Архетипический образ: АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ — это… Что такое АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ?

АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ — это… Что такое АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ?

АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ

(Archetypal Image; Archetypische Bild) — форма представления архетипа в сознании; на индивидуальном уровне архетипический мотив — всегда схема или образчик мысли или поступка, свойственных человеку вообще во все времена и повсеместно.«Многие годы я наблюдал и изучал продукты бессознательного в самом широком смысле этого слова, а именно сновидения, фантазии, видения и галлюцинации, как в норме, так и в патологии. Я не мог не отметить явные и определенные регулярности, иначе говоря, типы. Здесь можно выделить регулярно повторяющиеся типы ситуаций и типы фигур, которые имеют соответствующее значение. Поэтому я использую термин «мотив» для обозначения подобных повторений. Таким образом, существуют не только типичные сны, но и типичные сновидческие мотивы. Их можно разложить в архетипические серии, главенствующими в которых будут тень, мудрый старец, дитя (включая героическое дитя), мать («Изначальная (Всея) Мать» и «Мать-Земля»), как сверхординарная личность («демоническая», поскольку сверхъестественная), и ее двойник дева и, наконец, анима у мужчины и анимус у женщины».

(«Психологические аспекты Коры», CW 9i, par. 309).

Словарь по аналитической психологии. — М.: Б&К. В.В. Зеленский. 2002.

• АРХЕТИПИЧЕСКИЕ СНОВИДЕНИЯ
• АРХЕТИПЫ

Смотреть что такое «АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ» в других словарях:

• ИЗНАЧАЛЬНЫЙ ОБРАЗ — (Primordial image; Urbild), образ, первичный образ см. архетипический образ …   Словарь по аналитической психологии

• Славянская мифология — Традиционные религии Ключевые понятия Бог · …   Википедия

• ОРЕЛ — орлица, символ небесной (солнечной) силы, огня и бессмертия; одно из наиболее распространённых обожествляемых животных символов богов и их посланец в мифологиях различных народов мира. Типологически наиболее ранний этап культа О. отражён в тех… …   Энциклопедия мифологии

• АРХЕТИП — (от греч. arche начало, typos отпечаток, форма, образец) прообраз, первоначало, образец. В аналитическую психологию К. Г. Юнга понятие А. вошло из произведений позднеантичных авторов. Юнг ссылался как на христианских апологетов и отцов церкви… …   Философская энциклопедия

• аналитическая психология —         АНАЛИТИЧЕСКАЯ ПСИХОЛОГИЯ одно из направлений глубинной психологии и психотерапии, основанное швейцарским психотерапевтом К. Г. Юнгом, разработавшим методику ассоциативного эксперимента для обнаружения чувственных комплексов. На протяжении …   Энциклопедия эпистемологии и философии науки

• Три пряхи — Три богини, прядущие нить жизни (иллюстрация Альфреда Агаша, ок. 1885 г.) «Три пряхи» (нем. Die drei Spinnerinnen)  сказка …   Википедия

• самость — в аналитической психологии К. Юнга, архетип, являющий собой центр суммативной целостности сознательного и бессознательного психического бытия. Символизируется окружностью и др. фигурами и образами. Понятие С. введено в оборот К. Юнгом, но ни в… …   Большая психологическая энциклопедия

• САМОСТЬ — (1) в аналитической психологии Юнга архетип, являющий собой центр суммативной целостности сознательного и бессознательного психического бытия. Понятие С. введено в оборот Юнгом, но ни в его работах, ни в трудах его последователей оно не получило… …   История Философии: Энциклопедия

• БИМ — герой повести Г.Н.Троепольского «Белый Бим Черное ухо» (1971), шотландский сеттер с трагической судьбой. О Биме читатель узнает от автора повести и от одного из ее героев хозяина собаки, литератора, записывающего иногда свои впечатления от жизни …   Литературные герои

• Анархо-примитивизм — Проверить информацию. Необходимо проверить точность фактов и достоверность сведений, изложенных в этой статье. На странице обсуждения должны быть пояснения …   Википедия

архетипический — это.

.. Что такое архетипический?

архетипический

АРХЕТИПИ́ЧЕСКИЙ -ая, -ое; -чен, -чна, -чно.

1. Являющийся архетипом. А. текст.

2. Подлинный, исконный; наиболее общий. Описать а-ие отношения отца и сына.

Энциклопедический словарь. 2009.

• археолог
• архивировать

Смотреть что такое «архетипический» в других словарях:

• архетипический — архетип ический (от архет ип) …   Русский орфографический словарь

• архетипический — ая, ое; чен, чна, чно. 1) Являющийся архетипом. Архетипи/ческий текст. 2) Подлинный, исконный; наиболее общий. Описать а ие отношения отца и сына …   Словарь многих выражений

• АРХЕТИПИЧЕСКИЙ ОБРАЗ — (Archetypal Image; Archetypische Bild) форма представления архетипа в сознании; на индивидуальном уровне архетипический мотив всегда схема или образчик мысли или поступка, свойственных человеку вообще во все времена и повсеместно. «Многие годы я… …   Словарь по аналитической психологии

• Мифология адыгов — Мифология адыгов  объект исследования многих научных дисциплин (философии, истории, археологии, лингвистики, филологии и др.), включающий древний фольклор и народные сказания адыгов : мифы, эпосы, сказки и др. Содержание 1 Общие… …   Википедия

• архетип — (от греч. archetypos первообраз, дословно «древнейший образец») центральное понятие аналитической психологии. А. способ организации психики посредством форм, переходящих из поколения в поколение. Согласно К. Юнгу, А. представляет собой… …   Большая психологическая энциклопедия

• Фантастика — (от греч. phantastike – искусство воображать)         разновидность художественной литературы; её исходной идейно эстетической установкой является диктат воображения над реальностью, порождающий картину «чудесного мира», противопоставленного… …   Большая советская энциклопедия

• Архетипы (archetypes) — Этот термин ввел в психологическую теорию Карл Юнг, и именно с его именем связано развитие данного понятия. Он различал два основных слоя в бессознательном: личное бессознательное, черпающее свое содержание из опыта жизни конкретного человека, и… …   Психологическая энциклопедия

• САМОСТЬ — (1) в аналитической психологии Юнга архетип, являющий собой центр суммативной целостности сознательного и бессознательного психического бытия. Понятие С. введено в оборот Юнгом, но ни в его работах, ни в трудах его последователей оно не получило… …   История Философии: Энциклопедия

• БИМ — герой повести Г.Н.Троепольского «Белый Бим Черное ухо» (1971), шотландский сеттер с трагической судьбой. О Биме читатель узнает от автора повести и от одного из ее героев хозяина собаки, литератора, записывающего иногда свои впечатления от жизни …   Литературные герои

• ДОН ЖУАН — (исп. Don Juan, итал. Don Giovanni, фр. Don Juan, нем. Don Juan, англ. Don Juan) герой мировой литературы XVII XX вв., один из вечных образов. Предыстория этого литературного героя уходит в средние века и связана с многочисленными легендами о… …   Литературные герои

Читать «Мать.

Архетипический образ в волшебной сказке» — Биркхойзер-Оэри Сибилл — Страница 1

Сибилл Биркхойзер-Оэри

Мать. Архетипический образ в волшебной сказке

Предисловие

Далеко не всегда я охотно откликаюсь на просьбу написать предисловие к новой книге. Этот случай – редкое исключение. Автор данного труда – моя покойная подруга Сибилл Биркхойзер. Я уверена, что из этого текста люди могут почерпнуть много ценных знаний.

К. Г. Юнг весьма кратко формулировал свои мысли и свои научные открытия, поэтому часто бывает трудно понять, как они связаны с повседневными проблемами людей, хотя Юнг писал именно об этих проблемах.

Работая над этой книгой, Сибилл Биркхойзер применяла свой «феминный подход», основанный прежде всего на эмоциональном ощущении; с помощью этого подхода она исследовала фигуру, образ и роль матери как в реальной жизни, так и в человеческой психике. Эта книга, созданная на основе концепций Юнга, дает многим женщинам ясное представление о феминных проблемах.

Однако эти архетипические связи важно знать и мужчинам, так как их проблемы, вызванные материнским комплексом, тесно связаны с развитием и проявлением их творческих способностей. Кроме того, как показано в последней главе, за многими духовными созидательными и разрушительными феноменами стоит универсальный образ богини – Великой Матери.

Книга Сибилл Биркхойзер – это не психологическое исследование европейского фольклора. Автор сопоставляет бессознательные психические процессы с динамикой мифологических и сказочных образов, проясняя многое из того, что до сих было недоступно нашему сознанию. Этот материал имеет прямое отношение ко многим психологическим проблемам, Сибилл Биркхойзер собирала его по крупицам в течение многих лет, опираясь на собственный опыт, свой индивидуальный анализ и клиническую практику юнгианского аналитика.

Эта книга написана, чтобы помочь людям, и я убеждена в том, что она достигает этой цели. Для многих она станет источником света во мраке, полном опасностей и ложных надежд, угрожающих образов «мира матерей».

Мария-Луиза фон Франц

1. Введение

Читать сказки можно по-разному: увлекаясь их сюжетами и образами, проводя антропологическое исследование, в целях образования и т. д. Перед психологом встает вопрос: что можно узнать из сказки о человеческой психике? Психологи полагают, что в сказочных образах и сюжетах есть скрытый, глубинный смысл, который далеко не очевиден на первый взгляд. В этой книге он раскрывается методами юнгианской психологии.

При изучении сказок прежде всего следует составить представление о людях, в воображении которых возникли эти сказки. В подавляющем большинстве они были близки к природе. Сказочные истории не сочиняли, задавшись определенным намерением; напротив, они создавались спонтанно и постепенно приобретали современную фор-му благодаря многочисленным пересказам, поэтому их темы универсальны, а сказочный язык насыщен символическими образами, типичными для бессознательного.

Но если сказки рождаются в глубоких слоях бессознательного и затрагивают общие душевные струны, это во-зсе не значит, что их просто понять. Они не так-то легко зыдают свои тайны, причем по вполне понятной причине. Люди из далекого прошлого, в воображении которых они создавались, благодаря своей близости к природе обладали совершенно иным менталитетом, чем современные люди.

Как и сновидение, сказка – это бессознательный продукт воображения. Разница заключается в том, что это не продукт фантазии одного конкретного человека, а результат коллективного творчества многих людей, возможно, целого народа. Иначе говоря, она связана с проблемами не одного человека, а значит, более универсальна по своему содержанию, чем большинство сновидений.

Интерпретируя некое сновидение, аналитик работает с проблемами конкретного человека, он знает, что во сне бессознательное подсказывает способы их решения. Будучи продуктом коллективного воображения множества людей, сказки аккумулируют сновидения всего человечества и содержат решения разнообразных общечеловеческих проблем. Сказки дают возможность постичь типичные душевные драмы, а сказочные образы присутствуют в психике любого человека. Тот, кто хочет найти в сказках смысл, не ищет решения личных проблем, что было бы тривиально, а углубляется в основы общечеловеческого бытия.

В сказках заложено представление о здоровой духовной жизни, которой нам так не хватает. С точки зрения психологии, это путь к бессознательному, который следует отыскать заново. Анализ сказок, как и анализ сновидений, – это попытка перекинуть мост в бессознательное, к сфере богатейших внутренних образов. Многие люди уже не улавливают смысла сказочных образов, которые перестали быть для них понятными. Неиссякаемый источник знаний, заключенный в сказках, стал для нас недосягаем, поэтому их ценность снизилась. Однако еще можно предпринять усилия для восстановления утраченного, и эти труды многократно окупятся.

От Юнга мы узнали, что в бессознательном хранится не только вытесненное психическое содержание. Изучая человеческую душу, он понял: все новое, что появляется в человеческой психике, – это продукт деятельности бессознательного, неиссякаемого источника психической и духовной жизни. Эта идея является ключевой для юнгианской психологии. Она создает отношение к бессознательному как к реальной действующей силе, которая может нести и добро, и зло.

Все сказочные персонажи: феи, драконы, ведьмы и гномы – это архетипические образы, существующие в самых глубинных слоях психики. Независимо от того, осознаеммы это или нет, они воздействуют на нас, так как являются психологической реальностью. Юнгианская интерпретация не дает их полного объяснения, но привлекает их, чтобы найти путь к внутреннему переживанию, которое воплощается в символической, сказочной форме.

Сказочные события отражают живую психологическую реальность. Отлучив себя от мира образов, мы отрежем себе путь к главному источнику своей внутренней энергии.

Глубоко в человеческом бессознательном заложен кладезь знаний, или универсального духовного опыта, который может нас обогатить, если мы получим к нему доступ. Юнг назвал этот уровень психики коллективным бессознательным, уровнем архетипов.

Анализ сказок – это один из подходов к работе с архетипическими идеями и персонажами коллективного бессознательного. Чтобы удовлетворять требованиям сознания и его интеллектуальным абстракциям, сказочные образы должны найти свое выражение в психологических понятиях. Через абстрактные понятия можно выразить гораздо меньше, чем через красочный образ, но для человека, не слишком хорошо ориентирующегося в мире символов, они могут стать средством познания.

Интерпретация сказок – это попытка обозначить чрезвычайно глубокие и выразительные послания, скрытые в глубине психики, путем сравнения их с мифами, религиозными идеями и сновидениями. По существу, интерпретация сказок – это указание на то, что современные люди часто не могут увидеть сами. Сегодня у нас в основном заселены верхние этажи нашей психологической структуры, а значит, мы отрезаны от своих корней, от своей основы.

Сказки позволяют по-новому оценить фундаментальные основы психики. Поэтому в них повествуется об общеизвестном, об очень простом и ясном. «В таком случае, – могут удивиться некоторые из нас, – зачем их вообще надо интерпретировать?» Возможно, затем, что именно их простота, к которой мы так привыкли, закрыла им путь в мир сознания.

Некоторые люди уверены, что обычная сказка просто не может касаться серьезных проблем и что интерпретаторы видят в ней много того, чего в ней нет. Лично я отношусь к интерпретации как к некой разновидности перевода. Чем лучше и точнее человек переводит, тем больше поразительных вещей он открывает для себя. А почему нет? Ученый-естественник в результате кропотливой работы тоже открывает процессы, которые являются результатом действия неизвестного ему разума природы, причем мощь этого разума превосходит интеллект ученого. Разве это удивительно? Почему не может где-то существовать интеллект, превосходящий возможности нашего разума? И почему мы не можем приблизиться к мудрости бессознательного? Точно так же мы поступаем при интерпретации сновидений. Мы просто не сможем понять проблему нашего пациента, пока тщательно не проанализируем его сновидения. Именно они часто ясно показывают, в чем именно заключается его проблема.

Архетипические образы в детском творчестве (по материалам музейной студии «Зазеркалье»)

Педагог В. А. Мордвинцева со студийцами «Зазеркалья»

Изостудия «Зазеркалье» была открыта в Новосибирском государственном художественном музее в 1988 году. Она появилась в то время, когда подобные детские творческие объединения при художественных музеях работали лишь в немногих городах, прежде всего – в Москве и Петербурге. С первых дней существования эта студия обладала неповторимыми особенностями, которые сделали ее чрезвычайно привлекательной для детей и родителей, а со временем позволили ей стать своеобразным «брендом» художественного музея, да и Новосибирска в целом.

Преимущества музейной изостудии очевидны: ее воспитанники имеют возможность не просто получать навыки рисования, живописи и декоративно-прикладного творчества, но и стать постоянными посетителями и исследователями экспозиций классического музея, с его интересной историей и уникальной коллекцией. Наши студийцы с помощью своих наставников изучают историю мировой культуры и историю искусств на подлинных произведениях прошлого и современности. Разнообразие музейных выставок позволяет необычайно расширять кругозор детей, развивать их художественные вкусы и умение воспринимать новые, необычные поиски сегодняшних мастеров изобразительного искусства. Помимо педагогов с художественным образованием с воспитанниками «Зазеркалья» с ранних лет существования студии работали искусствоведы музея. Они же были и первыми кураторами коллективных и персональных выставок детского творчества.

Одним из решающих факторов, определивших успех детской изостудии при Новосибирском художественном музее, было стремление педагогов сосредоточиться не на обучении детей азам академического рисунка и живописи, а на раскрытии внутреннего мира каждого ребенка. Свою главную задачу руководители студии всегда видели в том, чтобы показать детям, как можно выразить свою индивидуальность в художественном творчестве, как развить собственные возможности, которые, быть может, и не связаны с изобразительным искусством.

В первые годы существования «Зазеркалья» здесь работали четыре педагога со своими авторскими программами — и, следуя философии изостудии, уже тогда воспитанников каждого руководителя было решено называть «творческой мастерской», а не «классом» или «группой». С 1990 по 2015 год в «Зазеркалье» действовали две творческие мастерские, а в 2016 году, в ответ на растущую популярность студии, их число увеличилось до трех.

 

	Греческий полдень
	Даниил Габриелян

За двадцать восемь лет деятельности музейной изостудии ее учениками успели побывать почти пять тысяч ребят. Многолетние наблюдения за творчеством наших студийцев показывают, что в их работах – несмотря на все их разнообразие — отмечаются постоянные, устойчивые сюжетные, стилистические и колористические доминанты, которые мы предлагаем называть «архетипическими образами». Об этом свидетельствуют материалы тематических, общих и персональных выставок «Зазеркалья», беседы с детьми и преподавателями, прежде всего – с Викторией Анатольевной Мордвинцевой, работающей в студии со времени ее основания. Использование понятия «архетипический» в данном случае имеет как прямое отношение к теории архетипов К. Г. Юнга¹, так и косвенное. Как известно, этот термин со временем стал употребляться в исследовательской литературе как обозначение неких образных и поведенческих структур, носящих характер константы и почти не обусловленных внешним влиянием. Размышляя о работах наших студийцев, мы постарались выявить в них как образы, соответствующие классическому понятию «архетипа», так и архетипические черты, которые, на наш взгляд, являются локальными особенностями, свойственными именно «Зазеркалью».

Прежде всего, такие архетипические черты обнаруживаются в манере и технике исполнения детских работ.

Одной из значительных и уникальных методических находок нашей студии стало обучение дошкольников (детей от четырехлетнего возраста) технике масляной живописи. После небольшого курса рисования гуашью, когда ребенок учится выбирать цвета, смешивать их, закрывать ими всю поверхность бумажного листа, не оставляя свободных фрагментов, он может приступить к работе масляными красками. Типичной чертой, присущей живописи большинства наших студийцев, оказывается ее пастозность. На протяжении всех лет существования «Зазеркалья» очень многие воспитанники постоянно создают работы в такой энергичной, почти осязаемой манере, когда образ, возникающий на картине, буквально начинает обретать материальные очертания. Особенно это характерно для таких детей, которые и при личном общении демонстрируют стремление познавать окружающий мир прежде всего на осязательном уровне, воспринимать его вещественным. Такая манера студийцев настолько характерна и узнаваема, что на коллективных выставках их картины без труда можно отличить от работ других ребят.

Еще одна важная черта, свойственная нынешним воспитанникам студии, — их способность одинаково продуктивно работать в различных техниках. Нами было отмечено, что в отличие от предыдущих поколений детей 1980-х, 1990-х и даже начала 2000-х годов ученики, приходящие к нам сегодня, более активно, заинтересованно и осознанно стремятся осваивать разные изобразительные техники, постоянно расширяя свои возможности. Многие из них сами проявляют инициативу и предлагают педагогу начать работать с новыми материалами. И если прежде на выставках наших студийцев мы могли ясно различить технические предпочтения того или иного ребенка, то сегодня устойчивой тенденцией становится появление юных художников-«многостаночников», которых увлекает прежде всего сам процесс постоянного узнавания разнообразных способов работы. Живопись, графика, витраж, пастель, батик – все оказывается любопытным для них.

 

Выставка «Художники о художниках». Фрагмент экспозиции

Очень интересным открытием для нас стало неосознанное стремление некоторых детей синтезировать свою собственную манеру и колорит с почерком известных мастеров. Получив на занятиях представление о творчестве знаменитых художников, многие дети признавались, что увидели в ком-то из них своих «вторых учителей и наставников», отмечали, что, подробно изучая манеру работы мастера, они «начали понимать, как нужно рисовать картины и какие образы ближе всего». «Словно понимаешь, какая манера и техника всегда была тебе интересна, но ты не знал, как к ней приблизиться», — высказывались некоторые ученики. Примечательно то, что в число таких «наставников» вошли не все многочисленные живописцы, с наследием которых педагоги знакомили детей, а лишь несколько художников- импрессионистов, экспрессионистов и фовистов. Это В. Ван Гог, Ф. Марк, А. Матисс, О. Ренуар, К. Моне, А. Муха. Весьма интересным оказался результат такого знакомства. Некоторые дети смогли не просто примерить на свои работы их манеру и колорит, но и органично вписать это в свой творческий почерк. Спустя некоторое время их рисунки вышли на несколько новый, более совершенный уровень; при этом влияние известных мастеров и их произведений приобрело в картинах студийцев характер архетипического начала, но их собственная манера не утратила оригинальности и самобытности.

Другая грань «архетипического» проявляется в избранных сюжетах, которые особенно любимы детьми, посещающими музейную студию, и повторяются в работах воспитанников «Зазеркалья» вновь и вновь. Такие сюжеты станут темой статьи в следующем номере журнала.

ЛИТЕРАТУРА

---

1	Юнг К.Г. Архетип и символ. СПб., 1991; Юнг. К.Г Человек и его символы. СПб., 1996; Юнг К.Г. Божественный ребенок. СПб., 1997; Юнг К.Г., Нойманн Э. Психоанализ и искусство. М., 1998.

Архетипические образы . Жили-были Он и Она. Парадоксальная сказкотерапия отношений

Архетип в переводе с древнегреческого означает «первоначальный смысл». Такие понятия, как опора, смелость, доверие и т. п., являются архетипами.

Древнейший язык был намного проще и примитивнее современного, в нем почти отсутствовали абстрактные понятия. Он в основном был связан с материальным, видимым и осязаемым миром. Но уже тогда возникла необходимость как-то выражать такие явления, как, например, надежность, тайна, душевная глубина, отвержение… Их было проще передать через образы материального мира, имеющие понятное для всех значение.

Архетипический образ – образ, передающий первоначальный, то есть сакральный, базовый смысл или целый комплекс представлений о жизни, предписаний и табу. Эти базовые представления присутствуют в нашем мировосприятии, даже если мы не отдаем себе в этом отчета.

Многие архетипы бессознательны (мы узнаем о них только при их изучении и анализе своего внутреннего мира). Влияние архетипа вызывает эмоции (как и любая проекция) в тех ситуациях, когда действию архетипов кто-то или что-то препятствует, или жестко нарушаются табу, или кто-то транслирует неприятие, критикует их. Человек может испытывать сопротивление, гнев, вину, боль, печаль и т. п., но считает это следствием действий другого человека или давления обстоятельств, в то время как на самом деле негативные чувства и эмоции провоцировались бессознательным влиянием архетипов. Чем больше мы осознаем влияние архетипа на свои реакции и поведение, тем меньше он вызывает эмоций и тем более управляемым становится, то есть, по сути, теряет над нами неограниченную власть. Получается, что чем больше архетипов мы знаем, тем лучше для нас.

Давным-давно люди научились выражать архетипы с помощью образов. Образы – это первичный язык человечества, причем единый, универсальный язык, такой же, как звуки и телесные ощущения. Именно на этих языках думают животные и маленькие дети, последние – до тех пор, пока не обучаются вербальной, то есть знаковой, речи. Вот почему все, что связано с образами, звуками и ощущениями, всегда воздействует на нас очень сильно, минуя выстраиваемые сознанием препоны и защиты. Именно поэтому любая психотерапия, связанная с первичным языком (то есть с телесными ощущениями, звуками и образами), всегда эффективна.

Сказки тоже используют архетипические образы – оттого и живут веками и даже тысячелетиями, несмотря на свою кажущуюся нелогичность и парадоксальность.

Мы уже рассматривали архетипические образы в каждой сказке, которые анализировали раньше. Пришла пора расширить наши знания.

Вообще, все образы делятся на четыре группы:

– архетипические;

– несущие социальную символику;

– психоаналитические;

– личностно значимые.

Архетипические образы имеют универсальное значение для всех. Например, вода означает жизнь. Река – текущая вода – движение, развитие жизни. Озеро – глубинную часть жизни. Обычно эту часть связывают с миром Анимы, так как именно она нацелена на постижение и сохранение глубины и ответственна за тайные (то есть бессознательные) процессы в нашей душе (то есть психике). Море, океан – это жизненная стихия, которой невозможно управлять, но с которой можно взаимодействовать, если познаешь ее законы. Мы еще встретимся с этими образами.

Другой пример: солнце – это символ того, от кого или от чего зависит наша жизнь. Это могут быть родители или очень значимый человек. А может быть даже не человек, а целая организация; или стечение обстоятельств, которые сильнее воли человека и имеют на него колоссальное влияние.

Мы видим, что даже архетипы имеют некоторые отличия в индивидуальном переживании. Разным может быть и этническое или культуральное восприятие. Например, солнце в понимании северных народностей – это фигура не злобная, а даже добрая, но обидчивая. Его надо постоянно задабривать, чтобы оно не уходило, не пряталось, а продолжало согревать своими лучами. А вот в понимании народов экваториальной зоны солнце – это очень злобное и мстительное существо. Его тоже надо задабривать, но уже с другой целью – чтобы оно смилостивилось и не палило так жестоко, не забирало жизнь.

Социальная символика – это некие символы с общепринятым значением в обществе. Если они длительное время влияют на людей, то постепенно тоже начинают носить характер архетипов и вызывать сильные эмоции. Например, свастика. Этот символ существовал задолго до появления Римской империи и был взят Древним Римом как символ силы и центра мироздания: свастика показывала четыре части света, четыре времени суток и четыре стихии (вода, огонь, земля, воздух), которые, соединившись, создают единство мироздания и его вращение. Однако сейчас мало кто об этом знает. Зато мы все хорошо знаем, что там, где появляется свастика, появляется фашизм. Сегодня для большинства людей свастика – это зло, насилие, война и кровопролитие.

То же самое можно сказать о звезде. Это древняя пентаграмма. Считается, что она появилась более 3500 лет до нашей эры в Древнем Египте. Позже она распространилась по всему миру. Нюансы ее значения со временем меняются, но в целом оно едино: верхний угол – человек, верхний правый угол – стихия воды, верхний левый – стихия воздуха, нижний правый – стихия земли, нижний левый – стихия огня. В древности пентаграмма часто использовалась в качестве защиты (оберега). Этот знак могли нарисовать на стенах или на двери жилища, склада или даже носили на шее, так как думали, что он оберегает от разных бед. Пентаграмма также являлась могущественным знаком власти. Например, в Вавилоне он часто встречался на царских печатях и олицетворял собой «власть правителя, распространявшуюся на все четыре стороны света». Сегодня же мы связываем звезду с Октябрьской революцией и советской властью.

Психоаналитические образы – это образы, связанные с половой принадлежностью человека. Чтение этих образов получило развитие от 3. Фрейда. Из его теории мы знаем, что все удлиненные, вытянутые предметы (огурец, банан, стрела, авторучка, бита и т. п.) – это символы фаллоса, или мужской силы, энергии. Все предметы круглой формы или имеющие некую полость внутри (дом, чашка, коробка, корзинка, бочка и т. п.) – это символы женских половых органов, или женской энергии.

Однако есть образы, которые содержат в себе и то и другое, например автомобиль. Это, безусловно, фаллосный символ, то есть инструмент конкурирующей мужской силы и ее демонстрации (вспомним, что Анимус – всегда конкурирующая позиция, кроме самого высокого уровня развития). Но при этом автомобиль имеет полость – женский символ. Итак, мы получаем образ мужского и женского слияния. Действительно, это очень сексуальный образ. Недаром рекламодатели так любят демонстрировать автомобили с соблазнительными женщинами на капоте. Такое древнее строение, как замок, с точки зрения подобного анализа тоже является символом слияния, оргазма (дом, но строение имеет фаллическую форму – башни и шпили).

Правда, сам Фрейд как-то сказал, что «иногда сигара – это просто сигара», но все-таки при интерпретации такие значения тоже не стоит сбрасывать со счетов. Например, одна женщина нарисовала дорогу, поросшую кактусами с огромными шипами, которые не давали ей пройти вперед. Естественно предположить, что ее продвижение по жизни, развитие или желаемые изменения останавливаются то ли болезненными отношениями с мужчинами, то ли ее страхом этих отношений: кактусы имеют фаллосную форму, шипы болезненно царапают. Видите, все логично.

Личностно значимые символы – это некие образы, ассоциативно связанные со значимыми событиями в жизни человека. Их значение безгранично. Например, влюбленная женщина впервые поцеловалась с любимым рядом с корзиной ароматных яблок, и теперь для нее яблоки всегда будут связаны с состоянием счастья.

Когда мы занимаемся арт-терапией и интерпретируем рисунки, то сталкиваемся с тесным переплетением архетипических, психоаналитических, социальных и личностных значений образов. Важно не превращать символику в гадальный инструмент, а отталкиваться от понимания самим человеком значения образа и только затем уже обогащать его архетипическими значениями. Все образы, особенно архетипические, имеют многогранные смыслы, поэтому рисунки (как и сновидения) интерпретируют только в контексте актуальных событий во внешней и внутренней жизни человека.

В сказках же важно прежде всего понимать древний контекст архетипических образов, некоторые особенности быта и мировосприятия того времени, а затем уже переносить смыслы на современный язык. Усвоение и понимание многих архетипических образов облегчает их поразительная логичность. Некоторые природные явления мы уже рассматривали, и вы видели, как логика открывает сакральный смысл образа.

Теперь давайте возьмем для примера архетип – «опора» и архетипический образ, связанный с телом человека, – «стопы». Архетип «опора», важнейшая потребность человека быть устойчивым (во всех смыслах этого слова), означает базовые ценности человека, то, на что он опирается в своих решениях, поступках, оценках и выборах. Архетипический образ опоры – стопа. Не стоять твердо на ногах – не иметь опоры, то есть быть неуверенным, нестабильным, не следовать своим решениям, не уметь (или не иметь возможности) самостоятельно обеспечивать свою жизнь. Архетипический образ внешней опоры – костыль. Опираясь на собственные стопы, мы опираемся на самих себя, удерживаем равновесие благодаря собственным усилиям, а опираясь на костыль, мы привлекаем для своей устойчивости что-то или кого-то извне. В таком случае мы зависим от костыля – от того, насколько он надежен, прочен и т. д. Я употребила и прямой, и переносный смыслы костыля и опоры. Легко догадаться, о чем идет речь, в переносе на реальную жизнь, причем можно назвать сразу несколько ситуаций, подходящих под эту метафору. У каждого это будут свои ассоциации. Так работают архетипические образы.

Древние архетипические образы всегда связаны с природой окружающего мира и человека, а также с его древним бытом. Вот примеры:

– дом – защита, внутреннее пространство, внутренний мир, самость, передает характер человека;

– быть в доме – быть в защищенном, спокойном состоянии; в психоаналитическом смысле – быть в утробе матери;

– войти в дом – войти в состояние блаженства, безопасности, комфорта; войти в женское лоно;

– засовы – препятствия;

– очаг – тепло, свет, центр семейного устройства, сердце дома, источник энергии, источник организованной конструктивной силы эмоций и т. п.;

– огонь очага (костра) – символ очищения, прозрения, расширения понимания; вообще, управляемый огонь – очищающая функция, убирающая все наносное, ложное, отжившее.

В дальнейшем мы продолжим пополнение нашего архетипического словарика. А сейчас, когда мы имеем необходимые и достаточные знания об образах, пора перейти к их практическому усвоению.

Архетипический образ центра мира в цикле Гоголя «Вечера на хуторе близ Диканьки»

Вопрос о мифологических основах гоголевского творчества остается актуальным в литературоведении уже не одно десятилетие. Ю. М. Лотман отмечал: «Гоголь — писатель, синтезировавший самые различные стихии национальной жизни. Острая современность его произведений сочеталась со способностью проникать в глубинные пласты архаического сознания народа <…>. Произведения Гоголя могут служить основой реконструкции мифологических верований славян, восходящих к глубочайшей древности и на уровне самосознания Гоголя не известных»¹. Изучая гоголевскую поэтику, к мотивам и образам народной культуры обратились такие ученые, как Е. И. Анненкова, Ю. Я. Барабаш, М. Я. Вайскопф, В. А. Воропаев, С. А. Гончаров, Е. Е. Дмитриева, А. И. Иваницкий, Ю. М. Лотман, В. Ш. Кривонос, Ю. В. Манн, Е. М. Мелетинский, А. Х. Гольденберг и др.

При этом исследователи не перестают искать новые миромоделирующие, интегрирующие творчество писателя мотивы и образы, которые способствуют глубинному пониманию гоголевской концепции мира и человека. На наш взгляд, таковыми являются, прежде всего, природные образы. В синтетическом мировоззрении Гоголя натурфилософия была универсальной категорией, которая давала возможность создавать общие, умозрительные представления, описывающие и объясняющие устройство мира вообще, в гносеологическом и аксиологическом (нравственно-этическом и эстетическом) планах.

В этом контексте образ центра мира оказывается одним из главных в системе натурфилософских взглядов Гоголя. Он моделирует картину мира, воссозданную в прозе писателя, выстраивает ценностную вертикаль, ориентированную на бытийные стороны жизни человека, обусловливает динамическое (концептуальное и художественное) единство гоголевского художественного мира. Семантика образа выявляется на разных уровнях произведения (сюжетно-композиционном, пространственно-временном, персонажном, аксиологическом) и позволяет говорить об особенностях художественного видения.

В ранний период своего творчества Гоголь акцентирует архетипическое значение в образе, но вместе с тем, трансформирует его, наделяет дополнительными смыслами (что мотивировано «ближайшими контекстами» гоголевского творчества²).

Центр мира — одна из категорий моделирования пространства в большинстве мифологических систем. Понятие центра мира базируется на космогонических мифах, важнейшей идеей которых является идея превращение хаоса в космос и концентрация космических сил в единой точке (центре).

Архетипическое значение образа центра мира включает в себя семы, связанные с его концентрической топологией. Их, по крайней мере, пять: 1. Это некоторая точка в географическом пространстве, которая обозначается через конкретные объекты с семантикой сакрального центра: очаг (и огонь вообще), алтарь, дерево, гора и т.д. 2. Категория центра мира дробится, поскольку каждый сакрализованный мезокосм (страна, город, дом и т.д.) имеет свой особый центр, устойчивый, недвижимый. 3. Частью концепции центра мира являются представления о его гармонизирующей роли во вселенной, его центробежной направленности. Отсюда идея о централизации элементов космоса. 4. Центр как гармонизирующий элемент есть источник порядка и чистоты, наделен признаками космоса, отсюда представления о срединном местоположении первоначального рая, о постепенной порче вселенной по мере ее удаления от центра, отождествление периферии с хаосом, а также идеализация «срединных» категорий. 5. Пространственная категория центра мира весьма значима в мифологической оппозиции «свое» / «чужое» и воплощает представление о «своем» мире (центре), со всех сторон окруженном иным миром. Отсюда, «свой мир», обладающий центростремительной силой, нуждается в защите, воплощающейся через образы «мировой ограды», границы (горы, река)³.

Если эти семы соотнести друг с другом, то выявляется общий для всех них смысловой компонент⁴: центр мира — точка, которая содержит в себе в концентрированном виде энергию и суть всего, центром чего она является, куда сходятся все силовые линии, и от которой они расходятся.

В творчестве Гоголя обнаруживается сохранение всего пучка сем архетипического значения образа, их сочетание в оценках мира и персонажей, а также инверсия архетипического значения образа как показатель отступления от универсальных нравственных ценностей.

Однако уже в ранних произведениях писателя образ центра мира не совпадает с образом середины, который представляет картину стратификационной топологии и более свойствен средневековому сознанию. Понятие середины мира в отличие от центра можно трактовать как один из слоев, распределенных по вертикали; черту на плоскости; как обозначение равноудаленного от краев страта; как промежуточную позицию в смысловом выражении. Здесь возможно смешение разнонаправленных осей, смешение «за» и «против»⁵. Таким образом, архетипический образ центра мира в мировоззрении раннего Гоголя оказывается двойственным, но эта двойственность синтетична.

Изначальной синтетичностью поражает материал статей, писем, записных книжек писателя, который демонстрирует сознательное тяготение к целостному восприятию мира, к универсализму. Об этом свидетельствует начатая Гоголем еще в Нежине в 1826 г. «Книга всякой всячины», построение которой в форме цикла, второе название: «…подручная энциклопедия» и собранный материал говорят о стремлении автора постичь универсальную взаимосвязь явлений и элементов мира, привести в порядок его составные части. Неслучайно здесь появляются и всеобъемлющие картины космической жизни (тщательно вычерченные схемы планетарных систем с надписями под каждой из них⁶), и детальные описания растений (выписки из книги немецкого автора Риттера «Распространение диких дерев и кустов в Европе» (IX).

Но Гоголю важно не только систематизировать элементы мира, но и выстроить их топологически, обозначив центр и концентрические круги удаления от него. В этом смысле показателен <Отрывок детской книги по географии> (1830-1831), где, рисуя целостную картину климатического своеобразия природы, писатель противопоставляет зиму и лето, север и юг как хаос (безмерность, пустоту) и космос, обладающий сакральным центром. В данном отрывке это деревья, «которые растут высоко-высоко, <…> достают до самого неба» (IX, 275).

В письмах 1825-1832 гг. противопоставляются Украина и Петербург. Определение центра остается устойчивым, только он репрезентирован теперь другими сакрализованными объектами: сад (дом, домашнее хозяйство) и церковь.

Идею «органической целостности» мира искал начинающий писатель и в первом своем большом произведении, цикле «Вечера…», где идея космизации выразилось, прежде всего, в циклической организации сборника. В контексте цикла концентрическим пространством становится «хутор близ Диканьки». Из предисловий к 1-й и 2-й частям книги выстраивается четкая концентрическая траектория движения от самого удаленной сферы к центру: Миргород — Диканька — хутор — село — хата. Центральной точкой этой упорядоченной Вселенной оказывается дом, куда на вечерницы собирается народ. «Вечерницы» у Гоголя воплощают особое состояние жизни, в которой подчеркнут момент соборности, единения людей, частей природы, природы с человеком. Неслучайно этот сакрализованный центр обозначается Гоголем точечно через образы-детали меда, сахара, масла, яблока. Эти предметы в своих архетипических значениях апеллируют к образу христианского центра-рая или его земного эквивалента церкви (церковный ритуал помазания). По закону архетипа централизованный космос отгорожен от внешнего «большого света». Поэтому в каждой повести возникает миромоделирующее пограничное пространство, отделяющее космос от хаоса: река («Сорочинская ярмарка», «Пропавшая грамота», «Страшная месть»), дорога за селом («Ночь перед рождеством», «Иван Федорович Шпонька…», «Заколдованное место»).

Космизируется в цикле «бытовое пространство», в котором разворачивается сюжет повестей⁷. Локальным символом космической гармонии с ярко выраженной идеей централизации в цикле становится село (и его центр — дом, церковь), антропологическим — родовое объединение людей. Так в повести «Майская ночь» указано, что село находилось на возвышении (что характерно для сакрального центра), также в повести реализуется мифологема о рождении космоса из хаоса путем прояснения его свойств. В классическом пейзаже об украинской ночи во 2-й главе повести ряд образов «лес — пруд — чащи» с архетипической семантикой хаоса, восполненной через детали описания: «полные мрака, кинули огромную тень», «холод и мрак вод» (I, 160) сменяется образами с семантикой заполненности, порядка, видности: возвышение — село — толпы серебряных видений — «блестящие при месяце толпы хат». Поэтому вполне естественно, что ночные страхи Левко рассеиваются с приходом утра, сон оборачивается явью, невозможное становится возможным (свадьба). По такой же схеме миф реконструируется в повести «Ночь перед Рождеством», где после метели, темноты «Все осветилось… Снег загорелся широким серебряным полем и весь обсыпался хрустальными звездами. Мороз как бы потеплел» (I, 216). Неслучайно и в одной, и в другой повести сюжет начинается с домашнего пространства и им завершается. Ср.: в повести «Вечер накануне Ивана Купала» хутор располагается посреди поля (автор подчеркивает: «ни плетня»), а вместо хаты — «вырытая в земле яма» (I, 140). Централизация локусов максимально ослаблена. И только в конце повести, когда «на этом самом месте», стало село (сужен элемент центра), когда «отец Афанасий ходил по всему селу со святою водою и гонял черта кропилом по всем улицам» (еще сужен), тогда стало «кажись, все спокойно» (I, 152).

На сюжетно-композиционном уровне центр мира проявляется еще более точечно через образ церкви, храма как места соборности людей, единения душ, очищения в общей молитве (следующий после образа села круг централизации). Это явлено в повестях с религиозной доминантой: «Вечер накануне Ивана Купала», «Ночь перед Рождеством», «Страшная месть». Сюжет этих повестей строится по сказочной схеме, связан с перемещением героя в пространстве, преимущественно фантастическом. Отсюда, центр мира здесь трудно определить, и только семы архетипического значения помогают его обнаружить и понять смыслообразование. В данном случае автор показывает, что человек, отдалившийся от центра: порвавший с родом, ушедший из своего дома, предавший заповеди божии, оказывается дезориентированным в жизни. Так, в названных повестях проявляется мифологема о порче вселенной по мере ее удаления от центра, отождествление периферии с хаосом. В повести «Вечер накануне Ивана Купала» сакрализированный объект, связанный с идеей центра, определен с самого начала повести: «В селе была церковь» (I, 141). Все герои и совершаемые ими поступки в повести и оцениваются по отношению к такому центру. Но здесь герой нарушил христианские и родовые ценности: вышел из рода, обольстился богатством, убил, предал. Поэтому Петро отказано в спасении, в то время как покаявшейся героине («козак рассказал, что видел в лавре монахиню <…>, в которой земляки по всем приметам узнали Пидорку (I, 151) обещано спасение, как и всему роду.

То же и в повести «Ночь перед Рождеством». Приобщение к сакральной точке: «Вся церковь еще до света была полна народа», «набожно крестились у самого входа» (I, 241) — способствует восстановлению гармонии в финале.

Итак, образ центра мира, обнаруживающий себя через центростремительные элементы (хутор — село — дом/церковь), соотносится с авторскими эстетическими идеалами: чем ближе человек к центру мира, тем ближе он к Богу, природе, роду (эти категории оказываются для Гоголя равновеликими).

Другой вариант репрезентации архетипического образа центра мира представлен в авторском пространстве «Вечеров…» через образ мирового древа — дуба (или его эквивалента «небесных ступеней»). Они становятся ведущими в «идеальных» пейзажах цикла, одна из функций которых — выражать авторское представление о должном. В связи с этим в функциональном смысле образ центра мира предстает в виде стержня или оси и включен уже в метрическую пространственную систему, которая имеет, однако, тенденцию к замыканию, соединению.

Так, в открывающем повесть «Сорочинская ярмарка» (и цикл в целом) пейзаже о летнем дне в Малороссии, образ дуба реконструируется мифологически и отражает формальную и содержательную организацию вселенного пространства, где подчеркнуты бинарные связи: верх («подоблачные дубы») — низ («гуляющие без цели»), небо («на небе ни облачка») — земля («в поле ни речи»). Образ мирового древа воплощает еще и мифологему о троичном членении мира по вертикали. В анализируемом пейзаже с верхней частью связываются птицы, со средней — насекомые, с нижней — зеркало реки.

Также через образ мирового древа («лестницы от земли до неба») опознается центр мира в параллельной повести «Майская ночь» (повести объединены, кстати, образом рассказчика, по наблюдениям исследователей, близкого самому Гоголю). Дуб появляется в системе «идеального» пейзажа, где слиты воедино стихии мироздания, а ключевым образом оказывается любимое гоголевское все: «все дышит, все дивно, все торжественно» (I, 160).

Итак, центр мира соотносится в сознании писателя с мировым порядком, и это оказывается точкой отсчета идеального, должного мироустройства.

Гоголевскую антропологию, связанную с осмыслением взаимоотношений мира и человека, демонстрирует повесть «Страшная месть». Она включена в концентрическую и в метрическую пространственные системы, в ней очень четко определена середина. Это Днепр, разделяющий пространство повести на Киев и Заднепровье. В Киеве есаул Горобец празднует свадьбу. Знаками концентрической топологии здесь оказываются: двор, в описании которого значимы детали с семантикой христианизированного центра-рая: икона, мед, вино. В Заднепровье находятся хутор пана Данилы, замок колдуна, лес, где блуждает безумная Катерина. Середина мира, Днепр, в данном случае является не осью, направленной по вертикали, а линией, имеющей бесконечную горизонтальную протяженность и не претендующей на замыкание. Такая топография повести связана, прежде всего, с осмыслением роли человека в истории, включенности человека в вечный процесс бытия, а значит, ответственности за свои поступки перед собой, людьми и природой.

Именно поэтому в повести ярко представлено барочное миромоделирование: когда душа человека становится отражением окружающего мира, в то время, как и сам мир выстраивает душу человека. На смыслово-сюжетном уровне каждый герой соотнесен с определенным топонимом с архетипической семантикой сакрализованного центра: Данило — горы, колдун — замок, Катерина — дом/сад (сад души). Однако в повести разрушается мифологема о гармонизирующей роли центра (в данном случае оси) по отношению к вселенной. В отличие от метрической топологии «Сорочинской ярмарки», «Майской ночи», где ось стремилась к замыканию в сферу, в повести «Страшная месть» она имеет или четкую направленность вниз (хутор пана Данилы в ущелье между горами, трагедия прошлого обращает в провал и т. д.), или разрушается (замок сгорает), или заменяется объектами с семантикой хаоса (в конце повести образ Катерины соотносится с фантастическим лесом). К тому же центр мира не стягивается в точку, а растягивается по горизонтали (цепи гор, бесконечная дорога по лесу). Пространство в повести предстает в четырехмерном измерении (включая временное: песнь слепого бандуриста обращает нас не только в определенное место: трагедия прошлого случилось именно в горах, но и в «давнее время»). Итак, образ центра/середины мира в повести размывается. Учитывая, что каждый герой выступает ипостасью центра, можно говорить о сложности авторского взгляда на природу человека, для которого центры смещаются по ходу жизни и совершаемых им поступков, в отличие от космической природы, которая возвышается над ним и гармонична по своей сути (о чем свидетельствует грандиозный пейзаж 10-й главы повести).

Однако, принимая мир, приспосабливая его к себе, человек может централизировать его сам. В повести «Иван Федорович Шпонька…» идеал гармонии автор находит для своего героя в природе «домашней», обустроенной человеком. Символический смысл деталей данного пейзажа конструирует садовый ландшафт и обращает к библейской традиции (сад — рай; сад — состояние души). Центр мира, связанный с воплощением Мировой души, проявлен в сцене косьбы, где состояние героя характеризуется как высшая степень духовного восхищения, духовного раскрепощения. И в этом смысле сакральный центр мира локализуется не в окружающем человека мира, а внутри самого человека, в космосе его души.

Наконец, в повестях «Вечеров…» важной оказывается категория ложного центра мира, антицентра, который обнаруживается в фантастическом пространстве повестей и создает иллюзию истинного центра за счет традиционных мифологических объектов, выступающих в качестве ипостаси мировой оси. Например, в повести «Майская ночь» это гора и расположенный на ней дом. Однако отраженная в водном пространстве пруда гора вершиной уходит вниз, и дом на вершине горы оказывается на самом дне провала. Тоже и в фантастическом пространстве повести «Вечер накануне Ивана Купала», где воплощена мифологема горы как входа в нижний мир.

Подводя итог сказанному, отметим, что архетипический образ центра мира у Гоголя уже в ранний период его творчества становится и ценностным и художественно-эстетическим ориентиром. По отношению к центру писатель измеряет устройство мира и человека. И здесь главной становится мифологема о близости/удаленности человека по отношению к центру в концентрической топологии. Мир и человек оказываются тем более гармоничными, чем ближе они располагаются к центру, чем более точечно, концентрированно он определен. Отдаленность от центра связывается с приобщением к хаосу и забвением законов рода и природы.

Через различные объекты с архетипической семантикой мировой оси, это, прежде всего, природные объекты — дерево, гора, воздушная лестница, автор выстраивает мир по вертикали. Такой центр стремится к концентрической топологии, выражением которой становится идеальный пейзаж в авторском пространстве повестей с обязательным атрибутом водного зеркала.

Вариантом мирового центра является антицентр, который появляется в фантастическом пространстве повестей и указывает на ложные отношения людей в мире. Идея антицентра, в свою очередь, вырастает из авторского представления о мире без центра. Такого не возможно в мире природы, которая упорядочивает саму себя, которая априори централизованна (неслучайно сакрализуются в мифологическом сознании природные объекты), но такое возможно в ситуации, когда человек выделился из рода, стал самостоятельным центром, но в виду своей греховности, эту миссию не выполнил.

Можно говорить, что образ центра мира останется важнейшим в поэтике Гоголя в последующие периоды его творчества. Значение образа усложнится по мере стремления писателя объяснить природу как объективную данность, как естественнонаучную категорию.

Примечания

1. Лотман Ю. М. Гоголь и соотнесение «смеховой культуры» с комическим и серьезным в русской национальной традиции // Новый круг. 1993. № 1. С. 167-168.

2. Синтезирует эти контексты, например, М. Вайскопф в работе «Сюжет Гоголя. Морфология. Идеология. Контекст». М., 2002. С. 51 — 81.

3. По словарям: Мифы народов мира: Энциклопедия: В 2 т. М., 1988. Мифологический словарь. М., 1991. Энциклопедия символов, знаков, эмблем. М., 1999.

4. Здесь мы придерживаемся методики реконструкции значения архетипа по мифологическому материалу, предложенную Ю. В. Доманским. См: Доманский Ю. В. Смыслообразующая роль архетипических значений в литературном тексте: Пособие по спецкурсу. Тверь, 2001. С. 18.

5. По словарям: Современный толковый словарь русского языка. СПб., 2002. Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. М., 2010.

6. Неизданный Гоголь. М, 2001. С.

7. См. о пространственной разделенности, взаимонепроницаемости бытового и фантастического пространств «Вечеров…» в работе Ю. М. Лотмана «Художественное пространство в прозе Гоголя» // Лотман Ю. М. Избранные статьи: В 3 т. Т. 1. Таллин, 1993. С. 413 — 447.

Электронная библиотека БГУ: Прекрасная еврейка: архетипический образ в искусстве

Please use this identifier to cite or link to this item: https://elib.bsu.by/handle/123456789/259484

Title:	Прекрасная еврейка: архетипический образ в искусстве
Other Titles:	The Beautiful Jewess: an archetypal image in art / H. Vashchynchuk
Authors:	Вощинчук, А. Н.
Keywords:	ЭБ БГУ::ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ::Искусство. Искусствоведение ЭБ БГУ::ОБЩЕСТВЕННЫЕ НАУКИ::Психология
Issue Date:	2021
Publisher:	Минск : БГУ
Citation:	София : электронный научно-просветительский журнал. — 2021. — № 1. — С. 57-61
Abstract:	В статье охарактеризованы понятия «архетип» и «архетипический образ». Автор анализирует произведения живописи художников разных эпох, которые обращались к сюжетам еврейской истории. Одним из главных образов в них является образ еврейской женщины. На основе произведений искусства автор выделяет универсальные характеристики архетипического образа.
Abstract (in another language):	The article describes the concepts of «archetype» and «archetypal image». The author analyzes the works of painting by artists of different eras, who turned to the subjects of Jewish history. One of the main images is the image of a Jewish woman. Based on the works of art, the author identifies the univer- sal characteristics of the archetypal image.
URI:	https://elib.bsu.by/handle/123456789/259484
ISSN:	2520-2219
Appears in Collections:	2021, №1

Items in DSpace are protected by copyright, with all rights reserved, unless otherwise indicated.

Книга символов: размышления об архетипических изображениях

Архив исследований архетипического символизма (ARAS) (Автор)

Справочник визуального опыта: исследование символов и их значений на протяжении всей истории Книга символов объединяет оригинальные и проницательные очерки об отдельных символах с репрезентативными изображениями из всех частей мира и всех эпох истории.

Легко читаемые тексты и более 800 красивых полноцветных изображений объединяются уникальным способом, чтобы передать скрытые измерения смысла.Каждый из c. 350 эссе исследуют психическую основу данного символа и то, как он вызывает психические процессы и динамику. Этимологические корни, игра противоположностей, парадокса и тени, способы, которыми различные культуры задействовали символический образ — все эти факторы принимаются во внимание.

Авторы писателей из области психологии, религии, искусства, литературы и сравнительного мифа, эссе перетекают друг в друга, отражая неожиданные совпадения психики.Нет никаких шаблонных определений, которые могут разрушить символ; все еще жизненно важный символ остается частично неизвестным, привлекает наше внимание и со временем раскрывается в новых значениях и проявлениях. Вместо того, чтобы просто категоризировать, Книга символов показывает, как перейти от визуального восприятия символического изображения в искусстве, религии, жизни или мечтах к непосредственному переживанию его личного и психологического резонанса.

Книга символов устанавливает новые стандарты для вдумчивого исследования символов и их значений и понравится широкому кругу читателей: художникам, дизайнерам, мечтателям и толкователям снов, психотерапевтам, самопомощникам, геймерам, читателям комиксов, религиозным и религиозным деятелям. духовные исследователи, писатели, студенты и все, кто интересуется силой архетипических образов.

• Твердый переплет
• Издательство: Ташен, 2010 г.
• 810 страниц, 9,4 x 6,6 дюйма
• Полностью цветные иллюстрации на всем протяжении
• ISBN: 9783836514484

Архетипический образ пилигрима | Человеческое развитие

Архетипический образ пилигрима | Человеческое развитие | Энциклопедия мировых проблем

Описание:

Встреча души с изображением паломника или странника — архетипический образ.Вариации — это менестрель, странствующий дурак и бродячий игрок или актер. Эта эмблема — один из самых глубоких архетипов осознания. В Каббале дурак ассоциируется с одним из двух высших путей мудрости на сефиротическом дереве, между мудростью (первая эманация) и короной (аспектом явленной божественности). В Таро это молодой странник, изображенный идущим по большой дороге с его сумкой для вещей и посохом. Перед ним лежат многие тропы, и его разноцветные одежды отражают спектр возможностей.Вот почему, как современная игральная карта [джокер], он может принимать разные ценности; и одна из причин, почему в Таро его карта нумеруется (не нумеруется, но размещается по порядку перед первой картой). В самой системе Таро глупец ускоряет космический процесс; его энергии спустятся в пропасть у подножия древа жизни, и то, что было ранее проявлено, станет реальностью. Может быть указание на то, что экстрасенсорная встреча с паломником может быть связана со встречей с колесницей (или королевским возничим).

Контекст:

Путь от Короны (Кетер) в миры внизу; это для паломника посредством Хокмы, мудрости, согласно соответствиям Таро.

Магический архетипический образ | Человеческое развитие

Магический архетипический образ | Человеческое развитие | Энциклопедия мировых проблем

Описание:

Встреча души с эмблемой или изображением мага — один из наиболее сильно ощущаемых архетипов, которые выражаются в сознательном осознании.Сила или сила мага представлена ​​в Таро эмблемой Мага (число 1), изображенной с жетонами и талисманами степени его силы и владений. Это символы четырех элементов материального мира. Выше бездны Маг связан с мужской, но девственной чистотой, но его существо находится в измерении, ищущем проявления в природе. Мир или план проявления представлен его таблицей. Некоторые системы Таро называют его Жонглером. Поскольку единственные изображенные вещи, которыми он может жонглировать, — это символы четырех элементов, его магия — это трансмутация или трансформация.На его столе лежит книга, которая может привести его к даме книг мудрости, Верховной жрице (эмблема Таро 2).

Контекст:

В Древе Сефирот путь Мага пролегает от короны (Кетер) к разуму или пониманию (Бина).

Что такое архетипические образы? — MVOrganizing

Что такое архетипические образы?

Архетипические образы как универсальные узоры или мотивы, исходящие из коллективного бессознательного, являются основным содержанием религий, мифологий, легенд и сказок.Архетипическое содержание выражается, прежде всего, в метафорах.

Что такое архетипическая ситуация?

Типичные архетипы ситуаций включают: Битва Добра и Зла — Добро в конечном итоге побеждает. Смерть и возрождение — показывает круг жизни. Врожденная мудрость против образованной глупости — у персонажа будет лучше интуиция и знания, чем у тех, кто отвечает за него.

Что такое архетипы персонажей?

Архетипы персонажей — это общие типы персонажей, которые представляют аспекты человеческой природы, выходящие за рамки времени, места и обстоятельств.Короче говоря, они отражают универсальные человеческие мотивы и опыт. Из-за этого они поддаются формованию и могут использоваться снова и снова в качестве шаблона символов….

Что такое архетип возрождения?

Возрождение: архетип истории возрождения уходит своими корнями в религию — подумайте о библейском воскресении Иисуса — но в обычной практике это может просто вовлечь персонажа, меняющего свой образ жизни и становящегося лучше, что приводит к счастливому концу….

Вода — это архетип?

Вода — самый первобытный из всех архетипов.Семьдесят процентов вашего тела состоит из этого жизненно важного элемента.

Что такое символика воды?

Вода в народе олицетворяет жизнь. Это может быть связано с рождением, плодородием и освежением. В христианском контексте вода имеет множество взаимосвязей.

Приснившаяся вода означает беременность?

Вода во сне может принимать драматические формы по мере развития беременности. Ближе к положенному сроку беременная женщина, скорее всего, будет видеть во сне воду как символ «разбивающихся вод», возвещающих о скорых родах….

Что происходит, когда вы видите воду во сне?

Видеть во сне воду представляет наши самые глубокие эмоции, обозначает наше эмоциональное состояние и отражает то, что мы чувствуем в данный момент. Если линия горизонта указывает на приближающийся дождь, это означает, что что-то эмоционально скоро войдет в вашу жизнь.

Каково библейское значение воды во сне?

Символизирует жизненную силу, чистоту, молодость и крепкое здоровье. Вы можете во сне увидеть стакан с чистой водой, бассейн с чистой водой или что-то еще.Независимо от источника, значение всегда положительное. Чистая вода символизирует чистоту разума и души; это символ внутренней гармонии….

К чему снится потоп?

Наводнение, хотя на первый взгляд может показаться разрушительным, может способствовать новым начинаниям. Итак, ситуация во сне, напоминающая наводнение, может указывать на то, что вы стоите на пороге нового начала. Это также может означать, что разрушительная или отрицательная фаза в вашей жизни близится к завершению …

Что означает наводнение?

Наводнение — это разлив воды, который затопляет землю, которая обычно является сухой. Директива Европейского Союза о наводнениях определяет наводнение как покрытие водой земли, обычно не покрытой водой. В смысле «текущая вода» это слово также может применяться к приливу.

Что значит, когда вам снится вода в вашем доме?

Приснилась вода в доме или наводнение — это означает, что в реальной жизни вас переполняют эмоции.Что-то в вашей жизни вызвало эти эмоции, и вы не можете с ними бороться. Этот сон также может означать, что у вас есть проблемы, о которых необходимо позаботиться.

Почему в моих снах всегда есть вода?

В общем, сны о воде символизируют ваши эмоции в бодрствующей жизни, самые глубокие тайники вашего подсознания и вашей интуиции. Флуд: Возможно, вы испытываете чувство эмоциональной подавленности. Это также может означать кризисное состояние, с которым вам нужно бороться в бодрствующей жизни.

Что символизирует ваш дом во сне?

В психологии сновидений «дома» связаны с нашей собственной психикой. Дом представляет собой храм ума, отражающий наше душевное состояние. Дом — это напоминание о том, что нужно заботиться о себе и думать о внешней стороне своей жизни.

Что значит, когда вам снится комната, наполненная водой?

Что значит видеть дом, наполненный водой? Наблюдение за тем, как дом наполняется водой, указывает на накал эмоций.Это может означать, что комфорт в жизни имеет первостепенное значение. Также прогнозируется переезд в дом (как я уже упоминал).

Архетип и архетипический образ в китайских мифах, легендах и сказках

Ты, Сяо (2018) Архетип и архетипический образ в китайских мифах, легендах и сказках. Кандидатская диссертация, Эссекский университет.

Текст Архетип и архетипический образ в китайских мифах, легендах и сказках.pdf Только для сотрудников Репозитория до 18 ноября 2021 г. Скачать (1 МБ) | Запросить копию

Аннотация

Это исследование направлено на изучение китайских мифов, легенд и сказок с точки зрения аналитической психологии. Учитывая, что аналитические психологи уделяли мало внимания китайским мифам и что предыдущие исследования китайских мифов с точки зрения аналитической психологии отсутствуют, этот тезис исследует универсальный архетип и его культурный носитель или архетипический образ в китайских мифических текстах.Во-первых, это исследование исследует как взаимодействие Юнга с китайской культурой, чтобы увидеть функцию и значение китайской мысли в аналитической психологии, так и восприятие юнгианской мысли в Китае, чтобы продемонстрировать отсутствие исследований китайских мифов с точки зрения перспективы. теории аналитической психологии. Во-вторых, исследование определяет концепции архетипа и архетипического образа и использует метод анализа мифов Юнга и его последователей для интерпретации китайских мотивов и символов.В-третьих, интерпретации с точки зрения аналитической психологии применяются к трем мотивам китайской культуры: мифам о сотворении, мифам о наводнении и эротическим фигурам анимы. Они предоставляют материалы для изучения сходств и различий в механизме и развитии человеческой психики между Востоком и Западом. В-четвертых, это исследование сосредоточено на обсуждении двух важных китайских символов — Лун (дракон) и Ци лин (единорог) и их аналогов в западной культуре — путем анализа этих символов как на архетипическом, так и на культурном уровнях.В заключительной части этого исследования исследуется возможная терапевтическая ценность китайских мифов в помощи аналитикам в понимании человеческой психики, а анализандам — ​​в более глубоком понимании самих себя. Этот тезис заполняет пробел в понимании китайского мифа с помощью юнгианской психологии с надеждой также на более полное и глубокое применение аналитической психологии к китайской культуре как в теоретическом, так и в практическом контексте.

Действия (требуется логин)

Просмотреть товар

Использование Эдгаром Алланом По архетипических образов в избранных прозаических произведениях

Версия PDF также доступна для скачивания.

Кто

Люди и организации, связанные либо с созданием этой диссертации, либо с ее содержанием.

Какие

Описательная информация, помогающая идентифицировать этот тезис.Перейдите по ссылкам ниже, чтобы найти похожие предметы в Электронной библиотеке.

Когда

Даты и периоды времени, связанные с этой диссертацией.

Статистика использования

Когда в последний раз использовалась эта диссертация?

Взаимодействовать с этим тезисом

Вот несколько советов, что делать дальше.

Версия PDF также доступна для скачивания.

Ссылки, права, повторное использование

Международная структура взаимодействия изображений

Распечатать / Поделиться

Печать
Электронная почта
Твиттер
Facebook
Tumblr
Reddit

Ссылки для роботов

Полезные ссылки в машиночитаемом формате.

Ключ архивных ресурсов (ARK)

Международная структура взаимодействия изображений (IIIF)

Форматы метаданных

Изображений

URL

Статистика

Brackeen, Стефани Э.(Стефани Эллен). Эдгар Аллан По «Использование архетипических образов в избранных прозаических произведениях», Тезис, May 1993; Дентон, Техас. (https://digital.library.unt.edu/ark:/67531/metadc501065/: по состоянию на 7 ноября 2021 г.), Библиотеки Университета Северного Техаса, Цифровая библиотека UNT, https://digital.library.unt.edu; .

Что такое архетипы и как они влияют на наши отношения? II | by Maylynno

Что такое архетипы и как они влияют на наши отношения? II

Мой первый пост об архетипах был об архетипах Платона, и вы можете проверить это здесь: Что такое архетипы и как они влияют на наши отношения?

В этом посте я кратко раскрою юнгианские архетипы.Карл Густав Юнг (26 июля 1875–6 июня 1961) был швейцарским психиатром и психоаналитиком, основавшим аналитическую психологию. Юнгу было тридцать, когда он послал свои Этюды по словесным ассоциациям Зигмунду Фрейду в Вену в 1906 году. В следующем году они впервые встретились, и это положило начало интенсивной переписке и сотрудничеству, продолжавшейся шесть лет и завершившейся Май 1913 г. из-за различных разногласий, в том числе относительно природы либидо. Юнг сосредоточился на коллективном бессознательном: части бессознательного, содержащей воспоминания и идеи, называемые архетипами, которые, по мнению Юнга, были унаследованы от предков.Вот объяснение концепции архетипов согласно Юнгу:

Архетип — концепция, «заимствованная» из антропологии для обозначения якобы универсальных и повторяющихся мысленных образов или тем. Определения архетипов Юнгом менялись с течением времени, и их полезность была предметом споров.
Архетипические изображения — универсальные символы, которые могут опосредовать противоположности в психике, часто встречающиеся в религиозном искусстве, мифологии и сказках разных культур, которые разовьются в 12 мифических персонажей, которые можно проверить на изображениях ниже.

В юнгианской психологии архетипы представляют универсальные паттерны и образы, которые являются частью коллективного бессознательного. Юнг считал, что мы наследуем эти архетипы во многом так же, как мы наследуем инстинктивные модели поведения. Человеческая психика состоит из трех компонентов: эго (сознательный разум), личного бессознательного (воспоминания и подавленные воспоминания) и коллективного бессознательного (психологическое наследие, содержащее весь человеческий опыт и знания). Архетипы сказал Юнг в книге «Структура психики »: «Все самые сильные идеи в истории восходят к архетипам».Далее он сказал: «Это особенно верно в отношении религиозных идей, но центральные концепции науки, философии и этики не являются исключением из этого правила. В их нынешнем виде они представляют собой варианты архетипических идей, созданных путем сознательного применения и адаптации этих идей к реальности. Ибо функция сознания состоит не только в том, чтобы распознавать и ассимилировать внешний мир через врата чувств, но и в том, чтобы переводить в видимую реальность мир внутри нас ». Вот четыре основных архетипа:

персона: или социальная маска, как мы представляем себя миру

тень: состоит из сексуальных и запретных инстинктов, которые социально неприемлемы

анимус или анима: анимус — мужской образ в женской психике, а анима — женский образ в мужской психике.