Диалектический характер: Диалектика — Гуманитарный портал — inakhan.ru

Содержание

Диалектический характер личных местоимений

Семенова Татьяна Николаевна
МОУ ВПО «Институт права и экономики»
г. Липецка, профессор кафедры «Гуманитарные и социальные дисциплины», доктор филологических наук

Semyonova Tatiana Nikolayevna
Institute of Law and Economics
Lipetsk, Doctor of Philological Sciences, Professor of the Humanities and Social Science Chair

Библиографическая ссылка на статью:
Семенова Т.Н. Диалектический характер личных местоимений // Гуманитарные научные исследования. 2015. № 3 [Электронный ресурс]. URL: https://human.snauka.ru/2015/03/9430 (дата обращения: 20.11.2021).

В настоящее время в лингвистических работах субъективность нередко рассматривается с точки зрения раскрытия закономерностей, лежащих в основе вторичной, личностной, концептуализации человеком окружающей действительности. При таком подходе язык предстает как способ создания индивидуальной картины мира, который позволяет человеку передать видение своего «Я» и «Другого» в процессе речевой актуализации мысли.

Как известно, обоснованность традиционного философского толкования субъективности как воспринимающего «Я» («Я-субъекта») получает все новые научные свидетельства. Вместе с тем отождествление субъективности с сознанием индивида предполагает рассмотрение сознания при опоре на два принципа: объективный и субъективный. При использовании объективного принципа исследователь опирается на оценочное суждение третьего лица, в то время как субъективный принцип предполагает обращение исследователя к оценочному суждению «Я-субъекта».

Учет принципиального дуализма индивидуального «Я», его существования в двух взаимосвязанных модусах (субъективном и объективном), указывает на то, что специфика субъективности конкретного индивида, находящая выражение в том, что «Я» свидетельствует, не будучи подвергнутым наблюдению со стороны говорящего, получает в языке особое маркирование.

Взаимодействие таких факторов, как наглядно-чувственное знание, пресуппозиционное эгоцентрическое знание и обобщенное представление человека о своем «Я» лежит в основе формирования у индивида индексального самосознания, выступающего в качестве когнитивного базиса функции самоидентификации. Личностно-уникальная направленность речевой семантики высказываний, содержащих «Я-субъект» (которая складывается на основе индексального самосознания говорящего) обусловливает эффективность осуществляемой ими идентификации субъекта речи.

Рассмотрение текстового функционирования личных местоимений с точки зрения выявления тех закономерностей, которые, обусловливая корреляцию общих и субъективно-неповторимых моментов идиолектов коммуникантов, обеспечивают их взаимопонимание, показывает, что они выполняют (хотя и специфическим образом) номинативную функцию [1, c. 116].

В трактовке номинативной специфики местоимений наиболее обоснованным представляется обращение к базовым положениям теории двух полей К. Бюлера. Как известно, в соответствии с широким толкованием понятия номинативности, предложенным К. Бюлером, все языковые знаки выполняют номинативную функцию, однако осуществляют ее различными способами: в отличие от назывных слов (чистых символов), дейктические единицы (нечистые символы, т.

е. сигналы) реализуют номинативную функцию вследствие того, что они указывают на константность координат указательного поля [2, c. 103, 108, 125].

Изучение отражательной специфики личных местоимений позволяет сделать вывод о том, что они выражают в обобщенном виде релятивные связи, устанавливающиеся между предметом речи, говорящим и адресатом. Поскольку отношения предметны, общепризнанное положение о непонятийности местоимений не может ставить под сомнение наличие у них отражательной семантики, специфика которой заключается в том, что местоимения, занимая в иерархии языковых единиц промежуточное положение между знаменательными словами (с первичной номинативной функцией) и служебными словами (с уточнительной функцией), входят в особую группу языковых знаков-субститутов, реализующих в высказывании функции замещения. При этом очевидно, что заместительный функциональный потенциал местоимений формируется на базе их ингерентной указательности [3, c. 154-156]. В то же время наличие у местоимений номинативной функции позволяет рассматривать их как одно из специфических языковых средств реализации пропозиции, обладающей своим субъектом и набором предикатов (например:

Я = тот, кто здесь и сейчас говорит), что, в свою очередь, указывает на наличие у местоимений модального потенциала [4].

В отличие от собственных личных имен, номинативная специфика которых сводится к указательному называнию, личные местоимения реализуют назывное указание (т. е. указание с целью называния). Иными словами, индивид выделяется местоимениями не по внутренне-определительным признакам, а по его релятивным признакам, т. е. по его отношению к говорящему. Это обусловливает функционирование личных местоимений как конситуативно связанных прагматических переменных, неспособных сформировать в своем назывном объеме постоянный набор сем, а также их универсальность как слов-заместителей.

По проблеме определения специфики структуры микросистемы личных местоимений мы разделяем точку зрения тех ученых, которые считают, что данная микросистема основана на двух иерархически организованных оппозициях: местоимения первого и второго лица противостоят местоимениям третьего лица по принципу исключения последних из непосредственного речевого акта, в то время как первые два местоимения образуют оппозицию на основе критерия непосредственного противостояния в речевом акте действующих лиц.

Анализ значений актуализованных личных местоимений свидетельствует о том, что они, подобно личным именам, отражают базовую для языка оппозицию «объективное» – «субъективное». Особенно ярко «субъективно маркированные» (т.е. сквозь призму первого лица) и «объективно маркированные» (т.е. сквозь призму третьего лица) речевые смыслы противостоят друг другу при рассмотрении референтных свойств местоимения «я». К специфическим референтным свойствам местоимения «я» в его референтном употреблении есть основание отнести автоматизм осуществляемой им референции и невозможность объективации образа референта, что обусловливается такими феноменологическими характеристиками индивидуального «Я», как индивидуальность (субъективность), агентивность, а также синхроническая и диахроническая целостность.

При «субъективированном» функционировании местоимения «я» исчезает необходимость вынужденного обращения говорящего к таким прагматическим факторам речевой ситуации, как пресуппозиция существования и идентифицирующие дескрипции. Вследствие этого в ситуациях adhoc«субъективированное» местоимение «я» автоматически идентифицирует говорящего, т.е. при опоре только на само существование индивидуального «Я», без учета каких-либо дополнительных факторов. Именно это и обусловливает ингерентную монореферентность местоимения «я» в его «субъективированном» использовании.

Вместе с тем изучение «объективированного» употребления местоимения «я» показывает, что к его дифференциальным референтным свойствам есть основание отнести наряду с двойной референтной маркированностью и возможность эксплицитной объективации образа референта посредством его гипотетического расщепления на «Я-субъект» и «Я-объект». Как представляется, возможность двойного референтного маркирования местоимением «я» обусловлено тем, что осуществляемая им референция имеет опосредованный характер и реализуется в два этапа. На первом этапе происходит выделение обозначаемого индивида по признаку исполняемой им коммуникативной роли, что создает условия для его идентификации только как говорящего.

На втором этапе местоимением «я» осуществляется акт завершенной единичной референции, основой которого служит смысловое соответствие обозначаемого индивида релевантным для конкретной ситуации общения идентифицирующим дескрипциям.

На наш взгляд, особого внимания заслуживает изучение «объективированного» употребления личных местоимений, специфическим проявлением которого служит функционирование их транспонированных форм. Транспонированные формы личных местоимений, являясь продуктом транспонирующего стяжения лексико-грамматической оппозиции «местоимение – существительное», употребляются в тексте как полусубстантивные языковые единицы, имеющие смешанные, субстантивно-местоименные, номинативные свойства, т. е. как полуместоимения (или прономеноиды) [5; 6].

Полуместоимения первого и второго лица четко подразделяются на два основных типа: метонимические и метафорические.

Метонимические полуместоимения первого и второго лица образуются на основе когнитивных процессов кластеризации и партикуляризации образов обозначаемых индивидов, т. е. тех когнитивных процессов, которые характерны для метонимических полуантропонимов. Кластеризация представляет собой произвольное объединение в некоторую целостность ряда свойств образа референта, а партикуляризация – произвольное расщепление образа референта на отдельные составляющие [6].

Метонимические полуместоимения первого и второго лица образуются как на основе «семасиологической», так и «ономасиологической» разновидности кластеризации. «Семасиологическая» кластеризация свойств образов референтов личных местоимений предполагает, что познающий субъект использует языковое знание при движении от формы к содержанию. В свою очередь, «ономасиологическая» кластеризация предполагает движение мысли индивида от содержания к форме, что обусловлено преимущественным использованием говорящим имеющегося у него экстралингвистического знания о референте.

Полуместоимения первого и второго лица, опирающиеся на «семасиологическую» кластеризацию свойств образов референтов, актуализируют то или иное представление говорящего об «Эго» индивида и вследствие этого способны выполнять в тексте как идентифицирующую, так и квалифицирующую функцию. Например:

That is, identity theory says we take in the other – literature, people, society, politics, culture, even our own genders and selves – through our identities, which are themselves representations. That is the thesis of this book, and I believe it is true. Emotionally, however, I find that a very hard position to hold. I still want a firm and reassuring division between the I and what the I looks at, what I once would have called reality and now would call otherness. My prose sometimes, even with editing, lapses into that older mode of an I definitively and dichotomously different from a not-I [N. Holland “The I”].

В приведенном фрагменте текста метонимическое разотождествление образа говорящего осуществляется посредством реализации полуместоимениями функций кластеральной идентификации («the I») и кластеральной квалификации («anI», «anot-I»). Концептуальной основой данных полуместоимений служат «семасиологический» кластер «обобщенное Я» и его противочлен – «семасиологический» кластер «обобщенный Другой».

При «ономасиологической» кластеризации свойств образов референтов личных местоимений первого и второго лица происходит произвольное объединение говорящим свойств референтов в неустойчивое целое. Прлуместоимения, образованные на основе «ономасиологического» кластера, также осуществляют в тексте функции кластеральной идентификации и кластеральной квалификации. Например:

1) She paused and went on: “That’s what happened to you last night – with the girl. She responded to the real you – that’s why you feel badly about it.” [A. Christie “N or M?”]

2) “Then what’s the use of going somewhere else. You won’t change yourself.”

“I may in the end,” said Lilly.

“You’ll be yourself, whether it’s Malta or London,” said Aaron. “There’s a doom for me,” laughed Lilly… “But there are lots of me’s. I’m not only just one proposition. A new place brings out a new thing in a man.” [D.H. Lawrence “Aaron’sRod”]

В первом фрагменте текста полуместоимение-идентификатор «therealyou», модифицированный оценочным атрибутом, актуализирует образ адресата, который, по мнению говорящего, соответствует его истинному лицу.

Во втором отрывке текста эффект развоплощения индивидуального «Я» (говорящего) достигается за счет употребления формы множественного числа полуместоимения-квалификатора «me’s». При этом детерминация полуместоимения квантификатором «lots», а также его включение в оппозицию по категории числа («lots of me’s» – «one proposition», «а new thing in a man») способствует интенсификации значения множественности.

Партикулярное расщепление образов референтов актуализованных метонимических полуместоимений первого и второго лица происходит в процессе реализации ими функции партикулярной идентификации и партикулярной квалификации, языковыми маркерами которых служат атрибуты, эксплицирующие специфические свойства референтов. Например:

“I am glad to have kept this book even as sketchily as I have. Someday I shall look back, and when I do I daresay the then-I will wonder what the now-I was like, just as the now-I wonders about the then-I.” [N. Holland“TheI”]

Если личные имена достаточно свободно метафоризуются, то личные местоимения первого и второго лица нечасто реализуют метафорические смыслы (например: «Heisamorerefinedme», «Idon’thaveanyonebutyouandIwillneverhaveanotheryou»).

При этом в функции языковых индикаторов полуместоимений первого и второго лица выступают артикли (определенный артикль отождествления, неопределенный артикль относительного обобщения и нулевой артикль абсолютного абстрагирования), местоименные детерминативы, субстантивные детерминативы со значением принадлежности, квантификаторы, форма множественного числа, а также глагол третьего лица настоящего времени, подчеркивающий объективированный характер образов референтов полуместоимений.

Несмотря на традиционное включение в парадигму личных местоимений трех языковых форм – местоимений первого, второго и третьего лица, в современной лингвистике личные местоимения третьего лица принято рассматривать в противопоставлении местоимениям первого и второго лица. Проведенное нами исследование специфики текстового функционирования личных местоимений еще раз подтвердило обоснованность данного противопоставления: действительно, поскольку, обозначая предмет речи, местоимения третьего лица имеют объективированную семантику и анафорический характер, они демонстрируют значительно менее богатые возможности для отождествляющей (вторичной) индивидуализации образа человека.

Несмотря на это, транспонирующее употребление личных местоимений третьего лица также позволяет им реализовывать в тексте субъективные, прагматически насыщенные, смыслы.

Так, полуместоимения третьего лица подразделяются на два основных типа: метонимические и метафорические Для метонимических полуместоимений свойственна как семасиологическая, так и ономасиологическая кластеризация свойств образов референтов. Сравните, соответственно:

1) “Then,” I said, much amused, “you think that if you were mixed up in a crime, say a murder, you’d be able to spot the murderer right off?”

“Of course I should. Mightn’t be able to prove it to a pack of lawyers. But I’m certain I’d know. I’d feel it in my finger-tips if he came near me.”

“It might be a “she,”” I suggested.

“Might. But murder’s a violent crime. Associate it more with a man.” [A. Christie “The Mysterious Affair at Styles”]

2) I see you down there, white-haired / among the green leaves, / picking the ripe raspberries, / and I think, “Forty-two years!” / We are the you and I who were / once the they whom we remember [Poetry, 2001, №1, p. 269].

В первом примере «семасиологически» связанное полуместоимение «ashe» функционирует как маркер осуществления функции кластеральной квалификации, подчеркивая биологический пол референта.

Во втором примере «ономасиологический» кластер свойств образа референта полуместоимения «thethey» подвергается дополнительной партикуляризации, вследствие чего данное полуместоимение реализует функцию партикулярной идентификации.

Рассматривая семантические свойства транспонированных личных местоимений третьего лица, нельзя не заметить, что именно присущий им анафорический характер обычно препятствует их метафоризации. Вместе с тем в соответствующих условиях контекста они тоже нередко преобразуются в метафорические полуместоимения, выступающие в функции своеобразных «скреп» многомерных текстовых связей. Например:

And she hit it big. Rock fans were taken with her girly singsong voice, low-fi guitar chords and lyrics so sexually explicit that they would make a roadie blush.

“I want to be your blow-job queen” was a classic Phair lyric. Women wanted to be her, men fantasized about her [Newsweek, 1998, August 17, p. 54].

Иногда в тексте художественного произведения также можно встретить употребление личного местоимения третьего лица в функции стандартного «личного имени». Например:

“When he had gone we discussed the situation, which filled me with alarm. I did not at all like the accounts of this mysterious Queen, “She-who-must-be-obeyed”, or more shortly She, who apparently ordered the execution of any unfortunate stranger in a fashion so unmerciful.” (H. RiderHaggard “She”)

Как следует из приведенного выше примера, местоимение “She” употребляется в тексте как эквивалент определенной дескрипции и по своему функциональному назначению приравнивается к имени личному. Такое транспонированное местоимение третьего лица существенным образом отличается от полуместоимений, рассмотренных выше: в данном случае, «дескриптивное» “She” образовалось вследствие транспозиции одной части речи (местоимения she) в другую часть речи (имя личное “She”). Дополнительным подтверждением этого вывода также служит употребление «антропонимического» “She” в притяжательном падеже:

As we were returning Billali met us and informed us that it was She’s pleasure that we should wait upon her, and accordingly we entered her presence, not without trepidation, for Ayesha was certainly an exception to the rule. Familiarity with her might and did breed passion and wonder and horror but it certainly did not breed contempt (H. Rider Haggard “She”).

Итак, изучение актуализованных смыслов личных местоимений в тексте свидетельствует о том, что помимо осуществления указательной индивидуализации, первичной для них функции, при транспонирующем употреблении они реализуют вторичную, отождествляющую, индивидуализацию своих референтов, однако их транспонированные формы отличаются довольно узким диапазоном семантико-функционального варьирования. Универсальными формальными языковыми маркерами полуместоимений служат три формы артикля. Скрытая в личных местоимениях номинативность также позволяет им транспонироваться в личные имена и, как следствие этого, приобретать морфологические свойства субстантивов.

Библиографический список

Семенова Т.Н. Антропонимическая индивидуализация как диалектическое единство целого и части // Вестник Муниципального института права и экономики (МИПЭ). Вып. 3. Липецк: НОУ «Интерлингва», 2006.
Бюлер К. Теория языка. Репрезентативная функция языка. М.: Издательская группа «Прогресс», 2000.
Блох М.Я. Имена личные в парадигматике, синтагматике и прагматике. М.: Готика, 2001.
Тимофеева С.В. Текстовые функции инфинитивно-атрибутивного комплекса в современном английском языке: Дисс. … канд. филол. наук. М., 2001.
Семенова Т.Н. Семантика индивидуализации и ее отражение в тексте:Дисс. … д-ра филол. наук. М., 2001.
Семенова Т.Н. Антропонимическая индивидуализация: когнитивно-прагматические аспекты. М.: Готика, 2001.

Количество просмотров публикации: Please wait

Все статьи автора «Семенова Татьяна Николаевна»

В.И. Ленин и актуальные проблемы диалектической логики

М.М. Розенталь
Э.В. Ильенков

В.И. Ленин и актуальные проблемы
диалектической логики

«Коммунист», 12 (1969), с. 24-35

Потребность в глубокой и всесторонней разработке материалистической диалектики в ее функциях логики и теории познания и как современного научного мировоззрения приобрела в наши дни особую остроту. Отчетливо выраженный диалектический характер проблем, возникающих во всех сферах социальной действительности и научного познания, заставляет все яснее осознать, что только марксистско-ленинская диалектика способна быть методом научного познания и практической деятельности, активно помогать ученому в теоретическом осмыслении экспериментально-фактических данных, в решении проблем, встающих в процессе научного исследования.

Разработка диалектики как логики научного познания особенно актуальна на современном этапе идеологической борьбы. Хорошо известно, сколь широко спекулирует современная буржуазная философия, и в первую очередь неопозитивизм, на потребности современной науки в строго продуманной логике мышления. Можно сказать, не рискуя впасть в преувеличение, что именно столкновение материализма и идеализма в трактовке природы мышления и соответственно характера науки о мышлении (то есть логики) в последние десятилетия сделалось одним из главных полей сражения философских систем — тем плацдармом, который прежде всего старается отвоевать у марксистско-ленинского мировоззрения современный идеализм. И это не случайно. Диалектическая логика разрабатывает идеи и принципы построения научного мировоззрения; она не просто одна из наук в ряду многих других, а «живая душа» всего научного познания. Понятно поэтому стремление современной буржуазной философии установить монополию на разработку «логики современной науки».

Актуальность творческой разработки логики с позиций диалектического материализма, на базе ленинской теории отражения вытекает и из того, что только на этом пути можно найти убедительные опровержения новейших идеалистических фальсификаций теоретико-познавательных проблем и наметить реальные перспективы плодотворного развития науки. [24]

Мысль о том, что только диалектика, и именно материалистическая диалектика, может играть роль логики современного научного познания, звучит лейтмотивом в произведениях В.И. Ленина. В непонимании этой «сути дела» В.И. Ленин видит главный недостаток интерпретации диалектики Плехановым, показывая, что игнорирование логического аспекта диалектики как раз и ведет к превращению ее в «сумму примеров», подтверждающих хотя и справедливые, но давно известные общие истины. При этом сама диалектика лишается научности и внутренней цельности. И если в популярных сочинениях этот недостаток еще может быть до известной степени допустим, то он становится совершенно нетерпимым, когда речь заходит о научном изложении диалектики.

«Законы логики суть отражения объективного в субъективном сознании человека», — подчеркивает Ленин. В этой афористически краткой формуле органически соединяются (а не механически связываются) четкое понимание объективного характера категорий и законов диалектики и раскрытие их активной роли в процессе наращивания знаний, их логической функции в составе развивающегося научного мировоззрения. Одно без другого ни понять, ни грамотно изложить нельзя — на этом постоянно настаивает Ленин. Нельзя доказать объективность законов и категорий диалектики, абстрагируясь от исследования процесса познания, от исследования истории познания и техники, от процесса отражения объективного мира в сознании человека. Обособленное рассмотрение этих двух аспектов обессмысливает тот и другой одновременно. Действительно, объективность законов и категорий диалектики не дана человеку непосредственно, как некая готовая и данная в созерцании (в виде ряда «примеров») картина, а раскрывается только в ходе трудного и длительного развития естествознания и техники, общественных наук и социальной практики. Она выступает в сознании человека только как «итог, сумма, вывод истории познания мира».

Это принципиально важный момент. Если логика есть наука, а не просто эмпирическое описание тех «приемов», «методов» и «правил», которыми пользуются в современной науке, то она должна обосновать объективное значение своих положений и рекомендаций. Иными словами, она обязана показать, что формулируемые ею законы мышления не просто пожелания и советы, которым можно следовать, а можно и не следовать, но такие формы и законы, в рамках которых развивается мышление любого теоретика, если оно научно. Иначе исчезает всякая разница между научным мышлением и капризами воображения, а стало быть, и всякая возможность строить логику как научную дисциплину, требования которой имеют объективный характер, характер научных — то есть не зависящих от произвола отдельных ученых — истин.

История философии наглядно показала, что любая попытка доказать всеобщий и необходимый (а тем самым и общеобязательный) характер логических норм мышления на ином пути, нежели на пути марксистско-ленинской теории отражения, обречена на заведомую неудачу и что объективность логических форм и закономерностей не может быть обоснована ссылками на «природу мышления как такового», на «трансцендентальное единство апперцепции» или на «божественную природу абсолютной идеи», управляющей мышлением изнутри.

Если всеобщие формы и законы развития внешнего мира (то есть всех природных и общественно-исторических процессов) не [25] рассматриваются как объективный источник, объективная основа логических форм и закономерностей, то логика вообще утрачивает объективное основание своих обобщений и начинает казаться лишь продуктом «свободной» (совершенно произвольной) «игры ума». «Общеобязательность» же логических норм представляется в таком случае лишь следствием «доброй воли» отдельных ученых, пришедших к согласию, «конвенции» относительно тех или иных «способов описания».

Именно поэтому так важна для логики, для ее объективного обоснования разработанная Лениным теория отражения, положенная в основу понимания всей истории познания мира человеком.

Если логика не понимается как наука об объективно обусловленных формах и законах развития мышления, то есть как наука об отраженных и отражаемых мышлением формах и законах развития внешнего мира (природы и общества), то она и не является логикой в философском смысле этого слова.

Ленинское понимание диалектики нацеливает на ее разработку именно как всеобщей теории развития объективной действительности и мышления. И поскольку только процесс познания в целом, в его движении от незнания к знанию, способен различить подлинно всеобщие (то есть философские) категории и закономерности развития от частных, хотя бы и очень широко действующих в природе и истории закономерностей и форм их проявления, постольку диалектика, как общее учение о развитии, обретает свою научную форму лишь в ходе тщательного критического анализа всей истории познания в целом. Особое значение в этой связи имеет философское обобщение современной научно-технической революции и опыта борьбы коммунистических и рабочих партий за переход от капитализма к социализму и коммунизму во всемирном масштабе.

С другой стороны, диалектико-материалистическое понимание природы логики способно избавить и саму логику от опасности односторонне-формалистического перерождения, от превращения в систему схем «чисто субъективной деятельности», в собрание чисто технических «приемов» оперирования со знаковыми структурами. Эта опасность утраты логикой своего предмета не выдумана, — реальность ее доказана всей эволюцией логики на основе философских концепций, принципиально враждебных диалектико-материалистическому направлению, в частности ее судьбой в рамках неопозитивистской философии.

Если в понимании логических форм (категорий и законов логики как науки) не проводится неукоснительно принцип отражения, если, иными словами, логические формы не понимаются как отражение в сознании человека объективно-всеобщих закономерностей действительности, то логика неизбежно теряет способность различать подлинные формы мышления от форм языка, в котором они находят свое выражение, что и является характерным для современного позитивизма. В итоге рано или поздно предмет исследования логики как науки о мышлении подменяется предметом других, хотя и важных, но все же других научных дисциплин.

Поэтому, в частности, на наш взгляд, не случайно неопозитивистская «логика науки» рассыпается на множество плохо связанных между собою направлений и «аспектов» исследования и оказывается не в состоянии связать их в рамках единого теоретического понимания. Место логики как науки о мышлении заступает в итоге «анализ языка», а аппарат логики заменяется схемами «операций» с терминами и символами, системой «алгоритмов», преобразований «высказываний» и правил получения одних знаковых конструкций из других знаковых конструкций.

Признавая всю важность и актуальность такого рода исследований, обусловленных тем, что научное мышление действительно выражается в специальном языке и [26] потому связано его требованиями и ограничениями, надо все же сказать, что если в них начинают видеть главную, если не единственную задачу логики, то, понятая таким образом, она перестает быть наукой о мышлении и попросту утрачивает свой предмет.

Полемизируя с неопозитивистскими установками в физике, А. Эйнштейн писал: «Физические книги полны сложных математических формул. Но началом каждой физической теории являются мысли и идеи, а не формулы» 1. Развивая свою мысль, ученый показывал, что движение «мыслей» и «идей» осуществляется как раз в тех формах, которые философия издавна именует «логическими категориями».

Неопозитивизм оставляет вне поля зрения самое «движение идей», в котором (это хорошо сознают крупнейшие естествоиспытатели) как раз и заключается подлинная суть научного мышления. Он пытается изобразить науку только в виде совокупности «формул» и «правил оперирования», а существо научных проблем, в свете которых эти формулы только и имеют смысл, оказывается вне поля его зрения. В противоположность этому диалектическая логика рассматривает как раз «переход от незнания к познанию», раскрывает общие закономерности проникновения мышления в более глубокую сущность изучаемых объектов и тем самым методологически вооружает специальные науки.

Центральной проблемой диалектики, ее «ядром», по выражению Ленина, является проблема противоречия.

Вопреки наивным, а подчас и просто недобросовестным толкованиям материалистическая диалектика вовсе не является методом, обязывающим повсюду и во что бы то ни стало отыскивать, фиксировать и нагромождать друг на друга «противоречия», антиномии, апории и парадоксы. При таком толковании основное устремление диалектического мышления и в самом деле показалось бы прямо противоположным по сравнению с целями науки. Такое представление о диалектике старается внушить читателям, например, известный противник марксистско-ленинской философии Сидней Хук. «Если все в природе противоречиво и если… правильное мышление есть образ или отражение вещи, — пишет он, — тогда последовательность [то есть формальная непротиворечивость. — М.Р., Э.И.] будет постоянным признаком ложности». Видимо, именно такое, не соответствующее истине представление о диалектической логике иногда и настраивает даже некоторых авторитетных естествоиспытателей, особенно на Западе, на недоверчивое, а то и прямо на недружелюбное отношение к ней.

Диалектическая логика, как известно, родилась как теоретическое обоснование метода, позволяющего находить конкретное и разумное разрешение противоречий, вновь и вновь объективно вызревающих в процессе развития науки. Так что обвинять диалектику в злокозненном стремлении нагромоздить противоречия и тем разрушить стройное здание науки просто нелепо.

Важно при этом подчеркнуть и то, что четко и ясно зафиксировать противоречие — значит сделать только полдела. Подлинно диалектическое понимание противоречия включает также и способ его разрешения в рамках более конкретного, более глубокого и точного отражения существа дела. Именно это и нацеливает на выработку оптимальных способов их практического разрешения. [27]

Подлинное теоретическое разрешение противоречия, обнаруживающегося в рамках той или иной специальной науки, заключается всегда в нахождении перехода противоположностей друг в друга. «Обычное представление, – подчеркивает В.И. Ленин, — схватывает различие и противоречие, но не переход от одного к другому, а это самое важное», — ибо «понятия не неподвижны, а — сами по себе, по своей, природе = переход»2.

Только при таком понимании этой фундаментальной категории логики научное мышление ориентируется на отражение «диалектики самих вещей, самой природы, самого хода событий»3, на ее теоретическое воспроизведение в «логике понятий», в диалектике этих понятий.

В противном случае мышление застревает на простой и бесплодной фиксации противоположных теоретических определений и оказывается бессильным найти конкретное разрешение выявленных противоречий, что рано или поздно приводит к разрушению, «разложению» теории, а подчас и капитуляции научного подхода перед выявившейся трудностью.

Наглядным примером этого служит история буржуазной политической экономии, зашедшей в тупик при попытках разрешить антиномии трудовой теории стоимости. Показательно, что для буржуазной науки эти антиномии так и остались и до сих пор остаются неразрешенными и неразрешимыми. И единственный выход, который смогла найти из них буржуазная мысль, – это отказ от самого понятия стоимости.

С другой стороны, диалектика наглядно продемонстрировала всю свою силу как раз в этом — роковом для буржуазной науки — пункте. Только Маркс, сознательно руководившийся диалектической логикой, сумел спасти теоретическое наследие классической трудовой теории стоимости и развить ее рациональные зерна в строго систематическую теорию стоимости и прибавочной стоимости.

Буржуазные экономисты до Маркса выявили антиномию, заключающуюся в теоретических определениях стоимости как всеобщей категории товарно-капиталистического хозяйства. Они обнаружили, что закон стоимости, как закон обмена эквивалентов, непосредственно противоречит закону приращения стоимости в форме капитала (или понятию капитала как «самовозрастающей стоимости»). С формальной точки зрения противоречие в определениях сути дела было налицо: если закон стоимости является высшим и непререкаемым законом рыночных отношений, то капитал, постоянно рождающий прибыль, становится явлением «незаконным», то есть немыслимым и невозможным. Отсюда возникает проблема, которую К. Маркс сформулировал следующим образом: «Наш владелец денег, который представляет собой пока еще только личинку капиталиста, должен купить товары по их стоимости, продать их по их стоимости и все-таки извлечь в конце этого процесса больше стоимости, чем он вложил в него… Таковы условия проблемы. Hic Rhodus, hic salta!» 4

Решение задачи может быть найдено лишь при том условии если «нашему владельцу денег… посчастливится открыть в пределах сферы обращения, т.е. на рынке, такой товар, сама потребительная стоимость которого обладала бы оригинальным свойством быть источником стоимости…»5.

Таким образом, чтобы разрешить то логическое противоречие, на которое натолкнулась буржуазная политическая экономия теоретику надо обнаружить в движении самой экономической действительности этот «оригинальный товар», который и превращает «теоретически-немыслимый» (ибо «противоречивый») факт в [28] теоретически-понятый факт, притом понятый вполне рационально, без всякой мистики. «…Владелец денег находит на рынке такой специфический товар; это — способность к труду, или рабочая сила» 6.

Подчеркнем, что указанное теоретическое противоречие (как, впрочем, и любое другое) неразрешимо никакими, сколь угодно изощренными формальными средствами. Но до тех пор, пока это противоречие не разрешено, теория стоимости разваливается на куски, на несовместимые друг с другом фрагменты и разделы, что лишает возможности научно понять действительность. Проблемы подобного рода так и остаются принципиально неразрешимыми, если на помощь не приходит диалектическая логика, та самая логика, которой мастерски владели Маркс, Энгельс, Ленин.

Материалистическая диалектика, таким образом, дает метод раскрытия и разрешения противоречий, выявившихся в процессе развития науки, посредством тщательного анализа движения самой действительности, отражаемой данной теорией. Этот вывод прямо вытекает из рассмотренного нами примера.

То же самое происходит и в естествознании.

Что движение научной мысли в современном естествознании все четче обнаруживает тенденцию именно к глубокому пониманию и применению диалектики, видно из размышлений многих ведущих естествоиспытателей. Важно при этом подчеркнуть и то, что даже в произведениях крупных ученых – таких, как Борн, Бор и других — еще не вставших сознательно на позиции материалистической диалектики, явно заметна стихийная тенденция к диалектико-материалистическому осмыслению фундаментальных проблем естествознания.

Ленинскому пониманию диалектики как логики и теории познания органически присущ глубокий, конкретный историзм. Принцип историзма обязывает, в частности, рассматривать каждую теорию (каждую систему понятий) не только и не просто в прямом сопоставлении с тем предметом, который в ней отражен, но также и в ее историческом значении. Это значит, что любая теория, в том числе и теория самой диалектики, должна непременно рассматриваться как развернутый ответ на те конкретные вопросы, которые были выдвинуты перед нею ходом исторического развития познания и нашли в ней свое разрешение.

Это нужно особенно подчеркнуть в связи с новейшими попытками исказить диалектико-материалистические взгляды на этот вопрос. Так, автор недавно вышедшей в Мюнхене книги «О диалектической логике» Эдуард Хубер, пытаясь подвести итог дискуссиям о логической роли противоречия, делает вывод: «При всех различиях между отдельными советскими философами ясно одно: принцип противоречия [в данном случае — в смысле «запрета противоречия». — М.Р., Э.И.] имеет значение, и притом безоговорочное. Диалектическое же противоречие есть неадекватное отображение реальности, есть лишь способ постановки проблемы. Конечно, и постановка вопроса отражает реальность, поскольку мы о реальности не знаем ничего, кроме того, что она задает нам ту или иную проблему. Если это отражение, то такое отражение, которое выражает свою собственную неполноценность».

Хубер не хочет видеть, что реальность сама по себе, объективно, может содержать в своем составе неразрешенное противоречие (которое и выступает в сознании теоретика как проблема). Отражение этого противоречия в понятиях и есть самое адекватное, а вовсе не «сознающее свою неполноценность» отражение, хотя, разумеется, [29] и не окончательно завершенное, а требующее дальнейшего развития. С точки зрения же Хубера, любое отражение «неадекватно», поскольку требует дальнейшей конкретизации. Э. Хубер, по-видимому, согласен считать «адекватным» лишь абсолютно законченный процесс отражения, а относительно верному отражению в таком достоинстве отказывает. Тем самым он демонстрирует только свою собственную неспособность увязать понятие отражения с понятием диалектического противоречия, но приписывает это свое непонимание марксистской философии и тем самым предлагает читателям искаженное представление о ее позиции.

Следует специально подчеркнуть, что диалектическое разрешение противоречий в науке ни в коем случае не означает их устранения из теории. Наоборот, теория как раз и показывает ту конкретную форму, в которой совершается движение, взаимный переход ранее выявленных противоположностей.

Однако когда проблема решена, ответ найден и сформулирован, легко может создаться иллюзия, будто диалектическое противоречие – лишь временное, притом болезненное состояние теоретического интеллекта. При этом не учитывается, что в формальном аппарате теории как бы «забывается» та реальная проблема, ради решения которой он был построен, — сама проблема в его формулах не выражена, в них выражен лишь способ ее решения. Поэтому и неправомерно полагать, будто единственным принципом построения и соответственно исследования научных теорий является формально-логическая последовательность, «непротиворечивость». Этот принцип, весьма важный и чрезвычайно плодотворный, применим все же лишь в определенных границах. Но коль скоро та или иная теория анализируется только с точки зрения этого принципа, она тем самым изымается из обусловившего ее исторического контекста и рассматривается в отвлечении от того, какие именно противоречия в ней сняты и разрешены.

Это часто и порождает заблуждение относительно того, будто исторически конкретные — а потому и исторически ограниченные – итоги, результаты развития мышления представляют собой окончательно установленные, абсолютные схемы решения любых проблем и вопросов, своего рода «отмычки», автоматически приводящее к решениям, к какой бы проблеме их ни применили.

Именно историзм, органически присущий диалектической логике, обнаруживает фундаментальные идеи, представляющие собой существо науки, то есть очерчивает перспективные линии развития, позволяющие ученому избежать опасности впасть в косный догматизм. Классики марксизма-ленинизма не без основания считали, что история мысли, в том числе история философии, дает масштаб для оценки возникающих в науке идей, воспитывает культуру теоретического мышления, обеспечивающую широту и основательность суждения.

В.И. Ленин неустанно подчеркивал значение классического философского наследства для воспитания диалектической культуры мышления, призывал опираться на лучшие традиции философской диалектики, критически усвоенные марксизмом. Многочисленные ленинские работы, прежде всего «Философские тетради», представляют собой блестящий образец остро критического и вместе с тем бережного отношения к идеям философских предшественников, к их драгоценному наследию. Особую роль В.И. Ленин, как известно, отводил критически-материалистическому усвоению великих завоеваний гегелевской диалектики, предлагая «организовать систематическое изучение диалектики Гегеля с материалистической точки зрения, т.е. той диалектики, [30] которую Маркс практически применял и в своем «Капитале» и в своих исторических и политических работах…»7. Эта ленинская рекомендация остается в силе и поныне, намечая одну из важнейших предпосылок разработки диалектической логики с материалистических позиций. При этом, однако, важно помнить и другое ленинское указание, заключенное в этой рекомендации: критически-материалистическая переработка лучших образцов домарксовой философской диалектики может быть успешно осуществлена лишь тогда, когда она будет производиться с учетом богатейшего опыта, накопленного человечеством в ходе экономической, политической и теоретической борьбы, когда масштабом критической оценки философского наследия будет выступать объективная диалектика реального исторического процесса, включая и развитие современного естествознания и техники.

Принцип историзма в логике есть такое понимание, согласно которому логические категории в современно-теоретической форме самой своей последовательностью воспроизводят (отражают) реальный исторический процесс развития знаний и объекта познания; только такой принцип может служить ключом к их систематизации. Логические категории, подчеркивал В.И. Ленин, нельзя «произвольно или механически взять», их необходимо вывести «исходя из простейших, основных»8, и это «выведение» логических определений не имеет и не может иметь иного объективного основания, кроме истории их возникновения, развития и применения. «Действительная история есть база, основа, бытие, за коим идет сознание» 9. В противном случае неизбежен субъективный произвол, неизбежна разноголосица, а как следствие — полная бессистемность.

Давно известно, что собрание разрозненных знаний еще не образует науки, что последняя есть только там, где фактические данные (и выражающие их понятия) объединены в единую систему. И если логика есть наука, то она сама должна показывать пример строго последовательного и объективно обоснованного развития своих понятий, пример логичности этого развития. «Диалектическая логика, в противоположность старой, чисто формальной логике, — писал Ф. Энгельс, — не довольствуется тем, чтобы перечислить и без всякой связи поставить рядом друг возле друга формы движения мышления… Она, наоборот, выводит эти формы одну из другой, устанавливает между ними отношение субординации, а не координации, она развивает более высокие формы из нижестоящих»10.

Поэтому последовательность развития логических понятий, составляющих в своей связи и совокупности теорию логики, — это не чисто формальное требование, не проблема внешней упорядоченности изложения, а вопрос, касающийся самой сути дела. Самое важное тут заключается в том, что вне и помимо теоретической системы не может быть точно установлено и определено содержание любого научного понятия. Это известно каждой науке. Скажем, дать научный, а не описательный ответ на вопрос, «что такое рента и процент», в политической экономии нельзя, если предварительно не развиты понятия прибавочной стоимости и стоимости. В обратном порядке невозможно научно понять ни того, ни другого. С логическими категориями дело [31] обстоит совершенно аналогично. Либо порядок развития их научных определений обусловливается историей формирования духовной культуры и отражает их реальную, исторически прослеживаемую генетическую связь, либо дело ограничивается бессвязным нагромождением «произвольно взятых» или «механически перечисленных» определений.

Об этом приходится напоминать в связи с распространившейся в последнее время модой на «структурализм» или «структурно-функциональный анализ». Ссылаясь на определенные достижения, полученные на основе применения структурно-функциональных методов в некоторых науках (лингвистика, биология и др.), некоторые философы решили распространить этот метод на все области человеческого знания, включая даже диалектику, которую они пытаются «структурализовать».

Можно ли возводить структурный метод в абсолют и можно ли «структурализовать» диалектику?

Напомним, что структурный метод не появился неожиданно, а претерпел длительную эволюцию: зародившись в недрах феноменологического мышления, он из частного вспомогательного или прикладного постепенно благодаря все более тесному контакту с конкретными науками превращается в самостоятельный. Правда, и это важно подчеркнуть, несмотря на все изменения в ходе эволюции, он никогда не выходил за рамки анализа сложившихся структур, отвлекаясь от исследования внутренних причин их изменения и развития. Поэтому не случайно одним из главных принципов структурного метода является противопоставление «синхронии» и «диахронии», означающее, по существу, отрицание одного из важнейших принципов современного научного познания — совпадения логического и исторического, что исключает возможность научно обоснованного построения системы диалектических категорий. Уже в силу этого структурный метод, при всей его плодотворности в ходе анализа «ставшего» знания, не может претендовать ни на статус всеобщего, философского метода познания, ни тем более на роль орудия или средства перестройки категориальной системы материалистической диалектики. Об этом наглядно свидетельствует неудавшаяся попытка Годелье, Альтюссера и других «структурализовать» логику «Капитала» Маркса.

«Структура» — категория не новая. Уточнить это понятие, поставив его в связь с другими категориями диалектики, то есть определить его именно как «ступеньку», как «узловую точку» познания, дело, несомненно, полезное и важное. Но менять всю последовательность научных понятий материалистической диалектики, всю систему их научных определений путем приспосабливания ее к частным нуждам «структурного анализа» представляется затеей весьма легкомысленной.

«Структурный метод» сознательно абстрагируется от всех фактов, связанных с историей возникновения, формирования и перспективой эволюции тех «структурных образований», о которых в данном случае идет речь. А тем самым, естественно, и от тех внутренне присущих им противоречий, которые как раз и стимулируют рождение, формирование и в конце концов «гибель» указанных структур (то есть процесс их преобразования в более высокие и исторически позднейшие структуры). Нетрудно представить, как будет выглядеть теория материалистической диалектики, если ее перестроить по схемам и моделям структурного анализа.

Отсюда видно, как беспочвенна иллюзия, будто какой-либо отдельный «новейший успех» современной науки способен [32] «опровергнуть» весь до сих пор накопленный — и выраженный именно в категориях диалектической логики — исторический опыт познания.

Задача укрепления связи философии и естествознания ничего общего не имеет с искусственным приспосабливанием определений и категорий материалистической диалектики к тому или иному отдельно взятому открытию в области специальных отраслей знания с поспешным «исправлением» ее аппарата во всех тех случаях, когда он кажется не соответствующим этому достижению. Наоборот, задача обобщения успехов современной науки состоит прежде всего в их критическом анализе с точки зрения истории познания в целом, то есть с точки зрения всей системы диалектических категорий.

Развивать и уточнять категории диалектики нужно. Но это предполагает, что логические категории, подвергаемые уточнению, понимаются в соответствии с действительным богатством их теоретического содержания, которое раскрыто в трудах подлинных мастеров диалектического мышления — Маркса, Энгельса и Ленина.

Нередко же «развивать» и «опровергать» определения классических категорий диалектики берутся философы и нефилософы, даже не потрудившись уяснить себе их реальное содержание, которое они приобрели в марксистско-ленинской философии.

Например, иногда заявляют, что ленинское понятие «отражения» якобы «исключает активность субъекта», обрекает теорию познания на «созерцательность», а человека — на роль пассивного зеркала существующего положения вещей и т.д. и т.п. Между тем не составляет большого труда показать, что такого рода упреки основываются на весьма приблизительном, искаженном, а то и просто карикатурном представлении о содержании, которым наполняется эта категория в трудах Ленина, а также Маркса и Энгельса. В таких случаях надо «исправлять» не философские категории, а те представления о них, которые составили себе чересчур ретивые «новаторы». Никогда не следует забывать урока, который В.И. Ленин преподал таким «новаторам» в философии в связи с определением понятия материи. С понятием «отражения» ныне происходит то же самое.

Разумеется, если «отражение» понимать без всякой связи с материалистической диалектикой — то есть на уровне XVIII века, – то оно и в самом деле окажется понятием «несовременным», «устаревшим». Но если понимать его по Ленину, то безнадежно устаревшими окажутся именно те представления о познании, которыми его хотят заменить, несмотря на то, что эти представления облекаются в сверхсовременную терминологию.

Логические категории — будь то материя, отражение, количество или качество и т.д. — определяются отнюдь не через простое суммирование (которое подчас выдается за подлинно философское обобщение) тех конкретных представлений, которыми располагает о них наука на сегодняшний день Количество, например, в философском смысле не сводится к тому, что знает о количественном аспекте реальности современная (а не только вчерашняя) математика, ибо уже завтра математика за эти пределы выйдет. И человек, который не знает, что именно понимается в философии под терминами «количество», «материя», будет опять говорить, что математика «вышла за пределы количества», а физика вышла за пределы понятия «материи» и т.д. и т.п.

Логические категории определяются вовсе не путем указания на «примеры», а гораздо более сложным и трудным путем — путем исследования истории познания с точки зрения формирования и применения этих категорий, а именно в процессе изменения конкретно-научных представлений и понятий и формирования новых. Логические категории — как раз то устойчивое, сохраняющееся (инвариантное), что откристаллизовывается и остается в ходе изменения всех частных и конкретных понятий, их переходов и превращений, их преобразований. Именно поэтому они и являются логическими категориями. И именно по той же причине они не изменяются так быстро и так часто, как конкретно-научные представления и понятия.

Если в нашей литературе, посвященной обсуждению проблем диалектической логики, еще очень часто дает себя знать отсутствие строго [33] продуманной и объективно обоснованной систематичности (а тем самым и определений каждой отдельной категории, которая только в системе и через систему может быть строго определена), то это положение сильно усугубляется массовым наплывом в диалектический материализм философски не переваренной терминологии из специальных областей знания (математики, кибернетики и даже радиотехники). Само собой понятно, что эта терминология имеет важнейшее значение и смысл внутри определенных областей познания. Однако увлеченные ею философы и специалисты подчас склонны непосредственно универсализировать эти узкоспециальные понятия и придавать им значение общефилософских категорий.

Ничего, кроме пустой видимости «развития» категорий диалектики, на этом пути, естественно, не происходит. Хуже того, слишком часто модный термин, обозначающий то или иное конкретно-научное понятие (или даже представление), начинает вытеснять из обихода науки гораздо более содержательную и конкретно разработанную логическую категорию. В составе самой логической категории начинают видеть и понимать только те ее определения, которые «соответствуют» частному, узкоспециализированному представлению. Так происходит, например, с понятием «обратной связи», то и дело замещающим гораздо более конкретную в логическом отношении категорию «взаимодействия», так в «отражении» начинают видеть прежде всего «информацию» или «моделирование», а самую логику изображать через понятия «блок-схем», «операторов» и «конфигураторов». При этом совершается вовсе не обогащение старых категорий новыми определениями, а, как раз наоборот, обеднение их содержания, подмена их полного и конкретного смысла содержанием частного понятия.

Частному же понятию придается чересчур широкий и неопределенный смысл. В итоге весь мир видится сквозь очки той или иной узкоспециальной отрасли современного знания вместо того, чтобы эту узкоспециальную отрасль с ее понятиями рассматривать в контексте научного, то есть диалектико-материалистического, мировоззрения.

Увлекает тут видимость «понятности», близости к миру представлений современного ученого-специалиста или техника, сформированному важной, но все же ограниченной (а про это и забывают) сферой деятельности, сферой фактов.

Диалектическая логика, разумеется, исследует и должна исследовать опыт современного научного мышления, обогащаясь его достижениями. Но делать это она должна именно как логика, оставаясь логикой, то есть развивая на базе этих достижений свои проверенные категории, не подменяя их специальными понятиями других наук. Категории диалектики, имеющие более чем двухтысячелетнюю историю, представляют собою квинтэссенцию всего грандиозного и — о чем тоже нельзя забывать — драматически противоречивого опыта, накопленного людьми и в процессе познания и в процессе реальной практически-предметной деятельности. В них нашли свое философско-логическое выражение не только успехи, но и уроки тяжких заблуждений познания, диалектически связанные с продвижением вперед, в них четко отмечены те узловые точки пути, в которых истина, неосторожно «продолженная» дальше, чем позволяет природа вещей, становится заблуждением, сохраняя все формальные признаки истины, — и эти уроки также ценны. Поэтому только история мышления и техники, как и социальной борьбы, взятая в целом и притом в ее полном развитии, правомочна доказывать и опровергать их объективность, то есть в данном случае — их универсально-логическое значение. Никакой отдельный, частный, хотя бы и блистательный, успех современного естествознания не может служить достаточным критерием «правильности» определений логических категорий.

Когда речь идет о разработке диалектической логики, то имеется в виду последовательное и систематическое продвижение вперед по пути, на котором давно развивается марксистско-ленинская философия. [34] Краеугольные камни Логики с большой буквы давно и прочно заложены в трудах классиков марксизма-ленинизма. Более того, буквально каждое произведение Маркса, Энгельса и Ленина можно рассматривать как образец сознательного и продуманного применения этой логики к решению конкретных теоретических и социальных проблем. Диалектика давно доказала свою «эвристическую» силу в функции логики теоретического анализа, логики творческой разработки научного мировоззрения.

В.И. Ленин поэтому не случайно вновь и вновь возвращается в своих размышлениях по поводу диалектической логики к бессмертным творениям Маркса. «Если Marx не оставил «Логики» (с большой буквы), — писал В.И. Ленин, — то он оставил логику «Капитала», и это следовало бы сугубо использовать по данному вопросу. В «Капитале» применена к одной науке логика, диалектика и теория познания [не надо 3-х слов: это одно и то же] материализма, взявшего все ценное у Гегеля и двинувшего сие ценное вперед» 11.

Прослеживая логику развития понятий в «Капитале», Ленин делает не менее категорический и конкретный вывод: «Таков же должен быть метод изложения (respective изучения) диалектики вообще (ибо диалектика буржуазного общества у Маркса есть лишь частный случай диалектики)» 12.

Надо добавить, что сказанное В.И. Лениным о «Капитале» и его роли в разработке диалектической логики в полной мере относится и к классическим трудам самого Ленина, в частности к его анализу империалистической стадии развития буржуазного общества как прямому продолжению марксова анализа капитала, — он обладает теми же логическими достоинствами, какие характеризуют «Капитал». Это также последовательно и мастерски примененная к развитию одной науки общая теория диалектического мышления. Это также не только и не просто «частный случай диалектики вообще», но такой частный случай, в котором отчетливо проступают именно всеобщие принципы диалектического мышления, впитавшего в себя и критически переработавшего всю культуру философской диалектики в ее лучших образцах.

На этом — ленинском — пути только и может вестись плодотворная работа по исследованию подлинной логики развития научного мировоззрения и созданию единственной теории научного познания, соответствующей уровню и запросам современного естествознания, общественных наук и общественной практики. Активную роль в коммунистическом переустройстве мира диалектическая логика может выполнять только в том случае, если она понимается и разрабатывается по-ленински, материалистически (то есть на основе диалектико-материалистической теории отражения). Таков главный вывод, вытекающий из анализа философского наследия великого Ленина. [35]

1 Эйнштейн А. Собрание научных трудов. Москва, «Наука», 1967, т. IV, с. 530.
2 Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 29, с. 128, 206-207.
3 Там же, с. 100.
4 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 23, с. 176-177.
5 Там же, с. 177.
6 Там же, с. 178.
7 Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 45, с. 30.
8 Там же, т. 29, с. 86.
9 Там же, с. 237.
10 Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 20, с. 538.
11 Ленин В.И. Полное собрание сочинений, т. 29, с. 301.
12 Там же, с. 318.

Диалектика от «Диасофт» | Банковское обозрение

— Александр, начну с крамольного вопроса. Вокруг так много говорят о цифровой трансформации, что волей-неволей начинаешь сомневаться: а не становимся ли мы рабами очередного «хайпа»? Насколько объективна потребность в диджитализации всего и вся?

— Если коротко — этот процесс неизбежен. Другой вопрос, насколько интенсивной будет трансформация. Кто-то считает, что все произойдет быстро и бурно, а по моему мнению, скорее довольно медленно и трудно. И это притом что, в принципе, цифровые услуги уже достаточно глубоко проросли в нашу жизнь и даже старшее поколение готово менять (и меняет) классический поход в банковское отделение, например, на оплату картой или даже мобильный банк. Тем не менее переход к «цифре» дается нелегко. Как всегда, впереди инноваторы, но, как я заметил, многие из них испытывают некоторое разочарование — если сравнить их изначальный энтузиазм и сегодняшнюю оценку результатов сделанного, то они явно ожидали большего.

— А со стороны так не кажется. Скажем, Сбербанк за десять лет поменялся так, как невозможно было ожидать. Кстати, я была в корпусе скептиков по отношению к нему, но сейчас оцениваю сделанное по самым высоким меркам, в том числе и как его давний клиент.

— Вот видите… А команде Сбербанка хотелось бы большего. Учитывая, сколько сил и средств затрачено на эту трансформацию. Но тут все-таки есть движение, есть результат. А ведь в бизнесе полно примеров того, как потраченные силы и средства себя не оправдали. И подобных разочарований на самом деле много. Хотя речь не идет о провалах как таковых. Для отдельной компании это может быть неудачей (или частичным успехом), зато по расчищенному пути пойдут другие. Они не повторят сделанных предшественниками ошибок, затраты будут намного меньше, а путь к успеху — короче и легче.

— Вы тоже разочарованы?

— Реализация стратегии, принятой в 2006 году, потребовала серьезных инвестиций. Мы зашли далеко вперед в создании нового поколения продуктов, однако проектов, в которых мы пилотировали наши новейшие разработки, было явно недостаточно, чтобы получить признание и поддержку рынка, — это, конечно, было для нас большим разочарованием. Но мы были уверены в своих возможностях, продолжали настойчиво работать и вкладывать силы и средства в инноваторскую деятельность, и спустя почти десять лет мы ощутили, что на рынке наконец-то вызрела потребность в новой бизнес-модели и IT-архитектуре, в digital-платформе. Но и тут не все так просто, теперь появилось ощущение, что сделано недостаточно, мы видим, что требования наших заказчиков меняются чуть ли не каждый день…

— Нет предела для совершенства…

— Да, и визионерский характер компании дает хороший запас прочности. И, что в бизнесе немаловажно, — терпение и спокойствие. Мы уверены, что идем правильным курсом. Так что некоторые ситуативные разочарования нас не останавливают. Наши инновационные решения для автоматизации разных направлений бизнеса и деятельности финансовых институтов сегодня как никогда востребованы.

О стрессах и визионерстве

— Все-таки хотелось бы понять, почему после взрывного старта информационных технологий в банковской сфере темпы их развития в целом по рынку как-то просели. Если не считать флагманов отрасли, но о них разговор особый…

— Так ведь тот старт был даже не с низкой, а с нулевой базы. Банковские IT развивались в России с нуля, параллельно с самой банковской системой. В этом были и свои трудности, но, вообще-то, больше плюсов для разработчиков. Были очень ясные, простые задачи, в ответ на них создавались и соответствующие решения.

Мы осознаем свою миссию — решение вендора для банка должно быть во много раз дешевле, реализовано быстрее и с меньшими рисками, чем разработка с нуля

Сейчас уровень сложности вырос на несколько порядков. Задачи не просто усложнились, они становятся все более детальными, дробятся на отдельные компоненты, и это требует совсем иных подходов и принципиально других трудозатрат. Вспомню, к слову, как мы в 1991-м выполняли первый банковский заказ. С нашей стороны работала группа в пять человек, а у заказчика — единственный программист. Так вот, пока мы, пятеро, писали очередную версию программы, он успевал нас опережать. И только когда наша группа стала вдвое больше, мы начали его обгонять.

Но со сложными задачами «одинокому гению» уже не справиться, нужна команда. В современных структурах команд может быть довольно много, каждая из них работает над своим конкретным продуктом. Организовать такую работу непросто, ведь когда компания растет, эффективность неизбежно снижается, старые методы управления перестают работать. А к кардинальным переменам не все готовы — это же надо перестроить, а то и порушить привычную структуру, кому такого хочется?

— А как перестраивать — по заранее продуманному плану или испытанным методом проб и ошибок?

— Перестройка зависит не столько от нашего желания, сколько от того, что к ней толкает жизнь. Да так настойчиво, что деваться некуда — надо меняться, здесь и сейчас. Изменения затрагивают и используемые технологии разработки, и систему управления, и корпоративную культуру.

Метод проб и ошибок вполне востребован. Но срабатывает тогда, когда ложится на продуманную и просчитанную стратегию компании. Одно другого не исключает — во всяком случае, в нашей области.

— Боюсь, не очень многие в традиционном бизнесе способны на такие изменения, ведь они требуют терпения и в определенной степени здорового упрямства. Это какая-то другая философия? Вы сами чувствуете, чем «Диасофт» отличается от других?

— Наверное, да (хотя о любой компании можно сказать как об «особенной»). Но если говорить о нас, то, думаю, есть какие-то базовые вещи, которые и закладывались изначально, и приходили по мере развития. То, что позволило нашей компании не просто выжить, но и жить. Ведь вся наша экономика развивается от кризиса к кризису, от стресса к стрессу. Точно так же постоянно сталкиваемся с кризисами и мы. Они бывают связаны и с переменами на рынке, и с новыми его потребностями, и с технологиями. А ответ здесь один и для нас, и для всех, кто выжил, — визионерство. Другими словами, надо находить в себе силы на постоянной основе делать что-то для своего будущего, независимо от того, что происходит сегодня.

Это ведь помимо всего прочего еще и очень интересно: смотреть в новое и пытаться его понять. И что-то сделать — там, где еще не пробовал; это дает возможность подготовиться к новым вызовам рынка, оторваться от конкурентов. По опыту знаю — совсем впустую работы не бывает, вопрос лишь в том, когда ее результаты будут полностью востребованы.

— По сути, вы уже ответили на мой вопрос. Как правило, в кризисной ситуации многие ваши коллеги (да и не только они) предпочитают «закуклиться» и уж, во всяком случае, не начинать никаких новых дел.

— К сожалению, так и есть. Люди пытаются либо реанимировать то, что уже выходит из обращения, либо отсидеться, дожидаясь «лучших времен». И то, и другое, на мой взгляд, ведет в тупик. Нынешний рынок меняется очень быстро, и есть опасность отстать от него навсегда.

— Жесткий подход, надо сказать…

— Так и жизнь — штука жесткая, она не прощает ни трусости, ни бегства. И потом, как посмотреть — для нас такая жизнь стала нормой. Всегда есть выбор: или «отбить» вложенные деньги как можно быстрее, а там будь что будет, или думать о будущем и строить его сейчас. Вот такой выбор: «либо хорошо сейчас, плохо завтра, либо плохо сейчас — хорошо завтра». Простая формула, но за ней действительно жизненная философия, для отдельного человека, компании или целой страны.

— Ну да — или тратишь прибыль на дивиденды, или вкладываешь ее в развитие. Выбор не самый легкий — хорошо-то жить хочется именно сегодня.

— А тогда заранее надо ставить крест на будущем. Всегда приходится чем-то поступаться. Тут ведь какая история: если ты не заботишься о будущем, значит, испытываешь страх перед ним. По мне, все-таки лучше сегодня отказаться от каких-то удовольствий, но смело смотреть в завтра. Хотя, надо признать, и визионеры не застрахованы от ошибок. Но тут уж — кто не рискует…

— А насколько визионерский подход характерен для современного бизнеса?

— По-разному. Но если говорить об IT-отрасли, то в ней без визионерства выжить невозможно. То есть какое-то время можно просуществовать, но потом неизбежно придет стагнация — и закономерный конец.

О клиентах и надежности

— Еще одной особенностью «Диасофт» я считаю то, что с самого начала мы старались выстраивать доверительные отношения с клиентами и, главное, их не подводить. Можно объяснить это, конечно, тем, что рынок наш достаточно узкий и закрытый, а проекты обычно имеют долгосрочный, этапный характер, поэтому хорошие отношения с клиентом выгодны для бизнеса. Но дело не только в этом…

— Ох, непростое, думаю, дело — выстроить отношения, учитывая специфику компании. Начать с того, что вы стремитесь предлагать самые новые решения и подходы, а это требует забот и хлопот, которых никто не любит. Тем более консервативные банкиры.

— Бывают такие тяжелые проекты, когда заранее невозможно просчитать все грядущие проблемы, и их приходится решать в порядке поступления. Когда речь идет о внедрении инновационных, сложных решений, мы всегда стараемся доводить проект до конечного результата, зачастую не рассчитывая на дополнительное финансирование. Для нас бизнес-результаты таких проектов представляют большую ценность.

— Это уже не бизнес-категория, Александр. По-моему, такое отношение больше всего подходит под определение «совесть».

— Я бы скорее отнес это к постулатам стратегии компании. И к ее ценностям. Мы же не на год пришли на этот рынок. А если ты действительно относишь себя к визионерам, то такое отношение к клиентам — вполне естественное и диаметрально противоположное тому, что, к сожалению, пока господствует в разных отраслях бизнеса: «отжать денег» — а дальше хоть трава не расти.

— И что, удается избегать конфликтов?

— Конечно, нет: и поссориться можем, и претензии друг другу предъявить — но все это в рабочем порядке, живые же люди. Вообще, процесс внедрения — дело сложное и нервное, и от обеих сторон зависит, насколько гладко или, наоборот, шероховато он пройдет.

— Но у вас все-таки бизнес-структура, хоть и высокоинтеллектуальная. Не становится ли такое отношение помехой для получения прибыли?

— Деньги — это важно, но еще не все. Можно встать в позу, упереться на цене вопроса — и потерять заказчика. А можно — и нужно — рассмотреть варианты, понять проблемы клиента, если хотите, даже встать на его сторону. Уверяю вас, всегда найдется выход, приемлемый для обеих сторон. Это никакой не альтруизм, а трезвый взгляд на вещи. Может быть, тоже визионерский. Люди растут, развиваются, переходят из организации в организацию, а мы, со своей стороны, стараемся выстроить с ними отношения, которые в перспективе могут принести реальную пользу бизнесу.

О запросах и ответах

— Мы уже говорили о быстро меняющемся рынке, который, конечно, требует быстрой реакции на его запросы. Насколько вы чувствуете себя готовыми ответить на эти запросы сегодня, сейчас?

— Знаете, где-то полгода назад появилось удивительное ощущение: у нас все получается. Независимо от сложности задач. Думаю, сказывается и многолетний опыт, и умение (даже привычка) работать в условиях кризиса, и знание рынка — вширь и вглубь. Мы чувствуем себя сильными.

— Видимо, срабатывает диалектический закон перехода количества в качество. А какие направления сейчас в приоритете для компании?

— Приоритеты диктуются рынком. Я уже говорил, что сегодня вызрела и как никогда актуальна потребность в новой бизнес-модели и IT-архитектуре, в digital-платформе. Ключевой принцип построения digital-платформы — наличие двухскоростных IT-систем. «Диасофт» предлагает высокоскоростные фронты, в которые можно вынести бизнес-процессы банка, освободив «нижний слой» для функциональных продуктов, ведения учета и формирования отчетности.

Александр Глазков, «Диасофт». Фото: «Диасофт»

На повестке дня — кредитный и операционный фронты. По кредитному направлению главные требования — доступность кредита по любому каналу и оперативность. Для любого банка это направление — ключевое и отработанное. Но для того чтобы внедрить современный кредитный фронт, требуется довести бизнес-процессы «до ума», отшлифовать их так, чтобы кредит можно было получить в течение, предположим, 15 минут, причем не заходя в банковский офис.

Операционный фронт — и платформа, и бизнес-процессы те же, что и для кредитного фронта. В центре внимания — контакт с клиентом: в отделении или в мобильном офисе. Но в конечном счете лицом к лицу. С одной стороны, менеджер получает шанс заинтересовать клиента, а с другой — сам клиент должен почувствовать, что банк готов ответить на любые его запросы. Во взаимодействии менеджера банка с клиентом есть два ключевых момента: во-первых, мотивировать менеджера, чтобы ему было интересно продавать, а во-вторых, создать такие условия, чтобы он мог продавать эффективно. Причем не только банковские, но и небанковские продукты.

Казалось бы, простая история: все банки изначально занимаются привлечением клиентов, продажей им своих продуктов и впредь будут делать то же самое. Вопрос в том — как? Ведь все наши софты, вплоть до самых сложных, пишутся с одной целью: угодить этому самому клиенту, разборчивому и капризному, продвинутому и мало разумеющему в финансовых и цифровых тонкостях. То есть, какой бы ни была внутренняя сложность программы, на выходе должен получиться понятный и дружественный интерфейс, к которому хочется обращаться снова и снова.

— Могу оценить с точки зрения клиента: за последние несколько лет банкам и вендорам удалось здесь здорово продвинуться. Наверное, нельзя этого сказать обо всех банках без исключения, но примеры есть, и очень показательные.

— Потому что рынок требует. И если кто предлагает клиентам комфортный сервис, он и снимает сливки. А тем, кто опаздывает, приходится оперативно догонять. Потому что назад дороги нет, теперь — только вперед. Конкуренция за клиента будет расти, лидеры станут предлагать (и уже предлагают) все новые и все более заманчивые сервисы. Так что в этом сегменте работы для нас всегда будет много.

Продолжая разговор о приоритетах, надо, конечно, сказать и о теме каналов, причем там тоже два направления: во-первых, омниканальное цифровое пространство для частных клиентов, во-вторых, интернет-банк для юридических лиц. И здесь тоже одна платформа, те же бизнес-процессы, но разные клиенты. Согласитесь, частному клиенту требуется не совсем то, что, к примеру, бухгалтеру среднего предприятия. Иными словами, детали разные, хотя подход к решению все равно одинаковый.

— И это всякий раз — индивидуальные проекты?

— Мы с «коробками» и прежде не работали, а теперь и подавно не будем. Собственно, рынок практически отказался от коробочных продуктов, слишком многое приходится в процессе внедрения корректировать, дотягивать, дописывать. В основе «Диасофт» — классический вендор, но мы понимаем необходимость трансформации своего бизнеса в соответствии с потребностями наших клиентов и комбинируем накопленный опыт в разработке IT-решений с современными проектными практиками. Сегодня мы предлагаем банкам проекты трансформации банковской архитектуры под ключ, реализуя каждый раз совершенно уникальную историю. Ключевой аспект в ведении уникальных проектов — нужно не менее 10–20% времени всего проекта тратить на качественное предпроектное обследование (эти трудозатраты подтверждает мировая практика), тогда вы сможете эффективно управлять проектом, уложиться в сроки и бюджет. Мы четко осознаем свою миссию — решение вендора для банка должно быть во много раз дешевле, реализовано быстрее и с меньшими рисками, чем разработка с нуля.

О «водопаде» и agile-революции

— Визионерский характер «Диасофт» сомнений не вызывает. Но есть вопрос: где вы берете столько визионеров? И как вообще выстроить структуру довольно большой компании, чтобы она работала без крупных сбоев?

— Это отдельная история. С одной стороны, усложнение технологий требует и более квалифицированного персонала. Да и просто больше сотрудников. С другой — нужны совершенно иные организационные подходы. В течение последних двух-трех лет там, где это было востребовано, мы пилотировали новые подходы к проектному управлению. За это время накопили опыт, набили шишки, многое начало получаться, и уже в начале 2018 года мы провели свою agile-революцию. Аgile, напомню, это технология проектного управления.

На рынке наконец-то вызрела потребность в новой бизнес-модели и IT-архитектуре, в digital-платформе

Если коротко, то классический подход — это принцип «водопада», то есть когда ты идешь этапами: сначала постановка задачи, затем разработка, тестирование и наконец внедрение. Соответственно под «водопад» были выстроены все наши структуры (большие центры компетенций по направлениям — архитектура, аналитика, разработка, тестирование, внедрение). Вроде бы вполне разумный, логичный подход, и мы от него в жизни бы не отказались, если бы он вдруг не перестал работать.

— То есть как: работал и вдруг перестал? Почему?

— Потому что изменились жизнь, ее темп, ритм, содержание. Мы столкнулись с тем, что внятно поставить задачу никто не может, потому что она принципиально новая. Просто не хватает компетенций. Не говоря уже о том, что поставленная задача вполне может измениться в процессе реализации — так быстро все меняется.

Что мы сделали? Грубо говоря, собрали всех — и разбили на производственные команды, под каждый компонент (если помните, у нас не монолитная, а компонентная архитектура) — своя. Команды маленькие, от пяти до десяти человек, в каждую входят аналитик, архитектор, разработчик, тестировщик, внедренец и лидер. Было искушение сделать большие команды, человек по двадцать, но такой бригаде не хватало бы гибкости и управляемости, так что ужали до предела.

— Команды собираются на конкретный проект?

— В том-то и дело, что нет, они постоянно работают со своей частью кода, проще говоря — со своим маленьким продуктом, от начала до финала. Если мы внедряем целое решение, то работают сразу несколько, даже много команд. И одновременно они могут работать над проектами нескольких клиентов. Здесь, кстати, отлично срабатывают двухнедельные «спринты» — в силу локального масштаба задачи.

— И как, интересно, отреагировали на эти новации в коллективе?

— Что говорить, это был взрыв мозга. Постепенно привыкли все, в том числе и авторы идеи. Да более того, впечатление такое, что по-другому мы и не можем жить. Тут ведь дело в том, что идея не вычитана, не придумана, она — вызрела. Так бывает, когда все понимают: надо что-то менять, что называется, вопрос жизни и смерти. И, как правило, довольствуются косметикой, на глобальную перестройку мало кто решается — страшно. Мы решились и уверены, что сделали верно.

— А что, действительно для вас стоял вопрос жизни и смерти?

— Если не заглядывать в будущее, то можно было и дальше жить по-прежнему. Но мы же визионеры, поэтому вовремя поняли, что классический вариант довольно скоро заведет нас в лучшем случае в стагнацию. А мы этого не хотим, не тот характер у компании.

И еще одно, что мне очень нравится, честно говоря. Я ощутил, что сегодня мы готовы к любым изменениям, к самым сложным задачам. Это не только из-за нашей революции, просто накопились опыт, компетенции, идеи, и вроде ничего не пугает: трудно — все равно справимся. В этом ведь свой кайф: выйти из зоны комфорта, преодолеть себя, свою лень и тягу к спокойствию. И сделать что-то кардинально новое.

— Опять, получается, диалектика?

— Она самая. Можно долго и умно говорить о том, что кризис — время возможностей, на деле же многие таких стрессов не выдерживают. На мой взгляд, единственный способ выжить — не прекращать движения. Но это все-таки вопрос личного выбора.

О мотивации и культуре

— Да, вопрос выбора, но еще — и психология каждого участника процесса. Ведь нет гарантий, что даже те, кто сейчас вроде бы адаптировался к изменениям, не пойдут искать более легкой жизни.

— Вопрос непростой. Неслучайно сейчас многие эксперты считают, что одной из главных проблем развития становится культура. Вы можете внедрить самый крутой менеджмент, написать самую современную стратегию, но неготовая к ней культура, по словам Питера Друкера, «съедает стратегию на завтрак».

С самого начала мы старались выстраивать доверительные отношения с клиентами и, главное, их не подводить

С этой точки зрения, agile — сама по себе командная культура согласия. В теоретических работах об этом много написано, но я — о практике. Это не значит, что надо размывать личность, но в работе командный результат должен стоять выше личного. Кстати, мы отказались от измерения личных результатов — оцениваем по успеху всей команды. Согласен, это непривычно, но иначе будет не команда, а сборная солянка ярких индивидуальностей.

— Боюсь, здесь у вас будет немало противников. Хотя весь вопрос в том, насколько полно может каждый член команды реализоваться в общей задаче.

— А это зависит как от содержания работы, так и от того, правильно ли эта команда выстроена, точно ли поставлена задача, есть ли точка приложения сил для каждого. В этом случае и индивидуальность не страдает, и общий результат выше.

— Вам не кажется, что попытки выстроить некую новую культуру близки к идеализму?

— Если опираться только на книжные советы, вполне может быть. Но беда в том, что идея новой культуры тоже не из головы выдумана. Другие задачи требуют иных подходов к их решению, другая жизнь предполагает переоценку системы ценностей. Команды не может быть без взаимопонимания, способности вместе и до конца идти к намеченной цели. Мы активно работаем над преобразованием доминирующей в компании культуры правил и результата к культуре согласия. Сейчас модно говорить о «бирюзовых» компаниях, компаниях без начальников, но мы точно знаем: система не может работать без лидера, тем более когда речь идет о больших проектах со сложнейшей специализацией. Здесь должны лидировать профессионалы, способные мотивировать команду на достижение результатов.

— Ну, многие компании предлагают обществу свою миссию, свои ценности, но значит ли это, что они на самом деле существуют не только на бумаге? И что в коллективе их разделяют? Может быть, проще ограничиться привычной политикой кнута и пряника?

— В современных системах управления метод кнута и пряника работает не всегда. Нет так называемого рычага силы для квалифицированного специалиста в сфере IT — за ним уже стоит очередь работодателей, и он выбирает, где ему комфортнее работать.

Культура согласия — это возможность договориться с таким сотрудником, но ее нельзя насадить сверху, прописать в инструкциях. Она должна точно так же вызреть в коллективе, как технологические или управленческие идеи. И уж точно ничего не получится, если лидеры, руководители сами не разделяют ценностей, которые пытаются внедрить в коллективе. Двойные стандарты здесь совсем не работают.

— Далеко же в нашем разговоре мы ушли от цифровой трансформации…

— Если воспринимать ее только как внедрение новых технологий, то да, далеко. На самом же деле все взаимосвязано. Мы начали с того, что мир вокруг меняется, и, если в ответ мы вооружимся только продвинутым софтом, то вряд ли в него впишемся. Поэтому и система управления, и корпоративная культура — тоже элементы этой трансформации. Можно называть ее цифровой, но, как мне кажется, она гораздо масштабнее.

Реклама

Теоретический диалектический журнал: Физика-математика-логика-философия |Выпуск 1|

В данном журнале рассмотрены основы дифференциально-интегральной логики и философии непрерывных и прерывных физических процессов. Эту систему называем диалектическим анализом, или диалектикой, так как ряд ее аксиом принадлежит диалектической философии и логике Гегеля. Она, как частный случай, содержит в себе логику и метафизику Аристотеля. Методы диалектического анализа обладают широким понятийным и математическим аппаратом, в который входят и классические производные непрерывных процессов и дискретные производные дискретных процессов диалектики. Математическая основа диалектики — поле квантитативно-квалитативных чисел, которое включает в себя, как частный и весьма ограниченный случай, поле комплексных чисел. Квантитативно-квалитативное числовое поле — естественное поле реальной материально-идеальной действительности, и его можно сравнивать с полем комплексных чисел лишь с определенными оговорками. Диалектическое числовое поле, в определенном смысле, аналогично электромагнитному полю, а при описании этого поля совпадает с ним. Числовое поле диалектики и ее логический аппарат значительно проще и естественней описывают и решают задачи физического, технического, технологического характера и проблемы, которые в рамках классического анализа решать затруднительно или невозможно. Поле квантитативно-квалитативных чисел позволяет рассматривать два главных типа непрерывности и дискретности: аддитивную и мультипликативную. Поэтому в этом поле рассматриваются не только классические дифференциалы, производные и интегралы непрерывных сумм, но и мультипликативные дифференциалы, производные и интегралы непрерывных произведений. Хотя мультипликативное дифференциально-интегральное исчисление и может быть выражено через классическое аддитивное дифференциально-интегральное исчисление, но оно принципиально отличается от классического и позволяет видеть то, что нельзя увидеть с помощью последнего. В основе математической логики лежат только два элементарных постоянных суждения с мерой 1 и 0, тогда как логическая алгебра диалектики оперирует прерывными, непрерывными и прерывно-непрерывными суждениями, что позволяет разрабатывать на основе концепций диалектического анализа принципиально новые конструкции микропроцессоров и более эффективные методы программирования. Такие микропроцессоры и программы смогут описывать мыслительные процессы и интуитивного уровня, т.е. того уровня, на котором логика мышления приводит к новым решениям, когда обычные рассуждения вызывают затруднения. Законы мышление интуитивного уровня относятся к Вселенскому уровню, и они носят диалектический характер, что выражает математическая диалектика. Поля квантитативно-квалитативных дифференциально-интегральных суждений и чисел это «физика» логического мышления, математический образ реальных логических процессов, поэтому только диалектический анализ может решать проблемы искусственного математического компьютерного интеллекта. Без диалектического анализа невозможно существенное теоретическое и практическое продвижение в глубь атома и элементарных частиц, где имеют место сверхвысокие частоты и огромные скорости. Все последующие статьи пишутся на языке диалектики и диалектического бинарного числового поля, и предполагают знание публикуемых статей этого выпуска.

DBT 101: что вообще значит «диалектический»?

Большинство людей никогда не слышали слово «диалектический», когда изучали диалектическую поведенческую терапию (ДПТ). Когда я впервые начал изучать DBT в аспирантуре, я помню, как подумал: «Это должно быть действительно сложное лечение, потому что я даже не знаю, что такое диалектический».

Когда я начинаю группы DBT-терапии или тренинги DBT, мне нравится начинать с вопроса: «Что означает диалектический?» Я часто слышу «дискуссию между двумя людьми», «диалог», «то, как люди разговаривают, например, слово диалект» и, наконец, «может быть, что-то связано с двумя вещами?» Последняя догадка — самая близкая.Google и Википедия тоже не так полезны; каждый определяет диалектических с другими громкими словами!

Марша Линехан, создательница DBT, определяет диалектическое как как синтез или интеграцию противоположностей . Это сбивает с толку, правда? Проще говоря, диалектический означает , что две противоположные вещи являются истинными одновременно . Но даже , что , все равно сбивает с толку!

Давайте разберемся с этим.

Подумайте о близком вам человеке.А теперь подумайте о случае, когда они вас расстроили. Вот пример из моей жизни. Я очень люблю своего брата. Он очень занят, по сути, сейчас работает на двух постоянных работах. Я уже несколько недель пытаюсь дозвониться до него по телефону, чтобы задать ему простой вопрос, но либо он отвечает и должен уйти в течение минуты, либо даже не берет трубку. Меня это действительно раздражает. Я забочусь о своем брате и думаю, что он великий, И мне в нем не нравится то, что с ним трудно связаться. Это диалектическая ситуация .Эти два, казалось бы, противоположные факты о том, как я отношусь к моему брату, верны одновременно.

DBT состоит из многих диалектик, двух одновременных, но противоположных истин. Моя любимая диалектика DBT? «Я делаю все, что в моих силах, И я хочу быть лучше». Это может относиться ко многим ситуациям. На первый взгляд, делает все возможное, я могу и , я хочу добиться большего успеха кажется совершенно противоположным. Тем не менее, я могу представить, что много раз оба могут существовать рядом друг с другом в чьей-то жизни.Вы когда-нибудь видели, чтобы родитель жонглировал несколькими детьми на публике, и они просто не слушали все сразу, поэтому этот родитель злился? Этот родитель, вероятно, делает все возможное, чтобы управлять своими детьми, учитывая, кто они, кто их дети, и в какой ситуации они находятся. В то же время я могу представить, что родитель хотел бы иметь больше ресурсов или что они рассердились не так быстро. Вот и хотят сделать лучше часть диалектики.

Заметьте, при описании этих диалектических ситуаций я использую слово И, а не НО! Это сделано намеренно.Если я написал: «Я делаю все, что в моих силах, НО я хочу быть лучше», первая часть этого предложения уже не имеет значения. У вас осталось только , я хочу улучшить , и это не диалектическое утверждение.

DBT в целом сосредоточен на одной главной всеобъемлющей диалектике: принятие И изменение. Чтобы лечение сработало, поставщики медицинских услуг и пациенты должны сбалансировать две стратегии, не уделяя слишком много внимания ни одной из сторон. Есть и другие ключевые диалектики, о которых я упомяну позже в этой серии блогов DBT 101.

У вас есть любимая диалектическая или диалектическая ситуация? Дайте нам знать!

Андреа Баррокас Готтлиб, доктор философии, является координатором программы DBT в Sheppard Pratt. Она прошла стажировку по психологии и постдокторскую подготовку в больнице Маклин / Гарвардской медицинской школе в Массачусетсе, где она научилась применять диалектическую поведенческую терапию (ДПТ) с молодежью и взрослыми. Она изучала и публиковала исследования несуицидальных самоповреждений и расстройств настроения в молодости.Доктор Готтлиб помогает Шеппарду Пратту более широко внедрять DBT посредством разработки программ и обучения персонала.

Дэвид Ручник «Диалектический характер республики Платона»

Это одна из лучших книг по античной философии, которую я когда-либо читал. Во-первых, Ручник — ясный писатель, и эта работа в высшей степени удобочитаема для академической книги. Во-вторых, его объяснение структуры и потока Republic богато, глубоко и увлекательно. Я так много узнал о Republic из его книги.Он объясняет (или помогает понять смысл) многих солений, которые я обсуждал со своими учениками (и друзьями) на протяжении многих лет по поводу аргументов и теорий в Republic .

Из книги Рочника можно сделать два основных вывода. Во-первых, Republic следует читать целиком. Это не линейный философский трактат, в котором мы можем шаг за шагом продвигаться через дедуктивные аргументы. Мы не можем изолировать его части, чтобы сосредоточиться только на этой части аргумента.Части и отдельные моменты имеют наибольший смысл, когда их понимают как часть работы в целом.

Во-вторых, повторяющиеся темы арифметики и эротики являются центральными для понимания взаимодействия аргументов и историй в Republic . Рочник показывает, как Платон продвигается через диалектику введения первых аргументов о городе, душе и необходимом городе в основном в арифметических терминах, но ему бросает вызов Эрос, на котором настаивает Главкон.Это пересмотрено и перестроено, смешивая математику и желание вместе, но это создает новые проблемы. Это приводит к новым арифметическим средствам объяснения и решения этих проблем; только для того, чтобы Эрос снова помешал. И так снова и снова. Это интерлей — диалог, если хотите — лежит в основе понимания движения через диалог.

Я прошу своих студентов подумать, какова цель или конечная цель Republic . Это политическое? предназначен для защиты определенного типа режима? Это в первую очередь этично; предназначены для защиты справедливой жизни от претензий фрасимахов на аморализм? Означает ли это предупреждение о демократии или квалифицированную защиту демократии? В моей интерпретации его аргументов Ручник предлагает несколько иное: он призван представить картину человеческой души в действии.Средство диалога, использование математики и желания (философия и поэзия) изображают сложность человеческой психологии, понимания и взаимодействия с миром.

Я думаю, это во многом объясняет, почему модель Republic так долго и продолжает занимать центральное место в философии. Почему читает Платона 25 веков спустя? Потому что он такой богатый и глубокий и может так много рассказать нам о нас самих. И Ручник помогает показать, почему это так. Его книга вдохнула новую жизнь в дискуссии и позволила увидеть диалог в новом и более ясном свете.

Красивый город: диалектический характер платоновской «республики» Рочника, Давида: Хорошо (2003)

Мы сожалеем; эта конкретная копия больше не доступна. У AbeBooks миллионы книг. Мы перечислили похожие копии ниже.

Описание:

Бывшая библиотечная книга; может включать маркировку библиотеки. Подержанная книга в чистом среднем состоянии, без пропущенных страниц. Инвентарный номер продавца № 16483285-6

О названии:

Оценки книг, предоставленные Goodreads: 3 средний рейтинг •

(3 оценки)

Сводка:

В обширной литературе о Республике Платона появилась новая интерпретация.В книге « Красивый город » Дэвид Ручник убедительно доказывает, что шедевр Платона неправильно понимается современными читателями. Он объясняет, что произведение следует читать диалектически, а его части следует понимать как единое целое. При таком подходе текст, кажется, больше не защищает авторитарную и монолитную политическую систему, а скорее обеспечивает квалифицированную защиту демократии и ценностей разнообразия.

Написанный ясной и прямой прозой, Ручник демонстрирует, как Платоновское отношение к городу и душе эволюционирует на протяжении всего диалога и может быть оценено только при рассмотрении Республики в целом.Он показывает, что взгляды, выраженные в ранних частях текста, не отражают окончательного суждения Платона по этим вопросам, а фактически являются диалектическими «моментами», которые должны быть как частичными, так и временными. Он утверждает, что книги 5–7 Республики предназначены для пересмотра и улучшения книг 2–4. Точно так же он считает, что книги 8–10, которыми обычно пренебрегают, развиваются по сравнению с мыслями, представленными в предыдущих книгах. Обращая особое внимание на эти более поздние книги, Рочник, например, подробно описывает, как истории об «ошибочных» режимах, которые часто считаются незначительными, на самом деле имеют решающее значение в объяснении Платона о душе.

Beautiful City наверняка вызовет споры, поскольку идеи и мнения автора будут привлекать внимание философов, классиков и политических теоретиков и бросать им вызов.

Об авторе & двоеточие;

Дэвид Ручник — адъюнкт-профессор философии Бостонского университета. Он является автором книг «Трагедия разума: к платонической концепции логоса», и «Искусство и мудрость: понимание Платоном Techne ».

«Об этом заглавии» может принадлежать другой редакции этого заглавия.

Эффективность 6 и 12 месяцев диалектической поведенческой терапии при пограничном расстройстве личности: возможность более короткого курса лечения и оценки реакции (БЫСТРЕЕ) протокол испытания | BMC Psychiatry

Цели и гипотезы исследования

Цель 1

Оценить клиническую эффективность DBT-6 по сравнению с DBT-12 для лечения хронически самоповреждающих лиц с ПРЛ.Будут исследованы следующие основные гипотезы:

Гипотеза 1a : Пациенты в группе DBT-6 будут демонстрировать эквивалентное снижение частоты и тяжести членовредительства на протяжении фазы лечения по сравнению с пациентами в группе DBT-12. Гипотеза 1b : Пациенты в группе DBT-6 будут демонстрировать эквивалентное снижение частоты и тяжести членовредительства в течение 1 года после лечения по сравнению с пациентами в группе DBT-12.

Цель 2

Определить, какие подтипы пациентов с БЛД с большей вероятностью получат пользу от DBT-6 по сравнению с DBT-12.

Гипотеза 2a: Пациенты с высокими показателями самоповреждения и импульсивного поведения будут иметь снижение частоты и тяжести самоповреждений, которые сопоставимы в группе DBT-6 и группе DBT-12, более курс как фазы лечения, так и последующее наблюдение в течение 1 года.

Гипотеза 2b : Пациенты с сопутствующим посттравматическим стрессовым расстройством, генерализованным тревожным расстройством или расстройствами личности кластера A или C будут демонстрировать меньшее снижение частоты и тяжести самоповреждения в группе DBT-6 по сравнению с в группу DBT-12 как в течение фазы лечения, так и в течение 1 года после лечения.Другими словами, ожидается подтип по длительности взаимодействия.

Дизайн исследования

Это двухэтапное, одинарное слепое, рандомизированное контролируемое исследование с двумя группами. На сегодняшний день набор на учебу завершен. Двести сорок участников были случайным образом распределены для получения либо 12-месячного курса DBT (DBT-12), либо 6-месячного курса DBT (DBT-6). Последующие оценки проводятся каждые 3 месяца, окончательная оценка — через 24 месяца.

Организация исследования и набор участников

Исследование проводится на двух объектах: клинике ПРЛ при Центре наркологии и психического здоровья (CAMH) в Торонто, Онтарио, и Лаборатории исследований личности и эмоций совместно с Центром DBT в Ванкувер, Британская Колумбия.Из 240 участников 160 были зарегистрированы в Торонто, а еще 80 участников были зарегистрированы в Ванкувере. Участники были взяты из существующих списков ожидания лечения или исследований на соответствующих сайтах, через рекламу в больницах, университетах и центрах медицинского обслуживания, а также через устные рекомендации от врачей, принимающих потенциально подходящих пациентов.

Потенциальных участников предварительно проверил по телефону ассистент-исследователь. Ассистент-исследователь описал исследование, объяснил процесс отбора и проинформировал потенциальных участников, что, если они будут признаны подходящими, они будут рандомизированы на 12 или 6 месяцев DBT.Если человек был заинтересован, ассистент исследовал телефонный экран для сбора информации, относящейся к критериям включения и исключения. Лица, которые соответствовали критериям приемлемости, были приглашены на очную сессию оценки, чтобы определить их право на участие. Личная оценка проводилась обученными экспертами по оценке исследования, которые несли ответственность за получение согласия потенциального участника на участие в исследовании. Эти оценщики также отвечали за проведение структурированных интервью и тестов, ориентированных на критерии включения / исключения.Если участник считался подходящим для участия, интервью продолжало включать структурированное диагностическое интервью по диагностическому и статистическому руководству IV, осям I и II. Личная оценка, проводившаяся в течение 2 дней, включала лабораторные измерения внимания и неявные ассоциации регуляции эмоций с членовредительством и заполнение анкет самоотчета. Все процедуры были одобрены комитетами по этике исследований CAMH и SFU.

Участники

Критерии включения

Лица в возрасте 18–65 лет имели право участвовать, если они (а) соответствовали критериям DSM-IV для ПРЛ, основанным на Международном обследовании расстройств личности (IPDE), (б) демонстрировали недавнее и хроническое самоуправление. вредное поведение, операционализированное как минимум 2 эпизода членовредительства или попытки самоубийства за последние 5 лет, включая как минимум 1 эпизод за последние 8 недель, (c) хорошее владение английским языком, (d) согласие на участие в исследовании, ( e) не получали более 8 недель стандартного DBT в прошлом году и (f) имели страховое покрытие либо Ontario Health Insurance Plan (OHIP), либо BC Medical Services Plan (MSP) на 1 год или более.

Критерии исключения

Участники были исключены из исследования, если они (а) соответствовали критериям конкретного психотического расстройства, биполярного расстройства I или деменции, основанным на DSM-IV [52], (b) имели оценочный IQ. меньше или равно 70, (c) имеют хронические или серьезные проблемы с физическим здоровьем, которые, как ожидается, потребуют госпитализации в течение следующего года (например, рак), или (d) планируют переехать из провинции в следующие 2 года.

Оценка критериев включения / исключения

Оценщики, замаскированные для назначения условий и откалиброванные с помощью оценщика золотого стандарта на инструментах исследования, оценивают симптомы участников диагнозов DSM-IV.Критерии ПРЛ оцениваются с помощью Международного экзамена на расстройства личности [53], хорошо зарекомендовавшего себя полуструктурированного интервью, используемого Всемирной организацией здравоохранения. Другие расстройства личности оцениваются с помощью структурированного клинического интервью для DSM-IV, Axis II (SCID-II [54]). Расстройства оси I DSM-IV будут оцениваться с помощью SCID-I (для расстройств оси I), Версия пациента ([55]). Когнитивные функции оцениваются с помощью теста чтения взрослых Векслера (WTAR) [56], краткого измерения вербального интеллекта.

Рандомизация

Лица, которые предоставили информированное согласие и соответствовали критериям, были проинформированы о группе лечения, в которую они были назначены координатором каждого центра после исходной оценки. Схема распределения была разработана для сохранения слепоты и случайного распределения, минимизируя время ожидания в списке и избегая незаполненных интервалов в любой лечебной группе. Схема распределения использовала блоки переменного размера с перестановками 4 и была сгенерирована статистиком.Затем ассистент-исследователь поместил схему распределения в серию последовательно пронумерованных белых непрозрачных запечатанных конвертов (пронумерованных от 1 до n, где n — размер выборки из исследовательского центра). Когда для каждого из 2 условий лечения в любом месте лечения было как минимум 1 отверстие для каждого из 2 условий лечения, координатор исследования открывал следующий конверт рандомизации, в котором обнаруживалось распределение участников на 6 месяцев (DBT-6) или 12 месяцев (DBT- 12) ДБТ. Рандомизация проводилась независимо на каждом участке.

Вмешательства

Мы сравниваем два вмешательства: ДПТ в течение 12 месяцев [25, 57, 58] и ДПТ в течение 6 месяцев.

DBT — это комплексная терапия, которая сочетает в себе методы, основанные на принятии, заимствованные из традиции дзэн [25, 57, 58, 59], со стратегиями традиционной когнитивно-поведенческой терапии (CBT), включая решение проблем, поведенческий анализ, управление непредвиденными обстоятельствами. , и методы обучения навыкам. DBT состоял из: 1) еженедельного 1-часового индивидуального терапевтического сеанса, 2) 2-часового еженедельного тренинга в группе, 3) доступа к телефонным консультациям 24 часа / 7 дней в неделю и 4) еженедельных консультационных встреч с терапевтом.

Сравнение DBT-6 и DBT-12

Условия лечения сопоставимы по всем параметрам, за исключением продолжительности лечения. Оба условия лечения включают все четыре компонента лечения и равное количество часов лечения в неделю. Ожидается, что для того, чтобы контролировать продолжительность получаемой терапии, участники не будут заниматься другими первичными психосоциальными видами лечения. Кроме того, чтобы контролировать возможные смешивающие эффекты характеристик терапевта, терапевты в двух состояниях подбираются по ряду факторов, включая опыт, подготовку в области DBT и доступность супервизии.

Прекращение лечения

В соответствии с протоколом лечения DBT, участники, которые не смогли посетить четыре последовательных запланированных индивидуальных или групповых сеанса, прекращают лечение и будут считаться выбывшими.

Терапевты

Терапевты в обоих центрах включают докторов и магистров, которые посещали формальные семинары DBT базового и продвинутого уровня, с как минимум 2-летним опытом работы под наблюдением в DBT и лечении пациентов с ПРЛ.Старшие терапевты (SM, JK, AC), которые являются сертифицированными практиками DBT с Советом по сертификации и аккредитации Linehan, наблюдают за терапевтами и проводят супервизии и консультации терапевтов на каждом участке.

Соблюдение режима лечения

Компетентность терапевта и предоставление лечения контролируются с помощью рейтингов приверженности терапевта, индивидуального наблюдения (еженедельно для студентов и незарегистрированных врачей, которым требуется более тщательный контроль) и еженедельных совещаний группы консультантов DBT.Все сеансы индивидуальной и групповой терапии записываются на видео, а приверженность терапевта оценивается с использованием шкалы оценки приверженности DBT Вашингтонского университета [60]. Эта шкала дает баллы по шкале от 0 до 5 по целому ряду стратегий ДПТ [25, 57,58,59], при этом общие баллы приверженности ≥4,0 указывают на приверженность ДПТ. Программисты-психологи, замаскированные под назначение лечения и обученные до приемлемого уровня надежности в Вашингтонском университете в Сиэтле, штат Вашингтон, независимо оценивают случайный выбор 5% сеансов из каждой диады терапевт-пациент с равной долей закодированных сеансов. в предварительной ориентации (первые 4 недели), ранней, средней и поздней стадиях лечения.Кроме того, 5% всех групповых занятий оцениваются на предмет приверженности.

Оценки

В ходе исследования (т.е. 6 или 12 месяцев лечения и фазы последующего наблюдения) участники оцениваются в 9 временных точках: предварительное лечение, 3, 6, 9, 12, 15, 18, 21 и 24 месяца. Измерения результатов такие же, как и в предыдущих РКИ по DBT [27,28,29,30, 61, 62], что позволяет сравнивать их с предыдущими результатами. Меры описаны ниже, а в Таблице 1 кратко изложен график мероприятий.

Таблица 1 Сводка показателей

Клинические исходы

Первичный результат

Первичный результат — частота и тяжесть эпизодов самоповреждения, измеренные с помощью опроса о самоубийственной попытке самоповреждения (SASII [63]). SASII — это полуструктурированное интервью, которое измеряет частоту и медицинскую тяжесть самоповреждений и попыток самоубийства и проводится обученными экспертами во всех точках оценки для измерения членовредительства за предыдущий трехмесячный интервал оценки.

Вторичные исходы / предикторы реакции

Вторичные исходы и предикторы мер реагирования оценивают ряд характеристик, суицидальное поведение и самоповреждение, исходы, связанные со здоровьем, включая госпитализацию, посещение отделения неотложной помощи, психиатрические симптомы, социальное функционирование, общее функционирование , и удержание лечения. Характеристики членовредительства (включая попытки самоубийства и несуицидные самоповреждения), включая частоту, серьезность состояния здоровья, намерение умереть, летальность и факторы, способствующие самоповреждению, оцениваются с помощью подсчета количества попыток самоубийства для себя ( L-SASI) (Lifetime Parasuicide History; Linehan & Comtois, неопубликовано в 1996 г.).См. Таблицу 1 с графиком мероприятий. Использование медицинских услуг измеряется с помощью Интервью по истории лечения — 2 (THI-2) (THI; Linehan & Heard, неопубликовано в 1987 г.), в котором оценивается количество и тип амбулаторного психосоциального лечения, количество и продолжительность госпитализаций, частота обращения в отделения неотложной помощи. посещения и использование лекарств. Тяжесть пограничного расстройства личности оценивается с использованием Списка пограничных симптомов — 23 (BSL-23 [64, 65]), показателя самооценки, оценивающего тяжесть симптомов ПРЛ за последнюю неделю.Импульсивность оценивается с использованием шкалы импульсивности Барратта (BIS-11 [66]), а депрессивные симптомы измеряются с помощью шкалы депрессии Бека-II (BDI-II [67]). Опись проявления гнева-2 состояния-черты (STAXI-2 [68]) используется для измерения опыта участников и выражений гнева. Пересмотренный перечень симптомов-90 (SCL-90-R [69]), широко используемый опросник для самооценки, используется для измерения общего симптома дистресса на прошлой неделе. Межличностное функционирование оценивается с помощью Опросника межличностных проблем-64 (IIP-64 [70]), который оценивает дисфункциональные модели межличностных взаимодействий.Социальное функционирование оценивается с помощью Самостоятельного отчета по шкале социальной адаптации (SAS-SR [71]), который измеряет социальную адаптацию. Качество жизни, связанное со здоровьем, отслеживается с помощью EuroQol 5D-5 L (EQ-5D-5 L [72]) и Краткой формы оценки медицинских результатов (SF-36 [73]), которая оценивает физическое и психическое здоровье. функционирует. Тест на выявление расстройств, связанных с употреблением алкоголя (AUDIT [74]) — это скрининговая анкета из 10 пунктов, касающаяся количества и частоты употребления алкоголя, зависимости от алкоголя и проблем, связанных с употреблением алкоголя, и используется для оценки проблем, связанных с алкоголем. .Скрининговый тест на злоупотребление наркотиками (DAST [75]), опросник из 28 пунктов самоотчета, широко используемый в исследованиях по оценке лечения, используется для оценки проблем, связанных со злоупотреблением наркотиками. Перечень утверждений о самоповреждении (ISAS [76]) — это опросник для самоотчета, который измеряет несуицидальное поведение с самоповреждением. Суицидальные намерения оцениваются с помощью шкалы Бека для суицидальных идей (BSS [77]), анкеты самоотчета, состоящей из 19 пунктов. Контрольный список посттравматического стрессового расстройства для DSM-5 (PCL-5 [78]) представляет собой самоотчет из 20 пунктов, используемый для оценки симптомов посттравматического стрессового расстройства.Нарушение регуляции эмоций измеряется с помощью шкалы трудностей регуляции эмоций (DERS [79]), состоящей из 36 пунктов самоотчета. Внимательность оценивается с помощью опросника самооценки Кентуккиского реестра навыков внимательности (KIMS [80]). Контрольный список «Диалектическая поведенческая терапия — способы совладания» (DBT-WCCL [81]) используется для оценки мыслей и поведения, связанных со стратегиями преодоления стресса.

Следующие другие меры применяются для оценки предикторов ответа.Демографическая информация будет собираться с использованием Таблицы демографических данных (DDS [82]) на начальном этапе. Краткая анкета NEO-Five Factor Inventory (NEO-SF [83]), широко используемая личностная мера, используется для оценки параметров личности (т.е. невротизма, экстраверсии, открытости, покладистости и добросовестности) и собирается на исходном уровне. . Краткая анкета по детской травме (CTQ-SF [84]), показатель самоотчета о жестоком обращении и пренебрежении в детстве, собирается через 3 месяца, а анкета достоверности / ожидания (CEQ [85]) — на исходном уровне. .Краткая форма описи рабочего альянса (WAI-S [86]), версия терапевта и клиента собираются после каждого из первых 4 сеансов лечения и через 3 и 6 месяцев.

Наконец, опросник по причинам досрочного прекращения лечения (RET-C [87]) вводится для оценки причин преждевременного прекращения лечения и вводится участникам, которые прекращают лечение.

Участникам выплачивается компенсация в размере 10 канадских долларов (канадских долларов) в час за выполнение этих исследовательских мероприятий.

Экономические результаты в отношении здоровья

Одна из целей этого исследования — сравнить стоимость DBT-6 и DBT-12. Затраты включают прямые затраты на лечение, затраты на медицинские услуги (например, госпитализацию, посещение отделения неотложной помощи, дневное хирургическое вмешательство или процедуру, посещения врача, лекарства), затраты на производительность, а также затраты на правоохранительные органы и связанные с этим затраты. Анализ затрат будет основан на данных о ресурсах здравоохранения, полученных от THI-2 в ходе исследования и с согласия участников, импортированных в федеральные и провинциальные административные базы данных и связанных с ними (для Онтарио, Институт клинических оценочных наук; для Британской Колумбии, Б.C. Здоровье населения; в дополнение к Канадскому институту медицинской информации). Кроме того, с использованием установленных руководств для исследования экономической эффективности [88] данные о времени терапевта и консультационной группы, посвященном участникам исследования (например, на встречах, индивидуальных и групповых занятиях, межсессионном общении), собираются и используются для расчета на каждого пациента. стоимость предоставления услуг, основанная на ожидаемых затратах поставщика услуг (например, заработная плата, льготы).

Генетические данные

Поправка к исходному протоколу о добавлении генетического компонента к исследованию и сбору образцов слюны была утверждена в сентябре 2015 года.Для этого сбора данных была разработана отдельная форма согласия. Участники, давшие согласие на генетическое исследование, должны предоставить исследовательской группе пять небольших образцов слюны (примерно по половине чайной ложки каждый) в следующие моменты времени: а) на исходном уровне, б) через 6 месяцев, в) через 1 год. , d) полтора года, и e) 2 года после начала исследования. Эти временные образцы будут использоваться специально для эпигенетических сравнений до, во время и после лечения DBT. Пациенты получают вознаграждение в размере 20 долларов за образец слюны.

Сбор данных для исследования начался в феврале 2015 года и, как ожидается, будет завершен к июлю 2019 года.

Данные по результатам интервью будут вводиться дважды. Другие данные, собранные с помощью электронной системы управления зашифрованными данными, не являются двойными данными. Данные хранятся на зашифрованном сервере. Данные о результатах исследования хранятся в запираемом шкафу в соответствии с этическими принципами, регулирующими управление данными. Все собранные данные исследований будут храниться в течение 25 лет, прежде чем будут уничтожены.

Маскировка распределения лечения

Несколько методов будут использоваться для сокрытия распределения лечения участников и защиты от источников предвзятости. Терапевты не будут выполнять функции экспертов по оценке, и наоборот. Оценщики исследования скрыты от назначения лечения участникам, за исключением оценщиков, которые проводят Интервью по истории лечения-2 (THI-2) (THI; Linehan & Heard, неопубликовано, 1987). Эта мера включает в себя вопросы о полученном лечении и может раскрыть состояние, в которое назначен участник, поэтому это интервью будет проводить RA, который не замаскирован для назначения лечения участнику.В-третьих, и терапевтам, и оценщикам будут постоянно напоминать о требованиях к маскировке исследования, и дискуссии о клиентах между терапевтами и оценщиками не будут поощряться.

Размер выборки и анализ мощности

Исследование было разработано, чтобы проверить, не уступает ли DBT-6 DBT-12 (установленному лечению). Оценка размера выборки, необходимой для теста не меньшей эффективности, была основана на величине эффекта из предыдущих РКИ DBT [30, 62]. Оценки самоубийств и членовредительства после лечения за 4 месяца составили 2.26 эпизодов для DBT-6 и 0,73 для DBT-12 (SD _{в совокупности} = 4). Мы не ожидали значительных различий между состояниями DBT-6 и DBT-12 с точки зрения снижения частоты и тяжести эпизодов самоповреждений через 1 год. Поэтому мы определили нашу дельту, клинически значимый диапазон безразличия для нашего исследования не меньшей эффективности, как разницу в результатах 1,53 (SD = 0,04) эпизодов в частоте эпизодов самоповреждения после лечения. Чтобы достичь этого максимума 1,53 или меньше в разнице показателей самоповреждений при адекватной мощности (α =.05; 1 — β = 0,80), 85 участников в группе должны продемонстрировать не меньшую эффективность лечения. Учитывая 30% отсев, мы наберем по 120 участников на группу. Расчет размера выборки также обращается к необходимой мощности для вторичного анализа, учитывая, что размер выборки, требуемый для проверки значимости нулевой гипотезы, обычно меньше, чем требуемый для не неполноценности [89].

Статистический анализ

Исходные характеристики

Мы рассмотрим процент неправомочности.Демографические и клинические характеристики будут обобщены с использованием описательной статистики.

Первичные анализы

Сравнение DBT-6 и DBT-12

Анализы будут проводиться в конце лечения и в конце периода наблюдения. Никаких промежуточных анализов не планируется. Анализ результатов будет проводиться на основе намерения лечить. Ожидается, что основные исходы — частота и серьезность суицидов и членовредительства — будут иметь неравномерное распределение.Счетный характер переменной частоты членовредительства, а также рейтинги тяжести членовредительства являются целыми числами, ограниченными нулем. Кроме того, учитывая зависимости наблюдений во времени и индивидуальную изменчивость, наш первичный анализ будет использовать многоуровневую модель кривой роста Пуассона со случайными эффектами. Случайные эффекты на уровне случая будут отражать вторичную избыточную дисперсию из-за неоднородности наблюдений в отчетах участников о самотравмах [88, 90]. Эти случайные эффекты будут следовать логарифмически нормальному распределению [91] и будут уменьшать или устранять эффекты возмущения, связанные с различиями между показателями и формами конкретных, внутри индивидуальных, самоповреждений, которые могут искажать оценки истинных показателей самоповреждения.

Конкретные тесты наших основных гипотез (тесты не меньшей эффективности на эквивалентность и апостериорные сравнения различий) будут основаны на модели [92] с использованием контрастирующих средних и коэффициентов регрессии. Оценка соответствия модели будет обеспечиваться с помощью статистических показателей, включая информационные критерии Акаике (AIC) и байесовские информационные критерии (BIC), а также тесты отношения правдоподобия. Чтобы выполнить сравнение результатов членовредительства после лечения (наш основной исследовательский интерес), будут выполнены односторонние t-тесты не меньшей эффективности маргинальных средних.Если недостающие данные находятся на умеренном уровне или связаны с конкретным набором ковариат или результатом, мы сравним множественное вменение [93], анализ кривой роста [94] и анализ инструментальных переменных [95], поскольку ни один метод не является явно лучше [ 96]. Мы также изучим различия в местах проведения и характеристики терапевта, которые могут быть подтверждены результатами лечения.

Экономический анализ здравоохранения

Мы сравним стоимость DBT-6 и DBT-12 с точки зрения плательщика общественного здравоохранения.Результатом будет дополнительная стоимость DBT-6 по сравнению с DBT-12. Мы проанализируем общие затраты как зависимую переменную, используя регрессионную модель, чтобы оценить разницу в ожидаемых затратах на здравоохранение между двумя группами. Вмешательство будет первичной независимой переменной, а регрессионная модель будет корректировать возможные смешивающие переменные. Теоретически обычная модель наименьших квадратов дает несмещенные оценки, даже если данные искажены; однако дополнительные методы оценки (например,g., обобщенные линейные модели) и различные методы неопределенности (например, параметрический и непараметрический бутстреппинг) будут изучены, чтобы облегчить исследование влияния различных предположений о стоимости [97,98,99].

Кроме того, в качестве вторичного экономического анализа мы исследуем экономическую оценку с использованием модели регрессии чистой выгоды [100]. Результатом будет дополнительная чистая выгода от DBT-6 для группы вмешательства по сравнению со стандартной группой DBT-12. Мы также оценим дополнительные затраты на один предотвращенный эпизод самоповреждения и дополнительные затраты на полученный год жизни с поправкой на качество (QALY), полученные из данных SF-36 и EQ-5D-5 L.Чтобы оценить полученные QALY, мы преобразуем данные SF-36 и EQ-5D-5 L, собранные в испытании, в оценки полезности с использованием проверенного алгоритма [101,102,103]. QALY является золотым стандартом измерения эффективности, рекомендованным для экономической оценки, и позволяет более глобально измерить влияние клинического вмешательства. Для расчета QALY требуется сочетание показателей качества жизни, связанных со здоровьем, с данными о продолжительности состояния здоровья. EQ-5D-5 L использовался для оценки качества жизни пациентов с шизофренией [104] и депрессией [105]; однако в последнее время его валидность в исследованиях БЛД была поставлена под сомнение, поэтому SF-36 будет использоваться для сравнения в анализе чувствительности.Статистическая неопределенность будет охарактеризована с использованием 95% доверительного интервала и кривой приемлемости экономической эффективности (CEAC) [106].

Исчезновение и реализация лечения

Мы изучим показатели завершения лечения и выбытия в обеих группах. Мы проведем анализ выживаемости, чтобы изучить различия в сроках прекращения лечения. Кроме того, мы сравним показатели использования психотропных препаратов и других дополнительных методов лечения на исходном уровне и для обоих видов лечения.Оценки приверженности к лечению будут оцениваться в обеих группах лечения. Мы также рассмотрим возможные различия сайтов между сайтами CAMH и SFU с точки зрения характеристик участников и отсева. Мы также изучим потенциальное влияние терапевта на выполнение лечения и процент выбытия.

Вторичный анализ

Анализ подтипов пациентов с БЛД, которые могут получить пользу от DBT-6 по сравнению с DBT-12

Анализ, связанный с предикторами ответа на лечение, будет включать моделирование кривой роста с ковариатами, с двумя ветвями, использующими как линейные, так и сверхдисперсные иерархические модели Пуассона.Эффекты импульсивности и уровень членовредительства будут контролироваться человеком, центрирующим переменные. Модели кривой роста будут использоваться для оценки траекторий 4 диагностических групп, которые, как ожидается, будут сдерживать ответ на лечение (посттравматическое стрессовое расстройство, GAD, кластер A и кластер C), но без включения ковариат, если они не нужны. Каждая диагностическая категория будет оцениваться независимо в рамках одной модели. Тесты как наклонов, так и предельных эффектов будут проводиться после оценки и будут включать в себя попарные множественные сравнения с альфа-уровнями, скорректированными с помощью последовательного Бонферрони Холма.

Мониторинг безопасности данных

Был создан комитет по мониторингу безопасности данных (DSMC), в который вошли три независимых исследователя, специализирующихся на ПРЛ и самоповреждении, когнитивно-поведенческой терапии и биостатистике. DSMC отвечает за мониторинг протокола исследования, анализ данных, оценку безопасности исследования, сообщение о нежелательных явлениях, рассмотрение непредвиденных проблем и мониторинг нарушений протокола в соответствии с политиками и процедурами, изложенными в институциональных советах по этике исследований (REB) по адресу: на каждом объекте и в соответствии с политикой и процедурами Канадского института исследований в области здравоохранения (CIHR) в отношении данных и мониторинга безопасности.DSMC будет передавать любую новую информацию REB в обоих центрах в ходе испытания, а руководители участков (SM, AC), консультируясь с исследовательской группой, примут решение о продолжении, приостановке, изменении или прекращении исследования. испытать или изменить протокол. Кураторы объекта (SM, AC) несут ответственность за мониторинг серьезных побочных эффектов и сообщение в DSMC. Серьезные побочные эффекты определяются как любое неблагоприятное медицинское происшествие, которое приводит к смерти, представляет опасность для жизни, приводит к стойкой или значительной инвалидности / недееспособности, приводит к врожденной аномалии / врожденному дефекту или любому важному медицинскому событию, которое может поставить под угрозу здоровье человека. участник исследования или может потребоваться медицинское вмешательство для предотвращения одного из перечисленных выше исходов.Серьезные побочные эффекты, связанные с самоповреждением, были определены как очень высокий или серьезный медицинский риск согласно шкале летальности SASII.

Диалектическая поведенческая терапия: обзор, характеристики и направления на будущее

Содержание главы
Содержание книги

https://doi.org/10.1016/B978-0-12-803457-6.00018-0 Получить права и содержание

Аннотация

Диалектическая поведенческая терапия (ДПТ) — это комплексное трансдиагностическое и мультидиагностическое когнитивно-поведенческое вмешательство, предназначенное для людей со сложными клиническими проявлениями, которые включают опасное для жизни поведение и серьезную дисрегуляцию в эмоциональной, когнитивной и поведенческой областях.Первоначально лечение было нацелено на взрослых людей с высоким риском самоубийства, но затем оно развивалось и дало убедительные исследовательские доказательства эффективности для людей, соответствующих критериям пограничного расстройства личности (ПРЛ) с высоким риском самоубийства, психических расстройств или других хронических проблем. Более свежие данные показывают эффективность этого лечения для других расстройств, проявляющих нерегулируемые эмоции, таких как резистентная к лечению депрессия, переедание, синдром дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ), биполярное расстройство и для других возрастных групп, таких как подростки и дети.В этой главе описывается ДПТ и связанная с ней эмпирическая поддержка, а также рассказывается о том, как лечение развивалось с течением времени, чтобы реагировать на научные открытия и учитывать их. Мы описываем вклад ДПТ в когнитивно-поведенческую терапию на сегодняшний день, а также то, как ДПТ продолжает развиваться и реагировать на самые насущные проблемы предоставления доказательных методов лечения нуждающимся людям. В частности, мы обсуждаем инициативы, которые используют технологии для широкомасштабного распространения DBT и его компонентов.

Ключевые слова

Диалектическая поведенческая терапия

DBT

модульная терапия

доказательная терапия

внимательность

Рекомендуемые статьиЦитирующие статьи (0)

Ссылки на статьи

Диалектическая поведенческая терапия при пограничном расстройстве личности

Диагноз: Пограничное расстройство личности

2015 EST Статус: лечение ожидает повторной оценки Очень убедительно: высококачественные доказательства того, что лечение улучшает симптомы и функциональные результаты после лечения и при последующем наблюдении; небольшой риск причинения вреда; требует разумного количества ресурсов; эффективен в условиях, не связанных с исследованиями.

Сильный: доказательства от умеренного до высокого качества, что лечение улучшает симптомы ИЛИ функциональные результаты; невысокий риск причинения вреда; разумное использование ресурсов

Слабые: доказательства низкого или очень низкого качества того, что лечение оказывает клинически значимое влияние на симптомы или функциональные исходы; Прибыль от лечения может не оправдывать задействованные ресурсы

Недостаточные доказательства: метааналитическое исследование не может быть идентифицировано

Недостаточные доказательства: существующие метаанализы недостаточного качества

Лечение ожидает повторной оценки

1998 EST Статус: сильная исследовательская поддержка Сильный: поддержка двух хорошо продуманных исследований, проведенных независимыми исследователями.

Скромный: Поддержка одного хорошо спланированного исследования или нескольких адекватно спланированных исследований.

Спорные: противоречивые результаты или утверждения о механизмах не поддерживаются.

Сила исследовательской поддержки

Очень сильный

Сильный

Слабая

Недостаточные доказательства

Лечение ожидает повторной оценки

Сильный

Скромный

Спорный

Краткое описание

Основная предпосылка: Подмножество людей испытывает эмоции более интенсивно, чем другие.Чтобы контролировать повышенные эмоции, они, как правило, реагируют более экстремально и импульсивно (например, самоповреждения, попытки самоубийства). Считается, что отсутствие осознания и принятия этих эмоциональных переживаний мешает разработке более эффективных стратегий преодоления стресса.
Суть терапии: Диалектическая поведенческая терапия учит клиентов поведенческим навыкам в отношении внимательности, терпимости к стрессу, межличностной эффективности и регуляции эмоций.
Длина : варьируется, но обычно длится 1-1.5 лет, включая индивидуальную терапию и группы навыков

Ресурсы для лечения

Редакторы: Дэвид Альберт, доктор философии; Стефани Гольдштейн, BS

Примечание. Приведенные ниже ресурсы предназначены для дополнения, а не замены базового обучения лечению психических заболеваний и научно-обоснованной практике

Лечебные инструкции / схемы

Руководства по лечению

Книги, доступные для покупки через внешние сайты

Учебные материалы и семинары

Меры, раздаточные материалы и рабочие листы

Книги самопомощи

Важное примечание: перечисленные выше книги основаны на подтвержденных эмпирическими исследованиями очных курсах лечения.Они не обязательно оценивались эмпирически сами по себе или в сочетании с личным лечением. Мы перечисляем их как ресурс для врачей, которые назначают их в качестве дополнения к проведению личного лечения.

Приложения для смартфонов

Важное примечание. Перечисленные выше приложения основаны на подтвержденном эмпирическим путем личном лечении. Они не обязательно оценивались эмпирически сами по себе или в сочетании с личным лечением.Мы перечисляем их как ресурс для врачей, которые назначают их в качестве дополнения к проведению личного лечения.

Видео демонстрации

Диалектическая поведенческая терапия с Маршей Линехан (клип). Смотрите полное видео здесь.

Диалектическая поведенческая терапия с Аланом Фруцетти

Видео, доступные для покупки через внешние сайты

Описание видео

Диалектическая поведенческая терапия (Ресурсный центр ПРЛ)

Диалектическая поведенческая терапия: теория, лечение и исследования (Фруцетти)

Переосмысление ПРЛ: взгляд клинициста (Линехан)

Видео, доступные для покупки через внешние сайты

Клинические испытания

Двухлетнее рандомизированное контролируемое исследование и последующее наблюдение ДПТ по сравнению с терапией, проводимой экспертами в отношении суицидного поведения и ПРЛ (Linehan et al., 2006)
Диалектическая поведенческая терапия пограничных пациентов с проблемами употребления психоактивных веществ и без них: реализация и долгосрочные эффекты (van den Bosch, Verheul, Schippers, & van den Brink, 2002)
Эффективность стационарной диалектической поведенческой терапии пограничного расстройства личности: контролируемое исследование (Bohus et al., 2004)
Влияние DBT по сравнению с лечением по месту жительства экспертов на эмоциональный опыт, выражение и принятие при пограничном расстройстве личности (Neacsiu, Lungu, Harned, Rizvi, & Linehan, 2014)
Использование навыков диалектической поведенческой терапии в качестве посредника и результата лечения пограничного расстройства личности (Neacsiu, Rizvi, & Linehan, 2010).
Обучение навыкам DBT в сравнении со стандартной групповой терапией при пограничном расстройстве личности: 3-месячное рандомизированное контролируемое клиническое исследование (Soler et al., 2009)

Мета-анализ и систематические обзоры

Другие лечебные ресурсы

Диалектическая поведенческая терапия пограничного расстройства личности: теория и метод (Linehan, 1987)
Финансовая эффективность диалектической поведенческой терапии (в сокращениях Мига, Карлсон и Дюбоз из Кравица)
Механизмы изменения в диалектической поведенческой терапии: теоретические и эмпирические наблюдения (Lynch, Chapman, Rosenthal, Kuo, & Linehan, 2006)
Применение диалектической поведенческой терапии для пациентов с пограничным расстройством личности в стационарах (Swenson, Sanderson, Dulit, & Linehan, 2001)
Как ДПТ способствует продолжению лечения среди лиц с сопутствующим пограничным расстройством личности и расстройствами, связанными с употреблением психоактивных веществ? (Борновалова и дочери, 2007)

Диалектика и демократическое образование в JSTOR

Абстрактный

Abstract Это эссе направлено на демонстрацию теоретического обоснования, предлагаемого путем соединения педагогической теории Дьюи со строгим описанием диалектического развития.Опираясь на недавнюю литературу, в которой подчеркивается продолжающееся влияние Гегеля на мысли Дьюи на протяжении всей его карьеры, это эссе реконструирует аргумент Дьюи о пагубном влиянии «внешних целей» (например, оценок, стандартизированных результатов тестов) в образовании со специфической гегелевской структурой. Цель состоит в том, чтобы показать, как подчеркивание и выделение диалектического характера концепции индивидуального опыта Дьюи проясняет его аргументы в пользу того, почему внешние цели препятствуют непрерывному индивидуальному росту, который стремится культивировать демократическое образование.

Информация о журнале

«Образование и культура» представляет собой комплексный взгляд на философские, исторические и социологические проблемы образования. Приветствуются заявки на получение стипендии Дьюи, а также работы, вдохновленные многими интересами Дьюи. Члены Общества Джона Дьюи получают журнал как часть своего членства в обществе. Журнал за последние три года доступен только в сети через Project Muse, но архив доступен в открытом доступе здесь через Purdue e-Pubs, платформу онлайн-публикации Университета Пердью.

Информация об издателе

Посвященный распространению научной и профессиональной информации, Purdue University Press выбирает, разрабатывает и распространяет качественные ресурсы в нескольких ключевых предметных областях, которыми известен его головной университет, включая бизнес, технологии, здоровье, ветеринарию и другие избранные дисциплины в гуманитарные науки и науки. Как научное издательское подразделение Университета Пердью и подразделение библиотек Пердью, Press также является партнером преподавателей и сотрудников университета, центров и отделов, желающих распространять результаты своих исследований.В 2012 году издательское дело в библиотеках Purdue было реорганизовано, чтобы сотрудники, обладающие навыками в этой области, могли также удовлетворять менее формальные потребности сообщества Purdue в публикации научных материалов (например, выпуск технических отчетов, материалов конференций, сборников препринтов, студенческих журналов), в то время как по-прежнему поддерживая репутацию Press в области выпуска рецензируемых книг и журналов по предметам, имеющим отношение к университету.

Диалектический характер личных местоимений

В.И. Ленин и актуальные проблемы диалектической логики

Диалектика от «Диасофт» | Банковское обозрение

О стрессах и визионерстве

О клиентах и надежности

О запросах и ответах

О «водопаде» и agile-революции

О мотивации и культуре

Теоретический диалектический журнал: Физика-математика-логика-философия |Выпуск 1|

DBT 101: что вообще значит «диалектический»?

Дэвид Ручник «Диалектический характер республики Платона»

Красивый город: диалектический характер платоновской «республики» Рочника, Давида: Хорошо (2003)

Описание:

О названии:

Цели и гипотезы исследования

Цель 1

Цель 2

Дизайн исследования

Организация исследования и набор участников

Участники

Критерии включения

Критерии исключения

Оценка критериев включения / исключения

Рандомизация

Вмешательства

Сравнение DBT-6 и DBT-12

Прекращение лечения

Терапевты

Соблюдение режима лечения

Оценки

Клинические исходы

Первичный результат

Вторичные исходы / предикторы реакции

Экономические результаты в отношении здоровья

Генетические данные

Маскировка распределения лечения

Размер выборки и анализ мощности

Статистический анализ

Исходные характеристики

Первичные анализы

Сравнение DBT-6 и DBT-12

Экономический анализ здравоохранения

Исчезновение и реализация лечения

Вторичный анализ

Анализ подтипов пациентов с БЛД, которые могут получить пользу от DBT-6 по сравнению с DBT-12

Мониторинг безопасности данных

Диалектическая поведенческая терапия: обзор, характеристики и направления на будущее

Аннотация

Ключевые слова

Рекомендуемые статьи

Ссылки на статьи

Диалектическая поведенческая терапия при пограничном расстройстве личности

Диагноз: Пограничное расстройство личности

1998 EST Статус: сильная исследовательская поддержка Сильный: поддержка двух хорошо продуманных исследований, проведенных независимыми исследователями.

Сила исследовательской поддержки

Краткое описание

Ресурсы для лечения

Лечебные инструкции / схемы

Руководства по лечению

Книги, доступные для покупки через внешние сайты

Учебные материалы и семинары

Меры, раздаточные материалы и рабочие листы

Книги самопомощи

Приложения для смартфонов

Видео демонстрации

Видео, доступные для покупки через внешние сайты

Описание видео

Видео, доступные для покупки через внешние сайты

Клинические испытания

Мета-анализ и систематические обзоры

Другие лечебные ресурсы

Диалектика и демократическое образование в JSTOR

Добавить комментарий Отменить ответ