Общество и психология: «Психологическое общество» и социально-политические перемены в России

«Психологическое общество» и социально-политические перемены в России

Что такое «психологическое общество»?

Термин «психологическое общество» был введен некоторыми авторами для характеристики западного общества модерна и постмодерна. Вопрос, на который пытаются ответить эти авторы, — что же собственно «современного» в современном им обществе? Поскольку речь при этом идет об образе жизни, распространенном на Западе, мы вправе спросить, насколько их понятийный аппарат подходит для анализа «незападных» обществ, включая Россию? Можно ли утверждать, что эти общества следуют «западному» паттерну развития — хотя бы в том, что касается возникновения такой их особенности, как «психологическое общество»? Можно ли сказать, например, что в России складывается свой собственный вариант «психологического общества»?

Напомним, что понятие психологического общества, как и другие категории социального анализа — к примеру, модернизм, постмодернизм, демократия, глобализация, — не означают какого-либо одного явления или процесса.

Они скорее являются показателями того направления, которое принимает в данный момент дискуссия о социокультурной и экономико-политической жизни. Не пытаясь вводить никаких четких формулировок, мы будем использовать термин «психологическое общество» для того, чтобы поднять вопросы о месте психологии как особой области идей, исследований, социальных институций, практик — области, чье разнообразие с трудом поддается воображению. Эти вопросы чрезвычайно релевантны для России, хотя до сих пор психологи, социологи и другие комментаторы происходящих в нашей стране перемен не уделяли им достаточно внимания. Мы хотели бы дать обзор того, что же включается в понятие психологического общества, с намерением побольше узнать о происходящем в России; тем самым мы продолжаем тему, начатую в нашей более ранней статье [Сироткина, Смит, 2006]. Наша цель — испробовать концепцию о психологическом обществе как инструмент для анализа нового материала. Мы надеемся, что многие российские психологи и социологи найдут этот инструмент полезным в своих размышлениях о социальных переменах, в которые они сами волей-неволей вносят вклад.

Кроме того, мы считаем, что случай России, какими бы ни были местные особенности и обстоятельства, не уникален и что наш анализ может быть распространен и на другие страны.

Начнем с того, что психологическое общество носит двойственный характер. Самая явное его проявление — рост числа людей, которые работают «психологами», зарабатывая на жизнь тем, что именуется «психологией». Хорошо известно, что в западных странах, в особенности с 1940-х годов, шел быстрый рост числа психологов, в том числе занятых в разнообразных сферах практики — медицине, промышленности, бизнесе, образовании (обзор развития психологии в ХХ веке см., напр., в книге одного из авторов, недавно переведенной на русский язык [Smith, 1997; Смит, 2008]). Речь идет об огромных цифрах: к примеру, в 1980-х годах в Американскую психологическую ассоциацию входило 100 000 членов, и с тех пор число их выросло. В такой небольшой стране, как Нидерланды, работало 20 000 дипломированных психологов (число их на душу населения в этой стране самое высокое в мире) [Gilgen and Gilgen, 1987].

Не зная соответствующих цифр для Советского Союза, мы все же беремся утверждать, что значительное число психологов было занято как в сфере исследований (включая академические учреждения и университеты), так и в практике — например, спорте и космических программах. Затем, в постсоветское время, присутствие психологов в обществе стало еще более значительным или, по крайней мере, более видимым. По некоторым данным, к началу нового тысячелетия в области образования было занято 64 000 психологов; существовало около 700 социально-психологических и медико-психологических центров [цит. по: Юревич, Ушаков, 2007]. Количество академических исследований в психологии и интерес к ним широкой публики, по-видимому, также быстро росли — хотя для точной оценки этого нужны эмпирические исследования.

Однако рост числа психологов и объема их работы — только один из аспектов психологического общества. Другой его аспект заключается в том, что люди самых разных занятий и образа жизни становятся «психологическими субъектами».

Дело здесь не только в очевидном факте — когда психологов много, больше людей становятся их клиентами, — хотя это и так (о том, что психотерапевтические практики сами создают себе клиентов, пишет, например, Александр Сосланд [Сосланд, 1999]). Дело в том, что «психологическим» мы называем такое общество, в котором люди сами считают себя «психологическими» субъектами. Иными словами, они видят свою идентичность, образ жизни, социальные связи, отношение к жизни и смерти, удовольствию и боли, поведению и характеру как психологические по природе, думая о них и описывая их в психологических категориях. В психологическом обществе человеческое «Я» рассматривается как индивидуальная психологическая субъективность, локус индивидуального психологического действия. Данный тип общества резко контрастирует с другими типами — такими как общество религиозное или коммунистическое, в которых человеческая идентичность и цели не ограничиваются только психологическим измерением, в нашем его понимании.

В психологическом обществе люди — включая, конечно, самих психологов — приобретают психологическую субъективность, воспринимая и представляя себя как психологических по преимуществу субъектов. В таком обществе каждый в определенном смысле становится собственным психологом — и отсюда вытекает, в частности, трудность определения их числа.

Двойственный характер психологического общества — значительный рост числа психологов и родов их деятельности, с одной стороны, и преобладание способа видеть человеческий мир в терминах психологических субъектов или «Я», с другой, — имеет давние философские корни. Это видно из семантики слова «психология», означающего и область знания, и, в то же время, состояние обычных людей, которое выступает предметом этой области. (Для различения этих двух значений английский психолог и историк психологии Грэм Ричардс ввел разное написание слова: Психология с заглавной буквы означает область знания, тогда как

психология со строчной «п» относится к психологическим состояниям людей [Richards, 2002, 6–10]). То, что одно и то же слово имеет столь разные значения, отражает экзистенциальную ситуацию, в которой человеческое существо в одно и то же время — субъект и объект науки, познающее и познаваемое, сознание и предмет его рефлексии.

Осознание двойственного характера любой дисциплины, относящейся к наукам о человеке, в свою очередь, приводит к более масштабному утверждению: знание о человеке изменяет его самого. В самом деле, это утверждение — сердцевина того, что отличает науки о человеке (включая психологию) от естественных наук — люди, в отличие от природных объектов, познавая себя, изменяются. Философ Михаил Эпштейн, к примеру, пишет: «Науки о культуре отличаются от естественных наук тем, что играют ключевую роль в конституировании собственного предмета» [Epstein, 1995, 287]. Этот же аргумент развивается в работах о «рефлексивности» [Smith, 2007]. Простейшей и непротиворечивой иллюстрацией рефлексивного характера знания в науках о человеке служит психотерапия, чья цель — дать клиенту новое понимание или такое знание, которое поможет ему измениться, стать, хотя бы до некоторой степени, другим человеком.

«Поскольку знание, которое мы можем иметь о наших ментальных способностях, — знание рефлексивное, познаваемый объект и познающий субъект изменяются и развиваются вместе» [Hampshire, 1960, 255]. При еще более широкой трактовке, рефлексивное познание можно считать исходным принципом «проекта Просвещения»; проект этот заключается в том, чтобы улучшить этот мир, построив его на рациональном знании о человеке. Надежды, вложенные в него, способствовали появлению и расширению в ХХ веке психологических и социальных наук; можно поэтому сказать, что с самого своего начала психология и социальные науки были «прикладными» областями. Идея Просвещения о том, что эти науки помогут лучше организовать жизнь, связана с идеей о рефлексивном характере знания: мы не можем познать себя без того, чтобы это знание не изменило нашу жизнь. И если люди понимают природу мышления, действия и надежд как

психологическую — в противоположность, скажем, религиозной или политической — это должно в корне повлиять на социальные реалии, в которых они живут.

В психологическом обществе, таким образом, круг, связывающий воедино репрезентации человеческой природы в психологических терминах и превращение человека в психологического субъекта, становится важнейшей чертой социальной структуры. Поскольку в ХХ веке такое общество сложилось во многих западных странах, было бы естественно спросить, не существуют ли и в России (как и, возможно, в других странах), по крайней мере, его элементы. Ниже мы предлагаем некоторые размышления по этому поводу. Следующим был бы вопрос о том, как оценить психологическое общество: меняет ли оно жизнь к лучшему или к худшему (а это, как известно, вопрос этический и политический). Однако, по нашему мнению, вопрос этот слишком сложен, чтобы судить о нем только в черно-белых тонах.

Из двойственного характера психологии следует еще один важный вывод: в психологическом обществе «популярные» формы психологии сосуществуют с «научными». (Мы употребляем эти термины как конвенциональные, условные и не будем в дальнейшем заключать их в кавычки, хотя ясно, что они сами представляют социологический интерес). Итак, оформление знания о себе в психологических терминах теснейшим образом связано с существованием «индивидуальности» со своей «психологией». Одно предполагает другое и не существует без него. В этом смысле можно утверждать, что каждый — сам себе психолог. Тогда ясно, что литература по психологии может быть двух родов: для широкой аудитории — обычных людей и для тех, кто называет себя специалистом в узком научном смысле слова. В самом деле, хорошо известно, что в ХХ веке жанр популярной психологии — включая литературу и практики «самопомощи» и «самотерапии» — разросся и продолжает процветать. В России этот жанр, практически новый, быстро вырос после 1991 года, и стоит зайти в любой книжный магазин, чтобы в этом убедиться. Более того, рост популярной психологии заметен в масс-медиа в целом; вопросы психологии стали частью ток-шоу, интервью, мыльных опер и тому подобных телевизионных программ.

Это популярный аспект психологического общества — каждый сам себе психолог — делает всякие количественные оценки психологов и их деятельности делом чрезвычайно проблематичным. Тем не менее в западных странах и в особенности в США издавна существует практика законодательного определения и контроля над тем, кто может и не может называться психологом — кто в силу своего образования и социальной экспертизы может или нет зарабатывать этой профессией на жизнь. Такая законодательно закрепленная институализация психологической профессии — еще одна черта психологического общества. В создании и поддержании границы между профессиональной и непрофессиональной психологией свой вклад внесли и историки этой науки. В некоторых случаях — как, например, в истории психотерапии вообще и французской в особенности [Ohayon, 1999] — разграничение профессиональной психологии оказывается сложным и тяжелым процессом. Распространенное английское словоупотребление отличает научную психологию от популярной, предполагая, что первая — «настоящая», основанная на рациональном знании психология, вторая же — нет. Академические психологи имеют свой интерес в том, чтобы эту границу поддерживать и охранять. И все же при проведении такой границы возникает много проблем, которые в России особенно заметны. Здесь история разграничения не столь длинна, а трудовое законодательство, регулирующее занятия теми или иными профессиями, не столь развито. В Советском Союзе границы определялись образованием; популярной психологии, которая могла бы соперничать с научной, практически не существовало. В жесткой социальной системе право людей с соответствующим образованием быть экспертами никто не оспаривал. Теперь ситуация кардинально изменилась. Очень многие не получившие профессионального образования, но при этом выступающие на телевидении и в прессе заявляют, что они психологи. Это часто коробит психологов академических, научных. Немеренное число психотерапевтов-самоучек объявляют о приеме клиентов. В настоящее время вопросы оформления дисциплины и охраны ее границ стоят и обсуждаются довольно остро, и это еще один признак движения к психологическому обществу.

Мы можем представить себе такое социологическое или этнографическое исследование, которое подтвердило или опровергло бы гипотезу о том, что российское общество приобретает черты «психологического». Стандартные количественные методы — опросники, включенное наблюдение и дискурсный анализ — могут быть адаптированы для выяснения того, как воспринимают себя люди. Думают ли они о своих повседневных делах и проблемах в психологических терминах, включают ли психологию в определение своей идентичности? Такую работу еще предстоит провести, и одной из главных трудностей здесь окажется необычайная широта и гибкость формулировок того, что считать психологическим. К примеру, российское телевидение наводнено программами, рассказывающими о семейных конфликтах и агрессии, пьянстве и изменах, об эмоциональном шоке — и в этих повествованиях как агрессоры, так и жертвы часто говорят о себе в психологических терминах. Какое влияние, к примеру, оказывают эти передачи? Психология становится не только одной из наиболее распространенных профессий, но — что еще более важно — формой жизни, способом понимания себя и других, способом формирования идентичности. Люди начинают верить в то, что кто они такие, как они поступают, на что они могут надеяться — вопросы психологического порядка. Каковы же последствия этого в России и в других странах?

За последние полвека появилось много исследований какого-либо из конкретных аспектов нашей темы. Для удобства изложения мы разделим эту литературу на четыре группы (которые неизбежным образом пересекаются и перекрывают друг друга):

1) описание психологии как профессии или области занятий и роста ее в разных странах в ХХ веке;

2) исследование социальной природы (или, как говорят иногда с полемическим оттенком, социальной конструированности) психологического знания;

3) историко-социологические исследования отношений между индивидуализмом, модернизмом и психологией. Как правило, авторы этих исследований критически относятся к феномену психологического общества;

4) работы, в которых психология рассматривается в контексте управления обществом. Это история психологии как практики (или техники) общественного управления (или, пользуясь термином Фуко, ее генеалогия — то есть история, написанная вспять — из современности в прошлое). Психология рассматривается как более либеральный, по сравнению с принудительными административными мерами, инструмент контроля, как способ самоконтроля или саморегуляции. Тем не менее, в западном обществе действие этого инструмента не менее реально и подчас даже более эффективно, чем прямой административный контроль.

Рассмотрим каждую из тем подробнее.

1. Психология как область занятий

Первый из упомянутых и наиболее очевидный аспект психологического общества — рост психологии как профессии или области занятий. Мы предпочитаем говорить об области занятий по двум причинам. Во-первых, то многообразие родов деятельности, которые называют «психологией» — от компьютерного моделирования когнитивных процессов до музыкальной терапии с аутичными детьми — трудно объединить в одну профессию. Во-вторых, понятие профессии подразумевает, что существует единая группа специалистов, или экспертов, которые в силу особого образования и системы знаний обладают нашим доверием и социальным положением и могут, в одно и то же время, служить потребностям науки, клиентов и общественному благу; этих экспертов общество вознаграждает статусом и деньгами. Как мы знаем, представление о такой гомогенной группе специалистов не соответствует действительности.

Итак, мы говорим здесь о XX веке, даже скорее о второй его половине — том времени, когда психология как область занятий достигла массовости. В 1992 году в Американской психологической ассоциации состояло 110 тысяч членов, а в Нидерландах было 20 тысяч зарегистрированных психологов. В России рост числа психологов за последние декады, безусловно, весьма значителен и также может быть подсчитан. Однако исследования того, как происходил массовый рост психологии, выполнены главным образом на материале американской истории. Это неудивительно, учитывая, что в США психология как область занятий сложилась раньше и в больших масштабах, чем в остальном западном мире. С 1919 по 1939 год число психологов в этой стране выросло в 10 раз; после Второй мировой войны этот рост еще ускорился, чтобы к 1995 году почти достигнуть цифры в четверть миллиона. Не последнюю роль в этом процессе играли войны, привлекшие внимание психологов к вопросам организации и функционирования армий. В послевоенные периоды психологи участвовали в государственных и общественных программах реабилитации и социальной помощи населению, что также повышало статус их профессии и вело к открытию новых вакансий. В числе работ, посвященных становлению психологии как массовой профессии в США, можно назвать книги Дж. Бёрнэма, Дж. Кэпшью, Д.С. Наполи и Э. Хёрман [Burnham, 1988; Capshew, 1999; Napoli, 1982; Herman E., 1995]. Что касается Европы, то здесь исследования касаются в основном возникновения и развития психоанализа и психотерапии, — в особенности, во Франции [Carroy, Ohayon, Plas, 2006]. Случай Нидерландов, где статус психологов как социальных работников и экспертов довольно рано получил законодательное закрепление, также хорошо изучен [Dehue, 1995]. Случай же России, где психология — и академическая, и, в особенности, популярная, — приняла массовые масштабы после перестройки, в период президентства Б.Н. Ельцина, еще предстоит изучить.

2. Социальная природа психологического знания

Более интересен, однако, другой аспект дискуссий о психологическом обществе, а именно, вопрос о природе психологического знания. Многие ученые, как и обычные люди, в вопросе о происхождении знания — реалисты. Так, психологи считают, что предмет их изучения — восприятие, память, интеллект — «реальные» процессы или, говоря философским языком, «естественные виды», существующие независимо от конкретной социально-исторической ситуации. Следуя такому взгляду, историю психологии часто пишут в терминах прогресса, прорыва, переход от знания к незнанию (критику такого вида истории см. в [Kusch, 1999]).

Однако, начав размышлять о знании, которое они производят, некоторые психологи сталкиваются с тем, что это знание каким-то образом воздействует на объект, изменяет его. Иными словами, процесс познания в психологии иной, чем, например, в физике: там перед ученым предстоят некие естественные объекты, которые он изучает эмпирически, потом создает теорию, а потом прилагает полученные знания к практике. В психологии, напротив, нет «естественных объектов» в том же смысле, что в физике. Из этого следуют два важных эпистемологических вывода.

Во-первых, в психологии нет такой, как, например, в физике, последовательности этапов познания — «эмпирия – теория – практика».

Жесткое разграничение психологии на теоретическую и прикладную не выдерживает критики. Конечно, заниматься можно очень разными вещами — моделированием процесса отображения информации с сетчатки в кору мозга в ходе исследования, призванного подтвердить или опровергнуть какое-либо эмпирическое утверждение, или развитием речи конкретного ребенка. Тем не менее, в психологическом обществе и прикладные занятия могут стать источником теории, и наоборот. Психологическое знание не является чем-то, что сначала «добывают», а потом «применяют на практике»; знание появляется по ходу действия. Если действительно знание о человеке рефлексивным образом изменяет самого человека, разделение на «чистое» и «прикладное» знание трудно сохранять.

Во-вторых, поскольку психологическое знание неотделимо от его объекта, а объект этот — человек — по своей природе социален, то социально и само психологическое знание. Иными словами, все понятия, категории и модели психологии историчны, возникли в определенный момент истории и в ответ на запросы определенного общества и в определенный момент — например, с исчезновением данного общества — могут прекратить свое существование. Вывод о социальной природе знания ограничивает амбиции ученых, их претензии на открытие универсальных истин о человеке. Психологическое знание не является ни вечным, ни универсальным — пригодным для человека любого общества и любой эпохи. Признавая это, психологи должны отказаться от мессианских иллюзий и не распространять свои локальные диагнозы на «природу человека вообще», поскольку такая природа — очень туманная абстракция.

В истории психологии сложилось особое направление — история отдельных психологических категорий и практик — изучение того, как они возникли и приняли современную форму. Одной из самых влиятельных в этой области была и остается книга канадского историка психологии Курта Данцигера об истории психологического эксперимента в трех национальных культурах — франко-, германо- и англоязычной [Danziger, 1990]. А категории, которые чаще всего рассматриваются в подобных исследованиях, — это личность и интеллект. Именно они являются центральными для психологии, так как связывают ее с обучением и образованием и через них — с политикой и повседневной жизнью миллионов людей. Именно вокруг категорий «личности» и «интеллекта» идут незатухающие дебаты о роли наследственного и приобретенного, так называемые nature-and-nurture debates, по эмоциональному накалу больше похожие на военные действия, чем на научную дискуссию. Это неслучайно, так как каждая из позиций имеет негласные предпосылки — леворадикальные у сторонников nurture (воспитания) и консервативные в случае сторонников nature (природы). Чаша весов здесь все время колеблется: если в революционные 1960-е и 1970-е годы на Западе преобладала социально-культурный взгляд на природу интеллекта, то в эпоху начавшейся с 1980-х годов политической реакции реванш взяла противоположная точка зрения. Однако значительная часть авторов и сейчас настаивают на том, что категория интеллекта конструируется обществом и является функций процедур тестирования, которые применяются для селективного управления образованием в эпоху, когда образование должно быть всеобщим [Carson, 2007; Richards, 1997; Zenderland, 1998]. Экстенсивное применение тестов, как мы уже отмечали, — одна из главных черт психологического общества.

К этим исследованиям примыкают работы по исторической психологии — исследования того, как человек, его менталитет изменялись на протяжении столетий, от античности до наших дней. Кроме этого, некоторые исследователи высказывают мысль, что не только психологические категории — эмоции, память, разум, но и само понятие психология имеет свою историю [Danziger, 1997; Smith, 1997]. Человеческое «Я» не всегда воспринималось в психологических терминах, как это происходит в наши дни, — было время, когда люди жили другими, непсихологическими, категориями. Представление человека о самом себе как о существе психологическом не изначально, не задано природой, а появилось на определенном этапе истории. Следовательно, присущий современности психологический образ мыслей и на самом деле современен, то есть недавнего происхождения. А значит, и обычное житейское представление о психологии, не говоря уже о становлении ее как научной дисциплины, — относительно новое, не ранее XVIII века, приобретение.

Итак, с позиций эпистемологии, согласно которой все психологическое знание исторично, психологическое общество — исторически сконструированный образ жизни. А поэтому то знание о человеке, которым это общество обладает, не может быть привилегированным, единственно верным и объективным. Вместо того чтобы делать такие грандиозные заявки, исследователям стоит обратиться к тем историческим процессам, в результате которых какое-то конкретное знание получает статус «научного» и «объективного» и становится знанием о «реальности» или «природе». Критика эпистемологии реализма позволяет нам рассматривать становление психологического общества и формирование психологических состояний индивида как два измерения одного и того же исторического процесса. Тем самым, изучение психологического общества становится частью социальной психологии — часть знания, которое нужно нам для понимания социальной природы психологической жизни. Нам интересно узнать, каким образом психологические процессы приобрели ту природу, которую они имеют, и каким образом эта природа входит в психологическое общество.

3. Психология, индивидуализм, модернизм

Концепция психологического общества — продукт или развитие более широкой социологической теории — о природе «модерна» или «модернизма» (modernity). Под рубрикой «модерна» социологи пытаются описать и объяснить особенности западного общества, каким оно стало после XVII века. Мы не будем здесь углубляться в эти теории, подчас чрезвычайно запутанные, лишь отметим соответствие между психологическим образом мыслей и человеческим бытием, с одной стороны, и такими особенностями, лежащими в центре модернити, как индивидуализм и инструментальная рациональность, — с другой. Современная психология оформляет и концептуализует свой предмет по преимуществу как индивидуальные, то есть принадлежащие индивидам процессы и состояния. Это зачастую свойственно даже социальной психологии, в особенности в ее североамериканском варианте. Психологическая профессия распространилась и получила политическую поддержку потому, что психологи заявили — и общественное мнение им поверило, — что их знание и экспертиза имеют инструментальную ценность, полезны и необходимы для блага индивидов. А ведь именно индивид считается основой и существом общества эпохи модерна. Психологическое общество — такую форму принял социум, в котором принято считать, что индивид логически, этически и экзистенциально первичен по отношению к социальному. В модернистском обществе экспертное знание об индивидуальных психологических состояниях и процессах лежит в основе «хорошей жизни».

Понятие о психологическом обществе, которое связывает его с модернизмом, важно для психологов, для оценки ими своего места в обществе и своих перспектив. Способность социальной группы — такой, как профессиональные, научные психологи — оценивать, размышлять о собственной позиции также называется «рефлексией» (во втором значении термина). Понятие психологического общества вносит вклад в рефлексию, необходимый для добавления в психологию критического измерения.

Социологические теории модерна никогда не были нейтральными или чисто описательными, поскольку всегда явно или неявно подразумевали оценку того, что приобретено и что утеряно в процессе модернизации. В ранних классических исследованиях Огюста Конта, Карла Маркса и Герберта Спенсера — неслучайно считающихся отцами-основателями социологии — подъем индивидуализма рассматривался как амбивалентное явление. Это неудивительно, если мы вспомним, какие этические идеалы вдохновляли их социальную философию. (В модерне что-то всегда возвышается — например, буржуазия, а что-то исчезает — например, «околдованность мира», по Веберу, или «община» у славянофилов. ) Осознание этой моральной амбивалентности индивидуализма свойственно и социологическому анализу, который проделали Фердинанд Тённис, Макс Вебер, Эмиль Дюркгейм и другие мыслители их поколения. Неудивительно поэтому, что литература в психологическом обществе всегда отчасти критична, откликаясь критически на то чрезмерное внимание, которое уделяется индивидуальным психологическим состояниям и процессам. В ней выявляется политическая ограниченность модерна, ставшая особенно очевидной — предупреждают критики — в культурно-политической жизни США.

В своем кратком изложении тезис о связи психологического общества с модернизмом выглядит следующим образом. Утверждается, что в премодерне идентичность детерминируется местом человека в сообществе. Это порождает исторический вопрос о том, когда, где и в каком смысле возникло человеческое «Я» — как понятие и как реальность [Seigel, 2005]. Затем утверждается, что в модерне сообщество исчезает: его заменяют контрактные отношения. Индивид, чье освобождение от жестко заданной социальной идентичности теперь закреплено в законах, приобретает «личные» психологические характеристики и новую субъективность. Такой индивид и становится базовой единицей социальной, общественной жизни.

Материальная, экономическая сторона этого процесса — возникают рыночные отношения, богатство становится мерой человеческого благосостояния, а потребление — выражением человеческой экзистенции. Психология в этом контексте превращается в науку о понимании и управлении индивидом, наделенным способностью участвовать в сложных отношениях, от которых все и зависит. Психология получает особую роль — обеспечивать управление там, где индивиды по какой-либо причине — горя, гиперактивности, врожденных особенностей — сами не в силах этого сделать. В то же время рефлексивно люди модерна начинают понимать себя в психологических терминах и обнаруживать психологические состояния, которые такое самопонимание предполагает.

Критический пафос этого тезиса лежит в суждении о том, что когда люди представляют себя и других в психологических терминах, они это делают за счет своей способности понимать социальные и политические процессы. Дискурс о социальных структурах и институтах, о характере политической власти и о социальной подкладке суждений об истинности, не говоря уже о социальном происхождении психологического знания как такового, теряет свое значение. Термин «психологизация» описывает подмену социального (варианты: теологического, философского) понимания психологическим. Печально известный пример — когда в 1968 году во время протестов в американских университетах против войны во Вьетнаме психолог из Харварда Р.Дж. Хернштейн (Richard J. Herrnstein) «объяснил» эти протесты подростковым кризисом. Подходя к вопросу более серьезно, такие социологи, как Ричард Сеннет в «Падении общественного человека» [Sennett, 1986] и Кристофер Лаш в «Культуре нарциссизма» [Lash, 1980], обсуждали распад гражданского общества и замену его индивидуальными ценностями и дискурсом. Лаш презрительно называет «Я-поколением» своих современников — людей, занятых «стилем жизни», личной красотой, фитнесом и психотерапией, избегающих реальности жизни. Многие наблюдатели отмечают тривиализацию политического процесса и тот факт, что масс-медиа сфокусированы не на политику, а на индивидуальные, психологические аспекты жизни.

В 1980-х годах был выдвинут тезис о переходе к постмодернизму, еще более усложнивший теории модерна. Нам здесь не надо разрешать диспут о том, действительно ли такая глобальная социокультурная трансформация имела место и если да, то в какой форме. Заметим только, что дискуссии вокруг постмодерна обогатили анализ индивидуализма: в них прозвучала гипотеза о возникновении новых типов самоидентичности. Некоторые наблюдатели утверждают, что в постмодернистском образе жизни у стабильной идентичности нет будущего, как и нет оснований надеяться на то, что политический процесс примет рациональные формы — как то предполагалось традицией Просвещения. Польско-британский социолог Зигмунт Бауман, к примеру, описывает современный западный стиль жизни в терминах нестабильности и текучести социальных отношений. В современном мире перспектива обретения прочного пристанища в конце дороги отсутствует: «Быть в пути стало постоянным образом жизни индивидов, не имеющих (теперь уже хронически) своего устойчивого положения в обществе». Суррогатом такого пристанища, или устойчивого положения, — иными словами, суррогатом сообщества, и выступает «идентичность» [Бауман, 2002, 184–190].

В таком постмодернистском мире индивидуализированные психологические категории и язык описания индивидуальности принимаются как должное. Сама текучесть личной идентичности, кажется, делает психологический дискурс еще более привлекательным. Все это, тем не менее, прекрасно уживается с генетическими, эволюционными и нейропсихологическими формами объяснения, в которых подчеркивается «заданный» характер психологической идентичности. Вера в то, что идентичность «дана» или «задана» (например, генами) находится в кажущемся противоречии с верой в то, что идентичность избирают (например, путем косметической хирургии). Возможно, именно такие противоречия и придают рассуждениям о постмодернизме смысл.

Центральная особенность психологического общества — внимание, которым пользуется в нем психотерапия. В какое бы прошлое ни уходили ее корни, психотерапия достаточно молода; она начала развиваться на подъеме модерна, за три-четыре десятилетия до Первой мировой войны. Она — что бы ни говорили о ее эффективности — способ выражать и отвечать на личные трудности индивидуального субъекта. Поразительное число и разнообразие предлагаемых клиенту терапий, а также вариантов консультирования и рекомендаций относительно стиля жизни, — пожалуй, самая выдающаяся черта психологического общества. Подчеркнем еще раз, что дело здесь не столько в большей распространенности и доступности услуг психотерапевтов, сколько в том, что обычные люди стали воспринимать себя как потенциальных клиентов для психотерапии.

Большинство психотерапевтов глубоко верят в свое дело и занимаются им со всей серьезностью, подобно тому, как — в нашем представлении — занимался психоанализом Фрейд и его «правоверные» последователи. Из этого ясно, что психотерапия — не нейтральное орудие, а активная миссия по «улучшению» жизни. Критическое сравнение психотерапии с религией давно уже само превратилось в клише. И именно здесь, по мнению многих, находится сердцевина психологического общества: процессу психологического понимания придается крайняя важность. Именно психологи, психиатры и психотерапевты задают нормативы психического здоровья, с позиций которых осуществляется пересмотр целей, идеалов и смысла существования.

В списке литературы, посвященной этому глобальному повороту в культуре, книги Филиппа Рифа «Фрейд: Ум моралиста» и «Триумф терапевтического» [Rieff, 1961; 1987] занимают особое место. Риф считает, что к середине ХХ века человек психологический стал доминантным типом западной культуры, сменив в этой роли человека морального и человека экономического. Эта революция совершилась не без участия Фрейда. В очередной раз, пишет Риф,

«история произвела тип, специально адаптированный к новому периоду: тип тренированного эгоиста, частного лица, покидающего арену общественной жизни, на которой он не достиг успеха, чтобы заняться изучением себя и своих эмоций. Этой интроверсии интересов должна была соответствовать новая дисциплина, и психология Фрейда, с ее интерпретацией политики, религии и культуры в терминах внутреннего мира индивида и его непосредственного семейного опыта, как нельзя более подошла для этого» [Rieff, 1961, 2–3].

Еще до Рифа открыто политические работы так называемых «малых фрейдистов» (таких, как Вильгельм Райх и Эрих Фромм) связали воедино структуру капиталистического общества со структурой души [Robinson, 1969].

Миссионерский характер психотерапии свойственен не только фрейдистам или даже психотерапевтам в целом. Самый известный из послевоенных британских психологов, Ханс Айзенк, с презрением относившийся к психоанализу, тем не менее разделял энтузиазм по поводу психологического вмешательства в жизнь людей. Он писал:

«Бихевиоральные методы (бихевиоральная терапия, модификация поведения, лечение с помощью обусловливания) показали себя эффективными, быстрыми и адекватными. …Вполне возможно, в скором будущем мы сможем в обозримый отрезок времени устранить приводящие к бездействию страхи, обсессивно-компульсивное поведение и многие другие серьезные невротические симптомы. [Это можно будет сделать] с помощью передвижных клиник на колесах, в штате которых будут работать клинические психологи. Эти проблемы так называемой “малой” психиатрии причиняют людям много боли и горя; настало время начать на них атаку, соизмеримую с тем уроном, который они наносят счастью людей (цит. по: [Rose, 1999, 233]).

Обратимся теперь к постсоветской России. Ясно, что Советский Союз не был психологическим обществом. По традиции, население его решало свои личные проблемы с помощью друзей и близких, не обращаясь к профессиональным психологам. По данным исследования, которое цитирует А.В. Юревич, только 6 процентов респондентов когда-либо консультировались у психолога, а 44 процента вообще ничего не знают о подобных услугах. Юревич, тем не менее, подчеркивает, что профессиональная психология здесь проигрывает поп-психологии. То же исследование показало, что 39 процентов смотрит телевизионные программы на темы, которые можно назвать психологическими, и 25 процентов читает популярную литературу по психологии [Юревич, 2007]. Перемены в России оказались благодатными для разнообразных форм психотерапии, а также для огромного числа людей, предлагающих психологические советы и консультации всякого рода. Телевидение приводит в дома людей «мудрецов», которые представляются психологами и дают советы по воспитанию детей, разрешению конфликтов с партнером, смене пола и т.д. Все выглядит так, будто в стране быстро формируется психологическое общество.

Существует также тенденция, которую активно поддерживают государственные службы, — использовать психологов в ситуациях кризисов и социальных конфликтов: к примеру, во время войн на Кавказе или при взятии заложников. В московском метро можно услышать объявления о «кризисной линии», «телефоне доверия» или другом способе получить психологическую помощь. Все это можно интерпретировать и как проявление заботы, и как попытку переложить проблемы, которые сложно решить другими средствами, на психологов. Современные политики широко пользуются услугами специалистов по пиару и личных консультантов, часто имеющих психологическое образование. В дополнение к этому, существует интерес к созданию «православной» психологии — основанной на вере и традициях православной церкви. Церковь и сама предлагает — наряду с традиционным пастырским попечением со стороны священников — психологическое консультирование (см. материалы сайтов [http://www.priestt.com/slugd/], [http://dusha.orthodox.ru/], а также [Братусь, 1995]).

Несмотря на все эти новшества, многое в них на поверку может оказаться поверхностным. Совсем не ясно, насколько глубоко психологические способы управления человеческими делами вошли в плоть и кровь постсоветского общества. Первое движение обычного человека, который испытывает личные проблемы, обращено по-прежнему к друзьям, а не к психологу. Относительно немногие, в особенности жители провинции, имеют возможность воспользоваться дорогостоящими услугами психотерапевта. И если человек все же обращается к психологу, то делает он это зачастую наивно, без понимания сути психологического образа мыслей. Что же касается православной психологии, то ей нужно еще доказать, что в ней есть что-то большее, чем просто повторение религиозных заповедей. Кроме того, вполне возможно, что «психологический образ жизни» ограничивается метрополиями и не доходит до регионов Федерации, в особенности тех, которые отличаются от столичных в культурном и этническом отношении.

Обсуждение психологического общества может, таким образом, служить полезным инструментом для размышлений о переменах, которые пережила и переживает Россия. Следует эмпирически изучить и проанализировать с концептуальной точностью все смыслы вопроса: возникают или нет здесь черты такого общества. Современная политическая ситуация может способствовать возникновению психологического общества — в особенности, если считать его в некотором смысле суррогатом гражданского общества. Важно и то, что нарождающийся в России средний класс служит рынком для психологических практик и главной аудиторией для популярной психологии. Этот класс, ко всему прочему, кажется индивидуалистическим и аполитичным. Все это, как кажется, говорит в пользу того, что Россия становится психологическим обществом. Ниже, однако, мы приведем причины, заставляющие с осторожностью относиться к такому выводу. Каждому, кого волнует человеческое достоинство, принятое в современных масс-медиа публичное обнажение субъективного мира человека удовольствия не доставляет. Но движущая сила этого — не «заговор» психологов, а деньги, привлечение публики, доход от рекламы.

4. Управление индивидом

Один из вариантов тезиса о связи психологии и политики приобрел такое влияние, что сам заслуживает обсуждения. В нем развивается положение о том, что психологическое общество — альтернатива политической жизни или новый ее поворот. Тезис в краткой формулировке звучит таким образом: в модернистских государствах, где существует либеральное общество, управление и контроль за людьми осуществляется не применением силы (или угрозой ее применения), а путем их собственного, субъективного управления, или самоконтроля. Психологические свойства, придающие современным людям их идентичность, задающие их место на рынке и цель в жизни, в либеральных демократиях также управляют ими. Иными словами, согласно этому утверждению, в модернистских обществах (в особенности в англоязычном мире и на Северо-Западе Европы) «поддержание порядка» — активная функция самих граждан, которые осуществляют ее по отношению к самим себе. Напротив, в немодернистских, нелиберальных обществах государство требует от граждан пассивности и делает их объектом своих мер по поддержанию порядка. При этом предполагается, что созданию такой интернализованной, индивидуализированной системы поддержания социального порядка способствуют дискурсы и практики современной психологии и других релевантных структур индивидуального благосостояния.

Теоретическое основание для тезиса о разных формах управления — работы Мишеля Фуко, в особенности его анализ власти в терминах дисциплинирования и регуляции индивидуального тела («био-власть»). Фуко считает, что перемена в дискурсах и практиках, произошедшая на рубеже XVIII и XIX веков, вызвала к жизни как науки о человеке (включая клиническую медицину, психологию, лингвистику, антропологию и социологию), так и их предмет — человеческую субъективность [Foucault, 1988; 1991]. Человек-субъект впервые появился — стал зримым — в таких учреждениях, как больницы и приюты для душевнобольных, школы, армия, тюрьмы. В них формировалась дисциплинированная личность — предмет административного регулирования, государственного управления, осуществляемого через местные институции. В отличие от прежнего государственного управления путем репрессий, новый тип администрирования, по утверждению Фуко, привел к появлению человеческого субъекта с его самодисциплиной. Со временем тип самодисциплины, насаждаемый подобными социальными институтами, превратился в модель для индивидуальной субъективности в целом — субъективности, сформированной и выражающей себя через самоконтроль. Фуко оригинален и интересен своим пониманием власти: власть — это не принуждение со стороны государства, а форма конституирования определенных способов бытия человеком, бытия самим собой.

В работах «Психологический комплекс» и «Управление душой» [Rose, 1985; 1999] английский социолог Николас Роуз применил подход Фуко к историческому описанию того, как в англоязычном мире возникло психологическое общество и какие последствия это имело. В этих книгах и в сборнике «Изобретая самих себя» ([Rose, 1996]; см. также [Rоуз, 1993]) он описывает создание психологических обществ, в центре которых — общепринятые ожидания, что индивиды будут управлять самими собой. Только так становится возможным присущий либеральным демократиям тип управления (в терминологии Фуко — governmentalité). Оставляя в стороне роль в возникновении психологии академических учреждений, Роуз обращается к учреждениям другого рода — школам, тюрьмам, клиническим и психиатрическим больницам, армии, бизнесу, организационному администрированию. Именно в них, по его мнению, и формировалась современная психология. Модернистский менеджмент большого числа людей, «рационализация», которая связывается с модерном, создали дискурс об индивидуальных способностях и методах их измерения. Этот дискурс постепенно стал казаться объективной истиной о людях — или о том, что делает их людьми, создает их идентичность. Бюрократы особенно были заинтересованы в том, чтобы принятие решений базировалось на объективных замерах и показателях, с помощью которых они описывают население [Porter, 1995]. В XIX и ХХ веках психология была, таким образом, двойственным процессом. С одной стороны, она создавала индивидуальные особенности как объект управления и контроля; с другой стороны, эти способности и их статистическое изучение становились предметом психологии, определяя ее методологию и область экспертизы. Либеральное общество становилось возможным еще и потому, что способности и власть были локализованы в самом индивиде:

«Так формальные ограничения, налагаемые на власть “государства”, повлекли за собой распространение многообразных программ и механизмов, отделенных от прямой “общественной” власти; тем не менее, оказывая формирующее влияние на занятость, рынок, семью, они вызывают к жизни “общественные” ценности — такие, как богатство, эффективность, здоровье и благополучие» [Rose, 1996, p. 155].

Как мы отмечали выше, большинство психологов считают, что, описывая психологические способности и качества, они говорят о «естественных» вещах или «видах» (natural kinds). В чистом виде такой образ мысли представлен в работах Чезаре Ломброзо, считавшего преступника или проститутку представителем определенного биологического типа — типа, у которого имеется ряд определенных признаков или симптомов [Becker and Wetzell, 2006]. Работы Ломброзо — как и другие подобные идеи о вырождении — были справедливо раскритикованы. (Хотя генетические теории, объясняющие отклонения от поведенческих норм врожденными причинами, были с энтузиазмом встречены некоторыми психологами.) Тем не менее, общие принципы, заложенные в этих работах, определяющих природу и идентичность человека путем сравнения индивидуальных способностей с социальными нормами, никуда не исчезли. В психологическом обществе ХХ века дискурс — в одно и то же время дескриптивный и прескриптивный — об интеллекте, развитии, личности, адаптации и тому подобном, бурно расцвел. Он проявился в таких программах, как психогигиена, семейное благополучие, групповая динамика, тренинги персонала и во многих других областях. Затем индивиды интернализировали этот дискурс и стали тем самым «сами себе психологами», приучаясь сами судить о своих способностях и действовать в соответствии с прескриптивными социальными нормами. В помощь им возникла огромная популярная литература, и если ее было все же недостаточно, и если они терпели неудачу, то свои услуги предлагали эксперты «помогающих профессий»; число этих экспертов постоянно росло.

Идеалом либерального демократического государства является такой индивид, который может сам действовать, адаптироваться и управлять самим собой. Роуз утверждает, что психология и есть наука о подобном управлении. Можно, конечно, обсуждать, насколько этот идеал достигнут. Ведь все государства продолжают использовать силу по отношению к тем, кто, как считается, не интернализовал психологические нормы (например, к разного рода маргинальным группам и «террористам»). Однако это не отменяет представления о современных гражданах либерального государства как экспертах по само-управлению. Как таковые, они должны владеть необходимыми психологическими знаниями и методами. В либеральном государстве индивид автономен, но эта автономия несет с собой обязанность иметь психологическую идентичность. Идентичность закрепляет за индивидом определенное место в социальном порядке — место, которое можно легко определить — идентифицировать — превращая его в участника господствующих форм управления и администрирования.

Никто, конечно, не станет наивно утверждать, что где-либо в мире переход от «внешнего» государственного управления к «внутреннему» конституированию индивида вполне завершен. Но разные типы государства различаются своими формами правления, и при описании и объяснении этого понятие психологического общества играет свою роль. Если мы обратимся к советскому периоду, то увидим поразительную параллель между прямым, централизованным контролем государства над населением и отсутствием психологического общества. Правда, государство использовало психологов — например, в образовании, армии, спорте и космических программах. Однако все — включая государственные органы управления, самих психологов и публику — понимали эти отношения как иерархическое, «сверху вниз» использование психологической экспертизы во вполне определенных заданных государством практических целях.

В более ранние и более утопические 1920-е годы существовали планы развивать психологию и психиатрию как часть важной социальной программы психогигиены. Сторонники этой программы, как и их коллеги на Западе, считали, что психология должна стать неотъемлемой частью современного управления [Сироткина, 2000; Sirotkina, 2002; Сироткина, 2008]. Уже в середине 1920-х годов государство большевиков приняло национальную программу по психогигиене, базовым учреждением которой стал существующий по сю пору психоневрологический диспансер. Диспансеры наблюдали пациентов амбулаторно и занимались пропагандой здорового образа жизни. Их сотрудники — медицинские и социальные работники — обследовали жилье и рабочие места и регистрировали тех, кому, согласно определенным критериям, угрожало нервное заболевание. Вскоре сеть диспансеров покрыла всю страну; однако программа психогигиены никогда не была осуществлена в соответствии с изначальным замыслом. После объявленного в 1929 году «Великого перелома» главной целью стала централизованная индустриализация страны. Власть продолжала действовать «сверху», путем «внешнего» контроля, а не самоконтроля подданных. В то время когда Фуко писал работы об управлении субъективностью, западные психиатры и пресса весьма критически высказывались об использовании в Советском Союзе психиатрии в целях политических репрессий. Между применением психиатрии как орудия «внешнего» контроля в Советском Союзе и либеральной манерой управления с помощью усвоенной каждым психологической идентичности существовал резкий контраст. Этот контраст не был абсолютным: на Западе психиатрию также критиковали как репрессивную практику, а у советских людей было достаточно интернализованной дисциплины. Тем не менее, контраст существовал.

Элементы психологического общества сложились в России после 1991 года, который принес перемены: распад коллективистских способов организации социальной и экономической жизни и новые экономические ценности — ценности индивидуального предпринимательства. Насколько, однако, общество новой Российской Федерации изменилось? Нельзя забывать, что речь идет о разных этапах — периоде хаоса и неопределенности первых постсоветских лет и периоде кажущейся стабильности и экономического роста, пусть только в некоторых секторах, — после 1998 года. Последнее десятилетие отмечено восстановлением механизмов вертикальной власти, которые — как иногда кажется — не изменились с имперских и советских времен. В современной России, таким образом, психологический дискурс и практики сочетаются с высокоцентрализованным управлением «сверху вниз». Однако противоречия при этом нет — по крайней мере, не более, чем в либеральных демократиях, где «внешний» менеджмент сосуществует бок о бок с «внутренней», психологической саморегуляцией. В России, однако, сосуществование государственного регулирования и психологического дискурса особенно легко достижимо, поскольку общество, унаследовавшее советские особенности, резко разделено на «общественную» и «личную» сферы. Люди прекрасно усвоили это различие и с легкостью переходят из одной сферы в другую. Можно гипотетически предположить, что элементы психологического общества проникли только в эту последнюю — «личную» — сферу, а сфера «общественная» регулируется по традиции «извне», путем авторитарного контроля.

Следовательно — должны мы сделать вывод — в России нет психологического общества в том смысле, в каком оно описано выше. Распространение самоконтроля — в отличие от государственного управления — представляется существенно отличным от того, что наблюдается в либеральных демократиях (сделаем оговорку: это наше впечатление требует систематической проверки). Итак, есть интересная возможность того, что, хотя «психологическое» достигает значительного влияния в частной, личной сфере, это влияние в России, в отличие от Запада, никак не связано с либеральной демократией.

Наши замечания скорее поднимают вопросы, чем дают на них эмпирические ответы. Цель этой краткой статьи — применить концепцию психологического общества как инструмент для анализа психологии в социальном контексте. Никто из тех, кто комментировал происходящие в России перемены, до сих пор не задавался вопросом, в каком смысле и до какой степени здесь сложились элементы психологического общества; дать старт такому исследованию выпало нам. В дальнейшем обсуждении этой темы необходимо заострить те вопросы, которые задают себе академические психологи, озабоченные будущим своей дисциплины, ситуацией с финансированием, неопределенностью границ науки и определением авторитета в области психологического знания и экспертизы. Дискуссия может помочь осознать, что психологические способы оформления жизни, которые люди некритически принимают и применяют к себе, вовсе не нейтральный или «естественный» шаг. Этот шаг предполагает выбор вполне определенного способа социального существования за счет какого-то иного.

В заключение мы можем резюмировать сказанное как попытку поместить в определенный контекст те психологические формы нарратива, с помощью которых наши современники придают своей жизни осмысленность и добиваются некоторой степени личного и социального контроля. Существующий в наши дни акцент на психологическом нарративе сам по себе не является ни нейтральным, ни единственно «истинным». Это один из многих образов жизни — образ жизни, имеющий свою историю, которую мы можем проследить и понять. Мы можем также сравнить и сопоставить его различные национальные паттерны. Вводя понятие о психологическом обществе, мы надеемся внести вклад в анализ путей, по которым идут современные российские психологи. Нам кажется, что исследовать возможный поворот к психологическому обществу — шаг более конструктивный, чем сожалеть о поглощении «научной» психологии психологией «популярной». Все многообразные формы психологии существуют как социальные по природе практики. Понятие психологического общества дает возможность понять эту социальную природу, подвергнуть анализу противопоставление «популярной» и «научной» психологии, увидеть место психологии в социально-политическом контексте.

 

Библиография

1.

Бауман З. 2002. Индивидуализированное общество. М.: Логос. Перевод книги: Bauman Z. The Individualized Society. Cambridge: Polity Press, 2001.
2. Братусь Б.С., ред. 1995. Начала христианской психологии. Учебное пособие для вузов. М.: Наука.
3. Роуз Н. 1993. Психология как «социальная наука» (пер. с англ.) // Иностранная психология. Т. 1. № 1. С. 39–46.
4. Сироткина И.Е. 2000. Психопатология и политика: становление идей и практики психогигиены в России // Вопросы истории естествознания и техники. № 1. С. 154–177.
5. Сироткина И.Е. 2008. Классики и психиатры. Психиатрия в российской культуре конца XIX — начала ХХ века. М.: Новое литературное обозрение.
6. Сироткина И.Е., Смит Р. 2006. Что такое «психологическое общество»? // Психологический журнал. № 1. С. 114–121.
7. Смит Р. 2008. История психологии. Пер. с англ. под ред. И.Е. Сироткиной. М.: Академия.
8. Сосланд А. 1999. Структура психотерапевтического метода, или Как создать свою школу в психотерапии. М.: Логос.
9. Юревич А.В. 2007. Поп-психология // Вопросы психологии. № 1. С. 3–4.
10. Юревич А.В., Ушаков Д.В. 2007. Макропсихология как новая отрасль психологического исследования // Вопросы психологии. № 4. С. 3–14.
11. Православная психологическая служба on-line. http://www.priestt.com/slugd/
12. Русская православная психология. http://dusha.orthodox.ru/
13. P. Becker and R.F. Wetzell (eds.). 2006. Criminals and Their Scientists: The History of Criminology in International Perspective. Cambridge: Cambridge University Press.
14. Burnham J. 1988. Paths into American Culture: Psychology, Medicine, and Morals. Philadelphia: Temple University Press.
15. Carson J. 1993. Army alpha, army brass, and the search for army intelligence // Isis. Vol. 84. P. 278–309.
16. Carson J. 2007. The Measure of Merit: Talents, Intelligence, and Inequality in the French and American Republics, 1750–1940. Princeton: Princeton University Press.
17. Carroy J., Ohayon A. and Plas R. 2006. Histoire de la psychologie en France: xixe–xxe siècles. P.: La Découverte.
18. Capshew J. 1999. Psychologists on the March: Science, Practice and Рrofessional Identity in America, 1923–1969. Cambridge: Cambridge University Press.
19. Danzinger K. 1990. Constructing the Subject: Historical Origins of Psychological Research. Cambridge: Cambridge University Press.
20. Danziger K. 1997. Naming the Mind: How Psychology Found Its Language. L.: Sage.
21. Dehue T. 1995. Changing the Rules: Psychology in the Netherlands, 1900–1985. Cambridge University Press.
22. Epstein M. 1995. After the Future: The Paradoxes of Postmodernism and Contemporary Russian Culture. Trans. and intro. A. Miller-Pogacar. Amherst: University of Massachusetts Press.
23. Foucault M. 1988. Technologies of the self // L.H. Martin, C. Gordon and P. Miller (eds.). Technologies of the Self: A Seminar with Michel Foucault. L.: Tavistock. P. 16–49.
24. Foucault M. 1991. Governmentality // G. Burchell, C. Gordon and P. Miller (eds.). The Foucault Effect: Studies in Governmental Rationality. Hemel Hempstead: Harvester Wheatsheaf. P. 87–104.
25. Gilgen A.R. and Gilgen C.K. 1987. International Handbook of Psychology. N.Y.: Greenwood Press.
26. Hampshire S. 1960. Thought and Action. (1st publ. 1959). N.Y.: Viking Press.
27. Herman E. 1995. The Romance of American Psychology. Berkeley: University of California Press.
28. Kusch M. 1999. Psychological Knowledge: A Social History and Philosophy. L.: Routledge.
29. Lasch C. 1980. The Culture of Narcissism: American Life in an Age of Diminishing Expectations. (1st publ. 1979) L.: Abacus.
30. Napoli D.S. 1982. Architects of Adjustment: The History of the Psychological Profession in the United States. Port Washington, NY: Kennikat.
31. Ohayon A. 1999. L’impossible rencontre: psychologie et psychanalyse en France 1919–1969. P.: La Découverte.
32. Porter T.M. 1995. Trust in Numbers: The Pursuit of Objectivity in Science and Public Life. Princeton: Princeton University Press.
33. Richards G. 2002. Putting Psychology in Its Place: A Critical Historical Overview. (1st publ. 1996) 2nd edn. Brighton: Psychology Press.
34. Rieff P. 1961. Freud: The Mind of the Moralist. (1st publ. 1959) N.Y.: Anchor Books.
35. Rieff P. 1987. The Triumph of the Therapeutic: Uses of Faith after Freud. (1st publ. 1966) Chicago: University of Chicago Press.
36. Robinson P.A. 1969. The Freudian Left: Wilhelm Reich, Geza Roheim, Herbert Marcuse. N.Y.: Harper & Row.
37. Rose N. 1985. The Psychological Complex: Psychology, Politics and Society in England, 1869–1939. L.: Routledge and Kegan Paul.
38. Rose N. 1996. Inventing Our Selves: Psychology, Power, and Personhood. Cambridge: Cambridge University Press.
39. Rose N. 1999. Governing the Soul: The Shaping of the Private Self. (1st publ. 1989) 2nd edn. L.: Free Association Books.
40. Seigel J. 2005. The Idea of the Self: Thought and Experience in Western Europe since the Seventeenth Century. Cambridge: Cambridge University Press.
41. Sennett R. 1986. The Fall of Public Man. (1st publ. 1977) L.: Faber and Faber.
42. Sirotkina I. 2002. Diagnosing Literary Genius: A Cultural History of Psychiatry in Russia, 1880–1930. Baltimore: Johns Hopkins University Press.
43. Smith R. 1997. The Norton History of the Human Sciences. N.Y.: W.W. Norton.
44. Smith R. 2007. Being Human: Historical Knowledge and the Creation of Human Nature. Manchester: Manchester University Press, and New York: Columbia University Press.
45. Zenderland L. 1998. Measuring Minds. Henry Herbert Goddard and the Origins of American Intelligence Testing. Cambridge: Cambridge University Press.

Источник: Методология и история психологии. Т. 3. Вып. 3 (июль — сентябрь 2008 г.). С. 73–90.

OZON.ru

• Ozon для бизнеса
• Мобильное приложение
• Реферальная программа
• Зарабатывай с Ozon
• Подарочные сертификаты
• Помощь
• Пункты выдачи

Каталог ЭлектроникаОдеждаОбувьДом и садДетские товарыКрасота и здоровьеБытовая техникаСпорт и отдыхСтроительство и ремонтПродукты питанияАптекаТовары для животныхКнигиТуризм, рыбалка, охотаАвтотоварыМебельХобби и творчествоЮвелирные украшенияАксессуарыИгры и консолиКанцелярские товарыТовары для взрослыхАнтиквариат и коллекционированиеЦифровые товарыБытовая химия и гигиенаМузыка и видеоАвтомобили и мототехникаOzon УслугиЭлектронные сигареты и товары для куренияOzon PremiumOzon GlobalТовары в РассрочкуПодарочные сертификатыУцененные товарыOzon CardСтрахование ОСАГОРеферальная программаOzon TravelОzon ЗОЖДля меняDисконтOzon MerchTV героиПредложения от брендовOzon для бизнесаOzon КлубOzon LiveМамам и малышамТовары OzonOzon ЗаботаЭкотоварыOzon Job Везде 0Войти 0Заказы 0Избранное0Корзина

• TOP Fashion
• Premium
• Ozon Travel
• Ozon Card
• LIVE
• Акции
• Бренды
• Магазины
• Сертификаты
• Электроника
• Одежда и обувь
• Детские товары
• Дом и сад
• Dисконт

Произошла ошибка

Вернуться на главную Зарабатывайте с OzonВаши товары на OzonРеферальная программаУстановите постамат Ozon BoxОткройте пункт выдачи OzonСтать Поставщиком OzonЧто продавать на OzonEcommerce Online SchoolSelling on OzonО компанииОб Ozon / About OzonВакансииКонтакты для прессыРеквизитыАрт-проект Ozon BallonБренд OzonГорячая линия комплаенсУстойчивое развитиеOzon ЗаботаПомощьКак сделать заказДоставкаОплатаКонтактыБезопасностьOzon для бизнесаДобавить компаниюМои компанииПодарочные сертификаты © 1998 – 2021 ООО «Интернет Решения». Все права защищены. OzonИнтернет-магазинOzon ВакансииРабота в OzonOZON TravelАвиабилетыRoute 256Бесплатные IT курсыLITRES.ruЭлектронные книги

Психология. Философия. Общество | Серия Философия | Все книги Антонио Менегетти с доставкой

PSICOLOGIA. FILOSOFIA. SOCIETÀ
Imagini e scritti di un pensiero

Очерки по теории онтопсихологии

НОВОЕ ИЗДАНИЕ 2020

В книгу «Психология. Философия. Общество» вошли сущностные лекции и статьи Антонио Менегетти, не вошедшие в другие издания. От вопросов искусства психотерапии и философии до тем лидерства, бизнес-интуиции и творчества.

Фотографии разных лет (с 80-х годов ХХ-го века по наши дни) воссоздают ключевые этапы становления онтопсихологической школы в мире.

Однако, было бы неверно считать, что эта книга – лишь дань прошлому. Напротив, актуальность тем и их всесторонний и глубокий научный анализ, помогают лучше понять настоящее и предвидеть будущее.

В этой книге автор объясняет различные аспекты онтопсихологии, обращаясь к подготовленному читателю, знакомому с основами научной психологии. Поэтому и разговор ведется на высоком интеллектуальном уровне, затрагиваются сущностные вопросы науки, философии, социологии, политики, искусства, обсуждаются без купюр самые нелицеприятные проблемы познания и общества.

Центральной темой книги как и всей онтопсихологии является человек, в руках которого и все ключи-решения.

Цитаты:

Главная проблема человека — сам человек, а не природа, бедность, богатство или война. Человек — главный друг и враг для самого себя. И говоря о «человеке», мы возвращаемся к понятию разума, к тому прекрасному и одновременно опасному потенциалу, коим является ум…

Каждый миг умного человека волнует эта вечная проблема: «кто я?», «откуда я пришел?», «что я должен делать?», «куда я иду?». Решающая цена, единственная цена, единственная монета, единственное все – это я сам. Я играю не теми вещами, которые у меня есть, а тем, что я есть.

Человек создает себя по образу и подобию собственного трансцендентного начала: исторический аутоктиз. В момент аутоктиза логико-историческое «Я» обладает возможностью соучаствовать в творении, способно продолжить творение мира, поскольку воплощает в существовании интенциональность, желание, волю, замысел Бытия.

Большинство беспорядков возникает от лени множества людей, которые не желают возвращаться к себе (аутентифицироваться) в уединении своего внутреннего прометеевского мира.

И если кто-то, вместо пассивного ожидания под гнетом «гарантий и идеологий», почувствует, что он все еще жив, и поймет, что ему нравится человечество как возможность роста собственного внутреннего мира, а не как пространство для захвата (жить, чтобы быть, а не чтобы иметь), тогда он возьмет в руки плуг и, стирая руки в кровь, пойдет пахать до тех пор, пока не найдет первоначальную душу, которая дремлет закрывшись, поскольку была предана любовью того, кто убивал ее, пусть и с добрыми намерениями. В этом и заключается психотерапия: отыскать саму суть подлинной, истинной души здорового человека.

В любом случае, человек находится внутри Бытия, и понять его, дать ему знания, означает по-максимуму пройти путь, дающий вечную ценность!

Важно не то, чтобы я существовал всегда, а тот момент, когда я существую в точности Бытия, тогда я есть навсегда, и этого мне достаточно.

Думаю, это будет важным для многих других людей, которые чувствуют, что родились неслучайно, которые чувствуют острую потребность понять свой ум, свою жизнь, свою динамику, свою историю.

Новое издание отличается от предыдущего переработанным текстом, исправленным переводом, дополнительными материалами.

Посмотреть оглавление и часть книги.

Автор: Антонио Менегетти
Кол-во стр.: 392
Год издания: 2020
Формат (мм): 205х290
Переплет: Твердый, ламинация, ляссе

Психология информационного общества. Счастье MP3-людей, информационное общество и скромность. — Психолог Павел Пономарев

Влияние социума на психику человека – одна из ключевых тем в психологии. Все, что окружает, воздействует на нас в большей или меньшей степени. Мне, как психологу, важно понять какие именно социальные феномены негативно воздействуют на человека, и предложить ему какую-то помощь. В этой статье мне хотелось бы написать о тех личностных модификациях, происходящих с человеком, в информационном обществе. Данная тема может быть интересна в плане прогнозирования собственной жизни. Ведь, зная направления развития общества, можно позаботиться о себе и своих близких. Очень полезно подумать о наиболее востребованных личностных качествах, формирование которые станет ближайшей зоной вашего развития.

Так, что же такое информационное общество? Какая-то часть людей знает, что мы живем в информационном обществе, в то время, как другая не догадывается. Понятия информационное общество (ИО) исследует во многих гуманитарных дисциплинах – экономике, социологии, политологии, психологии и других. Многие авторы в качестве основных отличий информационного общества выделяют следующие:

• повышение роли информационных и коммуникационных технологий, формирующие и управляющие обществом;
• значение информации и знания, как основы благополучия человека;
• стирание привычных границ между государствами, с тенденцией формировать глобальное общество, для обмена любой информацией.

Большинство общественных институтов видоизменяются, превращаясь в информационные пулы, имеющие целью – генерацию, хранение и обработку информации. Основные информационные и коммуникационные технологии представлены в средствах массовой информации (СМИ). Те общественные институты, функции коих не лежат в рамках оперирования информацией постепенно умирают, вместе с индустриальным обществом. Но сможет ли наша психика, быть столь же гибкой и меняться с такой же скоростью, как меняется социальные системы? Не возникнет ли патологических состояний психики на пути к общественному прогрессу?

В информационном обществе большинство манипуляций информацией осуществляются с помощью интерактивных форм взаимодействия, так как это существенно убыстряет процессы получения и обработки информации. Это приводит к обесцениванию живого общения, превращения его в виртуальное. Информационное общество делает из человека файл с информацией, доступ к которому может быть осуществлен, фокусированием внимания машин-фильтров, включаемых критической массой коллективного интереса. Если раньше живая плоть и душа человека находилась бок о бок с технологическими роботами (конкурируя с ними), то теперь ее можно записать на любой носитель информации и размножить самыми забавными способами, и в ужасающих количествах. МР3 — люди, улыбающиеся или рыдающие, по команде из ноутбука (власть имущих – глобальных людей), наиболее востребованы в современном обществе. Виртуальное общение выгодно, так как позволяет обрабатывать одновременно множество информационных потоков, в кратчайшие сроки.

Тот, кто еще может чувствовать создает для себя колонии-секты, куда приходят за иррациональными безумиями – где чувствуют живого человека и общаются с ним «в живую». Домашнее существование в информационном обществе проходит либо в Интернете, либо принимает примитивные формы игры на компьютере. Получаемые файлы, блоги, МР3-эмоции и адреналин от стрельбы (чем-то не настоящим по убегающему или догоняющему) формирует иллюзии жизни, топя собственное творческое воображение в диковинных выдумках огромных корпораций. Обыкновенное чудо информационного общества это способность превращать все в информационные файлы. Сегодня, жена волшебника из фильма «Обыкновенное чудо», могла бы в качестве отворота от ухаживаний директора-распорядителя, пообещать превратить того в файл, без права доступа к нему в течение 1 года. И даже не сама угроза превращения в цифру могла бы подействовать на директора-распорядителя, а именно огромный срок, по истечению которого, он стал бы неинтересным и забытым.

Говорить о трансформационных процессах личности человека хотелось бы не в целом, а проиллюстрировав на важной, личностной черте, называемой скромность. Воистину сегодня скромность вытесняется на окраину позитивных личностных черт, не позволяя добиваться в жизни успеха в отличие от других характеристик, таких например, как напористость, деловая цепкость, оптимизм.

Скромность, украшавшая любого (не только женщину) начиная с глубокой древности вплоть до постиндустриального общества, превращается в ненужный рудимент, пережиток исчезнувшего явления. Подтверждением этому мы находим на телевидении, которое как никакое другое общественное явление умеет быстро адаптироваться к современному обществу. Просматривая телевизионные передачи, убеждаешься в исчезновении скромности все больше и больше. И это касается не только внешней формы изображения человека, но и представляемого нам внутреннего содержания. У некоторых звезд, страх не быть интересным, не попасть в рейтинг, вызывает безумие. В более отсталых странах, где все решают кланово-мафиозные структуры (Россия, СНГовия и другие), интересомания с последующим безумие не принимает формы национальных бедствий. В США и Европе тенденция заменять внешней формой всякое внутреннее содержание, игнорировать его, приобретает угрожающие масштабы.

Развивается ориентация незамедлительным образом рассказывать о себе, трясти собой, словно флагом, показывать не только интимные внешности, но и шокирующие внутренности. Не достижение этого, формирует страх прослыть ничем не примечательным, пустым, а главное неинтересным человеком. И поэтом когда миру является очередная человек-пустышка в качестве чего-то интересно, она прощается, т.к. ставится галочка что этот человек «нормальный», модный, современный, пусть и пустой. Скромный человек индустриального общества, равнодушный к похвалам, но внимательный к порицаниям, сменяется рационально смекалистым кибер-героем, суть существования, которого — постоянное привлечение внимания к собственной особе. Говоря, психологической терминологией, мир накрывает истерическая психопатия.

И если раньше скромным человеком восхищались, и это было его добродетелью, то теперь скромность если не порок, то большой вызов общественным механизмам пиара. Скромность становится эквивалентом скуки. СМИ приглашает людей экшна, делая общество рейтинго – зависимым. Напомню, что важнейшей особенностью информационного общества становится развитие большого количества услуг, что влечет за собой значительное снижение материальных секторов экономики. И рейтинговые компании, оказывающие услуги, становятся гипнотизерами, управляющие мета-вниманием МР3-людей. Попадание в рейтинг, становиться достаточным эквивалентом успеха в жизни.

Представить передачу, в которой рассказывается о  человеке делающем честно свое дело невозможно, разве что, она транслируется на сельской радиостанции. Все чаще на нашем телевидение, проскальзывают смешки, высмеивающие человека труда. Метаморфоза информационного общества заключается в следующем: если раньше величие человека определялось его скромностью (при наличии уникальных талантов, способностей и достижений), то теперь его известностью, даже если эта известность с большим знаком минус.

Скромность может быть правом, отнимаемое сейчас СМИ у человека. Вторгаясь в личную жизнь, любого человека, рассказывая о нем без его согласия, в форме сплетен, домыслов, фантазий, СМИ разрушает общественное мнение, которое раньше использовалось для формирования эстетики скромности. Если на тебе можно сделать рейтинг, тебя заставят выйти из своей скорлупы скромности, слепят из тебя информационных бит, сделают фоном для новостной передачи.

В индустриальном обществе с его основательностью и размеренностью скромность приравнивалась к виду гордости, меньше всего раздражающей людей. Сейчас происходит охота именно на информационное раздражение, как особой валюты, конвертируемой во всех странах мира. Повсеместное «застеколье» избавляет нас от защиты, которая связывалась с наличием  скромности. Современное общество отнимает у нас возможность оставаться таинственным и непонятным, гармонично существовать в лоне скромности.

Но как же быть с теми позитивными психическими качествами, которые были у человека, имеющего скромность? Мы должны помнить, что скромность позволяет улавливать обратную связь от других людей. В то время как, например, излишняя застенчивость, может ограничить человека в действиях, мешать ему. Скромность является способом услышать от других все то хорошее и плохое, что мы думаем о себе. Не будет ли забыты эти важные качества?

Возможно, скромность не исчезает в информационном обществе, а трансформируется. Со временем, появиться мода на это личностное качество. Потребность получать обратную связь о своих действиях и способностях, спасет эту личностную характеристику от уничтожения, но оставит ее механистический уровень.

Повышение роли коммуникационных технологий создает большую зону развития личностных характеристик человека. Сегодня требуется не просто рассказать что-то, а сделать это наглядно, интересно, в нужный информационный пик. Возрастает роль знаний и способностей личности в области коммуникаций между людьми и машинами. Все это создает предпосылки для материального благополучия человека, не утверждаю, что духовного. Переживания души, и происходящие от этого физические страдания (сфокусированные в болезни) могут корректироваться в сугубо интимной обстановке, следовательно, возрастет роль пространств и технологий, позволяющие получить доступ к внутренней гармонии.

Стирание привычных границ между государствами, и формирование глобального мира, для обмена информацией ударяет по локальной культуре, делает менее зависимой от нее личность человека. И некоторые люди будут воспринимать культурную ассимиляцию, как большое благо, стремиться к ней, тогда как для других это будет большим переживанием и травмой. Для последних уход от своей культуры, будет означать начало очень негативных последствий для здоровья, развитием душевных и внутренних болезней, запуск коих, произойдет на глубоком бессознательном уровне. Для людей, имеющих крепкие связи с собственной культурой можно порекомендовать, постоянно создавать контексты, взаимодействия с культурой для получения катарсических откровений, необходимых для гармонизации и подпитки души.

Высокая роль и значение информации и знаний, как основы благополучия человека, потребует от него развития соответствующих способностей. Ключевой вопрос, который будет управлять мышлением человека, станет – как я об это узнаю? Где я могу (каким образом), найти данную информацию? Т.е. не статическое знание, полученное единожды из учебы, а динамическая модель приобретения знаний будет определять успешность человека в социуме. Дальнейшее развитие информационного общества обеспечивает равенство граждан на доступ к информационным потокам, но вместе с тем предполагают формирование у людей определенных способностей для нахождения актуальной информации. И именно эти способности будут превалировать над остальными, обеспечивать благосостояние и выживаемость. Психика человека будет развиваться в сторону создания в ней фильтров, помогающие находить и обрабатывать информацию.

Итак, развитие информационного общества повлияет на психическое и физическое здоровье. Особую тревогу составляют люди, получившие воспитание и образование в индустриальном обществе. И если задуматься становиться ясно, что таких людей большинство. Люди, имеющие материальные ресурсы могут о себе позаботиться, создав для себя оазисы, но те, кто не имеют достаточно количество средств, обречены на негативные личностные трансформации и душевные переживания.

Лучшим средствами профилактики психических и физических заболеваний, возникающих из-за описанных трансформаций, могут стать медитация, различные психотехники, позволяющие вырвать себя на какое-то время из огромного потока информации. Ведь суть медитации – остановить свои мысли, т.е. информационные потоки. Чтобы быть здоровым можно найти несколько минут тишины и покоя, использовать их для внутренней коррекции и гармонизации своего внутреннего мира. Медитация, может помочь в различных кризисных ситуациях, издревле используется в восточной медицине для лечения и оздоровления организма. Так приятно, взять для себя несколько мгновений покоя, и позволить восстановить гармонию с собственной природой, со своей сущностью, адаптировать живой организм к ритмам информационного общества.

Невозможно в одной статье осветить все грани такого сложного явления – смены общественных формаций. Поэтому, я буду, признателен, за любые отклики моих читателей на данную тему.

 

Павел Пономарев

02.02.07

Личность и общество . Что изучает общественная психология.

Социальный смысл личности.

Для человека в его повседневной жизни каждый другой человек, прежде всего — это личность. Но что такое личность? Это то внутреннее содержание человека, которое проявляется в общении с другими, через других. Во взаимоотношениях с другими людьми человек обнаруживает все свои свойства и качества — доброту или злость, старательность или недобросовестность, грубость или мягкость, принципиальность или беспринципность и т. д. Только вступая в общение с другими людьми, он становится личностью. В то же время все то, что содержит в себе личность, почерпнуто ею от окружающих — родных, друзей, знакомых, товарищей по работе. Содержание личности зависит от распространенных в данном обществе нравов, взглядов, привычек, представлений, идей и т. д. Личность всегда продукт исторически данного общественного строя, (господствующих в нем общественных отношений.

В марксистской философии человеческий индивид рассматривается как продукт общественного развития, субъект разносторонней человеческой деятельности — труда, общения и познания, обусловленный конкретно-историческими условиями жизни общества.

О диалектическом понимании связи личности и общества Ленин в работе «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве» писал: «Социолог-материалист, делающий предметом своего изучения определенные общественные отношения людей, тем самым уже изучает и реальных личностей, из действий которых и слагаются эти отношения»[10]. Конечно, под социологом-материалистом Ленин понимал марксиста, т. е. диалектического материалиста, предметом социологии для которого являются общественные отношения, но объектом социологии также являются и личности, вступающие в эти отношения.

Диалектический метод вскрывает обоюдостороннюю связь общества и личности: общественное бытие определяет общественное сознание и тем формирует личность; но общественные отношения, в свою очередь, слагаются из действий личностей, из которых состоит данное общество. Учет этой обоюдосторонней зависимости в любых проявлениях жизни личности и общества — непременное условие марксистской социальной психологии.

Научное определение личности опирается на марксистское определение сущности человека как совокупности общественных отношений. В психологии изучаются психические свойства личности — характер, темперамент, способности человека, совокупность преобладающих чувств и мотивов его деятельности, а также особенности протекания психических процессов. Это неповторимое своеобразие свойств у каждого конкретного человека образует устойчивое единство психического облика личности. Психический склад личности определяется свойственной человеку деятельностью и детерминирован социальными условиями его жизни.

Наиболее кратким и вместе с тем емким определением личности для психологии, а следовательно, и для общественной психологии, на наш взгляд, можно считать следующее: «личность — это человек как носитель сознания»[11]. Конечно, при этом сознание понимается как активный компонент человеческой психики, проявляющийся в деятельности. Кроме этого, существует еще немало определенной личности, но большинство из них тождественно определению человека, поскольку действительно различить понятия «личность» и «человек» нелегко. Проблема личности, в особенности вопрос о ее структуре, в настоящее время широко обсуждается советскими социологами и психологами.

Современная буржуазная социология и социальная психология, рассматривая личность как самостоятельную, оторванную от общества единицу, исходят не из научных представлений об обществе. Идеалистические направления в психологии абсолютизируют устойчивость психических свойств личности и видят в них особую духовную сущность. Так, персоналисты в решении вопроса о взаимоотношении личности и общества исходят из идеалистических позиций, личность для них — это движущая сила общественных явлений, духовный первоэлемент бытия.

Значительное влияние имеет фрейдистское направление в психологии (известное под названием «глубинной психологии»). Это направление ядром личности признает ее иррациональные инстинктивные влечения. Основу личности, согласно этой теории, составляют антисоциальные, подсознательные импульсы, находящиеся в постоянном конфликте с «сознательным». Социальные требования, предъявляемые обществом к личности, выступают для нее как внешняя враждебная сила, подавляющая ее.

Бихевиоризм — также одно из распространенных в современной буржуазной психологии направлений. Философскую основу этого направления доставляет прагматизм. С точки зрения бихевиоризма общество представляет собой механическую сумму отдельных личностей, каждая из которых выполняет в нем определенную роль, действуя по упрощенной схеме: поведение личности определяется через связь стимула и реакции. Эго механистическое направление в психологии сводит психические явления к реакциям организма. Эта схема не дает возможности научного объяснения личности. Ограниченные механистическим и метафизическим подходом необихевиористы смогли уточнить эту схему только введя понятие «микросоциальных условий». Но схема осталась по-прежнему неверной: «микросоциальный стимул — микросоциальная реакция».

Если ранее для макросоциологов человек как член общества был автоматом среди автоматов, то для микросоциологов изменилась только «чувствительность» этих автоматов. Бихевиоризм, по существу, ликвидирует проблему личности, которой не остается места в его механистической системе.

Не дает решения проблемы и имеющая большое распространение в современной буржуазной социологии «теория ролей», связанная с идеями американского философа и социолога-прагматиста Джорджа Мида и современного американского социолога Талкотта Парсонса. Эта теория рассматривает личность как носителя различных ролей, которые определены положением, занимаемым человеком в обществе. Согласно этой теории личность является суммой выполняемых ею ролей. В теории ролей отразилась неудовлетворенность индивидуалистическими концепциями личности, присущими буржуазной психологии, и попытка найти выход в рассмотрении ее как социального продукта. Некоторые прогрессивные тенденции проявились здесь в поисках механизмов формирования личности в процессе ее взаимодействия с обществом. Но и для этой теории характерен механицизм, непонимание, каким образом способ производства влияет на структуру общественных отношений, а последние на формирование личности.

Нельзя не отметить довольно распространенной ошибки, когда за рамки социальной психологии выносится все биологическое в человеке, и в личности не признается ничего, кроме социального. До сих пор еще приходится слышать ошибочное утверждение о том, что Маркс определил личность как совокупность общественных отношений. Ошибочность этого утверждения уже была подробно разобрана нами[12] и И.С. Коном[13].

А этим утверждением обычно обосновывается также неверный тезис о том, что якобы в человеке грань биологического и социального проходит между организмом и личностью. Отсюда вытекает и еще один, также не соответствующий истине тезис: человек родится биологическим организмом, имеющим только анатомо-физиологические задатки, и в дальнейшем «гоминизируясь», только путем так называемой «интериоризации» всего накопленного человечеством опыта, становится социальной личностью. Все эти тезисы приводят к «теории двух факторов», рассматривавшей социальное и биологическое, как два независимых начала, параллельно существующих в человеке.

Фактически это не так. И социальное и биологическое сосуществует и взаимопронизывает как организм, так и личность человека. В понимании человека равно ошибочны биологизация, недооценивающая его социальную специфику, и вульгарная социологизация, полностью отрицающая в его личности биологические компоненты. А это свойственно буржуазной социальной психологии, неспособной понять диалектическую связь социального и биологического в человеке при доминирующей роли социального.

Биологическое — это то, что появляется и развивается па закономерностям, общим для человека и высших животных, по закономерностям, изучаемым анатомией, биохимией, физиологией, генетикой, эмбриологией в тех их частях, где они достаточно общи, хотя и не тождественны для человека и животных. Именно потому, что такие общие закономерности есть, и надо было в космос послать раньше лайку, чем человека. Потому же И.П. Павлов раньше начал изучать тип нервной системы у собак, чем Б.М. Теплов типологические особенности личности у людей.

Не все психическое у человека социально, потому и в личности не все социально, как, например, пробуждение половых влечений у подростков или старческая забывчивость. Но и в организме не все биологично, как, например, кисть руки пианиста или скрипача и та работа нервной ткани коры головного мозга, которую И.П. Павлов назвал «второй сигнальной системой». Слова «социальные болезни» — это ведь тоже не образное выражение, а научный термин, точно выражающий социальную сущность определенной группы болезней организма человека.

Нельзя социальным в психике считать только индивидуально приобретенное, так как, например, способность к обучению речи социально приобретена человечеством, но врождена у каждого отдельного человека. Наиболее важно для общественной психологии то, что далеко не все социально обусловленное в психике может рассматриваться как социально-психологическое явление. Так, знания и навыки, приобретаемые человеком, нельзя считать социально-психологическим явлением, если не рассматривать их в зависимости от коллектива, в котором они приобретаются.

Вместе с тем для общественной психологии основополагающим является опосредование всех, в том числе и социальных внешних воздействий (стимулов) через те внутренние условия, которые и составляют содержание личности. Между стимулом, и реакцией находится личность. Стимул, отражаясь сознанием, становится мотивом действия или деятельности, но индивидуальная неповторимость личностей определяет у различных людей различие мотивов, образуемых одним и тем же стимулом.

Так, например, слова «где ваша рабочая честь?», сказанные на профсоюзном собрании, одного лишат сна и заставят понять свою вину и изменить поведение, у другого вызовут усмешку. Одинаковая денежная премия на одних действует только как материальный стимул, на других — и как материальный, и как моральный.

«При объяснении любых психических явлений личность выступает как воедино связанная совокупность внутренних условий, через которые преломляются все внешние воздействия», — писал С.Л. Рубинштейн[14], и это понимание личности лежит в основе личностного подхода как принципа всей психологии, в том числе и социальной[15].

Выше была подвергнута критике попытка отождествления личности в целом только с ее социальной ролью. Это не значит, что само понятие роли неправомерно. Социальная роль личности как динамический аспект ее социального статуса (определяющий ее место в обществе) является ее общим социальным качеством, так же как способности и характер являются ее общими психологическими качествами. Но ни социальная роль, ни характер, ни способности не могут подменить личность в целом, как это пытаются делать социальные психологи на Западе. Все эти три общих качества личности налагается на ее психологическую структуру, рассмотрение которой выходит за рамки задач общественной психологии[16].

Уровень самосознания, как и самооценка личности, весьма существенное ее свойство. Чем больше самооценка личностью своего «я» соответствует объективной структуре личности и ее роли, тем выше уровень ее самосознания. Но в бытовой речи его отождествляют ё сознанием в целом. Человека называют «несознательным», когда надо бы было сказать, что это человек с «низким» или «маловыраженным самосознанием». Вместе с тем, и это очень важно для социальной психологии, уровень самосознания, как и самооценка личности, зависит от оценки его другими личностями и потому граничит с явлениями общественной психологии.

Чем более самосознание личности и уровень ее притязаний и направленности (установка) соответствуют ее социальной роли, тем выше уровень ее социализации. Социализация личности — это социально-психологическое явление, а оценка ее уровня входит в круг задач общественной психологии.

Одним из вопросов, вызывавших в 60-х годах горячие споры, был вопрос о соотношении теории личности и общественной психологии. Жизнь показала ошибочность крайних точек зрения как отождествлявшей эти два раздела психологической науки, так и полностью исключавшей учение о личности из общественной психологии.

Учение о личности — самостоятельный и важный раздел психологической науки. Он охватывает изучение и социального и биологического в личности. Изучая ее социальную сущность, учение о личности не может не вторгаться в общественную психологию. Но и общественная психология, изучая специфику проявления и формирования свойств личности в группе, не может не вторгаться в учение о личности. Наука, как явление субъективной диалектики, отражает явления объективной диалектики, но границы отраслей наук не совпадают с границами изучаемых (следовательно, отражаемых) ими объективных явлений.

«При характеристике предмета общественной психология нельзя противопоставлять личность и коллектив. Их надо исследовать в постоянной сложной диалектической связи… На этом основании можно сказать: нет никакой общественной психологии, которая не была бы психологией личностей, находящихся в определенных отношениях, порождающих общие для всех них настроения, интересы, потребности, мнения, профессиональные, классовые и национальные особенности и другие психические явления»[17]. Эти положения подтверждены жизнью и сейчас стали общепризнанными. На Совещании по социальной психологии, проведенной Академией педагогических наук СССР в декабре 1969 г., общепризнанной стала и следующая, более краткая формулировка: изучение отдельных личностей необходимо для социальной психологии, но не достаточно.

Что лежит за границами индивидуальной психологии?

Народная мудрость давно уже подметила ограниченность возможностей отдельной личности и ее зависимость от других людей. Эта сторона жизни, отмеченная народной мудростью я зафиксированная в пословицах и поговорках, не может быть понята с позиций индивидуальной психологии, т. е. отрасли психологической науки, изучающей закономерности психических явлений у человека, взятого самого по себе, как индивидуума.

В латинском языке слово «индивидуум» соответствовало греческому «атом» и означало «неделимый» — неделимая часть целого. Под индивидом в общественной психологии понимают конкретного человека как единицу общества, как отдельного человека в общности. Именно так понимали этот термин Маркс и Энгельс применительно к человеку или к единичному рабочему. «…Индивиды как физически, так и духовно творят друг друга… Развитие индивида обусловлено развитием всех других индивидов, с которыми он находится в прямом или косвенном общении…»[18] А вот высказывание Маркса об индивиде как отдельно взятой конкретной личности: «…Действительное духовное богатство индивида всецело зависит от богатства его действительных отношений…»[19]

Человек очень рано начал стихийно использовать ту социально-психологическую закономерность жизненно важной зависимости личности от группы, о которой лучше всего сказать словами Маркса.

«Подобно тому как сила нападения эскадрона кавалерии или сила сопротивления полка пехоты существенно отличны от суммы тех сил нападения и сопротивления, которые способны развить отдельные кавалеристы и пехотинцы, точно так же и механическая сумма сил отдельных рабочих отлична от той общественной силы, которая развивается, когда много рук участвует одновременно в выполнении одной и той же нераздельной операции, когда, например, требуется поднять тяжесть, вертеть ворот, убрать с дороги препятствие»[20], — писал Маркс, отличая механическую сумму сил отдельных людей в группе и противопоставляя ее другой новой силе, о которой он говорит дальше.

«Во всех таких случаях результат комбинированного труда или вовсе не может быть достигнут единичными усилиями, пли может быть осуществлен лишь в течение гораздо более продолжительного времени, или же лишь в карликовом масштабе. Здесь дело идет не только о повышении путем кооперации индивидуальной производительной силы, но и о создании новой производительной силы, которая по самой своей сущности есть массовая сила»[21], — продолжал Маркс далее. Здесь он выделял повышение силы каждого в группе, в кооперации и отличал создание новой качественной отличной производительной силы. И наконец, он обратил внимание на третью важную силу — проявление группового сознания.

«Но и помимо той новой силы, которая возникает из слияния многих сил в одну общую, при большинстве производительных работ уже самый общественный контакт вызывает соревнование и своеобразное возбуждение жизненной энергии (animal spirits), увеличивающее индивидуальную производительность отдельных лиц, так что 12 человек в течение одного совместного рабочего дня в 144 часа произведут гораздо больше продукта, чем двенадцать изолированных рабочих, работающих по 12 часов каждый, или один рабочий в течение следующих подряд двенадцати дней труда. Причина этого заключается в том, что человек по самой своей природе есть животное, если и не политическое, как думал Аристотель, то во всяком случае общественное»[22].

Это явление, необъяснимое с позиций индивидуальной психологии, совсем не было изучено в то время, когда Маркс писал приведенные слова. Поэтому-то он и употребил, несколько иронично, образное выражение animal spirits (животный дух), взяв его в скобки. Это явление и представляет собой объект общественной психологии, жизненно важное значение которого показал в приведенном выше фрагменте Маркс. В этом коренное отличие марксистской науки от буржуазной в подходе к общественной психологии. Тогда как буржуазная наука психологизирует общественные явления, не идя дальше рассмотрения личности и общества вообще, марксизм выводит все социально-психологические явления из определенных конкретно-исторических условий, научно раскрывает социально-экономическую основу поведения народных масс. Социально-психологический фактор играл большую роль для основоположников марксизма, когда дело шло об определении движущих сил истории. «…Надо иметь в виду не столько побуждения отдельных лиц, хотя бы и самых выдающихся, сколько те побуждения, которые приводят в движение большие массы людей, целые народы, а в каждом данной народе, в свою очередь, целые классы»[23].

Из этого отрывка очевидно, что Маркс рассматривал все психические процессы, происходящие в личности и коллективе, как обусловленные влиянием общества, общественных законов развития. Общество, с точки зрения Маркса, это не обезличивающая сила. Наоборот, наличие общественного контакта вызывает у личности «возбуждение жизненной энергии», повышение производительности труда, чувство уверенности, внутреннего подъема. Отсюда и опора на массы, взгляд на массы как на источник силы. Участие личности в революционной борьбе укрепляет ее, оказывает на нее плодотворное влияние.

Таким образам, индивидуальная психология изучает личность, а общественная психология — коллектив. В общественной психологии прежде всего исследуются такие явления, которые находятся за границами индивидуальной психологии — различные виды психологических контактов: подражание, внушение, психическое «заражение», эмоциональное сопереживание и т. д., которые не свойственны отдельной личности как таковой.

Роль общения и средств коммуникаций.

Сам термин «социально-психологические явления» говорит о том, что это не только психические, но и социальные явления. Особо, надо здесь отметить закон, открытый и описанный П.А. Кропоткиным: фактором эволюции является не только борьба за существование, но и полярное ей явление — взаимопомощь[24]. Подражание и взаимопомощь, включенные в общение и труд, способствовали превращению стада через первобытную орду в племя.

Животным свойственны субъективные явления: переживание и образное познание. Переход образного познания в понятийное в процессе труда, связанный с появлением нервных механизмов (названных И.П. Павловым второй сигнальной системой действительности) и появлением речи более чем что-либо другое знаменовал очеловечение нашего человекообразного прапредка. Это было связано и с появлением заботы о потомстве через поколение (т. е. не о своих детях, а о внуках), что не свойственно ни одному животному. Если забота о детях это биологическое явление, то забота о внуках это одно из первых, а может быть и первое, социально-психологическое явление. Трудно утверждать, что явилось первым социально-психологическим явлением в истории человека — появление в сознании идеи «они», как считает Б.Ф. Поршнев[25], или забота о внуках, или осознанная взаимопомощь. Но, видимо и то, и другое, и третье были наиболее древние социально-психологические явления.

Общение — это осознанные взаимосвязи людей, входящих в любую человеческую общность. Именно общение имеет наиболее существенное значение для формирования таких человеческих общностей, как первобытная орда, родовая община, племя, народность, нация, государство. Для общественной психологии важно, что объективная нужда в общении становилась первой жизненной социальной потребностью, возникающей в процессе труда, способствующей разделению труда и преобразовавшейся в процессе труда.

С начала исторического развития человечества существует ряд все более и более усложнявшихся форм общения. С социально-психологических позиций их можно разделить на четыре основные группы: общение личное и массовое, непосредственное и опосредованное.

Личное общение у человека в процессе исторического развития приняло формы любви, дружбы, доверия, самопожертвования и т. д. Социальное общение людей в труде (вначале условные сигналы, потом речь, опосредованная письменными и печатными знаками, и, наконец, средства массовых коммуникаций) необычайно усложнило и дифференцировало формы общения, людей и привело, наконец, к появлению коллективов.

Наряду с социологической классификацией форм общения существует и ее психологическая классификация, различающая эмоциональное и интеллектуальное общение. Крик ужаса или радости, музыка, танец — примеры эмоционального общения, прошедшие через всю историю человечества. Основной формой общения людей является их общение с помощью слов. Но слово является носителем не только понятия, но и чувства, а следовательно, и эмоций, входящих в структуру данного чувства. Эти две стороны речевого общения проявляются во всех видах речевого общения. Эмоциональная форма в словесном общении получила свое высшее выражение в лирической поэзии. Роль слова в этом случае может быть представлена в виде следующей схемы: предметы и явления, вызывающие определенное чувство; понятия, их отражающие; слова, условно выражающие эти понятия; сочетания слов, предельно емко выражающие нужные чувства; восприятие этих слов; возникновение образов и ассоциаций; воспроизведение того же чувства.

Интеллектуальное общение свое высшее выражение получило в науке. Здесь схему можно представить так: познаваемый предмет или явление; понятие, отражающее его сущность; термин, однозначно выражающий это понятие; восприятие термина; воспроизведение того же понятия; представление о сущности данного предмета или явления[26].

Совместный труд и многообразные виды общения превращали человеческие исторические виды общностей в человеческое общество. А проявлялись они в самых различных формах объективных отношений, в которые вступают люди в процессе своей деятельности. Как известно, марксизм-ленинизм в основу всей истории человечества берет способ материального производства как совокупность производительных сил и производственных отношений. Они рассматриваются как основа всех надстроечных социальных явлений: религии, нравственности, права, искусства, науки, идеологии и политики. «В производстве люди вступают в отношение не только к природе. Они не могут производить, не соединяясь известным образом для совместной деятельности и для взаимного обмена своей деятельностью. Чтобы производить, люди вступают в определенные связи и отношения, и только в рамках этих общественных связей и отношений существует их отношение к природе, имеет место производство»[27], — писал Маркс, раскрывая сущность производственных отношений как основы общества. Только на этой основе можно построить правильную социологическую теорию, а следовательно, и теорию общественной психологии.

Под влиянием объективных производственных отношений коренным образом видоизменяются половые, игровые, учебные, трудовые; возникают новые: эстетические, религиозные, нравственные, правовые, политические и все другие отношения, определяющие сложность и многообразие жизни людей. Но все эти объективные отношения не являются предметом изучения общественной психологии. Ее предмет составляет изучение отражения этих реальных, объективных отношений, представляющее собой субъективные, личностные отношения, как психические явления, возникшие при общении.

Никаких субъективных психических отношений, не являющихся отражением объективных отношений (непосредственных или воспроизводимых памятью), нет. Именно об этом писал Маркс[28]. Но личность в силу избирательности отношений всегда в соответствии со своими особенностями несколько видоизменяет отражаемые отношения. Следовательно, необходимо четко различать две формы отношений, называя первую объективными отношениями, а вторую — психическими или личностными отношениями, представляющими собой отражение первых. Генетически можно установить сложный ряд перекрывающих друг друга психических отношений, помогающих пониманию межличностных отношений в группе.

Маркс и Энгельс писали, что «там, где существует какое-нибудь отношение, оно существует для меня; животное не „относится“ ни к чему и вообще не „относится“; для животного его отношение к другим не существует как отношение»[29]. В этой фразе слово «отношение» употреблено в двух его смыслах: объективного отношения и психологического (для человека — личностного), взятого в кавычки и выделенного курсивом.

Личностные отношения — это отражение человеком тех объективных отношений, в которых предметы и явления реального мира находятся с ним. Их изучает индивидуальная психология. Предметом общественной психологии, исходя из данного выше ее общего определения, являются межличностные отношения в определенной группе, как отражение каждым членом этой группы объективных взаимоотношений, сложившихся между ее членами, при жизненном общении. В каждой группе существуют личности с более отчетливо выраженными личностными отношениями; существует в группе и ряд личностей с более или менее одинаковыми отношениями. И те и другие определяют отношения группы в целом как социально-психологическое массовидное явление.

В онтогенезе личности генетический ряд отношений изменяется в результате появления на ее жизненном пути новых родов деятельности. Одни доминирующие отношения, типичные для данной возрастной группы, сменяются другими, причем доминирующие отношения не отрицают возможности наличия и других, подчиненных им. Но, с другой стороны, образовавшиеся межличностные отношения, в свою очередь, способствуют формированию соответствующего рода деятельности, делают его для определенного уровня развития человека доминирующим, хотя, конечно, также не отрицающим наличия и других родов деятельности.

В силу этой взаимосвязи деятельности и отношений у дошкольников доминирующими являются игровые межличностные отношения; у младших школьников — учебные; у старших школьников — общественные; у начинающих трудовую жизнь — трудовые[30]. Правильное понимание и использование доминирующих личностных и межличностных отношений важно и для общественно-психологической теории и для практики.

В любой группе существуют весьма сложные структуры межличностных отношений. Но, в конечном счете, их можно разделить на отношения, соответствующие и не соответствующие нормам коммунистической морали.

Отношения, соответствующие нормам коммунистической морали: принципиальные, требовательные, основанные на доверии, не предвзятые, справедливые, искренние, коллективистские, товарищеские, доброжелательные, заботливые, уважительные, внимательные, чуткие, основанные на личностном подходе и т. д.

Отношения, не соответствующие нормам коммунистической морали: беспринципные, бестактные, высокомерные, корыстные, пренебрежительные, индивидуалистические, снисходительные, панибратские, основанные не на доверии, недоброжелательные, равнодушные, лицемерные, грубые и т. д.

Приводимый здесь перечень, конечно, не исчерпывает всей их сложности.

Важной формой общения на производстве являются межличностные отношения. И не случайно они стали подвергаться исследованию прежде, чем в других областях. Межличностное общение на социалистическом производстве характеризуется тремя формами’ взаимоотношений: отношения, возникающие в результате объективного общественного разделения труда; отношения, регулируемые разного рода общественными институтами, и отношения, зависящие от мнений, традиций, норм и ценностей членов коллектива[31].

Важность изучения межличностных отношений на, производстве особенно возрастает в период научно-технической революции, так как современное производство остро нуждается в создании научно обоснованной системы мероприятий и методов научной организации труда и управления. Социальные эксперименты показали, что социалистическая форма организации труда сама по себе определяет достаточно высокий уровень психологических взаимоотношений между членами производственного коллектива. Целенаправленное коммунистическое воспитание в духе коллективизма, соревнования и товарищеской взаимопомощи несравненно улучшает эти результаты. Так, в эксперименте, проведенном в Иваново-Франковске на нефтедобывающем предприятии, принимали участие четыре бригады коммунистического труда и три бригады, не принимавшие участия в борьбе за это высокое звание. В коллективах коммунистического труда были отмечены более высокий уровень отношений дружбы, коллективизма взаимного уважения и доверия, общественная активность и ответственность, чуткость, к любому общественно полезному делу, доброму почину. В центре внимания бригады постоянно была борьба за повышение эффективности производства, повышение квалификации и культурно-технического уровня каждого члена бригады. Высокий уровень личных взаимоотношений, в свою очередь, влияет на рост производительности труда. Материалы исследования были положены в основу перспективного плана социального развития коллектива нефтепромыслового управления «Долина-нефть»[32].

В американской буржуазной социальной психологии начало разработки межличностных отношений в процессе производства связано с так называемым «хоторнским экспериментом», который проводился на предприятии «Вестернэлектрик» в окрестностях Чикаго — в Хоторне. Ф. Ретлисбергер, а впоследствии и Э. Мэйо пришли к выводу, что ни один из факторов физической среды вплоть до освещенности рабочего места, который у буржуазных социологов и психологов долго считался решающим, не влияет в такой степени на производительность труда работников, как отношения между рабочими и предпринимателями.

На основании эмпирических данных, полученных с помощью экспериментальных методов, Мэйо попытался создать так называемую теорию человеческих отношений. Целью этой теории было доказать, что будто бы не существует объективного противоречия между классами, что все зависит только от взаимоотношения людей. Если все же противоречия между рабочими и предпринимателями, рабочими и администрацией и возникают, то они являются следствием «нарушения коммуникации» (связи) между отдельными представителями этих классов и групп.

Таким образом, «индустриальная социология», представителем которое является Мэйо, пути устранения противоречий в капиталистическом обществе видит не в классовой борьбе, а в улучшении личных, «человеческих» отношений. В Гарвардской школе деловой администрации был создан факультет «Человеческих отношений», основной задачей которого было воздействовать на сознание, мораль и психологию пролетариата, приспособить его к существующим буржуазным отношениям.

Этот пример являет собой наглядную иллюстрацию того, как из интересных эмпирических исследований, посвященных личностным взаимоотношениям на производстве, буржуазные социальные психологи делают реакционные выводы.

Эта система «человеческих отношений» явилась «одной из наиболее опасных для трудящихся форм классовой политики буржуазии в послевоенные десятилетия»[33]. Конечно, с помощью «человеческих отношений» нельзя разрешить классовых противоречий, на что претендуют буржуазные социологи и психологи, но хоторнский эксперимент может иметь частные, практические применения.

Советские исследователи успешно провели подобный эксперимент на ленинградском заводе «Светлана». Там была разработана не только теория, но и методология его проведения. В условиях социализма, где отсутствуют антагонистические противоречия между классами и где нет ни частной собственности, ни частных владельцев, психологические рекомендации, основанные на особенностях человеческого общения в процессе производства, могут принести реальную пользу[34].

Но межличностные формы не единственная форма общения на производстве. Средства производственного общения составляют различные виды производственной информации. Задача социальных психологов — выявить условия и факторы, определяющие эффективность производственной информации в целях повышения производительности труда. Исследование, проведенное сотрудниками Института философии на ряде промышленных предприятий Москвы и Московской области в связи с изучением социально-психологических аспектов экономической реформы, раскрыло некоторые особенности производственного общения.

Для правильного понимания и изучения межличностных отношений как важнейшего жизненного социально-психологического явления существенное значение имеет учет быстрого развития средств общения (коммуникаций). В особенности здесь велика роль так называемых средств массовых коммуникаций: прессы, грампластинок, радио, телевидения, пришедших на смену простым видам сигнализации и непосредственного личного общения.

Здесь уместно сказать, что быстрое развитие средств массовых коммуникаций и их огромное, нелегко поддающееся контролю и управлению влияние на жизнь общества явилось одной из причин современного усиления внимания к социальной психологии как науке[35]. Поистине страшные социально-психологические последствия западного телевидения говорят о том, что капиталистическое общество выпустило из бутылок таких джинов, загнать которых обратно ему не под силу.

В социалистическом обществе массовые коммуникации играют большую роль в коммунистическом воспитании человека. Они являются одним из важнейших средств его социализации, способствуют формированию его мировоззрения, идеалов, вкусов, правил поведения, эстетических ценностей. Средства массовой коммуникации содействуют устранению из обихода людей устаревших представлений, предрассудков, суеверий и житейских предубеждений, внедрению научных знаний, возрастанию нравственных начал среди широких трудящихся масс.

Существует непосредственная связь между приобщенностью к средствам массовых коммуникаций и культурой, образованностью человека. Все эти процессы протекают не стихийно, а под направляющим воздействием самой передовой в мире научной идеологии.

Мы рассмотрели основные положения общественной психологии в отношении личности и общества. Общественная психология может внести большой вклад в комплексную проблему воспитания личности коммунистического типа. Высший принцип коммунизма — это свобода и всестороннее развитие личности каждого человека. В антагонистическом обществе в психологии индивидуализма всегда находила отражение разобщенность людей, столкновение их интересов. Уже при социализме положен конец этим противоречиям и созданы все условия для сочетания интересов личности и общества, для упрочения принципов коллективизма.

Социальная психология: предмет изучения и специфика

Социальная психология – это довольно сложная и многопрофильная область психологической науки. Она направлена на изучение практически каждой из отраслей жизни и деятельности человека в обществе: социального общения и взаимоотношения людей в социуме, психологических закономерностей социального поведения людей, а также мотивов объединения их в группы, конфликтов и общественных настроений. Социально-психологические знания необходимы любому индивиду, так как каждый общается и взаимодействует с прочими индивидами, а также сталкивается с межличностными проблемами.

Знания теоретического плана касательно социально-психологических процессов разрабатывались в классических работах отечественных и заграничных авторов, таких как Г.М. Андреева, А.Л. Журавлев, А.А. Бодалев, Е.С. Кузьмин, Д. Майерс, Б.Д. Парыгин, Т. Шибутани и прочих. В данном материале отображены результаты исследований в социальной психологии, проводившихся в современное время.

Можно выделить следующие актуальные направления – введение в социальную психологию, понятие о группе как  социально-психологическом феномене, психологию общения, а также феномен личности в социальной психологии.

Введение в социальную психологию

Важно получить сведения об объекте и предмете социальной психологии, а также о ее задачах.

В начале двадцатого века, в 1908 году, были впервые напечатаны практически в одно и то же время работы англичанина В. Мак-Дугалла «Введение в социальную психологию» и американца Э. Росса, специализировавшегося на социологии, «Социальная психология». Социальная психология в качестве отдельной науки появилась только в конце девятнадцатого столетия на стыке таких наук, как социология и психология. Постепенное развитие социума ставило перед учеными деятелями разнообразные социально-психологические задачи, своевременное решение которых стало очень важным для совершенствования таких областей общественной жизни, как политика, воспитание, производственные отношения и управление и так далее. Но оказалось, что данные проблемы довольно трудно изучать исключительно в рамках существовавших на тот момент научных дисциплин. Нужна была, в первую очередь, интеграция психологии и социологии, так как психология занимается изучением психики человека, а социология – изучением общества.

Психология и социология, по мнению Г.М. Андреевой, превратились в «материнские» дисциплины по отношению к появившейся социальной психологии. И при этом нельзя думать, что социальная психология – это только некая часть психологии и социологии. Самостоятельность этой сферы научного знания обуславливается спецификой предмета исследования, и он не способен изучаться в рамках одной из этих дисциплин.

Специфика предмета социальной психологии

Касательно специфики предмета социальной психологии есть разные мнения. В первую очередь под социальной психологией традиционно понимают многообразие проявлений социальной психики индивида: некие особенности его психического состояния, а также поведения в ситуации группового и массового взаимодействия с прочими индивидами. Во вторую очередь понятие «социальная психология» используется для обозначения научного направления, которое изучает закономерности психической жизнедеятельности индивида в обществе, в общении, а также во взаимодействии с прочими индивидами. Здесь указывается определение данной научной сферы, которое наиболее распространено именно в отечественной социальной психологии.

Определение 1

Социальная психология – это наука, которая занимается изучением закономерностей поведения, а также деятельности индивидов, объединенных в некие социальные группы, а также психологических характеристик данных групп.  

Социальные группы формируются в рамках исторически определенного общества как некая совокупность людей, которые связаны между собой единством интересов, национальных и культурных ценностей, а также норм поведения.

Предмет изучения социальной психологии

Предметом изучения социальной психологии являются конкретные социально-психологические феномены, среди которых:

• Некие психологические факты, закономерности, а также механизмы общения и взаимодействия индивидов при совместно осуществляемой деятельности.
• Проявление, а также формирование определенных особенностей личности в разных общностях людей.
• Психологические взаимосвязи, которые формируются между индивидами в процессе их взаимодействия друг с другом.
• Психологические процессы появления, функционирования и развития разноплановых общностей индивидов и другие социально-психологические процессы и явления.

В конкретной зависимости от одного либо другого понимания предмета социальной психологии можно выделить базисные объекты социальной психологии, которые изучает данная наука, то есть носители социально-психологических явлений. К ним причисляют:

• Личность в группе как в некой системе отношений.
• Взаимодействие в рамках системы «личность-личность» (родитель-ребенок, руководитель-исполнитель, психолог-клиент, доктор-пациент и так далее).
• Малая группа, такая как семья, трудовая бригада, учебный класс, воинский экипаж, группа приятелей и так далее.
• Взаимодействие в рамках системы «личность-группа» (лидер-ведомый, руководитель-трудовой коллектив, ученик-учебный класс, командир-взвод и так далее).
• Взаимодействие в рамках системы «группа-группа» (соревнование команд между собой, групповые переговоры, межгрупповые конфликтные ситуации и так далее).
• Большая социальная группа (это может быть этнос, общественное движение, партия, социальный слой и так далее).

В последнее время большинство ученых, раздумывая над актуальными научными задачами, говорят о том, что активные социальные преобразования в мире требуют от специалиста любой психологической сферы социально-психологического понимания социальных процессов.

Нужна помощь преподавателя?

Опиши задание — и наши эксперты тебе помогут!

Описать задание Замечание 1

Практика последних лет и десятилетий продемонстрировала, насколько важной проблемой является психологическая неготовность индивидов к изменениям — социальным, политическим, экономическим, идеологическим.

Знаменитый отечественный социальный психолог Б.Д. Парыгин полагает, что большинство затруднений в социально-экономическом, политическом и правовом реформировании социума можно объяснить не только и не столько несовершенством одних либо других частных социальных проектов, сколько их полной несоотнесенностью с духовно-нравственным и социально-психологическим состоянием индивида. Он утверждает, что необходимо развивать и улучшать духовно-нравственную и социально-психологическую культуру, а также гражданское самосознание индивидов. Для успешного решения таких задач требуются глубокие и разноплановые знания в области именно социальной психологии.

Проводя оценку перспектив фундаментальных психологических исследований, Д.И. Фельдштейн рассматривает разные аспекты влияния глобальных общественных перемен на отдельного индивида. Большой объем данных, дискредитация значительного числа нравственных ориентиров, манипулирование сознанием индивида через СМИ, нестабильность экологической, политической, общественной и экономической обстановки – все это меняет сознание, деятельность, а также мотивационно-потребностную и эмоционально-волевую сферы личности.

Одной из главнейших исследовательских задач Д.И. Фельдштейн называл исследование проблемы самоопределения индивида, а также его личной идентификации с конкретной группой – страной, этносом, человеческим сообществом в целом. Нужно исследовать недостаточно изученные грани проблемы отношений, и в первую очередь «по вертикали»: дети-взрослые, молодые-пожилые. При этом нужно рассматривать не только отношения детей и взрослых, но конкретно их взаимодействие, и в том числе взаимовлияние.

Г.М. Андреева, указывая на важность развития психологии социального познания, утверждает, что нет ничего более значимого для индивида в сложном сегодняшнем мире, чем познание того, что его окружает, какие переживания данное окружение в нем вызывает и, конечно, как в подобных условиях нужно действовать. Практическая значимость социальной психологии, а также понимания предмета и методов социальной психологии, предопределяется важностью решаемых ею задач, напрямую связанных с жизнью индивида в обществе.

Задачи исследований социально-психологических феноменов действительно многогранны, среди них можно выделить:

• Изучение содержания, форм проявления, а также закономерностей функционирования определенных социально-психологических процессов и явлений.
• Установление всесторонних связей с представителями смежных наук, таких как социология, философия и прочие общественные науки, в совместном исследовании социально-психологических феноменов.
• Прогнозирование экономических, политических, национальных и прочих существующих процессов в развитии государств на основании учета социально-психологических механизмов и закономерностей.

Социальная психология должна заниматься вопросами, которые волнуют определенное общество. В некоторых частях нашей планеты гораздо более значимы вопросы межрасовых отношений, а также дискриминации женщин. В других на первый план выходят вопросы межкультурной миграции населения, реформы образования, мотивации трудовой деятельности, экологического сознания, перемен в институте семьи и брака и так далее. Изучая личность, социальная психология в одно и то же время учитывает микро- и макросоциум, в которые она включена. Рассматривая социальные явления, наука помогает понять чувства, мотивы ценности стоящих за ними настоящих людей.

Отдел социальной психологии | Институт социологии НАН Украины

Отдел социальной психологии образован в 1970 году в структуре Института философии АН Украины, с 1990 года — в Институте социологии НАН Украины.

Со времени основания отдел возглавляла член-корреспондент НАН Украины, доктор философских наук, профессорЛидия Васильевна Сохань . Главные направления работы коллектива: теоретико-методологические и прикладные исследования социально-психологических явлений, социология и социальная психология личности и социальных групп, проблемы жизнетворчества, объект-субъектные и субъект-субъектные феномены социальных изменений.

Основная научная проблема, которой посвящена исследовательская работа отдела — отношения между индивидами и обществом в контексте социальных трансформаций. В фокусе исследований —  социально-психологические факторы, которые выступают катализаторами либо тормозят процессы социальной трансформации украинского общества. На основе анализа и теоретической интерпретации эмпирических данных исследований процессов социальной консолидации и социальной регуляции поведения ведется поиск путей укрепления социальной интеграции и снижения социальной напряженности в украинском обществе.  Стратегическим направлением исследований отдела является выделение и описание ключевых субъектов социальных изменений украинского общества

Заведующая отделом — доктор социологических наук, профессор Злобина Елена Геннадиевна

Научные сотрудники отдела:

1. Шульга Николай Александрович — главный научный сотрудник, член-корреспондент НАН Украины, доктор социологических наук, профессор
2. Мартынюк Игорь Орестович — ведущий научный сотрудник, доктор социологических наук
3. Бевзенко Любовь Дмитриевна — ведущий научный сотрудник, доктор социологических наук
4. Соболева Наталья Ивановна — ведущий научный сотрудник, доктор социологических наук
5. Бойко Наталия Леонидовна — ведущий научный сотрудник, доктор социологических наук
6. Паращевин Максим Анатольевич — ведущий научный сотрудник, доктор социологических наук
7. Шевченко Светлана Леонидовна — старший научный сотрудник, кандидат социологических наук
8. Солодько Сергей Юриевич — научный сотрудник, кандидат социологических наук

Научно-вспомогательный персонал:

1. Любенко Инна Викторовна – ведущий психолог

ИНДИВИДУАЛЬНЫЕ И КОЛЛЕКТИВНЫЕ МОНОГРАФИИ СОТРУДНИКОВ ОТДЕЛА:

Соціальна напруженість у кризовому соціумі: соціально-психологічний аналіз / [О.Г. Злобіна, М.О. Шульга, Л.Д. Бевзенко та ін.] ; за наук. ред. О.Г. Злобіної. ― Київ : Ін-т соціології НАН України, 2019. – 291 с.

Соціально-психологічні чинники інтеграції українського соціуму / За ред. О.Злобіної. – К.: ІС НАНУ, 2016.– 276 с.

Сохань Л.В. Жизнетворчество как искусство. Предназначение. Жизнетворчество. Судьба: Социологические очерки, социально-психологические эссе, интервью, глоссарий. – К. : Наук. думка, 2014. – 288 с.

Соціальна регуляція поведінки в умовах суспільної нестабільності / За ред. О.Злобіної. – К. : ІС НАНУ, 2013. –319 c.

Бевзенко Л. Злобина Е. Образы успеха – опыт визуального исследования. – К. : ИС НАНУ, 2012. –236 с.

Поведінкові стратегії населення як чинник модернізації (досвід емпіричного дослідження) / За ред. О.Злобіної. – К. : ІС НАНУ, 2012. – 160 c.

Соціальні інтереси в контексті соціокультурної модернізації / За ред. О.Злобіної. – К. : ІС НАНУ, 2011. – 323 с.

Шульга Н.А. Дрейф на обочину : двадцать лет общественных изменений в Украине / Н.Шульга. – К. : Друкарня “Бізнесполіграф”, 2011.

Резнік О. Громадянські практики в перехідному суспільстві: чинники, суб’єкти, способи реалізації / О.Резнік. – К.: ІС НАНУ, 2011. – 336 с.

Кризис в Украине: зоны поражения. Взгляд социологов – К.: ТОВ «Друкарня «Бізнесполіграф», 2010. – 104 с.

Криза в Україні: зони ураження.Погляд соціологів – К.: ТОВ «Друкарня «Бізнесполіграф», 2010. – 116 с. Мова рос.

Зоткин А.А. «Львы» и «лисы» украинской политики -К.: ИС НАНУ, 2010. – 341 с.

Геополітичні орієнтації населення і безпека України.За даними соціологів / За ред. М.О.Шульги. – К., 2009.

Геополитические ориентации населения и безопасность Украины. По данным социологов / Под ред. Н.А.Шульги. — К., 2009.

Бойко Н.Л. Социальный контроль и демократизация общества. – К. : ИС НАНУ, 2008. – 272 с.

Стиль життя: панорама змін / За ред. М.О. Шульги. – К. : ІС НАНУ, 2008. – 416 с.

Бевзенко Л.Д. Стили жизни переходного общества. — К. : ИС НАНУ, 2008. — 144 с.

Соцiальний ареал життя особистостi. – К.: IС НАНУ, 2005. – 400 с.

Злобiна О. Особистiсть як суб’єкт соцiальних змiн . – К.: IС НАНУ, 2004. – 400 с.

Злобiна О.Г., Мартинюк I.О., Соболєва Н.I., Тихонович В.О. Соцiальний простiр життя як суб`єктивна символiчна реальнiсть. – К.: IС НАНУ, 2004. – 299 с.

Життєтворчiсть: концепцiя, досвiд, проблеми. – Запорiжжя: Центрiон, 2004.

Паращевiн М.А. Iнтегративна роль релiгiї: iсторико-соцiологiчний нарис. – К.: IС НАНУ, 2004. – 152 с.

Життєва компетентнiсть особистостi: наук.-метод. посiб. – К., 2003.

Резнiк О.С. Полiтична самоiдентифiкацiя за умов становлення громадянського суспiльства. – К. : IC НАНУ, 2003. – 184 с.

Бевзенко Л.Д. Социальная самоорганизация. Синергетическая парадигма: возможности социальных интерпретаций. – К. : ИC НАНУ, 2002. – 436 с.

Соболєва Н.I. Соцiологiя суб’єктивної реальностi. – К. : IС НАНУ, 2002. – 291 с.

Шульга Н.А. Великое переселение: репатрианты, беженцы, трудовые мигранты. -К.: Институт социологии НАН Украины, 2002. — 700 с.

Злобiна О., Тихонович В. Суспiльна криза i життєвi стратегiї особистостi. – К. : Стилос, 2001. – 23 с.

Сохань Л., Сохань И. Время нового мира – К. : ИС НАНУ, 2001. – 132 с.

Рудницька Т. Етнiчнi спiльноти України: тенденцiї соцiальних змiн. – К. : IC НАНУ,1998. – 176 с.

Життєвi кризи особистостi / Л.В.Сохань, О.А.Донченко, О.Г.Злобiна та iн.–К.,1998. – 354 с.

М. Шульга, О. Потєхін, Н. Бойко, О. Парохонська, Т. Шульга. Правляча еліта сучасної України. – Аналітична доповідь – № 10. – К., 1998. – 76 c.

Мистецтво життєтворчостi особистостi / Л.В.Сохань, О.Г.Злобiна, М.О.Шульга та iн. – К., 1997. — 391 с.

Злобiна О., Тихонович В. Особистiсть сьогоднi: адаптацiя до суспiльної нестабiльностi. – К. : IC НАНУ, 1996. – 98 с.

Психологiя i педагогiка життєтворчостi / Л.В.Сохань, О.Г.Злобiна, М.О.Шульга та iн. – К., 1996. – 791 с.

Шульга Н.А. Этническая самоидентификация личности. – К. : ИС НАНУ, 1996. – 199 с.

Донченко Е.А., Злобина Е.Г., Тихонович В.А. Наш деловой человек. – К. : ИС НАНУ, 1995. – 148 с.

Психология жизненного успеха: Опыт социально-психологического анализа преодоления критических ситуаций / Л.В.Сохань, Е.И.Головаха, Р.А.Ануфриева и др. – К. : ИС НАНУ,1995. – 149 с.

Мартынюк И.О. Проблемы жизненного самоопределения молодежи: Опыт прикладного исследования. – К. : Наук. думка, 1993. – 117 с.

Мартинюк I.О., Соболєва Н.I. Люди i ролi. – К. : Україна, 1993. – 179 с.

Шульга Н.А. Личность и этнос – К., 1992. – 499 с. — Рукопись депонирована в УкрИНТЭИ, №1905.

Разумная организация жизни личности: проблемы воспитания и саморегулирования / Л.В.Сохань, В.А.Тихонович, Е.И.Головаха и др. – К. : Наук. думка, 1989. – 325 с.

Культура жизни личности / Л.В.Сохань, В.А.Тихонович, Е.А.Донченко и др. – К. : Наук. думка, 1988. – 191 с.

Жизненный путь личности / Л.В.Сохань, Е.Г.Злобина, В.А.Тихонович и др. – К. : Наук. думка, 1987. – 279 с.

Соболева Н.И. Мировоззрение и жизненный выбор личности. – К. : Наук. думка, 1989. – 124 с.

Жизнь как творчество (социально-психологичекский анализ) / В.И.Шинкарук, Л.В.Сохань, Н.А.Шульга и др. – К. : Наук.думка, 1985. – 302 с.

Донченко Е.А., Сохань Л.В., Тихонович В.А. Формирование разумных потребностей личности. – К. : Политиздат, 1984. – 222 с.

Стиль жизни личности: теоретические и методологические проблемы / Л.В.Сохань, Е.И.Головаха, В.А.Тихонович и др. – К. : Наук. думка, 1982. – 371 с.

Злобина Е.Г. Общение как фактор развития личности. – К. : Наук. думка, 1981.– 115 с.

Образ жизни: теоретические и методологические проблемы социально-психологического исследования / Е.И.Головаха, Л.В.Сохань, В.А.Тихонович и др. – К. : Наук. думка, 1980. – 299 с.

Шульга Н.А. Классовая типология личности. – К. : Наук. думка, 1978. – 131 с.

Ануфриева Р.А. Социалистический трудовой коллектив и его традиции. – К. : Наук. думка, 1974. – 126 с.

Тихонович В.О. Мотиви трудової активностi особи. – К. : Наук. думка, 1972. – 136 с.

ПЛАНОВЫЕ ТЕМЫ ОТДЕЛА:

МАРГИНАЛИЗАЦИЯ В УСЛОВИЯХ ПЕРЕХОДНОГО ОБЩЕСТВА. СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ И КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ (1998–2001 гг.). Научный руководитель – д.соц.н. Н.А.Шульга.
Ключевые слова: маргинализация, идентификация, социальный статус, адаптация.

РУБЕЖ ТЫСЯЧЕЛЕТИЙ КАК СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН (ОБРАЗ НОВЫХ ВОЗМОЖНОСТЕЙ ЖИЗНИ В МАССОВОМ СОЗНАНИИ) (1998–2001 гг.). Научный руководитель – к.филос.н. В.А.Тихонович.
Ключевые слова: социальное время, хронотоп, темпоральные ожидания, историческая память, жизненная перспектива.
По результатам исследования опубликована монография – Злобина Е., Тихонович В. Суспiльна криза i життєвi стратегiї особистостi. – К., Стилос. – 2001. – 238с.

ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО ОБРАЗНО-СИМВОЛИЧЕСКОГО СОЦИАЛЬНОГО ПРОСТРАНСТВА В ИНДИВИДУАЛЬНОМ И МАССОВОМ СОЗНАНИИ НАСЕЛЕНИЯ УКРАИНЫ (2001–2004 гг.). Научный руководитель – к.филос.н. В.А.Тихонович.
Ключевые слова: социальный символ, символизация, социальный образ, социальное пространство, идентификация, интернализация, статусно-институциональное и социально-териториальное позиционирование.
По результатам исследования опубликована монография – Злобiна О.Г., Мартинюк I.О., Соболєва Н.I., Тихонович В.О. Соцiальний простiр життя як суб’єктивна символiчна реальнiсть. – К.: IС НАНУ, 2004. – 299с.

ФОРМИРОВАНИЕ НОВОГО АРЕАЛА ЖИЗНИ ЛИЧНОСТИ В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛЬНЫХ ИЗМЕНЕНИЙ (2001–2004 гг.). Научный руководитель – д.соц.н. Н.А.Шульга.
Ключевые слова: социальное пространство, социальный ареал жизни личности, интернетизация, вестернизация, рационализация и иррационализация жизни, териториальная самоидентификация.
По результатам исследования опубликована монография – Соцiальний ареал життя особистостi. – К.: IС НАНУ, 2005. – 400 с.

ТРАДИЦIОНАЛIЗМ ТА IННОВАЦIЇ В СОЦIАЛЬНИХ ПРIОРИТЕТАХ НАСЕЛЕННЯ УКРАЇНИ: СОЦIАЛЬНО-ЧАСОВI ТА СОЦIАЛЬНО-ПРОСТОРОВI ВИМIРИ (II кв. 2004 – I кв. 2006 гг.). Научный руководитель к.филос.н. В.А.Тихонович.
Ключевые слова: традиция, инновация, традиционализм, социальные изменения, идентификация, социальные приоритеты, ценности, ментальность, социальная проблема, социальное время, социальное пространство.

ЗМIНИ СТИЛIВ ЖИТТЯ НАСЕЛЕННЯ УКРАЇНИ ПIД ВПЛИВОМ СОЦIОКУЛЬТУРНИХ ДЕТЕРМIНАНТ (III кв. 2004 – II кв. 2007 гг.). Научный руководитель – д.соц.н. Н.А.Шульга.
Ключевые слова: стиль жизни, образ жизни, социальная жизнь, личность, демократизация, легитимация.

По результатам исследования опубликована монография – Стилі життя: панорама змін / За ред. М.О.Шульги. – К. : ІС НАНУ, 2008. – 416 с.

МАСОВI ЕМОЦIЙНI СТАНИ В СИТУАЦIЇ АКТУАЛЬНОГО СОЦIАЛЬНО-ПОЛIТИЧНОГО ВИБОРУ (II кв. 2006 – II кв. 2007 гг.). Научный руководитель – д.соц.н. Е.Г.Злобiна.
Ключевые слова: ожидания, настроения, отношения, чувства, эмоциональные состояния, социально-политическая ситуация.

СОЦIАЛЬНI IНТЕРЕСИ В ДИНАМIЦI МIЖГРУПОВИХ ТА МIЖОСОБИСТIСНИХ ВЗАЄМОДIЙ (II кв. 2007 – II кв. 2010 гг.). Научный руководитель – д.соц.н. Е.Г.Злобiна.
Ключевые слова: социальный интерес, социальные взаимодействия, социальный конфликт, общественные интересы, социальные группы, социальные потребности, баланс социальных интересов.

По результатам исследования опубликована монография –Соціальні інтереси в контексті соціокультурної модернізації / За ред. О.Злобіної. – К. : ІС НАНУ, 2011. – 320 с.

ЧИННИКИ ТА МЕХАНІЗМИ РЕГУЛЯЦІЇ СОЦІАЛЬНОЇ ПОВЕДІНКИ В СИТУАЦІЯХ СУСПІЛЬНОЇ НЕСТАБІЛЬНОСТІ (ІІІ кв. 2010 – ІІ кв. 2013 гг.). Научный руководитель – д.соц.н. Е.Г.Злобiна.
Ключевые слова: социальное поведение, социальные изменения, социальные акторы, регуляция, саморегуляция.

По результатам исследования опубликована монография – Соціальна регуляція поведінки в умовах суспільної нестабільності / За ред. О.Злобіної. – К. : ІС НАНУ, 2013. –319 c.

СОЦІАЛЬНО-ПСИХОЛОГІЧНІ ЧИННИКИ ІНТЕГРАЦІЇ СУЧАСНОГО УКРАЇНСЬКОГО СОЦІУМУ: СОЛІДАРНІСТЬ, ВІДПОВІДАЛЬНІСТЬ, ТОЛЕРАНТНІСТЬ, ДОВІРА (ІІІ кв. 2013 р. – ІІ кв. 2016 р.)

Научный руководитель – д.соц.н. Е.Г.Злобина.

Ключевые слова: социальная интеграция, солидарность, ответственность,  толерантность, доверие

По результатам исследования опубликована монография – Соціально-психологічні чинники інтеграції українського соціуму/ За ред. О.Злобіної. – К. : ІС НАНУ, 2016.– 276 с.

СОЦІАЛЬНА НАПРУЖЕНІСТЬ У КРИЗОВОМУ СОЦІУМІ: ЧИННИКИ, ДИНАМІКА, ШЛЯХИ МІНІМІЗАЦІЇ (ІІІ кв. 2016 р. – ІІ кв. 2019 р.)  

Научный руководитель – д.соц.н. Е.Г.Злобина

Ключевые слова: социальная напряженность, кризисный социум, состояние массового сознания, социальные отношения, социальные настроения

Psi Chi Honor Society — Психология

Цели PSI CHI

Пси Чи служит двум основным целям: одна немедленная и явно полезная для отдельного члена, другая медленнее и труднее достижима, но в долгосрочной перспективе предлагает большее вознаграждение.

Первым из них является обязанность Общества обеспечить академическое признание своих призывников простым фактом членства.

Вторая цель — это обязанность каждого местного отделения Общества поддерживать искру этого достижения, предлагая климат, благоприятный для его творческого развития.Например, в главах предпринимаются активные попытки поддержать и стимулировать профессиональный рост с помощью программ, разработанных для расширения и улучшения обычной учебной программы, а также для предоставления практического опыта и общения посредством присоединения к отделению.

Кроме того, национальная организация предоставляет программы, способствующие достижению этих целей, в том числе национальные и региональные съезды, ежегодно проводимые совместно с психологическими ассоциациями, конкурсы научных исследований и программы признания сертификатов.Кроме того, Общество издает информационный бюллетень Пси-Чи, который помогает объединить и информировать членов, а также признать их вклад и достижения.

Преимущества Пси Чи

Внутренняя ценность членства — вознаграждение для достижения, поскольку признание превосходства ведет к самореализации и, следовательно, к самореализации. Осознавая, что то, что вы делаете, действительно имеет значение, вы стимулируетесь к более высокой производительности. Достижения приносят больше удовольствия, когда делятся ими с другими.Кроме того, контакты, установленные с помощью Пси Чи, будут полезны на протяжении всей вашей образовательной и профессиональной карьеры.

Конкретные преимущества членства:

• Документы — членский сертификат и карточка, подтверждающие членство.

• Рекомендации, предоставляемые на протяжении всей жизни (одна только эта услуга стоит вложенных средств).

• Опыт, полученный при работе с Пси Чи, отлично подходит для составления резюме; получить этот первый управленческий и творческий опыт сложно.

• Пси Чи — это трамплин для профессионального роста. Членам предоставляются возможности для продвижения своих исследований, получения национального и международного признания, встреч и взаимодействия с лидерами в своей области, а также встреч с членами Пси Чи из других отделений, которые также станут будущими лидерами.

• Правительство Соединенных Штатов признает членство в Пси Чи как отвечающее одному из требований для поступления на уровень GS-7 в Федеральную службу.

Окончательная проверка ценности любой членской организации заключается в достижениях ее членов. С каждым годом истории Пси Чи все больше и больше членов проходят обучение в аспирантуре. Учрежденный в 1929 году, Пси Чи широко представлен в профессиональных рядах всех наук о поведении. Справочники членов Американской психологической ассоциации и Американского психологического общества усыпаны именами членов Пси Чи, как действующих, так и выпускников.Это лишь один пример того, что цели Общества выполняются.

Как присоединиться к Пси Чи?

Учащиеся становятся членами, присоединившись к отделению школы, в которой они учатся. Студенты должны иметь общий средний балл 3.0 и средний средний балл 3.0 на курсах PSC для старших классов (минимум ЧЕТЫРЕ курса). Пси Чи управляется студентами-офицерами. Они выбирают и вводят в должность членов и выполняют цели Общества. Свяжитесь с действующим председателем членства, чтобы узнать больше о том, как стать членом Пси Чи.Заявки принимаются в осенний и весенний кварталы.

Студенты должны заполнить заявки Пси Чи онлайн через национальный веб-сайт Пси Чи (http://www.psichi.org/?page=become_member). Пожалуйста, свяжитесь с председателем совета директоров Лаурой Балестиери для получения дополнительной информации о сроках и платежной информации.

Пожизненный членский взнос составляет 90 долларов.

Психологические общества за пределами США

Название организации	Информация о членстве
Ассоциация психологов Виргинских островов
Австралийское психологическое общество
Австрийская профессиональная ассоциация психологов
Бельгийская ассоциация психологических наук
Британское психологическое общество [Секция социальной психологии]
Канадская психологическая ассоциация [Социальная и личностная секция]
Карибский альянс национальных психологических ассоциаций	——
Чешско-Моравское психологическое общество
Голландская ассоциация психологов
Европейская федерация ассоциаций психологов
Финское психологическое общество
Немецкое психологическое общество
Межамериканское психологическое общество
Иранская психологическая ассоциация
Ямайское психологическое общество
Литовская психологическая ассоциация
Национальный совет итальянских психологов	——
Новозеландское психологическое общество
Норвежская психологическая ассоциация
Психологическое общество Ирландии
Сингапурское психологическое общество
Испанская психологическая ассоциация
Шведская психологическая ассоциация
Швейцарское психологическое общество
Ассоциация психологов Тринидада и Тобаго
Турецкая психологическая ассоциация

Общество истории психологии

Добро пожаловать! Добро пожаловать на веб-сайт Общества истории психологии (SHP), 26-го отдела Американской психологической ассоциации (APA).Мы — международная организация ученых, учителей и членов, интересы и знания которых связаны с пониманием исторических событий и важных людей, которые сформировали развитие психологической мысли и практики. Моя центральная президентская инициатива 2019 года сосредоточена на критической истории современности. Я хотел бы, чтобы наше подразделение использовало критическую историю, чтобы понять актуальные проблемы и темы в психологии и обществе. Что история может рассказать нам о форме, предмете, противоречиях и тенденциях в современной психологии? Примеры включают: этику, методологические разногласия и изменения в профессиональном лицензировании, обучении и практике.Что критическая история психологии может рассказать нам о насущных социальных проблемах, таких как расовое профилирование, политический раскол и окружающая среда? Drs. Центр истории психологии Николаса и Дороти Каммингс. Университет Акрона По вопросам программирования SHP: Подписаться на рассылку истории психологии Список серверов SHP теперь включен в группы Google.Участвуйте в обсуждениях, связанных с исследованием и преподаванием истории психологии, а также получайте последние новости, связанные с SHP. Кликните здесь, чтобы присоединиться сегодня! Поставьте нам лайк на Facebook! На странице SHP в Facebook представлены новости, обновления и события, имеющие отношение к истории психологии. Отличный ресурс для исследователей, преподавателей и студентов. Подписывайтесь на нас и присоединяйтесь к обсуждению! Найдите @ Div26HOP в Твиттере!

Национальное общество чести в психологии // Психология // Marquette University

Psi Chi

Пси Чи — Национальное общество чести в области психологии.Он связан с Американской психологической ассоциацией и Ассоциацией обществ чести колледжей. На национальном уровне PSI CHI признает академические достижения и интерес к психологии. Отделение Психи-ци на факультете психологии пытается предложить приятные улучшения обычной учебной деятельности, включая вечера кино, выступлений и другие мероприятия. Это способ познакомиться с людьми, разделяющими ваш энтузиазм в отношении психологии. Членство в Пси Чи указывает всем аспирантам, что вы посещали аккредитованную школу, чья программа по психологии соответствовала утвержденным стандартам Пси Чи.Это способ познакомиться с потенциальными коллегами и наладить контакты, которые могут принести вам пользу на протяжении всей вашей профессиональной жизни. Члены получают бесплатный вход на Национальный съезд Американской психологической ассоциации.

Глава Пси Чи Маркетта: Офицеры, требования и применение

• Каждую весну новые должностные лица избираются на следующий учебный год. Избранные должностные лица (президент, вице-президент, казначей, директор по социальным сетям и директор по мероприятиям) руководят, планируют, организуют и руководят всей деятельностью общества.

• Студенты должны закончить 3 семестра курсовой работы на уровне колледжа и на момент подачи заявки быть второкурсником второго семестра.

• Кандидаты должны заполнить полные девять (9) кредитных часов по психологии. Кандидаты должны быть зарегистрированы в психологии как основной или несовершеннолетний.
• Абитуриенты должны иметь средний балл не ниже 3.0 и средний балл по психологии 3.0. Кандидаты также должны иметь совокупный средний балл, который находится в пределах 35% лучших вузов, в которых проводится эта глава (т.e., Klingler College of Arts & Sciences). Кандидаты в аспирантуру должны иметь общий средний балл «B» или выше.
• Каждый кандидат должен искренне интересоваться изучением психологии и делиться ею, а также проявлять готовность участвовать в деятельности PSI CHI. Все кандидаты должны продемонстрировать высокие стандарты личного поведения.
• Заявки подаются онлайн по адресу https://memberapp.psichi.org/cfamember/applicationform.aspx. Единовременный членский взнос 65 долларов.00 (55 долларов идут в международную организацию и 10 долларов идут в отделение) гарантирует пожизненное членство.

Психология против. Социология: в чем разница? [Инфографика]

Вы очарованы человеческим разумом? Вы задаетесь вопросом, почему некоторые люди ждут в очереди часами — даже днями — чтобы получить новейший смартфон?

Или вас больше беспокоит то, как смартфоны изменили динамику семьи?

Если вы готовитесь к получению степени в Интернете и задаетесь вопросом, подходит ли вам степень по психологии или социологии, важно понимать разницу между ними.

Психологи и социологи изучают людей, но в то время как психологи вникают в сознание отдельного человека или небольшой группы, чтобы понять человеческое поведение, социальные и эмоциональные реакции, социологи не ограничиваются отдельными людьми, чтобы исследовать общество через определенные ассоциации, такие как семья, раса или религия. — разобраться в текущих проблемах.

Что бы вы изучили

Изучая онлайн-психологию, вы будете изучать человеческое развитие, настроение, отношения и психические заболевания.Ваша курсовая работа, вероятно, будет включать физиологию, собеседование и консультирование, индивидуальные различия и социальные процессы, а также психологию обучения.

Ваша степень в области психологии может привести к карьере в сфере социальных услуг. Вы можете быть консультантом по профессиональной карьере, защитником жертв, специалистом по человеческим факторам или педагогом по вопросам здоровья. Или вы можете стать консультантом по психическому здоровью или школьным психологом.

Если вы будете изучать онлайн-социологию, вы будете изучать группы и общества, а также поведение и взаимодействия между людьми.Ваша курсовая работа может включать занятия по расовой и этнической принадлежности, медицинским учреждениям, глобализации и социальным проблемам.

Как выпускник социологии, вы будете иметь гибкую степень, которая может привести к карьере аналитика политики или консультанта по социальным услугам. Вы можете работать в сфере уголовного правосудия или общественного здравоохранения. Или вы можете продолжить обучение и стать исследователем или профессором университета.

Какую бы область вы ни выбрали, вы можете рассчитывать на прохождение курсов по статистике, методам исследования и поведенческому анализу.

Связанные и взаимосвязанные поля

Хотя между психологией и социологией есть явные различия, есть и поразительные сходства. Обе области сосредоточены на обнаружении основных факторов, влияющих на поведение человека, и обе связаны с улучшением жизни людей и общества.

И хотя обе профессии ведут свой бизнес по-разному, специалисты по психологии и социологии развивают широкий спектр передаваемых навыков, таких как:

• устные и письменные коммуникативные навыки
• навыки межличностного общения
• аналитические способности
• навыки качественного и количественного исследования
• Навыки слушания и наблюдения

Что вам подходит?

Все еще не уверены? Ты не одинок.Многим студентам трудно выбирать между двумя областями. Хотя на самом деле психология касается личности, а социология — общества, различия — и сходства — заслуживают внимания.

Психология может вам подойти, если:

• Вы отличный слушатель.
• У вас есть знания и понимание человеческого поведения.
• Вам интересно, как работает мозг.
• Вы заслуживаете доверия.

С другой стороны, социология может вам подойти, если:

• Вы задаетесь вопросом, как и почему все обстоит так, как есть.
• Вы хотите узнать больше о человеческой деятельности, происходящей в социальных структурах.
• Вы хотите разработать и использовать учебные материалы для обучения других.
• Вы понимаете значение новой информации для различных групп населения.

Свежий взгляд

Вот инфографика, которая может помочь. В этом разделе мы собрали много информации, которая поможет вам сравнить и сопоставить эти два поля и решить, какое из них подходит именно вам.

Какую область вы изучаете — психологию или социологию — и почему?

Распространите слово

Вы можете встроить эту инфографику в свой блог или веб-сайт, скопировав приведенный ниже код и вставив его на свой сайт.

Пожалуйста, укажите в этом изображении ссылку на online.saintleo.edu.

Другие сообщения, которые могут быть интересны вам:

Подходит ли вам степень онлайн-психологии?

Что можно сделать со степенью бакалавра психологии?

Почему вы можете любить социологию?

Что можно сделать со степенью в области социологии в Интернете?

Кредит инфографики: Leslie & Kearney

Изображение предоставлено: Ollyy на Shutterstock.com

О СМЭП | SMEP

Общество многомерной экспериментальной психологии было основано в 1960 году как организация исследователей, заинтересованных в многомерных количественных методах и их применении к существенным проблемам психологии и смежных областях. Многие выдающиеся ученые в этой области были активными членами SMEP. Пожалуйста, обратитесь к текущему списку членов, а также к списку бывших президентов.

SMEP было основано как небольшое выборное общество, чтобы способствовать исследованиям на высоком уровне, а также интенсивному взаимодействию между членами.Членство ограничено 65 постоянными активными членами. Дополнительная информация о членстве представлена ​​в другом месте на этом сайте.

SMEP курирует публикацию исследовательского журнала под названием Multivariate Behavioral Research. В этом журнале публикуются исследовательские статьи о многомерной методологии и ее использовании в психологических исследованиях. Текущий редактор MBR — Питер Моленаар, журнал издается Taylor & Francis Group, LLC. Перейдите по ссылке на MBR для получения дополнительной информации о журнале, включая информацию о подписках и отправке рукописей.

SMEP и Taylor & Francis также сотрудничают в публикации серии Multivariate Applications Series, в которой представлены книги, поощряющие использование строгой методологии при изучении значимых научных проблем и пытающиеся описать приложения на простом для понимания языке. Книжную серию отредактировала Лиза Харлоу.

Ежегодное собрание SMEP проводится каждый октябрь. Встреча открыта только для членов, хотя лица, не являющиеся членами, могут присутствовать по приглашению члена.

Общество многомерной экспериментальной психологии (SMEP) — это некоммерческая организация по разделу 501 (c) (3), занимающаяся продвижением многомерных статистических подходов в психологии. Ключевой компонент нашей миссии — обеспечить гостеприимное сообщество ученых и продвигать разнообразие полов, сексуальной идентичности и расы / этнической принадлежности в сообществе количественной психологии. Как научное общество, мы придерживаемся принципа, согласно которому разнообразие идей увеличивается за счет разнообразия наших членов.В частности, мы подтверждаем убежденность в том, что разнообразие способствует развитию социальных и поведенческих наук в том смысле, что оно позволяет критически подвергнуть сомнению некоторые из наших основных предположений о человеческом поведении. Мы настоятельно рекомендуем выдвигать кандидатов из недопредставленных групп для членства в SMEP и участия в ежегодных собраниях SMEP. С этой целью SMEP предоставляет финансирование членам недопредставленных групп для участия в семинарах по количественным методам. Более подробную информацию об этом фонде и способах внесения пожертвований можно найти здесь.

Щелкните здесь, чтобы узнать больше и сделать пожертвование в Фонд содействия разнообразию SMEP.

Психология и общество — 1086 слов

Между психологией и обществом есть несколько общих черт. Эти двое также взаимозависимы и взаимосвязаны. Психология занимается изучением человеческих манер и мышления. С другой стороны, люди — главная составляющая любого общества. Это основная взаимосвязь между психологией и обществом. Более того, психологию можно назвать исследованием взаимоотношений между организмами (людьми) и окружающей их средой.

Таким образом, психология — это исследование того, как люди в любом обществе реагируют на окружающую их среду. Психология работает над установлением законов человеческого поведения, а также психической жизни (Славич, 2009). Такие законы в большинстве случаев несут ответственность за формирование общества и управление им. Социальные отношения, которые происходят в обществе, очень важны для психологических исследований. Следовательно, психология и общество — две взаимозависимые сущности. Кроме того, нельзя игнорировать их взаимосвязь.

Психология — важная область обучения, имеющая ряд преимуществ для общества. Знания и практика психологии могут иметь положительное влияние на общество. Одна из практик, пропагандируемых психологией, — это самопознание. Каждый человек является неотъемлемой частью своего общества.

Психологические исследования помогают каждому человеку понять свою личность и поведение. Общество, в котором есть люди, обладающие хорошим самопознанием, вероятно, будет более развитым, чем общество, в котором есть люди с меньшим самопознанием.Например, люди с самопознанием ставят цели, согласующиеся с их личностями.

Таким образом, их производительность увеличивается, и это приносит прямую пользу обществу. Есть те, кто считает, что чрезмерная зависимость от психологических теорий ложится огромным бременем на общество. Обоснование этого аргумента состоит в том, что эти теории могут быть противоречивыми и временами необоснованными. Следовательно, общество несет бремя сортировки теорий, за которыми следует сплотиться.

Заметно психологическое влияние на политические и социальные проблемы.Политика — это наука, которая в значительной степени полагается на внутренние механизмы, включая механизмы человеческого разума. Чтобы добиться большего успеха, политик должен работать с психологией аудитории. Социальная психология фокусируется на том, как люди думают друг о друге и своих отношениях друг с другом.

Это понятие очень важно в сфере политики. Когда дело доходит до социальных вопросов, психология по-прежнему имеет большое значение. Обычно это играет роль во время разрешения конфликтов. При разрешении конфликтов тот, кто возглавляет упражнение, должен понимать психологию конфликтующих сторон.

Социальные и политические события иногда влияют на психологию. Всякий раз, когда происходит значительное событие, психологи всегда раскрывают психологические теории, лежащие в основе этого события. Например, если событие вращается вокруг отдельного человека или группы людей, обычно цитируются теории личности. Психология личности изучает мысли, поведение и эмоции человека.

Хорошим примером того, как это направление психологии было сосредоточено внимание, была смерть поп-иконы Майкла Джексона.Все аспекты его жизни были сосредоточены на понимании его личности. Это включало его жизнь в детстве.

Изучение психологии охватывает различные области обучения. Каждая из этих областей зависит от других областей изучения психологии. Взаимосвязь между этими подразделениями — вот что делает психологию полноценной наукой. Одна из областей исследования, которая мне понравилась, — это психология развития. Психология развития — это изучение того, как люди развиваются на протяжении всей своей жизни.

Эта область психологии в основном применяется для развития и наблюдения за ребенком. С момента концептуализации психология развития расширилась, включив в нее такие темы, как моторика и овладение языком. Как наука, психология развития применяется в таких областях, как образование, развитие детей и судебная психология.

Корни психологии развития уходят корнями в пятнадцатый век. Платон, один из первых философов, считал, что существует связь между физическими и нефизическими аспектами человека.По его словам, у людей есть аспект уже существующих знаний. Еще одна историческая фигура, связанная с психологией развития, — Рене Декарт.

Декарт использовал идеи психологии развития, чтобы отстаивать правильные методы изучения теологии. Джон Локк пришел вскоре после Декарта и придерживался идеи, что разум — это чистый лист. По его словам, люди развиваются через опыт взаимодействия с окружающей средой. Он известен тем, что начинает споры о природе и воспитании.После этих двух ученых в это исследование внесли свой вклад и другие ученые.

Чарльз Дарвин является наиболее известным из них в основном благодаря своей работе в области теории эволюции. Он считал, что люди выработали определенные модели поведения, чтобы соответствовать их среде. Его концепция «выживания для наиболее приспособленных» снискала ему как безмерную похвалу, так и критику. Стэнли Холл пришел после Дарвина и перевел его принципы, чтобы они соответствовали человеческому развитию.

Холл основал Американскую психологическую ассоциацию и первым применил метод анкетирования при проведении исследований (Wood & Boyd, 2006).После Холла в начале 1900-х годов пришел Уотсон. Ватсон сосредоточился в основном на бихевиоризме. Поступая так, он игнорировал важность интроспективных черт в психологии развития. Он также выступал за использование научных методов в изучении психологии.

Некоторые из более поздних исследователей психологии развития включают Арнольда Гезелла и Зигмунда Фрейда. Гезелл считал, что для развития существует «внутренний график», и ребенок должен быть соответствующего возраста, чтобы он / она извлекли пользу из определенного развития.Со своей стороны Фрейд — один из самых активных участников психологии развития. Фрейд обращается к различным предметам, в том числе к разряду либидо, формированию личности и роли родителя / опекуна в развитии.

История психологии важна для всех потенциальных психологов. Психология стала самостоятельной дисциплиной примерно в конце 1800-х годов. Однако его корни уходят еще в Древнюю Грецию. Вот почему для начинающего психолога важно соотносить различные психологические изменения с развитием тогдашних обществ.

Психология, как и другие дисциплины, развивалась с годами. Все, кто внес свой вклад в эту эволюцию, должны были ссылаться на своих предшественников. Вот почему ученый-психолог не может позволить себе игнорировать работы своих предшественников. Были случаи, когда некоторые психологические теории и подходы игнорировались только для того, чтобы потом их заново переняли.

В таких случаях знание истории по предмету играет важную роль в присвоении таких теорий. Обратное отражение дает ученым представление о том, откуда появилась наука и, возможно, куда она движется.В заключение, историческое размышление о психологии дает ученому необходимые перспективы в ее изучении. К ним относятся человеческое развитие, философские и научные аспекты.

Литература

Славич Г.М. (2009). Психология и общество: как общество формирует науку, а наука формирует общество. Клинический психолог, 62 (1), 9-10.

Вуд, С.Э. и Бойд Д. (2006). Освоение мира психологии .