Классическая интроспективная психология сознания: Классическая психология сознания. Психология сознания и метод её исследования Почему умерла классическая психология сознания

Классическая психология сознания. Психология сознания и метод её исследования Почему умерла классическая психология сознания

«Внимание память речь мышление» — Статико-кинетическое. Еще одна популярная теория усвоения языка называется когнитивной. Раздражители. Ощущение и восприятие Внимание Память Мышление и речь Воображение. Эмоции. 1. Проблема. Мышечно-суставное. Структура приема информации. Лучше запоминает. По типу сознания. Дальнейшее развитие и совершенствование произвольного внимания, включая волевое.

«Процессы в психологии» — Человек также обладает произвольной, логической и опосредованной памятью. Раздражителями называются предметы и явления действительности, воздействующие на наши органы чувств. Данная память накапливается, но не сохраняется. ИНТЕРОРЕЦЕПТИВНЫЕ — ощущения боли, — ощущения равновесия; — ощущения ускорения.

«Психология» — Имеется склонность к ожирению. Короткие, круглые или средней длины и толщины ноги и руки.

Личность — результат процесса воспитания и самовоспитания. «Личностью не рождаются, а становятся» А. Н. Леонтьев. Достаточно нудное, сложное и непонятное определение, верно? Мускулатура массивная, крепкая, сильная.

«Предмет психологии» — Развитие ощущений в процессе деятельности человека: адаптация, сенсибилизация, синестезия. Классификация психических явлений. Виды внимания. В.С. Трипольского. Зрительные иллюзии восприятия. Отсюда непрерывность психической деятельности в состоянии бодрствования человека. Восприятие (перцепция) – воссоздание целостных образов объектов (предметов, ситуаций и т.д.).

«История психологии» — 5. Принцип конструктивно-позитивного анализа. Развитие психологического знания происходит в виде различных взаимосвязанных форм (уровней): История психологии. 3. Принцип системности. 4. Принцип объективности историко-психологического исследования. Нет ни одного факта в истории психологии, которому бы не предшествовали определенные причины.

«Память в психологии» — Запамятовал?. Семантическая. Лекция 3. По отношению к средствам: ОПОСРЕДСТВОВАННАЯ – НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ. Виды памяти: По отношению к сознательному контролю: ПРОИЗВОЛЬНАЯ – НЕПРОИЗВОЛЬНАЯ. В беспамятстве. Память. Универсальные психические процессы: Основные явления (содержания) памяти: Психология познавательных процессов.

Всего в теме 11 презентаций

Именно в рамках интроспективного направления были предложены две ставшие наиболее известными программы построения психологии как самостоятельной науки. Эти программы были выдвинуты практически одновременно в Германии В. Вундтом и в Австрии Ф. Брентано.

Отделение психологии от философии и других наук было подготовлено развитием эмпирических и экспериментальных исследований физиологии нервной системы и органов чувств, попытками измерения (пусть даже косвенного, как это было у Г. Т. Фехнера) некоторых параметров психических процессов и др.. Конечно, это отделение было не одномоментным событием, однако существует условная дата рождения психологии как самостоятельной науки.

Это 1879 год — год появления в Лейпциг-ском университете первой в мире лаборатории экспериментальной психологии. Эта лаборатория была открыта немецким физиологом, философом и психологом Вильгельмом Вундтом , который организовал ее работу на основе предложенной им программы построения психологии как самостоятельной науки (обнародованной в 1873—1874 гг.) и создал большую психологическую школу, в которой обучались и воспитывались будущие психологи разных стран мира (Э.Титченер, С. Холл, О.Кюльпе, Ф. Крюгер, Э. Мейман, Г. Мюнстерберг, Н.Н.Ланге и др.). Знаменитый советский физиолог, психиатр, невролог и психолог В. М. Бехтерев также учился в свое время у В. Вундта.

Эта программа базировалась на самой распространенной в интроспективной психологии точке зрения на сознание как «совокупность сознаваемых нами состояний» (т. е. на первый план выходило понимание сознания как «картины мира», как «образа»). Именно так (как совокупность сознаваемых состояний) определял сознание В. Вундт в одной из своих работ. Он считал, что психология как наука о сознании должна решать следующие задачи:

1) описание свойств сознания,

2) выделение структурных составляющих сознания (элементов сознания),

3) установление связей между элементами,

4) нахождение законов психической жизни.

Для решения этих задач он использовал эксперимент, однако введение эксперимента не только не исключало интроспекцию, а, напротив, предполагало строго контролируемое ее применение.

Для иллюстрации приведем несколько экспериментов В.Вундта. В качестве экспериментального прибора он использовал хорошо известный музыкантам метроном. В. Вундт установил ряд свойств сознания, используя самонаблюдение испытуемого, который должен был описывать субъективные переживания, возникающие у него при слушании звуков метронома. Во-первых, он обратил внимание на то, что трудно слышать удары маятника метронома одинаковыми по силе (хотя объективно они совершенно одинаковы), что условно может быть передано словами «тик-так» или «так-тик».

В результате этого эксперимента В. Вундт сделал вывод, что сознание ритмично по своей природе.

В другом эксперименте он определил так называемый объем сознания. Испытуемому предъявлялся ряд ударов метронома, следовавших друг за другом с интервалом в 1 — 1,5 с, и спустя очень небольшое время после него — новый ряд ударов. Испытуемый должен был по непосредственному впечатлению (не считая числа ударов) сказать, одинаковы данные ряды или какой-либо из них длиннее. Как правило, если число ударов в каждом из рядов не превышает шестнадцати (воспринимаемых при обычных условиях как восемь пар) звуков («тик-так» или «так-тик»), тождество или различие рядов по длине замечается испытуемым. При большей величине рядов испытуемый затрудняется с определением равенства или неравенства рядов по длине. Значит, констатировал В. Вундт, мы измерили объем сознания, равный количеству элементов, которые субъект может осознавать как единое целое за один акт перцепции (т.е. восприятия). В упомянутых экспериментах В.

Вундта этот объем был равен восьми парам звуков. Если «укрупнить» единицы сознания при некотором усилии со стороны субъекта (единицей сознания может выступить не пара звуков, а восемь), то общее количество звуков, осознаваемое как единое целое, увеличивается до 40.

В. Вундт установил, что содержащиеся в сознании элементы не осознаются одинаково: одни из них воспринимаются более ясно и отчетливо, чем другие. Ясность впечатления означает его «субъективную» силу, отчетливость — отличие от других. Если слушать подряд удары метронома, то можно заметить, что наиболее ясно воспринимается только что прозвучавший удар, менее ясно и отчетливо — предыдущие удары, а некоторые из них прозвучали настолько давно, что впечатление от них уже исчезло из сознания испытуемого. Используя термины других исследователей (в частности, Г.Т.Фехнера), В.Вундт говорил о том, что это впечатление «погрузилось под порог сознания». Что такое отчетливость впечатления — на этом примере трудно продемонстрировать, поскольку звуки метронома объективно ничем друг от друга не отличаются.

А вот если взять такие объективные раздражители, которые имеют различия, тогда можно попробовать изучить, как могут отличаться друг от друга соответствующие им субъективные впечатления по степени их отчетливости.

Для исследования В.Вундт использовал прибор под названием тахистоскоп (от греч. tachiste — как можно скорее и scopeo — смотрю), с помощью которого испытуемому предъявлялась табличка из букв на очень короткое время. Сначала испытуемый смотрел на белую ширму, в середине которой была точка — на ней испытуемый должен был сосредоточить свое внимание. Затем на очень короткое время ширма сдвигалась. Внимание испытуемого направлялось на табличку из букв, а затем ширма вновь закрывала эту табличку. Сколько букв может испытуемый различить при одном акте апперцепции (акте сосредоточения внимания на объекте)? Оказалось, что количество букв, которые субъект может воспринять так, чтобы при этом каждая из них осознавалась ясно и отчетливо (т.е. распознавалась испытуемым, а не просто виделась), довольно небольшое — выше шести это число не поднималось.

С помощью данной процедуры В. Вундт определил объем внимания, который гораздо меньше, чем объем сознания. Анализируя далее внимание, он констатировал, что фиксационная точка внимания (т.е. точка максимального сосредоточения внимания) не совпадает с точкой фиксации взора (т.е. человек может смотреть на одну точку или букву, а обращать внимание на другую).

Все эти моменты находят отражение в предложенной В. Вунд-том

модели сознания (рис. 4). Сознание может быть представлено в виде двух концентрических окружностей с точкой посередине (центром окружностей). Этот центр — фиксационная точка внимания. Концентрическая окружность поменьше — поле внимания, отграниченное от более широкого поля — поля сознания — порогом внимания. Большая окружность — поле сознания, ограниченное порогом сознания. Те содержания, которые не «помещаются» в сознание, выходят за его порог и перестают существовать не только как осознаваемые, но и как психические явления. Таким образом, В. Вундт разделял общую позицию интроспективной психологии в том, что нет никаких психических явлений, которые не осознавались бы. В подобной модели сознание предстает в виде сцены, которая имеет круглую форму и в целом освещена (в центре в большей степени, чем по ее краям). На эту сцену поднимаются и с нее сходят различные содержания сознания — элементы сознания и более сложные образования, составленные из элементов. Попадая в более освещенное поле, содержания сознания попадают в поле внимания, т.е. становятся воспринимаемыми субъектом более ясно и отчетливо, чем другие содержания сознания. Элементами сознания В. Вундт считал ощущения и простейшие чувствования — так он называл элементарные эмоциональные явления (удовольствие — неудовольствие, напряжение — разрядка, возбуждение — успокоение). Каждый элемент имеет два свойства: качество и интенсивность.

Модель сознания по В. Вундту

Ученик В. Вундта Эдвард Брэдфорд Титченер (Titcheneг, 1867—1927) помимо ощущений» и чувствований считал элементами сознания еще и представления («следы прежних ощущений»). Он предлагал более строгий метод интроспективного анализа — метод аналитической интроспекции. При этом типе интроспекции испытуемый должен был научиться выделять сенсорную мозаику сознания, не совершая «ошибки стимула», которая очень характерна для «наивных испытуемых» и не должна появляться у настоящих профессиональных психологов, исследующих сознание как сумму сознаваемых нами состояний.

Согласно Э.Титченеру, ошибка стимула означает, что наблюдатель вместо описания состояний собственного сознания начинает, как правило, описывать внешний объект (стимул) как таковой: «Мы так привыкли жить в мире объектов, мы так привыкли облекать мысль в популярные выражения, что нам трудно усвоить чисто психологическую точку зрения на интенсивность ощущения и рассматривать сознание так, как оно есть, независимо от его отношения к объективному миру» .

«Чисто психологическая точка зрения» означает, по Э.Титченеру, что испытуемый не должен говорить «я вижу книгу или лампу», он должен описывать лишь ощущения, которые возникают в сознании при восприятии внешнего объекта — книги или лампы (светлое, темное и т. п.). Поэтому испытуемый — если он хочет заниматься научными исследованиями сознания — должен быть натренирован на выделение сенсорной мозаики образа (Э.Титченер предполагал, что таким образом можно добиться большей объективности в научных исследованиях субъективного мира). Из ощущений, как из кирпичиков, складывается все содержание нашей душевной жизни, в том числе более сложные мыслительные образования. Он называл свой вариант интроспективной психологии структурализмом (понимая под структурой фактически сумму субъективных элементов в сознании).

Э.Титченер в принципе был согласен с «концентрической моделью» В.Вундта, однако, с его точки зрения, она не учитывала возможных изменений состояний сознания во времени. Поэтому он представлял сознание в виде «двухуровневого» потока (рис. 5), верхний «уровень» которого включает в себя ясные содержания сознания, нижний — смутные. Э.Титченер предполагал, что в этом потоке постоянно происходит процесс перехода одних состояний сознания с верхнего на нижний уровень и наоборот. В качестве свойств ощущений Э.Титченер выделял качество, интенсивность, отчетливость и длительность.

Перед нами — одна из моделей сознания, предложенная в рамках интроспективной психологии. В основе этого направления лежала декарто-локковская концепция сознания, в которой сознание считалось замкнутым в себе миром субъективных явлений. Так понимаемое сознание выступало для В. Вундта и Э.Титченера предметом исследования. Оно изучалось методом особой, изощренной интроспекции, расчленяющей сознание на элементы. При этом сознательное отождествлялось с психическим (существование бессознательных психических процессов отрицалось). Кроме того, для структурализма (впрочем, как и для концепции В. Вундта) характерен отчетливый элементаризм — стремление расчленить сознание на элементы, далее неделимые «атомы» сознания, а затем собрать из них более сложные содержания. При этом поскольку данные элементы имели сенсорную (чувственную) природу, постольку для этого направления интроспективной психологии был характерен отчетливо выраженный сенсуализм (нет никаких сознательных процессов, невыводимых из ощущений и несводимых в конечном итоге к ним). Наличия в сознании иных — несенсорных — содержаний не допускалось. Сами ощущения возникают безо всякой активности со стороны субъекта — как только предмет появится перед глазами (эта позиция может быть обозначена как механицизм). Механицизм чувствуется также в объяснении сложных явлений сознания, возникающих из простых путем установления ассоциативных связей между ними. Впрочем, в концепции В. Вундта кроме ассоциативных представлены и апперцептивные связи, однако для понимания сути этих связей необходимо обратиться к истории возникновения данных понятий в психологии.

Подводя итог анализу развития научной психологии в рамках классической психологии сознания, следует сказать, что уже ко второй половине XIX в. нарастает критика основных ее постулатов и принципов. Это обусловлено прежде всего практическими запросами к психологической науке со стороны педагогов, врачей, промышленников, учителей и др., деятельность которых была тесно связана с психологической реальностью и которые стали требовать от психологии четких практических рекомендаций. Однако интроспективная психология сознания была очень далека от жизни. В то же время развитие других наук (прежде всего неклассической физики, биологии и других дисциплин) привело к необходимости пересмотра методологических постулатов классической науки, которые в той или иной степени разделяла эмпирическая психология сознания.

Рефлексия психологами основных постулатов своей науки привела многих из них уже в начале XX в. к полному отказу от позиций интроспективной психологии сознания и созданию новых концепций, в которых совершенно иначе определялись предмет и методы, а также задачи психологической науки. В психологии возникает ситуация своеобразного «взрыва», результатом которого было появление самых разных направлений в психологии, каждое из которых по-своему решало фундаментальные проблемы психологической науки и практической работы. При этом в возникновении новых психологических направлений активное участие принимали не только психологи «по образованию» — так, одно из влиятельнейших в современной психологии направлений — психоаналитическое — было создано врачом 3. Фрейдом. В начале XX в. возник тот самый плюрализм, который до сих пор определяет лицо современной психологии.

Многие ученые расценили это состояние психологии как кризисное. Фраза русского психолога Н. Н. Ланге о том, что психолог напоминает Приама, сидящего на развалинах Трои, стала расхожей. Причем в своих работах Н. Н. Ланге затрагивает лишь ранний период кризиса психологии и анализирует концепции, возникшие в конце XIX — начале XX в., обнаруживая, что для современной ему психологии характерны «крайнее разнообразие течений, отсутствие общепризнанной системы науки, огромные психологические различия между отдельными психологическими

школами» . Такие различия он обнаруживал, например, между структурализмом и функционализмом. А ведь еще не появились (или не были отчетливо заявлены) точки зрения на психологию представителей психоанализа, бихевиоризма, гештальт-психологии и других направлений в зарубежной психологии, каждое из которых открыто выступало против каких-либо положений «классической эмпирической психологии сознания». Так, в начале XX в. бихевиористы выдвигают новый предмет психологии — поведение — как реальность, которую — в отличие от субъективной реальности — можно, по их мнению, изучать объективно. Психоанализ начинает разрабатывать эмпирические подходы к бессознательному, которое игнорировалось в психологии сознания. Гештальтпсихология протестует против элементаризма старой психологии. Французская социологическая школа доказывает конкретно-социальную обусловленность сознания, которая также отрицалась интроспективной психологией. Еще более глубоко подошли к отрицанию старой психологии отечественные психологические школы, созданные Л.С.Выготским, А.Н.Леонтьевым, С.Л.Рубинштейном и другими.

В своей работе «Исторический смысл психологического кризиса», написанной в середине 20-х гг. XX в., Л.С.Выготский, проанализировав сущность, причины и смысл этого кризиса, пришел к следующим выводам.

Во-первых, причины кризиса (или, что то же самое, его движущие силы) он усмотрел в развитии прикладной (практической) психологии, требующей от академической науки принципиально новых решений проблемы природы психической реальности и принципиально новой методологии ее изучения. Поэтому смысл кризиса Л.С.Выготский видел не в борьбе новых направлений против старой, классической психологии, а в скрытой за всеми частными столкновениями борьбе «двух психологии», т.е. материалистических и идеалистических тенденций в этой науке. Причем материализм и идеализм понимались здесь не совсем в традиционном философском смысле слова. По Л.С.Выготскому, материалистическая линия в психология есть стремление к реальному познанию всех составляющих человеческой психики без исключения со строго научных позиций, основными принципами которой были принципы детерминизма и объективности. Идеализм, по Л.С.Выготскому, напротив, ведет к отказу от такого объяснения, индетерминизму, ссылкам на божественную природу высших психических процессов и т.п.

Во-вторых, Л.С.Выготский глубже всех современных ему авторов проанализировал суть понимания сознания в классической интроспективной психологии и отверг то представление о сознании, которое существовало в ней, предложив свое собственное его понимание.

Некоторые положения этой критики можно понять, только зная концепцию Л.С.Выготского (о ней речь впереди), но отдельные пункты этой критики (с нашими комментариями) все же можно привести и сейчас.

1. Основной принципиальный недостаток интроспективной психологии сознания — отождествление в ней научного знания и переживания. Если бы явление и сущность в психологии совпадали (распространяет Л. С. Выготский известное положение К. Маркса на психологию), не нужна была бы никакая наука. Сознание не сводится к совокупности (или целостности) явлений внутреннего мира, открытых для познания лишь субъекту сознания, — это объективная реальность, подлежащая такому же научному изучению, как и любая другая реальность.

2. Метод интроспекции не есть метод научного исследования сознания, поскольку он не имеет статуса объективного научного метода. Это не означает, что мы не можем использовать в психологии метод самонаблюдения, поскольку понятия «интроспекция» и «самонаблюдение» не тождественны. Во-первых, мы можем получить более объективные сведения о себе, не «вживаясь» в свои внутренние переживания, как это рекомендовали психологи-ин-троспекционисты, а наблюдая за своим поведением в объективных жизненных ситуациях. Никакая интроспекция не даст субъекту сведений о том, «храбр ли он», — только реальное участие в соответствующих событиях (например, в бою) покажет человеку, может ли он считать себя храбрым. Во-вторых, мы можем использовать данные самоотчета испытуемого о своих переживаниях (что он чувствовал, например, при предъявлении ему той или иной картинки), но как сырой материал, требующий толкования и оценки. В-третьих, можно использовать для научных целей и описания писателем (и другими житейскими психологами) диалектики его души, но опять-таки как сырой материал, требующий обработки.

3. В любом случае, занимаясь самонаблюдением, мы не должны считать, что можем непосредственно познать сознание в его сущности. Всякое научное познание есть, по Л. С. Выготскому, опосредствованное познание. Психическая деятельность не дана нам непосредственно как объект научного изучения — ее необходимо реконструировать, изучая отдельные ее проявления (явления) в речевых и поведенческих реакциях. В интроспективной психологии, где сознание считалось открытым для непосредственного познания лишь его субъектом, в принципе применялись некоторые методы опосредствованного изучения психики тех испытуемых, которые заведомо были не способны к интроспекции (животные, дети, душевнобольные, представители первобытных культур и т.д.). Этими методами выступали, например, внешнее наблюдение, анализ продуктов деятельности индивидов и др. Одна-

ко полученные подобным путем данные истолковывались все равно в контексте интроспективного подхода. Так, Э. Б.Титченер писал: «Психолог заключает по аналогии, что все, применимое к нему, применимо, в принципе, и к животному, к обществу и к душевнобольному. Он делает вывод, что движения животных, в громадном большинстве, суть выразительные движения, что они выражают душевные процессы животного или дают знать о них. Поэтому он старается, насколько это только возможно, поставить себя на место животного, найти условия, при которых его собственные выразительные движения были бы в общем того же рода; и затем он старается воссоздать сознание животного по свойствам своего человеческого сознания… Он наблюдает выразительные движения и регистрирует душевные процессы животного в свете собственного самонаблюдения» .

Исследования зоопсихологов, психиатров и социологов на рубеже XIX -XX вв. показали, что предлагаемая Э.Титченером (и — шире — всей интроспективной психологией) процедура просто невозможна из-за качественных отличий сознания европейски образованного человека от психики животного, душевнобольного человека и представителей иных культур. На этой позиции стоял и Л. С. Выготский.

Впрочем, его критику интроспективной психологии мы сможем лучше понять, когда детально познакомимся с положениями его «культурно-исторической» концепции в главе 5. В следующей главе данного раздела будет представлен обзор основных психологических направлений, возникших практически одновременно в начале (первой трети) XX в., идеи которых до сих пор существуют и продолжают развиваться в современной психологической науке и практике.

Контрольные вопросы и задания

1. Чем отличается понятие «душа» в античной философии от мифологического обобщения под таким же названием?

2. В чем различия позиций Демокрита и Платона в понимании сущности души и закономерностей душевной жизни? Приведите несколько оснований для их возможного сравнения.

3. Подробно раскройте суть определения Аристотелем души как энтелехии тела.

4. Какова была историческая необходимость введения понятия «сознание» в психологию?

5. Назовите и охарактеризуйте основные принципы декарто-локков-ского подхода к изучению сознания.

6. Представьте и сопоставьте основные положения двух программ построения психологии как самостоятельной науки (В. Вундта и Ф. Брен-тано). Что общего и что различного в понимании сознания и путей его изучения в этих программах?

7. Что такое метод интроспекции? Каковы его варианты? В чем ограниченность этого метода?

8. Кратко изложите историю возникновения и развития ассоциативного учения в психологии.

9. Каковы причины исчезновения классической эмпирической психологии сознания?

10. Почему ситуация в психологии на рубеже XIX и XX вв. стала называться психологическим кризисом? Дайте его краткую характеристику по Л. С. Выготскому.

Вундт В. Сознание и внимание // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999. — С. 95-105; или по изданию: Общая психология: Тексты: В 3 т. — Т. 1. Введение / Отв. ред.

B. В. Петухов. — М., 2001. — С. 52-67.

Выготский Л. С. Причины кризиса в психологической науке // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е. Е.Соколова. — М., 1999.-С. 148-150.

Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию: Курс лекций. — М., 1988. -Лекция 3.

Джемс У. Поток сознания // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999; или по изданию: Общая психология: Тексты: В 3 т. — Т. 1. Введение / Отв. ред. В. В. Петухов. — М., 2001.-С. 83-101.

Соколова Е. Е. Тринадцать диалогов о психологии. — М., 2003. — С. 46 — 239.

Теплое Б. М. Об интроспекции и самонаблюдении // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова, т- М., 1999. —

C. 126-132; или по изданию: Теплое Б.М. Об объективном методе в психологии // Б. М.Теплов Избр. тр.: В 2 т. — М., 1985. — Т. 2. — С. 291 — 302.

Титченер Э. Б. Два уровня сознания // Общая психология: Тексты: В 3 т. — Т. 1. Введение/Отв. ред. В. В. Петухов. — М., 2001. -С. 102-104.

Челпанов Г. И. Предмет, методы и задачи психологии // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е. Е.Соколова. — М., 1999. — С. 119-125.

Дополнительная литература

Ланге Н. Н. Борьба воззрений в современной психологии // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999. — С. 133- 147; или по изданию: Ланге Н. Н. Психический мир. — М., 1996.-С. 69-100.

Рубинштейн С. Л. Развитие психологии в Новое время // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999. — С. 87 — 94; или по изданию: Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: В 2т. — М., 1989.-Т. 1.-С. 62-73.

В первой главе мы уже говорили, что обособление новой науки от смежных дисциплин требует формулировки научных программ и создания научных школ. Научная программа в свою очередь должна включать в себя выделение предмета науки, систему понятий, единицы анализа, объяснительный принцип и метод исследования. Структурирующим ядром научной школы является именно научная программа, но для ее функционирования так же необходимы организационная форма и лидер. Условия для появления научных школ в психологии сложились к последней четверти XIX в.

Первая психологическая лаборатория была открыта В. Вундтом в 1879 г. в университете г. Лейпцига (Германия). Правда, впоследствии В. Джеймс оспаривал это первенство. Там же в 1881 г. был учрежден институт экспериментальной психологии. В институте Вундта произошло профессиональное становление множества психологов. Психология стала профессией. С этого момента принято вести отсчет истории психологии как самостоятельной науки.

Классическая психология сознания

Как отмечалось выше, представление о сознании как предмете психологии и об ассоциации как основном объяснительном принципе его работы вполне сформировалось к середине XIX в. Но только Вильгельму Вундту (1832–1920) удалось, аккумулировав достижения предшественников, создать целостную научную школу классической экспериментальной психологии сознания. Научное наследие В. Вундта огромно – за 60-летнюю карьеру он опубликовал более чем 53 000 страниц трудов. Работы Вундта, во-первых, имеют самостоятельную теоретическую ценность, а во-вторых, в дискуссиях с Вундтом выкристаллизовались научные школы, определившие ноле психологии первой половины XX в. (гештальтпсихология, бихевиоризм, психоанализ).

Рис. 2.1.

Принципиальная невозможность сведения явлений сознания к описанию воздействующих на субъекта физических стимулов была для Вундта центральным аргументом в пользу самостоятельности психологии. Вундт считал, что в психической жизни действуют самобытные законы и особая «психологическая причинность». В 1863 г. Вундт опубликовал план построения психологии. Важно, что речь на самом деле шла не об одной целостной психологии, а о двух качественно различных «психологиях».

Задачей первой программы исследований стало изучение строения и закономерностей работы элементарных психических функций индивидуального сознания. Предметом данной ветви психологии полагался «непосредственный опыт». Поясним, почему для Вундта было важно противопоставление «непосредственного» (внутреннего) и «опосредованного» (внешнего) опыта. Вундт рассуждал в логике Декарта. Иными словами, именно данные нам непосредственно содержания нашего сознания наиболее объективны, в то время как наши знания о внешнем мире преломляются через структуру сознания, что необходимо снижает их объективность. Поэтому адекватным методом психологического исследования индивидуального сознания является специально организованное самонаблюдение – интроспекция. Интроспекция по Вундту должна быть экспериментальной, т.е. процедура исследования состоит в фиксации изменений содержания сознания в ответ на контролируемые воздействия внешних стимулов.

Теория сознания Вундта является структуралистской. Поэтому главная задача экспериментальной психологии, по Вундту, – это разложение непосредственного опыта сознания на элементы, выделение связей элементов друг с другом и определение законов этих связей. Элементы сознания – это ощущения, представления (явления памяти ) и чувствования (эмоции ). Ощущения, по Вундту, – первичные и самые существенные формы опыта, воплощающие в себе непосредственную связь между возбуждением коры головного мозга и субъективным переживанием. Они классифицировались в соответствии со своей модальностью – зрительные, слуховые и т.п., а также характеризовались такими свойствами, как интенсивность и длительность. Представления – это «следы» прошлых ощущений, входящих в область сознания за счет ассоциативной связи с длящимся ощущением. Если такие элементы сознания как ощущения и чувствования имеют модально специфическое содержание, то чувствования представляют собой результат смешивания в определенной пропорции трех базовых составляющих (которые можно представить в пространстве трех координатных осей): удовольствия – неудовольствия, напряжения – разрядки и нарастания – угасания. Любое конкретное осознаваемое чувство является, но мнению Вундта, комбинацией данных составляющих (см. подпараграф 5.1.3).

Вундт описывал сознание как двухуровневую структуру. На нижнем и более обширном уровне сознания действуют механизмы простых ассоциаций. Этот уровень сознания работает пассивно и репродуктивно. Возникающие между элементами сознания ассоциации имитируют здесь структуру воздействий на организм. Результаты функционирования нижнего уровня сознания Вундт называет перцепцией. Качественно по-иному, протекают процессы на втором, более высоком уровне. Для описания этого уровня Вундт обращается к введенному Лейбницем и развитому в немецкой классической философии понятию апперцепции. И. Кант определял апперцепцию как «идущее от субъекта изменение данного извне содержания». Другими словами, на апперцептивном уровне сознания начинают действовать самобытные закономерности психологической причинности, обусловленные устройством самого сознания, а не внешнего мира. Апперцепция представляет собой активный процесс, с помощью которого сознание реализует свой потенциал к самоорганизации на качественно ином, чем простая сумма его элементов, уровне. Она противостоит механистическому принципу ассоциации, так как приводит к образованию осмысленных и упорядоченных совокупностей психических элементов. Центральным законом апперцептивного уровня сознания является закон творческого синтеза, суть которого именно в несводимости феноменов сознания к исходным стимулам. Психологическими феноменами, соответствующими механизму апперцепции, являются внимание и воля.

В лаборатории Вундта проводились экспериментальные исследования восприятия цвета, простых визуальных и звуковых раздражителей (с помощью достаточно сложных технических приспособлений, например стробоскопа и тахистоскопа). Особое место занимало измерение времени реакции. Вундт полагал, что, измеряя время реакции, можно исследовать свойства и временные характеристики акта апперцепции и продемонстрировать четыре этапа реакции человека на раздражитель: проведение раздражения от органа чувств к мозгу, восприятие, апперцепцию и проявление воли (мышечное движение). Особенно Вундта интересовала проблема «производительности» апперцепции. Было установлено, что объем апперципируемого за один акт материала ограничено и не превышает шести изолированных элементов. Однако ограничение наложено именно на количество, а не на содержание элементов. Таким образом, апперципирующее сознание может одновременно оперировать с шестью отдельными символами, или с шестью слогами, или с шестью словами и т.д.

Другую ветвь развития психологии Вундт назвал «психологией народов». Ее предметом должны были стать «высшие психические функции», которые возникают на надындивидуальном уровне и выражаются в языке, мифах, искусстве и обычаях. Данные высшие формы развития психического по Вундту имеют качественное своеобразие по отношению к явлениям индивидуального сознания и недоступны экспериментальному методу: «И совершенно тщетны были бы надежды на то, что когда-нибудь нам удастся вполне подвести душевные явления высшей ступени развития под те же “законы”, которым подчинена психика на низшей ступени эволюции. Тем не менее, между обеими ступенями развития существует тесная связь, которая и помимо всяких допущений генеалогического характера ставит пред нами задачу рассмотрения законов высшей ступени развития душевной жизни, в известном смысле как продукта эволюции низшей ступени» (Вундт, 1912).

Ученик и соратник Вундта Эдвард Б. Титченер (1867–1927) разработал метод аналитической интроспекции, усилив тем самым ориентацию его версии психологии сознания на разложение сложных состояний сознания на простейшие элементы. Главным в его методе была попытка избежать «ошибки стимула», т.е. смешения психических процессов восприятия объекта и влияния самого объекта. Например, испытуемому показывают яблоко. Подготовленный интроспекционист (реагент, как называл таких специалистов сам Титченер) должен «забыть» о том, что перед ним яблоко, и отчитываться о «цветовых пятнах», «изгибах линий» и т.д. Апофеозом подобного атомистского подхода стала книга «Очерки психологии», где Титченер представил список из 44 000 элементарных ощущений!

Структурализму В. Вундта (в особенности в упрощенном его толковании Э. Б. Титченером) противостоял функционализм, согласно которому для понимания психики важно исследовать нс столько ее структуру, сколько то, каким образом психические функции обеспечивают динамическое взаимодействие человека с миром. Яркими представителями функционализма в психологии были Ф. Брентано и В. Джеймс.

В 1874 г. австрийский философ Франц Брентано (1838–1917) опубликовал фундаментальный труд «Психология с эмпирической точки зрения», содержащий альтернативную программу развития психологической науки. Главным предметом психологии Брентано считал не содержание и структуру сознания, как Вундт, а его интенциональность (от лат. intentio – намерение). Брентано подчеркивал, что сознание не существует само по себе, но всегда направляется на некоторый предмет, который затем осознается в форме, соответствующей направленному на него акту. Брентано также пытался найти единицы психики, но усматривал их в элементарных психических актах. Он различал три формы психических актов: акты представления, акты суждения и акты чувства. Результатом акта представления является образ предмета (воспринимаемый, воображаемый или мыслимый). Результатом акта суждения является атрибуция образа как истинного или ложного. Результатом акта чувства является собственно эмоциональная оценка предмета, его польза или вред. Поясним это на примере. Представьте, что, находясь в пустыне, вы всматриваетесь в линию горизонта. И неожиданно вы видите оазис с зелеными пальмами, струями фонтанов и т.п. Это результат акта представления. Однако затем вы понимаете, что сложившийся у вас образ – плод воображения, мираж. Здесь мы уже имеем дело с актом суждения. И, наконец, акт чувства приводит вас к переживанию разочарования ложностью представленного образа. Брентано настаивал на единстве актов всех трех типов в душевной жизни.

В США функционализм разрабатывался прежде всего философом и психологом Вильямом Джеймсом (1842–1910). Цель психологии Джейме полагал нс в выявлении элементов опыта, а в изучении приспособительной функции сознания. Сознание, по Джеймсу, – это жизненно важная функция человека, живущего в сложной среде: «Я отрицаю сознание как сущность, как субстанцию, но буду резко настаивать на его значении в качестве функции… Функция эта – познание. Необходимость сознания вызвана потребностью объяснить факт, что вещи не только существуют, но еще и познаются» (цит. по Ждан, 2004, с. 260). Джеймс использовал метафору потока сознания, которая фиксировала динамичность психических явлений. Соответственно и аналитическая интроспекция теряла в концепции Джеймса эвристическую ценность: если остановить поток сознания, что требовала процедура аналитической интроспекции, он теряет свои свойства, превращается в мертвый «срез» живой реальности психической жизни. Сознание характеризуется четырьмя основными свойствами: непрерывностью, индивидуальностью, изменчивостью и избирательностью. Ученый ввел «личностное» измерение сознания, считая, что сознательный опыт всегда переживается как «мой», как «принадлежащий мне». Джеймс специально задавался вопросом о том, что такое Я, т.е. эмпирическое переживание своей субъектности, полагая наличие его различных «областей» – физической, социальной и духовной. Джеймс внес огромный вклад в психологию личности (см. гл. 10), психологию эмоций (см. гл. 5), психологию внимания (см. гл. б) и психологию памяти (см. гл. 8). Учебник «Основы психологии», выпущенный Джеймсом в 1890 г., до сих пор служит настольной книгой психологов.

Рис. 2.2.

Таким образом, классическая психология сознания заложила основы психологии как самостоятельной дисциплины. Неправомерно сужая класс психических явлений, ограничивая их только сознательным опытом, психология сознания тем не менее обнаружила ряд устойчивых законов функционирования психики. В спорах с этим первым направлением научной психологии возникали другие школы и направления исследований.

Психология сознания не представляла собой целостного подхода. Скорее она являлась конгломератом нескольких парадигм исследования, объединенных общим предметом и согласием во взгляде на психологию как на науку о «непосредственном опыте» (В.Вундт).

Функциональная психология сознания

Функциональная психология (англ. functional psychology) — направление в психологии США конца XIX — нач. XX в., объявившее предметом психологического исследования функции психических процессов, сознания в поведении, в приспособлении (адаптации) к среде, к практическим ситуациям.

Джеймс использовал метафору «поток сознания » которая фиксировала динамичность психических явлений. Соответственно и аналитическая интроспекция теряла эвристическую ценность: если остановить поток сознания, что имело в акте аналитической интроспекции, он терял свои свойства, превращался в мертвый «срез» реальности психической жизни. Цель психологии Джеймс полагал в изучении приспособительной функции . Сознание по Джеймсу – это жизненно важная функция человека, живущего в сложной среде. Джеймс ввел «личностное» измерение сознания, считая, что сознательный опыт всегда переживается как «мой», как «принадлежащий мне».

Психология сознания заложила основы научной психологии как самостоятельной дисциплины. Неправомерно сужая класс психических явлений, ограничивая их только сознательным опытом, психология сознания тем не менее сформулировала многие законы функционирования психики, не опровергнутые и поныне.

Джеймсу сознание представлялось приспособительным актом, созданным природой для выживания в меняющихся условиях. Сознание, по У. Джеймсу, не плоскостная картинка, а некоторый изменчивый, непрерывный поток функциональных актов, остановить который можно только исходя из законов кратковременной памяти.

Поток обладает характеристикой ограниченности. Есть еще важное свойство потока — выбор объектов, на который он направляется, селективность. Селективное свойство сознания и по Джеймсу это одно и тоже. То есть внимание это непрерывный, изменчивый, сугубо индивидуальный и избирательный поток. Физиологическими условиями внимания являются:

1. Возбуждение коркового (идеационного) центра путем внешнего чувственного раздражения формирует так называемую преперцепцию (антиципацию объекта внимания), что и является вниманием. Преперцепция (создание образа) является половиной перцепции (восприятия) искомого объекта. То есть, проще говоря, мы видим лишь те объекты, которые перцептируем.

2. Орган чувств должен быть приспособлен к наиболее отчетливому восприятию внешнего впечатления (посредством приспособления соответствующего мышечного аппарата). В случае приспособительных движений появляется органическое чувство напряжения внимания, которое рассматривается нами обыкновенно как чувство собственной активности. Поэтому всякий объект, способный возбудить нашу чувствительность вызывает приспособление органов чувств и, следовательно, чувство активности, и возрастание ясности этого объекта в сознании.

Механизмы внимания по Джеймсу зависят от степени произвольности внимания. Непроизвольное внимание предполагает настройку органов чувств, сенсибилизацию, изменение системы кровообращение и т.д., то есть то, что имеет приспособительное к раздражителю значение для достижения его большей отчетливости. В случае произвольного внимания речь идет об идеационном центре, который формирует состояние готовности по отношению к среде, состояние преперцепции, ожидание нахождения и выбора слабого сигнала в условиях решения задачи.

Структурная психология сознания

Структурная психология (англ. structural psychology) термин, введенный Э. Титченером для обозначения своей психологии, противопоставлявшейся им функциональной психологии.

Представители: Вильгельм Вундт, Эдуард Бредфорд Титченер

Методом структурной психологии служит аналитическая — описание переживаний в категориях элементов сознания.

Основной задачей психологии (по В.Вундту) является разложение непосредственного опыта сознания на элементы, выделение связей элементов друг с другом и определение законов этих связей. Элементы сознания – это ощущения, представления и чувствования.

Описание всех видов чувствований, в свою очередь, укладывается в трехмерное пространство, которое состоит из координатных осей:

• удовольствия – неудовольствия;
• напряжения – разрядки;
• возбуждения – успокоения.

Основными процессами психики, результатом творческого синтеза которых и выступает сознание, являются процессы:

• процесс непосредственного отражения объективной действительности органами чувств (перцепции)
• активного процесса, с помощью которого сознание реализует свой потенциал к самоорганизации на качественно ином, чем простая сумма его элементов, уровне и приводит к образованию осмысленных и упорядоченных совокупностей психических элементов ().

Одновременно со структурной психологией Вундта развивалась теория актов сознания Франца Брентано (1838-1917). Главным предметом в ней было не содержание и структура сознания, а активность сознания. Брентано также пытался найти единицы психики, но обнаруживал их в элементарных психических актах. Свой фундаментальный труд «Психология с эмпирической точки зрения» Брентано выпустил в свет в 1874г.

Под влиянием Вундта и Брентано в рамках психологии сознания возникло оригинальное направление – вюрцбургская школа , представители которой сконцентрировались на проблеме .

к онтологии и методологии рефлексивной психологии индивидуальности – тема научной статьи по психологическим наукам читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка

ВЕСТН. МОСК. УН-ТА. СЕР. 14. ПСИХОЛОГИЯ. 2015. № 3

И. Н. Семенов

РЕФЛЕКСИВНОСТЬ САМОНАБЛЮДЕНИЯ И ПЕРСОНОЛОГИЯ ИНТРОСПЕКЦИИ: К ОНТОЛОГИИ

и методологии рефлексивной психологии индивидуальности

В первой части статьи анализируются историко-научные, этимологические и методологические проблемы психолого-персонологического изучения рефлексивности самовосприятия и самонаблюдения (интроспекции) человеком собственного Я как целостной индивидуальности и социальной личности. Рассматривается оппозиция внешней, социальнопредметной детерминации психической деятельности человека и его внутренней, рефлексивно-смысловой жизни, источником которой является самодеятельное индивидуальное Я. С этих позиций эксплицируется логика развития психологии восприятия: от изучения перцепции объектности через интроспекцию субъектности к рефлексии саморазвивающегося Я. Предлагается рефлексивная онтология психологической реальности внутренней жизни, где инкорпорированы такие ее компоненты, как самоактуализация, самовосприятие, самопознание, самопонимание, самосознание, самоопределение, самореализация индивидуальности Я. В контексте рефлексивной психологии, акмеологии, персонологии рассматривается рефлексивная сущность интроспекции в проблемно-конфликтных ситуациях саморазвития индивидуальности в сфере художественного и научного творчества.

Во второй части статьи предложенные теоретические положения реализуются на эмпирическом материале рефлексивно-психологического анализа интроспективного саморазвития жизнетворчества выдающегося писателя и мыслителя М.М. Зощенко. В течение сознательной жизни он рефлексировал ее перипетии и корректировал смысловое поле своего самосознания, что выражалось в интроспективном развитии стилей его художественного творчества и социального поведения. В заключение характеризуется роль рефлексивного диалога как интроспективного средства активизации самовосприятия и саморазвития индивидуальности.

Ключевые слова: психология, методология, онтология, персонология, акмеология, личность, поведение, деятельность, сознание, интроспекция, рефлексия, познание, восприятие, самовосприятие, самонаблюдение, смысл, понимание, саморазвитие, Я-концепция, индивидуальность, субъ-ектность, жизнетворчество.

Семенов Игорь Никитович — академик РАЕ, директор Института рефлексивной психологии творчества и гуманизации образования, докт. психол. наук, профессор НИУ ВШЭ. E-mail: [email protected]

22

Введение: актуальность проблемы интроспекции

в контексте рефлексивной психологии

Традиционно в экспериментальной психологии ХХ в. интроспекция рассматривается в основном гносеологически — как один из дополнительных методов познания психики. При этом самонаблюдение обычно трактуется как интроспективный аккомпанемент психических явлений, который включается либо непосредственно установкой или вниманием в ходе когнитивных, эмоциональных и личностных процессов, либо опосредованно — в виде самоотчета после их осуществления в том или ином опыте. Поскольку самоотчет есть не что иное, как явная форма рефлексии в виде осознания феноменологии свершившегося психического процесса, то лежащая в основе этого интроспекция феноменологически приобретает реальный онтологический статус. В историко-философском аспекте это соответствует исходной дифференциации внутреннего и внешнего планов психики. Эта дифференциация была введена еще в конце XVII в. Дж. Локком в виде различения интроспекции (рефлексии человеком своих душевных процессов) и перцепции (восприятия им окружающей среды). В связи с интенсивным развитием на рубеже ХХ—ХХ! вв. экзистенциальногуманитарной психологии актуальным становится изучение именно «внутренней жизни» человека, ведущей онтологемой которой выступает рефлексивно-смысловой план человеческого Я как субъективный источник психического поведения и деятельности, опосредованный мотивацией, производной от социальных контекстов существования. Рассмотрим возникающие методологические проблемы психологического изучения соотношения интроспекции и рефлексии и их онтологического статуса в современной психологии внутренней жизни человека.

1. предметная детерминация психической деятельности и проблема опосредованности ее развития интроспекцией

С начала ХХ в. в человекознании нарастал интерес к внутренней жизни (Косман, 1917) и рефлексивно-смысловой сфере психики (Семенов, 2014): от философии жизни (Г. Риккерт), феноменологии до понимающей психологии (В. Дильтей) и изучения самонаблюдения и рефлексии (А. Буземан, Д. Дьюи). Однако после Первой мировой войны, приведшей к бихевиористской революции в западной психологи и к революции реактологической — в советской, доминирующим стал интерес к внешней детерминации поведения и к его рефлекторным механизмам. К онтологеме внутренней жизни вновь обратились на рубеже XX и XXI вв. (Полани, 1985; Семенов, 1970; Чудновскиий, 1995; Шадриков, 2006; и др.).

23

В советское время ведущей онтологемой научного изучения психологической реальности был принцип тождества внутреннего плана деятельности ее внешнему строению. Этот важнейший для школы Л.С. Выготского (А.В. Запорожец, А.Н. Леонтьев, А.Р. Лу-рия, Д.Б. Эльконин) постулат наиболее рельефно и конструктивно проявился в теории П.Я. Гальперина о планомерном формировании умственных действий и понятий посредством организации их усвоения — от этапа манипулирования вещами через этапы оперирования ими в материализованной и в громкоречевой форме до их выполнения в плане внутренней речи. В процессе такого поэтапного формирования в заданных условиях и с заданными показателями психическое действие становится умственным (Гальперин, 1966), приобретая контролируемые качества сокращенного, обобщенного, автоматизированного и уходящего таким образом в «чистую мысль». Тем самым в теоретическом и технологическом аспектах П.Я. Гальперин дал свое конструктивное решение важной для И. Канта проблемы онтогенеза «чистого разума».

В эффективности подхода П.Я. Гальперина мы убедились на личном опыте разработки приемов решения творческих задач (Семенов, 2012а), а также при формировании элементов медицинского знания и способов решения проблемно-врачебных задач в инновационном процессе модернизации высшего профессионального образования (Семенов, 2013, c. 148—156). До нас многие последователи П.Я. Гальперина (в особенности его ученики В.В. Давыдов и Н.Ф. Талызина) реализовали в прикладном плане его общепсихологическую концепцию в серии психолого-педагогических исследований, в частности, при формировании таких умственных действий или компонентов теоретического мышления, как анализ, моделирование, планирование, рефлексия (Развитие…, 1995). В трудах А.З. Зака (1984) — ведущего в школе В.В. Давыдова специалиста по рефлексии — рефлексия рассматривалась лишь в интеллектуальном аспекте как компонент теоретического мышления, что соответствует рационалистической философской традиции немецкой классической философии и ее развитию в трудах крупного неомарксиста Э.В. Ильенкова.

Однако наши экспериментальные исследования показали, что рефлексия неоднородна и продуктивность творческого мышления определяется не только интеллектуальной рефлексией, но и ее взаимодействием с личностной рефлексией. В онтологическом плане эта дифференциация интеллектуальной и личностной рефлексии означала ограниченность ее рационалистической трактовки как однородного и сугубо интеллектуального процесса. Отсюда возникла проблема многообразия видов рефлексии, поиск решения

24

которой потребовал обращения к философским истокам психологической проблематики рефлексивности психики.

В связи с этим для историко-научного обоснования рефлексивной психологии мышления (Семенов, 1990) нам пришлось в ее анализе отойти на полтора века в глубь истории философии и перейти от рационализма И. Канта и панлогизма Г. Гегеля как онтологического базиса сугубо интеллектуалистической трактовки рефлексии ведущими специалистами по ее изучению (Н.Г. Алексеев, В.В. Давыдов, А.З. Зак, В.А. Лефевр, В.И. Слободчиков, Г.П. Щедровицкий) к эмпиризму Дж. Локка. Ратуя за гносеологию интроспекции как метода познания психики, Локк ввел в психологию философское понятие рефлексии, но при изучении не мышления, а восприятия.

Однако при этом все познавательные процессы (ощущение, восприятие, внимание, память, мышление, воображение) характеризовались в классической психологии через анализ их содержания, производного от отражаемого психикой внешнего мира. Как известно, к Дж. Локку восходит не только онтологизация самонаблюдения в виде рефлексии (как наблюдения душой за своими собственными состояниями), но и ее методологизация (в качестве важного метода самопознания). Однако именно учение Локка о первичных и вторичных качествах стало одним из главных источников трехвекового концептуального «овнешнивания» психологии (и соответственно редуцирования ее «овнутривания» до одного лишь отражения внешнего мира), доминировавшего в большинстве ее направлений: от ассоцианизма и бихевиоризма через гештальтизм и пиажизм вплоть до зарубежного когнитивизма (Ж. Пиаже, У Найссер, К. Эстес и др.) и советских теорий деятельности (В.Я. Басов, С.Л. Рубинштейн, А.Н. Леонтьев, П.Я. Гальперин, В.В. Давыдов). Лишь в начале ХХ в. основанная О. Кюльпе Вюрцбургская школа (см.: Семенов, 1973) попыталась «овнутрить» психологию и, отталкиваясь от изучения экспериментально открытого в ней феномена «безобразности» мышления, постулировала наличие в нем таких по сути рефлексивных регуляторов, как «смысловые отношения», «установки сознания» и т.п. При этом была осуществлена процедура «объективации» интроспекции посредством «категоризации» метода самонаблюдения как источника самопознания (говоря словами О. Кюльпе, «монархически устроенного Я»). Различные формы самонаблюдения подробно анализировались психологами в начале ХХ в. (Кравков, 1922). Подобная онтологическая связь самонаблюдения с Я в гносеологических актах его самопознания предвосхищает гуманитарно-экзистенциальную психологию. С нашей точки зрения (Семенов, 2009), ее предметом должно стать рефлексивное постижение эманации индивидуального Я в окружающий мир по-

25

средством познания человеком себя (своей субъектности) в мире и мира (т.е. объектности бытия) в себе, в своем сознании.

Если естественно-научно ориентированная когнитивная психология (Алексеев и др., 1979) интересовалась объектным миром и его представленностью в сознании посредством психического отражения окружающей действительности, то гуманитарно ориентированная психология должна стремиться постигнуть внутренний мир субъекта, в сознании которого презентировано как самосознание его Я, так и субъектно окрашенное, рефлексивно осмысленное, действенно реализованное деятельностное отношение Я к преобразуемому им бытию. Рассмотренная переакцентировка предмета психологии с его естественно-научной трактовки на гуманитарную ведет и к переоценке роли интроспекции в психологическом познании — из частного метода она становится методом общепсихологическим и базовым. При этом происходит методологическая трансформация интроспекции: из эмпирического самонаблюдения за потоком сознания она превращается в онтологическую реальность психологического существования личности в виде рефлексии экзистенциально значимых событий и переживаний. Тем самым обеспечивается их смысловая соотнесенность с «Я-концепцией» человека и продуктивная перестройка как его внутренне устремленного самопонимания и самосознания на основе экзистенциального бытия, так и внешне целеустремленного поведения и деятельности на основе адекватной ориентировки психического отражения окружающего мира.

Этимологически интроспекция означает «внутреннее восприятие» или, образно говоря, «внутреннее видение». В онтологическом плане важно выяснить жизненные функции интроспекции. Если она означает «заглядывание внутрь» («погружение в себя», «обращение к своему Я»), то возникает вопрос: зачем это необходимо человеку? Напрашивается экзистенциальный ответ: затем, чтобы обратиться к целостному образу собственного Я (как к своему самому доступному жизненному ресурсу) и извлечь внутреннюю смысловую опору в себе в различных внешних сложных жизненных обстоятельствах, таких, как неопределенность, противоречивость, стресс, конфликт, кризис, ответственный выбор, принятие решения, риск творчества и т.п. Результатом подобного обращения должно быть развитие своего Я-образа: от осознания актуализировавшейся в этих обстоятельствах Я-позиции через коррекцию Я-образа до его смысловой перестройки и изменения самоотношения к содержанию и персонажам.

Важно подчеркнуть рефлексивный характер этих актов интроспекции и саморазвития. Ибо рефлексия обычно трактуется как «взгляд назад» для реконструкции прошлого, осознание его

26

существенных моментов путем размышления для понимания происходящего. В современной философии и психологии постоянно подчеркивается связь рефлексии с целеполаганием и смыслообразованием личности. С нашей точки зрения, рефлексия есть не что иное, как смысловое обращение к свершившемуся и содеянному в контексте предстоящего (Семенов, 2009) для понимания человеком ситуации и себя в ней, для смыслового извлечения из этого уроков в целях перестройки поведения и деятельности, а также для проектирования своего будущего. В этом заключается продуктивность экзистенциальной рефлексии как смыслового бытия человека. Рефлексия обеспечивает «рефлексивный выход» (Г.П. Щедровицкий) человека из «поглощенности жизнедеятельностью» (Рубинштейн, 1986). Это обеспечение осуществляется в результате постоянной работы рефлексии как с индивидуальными смыслами человеческого Я, так и с ценностями культуры. Продуктивность рефлексии состоит в актуализации, порождении, перестройке и развитии смыслов как регуляторов поведения и деятельности, сознания и мышления, эмоций и переживаний, чувств и волевых актов.

Необходимость рефлексии возникает в проблемно-конфликтных ситуациях разрыва в ценностно-смысловом поле сознания Я. Поскольку при этом обнаруживается исчерпанность или несостоятельность актуальных смыслов, то требуется не только их коррекция, но и перестройка или даже генерация новых смыслов путем замыкания презентирующих их элементов сознания человека на более высокие (т.е. значимые, перспективные, масштабные) экзистенциальные ценности — прогресс науки, развитие культуры, эволюция жизни, бытие космоса, эманация духа, промысел Бога.

В современной философии проблематике смысла придается большое значение (Семенов, 2014а, б). В рефлексивнопсихологическом аспекте смысл трактуется нами как рефлексивное достраивание Я до целостности своего существования в окружающем мире путем актуальной или потенциальной интеграции Я в систему социокультурных и индивидуально-экзистенциальных ценностей бытия в обществе. Именно в процессе этой интеграции человека в социум возникает производная от потребностей его Я мотивация как канал настройки активности смыслового поля Я на самореализацию посредством поведения и деятельности в мире.

Социокультурным фоном для этой самореализации является адаптация человека к социуму и функционирование в нем личности посредством социализации как процесса усвоения норм социальной жизнедеятельности и следования им на основе ее конвенциональнообщественной (вспомним «общественный договор» Ж.-Ж. Руссо) нормировки и этико-правового (по Г. Гегелю) регулирования. В конкретно-исторических условиях подобной системодеятельност-

27

ной нормировки (она обстоятельно изучена в системодеятельностной методологии; см.: Щедровицкий, 1996; Семенов, 2014б), образующей социокультурные контексты внешнего бытия человека, внутренней доминантой его развития является, c нашей точки зрения, эманация активности Я в процессе жизнедеятельности. Эта эманация Я осуществляется в широком биосоциальном и культурно-духовном диапазоне: от изначального для организма физического и биологического роста через его физиологическое и психофизиологическое развитие к нормативно-деятельностной адаптации к социуму и функционально-ролевой интеграции в социальные системы. Эти системы образуют социокультурный контекст, в пространстве которого происходят профессиональнодеятельностная самореализация Я, его рефлексивно-личностное саморазвитие как уникальной индивидуальности (Семенов, 2009) и экзистенциально-духовное самоосуществление как микрокосма бытия, включенного природно в поток жизни и рефлексивно в творческую эволюцию духа.

С этих позиций способы социализации человека, определяя социально нормированные деятельностью содержания его сознания, служат лишь условиями развития личности, а ее индивидуализация является продуктом рефлексивно-экзистенциального саморазвития Я, инициируемого эманацией его активности и опосредуемого самонаблюдением (Кравков, 1922) в актах самоощущения, самовосприятия, самопознания, самоактуализации, cамодеятельности (Рубинштейн, 1986), самосознания, самореализации (Ковшуро, Семенов, 2005), самоопределения (Савенкова, Семенов, 2005).

2. Логика развития психологии восприятия: от перцепции объектности через интроспекцию субъектности к рефлексии Я

Парадоксальность психологической проблемы рефлексивности самовосприятия состоит в том, что изначально восприятие (отражение, перцепция) и рефлексия (самовосприятие, самонаблюдение) являли собой две стороны одной медали, а именно созерцание (восприятие) как внешнего, так и внутреннего мира человека. Отмечающаяся в современной психологии важность роли рефлексии в продуктивности восприятия (А.И. Миракян…, 2010; Гусев, 2007; Зинченко, 2010; и др.) создает предпосылки для конструктивного изучения их взаимодействия при самовосприятии индивидуальности Я человека.

Фундаментальность классической психологии (в том числе в изучении восприятия и рефлексии) определяется ее изначальной связью не только с естествознанием, но и с философией, онтологи-

28

ческое и методологическое влияние которой ныне порой утрачивается и редко дотягивает до гносеологической завершенности в виде философски значимых теоретических обобщений. Проведенный нами методологический анализ эксплицирует общую логику развития психологии восприятия и ее связи с изучением рефлексии. Так, в классической российской психологии восприятия начала ХХ в. учитывалось разделение «познания на форму и материю, которое мы находим у Канта: именно все, что дается нам ощущением, есть материя; все, что в познании не есть материя, есть форма, привносимая нашим сознанием к ощущению» (Челпанов, 2011, с. 64). При этом отмечалось, что еще Гербарт «поставил в зависимость порядок воспроизведения представлений от способа их воздействия на сознание» (там же, с. 77), а «Фолькельт считает доказанным только то, что мы в себе воспринимаем непосредственно, путем чистого самонаблюдения» (там же, с. 122). Тем самым в классической психологии восприятия Х1Х в. все еще учитывалась его гносеологическая связь с рефлексией. Она была утрачена в ХХ в., но в ХХ! в. ее все же следует учитывать ввиду сложности изучения феноменологии самовосприятия. Для исследования этой феноменологии явно недостаточно одного лишь классического различения физиологической автохтонности и поведенческой стимульности восприятия как сенсорно-познавательного процесса.

Поскольку отмеченная Кантом «привносимость формы» во многом обеспечивается рефлексией как активностью сознания (Семенов, 2012а), то важной методологической проблемой является изучение взаимодействия ощущения, восприятия и рефлексии (сознания) как соответственно элементарных, базовых и производных, интегративных познавательных процессов. Онтогенетическое развитие (опосредованное природно-эволюционной и культурно-исторической детерминацией) этих процессов приводит к их системной перестройке и интеграции в структуру целостного самосознания личности как индивидуального Я. Поэтому актуальным становится философско-психологическое изучение фундаментальной проблемы взаимосвязи самовосприятия и рефлексии, поскольку эта связь во многом определяет индивидуальность и целостность Я человека.

Предпосылки для постановки этой проблемы имеются как в психологии рефлексии, восходящей к различению Дж. Локка внешней перцепции и внутреннего восприятия посредством самонаблюдения (т.е. собственно рефлексии), так и в логике развития самой психологии восприятия, восходящей к гносеологически-онтологической трактовке И. Кантом трансцендентальности пространства и времени как форм созерцания чистого разума. Здесь важно подчеркнуть методологическую необходимость общепсихо-

29

логического подхода к изучению восприятия с учетом достижений психологии внимания, мышления и сознания (напомним, что активностью сознания является рефлексия).

Классическая психология трактует восприятие как психическое отражение целостности объектов окружающей среды посредством познавательных процессов, использующих в основном данные зрения. В психологии познание восприятия внешнего мира объектов преобладает над изучением восприятия человеком себя и своего внутреннего мира. Так, в экспериментальной психологии восприятия доминирует исследование перцепции внешних объектов и изучение психологических механизмов построения образа окружающего субъекта предметного мира, что важно для адекватной ориентировки и эффективного поведения в нем.

Однако в истории философско-психологической мысли Нового времени познание внешнего и внутреннего восприятия первоначально считалось равновеликими по значимости гносеологическими проблемами постижения бытия посредством сознания его целостности во всей многогранности. Онтологическим основанием для постановки этой проблемы явилось категориальное различение в XVII в. Дж. Локком внешней и внутренней перцепции как разнонаправленных процессов восприятия, ориентированных на постижение внешнего мира объектов и внутреннего мира сознания, т.е. самовосприятия человеком самого себя посредством рефлексии как интроспекции или самонаблюдения Я. При этом рефлексия трактовалась как самонаблюдение душой человека своих собственных состояний. В развитие этого философского подхода позднее в начале ХХ в. было обосновано различие между объяснительной, естественно-научной психологией, исследующей экспериментально «внешнее» в психике, и описательной, культурно-гуманитарной психологией, призванной обеспечить понимание феноменологии «внутреннего» в человеке (Дильтей, 1924). Взаимодействие внутреннего и внешнего в психике изучалось в различных научных школах (Чудновский, 1995). Так, полемизируя с бихевиоризмом и необихевиоризмом, С.Л. Рубинштейн сформулировал принцип детерминизма «внешние причины действуют через внутренние условия», а в культурно-исторической психологии Л.С. Выготского изучались механизмы интериоризации психических действий (и определяющих их знаковых средств) как «вращивания» социальных норм «извне внутрь» посредством предметной деятельности (по А.Н. Леонтьеву) и поэтапного формирования умственных действий (по П.Я. Гальперину), что сопровождается сознанием и рефлексией содеянного (Семенов, 2000).

Эта онтологическая дихотомия внешнего восприятия и внутреннего самовосприятия послужила основанием для методоло-

30

гической дифференциации объективных и субъективных методов психологического познания. Так, еще в XIX в. Вебер и Фехнер открыли эру экспериментального изучения внешней перцепции, а в начале ХХ в. Кюльпе в созданной им Вюрцбургской школе (см. о ней: Семенов, 1972—1973) предпринял конструктивную попытку объективировать внутреннюю перцепцию как самовосприятие субъектом мышления интеллектуально-познавательных процессов и состояний, открывающихся человеку посредством самонаблюдения. Действительно, феноменология восприятия весьма разнообразна и включает в себя процессы не только собственно перцептивные (отражающие внешние объекты среды), но также и личностные (смысловые, мотивационные, эмоциональные и т.п.), открывающиеся в сознании посредством самовосприятия и самонаблюдения человека. Рефлексия этих процессов углубляет самопознание и самопонимание человеком самого себя, что ведет к построению его внутреннего мира и Я-концепции.

Новый взгляд на психологию восприятия, возникший в 1960-х гг., выделил для изучения такие его аспекты, как роль установок, влияние мотивации, потребностей и ценностей субъекта на когнитивные структуры зрительного образа (Брунер, 1977). Анализ герменевтики понятия образа и его изучения европейской наукой показывает (Ссорин, Семенов, 1995), что восприятие поставляет психике сенсорные данные об объектах внешнего мира, образы которых осознаются посредством речи, презентирующей также самовосприятие как рефлексивно-смысловой процесс сознания личности.

Инкорпорирование рефлексивно-личностных и мотивационносмысловых аспектов в структуру познавательных процессов мышления (Семенов, 2000) и восприятия (Зинченко, 2010) ведет к их изучению в рамках таких новых по сравнению с классической психологией парадигм психологического познания, как феноменологическая (по Э. Гуссерлю и М. Мерло-Понти), системная (по Ж. Пиаже, В.А. Барабанщикову, Д.Н. Завалишиной, Я.А. Пономареву и И.Н. Семенову), трансцендентальная (по Г.В. Акопову и А.И. Миракяну). Так, Г.В. Акопов, обсуждая проблематику взаимосвязи сознания и созерцания с восприятием, подчеркивает: «Связь сознания (осознания) с восприятием, познанием, интерпретацией, коммуникацией, действием и рефлексией представляется фундирующей в сопоставлении с другими связями (отношениями)» (цит. по: А.И. Миракян…, 2010, с. 359).

С позиций культурной психологи отношений личности применительно к анализу форм ее интеллектуальной жизни справедливо говорится об «уровнях возведения восприятия субъекта к реф-лексируемому процессу и перцептивному самопознанию» (Старо-

31

войтенко, 2004, с. 73). При этом подчеркивается, что «Сознание может особо акцентировать роль «я» в восприятии и становиться при этом либо причиной субъективных искажений перцепции, либо условием авторских преобразований воспринимаемого. <.. .> Через я-присвоение перцепции сознание начинает способствовать совершенствованию личного восприятия мира, эстетизации жизни, развиваться в утонченную самоперцепцию» (там же, с. 87—88).

Если взаимодействие внешней перцепции с мотивационной сферой личности и ее сознанием уже показано современной психологией (А.И. Миракян…, 2010; Барабанщиков, Носуленко, 2002; Брунер, 1977), то связь внутреннего самовосприятия с рефлексией и самопониманием индивидуальности нуждается в специальном изучении. Его актуальность обусловлена необходимостью развития не только перцептивно-визуальной культуры (Зинченко, 2010) современного человека, но также рефлексивной культуры (Деркач и др., 1998) его самовосприятия, самопознания, самопонимания, самосознания и саморазвития (Семенов, 2000). В психологии познавательных процессов уже исследуется рефлексивный аспект восприятия: «В работах Дж. Кагана изучен когнитивный стиль, называемый импульсивность/рефлексивность, описывающий субъективную склонность принимать решения быстро или медленно. .рефлексивные испытуемые используют более продуктивные стратегии при решении пороговых задач» (Гусев, 2007, с. 348). Отталкиваясь от этого экспериментального факта и наших данных о продуктивной роли рефлексии в творческом мышлении (Семенов, 2000), обратимся к изучению проблемы взаимодействия саомвосприятия и рефлексии как важных аспектов психологии саморазвития индивидуальности и самосознания Я. Актуальность этого изучения связана с логикой развития как рефлексивной психологии (Семенов, 1990), так и современной культуры в целом, ибо: «Невнимание к человеку как таковому, к облику его и образу, к его месту в мире и роли в нем, к самоощущению, самопредставлению, самосознанию — главная причина кризиса, переживаемого в последнее время» (Вдовин, 2005, с. 10).

3. Методологические проблемы рефлексивной психологии

восприятия объектов и самовосприятия субъектов

Классическая когнитивная психология включает восприятие в систему познавательных процессов наряду с ощущениями, представлениями, памятью, мышлением, вниманием, воображением (Алексеев и др., 1979). В этой традиционно рационалистической онтологии психики рефлексия обычно не выделяется среди познавательных процессов в особую и самостоятельную психическую

32

функцию, хотя интеллектуальная рефлексия специально изучалась в научных школах Ж. Пиаже, Н.Г. Алексеева, В.В. Давыдова, Г.П. Щедровицкого. Однако в результате теоретико-экспериментального изучения рефлексии в последней трети ХХ в. был не только выделен ее личностный аспект, но и установлена типология, согласно которой дифференцируются такие основные виды рефлексии, как эмоциональная, интуитивная, интеллектуальная, личностная, диалогическая, коммуникативная, кооперативная, социальная, экзистенциальная и духовная (Семенов, 1992), что существенно обогатило онтологию психической жизни индивидуальности человека. В этом рефлексивном контексте целесообразно глубже рассмотреть интроспективные функции как восприятия индивида, так и самовосприятия человеческого Я.

Этимологически термин «восприятие» означает «принять в себя нечто». Иначе говоря, субъект перцепции «принимает в себя (т.е. в свое Я)» сенсорную информацию об окружающих объектах, продуцируя в своем сознании их образы для адекватной ориентировки во внешнем мире и адаптации в нем. Поскольку по данным внешнего восприятия индивид выстраивает образ окружающего мира, то при этом в гносеологическом отношении речь идет о его созерцании и познании как объективной, рационально постигаемой субъектом реальности. В этом суть гносеологической онтологии и рационалистической методологии традиционного психологического изучения внешнего восприятия как познавательного процесса, отражающего окружающий предметный мир.

В случае же интроспективного самовосприятия человеком самого себя материалом для внутренней перцепции служит самоданность самоощущений, самочувствия, самопереживаний и самопредставлений, на основе рефлексии которой субъект строит динамичный образ своего Я, социально функционирующего и индивидуально развивающегося не только в природном, но и в культурном мире. Поскольку здесь человек выступает многомерным и целостным (а не только гносеологически одномерным) субъектом жизнедеятельности в социокультурном мире, то самовосприятие им своего Я относится к персонологической онтологии психической жизни, а изучение процессов самовосприятия определяется рефлексивно-экзистенциальной методологией, которая присуща современной инновационной рефлексивно-гуманитарной психологии, акмеологии, персонологии и педагогике (Семенов, 2013б). Прежде чем обратиться к анализу интроспективной специфики феноменов самовосприятия, необходимо эксплицировать онтологию бытия психики и методологически выяснить в ее рамках концептуальное соотношение понятий личности и индивидуальности с позиций рефлексивно-гуманитарной психологии (Семенов, 1992).

33

Онтологическую основу многосложного соотношения этих понятий составляет то, что личность представляет собой биосоциальное единство организма и психики человека с доминированием обращенности его сознания к общественным взаимодействиям и отчужденно-остраненным отношениям, реализующимся деятельностно-ролевым образом. Напротив, индивидуальность являет собой психофизиологическое, эмоционально-волевое, темпераментно-деятельностное и экзистенциально-смысловое единство целостного человека как уникального субъекта, рефлексивно углубленного в себя, свое Я и непосредственно обращенного в процессе общения к другому конкретному человеку как к «ближнему» и одновременно рефлексивно-диалогическому ресурсу самоактуализации, самовосприятия, самопознания, самопонимания, саморазвития, самореализации и самосовершенствования.

В рассмотренных трактовках личность понимается как социально обусловленный субъект, носитель различных социальных норм, ролей, представлений, установок и т.п. Тем самым личность выступает социокультурным полюсом в человеке, тогда как индивидуальность презентирует его обособление (в пределе — отчуждение) от социальной общности посредством полагания себя как самости, реализующей свое собственное Я. Отсюда следует, что Я генерирует индивидуальность, которая осуществляется в своей собственной рефлексивно-смысловой субстанции, не сводимой ни к социальному (личностно-ролевому) плану бытия, ни к его биологическому (организмически-рефлекторному) плану. Хотя, безусловно, индивидуальность взаимодействует с обоими планами как в онтогенезе (Шмальгаузен, 1942) своего формирования и развития, так и в актуалгенезе ситуативного поведения в общении и целеустремленной деятельности в процессе социально значимой самореализации и экономически эффективного труда.

Рефлексивно-психологическая трактовка индивидуальности как смыслового поля Я человека (Семенов, 2009) ориентирует на субстанциональную стратегию ее изучения в отличие от параметрической стратегии, восходящей к Ф. Гальтону, Б.М. Теплову, В.Д. Небылицыну и др. Реализация новой стратегии предполагает теоретико-методологическую разработку концептуальных моделей и методических средств исследования индивидуальности, производных от ее онтологического определения как специфической психологической реальности, существующей в виде рефлексивносмыслового содержания Я-концепции субъекта жизнедеятельности. Необходимой методологической предпосылкой разработки этих моделей и средств является концептуальная проработка самой онтологии индивидуальности как психологической реальности с позиций рефлексивно-гуманитарной психологии.

34

4. Рефлексивная онтология индивидуальности Я человека

Отношение Я к своему внутреннему миру как к самовосприни-маемой, переживаемой, понимаемой самоданности и к ощущаемому собственному организму (т.е. телу) осуществляется в субстанции психики и выражается в виде интроспективного самопереживания и интуитивного самопонимания человеком своего бытия. Субстанция психики есть единство двух модусов индивидуального бытия и сознания человека, а именно его реального пребывания во внешнем мире (в теле, в среде) и его трансцендентно-деятельностного взаимодействия с этим миром посредством движения, действия на основе информационно-смыслового обмена с окружающей средой в процессе восприятия, отражения и осмысления, рефлексии.

В связи с этим возникает ряд феноменологических, гносеологических и онтологических проблем: что же обеспечивает единство двух базовых субстанций — психики и сознания — индивидуального бытия человека; что задает его самовосприятие, самопознание, целостность; что определяет неделимость и непрерывность потока сознания; в чем, собственно, проявляется и как характеризуется рефлексивность самосознания и уникальность индивидуальности? С позиций развиваемой нами рефлексивно-гуманитарной психологии (Семенов, 1992) неделимость индивидуальности определяется самоданностью самовоспринимаемого и самопостигаемого в интроспекции человеческого Я. При этом целостность индивидуальности задается самопониманием, самосознанием, образом, концепцией этого Я, которая формируется у человека в процессе его жизнедеятельности и развивается посредством самоопределения относительно культурных норм и самореализации в соотнесении с ними. Причем онтогенез Я-концепции осуществляется как осознанно, произвольно, так и спонтанно, неосознанно. Единство рационального и неосознанного аспектов бытия субъекта обеспечивает рефлексия как системообразующий фактор индивидуальности человека, проявляющийся в интенсивной активности его сознания.

Поскольку рефлексия — это прежде всего процесс переосмысления субъектом содержания своего сознания и переживания данностей своих психических состояний, то субстанциальным единством индивидуальности человека является смысловое поле его индивидуального существования. Это смысловое поле Я является источником самовосприятия и отношения человека к внешнему миру (природе, социуму) и выражения себя в нем в актах реагирования (т.е. в ощущениях, эмоциях) и активности (перцепции, внимания), поведения (движениях, поступках) и деятельности (действиях, кооперациях), общения (коммуникации, взаимодействия) и труда (выполнения технологий, применения знаний), сознания

35

(переживаний, мыслей) и творчества (субъектных инноваций и их реализации в культуре).

Психологическое бытие человека далеко не исчерпывается ни его природным психогенетическим и психофизиологическим базисом, ни даже его социально-психологической и информационно-ноосферной надстройкой с реализующими их видами или подсистемами индивидуальности. Ведь они образуют лишь естественные (природные) и искусственные (социальные) рамки бытия человека как самовоспринимаемой, переживаемой, рефлексируемой и осуществляемой им в конкретно-значимом для него жизненном пространстве экзистенции. С течением транспонируемого в сознании внутреннего времени человека происходят значимые для него события и актуализируются, развиваются присущие ему процессы и характерные для его индивидуальности состояния и отношения сознания как рефлексивные компоненты его «личностного знания» (Полани, 1985).

Субстанцией мира внутренних состояний и переживаний человека является его сознание, а движущей силой происходящих в нем изменений — рефлексия. Ее роль состоит в переосмыслении и трансформации содержаний сознания, изменение которых определяется взаимодействием субъектного и объектного мира внутренней жизни человека, детерминируемой в свою очередь его взаимодействием с воспринимаемым им окружением — с природой и социумом. В совокупности природа и социум выступают той средой, в которой человек самореализуется как индивидуальность посредством спонтанных движений и произвольных действий, а главное — целенаправленных поступков, активной деятельности, социально значимых деяний.

Внешний объектно-воспринимаемый мир интроспективно представлен в сознании субъекта индивидуальным строением его внутреннего пространственно-временного континуума, который, как и все психические образования, формируется в онтогенезе и трансформируется в течение всей жизни человека.

Наличие этих отношений в сознании субъекта фиксируется посредством актуализации и развития смыслов и их сопряженности с Я как центром внутреннего смыслового пространства индивидуальности человека. При этом внешние воспринимаемые объекты благодаря рефлексии ранжируются субъектом по степени их актуальной значимости и по мере необходимости рефлексивного соотнесения с ними посредством чувства, переживания, мысли, поступка, деяния. Рефлексия является активностью сознания, обеспечивая переосмысление и трансформацию содержаний сознания (от их перестройки до продуцирования) в зависимости от воспринимаемых индивидом объектов и обстоятельств, от происходящих

36

с субъектом и рефлексивно переживаемых и осмысляемых событий, а также от совершаемых и осознаваемых им поступков и деяний.

Рефлексия, регулируя динамику экзистенциальной индивидуальности человека, представляет собой ее системообразующий фактор, обеспечивающий в конечном счете ее единство и целостность в динамике внутренней жизни сознания человека. Эпицентром экзистенциальной индивидуальности является спонтанное переживание и рефлексирующее осознание человеком состояния и развития своего Я как источника индивидуальности во всей ее неповторимой, уникальной и неделимой целостности. Эта целостность достигается посредством рефлексивной экспликации значимости какого-либо события или поступка, определения своего пристрастного отношения к нему, замыкания возникающих в связи с этим своих переживаний на собственное Я и их переосмысление с точки зрения степени и характера удовлетворенности в этом контексте потребностей, желаний, склонностей, интересов, запросов и т.п. субъекта.

Актуализируемая в сознании и эксплицируемая рефлексией самоданность Я обладает в качестве своей психофизиологической основы «чувственной тканью» (термин А.Н. Леонтьева) индивидуальности как эмоционально мобильным переживанием субъектом своего самоощущения и самочувствия, которые имеют свои формально-динамические корреляты, измеряемые традиционными психофизиологическими методами. Вместе с тем Я (интроспективно чувствующее свои состояния и переживающее их, равно как свои деяния и происходящие с собой события) порождает благодаря рефлексии собственные образы. Динамика их содержания, выражая саморазвитие субъекта, строится и обобщается Я в процессе соотнесения как с миром своей внутренней жизни, так и с внешним, объективным миром, который воспринимается индивидом и с которым он постоянно взаимодействует как субъект жизнедеятельности. Конституируя обобщенный образ Я, рефлексия представляет собой интегральную внутреннюю характеристику индивидуальности человека, источник его смыслообразования и точку отсчета для актуализации и осознания им своих отношений ко всему, что происходит с ним как в его внутреннем смысловом пространственно-временном континууме, так и во внешнем, окружающем его природно-социальном мире, который отражается в процессе его восприятия.

Возникающий в результате рефлексирующего самовосприятия образ Я у каждого человека полимодален, конкретен, дифференцирован, множественен, динамичен, целостен. При этом самовос-принимаемый образ Я, с одной стороны, относительно устойчив и достаточно определен для субъекта в тех или иных ролевых

37

рамках самоопределения и на соответствующих фазах развития индивидуальности в онтогенезе. С другой же стороны, этот само-выстраиваемый образ Я весьма пластичен, разворачиваясь теми или иными своими гранями и ипостасями в различных ситуациях, актуализируясь и перестраиваясь в зависимости от вызывающих их обстоятельств. И если в психологии личности имеется достаточно методик, позволяющих эксплицировать стабильный образ Я конкретного человека, то необходима разработка методических средств, позволяющих характеризовать пластичность образов Я, в частности, в зависимости от различных проблемно-конфликтных ситуаций (Аникина и др., 2002; Давыдова, Семенов, 2009; Семенов, 1990) жизнедеятельности.

Одна из основных трудностей связана здесь с тем, что Я живущего человека представляет собой принципиально открытую сложно организованную систему, функционирование и саморазвитие которой происходит как синхронически (т.е. непосредственно в конкретных ситуациях и поступках «здесь и теперь»), так и диахронически (т.е. в смысловых «сетях» динамики этих ситуаций, длящихся и организованных во времени). При этом система Я динамично функционирует как в своем внутреннем рефлексивно-смысловом мире индивидуального сознания человека, так и в процессе его поведения и деятельности во внешнем объективированном мире материальных предметов, знаковой информации, произведений культуры, а также в мире других людей — партнеров по непосредственному общению или по деловой, семейной и т.п. кооперации.

Важная роль в развитии внутреннего, рефлексивно-смыслового мира индивидуальности принадлежит дискурсивному диалогу человека с самим собой. Этот рефлексивный самодиалог опосредован самовосприятием и самообщением человека как индивидуальности, что приводит его в процессе саморазвития к самопознанию, самопониманию, самореализации и самосознанию.

Если в современной перцептивной психологии процессы восприятия изучаются в парадигме анализа события (Барабанщиков, Носуленко, 2002), то в рефлексивной психологии аналогом события является экзистенциально значимая для человека проблемноконфликтная ситуация (Семенов, 1990) поведения, деятельности, развития личности. Ярким примером саморазвития креативной индивидуальности, опосредованного эволюцией самовосприятия и саморефлексии в процессе интроспективного рефледиалога в проблемно-конфликтных ситуациях экзистенциального развития творчества, является трагичная жизнедеятельность известного писателя-сатирика М.М. Зощенко.

(Окончание статьи и список литературы см. в следующем номере журнала)

38

THE REFLEXIVITY OF SELF-OBSERVATION AND PERSONOLOGY OF INTROSPECTION:

TO ONTOLOGY AND METHODOLOGY of reflexive PSYCHOLOGY OF PERSONALITY

I. N. Semenov1 2 3

1 Russian Academy of Natural History, Moscow, Russia

2 Institute of Reflexive Psychology of Creativity and Humanization of Education, Moscow, Russia

3 Higher School of Economics — National Research University, Moscow, Russia

Abstract. First part of the article analyzes the historical and scientific, etymological and methodological problems of psycho-reflexivity personology study self-perception and self-observation — through introspection — a man’s own Self as an integrated personality and social personality. Considered external opposition, socio-objective determination of human mental activity and its internal, reflexive sense of life, the source of which is the individual amateur I. From these positions explicated logic of perceptual psychology: the study of perception through introspection objectivity to subjectivity reflection reflexive self-perpetuating I proposed ontology of psychological reality of the inner life, where its components are incorporated such as: self-actualization, self-perception, self-knowledge, self-understanding, self-awareness, self-determination, selfactualization personality I. In the context of reflexive psychology, personology considered reflexive nature of introspection problem-conflict situations in the self-identity sphere of artistic and scientific creativity.

In the second part of the article the proposed theoretical propositions are realized on empirical material reflexive psychological analysis of introspective self-life-creativity outstanding writer and thinker M.M. Zoshchenko. Given held them all his life a dramatic existential introspection M.M. Zoshchenko and corrected to reflect the semantic field of their identity, which was reflected in the development of introspective style as his artistic creativity, and social behavior of the individual. In conclusion, characterized the role of reflective dialogue as a means of enhancing introspective self-perception and self-identity I am human.

Key words: psychology, methodology, ontology, personology, personality, behavior, activity, consciousness, introspection, reflection, cognition, perception, self-perception, self-observation, sense, understanding, self-development, self-concept, personality, subjectivity, life-creativity.

Классическая психология сознания основные характеристики. Второй вопрос. Классическая наука о сознании. Законы работы сознания

Именно в рамках интроспективного направления были предложены две ставшие наиболее известными программы построения психологии как самостоятельной науки. Эти программы были выдвинуты практически одновременно в Германии В. Вундтом и в Австрии Ф. Брентано.

Отделение психологии от философии и других наук было подготовлено развитием эмпирических и экспериментальных исследований физиологии нервной системы и органов чувств, попытками измерения (пусть даже косвенного, как это было у Г. Т. Фехнера) некоторых параметров психических процессов и др.. Конечно, это отделение было не одномоментным событием, однако существует условная дата рождения психологии как самостоятельной науки. Это 1879 год — год появления в Лейпциг-ском университете первой в мире лаборатории экспериментальной психологии. Эта лаборатория была открыта немецким физиологом, философом и психологом Вильгельмом Вундтом , который организовал ее работу на основе предложенной им программы построения психологии как самостоятельной науки (обнародованной в 1873—1874 гг.) и создал большую психологическую школу, в которой обучались и воспитывались будущие психологи разных стран мира (Э.Титченер, С. Холл, О.Кюльпе, Ф. Крюгер, Э. Мейман, Г. Мюнстерберг, Н.Н.Ланге и др.). Знаменитый советский физиолог, психиатр, невролог и психолог В. М. Бехтерев также учился в свое время у В. Вундта.

Эта программа базировалась на самой распространенной в интроспективной психологии точке зрения на сознание как «совокупность сознаваемых нами состояний» (т. е. на первый план выходило понимание сознания как «картины мира», как «образа»). Именно так (как совокупность сознаваемых состояний) определял сознание В. Вундт в одной из своих работ. Он считал, что психология как наука о сознании должна решать следующие задачи:

1) описание свойств сознания,

2) выделение структурных составляющих сознания (элементов сознания),

3) установление связей между элементами,

4) нахождение законов психической жизни.

Для решения этих задач он использовал эксперимент, однако введение эксперимента не только не исключало интроспекцию, а, напротив, предполагало строго контролируемое ее применение.

Для иллюстрации приведем несколько экспериментов В.Вундта. В качестве экспериментального прибора он использовал хорошо известный музыкантам метроном. В. Вундт установил ряд свойств сознания, используя самонаблюдение испытуемого, который должен был описывать субъективные переживания, возникающие у него при слушании звуков метронома. Во-первых, он обратил внимание на то, что трудно слышать удары маятника метронома одинаковыми по силе (хотя объективно они совершенно одинаковы), что условно может быть передано словами «тик-так» или «так-тик». В результате этого эксперимента В. Вундт сделал вывод, что сознание ритмично по своей природе.

В другом эксперименте он определил так называемый объем сознания. Испытуемому предъявлялся ряд ударов метронома, следовавших друг за другом с интервалом в 1 — 1,5 с, и спустя очень небольшое время после него — новый ряд ударов. Испытуемый должен был по непосредственному впечатлению (не считая числа ударов) сказать, одинаковы данные ряды или какой-либо из них длиннее. Как правило, если число ударов в каждом из рядов не превышает шестнадцати (воспринимаемых при обычных условиях как восемь пар) звуков («тик-так» или «так-тик»), тождество или различие рядов по длине замечается испытуемым. При большей величине рядов испытуемый затрудняется с определением равенства или неравенства рядов по длине. Значит, констатировал В. Вундт, мы измерили объем сознания, равный количеству элементов, которые субъект может осознавать как единое целое за один акт перцепции (т.е. восприятия). В упомянутых экспериментах В. Вундта этот объем был равен восьми парам звуков. Если «укрупнить» единицы сознания при некотором усилии со стороны субъекта (единицей сознания может выступить не пара звуков, а восемь), то общее количество звуков, осознаваемое как единое целое, увеличивается до 40.

В. Вундт установил, что содержащиеся в сознании элементы не осознаются одинаково: одни из них воспринимаются более ясно и отчетливо, чем другие. Ясность впечатления означает его «субъективную» силу, отчетливость — отличие от других. Если слушать подряд удары метронома, то можно заметить, что наиболее ясно воспринимается только что прозвучавший удар, менее ясно и отчетливо — предыдущие удары, а некоторые из них прозвучали настолько давно, что впечатление от них уже исчезло из сознания испытуемого. Используя термины других исследователей (в частности, Г.Т.Фехнера), В.Вундт говорил о том, что это впечатление «погрузилось под порог сознания». Что такое отчетливость впечатления — на этом примере трудно продемонстрировать, поскольку звуки метронома объективно ничем друг от друга не отличаются. А вот если взять такие объективные раздражители, которые имеют различия, тогда можно попробовать изучить, как могут отличаться друг от друга соответствующие им субъективные впечатления по степени их отчетливости.

Для исследования В.Вундт использовал прибор под названием тахистоскоп (от греч. tachiste — как можно скорее и scopeo — смотрю), с помощью которого испытуемому предъявлялась табличка из букв на очень короткое время. Сначала испытуемый смотрел на белую ширму, в середине которой была точка — на ней испытуемый должен был сосредоточить свое внимание. Затем на очень короткое время ширма сдвигалась. Внимание испытуемого направлялось на табличку из букв, а затем ширма вновь закрывала эту табличку. Сколько букв может испытуемый различить при одном акте апперцепции (акте сосредоточения внимания на объекте)? Оказалось, что количество букв, которые субъект может воспринять так, чтобы при этом каждая из них осознавалась ясно и отчетливо (т.е. распознавалась испытуемым, а не просто виделась), довольно небольшое — выше шести это число не поднималось.

С помощью данной процедуры В. Вундт определил объем внимания, который гораздо меньше, чем объем сознания. Анализируя далее внимание, он констатировал, что фиксационная точка внимания (т.е. точка максимального сосредоточения внимания) не совпадает с точкой фиксации взора (т.е. человек может смотреть на одну точку или букву, а обращать внимание на другую).

Все эти моменты находят отражение в предложенной В. Вунд-том модели сознания (рис. 4). Сознание может быть представлено в виде двух концентрических окружностей с точкой посередине (центром окружностей). Этот центр — фиксационная точка внимания. Концентрическая окружность поменьше — поле внимания, отграниченное от более широкого поля — поля сознания — порогом внимания. Большая окружность — поле сознания, ограниченное порогом сознания. Те содержания, которые не «помещаются» в сознание, выходят за его порог и перестают существовать не только как осознаваемые, но и как психические явления. Таким образом, В. Вундт разделял общую позицию интроспективной психологии в том, что нет никаких психических явлений, которые не осознавались бы. В подобной модели сознание предстает в виде сцены, которая имеет круглую форму и в целом освещена (в центре в большей степени, чем по ее краям). На эту сцену поднимаются и с нее сходят различные содержания сознания — элементы сознания и более сложные образования, составленные из элементов. Попадая в более освещенное поле, содержания сознания попадают в поле внимания, т.е. становятся воспринимаемыми субъектом более ясно и отчетливо, чем другие содержания сознания. Элементами сознания В. Вундт считал ощущения и простейшие чувствования — так он называл элементарные эмоциональные явления (удовольствие — неудовольствие, напряжение — разрядка, возбуждение — успокоение). Каждый элемент имеет два свойства: качество и интенсивность.

Модель сознания по В. Вундту

Ученик В. Вундта Эдвард Брэдфорд Титченер (Titcheneг, 1867—1927) помимо ощущений» и чувствований считал элементами сознания еще и представления («следы прежних ощущений»). Он предлагал более строгий метод интроспективного анализа — метод аналитической интроспекции. При этом типе интроспекции испытуемый должен был научиться выделять сенсорную мозаику сознания, не совершая «ошибки стимула», которая очень характерна для «наивных испытуемых» и не должна появляться у настоящих профессиональных психологов, исследующих сознание как сумму сознаваемых нами состояний.

Согласно Э.Титченеру, ошибка стимула означает, что наблюдатель вместо описания состояний собственного сознания начинает, как правило, описывать внешний объект (стимул) как таковой: «Мы так привыкли жить в мире объектов, мы так привыкли облекать мысль в популярные выражения, что нам трудно усвоить чисто психологическую точку зрения на интенсивность ощущения и рассматривать сознание так, как оно есть, независимо от его отношения к объективному миру» .

«Чисто психологическая точка зрения» означает, по Э.Титченеру, что испытуемый не должен говорить «я вижу книгу или лампу», он должен описывать лишь ощущения, которые возникают в сознании при восприятии внешнего объекта — книги или лампы (светлое, темное и т.п.). Поэтому испытуемый — если он хочет заниматься научными исследованиями сознания — должен быть натренирован на выделение сенсорной мозаики образа (Э.Титченер предполагал, что таким образом можно добиться большей объективности в научных исследованиях субъективного мира). Из ощущений, как из кирпичиков, складывается все содержание нашей душевной жизни, в том числе более сложные мыслительные образования. Он называл свой вариант интроспективной психологии структурализмом (понимая под структурой фактически сумму субъективных элементов в сознании).

Э.Титченер в принципе был согласен с «концентрической моделью» В.Вундта, однако, с его точки зрения, она не учитывала возможных изменений состояний сознания во времени. Поэтому он представлял сознание в виде «двухуровневого» потока (рис. 5), верхний «уровень» которого включает в себя ясные содержания сознания, нижний — смутные. Э.Титченер предполагал, что в этом потоке постоянно происходит процесс перехода одних состояний сознания с верхнего на нижний уровень и наоборот. В качестве свойств ощущений Э.Титченер выделял качество, интенсивность, отчетливость и длительность.

Перед нами — одна из моделей сознания, предложенная в рамках интроспективной психологии. В основе этого направления лежала декарто-локковская концепция сознания, в которой сознание считалось замкнутым в себе миром субъективных явлений. Так понимаемое сознание выступало для В. Вундта и Э.Титченера предметом исследования. Оно изучалось методом особой, изощренной интроспекции, расчленяющей сознание на элементы. При этом сознательное отождествлялось с психическим (существование бессознательных психических процессов отрицалось). Кроме того, для структурализма (впрочем, как и для концепции В. Вундта) характерен отчетливый элементаризм — стремление расчленить сознание на элементы, далее неделимые «атомы» сознания, а затем собрать из них более сложные содержания. При этом поскольку данные элементы имели сенсорную (чувственную) природу, постольку для этого направления интроспективной психологии был характерен отчетливо выраженный сенсуализм (нет никаких сознательных процессов, невыводимых из ощущений и несводимых в конечном итоге к ним). Наличия в сознании иных — несенсорных — содержаний не допускалось. Сами ощущения возникают безо всякой активности со стороны субъекта — как только предмет появится перед глазами (эта позиция может быть обозначена как механицизм). Механицизм чувствуется также в объяснении сложных явлений сознания, возникающих из простых путем установления ассоциативных связей между ними. Впрочем, в концепции В. Вундта кроме ассоциативных представлены и апперцептивные связи, однако для понимания сути этих связей необходимо обратиться к истории возникновения данных понятий в психологии.

В первой главе мы уже говорили, что обособление новой науки от смежных дисциплин требует формулировки научных программ и создания научных школ. Научная программа в свою очередь должна включать в себя выделение предмета науки, систему понятий, единицы анализа, объяснительный принцип и метод исследования. Структурирующим ядром научной школы является именно научная программа, но для ее функционирования так же необходимы организационная форма и лидер. Условия для появления научных школ в психологии сложились к последней четверти XIX в.

Первая психологическая лаборатория была открыта В. Вундтом в 1879 г. в университете г. Лейпцига (Германия). Правда, впоследствии В. Джеймс оспаривал это первенство. Там же в 1881 г. был учрежден институт экспериментальной психологии. В институте Вундта произошло профессиональное становление множества психологов. Психология стала профессией. С этого момента принято вести отсчет истории психологии как самостоятельной науки.

Классическая психология сознания

Как отмечалось выше, представление о сознании как предмете психологии и об ассоциации как основном объяснительном принципе его работы вполне сформировалось к середине XIX в. Но только Вильгельму Вундту (1832–1920) удалось, аккумулировав достижения предшественников, создать целостную научную школу классической экспериментальной психологии сознания. Научное наследие В. Вундта огромно – за 60-летнюю карьеру он опубликовал более чем 53 000 страниц трудов. Работы Вундта, во-первых, имеют самостоятельную теоретическую ценность, а во-вторых, в дискуссиях с Вундтом выкристаллизовались научные школы, определившие ноле психологии первой половины XX в. (гештальтпсихология, бихевиоризм, психоанализ).

Рис. 2.1.

Принципиальная невозможность сведения явлений сознания к описанию воздействующих на субъекта физических стимулов была для Вундта центральным аргументом в пользу самостоятельности психологии. Вундт считал, что в психической жизни действуют самобытные законы и особая «психологическая причинность». В 1863 г. Вундт опубликовал план построения психологии. Важно, что речь на самом деле шла не об одной целостной психологии, а о двух качественно различных «психологиях».

Задачей первой программы исследований стало изучение строения и закономерностей работы элементарных психических функций индивидуального сознания. Предметом данной ветви психологии полагался «непосредственный опыт». Поясним, почему для Вундта было важно противопоставление «непосредственного» (внутреннего) и «опосредованного» (внешнего) опыта. Вундт рассуждал в логике Декарта. Иными словами, именно данные нам непосредственно содержания нашего сознания наиболее объективны, в то время как наши знания о внешнем мире преломляются через структуру сознания, что необходимо снижает их объективность. Поэтому адекватным методом психологического исследования индивидуального сознания является специально организованное самонаблюдение – интроспекция. Интроспекция по Вундту должна быть экспериментальной, т.е. процедура исследования состоит в фиксации изменений содержания сознания в ответ на контролируемые воздействия внешних стимулов.

Теория сознания Вундта является структуралистской. Поэтому главная задача экспериментальной психологии, по Вундту, – это разложение непосредственного опыта сознания на элементы, выделение связей элементов друг с другом и определение законов этих связей. Элементы сознания – это ощущения, представления (явления памяти ) и чувствования (эмоции ). Ощущения, по Вундту, – первичные и самые существенные формы опыта, воплощающие в себе непосредственную связь между возбуждением коры головного мозга и субъективным переживанием. Они классифицировались в соответствии со своей модальностью – зрительные, слуховые и т.п., а также характеризовались такими свойствами, как интенсивность и длительность. Представления – это «следы» прошлых ощущений, входящих в область сознания за счет ассоциативной связи с длящимся ощущением. Если такие элементы сознания как ощущения и чувствования имеют модально специфическое содержание, то чувствования представляют собой результат смешивания в определенной пропорции трех базовых составляющих (которые можно представить в пространстве трех координатных осей): удовольствия – неудовольствия, напряжения – разрядки и нарастания – угасания. Любое конкретное осознаваемое чувство является, но мнению Вундта, комбинацией данных составляющих (см. подпараграф 5.1.3).

Вундт описывал сознание как двухуровневую структуру. На нижнем и более обширном уровне сознания действуют механизмы простых ассоциаций. Этот уровень сознания работает пассивно и репродуктивно. Возникающие между элементами сознания ассоциации имитируют здесь структуру воздействий на организм. Результаты функционирования нижнего уровня сознания Вундт называет перцепцией. Качественно по-иному, протекают процессы на втором, более высоком уровне. Для описания этого уровня Вундт обращается к введенному Лейбницем и развитому в немецкой классической философии понятию апперцепции. И. Кант определял апперцепцию как «идущее от субъекта изменение данного извне содержания». Другими словами, на апперцептивном уровне сознания начинают действовать самобытные закономерности психологической причинности, обусловленные устройством самого сознания, а не внешнего мира. Апперцепция представляет собой активный процесс, с помощью которого сознание реализует свой потенциал к самоорганизации на качественно ином, чем простая сумма его элементов, уровне. Она противостоит механистическому принципу ассоциации, так как приводит к образованию осмысленных и упорядоченных совокупностей психических элементов. Центральным законом апперцептивного уровня сознания является закон творческого синтеза, суть которого именно в несводимости феноменов сознания к исходным стимулам. Психологическими феноменами, соответствующими механизму апперцепции, являются внимание и воля.

В лаборатории Вундта проводились экспериментальные исследования восприятия цвета, простых визуальных и звуковых раздражителей (с помощью достаточно сложных технических приспособлений, например стробоскопа и тахистоскопа). Особое место занимало измерение времени реакции. Вундт полагал, что, измеряя время реакции, можно исследовать свойства и временные характеристики акта апперцепции и продемонстрировать четыре этапа реакции человека на раздражитель: проведение раздражения от органа чувств к мозгу, восприятие, апперцепцию и проявление воли (мышечное движение). Особенно Вундта интересовала проблема «производительности» апперцепции. Было установлено, что объем апперципируемого за один акт материала ограничено и не превышает шести изолированных элементов. Однако ограничение наложено именно на количество, а не на содержание элементов. Таким образом, апперципирующее сознание может одновременно оперировать с шестью отдельными символами, или с шестью слогами, или с шестью словами и т.д.

Другую ветвь развития психологии Вундт назвал «психологией народов». Ее предметом должны были стать «высшие психические функции», которые возникают на надындивидуальном уровне и выражаются в языке, мифах, искусстве и обычаях. Данные высшие формы развития психического по Вундту имеют качественное своеобразие по отношению к явлениям индивидуального сознания и недоступны экспериментальному методу: «И совершенно тщетны были бы надежды на то, что когда-нибудь нам удастся вполне подвести душевные явления высшей ступени развития под те же “законы”, которым подчинена психика на низшей ступени эволюции. Тем не менее, между обеими ступенями развития существует тесная связь, которая и помимо всяких допущений генеалогического характера ставит пред нами задачу рассмотрения законов высшей ступени развития душевной жизни, в известном смысле как продукта эволюции низшей ступени» (Вундт, 1912).

Ученик и соратник Вундта Эдвард Б. Титченер (1867–1927) разработал метод аналитической интроспекции, усилив тем самым ориентацию его версии психологии сознания на разложение сложных состояний сознания на простейшие элементы. Главным в его методе была попытка избежать «ошибки стимула», т.е. смешения психических процессов восприятия объекта и влияния самого объекта. Например, испытуемому показывают яблоко. Подготовленный интроспекционист (реагент, как называл таких специалистов сам Титченер) должен «забыть» о том, что перед ним яблоко, и отчитываться о «цветовых пятнах», «изгибах линий» и т.д. Апофеозом подобного атомистского подхода стала книга «Очерки психологии», где Титченер представил список из 44 000 элементарных ощущений!

Структурализму В. Вундта (в особенности в упрощенном его толковании Э. Б. Титченером) противостоял функционализм, согласно которому для понимания психики важно исследовать нс столько ее структуру, сколько то, каким образом психические функции обеспечивают динамическое взаимодействие человека с миром. Яркими представителями функционализма в психологии были Ф. Брентано и В. Джеймс.

В 1874 г. австрийский философ Франц Брентано (1838–1917) опубликовал фундаментальный труд «Психология с эмпирической точки зрения», содержащий альтернативную программу развития психологической науки. Главным предметом психологии Брентано считал не содержание и структуру сознания, как Вундт, а его интенциональность (от лат. intentio – намерение). Брентано подчеркивал, что сознание не существует само по себе, но всегда направляется на некоторый предмет, который затем осознается в форме, соответствующей направленному на него акту. Брентано также пытался найти единицы психики, но усматривал их в элементарных психических актах. Он различал три формы психических актов: акты представления, акты суждения и акты чувства. Результатом акта представления является образ предмета (воспринимаемый, воображаемый или мыслимый). Результатом акта суждения является атрибуция образа как истинного или ложного. Результатом акта чувства является собственно эмоциональная оценка предмета, его польза или вред. Поясним это на примере. Представьте, что, находясь в пустыне, вы всматриваетесь в линию горизонта. И неожиданно вы видите оазис с зелеными пальмами, струями фонтанов и т.п. Это результат акта представления. Однако затем вы понимаете, что сложившийся у вас образ – плод воображения, мираж. Здесь мы уже имеем дело с актом суждения. И, наконец, акт чувства приводит вас к переживанию разочарования ложностью представленного образа. Брентано настаивал на единстве актов всех трех типов в душевной жизни.

В США функционализм разрабатывался прежде всего философом и психологом Вильямом Джеймсом (1842–1910). Цель психологии Джейме полагал нс в выявлении элементов опыта, а в изучении приспособительной функции сознания. Сознание, по Джеймсу, – это жизненно важная функция человека, живущего в сложной среде: «Я отрицаю сознание как сущность, как субстанцию, но буду резко настаивать на его значении в качестве функции… Функция эта – познание. Необходимость сознания вызвана потребностью объяснить факт, что вещи не только существуют, но еще и познаются» (цит. по Ждан, 2004, с. 260). Джеймс использовал метафору потока сознания, которая фиксировала динамичность психических явлений. Соответственно и аналитическая интроспекция теряла в концепции Джеймса эвристическую ценность: если остановить поток сознания, что требовала процедура аналитической интроспекции, он теряет свои свойства, превращается в мертвый «срез» живой реальности психической жизни. Сознание характеризуется четырьмя основными свойствами: непрерывностью, индивидуальностью, изменчивостью и избирательностью. Ученый ввел «личностное» измерение сознания, считая, что сознательный опыт всегда переживается как «мой», как «принадлежащий мне». Джеймс специально задавался вопросом о том, что такое Я, т.е. эмпирическое переживание своей субъектности, полагая наличие его различных «областей» – физической, социальной и духовной. Джеймс внес огромный вклад в психологию личности (см. гл. 10), психологию эмоций (см. гл. 5), психологию внимания (см. гл. б) и психологию памяти (см. гл. 8). Учебник «Основы психологии», выпущенный Джеймсом в 1890 г., до сих пор служит настольной книгой психологов.

Рис. 2.2.

Таким образом, классическая психология сознания заложила основы психологии как самостоятельной дисциплины. Неправомерно сужая класс психических явлений, ограничивая их только сознательным опытом, психология сознания тем не менее обнаружила ряд устойчивых законов функционирования психики. В спорах с этим первым направлением научной психологии возникали другие школы и направления исследований.

Психология сознания — наука о свойствах сознания, его элементах, связях между ними и законах, которым они подчиняются. Из структуры сознания должны быть выводимы важнейшие функции и свойства. Каково же содержание сознания? Оно очень разнообразно. Центральная область сознания, которая ясная и отчетливая – «фокус сознания»; а за ее пределами находится другая область, с неясным и неотчетливым содержанием – «периферия сознания». Содержания этих областей находятся в непрерывном движении.

Немецкий психолог В.Келер, описывал свое содержание сознания, куда входили образы непосредственного окружающего мира, образы – воспоминания, ощущения своей силы и благополучия и острое отрицательное эмоциональное переживание.

В.Джемс выделил два вида состояния сознания: устойчивые и изменчивые, т.е. те образы, на которых останавливаются наши мысли и мы размышляем; и быстро проходящие, т.е. те мысли, которые сменяют друг друга. В.Джемс сравнивал весь процесс с полетом птицы, у которой периоды спокойного парения сочетаются с взмахами крыльев. Также он выдвинул идею «потока сознания»,как непрерывно меняющегося процесса, описав его свойства: непрерывность, изменчивость, невозможность “войти в одну и ту же реку”. Факт внутреннего опыта – происходят какие-то сознательные процессы. Состояния сознания сменяются в нем одно другим. В границах личного сознания его состояния изменчивы (состояния сознания неповторимы, т.к. изменился и субъект и объект, тождественны объекты, а не ощущения). Всякое личное сознание представляет непрерывную последовательность ощущений. Одни объекты оно воспринимает охотно, другие отвергает, делает между ними выбор – это процесс внимания. В потоке сознания впечатления не равны по значимости. Есть более, есть менее значимые. Содержания сознания связаны с интересами, увлечениями, привычками и намерениями. И те, что более значимые направляют поток в целом. Он считал, что сознание неделимо на элементы, и что каждая часть потока мысли в качестве субъекта помнит предшествующие, знает известные этим частям объекты, сосредоточивает на некоторых из них свои заботы как на своей личностной, и присваивает последней все остальные элементы познания». Выполняя функцию приспособления, сознание преодолевает трудности адаптации, когда запаса реакций (рефлексов, навыков и привычек) недостаточно: фильтрует стимулы, отбирает из них значимые, сопоставляет их между собой и регулирует поведение индивида. Будучи лично обособленным, индивидуальное, сознание составляет основу личности как «эмпирически данного агрегата объективно познаваемых вещей».

В. Вундт — немецкий психолог, физиолог и философ, основал в 1879 г. в Лейпцигском университете первую в мире лабораторию экспериментальной психологии. На основе понимания психологии как науки о непосредственном опыте, открываемом посредством тщательной и строго контролируемой интроспекции, он пытался выделить „простейшие элементы“ сознания. Это объективные элементы (пришедшие извне, от объекта) – простые впечатления, ощущения и представления, которые имеют свойства: качество, интенсивность; субъективные (связанные с испытуемым, его внутренние переживания) – чувства, эмоции, у которых он выделил 3 параметра: удовольствие-неудовольствие; возбуждение-успокоение; напряжение-разрядка. Из этих элементов состоят сложные чувства. Чувства обеспечивают связь между элементами, синтез элементов сознания: перцепция — это процесс вхождения какого-либо содержания в поле сознания (ассоциации, по сходству, по контрасту, по временной и пространственной смежности причинно-следственные…) и апперцепция (связана с областью ясного видения) — сосредоточение сознания (внимания) на каком-либо содержании, т.е. содержание попадает в область ясного сознания. Организация единицы более высокого порядка — акт апперцепции (буквы — в слова, слова — во фразы и т.д., т.е. объединение мелких единиц сознания в крупные). Также В.Вундт установил основные законы душевной жизни:

А. Закон психических отношений: все элементы сознания связаны.

Б. Закон контраста – воспринимаются более отчетливо.

В. Закон творческого синтеза – сложное несводимо к простым.

Г. Закон разнородности цели – процесс достижения цели может порождать новые цели.

В качестве методологического эталона рассматривалась физиология, в силу чего психология В.Вундта получила название „физиологической“. Но исследование высших психические процессов, по его мнению, должно осуществляться при помощи других методов (анализ мифов, обрядов, религиозных представлений, языка), что нашло отражение в его 10–томном труде „Психология народов“.

Сознание, по его мнению – это то, что доступно интроспекции, оно существует только в самонаблюдении. Основной метод – интроспекция, эксперимент – вспомогательный. Он проводил опыт с метрономом, где описывал свойства сознания (впечатлений), после чего выделил 3 основных его свойства:

1. ритмичность (связанность, группировка впечатлений) – сознание есть структура. Отдельные элементы сознания имеют тенденцию к образованию групп элементов, связанных между собой. Это может быть непроизвольно или управляемо вниманием. За счет группировки объем внимания и сознания могут увеличиваться.

2. неоднородность – две области: область смутного сознания и ясного сознания и точка фиксации, которая находится в центре области ясного сознания (это область наиболее яркого сознания). Это поле внимания и периферия.

3. имеет объем – количество простых впечатлений, которое испытуемый в данное время воспринимает как единое целое (16-40 ударов метронома). Люди по-разному группируют впечатления – выделение области поля внимания.

Другой американский ученый Э.Титченер, ученик В.Вундта, попытался объединить теорию В.Вундта и В.Джемса. Душа — совокупность психических процессов, испытанных человеком в течение всей жизни. Сознание — совокупность психических процессов, происходящих в душе в данный момент времени. Сознание — поперечное сечение души. Есть уровень ясного сознания и уровень смутного сознания. Ясность, сенсорная интенсивность – степень внимания, высота волны.

Обратимся к структуре сознания. Одно из первых представлений о структуре сознания ввел З. Фрейд. Его иерархическая структура выглядит следующим образом: подсознание-сознание-сверхсознание, и она, видимо, уже исчерпала свой объяснительный материал. Но необходимы более приемлемые пути к анализу сознания, а подсознание и бессознательное вообще не обязательны как средство в изучении сознания. Более продуктивной является давняя идея Л. Фейербаха о существовании сознания для сознания и сознания для бытия, развивавшаяся Л. С. Выготским. Можно предположить, что это единое сознание, в котором существует два слоя: бытийный и рефлекторный. Что входит в эти слои?

А. Н. Леонтьев выделил 3 основных образующих сознания: чувственную ткань образа, где чувственные образы придают осознаваемым переживаниям качество живого, реального, существующего вне нас мира, образы сохраняют свою изначальную предметную отнесенность, значение и смысл. Глубокая природа психических чувственных образов состоит в их предметности, в том, что они порождаются в процессах деятельности, практически связывающей субъекта с внешним предметным миром .

Н. А. Бернштейн ввел понятие живого движения и его биодинамической ткани. Таким образом, при добавлении этого компонента получается двухслойная структура сознания. Бытийный слой образует биодинамическая ткань живого движения и действия и чувственная ткань образа. На бытийном слое сознания решаются очень сложные задачи, так как для эффективного в определенной ситуации поведения необходима актуализация нужного образа и двигательной программы, то есть образ действия должен вписываться в образ мира. Рефлекторный слой образует значение– содержание общественного сознания, усваиваемое человеком – это могут быть операционные значения, предметные, вербальные значения, житейские и научные значения-понятия, и смысл – субъективное понимание и отношение к ситуации, информации. На рефлективном слое происходит соотношение мира идей, понятий, житейских и научных знаний со значением, и мира человеческих ценностей, переживаний, знаний со смыслом. Непонимание связано с трудностями осмысления значений. Процессы осмысления значений и значения смыслов выступают средствами диалога и взаимопонимания. Биодинамическая ткань и значение доступны постороннему наблюдателю и некоторым формам регистрации и анализа. Чувственная ткань и смысл лишь частично доступны самонаблюдению. Посторонний наблюдатель может делать о них заключения на основе косвенных данных, таких, как поведение, продукты деятельности, поступки, отчеты о самонаблюдении .

В психологии сознания метод интроспекции, что в переводе с латинского означает «гляжу, всматриваюсь внутрь», был признан главным, и единственным методом психологии. Благодаря этому методу расширялись знания о структуре сознания, где выделялись центр и периферия; формировалось представление о том, что содержанием сознания являются объекты, отличающиеся от сознания. Сознания разных людей сравнивались в то время с замкнутыми сферами, которые разделены пропастью. Никто не может перейти эту пропасть, никто не может непосредственно пережить состояния моего сознания так, как я их переживаю.

Идейным отцом метода интроспекции считается английский философ Дж. Локк (1632 – 1704). Он считал, что есть два источника наших знаний: первый – это объекты внешнего мира, на которые направляются наши внешние чувства и в результате мы получаем впечатления о внешних вещах. Второй – деятельность собственного ума — мышление, сомнение, вера, рассуждения, познание, желания, который познается с помощью внутреннего чувства – рефлексии. Он отмечает, что рефлексия — особое направление внимания на деятельность собственной души и зрелость субъекта.

У Дж. Локка содержится два важных утверждения, что существует возможность раздвоений психики. Душевная деятельность может протекать как бы на двух уровнях: процессы первого уровня – восприятия, мысли, желания; процессы второго уровня – наблюдение, или «созерцание» этих восприятий, мыслей, желаний. И второе утверждение содержит в себе то, что деятельность души первого уровня есть у каждого человека и даже у ребенка. Душевная деятельность второго уровня требует специальной организации. Это специальная деятельность. Без нее знание о душевной жизни невозможно .

Эти утверждения были приняты психологией сознания и также были сделаны следующие научно-практические выводы: чтобы узнать, что происходит в содержании сознания другого человека — психолог может проводить психологические исследования только над самим собой, поставив себя в те же условия и пронаблюдать себя. Второй вывод заключался в том, что интроспекция не происходит сама собой и требует особой деятельности, в которой требуется долгая тренировка.

Психологи того времени отмечали важные дополнительные преимущества метода интроспекции. Во-первых, считалось, что в сознании непосредственно отражается причинная связь психических явлений. Второе достоинство: интроспекция поставляет психологические факты, так сказать, в чистом виде, без искажений.

В психологии конца ХIХ в. начался грандиозный эксперимент по проверке возможностей метода интроспекции. Научные журналы того времени были наполнены статьями с интроспективными отчетами; в них психологи и с большими подробностями описывали свои ощущения, состояния, переживания, которые появлялись у них при предъявлении определенных раздражителей, при постановке тех или иных задач. Это не были описания фактов сознания в естественных жизненных обстоятельствах, что само по себе могло бы представить интерес. Это были лабораторные опыты, которые проводились «в строго контролируемых условиях», чтобы получить совпадение результатов у разных испытуемых. Испытуемым предъявлялись отдельные зрительные или слуховые раздражители, изображения предметов, слова, фразы; они должны были воспринимать их, сравнивать между собой, сообщать об ассоциациях, которые у них возникали.

Э. Титченерввел еще два дополнительных требования, в которых интроспекция направлялась бы на выделение простейших элементов сознания, т. е. ощущений и элементарных чувств; а также в этом методе испытуемые должны были избегать в своих ответах терминов, описывающих внешние объекты, а говорить только о своих ощущениях, которые вызывались этими объектами, и о качествах этих ощущений. Например, испытуемый не мог сказать: «Мне было предъявлено большое, красное яблоко». А должен был сообщить примерно следующее: «Сначала я получил ощущение красного, и оно затмило все остальное; потом оно сменилось впечатлением круглого, одновременно с которым возникло легкое щекотание в языке, по-видимому, след вкусового ощущения. Появилось также быстро преходящее мускульное ощущение в правой руке…». Т.е. от испытуемого же требовался изощренный анализ «внутреннего опыта», аналитическая установка, избегание «ошибки стимула».

В этих исследованиях мы видим проблемы и трудности, а также бессмысленность такой «экспериментальной психологии». Накапливались противоречия в результатах, которые не совпадали у различных авторов и даже иногда у одного и того же автора при работе с разными испытуемыми. Это и подталкивало к краху основ психологии – элементов сознания. Психологи стали находить такие содержания сознания, которые никак не могли быть разложены на отдельные ощущения или представлены в виде их суммы. Систематическое применение интроспекции находило нечувственные, безобразные, элементы сознания. Среди них, например, «чистые» движения мысли, без которых, как оказалось, невозможно достоверно описать процесс мышления.

В психологии, вместо торжества науки, имеющей такой уникальный метод, назрела ситуация кризиса. Выдвигаемые в защиту метода интроспекции аргументы, не были строго проверены. Это были утверждения, которые казались верными лишь на первый взгляд. Использование и обсуждение метода интроспекции на практике обнаружило ряд недостатков, которые поставили под сомнение метод в целом, а с ним и предмет психологии – тот предмет, с которым метод интроспекции был неразрывно связан.

Во втором десятилетии 20 века, т. е. спустя немногим более 30 лет после основания научной психологии, в ней произошла революция: смена предмета психологии. Им стало не сознание, а поведение человека и животных. Дж. Уотсон, родоначальник нового направления писал: «..психология должна… отказаться от субъективного предмета изучения, интроспективного метода исследования и прежней терминологии. Сознание с его структурными элементами, неразложимыми ощущениями и чувственными тонами, с его процессами, вниманием, восприятием, воображением – все это только фразы, не поддающиеся определению».

В настоящее время метод интроспекции как субъективный отчет испытуемых используется вместе с экспериментальным методом для сбора первичных данных и проверки гипотез. Это метод получения данных, а не их интерпретации. В субъективном отчете нет цели, техники, продуктом является выборочный отчет по интересам испытуемого или экспериментатора. Факты субъективного отчета рассматриваются как материал для дальнейшего анализа. Экспериментатор должен в каждом отдельном случае применить специальный методический прием, который позволит вскрыть интересующие его связи. Испытуемый в данном случае – наивный наблюдатель, от которого требуется отчет в обычных терминах повседневной жизни. Экспериментатор-психолог для того и существует, чтобы придумать экспериментальный прием, который заставит таинственный процесс раскрыться и обнажить свои механизмы.

К концу первой четверти 20-го века психология сознания почти перестала существовать. Для этого было три причины:

1) ограничение таким узким кругом явлений, как содержание и состояние сознания;

2) идея разложения психики на простейшие элементы была ложной;

3) ограниченность по своим возможностям был метод, который психология сознания считала единственно возможным, — метод интроспекции .

Похожая информация.

Психология сознания не представляла собой целостного подхода. Скорее она являлась конгломератом нескольких парадигм исследования, объединенных общим предметом и согласием во взгляде на психологию как на науку о «непосредственном опыте» (В.Вундт).

Функциональная психология сознания

Функциональная психология (англ. functional psychology) — направление в психологии США конца XIX — нач. XX в., объявившее предметом психологического исследования функции психических процессов, сознания в поведении, в приспособлении (адаптации) к среде, к практическим ситуациям.

Джеймс использовал метафору «поток сознания » которая фиксировала динамичность психических явлений. Соответственно и аналитическая интроспекция теряла эвристическую ценность: если остановить поток сознания, что имело в акте аналитической интроспекции, он терял свои свойства, превращался в мертвый «срез» реальности психической жизни. Цель психологии Джеймс полагал в изучении приспособительной функции . Сознание по Джеймсу – это жизненно важная функция человека, живущего в сложной среде. Джеймс ввел «личностное» измерение сознания, считая, что сознательный опыт всегда переживается как «мой», как «принадлежащий мне».

Психология сознания заложила основы научной психологии как самостоятельной дисциплины. Неправомерно сужая класс психических явлений, ограничивая их только сознательным опытом, психология сознания тем не менее сформулировала многие законы функционирования психики, не опровергнутые и поныне.

Джеймсу сознание представлялось приспособительным актом, созданным природой для выживания в меняющихся условиях. Сознание, по У. Джеймсу, не плоскостная картинка, а некоторый изменчивый, непрерывный поток функциональных актов, остановить который можно только исходя из законов кратковременной памяти.

Поток обладает характеристикой ограниченности. Есть еще важное свойство потока — выбор объектов, на который он направляется, селективность. Селективное свойство сознания и по Джеймсу это одно и тоже. То есть внимание это непрерывный, изменчивый, сугубо индивидуальный и избирательный поток. Физиологическими условиями внимания являются:

1. Возбуждение коркового (идеационного) центра путем внешнего чувственного раздражения формирует так называемую преперцепцию (антиципацию объекта внимания), что и является вниманием. Преперцепция (создание образа) является половиной перцепции (восприятия) искомого объекта. То есть, проще говоря, мы видим лишь те объекты, которые перцептируем.

2. Орган чувств должен быть приспособлен к наиболее отчетливому восприятию внешнего впечатления (посредством приспособления соответствующего мышечного аппарата). В случае приспособительных движений появляется органическое чувство напряжения внимания, которое рассматривается нами обыкновенно как чувство собственной активности. Поэтому всякий объект, способный возбудить нашу чувствительность вызывает приспособление органов чувств и, следовательно, чувство активности, и возрастание ясности этого объекта в сознании.

Механизмы внимания по Джеймсу зависят от степени произвольности внимания. Непроизвольное внимание предполагает настройку органов чувств, сенсибилизацию, изменение системы кровообращение и т.д., то есть то, что имеет приспособительное к раздражителю значение для достижения его большей отчетливости. В случае произвольного внимания речь идет об идеационном центре, который формирует состояние готовности по отношению к среде, состояние преперцепции, ожидание нахождения и выбора слабого сигнала в условиях решения задачи.

Структурная психология сознания

Структурная психология (англ. structural psychology) термин, введенный Э. Титченером для обозначения своей психологии, противопоставлявшейся им функциональной психологии.

Представители: Вильгельм Вундт, Эдуард Бредфорд Титченер

Методом структурной психологии служит аналитическая — описание переживаний в категориях элементов сознания.

Основной задачей психологии (по В.Вундту) является разложение непосредственного опыта сознания на элементы, выделение связей элементов друг с другом и определение законов этих связей. Элементы сознания – это ощущения, представления и чувствования.

Описание всех видов чувствований, в свою очередь, укладывается в трехмерное пространство, которое состоит из координатных осей:

• удовольствия – неудовольствия;
• напряжения – разрядки;
• возбуждения – успокоения.

Основными процессами психики, результатом творческого синтеза которых и выступает сознание, являются процессы:

• процесс непосредственного отражения объективной действительности органами чувств (перцепции)
• активного процесса, с помощью которого сознание реализует свой потенциал к самоорганизации на качественно ином, чем простая сумма его элементов, уровне и приводит к образованию осмысленных и упорядоченных совокупностей психических элементов ().

Одновременно со структурной психологией Вундта развивалась теория актов сознания Франца Брентано (1838-1917). Главным предметом в ней было не содержание и структура сознания, а активность сознания. Брентано также пытался найти единицы психики, но обнаруживал их в элементарных психических актах. Свой фундаментальный труд «Психология с эмпирической точки зрения» Брентано выпустил в свет в 1874г.

Под влиянием Вундта и Брентано в рамках психологии сознания возникло оригинальное направление – вюрцбургская школа , представители которой сконцентрировались на проблеме .

«Внимание память речь мышление» — Статико-кинетическое. Еще одна популярная теория усвоения языка называется когнитивной. Раздражители. Ощущение и восприятие Внимание Память Мышление и речь Воображение. Эмоции. 1. Проблема. Мышечно-суставное. Структура приема информации. Лучше запоминает. По типу сознания. Дальнейшее развитие и совершенствование произвольного внимания, включая волевое.

«Процессы в психологии» — Человек также обладает произвольной, логической и опосредованной памятью. Раздражителями называются предметы и явления действительности, воздействующие на наши органы чувств. Данная память накапливается, но не сохраняется. ИНТЕРОРЕЦЕПТИВНЫЕ — ощущения боли, — ощущения равновесия; — ощущения ускорения.

«Психология» — Имеется склонность к ожирению. Короткие, круглые или средней длины и толщины ноги и руки. Личность — результат процесса воспитания и самовоспитания. «Личностью не рождаются, а становятся» А. Н. Леонтьев. Достаточно нудное, сложное и непонятное определение, верно? Мускулатура массивная, крепкая, сильная.

«Предмет психологии» — Развитие ощущений в процессе деятельности человека: адаптация, сенсибилизация, синестезия. Классификация психических явлений. Виды внимания. В.С. Трипольского. Зрительные иллюзии восприятия. Отсюда непрерывность психической деятельности в состоянии бодрствования человека. Восприятие (перцепция) – воссоздание целостных образов объектов (предметов, ситуаций и т.д.).

«История психологии» — 5. Принцип конструктивно-позитивного анализа. Развитие психологического знания происходит в виде различных взаимосвязанных форм (уровней): История психологии. 3. Принцип системности. 4. Принцип объективности историко-психологического исследования. Нет ни одного факта в истории психологии, которому бы не предшествовали определенные причины.

«Память в психологии» — Запамятовал?. Семантическая. Лекция 3. По отношению к средствам: ОПОСРЕДСТВОВАННАЯ – НЕПОСРЕДСТВЕННАЯ. Виды памяти: По отношению к сознательному контролю: ПРОИЗВОЛЬНАЯ – НЕПРОИЗВОЛЬНАЯ. В беспамятстве. Память. Универсальные психические процессы: Основные явления (содержания) памяти: Психология познавательных процессов.

Всего в теме 11 презентаций

Тема 3 | coglab

Тема 3. Становление психологии как науки. Психология сознания и бихевиоризм

Проблема изучения сознания в философии нового времени (Р. Декарт, Дж. Локк). Соз­на­ние как пред­мет пси­хо­ло­гии. Яв­ле­ния и свой­ст­ва соз­на­ния. Объем сознания и объем внимания. Элементы сознания (В. Вундт). Развитие классических представлений о сознании: «по­ток соз­на­ния» и его ха­рак­те­ри­сти­ки (У. Джемс). Понятие рефлексии. Ме­тод ин­трос­пек­ции и про­бле­ма са­мо­на­блю­де­ния. Раз­но­вид­но­сти ме­то­да ин­трос­пек­ции. Роль субъ­ек­тив­ного от­чета в психологических ис­сле­до­ва­ни­ях.

По­ве­де­ние как пред­мет пси­хо­ло­гии. Ос­нов­ные по­ня­тия и ме­то­ды клас­си­че­ско­го би­хе­вио­риз­ма (Дж. Уотсон). Не­оби­хе­вио­ризм: по­ня­тие про­межуточ­ной пе­ре­мен­ной, ак­тив­ность и це­ло­ст­ность по­ве­де­ния (Э. Толмен). Основные формы научения: классическое и оперантное обуславливание (Б. Ф. Скиннер). Принципы объективности в бихевиоризме и необихевиоризме.

 

Вопросы для обсуждения

1. Представление о сознании в философии Нового времени. Соз­на­ние как пред­мет пси­хо­ло­гии. Яв­ле­ния и свой­ст­ва соз­на­ния. Элементы сознания (В. Вундт). Развитие представлений о сознании: по­ток соз­на­ния и его ха­рак­те­ри­сти­ки (У. Джемс).

2. Ме­тод ин­трос­пек­ции и про­бле­ма са­мо­на­блю­де­ния. Возможности и недостатки ме­то­да ин­трос­пек­ции.

3. Ос­нов­ные по­ня­тия и ме­то­ды клас­си­че­ско­го би­хе­вио­риз­ма (Дж. Уотсон). Критика метода интроспекции. Классическое обуславливание.

4. Не­оби­хе­вио­ризм: по­ня­тие про­межуточ­ной пе­ре­мен­ной, целенаправленность и це­ло­ст­ность по­ве­де­ния (Э. Толмен). Оперантное обуславливание (Б. Скиннер). Принципы объективности в бихевиоризме и необихевиоризме.

 

Список литературы

​

1. Ан­то­ло­гия ми­ро­вой фи­ло­со­фии. В 4 т. Т.2. М., 1970. Дж. Локк «Опыт о человеческом разуме» кн. 2, гл. 1, пп. 1-4, гл. 2, п. 1, гл. 6 пп. 1,2 с. 412-413, 417-420. (3,4)

2. Декарт Р. Начала философии. Ч. 1. параграфы 1-15. // Ан­то­ло­гия ми­ро­вой фи­ло­со­фии. В 4 т. Т.2. М., 1970. ИЛИ Декарт Р. Избранные произведения в 2 Т. М., 1994. (3)

3. Вундт В. Сознание и внимание // Хрестоматия по курсу Введение в психологию / под ред. Е.Е. Соколовой. М., 1999. с. 95-105. (3,4)

4. Гип­пен­рей­тер Ю.Б. Вве­де­ние в об­щую пси­хо­ло­гию. М., 2000. С. 22-27 (1,2), 28-50 (3,4), 51-66 (5, 6), 67-98 (8), 99-134 (9, 10).

5. Джемс У. Пси­хо­ло­гия. М., 1991. С. 56-72 (3). ИЛИ У. Джемс «Поток сознания» // Хрестоматия по курсу Введение в психологию / под ред. Е.Е. Соколовой. М., 1999. с.106-118. (3)

6. Ис­то­рия пси­хо­ло­гии. Тек­сты / под ред. П.Я. Галь­пе­ри­на, А.Н. Ждан. Изд. 2. М., 1992. С. 19-44 (Бо­ринг) (4,5).

7. Теплов Б.М. Об интроспекции и самонаблюдении // Хрестоматия по курсу Введение в психологию / под ред. Е.Е. Соколовой. М., 1999. с. 126-132. (4)

8. Уот­сон Дж. Бихевиоризм // Хре­сто­ма­тия по исто­рии пси­хо­ло­гии. / под ред. Гальперина П.Я., Ждан А.Н. М., 1980. с. 34-44 (5) ИЛИ Уотсон Дж. «Бихевиоризм» // Хрестоматия по курсу Введение в психологию / под ред. Е.Е. Соколовой. М., 1999. с. 193-199. (5)

9. Э. Тол­мен Поведение как молярный феномен // Хре­сто­ма­тия по исто­рии пси­хо­ло­гии. / под ред. Гальперина П.Я., Ждан А.Н. М., 1980. с. 46-82 ИЛИ Толмен Э. Поведение как молярный феномен // Хрестоматия по курсу Введение в психологию / под ред. Е.Е. Соколовой. М., 1999. с. 200-204. (6)

10. Э. Толмен Когнитивные карты у крыс и у человека // Хре­сто­ма­тия по исто­рии пси­хо­ло­гии / под ред. Гальперина П.Я., Ждан А.Н. М., 1980, с. 46-82 (6)

11. Скиннер Б.Ф. Оперантное поведение // Ис­то­рия зарубежной пси­хо­ло­гии. Тек­сты. 30-е – 60-е годы 20 века / Под ред. П.Я. Галь­пе­ри­на, А.Н. Ждан. М., 1986. с. 59-79. (6)

Интроспекция

Оглавление

Введение

1. Понятие и сущность интроспекции
2. Метод интроспекции и самонаблюдение
3. Особенности бихевиоризма

Заключение

Список использованных источников

Введение

Актуальность темы реферата обусловлена тем, что развитие психологической науки ставит перед исследователем новые проблемы, в том числе поиск путей изучения и осмысления качественной неповторимости субъекта, что оказывается не всегда возможным через применение в исследовании теоретических схем и методов, сложившихся в естественных науках. В настоящее время широко применяемые количественные методы позволяют фиксировать лишь единичные, порой независимые образования психических феноменов и нацелены главным образом на измерение степени выраженности той или иной переменной. Поэтому метод интроспекции, самонаблюдения сейчас очень актуален.

Объектом реферата выступил метод интроспекции.

Предметом – особенности метода интроспекции в психологической науке.

Цель реферата – изучить метод интроспекции.

Задачи:

1. Рассмотреть понятие и сущность интроспекции.
2. Охарактеризовать метод интроспекции.
3. Изучить сущность бихевиоризма.

1 Понятие и сущность интроспекции

Интроспекция (от лат. introspecto — смотрю внутрь) — метод психологического исследования, который заключается в наблюдении собственных психических процессов без использования каких-либо инструментов или эталонов.

Интроспекция — метод углубленного исследования и познания человеком моментов собственной активности: отдельных мыслей, образов, чувств, переживаний, актов мышления как деятельности разума, структурирующего сознание, и т. п. Метод, основанный В.Вундтом, используется в структурализме.

В качестве особого метода интроспекция была обоснована в работах Рене Декарта, который указывал на непосредственный характер познания собственной душевной жизни. Джон Локк разделил человеческий опыт на внутренний, касающийся деятельности нашего разума, и внешний, ориентированный на внешний мир.

После того, как Вильгельм Вундт соединил метод интроспекции с лабораторными и аппаратными методиками, интроспекция стала главным методом исследования психических состояний и содержания сознания человека в зарождающейся экспериментальной психологии конца XIX века. Однако в начале XX века, в связи с изменением и расширением объекта и предмета психологии, появлением новых направлений в психологии интроспекцию объявили методом идеалистическим, субъективным и ненаучным.

Тем не менее, интроспекция всегда присутствовала в исследованиях психологов в форме самонаблюдения, рефлексивного анализа и других приемов изучения внутренней духовной жизни человека.

Существуют варианты данного метода:

• Аналитическая интроспекция. Разработана в школе Э. Титченера. Характеризуется стремлением полного расчленения чувственного образа на составные «элементы», не редуцирующиеся к параметрам раздражителя.
• Систематическая интроспекция. Разработана в Вюрцбургской школе. Характеризуется ориентацией на отслеживание основных стадий процесса мышления на основе ретроспективного отчета.
• Феноменологическая интроспекция. Разработана в гештальтпсихологии. Характеризуется ориентацией на описание психических феноменов в их непосредственности и целостности «наивным испытуемым». Этот метод, находящий свои истоки в методе «внутреннего восприятия», разработанном Ф. Брентано, продуктивно применялся в описательной психологии В. Дильтея, а затем в рамках гуманистической психологии.

Преимущество метода интроспекции заключается в том, что сам человек может познать себя лучше, касательно множества вопросов, чем бы это сделали другие. В этой связи, интроспекция связана с рефлексией. Однако, главным недостатком метода интроспекции может являеться его необъективность, субъективизм[1].

Интроспективная психология — ряд психологических направлений, имеющих своим истоком учения Р. Декарта и Дж. Локка.

Основаны на постулате о неопосредованности субъективного опыта индивида и невозможности объективного исследования психических процессов. При этом «чужое» сознание рассматривается как специально реконструируемое посредством операции переноса: исследователь, зная о связи собственных переживаний с внешними их проявлениями, строит гипотезу о внутренних переживаниях другого человека на основе его внешне наблюдаемого поведения. К данному направлению можно отнести школу В. Вундта, структурную психологию Э. Титченера, психологию акта Ф. Брентано, Вюрцбургскую школу, а также Л. М. Лопатина, Г. И. Челпанова.

2 Метод интроспекции и самонаблюдение

Идейным отцом метода интроспекции считается английский философ Дж. Локк (1632 – 1704), хотя его основания содержались также в декартовском тезисе о непосредственном постижении мыслей.

Дж. Локк считал, что существует два источника всех наших знаний: первый источник – это объекты внешнего мира, второй – деятельность собственного ума. На объекты внешнего мира мы направляем свои внешние чувства и в результате получаем впечатления (или идеи) о внешних вещах. Деятельность же нашего ума, к которой Локк причислял мышление, сомнение, веру, рассуждения, познание, желания, познается с помощью особого, внутреннего, чувства – рефлексии. Рефлексия по Локку, – это «наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность»[2].

Дж. Локк замечает, что рефлексия предполагает особое направление внимания на деятельность собственной души, а также достаточную зрелость субъекта. У детей рефлексии почти нет, они заняты в основном познанием внешнего мира. Она может не развиться и у взрослого, если он не проявит склонности к размышлению над самим собой и не направит на свои внутренние процессы специального внимания.

Итак, у Локка содержится, по крайней мере, два важных утверждения.

1. Существует возможность раздвоений, или «удвоения», психики. Душевная деятельность может протекать как бы на двух уровнях: процессы первого уровня – восприятия, мысли, желания; процессы второго уровня – наблюдение, или «созерцание» этих восприятий, мыслей, желаний.
2. Деятельность души первого уровня есть у каждого человека и даже у ребенка. Душевная деятельность второго уровня требует специальной организации. Это специальная деятельность. Без нее знание о душевной жизни невозможно. Без нее впечатления о душевной жизни подобны «проносящимся призракам», которые не оставляют в душе «ясные и прочные идеи».

Эти оба тезиса, а именно, возможность раздвоения сознания и необходимость организации специальной деятельности для постижения внутреннего опыта, были приняты на вооружение психологией сознания. Были сделаны следующие научно-практические выводы:

1) психолог может проводить психологические исследования только над самим собой. Если он хочет знать, что происходит с другим, то должен поставить себя в те же условия, пронаблюдать себя и по аналогии заключить о содержании сознания другого человека;

2) поскольку интроспекция не происходит сама собой, а требует особой деятельности, то в ней надо упражняться, и упражняться долго.

В психологии конца ХIХ в. начался грандиозный эксперимент по проверке возможностей метода интроспекции. Научные журналы того времени были наполнены статьями с интроспективными отчетами; в них психологи и с большими подробностями описывали свои ощущения, состояния, переживания, которые появлялись у них при предъявлении определенных раздражителей, при постановке тех или иных задач.

Это не были описания фактов сознания в естественных жизненных обстоятельствах, что само по себе могло бы представить интерес. Это были лабораторные опыты, которые проводились «в строго контролируемых условиях», чтобы получить совпадение результатов у разных испытуемых. Испытуемым предъявлялись отдельные зрительные или слуховые раздражители, изображения предметов, слова, фразы; они должны были воспринимать их, сравнивать между собой, сообщать об ассоциациях, которые у них возникали, и т. п.

Эксперименты наиболее строгих интроспекционистов (Э. Титченера и его учеников) осложнялись еще двумя дополнительными требованиями.

Во-первых, интроспекция должна была направляться на выделение простейших элементов сознания, т. е. ощущений и элементарных чувств. (Дело в том, что метод интроспекции с самого начала соединился с атомистическим подходом в психологии, т. е. убеждением, что исследовать – значит разлагать сложные процессы на простейшие элементы.)

Во-вторых, испытуемые должны были избегать в своих ответах терминов, описывающих внешние объекты, а говорить только о своих ощущениях, которые вызывались этими объектами, и о качествах этих ощущений. Например, испытуемый не мог сказать: «Мне было предъявлено большое, красное яблоко». А должен был сообщить примерно следующее: «Сначала я получил ощущение красного, и оно затмило все остальное; потом оно сменилось впечатлением круглого, одновременно с которым возникло легкое щекотание в языке, по-видимому, след вкусового ощущения. Появилось также быстро преходящее мускульное ощущение в правой руке…».

Ответ в терминах внешних объектов был назван Э. Титченером ошибкой стимула» – известный термин интроспективной психологии, отражающий ее атомистическую направленность на элементы сознания.

По мере расширения этого рода исследований стали обнаруживаться крупные проблемы и трудности.

Во-первых, становилась все более очевидной бессмысленность такой «экспериментальной психологии». По словам одного автора, в то время от психологии отвернулись все, кто не считал ее своей профессией.

Другим неприятным следствием были накапливающиеся противоречия в результатах. Результаты не совпадали не только у различных авторов, но даже иногда у одного и того же автора при работе с разными испытуемыми.

Больше того, зашатались основы психологии – элементы сознания. Психологи стали находить такие содержания сознания, которые никак не могли быть разложены на отдельные ощущения или представлены в виде их суммы. Возьмите мелодию, говорили они, и перенесите ее в другую тональность; в ней изменится каждый звук, однако мелодия при этом сохранится. Значит, не отдельные звуки определяют мелодию, не простая их совокупность, а какое-то особое качество, которое связано с отношениями между звуками. Это качество целостной структуры (нем. – «гештальта»), а не суммы элементов.

Далее, систематическое применение интроспекции стало обнаруживать нечувственные, или безобразные, элементы сознания. Среди них, например, «чистые» движения мысли, без которых, как оказалось, невозможно достоверно описать процесс мышления.

Таким образом, вместо торжества науки, обладающей таким уникальным методом, в психологии стала назревать ситуация кризиса.

Это все было потому что доводы, выдвигаемые в защиту метода интроспекции, не были строго проверены. Это были утверждения, которые казались верными лишь на первый взгляд.

В психологии специально исследовался вопрос о возможности одновременного осуществления двух деятельностей. Было показано, что это возможно либо путем быстрых переходов от одной деятельности к другой, либо если одна из деятельностей относительно проста и протекает «автоматически». Например, можно вязать на спицах и смотреть телевизор, но вязание останавливается в наиболее захватывающих местах.

Если применить все сказанное к интроспекции, то придется признать, что ее возможности крайне ограничены. Интроспекцию настоящего, полнокровного акта сознания можно осуществить, только прервав его. Надо сказать, что интроспекционисты довольно быстро это поняли. Они отмечали, что приходится наблюдать не столько сам непосредственно текущий процесс, сколько его затухающий след. А чтобы следы памяти сохраняли возможно большую полноту, надо процесс дробить (актами интроспекции) на мелкие порции. Таким образом, интроспекция превращалась в «дробную» ретроспекцию.

Остановимся на следующем утверждении – якобы возможности с помощью интроспекции выявлять причинно-следственные связи в сфере сознания.

Итак, практика использования и углубленное обсуждение метода интроспекции обнаружили ряд фундаментальных его недостатков. Они были настолько существенны, что поставили под сомнение метод в целом, а с ним и предмет психологии – тот предмет, с которым метод интроспекции был неразрывно связан и естественным следствием постулирования которого он являлся.

В современных исследованиях происходит все наоборот. Главная нагрузка ложится на экспериментатора, который должен проявить изобретательность. Он организует подбор специальных объектов или специальных условий их предъявлений; использует специальные устройства, подбирает специальных испытуемых и т. п. От испытуемого же требуется обычный ответ в обычных терминах.

Итак, еще раз четко разделим две позиции по отношению к интроспекции – ту, которую занимала психология сознания, и нашу, современную.

Эти позиции следует, прежде всего, разнести терминологически. Хотя «самонаблюдение» есть почти буквальный перевод слова «интроспекция», за этими двумя терминами, по крайней мере, в нашей литературе, закрепились разные позиции.

Первую мы озаглавим как метод интроспекции. Вторую – как использование данных самонаблюдения.

Каждую из этих позиций можно охарактеризовать, по крайней мере, по двум следующим пунктам: во-первых; по тому, что и как наблюдается ; во-вторых, по тому, как полученные данные используются в научных целях.

Таким образом, получаем следующую таблицу 1.

Итак, позиция интроспекционистов, которая представлена первым вертикальным столбцом, предполагает раздвоение сознания на основную деятельность и деятельность самонаблюдения, а также непосредственное получение с помощью последней знаний о законах душевной жизни.

Таблица 1

	Метод интроспекции	Использование данных самонаблюдения
Что и как наблюдается	Рефлексия, или наблюдение (как вторая деятельность) за деятельностью своего ума	Непосредственное постижение фактов сознания («моноспекция»)
Как используется в научных целях	Основной способ получения научных знаний	Факты сознания рассматриваются как «сырой материал» для дальнейшего научного анализа

В нашей позиции «данные самонаблюдения» означают факты сознания, о которых субъект знает в силу их свойства быть непосредственно открытыми ему. Сознавать что-то – значит непосредственно знать это. Сторонники интроспекции, с нашей точки зрения, делают ненужное добавление : зачем субъекту специально рассматривать содержания своего сознания, когда они и так открыты ему? Итак, вместо рефлексии – эффект прямого знания.

И второй пункт нашей позиции: в отличие от метода интроспекции использование данных самонаблюдения предполагает обращение к фактам сознания как к явлениям или как к «сырому материалу», а не как к сведениям о закономерных связях и причинных отношениях. Регистрация фактов сознания – не метод научного исследования, а лишь один из способов получения исходных данных. Экспериментатор должен в каждом отдельном случае применить специальный методический прием, который позволит вскрыть интересующие его связи. Он должен полагаться на изобретательность своего ума, а не на изощренность самонаблюдения испытуемого.

3 Особенности бихевиоризма

Бихевиоризм (англ. behavior — поведение) — направление в психологии, определившее облик американской психологии в 20-ом столетии, радикально преобразовавшее всю систему представлений о психике. Его кредо выражала формула, согласно которой предметом психологии является поведение, а не сознание. Поскольку тогда было принято ставить знак равенства между психикой и сознанием (психическими считались процессы, которые начинаются и заканчиваются в сознании), возникла версия, будто, устраняя сознание, бихевиоризм тем самым ликвидирует психику. Основателем данного направления в психологии был американский психолог Джон Уотсон.

Во второй половине 20-го века бихевиоризм в значительной степени уступил место когнитивной психологии, однако многие идеи бихевиоризма используются в определённых направлениях психологии, в частности в терапии.

Одним из пионеров бихевиористского движения был Эдвард Торндайк. Сам он называл себя не бихевиористом, а «коннексионистом» (от англ. «connection» — связь). Однако об исследователях и их концепциях следует судить не по тому, как они себя называют, а по их роли в развитии познания. Работы Торндайка открыли первую главу в летописи бихевиоризма.

То, что интеллект имеет ассоциативную природу, было известно со времен Гоббса. То, что интеллект обеспечивает успешное приспособление животного к среде, стало общепринятым после Спенсера. Но впервые именно опытами Торндайка было показано, что природа интеллекта и его функция могут быть изучены и оценены без обращения к идеям или другим явлениям сознания. Ассоциация означала уже связь не между идеями или между идеями и движениями, как в предшествующих ассоциативных теориях, а между движениями и ситуациями.

Весь процесс научения описывался в объективных терминах. Торндайк использовал идею Вена о «пробах и ошибках» как регулирующем начале поведения. Выбор этого начала имел глубокие методологические основания. Он ознаменовал переориентацию психологической мысли на новый способ детерминистского объяснения своих объектов. Хотя Дарвин специально не акцентировал роль «проб и ошибок», это понятие несомненно составляло одну из предпосылок его эволюционного учения. Поскольку возможные способы реагирования на непрестанно меняющиеся условия внешней среды не могут быть заранее предусмотрены в структуре и способах поведения организма, согласование этого поведения со средой реализуется только на вероятностной основе.

Эволюционное учение потребовало введения вероятностного фактора, действующего с такой же непреложностью, как и механическая причинность. Вероятность нельзя было больше рассматривать как субъективное понятие (результат незнания причин, по утверждению Спинозы). Принцип «проб, ошибок и случайного успеха» объясняет, согласно Торндайку, приобретение живыми существами новых форм поведения на всех уровнях развития. Преимущество этого принципа достаточно очевидно при его сопоставлении с традиционной (механической) рефлекторной схемой. Рефлекс (в его досеченовском понимании) означал фиксированное действие, ход которого определяется так же строго фиксированными в нервной системе способами. Невозможно было объяснить этим понятием адаптивность реакций организма и его обучаемость.

Торндайк принимал за исходный момент двигательного акта не внешний импульс, запускающий в ход телесную машину с предуготованными способами реагирования, а проблемную ситуацию, то есть такие внешние условия, для приспособления к которым организм не имеет готовой формулы двигательного ответа, а вынужден её построить собственными усилиями. Итак, связь «ситуация — реакция» в отличие от рефлекса (в его единственно известной Торндайку механистической трактовке) характеризовалась следующими признаками: 1) исходный пункт — проблемная ситуация; 2) организм противостоит ей как целое; 3) он активно действует в поисках выбора и 4) выучивается методом упражнения.

Прогрессивность подхода Торндайка по сравнению с подходом Дьюи и других чикагцев очевидна, ибо сознательное стремление к цели принималось ими не за феномен, который нуждается в объяснении, а за причинное начало. Но Торндайк, устранив сознательное стремление к цели, удержал идею об активных действиях организма, смысл которых состоит в решении проблемы с целью адаптации к среде.

Работы Торндайка не имели бы для психологии пионерского значения, если бы не открывали новых, собственно психологических закономерностей. Но не менее отчетливо выступает у него ограниченность бихевиористских схем в плане объяснения человеческого поведения. Регуляция человеческого поведения совершается по иному типу, чем это представляли Торндайк и все последующие сторонники так называемой объективной психологии, считавшие за коны научения едиными для человека и остальных живых существ. Такой подход породил новую форму редукционизма. Присущие человеку закономерности поведения, имеющие общественно-исторические основания, сводились к биологическому уровню детерминации, и тем самым утрачивалась возможность исследовать эти закономерности в адекватных научных понятиях.

Торндайк больше чем кто бы то ни было подготовил возникновение бихевиоризма. Вместе с тем, как отмечалось, он себя бихевиористом не считал; в своих объяснениях процессов научения он пользовался понятиями, которые возникший позднее бихевиоризм потребовал изгнать из психологии. Это были понятия, относящиеся, во-первых, к сфере психического в её традиционном понимании (в частности, понятия об испытываемых организмом состояниях удовлетворенности и дискомфорта при образовании связей между двигательными реакциями и внешними ситуациями), во-вторых, к нейрофизиологии (в частности, «закон готовности», который, согласно Торндайку, предполагает изменение способности проводить импульсы). Бихевиористская теория запретила исследователю поведения обращаться и к тому, что испытывает субъект, и к физиологическим факторам.

Теоретическим лидером бихевиоризма стал Джон Бродес Уотсон. Его научная биография поучительна в том плане, что показывает, как в становлении отдельного исследователя отражаются влияния, определившие развитие основных идей направления в целом.

Девизом бихевиоризма стало понятие о поведении как объективно наблюдаемой системе реакций организма на внешние и внутренние стимулы. Это понятие зародилось в русской науке в трудах И. М. Сеченова, И. П. Павлова и В. М. Бехтерева. Они доказали, что область психической деятельности не исчерпывается явлениями сознания субъекта, познаваемыми путем внутреннего наблюдения за ними (интроспекцией), ибо при подобной трактовке психики неизбежно расщепление организма на душу (сознание) и тело (организм как материальную систему). В результате сознание отъединялось от внешней реальности, замыкалось в кругу собственных явлений (переживаний), ставящих его вне реальной связи земных вещей и включенности в ход телесных процессов. Отвергнув подобную точку зрения, русские исследователи вышли на новаторский метод изучения взаимоотношений целостного организма со средой, опираясь на объективные методы, сам же организм трактуя в единстве его внешних (в том числе двигательных) и внутренних (в том числе субъективных) проявлений. Этот подход намечал перспективу для раскрытия факторов взаимодействия целостного организма со средой и причин, от которых зависит динамика этого взаимодействия. Предполагалось, что знание причин позволит в психологии осуществить идеал других точных наук с их девизом «предсказание и управление».

Это принципиально новое воззрение отвечало потребностям времени. Старая субъективная психология повсеместно обнажала свою несостоятельность. Это ярко продемонстрировали опыты над животными, которые были главным объектом исследований американских психологов. Рассуждения о том, что происходит в сознании животных при исполнении ими раз личных экспериментальных заданий, оказывались бесплодными. Уотсон пришел к убеждению, что наблюдения за состояниями сознания так же мало нужны психологу, как физику. Только отказавшись от этих внутренних наблюдений, настаивал он, психология станет точной и объективной наукой.

Находясь под влиянием позитивизма, Уотсон доказывал, будто реально только то, что можно непосредственно наблюдать. Поэтому, по его плану, всё поведение должно быть объяснено из отношений между непосредственно наблюдаемыми воздействиями физических раздражителей на организм и его так же непосредственно наблюдаемыми ответами (реакциями). Отсюда и главная формула Уотсона, воспринятая бихевиоризмом: «стимул — реакция» (S-R). Из этого явствовало, что процессы, которые происходят между членами этой формулы — будь то физиологические (нервные), будь то психические, психология должна устранить из своих гипотез и объяснений. Поскольку единственно реальными в поведении признавались различные формы телесных реакций, Уотсон заменил все традиционные представления о психических явлениях их двигательными эквивалентами.

Зависимость различных психических функций от двигательной активности была в те годы прочно установлена экспериментальной психологией. Это касалось, например, зависимости зрительного восприятия от движений глазных мышц, эмоций — от телесных изменений, мышления — от речевого аппарата и так далее.

Эти факты Уотсон использовал в качестве доказательства того, что объективные мышечные процессы могут быть достойной заменой субъективных психических актов. Исходя из такой посылки, он объяснял развитие умственной активности. Утверждалось, что человек мыслит мышцами. Речь у ребёнка возникает из неупорядоченных звуков. Когда взрослые соединяют с каким-нибудь звуком определенный объект, этот объект становится значением слова. Постепенно у ребенка внешняя речь переходит в шёпот, а затем он начинает произносить слово про себя. Такая внутренняя речь (неслышная вокализация) есть не что иное, как мышление.

Всеми реакциями, как интеллектуальными, так и эмоциональными, можно, по мнению Уотсона, управлять. Психическое развитие сводится к учению, то есть к любому приобретению знаний, умений, навыков — не только специально формируемых, но и возникающих стихийно. С этой точки зрения, научение — более широкое понятие, чем обучение, так как включает в себя и целенаправленно сформированные при обучении знания. Таким образом, исследования развития психики сводятся к исследованию формирования поведения, связей между стимулами и возникающими на их основе реакциями (S-R).

Уотсон экспериментально доказывал, что можно сформировать реакцию страха на нейтральный стимул. В его опытах детям показывали кролика, которого они брали в руки и хотели погладить, но в этот момент получали разряд электрического тока. Ребёнок испуганно бросал кролика и начинал плакать. Опыт повторялся, и на третий-четвёртый раз появление кролика даже в отдалении вызывало у большинства детей страх. После того как эта негативная эмоция закреплялась, Уотсон пытался ещё раз изменить эмоциональное отношение детей, сформировав у них интерес и любовь к кролику. В этом случае ребенку показывали кролика во время вкусной еды. В первый момент дети прекращали есть и начинали плакать. Но так как кролик не приближался к ним, оставаясь в конце комнаты, а вкусная еда (шоколадка или мороженое) была рядом, то ребенок успокаивался. После того как дети переставали реагировать плачем на появление кролика в конце комнаты, экспериментатор придвигал его все ближе и ближе к ребёнку, одновременно добавляя вкусных вещей ему на тарелку. Постепенно дети переставали обращать внимание на кролика и под конец спокойно реагировали, когда он располагался уже около их тарелки, и даже брали его на руки и старались накормить. Таким образом, доказывал Уотсон, эмоциональным поведением можно управлять.

Принцип управления поведением получил в американской психологии после работ Уотсона широкую популярность. Концепцию Уотсона (как и весь бихевиоризм) стали называть «психологией без психики». Эта оценка базировалась на мнении, будто к психическим явлениям относятся только свидетельства самого субъекта о том, что он считает происходящим в его сознании при «внутреннем наблюдении». Однако область психики значительно шире и глубже непосредственно осознаваемого. Она включает также и действия человека, его поведенческие акты, его поступки. Заслуга Уотсона в том, что он расширил сферу психического, включив в него те лесные действия животных и человека. Но он добился этого дорогой ценой, отвергнув как предмет науки огромные богатства психики, несводимые к внешне наблюдаемому поведению.

В бихевиоризме неадекватно отразилась потребность в расширении предмета психологических исследований, выдвинутая логикой развития научного знания. Бихевиоризм выступил как антипод субъективной (интроспективной) концепции, сводившей психическую жизнь к «фактам сознания» и полагавшей, что за пределами этих фактов лежит чуждый психологии мир. Критики бихевиоризма в дальнейшем обвиняли его сторонников в том, что в своих выступлениях против интроспективной психологии они сами находились под влиянием созданной ею версии о сознании. Приняв эту версию за незыблемую, они полагали, что её можно либо принять, либо отвергнуть, но не преобразовать. Вместо того, чтобы взглянуть на сознание по-новому, они предпочли вообще с ним разделаться.

Эта критика справедлива, но недостаточна для понимания гносеологических корней бихевиоризма. Если даже вернуть сознанию его предметно-образное содержание, превратившееся в интроспекционизме в призрачные «субъективные явления», то и тогда нельзя объяснить ни структуру реально го действия, ни его детерминацию. Как бы тесно ни были связаны между собой действие и образ, они не могут быть сведены одно к другому. Несводимость действия к его предметно-образным компонентам и была той реальной особенностью поведения, которая гипертрофированно предстала в бихевиористской схеме.

Уотсон стал наиболее популярным лидером бихевиористского движения. Но один исследователь, сколь бы ярким он ни был, бессилен создать научное направление.

Среди сподвижников Уотсона по крестовому походу против сознания выделялись крупные экспериментаторы Уильям Хантер (1886—1954) и Карл Спенсер Лешли (1890—1958). Первый изобрёл в 1914 году экспериментальную схему для изучения реакции, которую он назвал отсроченной. Обезьяне, например, давали возможность увидеть, в какой из двух ящиков положен банан. Затем между ней и ящиками ставили ширму, которую через несколько секунд убирали. Она успешно решала эту задачу, доказав, что уже животные способны к отсроченной, а не только непосредственной реакции на стимул.

Учеником Уотсона был Карл Лешли, работавший в Чикагском и Гарвардском университетах, а затем в лаборатории Иеркса по изучению приматов. Он, как и другие бихевиористы, считал, что сознание безостаточно сводится к телесной деятельности организма. Известные опыты Лешли по изучению мозговых механизмов поведения строились по следующей схеме: у животного вырабатывался какой-либо навык, а за тем удалялись различные части мозга с целью выяснить, зависит ли от них этот навык. В итоге Лешли пришёл к выводу, что мозг функционирует как целое и его различные участки эквипотенциальны, то есть равноценны, и потому с успехом могут заменять друг друга.

Всех бихевиористов объединяла убежденность в бесплодности понятия о сознании, в необходимости покончить с «ментализмом». Но единство перед общим противником — интроспективной концепцией — утрачивалось при решении конкретных научных проблем.

И в экспериментальной работе, и на уровне теории в психологии совершались изменения, приведшие к трансформации бихевиоризма. Система идей Уотсона в 30-х годах уже не была более единственным вариантом бихевиоризма.

Распад первоначальной бихевиористской программы говорил о слабости её категориального «ядра». Категория действия, односторонне трактовавшаяся в этой программе, не могла успешно разрабатываться при редукции образа и мотива. Без них само действие утрачивало свою реальную плоть. Образ событий и ситуаций, на которые всегда ориентировано действие, оказался у Уотсона низведённым до уровня физических раздражителей. Фактор мотивации либо вообще отвергался, либо выступал в виде нескольких примитивных аффектов (типа страха), к которым Уотсон вынужден был обращаться, чтобы объяснить условно-рефлекторную регуляцию эмоционального поведения. Попытки включить категории образа, мотива и психосоциального отношения в исходную бихевиористскую программу привели к её новому варианту — необихевиоризму.

Заключение

В процессе написания реферата было выяснено, что метод интроспекции – метод изучения свойств и законов сознания с помощью рефлексивного наблюдения. Иногда он называется субъективным методом. Его разновидностям и являются метод аналитической интроспекции и метод систематической интроспекции.

Речевой отчет – сообщение испытуемого о явлениях сознания при наивной (неинтроспективной, неаналитической) установке. То же иногда называют субъективным отчетом, субъективными показаниями, феноменальными данными, данными самонаблюдения.

Бихевиористами применялось два основных направления для исследования поведения: наблюдение в лабораторных, искусственно создаваемых и управляемых условиях, и наблюдение в естественной среде обитания. Большинство экспериментов бихевиористы проводили на животных, затем установление закономерности реакций в ответ на воздействия окружающей среды перенесли на человека. Позже эта методика подвергалась критике, в основном по этическим причинам (смотрите, например, гуманистический подход). Также бихевиористы полагали, что благодаря манипуляциям внешними стимулами можно формировать у человека разные черты поведения. Бихевиоризм положил начало возникновению и развитию различных психологических и психотерапевтических школ, таких, как необихевиоризм, когнитивная психология, поведенческая терапия. Существует множество практических приложений бихевиористской психологической теории, в том числе и в далёких от психологии областях. Сейчас подобные исследования продолжает наука о поведении животных и человека — этология, использующая другие методы (например, этология гораздо меньшее значение придаёт рефлексам, считая врождённое поведение более важным для изучения).

Список использованных источников

1. Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 2. С. 61–72.
2. Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 3. С. 54– 63 (продолжение).
3. Булгаков С.Н. Трагедия философии: В 2 т. Т. 1. М., 2003. С. 311–518.
4. Гуссерль Э. Амстердамские доклады. Феноменологическая психология // Логос. 1992. № 3. С. 63.
5. Ланге Н.Н. Психический мир. Избр. психол. тр. М.: Ин-т практич. психологии; Воронеж: НПО «МОДЭК», 2009.
6. Лейбниц Г.В. Соч.: В 4 т. Т. 1. М.: Мысль, 1983.
7. Лефевр В.А. Конфликтующие структуры. М.: Сов. радио, 1973.
8. Лопатин Л. Метод самонаблюдения в психологии // Вопр. философ. и психол. Кн. II (62). Март–апрель. М., 1902. С. 1031–1090.
9. Мамардашвили М.К., Соловьев Э.Ю., Швырев В.С. Классическая и современная буржуазная философия // Необходимость себя / Под ред. М.К. Мамардашвили. М.: Лабиринт, 1996. С. 372– 415.
10. Рубинштейн С.Л. Принцип творческой самодеятельности: (к философским основам современной педагогики) // Вопр. психол. 1986. № 4. С. 101–108.
11. Ярошевский М.Г. История психологии. 3-е изд. М.: Мысль, 1985.

[1] Боринг Э. История интроспекции // Вестн. МГУ. Сер. 14. Психология. 1991. № 2. С. 62.

[2] Дж. Локк. Опыт о человеческом разуме. Избр. филос. произведения. М., 1960. с. 129.

Причины исчезновения классической эмпирической психологии сознания. К проблеме психологического кризиса

Подводя итог анализу развития научной психологии в рамках классической психологии сознания, следует сказать, что уже ко второй половине XIX в. нарастает критика основных ее постулатов и принципов. Это обусловлено прежде всего практическими запросами к психологической науке со стороны педагогов, врачей, промышленников, учителей и др., деятельность которых была тесно связана с психологической реальностью и которые стали требовать от психологии четких практических рекомендаций. Однако интроспективная психология сознания была очень далека от жизни. В то же время развитие других наук (прежде всего неклассической физики, биологии и других дисциплин) привело к необходимости пересмотра методологических постулатов классической науки, которые в той или иной степени разделяла эмпирическая психология сознания.

Рефлексия психологами основных постулатов своей науки привела многих из них уже в начале XX в. к полному отказу от позиций интроспективной психологии сознания и созданию новых концепций, в которых совершенно иначе определялись предмет и методы, а также задачи психологической науки. В психологии возникает ситуация своеобразного «взрыва», результатом которого было появление самых разных направлений в психологии, каждое из которых по-своему решало фундаментальные проблемы психологической науки и практической работы. При этом в возникновении новых психологических направлений активное участие принимали не только психологи «по образованию» — так, одно из влиятельнейших в современной психологии направлений — психоаналитическое — было создано врачом 3. Фрейдом. В начале XX в. возник тот самый плюрализм, который до сих пор определяет лицо современной психологии.

Многие ученые расценили это состояние психологии как кризисное. Фраза русского психолога Н. Н. Ланге о том, что психолог напоминает Приама, сидящего на развалинах Трои, стала расхожей. Причем в своих работах Н. Н. Ланге затрагивает лишь ранний период кризиса психологии и анализирует концепции, возникшие в конце XIX — начале XX в., обнаруживая, что для современной ему психологии характерны «крайнее разнообразие течений, отсутствие общепризнанной системы науки, огромные психологические различия между отдельными психологическими

школами» [54, 72]. Такие различия он обнаруживал, например, между структурализмом и функционализмом. А ведь еще не появились (или не были отчетливо заявлены) точки зрения на психологию представителей психоанализа, бихевиоризма, гештальт-психологии и других направлений в зарубежной психологии, каждое из которых открыто выступало против каких-либо положений «классической эмпирической психологии сознания». Так, в начале XX в. бихевиористы выдвигают новый предмет психологии — поведение — как реальность, которую — в отличие от субъективной реальности — можно, по их мнению, изучать объективно. Психоанализ начинает разрабатывать эмпирические подходы к бессознательному, которое игнорировалось в психологии сознания. Гештальтпсихология протестует против элементаризма старой психологии. Французская социологическая школа доказывает конкретно-социальную обусловленность сознания, которая также отрицалась интроспективной психологией. Еще более глубоко подошли к отрицанию старой психологии отечественные психологические школы, созданные Л.С.Выготским, А.Н.Леонтьевым, С.Л.Рубинштейном и другими.

В своей работе «Исторический смысл психологического кризиса», написанной в середине 20-х гг. XX в., Л.С.Выготский, проанализировав сущность, причины и смысл этого кризиса, пришел к следующим выводам.

Во-первых, причины кризиса (или, что то же самое, его движущие силы) он усмотрел в развитии прикладной (практической) психологии, требующей от академической науки принципиально новых решений проблемы природы психической реальности и принципиально новой методологии ее изучения. Поэтому смысл кризиса Л.С.Выготский видел не в борьбе новых направлений против старой, классической психологии, а в скрытой за всеми частными столкновениями борьбе «двух психологии», т.е. материалистических и идеалистических тенденций в этой науке. Причем материализм и идеализм понимались здесь не совсем в традиционном философском смысле слова. По Л.С.Выготскому, материалистическая линия в психология есть стремление к реальному познанию всех составляющих человеческой психики без исключения со строго научных позиций, основными принципами которой были принципы детерминизма и объективности. Идеализм, по Л.С.Выготскому, напротив, ведет к отказу от такого объяснения, индетерминизму, ссылкам на божественную природу высших психических процессов и т.п.

Во-вторых, Л.С.Выготский глубже всех современных ему авторов проанализировал суть понимания сознания в классической интроспективной психологии и отверг то представление о сознании, которое существовало в ней, предложив свое собственное его понимание.

Некоторые положения этой критики можно понять, только зная концепцию Л.С.Выготского (о ней речь впереди), но отдельные пункты этой критики (с нашими комментариями) все же можно привести и сейчас.

1. Основной принципиальный недостаток интроспективной психологии сознания — отождествление в ней научного знания и переживания. Если бы явление и сущность в психологии совпадали (распространяет Л. С. Выготский известное положение К. Маркса на психологию), не нужна была бы никакая наука. Сознание не сводится к совокупности (или целостности) явлений внутреннего мира, открытых для познания лишь субъекту сознания, — это объективная реальность, подлежащая такому же научному изучению, как и любая другая реальность.

2. Метод интроспекции не есть метод научного исследования сознания, поскольку он не имеет статуса объективного научного метода. Это не означает, что мы не можем использовать в психологии метод самонаблюдения, поскольку понятия «интроспекция» и «самонаблюдение» не тождественны. Во-первых, мы можем получить более объективные сведения о себе, не «вживаясь» в свои внутренние переживания, как это рекомендовали психологи-ин-троспекционисты, а наблюдая за своим поведением в объективных жизненных ситуациях. Никакая интроспекция не даст субъекту сведений о том, «храбр ли он», — только реальное участие в соответствующих событиях (например, в бою) покажет человеку, может ли он считать себя храбрым. Во-вторых, мы можем использовать данные самоотчета испытуемого о своих переживаниях (что он чувствовал, например, при предъявлении ему той или иной картинки), но как сырой материал, требующий толкования и оценки. В-третьих, можно использовать для научных целей и описания писателем (и другими житейскими психологами) диалектики его души, но опять-таки как сырой материал, требующий обработки.

3. В любом случае, занимаясь самонаблюдением, мы не должны считать, что можем непосредственно познать сознание в его сущности. Всякое научное познание есть, по Л. С. Выготскому, опосредствованное познание. Психическая деятельность не дана нам непосредственно как объект научного изучения — ее необходимо реконструировать, изучая отдельные ее проявления (явления) в речевых и поведенческих реакциях. В интроспективной психологии, где сознание считалось открытым для непосредственного познания лишь его субъектом, в принципе применялись некоторые методы опосредствованного изучения психики тех испытуемых, которые заведомо были не способны к интроспекции (животные, дети, душевнобольные, представители первобытных культур и т.д.). Этими методами выступали, например, внешнее наблюдение, анализ продуктов деятельности индивидов и др. Одна-

ко полученные подобным путем данные истолковывались все равно в контексте интроспективного подхода. Так, Э. Б.Титченер писал: «Психолог заключает по аналогии, что все, применимое к нему, применимо, в принципе, и к животному, к обществу и к душевнобольному. Он делает вывод, что движения животных, в громадном большинстве, суть выразительные движения, что они выражают душевные процессы животного или дают знать о них. Поэтому он старается, насколько это только возможно, поставить себя на место животного, найти условия, при которых его собственные выразительные движения были бы в общем того же рода; и затем он старается воссоздать сознание животного по свойствам своего человеческого сознания… Он наблюдает выразительные движения и регистрирует душевные процессы животного в свете собственного самонаблюдения» [120, 26—27].

Исследования зоопсихологов, психиатров и социологов на рубеже XIX —XX вв. показали, что предлагаемая Э.Титченером (и — шире — всей интроспективной психологией) процедура просто невозможна из-за качественных отличий сознания европейски образованного человека от психики животного, душевнобольного человека и представителей иных культур. На этой позиции стоял и Л. С. Выготский.

Впрочем, его критику интроспективной психологии мы сможем лучше понять, когда детально познакомимся с положениями его «культурно-исторической» концепции в главе 5. В следующей главе данного раздела будет представлен обзор основных психологических направлений, возникших практически одновременно в начале (первой трети) XX в., идеи которых до сих пор существуют и продолжают развиваться в современной психологической науке и практике.

Контрольные вопросы и задания

1. Чем отличается понятие «душа» в античной философии от мифологического обобщения под таким же названием?

2. В чем различия позиций Демокрита и Платона в понимании сущности души и закономерностей душевной жизни? Приведите несколько оснований для их возможного сравнения.

3. Подробно раскройте суть определения Аристотелем души как энтелехии тела.

4. Какова была историческая необходимость введения понятия «сознание» в психологию?

5. Назовите и охарактеризуйте основные принципы декарто-локков-ского подхода к изучению сознания.

6. Представьте и сопоставьте основные положения двух программ построения психологии как самостоятельной науки (В. Вундта и Ф. Брен-тано). Что общего и что различного в понимании сознания и путей его изучения в этих программах?

7. Что такое метод интроспекции? Каковы его варианты? В чем ограниченность этого метода?

8. Кратко изложите историю возникновения и развития ассоциативного учения в психологии.

9. Каковы причины исчезновения классической эмпирической психологии сознания?

10. Почему ситуация в психологии на рубеже XIX и XX вв. стала называться психологическим кризисом? Дайте его краткую характеристику по Л. С. Выготскому.

Рекомендуемая литература

Вундт В. Сознание и внимание // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999. — С. 95—105; или по изданию: Общая психология: Тексты: В 3 т. — Т. 1. Введение / Отв. ред.

B. В. Петухов. — М., 2001. — С. 52-67.

Выготский Л. С. Причины кризиса в психологической науке // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е. Е.Соколова. — М., 1999.-С. 148-150.

Гиппенрейтер Ю.Б. Введение в общую психологию: Курс лекций. — М., 1988. —Лекция 3.

Джемс У. Поток сознания // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999; или по изданию: Общая психология: Тексты: В 3 т. — Т. 1. Введение / Отв. ред. В. В. Петухов. — М., 2001.-С. 83-101.

Соколова Е. Е. Тринадцать диалогов о психологии. — М., 2003. — С. 46 — 239.

Теплое Б. М. Об интроспекции и самонаблюдении // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова, т- М., 1999. —

C. 126—132; или по изданию: Теплое Б.М. Об объективном методе в психологии // Б. М.Теплов Избр. тр.: В 2 т. — М., 1985. — Т. 2. — С. 291 — 302.

Титченер Э. Б. Два уровня сознания // Общая психология: Тексты: В 3 т. — Т. 1. Введение/Отв. ред. В. В. Петухов. — М., 2001. -С. 102-104.

Челпанов Г. И. Предмет, методы и задачи психологии // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е. Е.Соколова. — М., 1999. — С. 119-125.

Дополнительная литература

Ланге Н. Н. Борьба воззрений в современной психологии // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999. — С. 133— 147; или по изданию: Ланге Н. Н. Психический мир. — М., 1996.-С. 69-100.

Рубинштейн С. Л. Развитие психологии в Новое время // Хрестоматия по курсу «Введение в психологию» / Ред.-сост. Е.Е.Соколова. — М., 1999. — С. 87 — 94; или по изданию: Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии: В 2т. — М., 1989.-Т. 1.-С. 62-73.

Интроспекция

Метод интроспекции в истории психологии

Основные утверждения представителей интроспективной психологии:

— процессы сознания «закрыты» для внешнего наблюдения,

— но процессы сознания способны открываться (репрезентироваться) субъекту,

— процессы сознания конкретного человека могут быть изучены только им самим и никем более.

Одним из главных идеологов метода интроспекции стал философ Дж. Локк (1632-1704), который развил тезис Декарта о непосредственном постижении мыслей. Дж. Локк утверждал, что существует два источника всех знаний: объекты внешнего мира и деятельность нашего собственного ума.

На объекты внешнего мира человек направляет свои внешние чувства, результате получая впечатления о внешних вещах. Есть ещё особое внутреннее чувство: рефлексия.

Рефлексия — по Локку — «наблюдение, которому ум подвергает свою деятельность». Под деятельностью ума Локк понимал мышление, сомнение, веру, рассуждения, познание, желание. Рефлексия предполагает особое направление внимания на деятельность собственной души, а также достаточную зрелость субъекта.

Дети заняты в основном познанием внешнего мира, поэтому рефлексии у них почти нет. Однако рефлексия может не развиться и у взрослого, если он не проявит склонности к размышлению над собой и не направит на свои внутренние процессы специального внимания.

Локк считал возможным раздвоение психики на два уровня:

— процессы первого уровня (восприятие, мысли, желания и т. д.),

— процессы второго уровня (наблюдение, созерцание этих мыслей и образов восприятия).

По Локку, чтобы овладеть методом рефлексии, надо долго упражняться.

На Локка большое влияние оказали работы философов — сторонников сенсуалистического материализма (всё даётся нам только в ощущениях, эти ощущения надо анализировать в объективных категориях).

Параллельно с учением Дж. Локка в науке стало развиваться ассоциативное направление. Истоком этого учения тоже был сенсуалистический материализм. Известные представители ассоциативного направления: Д. Юм и Д. Гартли. Причину психических явлений они видели в вибрации, которая возникает в мозге и нервах. Нервная система — это система, подчинённая физическим законам. Продукты её деятельности включались в строго причинный ряд, ничем не отличающийся от такого же во внешнем, физическом мире. Этот причинный ряд охватывает поведение всего организма — и восприятие вибраций во внешней среде, и вибрации нервов и мозгового вещества, и вибрации мышц. В качестве основополагающего принципа вводится ассоциация, под которой понимается некое притяжение представлений, устанавливающее между ними внешние механические связи. Все сложные образования сознания, включая сознание своего «я», а также объекты

внешнего мира, являются лишь «пучками представлений», объединённых между собой внешними связями — ассоциациями.

Юм скептически относился к рефлексии Локка. Он писал, что когда мы вглядываемся в себя, то никаких впечатлений ни о субстанции, ни о причинности, ни о других понятиях, будто бы выводимых, как писал Локк, из рефлексии, не получаем. Единственное, что мы замечаем, это комплексы перцепций, сменяющих друг друга. Поэтому единственным способом, с помощью которого можно получить информацию о психическом, является опыт, то есть впечатления (ощущения, эмоции и т. д.) и «идеи», которые суть копии впечатлений. Труды Юма предопределили возникновение первых экспериментальных методов психологии.

[1]

К середине XIX в. ассоциативная психология стала господствующим направлением. В рамках неё в конце XIX в. стал весьма широко использоваться метод интроспекции. Увлечение интроспекцией было повальным, проводились грандиозные эксперименты по проверке метода интроспекции. Ширилось и крепло убеждение в том, что интроспекция как метод психологии имеет целый ряд преимуществ перед объективными методами. Считалось, что в сознании непосредственно отражается причинно-следственная связь психических явлений. Считалось, что интроспекция, в отличие от наших органов чувств, которые искажают информацию, получаемую при изучении внешних объектов, поставляет психологические факты в чистом виде.

Увлечение интроспекцией привело к кризису в психологии. Оказалось, что далеко не всё, происходящее в психике человека рефлексируется его сознанием. Поэтому нельзя сознание отождествлять с психикой. Более того, оказалось, что есть подсознательное, которое в каких-то вопросах противостоит сознанию.

Интроспективная психология дала психологии в целом весьма много. Она породила ряд теорий, описывающих психическое под разными углами зрения:

— теория элементов сознания (В. Вундт, Э. Титченер),

— психология актов сознания, (Ф. Брентано),

— теория потока сознания (У. Джемс),

— теория феноменальных полей,

— описательная психология (В. Дильтей).

Интроспективная психология прямо и косвенно повлияла на появление и развитие многих других перспективных направлений в психологии. В чём-то, например, интроспективная психология повлияла на бихевиоризм.

В рамках интроспективной психологии в 1879 г. Вундт в Лейпциге создал первую экспериментальную психологическую лабораторию.

В современной психологии сплошь и рядом существуют методы, использующие данные самонаблюдения. Однако, если в классической интроспективной психологии наблюдение происходило в основном за собственными мыслями, суждениями, работой ума, то сейчас объект и предмет интроспекции в целом шире, однако в каждом конкретном эксперименте реализуются серьёзные ограничения, направленные на повышение объективности, научности результата. Сегодня речь идёт, как говорят, об отдельных «фактах сознания».

Интроспекция в психологии, метод интроспекции сознания

Как стать счастливым человеком? Как понять, чего вы хотите? Быть самим собой или соответствовать требованиям окружающих? Эти и многие другие вопросы человек задает в те моменты, когда начинает терять чувство собственной важности и нужности. В психологии используются методы интроспекции, одним из которых является метод интроспекции сознания.

Простым словом интроспекция подразумевает самопознание. Человек должен в первую очередь познать самого себя, а потом уже заниматься познанием окружающих людей. Невозможно что-либо достичь, получить или стать счастливым, если вы ничего про себя не знаете. А ведь много людей существует, которые на самом деле ничего про себя не знают.

В обществе существуют определенные правила, рамки и нормы того, кем должен быть человек, как должен жить, какими качествами обладать и т. д. Другими словами, существует идеал, под которого пытаются подстроить каждого, кто является членом общества.

При этом человек индивидуален и уникален. Кто-то умеет красиво петь, кто-то сильный по характеру, кто-то хорошо ведет хозяйство и т. д. Все люди что-то умеют делать хорошо, в то же время другое у них получается плохо, неидеально. И здесь возникает внутренний конфликт: человек является самим собой, но он не похож на тот идеальный образ, который пропагандируется обществом. Как быть в этой ситуации?

Есть два пути: оставаться собой и получать удовольствие от того, какой уникальной жизнью вы живете, либо подчиниться обществу и стараться быть идеальными. Подумайте, может ли человек, который отрезает руку лишь потому, что она не нравится обществу, быть при этом счастливым? Навряд ли. Тогда зачем вы у себя отнимаете то, что присуще вам, но не присуще общественному идеалу? Вы можете быть счастливыми, если начнете жить так, как вам комфортно и удобно, а не постоянно в себе что-то менять, чтобы быть похожими на идеал.

Счастье не появится оттого, что вы откажетесь от какой-то части самого себя и начнете притворяться «нормальным человеком». Многие люди поддались на эту идею, и все столкнулись с тем, что цели были достигнуты, но счастья не прибавилось. Они как были несчастными, когда не принимали себя в том виде, в каком им было комфортно, так и остались несчастными, когда достигли совершенства и лишь удовлетворили чужие капризы.

Вы можете жить счастливо и гармонично, когда примете себя. Вы уникальны, цените это. Зачем становиться идеальными, если вас это не будет радовать? Зачем подгонять себя под какие-то рамки, придуманные другими людьми, если вы будете лишь мучиться? Оставайтесь такими, какие вы есть, и просто учитесь принимать себя. Если бы вы были недостойными жизни, она сама вас ликвидировала бы. Но раз вы живете, у вас есть две руки, две ноги, одна голова, значит, вы достойны жизни.

Готовы ли вы удовлетворять чьи-то желания и полностью отказаться от своих? Не тратьте время и силы на то, чтобы стать кем-то другим. Вы можете совершенствовать себя и становиться лучше, но все изменения должны происходить лишь потому, что вы сами решили что-то изменить. Не пытайтесь подогнать себя под чьи-то рамки и нормы, от этого счастья не прибавится. Однако вы можете жить так, как вы сами того хотите, при этом быть счастливыми.

Что такое интроспекция?

Что в психологии понимается под интроспекцией? Данный термин подразумевает сознательное наблюдение человека за самим собой. Человек должен смотреть внутрь себя, чтобы изучать, оценивать, наблюдать изменения и пр. Данный подход к самому себе рекомендуют мудрецы, которые занимаются медитавными практиками. Данный способ предлагают психологи сайта психотерапевтической помощи psymedcare.ru, когда отвечают на вопросы типа, как стать счастливыми или как полюбить себя.

Интроспекция является незаменимой техникой самопознания. Человек должен познать самого себя. Это позволит ему определиться с тем, какой он человек, какие имеются у него желания, что его радует, чего на самом деле он хочет от жизни и пр. Думаете, все это не является важным. К примеру, кто-то может думать, что стоит заработать лишь много денег, и тогда счастье само наступит. Кто-то думает, что счастливыми люди становятся после создания семьи. На самом деле на один и тот же вопрос люди будут отвечать по-разному, поскольку все разные по своей натуре и психологии.

Интроспекция – это первый шаг на пути к счастливой жизни, что бы вы под ней ни подразумевали и ни включали. Человек должен познать самого себя. Причем здесь учитываются как достоинства, так и недостатки.

Дж. Локк стал первым, кто придумал метод интроспекции. Ее главной сутью является то, что человек должен наблюдать без осуждения и оценок. Не нужно ничего оценивать или говорить, что в вас есть хорошего или плохого. Здесь важно наблюдение. Но за чем необходимо наблюдать?

1. За собственными мыслями.
2. За возникающими желаниями.
3. За появлением стремления совершить некое действие.
4. За возникающими эмоциями.

Другими словами, в психологии метод интроспекции идеально включает в себя возможность человека понять, почему он совершает те, а не иные поступки, в какой момент возникает страх или комплекс, почему он не делает того, что нужно, как он аргументирует собственные желания и т. д.

Метод интроспекции позволяет человеку понять самого себя безо всякой критики и оценок. Психологи стараются не дать оценку «плюс» или «минус» клиенту, который проходит данный тест. Здесь важным становится то, что человек наконец-то начинает осознавать причины возникающих эмоций, желаний, действий и даже страхов. А если вы знаете, почему боитесь, то вам легко устранить данную причину.

В философии интроспекция играет важную роль. Она позволяет сознательно освободиться и определиться с иерархией чувств, которые отмечаются в человеке. Вместе с тем не рекомендуется глубокое самокопание, поскольку это может привести к самобичеванию, недоверию людям, заострению внимания на недостатках и пр. Помним о том, что интроспекция направлена на познание, наблюдение, изучение, а не на нахождение чего-то, что потом будет оценено оценкой «плюс» или «минус».

В философии познание считается результатом внутреннего опыта, а имеющиеся чувства и переживания указывают на знания. Другими словами, все, чем человек пользуется и сознательно понимает, является следствием его внутреннего мира, который формируется с самого рождения. Чтобы понять, почему вы обладаете теми или иными качествами, стали тем, а не другим по психологии человеком, а также ответили на многие другие вопросы, необходимо начать с познания самого себя, не выставляя себе оценок (ни положительных, ни отрицательных) и не прибегая к критике того, что вам может не понравиться.

Метод интроспекции

Дж. Локк является автором интроспекции. Уже в 19 веке психологи использовали данный метод, утверждая, что процесс самопознания невозможно выявить или определить, кроме того человека, который сам занимается процессом интроспекции.

Преимуществами метода является то, что человек не нуждается в каких-то инструментах и шаблонах. По большому счету человек не нуждается даже в психологе, хотя последний может стать проводником, который поможет более обширно изучить свой внутренний мир. Психолог может быть только проводником, в то время как всю работу выполняет сам человек.

Метод интроспекции хорош тем, что человек нуждается только в одном – в собственной помощи и желании. Следует желать познать самого себя, уделить этому процессу время, не оценивать, когда находится нечто плохое или хорошее.

В то же время у интроспекции также имеются недостатки:

1. Субъективность. Человек воспринимает внутренний мир таким, каким ему хочется его видеть, то есть могут быть скрыты какие-то аспекты.
2. Необъективность. Человек может приукрашивать, преувеличивать, не замечать, то есть искажать картину того, что он видит в самом себе.

[2]

Взрослые люди, по мнению Локка, совершают два основных действия:

• Познание окружающего мира.
• Рефлексия – переработка информации, полученной из окружающего мира.

Дети вообще не могут осуществлять процесс интроспекции, поскольку их психика еще недостаточно сформирована.

Многие психологи не доверяют методу интроспекции из-за его субъективности. Человек может искажать ту реальность, которая существует в его внутреннем мире. При этом причиной неспособности объективно понаблюдать за своими внутренними проявлениями психологи называют необходимость совершать сразу два действия:

• Выполнять самонаблюдение.
• Следить за процессом самонаблюдения.

Выделяют такие виды интроспекции:

1. Аналитический. Составление картины на основе комбинации ощущений, которые возникают в процессе интроспекции.
2. Систематический. Попытка структурировать, осознать и понять внутренние процессы.
3. Феноменологический. Описание непосредственности и целостности явлений.

Главным минусом интроспекции психологи называют то, что развитием процесса и его наблюдением может заниматься только один человек. Другие не могут отслеживать, насколько правильно и с использованием причинно-следственных связей используется интроспекция человеком.

Интроспекция позволяет собирать данные о человеке, но не интерпретировать их, не оценивать и не разделять.

Интроспекция в психологии

Ранее интроспекция считалась единственной методикой, по которой работали специалисты. Однако неспособность других людей участвовать в процессе заставило отказаться от данного подхода. Он, несомненно, позволяет изучать, анализировать, наблюдать и даже получать новые знания о самом себе. Однако здесь может участвовать только сам человек, который погружается в собственный мир.

Другие люди могут лишь представить либо приблизительно понять, что происходит с человеком. Здесь необходимо поставить себя на его место, начать представлять себе те картины, которые видит он, после чего наблюдать за собственными ощущениями, эмоциями, желаниями и реакциями. Однако данный метод является субъективным, поскольку в одинаковой ситуации люди испытывают различные эмоции.

От интроспекции в какой-то момент стали отказываться. Почему? Поскольку люди настолько погружались в собственный мир, что происходило раздвоение сознания. Люди могли потеряться, где есть настоящий и внутренний миры. Также люди настолько углублялись в самих себя, что застревали в этом мире (внешне они становились психически больными).

Интроспекцию не следует исключать из психологической практики, несмотря на ее минусы. Ведь недостатки возникают не из-за несовершенства методики, а из-за неправильного ее применения. В итоге многие просто отказываются от того, что могло бы им помочь в достижении счастья и успеха.

Мудрецы говорят, что познание мира начинается с познания самого себя. Ведь, по большому счету, мир нам кажется таким, каким он будет соответствовать нашим внутренним переживаниям, настроениям и желаниям.

Интроспекция

Интроспекция (от лат. — смотрю внутрь) — метод психологического исследования, который заключается в наблюдении собственных психических процессов без использования каких-либо инструментов или эталонов.

Интроспекция — метод углубленного исследования и познания человеком актов собственной активности: отдельных мыслей, образов, чувств, переживаний, актов мышления как деятельности разума, структурирующего сознание.

История метода

В качестве особого метода интроспекция была обоснована в работах Рене Декарта, который указывал о непосредственном характере познания собственной душевной жизни. Джон Локк разделил человеческий опыт на внутренний, касающийся деятельности нашего разума, и внешний, ориентированный на внешний мир.

[3]

После того, как Вильгельм Вундт соединил метод интроспекции с лабораторными и аппаратными методиками, интроспекция стала главным методом исследования психических состояний и содержания сознания человека в зарождающейся экспериментальной психологии конца XIX века. Однако в начале ХХ века, в связи с изменением и расширением объекта и предмета психологии, появлением новых направлений в психологии интроспекцию объявили методом идеалистическим, субъективным и ненаучным.

Тем не менее, интроспекция всегда присутствовала в исследованиях психологов в форме самонаблюдения, рефлексивного анализа и других приемов изучения внутренней духовной жизни человека.

Варианты метода

• аналитическая интроспекция
• систематическая интроспекция
• феноменологическое самонаблюдение
• интроспективная психология

Аналитическая интроспекция разработана в школе Э. Титченера. Характеризуется стремлением полного расчленения чувственного образа на составные „элементы“, не редуцирующиеся к параметрам раздражителя.

Систематическая интроспекция разработана в Вюрцбургской школе. Характеризуется ориентацией на отслеживание основных стадий процесса мышления на основе ретроспективного отчета.

Феноменологическая интроспекция разработана в гештальтпсихологии. Характеризуется ориентацией на описание психических феноменов в их непосредственности и целостности „наивным испытуемым“. Этот метод, находящий свои истоки в методе „внутреннего восприятия“, разработанном Ф. Брентано, продуктивно применялся в описательной психологии В. Дильтея, а затем в рамках гуманистической психологии.

Плюс метода в том, что никто не знает человека лучше, чем он сам. В этой связи, интроспекция связана с рефлексией. Никто другой не может залезть к нему в душу и вывернуть ее наизнанку. Однако, главным недостатком метода интроспекции является его необъективность, субъективизм.

Интроспекция – это. Определение, основные понятия и суть метода

Видео удалено.

Видео (кликните для воспроизведения).

Интроспекция – это метод исследования в психологии, суть которого заключается в наблюдении своих собственных психических процессов. При этом наблюдение происходит без использования шаблонов, эталонов и инструментов.

Интроспекция – это метод углубленного и досконального исследования собственного сознания: образов, мыслей, переживаний, чувств, мышления.

Общая терминология

Термин «интроспекция» происходит от латинского слова introspecto, которое переводится как «смотреть внутрь». Интроспекция – это метод осознанного самонаблюдения, то есть это равнозначные понятия, и оба применяются в исследованиях психологического характера.

Метод самонаблюдения действительно очень важен, так как с его помощью можно научиться углубленно воспринимать реальный мир, и тогда перед человеком раскроется интуиция и сознание. Излишней интроспекцией обладают люди, страдающие шизофренией, у них происходит замена действительности внутренним миром.

Метод интроспекции в психологии используют для наблюдения собственных процессов, собственных мыслей, переживаний, чувств, установок, образов. Основал метод в психологии Дж. Локк.

Интроспекция – это самоанализ, при котором сам человек не стремится к самоосуждению, именно поэтому метод отличается от угрызения совести.

В качестве отдельного метода интроспекция была выделена в работах Рене Декарта. Он указывал на определенный характер познания своей собственной души и разума. Джон Локк разделил опыт человечества на внутренний, который касается деятельности разума, и внешний, который направлен на внешний мир.

Вильгельм Вундт соединил самонаблюдение с лабораторными методологиями, интроспекция стала основным методом исследования психологических состояний. Но в начале 20 века, в связи с появлением новых направлений в психологии, данный метод объявили ненаучным, сильно субъективным и идеалистическим.

Но, несмотря на это, интроспекция продолжала присутствовать в исследованиях психологов в виде самонаблюдения и других приемов изучения духовной жизни человека.

Интроспекция и философия

Интроспекция в философии – это способ самонаблюдения. Она помогает сознательно освободиться и определиться с чувствами, которые бушуют в человеке. Но слишком глубокое самокопание и самоанализ могут спровоцировать развитие подозрительного отношения к другим людям и ко всему миру.

Интроспекция в философии – это основа психологической методологии. Она направлена на наблюдение, познание, изучение, а не поиск положительного и отрицательного. Этим направлением занимались философы: Дж. Локка, Т. Гоббса, Дж. Милля, Дж. Беркли, Д. Юма. Они все считали сознание результатом внутреннего опыта, а наличие переживаний и чувств у человека, по их мнению, свидетельствуют о знании.

Другими словами, все, чем мы пользуемся и сознательно понимаем, является результатом нашего внутреннего мира, который формируется с рождения. Чтобы понять, почему мы обладаем теми или иными чертами, стали именно таким человеком, необходимо начать с самопознания, при этом не нужно ставить себе оценки и прибегать к критике.

Описание метода

Интроспекция очень полезна в познании человеком себя самого и своей деятельности. Этот метод практичный, он не требует дополнительных эталонов и инструментов. Его самое весомое преимущество перед другими методами заключается в том, что никто и никаким способом не может узнать человека лучше, чем он сам себя.

Метод очень хорош тем, что человек нуждается только в собственной помощи и желании. Он должен хотеть познать себя, уделить этому время.

Но у метода есть и недостатки, самые серьезные из них:

• Необъективность – человек может преувеличивать, приукрашивать или не замечать, какие-то черты, искажая картину того, что видит в себе.
• Субъективность – человек воспринимает свой внутренний мир таким, каким ему очень хочется его видеть, то есть может скрыть какие-то аспекты.

Взрослые люди, как считал Локка, совершают такие основные действия:

• Познание окружающей действительности.
• Переработка информации, полученной из этой действительности.

Дети вообще не способны осуществлять интроспекцию, так как их психика не достаточно сформирована.

Психологи различают несколько видов интроспекции:

• Аналитическая – составление картины происходит на основе совокупности ощущений, которые образуются в ходе интроспекции. Это восприятие вещей и предметов посредством чувств.
• Систематическая – это структурирование, осознание и понимание внутренних процессов.
• Феноменологическая интроспекция – это описание целостности и непосредственности явлений.

Основным минусом интроспекции является то, что процессом может заниматься один человек. И даже в ходе экспериментальной интроспекции психологи не могут отслеживать, насколько правильно человек делает выводы и пользуется методом.

Именно поэтому метод помогает собрать данные, но их нельзя интерпретировать, оценивать, разделять.

Интроспекция, или наблюдение, осуществляется за простейшими процессами психики: ассоциациями, ощущениями, представлениями. Преимуществом метода является отсутствие необходимости в отчете, необходимо только самонаблюдение, которое потом будет проанализировано.

Самонаблюдение и психология

Ранее данный метод считался не только основным, но и единственным. Интроспекция в психологии – это метод самонаблюдения, изучения и анализа психических процессов. То есть это наблюдение за функционированием своей собственной психики.

Метод интроспекции в психологии имеет некоторые особенности:

• Он может проводиться только одним человеком.
• Самонаблюдение требует длительного упражнения в нем.
• Сознание отображает следственно-причинную связь в психологических процессах.

В конце 19 века психология провела огромный эксперимент, в результате которого проверялись возможности самонаблюдения. Изучались не факты сознания, а лабораторные исследования, которые проводились в определенных условиях и обстоятельствах.

Самые строгие психологи усложняли свои эксперименты дополнительными требованиями. Они стремились выделить самые элементарные элементы сознания – чувства и ощущения. Со временем возникли большие трудности в экспериментах. Метод стали признавать нецелесообразным из-за субъективности. Результаты экспериментов были противоречивыми, даже у одного и того же исследователя при работе с разными испытуемыми. Кроме того, у одного и того же испытуемого результаты были разными спустя некоторое время.

Ставились под сомнения и основные положения науки психологии. В ходе экспериментов выявились такие элементы сознания, которые невозможно было разложить на чувства. Кроме того, постоянное использование метода выявило нечувственные элементы человеческого сознания, стали обнаруживаться неосознанные причины некоторых явлений.

В психологии назрел кризис. Практика применения метода и его обсуждение выявили ряд определенных недостатков, которые оказались настолько серьезными, что ученые поставили под сомнение сам метод и предмет психологии, который в то время был тесно связан с методом интроспекции.

Проблемы самонаблюдения

Данный метод не идеален, так как ощущения, восприятия, чувства одного человека отличаются от этих же элементов сознания другого человека. Кроме того, чувства и восприятие могут меняться и у одного и того же человека спустя некоторое время.

Метод интроспекции в психологии – это метод наблюдения не процессов, на которые разделено сознание, а их следов. Так как мысль, чувство и восприятие несутся стремительно, и прежде чем удается сделать выводы, они уже видоизменились.

Кроме того, проблема метода заключаются в том, что не все люди могут его использовать, например, сознание детей, душевнобольных и наркозависимых людей изучить с помощью метода невозможно.

Проблематичность метода заключается и в том, что содержание не всех сознаний можно расщепить на элементы.

Метод используется для получения первичных данных о сознании человека, без их дальнейшего интерпретирования. Наблюдение ведется за самыми простыми психическими процессами: ощущение, ассоциация, представление.

Интроспекция в настоящее время в повседневной жизни

Интроспекция подразумевает сознательное наблюдение человека за самим собой. То есть он смотрит внутрь себя, изучая, оценивая, наблюдая изменения.

Этот подход изучения себя рекомендуют древние мудрецы, которые занимались медитациями.

Человек должен познать себя, чтобы определиться с тем, какой он, какие у него желания, что его огорчает и что радует, чего он хочет от жизни. Он должен познать как положительные, так и отрицательные свои стороны.

Он должен наблюдать без оценок и осуждения. Следует наблюдать за мыслями, желаниями, стремлениями, эмоциями, поступками, страхами, комплексами.

В какой-то момент от интроспекции стали отказываться, так как люди настолько погружались в себя, что происходило раздвоение сознания. Люди стали теряться, где реальный мир, а где внутренний. Испытуемые застревали в своем внутреннем мире (во внешней жизни таких людей признают психически больными).

Вместо заключения

Тем не менее, несмотря на все минусы метода, его не исключили из психологической практики. Недостатки в этом конкретном случае возникли не из-за несовершенства метода, а из-за неправильного применения. Но многие люди отказываются от того, что им может помочь, боясь необратимых последствий.

Однако стоит заметить, что еще древние мудрецы говорили, что познание мира невозможно до тех пор, пока не познаешь себя. Кроме того, стоит констатировать тот факт, что мир нам кажется таким, каким мы его ощущаем. То есть он полностью соответствует нашим переживаниям, желаниям и настроениям.

ИНТРОСПЕКЦИЯ

(от лат. introspecto — смотрю внутрь) — особый способ познания человеком своего сознания, который заключается в якобы «непосредственном» восприятии его феноменов и законов. Идеи И. как особого метода познания сознания были обоснованы в трудах Р. Декарта (который говорил о непосредственном характере познания собственной душевной жизни) и Дж. Локка (выдвинувшего концепцию 2 типов опыта: внутреннего, или рефлексии, который дает нам знания о деятельности нашего «разума», и внешнего, или ощущения, который дает нам знания о мире внешнем). В конце XIX в., когда психология становится самостоятельной наукой, И. пытаются соединить с экспериментом (школа В. Вундта). Впоследствии возникает ряд вариантов метода И.

1. Аналитическая И. в школе ученика Вундта Э. Титченера, процедура которой требовала полного расчленения чувственного образа на «элементы», не впадая при этом в «ошибку стимула».

2. Метод «систематической И.» в Вюрцбургской школе, направленный на прослеживание основных стадий процесса мышления с использованием ретроспективного отчета.

3. Метод феноменологического самонаблюдения в гештальт-психологии, который требует от «наивного испытуемого» непредвзятого описания психических феноменов в их непосредственности и целостности. Последний метод имеет своим истоком метод «внутреннего восприятия» Ф. Брентано, который считал невозможным расчленение сознания на отдельные самостоятельные «элементы» и призывал к непосредственному «восприятию» (а не к наблюдению, которое всегда расчленяет) актов сознания. Варианты метода феноменологического самонаблюдения использовались в описательной психологии В. Дильтея, гуманистической психологии и др.

Метод И. и интроспективная психология были подвергнуты критике в различных психологических направлениях. В бихевиоризме (при сохранении интроспективного понимания сознания) метод И. отрицался как принципиально ненаучный; в психоанализе он отвергался на основании игнорирования бессознательного, недоступного И.; И. М. Сеченов, предложив свою концепцию предмета психологии, считал мифом обоснование существования особого «внутреннего зрения», отличного от объективного (внешнего) наблюдения. В сов. психологии принято было проводить различие между методом И. и методом самонаблюдения, хотя часто слова «И.» и «самонаблюдение» используются как синонимы. (Е. Е. Соколова.)

Интроспекция в психологии — плюсы и минусы метода

Рождение метода исследования поступков и психоэмоционального фона человека во время их совершения относится к XVII веку. У его истоков стояли такие знаменитые философы Р. Декарт, Д. Локк и другие, пытавшиеся понять возможности человека, который самостоятельно анализирует свои поступки и внутренние ощущения, связанные с ними.

Что такое интроспекция?

Хотя это и непонятный термин, используемый в психологии и означающий «смотреть внутрь», интроспекция знакома большинству из нас. Не найдется человека, кто не пытался бы понять свои действия в той или иной ситуации, анализируя ее последствия. И мало кто подозревает, что в этот момент он погружается в состояние, которое попросту считается способностью к самоанализу.

Таким образом, интроспекция – это один из методов глубокого самопознания, когда самостоятельно можно анализировать:

• поступки;
• эмоции;
• мысли;
• чувства;
• намерения, формирующиеся в мозгу.

Интроспекция в психологии

Способность к самоанализу – великий дар; владеют им далеко не все, и даже те, кому он дан, не всегда умело им пользуются, превращая его в самокопание, когда в ходе разбора событий обращается внимание только на собственные негативные мысли и ощущения. Оно может доходить до самоедства, когда во всем случившемся испытуемый обвиняет только себя. В отличие от этих деструктивных действий, интроспекция в психологии – это анализ, позволяющий объективно оценить поведение и эмоциональное состояние без самоосуждения и угрызений совести.

Интроспекция — плюсы и минусы

Метод интроспекции в психологии, как и любой метод исследования, может таить в себе положительные и отрицательные стороны, потому что психологический портрет каждого – уникален, и выдать рекомендации, подходящие абсолютно всем, невозможно. Тем не менее, метод интроспекции, используемый для наблюдения за состоянием человека, выявил более характерные его черты. Среди положительных отмечаются:

• знание своих привычек, достоинств и недостатков;
• возможность самосовершенствования;
• «закрытость» от постороннего наблюдения всего, что происходит с человеком.

Что касается отрицательных сторон метода, то исследователи называют здесь только одну: необъективное отношение к себе самому в широчайшем диапазоне. Оно простирается от оценки: «Все прощаю себе, любимому», до: «Во всем виноват только я, потому что я – плохой (неудачник, эгоист и т.д.)». Отдавая должное внутренним оценкам, являющимся ценными для самого индивида, специалисты не считают их научными.

Интроспекция и самонаблюдение

Между методом интроспекции и самонаблюдением иногда ставят знак равенства, подразумевая, что аспекты изучения для них одинаковы: внутренняя эмоциональная реакция на различные события, где оценку дает испытуемый, которого принято называть «наивным наблюдателем». Но специалисты полагают, что интроспекция и самонаблюдение имеют существенные различия:

• самонаблюдение – это способ получения информации об эмоциональном и психическом состоянии индивида от него самого;
• интроспекция — использование данных, полученных в результате самонаблюдений.

Рефлексия и интроспекция — отличия Интересно взаимодействие интроспекции и рефлексии как двух методов, расширяющих горизонты исследований эмоционально психического состояния индивида. Большинство специалистов сходятся на том, что важны оба: интроспекция и рефлексия; различия в том, что первая «отвечает» за душу, анализируя ее реакцию на совершаемые действия, а вторая – за тело, давая информацию о его поступках.

Виды интроспекции в психологии

История возникновения метода породила отдельные виды интроспекции, открытые учеными разных европейских философских и психологических школ. Среди них выделяются:

• систематическая, позволяющая анализировать возникновение мыслей и чувств в ретроспективе, то есть, после совершениях тех или иных действий;
• аналитическая, как будто препарирующая эмоции, раскладывая их на малые составляющие и показывающая их от момента формирования до проявления;
• феноменологическая интроспекция – самонаблюдение, использующаяся в гештальтпсихологии, когда анализ внутреннего состояния человека происходит описательно, без нанесения душевных травм.

В ряде научных публикаций выделяют еще интроспективный эксперимент, с помощью которого можно многократно проверять эмоциональную реакцию человека на действия повторяющегося характера. При этом он дает самостоятельные психологические характеристики наблюдений. До начала ХХ века интроспекцию считали единственным эффективным методом изучения эмоционального состояния человека.

Интроспекция

ИНТРОСПЕКЦИЯ — один из основных классических методов познания психических явлений. Интроспекция — это целенаправленное, ведущееся по определенным правилам, самонаблюдение, т. е. систематическое наблюдение человека за тем, что происходит в его сознании: за собственными психологическими состояниями, образами, мыслями и переживаниями. И. появилась и получила признание в начале второй половины XIX в. и осталась единственным методом познания психических явлений до начала XX в. Метод интроспекции был заимствован психологами из физики, психофизики и физиологии органов чувств, где он первоначально применялся для исследования восприятия человеком света, звуков и других сенсорных стимулов. В психологии данный метод впервые стал активно использоваться в Лейпцигской лаборатории В. Вундта, причем со строжайшим соблюдением основных правил его применения в экспериментальных целях. На протяжении истории психологии, особенно экспериментальной, метод интроспекции неоднократно подвергался серьезной критике и со стороны философов, занимающихся проблемой методов познания психических явлений, и со стороны психологов, например бихевиористов.

Видео удалено.

Видео (кликните для воспроизведения).

Философ Огюст Конт утверждал, что интроспекция не дает истинных знаний потому что она, по его мнению, в принципе невозможна . И. также нельзя применить там, где предметом изучения становится бессознательное или эмоции. Последние при непосредственном наблюдении за ними, особенно если речь идет об аффектах, довольно быстро исчезают. Если интроспекция признается единственным источником достоверных знаний о психике, то фактически подвергается сомнению существование таких отраслей психологии, как детская психология или психология животных, где применение метода интроспекции ограничено или вообще невозможно. Тем не менее там, где словесное описание непосредственных переживаний человека может служить источником знаний о его психике, применение интроспекции возможно и целесообразно, например в области психологии ощущений и восприятия. Современная когнитивная психология в какой-то мере восстановила в правах метод И., допустив ограниченную возможность его применения в области изучения сознательных процессов, связанных с памятью, воображением и мышлением человека.

Интроспекция

Оценка 5 проголосовавших: 1

Здравствуйте! Меня зовут Екатерина Горлова. Работаю семейным психологом более 9 лет. Являюсь специалистом в своей области и делюсь со своими читателями своим опытом.
Материалы для сайта тщательно собирали и перерабатывали для удобства прочтения и точности всей размещенной информации.

Перед применением прочитанного — нужна обязательная консультация с профессионалами.

Самоанализ, психология — Философская энциклопедия Рутледжа

DOI

10.4324 / 9780415249126-W019-1

DOI: 10.4324 / 9780415249126-W019-1
Версия: v1, опубликовано в Интернете: 1998
Получено 11 марта 2021 г. с https://www.rep.routledge.com/articles/thematic/introspection-psychology-of/v- 1

---

1. Классическая концепция

Термин «интроспекция» происходит от латинского «spicere» (смотреть) и «внутри» (внутри).На обычном английском языке это означает «наблюдение за собственными психическими состояниями или процессами». Как мы увидим в § 3, вопрос о том, действительно ли интроспекция представляет собой форму наблюдения, является предметом спора. Однако общепринято считать, что интроспекция включает в себя осознание определенных аспектов своего ума, в частности, осознание, которое включает в себя убеждение «высшего порядка» или представление о том, что человек находится в каком-то ментальном состоянии «низшего порядка». (Мысль о кошках — это психическое состояние «первого порядка», тогда как убеждение , что у человека есть мысли о кошках , является «второстепенным».)

Первая важная трактовка интроспекции принадлежит Декарту (1641), который считал, что в уме нет ничего, кроме того, что находится в сознании и доступно для интроспекции (см. Сознание §7; Интроспекция, эпистемология). Интроспективное осознание наших ментальных состояний и процессов можно рассматривать как результат отдельного процесса высшего порядка, обученного состояниям и процессам низшего порядка. Однако для Декарта связь гораздо более тесная: ментальные состояния и процессы, по его мнению, «самооценка».Достаточно просто, чтобы ментальное состояние или процесс находились «внутри нас», чтобы мы осознавали это. В самом деле, Декарт считал, что убеждения, возникающие в результате самоанализа, непогрешимы. Пока мы рассматриваем наши ментальные состояния только как «сами по себе», они не могут быть ложными.

Цитирование этой статьи:
Фон Экхардт, Барбара. Классическая концепция. Самоанализ, психология, 1998, DOI: 10.4324 / 9780415249126-W019-1. Энциклопедия философии Рутледжа, Тейлор и Фрэнсис, https: // www.rep.routledge.com/articles/thematic/introspection-psychology-of/v-1/sections/the-classical-conception.
Авторские права © 1998-2021 Routledge.

История психологии | Введение в психологию

Цели обучения

К концу этого раздела вы сможете:

• Понять важность Вундта и Джеймса в развитии психологии
• Оцените влияние Фрейда на психологию
• Понимать основные принципы гештальт-психологии
• Оцените важную роль, которую бихевиоризм сыграл в истории психологии.
• Понимать основные принципы гуманизма
• Понять, как когнитивная революция вернула фокус психологии на разум

Психология — относительно молодая наука, экспериментальные корни которой уходят в XIX век, по сравнению, например, с физиологией человека, которая возникла намного раньше.Как уже упоминалось, любой, кто интересовался исследованием проблем, связанных с разумом, обычно делал это в философском контексте до XIX века. Двое мужчин, работавших в 19 веке, обычно считаются основоположниками психологии как науки и академической дисциплины, отличной от философии. Их звали Вильгельм Вундт и Уильям Джеймс. В этом разделе будет представлен обзор сдвигов в парадигмах, которые повлияли на психологию от Вундта и Джеймса до сегодняшнего дня.

ВУНДТ И СТРУКТУРАЛИЗМ

Вильгельм Вундт (1832–1920) был немецким ученым, первым, кого стали называть психологом.Его знаменитая книга под названием « Принципы физиологической психологии » была опубликована в 1873 году. Вундт рассматривал психологию как научное исследование сознательного опыта, и он считал, что цель психологии состоит в том, чтобы идентифицировать компоненты сознания и то, как эти компоненты объединяются, чтобы привести к нашему сознанию. опыт. Вундт использовал интроспекцию (он называл это «внутренним восприятием»), процесс, с помощью которого кто-то изучает свой собственный сознательный опыт настолько объективно, насколько это возможно, делая человеческий разум похожим на любой другой аспект природы, наблюдаемый ученым.В версии интроспекции Вундта использовались только очень специфические экспериментальные условия, в которых внешний стимул был разработан для получения научно наблюдаемого (повторяемого) опыта разума (Danziger, 1980). Первым строгим требованием было использование «обученных» или опытных наблюдателей, которые могли немедленно наблюдать и сообщать о реакции. Вторым требованием было использование повторяющихся стимулов, которые всегда вызывали у субъекта одни и те же переживания и позволяли субъекту ожидать и, таким образом, быть полностью внимательными к внутренней реакции.Эти экспериментальные требования были введены, чтобы исключить «интерпретацию» в описании внутренних переживаний и противостоять аргументу о том, что нет никакого способа узнать, что человек точно наблюдает за своим умом или сознанием, поскольку это не может быть замечено другим человеком. . Эта попытка понять структуру или характеристики разума была известна как структурализм. Вундт основал свою психологическую лабораторию в Лейпцигском университете в 1879 году. В этой лаборатории Вундт и его ученики проводили эксперименты, например, над временем реакции.Субъект, иногда находящийся в изолированной от ученого комнате, получал такой стимул, как свет, изображение или звук. Реакция испытуемого на стимул заключалась в нажатии кнопки, и устройство фиксировало время реакции. Вундт мог измерить время реакции с точностью до одной тысячной секунды (Nicolas & Ferrand, 1999).

(a) Вильгельм Вундт считается одним из основоположников психологии. Он создал первую лабораторию психологических исследований. (b) На этой фотографии он сидит в своей лаборатории в Германии в окружении коллег-исследователей и оборудования.

Однако, несмотря на его усилия по обучению людей процессу самоанализа, этот процесс оставался в высшей степени субъективным, и между людьми было очень мало согласия. В результате структурализм потерял популярность после ухода из жизни ученика Вундта Эдварда Титченера в 1927 году (Gordon, 1995).

ДЖЕЙМС И ФУНКЦИОНАЛИЗМ

Уильям Джеймс (1842–1910) был первым американским психологом, который придерживался иной точки зрения на то, как должна действовать психология.Джеймс познакомился с теорией эволюции Дарвина путем естественного отбора и принял ее как объяснение характеристик организма. Ключом к этой теории является идея о том, что естественный отбор приводит к появлению организмов, которые адаптируются к окружающей среде, в том числе к своему поведению. Адаптация означает, что особенность организма имеет функцию выживания и воспроизводства индивидуума, потому что она была выбрана естественным образом. По мнению Джеймса, целью психологии было изучение функции поведения в мире, и поэтому его точка зрения была известна как функционализм.Функционализм сосредоточен на том, как умственная деятельность помогает организму вписаться в окружающую его среду. Функционализм имеет второе, более тонкое значение, поскольку функционалистов больше интересовало функционирование всего разума, а не его отдельных частей, которые были в центре внимания структурализма. Как и Вундт, Джеймс считал, что интроспекция может служить одним из средств, с помощью которого кто-то может изучать умственную деятельность, но Джеймс также полагался на более объективные измерения, включая использование различных записывающих устройств и исследования конкретных продуктов умственной деятельности, а также анатомии и физиологии. (Гордон, 1995).

Уильям Джеймс, изображенный на автопортрете, был первым американским психологом.

ФРЕЙД И ПСИХОАНАЛИТИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ

Пожалуй, одной из самых влиятельных и известных фигур в истории психологии был Зигмунд Фрейд. Фрейд (1856–1939) был австрийским неврологом, которого восхищали пациенты, страдающие «истерией» и неврозом. Истерия была древним диагнозом расстройств, в первую очередь женщин с широким спектром симптомов, включая физические симптомы и эмоциональные расстройства, ни одно из которых не имело очевидной физической причины.Фрейд предположил, что многие проблемы его пациентов возникают из-за бессознательного. По мнению Фрейда, бессознательный разум был хранилищем чувств и побуждений, о которых мы не подозреваем. Таким образом, получение доступа к бессознательному имело решающее значение для успешного решения проблем пациента. Согласно Фрейду, доступ к бессознательному разуму можно было получить через анализ сновидений, путем изучения первых слов, которые приходили в голову людям, и через, казалось бы, невинные оговорки.Психоаналитическая теория фокусируется на роли бессознательного человека, а также на опыте раннего детства, и именно эта точка зрения доминировала в клинической психологии в течение нескольких десятилетий (Thorne & Henley, 2005).

(a) Зигмунд Фрейд был очень влиятельной фигурой в истории психологии. (б) Одна из его многочисленных книг, «Общее введение в психоанализ», разделяет его идеи о психоаналитической терапии; он был опубликован в 1922 году.

Идеи Фрейда оказали влияние, и вы узнаете о них больше, когда изучите развитие на протяжении жизни, личность и терапию.Например, многие терапевты твердо верят в бессознательное и влияние опыта раннего детства на остальную жизнь человека. Метод психоанализа, при котором пациент говорит о своем опыте и о себе, хотя и не был изобретен Фрейдом, безусловно, был популяризирован им и используется до сих пор. Однако многие другие идеи Фрейда противоречивы. Дрю Вестен (1998) утверждает, что многие критические замечания в адрес идей Фрейда неуместны, поскольку они атакуют его старые идеи без учета более поздних работ.Вестен также утверждает, что критики не принимают во внимание успех широких идей, представленных или разработанных Фрейдом, таких как важность детских переживаний в мотивациях взрослых, роль бессознательных и сознательных мотиваций в управлении нашим поведением, тот факт, что мотивации могут вызывать конфликты. которые влияют на поведение, влияние мысленных представлений о себе и других при управлении нашим взаимодействием, а также на развитие личности с течением времени. Вестен определяет последующие исследования, подтверждающие все эти идеи.

Более современные версии клинического подхода Фрейда эмпирически продемонстрировали свою эффективность (Knekt et al., 2008; Shedler, 2010). Некоторые современные практики психотерапии включают изучение бессознательных аспектов личности и отношений, часто через отношения между терапевтом и клиентом. Историческое значение Фрейда и его вклад в клиническую практику заслуживают его включения в обсуждение исторических движений в психологии.

ПСИХОЛОГИЯ ВЕРТЕЙМЕРА, КОФКИ, КЁЛЕРА И ГЕСТАЛЬТА

Макс Вертхаймер (1880–1943), Курт Коффка (1886–1941) и Вольфганг Кёлер (1887–1967) были тремя немецкими психологами, иммигрировавшими в Соединенные Штаты в начале 20 века, чтобы сбежать из нацистской Германии.Этим мужчинам приписывают ознакомление психологов в Соединенных Штатах с различными принципами гештальт. Слово гештальт примерно переводится как «целое»; Главный акцент в гештальт-психологии делается на том факте, что, хотя чувственный опыт можно разбить на отдельные части, то, как эти части соотносятся друг с другом в целом, часто является тем, на что индивидуум реагирует в восприятии. Например, песня может состоять из отдельных нот, исполняемых на разных инструментах, но настоящая природа песни ощущается в комбинациях этих нот, поскольку они образуют мелодию, ритм и гармонию.Во многих отношениях эта конкретная точка зрения прямо противоречила бы идеям структурализма Вундта (Thorne & Henley, 2005).

К сожалению, переехав в Соединенные Штаты, эти люди были вынуждены бросить большую часть своей работы и не смогли продолжить крупномасштабные исследования. Эти факторы вместе с ростом бихевиоризма (описанного ниже) в Соединенных Штатах помешали принципам гештальт-психологии иметь такое же влияние в Соединенных Штатах, как они были в их родной Германии (Thorne & Henley, 2005).Несмотря на эти проблемы, некоторые принципы гештальт все еще очень важны. Рассмотрение человеческой личности в целом, а не как сумма отдельных измеряемых частей, стало важным основанием гуманистической теории в конце века. Идеи гештальта продолжали влиять на исследования ощущений и восприятия.

Структурализм, Фрейд и гештальт-психологи в той или иной степени были озабочены описанием и пониманием внутреннего опыта. Но другие исследователи опасались, что внутренний опыт может быть законным предметом научного исследования, и вместо этого предпочли исключительно изучать поведение, объективно наблюдаемый результат психических процессов.

ПАВЛОВ, ВАТСОН, СКИННЕР И ПОВЕДЕНИЕ

Ранние работы в области поведения проводил русский физиолог Иван Павлов (1849–1936). Павлов изучал форму обучающего поведения, называемую условным рефлексом, при которой животное или человек вырабатывали рефлекторную (бессознательную) реакцию на раздражитель и, со временем, были обусловлены вызывать реакцию на другой раздражитель, который экспериментатор ассоциировал с исходным. стимул. Рефлексом, с которым работал Павлов, было слюноотделение в ответ на присутствие пищи.Рефлекс слюноотделения можно было вызвать с помощью второго стимула, такого как определенный звук, который несколько раз подавался в связи с первоначальным пищевым стимулом. Как только реакция на второй стимул была «усвоена», пищевой стимул можно было пропустить. «Классическая обусловленность» Павлова — лишь одна из форм обучения поведению, изучаемая бихевиористами.

Джон Б. Уотсон (1878–1958) был влиятельным американским психологом, чья самая известная работа произошла в начале 20 века в Университете Джонса Хопкинса.В то время как Вундт и Джеймс были озабочены пониманием сознательного опыта, Ватсон считал изучение сознания ошибочным. Поскольку он считал, что объективный анализ сознания невозможен, Ватсон предпочитал сосредоточиться непосредственно на наблюдаемом поведении и попытаться взять это поведение под контроль. Уотсон был одним из главных сторонников смещения фокуса психологии с разума на поведение, и этот подход наблюдения и контроля поведения стал известен как бихевиоризм. Основным объектом изучения бихевиористов было изученное поведение и его взаимодействие с врожденными качествами организма.Бихевиоризм обычно использовал животных в экспериментах, исходя из предположения, что то, что было изучено с использованием животных моделей, в некоторой степени можно применить к поведению человека. Действительно, Толмен (1938) заявил: «Я считаю, что все, что важно в психологии (кроме… таких вопросов, как общество и слова), можно исследовать по существу посредством непрерывного экспериментального и теоретического анализа факторов, определяющих поведение крысы в ​​точке выбора. в лабиринте ».

Джон Б. Уотсон известен как отец бихевиоризма в психологии.

Бихевиоризм доминировал в экспериментальной психологии в течение нескольких десятилетий, и его влияние ощущается и сегодня (Thorne & Henley, 2005). Бихевиоризм в значительной степени ответственен за превращение психологии в научную дисциплину с помощью ее объективных методов и особенно экспериментирования. Кроме того, он используется в поведенческой и когнитивно-поведенческой терапии. Модификация поведения обычно используется в классных комнатах. Бихевиоризм также привел к исследованиям влияния окружающей среды на поведение человека.

Б. Ф. Скиннер (1904–1990) был американским психологом. Как и Ватсон, Скиннер был бихевиористом и сосредоточился на том, как на поведение влияют его последствия. Поэтому Скиннер говорил о поощрении и наказании как об основных факторах в поведении водителя. В рамках своего исследования Скиннер разработал камеру, которая позволила тщательно изучить принципы изменения поведения посредством подкрепления и наказания. Это устройство, известное как камера оперантного кондиционирования (или, более привычно, ящик Скиннера), остается важным ресурсом для исследователей, изучающих поведение (Thorne & Henley, 2005).

(a) Б. Ф. Скиннер известен своими исследованиями оперантной обусловленности. (б) Модифицированные версии оперантной камеры кондиционирования или бокса Скиннера до сих пор широко используются в исследовательских учреждениях. (кредит а: модификация работы «Глупого кролика» / Wikimedia Commons)

Ящик Скиннера — это камера, которая изолирует объект от внешней среды и имеет индикатор поведения, такой как рычаг или кнопка. Когда животное нажимает кнопку или рычаг, ящик может дать положительное подкрепление поведения (например, еда), или наказание (например, шум), или условный кондиционер (например, свет), который коррелирует с любым из них. положительное подкрепление или наказание.

Скиннер сосредоточился на положительном и отрицательном подкреплении усвоенного поведения, что оказало долгосрочное влияние на психологию, которое несколько ослабло с появлением исследований в области когнитивной психологии. Несмотря на это, условное обучение все еще используется для модификации поведения человека. Две широко читаемые и противоречивые научно-популярные книги Скиннера о ценности оперантной обусловленности для создания более счастливой жизни остаются аргументами, заставляющими задуматься о его подходе (Greengrass, 2004).

Мэслоу, Роджерс и гуманизм

В начале 20 века в американской психологии преобладали бихевиоризм и психоанализ.Однако некоторым психологам не нравилось, что то, что они считали ограниченными перспективами, оказало такое влияние на эту область. Они возражали против пессимизма и детерминизма (все действия, движимые бессознательным) Фрейда. Им также не нравился редукционизм или упрощающий характер бихевиоризма. Бихевиоризм также детерминирован по своей сути, поскольку считает, что человеческое поведение полностью определяется сочетанием генетики и окружающей среды. Некоторые психологи начали формировать свои собственные идеи, в которых особое внимание уделялось личному контролю, преднамеренности и истинной предрасположенности к «хорошему», как важным для нашей самооценки и нашего поведения.Так возник гуманизм. Гуманизм — это точка зрения психологии, которая подчеркивает потенциал добра, присущий всем людям. Двумя наиболее известными сторонниками гуманистической психологии являются Абрахам Маслоу и Карл Роджерс (О’Хара, н.

Абрахам Маслоу (1908–1970) был американским психологом, наиболее известным тем, что предлагал иерархию человеческих потребностей в мотивации поведения. Хотя эта концепция будет обсуждаться более подробно в следующей главе, здесь будет представлен краткий обзор.Маслоу утверждал, что до тех пор, пока удовлетворяются основные потребности, необходимые для выживания (например, еда, вода, жилье), потребности более высокого уровня (например, социальные потребности) начинают мотивировать поведение. Согласно Маслоу, потребности наивысшего уровня связаны с самоактуализацией, процессом, с помощью которого мы полностью раскрываем свой потенциал. Очевидно, что акцент на положительных аспектах человеческой натуры, характерных для гуманистической точки зрения, очевиден (Thorne & Henley, 2005). Психологи-гуманисты в принципе отвергли исследовательский подход, основанный на редукционистском экспериментировании в традициях физических и биологических наук, поскольку он упускал из виду «целостного» человека.Начиная с Маслоу и Роджерса, настаивали на программе гуманистических исследований. Эта программа была в основном качественной (не основанной на измерениях), но в гуманистической психологии существует ряд направлений количественных исследований, включая исследования счастья, самооценки, медитации и результатов гуманистической психотерапии (Friedman, 2008).

Карл Роджерс (1902–1987) также был американским психологом, который, как и Маслоу, подчеркивал потенциал добра, присущий всем людям.Роджерс использовал терапевтическую технику, известную как клиентоцентрированная терапия, чтобы помочь своим клиентам справиться с проблемными проблемами, которые привели к их поиску психотерапии. В отличие от психоаналитического подхода, в котором терапевт играет важную роль в интерпретации того, что сознательное поведение показывает о бессознательном, клиентоцентрированная терапия предполагает, что пациент играет ведущую роль в сеансе терапии. Роджерс считал, что терапевту необходимо продемонстрировать три особенности, чтобы максимизировать эффективность этого конкретного подхода: безусловное позитивное отношение, искренность и сочувствие.Безусловное позитивное отношение относится к тому факту, что терапевт принимает своего клиента такими, какие они есть, независимо от того, что он или она могут сказать. При наличии этих факторов Роджерс считал, что люди более чем способны решать свои собственные проблемы и работать над ними (Thorne & Henley, 2005).

Гуманизм оказал влияние на психологию в целом. И Маслоу, и Роджерс — хорошо известные имена среди студентов, изучающих психологию (вы узнаете больше об обоих мужчинах позже в этом тексте), и их идеи повлияли на многих ученых.Более того, клиентоориентированный подход Роджерса к терапии до сих пор широко используется в психотерапевтических условиях (O’hara, n.d.)

ПОЗНАВАТЕЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Акцент бихевиоризма на объективности и сосредоточении на внешнем поведении отвлекал внимание психологов от разума на длительный период времени. Ранние работы психологов-гуманистов перенаправили внимание на отдельного человека в целом и как на сознательное и самосознающее существо. К 1950-м годам появились новые дисциплинарные перспективы в лингвистике, нейробиологии и информатике, и эти области возродили интерес к разуму как средоточию научных исследований.Эта конкретная перспектива стала известна как когнитивная революция (Miller, 2003). К 1967 году Ульрик Нейссер опубликовал первый учебник под названием Когнитивная психология , который служил основным учебником в курсах когнитивной психологии по всей стране (Thorne & Henley, 2005).

Хотя никто не несет полной ответственности за начало когнитивной революции, Ноам Хомский был очень влиятельным в первые дни этого движения. Хомский (1928–), американский лингвист, был недоволен влиянием, которое бихевиоризм оказал на психологию.Он считал, что внимание психологии к поведению было недальновидным и что эта область должна была снова включить психическое функционирование в свою сферу, если она должна была внести какой-либо значимый вклад в понимание поведения (Miller, 2003).

Ноам Хомский оказал большое влияние на начало когнитивной революции. В 2010 году эта фреска в его честь была установлена ​​в Филадельфии, штат Пенсильвания. (кредит: Роберт Моран)

Европейская психология никогда не находилась под таким влиянием бихевиоризма, как американская психология; Таким образом, когнитивная революция помогла восстановить линии общения между европейскими психологами и их американскими коллегами.Кроме того, психологи начали сотрудничать с учеными в других областях, таких как антропология, лингвистика, информатика и нейробиология. Этот междисциплинарный подход часто называют когнитивными науками, и влияние и известность именно этой точки зрения находит отклик в современной психологии (Miller, 2003).

МУЛЬТИКУЛЬТУРНАЯ ПСИХОЛОГИЯ

Культура оказывает важное влияние на людей и социальную психологию, однако влияние культуры на психологию недостаточно изучено.Существует риск того, что психологические теории и данные, полученные из белых, американских условий, могут быть применены к отдельным лицам и социальным группам из других культур, и это вряд ли будет правдой (Betancourt & López, 1993). Одним из слабых мест в области кросс-культурной психологии является то, что при поиске различий в психологических атрибутах в разных культурах по-прежнему необходимо выходить за рамки простой описательной статистики (Betancourt & López, 1993). В этом смысле она осталась описательной наукой, а не наукой, стремящейся определить причину и следствие.Например, исследование характеристик лиц, обращающихся за лечением от компульсивного переедания, у латиноамериканцев, афроамериканцев и американцев европеоидной расы выявило существенные различия между группами (Franko et al., 2012). Исследование пришло к выводу, что результаты изучения какой-либо одной из групп нельзя распространить на другие группы, и, тем не менее, потенциальные причины различий не были измерены.

История мультикультурной психологии в Соединенных Штатах длинная.Роль афроамериканских психологов в исследовании культурных различий между афроамериканской индивидуальной и социальной психологией — лишь один из примеров. В 1920 году Сесил Самнер стал первым афроамериканцем, получившим в США докторскую степень по психологии. Самнер учредил программу получения степени по психологии в Университете Говарда, что привело к образованию нового поколения афроамериканских психологов (Black, Spence, and Omari, 2004). Большая часть работы ранних психологов-афроамериканцев (и в целом в первую половину 20-го века в области психологии в Соединенных Штатах) была посвящена тестированию и, в частности, тестированию интеллекта (Black et al., 2004). Этот акцент сохраняется, особенно из-за важности тестирования для определения возможностей для детей, но другие области исследования афроамериканской психологии включают стиль обучения, чувство общности и принадлежности, а также спиритизм (Black et al., 2004).

Американская психологическая ассоциация имеет несколько этнических организаций профессиональных психологов, которые способствуют взаимодействию между членами. Поскольку психологи, принадлежащие к определенным этническим группам или культурам, больше всего заинтересованы в изучении психологии своих сообществ, эти организации предоставляют возможность для роста исследований влияния культуры на индивидуальную и социальную психологию.

Сводка

До времен Вундта и Джеймса вопросы о разуме рассматривались философами. Однако и Вундт, и Джеймс помогли создать психологию как отдельную научную дисциплину. Вундт был структуралистом, а это означало, что он считал, что наш когнитивный опыт лучше всего можно понять, разбив этот опыт на составные части. Он думал, что это лучше всего достигается самоанализом.

Уильям Джеймс был первым американским психологом и сторонником функционализма.Эта конкретная точка зрения сосредоточена на том, как умственная деятельность служит адаптивным ответом на окружающую среду организма. Как и Вундт, Джеймс также полагался на самоанализ; однако его исследовательский подход также включал более объективные меры.

Зигмунд Фрейд считал, что понимание бессознательного абсолютно необходимо для понимания сознательного поведения. Это было особенно верно для людей, которых он видел, которые страдали различными истериками и неврозами. Фрейд полагался на анализ сновидений, оговорки и свободные ассоциации как средства доступа к бессознательному.Психоаналитическая теория оставалась доминирующей силой в клинической психологии в течение нескольких десятилетий.

Гештальт-психология имела большое влияние в Европе. Гештальт-психология имеет целостный взгляд на человека и его опыт. Когда нацисты пришли к власти в Германии, Вертхаймер, Коффка и Келер иммигрировали в Соединенные Штаты. Хотя они оставили свои лаборатории и свои исследования позади, они все же познакомили Америку с идеями гештальта. Некоторые принципы гештальт-психологии все еще очень важны для изучения ощущений и восприятия.

Одной из самых влиятельных школ в истории психологии был бихевиоризм. Бихевиоризм был направлен на превращение психологии в объективную науку путем изучения явного поведения и недооценки важности ненаблюдаемых психических процессов. Джона Ватсона часто считают отцом бихевиоризма, и вклад Б. Ф. Скиннера в наше понимание принципов оперантного обусловливания нельзя недооценивать.

По мере того, как бихевиоризм и психоаналитическая теория охватили очень многие аспекты психологии, некоторые начали становиться неудовлетворенными психологической картиной человеческой природы.Таким образом, в психологии начало набирать силу гуманистическое движение. Гуманизм фокусируется на потенциале всех людей к добру. И Маслоу, и Роджерс оказали влияние на формирование гуманистической психологии.

В 1950-е годы психологический ландшафт начал меняться. Наука о поведении начала возвращаться к своим истокам, сфокусированным на психических процессах. Этому переходу способствовало появление нейробиологии и информатики. В конце концов, произошла когнитивная революция, и люди пришли к пониманию того, что познание имеет решающее значение для истинной оценки и понимания поведения.

Вопросы для самопроверки

Вопросы критического мышления

1. Как изменился объект изучения психологии в истории этой области с XIX века?

2. Отчасти, на какой аспект психологии был реакцией бихевиористский подход к психологии?

Персональный вопрос заявки

3. Фрейд, вероятно, одна из самых известных исторических фигур в психологии.Где вы встречали ссылки на Фрейда или его идеи о роли, которую бессознательный разум играет в определении сознательного поведения?

ответов

1. Изначально психологию можно было определить как научное исследование психики или психических процессов. Со временем психология стала больше сдвигаться в сторону научного изучения поведения. Однако по мере того, как наступила когнитивная революция, психология снова стала концентрироваться на психических процессах, необходимых для понимания поведения.

2. Бихевиористы изучали объективно наблюдаемое поведение частично в ответ на психологов разума, которые изучали вещи, которые не наблюдались напрямую.

Глоссарий

бихевиоризм фокус на наблюдении и контроле за поведением

функционализм сфокусирован на том, как умственная деятельность помогает организму адаптироваться к окружающей среде

гуманизм точка зрения в психологии, которая подчеркивает потенциал добра, присущий всем людям

интроспекция процесс, с помощью которого кто-то изучает свой собственный сознательный опыт в попытке разбить его на составные части

психоаналитическая теория фокусируется на роли бессознательного в влиянии на сознательное поведение

структурализм понимание сознательного опыта через самоанализ

Самоанализ — Scholarpedia

Самоанализ относится к наблюдению, а иногда и к описанию содержания собственного сознания.Считается, что интроспекция является рефлексивным, метакогнитивным процессом, направленным на внимание или размышление о себе или о том, что в настоящее время переживает сам. Было много споров о том, является ли интроспекция действенным и надежным научным методом.

Самоанализ и научная методология

Возобновление интереса к сознанию в рамках экспериментальных дисциплин, особенно когнитивной нейробиологии, привело к определенным методологическим проблемам. Когнитивные нейробиологи обычно считают, что объективные данные — единственный надежный вид свидетельств, и они будут склонны рассматривать субъективные отчеты как второстепенные или полностью игнорировать их.Однако для сознательных ментальных событий этот подход кажется бесполезным: субъективное сознание нельзя наблюдать «извне» с помощью традиционных объективных средств. Соответственно, некоторые будут утверждать, что перед нами стоит задача использовать субъективные отчеты в рамках экспериментальной психологии.

Некоторые ученые утверждали, что есть и другие возможные решения. Например, Persaud, McLeod & Cowey (2007) утверждали, что пари в экспериментальных ситуациях, буквально ставка на правильность собственной реакции на стимул, является объективным способом измерения того, насколько субъект осознает этот стимул.Однако насколько хорошо такие методы действительно измеряют сознание, а не другие когнитивные или эмоциональные процессы, еще не исследовано.

Отцы интроспективной методологии

Существуют исторические разногласия относительно того, что составляет доступ субъекта к его или ее собственному разуму. Франц Брентано (1874) утверждал, что существует парадокс в отношении между наблюдениями за «внутренними» ментальными состояниями и «внешними» объектами. Чтобы наблюдать и знать, скажем, переживание красного яблока, нужно отвлечь внимание от того внешнего объекта, который был причиной ощущения.Это должно логически привести к прекращению существования релевантного опыта, а значит, и попытки самоанализа. Другими словами, Брантано утверждал, что любой активный самоанализ немедленно устранит сам себя. Брентано утверждал, что единственный возможный вид самоанализа — это пассивное внутреннее восприятие, состоящее в изменении фокуса. Вильгельм Вундт (1907) принял эту интерпретацию субъективного знания, но утверждал, что пассивное внутреннее восприятие может стать научным предприятием, если систематически тренировать субъектов сообщать о том, что таким образом пассивно воспринимается.Вундт считал, что эксперименты следует проводить только тогда, когда у вас есть внешний контроль над стимулами, например, с восприятием, и что обучение необходимо для получения надежных отчетов. Таким образом, интроспективные эксперименты Вундта проводились в принципиально воспроизводимых условиях с контролируемыми стимулами, которые, как утверждалось, «пассивно наблюдались с помощью внутреннего восприятия» хорошо обученными субъектами. Хотя Вундт во многих отчетах описывается как «отец интроспективной методологии», четкое различие между систематическим использованием «нормальных, не интроспективных отчетов» и «интроспективных отчетов» трудно найти в его работах (Lyons, 1986).

Историческая критика интроспективных методов

Конт выдвинул два возражения против науки, основанной на самоанализе (Lyons, 1986). Первое возражение Конта заключалось в том, что невозможно отождествлять наблюдателя и объект наблюдения в науке. Он утверждал, что наблюдателя нельзя «разделить на две части», чтобы одна часть наблюдала за другой, и, таким образом, наблюдение за собственными внутренними переживаниями — это невозможный проект. Второе возражение Конт было более эмпирическим: он утверждал, что даже если мы отложим в сторону основные проблемы с интроспекцией, она будет генерировать ненадежные и противоречивые данные.Это второе возражение, которое казалось больше утверждением, чем реальным аргументом, относилось к разногласиям по поводу данных, полученных из лабораторий в Корнелле или Вюрцбурге. Такие противоречия и отсутствие успеха в воспроизведении результатов, скорее всего, привели к росту интереса к бихевиоризму, а не к какой-либо теоретической проблеме, связанной с интроспекцией (Overgaard, 2006).

Действительно ли интроспекция ретроспективно?

Термин «интроспекция» Уильям Джеймс имел в виду разновидность активного наблюдения.Джеймс знал о возражениях Конта и отвечал на них, защищая интроспективную методологию. Прежде всего, Джеймс утверждал, что Конт не может отрицать, что мы знаем о наших собственных ментальных состояниях, поэтому, когда мы не можем «разделиться на два», наше лучшее знание наших «внутренних состояний» происходит посредством памяти: ранее имел. Рассматривая интроспекцию как «ретроспективу», Джеймс также ответил на беспокойство Вундта и Брентано о том, что активное наблюдение за ментальными состояниями может изменить или разрушить переживаемое содержание.

Можно предположить, что в ответ Конту можно было взглянуть с другой точки зрения, нежели тот, который выбрал Джеймс. Конт возражал против разделения сознания на «две части», но не указал никаких причин, кроме «на первый взгляд странности» этого. Сегодня некоторые исследователи в разных контекстах аргументировали именно возможность того, что «я» не всегда действует как одна неделимая единица. Однако эмпирическая поддержка таких аргументов была в основном более «крайними» случаями, такими как анозогнозия при гемиплегии — состояние, при котором пациенты настаивают на сохранении функций организма, даже если они парализованы (Marcel, Tegner, & Nimmo-Smith, 2004). .

Можно было бы также выдвинуть противоположный аргумент, что описание интроспекции, приводящей к расщеплению сознания, на самом деле является описанием, вводящим в заблуждение. «Я» или субъект явно не идентичны содержанию его или ее сознания; например, субъект наслаждается бесчисленным количеством сознательных «состояний» на протяжении всей своей жизни. Если бы субъект был идентичен сознательному содержанию, он или она представляли бы как можно больше я, сколько возможно, количество содержаний, непрерывно начинающих и прекращающих свое существование.Таким образом, интроспекцию можно представить как простое разделение между субъектом, наблюдающим за его или ее сознательным содержанием, что не должно служить теоретической проблемой.

Одна проблема, возникающая в связи с решением Джеймса по превращению интроспекции в ретроспекцию, заключается в следующем: если его решение должно работать, активно наблюдаемое воспоминание должно быть бессознательным. Если бы память была в Осознание фактов, самоанализ текущих ментальных событий было бы возможным. Были ли воспоминания частью сознание субъекта, возражение Конта, по-видимому, все еще применимо.Итак, чтобы доказать, что интроспекция — это ретроспекция, человек вынужден не принимать интроспекцию текущих сознательных состояний. Однако на практике разве внимание к бессознательной памяти не сделает ее содержание осознанным? В то время как такие трудности делают решение Джеймса менее привлекательным, проблемы, содержащиеся во втором возражении Конта, вызвали самые серьезные трудности при использовании интроспекции в ранней экспериментальной психологии.

Самоанализ сегодня

Некоторые авторы (e.грамм. Schooler, 2002), похоже, используют термин «интроспекция» по-другому, имея в виду нечто большее, чем «рационализация». Среди этих авторов Нисбетт и Уилсон (1977) предложили до сих пор широко распространенное мнение о том, что интроспективным отчетам нет места в научных исследованиях. Можно было поспорить. Этот вывод, однако, не следует напрямую из эмпирических данных, сообщают они. Субъекты, дающие интроспективный отчет, например, о том, нравится ли им определенный объект, они могут давать совершенно хороший и научно пригодный отчет о том, что они испытали, даже если они могут быть неспособны объяснить причинную историю, лежащую в основе симпатии к объекту.Нисбетт и Уилсон правильно отвергли интроспекцию как методологию изучения (некоторых аспектов) выбора и принятия решений, поскольку их поведенческие данные предлагали совершенно иное объяснение, чем то, о котором сообщали сами испытуемые.

Другая интерпретация результатов, однако, может заключаться в том, что в некотором неизвестном (но, вероятно, огромном) количестве ситуаций люди не имеют интроспективного доступа к своим собственным когнитивным процессам. Однако неудивительно, что у них все еще есть некоторый опыт и интерпретация собственных действий.Таким образом, противоречие в данных между субъективным отчетом и поведением можно интерпретировать, чтобы показать, что опыт субъекта отличается от того, что можно проанализировать, исходя из его или ее поведения, и, таким образом, автоматически не следует, что интроспективный отчет недействителен.

Можно утверждать, что даже самые жесткие в методологическом отношении эксперименты в когнитивной науке нуждаются в интроспективной методологии на определенном уровне. Во-первых, когнитивная наука часто использует субъективные отчеты. В экспериментах с сознанием испытуемых спрашивают, насколько уверены они в том, чтобы дать правильный отчет или какой цвет они восприняли, без ранее существовавших методологических дискуссий о том, как эмпирически обрабатывать субъективные данные.Такие отчеты явно представляют собой интроспективные отчеты, поскольку они конкретно касаются сознательных состояний.

Но даже если человек полностью избегает использования устных отчетов любого рода, интроспективных или не интроспективных, всегда будет какая-то мотивация для проведения эксперимента определенным образом. Например, ученый может задавать вопросы о разнице между восприятием разных цветов, нахождением в разных эмоциональных состояниях, о том, существуют ли определенные когнитивные процессы бессознательно и т. Д.Лежащая в основе мотивация во всех этих случаях должна в конечном итоге быть опытом ученого с его или ее собственными сознательными состояниями или, так сказать, основываться на самоанализе. Если бы у ученого не было интроспективного доступа к восприятию, эмоциям и т. Д., У него не возникла бы идея поднимать научные вопросы о них. по крайней мере, полагайтесь на интроспективные доказательства. Этот факт, кажется, делает немыслимым заниматься экспериментальной психологией или, возможно, любой другой психологией без интроспекции.

Самоанализ и сознание

Сегодня многие считают, что интроспекция может функционировать как один из методов среди многих других методов (анализ поведения и т. Д.) И что она не предназначена для получения знаний обо всех аспектах человеческого познания. Некоторые даже скажут, что интроспекция — это ключевой метод изучения сознания (Jack & Roepstorff, 2003). Кажется, мы застряли в самоанализе, если хотим знать о сознании. Таким образом, вместо обсуждения того, как избавиться от интроспекции, во многих недавних работах утверждается, что мы должны использовать интроспекцию в научных экспериментах более дисциплинированно (Jack & Roepstorff, 2003, 2004; Overgaard, 2006).

Самоанализ и феноменология

Существуют разные интерпретации того, следует ли рассматривать интроспекцию как идентичную феноменологии или как отличную от нее (Overgaard, 2006). Однако большинство философов, похоже, рассматривают интроспекцию как своего рода когнитивный акт более высокого порядка, обращенный к «внутренним событиям», тогда как феноменология направлена ​​на мир или «опыт существования в мире».

Философы и ученые, занимающиеся феноменологией, считают сознание несводимым, и это считается отправной точкой любого анализа или утверждения.Фундаментальный подход, вдохновленный работами Гуссерля, заключается в постановке в скобки онтологических вопросов, касающихся внешнего мира, так что все повседневные убеждения о том, что реально, а что нет, методологически приостанавливаются. С этого момента каждый идет вперед и тщательно описывает, как мир выглядит для наблюдающего объекта (например, Varela, 1996; Varela & Shear, 1999).

Хотя существует ряд вариаций феноменологии (некоторые из которых в основном вдохновлены восточными созерцательными традициями), в целом можно провести различие между трансцендентальной феноменологией и феноменологической психологией.Трансцендентальная феноменология — это попытка заявить о природе сознания и объектов в мире посредством систематических описаний переживаний. Феноменологическая психология — это в основном научное предприятие, основанное на словаре слов, относящихся к сознательному опыту (Overgaard, 2004). Хотя можно указать на важные онтологические различия между трансцендентальной феноменологией и допущениями, лежащими в основе большинства версий интроспекционизма, методологически они весьма схожи (Overgaard, Gallagher & Ramsøy, 2008).

Практика самоанализа

На самом деле, очень немногие недавние статьи могут что-то сказать о реальной практике самоанализа. Тем не менее, несколько «рекомендаций» к такой практике можно экстраполировать из теоретической (и, в некоторых случаях, экспериментальной) литературы:

1. Понимание, полученное в результате самоанализа, может напрямую направлять экспериментальный дизайн (Gallagher, 2003). То есть различия, известные нам посредством интроспекции, могут формировать вопросы, на которые экспериментальная наука может ответить.
2. Субъекты должны быть обучены «наблюдать переживания» без предубеждений. То есть, экспериментальные субъекты могут иметь представления о природе различных видов сознательного опыта до эксперимента, и поэтому субъекты должны встречаться с экспериментальными ситуациями «не теоретическим образом». (Варела, 1996).
3. Характер психических состояний не должен определяться исследователем-экспериментатором. Следовательно, ученый должен обсудить методологию субъективной отчетности до фактического эксперимента (Ramsøy & Overgaard, 2004).
4. Апостериорные интервью должны проводиться для ретроспективного изучения опыта субъектов во время эксперимента, чтобы собрать информацию, слишком богатую или сложную для исследования в ходе реального эксперимента (Jack & Roepstorff, 2002). Такие интервью могут вдохновить на перегруппировку данных.

Фактическое применение этих или других методов, основанных на интроспективном или феноменологическом подходе, может помочь ученым-когнитивистам получить гораздо более точные данные о том, что на самом деле испытывают их испытуемые.В различных областях клинической работы также могут помочь лучшие методы получения субъективных отчетов. Petitmengin, Navarro & Le Van Quyen (2007), например, применили «нейро-феноменологический» подход для обнаружения и предотвращения эпилептических припадков.

Список литературы

• Брентано, Ф. (1874 г.): Психология с эмпирической точки зрения, Routledge & Kegan Paul

• Галлахер, С. 2003. Феноменология и экспериментальный дизайн. Журнал исследований сознания 10 (9-10): 85-99.

• Jack, A. & Roepstorff, A. (2002): Ретроспекция и когнитивное картирование мозга: от стимула-реакции к сценарию-отчету, Trends in Cognitive Science, 6 (8), 333-339 doi: 10.1016 / S1364 -6613 (02) 01941-1.

• Джек, А. И., & Roepstorff, А. (2003). Доверяя субъекту I, спецвыпуск. Журнал исследований сознания, 10, 9–10.

• Джек, А. И., & Roepstorff, А. (2004). Доверяя субъекту II, спецвыпуск журнала.Журнал исследований сознания, 11, 7–8.

• Лайонс, W. (1986): Исчезновение самоанализа, MIT Press

• Марсель А. Дж., Тегнер Р. и Ниммо-Смит И. (2004). Анозогнозия для плегии: специфичность, распространение, пристрастность и разобщенность телесного неосознавания. Cortex, 40 (1), 19–40.

• Нисбетт Р. Э. и Уилсон Т. Д. (1977). Рассказывать больше, чем мы можем знать: устные отчеты о психических процессах. Психологическое обозрение, 84, 231–259.DOI: 10.1037 / 0033-295X.84.3.231.

• Овергаард М., Галлахер С., Рамсой Т.З. (2008): Интеграция методологий от первого лица в когнитивную науку, Журнал исследований сознания, 15: 5, 100–120

• Петитменгин, К., Наварро, В. и Ле Ван Куен, М. (2007): Предвкушение приступа: пререфлективный опыт в центре нейрон-феноменологии, сознания и познания, 16 (3), 746- 764 DOI: 10.1016 / j.concog.2007.05.006.

• Школьник, JW (2002): Повторное представление сознания: Диссоциация между сознанием и метасознанием.Тенденции в когнитивной науке, 6, 339-344. DOI: 10.1016 / S1364-6613 (02) 01949-6.

• Варела, Ф. Дж. (1996). Нейрофеноменология: методологическое средство от сложной проблемы. Журнал исследований сознания, 3 (4), 330–349.

• Варела, Ф.Дж. и Шир, Дж. (1999): Методологии от первого лица: что, почему, как?, Журнал исследований сознания, 6 (2-3), 1-14

• Wundt, W. (1907): Über Ausfrageexperiments und über die Methoden zur Psychologie des Denkens, Psychologische Studien, 3, 301-360

Внутренние ссылки

Рекомендуемая литература

• Автор (Год) Название Издатель

Внешние ссылки

См. Также

Внимание, сознание, память, модели сознания, мотивация

Структурализм: самоанализ и осознание субъективного опыта

Исследования Вундта в его лаборатории в Лиепциге были сосредоточены на природе самого сознания.Вундт и его ученики считали, что можно анализировать основные элементы ума и классифицировать наш сознательный опыт с научной точки зрения. Вундт начал область, известную как структурализм, школа психологии, цель которой состояла в том, чтобы идентифицировать основные элементы или «Структуры» психологического опыта . Его цель состояла в том, чтобы создать «периодическую таблицу» «элементов ощущений», подобную периодической таблице элементов, которая недавно была создан в химии.

Структуралисты использовали метод самоанализа , чтобы попытаться создать карту элементов сознания. Самоанализ включает запросов на исследование участники должны точно описать, что они испытывают, работая над умственными задачами , такими как просмотр цветов, чтение страницы в книге или выполнение математической задачи. Участник, который чтение книги может сообщить, например, что он видел несколько черных и цветных прямых и изогнутых знаков на белом фоне.В других исследованиях структуралисты использовали вновь изобретенную реакцию. инструменты времени для систематической оценки не только того, о чем думали участники, но и того, сколько времени им потребовалось для этого. Вундт обнаружил, что людям требуется больше времени, чтобы сообщать, какой звук они только что услышали, чем просто ответить, что они слышали звук. Эти исследования стали первым разом, когда исследователи осознали разницу между ощущением стимула и восприятие этого стимула и идея использования времени реакции для изучения ментальных событий теперь стали опорой когнитивной психологии.

Возможно, самым известным из структуралистов был Эдвард Брэдфорд Титченер (1867–1927). Титченер был учеником Вундта, который приехал в Соединенные Штаты в конце 1800-х годов и основал лабораторию. в Корнельском университете. В своем исследовании с использованием интроспекции Титченер и его ученики утверждали, что идентифицировали более 40 000 ощущений, включая те, которые связаны со зрением, слухом и т. Д. вкус.

Важным аспектом структуралистского подхода была его строгость и научность.Это исследование положило начало психологии как науки, поскольку оно продемонстрировало, что психическое события могут быть количественно оценены. Но структуралисты также обнаружили ограничения самоанализа. Даже высококвалифицированные участники исследования часто не могли сообщить о своих субъективных оценках. опыты. Когда участников просили решить простые математические задачи, они легко их решали, но не могли легко ответить, как они их решали. Таким образом, структуралисты были первыми осознать важность бессознательных процессов — то, что многие важные аспекты человеческой психологии происходят за пределами нашего сознательного понимания, и что психологи не могут ожидать исследований участники, чтобы иметь возможность точно рассказать обо всем своем опыте.

Развивая темный пессимизм в отношении оправдывающей роли интроспективных отчетов

Один из способов анализа потенциальной доказательственной роли интроспективных отчетов — это посмотреть, могут ли общие процессы разработки процедур измерения быть применены к ним, и если да, то какова доказательная ценность следующие отчеты есть. Процесс, анализируемый в этом разделе, взят из работы Чанга (2004) по измерению температуры, которая обеспечивает своего рода подход «снизу вверх» к разработке шкалы измерения.Он работает «снизу вверх» в том смысле, что использует локальные когерентистские стратегии фиксации и тестирования ограничений, что позволяет постепенно расширять объем процедуры измерения. Это контрастирует с явно сравнительными подходами к перекрестной проверке, рассмотренными позже. Хотя Чанг отмечает, что этот образец развития процедуры измерения не может быть обобщающим, он дает место для начала и, как показано ниже, полезно идентифицирует две основные методологические проблемы, связанные с использованием интроспективных отчетов о сознании.

Разработка систем измерения

Вкратце, в разработке измерений температуры есть четыре этапа (Chang 2004). Во-первых, были термоскопы, которые показывают, когда одна вещь горячее, чем другая, но не показывают, например, насколько горячее. Во-вторых, чтобы позволить проводить сравнения между инструментами, были определены и точно указаны стабильные фиксированные точки (например, 0 и 100 по Цельсию как точки кипения и замерзания воды при определенных условиях), и инструменты были откалиброваны по этим фиксированным точкам.В-третьих, было установлено, как шкала в измерительных приборах связана с температурой между фиксированными точками. Например, расширение ртути в термометре может не быть линейным при повышении температуры, поэтому отметка на полпути между 0 и 100 ° C на ртутном термометре может не указывать на температуру 50 градусов. В-четвертых, шкала измерений была расширена за пределы фиксированных точек, включая способы измерения температуры, когда стандартные термометры замерзают или плавятся.

В основе этого процесса лежат два важных онтологических допущения.Первый — это реализм: предполагается, что температура — это характеристика мира, а не теоретическая или экспериментальная конструкция. Второй — принцип единственного значения: предполагается, что измеряемое свойство имеет только одно значение за раз.

Оба эти предположения кажутся оправданными при попытке измерить температуру; кажется вполне разумным думать, что температура не является конструкцией, и что у вещей есть только одна температура за раз. Однако принцип единого значения имеет решающее значение не только как исходное предположение, но и для практики использования надежности в качестве руководства к проблемам с достоверностью или точностью меры.На рис. 1 на каждой диаграмме изображено ровно одно «яблочко», что эквивалентно принципу единого значения. Это позволяет утверждать, что, если повторные измерения не объединяются в одну группу, то это либо недействительно, либо неточно, и поэтому в процедуру измерения должны быть внесены изменения. Однако без допущения принципа единого значения нельзя предположить, что существует ровно одно «яблочко». Если это так, то отсутствие кластеризации ничего не значит: это согласуется либо с наличием абсолютно недопустимой, либо неточной меры (если свойство фактически принимает только одно значение за раз), либо с наличием абсолютно допустимой и точная мера (если свойство принимает несколько значений одновременно).

Применение к интроспективным отчетам

В этом разделе используется довольно известный пример, чтобы проверить, может ли что-то вроде этого процесса разработки измерений работать на свойствах сознания. Этот пример представляет собой интроспективные оценки «ясности» опыта, аналогичные субъективным оценкам «видимости» стимула. Например, Overgaard et al. (2006b; см. Также Ramsøy and Overgaard 2004) проинструктировали участников генерировать свои собственные феноменальные категории визуальной ясности со связанными словесными описаниями на тренировке, которые позже были интегрированы в стандартную шкалу восприятия восприятия, используемую в экспериментальных исследованиях ( обзоры см. в Sandberg et al.2010; Тиммерманс и Клиреманс 2015). Другие исследователи (например, Del Cul et al. 2007; Sergent and Dehaene 2004) регулярно используют аналогичные субъективные оценки «видимости» для определения наличия или отсутствия сознательного восприятия у субъектов и посредством этого выявляют нейронные механизмы сознания.

Использование такого рода интроспективных отчетов довольно широко, и они обладают потенциалом для определения границ и особенностей сознательного восприятия способом, выходящим за рамки стандартных и более «бихевиористских» психофизических показателей.Таким образом, они являются примером более захватывающих и потенциально революционных видов интроспективных отчетов, которые могут помочь разрешить давние споры о природе и границах сознания. Пытаясь заменить поведенческие меры сознания и пытаясь использовать большую часть того же методологического механизма, что и эти существующие меры, они также легко вписываются в понятие измерения. Тогда возникает вопрос, действительно ли эти рейтинговые шкалы могут быть разработаны и утверждены в рамках стандартных процедур измерения.

Во-первых, кажется разумным предположить, что интроспекторы способны выполнять измерения типа термоскопа, по крайней мере, при нормальных условиях. То есть интроспективные агенты способны с разумной степенью достоверности и точности сказать, когда один опыт более ясен, чем другой, или когда один стимул более заметен, чем другой. С этим заявлением могут возникнуть проблемы, но пока удовлетворите его.

Второй этап — определение фиксированных точек, что позволяет калибровать различные измерительные приборы (например,грамм. различных интроспектирующих агентов) к этим якорным точкам. Фиксированные точки в интроспективных шкалах были бы невероятно полезны, так как, например, фиксированная точка отсутствия ясности переживания или видимости стимула может использоваться как указание на отсутствие сознательного визуального восприятия стимула. Затем это можно было бы использовать, чтобы очертить границу между сознательным и бессознательным восприятием. В самом деле, это основное использование этих интроспективных рейтинговых шкал: оспаривать и предлагать альтернативы теориям сознательного восприятия, основанным на более «поведенческих» измерениях (т.е. как используется в Ramsøy and Overgaard 2004; Del Cul et al. 2007; Sergent and Dehaene 2004).

Однако фиксированные точки вызывают проблемы, когда дело касается интроспективных шкал, таких как ясность. Это потому, что эти интроспективные суждения привязаны к задаче или более широкому контексту, в котором они сделаны. Оказывается, насколько «ясно» вы оцениваете опыт, зависит от того, что вам нужно с ним делать. Опыт, который достаточно ясен, чтобы обосновать простой ответ, может быть оценен как обладающий высокой ясностью. Однако, если тот же опыт ^{Footnote 3} недостаточно ясен, чтобы обосновать более сложный ответ, теперь он будет оценен как имеющий низкую ясность.

Эта идея более подробно проиллюстрирована на примере игрушки на рис. 2 (адаптированном из психофизических исследований). В первом задании (слева) вам, участнику, показывают серию изображений на экране по 50 мс каждое, с небольшими перерывами между изображениями. Иногда на экране отображается треугольник в качестве стимула, но иногда это пустой экран (без стимула, отмечен квадратными скобками). Сразу после презентации каждого изображения вам задают два вопроса. Первый вопрос — это вопрос обнаружения: присутствовал ли стимул (да / нет).Второй вопрос — это интроспективный вопрос: насколько ясно было ваше восприятие стимула (например, оценка ясности по шкале от 1 до 5).

Рис. 2

Две разные задачи с использованием оценок четкости. См. Текст для полного объяснения.

Попрактиковавшись в этой задаче, вы сможете довольно хорошо ответить на вопрос об обнаружении. В этом случае кажется вероятным, что вы дадите высокую оценку опыту, который позволит вам успешно обнаруживать стимулы, и будете достаточно уверены в своих ответах.

Во второй задаче (справа) настройка в основном такая же. Однако на этот раз вам показывают изображения либо треугольника, либо квадрата, и теперь вам задают идентификационный вопрос перед тем, как дать оценку четкости. На идентификационные вопросы труднее ответить правильно, чем на вопросы об обнаружении, поэтому, даже если вы потренируетесь, ваша работа может оказаться невысокой, и вы, вероятно, не будете очень уверены в своих ответах. В этом случае вы, вероятно, дадите более низкие оценки ясности опыту, который поддерживает этот более низкий уровень производительности.

Вот проблема: в этих двух простых задачах вы дадите две разные оценки четкости для одного и того же стимула (50 мсек в виде треугольника). Исходя из предположения, что один и тот же стимул вызовет одно и то же переживание, вы получите два разных рейтинга ясности для одного и того же опыта в зависимости от того, какую задачу вы выполняете в данный момент.

Важно отметить, что результаты этого игрушечного примера основаны на серьезной экспериментальной работе. В частности, рейтинги уверенности, как правило, позволяют отслеживать выполнение задачи и ее сложность (Haase, Fisk, 2001; Hertzman, 1937; Nickerson, McGoldrick, 1963; Sandberg, et al.2010), а рейтинги ясности позволяют отслеживать уверенность. Например, когда испытуемые в (Ramsøy and Overgaard 2004, см. Стр. 12) генерировали словесные описания для категорий визуальной ясности, в значительной степени проявлялись различные способности различения и уровни уверенности. Категория «отсутствие опыта» была определена как «отсутствие впечатления от стимула». Все ответы воспринимаются как простое предположение », что свидетельствует об отсутствии способности различать и недоверия к ответам участников. Категория «почти ясный опыт» была определена как «ощущение того, что я видел стимул, но лишь до некоторой степени уверен в нем», здесь явно подразумевается наличие среднего уровня уверенности в задачах обнаружения.Даже более конкретно, Wierzchon et al. (2014) обнаружили, что ответы участников об их осведомленности о стимулах с использованием различных субъективных рейтинговых шкал зависели от ответов, которые они давали в задачах идентификации (см. Также Sandberg et al. 2010).

Важно отметить, что это верно даже для крайних значений по шкале оценок четкости. Хорошо известно, что на субъективные отчеты, которые включают в себя интроспективные отчеты, влияет ряд факторов, когда субъекты сообщают, что у них «нет опыта» стимула, включая тип задачи, структуру, сложность и мотивацию.Как отмечают Тиммерманс и Клиреманс (2015): «Невозможно переоценить, как кажущиеся небольшие различия в процедурах могут привести к совершенно разным выводам, когда дело доходит до различия между сознательным и бессознательным познанием» (стр. 41). Это означает, что для двух участников, демонстрирующих один и тот же набор стимулов, но выполняющих разные задачи или оплачиваемых по-разному, случаи, в которых они сообщают о « отсутствии опыта », могут быть радикально разными (снова см. King and Dehaene 2014; Swets and Green 1966 ; Ирвин 2009, 2012а, б).

Здесь рейтинги ясности отслеживают сложность задачи (обнаружение или идентификацию), выполнение задачи и уверенность. Это означает, что даже если можно установить достаточно стабильные и совместно используемые фиксированные точки в рамках конкретной задачи, эти фиксированные точки нельзя переносить между задачами. Опыт треугольника в легкой задаче может получить высокий рейтинг ясности, но измените сложность задачи, и (вероятно) тот же опыт теперь получит низкий рейтинг ясности. Феноменальные свойства одного и того же опыта можно оценивать по-разному в зависимости от поставленной задачи.

В общем, феноменальные свойства, такие как ясность и наглядность, частично определяются особенностями задачи и контекста или, во всяком случае, очень чувствительны к ним. Это делает невозможным создание не зависящих от задачи и контекста фиксированных точек для таких феноменологических свойств, как ясность. Но это именно то, что необходимо для того, чтобы выйти за рамки использования простых суждений типа термоскопа и сделать возможным сравнение интроспективных отчетов о феноменальных свойствах различных инструментов, измерений и задач.

Один из возможных вариантов ответа — признать, что субъекты, которые принимают такие феноменальные свойства, как ясность или видимость, различаются от задачи к задаче, и заявить, что это, по крайней мере, не мешает нам исследовать различные интерпретации этих феноменальных свойств. Я думаю, это означает просто принять и проигнорировать проблему. Как видно из приведенной выше цитаты из Тиммерманса и Клиреманса, «очевидно небольшие различия в процедурах» могут порождать очень разные интерпретации того, что означают феноменальные свойства, такие как ясность или видимость.Если мы не можем осмысленно сравнивать интроспективные отчеты о феноменальной ясности или субъективной видимости даже с небольшими различиями в экспериментальных процедурах, тогда не ясно, делают ли эти концепции какую-либо работу по выделению интересных и стабильных свойств опыта в первую очередь. . В частности, если интроспективные отчеты о видимости действительно выделяют различные свойства опыта при выполнении очень похожих задач, тогда далеко не ясно, какое использование они могут быть использованы для определения границ сознательного восприятия.И все же именно в этом нам и призваны помочь интроспективные отчеты об этом феноменальном свойстве.

Важно отметить, что это обобщающий момент. Любые интроспективные отчеты, требующие некоторой степени сравнения с другими стимулами (присутствующими или из памяти), или связанные с оценкой уверенности или позволяющие различные виды действий с большей или меньшей вероятностью успеха, будут сильно модулироваться условиями. под которые они сделаны. Трудно представить себе интроспективную реакцию, в которой не имеет одну или несколько из этих характеристик: ответы, касающиеся свойств стимула (цвет, форма, продолжительность, присутствие / отсутствие), и ответы, касающиеся, возможно, более неуловимых свойств переживаний. сами по себе (размытость, четкость, насыщенность, интенсивность) будут затронуты.Это убедительно свидетельствует о том, что невозможно найти фиксированные точки во многих (если не во всех) видах интроспективной реакции. Это также означает, что многие (если не все) виды интроспективных отчетов не могут поэтому выйти за пределы стадии 1 процесса создания систем измерения, описанных выше. По крайней мере, один способ разработки строгих с научной точки зрения интроспективных измерений недоступен. ^{Footnote 4}

Онтологические допущения

Есть еще одна проблема, которая имеет еще более глубокий смысл и применяется в более широком смысле, связанная с онтологическими допущениями, упомянутыми ранее.Для температуры и многих других явлений сделать предположения о реализме и принципе единого значения довольно просто. Однако в отношении свойств опыта все становится немного сложнее.

В частности, неясно, действительно ли принцип единого значения (PSV) является безопасным предположением, когда речь идет о свойствах опыта. ^{Footnote 5} Нет ничего странного в том, чтобы думать, что свойство опыта может иногда иметь несколько значений, быть неопределенным или вообще не иметь значения.Как объяснено в разд. 4.1, неспособность применить принцип единого значения будет означать, что надежность или ненадежность будут бесполезны как способ оценки процедуры измерения.

Действительно, вопрос о том, может ли PSV проводиться в определенных случаях, является предметом обсуждения. Например, Швицгебель (2002a) отмечает, что участники часто очень неуверенно относятся к особенностям своего опыта, когда используют мысленные образы. Они могут, например, утверждать, что просто не знают, цветной ли мысленный образ или черно-белый, и сколько окон в воображаемом доме.Швицгебель использует это как свидетельство широкого скептицизма в отношении эпистемологических утверждений, основанных на интроспекции, но также может показать, что некоторые феноменальные свойства не являются детерминированными.

Далее, Хохви (2011) утверждает, что интроспективную неопределенность следует ожидать в некоторых случаях интроспекции ментальных образов. Хоуви утверждает, что ментальные образы обычно жестко ограничены и целенаправленно ориентированы, что гарантирует фиксацию основных характеристик ментальных образов. Однако при использовании для интроспективных задач ментальные образы обычно не имеют конца.В этом случае неудивительно, что различные характеристики мысленного образа не фиксируются и поэтому не принимают ровно одно значение. Это дает как хорошую причину для отказа от PSV в данном случае, так и объясняет источник интроспективной неопределенности.

Обратите внимание на стратегию, использованную для решения, можно ли считать, что PSV удерживается в случае ментальных образов, и, таким образом, какое значение следует придавать вариативности сообщений субъектов об этом. Здесь Хоуи опирается на свидетельства, не зависящие от интроспективных отчетов, чтобы предположить, что интроспективные переживания ментальных образов действительно неопределенны, что объясняет, почему люди часто неуверенно сообщают о них.То есть поведенческие свидетельства или когнитивные рамки используются для описания того, на что похож опыт (то есть неопределенный), что затем объясняет ненадежность и неопределенность, обнаруженную в определенном наборе интроспективных отчетов. Это пример, когда статус интроспективных отчетов напрямую оценивается путем проверки их содержания (неопределенности) по сравнению с более надежными источниками доказательств (теоретические описания когнитивного процесса мысленных образов). Это первая подсказка о доказательной зависимости интроспективных доказательств, более подробно обсуждаемая ниже.

А пока отметим две методологические проблемы, связанные с интроспективными отчетами, которые проистекают из рассмотрения этого «восходящего» подхода к разработке процедур измерения. Во-первых, не существует не зависящих от задачи фиксированных точек для шкал интроспективных оценок, связанных с такими свойствами опыта, как ясность и наглядность, а также (что вполне вероятно) для других видов интроспективных реакций. Это предотвращает выход интроспективных агентов за пределы выходных данных типа термоскопа и предотвращает сравнение интроспективных отчетов по задачам и контекстам.Во-вторых, далеко не ясно, когда принцип единой ценности действительно выполняется по отношению к свойствам опыта. Если это правда, то исследователи не могут полагаться на надежность (повторяемость) меры, чтобы сказать им что-либо о достоверности или точности интроспективных отчетов. Кроме того, чтобы определить, когда сохраняется PSV, исследователи часто вынуждены разрабатывать когнитивные теории, основанные на неинтроспективных доказательствах, чтобы предположить, какой на самом деле опыт в рассматриваемом случае.Если мы сможем развить теории феноменальных свойств таким образом, чтобы объяснить интроспективную изменчивость или неопределенность, то оправдывающая роль этих интроспективных отчетов останется неясной.

Все об интроспекции в психологии

Самоанализ — это процесс, который включает в себя взгляд внутрь, чтобы исследовать собственные мысли и эмоции. Этот термин часто используется в повседневном языке для обозначения неформального процесса исследования своей внутренней жизни, но этот термин также применяется к более формализованному процессу, который когда-то использовался в качестве экспериментальной техники в психологии.

Экспериментальное использование интроспекции похоже на то, что вы можете делать, когда анализируете свои собственные мысли и чувства, но гораздо более структурированным и строгим способом.

Что такое самоанализ?

Термин интроспекция может использоваться для описания как неформального процесса рефлексии, так и более формализованного экспериментального подхода, который использовался на ранних этапах истории психологии.

В повседневном использовании самоанализ — это способ заглянуть внутрь и изучить свои внутренние мысли и чувства.Однако как инструмент исследования процесс был гораздо более контролируемым и структурированным.

Отражение

Первое значение, вероятно, наиболее знакомо большинству людей, и оно включает неформальное изучение наших собственных внутренних мыслей и чувств. Когда мы размышляем над своими мыслями, эмоциями и воспоминаниями и исследуем их значение, мы занимаемся самоанализом.

Методика исследований

Термин интроспекция также используется для описания исследовательской техники, впервые разработанной психологом Вильгельмом Вундтом.Методика Вундта, также известная как экспериментального самонаблюдения , предусматривает обучение людей тщательному и объективному анализу содержания собственных мыслей.

Некоторые историки предполагают, что интроспекция — не самый точный термин для обозначения методов, которые использовал Вундт. Самоанализ подразумевает некоторый уровень самоанализа в кресле, но методы, которые использовал Вундт, были гораздо более контролируемой и жесткой экспериментальной техникой.

Психологические исследования Вундта

Процесс, который использовал Вундт, отличает его методы от случайного самоанализа.В лаборатории Вундта высококвалифицированным наблюдателям были представлены тщательно контролируемые сенсорные события. Вундт считал, что наблюдатели должны быть в состоянии повышенного внимания к стимулу и контролировать ситуацию. Наблюдения также повторялись многократно.

Какова была цель этих наблюдений? Вундт считал, что содержание человеческого разума состоит из двух ключевых компонентов: ощущений и чувств.

Вундт считал, что для того, чтобы понять разум, исследователям нужно сделать больше, чем просто определить структуру или элементы разума.Вместо этого было важно смотреть на процессы и действия, которые происходят, когда люди воспринимают окружающий мир.

Вундт сосредоточился на том, чтобы сделать процесс самоанализа как можно более структурированным и точным. Наблюдатели были хорошо обучены, а сам процесс был жестким и строго контролируемым.

Во многих случаях респондентов просили просто ответить «да» или «нет». В некоторых случаях наблюдатели нажимали кнопку телеграфа, чтобы дать свой ответ. Целью этого процесса было сделать самоанализ как можно более научным.

Эдвард Титченер, ученик Вундта, также использовал эту технику, хотя его обвиняли в искажении многих оригинальных идей Вундта. Вундт был заинтересован в рассмотрении сознательных переживаний в целом, а Титченер вместо этого сосредоточился на разбиении ментальных переживаний на отдельные компоненты и просил людей описывать свои ментальные переживания событий.

Преимущества самоанализа

Хотя интроспекция потеряла популярность как метод исследования, у такого рода саморефлексии и самоанализа есть много потенциальных преимуществ.

• Самоанализ может быть отличным источником личных знаний
• Процесс дает знания, которые невозможно получить никаким другим способом
• Он может помочь людям установить связь между различными переживаниями и ответами

Критика интроспекции

Хотя экспериментальные методы Вундта во многом способствовали превращению психологии в более научную дисциплину, интроспективный метод имел ряд заметных ограничений.

Использование интроспекции в качестве экспериментальной техники часто подвергалось критике, особенно использование этого метода Титченером. Школы мысли, включая функционализм и бихевиоризм, полагали, что интроспекции недостает научной надежности и объективности. Поскольку процесс настолько субъективен, невозможно изучить или повторить результаты.

Еще несколько проблем с интроспекцией:

• Различные наблюдатели часто давали существенно разные ответы на одни и те же стимулы.
• Даже самые высококвалифицированные наблюдатели не были последовательны в своих ответах.
• Самоанализ ограничен в своем использовании; сложные предметы, такие как обучение, личность, психические расстройства и развитие, трудно или даже невозможно изучить с помощью этой техники
• Технику трудно использовать с детьми и невозможно использовать с животными
• Сам процесс анализа собственных мыслей играет роль в изменении опыта

Кроме того, поскольку исследователи должны сначала обучить наблюдателей, всегда существует вероятность того, что это обучение внесет предвзятость в результаты.Те, кто занимается самоанализом, могут думать или чувствовать вещи из-за того, как на них повлияли и обучили экспериментаторы.

Исследования также показали, что люди в значительной степени не осознают многие из того, что происходит в их собственном сознании, но удивительно не осознают этого неосознавания.

Когнитивные предубеждения — хороший пример того, как люди часто не осознают свои собственные мысли и предубеждения. Несмотря на это, люди, как правило, очень уверены в своем самоанализе.

Оценивая себя и других, люди придают большее значение самоанализу, оценивая других по их внешнему поведению. Проблема в том, что даже когда интроспекция не дает полезной или точной информации, люди остаются уверенными в правильности своих интерпретаций — феномен, известный как иллюзия интроспекции.

Слово Verywell

Использование интроспекции как инструмента для того, чтобы заглянуть внутрь себя, является важной частью самосознания и даже используется в психотерапии как способ помочь клиентам понять свои собственные чувства и поведение.

Хотя усилия Вундта внесли большой вклад в развитие и продвижение экспериментальной психологии, теперь исследователи признают многочисленные ограничения и подводные камни использования интроспекции в качестве экспериментальной техники.

границ | Гуссерлианская феноменология как вид самоанализа

Введение

Большинство феноменологов строго разделяют феноменологию и интроспекцию (см. Thomasson, 2003, p. 239; Smith and Thomasson, 2005, p.9; Захави, 2007, с. 76; Staiti, 2009c, стр. 231; Фукс, 2015, с. 809). Хотя Гуссерль (1971, стр. 38) дистанцировал свой метод от внутреннего наблюдения психологии, он иногда характеризовал его как интроспекцию (см. Husserl, 1973c, стр. 23; De Palma, 2015, стр. 203). В соответствии с этим более современные мыслители открыто используют феноменологию для интроспективных попыток (см. Shear and Varela, 1999; Depraz et al., 2003). Итак, какова связь между феноменологией и интроспекцией?

Хотя Гуссерль четко различал феноменологию и психологию, он (см. Depraz, 1999, стр.103–105; Staiti, 2009a), тем не менее, упомянул психологический путь в феноменологию. В этой статье утверждается, что если кто-то хочет пройти через это, самоанализ является наиболее подходящей отправной точкой. В связи с этим Гуссерль (1977, с. 6) назвал Вильгельма Дильтея пионером, который изо всех сил пытался открыть метод изучения «внутреннего опыта». Однако он был недоволен «противопоставлением натуралистически ориентированной извне и описательно внутренней психологии» Дильтея (Husserl, 1977, p. 10). Поскольку декартовский дуализм, лежащий в основе грубой внутренней и внешней дихотомии, вводит в заблуждение, что внутренний опыт представляет собой одно однородное поле res cogitans (см. Husserl, 1970, стр.211–15). Скорее, внутри того, что можно было бы назвать «внутренним переживанием» (см. Раздел «Определение интроспекции» ниже), существует нескольких уровней, которых нуждаются в четкой дифференциации, например, психологический, трансцендентальный и телесный планы.

Помимо неоднородности внутреннего опыта, Гуссерль (1977, стр. 11) спрашивает: «[В] психологии, которая полагается исключительно на внутренний опыт и описание психической жизни, как мы можем прийти к универсальности закона?» Это показывает, что Гуссерль не был per se против исследований, основанных на внутреннем опыте, особенно с учетом того, что он хотел описать общие законы сознания , основанные на их реальном переживании .Вместо этого его интересовало, как методологически различить индивидуальные (идиосинкразические) и общие аспекты внутри него .

Примечательно, что многие исследователи, отделяющие феноменологию от интроспекции, предполагают, что интроспекция дает только идиосинкразические результаты, присущие сознанию определенного человека. Однако нет причин ограничивать фокус интроспекции только идиосинкразическими переживаниями. Чтобы полностью понять и ответить на вопрос Гуссерля о том, как различать общие и идиосинкразические особенности сознания, имеет смысл предположить, что интроспекция как таковая дает как идиосинкразических, так и общих переживаний (см.12–14). Это также соответствует утверждению Гуссерля (1983, с. 41) о том, что «все люди видят« идеи »,« сущности »и видят их, так сказать, непрерывно». Таким образом, трудность заключается в том, что ясно видит эти существенные структуры как таковые внутри сознания.

Таким образом, в данной статье утверждается, что феноменология не противостоит интроспекции как таковой , а скорее является попыткой усовершенствовать ее, сделав ее научной и систематической. Это достигается путем предоставления метода идентификации и описания общих черт сознания.Структура этой статьи сосредоточена на доступном представлении метода Гуссерля. Там, где это уместно или полезно, он также связывает феноменологию Гуссерля с особенностями, обычно связанными с интроспекцией, а также с философиями Юма и Канта.

Определение самоанализа

В своей статье об интроспекции в Стэнфордской энциклопедии философии Швицгебель (2016) отмечает: «Никакая простая характеристика не получила широкого признания». Вместо единого определения он перечисляет общие черты многих интроспективных исследований.Соответственно, и вместо произвольного определения интроспекции таким образом, чтобы оно точно соответствовало методологии Гуссерля, следующая статья связывает метод Гуссерля с этими особенностями списков Швицгебеля.

Чтобы получить первое представление об интроспекции, можно отметить с помощью Schwitzgebel (2016), что это слово происходит от латинского «смотреть внутрь». Слово «внутрь» вызывает понятие пространства, но используется только метафорически для обозначения указывают на смещение внимания к опыту, которому нет места во внешнем пространстве .Как мы можем с уверенностью заявить о его направлении? Можно заметить, что внешний мир, помимо своего простого существования, также является нам . И этот вид мира — это опыт без пространственного положения во внешнем мире. В гуссерлианском смысле интроспекция направлена ​​на это переживание и способ его переживания.

Пример. Предположим, вы посетили Galleria dell’Accademia во Флоренции, чтобы посмотреть оригинал картины Микеланджело «Давид». После того, как вы войдете, статуя Давида впервые появится в вашем поле зрения.Однако вы негласно знаете, что статуя существовала сотни лет назад. Таким образом, начало ее появления в вашем сознании не совпадает с началом существования статуи . Когда вы приближаетесь к статуе, ее внешний вид увеличивается в размерах относительно вашего поля зрения. Когда вы находитесь достаточно близко, его часть может даже покрывать все ваше поле зрения. Однако вы молчаливо знаете, что увеличение внешнего вида не означает увеличения размера существующей статуи.Кроме того, когда вы перемещаетесь по статуе, она предстает перед вами под разными углами. Опять же, вы неявно знаете, что это изменение углов происходит из-за вашего движения и что статуя стоит на месте. Наконец, когда вы уходите и больше не видите Дэвида, вы молчаливо понимаете, что существование статуи не закончилось, а только она появляется вам.

Прочитав это описание, вы, вероятно, заметите, что в повседневной жизни вы редко обращаете внимание на то, как мир кажется вам сознательно. Вместо этого мы заинтересованы в существующем мире и вещах, существующих в нем.Конечно, нас часто волнует внешний вид — например, то, как мы или другие выглядим. Но этот интерес также связан с наличием, отсутствием или расположением существующих вещей, таких как одежда, волосы, аксессуары и так далее. Напротив, нас редко интересуют явления как феномены сознания. Более того, этот вид сам по себе нигде внешне не наблюдается, как мраморная статуя. Вы можете увидеть, как другие посетители смотрят на статую, но вы не испытываете их сознательных переживаний статуи.Таким образом, сознательное восприятие явлений контрастирует с внешним пространством и всем, что в нем (включая процессы в нашем мозгу). Чувствуя эту противоположность тому, что является внешне наблюдаемым , можно понять, почему люди начали говорить о intro spection, чтобы выразить другое направление, которое принимает наблюдение сознания. Хотя метафорически использовать пространственное направление для обозначения чего-то без места в пространстве , безусловно, сбивает с толку, использование «интроспекции», по крайней мере, понятно.

Понимание самоанализа таким образом удовлетворяет первому из шести условий, о которых упоминает Швицгебель (2016), так называемое « психическое состояние : интроспекция — это процесс, который генерирует или направлен на генерирование знаний, суждений или убеждений о психических событиях, состояниях или процессах, а не о делах вне нашего разума, по крайней мере, не напрямую ». Представление модели epoché ниже сделает этот сдвиг фокуса более четким.

Соответственно, слово «интроспекция», используемое здесь, относится к исследованию не внешнего мира , а того, как мы осознаем его, а также других ментальных феноменов, которым нет места во внешнем пространстве.В следующих разделах показано, как Гуссерль предлагал это сделать.

Очерк феноменологической методологии Гуссерля

Метод Гуссерля легче понять, если рассматривать его как преодоление проблем, с которыми столкнулись более известные философии Юма и Канта.

Реакция Гуссерля на Юма — или Принцип всех принципов

Юм (2007, стр. 45) задает известный вопрос, на каком основании мы предполагаем, что в мире существуют необходимые связи, такие как причинность.Он предположил, что «все наши идеи — не что иное, как копии наших впечатлений». Следовательно, он предположил, что для исследования таких идей, как причинность, мы «[p] производим впечатления или исходные чувства, из которых копируются идеи» (Hume, 2007, p. 46). Это приводит его к известному утверждению, что только «когда […] за одним и тем же объектом всегда следует одно и то же событие; Затем мы начинаем поддерживать понятие причины и связи. Тогда мы чувствуем […] как обычную связь […], и это чувство является оригиналом той идеи, которую мы ищем »(Hume, 2007, стр.56–57). Юм (2007, с. 51) подчеркивал, однако, что это чувство , а не переживание необходимой причинности как таковое.

Гуссерль принял утверждение Юма об интуитивной данности любого теоретического предложения, которое следует рассматривать как необходимое (или существенное). Это ясно видно из того, что Гуссерль (1983, стр. 44) называет «принципом всех принципов : , согласно которому каждая изначальная презентативная интуиция является узаконивающим источником познания, что все изначально […] предлагало нам в». интуиция »должна быть принята просто как то, что она представлена ​​как , но также и только в тех пределах, в которых она представлена ​​там .Мы действительно видим, что каждая теория может снова извлечь свою истину только из исходных [sic] данных ». Таким образом, значение «интуиции» у Гуссерля таково, что оно может как выполнять, так и опровергать наши (теоретические) убеждения.

Требование, чтобы все элементы теории были даны интуитивно, прежде чем она будет признана истинной, заметно отличается от научного метода. Начиная с девятнадцатого века, наука начала использовать гипотетически-дедуктивные рассуждения (см. Carrier, 2009, p. 18). С тех пор ненаблюдаемые элементы принимались в научных теориях, если они приводили к предсказаниям, подтвержденным эмпирическими наблюдениями.Следствием этого стала неопределенность Дюгема-Куайна: две или более теории, отличающиеся постулируемыми ненаблюдаемыми элементами, могли одинаково хорошо предсказывать ход реальных эмпирических наблюдений (см. Carrier, 2009, p. 20). Известный пример этого явления в физике — бомовская механика против стандартной модели квантовой механики. Обе теории одинаково хорошо предсказывают наблюдаемые события, но делают это, постулируя совершенно разные ненаблюдаемые элементы. Когда несколько теорий имеют равную эмпирическую основу, общее предложение — предпочесть ту, которая требует меньшего количества гипотетических элементов — практика, известная как «бритва Оккама».”

Поскольку Гуссерль требует строгой корреляции между всеми элементами теоретического предложения и фактического наблюдения, ему не нужна бритва Оккама. Ибо принцип всех принципов запрещает гипотетические элементы. Это требование соответствует тому, что Швицгебель (2016) называет условием непосредственности : интроспекция дает суждения или знания о собственных текущих ментальных процессах относительно непосредственно или сразу .«Психические переживания не должны выводиться, логически выводиться или выдвигаться гипотезами, но вместо этого они должны быть действительно пережиты , если кто-то хочет заявить о существовании интроспективного опыта.

Принцип всех принципов, кроме того, выполняет то, что Швицгебель (2016) называет «условием временной близости : интроспекция — это процесс, который генерирует знания, убеждения или суждения только о текущей текущей психической жизни». Описывать сегодня то, что я испытал неделю назад, было бы против принципа всех принципов, поскольку этот принцип требует, чтобы человек описал то, что представляет собой здесь и сейчас.Тем не менее, описание актов запоминания возможно, поскольку воспоминание — это то, что человек переживает здесь и сейчас, даже если он переживает его таким образом, что он видит текущий опыт как , повторно представляющий то, что представил сам более ранний момент времени. Аналогичным образом возможны описания ожиданий, ожиданий и т. Д.

Однако возникает вопрос: что Гуссерль делает с такими элементами, как причинность? Учитывая озабоченность Юма, как Гуссерль достигает интуитивного выполнения категориального отношения, такого как причинность? Здесь нужно посмотреть на реакцию Канта на Юма, чтобы лучше понять решение Гуссерля.

Реакция Канта на Юма

Кант увидел опасность, которую скептицизм Юма представляет для науки, и отверг эмпирическую дедукцию причинности. Вместо этого он предположил, что наш опыт задолго до того, как мы сделаем какие-либо осознанные суждения о нем, уже и обязательно структурирован по таким категориям, как причинность. Тем самым он своеобразным образом как соглашался, так и не соглашался с Юмом. Он согласился с Юмом в том, что он предположил, что такие понятия, как причинность, не связаны в рамках (аналитического) мышления, а вместо этого нуждаются в неконцептуальном (синтетическом) носителе для объединения.Однако он не соглашался с Юмом в том, что он отвергал установление таких отношений, как причинность, на основе фактического эмпирического опыта (апостериори). Вместо этого он предположил, что действительный опыт, каким мы его знаем, возможен только в том случае, если он уже (априори) структурирован такими категориями, как причинность. Таким образом, хотя опыт является синтетическим носителем, который устанавливает необходимые связи, такие как причинность, необходимость этих связей не может быть установлена ​​путем наблюдения опыта.

Но как категории становятся эмпирическими структурами? Чтобы объяснить это, Кант (1999, A 24–25 / B 39, A 31–32 / B 47) нетрадиционно предложил рассматривать пространство и время не как концептуальные отношения, как Аристотель (1963, стр.1b − 2a), но как чистая интуиция и как форма интуиции (см. Kant, 1999, A 20 / B 34–35). После этого переосмысления Кант смог использовать время и пространство как неконцептуальных носителей концептуальных отношений. Он утверждал, что причинность представляется нам в форме определенной временной последовательности и что эта последовательность восприятий обязательно , поэтому, если события имеют причинную связь. Таким образом, такая категория, как причинность, предлагается как обязательно (априорно) присущая нашему опыту, поскольку она диктует определенную временную последовательность явлений.

Кант, кроме того, использовал пространство и время, чтобы установить непреодолимый разрыв между миром в самом себе и миром , каким он кажется нам . Он утверждал, что пространство и время являются субъективными потребностями того, каким мир кажется нам, людям. Под словом «субъективный» Кант подразумевает не индивидуумов и человеческих субъектов, а всех людей. Пространство и время субъективны относительно мира как такового . Однако они в то же время являются объективными по сравнению с тем, как кажется нам , поскольку для нас восприятие объектов невозможно, без этих структур.Таким образом, пространство и время являются необходимыми фильтрами человеческого опыта. Кант (1999, A 42 / B 59) утверждал, что как только мы абстрагируемся от того, как мир кажется нам, людям, «пространство и время сами по себе исчезнут». Следовательно, эти фильтры искажают восприятие вещей и мира такими, какие они есть в себе.

Это различие между внешностью и вещами в себе заметно отличается от различия между статуей внешнего вида Давида и его физическим существованием , приведенным выше.Приведенное выше описание было таким, что мы узнаем существующую статую посредством ее появления и не предполагая что-то вроде непознаваемой статуи в себе. Это важное различие между описаниями опыта Гуссерля и Канта, которое сейчас будет более подробно описано.

Некоторые реакции Гуссерля на Канта

Гуссерль отверг кантовское различие между явлениями и вещами в себе и хотел «радикально устранить ложную трансцендентность, которая все еще играет свою роль в учении Канта о« вещи в себе », и создать чисто феноменологическую концепцию мира» (Husserl, 2008). , п.xxxix, мой перевод). Таким образом, для него физическая вещь не является проявлением непостижимой вещи сама по себе. Вместо этого Гуссерль (1983, с. 92, см. Также 2003, с. 67, 2004, с. 129) считал «фундаментально ошибочным полагать, что восприятие […] не достигает самого физического объекта».

Во-вторых, Гуссерль отверг кантовский путь доступа к знанию априорных структур. Кант (1999, A 35 / B 52) утверждал, что «в опыте нам никогда не может быть дан объект, который не принадлежал бы условиям времени.Однако если все интуиции и переживания, которые мы можем получить, уже временны, мы не можем интуитивно изучить, как временность и чувственная интуиция вообще переплетаются, . В результате доступ Канта к процессам, предшествующим нашему опыту, равен умозрительным . Канту (1999, A 91-92 / B 123–124) это было хорошо известно, поскольку он четко отрицал установление необходимости причинности на основе опыта (апостериори). Он указал, что вся его система — это, в конечном счете, мысленный эксперимент, цель которого — добиться проверки посредством того, что мыслимо без противоречий (см. Kant, 1999, B xviii – xix).

Гуссерль (1970, с. 115) оспорил эти предположения об интуитивно недоступных процессах, якобы формирующих наш реальный опыт. Он жаловался, что Кант прибегает к «мифическому построению понятий». Он запрещает своим читателям переносить результаты его регрессивной процедуры в интуитивные концепции […]. Таким образом, его трансцендентные концепции весьма своеобразно неясны ». Следовательно, Гуссерль стремился интуитивно исследовать сознательные процессы, формирующие опыт, каким мы его знаем.

Одной из важных особенностей, которую Гуссерль (1960, с. 144, 1970, с. 199) действительно принял, был так называемый «поворот Коперника» Канта. Чтобы объяснить, как мы, как субъекты, можем обладать знаниями об объектах, Кант (1999, B xvi-xvii) предположил, что мы представляем внешний вид объекта на основе форм, которые мы находим в себе как испытывающих субъектов. В соответствии с этим Гуссерль (1960, с. 114) постулировал « врожденный» априори , без которого немыслимо эго как таковое ». Это объясняет, почему он (см. Husserl, 1968, стр.250, 300, 328, 344) предполагали, что наш мировой опыт относительно абсолютной трансцендентальной субъективности, которая его составляет.

Гуссерль также принял утверждение Канта (1999, A 51 / B 75): «Мысли без содержания пусты, интуиции без понятий слепы». Принятие этого означает, что один всегда должен искать правильную корреляцию между любой данной интуитивной концепцией и , поскольку только вместе они могут иметь смысл. Кант (1999, A 240 / B 299) поясняет: «[I] t также является необходимым условием для , чтобы сделать абстрактное понятие осмысленным , т.е.е., интуитивно отобразить соответствующий ему объект, поскольку без этого концепция осталась бы (как говорят) без смысла ». Поскольку категории являются концепциями, это также переносится на них. Таким образом, в том же ключе Гуссерль (2001b, стр. 306) писал: «По самой природе случая все категориальное в конечном итоге основывается на чувственной интуиции, что […] интеллектуальное понимание […] без какого-либо чувственного основания. , это ерунда ». Гуссерль всегда требовал сенсорной основы для феноменологического исследования априорных (эйдетических) структур.

Промежуточное резюме

Таким образом, предположения, на которых основан методологический подход Гуссерля, следующие:

(а) Вместе с Кантом Гуссерль предполагает, что существует априорных законов , управляющих состояниями и процессами сознания.

(b) Более того, он предполагает, что эти законы выполняются через деятельность трансцендентальной субъективности.

(c) Тем не менее, они одинаковы для всех .

(d) Таким образом, они также являются обобщаемыми результатами интроспективного исследования сознания.

(e) В отличие от Канта и в соответствии с Юмом, Гуссерль стремится исследовать эти законы на основе интуиции .

(f) Наконец, он предполагает вместе с Кантом, что концепции и интуиции необходимо исследовать в строгой корреляции.

С учетом этих предположений возникает ряд вопросов, которые необходимо решить в следующих разделах,

(1) Если Гуссерль отвергает кантовские «вещи в себе», как он представляет и изучает связь между появлением объекта и объектом, который появляется?

(2) Как Гуссерль исключает возможность того, что наши предрассудки и предубеждения искажают наши описания?

(3) Какие методологические шаги предпринимает Гуссерль, чтобы найти надежные основания для интроспективного исследования?

(4) Опираясь на опыт, как Гуссерль избегает того, чтобы его результаты имели только, как выразился Кант (1999, B 3), «предполагаемую и сравнительную универсальность (посредством индукции)»?

(5) Как Гуссерль гарантирует, что его метод дает результаты, независимые от особенностей сознания отдельного наблюдателя?

Феноменологическая эпоха

: Вхождение в основы самоанализа

Сравнивая статую Давида с ее внешним видом, было отмечено, что мы, естественно, озабочены существующим миром и существующими в нем объектами.Чтобы сместить осознание в сторону того, как мир кажется нам, Гуссерль (1983, стр. 57–60) советует перестать интересоваться вещами и, в конечном счете, существованием всего мира . Идея состоит в том, что как только вы отстраняетесь от размышлений о том, что такое на самом деле , у вас появляется необходимая свобода для изучения , как его внешний вид связан с тем, что вы думаете, это . Гуссерль называет это «феноменологической эпохой » (). То, что в результате происходит с нашими естественными убеждениями о существовании, называется «заключением в скобки» или «заключением в скобки».Гуссерль (1983, с. 61) поясняет: «Я не отрицаю этот« мир », как если бы я был софистом; Я не сомневаюсь, что это на самом деле, как если бы я был скептиком; скорее, я использую «феноменологическое», которое также полностью отключает меня от любых суждений о пространственно-временном фактическом бытии ».

Гуссерль (1977, стр. 145) комментирует, что «, не имеющее в качестве темы или отказ от в тематической области […] эпохи, является существенным изменением способа, которым реализуется объектное сознание […]».Таким образом, это смещение внимания. Это актуально для интроспекции, поскольку существует принципиальное различие между тем, что происходит в сознании, и тем, что мы замечаем в этом . Эпоха Гуссерля — это средство осознания сознательных процессов, которые обычно проходят незамеченными. Следовательно, если вы практикуете epoché, это не значит, что вы действительно создаете аспекты сознания, которые вы начинаете осознавать, а скорее вы переключаете свое внимание на них.

Это обнаруживает важную двусмысленность слова «сознательный»: оно может относиться к сознательным процессам и явлениям, которые существуют независимо от того, кто-либо явно обращает на них внимание из них, или это может означать , что их заметили .Следовательно, на вопрос, осознает ли человек, что внешность Дэвида увеличивается в размерах при приближении, можно ответить утвердительно или нет. Ведь это факт, что он увеличивается, но обычно мы не обращаем на это особого внимания. Чтобы установить однозначную терминологию, отныне слова «сознание» и «сознание» используются для обозначения процессов и явлений, независимо от того, находятся ли они в фокусе внимания или нет. С другой стороны, слова «осведомленность» и «осведомленность» используются для того, чтобы подчеркнуть тот факт, что кто-то осознает сознательный процесс или состояние, которое он явно не замечает раньше.

Этот терминологический контраст позволяет идентифицировать наивность, которая является одной из причин, по которым интроспекция имеет «плохую репутацию» (Spener, 2011, p. 280). Распространенное заблуждение состоит в том, что после того, как мы проанализируем, мы можем легко сообщить обо всем, происходящем в сознании. Это определенно неверно, поскольку мы обычно не только осознаем только определенные аспекты сознания, но также сомнительно, может ли наше осознание когда-либо охватить целостность сознания.Следовательно, важным вопросом для любого интроспективного подхода является следующий: как нам достичь осознания различных аспектов сознания и как мы можем быть уверены, что не пропустили ни одного (см. Smith, 2005, p. 95)?

Для Гуссерля ответ заключается прежде всего в различных градациях эпохи. Мы можем заключить в скобки некоторые или даже все отдельные объекты. Следующим шагом является определение нас как существующих людей. В заключительной и наиболее всеобъемлющей скобке эпохи заключаются не только все объекты и эмпирические субъекты, но и весь мир, который является универсальным горизонтом (см. Husserl, 1959, p.161). Это заключение в скобки всего мира, включая нас как эмпирических субъектов, в то же время является входными воротами в то, что Гуссерль называл «трансцендентальной феноменологией».

Эпоха как средство осознать аспекты сознания, которые всегда присутствуют, но обычно проходят незаметно для нас, выполняет две особенности, перечисленные Швицгебелем.

Одним из них является « условие обнаружения : интроспекция включает в себя своего рода настройку на или обнаружение уже существующего психического состояния или события , где интроспективное суждение или знание (когда все идет хорошо) причинно , но не , онтологически зависит от целевого психического состояния »(Schwitzgebel, 2016).Другими словами: эпоха не создает подлинного существования того, что мы переживаем в ней. Вместо этого он позволяет нам осознать богатую сознательную жизнь, которая существует независимо от того, практикуем мы эпоху или нет.

Однако это непростой момент, поскольку мы могли бы задаться вопросом о точной связи между изменением опыта, подразумеваемым в , когда становится осознающим что-то, и особенностью сознания, которую мы таким образом осознаем из . Идентичен ли опыт осознания той особенности сознания, которую мы осознаем, или существует расстояние ? С этим связано и беспокойство о том, что самоанализ, внимание и размышления могут изменить или исказить то, что мы надеемся пережить с их помощью.Что касается этого беспокойства, нужно сначала осознать, что изменение данности — это та самая причина, по которой мы применяем эти техники : а именно, мы хотим испытать что-то лучшее, более четкое, более тонкое и так далее. Это изменение, однако, касается только формы данности, а не данного содержимого .

В этом контексте Гуссерль (1983, с. 181–90), кроме того, обсуждает критику Х. Дж. Ватта, который утверждал, что феноменология невозможна, потому что опыт, который мы получаем без рефлексии, радикально отличается от того, что мы наблюдаем рефлексивно или интроспективно.Гуссерль приводит два контраргумента: во-первых, он (см. Husserl, 1983, p. 185f) подчеркивает, что самому Ватту необходимо поразмыслить над своим опытом сомнения относительно отражения, чтобы выразить его, и, таким образом, использует то, что он хочет сделать бесполезным . Во-вторых, чтобы заявить о радикальном изменении от предрефлексивного осознавания к рефлексивному, нужно быть в адекватном положении, чтобы сравнить два состояния, то есть иметь надежные знания о дорефлексивном осознавании.Гуссерль (1983, с. 186) критически отмечает, что, таким образом, « знания, рефлексивно немодифицированных психических процессов […] постоянно предполагаются, в то же время возможность такого знания ставится под сомнение». Следовательно, провозглашение различия между дорефлексивным и рефлексивным переживаниями порождает вопрос о том, как достигается подразумеваемое позитивное и определенное осознание дорефлективного опыта.

Чтобы быть уверенным: отражение — не единственное средство осознать что-то осознанное.Подробное сравнение рефлексии и внимания выходит за рамки данной статьи. Тем не менее, важно отметить: опираясь на Гуссерля, Захави (2015, стр. 186) утверждает, что «внимание — это особая черта или способ нашего первичного акта», тогда как «рефлексия — это новый (обоснованный) акт». Брейер (2011, стр. 249 и 252) также предлагает рассматривать рефлексию как радикализацию внимательного осознания для выявления значимых структур. В этой статье «замечать» и «осознавать» охватывают как направленность внимания, так и рефлексивную осведомленность.

Другой особенностью является « условие усилия : самоанализ не постоянный, легкий и автоматический . Мы не занимаемся самоанализом каждую минуту. Самоанализ включает в себя какое-то особое размышление о своей собственной психической жизни, которое отличается от обычного несаморефлексивного потока мыслей и действий »(Schwitzgebel, 2016). Соответственно, можно рассматривать эпоху (также рассматриваемую ниже редукцию) как «неестественную […] в том смысле, что она противоречит естественному отношению» (Depraz et al., 2003, с. 99). Таким образом, переживание трансцендентальной сферы требует, чтобы эпоха была одновременно и неестественным усилием, и средством обнаружения.

Имманентный объект, Ноэма и вещь

Когда вы практикуете epoché, вы можете заметить, что воспринимаете Давида трехмерно. Однако в любой момент вам представляется только одна из многих сторон Давида. Куда бы вы ни пошли, всегда будет невидимая тыльная сторона, а также другие расстояния, с которых вы можете испытать Дэвида. Если вы видели их ранее, у вас будет более определенное и детальное представление о том, как они выглядят.Но даже в этом случае не хватает фактического впечатления от текущей задней стороны. Незаметно для вас, злонамеренный посетитель мог нанести красную краску на тыльную сторону, так что ваши воспоминания об этом будут отличаться от текущего состояния.

Эта возможная разница между вашим ожиданием задней стороны статуи и ее реальной задней стороны указывает на дальнейшее различие. В сознании у вас, очевидно, есть способ как помнить, так и предвосхищать черты Давида — и все же настоящий Давид может отличаться.Вы узнаете о том, что настоящий Дэвид отличается от ваших ожиданий, через действительно появляющуюся сторону. Следовательно, в восприятии Дэвида задействованы три «компонента»: (1) текущая сторона, (2) то, что вы думаете о Дэвиде, и (3) настоящий Дэвид, о котором вы имеете «прямую трансляцию» через текущую появляющаяся сторона.

В принципе, то, что вы думаете о Давиде, может полностью соответствовать настоящему Дэвиду. Однако испытать Дэвида из всех сторон и расстояний одновременно и невозможно.Вы можете воспринимать только одну сторону как данность, и эта сторона никогда не включает в себя все, что можно испытать в отношении Дэвида в тот момент. В этом смысле полный опыт Давида невозможен, в то время как частичный возможен. Невозможность переживать вещь со всех сторон — одна из причин, по которой Гуссерль (1999, с. 27) сказал, что вещь всегда превосходит (превосходит) то, что дано ей в реальном опыте.

Однако вы также можете сосредоточить свое внимание на внешнем виде таким образом, чтобы не обращать внимания на только что описанные трансцендентные аспекты.С этой точки зрения вы воспринимаете феномен не как сторону какой-то вещи , а как чистое «это-здесь» (Husserl, 1999, стр. 24) в вашем поле зрения. Этот результат рассмотрения «голого феномена» и есть то, что Гуссерль называет «имманентным объектом». Имманентный объект, по крайней мере, на первый взгляд, ничего не упускает и поэтому является « абсолютной данностью » (Husserl, 1999, p. 24). Эта абсолютная данность имманентного объекта контрастирует с тем, как трансцендентный объект никогда не передается со всеми его характеристиками.

И все же, что важно, Гуссерль (1999, стр. 27–28) открыл второе значение слова «трансцендентный». Первое значение относится к тому факту, что вещь всегда имеет характеристики за пределами тех, которые в настоящее время даны вам в опыте. Второе значение можно проиллюстрировать утверждением Аристотеля (2016, с. 65) о том, что «камень находится не в душе, а, скорее, в ее форме». Когда вы воспринимаете камень, ваше восприятие — это не камень, а восприятие камня. Например, в отличие от настоящего камня, вы не можете уловить свое восприятие камня и бросить его в пруд.Тем не менее, ваше восприятие камня — это форма , в которой вы можете сознательно осознавать физический объект, такой как камень, и даже его физические свойства (такие как плотность и форма). Тем не менее, камень остается физическим объектом независимо от того, воспринимаете вы его или нет. Это означает, что вы можете сознавать черты , которые сами по себе не являются чертами сознания . Теперь Гуссерль также использует слово «трансцендентный» для обозначения таких объектов и их свойств, которые сами по себе не являются сознанием.Камень как физическая вещь , следовательно, является «трансцендентным объектом» во втором смысле.

Оба значения слова «трансцендентный» относятся к чему-то, что в некотором смысле находится вне сознания . Первое значение относится к тому факту, что в действительном опыте вещи всегда не хватает впечатлений от нее. Однако эти отсутствующие впечатления в принципе могут стать сознательными (хотя и не все одновременно). Второе значение относится к признакам , из которых мы, сознательны , но которые сами по себе не являются признаками сознания .Например, механическая причинность применима к камню, но не к восприятию камня . Таким образом, необходимо различать «восприятие камня» как сознательного объекта и «фактического камня» как физического объекта, который является трансцендентным во втором смысле.

Гуссерль называет сознательный объект, который мы испытываем, когда воспринимаем трансцендентные объекты как камень, «ноэмой». Он выбирает дерево, чтобы проиллюстрировать это. Дерево как трансцендентный объект или «физическая вещь, принадлежащая природе […] может сгореть, разложиться на свои химические элементы» (Husserl, 1983, p.216). Дерево как ноэма «не может сгореть; в нем нет химических элементов, сил, никаких реальных свойств »(Husserl, 1983, p. 216).

Два значения слова «трансцендентный» подразумевают, что есть также два значения слова «имманентный». Уже введенный смысл «имманентного» относится к тому факту, что в данный момент времени только около характеристик объекта проявляются в опыте . Тем не менее, в некотором роде , эти отсутствующие функции , тем не менее, присутствуют в , даже если они не дают себе в опыте.Для вы предполагаете, что объект имеет этих функций, даже если они отсутствуют в отношении текущих впечатлений. Вы можете, например, узнать цвет , который, по вашему мнению, имеет задняя сторона Дэвида, и описать его как , как вы, ожидаете, будет. Фактически, без каких-либо таких предположений об отсутствующих аспектах физического объекта он вообще не мог быть испытан. Ведь если вы повернете объект, вы узнаете новых аспектов того же объекта , но эти аспекты нуждаются в концепции объекта, которая их предвосхищает или, по крайней мере, оставляет для них место.

Вы могли заметить, что это второе значение имманентного, таким образом, идентично ноэме. Ибо ноэма — способ, которым вы осознаете, вещь, которая не является самим сознанием — это сквозное сознательное явление, которое можно описать как таковое. Это означает, что ноэма является трансцендентной, по отношению к имманентному объекту, и в то же время имманентной, по отношению к тому, что само не является сознанием. В феноменологии провести эти различия так же сложно, как и важно.Сам Гуссерль (1983, с. 308) признает, что в его Логических исследованиях все еще в основном отсутствуют описания ноэмы. Чтобы выразить своеобразный статус ноэмы, можно было бы также назвать ее «трансцендентным tal », а не «превосходящим ent » объектом, поскольку это относится к тому, как мы сознательно осознаем чего-то , трансцендентного сознанию .

Во избежание двусмысленной терминологии, далее в тексте:

(1) « Имманентный объект » относится к «голому» сознательному феномену без всех намерений отсутствующих в настоящее время впечатлений.

(2) « Noema » или « transcenden tal object » относится к явлениям, которые:

(a) трансцендентный, в смысле , включающий все намерения, от которых абстрагируются, чтобы осознавать имманентный объект; и

(б) по-прежнему имманентно сознанию в отличие от «сознательно-внешних» вещей.

(3) « Вещь » или « превосходит ent объект » относится к тому, что не является само по себе сознанием (например, камень как физический объект) и, следовательно, является трансцендентным во втором смысле.

Эти различия, особенно различие между ноэмой и вещью, очень важны как для психологии, так и для самоанализа. Без них слово «объект» будет запутанным и опасным (см. Kaiser-el-Safti, 2015, p. 5). Это принципиальное различие является важной отправной точкой для понимания того, как, например, что-то физическое, может быть осознано , . Если бы это было невозможно, было бы трудно представить себе, как вообще могли бы возникнуть такие науки, как физика и химия.

Чтобы противопоставить научный подход и феноменологический подход, можно сказать: ученый изучает свойства (например, физические, химические) трансцендентных объектов и не обращает внимания на то, как он осознает их с помощью ноэм. С другой стороны, феноменолог изучает свойства ноэм, не интересуясь свойствами трансцендентных объектов.

Однако в этом есть лишь доля истины, поскольку в истории науки становилось довольно сомнительно, являются ли эмпирические качества, такие как цвета или запахи, объективными свойствами вообще.Галилей (1957, стр. 274), Ньютон (1952, стр. 124–25) и другие утверждали, что эти эмпирические качества полностью субъективны. Гуссерль (1970, стр. 23–59) указал, что наука принимает в качестве объективных только те эмпирические качества, как геометрическую форму, которые позволяют провести прямую количественную оценку . Из-за этого наука изучает только определенные особенности нашего восприятия вещей, в то время как другие отклоняются как «чисто субъективные». Это приводит к утверждениям, что эти эмпирические качества могут быть полностью сведены к естественным процессам.Против этого Фрэнк Джексон (1986) написал свою знаменитую статью «Чего Мэри не знала». Однако я могу только намекнуть здесь на возможность пересмотра статуса так называемых вторичных чувственных качеств (или квалиа) на основе феноменологического анализа.

Влияние этого мнения на квалиа состоит в том, что наука ищет «реальный мир» как нечто , отличное от того, как мы его воспринимаем. Это сродни утверждению Канта о том, что наше восприятие объектов отличается от самих объектов.Как следствие предположения, что мы не воспринимаем мир таким, какой он есть, нам нужно предположить, что наш опыт не представляет нам мир , а вместо этого представляет его каким-то косвенным образом . Гуссерль категорически не согласился с этим предположением по причинам, о которых будет рассказано в следующем подразделе.

Восприятие не представляет объект, оно представляет его

Поскольку он опровергает рассуждения Канта о вещах в себе, для Гуссерля не существует Давида в себе, который был бы навсегда вне досягаемости нашего сознательного опыта.Ведь ноэма позволяет вам осознавать статую Давида даже с учетом ее физических свойств. Так что нет необходимости искать «настоящего Давида» за пределами того, как вы его осознаете. Вместо этого вы можете осознавать Давид таким, каким он является (хотя только частично в первом смысле слова «трансцендентный»).

Следуя Гуссерлю (2001b, стр. 284), восприятие «дает объекту« присутствие »простым, непосредственным образом». Таким образом, это не , а — настоящие вещи, а представляет их .Однако мы также можем изображать вещь. Мы делаем это, например, когда вспоминаем или воображаем объект. В таких случаях именно нас с нашей умственной деятельностью повторно- представляют объект. В отличие от этого, вещь в восприятии представляет собой . Такие действия, как запоминание или ожидание, остаются относительно этого способа представления, поэтому они против -настоящего. Кроме того, если вы представите зеленым кактусом, вы можете перекрасить его в пурпурный цвет. Но если вы, , воспринимаете как зеленый кактус, никакое подобное мысленное действие или намерение не приведет к изменению цвета.При восприятии, как выразился Шилдс (2011, с. 232), воля субъекта «бессильна перед лицом феноменального». Это свидетельствует о восприятии, предлагающем изначальный контакт с объектом, поскольку здесь объект представляет что-то из себя без какого-либо искажения субъективной воли.

Предположение науки и Канта о том, что «реальный мир» отличается от того, как мы его воспринимаем, — это мощные современные предрассудки, мешающие нам увидеть, что вещи представляют себя в восприятии.Кант (1999, A 320 / B 376) утверждал, что «род» всех сознательных явлений «есть репрезентации в целом». За ним последовали многие другие философы, в частности Шопенгауэр (2010, стр. 23), который утверждал: «Мир — это мое представление»: это верно для каждого живого, когнитивного существа ». Гуссерль (2001a, стр. 276) не согласен с этим и доходит до того, что говорит, что понимание всех сознательных переживаний как репрезентаций ( Vorstellungen ) «является одним из худших концептуальных искажений, известных философии.Несомненно, он несет ответственность за бесчисленное множество эпистемологических и психологических ошибок ».

Именно здесь становится очевидным контраст между Гуссерлем и Кантом в том, что касается интроспекции. Если интроспекция означает изучение того, как мир кажется нам субъективно в сознании, возникает проблема, что в философии Канта то, как мир кажется нам субъективно , уже влечет за собой все, что мы когда-либо узнаем о мире объективно .Категории рассудка вплетены в наш субъективный опыт посредством его пространственно-временной структуры. Это те же самые структуры, которые мы выражаем в сознательных суждениях о мире. Помимо этого, мы никогда не узнаем, как мир сам по себе . Таким образом, интроспекция, по Канту, дает как субъективное, так и объективное знание. Вместо этого Гуссерль отвергает предположения о непознаваемом мире в себе самом и рассматривает сам мир как сознательно представимый в форме ноэмы, даже если представленный аспект мира сам по себе не является сознанием.Тем не менее, возможность различать ноэму и трансцендентный объект позволяет нам провести четкую грань между феноменологией и такими науками, как физика. Это заметно отсутствует у Канта, поэтому интроспекция в его системе не может дать исключительно субъективных результатов.

Гуссерль (1983, стр. 92) утверждает, что те, кто ищет «реальный» мир за пределами того, который мы переживаем, «введены в заблуждение, думая, что трансцендентность, принадлежащая пространственной физической вещи, является трансцендентностью, принадлежащей чему-то, что изображено на , или представлено. знаком .«Мы, конечно, можем осознавать что-то с помощью знака, но Гуссерль (1983, стр. 93) поддерживает« непреодолимое существенное различие »между этим значащим сознанием и восприятием. Ведь когда «мы интуитивно воспринимаем что-то в сознании как изображение или знаковое указание на что-то другое; имея одно в нашем поле интуиции, мы направляемся не к нему, а к другому »(Husserl, 1983, p. 93). Вместо этого в «непосредственно интуитивных действиях» мы интуитивно интуитивно воспринимаем «это само»; […] Не существует осознания чего-либо , для чего интуитивное могло бы функционировать как «знак» или «изображение» »(Husserl, 1983, p.93). Вот почему для Гуссерля (1983, с. 92) «фундаментально ошибочно полагать, что восприятие […] не достигает самого физического предмета», и это также его ответ на вопрос (1), поднятый выше.

Результат этого раздела, выраженный в аристотелевской терминологии, таков: Тот факт, что мы переживаем вещь в форме , будучи сознающим ее , не не препятствует нам познать ее бессознательные особенности (содержание) . Следовательно, мы вполне можем осознавать что-то, выходящее за пределы сознания, например закон классической механики, который не является законом сознания .Это предполагает даже наука. В противном случае было бы трудно объяснить, как человек, читающий книгу по физике, тем самым расширяет свои знания о физических законах, а не о законах сознания. А физическое — это только один из многих трансцендентных слоев, которые доступны через осознание их.

Следующие разделы посвящены ноэме и в основном игнорируют трансцендентные объекты. Это означает, однако, попадание в мир, который нам очень не известен в повседневной жизни. Чтобы найти в нем ориентацию , требуется другой методический прием.

Феноменологическая редукция: корректировка интроспекции

Эпоха — это «ворота входа» (Husserl, 1970, p. 257) в сферу, которая остается неизвестной нам в повседневной жизни. Но мы кое-что приносим с собой: наши знания и опыт. Однако, поскольку сфера, в которую мы вступаем, в значительной степени неизвестна, наши привычные предположения и суждения, верные для трансцендентного мира, могут оказаться здесь опасными предрассудками. Поэтому то, что требует Гуссерль, похоже на общую амнезию предрассудков или состояние отсутствия предпосылок, как Захави (2003, стр.44) называет это.

Однако подавление предрассудков, к которому призывает Гуссерль, является лишь одним методологическим требованием для достижения правдивого описания. Есть еще один, который, кажется, ускользает от внимания Гуссерля. Поскольку нам нужно не только удерживать от слепого применения концепций, с которыми мы уже знакомы, (то есть предрассудков), нам также необходимо приобрести новые концепции , чтобы иметь возможность точно описать новую сферу. Другими словами: нам нужно не только смотреть и описывать то, что мы видим, без предубеждений, как Гуссерль (1956, стр.147) кажется, нам нужно узнать . Это обучение — это не только одно из новых слов или новое словоупотребление, это также приобретение новых значений. Ассоциация этих значений со словами, используемыми при описании, является еще одним и также проблематичным шагом (см. Smith, 2005, стр. 99), который более подробно рассматривается в «Критическом обсуждении метода Гуссерля». Одна из причин, по которой Гуссерль упускал из виду приобретение значений, действительно новых для описывающего субъекта, заключалась в том, что он (см. 1960, стр. 114) принял априорную врожденную принадлежность эго.Предполагая, что это исключает не только необходимость, но и возможность обретения новых значений. Ибо все они врожденные и готовы к спонтанному применению, когда это потребуется. Вторая причина, по которой Гуссерль упустил из виду это требование, состоит в том, что он (см. Husserl, 2001b, pp. 260–261) предполагал, что значения нуждались в сенсорной интуиции, чтобы быть адекватными. Это предположение делает излишним запрашивать концептуальное содержание в дополнение к сенсорной интуиции, поскольку последняя, ​​по-видимому, обеспечивает значение концепции.

Эти два предрассудка Гуссерля важны для понимания предлагаемой им методологии. Ибо ответ на вопрос, как убедиться, что предложение правдиво описывает вновь возникшую сферу, прост: оно должно полностью соответствовать тому, что мы интуитивно переживаем. Таким образом, этот процесс является редукцией нашего описания к тому, что мы переживаем, и, таким образом, является ответом Гуссерля на вопросы (2) и (3), поднятые выше.

Хотя это может показаться простым, на самом деле это одно из самых сложных методологических требований.Преодоление наших предрассудков как слепых механизмов суждения, которые обычно случаются с нами пассивно и незаметно, — трудная задача. Однако беспокойство не в том, что предрассудки всегда ошибочны. Они могут быть правы или неправы в отношении данного опыта. Это их слепое приложение , их пассивное , происходящее с нами, опасно. Ведь если они ошибаются, и мы их не замечаем, они искажают наши попытки точно описать наш опыт.

В заключение: Гуссерль (1977, стр.67) полагал, что попытка привести описание в соответствие с тем, что переживается, может быть успешной и, если это так, приведет к использованию концепций с адекватной интуитивной основой. Но даже если допустить, что такое описание может адекватно выразить опыт, как мы можем гарантировать, что этот опыт является обобщаемым, а не идиосинкразическим по отношению к сознанию конкретного человека? Чтобы показать, как метод Гуссерля преодолевает это препятствие, необходимо ввести понятие интенциональности и акта воображения.

Намерение, ноэзис и мотивация

Хотя ноэме всегда не хватает интуитивной данности всех ее характеристик, тем не менее, она полностью интроспективно доступна и различима (см. Husserl, 1970, стр. 241–243). Например, я могу легко заметить и интроспективно описать , как я предполагаю, что Дэвид похож. Хотя результат может звучать как описание трансцендентного объекта, тем не менее, это описание того, как мы сознаем Давида.Гуссерль (1983, стр. 216) подчеркивает, что «эти описательные утверждения, даже если они могут звучать как утверждения о действительности, претерпели радикальную модификацию смысла». То есть: нас больше не интересует, действительно ли задняя сторона Дэвида текстурирована , как мы предполагаем, но мы обращаем внимание на тот факт, что мы предполагаем, что у него есть определенная задняя сторона, и начинаем задаваться вопросом, , как и почему мы это делаем .

Причина, по которой ноэма полностью доступна для интроспективного исследования, состоит в том, что она является строгим коррелятом сознательного акта , который также доступен интроспективно.Гуссерль называет это действие «ноэзисом». Оба эти слова происходят от древнегреческого ν oε ĩν — «думать» или «понимать». Однако когда мы воспринимаем что-то, ноэзис имеет предпосылку: имманентный объект. Следовательно, если не учитывать трансцендентный объект, то, когда мы воспринимаем, задействованы три элемента: (1) имманентный объект (2) действие или ноэзис (3) ноэма как результат и коррелят этого действия. Другой способ выразить отношение — сказать, что всякий раз, когда мы что-то воспринимаем, при более внимательном рассмотрении мы воспринимаем «что-то как что-то».«Первое нечто — имманентный объект, второе — ноэма — и оба связаны посредством сознательного акта, ноэзиса.

Формула «что-то появляется как нечто» также называется «интенциональностью». Интенциональность — это общий термин для самых разных сознательных действий. Фактически, наш опыт восприятия мира как такового основан на бесчисленных сознательных действиях . Эти ноэтические действия также имеют результат или эффект, а именно ноэму. Эти действия выполняете вы.Таким образом, вы можете сказать, что вы имеете в виду , что красную вещь на кухонном столе, как яблоко. Но при ближайшем рассмотрении может оказаться, что на самом деле это помидор. Это показало бы, что вы можете знать, как вы, намереваетесь, ноэму, хотя трансцендентный объект может требовать другого способа намерения. Это также объясняет, почему, когда вы ищете что-то, в каком-то смысле вы уже переживаете то, что ищете, а именно ноэму как способ обозначить эту конкретную вещь.И все же вы только находите то, что ищете, когда вещь , которую вы также намереваетесь , представляет собой в реальном восприятии (ср. Brandl, 2005, стр. 170–71).

Когда что-то появляется, и вы имеете в виду это как что-то, это отношение не причинно-следственной связи , а «мотивации», как это называет Гуссерль (1983, с. 107, 1977, с. 107–108). Этот красный предмет мотивирует вас рассматривать его как яблоко; это не заставляет вас воспринимать это как яблоко.В повседневной жизни большинство мотиваций и соответствующих им намерений проявляются пассивно (см. Husserl, 1966). Тем не менее, с помощью epoché вы можете осознавать эти действия, и как только вы осознаете их, вы можете свободно пробовать различные намерения, например, «вишня», «груша» и так далее. Если вы это сделаете, большую часть времени намерение будет неуместным, поэтому свобода не в том, чтобы видеть мир так, как вам нравится. Слово «мотивация» используется потому, что в механической причинности задействованы не только два фактора, например, причина и следствие, но и субъект.Таким образом, имманентный объект мотивирует вас, , намереваться именно как эту, а не как ноэму, но вы можете попробовать другой. Эта свобода, лежащая в основе нашего восприятия мира, связанная с этим возможность ошибиться и вовлеченность субъекта, являются причиной того, почему уместно говорить о вашем намерении видеть его таким, а не таким образом.

Заметить ноэзис означает осознать , составляющую деятельность , которая постоянно лежит в основе опыта мира, каким мы его знаем.Это показывает, что феноменология — это не кабинетная рефлексия, а изучение реальных психических процессов. Цель феноменологии — открыть и описать сознание посредством изучения основных элементов сознания, действий, структур и их взаимосвязи. Чтобы лучше понять метод Гуссерля, необходимо противопоставить акты воображения и восприятия.

Воображение против восприятия

Представьте слона в водовороте. Теперь подумайте: что только что произошло в вашем сознании? Когда вы представляли этот сценарий, вы, вероятно, на мгновение испытали что-то сероватое.Обратите внимание, что это сероватое переживание произошло в дополнение к вашим текущим сенсорным впечатлениям. Кроме того, вы знали, что это сероватое переживание не было чем-то, что вы воспринимали своими глазами. Вместо этого вы испытали это, потому что представляли слона. Во время этой попытки ваши постоянные сенсорные впечатления сформировали своего рода фон для вашего воображения слона, который был на переднем плане вашего осознания. Образ слона также, вероятно, был более нестабильным по сравнению с ощущениями, лежащими в основе вашего нынешнего восприятия, например.g., те слова в этом тексте.

Эти различия в отношении продолжающихся ощущений были причиной того, что Гуссерль использовал другое слово для обозначения переживаний, происходящих в воображении. Он назвал их «фантасматами» (в единственном числе: «фантазма»). Фантасматы составляют имманентные объекты в актах воображения. Однако в акте восприятия вы испытываете ощущение и пытаетесь на основе этого ощущения воспринимать коррелирующий объект. Это означает, что ощущение берет верх, и вы пытаетесь создать адекватный намеренный объект.Обычно это происходит наоборот в актах воображения. Когда вы хотите что-то вообразить, вы с самого начала знаете , какой намеренный объект вы хотите вообразить. Затем ваши усилия направлены на переживание фантазмы, которая является подходящей основой для представления намеренного объекта. Обычно для того, чтобы испытать устойчивую фантазму, требуется определенная практика, что становится очевидным при рассмотрении буддийских техник медитации (см. Wallace, 1999).

В отличие от воображения, Гуссерль (1970, стр.105) рассматривал восприятие с лежащими в его основе ощущениями как «первичный способ интуиции». Тем не менее, он сделал воображение основой своей феноменологической методологии. Чтобы понять, почему, необходимо ввести понятие категориальной интуиции Гуссерля вместе с эйдетической вариацией.

Категориальная интуиция и эйдетическая вариация: интроспективные исследования

В шестом из своих Logical Investigations Гуссерля (2001b, стр. 181–334) интересовало, как мы оцениваем истинность предложения в свете восприятия, которое оно описывает.Предложение всегда влечет за собой категории, такие как «есть» или «причины». Для Гуссерля категории — это не фиксированное количество понятий, а общий термин для концептуальных отношений . Концептуальные отношения не могут иметь прямой (т. Е. Один к одному) корреляции между отдельными ощущениями (или фантасматами). Однако Гуссерль утверждал, что если индивидуальные отношения , связанные посредством концептуального отношения, представляются интуитивно , то , означающее категории, может также достичь интуитивного выполнения .Он назвал это «категориальной интуицией».

Гуссерль (2001b, стр. 292–293) тем самым обнаружил любопытный факт, что значение категории одинаково хорошо выполняется , если ее реляты интуитивно даны как ощущения или фантасматы. Другими словами: различия между восприятием и воображением не играют никакой роли в интуитивном выполнении категории как таковой. Это относится не только к реляционным концепциям, но и к унитарным, таким как «вещь». Чтобы понятие «вещь» реализовывалось интуицией, фантазма служит так же хорошо, как и реальное восприятие.Это открытие стало отправной точкой для феноменологической методологии под названием «эйдетическая вариация».

Вы можете взять такое понятие, как «вещь», и начать воображать различные возможные переживания этого. Гуссерль (1973b, стр. 341) заметил, что «тогда становится очевидным, что единство проходит через это множество последовательных фигур, что в таких свободных вариациях исходного изображения, например, вещи, инвариант обязательно сохраняется как необходимая общая форма , без которой такой объект, как эта вещь, как пример такого рода, был бы вообще немыслим.Он объяснил: «Эта общая сущность — это эйдос , идея в платоновском смысле, но постигаемая в ее чистоте и свободная от всех метафизических интерпретаций, поэтому принимаемая в точности так, как она дана нам непосредственно и интуитивно в видении. идеи, которая возникает таким образом »(Husserl, 1973b, p. 341). Название «эйдетическая вариация» выражает этот способ интуитивного восприятия eidos посредством создания множества возможных вариантов для достижения интуитивного понимания лежащей в основе необходимой общей формы.

Эйдетическая вариация — это компромисс между Юмом и Кантом. Юм требовал обоснования утверждений о концептуальных отношениях, таких как причинность , в соответствующих интуициях . Кант, однако, отверг , обосновав их на индукции, основанной на восприятии , поскольку это никогда не могло доказать их необходимость.

Решение Гуссерля состоит в том, чтобы обосновать утверждения об априорных законах сознания не в перцептивной интуиции (ощущении), а в свободных вариациях воображения (фантасматы).Категориальная интуиция играет ключевую роль в утверждении Канта о существовании синтетических априорных суждений, таких как причинность, которые нуждаются в неконцептуальном носителе. В эйдетической вариации фантасматы образуют интуитивную основу таких категориальных априорных суждений (см. Jansen, 2005, p. 127). Существенный закон о том, что физическая вещь не может быть визуально представлена ​​со всех сторон и со всех сторон, является примером категориального суждения, которое достигается посредством эйдетической вариации. Согласно Гуссерлю, все, что является существенным (необходимым) в концепции (эйдосе), становится интуитивно очевидным в его эйдетической вариации.Таким образом, эйдетическая вариация не является кабинетной спекуляцией, поскольку она основывает свои теоретические утверждения на действительной интуиции.

Гуссерль (1983, стр. 11) также утверждает, что « [p] основание и, для начала, интуитивное схватывание сущностей не подразумевает ни малейшего постулирования какого-либо индивидуального фактического существования; чистые эйдетические истины не содержат ни малейшего утверждения о фактах ». Другими словами: результаты эйдетической вариации не являются апостериорными суждениями, зависящими от фактического восприятия.Вместо этого они суждения об априорных структурах возможных переживаний. Таким образом, свобода вариаций преодолевает ограничения индуктивной методологии, которая зависит от фактов, представленных нам через ощущение. В то время как воображение, таким образом, « составляет жизненно важный элемент феноменологии » (Husserl, 1983, p. 160), варьирование фантасм, тем не менее, не является целью эйдетической вариации, а является ее средством достижения интуиции основных законов.

Эйдетическая вариация, таким образом, является ответом на вопросы (4) и (5).Основывая эйдетические вариации на воображении, а не на реальном восприятии, Гуссерль стремится преодолеть недостатки эмпирической индукции. Кроме того, существенный закон ( Wesensgesetz ), например, что никакая физическая вещь не может быть видна со всех сторон и со всех расстояний одновременно, не является чем-то особенным для индивидуального сознания. Это даже не свойственно какой-либо культуре — в Китае это так же хорошо, как и в Чили. На самом деле индивидуальные варианты, через которые разные люди проходят в воображении, чтобы интуитивно понять эйдетическую структуру, различаются.Но сам закон абстрагируется от этих особенностей: Гуссерль (1973b, стр. 341) утверждает, что во время эйдетической вариации «то, что отличает варианты, остается для нас безразличным»

Так же, как и при проведении математических расчетов, возможны ошибочные суждения при выполнении эйдетической вариации. Вот тут-то и появляется интерсубъективность как долгожданное и полезное исправление. Именно потому, что эйдетическая вариация абстрагируется от особенностей, зависящих от наблюдателя, другие могут подтвердить или опровергнуть мои описания, поскольку они испытывают те же самые существенные структуры.Таким образом, хотя этот метод совершенно другой, в феноменологическом описании сознания, как и в науке, есть способ достичь объективных, в смысле независимых от наблюдателя, описаний.

Здесь уместно обсудить последнюю недостающую особенность интроспекции, которую упоминает Швицгебель. Это называется « условие от первого лица : интроспекция — это процесс, который генерирует или направлен на создание знаний, суждений или убеждений о только собственном сознании, и ничьем чужом, по крайней мере, не напрямую» (Schwitzgebel , 2016).Поскольку Гуссерль стремится испытать общие законы сознания , он не был заинтересован в описании специфических или идиосинкразических аспектов его индивидуального сознания . Вместо этого он хотел испытать на себе те законы и структуры, которые действуют и в умах других. Однако опыт общности этих законов в эйдетической вариации не таков, чтобы человек воспринимал их как эффективные в своем собственном и в сознании других . Их можно пережить только в собственном уме.Таким образом, нет прямого опыта других задействованных умов. Следовательно, если условие от первого лица относится к переживаниям, идиосинкразическим для собственного разума, феноменология Гуссерля фокусируется на переживаниях (существенных структурах), которые не имеют этой особенности. Если это означает, что общие законы переживаются только в собственном сознании, а не в сознании других, метод Гуссерля имеет эту особенность.

Различие Гуссерля между феноменологией и интроспекцией

феноменологии, непосредственно интуитивно интуитивно интуитивно определяющие основные законы, управляющие сознанием, были причиной того, что Гуссерль считал его отличным от внутреннего наблюдения психологии.В его понимании психология рассматривает феномены сознания как единичных эмпирических фактов и пытается вызвать общие из повторяющихся наблюдений (см. Husserl, 1983, p. Xx; Cai, 2013, p. 15). Конечно, такая трактовка сознательных явлений возможна. Тем не менее, это действительно отличалось бы от феноменологии, поскольку, если бы кто-то ограничил значение слова «интроспекция» этим процессом, феноменология была бы чем-то другим. Тем не менее, и это узкое значение интроспекции, и эйдетическая вариация смотрят в одном направлении и на самом деле стремятся к чему-то похожему.

Они стремятся к чему-то похожему в том смысле, что эмпирическая индуктивная процедура в конечном итоге не интересуется отдельными эмпирическими фактами. Вместо этого он собирает их как средство для наведения обобщений . Тем самым он должен исключить некоторые эмпирические наблюдения, хотя они и являются действительными эмпирическими фактами, как простой шум, чтобы достичь понимания общих законов, управляющих этими наблюдениями. Хотя этот доступ к общим является косвенным, индуктивным и статистическим, он, тем не менее, интересен чем-то весьма близким к существенным структурам.

Оба исследования смотрят в одном направлении, в том смысле, что феноменология не размышляет о существенных структурах, управляющих сознанием; это интуитивно их интуитивно, как они даны в сознании . Интуиция эйдетической вариации не только замысловато переплетается с, возможно, идиосинкразическими переживаниями, а именно с фантасматами, которые она меняет, но и зависит от них как от своей основы. Хотя, основываясь на этом, он затем выделяет то, что эмпирическая индукция игнорирует или не «видит», тем не менее, это частично способ взглянуть на собственное сознание в том же направлении, что и интроспекция в узком смысле.Более того, интуиция сущностей сама направлена ​​на то, что интуитивно дано в сознании. Таким образом, если интроспекция означает изучение своего сознания посредством реального наблюдения за ним , эйдетическая вариация интроспективно исследует как фантасматы, так и сущности.

Критическое обсуждение метода Гуссерля

Теперь, когда метод Гуссерля был описан вместе с некоторыми его достижениями и потенциалом, для междисциплинарного диалога по интроспекции критически важно хотя бы обрисовать некоторые из его проблем и слабых сторон.

Прежде всего, большинство описаний Гуссерля касается зрения. Хотя он дал некоторые описания слуха и осязания (см. Husserl, 1973a, 1991a, b), описания запаха и вкуса немногочисленны. Кроме того, относительно слабо развиты области желаний и чувств. Кроме того, остается проблематичным то, как мы достигаем осознания того, что другие думают, чувствуют и хотят. Решения Гуссерля, например, о том, что я проецирую модуляцию своего эго на другого на основе ассоциативного спаривания его и моего тела (см. Husserl, 1960, стр.89–150), на практике часто кажутся скорее умозрительными, чем правдивыми. Следовательно, упомянутые аспекты нуждаются в расширении, возможно, даже в модификации метода.

Серьезная критика Depraz et al. (2003, стр. 70) заключается в том, что Гуссерль и многие следующие за ним феноменологи «никогда не утруждают себя вопросом, как они могут писать как феноменологи». Depraz et al. (2003, с. 65) правильно «настаивают на том, что интуиция в целом может быть реализована без выражения». Это критика того, как точно передать опыт на языке, что является процессом, сравнимым с переводом.Конечно, для описаний Гуссерль (1983, стр. 151) требует, чтобы «используемые концепции действительно точно соответствовали тому, что дано», но он не вдавался в подробности о том, как достичь этого методологически. Поэтому Depraz et al. (2003, с. 70) правы в том, что «экспрессивное исполнение остается слепым пятном в феноменологическом анализе» и что «Гуссерль почти не обращался с этим».

Ситуацию усложняет то, что феноменологи, такие как Мерло-Понти (2002, стр. 54), заявляли о «значимости восприятия, не имеющей эквивалента во вселенной понимания.«Ибо, если существует непреодолимый разрыв между эмпирическим значением, и описательными концепциями в результате размышления над опытом , феноменологическое описание будет обречено на провал. С этим связан резкий контраст в феноменологии между предрефлексивным смыслом жизненного мира и объективными концепциями как целью научных описаний. Это сложный вопрос, который здесь не решается. Требуется детальное понимание различий и отношений между, с одной стороны, опытом, предрефлексивным значением, рефлексивными концепциями и словами как элементами языка, а с другой стороны, актами восприятия, мышления. , судить и говорить.

Субъективизация конституции Гуссерлем также сомнительна. Пример: если я иду по улице, моя ходьба подчиняется закону гравитации. Но даже при том, что ходьба , моя активность , было бы неправильно предполагать, что сила тяжести субъективная . И все же Гуссерль, кажется, полагает, что трансцендентальная субъективность не только участвует в конституции, но и что конституирующая деятельность субъективна. Он, вероятно, допускает это, поскольку он также предполагает априорную врожденность субъективности.Однако может случиться так, что трансцендентная конституция соответствует априорным законам без того, чтобы субъект был источником этих законов. Субъект может участвовать в этих законов, когда он активен, как наша ходьба участвует в гравитации.

Внутреннее развитие и динамика сознания создают дополнительные проблемы. Например, Гуссерль (1960, с. 74) описал опыт младенца как , эйдетически отличающийся от опыта взрослого человека на .Однако, если сама эйдетическая структура сознания подвержена изменениям, все, что мы обнаруживаем у взрослых, не обязательно переносится на другие стадии сознательной человеческой жизни. Это не должно угрожать обобщаемости в сознательной жизни взрослых. Но новорожденный не может практиковать эйдетическую вариацию, не говоря уже о том, чтобы дать адекватный отчет о том, на что похоже ее сознание. Соответственно, попытки Гуссерля объяснить происхождение сознания проблематичны.

Наконец, вера Гуссерля в то, что концепции и эидеи нуждаются в сенсорной основе, чтобы восприниматься как значимые, является проблематичной.Кроуэлл (2016, стр. 193) отмечает, что «признание […] отношения самореализации […] еще не означает феноменологию мышления». Эйдетическая вариация, несомненно, полезна для определения того, может ли чувственный опыт соответствовать идеальному значению. В этом смысле, как выразился Янсен (2005, с. 127), он может служить «иллюстративной моделью для опыта». Тем не менее, поскольку идеальное значение функционирует также как критерий для определения степени чувственного удовлетворения , феноменология Гуссерля предполагает, но не исследует, переживание самих мыслей.

Результаты

Обсуждение феноменологии в связи с шестью интроспективными особенностями, которые упоминает Швицгебель, показало, что феноменология может рассматриваться не только как своего рода интроспекция, но и как довольно изощренный метод ее практики. Принцип всех принципов гарантирует, что утверждения основаны на реальной интуиции ( Spectare ), и тем самым предотвращает произвольные предположения о ненаблюдаемых сущностях. Эпоха уводит осознание от трансцендентного мира и помогает обратить внимание на сознание как таковое.

Затем оставшиеся два методологических шага помогают надежно закрепить результаты. Редукция гарантирует, что значения, используемые в описании, полностью соответствуют реальному опыту. Это позволяет замечать и устранять ложные предрассудки. Эйдетическая вариация также помогает проверить утверждения о необходимых структурах, не будучи зависимыми от реального восприятия. Свобода этого изменения помогает преодолеть ограничения эмпирической индукции. Его результаты можно обобщить, поскольку он лишь косвенно использует возможно идиосинкразические фантасматы.Наконец, интерсубъективная проверка результатов так же важна в феноменологии, как и в науке.

Одним из величайших достижений Гуссерля было опровержение кантовского предрассудка о том, что мир — это только наше представление. Пока человек ослеплен этим предубеждением, он не может даже четко различить между intro, — взглядом и extro — — взглядом. Однако Гуссерль показал, как мы можем сознавать нечто, что само по себе не является сознанием.Следовательно, мы можем осознавать не только психологический, но также физический и идеальный планы и стремиться к более четкому пониманию этих различных слоев и их отношений. Однако феноменология изучает только слои сознания и не учитывает те, которые трансцендентны сознанию. Таким образом, выявление и понимание всех слоев, а также их взаимодействия — задача, для которой естествознание так же важно, как феноменология и психология.

Авторские взносы

Автор подтверждает, что является единственным соавтором данной работы, и одобрил ее к публикации.

Финансирование

Плата за публикацию этой статьи оплачивается Центром документации и исследований феноменологии, факультет философии, Университет Сунь Ятсена, Гуанчжоу, Китай.

Заявление о конфликте интересов

Автор заявляет, что исследование проводилось при отсутствии каких-либо коммерческих или финансовых отношений, которые могут быть истолкованы как потенциальный конфликт интересов.

Благодарности

Я хочу выразить благодарность в общей сложности четырем рецензентам.Их критические замечания и предложения значительно помогли улучшить качество и ясность этой статьи. Кроме того, я хочу искренне поблагодарить Стивена Сиварда за его помощь в улучшении моего английского. Наконец, я благодарен Кристиану Тьюису, прежде всего за приглашение внести свой вклад в этот том, но также за множество полезных комментариев во время процесса рецензирования, которые во многом помогли улучшить эту статью.

Сноски

Список литературы

Аристотель (1963). Категории и интерпретация , ed J.Л. Акрил. Оксфорд: Clarendon Press.

Аристотель (2016). De Anima , под ред. И пер. С. Шилдс. Оксфорд: Clarendon Press.

Брандл, Дж. Л. (2005). «Теория имманентности интенциональности», в Феноменология и философия разума , ред. Д. В. Смит и А. Л. Томассон (Oxford: Clarendon Press), 167–182.

Google Scholar

Брейер, Т. (2011). Attentionalität und Intentionalität. Grundzüge einer phänomenologisch-kognitionswissenschaftlichen Theorie der Aufmerksamkeit .Мюнхен: Вильгельм Финк.

Брейер, Т., и Гутланд, К. (2016). Феноменология мышления: философские исследования характера когнитивных переживаний . Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Рутледж.

Google Scholar

Цай, В. (2013). От адекватности к аподиктичности. Развитие понятия отражения в феноменологии Гусерля. Husserl Stud. 29, 13–27. DOI: 10.1007 / s10743-012-9119-0

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кэрриер, М.(2009). Wissenschaft im Wandel: Ziele, Maßstäbe, Nützlichkeit. Информ. Филос. 3, 16–25.

Google Scholar

Цербоне, Д. Р. (2003). «Феноменология: прямые и гетеро», в A House Divided: Comparing Analytic and Continental Philosophy , ed C. G. Prado (Amherst: Humanity Books), 105–138.

Google Scholar

Кроуэлл, С. (2016). «Что такое думать?» в Феноменология мышления: философские исследования характера когнитивных переживаний , ред.Брейер и К. Гутланд (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Рутледж), 183–206.

Google Scholar

Деннет, Д. К. (1992). Объяснение сознания . 1-е изд. Бостон, Массачусетс: Книги Бэк-Бэй.

Де Пальма, В. (2015). Der Ursprung des Akts. Husserls Begriff der genetischen Phänomenologie und die Frage nach der Weltkonstitution. Husserl Stud 31, 189–212. DOI: 10.1007 / s10743-015-9176-2

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Депраз, Н. (1999).Феноменологическая редукция как практика. J. Сознание. Stud. 6, 95–110.

Google Scholar

Депраз, Н., Варела, Ф. Дж., И Вермерш, П. (2003). Приступая к осознанию: Прагматика опыта . Амстердам; Филадельфия, Пенсильвания: Джон Бенджаминс.

Google Scholar

Галилей Г. (1957). «Пробирщик» в Открытия и мнения Галилео , отредактированный и пер. С. Дрейк (Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Doubleday & Co), 231–280.

Gutland, C. (готовится к печати). Denk-Erfahrung. Eine phänomenologisch orientierte Untersuchung der Erfahrbarkeit des Denkens und der Gedanken . Альбер Тезен. Фрайбург: Альбер.

Хьюм, Д. (2007). Исследование о человеческом понимании , ред П. Милликан. Оксфордская мировая классика. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (1913/1982). Идеи, книга I , пер. T.E. Кляйн и В. Э. Поль (Дордрехт: Kluwer).

Гуссерль, Э. (1973a). Ding und Raum, Vorlesungen 1907, ed U. Claesges Bd. XVI. Гуссерлиана. Ден Хааг: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль, Э. (1973b). Опыт и суждение. Исследования по генеалогии логики. изд. Л. Ландгребе, перевод С. Черчилля и К. Америкса. Лондон: Рутледж.

Гуссерль Э. (1973c). Zur Phänomenologie der Intersubjektivität. Дриттер Тейл: 1929-1935 . под ред И. Керн. Bd. XV. Гуссерлиана. Ден Хааг: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль, Э. (1956). Erste Philosophie (1923/24). Erster Teil: Kritische Ideengeschichte , ed R. Boehm. Bd. VII. Гуссерлиана. Ден Хааг: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль Э. (1959). Erste Philosophie (1923/24). Zweiter Teil: Theorie der Phänomenologischen Reduktion , ред Р. Бем. Bd. VIII. Гуссерлиана. Ден Хааг: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль, Э. (1960). Декартовы медитации. Введение в феноменологию , под редакцией и пер.Д. Кэрнс. Гаага: Спрингер.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (1966). Analysen zur passiven Synthesis. Aus Vorlesungs- und Forschungsmanuskripten (1918-1926) , под ред. М. Флейшера. Bd. XI. Гуссерлиана. Ден Хааг: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль, Э. (1968). Phänomenologische Psychologie. Vorlesungen Sommersemester 1925. , 2nd Edn. ed W. Biemel. Bd. IX. Гуссерлиана. Дордрехт: Спрингер.

Гуссерль, Э. (1969). Формальная и трансцендентальная логика , пер.Кэрнс. Гаага: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль Э. (1970). Кризис европейской науки и трансцендентальной феноменологии. Введение в феноменологическую философию , под редакцией и пер. Д. Карр. Эванстон: издательство Северо-Западного университета.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (1971). Ideen zu einer reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie . Дриттес Бух: Die Phänomenologie und die Fundamente der Wissenschaften, ed M. Biemel.Bd. В. Гуссерлиана. Ден Хааг: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль Э. (1977). Феноменологическая психология. Лекции, летний семестр, 1925 г. , под ред. И пер. Дж. Скэнлон. Гаага: Мартинус Нийхофф.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (1983). Идеи, относящиеся к чистой феноменологии и феноменологической философии , пер. Ф. Керстен. Гаага: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль, Э. (1991a). Ideen zu einer Reinen Phänomenologie und phänomenologischen Philosophie. Zweites Buch. Phänomenologische Untersuchungen zur Konstitution, ред М. Биемель. Bd. В. Гуссерлиана. Дордрехт: Спрингер.

Husserl, E. (1991b). К феноменологии сознания внутреннего времени (1893-1917) , пер. Дж. Б. Бро. Дордрехт: Kluwer Academic Publishers.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (1999). Идея феноменологии: перевод Die Idee Der Phänomenologie Husserliana II , под редакцией и пер. Л. Харди.Дордрехт: Kluwer Academic Publishers.

Гуссерль, Э. (2001a). Логические исследования. Vol. I., ред. Д. Моран, пер. Дж. Нимейер Финдли. Лондон: Рутледж.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (2001b). Логические исследования. Vol. II, изд. Д. Моран, пер. Дж. Нимейер Финдли. Лондон: Рутледж.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (2003). Transzendentaler Idealismus. Texte aus dem Nachlass (1908-1921) , ред Р.Д. Роллингер. Bd. XXXVI. Гуссерлиана. Ден Хааг: Мартинус Нийхофф.

Гуссерль, Э. (2004). Wahrnehmung und Aufmerksamkeit. Texte aus dem Nachlass (1893-1912) , под ред. Т. Вонжера и Р. Джулиани. Дордрехт: Спрингер.

Google Scholar

Гуссерль, Э. (2008). Die Lebenswelt. Auslegungen der vorgegebenen Welt und ihrer Konstitution , ed R. Sowa. Bd. XXXIX. Гуссерлиана. Дордрехт: Спрингер.

Google Scholar

Джексон, Ф.(1986). Чего Мэри не знала. J. Philos. 83, 291–95.

Google Scholar

Янсен, Дж. (2005). О развитии трансцендентальной феноменологии воображения Гуссерля и ее использовании в междисциплинарных исследованиях. Phenomenol. Cogn. Sci. 4, 121–132. DOI: 10.1007 / s11097-005-0135-9

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Кайзер-эль-Сафти, М. (2015). Рефлексия и самоанализ. Ein Essay zum philippischen Kontext der empirischen Psychologie. Erwägen — Wissen — Ethik 26, 3–18.

Google Scholar

Кант И. (1999). Критика чистого разума , ред. П. Гайер и А. В. Вуд. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Google Scholar

Келли, М. Р. (2014). Использование и злоупотребления учением Гуссерля об имманентности: призрак спинозизма в теологическом повороте феноменологии. Хейтроп Дж. 55, 553–564. DOI: 10.1111 / j.1468-2265.2010.00659.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Kriegel, U.(2011). «Когнитивная феноменология как основа бессознательного содержания», в Cognitive Phenomenology , ред. Т. Бейн и М. Монтегю (Оксфорд; Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press), 79–102.

Google Scholar

Левин, Дж. (2011). «О феноменологии мышления», в Cognitive Phenomenology , ред. Т. Бейн и М. Монтегю (Оксфорд; Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press), 103–120.

Google Scholar

Ломар Д. (1990). Wo lag der Fehler der kategorialen Repräsentation? Zu Sinn und Reichweite einer Selbstkritik Husserls. Шпилька Гуссерля . 7, 179–197.

Google Scholar

Мерло-Понти, М. (2002). Феноменология восприятия , пер. К. Смит. Лондон: Рутледж.

Google Scholar

Ni, L. (1998). Urbewußtsein und Reflexion bei Husserl. Husserl Stud. 15, 77–99.

Google Scholar

Питт, Д. (2011). «Самоанализ, феноменальность и доступность намеренного содержания», в Cognitive Phenomenology , ред. Т.Бейн и М. Монтегю (Оксфорд; Нью-Йорк, штат Нью-Йорк: Oxford University Press), 141–173.

Google Scholar

Шопенгауэр А. (2010). Мир как воля и представление , Vol. 1, под ред. К. Джанэуэя, Дж. Нормана и А. Велчмана, пер. Дж. Норман, А. Велчман и К. Дженавей. Кембридж: Издательство Кембриджского университета.

Шир, Дж., И Варела, Ф. Дж. (1999). Взгляд изнутри: подходы к изучению сознания от первого лица . Лондон: Выходные данные Academic.

Google Scholar

Шилдс, К. (2011). «От имени когнитивных квалиа», в Cognitive Phenomenology , ред. Т. Бейн и М. Монтегю (Оксфорд; Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press) 215–235.

Google Scholar

Сиверт, К. (2011). «Феноменальная мысль», в Cognitive Phenomenology , ред. Т. Бейн и М. Монтегю (Оксфорд; Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press), 236–267.

Google Scholar

Смит, Д. У. (2005).«Сознание с рефлексивным содержанием», в Феноменология и философия разума , ред. Д. В. Смит и А. Л. Томассон (Оксфорд: Clarendon Press), 93–114.

Google Scholar

Смит, Д. У., и Томассон, А. Л. (2005). Феноменология и философия разума . Оксфорд: Clarendon Press.

Google Scholar

Спенер, М. (2011). «Разногласия по поводу когнитивной феноменологии», в Cognitive Phenomenology , ред. Т. Бейн и М.Монтегю (Оксфорд; Нью-Йорк, Нью-Йорк: Oxford University Press), 268–284.

Google Scholar

Стайти, А. (2009a). Cartesianischer / Psychologischer / Lebensweltlicher Weg , ed H.-H. Гандер. Husserl-Lexikon. Дармштадт: Wissenschaftliche Buchgesellschaft.

Стайти, А. (2009b). Epoché , изд. H.-H. Гандер. Husserl-Lexikon. Дармштадт: Wissenschaftliche Buchgesellschaft.

Стайти, А. (2009c). Systematische Überlegungen zu Husserls Einstellungslehre. Husserl Stud. 25, 219–233. DOI: 10.1007 / s10743-009-9061-y

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Стрекер, Э. (1983). Phänomenologie und Psychologie. Die Frage ihrer Beziehung bei Husserl. Z. Philos. Forschung 37, 3–19.

Томассон А. Л. (2003). Самоанализ и феноменологический метод. Phenomenol. Cogn. Sci. 2, 239–254. DOI: 10.1023 / B: PHEN.0000004927.79475.46

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Vermersch, P.(1999). Самоанализ как практика. J. Сознание. Stud. 6, 17–42.

Google Scholar

Уоллес, Б.А. (1999). Буддийская традиция саматхи: методы очищения и исследования сознания. J. Сознание. Stud. 6, 175–187.

Google Scholar

Захави, Д. (2003). Феноменология Гуссерля . Стэнфорд: Издательство Стэнфордского университета.

Захави, Д. (2007). Субъективность и взгляд от первого лица. Саузерн Дж.Филос. 45, 66–84. DOI: 10.1111 / j.2041-6962.2007.tb00113.x

CrossRef Полный текст | Google Scholar

Захави, Д. (2015). «Феноменология отражения», в Комментарий к идеям Гуссерля I , под ред. А. Стайти (Берлин; Бостон, Массачусетс: De Gruyter), 177–194.

Google Scholar

.