Добродетельный человек это: добродетельный человек — это… Что такое добродетельный человек?

добродетельный человек — это… Что такое добродетельный человек?

добродетельный человек

well-doer

Большой англо-русский и русско-английский словарь. 2001.

• добродетельный
• добродушие

Смотреть что такое «добродетельный человек» в других словарях:

• добродетельный — ая, ое; лен, льна, льно. Руководствующийся стремлением к добру, добродетели; высоконравственный. Д. человек. Д ая жизнь. ◁ Добродетельно, нареч. Жить д. Добродетельность, и; ж …   Энциклопедический словарь

• добродетельный — ая, ое; лен, льна, льно. см. тж. добродетельно, добродетельность Руководствующийся стремлением к добру, добродетели; высоконравственный. Доброде/тельный человек. Д ая жизнь …   Словарь многих выражений

• Шефтсбери — Шефтсбери, Энтони Эшли Купер Энтони Эшли Купер Шефтсбери Энтони Эшли Купер Шефтсбери Дата рождения: 26 февраля …   Википедия

• Шефтсбери, Антони Эшли Купер — Энтони Эшли Купер Шефтсбери Энтони Эшли Купер Шефтсбери Дата и место рождения: 26 февраля 1671 (Лондон, Великобритания) Дата и место смерти …   Википедия

• Шефтсбери, Энтони — Энтони Эшли Купер Шефтсбери Энтони Эшли Купер Шефтсбери Дата и место рождения: 26 февраля 1671 (Лондон, Великобритания) Дата и место смерти …   Википедия

• Шэфтсбери — Энтони Эшли Купер Шефтсбери Энтони Эшли Купер Шефтсбери Дата и место рождения: 26 февраля 1671 (Лондон, Великобритания) Дата и место смерти …   Википедия

• Энтони Шефтсбери

  — Энтони Эшли Купер Шефтсбери Энтони Эшли Купер Шефтсбери Дата и место рождения: 26 февраля 1671 (Лондон, Великобритания) Дата и место смерти …   Википедия

• Энтони Эшли Купер — Шефтсбери Энтони Эшли Купер Шефтсбери Дата и место рождения: 26 февраля 1671 (Лондон, Великобритания) Дата и место смерти …   Википедия

• Энтони Эшли Купер Шефтсбери — Дата и место рождения: 26 февраля 1671 (Лондон, Великобритания) Дата и место смерти …   Википедия

• Энтони Эшли Купер, 3-й граф Шефтсбери — Энтони Эшли Купер Шефтсбери Энтони Эшли Купер Ш …   Википедия

• ЗЛО — [греч. ἡ κακία, τὸ κακόν, πονηρός, τὸ αἰσχρόν, τὸ φαῦλον; лат. malum], характеристика падшего мира, связанная со способностью разумных существ, одаренных свободой воли, уклоняться от Бога; онтологическая и моральная категория, противоположность… …   Православная энциклопедия

Этика добродетели

Розалинд Хертхаус

Впервые опубликовано 18.07.2003; существенные изменения 08.03.2012

Этика добродетели сегодня является одним из трех главных подходов в нормативной этике. Предварительно ее можно охарактеризовать как подход, который придает особое значение добродетелям и моральному характеру, в противоположность подходам, подчеркивающим важность обязанностей и правил (деонтология) или последствий действий (консеквенциализм). Предположим очевидность того, что нужно помочь кому-то, кто нуждается в помощи. Утилитарист укажет на тот факт, что это приведет к максимизации общего блага, деонтолог — на то, что, действуя таким образом, агент будет действовать в соответствии с правилом наподобие «Поступай с другими так, как хотел бы, чтобы поступали с тобой», а сторонник этики добродетели — на то, что помощь человеку будет милосердной или благожелательной.

Три центральных понятия этики добродетели — добродетель, практическая мудрость и эвдемония — часто понимаются неправильно. Если их отделить от смежных, но отличных от них понятий, присущих современной философии, разнообразные возражения против этики добродетели могут быть лучше отражены.

 

1. Предварительные замечания
2. Добродетель, практическая мудрость и эвдемония
3. Возражения против этики добродетели
4. Направления будущего развития
Библиография

 

Отцами-основателями этики добродетели являются Платон и, в большей мере, Аристотель (ее корни в китайской философии еще более древние). Она оставалась доминирующим подходом в западной моральной философии по крайней мере вплоть до эпохи Просвещения. Она пережила упадок в XIX веке, но возродилась в 1950-х годах в англо-американской философии, что было ознаменовано знаменитой статьей Энском «Современная моральная философия» [Anscombe 1958]. В этой статье кристаллизовано нараставшее недовольство доминировавшими в то время формами деонтологии и утилитаризма. Ни одна из этих теорий в то время не уделяла внимания некоторым темам, всегда обсуждавшимся в традиции этики добродетели: самим добродетелям, мотивам и моральному характеру, моральному воспитанию, моральной мудрости или разборчивости, дружбе и семейным отношениям, глубокому понятию счастья, роли эмоций в нашей моральной жизни и важным фундаментальным вопросам о том, каким я должен быть человеком и как нам следует жить.

Возрождение этики добродетели оказало оздоравливающее действие на два других подхода, многие сторонники которых начали обращаться к тем же темам в терминах отстаиваемых ими теорий. (Единственным неприятным следствием этого является то, что теперь нужно отличать «этику добродетели» (третий подход) от «теории добродетели»; последний термин зарезервирован для обозначения представления о добродетелях в рамках одного из других подходов.) Благодаря интересу к кантовской теории добродетели внимание философов было привлечено к «Учению о добродетели» Канта, а утилитаристы разработали консеквенциалистские теории добродетели [Driver 2001; Hurka 2001]. Это привело также к появлению прочтений в духе этики добродетели не только Платона и Аристотеля, но и таких философов, как Мартино, Юм и Ницше, и, таким образом, к разработке других форм этики добродетели [Slote 2001; Swanton 2003, 2011a].

Хотя современная этика добродетели не должна обязательно принимать форму «неоаристотелизма», почти все ее современные версии несут на себе печать древнегреческой философии, поскольку используют три позаимствованных из нее понятия. Это арете (совершенство или добродетель), фронезис (практическая или моральная мудрость) и эвдемония (обычно переводится как счастье или процветание). С развитием современной этики добродетели и ростом числа людей, знакомых с литературой, улучшается и понимание этих терминов; но читатели, знакомые только с современной философией, все еще склонны интерпретировать их неправильно. (См. в [Annas 2011] короткий, кристально ясный, но в то же время глубокий разбор всех трех понятий.)

Такие добродетели, как честность или щедрость, не есть лишь склонность делать то, что является честным или щедрым; также бесполезно определять их как «желаемые» или «морально ценные» черты характера. Добродетель — это действительно черта характера, то есть диспозиция, глубоко укорененная в ее обладателе, нечто, о чем можно сказать, что это уходит в самую глубину, в отличие от таких предрасположенностей, как любить чай. Но такая диспозиция далека от однонаправленной предрасположенности поступать честно или даже поступать честно по определенным основаниям; она разнонаправленная. Она связана также и со многими другими действиями, с эмоциями и эмоциональными реакциями, выбором, ценностями, желаниями, восприятиями, установками, интересами, ожиданиями и чувствами. Обладать добродетелью — значит быть человеком определенного типа, с определенным сложным складом ума. (Поэтому крайне поспешно приписывать добродетель на основе одного действия.)

Самым значительным аспектом этого склада ума является искреннее принятие определенного круга соображений в качестве оснований для действий. Честного человека нельзя определить просто как того, кто, например, поступает честно и не лжет. Если такие действия совершаются агентом только потому, что он считает честность лучшей политикой, или потому, что боится быть пойманными, но при этом не признает соображение «поступить иначе было бы нечестно» в качестве подходящего основания для действия, то это не действия честного человека. Честного человека нельзя определить просто как того, кто, например, всегда говорит правду, или даже того, кто всегда говорит правду, потому что это правда, поскольку человек может обладать добродетелью честности, не будучи при этом бестактным или нескромным. Честный человек признает соображение «это было бы ложью» в качестве сильного (хотя, возможно, не главного) основания для того, чтобы не высказываться определенным образом в определенных обстоятельствах, и придает должный, хотя и не исключительный вес соображению «это было бы правдой» как основанию для высказывания.

Основания и выбор честного человека в отношении честных и бесчестных поступков отражают его воззрения на честность и истину. Но, разумеется, эти воззрения проявляют себя в отношении других действий, как и эмоциональных реакций. Придавая честности высокую ценность, он выбирает, когда это возможно, работать с честными людьми, иметь честных друзей, воспитывать детей честными. Он не одобряет, не любит, осуждает бесчестность, не восхищается историями о мошенничестве, презирает или жалеет тех, кто достиг успеха при помощи нечестных средств, вместо того, чтобы считать их умными; он не удивляется или радуется (в зависимости от ситуации), когда честность побеждает, и поражается или тревожится, когда близкие ему люди поступают нечестно, и так далее.

Поскольку добродетель — это столь разнонаправленная диспозиция, было бы очевидно поспешным приписывать ее агенту на основании одного наблюдавшегося действия или даже последовательности подобных действий, особенно если вам не известны основания поступка [Sreenivasan 2002]. Более того, обладать такой диспозицией в полной мере — значит обладать полной или совершенной добродетелью, что является редкостью, и есть масса способов не достигнуть этого идеала [Athanassoulis 2000]. Обладание добродетелью — это вопрос степени, поскольку у большинства людей, которых можно справедливо назвать действительно добродетельными и, определенно, существенно лучшими, чем те, которых можно справедливо назвать бесчестными, эгоистичными и жадными, все равно есть свои слепые пятна — небольшие области, в которых они действуют не по тем основаниям, которых мы от них ожидали. Так, некто честный или добрый в большинстве ситуаций и особенно в тех, где это больше всего требуется, может быть заражен банальным снобизмом, склонен предвзято относиться к своим предкам и совсем недобро — к чужим людям с неправильным произношением.

К тому же нелегко привести свои эмоции в соответствие с рациональным признанием определенных оснований для действия. Я могу быть достаточно честным, чтобы признавать, что я должен сознаться в ошибке, потому что было бы нечестно не сделать этого, но не видеть в себе достаточно искренности, чтобы я мог легко, без внутреннего конфликта, сознаться. Следуя за Аристотелем (и модифицируя его) сторонники этики добродетели проводят различие между полной или совершенной добродетелью и «сдержанностью» или силой воли. Полностью добродетельные люди делают то, что следует, без тяги к противоположным желаниям; сдержанным же приходится контролировать желание или соблазн поступить по-другому.

Описание сдержанности как «не дотягивающей» до совершенной добродетели, по-видимому, идет вразрез с интуицией, что в поступках людей, которым удается действовать правильно, когда для них это особенно трудно, есть нечто, достойное восхищения; но приемлемость этого зависит от того, что именно делает такое действие трудным [Foot 1978, 11–14]. Если это обстоятельства, в которых агент действует, — например, если он очень беден и видит, как кто-то уронил туго набитый кошелек, или если он в глубоком горе, когда кто-то приходит к нему за помощью, — то, действительно, особенно достойно восхищения, что он вернул кошелек или оказал помощь другому, когда ему самому было трудно это сделать. Но если то, что делает поступок трудным — это несовершенство характера агента, — соблазн взять чужое или черствое безразличие к страданиям других, — то это не так.

Другой путь, на котором можно не достигнуть полной добродетели, связан с отсутствием фронезиса — моральной или практической мудрости.

Понятие добродетели — это понятие того, что делает ее обладателя хорошим: добродетельный человек является морально хорошим, превосходным или достойным восхищения человеком, который хорошо, как следует поступает и чувствует. Это широко принятые прописные истины. Но в равной степени принято в случае с некоторыми (мнимыми) добродетелями отказываться от этих прописных истин. Мы можем сказать о ком-то, что он слишком щедр или честен — щедр или честен «до невозможности». Широко признано, что сострадание может приводить к неправильным поступкам, например, к тому, чтобы лгать, когда не следует, желая не задеть чувства другого. Также считается, что смелость отчаянного человека приводит к тому, что он способен на более безнравственные вещи, чем те, на которые он был бы способен, будь он робким. Таким образом, кажется, что щедрость, честность, сострадание и смелость, будучи добродетелями, иногда оказываются ошибочными. Некто, будучи щедрым, честным, сострадательным и смелым, может не быть морально хорошим, достойным восхищения человеком. Или, если мы все еще считаем прописной истиной, что он именно таков, то то, что делает морально хороших людей хорошими, заставляет их поступать плохо! Как мы пришли к такому странному заключению?

Ответ заключается в поспешном принятии повседневного словоупотребления, допускающего слишком широкое применение многих терминов этики добродетели, возможно, смешанное со свойственной нашим современникам готовностью признать, что добродетельный агент мотивирован эмоциями или склонностями, а не рациональным выбором. Если вы смотрите на щедрость или честность как на предрасположенности к тому, чтобы действовать на основании щедрых или честных позывов, как желание сказать правду; если вы смотрите на сострадание как на предрасположенность быть движимым страданиями других и совершать поступки на основании этой эмоции; если вы смотрите на смелость просто как на отсутствие страха или желание столкнуться с опасностью, то, действительно, кажется очевидным, что все это лишь диспозиции, которые могут привести их обладателя к неправильным поступкам. Но очевидно также, что при таком понимании эти диспозиции могут быть присущи детям, и хотя дети, наделенные ими (кроме, разве что, смелости), будут, без сомнения, очень славными детьми, мы не скажем, что они суть морально добродетельные или заслуживающие восхищения люди. Обычное словоупотребление или опора на мотивацию склонностью дают нам то, что Аристотель называет «естественной добродетелью» — протоверсией полной добродетели, которая должна быть усовершенствована фронезисом, или практической мудростью.

Аристотель делает несколько специфических замечаний относительно фронезиса, которые являются предметом споров среди исследователей; но современное (релевантное) представление лучше всего может быть понято, если задуматься над тем, что есть такого у добродетельного морально зрелого взрослого человека, чего нет у славных детей, включая славных подростков. И у добродетельного взрослого, и у славного ребенка есть хорошие намерения, но ребенок гораздо больше склонен делать глупости, потому что он не знает то, что нужно знать для того, чтобы сделать то, что он хочет. Добродетельный взрослый, разумеется, также не непогрешим и может иногда не сделать того, что он хотел сделать, из-за недостатка знания, но только в тех случаях, когда недостаток знания не является виновным незнанием. Например, дети и подростки часто вредят тем, кому хотят принести пользу, либо потому, что они не знают, как добиться пользы, либо, что более важно, потому, что их представления о том, что полезно или вредно, ограничены и часто ошибочны. В случае маленьких детей такое незнание редко, если вообще является виновным, так же часто бывает в случае с подростками, но в случае со взрослыми оно обычно таково. Взрослые виновны, если они делают глупости из-за бездумности, нечувствительности, безрассудства, вспыльчивости, недальновидности или из-за того, что полагают, что то, что подходит им, подойдет всем, вместо того чтобы занять более объективную точку зрения. Также важно, что они виновны, если их представление о том, что полезно или вредно, ошибочно. Знание о том, как эффективно достичь пользы, — это часть практической мудрости. Те, кто обладают практической мудростью, не совершат ошибку и не будут скрывать горькую правду от человека, которому действительно нужно ее знать, полагая, будто тем самым они принесут ему пользу.

В целом, если хорошие намерения — это намерения поступать хорошо или «как следует», то можно признать, что практическая мудрость — это такое знание или понимание, которое дает возможность своему обладателю, в отличие от славного подростка, в любой ситуации именно это и сделать. Детальное описание того, что включается в такое знание или понимание, еще не было представлено в литературе, но некоторые его аспекты постепенно проясняются. Сейчас даже многие деонтологи подчеркивают, что их служащие для направления действий правила нельзя с уверенностью применять корректно без практической мудрости, потому что корректное применение правила требует оценки ситуации — способности в каждой конкретной ситуации распознать морально значимые особенности. Так выявляются два аспекта практической мудрости.

Один состоит в том, что практическая мудрость обычно появляется с жизненным опытом. Среди морально значимых особенностей ситуации могут быть последствия определенного действия для связанных с ней людей, а о них подростки, как правило, не осведомлены именно потому, что им недостает опыта. Быть мудрым в отношении людей и их жизни — это часть практической мудрости. (Разумеется, добродетельные люди внимательны к последствиям возможных действий. Если бы это было не так, как они могли бы избежать безрассудства, необдуманности и недальновидности?)

Другой аспект, который чаще подчеркивают в связи с оценкой ситуации, — это способность мудрого в практическом отношении агента распознавать некоторые особенности ситуации как более важные, чем другие, или, в некоторых ситуациях, даже как единственно важные. Мудрый видит вещи иначе, чем славный подросток, который, обладая несовершенной добродетелью, все же склонен сопоставлять по важности нежелательность какого-то действия для себя и честность, благожелательность или справедливость.

Эти аспекты соединяются в описании практически мудрых людей как таких, кто понимает, что действительно является стоящим, важным и, таким образом, желательным в жизни; короче говоря, кто знает, как жить хорошо. В аристотелевской эвдемонистической традиции это выражается утверждением, что у них есть истинное понимание эвдемонии.

Понятие эвдемонии — ключевой термин в древнегреческой моральной философии — является центральным для современной неоаристотелианской этики добродетели и часто используется даже теми сторонниками этики добродетели, которые намеренно отмежевываются от Аристотеля. Обычно оно переводится как «счастье», «процветание», иногда «благополучие».

У каждого варианта перевода есть недостатки. Проблема с «процветанием» в том, что животные и даже растения могут процветать, но в состоянии эвдемонии могут находиться лишь разумные существа. Проблема со «счастьем» (при любом его современном понимании, не подверженном влиянию авторов, владеющих классическими языками) состоит в том, что оно несет в себе коннотации субъективного определения. Я, не вы, могу сказать, счастлив я или нет, или была ли моя жизнь в целом счастливой (не берем в расчет, пожалуй, сложные случаи самообмана или подавления неосознаваемого горя). Если я думаю, что счастлив, то я счастлив, — в этом я не могу ошибаться. Все это не так со здоровьем или процветанием. В этих случаях у вас не возникнет сложностей в выявлении того, что я глубоко заблуждаюсь, считая себя здоровым — физически или психологически — или процветающим. В этом отношении «процветание» — лучший перевод, чем «счастье». Я все еще могу легко ошибиться в том, живу ли я в эвдемонии, но не потому, что так просто себя обмануть, а потому, что я просто могу принять ошибочное представление об эвдемонии или о том, что для человека значит жить хорошо, например, посчитав, что эвдемония состоит в удовольствии и роскоши.

Прямое утверждение, что такое понимание ошибочно, показывает, что эвдемония — это явно морализированное или ценностно нагруженное понятие счастья, что-то вроде «истинного» или «настоящего» счастья, «такого счастья, которое стоит искать или которое стоит иметь». Таким образом, это такое понятие, относительно которого у людей с разными взглядами на жизнь могут быть существенные разногласия, неразрешимые через обращение к какому-то внешнему стандарту, в котором, несмотря на разницу во взглядах, сходились бы все точки зрения.

Все стандартные версии этики добродетели согласны в том, что для эвдемонии необходимо жить в соответствии с добродетелью. Высшее благо понимается не как независимо определяемое состояние или определенного рода жизнь (выстроенная, например, на основе неморальных благ, не включающих добродетель), достижению которых могло бы способствовать обладание добродетелью и следование ей. В рамках этики добродетели оно понимается как то, что по крайней мере отчасти конституируется добродетелью. Поэтому сторонники этики добродетели утверждают, что жизнь, посвященная физическим удовольствиям и приобретению богатства, не эвдемонична; это потерянная жизнь. Но они также признают, что не могут предоставить решающего аргумента в пользу этого заявления, основанного на посылках, которые принял бы счастливый гедонист.

Хотя все стандартные версии этики добродетели и настаивают на наличии концептуальной связи между добродетелью и эвдемонией, другие связи остаются предметом дискуссий, которые порождают разные версии подхода. Для Аристотеля добродетель необходима, но не достаточна; нужны еще внешние блага, наличие которых — это вопрос случая. Для Платона и стоиков добродетель и необходима, и достаточна [Annas 1993], а современные версии этики добродетели расходятся в понимании связи между эвдемонией и тем, что придает черте характера статус добродетели. Если принять разделяемую сторонниками этики добродетели посылку, что «хорошая жизнь — это добродетельная жизнь», мы получим три различных взгляда на то, что делает черту характера добродетелью.

С точки зрения эвдемонизма, хорошая жизнь — это эвдемоническая жизнь, а добродетель — это то, что дает человеку возможность пребывать в состоянии эвдемонии, потому что добродетели — это те черты характера, которые таким образом приносят пользу своему обладателю (если не брать в расчет случаи невезения). Итак, между эвдемонией и тем, что придает черте характера статус добродетели, есть связь. Но с точки зрения плюрализма, такой жесткой связи нет. Хорошая жизнь — морально достойная жизнь; морально достойная жизнь — это жизнь, предполагающая отзывчивость к запросам мира (при достаточно морализированном понимании «запросов мира»), и такова же добродетельная жизнь, потому что добродетели — это и есть те черты характера, благодаря которым их обладатель становится отзывчивым [Swanton 2003]. А согласно натурализму, хорошая жизнь — это жизнь, которую проживает некий человек как хороший человек; добродетель позволяет своему обладателю проживать такую жизнь, потому что добродетели и есть те черты характера, которые делают их обладателя хорошим — хорошим человеком (превосходным представителем своего вида) [Foot 2001].

(i) Проблема применимости. В ранние годы возрождения этики добродетели этот подход ассоциировался с «тезисом антикодификации» в этике, направленным против доминировавших претензий нормативных теорий. В то время утилитаристы и деонтологи обычно (хотя и не исключительно) считали, что задача этической теории — предоставить кодекс всеобщих правил или принципов (возможно, только из одного правила, как в случае с утилитаризмом действий), который обладал бы двумя важными особенностями:

(a) правило (правила) должно было использоваться в процедуре определения правильного действия в каждом конкретном случае;

(b) правило (правила) должно было быть сформулировано в таких терминах, которые понял бы любой недобродетельный человек и смог бы правильно его (их) применять.

Сторонники этики добродетели возражали против этих двух тезисов, что крайне нереалистично представлять себе, что может существовать такой кодекс (см., в частности, [McDowell 1979]). Результаты попыток создать и использовать такой кодекс в горячие 1960-е и 70-е, когда медицинская этика и биоэтика переживали бум и процветали, похоже, подкрепляют тезис сторонников этики добродетели. Все чаще и чаще утилитаристы и деонтологи, будучи согласны относительно своих общих правил, оказывались по разные стороны в противоречивых спорах по моральной тематике. В итоге было признано, что моральная чувствительность, восприятие, воображение и суждение, подкрепленные опытом (вкратце: фронезис), необходимы для корректного применения правил или принципов. Поэтому многие (но, разумеется, не все) утилитаристы и деонтологи открыто отказались от (b) и стали отводить гораздо меньшую роль (a).

Тем не менее упрек в том, что этика добродетели не предоставляет никаких кодифицируемых принципов, до сих пор часто озвучивается в качестве критики этого подхода: возражение состоит в том, что она в принципе не может дать нам руководства к действию.

Изначально это возражение было основано на недопонимании. Критики этого подхода, сбитые с толку слоганами, описывающими этику добродетели как «заботящуюся о том, кем быть, а не что делать», спрашивающую, «Каким человеком я должен быть?», а не «Что я должен делать?», как «ориентированную на агента, а не на действие», утверждали, что этот подход не в состоянии дать руководство к действию и, следовательно, вместо того, чтобы быть нормативной теорией-соперником утилитаризма или деонтологической этики, он может претендовать лишь на то, чтобы быть их дополнением. Бытовала довольно странная идея, что все, что может предложить этика добродетели в данном случае, это: «Определи моральный образец и поступай так, как поступил бы он»; как если бы изнасилованная пятнадцатилетняя девушка, пытаясь решить, делать ли ей аборт, должна была бы спросить себя: «Сделал бы Сократ аборт, окажись он в моей ситуации?»

Но это возражение не принимает в расчет указание Энском, что большая часть конкретных руководств к действию может быть обнаружена в правилах, использующих термины добродетели и порока (v-правила), например: «Поступай честно/милосердно, не поступай бесчестно/немилосердно» [Hursthouse 1999]. (Примечательная черта нашего словаря добродетелей и пороков состоит в том, что, хотя список признаваемых терминов добродетелей сравнительно короткий, список терминов пороков заметно, и это вполне целесообразно, длиннее, намного длиннее чего бы то ни было из предложенного теми, кто мыслит в терминах стандартных деонтологических правил. Часто неоценимое руководство к действию связано с избеганием поведения, которое было бы безответственным, бездумным, ленивым, невнимательным, безучастным, резким, нетерпимым, эгоистичным, корыстным, нескромным, бестактным, заносчивым, черствым, холодным, неосторожным, безынициативным, малодушным, слабым, самонадеянным, грубым, лицемерным, самовлюбленным, меркантильным, стяжательским, недальновидным, мстительным, расчетливым, неблагодарным, завистливым, жестоким, распутным, вероломным и так далее.)

Сейчас в литературе, которая остается, очевидно, литературой по этике добродетели, представлены различные модели концептуальной связи между понятиями правильного действия, добродетельного мотива, добродетельного человека/агента и самой добродетели. Некоторые из них возникли в ответ на вызов Роберта Джонсона, привлекшего внимание к очевидности того, что недобродетельный агент, пытаясь самосовершенствоваться, поступает правильно [Johnson 2003; van Zyl 2009]; некоторые — в ответ на очевидную значимость мотивов для моральной ценности действия [Slote 2001]; некоторые — как попытки отличить руководство к действию от теоретического объяснения того, что делает поступок хорошим [Swanton 2003; Zagzebski 2004]. Загжебски, в частности, считает руководство к действию вторичной задачей моральной теории; в ее теории моральный образец занимает центральное место в абстрактной структуре, но точно не абсурдную позицию того человека, о котором должна подумать пятнадцатилетняя девушка, решая, делать ли ей аборт. Скорее другие понятия (правильный поступок, добродетель и т.п.) определяются через моральный образец, и мы получаем представление о наших моральных практиках, выбирая людей, которыми восхищаемся, и мыслим такие определения через обращение к ним [Zagzebski 2010].

Поскольку различные версии этики добродетели сохраняют опору на добродетели, против них может быть выдвинуто (ii) обвинение в культурной относительности. Разве в разных культурах не представлены разные добродетели [MacIntyre 1985], и разве в таком случае v-правила не будут определять поступки как правильные или неправильные лишь относительно конкретной культуры? Были предложены различные ответы на это обвинение. Один из них — ответ tu quoque, или «это общий порок», — представляет собой пример крайне распространенной защитной стратегии в этике добродетели [Solomon 1988]. Ее сторонники признают, что для них культурная относительность представляет проблему, но указывают, что это такая же проблема для двух других подходов. Культурные вариации (предположительные) в чертах характера, считающихся добродетелями, не намного больше — в действительности, заметно меньше, — чем культурные различия в правилах поведения; и в разных культурах приняты разные представления о том, что именно составляет счастье или благополучие. То, что культурная относительность представляется проблемой для всех трех подходов, не является неожиданностью. В конце концов, она связана с «проблемой оправдания» (см. ниже) — довольно обширной проблемой метаэтики, связанной с оправданием собственных моральных убеждений перед теми, кто с ними не согласен, будь они скептиками, плюралистами в морали или представителями других культур.

Более решительная стратегия основана на утверждении, что этика добродетели в меньшей степени сталкивается с проблемой культурной относительности, чем два других подхода. Можно сказать, что значительные расхождения связаны с локальным пониманием добродетелей, но сами добродетели не релятивны по отношению к культуре [Nussbaum 1993].

Другое возражение, к которому отчасти применим ответ tu quoque, — это (iii) «проблема конфликта». Что этика добродетели должна говорить о дилеммах — случаях, в которых, как кажется, требования разных добродетелей вступают в конфликт, потому что указывают в разных направлениях? Милосердие склоняет меня убить человека, которому лучше умереть, но справедливость запрещает это. Честность заставляет рассказать горькую правду, но доброта и сострадание — сохранить молчание или даже солгать. Что мне следует делать? Конечно, дилеммы такого же рода порождаются конфликтом деонтологических правил. С проблемой конфликта сталкивается и деонтология, и этика добродетели (и сторонники обеих рады скорее принять эту проблему, чем последовать за некоторыми утилитаристами в их консеквенциалистских решениях подобных дилемм), а их стратегии ответа на нее на деле оказываются схожими. Обе стремятся разрешить некоторые дилеммы, доказывая, что конфликт является лишь кажущимся; отчетливое представление о добродетелях или правилах, присущее лишь тем, у кого есть практическая мудрость, позволит понять, что в данном конкретном случае добродетели не ведут к противоположным требованиям, что одно правило не исключает другое или что в правило встроено условие исключения из него. То, исчерпывается ли все этим, зависит от того, есть ли неразрешимые дилеммы. Если они есть, сторонники одного из этих нормативных подходов могут обоснованно заявить, что было бы ошибкой предлагать решение тому, что, ex hypothesi, неразрешимо.

Другая проблема, присущая, вероятно, всем трем подходам — это проблема (iv) самоумаления. Этическая теория является самоумаляющей, если бы было лучше, чтобы то, что с точки зрения этой теории оправдывает действие или делает его правильным, не было мотивом агента к этому действию. Майкл Стокер [Stocker 1976] изначально вскрыл эту проблему только для двух других подходов. Он указал, что агент, который посещает своего друга в больнице и при этом поступает правильно, по-видимому, уменьшит воздействие визита на своего друга, если скажет, что делает это потому, что это его долг или что, по его мнению, это приведет к максимизации общего счастья. Однако, как было показано [Keller 2007], он будет встречен не лучше, если скажет, что посещает друга потому, что так поступил бы добродетельный агент; таким образом, этика добродетели сталкивается с той же проблемой. Сегодня защитники этики добродетели доказывают, что эта проблема всерьез не угрожает (если вообще угрожает) их подходу, и исследуют различные формы самоумаления [Martinez 2011; Pettigrove 2011].

Другая проблема этики добродетели, разделяемая ею и с утилитаризмом, и с деонтологией, — это (v) «проблема оправдания». В абстрактной форме это проблема того, как мы оправдываем или обосновываем наши этические убеждения, — проблема, горячо обсуждаемая на уровне метаэтики. Если взять ее конкретные версии, то вопросом для деонтологии является оправдание того, что какие-то моральные правила корректны, а для утилитаризма — то, как оправдать тезис о том, что для морали единственно значимыми оказываются последствия для счастья или благополучия. Для этики добродетели проблема связана с вопросом о том, какие черты характера являются добродетелями.

В метаэтических дискуссиях присутствует широкое несогласие по вопросу о возможности нахождения внешнего обоснования этики — «внешнего» в смысле внешности по отношению к этическим убеждениям. Такое же несогласие обнаруживается между деонтологами и утилитаристами. Некоторые считают, что их теории нормативной этики могут быть поставлены на надежное основание, устойчивое перед любыми формами скептицизма, вроде чего-то такого, к чему все рационально стремятся, или такого, что все бы приняли или с чем бы согласились независимо от этических представлений; а некоторые считают, что это невозможно.

Сторонники этики добродетели уклоняются от любых попыток поставить этику добродетели на внешние основания, при этом продолжая считать, что их утверждения могут быть подтверждены. Некоторые избирают определенный тип когерентистского подхода Роулза [Slote 2001; Swanton 2003]; неоаристотелианцы — определенный тип этического натурализма.

Неправильное понимание эвдемонии как неморального понятия приводит некоторых критиков к предположению, что неоаристотелианцы пытаются обосновать свои положения, опираясь на научные представления о человеческой природе и о том, что для человека считается процветанием. Другие допускают, что, даже если это не то, что делают неоаристотелианцы, они не могут подтвердить свои утверждения, что, например, справедливость, милосердие, смелость и щедрость суть добродетели. Либо они незаконно опираются на дискредитированную естественную телеологию Аристотеля [Williams 1985], либо они всего лишь предлагают рационализации своих личных или культурно обусловленных ценностей. Но Макдауэл, Фут, Макинайр и Херстхаус предложили третий путь между этими двумя крайностями. Эвдемония в этике добродетели — это действительно морализированное понятие, но дело не только в этом. Утверждения о том, в чем состоит процветание для людей, зависят от научных фактов о том, каков человек, не в большей степени, чем утверждения этологии о том, что составляет процветание для слонов. В обоих случаях истинность суждений отчасти зависит от того, что это за животные и какие возможности, желания и эмоции присущи людям или слонам.

Лучшие из доступных нам сегодня научных теорией (включая теорию эволюции и психологию) скорее подтверждают, чем опровергают предположение древних греков о том, что мы — социальные животные, подобно слонам и волкам и в противоположность полярным медведям. Не нужно никакого объяснения в терминах чего-то вроде общественного договора для того, чтобы объяснить, почему мы предпочитаем жить вместе, усмиряя свои эгоистические желания, чтобы гарантировать преимущества сотрудничества. Как и у других животных, наши естественные наклонности направлены не только на наше собственное удовольствие и сохранение, но включают также альтруизм и сотрудничество.

Этот фундаментальный факт о нас самих должен сделать тезис о том, что процветание человека по крайней мере частично определяется добродетелями, более приемлемым, а также ослабить возражение, что этика добродетели в некотором смысле эгоистична.

(vi) Возражение от эгоизма происходит из нескольких источников. Один из них — простое смешение. Как только принимается, что вполне добродетельному агенту свойственно делать без внутреннего конфликта то, что следует, триумфально выносится заключение, что «он делает только то, что он хочет, и, следовательно, эгоистичен». Так, когда щедрый человек с радостью отдает что-то, как и полагается щедрым людям, оказывается, что в конце концов он не щедрый и не бескорыстный или по крайней мере не такой щедрый, как тот, кто хочет из жадности оставить себе все, что у него есть, но заставляет себя отдать что-то, поскольку считает, что следует так поступить! В этом случае добродетельному агенту приписываются странные основания для действия, необоснованно допускающие, что он поступает так, потому что убежден, что подобный поступок в данной ситуации поможет ему достичь эвдемонии. Но «добродетельный агент» — это лишь «агент, обладающий добродетелями», и частью нашего обычного понимания терминов добродетели является то, что каждый из них связан с собственным специфическим кругом оснований для действия. Добродетельный агент делает то, что он делает, потому что он считает, что таким образом будет предотвращено чье-то страдание, или кто-то получит пользу, или будет установлена истина, или кому-то будет отплачено по заслугам или…

Именно осуществление добродетелей в течение жизни считается по крайней мере отчасти тем, что составляет эвдемонию, и это согласуется с признанием того, что из-за несчастливых обстоятельств добродетельный агент может попасть в ситуацию, в которой от него потребуется отдать свою жизнь. Принимая во внимание те соображения, которые смелые, честные, преданные или милосердные люди искренне считают основаниями для действия, они могут оказаться вынуждены столкнуться с опасностью ради стоящей цели, высказаться в чью-то защиту или отказаться раскрыть имена своих товарищей, даже когда они знают, что это неизбежно приведет к их казни, разделить последнюю корку, даже если это приведет к голодной смерти. С точки зрения, согласно которой осуществление добродетелей необходимо, но не достаточно для эвдемонии, такие случаи описываются таким образом: в них добродетельный агент понимает, что ввиду неудачного стечения обстоятельств эвдомония для него стала невозможной [Foot 2001, 95]. С точки зрения стоиков, согласно которой оно необходимо и достаточно, эвдемоническая жизнь — это жизнь, прожитая успешно («успех» в данном случае, конечно, не следует понимать в материалистическом ключе), и такие люди знают не только то, что они достигли успеха в жизни, но также и то, что они привели свою жизнь к весьма успешному завершению. Так или иначе, подобные героические поступки вряд ли могут считаться эгоистическими.

Скрытый намек на эгоизм можно увидеть в неправильно понятом разделении добродетелей на «относящиеся к нам самим» и «относящиеся к другим». Те, кто отстоит далеко от античной традиции, склонны считать справедливость и благожелательность настоящими добродетелями, приносящими пользу другим, а не их обладателю; а благоразумие, мужество и дальновидность (добродетель, противоположностью которой является недальновидность или расточительность) — ненастоящими добродетелями, потому что они приносят пользу только своему обладателю. Это мнение ошибочно по двум причинам. Во-первых, справедливость и благожелательность в целом приносят пользу своему обладателю, поскольку без них невозможна эвдемония. Во-вторых, если учесть, что как социальные животные мы живем вместе, добродетели, «относящиеся к нам самим», приносят пользу другим — те, кто лишен их, паразитируют на тех, кому они свойственны, и иногда являются горем для них (лучше всего это знают родители недальновидных или неблагоразумных взрослых отпрысков).

Самое недавнее (vii) возражение против этики добродетели состоит в том, что работы по «ситуационистской» социальной психологии показывают, что нет таких вещей, как черты характера, и, следовательно, добродетелей, которыми могла бы заниматься этика добродетели [Doris 1998; Harman 1999]. Но сторонники этики добродетели в ответ заявляют, что исследования социальных психологов не имеют отношения к тем разнонаправленным диспозициям, которыми предстают добродетели [Sreenivasan 2002]. Помня о том, насколько разнонаправленными являются добродетели, они соглашаются, что было бы крайне безрассудно приписывать такую требовательную добродетель, как щедрость, людям, о которых известно не более того, что они следуют принятым правилам хорошего тона; это действительно было бы «фундаментальной ошибкой приписывания». Были и другие ответы (обобщенные в [Prinz 2009]). Примечателен ответ Адамс, вторящий Мерриту [Merritt 2000; Adams 2006]. Адамс избирает третий путь между утверждением, что никаких черт характера нет, и высокими стандартами аристотелевского понятия добродетели, которое из-за внимания к фронезису требует высокого уровня интеграции характера. С точки зрения Адамса, нередко черты характера могут быть «хрупкими и фрагментарными», но все еще являться добродетелями. Но, вынужденно отказываясь от идеи, что практическая мудрость — это сердце всех добродетелей, Адамс, как показывает Камтекар [Kamtekar 2010], приносит существенную жертву.

Хотя «ситуационистское возражение» и не затронуло традиционную этику добродетели, оно привело к полезному для ее сторонников ознакомлению с литературой по эмпирической психологии [Russell 2009 Part III; Annas 2011], которое также было подстегнуто развитием литературы по «Естественному благу» Ф. Фут и, независимо от этого, ростом интереса к вопросам воспитания характера (см. ниже).

Как было отмечено выше, в разделе «Предварительные замечания», разработано немало неаристотелианских форм этики добродетели. Наиболее далеко от древнегреческих традиций отступает «агентно-фундированный» подход Майкла Слоута [Slote 2001], вдохновленный Хатчесоном, Юмом, Мартино и феминистской этикой заботы. Версия этики добродетели Слоута является агентно-фундированнной (в отличие от более аристотелианских версий этики добродетели, которые считаются агентно-фокусированными) в том смысле, что моральная правильность действий основана на добродетельных мотивах или чертах агента. Однако степень расхождения двух версий теории преувеличена. Хотя Слоут обсуждает скорее благополучие, чем эвдемонию, и полагает, что оно состоит в некоторых «объективных» благах, он настаивает, что добродетельные мотивы не только необходимы, но и достаточны для благополучия. И хотя он обычно говорит о (добродетельных) мотивах, а не о добродетелях, ясно, что мотивы для него — это не преходящие внутренние состояния, а заслуживающие восхищения проявления характера, такие как сострадание, благожелательность и забота. К тому же, хотя он не упоминает практическую мудрость, эти проявления характера не будут заслуживать восхищения, не будут добродетельными мотивами, если они не учитывают окружающий мир и не «сбалансированы» (как следует предположить) некоторым мудрым образом. Возрастающий интерес к древнекитайской этике сегодня приводит к привлечению внимания к общему для нее с древнегреческой традицией основанию, но, набирая силу, он может спровоцировать и более радикальное расхождение.

Хотя этика добродетели за последние тридцать лет пережила заметный подъем, она все еще остается в меньшинстве, особенно в области прикладной этики. Многие редакторы сборников по «биоэтике», или «моральным проблемам», или «биомедицинской этике» сейчас стараются включать в них статьи, представляющие каждый из трех нормативных подходов, но часто не могут найти статьи, в которых какой-то конкретный вопрос рассматривался бы с точки зрения этики добродетели. Несомненно, так иногда происходит потому, что сам вопрос был поставлен в рамках полемики деонтологов и утилитаристов, но часто причина в том, что ни один сторонник этики добродетели еще не писал по определенному вопросу. Однако недавно появился первый сборник по прикладной этике добродетели [Walker and Ivanhoe 2007]; в последние годы возросло внимание к добродетелям в ролевой этике. Можно ожидать, что в будущем эта область, определенно, вырастет, и представляется, что этика добродетели может оказаться особенно полезной в области экологической этики [Sandler 2007; Hursthouse 2007, 2011].

Неясно, стоит ли ожидать, что этика добродетели перерастет в «политику добродетели», то есть распространится из области моральной философии в область философии политики. Хотя Платон и Аристотель могут стать вдохновителями для моральной философии, ни один из них, на первый взгляд, не представляется подходящим источником прозрений, если говорить о политике. Однако в недавней работе Нуссбаум [Nussbaum 2006] показано, что из идей Аристотеля можно произвести удовлетворительную либеральную политическую философию. Возможно, этика добродетели Хатчесона и Юма может быть естественным образом распространена на современную политическую философию [Hursthouse 1990–91; Slote 1993].

Следуя за Платоном и Аристотелем, современные сторонники этики добродетели всегда подчеркивают важность морального образования — не как внушения правил, а как тренировки характера. В 1982 Кэрол Гиллиган написала влиятельную книгу («Другим голосом»), атакующую теорию психолога образования Лоуренса Колберга, разработанную в кантовском духе. Хотя изначально Гиллиган намеревалась критиковать подхода Колберга как исключительно маскулинный, в ее книге ненамеренно были затронуты многие моменты и темы, нашедшие отражение в этике добродетели. Возможно, Гиллиган оказалась более действенной, чем академические споры моральных философов, но, так или иначе, сейчас мы наблюдаем набирающее силу движение как среди исследователей [Carr 1999], так и среди учителей в школьных классах к воспитанию добродетелей.

• Adams, Robert Merihew, 2006, A Theory of Virtue, New York: Oxford University Press.

• –––, 2010, “A theory of virtue: response to critics”, Philosophical Studies, 148 (1): 159–65.

• Annas, Julia, 1993, The Morality of Happiness, New York: Oxford University Press.

• –––, 2004, “Being Virtuous and Doing the Right Thing”, Proceedings of the American Philosophical Association, Presidential Address, 78 (2): 61–75.

• –––, 2006, “Virtue Ethics”, in David Copp (ed.), The Oxford Handbook of Ethical Theory, Oxford: Oxford University Press, pp. 515–36.

• –––, 2009, “Virtue Ethics and the Charge of Egoism”, in Paul Bloomfield (ed.), Morality and Self-Interest, Oxford: Oxford University Press, 205–21.

• –––, 2011, Intelligent Virtue, New York: Oxford University Press.

• Anscombe, G.E.M., 1958, “Modern Moral Philosophy”, Philosophy, 33: 1–19.

• Athanassoulis, Nafsika, 2000, “A Response to Harman: Virtue Ethics and Character Traits”, Proceedings of the Aristotelian Society (New Series), 100: 215–21.

• Audi, Robert, 2009, “Moral Virtue and Reasons for Action”, Philosophical Issues, 19: 1–20.

• Badhwar, N.K., 1996, “The Limited Unity of Virtue”, Noûs, 30: 306–29.

• Bailey, Olivia, 2010, “What Knowledge is Necessary for Virtue?”, Journal of Ethics and Social Philosophy 4 (2): 1–17.

• Battaly, Heather (ed.), 2010, Virtue and Vice, Moral and Epistemic, a pair of special issues ofMetaphilosophy, 41(1/2).

• Baxley, Anne Margaret, 2007, “The Price of Virtue”, Pacific Philosophical Quarterly, 88: 403–23.

• Besser-Jones, Lorraine, 2008, “Social Psychology, Moral Character and Moral Fallibility”, Philosophy and Phenomenological Research, 76: 310–32.

• Brady, Michael S., 2005, “The Value of the Virtues”, Philosophical Studies, 125: 85–144.

• Cafaro, Philip (ed.), 2010, Journal of Agricultural and Environmental Ethics, 23 (1/2). Special edition on environmental virtue ethics.

• Cafaro, Philip and Ronald D. Sandler (eds.), 2010, Virtue Ethics and the Environment, Dordrecht; New York: Springer.

• Carr, David and Jan Steutel (eds.), 1999, Virtue Ethics and Moral Education, New York: Routledge.

• Chappell, T. (ed.), 2006, Values and Virtues, Oxford: Oxford University Press.

• Clarke, Bridget, 2010, “Virtue and Disagreement”, Ethical Theory and Moral Practice, 13: 273–91.

• Crisp, Roger (ed.), 1996, How Should One Live? Oxford: Clarendon Press.

• Crisp, Roger and Michael Slote (eds.), 1997, Virtue Ethics, Oxford: Oxford University Press.

• Curzer, Howard, 2010, “An Aristotelian Critique of the Traditional Family”, American Philosophical Quarterly: 103–15.

• –––, 2002, “Admirable Immorality, Dirty Hands, Justice Ethics, Care Ethics, Justice Ethics and Child Sacrifice”, Ratio, 15: 227–44.

• Dent, N.J.H., 1984, The Moral Psychology of the Virtues, Cambridge: Cambridge University Press.

• DePaul, Michael and Linda Zagzebski (eds.), 2003, Intellectual Virtue: Perspectives from Ethics and Epistemology, New York: Oxford University press.

• Doris, John M., 1998, “Persons, Situations and Virtue Ethics”, Noûs, 32 (4): 504–30.

• –––, 2010, “Heated agreement: Lack of Character as Being for the Good”, Philosophical Studies, 148 (1): 135–146.

• Driver, Julia, 2001, Uneasy Virtue, New York: Cambridge University Press.

• –––, 2004, “Response to my Critics”, Utilitas, 16: 33–41.

• Foot, Philippa, 1978, Virtues and Vices, Oxford: Blackwell.

• –––, 1994, “Rationality and Virtue”, in H. Pauer-Studer (ed.), Norms, Values and Society, Amsterdam: Kluwer, pp. 205–16.

• –––, 1995, “Does Moral Subjectivism Rest on a Mistake?”, Oxford Journal of Legal Studies, 15: 1–14.

• –––, 2001, Natural Goodness, Oxford, Clarendon Press.

• Friedman, Marilyn, 2009, “Feminist Virtue Ethics, Happiness and Moral Luck”, Hypatia, 24: 29–40.

• Gardiner, Stephen (ed.), 2005, Virtue Ethics, Old and New, Ithaca: Cornell University Press.

• Geach, Peter, 1956, “Good and Evil”, Analysis, 17: 33–42.

• –––, 1977, The Virtues, Cambridge: Cambridge University Press.

• Goldie, Peter, 2004, On Personality, London: Routledge.

• Gowans, Christopher W., 2011, “Virtue Ethics and Moral Relativism”, in Stephen D. Hales (ed.), A Companion to Relativism, New York: Oxford University Press, pp. 391–410.

• Hacker-Wright, John, 2007, “Moral Status in Virtue Ethics”, Philosophy, 82: 449–73.

• –––, 2010, “Virtue Ethics Without Right Action: Anscombe, Foot and Contemporary Virtue Ethics”, Journal of Value Inquiry, 44: 209–24.

• Halwani, Raja, 2003, Virtuous Liaisons, Chicago: Open Court.

• Harman, G., 1999, “Moral Philosophy Meets Social Psychology: Virtue Ethics and the Fundamental Attribution Error”, Proceedings of the Aristotelian Society (New Series), 119: 316–31.

• –––, 2009, “Scepticism About Character Traits”, Journal of Ethics, 13: 235–42.

• Hudson, Stephen, 1986, Human Character and Morality, Boston: Routledge & Kegan Paul.

• Hurka, Thomas, 2001, Virtue, Vice, and Value, Oxford: Oxford University Press.

• –––, 2006, “Virtuous Act, Virtuous Dispositions”, Analysis, 66: 69–76.

• Hursthouse, Rosalind, 1990–1, “After Hume’s Justice”, Proceedings of the Aristotelian Society, 91: 229–45.

• –––, 1999, On Virtue Ethics, Oxford: Oxford University Press.

• –––, 2007, “Environmental Virtue Ethics”, in Walker and Ivanhoe 2007, pp. 155–172.

• –––, 2011, “Virtue Ethics and the Treatment of Animals”, in Tom L. Beauchamp and R. G. Frey (eds.), The Oxford Handbook of Animal Ethics, New York, Oxford University Press, pp. 119–143.

• Johnson, Robert N., 2003, “Virtue and Right”, Ethics, 133: 810–34.

• –––, 2007, “Was Kant a Virtue Ethicist?”, in Monica Betzler (ed.), Kant’s Ethics of Virtue, Berlin: De Gruyter Verlag, pp. 61–76.

• Kamtekar, Rachana, 2004, “Situationism and Virtue Ethics on the Content of Our Character”, Ethics, 114: 458–91.

• –––, 2010, “Comments on Robert Adams, A theory of virtue: excellence in being for the good”, Philosophical Studies, 148 (1): 147–158.

• Kawall, Jason, 2009, “In Defence of the Primacy of Virtues”, Journal of Ethics and Social Philosophy, 3 (2): 1–21.

• Keller, Simon, 2007, “Virtue Ethics is Self-Effacing”, Australasian Journal of Philosophy, 85 (2): 221–32.

• Kristjánsson, K., 2008, “An Aristotelian Critique of Situationism”, Philosophy, 83: 55–76.

• Kupperman, Joel J., 2001, “The Indispensability of Character”, Philosophy, 76: 239–50.

• –––, 2009, “Virtue in Virtue Ethics”, Journal of Ethics, 13: 243–55.

• LeBar, Mark, 2009, “Virtue Ethics and Deontic Constraints”, Ethics, 119: 642–71.

• –––, 2010, “Prichard vs. Plato: Intuition vs. Reflection”, in Sam Black and Evan Tiffany (eds.), Reasons to be Moral Revisited: Canadian Journal of Philosophy Supplementary, Alberta: University of Clagary Press, pp. 1–32.

• MacIntyre, Alasdair, 1985, After Virtue, London: Duckworth, 2^nd Edition.

• –––, 1999, Dependent Rational Animals, Chicago: Open Court.

• McAleer, Sean, 2007, “An Aristotelian Account of Virtue Ethics: An Essay in Moral Taxonomy”, Pacific Philosophical Quarterly, 88: 308–25.

• –––, 2010, “Four Solutions to the Alleged Incompleteness of Virtue Ethics”, Journal of Ethics and Social Philosophy 4 (3): 1–20.

• McDowell, John, 1979, “Virtue and Reason”, Monist, 62: 331–50.

• –––, 1995, “Two Sorts of Naturalism”, in Virtues and Reasons, R. Hursthouse, G. Lawrence and W. Quinn (eds.), Oxford: Oxford University Press, pp. 149–79.

• Martinez, Joel, 2011, “Is Virtue Ethics Self-Effacing?”, Australasian Journal of Philosophy, 89 (2): 277–88.

• Merritt, M., 2000, “Virtue Ethics and Situationist Personality Psychology”, Ethical Theory and Moral Practice, 3: 365–83.

• Nussbaum, Martha C., 1990, “Aristotelian Social Democracy”, in R. Douglass, G. Mara, and H. Richardson (eds.), Liberalism and the Good, New York: Routledge, pp. 203–52.

• –––, 1993, “Non-Relative Virtues: An Aristotelian Approach”, in The Quality of Life, Martha C. Nussbaum and Amartya Sen (eds.), Oxford: Oxford University Press, pp. 242–70.

• –––, 2006, Frontiers of Justice, Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

• Pettigrove, Glenn, 2011, “Is Virtue Ethics Self-Effacing?”, Journal of Ethics, 15 (3): 191–207.

• Prinz, Jesse, 2009, “The Normativity Challenge: Cultural Psychology Provides the Real Threat to Virtue Ethics”, Journal of Ethics, 13: 117–44.

• Russell, Daniel C., 2008, “Agent-Based Virtue Ethics and the Fundamentality of Virtue”, American Philosophical Quarterly, 45: 329–48.

• –––, 2008, “That ‘Ought’ Does Not Imply ‘Right’: Why It Matters for Virtue Ethics”, Southern Journal of Philosophy, 46: 299–315.

• –––, 2009, Practical Intelligence and the Virtues, New York: Oxford University Press.

• Sandler, Ronald, 2007, Character and Environment: A Virtue-Oriented Approach to Environmental Ethics, New York: Columbia University Press.

• Slote, Michael, 1993, “Virtue ethics and Democratic Values”, Journal of Social Philosophy, 14: 5–37.

• –––, 2001, Morals from Motives, Oxford: Oxford University Press.

• –––, 2010, Moral Sentimentalism, New York: Oxford University Press.

• –––, 2011, The Impossibility of Perfection: Aristotle, Feminism, and the Complexities of Ethics, New York, Oxford University Press.

• Solomon, David, 1988, “Internal Objections to Virtue Ethics”, Midwest Studies in Philosophy, 13: 428–41, reprinted in Statman 1997.

• Sreenivasan, Gopal, 2002, “Errors about Errors: Virtue Theory and Trait Attribution”, Mind, 111 (January): 47–68.

• Statman, D. (ed.), 1997, Virtue Ethics, Edinburgh: Edinburgh University Press.

• Statman, Daniel, 1997a, “Introduction to Virtue Ethics”, in Statman 1997, pp. 1–41.

• Stichter, Matt, 2011, “Virtues, Skills, and Right Action”, Ethical Theory and Moral Practice, 14: 73–86.

• Stocker, Michael, 1976, “The Schizophrenia of Modern Ethical Theories”, Journal of Philosophy, 14: 453–66.

• Svensson, Frans, 2010, “Virtue Ethics and the Search for an Account of Right Action”, Ethical Theory and Moral Practice, 13: 255–71.

• Swanton, Christine, 2003, Virtue Ethics: A Pluralistic View, Oxford: Oxford University Press.

• –––, 2009, “Virtue Ethics and the Problem of Demandingness”, in T. Chappell (ed.), The Problem of Moral Demandingness: New Philosophical Essays, Basingstoke: Palgrave Macmillan, 104–122.

• –––, 2011a, “Nietzsche and the Virtues of Mature Egoism”, in Simon May (ed.), Cambridge Critical Guide to Nietzshe’s ‘On the Genealogy of Morality’, Cambridge: Cambridge University Press, 285–308.

• –––, 2011b, “Virtue Ethics”, in Christian Miller (ed.), The Continuum Companion to Ethics, New York: Continuum, 190–213.

• Taylor, Gabriele, 2006, Deadly Vices, Oxford: Oxford University Press.

• Tessman, Lisa, 2005, Burdened Virtues, New York: Oxford University Press. [And see 2008, Hypatia, 23 (3) for her “Reply to Critics”: 205–216.]

• Toner, Christopher, 2006, “The Self-Centeredness Objection to Virtue Ethics”, Philosophy, 81: 595–618.

• –––, 2010, “Virtue Ethics and The Nature and Forms of Egoism”, Journal of Philosophical Research, 35: 323–52.

• Upton, Candace (ed.), 2009, Virtue Ethics and Moral Psychology: The Situationism Debate, a pair of special issues of The Journal of Ethics, 13 (2/3).

• van Zyl, Liezl, 2009, “Agent-Based Virtue Ethics and the Problem of Action Guidance”, Journal of Moral Philosophy, 6 (1): 50–69.

• –––, 2010, “Right Action and the Non-Virtuous Agent”, Journal of Applied Philosophy, 28 (1): 80–92.

• Walker, Rebecca L. and Philip J. Ivanhoe (eds.), 2007, Working Virtue, Oxford: Oxford University Press.

• Watson, Gary, 1990, “On the Primacy of Character”, in Flanagan and Rorty, pp. 449–83, reprinted in Statman, 1997.

• Welchman, Jennifer (ed.), 2006, The Practice of Virtue: Classic and Contemporary Readings in Virtue Ethics, Indianapolis: Hackett Publishing Company.

• Williams, Bernard, 1985, Ethics and the Limits of Philosophy, Cambridge, Mass.: Harvard University Press.

• Zagzebski, Linda, 1996, Virtues of the Mind, New York: Cambridge University Press.

• –––, 2004, Divine Motivation Theory, New York: Cambridge University Press.

• –––, 2010, “Exemplarist Virtue Theory”, Metaphilosophy, 41(1/2): 41–57.

 

Перевод А.П. Беседина

 

Хертхаус, Розалинд и Петтигроув, Глен. Этика добродетели // Стэнфордская философская энциклопедия: переводы избранных статей / под ред. Д.Б. Волкова, В.В. Васильева, М.О. Кедровой. URL=<http://philosophy.ru/virtue_ethics/>.

Оригинал: Hursthouse, Rosalind and Pettigrove, Glen, «Virtue Ethics», The Stanford Encyclopedia of Philosophy (Fall 2014 Edition), Edward N. Zalta (ed.), URL = <https://plato.stanford.edu/archives/fall2014/entries/ethics-virtue/>.

 

Добродетель — HiSoUR История культуры

Добродетель — это моральное совершенство. Добродетель — это черта или качество, которые считаются морально хорошими и, следовательно, ценятся как основа принципа и хорошего морального бытия. Личные добродетели являются характеристиками, которые ценятся как способствующие развитию коллективного и индивидуального величия Другими словами, это поведение, которое демонстрирует высокие моральные стандарты. Делать то, что правильно, и избегать того, что неправильно. Противоположностью добродетели является порок.

Четыре классических основных достоинства в христианстве — это умеренность, благоразумие, смелость и справедливость. Христианство черпает три теологических достоинства веры, надежды и любви (милосердия) из 1-го Коринфянам Вместе они составляют семь достоинств. Четыре брахмавихары буддизма («божественные состояния») можно рассматривать как добродетели в европейском смысле. Согласно книге Нитобе Иназо «Бусидо: душа Японии», японский кодекс Бушидо характеризуется восемью основными достоинствами, включая честность, героическое мужество и праведность.

Древний Египет
Во времена египетской цивилизации, Маат или Маат (как принято называть * [muʔ.ʕat]), также записанный как mat или mayet, был древнеегипетским понятием истины, равновесия, порядка, закона, морали и справедливости. Маат также олицетворял собой богиню, управляющую звездами, временами года и действиями смертных и божеств. Божества устанавливают порядок вселенной из хаоса в момент творения. Ее (идеологическим) коллегой был Исфет, который символизировал хаос, ложь и несправедливость.

Греко-римская античность

Платоническая добродетель
Четыре классических кардинальных достоинства:

сдержанность: σωφροσύνη (sōphrosynē)
благоразумие: φρόνησις (phronēsis)
смелость: ἀνδρεία (andreia)
справедливость: δικαιοσύνη (dikaiosynē)

Это перечисление восходит к греческой философии и было перечислено Платоном в дополнение к благочестию: ὁσιότης (hosiotēs), за исключением того, что мудрость заменила благоразумие как добродетель. Некоторые ученые считают, что любая из четырех вышеуказанных комбинаций добродетели взаимно сводима и, следовательно, не является кардинальной.

Неясно, были ли множественные добродетели более поздней конструкции, и согласился ли Платон с единым взглядом на добродетели. Например, в Протагоре и Мено он утверждает, что отдельные добродетели не могут существовать независимо, и предлагает в качестве доказательства противоречия действия с мудростью, но несправедливым образом; или действуя с храбростью (стойкостью), но без мудрости.

Аристотелевская добродетель
В своей работе «Никомахова этика» Аристотель определил добродетель как точку между недостатком и избытком черты. Точка величайшей добродетели лежит не в точной середине, а в золотой середине, иногда ближе к одной из крайностей, чем к другой. Однако добродетельное действие — это не просто «среднее» (математически говоря) между двумя противоположными крайностями. Как говорит Аристотель в «Никомаховой этике»: «в правильное время о правильных вещах, о правильных людях, о правильном конце и правильном пути — это промежуточное и наилучшее условие, и это присуще добродетели». Это не просто разделение разницы между двумя крайностями. Например, щедрость — это добродетель между двумя крайностями скупости и расточительности. Дополнительные примеры включают в себя: смелость между трусостью и безрассудством, и уверенность между самоуничижением и тщеславием. В смысле Аристотеля добродетель — это превосходство в том, чтобы быть человеком.

Благоразумие и добродетель
Сенека, римский стоик, сказал, что совершенная осторожность неотличима от совершенной добродетели. Таким образом, при рассмотрении всех последствий разумный человек будет действовать так же, как добродетельный человек. Такое же обоснование было высказано Платоном в Протагоре, когда он писал, что люди действуют только так, как они чувствуют, принесут им максимум пользы. Недостаток мудрости приводит к тому, что выбор становится неправильным, а не разумным. Таким образом, мудрость является центральной частью добродетели. Платон понимал, что, поскольку добродетель является синонимом мудрости, ей можно научить, и эту возможность он ранее не учитывал. Затем он добавил «правильное убеждение» в качестве альтернативы знанию, предложив, что знание — это просто правильное убеждение, которое было продумано и «привязано».

Римские добродетели
Сам термин «добродетель» происходит от латинского «виртус» (олицетворением которого было божество Виртус) и имел коннотации «мужественность», «честь», достоинство почтительного уважения и гражданский долг как гражданина. и солдат. Эта добродетель была лишь одной из многих добродетелей, которые римляне с хорошим характером должны были служить примером и передаваться из поколения в поколение, как часть Мос Майорум; предковые традиции, которые определяли «римский язык». Римляне проводили различие между сферами частной и общественной жизни, и, таким образом, добродетели были также разделены между теми, которые считаются находящимися в сфере частной семейной жизни (как жили и учили паперфамилии), и теми, которые ожидали от выдающегося римского гражданина.

Большинство римских представлений о добродетели также олицетворяли собой божество божества. Основные римские добродетели, как государственные, так и частные, были:

Abundantia: «Изобилие, изобилие» Идеал, когда достаточно еды и процветания для всех слоев общества. Общественная добродетель.
Auctoritas — «духовный авторитет» — чувство социального положения, созданное на основе опыта, Pietas и Industria. Это считалось необходимым для способности магистрата обеспечивать соблюдение законности и порядка.
Comitas — «юмор» — простота манеры, вежливость, открытость и дружелюбие.
Констанция — «настойчивость» — военная выносливость, а также общая умственная и физическая выносливость перед лицом трудностей.
Клеменция — «милосердие» — кротость и кротость, а также способность откладывать прежние проступки.
Dignitas — «достоинство» — чувство собственного достоинства,
Disciplina — «дисциплина» — считается необходимым для военного превосходства; также подразумевает приверженность правовой системе и соблюдение гражданских обязанностей.
Fides — «добросовестность» — взаимное доверие и взаимные отношения как в правительстве, так и в торговле (государственные дела), нарушение означало правовые и религиозные последствия.
Firmitas — «упорство» — сила духа и способность придерживаться своей цели без колебаний.
Frugalitas — «бережливость» — экономичность и простота в образе жизни, хотят того, что мы должны иметь, а не того, что нам нужно, независимо от материальных ценностей, авторитета или желаний, у человека всегда есть степень чести.
Гравитас — «гравитация» — ощущение важности рассматриваемого вопроса; ответственность и быть серьезным.
Honestas — «респектабельность» — образ и честь, которые каждый представляет как респектабельный член общества.
Humanitas — «человечность» — утонченность, цивилизация, обучение и вообще культура.
Индустрия — «трудолюбие» — тяжелый труд.
Innocencia — «бескорыстный» — римская благотворительность, всегда дающая без ожидания признания, всегда дающая, не ожидая никакой личной выгоды, неподкупность — это отвращение к предоставлению всей власти и влияния со стороны государственных должностей, чтобы увеличить личную выгоду, чтобы наслаждаться нашей личной или общественной жизнью и лишить наше сообщество их здоровья, достоинства и нашего чувства морали,
Летиция — «Радость, радость» — празднование дня благодарения, часто разрешения кризиса, общественной добродетели.
Nobilitas — «Дворянство» — Человек прекрасной внешности, достойный чести, высоко ценимый социальный ранг и, или, благородство рождения, общественная добродетель.
Justitia — «справедливость» — чувство моральной ценности для действия; олицетворение богини Иустития, римский аналог греческой Фемиды.
Pietas — «послушание» — больше, чем религиозное благочестие; уважение к естественному порядку: социально, политически и религиозно. Включает идеи патриотизма, выполнения благочестивых обязательств перед богами и почитания других людей, особенно с точки зрения отношений между покровителем и клиентом, которые считаются необходимыми для упорядоченного общества.
Пруденция — «благоразумие» — предвидение, мудрость и личное усмотрение.
Salubritas — «целостность» — общее здоровье и чистота, воплощенные в божестве Салуса.
Severitas — «суровость» — самоконтроль, который, как считается, напрямую связан с достоинствами авторитета.
Веритас — «правдивость» — честность в общении с другими, олицетворяемая богиней Веритас. Веритас, будучи матерью Виртуса, считался корнем всех добродетелей; человек, ведущий честную жизнь, должен был быть добродетельным.
Виртус — «мужественность» — доблесть, превосходство, смелость, характер и ценность. «Vir» в переводе с латыни означает «человек».

Семь небесных добродетелей
В 410 г. н.э. Аврелий Прудентий Клеменс перечислил семь «небесных добродетелей» в своей книге «Психомахия» («Битва душ»), которая представляет собой аллегорическую историю конфликта между пороками и добродетелями. Изображенные достоинства:

целомудрие
трезвости
благотворительность
трудолюбие
терпение
доброта
смирение.

Рыцарские добродетели в средневековой Европе
В 8 веке по случаю его коронации император Священной Римской империи Карл Великий опубликовал список рыцарских добродетелей:

Любовь Бога
Любовь ваш сосед
Дайте милостыню бедным
незнакомыми Развлекать
навещать больных
очисти заключенным
ли плохо , чтобы ни один человек, не соглашайся к такие
Простите , как вы надеетесь быть прощены
Выкупить пленного
Помощь угнетенных
защищать дело вдовы и сироты
Рендер праведного суда
не согласие на неверном
упорствовать не в гнев
Shun избытке в еде и питье
Смирись и добрый
Подавать ваш сюзерена верно
не кради
не оговаривать себя и не позволить другим сделать это
Зависть, ненависть и насилие отдельных людей от Царство Божие
Защищать Церковь и продвигать ее дело.

Религиозные традиции
Вера бахаи
В Вере бахаи добродетели — это прямые духовные качества, которыми обладает человеческая душа, унаследованные от мира Бога. Развитие и проявление этих добродетелей является темой «Скрытых слов Бахауллы», и они очень подробно обсуждаются как основа вдохновленного Богом Абдул-Баха обществом в таких текстах, как «Тайна божества». Цивилизация.

Буддизм
Буддийская практика, изложенная в Благородном Восьмеричном Пути, может рассматриваться как прогрессивный список достоинств.

Правильный взгляд — Осознание Четырех Благородных Истин (самьяг-ваяма, самма-ваяма).
Правильное Осознание — Умственная способность видеть вещи такими, какие они есть, с чистым сознанием (самьяк-смрити, самма-сати).
Правильная концентрация — Целостная однонаправленность ума (самьяк-самадхи, самма-самадхи).

Четыре брахмавихары буддизма («Божественные состояния») можно более правильно рассматривать как добродетели в европейском смысле. Они есть:

Метта / Майтри: любящая доброта ко всем; надежда, что с человеком будет хорошо; любящая доброта — это желание, чтобы все живые существа, без каких-либо исключений, были счастливы.
Каруна: сострадание; надежда на то, что страдания человека уменьшатся; сострадание — это желание, чтобы все живые существа освободились от страданий.
Мудита: альтруистическая радость в достижениях человека, самого себя или другого; Сочувствующая радость — это здоровое отношение радости счастья и достоинств всех живых существ.
Упекха / Упекша: невозмутимость или умение принимать потерю и выгоду, похвалу и вину, успех и неудачу с отрешенностью, в равной степени, для себя и для других. Беспристрастность означает не проводить различие между другом, врагом или незнакомцем, но рассматривать каждого разумного человека как равного. Это ясное спокойное состояние ума — его не одолевают заблуждения, умственная тупость или волнение.

Есть также парамиты («совершенства»), которые являются кульминацией приобретения определенных добродетелей. В каноническом буддвамсе буддизма тхеравады есть десять совершенств (даша парамийо). В Буддизме Махаяны, Лотосовой Сутре (Саддхармапундарике), есть Шесть Совершенств; в то время как в Сутре Десять Стадий (Дасабхумика) перечислены еще четыре Парамиты.

Христианство
В христианстве тремя богословскими добродетелями являются вера, надежда и любовь, список, который составлен из 1 Коринфянам 13:13 (νυνὶ δὲ μένει πίστις gunis (вера), ἐλπίς elpis (надежда), ἀγάπη agape (любовь), τὰ ρρία ταῦα • μείζων δὲ τούτων ἡ ἀγάπη). В той же главе описывается любовь как величайшая из трех, и далее определяется любовь как «терпеливая, добрая, не завистливая, хвастливая, высокомерная или грубая». (Христианская добродетель любви иногда называют милосердием, а в других случаях греческое слово agape используется для противопоставления любви Бога и любви человечества к другим типам любви, таким как дружба или физическая привязанность.)

Христианские ученые часто добавляют четыре греческие кардинальные добродетели (благоразумие, справедливость, умеренность и смелость) к богословским добродетелям, чтобы дать семь добродетелей; например, эти семь описаны в катехизисе католической церкви, разделы 1803–1829.

Библия упоминает дополнительные добродетели, такие как «Плод Святого Духа», найденный в Галатам 5: 22-23: «Напротив, плод Духа это доброжелательная любовь: радость, мир, долготерпение, доброта, доброжелательность, верность, мягкость и самообладание. Против такого закона нет абсолютно никакого закона «.

В эпоху средневековья и эпохи Возрождения был представлен ряд образцов греха, перечисляющих семь смертных грехов и достоинства, противопоставленные каждому.

(SIN)	латынь	добродетель	(Латиница)
гордыня	Superbia	Смирение	Humilitas
завидовать	Invidia	доброжелательность	Benevolentia
Обжорство	Гула	умеренность	Temperantia
похоть	Luxuria	целомудрие	Castitas
Гнев	Айра	Терпение	Patientia
Жадность	Avaritia	Благотворительная деятельность	Caritas
леность	апатия	старательность	Industria

Даосизм
«Добродетель», в переводе с китайского де (德), также является важным понятием в китайской философии, особенно даосизме. Де (китайский язык: 德; пиньинь: де; Уэйд-Джайлз: т. Е.) Первоначально означало нормативное «добродетель» в смысле «личностный характер; внутренняя сила; целостность», но семантически изменилось на моральное «добродетель; доброта; мораль». Обратите внимание на семантическую параллель для английской добродетели с архаичным значением «внутренняя энергия; божественная сила» (как в «благодаря») и современной «моральное превосходство; доброта».

В ранние периоды конфуцианства моральные проявления «добродетели» включают в себя рен («человечность»), сяо («сыновнее благочестие») и ли («правильное поведение, выполнение ритуалов»). Понятие рен — по мнению Саймона Лейса — означает «человечность» и «доброта». Изначально Рен имел архаичное значение в Конфуцианской книге стихов «мужественность», но постепенно приобрел оттенки этического значения. Некоторые ученые считают добродетели, определенные в раннем конфуцианстве, нетеистической философией.

Даосская концепция Де, по сравнению с конфуцианством, является более тонкой и относится к «добродетели» или способности, которую человек реализует, следуя Дао («Пути»). Одна важная нормативная ценность в большинстве китайского мышления заключается в том, что социальный статус человека должен быть результатом количества добродетелей, которые он демонстрирует, а не его рождения. В «Анактах» Конфуций объясняет де следующее: «Тот, кто осуществляет управление посредством своей добродетели, можно сравнить с северной полярной звездой, которая сохраняет свое место, и все звезды поворачиваются к ней». В более поздние периоды, особенно в период династии Тан, конфуцианство, как оно практиковалось, впитывало и смешивало свои собственные представления о добродетелях с даосизмом и буддизмом.

Добродетель Индуизма — широко обсуждаемая и развивающаяся концепция в древних священных писаниях Индуизма. Сущность, потребность и ценность добродетели объясняются в индуистской философии как нечто, что не может быть навязано, но как то, что каждый человек осознает и добровольно выполняет. Например, Апастамба объяснил это так: «добродетель и порок не говорят о том, что мы здесь; ни боги, ни гандхарвы, ни предки не могут убедить нас — это правильно, это неправильно; добродетель — это неуловимое понятие, оно требует от каждого мужчины и женщины тщательного и постоянного осмысления, прежде чем оно станет частью его жизни.

Добродетели ведут к пунье (санскрит: holy, святая жизнь) в индуистской литературе; в то время как пороки ведут к папе (санскрит: पाप, грех). Иногда слово пунья используется взаимозаменяемо с добродетелью.

Добродетели, составляющие дхармическую жизнь, то есть моральную, этическую, добродетельную жизнь, развиваются в ведах и упанишадах. Со временем новые добродетели были концептуализированы и добавлены древними индуистскими учеными, некоторые заменены, другие объединены. Например, Манусамхита изначально перечислил десять добродетелей, необходимых для того, чтобы человек жил дхармической жизнью: Дрити (смелость), Кшама (прощение), Дама (воздержание), Астея (Не-жадность / не воровство), Сауча (внутренняя чистота) Индрияни-граха (контроль чувств), дхи (рефлексивная рассудительность), видья (мудрость), сатьям (правдивость), акродха (свобода от гнева). В более поздних стихах этот список был сокращен до пяти добродетелей одним и тем же ученым путем слияния и создания более широкой концепции. Более короткий список добродетелей стал: Ахимса (ненасилие), Дама (сдержанность), Астея (ненасилие / не воровство), Сауча (внутренняя чистота),

«Бхагавад-гита» — считающаяся одним из воплощений исторического индуистского обсуждения добродетелей и аллегорического спора о том, что правильно, а что — нет, утверждает, что некоторые добродетели не всегда всегда абсолютны, но иногда связаны; например, это объясняет, что такое достоинство, как Ахимса, должно быть пересмотрено, когда кто-то сталкивается с войной или насилием из-за агрессивности, незрелости или невежества других.

ислам
В исламе Коран, как полагают, является буквальным словом Бога и окончательным описанием добродетели, в то время как Мухаммед считается идеальным примером добродетели в человеческой форме. Основой исламского понимания добродетели было понимание и толкование Корана и практики Мухаммеда. Его значение всегда было в контексте активного подчинения Богу в унисон. Движущей силой является представление о том, что верующие должны «предписывать добродетельному и запрещать порочному» (ал-амр би-л-маруф ва-н-нахй шани-л-мункар) во всех сферах жизни (Коран). 3: 110). Другим ключевым фактором является вера в то, что человечество получило способность распознавать волю Бога и соблюдать ее. Эта способность наиболее важно включает в себя размышления над смыслом существования. Следовательно, Считается, что независимо от окружающей среды люди несут моральную ответственность за подчинение воле Бога. Проповедь Мухаммеда привела к «радикальному изменению моральных ценностей, основанных на санкциях новой религии и нынешней религии, а также страха перед Богом и последним судом». Позже мусульманские ученые расширили религиозную этику священных писаний в огромных деталях.

В хадисах (исламских традициях) Ан-Навас бен Саман сообщает:

Пророк Мухаммед сказал: «Добродетель — это добро, а грех — это то, что порождает сомнение, и вам не нравится, когда люди это знают».
— Сахих Муслим, 32: 6195, Сахих Муслим, 32: 6196

Wabisah bin Ma’bad сообщил:

«Я пошел к Посланнику Божьему, и он спросил меня:« Вы пришли, чтобы узнать о добродетели? »Я ответил утвердительно. Затем он сказал: «Спроси свое сердце об этом. Добродетель — это то, что содержит душу и утешает сердце, а грех — это то, что вызывает сомнения и тревожит сердце, даже если люди объявляют это законным и выдают приговоры по таким вопросам снова и снова ».
— Ахмад и Ад-Дарми

Добродетель, как видно из противостояния греху, называется thawāb (духовная заслуга или награда), но есть и другие исламские термины для описания добродетели, такие как faḍl («щедрость»), taqwa («благочестие») и ṣalāḥ («праведность»). Для мусульман соблюдение прав других людей считается важным строительным блоком ислама. Согласно мусульманским верованиям, Бог простит отдельные грехи, но плохое обращение с людьми и несправедливость по отношению к другим будут прощены только ими, а не Богом.

Джайнизм
В джайнизме достижение просветления возможно только в том случае, если искатель обладает определенными достоинствами. Все джайны должны принять пять обетов ахимсы (ненасилия), сатья (правдивости), астеи (не воровать), апариграха (не привязанность) и брахмачарьи (безбрачие), прежде чем стать монахом. Эти обеты излагаются тиртханкарами. Другие добродетели, которым должны следовать как монахи, так и миряне, включают прощение, смирение, сдержанность и прямолинейность. Эти обеты помогают искателю вырваться из кармических оков, тем самым вырвавшись из цикла рождения и смерти, чтобы достичь освобождения.

Иудаизм
Любовь к Богу и соблюдение его законов, в частности Десяти заповедей, являются центральными в еврейских представлениях о добродетели. Мудрость олицетворяется в первых восьми главах Книги Притчей и является не только источником добродетели, но и изображена как первое и лучшее творение Бога (Притчи 8: 12-31).

Классическое изложение золотого правила пришло от раввина Гилеля Старшего первого века. Известный в еврейской традиции как мудрец и ученый, он связан с развитием Мишны и Талмуда и, как таковой, одной из самых важных фигур в еврейской истории. На вопрос о кратком изложении иудейской религии Гилель ответил (по общему мнению, стоя на одной ноге): «То, что для тебя ненавистно, не делай ближнему своему. Это вся Тора. Остальное — комментарий». иди учись. »

Самурайская добродетель
В Хагакуре Ямамото Цунетомо заключает свои взгляды на «добродетель» в четыре обета, которые он произносит ежедневно:

Никогда не быть превзойденным на пути самураев или бусидо.
Быть полезным для мастера.
Быть сыновней к моим родителям.
Проявлять великое сострадание и действовать ради Человека.

Ямамото продолжает:

Если человек каждое утро посвящает эти четыре обета богам и буддам, он будет иметь силу двух человек и никогда не отступит. Нужно лезть вперед, как червяк, понемногу. Боги и Будды тоже сначала начали с обета.

Код Бушидо характеризуется семью достоинствами:

Rectitude (義, gi)
Мужество (勇, yuu)
Доброжелательность (仁, jin)
Уважение (礼, rei)
Честность (誠, sei)
Честь (誉, yo)
Лояльность (忠, chuu)

Другие, которые иногда добавляются к этим:

Филиал благочестия (孝, кō)
Мудрость (智, чи)
Забота о престарелых (悌, тэй)

Взгляды философов

Валлувар
В то время как религиозные писания обычно рассматривают дхарму или ахам (тамильский термин «добродетель») как божественную добродетель, Валлувар описывает ее как образ жизни, а не как какое-либо духовное соблюдение, способ гармоничной жизни, который ведет к всеобщему счастью. По этой причине Valluvar держит a asam в качестве краеугольного камня на протяжении всего периода написания Куральской литературы. Валлувар считал справедливость аспектом или продуктом арама. В то время как древнегреческие философы, такие как Платон, Аристотель и их потомки, полагали, что справедливость не может быть определена и что это была божественная тайна, Валлувар положительно предположил, что божественное происхождение не требуется для определения понятия справедливости. По словам В.Р. Недунчезияна, справедливость по Валлувару «обитает в умах тех, кто знает стандарты добра и зла;

Рене Декарт
Для философа-рационалиста Рене Декарта добродетель заключается в правильных рассуждениях, которыми должны руководствоваться наши действия. Люди должны стремиться к суверенному благу, которое Декарт, следуя Зенону, отождествляет с добродетелью, поскольку это приносит твердое блаженство или удовольствие. Для Эпикура суверенное благо было удовольствием, и Декарт говорит, что на самом деле это не противоречит учению Зенона, потому что добродетель производит духовное удовольствие, которое лучше телесного удовольствия. Что касается мнения Аристотеля о том, что счастье зависит от товаров удачи, Декарт не отрицает, что эти товары способствуют счастью, но отмечает, что они в значительной степени находятся вне его собственного контроля, тогда как его ум находится под полным контролем.

Иммануил Кант
Иммануил Кант в своих «Наблюдениях за ощущением прекрасного и возвышенного» выражает истинную добродетель как отличающуюся от того, что обычно известно об этой моральной черте. По мнению Канта, быть добросердечным, доброжелательным и сочувствующим не считается истинной добродетелью. Единственный аспект, который делает человека действительно добродетельным, — это вести себя в соответствии с моральными принципами. Кант приводит пример для большего разъяснения; предположим, что вы встретили нуждающегося человека на улице; если ваша симпатия побуждает вас помочь этому человеку, ваш ответ не иллюстрирует вашу добродетель. В этом примере, поскольку вы не позволяете помогать всем нуждающимся, вы вели себя несправедливо, и это выходит за рамки принципов и истинной добродетели. Кант применяет подход четырех темпераментов, чтобы отличить действительно добродетельных людей. Согласно Канту,

Фридрих Ницше
Взгляд Фридриха Ницше на добродетель основан на идее ранга среди людей. Для Ницше добродетели сильных воспринимаются слабыми и рабскими как пороки, поэтому этика добродетелей Ницше основана на его различии между господствующей моралью и рабской моралью. Ницше пропагандирует добродетели тех, кого он называет «высшими людьми», таких людей, как Гете и Бетховен. Добродетели, которые он хвалит в них, являются их творческими способностями («люди великого творчества» — «действительно великие люди, согласно моему пониманию» (WP 957)). По словам Ницше, эти высшие типы одиноки, преследуют «объединяющий проект», уважают себя и являются здоровыми и жизнеутверждающими. Поскольку смешивание со стадом составляет одну основу, высший тип «инстинктивно стремится к цитадели и секретности, где он спасен от толпы, многие, подавляющее большинство… »(BGE 26). «Высший тип» также «инстинктивно ищет тяжелые обязанности» (WP 944) в форме «организующей идеи» для своей жизни, которая побуждает их к художественному и творческому труду и дает им психологическое здоровье и силу. Тот факт, что высшие типы «здоровы» для Ницше, не столько относится к физическому здоровью, сколько к психологической устойчивости и стойкости. Наконец, Высший тип утверждает жизнь, потому что он готов принять вечное возвращение своей жизни и подтвердить это навсегда и безоговорочно. что побуждает их к художественной и творческой работе и дает им психологическое здоровье и силу. Тот факт, что высшие типы «здоровы» для Ницше, не столько относится к физическому здоровью, сколько к психологической устойчивости и стойкости. Наконец, Высший тип утверждает жизнь, потому что он готов принять вечное возвращение своей жизни и подтвердить это навсегда и безоговорочно. что побуждает их к художественной и творческой работе и дает им психологическое здоровье и силу. Тот факт, что высшие типы «здоровы» для Ницше, не столько относится к физическому здоровью, сколько к психологической устойчивости и стойкости. Наконец, Высший тип утверждает жизнь, потому что он готов принять вечное возвращение своей жизни и подтвердить это навсегда и безоговорочно.

В последнем разделе «За добром и злом» Ницше обрисовывает свои мысли о благородных добродетелях и ставит одиночество как одно из высших добродетелей:

И сохранить контроль над своими четырьмя добродетелями: смелость, проницательность, сочувствие, одиночество. Потому что одиночество для нас является добродетелью, поскольку это возвышенная склонность и импульс к чистоте, который показывает, что контакт между людьми («обществом») неизбежно делает вещи нечистыми. Где-то, когда-то, каждое сообщество делает людей «базой» (BGE §284)

Ницше также считает правдивость добродетелью:

Подлинная честность, предполагая, что это наша добродетель, и мы не можем от нее избавиться, мы освобождаем духи — тогда мы захотим работать над ней со всей нашей любовью и злобой, а не уставать от «совершенствования» в себе. наше достоинство, единственное, что у нас осталось: пусть его слава прекратится, как позолоченный, синий вечерний блеск насмешек над этой стареющей культурой и ее унылой и мрачной серьезностью! (Вне добра и зла, §227)

Бенджамин Франклин
Это те достоинства, которые Бенджамин Франклин использовал для развития того, что он назвал «моральным совершенством». У него был контрольный список в тетради, чтобы каждый день измерять, как он соответствовал своим добродетелям.

Они стали известны благодаря автобиографии Бенджамина Франклина.

Умеренность: ешьте не до тупости. Пейте не на возвышение.
Молчание: не говорите, но что может принести пользу другим или вам самим. Избегайте пустяковых разговоров.
Порядок: пусть все ваши вещи имеют свои места. Пусть каждая часть вашего бизнеса имеет свое время.
Решение: Решите выполнить то, что вы должны. Выполните в обязательном порядке то, что вы решаете.
Бережливость: не делай никаких расходов, но делай добро другим или себе; т.е. ничего не теряй.
Промышленность: не теряй времени. Будьте всегда заняты чем-то полезным. Отрежьте все ненужные действия.
Искренность: не используйте вредный обман. Думай невинно и справедливо; и, если вы говорите, говорите соответственно.
Справедливость: не ошибся, нанеся травмы или пропустив те преимущества, которые являются вашей обязанностью.
Умеренность: избегайте крайностей. Воздерживайтесь от обиды на Раны настолько, насколько вы думаете, они заслуживают.
Чистота: не выносить нечистоты в теле, одежде или жилище.
Спокойствие: Не беспокойтесь ни в Мелочах, ни в авариях, общих или неизбежных.
Целомудрие: редко используйте Venery, но для здоровья или потомства; Никогда не притупляйте, не ослабляйте и не причиняйте вред своему собственному или чужому миру или репутации.
Смирение: подражать Иисусу и Сократу.

Современные взгляды

Добродетели как эмоции
Марк Джексон в своей книге «Эмоции и Психея» выдвигает новое развитие добродетелей. Он определяет добродетели как то, что он называет добрыми эмоциями. «Первая группа, состоящая из любви, добра, радости, веры, благоговения и жалости, хороша». Эти добродетели отличаются от более ранних представлений о добродетелях, поскольку они не являются чертами характера, выражаемыми действием, но эмоции, которые нужно ощущать и развивать, чувствуя, что они не действуют.

В объективизме
Айн Рэнд считала, что ее мораль, мораль разума содержала одну аксиому: существование существует и единственный выбор: жить. Все ценности и достоинства исходят из них. Чтобы жить, человек должен иметь три фундаментальные ценности, которые он развивает и достигает в жизни: разум, цель и самооценка. Ценность — это «то, что действует, чтобы получить и / или сохранить… и добродетель — действие, благодаря которому он получает и / или сохраняет». Главной добродетелью в объективистской этике является рациональность, которая, как говорил Рэнд, означает «признание и принятие разума как единственного источника знаний, единственного судьи ценностей и единственного руководства к действию». Эти ценности достигаются путем страстных и последовательных действий, а достоинства являются политикой для достижения этих фундаментальных ценностей. Айн Рэнд описывает семь достоинств: рациональность, продуктивность, гордость, независимость, честность, честность и справедливость. Первые три представляют три основных достоинства, которые соответствуют трем основным ценностям, в то время как последние четыре являются производными от рациональности. Она утверждает, что добродетель не является самоцелью, что добродетель не является ее собственной наградой или жертвенным кормом для награды зла, что жизнь — это награда добродетели, а счастье — это цель и награда жизни. У человека есть один основной выбор: думать или нет, и это мера его добродетели. Моральное совершенство — это непревзойденная рациональность, а не степень вашего разума, но полное и беспощадное использование вашего разума, не степень ваших знаний, но принятие разума как абсолюта. Первые три представляют три основных достоинства, которые соответствуют трем основным ценностям, в то время как последние четыре являются производными от рациональности. Она утверждает, что добродетель не является самоцелью, что добродетель не является ее собственной наградой или жертвенным кормом для награды зла, что жизнь — это награда добродетели, а счастье — это цель и награда жизни. У человека есть один основной выбор: думать или нет, и это мера его добродетели. Моральное совершенство — это непревзойденная рациональность, а не степень вашего разума, но полное и беспощадное использование вашего разума, не степень ваших знаний, но принятие разума как абсолюта. Первые три представляют три основных достоинства, которые соответствуют трем основным ценностям, в то время как последние четыре являются производными от рациональности. Она утверждает, что добродетель не является самоцелью, что добродетель не является ее собственной наградой или жертвенным кормом для награды зла, что жизнь — это награда добродетели, а счастье — это цель и награда жизни. У человека есть один основной выбор: думать или нет, и это мера его добродетели. Моральное совершенство — это непревзойденная рациональность, а не степень вашего разума, но полное и беспощадное использование вашего разума, не степень ваших знаний, но принятие разума как абсолюта. эта добродетель не является его собственной наградой или жертвенным кормом для награды зла, что жизнь — это награда добродетели, а счастье — это цель и награда жизни. У человека есть один основной выбор: думать или нет, и это мера его добродетели. Моральное совершенство — это непревзойденная рациональность, а не степень вашего разума, но полное и беспощадное использование вашего разума, не степень ваших знаний, но принятие разума как абсолюта. эта добродетель не является его собственной наградой или жертвенным кормом для награды зла, что жизнь — это награда добродетели, а счастье — это цель и награда жизни. У человека есть один основной выбор: думать или нет, и это мера его добродетели. Моральное совершенство — это непревзойденная рациональность, а не степень вашего разума, но полное и беспощадное использование вашего разума, не степень ваших знаний, но принятие разума как абсолюта.

В современной психологии
Кристофер Петерсон и Мартин Селигман, два ведущих исследователя позитивной психологии, признавая недостаток, присущий склонности психологии концентрироваться на дисфункции, а не на том, что делает здоровую и стабильную личность, намеревались разработать список «Сильные стороны и добродетели характера». После трех лет обучения было выявлено 24 черты (классифицированные по шести широким областям добродетели), обладающие «удивительным сходством между культурами и убедительно свидетельствующие об исторической и межкультурной конвергенции». Эти шесть категорий добродетели — это мужество, справедливость, человечность, умеренность, трансцендентность и мудрость. Некоторые психологи предполагают, что эти достоинства адекватно сгруппированы в меньшее количество категорий; например, те же 24 черты были сгруппированы в простые: когнитивные силы, сдержанность,

Порок как противоположность
Противоположностью добродетели является порок. Порок — это обычная, повторяющаяся практика правонарушений. Одним из способов организации пороков является как разложение добродетелей.

Однако, как заметил Аристотель, добродетели могут иметь несколько противоположностей. Добродетели можно считать средним значением между двумя крайностями, как гласит латинская максима в medio stat virtus — в центре лежит добродетель. Например, и трусость и опрометчивость являются противоположностями мужества; вопреки благоразумию являются как чрезмерная осторожность, так и недостаточная осторожность; противоположности гордости (добродетели) — это чрезмерное смирение и чрезмерное тщеславие. Более «современное» достоинство, терпимость, можно считать средним между двумя крайностями ограниченности, с одной стороны, и чрезмерным принятием, с другой. Следовательно, пороки могут быть определены как противоположности добродетелей, но с оговоркой, что каждая добродетель может иметь много разных противоположностей, отличных друг от друга.

Поделиться ссылкой:

• Нажмите, чтобы поделиться на Twitter (Открывается в новом окне)
• Нажмите здесь, чтобы поделиться контентом на Facebook. (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться записями на Pinterest (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться записями на Tumblr (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться на LinkedIn (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться в WhatsApp (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться в Skype (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться в Telegram (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться на Reddit (Открывается в новом окне)
• Нажмите, чтобы поделиться записями на Pocket (Открывается в новом окне)

Быть оклеветанным — это то испытание на чистоту, из которого добродетельный человек выходит незапятнанным.

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

ПОХОЖИЕ ЦИТАТЫ

Внутри каждого человека которого ты знаешь, есть человек, которого ты не знаешь.

Неизвестный автор (1000+)

Нищета… Чудесное и грозное испытание, из которого слабые выходят, потеряв честь, а сильные — обретя величие! Это горнило, куда судьба бросает человека всякий раз, когда ей нужен подлец или полубог.

Отверженные (Виктор Гюго) (100+)

Я — единственный на свете человек, которого мне бы хотелось узнать получше.

Веер леди Уиндермир (Оскар Уайльд) (30+)

Один из замечательных моментов в жизни — это когда человек, которого ты любишь, приезжает, не сообщая.

Неизвестный автор (1000+)

Один из замечательных моментов в жизни — это когда человек, которого ты любишь, приезжает, не сообщая.

Неизвестный автор (1000+)

Хорошее воспитание, как белая рубашка, никогда не выходит из моды.

Неизвестный автор (1000+)

Трудности — это не наказание за прошлое, а испытание — ради будущего.

Неизвестный автор (1000+)

Человек, которого можно купить, как правило, ничего не стоит.

Вещие Сестрички (Терри Пратчетт) (20+)

Человек, в которого влюбляешься, и человек, которого любишь — это не один и тот же человек. Любовь — это не конец, это процесс, когда один человек пытается узнать другого.

Во всё тяжкое / Ричард прощается (The Professor) (9)

Единственный человек на земле, которого мы в силах изменить, это мы сами.

Ошо (100+)

Хороший, плохой, добродетельный — стоит ли христианину заботиться о репутации?

Христианин в миру балансирует между нравственными идеалами, общественными нормами и собственным благополучием. Вопросы репутации были сложными уже во времена Иисуса, который трапезничал с грешниками и публично обличал «элиту», а сегодня все стало еще сложнее.

Хорошая репутация — это добродетель? Все христиане — примерные граждане? Стоит ли бороться с клеветниками? Как решить конфликты в общине? Спросили об этом пастырей и собрали их мнения.

Живи так, чтобы о тебе говорили хорошо, и не развешивай уши

Хорошая репутация автоматически добродетелью не является. Но она хорошо работает в небольших городах, где все друг друга знают. Там человек с хорошей репутацией наверняка окажется неплохим — добродетельным, сострадательным, деятельным. Хороший учитель, врач, священник. Или просто бабушка, пережившая все, что только можно. 

Но я бы призвал не доверять хорошему мнению о человеке и проверять его самому. Как говорит псалмопевец Давид «всяк человек — ложь» (Пс. 115:2), а как добавляет мой духовник — «я тож». 

Кажется, что праведник — это добропорядочный гражданин. Но мы знаем, что если государство потребует его принести жертву иным богам, он откажется, пойдет на муки и казнь, но не исполнит государственный закон. Останется ли он добропорядочным гражданином? Для государства такой человек — уже преступник, но для Церкви он — мученик.  

А как быть с клеветой? Духовно-олимпийские нормативы христианства говорят, что если ты промолчишь, примешь клевету и ее последствия: оскорбления, финансовые и карьерные затруднения, это будет претерпеванием Христа ради. Но претерпевать стоит, только когда клевета не имеет далеко идущих последствий. Например, назвал тебя кто-то дураком, а ты знаешь, что это не так, и молчишь. 

Я бы хотел предостеречь всех читателей от «обезьяничанья», как это называет митрополит Антоний Сурожский. То есть, не повторять бездумно поступки святых отцов, не отрекшись от мира и не живя в Святом Духе. Что хорошо для монаха, то для человека, обремененного семьей, работой и ответственностью за благополучие предприятия — смерть. То есть, если тебя оклеветали на работе, и ты видишь, что это принесет тяжелые плоды, вплоть до увольнения и судебных разбирательств, ты обязан защитить свое доброе имя. Посмотрите на Христа, который требовал ответа от своих обидчиков:

Если Я сказал худо, покажи, что худо; а если хорошо, что ты бьешь Меня? (Ин. 18:23)

Клеветнику лучше дать тактичный, вежливый, аргументированный отпор. 

Как священник-блогер я часто сталкиваюсь с тем, что прихожане волнуются по поводу допуска к причастию недостойного, на их взгляд, человека. Но в пастырской практике, как правило, такие вопросы спускаются на тормозах.

Я и сам пользовался дурной славой среди собратьев и сослужителей. По старой доброй христианской привычке никогда при личной встрече не показывал, что знаю, что человек обо мне говорит. Даже если кто-то не скрывает своего пренебрежительного отношения, я все равно не делаю вид, что этим обижен. Здороваюсь, поддерживаю разговор, разделяю трапезу. Этот метод работает — ближе знакомясь с тобой, человек меняет свое отношение и даже стыдится своего прошлого мнения. Не нужно бросать в лицо перчатку и обвинять в предвзятом отношении — просто живи так, чтобы о тебе говорили хорошо. Хочу всех призвать не слушать сплетни о других и останавливать тех, кто хочет донести вам сплетни о вас. Душевное равновесие и доброжелательное отношение к людям важнее.

Иерей Владислав Береговой, настоятель Борисоглебского храма г. Мосальска, Калужская область

 

Не бывает дурного человека, бывает дурное поведение 

Хорошая репутация может свидетельствовать о добродетели, а сама по себе она — не добродетель. При этом добропорядочным гражданином может сделать выполнение двух первых заповедей Божиих — возлюби Бога и возлюби ближнего своего. Не нужно всем доказывать, какой ты хороший, достаточно спокойно жить по заповедям. Как говорил Амвросий Оптинский: «Жить — не тужить, никого не осуждать, никому не досаждать, и всем мое почтение!». А разбираться с клеветой нужно доверить Богу. 

Я сталкивался с тем, что некоторые прихожане нелестно отзываются о других. Переубеждать их бесполезно. Однако надо напоминать: не осуждай другого, лучше следи за бревном в своем глазу. Разумный человек способен изменить отношение к тому, кого он осуждал.  

Не бывает дурного человека, бывает дурное поведение. Поведение мы должны осуждать, но делать это умело, чтобы человек исправился, а не обозлился.

Протоиерей Александр Шириков, настоятель Всехсвятского прихода г. Владимира

 

Лучше всего иметь репутацию хорошего христианина

В цивилизованном обществе хорошая репутация чаще всего будет и добродетелью. Многие ценности нашего общества в основе своей являются христианскими. Например, репутация хорошего семьянина зиждется на христианских представлениях о семье — это верность и любовь супругов, забота о детях, почитание родителей. В то же время, репутация хорошего бизнесмена, например, связана исключительно с деловыми качествами, но не с добродетелью в христианском смысле.

Лучшее, что можно пожелать — иметь репутацию хорошего христианина. А жизнь по заповедям не помешает быть добропорядочными гражданами нашей страны. 

Во всем, что касается взаимоотношений между людьми, христианин должен исходить из соображений пользы. Принесут ли пользу разбирательства с клеветой вам, вашему обидчику, или только навредят? Да, есть слова Христа: «Кто ударит тебя в правую щеку твою, обрати к нему и другую» (Мф. 5:42), но не всегда хватает душевных сил поступить именно так. Тогда можно вспомнить другие слова Писания, правда, еще из Ветхого Завета: «Око за око и зуб за зуб» (Лв. 24:20). То есть, наша борьба должна быть как минимум справедливой, честной. Если вы можете бороться, сохраняя спокойствие в душе, не давая места злобе, обиде, желанию отмщения — хорошо. Если можете потерпеть ради мира — лучше. В конце концов, если ваше доброе имя заслужено, правды ведь все равно не утаишь? 

Конфликты на приходе — обычное дело. Подобное было еще в древнем Коринфе, куда писал послания апостол Павел. Наиболее частая ситуация — когда прихожане, особенно активные, делятся на группы, которые противостоят друг другу. Часто поводы достаточно мелочные — кто будет украшать храм, почему только они следят за подсвечниками, кто разрешил делать замечания, почему им сказали, а нам нет, и в том же духе. Я в таких ситуациях старался быть миротворцем, прислушивался к разным мнениям, пытался наладить диалог и найти консенсус. Сразу скажу, что не всегда получалось. 

Иерей Алексий Колыванов, проректор по учебной работе Оренбургской духовной семинарии

 

Хорошая репутация — следствие добродетельной жизни

В христианстве добродетели противопоставляются грехам, а добродетельная жизнь состоит в исполнении заповедей Божиих. Живя таким образом, человек, по библейскому выражению, «ходит перед Богом», а не перед людьми, и стремится делать то, что находится в согласии с волей Божией.

Репутация формируется из мнений людей, она непостоянна и не может отражать того, как выглядит тот или иной человек в очах Божиих. Хорошая репутация может быть признаком того, что человек действительно обладает положительными качествами и каким-то добродетелями, но может также отражать умение человека скрыть свои недостатки или проявлять человекоугодие. Об этом говорит Христос:

Горе вам, когда все люди будут говорить о вас хорошо! ибо так поступали с лжепророками отцы их (Лк. 6:26).

При этом нельзя сказать, что репутации в христианстве не уделяется внимание. В послании к Тимофею апостол Павел говорит, что епископу надлежит «также иметь доброе свидетельство от внешних» (1 Тим. 3:7). Однако толкователи обращают внимание на слово «также», которое показывает, что доброе свидетельство от внешних — это своего рода дополнение, но не ключевой критерий.

Хорошая репутация, таким образом, сама по себе не является добродетелью, но она может быть следствием добродетельной жизни. 

Если жизнь человека действительно строится вокруг заповедей Божиих, то это не может не накладывать отпечатка на то, как такой человек будет позиционировать себя, как он будет относиться к любым своим делам. В этом смысле личностная добропорядочность человека будет расти вместе с его ростом как христианина. Будет ли такой человек добропорядочным как гражданин в глазах государства, зависит от того, какие ценности государство исповедует. Вряд ли христиане могли и могут считаться добропорядочными гражданами в тех государствах, где христианство подвергается гонениям.

Если же христианин оказался оклеветанным, то необходимо рассуждение о том, каков масштаб проблемы, и каковы ее возможные последствия.

Например, если речь идет о какой-то мелкой бытовой клевете, то, в зависимости от духовных сил и состояния христианин может оставить ее без внимания и использовать как повод для внутренней работы над собой — для обучения себя терпению, молитве и иным добродетелям.

Исчерпывающий совет о том, как поступать с клеветой, дает святитель Иоанн Златоуст:

Для многих невыносимее всех смертей кажется то, когда враги распространяют о них худые слухи и навлекают на них подозрение, <…> Если это правда, исправься; если ложь, посмейся над этим; если сознаешь за собою то, что сказано, вразумись; если не сознаешь, оставь без внимания; лучше же (сказать), не только посмейся и оставь без внимания, но и радуйся и веселись, по слову Господа…

Но если клевета, к примеру, наносит вред всей Церкви, то ей необходимо противодействовать. 

Иеромонах Павел (Черкасов), проректор по учебной работе Общецерковной аспирантуры и докторантуры

 

Люди говорят друг о друге чудовищные вещи 

Как привлекательная внешность — следствие здоровья, так и хорошая репутация — следствие добродетели. В Евангелии мы встречаем противоречивые утверждения о репутации. С одной стороны, Христос говорит, что «вы — соль земли» (Мф. 5:13), «да просветится свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5:16). Кажется, что добродетельность христиан предполагает хорошее общественное мнение.  

С другой стороны, Христос Своим ученикам предсказывает непонимание, которое они будут встречать со стороны других людей, гонения. Более того, Он говорит: «Блаженны вы, когда будут поносить вас и гнать и всячески неправедно злословить за Меня» (Мф. 5:11). В Евангелии неоднократно подчеркивается — и в Первосвященнической молитве Иисуса Христа, и в прощальной молитве — что христианин будет конфликтовать с этим миром. И апостол Петр говорит:

«

Если злословят вас за имя Христово, то вы блаженны, ибо Дух Славы, Дух Божий почивает на вас. Теми Он хулится, а вами прославляется (1 Пет. 4:14).

Евангелие здесь не противоречит себе, а отражает сложность ситуации: действительно, иногда людская злоба, их нежелание «полюбить Свет» выражаются в «каиновом комплексе» — зависти к тому человеку, который, как им кажется, ближе к Богу.  

С борьбой за доброе имя дело тоже обстоит по-разному. Например, апостол Павел в городе Филиппы отказался выйти из тюрьмы, не получив публичных извинений: «Нас, Римских граждан, без всенародно суда били и бросили в тюрьму, а теперь тайно выпускают? нет, пусть придут и сами выведут нас» (Деян. 16:37). Идея апостола понятна: если бы их отпустили тайно, это бы бросило тень на всю апостольскую проповедь и христианскую общину в городе. Поэтому он борется за востановление опороченного имени. 

Другая ситуация: во Втором послании к Коринфянам апостол Павел тоже борется за свою репутацию, но не ради своего эгоизма. Он любит коринфян и понимает, что добрые отношения с ними — залог их духовного успеха. В Послании к Галатам апостол настаивает не только на чистейшей репутации, но и на своем авторитете. Но опять же ради того, чтобы отвратить их от заблуждений. 

В этих примерах кроется ответ — там, где нанесен урон нашей репутации и страдает только наше эго, как христиане мы должны смириться. Но там, где речь о пользе других людей или о пользе в целом, нужно заботиться о своем добром имени. 

Я сталкивался с разными слухами о своих прихожанах. И эти слухи часто разрушались после личного общения. Не перестаю удивляться, насколько чудовищные вещи люди могут думать и говорить друг о друге. Расскажу случай из жизни: однажды я был в монастыре, и в ожидании монахов меня посадили за стол. Это был Успенский пост, а на столе лежал кусок отварной говядины. Будучи еще молодым неофитом, я сидел и смущался: как это так, Успенский пост, скит и вареное мясо? Я смущался минут 15, пока мне кто-то не сказал: «Андрей, пока ждешь, попей чайку, вот халва лежит». Для меня это стало большим уроком о том, как можно ошибаться в отношении людей — даже если кажется, что ты непосредственно наблюдаешь зло. 

Протоиерей Андрей Рахновский, настоятель храма Ризоположения в Леонове (Москва), старший преподаватель Московской духовной академии

good — Англо-русский словарь на WordReference.com

Главные переводы
good adjadjective: Describes a noun or pronoun—for example, «a tall girl,» «an interesting book,» «a big house.»	(virtuous)	хороший, добродетельный прил
	He’s a good man.
	Он хороший (or: добродетельный) человек.
good adjadjective: Describes a noun or pronoun—for example, «a tall girl,» «an interesting book,» «a big house.»	(well-behaved)	хороший, послушный прил
	Now you be good while I’m gone, do you hear?
	Будь хорошим мальчиком, пока меня не будет дома, слышишь? *Веди себя хорошо, пока меня не будет, слышишь?
good adjadjective: Describes a noun or pronoun—for example, «a tall girl,» «an interesting book,» «a big house.»	(better than average) (лучше обычного)	хороший, отличный прил
	This soup is good.
	Этот суп хорош.
good adjadjective: Describes a noun or pronoun—for example, «a tall girl,» «an interesting book,» «a big house.»	(right, correct)	правильный, верный, точный, хороший прил
	Good answer!
	Ответ правильный!
good adjadjective: Describes a noun or pronoun—for example, «a tall girl,» «an interesting book,» «a big house.»	(suitable)	подходящий, соответствующий, годный, хороший прил
	Is lasagne a good thing to serve to your parents?
	Лазанья – подходящее блюдо, чтобы угостить твоих родителей?
good adjadjective: Describes a noun or pronoun—for example, «a tall girl,» «an interesting book,» «a big house.»	(fresh)	свежий, неиспорченный, годный прил
	Is that milk still good?
	Это молоко всё ещё свежее (or: годное)?
good adjadjective: Describes a noun or pronoun—for example, «a tall girl,» «an interesting book,» «a big house.»	(genuine)	подлинный, настоящий, действительный прил
	I can’t tell if this certificate is good or not.
	Я затрудняюсь ответить – подлинный это сертификат или нет.
good nnoun: Refers to person, place, thing, quality, etc.	(benefit)	благо ср
		польза, выгода, прибыль ж
	I did it for the good of all of us.
	Я сделал это во имя всеобщего блага.

Джером о «добродетелях». — Ppetrovichh — ЖЖ

Интересно знать, действительно ли все исчерпывается десятью заповедями, как люди добрые думают, и не стоит ли всех их вместе взятых одиннадцатая заповедь, призывающая «возлюбить друг друга» самой обычной, человеческой, деятельной любовью. Не могут ли десять заповедей уместиться где-нибудь в уголке этой одиннадцатой? Порой, поддаваясь анархическим настроениям, мы склонны бываем согласиться с Робертом Луисом Стивенсоном в том, что быть дружелюбным и веселым — лучшая религия для повседневной жизни. Мы так озабочены тем, чтобы не убить, не украсть, не пожелать жены ближнего своего, что нам некогда быть просто справедливыми друг к другу в то краткое время, пока мы пребываем вместе в этом мире. Так ли уж верно, что существующий список добродетелей и пороков — единственно правильный и полный? Обязательно ли доброго, бескорыстного человека считать злодеем только за то, что ему не всегда удается подавить свои природные инстинкты? А человека с черствым сердцем и мелкой душонкой обязательно ли считать святым только за то, что у него этих инстинктов нет? Не с ложной ли меркой мы, жалкие обыватели, подходим к оценке наших заблудших братьев и сестер? Мы судим их, как критики судят о книгах, не по их достоинствам, а по их недостаткам. Бедный царь Давид! Как бы отозвалось о нем местное Общество охраны нравственности? А Ноя, исходя из наших представлений, обличали бы со всех трибун общества трезвости, — Хама же занесли бы в список почетных прихожан в награду за то, что он не прикрыл наготу отца своего. А святой Петр! Как повезло ему, что остальные апостолы и их Учитель не придерживались таких строгих понятий о добродетели, как мы в наше время.

Разве не позабыто нами самое значение слова «добродетель»? Прежде оно символизировало доброе начало, заложенное в людях, пусть даже в них коренились и пороки, как плевелы среди пшеницы. Мы упразднили добродетель и заменили ее добродетельками. Не герой — у него слишком много недостатков, — а безупречный прислужник; не человек, творящий добро, а человек, лишь не уличенный ни в одном скверном поступке, — вот наш современный идеал. В соответствии с этими новыми взглядами самым добродетельным существом на свете следует считать устрицу. Она всегда сидит дома и всегда в трезвом состоянии. Она не шумлива. Она не доставляет хлопот полиции. Насколько я помню, она ни разу не нарушила ни одной из десяти заповедей. Она сама никогда ничем не наслаждается и никогда за всю свою жизнь не дала хотя бы мимолетной радости другим.

Могу представить себе, как устрица читала бы наставление льву!

— Слышали вы когда-нибудь, чтобы я, подобно вам, рычала вблизи стоянок и деревень, наполняя ночь ужасом и до смерти пугая мирных людей? — сказала бы она. — Почему вы не ложитесь спать рано, как я? Я никогда не рыщу по устричному садку, не сражаюсь с другими джентльменами-устрицами, ее ухаживаю за леди-устрицами, чужими женами. Я никогда не убиваю ни антилоп, ни миссионеров. Почему вы не можете, подобно мне, питаться морской водой и личинками или как они там называются? Почему вы не стараетесь подражать мне?

У устрицы нет дурных страстей, поэтому мы считаем ее добродетельной. Мы никогда не задаем себе вопрос: «А есть ли у нее какие-нибудь благородные страсти?» Поведение льва в глазах порядочного человека сплошь и рядом непростительно. Но разве у него нет и достоинств?

Так ли радушно встретят у врат рая жирного, прилизанного, «добродетельного» человека, как он надеется?

— Ну, кто там еще? — спросит святой Петр, приоткрыв дверь и оглядывая его с ног до головы.

— Это я, — отзовется добродетельный человек с елейной, самодовольной улыбкой. — Я явился.

— Вижу, что явились. Но есть ли у вас право на вход? Что вы совершили за свои семьдесят лет?

— Совершил?! — воскликнет добродетельный человек. — Я ничего не совершил, уверяю вас.

— Ничего?

— Ничего; это и есть моя заслуга. Потому-то я и пришел сюда. Я никогда не совершал ничего дурного.

— А какие добрые дела вы совершили?

— Как так — добрые дела?

— Да, добрые дела. Вы даже не понимаете значения этих слов? Кому из людей вы помогли тем, что ели, пили и спали все эти годы? Вы не причинили никакого ущерба — никакого ущерба самому себе. Может быть, если бы вы не опасались ущерба для себя, вы бы совершили и какое-нибудь доброе дело. Там, на земле, насколько я помню, так обычно и бывает. Какое доброе дело вы сделали, чтобы иметь право сюда войти? Здесь не хранилище мумий, здесь обитель мужчин и женщин, живших полной жизнью, творивших добро, и, увы, также и зло, — обитель для грешников, которые сражаются за правду, а не для праведников, которые бегут с поля сражения, спасая самих себя.

Отсюда

BBC — Этика — Введение в этику: этика добродетели

Этика добродетели

Этика, основанная на характере

• Правильный поступок — это действие, которое добродетельный человек совершил бы при тех же обстоятельствах.

Этика добродетели основана на личности, а не на действии: она смотрит на добродетель или моральный облик человека, выполняющего действие, а не на этические обязанности и правила или последствия конкретных действий.

Этика добродетели касается не только правильности или неправильности индивидуальных действий, но и дает рекомендации относительно того, каких характеристик и поведения добродетельный человек будет стремиться достичь.

Таким образом, этика добродетели касается всей жизни человека, а не отдельных эпизодов или действий.

• Хороший человек — это тот, кто живет добродетельно, обладает добродетелями и живет ими.

Это полезная теория, поскольку люди часто больше заинтересованы в оценке характера другого человека, чем в оценке того, насколько хорошо или плохо то или иное действие.

Это говорит о том, что способ построить хорошее общество — это помочь его членам быть хорошими людьми, а не использовать законы и наказания для предотвращения или сдерживания плохих действий.

Но было бы бесполезно, если бы человек был святым, чтобы считаться добродетельным. Чтобы теория добродетели была действительно полезной, она должна предложить лишь минимальный набор характеристик, которыми человек должен обладать, чтобы считаться добродетельным.

Принципы

Учит этика добродетели:

• Действие считается правильным только в том случае, если это действие, которое добродетельный человек совершил бы при тех же обстоятельствах.
• Добродетельный человек — это человек, действующий добродетельно
• Человек действует добродетельно, если он «обладает добродетелями и живет ими»
• Добродетель — это нравственная характеристика, необходимая человеку для хорошей жизни.

Большинство теоретиков добродетели также настаивают на том, что добродетельный человек — это тот, кто действует добродетельно в результате рационального мышления (а не, скажем, инстинкта).

Три вопроса

Современный философ Аласдер Макинтайр предложил три вопроса, лежащие в основе морального мышления:

• Кто я?
• Кем мне стать?
• Как мне туда добраться?

Списки добродетелей

Что бы сделал добродетельный человек? ©

Большинство теоретиков добродетели говорят, что существует общий набор добродетелей, от которых выиграют все люди, а не разные наборы для разных категорий людей, и что эти добродетели естественны для зрелых людей, даже если их трудно приобрести.

Это создает проблему, поскольку списки добродетелей, относящиеся к разным историческим эпохам и в разных обществах, демонстрируют существенные различия.

Традиционный список основных добродетелей был:

• Благоразумие
• Правосудие
• Стойкость / Храбрость
• Умеренность

Современный теолог Джеймс Ф. Кинан предлагает:

• Правосудие
  • Правосудие требует, чтобы мы относились ко всем людям одинаково и беспристрастно.
• Верность
  • «Верность» требует от нас особого внимания к близким нам людям.
• Уход за собой
  • Каждый из нас несет уникальную ответственность за заботу о себе эмоционально, умственно, физически и духовно.
• Благоразумие
  • Благоразумный человек всегда должен учитывать справедливость, верность и заботу о себе.
  • Благоразумный человек всегда должен искать возможности приобрести больше из трех других добродетелей

Хорошие точки этики добродетели

• В центре этики — личность и то, что значит быть человеком
• Включает в себя всю жизнь человека

Плохие точки зрения этики добродетели

• не дает четких указаний о том, что делать при моральных дилеммах
  • , хотя в нем даются общие рекомендации о том, как быть хорошим человеком
  • предположительно абсолютно добродетельный человек знал бы, что делать, и мы могли бы считать его подходящим образцом для подражания, чтобы направлять нас
• нет общего согласия относительно того, что такое добродетели
  • , и может оказаться, что любой список добродетелей будет относиться к культуре, в которой он составляется.

Что такое добродетельный человек? — Mvorganizing.org

Что такое добродетельный человек?

Virtuous «хороша» с нимбом. Если вы называете кого-то добродетельным, вы говорите, что этот человек живет в соответствии с высокими моральными стандартами. Добродетельный — это тот, кого вы хотите возглавить отрядом девочек-скаутов. В прошлые века добродетельное было синонимом девственности.

Как поступает добродетельный человек?

Честность, отвага, сострадание, щедрость, верность, порядочность, справедливость, самоконтроль и благоразумие — все это примеры добродетелей.Более того, человек, развивший добродетели, будет естественно склонен действовать в соответствии с моральными принципами. Добродетельный человек — это нравственный человек.

Что такое идеальный добродетельный человек?

Идеальный добродетельный человек — это человек, который, как сказал бы Аристотель, обладает «практической мудростью». Идеальный добродетельный человек сообразителен и сообразителен. Идеальный добродетельный человек демонстрирует подлинность и моральный авторитет. Аристотель добавил бы, что идеальный добродетельный человек имеет правильные мотивы, качества и обязательства.

Почему этика добродетели важна в жизни?

Этика добродетели позволяет людям поддерживать личные и межличностные связи, важные для хорошей жизни. Этика добродетели не становится жертвой моральной шизофрении, что является ее преимуществом перед большинством других моральных теорий.

Чему учит нас этика добродетели?

Этика добродетели учит: действие является правильным только в том случае, если это действие, которое добродетельный человек совершил бы при тех же обстоятельствах. Добродетельный человек — это человек, который действует добродетельно.Человек действует добродетельно, если он «обладает и живет добродетелями». Добродетель — это нравственная характеристика, которая необходима человеку, чтобы жить хорошо.

Хорошая или плохая этика добродетели?

Этика добродетели, возможно, является старейшей этической теорией в мире, берущей свое начало в Древней Греции. Он определяет хорошие поступки как действия, которые демонстрируют добродетельный характер, например храбрость, верность или мудрость. Плохие поступки демонстрируют обратное, например трусость, предательство и невежество.

Каковы недостатки этики добродетели?

Недостатки

• Нет единого и окончательного ответа на вопрос, что такое добродетели, они меняются во времени.
• Нет единого и окончательного ответа на вопрос, что делать с моральными дилеммами.
• Трудно сказать, какие у кого-то мотивы / некоторые могут даже не хотеть развивать моральные добродетели?

Что такое среднее и как оно связано с добродетелью?

Аристотель определяет моральную добродетель как склонность к правильному поведению и как средство между крайностями недостатка и излишеств, которые являются пороками. Добродетель — это вопрос правильного отношения к боли и удовольствиям.

Какая самая важная добродетель?

Мужество

Как мы можем стать добродетельными?

Человек становится добродетельным, ведя этическую жизнь, следуя моральному кодексу, который уважает других, относится к другим с добротой и состраданием и не совершает коррумпированных, преступных или злонамеренных действий. У добродетельного человека будут высокие принципы поведения, языка и общения.

Что такое хорошая жизнь для человека?

Жить хорошей жизнью — значит жить жизнью, которая освобождает вас.Жизнь, которая удовлетворяет и наполняет вас, которая добавляет в вашу жизнь счастья, радости и целеустремленности. Но это также означает жить достойной жизнью — жизнью, которая вносит свой вклад, вместо того, чтобы быть исключительно эгоцентричным.

Приводит ли добродетель к счастью?

Счастье — это не удовольствие и не добродетель. Это проявление добродетели. Счастье зависит от обретения морального облика, когда человек проявляет в своей жизни такие добродетели, как храбрость, щедрость, справедливость, дружба и гражданство.Эти добродетели включают в себя достижение баланса или «среднего» между избытком и недостатком.

Какая связь между счастьем и добродетелью?

Добродетель и счастье «Добродетель не является самоцелью. Добродетель — это не награда сама по себе или жертвенный корм за зло. Жизнь — это награда за добродетель, а счастье — это цель и награда жизни »(« Добродетель »).

Какая высшая добродетель по Аристотелю?

Пруденс

Что такое интеллектуальная добродетель в этике?

«Интеллектуальные добродетели» — это глубокие личные качества или сильные стороны характера, необходимые для хорошего мышления и обучения.Эти последние качества мешают человеку хорошо думать или учиться. И они носят «характерологический» характер. Это культивируемая склонность действовать, думать и чувствовать определенным образом.

Кто создал этику добродетели?

Аристотель

Как вы используете этику добродетели?

Критерии Аристотеля для добродетельной личности следующие: вы должны обладать знаниями, сознательно выбирать действия и выбирать их ради них самих, и выбор должен исходить от твердого характера, в соответствии с тем, кто вы есть.Вы должны постоянно делать хорошие поступки сознательно по правильным причинам.

Этика и добродетель — Центр прикладной этики Марккулы

Мануэль Веласкес, Клэр Андре, Томас Шанкс, С.Дж., и Майкл Дж. Мейер

Для многих из нас фундаментальный вопрос этики: «Что мне делать?» или «Как мне действовать?» Этика должна давать нам «моральные принципы» или универсальные правила, которые говорят нам, что делать. Многие, например, читают страстных приверженцев морального принципа утилитаризма: «Каждый обязан делать то, что принесет наибольшее благо наибольшему числу людей.«Другие так же привержены основному принципу Иммануила Канта:« Каждый обязан действовать только таким образом, чтобы уважать человеческое достоинство и моральные права всех людей ».

Подобные моральные принципы сосредоточены в первую очередь на действиях и поступках людей. Мы «применяем» их, спрашивая, чего от нас требуют эти принципы в конкретных обстоятельствах, например, когда мы думаем, солгать или покончить жизнь самоубийством. Мы также применяем их, когда спрашиваем, что они требуют от нас, как профессионалов, например, юристов, врачей или деловых людей, или что они требуют от нашей социальной политики и организаций.За последнее десятилетие возникли десятки этических центров и программ, посвященных «деловой этике», «правовой этике», «медицинской этике» и «этике в государственной политике». Эти центры предназначены для изучения влияния моральных принципов на нашу жизнь.

Но разве моральные принципы — все, из чего состоит этика? Критики справедливо утверждали, что этот акцент на моральных принципах отдает бездумным и рабским поклонением правилам, как если бы моральная жизнь была вопросом скрупулезной проверки каждого нашего действия по таблице того, что можно и чего нельзя.К счастью, эта одержимость принципами и правилами недавно была оспорена несколькими специалистами по этике, которые утверждают, что акцент на принципах игнорирует фундаментальный компонент этики — добродетель. Эти специалисты по этике указывают на то, что, сосредотачиваясь на том, что люди должны делать или как люди должны действовать, «подход к моральным принципам» игнорирует более важный вопрос — кем должны быть люди. Другими словами, фундаментальный вопрос этики не в том «Что мне делать?». но «Каким человеком я должен быть?»

Согласно «этике добродетели», существуют определенные идеалы, такие как совершенство или преданность общему благу, к которым мы должны стремиться и которые позволяют полностью развиваться нашему человечеству.Эти идеалы открываются путем вдумчивого размышления о том, кем мы, люди, можем стать.

«Добродетели» — это отношения, предрасположенности или черты характера, которые позволяют нам быть и действовать таким образом, чтобы развивать этот потенциал. Они позволяют нам следовать принятым нами идеалам. Честность, отвага, сострадание, щедрость, верность, порядочность, справедливость, самоконтроль и благоразумие — все это примеры добродетелей.

Как человек развивает добродетели? Добродетели развиваются через обучение и практику.Как предположил древний философ Аристотель, человек может улучшить свой характер, практикуя самодисциплину, в то время как хороший характер может быть испорчен постоянным потаканием своим слабостям. Подобно тому, как способность бежать марафон развивается благодаря длительным тренировкам и практике, также развиваются наши способности быть справедливыми, смелыми или сострадательными.

Добродетели — это привычки. То есть, как только они приобретены, они становятся характерными для человека. Например, человека, развившего добродетель щедрости, часто называют щедрым человеком, потому что он или она склонны быть щедрым при любых обстоятельствах.Более того, человек, развивший добродетели, будет естественно склонен действовать в соответствии с моральными принципами. Добродетельный человек — это нравственный человек.

В основе добродетельного подхода к этике лежит идея «сообщества». Черты характера человека развиваются не изолированно, а внутри и в сообществах, к которым он или она принадлежит, включая семью, церковь, школу и другие частные и общественные объединения. По мере того, как люди растут и взрослеют, на их личность глубоко влияют ценности, которые ценят их сообщества, личностные качества, которые поощряются их сообществами, и ролевые модели, которые их сообщества выдвигают для подражания в традиционных рассказах, художественной литературе, фильмах, телевидении и т. Д. и так далее.Подход добродетели побуждает нас обращать внимание на очертания наших сообществ и привычки характера, которые они поощряют и прививают.

Таким образом, нравственная жизнь — это не просто следование моральным правилам и умение применять их в определенных ситуациях. Нравственная жизнь также заключается в попытках определить, какими людьми мы должны быть, и в том, чтобы уделять внимание развитию характера внутри наших сообществ и самих себя.

Эта статья впервые появилась в Issues in Ethics V1 N3 (Spring 1988)

Project MUSE — Аквинский о стыде, добродетели и добродетельном человеке

Стыд — это истинная христианская добродетель, а также человеческая добродетель.. . . Стыдиться себя — это добродетель смиренного мужчины или женщины. ¹

Папа Франциск, Встреча с истиной

S УЧАЩИЕСЯ OME в рамках аристотелевской традиции, особенно К.С. Раймонд и К. Кристьянссон, недавно подвергли сомнению отрицание Стагиритом того, что стыд () может помочь 902 добродетель в собственном смысле этого слова, и что добродетельный человек нуждается в чувстве стыда в дополнение к другим моральным добродетелям. ² Известно, что Аристотель утверждает, что, хотя стыд — это нечто среднее между застенчивостью и бесстыдством, стыд «больше похож на чувство, чем на состояние характера» и что «человек стыдится того, что является добровольным, но добродетельный человек никогда добровольно не сделает этого». базовые вещи. » ³ Раймонд и Кристьянссон утверждают, что Аристотель упустил из виду два взаимосвязанных различия: во-первых, различие между эпизодическим или возникающим чувством стыда и стойким эмоциональным расположением чувства стыда , а во-вторых, различие между ретроспективным стыдом. (который следует за низкими действиями) и предполагаемый стыд (который препятствует низменным действиям). ⁴ Даже если допустить, что добродетельным людям, возможно, не нужно использовать ретроспективный стыд, согласно Кристьянссон, они все равно будут нуждаться в надлежащем диспозиционном стыде или предполагаемом стыде в качестве «сдерживающего голоса, чтобы предостеречь их от потенциально основа будущих действий ». В противном случае Аристотель был бы привержен концепции святого или морально непогрешимого добродетельного человека. ⁵ Со своей стороны, Раймонд утверждает, что, если Аристотель признает, что честь и социальное положение составляют внешние блага и что добродетельные люди не безразличны к тому, что люди думают о них (до такой степени, что избегание дурной репутации может быть целью действия) , «Кажется, что Аристотель должен допустить, что помощь также может быть« проэретическим »средством», то есть добродетелью, поскольку «знание того, когда, как и в какой степени нужно заботиться о мнении других», требуют практической мудрости. ⁶

Эта статья обращается к этим интерпретациям, исследуя мысль Св. Фомы Аквинского, ⁷ , учитывая, что в его трактовке [End Page 264] стыда, особенно в «De verecundia» ( STh II -II, q. 144, aa. 1–4), он в значительной степени опирается на идеи Аристотеля о стыде как в Никомаховой этике (2.7.1108a31–36; 4.9.1128b10–35), так и в Риторике (2.6. 1383b11–1385a15). В разделе I я буду доказывать, что, поскольку, в отличие от Аристотеля, Фома Аквинский не считает людей с приобретенными добродетелями морально непогрешимыми, он не исключает переживания (как ретроспективного, так и предполагаемого) стыда в нравственной жизни добродетельного человека.В самом деле, в согласии с философом, Аквинский считает, что стыд лучше всего понимать как страсть души (или эмоцию), и тем не менее он также утверждает, как я объясню в разделе II, что наличие стыда необходимо для добродетели воздержание, ибо стыд — неотъемлемая часть этой главной добродетели. Стыд, ощущаемый в соответствующей степени по отношению к поистине позорному действию (будь то уже совершенное или еще не совершенное), морально достоин похвалы и, как таковой, может быть назван добродетелью в самом широком смысле этого слова. ⁸ Фома Аквинский, однако, сохраняет идею о том, что стыд, собственно говоря, не является моральной добродетелью, потому что он не соответствует идеальному представлению ( ratio ) о добродетели как о привычке, которая действует по выбору ( Gabbus Electivus ) и как привычка, порождающая хорошие поступки ( Gabbus operativus ). Более того, поскольку, кроме того, человек, который испытывает стыд, по своей природе склонен сжиматься и прятаться от других, до такой степени, что иногда стыд даже «приводит человека в отчаяние», ⁹ в разделе III этой статьи я расширю аргументацию Аквинского, предложив что для того, чтобы стыд не только был достойным похвалы, но и приносил пользу человеку, он должен сопровождаться парными добродетелями: смирением и великодушием.Предлагая это, я выхожу за рамки того, что прямо говорит Аквинский [End Page 265] , хотя эта идея скрыта в его библейских комментариях.

I. A

quinas на S hame as …

Самопроверка с несколькими вариантами ответов

Какое понятие должно быть в основе этической теории, согласно этике добродетели?

а. Долг.
б.Внутренняя стоимость.
c. Моральный характер.
d. Удовольствие.

Какова связь между долгом и добродетелью согласно этике добродетели?

а. Долг определяется как поступки добродетельного человека.
б.Добродетель определяется как черта характера, которая заставляет нас выполнять свой долг.
c. Эти две концепции не зависят друг от друга.
d. Если человек выполняет свой долг, добродетель не нужна.

Что такое моральный образец ?

а.Неабсолютное моральное правило.
б. Человек, который служит образцом для подражания.
c. Ситуация, иллюстрирующая последствия морального принципа.
d. Человек, на которого не распространяются правила морали.

Что из нижеперечисленного трудно объяснить этике добродетели?

а.Моральная сложность.
б. Нравственное воспитание.
c. Роль эмоций в нравственности.
d. Как мы можем узнать, кем должны быть наши образцы для подражания.

Чего требует моральное понимание согласно этике добродетели?

а.Применение абсолютных правил к частным случаям.
б. Расчет последствий своих действий.
c. Исключительный интеллект.
d. Эмоциональная зрелость.

Как Аристотель думал, что добродетель может быть приобретена?

а.Это врожденное.
б. У человека должен быть опыт обращения, в котором он непосредственно переживает добро.
c. Добродетель приобретается через образование и обучение.
d. Невозможно стать добродетельным.

Чем добродетельные люди отличаются от порочных?

а.В их поведении.
б. В их мыслях.
c. В их восприятии.
d. Все вышеперечисленное.

Что люди ищут больше всего, согласно Аристотелю?

а.Eudaimonia.
б. Атараксия.
c. Удовольствие.
d. Власть.

Что такое трагическая дилемма ?

а. Ситуация, в которой есть два варианта, только один из которых даст хороший результат.
б. Ситуация, в которой жизнь хорошего человека будет разрушена, что бы он ни делал.
c. Ситуация, в которой нужно выбирать между личными интересами и моралью.
d. Ситуация, в которой невозможно вести себя нравственно.

Что из следующего является формулировкой проблемы приоритета ?

а.Этика добродетели неправильно определяет долг с точки зрения добродетели, а не наоборот.
б. Человек может быть добродетельным, не расставляя все приоритеты.
c. Последствия действия иногда имеют приоритет над намерениями.
d. В этике добродетели отсутствует способ ранжирования моральных принципов с точки зрения их важности.

Теория добродетели

Базовое вступительное эссе, доктор А.Гаррет

Последняя небольшая модификация 28 ноября 2005 г.

---

Некоторые студенты предпочли бы не изучать мои введения в философские вопросы и подходы, но учиться прямо из источника. Я не возражаю против этой процедуры, если она вам подходит. Другие, возможно, пожелают проконсультироваться с источником до или после того, как услышат или прочитают мое вступление. Аристотель, сам конский рот, обсуждает природу нравственной добродетели в Книга II Никомаховой этики .

Я добавил несколько заметок из лекций осени 2002 года о добродетели. этика. См. ниже. Между две части этой веб-страницы, но материалы из одного раздела могут дополнять ваше понимание другого.

---

Этика добродетели — это подход, при котором игнорируются правила, последствия и конкретные действия и сосредотачиваются на типе человека, который действует. В вопрос прежде всего не в том, правильно ли намерение, хотя это важно; и не в первую очередь дело в том, следует ли правильному правилу; и это не в первую очередь, хороши ли последствия действий, хотя эти факторы не имеют значения.

В первую очередь важно, проявляет ли действующий характер хороший характер. (моральные добродетели) или нет.

Характер человека — это совокупность его черт характера. Наш характер черты характера могут быть хорошими, плохими или чем-то средним. Они могут быть достойными восхищения или нет. Замечательные черты характера, признаки совершенства характера — это называемые добродетелями, их противоположности — пороки.

Черты характера

1) склонности или привычки, которые глубоко укоренились или укоренился.Их называли второй натурой — «первой натурой», имея в виду склонности, с которыми мы рождаемся. Черты характера не врожденные — мы не были родился с ними. Таким образом, младенцы не являются ни добродетельными, ни порочными.

2) образованные в результате более или менее свободно выбранных действий определенного Добрый. Мы не рождаемся честными или лжецами, но мы становимся таковыми, постоянно повторяя правда или неоднократно ложь.

Моральные добродетели:

1) замечательные черты характера; в целом желательные наклонности, которые, помимо прочего, способствуют социальной гармонии

Ремесленные знания — это техническое достоинство, присущее конкретное направление работы (риторика или искусство эффективного убеждения, домостроительное искусство, искусство программиста, искусство бухгалтера).Моральные добродетели имеют более общий характер.

2) позволяют нам действовать в соответствии с разумом

Вы не можете быть морально разумным в полном смысле этого слова, вы не можете обладать добродетелью, называемой благоразумием, если только вы не добродетельны морально. Персона кто не является морально добродетельным, иногда управляется его или ее аппетитами или страсти. Ее эмоции мешают делать разумные поступки или даже осознание того, что может быть разумным.

3) дать нам возможность чувствовать себя должным образом и иметь правильные намерения

Человек, чей характер менее добродетельный, может делать то, что смотрит, извне, вроде как поступить правильно, но ее мотивы уйдут что-то желать лучшего.Правдивый человек обычно говорит правду, и он сделает это, потому что это правильно, а не потому, что он боится негативные последствия разоблачения.

4) ориентированы на среднее, а не на крайности (пороки относятся к крайностям).

В знаменитом исследовании характера Аристотеля частой темой является Дело в том, что добродетель лежит между двумя пороками. Например, добродетель смелости лежит между пороками опрометчивости и трусости.У труса слишком много страха, или страх, когда его не должно быть. У опрометчивого человека слишком мало страха и чрезмерная уверенность. У смелого человека нужная сумма.

Хотя храбрость — это добродетель, связанная с эмоциями страха и уверенности, кротость — это добродетель, связанная с гневом. Человек, который слишком быстро злится будет вспыльчивым; человек, который никогда не злится, даже когда должен, бессмысленный (термин не имеет значения). Добродетельный человек рассердится когда она должна, но не чрезмерно и не вопреки разуму.Аристотель называет добродетель уместного гнева кротостью или мягкостью.

904 504 50450 Искажение удовольствия

Этика добродетели может использоваться для определения правильности или неправильности поступка, связывая выбор с замечательными чертами характера:

Действие или выбор являются морально правильными, если, совершая действие, человек проявляет, проявляет или развивает морально добродетельный характер.Это морально неправильно в той мере, в какой, заставляя делать выбор или совершая действие, человек проявляет или развивает морально порочный характер.

Чтобы применить этику добродетели к конкретному случаю, нужно обсудить, какие черты характера (добродетели, пороки, промежуточные состояния) имеют отношение к делу, и подумать о том, какие действия, отношения и чувства им сопутствуют. Недостаточно сказать: «Это действие выражает добродетель», вы должны сказать, какую добродетель (щедрость, соответствующее сострадание), и быть готовым сказать, почему.

Этику добродетели можно использовать для похвалы или критики учреждений. Выражают ли они добродетели или пороки? Способствуют ли они развитию добродетели или мешают? Например, некоторые бюрократические системы критикуются за то, что они холодны и бесчувственны, или за то, что они делают людей безответственными, небрежными или ленивыми.

Применение этики добродетели требует чуткого понимания человеческого характер и, следовательно, значительное знакомство с психологией человека.Это раньше было легче говорить об этих вещах, потому что в прошлом члены культура имела общий фон, набор историй с героями и злодеями, и мы сформировали наши представления о хорошем характере из героев и о плохом характере из злодеи. См. Вопрос 6 ниже.

Критика этики добродетели:

Кажется, что разные культуры предоставляют различные модели моральной добродетели, и их может быть несколько, некоторые противоречивые, в рамках данной культуры.Например, у древних греков было место для добродетель гордость (соответствующее чувство чести), в то время как средневековье христианские монахи считали смирение более важным, чем . У древних греков моральный идеал серьезности , который мог быть выражен в религиозных, философская или этическая деятельность, но не так легко в физическом производство; мыслители раннего Нового времени, однако, признают достоинство трудолюбия , которые имеют тенденцию выражаться в деятельности, связанной с производством, с подчинением физическая среда.

Как мы можем быть уверены, что предложенные модели идеальны, если мы не будем использовать моральные правила для их оценки? Таким образом, какой бы ценной ни была этика добродетели, она, похоже, нуждается в еще одном этическом теория, чтобы завершить ее.

Этика добродетели (осень 2002 г.)

1. Почему мы должны беспокоиться об этике добродетели?

* Вы хотите, чтобы хорошие люди любили или нравились вам за какой человек? Ты? Или вы бы предпочли, чтобы вас любили или любили из-за ваших денег или ваша внешность, которую природа дала вам, а вы не создали?

* Вы хотите быть человеком, который может стоять на своих ногах? и кто после тщательного изучения вопроса может быть вполне уверен в своем собственные моральные суждения? Или вы хотите быть тем, кто нуждается в постоянном одобрении его действий от людей вокруг вас, даже если они не согласны между сами и не остаются последовательными даже в собственных суждениях?

* Хотите ли вы сделать смелое, благородное дело, честно, и получать удовольствие от этого, даже если большинство других людей сочтут это неудобно или больно? Или вы хотите сделать смелый или честный поступок неохотно — как будто действительно больно, как будто ты предпочел бы поступить наоборот?

Если вы ответили утвердительно на первый вопрос в каждой из этих пар, то вы хотят развить хорошие черты характера, известные как моральные добродетели.

Другие причины

Еще одна причина обратить внимание на этику добродетели, в основе которой лежит характер, заключается в том, что мы часто озабочены оценкой людей и их устойчивой моральной характеристики (их характер), а не отдельное действие и как это относится к правилу или к каким результатам оно дает. В таком случае нас главным образом не интересует, какому правилу следует следовать или чему последствия, которые вы производите, но какой вы человек, e.грамм. щедрый или скупой, мужественный или трусливый, умеренный или безвольный или своенравный.

Более того, мы часто не можем оценить действие, если не знаем что-то о психология действующего человека. Но чтобы понять мотив, это полезно знать о характере.

Наконец, один из лучших способов способствовать социальному сотрудничеству и гармонии — это продвигать и укреплять лучшие стороны человечества. Правила сами по себе могут давать рекомендации, но они не могут сделать людей хорошими.Озабочен последствия важны, но без исправления людей мы вряд ли доставлять людям большее полное удовлетворение или более существенную свободу.

2. Что нам нужно знать о психологии человека, чтобы понять добродетели?

Этот анализ заимствован у Платона и Аристотеля. Другие греческие философы несколько иной анализ. Психическая сторона человеческой личности состоит из несколько мощностей.

* Душа — грубо говоря, ментальная сторона человека — обладает способностями к много видов деятельности, расчетов, размышлений, желаний или намерений что-то, страх, гнев, ненависть, ревность, любовь к победе, любовь к чести, беспокойство, голод, жажда, сексуальное желание, любовь к деньгам и т. д.

* Их можно сгруппировать в две или три «способности», как это делали Платон и Аристотель:

1) причина

2) страсти

A. Духовная часть (социальные эмоции: страх, гнев, ненависть, ревность, любовь к победе, любовь к чести)

Б.Аппетитная часть (любовь к деньгам, голод, жажда, сексуальное желание, желание других физических удовольствий, отвращение к физической боли)

«Желание» не ограничивается одной частью.

Рациональная часть естественно желает понять и продвигать благо в целом как он это воспринимает хорошо.
Мы можем назвать желание рациональной части «желанием» или «намерением»
Духовная часть желает победы / чести / похвалы и т. Д.
Аппетитная часть желает удовольствий, обладания и т. Д.

В добродетельном человеке рациональная часть полностью воспитана, так что она воспринимает хорошие и энергичные и аппетитная часть тренируются, чтобы следовать за разумом.

3. Свяжите понятие моральной добродетели с разумом и эмоциями.

Аристотелевское определение добродетели:

Моральная добродетель — это склонность действовать так, как поступил бы морально разумный человек. действовать (= в соответствии с разумом) и соответствующим образом испытывать эмоции и желания.

(Моральная) предрасположенность связана с простой способностью и с деятельностью или действительным чувством следующее. Мы рождаемся без нравственных наклонностей, но со способностями приобретать диспозиции. Тот, у кого есть предрасположенность, не обязательно использует ее в каких-либо в данный момент, но может использовать его немедленно. Смелый человек не всегда чувствует уверенность, но в рискованной ситуации считает нужным уверенность.

Мы развиваем нравственные наклонности — добродетели, пороки и промежуточные предрасположенности — через повторяющиеся действия и опыт с течением времени.

Эмоция / действие	Порок: Дефицит	Добродетель: Среднее («Среднее»)	Порок: Избыточность
Дарить деньги	Жесткость	Добродетель	Жалость
Страх	Резкость	Смелость	Трусость
Гнев	Инираскивность	Мягкость	Ираскидность

Способность	Способность к обучению	Способность приобретать моральную добродетель
Характер	Знание (Когнитивная добродетель)	Моральная добродетель	Активность	Моральная добродетель		Использование знаний	Действие или чувство выражения добродетели

4. Почему Аристотель сказал, что добродетель — это золотая середина или «среднее»?

Можно совершить моральную ошибку, заходя слишком далеко, а также не заходя достаточно далеко.Добродетель щедрости — это средство между скупостью и склонностью давать чрезмерно или неправильным королям людей. Достоинство распределительной справедливости это средство между чрезмерным вознаграждением человека и его вознаграждением недостаточно. Добродетель мужества стоит между трусостью, которая включает в себя чрезмерный страх и своего рода безрассудство, которое подразумевает недостаток страха. Кротость, добродетель, связанная с гневом, стоит между привычной склонностью к гневу. слететь с ручки и привычной тенденции мириться с любым насилием.

5. Есть ли какое-то условие (моральная предрасположенность) между добродетелью и пороком? Так считает Аристотель. На самом деле их может быть два:

Умеренный человек (добродетельный по отношению к удовольствию) — Знает и желает умеренно поступать, и делает это.

Самоконтролируемый человек — знает и хочет делать умеренные (правильные) вещи, но должен бороться с сильным аппетитом, чтобы делать умеренные поступки.

Слабовольный человек — Знает и желает делать умеренные (правильные) вещи, но часто проигрывает из-за сильного аппетита, который пересиливает разум.

Неумеренный или снисходительный человек (порочный по отношению к удовольствиям) — не хочет делать умеренных вещей и не делает этого.

6. Как мы используем подход этики добродетели при анализе дела?

Мы пытаемся определить, какое состояние характера демонстрирует лиц по делу. Внешний вид действия не дает нам особых указаний. Нам нужно понять действие извне, но также и проникнуть внутрь человека, и понять ситуацию, которая возникла из перспектива.Нам нужно суметь судить, были ли мотивы человека уместно, в том числе, были ли ее чувства уместными или нет (были ли они чрезмерными или недостаточными). Хорошие романы, романы, которые не только о физических действиях, они могут помочь нам развить эту чувствительность. Мы редко можем быть уверены в том, что человек порочен или добродетелен. основа только одного действия, если смотреть со стороны. По крайней мере, мы должны быть готовы указать, какой тип порока или добродетели проявляется в Действие.Скупость, трусость, вспыльчивость? Чтобы быть уверенным в этом мы должны следовать за человеком во времени.

Оцените Ника по делу о «мошенничестве».

У него неумеренные аппетиты, и сильная склонность к потаканию своим слабостям, сексуальной невоздержанности или неумеренность. Если мы хотим заниматься благотворительностью, мы можем сказать, что не уверены выражает ли его поведение порок потворства своим слабостям или слабость буду. Но слабость воли предполагает, что он осознает, что делает неправильно.

2.4 Этика добродетели — Этика в правоохранительной сфере

Этика добродетели берет свое начало в Древней Греции и в первую очередь была разработана Аристотелем. Для правоохранительных органов основным фундаментом этики добродетели является идея о том, что если вы хороший человек, вы будете делать добрые дела, а чтобы быть хорошим, вы должны делать добро (Pollock, 2007). По сути, мы не делаем ничего хорошего из-за анализа конечного результата или уравнения, чтобы решить, скольким людям помочь, а не навредить.Скорее, мы поступаем правильно или хорошо из-за нашего хорошего характера, который проявляется на протяжении всей нашей жизни. Следовательно, хороший поступок — это автоматическая реакция, не требующая особых размышлений. Однако, столкнувшись со сложными этическими дилеммами, человек, продемонстрировавший в жизни хороший характер, проявит хороший характер, используя умеренность и интеллект. Настоящий вопрос для Аристотеля не был: «Что мне делать?» а скорее «каким человеком я должен быть?» Когда мы отвечаем, что мы должны быть добродетельными людьми, мы, скорее всего, будем действовать добродетельно и, следовательно, этично.

Аристотель также говорил о процветании в жизни или жизни в состоянии благополучия. Для выражения состояние благополучия и процветающей жизни. В этом контексте Аристотель сосредоточился на добродетелях и пороках. Добродетели — это сильные стороны характера человека, которые способствуют процветанию и благополучию (Hinman, 2013).И наоборот, пороки — это недостатки характера, которые мешают процветанию и ограничивают чувство благополучия.

Хинман (2013) пишет о различных типах добродетелей, предложенных Аристотелем:

• Управленческие добродетели — это примеры «силы воли», такие как смелость и настойчивость.
• Моральные добродетели связаны с нравственными добродетелями. Примеры — сострадание, щедрость, правдивость и добрый нрав.
• Интеллектуальные добродетели связаны со способностью рассматривать варианты.Примеры — остроумие, мудрость и понимание.

Когда мы вместе смотрим на некоторые из этих добродетелей, мы видим, что они проецируют атрибуты, которыми мы хотим, чтобы сотрудники правоохранительных органов обладали. В контексте правоохранительной деятельности общество ожидает от сотрудников, которые:

• Смелые . Офицеры, которые готовы подвергнуть себя опасности, чтобы обеспечить соблюдение закона, защитить людей и имущество и предотвратить преступления.
• Проявить настойчивость . Офицеры, которых нелегко удержать от правильных поступков или расследования преступлений.
• Проявляйте сострадание. Офицеры, способные сочувствовать правонарушителям и жертвам и понимающие, что ситуации сложны и что каждый заслуживает уважения.
• Действуй щедро. Офицеры, которые добровольно предлагают себя вне службы и пытаются улучшить жизнь других с помощью общественных работ.
• Проявите правдивость. Офицеры, которым можно доверять и на которых можно рассчитывать, что они скажут правду, даже если правда смущает или приводит к оправдательному решению по делу, важному для офицера.
• Проявляйте добрый нрав. Офицеры, которые в трудных ситуациях сохраняют спокойствие и способны противостоять давлению, чтобы отреагировать физически или устно.

Перечисленные выше достоинства привлекательны для правоохранительных органов, и люди, демонстрирующие эти достоинства, — это те, кого хотят правоохранительные органы и все другие ветви государственной службы.Вичио предлагает список основных достоинств, которыми должны обладать сотрудники правоохранительных органов (Fitch, 2014). В их числе:

• Пруденс. Офицеры, способные решать, какие действия следует предпринять, когда правила и политика отсутствуют.
• Доверие. Офицеры, на которых можно положиться в поисках истины. Это должно существовать между офицерами и гражданскими лицами, самими офицерами, офицерами и судами.
• Искоренение корысти. Офицеры, которые не злоупотребляют своим служебным положением и не пользуются фаворитами благодаря своему положению.
• Мужество. Офицеры, подвергающие себя интеллектуальной и физической опасности. Офицеры, которые не боятся давать показания в суде и / или производить аресты в напряженной и устрашающей обстановке.
• Интеллектуальная честность. Офицеры, которые действуют, взвешивая то, что они узнали во время обучения, и чьи действия отражают их подготовку и их академические способности.
• Правосудие. Офицеры, которые относятся ко всем справедливо, независимо от личных предубеждений, и которые действуют по отношению к отдельным людям так, как если бы смотрели сквозь завесу нейтралитета.
• Ответственность. Офицеры, которые понимают, что правильно, и что есть другие варианты действий, но намереваются поступать правильно. Офицеры, на которых можно рассчитывать, чтобы они соблюдали присягу и несли ответственность.

Центр американского и международного права определяет то, что они называют Шесть столпов характера. Они создали эти столпы с помощью 30 национальных лидеров и специалистов по этике. Шесть столпов, которые они определили как наиболее важные характеристики этичного полицейского:

1. Надежность. Включает честность, сдержанность и верность.
2. Респект . Относиться ко всем с уважением, независимо от предубеждений или провокаций.
3. Ответственность . Включает подотчетность, стремление к совершенству и сдержанность.
4. Справедливость и беспристрастность . Включает справедливость и демонстрацию надлежащей правовой процедуры.
5. Забота . Проявлять заботу о других. Внимательное отношение к решениям, влияющим на других.
6. Гражданская добродетель и гражданство .Социально сознательный. Демонстрация заботы о своем сообществе.

В. Как этика добродетели может помочь правоохранительным органам в решении моральных дилемм?

Как упоминалось ранее, правоохранительные органы уделяют большое внимание хорошему поведению своих сотрудников. Один из способов обеспечить высокую вероятность хорошего поведения — нанять тех, чьи моральные качества отражают ценности агентства. Четко определяя эти характеристики, агентства могут привлекать тех, кто также идентифицирует себя с этими характеристиками.

1. Этика добродетели по своей сути также упрощена и включает два принципа, которые важны для правоохранительных органов. Нет необходимости измерять последствия или мораль действия. Просто задача — быть хорошим и делать добрые дела. Если офицеры хорошие, они будут действовать добродетельно.
2. Необходимо проявлять добродетель. Практикуя добродетельность, вы автоматически станете добродетельным в трудных ситуациях. Учитывая эту точку зрения, для правоохранительных органов крайне важно обеспечить, чтобы кандидаты, желающие присоединиться к агентству, практиковали добродетельность до такой степени, что это стало привычкой.Кандидаты, которые практиковали перечисленные выше добродетели, будут офицерами, которые демонстрируют эти добродетели по привычке.