Личность это человек: Личность. Что такое «Личность»? Понятие и определение термина «Личность» – Глоссарий

«Личность-это человек, как носитель сознания»

«Личность-это человек, как носитель сознания»

Личностью в психологии называют человека как носителя сознания. Считается, что личностью не рождаются, а становятся в процессе бытия и трудовой деятельности, когда, общаясь и взаимодействуя, человек сравнивает себя с другими, выделяет свое «Я». Психологические свойства (черты) личности полно и ярко раскрываются в деятельности, общении, отношениях и даже во внешнем облике человека. Личности бывают разные — гармонично развитые и реакционные, прогрессивные и односторонние, высоконравственные и подлые, но при этом каждая личность неповторима.

Развитие личности-это количественные и качественные изменения в организме, которые происходят во времени под влиянием различных факторов.

Развитие личности это -изменение ее количественных и качественных свойств. Развитие личности-это развитие ее мировоззрения, самосознания, отношений к действительности, характера, способностей, психических процессов, накопление опыта.

Различают ряд ступеней в индивидуальном развитии человека: ранний детский возраст, дошкольный, младший школьный, подростковый, юношеский, зрелый, пожилой. Основанием и движущей силой развития личности является совместная деятельность, в которой осуществляется усвоение личностью заданных социальных ролей.

Формирование личности-это это количественные и качественные изменения в организме, которые происходят в процессе всей жизни человека как социального существа.

Формирование личности человека-это процесс приобретения человеком личных и социальных качеств в процессе различных видов деятельности. Формирование и развитие личности происходит постоянно, до самой смерти. Каждый день с нами происходит то, что как-то влияет на нас, чему-то учит, каким-то образом развивает.

Государственным механизмом социализации личности является-семья

Особую роль в процессе социализации играют такие ее факторы как первичные группы и прежде всего семья. Эти группы, выделенные Ч.Кули, первыми приступают к социализации индивида. Их отличают неформальное включение в свой состав индивидов, неформальное распределение статусов и ролей между ними, а также непосредственные личностные, эмоционально окрашенные взаимоотношения. Именно в первичной группе приобретаются первые необходимые навыки исполнения социальных ролей. Если для такой группы характерна преимущественно позитивная эмоциональная окраска отношений, то это во многом облегчает формирование позитивных установок личности и ее мотивации к усвоению групповых требований.

Социализация включает не только действие соответствующих факторов, но и самостоятельные действия индивида. Это, во-первых, различные формы его активности в социальной реальности, а во-вторых, — деятельность внутреннего плана, рефлексия, работа сознания. В своей динамической взаимосвязи факторы социализации и индивид образуют механизмы социализации.

2. Среда:

а) географическая; б) домашняя; в) социальная.

Например, если учителю известно, что домашняя среда у ребенка неблагоприятная и ребенок может стать педагогически запущенным, то именно на это он и будет обращать внимание в обучении ученика.

3. Воспитание

Функция воспитания сводится к развитию («запуску») в ребенке механизмов саморегуляции, самодвижения, саморазвития. Во многом человек-творец самого себя. При том, что определенная программа индивидуального развития заложена уже на генетическом уровне (в том числе физическая и психическая предрасположенность), за человеком остается право развивать себя. Поэтому с помощью воспитания, можно сгладить негативные проявления в поведении, привить положительные социальные нормы. Поэтому учителя и уделяют такое большое внимание фактору воспитания.

К вопросу о понятии «Личность» в правоведении (теоретический и практический аспекты) Текст научной статьи по специальности «Право»

2. 7. К ВОПРОСУ О ПОНЯТИИ «ЛИЧНОСТЬ» В ПРАВОВЕДЕНИИ (ТЕОРЕТИЧЕСКИЙ И ПРАКТИЧЕСКИЙ АСПЕКТЫ)

Перейти на Главное МЕНЮ

Вернуться к СОДЕРЖАНИЮ

Коломейченко Е.А., соискатель

Волжская государственная академия водного транспорта

Проблема личности, ее взаимоотношение с обществом и государством всегда привлекала и привлекает внимание представителей различных направлений научной мысли1.

В философии, психологии, социологии, правоведении и других общественных науках широко используется понятие «личность», «преломляясь» в каждой из них к их предмету и задачам.

В рассматриваемом нами аспекте наибольший интерес представляет философский подход, в рамках которого категория «личность» раскрывается путем сопоставления с понятиями «человек», «индивид», «индивидуальность». Это позволяет выделить в названных понятиях (человек, индивид и т.д.) два начала: природное и социальное, что, безусловно, относится к личности, может способствовать раскрытию ее социального потенциала.

Примечательно, что многие древние мыслители в своих исследованиях признавали в человеке наличие этих двух начал. Обобщение соответствующих выводов позволили сформулировать следующий вывод: человек, с одной стороны подчиняется природной необходимости, а с другой — он обращен к обществу, т.е. системе социальных отношений2.

Очевидно, специфические качества человека — сознание, речь, мышление, способность к осмысленной деятельности и др. Эти свойства могли сформироваться и развиться только в обществе, в процессе социальной деятельности, взаимодействия в системе общественных отношений.

Соответственно сказанному, личность — это человек, испытывающий на себе влияние общественных отношений и способный воздействовать на них своей деятельностью.

Становление личности зависит

1 См.: Бобылев А.И. Личность и право. Их взаимодействие на современном этапе // Право и политика. — 2004. — № 3. — С. 9; Головков С.А. Личность и общество во взглядах русских религиозных мыслителей // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 18. Социология и политология. — 2006. -№1. — С. 84-105; Басик В.П. Эволюция правового статуса личности и его отражение в российской правовой науке // Правоведение. — 2005. -№ 1. — С. 23; Кожевников С.Н. Личность в политической системе России // Политическая система России: политический и государственноправовой аспекты: Монография. — Н.Н., 2007. — С. 116-159; Теория государства и права: Учебник. / Под ред. Н.И. Матузова, А.В. Малько.

— М., 1997. — С. 231; Орлова О.В. Правовая свобода личности в гражданском обществе // Журнал российского права. — 2007. — № 5; Государство, общество, личность: проблемы совместимости / Под ред. Р.А. Ромашова, Н. С. Нижник. — М., 2005; Спиркин А.Г. Философия: Учебник. — М., 2006. — С. 625-626. и др.

2См.: Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. — М., 2001. — С. 175; Спиркин А.Г. Философия: Учебник. — М, 200б. — С. 315.

от определенного этапа развития человеческого общества. Так, человека на низшей ступени становления, по мнению большинства исследователей, в качестве личности рассматривать нецелесообразно, поскольку он не обладал необходимыми социальными качествами (мышление, речь и т.д.) формирующимися в определенной достаточно развитой системе общественных отношений.

Для формирования личности необходима относительная независимость от природы, некоторая свобода действий, основанная на развитии способностей, потребностей, интересов. По-видимому, главное в том, что личность — это человек как носитель социальных свойств, находящийся в системе социальных отношений.

В этой связи представляют интерес следующие слова К. Маркса: «Для характеристики сущности личности имеют значение не ее борода, не ее кровь, не ее абстрактная физическая природа, а ее социальное ка-чество»3. Заметим, «Большой энциклопедический словарь» определяет личность, как человека — субъекта отношений и сознательной деятельности, а также как устойчивую систему социально-значимых черт, характеризующих индивида как члена общества или общности .

В настоящее время в научной литературе обсуждается и вопрос о соотношении понятий «личность» и «человек». Признается, что личность — это, безусловно, всегда человек. Вместе с тем утверждается, что человек не всегда может быть личностью, поскольку не всякому человеку свойственны такие личностные качества, как разум, воля, способность к целесообразной деятельности. В этой связи утверждается, что появившийся на свет младенец еще не личность. Ее свойствами не обладают и лица с тяжелыми психическими заболеваниями, что подтверждает используемое в медицине словосочетание «распад личности»5.

Обратим, более обстоятельно, внимание на структуру личности, включающую: сознание и самосознание, волю и способность к деятельности6. Эти элементы находятся в диалектическом единстве, определяют социальную природу личности.

1. Сознание человека — основополагающий элемент личностной структуры, означающий способность индивида отражать действительность, отдавать себе отчет в своих поступках. Заметим, что если разрушено самосознание личности, но не имеет смысла говорить и самой личности. Например, при стойком психическом заболевании.

2. Воля как компонент структуры личности — это способность к выбору варианта деятельности и внутренним усилиям, необходимым для ее осуществления. Имеется в виду специфический акт, несводимый к сознанию и деятельности. Волевое поведение включает определение цели, средств ее достижения, принятие решения, часто сопровождающееся борьбой мотивов (акт выбора), и его реализацию. Существенно то, что воля позволяет преодолевать препятствия, сложности на пути к достижению цели.

3 Маркс К., Энгельс Ф. Собрание соч. — Т. 1. — С. 242

4 Большой энциклопедический словарь / Гл. ред. А.М. Прохоров. 2-е изд. — М., 2001. — С. 446.

5 См.: Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. — М., 1997.

— С. 175.

6 См.: Невлева И.М. Философия: Учебн. пособие. — М., 2006. — С.

354; Спиркин А.Г. Указ. соч. — С. 330. и др.

ПРОБЕЛЫ В РОССИЙСКОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ

№ 1

3. Деятельность — необходимый компонент структуры личности, процесс, связанный с использованием интеллектуальной и физической энергии, специальных средств, направленный на достижение поставленной цели, определенного результата.

Отметим, что при раскрытии смысла понятия «индивид» акцент делается, прежде всего, на индивидуально-природных и социальных различиях, отличающих одного индивида от другого. Имеется в виду неповторимый, самобытный способ бытия конкретной личности, индивидуальная форма общественной жизни человека .

Следовательно, индивид становится индивидуальностью по мере того, как перестает быть только «единицей» человеческого рода и приобретает относительную самостоятельность своего бытия в обществе, становится личностью.

Принципиально значимо то, что правоведение и юридическая практика, по сути, разделяют приведенные выше философские обобщения и выводы . Это подтверждает анализ и раскрытие смысла следующих юридических категорий — «правоспособность», «дееспособность», «деликтоспособность», «правонарушение» и др. Названные категории, кроме правоспособности, органически связаны с личностью, которой свойственны и сознание, и воля, и способность к деятельности, сопряженная с пониманием своей ответственности перед другими людьми. Уделим внимание этому аспекту проблемы и содержанию названных выше понятий.

Правоспособность представляет собой способность иметь субъективные права и нести юридические обязанности. Она признается за всеми гражданами в равной мере, возникает с момента рождения и прекращается со смертью гражданина. Как видно, ею обладает любой человек (малолетний ребенок, душевнобольной человек и др.), которым не присущи качества личности (сознание, воля и т.д.). Это объясняется тем, что названные лица по действующему законодательству признаются субъектами права,

независимо от их личностных качеств. Соответственно, они могут быть субъектами имущественных отношений, в порядке наследования и др. Главное здесь -признание их субъектами права вне зависимости от личностных особенностей.

Иная ситуация складывается относительно дееспособности. Известно, что согласно действующему законодательству, дееспособность означает способ-

ность физического лица своими действиями приобретать и осуществлять субъективные права и создавать и исполнять обязанности. Как видно, здесь правовые возможности непосредственно связаны с личностными качествами человека (воля, сознание, способность к осмысленной, ответственной деятельности). Следовательно, здесь юридическая оценка человека адекватна философским показателям личностной структуре, что подтверждает правильность предыдущих обобщений.

В интересующем нас аспекте не менее важна категория «деликтоспособность». Деликтоспособность -это способность субъекта правоотношения нести юридическую ответственность за свои поступки. Следует отметить, что, например, в гражданском зако-

7 Философский словарь / Под ред. И.Т. Фролова. — М., 1991. — С. 516.

нодательстве для деликтоспособности определяющим фактором является дееспособность гражданина (ст. 171 ГК РФ)8; в уголовном и административном праве условиями деликтоспособности являются возраст и психическое состояние лица на момент совершения преступления (ст. 20 УК РФ)9 и административного правонарушения ( ст. 2.3 КоАП)10 и т.д. В любой ситуации здесь принципиально значимы сознание, воля, способность отвечать за содеянное.

Иными словами, понятия «дееспособность» и «деликтоспособность» характерны для субъектов права, обладающих указанными свойствами личности . Уместно отметить, что в данном случае философские и правовые оценки личностных качеств совпадают, что значимо и для теории правоведения, и для юридической практики.

В рассматриваемом плане представляет интерес и правовая категория «правонарушение», определяющаяся в юридической литературе как виновное противоправное деяние деликтоспособного лица, наносящего вред обществу, влекущее наступление юридической ответственности.

Необходимо отметить, что наибольший интерес в «преломлении» к к понятию «личность» представляет такой элемент правонарушения как субъективная сторона. Она характеризует личное отношение правонарушителя к своим деяниям, т.е. вину. Во всех правонарушениях, совершаемых умышленно или неосторожно, субъект правонарушения направляет свое сознание и волю на совершение тех или иных действий, или действует неосмотрительно. Это означает, что субъективная сторона играет главную роль при совершении правонарушения1 . Соответственно сказанному, заметим, что в юридической теории и практике понятие «личность» распространяется не только на законопослушных граждан, отличающихся положительными социальными свойствами, но и на совершающих противоправные деяния, при условии, если они вменяемы, способны отвечать за содеянное. Этот вывод подтверждается современными публикациями по криминологии12.

Соответственно, можно отметить, что вышерассмотренные правовые категории так или иначе ориентированы на сознание, волю личности, ее способности контролировать свои действия и отвечать за них. Следовательно, и здесь философские и правовые подходы к оценке личностных свойств человека как бы «пересекаются», взаимно дополняют друг друга.

Отметим, что для характеристики личности в правоведении, также, важное значение имеет категория «правовой статус». Через это понятие рассматриваются многообразные связи личности с правом.

По мнению большинства авторов, правовой статус личности в самом общем плане можно определить как систему признанных и гарантируемых государством в законодательном порядке прав, свобод, обя-

8 См.: Гражданский кодекс Российской Федерации. Части первая, вторая и третья. — М.: Омега-Л, 2006. — С.71.

9 См.: Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ (ред. от 24.07.2007). — М.: Омега-Л. 2007.

10 См.: Кодекс об административных правонарушениях от 30.12.2001 № 195-ФЗ (ред. от 24.07.2007 г.). — М.: Омега-Л. 2007.

11 См.: Фефелов П.А. Уголовно-правовая концепция борьбы с преступностью: Основы общей теории. — Екатеринбург, 1999. — С. 44.

2 См.: Большая юридическая энциклопедия. — М., 2007. — С. 276, 285-286.

занностей индивидуального субъекта, устанавливающую его правовое положение13

Правовой статус личности очерчивает ее «пространство свободы», предопределяет возможность реализации предоставленных прав, свобод, возложенных юридических обязанностей. Очевидно, что это также предполагает наличие у личности тех свойств, о которых говорилось выше. Действительно, результативное осуществление субъектом прав, свобод и юридических обязанностей, безусловно, предопределяется пониманием их смысла, значения и др.

Обобщая вышесказанное нельзя не согласиться со следующим суждением: «личность — человек, обладающий совокупностью определенных социально значимых свойств, наделенный правовым статусом, комплексом прав и обязанностей, необходимых для его самодостаточности, взаимоотношений с другими людьми, с обществом в целом»14. Как отмечалось ранее, в правоведении важна характеристика личности с точки зрения ее правоспособности, дееспособности, способности нести юридическую ответственность, а также правового статуса, т.е. правового положения в обществе.

Таким образом, основные философские и правовые

характеристики личности принципиально значимы для создания целостного подхода к понятию личности и ее социальному потенциалу. Существенно то, что философские учения и учения по правоведению в последние годы «замыкаются» на личности — высшей ценности демократического общества, т.е. личности, которой свойственно политическое и правовое сознание, потенциал культуры, способность к результативной правомерной деятельности.

Практическая значимость вопроса о понятии и структуре личности в следующем: при решении юридических вопросов, связанных с личностью, вынесении правоприменительных актов, основное внимание направлено на те «параметры» личности, о которых говорилось ранее (сознание, воля, способность отвечать за содеянное). И только после выяснения этих вопросов может быть вынесен обоснованный правовой акт (судебное решение, приговор, административное постановление о наложении штрафа и т.д.). Представляется, что рассмотренный нами подход к структуре личности, ее специфических особенностях, представляет интерес не только для правоведения, но и других общественных дисциплин — политологии, социологии и др.

13 См.: Кожевников С.Н. Политическая система России: политический и государственно-правовой аспекты: Монография. — Н. Новгород,

2007. — С. 135-136.

14 См.: Кожевников С.Н. Указ. соч. — С. 118.

Кто такой индивид. Индивид, индивидуальность и личность

Человек — это представитель вида Homo sapiens. Человек — существо социально-биологическое, он одновременно выступает и как часть животного мира, и как часть общества. В обществознании при описании человека используются три близких, но не тождественных понятия: индивид, индивидуальность и личность.

Индивид или индивидуум — это единичный представитель человеческого рода, человек как отдельная особь своего вида. Индивид — конкретный носитель всех психических, физических и социальных черт человечества. Индивид — один из многих представителей вида, со свойственными всем людям разумом, самосознанием, волей и потребностями.

Индивидуальность — это неповторимые особенности человека, все, что отличает его от остальных людей. Индивидуальность человека проявляется в его внешности, характере, манерах etc. Цвет глаз и голос, манера одеваться и держать себя, характерные жесты и темперамент — все это относится к человеческой индивидуальности.

Личность — это человек как обладатель социально значимых черт, как участник общественной деятельности. Простыми словами, личность — это человек с социально значимыми качествами. У личности есть набор социальных статусов и ролей, мировоззрение и цели.

Индивидом рождаются, личностью становятся, а индивидуальность отстаивают.

А.Г. Асмолов, заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии МГУ

Структура личности: статусы, роли и направленность

Личность — это устойчивая система социально значимых черт, характеризующих индивида как члена общества. Человеческая личность определяется и биологическими особенностями, и культурой, и общественными отношениями.

Личность неотделима от деятельности. Она проявляет себя в процессе самореализации — выявления своего потенциала, осуществления возможностей, достижения целей.

Обычно в структуре личности выделяют три компонента:

1. Социальный статус – это место человека в системе общественных отношений, в социальной иерархии. Статус может быть приписанным (например, дворянин или крепостной крестьянин в сословном обществе, русский или немец по национальности), приобретенным (например, студент, лидер политической партии, пенсионер) или ситуативным (покупатель в магазине, зритель в кино, попутчик в поезде).

2. Социальная роль – это образ поведения в соответствии с нормами для данного социального статуса. Например, человек на работе выступает в роли начальника по отношению к своим подчиненным и одновременно играет роль подчиненного во взаимодействии с собственным руководителем.

Обычно у человека целый ряд статусов и ролей — это называют статусно-ролевым набором личности. Например, один и тот же юноша — это ученик в школе, сын и брат в семье, капитан в футбольной команде. Разные статусы и роли могут противоречить друг другу.

3. Направленность личности – это устойчивые мотивы (убеждения, интересы, склонности, идеалы человека, мировоззрение), определяющие поведение личности.

Социализация индивида и формирование личности

Не всякий человек является личностью. Так, новорожденный младенец — уже индивид, но еще не личность. Личность формируется под влиянием общества, культуры, ближайшего окружения.

Социализация — это процесс усвоения индивидом культурных норм и социального опыта, необходимых для успешной жизни в обществе. Простыми словами, социализация — это превращение индивида в личность. Социализация продолжается всю жизнь: человек осваивает множество социальных ролей, его личность приобретает новые грани.

Все, что влияет на этот процесс, называют механизмами социализации или агентами социализации. К ним относятся отдельные люди, семья, окружение, институты общества — школа, армия, государство, СМИ и т.п.

Историческая личность, Личность с большой буквы и расстройство личности

В обиходе слова «человек», «индивид» и «личность» часто используются как полные синонимы.

При этом личность — самое многозначное слово из трех. Историческими личностями называют выдающихся деятелей прошлого. «Личностью с большой буквы» — достойного человека, способного на благородные поступки.

В психологии существуют десятки трактовок термина «личность». Изучению личности и ее особенностей, отношений с другими личностями, обществом и миром посвящен целый раздел этой науки — психология личности.

В психиатрии существует понятие расстройство личности (личностное расстройство) — особый вид психического расстройства, душевной болезни.

Выражение «культ личности» означает неумеренное восхваление вождя в авторитарном или тоталитарном обществе. Первоначально эти слова употребил Н.С. Хрущев, критикуя диктатуру И.В. Сталина (в докладе «О культе личности и его последствиях» на XX съезде КПСС в 1956 году).

ЛИЧНОСТЬ — это… Что такое ЛИЧНОСТЬ?

ЛИЧНОСТЬ — I. Из истории слова «личность» в русском языке до середины XIX в. 1. В русское слово личность влились многие из тех значений и смысловых оттенков, которые развивались в разных европейских языках у многочисленной группы слов, восходящих к… …   История слов

ЛИЧНОСТЬ —         общежитейский и науч. термин, обозначающий: 1) человеч. индивида как субъекта отношений и сознат. деятельности (лицо, в широком смысле слова) или 2) устойчивую систему социально значимых черт, характеризующих индивида как члена того или… …   Философская энциклопедия

личность — Врожденные особенности мышления, ощущений и поведения, определяющие уникальность индивида, его образ жизни и характер адаптации и являющиеся результатом конституционных факторов развития и социального положения. Краткий толковый психолого… …   Большая психологическая энциклопедия

ЛИЧНОСТЬ — ЛИЧНОСТЬ, личности, жен. 1. только ед. Отдельное человеческое я, человеческая индивидуальность, как носитель отдельных социальных и субъективных признаков и свойств. «Гражданам СССР еспечивается неприкосновенность личности.» Конституция СССР.… …   Толковый словарь Ушакова

личность — См …   Словарь синонимов

ЛИЧНОСТЬ — (лат. persona). Понятие «личность» принадлежит к числу тех понятий, которые на всем протяжении истории человеческой мысли вызывали величайший разнобой в определениях. И объем и содержание этого понятия в трактовке каждого философа,… …   Большая медицинская энциклопедия

ЛИЧНОСТЬ — человек, обладающий комплексом прав, свобод и обязанностей, которые придают ему независимый, признанный и защищенный обществом статус, особое автономное положение в обществе. Необходимо различать три статуса индивида в обществе: 1) человек, т. е.… …   Юридическая энциклопедия

ЛИЧНОСТЬ — ЛИЧНОСТЬ, 1) человек как субъект отношений и сознательной деятельности. 2) Устойчивая система социально значимых черт, характеризующих индивида как члена общества или общности. Понятие личность отличают от понятий индивид и индивидуальность .… …   Современная энциклопедия

Личность — (иноск.) личная обида; намекъ на извѣстное лицо. Ср. Достаточно сказать только, что есть въ одномъ городѣ глупый человѣкъ это уже личность: вдругъ выскочитъ господинъ почтенной наружности и заключитъ: «Вѣдь я тоже человѣкъ, стало быть, я тоже… …   Большой толково-фразеологический словарь Михельсона (оригинальная орфография)

ЛИЧНОСТЬ — 1) человек как субъект отношений и сознательной деятельности.2) Устойчивая система социально значимых черт, характеризующих индивида как члена общества или общности. Понятие личности следует отличать от понятий индивид (единичный представитель… …   Большой Энциклопедический словарь

Личность — (от лат. persona – маска, роль актера) – термин, обозначающий социальный тип человека как продукта и носителя исторически определенной культуры и выполняющего определенные функции в системе сложившихся общественных отношений. Личность является… …   Энциклопедия культурологии

Что же такое личность?

Э.В. Ильенков

Что же такое личность?

«С чего начинается личность».
Москва, 1984, с. 319-358

Так что же такое «личность» и откуда она берется? Вновь задать себе этот старый вопрос, обратиться к анализу понятия «личность» (именно — понятия, то есть понимания существа дела, а не термина) побуждают отнюдь не схоластические соображения. Дело в том, что ответ на этот вопрос непосредственно связан с проблемой формирования в массовом масштабе личности нового, коммунистического типа, личности целостной, всесторонне, гармонически развитой, которое стало ныне практической задачей и прямой целью общественных преобразований в странах социализма. Ведь коммунизм — это общество, где свободное развитие каждого является условием свободного развития всех.

В мире довольно широко, и притом среди людей весьма образованных, бытует мнение, которое, если обрисовать его схематично, сводится примерно к следующему. Марксистское учение, блестяще оправдавшее себя там, где речь идет о событиях всемирно-исторического значения и масштаба, то есть о судьбах миллионных масс, классов, партий, народов и государств, короче говоря, о совокупной судьбе человеческого рода, ничего (или почти ничего) не дало и, больше того, якобы не может дать для рационального уразумения внутреннего строя личности, индивидуальности, «Я» – этой своего рода молярной единицы исторического процесса. Тут-де кончаются его полномочия, его теоретические возможности и начинается область забот какого-то иного научного ведомства, сфера, внутри которой оказываются малопригодными те методы мышления, которые характерны для научного исследования общественно-исторического процесса в целом.

Наиболее отчетливо и последовательно такое представление выразилось в требовании «дополнить» марксизм некоей особой, относительно автономной этической теорией, ставящей в центр своего внимания личность, как таковую, интересы и счастье индивидуального «Я», проблему свободы и достоинства личности и подобные этим сюжеты. От таких сюжетов классический [321] марксизм якобы сознательно и намеренно абстрагируется именно для того, чтобы выявить общие закономерности суммарных исторических процессов, то есть строго научно очертить те объективные «рамки», внутри которых — хотят они того или не хотят, нравится им это или не нравится – вынуждены действовать живые участники истории — индивиды.

На основе такого представления кое-кто предлагает марксизму своего рода разделение труда: объективные условия и закономерности, не зависящие от воли и сознания человека и задаваемые ему природой и историей, — это-де монополия и забота марксистской теории, а вот уж о субъективном мире человека, о том, что и как ему в этих условиях делать, позвольте судить специалистам по человеческой «душе», теоретикам экзистенциальной ориентации.

Человеческая личность, по старинке называемая иногда «душой», той самой «душой», которую каждый человек знает как свое «Я», как нечто уникально-неповторимое, неразложимое на какие-либо общие составляющие и, стало быть, принципиально ускользающее от научно-теоретических определений и даже невыразимое в словах (ведь слово выражает только «общее»), тем самым объявляется своего рода запретной зоной не только для марксистского учения о человеке, но и для объективного изучения вообще, для научного мышления.

Вот почему экзистенциалисты предпочитают писать на эту деликатную тему не на языке науки, а в эссеистско-беллетристическом жанре, а то и вообще в виде романов, повестей и пьес. И это далеко не случайная деталь, а выражение существа их позиции — принципиального отрицания самой возможности создать материалистическую концепцию (теорию) личности, то есть материалистическую психологию как науку. Ведь психология и есть наука «о душе», о человеческом «Я», а не о чем-либо ином.

А возможна ли вообще, в принципе материалистически-ориентированная психология? Если да, то она обязана прежде всего определить свой предмет, то есть объяснить, что же такое личность. [322]

Две логики — два подхода

Сущность человека не есть абстракт,
присущий отдельному индивиду.
В своей действительности она есть
совокупность всех общественных отношений.

К. Маркс

О том, что «личность» — уникальное, невоспроизводимо-индивидуальное образование, одним словом, нечто единичное, спорить не приходится. «Единичное» в философии понимается как абсолютно неповторимое, существующее именно в данной точке пространства и времени и отличающееся от любого другого «единичного», а потому и столь же бесконечное внутри себя, как и сами пространство и время. Полное описание единичной индивидуальности равнозначно поэтому «полному» описанию всей бесконечной совокупности единичных тел и «душ» в космосе. Это понимали и Декарт, и Спиноза, и Гегель, и Фейербах, все грамотные философы, независимо от их принадлежности к тому или иному лагерю в противоборстве материализма и идеализма.

По этой причине наука о «единичном», как таковом, действительно невозможна и немыслима. Раскрытие тайн «единичного» запредельно науке именно потому, что любая частная цепочка причинно-следственных зависимостей уводит исследователя в «дурную» бесконечность всего прошлого бесконечной вселенной.

Гегель не случайно назвал тем же словом «дурная» (и не в осуждение, а в логическом смысле) и человеческую индивидуальность, поскольку под ней как раз и подразумевают абсолютную неповторимость, уникальность, неисчерпаемость деталей и невоспроизводимость их данного сочетания, невозможность предсказать заранее с математической точностью ее состояния и поведение в заданных обстоятельствах. Неповторимость свойственна каждой отдельной личности настолько органически, что если ее отнять, то исчезнет и сама личность. Но эта неповторимость свойственна личности не в силу того, что она — человеческая личность, а постольку, поскольку она нечто единичное вообще, «индивид вообще», нечто «неделимое».

В мире нельзя найти не только двух абсолютно одинаковых личностей. Не найдете вы и два совершенно тождественных листка на дереве и даже в целом лесу: чем-нибудь они все-таки будут друг от друга отличаться. Не уловит этих отличий глаз – [323] их зафиксирует микроскоп, не простой, так электронный. Даже и две песчинки на морском пляже всегда будут хоть чуть-чуть, да разными. Даже две капли воды. Известно, что современная физика исключает самую возможность существования в мире двух абсолютно тождественных микрочастиц (электронов, фотонов, протонов и т.п.). Единичное есть единичное, и тут уж ничего не поделаешь.

Но человеческую личность при всей присущей ей «неповторимости» нельзя превращать в простой синоним чисто логической категории «единичного вообще». В этом случае понятие «личность» обессмысливается в самой сути.

Экзистенциалистские «защитники личности», ополчаясь на Гегеля за его якобы «высокомерное» отношение к «дурной индивидуальности», сами воспроизводят «первородный грех» гегельянщины. Растворяя конкретную проблему определения своеобразия человеческой индивидуальности (личности) в абстрактно-логической проблеме отношения «общего и единичного», они сводят ее к вопросу о соотношении «одинаковости и неодинаковости». Солидаризируясь с Гегелем в том, что составляет как раз его порок (манеру всякую конкретную проблему сводить к ее абстрактно-логическому выражению и в нем видеть ответ, «абсолютное решение»), они отвергают то, что есть умного, диалектического в его подходе, — понимание того факта, что «всеобщее» не есть «одинаковое», не есть признак, свойственный каждому порознь взятому индивиду. Поэтому и бесплодна любая попытка определить «сущность человека» путем отыскания «общего признака», которым обладает каждый порознь рассматриваемый человеческий индивид.

Всеобщее с точки зрения диалектической логики — синоним закона, управляющего массой индивидов и реализующегося в движении каждого «из них, несмотря на их неодинаковость и даже благодаря ей; синоним конкретной взаимосвязи, объединяющей в одно целое, в одну конкретность (К. Маркс обозначил это как «единство во многообразии») бесконечное множество бесконечно разнящихся между собою индивидов (безразлично, каких именно — людей или листьев на дереве, товаров на рынке или микрочастиц в «ансамбле»). Так понимаемое всеобщее и составляет сущность каждого их них, конкретный закон их существования. А одинаковость их лишь предпосылка, лишь предварительное условие их «конкретной всеобщности», т.е. объединения в конкретное целое, многообразно расчлененное внутри себя.

Руководствуясь именно такой логикой, К. Маркс ставил и решал вопрос о «сущности человека» — о конкретно-всеобщем [324] определении человеческого индивида, личности, как совокупности всех общественных отношений 1. В оригинале сказано еще выразительнее — ансамбль, то есть не механическая сумма одинаковых единиц, а представленное в единстве многообразие всех социальных отношений.

«Сущность» каждого индивида, относящегося к данному «роду», заключается, согласно логике мышления К. Маркса, в той совершенно конкретной системе взаимодействующих между собою индивидов, которая только и делает каждого из них тем, что он есть. В данном случае это принадлежность к роду человеческому, понимаемому не как естественно-природная, биологически заданная «немая связь», а как исторически возникшая и исторически же развивающаяся социальная система, то есть общественно-исторический организм как расчлененное целое.

Биологическая же связь, выражающаяся в тождестве морфофизиологической организации особей вида «homo sapiens», составляет лишь предпосылку (хотя и абсолютно необходимую, и даже ближайшую), лишь условие человеческого, «родового» в человеке, но никак не «сущность», не внутреннее условие, не конкретную общность, не общность социально-человеческую, не общность личности и личностей.

Непонимание этого марксистского положения в лучшем случае приводит к социально-биологическому дуализму в трактовке сущности человеческой индивидуальности (личности). Если же продолжить дальше логическое путешествие по этому пути, то можно дойти до его плюралистического конца, включив в понимание «сущности человека» и все остальные — а не только ближайшие — предпосылки возникновения «родового», человеческого в человеке. Логика редукции, уводящая все дальше и дальше от той конкретной «сущности», которую хотели понять, логика разложения конкретности на неспецифичные для нее составляющие части, в конечном итоге с неизбежностью приведет к «социо-био-химически-электрофизически-микрофизически-квантово-механическому» пониманию сущности человека.

И совсем не по праву представители подобной механистической логики мнят себя материалистами. Проблема человеческой индивидуальности (личности) – как раз та проблема, где механистический материализм сам собой выворачивается в свою собственную противоположность, в самую плоскую форму идеализма — в физиологический идеализм, в позицию, где архаические представления о «душе» пересказываются на [325] грубо-физикальном языке, переводятся в терминологию физиологии мозга или биохимии, кибернетики или теории информации, не меняясь от этого ни на йоту по существу.

Действительно научно решить проблему личности, проблему индивидуальной психики можно лишь в рамках материалистически ориентированной психологии – науки «о душе», о тайне ее рождения и о законах ее развития. И ни в коем случае не в области физиологии мозга и нервной системы. Сведение проблемы психики вообще и индивидуальной психики в частности (то есть проблемы личности) к проблеме исследования морфологии мозга и его функций — это не материализм, каковым такое сведение некоторым представляется, а только его неуклюжий эрзац, псевдоматериализм, под маской которого скрывается физиологический идеализм.

При последовательном развертывании подобной позиции конфликт между Моцартом и Сальери должен получить свое «научное» объяснение как следствие тончайших – и непременно врожденных — морфофизиологических различий между мозгом гения и мозгом злодея. В тех же самых различиях пришлось бы усмотреть истоки противоположности систем Демокрита и Платона, творческих методов Рафаэля и Гойи. А ход рассуждения должен выглядеть примерно так: Рафаэль иначе воспринимал окружающий мир, чем Гойя, значит, зрительная система и мозг у них были устроены уже при рождении по-разному.

Вместо материалистически ориентированной науки в подобных рассуждениях проглядывает наивная иллюзия, подобная той, в которую впал бы химик, который, отколупнув кусочек мрамора от статуи Ники Самофракийской, произвел бы химический анализ его состава и решил, что в виде результата такого анализа он получил научное понимание «сущности» бессмертного образа… Смешно? Но ведь не менее смешно и стремление усмотреть «научное» понимание существа человеческой психики и личности в результатах анатомо-физиологического исследования человеческого мозга, его структур и их функциональных зависимостей друг от друга. Безразлично при этом, идет ли речь об особенностях человеческого мозга вообще (о его родовых особенностях, отличающих его от мозга любого другого млекопитающего) или же об индивидуальных вариациях его общевидовой морфологии, об особенностях мозга данного индивида.

В самых полных результатах такого изучения можно получить знание (понимание) всего-навсего одной из материальных предпосылок возникновения личности и ее психики, одного из необходимых внешних условий ее рождения и существования. [326] Никакой личности как единицы психической жизни в этих результатах нельзя обнаружить даже в намеке. По той же самой причине, по какой нельзя раскрыть тайну «стоимости» на пути физико-химического исследования золотой монеты или бумажной ассигнации. Ведь и золото и бумага лишь вещественный материал, в котором выражено нечто совершенно иное, принципиально другая «сущность», абсолютно непохожая на него, хотя и не менее реальная, конкретная действительность, а именно система конкретно-исторических взаимоотношений между людьми, опосредствованных вещами.

Точно так же знание особенностей мозга человека не раскроет нам тайны его личности. Наличие медицински нормального мозга — это одна из материальных предпосылок (повторим это еще раз) личности, но никак не сама личность. Ведь личность и мозг — это принципиально различные по своей «сущности» «вещи», хотя непосредственно, в их фактическом существовании, они и связаны друг с другом столь же неразрывно, сколь неразрывно слиты в некое единство образ «Сикстинской мадонны» и те краски, которыми он написан на куске холста Рафаэлем, троллейбус и те материалы, из которых он сделан на заводе. Попробуйте отделить одно от другого. Что у вас останется? Железо и краски. «Сикстинская мадонна» и «троллейбус» исчезнут без следа. А железо и краски останутся именно потому, что они лишь предпосылки, лишь внешние (а потому безразличные) условия существования данной конкретной вещи, а никак не сама вещь в ее конкретности.

То же самое и с отношением личности к мозгу. То, что мозг ни в коем случае не есть личность, доказывается уже тем простым фактом, что личности без мозга быть не может, а мозг без намека на личность (то есть на какие бы то ни было психические функции) бывает (он существует в этом случае в чисто биологическом смысле, как биологическая реальность).

Из всего этого следует, что научно (материалистически) познать, понять личность, выявить законы ее возникновения и развития можно лишь в том случае, если предоставить изучение мозга физиологам и обратиться к исследованию совсем иной системы фактов, совсем иной конкретности, иного единства в многообразии, нежели то единство, которое обозначается словом «мозг». [327]

Органическое и неорганическое тело человека

Только в обществе его природное бытие
является для него его человеческим бытием…

К. Маркс

Та конкретность, то единство многообразных явлений, внутри которого реально существует личность как нечто целое, и есть, как упомянуто было выше, «ансамбль социальных отношений». От начала и до конца личность — это явление социальной природы, социального происхождения. Мозг же — только материальный орган, с помощью которого личность осуществляется в органическом теле человека, превращая это тело в послушное, легко управляемое орудие, инструмент своей (а не мозга) жизнедеятельности. В функциях мозга проявляет себя, свою активность совсем иной феномен, нежели сам мозг, а именно личность. И только так, а не наоборот, как получается у редукционистов, видящих в личностно-психических явлениях внешнее проявление работы мозга.

Проанализируем это обстоятельство несколько подробнее, заранее имея в виду возражение такого рода: зачем, мол, противопоставлять один тезис другому? Разве так уж неверно утверждение, согласно которому индивидуальная психика есть не что иное, как совокупность «психических функций мозга», совокупность проявлений, обусловленных его устройством? Пока физиолог остается физиологом, то есть до тех пор, пока его интересует именно мозг, а не личность, он так и должен рассуждать. И это вполне понятно: если вы изучаете мозг, то вас все остальное интересует лишь постольку, поскольку в этом остальном так или иначе проявляется устройство и работа мозга. Но если ваша цель — изучение личности, то вы на мозг должны смотреть как на один из органов, с помощью которых реализуется личность, представляющая собою куда более сложное образование, чем мозг и даже чем вся совокупность органов, образующих живое тело индивида.

Физиолог исследует все то, что происходит внутри органического тела индивида, внутри биологической единицы. И это его монополия. А чтобы понять, что такое личность, надо исследовать организацию всей той совокупности человеческих отношений конкретной человеческой индивидуальности ко всем другим таким же индивидуальностям, то есть динамический ансамбль людей, связанных взаимными узами, имеющими всегда и везде социально-исторический, а не естественно-природный характер. Тайна человеческой личности потому-то веками и оставалась [328] для научного мышления тайной, что ее разгадку искали совсем не там, где эта личность существует реально. Совсем не в том пространстве: то в пространстве сердца, то в пространстве «шишковидной железы», то вообще вне пространства, то в особом «трансцендентальном» пространстве, в особом бестелесном эфире «духа».

А она существовала и существует в пространстве вполне реальном – в том самом пространстве, где размещаются горы и реки, каменные топоры и синхрофазотроны, хижины и небоскребы, железные дороги и телефонные линии связи, где распространяются электромагнитные и акустические волны. Одним словом, имеется в виду пространство, где находятся все те вещи, по поводу которых и через которые тело человека связано с телом другого человека «как бы в одно тело», как сказал в свое время Б. Спиноза, в один «ансамбль», как предпочитал говорить К. Маркс, в одно культурно-историческое образование, как скажем мы сегодня, — в «тело», созданное не природой, а трудом людей, преобразующих эту природу в свое собственное «неорганическое тело».

Таким образом, «тело» человека, выступающего как личность, — это его органическое тело вместе с теми искусственными органами, которые он создает из вещества внешней природы, «удлиняя» и многократно усиливая естественные органы своего тела и тем самым усложняя и многообразя свои взаимные отношения с другими индивидами, проявления своей «сущности».

Личность не только существует, но и впервые рождается именно как «узелок», завязывающийся в сети взаимных отношений, которые возникают между индивидами в процессе коллективной деятельности (труда) по поводу вещей, созданных и создаваемых трудом.

И мозг как орган, непосредственно реализующий личность, проявляет себя таковым лишь там, где он реально выполняет функцию управления «ансамблем» отношений человека к человеку, опосредствованных через созданные человеком для человека вещи, то есть там, где он превращается в орган отношений человека к человеку, или, другими словами, человека к самому себе.

Личность и есть совокупность отношений человека к самому себе как к некоему «другому» — отношений «Я» к самому себе как к некоторому «НЕ-Я». Поэтому «телом» ее является не отдельное тело особи вида «homo sapiens», а по меньшей мере два таких тела — «Я» и «ТЫ», объединенных как бы в одно тело социально-человеческими узами, отношениями, взаимоотношениями. [329]

Внутри тела отдельного индивида реально существует не личность, а лишь ее односторонняя («абстрактная») проекция на экран биологии, осуществляемая динамикой нервных процессов. И то, что в обиходе (и в мнимо материалистической традиции) называют «личностью», или «душой», не есть личность в подлинно материалистическом смысле, а лишь ее однобокое и не всегда адекватное самочувствие, ее самосознание, ее самомнение, ее мнение о самой себе, а не она сама как таковая.

Как таковая же она не внутри единичного тела, а как раз вне его, в системе реальных взаимоотношений данного единичного тела с другим таким же телом через вещи, находящиеся в пространстве между ними и замыкающие их «как бы в одно тело», управляемое «как бы одной душой». При этом непременно через вещи, и не в их естественно-природной определенности, а в той определенности, которая придана им коллективным трудом людей, то есть имеет чисто социальную (и потому исторически изменяющуюся) природу.

Понимаемая так личность — отнюдь не теоретическая отвлеченность, а вещественно-осязаемая реальность. Это «телесная организация» того коллективного тела («ансамбля социальных отношений»), частичкой и «органом» которого и выступает каждый отдельный человеческий индивид.

Личность вообще есть единичное выражение жизнедеятельности «ансамбля социальных отношений вообще». Данная личность есть единичное выражение той по необходимости ограниченной совокупности этих отношений (не всех), которыми она непосредственно связана с другими (с некоторыми, а не со всеми) индивидами — «органами» этого коллективного «тела», тела рода человеческого.

Разница между «сущностью» и «существованием» человеческой индивидуальности (личности, «Я») — это вовсе не разница между тем «абстрактно-общим», что свойственно «всем» индивидам (точнее, каждому из них, взятому порознь), и индивидуальными уклонениями-вариациями от этого «абстрактно-общего». Это разница между всей совокупностью социальных отношений (которая есть «сущность человека вообще») и той локальной зоной данных отношений, в которой существует конкретный индивид, той их ограниченной совокупностью, которой он увязан непосредственно, через прямые контакты.

Опосредствованно, через бесконечное количество отношений, каждый индивид на земном шаре реально связан с каждым другим, даже с тем, с которым он никогда непосредственно не входил и не войдет в контакт. Петр знает Ивана, Иван знает [330] Фому, Фома знает Ерему, и, хотя Петр Ерему не знает, тем не менее они опосредствованно — через Ивана и Фому — связаны друг с другом и прямыми, и обратными связями. И именно поэтому они — специфические частички — «органы» одного и того же коллективного тела, одного и того же социального ансамбля – организма, а вовсе не потому, что каждый из них обладает суммой тождественных, каждому из них порознь присущих признаков.

Пониманию марксистского решения проблемы «сущности человека», сущности человеческой индивидуальности (личности, «души») как раз и мешает архаическая логика мышления, согласно которой «сущность» у всех людей должна быть одна и та же, а именно биологическая одинаковость устройства их тел, а «различия» между ними определяются индивидуальными вариациями этой биологической природы.

Чтобы покончить с дуализмом биосоциального объяснения личности и психики вообще, нужно прежде всего распрощаться с этой устаревшей логикой, с ее пониманием отношения «сущности» к индивидуальному «существованию» (к «экзистенции») и принять прямо обратную логику мышления. Ту самую, которую разрабатывал и которой пользовался К. Маркс.

Согласно марксовой логике, «сущность» каждого отдельного индивида усматривается не в абстрактной одинаковости их, а, наоборот, в их конкретной совокупности, в «теле» реального ансамбля их взаимных отношений, многообразно опосредствованных вещами. «Существование» же каждого отдельного индивида понимается не как «конкретное искажение» этой абстрактной «сущности», а, напротив, как абстрактно-частичное осуществление этой конкретной сущности, как ее фрагмент, как ее явление, как ее неполное и потому неадекватное воплощение в органическом теле каждого индивида. Личность здесь понимается вполне материалистически, вполне вещественно-телесно – как реальная телесно-вещественная совокупность вещественно-телесных отношений, связующих данного индивида с любым другим таким же индивидом культурно-историческими, а не естественно-природными узами.

При таком понимании личности исчезает не только необходимость, но и сама возможность объяснять неповторимость человеческой индивидуальности неповторимостью ее биологической индивидуальности, особенностями морфологии ее органического тела. Наоборот, особенности фактически данной морфологии тела тут придется объяснять особенностями ее социально-исторического статуса, социальными причинами, особенностями тех взаимоотношений, в системе которых [331] образовалась данная личность. Только на этом пути можно найти ответ на вопрос, как и почему одна и та же биологическая единица может стать такой или иной личностью, обрести такие или прямо противоположные личностные черты, почему «состав» личности никак не задан и не может быть задан заранее, а тем более однозначно.

Марксистская логика обязывает к ходу мысли, обратному тому, который вытекает из представлений о биологической предзаданности всех особенностей личности, якобы лишь обнаруживающихся (а не возникающих!) в поле социальных отношений к другим людям и вещам. А именно совокупность реальных, вещественно-телесных особенностей тех отношений, в которые поставлено единичное тело человека, обнаруживается и внутри его единичного тела, в виде своеобразия тех динамических «церебральных структур», их индивидуально-неповторимого конкретного сочетания, которое и надлежит рассматривать как морфофизиологическую проекцию личности, но не как саму личность.

Только на таком пути можно снять дуализм «души» и «тела» материалистически: никакого взаимоотношения между «душой» и «телом» человека нет и быть не может, ибо это — непосредственно — одно и то же, только в разных его проекциях, в двух его разных измерениях; «одушевленное тело» — совокупность («ансамбль») вполне телесно-вещественных процессов, осуществляемых этим телом.

Личность не внутри «тела особи», а внутри «тела человека», которое к телу данной особи никак не сводится, не ограничивается его рамками, а есть «тело» куда более сложное и пространственно более широкое, включающее в свою морфологию все те искусственные «органы», которые создал и продолжает создавать человек (орудия и машины, слова и книги, телефонные сети и радиотелевизионные каналы связи между индивидами рода человеческою), то есть все то «общее тело», внутри коего функционируют отдельные индивиды как его живые органы.

Это «тело» (его внутреннее членение, его внутреннюю организацию, его конкретность) и приходится рассматривать, чтобы понять каждый его отдельный орган в его живом функционировании, в совокупности его прямых и обратных связей с другими такими же живыми органами, при этом связей вполне предметных, телесно-вещественных, а вовсе не тех эфемерных «духовных отношений», в системе которых всегда пыталась и пытается рассматривать личность любая идеалистически ориентированная психология (персонализм, экзистенциализм и т.п.). [332]

Так рождается личность

Предмет, как бытие для человека, как предметное бытие
человека, есть в то же время наличное бытие человека
для другого человека, его человеческое отношение к другому
человеку, общественное отношение человека к человеку.

К. Маркс

В 1844 г., говоря о будущей материалистической психологии — о науке, которая в то время еще не была создана, К. Маркс писал, что именно «история промышленности и сложившееся предметное бытие промышленности являются раскрытой книгой человеческих сущностных сил, чувственно представшей перед нами человеческой психологией» и что «такая психология, для которой эта книга, т.е. как раз чувственно наиболее осязательная, наиболее доступная часть истории, закрыта, не может стать действительно содержательной и реальной наукой» 2.

Рассматривая личность как чисто социальную единицу, как конкретный ансамбль социальных качеств человеческой индивидуальности, психология обязана абстрагироваться от отношений личности к тем вещам, которые не имеют к ней внутренне необходимого отношения, и исследовать лишь отношения-связи, которые опосредствуют личность с самою собою, то есть одну личность с другой такой же личностью. «Внешняя вещь» в этом исследовании должна приниматься во внимание лишь постольку, поскольку она оказывается опосредствующим звеном между двумя (по меньшей мере) человеческими индивидами.

В качестве примера такой «внешней вещи» можно указать на слово – созданную человеком для человека («для самого себя») форму общения. Но слово – далеко не единственная, и даже не первая из таких форм. Первыми (и по существу и во времени) являются те непосредственные формы общения, которые завязываются между индивидами в актах коллективного труда, совместно осуществляемых операций по изготовлению нужной вещи. Эта последняя и выступает в данном случае как опосредствующее звено между двумя изготавливающими ее или хотя бы совместно пользующимися ею индивидами.

Таким образом, человеческое отношение всегда предполагает, с одной стороны, созданную человеком для человека вещь, а с другой стороны – другого человека, который относится по-человечески к этой вещи, а через нее – к другому человеку. [333] И человеческая индивидуальность существует лишь там, где одно органическое тело человека находится в особом — социальном — отношении к самому себе, опосредствованном через отношение к другому такому же телу с помощью искусственно созданного «органа», «внешней вещи» — с помощью орудия общения.

Только внутри такой состоящей из «трех тел» системы и оказывается возможным проявление уникальной и загадочной способности человека «относиться к самому себе как к некоему другому», то есть возникновение личности, специфически человеческой индивидуальности. Там, где такой системы из «трех тел» нет, есть лишь биологическая индивидуальность, есть лишь естественно-природная предпосылка рождения человеческой индивидуальности, но ни в коем случае не она сама как таковая.

Морфологически необходимость появления человеческой индивидуальности в единичное биологическое тело особи вида «homo sapiens» не «встроена», генетически не предусмотрена. Она «встроена» лишь в более сложное и обширное «тело» — в коллективное «тело человеческого рода». По отношению к организму отдельного человека она выступает поэтому как необходимость «внешняя», давящая на него «извне» и вполне принудительно преобразующая его тело таким образом, каким оно само собой никогда бы не преобразовалось.

Биологически (анатомо-физиологически) человеческий индивид не предназначен даже к прямохождению. Предоставленный самому себе, ребенок никогда не встанет на ноги и не пойдет. Даже этому его приходится учить. Для организма ребенка научиться ходить — это мучительно трудный акт, ибо никакой необходимости, диктуемой ему в том «изнутри», нет, а есть насильственное изменение врожденной ему морфофизиологии, производимое «извне».

Предоставленный самому себе, организм ребенка так и остался бы чисто биологическим организмом — животным. Человеческое же развитие протекает как процесс вытеснения органически «встроенных» в биологию функций (поскольку они еще сохранились) принципиально иными функциями — способами жизнедеятельности, совокупность которых «встроена» в морфологию и физиологию коллективного «тела рода».

Ребенка принуждают встать на задние конечности вовсе не в силу какой-либо биологически оправданной целесообразности, не потому, что две конечности лучше приспособлены для передвижения. К прямохождению ребенка принуждают именно для того (и только для того), чтобы освободить его передние конечности от «недостойной» работы для труда, то есть для [334] функций, навязываемых условиями культуры, формами предметов, созданных человеком для человека, и необходимостью с этими предметами манипулировать по-человечески.

Биологически (анатомически и физиологически, структурно и функционально) передние конечности человека вовсе не устроены так, чтобы они могли держать ложку или карандаш, застегивать пуговицы или перебирать клавиши рояля. Заранее морфологически они для этого не предназначены. И именно потому они способны принять на себя исполнение любого вида (способа) работы. Свобода от какого бы то ни было заранее «встроенного» в их морфологию способа функционирования и составляет их морфологическое преимущество, благодаря которому передние конечности новорожденного и могут быть развиты в органы человеческой деятельности, могут превратиться в человеческие руки.

То же самое и с артикуляционным аппаратом, и с органами зрения. От рождения они не являются органами человеческой личности, человеческой жизнедеятельности. Они лишь могут стать, сделаться таковыми, и только в процессе их человеческого, социально-исторически (в «теле культуры») запрограммированного способа употребления.

Но мере того как органы тела индивида превращаются в органы человеческой жизнедеятельности, возникает и сама личность как индивидуальная совокупность человечески-функциональных органов. В этом смысле процесс возникновения личности выступает как процесс преобразования биологически заданного материала силами социальной действительности, существующей до, вне и совершенно независимо от этого материала.

Иногда этот процесс называют «социализацией личности». На наш взгляд, это название неудачно, потому что уже предполагает, будто личность как-то существует и до ее «социализации». На деле же «социализируется» не личность, а естественно-природное тело новорожденного, которому еще лишь предстоит превратиться в личность в процессе этой «социализации», то есть личность еще должна возникнуть. И акт ее рождения не совпадает ни по времени, ни по существу с актом рождения человеческого тела, с днем физического появления человека на свет.

Поскольку тело младенца с первых минут включено в совокупность человеческих отношений, потенциально он уже личность. Потенциально, но не актуально, ибо другие люди «относятся» к нему по-человечески, а он к ним — нет. Человеческие отношения, в систему которых тельце младенца включено, тут еще не носят взаимного характера. Они односторонни, ибо [335] ребенок еще долгое время остается объектом человеческих действий, на него обращенных, но сам еще не выступает как их субъект. Его пеленают, его купают, его кормят, его поят, а не он одевается, не он купается, не он ест и пьет. Он «относится» ко всему окружающему еще не как человек, а лишь как живое органическое тело, которому еще лишь предстоит превратиться в «тело личности», в систему органов личности как социальной единицы. По существу, он еще не отделился от тела матери даже биологически, хотя пуповина, физически соединяющая его с материнским телом, уже и перерезана ножом хирурга (заметьте, человеческим способом, а не зубами).

Личностью — социальной единицей, субъектом, носителем социально-человеческой деятельности — ребенок станет лишь там и тогда, где и когда сам начнет эту деятельность совершать. На первых порах с помощью взрослого, а затем и без нее.

Подчеркнем еще раз, что все без исключения человеческие способы деятельности, обращенной на другого человека и на любой другой предмет, ребенок усваивает извне. «Изнутри» ни одно, пусть самое пустяшное специфически человеческое действие не возникает, ибо в генах запрограммированы лишь те функции человеческого тела (и мозга, в частности), которые обеспечивают чисто биологическое существование, но никак не социально-человеческую его форму.

Личность и возникает тогда, когда индивид начинает самостоятельно, как субъект, осуществлять внешнюю деятельность по нормам и эталонам, заданным ему извне — той культурой, в лоне которой он просыпается к человеческой жизни, к человеческой деятельности. Пока же человеческая деятельность обращена на него, а он остается ее объектом, индивидуальность, которой он, разумеется, уже обладает, не есть еще человеческая индивидуальность. И лишь постольку, поскольку ребенок усваивает, перенимая от других людей, человеческие способы отношения к вещам, внутри его органического тела и возникают, формируются, образуются и специфически человеческие органы, завязываются нейродинамические «структуры», управляющие его специфически человеческой деятельностью (в том числе и тот нервный аппарат, который управляет движениями мышц, позволяющими ребенку встать на две ноги), то есть структуры, реализующие личность.

Таким образом, функция, заданная извне, создает (формирует) соответствующий себе орган, необходимую для своего осуществления «морфологию» — именно такие, а не какие-либо другие связи между нейронами, именно такие, а не иные «рисунки» их взаимных прямых и обратных связей. Поэтому же [336] возможен любой из «рисунков», в зависимости от того, какие функции приходится осуществлять телу человека во внешнем мире, в мире за пределами его черепа и кожного покрова. И подвижная «морфология» мозга (точнее, коры и ее взаимоотношений с другими отделами) сложится именно такая, какая требуется внешней необходимостью, условиями внешней деятельности человека, той конкретной совокупностью отношений данного индивида к другим индивидам, внутри которой этот индивид оказался сразу же после своего появления на свет, тем «ансамблем социальных связей», который сразу же превратил его в свой «живой орган», сразу же поставил его в ту систему отношений, что принуждает его действовать так, а не иначе.

Речь идет, конечно, о тех «церебральных структурах», которые реализуют личностные (специфически человеческие) функции индивида, его психические функции, а не о тех морфологически встроенных в тело мозга структурах, которые управляют кровообращением, пищеварением, газообменом, терморегуляцией, работой эндокринной системы и прочими физиологическими процессами, совершающимися внутри тела индивида.

Отсюда ясно, что материалистический подход к психической деятельности состоит в понимании того, что она определяется в своем течении не структурой мозга, а системой социальных отношений человека к человеку, опосредствованных через созданные и создаваемые человеком для человека вещи внешнего мира.

Это и дает нам право настаивать на тезисе, согласно которому в теле индивида выполняет себя, реализует себя, осуществляет себя личность как принципиально отличное от его тела и мозга социальное образование («сущность»), а именно совокупность («ансамбль») реальных, чувственно-предметных, через вещи осуществляемых отношений данного индивида к другому индивиду (к другим индивидам).

Эти отношения могут быть только отношениями деятельности, отношениями активного взаимодействия индивидов. Именно в силу взаимного характера таких отношений возникает ситуация, когда активное действие индивида, направленное на другого индивида, возвращается рикошетом обратно к нему, «отражается» от другого индивида как от своеобразного препятствия и тем самым превращается из действия, направленного на «другое», в действие, направленное (опосредствованно через «другое») на самого себя. [337]

Самочувствие, самосознание и реальная личность

Не понимая дел, нельзя понять и людей иначе, как… внешне.

В.И. Ленин

В описанном выше процессе реального взаимодействия индивидов и возникает то самое «отношение к самому себе», которое еще Декартом и Фихте было выявлено в качестве самой первой, самой общей и самой характерной черты личности, «души», «Я». То самое отношение «к самому себе», которое, с их точки зрения, принципиально невозможно в качестве материального отношения, в качестве отношения материального тела, а возможно только в виде отношения идеального (бестелесного).

Но почему же оно невозможно как материальное отношение? Да только потому, что это отношение с самого начала рассматривается ими исключительно как психическое состояние отдельного «Я», как акт осознания «самого себя», совершающийся внутри этого отдельного «Я», как акт «интроспекции».

Личность («Я», оно же «душа») с самого начала приравнивается к единичному самосознанию. Более того, между тем и другим ставится знак равенства, а еще точнее — тождества. Личность не мыслится ни в какой другой форме существования, кроме единичного самосознания, то есть в форме «внутреннего состояния» отдельного лица. Но в такой форме факт самосознания сведен к факту простого самочувствия, к факту ощущения индивидуальным организмом своих внутренних состояний, к сумме органических ощущений собственного тела. Они-то и именуются словом «Я».

Кстати, это вполне популярное словоупотребление; любой философски не образованный человек именно в таком значении данное слово и употребляет. И не случайно, ибо феномен «сознания вообще» действительно неразрывно связан с фактом самочувствия, ощущения своего тела. Как только ощущения своего собственного тела исчезают, так сразу же «гаснет» и сознание — наступает сон. Этот факт много раз доказывался и экспериментально: как только человека погружают в мрак, тишину и неподвижность при окружающей температуре, равной температуре его тела, он впадает в глубокий сон без сновидений, отсутствует сознание, а стало быть, и самосознание.

Поскольку личность («душа», «Я») с самого начала фиксируется как простое обозначение совокупности ощущений собственного тела, своей индивидуальной органики, и ничего другого под этим «не мыслится», то и возникает [338] картезианско-фихтевское понятие «Я» — субъективно-идеалистическая интерпретация реального факта.

Формальная, недиалектическая, логика, со своей стороны, в этом пункте ориентирует мышление, как нам представляется, на заведомо неверный ход. Согласно основным ее постулатам, «правильное понятие» не имеет права заключать в себе парадокса, логического противоречия. А выражение «отношение к самому себе» как раз такой парадокс, такое логическое противоречие в себе и заключает. «Это недопустимое в науке выражение! Отношение может быть только между одним и другим! Только между двумя разными вещами! Отношение к самому себе — это абсурд, нелепость, незаконное сочетание терминов!» — возмущенно сказал как-то в беседе с автором этой статьи один из представителей формальной логики. А ведь разговор с ним начался с того, что у него спросили, как он себя чувствует, на что он, ничуть не рассердившись, ответил: «Нормально». В этой форме, в форме самочувствия, «отношение к самому себе» было понятно и ему. Но отношение к самому себе как телесное отношение, а «Я», обнаруживающее такое отношение в виде самоощущения, как тело, мышление, скованное постулатами формальной логики, понять не в состоянии.

Мышление подобного рода сразу же старается «помыслить» (точнее, построить в воображаемом пространстве) вместо такого «немыслимого» тела два разных тела, связанных взаимными отношениями в одно, и тем самым избавиться от диалектического кошмара «отношения к самому себе». Не случайно последовательно мысливший в духе этой логики Декарт пришел к выводу, что животное, лишенное «души», лишено и самоощущения – даже такого, как боль. С этим же связано и его стремление локализовать проблему самоощущения, наделить им лишь один привилегированный орган — шишковидную железу, посредством которой «душа» испытывает изменения, происходящие в любом другом органе тела, как свои собственные.

Если уже феномен самоощущения заставляет предполагать в строении наделенного им органа наличие «блока», способного одновременно осуществлять, не меняясь структурно, прямо противоположные действия, то что же говорить о таких функциях, как самосознание, как самокритичное отношение к своим собственным действиям, к схемам этих действий и к способам их реализации в конкретных, каждый раз неповторимо индивидуальных и потому неожиданных (не предусмотренных заранее телесно, в устройстве этого органа) обстоятельствах? Как же должен быть устроен телесный орган, способный в силу своего устройства одновременно и пассивно испытывать как свои собственные изменения в любом другом органе тела, [339] и активно вызывать их там, тут же испытывая их — на основе «обратной связи» — как свои собственные?

Предложите инженеру-кибернетику построить пространственную модель органа, который в каждый данный момент (отрезок времени) способен находиться в двух взаимоисключающих состояниях, не распадаясь при этом на два разных блока-органа, находящихся в полемическом отношении друг с другом, а оставаясь все время «одним и тем же» морфологически, пространственно-структурно. Он непременно ответит вам, что пространственную модель с такими характеристиками построить невозможно. И не по причине недостатка технических средств ее выполнения, а потому, что в требованиях вашего заказа заключено «логическое противоречие».

И психология, в своих поисках научности доверившаяся такого рода логике, объявила, что такие термины, как «Я», «личность», «самочувствие», «самосознание», «сознание» («сознание» тоже, поскольку оно может толковаться и как сознание «самого себя»), следует вымести из научного лексикона так же беспощадно, как она это когда-то сделала с терминами «бог», «абсолютный дух», «бессмертная душа», «свободная воля» и пр. Что же останется тогда в этом лексиконе? Только «объективные термины» типа «нейрон» или «аксон», электрохимические связи-отношения между органами тела, опосредствованные цепочками нервных связей, и еще термины, выражающие внешние отношения тела индивида к другим телам, — термины «поведения». Это был путь бихевиоризма, который разом избавлял от кошмара «противоречий», затаенных в таких понятиях, как «самочувствие», «самосознание», а следовательно, и от понятия «личность». Ведь личность по-прежнему мыслилась не иначе, как «единичное самосознание» или «единичное самочувствие».

Вследствие всего этого бихевиористская «революция в психологии» и могла показаться радикальным поворотом науки «о душе» к бескомпромиссному материализму. На самом же деле это была не победоносная революция, а капитуляция науки перед объединенными силами религиозно-спиритуалистической интерпретации реальных фактов, то есть победа идеализма. Личность, человеческая индивидуальность, очевиднейшим образом наделенная способностью самочувствия и не менее бесспорной способностью совершать акты самонаблюдения — наблюдения над самой собой, над своими собственными поступками и словами, — это ведь не спекулятивная выдумка Декарта или Фихте, а факт.

Другой вопрос, почему этот факт имеет место, почему личность существует? [340]

Ответ Декарта — «потому, что мыслит». Ответ Фихте и Гегеля — «потому, что обладает самосознанием». Это уже не факт, а его теоретическая интерпретация. Как раз против нее, а не против самого факта обязана выступать материалистически ориентированная наука. Она же обязана и дать ответ на вопрос, почему и как возможно пространственно-организованное тело, обладающее самочувствием и самосознанием – «отношением к самому себе».

Очевидно, проблема тела, способного к самочувствию, выходит далеко за рамки проблемы личности человека, за рамки психологии, и решать ее рано или поздно придется биологии — это ее специфическая проблема, ибо самочувствием, надо полагать, обладает каждое сколько-нибудь развитое животное (а вовсе не только человек, как полагал Декарт). Самосознание же, из непосредственной самоочевидности которого исходят и Декарт, и Фихте, представляет собою действительно специфически человеческое качество — атрибут личности, и потому его анализ целиком входит в сферу интересов психологии.

Разумеется, материалист не имеет права приравнивать личность к единичному самосознанию, как то делали Декарт и Фихте, особенно в исходном пункте размышлений на этот счет, ибо в таком случае становится уже совершенно неизбежным и другое приравнивание: самосознание в самом общем виде предстанет просто как самочувствие индивидуального организма, только осознанное и выраженное словечком «Я», не более. Поэтому вопрос может заключаться единственно в следующем: что же именно отличает человеческое самочувствие (самочувствие человеческого организма) от его биологической предпосылки, от «самочувствия вообще».

Но судить о человеческой форме «отношения к самому себе» по фактам, открывающимся исключительно в актах самонаблюдения, самоотчета о своих собственных состояниях, было бы по меньшей мере неосмотрительно. Ведь самочувствие, а тем более его выраженное в словах самосознание, бывает весьма неадекватным. И не нужно быть очень уж тонким знатоком психологии, чтобы понять: реальная личность человека вовсе не совпадает с тем, что человек о самом себе говорит и думает, с самомнением личности, с ее осознанным самочувствием, с ее вербальным самоотчетом, даже самым искренним.

Для самой личности эта разница обнаруживается только через реальное столкновение с другой личностью (с другими личностями), которое может носить и комический, и драматический, и даже трагический характер. Со стороны, глазами другого человека личность всегда видится иначе, чем она воспринимает сама себя, через призму собственных самоощущений. И дело тут [341] конечно же не в намеренном самообмане или в желании пустить пыль в глаза ближнему. Комичнее (или трагичнее, смотря по обстоятельствам) всех ошибается чаще всего именно носитель «честного самосознания», излишне доверяющий своему непосредственному самочувствию.

Вспомним возвышенно-патетические речи, которые произносит о себе поручик Ромашов из купринского «Поединка», самозабвенно шагающий впереди нелепо сбившейся с ноги роты, пока его не отрезвляет яростный окрик полковника, наблюдающего этот дурацкий марш со стороны. Или трехстопные ямбы Васисуалия Лоханкина, тоже, надо полагать, искренне выражавшие систему его благородных самочувствий, его «единичного самосознания».

Реальная личность нередко бывает вынуждена убеждаться, что «на самом деле» она совсем не такова, какой сама себя мнила, что именно в составе (в структуре) ее таились такие неодолимые для нее самой силы, о наличии которых она до поры до времени и не подозревала. И таились они именно в составе личности, а никак не в ее самосознании, не в составе ее представления о самой себе. Разве не в этом суть драмы Родиона Раскольникова? Или жутчайшее отрезвление от иллюзий, постигающее в финале прежде удачливого Рыбака из уже упоминавшегося в данной книге фильма «Восхождение»?

В связи с этим возникает вопрос, требующий материалистического ответа: в каком виде и где таились эти неведомые герою силы, беспощадно развеивающие его прежнее самосознание, представлявшее собою лишь трагическую иллюзию личности о себе самой? Где, в каком пространстве они прятались от самосознания и от самочувствия индивида, чтобы вдруг выступить перед ним в образе собственного поступка, неожиданного и непредвиденного для него самого, и в виде его ужасных последствий? Несомненно, внутри личности, хотя и не внутри ее самосознания. Где же?

Старая традиция, склонная усматривать поле боя этих сил внутри органического тела индивида, сразу же подталкивает к такому ответу — «в подсознании», «в сфере бессознательного». Телесно (морфологически и функционально) это значит – в структурах взаимоотношений коры и подкорки, а главным образом — в структурах древнейших пластов старого мозга, в системе морфологически встроенных в него инстинктов (безусловных рефлексов), совокупность коих и составляет будто бы ядро личности. Тут-то и начинают искать местопребывание того неведомого для самосознания демонического начала — начала темного, первобытного, затаившегося во мраке, которое всегда побеждает в конфликте, торжествуя над всеми [342] прекраснодушными иллюзиями и красивыми словесами, создаваемыми личностью на свой собственный счет.

Толкуемый таким образом конфликт личности с ее собственным самосознанием, с ее словесным самоотчетом предстает в виде конфликта индивидуально-неповторимого сочетания одних и тех же инстинктов с системой прижизненно сформированных условных рефлексов, среди которых у человека особую роль играют условно-конвенциальные связи второй сигнальной системы. Иными словами, в виде вечного неизбывного конфликта подкорки и коры, «личности как таковой» и «личности, как и какой она себя мнит».

Ничего другого физиологическая (естественнонаучная) интерпретация личности предложить и не может. И если до конца следовать логике этой позиции, придется волей-неволей все без исключения социальные конфликты объяснять врожденным (морфологически-генетически встроенным) устройством мозга индивидов. Типичные социальные конфликты — типичным для всех индивидов инвариантно-видовым устройством мозга каждого индивида, а сугубо личностные формы их — неповторимо-индивидуальными вариациями этого устройства.

Так и возникают психофизиологические концепции, выдающие физиологическую проекцию острых социальных конфликтов XX столетия за причину этих конфликтов, за их «научно-материалистически обнаруживаемый источник», а сами конфликты — за проекцию психофизиологии (точнее, просто физиологии нервной деятельности) на экран внешних взаимоотношений между людьми.

Согласно одной из подобных концепций (А. Кёстлер), все коллизии современной идеологической, политической и военной борьбы между общественными силами объясняются тем обстоятельством, что в каждый человеческий мозг генетически (морфологически) встроена шизофрения, паранойя. Природа совершила трагическую ошибку при конструировании основных нейродинамических структур мозга, и особенно системы нейродинамических связей между корой и подкоркой, между новым и старым мозгом. В последний якобы морфологически (телесно, материально, вещественно) встроены все могучие, неподвластные сознанию и самосознанию силы — инстинкты, импульсивно определяющие основные желания, устремления, страсти человека. Они и давят «снизу» на кору с ее второй сигнальной системой, превращая последнюю в технический орган своего осуществления, своего выполнения в словах и в действиях, в знаковых системах и в технических средствах их реализации (в ЭВМ, в межконтинентальных ракетах, в автоматизированных поточных линиях бездушно-машинного производства вещей [343] и т.д. и т.п.). Шизофренически устроенный мозг и строит соответствующий себе внешний мир: шизофренически организованную систему взаимных отношений между индивидами, между их группами, заставляя этих индивидов объединяться в классы, в нации, в блоки, слепо враждующие между собою. Отсюда все — и Освенцим, и Хиросима, и срывы переговоров о разоружении, и нескончаемые идеологические схватки, и даже семейные неурядицы.

Таков логический финал концепции, во что бы то ни стало желающей усмотреть реальность личности внутри органического тела индивида, в совокупности внутренних органов этого тела и их функций (то есть в морфофизиологии), а все внешние, вне этого тела завязывающиеся отношения к другим индивидам и вещам толковать как вне личности проявляющееся внутреннее ее достояние, как внешние обнаружения и проявления ее «внутренней структуры».

В каком пространстве существует личность?

…Человек сначала смотрится, как в зеркало
в другого человека. Лишь отнесясь к человеку
Павлу как к себе подобному, человек Петр
начинает относиться к самому себе как к человеку.
Вместе с тем и Павел как таковой, во всей
его павловской телесности, становится
для него формой проявления рода «человек».

К. Маркс

Философ-материалист, понимающий «телесность» личности не столь узко, видящий ее прежде всего в совокупности (в «ансамбле») предметных, вещественно-осязаемых отношений данного индивида к другому индивиду (к другим индивидам), опосредствованных через созданные и создаваемые их трудом вещи, точнее, через действия с этими вещами (к числу которых относятся и слова естественного языка), будет искать разгадку «структуры личности» в пространстве вне органического тела индивида и именно поэтому, как ни парадоксально, — во внутреннем пространстве личности. В том самом пространстве, в котором сначала возникает человеческое отношение к другому индивиду (именно как реальное, чувственно-предметное, вещественно-осязаемое отношение), которое «внутри» тела человека никак заложено не было, чтобы затем – вследствие взаимного характера этого отношения — превратиться в то самое «отношение к самому себе», опосредствованное через отношение [344] «к другому», которое и составляет суть личностной — специфически человеческой — природы индивида.

Личность поэтому и рождается, возникает (а не проявляется!) в пространстве реального взаимодействия по меньшей мере, двух индивидов, связанных между собой через вещи и вещественно-телесные действия с ними.

Отношение, в котором находятся данные индивиды (Петр и Павел – воспользуемся примером из приводимого выше высказывания К. Маркса), — это именно предметно-телесное, во внешнем пространстве осуществляющееся отношение, сначала активное со стороны взрослого Павла и совершенно пассивное со стороны новорожденного Петра, а затем, по мере человеческого повзросления Петра, становящееся взаимно активным и лишь постольку личностно-человеческим и с его стороны, а не только со стороны его воспитателя. Это именно реальное отношение, отношение двусторонне-активное, а не «отношение», как и каким оно представлено в системе самочувствий и самомнений одного из участников этого диалогического взаимодействия, будь то Петр или Павел.

Петр может относительно реального своего отношения к Павлу иметь представление и наивно-младенческое, и учено-схоластическое; соответственно неадекватным будет и его «отношение к самому себе», то есть реальное отношение, как и каким оно представлено в системе его самочувствия и самомнения. Отсюда-то и возникает самая возможность несоответствия между реальной личностью и ее самочувствием-самомнением. Это происходит именно из диалектического коварства так называемых «рефлективных отношений», «соотносительных определенностей». Данный человек лишь потому «король», приводит пример К. Маркс, что другие люди относятся к нему как «подданные». Между тем сами они считают себя «подданными» потому, что он — «король».

Если же исследовать это реальное отношение дальше, то получится, что они не только сами так думают, а и «королю» это мнение о своей персоне внушают. В итоге и «подданные», и «король» имеют о самих себе одно ложное представление на двоих, относятся «к самим себе» в своем самочувствии и самосознании совсем не так, как они относятся и к себе самим, и к другим на самом деле.

Диалектическое коварство «рефлексивности» отношений человека к человеку и придавало во все века видимость правдоподобия тем теориям, в которых эти социальные (исторически возникшие и потому исторически преходящие) формы отношений изображались как «естественные», как соответствующие «врожденной» природе человеческих тел, данными [345] отношениями связанных, то есть как отношения по своему генезису чисто биологические.

Так, именно «телу короля» (его «голубой» крови, или, выражаясь языком «современной науки», особо тонкой структуре тех дезоксирибонуклеиновых цепочек-молекул, в коих закодирована программа формирования всех органов его тела, включая, разумеется, и мозг) и приписывалась роль глубочайше всемогущей естественно-природной причины того обстоятельства, что он — «король». И другие – его «подданные» — обязаны относиться к нему как к «королю», а к себе соответственно как к «подданным», ибо таковы они по рождению, «от природы». И у «подданных» на роду написано («закодировано в генетической программе»), как именно они должны себя вести в присутствии «короля» и даже только при упоминании его имени или титула. Способ их поведения (то есть реальный способ их отношения к «королю» и к себе) предопределен природой, и тут уж ничего не поделаешь. А в итоге «король» и «подданный» обретают соответствующее непосредственное самочувствие: один чувствует себя «королем», а другой — «его верным подданным»; каждый из них чувствует себя и потому сознает себя именно таким, каким он на самом-то деле (органически) не является. Иначе говоря, в итоге на обоих полюсах отношения возникает одинаково ложное «единичное самосознание».

Да как же этому ложному самосознанию не появиться и затем не превратиться в весьма устойчивый и организованный комплекс «субъективных состояний», фиксированный даже физиологически, если индивид, исполняющий «роль короля», ежедневно и ежечасно, с утра до вечера, вынужден осуществлять телесно-физические действия, требуемые ритуалом? Если он изо дня в день должен «вживаться в роль» тем самым «методом физических действий», который человечество изобрело задолго до К.С. Станиславского, и притом всерьез, так как в грандиозном спектакле с его участием головы рубят не понарошку? На этой почве и возникают (отнюдь не только в королевских головах) все те далеко не наивные иллюзии самосознания, которые в принципе непреодолимы для метода интроспекции — для самого внимательного вслушивания в систему собственных самочувствий и их осознания, выражаемого в словесном самоотчете.

Когда индивид настолько срастается с той ролью, которую он обречен играть внутри известной системы взаимоотношений с другими индивидами, с той специфической функцией, которая ему «поручена» в составе «ансамбля» (конкретно-локальной системы социальных отношений), он, само собой понятно, [346] постоянно тренирует именно те органы своего тела, которые физиологически обеспечивают исполнение его специфических социальных функций и прежде всего необходимы для их исполнения. Эти органы, естественно, и развиваются гораздо более интенсивно, нежели другие, и в итоге даже внешний облик индивида начинает красноречиво свидетельствовать о том, что он в жизни делает. Речь идет отнюдь не только о таких сразу же бросающихся в глаза различиях, как, скажем, гипертрофированная мускулатура гиревика-тяжеловеса или сутуловатость бухгалтера-канцеляриста. Опытный физиономист заметит и оценит различия куда более тонкие.

«Только поверхностный человек не судит по внешности», — глубокую психологическую правду этого иронического парадокса Оскара Уайльда живо постигаешь перед шедеврами портретной живописи, перед полотнами Репина и Веласкеса, Рембрандта и Серова — художников, умевших разглядеть сквозь внешность индивида те черты его личности, которые он старается скрыть даже от самого себя.

И как бы иронически ни относиться к «физиономистике», нельзя отрицать, что способностью «судить по внешности» должен обладать каждый настоящий художник, каждый большой писатель, каждый актер, режиссер или скульптор. И судить именно о структуре личности индивида, а не о том, за что этот индивид хочет себя выдать, не о том, чем тот себя мнит и желает казаться в глазах других. Угождать самомнению заказчика старается лишь плохой художник. Настоящий художник всегда считал такое угождение низостью, предательством по отношению к искусству, какими бы красивыми словами оно ни оправдывалось.

Именно поэтому настоящее, большое искусство всегда состояло в близком родстве с настоящей, подлинно материалистической психологией (с наукой о закономерностях становления личности). Даже в тех случаях, когда оно ориентировалось на религиозно-мистические представления о «душе», формирующей тело и управляющей им. Но этого никак нельзя сказать о тех представителях физиологии, которые под флагом «научного» объяснения личности истолковывали ее натуралистически, выводя из врожденных особенностей морфологии и физиологии тела индивида, из своеобразия его «церебральных структур». Именно поэтому настоящие художники с гораздо большим правом могут быть названы психологами, чем, скажем, некоторые даже выдающиеся физиологи. Гениальный физиолог сплошь и рядом может быть слабым психологом, но плохой психолог никогда не бывал и не мог быть не только гениальным, но и просто хорошим художником. [417]

А причина этого проста: личность, одинаково интересующая и психологию как науку, и настоящее искусство, — чисто социальное, а вовсе не естественно-природное образование; чтобы понять, как она образуется (возникает, развивается и телесно выражает себя), нужно исследовать события, совершающиеся не внутри органики индивида, а в «пространстве» общественных отношений, в социально детерминированных его деяниях. Физиолог же, в отличие от подлинного художника, зачастую остается предельно наивным в отношении вещей и событий, находящихся за пределами черепной коробки, за пределами органического тела индивида, и потому легко попадает в плен поверхностных представлений о сути психики и личности.

Примером в этом отношении может служить вывод И.П. Павлова, труды которого составили, как известно, целую эпоху в физиологии высшей нервной деятельности, о том, что человеческая жизнь, развитие человеческой культуры есть не что иное, как варьирующиеся проявления набора одних и тех же всемогущих «инстинктов», одних и тех же борющихся между собою «безусловных рефлексов», в частности некоего «рефлекса коллекционирования». А вот ход рассуждений, который привел к такому выводу: «Как известно, коллекционерство существует и у животных… Беря коллекционерство во всем его объеме, нельзя не быть пораженным фактом, что со страстью коллекционируются часто совершенно пустые, ничтожные вещи, которые решительно не представляют никакой ценности ни с какой другой точки зрения, кроме единственной, коллекционерской, как пункт влечения» 3.

Бывает, конечно, и такое. Какой марксист станет это отрицать? Но в данном случае под «пустой и ничтожной вещью, не имеющей никакой ценности ни с какой точки зрения», автор подразумевал деньги, ни больше ни меньше: «Разве мы не читаем часто в газетах о скупцах — коллекционерах денег, о том, что они среди денег умирают одинокими, в грязи, холоде и голоде, ненавидимые и презираемые их окружающими и даже близкими? Сопоставляя все это, необходимо прийти к заключению, что это есть темное, первичное, неодолимое влечение, инстинкт, или рефлекс» 4.

Вот к чему приводит логика натуралистического объяснения социальных по своему происхождению и сути феноменов, [418] способная околдовать и дезориентировать интеллект даже такого масштаба, нацеливая его могучую силу на поиск в заведомо ложном направлении.

Плюшкин и Гобсек — уродливые порождения мира частной собственности. Потому-то о них (вернее, личностях подобного типа) можно читать даже в газетах, а не только в сочинениях Гоголя и Бальзака, где они были не просто описаны, но и проанализированы как типичные (и тем самым необходимые) фигуры «ансамбля» индивидов, связанных между собой отношениями частной собственности, товарно-денежными отношениями. Гоголь и Бальзак разгадали и раскрыли миру секрет рождения и развития личности этого типа. «Человеческая комедия» и «Мертвые души» показали, что в Гобсеке и Плюшкине нет ровно ничего загадочного и мистического. Их психология была художественно точно объяснена именно потому, что это объяснение производилось как тщательный анализ тех фактических отношений между индивидами, того «ансамбля» их взаимоотношений, которые с необходимостью рождают и стимулируют личность совершенно определенного типа, формируя даже внешний облик, даже «сухопарые, как у оленя, ноги», на которых ростовщик весь день бегает по Парижу.

И если такой анализ покажется кому-то лишь «донаучным», «ненаучным», «беллетристическим» описанием личности, то это свидетельствует лишь о том, что свое представление о психологии этот кто-то почерпнул из далеко не лучших источников – из «психологии», созданной на базе интроспекционизма, то есть на базе действительно беллетристического (в плохом смысле этого слова) описания «психических феноменов», без малейшего намека на исследование того фактического процесса, который эти феномены произвел на свет божий.

Само собой понятно, что если о психологии иметь такое представление, то разгадку тайны происхождения личности типа Гобсека или Плюшкина придется отыскивать совсем не там, где искали ее Бальзак и Гоголь, — не в «анатомии и физиологии» общественного организма, создающего необходимые для своего функционирования живые «органы», а в анатомии и физиологии органического тела Плюшкина, Гобсека и им подобных, в строжайшем отвлечении от всех «внешних» факторов, условий и отношений их к другим индивидам, равно как и этих индивидов к ним.

Двигаясь в русле этой логики, можно дойти до откровенно реакционных вымыслов идеологического порядка, вроде распространенных среди буржуазных исследователей утверждений о наличии у человека таких врожденных, генетически запрограммированных инстинктов, как «инстинкт агрессии», [349] «инстинкт власти» (над ближними), «инстинкт собственности» (разумеется, частной собственности), «инстинкт» принадлежности к узкой социальной группе, враждебно противостоящей другим таким же группам (кланам, партиям, нациям, блокам и т.п.), вплоть до «инстинкта» иерархической организации «человеческого стада».

Ничуть не менее реакционную идеологическую роль играют и приписываемые человеку «благородные» инстинкты, такие, как генетически наследуемый «инстинкт альтруизма» (любви к ближнему), «инстинкт творчества» и «самоотверженности» и др. Никакой границы выдумыванию все новых и новых «инстинктов» логика натуралистического объяснения социальных феноменов не ставит и не может поставить. А роль социальной «среды» при таком объяснении личности сводится лишь к тому, что она одним «инстинктам» мешает проявиться в полную силу, а другим — способствует. Вот и все, что остается на долю «социальных факторов».

Нас могут спросить, был ли смысл, критикуя натуралистический подход к объяснению человеческой психики, личности, упоминать о позиции в этом вопросе великого физиолога И.П. Павлова, который не был, да и не мог быть достаточно компетентным в области психологии уже хотя бы потому, что был знаком лишь с ее интроспекционистским направлением, неспособным предложить действительно научных ориентиров в решении проблемы личности. Не разумнее ли было сосредоточить критическое внимание на таких современных образцах грубо натуралистической апологетики наличных социальных отношений, как, скажем, теории бихевиористов, фрейдистов, неофрейдистов и откровенных расистов?

Мы и упомянули об И.П. Павлове именно затем, чтобы лишить их возможности беспрепятственно ссылаться на его авторитет там, где речь заходит о вещах, отношения к физиологии не имеющих, а именно — об отношениях человека к человеку, о проблемах, завязывающихся (а потому и развязываемых) в сфере экономики, в сфере нравственности, в сфере политики, в сфере человеческой психологии, то есть в сферах, где самый компетентный физиолог роль научного авторитета играть не может.

Кроме того, нам хотелось подчеркнуть, что любая попытка физиолого-биологически интерпретировать личность еще никого никогда и нигде не приводила к иному результату, чем натуралистическая апологетика наличной социально-исторической формы взаимных отношений человека к человеку («человека к самому себе»), то есть наличной формы разделения труда (а стало быть, и деятельных способностей) между индивидами, [350] делающей каждого из них как раз такой личностью, которая «нужна» и «задана» существующей системой разделения труда: одного — личностью рабского типа, другого — личностью «свободного»; одного — «королем», другого — его «подданным».

Логика, заставляющая искать «объективное основание» для социальных различий между людьми в различиях их врожденной анатомо-физиологической организации, оказывается особенно живучей применительно к фактам современной жизни, к наличной стадии разделения общественного труда и соответствующему ее нуждам разделению способностей между индивидами. Рассуждения при этом строятся так: членение на классы «капиталистов» и «наемных рабочих» еще можно объяснить по логике «чисто социологического» мышления, а вот как объяснить в духе той же логики разделение людей на «талантливых творческих индивидов» и «бездарных репродуктивов»? Социальный строй отношений человека к человеку тут вроде бы ни при чем. Значит, придется принимать в расчет естественно-природные, врожденные различия между индивидами. В таких случаях обычно из статьи в статью, из книги в книгу повторяется один и тот же аргумент: «социальная среда» одинакова, а какие разные получаются люди. Из одного получается Плюшкин, из другого — Ноздрев, из третьего — Манилов. Из одного — Платон, из другого — Демокрит. Из одного — Моцарт, из другого — Сальери. Где же искать причину этих различий? Не иначе как в генах, в особенностях морфологии мозга.

Ошибочность подобного рассуждения заключается в том, что социальный строй («среда») понимается здесь крайне абстрактно (а потому и ложно) как некий вне индивидов находящийся безличный механизм, как гигантский штамп, норовящий впечатать в каждый «мозг» одну и ту же психическую схему. Если бы дело обстояло действительно так, то в биологической неодинаковости мозгов пришлось бы видеть единственную причину того обстоятельства, что «отпечатки» социального штампа каждый раз получаются разные, варьирующиеся. Но «среда», о которой идет речь, иная. Это всегда конкретная совокупность взаимоотношений между реальными индивидами, многообразно расчлененная внутри себя, и не только на основные — классовые – противоположности, но и на другие бесконечно разнообразные узлы и звенья, на локальные «ансамбли» внутри этих основных противоположностей, вплоть до такой ячейки, как семья с ее «внутренними» отношениями между индивидами, в чем-то всегда очень схожая, а в чем-то совсем несхожая с другой такой же семьей. Да и внутри семьи взаимоотношения между составляющими ее индивидами тоже со [351] временем меняются, и иногда очень быстро — иной раз в течение часов и даже считанных минут.

При таком понимании «среды» аргумент об ее «одинаковости» уже не выглядит столь убедительным и очевидным, каким он кажется сторонникам морфофизиологического толкования различий между людьми. Такое понимание «среды» возникновения и развития личности исключает односторонний социологизм и не оставляет лазейки для физиологической интерпретации личности, для безвыходного дуализма такого ее толкования, которое обрекает психологию на оппортунистические шатания между Марксом и Фрейдом, между материализмом и псевдоматериализмом, а точнее, между материализмом и физиологическим идеализмом, рядящимся под материализм.

Подобное толкование личности ориентирует мышление на полную неразбериху и в вопросе о том, какие именно индивидуальные особенности человека относятся к характеристикам его личности, а какие не имеют к ней отношения, поскольку совершенно нейтральны, индифферентны к ее психической структуре и принадлежат к разряду чистейших случайностей, с равным успехом могущих быть и совершенно другими, даже прямо противоположными, абсолютно ничего не меняя в личности по существу.

С этой точки зрения одинаково важны все особенности индивида. А если важно все, значит, ничто не важно. И те черты личности, скажем, Моцарта, которые сделали его именно Моцартом, оказываются в одном ряду с такими особенностями его натуры, которые присущи и другим индивидам, может быть, даже общи ему с Сальери, к примеру, привычка пить по утрам кофе, а не чай, а по вечерам — шампанское вместо бургундского. Могло быть и наоборот.

Легко допустить, что А.С. Пушкин мог вложить в уста своего героя и такую фразу: «Откупори бургундского бутылку иль перечти «Женитьбу Фигаро»…», – а вот вариант вроде: «Откупори шампанского бутылку или вчитайся в «Исповедь» Руссо» — вряд ли. Первое с образом личности Сальери вяжется, а второе – нет. Дело в том, что в одних индивидуальных особенностях человека выражается, проявляется его личность, а в других выражает себя все что угодно — тончайшие особенности биохимии его организма, мода века, просто причуды вкуса, только не личность.

Нельзя научно исследовать личность, не имея четкого критерия для различения тех индивидуальных особенностей человека, которые характеризуют его как личность, от таких (может быть, даже кричащих и прежде всего бросающихся в глаза), которые ни малейшего отношения к его личности не [352] имеют и могут быть заменены на обратные с такой же легкостью, как фасон пиджака или прическа.

Бывают в жизни даже такие ситуации, когда усилия человека направлены на то, чтобы под маской, наигранной позой, используя взятые напрокат внешние штампы или набор общепринятых стандартов, спрятать свою подлинную личность. Достаточно вспомнить героя широко известного телевизионного фильма — Штирлица.

А бывает и так, что маска приклеивается к лицу человека настолько прочно, что он уже не в силах содрать ее. И тогда маска начинает заменять ему собственную личность (если, разумеется, таковая была), а прежняя личность потихоньку атрофируется за ненадобностью, превращается в призрак воспоминания, в самообман. Эту ситуацию, которая со стороны может показаться даже комической, но всегда трагически-невыносима для самого человека с «чужим» и неподвластным ему «лицом», весьма наглядно представили людям Марсель Марсо и Чарли Чаплин, Кобо Абэ и Бергман.

А если жизнь все-таки с человека эту маску сорвет, то образ возникает еще более кошмарный: маска сорвана, а под нею и за нею собственного лица уже вообще нет. Человек без лица, как часы без стрелок, — бесформенная масса, биохимия плоти. Зрелище тем более страшное, что иллюзия наличия личности — индивидуально-неповторимое самочувствие этой плоти — не только полностью сохраняется, но и становится болезненно гипертрофированным. Это ситуация абсолютного одиночества среди толпы, сходная с той, в какую попадают герои бергмановского «Молчания», люди, приехавшие в чужой город, где никто не понимает их родного языка, где они никому не в состоянии поведать самых простых вещей, где никому нет никакого дела до их личности, ибо никто ее просто не видит, не слышит, не ощущает. Потому ли, что отсутствуют взаимопонятные средства общения личности с личностью? Или потому, что никакой личности ни с той ни с другой стороны тут уже и нет?

И вот то, что еще сохранилось здесь от личности, начинает уродливо искажаться, как в зеркалах комнаты смеха, как в кошмарном сновидении, а сфера самоощущения превращается в средоточие боли одиночества, боли «личности», которая ни для кого другого, кроме самой себя, не существует. Боль, которую она испытывает, – это боль заживо похороненного.

А существует ли в такой ситуации личность, хотя бы внутри себя? Только в виде средоточия собственного страдания — страдания личности, утратившей самое себя. И то до поры до времени, до той точки, где страдание становится уже и физически невыносимым. И тогда — самоубийство. Сюжет, обсосанный [353] тысячи раз и экзистенциальной беллетристикой, и экзистенциалистской психологией.

Именно такой «личностью» и этикой такой «личности» экзистенциалисты хотели бы «дополнить» марксизм.

Личность, утратившая самое себя, — это индивид, утративший все личностные, то есть социально-человеческие связи с другими индивидами, это «ансамбль», все связи между участниками коего прерваны и торчат во все стороны, как болезненно кровоточащие обрывки. Не приходится благодарить за такое «дополнение».

Марксистско-ленинское понимание личности требует совсем иного выхода из подобной ситуации — восстановления всей полноты личностных, общественно-человеческих, отношений человека к человеку. Восстановления отношений, которые опосредствованы «вещами», сохраняющими человечески-личностный характер, в том числе и такими, как слова. Те самые слова, которые в известных условиях становятся преградой для взаимопонимания, вместо того чтобы быть посредником, формой выражения личности во всем ее неповторимом своеобразии, формой человеческого общения, формой «наличного бытия человека для другого человека».

В конце концов, всегда можно определить, имеем ли мы дело со словоизъявлением личности или же только с произнесением штампованных словосочетаний, в которых свое «Я» говорящий никак не выражает, то есть с актом, в котором «личность» с успехом может быть заменена звуковоспроизводящим устройством. В любом случае, даже если такое устройство может переставлять слова и фразы, ставить их в необычный порядок и связь, создавая тем самым иллюзию индивидуальной неповторимости речи, индивидуальной неповторимости словосочетаний, всегда можно обнаружить хитрое или нехитрое правило, «алгоритм» создания этой иллюзии. «Игру без правил» способна осуществлять только человеческая индивидуальность, то есть личность.

Экзистенциалисты изображают дело так, будто «личностное» («экзистенциальное») в человеке — это тот остаток, который получается за вычетом всех без исключения социальных («институциональных») форм существования человека и форм выражения такого существования. А социальные формы человеческой жизнедеятельности третируются ими как чуждые личности (как «отчужденные» от нее) безликие штампы, стандарты, стереотипы, как извечно враждебные личности силы. Личность в экзистенциальном понимании — это то, что принципиально невыразимо в сколь угодно хитроумном сочетании «социальных стереотипов» (будь то стереотипы поведения, [354] языка или самочувствия), мистически-неуловимое «нечто», равное «ничто», «небытию», смерти в ее обрисованном выше виде. Такое понимание личности есть, однако, не что иное, как выраженное на философском языке честное самопризнание индивидуальности вполне определенного исторического типа. А именно — той индивидуальности, для которой социальный строй ее взаимоотношений с другими индивидуальностями наглухо закрывает возможность проявлять себя, свою неповторимость в реальном социальном действии, в сфере реальных взаимоотношений с другими людьми.

Индивидуальность, лишенная возможности проявлять себя в действительно важных, значимых не только для нее одной, а и для другого (для других, для всех) действиях, поскольку формы таких действий заранее заданы ей, ритуализированы и охраняются всей мощью социальных механизмов, поневоле начинает искать выхода для себя в пустяках, в ничего не значащих (для другого, для всех) причудах, в странностях. И чем меньше действительно индивидуального, заранее не заштампованного отношения к действительно серьезным, социально значимым вещам дозволяется ей проявлять, тем больше она хорохорится своей «неповторимостью» в мелочах, в ерунде, в курьезных особенностях: в словах, в одежде, в манерах, в мимике, призванных лишь скрыть (и от других и прежде всего от себя самой) отсутствие личности (индивидуальности) в главном, в решающем — в социально значимых параметрах. Иными словами, тут индивидуальность становится лишь маской, за которой на деле умело скрывается набор чрезвычайно общих штампов, стереотипов, безличных алгоритмов поведения и речи, дел, и слов.

И наоборот, действительная личность обнаруживает себя тогда и там, когда и где индивид в своих действиях и продукте своих действий вдруг производит результат, всех других индивидов волнующий, всех других касающийся, всем другим близкий и понятный, короче — всеобщий результат, всеобщий эффект. Платон или Евклид, Ньютон или Спиноза, Бетховен или Наполеон, Робеспьер или Микеланджело, Чернышевский или Толстой — это личности, которых ни с кем другим не спутаешь, в которых сконцентрировано, как в фокусе, социально значимое (то есть значимое для других) дело их жизни, ломающее косные штампы, с которыми другие люди свыклись, несмотря на то что эти штампы уже устарели, стали тесны для новых, исподволь созревающих форм отношений человека к человеку. Поэтому подлинная личность, утверждающая себя со всей присущей ей энергией и волей, и становится возможной лишь там, где налицо назревшая необходимость старые стереотипы жизни ломать, [355] лишь там, где кончился период застоя, господства косных штампов и настала пора революционного творчества, лишь там, где возникают и утверждают себя новые формы отношений человека к человеку, человека к самому себе.

Масштаб личности человека измеряется только масштабом тех реальных задач, в ходе решения которых она и возникает, и оформляется в своей определенности, и разворачивается в делах, волнующих и интересующих не только собственную персону, а и многих других людей. Чем шире круг этих людей, тем значительнее личность, а чем значительнее личность, тем больше у нее друзей и врагов, тем меньше равнодушных, для которых само ее существование безразлично, для которых она попросту не существует.

Поэтому сила личности — это всегда индивидуально выраженная сила того коллектива, того «ансамбля» индивидов, который в ней идеально представлен, сила индивидуализированной всеобщности устремлений, потребностей, целей, ею руководящих. Это сила исторически накопившейся энергии множества индивидов, сконцентрированная в ней, как в фокусе, и потому способная сломать сопротивление исторически изживших себя форм отношений человека к человеку, противодействие косных штампов, стереотипов мышления и действия, сковывающих инициативу и энергию людей.

Личность тем значительнее, чем полнее и шире представлена в ней – в ее делах, в ее словах, в поступках — коллективно-всеобщая, а вовсе не сугубо индивидуальная ее неповторимость. Неповторимость подлинной личности состоит именно в том, что она по-своему открывает нечто новое для всех, лучше других и полнее других выражая «суть» всех других людей, своими делами раздвигая рамки наличных возможностей, открывая для всех то, чего они еще не знают, не умеют, не понимают. Ее неповторимость не в том, чтобы во что бы то ни стало выпячивать свою индивидуальную особенность, свою «непохожесть» на других, свою «дурную индивидуальность», а в том и только в том, что, впервые создавая (открывая) новое всеобщее, она выступает как индивидуально выраженное всеобщее.

Подлинная индивидуальность — личность — потому и проявляется не в манерничанье, а в умении делать то, что умеют делать все другие, но лучше всех, задавая всем новый эталон работы. Она рождается всегда на переднем крае развития всеобщей культуры, в создании такого продукта, который становится достоянием всех, а потому и не умирает вместе со своим «органическим телом».

С этим же связана и давно установленная в философии и психологии синонимичность «личности» и «свободы». Свободы [356] не в обывательском смысле (в смысле упрямого стремления делать то, что «мне желается»), а в смысле развитой способности преодолевать препятствия, казалось бы, неодолимые, в способности преодолевать их легко, изящно, артистично, а значит, в способности каждый раз действовать не только согласно уже известным эталонам, стереотипам, алгоритмам, но и каждый раз индивидуально варьировать всеобщие способы действия применительно к индивидуально-неповторимым ситуациям, особенностям материала.

Потому-то личность и есть лишь там, где есть свобода. Свобода подлинная, а не мнимая, свобода действительного развертывания человека в реальных делах, во взаимоотношениях с другими людьми, а не в самомнении, не в удовольствии ощущения своей мнимой неповторимости.

Потому-то личность не только возникает, но и сохраняет себя лишь в постоянном расширении своей активности, в расширении сферы своих взаимоотношений с другими людьми и вещами, эти отношения опосредствующими. Там же, где однажды найденные, однажды завоеванные, однажды достигнутые способы жизнедеятельности начинают превращаться в очередные штампы-стереотипы, в непререкаемые и догматически зафиксированные мертвые каноны, личность умирает заживо: незаметно для себя она тоже превращается медленно или быстро в набор таких шаблонов, лишь слегка варьируемых в незначительных деталях. И тогда она, рано или поздно, перестает интересовать и волновать другого человека, всех других людей, превращаясь в нечто повторяющееся и привычное, в нечто обычное, а в конце концов и в нечто надоевшее, в нечто для другого человека безразличное, в нечто безличное — в живой труп. Психическая (личностная) смерть нередко наступает в силу этого гораздо раньше физической кончины человека, а бывшая личность, сделавшаяся неподвижной мумией, может принести людям горя даже больше, чем его натуральная смерть.

Подлинная же, живая личность всегда приносит людям естественную радость. И прежде всего потому, что, создавая то, что нужно и интересно всем, она делает это талантливее, легче, свободнее и артистичнее, чем это сумел бы сделать кто-то другой, волею случая оказавшийся на ее месте. Тайна подлинной, а не мнимой оригинальности, яркой человеческой индивидуальности заключается именно в этом. Вот почему между «личностью» и «талантом» тоже правомерно поставить знак равенства, знак тождества.

По той же причине уходящие, реакционные социальные силы способны порождать достаточно яркие фигуры, личностей, вроде Рузвельта или Черчилля, лишь постольку, поскольку они еще [357] являются силами, то есть сохраняют известное влияние в обществе. Но чем дальше, тем более представляющие эти силы личности мельчают, так что и «личностями»-то их называть становится все труднее и труднее.

Подлинную же высокую и непреходящую радость людям приносит личность, олицетворяющая силы прогресса, ибо смысл его как раз и состоит в расширении сферы творческой деятельности каждого человека, а не в сохранении ее границ в пределах привилегии немногих «избранных». Его смысл — в превращении каждого живого человека в личность, в активного деятеля, интересного и важного для других, для всех, а не только для самого себя и ближайших родственников.

Именно на этом пути, а вовсе не в физиологии мозга, не в «неповторимости» структур индивидуального тела, равно как и не в недрах мистически неуловимой монады-экзистенции (которая и есть не более как философически-беллетристический псевдоним морфофизиологической уникальности единичного мозга), и надо искать ответ на вопрос: «Что же такое личность и откуда она берется?»

Хотите, чтобы человек стал личностью? Тогда поставьте его с самого начала — с детства — в такие взаимоотношения с другим человеком (со всеми другими людьми), внутри которых он не только мог бы, но и вынужден был стать личностью. Сумейте организовать весь строй его взаимоотношений с людьми так, чтобы он умел делать все то, что делают они, но только лучше.

Конечно же все делать лучше всех нельзя. Да и не нужно. Достаточно делать это на том — пусть и небольшом — участке общего (в смысле коллективно осуществляемого, совместного, социального) дела, который сам человек себе по зрелом размышлении выбрал, будучи подготовлен к ответственнейшему акту свободного выбора всесторонним образованием.

Именно всестороннее, гармоническое (а не уродливо-однобокое) развитие каждого человека и является главным условием рождения личности, умеющей самостоятельно определять пути своей жизни, свое место в ней, свое дело, интересное и важное для всех, в том числе и для него самого.

Вот и надо заботиться о том, чтобы построить такую систему взаимоотношений между людьми (реальных, социальных взаимоотношений), которая позволит превратить каждого живого человека в личность. [358]

---

1 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения, т. 42, с. 265.
2 Там же, с. 123.
3 Павлов И.П. Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. Условные рефлексы. Москва, 1951, с. 198.
4 Там же.

Александр Асмолов к юбилею Дмитрия Леонтьева: «Он творчески неповторим»

60-ый день рождения отмечает Дмитрий Алексеевич Леонтьев, доктор психологических наук, заведующий Международной лабораторией позитивной психологии, личности и мотивации. С юбилеем его поздравляет Александр Григорьевич Асмолов, доктор психологических наук, Заведующий кафедрой психологии личности факультета психологии Московского государственного университета им. М.В. Ломоносова:

«Я часто повторяю слова о том, что жизненный путь личности – это история отклоненных и сотканных альтернатив. Это высказывание в полной мере относится к человеку, без которого я не мыслю свою профессиональную жизнь, – Дмитрию Леонтьеву. Мои слова – это не юбилейные красоты. Они связаны прежде всего с тем, что я отслеживаю развитие Д.А. Леонтьева с его семилетнего возраста. И могу сказать, что на самых разных этапах этого развития Дмитрий Алексеевич выступает как яркое проявление разрабатываемой им концепции личностного потенциала как своеобразного кода непредсказуемости человека в сложных неравновесных системах.

Первые исследования Дмитрия Алексеевича, когда он был студентом, были посвящены самым разным аспектам роли намерений и их диагностике в различных ситуациях. Шаг за шагом его работы приближались к проблематике, которую он развивает уже многие годы и которая стала темой его докторской диссертации. Эта докторская диссертация, если лаконично передавать ее смысловой стержень, посвящена, не побоюсь тавтологии, психологии смысла. Она продолжает целый ряд парадигм, которые развивали А.Н. Леонтьев, введший понятие «личностный смысл», а также походов к диагностики личностного смысла, которые разрабатывались в психолингвистике и психологии общения А.А. Леонтьевым. Но, разрабатывая психологию смысла, а также выходя на уникальную систему особой предикативной диагностики личности, Д.А. Леонтьев решает еще одну тяжелейшую для его развития задачу. Иногда говорят, что трудно быть сыном одаренного отца, но его ситуация еще более сложна: он сын сверходаренного отца и внук сверхсверходаренного деда. Поэтому, когда на него смотрят, думают: а что, это повторение?

 

Я всегда говорю, что мы любим подобное в подобном. Но развитие Дмитрия Алексеевича как профессионала – это прежде всего бесподобное.

 

Дело заключается в том, что Д.А. Леонтьев творчески неповторим, по продуктивности и неожиданности предлагаемых им гипотез он не только вполне конкурирует с А.Н. Леонтьевым и даже А.Р. Лурией, но идет с ними нога в ногу по богатству идей, опирающихся на идеологию неравновесных систем Ильи Пригожина, идей, развивающих представления позитивной психологии, психологии потока, самодетерминации личности как воплощения постнеклассического подхода к пониманию личности.

Здесь я могу сделать паузу, чтобы оставить читателя в состоянии прерванного действия. Однако сделаю еще один важный акцент: каждый психолог, когда он занимается и теорией, и экспериментом, явно или неявно мечтает, чтобы его идеи изменили мир. Это относится и к Дмитрию Леонтьеву. Последние годы он разрабатывает совместно со Сбербанком масштабнейший проект «Программа развития личностного потенциала»: методология, эксперимент и практика сходятся в его жизненном пути.

Но что главное? Когда говоришь о Леонтьеве, вспоминаешь понятие психологического возраста, который может выступать как ретроспективный или проспективный – все зависит от ретроспективной или проспективной направленности мотивации личности. Когда-то Дмитрий Леонтьев написал предисловие к книге Жозефа Нюттена и назвал это предисловие «Человек перспективы». Думаю, что явно или неявно это название передает личностный смысл творчества Дмитрия Леонтьева.

 

Дмитрий Леонтьев – это человек перспективы вчера, перспективы сегодня и перспективы завтра.

 

Пользуюсь случаем, чтобы признаться в любви Дмитрию Алексеевичу, которого считаю своим младшим братом и родством с которым – идейным и личностным – горжусь. И могу сказать, что, общаясь с Дмитрием Леонтьевым, я испытываю пиковое переживание счастья».

Материал для печати подготовила доктор психологических наук М.В. Фаликман. Поздравление публикуется с разрешения редакции журнала «Психология. Журнал Высшей школы экономики».

Источник: Вестник образования

Абразивная личность

Президент корпорации смотрел в окно своего офиса в небоскребе. Его лоб нахмурился от гнева и недоумения. Его пальцы барабанили по ручке стула со скоростью, означавшей сильное разочарование. Остальные руководители в комнате выжидающе ждали. Каждый сказал свое. Каждый пришел к своему собственному выводу о проблеме.

Даррел Сандстром, вице-президент одного из основных подразделений корпорации, был проблемой.Сандстрем был одним из тех редких молодых людей, которые взлетели до должности вице-президента подразделения в том возрасте, когда большинство его сверстников все еще находились в руководящем звене ниже среднего. «Он сообразительный, — говорили его сверстники, — но следите за его дожиганием». Когда он пройдет, тебя подпеют. Короче говоря, в этом и заключалась проблема.

Не было сомнений, что Сандстрем был на пути к вершине. Другие уже боролись за то, чтобы зацепиться за его фалды. У него была репутация человека, взявшего на себя инициативу. Дайте ему трудную задачу, например, провал подразделения, и он решит ее почти до того, как кто-нибудь узнает, что произошло.Он был руководителем, который мог быстро взять на себя ответственность, безошибочно добраться до сути проблемы, наметить шаги для ее преодоления, прокладывать себе путь через корпоративную бюрократию и реорганизоваться для выполнения работы. Все это было хорошо. К сожалению, это было еще не все.

В обсуждениях с персоналом и встречах со своими коллегами Сандстрем задавал острые вопросы и делал резкие комментарии. Однако он также с легкостью отмахивался от лишних слов своих сверстников, заставляя их бояться высказывать свои мысли в его присутствии.Часто он добивался своего на собраниях из-за убедительности его аргументов и его убедительных презентаций, но так же часто те, кто отвечал за выполнение выводов собрания, не делали этого.

На встречах со своим начальством его вопросы были уместными, его выводы правильными, а его понимание — важными инструментами при рассмотрении проблем. Но он вызывал неприязнь к своему начальству, проявляя немного терпения в вопросах и вопросах, которые казались ему неуместными или элементарными.Не желая идти на компромисс, Сандстрем был интеллектуальным хулиганом, мало заботившимся о тех своих коллегах, которые не могли угнаться за ним.

Были жалобы и от подчиненных. Некоторые возмущались его манерой контроля. Опасаясь его гнева, они выступали на собраниях только тогда, когда знали, что это безопасно. Они знали, что он не приемлет посредственности, и поэтому стремились достичь совершенства, которое он от них требовал. Когда он сказал, что они хорошо поработали, они знали, что заслужили его комплименты, хотя многие считали, что он на самом деле не имел в виду то, что сказал.

Его встречи не отличались живостью, вообще-то у него не было особого чувства юмора. На поле для гольфа и на теннисных кортах он был одинаково лишен чувства юмора и соревновался. Играя так же напряженно, как он работал, он не знал, что такое игра.

И вот он здесь. Президентство подразделения было открытым, и президент корпорации оказался перед дилеммой. Продвигать Сандстрема означало увековечить более ответственную должность, которая многим казалась комбинацией Моше Даяна, генерала Джорджа Паттона и адмирала Хаймана Риковера.Сандстрем будет производить; никаких вопросов об этом. Но какой ценой? Может ли корпорация себе это позволить? Если Сандстрем не получит работу, велика вероятность, что он уволится. Компания также не могла себе этого позволить, поскольку прибыль его подразделения составляла значительную часть его прибыли.

Вокруг стола мнения разделились. «Теперь уволите его», — говорили некоторые; «Рано или поздно тебе придется это сделать». «Будь с ним нежнее», — говорили другие; «Если ты сделаешь ему больно, он потеряет импульс». «Он повзрослеет с возрастом», — говорили другие.Третьи прокомментировали: «Когда он станет президентом, он расслабится». И были те, кто сказал: «Какая разница? Он приносит деньги ». Президент корпорации столкнулся с дилеммой; Сандстрема нельзя было продвинуть по службе, но нельзя было и пощадить. Ни один из представленных вариантов не давал ему выхода; никто из них не мог.

Даррел Сандстром олицетворяет людей, которые озадачивают, тревожат, разочаровывают и бесят других в организациях — тех, кто имеет резкую личность. Мужчины и женщины с высокими, иногда блестящими достижениями, которые упорно настаивают на своем и презирают других, являются проклятием для начальников, подчиненных, сверстников и коллег.

В конечном итоге они губительны для самих себя; когда они терпят неудачу, их неудача обычно происходит из-за их резких личностей. Однако из-за их ценности для своей организации их руководители часто идут на все, чтобы помочь им вписаться в организацию. Фактически, руководители высшего звена, вероятно, направляют больше менеджеров с резкой личностью к психологам и психиатрам и к программам обучения человеческим отношениям, чтобы их спасти, чем к любой другой отдельной классификации руководителей.

В этой статье я описываю резкую личность, прослеживаю ее происхождение и предлагаю, что менеджеры могут сделать, чтобы помочь таким людям и справиться с ними.

Профиль

Подобно пресловутому дикобразу, грубый человек, кажется, обладает природной способностью колоть других раздражающим, а иногда и болезненным способом. Но за этим умением скрывается отчаяние хуже, чем у тех, кто получает удары, а именно — потребность быть совершенным. (Чтобы подробнее узнать, как потребность в совершенстве доводит человека до такой степени, что он отчуждает и вызывает значительный стресс у большинства окружающих его людей, см. Врезку «Потребность в совершенстве.Однако человек, который становится Даррелом Сандстремом, не просто тот, кто нуждается в совершенстве. У него есть другие характеристики, которые в сочетании с этой потребностью создают поведение, которое другие считают таким оскорбительным.

Такой человек обычно чрезвычайно умен. Обладая страстью к совершенству, точности и полноте, он очень старается, и на него можно рассчитывать, что он сделает работу хорошо, часто эффектно. Он, как правило, хочет выполнять работу сам, однако ему трудно полагаться на других, которые, по его мнению, не будут выполнять ее в соответствии с его стандартами, вовремя или с необходимой утонченностью.Поэтому ему очень трудно делегировать решения даже за 25 долларов. Однако такая полная скрупулезность, независимо от того, насколько хороша для компании в целом, оставляет других, образно выражаясь, затаившими дыхание, заставляя их чувствовать, что они не могут соревноваться в одной лиге.

Он часто остро аналитичен, способен проникнуть в суть проблемы, но из-за его потребности в постоянных достижениях он нетерпелив с теми, кто не может думать так быстро или говорить так откровенно, как он может. Таким образом, его способность к анализу, как правило, не сочетается с равным умением лидера реализовать полученные ответы.

Индивидуально он часто бывает доброжелателен и помогает людям, которых не контролирует. Но, несмотря на то, что он говорит, он обычно не является хорошим разработчиком людей, потому что часто они чувствуют себя слишком неадекватными, когда им приходится сравнивать себя с ним. Кроме того, интенсивное соперничество грубого человека с другими часто заставляет его подрывать их, даже если он сам может не осознавать этого.

Когда его инстинкты соперничества пересиливают его суждения, грубый человек иногда грубо поднимает вопросы, о которых другие не хотят говорить, оставляя себя козлом отпущения за свою прямолинейность.В группах он склонен доминировать над другими, рассматривая все различия как вызовы, которые необходимо обсудить и преодолеть. В то же время, когда он властно относится к своим подчиненным, он льстит начальству. Однако, если он чувствует себя исключительно компетентным, он может попытаться доминировать и над своим начальством.

Хотя он часто в творческом поиске больших и более широких достижений, за которые он часто получает множество похвал, он вполне может оставить своих боссов и тех, кто его окружает, без ощущения того, что они вносят какой-либо вклад в задачу или проект.Он движется так быстро и так широко, что даже когда у него есть хорошие идеи, его босс будет склонен отказывать ему, опасаясь, что, если он уступит дюйм, подчиненный возьмет милю. Босс чувствует, что его не поймают, не сдержат и не защитят звездного подчиненного, самого себя или высшее руководство от любых волн, которые могут быть созданы, обратная волна от которых может сокрушить их всех.

Обузданный своим начальником, грубый человек чувствует, что его подвел, что его усилия были напрасны.Чувствуя, что с ним обращаются несправедливо, он злится, потому что его попросили сделать что-то, и это не закончилось хорошо. Поэтому, рассуждает он, его наказывают за то, что другие люди завидуют, соперничают или не хотят предпринимать ничего нового. Рассматривая своего босса как человека, которого нужно обойти с фланга, а не как кого-то, чье поэтапное участие необходимо для успеха проекта, он политически нечувствителен и часто справедливо отрицает необходимость такой чувствительности.

Хотя другие часто воспринимают его как грандиозного и эмоционально холодного, у грубого человека есть сильный и очень сильный эмоциональный интерес к самому себе.Нуждаясь в том, чтобы видеть себя необычным, он иногда действует так, как если бы он был привилегированным человеком — действительно, как если бы он имел право отличаться от других или даже невнимателен.

Иногда он видит в других просто средства для своего самовозвеличивания, существующие как продолжение самого себя, а не как полноценные, уникальные взрослые со своими собственными желаниями, желаниями и устремлениями. Чтобы раздуть свое всегда низкое чувство собственного достоинства, он усиленно соревнуется за внимание, привязанность и аплодисменты. В то же время он, кажется, ожидает, что другие примут его слово, решение или логику только потому, что они его.Когда он разочаровывается в этих ожиданиях, он приходит в ярость.

Для такого человека очень важен самоконтроль, как и контроль над другими, который он, если возможно, делает тотальным. Таким образом, он излишне организован и справляется с недостатками в других, слишком надзирая за ними. Для него потеря небольшого контроля равносильна потере полного контроля. Чтобы предотвратить это, он жесткий, ограниченный и неспособный идти на компромисс. Фактически, для него идти на компромисс — это то же самое, что уступать более низким стандартам. Поэтому у него мало возможностей для необходимых уступок организационных политических систем.Эта негибкость особенно очевидна в вопросах абстрактных ценностей, которые для него становятся конкретно конкретными.

Для других тот же контроль заставляет его казаться подчеркнуто правым, самоуверенным и самоуверенным. Напротив, те, кто не уверен в том, во что они верят, или в ясности вопроса, чувствуют себя неадекватными и менее добродетельными.

Абразивный человек, кажется, обладающий энциклопедическими знаниями, часто начитан и, уже имея хорошую академическую подготовку, стремится к большему.Хотя подчиненные и даже коллеги могут стремиться оправдать высокие ожидания такого человека, а некоторые могут достигать необычайных высот, многие в конечном итоге сдаются, особенно если он их побеждает. Таким образом, легендарный Винс Ломбарди привел Green Bay Packers к большому успеху, но все его члены, осознавая, что он был ключом к их успеху, чувствовали, что чем лучше и компетентнее он был, тем менее адекватными они были. Когда такой человек умирает или покидает организацию, оставшиеся деморализованы, потому что у них нет уверенности в себе.Обычно они чувствуют, что не смогли соответствовать, а зачастую и не могут.

Если они будут вынуждены уйти на пенсию, грубые люди столкнутся с трудностями. Если их не вынуждают уходить на пенсию, они, как правило, держатся до самого конца, и с возрастом их рассудительность обычно ухудшается. По их мнению, у них все меньше и меньше потребности приспосабливаться к людям и обстоятельствам или менять свой образ действий. Таким образом, они становятся все более и более косвенными по отношению к основной направленности бизнеса.Если они предприниматели, они могут часто разрушать организации, неосознанно пытаясь помешать кому-то другому завладеть их детьми. Дж. Эдгар Гувер, в данном случае, в конечном итоге испортил и почти уничтожил репутацию ФБР из-за своего самодовольства.

Решение дилеммы

Учитывая, что у вас, читатель, есть подчиненный, который соответствует профилю, который я нарисовал, что вы можете сделать? Исправление происходит поэтапно и требует времени и терпения от каждого.

Методы первого этапа

Следующие шаги можно использовать с любым сотрудником, у которого есть проблемы с поведением, но они особенно эффективны для ознакомления агрессивного человека с последствиями его или ее поведения.

• Осознайте психологическую аксиому о том, что каждый человек всегда делает все, что в его силах. Понимание того, что резкое, провокационное поведение проистекает из чрезвычайно уязвимого представления о самом себе, жажды привязанности и стремления к контакту, не сердитесь.Вместо этого начинайте частые обсуждения с этим человеком.

• В таких обсуждениях некритически сообщайте о своих наблюдениях за его абразивным поведением. Опишите то, что вы видите, особенно более тонкое поведение, на которое люди автоматически реагируют. Спросите, что, по его мнению, чувствуют другие, когда он говорит или делает то, что вы описываете. Как, по его мнению, они отреагируют? Это тот результат, которого он хочет? Если нет, что бы вы сделали иначе, чтобы получить желаемый ответ? Как бы он отреагировал, если бы кто-то другой сказал или сделал то, что он сделал?

• Укажите, что вы признаете его желание достичь и хотите помочь.Но скажите ему, что если он хочет продвигаться в компании, ему нужно принимать во внимание других, и что его успехи в этом направлении имеют значение для его будущего. Убедите его также, что каждый на пути терпит поражения и разочарования.

• Когда, что вполне вероятно, его провокационное поведение в конечном итоге вас раздражает, постарайтесь избегать как импульсивных ответных атак, с одной стороны, так и критики самого себя за то, что он не отвечает тем же, с другой.Объясните ему, что, хотя вы понимаете его потребность поступать или быть лучшим, он рассердил вас и что другие, с которыми он работает, должны чувствовать то же самое. Скажите ему, что вы раздражаетесь и раздражаетесь, особенно из-за враждебной, унизительной или контролирующей тактики. В конце концов, вы можете сказать, что вы тоже всего лишь человек, даже если он думает, что это не так. Сообщите ему, как часто встречается такое поведение.

• Если он оспаривает, философствует, защищает или пытается оспорить ваши наблюдения, или обвиняет вас во враждебности к нему, не контратакуйте.Скажите ему, что вам не интересно спорить. Просто сообщите о своих наблюдениях за тем, что он делает или неверно истолковывает в данный момент . Сделайте его цель предметом обсуждения; хочет он это сделать или нет?

• Если ваши отношения достаточно сильны, вы можете спросить, почему он должен защищаться или атаковать в ситуациях, которые не являются боевыми. Подчеркните, что участвовать в критическом исследовании проблемы — это одно; превратить такую ​​ситуацию в аргумент «беспроигрышный» вариант.

• Ожидайте, что ему придется повторять этот процесс снова и снова, указывая на законные достижения, которыми он может гордиться. Объясните, что цели достигаются шаг за шагом, что компромисс не обязательно является второстепенным, что принцип «все или ничего» обычно приводит к тщетному разочарованию и что совершенство недостижимо.

Много хороших талантов можно спасти, если менеджеры будут применять эти шаги вместе со своими грубыми подчиненными. Конечно, некоторые люди менее агрессивны, чем другие, и могут добровольно изменять свое поведение и сознательно справляться со своими абразивными наклонностями.Однако для тех, кто не может, могут потребоваться более решительные меры.

Дальнейшие действия

Иногда люди с бессознательными влечениями не могут видеть реальность, несмотря на неоднократные попытки показать их. Возможно, они слишком заняты придумыванием защитных аргументов или озабочены собственными мыслями. Как бы то ни было, если они не откликаются на мягкий совет, который я описал, тогда им следует столкнуться с тем, чего им стоит их высокомерное, враждебное и контролирующее поведение.

Таким людям нужно сказать на самом раннем этапе , как их поведение подрывает их.Слишком часто они боятся этого, их начальники быстро обижаются и уходят, оставляя своих подчиненных в неудобстве, но не понимая почему. Чувствуя тревогу, грубый подчиненный затем пытается вернуть уважение и уважение босса единственным известным ему способом, усиливая это поведение. Это только усугубляет ситуацию.

Абразивные люди могут внести значительный вклад в организацию, но менеджеры должны снова и снова подталкивать их к тем политическим шагам, которые позволят им добиться успеха, а не отказа.Вместо того, чтобы загонять таких людей, которые, образно говоря, бодаются головой против ограничений, менеджеры лучше действуют как овчарки, мягко подталкивая их обратно на место, когда они сбиваются с пути.

Очень сознательные люди, которым необходимо продемонстрировать свою компетентность, делая что-то самостоятельно, вероятно, в прошлом должны были проявить себя, несмотря на значительные трудности. Их компетентность должна была быть продемонстрирована с точки зрения того, что они сами могли бы делать как личности.Таким образом, они нуждаются в политическом руководстве и инструкциях по работе в команде, а также в поддержке со стороны начальника, который прямо объяснит им последствия их поведения.

Этим людям часто требуется частая обратная связь на каждом последующем шаге, который они делают в улучшении своих политических отношений. По мере того, как они продвигаются в таком процессе медленно или, по крайней мере, медленнее, чем они привыкли, они будут испытывать нарастающее беспокойство. Не демонстрируя своей индивидуальной компетентности, такие люди могут чувствовать, что у них не все хорошо, и так беспокоиться, что они действительно могут потерпеть неудачу.Когда у них возникают такие чувства, они, как правило, возвращаются к своему старому одностороннему образу действий.

Однако, если, несмотря на все усилия начальника, подчиненный не отвечает, руководитель должен недвусмысленно сообщить ему , что его поведение резкое и, следовательно, неудовлетворительное. Руководители не должны предполагать, что их подчиненные знают об этом, но должны сообщать им и повторять их неоднократно и в письменной форме. Одного или двух слов во время аттестации должно быть достаточно.Однако мой опыт показывает, что большинство начальников очень неохотно рассказывают людям, особенно грубым, о последствиях своего поведения во время служебной аттестации.

В одном случае, когда меня попросили встретиться с таким менеджером, он не знал, почему его направили ко мне. Когда я сказал ему, он был встревожен. Показав мне свою служебную аттестацию, он пожаловался, что его босс ничего ему не сказал. Скорее, его начальник положительно отзывался обо всех его качествах и достоинствах и в одном предложении написал, что его поведение с людьми улучшается.На самом деле босс был настолько разгневан поведением подчиненного, что не продвигал его так далеко, как ему хотелось бы.

Когда описанные мною шаги были выполнены безрезультатно, когда подчиненный четко знает, и он или она не может ответить, изменив свое поведение, когда повторяющиеся слова в адрес человека и даже неудачи в продвижении по службе не привели к значительное улучшение, есть два возможных последствия. Во-первых, агрессивный человек будет чувствовать себя несправедливым, непризнанным за его или ее навыки и компетенцию, а также непризнанным за то, что он или она может принести в организацию.Во-вторых, начальник обычно в отчаянии, гневе и остроумии.

Если к этому моменту грубый человек еще не был направлен к компетентному психологу или психиатру для лечения, ему следует обратиться. Ничто другое не окажет значительного эффекта, и даже терапия — нет. Будет ли это зависеть от серьезности проблемы и квалификации терапевта. Это не проблема, которую можно решить в Т-группе, во время встречи на выходных или в какой-либо другой форме противостояния.

Менеджер должен убедиться, что подчиненный понимает, что когда человека направляют к психологу, есть два значения. Во-первых, этот человек настолько компетентен, квалифицирован или способен в каком-то аспекте своей роли, что его начальство не только возненавидит его потерять, но и имеет основания ожидать, что этот человек может превратиться в зрелого руководителя, который сможет взять на себя большее обязанность. Во-вторых, несмотря на свой талант, подчиненный настолько неспособен ладить с другими людьми, что его невозможно продвинуть дальше своей нынешней роли.Оба момента следует подчеркнуть особо.

Эти же принципы в равной степени применимы к любому неэффективному или дисфункциональному поведению на работе. Некоторые люди не могут выполнять свою работу. У других есть привычка вставать на своем собственном пути так же, как и у других. Третьи умудряются каждое утро поздно идти на работу или выполнять неполную или неадекватную работу. Как бы то ни было, шаги по их лечению по сути одинаковы.

Другие проблемные ситуации

Что вы будете делать, если грубый человек — это ваш начальник, ваш коллега, кто-то, кого вы интервьюируете, или, что труднее всего, вы сами? Что же тогда у вас есть?

Босс

Предположим, что вы относительно новичок или неопытны в определенной области и вам нужно определенное количество времени, чтобы достичь своей собственной компетентности.Скорее всего, благодаря своим знаниям и компетентности ваш грубый начальник сможет многому научить. Поскольку его высокие стандарты гарантируют, что предоставленная им модель будет хорошей, у вас будет достаточное основание терпеть его абразивность.

Но через два года или всякий раз, когда вы обретете собственную компетентность, вы начнете нервничать под жестким контролем. По мере того как вы стремитесь к собственной свободе, вашему начальнику может угрожать потеря контроля, и он почувствует, что вы становитесь соперником.Тогда он, скорее всего, обратится к вам, перестав быть учеником, и, иногда окольными путями, отомстит вам. Ваши записки будут лежать на его столе без ответа. Информация, отправляемая по каналам, будет отложена. Жалобы, предложения, запросы будут либо полностью отклонены, либо просто вынесены на обсуждение. Иногда он реорганизует отряд вокруг вас, что ограждает вас и заставляет бороться с приманками — номинальными боссами, не имеющими реальной власти.

Если вы находитесь в безопасном месте, вы можете рассказать боссу, как он выглядит для вас и как он влияет на подчиненных.Если он на высоком уровне, то, как правило, подниматься выше его головы мало толку. Конечно, вам следует проверить, насколько сильно его начальство беспокоит его, насколько они готовы терпеть и насколько они способны противостоять ему в конфронтации. Немногие на более высоком уровне управления готовы сразиться с ярким, воинственным и, казалось бы, самоуверенным противником, особенно если у него есть послужной список достижений и мало конкретных доказательств негативных последствий его поведения.

Короче говоря, после того, как вы узнали, что вы можете от такого человека, вероятно, пора выйти из-под него.

Пэр

Если вы равны грубому человеку, не стесняйтесь сказать ему, если его поведение пугает вас. Говоря о вашем раздражении и гневе, а также о раздражении других, вы можете сказать ему, что вы не думаете, что он хочет намеренно отталкивать людей или вести себя обреченно. Он может рассердиться, но при доброжелательном подходе он, скорее всего, раскаивается и может даже попросить больше отзывов в определенных случаях.

Кандидат

На что следует обратить внимание во время собеседования, чтобы не нанимать кого-то, кто окажется раздражающим?

Обратите внимание на очаровательную личность.Не все очаровательные люди эгоцентричны, но многие из них. Некоторые прихорашиваются, одеваются до совершенства и другими способами указывают на то, что уделяют себе чрезмерное внимание. Чем более эксгибиционистский человек, тем больше ему нужно одобрения, тем меньше он может думать о других. Также обратите особое внимание на точность речи или манеры. Ясность — это добродетель, но потребность в точности указывает на необходимость контроля.

Узнайте, как человек добивается цели, попросив его описать прошлые проекты и деятельность.Сколько он сам сообщает о начале и завершении задач, даже к удивлению своего начальства? Это не обязательно плохо; на самом деле, для человека может быть полезно начать действовать самостоятельно. Но повторяющееся единичное достижение может указывать на проблему в работе в команде. Как часто он использует «Я»? Насколько внимательно ему приходилось проверять работу подчиненных? Насколько важно для него контролировать происходящее? Как он рассказывал людям об их ошибках? Как он их тренировал?

Как он считал пределы и недостатки других людей человеческими недостатками или недостатками? Насколько, по его мнению, можно было бы сделать лучше? Почему они не стали лучше? Почему он не мог сделать лучше? Что его начальство говорило о нем при аттестации?

Ты сам

Наконец, что делать, если вы абразивный? Если вы зададите себе вопросы на боковой панели: «У вас резкая личность?» и обнаружите, что на три из них вы ответили утвердительно, велика вероятность, что ваше поведение раздражает окружающих вас людей.Если вы ответите шесть или более утвердительно, не потребуется особой проницательности, чтобы признать, что у вас больше проблем, чем нужно для вашей карьеры. Конечно, ни один из этих вопросов сам по себе не обязательно ни о чем свидетельствует, но достаточно положительных ответов может выявить абразивный профиль.

Если проблема в вас, и она вас беспокоит, вы можете работать над самокоррекцией. Однако чаще всего вам нужна помощь третьего лица — супруга, друга, начальника или профессионала. Если ваше поведение вызывает у вас серьезные проблемы на работе, то показан профессионал.Менеджерам и руководителям с от природы тяжелой ориентацией на контроль необходимо тщательно проверять себя на предмет такого поведения, чтобы неосознанно они не нарушили свои собственные цели.

Версия этой статьи появилась в майском выпуске журнала Harvard Business Review за 1978 год.

Что значит «не иметь личности»

На самом деле они просто держат свое мнение при себе.

Даже у Анджелы есть личность … Тебе это может не понравиться. (Митчелл Хаасет / NBC / Фотобанк NBCU через Getty)

Что это значит, если кто-то говорит, что у вас нет личности?

«Обычно мы понимаем, что нам не сделали комплимент», — пишут четыре исследователя из Баптистского университета Уашиты в недавно опубликованном исследовании.Но в остальном термин немного расплывчатый. Означает ли это, что вы тихий и сдержанный, или что вы просто не очень уникальны? У вас не дай бог базовый ?

Выводы исследования указывают на нечто неприятное для тихих и замкнутых среди нас. Личностные люди — это те, кто не бомбардирует других своими предпочтениями и мыслями, как маленькие дроны мнений. И от этого страдает их имидж.

Сначала исследователи попросили 104 участников исследования описать, что значит «не иметь личности» или «много личности» в открытом письменном упражнении.Затем каждый участник назначил персонажа из книги, фильма или телешоу, у которого нет индивидуальности, и персонажа с большой индивидуальностью. Участники оценивали персонажей по шкале личности «большой пятерки», которая является общепринятым психологическим инструментом для измерения уровня экстраверсии, согласия, добросовестности, эмоциональной стабильности и открытости опыту людей.

Читайте: интровертное лицо

Двумя персонажами, которые чаще всего номинировались как обладающие большой индивидуальностью, были Крамер из Сайнфельд и Человек-паук из Нью-Йорка.Персонажи, которых чаще всего считали не имеющими личности, были Шелдон Купер из The Big Bang Theory и два подавленных персонажа из The Office , Анджела Мартин и Тоби Флендерсон. (Кто-то может возразить, что личность Анжелы должна была стать неприятным занятием в офисе, в противном случае страдающем от нарушений управления персоналом, но это наука, а не телевизионная критика.) мир — менее экстравертный и менее открытый для нового опыта.Они также считали более симпатичными персонажей с большой индивидуальностью.

Возможно, участники просто реагировали на природу телевидения; большинству людей нравится , чтобы наблюдать за Крамером, хотя им не обязательно нравится , чтобы быть рядом с ним лично. И несколько участников назвали Шелдона очень личным человеком, что предполагает, что классификация частично зависит от взгляда смотрящего. Но когда дело дошло до описаний обычных людей с множеством и недостатком личности, деление стало ясным: нет личности плохой; много хорошего личности.

Более половины участников заявили, что отсутствие личности означало вариации на скучный , при этом люди описывали его как «мягкий», «скучный» или лишенный харизмы. Около трети людей заявили, что это означает людей, которые не являются уникальными или запоминающимися, или у которых нет твердых взглядов или предпочтений. Короче говоря, отличить этого человека от всех остальных людей на Земле было сложно. Согласно примерно четверти ответов, человек с «низкой личностью» — это тот, кто был замкнутым и тихим.

Прочтите: Можно ли изменить личность?

Между тем, «много личности» обычно означало людей, которые общительны, энергичны и эмоционально выразительны. Они уверены в себе и напористы. Исследование показало, что они (кляп) «шипучие». «Похоже, что отсутствие анимации и внешнего выражения эмоций» важно для восприятия того, что кому-то недостает личности, пишут авторы.

И, таким образом, исследование приходит к устаревшему, разочаровывающему явлению: люди, кажется, путают напыщенные выражения «Я!» с богатой внутренней жизнью.На самом деле «отсутствие личности» означает «тишина», а тишина считается неприемлемой. Люди, которые просто пытаются плыть по течению, не говорить ничего, что могло бы кого-нибудь разозлить, не высказывать громко свои предпочтения в обеденном зале, не делают себе никаких одолжений.

Когда вы держите свою личность внутри, люди думают, что ее не существует. Тирания экстраверсии сохраняется.

Как ваша внешность выдает вашу индивидуальность

Ричард Уайзман , Роджер Хайфилд и Роб Дженкинс

Видео: ознакомьтесь со средним читателем New Scientist и не только

Прочтите нашу статью по теме & двоеточие; Испуганные выражения лиц эволюционировали, чтобы имитировать лица младенцев

Узнайте, как работал наш эксперимент, и просмотрите результаты

История науки могла быть такой иной.Когда Чарльз Дарвин подал заявку на роль «энергичного молодого человека», которого Роберт Фицрой, капитан «Бигля», искал в качестве своего спутника-джентльмена, его чуть не подвел прискорбный недостаток, который был столь же очевиден, как нос на его лице. Фицрой верил в физиогномику — идею, что характер человека можно отличить по его внешнему виду. Как позже вспоминала дочь Дарвина Генриетта, Фицрой «решил, что ни у одного человека с таким носом не может быть энергии». К счастью, остальная часть лица Дарвина компенсировала его вялый хоботок и толстую кишку; «Его лоб спас его.”

Идея о том, что характер человека может быть отражен в его лице, восходит к древним грекам. Наибольшую популярность он получил в конце 18 века швейцарским поэтом Иоганном Лаватером, идеи которого стали предметом обсуждения в интеллектуальных кругах. Во времена Дарвина их более или менее воспринимали как данность. Лишь после того, как предмет стал ассоциироваться с френологией, которая в конце 19 века приобрела дурную славу, физиогномику списали со счетов как лженауку.

Сейчас в этой области происходит что-то вроде возрождения.Исследователи по всему миру переоценивают то, что мы видим на лице, исследуя, может ли оно дать нам представление о чьей-либо личности или даже помочь в формировании его судьбы. Возникает «новая физиогномика», более тонкая, но не менее увлекательная, чем ее прежнее воплощение.

Первые впечатления имеют большое значение, несмотря на заезженное увещевание не судить о книге по обложке. В течение десятых долей секунды после того, как мы увидели незнакомое лицо, мы уже составили суждение о характере его владельца — заботливом, заслуживающем доверия, агрессивном, экстравертном, компетентном и т. Д. ( Psychological Science , vol 17, p 592).Как только это поспешное суждение сформировано, на удивление трудно сдвинуться с места. Более того, разные люди приходят к поразительно похожим выводам относительно одного лица — как показано в нашем собственном эксперименте (см. «Эксперимент с лицом New Scientist »).

Люди также действуют в соответствии с этими поспешными суждениями. У политиков с компетентными лицами больше шансов быть избранным, а у генеральных директоров, которые выглядят доминирующими, больше шансов управлять прибыльной компанией. Мужчины с детским лицом и люди с милосердным лицом, как правило, чрезмерно представлены в профессиях по уходу.Солдаты, которые, как считается, выглядят доминирующими, обычно быстрее поднимаются по служебной лестнице, в то время как их товарищи с детскими лицами, как правило, отсеиваются раньше. Когда мужчины с детским лицом предстают перед судом, они с большей вероятностью, чем их сверстники со зрелым лицом, будут освобождены от преступления. Однако их также чаще признают виновными в халатности.

Есть также устоявшийся «ореол привлекательности». Люди, которых считают красивыми, не только получают больше всего валентинок, но и считаются более общительными, социально компетентными, влиятельными, сексуально отзывчивыми, умными и здоровыми.Они добиваются большего успеха во всех отношениях, от того, как их приветствуют другие люди, до того, как с ними обращается система уголовного правосудия.

Есть ли основания для таких поспешных суждений? Действительно ли доминирующие люди более доминируют? Наивны ли люди с детским лицом? Выбираем ли мы наиболее компетентных руководителей или просто людей, которые выглядят соответствующим образом? Как отмечает психолог Александр Тодоров из Принстонского университета, тот факт, что разные люди приходят к поразительно схожим выводам о конкретном лице, очень отличается от утверждения о наличии соответствия между лицом и чем-то реальным в личности человека.

Однако есть некоторые соблазнительные доказательства того, что наши лица могут что-то выдать в нашем характере. В 1966 году психологи из Мичиганского университета попросили 84 студента, которые никогда раньше не встречались, оценить друг друга по пяти личностным качествам, полностью основанным на внешности, поскольку они сидели в молчании 15 минут ( Journal of Personality and Social Psychology , vol. 4, стр 44). По трем качествам — экстраверсии, добросовестности и открытости — быстрые суждения наблюдателей значительно чаще совпадали с реальными личностными оценками, чем случайности.

Совсем недавно исследователи повторно изучили связь между внешностью и личностью, в частности Энтони Литтл из Университета Стерлинга и Дэвид Перретт из Университета Сент-Эндрюс, оба из Великобритании. Они указали, что исследования в Мичигане не подвергались строгому контролю на наличие мешающих факторов & двоеточия; участников могли поколебать поза, движение, одежда и так далее. Но когда Литтл и Перретт повторно провели эксперимент с использованием фотографий, а не живых субъектов, они также обнаружили связь между внешним видом и личностью — правда, только в отношении экстраверсии и добросовестности ( British Journal of Psychology , vol 98, p 111).

В то время как эти эксперименты показывают, что наши мгновенные суждения о лицах действительно содержат зерно правды о личности их владельца, Литтл подчеркивает, что связь далеко не четкая. Он и Перретт обнаружили корреляцию только в крайних проявлениях личности, а другие исследования, направленные на поиск связей с различными аспектами личности, вообще не смогли найти никакой связи. Например, обладатель «честного» лица заслуживает доверия не больше, чем кто-либо другой.

То, что также не совсем понятно, — это то, почему мы так легко судим по лицу.Есть ли эволюционное преимущество в оценке книг по обложкам? Литтл предполагает, что, поскольку эти суждения настолько быстрые и последовательные — и поскольку они действительно могут раскрыть аспекты личности — вполне вероятно, что эволюция отточила нас, чтобы улавливать сигналы.

Подтверждением этому и основой идеи истины стало исследование 90 хоккеистов, опубликованное в конце прошлого года Джастином Карре и Шерил Маккормик из Университета Брока в Онтарио, Канада. Они обнаружили, что более широкое лицо, на котором расстояние между скулами и скулами было необычно большим по сравнению с расстоянием между бровями и верхней губой, было статистически значимо связано с количеством штрафных минут, которые игрок давал за насильственные действия, включая рубящие удары, удары локтями, удары сзади и борьба ( Proceedings of the Royal Society B , vol 275, p 2651).

На основе тестостерона

Они также обнаружили связь между отношением ширины лица к росту и уровнем мужского полового гормона тестостерона. Согласно результатам недавнего пилотного исследования Карре, у мужчин с широким лицом повышена концентрация тестостерона в слюне.

Важнейший — и пока еще не решенный — вопрос заключается в том, считают ли люди более агрессивных мужчин с более широким лицом. Маккормик и Карре изучают это, и, хотя результаты еще не все, МакКормик говорит, что предварительный анализ показывает, что да.

Если это удастся, это будет означать, что мужчины с высоким уровнем тестостерона, которые, как известно, крупнее, сильнее и доминируют, с большей вероятностью будут иметь круглые лица — и что мы эволюционировали, чтобы считать такие лица агрессивными, потому что их владельцы скорее нападут на нас. Однако Карре подчеркивает, что лицо — лишь одна из многих подсказок, которые мы используем, чтобы понять намерения других. «Это еще не все и не конец всего в оценке людей».

Суть идеи истины — не единственное предлагаемое объяснение нашей готовности делать суждения по лицу.Лесли Зебровиц, психолог из Университета Брандейса в Уолтеме, штат Массачусетс, говорит, что во многих случаях поспешные суждения не точны. По ее словам, наша готовность судить о книгах по их обложкам часто является «чрезмерным обобщением» более фундаментальной реакции ( Social and Personality Psychology Compass , vol 2, p 1497).

Классический пример чрезмерного обобщения — это реакция хищников на глазные пятна, заметные круглые отметины, наблюдаемые на некоторых мотыльках, бабочках и рыбах.Они действуют как сдерживающий фактор для хищников, потому что имитируют глаза других существ, которые потенциальные хищники могут рассматривать как угрозу, или просто бросаются в глаза сами по себе.

Зебровиц говорит, что то же самое может быть верно и в отношении нашей реакции на мужчин с детским лицом, которые на первый взгляд обычно считаются покорными и наивными. Точно так же, как глазное пятно — это не глаз, так и человек с детским лицом не может быть младенцем, но наблюдатель, вероятно, отреагирует так, как если бы он был, говорит она. То же самое и с нашей реакцией на непривлекательные лица, которая, по ее словам, является чрезмерным обобщением сформировавшегося отвращения к людям, которые больны или страдают какой-либо генетической аномалией.Существует также «чрезмерное обобщение знакомых лиц», когда люди оцениваются как имеющие черты других, на которых они похожи.

Еще один исследователь, склоняющийся к чрезмерному обобщению, — Тодоров. Вместе с коллегой из Принстона Николаасом Остерхофом он недавно выдвинул теорию, которая, по его словам, объясняет наши мгновенные суждения о лицах с точки зрения того, насколько опасными они выглядят. Тодоров и Остерхоф спрашивали людей об их внутренней реакции на фотографии эмоционально нейтральных лиц, просеивали все ответы и сводили их к двум основным факторам: & двоеточие; насколько заслуживающим доверия выглядит лицо и насколько доминирующим.Затем они точно выяснили, какие аспекты внешности ассоциировались с тем, чтобы выглядеть заслуживающим доверия, ненадежным, доминирующим или покорным.

Затем они сгенерировали случайные лица в коммерческой программе FaceGen и преобразовали их в преувеличенные карикатуры на заслуживающие доверия, ненадежные, доминирующие или покорные лица. Например, лицо, которому можно доверять, имеет U-образную форму рта и глаза, которые формируют почти удивленный вид. У ненадежного лица уголки рта загнуты вниз, а брови направлены в виде буквы V (см. Диаграмму).

Наконец, они показали эти лица людям и задали им другой вопрос & двоеточие; какие эмоции они выражали? Люди постоянно сообщали, что лица, которым можно доверять, выглядели счастливыми, а ненадежные — злыми, в то время как доминирующие лица считались мужскими, а покорные — женскими.

Тодоров и Остерхоф приходят к выводу, что суждения личности, основанные на лицах людей, являются чрезмерным обобщением нашей развитой способности выводить эмоции по выражению лица, и, следовательно, намерение человека причинить нам вред и его способность выполнять его ( Proceedings of the National Academy of Sciences , том 105, p11087).

Тодоров, однако, подчеркивает, что чрезмерное обобщение не исключает идеи о том, что иногда в этих оценках личности есть зерно истины. «Я бы не сказал, что в этих суждениях нет никакой точности, особенно в случае доминирования», — говорит он. «Дело не в том, что чрезмерное обобщение и суть идей истины исключают друг друга».

Так что, если есть зерно истины, откуда оно взялось? Как именно на наших лицах появляются черты характера? В случае с хоккеистами существует связь между внешним видом, уровнем тестостерона и личностью.Но есть и другие возможности.

У Перретта есть подозрение, что связь возникает, когда наши предубеждения относительно лиц превращаются в самореализующиеся пророчества — идея, которая была исследована другими исследователями еще в 1977 году ( Journal of Personality and Social Psychology , vol 35, p 656). Наши ожидания могут побудить нас побуждать людей вести себя так, чтобы они соответствовали этим ожиданиям & двоеточие; постоянно относиться к кому-то как к ненадежному, и в конечном итоге они так себя ведут.

«Младенцы с мужскими лицами вырастают детьми и взрослыми с мужскими лицами», — говорит Перретт.«Реакция родителей и общества на эти сигналы может помочь сформировать поведение и личность. По сути, люди будут расти в соответствии с характером, ожидаемым от их физиономии ».

Однако этот эффект иногда работает наоборот, особенно для тех, кто выглядит мило. Лауреат Нобелевской премии этолог Конрад Лоренц однажды предположил, что черты лица ребенка вызывают заботу. Подтверждением этому послужила работа Зебровица, который обнаружил, что мальчики и мужчины с детским лицом одинаково стимулируют эмоциональный центр мозга, миндалевидное тело.

Но есть нюанс. Мужчины с детским лицом в среднем лучше образованы, более настойчивы и склонны выигрывать больше военных медалей, чем их зрелые коллеги. Кроме того, они с большей вероятностью могут оказаться преступниками; подумайте об Аль Капоне. Точно так же Зебровиц считал мальчиков с детскими лицами сварливыми и враждебными и, скорее всего, высокими академическими деятелями. Она называет это «эффектом провального пророчества» & двоеточие; мужчина с детским лицом пытается опровергнуть ожидания и в конечном итоге слишком компенсирует это.

«Мужчины с детским лицом лучше образованы, более настойчивы и более склонны к завоеванию военных медалей»

Есть еще одна теория, которая напоминает старое предупреждение родителей не скручивать рожи, потому что они могут замерзнуть. Согласно этой теории, наша личность формирует то, как выглядят наши лица. Это подтверждается исследованием двадцатилетней давности, которое показало, что сердитые старики, как правило, выглядят сердитыми, даже когда их просят выразить нейтральное выражение. Казалось, что целая жизнь, полная хмурых взглядов, сварливости и гримас, оставила свой след.

Это возвращает нас к самому Дарвину. Он говорил о том, что «разные люди часто задействуют разные лицевые мышцы в соответствии со своим расположением; развитие этих мускулов, возможно, таким образом усиливается, а линии или борозды на лице из-за их обычного сокращения становятся более заметными ». И снова Дарвин опередил свое время & двоеточие; интригующим образом мы получаем лицо, которого заслуживаем.

Прочтите нашу статью по теме & двоеточие; Испуганные выражения лиц эволюционировали, чтобы имитировать лица младенцев

Узнайте, как работал наш эксперимент, и просмотрите результаты

Новый ученый, эксперимент с лицом

В нашем эксперименте изучали, могут ли некоторые тонкие аспекты нашего психологического склада быть связаны с внешним видом лица, предлагая читателям возможность появиться на обложке этого номера в виде составного изображения.

Мы попросили читателей предоставить фотографию, на которой они смотрят прямо в камеру, и заполнить простой онлайн-опросник личности. В этом они оценили, насколько удачливыми, юмористическими, религиозными и заслуживающими доверия они считали себя. Более 1000 человек были достаточно любезны, чтобы прислать свои фотографии и оценки.

На основе этих самооценок личности мы определили группы мужчин и женщин, набравшие максимальные баллы по каждому из четырех параметров. Затем мы взяли фотографии этих людей и смешали их в электронном виде, чтобы сделать несколько составных изображений.

Техника смешивания лиц, которую мы использовали, была впервые применена более века назад викторианским эрудитом Фрэнсисом Гальтоном, двоюродным братом Дарвина. Принцип прост. Представьте, что у вас есть фотографии двух людей, которые выглядят совершенно по-разному. Чтобы создать композицию, мы манипулируем оцифрованными версиями изображений, чтобы выровнять ключевые черты лица, такие как уголки рта и глаз. Это позволяет нам вычислить среднее значение двух лиц. Например, если у обоих лиц густые брови и глубоко посаженные глаза, полученная композиция также будет иметь эти черты.Если у одного лица маленький нос, а у другого — большой, на окончательном изображении будет нос среднего размера.

Все композитные материалы очень отличались друг от друга, но смогут ли люди идентифицировать личности людей, стоящих за изображениями? Чтобы выяснить это, мы объединили композитные материалы с крайних концов каждого измерения и разместили их в Интернете на сайте www.facesexperiment.co.uk. Так, например, составное лицо женщин, которые оценили себя как очень удачливые, было объединено с составным лицом тех, кто оценил себя как очень неудачливых.Более 6500 посетителей сайта пытались определить счастливые, юмористические, религиозные и заслуживающие доверия лица.

Судя по всему, женские лица выдают гораздо больше, чем мужские. Впечатляющие 70 процентов людей смогли правильно определить счастливое лицо, а 73 процента правильно определили религиозное лицо. В соответствии с предыдущими исследованиями, женский состав, связанный с надежностью, также был точно определен со статистически значимым показателем успеха 54%.Не удалось правильно идентифицировать только один из женских композиций — тот, что от женщин, оценивавших себя как юмористических.

Результаты для мужских композитов сильно различались. Здесь наши респонденты не смогли правильно идентифицировать ни один из композитов. Изображения, отождествляемые с юмористическими, заслуживающими доверия и религиозными, появлялись случайно, в то время как удачная композиция была правильно идентифицирована только в 22% случаев. Это говорит о том, что наше восприятие счастливых мужских лиц не соответствует действительности.

Почему должны возникать эти большие половые различия? Возможно, женские лица просто информативнее мужских. Также могло случиться так, что мужчины, приславшие нам свои портреты, были менее проницательны при оценке своей личности или менее честны. Или, возможно, женщины были более внимательными при выборе фотографий, которые они прислали.

Результаты нашего пилотного исследования были впечатляющими и, мы надеемся, проложат путь для дополнительной работы. Они показывают, что люди легко связывают внешность лица с определенными чертами личности, и предполагают, что в их суждениях может быть доля правды.

Наши результаты исследовали некоторые аспекты, которые обычно не рассматриваются в такого рода исследованиях, и поднимают интригующую возможность того, что, по крайней мере, среди женщин, тонкие аспекты личности человека действительно могут быть написаны на ее лице.

личностных прилагательных — слов для описания чьего-либо характера

Вот список английских слов, которые часто используются для описания чьей-либо личности.

смелый — тот, кто не боится опасностей.

Пример предложения: Марио работает береговой охраной. Он очень храбрый . Его работа — спасать людей.

болтливый — тот, кто много болтает.

Пример предложения: Мария очень болтливая человек. Она всегда разговаривает по телефону с друзьями.

умный — хорошо учится.

Пример предложения: Джерард очень умен. Он всегда получает высшие оценки в классе.

труслив — (мягко говоря отрицательно) тот, кто чего-то боится.(часто описывается как «немного трус»)

Пример предложения: Сильвия немного трусиха. Она действительно ненавидит ходить к дантисту!

спокойный — тот, с кем легко ладить.

Пример предложения: Мой муж очень легкомысленный.

дружелюбный — тот, кто хорошо относится к другим людям.

Пример предложения: Люди в моем офисе действительно дружелюбны! Я люблю там работать!

смешной — используется для описания забавного.

Пример предложения: Салем действительно забавный! Он всегда развлекает нас шутками и историями.

щедрый — тот, кто делится своим временем или вещами с другими.

Пример предложения: Мои родители очень щедры. Купили мне машину на день рождения!

сварливый — вспыльчивый.

Пример предложения: Мой босс действительно сварливый. С ним нелегко ужиться.

трудолюбивый — тот, кто очень много работает.

Пример предложения: мой брат очень трудолюбивый. Он почти никогда не берет выходной.

честный — правдивый, не обманывающий и не ворующий.

Пример предложения: Амина очень честная. Она всегда говорит правду.

добрый — человек, заботливо относящийся к другим людям.

Пример предложения: люди, которых я здесь встретил, были добрыми.

ленивый — бездействующий человек, избегающий работы.

Пример предложения: Пит очень ленив. Он редко встает с постели раньше полудня.

громко — тот, кто действительно громко разговаривает.

Пример предложения: Розита действительно громкая ! Когда она говорит, она заглушает всех остальных.

удачливый — тот, кому часто везет.

Пример предложения: Моему брату очень повезло. Он всегда занимает призовые места на соревнованиях.

означает — 1) Кто-то мерзкий человек.2) Тот, кто не любит тратить деньги.

Пример предложения: Филипп очень скупердяй. Он никогда не платит за свою долю.

капризный — прилагательное, используемое для описания человека, который ведет себя по-разному каждый раз, когда вы с ним встречаетесь.

Пример предложения: Нина очень капризная. Вчера она поздоровалась; сегодня она просто проигнорировала меня.

противный — мерзкий, неприятный человек. (противоположность Ниццы)

Пример предложения: Я действительно не знаю противных человек.Большинство людей, которых я знаю, очень милые.

аккуратный — человек очень аккуратный.

Пример предложения: Мой сосед по квартире Хорхе очень аккуратный и хорошо организованный. В его комнате всегда порядок.

нервный — тот, кого легко пугают.

нервный — тот, кого легко пугают.

Пример предложения: Анна очень нервная человек. Она легко пугается.

nice — доброжелательный и добрый человек.(противоположность противному)

Пример предложения: Мой лучший друг Лин действительно хороший человек . Она всегда рядом со мной.

вежливый — человек с хорошими манерами.

Пример предложения: Абдулла очень вежливый мальчик. Он всегда говорит «пожалуйста» и «спасибо».

популярный — тот, кого любят многие.

Пример предложения: мой двоюродный брат Али очень популярен. У него много друзей.

тихий — используется для описания человека, который мало говорит.

Пример предложения: Хелен — тихий человек. Она не очень разговорчива.

грубый — невежливый, невежливый.

Пример предложения: Джеймс очень грубый человек. Он всегда толкает людей в очереди.

эгоистичный — используется для описания того, кто думает только о себе.

Пример предложения: Джереми очень эгоистичен. Он никогда не помогает по дому.

серьезный — всегда очень разумный (противоположность глупому).

Пример предложения: Эрик очень серьезный человек. Он никогда не присоединяется к нам, когда мы играем в глупые игры.

застенчивый — тихий и немного нервный в обществе других людей.

Пример предложения: Клэр очень застенчивая. Она мало говорит в классе.

глупый — глупый или несерьезный человек.

Пример предложения: Джина немного глупая . Она возится в классе, когда ей нужно работать.

умный — 1) тот, кто очень заботится о своей внешности

Пример предложения: Анна очень умна . Она всегда аккуратно одета.

умный — 2) кто-то очень умный

Пример предложения: Чиа очень умный . Она — один из самых умных людей, которых я знаю.

глупый — (очень отрицательный и очень невежливый — иногда используется как оскорбление) тот, кто не умный.

Будьте осторожны при использовании этого слова! Гораздо безопаснее использовать нейтральные прилагательные для описания людей.

приборка — тот кто очень аккуратный и хорошо организованный.

Пример предложения: Моя сестра очень аккуратный человек. Я наоборот; Я действительно неопрятный!

неудачник — тот, кто часто страдает от неудач.

Пример предложения: Сабрине очень не повезло. Кажется, у нее всегда что-то идет не так.

неопрятный — кто-то очень неаккуратный.

Пример предложения: я очень грязный человек. Я всегда забываю убрать вещи!

напрасно — (отрицательно) тот, кто слишком любит свою внешность.

Пример предложения: Паулина действительно зря. Она слишком много времени смотрит в зеркало!

мудрый — человек, у которого много здравого смысла и знаний.

Пример предложения: мой дед был очень мудрым человеком.Он научил меня многому.

Важное примечание:

Будьте осторожны, используя отрицательные прилагательные, так как некоторые люди могут очень обидеться, если вы используете эти слова для их описания! В большинстве ситуаций гораздо безопаснее использовать нейтральное прилагательное, если вы не можете придумать ничего положительного, чтобы сказать о ком-то.

Физическая топография связана с личностью человека

1.

Борхани, Н. Э. Изменения и географическое распределение смертности от цереброваскулярных заболеваний. Am. J. Общественное здравоохранение 55 , 673–681 (1965).

CAS Google Scholar

2.

Levine, R. et al. Помогаем в 36 городах США. J. Personal. Soc. Psychol. 67 , 69–82 (1994).

Google Scholar

3.

Макканн, С. Дж. Х. Социальная угроза, авторитаризм, консерватизм и вынесение приговоров к смертной казни штатом США (1977–2004 гг.). J. Personal. Soc. Psychol. 94 , 913–923 (2008).

Google Scholar

4.

Оиши С. Социоэкологическая психология. Annu. Rev. Psychol. 65 , 581–609 (2014).

Google Scholar

5.

Рентфроу П. Дж. И Джокела М. Географическая психология: пространственная организация психологических явлений. Curr. Реж.Psychol. Sci. 25 , 393–398 (2016).

Google Scholar

6.

Камперио Чиани, А. С. и Капилуппи, К. Поток генов в результате выборочной эмиграции как возможная причина личностных различий между населением малых островов и материка. Eur. J. Личное. 25 , 53–64 (2011).

Google Scholar

7.

Kitayama, S. et al.Добровольное поселение и дух независимости: свидетельства «северной границы» Японии. J. Personal. Soc. Psychol. 91 , 369–384 (2006).

Google Scholar

8.

Рентфроу, П. Дж. И др. Теория возникновения, сохранения и выражения географических вариаций психологических характеристик. Перспектива. Psychol. Sci. 3 , 339–369 (2008).

Google Scholar

9.

Рентфроу, П. Дж. И др. Региональные личностные различия в Великобритании. PLoS ONE 10 , e0122245 (2015).

Google Scholar

10.

Харрингтон, Дж. Р. и Гельфанд, М. Дж. Герметичность — непрочность в 50 Соединенных Штатах. Proc. Natl Acad. Sci. США 111 , 7990–7995 (2014).

CAS Google Scholar

11.

Общонка, м.и другие. В тени угля: как крупномасштабные отрасли промышленности способствовали нынешним региональным различиям в личностях и благосостоянии. J. Personal. Soc. Psychol. 115 , 903–927 (2018).

Google Scholar

12.

Рентфроу, П. Дж. И др. Мы разделены: три психологических региона Соединенных Штатов и их политические, экономические, социальные и медицинские корреляты. J. Personal. Soc. Psychol. 105 , 996–1012 (2013).

Google Scholar

13.

Mõttus, R. et al. Черты личности ниже граней: согласованная валидность, продольная стабильность, наследуемость и полезность нюансов личности. J. Personal. Soc. Psychol. 112 , 474–490 (2017).

Google Scholar

14.

МакКрэй, Р. Р. и Джон, О. П. Введение в пятифакторную модель и ее приложения. J. Pers. 60 , 175–215 (1992).

CAS Google Scholar

15.

Джон, О. П. и Шривастава, С. в справочнике по личности : теория и исследования Vol. 2 (ред. Первин, Л. А. и Джон, О. П.) 102–138 (Guilford Press, 1999).

16.

ван де Влиерт, Э. Климато-экономические среды обитания поддерживают модели человеческих потребностей, стрессов и свобод. Behav. Brain Sci. 36 , 465–480 (2013).

Google Scholar

17.

Wei, W. et al. Региональная температура окружающей среды связана с личностью человека. Nat. Гм. Behav. 1 , 890–895 (2017).

Google Scholar

18.

Ускул А.К. и др. Экокультурная основа познания: фермеры и рыбаки более целостны, чем пастухи. Proc. Natl Acad. Sci. США 105 , 8552–8556 (2008).

CAS Google Scholar

19.

Talhelm, T. et al. Масштабные психологические различия в Китае объясняются выращиванием риса и пшеницы. Наука 344 , 603–608 (2014).

CAS Google Scholar

20.

Fincher, C. L. et al. Распространенность патогенов предсказывает человеческую межкультурную изменчивость индивидуализма / коллективизма. Proc.R. Soc. B 275 , 1279–1285 (2008).

Google Scholar

21.

Джокела М. Личность предсказывает миграцию внутри и между штатами США. J. Res. Личное. 43 , 79–83 (2009).

Google Scholar

22.

Kitayama, S. et al. Этика независимости в регионах США: производственно-адаптивная модель культурных изменений. Am. Psychol. 65 , 559–574 (2010).

Google Scholar

23.

Conway, L.G. et al. в географической психологии (ред. Рентфроу, П. Дж.) 31–50 (Американская психологическая ассоциация, 2014).

24.

Олссон, О. и Пайк, К. Долгосрочное культурное расхождение: свидетельства неолитической революции. J. Dev. Экон. 122 , 197–213 (2016).

Google Scholar

25.

Sng, O. et al. Поведенческая экология культурной психологической изменчивости. Psychol. Ред. 125 , 714–743 (2018).

Google Scholar

26.

Plaut, V.C. et al. Место имеет значение: общие черты и региональные различия в благополучии и самосознании американцев. J. Personal. Soc. Psychol. 83 , 160–184 (2002).

Google Scholar

27.

Варнум, М. Э. У. и Китайма, С. Что в имени? Популярные имена реже встречаются на границах. Psychol. Sci. 22 , 176–183 (2011).

Google Scholar

28.

Feng, J. et al. Текущее добровольное урегулирование и независимое агентство: данные из Китая. Фронт. Psychol. 8 , 1287 (2017).

29.

Исии, К. Последствия добровольного урегулирования: нормативные убеждения, связанные с независимостью на Хоккайдо. J. Cogn. Культ. 14 , 159–169 (2014).

Google Scholar

30.

Ванделло, Дж. А. и Коэн, Д. Модели индивидуализма и коллективизма в Соединенных Штатах. J. Personal. Soc. Psychol. 77 , 279–292 (1999).

Google Scholar

31.

Dollinger, S.J. et al. Индивидуальность и взаимосвязанность себя: автофотографическое исследование. J. Personal. Soc. Psychol. 71 , 1268–1278 (1996).

CAS Google Scholar

32.

Grimm, S. D. et al. Самооценки, ценности и настроения, связанные с индивидуализмом и коллективизмом. J. Cross Cult. Psychol. 30 , 466–500 (1999).

Google Scholar

33.

Realo, A. et al. Иерархическая структура коллективизма. J. Res. Личное. 31 , 93–116 (1997).

Google Scholar

34.

Мурман, Р. Х. и Блейкли, Г. Л. Индивидуализм-коллективизм как предиктор индивидуальных различий в организационном гражданском поведении. J. Organ. Behav. 16 , 127–142 (1995).

Google Scholar

35.

Oishi, S. et al. Личность и география: интроверты предпочитают горы. J. Res. Личное. 58 , 55–68 (2015).

Google Scholar

36.

Triandis, H.C. et al. Индивидуализм и коллективизм: кросс-культурные перспективы отношений внутри группы. J. Personal. Soc. Psychol. 54 , 323–338 (1988).

Google Scholar

37.

Arpaci, I. et al. Взаимосвязь индивидуальных различий в индивидуализме-коллективизме, экстраверсии и самопрезентации. чел. Индивидуальный. Dif. 121 , 89–92 (2018).

Google Scholar

38.

Conway, L.G. et al. Экологические истоки свободы: патогены, тепловой стресс и пограничная топография предсказывают более вертикальные, но менее горизонтальные правительственные ограничения. Личный. Soc. Psychol. Бык. 43 , 1378–1398 (2017).

Google Scholar

39.

Conway, L.G. et al. Социально-экологические влияния на политическую идеологию. Curr. Opin. Psychol. 32 , 76–80 (2020).

Google Scholar

40.

Рентфроу, П. Дж. Различия в личности в масштабе штата: к психологической географии Соединенных Штатов. Am. Psychol. 65 , 548–558 (2010).

Google Scholar

41.

Nodregio. Горные районы в Европе: анализ горных территорий в государствах-членах ЕС, присоединяющихся и других европейских странах. Контракт Европейской комиссии № 2002.CE.16.0.AT.136 (2004).

42.

Рэпино, М. А. и Филдс, А. К. Мега-пассажиры в США: время и расстояние в определении длительных поездок на работу с использованием исследования американского сообщества. Рабочий документ 2013-03 (Бюро переписи населения США, 2013 г.).

43.

Nezlek, J. in Cross-Culture Research Methods in Psychology (eds Matsumoto, D.И Ван де Вейвер, Ф.) 299–345 (Cambridge Univ. Press, 2010).

44.

Fulmer, C.A. et al. О «чувстве правильности» в культурном контексте. Psychol. Sci. 21 , 1563–1569 (2010).

Google Scholar

45.

Götz, F. M. et al. Региональные культуры и психологическая география Швейцарии: соответствие личности и окружающей среде предсказывает субъективное благополучие. Фронт. Psychol. https: // doi.org / 10.3389 / fpsyg.2018.00517 (2018).

46.

Bleidorn, W. et al. Жить среди единомышленников: изучение связей между соответствием личности и городу и самооценкой. Psychol. Sci. 27 , 419–427 (2016).

Google Scholar

47.

Хемфилл, Дж. Ф. Интерпретация величин коэффициентов корреляции. Am. Psychol. 58 , 78–79 (2003).

Google Scholar

48.

Strobl, C. et al. Введение в рекурсивное разбиение: обоснование, применение и характеристики деревьев классификации и регрессии, мешков и случайных лесов. Psychol. Методы 14 , 323–348 (2009).

Google Scholar

49.

Ebert, T., Götz, FM, Gladstone, JJ, Müller, SR, & Matz, SC Расходы отражают не только то, кем мы являемся, но и то, кем мы являемся: совместное влияние индивидуальной и географической личности на потребление. J. Personal. Soc. Psychol. https://doi.org/10.1037/pspp0000344 (2020).

50.

IJzerman, H. et al. Проект «Человек-пингвин»: климат, социальная интеграция и внутренняя температура тела. Collabra Psychol. 4 , 37 (2018).

51.

Steiger, J.H. Тесты для сравнения элементов корреляционной матрицы. Psychol. Бык. 87 , 245–251 (1980).

Google Scholar

52.

Рентфроу, П. Дж. И Джокела, М. в Справочник Прэгера по личности в разных культурах (изд. Черч, Т.) 225–250 (Praeger Publishing, 2017).

53.

DeYoung, C.G. et al. Между аспектами и сферами: 10 аспектов Большой пятерки. J. Personal. Soc. Psychol. 93 , 880–896 (2007).

Google Scholar

54.

Hotard, S. R. et al. Интерактивное влияние экстраверсии, невротизма и социальных отношений на субъективное благополучие. J. Personal. Soc. Psychol. 57 , 321–331 (1989).

Google Scholar

55.

Богг, Т. и Робертс, Б. В. Добросовестность и поведение, связанное со здоровьем: метаанализ основных поведенческих факторов смертности. Psychol. Бык. 130 , 887–919 (2004).

Google Scholar

56.

Schoen, H. & Steinbrecher, M.Помимо общих эффектов: исследование взаимодействия личности и отношения к явке на федеральных выборах 2009 года в Германии. Полит. Psychol. 34 , 533–552 (2013).

Google Scholar

57.

Uchida, Y. et al. Сельское хозяйство способствует развитию общей культуры на уровне сообщества посредством коллективной деятельности: изучение контекстуальных эффектов с помощью многоуровневого анализа. J. Personal. Soc. Psychol. 116 , 1–14 (2019).

Google Scholar

58.

Общонка М. и др. Привели ли стратегические бомбардировки во время Второй мировой войны к «Немецкой тревоге»: крупномасштабному эмпирическому испытанию в 89 немецких городах. Eur. J. Личное. 31 , 234–257 (2017).

Google Scholar

59.

Фундер, Д. К. и Озер, Д. Дж. Оценка величины эффекта в психологических исследованиях: смысл и бессмыслица. Adv. Методы Прак. Psychol. Sci. 2 , 156–168 (2019).

Google Scholar

60.

Gladstone, J. J. et al. Можно ли определить психологические черты по расходам? Доказательства из данных транзакции. Psychol. Sci. 30 , 1087–1096 (2019).

Google Scholar

61.

Чалдини Р. Б. Мы должны расстаться. Перспектива.Psychol. Sci. 4 , 5–6 (2009).

Google Scholar

62.

Манер, Дж. К. В диких условиях: полевые исследования могут повысить как воспроизводимость, так и влияние в реальном мире. J. Exp. Soc. Psychol. 66 , 100–106 (2016).

Google Scholar

63.

Оиши, С. и Грэм, Дж. Социальная экология: потерянные и найденные в психологической науке. Перспектива.Psychol. Sci. 5 , 356–377 (2010).

Google Scholar

64.

Mackay, T. F. C. et al. Генетика количественных признаков: проблемы и перспективы. Nat. Преподобный Жене. 10 , 565–577 (2009).

CAS Google Scholar

65.

Пломин Р. Генетика и общие когнитивные способности. Nature 402 , 25–29 (1999).

Google Scholar

66.

Plomin, R. et al. Генетическая основа сложного поведения человека. Science 264 , 1733–1739 (1994).

CAS Google Scholar

67.

Smith-Woolley, E. et al. Полигенная оценка образовательного уровня отражает варианты ДНК, общие для разных личностных черт и образовательных достижений. J. Personal. Soc.Psychol. 117 , 1145–1163 (2019).

Google Scholar

68.

Okbay, A. Полногеномное исследование ассоциации выявило 74 локуса, связанных с уровнем образования. Nature 533 , 539–542 (2016).

CAS Google Scholar

69.

Аджерид И. и Келли К. Большие данные в психологии: основа для продвижения исследований. Am. Psychol. 73 , 899–917 (2018).

Google Scholar

70.

Чен, Э. Э. и Войчик, С. П. Практическое руководство по исследованию больших данных в психологии. Psychol. Методы 21 , 458–474 (2016).

Google Scholar

71.

Kosinski, M. et al. Facebook как инструмент исследования социальных наук: возможности, проблемы, этические соображения и практические рекомендации. Am. Psychol. 70 , 543–556 (2015).

Google Scholar

72.

Миллер Д. И. Когда эффективны вмешательства с установкой на рост? Trends Cogn. Sci. 23 , 910–912 (2019).

Google Scholar

73.

Абельсон Р. П. Парадокс объяснения дисперсии: когда мало — значит много. Psychol. Бык. 97 , 129–133 (1985).

Google Scholar

74.

Bond, R.M. et al. 61-миллионный эксперимент по социальному влиянию и политической мобилизации. Nature 489 , 295–298 (2012).

CAS Google Scholar

75.

Matz, S.C. et al. В мире больших данных небольшие эффекты все еще имеют значение: ответ Бойсу, Дейли, Хаункпатину и Вуду (2017). Psychol.Sci. 28 , 547–550 (2017).

Google Scholar

76.

Нофтл, Э. Э. и Робинс, Р. В. Личностные предикторы академических результатов: большая пятерка коррелятов GPA и результатов SAT. J. Personal. Soc. Psychol. 93 , 116–130 (2007).

Google Scholar

77.

Прентис, Д. А. и Миллер, Д. Т. Когда небольшие эффекты впечатляют. Psychol. Бык. 112 , 160–164 (1992).

Google Scholar

78.

Озер, Д. Дж. И Бенет-Мартинес, В. Личность и прогнозирование последующих результатов. Annu. Rev. Psychol. 57 , 401–421 (2006).

Google Scholar

79.

Roberts, B. W. et al. Сила личности: сравнительная достоверность личностных черт, социально-экономического статуса и когнитивных способностей для прогнозирования важных жизненных результатов. Перспектива. Psychol. Sci. 2 , 313–345 (2007).

Google Scholar

80.

Сото, К. Дж. Насколько воспроизводимы связи между личностными чертами и последующими жизненными результатами? Жизненные результаты проекта репликации личности. Psychol. Sci. 30 , 711–727 (2019).

Google Scholar

81.

Lu, J. G. et al. Загрязненная мораль: загрязнение воздуха предсказывает преступную деятельность и неэтичное поведение. Psychol. Sci. 29 , 340–355 (2018).

Google Scholar

82.

Роджерс К. Х. и Вуд Д. Точность региональных стереотипов личности США. J. Res. Личное. 44 , 704–713 (2010).

Google Scholar

83.

Коста П. Т. младший и МакКрэй Р. Р. Домены и аспекты: иерархическая оценка личности с использованием пересмотренного реестра личности NEO. J. Personal. Оценивать. 64 , 21–50 (1995).

Google Scholar

84.

Сото, К. Дж. И Джон, О. П. Следующая инвентаризация большой пятерки (BFI-2): разработка и оценка иерархической модели с 15 аспектами для повышения пропускной способности, точности и предсказательной силы. J. Personal. Soc. Psychol. 113 , 117–143 (2017).

Google Scholar

85.

Gosling, S. D. et al. Стоит ли доверять веб-исследованиям? Сравнительный анализ шести предубеждений об интернет-анкетах. Am. Psychol. 59 , 93–104 (2004).

Google Scholar

86.

Бюро переписи населения США. Quick Facts США https://www.census.gov/quickfacts/fact/table/US/PST045218 (2018).

87.

Бюро переписи населения США. Исследование американского сообщества (2006–2010 гг.) https: // www.census.gov/programs-surveys/acs/news/data-releases.2010.html (2011 г.).

88.

Бюро переписи населения США. 2 010 Продукты с данными переписи: США https://www.census.gov/population/www/cen2010/glance/ (2011).

89.

Ebner-Priemer, U. W. et al. Аналитические стратегии для понимания аффективной (не) стабильности и других динамических процессов в психопатологии. J. Abnorm. Psychol. 118 , 195–202 (2009).

Google Scholar

90.

Jahng, S. et al. Анализ аффективной нестабильности в экологической моментальной оценке: индексы с использованием последовательного различия и группового сравнения с помощью многоуровневого моделирования. Psychol. Методы 13 , 354–375 (2008).

Google Scholar

91.

Бюро переписи населения США. Медианный центр населения США: с 1880 по 2010 год https://www2.census.gov/geo/pdfs/reference/cenpop2010/centerpop_median2010.pdf (2010).

92.

ван де Влиерт, Э. и Ван Ланге, П. А. М. Широтная психология: экологическая перспектива творчества, агрессии, счастья и не только. Перспектива. Psychol. Sci. 14 , 860–884 (2019).

Google Scholar

93.

Janitza, S. et al. Случайный лес для порядковых ответов: прогноз и выбор переменных. Comput. Стат. Data Anal. 96 , 57–73 (2016).

Google Scholar

Поведение и изменения личности | Центр памяти и старения

У людей с деменцией иногда развиваются иллюзии или ложные убеждения, галлюцинации или они ощущают то, чего на самом деле нет. Бред при деменции может быть параноидальным; например, человек может полагать, что кто-то ворует у него, его супруг изменяет ему или кто-то пытается его заполучить. Заблуждения при деменции также могут быть связаны с потерей памяти.Например, человек может полагать, что ему нужно идти на работу (когда он уже много лет на пенсии), что он может безопасно водить машину (хотя у него отозвали права) или что ему нужно заботиться о своих детях (которые теперь взрослые взрослые).

Галлюцинации включают видение, слух, осязание или обоняние вещей, которых нет. Галлюцинации при деменции могут быть приятными; например, человек может видеть и разговаривать с «маленькими людьми», животными или человеком из своего прошлого (например, с умершим родителем).Галлюцинации при деменции также могут быть пугающими и тревожными. Например, человек может слышать, как люди кричат ​​на него, видеть людей, идущих за ними, или чувствовать, как насекомые ползают по его коже. Сильные эмоциональные воспоминания из прошлого человека могут повторно проявиться в виде бреда и галлюцинаций при деменции. У человека могут быть проблемы с отделением прошлого опыта от текущей реальности, и он может до некоторой степени пережить эти события заново. Например, переживания жестокого обращения, травматических инцидентов или трагической утраты могут быть вызваны сигналами окружающей среды и переживаться как заблуждение или галлюцинация.

Бред и галлюцинации могут возникать при всех типах деменции, и они особенно часто встречаются при деменции с тельцами Леви (LBD) и деменции при болезни Паркинсона (PDD). Вещи в окружающей среде могут способствовать неправильному восприятию. Например, драматические или пугающие телевизионные программы могут восприниматься как происходящие в реальной жизни. Тревожные шумы, отражения в зеркале или окне, темные тени и яркий свет могут восприниматься как кто-то, идущий за ними. Усталость или недостаток отдыха могут усугубить эти симптомы.Если симптомы новые или ухудшаются, важно, чтобы врач осмотрел человека, чтобы исключить основную медицинскую причину. Внезапные изменения психического статуса могут быть вызваны инфекциями мочевыводящих путей, пневмонией, запором, обезвоживанием и другими состояниями.

Когда человека не беспокоят и не беспокоят его галлюцинации или иллюзии, обычно лучше всего подтверждать свой опыт сухим тоном голоса, не одобряя и не отрицая его. Например, вы можете сказать что-то вроде: «Ой, это интересно», или «Хм, я этого не вижу», или «Было бы неплохо иметь частный самолет, он определенно стоит больших денег! ” и перейду к другой теме разговора.Сохраняйте спокойствие и не спорьте с человеком и не говорите ему, что он неправ.

В этом разделе предлагаются некоторые идеи, как помочь человеку с деменцией, когда у него бред или галлюцинации. Если их симптомы беспокоят, следует проконсультироваться с врачом, чтобы исключить другие причины, и выяснить, могут ли помочь лекарства . Часто полезны ингибиторы ацетилхолинэстеразы, такие как донепезил (торговое название Aricept) или ривастигмин (торговое название Exelon). Более сильные лекарства, такие как нейролептики, имеют больше побочных эффектов, хотя польза от них иногда перевешивает потенциальный вред.

Человек считает, что ему нужно пойти на работу или выполнить предыдущие обязанности

• Помните, что у человека есть болезнь, поражающая его мозг, и он не ведет себя так намеренно.
• Обдумайте способы адаптации прежних ролей. Если человек всегда был «кормильцем» или «воспитателем», он может помочь ухаживать за домашним животным или садом. Если они привыкли быть ответственными, они могут быть «директором» и рассказывать другим, как делать то, что они делали раньше (например, готовить или ремонтировать).
• Избегайте споров или попыток убедить человека; это часто ухудшает ситуацию
• Попробуйте отвлечь собеседника разговором. Например, попросите их рассказать вам о своей работе и постепенно переведите разговор на несколько родственную тему. Если человек говорит о работе в офисе, вы можете сменить тему на пишущие машинки или компьютеры.
• Попробуйте отвлечь человека комплиментами. Например, скажите им, насколько вам нравятся их рубашка или украшения, а затем задайте об этом вопросы.Это их любимый цвет? Это было дорого?
• Попробуйте перенаправить человека с другим действием. Например, попросите их помочь сделать что-нибудь еще, например, переставить мебель, рассортировать почту, починить сломанный прибор, подметать пол или складывать белье.
• Попробуйте успокоить человека, сказав небольшую ложь. Например, вы можете сказать им: «Сегодня офис закрыт» или «Дети в школе». Вам нужно будет немедленно перенаправить их на другую тему разговора или занятие, чтобы избежать конфликта.
• Найдите способ выразить человеку свою признательность. Например, поблагодарите их за то, что они поделились с вами своей историей, научили вас чему-то, чего вы не знали, заставили вас смеяться и т. Д.
• Настоящие опекуны делятся своими стратегиями в этом видео: «Разговоры с опекунами» Видео: «Играем вместе».

Человек видит или слышит, как кто-то идет за ним

• Помните, что человек не делает это специально и не делает вид, что видит или слышит что-то. У них болезнь, поражающая их мозг, и они стараются изо всех сил.
• Сочувствуйте чувствам человека и подбодрите его. Например, вы можете сказать:
  • Мне очень жаль, это страшное чувство. Давайте сделаем глубокий вдох. Я ничего не слышу. Пойдемте, давайте убедимся, что все в порядке.
  • Когда мне страшно, я люблю проводить время со своей кошкой (помолиться, выпить чаю, закутаться в одеяло, посмотреть трогательный фильм и т. Д.) Вот мой кот Чарли, разве он не милый?
  • Прости, что было так страшно.Давай зажжем весь свет и съедим мороженого, пока не почувствуем себя лучше.
• Не говорите человеку, что он не должен бояться.
• Утешайте человека уважительным тоном голоса, как любого другого взрослого.
• Если человек хорошо реагирует на привязанность, обнимите его, возьмите его за руку или потрите спину.
• Постарайтесь понаблюдать за окружающей средой с точки зрения человека. Ищите визуальные или слуховые подсказки, которые человек может неправильно воспринять.Сведите к минимуму тени, шумы и объекты, которые могут казаться пугающими или тревожными.
• Есть ли предметы, которые помогают человеку чувствовать себя в безопасности, например одеяло, мягкая игрушка, религиозный или духовный предмет или фотография? Рассмотрим игрушечную игрушку робота.
• Если человек живет один, такая паранойя может быть признаком того, что ему нужна дополнительная поддержка и наблюдение. Подумайте о том, чтобы нанять больше услуг по уходу на дому или переместить человека в учреждение по уходу.
• Это видео из программы UCLA по лечению болезни Альцгеймера и деменции демонстрирует полезные стратегии.
• Уберите или закрепите пистолеты, ножи и другие предметы, которые могут быть использованы человеком, чтобы попытаться защитить себя от невиновного человека, который, как они могут ошибочно полагать, преследует его.

Человек считает, что его супруга или опекун — самозванец. Это также известно как синдром Капгра.

• Помните, что заблуждение вызвано болезнью. Человек так поступает не специально.
• Постарайтесь не принимать это на свой счет.
• Иногда полезно, чтобы знакомый человек, например, сосед или родственник, позвонил или навестил человека, чтобы успокоить его.
• Спор с человеком или попытка убедить его, что он неправ, может только ухудшить ситуацию.
• Этот вид параноидального заблуждения особенно труден для близких, особенно для человека, которого считают самозванцем.
• Если вы на пределе возможностей и вам нужна помощь, позвоните по круглосуточной горячей линии Ассоциации Альцгеймера по телефону 1.800.272.3900
.
• Подумайте о том, чтобы присоединиться к группе поддержки или получить консультацию, которая поможет вам справиться.
• Человеку с деменцией, возможно, придется провести некоторое время вдали от человека, которого он считает самозванцем.
• Подумайте о том, чтобы нанять помощника по дому, записать человека в дневную программу или переместить человека в дом другого родственника или в учреждение по уходу.
• Послушайте интересный подкаст радиолаборатории NPR о синдроме Капгра.

Человек обвиняет кого-то в краже или сокрытии вещей

• Люди с деменцией рискуют стать жертвами мошенничества и грабежа. Важно исследовать эти жалобы, чтобы увидеть, действительно ли это заблуждение.
• Часто человек теряет свои вещи, и ему нужен кто-то, кто спокойно поможет ему найти их.
• Помните, что человек делает это не специально; постарайтесь не принимать это на свой счет.
• Избегайте споров с человеком; как правило, лучше просто попытаться помочь решить проблему.
• Если вы не можете найти предмет, извинитесь перед человеком за его потерю. Предлагаю попробовать заменить.
• Помогите человеку организовать и хранить свои вещи в удобных для него местах.Создавайте визуальные подсказки, которые помогают человеку находить вещи
• Покупка резервных копий для вещей, которые часто теряются, таких как очки, бумажник, кошельки и ключи.
• Если человек проживает в учреждении по уходу, используйте наклейки с надписью на одежде, обуви и других личных вещах.

Человек становится очень расстроенным, агрессивным или импульсивно пытается «сбежать»

• Сделайте глубокий вдох и постарайтесь сохранять спокойствие
• Уменьшите фоновый шум (выключите телевизор или радио) и, если возможно, приглушите яркий свет.
• Иногда полезно, чтобы другой знакомый человек, например, сосед или родственник, позвонил или посетил, чтобы отвлечь и успокоить человека.
• Спор с человеком или попытка его физического сдерживания может ухудшить ситуацию
• Если человек будет участвовать в разговоре, попробуйте спокойно поговорить о конкретных вещах, которые вы наблюдаете в окружающей среде, чтобы помочь переключить его внимание на настоящий момент. Например, вы можете описать погоду или ближайшее окружение.Поощряйте использование всех своих чувств (взгляд, слушание, осязание, обоняние).
• Избегайте физического сдерживания человека, если он не находится в непосредственной опасности или не угрожает безопасности других
• Если существует непосредственная угроза опасности для человека или кого-либо еще, звоните 911.
• Обратитесь к врачу пациента, чтобы срочно назначить встречу, чтобы исключить основную медицинскую причину и рассмотреть возможность медикаментозного лечения.
• Если вы на пределе и нуждаетесь в помощи, чтобы понять, что делать в любое время дня и ночи, позвоните на круглосуточную горячую линию Ассоциации Альцгеймера по телефону 1.800.272.3900.
• Как только ситуация спадет с эскалации, подумайте о разработке плана реагирования на кризис вместе с командой пациента, чтобы справиться с подобными ситуациями в будущем. Вот дополнительная информация о планах реагирования на кризисы Национальной ассоциации психических заболеваний.
• Иногда повторяющиеся ритмичные действия могут утомлять людей. Например: качание на качелях или стуле, ходьба, жужжание, пение, подбрасывание мяча вперед и назад, игра на ручном барабане, удары по боксерской груши и т. Д.

Может ли ваша личность измениться за всю жизнь?

Когда мне было 16 лет, я был довольно общительным подростком с большим количеством друзей и напряженным социальным календарем. Я серьезно относился к своим академикам и старался делать домашнее задание. Но я также был склонен сильно волноваться и мог плакать без промедления.

Теперь я здесь, более чем 50 лет спустя, и во многих отношениях я выгляжу почти таким же: экстравертный и сознательный, но немного невротичный.Означает ли это, что моя личность не изменилась за последние полвека?

Не обязательно. Многие из нас склонны думать о личности как о фиксированной и неизменной — о той части вас, которая по своей сути является тем, кем вы являетесь. Но согласно недавнему исследованию, хотя наши ранние личности могут служить отправной точкой, они удивительно податливы с возрастом.

Рекламное объявление Икс

Meet the Greater Good Toolkit

От GGSC на вашу книжную полку: 30 научно обоснованных инструментов для благополучия.

В этом исследовании исследователи получили доступ к необычным данным опроса. Американские подростки заполнили анкеты о своей личности в 1960-х годах, а затем сделали это снова пятьдесят лет спустя, сообщая о личных качествах, связанных с личностными чертами «большой пятерки»:

• Экстраверсия: Насколько вы общительны, общительны, веселы или полны энергии и энтузиазма в социальной среде.
• Приветливость: Насколько вы сердечны, дружелюбны, отзывчивы, щедры и тактичны.
• Эмоциональная стабильность (или ее противоположность, невротизм): Насколько вы спокойны, довольны и невозмутимы — по сравнению с тревожными, злыми, ревнивыми, одинокими или незащищенными.
• Добросовестность: Насколько вы организованы, эффективны и привержены делу завершения проектов или достижения своих целей.
• Открытость к опыту: Насколько вы любопытны, полны приключений и восприимчивы к новым идеям, эмоциям и опыту.

Некоторые выводы были довольно провокационными.В частности, личностные черты людей не всегда оставались неизменными на протяжении пяти десятилетий, и многие люди демонстрировали довольно резкие изменения.

«Некоторые изменения, которые мы наблюдали в личностных качествах за 50 лет, были очень и очень значительными», — говорит ведущий автор исследования Родика Дамиан из Хьюстонского университета. «Что касается эмоциональной стабильности, добросовестности и согласия, изменения были теми, которые были бы ясно видны другим».

С другой стороны, это не означало, что люди не сохраняли верность своим личностным качествам с течением времени: все .Соавтор Брент Робертс из Университета Иллинойса в Урбана-Шампейн говорит, что большая часть нашей личности — , кажется, остается прежней — но не настолько, как мы могли бы ожидать. Например, у такого подростка-экстраверта, как я, есть 63% -ный шанс идентифицировать себя как экстраверт в свои 60 лет, — говорит он.

Почему это важно? Мышление о личности как о фиксированной может привести нас к ощущению, что мы никогда не сможем вырасти, или к увольнению людей с определенными качествами, которые нам не нравятся, из-за того, что изменение невозможно, когда это не так.

Тем не менее, мы не просто меняем свою личность случайным образом, объясняют исследователи. Что кажется более устойчивым с течением времени, так это связь и между всеми нашими личностными чертами. Это означает, что если кто-то вначале был склонен быть действительно сознательным, но немного неприятным или невротиком, он мог бы сохранить этот относительный профиль личности по мере старения, даже если некоторые из его черт немного изменились.

Кроме того, исследователи обнаружили, что подростки как группа имеют тенденцию двигаться в положительном направлении в отношении определенных черт, таких как эмоциональная стабильность, сознательность и уступчивость, после 50 лет, что свидетельствует о росте социальной зрелости.

«Эти атрибуты социальной зрелости — полезные вещи, которые нужно приобрести, если вы хотите ладить со своим супругом и коллегами и оставаться здоровым», — говорит Робертс.

Этот вывод хорошо согласуется с некоторыми предыдущими исследованиями Робертса, показавшими, что люди испытывают меньшие, постепенные изменения личности в течение более коротких периодов времени. И это помогает подтвердить его теорию о том, что изменение личности накапливается в течение нашей жизни, вероятно, происходит в ответ на наш жизненный опыт и часто склоняется в позитивном, полезном направлении.

Итак, судя по всему, наши личности представляют собой смесь стабильного и нестабильного. Робертс советует родителям и учителям помнить об этом, когда они пытаются повлиять на своих детей, чтобы они стали более ответственными или зрелыми. По его словам, изменения, когда они происходят, происходят постепенно, а не сразу, а это значит, что нам нужно терпение по отношению к детям, которые становятся самими собой.

«Если вы занимаетесь формированием личности своего ребенка, будьте скромными в своем подходе… и гораздо более снисходительным», — говорит он.

Даже пожилые люди, от которых можно было ожидать более строгих и строгих взглядов, могут измениться. Терапевты, которые работают с пожилыми клиентами с невротическими наклонностями или проблемными отношениями, не должны разочаровываться или сдаваться, — говорит Дамиан, учитывая то, что исследования показывают, что это возможно.

Дамиан также утверждает, что это исследование может помочь людям в длительных отношениях. Вместо того, чтобы ожидать, что кто-то будет тем же человеком, которым они были десятилетия назад, партнерам будет лучше, если они научатся ценить то, что остается неизменным в чьей-то личности, одновременно принимая изменения личности по мере их возникновения.

«Если вы вышли замуж за кого-то из-за того, что он хороший человек, он, вероятно, и в дальнейшем будет хорошим человеком; так что это обнадеживает, — говорит она.