Волевое действие это в психологии: Воля и волевые действия

Простое волевое действие — это такое действие, осуществление

Простое волевое действие — это такое действие, осуществление которого не нуждается в особенном напряжении сил и специальной организации действия. Оно характеризуется непосредственным переходом желания в решение и в осуществление этого решения.

Например, при желании утолить жажду, человек наливает воду в стакан и выпивает ее, если ему холодно, он надевает пальто и т.п. Эти действия не нуждаются в сложных способах для их выполнения.

Сложное волевое действие нуждается в значительном напряжении сия, терпеливости, настойчивости, умении организовать себя на выполнение действия. Так, человек, разрешая математические задачи, чтобы достичь успеха, должен осуществлять ряд волевых действий.

Сложность волевого действия зависит от сложности задач, на выполнение которых оно направлено.

Воля человека проявляется в преодолении не только внешних трудностей, характерных для разных видов деятельности, но и внутренних, порождаемых, например, желаниями, которые идут в разрез с поставленными задачами, усталостью и т.

п. Преодоление внутренних трудностей требует осознания необходимости выполнить определенное задание и при этом сохранять самообладание.

Стремление человека иногда проявляется в форме влечения. Как правило, влечения бывают невыразительными, мало осознанными. Стремления, которые проявляются только в форме влечений, не ведут к целенаправленному волевому действию.

Осознавая свои влечения, человек тем самым превращает их в желания. Желая, человек осознает цель своего стремления, направление своей деятельности.

Однако, осознав цель деятельности, человеку нужно еще увидеть пути успешного ее осуществления, способы ее достижения. Определяя нужные пути и способы, человек глубже осознает свои стремления. Глубоко осознанное человеком стремление позволяет выразительно представить не только цель деятельности, но и пути и способы ее осуществления, оно обусловливает вожделение, активное желание.

За желанием следует действие, которым завершается волевой акт.

Однако это бывает не всегда. Иногда человек колеблется: действовать или нет. В таком случае возникнет то особенное, промежуточное состояние волевого акт, называемое борьбой мотивов. Это состояние возникнет в том случае, когда существуют противоречивые желания — одни вынуждают его к определенному действию, а другие препятствуют его осуществлению.

Например, человека раздирает борьба между желанием взяться за выполнение задания и желанием пойти в кино. В результате этой борьбы мотивов человек принимает определенное решение. Оно проявляется или в форме намерения действовать, или в форме намерения отказаться от действия.

Решение, будучи глубоко осознанным, переходит в действие. Выполнение действия начинается с его планирования, организации способов, нужных для осуществления задания, и заканчивается его завершением. Так, человек, решив сконструировать радиоприемник, ознакомится с системами радиоприемников, начертит схему, достанет нужные для радиоприемника детали и, наконец, смонтирует его. Так завершается принятое решение.

Успех волевого акта зависит от волевых качеств человека, глубины осознания задания, интереса, а также от знаний, умений и навыков, без которых успешное достижение цели невозможно. Умения, привычные действия делают волевые действия четкими и более организованными, способствуют быстрому и успешному их выполнению.

Любое действие выполняется успешнее, если становится привычным. Навыки и привычки способствуют преодолению трудностей и успешному завершению действия.

22. Понятие воли, волевого действия и волевой регуляции в психологии.

Воля — это сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности, выраженное в умении преодолевать внутренние и внешние трудности при совершении целенаправленных действий и поступков. Главная функция воли заключается в сознательной регуляции активности в затрудненных условиях жизнедеятельности.

Воля обеспечивает выполнение двух взаимосвязанных функций — побудительной и тормозной.

Побудительная функция обеспечивается активностью человека. Тормозная функция воли, выступающая в единстве с побудительной функцией, проявляется в сдерживании нежелательных проявлений активности.

Волевые действия отличаются друг от друга прежде всего уровнем своей сложности. Существуют весьма сложные волевые действия, которые включают в себя целый ряд более простых. Основой усложнения действий является тот факт, что не всякая цель, которая ставится нами, может быть достигнута сразу.

Еще одним важнейшим признаком волевого поведения является его связь с преодолением препятствий, причем независимо от того, какого типа эти препятствия — внутренние или внешние. В качестве внутренних препятствий могут выступать усталость, желание развлечься, инертность, леность и т. д. Внешние: отсутствие необходимого инструмента для работы или противодействие других людей.

Важнейшей особенностью волевых действий, направленных на преодоление препятствий, является сознание значения поставленной цели, за которую надо бороться, сознание необходимости достичь ее. Поэтому волевые действия могут различаться не только по степени их сложности, но и по степени осознанности.

Воля подразумевает наличие целеустремленности человека, что требует определенных мыслительных процессов. Проявление мышления выражается в сознательном выборе цели и подборе средств для ее достижения. Мышление необходимо и в ходе выполнения задуманного действия. Осуществляя задуманное действие, мы сталкиваемся со многими трудностями. Например, могут измениться условия выполнения действия или может возникнуть необходимость изменить средства достижения поставленной цели. Поэтому для того, чтобы достичь поставленной цели, человек должен постоянно сличать цели действия, условия и средства его выполнения и своевременно вносить необходимые коррективы. Без участия мышления волевые действия были бы лишены сознательности, т. е. перестали бы быть волевыми действиями.

Связь воли и чувств выражается в том, что, как правило, мы обращаем внимание на предметы и явления, вызывающие у нас определенные чувства.

Желание добиться или достичь чего-либо, точно так же как избежать чего-либо неприятного, связано с нашими чувствами. Однако часто мы сталкиваемся с ситуацией, когда чувства, выступают препятствием к достижению поставленной цели. Поэтому нам приходится прилагать волевые усилия к тому, чтобы противостоять негативному воздействию эмоций.

Волевое действие имеет сложное строение.

Первое звено — осознание цели действия и связанного с ней мотива. При ясном осознании цели и мотива, вызывающего ее, стремление к цели принято называть желанием.

Но не всякое стремление к цели носит достаточно осознанный характер. В зависимости от степени осознанности потребностей их разделяют на

влечения и желания. Прежде чем желание превратится в непосредственный мотив, а затем в цель, оно оценивается человеком.

Имея побуждающую силу, желание обостряет осознание цели будущего действия и построение его плана. В свою очередь, при формировании цели особую роль играет ее содержание, характер и значение. Чем значительнее цель, тем более мощное стремление может быть вызвано ею.

Борьба мотивов и принятие решения. Психическое состояние, которое характеризуется столкновением нескольких желаний или нескольких различных побуждений к деятельности, принято называть

борьбой мотивов. Борьба мотивов включает в себя оценку человеком тех оснований, которые говорят за и против необходимости действовать в определенном направлении, обдумывании того, как именно действовать. Заключительным моментом борьбы мотивов является принятие решения, заключающегося в выборе цели и способа действия.

Борьба мотивов и последующее принятие решения рассматриваются как основное звено волевого акта.

Исполнительный этап волевого действия имеет сложную структуру. Исполнение принятого решения необходимо осуществить в определенный срок. Если исполнение решения откладывается на длительный срок, то в этом случае принято говорить о намерении исполнить принятое решение. Обычно мы говорим о намерении, когда сталкиваемся со сложными видами деятельности: например, поступить в вуз, получить определенную специальность.

Простейшие волевые действия, такие как утолить жажду или голод, изменить направление своего движения, чтобы не столкнуться с идущим навстречу человеком, исполняются сразу. Намерение по своей сути является внутренней подготовкой отсроченного действия и представляет собой зафиксированную решением направленность на осуществление цели. Однако одного намерения недостаточно. Как и в любом другом волевом действии, при существовании намерения можно выделить этап планирования путей достижения поставленной цели. План может быть детализирован в разной степени. Для одних людей характерно стремление все предусмотреть, спланировать каждый шаг. В то же время другие довольствуются лишь общей схемой. не реализуется сразу. Для реализации спланированного действия необходимо сознательное волевое усилие. Под волевым усилием понимается особое состояние внутреннего напряжения, или активности, которое вызывает мобилизацию внутренних ресурсов человека, необходимую для выполнения задуманного действия.

Исполнительный этап волевого действия может получить двоякое выражение: в одних случаях он проявляется во внешнем действии, в других случаях, наоборот, он заключается в воздержании от какого-либо внешнего действия (такое проявление принято называть внутренним волевым действием).

Влияние неосознаваемых процессов на волевое действие личности Текст научной статьи по специальности «Психологические науки»

Колесов С.Г. ©

Доцент кафедры гуманитарных, социально-экономических и естественно-научных дисциплин, кандидат психологических наук, Кузбасский институт федеральной службы исполнения наказаний

ВЛИЯНИЕ НЕОСОЗНАВАЕМЫХ ПРОЦЕССОВ НА ВОЛЕВОЕ ДЕЙСТВИЕ ЛИЧНОСТИ

Аннотация

В статье предлагается анализ, связанный с влиянием неосознаваемых процессов на волевое действие личности.

Ключевые слова: волевое действие, неосознаваемые действия. Keywords: volitional action, unconscious actions.

Любое поведение личности, вызванное чаще всего сознательными побудителями, которые актуализируются в рамках деятельности, например, умственной или физической, связанное с преодоле -нием трудностей, определяется регулирующим и направляющим (векторным) усилием в её жизненном пространстве. Данное поведение личности называется в психологии волевым поведением. Воля в отечественной психологии рассматривалась в качестве осознанного проявления личности, то есть связанного с её сферой сознания и контролем над поведением, воспринималось психологами деятель -ным началом, вызывающим направленные усилия, регуляцию процесса достижении цели [3, 101 -103].

К общим волевым качествам Е. П. Щербаков, — автор функциональной структуры воли, — отнёс целеустремлённость, дисциплинированность и уверенность. К основным волевым качествам он причисляет такие личностные качества: решительность, настойчивость, инициативность и самообладание. Тот из субъектов, пишет Щербаков, кто систематически совершенствует себя в деятельности, развивает как отдельные элементы, так и волю в целом, имеет лучшие потенциальные возможности и в соответствии с этим проявляет большую актуальную волю [5, 114].

Волевые процессы тесно связаны с уяснением субъектом значения и личного смысла отдель -ной ситуации, с рациональной и эмоциональной оценкой действующей иерархии мотивов, с выбором и формулированием (переформулированием) целей деятельности. При этом воля регулирует (контролирует) поиск соответствующих средств достижения поставленной цели и получения желаемого ре -зультата. При этом воля мобилизует состояния, способности, опыт личности, что вызывает целиком «системообразующее» воздействие на её организм и психику.

Волевые качества и волевые процессы связаны с регуляцией и контролем над способами:

— решения сформулированных задач и постановки собственных целей;

— планирования поведения и деятельности;

— координации различных психических факторов в процессе планирования и реализации планов;

— активации, направленной на удовлетворение новых требований среды, в рамках которой че -ловек актуализируется [1, 136 — 137].

С. Л. Рубинштейн выделяет такие стадии, или фазы волевого действия :

1) возникновение побуждения и предварительная постановка цели;

2) стадия обсуждения и борьба мотивов;

3) решение;

4) исполнение.

Далее Рубинштейн утверждает, что основным содержанием первой фазы в развитии волевого действия являются возникновение побуждения и осознания цели. Сразу возникает вопрос о том, что всегда ли волевой процесс может протекать в состоянии осознания цели.

Продолжая рассматривать волевое действие, С. Л. Рубинштейн убеждает, что в действительности всякое подлинное волевое действие является избирательным актом, включающим сознательный выбор либо решение. Однако продолжает он, это никак не значит, что борьба мотивов является его центральной частью. Соответственно возникает предположение, что волевой процесс вместе с его осознанной постановкой цели нельзя считать полностью контролируемым сознанием на протяжении всего волевого акта от постановки цели (первой стадии) до его исполнения (четвёртой стадии) [2, 594 — 692].

© Колесов С.Г., 2012 г.

Затем, Рубинштейн, как и Л. Д. Столяренко, продолжает рассматривать процесс принятия ре -шения, утверждая то, что оно протекает по-разному, например, не выделяется в сознании, иногда мо -жет наступать само по себе, наконец, бывает так, что до самого конца при самом принятии рения каждый из мотивов сохраняет ещё свою силу.

В сложном волевом действии Л. Д. Столяренко выделяет такие этапы:

1. Осознание цели и стремление достичь её.

2. Осознание возможностей достичь цели.

3. Появление мотивов, подтверждающих или отрицающих эти возможности.

4. Борьба мотивов и выбор.

5. Принятие одной из возможностей в качестве решения.

6. Осуществление принятого решения.

7. Преодоление внешних препятствий и достижение поставленной цели.

При этом Л. Д. Столяренко предлагает определение понятия воли. Воля — это сознательное ре -гулирование человеком своего поведения и деятельности, связанное с преодолением внутренних и внешних препятствий. Волевые действия могут быть непроизвольными и произвольными.

Первые совершаются в результате возникновения неосознаваемых (влечений, установок, и прочее), обычно имеющие импульсивный характер.

Произвольные действия предполагают осознание цели, предварительное представление тех операций, которые могут быть использованы в качестве их достижения. При этом Столяренко утверждает, что все они производны от воли человека [4, 180].

Таким образом, нельзя утверждать, что волевой процесс даже на стадии принятия решения можно принять осознанным субъектом деятельности, который при этом пытается, преодолевая труд -ности в течение всех его стадий (первую включительно) полагаться на полное их осознание.

Необходимо согласится с С. Л. Рубинштейном лишь в том, что в процессе свершения волевого акта наличествуют «чувства усилия», которые можно испытывать не обязательно только при осо -знании цели его действия, но и, не осознавая её. При этом необходимо было бы выразиться «ощущение усилия» так как чувство означает опредмеченность (осознанность) того, ради чего это усилие прилагается в процессе свершения волевого акта.

Соответственно в качестве вывода нашего анализа волевого действия мы не можем утверждать то, что волевой акт совершается только на сознательном уровне. Это очевидно уже как на первой его стадии (принятие решения), так и на последующих (С. Л Рубинштейн, Л. Д. Столяренко).

Во-вторых, волевое действие нельзя принять в итоге сознательным психическим явлением потому, что процесс планирования, как утверждает Рубинштейн, даже в своих высших формах может быть плановым действием, не может быть критерием полноты осознанности. Планирование будуще -го личности, как правило, в рамках сознания базируется на оценках прошлых и настоящих событий. Соответственно волевое действие всегда будет дополняться под влиянием интуитивных (неосознанных, непроизвольных) форм принятия решения, как и свершения в отношении его намеренности.

Поэтому, утверждаем то, что воля — это регулирование (сознательное и бессознательное) личностью своего поведения и деятельности, связанное с преодолением внутренних и внешних препятствий. При этом волевые действия могут быть не только сознательными, но и бессознательными, пределом осознанности которых является «ощущение усилия», при этом оказывающее влияние на это действие.

Литература

1. Психология личности в социалистическом обществе [Текст]: активность и развитие личности. — М.: Наука. 1989. 183 с.:

2. Рубинштейн С. Л. Основы общей психологии [Текст]: учебник. — Спб.: Питер ком, 1999. — 720 с.:

3. Словарь психолога-практика [Текст]: словник. Мн.: Харвест, 2005. — 976 с.

4. Столяренко Л. Д. Психология [Текс]: учебник. — СПб.: Питер, 2010. — 592 с.: ил.

5. Щербаков Е. П. Функциональная структура воли [Текст]: учебное пособие. — Омск.: Изд-во «Омская правда», 1990. — 524 с.: ил.

Волевой акт и его структура

Действие сознательного целенаправленного характера, с помощью которого человек осуществляет цель, при этом контролирует свои импульсы и изменяет окружающий мир, подчиняя его осуществлению поставленной задачи, называется волевым действием. Об этом пишет Л.С.Рубинштейн, выделяя четыре этапа волевого акта.

Структура волевого акта

1. Побуждение и постановка цели.
2. Обсуждение и борьба мотивов.
3. Решение.
4. Выполнение.

Волевой акт начинается с желания, стремления произвести действие для чего-то. Затем рассматриваются мотивы, прогнозируется результат. Наконец, наступает момент принятия решения, который может протекать по-разному. Если борьба мотивов отсутствует, решение принимается без каких-либо ярких проявлений, так как цель полностью совпадает с принятием решения. По утверждению Рубинштейна после того, как цель поставлена, мгновенно приходит осознание того, что это необходимо сделать. После осознания возникает желание начать действовать. Если мотивов несколько, и они конфликтуют между собой, полное и окончательное решение принимается после борьбы мотивов. Если мотивы равны по значимости и интенсивности, решение принимается насильственно, путем искусственного снятия борьбы мотивов. Принятие решения сопровождается эмоциональной составляющей. Человек переживает за результат будущих действий, осознает, что от него зависит исход той или иной ситуации, рождается чувство ответственности.

Нужна помощь преподавателя?

Опиши задание — и наши эксперты тебе помогут!

Описать задание

Переживание волевого действия субъектом

Основные компоненты субъективного переживания выделяет психолог Д.Н.Узнадзе, их три. В акте воли на индивидуальное «Я» человек смотрит объективно (явление объективизации). Происходит «выпадение» субъекта из повседневного существования и оценка им самого себя, мотивов своих действий со стороны. Например, настала необходимость признать, то что вы были не правы. Для этого нужно сопоставить себя и свою деятельность, на какое-то время отстранившись от слитного существования субъекта и действия. Вы внутренне соглашаетесь с тем, что допустили ошибку, а потом уже выражаете это во внешнем поведении. То есть, можно утверждать, что волевой акт — это особое состояние сознания. Воля по своей сути имеет перспективный характер, она всегда направлена вперед, в будущее. Совершая волевой акт, человек не думает о настоящем, он анализирует то, что будет после совершенного им действия. Каким станет будущее, если он сделает или не сделает нечто. Воля способна переживать активные стадии «Я». Например, чувство жажды. Человек незамедлительно совершает действия: встает, наливает воду, пьет. Здесь не присутствует субъективное разделение человека и ситуации, нет ориентации на будущее, нет активности личности. Это импульсивное поведение, здесь происходит переживание самой потребности, активное «Я» не включается.

Замечание 1

Акт воли не является реализацией импульса, поэтому необходимую энергию для деятельности он берет из другого источника. Таким источником является личность человека.

Различия между волевым и произвольным действием

Произвольные действия знаково опосредованы. Мотив четко согласован с целью.

Волевое знаково опосредованное действие всегда направлено на реализацию ценностного мотива, вопреки актуальному мотиву или при недостаточно интенсивном актуальном мотиве. Для волевого акта характерны специальные приемы, двойное опосредование. Степень овладения этими приемами определяет волевые качества личности. Действие воли всегда осознанно, наблюдается активность целостной личности.

Автор: Анна Коврова

Преподаватель факультета психологии кафедры общей психологии. Кандидат психологических наук

Психология воли (А.Н. Леонтьев) — Психологос

От публикатора. Публикуемый материал является хронологически одним из последних, если не последним, оригинальным научным текстом, принадлежащим А. Н. Леонтьеву. Он представляет собой «домашнюю лекцию», подготовленную по моей просьбе и прочитанную лично мне, его внуку, в 1978 г. Содержание лекции вряд ли требует специальных комментариев, поскольку она была рассчитана на слушателя, имеющего минимальную психологическую подготовку (я тогда был студентом 1-го курса ф-та психологии МГУ), и отличается предельно доступной формой изложения.

Поскольку А. Н. Леонтьев не посвятил специально проблеме воли ни одной из печатных работ или рукописей, данная лекция является единственным источником, позволяющим уяснить его взгляды на эту проблему.

Речь Алексея Николаевича была записана на магнитофон, незадолго до того подаренный ему на 75-летие. При подготовке стенограммы к печати была сделана лишь стилистическая правка, устранены повторы, а также опущены уточняющие вопросы и ответы на них, не добавляющие чего-либо к основному содержанию.

Д. А. Леонтьев

Рассказывать о психологии воли, особенно если нужно рассказывать очень коротко, затруднительно, как, впрочем, затруднительно коротко рассказывать и о многих других психологических процессах. Раньше приходится два слова сказать об истории самого понятия воли.

Воля издавна трактовалась как одна из первичных способностей (наряду с умом и чувством), т. е. никакой теории, никакого научного анализа воли нельзя было и предпринять. Так же когда-то говорили о теплороде: это некоторая первичная способность, которая находит свое выражение, но сущность ее нераскрываема, потому что она собственно сама себя и порождает; достаточно указать, что теплота порождается теплородом, и никаких дополнительных объяснений можно не привлекать. Применительно именно к воле переодетая теория способностей продолжает существовать до настоящего времени. Достаточно сказать, что даже Джемс, во времена которого уже накапливался большой фактический материал, велись опыты, производились измерения и было немало известно о методах психологического исследования, продолжал стоять на той позиции, что существуют некоторые особые акты. Он их называл актами fiat — «да будет!», используя известное библейское fiat lux — да будет свет и стал свет… Даже когда Джемс писал об идеомоторных движениях, или действиях, т. е. когда он рассматривал то очень важное положение, что возникновение идеи движения обязательно переходит в движение, он не оставлял идеи fiat, потому что для этого перехода нужно было иметь какую-то предпосылку, которую он и видел в далее неразложимой силе, этом самом знаменитом fiat.

Анализ воли все же начался. Стали обсуждать какие-то характеристики волевых процессов (я бы предпочел сказать — волевых действий), которые отличали эти процессы или действия от других, неволевых. Это обычный шаг научного анализа. Нужно выделить особенности, специфику изучаемого. Вот здесь и началась большая и длинная история поиска этой специфики.

Прежде всего волевым актом по справедливости можно называть только действия или процессы целеподчиненные. Значит, волевые процессы (я предпочитаю говорить — волевые действия) противопоставляются и отличаются от всех тех процессов, которые не имеют признака целеподчиненности. Под целью понимается некоторый предполагаемый сознаваемый результат, к которому должно привести действие. И таким образом процессы как бы разделились на две группы: непроизвольные (к ним относятся автоматические, инстинктивные, импульсивные действия, т. е. действия по прямому побуждению, действия под влиянием аффекта, страсти) и преднамеренные, произвольные, т. е. целеподчиненные. Совершенно очевидно, что когда мы говорим о воле, то уже интуитивно всегда относим эти процессы к группе произвольных.

(Правда, тут произошло некоторое смешение терминов, потому что произвольными стали называть также и некоторые движения, которые идут по схеме кольца. Например, термин «произвольные движения» стал сочетаться с описаниями классических опытов физиологов, опытов Павлова с собакой, которые проходили следующим образом: собаке поднимали лапу и затем подкрепляли, подкармливали. В результате собака сама поднимала лапу. Вроде произвольное действие… Конечно, тут нет произвольного действия, все остается рефлекторным.)

Но одного указания на целеподчиненность волевых действий недостаточно, потому что существует очень много действий, которые целе-направлены и в этом высоком смысле произвольны, но тем не менее никогда не называются и не могут быть названы волевыми на психологическом языке. И есть другие, тоже целенаправленные действия, которые явно выделяются нами из числа прочих, и к ним прикрепляется это имя — волевые. В классической марксистской традиции волевыми называют действия, подчиненные не только сознательной, но, более того, разумной цели, т. е. такой, которая не только сознается, но ставится как необходимая, разумная, и тогда, например, трудовая деятельность относится к волевой. Таким образом, в классических традициях марксизма воля имеет более широкое значение, чем то, которое придается этому термину в психологии. Поэтому в психология продолжаются поиски тех особенных примет, черт, признаков, отличающих именно волевые акты от неволевых.

Прежде всего среди этих признаков часто выделяется наличие выбора. Воля есть там и только там, где целеподчиненное действие происходит в условиях выбора между двумя или многими возможными действиями. Перед Спенсером стоит дилемма: либо ехать в Австралию, либо жениться и остаться в Англии. Спенсер принимает решение на основе изобретенной им «моральной арифметики»: обстоятельства отъезда, равно как и обстоятельства женитьбы и пребывания в Англии, он баллирует по каждому пункту, расценивая их каким-то количеством очков, затем сосчитывает очки. Выходит, что больше пунктов собирает решение ехать в Австралию. Он остается в Англии и женится. То же происходит с пасьянсом Безухова, который колеблется, уезжать ли ему, оставлять ли ему Москву вместе с войсками или оставаться в Москве, занимаемой Наполеоном. Он раскладывает пасьянс, получает ответ на вопрос и — делает наоборот. В связи с волей как выбором часто приводят ситуацию Буриданова осла. Даже есть остроумная мысль, которая состоит в том, что осел не обладает возможностью волевого действия и поэтому остается голодным между сеном и соломой, а человек умнее осла, и поэтому, не имея возможности разумно решать, он бросает жребий, а потом следует ему и, таким образом, не умирает от голода.

Итак, волевое действие — это действие, осуществляемое по выбору. Выбор есть признак волевого действия. Где нет выбора, там нет волевого действия. Если же мы говорим о выборе, то естественно ввести еще одно понятие — принятие решения. Волевой акт есть действие в условиях выбора, основанное на принятии решения. Вот вам и развернутая характеристика волевого действия. Тогда вся проблема переходит на проблему выбора — как он строится, на проблему принятия решения — как оно принимается и что это такое, а исследуя эти образующие волевого действия, тем самым мы изучаем и само волевое действие, по крайней мере в некотором приближении. Но трудность состоит в том, что ни первый, ни второй критерий не оказываются удовлетворительными. А примеры состоят в том, что осуществленный выбор не обеспечивает соответствующего ему действия (Спенсер сознательно выбрал поездку в Австралию, а фактически остался в Лондоне). Более того, есть ситуации, которые не предоставляют никакого выбора и тем не менее вызывают действие, очень ярко. выраженное и, бесспорно, всеми одинаково расцениваемое как волевое. Ситуация очень простая — приказ командира. Выполнить чрезвычайно трудно и, как говорится, надо мобилизовать всю волю. Подняться в атаку и оторваться от земли очень трудно, но альтернативы нет. Она никогда не обсуждается, ее и нет. Действительно, нет альтернативы, выбора нет, нужно действовать и все. Выбор только мы присочиняем, психологически его нет, реально нет. Другая ситуация — наркомания. Очень большой, можно сказать, подвиг воли — бросить наркотик, но ведь разве пользованию наркотиком есть альтернатива? Нет, это не альтернатива, это то, что есть, что течет, не целеподчиненное, и вообще не действие. И вдруг появляется волевое действие, выкидывается коробка с сигаретами, или разбивается бутылка водки, или выбрасывается наркотик. Тем более не проходит вот это знаменитое принятие решения. Словом, выбор и принятие решения просто необязательные моменты, характеризующие волю.

А может быть обязательно наличие преодоления препятствий по пути к достижению цели, и когда препятствия нет, то действие неволевое? Если подниматься в атаку понарошку, а не в боевой обстановке (взял и поднялся, лежал, а теперь стою или бегу), никто не признает это действие волевым. Оно произвольное, целеподчиненное, может быть даже альтернативным (например, в условиях военной игры), но только не волевым в узком смысле, когда говорят: «человек волевой», или «требуется большая сила воли», или «это по-настоящему волевое действие». Если мы сказали, что мы удерживаем целенаправленность и знание дела, т. е. разумную целенаправленность, то тогда, естественно, нам надо искать только специфику. Мы можем допустить и колебания (что лучше — севрюжины или осетрины положить на тарелку?), и выбор. Но чего-то не хватает. Может, не хватает усилия? Итак, третья характеристика — преодоление препятствий, т. е. наличие препятствий. Если действие совершается беспрепятственно, оно не может быть волевым, даже если оно с выбором и с принятием решения.

Прежде всего нужно сказать, что мы не можем думать только о внешнем препятствии. Внешнее препятствие нам ничего не дает. Известно, что тяжелые наркоманы способны преодолеть любые препятствия, чтобы получить наркотик, но это выражение не воли, а безволия. Известное правило психиатрических клиник, которые занимаются тяжелыми наркоманами,— не спускать с них глаз, они всегда найдут возможность раздобыть наркотик и разовьют для этой цели колоссальную энергию. Значит, внешнее препятствие отпадает.

Тут возникает еще другое осложнение. Волевые явления не всегда бывают действиями. Еще средневековые писатели описывали три рода волевых явлений. Первое — это фацера, т. е. действование; второе — это нон-фацера, недействование — очень тяжелое, оказывается, воздержание от действия. Например, я держу подразделение под артиллерийским обстрелом; очень трудно не бежать; и мне трудно, и подразделению трудно, но приходится. Или под бомбежкой стоять на крыше, в крышевом охранении, что делали почти все взрослые москвичи подходящего возраста. Свистит ведь в воздухе, хочется сбежать с чердака вниз — никто не бежит, держатся. И наконец, третье — самое тонкое, самое высокое — вати, что проще всего перевести как «терпение», но нельзя сказать, что это точнее всего. Это то, что очень интересный психолог, автор первой русской военной психологии генерал Драгомиров называл упругостью, которую он приписывал русским войскам как величайшее их качество: отступаем, но не ослабляем давления в сопротивлении, опять отступаем, но не ослабляем сопротивление. Это натягивающаяся резиновая нить. Еще неизвестно, когда ты ее дотянешь до некоторой величины, не откинет ли она тебя, как резинка из рогатки. Удержание известного спокойствия, если угодно, — это то, что называется психической упругостью. Психическая упругость довольно картинно описывает саму суть дела. Значит, воля не всегда выражается в действии, и проблема еще более осложняется. Это и приводит к необходимости вести анализ, учитывая сразу возможность приписывать характеристику волевому процессу (акту) безотносительно к тому, в какой форме он происходит.

Вот еще небольшая иллюстрация к состоянию нон-фацера. Рассказывают, что некогда во времена инквизиции некий молодой итальянец был арестован, заключен в тюрьму, ему было предъявлено обвинение в тяжких грехах, и на основании этих обвинений итальянец был подвергнут пытке. Пытка в глазах святой инквизиции — это было своеобразное испытание на правоту или неправоту подозреваемого, обвиняемого. Предполагалось, что если человек не грешен, чист перед Богом, то он вытерпит любые пытки, не взяв на себя ложного признания, и тогда, если он вытерпит пытку, святая инквизиция объявляет его невиновным и не подвергает «казня без пролития крови», т. е. путем сжигания на костре. И вот бедный итальянец был подвергнут ужасным пыткам; сидели секретарь инквизиции и инквизитор, который вел допрос. И допрос ничего не дал: итальянец ни в чем не признал себя виновным. Когда пытка кончилась и инквизитор объявил решение признать этого итальянца невиновным, а тюремщики стали расковывать и освобождать узника, то инквизитор, обратившись к ранее обвиняемому, а теперь реабилитированному молодому итальянцу спросил: «Ты не вымолвил ни одного слова признания, но я слышал, как уста твои шептали «Я вижу тебя» (io te vedo). He иначе, как сама святая дева являлась тебе и укрепляла тебя на то, чтобы перенести жестокие пытки». «Ваше святейшество, — отвечал бывший теперь уже узник, — перед моими глазами мне действительно являлось нечто, но это нечто было тем костром, на котором вы сожгли бы меня, вырвись у меня хоть одно слово признания».

Такая ситуация в проблеме воли привела меня к необходимости предпринять некоторый независимый анализ. Прежде всего я отказался от разыскания в отношении очень сложных форм, таких, как внутренние акты, внутренние поступки, воздержание от действия, вытерпливание и т. д., и решил возвратиться к обыкновенному внешнему действию, рассмотрев аналитически возможности его характеристики в условиях обычного анализа, который теперь часто называют анализом, в основании которого лежит так называемый деятельностный подход. Представим себе обыкновенное волевое, т. е. целенаправленное, действие. За целью лежит мотив в соответствии с общим положением, которое называют деятельностным подходом в психологии. И тогда легко представить себе очень простую схематическую картину. За целью (указанной кем-то или самим собой) может лежать положительный мотив. Тогда действие происходит и энергетически (т. е. по затраченному времени, силе, объему работы, который надо провести) находится в известном соотношении с силой мотивации, точнее — мотива. Оно идет и не попадает в категорию волевых. Можно представить себе обратную картину: за целью лежит отрицательный мотив — неделания, и тогда действие просто не идет. Простая альтернатива: положительный мотив — действие идет, отрицательный мотив — действие не идет. Проще быть не может.

Но дело все в том, что действия всегда — это надо запомнить — полимотивированы. Когда я осуществляю какое-нибудь действие, то я вступаю в отношения не только к одному, а к нескольким предметам, которые сами по себе могут выступать как мотивы. Будем рассматривать как простейший случай полимотивированности наличие двух мотивов (на самом деле можем иметь в виду три, сколько угодно, это не играет роли в схематическом анализе). Опять возьмем банальный случай — оба мотива положительные. Действие идет. Рассмотрим второй случай — оба мотива отрицательные. Действие не пойдет нипочем. Зачем ему идти? А теперь рассмотрим такой вариант: один мотив положительный, а другой — отрицательный. Возникает ситуация поступка. Это уже не просто действие. Это волевое действие. При этом совершенно все равно, осознаются ли оба мотива, осознается только один или оба не осознаются. Важно, чтобы эти мотивы были. В ситуации экзамена я нахожусь в двояком отношении: к своим профессиональным обязанностям (к своему долгу) и к экзаменующемуся. Экзаменуя, я не могу не иметь дела с экзаменующимся, но я также не могу не иметь дела с программой, требованием. Что возникает? Возникает отвратительная ситуация. Я не могу поставить четверку, потому что никакой четверки в ответе нет, и я не могу поставить тройку, потому что этим я лишаю стипендии человека, явно в ней очень нуждающегося. Какое бы решение я ни принял и что бы я ни сделал в этих условиях, поведение (действие) будет волевым: я поставил все-таки тройку… или я все-таки поставил четверку… Итак, волевое действие есть действие, осуществляющееся в условиях полимотивации, когда различные мотивы имеют различные аффективные знаки, т. е. одни являются положительными, а другие — отрицательными. Вот, собственно, первое определение, грубое, недостаточно развитое, указывающее лишь на общее свойство, на общий подход к проблеме.

Принимая эту формулу, мы не требуем обязательности осознания мотивов. Но мы не требуем еще и другого: мы не требуем характеристики этих мотивов, а эту характеристику надо требовать. Почему же все-таки человек действует так, а не иначе? Почему он не может попросту бросить жребий или нипочем не хочет его бросать? Если мне предложат поставить тройку или четверку по жребию, я буду скорее прислушиваться к себе, к тому, что во мне происходит. Во мне происходит какой-то процесс, это и есть воля — процесс внутренний, очень тонкий и очень сложный. Это каркас, на который я натягиваю свой анализ, грубая схема, векторное сложение мотивов, самое вульгарное, кстати. Потому что они вступают друг с другом в очень сложные отношения. Значит, проникновение в проблему воли потребовало от нас проникновения в мотивационную сферу личности, вот почему воля — глубоко личностный процесс. И если мы не рассмотрим отношения, которые возникают внутри сознания, порождаясь его развитием, если мы не рассмотрим эти внутренние процессы как самопорождающиеся, мы не сможем решить проблему воли. Значит, нужно вести дальше анализ и по гораздо более сложным и трудным путям. Кое-какие шаги в этом отношении сделаны.

Итак, мы пришли к некоторой схеме всякого действия, которое может быть названо волевым. Еще раз эта схема: действие реализует объективно два разных отношения, т. е. осуществляет две различные деятельности, следовательно, подчиняется двум различным мотивам. В случае, когда один из этих мотивов является отрицательно эмоционально окрашенным, а другой, напротив, положительно, то возникает ситуация, типичная для осуществляющегося волевого действия. Если оба мотива являются положительными, то действие идет, но выпадает из категории волевых. То же самое с отрицательными мотивами, действие просто не идет, его нет. Безусловно, можно определить, что всякий мотив имеет положительную или отрицательную окраску; безоговорочно, существуют такие альтернативы, по которым их можно расклассифицировать. Простой критерий состоит в том, что если нет другого мотива, а действие идет, значит есть положительный мотив; если действие не идет, то мотив отрицательный или вообще не мотив. Таким образом, всегда есть критерий очень жесткий: имеет ли данный мотив побудительную силу? Если он ее не имеет, тогда это не мотив. Либо он имеет положительную побудительную силу — действовать, либо побудительную силу отрицательную — не действовать. Если передо мной пламень жаровни или свечи, то действие поднесения руки в обычных условиях не совершается, наоборот, есть тенденция к ее отдергиванию, а в случае с Муцием Сцеволой, напротив, действие идет, потому что тогда есть, будем говорить, супер-мотив (я вношу условный термин, никакого терминологического значения не придавая) и получается типичное волевое действие.

Теперь о проверке предположения, которое можно в связи с этим высказать. Сосуществование двух мотивов, т. е. включенность действия в две различные деятельности (а это означает два различных отношения к миру, к предмету потребности, т. е. к мотиву), имеет в качестве своей характерной черты разные уровни, на которых строится действие, осуществляющее оба отношения. Надо развести эти уровни и придумать такую экспериментальную схему, которая могла бы быть предметом исследования. Вот о такой схеме я и расскажу сейчас.

Эксперимент, о котором я сейчас расскажу, был мной проведен в составе бригады исследователей еще за несколько лет до войны в процессе решения некоторых актуальных вопросов парашютизма. Мы получили просьбу, которая шла через Всесоюзный институт экспериментальной медицины (ВИЭМ), провести исследование парашютных прыжков. Речь шла о прыжках с парашютной вышки, которая существовала и существует до сих пор в Парке культуры и отдыха. Высота этой вышки — это высота крыши примерно семиэтажного дома. Человек поднимался на нее, к нему пристегивалась так называемая система, т. е. то, что связывает прыгающего с самим куполом парашюта, а затем ему предлагали сделать шаг вперед с площадки этой башни, т. е. шагнуть, так сказать, с седьмого этажа в пространство. Надо сказать, что иногда эти прыжки шли хорошо и гладко, иногда возникали известные трудности — человек отказывался прыгать. На парашютной вышке отказы практически были очень редки. Нас заинтересовал вопрос о том, почему, во-первых, эти случаи достаточно редки; во-вторых, с чем они связаны? Первое объяснить очень просто. Вышка представлялась посетителям парка как аттракцион. Надо было заплатить рубль, получить билет, пройти в основание вышки, надеть систему, подняться с этой системой наверх, а затем процесс шел так: прыгающего быстро подводили к барьеру, подстегивали большим карабином систему к парашютному куполу, затем открывали барьер и инструктор подавал команду: «Не надо прыгать, сделайте просто шаг вперед» и, по нашим наблюдениям, чуть-чуть подталкивал на этот шаг в физическом смысле. Прыжок завершался легким возбуждением и чувством удовлетворения.

Мы наблюдали эти прыжки. Я обыкновенно с фотоаппаратом сидел на барьере рядом с открывающейся частью его и смотрел, таким образом, в профиль. Затем мы несколько изменили ситуацию. Вместо инструктора поставили своего человека и видоизменили обстановку следующим образом. После того, как очередной посетитель приходил на эту вышку, барьер был уже открыт. Его приглашали подойти к краю, будем говорить условно, пропасти… «Инструктор» постукивал карабином по кольцу системы, как бы делая вид, что сразу он не пристегивается. Уходили секундочки, во время которых этот мнимый инструктор вел разговор примерно на такую тему: «А вот интересно, там внизу собака выбежала прямо сюда, на площадку». И испытуемый, естественно, смотрел вниз. А затем инструктор отступал на полшага и говорил: «Не надо прыгать, вы просто сделайте шаг вон туда, вниз. Это безопасно, потому что парашют уже сбалансирован и вы плавно опуститесь вниз». Вот здесь оказалось, что отказы во много раз участились.

Тогда мы продвинулись еще на один шаг вперед: последнюю доску пола, на которой стоял испытуемый, сделали подвижной и установили под ней скрытые датчики, так что смещение центра тяжести человеческого тела фиксировалось. И тогда получили один довольно любопытный феномен — феномен обратного толчка, как мы его условно назвали. Оказалось, что после первого импульса «вперед» доска соответственно наклонялась на доли миллиметра. Датчик показывал это микронаклонение. Затем следовал обратный толчок (пустота как бы отпихивала человека назад), и доска наклонялась в противоположную сторону, т. е. центр тяжести перемещался назад. Сначала чуть вперед и потом даже более значительно назад. После этого следовало: либо отказ, либо наклонение вперед и, наконец, шаг, т. е. падение, так называемый прыжок с парашютом.

В чем же дело? Надо было экспериментировать дальше. Мы тогда соорудили на той же башне устройство, состоящее из двух планочек, на которые натянута была тончайшая папиросная бумага. Она просвечивала, т. е. было видно, что она очень тонкая, но через нее нельзя было рассмотреть предметы, определить расстояние и т. д. Это была довольно большая рамка, закрывающая довольно большой кусок поля зрения. При этом все устройство было снабжено механизмом, по которому при прыжке, т. е. при освобождении доски от давления, эта рамка автоматически убиралась (опускалась вниз, становилась отвесно, параллельно башне). И таким образом каждый раз нам папиросную бумагу натягивать не надо было. Один и тот же листик работал до первого дождя. Мы объясняли испытуемым: «Теперь наступите, пожалуйста, на этот папиросный лист бумаги. Вы, конечно, понимаете, что это тончайший лист и не может препятствовать прыжку, слишком тонкая бумага». Пустили мы это приспособление как раз на отказников — никакие отказы не повторялись. Тогда мы представили себе положение: есть, по-видимому, нижний уровень, неврологически этот уровень подкорковый, который дает команду: «Нельзя! Стоп! Назад!»,—обратный толчок, и отказ. Есть высший, корковый, конечно, уровень, который повторяет команду: «Вперед!», так как на этом высоком уровне нет воздействия высоты, а есть воздействие идеи полной безопасности. Кстати говоря, совершенно точной, так как прыжки были безопасны совершенно. У нас была единственная авария за все время работы.

Я должен упомянуть о некоторых деталях. Мы, конечно, не довольствовались работой со случайной публикой, но и подбирали контингента испытуемых. Например, в нашем распоряжении был взвод солдат Московского гарнизона. Праздно думать, что они не давали отказов. При нашей инструкции было очень много отказов. Учитывая это обстоятельство, мы заинтересовались, как же так — взрослые мужчины, тренированные, дисциплинированные, не выполняют команды? Тогда мы решили взять профессиональных парашютистов — и у них получили отказы, причем часто с такими заявлениями, что очень паршиво прыгать с вышки, хуже, чем с крыла (тогда прыгали с биплана, люков не было еще, когда парашютистов высыпают как из кассеты, одного за другим) … Почему паршиво? А потому, что неприятно в никуда шагать, а куража, сознания высоты, отважности, риска нет. Получается неуравновешенность: верхний уровень не командует, потому что он очень слабый, а нижний уровень сам себе громко кричит: «не хочу!». Очень интересная обстановка.

Затем мы сделали еще одно видоизменение. Говорили: «Посмотрите вниз, теперь повернитесь назад и делайте шаг спиной, падая». Вот этого никто не выдерживал, хотя вообще эта задача нехитрая. Я сам не пробовал спиной прыгать. Обычным способом я прыгал довольно хорошо, т. е. не испытывал особенных затруднений. Но понимаю, что такое толчок. Я жульничал. Я очень быстро это делал, и тогда у меня не получалось обратного толчка, просто я знал заранее, действовал сразу, рывком.

Тут кое-что начало проясняться. Однажды пришла группа из какого-то учреждения, все прыгнули, а одна женщина отказалась. Ну отказ, нормальный случай. Но на следующий день, когда я пришел на парашютную вышку и сел на свой барьер, то вдруг увидел эту вчерашнюю отказницу и спросил, зачем она еще раз пришла. И она, немножко застеснявшись, ответила, что то обстоятельство, что она не смогла заставить себя прыгнуть, оставило у нее неприятный осадок. Когда она вернулась к себе в учреждение, ее кто-то, кто не был на парашютной вышке, спросил, прыгнула ли она, и она сказала «да». И у нее осадок стал еще хуже. Она сказала, что да, а на самом деле— нет, и поэтому она решилась сегодня одна поехать после окончания работы в парк и обязательно прыгнуть. Мы ей помогли, и она прыгнула и ушла с полным удовольствием. Помогли тем, что просто перешли на нормальную инструкцию, без всяких задерживаний, наоборот, сказали: «Посмотрите на парашют и шагайте», т. е. выключили зрительное поле в роковой момент, когда шла борьба. Таким образом выявилась гипотеза, осложненная тем обстоятельством, что это очень тонкая высшая регуляция — социальные моменты вмешиваются: не хочется быть обманщицей, или противно, очень неприятно прыгать с парашютной вышки, потому что нет куража, это не профессиональное дело. Возник, конечно, вопрос: а нельзя ли прежде всего построить физиологическую гипотезу, а затем ее проверить?

Мы построили такую физиологическую гипотезу. Представили себе дело так: функция нижнего (будем говорить, подкоркового) уровня при движении состоит в том, чтобы подготовить выполнение предметного движения, т. е. собственно движения соответствующих конечностей — в данном случае рук, ног, которые должны выполнить прыжок, ну и так дальше. Словом, подготовить скелетную мускулатуру. Эта функция обычно называется функцией тонической, в соответствии с представлениями Бернштейна. Уровень, о котором идет речь, является фоновым, т. е. необходимо образующим некоторый фон, на котором разыгрывается фазическое движение. Отсюда возникло такое предположение: может быть, на этом более низком уровне организации движения у человека осуществляется вообще только вот эта своеобразная тоническая подготовка. Что касается фазики движения, то она задается верхними, высшими, корковыми, очевидно, процессами. Это допущение в высшей степени вероятно с точки зрения наших физиологических знаний об организации движений, об уровнях построения движения, как это называл Николай Александрович Бернштейн. С этой точки зрения в высшей степени вероятным является допущение, что если ты оцениваешь высоту, с которой необходимо прыгнуть, пустоту, в которую надо шагнуть, то первоначальная оценка вызывает мгновенную преднастройку, т. е. тонические изменения в мускулатуре, подготавливающие движения не вперед (т. е. движения прыжка, или, точнее сказать, шага в «никуда»), а движения противоположно направленные, т. е. на отодвигание от края этой условной пропасти. В то же время подается формирующаяся на высоком уровне команда «вперед». Получается дискоординация, несоответствие тонической подготовки и начинающегося осуществляться фазического движения. Тоника говорит: «От края!», а фазика — «Через край!» При этих условиях можно понять и как возникает собственно переживание волевого усилия, т. е., попросту говоря, почему трудно поднять руку, когда рука, как говорят обычно, не поднимается. Почему трудно разжать кисть, держащуюся за стояк биплана в воздухе перед прыжком, когда надо прыгать. Рука продолжает сжимать этот стояк, работает против прыжка, значит, мышцы руки идут по пути, проложенному этой подготовкой, мгновенно происходящей, как только человек выходит на Плоскость крыла самолета. А выполнение прыжка можно образно сравнить с движением, так сказать, против шерсти, против течения. Течение уже запущено, а реальное действие требует движения противоположной мышечной группы.

Допустим, группа мышц, совершающая отдергивание руки, приведена в готовность в этом направлении, т. е. подготовлено фазическое движение группы сгибателей. А команда (или самокоманда) идет на группу разгибателей. Что же получается? Получается, что нужно снять тонику с группы сгибателей и совершить вопреки отсутствию тонической подготовки движение, осуществляемое с помощью группы разгибателей. Вот это предположение — объяснение волевого усилия, метафорически говоря, как усилия чрезмерного вследствие несовпадения эффекта тонической подготовки и содержания самого движения,— очень хотелось проверить экспериментально. Это можно сделать довольно простым способом. Нужно в эксперименте задать задачу так, чтобы какая-то группа мышц осуществляла бы движение, требуемое оборонительной реакцией (скажем, защищающее от ударов тока), другая группа должна была действовать в сторону соприкосновения с источником электрического толчка, с электродом. Тогда, по предположению, под влиянием уже полученного опыта электрического укола или электрического раздражения в данных условиях приближение к электроду будет вызывать реакцию отодвигания руки от источника этого электрического удара. А инструкция будет требовать приближения к этому источнику, т. е. обратного действия.

Мы такую установку построили с тем, чтобы записать электромиограмму. Расчет записи был сделан таким образом, что мы могли прописывать и собственно тонические процессы, изменения тоники мускулатуры и, естественно, напряжения и реакцию антагонистов. Попросту говоря, один электрод чувствительного электромиографа прикреплялся к одной мышечной группе, а другой — к группе мышц-антагонистов. Опыты были проведены плохо. Там выпало одно важное звено инструкции к пользованию установкой, которая была очень хорошо сделана в своей электрической и биомеханической части. Получилась следующая четкая картина: испытуемый должен был разгибать руку вместе со стержнем, который охватывала кисть руки, в направлении источника электрического удара. Он получал этот удар. При следующих попытках повторить то же самое мы наблюдали изменения электромиограммы. Возникали достаточно резко выраженные биоэлектрические эффекты от тонического состояния мышц, отводящих руку (в нашем случае, сгибателей), и обнаруживалась практически нулевая тоническая подготовка у мышц-антагонистов (разгибателей). Но дело все в том, я повторяю, что эксперименты сами по себе были очень нескладно построены. Я не очень внимательно занимался руководством, потому что мне казалось, что самая большая трудность заключалась в аппаратурной части, а аппаратурная часть была сделана одним из наших сотрудников очень квалифицированно и очень хорошо налажена. Я успокоился, а экспериментатор, который работал под моим руководством, бывший аспирант, завалил порядок эксперимента (только под моим давлением догадался снять те же самые электромиограммы с той же калибровкой, с той же аппаратурой, но в условиях, когда вообще не было никакой пробы, простая инструкция — сгибать и разгибать руку на той же самой установке). Тогда мы получили первый баланс записей тонического и фазического. У меня в руках были образцы этих записей, но, повторяю, они были недостаточно хорошо осмыслены. Короче говоря, это еще подлежит исследованию, повторному исследованию, может, с более совершенной аппаратурой. Поэтому у меня ответ пока гипотетический, но все же достаточно надежный: гиря кажется тяжелой, т. е. надо все же применить усилие несоизмеримо большее, чем то, которое требуется весом гири, вследствие того что на каких-то уровнях идет противоположным образом направленный процесс. Я говорю «гиря» метафорически, как говорят: «рука не поднимается», «кисть не разжимается». Вот объяснение.

Теперь коротко последний вопрос по поводу онтогенетического развития волевых действий в собственном смысле, когда нужно заставлять себя нечто сделать. Это диссертационная, уже хорошо разработанная, вполне законченная, защищенная работа ныне здравствующего когда-то бывшего моего аспиранта К. М. Гуревича, человека теперь уже отнюдь не молодого. Перед ним была поставлена задача — поймать момент зарождения и первоначального развития волевого поведения у детей. По ряду соображений были взяты дети дошкольного возраста, иначе говоря, раннего, младшего, среднего и старшего. Константин Маркович сначала вжился в детский сад, т. е. работал в нем на правах помощника воспитателя, так что дети к нему привыкли. Для опыта брали детишек, которые были по тем или иным причинам лишены прогулки, не в порядке наказания, а в порядке того, что у кого-то насморк, у кого-то еще что-то. Константин Маркович приносил им игрушки, которые, собственно, и были главным инструментом в этой работе. Игрушки мы подбирали очень тщательно, отыскивали их по магазинам, чтобы создать набор, подходящий к целям эксперимента. Нам нужны были такие игрушки, которые мы с Константином Марковичем называли глупыми, но очень привлекательными. Например, мне припоминается турник из пластмассы, на котором легкая фигурка человека, руки и ноги шарнирные. Механизм приводил в действие турник так, что этот акробат поворачивался то в одну, то в другую сторону, то опять в другую, то опять в одну, словом, это было монотонное движение, хотя пуск этой игрушки сразу привлекал к себе внимание, у нее была большая побудительная сила, выражаясь терминологией Левина. Вместе с тем она обладала тем замечательным свойством, что в нее играть было нельзя (с такого рода игрушками разумно играть нельзя), она через 2—5 минут надоедала, и ее можно было отобрать без всякого усилия. Поэтому опыт не затягивался.

Первые опыты шли по такой схеме: надо было что-то выполнить неприятное, неинтересное и нудное, при этом выполнение этого нудного занятия обусловливалось тем, что по окончании его ребенок мог поиграть в игрушку, которую ставили перед ним. Вариант этого опыта заключался в том, что (так же, как и в первом случае, проверив, что задание не выполняется ребенком без дополнительного мотива) игрушку не ставили перед ним, а показывали и убирали в шкаф. В одном случае этот привлекательный предмет был в поле восприятия, в другом случае — нет. Результаты были неожиданные, хотя и не очень: волевое, произвольное действие раньше идет при отсутствии побудительного предмета, чем в присутствии его. Мы проверяли этот вывод с мамами одним простым вопросом: если ребенок у вас плохо кушает, а вы ему обещали после того, как он съест, скажем, манную кашу, дать конфету, то что надо — обещать или положить конфету перед ним? Мамы согласно отвечали: конечно, не надо класть перед ним, иначе совсем прекратит есть кашу, а будет все смотреть на эту конфету. Мы получили сходные, аналогичные же результаты. Значит, легче в воображении иметь решающий мотив, чем перед глазами физический — это довольно парадоксально. В развитии, казалось бы, от внешнего к внутреннему, а здесь, наоборот, с внутренним образом лучше идет, чем с реальным предметом. Это первый парадокс.

У нас также были и процессуально привлекательные игрушки, с которыми можно очень долго хорошо играть, во всяком случае повторять и повторять действия. Игра заключалась в том, что пускался волчок, он сбивал шарики, установленные на маленьких платформочках по окружности. Чтобы возобновить игру, надо было разложить опять эти шарики по 4 штуки (три внизу и один наверху) на платформочки, а они были плоскими, шарики раскатывались, это была большая канитель — эксперимент по типу «любишь кататься, люби и саночки возить». А противопоставлялся ему эксперимент, шедший по социальному типу, т. е. через обусловливание не предметной обстановкой, а требованием экспериментатора, в данном случае Гуревича. Оказалось, что предметная необходимость действует слабее, чем социальная. Если первую ситуацию можно вместить в формулу «любишь кататься, люби и саночки возить», вторая ситуация вмещалась в анекдот насчет офицера и денщика. Денщик у себя возится и все время кряхтит и стонет. Офицер спрашивает: «Иван, что ты там кряхтишь?» — «Пить очень хочется».— «Поди, напейся».— «Идти не хочется». Прошло некоторое время, офицер служебным тоном говорит ему: «Иван». «Слушаю, ваше благородие»,— отвечает денщик. «Поди принеси стакан воды». Бежит, приносит стакан воды. Офицер говорит: «Пей». Тот выпил и успокоился.

Получилось общее правило, что генетически произвольные действия возникают, во-первых, раньше, следовательно, проще, если можно так выразиться, при идеальном побудителе, чем при реальном, и — второй парадокс — скорее в социальном подчинении, чем в подчинении объективным предметным условиям. Вот и все. Тогда кое-что просвечивает. Например, когда нет социальной обстановки, т. е. нет требований со стороны окружающих, то мы заменяем это самокомандой: раз-два-три — прыгнул, что часто и практикуется в волевом действии. В общем, я бы сказал так: принимая во внимание несколько гипотез, здесь высказанных мною, можно сказать, что, исходя из этих гипотез, или вернее, опираясь на эти гипотезы, даже в каком-то смысле отталкиваясь от них, проясняются многие существенные факты, давно известные в психологии. Они приобретают какую-то стройность, какую-то возможность охватить эти разнообразные факты относительно узким кругом понятий, не выходить за их пределы, не призывать никаких внешних сил для их объяснения. Тут выявляется и природа волевого усилия, что совершенно оригинально. Почему выполнив волевое действие, человек чувствует себя так, будто он проделал огромную работу, хотя объективно она очень невелика? Потому что она шла на мышцах без предварительного тонуса, против тонуса. Это очень тяжело. Например, давно очень прочно, серьезно показано, что развитие моторики у детей раньше всего идет по линии развития тоники. Без тонической подготовки никакого движения нельзя рассчитать, оно не возникает. Поэтому медицинская идея о том, что младенцев, дескать нельзя носить на руках, пускай они лежат в кроватках — это неправильная идея. Получается отставание в двигательном развитии. Ведь когда ты его носишь на руках, он не как куль лежит, он все время работает тонически, т. е. у него напряжены мышцы, и это напряжение мышц подготавливает их к выполнению движений. Обычное физиологическое правило.

В качестве резюме по всей теме я мог бы сказать только одно, что этот самый грубый анализ фактов из области волевых действий в узком значении этого термина, конечно, отнюдь не исчерпывает психологической проблемы воли. Напротив, это не более чем введение.

Структура волевого действия — Pro-Psixology.ru

Волевая деятельность состоит из определенных действий, в которых содержатся все признаки и качества воли. Они бывают простыми и сложными.

К простым относятся те, когда человек без колебаний идет к намеченной цели и ему ясно, чего и как он будет добиваться. В этом случае выбор цели, принятие решения выполнять действие определенным способом не предполагают борьбу мотивов.

В сложном волевом действии выделяют следующие этапы:

1. Осознание цели и стремление достичь ее.
2. Осознание возможностей достичь цели.
3. Появление мотивов, подтверждающих или отрицающих эти возможности.
4. Борьба мотивов и выбор.
5. Принятие одной из возможностей в качестве решения.
6. Осуществление принятого решения.
7. Преодоление внешних препятствий и достижение поставленной цели.

Этап «осознание цели и стремление достичь ее» не всегда сопровождается борьбой мотивов. Если цель задана извне и ее достижение обязательно для исполнителя, то остается только познать ее, сформировав у себя определенный образ будущего результата действия. Борьба мотивов возникает на данном этапе тогда, когда человек может выбрать цели или, по крайней мере, очередность их достижения. Борьба мотивов, которая возникает при осознании целей, — это не структурный компонент волевого действия, а скорее определенный этап волевой деятельности, частью которой выступает это действие. Каждый из мотивов, прежде чем стать целью, проходит стадию желания (в том случае, когда цель выбирается самостоятельно). Желание — это идеально мыслимое человеком содержание потребности. Желать чего-либо — знать содержание побудительного стимула.

Поскольку желания человека различны и одновременное их удовлетворение объективно исключено, происходит столкновение противостоящих, несовпадающих побуждений, между которыми предстоит сделать выбор. Эту ситуацию и называют борьбой мотивов. На этапе осознания цели и стремления к ее достижению она разрешается выбором цели действия, после чего напряжение ослабевает.

Этап «осознание возможностей достичь цели» — это собственно мыслительное действие, являющееся частью волевого. После этого устанавливаются причинно-следственные отношения между способами выполнения и возможными результатами.

На следующем этапе вероятные пути и средства достижения цели соотносятся с имеющейся у человека системой ценностей, включающей убеждения, чувства, нормы поведения, ведущие потребности. Каждый из потенциальных способов рассматривается на соответствие ценностям конкретного человека.

Этап борьбы мотивов и выбора оказывается центральным в сложном волевом действии. Здесь, как и при выборе цели, возможна конфликтная ситуация. Она связана с тем, что человек осознает возможность легкого пути (это понимание — один из результатов второго этапа), но в то же время из-за своих моральных чувств или принципов не может его принять. Другие пути являются менее экономичными (и это человек тоже понимает), зато следование им больше соответствует системе ценностей.

Результатом разрешения такой ситуации является следующий этап — принятие одного из вариантов в качестве решения. Эта фаза характеризуется спадом напряжения, поскольку разрешается внутренний конфликт. Здесь уточняются средства, способы, последовательность их использования, т. е. происходит уточненное планирование. После этого начинается реализация намеченного.

Этап осуществления принятого решения не освобождает, однако, человека от необходимости прилагать волевые усилия, порой не менее значительные, чем при выборе цели действия или способов его выполнения, поскольку практическое осуществление вновь сопряжено с преодолением препятствий. Внешние трудности могут быть столь значительны, что только наличие сильной воли помогает человеку «не опускать руки», не отказываться от выполнения принятого решения и достижения необходимого результата.

Результаты любого волевого действия имеют для человека два следствия. Первое — это достижение конкретной цели, второе связано с тем, что человек оценивает свои действия и извлекает соответствующие уроки на будущее относительно способов и затраченных усилий.

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Урок-лекция по теме «Воля»

Тема 2.9. Воля

План

1. Понятие о воле и волевых действиях

2. Структура волевого действия

3. Волевые качества личности

1. Понятие о воле и волевых действиях

Внешние препятствия — это не зависящие от человека, объективные препятствия, внешние помехи, противодействие других людей, природные препятствия. Внутренние препятствия зависят от самого человека, это нежелание делать то, что нужно, наличие противоречащих побуждений, пассивность человека, плохое настроение, привычка действовать необдуманно, лень, чувство страха, чувство ложного самолюбия и т. д.

Воля человека и выражается в том, насколько он способен преодолевать препятствия и трудности на пути к цели, насколько умеет управлять своим поведением, подчинять свою деятельность определенным задачам.

Воля — психическая деятельность человека, определяющая его целенаправленные действия и поступки, связанные с преодолением трудностей и препятствий.

В обыденной жизни мы называем волевыми действия, связанные с преодолением встретившихся на жизненном пути трудностей. В научной психологии это явление рассматривается как более сложное и неоднозначное.

Волевое действие осуществляется по собственному решению человека, оно является осознанным и намеренным. Это собственное решение человек принимает на основе внешней или внутренней необходимости. Всякому волевому поступку предшествует определенная мысль, успех нашего поведения зависит от ясного представления цели и от степени ее желательности для нас. С волей мы имеем дело всегда, когда ставим перед собой цели и прилагаем усилия для их достижения, преодолевая проблемы и трудности, которые встречаются на этом пути.

Основной функцией воли является регуляция действий и поступков, руководство потребностями, желаниями, мотивами человека.

Поэтому волевая регуляция тесно связана с мотивацией поведения и поступков человека. Произвольное поведение, осуществляемое по сильному устойчивому мотиву, не нуждается в волевой регуляции.

Если мотив не очень сильный, то преодоление препятствий и трудностей при достижении цели требует так называемого волевого усилия — особого состояния нервно-психического напряжения, мобилизующего физические, интеллектуальные и моральные силы человека. Волевое усилие осуществляется через дополнительно созданное побуждение к действию или деятельности.

Однако воля проявляется не только в умении достигнуть цели, но и в умении воздержаться от чего-либо. «Большая воля, — писал А.С. Макаренко, — это не только умение чего-то пожелать и добиться, но и умение заставить себя отказаться от чего-то, когда это нужно».

Итак, воля — это сознательная регуляция поведения и деятельности человека, которая проявляется по отношению к себе и направлена на достижение целей и преодоление трудностей.

2. Структура волевого действия

Волевое действие имеет следующую структуру.

1. Постановка цели, т.е. ожидаемый и предполагаемый результат действия. Цели человек ставит для того, чтобы удовлетворять свои потребности. Важно осознание доступности цели. Постановка целей, которых данный человек не в силах достичь, создает привычку не доводить начатое дело до конца. Однако легкодоступные цели не развивают воли, не вырабатывают умения бороться с трудностями, преодолевать препятствия. Цели действия должны быть доступны человеку, но требовать больших усилий для их достижения.

Для правильной оценки волевого действия необходимо знать и мотивы (побуждения), которые определили постановку данной цели, побудили человека действовать. Каждое действие человека совершается для чего-то (цель) и почему-то (мотив). Деятельность может быть одна и та же, и результаты одинаковы, а мотивы могут быть различны.

При постановке цели человек взвешивает многие мотивы, которые могут соответствовать или не соответствовать цели. Происходит так называемая «борьба» мотивов. Это может быть борьба мотивов одного уровня (одинаково хочется вечером пойти в кино и театр, одинаково хочется после окончания школы приобрести профессию шофера и монтажника) и борьба мотивов различного уровня (пойти в кино или садиться делать уроки). Во втором случае надо осознать уровень мотивов и отдать предпочтение мотиву более высокого уровня.

Борьба мотивов в волевом действии — это нередко борьба между чувством долга и противоречащими долгу побуждениями. Воля и проявляется в умении заставить себя сделать то, что диктует чувство долга, подавив противоречащие долгу побуждения. Когда речь идет о том, делать ли то, что надо, или то, что хочется, следует отдавать предпочтение мотиву «надо».

Если мотив и цель совпадают, то требуется ничтожное усилие воли. Для того чтобы в жаркую погоду пойти купаться или начать читать давно разыскиваемую книгу, не требуется серьезного усилия воли. Определение цели заканчивается принятием решения — действовать так, а не иначе и действие реализуется.

2. Следующей ступенью волевого действия является мысленное планирование — как и с помощью каких средств добиться поставленной цели.

При выборе средств также могут иметь место серьезная борьба и конфликт мотивов.

Для того чтобы студенту хорошо сдать экзамен, можно либо все хорошо выучить, либо приготовить шпаргалку, либо понадеяться списать у сокурсника. При выборе средств неизбежно приходится считаться с действующими в обществе нормами поведения. Недопустимо исходить из принципа «цель оправдывает средства», т.е. для достижения цели все средства хороши.

3. Последней ступенью в волевом действии является исполнение, совершение действия.

На этой ступени человек сталкивается не только с внутренними трудностями, как при конфликте мотивов, но и с разнообразными внешними трудностями, которые препятствуют достижению цели. Именно на этой ступени и выявляется сила или слабость воли человека. Хорошие планы недорого стоят, если их не претворять в жизнь.

Исполнение может иметь двоякую форму: форму внешнего действия (внешний волевой поступок) и форму воздержания от внешнего действия (внутренний волевой поступок).

Когда, например, ученик воздерживается от подсказки (а ему очень хочется подсказать товарищу), от желания грубо ответить старшему, волевое действие выражается в подавлении действия.

Если человек отходит от принятой цели, то он проявляет недостаток воли. Разумеется, в тех случаях, когда меняются обстоятельства, возникают какие-то новые условия и выполнение ранее принятого решения становится нерациональным, необходим сознательный отказ от принятого решения. Волевой человек должен уметь, когда это нужно, отказаться от намеченного действия, принять новое решение, иначе это уже будет не проявление воли, а бессмысленное упрямство.

Результатом волевого действия является достижение цели. Завершается волевое действие его оценкой: человек оценивает избранные им способы достижения цели, затраченные усилия и делает соответствующие выводы для будущего.

3. Волевые качества личности

Анализ волевого поведения человека позволяет выделить ряд волевых качеств, каждое из которых характеризует отдельные волевые проявления. К волевым качествам относят целеустремленность, самостоятельность, решительность, настойчивость, выдержку, смелость, мужество, дисциплинированность.

Целеустремленность — это подчинение человеком своего поведения устойчивой жизненной цели, готовность и решимость отдать все силы и способности для ее достижения, планомерное, неуклонное ее осуществление. Из этой перспективной цели исходят частные цели как необходимые ступени на пути к достижению основной цели; все лишнее, ненужное отбрасывается.

Самостоятельность — подчинение поведения собственным взглядам и убеждениям. Самостоятельный человек не поддается попыткам склонить его к действиям, не согласующимся с его убеждениями. Однако это не значит, что он отвергает всякое чужое мнение. Самостоятельный человек всегда готов рассмотреть чужие советы и указания, оценить их и, если они разумны, принять их. В тех же случаях, когда отвергается всякое чужое мнение только потому, что оно чужое, когда наблюдается необоснованное противодействие всему, что исходит от других людей, обнаруживается отрицательное качество воли — негативизм. Негативист не обладает самостоятельностью воли. Стремясь во что бы то ни стало действовать наперекор чужим советам, отклоняя всякие,

в том числе и разумные, указания со стороны, он зачастую поступает даже вопреки собственным взглядам и убеждениям.

Противоположное негативизму, но тоже отрицательное качество воли — внушаемость. Внушаемый человек легко поддается чужому влиянию, он не умеет критически относиться к чужим советам и противостоять им в случае надобности, принимает любые чужие советы, даже заведомо несостоятельные. И внушаемость, и негативизм — выражения слабоволия, так как в обоих случаях человек не может подчинить свои действия доводам разума, в обоих случаях действует, слепо принимая или так же слепо отвергая чужие влияния.

Решительность — это способность своевременно принимать обоснованные и устойчивые решения и без лишних задержек переходить к их выполнению. Особенно ярко решительность проявляется в сложных ситуациях, там, где имеется выбор одной возможности из нескольких, и там, где действие связано с некоторым риском.

Нерешительные люди либо поспешно и торопливо принимают решение, не успев обдумать его, либо опаздывают своевременно принять решение.

Следствием обоснованности решений является их устойчивость. Нерешительный же человек не уверен в правильности своего решения. Он постоянно пересматривает, откладывает, отменяет принятое решение. Необходимый признак решительности — энергичный переход к выполнению решения. Нерешительный же человек, даже приняв решение, не может заставить себя приступить к его осуществлению, цепляясь иногда за каждую возможность отложить свои действия, убеждая себя в том, что с исполнением решения можно повременить.

Решительность, наконец, предполагает способность быстро задержать или вообще прекратить выполнение .принятого решения, если этого требуют новые обстоятельства.

Настойчивость — это способность доводить до конца принятые решения, достигать поставленной цели, преодолевая всякие препятствия и затруднения на пути к ней. При неудачах настойчивый человек не падает духом, а, наоборот, проникается еще более твердой решимостью добиться намеченного и ищет для этого новые пути и средства. Настойчивость особенно проявляется при трудной, скучной, тяжелой работе.

От настойчивости следует отличать отрицательное качество воли — упрямство. Если настойчивый человек стремится к цели, положительный характер которой ясен, то упрямый преследует неразумные цели. Упрямец часто сознает, что он не прав, понимает, что его действия нецелесообразны, но продолжает отстаивать ошибочную точку зрения, руководствуясь желанием во что бы то ни стало сделать по-своему, настоять на своем. Упрямство лишь прикрывает слабоволие, так как упрямый человек не в состоянии побороть себя, не в состоянии отказаться от действий, ошибочность которых часто понимает сам.

Выдержка (самообладание) есть способность постоянно контролировать свое поведение. Это качество предполагает умение воздерживаться от действий, которые осознаются как ненужные или вредные в данных условиях, сохранять хладнокровие даже в сложных и трудных обстоятельствах. Выдержанный человек вынослив и терпелив. Он способен в случае нужды стойко переносить лишения, причиняющие ему неудобства, переносить боль, задерживать, когда это надо, удовлетворение своих потребностей (голод, жажду, потребность в отдыхе и т. д.).

Противоположное отрицательное качество – импульсивность (от латинского слова <импульсус> — толчок, побуждение) — склонность действовать по первому побуждению, поспешно, не обдумывая своих поступков.

Мужество и смелость — это готовность человека идти к достижению цели, несмотря на опасность для жизни или личного благополучия, преодолевая невзгоды, страдания, лишения. Общее для этих двух качеств — готовность к выполнению опасных действий.

Противоположное отрицательное качество-трусость. Страх за себя, за свою жизнь руководит действиями трусливого человека, который вследствие этого легко может изменить своему долгу.

Дисциплинированность — это сознательное подчинение своего поведения общественным правилам. Сознательная дисциплина проявляется в том, что человек без принуждения признает для себя обязательным выполнять определенные обязательства и правила.

Volition | Психология вики | Фэндом

Оценка | Биопсихология | Сравнительный | Познавательная | Развивающий | Язык | Индивидуальные различия | Личность | Философия | Социальные |
Методы | Статистика | Клиническая | Образовательная | Промышленное | Профессиональные товары | Мировая психология |

Биологический: Поведенческая генетика · Эволюционная психология · Нейроанатомия · Нейрохимия · Нейроэндокринология · Неврология · Психонейроиммунология · Физиологическая психология · Психофармакология (Указатель, Схема)

---

Воля или будет — это познавательный процесс, с помощью которого человек принимает решение и обязуется выполнять определенный образ действий.Оно определяется как целенаправленное стремление и является одной из основных психологических функций человека (другими являются привязанность [аффект или чувство], мотивация [цели и ожидания] и познание [мышление]). Волевые процессы можно применять осознанно, и они могут быть автоматизированы как привычки с течением времени. Большинство современных концепций воли рассматривают ее как автоматизированный процесс управления действием (см., Например, Хекхаузен и Куль; Голлвитцер; Корно и Канфер).

Сила воли — это разговорный, а воление научный термин для обозначения одного и того же состояния воли; а именно, «выборное предпочтение». Когда мы «приняли решение» (как мы говорим) о какой-либо вещи, т. Е. Имеем устойчивое состояние выбора в отношении нее, это состояние называется имманентной волей; когда мы выдвигаем какой-либо конкретный акт выбора, это действие называется эманантной, исполнительной или императивной волей. Когда имманентное или устойчивое состояние выбора — это состояние, которое контролирует или управляет серией действий, мы называем это состояние преобладающей волей; в то время как мы даем название подчиненным волеизъявлению тем конкретным актам выбора, которые приводят в действие объект, к которому стремится управляющая или «преобладающая воля».

В «Модели занятия человека» Гэри Кильхофнера воля является одной из трех подсистем, влияющих на поведение человека. В рамках этой модели волеизъявление учитывает ценности, интересы и убеждения человека о самоэффективности и личных способностях.

В книге Хайке Бруха и Сумантры Гошал «Предвзятость к действию» обсуждается разница между силой воли и мотивацией. При этом авторы используют термин «воля» как синоним силы воли и кратко описывают теории Нарцисс Ах и Курта Левина.В то время как Левин утверждает, что мотивация и воля — одно и то же, авторы утверждают, что Ах рассуждает по-разному.

Согласно авторам, Ах утверждает, что существует определенный порог — когда желание ниже этого порога, это просто мотивация, тогда как когда желание пересекает этот порог, оно становится волей. На этом примере авторы указывают на разницу в уровне приверженности людей задачам, измеряя ее по шкале намерений — от мотивации к волеизъявлению.Современные исследования роли воли в управлении импульсами (например, Куль и Хекхаузен) и в образовании (например, Корно) также проводят это различие. Модель Корно связывает волю с процессами саморегулируемого обучения.

Сила воли — это концепция, которая ошибочно предполагает, что мы находимся под рациональным контролем, и уменьшение того же приводит к недостатку силы воли. Дело в том, что мы обращаем свою рациональность на службу своим импульсам или желаниям, а иногда и обладаем большой силой воли, чтобы преследовать их.Таким образом, алкоголик может проявить большую хитрость в достижении своей решимости пить и проявить большую силу воли в достижении этой цели.

В другие моменты он может рационально знать, что такое поведение разрушает его жизнь и стоит ему всего, что ему дорого, и может на мгновение решить отказаться от этого. Именно тогда наблюдатель приходит к выводу, что сила воли является ключом к успеху, и при достаточной воле он останется с этим обещанием. Однако в другой момент может стать важным другое побуждение, и он посвящает свою волю и свой разум удовлетворению этого побуждения.

Ошибка наблюдателя состоит в том, чтобы предположить, что человек — разумное существо, и эта воля должна служить этой рациональности. Фактически, мы рациональны лишь отчасти, и часто наша рациональность и решимость служат различным мотивам, возникающим по причинам, отличным от причины.

См. Также []

Список литературы []

Дополнительная литература []

Ключевые тексты []

Книги []

Документы []

Дополнительный материал []

Книги []

Документы []

Кильхофнер, Г. (2008).»Volition» Гэри Кильхофнер Модель человеческого занятия: теория и применение , 4-е издание, 33–50, Балтимор: Lippencott Williams & Wilkins.

{{enWP | Volition]]

(PDF) Психология воли

298 Exp Brain Res (2013) 229: 289–299

1 3

Bobzien S (2006) Моральная ответственность и нравственное развитие в философии Epi-

curus. В: Reis B (ed) Добродетельная жизнь в греческом eth-

ics.Cambridge University Press, New York, pp. 206–299

Bode S, Sewell DK, Lilburn S, Forte JD, Smith PL, Stahl J (2012) Pre-

, диктующий предвзятость восприятия в результате ранней активности мозга. J Neu-

rosci 32 (36): 12488–12498. doi: 10.1523 / jneurosci.1708-12.2012

Bornstein RF, D’Agostino PR (1994) Атрибуция и дисконт —

влияние перцептивного влияния: предварительные тесты перцепционной модели простого воздействия. эффект.Soc Cogn

12 (2): 103–128. doi: 10.1521 / soco.1994.12.2.103

Brembs B (2011) К научной концепции свободы воли как биологической черты

: спонтанные действия и принятие решений у беспозвоночных.

Proc Biol Sci 278 (1707): 930–939. DOI: 10.1098 / rspb.2010.2325

Камилла Н., Коричелли Дж., Салле Дж., Прадат-Диль П., Дюамель Дж. Р., Сиригу А

(2004) Участие орбитофронтальной коры в эксперименте

, к сожалению.Science 304 (5674): 1167–1170

Catania KC (2009) Щупальцевые змеи превращают C-старт в свое продвижение и предсказывают поведение жертвы в будущем. Proc Natl Acad Sci USA

106 (27): 11183–11187. doi: 10.1073 / pnas.0

3106

Chambon V, Haggard P (2012) Чувство контроля зависит от силы выбора действия

, а не от характеристик двигателя. Познание 125 (3): 441–

451. doi: 10.1016 / j.cognition.2012.07.011

Коэн Дж. Д., МакКлюр С. М., Ю. А. Дж. (2007) Должен ли я остаться или мне уйти?

Как человеческий мозг находит компромисс между исследованием и исследованием.Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci

362 (1481): 933–942. doi: 10.1098 / rstb.2007.2098

Danziger E (2006) Мысль, которая имеет значение: интеракционные последствия

подавления вариаций в культурных теориях значения. В: Levinson

S, Enfield N (eds) Корни человеческой социальности: культура, познание и человеческое взаимодействие. Берг Пресс, Нью-Йорк. Веннер-Грен интер-

национальный симпозиум. Berg Press, Фонд Веннера-Грена для

антропологических исследований, Нью-Йорк, стр. 259–278

Доу Н.Д., О’Догерти Дж. П., Даян П., Сеймур Б., Долан Р. Дж. (2006)

Корковые субстраты для исследовательских решений у людей .Природа

441 (7095): 876–879. doi: 10.1038 / nature04766

Di Lollo V (2012) Проблема привязки функций — некорректно поставленная проблема.

Trends Cogn Sci 16 (6): 317–321. doi: 10.1016 / j.tics.2012.04.007

Dogge M, Schaap M, Custers R, Wegner DM, Aarts H (2012) Когда

движется без воли: подразумеваемая само-причинность усиливает связывание

силы между непроизвольными действиями и эффекты. Сознательное познание

21 (1): 501–506. DOI: 10.1016 / j.concog.2011.10.014

Доменичи П., Бут D, Блэгберн Дж. М., Бэкон Дж. П. (2008) Тараканы

позволяют хищникам угадывать, используя предпочтительные траектории побега.

Curr Biol 18 (22): 1792–1796. doi: 10.1016 / j.cub.2008.09.062

Driver J, Vuilleumier P (2001) Восприятие восприятия и его потеря в

одностороннем пренебрежении и исчезновении. Познание 79 (1-2): 39–88

Эберт Дж. П., Вегнер Д. М. (2011) Принимая случайность за свободу воли. Con-

scious Cogn 20 (3): 965–971.doi: 10.1016 / j.concog.2010.12.012

Eliassen S, Jørgensen C, Mangel M, Giske J (2007) Исследование или эксплуатация

: продолжительность жизни меняет ценность обучения в стратегиях старения

. Ойкос 116 (3): 513–523. DOI: 10.1111 / j.2006.0030-

1299.15462.x

Fehr E, Gachter S (2002) Альтруистическое наказание людей. Nature

415 (6868): 137–140

Филиз-Озбай Э., Озбай Э.Ю. (2007) Аукционы с ожидаемым сожалением:

теория и эксперимент.Am Econ Rev 97 (4): 1407–1418

Fotopoulou A, Tsakiris M, Haggard P, Vagopoulou A, Rudd A, Kopel-

man M (2008) Роль моторного намерения в моторном сознании: экспериментальный образец

исследование анозогнозии при гемиплегии. Мозг 131 (Pt

12): 3432–3442. DOI: 10.1093 / brain / awn225

Fourneret P, Jeannerod M (1998) Ограниченный сознательный мониторинг

двигательной активности у нормальных субъектов. Neuropsychologia

36 (11): 1133–1140

Frith CD (2000) Роль дорсолатеральной префронтальной коры в выборе действия, выявленная с помощью функциональной визуализации.В: Monsell S,

Driver J (eds) Контроль когнитивных процессов, объем внимания и

производительности XV111. MIT Press, Кембридж, стр. 549–565

Frith CD (2012) Роль метапознания в социальных взаимодействиях человека. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci 367 (1599): 2213–2223.

doi: 10.1098 / rstb.2012.0123

Фрит К.Д., Фристон К., Лиддл П.Ф., Фраковяк Р.С.Дж. (1991) Волевое действие

и префронтальная кора у человека — исследование с домашним животным.Proc R Soc

Lond Ser B Biol Sci 244 (1311): 241–246

Frith CD, Blakemore SJ, Wolpert DM (2000) Нарушения осведомленности

и контроля над действием. Philos Trans R Soc Lond B Biol

Sci 355 (1404): 1771–1788

Джеррард М., Гиббонс FX, Бентин А.С., Хесслинг Р.М. (1996) Долгосрочное исследование взаимной природы рискованного поведения и познания.

у подростков: то, что вы делаете, формирует то, что вы думаете, и наоборот.

Психология здоровья 15 (5): 344–354.DOI: 10.1037 / 0278-6133.15.5.344

Гуденаф О.Р. (2004) Ответственность и наказание: чье мнение?

Ответ. Philos Trans R Soc Lond B Biol Sci 359 (1451): 1805–

1809. doi: 10.1098 / rstb.2004.1548

Gürerk O, Irlenbusch B, Rockenbach B (2006) Конкурентное преимущество —

наложенных санкций учреждений. Science 312 (5770): 108–111

Guttentag R, Ferrell J (2004) Реальность в сравнении с ее альтернативами:

возрастные различия в суждениях о сожалении и облегчении.Дев Психол

40 (5): 764–775. DOI: 10.1037 / 0012-1649.40.5.764

Habib M, Cassotti M, Borst G, Simon G, Pineau A, Houde O, Moutier

S (2012) Контрфактуально опосредованные эмоции: исследование

сожаления и облегчения вероятностная азартная игра. J Exp

Child Psychol 112 (2): 265–274. doi: 10.1016 / j.jecp.2012.01.007

Хаггард П., Кларк С., Калогерас Дж. (2002) Добровольное действие и сознательное

осознание. Nat Neurosci 5 (4): 382–385

Hazel N (2008) Межнациональное сравнение ювенальной юстиции.Youth Jus-

tice Board, Лондон

Helmholtz H von (1878) Факты восприятия. В: Kahl R (ed)

Избранные труды Германа фон Гельмгольца. Wesleyan Univer-

sity Press, Мидлтаун, 1971

Хорнсби Дж. (2000) Личное и субличное: защита

Деннета. Philos Explor 3 (1): 6–24.

doi: 10.1080 / 138697520978

Hume D (1758) Исследование, касающееся человеческого понимания. Oxford

University Press, Oxford

Humphrey N (2002) Ошибки и чудовище перед законом.В: The mind made

fl esh, Глава 18. Oxford University Press, Oxford, pp. 235–254

Хамфрис Д.А., Драйвер П.М. (1970) Защита протеинов с помощью хищных животных.

Oecologia 5 (4): 285–302

Jahanshahi M, Dirnberger G, Fuller R, Frith CD (2000) Роль

дорсолатеральной префронтальной коры в генерации случайных чисел —

: исследование с эмиссией позитронов томография. Neuroimage

12 (6): 713–725

Jenkins IH, Jahanshahi M, Jueptner M, Passingham RE, Brooks DJ

(2000) Движения, инициируемые самим собой, а не вызываемые извне.II.

Влияние предсказуемости движения на регионарную церебральную кровь

кровоток. Brain 123 (Pt 6): 1216–1228

Job V, Dweck CS, Walton GM (2010) Истощение эго — все ли в вашей голове

?: неявные теории о силе воли влияют на саморегуляцию.

Psychol Sci 21: 1686–1693. doi: 10.1177 / 0956797610384745

Kiesel A, Wagener A, Kunde W, Hoffmann J, Fallgatter AJ, Stocker C

(2006) Бессознательное манипулирование свободным выбором у людей.Con-

scious Cogn 15 (2): 397–408. doi: 10.1016 / j.concog.2005.10.002

Киш Г.Б., Барнс Г.В. (1961) Усиливающие эффекты манипуляции у

мышей. J Comp Physiol Psychol 54: 713–715

Kunst-Wilson WR, Zajonc RB (1980) Аффективное различение

стимулов, которые не могут быть распознаны. Science 207 (4430): 557–558

Лян З.С., Нгуен Т., Маттила Х.Р., Родригес-Зас С.Л., Сили Т.Д.,

Робинсон Г.Е. (2012) Молекулярные детерминанты разведывательного поведения —

в медоносных пчелах.Science 335 (6073): 1225–1228. DOI: 10.1126 /

science.1213962

Переход от мотивации к силе воли

1. Популярность Юлия Цезаря была угрозой для римского сената, который приказал ему распустить свою армию, а затем разбил лагерь к северу от небольшого ручья, называемого Рубиконом. Древний закон запрещал любому генералу переходить Рубикон и входить в Италию с постоянной армией. Несмотря на то, что он знал, что это измена, Цезарь намеренно перешел через границу.11, 49 до н. Э. Как только он это сделал, пути назад уже не было; гражданская война была неизбежна. С этого момента у Цезаря была единственная цель: выиграть войну.

2. До Второй мировой войны Германия была центром научных исследований в области психологии. Фрейд и Юнг оставили в наследство талантливых психологов. Нарцисс Ах была одной из самых выдающихся. Его эксперименты ясно показали различие между мотивацией (состоянием желания) и волей (состоянием, в котором мотивация превращается в непоколебимую, решительную приверженность).К сожалению, язык воли и воли стал центральным принципом нацистской идеологии, хотя нацисты основывали свои взгляды не на психологии воли, а на философии, особенно Шопенгауэра и Ницше. После войны идеи Ака о воле были отброшены вместе с дискредитированной идеологией. Однако концепция воли Аха отличалась от нацистской. В отличие от Шопенгауэра, который считал его отличным от разума и превосходящим его, Ах рассматривал участие человеческой воли (воли) как сильнейшую силу человеческого поведения, силу, которая существовала с разумом и за его пределами и характеризовалась приверженностью, выходящей за рамки мотивации или побуждения. удовлетворение поверхностных желаний.См. Н. Ах, «Über den Willensakt und das Temperament: Eine Experimentelle Untersuchung (О действии воли и темперамента: экспериментальное исследование)» (Лейпциг: Quelle & Meyer, 1910).

Х. Хекхаузен проанализировал использование слов будет и воли в «Психологических резюме». Он обнаружил, что в конце 19-го и начале 20-го века они были ключевыми словами психологической литературы, но с 1930 года начался быстрый спад. К 1945 году термин воли больше не использовался, а воля исчез. к 1970 г.См. Х. Хекхаузен, «Perspektiven der Psychologie des Wollens (Перспективы психологии воли)», в «Jenseits des Rubikon: Der Wille in den Humanwissenschaften (За пределами Рубикона: Воля в гуманитарных науках)», ред. Х. Хекхаузен, П. Голлвитцер и Ф.Е.Вайнерт (Берлин и Гейдельберг: Springer-Verlag, 1987): 143–175.

3. Х. Брух и С. Гошал, «Остерегайтесь занятого менеджера», Harvard Business Review 80 (февраль 2002 г.): 62–69.

4. См. J.Пфеффер и Р.И. Саттон, «Пробел в знаниях и действиях» (Бостон: издательство Harvard Business School Press, 1999), 7–28.

5. E.L. Деци с К. Фласте, «Почему мы делаем то, что делаем: понимание самомотивации» (Нью-Йорк: Патнэм, 1995), 44–56; и К. Томас, «Внутренняя мотивация на работе: создание энергии и приверженности» (Сан-Франциско: Берретт-Келер, 2000).

6. Дж. Коллинз, «От хорошего к великому: почему одни компании делают рывок, а другие — нет» (Нью-Йорк: HarperBusiness, 2001), 30–33.

7. PM Голлвитцер, Х. Хекхаузен и Х. Ратайчак, «От взвешивания к волеизъявлению: подход к принятию решения об изменении посредством пред- или пост-принятия решения», «Организационное поведение и процессы принятия решений людьми» 45 (февраль 1990 г.): 41–65.

8. Х. Хекхаузен, П.М. Голлвитцер, «Содержание мысли и когнитивное функционирование в мотивационных и волевых состояниях разума», «Мотивация и эмоции» 11 (июнь 1987 г.): 101–120.

9. См. C.Аргирис в «Рассуждение, обучение и действие: индивидуальный и организационный» (Сан-Франциско: Джосси-Басс, 1982), 102–103.

10. Х. Бинсвангер, «Воля и когнитивная саморегуляция», Организационное поведение и процессы принятия решений человеком 50 (декабрь 1991 г.): 154–178.

11. Дж. Куль, «Контроль действий: поддержание мотивационных состояний», в «Мотивации, намерении и волеизъявлении», под ред. F. Halisch и J. Kuhl (Берлин и Гейдельберг: Springer-Verlag, 1987), 279–291.

12. Х. Левенталь, К.Р. Шерер, «Отношение эмоции к познанию: функциональный подход к семантическому противоречию», «Познание и эмоция» 1 (март 1987 г.): 3–28; и С. Тейлор и С.К. Шнайдер, «Преодоление и моделирование событий», Social Cognition 7 (1989): 174–194.

13. А. Бандура, «Механизм самоэффективности в человеческой деятельности», Американский психолог 37 (февраль 1982 г.): 122–147.

14. П. Кестенбаум и П.Блок, «Свобода и ответственность на работе: применение философского понимания к реальному миру» (Сан-Франциско: Jossey-Bass / Pfeiffer, 2001).

15. Дж. Куль, «Волевые посредники когнитивной согласованности поведения: процессы саморегулирования и действие в сравнении с ориентацией на государство», в «Управление действием: от познания к поведению», под ред. Дж. Куль и Дж. Бекманн (Берлин: Springer-Verlag, 1985), 101–128.

16. Х. Минцберг, «Природа управленческой работы» (Нью-Йорк: HarperCollins, 1973), 28–35 и 178–179.

17. См. П. Сенге, «Пятая дисциплина: искусство и практика обучающейся организации» (Нью-Йорк: Валюта / Даблдей, 1990), 141–145.

18. Х. Минцберг, «Управленческая работа: сорок лет спустя», в «Поведение руководителей», изд. С. Карлсон (Упсала, Швеция: Acta Universitatis Upsaliensis, 1991), 97–120.

19. См. T.E. Беккер, «Фокусы и основы приверженности: стоит ли делать различия?» Журнал Академии управления 35 (март 1992 г.): 232–244.

Воля и действие в мозгу человека: процессы, патологии и причины

Введение

Как определить произвольное действие? Нейроанатомические описания со времен Шеррингтона (1906) относятся к произвольному моторному пути, сосредоточенному на «конечном общем пути» через первичную моторную кору. Нейрофизиологические отчеты относятся к внутренней генерации, а не к внешнему запуску двигательных действий (Passingham, 1987; Passingham et al., 2010). Более того, внутренняя генерация действия была локализована в MFC, которая может служить мостом между подкорковыми структурами для мотивации и моторного драйва и первичной моторной корой.Эти учетные записи не определяли причину внутренних действий, поэтому фактически являются определениями путем исключения. В некоторых вычислительных счетах также используются определения путем исключения, например, когда речь идет о «свободе от непосредственности» при принятии решений (Gold and Shadlen, 2003). Таким образом, не существует общего, удовлетворительного и положительного определения произвольного действия.

Тем не менее, убедительные доказательства прямой стимуляции мозга демонстрируют характерный нервный механизм воли. Стимуляция отдельных областей коры головного мозга у нейрохирургических пациентов иногда вызывает ощущения, описываемые как «побуждение переместить» определенную часть тела (Fried et al., 1991; Desmurget et al., 2009). Это ощущение возникает без какого-либо движения соответствующего эффектора, но когда более высокие уровни тока прикладываются к «месту побуждения», соответствующий эффектор часто будет двигаться (Fried et al., 1991; Haggard, 2011). Эти эффекты связаны со стимуляцией дополнительных и дополнительных моторных областей. Когда такие стимуляции дополнительно вызывают явное движение, пациенты испытывают «чувство собственности» по отношению к движению. Это контрастирует со стимуляциями первичной моторной области, когда пациенты явно «отрекаются» от движения и воспринимают его как навязанное извне.Хотя остается неясным, какие именно области коры преимущественно связаны с этой «искусственной волей», сам феномен кажется надежным. На основании таких результатов мы предлагаем группу из нескольких отличительных черт волевых действий, которые помогают отличить их от других классов движений (Таблица 1). Интересно, что большинство этих особенностей произвольного движения могут быть связаны с конкретным нейроанатомическим или нейрофизиологическим субстратом.

Таблица 1.

Ключевые особенности произвольного управления ^a

Нейрофизиологические исследования до настоящего времени в основном фокусировались только на одной особенности произвольных действий, а именно на их внутреннем качестве.В этой статье мы рассматриваем недавние исследования, посвященные трем другим ключевым характеристикам. В первом разделе рассматривается вопрос спонтанности и предсказуемости, а также обсуждается, как стохастический нейронный процесс может учитывать время произвольных действий. Во втором разделе рассматривается связь с сознательным опытом, а в третьем — целенаправленность.

Нейронный процесс внутренней генерации

Большинство людей чувствуют, что знают, когда их действия являются добровольными, а когда нет.Эта уверенность от первого лица выдает тот факт, что понятие произвольного действия тесно переплетено с феноменом сознания: большинство взглядов на произвольное действие апеллируют к некоторому понятию сознательного контроля, и трудно подойти к концепции произвольного действия без некоторого упоминания. сознания. Недавняя теория сознания утверждает, что сознание — это перцептивная атрибуция (Graziano and Kastner, 2011): мы приписываем сознание в целом и сознательные перцептивные состояния, в частности, существам, включая нас самих, именно тогда, когда мы воспринимаем эти существа или эти состояния как существующие. сознательный.Таким образом, повторяя предыдущую философскую идею (Dennett and Kinsbourne, 1992), эта теория утверждает, что не существует фактов о сознании как таковом. Единственный важный факт — воспринимаем ли мы агента или состояние как сознательные.

Кто-то может возразить, что то же самое можно сказать и о произвольном действии: «добровольным» делает действие (наше собственное или другое) просто то, что мы воспринимаем его таковым. Первое лицо — главный и окончательный арбитр воли. Согласно этой точке зрения, «произвольное действие» является категорией восприятия во многом так же, как «лицо» или «дерево» является категорией восприятия: оно может относиться или не относиться к четко определенной категории в природе.Интересно, что «непроизвольный» может быть более определенной перцепционной категорией, чем «добровольный». Таким образом, полезный научный подход к волеизъявлению включает сравнение действий, которые можно было бы воспринять как непроизвольные, и затем указание на то, что осталось в добровольных действиях, определение — исключение (Витгенштейн, 1967). Этот проект, вероятно, приведет к исключению высокоавтоматизированного поведения, простых рефлексов (включая удары комара), тиков и тремора. Также может возникнуть соблазн исключить произвольные действия, совершаемые под принуждением, хотя действия, совершаемые под принуждением, необязательно считать «недобровольными».Такие действия могут быть особым случаем волевого контроля, находящегося под влиянием внешнего императива, и поэтому они останутся в категории «добровольных». Вопрос о том, следует ли рассматривать такие действия как добровольные или нет, рассматривался как имеющий прямое отношение к их правовому статусу (Caspar et al., 2016). Определенные реакции на сенсорные сигналы могут по-прежнему восприниматься как добровольные в соответствии с этим определением (например, добровольное выполнение действия после получения инструкции). Тем не менее, канонической формой произвольного действия является действие по собственной инициативе (SIA), которое мы определяем как произвольное действие, инициированное без какой-либо сенсорной подсказки.

Одна из первых парадигм изучения ДМИ требовала, чтобы участники выполняли определенное движение (например, разгибание указательного пальца) неоднократно с нерегулярными интервалами не менее 15 или 20 с. Используя эту парадигму, Kornhuber и Deecke (2016) обнаружили корковый Bereitschaftspotential или «потенциал готовности» (RP), медленное наращивание электрического потенциала кожи головы, предшествующее SIA. Хотя эта парадигма эффективна для выявления именно этого нейронного сигнала, она не имеет экологической ценности.Например, отсутствует выбор относительно того, следует ли и как действовать, поэтому это может рассматриваться как задача самостоятельного движения, а не как настоящая задача SIA. Однако другие, возможно, более сложные задачи также могут вызвать RP в среднем фиксированном движении. Недавно для изучения SIA был использован вариант классической задачи «покидание участка» (Khalighinejad et al., 2017), и было показано, что он вызывает четкую RP.

Долгое время считалось, что РП отражает процесс «планирования и подготовки к перемещению» и часто считается признаком добровольных действий, но в последнее время это толкование было оспорено.Schurger et al. (2012) предположили, что постоянные фоновые приливы и отливы мозговой активности влияют на то, когда будут происходить произвольные действия. Эти колебания постоянно приближают двигательную систему к порогу начала движения или отдаляются от него, так что начало движения более вероятно, когда эти колебания происходят около порога. Таким образом, RP может просто отражать случайные флуктуации автокоррелированного сигнала ЭЭГ, зафиксированные на «фотовспышке» усреднения с синхронизацией движения. Это объяснение использовалось для объяснения характерного внешнего вида среднего RP (Schurger et al., 2012; Халигинеджад и др., 2017).

Совсем недавно Fried et al. (2011) обнаружили, что произвольным действиям предшествует прогрессивное задействование медиальных фронтальных нейронов в СМА, пре-СМА и передней поясной коре головного мозга. По мере приближения к точке сообщаемого сознательного волеизъявления (W) к ней присоединяется больше нейронов, и эти нейроны постепенно увеличивают или уменьшают частоту возбуждения. Прогнозирование присутствия и времени W становится более точным по мере приближения к W и может быть смоделировано как модель «Integrate and Fire» (Fried et al., 2011). В этой модели воля возникает, как только изменение скорости возбуждения внутренне генерируемых нейронных ансамблей пересекает пороговое значение.

Альтернативная интерпретация RP и связанного с ней наращивания и рекрутирования нейронов ставит под сомнение его статус маркера воли. Задача возрождает классический вопрос о том, когда в течение времени, ведущего к SIA, происходит окончательное обязательство нейрона запустить действие. Простая теория может связать начало РП с решением действовать (Libet et al., 1983), но начало РП варьировалось в разных исследованиях и, кроме того, широко варьировалось в зависимости от используемой методики измерения. Это может быть связано с тем, что ранний хвост RP в первую очередь отражает случайные автокоррелированные колебания нейронной активности и, следовательно, не имеет «начального» события как такового. Скорее, он простирается произвольно далеко назад во времени, убывая экспоненциально или по степенному закону. Временная взаимосвязь между RP и расчетным временем субъективного решения действовать ранее использовалась, чтобы утверждать, что сознательное решение действовать не может быть ответственным за действие, потому что начало RP предшествует расчетному времени субъективного решения на сотни миллисекунд (Libet et al., 1983). Новый вызов, связанный с моделями флуктуаций, делает этот аргумент подозрительным.

Если произвольное действие надежно связано с определенным процессом в головном мозге, то, в принципе, «произвольное действие» можно определить как любое действие, которое предшествует и вызвано таким нейронным состоянием. Но если RP не отражает такое состояние, то либо мы должны искать другой предполагаемый коррелят, либо учитывать, что «произвольное действие» не может быть четко определенной категорией с точки зрения нейронных феноменов. Скорее, это может быть перцептивная атрибуция: действие является добровольным тогда и только тогда, когда оно воспринимается агентом как добровольное.Предположительно, это восприятие должно иметь некую нейронную основу (если только человек не дуалист). Однако представляется важным отличать научный проект поиска нейронных механизмов СИА от проекта поиска нейронных механизмов действий, воспринимаемых как произвольные. Это различие подчеркивается рядом клинических состояний, которые показывают, что явно произвольные действия могут восприниматься как непроизвольные (см. Ниже).

Неврологические изменения сознательного намерения

Сознание воли является фундаментальным для опыта здоровых взрослых людей.Он обеспечивает основу для того, чтобы человек мог приписывать свободу воли самому себе, а общество — приписывать ответственность отдельному человеку. Что делает движение произвольным, а что — непроизвольным? Исследования нескольких неврологических и психиатрических состояний помогли ответить на этот вопрос, потому что поведение этих пациентов согласуется с измененным восприятием воли.

Состояния шизофрении, синдрома чужой руки (AHS) и психогенных двигательных расстройств (Scepkowski and Cronin-Golomb, 2003; Jeannerod, 2009; Hallett et al., 2012) предоставляют важные доказательства нейробиологической основы воли. Это свидетельство имеет клиническое и даже юридическое значение, а также научное значение. В этом разделе мы описываем взаимообогащение фундаментальной и клинической нейробиологии в понимании воли.

Психогенные двигательные расстройства, также называемые «функциональными» или «неорганическими» двигательными расстройствами, относятся к категории (в настоящее время) необъяснимых с медицинской точки зрения симптомов. У пациента с психогенным двигательным расстройством возникают нежелательные мышечные движения, такие как тремор или дистоническая поза, которые нельзя контролировать добровольно.Несмотря на то, что пациент воспринимает эти аномальные движения как непроизвольные, они имеют некоторые общие характеристики с произвольными движениями. Например, психогенные движения подвержены отвлечению и увлечению, так что просьба к пациенту выполнить сложную произвольную задачу временно остановит нежелательные психогенные движения, а постукивание здоровой рукой увлечет их психогенное движение с той же частотой (Kranick and Hallett , 2013). Напротив, аномальные движения пациентов с органическими двигательными расстройствами (т.например, люди с известными неврологическими причинами) не подвержены таким отвлечениям. Визуализация мозга также предполагает, что психогенные движения имеют общие нейронные механизмы с произвольными движениями, о чем свидетельствует «моторная RP», предшествующая движению, которую можно измерить с помощью ЭЭГ (Terada et al., 1995; Kranick and Hallett, 2013). Итак, почему эти пациенты отрицают наличие какого-либо контроля над движениями, которые с нейрофизиологической точки зрения кажутся произвольными?

Одно недавнее исследование со здоровыми добровольцами проливает свет на возможные патологические механизмы, лежащие в основе искаженного волеизъявления при психогенных двигательных расстройствах.Дуглас и др. (2015) попросили здоровых добровольцев выполнять самостоятельно генерируемые движения во время анодной или фиктивной транскраниальной стимуляции постоянным током высокой четкости (HD-tDCS). Добровольцы сообщали время движения («M-время») или намерение («W-время»), перемещая стрелку вращающихся часов (Libet et al., 1983) в положение, когда они действительно двигались (M) , или когда они впервые узнали о намерении двигаться (W). В предыдущих исследованиях добровольцы сообщали о времени M и времени W за ∼70 мс и ∼200 мс до начала движения, соответственно (Libet et al., 1983; Хаггард, 2008). Интересно, что пациенты с психогенным тремором, наиболее распространенной (30-40%) формой психогенного двигательного расстройства, сообщают о W-временах, которые намного ближе к началу движения, как если бы они не осознавали своего надвигающегося произвольного движения до момента, когда они фактически двигались. (Эдвардс и др., 2011).

Дуглас и др. (2015) наблюдали, что один 20-минутный сеанс анодной HD-tDCS, разработанный для повышения нервной возбудимости либо в левой угловой извилине (AG), либо в левой первичной моторной коре (M1), вызывал указанное время намерения движения (W- time) быть на 60–70 мс раньше, чем при фиктивной стимуляции.Не было никакого эффекта ни на M-time, ни на сам механизм. Используя запись ЭЭГ, они идентифицировали мозговые процессы, лежащие в основе этого поведенческого эффекта: медленные мозговые волны, зарегистрированные за 2–3 секунды до начала движения, а также через сотни миллисекунд после начала движения, независимо коррелировали с индуцированной tDCS модуляцией W-времени. Вместе они составили 81% дисперсии в суждениях W. Результаты показывают, что сознательное намерение зависит от мозговых процессов, растянутых на несколько секунд. Стимуляция также показала, что нейронными цепями, лежащими в основе сознательного намерения, можно управлять независимо от самого движения.

Предыдущие исследования поражений и корковой стимуляции показали, что АГ участвует в создании намерения сознательного движения (Sirigu et al., 2004; Desmurget et al., 2009). Важно отметить, что пациенты с психогенным тремором демонстрируют гипоактивность АГ во время психогенного тремора по сравнению с их произвольными движениями (Voon et al., 2010). Это поднимает интригующую возможность того, что во время психогенного тремора аномально низкая активность АГ отражает ослабленное двигательное намерение и, в свою очередь, отсутствие у пациента чувства воли.

AHS — это неврологическое заболевание, при котором пациенты воспринимают свои движения конечностей как не сопровождаемые никаким чувством свободы воли. Описаны три варианта АГЧ: лобная, задняя и мозолистая (Hassan and Josephs, 2016). На рисунке 1 мы очерчиваем предварительную схему нейронной схемы, лежащей в основе произвольных движений, вдохновленную вычислительной моделью, предложенной Дугласом и др. (2015) и указывают локализацию коркового повреждения при трех вариантах АГЧ.

Рисунок 1.

Предложенная схема нейронной цепи, лежащей в основе нормального и ненормального произвольного движения, в соответствии с вычислительной моделью, предложенной Дугласом и др. (2015). Короче говоря, IPL посылает устойчивый возбуждающий сигнал в двигательные, премоторные и SMA области, начиная с секунд до начала движения. SMA посылает возбуждающий сигнал к M1, находящемуся ближе к началу движения, освобождая M1 от торможения базальными ганглиями (BG). Сопровождая выполнение движения, AG получает блокирующий входной сигнал от M1, соответствующий копии efference, и сравнивает оценки состояния, вычисленные из копии efference, с сенсорной обратной связью для исправления ошибок в режиме онлайн (Wolpert et al., 1995; Desmurget et al., 1999). Красные шрифты указывают на расположение коркового повреждения при трех вариантах АГЧ: Fx, Фронтальный вариант; Сх, мозолистый вариант; Px, задний вариант.

Фронтальный вариант АГЧ обычно возникает из-за повреждения доминирующего (левого) полушария в СМА, передней поясной извилины или медиальной префронтальной коры. Пораженная конечность имеет тенденцию тянуться и хвататься за объекты, находящиеся в поле зрения (т. Е. Нежелательные движения происходят в ответ на внешние сигналы). Эти пациенты осознают, что чужеродная конечность принадлежит им, но не могут подавить его нежелательные движения, которые, к тому же, воспринимаются как непроизвольные (Hassan and Josephs, 2016).

Задний вариант АГЧ обычно включает повреждение недоминантной (правой) теменной доли и поражает левую руку. В отличие от других вариантов, эти пациенты испытывают сильное чувство отчуждения или непричастности к пораженной конечности и выполняют более простые движения, такие как левитация руки. Области мозга, активные во время чужеродных и произвольных движений пораженной конечности, были исследованы с помощью фМРТ у пациента с поражением правой теменной доли (Assal et al., 2007). Чужеродные движения левой конечности были связаны с изолированной активностью в правом M1, тогда как произвольные движения были связаны с распределенной сетью, включающей M1, премоторную кору и нижнюю теменную долю (IPL).Активность правого M1 существенно не различалась между чужеродными и произвольными движениями. Это говорит о том, что движение пришельцев было связано с активностью M1, когда она была освобождена от преднамеренного контроля IPL. Пациент также часто не подозревал о своих инопланетных передвижениях. Это могло быть связано с нарушением способности IPL обрабатывать сенсорную обратную связь (Farrer et al., 2003; Nahab et al., 2011) или вторичным по отношению к пространственному пренебрежению (He et al., 2007).

Наконец, каллозальный вариант АГЧ поражает исключительно недоминантную (левую) руку у правшей и в основном вызван изолированным повреждением мозолистого тела (Hassan and Josephs, 2016).Для этого варианта характерны межручные конфликты с минимальной слабостью конечностей и отсутствием фронтальных особенностей. В целом, AHS демонстрирует интересную асимметрию полушарий, при которой передний и задний варианты имеют тенденцию вовлекать доминантное и недоминантное полушария, соответственно, а разъединение двух полушарий, по-видимому, влияет исключительно на недоминирующую руку. Хотя здоровые добровольцы полностью способны генерировать произвольные движения правой или левой рукой (действительно, эта способность использовалась в качестве маркера воли) (Brasil-Neto et al., 1992), эти наблюдения предполагают, что способность к воле может быть неравномерно распределена по полушариям головного мозга.

Цели и контроль: для чего нужны добровольные действия?

Исследования воли в когнитивной нейробиологии человека часто начинаются с различения действия, вызванного внутренне, от действия, инициируемого извне (Passingham, 1987). Однако характерная черта произвольных действий человека, в отличие от других животных, может заключаться в том, как используется способность к внутренней генерации.В этом разделе мы связываем волю с нейрокогнитивной концепцией целенаправленного действия. Люди и животные часто совершают действия по какой-то причине (Анскомб, 1957). Концепция целенаправленного действия в познании животных (Dickinson and Balleine, 2002) пересекается с концепцией произвольного действия в важнейших аспектах отсутствия внешних триггерных стимулов и наличия причин. Действие, направленное на достижение цели, требует как стимула или мотивации, так и приобретенных инструментальных знаний о том, как конкретные двигательные действия могут достичь побуждаемого результата (Balleine and Dickinson, 1998).Благодаря биологической эволюции, а, возможно, и культурной эволюции, нейрокогнитивные механизмы произвольных действий человека значительно превзошли механизмы других животных. Поразительная изощренность произвольных действий человека очевидна как в побудительном / мотивационном, так и в инструментальном аспектах управления действиями (рис. 2).

Рисунок 2.

Волевой контроль включает представление, а затем использование закономерностей в отношениях между действиями и результатами. На субъективный опыт также влияют как мотивационные (цели), так и инструментальные (выбор действия) процессы.

Во-первых, с мотивационной стороны цели или результаты добровольных действий более разнообразны и более гибки у людей, чем у животных. В исследованиях на животных целенаправленные действия обычно включают поиск основных подкреплений (пищи, воды и т. Д.). У людей произвольные действия могут быть направлены на более абстрактные цели или «высшие» потребности (Маслоу, 1954). Действительно, специфические для человека культурные действия, такие как художественное выражение, часто воспринимаются как парадигмальные примеры человеческих добровольных действий. Хотя такие действия могут составлять лишь небольшую часть целенаправленных действий человека, они представляют особый интерес для когнитивной нейробиологии.

Во-вторых, с инструментальной стороны человеческий мозг поддерживает гораздо более сложные отношения между средствами и целями, чем у других животных. Хебб (1949) подчеркивал важность того, что он называл «моторной эквивалентностью» или «моторной эквифинальностью» в управлении действием. Обычно существует несколько различных средств для достижения той или иной цели действия. Например, в ярком случае моторной эквифинальности стимуляция моторных областей коры у нечеловеческих приматов вызвала движения рук в одну и ту же конечную позу, независимо от исходной позы (Graziano et al., 2002). Тем не менее, мозг должен генерировать только одно конкретное действие, используя обратную модель для выбора действия (Ghahramani and Wolpert, 1997; Rowe and Passingham, 2001). У людей такая гибкость связи средств и целей и вычислительная сложность возникающей в результате проблемы выбора действий кажутся неограниченными. Человеческая способность к мышлению и моделированию будущего позволяет достичь отдаленных целей (например, успешной карьеры), которых можно достичь разными способами. Иерархическая организация многих произвольных действий человека может иметь важное значение для этой гибкости (Koechlin et al., 2003).

Генерация действий и принятие решений часто изучаются в ситуациях, вызванных стимулами, которые обычно недооценивают степень внутренней генерации информации, задействованной в человеческой воле. Здесь мы берем одну иллюстративную парадигму из обучения с подкреплением на основе моделей. Сначала участники выбирали между двумя стимулами, которые вероятностно отображаются на две дополнительные пары стимулов, которые всегда различаются по ожидаемой ценности действия. Принятие решений на основе модели подразумевает выбор первого действия с учетом ожидаемого значения вознаграждения в ответ на стимулы второго этапа.Вероятностная структура перехода между первым и вторым этапами позволяет отличить простое привычное повторение ранее вознагражденных действий от преднамеренного планирования для достижения оптимального результата.

В этих исследованиях наградой обычно являются деньги, количество шагов между действием и целью обычно невелико (т. Е. 2), и количество возможных вариантов также невелико (т. Е. 2). Однако архитектура похожа на более сложные политики, включающие более широкий спектр вариантов, которые обычно считаются добровольными и за которые мы возлагаем ответственность на людей (Shadlen and Roskies, 2012).С этой точки зрения отличительной познавательной чертой произвольного действия, как и принятия решений на основе модели, может быть просто «подумай, прежде чем действовать». Исследования нейровизуализации указывают на лобную и префронтальную коры как критические узлы для принятия решений на основе моделей, а не без моделей (Doll et al., 2015).

Недавние исследования когнитивной нейробиологии подтверждают двойную основу воли в мотивационных и инструментальных процессах. Интересно, что эти исследования также показывают, что характерный субъективный опыт действия, который сопровождает произвольные действия (т.е. ощущение того, что человек по желанию контролирует свои собственные действия и, через них, события во внешнем мире) зависит как от мотивационных факторов (забота о результатах), так и от инструментальных факторов (способность контролировать результаты). Borhani et al. (2017) использовали эффект преднамеренного связывания для исследования мотивационных и инструментальных аспектов добровольного контроля. При намеренном связывании произвольное действие и результат, наступающий вскоре после него, воспринимаются как сдвинутые друг к другу во времени. Напротив, физически подобное непроизвольное движение, вызванное транскраниальной магнитной стимуляцией и сопровождаемое аналогичным результатом, не демонстрирует такого связывания (Haggard et al., 2002). Borhani et al. (2017) попросили участников выбрать одно из двух действий, которые были вероятностно сопоставлены с более низким или более высоким уровнем вызванной лазером лучевой тепловой боли. Неудивительно, что участники были заинтересованы в уменьшении боли. Кроме того, они показали более сильную преднамеренную привязку, подразумевающую более сильное субъективное чувство свободы воли, когда они могли свободно выбирать между действиями и уровнями боли, чем когда их выбор был проинструктирован. То есть волевое решение относительно того, какое действие предпринять для достижения желаемой цели уменьшения боли, привело к более сильному субъективному опыту свободы воли и контроля.В этом исследовании подчеркивается важность опыта внутреннего генерирования информации о том, какие конкретные действия следует предпринять, исходя из мотивационной цели.

Второе исследование, сфокусированное конкретно на этом процессе выбора действий, снова связывало процесс генерации информации с субъективным чувством свободы воли. Khalighinejad et al. (2016) изучали сдвиг воспринимаемого времени действия к результату (одна часть эффекта преднамеренного связывания) в семи отдельных экспериментах tDCS и использовали метаанализ для исследования структуры результатов.Они обнаружили, что анодная tDCS по сравнению с левым DLPFC систематически увеличивала этот преднамеренный эффект связывания в исследованиях, включающих элемент выбора действия.

Таким образом, отличительная черта произвольного действия человека заключается в том, чтобы заранее продумать, какое из нескольких действий следует предпринять для достижения желаемой цели при отсутствии или относительном отсутствии внешнего руководства. В этом смысле волеизъявление и планирование кажутся неразделимыми (Stuss and Alexander, 2007). Эти мыслительные процессы связаны с особым субъективным опытом, который был описан как метакогнитивное чувство свободы воли (Metcalfe and Greene, 2007).Данные нейробиологии предполагают, что лобная и префронтальная кора головного мозга играют решающую роль в целенаправленных аспектах произвольных действий человека. Научные дискуссии о нейронных и эмпирических аспектах произвольного действия не могут игнорировать целенаправленность. В то время как теменные цепи, кажется, подкрепляют ощущение, что текущее действие принадлежит мне, лобная и префронтальная доли кажутся решающими для понимания того, для чего это действие.

В заключение, волеизъявление исторически было областью философских, а не научных исследований.Однако важная традиция в системной нейробиологии, вдохновленная клинической неврологией двигательной системы, давно признала отдельный класс действий, которые отличаются от рефлексов тем, что они относительно независимы от стимулов или «генерируются внутренне». Внутренне генерируемое действие остается неотразимой конструкцией для современной нейробиологии и обеспечивает полезное рабочее определение для нейробиологических исследований воли человека. Текущие исследования показывают, что цепи волевого управления широко распространены в головном мозге, в лобных и теменных долях.Однако нейровычислительная основа воли, которая может включать как стохастические, так и детерминированные компоненты, остается активной темой исследований. Когнитивные модели указывают на решающую роль как мотивационных, так и инструментальных механизмов в волеизъявлении. Предыдущие исследовательские традиции, направленные на поиск единого нейронного центра воли человека, возможно, недооценивали распределенную, многокомпонентную природу воли. В самом деле, «классическим» парадигмам изучения самостоятельных действий, похоже, не хватает экологической обоснованности.Новые парадигмы, основанные на экологических самопроизвольных действиях, таких как уход из пятен, могут лучше отражать повседневную волю человека и уже определили потенциальные нейронные предшественники (Khalighinejad et al., 2017). Экспериментальная методология остается ключевой задачей для этой интригующей и важной области нейробиологических исследований.

Сознание и воля | Nature

В интересном обзоре книги Ланкестера «Сравнительное долголетие человека и низших животных», недавно опубликованной в газете « Times », содержится следующая фраза: совершенно непроизвольно и даже может оставаться незамеченным сознанием.«Я очень хочу выяснить у тех читателей NATURE, которые уделяли особое внимание психологии, является ли это, по их мнению, правильным изложением состояния ума во время такого привычного акта, как ходьба. Несомненно, существуют определенные действия тела, те рефлексы, которые выполняются без какого-либо проявления воли; но все они либо кратковременны, либо, если продолжать, почти единообразны и неизменны. Мне кажется невозможным, чтобы любое действие, которое постоянно меняется, могло быть полностью непроизвольным.Возьмем, к примеру, движение пальцев при письме: мы абсолютно не осознаем упражнение умственных способностей, с помощью которых регулируется каждое последовательное изменение положения пера; но все же разве не ясно, что каждое движение вверх и движение вниз является следствием отдельного усилия воли? Здесь очевидна связь между состоянием ума в данный момент и действиями тела; и с помощью каких других средств можно предположить, что ментальный акт, порождающий слово, которое мы пишем, может передать свои инструкции пальцам? Конечно, не инстинктивно.Возможно, лучший пример — это движение мускулов лица и горла при разговоре. Эти мышцы полностью находятся под контролем воли; и каждое их движение в отдельности, несомненно, должно производиться отдельным произвольным усилием, о котором мы, однако, совершенно не осознаем. Мне кажется, что то же самое и с ходьбой. Когда мы отклоняем тело из перпендикуляра при повороте, я не понимаю, как это может происходить непроизвольно. Объяснение, как мне кажется, состоит в том, что сознание не может, так сказать, работать так быстро, как воля, и поэтому не может осознавать большое количество быстро следующих друг за другом актов воли.Вопрос не столько в хорошем метафизическом различении, сколько просто в правильном употреблении терминов, хотя, боюсь, я выступаю против взглядов таких высоких авторитетов, как Хаксли и Карпентер. Нас познакомили с термином «бессознательное умственное умение». Разве нет огромного поля бессознательной воли?

Волевой ресурс для победы над промедлением: значение

В течение последнего года мы с моими студентами сотрудничали с российским коллегой доктором Дж.Даниил Дмитриевич Барабанов, который работает в Московском институте психоанализа на кафедре психологии личности и дифференциальной психологии). Мы разделяем акцент на понятие воли или волевого действия .

Воля определяется в самом широком смысле как акт выбора, желания или решения. Это понятие человека, решающего или выбирающего, что он или она будет делать. Воля рассматривается как навык высшего порядка, часто обсуждаемый в связи с такими понятиями, как управляющая функция, или, в случае русской психологической теории, он обсуждается в связи с теориями, изложенными Алексеем Леонтьевым, учеником Льва Выготского.

Волевое регулирование — ключевой аспект нашей повседневной жизни. Хотя мы делаем многие вещи обычно и бессознательно, без способности планировать, выбирать и выполнять действия добровольно, нам не хватало бы аспектов психического функционирования, которые многие считают центральными для того, что значит быть человеком. Что еще более важно с практической точки зрения, без волевого регулирования нам часто не удавалось добиться цели.

Хотя мы можем добиться цели, когда за это будет сильное внешнее давление или вознаграждение (например,g. удовлетворение основных биологических потребностей или выполнение задач, от которых может зависеть наша работа), в нашей жизни часто бывают моменты, когда мотивация к действию просто не кажется достаточной. Мы можем думать, что мы «должны» или что нам «нужно» действовать, но мы не можем выбрать этот путь.

Во многих смыслах этот блог Don’t Delay посвящен исследованию, которое помогает нам понять этот провал нашей воли, а также то, что мы можем сделать, чтобы двигаться вперед, несмотря на то, что нам этого не хочется. Фактически, я и мои коллеги много внимания уделяли регуляции эмоций, связанной с тем, что «не хочется этого», и понятию краткосрочного восстановления настроения как проблемы, подрывающей нашу волю.

Наша работа с доктором Барабановым имеет несколько иной акцент. Основываясь на концепции сознания Леонтьева, мы сосредоточились на том, как меняется ключевой психологический механизм волевой регуляции или на создании дополнительного личностного смысла (смысла) действия. Это личное чувство или значение существует как эмоциональное отношение к чему-либо. Это говорит о глубоком вопросе «почему» в нашей жизни, чтобы связать действие со смыслом или, как Леонтьев понимает это, с личным смыслом.

Наши исследования

Мы провели несколько исследовательских исследований как в России, так и в Канаде, чтобы эмпирически проверить, существует ли связь между прокрастинацией (нарушением волевого действия) и этой концепцией личного смысла или смысла. Учитывая, что мы часто измеряем прокрастинацию как черту характера или то, как мы обычно действуем, мы также измеряли значение или цель как общую черту, используя тест «Цель в жизни».

Тест «Цель в жизни» или PIL был отмечен как один из наиболее часто используемых показателей в позитивной психологии, и это ключевой компонент того, что думают психологи при измерении благополучия.Жизненная цель или наша способность находить смысл в нашем опыте, а также ставить значимые цели для нашей жизни, важны для нашего счастья.

Результаты

В обеих выборках, в России и Канаде, выборки наших студентов выявили умеренную отрицательную связь между оценками по тесту «Цель в жизни» и показателями прокрастинации. Чем больше у нас цели, тем меньше мы откладываем на потом.

Хотя это только корреляционные данные, и причину невозможно определить, теоретически эти результаты согласуются с представлением о том, что способность находить цель или смысл в нашей жизни может быть ресурсом устойчивости по желанию. Когда нас подводят другие мотивации, более глубокое изучение личного ощущения наших действий может оказаться упущенным аспектом саморегулирования, который имеет значение.

Важная информация о промедлении

Мы видели аналогичные результаты в прошлых исследованиях, например, как молодые люди, которые достигли своей идентичности (в эриксоновском смысле), меньше откладывают откладывание на потом. Точно так же в исследованиях истощения эго утверждение ценностей может помочь поддержать готовность продолжать попытки, когда кажется, что решимость (или сила эго) почти исчезла.

Исследования в каждом конкретном случае являются незавершенными или предпоследними, поэтому мы продолжаем размышлять над тем, что это понятие личного чувства означает для нашего понимания нарушения волевых действий, которое мы называем прокрастинацией. А пока, , я думаю, можно с уверенностью сказать, что глубокое осознание цели и смысла являются ключевыми активами для успешного достижения цели.

Почему вы выбираете то, что делаете сегодня?

Что такое волевое мышление? — Новости Black Voice

Чтобы понять концепции, включенные в волевой выбор, нужно вернуться на перекресток каждого принимаемого решения и решения, формирующего и изменяющего жизнь.Эта концепция прокладывает путь к лучшему пониманию себя и, на самом деле, пониманию учителей / учеников, мужчин / женщин и других. Воля («Я буду») — это слово, полученное из более ранней индоевропейской идеи «угождать» лучшему выживанию или лучшей жизни в отношении «решения или выбора, сделанного после обдумывания». Волевой выбор указывает на то, что выбирается из двух или более альтернатив, возможных в данных обстоятельствах — разница определяется одним решением, которое могло быть иначе.«Выбор» этимологически означает различение вкусов и отказ до тех пор, пока не будет сделан выбор. Этот выбор является добровольным, целенаправленным или преднамеренным действием по выбору или выделению из двух или более того, что является предпочтительным. Под «Выбирать» подразумевается свобода выбирать лучшее; «Выбор» — это решение, принятое таким мысленным действием. Процесс достижения этого действия, проявляющийся в первую очередь в решении и намерении, включает в себя деятельность, направленную на достижение определенной цели. Таким образом, выбор и выбор являются темой и якорем для подготовительных действий по принятию решений, стратегии, тактике и логистике.Психология Уоррена определяет волю как «акт принятия решения о ходе действия и его инициирования». Это как рефлекс с двухсторонней реакцией на монету. Произвольное / непроизвольное Волевое действие воли — это движение одной руки. То, что человек здесь делает, или то, что он делает, происходит как «секулярная первопричина», стимулирует движение одновременно двух Метафизических вещей + руки — все это причинно связано. Эта ситуация выбора с одновременной направленной на нее активностью, определенного действия из множества потенциальных действий или выбора из множества возможных вариантов с идеей принятой цели — напоминает две стороны медали.

Концепция монет, заключающаяся в дуалистическом действии различий для общей цели, называется действием «таковости». Это комплексный опыт, в котором проявляются кинестетические ощущения и идея цели (или цели). Те, кто занимается литературой, могут понять это как сочинения, охватывающие сложную комбинацию кинестетических ощущений и образов, которые возникают вместе с концептуализированной целью или концом действий или мыслей. Прокрастинаторы могут понять волю по тому, что они делают, чтобы сорвать ее — e.грамм. откладывать то, что они говорят, что они действительно хотят сделать, от того, что они «слишком заняты» или отвлекаются на привлекательные отвлекающие факторы или косвенные, незначительные и не относящиеся к делу импульсы, которые перевешивают последовательность цели и цели. Надежность и осмотрительность уступают место прихоти, а целенаправленное поведение распадается на неорганизованный поток противоречивых желаний, непродуманных страстей и недолговечных причин. Это отражение эмоционального мышления, которое ведет к неконтролируемому образу жизни и диктует необходимость хронического жонглирования, чтобы пережить каждый день.

Принятие светским сенсорным сознанием (SSA) чувственных восприятий для светского сенсорного сознания (SSC) для оценки телесного существования «Вещи» является основой любого волевого выбора. Но поскольку SSC обретает внутреннюю реализацию чего-то (например, идеалов или вещей, имеющих концептуальное существование, таких как Случайные Существа), это означает, что они не должны приходить через Чувства. Эта форма подразумевает, что SSC — отличительная черта психической жизни. Простое появление Божественного Сознания у людей несет в себе силу их Духовного Осознания Самости — регулятора действий и основных средств выживания (например,грамм. для самозащиты и поддержания жизни). Основная ментальная способность духовного осознания, возникающая из Божественного Сознания (Фон Самости), поддерживает сенсорный и / или концептуальный контакт с различными формами Духовных Элементов в Материальном мире через SSA и SSC. И Божественное Сознание, и Духовное Осознание самодостаточны — оба просто возникают сами по себе и происходят сами по себе без усилий — ни в чем не нуждаются и не полагаются ни на что извне своего круга самодостаточности — и не нуждаются в сравнении ни с чем.