Экзистенциальная психотерапия и логотерапия: найти свой путь
«Клиентка 32 лет пришла с запросом на принятие решения — сохранить или прервать случайную беременность. Это ее первая беременность, она считает себя чайлдфри, никогда не хотела и не хочет детей, муж (7 лет в браке) всегда ее в этом поддерживал. Клиентка собралась идти на прерывание, но муж «неожиданно предложил подумать, и, может быть, оставить». Клиентка растерялась, испугалась, расстроилась, стала расспрашивать мужа, почему ему пришла в голову эта идея. Муж признался, что «всегда хотел ребенка, но не хотел ее расстраивать, поэтому поддерживал позицию чайлдфри». Женщина была ошеломлена. Муж предложил «подумать, почему ей так не хочется иметь детей, может быть,с этим связана какая-нибудь травма». Клиентка начала сомневаться и не смогла принять решение.Она пришла на 7 неделе, у нас было немного времени для принятия решения: произвести вмешательство можно до 12 недели.
Эмоциональный контакт и доверие между нами сразу установились, что было благоприятной почвой для работы. Мы провели 8 встреч, по две встречи в неделю. Так как эмоционально клиентка была очень взвинчена, мы решили сразу структурировать ее переживания с помощью некоторых техник. Например, мы составляли таблички. В одной графе она писала: «Если я сохраню беременность, я уже никогда не смогу…» В другой графе: «Если я прерву беременность, я уже никогда не смогу…». В каждой графе нужно было написать не меньше пяти позиций.
Неожиданным ответом для самой клиентки было совпадение одной из позиций в обеих графах. Она написала: «Если я сохраню беременность, я уже никогда не смогу быть свободной, потому что перестану жить для себя». И в другой графе: «Если я прерву беременность, я уже никогда не смогу быть свободной, потому что не смогу забыть о том, что однажды была матерью 10 недель». Я спросила, считает ли она уже сейчас себя матерью. Она ответила, что да, и что это ужасно, потому что она плохая мать, которая раздумывает, не прервать ли жизнь ребенка. Из этой ситуации нет выхода, так как она будет плохой матерью в любом случае — если прервет жизнь ребенка и если родит ребенка. Я спросила, значит ли это, что ей важно было бы стать хорошей матерью. Она ответила, что «конечно, да». Я спросила, значит ли это, что она была бы готова что-то сделать для того, чтобы добиться положительного результата. Клиентка растерянно посмотрела на меня и сказала: «Но ведь тогда я похороню свою жизнь». Я сказала: «Это звучит так, как будто бы нам с вами сейчас непременно нужно кого-то похоронить: или вас, или вашего ребенка. Как будто вы не можете жить оба одновременно — только один из вас за счет другого». Клиентка заплакала и плакала несколько минут, в течение которых я молчала, чтобы не мешать ей. Затем она сказала: «Моя мать всю жизнь говорит, что ее жизнь закончилась с рождением меня, и она жалеет, что не сделала аборт». Я осторожно сказала: «Это выглядит так, как если бы ваш аборт стал подарком для вашей матери… Как будто бы вы решили переписать ее историю, подарив ей утраченную возможность прервать беременность. Смотри, мама, — как будто бы говорите вы, — я делаю это для тебя, я поняла, как нужно, я хорошая дочь, ты ведь похвалишь меня за это решение, ты больше не будешь жалеть, что родила меня?» Клиентка снова заплакала и проплакала до конца сессии. Это был переломный момент терапии. На следующей встрече она открывала для себя возможность не хоронить никого и позволить жить обоим — себе и своему младенцу. Она также прощалась с иллюзией быть хорошей девочкой для своей мамы и отвоевывала право прожить свое собственное материнство, используя технику пустого кресла: она представляла в нем свою мать и разговаривала с ней».
Что такое Экзистенциальная психотерапия? Экзистенциальная психотерапия — это… Расписание тренингов. Самопознание.ру
1834 год. Воскресенье. Полдень. В маленьком кафе сидит молодой датчанин, курит сигару и размышляет о том, что он состарится, не оставив следа в этом мире. Возникают мысли о своих успешных друзьях. Сигара догорает. Молодой датчанин, зажигает другую и продолжает размышлять. Внезапно в его сознании возникает мысль: «Ты должен что-то сделать, но, поскольку твои ограниченные способности не позволят тебе облегчить что-либо еще более, чем оно есть, то ты должен, с тем же гуманитарным энтузиазмом, как у других, приняться за то, чтобы что-либо затруднить«. «Когда люди стремятся все на свете облегчить, возникает опасность, что станет слишком легко«, — подумал он и решил, что возможно, нужен кто-то, кто вновь затруднит жизнь. Таким образом, Серен Кьеркегор, основоположник экзистенциальной терапии открыл свое предназначение.
Найти трудности оказывается очень легко. Достаточно поразмыслить о ситуации собственного существования, стоящих перед собой выборах, своих возможностях и ограничениях, страхе перед смертью. Эти четыре фактора —
Кьеркегор обосновал понятие экзистенции, как неповторимости человеческой жизни. Он же обратил внимание на поворотные моменты в жизни человека, дающие возможность жить далее совершенно иначе, чем жилось до сих пор. Слово «существование» («existence») происходит от корня ex—sistere, означавшего буквально «выделяться, появляться».
Экзистенциальная психотерапия
- экзистенциальный анализ Людвига Бинсвангера,
- Dasein анализ Медарда Босса,
- экзистенциальный анализ (логотерапия) Виктора Франкла,
- экзистенциальный анализ Альфрида Лэнгле.
В нашей стране широкое распространение получила американская ветвь экзистенциальной терапии:
Развиваясь, двигаясь вперёд, стремясь к индивидуальности, человек на своём пути может встретиться с одиночеством, его может посетить ощущение незащищённости, страх перед чем-либо. На определённом этапе жизни каждый человек сталкивается с мрачными мыслями. Первое, что он делает, когда страх становится невыносимым, — отступает, хочет раствориться в другом человеке, отрекается от своей индивидуальности. Но, это лишь мнимый комфорт. Экзистенциальная психотерапия связана с анализом ценностей человека и может помочь при любых ситуациях и жизненных затруднениях:
В экзистенциальной психотерапии за основу берутся жизненные вопросы, сама жизнь в тесной связи с окружающим миром, а не изучение проявлений психики и не симптомы. С экзистенциальной точки зрения, глубоко исследовать, — не значит исследовать прошлое; это значит отодвинуть повседневные заботы и размышлять о том, что вне времени — об отношениях своего сознания и пространства вокруг
Большинство людей обращаются к терапевту, когда теряют что-то в себе, некий смысл. Проблемы могут завладеть жизнью человека и сделать её невыносимой, но, в любой момент есть возможность сделать шаг в пользу жизни по-другому. Человек способен понять уникальность своей жизненной ситуации, способен сделать выбор, как относиться к своему настоящему, прошлому и будущему. Он также может развить способности действовать, принимая ответственность за последствия своих действий.
Экзистенциальный терапевт стремится понять личный мир пациента, а не установить, как именно его мир отклоняется от «
Отложите все дела, сядьте, расслабьтесь и подумайте о своей жизни, своём существовании в этой жизни. Ответы внутри человека.
Человек может быть тем, кем он решил быть. В самом его существовании заключена возможность выйти за пределы самого себя и выйти решительно. Такой выход всегда сопряжён с риском и неопределенностью, но, «игра стоит свеч«. Как писал Сартр, — «человек — это не мох, не плесень и не цветная капуста».
Жизнь — это искусство.
Вы хотите жить полной жизнью? Так в чём же дело?
Каждому человеку дано во владение его бытие, при этом, на него возлагается и полная ответственность за существование. Это оптимистическая новость. Единственное, что позволяет человеку жить, — это действие.
«Изначально у меня были сомнения, что психотерапия может помочь, но, оказывается, она помогает«, — это слова человека, решившего изменить свою жизнь. В чём же она ему помогла? Он начал жить осмысленной, полноценной, насыщенной жизнью.
Экзистенциальная психотерапия
В известной мере все психотерапевтические подходы экзистенциальной психотерапии имеют генетическое родство с экзистенциальным направлением в философии — философией существования, возникшей в XX столетии как следствие потрясений и разочарований, вызванных двумя мировыми войнами.
Центральное понятие учения — экзистенция (человеческое существование) как нерасчлененная целостность объекта и субъекта; основные проявления человеческой-экзистенции — забота, страх, решимость, совесть, любовь. Все проявления определяются через смерть — человек прозревает свою экзистенцию в пограничных и экстремальных состояниях (борьба, страдание, смерть). Постигая свою экзистенцию, человек обретает свободу, которая и есть выбор своей сущности.
Философская основа
Философской основой экзистенциальной терапии служит, как уже говорилось, феноменологический подход, цель которого состоит в отказе от принятия всех концепций реальности, чтобы дойти до того, в чем нельзя сомневаться, — до чистых явлений. Феноменологический подход связан с именем Эдмунда Гуссерля. Из него исходит философия Мартина Хайдеггера.
Хайдеггер утверждал, что люди, в отличие от предметов, существуют в интерактивном единстве с реальностью. Они, скорее, являются источником активности, чем фиксированными объектами, и постоянно ведут диалог со своим окружением. В каждый конкретный момент индивид является творческим соединением прошлого опыта и нынешней ситуации. В результате он ни на минуту не остается постоянным. Хайдеггер посчитал бы, что вера в фиксированную личностную структуру, включая навешивание различных ярлыков пограничной, пассивной или нарциссической личности, есть неаутентичный способ отношения к себе и к другим. Люди не «обладают» личностью; они постоянно создают и пересоздают ее с помощью собственного выбора и действий.
Жан-Поль Сартр предположил, что, когда люди сталкиваются с необходимостью нести ответственность за себя и за свой выбор, они начинают испытывать тревогу. Концепция фиксированной идентичности снижает тревожность. Отношение к себе как к хорошему человеку заменяет исследование своего поведения и возможность выбора на основе правильности и добродетели. Если вы определяете себя как пограничную личность, вам больше не нужно считать себя ответственным за свои импульсивные действия. Чтобы избежать ощущения тревожности при выборе, нам всем нужна зафиксированная идентичность, такая как «врач» или «честный человек». Однако на самом деле важно не то, кем мы являемся, а то, что мы делаем, то есть какой стиль поведения мы избираем.
Всякий раз, когда человек делает выбор, он открывает новые возможности как в себе, так и в окружающем мире. Например, если вы ведете себя жестоко по отношению к кому-нибудь, то вы обнажаете и свои негативные стороны, и, возможно, негативные стороны этого человека. Если вы ведете себя заботливо, вы можете позволить выйти наружу вашим потенциальным позитивным качествам.
Таким образом, люди — это существа, посредством которых реальность проявляет себя. Действия человека позволяют ясно выразить то, что было раньше лишь потенциальным или «спрятанным» в реальности. Наиболее важным видом знания является знание того, «как» (то есть оно связано с действиями). Например, обучение игре на гитаре выявляет не только творческий потенциал играющего, но и музыкальный потенциал инструмента. Мысленное знание фактов менее полезно. Терапия должна научать быть человеком, а не получать знания о себе, то есть о своем прошлом. Людям необходимо учиться слушать себя и соответствовать природе своей развивающейся личности.
Принципы экзистенциальной терапии
Экзистенциальная психотерапия, как и само понятие «экзистенциализм», включает множество разнообразных направлений и течений, однако в ее основе лежат некоторые общие идеи и принципы.
Конечной целью экзистенциальной терапии является предоставление клиенту возможности понять собственные цели в жизни и сделать аутентичный выбор. Во всех случаях терапия помогает им «снять с себя ограничения», а также способствует их развитию. Клиенты должны открыто посмотреть в лицо себе и тому, чего они избегали, — своей тревожности и, в конечном счете, своей предельности. Часто для контроля тревожности люди отказываются от своих глубинных потенциалов. Выбрать реализацию своего потенциала означает пойти на риск, но в жизни не будет ни богатства, ни радости, если люди не научатся прямо смотреть в лицо возможности утраты, трагедии и, наконец, смерти.
Первое, что нужно сделать клиенту, — это расширить способность осознания, то есть осмыслить: потенциал, от которого он отказывается; средства, используемые для поддержания отказа; реальность, которую он может выбрать; тревожность, связанную с данным выбором. Чтобы помочь клиенту преуспеть в этом, терапевт применяет два основных инструмента — эмпатию и аутентичность.
Эмпатия используется как форма феноменологического метода. Терапевт пытается отреагировать на клиента без предубеждений. Эмпатичное и неосуждающее отношение может помочь клиенту раскрыть свой внутренний мир.
Другой важный инструмент — собственная аутентичность терапевта. Если целью терапии является достижение аутентичности клиента, то терапевт должен эту аутентичность смоделировать. Для того чтобы стать аутентичным, клиенту необходимо узнать, что ему не надо играть какую-то роль, не следует стремиться быть совершенным или таким, каким его хотят видеть. Ему не нужно также отказываться от аспектов собственного опыта и можно идти на риск. Терапевту следует смоделировать эти качества и попытаться стать реальным лицом в терапии.
В экзистенциальной терапии быть реальным или аутентичным означает делиться с клиентом, своими непосредственными впечатлениями и мнениями о нем. По сути, это предоставление клиенту непосредственной личной обратной связи.
Техники экзистенциальной психотерапии
Хотя экзистенциальные психотерапевты используют ряд техник, имеющихся в других подходах, в особенности в психоанализе, все же формы экзистенциальной терапии имеют ряд особенностей, отличающих ее от других подходов. Мэй отмечает шесть таких особенностей (Мэй Р., 1958).
1. Экзистенциальные психотерапевты используют широкий спектр техник. Эти техники отличаются гибкостью и разносторонностью, по выражению Мэй,
«варьируют от пациента к пациенту и от одной стадии к другой во время лечения одного и того же пациента» в зависимости от того, что необходимо «для наилучшего выявления существования данного конкретного пациента в данный момент его личной истории» и «что наилучшим образом способно осветить его бытие-в-мире».
2. Экзистенциальные психотерапевты, в особенности: с психоаналитической подготовкой, используют психологические процессы, такие как перенос, вытеснение, сопротивление, но всегда с учетом их смысла в экзистенциальной ситуации текущей жизни пациента.
3. Акцент делается на присутствии, или реальности отношений психотерапевт—пациент, в которых психотерапевт «озабочен не собственно проблемами, а пониманием и переживанием, насколько это возможно, бытия пациента» за счет проникновения и участия в поле пациента. Этот взгляд разделяют также представители других психотерапевтических школ, рассматривающих пациента как сущее, требующее понимания, а не как объект, который необходимо подвергнуть анализу.
«Любой психотерапевт экзистенциален в той мере, в какой, с учетом своей технической подготовки и полученных знаний о переносе и других психологических процессах, он обладает способностью относиться к пациенту как к „одной экзистенции, взаимодействующей с другой», говоря словами Бинсвангера».
Пациент является не субъектом, а «экзистенциальным партнером», и отношения — это встреча, или «со-бытие», друг с другом в подлинном присутствии. Задача психотерапевта — не оказывать на пациента влияние, но наладить осмысленные отношения как взаимное переживание.
4. Психотерапевт пытается избегать видов поведения, способных затормозить или разрушить экзистенцию полного присутствия в отношениях. Поскольку полная встреча с другим человеком нередко порождает тревогу, психотерапевт может защищать себя, рассматривая этого другого как «всего лишь пациента», как объект, или же фокусируясь на поведенческих механизмах. Способом блокирования присутствия может быть использование техник.
5. Цель терапии состоит в том, чтобы пациент переживал свое существование как реальное. Ему необходимо полностью осознать свое существование, что включает осознание потенциальных возможностей и начало деятельности в соответствии с ними. Интерпретация механизмов или процессов как часть экзистенциальной терапии всегда будет происходить в контексте осознавания человеком собственной экзистенции. Задача терапии — не только показать пациенту, где, когда и почему он не смог реализовать свой человеческий потенциал в полном объеме, но и заставить его пережить это настолько остро, насколько возможно. Момент чрезвычайно важный, поскольку одна из особенностей невротического процесса в наше время — утрата смысла бытия, когда в попытке объективно себя оценить человек начинает воспринимать себя как объект или механизм. Просто дать индивиду новые представления о себе как о механизме значит лишь закрепить невроз, а терапия, которая это делает, лишь отражает и продолжает фрагментацию культуры, ведущей к неврозу. Такая терапия может вызвать устранение симптомов и тревоги, но за счет приспособления пациента к культуре и ограничения его существования за счет отказа от свободы.
6. Экзистенциальная терапия помогает пациенту развить установку или ориентацию на обязательства. Данная установка предполагает решения и действия, но не ради собственной выгоды. Скорее, это обязательства перед некоторым моментом в собственном существовании пациента. Такие обязательства являются необходимым условием приобретения знаний. Пациент не может позволить себе обрести инсайт или знание до тех пор, пока он не будет готов к принятию решений, не займет определенную жизненную позицию и не примет предварительных решений.
С. Паттерсон и Э. Уоткинс (2003) считают возможным добавить к этому перечню седьмую характеристику: в терапевтической ситуации экзистенциальная психотерапия сосредоточивается на ситуации здесь-и-сейчас. Прошлое и будущее вовлекаются лишь постольку, поскольку они входят в текущее переживание. Здесь-и-сейчас включает не только переживания пациента за рамками терапии, но также его отношения с психотерапевтом. Можно исследовать личную историю пациента, но не с целью объяснить ее в терминах какой-либо школы психотерапии. Скорее, она понимается как модификация общей структуры бытия-в-мире данного пациента.
Этих аспектов, или акцентов, экзистенциальной психотерапии, отмечают Паттерсон и Уоткинс, едва ли достаточно в качестве основы для практики. Первостепенное значение имеют стоящие за ними концепции; важно, что объект, находящийся в фокусе экзистенциальной терапии, — то есть экзистенция как она есть, а не отдельные симптомы — отличается от объекта большинства традиционных подходов. Однако необходимо, чтобы эти концепции проводились в жизнь с помощью определенных методов, и можно предполагать, что если такая теория, как экзистенциализм, заметно отличается от других теорий своими концепциями и принципами, то и методы должны использоваться иные. Вместе с тем в настоящее время отсутствует подробное, систематическое описание природы и процедур экзистенциальной психотерапии, а оно представляется необходимым, в особенности с учетом того, что процедуры эти могут отличаться от принятых в других подходах.
Перед психотерапевтами, испытавшими на себе влияние экзистенциализма, не стоит проблема методов. Если они считают, что техники вторичны и не должны нарушать аутентичности отношений, они не будут опасаться чрезмерного увлечения техниками и анализировать механизмы их действия. Но в таком случае они не станут демонстрировать механизмы действия своих приемов и лишат другого человека возможности понять или освоить эти методы и процедуры. Тем не менее методы и процедуры должны существовать, и им следует уделять внимание, иначе подход будет считаться полностью интуитивным.
Экзистенциальная психотерапия — это… Что такое Экзистенциальная психотерапия?
Экзистенциальная психотерапия (англ. existential therapy) выросла из идей экзистенциальной философии и психологии, которые сосредоточены не на изучении проявлений психики человека, а на самой его жизни в неразрывной связи с миром и другими людьми (тут-бытие, бытие-в-мире, бытие-вместе).
Согласно Генри Элленбергу, экзистенциальная психотерапия — это приложение некоторых экзистенциальных понятий к психотерапии.[1]
Истоки экзистенциализма связаны с именем Серена Кьеркегора (1813—1855). Именно он ввел и утвердил понятие экзистенции (уникальной и неповторимой человеческой жизни) в философском и культурном обиходе. Он же обратил внимание на поворотные моменты в человеческой жизни, открывающие возможность жить далее совершенно иначе, чем жилось до сих пор.
Разновидности экзистенциальной психотерапии
В настоящее время целый ряд очень разных психотерапевтических подходов обозначается одним и тем же термином экзистенциальной терапии (экзистенциального анализа). Среди основных из них можно упомянуть:
Большинство из них уделяет внимание одним и тем же базовым элементам существования: любви, смерти, одиночеству, свободе, ответственности, вере и т. д. Для экзистенциалистов принципиально неприемлемо использование каких бы то ни было типологий, универсальных интерпретаций: постичь что-либо в отношении каждого конкретного человека можно только в контексте его конкретной жизни.
Швейцарский врач-терапевт Медард Босс говорит, что Хайдеггер надеялся, что когда-нибудь «его мысли выйдут за пределы чисто философских штудий и станут доступны более широким кругам, в частности множеству страдающих людей». Его участие в семинарах Босса в 1946 г. было продиктовано именно этими соображениями. Однако когда его сочинения получили более широкое распространение среди психотерапевтов-профессионалов, произошло это скорее не по указанной причине, но из-за общего влияния экзистенциализма в пятидесятые–шестидесятые годы. В результате, хотя идеи Хайдеггера и признаются краеугольным камнем экзистенциальной психотерапии, обычно они воспринимаются в преломлении через более доступные сочинения Сартра и Камю.— Гийон Ч. Аутентичность, нравственные ценности и психотерапия // Мартин Хайдеггер: Сб. статей / Сост. Д.Ю. Дорофеев. — СПб.: РХГИ, 2004. — 576 с.: ил. — (Личность в жизни и философии) — С. 397.
Экзистенциальная психотерапия в России
В России и на постсоветском пространстве экзистенциальная психотерапия со второй половины 80-х ХХ века и в начале XXI века получила активное развитие и распространение. Среди знаковых событий того времени можно назвать визиты в Россию Виктора Франкла (в марте 1987 года), и Карла Роджерса (в сентябре-октябре 1986 года). Именно на этих встречах закладываются предпосылки формирования первой волны отечественных гуманистически-ориентированных и экзистенциальных психотерапевтов. С середины 90-х г.г. в России и на постсоветском пространстве формируются первые регулярные образовательные проекты по экзистенциально-гуманистической психотерапии, среди которых Высшая Школа гуманитарной психотерапии (с 1994 г. в Москве), Международная Школа психотерапии, консультирования и ведения групп (с 1995 г. в Санкт-Петербурге), Восточно-европейская школа экзистенциальной психотерапии (с 1996 г. в Бирштонасе) и др[2]. В результате образовательной деятельности подобных проектов и развития профессиональных сообществ, на сегодня в России сформировался достаточно большой круг специалистов, практикующих экзистенциальную психотерапию.
Литература
- Ялом И. Экзистенциальная психотерапия /Пер. с англ Т.С. Драбкиной. — М.: «Класс», 2000. — 576 с. — (Библиотека психологии и психотерапии). ISBN 5-86375-106-1
- Мэй Р. Экзистенциальные основы психотерапии / В кн.: Экзистенциальная психология. Экзистенция / Пер. с англ. М. Занадворова, Ю. Овчинниковой. — М.: Апрель Пресс, Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2001. — С. 59-67.
- Летуновский В.В. Экзистенциальный анализ. История, теория и методология практики. Диссертация на соискание ученой степени кандидата психологических наук. Московский Государственный Университет им. М. В. Ломоносова факультет психологии.
См. также
Примечания
Ссылки
Экзистенциальная психотерапия — Психологос
Экзистенциальная психотерапия (existential therapy) выросла из идей экзистенциальной философии и психологии, которые сосредоточены не на изучении проявлений психики человека, а на самой его жизни в неразрывной связи с миром и другими людьми (тут-бытие, бытие-в-мире, бытие-вместе).
Истоки экзистенциализма связаны с именем Серена Кьеркегора (1813—1855). Именно он ввел и утвердил понятие экзистенции (уникальной и неповторимой человеческой жизни) в философском и культурном обиходе. Он же обратил внимание на поворотные моменты в человеческой жизни, открывающие возможность жить далее совершенно иначе, чем жилось до сих пор.
В настоящее время целый ряд очень разных психотерапевтических подходов обозначается одним и тем же термином экзистенциальной терапии (экзистенциального анализа). Среди основных из них можно упомянуть:
- Экзистенциальный анализ Людвига Бинсвангера.
- Dasein анализ Медарда Босса.
- Экзистенциальный анализ (логотерапия) Виктора Франкла.
- Экзистенциальный анализ Альфрида Лэнгле.
Большинство из них уделяет внимание одним и тем же базовым элементам существования: любви, смерти, одиночеству, свободе, ответственности, вере и т. д. Для экзистенциалистов принципиально неприемлемо использование каких бы то ни было типологий, универсальных интерпретаций: постичь что-либо в отношении каждого конкретного человека можно только в контексте его конкретной жизни.
Экзистенциальная терапия помогает справиться со многими, казалось бы, тупиковыми жизненными ситуациями:
- депрессиями;
- страхами;
- одиночеством;
- зависимостями, трудоголизмом;
- навязчивыми мыслями и действиями;
- опустошенностью и суицидальным поведением;
- горем, переживанием утрат и конечности существования;
- кризисами и неудачами;
- нерешительностью и потерей жизненных ориентиров;
- потерей ощущения полноты жизни и др…
Терапевтическими факторами в экзистенциальных подходах являются: понимание клиентом уникальной сути своей жизненной ситуации, выбор отношения к своему настоящему, прошлому и будущему, развитие способности действовать, принимая ответственность за последствия своих действий. Экзистенциальный терапевт заботится о том, чтобы его пациент был максимально открыт навстречу возникающим в течение его жизни возможностям, был способен осуществить выбор и актуализировать их. Цель терапии — максимально полноценное, насыщенное, осмысленное существование.
Человек может быть тем, кем он решил быть. Его существование всегда дано как возможность выхода за пределы самого себя в виде решительного броска вперед, через свои мечты, через свои стремления, через свои желания и цели, через свои решения и действия. Броска, всегда сопряженного с риском и неопределенностью. Экзистенция всегда непосредственна и уникальна, в противоположность универсальному миру пустых, застывших абстракций.
Ссылки
Экзистенциальная терапия — это… Что такое Экзистенциальная терапия?
Экзистенциальная психотерапия (англ. existential therapy) выросла из идей экзистенциальной философии и психологии, которые сосредоточены не на изучении проявлений психики человека, а на самой его жизни в неразрывной связи с миром и другими людьми (тут-бытие, бытие-в-мире, бытие-вместе).
Истоки экзистенциализма связаны с именем Серена Кьеркегора (1813—1855). Именно он ввел и утвердил понятие экзистенции (уникальной и неповторимой человеческой жизни) в философском и культурном обиходе. Он же обратил внимание на поворотные моменты в человеческой жизни, открывающие возможность жить далее совершенно иначе, чем жилось до сих пор.
В настоящее время целый ряд очень разных психотерапевтических подходов обозначается одним и тем же термином экзистенциальной терапии (экзистенциального анализа). Среди основных из них можно упомянуть:
Большинство из них уделяет внимание одним и тем же базовым элементам существования: любви, смерти, одиночеству, свободе, ответственности, вере и т. д. Для экзистенциалистов принципиально неприемлемо использование каких бы то ни было типологий, универсальных интерпретаций: постичь что-либо в отношении каждого конкретного человека можно только в контексте его конкретной жизни.
Экзистенциальная терапия помогает справиться со многими, казалось бы, тупиковыми жизненными ситуациями:
- депрессиями;
- страхами;
- одиночеством;
- зависимостями, трудоголизмом;
- навязчивыми мыслями и действиями;
- опустошенностью и суицидальным поведением;
- горем, переживанием утрат и конечности существования;
- кризисами и неудачами;
- нерешительностью и потерей жизненных ориентиров;
- потерей ощущения полноты жизни и др…
Терапевтическими факторами в экзистенциальных подходах являются: понимание клиентом уникальной сути своей жизненной ситуации, выбор отношения к своему настоящему, прошлому и будущему, развитие способности действовать, принимая ответственность за последствия своих действий. Экзистенциальный терапевт заботится о том, чтобы его пациент был максимально открыт навстречу возникающим в течение его жизни возможностям, был способен осуществить выбор и актуализировать их. Цель терапии — максимально полноценное, насыщенное, осмысленное существование.
Человек может быть тем, кем он решил быть. Его существование всегда дано как возможность выхода за пределы самого себя в виде решительного броска вперед, через свои мечты, через свои стремления, через свои желания и цели, через свои решения и действия. Броска, всегда сопряженного с риском и неопределенностью. Экзистенция всегда непосредственна и уникальна, в противоположность универсальному миру пустых, застывших абстракций.
См. также
Ссылки
Wikimedia Foundation. 2010.
Эволюция экзистенциальной психотерапии » Тексты » Экзистенциальная психотерапия Санкт-Петербург
История психологии как научной дисциплины отсчитывает не так уж много лет. Благодаря этому мы можем, хотя и приблизительно, но все же проследить историю развития этой области знаний и практики. Понимание логики развития этой истории необходимо нам, чтобы говорить о смысле того процесса, которым является психотерапия сейчас. А проследив эволюцию психологии, можно будет обнаружить место возникновения в ней экзистенциального подхода и те особенности, которые вызывают его обособление в отдельную научную парадигму.
Прежде, чем обсуждать, насколько хорошо психотерапия делает свое дело, требуется сформулировать понимание, что именно она делает. Вопрос может казаться интуитивно понятным, но само это ощущение является следствием нашей вписанности в современный социо-культурный контекст с его подразумеваемыми ценностями. Тем, кому недостаточно интуитивного ощущения и предметного введения в учебниках, приходится обращаться к смежным социальным наукам, для которых проект психологии – это самостоятельный объект исследования.
Достаточно подробные исследования, на которые я опираюсь для себя, осуществляли в разное время социальные философы (П. Бурдье, Ж. Батай, М. Фуко), представители движения антипсихиатрии (Д. Купер, Р. Лэйнг, Т. Шаш), современной социальной критики (М. Яцино, К. Дернер, Т. Бьюз), наконец, сами психологи (Ж. Лакан, Э. Спинелли), философы науки (П. Фейерабенд) и многие другие.
Современная психология сочетает в себе гуманитарную и естественно-научную составляющие. Само слово psycho, как известно, переводится с древнегреческого как душа. То есть, исследование души – то, чем должна была заниматься наука с таким названием. Эта трактовка очень верно передает суть «психологических» изысканий античности и средневековья вплоть до эпохи Просвещения с ее культом научного знания, а дальше начинаются проблемы.
В самом термине душа не так уж и много научного потенциала (хотя известны такие попытки). Более продуктивными, с точки зрения точных и естественнонаучных измерений, становились понятия: сознание, поведение, ощущения и пр. Однако и здесь видно, насколько проблематичными для психологии являются ее взаимоотношения с т.н. реальным:
Что такое поведение – это еще более-менее описуемо.
С сознанием дело обстоит не то, что бы совсем как с душой, но и не как с температурой тела. Все просто, только когда сознания нет. Тогда это можно зафиксировать более-менее ясными способами (хотя тоже не без трудностей). Но вот изучение состояния сознания, когда оно есть, требует не только биологического, физического и математического аппарата, но и того, что мы назовем аппаратом философским или чисто понятийным. Чтобы сопоставить сознание, внутренний мир и концепцию Я одного человека с аналогичными вещами у другого, нужно прежде согласиться на то, что в природе существуют эти внутренние миры или концепции Я.
С одной стороны, они – это, вроде бы, реальность, данная нам в ощущениях. Я себя сознаю, что бы это ни значило. И, в то же время, это лингвистически сконструированные способы описания наших ощущений. Те понятия и слова, которыми мы договариваемся понимать мир и передавать свое понимание друг другу. Все эти слова нужно создавать, а понятия – для начала, как-то формулировать.
Этими вещами как раз занимается философия. Поэтому, наряду с антропологией и историей, она является дисциплиной столь же опорной для психологии, как и биология с физикой. Теория и практика психологии формируются на стыке психиатрии и философии, это то, что делает ее местом постоянного развития.
До совсем недавнего времени нейтральное внимание к внутреннему миру, например, к интроспекции или к искусству, которое из нашего внутреннего мира рождается, интересовали психологию довольно слабо. Ее объектом было психическое здоровье человека, выделяющегося каким-нибудь отклоняющимся поведением. На практике до самой второй половины 20-го века психотерапия работала в рамках социальных институтов по адаптации/изоляции. В зависимости от текущей обстановки, под пресс этих институтов попадали, например, бездомные, сироты, люди, публично сомневающиеся в консенсусной картине мира, истерички и др.
Вместе со всеобщей гуманизацией в духе идей Руссо, Вольтера и с постепенной утратой религией своего доминирующего положения, определенная гуманизация пришла и в психиатрию (я говорю здесь только о западной традиции). Звонками поворота от изоляции и наказания «нездоровых» к их излечению и, дальше к «пониманию» можно назвать уже с 1792-го года появление таких фигур, как Ф. Пинель, Ж-Э. Д. Эскироль и других врачей, в буквальном смысле снявших цепи с душевнобольных в клиниках Бисетр и Сальпетриер.
В соответствии в тем, что происходило в европейской культуре того периода (идеи господства разума, возможности справедливого мироустройства и важности точного научного знания) психиатрия тоже стремилась развивать себя как все более точную науку. Причем эта протонаука пока еще не была отграничена от систем воспитания и «исправления». С самого начала развитие корпуса знаний о психике человека диктовалось не только возвышенным стремлением ученых к чистому познанию, но и не менее возвышенным стремлением построить «правильное» общество и «правильного» человека в духе Руссо, Дидро и т.д.
Постепенно методики работы с душевнобольными становились более четкими и симптомно-синдромно ориентированными. Врач и ученый стремились иметь дело уже не столько с целостным состоянием души, сколько с элементами, из которых, как предполагалось, конструируется человеческая личность. Подобно тому, как это происходило в общей медицине или биологии, здесь ученые тоже занимались деконструкцией мифа болезни как чего-то единого, цельного, чем человек бывает одержим или побеждаем. Вместо этого они фокусировались на конкретных признаках «нездоровых» органов, мыслей, чувств и форм поведения. Исследовались закономерности, причинно-следственные связи, строились первые «научные» объяснительные концепции.
По сути, путь любой естественной науки – разложить объект на составляющие и выявить законы, по которым они живут. От античных психо-концепций, например, Гиппократа или Платона эти новые подходы отличались, в первую очередь, поиском физического субстрата расстройства и дотошностью в проведении повторяемых экспериментов со статистически релевантными результатами. Хотя бы на уровне каждого конкретного доктора. В 1827-ом году Ж-Э. Д. Эскироль пишет свое первое в истории научное руководство по психиатрии: «О душевных болезнях».
Примерно сотню лет еще в душеведении будут господствовать органические идеи (вроде френологии), и соответствующие им способы лечения. Предполагалось, что у отклоняющихся форм поведения или самоосознания существуют вполне физические и даже органические причины. Выемка на затылке. Широко посаженные глаза. Аномалия расположения сердца. Матка, блуждающая по организму.
Воздействие на психику через тело преобладает еще даже у Шарко, врача, у которого учился Фрейд. Как мы помним, тот называл своим самым весомым вкладом в психиатрию новаторскую методику контрастного душа для излечения рассеянного склероза и болезни Паркинсона. Тогда эти болезни лечились в тех же заведениях, где и, к примеру, истерики и желания суицида.
Между тем, тот же Шарко, изучая истерию, хоть и видел в ней нарушение периферической нервной системы (органическое нарушение), все-таки предлагал методы уже не только физические, но и направленные на разум и на чувства пациента – гипноз и «исцеляющую веру» в излечение. Здесь речь идет уже о рубеже 19-го и 20-го веков.
Похожий путь проделал Ясперс, начинавший как строго симптомно-синдромно ориентированный врач, и постепенно проявляющий все больше интереса к тому, что можно назвать понимающей психиатрией. Если открыть его «Общую психопатологию» 1913-го года, то можно увидеть подробный список-справочник симптомов и немного размышлений, как и почему они связываются воедино. Более поздние работы читаются уже как философские и даже психологические, с размышлениями о «здоровье», о смысле болезни, об общественном давлении и т.д.
19-ый век и начало 20-го – это время, когда доминирует мечта о том, что если приложить достаточные усилия, то человека и его переживания можно понять как механизм, отрегулировать и улучшить. Сказываются и бытовое увлечение техникой, и левые идеи с их намерением взять власть над природой и эмансипировать от нее наш свободный дух и интеллект.
В параллель с этим человек, особенно, образованный и живущий в индустриальном центре, постепенно утрачивал связь с религией и верой в христианского Бога, а наука постепенно занимала освобождающееся место.
Религия на протяжении истории давала возможности удовлетворять совершенно конкретные базовые человеческие потребности. В первую очередь, это потребности в нормах общежития, в личном смысле, в социальных отношениях, в надежде на послесмертие, в близких связях и, наконец, во всеобщей разделяемой этике.
Вера в науку и в прогресс распространялась, но, вместе с тем, она давала не вполне удовлетворительные ответы на эти трансцендентные вопросы о личном смысле, жизни и смерти. Светская этика справедливости и прогресса не отвечала на потребность человека в связности с чем-то большим или с чем-то вечным.
Философия, со своей стороны, искала ответы на эти вопросы уже как наука, создавая (или выдумывая) объекты, к которым можно было бы свести мир после утраты христианского Бога. Абсолютная воля Шопенгауэра, абсолютный дух Гегеля, разум Канта, сюда я отношу и Бытие Хайдеггера.
Первая мировая война показала весьма пугающие возможности техники. Уподобление человека машине, свойственное точным и естественным наукам, постепенно все больше рассматривалось через призму дегуманизации. В литературе чаще начали появляться апокалиптические фантазии о технократических обществах будущего и о бессмысленности жизни конкретного человека в новом «расколдованном» мире. Маятником в ответ на технократию Просвещения кое-где начали возникать идеи о технике как об абсолютном зле или, по меньшей, мере, как об источнике опасности для человека в его человечности. С другой стороны, глобальные мировые катаклизмы антропогенного плана подставили подножку самим идеям Руссо, Вольтера и Дидро о том, что человек по своей природе добр, что нужно только лишь обеспечить ему свободу и развитие для проявления его прекрасной души во всем цвете.
Важный вклад Фрейда, помимо всего прочего, в том, что он соединил две базовые потребности человека. Создал конкретную систему, карту того, как человек функционирует, может быть, даже создал предпосылки для новой этики. И при этом он создал такую практику, которая позволяет удовлетворять потребности во вновь-гуманизации, в возвращении к самому себе, в обращении к своей человечности.
Фрейд не создавал целостной метафизики, как это делали Гегель или Хайдеггер, но, оказалось, что мало кому и необходима была эта целостная метафизика. Чаще достаточно было просто иметь мировоззрение, ту самую систему координат, в которой можно жить, чувствуя, что ты понимаешь, что здесь происходит. Многие потом говорили о психоанализе как о новой религии (например, тот же К. Юнг). Думаю, что это верно в том смысле, что психоанализ берет на себя многое из потребностей человека, которые раньше были адресованы трансцендентному.
На временном отрезке начала 20-го века речь идет все еще о психиатрии или, во всяком случае, о психотерапии, а не о гуманистической психологии. Доступ к моральным, интеллектуальным и физическим благам, открытый Фрейдом, получал только тот, кто в текущей системе координат признавался хоть в чем-нибудь немножечко душевно нездоровым.
На практическом уровне из этого следовала и следует до сих пор склонность человека, хоть сколько-то знакомого с психологией, искать в себе изъяны, «неврозы», потому что только это по-настоящему приобщает его к тому человеческому, что объединяет и дает надежду. Вопрос «Интересно, а как я устроен?» рождается не из комфортной и целостной жизни без сомнений и поисков, а с необходимостью вытекает из «Ой, что это у меня?».
Основным выходом из этого обстоятельства для многих специалистов выступает акцент на страдании. Поэтому мы осмысляем себя не как исследующую, а как, в первую очередь, помогающую профессию. Психотерапия призвана уменьшать страдания. К этому можно придраться на конкретных примерах, когда далеко не очевидно, что страдание – это «плохо», а их отсутствие – «хорошо», но, в целом, это наш ориентир.
Помогать в том, чтобы человек лучше понял сам себя, – это тоже хороший ориентир, но помимо этой общей цели конкретно у экзистенциального психотерапевта есть другие. Например, чтобы человек осознал ответственность за свой способ жизни или принял во внимание ее конечность, или еще что-то такое, от чего, по нашему опыту и идеям, ему станет легче и вкуснее жить. Как мне представляется, экзистенциальная система несет идеи о том, «как правильно жить», не меньше, чем любая другая, но только там, где у какой-нибудь другой терапии звучат адаптация или конгруэнтность, у нас звучат глубина, принятие, воплощенность, осмысленность, радость и пр.
Относительная современность
По большому счету, мы продолжаем бороться с механистическим подходом к человеку. На оформление экзистенциального направления во второй половине 20-го века очень большое влияние оказало движение антипсихиатрии и, позже, философская деконструкция.
Смысл, в поле этой парадигмы, полностью деконструируется как некая внешняя истина. Он не ищется внутри чего бы то ни было за пределами самого человека (например, в жизни или в работе). Вместо этого, он индивидуально конструируется и помещается самим человеком в то, место, где тот хочет, чтобы смысл существовал.
Здоровье деконструируется, как внешний набор симптомов и схем, и вновь конструируется, уже как индивидуально найденный способ жить в динамической гармонии между самим собой и окружающей реальностью.
Разумеется, хорошая экзистенциальная психотерапия деконструирует и свои собственные постулаты и данности, для того, чтобы собрать индивидуальный комплекс, потребный человеку для его личного уникального миропроекта.
Однако какую бы цель того, что мы делаем, ни выбрать, остается вопрос, насколько она диктуется нашими собственными ценностями и идеалами. Едва ли можно взять и полностью деконструировать самого себя, чтобы потом собрать заново. Поэтому, в каком-то смысле, экзистенциальная практика – это вопрос едва ли не в первую очередь этический. Просто потому, что она разрешает себе не принимать ценности общества по умолчанию. В экзистенциальной терапии, произнося любое слово, можно быть уверенным, что за ним лежит комплекс текстов о том, что оно значит, зачем оно вообще нужно, и какие есть разные точки зрения на предмет, к которому оно отсылает. Никакой нормы, ничего само собой разумеющегося.
В частности, в связи с этим современная экзистенциальная психотерапия очень критически относится к идее построения какой-либо жесткой теории личности. Пользуясь хайдеггерианским языком, можно сказать, что она имеет дело с существованием, а не с сущностью. Т.е. с процессом, а не с системой кубиков из лего. Что, разумеется, не запрещает использовать кубики или теории при необходимости, помня об их чисто инструментальной роли.
Также здесь не любят включать в свои тексты слова вроде «техники», «метода» или «инструментария». Техника экзистенциальной психотерапии – это немножко оксюморон, не смотря на то, что психотерапевт может делать все те же самые практические вещи, что и любой другой терапевт. Упражнения, дневники, задания, гипноз, работа с телом, все, что угодно. Но методологически значимым считается держать в голове, что это не «техника», потому что человек – не машина. Здесь скорее принято говорить о способах исследования внутреннего мира, о связях, о способах понимания. Кажется, что это чисто терминологический вопрос, но, на самом деле, он связан с базовой установкой, которая определяет терапию как экзистенциальную.
Работа в этой парадигме – это больше вопрос внутреннего ощущения, чем свободного выбора языка: «Дай-ка я сейчас сделаю что-нибудь экзистенциальное, например, поговорю о смерти». Сам по себе разговор об экзистенциальных данностях еще не делает терапию экзистенциальной. И, с другой стороны, чтобы она стала такой, совсем необязательно упоминать эти вещи.
Отсюда вытекает и некоторая относительность практики обучения профессиональному экзистированию одного человека рядом с другим. Это обучение, само неизбежно представляющее из себя набор техник и упражнений, – конечно, вещь парадоксальная. Тем интереснее бывает слышать споры о том, кто из двух психотерапевтов или авторов поэкзистенциальнее будет.
В начале 21-го века у экзистенциальной психотерапии можно выделить три основные школы:
— американскую (Р. Мэй, И. Ялом, Дж. Бьюдженталь и др.),
— английскую (Э. Ван Дерцен, Э. Спинелли, М. Купер и др.)
— и восточно-европейскую (Р. Кочюнас, Р. Будрис и др.)
Очень близко к ним примыкает течение дазайн-анализа (А. Хольцхей-Кунц), получившее развитие из идей М. Босса.
Внутри этих школ существует крайне широкое разнообразие, а сами представители, которых я перечисляю, не все согласны с тем, что стоит выделять их в отдельное течение или объединять по географическому принципу. Но, в любом случае, всех их объединяет антитехнократическая установка по отношению к человеку и, хочется верить, убеждение в том, что смысл психотерапии должен быть отрефлексирован до того, как осуществлять любые преобразования с живыми людьми.