Психолог Татьяна Карягина об эмпатии — Реальное время
Татьяна Карягина об эмпатии и о том, как ее «натренировать»
В век зависимости от гаджетов и долгой работы с машинами нам может показаться, что живое общение не так уж важно и необходимо. Деньги можно зарабатывать по интернету, еду заказывать тоже. Тем не менее одиночество и непонимание окружающих по-прежнему остаются одними из главных причин депрессии современного человека. Чтобы решить эти проблемы, стоит освоить техники эмпатии, — об этом психолог Татьяна Карягина рассказала в интервью «Реальному времени».
«У многих выдающихся психотерапевтов, мастеров эмпатии, были сложные родители»— Татьяна Дмитриевна, каким образом мы чувствуем и понимаем правильно другого человека?
— Мы всю жизнь этому учимся, получаем много обратной связи, позволяющей корректировать наш опыт.
Если мы неправильно поймем состояние другого, результатом могут быть разного рода неприятные последствия. Например, американский психотерапевт Алис Миллер заметила, что у многих выдающихся психотерапевтов, мастеров эмпатии, были сложные, непредсказуемые родители. Поэтому способность чувствовать их состояние была для ребенка фактически условием выживания, что и привело к развитию эмпатической суперспособности и соответствующей профессиональной мотивации.
Как говорил Карл Роджерс, без преувеличения великий психотерапевт, впервые включивший эмпатию в самое ядро психотерапевтического метода, эмпатия означает войти во внутренний мир другого человека и быть в нем как дома, не забывая об этом «как», в смысле «как будто», то есть помня, что это все-таки другой человек, а не я. Другими словами, при эмпатии мы децентрируемся (еще один психологический термин, от не менее великого психолога Жана Пиаже), отходим от своей эгоцентрической позиции.
Фото psychologies.ruКак говорил Карл Роджерс, эмпатия означает войти во внутренний мир другого человека и быть в нем как дома, не забывая об этом «как», в смысле «как будто», то есть помня, что это все-таки другой человек, а не я
Но сказать «встать на место другого» мало.
Как мы это делаем? Только привлекая собственный опыт, включая его в наш отклик. Именно поэтому я предпочитаю говорить о сопереживании как сущностном эмпатическом процессе, определенном роде разделения чувств и состояний. К этому подключается наше воображение, наши знания. Эмпатия — основа нашего соучастия в переживаниях другого — сочувствия, а также со-думания, содействия и т.п.
Если же начинать с самого начала, с истоков эмпатии, то мы теперь знаем, что существует конкретный мозговой механизм, обеспечивающий эту «правильность». И он существует не только у нас, а и у многих животных. Это уже ставшие знаменитыми так называемые зеркальные нейроны, открытые в конце 1990-х годов итальянскими учеными — Джакомо Рицоллатти и его коллегами из Пармского университета. Сейчас говорят уже о зеркальных нейронных сетях. Благодаря их работе в нашем мозгу, когда мы видим, слышим или даже воображаем состояние другого человека, возбуждаются в том числе те же отделы мозга, которые возбудились бы, если бы мы сами испытывали такое состояние.
В ходе эволюции такая способность возникла как раз потому, что позволяет очень быстро понять, что происходит с сородичем. Не строить умозаключения, выдвигать и проверять гипотезы, что это с ним такое, а моментально в себе, на себе почувствовать его состояние и действовать соответственно: бежать, готовиться к нападению и т.п. Эта же способность позволяет нам с легкостью имитировать чужое поведение и учиться через наблюдение. О существовании зеркальных нейронов всегда, видимо, подозревали тренеры, заставляющие травмированных игроков ходить на тренировки и смотреть на коллег.
Но, повторюсь, это только начало. С первых минут жизни эта зеркальная способность мозга, как мы говорим в соответствии с теорией еще одного гениального психолога Льва Семеновича Выготского, «означивается» — словом, жестом, историей из сказки или мультфильма, действием и т.д. Взрослые называют чувства ребенка, в том числе его сопереживание. Его учат, как извиняться, благодарить, утешать и сочувствовать.
Например, когда ребенка призывают извиниться за причинение вреда другому, то чаще всего это делают через инструкцию децентрации или сопереживания: ты толкнул мальчика, представь, как ему больно, вспомни, как было больно тебе когда-то в похожей ситуации.
С первых минут жизни зеркальная способность мозга «означивается» — словом, жестом, историей из сказки или мультфильма, действием и т.д.«При психопатии существенно нарушена способность к непроизвольной эмпатии»
— А пример родителей? Он сильно влияет на поведение ребенка?
— Конечно, у ребенка всегда перед глазами образец собственных родителей, заботящихся о нем и о его чувствах. Наше исследование детей (пока только девочек) от 19 до 32 месяцев показало, что уже в этом возрасте дети способны выражать сочувствие взглядом, жестом, словами, причем не только к маме, но и к незнакомому взрослому. Хотя к незнакомцу, конечно, менее развернуто. Если дети этого возраста как-то действенно, поступками, выражают свою эмпатию, чтобы уменьшить боль взрослого, утешить его (в таком возрасте это все-таки еще сравнительно редко), то они явно делают то, что обычно делают по отношению к ним взрослые.
И конечно, у большинства детей проявляется личный дистресс (в психологии это означает деструктивный стресс): их тревожит и пугает страдание взрослого. Но в возрастной динамике хорошо видно, как этот дистресс постепенно преодолевается, замещается эмпатической заботой и сочувствием.
Мы наблюдали один феномен, который можно в некотором смысле считать такой точкой перехода между личным дистрессом как непосредственной, непроизвольной формой эмпатии, и ее просоциальными, ориентированными на благополучие другого формами: в возрасте 22—24 месяца многие дети подражают внешним проявлениям переживания мамы: повторяют ее слова или стон, позу, действия (например, трут то же место, что болит у мамы, у себя). То есть они как бы усиливают свое сопереживание, имитируя мамино состояние, «проясняют» таким образом, что происходит с ней.
Понятно, что это все касается детей «достаточно хороших родителей» (так обычно говорят о нормальной ситуации развития), а в других случаях взрослые своим поведением по отношению к ребенку или сами обстоятельства жизни могут практически «выключить» зеркальные нейроны, регулярно тормозя или негативно подкрепляя их работу.
Например, хотя бы регулярное «Не надо ее жалеть, она плакса». Есть определенная степень наследуемости эмпатических способностей, зависимость от свойств темперамента и т.п. При психопатии существенно нарушена способность к непроизвольной эмпатии и т.д. И у вполне нормальных, здоровых людей есть одна проблема, на которую чаще всего жалуются: «Я вроде бы все понимаю, сочувствую, «эмпатирую», но только внутри. Я не знаю, как мне это все выразить человеку».
Есть определенная степень наследуемости эмпатических способностей, зависимость от свойств темперамента и т.п.«Чем лучше мы понимаем себя, тем лучше поймем другого»
— Каким образом можно развить в себе способности к эмпатии?
— Учитывая то, что я сказала об особых трудностях выражения эмпатии, я бы разделила этот вопрос на несколько частей — сама установка на эмпатию, эмпатия как чувствование, переживание и выражение эмпатии.
Если человек озаботился развитием своей эмпатической способности, то, скорее всего, установка у него есть, он хочет быть эмпатичным и считает это важным.
Но даже для студентов, пришедших учиться тому направлению психологического консультирования, в котором эмпатии уделяется много внимания, мы стараемся на примерах показать, почему она важна, как именно она помогает человеку, то есть укрепить эту установку. Эмпатия мотивирует нас помогать другому действенно, это доказано в многочисленных исследованиях. Личный дистресс тормозит помощь, поскольку человек сфокусирован на своем состоянии, но другие формы эмпатии часто прямо связаны с конкретными помогающими действиями.
Но эмпатия важна и сама по себе, она уже сама есть помощь. Прежде всего потому, что человек чувствует, что он не один со своей бедой, его чувства разделяют. В конце концов, счастье — это когда тебя понимают, как говорил герой фильма «Доживем до понедельника». Плюс понимание от другого может привести меня к какому-то прорыву в самопонимании, в решении моей проблемы. Эмпатирующий мне человек опирается на свой опыт, чем-то похожий, но все же другой, и это дает мне возможность посмотреть на ситуацию немного по-новому.
Приведу пример, когда мне однажды очень помогла всего одной фразой моя подруга. В один и тот же день у меня сорвалось сразу несколько очень важных дел в разных областях моей жизни, и к вечеру мне казалось, что я в глубоком кризисе. Мне многие сочувствовали, советовали, что делать, и это было важно и нужно. Подруга сказала, выслушав мои жалобы, всего лишь так: «Да, для одного дня — точно слишком много». Она увидела ситуацию немного по-своему, под другим углом, и это мне очень помогло. Я поняла, что дело действительно в таком «кумулятивном эффекте», что я вижу здесь какую-то глобальную неудачу, но если посмотреть по отдельности, то эти «кризисы» — не больше, чем затруднения, и их можно спокойно преодолевать постепенно.
Если говорить о нашем переживании, чувствовании эмпатии, то здесь важное соображение прозвучит немного парадоксально — развивать понимание себя и своих чувств. Чем лучше мы понимаем себя, тем лучше поймем другого. Повторюсь — в основе эмпатии наше сопереживание.
Как говорил мой учитель Федор Ефимович Василюк, в эмпатии мы делаем свой опыт «органом сопереживания». Например, психотерапевты обычно проходят личную, собственную терапию, приобретают, как это называют, опыт самопознания. Соответствующий раздел профессиональной подготовки присутствует как обязательный в 9/10 всех психотерапевтических подходов — личный опыт должен быть осознан, отрефлексирован и максимально доступен. Это нужно делать по многим причинам, но эмпатии в профессиональной ситуации это тоже помогает.
Очень хорошо «правила» выражения эмпатии описаны в книге Юлии Борисовны Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?». Они подходят всем, не только родителям«Первый шаг — затормозить свое желание дать совет или оценку того, что человек сделал не так»
— Правда ли, что чтение книг может развить эмпатию?
— Да, абсолютная правда. Многие исследования, и наши в том числе, показывают, что высокий личный дистресс связан с так называемой алекситимией (дословно: «нет слов для чувств»).
Для детей сейчас популярны всяческие программы по распознаванию эмоций. Это, конечно, важно. Но я бы не преувеличивала значение просто распознавания основных эмоций по картинкам (именно так это часто бывает). Важнее тонкая нюансировка, рассказывание и обсуждение историй о чувствах в разных ситуациях, как их переживают, выражают, справляются с трудными эмоциями и т.п.
— Допустим, человек осознал важность эмпатии в его жизни, начал что-то читать по этой теме.
Но одной теории ведь мало, нужна еще и практика? Что можно сделать, чтобы научиться выражать эмпатию?
— Очень хорошо «правила» выражения эмпатии описаны в книге Юлии Борисовны Гиппенрейтер «Общаться с ребенком. Как?». Они подходят всем, не только родителям. Когда другому человеку плохо, нам очень хочется ему как-то помочь, дать совет. Это, конечно, может ему пригодиться. Но, особенно сначала, важно дать ему понять, что мы вместе с ним, что мы понимаем всю глубину его переживания.
Поэтому первый шаг, которому обычно обучают, — затормозить свое желание дать совет или оценку того, что человек сделал не так, а просто внимательно слушать, стараясь вчувствоваться в состояние другого (это называют «активным слушанием») и передать ему свое понимание: «Ты просто ужасно расстроена», или «Я даже представить не могу, что ты почувствовал», или «Это как-то слишком, как ты это выдержала?». Мы часто стремимся ободрить другого человека, как-то «принарядить» его чувства, в том числе потому, что нам самим не по себе — снова тот самый личный дистресс.
Матвей Антропов
Справка
Татьяна Карягина — кандидат психологических наук, старший научный сотрудник лаборатории консультативной психологии и психотерапии ФГБНУ «Психологический институт Российской академии образования»; доцент кафедры индивидуальной и групповой психотерапии факультета консультативной и клинической психологии, руководитель магистерской программы «Консультативная психология» ФГБОУ ВО МГППУ.
Темная сторона эмпатии. Почему сопереживание само по себе не делает лучше ни нас, ни окружающий мир
После инсульта 49-летний мужчина из Бразилии сильно изменился. Он стал добрым и щедрым — даже слишком щедрым. Встретив на улице бездомных детей, он отдавал им все свои деньги.
Он оставил работу в офисе и открыл фирму по продаже домашней картошки фри. Бизнес провалился: большую часть еды мужчина раздавал бесплатно. Только благодаря пристальному вниманию жены семья не погрузилась в долги.
Оказалось, что после инсульта у мужчины была повреждена часть мозга, которая отвечает за контроль над эмоциями и принятие решений. Он чувствовал желание помочь — и тут же приступал к делу, не принимая во внимание другие факторы.
Способность к сопереживанию не случайно считается добродетелью. Без эмпатии мы не смогли бы выйти за рамки своего «я», понимать чужие эмоции, создавать доверительные и близкие отношения.
А еще эмпатия выматывает, вводит в заблуждение и подталкивает к несправедливым поступкам. Руководствуясь самыми благородными чувствами, мы часто причиняем зло не только себе, но и другим людям.Против эмпатииКогда психолог Пол Блум написал книгу «Против эмпатии», даже некоторые его студенты решили, что он перегнул палку.
Если ты выступаешь против эмпатии, для общества это звучит так, будто ты ненавидишь котят. Как утверждает популярный спикер и писательница Брене Браун, «эмпатия способна растворять стыд, уничтожать ощущение разобщенности, объединять и даже исцелять». И вы утверждаете, что против эмпатии? Вы, наверное, неудачно пошутили.
Психологи выделяют три основных вида эмпатии:
- Эмоциональная эмпатия — способность переживать те же чувства и эмоции, что и другой человек. Возникает еще в младенческом возрасте: когда плачет один ребенок, начинает плакать другой.
- Когнитивная эмпатия — способность поставить себя на место другого человека и понять, как он думает. Это интеллектуальный процесс, который уже далек от непроизвольной реакции.
- Эмпатическая забота — способность, которая побуждает заботиться о других людях и оказывать им помощь.
Пола Блума и некоторых его коллег больше всего беспокоит первый вид, эмоциональная эмпатия.
Интуитивно кажется, что способность ощущать чужие эмоции должна автоматически подталкивать к добрым поступкам. Неслучайно репутацию жестоких и безжалостных людей имеют психопаты — люди, у которых эмоциональная эмпатия атрофирована. Но на практике всё гораздо сложнее.
В крупном исследовании ученые из университета Миннесоты не обнаружили почти никакой взаимосвязи между агрессией и низким уровнем эмпатии.
Оказалось, что агрессивными людей делает не отсутствие сопереживания, а слабый контроль над импульсами и эмоциями.Даже среди психопатов далеко не все становятся маньяками и насильниками. Люди с аутизмом и синдромом Аспергера, несмотря на проблемы с эмпатией, часто придерживаются очень строгих моральных правил.
Эмпатия не защищает от агрессии — именно с помощью призывов к состраданию людей можно подтолкнуть к чудовищным поступкам. «Когда люди думают об эмпатии, они думают о доброте. А я думаю о войне», — пишет Пол Блум.
«Всевозможные зверства, как правило, мотивируются историями о жертвах — белых женщинах, подвергшихся нападению чернокожих, историями о немецких детях, подвергшихся нападению евреев-педофилов».
Необязательно использовать такой радикальный пример. В одном известном исследовании футбольные фанаты должны были наблюдать, как другим болельщикам причиняют боль с помощью тока. При сканировании мозга было заметно, что болельщики сопереживают только фанатам своего клуба, а в других случаях эмпатическая реакция подавляется. Более того, страдания болельщиков клуба-соперника активировали центры мозга, связанные с удовольствием.
Эмпатия не всегда делает нас добрыми и справедливыми — часто всё происходит ровно наоборот.Когда сострадания слишком многоСпособность разделять чужие эмоции может стать невыносимой обузой. Об этом хорошо знают высокоэмпатичные люди и специалисты помогающих профессий — медсестры, врачи и психотерапевты.
Исследования медсестер показали, что «усталость от сочувствия» приводит к невыходам на работу и частым ошибкам при выдаче лекарств.
Гипотезу о том, что эмпатия подталкивает к альтруизму, много лет исследовал американский профессор-социолог Дэниел Бэтсон. «Эмпатия помогает разрушить границы между одним человеком и другим, она выступает против эгоизма и безразличия», — утверждает он. Но запасы эмпатии не безграничны. К счастью, чтобы помочь другому человеку, необязательно разделять его эмоции. Гораздо чаще более продуктивный шаг — обуздать свои чувства и посмотреть на ситуацию со стороны.
Когда сочувствие заходит слишком далеко, мы перестаем думать о других людях — нас слишком беспокоят собственные страдания.
Чтобы эмпатия приносила пользу, ее нужно сдерживать и направлять в нужную сторону. От эмпатии — к рациональному состраданиюОднажды в Непале молодая женщина по имени Сита пришла ко мне на консультацию. Ее сестра только что покончила с собой. Ей не давала покоя вина за то, что она не смогла этого предотвратить. Не в силах на чем-то сосредоточиться, она плакала целыми днями, а когда слезы закончились, погрузилась в оцепенение.
Во время одной из наших сессий она посмотрела мне прямо в глаза и сказала: «Вы знаете, каково это — потерять сестру? Я этого не переживу. С тех пор как я родилась, мы жили в одной спальне, мы всё делали вместе. Я не смогла удержать ее».
Ее страдание было таким интенсивным, что застигло меня врасплох. Я вспомнил о самоубийстве своего шестнадцатилетнего двоюродного брата. Мне пришлось приложить огромные усилия, чтобы взять себя в руки и не разрыдаться. Глубина эмоционального резонанса совершенно меня поразила. Но я знал, что, если я заплачу вместе с Ситой, то не смогу ей помочь.
Мне удалось успокоиться и перестать думать о своем колотящемся сердце, о своих глазах, затуманенных слезами, и подавить воспоминание о своем брате. Наконец, когда накал эмоций ушел, я сказал Сите: «Я понимаю твое горе. Я действительно тебя понимаю. Но ты не одинока. Я тоже потерял двоюродного брата почти в том же возрасте, что и ты. Я знаю, как это тяжело. Но я понял и принял тот факт, что я никак не мог этому помешать. Это не моя вина. Эту боль можно преодолеть».
Она вдруг подняла голову и посмотрела прямо в мои глаза, чтобы увидеть, говорю ли я правду. К моему большому удивлению, она встала и обняла меня, пробормотав: «Я попробую. Спасибо».
Из книги Матьё Рикара «Altruism: The Power of Compassion to Change Yourself and the World»
Матьё Рикара называют «самым счастливым человеком на земле». Буддийский монах, в прошлом доктор молекулярной биологии, стал героем пионерских исследований о влиянии медитации на мозг.
В одном из экспериментов его попросили смотреть на фотографии и сопереживать страданиям людей, которые были на них изображены. «Эмпатический резонанс очень быстро стал для меня невыносимым. Я почувствовал эмоциональное истощение», — признался Рикар. Затем он вышел из этого состояния и сосредоточился на ощущениях любви и заботы.
Вместо того чтобы просто отражать боль другого человека, медитация любви и сострадания активировала совершенно другие участки мозга.Исследователь Таня Сингер из Общества им. Макса Планка повторила это исследование на 60 добровольцах, которые не были монахами. В первой группе участники развивали чувство эмпатии к окружающим, а во второй — практиковали медитацию любви и сострадания.
Участники из первой группы испытывали больше стресса и негативных эмоций — разница была заметна уже спустя восемь часов тренировок. Медитация сострадания заглушала эмпатический стресс, взращивала чувство заботы и готовность помочь другому.
Подлинный альтруизм имеет мало общего с эмоциональной эмпатией, считают многие исследователи.
Так, в исследовании Дэниела Бэтсона участникам рассказали о десятилетней девочке по имени Шери Саммерс со смертельной болезнью — она ждала очереди на лечение, которое должно было уменьшить ее боль. Затем участникам предложили переместить девочку в начало очереди. Когда их просто спросили, стоит ли это сделать, они отказались — ведь есть и другие дети, которым нужна помощь. Но если участников сначала просили представить, как чувствует себя Шери, они решили, что помощь стоит оказать именно ей. Сочувствие оказалось сильнее справедливости.
«Всеми средствами следует обуздать печаль, чтобы сделать мир лучше», — пишет Оксфордский философ и специалист по этике Уильям Макаскилл. Трезвый расчет, а не сопереживание — вот что необходимо, если мы действительно хотим помогать другим.
Легко почувствовать себя благородным альтруистом. Гораздо сложнее приносить людям реальную пользу.
Эмоции — плохой помощник в исполнении альтруистических порывов. Иногда благородные намерения наносят огромный вред.
Пожертвования в Африку поддерживают деспотические режимы. Гиперопекающие родители воспитывают детей-невротиков, которые неспособны ко взрослой жизни. Войны и конфликты подогреваются состраданием к жертвам.Безоглядная эмпатия к немногим может привести к катастрофическим последствиям для всех. Но хотя у эмпатии есть ограничения, конечно, не стоит отказываться от нее целиком.
После кругосветного путешествия на корабле «Бигль» Чарлз Дарвин стал убежденным противником рабства. Согласно современным теориям его времени, белые и негры имели различное происхождение: негры занимали промежуточный уровень между человеком и животным, и обращались с ними соответственно.
До плавания Дарвин, как и многие викторианские джентльмены, считал это вполне справедливым. Только когда он сам увидел страдания и унижение рабов, его мнение изменилось — он стал считать рабство отвратительным и гнусным явлением. С помощью рациональности он вряд ли смог бы прийти к этому выводу.
Эмпатия дарит чувство человеческого контакта, которое не заменить никакими умозаключениями.Важно помнить, что эмпатия — это средство, а не самоцель.
Как пишет Лесли Джеймисон, «опасность эмпатии не в том, что она заставляет почувствовать себя плохо, а в том, что она заставляет почувствовать себя хорошо». Эмпатия — мощная сила, которую можно использовать как во благо, так и во зло.
Вы не становитесь хорошим человеком просто от того, что можете кому-то сопереживать. Но это неплохое начало.
Эволюционный смысл эмпатии
Психолог Татьяна Карягина о темной стороне эмпатии, ее нарушениях и развитии в условиях цифровизации
Известный психолог Карл Роджерс говорил: эмпатия означает войти во внутренний мир другого человека и быть в нем как дома, не забывая об этом «как», в смысле «как будто», то есть помня, что это все-таки другой человек, а не я. В последнее время об эмпатии заговорили не только в научном сообществе, но и во всем мире. Вместе в психологом Татьяной Карягиной мы попытались разобраться, что такое эмпатия, почему о ней стали говорить всё чаще, и в чем ее эволюционный смысл?Название изображения
Татьяна Дмитриевна Карягина — кандидат психологических наук, старший научный сотрудник Психологического института РАО, доцент кафедры индивидуальной и групповой психотерапии факультета консультативной и клинической психологии, руководитель магистерской программы «Консультативная психология» Московского государственного психолого-педагогического университета.
— Что это такое эмпатия?
— До сих пор этот вопрос вызывает затруднения, если попытаться ответить кратко. Я стала заниматься исследованием эмпатии в аспирантуре под руководством известного психолога Юлии Борисовны Гиппенрейтер, автора книги «Общаться с ребенком. Как?». Тогда, как оказалось, исследования эмпатии были в упадке. А сейчас, напротив, наблюдается расцвет этих исследований. Об эмпатии заговорили не только ученые, но и все вокруг. И тем не менее до сих пор определение эмпатии вызывает сложности.
Специалисты очень по-разному это делают: кто-то настаивает на узком определении, кто-то на широком. Я предпочитаю следующее: эмпатия — это наше понимание и отклик на переживания другого человека, ориентированные на то, как сам человек чувствует, ощущает, понимает себя. То есть, это не оценка извне, а понимание как бы изнутри. Среди компонентов эмпатии: сочувствие, сопереживание, забота о чувствах другого человека.
— Почему этим понятием заинтересовались сейчас?
— Во многом это связано с развитием нейронаук. Конечно, не обошлось без конкретного события — открытия зеркальных нейронов. Они были открыты в 90-х годах прошлого века как моторные нейроны, возбуждающиеся в тот момент, когда мы видим или слышим действие другого человека. Впервые они были обнаружены у приматов, а затем и других животных. Наличие зеркальных нейронов у человека на данный момент прямо не доказано. Однако по разным косвенным признакам считается, что они есть и у нас.
Предполагалось, что именно зеркальные нейроны отвечают за эмпатию. Считалось, что когда мы видим мимику лица человека или его движения, то в нашем мозге возбуждаются те же отделы, как если бы мы двигались сами, запуская также связанную с этими движениями эмоциональную реакцию на определенном уровне. Однако сейчас исследователи призывают с осторожностью относиться к предположениям о ведущей роли именно зеркальных нейронов. Например, когда мы читаем книгу, то можем также испытывать эмпатию к вымышленным персонажам, хотя не видим их мимики или движений.
Поэтому специалисты предпочитают говорить не о зеркальных нейронах в отношении эмпатии, а о зеркальном принципе работы мозга. То есть, когда мы наблюдаем или воображаем некоторое событие, действие или поведение человека, то в нашем мозге возбуждаются те же разнообразные отделы мозга, которые возбудились бы, если мы сами испытали это состояние, воспроизвели движение или вели себя подобным образом.
— Есть ли предположения о том, для чего нам нужна эмпатия? И была ли она у наших предков?
— Конечно. Все гипотезы эволюционной значимости эмпатии связывают с повышением шансов на выживание. Почему?
Когда мой сородич испуган, я не могу себе позволить тщательно анализировать его страх, поскольку это может стоить мне жизни. В мозге возникает определенная репрезентация состояния другого человека, что приводит к тому, что я моментально понимаю, что он чувствует. Причем, не в результате логических умозаключений, а именно личных переживаний. Это повышает шансы адекватно и быстро отреагировать на ситуацию.
Замечательный зоопсихолог Франц де Вааль описал многочисленные примеры эмпатии у приматов и других животных. Например, проводили эксперимент, при котором крысы должны были нажимать на кнопку, которая дает им еду, но при этом бьет сородича током. Результаты показывают, что крысы отказываются нажимать на кнопку, наблюдая за страданиями другого животного. Но при этом результат сильно зависел от количества награды. Если, например, награда очень большая, то крысы перестают «сочувствовать» сородичу.
Тем не менее, в отношении человека, пока нельзя точно сказать, что является врожденным, а что приобретается в результате раннего научения.
— Существует ли коллективная эмпатия? Можем ли мы сопереживать большим коллективам?
— Эмпатия все-таки, с моей точки зрения, относится к индивидуальному переживанию чувств конкретного другого человека. С другой стороны, мы можем распространить наше понимание на других людей, тем самым формируя наше сочувствие к определенной группе.
— В каком возрасте у человека формируется эмпатия?
— С рождения. У младенцев, например, с первых дней жизни проявляется первичная форма эмпатии — так называемый реактивный плач младенца, когда они реагируют на плач другого ребенка. Эти эксперименты проводились еще в 70-х годах ХХ века. Ученые изучили все возможные типы плача: плач в ответ на голод, в ответ на шум. Они записывали собственный плач ребенка, а также плач детей постарше. И подвергали младенцев воздействию всех этих звуков. Выяснилось, что плач в ответ на плач другого младенца, буквально его «сородича», отличается по всем параметрам.
Год назад вышло исследование израильских ученых, которое показало, что девятимесячные дети сопереживают маме или папе, которые демонстрируют боль от удара руки или ноги. Младенцы волнуются и сочувственно смотрят на взрослых, рассматривают место условного ушиба и т.д.
Название изображения
— Какие особенности поведения указывают на нарушение эмпатии?
— Нарушение эмпатии может быть связано как с мозговыми нарушениями, так и с чисто психологическими причинами. Например, при психопатии или антисоциальном расстройстве, скорее всего, имеют место мозговые нарушения. Эксперименты показали, что у людей с этим расстройством нарушена непроизвольная эмпатия. Испытуемых помещали в томограф и показывали видео руки, которой причиняют боль. Если им давали инструкцию: «Внимательно смотрите видео, чтобы потом пересказать», то возбуждения эмпатических отделов мозга не было. И их результаты сильно отличались от группы здоровых людей, у которых, несмотря на отсутствие инструкции на эмпатию, непроизвольно возникала эмпатическая реакция. Но если испытуемым давали задание «Смотрите и попробуйте сопереживать тому, что происходит», то у испытуемых с психопатией возникала интересная реакция: возбуждались эмпатические отделы мозга, но вместе с ними активизировались отделы мозга, отвечающие за воображение.
По сути, отсутствие непроизвольной эмпатии — это нарушение. Поэтому важно, чтобы проблему заметили как можно скорее. Нечувствительность к страху, к горю другого человека и равнодушие могут сигнализировать о нарушении эмпатии. Существуют специальные программы для детей и подростков, с помощью которых их учат замечать чувства и эмоции других людей.
Название изображения
Помимо этого существует проблема регуляции эмпатии. Это явление называют темной стороной эмпатии или эмпатическим личным дистрессом. Речь идет о личных негативных чувствах человека, возникающих в ответ на переживания другого, или об эмоциональном заражении чувствами другого человека.
То есть мне плохо от того, что другому плохо, у меня может возникнуть тревога или раздражение, и при этом эти чувства ориентированы на меня самого. В этой ситуации человек погружается в себя и ему не очень хочется кому-то помогать — со своими бы проблемами справиться.
В каком-то смысле это тоже нарушение. Мы также проводили исследование, которое показало, что люди с высоким уровнем личного дистресса не справлялись с обучением психологическому консультированию, которое требует вовлечения в переживания другого человека.
Согласно другому исследованию, эмпатический личный дистресс связан с плохим пониманием собственных чувств. В психологии это называется «алекситимией». Это явление, при котором человек плохо понимает свои чувства, не идентифицирует их, не умеет описывать. Такое непонимание собственных чувств, вероятно, способствует превалированию личного дистресса и сигнализирует о проблемах с эмпатией.
— Современное общество изменилось с появлением социальных сетей. Сегодня так просто опубликовать пост в социальных сетях о своих переживаниях. А пользователи в свою очередь могут легко отреагировать, написать сочувственный комментарий или поставить эмотикон. Это способствует развитию эмпатии или говорит о регрессе?
— Развитие эмпатии идет через приобщение ребенка к определенным культурным способам выражения чувств и эмоций, в том числе эмпатии. Например, когда ребенка учат просить прощения, если он кого-то задел, то дают по сути эмпатические инструкции сопереживания и децентрации: «Представь, каково мальчику, вспомни, как тебе было больно» и т.д. Подобные культурные нормы опосредуют наше эмпатическое переживание.
Сейчас мы имеем дело с появлением новых культурных норм и правил. И, в целом, я их приветствую, поскольку они помогают нам выражать эмпатию всеми возможными способами. Конечно, ты не можешь сопереживать всем и каждому. Что-то затронет тебя больше, что-то меньше. Где-то ты отреагируешь более развернуто, написав слова поддержки, а где-то просто поставишь смайлик. В определенном смысле, это приводит к расширению диапазона нашей эмпатии и круга тех, к кому мы ее проявляем.
— Остались ли у психологов и представителей нейронаук нерешенные вопросы об эмпатии?
— Конечно. Вопросов еще много. Во-первых, пока неясно, как связаны эмпатия и помогающее поведение. То есть, понятно, что если мы испытываем эмпатию, то у нас с большей вероятностью возникнет желание помочь человеку. При этом считается, что эмпатия в большей степени связана с чувствами и эмоциями, а значит «иррациональными» проявлениями. Но для адекватной помощи иногда гораздо важнее принять трезвое рациональное решение. Поэтому связь эмпатии и рационального стремления помогать — одна из проблем, которая пока не решена.
Другой важный вопрос посвящен механизмам регуляции эмпатии: как способствовать тому, чтобы человек был высоко эмпатичным, но при этом не выгорал, не истощался эмоционально.
Помимо этого остаются нерешенными и другие вопросы. Так что работы еще много!
Название видео
Интервью осуществлено при поддержке Министерства науки и высшего образования РФ и Российской академии наук.
Природа эмпатии и ее роль в психотерапии
В клиент-центрированной терапии Карла Роджерса и психоаналитической Я-психологии Хайнца Кохута эмпатии принадлежит ключевая роль. Роджерс считал эмпатию основополагающей установкой терапевта в терапевтических отношениях и ключевым условием изменения личности клиента1). Кохут отстаивал позицию, что основным инструментом в психоаналитическом исследовании является именно эмпатия аналитика. Кроме того, Кохут поместил эмпатическую откликаемость окружения ребёнка в центр своей теории нарциссического развития Я. Благодаря их влиянию эмпатия была признана большинством терапевтических школ в качестве основополагающего навыка терапевта, необходимого для создания терапевтического климата. В данной статье будут рассмотрены различные представления о природе эмпатии и ее роли в терапевтическом процессе, накопленные главным образом в рамках клиент-центрированной и психоаналитической традиций.
Эмпатия — это сложное явление, которое с трудом поддается определению. В связи с этим имеет смысл начать с такого определения, которое разделяется большинством авторов. Начальной точкой, на наш взгляд, может послужить утверждение Мид (Mead, 1934) о том, что эмпатия предполагает способность занимать позицию другого. Иначе говоря, эмпатия подразумевает принятие роли другого и понимание чувств, мыслей и установок другого человека.
Для образного представления акта эмпатии часто привлекаются такие метафорические описания как способность «прогуляться в ботинках», «влезть в шкуру» или «увидеть ситуацию глазами» другого. Эти метафоры действительно содержат важный элемент эмпатического процесса, а именно разделение внутреннего опыта другого человека. Однако, эмпатия — это не просто отождествление с переживанием другого индивида. Рассмотрим простой пример: пациент начинает плакать. То, что терапевт непосредственно наблюдает, это слёзы и спертое дыхание, свидетельствующее о комке в горле. Терапевт сравнивает эти сигналы с собственными аналогичными переживаниями. Таким образом, терапевт приходит к гипотезе о эмоциональном состоянии пациента. Вместе с пациентом терапевт переживает некоторую боль и печаль, однако это не значит, что он находится с ним в слиянии. Терапевт лишь временно переживает эти чувства. Вместе с тем он осознаёт, что данные переживания относятся к пациенту, что позволяет ему сохранить некоторую дистанцию от них. Другими словами, терапевт не только находит в себе переживания, которые кажутся ему сходными с тем, что он наблюдает у пациента, но и делает поправку на расхождение опыта. Контекст опыта терапевта, даже весьма сходного с переживанием пациента, всегда должен быть дополнен обстоятельствами жизненной ситуации пациента и особенностями его субъективного восприятия.
Вслед за утверждением, что эмпатия подразумевает понимание внутреннего мира другого человека, встает вопрос: «Имеется ли в виду феноменологический мир человека, то есть мир, который создает он сам? Или речь идет о понимании, основанном на психологической интерпретации внутреннего мира человека — то есть мира, который человек мог бы знать, если бы полнее осознавал свои переживания и мотивы?» (Warner, 1999, курсив Варнера). Для ответа на этот вопрос давайте более подробно рассмотрим феноменологический и психоаналитический подход к пониманию природы эмпатии и ее роли в терапевтическом процессе.
Клиент-центрированная точка зрения
Как известно базовое положение теории личности Роджерса состоит в том, что мысли, чувства и поведение человека мотивировано и направляется конструктивной силой, а именно врожденной тенденцией организма к актуализации. Нарушения же личности возникают вследствие интроекций условного принятия от родителей и других значимых других. Эти интроекции условного отношения создают несоответствие между организмическим переживанием и Я-концепцией. Когда Я оказывается под гнетом условий ценности человек становится тревожным и уязвимым (Bozarth, 1999).
Соответственно цель терапевтических отношений состоит в исправлении данного положения дел. В рамках постепенно разворачивающегося терапевтического процесса терапевт становится для клиента новым значимым другим, а его безусловное принятие, эмпатия и подлинность создают условия для актуализации организмических переживаний клиента и внутренней реорганизации его Я-концепции.
Наиболее известное определении эмпатии Роджерса звучит следующим образом: эмпатия — это способность встать в ботинки другого, изнутри воспринимать внутреннюю систему координат другого, как если бы терапевт был этим другим, однако без потери условия «как если бы» 2). Иначе говоря, с клиент-центрированной точки зрения эмпатия — это процесс контактирования с внутренним миром другого посредством воображения, настройка на вчувствование и постижение нюансов его переживания и личностного смысла.
Роджерс следующим образом описывает задачу терапевта: «Вы являетесь надежным спутником человека в путешествии по его внутреннему миру, его точкой опоры, указывая на возможные смыслы в его опыте, вы помогаете ему переживать эти смыслы более полно и продвигаться в них глубже. Быть с другим, таким образом, означает, что на какое-то время вы откладываете в сторону собственные взгляды и ценности для того, чтобы без бремени предрассудков войти в чужой мир. В каком-то смысле это означает, что вы откладываете в сторону собственное Я… Эмпатия подразумевает вхождение в приватный мир представлений другого… будучи в каждый момент чувствительным к смене переживаемых смыслов, которые протекают в другом … которые тот едва осознает, но без попытки раскрыть совершенно неосознаваемые чувства» (Rogers, 1980).
Эмпатическое понимание терапевта нацелено на достижение клиентом самопринятия и доверия к собственным внутренним переживаниям, что постепенно позволяет прервать ощущаемую им психологическую изоляцию. Чтобы облегчить этот процесс клиент-центрированный терапевт стремится помочь клиенту обрести собственный внутренний голос. Терапевт не указывает клиенту путь, а скорее создает условия для познания им своего субъективного мира, обеспечивает клиента поддержкой и заботой, чтобы он не отказался от пути, если что-то начнет его страшить.
Психоаналитическая точка зрения
Сторонники психоаналитической традиции видят роль терапевта главным образом в том, чтобы раскрыть, передать и помочь пациенту ассимилировать материал, который находился вне его осознания, поэтому они по большей части тяготеют к второму видению термина «эмпатия». Такое представление заложил Фрейд своим комментарием о том, что эмпатическая связь может позволить аналитику переживать в себе ассоциации и материал первичного процесса, который блокирован от осознания пациента. Под влиянием этого представления Олиник (Olinick, 1969) даже называл эмпатию «регрессивной открытостью и восприимчивостью» а также «регрессией на службе другого».
Концепция «анализирующего инструмента», на мой взгляд, является одним из вариантов последующей разработки этой идеи Фрейда. «Анализирующий инструмент — понятие, введенное Исаковером, для обозначения совместного участия анализируемого и аналитика в аналитической ситуации; такое объединение рассматривается как уникальное рабочее орудие, используемое для аналитического процесса… Цель такой объединенной активности — достичь оптимальной регрессии Эго пациента, позволить аналитику увидеть бессознательное анализируемого и соответствующим образом реагировать как сознательно, так и бессознательно. Если аналитику и анализируемому удается достичь сопоставимого уровня (но не эквивалентного) состояния частичной регрессии Эго (чем-то напоминающем состояние дремы), то тогда каждому из них становятся доступны разнообразные непроизвольные мысли, образы и восприятия. При этом важным фактором функционирования аналитика является его способность к эмпатии. Сообщаемые пациенту мысли, чувства и восприятия, связанные с аналитической ситуацией, часто дополняются им самим, что облегчает выявление, понимание и объяснение констелляций его фантазий и воспоминаний» (Мур и Файн, 2000). Исаковер полагал, что центральной для творческого слушания является способность аналитика входить в состояние психики, согласующееся с уровнем регрессии пациента. «Без регрессии по обоим сторонам кушетки аналитический процесс не возможен, как без достижения состояния согласующейся регрессии аналитик не способен воспринимать элементы фантазии, памяти и воображения, которые обеспечивают ему доступ к бессознательному пациента» (Jacobs, 1992). Вместе с тем, ядром анализирующего инструмента аналитика Исаковер считал самонаблюдение. В своей статье о роли супервизии в обучении аналитической деятельности, он писал, что видит свою основную задачу в развитии «способности аналитика к самонаблюдению, в тоже самое время когда он наблюдает и слушает своего пациента» (Isakower, 1992).
Сходная мысль, подчеркивающая значение восприимчивости аналитика, была выражена Райком в его известной идее о том, что аналитик должен слушать пациента «третьим ухом». «Одна из способностей третьего уха состоит в том, что оно работает двумя способами: может уловить то, что другие люди не говорят, но только чувствуют и думают, и может быть обращено внутрь. Оно может слышать голоса, идущие изнутри Я, которые иным образом не слышны, потому что их заглушает шум нашего сознательного мыслительного процесса (цит. по: Томэ и Кэхеле, 1996).
Многие психоаналитические авторы для объяснения эмпатии привлекают концепцию идентификацию. При этом обычно подчеркивается ее частичный или пробный характер. По мнению Гринсона, разница состоит в том, что идентификация — это по большей части бессознательный и долговременный процесс, в то время как эмпатия предсознательна и временна. «Цель идентификации преодолеть тревогу, вину или утрату объекта, в то время как эмпатия используется для понимания» (Greenson, 1960). Гринсон также отмечал, что поскольку эмпатия включает разделение опыта пациента, временное и частичное участие в нем, то есть погружение в эмоциональные переживания пациента, она подразумевает разделенность в функционировании Эго аналитика. Иначе говоря, в этом процессе аналитик колеблется между позициями участника и наблюдателя.
В работе 1926 года Дэйч первой указала на то, что «в эмпатии аналитик может идентифицироваться не только с пациентом, но и с его объектами» (цит по: Beres & Arloy, 1974). Дальнейшее развитие эта идея получила в теории объектных отношений, в частности в концепции проективной и интроективной идентификации. В рамках данной статьи нет возможности для подробного рассмотрения данной концепции; иллюстрацией же связи между проективной идентификацией и эмпатией может послужить следующая цитата: «Осознание и рассмотрение терапевтом собственного состояния — в силу того, что оно непосредственно связано с спроецированными аспектами внутреннего мира пациента (аспекты Я и внутренних объектов) и было вызвано им посредством давления в ходе взаимодействия — становится основным «инструментом» аналитика в эмпатическом понимании пациента. Осознание и исследование собственного состояния, независимо от того, является ли оно согласующимся или комплементарным с аспектами Я и внутренними объектами пациента, — лучшее средство достижения эмпатического понимания. Это не столько вхождение в положение другого, сколько попадание в него вследствие проекции другого и оказываемого в ходе взаимодействия давления (проективная идентификация)» (Eagle, & Wolitzky, 1999, курсив Игла и Волитзки).
По мнению Береса и Арлоу (Beres & Arloy, 1974) эмпатия требует способности сохранять стабильные репрезентации Я и объекта. Основная же идея их работы заключалась в том, что степень эмпатической способности аналитика покоится на его способности быть подвергнутым стимулирующему влиянию бессознательной фантазии пациента, когда сам аналитик еще не осознает существование и характер бессознательной фантазии пациента. Особое значение они придавали роли «сигнальных аффектов» в аналитике, которые возникают в результате кратковременных идентификаций с пациентом. Кроме того, Берес и Арлоу особо выделили тот факт, что сигнальный аффект в аналитике часто выступает в качестве подсказки касательно мотивации и фантазии пациента. «Клинические наблюдению свидетельствуют о том, что данный сигнал предвещает появление бессознательной фантазии, а качество аффекта соответствует природе этой фантазии» (Beres & Arloy, 1974).
Кохуту мы обязаны двум точкам зрения на эмпатию. Прежде всего Кохут выдел в эмпатии способ наблюдения и сбора данных. Эта идея ясно выражена в данном им определении психоанализа как дисциплины, которая основывает свои наблюдения на интроспекции и эмпатии (преобразующая интроспекция) (Кохут, 2000). По его мнение эмпатия — есть ничто иное как «близкое к опыту наблюдение». Кохут полагал, что эмпатия позволяет терапевту переживать опыт другого без потери способности объективно оценивать психические состояния другого.
Кроме того, Кохут считал эмпатию универсальной потребностью развития. Переживание младенцем эмпатического отзеркаливания заботящегося лица — необходимая составляющая в развитии связного Я и, наоборот, травматические провалы в обеспечении эмпатического отзеркаливания играют критическую каузальную роль в развитии дефектов и патологии Я (смотри Кохут, 2003). Такие концепции как «настройка» между матерью и младенцем (Stern, 1985; Beebe & Lachmann, 1988) и «откликаемость» (Ainsworth, 1974; Thoman, 1978) — хотя и не идентичные, однако весьма соотносимые с эмпатией концепции, которые были разработаны психологами развития в результате наблюдения за взаимодействием матери и младенца.
Эмпатия в терапевтической коммуникации
Рассмотрение роли эмпатии в процессе терапевтического взаимодействия я бы хотел начать с описания Барретт-Леннардом (Barrett-Lennard, 1981) цикла эмпатического реагирования, включающего следующие фазы:
Фаза предварительных условий. Терапевт имеет эмпатическую установку по отношению к клиенту, который тем или иным образом выражает свой опыт. Эта стадия включает в себя активную открытость со стороны терапевта к познанию переживания клиентом собственного Я и внешнего мира.
Фаза эмпатического резонанса. Условия предварительной фазы делают потенциально возможным следующий шаг, в котором слушатель входит в эмоциональный резонанс (настраивается на одну волну) с переживанием и личностными смыслами клиента, которые активизируются в его сознании. Резонирование можно определить как обращение терапевта внутрь себя, то есть к чувствам, образам, воспоминаниям, смыслам, которые возникают в ответ на то, что он видит, слышит, чувствует вместе с клиентом.
Фаза выражения эмпатии. Эта фаза включает в себя выражение терапевтом эмпатического отклика. Эмпатия включает не только способность понять актуальные чувства, но и вербальное умение передать свое понимание ясным для клиента языком. Эмпатическая реакция может быть выражена намеренно и непроизвольно, словесно и через невербальные сигналы.
Фаза получения эмпатии. Передача эмпатии делает возможным заключительный этап процесса эмпатического реагирования. Адекватная эмпатия вызывает у клиента чувство, что его услышали, поняли ту или иную личностно значимую для него область внутреннего опыта, что как правило приводит к эмоциональному облегчению и обретению смысла.
Фаза обратной связи. На этом этапе клиент вербально или невербально демонстрирует результат воздействия эмпатии терапевта. Если эмпатический отклик терапевта адекватен, это приводит к позитивным следствиям, например, терапевтическому молчанию или углублению процесса. Неверная эмпатическая реакция терапевта может привести к стремлению клиента более ясно донести свои переживания, а совершенно неадекватный отклик терапевта может привести даже к негативным последствиям, например чувствам безнадёжности, одиночества или агрессии.
Барретт-Леннард отмечает, что в реальной сессии выделенные фазы могут быть трудно различимы. «При успешном эмпатическом слушании один эмпатический цикл, включающий в себя выделенные этапы, сменяется другим и так далее, однако при тщательном наблюдении и здесь удаётся увидеть признаки смены фаз» (Barrett-Lennard, 1981).
Давайте теперь воспользуемся выделенной Барретт-Леннардом последовательностью для более детального рассмотрения эмпатического процесса. Фаза предварительных условий предполагает наличие со стороны терапевта эмпатической установки по отношению к пациенту, который тем или иным образом выражает свой опыт. Серьезным испытанием для эмпатической установки терапевта может стать пациент, который способен лишь отчасти, неявным образом или весьма спутано выражать свои переживания. В этой весьма непростой ситуации терапевт должен быть способным воздерживаться от поспешных суждений. «Терапевт должен уметь переносить состояние незнания и быть готовым переживать неясность и неопределенность» (Vanaerschot, 1999). Представим ситуацию: терапевт слушает пациента, но не понимает того, что тот пытается донести до него. В это же самое время пациент может почувствовать, что не может ухватить и ясно выразить свои переживания. Как правило, этот момент у обоих участников диалога вызывает некоторое беспокойство. В данной ситуации совместно переживаемой неопределенности и неясности пациент может явно или неявно обратиться к терапевту с вопросом: «Понятно ли то, что я говорю?» В этот момент пациент стремится разделить свое затруднение по артикуляции смутно ощущаемого им смысла. Адекватный отклик терапевта, словами или невербально демонстрирующий признание и понимание сложности текущего момента и вместе с тем готовность пребывать в состоянии незнания выступает в качестве начального момента поиска соприкосновения, предваряющего следующий шаг — установление эмпатического резонанса.
Фаза эмпатического резонанса включает не только настройку на одну волну с пациентом, но и осмысление тех чувств, образов и идей, которые возникают в ответ на то, что он видит, слышит, чувствует находясь с пациентом. «Терапевт генерирует гипотезы о внутреннем опыте клиента; эти гипотезы — есть результат серии сопоставлений вербальных сообщений и невербальных сигналов пациента, а также внутренних референтов, которые терапевт имеет в своем распоряжении. Эти внутренние референты, а именно сходные с опытом пациента переживания, а также знания, почерпнутые из литературы, фильмов, личной психотерапии и теории психопатологии действуют в качестве внутренних ресурсов, доступных для процесса соотнесения с феноменологическим миром пациента» (Vanaerschot, 1999). В результате как когнитивной обработки, так и интуитивного выбора терапевт останавливается на определенном послании, которое в данный момент кажется ему наиболее верным, уместным и своевременным. Намерение терапевта выразить понимание и человеческое участие служит началом следующего этапа, а именно фазы выражения эмпатии.
Коммуникация эмпатии предполагает умение трансформиро-вать понимание душевной жизни пациента в отклик, с помощью которого терапевт может разделить с ним свое понимание. Умение верно (ясно, сжато, образно и т.п.) и адекватно терапевтической ситуации (то есть, своевременно, с учетом контекста и терапевтических задач) сформулировать эмпатическую реакцию — это комплексная задача, вбирающая в себя навыки коммуникации и концептуализации.
Эмпатическая реакция терапевта должна быть согласована на вербальном и невербальном уровне. Конгруэнтность словесного сообщения и невербальной реакции терапевта подтверждает и усиливает сказанное им. Однако, невербальное поведение терапевта может также отрицать его вербальное сообщение и, как следствие, запутывать пациента. Не стоит забывать о том, что когда слова и невербальные сигналы противоречат друг другу, люди больше верят языку тела.
Сопоставление терапевтом своего намерения и формы вмешательства — еще один важный элемент эмпатической коммуникации. Выбор содержания и формы эмпатического отклика предъявляет терапевту требование осознавать свои намерения, то есть понимать, чего он хочет добиться и формулировать свои вмешательства в соответствии с этими задачами.
Передача терапевтом эмпатического сообщения знаменует переход к заключительной стадии эмпатического цикла. Готовность пациента принимать точную эмпатию терапевта и использовать ее для терапевтического продвижения, а также способность переносить неудачные попытки эмпатической коммуникации со стороны терапевта и адаптивно реагировать них — на мой взгляд, ключевой вклад со стороны пациента в эффективность терапевтического взаимодействия.
Проявление эмпатии терапевтом далеко не всегда приводит к желаемой цели. Роджерс указывал на важное условие терапевтической коммуникации — способность пациента воспринять эмпатию терапевта, которую он назвал открытостью новому опыту. Поскольку эмпатия — это двусторонние отношения, способность терапевта к проявлению эмпатии в существенной степени зависит от готовности пациента впустить другого в свой внутренний мир. «Некоторым индивидам вследствие их хрупкой связности Я крайне трудно вынести эмпатическую реакцию другого» (MacIsaac, 1999). «Существуют пациенты, которые сознательно или бессознательно хотят остаться непонятыми; они боятся быть понятыми, так как это угрожает им разрушением, поглощением или разоблачением» (Greenson, 1960). Обретаемая благодаря эмпатии близость может оживлять потаенный опыт прошлого, вселять надежду на удовлетворение ранее отвергнутых потребностей развития, но одновременно и страшить повторением опыта отвержения, утраты и наказания. Иначе говоря, эмпатия несет в себе потенциал к исцелению раненой души, однако условием такого исцеления является болезненное пробуждение и проработка проблематичного, конфликтного или травматического опыта прошлого, что объясняет реакции сопротивления. Тэхкэ привлекает наше внимание к тому, что порой встречаются неожиданные негативные реакции со стороны пациента после успешно разделенного эмпатического переживания и понимания. «Такие реакции, как правило, происходят после особенно «хорошего часа», когда аналитик остался в приподнятом настроении, сравнимом с переживанием себя родителем как хорошего, заботливого и понимающего по отношению к своему ребенку, который теперь станет радостно и благодарно сотрудничать с ним» (Тэхкэ, 2001). Макисаак отмечает, что способность провести различие между реакцией пациента на неверную эмпатию со стороны терапевта и неспособностью пациента выносить точную эмпатию приходит с клиническом опытом (MacIsaac, 1999).
Роджерс неизменно подчеркивал, что все эмпатические реакции терапевта являются по сути пробными, подразумевающими обращение к клиенту «Правильно ли это?». Поэтому чрезвычайно важным с клинической точки зрения является вопрос о том, каким образом пациент реагирует на эмпатические сообщения терапевта. Некоторые ориентиры для оценки реакций пациента мы находим в руководстве Джендлина по абсолютному слушанию:
«Признаком правильности эмпатических реакций может быть молчание и заметное удовлетворение клиента, которое часто сопровождается расслаблением всем телом и глубоким дыханием. Такие моменты происходят время от времени, за чем как правило следуют дальнейшие шаги в терапевтическом исследовании. Более тонким признаком является всем нам знакомое ощущение, когда мы пытались передать что-то другому и наконец это удалось — ощущение что нам нечего больше добавить. Пока человек разворачивает идею существует напряжение, сдерживание дыхания, а когда суть наконец то выражена и точно понята другим происходит расслабление, похожее на глубокий выдох. Важно принять такие моменты молчания (которые порой кажутся слишком длинными), не разрушать их говорением. В такие моменты человек испытывает внутреннее телесное умиротворение, которое позволяет подняться другим важным вещам.
Как узнать, когда вы сделала неверный шаг и что с этим делать? Если человек вновь и вновь говорит сходные вещи это значит, что он чувствует, что вы еще не поняли его. Обратите внимание, как слова клиента отличаются от сказанного вами. Если вы не чувствуете разницы, тогда выразите ваше понимание снова и добавьте к этому: «Но это ещё не всё, или не совсем верно, да?» Другим признаком неверного шага может быть невербальная реакция клиента. Так в ответ на ваши слова лицо клиента может стать сконфуженным, напряженным, непроницаемым. Это указывает на попытку понять вас. По видимому вы сделали неверный шаг, что-то не поняли или привнесли… Если клиент сменил тему разговора (особенно на абстрактную или малозначимую тему), это означает, что он оставил надежду донести до вас личностно значимую тему. В этот момент вы можете прервать его и сказать что-то вроде: «Я всё ещё с тем, что вы пытались сказать о …. Мне не удалось правильно понять то, что вы сказали, но я хотел бы понять». Затем скажите только ту часть, в которой вы уверены и попросите человека продолжить с этого места. Через какое-то время вы поймете то, что хотел сказать человек, возможно с третьей или четвертой попытки» (Gendlin, 1978).
При оценке обратной связи пациента следует учитывать его способность прощать эмпатические неудачи терапевта. Так Гринберг и Эллиотт отметили, что порой клиенты вполне удовлетворены тем, что терапевт пытается их понять, воспринимая его неточные попытки отразить их переживания как эмпатические вследствие их намерения (Greenberg & Elliot, 1999). Вместе с тем не стоит упускать из виду тот факт, что признание негативных чувств к терапевту может быть трудным для пациента, так как он нуждается в терапевте. Пациенты могут скрывать свои реакции из уважения к авторитету терапевта и страха возмездия, поэтому обратная связь пациента имеет зачастую неявный характер.
Оценка результата воздействия эмпатии и использование отклика пациента в качестве обратной связи — одновременно и заключительная точка в цикле эмпатического реагирования, и момент начала нового эмпатического акта. Эмпатический отклик терапевта выступает в качестве способа настройки на переживания пациента. Реакция пациента на вмешательство позволяет терапевту осуществить «подгонку» собственного опыта и более точно настроиться на переживание пациента, создавая тем самым почву для точной эмпатии.
В качестве примера, в некоторой степени иллюстрирующего этапы эмпатического процесса, я хотел бы привести следующий отрывок из статьи Джендлина:
Как-то один мой клиент сказал мне, что хотел бы знать, где же в больнице прячут ту самую электронную машину, которая заставляет людей возвращаться сюда. По его мнению легко доказать, что машина такая есть, поскольку как иначе объяснить тот факт, что пациенты со свободным режимом добровольно возвращаются в больницу.
Я мог бы, конечно, начать доказывать ему, что никакой машины не существует, что будь она, я бы непременно о ней знал и неужели он не доверяет мне, что у него просто галлюцинации. Я мог бы завести разговор о его чувствах: мол, просто ему самому не нравится в больнице и потому он не может понять, как это кто-то может прийти сюда по доброй воле. Но спросим себя, каково целостное переживание клиента в тот момент, когда он говорит об этой машине? В чем состоит «до-понятийный», или «чувственный» смысл, из которого исходят эти странные слова? Конечно, знать этого я не мог. Но я хотел как-то отреагировать на этот смысл. Поэтому мой ответ на вопрос прозвучал так: «Вы ощутили на себе какое-то влияние этой машины, о которой вы говорите?» «Конечно ощутил!» — воскликнул он и стал рассказывать о том, как машина заставляет его быть «не самим собой». Эту фразу я воспринял как некое сообщение о содержании внутреннего переживания, к которому были обращены мои слова… Далее клиент рассказал мне, что это его чувство «непохожести на самого себя» появилось после того, как его родители переехали в деревню и он должен был добираться на автобусе за много миль по заснеженной равнине. Конечно, можно было усомниться, что одно это событие могло вызвать у него ощущение отчуждения от самого себя. Но почувствовав, что этот эпизод — лишь один фрагмент из большой череды воспоминаний, где есть ощущение «сам не свой», я вообразил бесконечный, мрачный путь в заснеженном автобусе, каждый день, из года в год и, казалось, понял его чувство отрезанности от всех, кого он знал, затерянности там, вдали, в глуши, среди снежных заносов. Я подумал, что он сейчас заново переживает все эти годы, и сказал ему что-то об этой дороге в автобусе, о чувстве отрезанности, и эти слова стали для нас новым средством взаимопонимания. От тоже после этого стал использовать выражение «чувство отрезанности». Возможно, я назвал точное выражение для его чувства, но важнее здесь другое — то, что я обращался ко всему множеству ощущаемых клиентом смыслов и представлений, ко всему процессу переживания, который протекал в нем во время его рассказа, а не относился к его повествованию только как к вербальному сообщению. Действую таким образом, можно, пусть и с преткновениями на каждом шагу, все же постепенно дойти до осмысленной коммуникации, даже если высказывания клиента странны и причудливы или поверхностны и тривиальны (Джендлин, 1993).3)
В заключении рассмотрения роли эмпатии в терапевтической коммуникации, я хотел бы представить несколько, на мой взгляд, важных для психотерапевтической практики идей.
Общепринято мнение о том, что эмпатия терапевта вносит вклад в построение отношений сотрудничества между психотерапевтом и пациентом. Поскольку терапевтическая эмпатия предполагает уважение к внутренней системе координат пациента и подразумевает необходимость реакции подтверждения с его стороны логично заключить, что прямым ее следствием будет также разделение власти в терапевтических отношениях. Так ли это на самом деле? Существуют разные мнения по этому поводу. Сторонники равенства в терапевтических отношениях и самораскрытия терапевта отвечают утвердительно. Существуют и те, кто хотя и разделяют мнение о важности сотрудничества и определенного рода партнерства в терапевтической диаде, все таки считают, что близость (то есть, риск проявлять эту потребность) в психотерапии имеет, по крайней мере по большей части, односторонний характер. Равенство в терапевтических отношениях возможно примерно в той же степени, в какой это имеет место в отношениях между родителем и ребенком — мнение, которое напоминает нам о роли переноса в терапевтическом процессе. Очевидно, что доступ к приватной информации пациента, который терапевт обретает через эмпатию, выступает в качестве источника его власти и влияния в терапевтических отношениях. Вместе с тем, последовательная эмпатия терапевта служит своего рода гарантией, обеспечивающей пациента верой в то, что следствием его открытости эмпатии терапевта будет получение от него заботы, а не злоупотребление данной ему властью.
Еще одни важный вопрос, имеющий непосредственное отношение к роли эмпатии в терапевтической коммуникации — критичное отношение пациента к себе и своему опыту. Смягчение критического отношения пациента к собственным переживаниям и психическим процессам, на мой взгляд, является одной из важнейших функций эмпатии в терапевтическом процессе. Эмпатическое обращение терапевта к переживаниям пациента обеспечивает пациента защитой от собственного внутреннего критика, который может уничтожить процесс обращения внутрь себя, назвав его бессмысленным, нелепым или неуместным. Благодаря эмпатическому обращению терапевта к источнику переживаний пациента он (через самоэмпатию) входит в резонанс с собственным переживанием, и может более ясно выразить то, что было до селе неясным и спутанным. Непосредственный опыт того, как сам терапевт реагирует на ошибки и обнаружение ограничений собственных способностей — еще один шанс смягчения самокритики пациента. Терапевты, которые признают свои ошибки обеспечивают пациента примером того, как можно принимать свои недостатки и обращаться с возникающими в отношениях проблемами непонимания. Конструктивное разрешение переживаний непонимания вносит вклад в принятие пациентом собственного несовершенства и большему доверию в отношениях с людьми.
В какой-то степени проявление эмпатии в терапевтических отношениях, безотносительно к конкретному содержанию высказывания, содержит следующее послание: «Сейчас я внутри тебя (или «Сейчас ты внутри меня»)… и это имеет важное значение для тебя, для нас обоих». Данное утверждение содержит явный сексуальный аспект. Дэвис (Davies, 2001) указал на глубоко проникающий и соблазняющий характер психоаналитического процесса, его провоцирующее воздействие на возникновение эротических чувств в переносе и контрпереносе. «Психическое проникновение может быть нежным и любящим, или агрессивным и эксплуатирующим, чрезвычайно интимным и глубоко разоблачающим, в равной степени как обогащающим, так и унижающим» (Davies, 2001). Удивительно, но я не обнаружил ни одной работы, в которой бы рассматривалась или хотя бы гипотетически высказывалась возможность связи между эмпатией и появлением в терапевтических отношениях эротических чувств. Оценка потенциального вклада эмпатии в бессознательную эротизацию отношений терапевтической пары — задача будущих клинических исследований.
Внутренняя рабочая модель пациента как ориентир для эмпатической откликаемости
В свое время Гринсон, затем Шафер высказали идею развития внутренней рабочей модели пациента в качестве ориентира для эмпатической откликаемости терапевта (Eagle, & Wolotzky, 1999). Так Гринсон видел задачу терапевта в построении рабочей модели пациента, включающей физическую внешность, аффекты, жизненные переживания, способы поведения, установки, защиты, ценности и фантазии, а также ожидания и предвосхищения терапевта относительно его потенциальных сторон (Greenson, 1960). По мнению Шафера эмпатия позволяет терапевту создать психическую модель пациента, обеспечивает его бдительность к сигнальным аффектам и разделяемым фантазиям в ответ на ассоциации пациента. Кроме того, эмпатия требует готовности со стороны терапевта подвергать рефлексии эти реакции, осмыслять их как возможные намеки относительно эмоциональных аспектов и значений действий пациента в ходе лечения (Shafer, 1983).
Исходя из данных представлений эмпатию можно определить как процесс построения, проверки и разработки временных рабочих моделей пациента, вбирающих в себя знания касательно внутреннего мира пациента, а также присущих ему особенностей межличностного функционирования.
Тэхкэ высказал сходную идею, акцентирующую способность терапевта создавать внутри себя целостное представление о душевной жизни пациента, а также взаимный характер идентификаций в терапевтической паре, создающей потенциал для эмпатической связи. Описывая значение эмпатии в лечении пограничного пациента он писал: «Эмпатическое описание никогда не может быть точной копией переживания пациента вследствие того факта, что его (аналитика) переживание и описание внутренней ситуации пациента — это продукты более структурированной психики, чем та, которую имеет в своем распоряжении пациент. Эти более продвинутые структуры аналитика включают установившиеся способности к переживанию чувств, их представлению и вербализации, которые у пациента либо отсутствуют, либо недостаточно развиты. Даже когда аналитик старается описывать эмпатическое переживание как можно точнее и исключительно с точки зрения пациента, различие между его собственным структурным оснащением и оснащением пациента будет неизбежно ощущаться последним — в идеале не столько как отличие, а как дополнение к его собственному способу переживания… Именно такое дополнение к собственному переживанию пациента служит основанием его идентификации с описанием аналитика. При условии, что эмпатическая идентификация аналитика с пациентом была точной, его дополнение к переживанию пациента склонно иметь отношение к эмпатическому потенциалу у пациента, к чему-то такому, что нормально структурированный человек станет переживать в ситуации пациента. Эмпатическое описание аналитиком переживания пациента, являющегося дополнением аналитика, обеспечивает эмпирическую и репрезентативную модель для такого потенциально возможного переживания… В случае, когда выполнены другие предварительные условия для идентификации, пациент может теперь идентифицироваться с этим новым образом себя, включая дополнение, присутствующее в эмпатическом описании аналитика (Тэхкэ, 2001, курсив Тэхкэ).
Эмпатия как агент исцеления
На протяжении ряда десятилетий в психоаналитической литературе горячо дискутировался вопрос о том, что является главным агентом терапевтического изменения — аффективная связь между аналитиком и пациентом или когнитивное понимание через интерпретацию (смотри, например, Столороу, Брадшафт и Атвуд, 1999; Куртис, 2001). Эмпатия похоже находится в самом центре этих дебатов: с одной стороны, эмпатия как ничто другое содействует создании терапевтической атмосферы и укрепляет отношения между терапевтом и пациентом; с другой стороны, эмпатия обеспечивает терапевта важнейшим инструментом для понимания внутреннего мира пациента, а также средством оценки формы и своевременности терапевтических вмешательств.
В соответствии с представлением о том, что эмоциональный и когнитивный процесс — это неразложимые элементы эмпатического акта Столороу, Брадшафт и Атвуд отстаивают мнение, что инсайты пациента касательно природы бессознательной организующей деятельности идут рука об руку с новыми способами аффективной связи с аналитиком. «Оба эти компонента содействует росту способности пациента интегрировать конфликтные, прежде диссоциированные аспекты опыта. Непрерывное эмпатическое исследование аналитиком аффективных переживаний пациента и организующих их инвариантных принципов устанавливает интерсубъективный контекст терапевтической связи, в которой изолированные области субъективной жизни пациента могут быть обнаружены и высвобождены… Многочисленные Я-объектные переживания, связанные с аналитиком, обеспечивают контекст, который поддерживает развитие способности пациента занимать рефлексивную, понимающую, принимающую и утешающую позицию по отношению к своим собственным аффективным состояниям и потребностям» (Столороу, Брадшафт и Атвуд, 1999).
Пеннебакер (Pennebaker, 1990) также подчеркивает значение достаточно продолжительного и надежного опыта взаимодействия с эмпатическим объектом и его влияние на развитие способности к аффективной саморегуляции. «Последовательная эмпатическая деятельность обеспечивает важную функцию усиления аффективной регуляции пациента. Символизация аффекта посредством эмпатического отклика способствует его ассимиляции в структуры смысла» (Pennebaker, 1990). Согласно сходной идеи Снайдера (Snyder, 1994) главная функция терапевта состоит в том, чтобы создать для пациента модель и облегчить ему возможность войти в собственный жизненный мир и сделать это на таком уровне, который включает обостренное восприятие эмоций, непрерывное формирование смыслов и способность интерпретировать опыт в рефлексивной, а не привычной манере. Иначе говоря, терапевт инициирует у пациента самоэмпатию, то есть установку сочувствия и интереса к собственному опыту, которое позволяет быть одновременно и тонко чувствующим эмоции, и обособленным от них.
Часто поднимается вопрос о границах терапевтического воздействия эмпатии на пациента. С одной стороны высказывается мнение, что эмпатия важна лишь как предварительное условие для интерпретативной деятельности аналитика, что ее терапевтическое действие подобно эффекту лечения переносом, в результате чего может быть снята симптоматика, но вряд ли возможно структурное изменение личности пациента.
Существуют и те, кто придерживается противоположной точки зрения. Так Варнер считает, что эмпатия имеет потенциал терапевтического изменения как на непосредственном уровне решения проблемы, так и на уровне изменения характера. Варнер (Warner, 1999) выделяет следующие свойства эмпатии:
Передача эмпатии сама по себе способствует позитивной, «самонаводящейся» обработке информации.
Хотя существуют индивидуальные вариации, «самонаводящаяся» обработка имеет общие особенности, лежащие в основании человеческой природы. Эмпатическое реагирование создает особого рода эмпирическое признание, которое привносит новые аспекты опыта, позволяя переформулировать жизненные нарративы пациента.
Эмпатия заботящегося о ребенке лица — важнейшая функция Я-объекта4), которая выступает в качестве предшественника зрелых способностей удерживать и перерабатывать опыт.
Эмпатические отношения в терапии возобновляют сорванные функции Я-объекта и бросают вызов ранним решениям касательно способа обращения как с собственными переживаниями, так и с опытом другого.
Пациенты, которые страдают от ранних эмпатических провалов, по-видимому, обладают недостаточно надежным способом обработки информации. Как результат они имеют трудности с сохранением внимания и удержанием оптимальной интенсивности переживаний, а также рассмотрением точки зрения другого без чувства, что их собственный опыт при этом уничтожается (Warner, 1999).
Представления Варнера во многом основаны на идеях Кохута. Каким же образом самим Кохутом и в созданной им психологии Я понимался процесс терапевтического исцеления? В своей последней, посмертно вышедшей книге «Как исцеляет анализ?» Кохут следующим образом подытоживает вклад Я-психологии: во-первых, она подчеркивает значение последовательности из (а) близкого к опыту понимания (сбор релевантных данных о внутренней жизни анализируемого и (б) объяснение этих данных в более или менее отдаленных от опыта динамических и генетических терминах; во-вторых, она указывает на центральную роль процесса преобразующей интернализации, то есть построение структур вследствие оптимальной фрустрации; и в-третьих, она сформулировала сущность психологического здоровья и цель психоаналитической терапии в терминах Я-психологии (Kohut, 1984). Для Кохута сущностью психоаналитического исцеления является постепенное обретение эмпатического контакта со зрелыми Я-объектами. Он считал, что терапевтическое изменение включает открытие эмпатической связи и установление эмпатического созвучия между Я и Я-объектом в терапевтических отношениях. Иначе говоря, цель психоаналитического лечения состоит не сколько в том, чтобы сделать бессознательное сознательным, сколько в возобновлении задержанного развития и построении психической структуры через преобразующую интернализацию.
«По мнению Кохута структуры Я строятся в терапии также же, как они возводились в раннем возрасте. Если терапевт является по большей части эмпатичным, то создаются условия для построения структур. Так же как родитель не может быть абсолютно понимающим, абсолютно эмпатичным все время, так и терапевт не может быть совершенным. Неудачи неизбежны. Терапевт может быть в плохом настроении или рассеян, или просто потерять нить рассказа клиента. И кроме того, возможности иметь в своем распоряжении терапевта на все время нет. Каждый может заболеть или взять отпуск. Если текущие ошибки не слишком часты, не травматичны и терапевт признает их с эмпатией и без защищенности, то опять появляется возможность, предоставленная неизбежными ошибками хорошего родителя в образе терапевта. Клиент открывает для себя возможность обеспечивать эту обнадеживающую эмпатию без посторонней помощи. Каждый раз, в таком случае, происходит процесс преобразующей интернализации, закладывается новый кирпичик в структуру Я. В успешной терапии структуры строятся постепенно до тех пор, пока не будет исчерпан первоначальный дефицит или пока не будут созданы адекватные компенсаторные схемы» (Кан, 1997).
Технические аспекты эмпатии
Сердцевиной любого метода психотерапии является концепция терапевтического воздействия, которая содержит указания для действий терапевта и критерии их оценки, то есть выполняет важную регуляторную функцию по преобразованию намерений и гипотез терапевта в стратегию целенаправленных психотехнических действий (Ягнюк, 2001а). Роджерсу мы обязаны описанием таких технических приемов как отражение, перефразирование и отражение чувств. Первоначально Роджерс писал о важности отражения опыта клиента; в последующем, в результате дифференциации когнитивной и аффективной составляющей, были предложены термины «отражение чувств» и «перефразирование» (то есть, отражение когнитивного содержания). Давайте рассмотрим каждое из этих понятий.
Техника «отражение», как самая первая в рамках клиент-центрированной школы попытка определения способа передачи терапевтом своего понимания клиенту, зачастую приравнивалась эмпатии. Бозарт попытался прояснить этот вопрос следующим образом:
Отражение — это способ, посредством которого терапевт становится эмпатичным, то есть проверяет понимает ли он клиента, а также передает ему свое понимание.
Отражение главным образом для терапевта, а не клиента. Отражение — это способ вхождения в мир клиента. Это такая «прогулка» в мире клиента, которая содействует его росту.
Отражение — это не эмпатия. Это способ, помогающий терапевту стать более эмпатичным.
Эмпатия — это не отражение. Эмпатия является процессом, посредством которого терапевт входит в мир клиента, «как если бы» он был этим клиентом. Отражение — это техника, которая содействует этому процессу.
Другие способы эмпатии не рассматриваются. Другие способы обычно не так легко наблюдать и подвергнуть анализу как вербальные формы отражающих утверждений (Bozarth, 1984) .
Перефразирование можно определить как возвращение другими словами, как правило, в более сжатой и ясной форме сути когнитивного содержания высказывания клиента (Ягнюк, 2001а). Отражение чувств — это отзеркаливание и словесное обозначение вербально или невербально выраженных клиентом эмоций (произошедших в прошлом, переживаемых в настоящий момент или предполагаемых в будущем) с целью фасилитации их отреагирования и осмысления (Ягнюк, 2001б). «Важно отметить при этом, что оценка значимости переживания включает в себя не только представление о его качестве, но также и об уровне интенсивности (количестве). Полное понимание значимости чего-либо для другого человека требует, помимо знания того, каким образом это важно, также знания того, насколько это важно для него. Конечно, если за идентификацией не следует интроспекция и идентификация не контролируется ею, она не будет равнозначна разделению эмоционального переживания другого человека и, таким образом, не будет вести к эмпатическому пониманию» (Тэхкэ, 2001).
В качестве примера того, как сам Роджерс использовал перефразирование и отражение чувств для выражения эмпатии я хотел бы привести отрывок из его сессии.
Клиентка: «Я не могла быть такой открытой с отцом, но я не виню его в этом. Я и так была более открытой, чем он позволял. Он никогда меня не слушал так как вы слушаете, без осуждения. Недавно я задумалась: «почему я должна быть такой идеальной? И я поняла почему. Потому что он требовал этого от меня. Он всегда требовал, чтобы я была лучше, чем есть».
Терапевт: «То есть, вы всегда пытались быть такой, какой он хотел видеть вас». /перефразирование/
Клиентка: «И в тоже время я протестую. Например, недавно я чуть ли не светилась от радости, когда писала ему письмо о том, что работаю официанткой по ночам. Я хотела ему сказать: «Вот смотри какая я. Но в тоже время я хочу, чтобы он меня любил. Мне очень нужна его любовь.»
Терапевт: «Вы хотели как бы умыть его.» /перефразирование/
Клиентка: «Да! Я хотела ему сказать «Ты меня воспитал, как тебе это нравится?» И знаете, что я хочу от него услышать? Я хочу, чтобы он сказал: «Я знал, что так и будет, но я всё равно тебя люблю.»
Терапевт: «Но очень мало шансов на то, что он так скажет.» /отражение чувств/
Клиентка: «Нет, он этого не скажет. Он меня не слышит. Я навещала его года два назад, чтобы дать ему понять, что я его люблю, хотя и боюсь. Но он меня не слышит, он всё твердит одно и тоже: «Я тебя люблю, я тебя люблю».
Терапевт: «То есть, он вас не знал, но любил. /перефразирование/ Это вызывает у вас слёзы?» /открытый вопрос/
Клиентка: «Знаете, когда я говорю об этом, это ощущается как удар. Если я просто минуту посижу спокойно, это ощущается как большая рана вот здесь.»
Терапевт: «Значит, проще быть легкомысленной, потому что тогда вы не чувствуете большой раны внутри.» /интерпретация/
Клиентка: «Угу. Я пыталась работать над собой и поняла, что должна принять как факт то, что отец не относится к тому типу мужчин, которые мне нравятся — понимающим, любящим и заботящимся. То есть он, конечно, любил меня и заботился обо мне, но не на том уровне, на котором мы могли бы общаться.»
Терапевт: «Вы чувствуете себя обкраденной.» /отражение чувств/
Клиентка: «Да. Поэтому мне нужны замены. Мне приятно разговаривать с вами, мне нравятся мужчины, которых я могла бы уважать — доктора и тому подобное. И я притворяюсь, что мы с вами действительно близки. Видите я ищу замену своему отцу.» 5) (цитата по: Ягнюк, 2001а).
Помимо непосредственного отражения чувств, следующего за высказыванием клиента, может использоваться так называемое суммарное отражение чувств, вбирающее в себя аффективное содержание целого отрезка или даже всей беседы, а не только последнего высказывания. «Суммарное отражение вбирает в одно утверждение несколько ранее выраженных чувств, связывая их в паттерн в определённой последовательности. В суммарном отражении чувств также может выражаться наличие общего чувства в разных ситуациях, изменение интенсивности какого-либо одного аффекта или выделение последовательной смены нескольких чувств» (Ягнюк, 2001б). «Текущее переживание пациента может включать сложную смесь внутренних реакций: чувств, защит от чувств, мыслей, фантазии и уникальный способ, которым индивид организует свой мир. Например, один пациент может без труда выразить чувство гнева, в то время как другого пациента это может сильно встревожить. С первым пациентом, по-видимому, уместной окажется реакция, в которой ухвачено отдельное чувство. Со вторым же пациентом вмешательство должно вбирать в себя сложную смесь переживания, а именно гнев, тревогу и колебание» (MacIsaac, 1999). Примером суммарного отражения чувств может быть высказывание терапевта типа «По мере того как вы рассказывали об этом событии, ваши чувства изменялись: вначале вы переживали обиду, затем злость, а теперь, кажется, на их место приходит грусть» или «В ваших описаниях семейных отношений, воспоминаниях о школьных годах и отношений на работе присутствует ощущение личного провала».
Говоря в целом, можно сказать, что вклад Роджерса в технику клиент-центрированной терапии парадоксален. С одной стороны, формализация отражения чувств и правила перефразирования обеспечило терапевтов мощным средством для эмпатического понимания (Bozarth, 1997). Вместе с тем, в своих последних работах, в ответ на растущую популярность и зачастую механическое применения отражающих утверждений, Роджерс подчеркивал, что техника имеет малую ценность, не будучи частью установок терапевта. Фактически, взгляды Роджерса претерпевали изменения: сперва он говорил о методе, затем о установках терапевта, и наконец о терапевтических отношениях как ключевом ингредиенте в терапевтическом процессе (Kirschenbaum, 1979, курсив мой). Бозарт (Bozarth, 1997) — один из лидеров современной клиент-центрированной терапии, отмечает, что основной причиной развития техник в клиент-центрированной традиции является помощь терапевту расчистить свои барьеры для лучшего впитывания мира представлений клиента.. Бродли и Броди (Brodley & Brody, 1996) придерживаются согласующейся позиции: «Техники могут применятся, если они являются частью отклика на реакции и вопросы клиента, но никак не результатом диагностического видения терапевта, из которого вытекают определенные цели и техники». По моему мнению, такое представление Роджерса и фактически отказ развивать теорию психопатологии и техники его последователями привели к задержке в дальнейшей разработке технических аспектов эмпатической коммуникации в рамках клиент-центрированной традиции.
Гринберг и Эллиот (Greenberg, & Elliot, 1999) — одни из основателей ориентированной на переживание терапии (experiential therapy) предложили интересную концептуализацию в области терапевтического применения эмпатии. По их мнению, мишенью эмпатических реакций терапевта являются чувства, с фокусом на эмоциональном переживании или Я-концепция, с фокусом на том, как люди видят и оценивают себя (смотри таблицу).
Гринберг и Эллиот (Greenberg, & Elliot, 1999) предложили также концептуальную разработку видов эмпатического реагирования. Хотя выделенным им видам эмпатического реагирования не достает четкости в формулировках и читатель может столкнуться с трудностью дифференциации одного вида вмешательства от другого, я посчитал полезным их привести и подобрать примеры для их иллюстрации.
Эмпатическое понимание. Терапевт сообщает свое понимание явно выраженного клиентом переживания, или того, что подразумевалось им, но еще не было высказано. Функция этого вмешательства состоит в усилении и подтверждении Я клиента и содействии в построении доверия к собственным переживаниям.
Пример (Роджерс, 1994).
Клиентка: «Вы знаете, это как-то глупо, но я никогда не говорила об этом (нервно смеется), и, вероятно, это пойдет мне на пользу. Много лет назад, в юности, вероятно лет в семнадцать, я обнаружила, что у меня появилось то, что я начала называть «проблески разума». Я никогда никому об этом не говорила (опять смущенно смеется)… в чем действительно я видела этот разум. Я довольно-таки хорошо осознавала жизнь, и всегда с ужасным сожалением, с грустью о том, как далеко мы ушли от правильной дороги. Это чувство я испытывала довольно редко, только тогда, когда ощущала себя целостным человеком в этом страшно беспорядочном мире».
Терапевт: «Это только мелькало, было не часто, но временами казалось, что вы вся целиком действуете и чувствуете в этом, конечно, очень беспорядочном мире…»
Эмпатическое пробуждение. Терапевт вызывает к жизни переживание клиента используя метафору, экспрессивный язык, пробуждающее воображение или говоря как клиент. Намерение терапевта состоит в извлечении и выявлении переживания, чтобы оно могло быть повторно пережито в данный момент. Функция этого вмешательства состоит в обеспечении доступа к новой информации и новому опыту. Терапевт не добавляет никакой новой информации, но посредством пробуждения увеличивает возможность ее извлечения из опыта клиента.
Пример (Ванершот, в печати).
Клиент рассказывает терапевту о том, как он замыкается в трудные для него периоды, позволяя своим чувствам постепенно затихнуть. Затем клиент высказывает образ подземелья средневековой крепости, которая ассоциируется у него с толстыми стенами, полной тишиной и безопасностью. После некоторой паузы терапевт выражает чувство, которое в нём вызвал этот образ, а именно чувство холодной атмосферы темноты, покинутости и одиночества. Первоначальная реакция — клиент выглядит шокированным, переставшим дышать. Затем его глаза увлажняются и он начинает входить в контакт с огромным одиночеством, которое он так долго пытался скрыть.
Эмпатическая догадка. Терапевт пытается прояснить опыт клиента в порядке рабочей гипотезы высказывая догадку о том, что тот может переживать в данный момент. Обычно эмпатическая догадка выражается в форме предчувствия или предположения. Принимая неавторитарную позицию терапевт поощряет развитие разделенной системы координат, облегчая клиенту возможность, в случае необходимости, выразить свое несогласие. Намерение терапевта при этом — предложить клиенту подходящий символ, позволяющий ухватить тот или иной аспект его опыта. Терапевт создает возможность добавления новой информации сосредотачивая внимание на еще не сформулированном аспекте текущего переживания клиента.
Пример (Ванершот, в печати).
Одна клиентка имела чрезвычайные трудности в выражении своих переживаний. Она часто замыкалась в себе будучи переполненной сильными эмоциями. В один из кульминационных моментов сессии она сказала: «Как пароварка, вот как я себя чувствую». Терапевт ответила на это так: «Пароварка… Это вызывает во мне чувство, как будто внутри существует ненормально высокое давление, как будто есть опасность взрыва. Это то, что вы чувствуете?»
Эмпатическое исследование. Терапевт поощряет клиента к поиску новой внутренней информации за «границами» его непосредственного переживания. Открытие нового аспекта опыта, видение чего-то в новом свете — цель эмпатического исследования. Терапевт сосредотачивается на расширении и дифференциации текущего переживания клиента, использует отражения, чтобы сфокусироваться внимание клиента на неясных границах переживаний, открытые вопросы или даже прямо запрашивая у клиента большей информации о том, что потенциально присутствует, но еще не было выражено им непосредственно.
Эмпатическая интерпретация. Здесь эмпатия способствует пониманию его бессознательной динамики. Данная реакция основана на эмпатии, хотя и осуществляется исходя из системы координат терапевта, а не клиента. Намерение заключается в том, чтобы сказать что-то новое, сознательно не признаваемое клиентом. Функция данного вмешательства состоит в связывании различных аспектов опыта. При этом важна своевременность: терапевт интерпретирует опыт клиента в сенситивной безоценочной манере, когда клиент готов принять и ассимилировать новую информацию о себе.
Пример. (Кан, 1997).
Терапевт: Я испытываю теплоту контакта с вами в начале и в конце наших сессий. Интересно, заметили ли вы что-нибудь подобное? /исследование/
Клиент: Ну, иногда кажется, что я не ощущаю недоверия до тех пор, пока мы не приступили к началу.
Терапевт: Хорошо, что вы испытали ко мне, когда впервые вошли сюда и поздоровались? /исследование/
Клиент: (раздумывая) Мне было хорошо. Я почувствовал, что вы мне понравились. Недоверие похоже пришло немного позже.
Терапевт: Наверно тогда, когда я понравилась вам сильнее. /интерпретация/
Клиент: (смущенно) Возможно, вы правы.
Терапевт: И мы долгое время упорно избегаем этой темы. /интерпретация/
Клиент: Да, действительно.
Терапевт: Может быть, вы думаете, если я вам слишком нравлюсь, то это для вас опасно. /интерпретация/
(Клиент молчит потупив взгляд. Когда он поднимает глаза, они наполнены слезами.)
Терапевт: Я действительно могу понять, как это пугает.
Давайте теперь рассмотрим вклад Кохута в развитие техники психотерапии. Согласно Кохуту процесс эмпатического реагирования включает два этапа, а именно понимание и объяснение. «На ранних фазах терапии Кохут стремился передать пациенту, что он понимает точку зрения последнего. Он намеренно не пытался интерпретировать или предлагать новую информацию пациенту — какой бы верной и полезной она не была — потому что считал, что такие сообщения будут нарциссически ранить и повторно травмировать пациента» (Warner, 1999). Задача этого первоначального шага состоит в том, чтобы убедиться, что понимание аналитика оказалось более или менее верным и, что пациент в целом чувствует себя понятым. «В следующем же шаге используется накопленное в ходе психотерапии понимание пациента, чтобы объяснить смысл его переживания, а именно как оно связано с событиями из прошлого, напряженностью внутренних сил и интрапсихической динамикой. Хотя с некоторыми очень нарушенными индивидами необходим лишь первый шаг в течение длительного периода лечения, со временем они смогут получать выгоду от двух-шаговой последовательности понимания и объяснения» (Warner, 1999).
Макисаак отмечает, что хотя понимание и объяснение рассматриваются как отдельные шаги, на практике они зачастую перекрываются. «Постижение и передача опыта пациента (понимание) является непрекращающимся процессом достижения более полного постижения смысла опыта (объяснение). В то же самое время объяснение — неизбежно более абстрактное, чем понимание — должно включать близкую к опыту составляющую (понимание), чтобы заключать в себе полноту опыта пациента» (MacIsaac, 1999).
Для иллюстрации понимания и объяснения по Кохуту Кан (1997) приводит следующий пример.
Недавно обстоятельства вынудили меня закрыть свой офис и принимать клиентов во временном помещении. Одна из клиенток отказывалась встречаться там, потому что припарковывать машину в том месте было слишком трудно. Она была рассержена даже моим вопросом об этом. Пришлось сказать ей о том, что стоянка здесь не хуже, чем где бы то ни было. И что в основе ее гнева, возможно, лежит что-то другое. Клиентка становилась все раздраженнее и раздраженнее. В конце концов разозлился и я. Это прямо-таки перерастало в бедствие. Кохут нашел бы собственный выход из подобной ситуации и сказал бы с теплотой: «Понимаю, как неприятно для вас постоянно расстраиваться во время наших встреч. Думаю, действительно трудно найти место, где вы могли бы припарковаться. Но, мне кажется, появились бы другие неприятности, если бы наши встречи проходили где-нибудь еще. Вероятно, некоторые из этих неприятностей высказать было бы гораздо сложнее, чем о трудности с парковкой автомашины» (понимание). Если бы она и дальше продолжала борьбу, Кохут мог бы сказать: «Думаю, действительно неприятно, когда тебя лишь ставят в известность о переезде, не спрашивая твоего мнения на этот счет. Наверное, происходящее похоже на пример из тех случаев, когда вами помыкали и решения принимались за вас, а вам лишь оставалось соглашаться с ними или нет. Должно быть это очень тяжело. (понимание) … Если бы в данном примере терапия была на продвинутой стадии и у меня скопилось бы достаточно информации, и если бы я думал, что клиент готов к этому, Кохут вполне мог бы потребовать, чтобы я сказал: «Понятна ваша сильная реакция на это изменение. Мне известны противоречивость и ненадежность вашего отца. Вы никогда и в чем не могли положиться на него. Поэтому любое проявление противоречивости и ненадежности в наших отношениях вас сильно расстраивает» (объяснение).
Критики психоанализа утверждают, что объяснения — это далекие от переживания вмешательства, что неизбежно приводит к эмпатическим провалам со стороны терапевта. Да, действительно, реакции объяснения являются более далекими от опыта, чем реакции понимания, поскольку включают аспекты психического опыта, которые выходят за пределы текущей терапевтической ситуации и формулируются исходя из определенного набора теоретических идей. Однако, по мнению Макисака они не менее эмпатичны. «Степень полноты объяснения опыта пациента зависит от сознательной и бессознательной готовности пациента услышать эмпатическое вмешательство более высокого уровня. Иными словами, поиск смысла начинается с пациента, а не с аналитика. Кроме того, объяснение дается с чувствительностью к областям уязвимости пациента, а не предлагается механически. И, наконец, теория, которую аналитик использует извлечена из близких к опыту данных. И чем ближе теория к опыту пациента, тем точнее и эффективнее объяснение» (MacIsaac, 1999).
Примечания
1) Употребление слов «клиент» (гуманистическая традиция) и «пациент» (психоаналитическая традиция) носит взаимозаменяемый характер.
2) Роджерс неоднократно отмечал необходимость воспринимать внутреннюю систему координат пациента с его точки зрения, но без потери условия «как если бы». «Это имело особое значение для Роджерса, что, возможно, связано с однажды пережитой им проблемой — «психотическим» срывом, возникшим в ходе работы с «психотическим» клиентом» (Kirschenbaum, 1979).
3) Данный пример также может служить иллюстрацией того, как эмпатические комментарии отражают не только то, что говорит клиент, но и неопределенную область на краю его сознания. «Когда терапевт сообщает свое понимание чувств и значений клиента, выражает еще не сформулированные последним смыслы, клиент получает возможность расширить понимание себя и допустить в свое сознание больше организмического опыта» (Мидор и Роджерс, в печати).
4) Под функцией Я-объекта имеется в виду функция, необходимая для сохранения связности и стабильности опыта индивида, которая осуществляется посредством участия в отношениях между людьми, и, которая, будучи интернализованной становится относительно независимой способностью.
5) Данный пример также демонстрирует, что Роджерс, хотя и редко, но использовал технику интерпретации, а также то, что и ему приходилось иметь дело с трансферентными чувствами пациентов.
Эмпатия как форма отражения другого человека Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»
Шнайдер М.И.
ЭМПАТИЯ КАК ФОРМА ОТРАЖЕНИЯ ДРУГОГО ЧЕЛОВЕКА
Проблема эмпатии личности приобретает особую актуальность в связи с общими тенденциями психологии современного общества, которое становится всё более жёстким, рациональным, прагматичным. С этой точки зрения развитие эмпатии представляется своего рода социальным заказом, так как ведёт к решению целого ряда психологических проблем.
Эмпатия является одним из регуляторов взаимоотношений между людьми; проявляется в стремлении оказывать помощь и поддержку другим людям; ведёт к развитию гуманистических ценностей личности; сопровождает личностный рост и становится одним из ведущих её признаков.
Анализ теоретических и экспериментальных исследований, посвящённых проблеме эмпатии, позволяет сделать вывод об отсутствии единого понимания сущности и структуры данного феномена. Одними авторами она определяется, как способность личности проникать в психику другого человека, с помощью вчувствования субъекта в себя или в объект, другими -как процесс, свойство, состояние психики.
Несмотря на глубокое исследование феномена эмпатии в науке, психологические механизмы, факторы её развития раскрыты недостаточно. Развитие эмпа-тии влияет на формирование способности воспринимать и отзываться на эмоциональные состояния других, на установление взаимопонимания между людьми, на основе сопереживания, ведёт к снижению уровня агрессии и профилактике межличностных конфликтов. В связи с чем, развитие эмпатии представляет особую значимость для психологической практики, науки, образования и других сфер деятельности.
Эмпатия означает «вчувствование, проникновение»[2]. В Большом психологическом словаре указывается, что различают эмпатию эмоциональную, когнитивную и предикативную. Эмоциональная эмпатия основана на проекции и подражании моторным и аффективным реакциям другого, когнитивная — задействует интеллект, процессы сравнения, аналогии и т.д., а предикативная эмпа-тия проявляется, как способность предсказывать аффективные реакции другого в конкретных ситуациях. Выделяются особые формы эмпатии: сопереживание, т.е. переживание тех же эмоциональных состояний, что испытывает другой человек через отождествление с ним и сочувствие — переживание собственных эмоциональных состояний в связи с чувствами другого человека.
В основном понятие «эмпатия» рассматривается в рамках психотерапев-
тической работы, хотя имеет и другие области значения. В 1905 году Зигмунд Фрейд одним из первых дал определение эмпатии: «Мы учитываем психическое состояние пациента, ставим себя в это состояние и стараемся понять его, сравнивая его «Я» со своим собственным».
Основоположник гуманистического направления, К. Роджерс использовал понятие «эмпатия» в контексте психолого-терапевтической работы консультанта с клиентом. Он писал: «Быть в состоянии эмпатии означает воспринимать внутренний мир другого точно, с сохранением эмоциональных и смысловых оттенков. Как будто становишься этим другим, но без потери ощущения «как будто». В своих дальнейших исследованиях автор стал опираться на понятие переживания, введенное Е. Гендлином, и пришел к выводу, что эмпатия — это особый вид взаимоотношений, необходимое условие личностного роста, а не состояние. К. Роджерс выделяет несколько граней эмпатического способа межличностного общения: вхождение в личный мир другого и пребывание в нем, «как дома», постоянную чувствительность к меняющимся переживаниям другого, сообщение своих впечатлений о внутреннем мире другого, обращение к другому для проверки своих впечатлений и внимательное прислушивание к получаемым ответам. На таком понимании базируется клиент-центрированный подход в психотерапии, получивший распространение на другие сферы человеческого общения. Эмпа-тия в представлении К. Роджерса означает временную жизнь другой жизнью, деликатное пребывание в ней без оценивания и осуждения, улавливание того, что другой сам едва осознает [8]. Трудность быть эмпатичным состоит в том, что для этого необходимо быть ответственным, активным, сильным и в то же время тонким и чутким.
В своих исследованиях Кохут Х. представлял эмпатию как способ наблюдения и сбора данных и полагал, что эмпатия позволяет терапевту переживать опыт другого без потери способности объективно оценивать психические состояния другого. Эта идея прослеживается в данном им определении психоанализа как дисциплины, которая основывает свои наблюдения на интроспекции и эмпатии (преобразующая интроспекция). По его мнению, эмпатия — есть ничто иное как «близкое к опыту наблюдение». Кроме того, он считал эмпатию универсальной потребностью развития. Переживание младенцем эмпатического отзер-каливания заботящегося лица — необходимая составляющая в развитии связного Я и, наоборот, травматические провалы в обеспечении эмпатического отзерка-ливания играют критическую каузальную роль в развитии дефектов и патологии Я [7].
Активно развивающаяся в первой половине ХХ века психологизация наук о человеке и обществе стала основой для признания эмпатии предметом научного анализа. Т. Липпс. разработал психологическую теорию чувствования, которая послужила отправной точкой для дальнейших дискуссий об эмпатии. Теория Т. Липпса рассматривалась в свете ее способности объяснить действия механизмов эмпатии (чувствования) и обосновать умозаключения по аналогии, как одно из возможных средств общего обоснования логики.
Немецкий историк и философ В. Дильтей считал, что эмпатия основывается на особой личной гениальности, на субъективной субстанциальной способности к «магическому отношению», элементарной формой которого является отношение духа к своему телу, открытости тотальной чувственной непосредственности, уникально проявляемой, по Гегелю, в феномене «животного магнетизма». Такая способность, согласно Дильтею, со временем становится техникой, которая «совершенствуется вместе с развитием исторического сознания»[8]. То есть изначальная эмпатическая способность в ходе филогенеза технизируется и становится способом эмпатического понимания, более совершенным видом которого оказывается истолкование, или интерпретация.
В отечественной психологии неоднозначно трактуется содержание понятия эмпатии. В работах многих исследователей эмпатия рассматривается под терминами социальная сензитивность, доброжелательность, чуткость, эмоциональная идентификация, сопереживание, сочувствие.
Т.П. Гаврилова рассматривает структуру и механизм действия эмпатии как эмоционального явления с психологической точки зрения. Она считает эмпатию формой эмоционального переживания, которое связано с прошлым опытом индивида, отчего эмпатия может иметь различный знак и модальность. Эмпатия как переживание возникает в конкретной ситуации взаимодействия человека с другими людьми, в этом переживании отражается система ценностей индивида.
В работе Т.П. Гавриловой обозначены стадии сопереживания и сочувствия, а также приведено определение устойчивой эмпатии. Сопереживание и сочувствие дополняют друг друга. При этом в основе сопереживания лежит потребность собственного благополучия индивида, а в основе сочувствия — потребность в благополучии другого [3].
А.А. Бодалев рассматривает эмпатию наряду с такими социально-психологическими механизмами как децентрация, рефлексия и идентификация. Децен-трация и рефлексия влияют на ход и результаты познания человеком окружающих и себя самого, а также специфику его взаимодействия с другими людьми. Кроме того, это влияет и на то, будет ли у общающихся лиц возникать чувство эмпатии по отношению друг к другу, которое при проявлении влияет на дальнейшее течение процесса общения, порождая у его участников идентификацию. По его мнению, эмпатия выражает психологическое принятие личности человеком, который переживает те же чувства. Возможность возникновения эмпатии при контакте между людьми зависит от того, какой оценочно-познавательный итог будет для каждого в этом взаимодействии. Автор пришел к заключению, что высокое интеллектуальное развитие и легкость вступления в межличностный контакт не гарантирует того, что эмпатия проявится на достаточном уровне, что может привести к неадекватному восприятию переживаний собеседника.
В результате сравнения представления об эмпатии, разработанных в рамках ряда психотерапевтических школ, А.К. Бохарт пришел к выводу, что термином «эмпатия» обозначается группа родственных понятий, в ряду которых большое внимание уделяется отношениям к другому (объекту эмпатии). Эмпатия в таком
случае понимается как совокупность отношений признания, помощи, теплоты, понимания, близости, позитивности в адрес партнера по общению. Неподдельный интерес к другому человеку, понимание значимости и ценности личности другого, не допускающие отчужденности и безразличия в адрес переживаний другого, отражает уровень нравственного развития личности.
В своей работе Т.Р. Каштанова и А.А. Бодалев подчеркивают, что у высоко эмпатичного человека возникает заинтересованность и отзывчивость в адрес объекта эмпатии, а также формируется боязнь обидеть других. Авторы указывают на несомненную связь эмпатичности с душевно-нравственным здоровьем людей. А значит, эмпатия, как безусловно положительное отношение к другому человеку, может выступать нравственным качеством человека.
Знаков В.В. также полагает, что эмпатия раскрывается через положительное отношение к другому, включающее признание целостности его личности. Вместе с тем он указывает на возможность включения в эмпатическое отношение негативной или нейтральной реакции субъекта на то, что его партнер по общению переживает и чувствует в данный момент [6].
Эмпатия — это способность отражать нравственный уровень личности. Выделяют уровни проявления эмпатического отношения. Первый (низший) уровень представлен индифферентностью, игнорированием, нетерпимостью, раздражением, враждебностью, возникающими при восприятии переживаний объекта эм-патии. Второй уровень — пассивно-отрицательное отношение к чувствам другого. К третьему уровню относится сочувствие или пассивно-положительное отношение к другому. Для описания четвертого уровня эмпатийного отношения Л.П. Выговская использует понятие «ситуативно-положительное отношение к другому», содержащее внутреннее содействие этому человеку в собственных переживаниях. Пятый (высший) уровень эмпатийного отношения означает устойчивое положительное отношение к другому, реальную помощь ему в проблемных ситуациях. Высший уровень эмпатийного отношения характеризует высоконравственного человека.
Эмпатия уменьшает эффект искажения восприятия другого, рождаемый атрибутивными процессами, и сопровождает формирование более точного первого впечатления, способствует морально-нравственному росту личности, сбалансированности межличностных отношений, приобретению ею коммуникативной компетентности, а также эффективному взаимопониманию.
Понятие, предложенное И. М. Юсуповым, определяет эмпатию как целостный феномен, связующий между собой сознательную и подсознательную инстанции психики, цель которого — «проникновение» во внутренний мир другого человека или антропоморфизированного объекта [9].
По мнению В.В. Бойко эмпатия является особым отражением партнеров по взаимодействию, в основе которого эмоциональная отзывчивость и интуиция, но также значительную роль играет и рациональное восприятие [1]. Эмпатия позволяет не столько понять, сколько уловить суть мотивов и смысл поступков другого человека, источники его интересов или апатий, причины лжи или ис-
кренности, цели.
Рациональное начало проявляется во внимании, в точности восприятия состояний и особенностей другого человека. Психические познавательные процессы направлены на другого собеседника таким образом, что происходит интенсивная аналитическая переработка информации, которая идёт по разным сенсорным каналам.
Эмоциональная составляющая отражает понимание другого на основе эмоционального опыта, посредством эмоциональных ассоциаций и переносов. Интуитивное начало при эмпатическом познании другого проявляется в подсознательной обработке информации. Вывод осуществляются на основе бессознательных сопоставлений с прошлым опытом.
Таким образом, Бойко В.В. рассматривает эмпатию как форму рационально-эмоционально-интуитивного отражения другого человека, которая позволяет преодолеть его психологическую защиту и постичь причины и следствия проявлений в целях прогнозирования и адекватного воздействия на его поведение[1]. Эмпатические способности зависят от эмоционального потенциала личности, от эмоциональной реактивности и активности. Необходимо заметить, что эмпати-ческие способности снижаются при малейших нарушениях в интеллектуальной сфере.
Проведенный анализ позволяет сделать вывод об особенностях проявления и психологической структуре эмпатии. По мнению большинства исследователей, составляющими эмпатии являются: когнитивный компонент в виде понимания состояний другого человека без изменения своего состояния; эмоциональный (аффективный) компонент в виде сопереживания и сочувствия; поведенческий (действенный) компонент в виде активной поддержки другого и оказания помощи.
Таким образом, необходимость изучения вопросов, связанных с эмпатией, обусловлена широкими возможностями применения результатов исследований в разных областях деятельности и огромным значением этого качества для формирования личности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бойко, В.В. Энергия эмоций в общении [Текст]. В.В. Бойко. — М.: Просвещение, 2006. — 75 с.
2. Большой психологический словарь [Текст] : АСТ; АСТ-Москва; Прайм-Еврознак; Москва; СПб; 2009.- 867 с.
3. Гаврилова, Т.П. Эмпатия и ее особенности у детей младшего и среднего школьного возраста [Текст]: автореф. дис….канд. псих. наук / Т.П. Гаврилова.
-М., 1977. — 20 с.
4. Голошумова, Г.С. Моделирование процесса социализации личности в условиях дополнительного образования / Г. С. Голошумова, С.Г. Ежов, Ф.Ф. Тимиров, П.С. Ефимова, А.Ю. Голошумов // Мир науки, культуры, образования. — 2015. — № 4. — С.70-72.
5. Голошумова, Г.С. Модели и технологии воспитания сельских школьников на этнокультурном материале / Г.С. Голошумова, П. С. Ефимова // Вестник Университета Российской академии образования. — 2015. — № 3. — С. 12-18.
6. Знаков, В.В. Понимание в познании и общении [Текст]. / В.В. Знаков. -Самара: СамГПУ, 2010. — 188 с.
7. Кохут, Х. Интроспекция, эмпатия и психоанализ: исследование взаимоотношений между способом наблюдения и теорией [Текст].// «Антология современного психоанализа». — Т. I — М., Институт психологии РАН, 2000.
Гусейнов Р.Д.
ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ ПРОЕКТА КАК КОМПЛЕКСА ЦЕЛЕЙ И АКТИВНОСТИ СУБЪЕКТА
Одной из существенных сложностей, распространяющихся, практически, на всю жизнь человека, выступает неопределённость того, что его ожидает в ближайшем или отдалённом будущем. Неопределённость может рассматриваться как поле разнообразных возможностей, дающее простор для широкого экспериментирования над своей жизнью, а может рождать тревогу, обусловленную неизвестностью, неспособностью увидеть перспективы и шансы, открываемые случайностью и неожиданностью. Способом преодоления крайностей раскованной безответственности и тревоги перед будущим выступает привлечение присущей исключительно человеку способности к проектированию своей жизни.
Проблема проектирования жизнедеятельности в психологии развивается в контексте обширной проблематики изучения особенностей личностной активности, ориентированной на достижение субъектом сознательно поставленной цели. Процесс постановки цели и реализации на её основе целенаправленного действия образует ту основу, на которой субъект реализует проектирование
ЭМПАТИЯ • Большая российская энциклопедия
В книжной версии
Том 35. Москва, 2017, стр. 372-373
Скопировать библиографическую ссылку:
Авторы: Т. Д. Карягина
ЭМПА́ТИЯ (греч. ἐμπάθεια, от ἐν – в и πάθος – страсть, страдание, чувство), процессы понимания чужого переживания и отклика на него. В составе этого понятия различают когнитивную Э. – понимание переживаний другого и эмоциональную (аффективную) Э. – соучастие в этих переживаниях (сочувствование). Термин «Э.» (empathy) введён Э. Титченером в 1909 в качестве англ. эквивалента нем. Einfühlung (вчувствование) – центр. понятия в теории Т. Липпса. Э. обычно противопоставляется установкам, объективирующим человека (стереотипизации, рациональному конструированию образа другого и т. п.).
На психологич. осмысление Э. оказали влияние учения о симпатии как базовом социальном чувстве (Д. Юм, А. Смит, Г. Спенсер, М. Шелер), психологич. теории симпатии Т. Рибо, В. Штерна, У. Мак-Дугалла, теория децентрации Ж. Пиаже, социально-психологич. работы Ч. Кули (зеркальный характер Я) и Дж. Мида («принятие роли другого»).
В филос.-психологич. дискуссиях кон. 19 – нач. 20 вв. «вчувствование» рассматривалось в связи с проблемой восприятия «другого Я» (обоснование интерсубъективности у Э. Гуссерля и т. п.). Согласно теории Т. Липпса, бессознат. имитация воспринимаемых внешних проявлений эмоций др. человека вызывает в субъекте вчувствования соответствующие переживания, ранее им испытанные, и они проецируются на другого. Эта «проективная» концепция вчувствования была отвергнута М. Шелером и др. представителями феноменологии (как описывающая скорее феномен эмоционального заражения, а не понимания другого), которые исходили из непосредственно воспринимаемой «сущностной» связи переживания и его внешнего выражения. Феноменологич. описанию Э. посвящена работа Э. Штайн «О проблеме вчувствования» («Zum Problem der Einfühlung», 1917; частичный рус. пер. 2006).
Проблематика Э. обсуждалась также в понимающей психологии (В. Дильтей). В 20 в. Э. стала важным методом в таких направлениях, как феноменологич. психиатрия (К. Ясперс), психоанализ (Ш. Ференци, Венгрия, О. Ранк, Х. Кохут, США), гуманистическая психология (К. Роджерс), и особенно в т. н. экспириентальных (от англ. experience – переживание, опыт) подходах в психотерапии, где «исцеляющим фактором» является переживание клиента/пациента (Ю. Джендлин, Р. Эллиотт – США, Л. Гринберг, Канада, Ф. Е. Василюк, Россия) и были созданы спец. методы выражения эмпатич. понимания психотерапевта.
Начиная с 1960-х гг. предметом активного изучения Э. стало её онтогенетич. развитие в процессе становления личности (Н. Айзенберг, М. Хоффман – США), роль Э. в мотивации помощи и альтруистич. поступка (Ч. Д. Батсон, США). Недостаток Э. по отношению к ребёнку рассматривался как причина его патологич. развития, деформаций Я-концепции и т. п. (К. Роджерс, Х. Кохут).
Рос. исследования Э. были начаты в 1970–80-х гг. (А. А. Бодалёв, Т. П. Гаврилова, Л. П. Стрелкова). В совр. работах выделены 3 плана анализа Э.: 1) чувственно-перцептивный – эмоциональная отзывчивость, способность к распознаванию эмоций и т. п.; 2) рефлексивный – способность к пониманию чужого состояния и собств. отклика на него; 3) экспрессивно-коммуникативный – умение выражать своё понимание и эмпатич. чувства, воплощать их в действии.
Нейрофизиологич. исследования позволяют идентифицировать функциональные механизмы Э.: при наблюдении некоторого состояния др. человека в нервной системе специфически активизируются те же самые нейронные сети, которые возбуждаются, когда сам наблюдающий испытывает такое же состояние (зеркальные нейронные сети: Дж. Риццолатти, В. Галлезе – Италия, Ж. Дести, США). К первичным феноменам, возникающим на основе этих механизмов, относят «параллельное» переживание состояний, аналогичных состоянию объекта Э., эмоциональное заражение и имитацию эмоциональной экспрессии. Различают непроизвольную и произвольную Э. В процессе дифференциации отношения Я – другой, интеллектуального и морального развития формируются зрелые формы Э., которые предполагают отграничение индивидом своего переживания от переживания другого наряду со способностью поставить себя на его место. Как специфич. форма Э. выделяется т. н. личный дистресс: негативные переживания индивида (страх, тревога, раздражение и т. п.) в связи с наблюдаемым негативным состоянием другого.
Нарушения Э. наблюдаются при аутизме, шизофрении, нарциссизме и психопатических (антисоциальных) расстройствах.
как ее развивать / Хабр
В двух предыдущих статьях я рассказала, в чём сходство целей и инструментов работы тимлида и психолога и зачем тимлиду пользоваться этими инструментами. Сегодня расскажу подробнее об эмпатии и как её можно у себя развить.
Несколько фактов об эмпатии
Эмпатия бывает эмоциональная, когда вы внутренне проживаете, чувствуете то, что чувствует другой, и когнитивная, когда вы вспоминаете себя в похожей ситуации, свои эмоции и чувства, и можете предположить, что сейчас чувствует этот человек.
Эмпатия не делает вас добрым, всё понимающим и принимающим. Скорее, она делает вас взрослым, снимает с вас розовые очки. Вы понимаете чувства других людей и то, как вам с этими чувствами, что вы сами чувствуете на эту тему.
И, наконец, эмпатия качает эмоциональный интеллект. Читать книги по эмоциональному интеллекту – это прекрасно, но ещё лучше – тренироваться.
В отношении к эмпатии есть 3 позиции.
1. «Эмпатия – это важный механизм, я им пользуюсь/пытаюсь его применять.»
Близка именно мне данная позиция.
2. «Какая эмпатия, я что им, мама? Я что, буду спрашивать, как у них дела? Я им ставлю задачу, и они должны выполнять. А что у них там происходит, меня вообще не касается».
С данной позицией нам присуще поставить задачу и уйти. Люди воспринимаются, как ресурсы. Мне более близка позиция, когда вы видите в людях людей и умеете с ними взаимодействовать и выделять, что для них важно, что их мотивирует. Где нужно чуть смягчить «пыл», а где наоборот «зажечь». Тогда работу получается построить более качественно и эффективно.
3.«Вообще-то есть люди без эмпатии. Может, я такой. Может, у меня нет эмпатии».
Безусловно, есть люди с очень низкой эмпатией. Но это люди с определённым типом расстройств, которые в обыденной жизни нечасто встречаются. Поэтому если вы придерживаетесь позиции, что у вас нет эмпатии, возможно, она у вас развита слабо, недостаточно.
Или, возможно, вы не хотите её включать, испытываете сложности. Не хотите с этим обращаться, потому что тогда вы будете чувствовать то, что чувствует другой человек, задумываться о нем. И надо будет его спрашивать о чём-то, взаимодействовать… А это так «скучно, сложно.. лучше поставить задачу и уйти».
Активное слушание как инструмент прокачки эмпатии
Активное, или эмпатическое, слушание помогает строить диалог и быть с человеком в контексте того, что с ним происходит. Для этого очень важно задавать собеседнику вопросы.
Одна из проблем обратной связи: мы часто даём обратную связь, но не даём человеку сказать нам что-то в ответ. Мы не спрашиваем, что с ним происходит, как происходит, почему эта задача была сделана так, почему были допущены такие ошибки. Ошибка обратной связи не даёт совершаться тому самому активному слушанию. При активном слушании вы задаёте вопросы, участвуете с человеком в диалоге, пытаетесь понять, чем он руководствовался в той или иной ситуации.
Очень важный элемент активного слушания – это открытое положение к человеку. Стоит убрать всё лишнее и присутствовать с человеком в диалоге, который сейчас происходит.
Обычная история – на one to one с сотрудником прийти с ноутбуком, с телефоном, с кружкой кофе или с энергетиком, всё обставить вокруг себя на столе и при этом ещё что-то печатать, не глядя на него. «Ну, что ты там накосячил? В чём была проблема-то?» И в этом, конечно, нет активного слушания, потому что мы абсолютно дистанцируемся. Мы огородились всем, чем могли, и даже не поворачиваемся к человеку, который сидит где-то там.
Когда я это говорю, постоянно слышу в ответ: «Ну и что такого? Ну, я отвлёкся, но мне же написали! Я ж тимлид, мне нужно быть в процессе». Да нет, ребята. На one to one, когда вы берёте обратную связь у сотрудника, что и как идёт по проекту, и при этом вы отсутствуете, потому что отвечаете на почту техдиру, вы выпадаете из этих отношений и действительно можете упускать что-то важное.
Следующий момент – это слушать, чтобы слышать то, что говорит человек, не искажать своими домыслами и своим предыдущим опытом взаимодействия с ним. Не вспоминать ему всё от Рождества Христова. Вот он сегодня ошибся, а ещё когда он только пришёл, ошибся, а ещё вот на прошлой работе, я знаю, он допускал такую же ошибку. И сейчас я с ним взаимодействую и знаю, что он опять допустит эту ошибку, потому что он ленивый, тунеядец, и т.д.
Нет! Когда мы находимся в активном слушании, мы присутствуем, как говорят психологи, здесь и сейчас. Мы воспринимаем, что говорит нам человек, пытаемся услышать его нынешнюю мотивацию, нынешнюю историю.
Тут мне могут возразить, сказать: «Ну а если он правда ленивый? Я знаю, что он ленивый, он в прошлый раз совершил такую же ошибку, и это связано с тем, что он вот такой». Ок! Он может быть ленивым. А вы можете посмотреть на это глубже и задать ему вопросы: а почему он ленится делать эту задачу? Что с ним здесь происходит? Возможно, задача ему неинтересна. Или он не знает, как её решать. Возможно, для решения ему нужно взаимодействие с сотрудником команды, с которым у него скрытый или открытый конфликт. Возможно, у него выгорание, которое вы не усмотрели; когда человек находится на стадии выгорания, он действительно может откладывать задачи, самоустраняться от них, потому что он устал и больше не может. Чтобы это выяснить, ему нужно задать вопросы, отбросив ваш прошлый негативный опыт, и побыть с ним здесь и сейчас. Одним словом, нужно учиться слушать и воспринимать, что говорит человек.
Как еще развивать эмпатию
Вот несколько упражнений, который помогут.
1. В некоторых компаниях практикуют такое: вы идёте в отдел, в котором, как вам кажется, ничего не делают. Их работа банальная, распечатал бумажечку, положил, и всё. Приглашаете коллегу из этого отдела рассказать, чем он занимается, и слушаете – с тем, чтобы разобраться в его работе, наладить, возможно, отношения, выстроить некий мостик. Это и про корпоративную культуру, а вам как руководителю это очень важно. Ещё один хороший способ – внимательно послушать людей, которые вам совсем не интересны. Можно доклад какой-то послушать и подумать, что спикер имел в виду.
2.Больше общаться с людьми, которые не входят в ваш первый круг знакомств. Если вы будете просто слушать и ничего не отвечать, что-то пойдёт не так. Задать вопросы, уточнить у человека, что он имел в виду, для чего он это сказал. Больше пытаться общаться.
У меня на консультации был клиент, который решил менять работу и столкнулся с тем, что на собеседовании не знал, как отвечать на вопросы и как себя позиционировать. Оказалось, что он много лет проработал в команде с одними и теми же людьми, и с ними он научился общаться. А как с другими людьми, которые взаимодействуют другим языком, он не представлял и выпадал из коммуникации.
3.Наблюдать за людьми. Как они выглядят, как смотрят, как выглядит их лицо в момент разговора. Когда вы едете в метро или идёте по улице, смотрите на людей, что с ним сейчас происходит. Неважно, истинно они чувствуют то, что вы о них подумали, или нет; важно начать нарабатывать навык оценки: я смотрю на другого человека и пытаюсь понять, что он чувствует, что с ним сейчас происходит. Оценка невербалики помогает развивать когнитивную эмпатию.
А ещё можно смотреть фильм без звука и разбираться, о чём диалог героев в контексте чувств. Так мы наш мозг приучаем считывать информацию с человека и понимать её.
4.Научиться распознавать собственные чувства. Задавать себе вопрос: что я сейчас чувствую?
Мои клиенты ненавидят это задание, но оно очень эффективно: когда есть проблема с чувствами, поставить себе напоминалку 3-4 раза в день с вопросом, который будет выпрыгивать к вам на экран: «Что ты сейчас чувствуешь?» И 3-4 раза в день отвечать себе на этот вопрос. Отвечать не «психолог меня бесит с этим заданием», а действительно подумать, побыть в этом: почему меня психолог бесит, почему именно это задание вызывает у меня такие негативные эмоции?
В вопросе «как я себя чувствую» можно прибегать к метафорам: как герой фильма или мультика, как ветер, дождь и т.д. И задать вопрос себе: как ветер – это как?
5.Конечно, один из способов развить эмпатию – это пройти обучение основам психологии или что-то почитать по теме.
На этом всё. Буду рада вашей обратной связи. Поделитесь, что ещё вам интересно в контексте эмпатии, её развития и применения
Берегите себя!
Нейробиология сочувствия — Ассоциация психологических наук — APS
Наблюдая за тем, как друг режет бумагу или смотрит на фотографию ребенка-беженца, наблюдение за чужими страданиями может вызвать глубокое чувство горя и печали — почти как если бы это происходит с нами. В прошлом это можно было объяснить просто эмпатией, способностью испытывать чувства других, но за последние 20 лет нейробиологи смогли точно определить некоторые из конкретных областей мозга, ответственных за это чувство взаимосвязанности.Пять ученых обсудили нейробиологию, лежащую в основе того, как мы обрабатываем чувства других, во время симпозиума по интегративной науке под председательством сотрудника APS Петра Винкельмана (Калифорнийский университет, Сан-Диего) на Международной конвенции психологических наук 2017 года в Вене.
Отражение разума
Культурный акцент на внутренние и чужие группы может создать «разрыв в эмпатии» между людьми разных рас и национальностей, говорит Инь-и Хун .
«Когда мы становимся свидетелями того, что происходит с другими, мы не просто активируем зрительную кору, как мы думали несколько десятилетий назад», — сказал Кристиан Кейзерс из Нидерландского института нейробиологии в Амстердаме.«Мы также активируем наши собственные действия, как если бы действовали аналогичным образом. Мы активируем наши собственные эмоции и ощущения, как если бы чувствовали то же самое ».
Работая в Social Brain Lab, Кейзерс вместе с Валерией Газзола обнаружили, что наблюдение за действиями, болью или аффектами другого человека может запускать части тех же нейронных сетей, ответственные за выполнение этих действий и переживание этих чувств на собственном опыте. Однако презентация Кейзера была сосредоточена на изучении того, как эта система влияет на нашу психологию.Помогает ли эта зеркальная система понять, что происходит в других? Помогает ли это нам читать их мысли? Можем ли мы «поймать» эмоции других?
Чтобы выяснить, помогает ли система моторных зеркал нам понять внутренние состояния, стоящие за действиями других, Кейзерс в одном исследовании попросил участников посмотреть видео, на котором человек хватается за игрушечные шары, спрятанные в большом мусорном ведре. В одном из условий участники определяли, колебался ли человек на видео перед выбором мяча (задача теории разума).Используя транскраниальную магнитную стимуляцию (ТМС) в сочетании с фМРТ, Кейзерс показал, что вмешательство в зеркальную систему ухудшает способность людей определять уровень уверенности других, что свидетельствует о том, что эта система действительно способствует восприятию внутреннего состояния других. Выполнение фМРТ и ТМС на других областях мозга, таких как височно-теменное соединение (ВПС), также предполагает, что эта двигательная симуляция в зеркальной системе затем отправляется дальше в другие когнитивные области в ВПС.
«Очень быстро мы получили объединяющее представление о том, что, когда вы наблюдаете состояния других, вы копируете эти состояния в себе, как если бы вы были на их месте, поэтому мы называем эти действия« заместительными состояниями », — сказал Кейзерс.
Исследования показали, что эта способность так ярко мыслить переживания других может привести нас к просоциальным шагам, чтобы уменьшить их боль, но Кейзерс также хотел исследовать глубину этого эмоционального заражения — как и в какой степени мы переживаем страдания других людей. .Для этого в лаборатории Кейзера были изучены две очень разные группы населения: человеческие психопаты и крысы.
В то время как наблюдение за болью других коррелирует с активностью островка, который, как считается, способствует самосознанию, интегрируя сенсорную информацию, и передней поясной коры головного мозга (АКК), которая связана с принятием решений и контролем импульсов, исследователи обнаружили, что психопаты, которые пассивно наблюдали, как агрессор выкручивает кому-то руку, демонстрируют значительно меньшую мозговую активность, чем их нейротипичные сверстники.Однако, когда психопатов попросили попытаться посочувствовать человеку на видео, их мозговая активность повысилась до исходного уровня.
Это говорит о том, что нынешняя модель эмпатии как одномерной шкалы с эмпатическими людьми на одном конце и психопатами на другом, может быть чрезмерно упрощенной, сказал Кейзерс.
«Психопаты, вероятно, одинаково высоки в способности , просто они не вербуют ее спонтанно, поэтому их склонность видоизменяется», — пояснил он.
Эти результаты могут привести к более эффективным вмешательствам для психопатических людей, а также к будущим исследованиям того, где люди с расстройствами аутистического спектра могут попасть на эти оси.
Общая боль
Исследования эмоционального заражения на животных моделях позволили исследователям дополнительно изучить роль глубинной мозговой активности, которую у людей может быть трудно нейростимулировать. Работа Кейзера с крысами показала, что эти животные с большей вероятностью замерзнут после того, как увидят, как другую крысу ударили током, если они сами подвергались электрошоку в прошлом.
Подавление области, аналогичной ACC, в мозгу крыс уменьшило их реакцию на дистресс другой крысы, но не их страх подвергнуться шоку самих себя, предполагая, что эта область имеет дело именно с социально вызванным страхом, сказал Кейзерс.
Клаус Ламм, Венский университет, исследует процессы, которые непосредственно регулируют боль, и те, которые вызывают сочувствие к боли, посредством многочисленных исследований влияния обезболивающих.
В этих экспериментах участники, принимавшие «болеутоляющее» плацебо, сообщили о более низких оценках боли после электрошока, чем участники контрольной группы.Когда те же участники наблюдали, как конфедерат был шокирован, они сообщили о таком же падении своего восприятия боли актера.
«Если вы уменьшите боль, испытываемую людьми на себе, если вы вызовете обезболивание, это не только поможет людям справиться с их собственной болью, но также уменьшит сочувствие к боли другого человека», — сказал Ламм.
На нервном уровне, сказал Ламм, сканирование с помощью фМРТ показало, что люди в группе плацебо в обоих случаях демонстрировали более низкие уровни мозговой активности в передней островке и средней поясной извилине.Эти результаты были дополнительно подтверждены в другом исследовании, в котором сравнивали участников, которые получали только плацебо обезболивающего, с теми, кто получал и плацебо, и налтрексон, антагонист опиоидов, который не позволяет мозгу регулировать боль.
Это привело к «полной отмене» эффекта плацебо, в результате чего участники сообщали как о своей собственной боли, так и о боли других почти с исходными показателями, что подтверждает предыдущие утверждения Ламма о роли системы боли в эмпатии.
«Это говорит о том, что сочувствие к боли основано на представлении боли других в рамках собственной системы боли», — сказал Ламм.
Разделение на себя и на другое
Однако сочувствие может не дать нам полного представления о чужом опыте. Когда наблюдателям в одном из исследований Кейзера была предоставлена возможность заплатить, чтобы уменьшить силу поражения электрическим током, которое собиралась получить сообщница, в среднем участники платили ровно столько, чтобы уменьшить ее боль на 50%.
Ламм изучил это различие между собой и другим с помощью серии экспериментов, в которых измерялась предвзятость эмоционального эгоцентризма людей.Для этого участникам была представлена зрительно-тактильная стимуляция, которая была либо конгруэнтна, либо несовместима с таковой у партнера при фМРТ. В неконгруэнтной паре, например, одному участнику можно представить изображение розы и прикоснуться к нему чем-то похожим на розу, а другому показать слизняк и прикоснуться к нему слизистой субстанцией.
Было обнаружено, что собственные эмоции участников окрашивают их восприятие аффектов других людей с относительно низкой скоростью — однако, когда исследователи заблокировали правую надмаргинальную извилину (rSMG), область мозга, ранее связанную в основном с обработкой речи, это смещение эгоцентризма усилилось. , предполагая, что rSMG может нести ответственность за поддержание разрыва между собой и другими, сказал Ламм.
«Сочувствие требует механизма не только для разделения эмоций, но и для их разделения. В противном случае мы будем «заражены», эмоционально расстроены и так далее », — сказал он.
Скорость активации rSMG также значительно меняется в течение жизни, добавил Ламм, при этом траектория развития области, вызывающая эмоциональный эгоцентризм, чаще встречается у подростков и пожилых людей.
Отдел развития
Исследователи работают над объединением нейробиологических и психологических взглядов на чувства, сочувствие и идентичность, говорит Петр Винкельман .
Ребекка Сакс (Массачусетский технологический институт) сказала, что ее работа с психологией развития подтверждает эту тенденцию. В одной серии экспериментов Сакс наблюдал за сетями мозга, которые дети 3-5 лет использовали для рассмотрения разума персонажа (височно-теменное соединение, задняя поясная извилина и префронтальная кора) и тела (вторичная соматосенсорная кора, островок, средний слой). лобная извилина и ACC) на протяжении всего короткометражного фильма.
Сакс обнаружил, что, хотя эти области мозга могут взаимодействовать друг с другом, не было точек пересечения между действиями сетей разума и тела.
«Когда мы получаем информацию из одного и того же источника и об одних и тех же людях, мы, тем не менее, навязываем своего рода дуализм, когда чередуем рассмотрение того, что чувствуют их тела, и причин их разума», — сказал Сакс.
Кроме того, Сакси и ее коллеги обнаружили, что, хотя эти сети были более отчетливыми у детей, которые смогли пройти задание с явным ложным убеждением (например, если Салли кладет свой бутерброд на полку, а ее друг перемещает его на стол, где будет ли она его искать?), разделение присутствовало у участников всех возрастов.
«Большинство людей рассматривают явное ложное убеждение, как будто это — это рубеж », — сказал Сакс. «На самом деле, задача на основе ложных убеждений — это всего лишь один из показателей гораздо более непрерывных изменений в развитии, поскольку дети становятся все более изощренными в своем мышлении о сознании других людей».
Затем Сакс уменьшил масштаб этого эксперимента, чтобы проверить теорию психики младенцев в возрасте 6 месяцев, на этот раз измерив их реакцию на выражение лица детей, сцены на открытом воздухе и визуальную статику.По ее словам, этот период времени может быть ключом к пониманию нейропсихологии эмпатии, поскольку большая часть когнитивного развития мозга происходит в течение первого года жизни.
«Мозг ребенка больше отличается от мозга 3-летнего ребенка, чем мозг 3-летнего ребенка от мозга 33-летнего», — сказал Сакс.
С помощью фМРТ было обнаружено, что мозг младенцев имеет многие из тех же региональных ответов, которые позволяют взрослым различать лица и сцены. Однако их мозг не проявлял никаких региональных предпочтений в отношении предметов и тел.
Этот уровень региональной специфичности предполагает, что принцип Кеннарда, теория о том, что мозг младенцев обладает такой упругостью и пластичностью, потому что кора еще не специализировалась, может быть только частично верной. По словам Сакс, действительно существует некоторая функциональная организация социального процесса, специализация которой постепенно увеличивается по мере взросления ребенка.
Сочувствие в действии
Брайан Д. Кнутсон говорит, что анализ мозговой активности людей при рассмотрении покупки может помочь в прогнозировании совокупных рыночных выборов.
На первый взгляд, нейропрогнозирование звучит как концепция, которая могла бы быть уместна в мире Minority Report Филипа К. Дика — научно-фантастического триллера об обществе, которое останавливает преступность до того, как она произойдет, на основе мозговых волн трех мутантов « предсказания », — сказал сотрудник APS Брайан Д. Кнутсон (Стэнфордский университет), но когда-нибудь это может сыграть очень реальную роль в будущем экономики.
Исследование Кнутсона механизмов мозга, которые влияют на выбор дома в трех функциональных целях: прилежащее ядро (NAcc) для ожидания усиления, передняя островковая часть для ожидания потери и медиальная префронтальная кора (mPFC) для интеграции ценностей.
Используя фМРТ, Кнутсон смог спрогнозировать покупки участников в смоделированной среде онлайн-покупок на основе активации мозга в этих областях. Перед тем, как участники решили купить продукт, повышенная активность NAcc и mPFC сопровождалась уменьшением островковой доли, в то время как обратное наблюдалось в испытаниях, в которых участники предпочли не совершать покупку.
«Мне как психологу было очень интересно сказать:« Ого, мы можем исключить активность из мозга и, не зная больше ничего о том, кто это и какой продукт они видят, мы можем предсказать выбор. , — сказал Кнутсон.
На его коллег-экономистов это не произвело большого впечатления: их интересовала рыночная деятельность, а не индивидуальный выбор. Кнутсон сказал, что принял этот вызов, применив свой нейроанализ на крупных онлайн-рынках, таких как Kiva и Kickstarter.
Knutson попросил 30 участников оценить привлекательность и необходимость запросов на кредит в Kiva и обнаружил, что сообщения с фотографиями людей, демонстрирующих положительный настрой, с наибольшей вероятностью спровоцировали повышение активности NAcc, которое заставило их совершить покупку — или в данном случае заем.Что еще более важно, усредненный выбор этих участников предсказал успех обращения за ссудой в Интернете. Два аналогичных исследования с участием кампаний Kickstarter также показали связь между активностью NAcc и совокупной рыночной активностью.
По словам Кнутсона, хотя активность мозга не идеально подходит для совокупного выбора, некоторые компоненты принятия решений, такие как аффективные реакции, могут быть более обобщенными, чем другие.
«Парадокс может заключаться в том, что вещи, которые делают вас наиболее последовательными как личность, которые лучше всего предсказывают ваш выбор , могут не быть вещами, которые заставляют ваш выбор соответствовать решениям других.Возможно, мы сможем деконструировать и отделить эти компоненты мозга », — сказал Кнутсон.
Глобальная эмпатия
Нейроанатомия нашего мозга может позволить нам сочувствовать чужому опыту, но также может мешать нам устанавливать межкультурные связи, — сказал научный сотрудник APS Инь-и Хун (Китайский университет Гонконга).
«Несмотря на все эти нейробиологические способности, позволяющие нам сопереживать другим, мы все еще видим случаи, когда люди предпочитали причинять другим вред, например, во время межгрупповых конфликтов или войн», — сказал Хонг.
Это может быть частично связано с различием мозга между членами группы и вне группы, объяснила она. Было обнаружено, что люди демонстрируют большую активацию миндалевидного тела при просмотре испуганных лиц своей расы, например, и меньшую активацию в ACC, когда наблюдают, как игла уколола лицо человека другой расы.
Культурное смешение, сопровождающее глобализацию, может усилить эту реакцию, добавил Хонг. В одном исследовании она и ее коллеги обнаружили, что слияние культурных символов (например,g., комбинируя американский и китайский флаги, помещая голову председателя Мао на Мемориал Линкольна или даже представляя изображения «слитных» продуктов) может вызвать образец отвращения в передней части островка белых американцев, подобный тому, который вызывается физическими загрязненными объектами. например, насекомые.
Эти реакции также могут быть изменены культурными традициями, сказал Хонг. Одно исследование, сравнивающее предвзятость внутри группы / вне группы в Корее, более коллективистском обществе, и Соединенных Штатах, более индивидуалистическом обществе, показало, что большее количество взаимозависимых обществ может способствовать усилению чувства группового фаворитизма в мозгу.
По ее словам, дальнейшие исследования этого пробела в эмпатии должны учитывать не только причинную связь между нейронной активацией и поведением, но и социальный контекст, в котором они происходят.
«Я хочу предложить, — сказал Хонг, — что, возможно, есть еще одна область, о которой мы также можем подумать, а именно культура, общие непрофессиональные теории, ценности и нормы».
Три вида сочувствия: эмоциональное, когнитивное, сострадание
Знаете ли вы, что такое три вида эмпатии и как их выразить? Сочувствие — это навык, который необходимо изучить, он сделает вашу жизнь и отношения более легкими и понятными!
Когда ученик говорит вам, что он подавлен или ваш партнер работает из дома и испытывает стресс, вы реагируете сочувствием? Или вы отреагируете? Или как бы вы отреагировали, если бы ваш партнер выразил страх, грусть и гнев, говоря вам, что ее отправили в отпуск или потеряли работу? И сразу после того, как вы окунетесь в сбережения, чтобы построить пристройку к своему дому! Идеально было бы ответить вдумчиво и сочувственно, но многие из нас реагируют.
Дело в том, что не всякая эмпатия выглядит и ощущается одинаково; точно так же, как не вся печаль одинакова; или счастье; или страх.
У вас могут возникнуть вопросы типа: «Может ли человек слишком сочувствовать?» Или «Если я проявлю сочувствие, возьму на себя эмоции другого человека?» Или «Как я могу выразить сочувствие, чтобы человек не стал еще более эмоциональным? В этом блоге мы рассмотрим различные виды эмпатии, чтобы вы могли выбрать то, что подходит для разных отношений и ситуаций.
Не стесняйтесь переходить к тому, что вам больше всего нравится.
Что такое сочувствие?
Виды сочувствия
Когнитивное сочувствие
Эмоциональное сочувствие
Сострадательное сочувствие
Сохранение подлинности при проявлении сочувствия
Научитесь сочувствованию через практическое применение
Сочувствие означает опираться на сострадание
Это тема, которой мы страстно увлечены в Heartmanity, особенно потому, что сочувствие является неотъемлемой частью эмоционального интеллекта (EQ), сострадания и общения с людьми, которых вы любите и с которыми работаете.
Подумайте о счастье выходных на работе в сравнении с радостью свадьбы или извращенным удовольствием Schadenfreude , немецкий язык для наслаждения чужим несчастьем.
У сочувствия тоже есть разные грани. Фактически, сочувствие также происходит от немецкого слова Einfühlung , что означает «чувство внутри». И так же, как есть много способов почувствовать; есть несколько способов испытать сочувствие.
Итак, давайте начнем с основ: «Что такое эмпатия?»
С точки зрения эмоциональных исследователей, это «способность ощущать эмоции других людей в сочетании со способностью представлять, что кто-то может думать или чувствовать.«
С точки зрения человека и уязвимости и, по словам Брене Браун, «Сочувствие передает невероятное исцеляющее послание:« Ты не одинок »».
Психологи определили три типа эмпатии: когнитивную, эмоциональную и сострадательную.
В стороне стоит отметить, что эмпатия — относительно новая идея, которая все еще определяется социальными и когнитивными психологами. Как отмечается в статье The Atlantic «Краткая история эмпатии»: «Этот термин существует всего около столетия, но за время его существования его значение постоянно менялось.«Если сочувствие для вас непонятное понятие, прочтите нашу статью« Что такое сочувствие и почему оно важно? »
Сочувствие — это важно. И тип сочувствия, которое вы выражаете или испытываете, тоже имеет значение.
Когнитивная, эмоциональная и сострадательная эмпатия проявляются по-разному. Размышляя о собственном опыте дома, в офисе, с друзьями и семьей, вы, вероятно, не займет много времени, чтобы заметить различные типы в своей собственной жизни. На телевидении, в политике и в поп-культуре есть множество примеров, из которых можно почерпнуть; однако многие из них также демонстрируют недостаток эмоционального интеллекта.Посмотрите, можете ли вы различить, реагирует человек сочувствием или нет.
Сможете ли вы научиться сочувствию, став взрослым? Да! Недавнее исследование, опубликованное в журнале Journal of Counseling Psychology , показывает, что тренинг эмпатии эффективен. Закапывайтесь прямо сейчас, чтобы повысить свои навыки.
ВИДОВ СОТРУДНИЧЕСТВА
Когнитивная эмпатия
Определение когнитивной эмпатии: «Просто знать, что чувствует другой человек и о чем он может думать.Иногда это называют взглядом на перспективу »~ Дэниел Гоулман, известный психолог и автор книги« «Эмоциональный интеллект» 1995 года.
Чем занимается: Мысль, понимание, интеллект.
Преимущества: Помогает в переговорах, мотивирует других людей, понимает различные точки зрения и идеально подходит для виртуальных встреч.
Подводные камни: Можно отключиться от глубоких эмоций или игнорировать их; не ставит вас на место другого в чувственном смысле.
Когнитивная эмпатия — это не только эмоции, но и мысли. Он определяется знанием, пониманием или пониманием на интеллектуальном уровне. Как известно большинству из нас, понять печаль — это не то же самое, что грустить.
Я подозреваю, что если бы я пришел домой расстроенный потерей работы, мой партнер отреагировал бы таким образом. Точно так же, как врач может смотреть на больного пациента и пытаться понять его части, а не погружаться в эмоции пациента, когнитивная эмпатия реагирует на проблему с помощью умственных способностей.Мой жених, инженер и пилот, в стрессовых ситуациях задействует свой мозг. Можно сказать, что некоторые люди так запрограммированы, чтобы понимать эмоции с точки зрения того, почему они имеют смысл для людей в определенных ситуациях.
Этот тип сочувствия может оказаться огромным преимуществом в обстоятельствах, когда вам нужно «проникнуть в голову другого человека» или взаимодействовать с тактиком и пониманием. Мы говорим об использовании когнитивной эмпатии в качестве лидера в нашем блоге «Эмоциональный интеллект и эмпатия в лидерстве.С другой стороны, когнитивная эмпатия в некотором роде похожа на смешивание яблок и апельсинов. Чтобы по-настоящему понять чувства другого человека, разве вы не должны в каком-то смысле уметь их чувствовать? Поэтому те, кто отвечает когнитивной эмпатией, рискуют показаться холодными или слишком отстраненными.
Связанная тема: «Что такое эмоциональный интеллект?»
Обогатите свою жизнь и отношения с помощью нашей рабочей тетради «Настоящее сочувствие, реальные решения: 4 ключа к раскрытию силы сочувствия!»
Эмоциональное сочувствие
Определение эмоциональной эмпатии: «когда вы физически чувствуете себя вместе с другим человеком, как если бы его эмоции были заразными.~ Дэниел Гоулман
О чем идет речь: чувств, физических ощущений, зеркальных нейронов в головном мозге.
Преимущества: Помогает в тесных межличностных отношениях и карьере, такой как коучинг, маркетинг, менеджмент и управление персоналом.
Подводные камни: Может быть ошеломляющим или неприемлемым при определенных обстоятельствах.
Эмоциональная эмпатия, , как и звуки, предполагает непосредственное переживание эмоций, которые испытывает другой человек.Вы, наверное, слышали термин «эмпат», означающий человека, способного полностью взять на себя эмоциональное и психическое состояние другого человека. На ум приходит цитата: «У меня много чувств».
Этот тип реакции может показаться отделенным от мозга и мышления, но, как указывает Голдман, эмоциональная эмпатия на самом деле глубоко укоренена в зеркальных нейронах человека. У всех животных есть нейроны, которые срабатывают определенным образом, когда они видят действия другого животного, заставляя их относиться к этому действию в их собственном теле и мозге.Эмоциональная эмпатия делает то же самое с чувствами, которые человек испытывает в ответ на ситуацию.
Когда ваш партнер — или кто-то, кого вы глубоко любите, — приходит к вам в слезах, это естественная реакция — почувствовать это тяготение к вашим сердечным струнам. Подобно слезам на свадьбе или съеживанию, когда кто-то укусит ногу, это глубоко укоренившаяся внутренняя реакция, которая часто ощущается как внутренняя человеческая реакция. Такое общение с другим человеком является интимным и может сформировать прочную связь.
Как и у когнитивной эмпатии, у эмоциональной эмпатии есть и обратная сторона.«Одна оборотная сторона эмоционального сочувствия возникает, когда людям не хватает способности управлять своими собственными тревожными эмоциями», — пишет Гоулман. «[Это] можно увидеть в психологическом истощении, которое приводит к выгоранию». Чувство слишком сильного может сделать даже небольшое общение ошеломляющим.
Реальные примеры каждого вида сочувствия см. В разделе «Как разговаривать с кем-то с сочувствием — и чего избегать!»
Сострадательное сочувствие
Определение сочувствия: «С таким сочувствием мы не только понимаем затруднительное положение человека и чувствуем его вместе с ним, но и спонтанно стремимся помочь, если это необходимо.~ Дэниел Гоулман
О чем идет речь: Интеллект, эмоции и действие.
Преимущества: Учитывает человека в целом.
Ловушки: Мало — это тот тип сочувствия, к которому мы обычно стремимся!
В большинстве случаев Сострадательное Сочувствие является идеальным. Когнитивная эмпатия может подходить для работы, денежных переговоров или кабинетов хирурга; Эмоциональное сочувствие может быть первой реакцией детей и наших близких; Сострадательная эмпатия обеспечивает мощный баланс обоих.Фактически, его можно даже использовать сегодня, когда ваш подросток часами занимается в школе и чувствует себя подавленным, застрявшим дома из-за пандемии.
Чувства сердца и мысли мозга не противоположны. На самом деле они неразрывно связаны.
Сострадательное сочувствие уважает естественную связь, учитывая как ощущаемые чувства, так и интеллектуальную ситуацию другого человека, не теряя при этом своего центра.
Когда любимый человек приходит к вам в слезах, вы хотите понять , почему она расстроена, и вы также хотите утешить ее, делясь ее эмоциональными переживаниями и надеясь помочь ей вылечиться.Сложно справиться!
Многие из нас склоняются в ту или иную сторону: больше думают или больше чувствуют; больше фиксации или больше сочувствия.
Сострадательное сочувствие — это золотая середина и использование вашего эмоционального интеллекта для эффективного реагирования на ситуацию с любовной непривязанностью. Мы не втягиваемся и не берем на себя бремя или чувства человека. Мы уравновешиваем внимательность с сострадательной заботой, и если искренне выражаемся, то сочувствие можно рассматривать как сострадание.
Ваш партнер просто должен держать на руках? Требует ли ситуация быстрых действий? Сострадание помогает осознанно справляться с трудными ситуациями, не погружаясь в печаль и не пытаясь исправить ситуацию с помощью логистики.
Три вышеуказанных типа эмпатии считаются основополагающими. Вы можете услышать другие названия, упоминания и способы использования эмпатии, такие как аффективная эмпатия (другой способ определения эмоциональной эмпатии), соматическая эмпатия (когда мы физически ощущаем в наших телах опыт других), оценочная эмпатия и перцептивная эмпатия.Как правило, это ненужные отклонения для большинства людей и повседневного использования, поэтому мы не включали их в этот блог.
Будьте искренним, проявляя сочувствие
Когда я думаю о сочувствии, я часто думаю о качке. Заходите слишком далеко в психику другого человека и рискуете ли вы потерять себя? Избегайте искреннего интереса к опыту человека, и упускаете ли вы неотъемлемую часть человеческого опыта? Чувствуете себя неуместным? Слишком мало, больно?
По правде говоря, не все ситуации одинаковы, как и не все типы сочувствия одинаковы.
Можете ли вы вспомнить по одному примеру каждого типа сочувствия в своей жизни? Наверное, больше одного. Надеюсь, в какой-то момент вы столкнулись с сочувствием!
Любой тип сочувствия требует эмоциональной подготовки и практики — как и любое действие по уравновешиванию. Когда вы находите ту золотую середину, где вы можете эффективно сопереживать, будь то преодоление препятствий на рабочем месте или утешение любимого человека, это того стоит.
Если вы хотите узнать больше об эмпатии, это одна из специализаций Heartmanity!
Попробуйте нашу популярную рабочую тетрадь Настоящее сочувствие, реальные решения: 4 ключа к раскрытию силы сочувствия.
Чтобы получить более индивидуальную поддержку или погрузиться в сочувствие, свяжитесь с нами в Heartmanity, чтобы узнать больше о наших программах коучинга. Преобразование жизни — наше дело!
Или, если вы хотите подписаться на нашу рассылку новостей, вы получите больше лайфхаков, которые сделают ваши отношения богаче, а вашу жизнь — приятнее и проще.
3+ примера и определения психологии
Вы когда-нибудь воспринимали чужие эмоции как свои собственные?Вы когда-нибудь плакали от книги, фильма или фотографии?
Или вы когда-нибудь чувствовали желание ослабить чужие эмоции?
Если вы ответили утвердительно хотя бы на один из этих вопросов, значит, вы испытали сочувствие.
Эмпатия — это сложный психологический процесс, который позволяет нам формировать связи с другими людьми. Из-за сочувствия мы плачем, когда наши друзья переживают трудные времена, празднуем свои успехи и злимся в трудные времена. Сочувствие также позволяет нам чувствовать вину, стыд и смущение, а также понимать шутки и сарказм.
В этой статье мы исследуем эмпатию, ее преимущества и полезные способы ее измерения. Мы также смотрим на усталость от сочувствия — обычное явление среди клиницистов и людей, занимающихся заботой, — и предоставляем полезные ресурсы.
Прежде чем продолжить, вы можете бесплатно загрузить три упражнения по позитивной психологии. Эти научно обоснованные упражнения исследуют фундаментальные аспекты позитивной психологии, включая сильные стороны, ценности и сострадание к себе, и дадут вам инструменты для улучшения благополучия ваших клиентов, студентов или сотрудников.
Что такое эмпатия в психологии?
Простое определение
В психологии эмпатия в общих чертах определяется как способность понимать и испытывать чужие чувства и принимать чужую точку зрения (Colman, 2015).Термин «эмпатия» происходит от немецкого слова Einfuhlung, , что означает «проецирование внутрь» (Ganczarek, Hünefeldt, & Belardinelli, 2018) и может объяснить, почему сочувствие считается способностью поставить себя на место другого человека.
Трудности с определением эмпатии
Трудно дать четкое и исчерпывающее определение эмпатии для изучения психологии. Например, является ли эмпатия способностью понимать, или чувствовать, или разделять или , интерпретировать чужие чувства?
Каждый из этих глаголов немного отличается, придавая разное значение эмпатии.В результате основной психологический механизм и часть мозга, отвечающая за сочувствие, также различаются.
Отчасти сложность определения эмпатии состоит в том, что она состоит из нескольких компонентов. Например, Хоффман (1987) утверждал, что эмпатия у детей развивается на четырех различных стадиях и что каждая стадия закладывает основу для следующей.
Эти четыре этапа:
- Глобальная эмпатия или «заражение эмоциями», когда эмоция одного человека вызывает такую же эмоциональную реакцию у другого человека (или наблюдателя).
- Внимание к чувствам других, когда наблюдатель осознает чувства другого человека, но не отражает их.
- Просоциальные действия, когда наблюдатель осознает чувства другого человека и ведет себя так, чтобы его утешить.
- Сочувствие к условиям жизни другого человека, когда наблюдатель испытывает сочувствие к более широкой жизненной ситуации другого человека, а не к его непосредственной ситуации прямо в этом случае.
Fletcher-Watson and Bird (2020) дают отличный обзор проблем, связанных с определением и изучением эмпатии.Они утверждают, что сочувствие является результатом четырехэтапного процесса:
- Шаг 1. Замечание / наблюдение за чьим-либо эмоциональным состоянием
- Шаг 2: Правильная интерпретация этого эмоционального состояния
- Шаг 3. «Ощущение» той же эмоции
- Шаг 4. Реагирование на эмоцию
Сочувствие не достигается, если какой-либо из этих четырех шагов терпит неудачу.
Эта многокомпонентная концепция эмпатии находит отражение в других исследованиях. Например, Decety and Cowell (2014) также утверждают, что эмпатия возникает в результате взаимодействия нескольких процессов друг с другом.
Это следующие процессы:
- Эмоциональный: способность разделять чужие чувства
- Мотивация: необходимость реагировать на чужие чувства
- Когнитивные: способность принимать чужую точку зрения
Коэффициент эмпатии
Термины «эмпатия», «коэффициент эмпатии» и «эмоциональный интеллект» часто используются как синонимы, но это не одно и то же понятие.Отчасти эта путаница проистекает из их соответствующих определений.
Эмпатия — это способность делиться чужими эмоциями и взглядами. Эмоциональный интеллект — это способность понимать, интерпретировать и управлять эмоциями других людей, а также своими собственными. Это последнее включение — ваши собственные эмоции — и есть то, что отличает эмоциональный интеллект от сочувствия.
Коэффициент эмпатии — это показатель эмпатии (Baron-Cohen & Wheelwright, 2004). Это похоже на коэффициент интеллекта (IQ), но является мерой сочувствия, а не интеллекта.Как и IQ, более высокие значения коэффициента эмпатии означают более высокие способности к эмпатии.
Важно отметить, что коэффициент эмпатии отличается от коэффициента эмоционального . Эмоциональный коэффициент измеряется с помощью BarOn Emotional Quotient-Inventory (Bar-On, 2004) и направлен на измерение эмоционального интеллекта, а не сочувствия. Их легко спутать, потому что «EQ» используется для обозначения обоих.
Чтобы определить, является ли коэффициент эмпатии подходящим тестом на эмпатию, Барон-Коэн и Уилрайт (2004) провели измерение группе нейротипичных людей и группе людей с диагнозом синдрома Аспергера и сравнили их оценки.
В среднем люди с синдромом Аспергера получили значительно более низкие баллы, чем нейротипичные люди. В этом исследовании оценка 30 была определена как критическая граница. Среди участников с синдромом Аспергера обычно набирались менее 30 баллов. Кроме того, надежность коэффициента эмпатии при повторном тестировании была высокой, что позволяет предположить, что тест надежно измеряет эмпатию.
7 примеров из жизни
Поскольку эмпатия настолько сложна и участвует во многих социальных взаимодействиях, есть много примеров эмпатии в реальном мире.
В разговоре с другом вы когда-нибудь чувствовали себя настолько тронутыми, что испытывали те же эмоции, что и они? Или, может быть, друг рассказал достойную передергивания историю о явном унижении, и это чувство отразилось в вас.
Эти ситуации, когда вы испытывали те же эмоции, что и ваши друзья, являются примерами сочувствия. Другие примеры сочувствия включают понимание чужой точки зрения во время спора, чувство вины, когда вы понимаете, почему кто-то мог неправильно понять то, что вы сказали, или осознание того, что то, что вы сказали, было ошибкой faux pas .Эти сценарии требуют, чтобы вы занимали чужую точку зрения.
Некоторые из лучших примеров сочувствия можно найти в работах Оливера Сакса и Атула Гаванде. Сакс был неврологом, который оказал огромное влияние на его вдумчивые, ориентированные на пациентов книги по психиатрии и нейропсихологии.
Атул Гаванде — хирург, который работал со Всемирной организацией здравоохранения и опубликовал несколько книг по улучшению здравоохранения и систем здравоохранения. Оба автора обращаются к своим пациентам чутко и вдумчиво, что вызывает у читателя большое сочувствие.
Настоятельно рекомендуются следующие книги:
Это важно? 3+ преимущества сочувствия
Мы не существуем в вакууме.Мы участвуем во многих сценариях, в которых мы передаем и получаем информацию с другими людьми, вербально и невербально.
Независимо от того, важны эти взаимодействия или нет, мы должны воспринимать, интерпретировать и реагировать на многочисленные сигналы.
Сочувствие — это больше, чем «просто» способность чувствовать то, что чувствует кто-то другой.Сочувствие — это важный навык, который позволяет нам эффективно взаимодействовать с другими людьми в социальном контексте (Baron-Cohen & Wheelwright, 2004).
Без сочувствия мы бы изо всех сил пытались:
- понимать чувства, мотивацию и поведение других людей;
- адекватно реагировать на чужие чувства; и
- понимает социальные взаимодействия, основанные на тонком поведении, сигналах и социальных нормах, таких как шутки, оплошности и сарказм.
Способность адекватно реагировать на чужие эмоции чрезвычайно важна для установления связей.Сочувствие подчеркивает связь между родителем и ребенком (Decety & Cowell, 2014).
Некоторые исследователи даже считают некоторые аспекты эмпатии определяющей чертой человека. Наша способность учитывать точку зрения другого человека считается исключительно человеческой (Decety & Cowell, 2014).
Жан Десети и Джейсон Коуэлл (2014) утверждают, что эмпатия — это один из процессов, который способствует пониманию и вовлечению в сложное социальное поведение, такое как просоциальное поведение, которое включает волонтерство, а также оказание помощи неизлечимо больным людям.
Ранее в этой статье мы упоминали исследования Барона-Коэна и Уилрайта (2004), в которых они сравнивали показатели эмпатии между людьми с синдромом Аспергера и нейротипическими людьми.
Считается, что люди в спектре аутизма – Аспергера обладают пониженной способностью к сочувствию и, как следствие, борются с социальным контекстом. Однако их более низкие оценки эмпатии не означают, что они лишены чувств или их следует считать психопатами (у которых также более низкие оценки эмпатии).
Люди с аутичным спектром часто сообщают, что их намерение не состоит в том, чтобы ранить чувства других людей, и они чувствуют себя виноватыми, если причинили кому-то обиду (Baron-Cohen & Wheelwright, 2004).
Более того, люди в спектре аутизма часто сообщают, что им нужны человеческие связи; однако они изо всех сил стараются создать их, потому что не осознают, как их поведение влияет на то, как их воспринимают другие люди (Baron-Cohen & Wheelwright, 2004). Это показывает, насколько важна эмпатия в развитии отношений и интерпретации тонких социальных сигналов.
Сочувствие против сочувствия и сострадания
Три термина — сочувствие, сочувствие и сострадание — часто путают друг с другом, потому что они часто используются, когда относятся к чужим чувствам. Например, чувствуете ли вы сочувствие, сочувствие или сострадание в ответ на плохие новости друга? Эти термины используются в аналогичных контекстах, но относятся к разному поведению.
- Исходя из приведенных выше определений, сочувствие включает интерпретацию, понимание, чувство и действие на чувства других людей.Сочувствие — это многомерный процесс, основанный на аффективных, когнитивных, поведенческих и моральных компонентах (Jeffrey, 2016). Помните, сочувствие — это способность принять чужую точку зрения или поставить себя на место другого.
- Сочувствие — это чувство жалости к чужому несчастью или обстоятельствам.
- Сострадание — это желание и желание облегчить чужие страдания. Сострадание включает в себя аффективные компоненты сочувствия и симпатии, но оно сопровождается действием по изменению обстоятельств страдающего человека (Sinclair et al., 2017). Акт сострадания также может привести к нашим страданиям вместе с другим человеком; это называется со-страданием. Сострадание также связано с альтруистическим поведением (Джеффри, 2016).
Примеры сочувствия против сочувствия против сострадания
Чтобы еще больше закрепить разницу между этими тремя терминами, рассмотрим следующие примеры:
Эмма рассказывает о недавнем событии, в котором она была очень смущена. Когда она пересказывает историю, ее подруга Тамика стонет и бормочет: «Честное слово, мне было бы так стыдно.Я бы хотел, чтобы мир поглотил меня целиком! »
В этом примере Тамика на самом деле не хочет исчезать в яме. Напротив, она правильно понимает и интерпретирует ситуацию, в которой оказалась Эмма. Скорее всего, она испытывает сочувствие к ситуации Эммы. Она не чувствует ни жалости, ни сострадания.
Мать Джерома недавно перенесла сердечный приступ с почти смертельным исходом. Он слушает, как его мать рассказывает сестрам о своем опыте.Рассказывая о своем опыте, она начинает плакать, потому что она так боялась и поняла, что, возможно, никогда больше не увидит своих близких. Джером начинает плакать, слушая свою мать.
В этом примере Джером испытывает сочувствие (жалость) к своей матери и тому, через что она прошла.
По дороге в университет Джамал каждый день видит одного и того же бездомного. Бездомный сидит на одном месте независимо от погоды, рядом с ним висит табличка с просьбой о помощи.Джамал решает подарить бездомному часть своей одежды.
Поведение Джамаля — проявление сострадания . Жертвуя свою одежду, он пытается облегчить страдания бездомного. Он также может испытывать симпатию к этому мужчине, но попытка изменить положение мужчины является актом сострадания.
Оценка сочувствия: 4 полезных вопросника
Коэффициент эмпатии
Коэффициент эмпатии, включая всю анкету, его психометрические свойства и оценку, описан в оригинальной статье Барона-Коэна и Уилрайта (2004).Профессор Саймон Барон-Коэн работает с Центром исследования аутизма (ARC), и коэффициент эмпатии из 60 пунктов, а также матрица оценок доступны на веб-сайте ARC.
Опросник сочувствия (EmQue)
Опросник эмпатии (EmQue), разработанный Риффом, Кетелааром и Вифферинком (2010), измеряет эмпатию у маленьких детей (средний возраст около 30 месяцев) и отражает теорию Хоффмана (1987) о том, как эмпатия развивается у детей.
Анкета состоит из трех подшкал, которые отображают первые три стадии развития эмпатии, предложенные Хоффманом (1987).Анкета хорошо коррелирует с другими показателями, направленными на выявление подобных конструкций. Вы можете получить доступ к этой анкете на веб-сайте профессора Каролин Риффе в виде бесплатно загружаемого PDF-файла.
Опросник сочувствия для детей и подростков (EmQue-CA)
Аналогичная версия EmQue существует и для детей старшего возраста. Эта версия известна как Опросник сочувствия для детей и подростков (EmQue-CA; Overgaauw, Rieffe, Broekhof, Crone, & Güroğlu, 2017).
В отличие от EmQue, EmQue-CA — это средство самоотчета. Другими словами, подростки и дети должны ответить, насколько они согласны с каждым утверждением, а не их родители, наблюдающие за их поведением.
Последняя версия EmQue-CA измеряет следующие три субшкалы: аффективная эмпатия, когнитивная эмпатия и стремление к комфорту. 14 вопросов и психометрические свойства анкеты описаны в оригинальном документе, который можно найти на веб-сайте профессора Каролин Рифф в виде бесплатно загружаемого PDF-файла.Чтобы найти EmQue-CA, перейдите к разделу «Дети и подростки».
Анкета сочувствия Торонто (TEQ)
Анкета эмпатии Торонто (TEQ) была разработана путем уточнения набора анкет, измеряющих эмпатию, в основной набор вопросов (Spreng, McKinnon, Mar, & Levine, 2009).
Исследователи собрали вопросы из нескольких анкет по эмпатии, задали эти вопросы большой выборке студентов, а затем с помощью исследовательского факторного анализа уточнили вопросы до основного набора из 16.
Анкета и правила выставления оценок описаны в приложении к исходной статье (Spreng et al., 2009), доступ к которой можно получить в базе данных измерительных инструментов для социальных наук.
Наконец, TEQ и коэффициент эмпатии имеют сильную положительную корреляцию, подтверждая, что оба вопроса измеряют одну и ту же психологическую конструкцию.
Записка об усталости от сочувствия
Чувство сочувствия — очень полезный навык, особенно для медицинских работников, таких как клиницисты, терапевты и психологи.Но способность сочувствовать другим людям приходится расплачиваться за счет усталости от сочувствия.
Усталость из-за эмпатии — это чувство истощения, которое медицинские работники испытывают в ответ на постоянное пересмотрение своих эмоциональных ран на опыте своих клиентов (Stebnicki, 2000). Например, терапевт, чей клиент переживает тяжелую утрату, может вспомнить его собственное горе и травму.
Будучи эмоционально доступным для своего клиента в эмоциональные и стрессовые периоды, терапевт испытывает усталость на психологическом, эмоциональном и физиологическом уровне (Stebnicki, 2000).
Помимо чувства усталости, мы можем рассматривать усталость эмпатии как форму повторной травмы, и в результате симптомы напоминают симптомы вторичного травматического стрессового расстройства.
Усталость эмпатии в клинической сфере также называется «нарушением работы консультанта», потому что у клинициста нарушена способность выполнять свою работу (Stebnicki, 2007). Результатом усталости от сочувствия является выгорание, особенно внезапное (Stebnicki, 2000).
Stebnicki (2007) предоставляет исчерпывающий список стратегий, которые врачи могут использовать для предотвращения утомления эмпатии:
- Самосознание симптомов усталости от сочувствия
- Стратегии самопомощи и образ жизни, которые защищают врача от усталости от сочувствия
- Использование группы поддержки и супервизора в периоды усталости от сочувствия
Наконец, PositivePsychology.Сообщение com, в котором рассказывается о самообслуживании терапевтов, может быть легко адаптировано для других отраслей. Например, эти советы можно включить в оздоровительный сеанс на рабочем месте, чтобы предотвратить утомление от сочувствия.
Ресурсы PositivePsychology.com
Ниже приводится список из четырех пунктов, каждый из которых нацелен на определенный аспект эмпатии.
Чтобы помочь детям лучше понять, что означает сочувствие, мы рекомендуем «Что такое сочувствие?». рабочий лист. В этом рабочем листе детей просят вспомнить сценарии, когда они испытывали подобные эмоции, как и кто-то другой.Детей также просят подумать о причинах, по которым сочувствие — это хорошо, и как они могут улучшить свое чувство сочувствия.
Чтобы попрактиковаться в взгляде на вещи с новой точки зрения, мы рекомендуем Рабочий лист 500 лет назад и Рабочий лист торговых мест. Оба листа можно использовать в групповых упражнениях, но только второй подходит для индивидуальных клиентов.
Рабочий лист «Точное слушание», состоящий из пяти шагов, представляет собой простое для понимания руководство по развитию сочувствия посредством активного слушания.
Этот рабочий лист особенно полезен для врачей и медицинских работников, но также очень подходит для всех, кто работает в профессии, где им необходимо постоянно общаться с другими людьми.
Сообщение о возвращении домой
Если мы проявим немного терпимости и смирения и готовы встать на место другого человека — как сказала бы моя мама — хотя бы на мгновение, встаньте на его место. Потому что в жизни есть одна особенность: не имеет значения, что судьба постигнет вас.Бывают дни, когда тебе нужна рука. Бывают дни, когда нас призывают протянуть руку помощи.
Президент США Джозеф Р. Байден-младший, инаугурационная речь
И вот что такое эмпатия: возможность поставить себя на чужое место. Люди — существа социальные, и сочувствие — важный навык. Без сочувствия мы будем бороться за установление связей и связей. Недостаточно развитая эмпатия приводит к неловким социальным взаимодействиям, которые также могут ослабить социальные связи.
Ни один человек не является островом, сам по себе; каждый человек — это частичка континента, часть главного.
Джон Донн
Соединяясь, понимая, проявляя сочувствие, мы все можем встать вместе, протянуть руку, когда это необходимо, и получить руку, когда она нам, в свою очередь, может понадобиться.
Надеемся, вам понравилась эта статья. Не забудьте скачать наши три упражнения по позитивной психологии бесплатно.
Если вы желаете большего, наш набор материалов по позитивной психологии © содержит более 350 научно обоснованных упражнений по позитивной психологии, интервенций, анкет и оценок, которые практикующие могут использовать в своей терапии, наставничестве или на рабочем месте.
- Барон-Коэн, С. и Уилрайт, С. (2004). Коэффициент эмпатии: исследование взрослых с синдромом Аспергера или высокофункциональным аутизмом и нормальными половыми различиями. Журнал аутизма и нарушений развития , 34 (2), 163–175.
- Бар-Он Р. (2004). Bar-On Emotional Quotient Inventory (EQ-i): обоснование, описание и краткое изложение психометрических свойств. В G. Geher (Ed.), Измерение эмоционального интеллекта: точки соприкосновения и противоречия (стр.115–145). Издательство Nova Science.
- Колман, А. М. (2015). Психологический словарь . Издательство Оксфордского университета.
- Десети, Дж. И Коуэлл, Дж. М. (2014). Сложная связь между моралью и сочувствием. Тенденции в когнитивных науках , 18 , 337–339.
- Флетчер-Уотсон, С., и Берд, Г. (2020). Аутизм и сочувствие: каковы настоящие связи? Аутизм , 24 (1), 3–6.
- Джеффри Д. (2016). Сочувствие, сочувствие и сострадание в сфере здравоохранения: есть ли проблема? Есть разница? Это имеет значение? Журнал Королевского медицинского общества , 109 (12), 446–452.
- Ganczarek, J., Hünefeldt, T., & Belardinelli, M.O. (2018). От «Einfühlung» к эмпатии: изучение взаимосвязи между эстетическим и межличностным опытом. Когнитивная обработка , 19 (4), 141–145.
- Gawande, A. (2017). Быть смертным: медицина и главное. Picador.
- Хоффман, М. Л. (1987). Вклад сочувствия в справедливость и моральное суждение. В N. Eisenberg & J. Strayer (Eds.), Кембриджские исследования социального и эмоционального развития. Эмпатия и ее развитие (стр. 47–80). Издательство Кембриджского университета.
- Джон Донн. (2020, 17 октября). Викицитатник . Получено 20 января 2021 г. с https://en.wikiquote.org/w/index.php?title=John_Donne&oldid=2878168 .
- Overgaauw, S., Rieffe, C., Broekhof, E., Crone, E.A., & Güroğlu, B. (2017). Оценка сочувствия в детстве и подростковом возрасте: проверка анкеты сочувствия для детей и подростков (EmQue-CA). Границы в психологии , 8 , Статья 870.
- Риффе К., Кетелаар Л. и Вифферинк К. Х. (2010). Оценка сочувствия у маленьких детей: построение и проверка анкеты сочувствия (EmQue). Личность и индивидуальные различия , 49 (5), 362–367.
- Sacks, О. (1998). Мужчина, принявший свою жену за шляпу: и другие клинические сказки. Пробный камень.
- Сакс, О. У. (2011). Пробуждение (Новое изд.). Пикадор.
- Синклер, С., Бимер, К., Хак, Т. Ф., МакКлемент, С., Раффин Бушаль, С., Чочинов, Х. М., и Хаген, Н. А. (2017). Сочувствие, сочувствие и сострадание: обоснованное теоретическое исследование понимания, опыта и предпочтений пациентов, оказывающих паллиативную помощь. Паллиативная медицина , 31 (5), 437–447.
- Спренг, Р. Н., Маккиннон, М. К., Мар, Р. А., и Левин, Б. (2009). Анкета эмпатии в Торонто: разработка шкалы и первоначальная проверка факторно-аналитического решения множественных мер эмпатии. Журнал оценки личности , 91 (1), 62–71.
- Стебницки М.А. (2000). Реакции на стресс и горе среди специалистов по реабилитации: эффективное решение проблемы усталости от сочувствия. Журнал реабилитации , 66 (1).
- Стебницки М.А. (2007). Усталость от сочувствия: исцеление разума, тела и духа профессиональных консультантов. Американский журнал психиатрической реабилитации , 10 (4), 317–338.
Пределы сочувствия | Психолог
Снимки ужасающих последствий террористических атак, беженцев, покидающих свои разрушенные войной дома, и семей, оплакивающих жертву жестокости полиции, могут быть мучительными.Многие люди считают эту способность понимать и чувствовать то, что чувствуют другие, или сочувствие, как первоисточник морали и клей, скрепляющий общества. Президент Барак Обама назвал сочувствие «сердцем моего морального кодекса» и предположил, что дефицит сочувствия лежит в основе многих проблем нашего общества.
Сочувствие — ключевой компонент наших отношений, и во многих ситуациях оно действительно мотивирует людей помогать другим нуждающимся. Тем не менее, это не всегда так.Недавние психологические исследования показывают, что сочувствие — не совсем лекарство от общества — все, как мы часто думаем. Хотя это может способствовать сотрудничеству и мотивировать просоциальное поведение, в некоторых случаях сочувствие может на самом деле углубить разногласия в группах и вдохновить на агрессию против других.
Сила добра?
Для большинства людей сочувствие — это хорошо. Думая об отсутствии сочувствия, возникает образ хладнокровного убийцы или безжалостного афериста, не заботящегося о чужих эмоциях или благополучии.И действительно, длинный ряд исследований показал, что сочувствие может вызывать просоциальное поведение. Некоторые из самых ранних экспериментов были проведены в 90-х годах социальным психологом Дэниелом Бэтсоном, одним из лидеров исследований эмпатии, и его коллегами. В одном исследовании они попросили участников представить, что чувствует человек из стигматизированной группы — например, человек со СПИДом, бездомный и даже осужденный убийца, и обнаружили, что эта экспериментальная манипуляция может улучшить отношение к таким людям.Другие группы также показали, что чувство сочувствия может помочь уменьшить волю к причинению вреда другим и улучшить межгрупповые отношения.
«Значительные доказательства подтверждают идею о том, что эмпатическое беспокойство мотивирует помощь, направленную на снижение вызывающей сочувствие потребности», — говорит Бэтсон. На самом деле, отмечает он, многие романы были написаны с целью вызвать беспокойство у членов чужой группы, поставив читателя на их место. «Часто то, что [писатели] пытаются сделать, — это создать такую заботу, эту оценку благополучия другого, чтобы вызвать беспокойство», — говорит Бэтсон.«Читатель знает, что это вымышленный персонаж, но эти чувства могут быть обобщены [на других].»
Одним из ярких примеров, на который он указывает, является хижина дяди Тома, широко читаемый аболиционистский роман Гарриет Бичер-Стоу, опубликованный в 1852 году ». «[Эта книга], вероятно, считается произведением художественной литературы, написанной на английском языке, которая оказала большее влияние на изменение государственной политики, чем любая другая», — сказал мне Бэтсон. Очень влиятельная книга Стоу помогла повысить осведомленность о вреде рабства, и некоторые историки даже утверждали, что оно послужило катализатором гражданской войны, разразившейся менее десяти лет спустя.
Точно так же современные художники используют различные формы СМИ, чтобы культивировать осведомленность и заботу о группах людей, с которыми плохо обращаются. Например, популярное телешоу «Оранжевый — это новый черный» позволяет зрителям глубоко погрузиться в жизнь трансгендеров, гомосексуалистов и заключенных из числа меньшинств, проливая свет на реальные проблемы, с которыми сталкиваются эти группы в американской системе уголовного правосудия.
Хотя сочувствие может быть сильным мотиватором морально хорошего или альтруистического поведения, его влияние также может иметь противоположный характер.Представление о том, что сочувствие не всегда является силой добра, было недавно популяризировано психологом Полом Блумом из Йельского университета с широко обсуждаемыми статьями в популярных СМИ, таких как New Yorker и Boston Review, а также недавней книгой «Против сочувствия». Центральный аргумент Блума состоит в том, что сочувствие, которое он определяет как «чувство того, что чувствуют другие люди», не является лучшим руководством для принятия моральных решений.
Блум не первый, кто занял такую позицию в отношении сочувствия. Философ Джесси Принц привел аналогичный аргумент в эссе 2011 года, где он утверждает, что сочувствие не является необходимым для моральных суждений.Еще до них известные мыслители, такие как Иммануил Кант, в более общем плане утверждали, что когда дело доходит до принятия моральных решений, рациональные соображения преобладают над эмоциональными реакциями.
Последние данные подтверждают это мнение. В определенных условиях, вместо того, чтобы мотивировать просоциальное поведение, сочувствие порождает враждебность и агрессию. В одном исследовании 2014 года психологи из Университета Буффало под руководством Аннеке Буффоне обнаружили, что, когда участники чувствовали, что причиняют боль своему конкуренту в математическом тесте (относительно безопасная среда), даже если конкурент не представлял прямой угрозы.«Люди наказывают эмоционально, а не восстанавливают жертву», — сказала мне Мина Сикара, психолог, изучающая межгрупповую нейробиологию из Гарвардского университета.
Итак, эмпатия заставляет нас делать хорошие или плохие поступки? Некоторые исследования не предполагают ни того, ни другого. Один метаанализ исследований эмпатии и агрессии, проведенный психологом Дэвидом Вашоном из Университета Миннесоты, показал, что практически нет связи между низким уровнем эмпатии и злобой при различных типах агрессии, включая словесные, физические и сексуальные нападения.«Оказывается, если я хочу знать, насколько вероятно, что вы будете помогать людям, жертвовать на благотворительность или быть хорошим человеком, знание того, насколько вы сочувствуете, мало что скажет мне», — говорит Блум.
Даже истории, которые являются мощным способом вызвать сочувствие к угнетенным или подвергшимся жестокому обращению группам, не всегда используются во благо. Это очевидно в политической риторике, где такие политики, как Дональд Трамп, используют сочувствие для манипулирования. Трамп использует сильные эмоциональные реакции, вызванные привлечением внимания к жертвам террористических атак в западных странах, чтобы побудить людей поддержать антииммиграционную политику и отвергнуть беженцев.«Дональд Трамп много говорит о людях, на которых нападают, изнасилованы или убиты нелегальные иммигранты», — говорит Блум. «Я хочу в некоторой степени, чтобы население могло стать более иммунизированным против такого рода эмоционального обращения».
Друзья и враги
Ограничения эмпатии становятся наиболее очевидными в контексте конфликта и конкуренции. Сочувствие предвзято — мы с большей вероятностью сочувствуем тем, кто принадлежит к аналогичным социальным, расовым и политическим кругам. Вызов сильной эмпатической реакции на зверства по отношению к членам группы является мощным инструментом мобилизации людей на общее дело.«Исторически сочувствие использовалось как главный инструмент, побуждающий людей к войне», — говорит Блум.
В конкурентных ситуациях, вместо того, чтобы чувствовать грусть или горе при виде страдающего члена чужой группы, люди склонны испытывать удовольствие от чужой боли или злорадства и не будут чувствовать мотивацию помогать им. Есть даже отдельные нейронные цепи, которые определяют, как мы реагируем на страдания другой группы. Одно исследование 2010 года, проведенное психологом Гритом Хайном, который тогда работал в Цюрихском университете, показало, что различные нейронные реакции в областях мозга, связанных с эмпатией, предсказывают, готовы ли футбольные фанаты терпеть боль, чтобы помочь сторонникам той же команды или фанатам соперника. команда.
Согласно Cikara, это не просто опасность низкого сочувствия к чужим группам, но риск чрезмерного сочувствия к группам, которые могут побудить людей принять крайние меры, такие как принесение в жертву себя и причинение вреда другим в процессе. «Это интересно, потому что предполагает нечто противоречащее интуиции, а именно то, что […] возможно, один из способов ослабить предвзятость между группами — это на самом деле заставить людей немного меньше реагировать на групповые страдания», — сказал мне Чикара.
Недавние исследования Цикары и ее коллег подтверждают идею о том, что межгрупповые конфликты можно смягчить, сократив разрыв между сочувствием к своей группе и тем, с кем они находятся в конфликте.Например, они обнаружили, что смещение внимания людей с членства в группах с использованием кратких описаний лиц в обеих группах успешно уменьшило эту предвзятость.
Регулирование сочувствия, воспитание сострадания
Сочувствие — мощный инструмент, так как мы можем использовать его силу во благо? Большинство из нас думает о сочувствии как о автоматической, неконтролируемой реакции на боль и страдания окружающих. Экспериментальные данные исследований младенцев и животных предполагают, что сочувствие является врожденным: младенцы будут плакать, когда услышат плач другого ребенка, а крысы помогут освободить крысу, запертую в клетке, без обучения или обещания вознаграждения.
Однако недавние данные свидетельствуют о том, что мы можем регулировать степень сочувствия, которую мы испытываем. Джамиль Заки, социальный психолог из Стэнфордского университета, и его коллеги обнаружили, что, когда люди считают, что эмпатия находится под их контролем, они с большей вероятностью будут сочувствовать даже в сложных ситуациях, например, отвечая кому-то с противоположными социологическими взглядами или слушая эмоциональные истории. кем-то из чужой расовой группы. «Оказывается, простая вера в то, что сочувствие — это то, что вы можете изменить, кажется, заставляет людей прилагать больше усилий к сочувствию, особенно в случаях […], когда сочувствие не может естественным образом помочь людям поступать правильно», — сказал мне Заки.
По словам Заки, люди уже постоянно регулируют эмпатию. По его словам, врачи могут ослабить свое сочувствие, чтобы не сгореть из-за слишком сильной боли своих пациентов. Как и другие эмоции, способность настраивать наши эмпатические реакции в определенных ситуациях может помочь использовать их потенциальные преимущества. Регулирование эмоций может помочь улучшить политическое отношение к конфликтам — одна группа психологов обнаружила, что обучение израильтян регулированию эмоций сделало их более склонными к поддержке примирительных, а не агрессивных стратегий в израильско-палестинской политике.
Аналогичным образом, обучение контролю над эмпатическими реакциями может помочь улучшить межгрупповые отношения. Если вы узнаете политика, рассказывающего истории, манипулирующие эмоциями, возможно, вы захотите уменьшить свое сочувствие. С другой стороны, вы бы хотели смягчить его в ситуациях, когда вы сталкиваетесь с людьми из разных групп или разных слоев общества.
С другой стороны, психологи, такие как Блум и Таня Сингер, нейробиолог из Института когнитивных исследований человека и мозга им. Макса Планка в Германии, верят в совершенно другую стратегию.Вместо того, чтобы работать с сочувствием, они считают, что более эффективным решением является воспитание сострадания — более отдаленной формы заботы и заботы о благополучии других.
Сингер и ее коллеги работали над методами обучения состраданию, опираясь на буддийскую практику посредничества любящей доброты, которая включает в себя тихую концентрацию на передаче заботливых чувств от любимых к незнакомцам и, в конечном итоге, ко всем живым существам. Исследования показывают, что сострадание, в отличие от сочувствия, не страдает такими же ограничениями.Он также активирует совершенно другую сеть областей мозга и увеличивает просоциальное поведение, улучшая эмоциональное благополучие.
Обретение сочувствия в мозгу
Психологи определяют сочувствие множеством способов, и некоторые считают сочувствие компонентом сочувствия, а не отдельным от него. «Вы можете найти почти столько определений эмпатии, сколько людей, пишущих об эмпатии», — говорит Чикара.
Сочувствие часто описывается как сочетание трех факторов: когнитивное сочувствие (размышление об эмоциях другого человека), эмоциональное сочувствие (разделение эмоций другого человека) и мотивационное сочувствие (забота об эмоциях другого человека — или сострадание).«Сочувствие — это не что-то одно, это скорее общий термин, описывающий различные способы, которыми люди реагируют на эмоции друг друга», — объясняет Заки.
Каждый из них, хотя и тесно связан, на самом деле является независимым психологическим и неврологическим процессом. В последние годы, когда исследователи начали исследовать мозг, чтобы лучше понять, как эмпатия работает на нейронном уровне, исследования начинают показывать, как эти три компонента можно разделить в мозгу.
На самом базовом уровне нейробиологи обнаружили, что эмпатия стимулирует общие представления в мозгу — участники активируют одни и те же нервные области в ответ на чувство боли и наблюдение за другими, страдающими от боли.Социальные нейробиологи, такие как Клаус Ламм из Венского университета, использовали различные методы нейровизуализации, такие как функциональная МРТ, для изучения основных мозговых механизмов эмпатии. Классический подход к изучению этого, согласно Ламму, — это парадигма боли, при которой исследователи помещают участников в МРТ-сканер и записывают их нейронную активность, когда они получают болезненный шок или наблюдают, как другие получают болезненный шок.
В недавних исследованиях Ламм и его коллеги обнаружили, что этими активациями можно искусственно управлять.Одно функциональное исследование МРТ показало, что назначение участникам обезболивающих с плацебо уменьшало активацию областей мозга, связанных с болью и сочувствием к боли. Кроме того, они обнаружили, что блокаторы опиоидов могут блокировать уменьшение плацебо как собственной реакции на боль, так и эмпатической реакции на страдания другого человека.
Исследования также показали, что когнитивная эмпатия, эмоциональная эмпатия и сострадание активируют уникальные сети в мозгу, и что эта активация предсказывает различные поведенческие результаты.«Что делают нейробиологические исследования, так это то, что они в основном подтверждают то, что социальные психологи предлагали уже довольно долгое время», — сказал мне Ламм.
Сила добра и зла
Возможно, лучший способ думать о сочувствии — это как сущность, отдельная от морали. Сам Бэтсон предположил это в статье 2009 года, где он написал: «Мы полагаем, что альтруизм, вызванный эмпатией, лучше всего рассматривать не как моральный и аморальный, а как аморальный».
Сочувствие — мощная сила, способная творить добро и вред.Некоторые психологи считают, что человечество могло бы лучше всего процветать, если бы мы избегали всего этого вместе и вместо этого полагались на рациональные, аргументированные мысли. Другие видят более тонкий баланс — и то, и другое необходимо, чтобы сделать мир лучше. «Пол говорит о том, что если вы хотите добиться справедливости в обществе, альтруизм, вызванный эмпатией, не обязательно лучший способ», — говорит Бэтсон. «Мое собственное предубеждение состоит в том, что аргументированная моральная мысль сама по себе — не лучший выход. Изменения, о которых говорит Пол, заставляют их работать вместе.’
В целом, важно знать, когда нужно сопереживать, и оценивать мотивы людей, которые пытаются критически разжечь наши эмоции. Умение притуплять нашу реакцию на истории, которые рассказывают некоторые политики, может в конечном итоге помочь сделать наш мир лучше.
Вставка: Переосмысление нарушений эмпатии
Общество часто стереотипно воспринимает людей с аутизмом и синдромом Аспергера как антисоциальных, бесстрастных и лишенных эмпатии. Однако научные данные показывают, что, хотя люди с аутизмом могут иметь трудности с когнитивной эмпатией (пониманием того, что чувствует другой человек), их эмоциональная эмпатия (способность чувствовать то, что чувствует другой) остается неизменной.
Все больше исследований показывают, что снижение способности к сочувствию у некоторых людей с аутизмом на самом деле происходит из-за алекситимии, отдельного состояния, которое ухудшает обработку эмоций. Алекситимия присутствует примерно у 10 процентов населения в целом и примерно у половины людей с аутизмом.
Одно исследование 2011 года, например, проведенное психологом Джеффри Бердом из Королевского колледжа Лондона, показало, что избегание взгляда — тенденция тратить меньше времени на сканирование частей лица, отображающих эмоции, таких как рот и глаза, — было особенностью алекситимия, а не аутизм.
В другом недавнем исследовании группа нейробиологов из Италии и Австрии обнаружила, что участники с аутизмом демонстрировали такие же эмпатические ответы на моральные дилеммы, что и люди без этого заболевания. Фактически, люди с аутизмом демонстрировали более сильный эмоциональный стресс, когда сталкивались с утилитарной дилеммой (жертвовать одним, чтобы спасти многих), и с меньшей вероятностью одобряли варианты, которые наносили прямой вред другому человеку.
Людей с психопатией также часто называют бессердечными и лишенными сочувствия.Популярные изображения психопатов включают серийных убийц, таких как Тед Банди или вымышленный Ганнибал Лектор.
В последние годы психологи начали исследовать вопрос о том, лишены ли люди с психопатией способности полностью понимать и чувствовать то, что чувствуют другие, или же они просто с меньшей вероятностью поступят так в определенных ситуациях. Факты свидетельствуют о последнем — недавние исследования нейровизуализации показывают, что, хотя люди с более высоким уровнем психопатии меньше обеспокоены эмоциональными стимулами, когда они настроены внимать эмоциональным сигналам, различия между психопатами и непсихопатами в значительной степени исчезают.
В одном исследовании 2013 года Brain , например, группа Кристиана Кейзера из Нидерландского института нейробиологии обнаружила значительно меньшую нейронную активность у участников с психопатией, которые пассивно просматривали видео эмоционального взаимодействия рук, по сравнению с субъектами, не страдающими психопатиями. Однако, когда экспериментаторы попросили их посочувствовать актерам в клипах, эти различия значительно уменьшились.
Психопаты составляют непропорционально большое количество заключенных.Понимание нейробиологического происхождения психопатов может помочь реабилитировать правонарушителей и создать системы ранней профилактики. Если психопатия является результатом снижения склонности, а не отсутствия способности сочувствовать, обучение этих людей вниманию к эмоциональным стимулам может предотвратить антиобщественное поведение в более позднем возрасте.
— Диана Квон — научный репортер.
Иллюстрация: Ана Луи.
Что такое эмпатия? Узнайте о 3 типах сочувствия
Поздний вечер пятницы, и вы отдыхаете после напряженной недели, читая любимую книгу, когда звонит телефон.Это близкая подруга звонит в панике, потому что она только что потеряла работу. «Не волнуйтесь, вы скоро найдете другую», — говорите вы, — «кроме того, вы знали, что у вашей компании финансовые проблемы, разве вы этого не ожидали? Почему ты сейчас так расстроен? » На другом конце линии воцарилась ошеломляющая тишина, после чего последовал прерванный звонок. Вы не проявили сочувствия.
Вы думали, что пытаетесь ее утешить, так что же пошло не так? Если бы вы не посочувствовали ей и не выслушали ее опасения, вы могли бы принести больше вреда, чем пользы.
Итак, что такое эмпатия? Это способность понимать мысли и чувства другого человека в ситуации с его точки зрения, а не с вашей. Это отличается от сочувствия, когда одним движут мысли и чувства другого, но сохраняется эмоциональная дистанция.
Разница между сочувствием и сочувствием проницательно изображена в этом ролике от RSA Animate, в котором рассказывается отрывок из выступления доктора Брена Брауна на TED об эмпатии. Она объясняет, что сочувствие — видеть кого-то в глубокой яме, но остающегося на возвышенности и говорящего с ним сверху.Сочувствующий человек может также попытаться просто положить серебряную подкладку в ситуацию другого человека вместо того, чтобы признать его боль. И наоборот, сочувствие — это чувство с человеком, оно спускается в яму, чтобы сесть рядом с ним, делая себя уязвимым для искренней связи с ним. Чуткий человек распознает борьбу человека, не преуменьшая ее. Чтобы узнать больше о Брене Браун, посмотрите это видео на YouTube.
Эмпатия — огромная концепция. Известные психологи Дэниел Гоулман и Пол Экман выделили три компонента эмпатии: когнитивный, эмоциональный и сострадательный.Мы кратко обсудим их ниже. Научившись сопереживать своим друзьям, коллегам и окружающим, используя эти три типа сочувствия, вы укрепляете отношения и укрепляете доверие.
Когнитивный: «Просто знать, что чувствует другой человек и о чем он может думать. Иногда это называется перспективным ».
Если вы представите себя на месте своей подруги, вы поймете, что она, скорее всего, будет чувствовать себя грустно и тревожно, потому что она полагается на этот доход для выплаты студенческих ссуд.Однако только когнитивная эмпатия держит вас на расстоянии от друга. Чтобы по-настоящему общаться с другом, вам нужно поделиться его чувствами. Вот тут-то и проявляется эмоциональное сочувствие.
Эмоциональный: «Когда вы физически чувствуете себя рядом с другим человеком, как будто его эмоции заразительны».
Этот тип сочувствия может также распространяться на физические ощущения, поэтому мы съеживаемся, когда кто-то ушибается ногой. В этом случае вы бы посмотрели внутрь, чтобы определить ситуацию, в которой вы так же беспокоились о будущем.Сама ситуация не обязательно должна быть одинаковой, поскольку каждый человек индивидуален. Важно то, что эмоции, возникающие в результате этой ситуации, совпадают.
Итак, вы успешно поняли, что чувствует ваш друг, и попали в похожее эмоциональное пространство. Что теперь? Что ж, вы можете использовать идеи, почерпнутые из когнитивной и эмоциональной эмпатии, чтобы проявить сострадательное сочувствие.
Сострадание: «С помощью такого рода сочувствия мы не только понимаем затруднительное положение человека и чувствуем себя с ним вместе, но и спонтанно побуждаемся помочь, если это необходимо.”
Это баланс между когнитивной и эмоциональной эмпатией, который позволяет нам действовать, не преодолевая чувства и не бросаясь прямо в процесс решения проблемы.
Собираем все вместе
Сочувствие у многих людей возникает не просто так. Наше быстро меняющееся общество не часто побуждает нас найти момент, чтобы пообщаться с другими. Следовательно, это сознательный выбор, который мы должны сделать, но чем больше мы практикуем сочувствие, тем более интуитивным он становится.
Преимущества невозможно переоценить, особенно в таких профессиях, как здравоохранение и преподавание, где вы несете ответственность за благополучие многих людей, как молодых, так и старых. В области здравоохранения исследование, проведенное в 2016 году Массачусетской больницей общего профиля, показало, что сочувствие является отличительным фактором удовлетворенности медицинским обслуживанием. Эмпатия позволяет клиницистам на более глубоком уровне общаться с пациентами и, следовательно, действовать в лучших интересах своих пациентов.
Предыдущие исследования показали, что сочувствие также может повлиять на результаты лечения — оно может сократить продолжительность пребывания в больнице и даже ускорить исчезновение простуды.
Теперь, когда мы познакомились с основами, мы обсудим, как практиковать сочувствие в повседневной жизни, и некоторые препятствия на пути к практике сочувствия в нашем следующем сообщении в блоге.
В заключение, вот замечательное видео, снятое клиникой Кливленда. Хотя это видео снято в условиях больницы, его послание актуально для всех аспектов нашей повседневной жизни. Об этом говорится в этой цитате: «Будьте добры, ведь каждый, кого вы встречаете, ведет тяжелую битву». — Приписывается Яну Макларену, а также Платону и Филону Александрийским.
Это первая часть из двух частей, посвященных эмпатии. Чтобы увидеть вторую часть, нажмите здесь. Этот блог предназначен только для учебных целей и не является учебным пособием по тесту CASPer.
Фото Матеуса Ферреро на Unsplash
Эмпатия — IResearchNet
Определение эмпатии
У сочувствия есть много разных определений, некоторые из которых состоят из нескольких частей. Однако большинство определений разделяют идею реакции одного человека на его или ее восприятие текущего опыта другого человека.Использование этого слова в английском языке относительно недавно, оно появилось в начале 20-го века, часто в дискуссиях об искусстве. Его происхождение восходит к немецкому слову Einfuhlung, которое буквально переводится как «чувство в» (то есть проецирование себя во что-то другое). Помимо проведения исследований в области социальной психологии, изучение эмпатии также занимает видное место в клиентоориентированной психотерапии.
Многое было сделано для различия между сочувствием и сочувствием, но эти два термина часто используются как синонимы.Когда проводится различие (особенно в философском контексте), сочувствие часто определяется как понимание опыта другого человека путем представления себя в ситуации этого другого человека: один понимает опыт другого человека так, как если бы он был пережит самим собой, но без него. на самом деле испытываю это. Поддерживается различие между собой и другими. Сочувствие, напротив, включает в себя переживание того, что вас тронет другой человек или откликается на него созвучно. Еще одно общее различие — использование сочувствия, когда речь идет конкретно об эмоциональной стороне сочувствия.
Эмоциональная и когнитивная эмпатия
В социальной психологии эмпатия может относиться к эмоциональной или когнитивной реакции — или к тому и другому вместе. Что касается эмоциональной стороны, то обычно изучаются три компонента эмпатии. Первый — это ощущение того же чувства, что и у другого человека (иногда это объясняется эмоциональным заражением, например, бессознательно «ловит» чужие слезы и грустит самому). Второй компонент, личный дистресс, относится к собственному чувству дистресса в ответ на осознание бедственного положения другого.Этот стресс может отражать, а может и не отражать эмоции, которые на самом деле испытывает другой человек. Например, человек может чувствовать дистресс, но не депрессию, когда другой человек говорит, что он или она настолько подавлен, что хочет покончить с собой; Точно так же человек чувствует страдание, но не настоящую боль, когда видит, что кто-то падает. Третий эмоциональный компонент, сострадание к другому человеку, чаще всего ассоциируется с изучением эмпатии в психологии. Это часто называют сочувствием, а иногда и сочувствием.Считается, что эмпатическое беспокойство возникает позже в процессе развития и требует большего самоконтроля, чем эмоциональное заражение или личный дистресс, хотя эти более ранние компоненты (наряду со способностью имитировать), вероятно, закладывают основу для более поздних, более сложных форм эмпатии.
Эмпатическое беспокойство заслуживает особого внимания, поскольку оно вызывает просоциальное и помогающее поведение. Исследования неизменно находят положительную корреляцию между тем, насколько сочувственно люди сообщают о своих чувствах к другому человеку (или группе людей), и их готовностью помочь этим людям, даже когда помощь требует некоторых жертв (например.g., время, усилия или деньги). Считается, что многие из наиболее благородных примеров человеческого поведения, включая помощь незнакомцам и стигматизированным людям, имеют эмпатические корни (хотя люди — не единственный вид, который помогает другим в беде). Исследования эмпатической помощи вызвали оживленные (и, возможно, никогда не разрешенные) дискуссии о том, является ли эмпатическая помощь действительно альтруистической (мотивированной конечной целью принести пользу другому человеку) или же она мотивируется эгоистичными вознаграждениями, такими как уменьшение собственного стресса, вызванного наблюдением за ситуацией другого человека, спасением своей семьи (и, следовательно, некоторой части своих генов), или обеспечение общественного уважения или обещания взаимной помощи в будущем.Попытки решить, является ли помогающее поведение бескорыстным или эгоистичным, осложняются тем фактом, что личный интерес и выгода для другого человека могут пересекаться.
Другая сторона эмпатии, когнитивная, сосредоточена на древней философской «проблеме другого разума»: наши мысли принадлежат только нам, и мы никогда не сможем напрямую получить доступ к содержимому разума другого человека. Когнитивная эмпатия — это степень, в которой мы воспринимаем или имеем доказательства того, что успешно угадываем чьи-то мысли и чувства.Спектр когнитивной эмпатии включает в себя очень простые задачи, такие как получение визуальной перспективы (например, стоя в своей гостиной и воображение того, что человек снаружи может видеть через окно), и расширяется до очень сложных умственных задач, таких как воображение предположений другого человека о во что верит третье лицо (например, «Я думаю, Фиона все еще считает, что Сет не знает о том, что произошло на Тайване»). В то время как большее эмоциональное сочувствие связано с более интенсивными эмоциями, большее когнитивное сочувствие (часто называемое эмпатической точностью) влечет за собой более полное и точное знание того, что думает другой человек, в том числе о том, что он чувствует.Таким образом, когнитивная эмпатия по-прежнему требует чувствительности и знания эмоций. Однако когнитивная эмпатия обычно не включает никаких ссылок на заботу о другом человеке, таким образом допуская возможность своего рода макиавеллистской когнитивной эмпатии, которую можно использовать для причинения вреда другим (например, «знай своего врага»). Эта концепция противоречит большинству, если не всем, употреблениям термина «сочувствие» в разговорной речи.
Когнитивная эмпатия тесно связана с развитием теории разума, то есть с пониманием того, что чужие мысли могут отличаться от ваших собственных.У типично развивающегося ребенка связная теория разума возникает в возрасте от 3 до 5 лет (хотя рудименты этого навыка, такие как следование взгляду другого человека, чтобы понять, на что он смотрит, появляются раньше). Теория дефицита разума — один из основных симптомов аутизма, психологического расстройства, которое обычно проявляется в раннем возрасте (другие психологические расстройства или травмы мозга также могут вызывать дефицит эмпатии).
Вопрос о том, как именно люди достигают когнитивной эмпатии, вызвал споры.Представление о симуляции постулирует, что люди воображают себя на месте другого человека, и эта точка зрения хорошо сочетается с эффектами ложного консенсуса и другими эгоцентрическими явлениями, изучаемыми в социальной психологии. Теоретический взгляд утверждает, что люди разрабатывают теории о человеческом мышлении и поведении, которые затем используют для прогнозирования и объяснения действий других людей, объясняя способность людей адаптировать свою точку зрения к конкретному другому человеку. Для успешного взгляда на перспективу, вероятно, часто требуется использовать обе стратегии.
Измерение эмпатии
Было разработано множество методов для измерения эмпатии и ее различных компонентов. Многие из них относятся к самооценке (т. Е. Люди субъективно оценивают степень, в которой, по их мнению, у них есть черты или чувства, связанные с эмпатией), но исследователи также создали новаторские и более объективные меры, особенно для измерения эмпатической точности и сочувствия консультантов к клиентам. в терапии. Для оценки эмоциональной эмпатии часто используются физиологические показатели (например, проводимость кожи, частота сердечных сокращений) и кодирование мимики.Совсем недавно исследователи использовали методы визуализации мозга, чтобы исследовать области мозга и проводящие пути, которые активируются, когда человек эмоционально реагирует на опыт другого человека или пытается когнитивно представить, что он переживает. Эти методы привели к гипотезам о зеркальных нейронах. Эти клетки мозга (первоначально обнаруженные у обезьян) одинаково реагируют, когда действие выполняется самим собой и когда наблюдаются аналогичные действия, выполняемые другим человеком (таким образом, возможно, предполагая нейронную основу для самых примитивных механизмов эмпатии).
Результаты исследований эмпатии различаются в зависимости от того, какие компоненты эмпатии оцениваются (например, факторы, усиливающие эмпатическое беспокойство, могут также не влиять на эмпатическую точность). Изучение половых различий в эмпатии дает пример сложностей эмпатии: существует распространенный гендерный стереотип, что женщины более эмпатичны, чем мужчины. Результаты, соответствующие этому стереотипу, были обнаружены при сборе показателей эмпатической озабоченности в самоотчетах, но картина менее ясна при использовании более объективных показателей, а половые различия обычно не обнаруживаются с помощью показателей эмпатической точности, за исключением определенных условий.Более того, хотя были обнаружены доказательства устойчивых эмпатических черт у людей, сочувствие, возможно, лучше концептуализировать как нечто, возникающее в результате сложного взаимодействия между (а) характеристиками объекта эмпатии и ситуацией этой цели и (б) чертами характера, переживаниями, и мотивация сочувствующего, все встроено в более широкий культурный контекст. Субъективное восприятие всех этих переменных, таких как воспринимаемое сходство между эмпатирующим и объектом эмпатии, по крайней мере так же важно, как и объективная реальность в определении опыта эмпатии.
Артикул:
- Батсон, К. Д., Ахмад, Н., & Стокс, Е. Л. (2004). Преимущества и недостатки альтруизма, вызванного эмпатией. В А. Г. Миллер (ред.), Социальная психология добра и зла (стр. 359-385). Нью-Йорк: Guilford Press.
- Дэвис, М. Х. (1994). Эмпатия: социально-психологический подход. Мэдисон, Висконсин: Brown & Benchmark.
- Ходжес, С. Д., и Бисвас-Динер, Р. (2007). Уравновешивание счета расходов на эмпатию: стратегии регулирования эмпатической реакции.В Т. Ф. Д. Фэрроу и П. В. Р. Вудрафф (редакторы), сочувствие к психическим заболеваниям и здоровью (стр. 389-407). Кембридж, Великобритания: Издательство Кембриджского университета.
- Икес, В. (2003). Ежедневное чтение мыслей: понимание того, что думают и чувствуют другие люди. Амхерст, Нью-Йорк: Книги Прометея.
Понимание сочувствия и симпатии и как их воспитать
Термины сочувствие и сочувствие часто путают и используют как синонимы. Однако при сравнении эти термины имеют совершенно разные значения.Оба жизненно важны для наших межличностных связей и влияют на наше взаимодействие с окружающими.
В чем разница, и если они жизненно важны, есть ли способ их воспитать?
Корни и значение сочувствия и симпатии
И сочувствие, и сочувствие происходят от греческого слова pathos , означающего страдание и чувство.
Сочувствие происходит от древнегреческого слова empatheia ; представляет собой комбинацию префикса en и слова pathos, означающего «в чувстве».
Точно так же симпатия берет свое начало от греческого слова sympatheia ; представляет собой комбинацию префикса sum, означающего вместе, и слова пафос. Дословный перевод этого термина — «чувство вместе» или «совместное страдание».
«Хотя сочувствие и сочувствие используются как синонимы, они имеют очень разные значения».
Это означает, что эти различия между двумя терминами можно отнести к вовлеченным эмоциональным процессам:
- Сочувствие возникает, когда вы сами искренне пытаетесь понять и почувствовать эмоции других людей, как если бы они были вашими собственными.Другими словами, поставить себя на место другого, прежде чем судить его.
- Сочувствие — это сожаление о чужом несчастье. Вы чувствуете себя плохо за кого-то из-за его ситуации или обстоятельств. Симпатия часто полна банальностей и тесно связана с жалостью. Для многих этот термин имеет негативный оттенок.
«Сочувствие и сочувствие влияют на то, как мы взаимодействуем и связываемся с другими».
Связь с другими
Разница между этими двумя терминами может показаться незначительной, но она означает две совершенно разные формы поведения и чувств.
- Сочувствие следует золотому правилу: «относитесь к другим так, как вы хотели бы, чтобы относились к вам».
- Сочувствие часто делает или говорит то, что от него ожидается, отсюда бесконечное количество карточек сочувствия.
Как сочувствие, так и сочувствие играют жизненно важную роль в нашей способности общаться с другими.
Лаура Делл, доцент Университета Цинциннати, объясняет: «Прежде чем дети смогут распознавать чувства других людей и сопереживать им, им необходимо понять, как обрабатывать свои собственные чувства.Как только они смогут идентифицировать свои собственные эмоции, они смогут лучше развить эти навыки саморегуляции, чтобы контролировать свои собственные эмоции, а затем сделать следующий шаг, чтобы понять эмоции других ».
Исследования показывают, что мы рождаемся с определенной долей сочувствия и сочувствия. Фактически, по оценкам, 98% людей рождаются со способностью сочувствовать. Как сочувствие, так и сочувствие являются врожденными и могут развиваться со временем, например, младенцы проявляют дистресс, когда слышат плач другого ребенка.
«Способность сочувствовать и сочувствовать снижается».
Несмотря на это, однако, недавние исследования показывают, что симпатия и сочувствие снижаются. Исследования показывают, что бум цифровой эры и рост онлайн-троллинга и преследований, связанных с ним, привели к снижению уровня сочувствия среди студентов колледжей на 50%.
Воспитание сочувствия
Однако надежда не потеряна. В своей книге Сочувствие: почему это важно и как этого добиться, социальный философ Роман Кшнарич предлагает пять верных способов развития и воспитания нашей способности сопереживать.Вот они:
1. Слушайте:
Споря с кем-нибудь, дома или на работе, не забудьте уделить время тому, чтобы по-настоящему послушать, что они говорят. Сосредоточьтесь на двух вещах: на том, что чувствует другой человек, и на том, что ему нужно. Затем, прежде чем говорить то, что вы хотите, обдумайте им то, что, как вы понимаете, они сказали. Результаты показывают, что разрешение конфликта на 50% быстрее, если каждая сторона повторяет то, что сказала другая.
2. Поговорите с незнакомцами:
Сочувствие часто подавляется стереотипами и предрассудками; это может быть результатом того, что мы формируем мнение о незнакомом человеке на основании того, как он выглядит.Кшнарич предлагает хотя бы один содержательный разговор с незнакомцем в неделю, чтобы повысить уровень понимания и воспитать сочувствие и сочувствие.
3. Путешествие в кресле:
Чтение книг и просмотр телевизора — отличный способ «занять место другого». Отождествление с персонажами и представление о том, как бы вы себя чувствовали и действовали в подобной ситуации, позволяет вам практиковать свои навыки сочувствия и сочувствия.
4. Читая мысли по глазам:
Сочувствие на рабочем месте способствует лучшей командной работе, лидерству и творчеству.Кшнарич рекомендует включить тест на сочувствие в процесс набора. В тесте «Чтение мыслей в глазах» участникам показывают пары глаз и просят выбрать слово, лучше всего описывающее эмоциональное состояние человека на основе его глаз. Исследования показывают, что люди с высоким уровнем эмпатии хорошо владеют этим типом эмоционального чтения.
5. Учите детей определять свои чувства:
Несомненно, самый эффективный способ бороться с упадком эмпатии — это воспитать его на школьном уровне.Общаясь лицом к лицу, вы можете научить ребенка определять свои собственные чувства. Только тогда они смогут распознавать эмоции других.
Таким образом, несмотря на их сходство, симпатия и сочувствие имеют очень разные значения. Оба, однако, играют важную роль, позволяя нам общаться с другими, и их следует поощрять и лелеять, когда это возможно.
Вы можете лучше понять многие аспекты человеческого опыта, изучая психологию.SACAP предлагает ряд курсов, которые могут проложить путь к карьере психолога, одновременно развивая навыки, которые окажутся ценными во множестве других направлений карьеры. Для получения дополнительной информации спрашивайте сейчас.
Как поспорить с начальником, не уволившись
Расстройства пищевого поведения — это зависимость?
.