• C: Вы дали затяжку.

• М: А ты поел.

Этот диалог, очевидно, построен по другим принципам, чем разговор между берлинской матерью и ее трехлетним мальчиком. Кроме того, здесь диаде мать-дитя было поручено рассказать о недавнем прошлом событии. Мать запрашивала конкретную информацию с закрытыми вопросами. Она хочет услышать этот единственный правильный ответ и не оставляет места для подробных детских комментариев.Разговор идет о других людях и сосредотачивается на еде и приеме пищи, то есть конкретном поведении. К ребенку обращаются в роли: фаай, что является традиционным титулом, который дается детям, опять же, для обозначения жизненного цикла. В целом беседа подтверждает общинную иерархическую структуру мировоззрения фермера НСО [38].

Дети НСО также посещают образовательные учреждения. В возрасте 3 лет они посещают детские сады, которые широко распространены в деревнях и принадлежат церквям и коммунам.Детей готовят к начальной школе и учат не только цифрам и буквам, но и моральному поведению и общественным ценностям. Они носят униформу и сидят в правильном порядке, чтобы слушать команды и инструкции учителей. Многие действия выполняются в группе, поют, повторяют, маршируют. Важна единообразие ритма, не допускающее индивидуальных вариаций. Таким образом, дети-фермеры НСО также развиваются в рамках согласованной культурной среды и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает самооценка иерархической взаимосвязанности и связанная с ней концепция отношений.

7. Заключение

Развитие знаний о себе и о других с самого начала различается в разных культурах. Он основан на опыте социальной, а также несоциальной информации, которая передается в ходе повседневной жизни. Эта информация передает нормы, стандарты и соглашения, разработанные в конкретных средах как приспособления к контекстуальным требованиям.Здесь изображены два прототипических пути. Один из путей адаптируется к образу жизни в среде высокообразованного западного среднего класса. Подготовка к жизни в конкурентном мире других отдельных независимых агентств осуществляется через индивидуальную психологическую автономию с ранним акцентом на субъективных желаниях, намерениях и предпочтениях. Показано, что эти цели социализации влияют на жизненный опыт младенцев с самого рождения. Другой путь, описанный здесь, адаптируется к жизни в общественной сети иерархически организованной расширенной семьи или клана.Подготовка к жизни в небольших деревнях лицом к лицу осуществляется через иерархическую взаимосвязь, где послушание и уважение формируют основу для ответственных действий в служении сообществу. Эта автономия действий в равной степени основана на индивидуальных решениях и обязанностях (как ухаживать за младшим братом или сестрой, сколько воды или дров можно нести, как продавать пельмени на рынке). Подготовка к жизни в определенной среде не исключает, однако, способности человека к изменению на протяжении всей жизни, включая приобретение различных способов самоуправления и различных социальных отношений.Мигранты убедительно демонстрируют, что эти процессы происходят и могут привести к множественной или коллективной идентичности [30]. Однако результаты этих процессов зависят от множества факторов, которые находятся не только в человеке, но и в домашнем сообществе, которое он покидает, и новом обществе, в которое он вступает [53]. Несоответствие между оставленным жизненным контекстом и объединенным, безусловно, является важным аспектом. Переход из типичного натурального фермерского сообщества с низким уровнем формального образования и реляционной структурой семьи в высокоформально образованную среду среднего класса, как западного, так и незападного, может быть самым сложным переходным этапом.Культурные модели в первую очередь зависят от конкретных социально-демографических профилей, которые часто совпадают с различием между городом и деревней. Жизнь в сельской или городской среде не связана как таковой с определенной культурной моделью.

Остается открытым для будущих исследований по выявлению других путей развития и их определяющих характеристик. Знание различных траекторий развития важно для понимания психологического развития с глобальной точки зрения.Различные концепции развития себя и отношений имеют всеобъемлющие последствия для понимания развития. Сферы развития, на которые делается упор в культуре, развиваются раньше других по сравнению с другими сферами. Для Nso, например, это касается моторного развития, которое обеспечивает раннюю физическую независимость и предлагает возможности для поддержки семьи. Для западных средних классов это случай раннего самопознания как индикатора развития категориального «я», который позволяет развивать обособленность и психологическую независимость на службе индивидуальных интересов (краткое содержание см. В ссылке [13]).Знание о различных траекториях также важно с точки зрения приложения. Программы и учебные планы, направленные на улучшение жизни людей в незападной среде, часто основаны на философии западного среднего класса и часто не имеют должного успеха (см. Также ссылки [54,55]). Необходимость учета культурных особенностей относится ко всем сферам жизни в многокультурных обществах, здравоохранению и консультированию, образованию и благополучию.

Благодарности

Мы особенно благодарны нашим ассистентам-исследователям на различных полевых участках и всем семьям, которые позволили нам поделиться своей повседневной жизнью и ответили на все наши вопросы.

Этика

Представленное здесь исследование было проведено в соответствии с этическими стандартами Немецкого исследовательского совета, который был основным финансирующим агентством, и этическими стандартами Оснабрюкского университета. Исследования с камерунским Нсо разрешены и контролируются Его Королевским Высочеством Сехмом Мбингло II, Верховным Фоном Нсо. Экспериментальные исследования в Камеруне были одобрены этическим комитетом Министерства здравоохранения. Все оценки проводились с полного согласия всех участвующих семей и отдельных лиц.

Конкурирующие интересы

У нас нет конкурирующих интересов.

Финансирование

Исследование, представленное здесь, было поддержано грантами Немецкого исследовательского совета.

Список литературы

1. Хофстеде Г. 1980 г. Последствия культуры. Международные различия в ценностях, связанных с работой. Беверли-Хиллз, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 2. Triandis HC. 1995 г. Индивидуализм и коллективизм. Боулдер, Колорадо: Westview. [Google Scholar] 3. Hofstede GH. 2001 г. Последствия культуры: сравнение ценностей, поведения, институтов и организаций в разных странах.Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 4. Triandis HC, Suh EM. 2002 г. Культурные влияния на личность. Анну. Rev. Psychol. 53, 133–160. (10.1146 / annurev.psych.53.100901.135200) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 5. Triandis HC, Leung K, Villareal M, Clark FL. 1985 г. Аллоцентрические и идеоцентрические тенденции. Конвергентная и дискриминантная проверка. J. Res. Чел. 19, 395–415. (10.1016 / 0092-6566 (85)

-X) [CrossRef] [Google Scholar] 6. Ойсерман Д., Кун Х.М., Кеммельмайер М. 2002 г. Переосмысление индивидуализма и коллективизма: оценка теоретических допущений и метаанализов.Psychol. Бык. 128, 3–72. (10.1037 / 0033-2909.128.1.3) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 7. Катитцибаши К. 2007 г. Семья, личность и человеческое развитие в разных странах. Теория и приложения, 2-е изд. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 8. Маркус Х.Р., Китайма С. 1991 г. Культура и личность. Последствия для познания, эмоций и мотивации. Psychol. Ред. 98, 224–253. (10.1037 / 0033-295X.98.2.224) [CrossRef] [Google Scholar] 9. Маркус Х.Р., Китайма С. 2003 г. Культура, личность и социальная реальность.Psychol. Inq. 14, 277–283. (10.1080 / 1047840X.2003.9682893) [CrossRef] [Google Scholar] 10. Hobfoll SE, Schroder KEE, Wells M, Malek M. 2002 г. Коммунальное и индивидуалистическое построение чувства мастерства в решении жизненных проблем. J. Soc. Clin. Psychol. 21, 362–399. (10.1521 / jscp.21.4.362.22596) [CrossRef] [Google Scholar] 11. Гор JS, Cross SE. 2006 г. Достижение целей для нас: относительно автономные причины в стремлении к долгосрочным целям. J. Pers. Soc. Psychol. 90, 848–861. (10.1037 / 0022-3514.90.5.848) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 12. Келлер Х (ред.). 2011 г. Культура и познание: перспективы развития. J. Cogn. Educ. Psychol. 10, 3–8. (10.1891 / 1945-8959.10.1.3) [CrossRef] [Google Scholar] 13. Келлер Х., Кертнер Дж. 2013. Развитие — культурно-специфическое решение универсальных развивающих задач. В «Успехах культуры и психологии», т. 3 (ред. Гельфанд М.Л., Чиу С.Й., Хун Ю.Й.), стр. 63–116. Оксфорд, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] 14. Катитцибаши К. 2005 г. Автономия и родство в культурном контексте: последствия для себя и семьи.J. Межкультурная психология. 36, 403–422. (10.1177 / 0022022105275959) [CrossRef] [Google Scholar] 15. Маркус Х.Р., Китайма С. 1994 г. Культурное конструирование себя и эмоций. Последствия для социального поведения. В «Эмоции и культура: эмпирические исследования взаимного влияния» (ред. Китайма С., Маркус Х. Р.), стр. 89–130. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] 16. Деси Э, Райан Р. 2008 г. Обеспечение оптимальной мотивации и психологического благополучия во всех сферах жизни. Может. Psychol.49, 14–23. (10.1037 / 0708-5591.49.1.14) [CrossRef] [Google Scholar] 17. Сниббе C, Маркус HR. 2005 г. Вы не всегда можете получить то, что хотите: уровень образования, свободу воли и выбор. J. Pers. Soc. Psychol. 88, 703–720. (10.1037 / 0022-3514.88.4.703) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 18. Айенгар СС, Леппер Р. 1999 г. Переосмысление ценности выбора: культурный взгляд на внутреннюю мотивацию. J. Pers. Soc. Psychol. 76, 349–366. (10.1037 / 0022-3514.76.3.349) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 19. Келлер Х.2013. Младенчество и благополучие. В Справочнике по благополучию детей (ред. Бен-Арье А., Касас Ф, Фронес I, Корбин Дж. Э.), стр. 1605–1627. Дордрехт, Нидерланды: Springer. [Google Scholar]

20. Левин Р.А., Левин С.Е. В процессе подготовки. Мир родителей: глобальный взгляд на воспитание детей.

21. Дуранти А. 2008 г. Дальнейшие размышления о чтении мыслей других людей. Антрополь. В. 18, 483–494. (10.1353 / anq.0.0002) [CrossRef] [Google Scholar] 22. Schieffelin BB, Ochs E (ред.). 1986 г. Языковая социализация в разных культурах.Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 23. Эверетт Д. 2009 г. Не спите, змеи: жизнь и язык в джунглях Амазонки. Нью-Йорк, Нью-Йорк: старинные книги. [Google Scholar] 24. Келлер Х. 2007 г. Культуры младенчества. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 25. Катитцибаши К. 1996 г. Автономно-реляционное Я: новый синтез. Евро. Psychol. 1, 180–186. (10.1027 / 1016-9040.1.3.180) [CrossRef] [Google Scholar] 26. Китайма С., Учида Ю. 2005 г. Взаимозависимое агентство: альтернативная система действий.В книге «Культура и социальное поведение: симпозиум Онтарио», т. 10 (ред. Соррентино Р., Коэн Д., Исон Дж. М., Занн М. П.), стр. 165–198. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 27. Катитцибаши К. 1990 г. Семья и социализация в кросс-культурной перспективе: модель изменений. В «Кросс-культурные перспективы: Симпозиум Небраски по мотивации 1989» (изд. Берман Дж. Дж.), Стр. 135–200. Линкольн, NE: Университет Небраски Press. [PubMed] [Google Scholar] 28. Келлер Х. 2011 г. Биология, культура и развитие: концептуальные и методологические соображения.В «Фундаментальные вопросы кросс-культурной психологии» (ред. Ван де Вейвер Ф. Дж. Р., Хасиотис А., Брейгельманс С.), стр. 312–340. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 29. Келлер Х., Ламм Б. 2005 г. Воспитание как выражение социально-исторического времени. Случай немецкого индивидуализма. Int. J. Behav. Dev. 29, 238–246. (10.1177 / 01650250500147485) [CrossRef] [Google Scholar] 30. Эшмор Р.Д., Део К., Маклафлин-Вольпе Т. 2004 г. Организационная структура коллективной идентичности: артикуляция и значение многомерности.Psychol. Бык. 130, 80–114. (10.1037 / 0033-2909.130.1.80). [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 31. Папоусек М, Папоусек Х. 1991 г. Ранние вербализации как предвестники языкового развития. В младенческом развитии. Перспективы немецкоговорящих стран (ред. Лэмб М.Э., Келлер Х.), стр. 299–328. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 32. Watson JS. 1985 г. Восприятие непредвиденных обстоятельств в раннем социальном развитии. В Социальном восприятии младенцев (ред. Field TM, Fox NA), стр. 157–176. Норвуд, Нью-Джерси: Ablex. [Google Scholar] 33.Келлер Х., Лохаус А., Фёлькер С., Каппенберг М., Часиотис А. 1999 г. Временная непредвиденность как независимый компонент родительского поведения. Child Dev. 70, 474–485. (10.1111 / 1467-8624.00034) [CrossRef] [Google Scholar]

34. Дворазик Н., Сенеш Р., Сердце Ю. 2014 г. Адаптация точечных наблюдений к городскому контексту. Распорядок дня родителей и их трехмесячных младенцев в Израиле и Германии. Документ, представленный на 22-м Конгрессе Международной федерации . Доц. для кросс-культурной психологии (IACCP), Реймс, Франция, июль 2014 г., .

35. Шведер Р. 1991 г. Мыслить через культуры. Экспедиции по культурной психологии. Бостон, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] 36. Фонаги П., Гергей Г., Юрист Е, Таргет М. 2002 г. Влияют на регуляцию, ментализацию и развитие личности. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Другая пресса. [Google Scholar] 37. Келлер Х., Борке Дж., Ламм Б., Лохаус А, Йовси Р.Д. 2011 г. Развитие моделей воспитания детей в двух культурных сообществах. Int. J. Behav. Dev. 35, 233–245. (10.1177 / 0165025410380652) [CrossRef] [Google Scholar] 38.Шредер Л., Кертнер Дж., Келлер Х., Чаудхари Н. 2012 г. Выделяться и вписываться: культурные предикторы автобиографических воспоминаний трехлетних детей во время совместных воспоминаний. Младенческое поведение. Dev. 35, 627–634. (10.1016 / j.infbeh.2012.06.002) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 39. Капиццано Дж., Мэйн Р. 2005 г. Отчет об исследовании: многие маленькие дети проводят долгие часы в присмотре за детьми (Снимок семей Америки III, № 22). Вашингтон, округ Колумбия: Издательство городского института. [Google Scholar] 40. Титце В., Беккер-Штолл Ф., Бенсель Дж., Экхардт А., Хауг-Шнабель Г., Калики Б., Келлер Х., Лейендекер Б. (ред.).2013. NUBBEK — Nationale Untersuchung zur Bildung, Betreuung und Erziehung in der frühen Kindheit. Forschungsbericht, Берлин: verlag das netz. [Google Scholar] 41. Шведер Р.А., Йенсен Л.А., Гольдштейн В.М. 1995 г. Кто спит, кто пересмотрел: метод извлечения моральных благ, неявных на практике. В «Культурные практики как контексты развития», т. 67 (редакторы Goodnow J, Miller P, Kessel F), стр. 21–39. Сан-Франциско, Калифорния: Джосси-Басс. [PubMed] [Google Scholar] 42. Отто Х., Келлер Х. (ред.). 2014 г. Разные грани привязанности.Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 43. Чапин BL. 2013. Привязанность в сельской местности Шри-Ланки: форма чувствительности, общения и автономии опекуна. В Пересмотренном Приложении: культурные взгляды на западную теорию (ред. Куинн Н., Магео Дж. М.), стр. 143–165. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] 44. Келлер Х., Фолькер С., Йовси Р.Д., Шастри Дж. 2005 г. Представление независимых и взаимосвязанных концепций ухода. В Теоретические подходы к раннему развитию: последствия для вмешательств (ред.Мохите П.), стр. 116–140. Центр перспективных исследований (CAS), кафедра HDFS M.S. Барода, Индия: Университет Бароды. [Google Scholar] 45. Келлер Х., Йовси Р.Д., Фелькер С. 2002 г. Роль моторной стимуляции в родительских этнотеориях. Случай камерунки Нсо и немки. J. Cross-Cultural Psychol. 33, 398–414. (10.1177 / 00222102033004003) [CrossRef] [Google Scholar] 46. Демут К. 2015 г. Общение матери и ребенка: культурные различия. В Международной энциклопедии социальных и поведенческих наук, т.8, 2-е изд. (Ред. Райт Дж.), Стр. 874–880. Оксфорд, Великобритания: Редакция Elsevier. [Google Scholar] 47. Kärtner J, Keller H, Yovsi RD. 2010 г. Взаимодействие матери и ребенка в течение первых трех месяцев: появление специфичных для данной культуры моделей непредвиденных обстоятельств. Child Dev. 81, 540–554. (10.1111 / j.1467-8624.2009.01414.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 48. Дасен PR (ред.). 1977 г. Психология Пиаже: межкультурный вклад. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гарднер. [Google Scholar] 49. Демут С, Келлер Х, Йовси РД. 2011 г. Mutter-Säuglings-Interaktion также kulturhistorisch formierte Tätigkeit — Ein Vergleich zwischen Kikaikelaki (Kamerun) und Münster (Deutschland).Tätigkeitstheorie. J. für tätigkeitstheoretische Forschung в Германии 4, 11–35. [Google Scholar] 50. Schieffelin BB. 1986 г. Дразнить и стыдить в детских взаимодействиях Калули. В «Языковая социализация в разных культурах» (ред. Шиффелин BB, Ochs E), стр. 165–181. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 51. Келлер Х., Йовси Р.Д., Борке Дж., Кертнер Дж., Йенсен Х., Папалигура З. 2004 г. Последствия для развития раннего родительского опыта: саморегуляция и самопознание в трех культурных сообществах.Child Dev. 75, 1745–1760. (10.1111 / j.1467-8624.2004.00814.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 52. Тейзер Дж. И др. Культурные концепции памяти: на примере немецких и камерунских детей из среднего класса. Поданный. [Google Scholar] 53. Димитрова Р., Бендер М., ван де Вейвер Ф. 2013. Глобальные перспективы благополучия в семьях иммигрантов. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] 54. Серпелл Р., Нсаменанг А.Б. 2014 г. Соответствующие местным условиям и качественные программы ВОДМВ: последствия исследований для развития и социализации детей из числа коренного населения Африки.Париж, Франция: ЮНЕСКО. [Google Scholar] 55. Йовси Р.Д., Самбо К, Барх Б., Бэрроу Г. 2010 г. Качественное исследование практики ухода за матерями и новорожденными в Либерии. Монровия, Либерия: MOHSW-UNICEF. [Google Scholar]

Психологическая автономия и иерархическая взаимосвязь как организаторы путей развития

Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci. 2016 19 января; 371 (1686): 20150070.

Институт психологии Оснабрюкского университета, 49069 Оснабрюк, Германия

Издано Королевским обществом.Все права защищены.

Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

Abstract

Определение себя и других можно рассматривать как воплощение двух измерений автономии и взаимосвязи. Автономия и родство — это две основные человеческие потребности и культурные конструкции одновременно. Это означает, что они могут определяться по-разному, но при этом оставаться одинаково важными. Соответствующее понимание автономии и родства социализируется в повседневном опыте повседневной жизни с рождения.В этой статье изображены два пути развития, которые подчеркивают разные концепции автономии и родства, которые адаптируются в двух разных средовых контекстах с очень разными возможностями и ограничениями. Западные дети среднего класса социализируются в направлении психологической автономии, то есть верховенства собственных намерений, желаний, индивидуальных предпочтений и эмоций, что дает определение родства как психологической оборотной конструкции. Дети-фермеры из незападных стран, ведущих натуральное хозяйство, социализируются в направлении иерархической родственности, т.е.е. позиционирование себя в иерархической структуре коммунальной системы, дающей определение автономии как ориентированной на действия, основанной на ответственности и обязательствах. Младенчество можно рассматривать как культурную линзу, через которую можно изучать различные программы социализации. Описываются стратегии воспитания, направленные на поддержку этих различных целей социализации немецких и евро-американских родителей, с одной стороны, и фермеров из Северо-Западного Камеруна, с другой стороны. Делается вывод о том, что необходимо рассмотреть различные пути, чтобы понять психологию человека с глобальной точки зрения.

Ключевые слова: пути развития, младенчество, психологическая автономия, иерархическая взаимосвязь

1. Представления о себе и других

Представления о себе и других организованы по двум основным измерениям, которые представляют универсальные человеческие потребности и культурно определенные конструкции в то же время: автономия и родство. Автономия означает самоуправление и ответственный контроль над своей жизнью. Родство относится к социальной природе человека и связанности с другими.И то, и другое можно рассматривать как часть общечеловеческой психологии, и оба они внутренне взаимосвязаны. Природа их взаимоотношений в последние десятилетия подвергалась различным концепциям с разных точек зрения. С культурной, точнее, с точки зрения общества или страны, концепции индивидуализма и коллективизма стали широко заметными [1,2]. В этой концепции индивидуализм относится к автономии, тогда как коллективизм относится к родству.На основе крупномасштабных анкетных исследований [3] индивидуализм был определен как противоположность коллективизму в биполярном одномерном масштабе. Эта точка зрения выражает то, что больший акцент на одном автоматически уменьшает акцент на другом. Эти концепции были перенесены также на индивидуальный уровень для описания индивидов и личности [4]. Соответствующие термины, которые использует Гарри Триандис, один из пионеров этого исследования, — это идиоцентризм и аллоцентризм [5].Идиоцентризм и аллоцентризм — это атрибуты личности, которые рассматриваются как ортогональные друг другу. Идиоцентризм описывает упор на уверенность в себе, конкуренцию, уникальность, гедонизм и эмоциональную дистанцию ​​от других. Аллоцентризм описывает упор на взаимозависимость, общительность и близкие отношения с другими. Хотя в этой концепции возможно быть высоким или низким в обоих измерениях, они обычно рассматриваются как взаимоисключающие. В результате множественной концептуальной и методологической критики [6] были сформулированы утверждения о том, что автономия и родство могут сосуществовать и должны сосуществовать, потому что они оба являются человеческими потребностями.Особенно заметной стала четырехполевая схема Каницибаши с вариациями в размерах агентности и межличностной дистанции [7]. Агентство можно определить с точки зрения автономии или с точки зрения гетерономии, межличностное расстояние с точки зрения близости или обособленности. Комбинируя эти категории, можно получить четыре различных типа, изначально сформулированных для семей, но вскоре перенесенных на определение «я». Независимое «я» сочетает в себе обособленность с автономией, взаимозависимое «я» сочетает гетерономию с близостью, а автономное родственное «я» сочетает автономию с близостью.Четвертый тип, отделенное гетерономное «я», представляет собой скорее патологическое состояние, и в последующих исследованиях ему в значительной степени не уделяется внимания. Предложение Каницибаши было продиктовано различными социально-экологическими профилями, где независимое «я» означает представителей западного среднего класса, взаимозависимое «я» — для сельского фермерского сообщества и автономное родственное «я» — для формально высокообразованных незападных городских семей и отдельных лиц. Контраст между западным и особенно восточноазиатским «я» стал центром другой очень известной концепции, начиная с основополагающей статьи Маркуса и Китаямы [8] о независимых и взаимозависимых «я».Они рассмотрели исследования различных аспектов личности и социального поведения и пришли к выводу, что евро-американское Я функционирует как независимое, самостоятельное и конкурентное агентство, уделяя особое внимание отдельному человеку с желаниями, намерениями и желаниями, в то время как японцы, корейцы или Китайское Я функционирует как взаимозависимый агент, который учитывает желания и намерения других социальных людей в своей исполнительной деятельности. Обе концепции ориентированы на явно городских образованных людей, поскольку исследования в основном сосредоточены на студентах колледжей и университетов.Вслед за этим были предложены различные вариации взаимозависимого «я», такие как совместное действие [9], коллективное господство [10] или относительное автономное «я» [11].

Общим для всех этих концепций является то, что автономия / действие / мастерство относится к интенциональному, ментальному миру желаний, желаний, познаний и контроля индивидуальных возможностей и выборов. С другой стороны, предполагается, что родственность покрывает потребность в близости с другими и любых социальных действиях на службе социальной системы.Обычно утверждают, что эти концепции ценятся и развиваются в разной степени в зависимости от культурного / географического контекста, такого как Европа-Америка или Восточная Азия. Однако, как я утверждал в другом месте, обе потребности одинаково важны для всех, но они должны проявляться по-разному в разных культурных / контекстных средах. Соответственно, должны быть разные способы и способы определения автономии и разные способы и способы определения родства без учета индивидуальной и общественной важности концепций [12,13].Далее будет разработана переосмысление автономии и родства. Поскольку можно предположить, что соответствующее понимание автономии и родства будет приобретено во время процессов социализации, будут выделены два разных пути развития с упором на разные концепции себя и отношений: западный средний класс и фермеры, работающие на натуральном хозяйстве. Это не исключает, что существуют другие концептуальные представления автономии и родства, связанные с другими контекстными требованиями.

2. Еще раз об автономии и родстве

Люди биологически подготовлены к развитию компетентности во всех возможных средах с универсальным репертуаром предрасположенностей и склонностей. В зависимости от конкретной информации об окружающей среде некоторые из этих склонностей усиливаются, а другие исчезают. Таким образом, люди готовы к приобретению различных способов автономии и взаимосвязи, которые в конечном итоге составят различные способы переживания и определения себя как личности.Представление о себе всегда включает определение себя по отношению к другим.

Предложение о пересмотре определения автономии и взаимосвязи основано на необходимости адаптироваться к различным условиям окружающей среды. Как уже отмечали Катитцибаши [14], Маркус и Китайма [15] и другие, в разных средах преобладают разные представления о себе. В литературе существует консенсус в отношении того, что независимое «я» в основном можно найти в контексте западного городского среднего класса.Представители западного городского среднего класса обычно имеют высокую степень формального образования / школьного образования, часто высшее образование. Уровень формального образования связан с репродуктивной историей и, следовательно, с семейными моделями. Чем выше формальное образование, тем позже рождается первый ребенок и меньше потомство. Представители западного городского среднего класса в основном живут в нуклеарных семьях из двух поколений, состоящих из родителей и их немногочисленных детей. Психологическая подготовка к компетентности в западном среднем классе основана на принципах, вытекающих из западной философской традиции.Основным предположением является то, что человеческое поведение и опыт зависят от личных предпочтений и выбора, воплощая индивидуальное право на свободу, самореализацию, самоопределение и самоуправление [16–18]. Более того, предполагается, что человеческое поведение и внутренний опыт в первую очередь обусловлены внутренними, автономными и независимыми психическими состояниями. Предполагается, что эти условия создают основу для здоровья и благополучия [19]. Акцент на самоопределении, основанный на независимых ментальных состояниях с акцентом на выбор, индивидуальные предпочтения, максимизацию себя и самореализацию, лучше всего описывается как психологическая автономия.Психологическая автономия реализует саморефлексивный способ быть сосредоточенным на исследовании и рефлексивном осознании личных желаний, желаний и намерений. Эта концепция представляет то, что обычно определяется как автономия или действие в большей части настоящей литературы. Этот способ определения автономии имеет последствия для определения родства. Связанность в этом мировоззрении должна означать, что отдельные, замкнутые люди устанавливают отношения с другими, которые выбираются самостоятельно, которые определяются и согласовываются с точки зрения индивидуальной психологической автономии.Таким образом, концепция родства служит психологической автономии. Психологическая автономия, таким образом, является ведущим принципом для воплощения взаимосвязи и, как следствие, определения себя. Это не означает, что родство менее важно для психологического функционирования и благополучия человека, чем автономия. Оно может даже стать доминирующим в психологическом опыте, потому что индивидуальная свобода всех социальных партнеров устанавливать и вести переговоры о взаимоотношениях также может стать источником неуверенности и стресса.В клиническом консультировании очень популярны термины взаимоотношения, работа или усилия, описывающие вложения, которые люди должны сделать, чтобы установить и поддерживать полезные личные отношения.

Этот особый образ жизни помогает людям функционировать в сложном мире, который характеризуется ежедневными многочисленными встречами с незнакомцами, неопределенностью и непредсказуемостью жизненных обстоятельств, связанных с технологическими и социальными изменениями, что требует мобильности конкурентоспособной рабочей силы.Таким образом, эгоцентризм и гибкость имеют решающее значение для определения и утверждения собственного положения человека в обществе.

Однако следует иметь в виду, что эти среды характеризуют жизнь и связанные с ней способы самоопределения только около 5% населения мира. Большинство населения мира живет в совершенно иных условиях с существенно разными социально-демографическими параметрами. Например, традиционно живущие сельские фермеры составляют около 30–40% населения мира.Это интересная группа для рассмотрения, потому что индустриальные и постиндустриальные общества, основанные на информации, развились из фермерских сообществ [20]. Более того, подавляющее большинство мигрантов, прибывающих в западные общества, происходят из деревень, занимающихся традиционным сельским хозяйством, в разных странах. Таким образом, знание психологической структуры этой культурной модели имеет решающее значение для сосуществования в современных мультикультурных обществах.

Фермеры, ведущие натуральное хозяйство в незападных обществах, обычно имеют относительно низкий уровень формального образования, самое большее от 0 до 7 лет обучения.Однако следует отметить, что эта квалификация относится исключительно к формальному школьному образованию и не выражает степень образования в целом, особенно приобретение неформального местного опыта. С более низким уровнем формального образования связан относительно ранний возраст при рождении первого ребенка, обычно в позднем подростковом возрасте. Число потомков выше, а организация семейной жизни находится в рамках домохозяйств, состоящих из нескольких поколений, с плавными границами. Повседневные дела, такие как сельское хозяйство и домашние обязанности, управляются совместными усилиями, когда каждый человек поручает задачи, которые интегрированы в иерархическую семейную систему.Социальная организация небольшая по масштабу, лицом к лицу с высокой степенью осведомленности и предсказуемости, в том числе лишь незначительные изменения от поколения к поколению. Коммунальные задачи могут быть решены только через воплощение общих целей, заменяющих в значительной степени личный выбор и предпочтения, и поведенческие обязательства, заменяющие в значительной степени отражения психического состояния. Эти акценты приводят к примату иерархической взаимосвязи.

Антропологи описали состояния ума, которые отличаются от рефлексивной теории разума, обсуждаемой в западной литературе [21].Например, обитатели тропических лесов Калули Южного моря утверждают, что они не знают, что думают или чувствуют другие или что у них на уме. Их концепция разума была описана Schieffelin & Ochs как выражение непрозрачности [22]. Точно так же Эверетт [23] в своих наблюдениях над индейцами пираха Амазонки описывает принцип «непосредственности опыта», исключающий упоминание переживаний за пределами «здесь и сейчас». Тем не менее, нельзя отрицать, что народ калули из Южных морей или индейцы пираха из Амазонки проявляют свободу воли и автономию в своей жизни; в противном случае они не смогли бы выжить в суровых и сложных условиях.Такое состояние ума также наблюдалось у камерунских фермеров нсо и индийских фермеров-раджпутов в Гуджарате [24].

Мы описали эти два самостоятельных пути как прототипы. Прототипность означает, что соответствующие режимы автономии и родства согласованы в большинстве, если не во всех сферах жизни. Частично сравнение двух прототипных экосоциальных контекстов и связанных с ними способов самооценки подразумевает противопоставление взаимоисключающих взглядов на человеческое поведение и опыт. Эта исключительность, однако, не означает, что эти концепции одномерны, биполярны или монолитны, как концепции индивидуализма / коллективизма или идеоцентризма / аллоцентризма, кратко описанные ранее.Помимо двух прототипных контекстов, возможно множество других конфигураций. Незападные высокообразованные городские семьи среднего класса представляют собой особенно хорошо изученную группу экосоциальных контекстов, которые дали начало определению автономного родства или взаимозависимости, упомянутому ранее [14,25,26]. Автономное родство отражает адаптивные изменения с учетом глобальной модели урбанизации и социально-экономического развития [7,25,27]. Высокий уровень формального образования и участие в современной рыночной экономике побудили эти семьи принять автономные ценности и связанную с ними систему общих значений и практик.В то же время сильная социальная сплоченность и семейная ориентация четко организуют, ориентируют и доминируют в более частных сферах жизни. Как вкратце упоминалось ранее, можно также предположить, что мигранты с иерархическим реляционным фоном, приходящие в западные общества с доминирующим психологическим автономным режимом функционирования, развивают комбинации, которые в последнее время рассматриваются как способы коллективной идентичности [28]. В более общем плане следует констатировать, что культуры нельзя рассматривать как статические единицы, а как изменяющиеся и развивающиеся организмы.Культурные ценности, установки и поведенческие коды постоянно меняются, потому что окружающая среда также меняется в зависимости от составляющих ее параметров. Однако культурные среды различаются темпами изменений. Среда, в которой условия жизни от поколения к поколению остаются одинаковыми, как это часто бывает в деревнях, основанных на натуральном сельском хозяйстве, претерпевает лишь небольшие изменения, тогда как жизнь западного среднего класса от поколения к поколению существенно различается. Однако изменение — это не одномерный процесс, он может варьироваться в зависимости от предметной области [29].

Для понимания комбинаций и синтезов знания о двух прототипах чрезвычайно полезны, потому что они позволяют распознавать измерения, лежащие в основе поведенческих и ментальных выражений / проявлений.

3. Социализация способов «я»

Представление о себе и о себе по отношению к другим приобретается в онтогенезе через процессы конструирования и совместного конструирования индивидов с их социальной, а также физической средой. Эти процессы начинаются с рождения, а возможно, и раньше.Человеческие младенцы обладают огромным набором возможностей, которые формируются и дифференцируются в зависимости от путей развития. Люди также обладают интуитивно понятным поведенческим репертуаром для ухода за младенцами и детьми. Здоровые взрослые мужчины и женщины, родители, а также лица, не являющиеся родителями, а также дети в возрасте до трех лет, спонтанно успокаивают суетливых младенцев, стимулируют их и получают удовольствие от взаимодействия с ними по различным каналам поведения [24] .Этот опыт дает младенцам возможность понять суть культурных моделей, преобладающих в их среде. Хотя предрасположенности, которые приносят с собой младенцы, а также родительский репертуар можно рассматривать как универсальные, контексты социализации, тем не менее, сильно различаются. Очевидно, что индивидуальные пути психологической идентичности и иерархической взаимосвязи не могут быть подготовлены и поддержаны одним и тем же опытом социализации. Тем не менее, люди сохраняют достаточную гибкость в течение своей жизни, чтобы приобретать новые стратегии.Однако чем моложе организм, тем легче учиться культуре, а полученные ранее знания более устойчивы к изменениям. Таким образом, исследования аккультурации продемонстрировали в последние годы, что ассимиляция, то есть отказ от культурной идентичности происхождения и замена ее новой идентичностью, является условием, которое приводит к стрессу, неблагоприятным достижениям в развитии и дезадаптации. Коллективная идентичность, например, предполагает аддитивные / множественные и интерактивные измерения идентичности [30].

Цели социализации, родительские идеи и этнотерии, а также поведенческие стратегии, отображаемые и оцениваемые, существенно различаются. В следующих разделах будут изображены различные пути развития в первые годы жизни. Эти отчеты в значительной степени основаны на нашей собственной исследовательской программе с участием семей-волонтеров из разных культурных контекстов. С семьями, представляющими эти разные социально-демографические профили, связывались из-за местных обычаев, например непосредственно в семьях среднего класса или через местные органы власти в незападных деревнях.Наблюдения за паттернами взаимодействия проводились в естественной семейной среде. Чтобы понять культурное значение поведенческих стратегий, были проведены интервью и обсуждения в фокус-группах (более подробную информацию о методологии исследования см. В Keller [24,28]).

4. Психологически автономный путь

С рождения младенцы испытывают не только интенсивное и исключительное внимание, но и значительное количество времени, которое они должны проводить в одиночестве. Их социальные контакты происходят во время ухода за ними, когда их кормят, меняют подгузники, купают, играют в ситуациях и в одиночестве.Социальные ситуации структурированы диадически, поэтому возможен личный обмен, который считается основным каналом общения. Типичная ситуация свободной игры показана в.

Ежедневный опыт ребенка из западного среднего класса.

Ребенка обычно кладут на спину вместе с матерью, отцом или, реже, бабушкой / дедушкой, склоняющейся над младенцем. Смотрители интуитивно отводят свое лицо на такое расстояние, на котором ребенок может сосредоточиться, чтобы у них было четкое зрение, которое составляет около 30 см [31], что позволяет сменить лицо.В то же время отображается набор игрушек, которые могут стимулировать ребенка цветом, формой, звуком и движением. Смотритель, обычно мать, сопровождает весь сценарий непрерывным потоком словесных комментариев. Комментируются сигналы младенца, формулируются вопросы и интерпретируются предполагаемые состояния, желания и намерения. Вербализация структурирована как квази-диалоги, вовлекающие ребенка в шаблонную беседу. Установки взаимодействия являются дистальными, потому что далекие чувства преобладают над зрением и слухом.Контакт с телом, тактильная стимуляция и стимуляция тела играют второстепенную роль.

Личный обмен представляет собой основу для более тонких, но, тем не менее, значимых культурных сообщений. Одним из таких сообщений является приобретение контрольных убеждений, то есть младенцы узнают, что они могут контролировать поведение других, и что в то же время делает социальную среду предсказуемой. Это достигается с помощью механизма обнаружения непредвиденных обстоятельств. В течение первых месяцев жизни у младенцев очень ограниченная продолжительность памяти — около 1 секунды [32].Если в этот промежуток времени происходят события, их можно воспринимать как принадлежащие друг другу. Таким образом, тенденция реагировать на сигналы младенцев быстрее секунды, очевидно, возникла как часть интуитивного репертуара воспитания. Это позволяет младенцам воспринимать себя как агентов в социальном мире. В то же время младенцы воспринимают себя отделенными от других, что также является краеугольным камнем в развитии психологической автономии [31,33].

Игрушки — это не только средство для когнитивной стимуляции, они также подготавливают младенцев к тому, чтобы они могли проводить время самостоятельно, без других.Поэтому матери с самого начала стараются обратить внимание своих малышей на игрушки и спрашивают: «Что ты видишь?» Скажи мне, что ты видишь? Что вы видите? »

В то же время они дают младенцам возможность сосредоточиться на них или на объекте:« Она смотрит на их игрушку. Это интереснее, чем мама. Хорошо! Она может это сделать! »

Поддержка интереса к игрушкам открывает путь для программы социализации, позволяющей функционировать отдельно от других, то есть иметь возможность проводить время в одиночестве, что составляет еще одно измерение независимости.Мать лет тридцати с небольшим, чей ребенок только что исполнилось три месяца, довольно ясно выражает эту философию:

• М: И они не требуют постоянного присутствия кого-то там. «Потому что иногда они становятся такими навязчивыми и плаксивыми, и это только потому, что они не знают, как оставаться в одиночестве. И для детей, для людей важно иметь отношения с самими собой, чтобы они могли побыть в одиночестве.

• I: Мм. Когда они постарше?

• М: Гм — даже когда они младенцы, им нужно просто не иметь постоянного — постоянно кого-то рядом.

• I: Mhm

• M: Помогает им развить некоторую самоидентификацию.

В продолжающемся исследовании немецких семей среднего класса мы обнаружили, что трехмесячные дети проводят в одиночестве столько же времени, сколько они проводят в исключительном диадическом внимании, то есть 28% [34].

Еще одно раннее проявление индивидуальности — это проявление положительных эмоций. Демонстрация положительных эмоций инициирует отдельное индивидуальное «я» [35]. Ожидается, что младенцы будут улыбаться, особенно когда рядом находятся другие.«Я знаю, что вы наслаждаетесь жизнью!» — можно услышать от матерей из среднего класса, которые отвечают на улыбающиеся лица своих младенцев. Стремление к проявлению положительных эмоций можно даже выразить совершенно прямо: «Улыбнись, улыбнись» — противоречит другим разговорам, которые не дают выбора, а дают четкую команду. Мамы могут впасть в отчаяние, если ребенок не хочет улыбаться: «Моя дорогая, в чем дело? Вам скучно что ли? Неужели так сложно сделать дружелюбное лицо? »

Еще один краеугольный камень индивидуальности — похвала:

« Хорошо, ты самый высокий мальчик в мире, да? Посмотри, какой у тебя рост.Посмотри на эти сильные ноги. […] Посмотрите, какой большой этот большой мальчик? […] Супер детка, супер детка. Посмотри на это, посмотри ».

Это короткий разговор матери из среднего класса из Лос-Анджелеса со своим трехмесячным мальчиком.

Эти короткие записи демонстрируют, что повествовательная оболочка социальных взаимодействий, очевидно, очень важна. Эти приукрашенные разговоры знакомят ребенка с его или ее внутренним, умственным миром. Они сосредоточены вокруг внутренних состояний («Тебе скучно? Тебе это больше не нравится?»), Познания («Что ты думаешь об этом? Хмм?», «Ты помнишь циркуляр?»), Позитивной эмоциональности (« Вы улыбаетесь маме? »), Намерения (« О, ты хочешь дотянуться до этого сейчас.Вот и все. «) И предпочтения (» Хорошо, мне почитать тебе еще одну книжку? «,» Хочешь взглянуть на маму на секунду, или ты занят? Занято, да? «). Ментализация — это форма воображаемой умственной деятельности, которая позволяет воспринимать и интерпретировать поведение человека с точки зрения намеренных психических состояний (потребностей, желаний, чувств, убеждений, целей, целей и причин) [36]. Более того, интерпретации формулируются в формате вопросов, который вовлекает ребенка в квази-диалог, где каждый из даже самых тонких сигналов младенца рассматривается как коммуникативный вклад.

В течение первого года жизни психологическая автономия насыщается этими механизмами взаимодействия и разговора, которые разрабатываются и закрепляются в течение следующих лет. Культурные послания остаются неизменными по структуре и содержанию, но адаптируются к уровню развития ребенка. Двухлетний малыш испытывает обширное диадическое и исключительное внимание и в значительной степени направляет материнское поведение. Во время игровых эпизодов лидируют 19-месячные малыши из Германии из семей среднего класса.Мамы следят за их инициативами и играют с тем, во что начинают играть малыши [37]. Дети из западных семей среднего класса обычно не имеют никаких социальных обязательств или ответственности. Они привыкли следовать своим намерениям, желаниям и предпочтениям.

Следующая короткая стенограмма иллюстрирует попытки матери из Берлина убедить своего 19-месячного сына выполнить простую просьбу. В исследовании, в котором наблюдали за послушным поведением детей ясельного возраста, мы просили матерей давать простые приказы своим детям принести какой-либо предмет или убрать предмет.Запрошенные предметы, а также места были знакомы детям. Ниже приводится разговор об этой задаче.

Мать и дитя на кухне. Мать наклоняется к своему мальчику, который стоит рядом со стулом и смотрит на сиденье. Она говорит дружелюбным голосом:

• М: Не могли бы вы принести мне ткань? Вы знаете, где ткань? Хм? Где ткань?

  Мальчик просматривает разные части стула и пытается взобраться наверх. Похоже, он не обращает внимания на то, что говорит его мама.

• М: Что это, с какой мамы моет посуду? Губка, ты знаешь, где она? Хм? Не могли бы вы принести мне губку?

  Мать наклоняется ближе к мальчику. Мальчик обнимает стул и осматривает кухню.

• М: Хм? Маленькая мышь. Чем моет посуду Фабиан (имя)? Где вода, Фабиан?

  Мать берет мальчика за руку. Мальчик смотрит вверх, они смотрят друг другу в глаза.

  Мама держит мальчика, который хочет уехать.

• М: Мышонок, а где вода, а?

  Мальчик что-то бормочет, указывает рукой на раковину и смотрит на раковину.

• M: Можете принести губку? Та, с которой мама моет посуду?

  Мальчик смотрит в камеру и движется к камере.

• М: Ты принесешь мне губку, Фабиан, хм?

  Мать нежно гладит волосы мальчика.

• М: Ты принесешь мне губку?

  Мальчик подходит к камере.Он не выполняет просьбы своей матери, и в конце концов она сдаётся.

Этот пример ясно демонстрирует, что структура ранних разговоров продолжится в течение следующего года. Мать полностью ориентирована на ребенка, очень позитивна и поддерживает, использует тщательно продуманный речевой регистр. Она вкладывает свою просьбу в многочисленные вопросы, дает подсказки и, наконец, соглашается с тем, что ее мальчик не заинтересован в том, чтобы следовать ее просьбе, и не уделяет ей особого внимания.Она хочет, чтобы ее мальчик подчинялся без принуждения, по своей собственной воле и собственному решению, и признает, что он этого не делает. Присутствие камеры могло поддержать ее поведение, однако маловероятно, что она действовала бы качественно иначе без камеры. Заботы о социальной желательности могут сделать еще более выраженными культурно ценные формы поведения.

Эта структура остается неизменной в дошкольные годы, как демонстрирует следующая короткая стенограмма разговора между берлинской матерью из среднего класса и ее трехлетним мальчиком.Речь идет о дне рождения мальчика, которому около недели.

• М: Было круто, у тебя день рождения?

• C: Мм.

• М: Уже утром?

• C: Да, я хотел… красные подарки, а не синие.

• M: Красная упаковка, которую вы хотели для подарков?

• C: Ммм, да.

• М: А синие не понравились?

• C: Мммммм.

• М: Да, но подарки понравились? Да?

• C: Но только не этот синий с рыбками.

Маленький диалог сосредоточен вокруг цветовых предпочтений мальчика. Мать ясно понимает, что ему нужны были красные, а не синие бинты. Она подтверждает его предпочтения. Она использует мысленный язык с «симпатиями» и «желаниями». Мальчик выражает тот же мысленный язык, он четко формулирует свои предпочтения и говорит о своих желаниях и желаниях [38].Подавляющее большинство детей из западных семей среднего класса посещают детские сады, детские сады, детские сады вне дома. Чем выше уровень формального образования родителей, тем раньше дети обращаются за помощью вне дома и тем больше времени они проводят там [39,40]. Учебные программы в значительной степени отражают основы домашнего ухода: самостоятельный выбор занятий, выбор, максимальное подчеркивание индивидуальности, свободы воли и диадических взаимодействий. Таким образом, дети развиваются в единой культурной среде и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает личностный путь психологической автономии и связанная с ним концепция отношений.

5. Иерархический путь взаимоотношений

С рождения младенцы включены в плотную социальную сеть. Они постоянно находятся в непосредственной близости от своих опекунов; однако они никогда не оказываются в центре внимания. Они лежат на коленях, прикреплены к спине или бедрам своих опекунов. Фермерские семьи в сельских районах Индии и сельских странах Африки к югу от Сахары, которым сказали, что в западных странах младенцы проводят время в одиночестве, а также спят в одиночестве с самого раннего возраста, считают такую ​​практику жестоким обращением с детьми [24,41].Младенцы обычно имеют несколько опекунов, часто только маленьких детей старшего возраста, которые организованы в систему общей родительской опеки. Мать может быть основным опекуном среди других, но также может не быть основным опекуном своего ребенка (см. Ссылку [42] для нескольких примеров). Никаких дополнительных приспособлений для младенцев нет, они просто присутствуют во время повседневных дел женщин, таких как приготовление пищи, уборка и работа на ферме. Мальчики (братья, дяди, соседи) также заботятся о младенцах до тех пор, пока они не будут посвящены в мужской мир, когда жизни мужчин и женщин становятся довольно обособленными.Дети могут гулять по деревне с младенцами на спине. Благодаря такому расположению непосредственный контакт практически отсутствует. Телесный контакт — основной канал общения ().

Ежедневный опыт ребенка-фермера из Нсо.

Также есть условная отзывчивость, но не в дистальном канале; есть довольно близкие правила, тонкие телесные приспособления и вмешательства [43]. Еще одним важным аспектом воспитания является двигательная стимуляция, например, массаж в Индии или ритмические движения в случае северо-западного камерунского Нсо.Бывают даже периодические приступы исключительного внимания, когда младенцев Nso держат в вертикальном положении и ритмично перемещают вверх и вниз. Мы считаем эту практику очень важной стратегией воспитания и не верят, что дети могут развиваться и расти адекватно без этого специального лечения [44]. Ритмичность — важный краеугольный камень проксимального обращения с младенцем, и словесный / вокальный обмен также в основном осуществляется ритмично, часто синхронно с двигательной стимуляцией. Это специальное лечение не предназначено для того, чтобы дать младенцу переживания быть отдельным и независимым агентом, а, напротив, побудить ребенка к совместному действию, размыть границы эго и поддержать симбиоз между младенцем и опекуном.Поскольку этот образец выполняется несколькими опекунами, не акцентируется внимание на индивидуальных отношениях, но делается акцент на восприятии себя как части социальной системы. Это не исключает важности предсказуемости. Младенцы узнают, что существует надежный и предсказуемый ответ на их тонкие сигналы бедствия, который выражается как физическая доступность, а не дистальная реакция [45,46].

Игрушки и предметы практически не играют никакой роли в этой системе ухода. Система отсчета социальная, а не физическая.Стимулирование и развлечение ребенка также имеют второстепенное значение. Акцент делается на том, чтобы уменьшить или лучше избегать стресса и поддерживать ребенка в тихом, спокойном и утешенном состоянии. Это совпадает с подчеркиванием эмоциональной нейтральности. Контроль над эмоциональным выражением считается важным достижением в развитии в первые годы жизни. Фактически, младенцы Nso после двух месяцев демонстрируют меньше улыбок, чем младенцы из немецкого среднего класса, в соответствии со стратегиями взаимодействия их матери и опекунов [47].

В социальных ролях к младенцам обращаются часто от третьего лица, например как ребенок. Их также можно назвать «бабушками», что связывает их с предками, которых они могут заменить в жизненном цикле. Онтогенез является частью цикла с фазой духовной самости, а не линейным путешествием от рождения к смерти, как в западной философии [48].

Содержание речи, адресованной младенцам, касается других, «мы» вместо «я» и «я», на котором дети из западного среднего класса учатся концентрироваться.Контент обращается к проблемам здесь и сейчас, поведения и действий, а не к размышлениям и мыслям. Многие речи также содержат моральные послания и относятся к поведенческим нормам сообщества: «Мы не плачем здесь, в Мве» (название деревни). Здесь почти нет вопросов, кроме утверждений и инструкций, даже команд. Нет никаких признаков похвалы, скорее, стыд и поддразнивание являются ценной стратегией социализации. «Ты тыквенный лист?» — спрашивает мать своего трехмесячного мальчика, который не сидит прямо [49].Сообщалось также о поддразнивании и стыде из других контекстов отношений, например в Азии или на острове Калули [50]. Смотритель определенно берет на себя инициативу, помещая ребенка в более пассивное положение. Воспитатели знают, что хорошо для ребенка, поэтому им не нужно изучать их желания. Они подчеркивают важность интеграции в социальную систему. Бабушка Nso объясняет важность сотрудничества и обмена:

А потом, когда вы так сотрудничаете, вы видите, что жизнь идет, она движется.Понимаете, дни просто так заканчиваются. Но когда вы, как правило, производите плохое впечатление и не делитесь с людьми, вы просто в хаосе с людьми, короче говоря, вы не видите, как дни движутся. Вы даже не живете дольше. Это одна важная вещь. Вы не проживете дольше, когда сердитесь на людей. Но когда вы делитесь с людьми, они ободряют вас, и вы видите, что дни движутся быстрее.

Эта 70-летняя женщина резюмирует свою жизненную философию, жизненно важной частью которой являются сотрудничество и совместное использование, поскольку они неразрывно связаны с течением времени.

6. После первого года

В течение первого года жизни иерархическая взаимосвязь определяется этими социальными / интерактивными механизмами, которые в последующие годы будут консолидироваться в сети взаимоотношений домохозяйства и сообщества. Кроме того, этот путь характеризуется последовательностью культурных сообщений. Двухлетние дети научились соответствовать ситуативным потребностям, которые определяют пожилые люди, в том числе дети старшего возраста. Они умеют выполнять поручения и помогают в простых делах.В отличие от своих западных коллег из среднего класса, они немедленно выполняют запросы и без колебаний выполняют инструкции [51]. От них также ожидается, что они будут выполнять работу по дому независимо на основе предшествующего обучения: «если он где-то увидит свое блюдо, ребенок возьмет его и принесет в дом», — объясняет мать об адекватном поведении ребенка. Самостоятельное выполнение работы по дому и без напоминаний на самом деле является характеристикой хорошей памяти и умного ребенка [52]. Возможность вносить свой вклад в поддержание и функционирование домашнего хозяйства — это арена для развития самооценки и самостоятельности.Для обучения уже необходима автономия, потому что обучение осуществляется посредством наблюдения и подражания, а не посредством инструкций и дидактических предложений. 40-летняя женщина из Нсо объясняет в интервью: «Поступая так, вы говорите ребенку, что правильно. Да, делая это. Она учится быстрее, когда вы это делаете, и она видит, а не просто говорит ей ».

В отличие от экспрессивного и довольно громкого образа жизни западного ребенка среднего класса, ребенок-фермер Нсо молчалив, скромен и не хочет выделяться из группы.Дети-фермеры НСО молчат, и они научились отвечать коротко и утвердительно только тогда, когда их просят. Следующий разговор между матерью и ее трехлетним мальчиком является примером культурно высоко ценимого коммуникативного поведения (М — мать; В — ребенок).

• M: Мы пошли на территорию матери Ми, и что она дала тебе, фаай?

• C: Кто?

• М: мать Ми. Что она тебе дала?

• C: Puff puff (это местный продукт)

• M: Сядьте на стул.Вы пошли в дом Саллама и слышали, что они делают?

• C: Ммм?

• М: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они там делают?

• C: Ммм?

• M: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они делают?

• C: Не слышал.

• М: Я говорю, а? Вы ходили в дом Салламы, слышали, что они там делают?

• C: # они #

• M: # Они # пели песню это что?

• C: Они дали затяжку, вы дали затяжку.

• М: Давали затяжку?

• C: Вы дали затяжку.

• М: А ты поел.

Этот диалог, очевидно, построен по другим принципам, чем разговор между берлинской матерью и ее трехлетним мальчиком. Кроме того, здесь диаде мать-дитя было поручено рассказать о недавнем прошлом событии. Мать запрашивала конкретную информацию с закрытыми вопросами. Она хочет услышать этот единственный правильный ответ и не оставляет места для подробных детских комментариев.Разговор идет о других людях и сосредотачивается на еде и приеме пищи, то есть конкретном поведении. К ребенку обращаются в роли: фаай, что является традиционным титулом, который дается детям, опять же, для обозначения жизненного цикла. В целом беседа подтверждает общинную иерархическую структуру мировоззрения фермера НСО [38].

Дети НСО также посещают образовательные учреждения. В возрасте 3 лет они посещают детские сады, которые широко распространены в деревнях и принадлежат церквям и коммунам.Детей готовят к начальной школе и учат не только цифрам и буквам, но и моральному поведению и общественным ценностям. Они носят униформу и сидят в правильном порядке, чтобы слушать команды и инструкции учителей. Многие действия выполняются в группе, поют, повторяют, маршируют. Важна единообразие ритма, не допускающее индивидуальных вариаций. Таким образом, дети-фермеры НСО также развиваются в рамках согласованной культурной среды и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает самооценка иерархической взаимосвязанности и связанная с ней концепция отношений.

7. Заключение

Развитие знаний о себе и о других с самого начала различается в разных культурах. Он основан на опыте социальной, а также несоциальной информации, которая передается в ходе повседневной жизни. Эта информация передает нормы, стандарты и соглашения, разработанные в конкретных средах как приспособления к контекстуальным требованиям.Здесь изображены два прототипических пути. Один из путей адаптируется к образу жизни в среде высокообразованного западного среднего класса. Подготовка к жизни в конкурентном мире других отдельных независимых агентств осуществляется через индивидуальную психологическую автономию с ранним акцентом на субъективных желаниях, намерениях и предпочтениях. Показано, что эти цели социализации влияют на жизненный опыт младенцев с самого рождения. Другой путь, описанный здесь, адаптируется к жизни в общественной сети иерархически организованной расширенной семьи или клана.Подготовка к жизни в небольших деревнях лицом к лицу осуществляется через иерархическую взаимосвязь, где послушание и уважение формируют основу для ответственных действий в служении сообществу. Эта автономия действий в равной степени основана на индивидуальных решениях и обязанностях (как ухаживать за младшим братом или сестрой, сколько воды или дров можно нести, как продавать пельмени на рынке). Подготовка к жизни в определенной среде не исключает, однако, способности человека к изменению на протяжении всей жизни, включая приобретение различных способов самоуправления и различных социальных отношений.Мигранты убедительно демонстрируют, что эти процессы происходят и могут привести к множественной или коллективной идентичности [30]. Однако результаты этих процессов зависят от множества факторов, которые находятся не только в человеке, но и в домашнем сообществе, которое он покидает, и новом обществе, в которое он вступает [53]. Несоответствие между оставленным жизненным контекстом и объединенным, безусловно, является важным аспектом. Переход из типичного натурального фермерского сообщества с низким уровнем формального образования и реляционной структурой семьи в высокоформально образованную среду среднего класса, как западного, так и незападного, может быть самым сложным переходным этапом.Культурные модели в первую очередь зависят от конкретных социально-демографических профилей, которые часто совпадают с различием между городом и деревней. Жизнь в сельской или городской среде не связана как таковой с определенной культурной моделью.

Остается открытым для будущих исследований по выявлению других путей развития и их определяющих характеристик. Знание различных траекторий развития важно для понимания психологического развития с глобальной точки зрения.Различные концепции развития себя и отношений имеют всеобъемлющие последствия для понимания развития. Сферы развития, на которые делается упор в культуре, развиваются раньше других по сравнению с другими сферами. Для Nso, например, это касается моторного развития, которое обеспечивает раннюю физическую независимость и предлагает возможности для поддержки семьи. Для западных средних классов это случай раннего самопознания как индикатора развития категориального «я», который позволяет развивать обособленность и психологическую независимость на службе индивидуальных интересов (краткое содержание см. В ссылке [13]).Знание о различных траекториях также важно с точки зрения приложения. Программы и учебные планы, направленные на улучшение жизни людей в незападной среде, часто основаны на философии западного среднего класса и часто не имеют должного успеха (см. Также ссылки [54,55]). Необходимость учета культурных особенностей относится ко всем сферам жизни в многокультурных обществах, здравоохранению и консультированию, образованию и благополучию.

Благодарности

Мы особенно благодарны нашим ассистентам-исследователям на различных полевых участках и всем семьям, которые позволили нам поделиться своей повседневной жизнью и ответили на все наши вопросы.

Этика

Представленное здесь исследование было проведено в соответствии с этическими стандартами Немецкого исследовательского совета, который был основным финансирующим агентством, и этическими стандартами Оснабрюкского университета. Исследования с камерунским Нсо разрешены и контролируются Его Королевским Высочеством Сехмом Мбингло II, Верховным Фоном Нсо. Экспериментальные исследования в Камеруне были одобрены этическим комитетом Министерства здравоохранения. Все оценки проводились с полного согласия всех участвующих семей и отдельных лиц.

Конкурирующие интересы

У нас нет конкурирующих интересов.

Финансирование

Исследование, представленное здесь, было поддержано грантами Немецкого исследовательского совета.

Список литературы

1. Хофстеде Г. 1980 г. Последствия культуры. Международные различия в ценностях, связанных с работой. Беверли-Хиллз, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 2. Triandis HC. 1995 г. Индивидуализм и коллективизм. Боулдер, Колорадо: Westview. [Google Scholar] 3. Hofstede GH. 2001 г. Последствия культуры: сравнение ценностей, поведения, институтов и организаций в разных странах.Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 4. Triandis HC, Suh EM. 2002 г. Культурные влияния на личность. Анну. Rev. Psychol. 53, 133–160. (10.1146 / annurev.psych.53.100901.135200) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 5. Triandis HC, Leung K, Villareal M, Clark FL. 1985 г. Аллоцентрические и идеоцентрические тенденции. Конвергентная и дискриминантная проверка. J. Res. Чел. 19, 395–415. (10.1016 / 0092-6566 (85)

-X) [CrossRef] [Google Scholar] 6. Ойсерман Д., Кун Х.М., Кеммельмайер М. 2002 г. Переосмысление индивидуализма и коллективизма: оценка теоретических допущений и метаанализов.Psychol. Бык. 128, 3–72. (10.1037 / 0033-2909.128.1.3) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 7. Катитцибаши К. 2007 г. Семья, личность и человеческое развитие в разных странах. Теория и приложения, 2-е изд. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 8. Маркус Х.Р., Китайма С. 1991 г. Культура и личность. Последствия для познания, эмоций и мотивации. Psychol. Ред. 98, 224–253. (10.1037 / 0033-295X.98.2.224) [CrossRef] [Google Scholar] 9. Маркус Х.Р., Китайма С. 2003 г. Культура, личность и социальная реальность.Psychol. Inq. 14, 277–283. (10.1080 / 1047840X.2003.9682893) [CrossRef] [Google Scholar] 10. Hobfoll SE, Schroder KEE, Wells M, Malek M. 2002 г. Коммунальное и индивидуалистическое построение чувства мастерства в решении жизненных проблем. J. Soc. Clin. Psychol. 21, 362–399. (10.1521 / jscp.21.4.362.22596) [CrossRef] [Google Scholar] 11. Гор JS, Cross SE. 2006 г. Достижение целей для нас: относительно автономные причины в стремлении к долгосрочным целям. J. Pers. Soc. Psychol. 90, 848–861. (10.1037 / 0022-3514.90.5.848) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 12. Келлер Х (ред.). 2011 г. Культура и познание: перспективы развития. J. Cogn. Educ. Psychol. 10, 3–8. (10.1891 / 1945-8959.10.1.3) [CrossRef] [Google Scholar] 13. Келлер Х., Кертнер Дж. 2013. Развитие — культурно-специфическое решение универсальных развивающих задач. В «Успехах культуры и психологии», т. 3 (ред. Гельфанд М.Л., Чиу С.Й., Хун Ю.Й.), стр. 63–116. Оксфорд, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] 14. Катитцибаши К. 2005 г. Автономия и родство в культурном контексте: последствия для себя и семьи.J. Межкультурная психология. 36, 403–422. (10.1177 / 0022022105275959) [CrossRef] [Google Scholar] 15. Маркус Х.Р., Китайма С. 1994 г. Культурное конструирование себя и эмоций. Последствия для социального поведения. В «Эмоции и культура: эмпирические исследования взаимного влияния» (ред. Китайма С., Маркус Х. Р.), стр. 89–130. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] 16. Деси Э, Райан Р. 2008 г. Обеспечение оптимальной мотивации и психологического благополучия во всех сферах жизни. Может. Psychol.49, 14–23. (10.1037 / 0708-5591.49.1.14) [CrossRef] [Google Scholar] 17. Сниббе C, Маркус HR. 2005 г. Вы не всегда можете получить то, что хотите: уровень образования, свободу воли и выбор. J. Pers. Soc. Psychol. 88, 703–720. (10.1037 / 0022-3514.88.4.703) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 18. Айенгар СС, Леппер Р. 1999 г. Переосмысление ценности выбора: культурный взгляд на внутреннюю мотивацию. J. Pers. Soc. Psychol. 76, 349–366. (10.1037 / 0022-3514.76.3.349) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 19. Келлер Х.2013. Младенчество и благополучие. В Справочнике по благополучию детей (ред. Бен-Арье А., Касас Ф, Фронес I, Корбин Дж. Э.), стр. 1605–1627. Дордрехт, Нидерланды: Springer. [Google Scholar]

20. Левин Р.А., Левин С.Е. В процессе подготовки. Мир родителей: глобальный взгляд на воспитание детей.

21. Дуранти А. 2008 г. Дальнейшие размышления о чтении мыслей других людей. Антрополь. В. 18, 483–494. (10.1353 / anq.0.0002) [CrossRef] [Google Scholar] 22. Schieffelin BB, Ochs E (ред.). 1986 г. Языковая социализация в разных культурах.Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 23. Эверетт Д. 2009 г. Не спите, змеи: жизнь и язык в джунглях Амазонки. Нью-Йорк, Нью-Йорк: старинные книги. [Google Scholar] 24. Келлер Х. 2007 г. Культуры младенчества. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 25. Катитцибаши К. 1996 г. Автономно-реляционное Я: новый синтез. Евро. Psychol. 1, 180–186. (10.1027 / 1016-9040.1.3.180) [CrossRef] [Google Scholar] 26. Китайма С., Учида Ю. 2005 г. Взаимозависимое агентство: альтернативная система действий.В книге «Культура и социальное поведение: симпозиум Онтарио», т. 10 (ред. Соррентино Р., Коэн Д., Исон Дж. М., Занн М. П.), стр. 165–198. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 27. Катитцибаши К. 1990 г. Семья и социализация в кросс-культурной перспективе: модель изменений. В «Кросс-культурные перспективы: Симпозиум Небраски по мотивации 1989» (изд. Берман Дж. Дж.), Стр. 135–200. Линкольн, NE: Университет Небраски Press. [PubMed] [Google Scholar] 28. Келлер Х. 2011 г. Биология, культура и развитие: концептуальные и методологические соображения.В «Фундаментальные вопросы кросс-культурной психологии» (ред. Ван де Вейвер Ф. Дж. Р., Хасиотис А., Брейгельманс С.), стр. 312–340. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 29. Келлер Х., Ламм Б. 2005 г. Воспитание как выражение социально-исторического времени. Случай немецкого индивидуализма. Int. J. Behav. Dev. 29, 238–246. (10.1177 / 01650250500147485) [CrossRef] [Google Scholar] 30. Эшмор Р.Д., Део К., Маклафлин-Вольпе Т. 2004 г. Организационная структура коллективной идентичности: артикуляция и значение многомерности.Psychol. Бык. 130, 80–114. (10.1037 / 0033-2909.130.1.80). [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 31. Папоусек М, Папоусек Х. 1991 г. Ранние вербализации как предвестники языкового развития. В младенческом развитии. Перспективы немецкоговорящих стран (ред. Лэмб М.Э., Келлер Х.), стр. 299–328. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 32. Watson JS. 1985 г. Восприятие непредвиденных обстоятельств в раннем социальном развитии. В Социальном восприятии младенцев (ред. Field TM, Fox NA), стр. 157–176. Норвуд, Нью-Джерси: Ablex. [Google Scholar] 33.Келлер Х., Лохаус А., Фёлькер С., Каппенберг М., Часиотис А. 1999 г. Временная непредвиденность как независимый компонент родительского поведения. Child Dev. 70, 474–485. (10.1111 / 1467-8624.00034) [CrossRef] [Google Scholar]

34. Дворазик Н., Сенеш Р., Сердце Ю. 2014 г. Адаптация точечных наблюдений к городскому контексту. Распорядок дня родителей и их трехмесячных младенцев в Израиле и Германии. Документ, представленный на 22-м Конгрессе Международной федерации . Доц. для кросс-культурной психологии (IACCP), Реймс, Франция, июль 2014 г., .

35. Шведер Р. 1991 г. Мыслить через культуры. Экспедиции по культурной психологии. Бостон, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] 36. Фонаги П., Гергей Г., Юрист Е, Таргет М. 2002 г. Влияют на регуляцию, ментализацию и развитие личности. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Другая пресса. [Google Scholar] 37. Келлер Х., Борке Дж., Ламм Б., Лохаус А, Йовси Р.Д. 2011 г. Развитие моделей воспитания детей в двух культурных сообществах. Int. J. Behav. Dev. 35, 233–245. (10.1177 / 0165025410380652) [CrossRef] [Google Scholar] 38.Шредер Л., Кертнер Дж., Келлер Х., Чаудхари Н. 2012 г. Выделяться и вписываться: культурные предикторы автобиографических воспоминаний трехлетних детей во время совместных воспоминаний. Младенческое поведение. Dev. 35, 627–634. (10.1016 / j.infbeh.2012.06.002) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 39. Капиццано Дж., Мэйн Р. 2005 г. Отчет об исследовании: многие маленькие дети проводят долгие часы в присмотре за детьми (Снимок семей Америки III, № 22). Вашингтон, округ Колумбия: Издательство городского института. [Google Scholar] 40. Титце В., Беккер-Штолл Ф., Бенсель Дж., Экхардт А., Хауг-Шнабель Г., Калики Б., Келлер Х., Лейендекер Б. (ред.).2013. NUBBEK — Nationale Untersuchung zur Bildung, Betreuung und Erziehung in der frühen Kindheit. Forschungsbericht, Берлин: verlag das netz. [Google Scholar] 41. Шведер Р.А., Йенсен Л.А., Гольдштейн В.М. 1995 г. Кто спит, кто пересмотрел: метод извлечения моральных благ, неявных на практике. В «Культурные практики как контексты развития», т. 67 (редакторы Goodnow J, Miller P, Kessel F), стр. 21–39. Сан-Франциско, Калифорния: Джосси-Басс. [PubMed] [Google Scholar] 42. Отто Х., Келлер Х. (ред.). 2014 г. Разные грани привязанности.Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 43. Чапин BL. 2013. Привязанность в сельской местности Шри-Ланки: форма чувствительности, общения и автономии опекуна. В Пересмотренном Приложении: культурные взгляды на западную теорию (ред. Куинн Н., Магео Дж. М.), стр. 143–165. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] 44. Келлер Х., Фолькер С., Йовси Р.Д., Шастри Дж. 2005 г. Представление независимых и взаимосвязанных концепций ухода. В Теоретические подходы к раннему развитию: последствия для вмешательств (ред.Мохите П.), стр. 116–140. Центр перспективных исследований (CAS), кафедра HDFS M.S. Барода, Индия: Университет Бароды. [Google Scholar] 45. Келлер Х., Йовси Р.Д., Фелькер С. 2002 г. Роль моторной стимуляции в родительских этнотеориях. Случай камерунки Нсо и немки. J. Cross-Cultural Psychol. 33, 398–414. (10.1177 / 00222102033004003) [CrossRef] [Google Scholar] 46. Демут К. 2015 г. Общение матери и ребенка: культурные различия. В Международной энциклопедии социальных и поведенческих наук, т.8, 2-е изд. (Ред. Райт Дж.), Стр. 874–880. Оксфорд, Великобритания: Редакция Elsevier. [Google Scholar] 47. Kärtner J, Keller H, Yovsi RD. 2010 г. Взаимодействие матери и ребенка в течение первых трех месяцев: появление специфичных для данной культуры моделей непредвиденных обстоятельств. Child Dev. 81, 540–554. (10.1111 / j.1467-8624.2009.01414.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 48. Дасен PR (ред.). 1977 г. Психология Пиаже: межкультурный вклад. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гарднер. [Google Scholar] 49. Демут С, Келлер Х, Йовси РД. 2011 г. Mutter-Säuglings-Interaktion также kulturhistorisch formierte Tätigkeit — Ein Vergleich zwischen Kikaikelaki (Kamerun) und Münster (Deutschland).Tätigkeitstheorie. J. für tätigkeitstheoretische Forschung в Германии 4, 11–35. [Google Scholar] 50. Schieffelin BB. 1986 г. Дразнить и стыдить в детских взаимодействиях Калули. В «Языковая социализация в разных культурах» (ред. Шиффелин BB, Ochs E), стр. 165–181. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 51. Келлер Х., Йовси Р.Д., Борке Дж., Кертнер Дж., Йенсен Х., Папалигура З. 2004 г. Последствия для развития раннего родительского опыта: саморегуляция и самопознание в трех культурных сообществах.Child Dev. 75, 1745–1760. (10.1111 / j.1467-8624.2004.00814.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 52. Тейзер Дж. И др. Культурные концепции памяти: на примере немецких и камерунских детей из среднего класса. Поданный. [Google Scholar] 53. Димитрова Р., Бендер М., ван де Вейвер Ф. 2013. Глобальные перспективы благополучия в семьях иммигрантов. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] 54. Серпелл Р., Нсаменанг А.Б. 2014 г. Соответствующие местным условиям и качественные программы ВОДМВ: последствия исследований для развития и социализации детей из числа коренного населения Африки.Париж, Франция: ЮНЕСКО. [Google Scholar] 55. Йовси Р.Д., Самбо К, Барх Б., Бэрроу Г. 2010 г. Качественное исследование практики ухода за матерями и новорожденными в Либерии. Монровия, Либерия: MOHSW-UNICEF. [Google Scholar]

Психологическая автономия и иерархическая взаимосвязь как организаторы путей развития

Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci. 2016 19 января; 371 (1686): 20150070.

Институт психологии Оснабрюкского университета, 49069 Оснабрюк, Германия

Издано Королевским обществом.Все права защищены.

Эта статья цитируется в других статьях в PMC.

Abstract

Определение себя и других можно рассматривать как воплощение двух измерений автономии и взаимосвязи. Автономия и родство — это две основные человеческие потребности и культурные конструкции одновременно. Это означает, что они могут определяться по-разному, но при этом оставаться одинаково важными. Соответствующее понимание автономии и родства социализируется в повседневном опыте повседневной жизни с рождения.В этой статье изображены два пути развития, которые подчеркивают разные концепции автономии и родства, которые адаптируются в двух разных средовых контекстах с очень разными возможностями и ограничениями. Западные дети среднего класса социализируются в направлении психологической автономии, то есть верховенства собственных намерений, желаний, индивидуальных предпочтений и эмоций, что дает определение родства как психологической оборотной конструкции. Дети-фермеры из незападных стран, ведущих натуральное хозяйство, социализируются в направлении иерархической родственности, т.е.е. позиционирование себя в иерархической структуре коммунальной системы, дающей определение автономии как ориентированной на действия, основанной на ответственности и обязательствах. Младенчество можно рассматривать как культурную линзу, через которую можно изучать различные программы социализации. Описываются стратегии воспитания, направленные на поддержку этих различных целей социализации немецких и евро-американских родителей, с одной стороны, и фермеров из Северо-Западного Камеруна, с другой стороны. Делается вывод о том, что необходимо рассмотреть различные пути, чтобы понять психологию человека с глобальной точки зрения.

Ключевые слова: пути развития, младенчество, психологическая автономия, иерархическая взаимосвязь

1. Представления о себе и других

Представления о себе и других организованы по двум основным измерениям, которые представляют универсальные человеческие потребности и культурно определенные конструкции в то же время: автономия и родство. Автономия означает самоуправление и ответственный контроль над своей жизнью. Родство относится к социальной природе человека и связанности с другими.И то, и другое можно рассматривать как часть общечеловеческой психологии, и оба они внутренне взаимосвязаны. Природа их взаимоотношений в последние десятилетия подвергалась различным концепциям с разных точек зрения. С культурной, точнее, с точки зрения общества или страны, концепции индивидуализма и коллективизма стали широко заметными [1,2]. В этой концепции индивидуализм относится к автономии, тогда как коллективизм относится к родству.На основе крупномасштабных анкетных исследований [3] индивидуализм был определен как противоположность коллективизму в биполярном одномерном масштабе. Эта точка зрения выражает то, что больший акцент на одном автоматически уменьшает акцент на другом. Эти концепции были перенесены также на индивидуальный уровень для описания индивидов и личности [4]. Соответствующие термины, которые использует Гарри Триандис, один из пионеров этого исследования, — это идиоцентризм и аллоцентризм [5].Идиоцентризм и аллоцентризм — это атрибуты личности, которые рассматриваются как ортогональные друг другу. Идиоцентризм описывает упор на уверенность в себе, конкуренцию, уникальность, гедонизм и эмоциональную дистанцию ​​от других. Аллоцентризм описывает упор на взаимозависимость, общительность и близкие отношения с другими. Хотя в этой концепции возможно быть высоким или низким в обоих измерениях, они обычно рассматриваются как взаимоисключающие. В результате множественной концептуальной и методологической критики [6] были сформулированы утверждения о том, что автономия и родство могут сосуществовать и должны сосуществовать, потому что они оба являются человеческими потребностями.Особенно заметной стала четырехполевая схема Каницибаши с вариациями в размерах агентности и межличностной дистанции [7]. Агентство можно определить с точки зрения автономии или с точки зрения гетерономии, межличностное расстояние с точки зрения близости или обособленности. Комбинируя эти категории, можно получить четыре различных типа, изначально сформулированных для семей, но вскоре перенесенных на определение «я». Независимое «я» сочетает в себе обособленность с автономией, взаимозависимое «я» сочетает гетерономию с близостью, а автономное родственное «я» сочетает автономию с близостью.Четвертый тип, отделенное гетерономное «я», представляет собой скорее патологическое состояние, и в последующих исследованиях ему в значительной степени не уделяется внимания. Предложение Каницибаши было продиктовано различными социально-экологическими профилями, где независимое «я» означает представителей западного среднего класса, взаимозависимое «я» — для сельского фермерского сообщества и автономное родственное «я» — для формально высокообразованных незападных городских семей и отдельных лиц. Контраст между западным и особенно восточноазиатским «я» стал центром другой очень известной концепции, начиная с основополагающей статьи Маркуса и Китаямы [8] о независимых и взаимозависимых «я».Они рассмотрели исследования различных аспектов личности и социального поведения и пришли к выводу, что евро-американское Я функционирует как независимое, самостоятельное и конкурентное агентство, уделяя особое внимание отдельному человеку с желаниями, намерениями и желаниями, в то время как японцы, корейцы или Китайское Я функционирует как взаимозависимый агент, который учитывает желания и намерения других социальных людей в своей исполнительной деятельности. Обе концепции ориентированы на явно городских образованных людей, поскольку исследования в основном сосредоточены на студентах колледжей и университетов.Вслед за этим были предложены различные вариации взаимозависимого «я», такие как совместное действие [9], коллективное господство [10] или относительное автономное «я» [11].

Общим для всех этих концепций является то, что автономия / действие / мастерство относится к интенциональному, ментальному миру желаний, желаний, познаний и контроля индивидуальных возможностей и выборов. С другой стороны, предполагается, что родственность покрывает потребность в близости с другими и любых социальных действиях на службе социальной системы.Обычно утверждают, что эти концепции ценятся и развиваются в разной степени в зависимости от культурного / географического контекста, такого как Европа-Америка или Восточная Азия. Однако, как я утверждал в другом месте, обе потребности одинаково важны для всех, но они должны проявляться по-разному в разных культурных / контекстных средах. Соответственно, должны быть разные способы и способы определения автономии и разные способы и способы определения родства без учета индивидуальной и общественной важности концепций [12,13].Далее будет разработана переосмысление автономии и родства. Поскольку можно предположить, что соответствующее понимание автономии и родства будет приобретено во время процессов социализации, будут выделены два разных пути развития с упором на разные концепции себя и отношений: западный средний класс и фермеры, работающие на натуральном хозяйстве. Это не исключает, что существуют другие концептуальные представления автономии и родства, связанные с другими контекстными требованиями.

2. Еще раз об автономии и родстве

Люди биологически подготовлены к развитию компетентности во всех возможных средах с универсальным репертуаром предрасположенностей и склонностей. В зависимости от конкретной информации об окружающей среде некоторые из этих склонностей усиливаются, а другие исчезают. Таким образом, люди готовы к приобретению различных способов автономии и взаимосвязи, которые в конечном итоге составят различные способы переживания и определения себя как личности.Представление о себе всегда включает определение себя по отношению к другим.

Предложение о пересмотре определения автономии и взаимосвязи основано на необходимости адаптироваться к различным условиям окружающей среды. Как уже отмечали Катитцибаши [14], Маркус и Китайма [15] и другие, в разных средах преобладают разные представления о себе. В литературе существует консенсус в отношении того, что независимое «я» в основном можно найти в контексте западного городского среднего класса.Представители западного городского среднего класса обычно имеют высокую степень формального образования / школьного образования, часто высшее образование. Уровень формального образования связан с репродуктивной историей и, следовательно, с семейными моделями. Чем выше формальное образование, тем позже рождается первый ребенок и меньше потомство. Представители западного городского среднего класса в основном живут в нуклеарных семьях из двух поколений, состоящих из родителей и их немногочисленных детей. Психологическая подготовка к компетентности в западном среднем классе основана на принципах, вытекающих из западной философской традиции.Основным предположением является то, что человеческое поведение и опыт зависят от личных предпочтений и выбора, воплощая индивидуальное право на свободу, самореализацию, самоопределение и самоуправление [16–18]. Более того, предполагается, что человеческое поведение и внутренний опыт в первую очередь обусловлены внутренними, автономными и независимыми психическими состояниями. Предполагается, что эти условия создают основу для здоровья и благополучия [19]. Акцент на самоопределении, основанный на независимых ментальных состояниях с акцентом на выбор, индивидуальные предпочтения, максимизацию себя и самореализацию, лучше всего описывается как психологическая автономия.Психологическая автономия реализует саморефлексивный способ быть сосредоточенным на исследовании и рефлексивном осознании личных желаний, желаний и намерений. Эта концепция представляет то, что обычно определяется как автономия или действие в большей части настоящей литературы. Этот способ определения автономии имеет последствия для определения родства. Связанность в этом мировоззрении должна означать, что отдельные, замкнутые люди устанавливают отношения с другими, которые выбираются самостоятельно, которые определяются и согласовываются с точки зрения индивидуальной психологической автономии.Таким образом, концепция родства служит психологической автономии. Психологическая автономия, таким образом, является ведущим принципом для воплощения взаимосвязи и, как следствие, определения себя. Это не означает, что родство менее важно для психологического функционирования и благополучия человека, чем автономия. Оно может даже стать доминирующим в психологическом опыте, потому что индивидуальная свобода всех социальных партнеров устанавливать и вести переговоры о взаимоотношениях также может стать источником неуверенности и стресса.В клиническом консультировании очень популярны термины взаимоотношения, работа или усилия, описывающие вложения, которые люди должны сделать, чтобы установить и поддерживать полезные личные отношения.

Этот особый образ жизни помогает людям функционировать в сложном мире, который характеризуется ежедневными многочисленными встречами с незнакомцами, неопределенностью и непредсказуемостью жизненных обстоятельств, связанных с технологическими и социальными изменениями, что требует мобильности конкурентоспособной рабочей силы.Таким образом, эгоцентризм и гибкость имеют решающее значение для определения и утверждения собственного положения человека в обществе.

Однако следует иметь в виду, что эти среды характеризуют жизнь и связанные с ней способы самоопределения только около 5% населения мира. Большинство населения мира живет в совершенно иных условиях с существенно разными социально-демографическими параметрами. Например, традиционно живущие сельские фермеры составляют около 30–40% населения мира.Это интересная группа для рассмотрения, потому что индустриальные и постиндустриальные общества, основанные на информации, развились из фермерских сообществ [20]. Более того, подавляющее большинство мигрантов, прибывающих в западные общества, происходят из деревень, занимающихся традиционным сельским хозяйством, в разных странах. Таким образом, знание психологической структуры этой культурной модели имеет решающее значение для сосуществования в современных мультикультурных обществах.

Фермеры, ведущие натуральное хозяйство в незападных обществах, обычно имеют относительно низкий уровень формального образования, самое большее от 0 до 7 лет обучения.Однако следует отметить, что эта квалификация относится исключительно к формальному школьному образованию и не выражает степень образования в целом, особенно приобретение неформального местного опыта. С более низким уровнем формального образования связан относительно ранний возраст при рождении первого ребенка, обычно в позднем подростковом возрасте. Число потомков выше, а организация семейной жизни находится в рамках домохозяйств, состоящих из нескольких поколений, с плавными границами. Повседневные дела, такие как сельское хозяйство и домашние обязанности, управляются совместными усилиями, когда каждый человек поручает задачи, которые интегрированы в иерархическую семейную систему.Социальная организация небольшая по масштабу, лицом к лицу с высокой степенью осведомленности и предсказуемости, в том числе лишь незначительные изменения от поколения к поколению. Коммунальные задачи могут быть решены только через воплощение общих целей, заменяющих в значительной степени личный выбор и предпочтения, и поведенческие обязательства, заменяющие в значительной степени отражения психического состояния. Эти акценты приводят к примату иерархической взаимосвязи.

Антропологи описали состояния ума, которые отличаются от рефлексивной теории разума, обсуждаемой в западной литературе [21].Например, обитатели тропических лесов Калули Южного моря утверждают, что они не знают, что думают или чувствуют другие или что у них на уме. Их концепция разума была описана Schieffelin & Ochs как выражение непрозрачности [22]. Точно так же Эверетт [23] в своих наблюдениях над индейцами пираха Амазонки описывает принцип «непосредственности опыта», исключающий упоминание переживаний за пределами «здесь и сейчас». Тем не менее, нельзя отрицать, что народ калули из Южных морей или индейцы пираха из Амазонки проявляют свободу воли и автономию в своей жизни; в противном случае они не смогли бы выжить в суровых и сложных условиях.Такое состояние ума также наблюдалось у камерунских фермеров нсо и индийских фермеров-раджпутов в Гуджарате [24].

Мы описали эти два самостоятельных пути как прототипы. Прототипность означает, что соответствующие режимы автономии и родства согласованы в большинстве, если не во всех сферах жизни. Частично сравнение двух прототипных экосоциальных контекстов и связанных с ними способов самооценки подразумевает противопоставление взаимоисключающих взглядов на человеческое поведение и опыт. Эта исключительность, однако, не означает, что эти концепции одномерны, биполярны или монолитны, как концепции индивидуализма / коллективизма или идеоцентризма / аллоцентризма, кратко описанные ранее.Помимо двух прототипных контекстов, возможно множество других конфигураций. Незападные высокообразованные городские семьи среднего класса представляют собой особенно хорошо изученную группу экосоциальных контекстов, которые дали начало определению автономного родства или взаимозависимости, упомянутому ранее [14,25,26]. Автономное родство отражает адаптивные изменения с учетом глобальной модели урбанизации и социально-экономического развития [7,25,27]. Высокий уровень формального образования и участие в современной рыночной экономике побудили эти семьи принять автономные ценности и связанную с ними систему общих значений и практик.В то же время сильная социальная сплоченность и семейная ориентация четко организуют, ориентируют и доминируют в более частных сферах жизни. Как вкратце упоминалось ранее, можно также предположить, что мигранты с иерархическим реляционным фоном, приходящие в западные общества с доминирующим психологическим автономным режимом функционирования, развивают комбинации, которые в последнее время рассматриваются как способы коллективной идентичности [28]. В более общем плане следует констатировать, что культуры нельзя рассматривать как статические единицы, а как изменяющиеся и развивающиеся организмы.Культурные ценности, установки и поведенческие коды постоянно меняются, потому что окружающая среда также меняется в зависимости от составляющих ее параметров. Однако культурные среды различаются темпами изменений. Среда, в которой условия жизни от поколения к поколению остаются одинаковыми, как это часто бывает в деревнях, основанных на натуральном сельском хозяйстве, претерпевает лишь небольшие изменения, тогда как жизнь западного среднего класса от поколения к поколению существенно различается. Однако изменение — это не одномерный процесс, он может варьироваться в зависимости от предметной области [29].

Для понимания комбинаций и синтезов знания о двух прототипах чрезвычайно полезны, потому что они позволяют распознавать измерения, лежащие в основе поведенческих и ментальных выражений / проявлений.

3. Социализация способов «я»

Представление о себе и о себе по отношению к другим приобретается в онтогенезе через процессы конструирования и совместного конструирования индивидов с их социальной, а также физической средой. Эти процессы начинаются с рождения, а возможно, и раньше.Человеческие младенцы обладают огромным набором возможностей, которые формируются и дифференцируются в зависимости от путей развития. Люди также обладают интуитивно понятным поведенческим репертуаром для ухода за младенцами и детьми. Здоровые взрослые мужчины и женщины, родители, а также лица, не являющиеся родителями, а также дети в возрасте до трех лет, спонтанно успокаивают суетливых младенцев, стимулируют их и получают удовольствие от взаимодействия с ними по различным каналам поведения [24] .Этот опыт дает младенцам возможность понять суть культурных моделей, преобладающих в их среде. Хотя предрасположенности, которые приносят с собой младенцы, а также родительский репертуар можно рассматривать как универсальные, контексты социализации, тем не менее, сильно различаются. Очевидно, что индивидуальные пути психологической идентичности и иерархической взаимосвязи не могут быть подготовлены и поддержаны одним и тем же опытом социализации. Тем не менее, люди сохраняют достаточную гибкость в течение своей жизни, чтобы приобретать новые стратегии.Однако чем моложе организм, тем легче учиться культуре, а полученные ранее знания более устойчивы к изменениям. Таким образом, исследования аккультурации продемонстрировали в последние годы, что ассимиляция, то есть отказ от культурной идентичности происхождения и замена ее новой идентичностью, является условием, которое приводит к стрессу, неблагоприятным достижениям в развитии и дезадаптации. Коллективная идентичность, например, предполагает аддитивные / множественные и интерактивные измерения идентичности [30].

Цели социализации, родительские идеи и этнотерии, а также поведенческие стратегии, отображаемые и оцениваемые, существенно различаются. В следующих разделах будут изображены различные пути развития в первые годы жизни. Эти отчеты в значительной степени основаны на нашей собственной исследовательской программе с участием семей-волонтеров из разных культурных контекстов. С семьями, представляющими эти разные социально-демографические профили, связывались из-за местных обычаев, например непосредственно в семьях среднего класса или через местные органы власти в незападных деревнях.Наблюдения за паттернами взаимодействия проводились в естественной семейной среде. Чтобы понять культурное значение поведенческих стратегий, были проведены интервью и обсуждения в фокус-группах (более подробную информацию о методологии исследования см. В Keller [24,28]).

4. Психологически автономный путь

С рождения младенцы испытывают не только интенсивное и исключительное внимание, но и значительное количество времени, которое они должны проводить в одиночестве. Их социальные контакты происходят во время ухода за ними, когда их кормят, меняют подгузники, купают, играют в ситуациях и в одиночестве.Социальные ситуации структурированы диадически, поэтому возможен личный обмен, который считается основным каналом общения. Типичная ситуация свободной игры показана в.

Ежедневный опыт ребенка из западного среднего класса.

Ребенка обычно кладут на спину вместе с матерью, отцом или, реже, бабушкой / дедушкой, склоняющейся над младенцем. Смотрители интуитивно отводят свое лицо на такое расстояние, на котором ребенок может сосредоточиться, чтобы у них было четкое зрение, которое составляет около 30 см [31], что позволяет сменить лицо.В то же время отображается набор игрушек, которые могут стимулировать ребенка цветом, формой, звуком и движением. Смотритель, обычно мать, сопровождает весь сценарий непрерывным потоком словесных комментариев. Комментируются сигналы младенца, формулируются вопросы и интерпретируются предполагаемые состояния, желания и намерения. Вербализация структурирована как квази-диалоги, вовлекающие ребенка в шаблонную беседу. Установки взаимодействия являются дистальными, потому что далекие чувства преобладают над зрением и слухом.Контакт с телом, тактильная стимуляция и стимуляция тела играют второстепенную роль.

Личный обмен представляет собой основу для более тонких, но, тем не менее, значимых культурных сообщений. Одним из таких сообщений является приобретение контрольных убеждений, то есть младенцы узнают, что они могут контролировать поведение других, и что в то же время делает социальную среду предсказуемой. Это достигается с помощью механизма обнаружения непредвиденных обстоятельств. В течение первых месяцев жизни у младенцев очень ограниченная продолжительность памяти — около 1 секунды [32].Если в этот промежуток времени происходят события, их можно воспринимать как принадлежащие друг другу. Таким образом, тенденция реагировать на сигналы младенцев быстрее секунды, очевидно, возникла как часть интуитивного репертуара воспитания. Это позволяет младенцам воспринимать себя как агентов в социальном мире. В то же время младенцы воспринимают себя отделенными от других, что также является краеугольным камнем в развитии психологической автономии [31,33].

Игрушки — это не только средство для когнитивной стимуляции, они также подготавливают младенцев к тому, чтобы они могли проводить время самостоятельно, без других.Поэтому матери с самого начала стараются обратить внимание своих малышей на игрушки и спрашивают: «Что ты видишь?» Скажи мне, что ты видишь? Что вы видите? »

В то же время они дают младенцам возможность сосредоточиться на них или на объекте:« Она смотрит на их игрушку. Это интереснее, чем мама. Хорошо! Она может это сделать! »

Поддержка интереса к игрушкам открывает путь для программы социализации, позволяющей функционировать отдельно от других, то есть иметь возможность проводить время в одиночестве, что составляет еще одно измерение независимости.Мать лет тридцати с небольшим, чей ребенок только что исполнилось три месяца, довольно ясно выражает эту философию:

• М: И они не требуют постоянного присутствия кого-то там. «Потому что иногда они становятся такими навязчивыми и плаксивыми, и это только потому, что они не знают, как оставаться в одиночестве. И для детей, для людей важно иметь отношения с самими собой, чтобы они могли побыть в одиночестве.

• I: Мм. Когда они постарше?

• М: Гм — даже когда они младенцы, им нужно просто не иметь постоянного — постоянно кого-то рядом.

• I: Mhm

• M: Помогает им развить некоторую самоидентификацию.

В продолжающемся исследовании немецких семей среднего класса мы обнаружили, что трехмесячные дети проводят в одиночестве столько же времени, сколько они проводят в исключительном диадическом внимании, то есть 28% [34].

Еще одно раннее проявление индивидуальности — это проявление положительных эмоций. Демонстрация положительных эмоций инициирует отдельное индивидуальное «я» [35]. Ожидается, что младенцы будут улыбаться, особенно когда рядом находятся другие.«Я знаю, что вы наслаждаетесь жизнью!» — можно услышать от матерей из среднего класса, которые отвечают на улыбающиеся лица своих младенцев. Стремление к проявлению положительных эмоций можно даже выразить совершенно прямо: «Улыбнись, улыбнись» — противоречит другим разговорам, которые не дают выбора, а дают четкую команду. Мамы могут впасть в отчаяние, если ребенок не хочет улыбаться: «Моя дорогая, в чем дело? Вам скучно что ли? Неужели так сложно сделать дружелюбное лицо? »

Еще один краеугольный камень индивидуальности — похвала:

« Хорошо, ты самый высокий мальчик в мире, да? Посмотри, какой у тебя рост.Посмотри на эти сильные ноги. […] Посмотрите, какой большой этот большой мальчик? […] Супер детка, супер детка. Посмотри на это, посмотри ».

Это короткий разговор матери из среднего класса из Лос-Анджелеса со своим трехмесячным мальчиком.

Эти короткие записи демонстрируют, что повествовательная оболочка социальных взаимодействий, очевидно, очень важна. Эти приукрашенные разговоры знакомят ребенка с его или ее внутренним, умственным миром. Они сосредоточены вокруг внутренних состояний («Тебе скучно? Тебе это больше не нравится?»), Познания («Что ты думаешь об этом? Хмм?», «Ты помнишь циркуляр?»), Позитивной эмоциональности (« Вы улыбаетесь маме? »), Намерения (« О, ты хочешь дотянуться до этого сейчас.Вот и все. «) И предпочтения (» Хорошо, мне почитать тебе еще одну книжку? «,» Хочешь взглянуть на маму на секунду, или ты занят? Занято, да? «). Ментализация — это форма воображаемой умственной деятельности, которая позволяет воспринимать и интерпретировать поведение человека с точки зрения намеренных психических состояний (потребностей, желаний, чувств, убеждений, целей, целей и причин) [36]. Более того, интерпретации формулируются в формате вопросов, который вовлекает ребенка в квази-диалог, где каждый из даже самых тонких сигналов младенца рассматривается как коммуникативный вклад.

В течение первого года жизни психологическая автономия насыщается этими механизмами взаимодействия и разговора, которые разрабатываются и закрепляются в течение следующих лет. Культурные послания остаются неизменными по структуре и содержанию, но адаптируются к уровню развития ребенка. Двухлетний малыш испытывает обширное диадическое и исключительное внимание и в значительной степени направляет материнское поведение. Во время игровых эпизодов лидируют 19-месячные малыши из Германии из семей среднего класса.Мамы следят за их инициативами и играют с тем, во что начинают играть малыши [37]. Дети из западных семей среднего класса обычно не имеют никаких социальных обязательств или ответственности. Они привыкли следовать своим намерениям, желаниям и предпочтениям.

Следующая короткая стенограмма иллюстрирует попытки матери из Берлина убедить своего 19-месячного сына выполнить простую просьбу. В исследовании, в котором наблюдали за послушным поведением детей ясельного возраста, мы просили матерей давать простые приказы своим детям принести какой-либо предмет или убрать предмет.Запрошенные предметы, а также места были знакомы детям. Ниже приводится разговор об этой задаче.

Мать и дитя на кухне. Мать наклоняется к своему мальчику, который стоит рядом со стулом и смотрит на сиденье. Она говорит дружелюбным голосом:

• М: Не могли бы вы принести мне ткань? Вы знаете, где ткань? Хм? Где ткань?

  Мальчик просматривает разные части стула и пытается взобраться наверх. Похоже, он не обращает внимания на то, что говорит его мама.

• М: Что это, с какой мамы моет посуду? Губка, ты знаешь, где она? Хм? Не могли бы вы принести мне губку?

  Мать наклоняется ближе к мальчику. Мальчик обнимает стул и осматривает кухню.

• М: Хм? Маленькая мышь. Чем моет посуду Фабиан (имя)? Где вода, Фабиан?

  Мать берет мальчика за руку. Мальчик смотрит вверх, они смотрят друг другу в глаза.

  Мама держит мальчика, который хочет уехать.

• М: Мышонок, а где вода, а?

  Мальчик что-то бормочет, указывает рукой на раковину и смотрит на раковину.

• M: Можете принести губку? Та, с которой мама моет посуду?

  Мальчик смотрит в камеру и движется к камере.

• М: Ты принесешь мне губку, Фабиан, хм?

  Мать нежно гладит волосы мальчика.

• М: Ты принесешь мне губку?

  Мальчик подходит к камере.Он не выполняет просьбы своей матери, и в конце концов она сдаётся.

Этот пример ясно демонстрирует, что структура ранних разговоров продолжится в течение следующего года. Мать полностью ориентирована на ребенка, очень позитивна и поддерживает, использует тщательно продуманный речевой регистр. Она вкладывает свою просьбу в многочисленные вопросы, дает подсказки и, наконец, соглашается с тем, что ее мальчик не заинтересован в том, чтобы следовать ее просьбе, и не уделяет ей особого внимания.Она хочет, чтобы ее мальчик подчинялся без принуждения, по своей собственной воле и собственному решению, и признает, что он этого не делает. Присутствие камеры могло поддержать ее поведение, однако маловероятно, что она действовала бы качественно иначе без камеры. Заботы о социальной желательности могут сделать еще более выраженными культурно ценные формы поведения.

Эта структура остается неизменной в дошкольные годы, как демонстрирует следующая короткая стенограмма разговора между берлинской матерью из среднего класса и ее трехлетним мальчиком.Речь идет о дне рождения мальчика, которому около недели.

• М: Было круто, у тебя день рождения?

• C: Мм.

• М: Уже утром?

• C: Да, я хотел… красные подарки, а не синие.

• M: Красная упаковка, которую вы хотели для подарков?

• C: Ммм, да.

• М: А синие не понравились?

• C: Мммммм.

• М: Да, но подарки понравились? Да?

• C: Но только не этот синий с рыбками.

Маленький диалог сосредоточен вокруг цветовых предпочтений мальчика. Мать ясно понимает, что ему нужны были красные, а не синие бинты. Она подтверждает его предпочтения. Она использует мысленный язык с «симпатиями» и «желаниями». Мальчик выражает тот же мысленный язык, он четко формулирует свои предпочтения и говорит о своих желаниях и желаниях [38].Подавляющее большинство детей из западных семей среднего класса посещают детские сады, детские сады, детские сады вне дома. Чем выше уровень формального образования родителей, тем раньше дети обращаются за помощью вне дома и тем больше времени они проводят там [39,40]. Учебные программы в значительной степени отражают основы домашнего ухода: самостоятельный выбор занятий, выбор, максимальное подчеркивание индивидуальности, свободы воли и диадических взаимодействий. Таким образом, дети развиваются в единой культурной среде и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает личностный путь психологической автономии и связанная с ним концепция отношений.

5. Иерархический путь взаимоотношений

С рождения младенцы включены в плотную социальную сеть. Они постоянно находятся в непосредственной близости от своих опекунов; однако они никогда не оказываются в центре внимания. Они лежат на коленях, прикреплены к спине или бедрам своих опекунов. Фермерские семьи в сельских районах Индии и сельских странах Африки к югу от Сахары, которым сказали, что в западных странах младенцы проводят время в одиночестве, а также спят в одиночестве с самого раннего возраста, считают такую ​​практику жестоким обращением с детьми [24,41].Младенцы обычно имеют несколько опекунов, часто только маленьких детей старшего возраста, которые организованы в систему общей родительской опеки. Мать может быть основным опекуном среди других, но также может не быть основным опекуном своего ребенка (см. Ссылку [42] для нескольких примеров). Никаких дополнительных приспособлений для младенцев нет, они просто присутствуют во время повседневных дел женщин, таких как приготовление пищи, уборка и работа на ферме. Мальчики (братья, дяди, соседи) также заботятся о младенцах до тех пор, пока они не будут посвящены в мужской мир, когда жизни мужчин и женщин становятся довольно обособленными.Дети могут гулять по деревне с младенцами на спине. Благодаря такому расположению непосредственный контакт практически отсутствует. Телесный контакт — основной канал общения ().

Ежедневный опыт ребенка-фермера из Нсо.

Также есть условная отзывчивость, но не в дистальном канале; есть довольно близкие правила, тонкие телесные приспособления и вмешательства [43]. Еще одним важным аспектом воспитания является двигательная стимуляция, например, массаж в Индии или ритмические движения в случае северо-западного камерунского Нсо.Бывают даже периодические приступы исключительного внимания, когда младенцев Nso держат в вертикальном положении и ритмично перемещают вверх и вниз. Мы считаем эту практику очень важной стратегией воспитания и не верят, что дети могут развиваться и расти адекватно без этого специального лечения [44]. Ритмичность — важный краеугольный камень проксимального обращения с младенцем, и словесный / вокальный обмен также в основном осуществляется ритмично, часто синхронно с двигательной стимуляцией. Это специальное лечение не предназначено для того, чтобы дать младенцу переживания быть отдельным и независимым агентом, а, напротив, побудить ребенка к совместному действию, размыть границы эго и поддержать симбиоз между младенцем и опекуном.Поскольку этот образец выполняется несколькими опекунами, не акцентируется внимание на индивидуальных отношениях, но делается акцент на восприятии себя как части социальной системы. Это не исключает важности предсказуемости. Младенцы узнают, что существует надежный и предсказуемый ответ на их тонкие сигналы бедствия, который выражается как физическая доступность, а не дистальная реакция [45,46].

Игрушки и предметы практически не играют никакой роли в этой системе ухода. Система отсчета социальная, а не физическая.Стимулирование и развлечение ребенка также имеют второстепенное значение. Акцент делается на том, чтобы уменьшить или лучше избегать стресса и поддерживать ребенка в тихом, спокойном и утешенном состоянии. Это совпадает с подчеркиванием эмоциональной нейтральности. Контроль над эмоциональным выражением считается важным достижением в развитии в первые годы жизни. Фактически, младенцы Nso после двух месяцев демонстрируют меньше улыбок, чем младенцы из немецкого среднего класса, в соответствии со стратегиями взаимодействия их матери и опекунов [47].

В социальных ролях к младенцам обращаются часто от третьего лица, например как ребенок. Их также можно назвать «бабушками», что связывает их с предками, которых они могут заменить в жизненном цикле. Онтогенез является частью цикла с фазой духовной самости, а не линейным путешествием от рождения к смерти, как в западной философии [48].

Содержание речи, адресованной младенцам, касается других, «мы» вместо «я» и «я», на котором дети из западного среднего класса учатся концентрироваться.Контент обращается к проблемам здесь и сейчас, поведения и действий, а не к размышлениям и мыслям. Многие речи также содержат моральные послания и относятся к поведенческим нормам сообщества: «Мы не плачем здесь, в Мве» (название деревни). Здесь почти нет вопросов, кроме утверждений и инструкций, даже команд. Нет никаких признаков похвалы, скорее, стыд и поддразнивание являются ценной стратегией социализации. «Ты тыквенный лист?» — спрашивает мать своего трехмесячного мальчика, который не сидит прямо [49].Сообщалось также о поддразнивании и стыде из других контекстов отношений, например в Азии или на острове Калули [50]. Смотритель определенно берет на себя инициативу, помещая ребенка в более пассивное положение. Воспитатели знают, что хорошо для ребенка, поэтому им не нужно изучать их желания. Они подчеркивают важность интеграции в социальную систему. Бабушка Nso объясняет важность сотрудничества и обмена:

А потом, когда вы так сотрудничаете, вы видите, что жизнь идет, она движется.Понимаете, дни просто так заканчиваются. Но когда вы, как правило, производите плохое впечатление и не делитесь с людьми, вы просто в хаосе с людьми, короче говоря, вы не видите, как дни движутся. Вы даже не живете дольше. Это одна важная вещь. Вы не проживете дольше, когда сердитесь на людей. Но когда вы делитесь с людьми, они ободряют вас, и вы видите, что дни движутся быстрее.

Эта 70-летняя женщина резюмирует свою жизненную философию, жизненно важной частью которой являются сотрудничество и совместное использование, поскольку они неразрывно связаны с течением времени.

6. После первого года

В течение первого года жизни иерархическая взаимосвязь определяется этими социальными / интерактивными механизмами, которые в последующие годы будут консолидироваться в сети взаимоотношений домохозяйства и сообщества. Кроме того, этот путь характеризуется последовательностью культурных сообщений. Двухлетние дети научились соответствовать ситуативным потребностям, которые определяют пожилые люди, в том числе дети старшего возраста. Они умеют выполнять поручения и помогают в простых делах.В отличие от своих западных коллег из среднего класса, они немедленно выполняют запросы и без колебаний выполняют инструкции [51]. От них также ожидается, что они будут выполнять работу по дому независимо на основе предшествующего обучения: «если он где-то увидит свое блюдо, ребенок возьмет его и принесет в дом», — объясняет мать об адекватном поведении ребенка. Самостоятельное выполнение работы по дому и без напоминаний на самом деле является характеристикой хорошей памяти и умного ребенка [52]. Возможность вносить свой вклад в поддержание и функционирование домашнего хозяйства — это арена для развития самооценки и самостоятельности.Для обучения уже необходима автономия, потому что обучение осуществляется посредством наблюдения и подражания, а не посредством инструкций и дидактических предложений. 40-летняя женщина из Нсо объясняет в интервью: «Поступая так, вы говорите ребенку, что правильно. Да, делая это. Она учится быстрее, когда вы это делаете, и она видит, а не просто говорит ей ».

В отличие от экспрессивного и довольно громкого образа жизни западного ребенка среднего класса, ребенок-фермер Нсо молчалив, скромен и не хочет выделяться из группы.Дети-фермеры НСО молчат, и они научились отвечать коротко и утвердительно только тогда, когда их просят. Следующий разговор между матерью и ее трехлетним мальчиком является примером культурно высоко ценимого коммуникативного поведения (М — мать; В — ребенок).

• M: Мы пошли на территорию матери Ми, и что она дала тебе, фаай?

• C: Кто?

• М: мать Ми. Что она тебе дала?

• C: Puff puff (это местный продукт)

• M: Сядьте на стул.Вы пошли в дом Саллама и слышали, что они делают?

• C: Ммм?

• М: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они там делают?

• C: Ммм?

• M: Вы пошли в дом Салламы и слышали, что они делают?

• C: Не слышал.

• М: Я говорю, а? Вы ходили в дом Салламы, слышали, что они там делают?

• C: # они #

• M: # Они # пели песню это что?

• C: Они дали затяжку, вы дали затяжку.

• М: Давали затяжку?

• C: Вы дали затяжку.

• М: А ты поел.

Этот диалог, очевидно, построен по другим принципам, чем разговор между берлинской матерью и ее трехлетним мальчиком. Кроме того, здесь диаде мать-дитя было поручено рассказать о недавнем прошлом событии. Мать запрашивала конкретную информацию с закрытыми вопросами. Она хочет услышать этот единственный правильный ответ и не оставляет места для подробных детских комментариев.Разговор идет о других людях и сосредотачивается на еде и приеме пищи, то есть конкретном поведении. К ребенку обращаются в роли: фаай, что является традиционным титулом, который дается детям, опять же, для обозначения жизненного цикла. В целом беседа подтверждает общинную иерархическую структуру мировоззрения фермера НСО [38].

Дети НСО также посещают образовательные учреждения. В возрасте 3 лет они посещают детские сады, которые широко распространены в деревнях и принадлежат церквям и коммунам.Детей готовят к начальной школе и учат не только цифрам и буквам, но и моральному поведению и общественным ценностям. Они носят униформу и сидят в правильном порядке, чтобы слушать команды и инструкции учителей. Многие действия выполняются в группе, поют, повторяют, маршируют. Важна единообразие ритма, не допускающее индивидуальных вариаций. Таким образом, дети-фермеры НСО также развиваются в рамках согласованной культурной среды и приобретают инструменты, которые адаптируются к этой среде.Так возникает самооценка иерархической взаимосвязанности и связанная с ней концепция отношений.

7. Заключение

Развитие знаний о себе и о других с самого начала различается в разных культурах. Он основан на опыте социальной, а также несоциальной информации, которая передается в ходе повседневной жизни. Эта информация передает нормы, стандарты и соглашения, разработанные в конкретных средах как приспособления к контекстуальным требованиям.Здесь изображены два прототипических пути. Один из путей адаптируется к образу жизни в среде высокообразованного западного среднего класса. Подготовка к жизни в конкурентном мире других отдельных независимых агентств осуществляется через индивидуальную психологическую автономию с ранним акцентом на субъективных желаниях, намерениях и предпочтениях. Показано, что эти цели социализации влияют на жизненный опыт младенцев с самого рождения. Другой путь, описанный здесь, адаптируется к жизни в общественной сети иерархически организованной расширенной семьи или клана.Подготовка к жизни в небольших деревнях лицом к лицу осуществляется через иерархическую взаимосвязь, где послушание и уважение формируют основу для ответственных действий в служении сообществу. Эта автономия действий в равной степени основана на индивидуальных решениях и обязанностях (как ухаживать за младшим братом или сестрой, сколько воды или дров можно нести, как продавать пельмени на рынке). Подготовка к жизни в определенной среде не исключает, однако, способности человека к изменению на протяжении всей жизни, включая приобретение различных способов самоуправления и различных социальных отношений.Мигранты убедительно демонстрируют, что эти процессы происходят и могут привести к множественной или коллективной идентичности [30]. Однако результаты этих процессов зависят от множества факторов, которые находятся не только в человеке, но и в домашнем сообществе, которое он покидает, и новом обществе, в которое он вступает [53]. Несоответствие между оставленным жизненным контекстом и объединенным, безусловно, является важным аспектом. Переход из типичного натурального фермерского сообщества с низким уровнем формального образования и реляционной структурой семьи в высокоформально образованную среду среднего класса, как западного, так и незападного, может быть самым сложным переходным этапом.Культурные модели в первую очередь зависят от конкретных социально-демографических профилей, которые часто совпадают с различием между городом и деревней. Жизнь в сельской или городской среде не связана как таковой с определенной культурной моделью.

Остается открытым для будущих исследований по выявлению других путей развития и их определяющих характеристик. Знание различных траекторий развития важно для понимания психологического развития с глобальной точки зрения.Различные концепции развития себя и отношений имеют всеобъемлющие последствия для понимания развития. Сферы развития, на которые делается упор в культуре, развиваются раньше других по сравнению с другими сферами. Для Nso, например, это касается моторного развития, которое обеспечивает раннюю физическую независимость и предлагает возможности для поддержки семьи. Для западных средних классов это случай раннего самопознания как индикатора развития категориального «я», который позволяет развивать обособленность и психологическую независимость на службе индивидуальных интересов (краткое содержание см. В ссылке [13]).Знание о различных траекториях также важно с точки зрения приложения. Программы и учебные планы, направленные на улучшение жизни людей в незападной среде, часто основаны на философии западного среднего класса и часто не имеют должного успеха (см. Также ссылки [54,55]). Необходимость учета культурных особенностей относится ко всем сферам жизни в многокультурных обществах, здравоохранению и консультированию, образованию и благополучию.

Благодарности

Мы особенно благодарны нашим ассистентам-исследователям на различных полевых участках и всем семьям, которые позволили нам поделиться своей повседневной жизнью и ответили на все наши вопросы.

Этика

Представленное здесь исследование было проведено в соответствии с этическими стандартами Немецкого исследовательского совета, который был основным финансирующим агентством, и этическими стандартами Оснабрюкского университета. Исследования с камерунским Нсо разрешены и контролируются Его Королевским Высочеством Сехмом Мбингло II, Верховным Фоном Нсо. Экспериментальные исследования в Камеруне были одобрены этическим комитетом Министерства здравоохранения. Все оценки проводились с полного согласия всех участвующих семей и отдельных лиц.

Конкурирующие интересы

У нас нет конкурирующих интересов.

Финансирование

Исследование, представленное здесь, было поддержано грантами Немецкого исследовательского совета.

Список литературы

1. Хофстеде Г. 1980 г. Последствия культуры. Международные различия в ценностях, связанных с работой. Беверли-Хиллз, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 2. Triandis HC. 1995 г. Индивидуализм и коллективизм. Боулдер, Колорадо: Westview. [Google Scholar] 3. Hofstede GH. 2001 г. Последствия культуры: сравнение ценностей, поведения, институтов и организаций в разных странах.Таузенд-Оукс, Калифорния: Сейдж. [Google Scholar] 4. Triandis HC, Suh EM. 2002 г. Культурные влияния на личность. Анну. Rev. Psychol. 53, 133–160. (10.1146 / annurev.psych.53.100901.135200) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 5. Triandis HC, Leung K, Villareal M, Clark FL. 1985 г. Аллоцентрические и идеоцентрические тенденции. Конвергентная и дискриминантная проверка. J. Res. Чел. 19, 395–415. (10.1016 / 0092-6566 (85)

-X) [CrossRef] [Google Scholar] 6. Ойсерман Д., Кун Х.М., Кеммельмайер М. 2002 г. Переосмысление индивидуализма и коллективизма: оценка теоретических допущений и метаанализов.Psychol. Бык. 128, 3–72. (10.1037 / 0033-2909.128.1.3) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 7. Катитцибаши К. 2007 г. Семья, личность и человеческое развитие в разных странах. Теория и приложения, 2-е изд. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 8. Маркус Х.Р., Китайма С. 1991 г. Культура и личность. Последствия для познания, эмоций и мотивации. Psychol. Ред. 98, 224–253. (10.1037 / 0033-295X.98.2.224) [CrossRef] [Google Scholar] 9. Маркус Х.Р., Китайма С. 2003 г. Культура, личность и социальная реальность.Psychol. Inq. 14, 277–283. (10.1080 / 1047840X.2003.9682893) [CrossRef] [Google Scholar] 10. Hobfoll SE, Schroder KEE, Wells M, Malek M. 2002 г. Коммунальное и индивидуалистическое построение чувства мастерства в решении жизненных проблем. J. Soc. Clin. Psychol. 21, 362–399. (10.1521 / jscp.21.4.362.22596) [CrossRef] [Google Scholar] 11. Гор JS, Cross SE. 2006 г. Достижение целей для нас: относительно автономные причины в стремлении к долгосрочным целям. J. Pers. Soc. Psychol. 90, 848–861. (10.1037 / 0022-3514.90.5.848) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 12. Келлер Х (ред.). 2011 г. Культура и познание: перспективы развития. J. Cogn. Educ. Psychol. 10, 3–8. (10.1891 / 1945-8959.10.1.3) [CrossRef] [Google Scholar] 13. Келлер Х., Кертнер Дж. 2013. Развитие — культурно-специфическое решение универсальных развивающих задач. В «Успехах культуры и психологии», т. 3 (ред. Гельфанд М.Л., Чиу С.Й., Хун Ю.Й.), стр. 63–116. Оксфорд, штат Нью-Йорк: Издательство Оксфордского университета. [Google Scholar] 14. Катитцибаши К. 2005 г. Автономия и родство в культурном контексте: последствия для себя и семьи.J. Межкультурная психология. 36, 403–422. (10.1177 / 0022022105275959) [CrossRef] [Google Scholar] 15. Маркус Х.Р., Китайма С. 1994 г. Культурное конструирование себя и эмоций. Последствия для социального поведения. В «Эмоции и культура: эмпирические исследования взаимного влияния» (ред. Китайма С., Маркус Х. Р.), стр. 89–130. Вашингтон, округ Колумбия: Американская психологическая ассоциация. [Google Scholar] 16. Деси Э, Райан Р. 2008 г. Обеспечение оптимальной мотивации и психологического благополучия во всех сферах жизни. Может. Psychol.49, 14–23. (10.1037 / 0708-5591.49.1.14) [CrossRef] [Google Scholar] 17. Сниббе C, Маркус HR. 2005 г. Вы не всегда можете получить то, что хотите: уровень образования, свободу воли и выбор. J. Pers. Soc. Psychol. 88, 703–720. (10.1037 / 0022-3514.88.4.703) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 18. Айенгар СС, Леппер Р. 1999 г. Переосмысление ценности выбора: культурный взгляд на внутреннюю мотивацию. J. Pers. Soc. Psychol. 76, 349–366. (10.1037 / 0022-3514.76.3.349) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 19. Келлер Х.2013. Младенчество и благополучие. В Справочнике по благополучию детей (ред. Бен-Арье А., Касас Ф, Фронес I, Корбин Дж. Э.), стр. 1605–1627. Дордрехт, Нидерланды: Springer. [Google Scholar]

20. Левин Р.А., Левин С.Е. В процессе подготовки. Мир родителей: глобальный взгляд на воспитание детей.

21. Дуранти А. 2008 г. Дальнейшие размышления о чтении мыслей других людей. Антрополь. В. 18, 483–494. (10.1353 / anq.0.0002) [CrossRef] [Google Scholar] 22. Schieffelin BB, Ochs E (ред.). 1986 г. Языковая социализация в разных культурах.Нью-Йорк, Нью-Йорк: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 23. Эверетт Д. 2009 г. Не спите, змеи: жизнь и язык в джунглях Амазонки. Нью-Йорк, Нью-Йорк: старинные книги. [Google Scholar] 24. Келлер Х. 2007 г. Культуры младенчества. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 25. Катитцибаши К. 1996 г. Автономно-реляционное Я: новый синтез. Евро. Psychol. 1, 180–186. (10.1027 / 1016-9040.1.3.180) [CrossRef] [Google Scholar] 26. Китайма С., Учида Ю. 2005 г. Взаимозависимое агентство: альтернативная система действий.В книге «Культура и социальное поведение: симпозиум Онтарио», т. 10 (ред. Соррентино Р., Коэн Д., Исон Дж. М., Занн М. П.), стр. 165–198. Махва, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 27. Катитцибаши К. 1990 г. Семья и социализация в кросс-культурной перспективе: модель изменений. В «Кросс-культурные перспективы: Симпозиум Небраски по мотивации 1989» (изд. Берман Дж. Дж.), Стр. 135–200. Линкольн, NE: Университет Небраски Press. [PubMed] [Google Scholar] 28. Келлер Х. 2011 г. Биология, культура и развитие: концептуальные и методологические соображения.В «Фундаментальные вопросы кросс-культурной психологии» (ред. Ван де Вейвер Ф. Дж. Р., Хасиотис А., Брейгельманс С.), стр. 312–340. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 29. Келлер Х., Ламм Б. 2005 г. Воспитание как выражение социально-исторического времени. Случай немецкого индивидуализма. Int. J. Behav. Dev. 29, 238–246. (10.1177 / 01650250500147485) [CrossRef] [Google Scholar] 30. Эшмор Р.Д., Део К., Маклафлин-Вольпе Т. 2004 г. Организационная структура коллективной идентичности: артикуляция и значение многомерности.Psychol. Бык. 130, 80–114. (10.1037 / 0033-2909.130.1.80). [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 31. Папоусек М, Папоусек Х. 1991 г. Ранние вербализации как предвестники языкового развития. В младенческом развитии. Перспективы немецкоговорящих стран (ред. Лэмб М.Э., Келлер Х.), стр. 299–328. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум. [Google Scholar] 32. Watson JS. 1985 г. Восприятие непредвиденных обстоятельств в раннем социальном развитии. В Социальном восприятии младенцев (ред. Field TM, Fox NA), стр. 157–176. Норвуд, Нью-Джерси: Ablex. [Google Scholar] 33.Келлер Х., Лохаус А., Фёлькер С., Каппенберг М., Часиотис А. 1999 г. Временная непредвиденность как независимый компонент родительского поведения. Child Dev. 70, 474–485. (10.1111 / 1467-8624.00034) [CrossRef] [Google Scholar]

34. Дворазик Н., Сенеш Р., Сердце Ю. 2014 г. Адаптация точечных наблюдений к городскому контексту. Распорядок дня родителей и их трехмесячных младенцев в Израиле и Германии. Документ, представленный на 22-м Конгрессе Международной федерации . Доц. для кросс-культурной психологии (IACCP), Реймс, Франция, июль 2014 г., .

35. Шведер Р. 1991 г. Мыслить через культуры. Экспедиции по культурной психологии. Бостон, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета. [Google Scholar] 36. Фонаги П., Гергей Г., Юрист Е, Таргет М. 2002 г. Влияют на регуляцию, ментализацию и развитие личности. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Другая пресса. [Google Scholar] 37. Келлер Х., Борке Дж., Ламм Б., Лохаус А, Йовси Р.Д. 2011 г. Развитие моделей воспитания детей в двух культурных сообществах. Int. J. Behav. Dev. 35, 233–245. (10.1177 / 0165025410380652) [CrossRef] [Google Scholar] 38.Шредер Л., Кертнер Дж., Келлер Х., Чаудхари Н. 2012 г. Выделяться и вписываться: культурные предикторы автобиографических воспоминаний трехлетних детей во время совместных воспоминаний. Младенческое поведение. Dev. 35, 627–634. (10.1016 / j.infbeh.2012.06.002) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 39. Капиццано Дж., Мэйн Р. 2005 г. Отчет об исследовании: многие маленькие дети проводят долгие часы в присмотре за детьми (Снимок семей Америки III, № 22). Вашингтон, округ Колумбия: Издательство городского института. [Google Scholar] 40. Титце В., Беккер-Штолл Ф., Бенсель Дж., Экхардт А., Хауг-Шнабель Г., Калики Б., Келлер Х., Лейендекер Б. (ред.).2013. NUBBEK — Nationale Untersuchung zur Bildung, Betreuung und Erziehung in der frühen Kindheit. Forschungsbericht, Берлин: verlag das netz. [Google Scholar] 41. Шведер Р.А., Йенсен Л.А., Гольдштейн В.М. 1995 г. Кто спит, кто пересмотрел: метод извлечения моральных благ, неявных на практике. В «Культурные практики как контексты развития», т. 67 (редакторы Goodnow J, Miller P, Kessel F), стр. 21–39. Сан-Франциско, Калифорния: Джосси-Басс. [PubMed] [Google Scholar] 42. Отто Х., Келлер Х. (ред.). 2014 г. Разные грани привязанности.Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 43. Чапин BL. 2013. Привязанность в сельской местности Шри-Ланки: форма чувствительности, общения и автономии опекуна. В Пересмотренном Приложении: культурные взгляды на западную теорию (ред. Куинн Н., Магео Дж. М.), стр. 143–165. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Пэлгрейв Макмиллан. [Google Scholar] 44. Келлер Х., Фолькер С., Йовси Р.Д., Шастри Дж. 2005 г. Представление независимых и взаимосвязанных концепций ухода. В Теоретические подходы к раннему развитию: последствия для вмешательств (ред.Мохите П.), стр. 116–140. Центр перспективных исследований (CAS), кафедра HDFS M.S. Барода, Индия: Университет Бароды. [Google Scholar] 45. Келлер Х., Йовси Р.Д., Фелькер С. 2002 г. Роль моторной стимуляции в родительских этнотеориях. Случай камерунки Нсо и немки. J. Cross-Cultural Psychol. 33, 398–414. (10.1177 / 00222102033004003) [CrossRef] [Google Scholar] 46. Демут К. 2015 г. Общение матери и ребенка: культурные различия. В Международной энциклопедии социальных и поведенческих наук, т.8, 2-е изд. (Ред. Райт Дж.), Стр. 874–880. Оксфорд, Великобритания: Редакция Elsevier. [Google Scholar] 47. Kärtner J, Keller H, Yovsi RD. 2010 г. Взаимодействие матери и ребенка в течение первых трех месяцев: появление специфичных для данной культуры моделей непредвиденных обстоятельств. Child Dev. 81, 540–554. (10.1111 / j.1467-8624.2009.01414.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 48. Дасен PR (ред.). 1977 г. Психология Пиаже: межкультурный вклад. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Гарднер. [Google Scholar] 49. Демут С, Келлер Х, Йовси РД. 2011 г. Mutter-Säuglings-Interaktion также kulturhistorisch formierte Tätigkeit — Ein Vergleich zwischen Kikaikelaki (Kamerun) und Münster (Deutschland).Tätigkeitstheorie. J. für tätigkeitstheoretische Forschung в Германии 4, 11–35. [Google Scholar] 50. Schieffelin BB. 1986 г. Дразнить и стыдить в детских взаимодействиях Калули. В «Языковая социализация в разных культурах» (ред. Шиффелин BB, Ochs E), стр. 165–181. Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета. [Google Scholar] 51. Келлер Х., Йовси Р.Д., Борке Дж., Кертнер Дж., Йенсен Х., Папалигура З. 2004 г. Последствия для развития раннего родительского опыта: саморегуляция и самопознание в трех культурных сообществах.Child Dev. 75, 1745–1760. (10.1111 / j.1467-8624.2004.00814.x) [PubMed] [CrossRef] [Google Scholar] 52. Тейзер Дж. И др. Культурные концепции памяти: на примере немецких и камерунских детей из среднего класса. Поданный. [Google Scholar] 53. Димитрова Р., Бендер М., ван де Вейвер Ф. 2013. Глобальные перспективы благополучия в семьях иммигрантов. Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Спрингер. [Google Scholar] 54. Серпелл Р., Нсаменанг А.Б. 2014 г. Соответствующие местным условиям и качественные программы ВОДМВ: последствия исследований для развития и социализации детей из числа коренного населения Африки.Париж, Франция: ЮНЕСКО. [Google Scholar] 55. Йовси Р.Д., Самбо К, Барх Б., Бэрроу Г. 2010 г. Качественное исследование практики ухода за матерями и новорожденными в Либерии. Монровия, Либерия: MOHSW-UNICEF. [Google Scholar]

Желание автономии | Психология сегодня

Почему люди на протяжении всей истории были готовы сражаться и даже умирать за свою свободу? С одной стороны, ответ очевиден: угнетение причиняет страдания, и все мы запрограммированы на то, чтобы избегать страданий. Но недавние исследования указывают на дополнительную причину: мы также, кажется, запрограммированы на стремление к автономии.

Автономность можно определить как способность делать выбор по собственному желанию. (Свободна эта воля или нет, здесь не имеет значения — только то, что она ощущается свободной.) Если мы чувствуем, что нас принуждает даже внутреннее давление, такое как вина или стыд — не говоря уже о внешнем давлении, как у других людей, — наше чувство автономии исчезает. .

Оказывается, ограничения нашей автономии могут лежать в основе многих наших несчастий. Исследования показывают, например, что один из самых больших источников неудовлетворенности врачей — это не необходимость иметь дело со страховыми компаниями или бумажной волокитой, а отсутствие контроля над своим распорядком дня.(Я обнаружил, что это правда: ничто не беспокоит меня больше в течение рабочего дня, чем ощущение спешки и неспособности контролировать то, как я провожу свое время.) Я просто ненавижу чувствовать себя вынужденным делать что-то — даже то, что я бы хотел делать, если бы меня не заставляли делать их.

На самом деле, я считаю, что это верно во всех сферах моей жизни. Если моя жена, например, даже говорит мне (как это иногда бывает в ее стиле) делать что-то, что мне нравится — например, заниматься спортом, — я возмущаюсь и действительно хочу сопротивляться этому, чтобы сохранить мое чувство автономии.Если вместо этого она просит меня что-то сделать, даже приготовить ужин, я могу свободно сказать «нет», что дает мне возможность сделать обоснованный выбор, не ограниченный моей потребностью сохранить свою автономию. Исследования показывают, что даже альтруистические действия (которые, как было показано, повышают благополучие тех, кто их принимает почти во всех случаях), не вызовут хороших чувств, если их принуждают.

Все это недавно заставило меня задуматься, как часто отношения рушатся из-за компрометации автономии: как часто микрокомпромиссы, которые мы все должны делать, чтобы сохранить наши отношения здоровыми, парадоксальным образом сеют семена их разрушения, ставя под угрозу наше чувство автономии.В моем случае только то, что я стал рассматривать эти микрокомпромиссы как подарки, как свободный выбор, заставило меня перестать сводить меня с ума.

На самом деле, осознание моей потребности в автономии значительно улучшило мою способность получать удовольствие от всех моих отношений, помогая мне осознать, что когда у меня есть негативная реакция, которая кажется несоразмерной, это часто означает, что я чувствую компромиссное чувство автономии. Выявление причины этого обычно помогает не дать мне сказать или сделать что-то напрасно вредное.Как только я осознаю, что на самом деле реагирую на ослабление чувства автономии, я могу понять, что моя реакция — это моя проблема, а не чья-то еще. С этого момента становится легче переосмыслить ситуацию таким образом, чтобы я смог сохранить чувство автономии. (Например, если я чувствую, что меня принуждают к чему-то, я могу связать свой выбор делать это или нет с другим выбором, в отношении которого я чувствую себя более автономным, например, продолжением отношений вообще.)

Жизнь, конечно, часто не допускает автономии.Если мы хотим достичь определенных целей, мы должны предпринять определенные действия и часто упускаем из виду цели, которые заставляют нас это делать, сосредотачиваясь только на действиях, которые мы чувствуем вынужденными предпринять (например, если мы хотим быть в отношениях, которые мы часто приходится выбирать желания партнера над собственными). Однако, когда мы напоминаем себе о причинах, по которым мы делаем то, чего не хотим, о причинах, которые представляют наши автономные желания, становится ясно, что мы добровольно отказались от нашей автономии во имя наших автономных желаний.Фактически, у нас всегда есть возможность сказать «нет». Именно тогда нам нужно быть готовыми жить с последствиями этого выбора. И когда я напоминаю себе об этом, решение сказать «да» больше похоже на мое собственное.

границ | Посредническая роль психологической автономии, компетентности и взаимосвязи в балансе работы и личной жизни и благополучии

Введение

Индустрия гостеприимства — это трудоемкая среда, которая работает 365 дней в году и круглосуточно и требует рабочего времени, которое иногда превышает стандарт 40 часов в неделю для полной занятости для производства услуг.Такая рабочая среда очень проблематична, потому что сотрудники должны иметь дело с ненадежной и эксплуататорской рабочей средой, низкой заработной платой, антисоциальными рабочими часами и плохим социальным статусом, что не позволяет им совмещать работу, семейные обязанности и другие необходимые элементы. для их благополучия (Баум, 2019). Следовательно, условия труда в индустрии гостеприимства не позволяют сотрудникам получать пользу от удовлетворительного уровня психологических потребностей, таких как повышение психологического благополучия и надлежащий баланс между работой и личной жизнью (Haider et al., 2018). Однако качество взаимоотношений между сотрудниками и клиентами имеет решающее значение (Castellanos-Verdugo et al., 2009), особенно в индустрии гостеприимства, где обслуживающие сотрудники являются одними из наиболее важных факторов успеха (Tsai, 2009).

Рис. 1. Предлагаемая исследовательская модель . Источник: Самоструктура.

В отличие от хорошего баланса между работой и личной жизнью, конфликты между работой и личной жизнью снижают благополучие сотрудников и увеличивают психологический стресс, что может привести к снижению приверженности сотрудников и более частому отказу от работы (Hofmann and Stokburger-Sauer, 2017).Следовательно, как практикующие врачи, так и исследователи должны понимать важность здорового и / или надлежащего баланса между работой и личной жизнью и психологического благополучия для улучшения условий труда, что является важным фактором, который помогает удерживать квалифицированных сотрудников. Помимо важности этих психологических потребностей, эмпирические данные о связи между балансом работы и личной жизни и психологическим благополучием , а также между психологической автономией , психологической компетентностью и психологической взаимосвязью — благосостояние редко встречается в маркетинговой литературе, особенно в индустрии гостеприимства.Чтобы восполнить этот пробел, в текущем исследовании изучается влияние психологической автономии, психологической компетентности и психологической взаимосвязи на «баланс между работой и личной жизнью» и психологическое благополучие. В этом исследовании также исследуется влияние баланса между работой и личной жизнью на «психологическое благополучие» и опосредующий эффект баланса между работой и личной жизнью с использованием сотрудников в сфере гостеприимства в Объединенных Арабских Эмиратах в качестве статистических единиц.

Обзор литературы

Психологическое благополучие

Согласно теории самоопределения (SDT), жизнеспособность и эффективное функционирование — это две врожденные тенденции, к которым люди обычно стремятся, когда их основные психологические потребности удовлетворены (Deci and Ryan, 2008).Базовые потребности определяются как «врожденные психологические питательные вещества, которые необходимы для постоянного психологического роста, целостности и благополучия» (Deci and Ryan, 2000, p. 229). Таким образом, неоптимальные психологические результаты с большей вероятностью появятся (например, более низкий психологический рост и благополучие), когда основные потребности останутся неудовлетворенными (Deci and Ryan, 2000). SDT выделяет автономию, компетентность и взаимосвязь как три психологические потребности. Автономия относится к переживанию воли и одобрения своего поведения (DeCharms, 1968).Однако компетентность определяет желание, выражаемое человеком, овладеть своим окружением, наслаждаясь ценными результатами в нем (White, 1959), тогда как родство определяет индивидуальное чувство связи с другими (Baumeister and Leary, 1995).

По данным Klainin-Yobas et al. (2016), психологическое благополучие (PWB) является важным фактором, который может улучшить здоровье и увеличить продолжительность жизни. Гедонизм и эвдемония — это два типа конструктов ПРБ, которые постоянно передают ситуацию в рабочей среде (Joshanloo, 2018).Основываясь на психологическом благополучии на рабочем месте, гедонизм определяет степень, в которой сотрудники могут расширять положительные эффекты и уменьшать негативные последствия, тогда как эвдемония определяет степень, в которой сотрудники могут стать более здоровыми, более радостными и процветающими в конкретной рабочей среде (Rahmani et al. др., 2018). Как отмечает Хорват (2018), высокоуровневые конструкции оказывают большее влияние на долгосрочное благополучие человека. Согласно теории самоопределения, социальная среда играет важную роль в удовлетворении основных психологических потребностей.Поддерживающий социальный контекст может повысить уровень удовлетворения основных психологических потребностей с последующими результатами оптимального функционирования и благополучия, тогда как принудительный социальный контекст препятствует удовлетворению этих потребностей, что приводит к сбоям в работе и плохому самочувствию (Ryan and Deci, 2000). ). Соответственно, Trépanier et al. (2013) исследовали, как травля на рабочем месте влияет на психологическое здоровье на работе. Авторы обнаружили, что плохое обращение отрицательно влияет на уровень вовлеченности в работу, оставляя неудовлетворенными психологические потребности сотрудников в автономии, а также в компетентности и родстве.

Баланс между работой и личной жизнью

Способность балансировать между работой и личной деятельностью помогает сотрудникам улучшить качество их благосостояния (De Cieri et al., 2002). Следовательно, инициативы по обеспечению баланса между работой и личной жизнью должны разрабатываться стратегически, а также приниматься и уважаться в рамках организационной культуры, чтобы приносить адекватную пользу сотрудникам и организациям, в которых они работают. Чтобы достичь такого баланса здоровья, сотрудники должны иметь автономию, чтобы в полной мере наслаждаться жизнью как на рабочем месте, так и за его пределами (Мур, 2007).Денежные выплаты часто используются в качестве мотивационного фактора в рабочих условиях. Однако сотрудники, которые ценят баланс между работой и личной жизнью, с меньшей вероятностью будут мотивированы денежными льготами, предлагаемыми их работодателями, если эти льготы не повышают качество их жизни.

Многие эмпирические исследования сообщают о повышении производительности и мотивации сотрудников в рамках организационной среды, в которой стратегически реализуются инициативы по обеспечению баланса между работой и личной жизнью (Lazar et al., 2010).Точно так же реализация программ баланса между работой и личной жизнью имеет стратегическую позицию, направленную на удержание сотрудников как средство снижения затрат и бремени, связанного с наймом и прогулами. Точно так же инициирование программ баланса между работой и личной жизнью было поддержано как средство, с помощью которого организации улучшают набор рабочей силы, уровень производительности и приверженности своих сотрудников, а также уровень их вовлеченности (Hyman and Summers, 2007). Более здоровый баланс работы и личной жизни связан с более высоким психологическим благополучием.Хотя в литературе говорится о преимуществах баланса между работой и личной жизнью как для сотрудников, так и для работодателей, количественная оценка таких преимуществ остается сложной задачей из-за качественного характера большинства инициатив по обеспечению баланса между работой и личной жизнью. Следовательно, необходимо определить надежные измерения, чтобы помочь количественно оценить уровень вклада, прямо или косвенно, баланса между работой и личной жизнью в организационные результаты для доказательной поддержки таких утверждений (Eby et al., 2005).

Психологическая автономия

«Автономия означает самоуправление и ответственный контроль над своей жизнью» (Келлер, 2015, стр.1). Индуктивно автономия определяет способность человека принимать осознанные решения без принуждения. В этом отношении автономия также определяет степень, в которой человек может контролировать свои возможности и выбор и соответственно удовлетворять свои желания. Некоторые авторы (например, Benz and Frey, 2008) утверждали, что благополучие сотрудников достигается не только через психологическую автономию, но также благодаря способности сотрудников достигать уникальных целей в конкретном рабочем контексте, поддерживаемой самоопределением, помогающим им удовлетворять свои психологические проблемы. потребности.Быть свободным от принятия решений без принуждения на рабочем месте и чувствовать себя свободным действовать в соответствии с собственными решениями — это две разные ситуации. С точки зрения теории самоопределения в контексте рабочего места, обеспечение психологической автономии на рабочем месте не требует относительной автономии для принятия решений без принуждения. Однако он предоставляет сотрудникам свободу действий для принятия значимых решений и свободу добровольно заниматься деятельностью, которая приносит высокий уровень удовлетворения их психологических потребностей, а не является конечным результатом давления или принуждения со стороны высшего руководства (deCharms, 1981 ).

Несколько исследований обнаружили положительную связь между психологической автономией и другими показателями психологического благополучия, такими как гедоническое счастье (Sheldon et al., 1996), удовлетворенность жизнью (Cordeiro et al., 2016) и субъективная жизнеспособность. Эти результаты приводят нас к выводу, что люди, которые пользуются более высоким уровнем автономии на рабочем месте, вероятно, будут иметь большее благополучие, чем те, кто испытывает ограничения или более низкую автономию. В таких случаях взаимосвязь между более высоким уровнем благополучия и более высоким уровнем автономии на рабочем месте будет опосредована психологической автономией.Таким образом, мы предполагаем следующее:

h2a: Психологическая автономия положительно коррелирует с психологическим благополучием.

h2b: Психологическая автономия положительно коррелирует с балансом между работой и личной жизнью.

h2c: Рабочий баланс оказывает опосредованное влияние на взаимосвязь между психологической автономией и психологическим благополучием.

Психологическая компетентность

Психологическая автономия положительно влияет на психологическую компетентность.Учитывая такой положительный эффект, психологическая компетентность с большей вероятностью обеспечит большее индивидуальное чувство самоэффективности и личного мастерства, а также усиление основной компетентности в условиях рабочего места, предлагая хороший баланс между работой и личной жизнью. В большинстве случаев квалифицированные сотрудники — это люди, стремящиеся к дальнейшему развитию психологической компетентности на рабочем месте. К сожалению, они часто сталкиваются с неуверенностью в том, чтобы полностью удовлетворить эту психологическую потребность (McMullen and Shepherd, 2006).Что еще более важно, высококвалифицированные сотрудники, как правило, не полагаются на рутину, а ищут способы адаптировать свое поведение по мере продвижения по служебной лестнице (McGrath and MacMillan, 2000). В конечном итоге эти сотрудники склонны опираться на окружающую среду на рабочем месте для развития основных компетенций, необходимых для удовлетворения их потребности в психологической компетентности и для обеспечения хорошего баланса между работой и личной жизнью и психологического благополучия в сегодняшней высококонкурентной и постоянно меняющейся деловой среде.Содействуя и поощряя постановку личных целей, не противоречащих балансу между работой и личной жизнью, менеджеры могут предоставить своим сотрудникам возможности для дальнейшего развития навыков и способностей, которые могут помочь им в достижении обеих личных целей (например, удовлетворить их потребность в психологическом благополучии). существо) и их организации (Haynie and Shepherd, 2011).

Несколько полевых и экспериментальных исследований изучали взаимосвязь между психологической компетентностью, психологическим благополучием и балансом между работой и личной жизнью.Соответственно, психологическая компетентность ассоциируется с большим психологическим благополучием и балансом между работой и личной жизнью. Точно так же было обнаружено, что баланс между работой и личной жизнью опосредует связь между психологической компетентностью и психологическим благополучием. Повышение ценности психологической компетентности может принести значительную пользу как работникам, так и работодателям. Например, удовлетворяя потребность в психологической компетентности, сотрудники с большей вероятностью будут повышать свою мотивацию к постоянному наращиванию потенциала.В свою очередь, работодатели, скорее всего, выиграют от приобретения сотрудниками новых знаний и повышения квалификации, поскольку их работа выполняется лучше и эффективнее. Исследования также показывают, что более высокий уровень психологической компетентности положительно коррелирует с психологическим благополучием в дополнение к другим психологическим потребностям, таким как гедоническое счастье (Cordeiro et al., 2016), удовлетворенность жизнью и субъективная жизнеспособность (Baard et al., 2004), и т. д. На основании результатов, упомянутых выше, мы предполагаем следующее:

h3a: Психологическая компетентность положительно коррелирует с психологическим благополучием.

h3b: Психологическая компетентность положительно коррелирует с балансом работы и личной жизни.

h3c: Рабочий баланс оказывает опосредованное влияние на взаимосвязь между психологической компетентностью и психологическим благополучием .

Психологическое родство

Психологическая родственность относится к социальной природе людей и их связи с другими. Исследователи согласны с тем, что психологическая связь важна в благоприятной обстановке на рабочем месте, в которой ценятся близость с другими и социальные действия.Новичок на рабочем месте может вызвать чувство социальной изоляции и одиночества (Gumpert and Boyd, 1984). Точно так же неблагоприятная рабочая среда может создать разрыв во взаимоотношениях между иерархией и внутри нее, что приведет к ощущению удаленности, одиночества и социальной изоляции (Hannafey, 2003). Из-за требований к сотрудникам брать на себя обязательства перед клиентами и коллегами, ощущение удаленности может также возникнуть даже в благоприятной рабочей среде (Wood and Rowe, 2011; Shir et al., 2018). Следовательно, дефицит принадлежности может возникнуть из-за негативных эмоций (например, горя, страха перед неудачей, стресса и одиночества), часто связанных с чувством изолированности (Shepherd and Haynie, 2009).

В отличие от чувства отчуждения или маргинализации, автономия или поддерживающая автономия на рабочем месте способствует созданию у сотрудников чувства связи со своими коллегами (Baumeister and Leary, 1995). Следовательно, сотрудники могут пользоваться свободой организовывать свой собственный подход к достижению целей организации, а также свободой взаимодействовать с отдельными людьми и подключаться к профессиональным сетям, имеющим отношение к их личностям.Когда сотрудники имеют автономию устанавливать отношения и свободно взаимодействовать с отдельными лицами по своему выбору, сотрудники с большей вероятностью будут уделять время развитию отношений и профессиональных сетей, в которые их поощряют. Менеджеры могут защитить тех, кто работает под их руководством, от развития чувства социальной изоляции (Francis and Sandberg, 2000). В противном случае сотрудники могут испытывать чувство социальной изоляции, когда они обязаны подчиняться решениям других, вынуждены сотрудничать с отдельными лицами, выбранными высшим руководством, и вынуждены следовать организационным правилам и распорядкам (Simon, 1991).

Поскольку поддерживающая автономия на рабочем месте предоставляет людям лучшие возможности для укрепления отношений на работе, они с большей вероятностью будут испытывать большее чувство связи со своими сверстниками, что может привести к удовлетворительному уровню благополучия. Позитивные чувства психологической связи сильно коррелируют с другими психологическими потребностями, такими как психологическая связь, а также с подкатегориями психологических потребностей, такими как благополучие, гедоническое счастье, субъективная жизнеспособность и удовлетворенность жизнью (Sheldon et al., 1996; Баард и др., 2004; Cordeiro et al., 2016). Следовательно, предполагается следующее:

h4a: Психологическая близость положительно коррелирует с психологическим благополучием.

h4b: Психологическая близость положительно коррелирует с балансом между работой и личной жизнью.

h4c: Баланс между работой и личной жизнью положительно коррелирует с психологическим благополучием.

h5: Баланс между работой и личной жизнью опосредует взаимосвязь между психологическим родством и психологическим благополучием.

Методология

Измерение

Для достижения цели этого исследования мы разработали количественный опросник, и письменное информированное согласие было получено от участников до того, как они заполнили анкету. Анкета была разделена на шесть разделов. В первом разделе собрана основная социально-демографическая информация. Пять оставшихся разделов были разработаны для оценки взаимосвязей между каждой из независимых переменных этого исследования: психологическая автономия, психологическая компетентность, психологическая взаимосвязь, опосредующая переменная «баланс между работой и личной жизнью», зависимая переменная «психологическое благополучие» и опосредующий эффект «баланса между работой и личной жизнью».Затем 6 марта 2019 года Комитет по этике исследований Университета Зайда получил полное этическое разрешение (ZU19_019_F). Предметы оценивались по пятибалльной шкале Лайкерта.

Сбор данных

Данные были собраны из двух источников: онлайн и на месте. Из онлайн-источника был получен 361 ответ. Для местного источника было собрано 220 достоверных ответов с использованием традиционной методики опроса «бумага-карандаш» на объектах гостеприимства в Дубае, Объединенные Арабские Эмираты.Обобщение основной информации о респондентах показывает, что из 581 респондента, заполнившего анкету, 59,7% составляли женщины и 41,3% — мужчины. Результаты также показывают, что 42% респондентов находились в возрастной группе от 19 до 29 лет. Кроме того, 22,4% респондентов сообщили, что они являются студентами университетов, а 52,4% работают на полную ставку. Академическая успеваемость респондентов составила 41,6% со степенью бакалавра и 24,1% со степенью средней школы.

Анализ данных

Это исследование направлено на понимание влияния «баланса между работой и личной жизнью» на «психологическое благополучие» при использовании сотрудников в сфере гостеприимства в Объединенных Арабских Эмиратах.Для достижения этой цели была разработана модель структурного уравнения для изучения того, как психологическая автономия, психологическая компетентность и психологическая взаимосвязь влияют на психологическое благополучие и баланс между работой и личной жизнью. Изучается опосредующий эффект баланса между работой и личной жизнью в этих отношениях. Пункты были проанализированы на сходящуюся валидность, надежность и дискриминантную валидность. Надежность пунктов была подтверждена с помощью альфа-теста Кронбаха, а валидность — с помощью подтверждающего факторного анализа (CFA) с использованием SPSS версии 25.0. Пригодность модели была проверена с использованием моделирования структурным уравнением (SEM). 4.1. Дизайн исследования и выборка.

Результаты

Анализ достоверности и надежности и соответствие модели

Мы проверили шкалу пунктов анкеты на конвергентную валидность, надежность и дискриминантную валидность. Для оценки конвергентной достоверности скрытых переменных обычно требуется порог нагрузки, равный или превышающий 0,60. Подтверждена конвергентная достоверность измерения нашей модели, при этом каждый элемент дает значение, превышающее обычно требуемый минимальный порог.Чтобы оценить надежность шкалы пунктов, мы использовали совокупную надежность (CR), альфу Кронбаха и извлеченную среднюю дисперсию (AVE). Значения CR и альфа Кронбаха для каждого элемента были выше порогового значения 0,7, а AVE превышали пороговое значение 0,5, как предполагали Багоцци и Йи (1988). Поскольку эти измерения соответствуют рекомендуемым пороговым значениям, мы пришли к выводу, что наша модель надежна. Мы также провели тест дискриминантной достоверности с использованием корреляционной матрицы, как показано в таблице 1, чтобы убедиться, что квадратный корень из AVE для каждой конструкции был больше, чем корреляции между конструкциями.

Таблица 1. Значения нагрузки , AVE и совокупной надежности (CR).

Результаты для индекса согласия (GFI) = 0,93, нормированного индекса соответствия (NFI) = 0,92 и сравнительного индекса соответствия (CFI) = 0,95, демонстрируя в целом хорошее соответствие нашей модели по сравнению с предлагаемым порогом 0,90. . Результаты также дают скорректированный индекс согласия (AGFI) 0,89, что выше предлагаемого 0,80. Точно так же среднеквадратичная ошибка аппроксимации (RMSEA) дает хорошее соответствие 0.08. Кроме того, мы проверили гипотезы этого исследования с помощью SEM AMOS. Результаты для стандартизованных бета-коэффициентов и значения T представлены в таблице 2. Результаты показывают, что психологическая автономия положительно влияет на психологическое благополучие (β = 0,12) и на баланс между работой и личной жизнью (β = 0,19). . Психологическая компетентность положительно влияет на психологическое благополучие (β = 0,23), но отрицательно влияет на баланс между работой и личной жизнью (β = -0,14). Однако результаты показывают, что психологическая близость отрицательно влияет как на психологическое благополучие (β = -014), так и на баланс между работой и личной жизнью (β = -0.23). Согласно гипотезе H ₄ баланс между работой и личной жизнью положительно влияет на психологическое благополучие со стандартизированным бета-коэффициентом 0,09. Как показано в таблице 2, четыре (4) из семи (7) гипотез, описанных в нашей модели, подтверждаются с помощью статистически значимых путевых коэффициентов.

Таблица 2. Стандартизированные бета-коэффициенты и гипотезы подтверждают.

Модель указывает на высокий уровень предсказательной силы независимых переменных, на который приходится 37% ( ² рэндов) дисперсии зависимой переменной (психологическое благополучие).

Посреднические эффекты

На следующем этапе мы оцениваем опосредующий эффект баланса между работой и личной жизнью во взаимосвязи между каждой независимой переменной и зависимой переменной. Психологическая автономия значительно и положительно влияет на рабочий баланс с регрессионным весом, равным 0,718, и значением P менее 0,001. Баланс между работой и личной жизнью значительно влияет на психологическое благополучие с коэффициентом регрессии 1,07. Однако результаты указывают на уменьшение причинного воздействия психологической автономии на психологическое благополучие.Такое уменьшение веса регрессии указывает на неопосредованный эффект баланса между работой и личной жизнью (Hayes et al., 2011). Было протестировано опосредующее влияние баланса между работой и личной жизнью на взаимосвязь между психологической компетентностью и психологическим благополучием. В отличие от того, что предполагалось, результаты показывают, что баланс между работой и личной жизнью не является допустимым опосредующим фактором в этих отношениях. Точно так же мы протестировали опосредующий эффект баланса между работой и личной жизнью в отношении между психологической компетентностью и психологическим благополучием, а затем между психологической взаимосвязью и психологическим благополучием.Результаты подтверждают опосредование баланса между работой и личной жизнью во взаимосвязи как между психологической компетентностью и психологическим благополучием, так и между психологической взаимосвязью и психологическим благополучием.

Обсуждение

Было обнаружено, что значимость психологической автономии положительно связана с психологическим благополучием и балансом между работой и личной жизнью. Точно так же психологическая компетентность положительно связана с психологическим благополучием. Все эти результаты подтверждаются литературой (Sheldon et al., 1996; Баард и др., 2004; Мур, 2007; Лазарь и др., 2010; Cordeiro et al., 2016). В отличие от того, что было выдвинуто на основании других данных в литературе, психологическая компетентность отрицательно связана с балансом между работой и личной жизнью. Более того, мы обнаружили, что психологическое родство отрицательно связано как с психологическим благополучием, так и с балансом между работой и личной жизнью, тогда как баланс между работой и личной жизнью положительно связан с психологическим благополучием. Таким образом, правильная интерпретация этих результатов может быть выполнена только с учетом социальных и правовых контекстов, демографии рабочей силы и характера отрасли, в которой изучались эти переменные.

Индустрия гостеприимства — это очень трудоемкий сектор, требующий найма как неквалифицированной, так и квалифицированной рабочей силы для оказания услуг. Таким образом, перед менеджерами стоит задача сделать гостиничный бизнес более привлекательным для сотрудников, используя их различные психологические потребности в качестве средства сокращения текучести кадров для удовлетворения спроса, вызванного бумом в туристической индустрии в стране. Однако с учетом сегодняшних тенденций в области кадровых ресурсов сотрудники более склонны ставить во главу угла успешные карьерные цели, что противоречит другим аспектам их жизни.Помимо этой тенденции, психологические потребности могут различаться у разных людей в зависимости от возраста, уровня образования и статуса гражданства (в нашем случае — Объединенные Арабские Эмираты). Лица с соответствующими полномочиями, как правило, ожидают большей автономии в своей работе. Что касается тенденций приоритета достижения карьерных целей, молодые люди с адекватным уровнем образования больше подчеркивают свою психологическую автономию и компетентность как средство достижения как психологического благополучия, так и баланса между работой и личной жизнью, что частично определяет их парадигму достижения успешной карьеры. цели.Таким образом, эти люди могут быть удовлетворены инициативами в области устойчивого человеческого развития, поддерживающими их конечные карьерные цели. Психологическая автономия и психологическая компетентность тесно связаны. Однако причины остаются неясными, почему психологическая автономия положительно влияет на баланс работы и личной жизни, тогда как психологическая компетентность движется в противоположном направлении. Однако отрицательная связь между психологической компетентностью и балансом между работой и личной жизнью кажется логичной для сотрудников, которые добровольно придают значение своим карьерным целям по сравнению с другими аспектами своей жизни.

Удовлетворение психологических потребностей жизненно важно для здоровой и продуктивной среды на рабочем месте. Однако инициатива по поддержке или разработке стратегического плана для удовлетворения этих потребностей может не принести ожидаемых результатов, как указано в этом исследовании. Следовательно, и исследователи, и менеджеры должны понимать, что каждая психологическая потребность различается у разных людей в зависимости от их цели в жизни, их финансового положения, семейного положения, а также социальных и правовых условий. Кроме того, при рассмотрении значимости этих психологических потребностей следует учитывать возраст и образование.Таким образом, в будущих исследованиях можно рассмотреть вопрос о том, как различия в возрасте, социальном статусе и правовом контексте влияют на инициативы в отношении психологических потребностей на рабочем месте. Более того, способы интерпретации людьми своих психологических потребностей и ожиданий в отношении этих потребностей заслуживают глубокого исследования. Исследование было ограничено индустрией гостеприимства в Объединенных Арабских Эмиратах. Следовательно, подобный результат вряд ли можно будет найти в других отраслях, учитывая особенности индустрии гостеприимства.Кроме того, различия в правовом контексте и характеристики рабочей силы различаются в зависимости от страны. Эта разница может также объяснить сложность проведения правдоподобных сравнений в отношении состояний психологических потребностей и их последствий для сотрудников и предприятий в различных культурных и правовых условиях.

Доступность данных

Наборы данных для этой рукописи не являются общедоступными, потому что они содержат информацию, которая не может быть общедоступной на основании подписанного нами соглашения.Запросы на доступ к наборам данных следует направлять по адресу [email protected].

Заявление об этике

Комитет по этике Университета Зайда. На это исследование было дано полное этическое разрешение: ZU19_019_F.

Авторские взносы

Все перечисленные авторы внесли существенный, прямой и интеллектуальный вклад в работу и одобрили ее к публикации.

Заявление о конфликте интересов

Авторы заявляют, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Список литературы

Баард П. П., Деци Э. Л. и Райан Р. М. (2004). Внутреннее удовлетворение потребностей: мотивационная основа производительности и благополучия в двух рабочих условиях. J. Appl. Soc. Psychol. 34, 2045–2068. DOI: 10.1111 / j.1559-1816.2004.tb02690.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Багоцци Р. и Йи Ю. (1988). Об оценке моделей структурных уравнений. J. Acad. Отметка. Sci. 16, 74–94. DOI: 10.1007 / BF02723327

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Баум, Т.(2019). Работа в сфере гостеприимства 2033: ретроспективная перспектива (статья для специального выпуска «Светила» международного журнала по менеджменту в сфере гостеприимства). Внутр. J. Больница. Manag. 76, 45–52. DOI: 10.1016 / j.ijhm.2018.06.027

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Баумейстер Р. и Лири М. (1995). Потребность в принадлежности: желание межличностных привязанностей как фундаментальная мотивация человека. Psychol. Бык. 117, 497–529. DOI: 10.1037 // 0033-2909.117.3.497

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Бенц М. и Фрей Б. С. (2008). Быть независимым — это здорово: субъективные оценки самозанятости и иерархии. Economica 75, 362–383. DOI: 10.1111 / j.1468-0335.2007.00594.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кастелланос-Вердуго, М., Овьедо-Гарсия, М.А, Рольдан, Дж. Л. и Веерапермал, Н. (2009). Качество взаимоотношений между сотрудниками и клиентами: предпосылки и последствия в гостиничном бизнесе. Внутр. J. Contemp. Больница. Manag. 21, 251–274. DOI: 10.1108 / 09596110

8288

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кордейро П. М., Пайшао М. П., Ленс В. и Шелдон К. (2016). Факторная структура и размерность сбалансированного измерения основных психологических потребностей португальских старшеклассников. Отношение к благополучию и неблагополучию. Учиться. Индивидуальный. Diff. 47, 51–60. DOI: 10.1016 / j.lindif.2015.12.010

CrossRef Полный текст | Google Scholar

ДеЧармс, Р.С. (1968). Личная причинность: внутренние аффективные детерминанты поведения. Нью-Йорк, Нью-Йорк: Academic Press.

Google Scholar

Деци, Э. Л., и Райан, Р. М. (2000). «Что» и «почему» для достижения цели: потребности человека и самоопределение поведения. Psychol. Inq. 11, 227–268. DOI: 10.1207 / S15327965PLI1104_01

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Деци, Э. Л., и Райан, Р. М. (2008). Теория самоопределения: макротеория мотивации, развития и здоровья человека. Банка. Психо. 49, 182–185. DOI: 10.1037 / a0012801

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Де Сиери, Х., Холмс, Б., Эбботт, Дж., И Петтит, Т. Дж. (2002). Стратегии баланса работы / жизни: прогресс и проблемы в австралийских организациях. Мельбурн: университет Монаша.

Google Scholar

deCharms, R. (1981). «Личная причинная связь и локус контроля: две разные традиции и две некоррелированные меры», в Research With the Locus of Control Construct: Assessment , Vol.1, изд. Х. М. Лефкур (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Academic Press), 337–358. DOI: 10.1016 / b978-0-12-443201-7.50014-2

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Эби, Л. Т., Каспер, В. Дж., Локвуд, А., Бордо, К., и Бринли, А. (2005). Работа и семейные исследования в IO / OB: анализ содержания и обзор литературы (1980–2002). J. Vocat. Behav. 66, 124–197. DOI: 10.1016 / j.jvb.2003.11.003

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Фрэнсис, Д. Х., и Сандберг, В.Р. (2000). Дружба внутри предпринимательских команд и ее связь с командной и венчурной эффективностью. Entrepr. Теория Прак. 25, 5–26. DOI: 10.1177 / 104225870002500201

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Гумперт Д. Э. и Бойд Д. П. (1984). Одиночество владельца малого бизнеса. Harv. Автобус. Rev. 62, 18–24.

Google Scholar

Хайдер С., Джабин С. и Ахмад Дж. (2018). Умеренное посредничество между балансом между работой и личной жизнью и производительностью сотрудников: роль психологического благополучия и удовлетворенности коллегами. Rev. Psicol. Trabajoydel. Орган. 34, 29–37. DOI: 10.5093 / jwop2018a4

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Ханнафей, Ф. Т. (2003). Предпринимательство и этика: обзор литературы. J. Автобус. Этика 46, 98–108. DOI: 10.1023 / A: 1025054220365

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хейс, А.Ф., Проповедник, К.Дж., Майерс, Т.А. (2011). «Посредничество и оценка косвенных эффектов в исследованиях политической коммуникации», в Справочнике по исследованиям политической коммуникации: методы, меры и аналитические методы , ред.П. Бьюси и Р. Л. Холберт (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Рутледж), 434–465.

Google Scholar

Хейни, Дж. М., и Шеперд, Д. (2011). К теории прерывистого карьерного перехода: исследование карьерных переходов, вызванных травматическими жизненными событиями. J. Appl. Psychol. 96, 501–524. DOI: 10.1037 / a0021450

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хофманн В., Стокбургер-Зауэр Н. Э. (2017). Влияние эмоционального труда на восприятие и приверженность сотрудникам баланса между работой и личной жизнью: исследование в индустрии гостеприимства. Внутр. J. Больница. Manag. 65, 47–58. DOI: 10.1016 / j.ijhm.2017.06.003

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хорват, П. (2018). Связь психологических конструктов с благополучием. New Ideas Psychol. 51, 15–20. DOI: 10.1016 / j.newideapsych.2018.04.008

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Хайман, Дж., И Саммерс, Дж. (2007). Работа и жизнь: может ли представительство сотрудников повлиять на баланс? Сотрудник Relat. 29, 367–384.DOI: 10.1108 / 01425450710759208

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Джошанлоо, М. (2018). Продольные ассоциации между субъективным и психологическим благополучием в Японии: четырехлетнее панельное исследование с перекрестным лагом. Личный. Индивидуальный. Diff. 134, 289–292. DOI: 10.1016 / j.paid.2018.06.033

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Клайнин-Йобас, П., Рамирес, Д., Фернандес, З., Сармиенто, Дж., Таной, В., Игнасио, Дж. И др. (2016). Изучение прогнозирующего влияния внимательности на психологическое благополучие студентов бакалавриата: подход к моделированию структурных уравнений. Личный. Индивидуальный. Diff. 91, 63–68. DOI: 10.1016 / j.paid.2015.11.034

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Лазар И., Осоян К., Ратиу П. (2010). Роль практики баланса между работой и личной жизнью в повышении эффективности организации. Eur. Res. Stud. 13: 201.

Google Scholar

McGrath, R.G., and MacMillan, I. (2000). Предпринимательское мышление. Бостон, Массачусетс: Издательство Гарвардской школы бизнеса.

Google Scholar

Макмаллен, Дж., и Шеперд, Д. (2006). Предпринимательские действия и роль неопределенности в теории предпринимателя. Acad. Manag. Ред. 31, 132–152. DOI: 10.5465 / amr.2006.19379628

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Мур, Ф. (2007). Баланс между работой и личной жизнью: контраст между менеджерами и рабочими в ТНК. Сотрудник Relat. 29, 385–399. DOI: 10.1108 / 01425450710759217

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Рахмани К., Гнот Дж. И Мазер Д.(2018). Гедоническое и эвдемоническое благополучие: психолингвистический взгляд. Тур. Manag. 69, 155–166. DOI: 10.1016 / j.tourman.2018.06.008

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Райан, Р. М., и Деси, Э. Л. (2000). Теория самоопределения и содействие внутренней мотивации, социальному развитию и благополучию. Am. Psychol. 55, 68–78. DOI: 10.1037 // 0003-066x.55.1.68

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шелдон, К.М., Райан Р. М. и Рейс Х. Р. (1996). Что делает день хорошим? компетентность и автономия в повседневной жизни и в личности. Личный. Soc. Psychol. Бык. 22, 1270–1279. DOI: 10.3200 / SOCP.148.5.523-534

PubMed Аннотация | CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шеперд Д. и Хейни Дж. М. (2009). Семейный бизнес, конфликт идентичности и ускоренный предпринимательский процесс: процесс разрешения конфликта идентичности. Entrepr. Теория Прак. 33, 1245–1264.DOI: 10.1111 / j.1540-6520.2009.00344.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Шир Н., Николаев Б. Н., Винсент Дж. (2018). Предпринимательство и благополучие: роль психологической автономии, компетенции и взаимосвязи. Амстердам: Издательство Elsevier Science Publishing.

Google Scholar

Trépanier, S.-G., Fernet, C., and Austin, S. (2013). Запугивание на рабочем месте и психологическое здоровье на работе: посредническая роль в удовлетворении потребностей в автономии, компетентности и взаимосвязи. Рабочее напряжение 27, 123–140. DOI: 10.1080 / 02678373.2013.782158

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Tsai, C.-W. (2009). Важное влияние способности сотрудника управлять эмоциями на его / ее служебное поведение в международном туристическом отеле. Серв. Industr. J. 29, 1437–1449. DOI: 10.1080 / 02642060

6262

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Вуд, М. С., Роу, Дж. Д. (2011). Некуда бежать и некуда спрятаться: взаимосвязь между предпринимательским успехом и чувствами западников. Entrepr. Res. J. 1, 1–43. DOI: 10.2202 / 2157-5665.103

CrossRef Полный текст | Google Scholar

.