Абсолютный слух: Абсолютный слух и как он работает

Нужен ли музыкантам абсолютный слух? | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW

Обязательное наличие абсолютного слуха для профессионального музыканта — это распространенное заблуждение. Абсолютный слух (то есть способность с большой степенью точности определять высоту звука, не сверяясь с эталоном) является желательной, но не обязательной составляющей слуха музыкального, без которого занятие музыкой действительно представляется весьма проблематичным.

Далеко не все профессиональные музыканты обладают абсолютным слухом. В европейских оркестрах таких всего около десяти процентов. Правда, среди не-музыкантов абсолютный слух есть лишь у одного из десяти тысяч, но в любом случае наличие абсолютного слуха не сделает вас ни Моцартом, ни Паганини — как острое зрение еще не делает человека талантливым художником. Два обладателя абсолютного слуха — музыканты боннского Бетховенского оркестра — рассказали о преимуществах этого дара и связанных с ним проблемах.

Джефри Винтер и его «опасный инструмент»

«Слышать звук внутри себя»

Американец Джеффри Винтер (Geoffrey Winter), валторнист боннского оркестра, как говорится, еще под стол ходил пешком, когда у него обнаружился абсолютный слух. Отец его был музыкантом. Кстати, считается, что именно ранний контакт с музыкой способствует развитию у ребенка способности точно определять высоту звука. А навык воспроизводить мелодию формируется уже к трем-четырем годам.

«Сегодня для меня как для духовика — это очень практичное умение, — говорит Винтер. — Все валторнисты мира знают опасность нашего инструмента: ты нажимаешь на вентиль и раздается… иной раз бог весть что раздается. А я, прежде чем извлечь звук, слышу его как бы внутри себя.»

Наказание слухом

А вот для коллеги Джеффри Сюзанны Патитц (Susanne Patitz) ее абсолютный слух — скорее обуза: » Меня как альтистку он делает негибкой в музыкальном отношении, — жалуется она. — А мне приходится ведь играть в группе!»

Определенные группы оркестра играют иногда чуть выше или чуть ниже, высотный строй колеблется. Исполняя старинную или, наоборот, новую музыку дирижеры и концертмейстеры нередко чуть «сдвигают» звук. Для Татьяны Патитц — это пытка, ведь она играет идеально точно и ничего не может с собой поделать! «Например, я не могу играть музыку барокко с ее «плавающим» звуком, — рассказывает Сюзанна. — Однажды меня пригласили аккомпанировать в концерте, где одну из партий исполняли на старинном органе, и надо было строиться по нему. И я не смогла. Я даже специально настроила свой инструмент на искомые полтона ниже, но мои пальцы непроизвольно стали играть так, чтобы высота звука была прежней.»

Альтистка Сюзанна Патитц

Мучительны для людей с абсолютным слухом и посторонние звуки, которых обычный человек не замечает или, по крайней мере, не придает им особенного значения. «Например, рядом с нашим репетиционным залом идет стройка, и ее шум слышен, — жалуется Винтер. — Я подсознательно анализирую каждый звук и могу вам сказать, на точно какой высоте тарахтит дрель или грохочет отбойный молоток.»

Зато встреча с настоящей музыкой становится для людей с абсолютным слухом очень интенсивным переживанием: «Девяносто процентов всей музыки я воспринимаю как неудовлетворительную, — признается Сюзанна Патитц. — Она вызывает у меня чисто физически неприятное ощущение. Но зато ради оставшихся десяти процентов стоит все это терпеть! У меня мурашки идут по коже, и время как будто останавливается. К сожалению, это бывает нечасто, но все-таки бывает.»

Авторы: Корнелия Рабиц / Анастасия Рахманова
Редактор: Ефим Шуман

Абсолютный слух музыканту мешает

Стиль: Вы очень много гастролируете по России. Другие страны покорять пока не планируете?

Дмитрий Карпов: У меня действительно плотный гастрольный график. Помимо России, я неоднократно выступал еще и в Германии, Китае. В конце октября планирую гастроли в Париже, Ницце, Брюсселе. Но когда говорят, что наших музыкантов больше ценят за границей, чем у нас, то это не больше, чем миф. Многие мои коллеги еще в 90-е годы уехали из страны в Европу. Сегодня они там зарабатывают на жизнь не концертами, а, в основном, преподавательской деятельностью. Я же люблю свой город и рад, что именно здесь могу реализоваться как музыкант.

А как музыканты проводят свой отпуск?

Как такового отдыха у нас нет, в основном он заключается в переключении с одного проекта на другой — тогда ты начинаешь подпитываться новой энергией и новыми идеями. Ведь музыкант все время должен быть в каком-то творческом процессе. Хотя, конечно, летом в России концертов проходит значительно меньше, чем в другие периоды. В Европе — наоборот.

Музыка — продукт эфемерный. По каким критериям можно отличить хорошую музыку от средней?

Если в спорте сразу видно: кто прибежал первым — тот и лучший, то в музыке оценить качество сложнее. Сделать это может лишь 10% людей — в основном, профессиональные музыканты. К примеру, американская газета Washington Post провела интересный эксперимент. Один из лучших скрипачей мира и обладатель самых престижных наград Джошуа Белл просто спустился в метро и как обычный уличный музыкант целый час играл труднейшие для исполнения сочинения на своей скрипке Страдивари стоимостью 3,5 миллиона долларов. За это время мимо него прошло более тысячи человек, из них лишь единицы ненадолго задержались, чтобы немного послушать скрипача. Кто-то просто мимоходом кидал музыканту мелочь. За два дня до этого казусного выступления на концерте Джошуа в Бостоне, где средняя стоимость билета составляла 100 долларов, был полный аншлаг.

Вывод из этой истории таков, что «искусство без рамы» замечают далеко не все. Хотя, бывает, что человек никогда не слушал классическую музыку, но на каком-то интуитивном уровне он может выделить шедевр. Так случилось с одним из прохожих во время эксперимента в американском метро: менеджер, спешивший на работу, около 10 минут простоял, очарованный игрой Джошуа. А когда его спросили, почему он стоит, он ответил: «От этой музыки на меня снизошел мир». Конечно, бывает, когда музыкант играет ужасно, а публика кричит «браво!». Сегодня это во многом зависит от раскрученности артиста. Привозит Сергей Беличенко в филармонию совершенно гениального пианиста из Голландии Питера Битса — и на него приходит всего треть зала. А ведь это феноменальный джазовый пианист мирового класса! Но его не знают в Новосибирске. Через две недели приезжают Голощекин и московский квартет — музыканты хорошие, но не выдерживающие сравнения с Битсом. Билеты на них в два раза дороже, но они собирают полные залы, потому что имя Голощекина раскручено.

А если бы вы стояли перед выбором: быть либо раскрученным музыкантом, но среднего пошиба, либо талантливым, но неизвестным,— что бы выбрали?

Хороший вопрос. Исходя из моего жизненного и музыкального опыта, могу на него уже сформировать ответ: фундамент любой творческой деятельности — быть самим собой. По настоящему гармоничный человек и, особенно, музыкант – это тот, который не сравнивает себя с другими, а занимается тем, в чем видит возможность своей внутренней самореализации. Конечно, финансовые амбиции должны быть, но постоянно идти на их поводу — это опасный путь, который отнимает у человека талант. Поэтому для меня на первом месте — истинный творческий процесс, именно ему нужно отдаваться на все 100%. А то, как это продать, — вопрос вторичный. Если ты будешь думать: что бы мне написать, чтобы потом подороже продать, то никогда не напишешь ничего гениального. Звук, который выходит из-под твоего пальца, должен быть максимально наполнен твоим отношением к нему. Поэтому на вопрос о том, какой у меня любимый композитор, я всегда отвечаю: «Тот, которого я сейчас исполняю». Сейчас в Европе модно холодное исполнение без эмоционального включения, так называемое — аристократичное. Но, на мой взгляд, это как безалкогольное вино. Мне лично ближе русская традиция исполнения музыки — с чувствами, с надрывом… Кстати, например, музыка Рахманинова или Прокофьева требует еще и активного физического контакта пальцев с роялем. Мне даже рассказывали, что во время игры музыканта клавиши иногда бывают в крови.

Но такое эмоциональное исполнение, наверно, очень истощает музыканта?

Не секрет, что если ты что-то искренне отдаешь, то это тебе же и возвращается.

Обычно музыканты неразлучны со своим музыкальным инструментом. Вам же во время гастролей приходится менять «партнеров»…

Это непросто, но другого выхода нет. Только самые великие музыканты могли позволить себе возить с собой свой рояль. Например, пианист Владимир Горовиц возил специально сделанный для него рояль с облегченной клавиатурой. Однажды, при транспортировке для выступления в Токио рояль был сильно поврежден. Владимиру Самойловичу предложили несколько других хороших роялей, но он предпочел выплатить солидную неустойку за сорванный концерт, но не согласился играть его на чужом рояле. Помимо инструмента, большое значение имеет акустика зала. И ты как профессионал, должен еще работать и с этим фактором.

Действительно ли в детстве все учителя Вас считали гением?

К слову «гений» я вообще отношусь с осторожностью. Так можно называть Моцарта, Баха, Рахманинова… Такой эпитет дается историей. Я же, как и многие музыканты в детстве, считался вундеркиндом — очень быстро все запоминал, угадывал ноты… Кстати, сейчас я понял, что абсолютный слух только сбивает музыканта: ты начинаешь всем звукам, которые слышишь, придавать высотность. Денис Мацуев как-то рассказывал, что летя в самолете, он слышит, например, как фонит двигатель ТУ-154.

Творческие мечты?

Их много, например, я мечтаю когда-нибудь сыграть все 27 концертов Моцарта для фортепиано с оркестром или все прелюдии Скрябина. Это мечты с перспективой лет на 15, поскольку их музыкальный объем очень большой. Есть и не совсем творческая мечта — построить дом на берегу Обского моря, километрах в 100 от города, где я буду играть на рояле. В принципе, в этом нет ничего эксклюзивного — так жили многие известные композиторы и музыканты прошлого. Ведь в непосредственном окружении природы идет восприятие абсолютно чистой энергии космоса.

Анастасия Михайлова, Стиль, Новосибирск № 8 (96) 2012

абсолютный слух — Ни о какой безапелляционности в моих высказываниях не может быть и речи! — ЖЖ

абсолютный слух [мар. 22, 2017|10:33 pm] Anatoly Vorobey Б.М.Теплов в монографии «Психология музыкальных способностей» (1947) посвящает целую главу феномену абсолютного слуха. Мне очень понравилась его книга и особенно эта глава, и ниже я перескажу своими словами основные выводы Теплова об абсолютном слухе. Теплов выделяет главную определяющую черту абсолютного слуха как способность практически мгновенно, не задумываясь, назвать ноту, услышав ее звучание. Обладатели абсолютного слуха иногда ошибаются, но весьма редко, обычно в считанных процентах случаев. Нередко встречается немного другая способность: бывает, что люди умеют хорошо распознавать ноты, но далеко не мгновенно и с немалым числом ошибок. Как правило, им нужно несколько секунд или больше, и для идентификации нот они пользуются относительным слухом (распознаванием интервалов). А именно, они сравнивают то, что слышат, с референтной нотой, звучание которой они могут услышать «внутренним слухом» (например, нижнюю ноту диапазона своего голоса, или известную им ноту, которую недавно слышали). У таких людей есть прекрасная способность идентифицировать интервалы, а также отличная музыкальная память, и вместе эти две способности дают им хороший шанс назвать любую ноту правильно. Вместе с тем, Теплов называет такой способ «псевдоабсолютным слухом», потому что главного в нем нет: мгновенного узнавания ноты, не сравнивая ее с другими — с той же легкостью, с какой мы узнаем, скажем, красный цвет, не сравнивая его в воображении с другими цветами. Характерные черты псевдоабсолютного слуха: долгое время реакции, значительно больший процент ошибок, и наконец, если обладатель псевдоабсолютного слуха ошибся на пол-тона или тон в одной ноте (и его не исправили), то он сохранит такую ошибку во всех следующих. Это ясно указывает именно на использование интервалов, в то время как обладатели абсолютного слуха, если они ошибаются, никогда не переносят эту ошибку на следующие ноты. Вернемся теперь к собственно абсолютному слуху, когда нота распознается сама по себе, без сравнения с другими. Теплов пишет, что следует отличать активный абсолютный слух, обладатели которого могут и распознать любую ноту, и спеть правильно любую ноту по ее названию — от пассивного абсолютного слуха, когда могут распознать, но не могут спеть. Эти две категории легко отличают друг от друга при проверке, между ними видная четкая разница. Вдобавок к этому, обладатели пассивного слуха обычно могут распознать не все инструменты — например, фортепиано могут, а звуки скрипки или чужого голоса — нет или намного хуже. Обладатели активного слуха, те, кто могут спеть любую ноту — как правило, могут также распознать ноты любого инструмента. У Теплова есть очень интересное объяснение этих различий (я не знаю, насколько оно общепринято). Любой звук любого инструмента несет в себе как информацию о высоте (основной тон), так и тембр — сложный набор дополнительных тонов, обертонов, составляющий характерное ощущение данного инструмента. Более того, у каждой ноты свой тембр — две разные ноты на фортепиано не просто обе имеют «тембр фортепиано», но и заметно отличаются друг от друга по тембру, а не только по высоте. Теплов пишет, что мы, простые смертные без абсолютного слуха, воспринимаем в каждом звуке, что мы слышим — тембр: абсолютно, а высоту: относительно. Это значит, что мы слышим тембр звука как нечто законечнное и уникальное для него, но высоту саму по себе мы не воспринимаем как что-то определенное — а только отношения разных высот, движение от одной высоты к другой, интервал. Это объясняет, по мнению Теплова, реальные, но очень скромные успехи попыток многих психологов научить людей без абсолютного слуха распознавать ноты. Как правило, такие попытки приводят к тому, что у подопытных улучшается способность называть ноты в пределах одной-двух октав, но только у одного инструмента, все равно намного хуже, чем даже «псевдоабсолютный слух», и наконец, без практики быстро забывается. Теплов объясняет это все тем, что все это — попытки научиться распознавать ноту только через ее тембр, не пытаясь даже вычленить собственно высоту. Такие люди описывают свой процесс узнавания в терминах «светлые», «яркие», «тусклые», «объемные», «тонкие» итд. — все эти метафоры ассоциируются именно с тембром. Обладатель абсолютного слуха, с другой стороны, и тембр и высоту воспринимает абсолютно, ему не нужно их сравнивать с другими нотами, звучащими в памяти, чтобы распознать. Чем же отличается тогда пассивный абсолютный слух от активного? При пассивном слухе человек все еще частично опирается на тембр в деле распознания звуков, не отделяет как следует тембр от высоты звука. Это объясняет, почему обладатель пассивного слуха часто распознает одни инструменты, но не другие — его распознавание опирается в том числе на тембр; и почему такой обладатель не может спеть ноту по названию — из-за огромной разницы между тембром своего голоса и тембром инструмента. А вот когда есть активный абсолютный слух, то его обладатель не пользуется тембром. В его восприятии «музыкальная высота» звука четко отделяется от тембра, и распознается сама по себе. Поэтому и все инструменты для него не проблема, и спеть тоже. Словно у него есть особая нейронная сеть (мои слова, не Теплова), которая натренирована на то, чтобы вычленить и категоризовать высоту звука. В отличие от пассивного слуха, когда нейронная сеть настроена на распознавание высоты, но с использованием тембра в качестве существенной подпорки. И в отличие от всех остальных, простых смертных, у которой этой нейронной сети вообще нет. На вопрос «можно ли обучить абсолютному слуху взрослого человека, у которого до сих пор его не было» Теплов отвечает отрицательно. Добавлю, что 70 лет спустя ответ тот же — в недавнем англоязычном обзоре абсолютного слуха я прочитал то же самое: все опыты давали или четко отрицательные, или как минимум сомнительные результаты. «Псевдоабсолютный» слух, описанный выше, развивается обычно сам, ему учить не надо. А научить можно только весьма слабой (и после того, как перестал упражняться, быстро исчезающей) способности распознавать ноты, той, которая согласно Теплову — по тембру. Итак, подытожим. Теплов описывает четыре разные способности, которые перечисляю в порядке снижения моего офигевания от них: 1. Активный абсолютный слух: может мгновенно распознать ноту, сыгранную на любом инструменте, и спеть любую ноту на заказ. Не пользуется для этого относительным слухом. Основан на способности изолировать в звуке собственно высоту и воспринять ее «абсолютно». 2. Пассивный абсолютный слух: может мгновенно распознать ноту некоторых инструментов, но часто не всех и не чужого голоса (их тоже может, но куда больше ошибок). Не может спеть ноту по названию. Не пользуется относительным слухом. Основан на «абсолютном» восприятии высоты звука вместе с тембром, не отдельно от него. 3. Псевдоабсолютный слух: может распознать ноты с заметной задержкой, минимум несколько секунд, а иногда куда дольше. Сознательно пользуется относительным слухом для сравнения с известной референтной нотой, которую либо помнит, либо поет «внутренним голосом». Процент ошибок невелик, но все же больше, чем при настоящем абсолютном слухе. 4. Натренированный «абсолютный слух», на самом деле таковым не являющийся: люди, которые долго и упорно тренировались в распознавании нот и достигли определенного успеха, неизбежно намного более ограниченного, чем абсолютный слух. Их распознание основано на одном лишь тембре и вообще не работает при смене инструмента. После прекращения практики способность быстро ухудшается. Буду рад замечаниям и дополнениям от знающих людей. Если у вас есть абсолютный слух, буду признателен, если вы примерите себя к классификации выше, а также расскажете о том, как вы ощущаете распознавание звуков. Comments: Страница 1 из 3 << [1] [2] [3] >> Ага. Я теперь знаю, как это называется. Псевдоабсолютный слух. Кстати, натренированный. В детстве мне (в тему флешмоба) поставили 3+ за слух при приёме в музшколу — помню до сих пор ту обиду. А потом в 11 где-то лет появилась хорошая хормейстер и сольфеджио наконец начали преподавать системо — и прорвало. К концу музыкалки я распознавала до 32-й тона, что ли. Сейчас конечно просело, но всё равно относительный слух (пассивный) весьма приличный. From: (Anonymous) 2017-03-23 10:04 am Такую бы классификацию для ума. (Link) Кто бы такую классификацию для ума сделал? Бывает ли абсолютный ум, и что это такое? А псевдоабсолютный? Помню читал в книге Оливера Сакса про человека которому врачили сконструировали очки со встроенным уровнем, чтобы ему не приходилось полагаться на собственное, дающее сбои, внутреннее ухо. Теоретически можно сделать тоже самое со слухом — написать программку для Гугл Гласса которая будет на ходу выписывать на экран текущую ноту. Только не знаю насколько это поможет музыканту 🙂 Это примерно как если очки будут показывать текущую букву в разговоре. Не могу сказать про других — но, мне кажется, «логично», если абсолютный (мой:)) слух «синхронизируется» с инструментом, с которым человек «общался» (вместо того, чтобы каждый раз сигнализировать, что нужно опустить все струны на 2/19 тона). Соответственно, для правильного функционирования слуха желательно «настроиться». Ну и — конечно же, у слуха есть «точность». Весьма вероятно, что есть и другие дополнительные параметры. У моего мужа абсолютный слух, и он часто жалуется, что это скорее проклятие, чем благодать. Ему нечистые ноты очень мешают, он слышит, например, когда певцы поют даже не то, чтобы фальшиво, а просто не совсем чисто, например. Вот, возьмем, например Джона Леннона. Я могу слушать с наслаждением, а некто морщится: Фальшиво! Ужас, да. Абсолютно не связаны восприимчивость к фальши и наличие абсолютного слуха. Спасибо за статью. Наконец-то узнала, как это на самом деле называется ))) Я — типичный пример пассивного абсолютного слуха. Развился примерно на 5ом году занятий в музыкальной школе. Ощущается как будто звук поет свое название в голове, с первого мгновения звучания, распознавание усилий не вызывает, кроме экстремально высоких\низких значений. Работает для любых инструментов. Исключение одно — человеческий голос. Похоже, что голос полностью сбивает своим тембром мою внутреннюю шкалу) То же самое же и с буквами. Кажется, например, что буква А поёт (или произносит) своё название. А ведь это — просто ассоциативная память. А вот такая буква, например, 茶 для многих людей «молчит». Просто потому что нет ассоциации. From: (Anonymous) 2017-03-22 09:07 pm (Link) God, give me strength.. Бывают гуманитарии 1947 года абсолютно отмороженные и относительно. Логика и истинность умозаключений для них вообще не являются критериями при рассуждениях. (а) «абсолютный слух» — нечто настолко неинтересное и ненужное in general scheme of things, это мне действительно НЕПОНЯНТО, зачем люди тратят время на «изучение» или «восхищение» этим. Разве только потому что люди в массе по большому счету глупы, и их обманывает слово «абсолютный’, которое они сильно путают с понятием «лучший в этом мире» (б) классификации, эксперименты и умозаключения физиологов прошлого бессмыссленны как наука (т.е. хотя бы перечень установленных фактов/знаний). После появления у меня интереса к пению (и имея в виду наличие некоего музыкального начального образования), я обнаружил, что количество имбецилов среди музыкантов заметно, значительно, удивительно выше среднего по больнице уровня. «Возможность научить», возможность дать себе и другим отчет о своих представлениях и мысленных процессах, саморефлексия — будут низки в мире профессиональных музыкальных олигофренов. Допустим, умный человек сможет осознать свои mental techniques при решении задачи, занятиях гимнастикой, пении или игре на музыкальном инструменте. Допустим человек с Ай-Кью 140-150 легко мог бы, осознав, научиться делать то, что приписывают «абсолютному слуху». Но как «психолог» из 1947 года это узнает, работая в среде музыкантов — т.е. сществ с Ай-Кью уровня комнатной температуры (=90F градусов)? (в) Я бы объяснил «феномен абсолютного» натренированностью до мега-автоматизма (в течение многих лет жизни) плюс внутреннй опорой на ощущение «одной точной ноты» например, певец может внутренне точно знать свою ноту перехода с регистра на регистр или нижнего края грудного регистра — и будучи музыкантом, он способен за долю секунды назвать любой другой тон по отличию. Или тон струны на скрипке. Я по себе знаю, что если много раз петь/играть одно и то же, то потом в любое время можешь точно воспроизвести тональность, тон мелодии, не задумываясь, само собой оно так звучит. Я НЕ ВЕРЮ в бред про разные градации, которые «никогда не переходят друг в друга» — например, что можно не слышать тон скрипки (струна), но слышать рояль (струна), и не способен всерьез относиться к той мути, которая предложена выше как объяснение этого (обертона, тембр). —————- И в заключение еще раз — вряд ли что может быть бесполезнее изучения абсолютного» слуха — ибо только внутренне подменяя абсолютный» на «лучший в мире, уникально-рекордный» можно как всерьёз относиться к навыку подобному умению шевелить ушами. Данный комментарий (который я бросил читать на третьем абзаце) есть наглядный пример отмороженности и относительности. На синусе не пробовали? Слух похож на спектральный анализ. Edited at 2017-03-22 21:16 (UTC) From: (Anonymous) 2017-03-23 10:25 pm (Link) Ну да. С умным осцилографом, заботливо делающим zoom на «интересную» область спектра, и не показывающим абсолютные единицы — только в долях ведущей гармоники. А у некоторых эта функция отключена, zoom всегда один, и по оси абсолютные частоты отложены. Вот эти «неумные» осцилографы и зовутся абсолютным слухом Однако, теории об уникальности абсолютного слуха противоречат знаниям об анатомии слухового органа — улитки. Она устроена таким образом, что физически разлагает звук в спектр, распределяя частоты в пространстве. То есть, нота «ля» возбуждает чувствительные волоски рецептора всегда в одном и том же месте ФИЗИЧЕСКИ, и всегда в другом месте, чем нота «до». Фактически, слух — это частотное осязание. И в этом случае «отсутствие» абсолютного слуха подобно известной игре, когда человека просят закрыть глаза и легонько щекотят его по внутренней стороне руки, постепенно сдвигаясь к локтю. Задача испытуемого — сказать «стоп», когда пальцы экспериментатора будут точно на уровне локтя. Многие ошибаются! Я думаю, что относительность, любая, не только слуховая, а и в других ощущениях — это преимущество. Все люди говорят голосами разной высоты, но мы должны понимать их одинаково. То же самое со зрением. Если у человека отслоилась сетчатка, то можно подготовить для него очки, которые будут направлять свет на неповреждённые участки и через некоторое время человек станет видеть, как обычно. Водитель автомобиля «чувствует» свою машину, как продолжение тела. Относительность, возможность «ремапить» что угодно на что угодно — это достоинство мозга, а не недостаток. Когда человека учат абсолютному слуху, ему пытаются «сломать» мозг, заставить его работать неправильно, однако выдают это, наоборот, за попытку обучения новому. Посему, я думаю, программы тренировок просто составляются неверно. Программа развития абсолютного слуха должна быть построена таким образом, чтобы сохранять и относительные способности. У меня — обычный относительный слух. То есть, я распознаю интервалы, но не ноты. Когда я интенсивно занимался музыкой, то после «настройки», то есть, проигрывания гаммы определённой тональности, я мог распознавать и воспроизводить ноты мгновенно. То есть, разница между абсолютным и относительным слухом, с моей точки зрения, заключается лишь в том, сколько времени в тишине в голове продолжает «звучать» гамма. То есть, попросту говоря, сколько времени ты помнишь звук. Обладатели абсолютного слуха, как я понимаю, просто помнят его всегда. «Обладатели абсолютного слуха, как я понимаю, просто помнят его всегда.» Похоже больше на правду, чем приведенные в посте признаки. И вон ниже пишут, что можно, судя по всему, легко сбить настройки абсолютности. Не очень понятно, что такое ‘распознаем тембр абсолютно’ ? Тембр — набор частот гармоник и распределение их амплитуд, что именно подразумевается мы распознаем ? From: a_shen 2017-03-22 09:40 pm докладываю (Link) когда звучит какая-то нота (или несколько, но не слишком много — три ещё ничего, если не очень сложная комбинация), то я слышу, какие это ноты (непосредственно — примерно как цвета, когда сразу видно, что красный, и нет никакого осознаваемого механизма это определять). Однако: тут есть некоторая систематическая ошибка. Скажем, если долго слушать и следить по нотам за исполнением старинной музыки, где всё сдвинуто на полтона (ля = 415 герц вместе 440), то через некоторого время привыкаешь, что это так (и если сдвиг на тон, то это уже может быть сложнее привыкнуть), соответственно после этого отсчёт сбивается. Так что в этом смысле относительность есть (послушав одну ноту — с информацией о том, какая это, можно потом точнее говорить про другие, скажем, выше они или ниже. Просто так, скажем, отличить камертон на 440 от 435 я не могу, и даже от 415 не вполне уверен, если долго ничего до этого не слышал) From: avva 2017-03-22 11:43 pm Re: докладываю (Link) Вы в курсе, что для игры на пианино эти градации абсолютно не важны (даже если предположить, что они не являются полной лажей)? лажей не являются, теория вполне вяжется с практикой. Случай номер один в классификации 🙂 слышу ноты не только в музыке, но и в жизни от обычных предметов — на какую ноту закрывается лифт, едет поезд метро, мяукает кошка. С музыкой, правда, есть печаль — интервалы и аккорды распознаю очень плохо, как правило, слышу только одну ноту из связки. распознавание нот и пение сильно отличные вещи и сочетаются очень опосредованно уши и рот — это несколько разные отверстия в том плане, что человек может слышать ноты, но не уметь управлять связками, чтобы их воспроизвести многие не разделяют У меня хороший относительный слух (определяю интервалы, если предварительно мне сыграют и назовут любую ноту). Мне кажется, правильными будут те опыты, которые поставят абсолютники или хотя бы обладатели просто приличного музыкального слуха. В исполнении среднеарифметических ученых это нечто вроде попыток глухих изучать шумы по реакциям третьих лиц. Вообще-то учёные во многих областях науки уже лет 100 почти только тем и занимаются, что изучают вещи, недоступные их непосредственному восприятию. Мне кажется, в русском языке термин «абсолютный слух» обманчив. Многие люди думают, что абсолютный слух — это примерно как хороший слух, только очень-очень хороший слух. В то время как это понятие скорее ортогонально хорошему слуху. В английском такой путаницы не происходит. Хороший слух, музыкальный слух — это «good ear». А абсолютный слух — это «perfect pitch». Понятно, где о чем. И если сказать «perfect ear» — это тоже будет означать просто очень очень good ear, но не perfect pitch. А подсознательно (здравствуйте, Сапир и Ворф) нам, русскоязычным, все равно кажется, что абсолютный слух должен быть как-то связан с музыкальностью. Edited at 2017-03-23 01:57 (UTC) Для тех, кто не силен в языках: в английском есть и другие термины, полностью соответствующие русским: absolute & relative pitch. То, что написано про восприятие слова «абсолютный», совершенно спокойно можно сказать и про английское слово perfect. Это значит, что написанное выше — бессмысленный набор слов. Страница 1 из 3 << [1] [2] [3] >>

Виды слуха человека – музыкальный, внутренний, относительный и другие

«У меня нет слуха»,- может ответить человек, не связанный с музицированием в ответ на просьбу что-то спеть. Но так ли это? Разумеется, нет. Если человек может слышать звуки, воспринимать обращенную речь, слух у него есть. Но способность к восприятию, исполнению мелодии тесно связана с индивидуальными особенностями, причем развитие музыкального слуха возможно и с течением времени.

Что такое музыкальный слух

«Поет так, будто ему медведь на ухо наступил», — говорят о человеке, который не может похвастаться хорошими вокальными данными. Что же включает в себя музыкальный слух?

Музыкальный слух связан со способностью чутко улавливать громкость, высоту, тембральные характеристики звука, понимать структуру композиции. Он позволяет полноценно воспринимать, объективно оценивать музыку.

Наличие такого слуха — обязательное условие для исполнения или создания произведений искусства. Если человек хочет достичь успеха, одних природных данных недостаточно, необходимо трудиться и «развивать» уже имеющиеся способности.

Как же можно проверить музыкальный слух? 

Помогут несложные упражнения:

• Интонирование голосом. Человек с музыкальным слухом напевает мелодию, испытуемый пытается повторить за ним.

• Прослушать ритм и «отстучать» его руками или с помощью карандашей, постепенно усложняя задачу.

• Угадывание нот на инструменте. Испытуемый поворачивается к фортепиано спиной, а в это время проверяющий наживает любую клавишу и просит показать ее. Аналогом такой «живой» проверки служат различные онлайн-сервисы.

Виды музыкального слуха

Восприятие отдельных звуков и ощущение взаимосвязи между ними, чувство ритма, способность воспроизвести «в голове» целое произведение — эти и другие способности связаны с видами слуха:

1. Абсолютный слух — такой вид слуха, который традиционно ассоциируют с музыкальной одаренностью. Человек может распознать любую ноту, не сравнивая ее с другими, высота которых уже известна. Традиционно такой слух считают врожденным, однако его наличие не гарантирует успешности в занятии музыкой, пением.
2. Интервальный (по-другому — относительный) слух — способность к определению высоты звуков путем сравнения с теми, что человеку уже известны. Его можно «натренировать» до степени абсолютного. Часто профессиональные музыканты достигают успеха только благодаря усердию. А это гораздо надежнее, чем полагаться на талант и ничего не предпринимать для его развития.
3. Внутренний слух. Связан со способностью мысленно воспроизвести, «слышать»? “проиграть” в голове музыкальное произведение. Так человек может знать, как будет звучать мелодия, отдельные партии инструментов.
4. Звуковысотный слух поможет точно распознать звуки различной высоты. Его можно развить; самое простое упражнение заключается в ощущении разницы между соседними клавишами на пианино — она составляет полтона. Затем подключают распевание с выполнением различных упражнений.
5. Мелодический слух позволяет оценить динамику звуков по высоте во время развития мелодии. Как это представить? Во время исполнения произведения высота звуков может оставаться постоянной, а может «идти» в сторону более высоких или низких частот. Перемещение высоты происходит постепенно или резко — как бы «скачками», ступенями.
6. Интонационный слух — это совокупность звуковысотного и мелодического слуха. Он «отвечает» за способность чутко воспринимать интонации, выразительность произведения — «музыка как живой организм».
7. Гармонический слух. О нем вспоминают, когда говорят о способности безошибочно распознавать гармонические созвучия, состоящие из одновременно звучащих 2 и более звуков, затем понять, как далеко они расположены друг относительно друга по высоте. Бывает интервальный (2 звука) аккордовый ( от 3 звуков), полезен при подборе аккомпанемента, работе дирижером хора.
8. Метроритмический слух ассоциируют с различением силы и слабости звука, их продолжительностью в последовательности, иными словами — чувство ритма, способность воспроизвести композицию с помощью движений (постучать, похлопать).
9. Ладовый слух. Это способность воспринимать взаимоотношения между звуками в определенном произведении: напряжение и разрешение, тяготение, устойчивость или неустойчивость ноты. В европейской культуре мажор и минор — главные лады.
10. Полифонический слух — способность представлять, как ведут себя несколько мелодий в контексте произведения, если они звучат одновременно, но могут вступать или исчезать в разное время. Иными словами, услышал, как звучит, запомнил, записал в виде нот.
11. Динамический слух. Помогает определить, как меняется громкость мелодии: идет по нарастающей, перемещается волнами, затихает, есть ли резкие акценты. Связан со способностью эмоционального восприятия произведения.
12. Тембральный слух связан со способностью чувствовать специфическую тембральную окраску инструмента, которую описывают ассоциативно в связи с определенным предметом. Так звуки бывают глухими (звонкими), теплыми или холодными, насыщенными, гнусавыми, металлическими.

Кроме того, выделяют фактурный и архитектонический виды слуха. Первый связан с манерой художественной обработки (аранжировки) композиции и «отвечает» за фактуру аккомпанемента, подбор инструментов. Второй помогает «увидеть», как из аккордов, слов как из кирпичиков и блоков складывается целая композиция, как она устроена.

У всех людей присутствуют эти виды слуха, какие-то развиты больше, какие-то — меньше. Но не стоит отчаиваться: если упорно трудиться, можно достичь высоких результатов.

О других показателях и характеристиках слуха читайте в этой статье.

Защита слуха от негативных факторов

Возможность развития природного таланта тесно связана со здоровьем органов слуха. Травмы, воспаления, действие профессиональных вредностей могут привести к потере или снижению слуха.

Индивидуальные средства защиты предотвращают попадание в наружное ухо инородных тел, воды, снижаю уровень шума. Для этого используют: беруши или наушники.

Беруши (или противошумные вкладыши) устанавливают в наружный слуховой проход. По длительности использования выделяют одно- и многоразовые беруши. Они имеют анатомическую форму, поглощают шум, изготавливаются из ваты поролона, силикона.

Наушники для защиты перекрывают полностью ушные раковины, изолируя человека от внешних звуков. Выделяют пассивные и активные модели. Пассивные наушники просто подавляют все звуки; активные дополнительно снабжаются динамиками, микрофонами, позволяющими поддерживать разговор, подключаться к мобильному телефону или слышать некоторые звуки, оповещения об опасности.

«Абсолютный слух — навык, который полезен для периода музыки длиной в 50–75 лет»

Американо-французский маэстро, специализирующийся на исполнении старинной музыки, рассказал Ярославу Тимофееву о разнице между дирижером и полицейским, о патриотизме и эмиграции, а также о том, как он стал цветком¹.

— На афише сегодняшнего концерта вы изображены с розой в руке. Подозреваю, что это тот самый сорт розы, который называется «Уильям Кристи».

— Я не вглядывался так пристально, но роза «Уильям Кристи» действительно существует.

— Расскажите, кто сделал вам такой подарок.

— Поклонница из Швейцарии, милая женщина, которой больше нет с нами. Ее звали Сильви Минкофф. Сильви была редактором и основателем издательства Minkoff, которое было исключительно важным для нас, людей, занимающихся старинной музыкой, поскольку оно публиковало в Женеве факсимильные издания старинных произведений. В один прекрасный день я проснулся, подошел к своему почтовому ящику, забрал почту и обнаружил там письмо от Сильви, в котором она писала: «Теперь я могу раскрыть тебе тайну: около полутора лет назад я встретила садовода, занимающегося разведением роз, и он работает над сортом, который будет называться “Уильям Кристи”». Это было очень мило с ее стороны.

— Есть ли какая-то связь между этим сортом и чертами вашей личности?

— Не думаю. Разве что такая: многие считают черты моей личности очаровательными, и роза эта тоже очаровательна.

— Названия ваших ансамблей связаны с дендрологией, с растениями. Почему?

— Думаю, это просто признание моей второй страсти — сада и ухода за ним. Но также — скажу без ложной скромности — это связано и с рождением музыки. Можно давать новую жизнь музыке, а можно давать жизнь растениям. В конце концов, если ты выращиваешь растения, ты веришь в жизнь, ведь ты даришь жизнь семени или рассаде. Очень часто я думал о том, что наблюдаю подобные вещи в музыке.

— Вы предпочитаете английский сад или французский?

— Это зависит от того, с какой ноги я встану, о чем буду думать, от множества вещей. Часто люди заявляют мне: «У вас должен быть любимый композитор!» Я говорю: «Да, он есть. Но в четверг это может быть Монтеверди, а в воскресенье — Бах». Одна из потрясающих особенностей жизни в XX и XXI веках заключается в том, что у нас есть все эти композиторы, которые жили с XVI до самого XX столетия и зачастую не слышали друг о друге.

— Вы учились и в Гарварде, и в Йеле. Как так вышло?

— На самом деле я не могу ответить на этот вопрос.

— Серьезно?

— Моя семья верила в пользу образования. Мне и самому нравилось учиться. Перед тем как отправиться в Гарвардский колледж, я думал, что стану врачом. Поэтому — а мне тогда было всего лишь 16 — у меня был вариант пойти на подготовительные медицинские курсы в Бостонском университете. Но в итоге я сказал «нет». Я подал заявление в Гарвард, где проучился четыре года. Как говорил мой отец, он потратил кучу денег на то, чтобы я понял, чем не хочу заниматься. Я переключался с одного предмета на другой: сначала хотел изучать историю науки; затем заняться биохимией, но не сложилось; потом история, литература… Если честно — да, я провел четыре года, просто пробуя разные вещи и обнаруживая, что не хочу ими заниматься. И к концу третьего года в Гарварде я сказал себе, посмотрев однажды утром в зеркало: «Единственное, чем ты действительно любишь заниматься в своей жизни, — это музыка. И пусть раньше ты не хотел быть профессионалом, теперь это твоя обязанность». То было очень сильное чувство: если я хочу быть счастливым, если я хочу сделать свою жизнь интересной, я просто должен стать музыкантом, потому что желание слишком сильно, чтобы его игнорировать. Мне очень повезло. Я хорошо владел фортепиано, так что спокойно смог пройти вступительные испытания в Йель, где в тот момент преподавал замечательный педагог по клавесину Ральф Киркпатрик. И я учился у него три года.

— Он был специалистом по Скарлатти?

— Да.

— Вы эмигрировали в 1971 году. Почему вы выбрали…

— На самом деле я эмигрировал в 1970-м, на год раньше.

— Хорошо, извините.

— Это ошибочная информация, не знаю, как она распространилась. Я преподавал музыковедение в Дартмутском колледже в Нью-Хэмпшире. Решение уехать я принял во многом из-за Вьетнамской войны. В 1968–1969 годах я очень часто бывал на антивоенных митингах в Вашингтоне, и не только. Кампусы американских университетов в те годы были политически очень активны и выступали против войны. Это было потрясающее время. Шестидесятые годы в Штатах: в 1963-м убили Кеннеди, движение за гражданские права было безумно важным тогда, и после этого — всеобщее разочарование в президенте, в Вашингтоне, в выборных должностных лицах в связи с войной во Вьетнаме. Это убедило меня в том, что я могу быть счастлив где-то в другом месте. Кроме того, меня могли призвать в армию. В 1968 году в Форт-Беннинге, в Джорджии, я проходил базовое военное обучение. Я делал успехи, но ненавидел все это. Но только так я мог продолжать работать в школе, в университете. А затем, в 1970 году, мой контракт с Дартмутским колледжем подошел к концу, и меня должны были забрать на воинскую службу. И в этот момент я сказал: «С меня хватит, я уезжаю в Европу. Я знаю, что там я буду счастливей». На тот момент я уже был сильно погружен в европейскую культуру. Мои родители очень много путешествовали, и почти каждый год, а иногда и дважды в год, ездили в Европу. Я приехал летом 1970-го и с тех пор ни минуты не жалел об этом решении.

— Почему вы выбрали Францию?

— Ну, я и в других местах пробовал жить. Пожалуй, по родовым и семейным соображениям я должен был бы жить в Англии, но мне не очень нравился климат. Мои языковые познания тогда в основном ограничивались французским, так что Франция была логичным выбором — там я мог выразить свои мысли. Я был очень любознателен и жаден до французской музыки конца XVII–XIX веков. Так что Франция действительно была очень логичным местом для меня.

— В вашем поколении эмиграция американцев в Европу была тенденцией?

— Нет, я думаю, это происходило только из-за войны. Я помню, как в 1970–1971 годах ходил в Парижскую консерваторию, где есть чудесный музей старинных инструментов. Там было около десяти американцев и канадцев, которые были каким-то образом вовлечены в антивоенное движение. Но, если говорить о современной культуре, мне кажется, что американцы разочаровались во Франции и французской культуре. Во Франции всегда присутствовали американские экспатрианты. Но вдохновляет ли нас сегодня французская культура так же, как в прошлые времена, на то, чтобы создать нечто прекрасное, как, например, она вдохновляла писателя Генри Джеймса или художника Джона Сингера Сарджента? Нет, я так не думаю. Является ли Франция важным местом с точки зрения сегодняшней культуры? Для меня — да, потому что я занимаюсь музыкой XVII–XVIII веков. Но, с точки зрения культурного влияния, не думаю, что Франция так уж сильна. Если говорить о визуальных искусствах, Нью-Йорк в последние 50–75 лет — гораздо более важный центр. Если говорить о литературе — да, во Франции очень хорошо с литературой, но, опять же, есть Южная Америка, Ближний Восток, Дальний Восток, Америка. Однако я считаю, что вношу вклад в нечто важное: мне кажется, я помог французам лучше узнать композиторов и музыку, о которой они во многом забыли, — музыку XVII и XVIII столетий. И это меня очень радует. И, конечно же, я очень активно учил французов. Кажется, что это нелепый обмен ролями, но так было.

— Вы испытываете патриотические чувства?

— Я не патриот. Я считаю, что Франция создала множество прекрасных вещей в тех сферах, которые я люблю, и благодаря этому я был бы счастлив стать французом. Однако, разумеется, есть и вещи, которые не вызывают во мне восторга. Более ли патриотичен я по отношению к Штатам? Нет. Мне кажется, любой человек, у которого есть голова на плечах, наблюдает и те явления, которые ему нравятся, и нечто менее приятное. Зачастую это связано с внешними факторами, которые мы не контролируем. Сейчас у нас президент, которого я считаю совершенно бездарным, потому что он ненавидит таких людей, как мы, как я. И внушает людям идею, что чем более они невежественны, тем больший политический вес они имеют. Не думаю, что это хорошая идея. Я понимаю, что вопрос не патриотичен, но: лучше ли мне живется во Франции? Я бы сказал, что крайне рад иметь два паспорта — американский и французский.

— Да, это неплохо. Героем одного из наших интервью был Филипп Херревеге. Он сказал, что дирижирование музыкой, например, Рихарда Штрауса — это счет на «раз-два-три-четыре», координирование большого оркестра, певцов и хора, а дирижирование кантатами Баха — это поиск денег на ближайший концерт. Вы согласны?

— Мне представляется очевидным, к сожалению, что Филипп Херревеге проводит много времени не с баховскими кантатами, а с огромным количеством музыки XIX и XX веков. Так что я не совсем понимаю, что он хотел сказать. Я не думаю, что функция дирижера состоит в том, чтобы играть роль полицейского для большого оркестра. Нужно владеть техникой — это да. Потому что такой оркестр сам по себе ничего не сыграет, в отличие от оркестра, который играет кантаты Баха.

— А насчет поиска денег для старинной музыки — это правда?

— Я никогда не думал об этом, если честно. Потому что деньги меня не интересуют. Но, может быть, он зарабатывает больше денег со Штраусом, просто махая палочкой?

— Насколько я знаю, вы говорили, что французское министерство культуры недостаточно хорошо финансирует ансамбли вроде вашего.

— Не уверен, что я говорил именно так. Могу сказать, что Франция тратит на культуру меньше денег, чем в предыдущие годы. Но если сравнить Францию с Италией или Испанией, Голландией или Англией, Франция очень щедра.

— А с Германией как?

— В Германии и во Франции есть свои особенности. Давайте не забывать, что Германия — протестантская страна. А это значит, что в каждой земле есть свой хор, свой органист. Они являются частью протестантской или католической религиозной систем и получают деньги от государства за свой труд. 20 лет назад у них также существовала поразительная система поддержки, которая была крайне эффективна и важна для старинной музыки. Однако я не считаю, что Германия так же щедра к людям вроде меня, как Франция. Я осознал, что у Франции есть одна черта, которая одновременно и очень хороша, и очень плоха: Франция верит в свою судьбу и в свою славу. И еще она верит в свое культурное превосходство. Французы — очень высокомерные люди в отношении своей культуры. И себя они считают просвещенной нацией, которой не являются — за исключением людей, управляющих страной, должностных лиц. На официальном уровне существует идеология, что Франция обладает великой культурой. И на нее нужно выделять деньги. Думаю, что со временем финансирование сократится. Но французы никогда не сделают того, что, например, сделали голландцы пару лет назад — просто уничтожили всю поддержку культуры в стране. Для французов это было бы непростительно. Или, например, Соединенные Штаты. Идея государственности в Штатах сфокусирована в правительстве в Вашингтоне. Сейчас, как вам известно, господин Трамп расформировал весь культурный аппарат Вашингтона. Например, Национальный фонд поддержки культуры и искусства уничтожен. Не самое лучшее начало. Почти все хорошее, что происходит в Штатах, делается благодаря поддержке частных лиц. Так что думаю, что французов, скорее, стоит похвалить.

— Правда ли, что вы почти перестали исполнять современную музыку?

— Мне сейчас 72, почти 73 года. Приехав в Европу, я играл много современной музыки, которая мне нравилась. А затем сказал себе: «Я создам новый ансамбль — Les Arts Florissant. Теперь я знаю, что действительно хочу делать в этой жизни». У меня нет стремления использовать мой барочно-классический репертуар как трамплин к чему-то другому. Восхищаюсь ли я людьми, которые играют всё? Которые говорят: «Так, а сейчас мы сыграем Вагнера на старинных инструментах»? Если честно, каждый дирижер должен владеть мануальной техникой, должен быть достаточно хорошо подготовлен, чтобы справиться со Штраусом или Вагнером, или Брамсом. Мне нравится идея погружения в тонкости звука, — конечно, интересно послушать Брамса с жильными струнами или с медными духовыми той эпохи. Нравится ли мне слушать Вагнера на инструментах его времени? Да, нравится. Но я часто замечаю, что люди, которые такое дирижируют, лишены настоящего таланта. Потому что это очень самонадеянно — начать с музыки конца XVII века и высокомерно заявлять, что ты можешь сыграть абсолютно любую музыку с равным совершенством. Мне не нравится эта черта в современных композиторах и дирижерах. Мне не нравилось, когда Караян на Рождество вытаскивал это ужасное чембало и играл «Рождественскую ораторию» с Берлинским филармоническим и в то же время дирижировал Штрауса или кого-то еще. Тогда почему мне должны нравиться барочные дирижеры, которые теперь решили, что могут делать всё? Это ведь то же самое. Значит ли это, что я не люблю Шуберта, Шумана, Брамса, Вольфа, Дебюсси, Форе или Равеля? Ни в коем случае. Просто — как я уже рассказывал одному вашему коллеге-журналисту — мне предложили взяться за «Тристана» несколько лет назад. Я ответил: «Хорошо. Просто дайте мне 25 лет». И я действительно так считаю. Можно ли это расценивать как мой страх, страх не справиться с задачей? Думаю, да. Но на самом деле в интеллектуальном смысле это, скорее, связано с тем, как меня учили и какой музыкой я занимался во время учебы. Я полагаю, что могу очень хорошо играть музыку, написанную в течение двух столетий — от Монтеверди до времени смерти Гайдна. Это уже очень много. Думаю, что я знаю пределы своих возможностей. И для меня это важно — в плане осознания себя.

— Я слышал, что такие дирижеры, как Даниэль Баренбойм и Пьер Булез, посмеивались над вами и вашими музыкантами. Существует ли противостояние между аутентичным и современным исполнительством?

— Ну, разумеется, Баренбойм — выдающийся музыкант. Но когда он называет нас «вегетарианцами», он просто вынужден так себя вести, ведь сам он всю жизнь занимался современным оркестром, в котором играют на современных инструментах, и, главное, в силу этого — занимался современной интерпретацией. Да, он не очень добр к таким людям, как мы. С Пьером Булезом мы стали хорошими друзьями. Что не мешало ему публиковать весьма злобные комментарии в прессе. Однажды я ему сказал: «Пьер, ты как собака, которая лицом к лицу ведет себя прекрасно, но стоит отвернуться, как она кусает тебя за лодыжку». И добавил: «Я никогда не смогу претендовать даже на толику твоего блеска. Но, мне кажется, так же ярко блестят твои лакуны, те вещи, которых ты не знаешь. Ты блестишь, как скоростной поезд TGV, который мчится вперед и не замечает, не может замечать, что творится по сторонам. Ты ничего не знаешь о том, чем я занимаюсь и к чему стремлюсь. Ничего». Когда-то давно у нас была серия потрясающих бесед на радио. В одной из них я рассказал, что у нас есть общая подруга — Филлис Брин-Юлсон из Америки. У Филлис был абсолютный слух. Например, Пьер мог попросить: «Филлис, спой мне верхний ре-бемоль», — и она пела совершенно точно. Тогда я сказал: «Да, это навык, которым можно гордиться, но он работает для периода музыки длиной в 50–75 лет. Что ты будешь делать с Монтеверди, у которого ля равно 460 Гц? А с Бахом или с французской музыкой XVII века, в которой не существует такой вещи, как ля 440 Гц, и, поскольку ее нет, в абсолютном слухе нет никакого смысла?» Он не смог ответить на этот вопрос. Или не хотел. Так что у нас, конечно, есть недоброжелатели. Волнует ли это меня? Ни капли. Потому что я знаю: то, что делаю я, они делать не могут. И это самое важное. Поэтому я горжусь навыками, которые есть у меня и моих музыкантов. Вы не можете попросить Пьера или Даниэля продирижировать или даже подумать о дирижировании оперой Рамо. Или произведением Монтеверди. Нет. Пьер вообще-то пытался сделать «Ипполита и Арисию» для Французского радио, и это была катастрофа. Полная катастрофа.

— Сформулируйте, пожалуйста, что такого есть в музыке XVII и XVIII веков, чего не найти в музыке более поздней?

— Ну, во‑первых, это инструменты. Конечно, никаких клавесинов в музыке XIX — начала XX века вы не услышите, как и тех разновидностей струнных и деревянных духовых, которые используем мы. Является ли это важным аспектом? То, что мой гобой по звуку гораздо ближе к тому, который композиторы использовали в 1720-е, 1730-е или 1740-е? Конечно. Но еще бо́льшая разница — в мышлении. Приведу пример. Давным-давно, когда я преподавал, я взял «Молоток без мастера» Булеза. Одну страницу. И мы с моими студентами стали считать, сколько раз указаны темп, динамика, фразировка, инструмент и так далее. Там было 72 указания на одной странице. Это много. Такие музыканты, как Пьер, или такие исполнители, как Баренбойм, пользуются всем этим. Есть ли огромная разница между Баренбоймом, играющим Бетховена, и, скажем, Шнабелем или Бренделем? Какая-то есть, но не такая уж большая. Потому что темп уже задан. Взять, например, Hammerklavier. Вы не скажете про исполнение Hammerklavier’a: «темп чудовищно медленный» или «чудовищно быстрый». Потому что мы знаем, чего хотел сам Бетховен. Мы знаем, как строить фразировку. Вы не станете играть громко там, где указано «тихо». Затем, показав эту страницу из Булеза, я открыл страницу Люлли, печатного издания Кристофа Баллара 1697 года. Там нет ничего. Только строчка цифрованного баса и строчка с мелодией. Мы не знаем, какие инструменты играют, мы не знаем динамику, мы не знаем ничего. Мы должны всё решить сами.

— Вы верите в единственно верную интерпретацию этой страницы?

— Конечно, нет! Я говорю о том, что эта страница открыта для огромного количества интерпретаций. Огромного. И именно этого композиторы и хотели в XVII и XVIII веках. Партитуру завершал исполнитель. Это очень важно осознавать. Отсюда следует — и это прекрасно, — что, если я играю сочинение Марка-Антуана Шарпантье, которое играли Жорди Саваль, Рене Якобс, Конрад Юнхель и кто-то из англичан, — это значит, что у нас порой будут радикальные различия в оркестровке, да вообще в чем угодно. Даже в произношении латинского текста, а может быть, и французского. Это потрясающе, и мне это очень нравится.

— Хочу спросить вас о России. Вы были у нас в стране уже в 1970-е годы. Что вы помните о Москве с тех времен?

— Многое. Как француз я сталкивался с трудностями. В гостинице «Россия» была женщина, которая смотрела за мной и записывала, в какое время я пришел. Помню и прекрасные, и грустные вещи. Прекрасно было то, как я, входя в Зал Чайковского, видел публику, жадную до музыки. Думаю, она до сих пор такова. Я считаю, что русские — очень музыкальная нация. Возможно, это исходит из вашего языка, который так музыкален. У меня действительно были славные моменты в Советской России. И не такие славные. Я не понимал, что эти приглашения от людей из Консерватории — от Ивана Монигетти или… Как же звали этого чудесного пианиста?..

— Алексей Любимов?

— Любимов. О, потрясающие люди! Мы часто ужинали с ними, с их женами и детьми. И я не понимал, что они диссиденты. Одну из поездок организовывало французское правительство, и Госконцерт прознал, что мы общаемся не с теми людьми, — понимаете? Французы ничего не сделали, чтобы нас выручить. Я отменил концерт для французского посла, потому что он тоже не был готов нам помочь в этой ситуации. Это было не очень приятно. Но думаю, что в предельно контролировавшем все государстве жила идея о том, что культура может многое сделать для него. И она прекрасно справлялась. Расскажу еще одну удивительную историю: в 1980-е годы, задолго до перестройки, меня пригласили в советское посольство в Париже, которое находится на бульваре Ланн. Это величественное здание, очень советское. Внушительное, очень внушительное. Я стоял в очереди, где посол с женой принимали посетителей. Там было много французов. А передо мной стояли несколько англичан и американцев. Я помню одну англичанку, жену сотрудника английского посольства, с которым я не был знаком. Жена русского посла поцеловала ее, пожала ей руку и на безупречном, что называется, оксфордском английском спросила, как ее дела, как поживают ее дети и так далее. А прямо передо мной был американец — не знаю откуда, но у него был такой действительно сильный американский акцент. И вдруг, в очередной раз поражая меня, жена русского посла переключается с британского английского на американский. Я подумал: «Господи, она же просто гений!» Гений. Да. Ну, можно и про еду рассказать, и много чего еще…

— Два последних вопроса. Опишите, пожалуйста, современную Россию в трех словах. Просто первые три слова, которые придут вам в голову.

— Боже мой. Ну, самое главное — это Путин. Очень грустно наблюдать, как портятся отношения между нациями и государствами. То, что происходит в моей бывшей стране, очень печально. Любопытно, что я придаю большое значение нынешним отношениям России с остальным миром. Это важно, потому что у вас огромная страна и очень сильный президент. Его очень много в новостях, прямо в ежедневном режиме. Другими словами, присутствие России очень сильно в медийном смысле. Что еще я думаю об этом? А какой второй вопрос?

— То есть только одно слово про Россию? Я просил три.

— Она гигантская. Забавно, что, когда я был очень-очень молод и брал уроки русского из-за холодной войны, там все время было что-то вроде zhizn u babushka или ya rabotayu na fabrike, такая ерунда. Интересно, что там постоянно встречалось словосочетание «Россия-мать». Понимаете, английский учебник русского, но — «Россия-мать». Очень приятно произносить. Я это даже прочувствовал и чувствую до сих пор — сегодня утром я был в церкви в одном из монастырей. Очень впечатляет.

— И последнее. Правда ли, что в прошлом году в Мадриде вы прервали концерт, когда зазвонил мобильный телефон?

— Да.

— Вы знаете, что в России ситуация с телефонами на концертах очень плохая?

— Ну, надо воспитывать людей. Проблема была в том, что это произошло дважды с одним и тем же человеком. Это оскорбительно. И я не единственный, кто так делает. Саймон Рэттл, мой дорогой коллега, останавливает концерты в Берлине. Марта Аргерих однажды просто встала и ушла, потому что не могла этого вынести. Часто это настолько ужасно, будто ты касаешься оголенного провода под напряжением. Самое неприятное в Мадриде было то, что я исполнял «Мессию» Генделя и мой студент Карло Вистоли пел «He was despised». Тогда это и произошло! Продолжать было просто невозможно. Мне нечего больше добавить. Горжусь ли я этим? Нет. Я просто считаю, что повел себя совершенно нормально. И должен сказать, что большинство слушателей сочли так же. Что приятно.

— Надеюсь, сегодня все будет в порядке.

— Повторюсь, у меня не осталось ничего, кроме замечательных воспоминаний. Я уже много лет рассказываю о них. Знаете, давным-давно на одном из первых концертов в Москве ко мне подошла женщина и сказала: «Я хочу представить вам после концерта двух девушек, которые потратили 48 долларов, чтобы приехать из Сибири и услышать вас». Это восхищает, если задуматься. Или то, как после концерта духовной музыки здесь, в Зале Чайковского, люди подходили всё ближе и ближе к краю сцены. Там было человек 50, и подошли они затем, чтобы к нам прикоснуться. Это красиво.

Видеоверсия интервью

Телепередача «Абсолютный слух» на канале «Культура» , Владивосток

Выпуск от 18.03.2021

Сюжеты: сарсуэла… Это красивое испанское слово означает не что иное, как жанр, который соединил в себе оперу и драматический театр. Сарсуэла родилась на рубеже XVII и XVIII веков и сразу же нашла путь к сердцам зрителей. Об истории сарсуэлы и о том, какие задачи ставит перед собой этот жанр, рассказал директор Театра сарсуэлы в Мадриде испанский сценограф Даниэль Бьянко; в середине XIX века имя легендарного скрипача Уле Булля гремело в Европе и за океаном. Он был одним из тех, кто стоял у истоков норвежской музыки. Среди поклонников его искусства были великие музыканты, европейские монархи и множество простых любителей музыки. Многие из них утверждали, что северный виртуоз играет на скрипке ничуть не хуже, а может быть и лучше, чем Никколо Паганини. Память о музыканте осталась лишь в виде нескольких его сочинений и во множестве легенд; в увертюре «Эгмонт» Л.Бетховен выразил свои идеи о сильной, свободной и справедливой личности предельно рельефно и лаконично. Партитура была написана Бетховеном к одноименной трагедии Гёте по заказу директора венских придворных театров Йозефа Хартля фон Луксенштейна. Вскоре после премьеры увертюра «Эгмонт», отделившись от театрального спектакля, обрела независимость.

Культура

Ошибка в расписании

Четверг 06:15

Абсолютный слух

Выпуск от 18.03.2021

Канал «Культура»

---

В это время будет передача:

Ваше сообщение будет рассмотрено в ближайшее время. Спасибо!

Сюжеты: сарсуэла… Это красивое испанское слово означает не что иное, как жанр, который соединил в себе оперу и драматический театр. Сарсуэла родилась на рубеже XVII и XVIII веков и сразу же нашла путь к сердцам зрителей. Об истории сарсуэлы и о том, какие задачи ставит перед собой этот жанр, рассказал директор Театра сарсуэлы в Мадриде испанский сценограф Даниэль Бьянко; в середине XIX века имя легендарного скрипача Уле Булля гремело в Европе и за океаном. Он был одним из тех, кто стоял у истоков норвежской музыки.

Среди поклонников его искусства были великие музыканты, европейские монархи и множество простых любителей музыки. Многие из них утверждали, что северный виртуоз играет на скрипке ничуть не хуже, а может быть и лучше, чем Никколо Паганини. Память о музыканте осталась лишь в виде нескольких его сочинений и во множестве легенд; в увертюре «Эгмонт» Л.Бетховен выразил свои идеи о сильной, свободной и справедливой личности предельно рельефно и лаконично.

Партитура была написана Бетховеном к одноименной трагедии Гёте по заказу директора венских придворных театров Йозефа Хартля фон Луксенштейна. Вскоре после премьеры увертюра «Эгмонт», отделившись от театрального спектакля, обрела независимость.

Продолжительность

45 минут

Ведущие

Геннадий Янин

Производство

Телеканал «Культура»

Россия

2009

«Абсолютный слух» Генриха Падва

Вице-президент ФПА РФ, вице-президент АП Московской области, заведующий кафедрой адвокатуры Московского государственного юридического университета им. О.Е. Кутафина (МГЮА), кандидат юридических наук

20 февраля 2021 г.

К 90-летию со дня рождения мэтра

---

Моя первая встреча с Генрихом Павловичем Падва состоялась, когда я, недавно ставшая стажером, поехала на конференцию молодых адвокатов в Прибалтику. Туда вместе с молодыми адвокатами Москвы и Московской области поехали Александр Викторович Клигман и Генрих Павлович Падва. Это очень разные люди по возрасту, темпераменту, манере одеваться и стилю общения. Они удивили нас своей кардинальной непохожестью. Клигман – в джинсах и рубашке, рядом с молодыми, на равных. Генрих Павлович – безупречно одет и причесан, сдержан в манерах, абсолютно недосягаем. Глядя на Генриха Павловича, хотелось надеть вечернее платье, но у нас их тогда не было. Когда он вышел выступать перед нами, ощущение пропасти увеличилось, потому что мы поняли, что перед нами – целый мир. Удивительно, что как раз после этого выступления он начал с нами общаться. Для нас это было абсолютное счастье, возможность прикоснуться к звезде. Кстати, звездой оказался и А.В. Клигман, только светил он по-своему.

Потом я встретилась с Генрихом Павловичем в Московском областном суде. Я была молодым адвокатом и готовилась к выступлению в кассационной инстанции. Как я считала, мне повезло: в деле, в котором я участвовала, назначили почерковедческую экспертизу, а я во время учебы работала в почерковедческой лаборатории ВНИИСЭ. В кассационной жалобе я фактически провела почерковедческое исследование и показала, что того количества совпадений с подписями, которое нашел эксперт, недостаточно для категорического вывода, более того, его недостаточно даже для вероятного. Я, гордая своей жалобой, решила показать ее Генриху Павловичу, который меня узнал и с интересом стал ее читать. Тогда он преподал мне урок. Он вычеркнул из моей жалобы примерно 2/3 и сказал, что не нужно было лишних усилий – достаточно приложить заключение специалиста. Не следует писать лишних слов – это один из первых уроков, который мне посчастливилось получить от Генриха Павловича.

Потом мы встречались в формальной и неформальной обстановках. Помню, как случайно встретились на премьере спектакля «Последняя ночь последнего царя» по пьесе Эдварда Радзинского. Эти встречи вне профессиональной сферы также были уроком: я увидела, что Генрих Павлович – человек, видящий и чувствующий все краски жизни. Я поняла, что настоящий адвокат – человек, который говорит не только о своих процессах и о своих победах.

Однажды я встретила его в галерее на художественной выставке. Генрих Павлович и здесь оказался с «абсолютным слухом». С ним вообще интересно говорить. Для меня он раскрыл наив в живописи и Нико Пиросмани. Именно он показал мне, что искусство есть мышление в образах.

Жизнь удивительным образом сводила меня с ним. Где бы я ни оказывалась – в театре, на выставке, презентации, в спальном вагоне поезда, отправляющегося на конференцию, на юбилеях, в суде – я его встречала. Системной дружбы у нас не было, но когда мы виделись, то было ощущение, что мы дружим, потому что он сразу начинал расспрашивать меня обо всем. Невероятно этим горжусь, потому что быть интересной интересному человеку – отдельное счастье в жизни.

Мы встречались у Генриха Павловича дома на Сретенке. Это квартира настоящего мэтра! Он давал читать книги из своей библиотеки, советовал то, чего у него не было. Вместе с ним и А.В. Клигманом мы планировали участвовать в общем процессе, обсуждали свои позиции, и я увидела Генриха Павловича в работе. Он был профессионально сдержан, корректен, очень точен, внимателен, умел выделить главный акцент. Хотя в итоге мы не оказались в этом процессе, мы много раз собирались и обсуждали, что нужно делать, как и зачем. Я поняла, как работает мастер, как глубоко он захватывает, как четко прогнозирует. Когда у нас были разные точки зрения, он умел убеждать в своей. Это был еще один урок, который Генрих Павлович преподал мне в жизни: не бойся ходить туда, где, как ты понимаешь, изначально будут другие точки зрения, научись удерживать свою, а главное – учись убеждать в ней других. И я учусь.

Генрих Павлович – человек разносторонний, яркий, с потрясающим чувством самоиронии. Однажды я встретила его на юбилее ныне ушедшего адвоката Марка Иосифовича Когана, автора книги «Исповедь строптивого адвоката». В предисловии к ней я назвала Марка Когана путеводной звездой в адвокатуре. Первое, с чего начал Генрих Павлович, увидев меня, – он воскликнул: «Друзья мои, она назвала нас блуждающими звездами!» Я ответила: «Я вообще звездами вас не называла». На мои слова он заметил: «Она еще и отвечать научилась». Хотя все они, и, прежде всего, он – звезды нашей адвокатуры. Звезды, которые не соревнуются по степени яркости или величине. В астрономии есть понятие «видимая звездная величина». Для того чтобы реально оценить размер звезды, нужно перенестись на какое-то условное расстояние. И вот, находясь на некотором расстоянии от него, я могу утверждать, что он – звезда высокой светимости, а для меня – путеводная звезда.

Хочу сказать спасибо судьбе за встречу с ним. То сильное первое впечатление от знакомства, когда я еще была стажером, сохранилось на всю жизнь. И сейчас, когда звонишь, понимаешь, что это будет знакомый голос, который тебе ответит, выслушает, даст совет. И совет обязательно окажется очень искренним.

Сейчас я работаю над параграфом по риторике в учебнике по адвокатуре. Недавно позвонила Генриху Павловичу и попросила его прислать речь, чтобы сослаться на классика. Он начал заинтересованно комментировать, говорить о той речи, которая опубликована в книге, спрашивать, какие советы я даю. Вообще для меня его оценка меня как профессионала всегда была очень важна.

Главное пожелание Генриху Павловичу – здоровья, сохранять тот огромный интерес к жизни и профессии, который у него есть. Всем остальным хочу сказать, что само знание, что среди нас есть такие легенды, – дорогого стоит. Это серьезно поднимает престиж профессии.

Генрих Павлович – один из тех адвокатов, которые составляют славу российской адвокатуры.

Что такое идеальный слух, как его получить и у каких певцов он есть?

28 марта 2019, 17:40 | Обновлено: 9 сентября 2019, 17:08

Рисунок: Getty

‘В: Как узнать, есть ли у кого-то абсолютный слух? A: Они скажут вам.

Если у вас абсолютный слух — или «абсолютный» слух — вы можете спеть или сыграть любую ноту на месте, без прежней направляющей ноты.

Он есть только у одного человека из 10 000, так что если у вас есть сноровка — идите.

Хорошо, как мне добиться идеального слуха?

Некоторые люди считают, что «истинный» абсолютный слух можно достичь, только родившись с ним. Согласно Брэди (1970), Уорду и Бернсу (1999) и Левитину и Роджерсу (2005), «обучение, которое начинается после девятилетнего возраста, очень редко приводит к [абсолютному слуху], и нет известных случаев, когда взрослый успешно приобретал Это.»

Но есть также свидетельства того, что можно развить абсолютный слух, не обладая мистическими врожденными способностями.В исследовании, проведенном несколько лет назад в Чикагском университете, была протестирована группа студентов с различным музыкальным опытом до и после периода обучения распознаванию высоты звука.

via GIPHY

Учащиеся показали значительное улучшение после обучения, а те, кто прошел тестирование через несколько месяцев, сохранили способность воссоздавать записи без каких-либо ссылок.

Итак, при правильной тренировке взрослые вполне могут научиться иметь абсолютный слух. Если вы хотите попробовать, хорошим началом будет МНОГО ПРАКТИКИ.

> У вас абсолютный слух? Пройди наш тест!

Гобой. Рисунок: Getty

А как насчет относительной высоты звука?

Относительная высота немного отличается, поскольку позволяет идентифицировать ноту, сравнивая ее с эталонным тоном. Это гораздо более распространено среди музыкантов и может быть столь же простым, как попросить музыканта сыграть «E», дав ему в качестве ориентира «F».

Это также может означать, что вы можете воссоздать определенные ноты в гамме, просто часто обращаясь к ним.Например, если вы играли в оркестре и звуки этой концертной «А» звенят в ваших ушах, вы можете воссоздать эту ноту и использовать ее, чтобы ориентироваться во всей 12-тональной гамме.

Рисунок: Getty

Какие музыканты и певцы обладают абсолютным слухом?

Некоторые из величайших композиторов-классиков, включая Моцарта, Бетховена, Шопена и Генделя, обладали абсолютным слухом; и в поп-мире это тоже не редкость.

Он есть у Мэрайи Кэри, у Майкла Джексона, Эллы Фицджеральд и Бинга Кросби.Чарли Пут, несмотря на всю его нынешнюю популярность, якобы подвергался издевательствам в школе за абсолютный слух. Он сказал The Independent: «Я обнаружил, что у меня есть что-то, что есть у 0,5 процента населения, тип абсолютного слуха, когда я могу слышать ноты и сразу же проигрывать их.

«Это было в основном словесное, вроде обзыва и тому подобного, словесные вещи были огромным количеством разочарования, типа:« как вы могли отдаленно думать, что сможете добиться успеха в этой индустрии? », Но я не слушал, потому что я знал, что я был довольно наркоманом.”

Чарли Пут. Рисунок: Getty

Но, несмотря на общее чувство благоговения, которое окружает абсолютный слух, не очень полезно рассматривать его как меру музыкальных способностей (без обид, конечно, для Чарли Пута).

Это действительно впечатляющий трюк для вечеринки:

Идеальный и относительный слух

О абсолютном слухе много говорят.Немного также об относительной высоте звука, но не настолько. Это почему? мы постараемся ответить на этот вопрос здесь и продемонстрируем, почему вам было бы намного лучше сосредоточиться на своих навыках относительной подачи, если ваша основная цель — стать великим музыкантом.

Общие сведения о абсолютном слухе

Идеальный слух, или абсолютный слух, как его еще называют, — это способность идентифицировать тон без каких-либо ссылок, вне любого тонального контекста. Например, воспроизводится тон, и вы можете мгновенно определить, что это такое, без использования эталонного тона.Как только будет воспроизведен второй тон и будет установлено название первого тона, вы больше не будете использовать абсолютный тон, а будете использовать относительный тон.

Возможность обучения абсолютному слуху широко обсуждается и обычно не принимается как установленный факт. Кроме того, его ограниченные преимущества в отношении музыкального обучения и исполнения заставляют большинство профессионалов, студентов и преподавателей игнорировать его как желательный навык для тренировки.

Идеальный слух — музыкальный подарок или уловка?

Совершенный слух часто называют музыкальным даром, но о чистом слухе не так много музыки.Наличие идеального тона означает, что вы можете присвоить частоте название (C, D, E и т. Д.). Это способность мгновенно распознавать отдельные тона без какого-либо музыкального контекста. Как мы видели ранее, как только воспроизводится второй тон, вы начинаете измерять тональные расстояния между тонами, что означает, что вы начинаете думать в терминах интервалов: вы используете относительную высоту звука.

Музыка начинается, когда тоны объединяются вместе для создания мелодий и гармоний, и именно эта взаимосвязь между тонами создает музыку, отсюда важность навыков относительной высоты звука (т.е. определить и понять взаимосвязь между тонами).

Говорят, что у многих художников абсолютный слух. Иногда это правда, иногда это просто пиар или голое незнание. В любом случае, у этих артистов также есть очень точное чувство относительного слуха, иначе им было бы трудно выступать вживую и импровизировать со своими музыкантами.

Искусство складывать ноты вместе, понимать их взаимосвязь обеспечивается относительной высотой звука. Совершенный слух высоко ценится широкой публикой из-за своего названия («идеальный» должно быть хорошо, не так ли?) И потому, что это отличный трюк, но серьезные музыканты на самом деле тренируются и используют свои навыки относительного звука.Почему? Просто потому, что если песня сыграна в другой тональности, они могут легко все транспонировать. Потому что, если грандиозный финал песни заканчивается длительной импровизацией, все музыканты с хорошими навыками относительной высоты тона смогут взаимодействовать вместе, петь или воспроизводить мелодические фразы друг другу, импровизировать в тех же гаммах и режимах. пр.

Что учителя музыки говорят о абсолютном и относительном слухах?

Музыкальные школы и университеты научат вас относительному, а не абсолютному слуху.Возможность идентифицировать один изолированный тон (= абсолютный слух) мало пригодна для музыкальных взаимодействий и групповых выступлений. Тренировка слуха, как ее преподают в подавляющем большинстве музыкальных школ, включает в себя сольфеджио с подвижным до (или Sol-Fa), которое, по определению, включает использование навыков относительной высоты звука. Эта система именования тонов, которую можно использовать в EarMaster, очень гибкая и позволяет незаметно переносить музыку на разные клавиши. Идеальный слух обычно нигде не встречается на музыкальных факультетах, он скорее обсуждается в исследовательских лабораториях, где обсуждается и проверяется происхождение этого навыка и его способность к обучению.

Что такое идеальный звук? А оно у вас есть?

Согласно Википедии:

Идеальный слух — это редкое слуховое явление, характеризующееся способностью человека идентифицировать или воссоздавать данную музыкальную ноту без использования эталонного тона.

Здесь нужно понимать, что человек с абсолютным слухом может связать все звуки с нотой . Таким образом, этот человек может сказать вам, что звонок на велосипеде вашего соседа — буква B.

Связан ли идеальный слух с нашим слухом?

В норме человек может различить более 3000 звуковых нюансов. Наше ухо может слышать звуки от 20 до 20 000 Гц. Это частоты, от самой низкой до самой высокой, которые человеческое ухо может слышать. Но этот частотный диапазон доступен только младенцам, затем он со временем уменьшается. Таким образом, у взрослого человека будет диапазон частот от 20 до 17 000 Гц.

Итак, можно подумать, что абсолютный слух связан с этим частотным диапазоном, который будет шире в случае идеального звука.Ну нет, у человека с абсолютным слухом слух не лучше.

Эта способность не имеет ничего общего с тем, чтобы слышать больше частот, но способна распознавать C без слуховой ссылки.

Но откуда берется абсолютный слух?

Разница не в слуховой системе, а в головном мозге. Люди с абсолютным слухом естественным образом ассоциируют шум с нотами. Это автоматический процесс, выполняемый их мозгом.Как только звук будет услышан, человек свяжет с ним соответствующую ноту. В то время как обычному человеку понадобится точка сравнения, чтобы в конечном итоге найти слышимую ноту шума.

На сегодняшний день ученым не удалось определить, является ли абсолютный слух врожденным или приобретенным в детстве. Есть две теории, но ни одна из них не установила четко происхождение абсолютного слуха.

Теория: достигнут абсолютный слух

Использование термина «приобретенный» указывает на то, что человек приобретет его в процессе обучения.Эти ученые утверждают, что абсолютный слух приобретается с детства. Он будет построен, когда ребенок научится ассоциировать звуки со словами. Ребенок обнаруживает наличие звуков в утробе матери, но не может различать их, пока ему не исполнится 12 месяцев. Затем он обнаруживает обучение речи, этап, во время которого он будет озвучивать услышанные звуки. Именно в течение этих нескольких месяцев ребенок выковывает свой абсолютный слух.

Теория: Идеальный слух — это генетика

Ученые, защищающие эту теорию, утверждают, что существует ген абсолютного слуха.Следовательно, люди с абсолютным слухом будут иметь один и тот же ген. Это будет связано с развитием мозга ребенка.

В этом случае абсолютный слух должен передаваться по наследству от родителей к детям. Он будет врожденным от рождения и не требует тренировки!

Заключение

Каждая теория основана на разных выводах. Так, ученые, поддерживающие приобретенную теорию абсолютного слуха, говорят, что в некоторых странах она более развита. Судя по всему, родной язык людей влияет на идеальный слух.Например, тональные языки, такие как тайский или вьетнамский, могут способствовать приобретению абсолютного слуха. Это языки, в которых один и тот же звук может определять несколько разных терминов. Слова различаются другим тоном. Рождение в семье с музыкальным образованием также будет фактором развития абсолютного слуха.

Что касается генетической теории, казалось бы, абсолютное ухо передается от родителей к детям. И это сказывается на нескольких поколениях.

Эти две теории следует воспринимать с недоверием, потому что на самом деле ничего не установлено! Ясно одно: абсолютный слух отвечает за речь.

Активный идеальный шаг VS Пассивный идеальный шаг

Что ты имеешь в виду? Судя по всему, есть два типа идеальных полей. Это различие было проведено англосаксонским исследованием. Некоторые люди с абсолютным слухом могут всегда играть и петь на тональности без привязки, а другие — нет.

Пассивный идеальный шаг

Люди с так называемым «пассивным» абсолютным слухом могут идентифицировать каждую ноту, которую они слышат, без предварительной ссылки. Но они не могут точно озвучить запрошенную ноту, если на них нет ссылки.

Активный абсолютный шаг

И наоборот, люди с так называемым «активным» абсолютным слухом могут идентифицировать и назвать слышимую ноту, а также могут воспроизводить высоту ноты без какой-либо ссылки. Поэтому мы говорим, что они всегда будут петь на тональности.Если их попросят написать D, они смогут это сделать без каких-либо затруднений. Они всегда могут определить высоту и точность ноты.

А как насчет относительной высоты звука?

Идеальный слух и относительный слух

Человек с абсолютным слухом распознает и идентифицирует ноты, сыгранные без каких-либо ориентиров. Этот человек может угадать сыгранную ноту, просто услышав ее.

Человек с относительной высотой звука может определить высоту и точность ноты, используя точку сравнения. Относительный слух требует музыкальных знаний. Это способность распознавать G через ранее сыгранный C. Это явно связано с тем, что мы изучаем в теории музыки, это также то, что позволяет скрипачу настраиваться на A. Относительный тон позволяет воспроизводить песни на слух или импровизировать. У каждого музыканта есть относительный слух.

Относительный слух усваивается и отрабатывается на практике!

Как узнать, что у меня абсолютный слух?

Вот несколько советов, которые помогут вам определить, есть ли у вас идеальный слух.У вас абсолютный слух, если:

• Вы можете назвать музыкальную ноту, сыгранную с помощью музыкального инструмента или предмета (например, колокольчик)
• Вы можете спеть определенную ноту без какой-либо справочной ноты
• Вы можете назвать несколько проигрываемых одну за другой нот
• Вы можете определить тональность музыкального произведения

Можно ли добиться идеального слуха, не зная об этом?

Количество людей с абсолютным слухом различается от страны к стране.По оценкам, абсолютный слух имеет 1 из 10 000 человек. И среди них некоторые из них не обязательно осознают, что у них абсолютный слух.

Если у вас есть музыкальный фон и у вас абсолютный слух, вы должны уметь назвать ноту данного звука. Если это не так, то это потому, что у вас, вероятно, нет абсолютного слуха.

Если вы никогда не занимались музыкой, вы не сможете распознать сыгранные ноты. Просто потому, что вы должны сначала иметь музыкальный фон, чтобы идентифицировать ноту проигрываемого звука.Это немного похоже на изучение иностранного языка: вы можете слышать китайский язык, но вы можете понять его, только если у вас есть определенное количество понятий, связанных с этим языком. Без знания этого языка невозможно определить звуки и связать их с терминами. То же самое и с музыкой!

Очень часто люди, не знающие, что у них абсолютный слух, способны распознать высоту звука и определить ее точность. Но поскольку у них нет знаний, чтобы идентифицировать записку, они не могут назвать ее.

Ниже вы можете найти небольшой тест, чтобы проверить, есть ли у вас идеальный слух.

Можете ли вы развить абсолютный слух?

Если мы обратимся к теории 1, будучи взрослым, вы больше не сможете развить абсолютный слух, потому что вы слишком стары. Однако вы можете работать над распознаванием и идентификацией нот с помощью музыкального обучения. Но в этом случае мы будем говорить об относительном, а не абсолютном слухе.

С другой стороны, вы можете попытаться повлиять на тренировку идеального слуха вашего ребенка.Это потому, что он передается из утробы матери до трехлетнего возраста во время изучения языка.

Согласно теории 2, упомянутой выше, которая относится к существованию гена абсолютного слуха, нет, вы не можете изучить абсолютный слух. Это потому, что он будет наследственным и, следовательно, передается от родителей к детям.

Изображения и источники: Wikipedia, THNKR, Trenalon, Unsplash tadas mikuckis, joel muniz, humberto chavez

Как узнать, идеальный ли у вас слух?

Мэрайя Кэри, Элла Фицджеральд, Бинг Кросби, Моцарт, Бетховен, Джими Хендрикс и Янни.Что общего у этих музыкантов? Говорят, что все они обладают абсолютным слухом.

Насколько редок абсолютный слух? Можете ли вы выучить его, если у вас его еще нет?

Что такое идеальный (или абсолютный) слух?

Идеальный слух (технически известный как абсолютный слух) — это способность без усилий определять высоту звука.

Допустим, кто-то играет ре на фортепиано. Человек с абсолютным слухом — и музыкальное образование, чтобы уметь называть ноты — сможет идентифицировать ноту как рею без всякой ссылки.Или они могут услышать сыгранную ноту и воспроизвести ее на инструменте, не ища ее. Если бы вы сказали кому-то, у кого был вокальный опыт и абсолютный слух, спеть ре-ре, он бы легко справился с этим.

Когда кто-то может идентифицировать ноту, только если она основана на справочной ноте, это называется относительной высотой звука. С другой стороны, людям с абсолютным слухом не нужна справочная информация, чтобы правильно обозначить слышимый тон.

Насколько редок абсолютный слух?

Из каждых 10 000 человек только от 1 до 5 будут иметь абсолютный слух.Однако из каждых 10 000 музыкантов от 100 до 1100 (то есть от 1 до 11%) могут обладать даром. Совершенный слух также наблюдается в семьях, что предполагает, по крайней мере, частично генетическое происхождение.

Идеальный слух чаще встречается в культурах, где язык является тональным. В тональных языках одно и то же слово, сказанное разными тонами, имеет разное значение. (Это по сравнению с культурами, где тон указывает на эмоции, а не на значение.) Одно исследование студентов-музыкантов показало, что 60 процентов говорящих на мандаринском языке студентов, которые изучали музыку с четырех-пяти лет, имели абсолютный слух по сравнению с только 14 процентами англоговорящих. говорящие студенты.

Некоторые ученые утверждают, что это может означать, что можно научить абсолютному слуху. Это особенно верно для тех, кто учится изменять и определять высоту звука с раннего возраста, например, когда они учатся говорить на своем родном языке.

Другие исследования показали, что абсолютный слух чаще встречается у людей с аутизмом. Одно исследование детей в возрасте от 7 до 13 лет показало, что дети с аутизмом лучше способны различать два тонко разных тона и запоминать мелодии на несколько недель позже, чем нейротипичные дети в той же возрастной группе.Эта связь особенно интригует, потому что понимание абсолютного слуха может помочь нам понять генетические связи с аутизмом, а также возможные лечебные методы лечения.

Исследования реальных анатомических различий показали, что мозг людей с абсолютным слухом выглядит иначе. У них больше серого вещества в области мозга, которая, как мы подозреваем, отвечает за определение высоты звука, правой слуховой коры. Их правая слуховая кора и их префронтальная кора, также связанные с обработкой музыки, также толще, что говорит о большей активности мозга.

Интересно, что если у вас абсолютный слух, очевидно, трудно понять, что не имеет . (Я говорю «очевидно», потому что у меня не было такого высокофункционального уха.)

Чтобы понять, почему это так, часто используют аналогию с цветом. Представьте себе человека, который может видеть все цвета и различать их, но не может сказать вам, является ли что-то «желтым» или «синим», если ему сначала не будет показан эталонный цвет, например, «красный». Для тех из нас, кто видит цвета, это не имеет смысла! То же самое и с теми, кто обладает абсолютным слухом, когда они пытаются понять, почему остальные из нас не могут пометить ноту, когда слышим ее сами по себе.По аналогии с цветом человек с абсолютным слухом может взглянуть на оттенок синего на чьем-то свитере, а затем пойти в магазин красок и найти точный оттенок по памяти.

Так почему же способность различать что-то вроде цвета так часто, а абсолютный слух — редкость? Одна группа предположила, что, возможно, какой-то компонент абсолютного слуха является более распространенным на — назовем его не совсем идеальным, но лучше, чем только способный к релевантности.

Работа, проведенная доктором Элизабет Маргулис из Университета Арканзаса, предполагает, что даже люди без формального музыкального образования могут проявлять признаки некоторого аспекта абсолютного слуха.Например, они могут легче выделить отдельные ноты, которые не соответствуют тональности, для знакомых гамм, таких как до-мажор (подумайте о белых клавишах на фортепиано), по сравнению с менее распространенными гаммами, такими как в ре-бемоль мажор (в основном черное фортепиано. ключи).

Маргулис и ее команда также обнаружили, что наша способность отслеживать абсолютный слух может повлиять на то, насколько эмоционально мы чувствуем себя при прослушивании музыки. Участники исследования сообщили, что музыка казалась более напряженной, когда она содержала ноты в неправильной тональности.

»Продолжить чтение« Как узнать, идеальный ли у вас слух? » на QuickAndDirtyTips.com

Идеальное (или абсолютное) определение высоты звука

Идеальный слух (также называемый абсолютным слухом) — это невероятно редкая способность человека мгновенно идентифицировать или петь любую музыкальную ноту без эталонной высоты звука. По оценкам, 1/10 000 человек в США рождаются с этой когнитивной особенностью. Существует два типа идеального звука: активный и пассивный. Человек с активным абсолютным слухом может петь или напевать любую высоту звука; то есть, если их просят спеть си-бемоль, не слыша упомянутую ноту или какую-либо референсную ноту, они могут петь ее без каких-либо проблем.Если человека с пассивным абсолютным слухом попросить спеть ту же самую ноту си-бемоль, он не сможет. Однако, если для них сыграна случайная нота, человек с пассивным совершенным патчем сможет без проблем назвать ее.

Вы знаете, что у вас идеальный голос, если:

• Вы можете назвать музыкальную ноту, сыгранную на любом инструменте, включая музыкальные тоны, исходящие от обычных предметов, таких как гудение кухонного прибора, автомобильный гудок и / или дверной звонок.
• Вы можете определить ключевую сигнатуру любого музыкального произведения.
• Вы можете петь любую ноту без эталонной высоты звука.
• Вы можете дать название нескольким проигрываемым одновременно нотам.

Плюсы и минусы идеального звука

Для многих абсолютный слух может быть одновременно и благословением, и проклятием. С другой стороны, обладатель абсолютного слуха может настроить музыкальный инструмент без посторонней помощи, правильно оценить, играет ли музыкальное произведение в правильной тональности, и определить конкретные инструменты как играющие в гармонии или расстроенные.Этот навык, безусловно, пригодится настройщику фортепиано, мастеру инструментов или дирижеру. С другой стороны, людям с идеальным слухом, вероятно, будет труднее наслаждаться музыкой. Они слышат все интонационные дефекты спектакля. Более того, если исполнение будет сыграно в тональности, отличной от оригинала, те, кто обладает идеальным слухом, скорее всего, сочтут это раздражающим. По их мнению, они уже знают, как должно звучать исполнение с точки зрения высоты звука, поэтому все, что они слышат, будет сравниваться с их внутренним камертоном.По сути, все, что не соответствует идеальному слуху их ума, будет звучать фальшиво. Для некоторых это так же плохо, как гвозди на классной доске.

Можете ли вы научиться идеальной речи

Чтобы обладать активным абсолютным слухом, нужно родиться с этой чертой. Хотя существует множество мнений о том, можно ли научиться абсолютному слуху или нет, большинство согласны с тем, что человек, рожденный без него, может вместо этого научиться иметь относительный слух.

Что такое относительный шаг?

Относительная высота звука — это способность петь или давать название любой ноте, если у вас есть справочная нота.Например, если кто-то играет на фортепьяно до средней ноты, человек с относительной высотой звука может петь или называть любую другую ноту, основываясь на слухе этой средней С. Имея небольшое образование, он также сможет создавать аккорды, гармонии и мелодии на основе по справочной записке. У большинства музыкантов относительный слух. Без него было бы сложно найти хорошего музыканта. Обладая относительной высотой звука, они могут играть песни на слух, а также импровизировать на месте, если исполнение по ошибке сыграно в неправильной тональности, или если дирижер или ведущий музыкант хочет изменить тональность или инструментальную настройку.Поскольку у них относительный слух, им будет легче выступать в музыкальных коллективах, включая квартеты, оркестры и хоры. В отличие от абсолютного слуха, относительный слух — это то, чему каждый может научиться при достаточной тренировке и практике.

Знаменитые обладатели идеального голоса

Некоторые взрослые могут обрести «идеальный» слух.

Если вы музыкант, это звучит слишком хорошо, чтобы быть правдой: психологи из Чикаго смогли обучить некоторых взрослых развивать ценные музыкальные способности абсолютного слуха и Эффект от тренировок длится месяцами.

Абсолютный слух, широко известный как «абсолютный слух», — это способность распознавать ноту, слушая ее. Эта способность считается чрезвычайно редкой, по оценкам, менее одного из 10 000 человек. Это всегда было желанной способностью среди музыкантов, тем более что, как сообщается, она была у нескольких известных композиторов, в том числе у Моцарта. Предполагалось, что этот особый талант должен развиться в критический период в детстве на основе раннего музыкального обучения, и что взрослые не могли приобрести этот навык.

В этом новом исследовании, опубликованном журналом Cognition , Ховард Нусбаум, профессор психологии, и его коллеги проверили, насколько общая слуховая рабочая память человека может предсказать успех в достижении абсолютного слуха. Другими авторами статьи из Калифорнийского университета в Чикаго являются докторант психологии Стивен К. Ван Хеджер, постдокторант Шеннон Л.М. Хилд и студентка колледжа Рашель Кох.

Это исследование является продолжением ранее опубликованного исследования группы, которое показывает, что людей с абсолютным слухом можно «перенастроить» примерно за 45 минут прослушивания, демонстрируя, что абсолютный слух не так уж абсолютен.Новое исследование показывает, что люди без абсолютного слуха также могут быстро учить ноты. Исследование, проведенное в 2013 году исследователями Гарвардского университета, показало, что лекарство, обычно используемое для лечения эпилепсии, может эффективно возобновить критический период способности к обучению, позволяя человеку овладеть такими навыками, как абсолютный слух. В текущем исследовании, проведенном в Калифорнийском университете в Чикаго, не используются лекарственные препараты для тренировки мозга и обучения навыкам абсолютного слуха в сопоставимой степени.

«Это первая значимая демонстрация того, что способность распознавать ноты, слушая их, вполне может быть чем-то, чему можно обучить людей», — сказал Нусбаум.«Это способность, которой можно научить, и она, похоже, зависит от общей когнитивной способности удерживать звуки в уме».

Исследование проводилось в двух экспериментах. В первом эксперименте приняли участие семнадцать студентов Калифорнийского университета в Чикаго. Ни у кого не было абсолютного слуха, и у всех был разный музыкальный опыт. Студенты-участники слушали ноты, отобранные с реальных музыкальных инструментов, через студийные наушники. Они услышали короткую ноту, которая затем была замаскирована белым шумом. Затем участников попросили попытаться воссоздать первоначально услышанную целевую ноту.Другая часть эксперимента включала тестирование участников после того, как они услышали изолированную фортепианную ноту, а затем их попросили идентифицировать ее по названию музыкальной ноты (например, до или фа-диез).

Для обучающей части эксперимента участники прослушали и классифицировали 180 фортепианных нот — на три блока по 60 нот — а затем получили немедленную обратную связь о том, правильно ли они выбрали метку для ноты. Затем они снова услышали записку. Участники показали значительные улучшения в распознавании заметок после обучения.

Исследователи смогли повторно протестировать некоторых участников исследования через несколько месяцев после тренировки. Они обнаружили, что, хотя обучение участников немного снизилось, люди сохранили большую часть своей способности распознавать ноты с абсолютным слухом.

Во втором эксперименте приняли участие 30 студентов, сотрудников и членов сообщества Калифорнийского университета в Чикаго. Эксперимент был похож на первый, когда пытались идентифицировать ноты, слышимые через наушники. Их многократно обучали игре на 12 нотах фортепиано, и их ответы получали как визуальную, так и слуховую обратную связь.Затем их протестировали, чтобы определить, повлияла ли тренировка на достижение абсолютного слуха.

Хотя обучение взрослых навыкам абсолютного слуха было встречено с большим скептицизмом, теперь есть свидетельства того, что это возможно. «В этой статье мы демонстрируем три важных вывода», — сказал Нусбаум. «Во-первых, в отличие от предыдущих исследований, мы можем установить значительную тренировку абсолютного тона у взрослых без наркотиков. Во-вторых, мы показываем, что эта способность определяется слуховой рабочей памятью.В-третьих, мы показываем, что это обучение длится несколько месяцев ».

Результаты показывают, что взрослые могут обрести абсолютный слух даже без раннего ознакомления с высотой звука и музыкальными лейблами. Однако текущий набор исследований не может напрямую определить, сопоставима ли эта приобретенная взрослыми способность абсолютного слуха с характеристиками «истинного» абсолютного слуха.

Как я развил идеальный слух за 30 дней в 24 года | Макс Дойч

Вчера я продемонстрировал свою способность последовательно идентифицировать ноты в ключе C, предположительно подтвердив свой подход к обучению.

Однако, после попытки распространить этот подход на ноты за пределами тональности C, я сразу же начал бороться. В частности, после того, как я ввел нестандартных нот, я обнаружил, что почти невозможно поддерживать устойчивую мысленную систему отсчета: музыкальный ключ моего мозга продолжал смещаться, когда он пытался найти гармоничное ощущение самых последних проигранных нот. .

В результате я быстро потерял музыкальную ориентацию, потеряв всякую способность определять высоту звука.

Очевидно, мне нужно найти лучший способ поддерживать мою мысленную систему отсчета C.

Чтобы решить эту проблему, я разработал новый способ слышать и интерпретировать каждую ноту.

Раньше я пытался решить следующее музыкальное уравнение: Учитывая, что эта нота — до, что это за другая нота?

Другими словами, я начал свой «мысленный расчет» с C, а затем попытался оттуда перейти к играемой ноте.

Например, если я пытался идентифицировать F, я сначала мысленно играл до, слышал F, определял тональные отношения (на основе моей мнемоники), а затем обозначал F как «F» в случае успеха.

Вот как это будет звучать в моей голове…

Однако после выполнения этого упражнения мой мозг обнаружил, что остановился на F (так как это была последняя нота, которую я слышал), заставляя мой мозг соотносить следующую ноту с F , вместо C.

Преодолеть эту затравку не так уж сложно, если играемая нота находится в тональности C. Если это так, я обычно могу вернуться к C, готовясь к следующей ноте.

Однако, если последняя сыгранная нота выходит за пределы тональности, мне кажется, что мне трудно найти дорогу назад.

Таким образом, вместо того, чтобы пытаться разрешить на пути к заметке, я решил вместо этого попытаться найти разрешить на обратном пути к C.

Другими словами, когда я слышу записку, а не наложив ее поверх C для сравнения, вместо этого я хочу попытаться услышать, как эта нота возвращается к C.

Таким образом, я научусь идентифицировать каждую ноту, основываясь на том, как она жаждет для музыкального разрешение в сторону C. И в то же время, поскольку я разрешаю каждую ноту на C, мне будет легче поддерживать согласованную тональную опорную рамку.

Итак, используя этот новый метод «Решать, а не решать», я бы услышал F следующим образом…

Точно так же, вместо того, чтобы слышать D, как это:

, я бы услышал D, как это:

Скорее чем слышать A вроде этого:

, я бы услышал, что он разрешается так:

Вышеупомянутое разрешение A не обязательно разрешение A. Это как раз то, что я слышу.

В любом случае, этот метод становится особенно важным при вводе нот вне тональности C.Например, вот как Ab будет звучать при использовании предыдущего метода:

И вот как я слышу это с помощью нового метода «Решать, а не решать»:

В качестве последнего примера, вот как я раньше обрабатывал Eb …

И вот как я слышу, как он решается на C:

Хотя мне все еще нужно значительно больше практики с этим новым методом, пока он кажется очень многообещающим.