Авторитарный человек: Авторитарная личность — Психологос

Обыкновенная авторитарность — Ведомости

Складывающаяся сегодня в России ситуация делает актуальными следующие вопросы. Насколько все более явный авторитаризм и агрессия в политике, как внутренней, так и внешней, укоренены в повседневных практиках россиян? Распространен ли в России тип авторитарной личности? Поддерживают ли россияне агрессивную политику, потому как сами агрессивны?

Помимо сугубо познавательной ответ на эти вопросы имеет и практическую ценность. Если авторитаризм распространен и среди политических лидеров, и среди обычных россиян, то существующая система стабильна. Предположение о схожести властных отношений на микро- и макроуровнях как ключевом условии стабильности системы выдвинул американский политолог Хэри Экстайн (Can Democracy Take Root in Post-Soviet Russia? Exploration in State-Society Relations, Lanham, MA: Rowman & Littlefield Publishers, 1998). Если такого сходства нет, то наблюдаемые сегодня процессы временны, сродни моментальному умопомешательству. Рано или поздно система достигнет другого, неавторитарного равновесия.

Опора фашизма

Еще до начала Второй мировой войны исследователи в области социальных наук в Германии попытались описать микрооснования фашизма. Сотрудники Института социальных исследований во Франкфурте (впоследствии более известные под именем «франкфуртская школа») провели с этой целью первый массовый опрос уже в 1929–1931 гг. Логическим завершением их исследований стала концепция авторитарной личности, предложенная в одноименной коллективной монографии 1950 г. Теодора Адорно, Эльзы Френкель-Брансвик, Даниэля Левинсона и Невиля Сэнфорда.

Учитывая, что нацистская партия получила власть в Германии вполне демократическими методами, требовалось объяснить, преобладание каких именно избирателей сделало это возможным. В книге Адорно и его соавторов авторитарная личность представлена в качестве такого микрооснования фашизма. Именно в авторитарной личности им виделось начало пирамиды фюреров самого разного масштаба – от лидеров первичных ячеек до собственно Гитлера.

С помощью социологических опросов и углубленных качественных интервью авторы исследования выявили следующие характеристики авторитарной личности:

традиционность, понимаемая как слепая приверженность ценностям среднего класса;

авторитарное подчинение: некритическое и беспрекословное отношение к идеализируемым обладателям власти;

авторитарная агрессия, направленная на всех тех, кто не разделяет традиционные ценности;

неспособность к интрацепции, чувственному восприятию мира и окружающих;

склонность к стереотипному мышлению и подверженность суевериям;

акцент на власть и «крутость» (toughness) в отношениях между людьми;

цинизм и враждебность по отношению к другим людям;

приписывание людям животной и деструктивной ориентации;

сведение интимных отношений исключительно к биологическим аспектам секса.

Концепция авторитарной личности многократно подвергалась критике. В частности, ее противники отмечали спорность теоретического обоснования: Адорно и соавторы использовали в этом качестве фрейдизм. «Шкала F», использованная для практического выявления авторитарных личностей, тоже вызывала множество вопросов методологов. Однако, как было признано группой американских и немецких социальных психологов по итогам анализа более чем 40-летней истории применения концепции авторитарной личности, «эта теория по-прежнему релевантна в современных условиях» (Stone, Willima F., Lederer, Gerda, Christie, Richard (eds.), 1993, Strength and Weakness: The Authoritarian Personality Today, New York: Springer-Verlag).

Авторитарны ли россияне?

Насколько релевантна теория авторитарной личности для понимания «простого советского человека» и его наследника, «простого постсоветского человека»? Уже в первом исследовании массового сознания в СССР сотрудниками «Левада-центра» (тогда еще ВЦИОМа) был выявлен такой его элемент, как иерархический эгалитаризм. Он означает неприятие любого проявления неравенства, которое не продиктовано позицией человека в иерархии (Levada Youri, Entre passé et l’avenir. L’homme soviétique ordinaire. Enquête. Paris: Presses de la Fondation Nationale des Sciences Politiques, 1993). Неприемлемы не любые привилегии, а лишь те, которые по статусу «не положены». В иерархическом эгалитаризме можно увидеть отсылку сразу к нескольким чертам авторитарной личности: авторитарному подчинению и ориентации на власть и «крутость».

Однако оценки распространенности авторитарного типа личности в СССР и постсоветских странах неоднозначны. Уже первая попытка сравнить распространение авторитаризма с использованием варианта «шкалы F» в СССР и США привела к неожиданному результату. В 1989 г. жители СССР, вероятно (использовались лишь региональные выборки), были в среднем менее авторитарны, чем американцы (McFarland, Sam, Ageyev, Vladimir, Abalkina, Marina, The Authoritarian Personality in the United States and the Former Soviet Union: Comparative Studies, In Stone, Willima F., Lederer, Gerda, Christie, Richard (eds.), Op. Cit.).

Относительно свежие данные о распространенности авторитарного типа личности в сегодняшней России весьма отрывочны и неполны. Согласно одному исследованию групп студентов, проведенному в конце 1990-х гг. в Москве и штате Айова, авторитарный тип личности по-прежнему наблюдался чаще в США (Юртайкин В. В., Дьяконова Н. А. «Авторитаризм в системе установок российских и американских студентов». Социологические исследования, № 9, 2001). Другое исследование, проведенное на неслучайных выборках в России и Иране уже в «тучные десятые», показало высокий уровень значений «шкалы F» в обеих странах, хотя показатели Ирана, нового союзника России, все же превышают российские величины (Тайебех Н. «Кросскультурное исследование особенности толерантности у жителей России и Ирана». Вестник РГГУ: Психология, педагогика, образование, № 17, 2010).

Еще более свежие данные по отдельным вопросам, образующим «шкалу F», тоже противоречивы. Опрос World Values Survey показал, что доля считающих, что ребенка важно научить послушанию, в 2011 г. в России (34,8%) была выше, чем в США (27,9%) и Германии (12,6%), но ниже, чем на дореволюционной Украине (42,3%). Вообще же тех, кто считал, что в обществе следовало бы обеспечить большее уважение к авторитетам (оставим за скобками двусмысленность слова «авторитеты» в русском языке), в России в 2011 г. было больше (56,9%), чем в США (55,2%) и чем на Украине (49,5%), но меньше, чем в Германии (58,7%).

Наконец, сложно в это поверить, но, по данным «Кавказского барометра», в 2012 г. уровень позитивного восприятия одного из лидеров F-типа, Иосифа Сталина, в России оказался ниже, чем в ряде других постсоветских стран. 18% россиян отметили, что хотели бы жить и работать при таком руководителе страны, каким был Сталин. Их число оказалось большим, чем на Украине, даже дореволюционной (15%), и в Азербайджане (14%), но меньшим, чем в послереволюционной Грузии (24%) и Армении (22%) (автор благодарен руководителю Киевского международного института социологии Володимиру Паниотто за предоставление данных по России и Украине).

Вопросы без ответов

Важность изучения российской версии авторитарной личности диктуется не только и не столько интересами социальной психологии и социологии. Без понимания масштабов данного явления затруднительно сказать, насколько стабильны ставшие сегодня особенно зримыми проявления авторитаризма в России. Заканчивается ли авторитаризм границами властвующей российской элиты? Авторитарны ли российские начальники всех уровней, а не только высшего? Авторитарна ли российская семья и школа? Все эти вопросы ждут ответа, без которого не понять, куда в действительности идет Россия – к новой версии F-общества или к сохранению наметившихся в конце 1980 – начале 1990-х гг. антиавторитарных тенденций.

Автор – ведущий научный сотрудник ЦЭМИ РАН, профессор университета «Мемориал», Канада

Авторитарный гражданин, или Куда эволюционировал постсоветский человек

Е. Альбац― Добрый вечер. 20.06. В эфире радиостанция «Эхо Москвы». У микрофона Евгения Альбац и как всегда в понедельник я начинаю нашу передачу, посвященную ключевым событиям недели, тем событиям, которые будут иметь влияние на политику ближайших недель и месяцев. Звукорежиссер в студии сегодня Светлана Ростовцева. Как, собственно, и всегда.

Конечно, главным событием прошедшей недели стала трагедия в Казани, где 19-летний Ильназ Галявиев сделал самодельную бомбу, которую установил у входа в школу. А потом со стрелковым оружием пошел убивать тех, кого он классифицировал как «биомусор». И убил 9 человек. Из которых семеро – дети. Себя Галявиев записал в боги. Эту тему обсуждают во всех СМИ, мы ее затронем. Хотя и косвенно. Ибо ничего нового со вторника мы пока не узнали.

Сегодня в гостях «Эхо Москвы» по Zoom директор Института России и профессор лондонского King’s College Сэм Грин. Сэм, привет.

С. Грин― Здрасьте.

Е. Альбац― Руководитель отдела культуры и автор одной из самых долгоиграющих колонок в истории медиа на территории России Мишель Берди. Мишель, добрый день.

М. Берди― Добрый вечер.

Е. Альбац― Мишель ведет колонку в англоязычной газете «The Moscow Times», уже больше 30 лет пишет о русском языке и культуре. Об эволюции того и другого в процессе постсоветского транзита. Я приношу извинения Мишель и всем тем, кто слушал наш анонс. Кто понятно, в традиции патриархальной культуры отнес Мишель к мужскому полу. Но, слава богу, Мишель, то есть, как была женщиной, так и осталась.
И третий участник нашей передачи — Денис Волков, зам. главы единственной независимой социологической службы в России Левада-центра, эта служба в силу своей независимости была объявлена властями иностранным агентом. А кем же еще. Здравствуйте.

Д. Волков― Добрый вечер.

Е. Альбац― Поскольку есть события, и «Эхо Москвы» внимательно относится к новостной ленте, я должна задать вопрос, который касается трагедии в Казани. Ильназ Галявиев, который расстрелял детей, объявил себя богом. Ровно по тому же ведомству – по божьему проводили себя и стрелки, убивавшие соседей по школьной парте в школе Колумбайн в американском Колорадо. Или в университете Вирджиния. Получается, что появление людей, претендующих на роль бога, никак не зависит ни от культурных традиций, ни от истории. Ни от формы режима в той или иной стране. Это так? Мишель, что вы скажете?

М. Берди― Я думаю, зависит, он очень больной человек. Мы потом слышали или видели, был немножко кусочек, я не могла досмотреть, дослушать. Просто потому что больной человек.

Е. Альбац― Кусочек записи его первого допроса?

М. Берди― Да.

Е. Альбац― Когда он лежит на столе, у него привязана правая рука. И говорит о том, что я бог, я бог.

Д.Волков: Сформировалось ощущение, что они должны требовать от власти, это уже незазорно

М. Берди― Такая болезнь не знает границ. Так что, увы. Это может случиться почти везде. Единственное то, что для нас был шок, просто в Америке очень легко достать оружие. А здесь не очень легко. Или даже наоборот довольно сложно. Так что это нас удивило.

Е. Альбац― Сэм Грин, что скажете?

С. Грин― К сожалению, еще одно доказательство того, что бесчеловечность тоже человеческая черта. Я согласен с Мишель и с вами, что это не знает границ. А весь тот ужас, который возможен в любой американской школе, к сожалению, возможен во многих, оказывается, и российских. Действительно с той лишь разницей, что здесь если такое происходит, то происходит с ножами или с другими какими-то предметами. Количество жертв, конечно, меньше. Но это говорит о том, что мы не можем себя обезопасить от таких происшествий. Путем каких-то особых культурных кодов. Или этических подходов. А что мы должны заниматься своей безопасностью, обустройством общества и понимать, что мы все уязвимы.

Е. Альбац― Спасибо. Денис Волков.

Д. Волков― Тут мне сложно добавить. Все сказано. Действительно, от каких-то культурных границ это не зависит.

Е. Альбац― Ваша социология каким-то образом указывает, что появилось больше агрессии в обществе? Или люди стали с большей неприязнью относиться друг к другу?

Д. Волков― Было больше напряжения в прошлом году, связанное с карантином. С дистантами и так далее. Но сейчас мы видим, что последние месяцы в России напряжение, связанное с этим, спадает. Потому что ограничений никаких нет. И если они есть, они воспринимаются достаточно легко. Маски уже достаточно давно никто не носит ни в Москве, ни в других городах. То есть здесь напряжение чуть спало. Но возможно, это какой-то виток. Но я думаю, что это не с этим связано. А именно действительно болезнь и реакция на сложное общество.

Е. Альбац― В госдуме говорят, что во всем виноваты социальные сети и сайты, которые предлагают различные игры, и геймеры, которые привыкают онлайн совершать насилие. Они потом выходят в школы и начинают стрелять. Ваши исследования показывают, что есть некая корреляция между ростом популярности социальных сетей и мерой агрессии, которая существует в российском обществе?

Д. Волков― У нас не было, но единственное я бы различал игры онлайн и сами социальные сети. Все-таки социальными сетями пользуются, если мы говорим про молодежь — все. Поскольку это есть теперь в телефоне. А не только на компьютере. Это все, если мы говорим о молодых людях, все пользуются социальными сетями. В игры играют не все, соответственно, слава богу, не все достают оружие. Могут достать оружие каким-то образом. И пойти, что называется, тут сбой скорее в системе, в том числе, как можно достать оружие. Насколько своевременно выявили, что человек болеет и так далее. То есть мне кажется, с этим скорее связано, а не с социальными сетями. У нас подверстать могут все, что угодно. Уже многократно это вспоминалось, в 2004 году выборы губернаторские отменили.

Е. Альбац― То есть любая трагедия оборачивается ущемлением прав общества. Я не буду продолжать эту тему, во-первых, потому что об этом и так трубят все СМИ. А новых данных от следствия нет. Во-вторых, потому что медийность это, как показывают исследования американских психиатров – одна из целей таких стрелков как Галявиев. Для них медийность это компенсация их комплексов, унижений, потребности доказать, что они не твари дрожащие, а те, кто право убивать имеют. А, в-третьих, потому что стоит остерегаться эффекта копикэт. Когда молодые люди с неуравновешенной психикой, посмотрев на «популярность» в СМИ убийцы, решают тоже попробовать. Уже сегодня было сообщение, что некий молодой человек, которому оружие купили родители и который состоит по какому-то патриотическому ведомству или какой-то патриотической группе, тоже пошутил, что тоже может немножко пострелять.

Говорить мы будем сегодня о другом. Об авторитарном гражданине и авторитарном гражданстве. Но, прежде всего, я скажу, о чем нельзя не упомянуть. Что Алексей Навальный, лидер российской оппозиции вот уже 119 дней находится в тюрьме по абсолютно сфабрикованному делу. Как то признал Европейский суд по правам человека еще несколько лет назад. Нам нельзя об этом забывать.

Итак, идея передачи родилась из этой книги авторства Сэма Грина. Я о ней когда-то писала в журнале «The New Times», делала интервью с профессором Грином. Она вышла в издательстве Йельского университета. А сейчас выходит перевод на русский язык. «Кто здесь власть?» Совсем недавно Сэм Грин делал доклад в бельгийском университете Гента, я с большим интересом прослушала. И в этом докладе он и высказывал гипотезу авторитарного гражданства, авторитарного человека, которая должна объяснить, почему уже больше 20 лет то большая, то меньшая часть населения России поддерживает автократа. А сейчас, наверное, уже и диктатора Владимира Путина.

У меня вопрос опять к каждому из вас. Постсоветский человек, который вышел из тоталитарного Советского Союза, потом 10 лет жил в более-менее свободной, но босой стране. И теперь уже больше 20 лет в относительно благополучной, но все более несвободной стране. Это один и тот же, который тяготеет к жесткой руке или нет? Сэм Грин, к вам как человеку, который придумал эту передачу.

С. Грин― Видимо, я виновник. Во-первых, поправлю чуть по поводу книги. Я ее не автор, а соавтор. Грэм Робертсон, мой коллега. В том, что касается идеи авторитарного я бы сказал гражданства, то есть я не предполагаю теорию авторитарного гражданина, тем более не говорю о том, что человек тяготеет к авторитаризму или к жесткой руке. Я пытался для себя осмыслить, исходя из тех работ, которые мы делали с Грэмом, которые легли в основу книги. И другие какие-то проекты. Я пытаюсь осмыслить, что это значит быть гражданином в авторитарной стране. То есть как человек осмысливает власть, в том числе свою собственную, как возможность решения каких-то насущных для него задач. И как это может отличаться от тех схем, которые у нас есть. Лекция, вы говорили она академическая. Тех схем, которые у нас в западной политологии о гражданстве, который все-таки зиждется на демократическом опыте. То есть предположение, что как-то гражданин суверенен. И если есть что-то общее, которое связывает человека, живущего в позднем Советском Союзе и человека, который прожил в 90-2000 и живет сейчас – это мне кажется никак не может быть ощущением собственной суверенности.

М.Берди: Когда выезжаешь из Москвы и начинаешь разговаривать с людьми, они не обязаны знать, что такое праймериз

Е. Альбац― Объясните, что вы имеете в виду, говоря о суверенности человека?

С. Грин― То есть если классическая модель, как у демократии и гражданского общества, переподчинение государства интересам граждан. Мало чего в опыте позднесоветского и постсоветского человека говорит о наличии такого подчинения государства гражданам. И тем более мало что говорит о возможности решения каких-то насущных для себя задач путем каких-то изменений на государственном уровне. То, о чем я пытался говорить – что я вижу и мне очень интересно мнение коллег, которые гораздо ближе к этому, чем я. Но ощущение, что все решения, которые могут иметь материальный смысл для человека – могут находиться только в радиусе, скажем, вытянутой руки. То есть близлежащие какие-то ресурсы. Человеческие, материальные, прочие. Но не какие-то абстрактные отношения с какими-то абстрактными институтами государственной власти.

Е. Альбац― Спасибо. Мишель Берди, что вы скажете?

М. Берди― Я не социолог, вы должны потом сказать, мои ощущения подтверждаются опросами или нет. Потому что только сужу по тем людям, с которыми я общаюсь.

Е. Альбац― Вы с этими людьми общаетесь с 1978 года. Когда вы приехали в Россию. И с тех пор Россия стала вашим домом. Так или иначе.

М. Берди― Последнее время я замечаю одну разницу, которая мне кажется очень важной. Особенно поскольку как американка я помню, однажды меня пригласили в школу, я что-то выступала. И потом ребенок поднял руку и спросил: а почему вы так много говорите про законы? И я даже не замечала, что много говорила про законы. Но все-таки есть такое, что есть контракт между мной и управляющей компанией дома, между мной и государством. Можно так сказать. И очень часто, если есть проблема, ты обращаешься к своему конгрессмену или сенатору. И это именно потому, что у нас контракт. Я плачу налоги, это вас содержит, и вы должны обеспечить. Я как бы ваш начальник. Если у меня проблема, вы должны решить. Потому что я избирала вас, я оплачиваю вашу зарплату. И вы должны это сделать. Здесь всегда, когда обращаются к кому-то наверху, это не как к сотруднику, которому поручаешь задание, а наоборот, как власть. И это любезность. Он поможет или она. И так далее. А последнее время, время от времени это меняется. Что я вижу, что люди действительно говорят, что у нас депутат, мы не можем решить этот вопрос. Мы избирали этого депутата, давайте позвоним. И это действительно не так, что этот человек как власть делает любезность или поможет, а именно потому, что обязан мне как человеку, который здесь живет, это сделать. Это, по-моему, не очень распространено. Вы скажете, так или нет. Но я это уже видела несколько раз.

Е. Альбац― Спасибо. Денис Волков.

Д. Волков― С одной стороны нужно сказать, что российский человек он во многом и длительное время живет при власти, которая не подотчетна гражданину. И вынужден приспосабливаться к этой власти. Поэтому довольно часто действительно люди считают, что они не могут что-то сделать. Не потому что они не хотят, а потому что они чувствуют, что это все равно будет невозможно. И во многом конечно политическая система держится на безальтернативности, на ощущении того, что ты ничего не можешь изменить. Хотя надо сказать, что чуть-чуть это меняется. Но незначительно. Идет накопление некоторого опыта. Взаимодействия и требования от власти. И то, о чем говорила Мишель, не так не распространено. Последние, особенно по мере нарастания неудовольствия к бюрократии, к власти, снижения рейтингов, особенно после пенсионной реформы, которое было видно. Мы видим, что, по крайней мере, в городских слоях есть запрос на подотчетность власти. Причем это борется с тем, что все-таки она скорее неподотчетна, с чиновника ничего не соскребешь. Но все равно сформировалось, мне кажется ощущение, что они должны и требовать от власти, это уже незазорно. И человек имеет право, в том числе на протест. Хотя протест протесту рознь, мы видим, что к разным протестам относятся по-разному. Но когда речь идет о таком локальном протесте, где люди требуют, как в Екатеринбурге, например, не строить храм в парке. Или в Куштау. Там люди в принципе поддерживают таких людей, которые выходят и что-то требуют. Особенно если это понятно. Просто когда это конкретная история, человеку российскому, да любому человеку легче представить себя на месте того, что кто-то требует.

Е. Альбац― Сегодня Левада-центр опубликовал данные по Москве. Что поддержка партии власти «Единая Россия» упала до 15%. То есть вероятно люди реально оценивают, что те миллиардеры, которые во главе российской власти и кто сидит на Охотном ряду в ГД, их не представляют. Как минимум в Москве это понимание уже есть. Так?

Д. Волков― Это случилось не сегодня. Этот опрос, он скорее показал, подтвердил то, что было получено еще в прошлом году. Рейтинги «Единой России», партии власти, власти в целом не вчера и даже не в прошлом году начали снижаться, а после 18-го года. И в Москве мы это видим даже по результатам выборов. И по составу думы московской. Что оппозиционных партий там больше, чем в среднем по стране. То есть здесь скорее подтвердили то, что есть. 15 – это москвичей в целом, многие не интересуются политикой. Считают, что и ходить не надо голосовать. А те, кто собрался – все-таки 28%. Кто определился с выбором.

Е. Альбац― Кто собирается голосовать.

Д. Волков― Все-таки побольше. Но в целом да, Москва отличается от страны, крупнейшие города тоже чуть ближе может быть к России в целом. Но там больше свободы, если хотите, больше какого-то требования к власти, больше неудовлетворенности.

Е. Альбац― Спасибо. Мы сейчас должны уйти на рекламу, и потом новости. И вернемся в студию «Эхо Москвы».

НОВОСТИ

Е. Альбац― Еще раз добрый вечер. И в студии «Эхо Москвы» с разрешения Светланы Ростовцевой, звукорежиссера мы обсуждаем концепцию авторитарного гражданства или авторитарного человека, которую предложил директор Института России в King’s College, лондонского King’s College профессор Сэм Грин. Со мной в студии Мишель Берди, колумнист англоязычной газеты «The Moscow Times» и руководитель отдела культуры этой газеты, колонку она пишет уже больше 30 лет. И Денис Волков, зам. руководителя независимой социологической службы Левада-центр, которая естественно признана ровно потому, что это независимая служба, иностранным агентом. И мы обсуждаем вопрос, насколько действительно приложима концепция авторитарного человека к нынешнему российскому гражданину.

Сэм, в предисловии к вашей русской книге «Кто здесь власть?» вы пишите: «Путин не стоит над своей страной. А воплощает в себе эту страну. Ее политику, общество и историю». Сэм, звучит оскорбительно.

С.Грин: Я пытаюсь осмыслить, что это значит быть гражданином в авторитарной стране

С. Грин― Нет, ну как еще это может быть. Идея о том, что один человек пришел и все взял, и никто ничего не делал и он мог эту страну, эту власть просто воплотить так, как он хотел. Так, мне кажется, даже в Северной Корее не бывает. Мне кажется, было бы более оскорбительно сказать, что он все делал, как хотел и никто не мог помешать. Но я поправлю с вашего разрешения. Я не говорил об авторитарном человеке. Я говорю о модели существования политической, которая так или иначе позволяет власть вести себя авторитарным образом. Но все-таки как любой гражданин, как любой человек нацелен на то, чтобы обеспечить для себя, для своей семьи, для близких какое-то процветание и безопасность. А если то, о чем мы говорим, если для обеспечения своего процветания и своей безопасности государство как минимум бесполезно, а возможно еще и вредно, тогда модель поведения будет не отгораживать вредного от бесполезного предмета, я буду полагаться на те ресурсы, которые ближе мне, особенно ничего не требуя от того, что там происходит наверху. Я согласен, что это меняется, что действительно мазать всех российских граждан одной краской неправильно. Есть различия, нюансы. Но как один из аспектов то, что я пытаюсь для себя осмыслить.

Е. Альбац― То есть вы хотите сказать, что атомизация российского общества развязала Путину руки, и он со своей группой чекистов может делать все, что они хотят на территории России? А российским гражданам, в общем, глубоко плевать?

С. Грин― …То, о чем говорил Денис, люди относительно благосклонно относятся к идее протеста и общественным движениям. Там, где для них это важно. То есть выйти и защищать свой сквер, какую-то больницу, собрать деньги и скидывать на чей-то частный счет, чтобы вылечить больного ребенка незнакомого или знакомого – люди готовы. То есть, нет проблемы с доверием, нет проблемы мобилизоваться. Есть проблема с готовностью мобилизоваться ради каких-то относительно абстрактных концепций и институтов. Потому что они не чувствуются как важные для своей жизни, процветания и безопасности. Но мы видим, когда власть наступает с церковью в парке или в Шиесе или Куштау или в Химкинском лесу, даже вспомним Южное Бутово или праворульное движение 2005 года, что порой даже вынуждена отступать. Потому что народ готов свой интерес защитить. Вопрос тогда: почему демократичность власти и свободы СМИ не воспринимается как интерес гражданина. Это именно тот вопрос, на который я уже давно ищу ответ.

Е. Альбац― Денис, у вас есть ответ на этот вопрос? Почему с одной стороны люди понимают, что им надо защищать, в том числе от власти какие-то свои права, с другой стороны они не понимают, что для этого нужны гражданские права, свобода слова, свобода собраний, что все это вещи связанные?

Д. Волков― Отчасти потому что это вещи абстрактные. А с другой стороны просто это может быть опасно. Одно дело попросить, что называется, за сквер, за институт, Тимирязевскую академию. Путину позвонить на прямую линию. И сказать: надо решить. Это некоторое проявление, в том числе лояльности. А другое дело пойти против всей системы. Просто поменять все положение Путина, чиновников и так далее. И здесь люди не столько боятся, сколько не видят в себе силы это поменять. А если нет сил поменять, о чем вести разговор. Что касается СМИ. Это интересный действительно вопрос. И вообще весь разговор можно говорить о советском человеке. Проект советского человека. Но я на одну деталь хочу обратить внимание. В той книжке советский простой человек, с чего начался этот проект.

Е. Альбац― Постсоветский человек.

Д. Волков― Там мои коллеги, 1991 год, писали как раз о значении СМИ. Одно дело советские СМИ, которые просто навязывали безальтернативную позицию, другое дело – начало, перестройка, 90-е годы, плюрализм мнений. Общество начало меняться. А затем это все схлопнулось. Пришло телевидении безальтернативное вместе с Путиным, мне кажется это начинало и до Путина логически выстраиваться. Но потом на какое-то время я бы сказал, почти что до 18-го года телевидение безраздельно просто государственное царило и задавало повестку. Сейчас, когда резко мы наблюдали с 18-го года резкий взрывной рост соцсетей, Ютуба, прежде всего. Инстаграма. Который дал платформу для независимых медиа еще раз. И мы видим различение в оценке всех политических событий. Среди тех, кто смотрит и следит за новостями по Ютубу, где Навальный, где Редакция, где Дудь. Когда все появилось, Навальный был самый первый. Он в каком-то смысле был здесь пионером. Дудь, Редакция. Последние 2-3 года. Просто родилось, потому что появилась среда для этого. И мы сейчас видим последние 2-3 года очень серьезные различия в оценках всех политических событий между молодыми, смотрящими по Интернету, по Ютубу и так далее. И старшим поколением, которое продолжает смотреть государственное телевидение. Может быть, нет осмысления важности этого, но появилась и совершенно другая картина. Может быть не все готовы это защищать. Но все, так или иначе, пользуются ситуацией.

Е. Альбац― Насколько я помню, ваши исследования показывают, что возрастная группа 18-24, 24-29 и до 35 – кардинально стала отличаться от людей более позднего возраста. По каким, прежде всего, переменам они начинают не сходиться?

Д. Волков― Оценка всех политических событий, если мы берем крайние группы…

Е. Альбац― Приведите примеры, пожалуйста.

Д. Волков― Хорошо. Отношение к последним протестам. В группе 18-24 – 26 одобряет, в группе 55+ — 12%. Навальный в группе 18-24 – 36 его одобряет, 55+ — 12%. В 2-3 раза. Это касается и протестов, и Конституции, и власти. И там не только одобрение. Если мы посмотрим на информационную картину, там и картина другая. Набор событий у тех, кто смотрит по Интернету и по телевизору разный, просто набор другой. Картинка сама другая. И поскольку и критика, и другие точки зрения, и все это захватывает. Кстати, если про Навального говорить. Многие молодые, много и тех, кто не одобряет. Но все равно смотрели, потому что надо же посмотреть, как там в этой московской политике, что там происходит. Просто стал фигурой важной для многих. Не все соглашались, многие не соглашались. По стране в целом скорее не соглашались. Но среди молодых это полярные точки зрения.

Е. Альбац― По стране в целом, в том числе и в молодой группе не соглашаются с тем, что говорит Навальный? Или это все-таки в группе 55+?

Д. Волков― В группе 55+ — 12 на 66. 12 поддерживают – 66 нет.

Д.Волков: Люди не столько боятся, сколько не видят в себе силы это поменять

Е. Альбац― Поддерживают Навального и 66 не поддерживают. И это вне зависимости от места проживания? Маленький город, большой…

Д. Волков― Это все-таки зависит. Просто немножко другие цифры будут. Но группа 18-24 – 36 на 43. Практически пополам.

Е. Альбац― Она очень маленькая группа 18-24. И поэтому это почти не сказывается на электоральной выборке.

Д. Волков― Это меньше 10%.

Е. Альбац― А более широкая группа 18-35?

Д. Волков― Это уже побольше. Но сейчас надо просто цифры смотреть.

Е. Альбац― Микки, Мишель. Просто все друзья Мишель называют Микки. Мишель, вот вы пишите эту колонку, в которой вы наблюдаете за тем, как русский язык отражает реальность. Это безумно мне, человеку, который вырос в Советском Союзе, живет здесь всю жизнь, безумно интересно читать. Потому что я этого не вижу, потому что я изменяюсь вместе с этой реальностью, с этим языком. Но вот вы как человек, для которого все-таки это второй язык, не родной. Вот что вы видите, каким образом это влияет на язык и насколько это все-таки отражает в российской культуре?

М. Берди― Я бы сказала, что сначала, когда я стала писать, язык менялся, там было два потока. Это были иностранные слова, особенно английские. И блатные. Там очень много…

Е. Альбац― Блатные или русский мат?

М. Берди― Блатные. И очень известный случай насчет… Там иногда старшее поколение как бы или жутко обижались или даже не понимали, о чем идет речь. И эти тенденции еще продолжаются. Но я бы сказала что то, что в языке я вижу, в культуре, что сначала народ просто справлялся с такими изменениями, очень много нового. Очень много новых профессий, новых слов. Не могли придумать русский вариант, и очень много непристойных слов, которые уже стали как-то употребляться. Даже я помню, при советской власти надо было спросить, я услышала какие-то слова и не поняла и негде было узнать. Все просто, ты что, не говори этого. А сейчас просто выйдешь из своего подъезда — и пожалуйста тебе. Никто уже не удивляется. А вот то, что мне кажется, что сейчас происходит, но, может быть, я утрирую немножко. Но все это вошло в язык, и сейчас перерабатывается уже более как бы, употребляя правила русского языка. Например, не просто крейзи, а крезанутый. Это уже русская форма слова, которое взяли с Запада. Так что, это мне кажется, очень положительно на самом деле.

Е. Альбац― А вот интересно, слова, которые раньше в лексиконе советского человека вообще не присутствовали. Там «демократия» или «свободные выборы», что происходит сейчас?

М. Берди― Все эти праймериз и так далее, это конечно, если я была бы королевой и могла этим всем руководить, я бы сказала, что это не надо, конечно. Потому что может быть в Москве в одной группе людей это все понятно, а когда выезжаешь из Москвы и начинаешь разговаривать с людьми, они не обязаны знать, что такое праймериз. Это не их язык, не их политическая культура. Конечно, очень раздражает. И лучше просто сказать: предварительные выборы. Это можно придумать. Но, увы, когда вот эти слова и понятия приходят в язык, они не через переводчиков, они через людей, которые читают и они просто не знают, как это сказать и грубо просто берут иностранные слова. Но это отталкивает людей.

Е. Альбац― Спасибо. Сэм, в своей лекции в университете бельгийского Гента вы апеллируете к знаменитой статье чешского драматурга, диссидента, а потом первого президента свободной Чехословакии и потом Чехии — Вацлава Гавела. Статья называлась «Сила бессильных». Я напомню для слушателей цитату из Гавела. «Директор овощного магазина поместил внутри между луком и морковкой лозунг «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!» Почему он это сделал? Что тем самым хотел сообщить миру? Этот лозунг привезли нашему зеленщику с базы вместе с луком и морковью, а он повесил его в витрину просто потому, что так уж делается годами, что так делают все, что так должно быть. Если бы он этого не сделал, у него могли быть неприятности: его могли бы упрекнуть, что не оформил витрину; кое-кто даже мог бы его обвинить в нелояльности». И так далее. Так вот, Сэм, вы апеллируете к этой концепции зеленщика и говорите, что люди принимают эти авторитарные правила игры, потому что это им создает безопасность. А не потому что они может быть в это так верят. Но согласитесь, что то, что Гавел писал, это было о жизни в жестком режиме колониальной Чехословакии. С одной стороны, это была колония Советского Союза, с другой стороны там были собственные ироды, которые травили каждого зеленщика. Вам кажется это корректно сравнивать то, что было тогда и сейчас?

С. Грин― В любом сравнении есть, конечно, и полезный и бесполезный аспект. То есть, конечно, можно найти какие-то аспекты, которые не совсем корректные. Но мне кажется, и мы об этом пишем в книге, тут один важный момент. Этот зеленщик выкладывает этот плакат с лозунгами не только с тем, чтобы демонстрировать свою лояльность властям, а чтобы демонстрировать свою адекватность окружающим. В обществе, где не работают формальные обезличенные институты, где ко мне относятся не как абстрактному гражданину, который имеет все те же права, что остальные, а относятся как к конкретному личному человеку, который либо хороший, либо плохой. Которому либо можно доверять, либо нельзя. Мне очень важно становится демонстрировать свою адекватность всем окружающим, что я понимаю, как здесь устроено, я понимаю правила игры, я не создаю на ровном месте проблемы. На меня можно полагаться. И тем самым, когда мы апеллируем к этим близлежащим человеческим людским ресурсам для решения своих задач, демонстрируя таким образом, что да, я понимаю, какую роль здесь играет Путин и так далее, и за кого нужно голосовать. Мы это делаем не потому что мы так сильно любим Путина, допустим, а потому что это помогает нам демонстрировать своим соседям, коллегам, друзьям и так далее, что мы нормальные и адекватные.

М.Берди: Такая болезнь не знает границ. Так что, увы. Это может случиться почти везде

Е. Альбац― Сэм, но ведь этого на самом деле нет. Вы посмотрите, в Хабаровске люди неделю за неделей выходили в поддержку их губернатора, которого они выбрали Фургала только потому, что их не устраивало, что центр решил, что Фургал плохой, их никто не спросил и они защищали…

С. Грин― Потому что мы демонстрируем свою адекватность всему окружению. И они демонстрируют адекватность Путину. И каким-то другим людям. Мне нужно демонстрировать свою адекватность тем, кто меня окружает. И если меня окружают люди, которые возмущены тем, что случилось с Фургалом, то адекватный человек будет вести себя таким образом, чтобы соответствовать этим ожиданиям. И если кругом у меня слушают «Эхо» или смотрят «Дождь» или читают «Новую газету», я приду и расскажу о том, как круто высказался Соловьев — на меня посмотрят несколько странно. То есть все зависит от социального контекста твоего окружения, но все-таки не стоит забывать, что авторитарная система – система, которая пытается делегитимизировать развитие. То есть, находясь здесь в Британии или дома в Штатах, если будет раздел, где 50 на 50, будучи демократом, я же не буду своим друзьям рассказывать, что я там слушал на «Фокс ньюс»… А в обществе, где тебе постоянно говорят цифры 86 и 14%, сейчас уже несколько иные. Но где тебе объясняют, где есть большинство и масса, делать это становится сложнее. Но все равно мы смотрим на свое близлежащее окружение. Как мне представляется.

Е. Альбац― Я, честно говоря, никак не могу понять, как это все-таки транслируется в политические предпочтения. Мишель, Денис, что скажете?

М. Берди― Как я понимаю, что если достаточно много людей вокруг тебя начинают или читать, или говорить и так далее и со временем, чтобы более-менее еще продолжать общаться, ты начинаешь как-то, может быть, обдумывать это.

Е. Альбац― Я общаюсь с разными людьми, но мне не приходится говорить, что я люблю Путина. Я Путина не люблю, никогда в жизни за него не голосовала. И считаю, что он угроза для национальной безопасности моей страны.

М. Берди― А с другой стороны конечно я была в случае, когда люди говорят какие-то вещи, которые мне просто политически неприемлемы и из вежливости я молчу. Я не говорю, что это ужасно и так далее. Так что я понимаю, что если речь идет о том, мне кажется, что есть такой эффект, когда очень много людей, кажется, что что-то очень странное, даже мы видели в январе, когда очень много людей начинают ходить на демонстрации или не ходить. Тогда становится более-менее нормально. Единственное я не знаю, как это влияет, можем ли мы доказывать, что это повлияет на каких-то людей.

С.Грин: Я согласен, что мазать всех российских граждан одной краской неправильно

Е. Альбац― Спасибо, Мишель. Денис.

Д. Волков― Мне кажется здесь не столько мнение большинства, ну потому что мне кажется, преувеличена роль опросов именно как влияния на людей. Для принятия решений – безусловно, для формирования общественного мнения – не уверен. Из того, что мы видим на фокус-группах, раньше люди, после 14-го года Крыма, 16-17-й год люди говорили: мы за Путина, потому что он сделал то-то, вернул, заставил нас уважать и так далее. Сейчас все больше люди говорят: а за кого другого-то. Покажите. Кто еще кроме Путина.

Е. Альбац― То есть вы хотите сказать, что нет альтернативы?

Д. Волков― Нет.

Е. Альбац― А Навальный – не альтернатива?

Д. Волков― Для кого-то Навальный был альтернативой и поэтому Навальный сидит в тюрьме.

Е. Альбац― Понятно. К сожалению, мне Светлана Ростовцева, звукорежиссер показывает, что мы должны уходить из эфира. Я хочу лишь напомнить фразу адвоката Ивана Павлова: не падайте, пока не прозвучал выстрел, пока еще ничего не случилось. Спасибо всем. До свидания. Услышимся через неделю.

Авторитарные режимы через смартфоны годами следили за журналистами, бизнесом и политиками — расследование | Громадское телевидение

Об этом говорится в журналистском расследовании сразу 17 авторитетных СМИ, среди которых британское издание The Guardian, французское Le Monde и американское The Washington Post.

В ходе расследования выяснилось, что программное обеспечение под названием Pegasus компания NSO Group поставляла разведывательным агентствам, правоохранительным службам и военным с 2016 года. Программа позволяет получать доступ к сообщениям, фотографиям и электронным письмам, записывать звонки, а также тайно активировать микрофоны.

По данным авторов материала, это программное обеспечение могло быть использовано для перехвата данных с телефонов людей в Азербайджане, Бахрейне, Венгрии, Индии, Казахстане, Марокко, Мексике, ОАЭ, Руанде и Саудовской Аравии.

В перечне жертв оказались более 50 тысяч человек, говорится в расследовании. Как отмечает The Guardian, это сотни руководителей предприятий, религиозных деятелей, ученых, сотрудников неправительственных организаций, членов профсоюзов, а также чиновников, включая министров, президентов и премьер-министро.

Авторы расследования отмечают, что наличие номера в базах не означает, что он был заражен Pegasus или подвергался попытке взлома. Но это означает, что государственные клиенты NSO определили эти номера для возможных попыток слежения.

В перечне потенциальных целей для Pegasus оказались более 180 журналистов, среди которых редакторы и руководители Financial Times, CNN, New York Times, France 24, Economist, Associated Press и Reuters.

Там также фигурирует мексиканский внештатный репортер Сесилио Пинеда Бирт, который был убит в 2017 году. Авторы расследования отмечают, что телефон репортера так и не удалось найти, поэтому невозможно установить, был ли тот заражен.

В то же время представители NSO Group данные расследования отрицают.

«Мы твердо отвергаем лживые обвинения, содержащиеся в этом сообщении… Мы отмечаем, что NSO Group продает технологии только правоохранительным и разведывательным службам благонадежных властей с единственной целью — для предотвращения преступлений и терактов ради спасения жизней», — убеждают в компании.

По поводу убийства Сесилио Пинеда Бирто, говорится, что убийцы могли обнаружить местонахождение репортера и другими способами.

NSO Group — израильская компания, основанная в 2010 году. Ее программа Pegasus позволяет следить за мобильными телефонами, получая доступ к данным о звонках, сообщениях, электронных письмах, геопозиции владельца телефона, а также к сообщениям и другой информации в Facebook, WhatsApp и Skype.

В 2019 году в WhatsApp заявили, что обнаружили вмешательства злоумышленников в смартфоны, на которых установлено приложение. Тогда также заподозрили NSO Group.

В то же время в израильской компании заявили, что не знают о злоупотреблениях и пообещали провести внутреннее расследование.

Авторитарные родители

Татьяна Ткачук: «Я всегда очень нервничаю, когда затрагивают тему властных родителей. Моя мать пыталась обвить мою шею крепкими материнскими объятиями с самого моего рождения. Я сумела вырваться в 18 лет, но до сих пор, а мне уже 36, она приходит ко мне домой и без стеснения заглядывает в мой холодильник, говорит, как я должна переставить мебель, с кем встречаться, а с кем нет…».

Какими становятся дети авторитарных родителей? И наше ли личное дело, как именно нам воспитывать детей?

Гости студии сегодня – семейный психолог Марина Берковская и профессор Павел Семенович Гуревич, руководитель Института психоанализа и социального управления.

У авторитарности родителей, о которой мы сегодня будем говорить, очень много личин. И я хочу начать с попытки портрета. Как они выглядят, авторитарные родители, как они ведут себя, и как их узнать? Как тем людям, которые будут нас слушать, понять, что они росли в семье авторитарных родителей, или что они сами являются авторитарными родителями? Павел Семенович…

Павел Гуревич: Можно назвать несколько признаков авторитарного родителя. Во-первых, авторитарный родитель воспринимает ребенка как маленького взрослого. То есть, между ребенком и родителем отсутствует возрастная грань. Я сразу приведу пример, связанный с наблюдениями. Вот стоит молодая, ухоженная женщина, а рядом с ней — мальчик, он держит воздушный шарик. Шарик неожиданно лопнул. Ребенок стал плакать. Мама сказала: «Ну что ты разрыдался?!.. Подумаешь — шарик…». Можно сказать, что эта женщина авторитарна, в известном смысле. Потому что первый признак авторитарной личности в том, что она выстраивает пропасть между собою и ребенком, обнаруживая полную глухоту к его эмоциональному миру. Он — другой. Для него лопнувший шарик – это жизненная катастрофа. Для нее – это мелочь. Вот это первый признак, очевидно.

Ну, другой признак – это постоянный контроль над поведением ребенка, вечные нотации, то есть вразумления, агрессивная моральность: «Вот ты не туда пошел, не так сделал… Это недостойный поступок!». Наверное, вот такой в целом портрет, который мы дополним, очевидно.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович. Марина, каковы ваши наблюдения?

Марина Берковская: С одной стороны, эмоциональная глухота к возрасту ребенка, к его ценностям. С другой стороны, вот для меня признак авторитарных родителей – даже если мама сладкая-пресладкая, нежная-пренежная, это обращение к тому, что «ты мне должен, потому что я – мать». «Ты мне должен звонить каждые полчаса». «Мама, но почему?!..». «Я – твоя мать! Я волнуюсь».

Татьяна Ткачук: Ну, в общем, такой узнаваемый и не очень приятный портрет. Я, может быть, еще чуть-чуть добавлю. Один из американских психологов еще 30 лет назад выделил 4 параметра изменения родительского поведения, которые влияют на формирование тех или иных черт ребенка. Это — родительский контроль (который Павел Семенович уже упомянул), родительские требования, способы общения с детьми в процессе воспитания и эмоциональная поддержка.

Павел Семенович, из того, что еще не сказали в начале программы, как выглядят эти параметры у авторитарных родителей?

Павел Гуревич: Ну, во-первых, я хотел бы еще один штрих дополнить к этому портрету, ссылаясь на работу Фромма. Вообще, понятие «авторитарный родитель» появилось после выхода в свет работы Теодора Адорно, известного психоаналитика, «Авторитарная личность». Потом это понятие стали использовать все выходцы из Франкфуртской школы, в том числе и Эрих Фромм. Вот Эрих Фромм добавляет еще одну черту авторитарного родителя – это «человек-собственник». То есть, он рассматривает ребенка как свою собственность.

Татьяна Ткачук: И сразу — вопрос, Павел Семенович. Он всегда себе отдает в этом отчет, этот авторитарный родитель, или это может быть подсознательно? Он сам понимает, что он рассматривает ребенка как собственность?

Павел Гуревич: Ну, очевидно, да. Потому что, скажем, из клинической практики я могу привести такой пример. Молодая женщина, она училась в то время на четвертом курсе Института международных отношений. Отец – доктор психологических наук. Семья благополучная, у них собственный бизнес. Девочка Ксюша, ну, молодая женщина, говорит: «Папа, я хотела бы иметь свой бизнес. Я хочу открыть кафе». Он говорит: «Нет, ты будешь участвовать в моем бизнесе». Она говорит: «Почему? Я хочу попробовать свои силы в самостоятельном бизнесе». И тут у него с уст срывается хорошая фраза, он говорит: «Я для себя тебя родил!». Вот это и есть, наверное, ответ на вопрос. Авторитарный человек всегда убежден в том, что он родил ребенка не для самостоятельной, автономной жизни, а для себя, это его собственность. Поэтому он и авторитарен.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович.

И сразу, чтобы нам этот вопрос снять… Знаю, что многие сторонники патриархального воспитания путают родителей авторитарных и авторитетных. То есть, ты пытаешься с ними говорить об авторитарности — и начинают звучать реплики о том, что «родитель должен быть неприкасаемым авторитетом для своего ребенка». Так вот, у авторитетных родителей вырастают в итоге инициативные, добрые и общительные дети (притом, что нелепые детские капризы могут в таких семьях пресекаться довольно жестко). А вот портрет детей авторитарных родителей мы в течение сегодняшней передачи постараемся дать достаточно подробно и полно.

Марина, как бы вы сформулировали разницу между родителем авторитетным и родителем авторитарным?

Марина Берковская: Ну, для меня авторитетный родитель, так же как и авторитетный человек, — это человек, которого есть за что уважать, а не только за тот факт, что «он – мать моя». То есть, это тот человек, которого мне есть за что уважать, чье мнение мне важно и интересно, в чьей компетентности я абсолютно убеждена, и которым я горжусь.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Марина. Но это довольно сложная формулировка. Потому что если ребенку 3 года, то он не очень понимает, есть ли у него объективные основания уважать свою, например, маму по каким-то причинам, кроме того, что она – его мама. То есть, это для более старшего ребенка хорошо.

Я попрошу Павла Семеновича ответить на тот же вопрос.

Павел Гуревич: Вы знаете, различия между этими понятиями «авторитетный» и «авторитарный» как раз есть в работе Фромма. Он специально на этом останавливается, потому что корень один, а смысл разный. Вот вы говорите о том, что ребенок недостаточно зрел для того, чтобы судить: мама достаточно авторитетная, или просто она такая (говоря нашим языком) авторитарная? Но тогда можно сказать, что этот ребенок идеализирует маму. Вот авторитарную маму никто не идеализирует, а авторитетную маму… «Моя мама самая красивая! Она самая умная!», — это, в детском понимании, и есть авторитет. А вот как мы тут уже говорим, что если это просто «я – мама, а ты должен меня слушаться во всем»… Знаете, вот когда приходит мама и говорит: «У меня к вам, как к психоаналитику, такой запрос. Сделайте так, чтобы меня ребенок всегда слушался». И мы говорим: «Вы только вдумайтесь, что вы говорите! Вы, наверное, имеете в виду, чтобы он был более послушным. А если он будет вас всегда слушаться, то что это будет за ребенок?.. Вы тогда не удивляйтесь, когда он в 20-30 лет приведет девушку и скажет: «Мама, можно мне на ней жениться?». Потому что вы его приучили к тому, что у него не может быть самостоятельных решений, самостоятельных эмоций». Вот, я думаю, примерно такое различие.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович. Марина, вы хотели что-то добавить?

Марина Берковская: В принципе, для маленького ребенка мама – это мать-Вселенная, она не то что самая лучшая, а она – весь мир. Она изначально для него авторитетна, потому что это – мама. И если она своими замечаниями, предложениями, комментариями и даже достаточно жесткими указаниями… и эти указания каждый раз подтверждают ее правоту, то дальше вот эта ее авторитетность «матери-Вселенной» перейдет в авторитет человека, которого уже взрослый ребенок, и вовсе взрослый человек уважает. А если она кричит круглые сутки по всем поводам: «Не делай! Не ходи! Положи! Поставь! Я – мать! Ты должен…», — очень быстро вот этот авторитет, с которым ребенок рождается, «мать- Вселенная», «мать прекрасна», очень быстро закончится.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Марина.

И еще два базовых проявления родительской авторитарности, которых мы уже частично касались сегодня, но я хочу отдельно о них поговорить, — это гиперопека и гиперконтроль. Позвольте вас спросить: а что, собственно, с точки зрения родителя, в том плохого? Родители ведь руководствуются самыми благими намерениями! Они старше, опытнее, и значит – они лучше знают, как будет хорошо для их ребенка. Более того – они всеми фибрами души страхуют своего ребенка от ошибок и необдуманных шагов. Плюс ко всему – такие родители стремятся выработать у ребенка дисциплинированность, которая наверняка ребенку пригодится в последующей жизни. «А самостоятельным он еще побыть успеет, у него все впереди…». Я думаю, мотивы очень узнаваемые. В чем, собственно, страшная сила такой родительской позиции? Павел Семенович…

Павел Гуревич: Ну, видите ли, в разных культурах существуют разные представления о том, как ребенка воспитывать. Например, англичане воспитывают ребенка очень жестко, безэмоционально, безлюбовно. Они считают, что только так можно создать некий тип среднего англичанина и приучить его к взрослой жизни. В Японии первые пять лет ребенку разрешают делать абсолютно все – валяться в грязи, хулиганить… А после пяти лет начинается жесткая гиперопека. И тогда уже из него делают стопроцентного японца.

Но вот в чем все-таки ущербность постоянного контроля? Может быть, это было бы не так скверно, если бы мама понимала чувства ребенка. На Ялтинской конференции, на которой я недавно был, очень много французский коллега говорил о том, как во Франции понимают вот эту авторитарность в семье. Ну, так как общий пафос французского психоанализа заключается в том, что семья вообще диктаторская по определению, ребенок не должен воспитываться в семье, семья себя изживает, то они говорят о том, что «почему семья плоха? — потому что она навязывает ребенку гастрономические вкусы. Она заранее ему говорит: «Это вкусно. У нас так принято». А ребенок не понимает этого, потому что его насильно приучают делать то, что принято во взрослой культуре.

Поэтому при внешней, казалось бы, полезности контроля, наставничества… А как ребенка еще воспитывать, если ему не указывать: это плохо, это хорошо? И есть только одно условие: понимать чувства ребенка. Он не является маленьким взрослым, он – совершенно другое существо. И когда я читаю курс лекций по детскому психоанализу, то я начинаю с этой мысли: «Это не просто маленький взрослый, а это человек другой планеты. Он совершенно иначе воспринимает жизнь». И если мама это учитывает, то тогда – дай Бог, флаг ей в руки, пусть она и ведет его на поводке. Но лучше этого не делать. Лучше – давать ребенку возможности развиваться самостоятельно и стать автономной личностью.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович. Марина, у вас очень много клиентов, и вы мне до эфира сказали о том, что каждый день по три-четыре человека приходят вот с той проблемой, которую мы сегодня обсуждаем в эфире. И я так предполагаю, что, наверное, часть из этих родителей примерно такие аргументы вам и выкладывают, как психотерапевту: «А что, собственно, плохого и неправильного в том, что я делаю? Я же лучше знаю, как ему будет лучше, моему ребенку. Я страхую от ошибок. А он еще маленький, он не понимает». И так маленьким ребенок может оставаться и в 20, и в 30, и в 40 лет… И примеров таких сколько угодно. На ваш взгляд, в чем ужас вот этой гиперопеки и гиперконтроля? Все-таки недаром там частица «гипер-» присутствует.

Марина Берковская: Я не занимаюсь детской психологией, поэтому ко мне в основном приходят взрослые люди. А, как известно, с чем бы клиент к психотерапевту ни пришел, все равно мы будем заниматься его родителями. Все мы родом из детства, более того, из предыдущих поколений. Вот это «я о нем забочусь», «я жизнь готова отдать» — действительно, любая мать готова отдать за своего ребенка жизнь, — «я всю свою жизнь ему отдаю, только бы он был счастлив»… Вот хорошо, если как отец вот этой клиентки Павла Семеновича, который четко формулирует: «Я ее себе родил». Мало кто так формулирует. Обычно это называется: «Вся моя жизнь принадлежит ему! Я живу ради него! Я все ради него готова сделать, чтобы он был счастлив!». Перевод на язык прямого послания, то есть прямой смысл этого текста: «Я хочу быть счастливой! А я буду счастлива, когда мой ребенок будет таким, таким и таким, — и тогда я буду счастлива!». А если он будет счастлив не так, а тем способом, который меня страшно беспокоит, и у меня от его счастья инфаркт вообще будет, то тогда, я точно знаю, это он не счастлив, он просто не понимает, в чем его счастье…

Татьяна Ткачук: «И я ему это объясню».

Марина Берковская: Да. А если он упорно не будет понимать, то я тут немножечко заболею, искренне совершенно, и он будет понимать, что он меня в гроб вгоняет, а я – мать, я волнуюсь.

Татьяна Ткачук: Марина, скажите, пожалуйста, вот сейчас невольно у нас в эфире так получается, что мы говорим «авторитарные родители», но все чаще упоминаем все-таки в этом контексте мать. Действительно ли практика показывает, что чаще в семьях бывает авторитарная мать, чем авторитарный отец?

Марина Берковская: У нас уже есть несколько поколений вообще «безпапных». У нас либо папы нет как класса, либо «а кто его спрашивает?», либо папа в вечном поле – может быть, в командировке, а может быть, в алкоголизме.

Татьяна Ткачук: Павел Семенович, скажите, а вот такой тип авторитарного отца, который все-таки порой встречается: отец, который привык, что за столом, когда он начинает говорить, все умолкают, он должен договорить свою речь до конца, независимо от того, насколько она интересна, эта речь, и вообще, насколько она актуальна, к месту, ко времени и так далее, — это совсем уже отмирающий элемент семьи? Действительно, как Марина говорит, поколение выросло без отцов. И что, если можно так сказать с точки зрения психоаналитика, страшнее – авторитарная мать или авторитарный отец?

Павел Гуревич: Как говорил товарищ Сталин, оба уклона плохи – и левый, и правый (смеется). Вы знаете, вот классическая ситуация, которая прорабатывалась в психоанализе и классиками, — это авторитарный отец и покорная, робкая, пассивная, жертвенная мама. Которая тоже привязывает к себе ребенка, но другим способом. Потому что вот Фромм пишет о том, кто является авторитарной мамой – та женщина, которая властная, которая страдает собственническими инстинктами. Она считает, что ребенок – это ее собственность. А это неверно. Потому что, на самом деле, она не способна к тому, чтобы отпустить ребенка в самостоятельное плавание. И есть женщина мазохистского типа, которая говорит: «Я так тебя любила, я столько жертв понесла из-за тебя, а ты такой неблагодарный!». Это классическая ситуация, которая может иллюстрировать жизнь классиков самих. Скажем, у Фрейда была такая покорная мама и авторитарный отец. Но, видимо, действительно, этот тип не ушел, а просто ретушировался в силу того, что семья приобрела другой облик сейчас, ну, папа – это фигура приходящая… Даже французский психоаналитик говорил, что во Франции (мы не берем нашу действительность) в основном дети живут с мамой, а папа, он живет в так называемой «смешанной» семье, переструктурированной. То есть, он воспитывает чужого ребенка, а его ребенка воспитывает другая мама. Вот уже нет этого классического треугольника: авторитарный отец, жертвенная мама и бедный, невротичный ребенок. Сейчас все гораздо сложнее. И, наверное, чаще такой авторитарной фигурой выступает мама, я так думаю, судя по клинической практике.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович.

На мой взгляд, одно из самых страшных проявлений такого родительского поведения – это то, с чего мы начали программу, то есть это избегание душевной близости со своими детьми. Манера держать ребенка на расстоянии. Скуповатость на похвалы, немногословность. Получается тогда, что немалая часть клиентов психотерапевтов – это дети авторитарных родителей? Приходят с одним, а вы за их проблемами вычисляете, что там стоят авторитарные родители, это так?

Марина Берковская: Ну, в общем-то, все клиенты, приходящие к психотерапевту, они чьи-то дети, и мы до этого доберемся. Но вот очень важно то, что сказал Павел Семенович. Авторитарность матери не обязательно выступает в виде жесткого диктата. Поскольку (Павел Семенович тоже подтвердит) у нас папа становится фигурой несколько эфемерной в современной семье, то мама, она тянет на место… она пытается сама для себя (это подсознательно, злодеев нет)… она так выворачивает ситуацию, что она пытается нагрузить виной не отсутствующего мужа, которого либо нет, либо он не реагирует, а сына или дочь. И вот эта «мать-жертва» — вот это менее классический стиль авторитарной матери. Мать, убивающая своей святостью, — это еще тяжелее. Потому что это навешивает жуткую совершенно вину на ребенка, который уже давно не ребенок. А у нас сейчас наблюдается такая тенденция (социолог, скорее, это объяснит), такая детоцентрическая культура… Не то, что у нас детей особенно любят – упаси Бог! – но ребенок выставляется как оправдание всего: «Я – мать. У меня дети. Я им все отдаю». И дальше человек может нарушать все, что угодно, делать все, что угодно: «Это – ребенок. Это ради ребенка!». И вот это уже не живой ребенок, который вырос в живого человека…

Татьяна Ткачук: А некий символ.

Марина Берковская: …вот некий символ, ради которого творится зло, нарушения, просто жестокий, насильственный диктат. Это прикрывается очень красиво: «Это – ребенок. Ради него!». А этот несчастный ребенок, он всю жизнь виноват во всем. Естественно, он переносит это и на своих детей. Святость немножко пора снять с материнства. Родительство – это нормальная часть жизни.

Татьяна Ткачук: Короткий вопрос задам вам обоим. Павел Семенович, может ли психотерапевт достучаться до авторитарной матери и объяснить ей, что происходит, и рассчитывать, что его услышат, и что-то изменится? Или это практически нереальная задача?

Павел Гуревич: Нет, задача эта реальная. Но ведь в практике бывает по-разному. В одном случае, вам каким-то образом, в силу длительной работы удается изменить семейную ситуацию. Это делается не только путем рассуждения. В данном случае это работа психолога-консультанта. А психоаналитик работает тоньше, потому что он налаживает контакт с бессознательным. Поэтому иногда после сеансов происходит какой-то сдвиг, ну, если не в сознании, то в бессознательном ощущении своей роли. Поэтому можно сказать, что иногда удается, а иногда – нет.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович. Марина, каковы ваши наблюдения?

Марина Берковская: Убедить практически невозможно. Но, работая на тонких, глубинных механизмах, удается изменить систему, упорядочить ее изнутри так, что авторитарный родитель, пребывая в состоянии своей правоты, совершенно изменит свое поведение.

Татьяна Ткачук: Спасибо.

«Мой дом – моя крепость», — считают многие родители, и не позволяют никому вмешиваться в процесс воспитания детей. Безапелляционность суждений, прохлада в отношениях с сыном или дочерью, непозволительность сомнений и система приказов и контроля – это та атмосфера, в которой вырастают безвольные и тяжелые в общении люди. Сталкиваясь с ними на работе или в дружбе, мы порой не догадываемся, почему они таковы.

И вот как раз сейчас мне хочется более подробно поговорить о том, какие же дети вырастают в семьях авторитарных родителей. Психологи видят результаты такого воспитания: дети авторитарных родителей – слушайте внимательно! – становятся раздражительными, склонными к конфликтам людьми. Они не умеют принимать самостоятельных решений. Они замкнуты и, как правило, одиноки. Часто они «убегают» в любого рода зависимость – от игровой до наркотической. Среди них много беспризорников и даже самоубийц – это уже статистика. Мне кажется, что вот эти данные нужно и публиковать почаще, и пропагандировать, потому что все-таки есть еще иллюзия у людей на тему о том, что это какая невинная достаточно штука – авторитарное воспитание, и что это личное дело каждого родителя: что там происходит за закрытыми дверьми его дома.

Как все-таки появляются, как они рождаются эти авторитарные родители? И почему они выбирают такой стиль воспитания собственных детей? То есть, где истоки, в чем корни этого явления, которое мне представляется очень страшным? Павел Семенович…

Павел Гуревич: Ну, дело в том, что существует такое понятие «социальная трансляция». Можно проследить жизнь нескольких поколений, где авторитарная бабушка воспитала авторитарную маму, авторитарная мама воспитывает авторитарную дочь, а потом – внучку и так далее. То есть, существуют определенные представления в культуре, как нужно воспитывать ребенка (о чем я немножко сказал). Если мы возьмем, допустим, немецкую семью, то там безоговорочно существует жесткое воспитание порядка. Вот я как-то летом наблюдал: отец и дочка на велосипеде подъехали к озеру. И я их видел каждое утро – после пробежки тоже приходил к озеру, — они купались. Но прежде чем войти в воду, они расстилали целлофановый мешочек и аккуратненько укладывали конвертиком все свои вещи. Не просто разбросать, а одно к другому, стопочкой. И я задался вопросом: «Что им доставляет наслаждение – вхождение в воду, купание или вот этот порядок, который они наводят в своей одежде?». И я потом разговорился с этим человеком. Я сказал: «Я психолог. Я за вами наблюдаю. Я вас вставил в книгу». Он сказал: «Да, вы знаете, у меня была мама, она меня всегда приучала к порядку. И я ей очень благодарен за то, что она меня приучила к порядку. А теперь я так же воспитываю дочь».

Конечно, в значительной степени это зависит от национальных традиций. В Германии – культ порядка, и там, наверняка, в семье будет авторитарная мама или авторитарный папа, потому что иначе не приучить к тем нормам законопослушания, которые есть, например, в Германии. И если вы, допустим, пошли на красный свет – это вообще невозможно в Германии. Они с удивлением смотрят на наших: машин нет — и они считают, что можно перейти. Но ведь не было сигнала еще. Так что авторитарные родители берутся из недр культуры и в результате социального воспитания.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович. Марина, вот если согласиться с этой точкой зрения, что большинство родителей воспитывают своих детей так же, как воспитывали их в детстве, то получается, авторитарными родителями становятся именно те, кого в детстве подавляли и унижали их собственные родители. Но ведь тогда это означает, что все авторитарные родители – это глубокие невротики сами по себе, с повышенной тревожностью и с повышенной мнительностью. Так ли это, по вашим наблюдениям?

Марина Берковская: Ну, Таня, в принципе, действительно, и правый, и левый уклон сильный от хорошей жизни не возьмется. В общем-то, есть два способа не сепарироваться от своей семьи, то есть не стать взрослым, самостоятельным человеком – это «делать так, как мои родители» или «делать ровно наоборот». Поэтому у авторитарных родителей может быть ребенок такой же авторитарный, который будет так же растить своих детей. Либо, наоборот, ребенок, который восстанет и скажет: «Я буду делать ровно наоборот. Если моя мама приучала меня к порядку (не важно, хорош порядок или нет), мой ребенок будет кидать что хочет и куда хочет».

Также авторитарные родители могут вырасти из детей из очень неструктурированной, слабой семьи, где родители были слабые. Потому что тогда ребенок скажет: «У меня не было поддержки, у меня не было уверенности, у меня не было учителей, до всего я додумывался сам. Я чувствовал себя беспомощным. Я своих детей огорожу». И они у него строем по шпалам пойдут. Поэтому оба уклона плохо заканчиваются.

А вот авторитарные родители, насколько они невротики, знаете, все-таки для того, чтобы иметь невроз, надо иметь субстрат в виде мозгов. Некоторые люди настолько упоительно примитивны, что у них даже невроза не будет. Они либо таких же дуболомов вырастят, либо, если у них вдруг родится ребенок с душой, они его сломают.

Татьяна Ткачук: Скажите, пожалуйста, Марина, а вот может ли стать авторитарной мать не потому, что она выросла в семье авторитарных родителей, не потому, что это протест против воспитания другого, а просто по причине того, что она одинока, у нее есть ребенок, никого, кроме этого ребенка, нет, и она из этого ребенка делает смысл жизни свой собственный?

Марина Берковская: Может.

Татьяна Ткачук: И вот на этой почве может расцвести такой махровый авторитаризм. Бывают такие случаи?

Марина Берковская: Бывают, и довольно часто. Она может просто стать авторитарной с перепуга. Она сама слабая, она самая растерянная, она сама одна, и ей никто не помогает. «Боже мой, что же делать?!..». И с перепуга он может стать жутко жесткой.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Марина.

Павел Семенович, вопрос вам. Правда ли, что авторитарные родители порождают детей-конформистов, и почему? Чем это объяснить?

Павел Гуревич: Ну, уже мы как-то договорились, что однозначного ответа быть не может. Нельзя полагать, что тут все так причинно-следственно, однолинейно: если мама авторитарна, то и ребенок авторитарный. Потому что он, действительно, может вырасти нонконформистом. Потому что его приучают к социальным нормам, а он эти нормы не признает, и поэтому, в конечном итоге, становится даже и преступником в будущем.

Вот я хотел бы рассказать об одной женщине, которая живет в Калининграде. И мне все время говорили, что это замечательная женщина, она ясновидящая. «Вот она хочет приехать. И вы с ней познакомитесь». И когда она приехала, она сказала: «Павел Семенович, я бы хотела пройти у вас психоанализ». Я говорю: «А каким образом? У вас же билет взят на сегодняшний вечер, вы уезжаете». А она говорит: «Ну, один сеанс». Я говорю: «Я могу вам задать один вопрос – вы счастливы?». Она сказала: «Да, я счастлива!». Я сказал: «Вы замужем?». Она сказала: «Нет». Я спросил: «У вас есть мужчина?». Она говорит: «Нет». «А кто у вас есть?». Она говорит: «Внучек. Вот я его воспитываю. Вся жизнь моя — в нем». Ну, дальше – понятно: «Жил-был у бабушки бедненький внучек…». Вот она авторитарна не потому, что она властная, не потому, что она получила такие уроки от родителей, а потому, что у нее все порушилось, и остался только внук, которому она хочет выстроить счастье. И она его выстраивает, конечно, авторитарно, потому что эта женщина, по идее, должна заниматься личным счастьем. Она не старуха, у нее должен быть мужчина обязательно. И, слава Богу, если бы она занималась своими делами, то и внуку было бы прекрасно.

Татьяна Ткачук: Но вот ведь что любопытно. Если ребенок растет в семье, где он чувствует очень сильное давление родителей, прессинг такой, как вариант бегства от этого давления и прессинга, конечно, может быть вариант ухода в какую-то тусовку, в какую-то свою компанию, в поиск какого-то коллектива. Но любопытно, что наблюдения психологов показывают, что и там, в тусовке, ребенок такой, скорее всего, займет подчиненное положение, он, скорее всего, и там найдет некоего лидера, к чьим словам он будет прислушиваться, и чьим законам он должен будет следовать. То есть, и там он не распрямит плечи, не выпрямится и не станет для кого-то авторитетом. Получается некий замкнутый круг, из которого практически невозможно выбраться.

Мы переходим к довольно важной части программы, касающейся того, как противостоять родительскому авторитаризму. Марина, на ваш взгляд, здесь есть какие-то рецепты?

Марина Берковская: В общем-то, родителям противостоять не надо. Их почитать надо, как известно. Взрослый человек, он тем и взрослый человек, что он осознает вот эти социальные механизмы передачи… Там есть масса механизмов психоаналитических, трансгенерационных – масса механизмов, за счет которых человек становится таким, как он есть. И задача взрослого человека – самому, с помощью психотерапевта осознать, что в нем и откуда, принять это и взять на себя ответственность за свою жизнь. И тогда от авторитарных родителей с признательностью возьмут страсть к порядку, а слабых родителей поблагодарят за то, что «жизнь вынудила меня стать сильным». То есть, все, что пришло от предков, возьмут с благодарностью и станут собой. И цель психотерапии – собственно, и вывести на уровень осознавания все эти подводные течения. И тогда человек станет собой. И тогда любые родители, любые предки окажутся высокоценными, потому что в результате такой хороший человек получился. А если человек 20-30-50-летний все еще сваливает все, что с ним происходит, на то, что у него папа пил, а мама была строгая, и дала ему по попе, когда ему было 2 года… Вот как раз психоаналитикам вспомнили это. И теперь в 50 лет он идиот и неудачник… Ну, он так и не стал взрослым. И тут никто не виноват.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Марина.

Павел Семенович, на ваш взгляд, а бывают такие случаи, когда человек в поисках ответа на вопрос, почему он испытывает какие-то трудности, прикрывается авторитаризмом родителей?

Павел Гуревич: Ну, безусловно, так бывает довольно часто.

Татьяна Ткачук: А вам удается распознать эту игру? Вы выводите таких пациентов «на чистую воду»?

Павел Гуревич: Конечно. Я только бы хотел добавить к тому, что уже мы с уважаемой коллегой обусловили как общую позицию. Вот не надо думать, что есть такое порождение «авторитаризм рождает авторитарность». Потому что ведь вот человек конформный, то есть обладающий податливой психикой, в одном случае, он является протестантом — он противостоит маме, потому что она авторитарна. Но в другом случае, когда он уходит в свою молодежную группу, он совсем не протестант. Вот там есть лидер, с которого он лепит себя, и абсолютно послушен. И вот такой однозначной зависимости, что авторитаризм порождает авторитарность, ее нет.

А вот если коснуться еще вашего вопроса, может ли ребенок противостоять родителям, то я согласен с тем, что противостоять вроде не надо, хотя одну форму противостояния я признаю – это личностный рост. Потому что с 2 лет ребенок начинает делать то, что в отечественной психологии называется «я сам». Это явление сепарации и индивидуации. Отделился от мамы – и пошел в личностный рост. Вот если ребенок противостоит маме в качестве рождающейся личности, а не просто «мама, ты такая страшная, ты жестокая, ты неправа всегда», если он противопоставляет ей себя в качестве растущего ребенка с ответственностью, которую он берет за свое поведение, ну, то, что и называется, вообще говоря, «сепарационным эффектом» — он уходит, то такую форму протеста, конечно, можно признать. И не только признать, а собственно, в этом и смысл — сепарация, индивидуация. Потому что это не проблема 2-летнего ребенка, а это проблема всей человеческой жизни. Уйдя в свое время от родительской опеки, человек вдруг попадает под влияние духовного лидера, какого-нибудь сектанта. То есть, он не до конца сформировался как личность.

Французский коллега говорил еще о том, что мы создаем идеальные условия для ребенка. Мама готовит три завтрака. Она спрашивает: «Что ты будешь кушать (и ты, и ты)?». Французская мама готовит три завтрака. То есть, условие такое: мы ребенку создаем все. Но из этой, казалось бы, идеальной сцены и обстановки тоже вырастает невротик.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Павел Семенович.

Продолжить хочу по поводу противостояния авторитаризму. Потому что это самая важная, как мне кажется, часть программы. Ребенок, который вырос, испытывая на себе гиперопеку и гиперконтроль со стороны родителей, может все-таки занять одну из двух позиций. Либо он занимает позицию «под», вступая уже в самостоятельную жизнь и выстраивая свои отношения с партнером, либо он попытается, из чувства протеста, занять позицию «над». Понятно, что и то, и другое, как любая крайность, будет иметь плачевные последствия. Потому что ни в той позиции, ни в другой человек счастлив быть не может, не в состоянии.

Выход мог бы быть в открытом общении двух сторон, в попытке обсуждения каких-то наболевших проблем и в попытке разговора. Психологи это называют термином «проговорить проблему». Но беда заключается в том, что к открытому общению дети, выросшие в авторитарных семьях, не приучены. Мать или отец всегда держали определенную дистанцию в отношениях с детьми и не приучили их к таким открытым разговорам. Я, честно говоря, не вижу выхода из этой ситуации. И я не понимаю: будь человек очень грамотным с точки зрения психологии, читай он какие-то книжки, посещай он психотерапевтов и консультируйся – все-таки какое направление ему для себя выбрать, если он чувствует, что он имеет до сих пор (может быть, человеку 30 лет, 40 или 50) за спиной авторитарных родителей, он хочет избавиться от их авторитаризма и стать самостоятельной личностью? Марина, прошу вас.

Марина Берковская: Для того и существуют профессионалы, чтобы показать человеку то, что он не может увидеть, потому что, во-первых, он непрофессионал, во-вторых, изнутри ничего не увидишь, а видно только со стороны. И цель человека – не договориться… Если ему 50 лет, то его мамочке уже 100 лет или она давно в гробу лежит. Договариваться надо не с мамой, а договариваться надо с собой. И цель психотерапии заключается именно в том, что… Вот у человека за спиной авторитарные родители – замечательно! – или полное отсутствие родителей. У всех за спиной что-то есть. И если он хочет вырваться из-под власти авторитарных родителей в 50 лет, ему нужно вырваться из-под власти той части его, которая называется «авторитарная мама», ему из-под себя надо вырываться. Ну а если он не привык к открытому выражению эмоций, ну, на то и психотерапевт, чтобы он ему все выразил. И это уже профессионализм психотерапевта. Не человек выбирает. Человек с помощью профессионала понимает, что не так.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Марина. Давайте конкретный вопрос просто. Вот история женщины, которой я открыла программу сегодняшнюю, которой 36 лет…

Марина Берковская: А, что мама к ней приходит домой и роется в ее холодильнике?

Татьяна Ткачук: Да, засовывает нос в холодильник, говорит…

Марина Берковская: А девушке сколько? 36 лет?

Татьяна Ткачук: Да. В 18 лет она от матери ушла, но до сих пор это продолжается.

Марина Берковская: Так вот, если девушке 36 лет, то маме, ну…

Татьяна Ткачук: Ну, 56-60 лет.

Марина Берковская: В общем, достаточно взрослая, немолодая женщина. Вопрос не в том, чтобы переделать маму, чтобы она перестала лезть в холодильник. Вопрос в том, чтобы смотреть на эту маму не глазами маленькой девочки, на «мать-Вселенную», которая авторитарна, а глазами взрослой, в полном расцвете сил, благополучной, 36-летней женщины на старенькую, слегка маразматичную (понятно – атеросклероз, никуда не денешься) мамочку. И пожалеть ее, и быть снисходительной к ней. А у девушки 36-летней — реакция маленькой девочки, в кукольный ящик которой залезли и ее любимую куклу оттуда вынули.

Татьяна Ткачук: Я хочу уточнить все-таки: и позволить маме лазить в холодильник?..

Марина Берковская: Да мама сама перестанет лазить в холодильник, когда она не будет получать вот этот поток энергии своей совсем взрослой дочери, вот этого детского протеста и отчаяния: «Мамочка влезла в холодильник!». Она перестанет туда лазить.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Марина.

Мне хочется сейчас, ближе к концу нашей программы, нарисовать еще несколько «картинок» под названием «авторитарные родители», чтобы как можно большее число родителей узнали себя, увидев себя со стороны. Готовясь к этой программе, я выяснила, что родители, которые в самом раннем детстве ребенка не кидаются к младенцу на его плач, – это тоже авторитарные родители. Потому что, оказывается, они считают это проявлением своеволия и зачатком непослушания. И если еще про такой маленький совсем возраст ребенка говорить, Павел Семенович, в чем еще это может выражаться?

Павел Гуревич: Допустим, маленький мальчик, ему 2 года, он берет лампочку и пытается ее вкрутить. Мама говорит: «Что ты делаешь?! Ты не сможешь этого сделать. Ты сейчас эту лампочку сломаешь». И сама это делает. То есть, она сама программирует личность неспособную, податливую, конформную.

И что должен делать ребенок? – мне понравился ваш вопрос. Потому что, может быть, выйти надо из темы – какие могут быть тут рассуждения, а больше говорить о поступках. Ну, давайте представим себе такую семью, где отец пьет, он бьет свою жену. И вот однажды подрастающий мальчик останавливает его руку и говорит: «Не смей! Никогда больше не поднимай руку на маму!». Так что не все решается с помощью разговоров, воспитания мамы, ребенка… Иногда это – поступок. Вот ребенок, который строит из себя личность, он способен на такой поступок. И тут даже не обязательно, чтобы семья была такая, вот как во Франции – все условия созданы. А возьмем, скажем, Горького «Фома Гордеев», где три поколения. Вроде бы нет условий для того, чтобы себя проявить. Потому что есть авторитарный дедушка (мы еще не касались этой темы), есть авторитарные родители, а все равно вырастают самостоятельные личности, что Горький и показал.

Татьяна Ткачук: Вы сказали сейчас: три поколения. И я вспомнила замечательную повесть Улицкой о трех поколениях, живущих в одном доме: внучки, дочери и бабушки, — с авторитарной бабушкой. И там в финале дочь, достаточно еще молодая женщина, умирает от сердечного приступа только оттого, что она первый раз в жизни пошла наперекор матери, которой к тому моменту было за 70. В общем, достаточно много страшных историй…

Марина, вернемся к «картинкам». Подростковый возраст. Семья, в которой ребенку всегда диктуется, во сколько он должен явиться домой, не позднее какого часа, где известно, когда он может подойти и обратиться к отцу с какой-то просьбой, когда он может сесть за стол, а когда он не может сесть за стол… Какие еще «картинки» узнаваемые просятся привести их сейчас в пример, чтобы родители узнали себя?

Марина Берковская: Требования без объяснений: «Ты должен прийти в 10 часов вечера». «А можно в 10.30?». «Нет, я сказала!». А какая разница – в 10 или в 10.30, собственно говоря, или даже в 12?..

Татьяна Ткачук: Вы знаете, я вот еще прочла такую странную вещь. Оказывается, авторитарный родитель может иногда, уже в достаточно взрослом возрасте своего ребенка, видеть его в абсолютно негативных тонах. То есть, ребенок может казаться ему плохим, безо всяких оговорок…

Марина Берковская: Таня, это тоже от великой любви! Вот если я буду говорить своему ребенку, что он хороший, талантливый, замечательный, то он выйдет неподготовленным в этот мир. Я должна все время ему говорить, что у него плохо, чтобы он все время это исправлял. И выходит совершенно беспомощное существо, которое уже давно выросло в твердой уверенности в том, что он, ну, полное ничтожество.

Татьяна Ткачук: Спасибо, Марина. Павел Семенович, сразу вопрос. Как вы полагаете, такой родитель, он с самим собой немножечко играет в этот момент? То есть, на самом-то деле он думает о своем ребенке хорошо, а только в воспитательных целях выдает ребенку такой негатив? Или он и на самом деле может его оценивать крайне низко?

Павел Гуревич: И да, и нет. Я приведу клинический пример. Моя пациентка готовится стать матерью. Она едет в отпуск к бабушке. И говорит: «Я беременна». Бабушка говорит: «Ты беременна?!.. Этого не может быть! Разве ты способна забеременеть?». Она говорит: «Да. У меня муж появился». «У тебя – муж?!.. Не может этого быть!». Это один вариант, когда бабушка всегда была искренне убеждена в том, что из этой внучки ничего не выйдет.

А в другом случае… ну, тоже можно найти какие-то примеры, когда мама понимает, что ребенок не так плох, но если ему это говорить, то он собьется с истинного пути, и я ему буду все время говорить: плохо, плохо, плохо…

Марина Берковская: Чтобы стимулировать его.

Павел Гуревич: Да, стимулировать его. И тогда он вырастет полноценным человеком.

Татьяна Ткачук: Спасибо.

Вы знаете, вот в чем опасность темы, которую мы обсуждаем, что авторитарные родители, при всех бесконечных минусах системы этого воспитания, которые мы сегодня в течение часа обсудили, они ведь со стороны, с точки зрения общественного мнения, могут выглядеть крайне положительными людьми. Они заботливые, они содержат своих детей, они следят за тем, как дети развиваются…

Марина Берковская: Они очень много времени тратят физически на них!

Татьяна Ткачук: И увидеть вот за этой личиной человека ответственного, человека финансово поддерживающего своего, может быть, уже и достаточно взрослого ребенка, вот такую жесткую, авторитарную личность, которая, на самом деле, может сломать в ребенке его личность, не дать ему личностно расти, довольно трудно. Павел Семенович, вот этот «перевертыш», он всегда бывает, или все-таки в большинстве случаев авторитарные родители, они и на первый взгляд такие довольно неприятные, отталкивающие люди?

Павел Гуревич: А, вы имеете в виду тот портрет, который мы нарисовали? Ну, портрет этот узнаваем. Вот я мог бы рассказать об одной женщине, маме, которая позвонила мне на работу, поскольку ее дочь работает у меня в секторе. Она сказала: «Павел Семенович, вы отдаете себе отчет в том (а Леночке 30 лет), какая это чистая натура? Ей 30 лет, а она целомудренна. Я вам это сообщаю, чтобы вы знали, как на фоне всеобщего разврата мне удалось воспитать такую чудесную Леночку». Ну, мама сейчас умерла, а этой женщине уже 50 лет, она невротична, несчастна. И она говорит: «Зачем родители рожают детей, чтобы обречь их на такую участь?». Это все узнаваемо. Только, видите ли, авторитарный родитель, который нас сейчас, может быть, слушает, думает: «Я замечательную доченьку воспитала!».

Татьяна Ткачук: К сожалению, наше время подошло к концу.

Надо только помнить, что любые требования, наказания и «пожелания», исходящие от человека властного, холодного и незаинтересованного, непременно приведут к враждебности или к безликому подчинению. Даже попытка прикрыться тем, что любая детская инициатива подавляется во благо самого ребенка – чтобы он избежал неудач – приведет только к тому, что человек вырастет пассивным и трусливым. А в 36 лет напишет, что страдает до сих пор от бесцеремонности и назидательности собственной мамы…

Я благодарю за участие в программе психотерапевта Марину Берковскую и психолога, философа Павла Семеновича Гуревича.

Страна «в тени одного человека» и «мстительный авторитаризм»

«ТЕНЬ НАЗАРБАЕВА, ЕГО СЕМЬИ И БЛИЖАЙШЕГО ОКРУЖЕНИЯ»

Пандемия коронавируса, которая нанесла серьезный удар по Казахстану и другим государствам в 2020 году, высветила экономическую слабость центральноазиатской страны, зависящей от экспорта углеводородов, и продемонстрировала, насколько Казахстан далек от политических реформ. К такому выводу приходит эксперт по евразийской политике Джордж Волошин, автор статьи, опубликованной в издании Eurasia Daily Monitor американского Jamestown Foundation.

«Плохо скоординированный ответ правительства на пандемию вызвал недовольство населения по всей Центральной Азии, и, хотя Казахстан действовал лучше в сравнении с соседями, чрезвычайная ситуация обнажила хрупкую экономическую модель страны», — считает автор.

Из-за «двойного удара» — пандемии и падения цен на нефть — валовой внутренний продукт Казахстана упал на 2,6 процента, а дефицит текущего счета платежного баланса составил 5,7 миллиарда долларов. Национальный фонд, в который стекаются доходы от нефти, сократился на 2,4 миллиарда долларов — из-за изъятий на антикризисные меры. Общий объем заимствований в 2020 году достиг 5,5 процента ВВП, приводит данные издание.

Сотрудник полиции и житель у ограждения, выставленного на съезде в закрытый на карантин город Алматы. 11 мая 2020 года.

«Отсутствие прогресса в диверсификации экономики, нестабильность», с которой Казахстан столкнулся в 2020 году, когда обрушились цены на нефть и снизились поступления в бюджет, представляют собой «самую большую структурную проблему» страны, говорится в публикации. По мнению автора, создание в октябре агентства по стратегическому планированию и реформам «вряд ли раскроет» потенциал ненефтяной экономики, пока на повестку дня не выйдет «политическая либерализация».

«События второй половины прошлого года и начала этого года показали, насколько Казахстан всё еще далек от болезненных, но необходимых шагов по либерализации политической системы, которая продолжает функционировать в тени одного человека — бывшего президента Нурсултана Назарбаева вместе с его семьей и ближайшим окружением», — отмечает автор.

Обещания президента Касым-Жомарта Токаева «провести реформы во всех сферах», которые звучат с первого дня прихода его к власти, расходятся с делами, полагает эксперт. Один из примеров в подтверждение: после выборов многие члены бывшего правительства, в том числе премьер-министр Аскар Мамин, назначенный руководить кабинетом еще при Назарбаеве, сохранили свои места.

Президент Казахстана Касым-Жомарт Токаев и премьер-министр Аскар Мамин. После парламентских выборов Мамин, который был назначен главой правительства при Нурсултане Назарбаеве, сохранил пост.

«Скамейка запасных очень коротка, новые лица — большая редкость, и любое какое-либо серьезное решение, затрагивающее сферу интересов семьи Назарбаева, не может быть принято без согласия бывшего президента», — подчеркивается в статье.

«Похоже, 2021-й будет трудным для Казахстана годом, — резюмирует автор. — Страна пытается изо всех сил начать процесс подлинных реформ, которые будут означать наступление настоящей постназарбаевской эпохи».

«НАЗАРБАЕВСКИЙ» МАЖИЛИС ПРОТИВ «ТОКАЕВСКОГО» СЕНАТА?

Западные издания продолжают анализировать парламентские выборы, прошедшие 10 января в Казахстане, и дают прогнозы на ближайшее будущее.

Сайт East Asia Forum отмечает, что в парламент прошли партии, которые присутствовали в мажилисе прошлого созыва, — в стране «сформирован стабильный идеологический спектр». В статье напоминают, что западные наблюдатели раскритиковали кампанию, заявив, что «избиратели были лишены подлинного выбора». Спикер Госдумы России между тем назвал выборы в Казахстане «открытыми и конкурентными» и призвал Соединенные Штаты «с их архаичной и закрытой избирательной системой» перенимать опыт Казахстана.

«Такие комментарии могут быть расценены как намеренная провокация западной аудитории. Совершенно очевидно, что Казахстан следует методике Кремля по взращиванию и совершенствованию института парламентской «системной оппозиции», предотвращая появление таких [игроков], которые могут бросить радикальный вызов режиму», — говорится в статье.

Поствыборный период в Казахстане, в отличие от Беларуси и Кыргызстана, остается спокойным — в стране «смирились с существующим статус-кво».

Бывший президент Назарбаев, несмотря на отставку в марте 2019 года, сохраняет контроль над политической ситуацией в стране. Его ставленник Токаев, заявляющий о верности курсу своего предшественника, за последние полтора года сделал некоторые шаги в сторону укрепления своей власти, в том числе отправил в отставку с поста спикера сената (верхней палаты парламента) старшую дочь Назарбаева Даригу. Сенат превратился в «оплот Токаева», отмечается в публикации, но новый мажилис может сыграть важную роль в ситуации с «двоевластием». Нижнюю палату контролирует назарбаевский «Нур Отан», и в мажилис сейчас прошла Дарига Назарбаева.

Дарига Назарбаева получает удостоверение депутата из рук своего свата, председателя Центральной избирательной комиссии Берика Имашева. Нур-Султан, 14 января 2021 года.

«[Мажилис] может усложнить жизнь Токаеву, если посчитает, что тот переступает черту. Палата может зайти так далеко, что упразднит сенат и трансформирует страну из президентской республики в парламентско-президентскую, — говорится в публикации. — В настоящее время такие радикальные перемены маловероятны. Но ситуация может измениться в преддверии важнейших президентских выборов в 2024 году. Если члены правящей элиты, близкие к Назарбаеву, откажутся поддержать Токаева на второй срок, мажилис станет решающим полем политической битвы».

О возвращении в политику Дариги Назарбаевой написал и сайт Lawfare, анализирующий правовые и политические вопросы.

Сайт отмечает, что некоторые наблюдатели надеялись, что «уход Назарбаева в 2019 году откроет двери для большого числа оппозиционных кандидатов и более свободных выборов в Казахстане», однако итоги выборов — как президентских в позапрошлом году, так и парламентских в этом — были предрешены. В 2019 году ставленник Назарбаева Токаев набрал, по данным Центризбиркома, более 70 процентов голосов, примерно столько же, согласно официальным итогам, получила партия Назарбаева «Нур Отан» на выборах в 2021 году.

«Назарбаев, как считается, находясь за кулисами, обладает широкой властью, является пожизненным главой Совета безопасности. Наблюдатели предполагают, что его дочь Дарига Назарбаева могла унаследовать кресло президента. Некоторое время она занимала пост спикера сената Казахстана, но была отстранена Токаевым в мае 2020 года. Однако на этих выборах она вернулась в политику, избралась депутатом от партии «Нур-Отан»».

Выборы в парламент прошли без оппозиции, попытки нескольких оппозиционных групп зарегистрироваться в качестве партий потерпели неудачу. В стране сложился ландшафт, соответствующий существующему статус-кво, когда «небольшие, но активные оппозиционные движения не могут закрепиться в большой политике».

«НАПУГАНЫ СИТУАЦИЕЙ В БЕЛАРУСИ И КЫРГЫЗСТАНЕ»

Eurasianet.org, описывая поствыборную картину в Казахстане, отмечает, что власти, похоже, объявили войну неправительственным организациям. «Выборы в Казахстане, которые были исключительно постановочной игрой, уступили место настоящему авторитаризму. На этой неделе под прицелом налоговых органов оказались еще две организации», — говорится в статье «Война правительства с НПО приводит к большим жертвам».

25 января налоговики наложили взыскания на Казахстанское международное бюро по правам человека и соблюдению законности и «Международную правовую инициативу» — оштрафовали эти организации и предписали приостановить деятельность на три месяца из-за якобы нарушений при сдаче отчетности.

«Использование налоговиков для того, чтобы заставить замолчать организации, которые указывают на недостатки демократии в Казахстане, стало стандартной процедурой», — считает автор, журналист Джоанна Лиллис. Ранее налоговая служба постановила приостановить деятельность НПО «Эхо» и независимой группы «Еркіндік қанаты», которая наблюдала за парламентскими выборами 10 января, организации тоже были оштрафованы.

«Последние две организации, кажется, «допустили нарушения» в совершенно иной плоскости. Эти группы и их активисты оказались досадным раздражителем [власти], рассказав о фальсификациях во время «косметических» выборов в 2019 году, когда избрали президента Касым-Жомарта Токаева, и парламентских выборов 10 января 2021 года», — пишет Eurasianet.

В конце ноября НПО сообщили, что живут в ожидании «налоговых репрессий».

Исполнительный директор организации «Еркіндік қанаты» Елена Швецова говорит, что фальсификации, раскрытые на выборах в других постсоветских странах, привели к массовым протестам и, вероятно, поэтому в Казахстане организации наблюдателей вызывают беспокойство властей.

— Власти Казахстана напуганы протестами в Беларуси и очередной революцией в Кыргызстане в 2020 году. Поэтому они сделали всё возможное, чтобы ограничить возможности гражданского общества в нашей стране повторить подобный сценарий, — говорит Швецова в интервью Eurasianet.

В Казахстане не было поствыборных волнений и потрясений. «Преследование неправительственных организаций выглядит не как превентивная мера, это больше похоже на месть авторитаризма», — заключает автор.

Демократический vs Авторитарный. Как работают стили управления на практике?

Генеральный директор NPM Group (до ребрендинга — «Новосибпродмаш») Сергей Бучик

Теория менеджмента учит нас разделять демократический и авторитарный подходы. Но, как это бывает, выкройка изделия не передает всех качеств реальной вещи. Найти чистый стиль управления в бизнесе вряд ли получится. «Континент Сибирь» вместе с практиками крупного бизнеса разбирается, как работают стили управления в наших реалиях, и за каким подходом будущее.

Демократический и авторитарный: смешать, но не взбалтывать

Генеральный директор NPM Group (до ребрендинга — «Новосибпродмаш») Сергей Бучик считает, что выбор стиля зависит от ситуации и момента жизни компании.  «С началом пандемии все демократические стили управления на несколько месяцев многими были отложены. Нужно было срочно спасать компании, быстро принимать решения. Авторитарный стиль управления нужен, когда что-то на рынке резко меняется, происходит форс-мажор. В такие моменты он может приниматься и в организациях с демократическим стилем», – поясняет Сергей Бучик.

Управляющий директор ООО «Металлсервис-Новосибирск» Василий Юрченко

Эту линию продолжает Василий Юрченко, управляющий директор ООО «Металлсервис-Новосибирск» и бывший губернатор Новосибирской области. «В разных ситуациях должны быть разные поведенческие стили. Где-то нужно принять авторитарное решение и отвечать за него. Если позволяет время, можно подойти демократически. У меня было так, что решение нужно принять за секунду, потому что оно затрагивает вопрос жизней десятков тысяч человек. Стили могут быть смешаны, но во главе должна стоять задача по достижению поставленной цели и выбора оптимального решения», – комментирует Василий Юрченко.

Сергей Бучик разделяет мнение, что стили могут смешиваться. «Наша компания по большей части применяет демократический стиль, когда мнение людей становится очень важным и учитывается при планировании и принятии решений. Опять же в разных подразделениях одной компании может применяться разный стиль управления. Управлять разнорабочими в демократическом стиле бывает сложно. Поставил задачу, они делают. С инженерами можно общаться по-другому и управление строить иначе, – говорит директор NPM Group. – Поэтому даже в нашей компании у меня может быть один стиль управления, а у моих коллег совершенно другой. Но в любом случае эволюционное развитие подразумевает, что авторитарный стиль со временем перерастает в демократический».

Руководитель компании «Манго Телеком» в макрорегионе Сибирь и Дальний Восток Владимир Лобченко

Идею смешения стилей в зависимости от ситуации и подразделения также разделяет руководитель компании «Манго Телеком» в макрорегионе Сибирь и Дальний Восток Владимир Лобченко. По его мнению, в разных ситуациях должны быть разные поведенческие стили. Стили могут быть смешаны, но во главе должна стоять задача по достижению поставленных целей.

«В «Манго Телеком» по большей части демократический стиль, – говорит Лобченко. – Мы считаем, что лучшая стратегия – сотрудничество».

Василий Юрченко же убежден, что в российских компаниях должны быть элементы авторитарного стиля. «Я точно знаю, что в силу исторических событий и нашей экономики не получится базироваться только на совещательном, демократическом стиле. Или я с этим не знаком. Теоретически возможно, но в производственных единицах вряд ли это бывает. Считаю, что каждый руководитель обязан и должен нести ответственность по выработке оптимальных решений и их реализацию. «Авторитарный» не всегда ругательное слово, он должен быть, в России особенно», – объясняет управляющий директор ООО «Металлсервис-Новосибирск».

Руководитель и сотрудник: на ком лежит ответственность?

Стиль любого руководителя со временем меняется. Вот, как этот процесс описывает Сергей Бучик: «Есть такая модель эволюционного развития живых систем, как спиральная динамика.  Как и человек в своем развитии, любая организация проходит разные стадии взросления. Тоже самое происходит с руководителем и его стилем управления.  Нельзя сказать, что я пришел в бизнес и сразу стал демократическим руководителем. Так не бывает. Для демократического стиля нужна сыгранная команда. Когда бизнес начинается, весь риск лежит только на предпринимателе. Он сам принимает решения и воплощает их, полностью отвечая за результаты. Поэтому обычно в таких случаях у него авторитарный стиль. Со временем он учится делегировать и передавать принятие и исполнение решений коллегам. Появляются правила ведения бизнеса», – говорит директор компании NPM.

Василий Юрченко считает, что даже по достижении более высших ступеней авторитарные функции должны частично сохраняться. «Для выработки решения я собираю лучших специалистов, профессионалов. При этом сам изучаю вопрос, анализирую оптимальные варианты. Но в момент принятия решения ответственность всегда лежит на руководителе. Даже если решение коллективное, за него будет отвечать тот, кто под ним подписался. И спрашивать будут с него, а не с коллектива», – комментирует свою позицию Василий Юрченко.

Сергей Бучик уверен, что важно подбирать сотрудников, которые готовы отвечать за последствия своих решений. «Я хочу взаимодействовать с людьми, которые умеют быть взрослыми и брать на себя ответственность за принятие решений. В этом случае можно говорить о переходе к демократическому стилю. Если люди к этому не готовы, то кроме как авторитарным управлением компанию с места не сдвинешь», — уверен собеседник издания.

Владимир Лобченко отметил, что люди порой не готовы брать ее на себя лишь потому, что не понимают или не видят свой вклад в общий результат. «Если у менеджера перед глазами есть цифры, план и факт, то работа для него перестает быть процессом, он работает на результат – говорит Лобченко. – Причем неважно, управленец это, который сверяется с BI-системой (системо бизнес-аналитики — «КС») по прогрессу целого подразделения, или линейный менеджер, на рабочем столе которого только собственная статистика, но ясная, очевидная картина: предположим, сколько звонков клиентам нужно сделать до конца дня, чтобы гарантированно закрыть план продаж. Когда цели видны, они ощущаются достижимыми, появляется азарт и инициатива».

 «Бирюзовые» организации и Agile-подход

Сергей Бучик считает, что на текущем этапе развития менеджмента, «бирюзовая» компания – это идеальная картинка и мечта управленца. «Такая система на Земле есть только в виде природы. Природа – это идеальная бирюзовая организация, которая приспосабливается к любой среде и становится лучше и эффективнее, постоянно эволюционирует. Создать такую организацию – это мечта любого предпринимателя, который устал от необходимости постоянно управлять бизнесом», – комментирует директор компании NPM Group.

Но при этом Сергей Бучик говорит, что создать бизнес, приближающийся к «бирюзовому» типу, реально. «Чтобы компания с нуля дошла до «бирюзовости» нужно 15-20 лет. При этом важно понимать, куда ты идешь и подбирать персонал в зависимости от текущего уровня развития компании. Не каждый готов пройти все стадии вслед за развитием организации. Поэтому часть сотрудников, которые начинали с компанией обязательно отсеются, но придут другие, другой осознанности и с другими ценностями», – говорит директор NPM Group.

Владимир Лобченко считает, что из этой теории следует позаимствовать элементы, связанные с самоуправлением, и убежден, что возможность свободно принимать решения на своем уровне, без излишних согласований, только повышает эффективность сотрудников. «Естественно, при условии, что никакие решения не могут быть безответственными, а инициативы должны быть обоснованными. Самоуправление – это не творческий поиск свободных художников, а кредит доверия от руководства, этот кредит можно увеличить, а можно потерять», — рассуждает Лобченко.

В свою очередь Василий Юрченко не верит в мечту о «бирюзовых» организациях. «Может, я не там учился. Хотя я обучался по программе «TACIS» в Германии, Англии и других странах. Базовое образование я получил в институте инженеров водного транспорта и горжусь этим. Прошел единственную в своем роде MBA школу советского союза – Академию при совете министров СССР, – рассказывает собеседник «Континента Сибирь». – Я в эту историю с «бирюзовыми» методами не верю. Всемирная демократия, когда всё само делается, люди потусовались в розовых свитерах и светло-зелёных галстуках, и все полетело. У меня так в жизни не получалось, и я уверен, что так не получится. Все равно есть человек или несколько людей, которые принимают решение».

По мнению Василия Юрченко, оптимальное решение в штатной ситуации можно выработать со специалистами. Главное, чтобы специалисты были не замкнутые, не зажатые и не боялись, что за ошибку их расстреляют или посадят. Сегодня это сильно сдерживает предпринимательский дух и развитие бизнеса в стране. «Когда есть специалисты и время, то решение всегда можно найти. Дальше все переходит к тому, кто должен утвердить это решение и делегировать его реализацию. Это уже элемент авторитарного управления. Эти вещи связанны, и я считаю, что это хорошо. В кризисной ситуации, когда нет времени и ресурсов, нужны авторитарные решения, по-другому не будет», – говорит Василий Юрченко.

Какого цвета будущее менеджмента?

Спикеры соглашаются, что выбор стиля управления зависит от погоды в бизнесе: полный штиль или девятый вал. Но видение действий руководителя в кризисной ситуации расходится.

«Я понимаю, что с учетом изменившейся жизни, вовлеченности людей, демократический стиль будет превалировать. Но во внештатных ситуациях по-прежнему никуда не уйти от авторитарного стиля. Если все будет хорошо, тогда будет время на обдумывание, поиск демократического решения. Но все равно за каждым решением будет стоять конкретный человек. В экстремальных ситуациях от авторитарного стиля никуда не уйти», – говорит Василий Юрченко.

Сергей Бучик продолжает: «Возьмите, к примеру гибкое и жесткое дерево. Какое лучше? Когда нет ветра – без разницы, но, когда появляется ветер, жесткое дерево ломается. На стабильном рынке нет разницы, какой у вас стиль управления, насколько вы гибкие. Но если рынок требует изменений, жесткой компании с иерархией власти и авторитарным управлением трудно будет научиться быстро приспосабливаться. Вопрос уже не в гибкости, а в том, выживите вы или нет. Становись гибким или умри – вот девиз нового времени. Так меняется мир, других вариантов остается мало».

По мнению Владимира Лобченко в меняющемся мире выживут лишь самые гибкие: «Мир очень быстро меняется, а некачественное управление изменениями в организации способно разрушить самые перспективные проекты».

Редакция «КС» открыта для ваших новостей. Присылайте свои сообщения в любое время на почту [email protected] или через наши группы в Facebook и ВКонтакте Подписывайтесь на канал «Континент Сибирь» в Telegram, чтобы первыми узнавать о ключевых событиях в деловых и властных кругах региона.

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее и нажмите Ctrl + Enter

Финалисты_ки Премии имени Мартина Энналса 2021 года проливают свет на насилие в авторитарных государствах

Солтан Ачилова, Луджайн Аль-Хатлул и Ю Веншенг, три выдающихся правозащитника_цы из авторитарных государств, номинированы на Премию имени Мартина Энналса для правозащитников_ц 2021 года. Front Line Defenders – члены Международного жюри Премии.

Солтан Ачилова документирует нарушения прав человека и злоупотребления с помощью фотожурналистики в изолированном Туркменистане.

Луджайн Аль-Хатлул – лидерка адвокации за гендерное равенство и права женщин, находится в заключении в Саудовской Аравии.

Юрист Ю Веншенг до осуждения и заключения в тюрьму в Китае выступал адвокатом в делах по правам человека и защищал активистов_к.

Финалисты_ки отличаются своей смелостью и глубокой приверженностью правам, которые они защищают несмотря на многочисленные попытки заставить их замолчать, предпринятые соответствующими государственными органами.

“Каждый год тысячи правозащитников_ц подвергаются гонениям и преследованиям, их бросают в тюрьмы и даже убивают. Фонд Мартина Энналса удостоен чести приветствовать финалистов_к премии 2021 года, которые так много сделали для других и превратности судеб которых символизируют нестабильность, с которой сегодня сталкивается правозащитное движение.”
— Изабель де Сола, директорка Фонда Мартина Энналса

“Авторитарные государства склонны считать, что если сажать в тюрьму или подвергать правозащитников_ц цензуре, то мир забудет о них. Во время пандемии COVID казалось, что локдаун успешно заставит людей замолчать. Финалисты_ки этого года являются свидетельством того, что нет ничего более далекого от истины.”
— Ханс Тоолен, Председатель жюри

Ничто не может помешать нам чествовать правозащитников_ц

Каждый год Премией имени Мартина Энналса отмечают правозащитников_ц со всего мира, которые отличились своей сильнейшей приверженностью продвижению наших базовых прав – часто рискуя собственными жизнями.

Церемония вручения Премии имени Мартина Энналса 2021 года отметит их мужество 11 февраля во время онлайн-приема, организуемого совместно с властями г. Женевы, которые, демонстрируя свою приверженность правам человека, поддерживают Премию на протяжении многих лет.

Финалисты_ки 2021 года

В Туркменистане, одной из самых изолированных стран мира, свобода слова не существует и независимые журналисты_ки работают на свой страх и риск. Солтан Ачилова (71), фотожурналистка, документирует нарушения прав человека и социальные проблемы, затрагивающие туркменский народ в повседневной жизни. Несмотря на репрессивную среду и лишения, она стала одной из немногих журналистов_к в стране, которые осмелились ставить свои подписи под независимыми статьями.

В Саудовской Аравии женщины до сих пор сталкиваются с несколькими формами гендерной дискриминации в такой степени, что Королевство занимает одно из последних десяти мест в Отчете по глобальному гендерному неравенству 2020 года Всемирного экономического форума. Луджайн Аль-Хатлул (31) была одной из ведущих фигур движения «Женщины за руль» и адвокатировала за то, чтобы положить конец системе мужского опекунства. В 2018 году ее, вместе с несколькими другими активистками, посадили в тюрьму по обвинениям, связанным с национальной безопасностью. Ее пытали, ей было отказано в медицинской помощи, ее поместили в одиночное заключение; 28 декабря 2020 года Луджайн была приговорена к 5 годам и 8 месяцам тюрьмы.

В 2015 году в ходе так называемой «облавы 709» в Китае исчезли или были арестованы более 300 правозащитников_ц и адвокатов. Успешный бизнес-адвокат Ю Веншенг (54) бросил свою карьеру, чтобы защищать одного из своих коллег, попавших в заключение, а затем и сам был арестован. Ю Веншенг находится в тюрьме уже почти три года, там ему сломали правую руку, его здоровье ухудшается.

Онлайн-церемония награждения 11 февраля 2021 года

Премия имени Мартина Энналса 2021 года будет вручена трем финалистам_кам 11 февраля 2021 года в ходе онлайн-церемонии, со-организаторами которой выступят власти города Женевы (Швейцария), давнего сторонника Премии.

Контактная информация

Хлое Биттон, менеджерка по коммуникациям Фонда Мартина Энналса, тел. +41 22 809 49 25, электронная почта cbitton(a)martinennalsaward.org

7 характеристик авторитарных людей в соответствии с психологией

Последнее обновление: 13 августа, 2019

Авторитарные люди бросают долгую, угрожающую тень на нашу жизнь. Будь то в семье, на работе или в политике, вы узнаете это, когда увидите это по их использованию и злоупотреблению властью. В их сознании вы обнаружите предрассудки и потребность доминировать, а также цинизм, двойные стандарты и нетерпимость.

Исследования авторитарной личности начались вскоре после окончания Второй мировой войны и Холокоста. Это было такое переломное время, такое разобщенное и странное, что академический мир задавался вопросом, как расизм, предрассудки и авторитаризм могли довести мир до такого состояния.

Теодор В. Адорно — одно из самых известных представителей этого научного, психологического и философского движения. Именно он, основываясь на теориях Эриха Фромма и тщательном анализе антисемитской идеологии и антидемократических движений того времени, сформировал так называемое «исследование Беркли», в котором строго определялась авторитарная личность и помещены в психоаналитические и психосоциальные рамки.

Однако некоторые могут назвать помещения Адорно устаревшими, поскольку сейчас, несомненно, другое время и другие обстоятельства. И все же авторитарные люди и тяга к власти есть и всегда будут здесь. Это верно как для политической арены, так и для уединения дома.

В конце концов, авторитарный характер и слепое стремление к господству для некоторых людей похожи на инфекцию . Это психологическая концепция, которую мы видим слишком часто, и нам нужно научиться распознавать.Ниже мы рассмотрим основные характеристики, которые их определяют.

«Гордость — это инвалидность, которая обычно поражает бедных смертных, которые внезапно оказываются в жалкой части власти»

-Хосе де Сан-Мартин-

1. Слепая верность определенным ценностям, обычаям и идеалам

Авторитарный люди классифицируют мир с простотой и жесткостью пятилетнего ребенка. Все хорошо или плохо, и любой, кто придерживается тех же взглядов, ценностей и мнений, находится на правильном пути.Однако любой, кто придерживается другого мнения, является потенциальным противником.

В то же время авторитарные люди обычно имеют очень четкое представление о том, что такое «хороший мужчина», «хороший отец», «хороший сын» или «хорошая женщина». Их политические наклонности, их религия, даже их любимая спортивная команда практически священны и неприкосновенны.

2. Этноцентризм у авторитарных людей

Мои вещи самые лучшие. Более того, моя страна, моя культура и мой язык не только самые достойные, они единственно мыслимые и приемлемые. Такое отношение и образ мышления приводят к дискриминационному и оскорбительному поведению. Это опасные предрассудки, отвергающие все остальное. Другими словами, авторитарные люди презирают все, что не соответствует их узкому мышлению.

3. Культура страха

С избранием Дональда Трампа президентом у нас теперь есть бесконечное количество примеров этноцентризма. Однако во время кампании был особый момент, когда экс-президент Мексики Висенте Фокс дал точное определение того, что для него представлял Трамп: авторитарную личность, которая осуществляет власть на основе страха.

Любой, кто приезжает из-за пределов США, представляет собой «угрозу». Следовательно, необходимо питать этот страх, это неприятие «другого» — кем бы он ни был. Он выиграл в Соединенных Штатах, но случается и во многих других контекстах. Особенно в семье или отношениях, где один человек быстро использует угроз и драмы, чтобы подпитывать страх и проявлять доминирование.

4. Мои достижения всегда будут лучше ваших

Неважно, в чем вы хороши, что вы учились или что вам нравится.Потому что авторитарных человека всегда будут стараться быть на шаг впереди вас.

Если у вас длинный список квалификаций, вам скажут, что вам не хватает жизненного опыта, которого у авторитарного человека, конечно же, предостаточно. Если вы искусны и компетентны в своей работе, они попытаются помешать вам, убедившись, что задачи, которые вам дают, не соответствуют вашим способностям, потому что авторитарных человека не могут позволить, чтобы кто-то другой добился успеха. Кроме них, конечно.

5. Агрессивное лидерство

Все мы знаем, что авторитарные люди любят командовать. Но их руководство недемократично. Они никогда не будут руководить, обладая эмоциональным интеллектом, , который на самом деле извлекает максимальную выгоду из людей и способствует гармонии, доверию и приятному сосуществованию и, следовательно, счастью и продуктивности. Наоборот.

Авторитарный лидер агрессивен, ему не хватает сочувствия, он заботится только о собственных потребностях, а также очень плохо переносит разочарование.Они неспособны видеть потребности других. Более того, они часто действуют против них, потому что считают их слабыми сторонами.

6. Предрассудки и жесткое мышление

Говорят, что разбить атом труднее, чем разрушить предрассудки. К сожалению, это правда, и это тоже характеристика авторитарных людей. Их мышление невероятно узкое. Он не оставляет места никакому другому мнению, кроме их собственного. Безусловно, не осталось места для какой-либо «правды», кроме той, которую они придумали.

Предрассудки и жесткое мышление — термиты нашего общества. Другими словами, они ослабляют общины и любую надежду на истинное взаимное уважение.

7. Упрощенное мышление

Авторитарные люди живут в мире грез. На первый взгляд они выглядят внушительно и устрашающе. Обычно они ставят себя на высокий пьедестал, но фундамент слабый. Просто прислушайтесь к их аргументам, и вы обнаружите простой ум, лишенный идей и веских аргументов.

Их маленький мир ограничен защитой того, что для них является универсальной истиной. Однако иногда все, что нужно, — это бросить им вызов с определенными аргументами, и их упрощенная идеология рушится.

Самая большая проблема авторитарных людей в том, что за их упрощенными рассуждениями скрывается агрессия. Следовательно, когда они чувствуют угрозу или находятся в положении неполноценности, они реагируют очень плохо.

В заключение, нам нужно знать, как обращаться с этим типом персонажей очень осторожно.Сохранение дистанции — лучшая стратегия, если вы хотите защитить себя. Нам также нужно научиться распознавать его, чтобы не допустить его распространения и заражения в нашем мире.

Библиографические ссылки

Adorno, TW (1950). Авторитарная личность. Нью-Йорк: Харпер.

Мартин, JL (2001). Авторитарная личность, 50 лет спустя: какие вопросы возникают к политической психологии? Политическая психология 22 (1), 1-26.

Альтемейер, Б.(1988). Враги свободы: понимание правого авторитаризма. Сан-Франциско: Джосси-Басс.

Дин, Дж. (2006). Консерваторы без совести. Нью-Йорк: Viking Press.

Это может вас заинтересовать …

Чего можно ожидать от авторитарного политика

Никогда не было более важного времени, чтобы понять авторитаризм и его влияние на каждого из нас. Мы, как личности, серьезно страдаем от авторитаризма в нашей жизни. Как граждане, мы также страдаем от авторитарного режима в высших эшелонах власти.Чего нам ожидать, имея дело с авторитарным? В этой серии публикаций я хочу поделиться тем, что я узнал из своего анализа авторитарной личности и литературы об авторитарном воспитании детей, а также из моих обширных первичных исследований последствий авторитарного ранения.

Источник: Эрик Майзел

Что касается этого первичного исследования, я был бы рад, если бы вы внесли свой вклад в мое понимание последствий авторитарного ранения, взяв мою Анкету для авторитарного ранения.Даже если вы ответите только на несколько вопросов анкеты, это предоставит мне бесценную информацию об этом жизненно важном предмете. Респонденты обнаруживают, что ответы на вопросы сами по себе открывают глаза и исцеляют, поэтому я предлагаю вам взглянуть на анкету и, если вы захотите сделать это, ответить на нее полностью или частично.

Заголовок исследования гласит, что авторитаризмом питает ненависть и сильная потребность наказать. Многое другое, что мы стали ассоциировать с авторитаризмом, вытекает из этой основной программы ненависти и наказания.Что еще? Что ж, когда вы входите в тесный контакт с авторитарным лицом, потому что он или она ваш отец, ваша мать, ваш брат, ваша сестра, ваша супруга, ваш взрослый ребенок или кто-то еще в вашем непосредственном окружении, например, лидер вашей церкви или Ваш начальник на работе, вы можете ожидать столкнуться со многими, а иногда и со всеми из конкретных «30 ужасных» черт, взглядов и поведения. В этом посте мы рассмотрим первые 10 из этих «ужасных 30». Если вы были в тесном контакте с авторитарным деятелем, я предполагаю, что эти 30 звонят в колокольчик.

1. Ненависть

Центральная истина об авторитарном человеке состоит в том, что он или она исходит из ненависти. Как сказал респондент Макс: «Мой отец ненавидел почти все. Его ненависть сильно отличалась от гнева, негодования или даже ярости. На самом деле это была не эмоция, а позиция, отношение к жизни. Ненавидеть можно было все, что угодно, включая то, что он, как он утверждал, любил и восхищался всего секунду назад. Вы могли впасть в немилость в мгновение ока, потому что он был так готов ненавидеть — это было похоже на то, что ненависть всегда была на кончике его языка.”

2. Наказание и жестокость

Авторитаристы должны наказывать других, потому что они полны ненависти. Они, вероятно, будут выступать за смертную казнь, за суровое наказание всех правонарушителей и наклоняться к наказанию косвенно, например, принимая позицию «права на жизнь», чтобы наказать женщин за беременность. Они всегда готовы к возможности наказать кого-то, особенно членов семьи. Как объяснила респондент Мэри: «Моя мать была авторитарной личностью, все время злилась, взрывалась и наносила словесные или физические оскорбления при малейшей опасности.Случай, который отражает мой опыт, произошел, когда мне было около 5 лет, когда меня ужалила пчела. Я помню жгучую боль, плач и бегство к ней — только чтобы меня избили за плач! Это подводит итог моего детства ».

3. Насилие, агрессия и агрессивное поведение

Авторитеты регулярно прибегают к нападениям и насилию, а еще чаще — иногда постоянно — в состоянии почти подавляемого насилия. Вот как сказала об этом респондент Синтия: «Моя бабушка чуть не убила мою мать, когда ей было 16 лет, после чего дед забрал мою маму из дома и поместил ее в приют.Моя мать забеременела мной в 19 лет, и бабушка успешно лоббировала ее, чтобы взять на себя опеку над мной. Она постоянно называла меня шлюхой, шлюхой и бездельником и говорила, что я никогда ни к чему не добьюсь. Меня выгнали из дома в 16 лет после того, как бабушка избила меня тростью и сломала ключицу за то, что у меня был парень ».

4. Тактика угроз и запугивания

Авторитаристы хотят, чтобы их жертвы боялись их.Респондент Роберт объяснил: «Я был женат на авторитарной женщине. Я всегда боялся ее в большом и маленьком смысле. Я быстро узнал, что она спала с пистолетом под подушкой, и во многих случаях она угрожала убить меня, если я не сделаю то, что она хотела от меня. Мы постоянно ссорились, и она всегда побеждала, потому что была готова «пойти на яремную вену» и причинить мне боль. Моя самооценка пошла вниз, мне было стыдно за то, что она издевается над мной, и за себя, что я не ухожу.”

5. Донкихотские, нечеткие правила

Авторитаристы, которые могут иметь или не иметь личную заинтересованность в соблюдении правил, любят правила для других людей. Чем более донкихотские и неясные правила, тем лучше, поскольку донкихотским, нечетким правилам следовать меньше всего. Такие правила неизбежно нарушаются, открывая дверь к наказанию для нарушителя правил. Для авторитарного человека правила должны быть нарушены, чтобы за ним последовало наказание. Эта динамика помогает объяснить, почему авторитарный чиновник так часто раздражается до насилия, когда соблюдается правило, поскольку он надеялся на нарушение и возможность наказания.Точно так же это помогает объяснить, почему вы никогда не получите той похвалы, которую надеялись получить за следование авторитарным правилам: следование им не нравится ему, это его расстраивает!

6. Списки паранойи и врагов

Авторитаристы, отчасти чтобы объяснить себе свой бездонный резервуар ненависти, действуют так, как будто им постоянно угрожают и находятся под угрозой. Они повсюду видят врагов, в том числе (а часто особенно) в бывших друзьях. Как сказала респондентка Эмили: «Мой старший брат вёл настоящий список врагов в старшей школе.Это было связано с его жесткой, жесткой личностью, его гневом и тем, что он никогда никуда не вписывался. Ему было так неудобно, неловко и отталкивающе, что, естественно, все остальные дети не хотели иметь с ним ничего общего — они оставили его в стороне, и поэтому их добавили в список его врагов. Он тратил большую часть своего времени на то, чтобы отомстить им ».

7. Истина в качестве врага

Авторитаристы мало верят в истину. Если ваша цель — наказать других за то, что вы полны ненависти и гнева, правда в любом конкретном вопросе — просто неудобство.Как выразился респондент Филипп: «Мой отец, пастор, откровенно врал обо всем, от количества людей, посетивших одну из его церковных служб, которое он всегда раздумывал, до уровня преступности в« плохой части города ». число, которое он также всегда раздувал. Мне потребовались годы, чтобы понять, что всякая ложь исходит из одного и того же места: из места, где я заставлял себя выглядеть лучше, а другие — хуже. Тогда он сможет похлопать себя по спине и почувствовать себя самодовольным и превосходным ».

8. Посрамление, издевательства и насмешки

Авторитарный план ненависти и наказания порождает человека, который получает удовольствие от жестокости и который регулярно позорит, высмеивает и высмеивает своих нынешних целей.Недостаточно контролировать; мало выиграть; недостаточно доминировать: все это не воспринимается как достаточное. Авторитарный хочет, чтобы вам причиняли вред и уменьшали его. Поскольку нет ничего хуже стыда, особенно стыдно, что авторитарный человек хочет, чтобы вы чувствовали себя. Как сказала респондентка Саманта: «Мой отец всегда смотрел на меня так, как будто на мне не было одежды. Я всегда чувствовал себя рядом с ним голым. Я не знаю, как именно он это сделал; он меня не приставал и даже не трогал. На самом деле он меня никогда не трогал. Но то, что он сделал, было чуть ли не хуже, и мне всегда было стыдно в его присутствии.”

9. Ригидность и одержимость контролем

Потребность авторитарного режима в контроле регулярно становится первым атрибутом, на который указывают респонденты. В характерном ответе Барбара рассказала о своем предыдущем парне: «Когда он говорил о своих ожиданиях в отношениях, они были представлены как правила, данности и истины, которые должны быть очевидны для всех. Сюда входило то, что я мог и не мог сказать друзьям и семье (например, мне не разрешалось выражать беспокойство по поводу отношений, потому что это равнялось нелояльности).Чтобы контролировать мое согласие, он прослушивал наш телефон и устанавливал шпионское ПО на домашний компьютер. Когда он « поймал » меня (через прослушиваемый телефон), прося у друга совета по поводу одного из его поступков, он в ответ бросил мои вещи в гигантские мешки для мусора и настоял, чтобы я сразу же выбрал пункт назначения для себя и «все мое дерьмо» »

10. Навязчивость

Когда вы объединяете потребность контролировать с желанием стыдить и унизить, вы обнаруживаете еще одну авторитарную черту: навязчивость.Авторитаристы регулярно «занимаются вашим личным бизнесом» (особенно вашим сексуальным бизнесом и бизнесом с туалетом) ужасными и неприемлемыми способами. Как объяснила респондентка Джилл: «Для меня насилие со стороны отца было не физическим, а словесным. Он всегда говорил: «Это не твое дело», «Тебе ничего не принадлежит в этом доме» и «Делай, как тебе говорят!» И он всегда стучал в дверь ванной или врывался, если я был там. слишком долго. Он приходил кричать, его лицо было багровым.Для нас это был образ жизни ».

Авторитар в вашей жизни, возможно, проявил не все эти качества. Авторитеты не похожи друг на друга и не действуют одинаково. Многие сторонники авторитаризма большую часть времени довольно недраматичны и относительно неавторитарны. Но у них достаточно общих черт, чтобы их можно было узнать как сторонников авторитаризма. Напоминают ли эти первые 10 из «30 ужасных» черт и поступков, которые я буду описывать, о ком-то в вашей жизни? Если они это сделают, вы можете рассчитывать на то, что, как и мои респонденты, у вас тоже будет заживление ран.

Чтобы заполнить мою анкету по авторитарным ранам, пожалуйста, посетите здесь.

Новое исследование показало, что авторитарные черты личности связаны с верой в детерминизм

Новое исследование, опубликованное в журнале Journal of Research in Personality , свидетельствует о том, что вера в детерминизм играет важную роль в правом авторитаризме.

Связь между детерминизмом и авторитаризмом была предложена немецким психологом Эрихом Фроммом в 1941 году, и несколько других политических мыслителей также установили эту связь.Авторы нового исследования были заинтересованы в эмпирической проверке идеи.

«Меня интересовало, связаны ли и в какой степени индивидуальные различия в психологических особенностях с философскими убеждениями, с тех пор, как я учился в Бингемтонском университете, где в итоге получил двойное образование по философии и психологии», — пояснил автор исследования Том Костелло. аспирант Университета Эмори.

«В последнее время основное внимание в моих исследованиях уделялось авторитаризму, поэтому было замечательно иметь возможность исследовать взаимосвязь между верованиями в детерминизм и авторитаризм в нашей статье.Как мы отмечаем в статье, такие философы, как Карл Поппер, Айн Рэнд и Теодор Адорно, отметили концептуальные связи между детерминизмом и авторитаризмом. Мы хотели (а) научно проверить эти концептуальные связи и (б) также изучить любые психологические связи «.

В трех исследованиях, в которых приняли участие в общей сложности 20 929 человек, исследователи обнаружили, что люди, которые считали, что их будущее уже предопределено судьбой, как правило, получали более высокие баллы по критериям правого авторитаризма, социального консерватизма и ориентации на социальное доминирование.

Правый авторитаризм — это черта личности, которая описывает тенденцию подчиняться политической власти и враждебно относиться к другим группам, в то время как ориентация на социальное доминирование является мерой предпочтения человека неравенству между социальными группами.

Исследователи обнаружили, что эти фаталистические убеждения также были связаны с отвращением к двусмысленности и предпочтением конкретной информации.

Люди, считавшие, что их генетика определяет их будущее, также имели тенденцию получать более высокие баллы по критериям правого авторитаризма и ориентации на социальное доминирование, но не по экономическому или социальному консерватизму.

Кроме того, детерминированные убеждения были связаны с повышенным догматизмом и политической нетерпимостью, а также с пониженной открытостью опыту и уступчивостью.

«Психологические черты и мировоззрение людей обычно взаимосвязаны, — сказал Костелло PsyPost.

«Мы обнаружили, что всевозможные меры авторитаризма, с одной стороны, и генетический детерминизм (т. Е. Вера в то, что действия и события могут быть приписаны материальным причинам вне нашего« я ») и фаталистический детерминизм (т.е., убеждения в том, что действия и события связаны с «судьбой» или «судьбой»), с другой стороны, были положительно коррелированы в трех исследованиях. Предыдущие исследования показали, что убеждения как авторитаризма, так и детерминизма способствуют возникновению чувства уверенности, поэтому индивидуальные различия в потребности в достоверности могут объяснить эту корреляцию ».

Но исследование, как и все исследования, имеет некоторые ограничения.

«Стоит отметить, что авторитаризм — чрезвычайно разнородный психологический конструкт», — пояснил Костелло.

«Например, мы в первую очередь полагались на меры авторитаризма, которые сильно коррелируют с политическим консерватизмом; один важный будущий тест на связь авторитаризма-детерминизма будет заключаться в том, чтобы увидеть, проявляют ли меры авторитаризма, которые коррелируют с левой политической идеологией (например, https://psyarxiv.com/3nprq), также положительную корреляцию с убеждениями детерминизма ».

Исследование «Побег от свободы»: черты авторитаризма, политическая идеология, личность и вера в свободную волю / детерминизм »было автором Томаса Х.Костелло, Шона М. Боуз и Скотт О. Лилиенфельд.

Авторитарная личность — обзор

5.1 Самоусиление, внутри индивидов

Ярчайшее влияние психоаналитической теории, авторитарной теории личности (Адорно, Френкель-Брунсвик, Левинсон и Сэнфорд) предположили, что жесткий, карательный статус -сознательные практики воспитания детей укрепляют беспрекословное, связанное с обязанностями, иерархически ориентированное послушание. В целях безопасности ребенок идеализирует родителей, не оставляя выхода для неприемлемых примитивных порывов секса и агрессии.Согласно теории, они вытесняются на людей с более низким статусом, особенно на чужие группы, что ведет к пожизненным предрассудкам. Недавний правый авторитаризм Альтемейера () возродил интерес к предрассудкам как к самоусиливающейся мотивационной конструкции, лишенной фрейдистского фона.

В более широком смысле, несколько западных теорий поднимают тему, которую люди думают, интерпретируют и судят таким образом, чтобы возвышать их самих. Тейлор и Браун предполагают, что положительных иллюзий о себе, возможно неточные, приносят пользу психическому и физическому здоровью.Кунда описывает мотивированных рассуждений , защищающих самооценку. Даже люди со стигмами сдерживают чувство собственного достоинства, используя в своих интересах двусмысленность атрибуции (Крокер и Мейджор), приписывая отрицательные результаты предрассудкам, а не личным неудачам.

В более общем плане теория самоутверждения Стила утверждает, что люди должны чувствовать себя достойными, поэтому угрозе одному аспекту себя можно противодействовать, утвердив другой аспект себя. Теория управления терроризмом (Гринберг, Пищинский и Соломон) утверждает, что люди особенно чувствуют угрозу своей собственной смертности, поэтому, чтобы уменьшить свою тревогу, они подписываются на осмысленное мировоззрение, которое позволяет им чувствовать непреходящую самооценку.Точно так же эго-защитная функция (Кац, Смит, Брунер и Уайт) установок защищает себя от угрозы, тогда как функция выражения ценностей установок (Кац) в более широком смысле подтверждает самооценку.

Теория несоответствия с самим собой Хиггинса утверждает, что саморегулирование направлено на достижение положительных эмоций и избегание отрицательных чувств. Несоответствия между фактическим «я» и желаемым идеальным «я» вызывают депрессию из-за отсутствия положительного результата.Несоответствия между реальным «я» и «я» должно вызывать беспокойство из-за несоблюдения стандартов.

Авторитарная личность — IResearchNet

Определение авторитарной личности

Авторитарная личность описывает тип человека, который предпочитает социальную систему с сильным правителем — авторитарному человеку комфортно быть сильным правителем, но если человек не является сильным правителем, он или она продемонстрируют полное подчинение другому сильному авторитету. .В обоих случаях нет толерантности к неконсервативному мышлению. Люди, чьи личности структурированы как авторитарные личности, склонны подчиняться авторитету и верят, что полное подчинение правилам и предписаниям совершенно необходимо; любое отклонение от правил требует сурового обращения. Авторитарная личность часто приводит к тому, что люди питают антагонистические чувства к группам меньшинств, будь то религиозные, этнические или иные.

История и развитие авторитарной личности

История исследований авторитарной личности в значительной степени восходит к концу Второй мировой войны и Холокосту.В 1950-е годы преобладали опасения по поводу потенциального распространения антидемократических идеологий, о чем свидетельствует быстрое распространение нацистского фашизма. Происхождение расизма и предрассудков было важной темой в академическом мире из-за массового геноцида евреев. Ученые также осознали, что предрассудки и антидемократические идеологии — и фашизм в частности — не были характерны для какой-либо конкретной группы, что означало, что они начали искать другую теорию, объясняющую эти явления.

Обеспокоенность потенциальным ростом фашизма привела к поиску теории, позволяющей идентифицировать тех, кто был восприимчив к антидемократическим идеологиям.Теодору Адорно, социологу, приписывают теорию авторитарной личности, которая обращалась к необходимости объяснения предрассудков и расизма. Адорно считал, что среди людей, которые могут стать жертвами антидемократической идеологии, была распространена определенная структура личности. Адорно и его коллеги охарактеризовали авторитарную структуру личности по девяти измерениям, которые обсуждаются в следующем разделе.

Одно из следствий теории о том, что структура личности вызывает эту восприимчивость, состоит в том, что предрассудки или расизм в основном являются продуктом людей, которые в это верят, а не реальной целью.В частности, антисемитизм не имеет ничего общего с характеристиками еврейского народа, а скорее с характеристиками людей, которые не любят евреев.

Считается, что авторитарная личность возникла из детского опыта. Это рассуждение исходит из психоаналитической теории Зигмунда Фрейда. Фрейд предположил, что детские переживания, особенно с родителями, влияют на отношение людей к взрослым. Например, если у детей очень строгий авторитарный родитель, они научатся подавлять мысли, чувства и действия, которые могут считаться аморальными (например,g., агрессия или половое влечение). Позже, поскольку ребенок научился не действовать в соответствии с определенными побуждениями, побуждения проецируются на других «более слабых» людей, часто меньшинства. Это приводит к негативному отношению авторитарных людей к другим группам. Опять же, проекция внутренних подавленных побуждений на других предполагает, что предрассудки вызваны личностью человека, а не чертами угнетаемой группы.

Хотя термин авторитарная личность подразумевает доминирующую или контролирующую личность, теоретически человек с авторитарной личностью может фактически предпочесть подчиняться явной авторитетной фигуре.Этот тип личности стремится к строгому соблюдению правил и видит четкое различие между слабым и сильным. Авторитарные личности находятся в некотором противоречии, потому что они хотят власти, но также очень хотят подчиниться власти.

Несмотря на попытки Адорно отделить правый консерватизм от авторитарной личности, более поздняя версия авторитарной личности Роберта Альтемейера была почти синонимом правого консерватизма. Взгляд Альтемейера на авторитарную личность включал только три из девяти измерений Адорно, связанных с авторитарной личностью: конвенционализм, авторитарная агрессия и авторитарное подчинение.Недавно в книге Джона Дина консерватизм (и Республиканская партия) критически обсуждался с точки зрения правого авторитарного личности, выдвинутой Альтемейером.

Исследование авторитарной личности

Первое исследование авторитарной личности было по причинам, указанным выше, очень политически мотивированным. В то время как всеобъемлющая цель заключалась в объяснении расизма и предрассудков, направление исследования сводилось к попытке предсказать, кто будет восприимчив к антидемократическим идеям, путем измерения личностных качеств.

Три шкалы, которые, как предполагалось, свидетельствовали об авторитарной личности (шкала антисемитизма, этноцентризма и политико-экономического консерватизма), использовались для измерения общего согласия с антидемократической или фашистской точкой зрения. Адорно и его коллеги стремились глубже понять структуру личности и разработали шкалу F-шкалы, предназначенную для измерения «скрытых антидемократических тенденций и фашистского потенциала». Более общая цель шкалы заключалась в том, чтобы показать основную структуру авторитарной личности и предсказать потенциал для соответствия фашизму и антидемократической идеологии.Шкала F состоит из вопросов, относящихся к девяти аспектам: конвенционализм, авторитарное подчинение, авторитарная агрессия, анти-интрацепция, суеверия и стереотипы, сила и «жесткость», деструктивность и цинизм, проекция и секс.

Каждый из аспектов шкалы предназначен для выявления различных частей авторитарной личности. Вопросы конвенционализма показывают, насколько сильно человек верит в ценности среднего класса. Считалось, что фашизм зародился в среднем классе, и потенциальные фашисты тогда получили бы высокие оценки в соответствии с условностями.Те, кто очень готовы подчиняться авторитету и желают сильных лидеров, получат высокие оценки в вопросах авторитарного подчинения. Высокие оценки по вопросам авторитарной агрессии отражают отношение, которое подразумевает неприязнь к группам меньшинств и убежденность в том, что отклонения от власти заслуживают сурового наказания. Считалось, что у человека с высоким уровнем авторитарной агрессии, вероятно, было строгое детство, не позволяющее ему или ей потакать немногим желаниям, что привело к тому, что этот человек проецировал свое разочарование на других людей, которые участвовали в «морально нездоровой» практике.Анти-интрацепция — это характеристика авторитарной личности, которая приводит к низкой толерантности к творческому мышлению и эмоциональной значимости; люди, которые настроены против интрацепции (т. е. не обладают особым самосознанием), отвергают субъективное мышление в пользу более конкретного мышления (например, придают большое значение четко наблюдаемым фактам вместо мыслей и чувств). Суеверия и стереотипы показывают, насколько человек чувствует, что его судьба зависит в основном от внешних сил и что он или она не может лично влиять на исход ситуаций.Сильная вера в два типа людей (например, в сильных и слабых) будет отражена в вопросах силы и стойкости. Авторитарные личности предпочитают сильных лидеров, которые могут поддерживать порядок суровым наказанием отклоняющихся. Переменная деструктивность и цинизм снова обращается к агрессии авторитарной личности, но на этот раз агрессия не основана на морали. Идея здесь в том, что люди с авторитарными личностями питают агрессию и просто ждут возможности действовать в соответствии с ней.Предметы проекции по шкале F используются для выявления подавленных побуждений субъектов (которые упоминались в связи с авторитарной агрессией), спрашивая их об отрицательных качествах других. Например, мнение антисемита о том, что евреи враждебны, может фактически отражать его или ее собственную подавляемую враждебность, проецируемую на кого-то другого. Наконец, вопросы секса по шкале F также связаны с подавлением влечений, а именно сексуальных. Поскольку авторитарные личности подавляют свою сексуальность (они считают ее аморальной), их отношение к людям, которые участвуют в этих действиях, особенно негативно.

С момента создания F-шкалы ее валидность (то есть способность фактически предсказывать то, что она утверждает) ставилась под сомнение во многих случаях, и во многих случаях эти тесты валидности не проходили. Он также не смог предсказать правый авторитаризм, поскольку многие члены левых групп могут получить высокие баллы на тесте. Однако шкала F показала некоторые корреляции или отношения с другими конструкциями, такими как суеверия и «старомодные» ценности. Другое предположение заключалось в том, что шкала F отражает ограниченность взглядов.

В целом, сегодня ученые отказались от использования шкалы F для изучения предрассудков и расизма. Если шкала просто отражает ценности начала 1900-х годов или суеверные верования, она не очень полезна для выявления и прогнозирования расистских взглядов. Многие вопросы шкалы действительно отражают культурную среду 1920-х и 1930-х годов, но это не обязательно означает, что эти ценности сильно связаны с потенциалом фашистского поведения. Кроме того, идея о том, что расизм существует из-за альтернативных взглядов некоторых людей, не очень правдоподобна.Скорее, теперь ученые считают, что расизм и предрассудки в значительной степени являются результатом группового членства, присущего всем людям. В настоящее время исследования предрассудков и расизма, как правило, основаны на групповом подходе, а не на индивидуальном изучении личности людей. С другой стороны, политологи по-прежнему используют авторитарную личность, но обычно используют правый авторитаризм Альтемейера вместо первоначальной конструкции Адорно.

Ссылки:

1. Адорно, Т.W. (1950). Авторитарная личность. Нью-Йорк: Харпер.
2. Альтемейер, Б. (1988). Враги свободы: понимание правого авторитаризма. Сан-Франциско: Джосси-Басс.
3. Дин, Дж. (2006). Консерваторы без совести. Нью-Йорк: Viking Press.
4. Мартин, Дж. Л. (2001). Авторитарная личность, 50 лет спустя: какие вопросы возникают к политической психологии? Политическая психология 22 (1), 1-26.

Авторитарная личность Эрих Фромм 1957

Авторитарная личность Эрих Фромм 1957

Эрих Фромм 1957

Авторитарная личность

---

Впервые опубликовано: в Deutsche Universittszeitung , Band 12 (Nr.9, 1957), стр. 3-4;
Перевод: Флориан Надж;
CopyLeft: Creative Commons (Attribute & ShareAlike) marxists.org 2011.

---

Что мы подразумеваем под «авторитарной личностью»? Обычно мы видим четкую разницу между человеком, который хочет править, контролировать или сдерживать других, и человеком, который склонен подчиняться, подчиняться или быть униженным. Если использовать более дружелюбный термин, мы можем говорить о лидере и его последователях. Каким бы естественным ни было различие между правящим и управляемым во многих смыслах, мы также должны признать, что эти два типа или, как мы можем также сказать, эти две формы авторитарной личности на самом деле тесно связаны друг с другом.

Что у них общего, что определяет сущность авторитарной личности, так это неспособность: неспособность полагаться на самого себя, быть независимой, другими словами: терпеть свободу.

Противоположность авторитарному характеру — зрелый человек: человек, которому не нужно цепляться за других, потому что он активно принимает и захватывает мир, людей и вещи вокруг него. Что это обозначает? Детей еще нужно цепляться. В утробе матери они — в физическом смысле — одно со своей матерью.После рождения в течение нескольких месяцев, а во многих случаях и лет они остаются — в психологическом смысле — все еще частью своей матери. Дети не могли существовать без помощи матери. Однако они растут и развиваются. Они учатся ходить, говорить и находить свой путь по миру, который становится их миром. Дети обладают двумя присущими индивидууму навыками, которые они могут развивать: любовью и разумом.

Любовь — это связь и чувство единства с миром при сохранении собственной независимости и целостности.Любящий человек связан с миром. Он не напуган, потому что мир — его дом. Он может потерять себя, потому что уверен в себе.

Любовь означает познание мира как эмоционального переживания. Однако есть и другой способ познания, понимания умом. Мы называем такое понимание разумом. Он отличается от интеллекта. Интеллект использует разум для достижения определенных практических целей. Шимпанзе демонстрирует интеллект, когда видит перед своей клеткой банан, но не может достать его ни одной из двух палочек в своей клетке, затем он соединяет обе палки и берет банан.Это интеллект животного, тот же манипулятивный интеллект, который мы обычно называем пониманием, когда говорим о людях. Причина в другом. Разум — это деятельность ума, которая пытается проникнуть сквозь поверхность, чтобы достичь сути вещей, понять, что на самом деле лежит за этими вещами, какие силы и побуждения — сами по себе невидимые — действуют и определяют проявления.

Я дал это описание зрелого, то есть любящего и разумного человека, чтобы лучше определить сущность авторитарной личности.Авторитарный характер не достиг зрелости; он не может ни любить, ни использовать разум. В результате он очень одинок, что означает, что его охватывает глубоко укоренившийся страх. Ему нужно чувствовать связь, которая не требует ни любви, ни разума — и он находит это в симбиотических отношениях, в чувстве единства с другими; не за счет сохранения собственной идентичности, а за счет слияния, разрушения своей собственной идентичности. Авторитарному персонажу нужен другой человек, с которым он может слиться, потому что он не может вынести собственного одиночества и страха.

Но здесь мы достигаем границ общего между обеими формами авторитарного характера — правящей и управляемой.

Пассивно-авторитарный, или, другими словами, мазохистский и покорный персонаж стремится — по крайней мере, подсознательно — стать частью большей единицы, кулоном, частицей, по крайней мере маленькой, этого «великого» человека, это «великое» учреждение или эта «великая» идея. Человек, учреждение или идея на самом деле могут быть значительными, могущественными или просто невероятно раздутыми из-за того, что человек в них верит.Что необходимо, так это то, чтобы субъективно человек был убежден, что «его» лидер, партия, государство или идея всемогущи и верховны, что он сам силен и велик, что он является частью чего-то «Больше». Парадокс этой пассивной формы авторитарного характера заключается в том, что индивид принижает себя, чтобы он мог — как часть чего-то большего — стать великим сам. Человек хочет получать команды, чтобы у него не было необходимости принимать решения и нести ответственность.Этот мазохист, ищущий зависимости, в глубине души испуган — часто только подсознательно — чувством неполноценности, бессилия, одиночества. Из-за этого он ищет «лидера», великую силу, чтобы чувствовать себя в безопасности и защищенности посредством участия и преодоления собственной неполноценности. Подсознательно он чувствует собственное бессилие и нуждается в лидере, чтобы контролировать это чувство. Этот мазохистский и покорный человек, который боится свободы и убегает в идолопоклонство, является человеком, на котором покоятся авторитарные системы — нацизм и сталинизм.

Более трудным, чем понимание пассивно-авторитарного, мазохистского характера, является понимание активно-авторитарного, садистского характера. Своим последователям он кажется самоуверенным и сильным, но все же он напуган и одинок, как мазохистский персонаж. В то время как мазохист чувствует себя сильным, потому что он — небольшая часть чего-то большего, садист чувствует себя сильным, потому что он включил других — если возможно, многих других; он их, так сказать, пожрал. Садистско-авторитарный характер так же зависит от управляемых, как мазохистско-авторитарный характер от правителя.Однако изображение вводит в заблуждение. Пока он у власти, лидер кажется — себе и другим — сильным и могущественным. Его бессилие становится очевидным только тогда, когда он теряет свою силу, когда он больше не может пожирать других, когда он один.

Когда я говорю о садизме как об активной стороне авторитарной личности, многие люди могут быть удивлены, потому что садизм обычно понимается как склонность мучить и причинять боль. Но на самом деле дело не в садизме.Различные формы садизма, которые мы можем наблюдать, уходят корнями в стремление овладеть и контролировать другого человека, сделать его беспомощным объектом своей воли, стать его правителем, распоряжаться им так, как он считает нужным и без ограничения. Унижение и порабощение — всего лишь средства для достижения этой цели, и самое радикальное средство для этого — заставить его страдать; поскольку нет большей власти над человеком, чем заставить его страдать, заставить его переносить боль без сопротивления.

Тот факт, что обе формы авторитарной личности можно проследить до одной конечной точки соприкосновения — симбиотической тенденции — демонстрирует, почему во многих авторитарных личностях можно найти и садистский, и мазохистский компоненты.Обычно различаются только предметы. Все мы слышали о семейном тиране, который садистски обращается со своей женой и детьми, но когда он сталкивается со своим начальником в офисе, он становится покорным служащим. Или назвать более известный пример: Гитлер. Им двигало желание править всеми, немецкой нацией и, наконец, миром, сделать их бессильными объектами своей воли. И все же тот же самый человек был чрезвычайно зависим; зависеть от аплодисментов масс, одобрения его советников и от того, что он называл высшей силой природы, истории и судьбы.Он использовал псевдорелигиозные формулировки, чтобы выразить эти идеи, когда, например, сказал: «Небо стоит над нацией, потому что, к счастью, человек может ввести человека в заблуждение, но не небо». Однако сила, которая впечатлила Гитлера больше, чем история, бог или судьба, была природа. Вопреки тенденции последних четырехсот лет господствовать над природой, Гитлер настаивал на том, что над человеком можно и нужно господствовать, но не над природой. В нем мы находим эту характерную смесь садистских и мазохистских тенденций авторитарной личности: природа — это великая сила, которой мы должны подчиняться, но живое существо находится там, чтобы мы подчинялись ему.

Однако нельзя закрыть тему авторитарной личности, не затронув проблему, которая вызывает множество недоразумений. Когда признание авторитета является мазохизмом, а его практика садизмом, означает ли это, что любой авторитет содержит что-то патологическое? В этом вопросе не проводится очень существенного различия между рациональным и иррациональным авторитетом. Рациональный авторитет — это признание авторитета, основанное на критической оценке компетенций. Когда ученик признает право учителя знать больше, чем он сам, это разумная оценка его компетентности.То же самое происходит, когда я как пассажир корабля признаю полномочия капитана принимать правильные и необходимые решения в случае опасности. Рациональный авторитет не основан на исключении моего разума и критики, а скорее предполагает это как предварительное условие. Это не делает меня маленьким, а авторитет великим, но позволяет авторитету быть выше там, где и до тех пор, пока он обладает компетенцией.

Иррациональная власть бывает разной. Он основан на эмоциональном подчинении моей личности другому человеку: я верю в его правоту, а не потому, что он объективно компетентен, и не потому, что я рационально признаю его компетентность.В связях с иррациональным авторитетом существует мазохистское подчинение, когда я становлюсь маленьким, а авторитет великим. Я должен сделать его великим, чтобы я мог — как одна из его частиц — стать великим. Рациональный авторитет имеет тенденцию отрицать себя, потому что чем больше я понимаю, тем меньше становится расстояние до авторитета. Иррациональный авторитет имеет тенденцию углубляться и продлеваться. Чем дольше и зависимее я буду, тем слабее стану и тем больше мне нужно будет цепляться за иррациональный авторитет и подчиняться.

Все великие диктаторские движения нашего времени основывались (и остаются) на иррациональной власти. Его движущими силами было чувство беспомощности, страха и преклонения перед «лидером» покорного человека. Все великие и плодотворные культуры основаны на существовании рационального авторитета: на людях, которые способны интеллектуально и социально выполнять данные функции и, следовательно, не нуждаются в апелляции к иррациональным желаниям.

Но я не хочу заканчивать, не подчеркнув, что цель человека должна заключаться в том, чтобы стать его собственным авторитетом; я.е. иметь сознание в вопросах морали, убежденность в вопросах интеллекта и верность в эмоциональных вопросах. Однако человек может обладать таким внутренним авторитетом только в том случае, если он достаточно повзрослел, чтобы понимать мир с разумом и любовью. Развитие этих характеристик является основой собственного авторитета и, следовательно, основой политической демократии.

---

Авторитарных избирателей подтолкнули Трампа к победе. Могут ли они сделать это снова? | Дональд Трамп

Поскольку речи, твиты и интервью Дональда Трампа на праздновании становятся все более авторитарными, стоит ли нам беспокоиться?

Конечно, да.

Трамп обычно полагался на авторитарные призывы, чтобы держать своих последователей внимательными и заинтересованными в его посланиях. Эти авторитарные призывы — как и остальная его риторика — нарушают демократические нормы и ставят под угрозу демократию.

В 2016 году исследователи обнаружили, что у Республиканской партии была проблема «авторитарного избирателя», которую она не могла контролировать, даже если бы хотела. «Оказывается, Трамп — всего лишь симптом», — написала Аманда Тауб в Vox. «Подъем американского авторитаризма трансформирует Республиканскую партию и динамику национальной политики с серьезными последствиями, которые, вероятно, будут выходить далеко за рамки этих выборов.

Исследование показало, что авторитарные избиратели, как правило, поддерживали авторитарных лидеров «в ответ на определенные виды угроз». Если политический кандидат мог «заставить людей поверить в существование угроз», то он мог бы «активизировать свой авторитаризм».

Опрос Vox / Morning Consult показал, что «44% белых респондентов по всей стране получили« высокие »или« очень высокие »авторитарные оценки». В обеих политических партиях были авторитарные избиратели, но «более 65% людей, получивших наибольшее количество баллов по вопросам авторитаризма, были избирателями Республиканской партии».Они спросили респондентов, что их пугает, и обнаружили, что они «больше всего боятся угроз, исходящих из-за границы», но они также опасаются внутренних угроз, которые, по их мнению, подрывают стабильность социальной иерархии. Эти внутренние угрозы могут быть «в форме растущего разнообразия» или «любых изменений, политических или экономических, которые нарушают социальные иерархии», или могут рассматриваться как угроза «статус-кво авторитарных избирателей, каким они его знают».

В ответ на пугающую и разочаровывающую нестабильность авторитарные избиратели ищут «сильного лидера, который обещает подавить пугающие перемены, в случае необходимости силой, и сохранить статус-кво».Если нужно было сделать выбор между демократией и стабильностью социальной иерархии, авторитарные избиратели, скорее всего, предпочли бы стабильность демократии.

С 2015 года Трамп использовал риторические стратегии, такие как американская исключительность и ad populum [по сути, аргумент о том, что, поскольку многие верят в то, что так и должно быть], чтобы обратиться к этим авторитарным избирателям. Взятые вместе, эти призывы создали повествование, в котором говорилось три истины об отношениях между Трампом и его последователями.Во-первых, Трамп любил свой народ (который любил друг друга и любил его) и свою страну. Во-вторых, Трамп использовал свои силы, чтобы сокрушить их общих врагов, что восстановило бы величие Америки и место авторитарных избирателей в социальной иерархии. И в-третьих, Трамп нарушит фальшивые политические правила, потому что сама система настолько сломана и коррумпирована, что нарушение правил на самом деле было на более демократичным, чем следование правилам.

Президент Дональд Трамп проходит мимо полиции в парке Лафайет после позирования с Библией у церкви Святого Иоанна напротив Белого дома 1 июня 2020 года.Фотография: Патрик Семанский / AP

Именно это последнее больше всего беспокоило исследователей авторитаризма и демократической эрозии. Гарвардские профессора государственного управления Стивен Левицки и Дэниел Зиблатт предупредили нацию в 2016 году об опасном авторитаризме Трампа и о том, как лидеры, подобные ему, исторически разрушали демократические нормы на пути к разрушению демократии. Америка была в опасности, «не обязательно потому, что американцы стали более авторитарными (у электората США всегда была авторитарная полоса), — писали они 16 декабря 2016 года, — скорее потому, что институциональные фильтры, которые, как мы предполагали, защитят нас от экстремистов. как и партийная система выдвижения и средства массовой информации, потерпели неудачу ».Трамп был неуправляемым. Он воспользовался авторитарной чертой американцев и использовал ее, чтобы одолеть и без того ослабленных демократических привратников.

Самым опасным авторитаризмом Трампа стал его отказ соблюдать демократические нормы мирной передачи власти. Поэтому, возможно, наиболее заметным способом, которым авторитарные избиратели Трампа продемонстрировали свою лояльность и свою готовность нарушить демократические нормы, чтобы избрать Трампа, была их готовность стоять на страже на избирательных участках в день выборов, чтобы предотвратить «фальсификацию выборов».

Все началось 27 июля 2016 года — на следующий день после речи о выдвижении кандидатуры от Демократической партии Хиллари Клинтон — когда республиканский «грязный обманщик», а иногда и политический советник Трампа Роджер Стоун появился с Майло Яннопулосом из Breitbart News на его шоу «Майло» , чтобы предупредить Трампа. что Клинтон планировала использовать «широко распространенное мошенничество с избирателями», чтобы украсть результаты выборов. Стоун посоветовал Трампу «постоянно говорить об этом». Послание нации должно быть таким: «Если произойдет фальсификация избирателей, эти выборы будут незаконными, у нас будет конституционный кризис, повсеместное гражданское неповиновение, и правительство больше не будет правительством», — сказал Стоун Яннопулосу.

Два дня спустя теоретик заговора Алекс Джонс опубликовал на InfoWars «экстренное сообщение для Дональда Трампа», в котором, как и Стоун, предупредил Трампа о надвигающемся фальсификации выборов Клинтона. «Совершенно необходимо, чтобы кампания Трампа сделала это одним из центральных вопросов: если она украдет праймериз, то она украдет всеобщие выборы», — посоветовал Джонс. «Я прошу американский народ поддержать вас в противостоянии этой ведьме», — заключил Джонс, обращаясь непосредственно к Трампу через видео InfoWars.«Я прошу американский народ принять меры и действительно вызвать массовый пожар… потому что, если вы думаете, что Хиллари остановится на краже кандидатуры, если вы думаете, что она не собирается пытаться украсть всеобщие выборы, у меня есть мост в Бруклине. Я хочу продать тебя ».

1 августа 2016 года Трамп заявил участникам митинга в Колумбусе, штат Огайо, что предварительные выборы Берни Сандерса «были сфальсифицированы. И я боюсь, что выборы будут сфальсифицированы, я должен быть честным », — сказал Трамп, повторяя то, что он слышал в течение предыдущих трех дней от теоретика заговора и грязного мошенника.

«Я говорю вам, 8 ноября, нам лучше быть осторожными, потому что эти выборы будут сфальсифицированы, — сказал Трамп Шону Хэннити в ту же ночь, — и я надеюсь, что республиканцы внимательно следят, иначе это будет отнято у нас.» В течение двух недель кампания Трампа разместила веб-сайт для набора наблюдателей за опросами, которые «внимательно следят», чтобы выборы не «отняли у нас».

Дональд Трамп обращается к поддерживающей толпе в Колумбусе, штат Огайо, 1 августа 2016 года: «Я говорю вам, 8 ноября, нам лучше быть осторожными, потому что эти выборы будут сфальсифицированы.Фотография: Эван Вуччи / AP

«BREAKING» кричал в заголовке «Christian Times » 30 сентября 2016 года: «На складе в Огайо найдены десятки тысяч мошеннических голосов Клинтона». Щелкнув заголовок, чтобы прочитать историю, пользователи Интернета увидели фотографию Хиллари Клинтон в отчаянии, закрывшей голову рукой. «Они сделали это однажды. Они сделают это снова », — написано красным рядом с фотографией Клинтон. Под ее изображением было написано: «Мы уже знаем, что Хиллари украла первичные выборы. Мы не можем позволить ей украсть президентское кресло.Присоединяйтесь к команде «Stop the Steal», чтобы узнать, КАК Хиллари планирует украсть выборы и что ВЫ можете сделать, чтобы ее остановить! » Stop the Steal — это веб-сайт Роджера Стоуна, активный по крайней мере с марта 2016 года, он имел целью организовать сторонников Трампа, чтобы остановить фальсификацию выборов, сначала во время первичных, а затем во время всеобщих выборов.

Оказалось, что статью написал Кэмерон Харрис, только что окончивший колледж и надеющийся найти себе перерыв в качестве политического консультанта. Согласно тому, что он рассказал New York Times 18 января 2017 года, он создал весь веб-сайт, историю и бюллетени Клинтона, потому что хотел поддержать Трампа, а также заработать немного денег на доходах от рекламы.

Сторонники Трампа поняли это сообщение, согласно рассказу Даны Милбанк в газете Washington Post 18 октября 2016 года: «Пенсионер Джеральд Миллер, волонтер на митинге Дональда Трампа, [поделился] опасениями Трампа по поводу того, что выборы могут быть« сфальсифицированы »со стороны властей. Кампания Клинтона. «Достаточно исказить выборы. Они могут изменить это в любом случае ». Он сказал Milbank, что« Дональд Трамп будет кричать о мошенничестве, если он не выиграет. Я думаю, что мы находимся на грани гражданской войны, расовой войны. Это может быть искра, которая его зажигает.

Многие другие участники митинга Трампа в Колорадо-Спрингс, штат Колорадо, согласились с Миллером. Точно так же 13 октября 2016 года сторонники Трампа в Цинциннати, штат Огайо, заявили Мэтту Визеру и Трейси Джен из Boston Globe, что у них нет сомнений в том, что Клинтон планировал фальсифицировать выборы. Визер и Ян сообщили, что «гнев и враждебность были самыми подавляющими чувствами» среди сторонников Трампа, наряду с «глубоким чувством разочарования, менталитетом мы против них и верой в то, что они являются частью неудержимого и недооцененного движения». .

Несмотря на то, что сторонники Трампа чувствовали себя сильными, Визер и Ян сообщили, что они «обеспокоены тем, что демократы загрузят автобусы с представителями меньшинств и возьмут их на голосование несколько раз в разных районах города. Ходят слухи, что где-то уже ждут ящики с голосами Клинтона ». Сторонник Трампа по имени Джанин Белл Смит обеспокоена тем, что «нас ждет много фальсификаций на выборах. У них голосуют нелегалы. В некоторых штатах для голосования не требуется регистрация избирателя ». Другой сторонник Трампа по имени Стив Уэбб сказал Визеру и Яну, что «Трамп сказал следить за вашими участками.Я точно пойду. Я поищу … ну, это называется расовым профилированием. Мексиканцы. Сирийцы. Люди, которые не говорят по-американски. Я пойду прямо за ними. Я все сделаю по закону. Я хочу увидеть, несут ли они ответственность. Я не собираюсь делать ничего противозаконного. Я заставлю их немного понервничать «.

Трамп сделал большое дело из фальсификации выборов в течение последних месяцев выборов. Но оказалось, что на самом деле он не подписывал многих официальных наблюдателей за опросами, хотя его верные последователи, такие как Стив Уэбб, с радостью бы помогли.Расследование Associated Press от 3 ноября 2016 года показало, что, хотя «Трамп регулярно предупреждает свою толпу внимательно следить за избирательными участками, чтобы не допустить, чтобы демократы украли результаты выборов», он «не смог привлечь многих для работы в качестве официальных наблюдателей за опросами в крупных населенных пунктах».

AP провело «выборочные проверки» по всей стране, расспрашивая сотрудников избирательных комиссий о том, что, по ожиданиям AP, будет резким ростом регистраций наблюдателей за выборами от республиканцев. Он обнаружил, что «наблюдателей-демократов в день выборов будет намного больше, чем республиканцев», и что наблюдателей-республиканцев было подписано еще меньше по сравнению с предыдущими выборами.«Команда Трампа ищет добровольцев на его веб-сайте», — пишет AP, но «неясно, что кампания делает со своим списком — с подписавшимися избирателями в Аризоне и Вирджинии так и не связались». AP написало, что «непонятно, почему существует несоответствие между риторикой Трампа, призывающей наблюдателей за опросами, и отсутствием регистрации». Возможно, произошла «неудача кампании в организации» или, возможно, попытки предотвратить фальсификацию выборов никогда не были «истинным приоритетом кампании». Все, что AP смог заключить, это то, что «не было никакого всплеска среди наблюдателей за Трампом».

Опрос Pew, проведенный 27 октября 2016 года, показал, что 56% зарегистрированных избирателей считают, что Трамп мало или совсем не уважает «национальные демократические институты и традиции». Тем не менее, как и многие сторонники Трампа. Только 49% сторонников Трампа согласились с тем, что свобода прессы критиковать политических лидеров имеет важное значение для поддержания сильной демократии, и только 69% сторонников Трампа считают очень важным, чтобы «люди имели право на ненасильственный протест».

Те авторитарные избиратели, которые нарушили бы демократические нормы, чтобы избрать Трампа, конечно же, выиграли выборы.Авторитарный призыв Трампа сочетал в себе американскую исключительность и ad populum, чтобы восхвалять его последователей как лучших в Америке. Трамп пообещал любить их и сокрушать их общих врагов. Он использовал «нарративное отмывание» для распространения заговоров о фальсификации выборов, чтобы поставить под сомнение демократический процесс. Поступая таким образом, Трамп развеял страхи своих авторитарных последователей и сохранил свою базу поддержки. Поэтому нас не должно удивлять то, что Трамп делает авторитарные призывы сплотить свою базу, атаковать свою оппозицию и нарушить то, что он называет фальшивыми демократическими нормами.

Но, в конце концов, мы видим, что Трамп на самом деле не это имел в виду — он на самом деле не подписывает наблюдателей за опросами — он просто пользуется авторитарными призывами, чтобы сплотить свою базу. Вот почему Трамп — это авторитарный американский политический деятель Барнум, использующий авторитаризм, чтобы держать своих избирателей внимательными и заинтересованными, и тем самым подрывать демократию.