Материалистические и идеалистические направления изучения психики: Материалистическое и идеалистическое понимание психики

Материалистическое и идеалистическое понимание психики

Ещё в глубокой древности человек обратил внимание на то, что существуют вещественные явления (окружающая природа, люди, различные предметы) и не вещественные (образы различных людей и предметов, воспоминания о них, переживания), таинственные, трудно объяснимые.

Не имея возможности правильно понять эти явления, раскрыть их природу и причины возникновения, люди стали считать их существующими самостоятельно, независимо от окружающего реального мира.

Так возникло представление о мире и душе, о материи и психике как самостоятельных началах. Эти представления оформились в философские, взаимоисключающие друг друга направления: материализм и идеализм.

Начавшаяся более двух тысяч лет тому назад борьба между материализмом и идеализмом продолжается и в наши дни. Появление идеализма можно объяснить низким уровнем знаний людей, а сохранение его до настоящего времени поддерживается классовыми противоречиями.

• Сущность идеалистического понимания психических явлений заключается в том, что психика рассматривается как нечто первичное, существующее самостоятельно, независимо от материи.

Психика, по мнению идеалистов, – это проявление бесплотной, нематериальной основы – “абсолютного духа”, “идеи”.

В зависимости от исторических условий идеализм менял свои формы, но сущность его остаётся той же.

• Материалистическое понимание психики: психика – явление вторичное, производное от материи, а материя – первичное, основа, носитель психики.

Первичность материи и вторичность психики доказывает то, что психика возникает на определенном этапе развития материи.

До появления на земле живых существ, обладающих психикой, существовала неживая природа, возраст её исчисляется миллиардами лет. Первые живые существа появились несколько миллионов лет назад.

Психика, согласно материалистическому учению, понимается как свойство организованной материи – мозга.

То, что психика действительно является продуктом деятельности мозга, доказывают эксперименты на животных и наблюдения за людьми.

При определенных повреждениях мозга всегда неизбежно наступают изменения психики:

при поражении затылочно-теменных отделов коры левого полушария мозга нарушается ориентировка человека в пространстве;

поражение височных отделов нарушает восприятие (понима­ние) речи, музыки.

В своей работе “Рефлексы головного мозга” (1863 г.) И.М. Се­ченов писал, что психическая деятельность – это рефлекторная, или отражающая действительность. Рефлексы головного мозга включают три звена:

• Первое, начальное звено – возбуждение в органах чувств, вызываемое внешними воздействиями.
• Второе – центральное звено – процессы возбуждения и торможения, протекающие в мозге. На их основе возникают психические явления (ощущения, представления, чувства).
• Третье, конечное звено – внешние движения и действия человека.

Значение положений, выдвинутых Сеченовым:

раскрывается причинная обусловленность психических явлений внешними воздействиями;

психика рассматривается как результат протекания физиологических процессов возбуждения и торможения в коре мозга;

психика рассматривается как регулятор внешних движений и поведения в целом.

Дальнейшее теоретическое и экспериментальное обоснование рефлекторной теории деятельности мозга дано в трудах И. П. Пав­лова. Учение И.П. Павлова об условных рефлексах, о временных нервных связях, возникающих в коре головного мозга, раскрыло физиологический механизм психической деятельности.

Психика

есть деятельность мозга, отражающая окружающую действительность характеризующаяся физиологическими механизмами, лежащими в её основе

Идеалистическое и материалистическое понимание психики

   С точки зрения идеалистов душа — первичное явление в мироздании. Как содержание сна человека является лишь плодом его воображения, так и вся физика реального мира является лишь чьей-то волей, чьей-то фантазией (индивидуальной или коллективной). С точки зрения материалистов психика — вторичное, производное от материи явление. Реальный физический мир может существовать и в отсутствии чьей-то души, психики.

Идеалистические представления о психике

Человек вышел из животного мира. Неразвитость научной картины мира не давала возможность человеку решить психофизическую проблему (долгое время такой вопрос даже и не ставился): как может быть такое, что из физического, материального появляется психическое, которое — так получается — тоже материальное.

Жизненный опыт древнего человека говорил ему о том, что чужая воля и чужой разум являются источником самых больших бед. Если камень лежит на земле, то он никакой опасности не представляет. Но если он попадёт в чьи-то руки, то это — уже смертельное оружие. Какое бы защищённое ни придумал себе жилище древний человек, чужая хитрость, исходящая от других людей или животных, могла преодолеть любые стены. Это привело, с одной стороны, к тому, что за сложными и опасными физическими явлениями (гроза, наводнение и т.п.) человек стал видеть чью-то волю; а с другой стороны — других людей, их психику человек стал считать результатом проявления другой воли.

В древнеегипетском трактате «Памятник мемфисской теологии» (конец 4 тыс. до н. э.) делается попытка описать механизмы психического: устроителем всего существующего, вселенским архитектором является бог Птах; что бы люди ни помышляли, ни говорили, их сердцами и языком ведает он. В этом же древнеегипетском произведении даётся следующая трактовка значения органов чувств для человека: боги «создали зрение глаз, слух ушей, дыхание носа, дабы давали они сообщение сердцу».

Таким образом, сердцу отводилась роль, которая сегодня отводится мозгу. В любом идеалистическом учении можно найти элементы материализма, но для идеалиста и эти элементы — тоже плод работы чьей-то высшей воли.

Идеалистические представления — не обязательно религиозны. Многие философы-идеалисты вне религиозных концепций рассматривают психику как нечто первичное, существующее самостоятельно, независимо от материи, видят в психической деятельности проявление нематериальной, бесплотной и бессмертной души, а все материальные вещи и процессы толкуют либо как наши ощущения и представления, либо как некоторое загадочное проявление «абсолютного духа», «мировой воли», «идеи». И в наше время (20-й и 21-й век) появляются всё новые и новые идеалистические теории, потому что идеализм является бесконечным полем для фантазии.

Материалистические представления о психике

Первые материалистические представления о душе, психике были весьма далеки от современных. Древнегреческие философы Гераклит, Фалес, Анаксимандр, Анаксимен и их последователи говорили о материальной природе психических явлений, о единстве души и тела. Считалось, что все вещи суть модификации огня, что все существующее, материальное и душевное, непрерывно изменяется. В микрокосмосе организма повторяется общий ритм превращений огня в масштабах всего космоса, а огненное начало в организме и есть душа — психея. Гераклит считал, что душа рождается путём испарения из влаги, потом, возвращаясь во влажное состояние, гибнет. При этом между состоянием «влажности» и «огненности» есть множество промежуточных состояний. О пьяном человеке Гераклит, например, говорит, что «… он не замечает, куда идет, ибо психея его влажна». Напротив, чем душа суше, тем она мудрее.

 

---

См. также

Психика

 

---

   RSS     [email protected] 

Ананьев Б. Г. Успехи советской психологии. — 1948 — Электронная библиотека ГНПБУ

Ананьев Б. Г. Успехи советской психологии. — 1948 — Электронная библиотека ГНПБУ

Обложка

ВСЕСОЮЗНОЕ ОБЩЕСТВО

ПО РАСПРОСТРАНЕНИЮ ПОЛИТИЧЕСКИХ И НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ

ЛЕНИНГРАДСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ

Проф. Б. Г. АНАНЬЕВ

УСПЕХИ
СОВЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

СТЕНОГРАММА ПУБЛИЧНОЙ ЛЕКЦИИ,

прочитанной 12 декабря 1947 г.
в Ленинграде

ЛЕНИЗДАТ — 1948

1

ВСЕСОЮЗНОЕ ОБЩЕСТВО
ПО РАСПРОСТРАНЕНИЮ ПОЛИТИЧЕСКИХ И НАУЧНЫХ ЗНАНИЙ
Ленинградское отделение

Проф. Б. Г. АНАНЬЕВ

УСПЕХИ
СОВЕТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ

СТЕНОГРАММА ПУБЛИЧНОЙ ЛЕКЦИИ,
прочитанной 12 декабря 1947 г.
в Ленинграде

ЛЕНИЗДАТ — 1948

2 пустая

3

Среди крупнейших достижений советской науки особое место занимают успехи советской психологии. Советский строй не только обеспечил благоприятные условия для дальнейшего развития научной психологии в нашей стране, но и по существу заново создал психологию как науку, обеспечив ее превращение в подлинную научную систему знаний. Можно без преувеличения сказать, что начатое в XIX столетии формирование, становление психологии как науки завершается только в нашей стране. Философской основой психологии является диалектический и исторический материализм.

Для того чтобы стал понятен этот тезис, из которого вытекает исключительное значение советской психологии для развития передовой мировой науки, нужно сделать краткий экскурс в историю психологии, в историю становления психологии как отдельной самостоятельной науки.

Психология как самостоятельная наука начала складываться только в XIX столетии, выделившись из философии в качестве особой научной дисциплины. Первоначально, как известно, психология составляла один из разделов философии. Длительный и сложный процесс выделения психологии из философии совершался на определенной основе. Этой основой явился расцвет естествознания и в особенности физиологии нервной системы, физиологии мозга в XIX столетии. Совершенно ясно, почему именно с расцветом естествознания, почему именно с обособлением физиологии мозга как самостоятельной дисциплины связано и выделение психологии из философии. Дело в том, что решение самого главнейшего вопроса психологии — вопроса о природе и причинности психических процессов — неизбежно связано с изучением мозговой деятельности как материальной основы психических процессов.

Вот почему именно с развитием этой отрасли естествознания связано выделение психологии из состава философии в самостоятельную науку.

4

Известно, что до этого времени не существовало специальных психологических исследований, хотя на протяжении многих столетий в различных философских системах неизбежно возникали и развивались психологические концепции — то или иное понимание вопроса об отношении души к телу, сознания к материи. (Материалистические или идеалистические системы определяли собою характер психологических концепций.)

Переход от психологических воззрений к психологическим исследованиями, т. е. к конкретному изучению сознания, свойств сознания, психических процессов и т. д., мог быть связан только с применением научных методов в конкретных исследованиях, с познанием материальной основы психического.

Материалистические философские учения и идеалистические философские учения сыграли противоположную роль в отношении выделения психологии из философии. Важно подчеркнуть, что именно материалистическая философия постоянно боролась за выделение психологии из философии, за превращение психологии в самостоятельную науку. Для философского материализма главнейшей предпосылкой к этому выделению являлось базирование психологии на естественнонаучной основе. Что касается идеалистической философии, то на протяжении всей истории ее приверженцами создавались непрестанно препятствия для превращения психологии в науку, препятствия для выделения психологии в качестве самостоятельной отрасли знания. Это было не случайно, так как идеалистическая философия рассматривала сознание, психические явления как особую самостоятельную сущность, как субстанцию души. Идеалисты поэтому неизбежно отрицали причинность психических процессов и стремились всегда превратить психологию в «служанку богословия». Это относится не только к философскому идеализму средневековья, это относится и к философскому идеализму XX столетия, и, быть может, с наибольшей остротой именно сейчас проявляется эта тенденция философского идеализма в вопросах психологии.

Достаточно сказать, что в 1917 году, в год величайшей в истории человечества Великой Октябрьской социалистической революции, русские философы-идеалисты стремились повернуть вспять историю познания. Один из крупнейших русских философов-идеалистов Александр Введенский пытался утверждать «непознаваемость чужой души», выдвинув при этом пресловутый закон «непознаваемости чужой психики»

5

Другой крупнейший философ-идеалист профессор Франк утверждал, что психология должна вернуться в лоно теологии, так как будто бы доказана невозможность разрешения научным способом познания духовной жизни. Поэтому Франк откровенно предлагал заменить научное познание психики «божественным откровением».

То, что закончилось для нашей страны, для России, в 1917 году вместе с разгромом дворянско-помещичьего государства, сегодня составляет официально господствующую линию идеалистической философии и психологии за рубежом, в империалистических странах, особенно в Соединенных Штатах Америки. Достаточно сказать, что на всех конгрессах в Германии в 20—30-х гг. этого века в качестве ведущих докладчиков, которые определяли пути развития современной немецкой психологии, неизбежно выступали католические патеры и протестантские пасторы. Их доклады полны призывов к единению веры и разума, к возвращению психологии в лоно теологии. Все крупнейшие представители современной буржуазной истории психологии постоянно стремятся доказать, что научные психологические знания едины в своих источниках с религиозным «познанием» в форме откровения и поэтому, в конечном счете, неизбежно возвращение психологии к религии. Я имею в виду немецкого историка Дессуара и крупного теоретика американской психологии Боринга.

Таким образом, можно с полным основанием утверждать, что идеалистическая философия, борясь против материализма, следовательно, против единственно точного научного познания природы психического, неизбежно толкала психологию только в одном направлении — к богословию.

Только с историей философского материализма связано подготовление всех необходимых предпосылок для превращения психологии в самостоятельную науку. Философский материализм непосредственно и создал теоретические предпосылки, которые способствовали превращению психологии в самостоятельную науку, выделению ее из философии. Сам процесс выделения психологии из философии был обязан философскому материализму, но решался непосредственно с помощью передового естествознания. В России этот процесс обнаружился в наиболее полной и явственной форме.

Герцен и Чернышевский, великие представители русского классического материализма, в середине XIX века боролись за научное понимание сознания и подчеркивали постоянно необходимость самостоятельного научного развития психоло-

6

гии. Продолжатель линии Чернышевского в естествознании И. М. Сеченов явился не только великим реформатором нашей отечественной и мировой физиологии, но и основоположником научной психологии в России. Сейчас уже окончательно можно считать выясненным, что первоначальное развитие в России экспериментальной научной психологии связано с развитием сеченовской школы психологии, с развитием сеченовских традиций в русской психологии. Поэтому не случайно, что основателями русской экспериментальной психологии являются именно те ученые, которые прямо или косвенно развивали сеченовские традиции в естествознании и психологии. Я имею в виду Бехтерева, Корсакова, Токарского, Ланге и т. д.

Таким образом, русский классический философский материализм, открывая дорогу передовому естествознанию, обеспечил выделение психологии в самостоятельную науку с ее особыми, в том числе и экспериментальными, методами исследования. Это была первоначальная ступень становления психологии как науки на основе естествознания. Но достигнуть даже этой первоначальной ступени не было дано многим течениям западноевропейской и американской психологии не только в XIX, но и в XX столетии.

Если психология начала формироваться как особая наука на основе естествознания, то завершение этого процесса выделения психологии в самостоятельную науку было возможным лишь на основе научного понимания законов общественного развития, на основе понимания материальных основ развития общественного и индивидуального сознания людей.

Таким образом, дело, начатое передовым естествознанием, дело построения научной психологии завершается лишь историческим материализмом. Только на основе научного, следовательно, историко-материалистического понимания законов развития общества и человеческой личности, т. е. на основе единственно научной теории общественного развития, возможно было построить психологию как подлинную науку.

Теперь, я думаю, понятна мысль, которую я высказал в самом начале лекции о том, что советская психология, ее история за 30 лет не есть простое расширение процесса накопленных знаний. Великая Октябрьская социалистическая революция произвела коренной переворот в психологии. Завершение психологии как научной системы было возможно только в нашей стране и только на новой философской основе — марксистско-ленинском учении. Поэтому не только в

7

отдельных принципах, не только в отдельных исследованиях, но и в целом современная научная психология — детище Великой Октябрьской социалистической революции. В результате напряженной борьбы за перестройку всей системы психологии на новой философской основе советская психология сложилась как новая психология по своим философским принципам, по логике своего построения и по своим идейно-политическим целям. Она имеет и ту особенность, что изучает новые закономерности развития социалистического сознания советских людей. Вооруженная историко-материалистическим пониманием личности, советская психология встала в принципиально иное отношение к жизни, к практике, по сравнению со всей предшествующей психологией. Современная советская психология является действительно жизненной теорией сознания личности человека, непосредственно участвующей в строительстве социалистической культуры, особенно в деле коммунистического воспитания.

Ликвидация разрыва между теорией и практикой стала возможной для психологии лишь в советских условиях, лишь в условиях подлинной демократизации науки. Созданная на основе великого учения Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, психологическая наука в СССР получила исключительные, не только теоретические, но и организационно-материальные, возможности для своего развития.

В дореволюционной России существовало лишь несколько психологических лабораторий и всего лишь один специальный психологический институт. Этот единственный в России институт был основан Челпановым, но носил имя купеческой жены Щукиной, на средства которой он существовал. Несмотря на развитие психологической науки в России, в стране до революции не было ни одной кафедры психологии в высших учебных заведениях. Вплоть до революции дисциплина «психология» входила в содержание работы кафедры философии.

В настоящее время, спустя 30 лет, советская психология благодаря неустанной заботе партии и правительства о развитии передовой науки обладает мощными научными организациями и учреждениями, специальными научными институтами в Москве, Ленинграде, Киеве, Тбилиси, Риге и т. д., крупными кафедрами й лабораториями. Больше чем в 30 университетах и вузах нашей страны созданы отделения логики и психологии на философских и филологических факультетах. Как известно, решением Центрального Комитета партии ровно

8

год тому назад было указано на необходимость введения с осени 1947 года преподавания психологии и логики в средней школе нашей страны.

Так выросшая в годы советской власти и сложившаяся как часть социалистической культуры психология в СССР достигла такой высоты, такого уровня передовой науки, при котором возможно ее использование как одного из средств формирования научного марксистско-ленинского мировоззрения. За 30 лет существования советской психологии советские ученые сделали крупный вклад в разработку конкретных проблем психологической науки. Нет ни одной области психологии, в которой не сказалась бы великая преобразующая сила марксистско-ленинских философских основ. В самом кратком и общем виде принципы советской психологии могут быть охарактеризованы следующим образом.

Первое. Взамен типичного для господствующих направлений в буржуазной психологии психофизического дуализма, разрыва между психическим и физическим, между духовным и материальным, в котором, по существу, сохранялось идеалистическое понимание души как самостоятельной и бессмертной субстанции, в советской психологии установлен принцип психофизического монизма. Понимание единства психических и нервных мозговых процессов, понимание единства психического и материального, понимание психики как свойства материи, души — как свойства мозга, являющегося высшей формой органической материи, — лежит в основе советской психологии. Определяющим моментом в этом единстве является материя.

Второе. Психические свойства мозга производят субъективное отображение внешнего мира, материи. Марксистско-ленинская теория отражения лежит поэтому в самой основе советской психологии.

Третье. Нервно-психическая деятельность определяется образом жизни, образом бытия и изменяется с изменением образа жизни, образа бытия. Именно поэтому развитие животных определяется биологическим законом естественного отбора, а происхождение и развитие человеческого сознания определяются законами развития способа производства материальной жизни общества, т. е. изменением производительных сил и производственных отношений.

Четвертое. Из этого общего материалистического принципа обусловленности сознания человека общественным бытием неизбежно следует понимание классово-исторического

9

характера человеческого сознания и психических процессов. В результате такого истолкования совершенно неизбежен исторический подход к пониманию человеческого сознания и развития человеческой психики.

Мысль Сеченова о том, что будущая научная психология должна превратиться в ряд учений об истории психических процессов, об истории ощущений, об истории мышления, об истории памяти, об истории чувства, об истории воли и т. д., не могла быть реализована в его время; она может быть осуществлена только на основе историко-материалистического понимания психики. Практически именно в этом направлении и движется советская психология. Совершенно ясно, что этот исторический классовый подход дает возможность вместе с тем понять то новое, что характеризует законы образования и развития социалистического сознания людей нашей страны, понять качественное отличие этих новых закономерностей развития человеческого сознания в условиях социалистического общества от всяких предшествующих ступеней развития сознания.

Пятое. Советская психология, основанная на марксистском философском материализме, позволяет вскрыть основные противоречия в нервно-психическом развитии, позволяет вскрыть и те переходы между различными формами бытия и сознания, которые постоянно оставались камнем преткновения для всех философских и психических концепций. Я имею в виду три главных вопроса, которые оказывались на протяжении многих столетий неразрешимыми для философии и психологии и которые оказываются вполне разрешимыми только на основе марксистско-ленинской философии. Ленин указывал на то, что разрешение вопроса о переходе материи к сознанию не под силу ни метафизическому материализму, ни идеалистической диалектике. Только диалектический материализм и наука, которая на нем основана, способны решить вопрос о диалектическом характере перехода от материи к сознанию.

Второй вопрос, который также имеет генеральное значение и также оказывался камнем преткновения для всей предшествовавшей истории, — это проблема диалектики перехода от ощущения к мысли в познавательной деятельности человека.

Наконец, третий вопрос, который был неразрешимым вопросом для философских и психологических концепций прошлого, но который близок к своему разрешению в условиях

10

нашей советской науки, — это вопрос о диалектике взаимоотношений общественного и личного сознания.

Таким образом, решение всех вопросов становится возможным только благодаря диалектико-материалистической концепции развития.

Шестое. Советская психология исходит из принципа единства сознания и деятельности. О том, что сознание связано с деятельностью, что существует не только субъективная сторона, но и объективная сторона психической жизни, писалось немало в прошлой истории психологии. Однако разрыв объективного и субъективного, внутреннего мира человека и его практического жизненного поведения проходит красной нитью через всю историю психологии. Лишь в советской психологии основательно доказано, что сознание формируется практической деятельностью и что поэтому сознание раскрывается в процессе деятельности людей.

Таким образом, между сознанием и деятельностью оказывается не формальная, не случайная связь, а глубоко внутренняя генетическая связь, которая определяет развитие сознания. Через организацию, через формирование практической деятельности можно воздействовать на внутреннюю структуру сознания, на формирование сознания.

Если мы учтем, что в условиях советского общества деятельность людей освобождена от эксплоатации, если учтем, что деятельность людей в наших условиях становится подлинно свободной впервые за всю историю человечества, то мы поймем, какие исключительные, безграничные возможности связаны с правильным пониманием этого принципа в деле воспитания сознания, в деле воспитания психических качеств советских людей. Если учтем, что в условиях нашего социалистического общества индивидуальное сознание развивается на основе высокой коммунистической идейности, на основе социалистической идеологии, то также сможем отдать себе отчет в исключительных, никогда невиданных возможностях духовного расцвета наших людей.

80 лет тому назад великий русский мыслитель и педагог Ушинский писал, что психологии предстоит великое будущее в мире наук. Он связывал с психологией и физиологией мозга расширение границ физических, умственных и нравственных сил человека. Именно поэтому он полагал, что педагогический оптимизм и настоящий гуманизм черпают свои научные источники в психологическом познании. И совершенно естественно поэтому он считал невозможным дальнейшее разви-

11

тие дела воспитания и обучения в самом широком смысле слова без всестороннего развития психологической науки. Только в наше время осуществляются эти мечты Ушинского, но на принципиально иной теоретической базе и в иных социальных условиях.

В современной буржуазной психологии господствует фаталистическое учение об ограниченных возможностях ума и его способностей, об обусловленности их наследственными и иными органическими причинами, о роковой зависимости сложившегося характера и ума от каких-то неизменных обстоятельств среды и т. д. Буржуазная психология стремится доказать, таким образом, полноценность буржуа и неполноценность трудящихся, чтобы оправдать нынешние эксплоататорские отношения капитализма к трудящимся массам.

Остановимся на том новом, что внесено советской наукой и, в частности, советской психологией в разработку такой капитальной проблемы, как проблема психики и ее материального субстрата, как вопрос о материальной основе и о материальной причинности психических процессов.

Советская психология в решении этой проблемы оказалась с самого начала в особо благоприятных условиях. Это определялось не только новыми, диалектико-материалистическими философскими предпосылками, но это обусловливалось также и тем, что русская физиология достигла самых вершин мировой науки, заняла господствующие высоты в мировом естествознании. От Сеченова к Павлову наша отечественная физиология прошла победоносный творческий путь, который позволил проникнуть во внутренние механизмы нервной мозговой деятельности человека.

Необходимо заметить, что эти особые успехи русской, отечественной физиологии совершенно не случайны и что именно в России закономерно произошел расцвет физиологии, в особенности нервной физиологии. На первый взгляд кажется не совсем понятным, почему в России, в которой как будто позже возникла физиология, чем в других странах, так быстро были завоеваны мировые высоты в области физиологии, и почему — что особенно интересно — русская физиология преимущественно выдвигала круг проблем, относящихся к нервной деятельности. В этом отношении надо сказать, что история русской физиологии основательно отличается от развития физиологии в других странах, как в Англии и Франции, не говоря уже об Америке.

Из всех проблем физиологии наибольшее развитие в рус-

12

ской науке получили вопросы нервной физиологии. Это стало традицией. Все наши крупнейшие физиологические школы — Сеченова, Павлова, Введенского, Орбели, Ухтомского, Быкова, Беритова и др. — являются школами и нервной физиологии.

Это объясняется той теорией, которая лежит в основе всех без исключения физиологических школ нашей страны, — сеченовской концепцией. В свою очередь, сеченовская концепция в естествознании была порождена философскими принципами русского классического философского материализма. Сеченов был продолжателем в естествознании дела великих русских философов-материалистов. Он перенес борьбу против идеализма непосредственно в естествознание. Таким образом, эти своеобразные пути развития русской нервной физиологии объясняются органическими связями ее с классическим философским материализмом.

В первые годы Октябрьской социалистической революции борьба против идеалистической психологии велась с позиций этой передовой физиологии, особенно с позиций павловской школы. Исключительные достижения павловской школы не только позволили развить дальше гениальные идеи сеченовской физиологии, но дали возможность экспериментально впервые открыть законы высшей нервной деятельности. Открытие Павловым законов высшей нервной деятельности первоначально у животных, а затем у человека позволило проникнуть в тончайшие материальные основы психической деятельности.

Переход Павлова к разработке проблем типов высшей нервной деятельности позволил подойти к одному из самых трудных вопросов современной физиологии — к вопросу об источниках образования индивидуальных различий, к пониманию естественной основы характера. Постановка вопросов Павловым о генетике высшей нервной деятельности позволила поставить вопрос о противоречиях между приобретенным и наследственным, о противоречиях между индивидуальным и видовым развитием и дает возможность понять в настоящее время ведущую роль индивидуально приобретенного в отношении высших форм поведения. Наконец, перед самой своей смертью Павлов высказал гениальную мысль о коренном отличии человеческой высшей нервной деятельности от животной — отличии, которое он ставил в связь со второй сигнальной системой, с тем физиологическим механизмом речи, языка, который он назвал «второй сигнальной системой».

13

Таким образом, всё это обеспечило всё возрастающий успех павловской школы. Успехи отечественной физиологии неизбежно влекли за собой перестройку психологических понятий, проникая всё глубже в материальные основы психических процессов. Исследования Бехтерева и его школы в клинической психопатологии позволили проникнуть во многие вопросы, касающиеся, главным образом, механизмов образования индивидуального опыта. Исследования этой школы сыграли огромную роль в изучении мозговой локализации психических процессов.

Только в настоящее время формируется более правильное представление о локализации психических функций с точки зрения взаимоотношений между общей системной деятельностью больших полушарий и деятельностью функций отдельных зон мозга. Поэтому оказывается, что не со стороны только общей системной деятельности или со стороны узкой, специальной локализации функций, а лишь с обеих сторон можно понять материальную локализацию психических функций. Это позволяет понять пластичность, изменяемость локализации, широкую возможность замещения, перенесения функций, выработку новых центральных функций.

Мы имеем в виду, прежде всего, те замечательные новые знания, которые позволяют совершенно по-новому перестроить наши ранние представления и доводы. Они приобретены в годы Великой Отечественной войны. Дело в том, что в эти годы были проведены огромные практические работы по диагностике нервно-психических поражений в результате контузий и ранений головного мозга. В эти годы была проведена, быть, может, самая интересная и новая, исключительная по своей полезности работа по восстановлению нарушенных нервно-психических функций при травмах головного мозга. Эта психологическая «восстановительная работа» в годы войны имела практический эффект и преследовала практические цели. В результате этой работы были возвращены к труду и на фронт многие тысячи раненых и контуженных, которые потеряли речь, потеряли зрение, потеряли слух, потеряли память и т. д. и которым в результате этой психической «восстановительной работы» были возвращены эти ранее утраченные функции.

Если в годы войны мы смотрели на эту «восстановительную работу» с точки зрения ее непосредственной пользы для госпитального дела, как на осуществление гражданскогодолга советской психологии перед Родиной и Советской Ар-

14

мией, то теперь мы имеем возможность теоретически оценить этот материал, который имеет далеко идущее перспективное значение. Этот материал по восстановлению различных нарушений речи, центрального расстройства слуха, памяти и т. д. показал возможность глубокой, всесторонней перестройки нервных механизмов психической деятельности (Лурия, Ананьев, Занков, Коган и др.).

Этот восстановительный опыт ставит перед нами новый вопрос о том, как в результате специально организованной деятельности, специальной организации опыта индивидуума возможно в течение известного времени образование новых динамических регуляций психических процессов, новых динамических «центров», которые вырабатываются в результате самой деятельности индивидуума.

Эти исследования, кстати говоря, показали, что между центром и периферией, между органами чувств, проводящими путями, и в особенности мозговым центром, существуют иные отношения, нежели раньше думали. Эти данные показывают исключительную роль центральных механизмов в их взаимодействии.

Мысль, высказанная Павловым в его последних трудах, осталась пока нереализованной. Решена лишь одна задача — изучение аналитической деятельности мозга. Нужно решить другую задачу — изучение синтетической деятельности мозга. Этот вопрос получает реализацию в настоящее время, в особенности в разработке проблем локализации психических процессов в связи с новейшими данными военного времени. Мы видим, как путем перестройки каких-то, непосредственно, казалось бы, не относящихся к данной функции, мозговых зон возможна перестройка аналитических функций мозга. Таким образом, мы сейчас видим, что существует своеобразное диалектическое взаимоотношение между аналитической и. синтетической деятельностью мозга. Если синтетическая деятельность мозга возможна в результате развития аналитической деятельности, то, в свою очередь, синтетическая деятельность мозга оказывает влияние на перестройку, на динамику развития отдельных аналитических функций. Иначе говоря, это значит, что если аналитические функции мозга действительно являются единственным источником сложных умственных процессов, как общих представлений и мыслительных процессов, в которых осуществляется синтетическая деятельность мозга, то, в свою очередь, эта сложнейшая система общих представлений, понятий, мыслительных процес-

15

сов оказывается способной перестроить любую систему ощущений, способной заместить собою любой дефект ощущений.

Это доказано в новейших советских исследованиях, касающихся слепоглухих, в частности в недавно изданной работе слепоглухой Скороходовой «Как я воспринимаю мир». Она в настоящее время учится в вузе, пишет ценные в эстетическом отношении поэтические произведения. Она под руководством профессора психолога Соколянского смогла проанализировать свое состояние.

Вторая проблема, которая приобретает новый характер в советской психологии, — это проблема психического развития. Она включает в свое содержание ряд сложных вопросов, в решении которых советской психологией сделан крупный вклад.

К этим вопросам принадлежит тот, который Ленин обозначил как историю умственного развития животных. Он полагал, что разработка этой проблемы имеет значение не только для естествознания, но и для теории познания и диалектики, так как является одной из предпосылок для понимания предистории человеческого сознания. Поэтому естественен тот интерес, который проявляет советская наука к разработке психического развития животных. За годы развития советской психологии имеется немало серьезных работ, которые позволяют создать научно обоснованную теорию психического развития животных, теорию развития поведения животных.

Совершенно очевидно, что научное построение такой теории возможно только при условии творческой разработки теории Дарвина. Проблему происхождения психики нельзя считать не только решенной, но даже поставленной во времена Дарвина, хотя последним были созданы важные предпосылки. Эта проблема была поставлена в духе творческого дарвинизма впервые на действительно научную высоту выдающимся нашим ученым Северцевым, который создал основные черты, основные принципы эволюционной теории психического развития животных. Северцев впервые показал, как естественный отбор неизбежно приводит к новым способам приспособления и что одним из способов приспособления, наиболее совершенным, обеспечивающим наилучшее приспособление животных, являются формы поведения, формы психической жизни животных. Понимание психики и поведения животных как способа приспособления, который изменяется в процессе естественного отбора, присуще по-настоящему русским ученым и прежде всего Северцеву. На этой основе

16

имеется множество конкретных исследований в зоопсихологии — исследований инстинктов, навыков, зародышевых форм интеллекта, — которые принадлежат Вагнеру, Ладыгиной-Котс, Войтонису, Рогинскому и др.

Особое место в развитии советской отечественной зоопсихологии неизбежно должна была занять проблема антропогенеза, вопрос о биологических, если хотите, зоологических предпосылках очеловечивания животных. Со стороны естествознания и психологии эта проблема может быть решена в определенной части, а не в целом. В целом вопрос о происхождении человека может быть решен на основе исторического материализма, на основе понимания того, как из труда и в процессе его возникает человеческий организм, образуется человек как новый род.

Понимание естественнонаучной стороны очеловечивания представляет важную сторону проблемы. Естественно, что в советское время наши отечественные зоопсихологи обратили внимание на особенности психической деятельности человекообразных обезьян. Проблема психики антропоидов — новый большой вопрос. Инициатором в разработке этого учения является русская ученая, известная в настоящее время всему миру крупнейшая исследовательница Ладыгина-Котс. Она имеет полное право на приоритет в этой области, поскольку ее исследования интеллекта антропоидов ранее начаты, нежели исследования таких ученых, как Келлер, Иеркс и др.

Исследования Ладыгиной-Котс показали не только сходные, общие элементы у антропоидов и человека, но и особые условия развития чувств и представлений в зародышевой форме у антропоидов, которые качественно отличны от развития органов чувств и представлений у человека. Особое значение имеет исследование Ладыгиной-Котс о сравнении умственного развития ребенка человека и дитя шимпанзе. Сравнение процессов развития ребенка человека и дитя шимпанзе показывает те линии, по которым ясно обнаруживаются элементы некоторого сходства и принципиального различия в психологическом развитии животного и человека.

Другим важным вопросом теории развития является вопрос о самых ранних формах нервно-психической деятельности ребенка. Мы имеем в виду психологию раннего детства. Ленин указывает, что история умственного развития ребенка имеет философское значение, позволяя понять процесс становления человеческого сознания в индивидуальном развитии у отдельного человека. Исследования в области умствен-

17

ного развития ребенка имеют поэтому первостепенное значение не только для педагогики, но и для теории познания. Объективное изучение психологии раннего детства, которое позволило отбросить всякого рода домыслы и вымыслы относительно ранних фаз психического развития ребенка, представляет собой вклад нашей советской науки (работы Бехтерева, Щелованова, Фигурина и др.). Это вынуждены признать многие из наиболее честных зарубежных ученых.

В результате исследований, которые ведутся больше 40 лет, мы имеем сейчас достаточно ясные, четкие научные представления о том, как зарождается в индивидуальном развитии психика человека, как формируются ощущения и в каком взаимоотношении они находятся, как возникают на этой основе предметные действия, способность ребенка манипулировать вещами и, таким образом, известная готовность к сознательным и трудовым актам. Благодаря этим исследованиям мы можем заново поставить вопрос о восприятии пространства и о тех условиях, которые являются главнейшими в восприятии пространства. Многие и другие вопросы, прежде всего теория раннего развития речи, оказываются впервые решенными на этой основе в исследованиях Рубинштейна, Люблинской, Леушиной и др.

Долгое время наука билась над вопросом, как образуются части речи и члены предложений, как происходит постепенное становление синтаксиса детской речи. В настоящее время мы можем ответить на этот вопрос в результате многих исследований советских ученых.

Но детская психология, которая приобрела большое теоретическое значение для науки, не ограничивается областью исследования раннего детства. За последнее десятилетие в нашей науке сложились две дисциплины: психология ребенка дошкольного и психология ребенка школьного возрастов. Ряд работ Рубинштейна, Леонтьева, Смирнова и др. установили новые принципы, которые отличаются от принципов детской буржуазной психологии. Представители буржуазной детской психологии настаивают на существовании исключительно изнутри идущего духовного развития ребенка. Исходя из этого, они приходят к выводу о незначительной роли воспитания и образования, отстаивая фаталистическое положение о роковой обусловленности развития ребенка наследственностью и средой. Советская детская психология, в результате конкретных исследований, изучения различных функций ума, сторон характера, различных способностей, показала ведущую роль

18

воспитания, показала, что воспитание есть не внешняя сила по отношению к будто бы неизменной детской психике: воспитание есть движущая сила психического развития ребенка. Понимание воспитания как ведущего звена в психическом развитии ребенка позволяет понять процесс социального формирования индивидуальности.

С другой стороны, коренным образом изменилось и отношение к образованию и обучению. Если старая детская психология рассматривала знания как только Некоторый круг представлений, которые расширяются по объему, но остаются качественно теми же, — новая, советская психология указывает на то, что процесс усвоения знаний есть процесс приобретения умственных функций, развивающий способности и новые интеллектуальные качества. Образование и воспитание выступают творческими движущими силами нравственного и умственного развития ребенка.

Остановимся еще на одной важной проблеме, которая имеет первостепенное философское значение, — на проблеме ощущений. Быть может, на этой проблеме легче всего показать тот исключительный новаторский вклад, который за 30 лет был внесен советскими учеными в науку психологии.

Научная разработка вопроса об ощущениях начинается с XIX столетия. Очень важно отметить, что возникшая в XIX столетии психофизика — специальное учение об ощущениях — строилась на принципе интенсивности ощущений, динамических изменений ощущений в зависимости от интенсивности раздражений. Эта категория интенсивности ощущений лежит в основании всей старой психофизики XIX столетия. Поэтому так называемые «пороги ощущений» рассматривались, прежде всего, в зависимости от интенсивности раздражений. Другим принципом традиционной психофизики являлось рассмотрение порогов и уровня сознательности как постоянного, неподвижного фиксируемого уровня, который не изменяется никакими внешними и внутренними обстоятельствами. Известно, что именно это положение и вызвало серьезную, ожесточенную полемику по вопросу о границах и пределах так называемого психофизического закона.

Дело заключается в том, что старая психофизика преимущественно ограничивалась рассмотрением интенсивности изменений ощущений. Между тем понять роль ощущений как источника всех остальных психических процессов, как источника мысли и представлений можно при условии, если считать, что в ощущениях отражается качество предмета. Ведь

19

только через понимание отражения качества предмета можно понять все остальные свойства ощущений, как интенсивность, продолжительность и т. д. С другой стороны, ощущения, как начальное состояние сознания, как первичный акт сознания, можно понять только в связи с реальной жизнью, постоянными противоречиями и изменениями этой жизни.

Совершенно очевидно, что перед советской психологией встал вопрос о предметном содержании ощущений и о том, при каких условиях возможно изменять кажущиеся неизменными «пороги ощущений». В этом направлении пошла разработка теории ощущений в советской психологии. Этот вопрос о предметности различных ощущений, в том числе таких, как обоняние, вкус, болевые ощущения и т. д., которым буржуазная психология отказывает в познавательном значении, встал перед советской психологией, сделавшей важные открытия в области так называемых низших ощущений. Поразительными являются те данные, которые установила советская психология в отношении изменений порогов и способов повышения чувствительности. В этой связи проблема взаимодействия ощущений приобрела исключительное значение в советской психологии. Многочисленные исследования в. этом направлении показали разнообразные формы и механизмы взаимодействия ощущений. Исследования тех условий, при которых возможно повысить чувствительность различных органов чувств, показали, что сенсибилизация органов чувств возможна с двух сторон — со стороны вегетативной нервной системы и со стороны корковых центров больших полушарий. На основе развития специальных представлений вполне возможна выработка уровня повышенной чувствительности, изменение кажущихся постоянными порогов ощущения (исследования Кравкова, Кекчеева, коллектива Института мозга имени Бехтерева).

Советская психология показывает необходимость генетического изучения восприятия цвета в связи с восприятием пространства, пространственных отношений объекта. Это генетическое изучение в области слуха позволяет поставить заново проблему музыкального слуха, речевого слуха. До последнего времени обычно теория восприятий излагалась как ряд учений, между собой не связанных: учение о предметности восприятий, учение о восприятии пространства, учение о восприятии времени, движения и т. д. Собственно, теория восприятий в целом представляла собой механическую смесь этих различных учений о сложных формах восприятия.

20

Новое заключается в том, что в исследованиях зрительного, слухового и осязательного восприятия советская психология показала пространственную динамику восприятий, зависимость восприятий предмета от объективных отношений пространства, связь и взаимопроникновение восприятия пространства и восприятия движения.

Советская психология, естественно, фокусом своей теоретической разработки считает проблему мышления и речи. Мышление и речь представляют собой самую высшую форму умственной деятельности, при чем такую форму, которая принципиально отличает человека от всех животных. Поэтому исследование генезиса мыслительного процесса и речи должно занять в советской психологии первостепенное место. Больших успехов в настоящее время советская психология достигла в исследовании проблемы речи; значительно продвинулась она вперед и в разработке вопроса о мышлении.

Буржуазная психология не различала понятия от представления, и поэтому мыслительный процесс сводился к ассоциации представлений. Новая, советская психология исходит из того, что понятия являются историческим продуктом, по выражению Энгельса, накопления мыслительного материала, и поэтому очевидно, что понятие не является продуктом индивидуально-психического развития, а есть результат общественно-исторического развития.

В этой связи и выдвигается типичная для советской психологии проблема понимания. Проблема понимания не составляет еще всего содержания проблемы мышления. Проблема понимания есть проблема овладения понятиями, которые составляют только часть процесса мышления и в особенности подготовительного процесса к творческому развитию понятий (исследования Выготского, Блонского, Соколова, Шеварева, Менчинской и др.).

Новым вопросом в теории психологии речи является вопрос о внутренней речи, вопрос новый, которому в старой психологии XIX столетия и даже нескольких десятилетий назад было посвящено очень немного исследований. Открытие новых явлений, феноменов внутренней речи, тех условий, которые производят обеззвучивание и сокращение внутренней речи, имеет исключительное значение. Именно на почве внутренней речи можно уяснить взаимодействие мысли и слова, переход мысли к слову.

Таковы те некоторые новые вопросы, которые составляют крупнейшие пункты психологии познания, психологического

21

анализа ума. Развитие другой линии в психологии связано с проблемой воли и характера, с вопросом, который связан с учением о нравственности.

Вопрос о воле является, быть может, одним из самых сложных вопросов в психологии, в который была внесена путаница буржуазной психологией в связи с попыткой исключить причинность из проблемы воли. Философский материализм и основанная на нем научная психология в качестве главнейшей предпосылки для решения этой проблемы выдвинули анализ причинности волевых актов. Эта причинность волевых актов исследуется в двух направлениях: во-первых, исследования объективной первичной причинности, которая заключена в обстоятельствах жизни и в целях деятельности; во-вторых, вторичной причинности, мотивов деятельности. Исследование намерений и смыслового значения волевого акта, которое приводит к соединению мотива волевого акта с целью волевого акта, типично для советской психологической теории воли.

Советская психология единство сознания и деятельности берет в органическом самопроникновении внутренних и внешних элементов воли и пытается понять, как субъективная сторона воли складывается из содержания самого действия и, в свою очередь, как действие определяется более высоким мотивом. Поэтому современная советская психология уделяет особенное внимание анализу мотивов и целей. Дан новый интересный анализ перехода от простых движений к действию. На различном уровне движений, действий, поступков изменяется структура волевого акта, как это показано работами Леонтьева, Запорожца, Гальперина и др.

Необходимо также указать на те новые тенденции, которые в советской психологии намечаются в учении о психологических особенностях личности и ее характера. Здесь нужно прежде всего указать на то, что взаимодействие между темпераментом и характером составляло сложнейший и неразрешимый до настоящего времени вопрос для психологии, и не только для психологии. Это, в конечном счете, был вопрос о естественных, так сказать, врожденных задатках и об особенностях индивидуума, приобретенных, воспитанных, образованных в жизни самого человека чертах характера. Как соединяются индивидуальность и индивидуум, как включает индивидуальность индивидуум, происходят или не происходят изменения органических качеств человека в ходе

22

индивидуального развития и образования характера — эти вопросы были для старой психологии совершенно неясны.

Исследования павловской школы по изучению типов высшей нервной деятельности пролили свет на образование органической основы темперамента. С другой стороны, исключительную роль в этом направлении сыграли новейшие психологические исследования, которые показали, что на базе одного и того же темперамента, на базе одного и того же типа нервной системы могут быть образованы самые различные характеры. На базе слабой нервной системы может быть образован сильный характер; наоборот, в силу недостатка воспитания может возникнуть слабый характер на базе сильного типа нервной системы. Вот это несовпадение качеств индивидуума и качеств индивидуальности показывает на наличие противоречий между характером и темпераментом, борьбы, которая приводит, при правильном воспитании, при заботе о всестороннем развитии личности, к победе прогрессивных черт характера.

Этот вопрос разработан советской психологией во многих исследованиях Страхова, Левитова, Ерес Шифмана, Ананьева и др.

Другим вопросом является вопрос психического отношения, из которого складывается характер, вопрос, который был поднят нашим советским ученым Мясищевым и который в настоящее время разрабатывается у нас. Это вопрос о том, что представляют собой отношения личностей. Вопрос имеет первостепенное значение для дела воспитания. Нам не безразличен вопрос о том, какие отношения могут породить те или иные черты характера. Отсюда возникает вопрос о ведущих отношениях, которые действуют на внутреннюю структуру характера.

Новая идея советской психологии является не только идеей, но и практическим доказательством того, что отношения, закрепленные в образе жизни, превращаются в черты характера. Таким образом, черты характера не с самого начала даны как свойства личности, а существуют как динамически изменяющиеся отношения. Этот переход отношений в черты характера позволяет овладеть процессом образования характера, предоставляет возможность научного изучения воспитания характера.

Если буржуазная психология занимается главным образом классификацией характеров, то советская психология считает это вопросом второстепенным, чисто формальным, часто вред-

23

ным занятием. Прежде чем приступить к важной задаче классификации характера, нужно установить общую закономерность формирования характера. Эти общие закономерности формирования характера в настоящее время постепенно обнаруживаются. Ясно, что первичные отношения, которые образуют первичные черты характера и с которых начинается формирование характера, — это общественные отношения.

Общественные отношения порождают определенный тип, создают известные взаимоотношения, которые мы называем коммуникативными и из которых складываются первоначальные черты характера. Из этих первоначальных черт формируется целый ряд других черт характера на основе воспитания деятельностью. На основе развития мышления, сознательного отношения к бытию, в процессе общественных отношений, в особенности в условиях социалистической, коллективной жизни, формируется то, что можно было бы назвать самооценкой. Этот переход совершается в коллективной жизни, в процессе воспитания и самостоятельной общественно-практической деятельности индивидуума. Поэтому естественно, что источником характера, в отличие от темперамента, являются не наследственные, не врожденные качества, а его непосредственный источник заключается, во-первых, в воспитании и, во-вторых, в собственной практической деятельности индивидуума. Воспитание, взятое отдельно, обособленное от развития способностей индивидуума и самостоятельной деятельности, не может создать характера, но может служить лишь предпосылкой для его создания. Второй источник характера — самостоятельная деятельность и активность индивида.

Именно такое понимание способно объяснить замечательный, невиданный в истории массовый расцвет индивидуальных характеров в нашей стране. Высокая идейность, коммунистическая направленность отношений и качеств личности советского человека порождает оригинальность и цельность характеров, их бесконечное разнообразие и неповторимость.

В замечательных исследованиях Б. М. Теплова и его сотрудников разработана новая теория образования способностей и талантов, которая подобным же образом объясняет историческую природу расцвета дарований в нашей стране, заключенную в великих силах социалистического общества.

Такова очень неполная, но типичная картина успехов советской психологии.

24

Редактор — проф. Б. А. Чагин

М-01166. Подписано к печати 9/III 1948 г. Тир. 15000. Изд. № 46. Зак. № 194.

Цена 75 коп.

Типография им. Володарского

Маклаков А. Г. М15 Общая психология

Маклаков А. Г.

М15 Общая психология: Учебник для вузов. — СПб.: Питер, 2008. — 583 с: ил. — (Серия «Учебник для вузов»).

ISBN 978-5-272-00062-0

Учебник написан в соответствии с программой подготовки психологов и педагогов по учебному курсу «Общая психология». В нем с учетом современных достижений пси­холого-педагогической науки рассматриваются общие вопросы психологии, психические и познавательные процессы, состояния и свойства, эмоционально-волевая сфера лично­сти, се индивидуальные особенности. Учебник богато иллюстрирован, снабжен удобным служебным справочно-библиографическим аппаратом.

Учебник предназначен для преподавателей, аспирантов и студентов факультетов пси­хологии и высших педагогических учебных заведений.

ББК 88.3я7 УДК 159.9(075)

Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было фор­ме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

ISBN 978-5-272-00062-0

© ООО «Питер Пресс», 2008
Содержание

Часть I. Введение в общую психологию 6

12.6. Развитие мышления 318

ТЕКСТЫ ВО ВРЕЗКАХ Имена

Ананьев Борис Герасимович 13

Бехтерев Владимир Михайлович 32

Аристотель 42

Уотсон Джон Бродус 51

Челпанов Георгий Иванович 54

Рубинштейн Сергей Леонидович 55

Павлов Иван Петрович 81

Выготский Лев Семенович 94

Анохин Петр Кузьмич 114

Леонтьев Алексей Николаевич 126

Бернштейн Николай Александрович 138

Фрейд Зигмунд 158

Шеррингтон Чарльз Скотт 170

Фехнер Густав Теодор 174

Лурия Александр Романович 182

Гельмгольц Герман 190

Вундт Вильгельм 230

Теплов Борис Михайлович 240

Эббингауз Герман 251

Смирнов Анатолий Александрович 262

Зинченко Петр Иванович 264

Бине Альфред 312

Пиаже Жан 327

Гальперин Петр Яковлевич 328

Ухтомский Алексей Алексеевич 358

Узнадзе Дмитрий Николаевич 360

Корнилов Константин Николаевич 378

Джемс Уильям 387

Ланге Николай Николаевич 431

Селье Ганс 451

Юнг Карл Густав 494

Адлер Альфред 495

Хорни Карен Клементина 497

Роджерс Карл Рэпсом 498

Маслоу Абрахам Харольд 500

Жане Пьер Мари Фели 503

Олпорт Гордон Уиллард 507

Макдугалл Уильям 521

Бандура Альберт 533

Гальтон Фрэнсис 544

Фромм Эрих П 577

Это необходимо знать

Валидность и надежность психодиагностического теста 27

Моральные принципы деятельности психолога 30

Перспективы выпускников психологических факультетов 66

Что такое «мозговой штурм»? 323

Гомеостатические механизмы организма 440

Антисоциальная личность 515

Из истории психологии

Классический эксперимент И. П. Павлова 82

Исследования функциональной асимметрии мозга 112

Теория научения 128

Теории слуха 192

Теории цветового зрения 196

Феноменальная память 280

Патология воли 381

Это интересно

Что является механизмами сознания? 96

Существует ли явление «пси»? 154

Как происходит передача информации от рецептора в мозг? 166

Как человек распознает объект ы? 204

Что позволяет человеку адекватно воспринимать окружающий мир? 226

Можно ли изучать представления? 237

Как происходит кодирование и сохранение информации в памяти 256

Амнезия детства 278

Что такое творческая личность? 287

Что является физиологической основой мышления? 302

Могут ЛИ другие биологические виды овладеть человеческим языком? 342

Что является материальной основой ВНИМАНИЯ? 356

Из чего состоит эмоция человека? 406

Сможет ли «искусственный интеллект» заменить мозг человека? 418

Что формирует личность: наследственность или среда? 474

Агрессивное поведение 530

Часть I. Введение в общую психологию

• 
  Глава 1. Предмет психологии, ее задачи и методы
  
• 
  Глава 2. Психология в структуре современных наук
  
• 
  Глава 3. Понятие о психике и ее эволюции
  
• 
  Глава 4. Происхождение и развитие сознания человека
  

■ Глава 5. Психологическая теория деятельности

■ Глава 6. Неосознаваемые психические процессы

ОТ АВТОРА

Предлагаемая вниманию читателя книга написана в соответствии с учебной программой курса «Общая психология». Автор не ставил перед собой задачи дать переоценку системы психологических взглядов, а ориентировался на наиболее объективное и максимально доступное изложение учебных вопросов с общепри­знанных позиций. Представленные в этом учебнике материалы являются резуль­татом обобщения работ известных отечественных и зарубежных психологов и со­ответствуют требованиям Государственного стандарта подготовки специалистов.

Основой учебника являются работы классиков отечественной психологии: С. Л. Рубинштейна, Л. С. Выготского, Б. Г. Ананьева, Б. М. Теплова, А. Н. Леонтье­ва, Б. Ф. Ломова и многих других известных российских ученых. Но психология пополняется все новыми и новыми знаниями, в связи с чем пересматриваются от­дельные теоретические положения этой научной дисциплины. Поэтому существует необходимость периодически обновлять классический учебный материал. При соз­дании данной книги был осуществлен анализ значительного количества учебни­ков и учебных пособии, в том числе таких авторов, как Ю. Б. Гиппенрейтер, Р. С. Немов, А. А. Реан, Е. И. Рогов и др. Проанализированы позиции и взгляды представителей двух ведущих российских психологических школ — московской и петербургской.

Выход в свет этого учебника был бы невозможен без помощи многих людей. Автор выражает искреннюю благодарность за содействие и поддержку в работе декану факультета психологии и педагогики Ленинградского государственного областного университета В. Л. Ситникову, а также профессору А. А. Реану, взяв­шему на себя труд по рецензированию книги. Особую признательность автор вы­ражает сотрудникам издательства «Питер», принимавшим непосредственное участие в подготовке книги к печати.

Глава 1. Предмет психологии, ее задачи и методы
Краткое содержание

Методологические основы изучения человека. Общие принципы познания мира. Подход Ь. Г. Ананьева к изучению человека как биосоциального существа. Попятия «индивид», «субъект деятельности», «личность». Первичные R вторичные свойства человека как индивида. Общие характеристики личности. Отличительные черты человека как субъекта деятельности. Понятия «сознание» и «деятельность».

Науки о человеке и человечестве. Исследования человека как биологического вида, труды К. Линнея. Общее Представление об антропологии. Психологические аспекты исследования че­ловека как биологического вида: Сравнительная психология, ЗООПСИХОЛОГИЯ, общая психология. Общие проблемы исследования перехода человека из животного в социальный мир. Науки, изу­чающие социогенез человека. Науки, изучающие взаимодействие человека с природой. Общие проблемы исследования человека как индивида и его онтогенеза.

Психология как наука. Психология как гуманитарная наука. Житейские и научные психо­логические знания. Значение термина -психология». Психология как наука о психике и психи­ческих явлениях. Предмет психологии. Классификация психических явлений: психические про­цессы, психические состояния, психические свойства. Психические процессы: познавательные, эмоциональные, волевые. Психические СОСТОЯНИЯ как характеристика общего состояния психи­ки. Основные характеристики психических состояний: длительность, направленность, устойчи­вость, интенсивность, Психические свойства личности: направленность, темперамент, способно­сти, характер.

Основные методы психологических исследований. Общее, представление о методах науч­ного исследования. Основные группы психологических методов: объективные и субьективные. Основные субъективные методы психологии: наблюдение, включенное наблюдение, самонаблю­дение, опрос (письменный, устный, свободный). Субъективные методы количественной оценки психических явлений. Основные типы психологических тестов. История создания тестов. Про­ективные тесты и эксперимент (лабораторный, естественный). Общее представление о методах моделирования.

1.1. Методологические основы изучения человека

Как понять поведение другого человека? Почему люди обладают разными спо­собностями? Что такое «душа» и какова ее природа? Эти и другие вопросы всегда занимали умы людей, причем со временем интерес к человеку и его поведению постоянно возрастал.

Рациональный подход к познанию мира основывается на том, что окружаю­щая нас действительность существует независимо от нашего сознания, может быть исследована опытным путем, а наблюдаемые явления вполне объяснимы с науч­ных позиций. Для реализации такого подхода необходимо иметь общее представ­ление о предмете исследования. В различных направлениях науки ученые не-

Глава 1. Предмет психологии, ее задачи и методы ■ 13

Ананьев Борис Герасимович (1907-1972) — выдающийся российский психолог. Научную деятельность начал в качестве аспиранта в Институте мозга еще при жизни В. М. Бехтерева. В 1968-1972 гг. был деканом факультета психологии ЛГУ. Явля­ется основателем ленинградской психологической школы. Ав­тор фундаментальных работ в области чувственного восприя­тия, психологии общения, педагогической психологии. Предло­жил систему человекознания, в которой были интегрированы данные различных наук о человеке.
однократно предпринимали попытки сформулировать целостное представление о человеке. Конечно, такое представление существует и в психологии.

Один из наиболее популярных в отечественной психологии подходов к изуче­нию человека был предложен Б. Г. Ананьевым. Оценивая значение деятельности Ананьева для отечественной науки, в первую очередь необходимо подчеркнуть, что им был разработан принципиально новый методологический подход к иссле­дованию психики человека. Это позволило не только выделить новые разделы психологии, которые до этого не существовали как самостоятельные, но и по-но­вому взглянуть на самого человека. Говоря об основных особенностях развития научного знания о человеке, Ананьев отмечал, что проблема человека становится общей проблемой для всей науки в целом. При этом для научного познания чело­века характерны как все возрастающая дифференциация и специализация отдель­ных дисциплин, так и тенденция к объединению различных наук и методов иссле­дования человека. Современную науку все больше и больше интересуют пробле­мы, связанные со здоровьем человека, его творчеством, обучением и, конечно, его мыслями и переживаниями, причем исследование человека и человеческой дея­тельности осуществляется комплексно, с учетом всех аспектов этих проблем.

Ананьев выделял в системе человекознания четыре основных понятия: инди­вид, субъект деятельности, личность и индивидуальность.

Понятие «индивид» имеет несколько толкований. Прежде всего, индивид — это человек как единичное природное существо, представитель вида Homo sapiens. В данном случае подчеркивается биологическая сущность человека. Но иногда ЭТО понятие используют для обозначения человека как отдельного представителя че­ловеческой общности, как социальное существо, использующее орудия труда. Однако и в этом случае не отрицается биологическая сущность человека.

Человек как индивид обладает определенными свойствами (рис. 1.1). Ананьев выделял первичные и вторичные свойства индивида. К первичным он относил свойства, присущие всем людям, такие как возрастные особенности (соответствие определенному возрасту) и половой диморфизм (принадлежность к определен­ному полу), а также индивидуально-типические характеристики, в том числе кон­ституциональные особенности (особенности сложения тела), нейродинамические

свойства мозга, особенности функ­циональной геометрии больших по­лушарий. Совокупность первичных свойств индивида определяет его вто­ричные свойства: динамику психофи­зиологических функций и структуру органических потребностей. В свою очередь, интеграция всех этих свойств обусловливает особенности темпера­мента и задатки человека.

Другое понятие, характеризующее человека как объект реального мира, — «личность». Данное понятие, как и понятие «индивид», имеет различные варианты толкования. В частности, под личностью понимается индивид как субъект социальных отношений и сознательной деятельности. Некото­рые авторы под личностью понимают системное свойство индивида, фор­мирующееся в совместной деятельно­сти и общении. Есть и другие толко­вания этого понятия, но все они схо­дятся в одном: понятие «личность» характеризует человека как социаль­ное существо (рис. 1.2). В рамках дан­ного понятия рассматриваются такие психологические свойства личности, как мотивация, темперамент, способ­ности и характер.

Следующее понятие, которое выделял Ананьев при изучении человека, — «субъект деятельности». Это понятие по своему содержанию занимает промежу­точное положение между понятиями «индивид» и «личность». Субъект деятель­ности соединяет в единое целое биологическое начало и социальную сущность че­ловека. Если бы человек не обладал способностью выступать в качестве субъекта деятельности, то вряд ли он мог бы рассматриваться как социальное существо, поскольку его эволюция и социальное развитие невозможны без деятельности.

Прежде чем охарактеризовать человека как субъекта деятельности, необходи­мо уяснить смысл понятия «субъект» как философской категории. Чаще всего это понятие употребляется совместно с понятием «объект». Объект и субъект всегда находятся в определенной взаимосвязи. Объект — это существующие независимо от нашего сознания предмет или явление реального мира, выступающие в виде цели, на которую обращена активность человека — субъекта воздействия. Чело­век всегда окружен определенными предметами или сталкивается с явлениями реального мира. В зависимости от того, на что или на кого обращена его актив­ность, тот или иной предмет может выступать в качестве объекта. Объектом мо­жет быть и сама деятельность человека.

Главной чертой человека как субъ­екта, отличающей его от остальных живых существ, является сознание (рис. 1.3). Сознание — это высшая форма психического развития, присущая только человеку. Оно определяет возможность познания объективной реальности, формирования целена­правленного поведения и, как след­ствие, преобразования окружающего мира. В свою очередь, способность со­знательной деятельности по преобра­зованию окружающего мира является еще одной чертой человека как субъ­екта. Таким образом, субъект — это индивид как носитель сознания, обла­дающий способностью к деятельности.

Итак, человек может рассматри­ваться, во-первых, как представитель живой природы, биологический объ­ект, во-вторых, как субъект сознательной деятельности и, в-третьих, как социаль­ное существо. То есть человек — это биосоциальное существо, наделенное созна­нием и способностью к деятельности. Объединение этих трех уровней в одно це­лое формирует интегральную характеристику человека — его индивидуальность.

Индивидуальность — это совокупность психических, физиологических и соци­альных особенностей конкретного человека с точки зрения его уникальности, свое­образия и неповторимости. Предпосылкой формирования человеческой индиви­дуальности служат анатомо-физиологические задатки, которые преобразуются в процессе воспитания, имеющего общественно обусловленный характер. Разнооб­разие условий воспитания и врожденных характеристик порождает широкую ва­риативность проявлений индивидуальности.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что человек — один из наиболее сложных объектов реального мира. Структурная организация человека носит многоуровневый характер и отражает его природную и социальную сущность (рис. 1.4). Поэтому не удивительно, что существует значительное число наук, изу­чающих человека и его деятельность.

1.2. Науки о человеке и человечестве

Современной наукой человек, во-первых, изучается как представитель биоло­гического вида; во-вторых, он рассматривается как член общества; в-третьих, изу­чается предметная деятельность человека; в-четвертых, изучаются закономерно­сти развития конкретного человека.

Началом целенаправленного изучения человека как биологического вида мож­но считать труды Карла Линнея, выделившего его в качестве самостоятельного вида Homo sapiens в отряде приматов. Таким образом, было впервые определено место человека в живой природе. Это не значит, что ранее человек не вызывал интереса у исследователей. Научное познание человека берет свое начало в натур­философии, естествознании и медицине. Однако эти исследования носили узкопрофильный, недостаточно систематизированный, а самое главное, противоречи­вый характер, и человек чаще всего противопоставлялся в них живой природе. К. Линней предложил рассматривать человека как элемент живой природы. И это было своеобразным поворотным пунктом в изучении человека.

Специальной наукой о человеке как особом биологическом виде является антропология. В структуру современной антропологии включают три основных раз­дела: морфология человека (изучение индивидуальной изменчивости физического типа, возрастных стадий — от ранних стадий зародышевого развития до старости включительно, полового диморфизма, изменения физического развития человека иод влиянием различных условий жизни и деятельности), учение об антропогене­зе (об изменении природы ближайшего предка человека и самого человека в тече­ние четвертичного периода), состоящее из приматоведения, эволюционной анато­мии человека и палеоантропологии (изучающей ископаемые формы человека) и расоведение.

Помимо антропологии существуют и другие связанные с ней науки, изучаю­щие человека как биологический вид. Например, физический тип человека как его общую соматическую организацию изучают такие естественные науки, как анатомия и физиология человека, биофизика и биохимия, психофизиология, нейропсихология. Особое место в этом ряду занимает медицина, которая включа­ет многочисленные разделы.

Учение об антропогенезе — происхождении и развитии человека — также свя­зано с науками, изучающими биологическую эволюцию на Земле, поскольку при­роду человека невозможно понять вне общего и последовательно развивающегося процесса эволюции животного мира. К данной группе наук могут быть отнесены палеонтология, эмбриология, а также сравнительная физиология и сравнитель­ная биохимия.

Необходимо подчеркнуть, что в развитии учения об антропогенезе сыграли важную роль частные дисциплины. К их числу прежде всего надо отнести физио­логию высшей нервной деятельности. Благодаря И. П. Павлову, проявившему большой интерес к некоторым генетическим проблемам высшей нервной деятель­ности, наиболее сформировавшимся отделом сравнительной физиологии стала физиология высшей нервной деятельности антропоидов.

Огромную роль в понимании развития человека как биологического вида иг­рает сравнительная психология, объединяющая в себе зоопсихологию и общую психологию человека. Начало экспериментальных исследований приматов в зоо­психологии положили научные работы таких ученых, как В. Келер и Н. Н. Ладыгина-Котс. Благодаря успехам зоопсихологии стали понятны многие механизмы поведения человека и закономерности его психического развития.

Существуют науки, которые не соприкасаются непосредственно с учением об антропогенезе, но играют значимую роль в его развитии. К ним относятся генети­ка и археология. Особое место занимает палеолингвистика, исследующая проис­хождение языка, его звуковых средств и механизмов управления. Происхождение языка — один из центральных моментов социогенеза, а происхождение речи — цент­ральный момент антропогенеза, поскольку членораздельная речь является одним из основных отличий человека от животных.

В связи с тем что мы коснулись проблем социогенеза, следует отметить обще­ственные науки, которые самым тесным образом связаны с проблемой антропоге­неза. К их числу относятся палеосоциология, изучающая становление человече­ского общества, и история первобытной культуры.

Таким образом, человек как представитель биологического вида является объектом изучения многих наук, в том числе и психологии. На рис. 1.5 представ­лена классификация Б. Г. Ананьева основных проблем и наук о Homo sapiens. Цен­тральное место среди наук, изучающих происхождение и развитие человека как самостоятельного биологического вида, занимает антропология. Основной вывод, который позволяет сделать современное состояние антропологии в отношении развития человека, может быть сформулирован следующим образом: на каком-то этапе биологического развития произошло выделение человека из животного ми­ра (пограничный этап «антропогенеза- социогенеза») и в эволюции человека пре­кратилось действие естественного отбора, основанного на биологической целесо­образности и выживании наиболее приспособленных к природной среде особей и видов. С переходом человека из животного мира в социальный, с его превращени­ем в биосоциальное существо законы естественного отбора сменились качествен­но иными законами развития.

Вопрос о том, почему и как произошел переход человека из животного мира в социальный, является центральным в науках, изучающих антропогенез, и до на­стоящего времени на него нет однозначного ответа. Существует несколько точек зрения на данную проблему. Одна из них основана на следующем предположе­нии: в результате мутации мозг человека превратился в супермозг, что позволило человеку выделиться из животного мира и создать общество. Этой точки зрения придерживается П. Шошар. Согласно этой точке зрения в историческое время органическое развитие мозга невозможно из-за его мутационного происхождения.

Существует и другая точка зрения, которая основывается на предположении о том, что органическое развитие мозга и развитие человека как вида привели к каче­

ственным структурным изменениям мозга, после чего развитие стало осуществ­ляться по другим законам, отличающимся от законов естественного отбора. Но то, что тело и мозг остаются в целом неизменными, не означает, что не происходит никакого развития. Исследования И. А. Станкевича свидетельствуют, что в мозге человека происходят структурные изменения, наблюдаются прогрессивное разви­тие различных отделов полушария, обособление новых извилин, формирование новых борозд. Поэтому на вопрос о том, будет ли изменяться человек, можно дать утвердительный ответ. Однако эти эволюционные изменения главным образом

будут касаться социальных условий жизни человека и его личностного развития, а биологические изменения вида Homo sapiens будут иметь второстепенное зна­чение¹.

Таким образом, человек как социальное существо, как член общества не менее интересен для науки, поскольку современное развитие человека как вида Homo sapiens осуществляется уже не по законам биологического выживания, а по зако­нам социального развития.

Проблема социогенеза не может рассматриваться вне общественных наук. Пе­речень этих наук весьма велик. Их можно подразделить на несколько групп в за­висимости от явлений, которые они изучают или с которыми связаны. Например, науки, связанные с искусством, с техническим прогрессом, с образованием.

В свою очередь, по степени обобщенности подхода к изучению человеческого общества эти науки могут быть подразделены на две группы: науки, рассматриваю­щие развитие общества в целом, во взаимодействии всех его элементов, и науки, изучающие отдельные аспекты развития человеческого общества. С точки зрения данной классификации наук человечество представляет собой целостное, разви­вающееся по собственным законам образование и в то же время множество от­дельных людей. Поэтому все общественные науки могут быть отнесены или к на­укам о человеческом обществе, или к наукам о человеке как элементе социума. При этом следует иметь в виду, что в данной классификации не существует доста­точно четкой грани между разными науками, поскольку многие общественные науки могут быть связаны как с изучением общества в целом, так и с изучением отдельного человека.

Ананьев считает, что в систему наук о человечестве (человеческом обществе) как целостном явлении должны входить науки о производительных силах обще­ства, науки о расселении и составе человечества, науки о производственных и об­щественных отношениях, о культуре, искусстве и самой науке как системе позна­ния, науки о формах общества на различных этапах его развития.

Необходимо особо выделить науки, изучающие взаимодействие человека с природой и человечества с природной средой. Интересна точка зрения, которой придерживался по этому вопросу В. И. Вернадский — создатель биогеохимиче­ского учения, в котором им выделены две противоположные биогеохимические функции, находящиеся во взаимодействии и связанные с историей свободного кислорода — молекулы 0₂. Это функции окисления и восстановления. С одной стороны, они связаны с обеспечением дыхания и размножения, а с другой — с раз­рушением умерших организмов. Как полагает Вернадский, человек и человече­ство неразрывно связаны с биосферой — определенной частью планеты, на кото­рой они живут, поскольку они геологически закономерно связаны с материально энергетической структурой Земли.

Человек неотделим от природы, но в отличие от животных он обладает актив­ностью, направленной на преобразование природной среды с целью обеспечения оптимальных условий жизни и деятельности. В данном случае идет речь о появле­нии ноосферы.

Понятие «ноосфера» было введено Ле-Руа совместно с Тейяром де Шарденом в 1927 г. Они основывались на биогеохимиче­ской теории, изложенной Вернад­ским в 1922-1923 гг. в Сорбон­не. По определению Вернадско­го, ноосфера, или «мыслящий пласт», — это новое геологиче­ское явление на нашей планете. В ней впервые человек предста­ет как крупнейшая геологиче­ская сила, способная преобразо­вать планету.

Существуют науки, предме­том изучения которых является конкретный человек. К данной категории могут быть отнесены науки об онтогенезе — процессе развития индивидуального орга­низма. В рамках данного направ­ления изучаются половые, воз­растные, конституциональные и нейродинамические особенно­сти человека. Кроме этого суще­ствуют науки о личности и ее жизненном пути, в рамках которых изучаются мотивы деятельности человека, его мировоззрение и ценностные ориентации, отношения с окружающим миром.

Следует иметь в виду, что все науки или научные направления, изучающие че­ловека, тесно взаимосвязаны между собой и вместе дают целостное представление о человеке и человеческом обществе. Однако какое бы КЗ направлений ни рассмат­ривалось, в той или иной мере в нем представлены различные разделы психоло­гии. Это не случайно, так как явления, которые изучает психология, в значитель­ной степени определяют деятельность человека как биосоциального существа.

Таким образом, человек — это многоплановое явление. Его исследование долж­но носить целостный характер. Поэтому не случайно одной из основных методо­логических концепций, используемых для изучения человека, является концеп­ция системного подхода. Она отражает системность мироустройства. В соответ­ствии с данной концепцией любая система существует потому, что существует системообразующий фактор. В системе наук, изучающих человека, таким факто­ром является сам человек, и изучать его необходимо во всем многообразии прояв­лений и связей с внешнем миром, так как только в этом случае можно получить полное представление о человеке и закономерностях его социального и биологи­ческого развития. На рис. 1.6 представлена схема структурной организации чело­века, а также его внутренние и внешние взаимосвязи.

1.3. Психология как наука

При делении наук на группы по признаку предмета изучения выделяют есте­ственные, гуманитарные и технические науки. Первые изучают природу, вторые — общество, культуру и историю, третьи связаны с изучением и созданием средств производства и орудий труда. Человек — существо социальное, и все его психи­ческие явления в значительной мере социально обусловлены, поэтому психоло­гию принято относить к гуманитарным дисциплинам.

Понятие «психология» имеет как научный, так и житейский смысл. В первом случае оно употребляется для обозначения соответствующей научной дисципли­ны, во втором — для описания поведения или психических особенностей отдель­ных лиц и групп людей. Поэтому в той или иной степени каждый человек знако­мится с «психологией» задолго до ее систематического изучения.

Уже в раннем детстве ребенок говорит «я хочу», «я думаю», «я чувствую». Эти слова свидетельствуют о том, что маленький человек, не отдавая себе отчета в том, чем он занимается, исследует свой внутренний мир. На протяжении всей жизни каждый человек, осознанно или неосознанно, изучает себя и свои возможности. Следует отметить, что уровень познания своего внутреннего мира во многом опре­деляет то, насколько человек может понять других людей, насколько успешно может построить с ними взаимоотношения.

Человек — это социальное существо, и он не может жить вне общества, без кон­тактов с окружающими. В практике живого общения каждый человек постигает многие психологические законы. Так, каждый из пас уже с детства умеет «читать» но внешним проявлениям — мимике, жестам, интонации, особенностям поведе­ния — эмоциональное состояние другого человека. Таким образом, каждый чело­век — своего рода психолог, поскольку в обществе невозможно жить без опреде­ленных представлений о психике людей.

Однако житейские психологические знания очень приблизительны, расплыв­чаты и во многом отличаются от научных знаний. В чем состоит это отличие (рис. 1.7)?

Во-первых, житейские психологические знания конкретны, привязаны к кон­кретным ситуациям, людям, задачам. Научная же психология стремится к обобще­нию, для чего используются соответствующие понятия.

Во-вторых, житейские психологические знания носят интуитивный характер. Это обусловлено способом их получения — случайным опытом и его субъектив­ным анализом на бессознательном уровне. В отличие от этого научное познание основано на эксперименте, а полученные знания вполне рациональны и осознава­емы.

В-третьих, существуют различия в способах передачи знаний. Как правило, знания житейской психологии передаются с большим трудом, а часто эта переда­ча просто невозможна. Как пишет Ю. Б. Гиппенрейтер, «вечная проблема «отцов и детей» состоит как раз в том, что дети не могут и даже не хотят перенимать опыт отцов». В то же время в науке знания аккумулируются и передаются намного легче.

В-четвертых , научная психология располагает обширным, разнообразным и подчас уникальным фактическим материалом, недоступным во всем объеме ни одному носителю житейской психологии.

Так что же такое психология как наука?

Слово «психология» в переводе с древнегреческого буквально означает «наука о душе» (psyche — «душа», logos — «понятие», «учение»). В научном употреблении термин «психология» появился впервые в XVI в. Первоначально он относился к особой науке, которая занималась изучением так называемых душевных, или психических, явлений, т. е. таких, которые каждый человек легко обнаруживает в собственном сознании в результате самонаблюдения. Позднее, в XVII-XIX вв. область, изучаемая психологией, расширяется и включает в себя не только осо­знаваемые, но и неосознаваемые явления. Таким образом, психология — это наука о психике и психических явлениях. Что же является предметом изучения психоло­гии в наше время?

Для того чтобы ответить на этот вопрос, необходимо построить классифика­цию психических явлений. Следует отметить, что существуют различные точки зрения на структуру психических явлений. Например, те или иные психические явления в зависимости от автора позиции могут быть отнесены к разным струк­турным группам. Более того, очень часто в научной литературе можно столкнуть­ся со смешением понятий. Так, некоторые авторы не разделяют характеристики психических процессов и психические свойства личности. Мы будем разделять психические явления на три основных класса: психические процессы, психические состояния и психические свойства личности (рис. 1.8).

Психические процессы выступают в качестве первичных регуляторов поведе­ния человека. Психические процессы имеют определенное начало, течение и ко­нец, т. е. обладают определенными динамическими характеристиками, к которым прежде всего относят параметры, определяющие длительность и устойчивость психического процесса. На основе психических процессов формируются опреде­ленные состояния, происходит формирование знаний, умений и навыков. В свою очередь, психические процессы могут быть разделены на три группы: познаватель­ные, эмоциональные и волевые.

К познавательным психическим процессам относятся психические процессы, связанные с восприятием и переработкой информации. В их число входят ощуще­ние, восприятие, представление, память, воображение, мышление, речь и внима­ние. Благодаря данным процессам человек получает сведения об окружающем его мире и о себе. Однако сами но себе сведения или знания для человека не играют никакой роли, если они для него не значимы. Вы, наверное, обращали внимание на то, что одни события у вас остаются в памяти надолго, а о других вы забываете на следующий день. Иная же информация вообще может остаться для вас незаме­ченной. Это связано с тем, что любая информация может иметь или не иметь эмо­циональную окраску, т. е. может быть значимой или незначимой. Поэтому наряду с познавательными психическими процессами в качестве самостоятельных выде­ляют эмоциональные психические процессы. В рамках этой группы психических процессов рассматривают такие психические явления, как аффекты, эмоции, чув­ства, настроения и эмоциональный стресс.

Мы вправе полагать, что если определенное событие или явление вызывает у человека положительные эмоции, то это благоприятно сказывается на его дея­тельности или состоянии, и, наоборот, отрицательные эмоции затрудняют дея­тельность и ухудшают состояние человека. Тем не менее бывают и исключения. Например, событие, вызвавшее отрицательные эмоции, повышает активность че­ловека, стимулирует его к преодолению возникших преград и препятствий. По­добная реакция свидетельствует о том, что для формирования поведения челове­ка существенны не только эмоциональные, но и волевые психические процессы, ко­торые наиболее ярко проявляются в ситуациях, связанных с принятием решений, преодолением трудностей, управлением своим поведением и др.

Иногда выделяют как самостоятельную еще одну группу психических процес­сов — неосознаваемые процессы. В нее входят те процессы, которые протекают или осуществляются вне контроля со стороны сознания.

Психические процессы тесно взаимосвязаны между собой и выступают в каче­стве первичных факторов формирования психических состояний человека. Пси-

хические состояния характеризуют состояние психики в целом. Они, как и психи­ческие процессы, имеют свою динамику, которая характеризуется длительностью, направленностью, устойчивостью и интенсивностью. В то же время психические состояния влияют на течение и результат психических процессов и могут способ­ствовать или тормозить деятельность. К психическим состояниям относят такие явления, как подъем, угнетенность, страх, бодрость, уныние. Следует отметить, что психические состояния могут быть чрезвычайно сложными явлениями, имею­щими объективную и субъективную обусловленность, но характерной для них об­щей особенностью является динамичность. Исключение составляют психические состояния, обусловленные доминирующими характеристиками личности, в том числе и патохарактерологическими особенностями. Подобные состояния могут быть весьма устойчивыми психическими явлениями, характеризующими лич­ность человека.

Следующий класс психических явлений — психические свойства личности — характеризуется большей устойчивостью и большим постоянством. Под психиче­скими свойствами личности принято понимать наиболее существенные особенно­сти личности, обеспечивающие определенный количественный и качественный уровень деятельности и поведения человека. К психическим свойствам относят направленность, темперамент, способности и характер. Уровень развития этих свойств, а также особенности развития психических процессов и преобладающие (наиболее характерные для человека) психические состояния определяют непо­вторимость человека, его индивидуальность.

Явления, изучаемые психологией, связаны не только с конкретным человеком, но и с группами. Психические явления, связанные с жизнедеятельностью групп и коллективов, подробно изучаются в рамках социальной психологии. Мы рассмот­рим только краткую характеристику таких психических явлений.

Все групповые психические явления могут быть также разделены на психиче­ские процессы, психические состояния и психические свойства. В отличие от ин­дивидуальных психических явлений психические явления групп и коллективов имеют более четкое деление на внутренние и внешние.

К коллективным психическим процессам, выступающим в качестве первично­го фактора регуляции существования коллектива или группы, относят общение, межличностное восприятие, межличностные отношения, формирование группо­вых норм, межгрупповые взаимоотношения и др. К психическим состояниям груп­пы относятся конфликт, сплоченность, психологический климат, открытость или закрытость группы, паника и др. К числу наиболее значимых психических свойств группы относят организованность, стиль руководства, эффективность деятельности.

Таким образом, предметом психологии являются психика и психические явле­ния как одного конкретного человека, так и психические явления, наблюдаемые в группах и коллективах. В свою очередь, задачей психологии является исследова­ние психических явлений. Характеризуя задачу психологии, С. Л. Рубинштейн пишет: «Психологическое познание — это опосредованное познание психическо­го через раскрытие его существенных, объективных связей»².

1.4. Основные методы психологических исследований

Психология, как и любая другая наука, имеет свои методы. Методы научных исследований — это приемы и средства, с помощью которых получают сведения, необходимые для вынесения практических рекомендаций и построения научных теорий. Развитие любой науки зависит от того, насколько используемые ею мето­ды совершенны, насколько они надежны и валидны. Все это справедливо и по от­ношению к психологии.

Явления, изучаемые психологией, настолько сложны и многообразны, настоль­ко трудны для научного познания, что на протяжении всего развития психологи­ческой науки ее успехи непосредственно зависели от степени совершенства при­меняемых методов исследования. Психология выделилась в самостоятельную на­уку лишь в середине XIX в., поэтому она очень часто опирается на методы других, более «старых» наук — философии, математики, физики, физиологии, медицины, биологии и истории. Кроме этого психология использует методы современных наук, таких как информатика и кибернетика.

Следует подчеркнуть, что любая самостоятельная наука имеет только ей при­сущие методы. Такие методы есть и у психологии. Все они могут быть разделены на две основные группы: субъективные и объективные (рис. 1.9).

Поделитесь с Вашими друзьями:

Предмет психологии

Психологические учения в античном мире

В античном мире психология возникла и развивалась как учение о «душе». Первые древнегреческие философы придерживались материалистических взглядов на природу «души»…

Развитие взглядов на природу психики в XVI-XVII вв.

Начавшийся в XVI в. расцвет естественных наук содействовал усилению материалистических тенденций в психологии. Появляется ряд философов, отстаивающих материалистические взгляды на природу «души» человека…

Вульгарный материализм

В середине XIX в. материалистические взгляды на природу психики проповедовали в Германии Бюхнер, Фохт и Молешотт …

Бихевиоризм

На смену эмпирической психологии в ХХ в. пришло новое направление пытавшееся построить психологию уже не на идеалистической, а на материалистической основе. Таким направлением в американской психологии…

Идеалистические направления в зарубежной психологии

В зарубежной психологии существует много направлений, которые при всем своем внешнем различии сохраняют общую всем им идеалистическую сущность — утверждение обусловленности поведения человека заложенным в нем духовным началом…

Психика как свойство мозга

В понимании сущности психики психология стоит на позициях монистического материализма, в корне противоположных идеализму…

Кибернетика и психология

Многие психические процессы, например восприятие, мышление, могут быть более детально изучены на кибернетических моделях, в которых соответствующие этим процессам операции выполняются созданными человеком техническими устройствами…

Задачи психологии

Основной задачей психологии как науки является изучение объективных психологических закономерностей (психических процессов, психологических свойств личности и психологических особенностей деятельности человека)…

Общее понятие о психических явлениях как функции мозга

Название науки «психология» происходит от греческих слов: «псюхе» (душа) и «логос» (учение, слово). Первое систематическое изложение психологии было сделано Аристотелем (384—322 гг. до н. э.) в трактате «О душе». Название же «психология» появилось в конце XVI века: общеупотребительным оно стало с середины XVIII века…

Психические явления как отражение действительности

Человек находится в постоянном взаимодействии с окружающей средой. Многочисленные предметы и явления действительности воздействуют на его органы чувств и, отражаясь его мозгом в виде ощущений, представлений, мыслей, чувств, стремлений, вызывают ответную реакцию — те или иные действия человека…

Рефлекторная природа психической деятельности

Естествоиспытатели и врачи, изучавшие анатомию человека, еще в древности высказывали предположение о связи психических явлений с деятельностью мозга и рассматривали психические болезни как результат нарушения его деятельности…

Психика и сознание

В процессе эволюции живых существ психика как отражение объективной действительности в мозгу развивалась в зависимости от условий жизни того или иного вида живых существ…

теорий разума и тела | Encyclopedia.com

Теории разума и тела являются предполагаемыми решениями проблемы разума и тела. Проблема разума и тела заключается в установлении точной связи между разумом и телом, или, более узко, между разумом и мозгом. Большинство теорий взаимоотношений разума и тела существуют также как метафизические теории реальности в целом. Хотя дебаты по проблеме разума и тела могут показаться неразрешимыми, наука предлагает по крайней мере два многообещающих направления исследований. С одной стороны, часть проблемы разума и тела возникает в исследованиях искусственного интеллекта и может быть решена путем лучшего понимания отношений между аппаратным и программным обеспечением.С другой стороны, изучение эмерджентности в биологических системах может пролить свет на отношения между разумом и телом.

Дуализм разума и тела

Дуализм, или дуализм разума и тела, — это теория, согласно которой существуют и разум, и мозг, и ни один разум не является мозгом, ни мозг не является разумом, ни разум не является частью мозга или мозг — любая часть разума. Индуизм и неадваитская веданта влекут за собой дуализм разума и тела, потому что, если душа мигрирует через различные воплощения, то это нечто, что может существовать независимо от тела.Если слияние атмана с Брахмана сохраняет индивидуальность атмана , тогда атман может существовать без существования человеческого тела.

Первым западным философом, одобрившим дуализм, был досократический Пифагор (ок. 569–475 до н. Э.). Он унаследовал древнеегипетское религиозное учение о том, что нефизическая часть человека переживает смерть, и он верил в реинкарнацию души. Если Платона (ок. 427–347 до н. Э.) Неправильно истолковать как идеалиста, то он был дуалистом разума и тела.В частности, в своем диалоге The Phaedo Сократ выдвинул аргументы в пользу вывода о том, что душа переживает телесную смерть. Аристотель (384–322 до н. Э.) Считал душу «формой» человеческого тела. Тем не менее он был дуалистом разума и тела, потому что настаивал на бессмертии интеллектуальной части души, даже несмотря на то, что он предлагал функционалистские или материалистические объяснения аффективных и сенсорных способностей.

Православное христианство не является дуалистическим разумом и телом в том смысле, что человеческое бессмертие состоит в надежде на телесное воскресение или возрождение всей личности по благодати Божией, а не в бессмертии бестелесной души.Хотя термин душа иногда используется в Ветхом и Новом Завете, он явно не обозначает нематериальную ментальную субстанцию, которая могла бы существовать независимо от того, существует ли тело. Душа в этом сильном метафизическом смысле была введена в христианство в четвертом и пятом веках Августином Гиппопотамом, который, считая платонизм и христианство взаимосогласованными и истинными, стремился объединить их в единую философскую систему. Синтез Августина объясняет последующую христианскую веру в дуализм разума и тела, хотя гарантия бессмертия души, казалось бы, делает надежду на воскресение излишней.С другой стороны, может случиться так, что какое-то воскресение может быть собственным воскресением только в том случае, если он есть или у него есть душа. Если это так, бессмертие души является логической предпосылкой истинности христианства.

Французский философ и математик семнадцатого века Рене Декарт (1596–1650) утверждает в своих «Размышлениях » (1641), что единственный факт, в котором он может быть уверен, — это то, что он существует. Свидетельства чувств, математические истины и весь физический мир в конечном итоге сомнительны, но его собственное существование не может быть подвергнуто сомнению, потому что, если он сомневается, значит, он существует.Исходя из этих предпосылок, Декарт заключает, что он мыслит и не зависит от физического мира, включая его собственное тело. Декартовский дуализм — это точка зрения, согласно которой каждый человек — это существенная душа, отличная от тела.

Материализм

Материализм — это теория, согласно которой разум — это мозг или ничто сверх мозга. Древнегреческий атомщик Демокрит утверждает, что существуют только атомы и пустота. Атомы — это неделимые материальные частицы, а пустота — это бесконечное пустое пространство, в котором атомы находятся в движении.Если атомизм истинен, тогда все является либо атомом, либо сводится к атомам. Если есть умы или ментальные состояния, то они сводятся к атомам, а если атомы являются физическими, тогда умы являются физическими.

Томас Гоббс, английский политический теоретик и философ семнадцатого века, был сторонником геометрии: если утверждения геометрии не верны, никакое утверждение не может быть правдой. Геометрия — это математика пространства, отсюда следует, что все пространственно. Если все пространственное является физическим, тогда все физически, и поэтому материализм истинен.У Гоббса есть отчет о том, как людей вводят в заблуждение до дуализма или иным образом верят в нефизические реальности. Поскольку на первый взгляд разум не кажется физическим объектом, люди ошибочно предполагают, что это нефизический объект, но это абстракция, вызванная размышлением только о некоторых материальных свойствах, особенно о твердости. Гоббс считает, что если люди думают о чем-либо, они могут думать только о физическом. Считается, что призрак обладает определенными физическими свойствами, возможно, протяженностью и неопределенной формой.Подобная критика предполагаемых нефизических реалий была позже принята в 1930-х годах Венским кружком, который стремился заменить религию естествознанием.

Теория идентичности разума и мозга оказала влияние с середины 1950-х до 1980-х годов. Основное утверждение британского философа У. Основополагающая статья Плейса 1956 года «Является ли сознание мозговым процессом?» состоит в том, что сознание строго или численно идентично физическому процессу в мозгу. Рассматриваемая личность является условной и апостериори не обязательной и априори .Заявление Плейса состоит не в том, чтобы доказать, что сознание — это мозговой процесс, а в том, чтобы снять априори философских возражений против него как на научную гипотезу.

Идеализм

Идеализм — это теория, согласно которой существуют только умы и что физические объекты, включая человеческое тело, зависят от разума или сознания в своем существовании. Несмотря на то, что Веданта недуалистична, она влечет за собой идеалистическую доктрину, согласно которой существуют только субъективные центры опыта, а эмпирический мир — только видимость.Первым систематическим мыслителем, которого можно было считать идеалистом, был досократический монист Парменид Элейский в шестом и пятом веках до нашей эры. Парменид считал, что существует только то, о чем можно думать.

Платон настаивает на том, что Формы ( eidos ) являются нефизическими типами или сущностями, которые существуют независимо не только от пространства и времени, но и от человеческого разума. Однако формы в принципе доступны человеческому разуму при соответствующей тренировке, и душа «участвует» в них до рождения и после смерти.В той мере, в какой формы идеальны, Платон является идеалистом, потому что он считает, что эмпирический мир зависит от форм в своем существовании. Философ-неоплатоник третьего века Плотин (205–270 гг.

Англо-ирландский епископ восемнадцатого века Джордж Беркли утверждает, что нет смысла утверждать, что физические объекты существуют независимо от возможности думать о них или воспринимать их.Он также утверждает, что концепция материи или физического субстрата, свойства физического объекта которого являются свойствами, несогласованна.

Немецкого философа Иммануила Канта (1724–1804) обычно считают идеалистом, потому что его собственное название его философии было трансцендентальным идеализмом. Однако трансцендентальный идеализм — это эпистемологическая доктрина, согласно которой люди когнитивно устроены таким образом, что люди могут знать вещи только такими, какими они кажутся им, а не такими, какие они есть на самом деле сами по себе.Люди психологически подготовлены, чтобы формулировать философские вопросы, но не отвечать на них. Нет никаких метафизических утверждений, потому что предполагаемые утверждения о реальности за пределами пространства и времени не являются ни истинными, ни ложными. Таким образом, слово идеализм в трансцендентальном идеализме лучше всего читать как антиреализм. Поскольку решение проблемы разума и тела может быть извлечено из книги Канта Критика чистого разума (1781), оно влечет за собой отказ от картезианского дуализма разума и тела за неправильное использование категории «субстанция» вне пространства и время и неявное одобрение построения ментально-физического различия из априорного монизма явлений.

Именно в трудах преемников Канта Иоганна Готлиба Фихте (1762–1814) и Фридриха Вильгельма Йозефа фон Шеллинга (1775–1854) трансцендентальный идеализм становится своего рода идеализмом. Абсолютный идеализм Георга Вильгельма Фридриха Гегеля (1770–1831) — это учение о том, что множество видов и степеней сознания в конечном итоге являются аспектами или формами ( Gestalten ) единого конечного космического сознания, называемого Geist. В этом тезисе, который частично является брахманистским, а частично неоплатоническим, различие между ментальным и физическим в конечном итоге зависит от Geist.

Логический бихевиоризм

Логический (или аналитический) бихевиоризм — это теория, согласно которой сознание может быть сведено к публично наблюдаемому телесному поведению. Согласно этой теории, любое утверждение о сознании или ментальных состояниях может быть преобразовано в утверждение или набор утверждений о фактическом или возможном поведении тела, которое в принципе можно наблюдать. Логический бихевиоризм — это редукция внутреннего к внешнему, субъективного к объективному, частного к общему, от первого лица в единственном числе до третьего лица в единственном числе.

Американский философ-позитивист, родившийся в Германии, Карл Густав Хемпель (1905–1997) является логическим бихевиористом в этом определенном смысле. Австрийский философ Людвиг Витгенштейн (1889–1951) и британский философ Гилберт Райл (1900–1976) предлагают тонкий анализ использования обычного психологического языка, призванный показать, что кажущийся картезианским или интроспективный язык на самом деле обретает свое значение в результате совместного использования в обществе. Мир. В частности, Витгенштейн утверждает в своем «Аргументе частного языка» в Philosophical Investigations (1953), что должны быть публичные критерии третьего лица для психологических приписываний.Ментальные концепции не могут обрести смысл посредством своего рода частного наглядного определения, своего рода внутреннего частного навешивания ярлыков на собственные ощущения. В этом случае не было бы критерия правильности предполагаемого приписывания: не было бы ничего, в чем бы оно заключалось, чтобы приписывание было истинным или ложным. Отсюда следует, что нет никаких логически частных психологических приписываний, а ментальные термины не принимают значения только из собственного случая.

Тем не менее, Витгенштейн категорически не хотел называться бихевиористом.Райл, который в «Концепция разума » (1949) утверждает, что миф картезианства не обязательно должен быть правдой для того, чтобы психологический словарь людей был значимым, был не совсем неудобен этим ярлыком.

Функционализм

Функционализм — это теория, согласно которой разум представляет собой набор состояний, по существу причинно связанных с сенсорными входами, поведенческими выходами и друг с другом. Функционализм можно частично понимать как попытку преодолеть определенные недостатки логического бихевиоризма.Поведение не кажется ни необходимым, ни достаточным для ментальности. Этого недостаточно, потому что из того факта, что кто-то ведет себя определенным образом, не следует, что он находится в определенном психическом состоянии. Поведение не является необходимым для психики, потому что из того факта, что человек находится в определенном психическом состоянии, не следует, что он ведет себя определенным образом. Разум не кажется поведением. Разум кажется внутренней причиной поведения. Современные философы Дэвид Льюис и Хилари Патнэм утверждали, что пребывание в психическом состоянии означает пребывание в функциональном состоянии, состоянии, вызванном сенсорными входами и вызывающими поведенческие выходы.Функционализм не предполагает взглядов на внутреннюю природу психического состояния, поэтому в некотором смысле избегает проблемы разума и тела. Однако с добавлением всего одной дополнительной предпосылки — только физические события могут быть причинами или следствиями — функционализм представляет собой разновидность материализма. Функционализм согласуется с предположением когнитивной науки о том, что человека лучше всего рассматривать как систему обработки информации.

Теории двойных аспектов

Согласно теориям двойных аспектов, разум и тело являются двумя аспектами некоторой совместно предполагаемой реальности, которая по своей сути не является ни ментальной, ни физической.Голландско-еврейский философ Барух Спиноза (1632–1677) утверждал, что реальность имеет два основных свойства: мышление и протяженность или сознание и физический размер. Совокупность того, что равно , можно соответственно назвать «Богом» или «Природой» ( deus sive natura ). Как части целого, человеческий разум и тело — это два аспекта лежащей в основе реальности. Мысль не может существовать без протяженности, как и протяженность без мысли. Как и во многих теориях двойного аспекта, это поднимает вопрос о том, что является лежащей в основе реальностью, если она якобы не является ни ментальной, ни физической.Ответ Спинозы — существование или бытие. Однако концепция существования или бытия оказалась неподдающейся анализу философами, от древнегреческого Парменида до Мартина Хайдеггера в двадцатом веке.

Бертран Рассел (1872–1970) поддерживал два типа теорий двойного аспекта на разных этапах своей интеллектуальной карьеры. Он поддержал эмпирическую точку зрения, согласно которой разум и материя являются логическими конструкциями чувственных данных: содержанием чувственного опыта в том виде, в каком они даны напрямую.По сути, разум и материя не являются ни ментальными, ни физическими. В книге An Outline of Philosophy (1927) Рассел утверждает, что не может быть различий между психическим и физическим, если только в основе своей не существуют события, которые явно не являются психическими или физическими. В частности, мельчайшие события, постулируемые наукой, не обладают внутренними ментальными свойствами и, если Рассел одобряет взгляд Де Бройля / Шредингера на материю, являются нематериальными составляющими материи.

Питер Стросон в своей книге Individuals (1959) утверждает, что понятие человека является примитивным в отношении различия между разумом и телом.Если люди еще не овладевают представлением о личности в целом, они не в состоянии провести различие между разумом и телом. Существует значительный класс предикатов, которые явно не являются только ментальными или только физическими, например «улыбается» или «бежит».

Философ и психолог Уильям Джеймс (1842–1910) изобрел термин нейтральный монизм для обозначения того, что существуют элементы, ни ментальные, ни физические, которые онтологически или эпистемологически предшествуют различию между разумом и материей.

Феноменология

Феноменология предлагает способы обозначить различие между умственным и физическим и диагностировать, как мыслима проблема разума и тела. Феноменология — это описание явлений в том виде, в каком они даны сознанию. Предположения об их объективной реальности или причинно-следственных связях приостановлены или заключены в скобки эпохой (греч. Приостановка суждения). Задача феноменологии — показать, как возможно знание, включая все научные, религиозные и философские знания.Философ Эдмунд Гуссерль (1859–1938) обосновал знание трансцендентальным эго, субъективным источником опыта, из которого в конечном итоге состоит собственное существо, даже после того, как онтологическая привязанность к эмпирическому человеку была приостановлена ​​эпохой . Трансцендентальное эго якобы не является ни ментальным, ни физическим, и феноменология якобы предшествует проведению этого различия. Однако построение мира из актов сознания при некоторых интерпретациях влечет за собой идеализм, и Гуссерль иногда называл свою философию трансцендентальным идеализмом. Однако, как и в случае с Кантом, утверждение, что сознание объекта необходимо и достаточно для объективной данности этого объекта, не влечет за собой, что объект зависит от сознания в своем существовании. Учитель и феноменологический предшественник Гуссерля, австрийский философ и психолог Франц Брентано (1838–1917), утверждал, что сущность сознания — это интенциональная направленность на объект.

Феноменологи двадцатого века Хайдеггер, Морис Мерло-Понти и Жан Поль Сартр отвергают эпоху и трансцендентальное эго и утверждают, что ментально-физическое различие зависит от фундаментальной экзистенциальной категории бытия-в-мире.

Заключение

Проблема разума и тела не может быть решена с научной точки зрения. Мозг — это миллиарды атомов, движущихся в пустом пространстве. Никакие эмпирические наблюдения и экспериментальные проверки не объяснят, как движущаяся материя порождает осведомленность. Хотя очевидно, что обычные психические состояния эмпирически зависят от мозга, их субъективная внутренняя сущность тех же самых состояний с научной точки зрения необъяснима. Уникальность собственного разума в конечном итоге объяснима только в том случае, если мы — души.

См. Также Искусственный интеллект; Исследования сознания; Декарт, Рене; Возникновение; Опыт, религия: когнитивные и нейрофизиологические аспекты; Функционализм; Идеализм; Материализм; Теории тела и разума; Взаимодействие разума и мозга; Неврология; Платон

Библиография

barnes, jonathan, ed. ранняя греческая философия. Лондон: Пингвин, 1987.

Беркли, Джордж. принципы человеческого знания с другими сочинениями. Лондон: Фонтана Коллинз, 1977.

Borst, Clive v., Ed. теория тождества разум-мозг. Лондон: Macmillan, 1970.

Дэвидсон, Дональд. очерки о действиях и событиях. Oxford: Oxford University Press, 1980

descartes, rené. дискурс о методах и медитациях, пер. f. е. Сатклифф. хардсворт, великобритания: пингвин, 1974

гегель, георг вильгельм фридрих. феноменология духа (1807), пер. а. против Миллера. Oxford: Oxford University Press, 1977.

kant, immanuel. критика чистого разума (1781), пер.Норман Кемп Смит. Лондон: Macmillan, 1978.

lycan, william g. разум и познание: читатель. oxford: blackwell, 1990.

место, u. т. «сознание — это мозговой процесс?» Британский журнал психологии 47 (1956): 44–50.

плато. федон, пер. Дэвид Галоп. Oxford: Oxford University Press, 1975.

священник, Стивен. теории разума. Бостон: Хоутон Миффлин, 1991.

Робинсон, Ховард, изд. возражения против физикализма. Oxford: Oxford University Press, 1993

Рассел, Бертран.очерк философии (1927). Лондон и Нью-Йорк: Рутледж, 1995.

Райл, Гилберт. понятие разума. Лондон: Хатчинсон, 1949.

solomon, robert c., ed. феноменология и экзистенциализм. Вашингтон, округ Колумбия: университетская пресса Америки, 1980.

соломсон, питер. индивиды: как очерк описательной метафизики. Лондон: Метуэн, 1959.

Витгенштейн, Людвиг. философские исследования. oxford: blackwell, 1952.

stephen priest

Разница между материализмом и идеализмом

Эта статья поможет вам отличить m атериализм от идеализма.

Использование термина «материализм» требует наличия чего-то, что называется идеализмом, и необходимо всестороннее обсуждение обоих. Материалистическая философия подчеркивает, что ее основная идея — это не идея или идеализм, а скорее физический мир. Он делает упор на хозяина или материальное состояние общества и повседневной жизни.

Материализм не признает ничего за пределами физического мира. В материализме или материалистической философии нет места божественности, сверхъестественным явлениям, элементам или силе.Человек составляет ядро ​​материализма.

Общество вместе с человеком входит в материалистическую философию. Но есть много философов, которые это отрицают. Они утверждают, что первичны только разум, мысль, дух и идеи. Природа или физический мир вторичны.

Физический мир происходит от духа, сознания и идей. Человек сначала что-то думает, и из этого воображения или мысли возникает физический мир. Физический мир — это часть человеческого воображения.

Следовательно, различие между материализмом и идеализмом может быть кратко изложено следующими словами:

«Те, кто считает, что материальная основа природа первична, и рассматривают мысль, дух как свойство материи, принадлежат к лагерю материализма. . Те, кто утверждает, что мысль, дух и идея существовали до природы и что природа, так или иначе, является творением духа и зависит от него, составляют лагерь идеализма ».

С первых дней цивилизации идет спор между идеализмом и материализмом.Если мы посмотрим на развитие истории философии, мы обнаружим, что большая ее часть покрыта конфликтом между материализмом и идеализмом.

Но ближе к середине девятнадцатого века Маркс и Энгельс с помощью последовательной и неопровержимой логики утверждали, что материя или материальный мир реальны, а идеализм не имеет реальной основы, это просто воображение и, следовательно, его нельзя принимать за основу. предмет любого серьезного анализа.

Материализм или материалистическая философия — это практически протест против идеализма или спиритизма.Это руководство к реальной жизни и действию. Материализм помогает нам понять природу, функционирование и развитие общества. Оно не способствует установлению счастья и удовольствия райской жизни.

Он учит человека быть практичным. Далее в нем говорится, что изменение и развитие общества являются результатом человеческих усилий, а не продиктованы волей или прихотями сверхъестественной силы.

Энгельс сказал:

«Современный материализм — это не философия, а простая концепция мира (Weltanschauung), которая должна установить свою достоверность и применяться не в отдельно стоящей науке, а в рамках актуальных наук. .

Важным аспектом материализма или материалистической интерпретации истории является то, что человек с его интеллектуальными способностями может войти в самую глубокую стадию материи и может знать, в чем дело.

Другими словами, именно интеллектуальные способности человека помогают разгадывать тайны природы, а также материи. Таким образом, мы можем сказать, что человек является единственным определяющим фактором всего в обществе.

Идеализм утверждает, что не человек, его интеллектуальная сила или его сознание определяют события в физическом мире.Идеальный или вечный дух определяет движения физического мира.

В результате идеализм прославляет смерть, а также жизнь после смерти. Согласно философскому идеализму термин «внешний мир» неверен. Единственная реальность — это дух или идеал.

Простое различие между ними состоит в том, что идеализм убедительно говорит о том, что идеал всеобъемлющ и, естественно, он все определяет. Противоположную точку зрения пропагандировал материализм.

Материализм — это, по сути, оптимистическая, жизнеутверждающая и сияющая философия.Ему чужды пессимизм.

Материализм — мировоззрение прогрессивных социальных групп и классов. Сторонники материализма всегда смотрят в будущее в светлое и светлое будущее. Он проникнут оптимизмом. Сторонники идеализма обычно утверждают, что в материализме нет места морали, этике и оценочным суждениям. Но это обвинение против материализма абсолютно безосновательно и мотивировано.

«В своем диалектическом и историческом материализме Маркс и Энгельс, не отрицая прогрессивных идей, моральных принципов и высоких идей, уделяют им большое внимание.

Различие между материализмом и идеализмом носит не только теоретический, но и практический характер. Философы-идеалисты советуют нам не слишком полагаться на науку. Наука имеет дело с логикой и реалиями мира. Но настоящая правда лежит за пределами этого реального мира.

Невидимый мир важнее и выше мира, в котором мы живем. Он побуждает людей полагаться на суеверия и сверхъестественные убеждения.

Так делала церковь в средние века.Священнослужители укоренили в людях апатию по отношению к реальному миру. Пресса и другие СМИ последовали этой линии.

Идеалисты своей постоянной пропагандой утверждают, что в мире есть много вещей, которые не могут быть решены с помощью науки и техники. Только внутренняя и невидимая сила и возрождение веры в небесную силу могут спасти человечество или освободить человека от печалей и страданий. Смысл этой пропаганды очевиден.

Капиталисты очень хорошо знают, что, если умы простых людей станут слишком материалистичными, им будет открыта реальная природа капитализма, и это встанет на пути капиталистической эксплуатации.

Следовательно, лучший способ — отвлечь внимание людей от материального мира и помочь им сосредоточиться на потусторонних делах и идеализме. В основном по этой причине существует нечестивый союз между капитализмом и идеализмом. Маркс и Энгельс оспорили это и разоблачили нечестивый союз.

Загрузите и поделитесь своей статьей:

Устойчивое развитие: поиск целостного мировоззрения

https://doi.org/10.1016/j.futures.2011.05.027Получите права и контент

Аннотация

Проблема устойчивости описывается как процесс периодической дестабилизации ценностных ориентаций или мировоззрений общества.Эти мировоззрения представляют как ценностные ориентации в отношении «качества жизни», так и ментальные карты окружающего мира. Множество различных мировоззрений, формирующих общество, кажется, являются частью общего целостного мировоззрения, которое может быть выведено из социальных исследований и из опыта истории и философии на протяжении многих веков. Это целостное мировоззрение определяется вертикальным контрастом между идеализмом и материализмом и горизонтальным контрастом между единообразием и разнообразием.Из-за ряда социальных и психологических центробежных сил мировоззрение становится односторонним и в конечном итоге заканчивается фундаменталистскими ценностными ориентациями, которые являются синонимами чрезмерного роста, коллапса и кризиса. Примеры — религиозный фундаментализм и связанные с ним войны, коммунизм, нацизм, экологический кризис, а также недавний финансовый кризис.

Решение этих проблем устойчивости должно быть найдено в своевременном распознавании и компенсации дестабилизирующих центробежных сил. Получающееся в результате целостное мировоззрение является синонимом «человеческого достоинства».Определенное таким образом независимое от времени понятие человеческого достоинства определяет новую этическую основу и разрешает парадокс между потребностями нынешнего и будущих поколений в первоначальном определении устойчивого развития Брундтландом.

Основные моменты

► Проблемы с устойчивостью возникают в результате периодической дестабилизации, перерегулирования и коллапса ценностных ориентаций общества. ► Устойчивость теряется, как только ценностные ориентации общества становятся слишком односторонними и теряют взаимную сплоченность.► Устойчивое общество поддерживает баланс между материальным и нематериальным, а также между индивидуалистическими и коллективистскими ценностными ориентациями. ► Круговая область сбалансированных ценностей представляет собой как целостное мировоззрение, «человеческое достоинство», так и новую этическую основу. ► Политика устойчивого развития должна признавать и компенсировать известные и предсказуемые механизмы, дестабилизирующие сбалансированные ценностные ориентации.

Рекомендуемые статьиЦитирующие статьи (0)

Copyright © 2011 Elsevier Ltd.

Рекомендуемые статьи

Ссылки на статьи

Материализм | Психология вики | Фэндом

Оценка | Биопсихология | Сравнительный | Познавательная | Развивающий | Язык | Индивидуальные различия | Личность | Философия | Социальные |
Методы | Статистика | Клиническая | Образовательная | Промышленное | Профессиональные товары | Мировая психология |

Индекс философии: Эстетика · Эпистемология · Этика · Логика · Метафизика · Сознание · Философия языка · Философия разума · Философия науки · Социальная и политическая философия · Философия · Философы · Список списков

---

Эту статью нужно переписать, чтобы повысить ее актуальность для психологов..
Пожалуйста, помогите улучшить эту страницу самостоятельно, если можете ..

Философия материализма утверждает, что единственное, что существует, — это материя; что все вещи состоят из материала и все явления (включая сознание) являются результатом материальных взаимодействий. Другими словами, материя — единственная субстанция. Как теория, материализм является формой физикализма и принадлежит к классу монистической онтологии. По сути, он отличается от онтологических теорий, основанных на дуализме или плюрализме.Для единичных объяснений феноменальной реальности материализм был бы противоположен идеализму и спиритизму.

Обзор []

Эта точка зрения, вероятно, лучше всего понимается в ее оппозиции доктринам нематериальной субстанции, исторически применявшимся к разуму, как это известно Рене Декартом. Однако сам по себе материализм ничего не говорит о том, как следует характеризовать материальную субстанцию. На практике его часто приравнивают к той или иной разновидности физикализма.

Материализм часто ассоциируется с редукционизмом, согласно которому объекты или явления, индивидуализированные на одном уровне описания, если они подлинные, должны быть объяснимы в терминах объектов или явлений на каком-то другом уровне описания — обычно более общем. уровень, чем пониженный. Нередуктивный материализм явно отвергает это понятие, однако, полагая, что материальное строение всех частностей согласуется с существованием реальных объектов, свойств или явлений, не объяснимых в терминах, канонически используемых для основных материальных составляющих. Джерри Фодор активно аргументирует эту точку зрения, согласно которой эмпирические законы и объяснения в «специальных науках», таких как психология или геология, невидимы с точки зрения фундаментальной физики. Об отношениях между этими взглядами возникло много активной литературы.

Современные философские материалисты расширяют определение других научно наблюдаемых сущностей, таких как энергия, силы и кривизна пространства. Однако такие философы, как Мэри Мидгли, полагают, что понятие «материя» неуловимо и плохо определено. ^[1]

Материализм обычно противопоставляется дуализму, феноменализму, идеализму, витализму и двухаспектному монизму. Его материальность в некотором роде может быть связана с концепцией детерминизма, которую придерживаются мыслители эпохи Просвещения.

Материализм подвергался критике со стороны религиозных мыслителей, выступавших против него. Марксизм использует материализм для обозначения «материалистической концепции истории», которая не связана с метафизикой, но сосредоточена на примерно эмпирическом мире человеческой деятельности (практики, включая труд) и институтов, созданных, воспроизведенных или разрушенных этой деятельностью. (см. материалистическое понимание истории).

История материализма []

Осевой возраст []

Материализм развивался, возможно, независимо в нескольких географически разделенных регионах Евразии в течение Осевого века.

В древнеиндийской философии материализм развился около 600 г. до н. Э. Благодаря работам Аджиты Кесакамбали, Паяси, Канада, и сторонников философской школы Карвака. Канада был одним из первых сторонников атомизма. Школа Ньяя-Вайшешика (600 г. до н.э. — 100 г. до н.э.) разработала одну из самых ранних форм атомизма, хотя их доказательства существования Бога и постулаты о том, что сознание нематериально, сделали их не материалистами. Атомная традиция была продолжена буддийским атомизмом и школой джайнов.

Сюнь Цзы разработал конфуцианскую доктрину, ориентированную на реализм и материализм в Древнем Китае. Среди других известных китайских материалистов того времени — Ян Сюн и Ван Чун.

Древнегреческие философы, такие как Фалес, Парменид, Анаксагор, Демокрит, Дарвин Антигуа, являются прообразом более поздних материалистов. Поэма Лукреция « De Rerum Natura » рассказывает о механистической философии Демокрита и Эпикура. Согласно этой точке зрения, все, что существует, — это материя и пустота, и все явления являются результатом различных движений и скоплений частиц основного материала, называемых «атомами».« De Rerum Natura дает механистические объяснения таких явлений, как эрозия, испарение, ветер и звук. Известные принципы, такие как« ничто не может возникнуть из ничего »и« ничто не может касаться тела, кроме тела », впервые появились в работах Лукреция.

Наша эра []

Позже индийский материалист Джаярааши Бхатта (VI век н.э.) в своей работе Таттвопаплавасимха («Нарушение всех принципов») опроверг эпистемологию Ньяя Сутры. Материалистическая философия чарваки, кажется, умерла где-то после 1400 г. н.э.

В начале 12 века аль-Андалус арабский философ Ибн Туфаил (Абубасер) написал дискуссии о материализме в своем философском романе Хай ибн Якдхан ( Philosophus Autodidactus ), в то же время смутно предвосхищая историческую идею материализм. ^[2]

Европейское Просвещение []

Позднее Томас Гоббс и Пьер Гассенди представляют материалистическую традицию в противовес попыткам Рене Декарта дать естественным наукам дуалистические основы.Позже материалисты и атеисты Жан Мелье, Жюльен Оффруа де Ламетри, Поль-Анри Тири, барон д’Гольбах, Дени Дидро и другие второстепенные французские мыслители-просветители, а также Людвиг Фейербах и, в Англии, пешеходный путешественник Джон «Гуляющий» Стюарт, чья настойчивость в том, что вся материя наделена моральным измерением, оказала большое влияние на философскую поэзию Уильяма Вордсворта.

Шопенгауэр писал, что «… материализм — это философия субъекта, который забывает принимать во внимание самого себя. ^[3] Он утверждал, что наблюдающий субъект может знать материальные объекты только через посредство мозга и его конкретной организации. То, как мозг знает, определяет способ, которым материальные объекты воспринимаются. «Все объективное, расширенное, активное и, следовательно, все материальное рассматривается материализмом как настолько прочная основа для своих объяснений, что сокращение этого (особенно если это в конечном итоге должно привести к уколу и противодействию) не оставляет желать ничего лучшего.Но все это является чем-то, что дано лишь очень косвенно и условно, и поэтому присутствует только относительно, поскольку оно прошло через механизмы и устройства мозга и, следовательно, вошло в формы времени, пространства и причинности в силу из которых он, прежде всего, представлен как протяженный в пространстве и действующий во времени ». ^[4]

Социальный материализм Маркса []

Карл Маркс и Фридрих Энгельс, перевернув идеалистическую диалектику Георга Гегеля с ног на голову, придумали диалектический материализм и материалистическое описание хода истории, известное как исторический материализм. ^[5] Для Маркса основным материалом мира являются общественные отношения (и в основном классовые отношения, например, между крепостными и господином или сегодня, между служащими и работодателем). Как выражение этих основных социальных отношений формируются все другие идеологии, включая идеологии науки, экономики, права, морали и т. Д.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс использовали этот термин для обозначения теоретической точки зрения, согласно которой удовлетворение повседневных экономических потребностей является основной реальностью в каждую историческую эпоху.В противоположность немецкой идеалистической философии материализм придерживается позиции, согласно которой общество и реальность происходят из набора простых экономических действий, которые люди совершают, чтобы обеспечить материальные потребности в еде, жилье и одежде. Материализм берет за отправную точку, что люди прежде всего должны удовлетворять свои повседневные экономические потребности за счет физического труда и практической производительной деятельности. Маркс считал, что этот единственный экономический акт порождает систему социальных отношений, которая включает политические, правовые и религиозные структуры общества.

Научные материалисты []

Многие нынешние и недавние философы школы научного материализма — например, Дэниел Деннет, Уиллард Ван Орман Куайн, Дональд Дэвидсон, Джон Роджерс Сирл, Джерри Фодор и Ричард Докинз — действуют в широком смысле физикалистских или материалистических взглядов, создавая конкурирующие версии как лучше приспособиться к разуму — функционализм, аномальный монизм, теория идентичности и так далее.

В последние годы Пол и Патрисия Черчленд отстаивали более крайнюю позицию, элиминативистский материализм , которая утверждает, что ментальные феномены просто не существуют вообще — этот разговор о ментальном отражает полностью ложную «народную психологию», которая просто имеет Фактически нет никаких оснований, что-то вроде того, как народная наука говорит о болезнях, вызванных демонами.

Определяющее значение []

Природа и определение материи были предметом многочисленных споров ^[6] , как и другие ключевые концепции в науке и философии. Есть ли один вид материи, из которой все состоит (hyle), или несколько видов? Является ли материя непрерывной субстанцией, способной выражать множественные формы (гиломорфизм) ^[7] , или ряд дискретных, неизменных составляющих (атомизм)? ^{[8] [9] [10] [11] [12] [13]} Имеет ли он внутренние свойства (теория вещества) ^{[14] [15]} , или их не хватает (prima materia)?

Без сомнения, наука сделала неожиданные открытия относительно материи.Некоторые перефразируют отклонения от традиционных или здравых представлений о материи как «опровержение существования материи». Однако большинство ученых-физиков считают, что понятие материи просто изменилось, а не исчезло. ^{[ необходима ссылка ]}

Одним из вызовов традиционному представлению о материи как о материальном «веществе» является рост полевой физики в 19 веке. Однако вывод о ложности материализма может быть преждевременным. Теория относительности показывает, что материя и энергия (включая пространственно распределенную энергию полей) взаимозаменяемы.Это дает возможность онтологического взгляда на то, что энергия — это prima materia, а материя — одна из ее форм. С другой стороны, квантовая теория поля моделирует поля как обмен частицами — фотонами на электромагнитные поля и так далее. С этой точки зрения можно сказать, что поля «действительно важны». ^{[ необходима ссылка ]}

Все известные твердые, жидкие и газообразные вещества состоят из протонов, нейтронов и электронов. Все три являются фермионами или частицами со спином половинного спина, тогда как частицы, являющиеся посредниками полей в квантовой теории поля, являются бозонами.Таким образом, можно сказать, что материя делится на более осязаемую фермионную разновидность и менее осязаемую бозонную разновидность. Однако в настоящее время принято считать, что менее 5% физического состава Вселенной состоит из такой «материи», а большая часть Вселенной состоит из темной материи и темной энергии — при этом ученые не пришли к единому мнению о том, что это изготовлены из ^[16] . Это, очевидно, опровергает традиционный материализм, согласно которому существуют только вещи, состоящие из той материи, с которой мы хорошо знакомы («традиционная материя»), которая в любом случае находилась под большим напряжением, как отмечалось выше из теории относительности и квантовой теории поля. .Но если определение «материи» распространяется на «все, о существовании чего можно судить по наблюдаемому поведению традиционной материи», тогда нет оснований в принципе , по которым сущности, существование которых материалисты обычно отрицают, не должны рассматриваться как «материя». ^[17]

Некоторые философы считают, что эти дихотомии требуют перехода от материализма к физикализму. Другие используют материализм и физикализм как синонимы. ^[18]

Критика и альтернативы []

Профессор философии в Университете Нотр-Дам Элвин Плантинга критикует это, а профессор богословия Emiritus Regius Кейт Уорд предполагает, что материализм редко встречается среди современных британских философов: «Оглядываясь на моих коллег-философов в Великобритании, практически всех из которых я знаю по крайней мере, по их опубликованным работам, я бы сказал, что очень немногие из них — материалисты.» ^[19] .

Религиозные и духовные возражения []

Согласно Католической энциклопедии, материализм отрицает существование как Бога, так и души. ^[20] Следовательно, он несовместим с большинством мировых религий, включая ислам, христианство, иудаизм и буддизм. ^[21]

В большей части индуизма и трансцендентализма вся материя считается иллюзией, называемой майей, ослепляющей нас от познания истины. Майя — это ограниченная, чисто физическая и ментальная реальность, в которой запуталось наше повседневное сознание.Майя разрушается для человека, когда он воспринимает Брахман с трансцендентным знанием.

Кант выступал против всех трех форм материализма, субъективного идеализма (который он противопоставляет своему «трансцендентальному идеализму» ^[22] ) и дуализма. ^[23] Однако Кант также утверждает, что перемены и время требуют прочной основы. ^[24] , и делает это в связи с его опровержением идеализма ^[25]

Постмодернистские / постструктуралистские мыслители также выражают скептицизм по поводу любой всеобъемлющей метафизической схемы.

Философ Мэри Миджли ^[26] , в том числе ^{[27] [28] [29] [30]} , утверждает, что материализм является самооправданной идеей, по крайней мере, в ее исключающей форме. .

Другие онтологии []

Теория связок . Можно утверждать, что воспринимаются свойства материальных тел, такие как размер и форма, а не сама материальная подложка. Локк сказал, что мы «не знаем, что такое» основная субстанция. ^[31] Как писал Беркли: «Я признаю, что возможно мы могли бы воспринимать все вещи так же, как сейчас, хотя в мире не было Материи; также я не могу представить, если Материя существует, как она должна производить какую-либо идею. в нашем сознании «. Если независимые от разума свойства (собственно говоря, свойства-экземпляры или тропы) считаются существующими в сочетании друг с другом, но без материальной основы, возникает теория пучков. Если теория пучков оказывается нелогичной или непостижимой, существование субстрата тем самым демонстрируется концептуально, несмотря на непостижимость материи как таковой.

Идеализм . Аргумент в пользу идеализма, подобный аргументам Гегеля и Беркли, является ipso facto аргументом против материализма. Можно утверждать, что материя избыточна, как в теории связок, а независимые от разума свойства, в свою очередь, могут быть сведены к субъективным восприятиям.

Дуализм . Если материя рассматривается как необходимая для объяснения физического мира, но неспособна объяснить разум, возникает дуализм.

Появление , Холизм и Философия процесса — это некоторые из подходов, которые стремятся исправить воспринимаемые недостатки традиционного (особенно механистического) материализма без полного отказа от материализма.

Материализм как методология []

Некоторые критики возражают против материализма как части чрезмерно скептического, узкого или редукционистского подхода к теоретизированию, а не против онтологического утверждения, что материя является единственной субстанцией. Физик элементарных частиц и теолог Джон Полкингхорн возражает против того, что он называет многообещающим материализмом — утверждает, что материалистическая наука в конечном итоге сможет объяснить явления, которые она до сих пор не могла объяснить. ^[32] Он предпочитает двухаспектный монизм материализму. ^[33]

Психолог Имантс Барушс предполагает, что «материалисты склонны без разбора применять схему« камешки в коробке »для объяснения реальности, даже если такая схема, как известно, в целом неверна для физических явлений. Таким образом, материализм не может объяснить материю, не говоря уже об аномальных явлениях или субъективном опыте ^[34] , но остается укоренившимся в академических кругах в основном по политическим причинам ». ^[35] (Сравните с Charles Fort)

Течение времени []

Четырехмерность — это наиболее общепринятая теория времени среди членов научного сообщества. ^{[ необходима ссылка ]} Критики материализма могут возразить, что наше субъективное ощущение времени не может возникнуть из статической четырехмерной Вселенной. Следует отметить, что течение времени — это не то же самое, что стрела времени.

См. Также []

Список литературы []

Конкретные ссылки:

1. ↑ Мэри Миджли Мифы, в которых мы живем .
2. ↑ Доминик Урвой, «Рациональность повседневной жизни: Андалузская традиция? (Аропос первых опытов Хэя)», в Лоуренсе I.Конрад (1996), Мир Ибн Туфайла: междисциплинарные взгляды на Чайи Ибн Якняна , стр. 38-46, Brill Publishers, ISBN 93001.
3. ↑ Мир как воля и представление , II, гл. 1)
4. ↑ Мир как воля и представление , I, §7
5. ↑ «Карл Маркс». Стэнфордская философская энциклопедия . Эд. Джонатан Вольф, доктор философии. Стэнфорд. Проверено 17 сентября 2009.
6. ↑ Шаблон: CathEncy
7. ↑ Concise Britannica о гиломорфизме
8. ↑ Словарь истории идей : Атомизм: от древности до семнадцатого века
9. ↑ Словарь истории идей : Атомизм в семнадцатом веке
10. ↑ Статья философа, выступающего против атомизма
11. ↑ Информация о буддийском атомизме
12. ↑ Статья о традиционном греческом атомизме
13. ↑ Атомизм с 17 по 20 век в Стэнфордской энциклопедии философии
14. ↑ Стэнфордская философская энциклопедия по теории вещества
15. ↑ Фризская школа субстанции и сущности
16. ↑ Бернар Садуле Частица темной материи во Вселенной: на грани открытия? Наука, 5 января 2007 г .: Vol.315. нет. 5808, с. 61 — 63
17. ↑ например, К. С. Льюис в книге The Great Divorce предположил, что Небеса состоят из сверхмассивной материи, которая более существенна, чем обычная материя.
18. ↑ Словарь философии разума — «Многие философы и ученые теперь используют термины« материальный »и« физический »как синонимы»
19. ↑ Опасна ли религия? п.91
20. ↑ Шаблон: CathEncy
21. ↑ Гунасекара
22. ↑ см. Критику чистого разума, где он дает «опровержение идеализма» на стр. 345-52 (1-е изд.) И стр. 244-7 (2-е изд.) В издании Нормана Кемпа Смита.
23. ↑ Критика чистого разума (A379, p352 перевод NKS).»Однако, если, как это обычно бывает, мы попытаемся расширить концепцию дуализма и принять ее в трансцендентальном смысле, ни она, ни две противоположные альтернативы — пневматизм [идеализм] с одной стороны, материализм с другой — не будут не имеют какой-либо основы […] Ни трансцендентальный объект, лежащий в основе внешних проявлений, ни то, что лежит в основе внутренней интуиции, сам по себе не является ни материей, ни мыслящим существом, но основанием (нам неизвестно) … »
24. ↑ «Кант утверждает, что мы можем определить, что произошло изменение в объектах нашего восприятия, а не просто изменение самого нашего восприятия, только представив то, что мы воспринимаем как последовательные состояния устойчивых субстанций (см. Вещество)».Энциклопедия философии Рутледж
25. ↑ «Всякое определение времени предполагает нечто постоянное в восприятии. Это постоянное, однако, не может быть чем-то во мне […]» Критика чистого разума, B274, P245 (перевод NKS)
26. ↑ см. Мэри Мидгли Мифы, в которых мы живем,
27. ↑ Бейкер, Л. (1987). Saving Belief Princeton, Princeton University Press
28. ↑ Репперт В. (1992). Исключительный материализм, когнитивное самоубийство и попрошайничество .Метафилософия 23: 378-92.
29. ↑ Зайднер, Стэнли С. (10 июня 2009 г.) «Троянский конь: логотерапевтическая трансцендентность и ее светское значение для теологии». Институт Mater Dei. стр. 5.
30. ↑ Boghossian, P. (1990). Статус содержания Philosophical Review 99: 157-84. и (1991) Пересмотренный статус содержания . Pacific Philosophical Quarterly 71: 264-78.
31. ↑ Locke, J. Essan Understay относительно Humanding /
32. ↑ Однако критики материализма в равной степени виновны в прогнозе, что он никогда не сможет объяснить определенные явления. «Более ста лет назад Уильям Джеймс ясно видел, что наука никогда не решит проблему разума и тела».Дембски, В. Мы духовные машины
33. ↑ Интервью с Джоном Полкингхорном
34. ↑ Baruss, I. (1993). Можем ли мы считать материю высшей реальностью? Некоторые фундаментальные проблемы с материалистическим истолкованием действительности. Абсолютная реальность и значение: междисциплинарные исследования в философии понимания , 16 (3-4), 245-254
35. ↑ Baruss, I. (2001). Искусство науки: наука будущего в свете изменений сознания. Журнал научных исследований , 15 (1), 57-68

Шаблон: Дополнительные сноски Общие ссылки:

• Бюхнер, Л.(1920). Сила и материя . Нью-Йорк, издательство Peter Eckler Publishing Co.,
• Черчленд, Пол (1981). Исключительный материализм и пропозициональные установки . Философия науки. Бойд, Ричард; П. Гаспер; Дж. Д. Траут. Кембридж, Массачусетс, MIT Press.
• Фланаган, Оуэн (1991). Наука о разуме . 2-е издание Кембридж, Массачусетс, MIT Press.
• Fodor, J.A. (1974). Специальные науки, Synthese , Vol.28.
• Гунасекара, Виктор А.(2001). «Буддизм и современный мир». Основы буддизма: современное введение в учение Будды «. 18 января 2008 г. .
• Ким Дж. (1994) Множественная реализация и метафизика редукции, Философия и феноменологические исследования , Vol. 52.
• Ла Меттри, Ла Меттри, Жюльен Оффре де (1748). L’Homme Machine ( Человек и машина )
• Ланге, Фридрих А., (1925) История материализма . Нью-Йорк, Харкорт, Брейс и Ко.
• Moser, P.K .; Дж. Д. Траут, Под ред. (1995) Современный материализм: читатель . Нью-Йорк, Рутледж.
• Шопенгауэр, Артур (1969). Мир как воля и представление . Нью-Йорк, Dover Publications, Inc.
• Зайднер, Стэнли С. (10 июня 2009 г.). «Троянский конь: логотерапевтическая трансцендентность и ее светское значение для теологии». Mater Dei Institute
• Тернер, М.С. (2007). Кварки и космос. Science 315, 59–61.
• Витцтум, Ричард К. (1995) Материализм: позитивная история и определение . Амхерт, Нью-Йорк, Книги Прометея.

Внешние ссылки []

Шаблон: Навбоксы

Общие проблемы и радикальные решения

Культурный материализм и анализ поведения: знакомство с Харрисом

В 2007 году исполняется 80 лет со дня рождения Марвина Харриса (1927–2001).Хотя отношения между культурным материализмом Харриса и радикальным бихевиоризмом Скиннера пропагандировались некоторыми участниками поведенческого аналитического сообщества (например, Glenn, 1988; Malagodi & Jackson, 1989; Vargas, 1985), сам Харрис никогда не публиковал эксклюзивных и всеобъемлющих работ по теме. отношения между двумя эпистемологиями. Однако 23 мая 1986 года он выступил с приглашенным докладом на эту тему на 12-й ежегодной конференции Ассоциации анализа поведения в Милуоки, штат Висконсин, под названием Культурный материализм и анализ поведения: общие проблемы и радикальные решения .Далее следует публикация расшифрованной аудиозаписи приглашенного выступления, которое Харрис дал Сигрид Гленн вскоре после конференции. Личность писца неизвестна, но он был напечатан в том виде, в каком был написан, с приложением вложенных ссылок, где это необходимо. Он предлагается как в качестве полезного актива для изучающих поведение, которые заинтересованы в изучении культурных случайностей, практик и эпистемологии, так и в ознаменование этой 80-й годовщины.

Культурный материализм — это исследовательская парадигма, которая разделяет многие эпистемологические и теоретические принципы с радикальным бихевиоризмом. Как и радикальный бихевиоризм, он ставит окружающую среду выше наследственности в противоположность биологическим редукционистским парадигмам. И, как радикальный бихевиоризм, он противостоит психологическим парадигмам, таким как когнитивизм, которые подчеркивают разум как причину поведения. Однако неясно, в какой степени культурный материализм и радикальный бихевиоризм занимают сравнимую позицию по сравнению с антропологическим аналогом когнитивизма, который я называю культурным идеализмом по причинам, которые станут ясны позже.

На самом деле, я считаю, что, хотя культурный материализм и радикальный бихевиоризм имеют общую основу в отрицании разума как причины индивидуального человеческого поведения, радикальный бихевиоризм недостаточно радикально бихевиористский для конфронтации с антропологической парадигмой идеалистов, несмотря на того факта, что культурные идеалисты определяют разум как локус социокультурной реальности и причинности. Причина этого несоответствия кроется в пренебрежении радикальными бихевиористами к системным свойствам культурных феноменов и, как следствие, неспособности идентифицировать избирательное ядро ​​социокультурных систем и то, как этот отбор происходит.

В истории развития парадигматических попыток решить вопрос о социокультурной причинности культурный материализм столкнулся и продолжает противостоять ряду давно устоявшихся, здравых, но ошибочных и непродуктивных представлений о человеческой культуре, аналогичных тем, которые противостояли и продолжают противостоять развитию радикального бихевиоризма. Бихевиористам приходилось бороться с верой в то, что организмы, особенно люди, обладают способностями, называемыми разумом и волей, осуществление которых делает их поведение в значительной степени непредсказуемым.Хотя культурные идеалисты обычно также прибегают к воле, намерению, целям и другим менталистским представлениям о причинах поведения, следует признать, что, по крайней мере, в краткосрочной перспективе, человеческое поведение в значительной степени предсказуемо. Это следует из их приверженности изучению явлений на культурном уровне. Например, большинству культурных идеалистов не составит труда предсказать, что дети, рожденные в определенной категории семей Южной Индии, вырастут, чтобы говорить на малаялам, есть пальцами и принимать пищу, сидя со скрещенными ногами на полу. точно так же, как у них не было бы затруднений с предсказанием, что дети в U.Семья С. вырастала, чтобы говорить по-английски, есть металлическими или пластиковыми принадлежностями и принимать пищу, сидя на стуле. В самом деле, именно предсказуемое воспроизведение такого поведения посредством практики, известной как инкультурация, породило культурное поле исследования. Но культурные идеалисты имеют типичные психологические, когнитивистские взгляды на то, как происходит инкультурация, то есть они приписывают инкультурацию намеренным, умышленным инструкциям или инстинктивному подражанию одному человеку или одному поколению другим.

Опора сопротивления культурных идеалистов развитию науки о культуре лежит в другом месте. В частности, проблема заключается в том, почему аккультурированные поведенческие репертуары разных человеческих групп в одних отношениях различны, а в других схожи. Или, точнее, он заключается в проблеме объяснения расходящейся, конвергентной и параллельной эволюции социокультурных систем.

Чтобы определить принцип культурного отбора, который аналогичен дифференцированному репродуктивному успеху на биологическом уровне, широко известному как естественный отбор, и оперантному обусловливанию на психологическом уровне, необходимо сначала четко сформулировать, что такое культура и как мы знаем, что это такое.С культурно-материалистической точки зрения культура — это совокупность классов, с подчеркнутыми классами, социально обусловленных оперантных реакций, которые связаны с определенной человеческой группой и имеют тенденцию воспроизводиться внутри и между поколениями. Причина, по которой акцент делается на словах «классы», двоякая: с одной стороны, многие индивиды могут демонстрировать один и тот же класс поведения, а сам класс часто продолжает существовать даже после того, как многие из индивидов, демонстрирующих характерное поведение, умерли.Человеческие культуры представляют собой особый, возникающий эволюционный феномен. Однако существует множество рудиментарных примеров культурного инвентаря среди приматов и примитивных проточеловеков, которые позволяют нам реконструировать путь, который привел к полностью развитым культурным системам, которые характеризовали человеческие группы по крайней мере на протяжении последних 4000 лет.

Классы культурно обусловленных оперантов условно идентифицируются такими терминами, как охота, коллекционирование, война, вражду, полигинное домашнее хозяйство, богатство невесты, уксорилокальность, взаимный обмен, пиршество, охота за головами, каннибализм, вождества, феодальные государства, капиталистические фирмы и транснациональные корпорации. -и так далее.Эти компоненты, обычно называемые чертами, обычаями, традициями, институтами и т. Д., Не существуют изолированно друг от друга. Скорее, они создают предпосылки для характерных действий и последствий друг друга. Например, ни пиршества без охоты, ни охоты без охотников, ни охотников без копий и т. Д. Более того, многие эмпирические данные показывают, что большинство, если не все классы культурно обусловленных цепочек оперантных реакций связаны друг с другом в том смысле, что изменения в одних часто сменяются изменениями в других.Таким образом, возникновению явлений культурного уровня присуще расположение культурных компонентов в подсистемах, характерных для конкретных обществ, то есть социокультурных системах.

Позвольте мне подчеркнуть, что необходимость иметь дело с этими классами индивидуальных реакций и социокультурными системами как уровнем явлений с особым набором процессов отбора и законных закономерностей возникает не из каких-либо особых эмерджентных сущностей, присущих человеческой культурной жизни, таких как разум. , волеизъявление, намерение, сознание, символическое мышление или даже вербальное поведение, как утверждает большинство моих коллег-антропологов, но, скорее, из-за количественной огромности числа людей и ответов, которые лежат в основе этой абстракции и классификации социокультурных компонентов и всех систем.Когда мы говорим, например, о нуклеарной семье как о компоненте культуры США, мы группируем, усредняем или абстрагируемся от поведенческих репертуаров миллионов конкретных людей, как мертвых, так и живых, которые характерно испускают или испускают миллионы конкретных ответы, касающиеся воспитания детей, социальной принадлежности, сексуального доступа и разделения труда.

Отвергая менталистские и эссенциалистские определения на культурном уровне, культурный материализм неразрывно связан с радикальной бихевиористской программой, поскольку, несмотря на огромную количественную эскалацию и сложность, Скиннер [1984] абсолютно прав, когда заявляет, что никаких новых поведенческих принципов не требуется. иметь дело с явлениями на культурном уровне.Но это просто подводит нас к порогу проблемы, проблема заключается в том, как объяснить поведение не только отдельных людей, но и поведение культурной системы. Как предположил Скиннер, социокультурная эволюция — это пример отбора по последствиям. В самом общем плане новые поведенческие репертуары возникают как операторы в поведении индивидов. Некоторые из них распространяются внутри и передаются из поколения в поколение, и они выбраны из . Другие операнты не распространяются и не передаются.Они погашены или выделены против.

Обратите внимание, что наличие отбора за или против определенных классов оперантов подразумевает, что не все подкрепляющие случайности в равной степени определяют культурные репертуары. Другими словами, проблема заключается не просто между оперантом и безусловным поведением, но между одним оперантом и другим оперантом, каждый из которых контролируется усиливающими случайностями. Единственный способ объяснить выбор одного операнта над другим в культурной эволюции без привлечения менталистских и телеологических гипотез — это различие их относительной эффективности в достижении определенного эффекта.Таким образом, мы шаг за шагом приходим к изображению культурного отбора как процесса, который выбирает альтернативные операторы по отношению к конкретным эффектам или функциям.

Какая функция? Операторы могут выполнять бесконечное количество функций. Следовательно, дальнейший прогресс в определении принципов культурного отбора требует разграничения и классификации функций, которые выполняет культурный репертуар.

Некоторые поведенческие аналитики недавно предположили, что основной функцией культурного отбора является культурное выживание.И они определили три производных: (1) сплоченность группы, (2) эффективное действие по отношению к физической среде и (3) эффективное действие по отношению к другим группам. Считаю эту формулировку неадекватной. Это неадекватно, потому что подавляющее большинство культурных инноваций было выбрано из-за последствий, которые не свидетельствовали о большей или меньшей степени содействия выживанию культуры в то время, для чего они были выбраны. Проверкой того, является ли выбранная инновация способствующей выживанию эффектом, не может быть выживание культуры, поскольку тогда все компоненты любой выживающей культуры по определению будут обладать этой характеристикой, и такое предположение будет неприемлемым.Это точно та же тавтология, которая преследовала предыдущие поколения дарвинистов в отношении принципа, называемого выживанием наиболее приспособленных. Более того, хотя капитализация и военно-политическая стратегия могут быть выбраны исходя из их непосредственных эффектов группового выживания, трудно понять, как соотнести те же последствия с инновациями в таких вопросах, как религия, искусство и идеология.

Наконец, всевозможные инновации могут накапливаться в течение тысяч лет, прежде чем их влияние на групповое выживание станет предметом отбора.Между тем, для отслеживания эффективных последствий для выживания потребуется предвидение, предвидение, которым ни одна культура в настоящее время не обладает и никогда не обладала.

Если мы хотим определить социокультурные функции как меру дифференциальной эффективности для группы, которую выполняют определенные культурные инновации, мы должны сначала настоять на том, что люди — это организмы, которые имеют определенные физические, химические, биологические, социологические и психологические потребности. . Независимо от того, что еще могут сделать культуры, они должны удовлетворять эти потребности.В самом деле, отбор человеческой способности к разработке культурных репертуаров путем естественного отбора можно объяснить только как отбор, являющийся следствием большей эффективности культурных средств по сравнению с некультурными средствами удовлетворения потребностей индивидов, а не культурным выживанием и воспроизводством.

Важность потребностей для объяснения социокультурного отбора последствиями предполагает ссылка Скиннера [1966] на приобретение поведения из-за врожденной склонности к подкреплению этого поведения.Чтобы соответствовать образцу научной скупости, количество таких врожденных предрасположенностей должно быть ограничено восприимчивостью или потребностями, которые были оперативно определены через их способность обусловливать реакции. Голод, секс, телесный контакт, включая защиту от болезней — не может быть исчерпывающим списком, но его достаточно для определения набора основных функций, выполнение которых оперирующими лицами подлежит культурному отбору на основе относительной эффективности.

По общему признанию, идентификация, классификация и измерение врожденных человеческих потребностей является слабым звеном в логической и эмпирической опоре бихевиористски последовательной науки о культуре.Однако я прошу присутствующих здесь друзей-радикалов-бихевиористов подумать, почему это так. Будем надеяться, что по мере роста интереса к последовательному радикальному поведенческому подходу к культурным феноменам новые экспериментальные данные, касающиеся врожденной восприимчивости Скиннера к подкреплению, заполнят пробелы в наших нынешних знаниях. Это набор основных естественных предрасположенностей или потребностей, которые определяют выбор всех компонентов и подкомпонентов конкретной культуры. Но это не означает, что для каждой потребности существует отдельный компонент или подсистема, которые исключительно обусловлены непредвиденными обстоятельствами, соответствующими этой потребности.Во время инкультурации, скажем, отвращения индуистов к убойному скоту и потреблению говядины, соответствующее поведение не формируется исключительно за счет подкрепления пищей, ни во время культивирования полигинных супружеских обычаев соответствующее поведение формируется исключительно за счет сексуального подкрепления. Это отсутствие прямой связи между потребностями и случайностями подкрепления компенсируется взаимодействующими и взаимозависимыми отношениями основных компонентов социокультурных систем и средств существования.

Прежде чем я опишу эти компоненты, необходимо затронуть проблему определения поведения способом, подходящим для социокультурного анализа и отличным от анализа поведения. Излишне говорить, что в истории анализа поведения было очень важно установить, что вербальное поведение обусловлено теми же процессами, которые обусловливают другие операнты. И меня также проинформировали, чтобы подчеркнуть тот факт, что операциональное определение мысли — это безмолвное вербальное поведение, и, следовательно, мысль также подлежит такому же анализу поведения, как и другие формы поведения.

Однако с культурно-материалистической точки зрения наиболее важной характеристикой мышления является не то, что это вербальное поведение, а то, что это поведение, не имеющее измеримой эффективности, кроме внешнего поведения, которое оно может или не может сопровождать или инициировать. С другой стороны, внешнее вербальное поведение, порождающее приказы и такты, а также большая часть невербального поведения движутся вместе, воплощают, перемещают или трансформируют аспекты окружающей среды и, следовательно, имеют измеримую эффективность в виде затрат и выгод, независимо от внутреннего поведения. .

Если задача социокультурного анализа включает выявление последствий затрат и выгод альтернативных поведенческих репертуаров, не имеет смысла рассматривать внутреннее вербальное поведение, которое не имеет независимых экологических последствий, как если бы оно было столь же значимым для культурного отбора, как экологически значимые формы поведения. Поступить так, как я подчеркну ниже, означает непреднамеренно соскользнуть к той форме ментализма, которая характерна для культурного идеализма.

Классы предписаний и тактов, с другой стороны, присутствуют во всех основных компонентах и ​​подсистемах социокультурных систем. Они играют важную роль в инициировании и организации эффективного поведения. Я согласен с Сигрид Гленн в том, что человеческая речь функционирует для установления и поддержания отношений между рецепторами некоторых членов и эффекторами других членов вербального сообщества, тем самым увеличивая диапазон эффективных действий для всех членов. Но мы не должны упускать из виду обширную литературу по психологии, социологии и антропологии, которую я цитирую здесь, которая показывает, что мандаты чаще всего сопровождаются непослушными ответами и что тактики чаще всего представляют неточную картину того, что они хотят описать.

Вопреки распространенному мнению, роль вербального поведения в эволюции человеческих культур легко переоценить. В самом деле, такая переоценка является внутренним дефектом как психологического, когнитивного, так и культурного идеализма, для которого (культурные идеалисты) буквально вначале было слово — тогда как в самом буквальном смысле для культурных материалистов вначале оно существовало. была ступня — предположение, эмпирически подтвержденное за последние пятьдесят лет человеческой палеонтологии и археологии нижнего палеолита.

Позвольте мне упомянуть еще об одном моменте, прежде чем я свяжу компоненты социокультурных систем с перечнем естественно определенных человеческих потребностей. Перед нами стоит задача измерить затраты и выгоды от альтернативных способов удовлетворения таких потребностей. Для этого мы можем использовать различные валюты, такие как белок, время, заболеваемость или процент неудач, продолжительность жизни, сексуальные события и, в некоторых случаях, доллары и центы. С этими измерениями связано множество методологических проблем — особенно непонятно, как комбинировать разные валюты для получения окончательного баланса.Не менее сложная методологическая проблема заключается в том, следует ли ранжировать или взвешивать балансы затрат и выгод, относящиеся к различным потребностям. Слишком ясно, что это еще одна область, в которой прогресс должен зависеть от экспериментальных данных, которые радикальные бихевиористы вполне могут счесть подходящими для их собственного опыта.

Возвращаясь теперь к задаче определения основных метакомпонентов социокультурных систем, с культурно-материалистической точки зрения, становится ясно, что если основные естественные потребности людей должны быть удовлетворены, это будет набор культурных компонентов, связанных с производство необходимых материальных товаров и услуг, таких как продукты питания, жилье, одежда, лекарства и медицинское обслуживание, короче говоря, натуральное хозяйство.Например, охота, собирательство, скотоводство, ирригационное земледелие, производство и т. Д.

Однако количество и качество товаров, производимых этими классами поведения, всегда будет функцией набора технологических компонентов, доступных для добычи. , преобразование и транспортировка природных ресурсов, то есть технологий культуры, которые, в свою очередь, являются функцией конкретных ресурсов и других условий конкретной среды, доступных для эксплуатации этой культурой.

И, наконец, человеческие сексуальные и экономические потребности почти предрасполагают социокультурные системы к поощрению рождения детей… [разрыв между стороной 1 и стороной 2 аудиозаписи]… власти, доступной для общества.

Этой функции удовлетворяют два больших класса институтов — домашняя экономика и политическая экономия. Внутреннее экономическое поведение сосредотачивается на жилищах, где имеют место кормление, воспитание и воспроизводство. Политико-экономическое поведение имеет место за пределами домицилий и регулирует отношения между домицилями и между негосударственными группами, а также между одним населением и другим.Вместе внутренняя и политическая экономия составляют то, что культурные материалисты называют структурой социокультурных систем.

Существует третья подсистема, надстройка , включающая производство живописи, скульптуры, литературы и, конечно же, религии, научных и образовательных зданий и аппаратов, вместе с соответствующими поведенческими перформансами. Общая характеристика надстройки продуктов и видов деятельности состоит в том, что они более отдаленно связаны с удовлетворением основных естественных потребностей, чем структурные компоненты, и еще более отдаленно связаны с ними, чем инфраструктурные компоненты.

Теперь пора вернуться к внутреннему вербальному поведению, которое сопровождает большинство человеческих реакций. В каждой из внешних поведенческих подсистем есть компоненты, которые представляют собой наборы извлекаемых инструкций, правил, грамматик, руководств, карт, целей, намерений, объяснений, рационализаций, ценностей, философии и других внутренних вербальных классов ответов.

Таким образом, существует когнитивная инфраструктура, когнитивная структура и когнитивная надстройка. Например, правила конструирования гарпунов, посадки кукурузы или программирования компьютера являются примерами компонентов когнитивной инфраструктуры.Правила развода с женой в Саудовской Аравии или протокол коу-буксировки перед китайским императором, или философское обоснование свободного предпринимательства являются когнитивными структурными компонентами, в то время как религиозное оправдание строительства готического собора или, для священника хопи, правил для молитвы о дожде — примеры надстроек.

Сумма всех этих когнитивных компонентов составляет идеологию социокультурной системы. Имейте в виду, что все поведения и подсистемы внутри и снаружи оболочки рассматриваются здесь как классы оперантов.Если вы можете принять, по крайней мере временно, таксономические решения, которые я здесь принимал, теперь я могу сформулировать проблему в культурной антропологии, которая аналогична противопоставлению бихевиоризма и когнитивизма на психологическом уровне. (Мне жаль, что я провел вас через всю эту таксономию, но это единственный известный мне способ прояснить тот факт, что мы говорим здесь не о гомологичных противопоставлениях, а об аналогичных.)

Проблема в том, что не оперантный статус психического поведения или мысли — скорее, это относительная важность поведенческих и идеологических нововведений в культурной эволюции, и именно поэтому аналог психологического когнитивизма лучше всего описывать как культурный идеализм, а не как культурный когнитивизм.Культурно-идеалистическая позиция состоит в том, что социокультурная эволюция направляется идеологическими нововведениями — я воздерживаюсь от слова «решительный» по причинам, которые можно назвать мгновенно.

Культурные идеалисты постулируют новые привлекательные мысли, возникающие по какой-то причине в умах определенных людей, которые распространяются и передаются. Эти мысли становятся так называемыми шаблонами поведения, которые, как утверждается, модифицируются, чтобы соответствовать пересмотренной идеологии.

Действительно, эта приверженность приоритету мысли над поведением настолько сильна, что сама культура в преобладающей идеалистической парадигме, связанной с такими антропологическими выдающимися личностями, как Леви-Стросс, Маршалл Салинс и Эдвард Сепир, рассматривается как ничто иное, как то, что я Я здесь называю идеологией.Но я лишь прикоснулся к ментализму в том виде, в каком он сейчас царит в современной антропологии. Не довольствуясь спонтанными идеями как директивами культурной эволюции, культурные идеалисты присоединяются к дальнейшему усложнению крайнего релятивизма, с которым, как мне кажется, нет параллелей среди психологов-когнитивистов. Это превращает само внешнее поведение во что-то иное, чем его считают участники культуры, тем самым отменяя 3000-летние поиски объективных знаний о человеческом поведении и социокультурных системах западной цивилизации.

Я попытался разобраться с проблемой точек зрения участника и наблюдателя и ее релятивистским следствием, используя лингвистические концепции эмиского и этического в качестве модификаторов ментальных и поведенческих событий, но я не буду обременять вас деталями племенного поведения. сейчас ведутся войны из-за этого различия.

Достаточно сказать, что культурные материалисты постулируют объективное знание как полностью доступную форму поведения, потенциально доступную людям независимо от культурных различий.Но чтобы перейти к самому важному моменту для поведенческих аналитиков, культурный материализм считает, что направление социокультурной эволюции вероятностно определяется последствиями поведенческих инноваций с рентабельностью для производства и воспроизводства — вероятностью того, что инновация, возникающая из инфраструктуры или структура, или надстройка, или идеологическая подсистема будут распространяться или передаваться, определяется тем, приводит ли это к более благоприятному или менее благоприятному балансу производственных и воспроизводственных затрат, измеряемых различными валютами, упомянутыми ранее.

Изобретения, которые имеют неблагоприятные последствия для инфраструктуры, будут отбираться независимо от того, где они возникают в системе. Следствием этого принципа является то, что изменения во внешней поведенческой инфраструктуре вероятностно определяют как внутренние, так и внешние компоненты структуры и надстройки.

Позвольте мне прояснить, что затраты-выгоды, которые определяют выбор за или против конкретной инновации, не обязательно должны иметь одинаковый баланс для всех участников данной социокультурной системы.Если существуют половые, возрастные, классовые, кастовые и этнические иерархии, инновации могут быть выбраны из на основании их благоприятных последствий для затрат и выгод для вышестоящего лица, независимо от последствий для подчиненных лиц. Это не означает, как настаивают некоторые диалектические материалисты, что каждое нововведение, выбранное для классово-стратифицированного общества, обязательно имеет неблагоприятные последствия для подчиненного. Оптимизация не означает оптимальность даже для правящих классов.

Я также должен поспешить заверить вас, что принцип инфраструктурного детерминизма допускает, действительно требует признания причинно-сильной, но не доминирующей обратной связи между другими компонентами социокультурных систем и инфраструктуры.

Все аспекты социокультурных систем причинно связаны друг с другом, но связи не симметричны. Эта квалификация вытекает из отличительной сравнительной и естественно-исторической эволюционной перспективы культурной антропологии и антропологической археологии, и она противостоит парадигмам в антропологии и других дисциплинах, которые игнорируют долгосрочную перспективу.Когда социокультурные различия и сходства исследуются синхронно (один временной промежуток), причинные отношения быстро растворяются в бессвязный корпус эклектических корреляций среднего уровня, связывающих инфраструктурные, структурные, надстройки и идеологические компоненты в бесконечных массивах. Затем эмпирически представляется очевидным, что в причинно-следственной связи нет общей асимметрии. Эта ошибка не может быть устранена простым добавлением краткосрочной временной глубины — действительно, зависимость от коротких временных рамок усугубляет проблему и создает впечатление, что в определенные исторические моменты структура общества, его надстройка или идеология доминируют над инфраструктурой.Например, вкратце, часто кажется, что политика находится во главе угла — если использовать фразу «применено» к злополучной попытке изменить Китай сверху вниз в эпоху Большого скачка вперед.

Расширение временных рамок также обнажает ошибочность господствующей религии, как в случае с современным Ираном. Хотя шиитский фундаментализм глубоко изменил репродуктивную и производственную деятельность иранского народа, инфраструктурные условия для свержения шаха были созданы в предшествующий период колониалистской борьбы за контроль над нефтяными ресурсами Ирана.

Если бы политика и религия действительно руководили с точки зрения эволюции, мы никогда не смогли бы объяснить, почему бандформирования существовали сотни тысяч лет, почему деревни были редкостью до 8000 г. до н.э. и почему первые государства не сделали своих появление всего лишь 6000 лет назад. Можно утверждать, что эти даты соответствуют количеству времени, необходимому для созревания идей, подходящих для рассматриваемых преобразований, но факт в том, что преобразования происходили не везде; банды, деревни и аграрные государства задерживаются в некоторых местах до сих пор; и необходимо объяснять как их присутствие, так и их отсутствие в определенных местах, а также в конкретное время.Это невозможно сделать номинально без определения повторяющихся условий, внешних по отношению к структуре и надстройке, условий, которые не лежат где-либо еще, кроме постоянных и переменных инфраструктуры, по причинам, которые я подробно остановлюсь чуть позже.

Этот случай слишком краток, чтобы позволить мне всесторонне защищать принципы инфраструктурного детерминизма. Такая защита будет основываться на логических и эмпирических основаниях и на корпусе проверяемых теорий, созданных под эгидой культурного материализма по сравнению с идеалистами и другими альтернативными парадигмами.Первое, что следует отметить в отношении парадигмы идеалистов, состоит в том, что она по сути неопределенна, поскольку в ней отсутствует какой-либо принцип отбора, объясняющий, почему одни идеи, а не другие, материализуются и включаются в определенный культурный репертуар в определенное время. Есть исключение, и это гегельянство, утверждающее, что существует отбор идей, усиливающих влияние разума и свободы, принцип, однако, явно приводит к контрфактическим теориям в применении к контрастам между культурными примитивами и цивилизованным обществом.

В большинстве идеалистических подходов неявно присутствует убежденность в том, что в культурной эволюции доминируют случайные процессы, такие как случайное появление великих лидеров или произвольное обращение к определенным символам, правилам и ритуалам. В лучшем случае идеалистические теории являются историческими партикуляристскими теориями, то есть идеографическими теориями, которые объясняют отбор и исчезновение культурных инноваций, обращаясь к конкретным последовательностям изменений в бесконечном регрессе. Исторические нарративы, однако, не могут объяснить, почему определенные компоненты присутствуют или отсутствуют в других социокультурных системах, кроме как путем предоставления отдельного повествования для каждого случая, таким образом, нельзя делать никаких прогнозов или ретроспективных решений, поскольку нет принципов для таких предсказаний или ретроспективных утверждений. .

Безнадежность этого факта, конечно, многократно умножается, когда идеалисты отвергают возможность достижения объективного знания о том, что на самом деле происходит в других культурах, согласно свидетельству сообщества подготовленных наблюдателей.

Кроме того, объяснения культурных феноменов идеалистами часто принимают форму, аналогичную объяснению оперантного поведения, посредством апелляции к существовавшим ранее образам мышления. Почему амазонские деревни воюют? Потому что их самцы агрессивны.Почему дискриминируют черных? Потому что белые предвзяты. Почему у африканцев высокий коэффициент рождаемости? Потому что им нравятся дети — или секс. Почему американцы отвергают насекомых в пищу? Потому что насекомые отвратительны.

Для каждого такого случая объяснения культурного материализма переворачивают причинную стрелку и поднимают дополнительные вопросы, открывающие путь к номотетическим решениям. Мужчины агрессивны, потому что они воюют. Они ведут войну из-за демографического давления и истощения ресурсов.Белые предвзято относятся к черным , потому что чернокожих подвергаются дискриминации. Причина, по которой они подвергаются дискриминации, связана с экономической ролью безработных чернокожих как буферов против безработицы среди белых. Африканцы любят детей, потому что у них высокий коэффициент фертильности. У них высокий коэффициент фертильности из-за рентабельности воспитания детей. американцев считают насекомых отвратительными, потому что они их не едят. Причина, по которой они их не едят, заключается в том, что по сравнению с домашними жвачими животными и свиньями насекомые являются крайне неэффективным источником мяса животных.

Можно очень хорошо задаться вопросом, как культурный идеализм, лишенный ретродиктивных или предсказательных принципов, был выбран и стал доминирующим в антропологии и других социальных науках. Ответ может быть довольно простым: большинству американских социологов платят за то, чтобы они доказывали, что человеческое поведение как на психологическом, так и на культурном уровне в первую очередь является результатом воли или случая. Убежденные, что нет никаких номотетических принципов, они не утруждают себя их поиском — и, следовательно, никогда не подвергаются большой опасности их найти.

Такое поведение — продолжаем спекуляции — было выбрано потому, что в нашей особой форме иерархического государственного общества голодное, безработное и иным образом разочарованное и неудовлетворенное большинство должно винить в своих потерях неправильное отношение, плохие ценности, слабость. воли и паршивой удачи, а не из-за дизайна Алисы в Стране чудес социокультурной системы, которая управляет их жизнью.

В самом деле, разве президент республики на этой неделе не подтвердил важность культурного идеализма как национальной парадигмы, предположив, что голод и бездомность в самой богатой стране мира являются результатом только незнания правил, которые обеспечивают доступ к пище и крову? Спешу добавить, что подобные обфускации столь же или даже более распространены в остальном цивилизованном обществе.

Независимо от своих социальных функций, интеллектуальные притязания идеалистических парадигм основываются на том, возможно ли предоставить проверяемые и экономные ретроспективные или предсказательные объяснения социокультурных различий и сходств под эгидой номотетических принципов, таких как принципы эмпирического детерминизма. .

Дело в том, что многие культурно-материалистические теории были выдвинуты по отношению к широкому спектру инфраструктурных, структурных, надструктурных и идеологических компонентов, начиная от происхождения сельского хозяйства и эволюции государства до уважения индуистов к коровам и т. Д. Американский отказ от собачьего мяса.Эти теории были опровергнуты всеми известными формами обмана, обмана, искажения и искажения в журналах по общественным наукам, и меня лично обвиняли в том, что я все — от бешеного марксиста до вульгарного упрощенного механического материалиста и рассказчика простых историй. Загадочному идеалисту и агенту ЦРУ. Единственное, чего культурный материализм пока не выявил, — это альтернативные теории, которые являются более экономными, более широкими и составляют более широкий и более интегрированный корпус.

Поскольку я не могу здесь рассмотреть множество свидетельств за и против совокупности теорий, порожденных принципами инфраструктурного детерминизма, позвольте мне обратиться к более абстрактной форме аргументации. Можно априори ожидать, что инфраструктурные подсистемы будут оказывать большее определяющее влияние на другие подсистемы просто на том основании, что инфраструктура является связующим звеном между культурой и природой, в том смысле, что именно через инфраструктуру ограничения законов физики, химия, биология и психология навязываются человеческому поведению самым прямым и мощным образом.Если поведение инфраструктурных подсистем не подчиняется этим законным ограничениям, тогда нет оснований предполагать, что культурная эволюция подвергается отбору по последствиям. Тогда любой оперант будет иметь равную вероятность быть выбранным. И эволюционные траектории отдельных культур будут одновременно демонстрировать каждую комбинацию компонентов, которые люди способны усилить в себе и в других. Но эмпирически это не так.

Напротив, культурная эволюция явно более упорядочена, чем биологическая.Частота конвергентной и параллельной эволюции, вызванной законными ограничениями культурного царства, больше на единицу времени и на единицу культуры, чем та, которая была произведена естественным отбором.

Сейчас мой болезненный долг — указать, что, когда радикальные бихевиористы обращают свое внимание на анализ социокультурных феноменов, нет никакой гарантии, что они поддержат культурный материализм над господствующей культурной идеалистической парадигмой, за исключением крайнего релятивизма феноменологов.Проблема в том, что, не сумев идентифицировать причинные приоритеты, присущие социокультурным подсистемам, они столь же склонны, как культурные идеалисты, принять здравое представление о том, что фундаментальные изменения в социокультурной системе могут быть вызваны с равной вероятностью успеха путем контроля подкрепления. расписывает в любую подсистему или любой компонент любой подсистемы. Но модификация поведения — это не то же самое, что модификация культуры. При модификации поведения поведенческий аналитик контролирует ресурсы и график подкрепления.В культурной модификации проблема состоит в том, что других контролируют ресурсы, которые необходимо контролировать, если культура должна быть изменена.

Поскольку вербальное поведение обходится дешево, путь наименьшего сопротивления, кажется, лежит в контроле над случайностями вербального поведения, как заявил Скиннер [1976]: «Нужен не новый вид правительства, а дальнейшие знания о людях. поведения и новые способы применения этих знаний к дизайну культурных практик »[стр. xvi].

Меня, например, нужно заверить в том, что это означает нечто иное, чем предложение о том, что это слово было в начале, и что оно сделает нас свободными. Дело не в том, что знание — то есть внешнее и внутреннее вербальное поведение — не имеет отношения к социокультурным изменениям, а в том, что инфраструктурно-структурные условия серьезно ограничивают эффективность попыток изменить социальное поведение просто путем контроля непредвиденных обстоятельств в образовании. Мы не можем учить всему, чему хотели бы научить, и мы не можем изучать все, что принесет пользу общественной жизни.По крайней мере, не в масштабе, достаточном для фундаментальных изменений.

Таким образом, приоритетной задачей поведенческих аналитиков, желающих изменить культуру, является поиск способов внести свой вклад в изменение существующих систем политико-экономического контроля и его инфраструктурной базы.

Но я не хочу заканчиваться спорной нотой. Надеюсь, я ясно дал понять, что культурный материализм и радикальный бихевиоризм являются естественными союзниками и что обе стратегии опираются на общую эпистемологическую основу.Мне посчастливилось познакомиться с миром оперантной психологии еще в колледже, и я давно ждал такой возможности, чтобы выразить свою благодарность. Если вы получаете что-то из этого, то только потому, что вы и ваши наставники так много вложили в это.

Бернардо Каструп: разум выше материи

Мир как смысл

.
Ричард: Один из выводов, которые вы сделаете из этого понимания, заключается в том, что мир — это место смысла.И что мы здесь, чтобы открывать и интерпретировать мир, как он представляется нам.

Bernardo: Если мы думаем о материи как о существующей автономно, то она не имеет значения. Единственное значение, которое он имеет, — это то, что мы его видим — он ни на что не указывает. Тогда мир становится плоским, потому что за материальностью ничего нет. Это очень клаустрофобное мировоззрение — нигилистический взгляд, в котором нет другого смысла, кроме того, что мы сами проецируем на мир.Какое бы значение мы ни думали о мире, это заблуждение.

Но если мы впитаем и усвоим представление о том, что материя — это всего лишь видимость, тогда внезапно весь физический мир станет похож на книгу, которую нужно читать, потому что это указание — знак — чего-то стоящего за ним. Это означает, что измерение тайны возвращается, и смысл жизни возвращается: сколько бы страданий мы ни испытывали в своей жизни, они имеют значение, потому что мы знаем, что мы глаза, через которые природа смотрит и переживает себя.Мы вносим свой вклад, осознаем мы это или нет, пытаемся мы это сделать или нет. Это большие дела.

Ричард : Вы сказали, что это чувство значения было утеряно особым образом в западном мире в 17-м ^{-м веке, в том, что мы называем «Эпохой Просвещения».}

Бернардо: Я действительно думаю, что Просвещение было шагом вперед в истории человечества. Но, как и все, что могут сделать люди, у этого есть как положительные, так и отрицательные стороны.Мы собрали щедрые награды, но мы также платим за них исключительно высокую цену, и это и есть настоящий нигилизм.

Джейн: Итак, что это за прекрасные награды, которые мы собрали?

Бернардо: Ну, их несколько. Материализм не без причины стал мейнстримом. Одним из его самых больших преимуществ является то, что он одним махом устранил самый большой страх, который человечество испытывал на протяжении всей своей истории, а именно: что мы будем испытывать после смерти? Говоря христианским языком, мы идем в ад? Этот страх доминировал в человеческой жизни до такой степени, что Церковь смогла контролировать целые континенты и цивилизации и стала самым могущественным институтом в западном мире.Именно этот страх заставляет нас чувствовать себя виноватыми, наполняет тревогой и чувством ответственности за то, что мы делаем. Но если мы не верим ни во что, кроме материального существования, нам не о чем беспокоиться.

И нам не нужно чувствовать ответственность за далекое будущее, потому что нас все равно не будет. Таким образом, мы можем продолжать грабить планету и климат еще сто лет, не платя слишком высокую цену, потому что нам все равно, что произойдет через сто лет после этого.Нас больше не будет. Таким образом, это делает жизнь легкой, как в «Невыносимой легкости бытия» Милана Кундеры [7]. Но цена — депрессия, бессмысленность и изоляция, которые являются величайшими бедствиями современной цивилизации.

Jane: Если бы люди начали принимать вашу точку зрения, пришлось бы нам вернуться к некоторому представлению о рае и аде и связанном с ними страхе, или вы видите, что появляется другая, более мягкая интерпретация?

Бернардо: Я думаю, что природа каждый день показывает нам, что всегда есть великий восторг и великие страдания.Так что я не вижу причин отдавать предпочтение одному из полюсов. Они часть природы. Думаю ли я, что после нашей смерти один полюс будет лучше другого? Нет. Я мог бы подробно рассказать, почему я так думаю, но сейчас я просто скажу это.

Я думаю, что процесс смерти может быть ужасным, потому что он включает в себя растворение эго. И любой, кто испытал глубокий психоделический транс, знает, насколько это ужасно — как ужасно это чувствовать — впервые подвергнуться растворению эго. [8] Если вы проходите его в десятый раз и знаете, что это такое, ничего страшного.Это действительно приятно. Но пока вы пытаетесь остановить это и защитить свое чувство личной идентичности, оно может сокрушить вас, и чем больше вы ему сопротивляетесь, тем больше от этого будете страдать. Поэтому я думаю, что первые этапы перехода могут быть ужасными.

После этого, я думаю, все идет хорошо, потому что это конец нашей диссоциации — под которым я подразумеваю наше отделение как очевидных индивидов от единого универсального сознания. Это реинтеграция в матрицу бытия, в которой мы были до рождения.И эту реинтеграцию, я думаю, большинство людей называют любовью. Любовь — это сила, которая объединяет вещи, в отличие от страха, который является силой, разделяющей вещи. Я думаю, что переживание этой реинтеграции будет эквивалентно теплу, нахождению в объятиях любимого члена семьи, чувству безопасности.

Но после этого, после эйфории реинтеграции, я думаю, что все ставки сделаны. Я думаю, что вполне вероятно, что мы могли замучить себя до страданий, как мы это делаем здесь, в этой жизни.Тот факт, что люди могут это делать, показывает, что у сознания есть потенциал — мучить себя. Поэтому я не буду никому обещать, что они не пострадают.

Jane: Как вы думаете, возможно ли испытать это чувство интеграции с единым сознанием в течение нашей жизни, а не только когда мы умираем?

Бернардо: Да, конечно. Я думаю, что благодаря тому факту, что мы живые существа, мы уже укоренены в этом естественном контексте. Вот где лежат корни нашего существа, где мы находим чувство принадлежности.Итак, у всех нас от природы есть это интуитивное чувство.

Проблема в том, что мы запускаем культурную операционную систему в интеллекте, которая сообщает нам, что эти чувства не могут быть правдой. Если они не могут быть правдой, их не лелеют. В конечном итоге они подавляются, и мы отдаляемся от них. Они все еще существуют, но то, что не признает интеллект, не считается правдоподобным или возможным, поэтому сердце в конечном итоге не чувствует этих вещей. И когда вся культура вокруг нас усиливает это послание, становится невозможным избежать конечного эффекта, когда наш интеллект отфильтровывает то чувство принадлежности, с которым было рождено наше естественное «я» и которое всегда будет иметь, потому что это наш корень.(Подробнее обо всем этом см. Видео справа или ниже.)

От идеализма к прагматизму

• 1 См., Например, Colvin 1905; Ryder 1988. Сам Пирс излагает нам «единственную внятную теорию (…)

1Прагматизм уже давно признан имеющим тесную связь с идеализмом. Действительно, были аргументы в пользу того, что прагматизм сам по себе должен быть формой идеализма1. Я не думаю, что такие аргументы верны, но я ни на секунду не буду отрицать, что существует глубокая связь между идеализмом и прагматизмом.Я хочу рассказать историю об изменчивой природе идеализма, который дает смысл их отношениям, не угрожая превратиться одно в другое. Моя история — это история, а история идеализма началась за сотни лет до того, как прагматизм вышел на сцену, поэтому я прошу читателей снисходить: мне потребуется некоторое время, чтобы накрыть стол, прежде чем мы будем готовы обсуждать отношение прагматизма к идеализму. В качестве предзнаменования: я считаю очевидным, что прагматизм имеет очень мало общего с субъективным идеализмом Беркли или проблематичным идеализмом Декарта; различия между идеализмом и прагматизмом стираются только потому, что идеализм претерпел эволюцию, которая так изменила его незадолго до появления прагматизма, что может показаться маленьким шагом между ними.Согласно моей истории, идеализм, развитый в Германии между 1781 и 1831 годами, способствовал формированию и развитию прагматизма. И все же прагматизм — это большой эволюционный шаг от идеализма, несмотря на то, что он сохраняет и использует некоторые сильные стороны поздней идеалистической мысли.

• 2 Различие, которое я провожу здесь, может быть похоже на различие, на которое намекает Дьюи в «Experience and O (…)

2Таким образом, прежде всего я хотел бы различить два различных типа идеализма2. Различие, которое я провожу здесь, коренится в мотивах для принятия идеалистической позиции. Один вид идеализма возникает из эпистемологических соображений и имеет как отрицательные, так и положительные компоненты. Существует локальный скептицизм как негативный компонент, уравновешенный позитивными эпистемологическими и онтологическими обязательствами в другом месте. Исторически он возникает в картезианских рамках, которые предполагают, что у нас есть прямой и неопровержимый когнитивный доступ только к нашим собственным ментальным состояниям, часто именуемым идеями .Таким образом, наши знания обо всем, что не является идеей или ментальным состоянием, в лучшем случае является производным и вероятным (это отрицательный элемент), а не первичным и определенным. Поскольку с этой картезианской точки зрения предполагается, что наши собственные ментальные состояния (однажды ясно и отчетливо воспринимаемые) прозрачны для нас, положительными элементами позиции являются онтологическая приверженность бытию идей и эпистемологическая приверженность нашему знанию о них. . Если мы остановимся на этом, мы получим то, что Кант приписал Декарту и назвал «проблемным идеализмом» (B274).

3 Как отмечает Кант, это всего лишь следующий шаг, чтобы объявить наши представления о нементальных объектах «ложными и невозможными»; это, безусловно, тот случай, когда они очень сложны и что мы можем порождать, по крайней мере, очевидные антиномии, которые окружают наши концепции нементального. Если мы таким образом усилим негативный аспект нашей позиции до сильного (хотя и в некоторой степени локального) скептицизма, сохранив при этом нашу приверженность бытию ментального, мы получим позицию, которую Кант идентифицирует с епископом Беркли и называет «догматическим идеализмом» (B274). ).

4Kant, конечно, считает, что его собственный трансцендентальный идеализм не является ни одной из этих позиций. Это избавляет от местного скептицизма в отношении материального или внешнего мира, поскольку аргумент «опровержения идеализма» состоит в том, что наше знание о наших внутренних состояниях взаимозависимо и равноценно нашему знанию внешнего или материального положения вещей. Но трансцендентальный идеализм Канта вовсе не избавляется от скептического элемента; скорее, он перемещает его, проводя новую границу не между внутренним и внешним, а между феноменальным и (действительно) реальным.Мы можем обладать знанием феноменального, которое включает в себя как внутреннее, так и внешнее, но все это связано с нашей собственной концептуальной структурой и, таким образом, не эквивалентно знанию чисто независимой от разума реальности как таковой, которая навсегда остается вне ее. наш охват.

5 Пирс дает нам тесно связанный с этим диагноз идеализма, на который отвечает Кант в своем «Опровержении идеализма», и отмечает, в какой степени Кант остается вовлеченным в общую картину, требующую некоторой формы прямого и немедленного знания, основанного на присутствии , что увлекает его в ловушку другой формы идеализма.Этот анализ — по общему признанию, в текстах, составленных его редакторами, Хартшорном и Вайссом, — можно найти в томе 1 его Сборников статей (CP 1.35-39). Пирс намечает здесь свой путь выхода из подобных идеализмов, но это часть немного другой истории, поэтому я не буду ее здесь рассматривать.

• 3 Эту характеристику часто можно найти в более популярных источниках, таких как Энциклопедия (…)

6Кант отказывает нам в знании чисто независимой от разума реальности.И все же кажется немного странным называть его позицию формой идеализма, поскольку он, в конце концов, не привержен онтологическому приоритету или независимости идейного, и уж тем более стандартной интерпретации «идеи». (или, скорее, упражнения понятий) и интуиции, эквивалентные идеям его предшественников, являются феноменальными сущностями (по крайней мере, во времени), которые сами по себе не являются элементами действительно реального мира вещей. В этом свете Кант должен был найти другое название для своей позиции.Епископа Беркли часто называли «субъективным идеалистом» 3. Кант настаивал, что этот ярлык неприменим к его собственному положению; Основная причина внесения исправлений в B-версию первого издания Critique заключалась в том, чтобы еще больше дистанцироваться от субъективного идеализма Беркли. Возможно, позицию Беркли на самом деле лучше назвать «конститутивным идеализмом», потому что единственные объекты, распознаваемые в его онтологии, — это умы и идеи; материальные объекты существуют только объективно (в картезианском смысле) в представлениях.Затем мы могли бы освободить ярлык «субъективный идеализм», чтобы описать позицию Канта, а именно, что все объекты мысли и опыта «испорчены» структурами нашей человеческой когнитивной структуры, так что все, что доступно субъективности, идеально или зависит от разума. . При таком прочтении «субъективного идеализма» позиция также не исключает принятия объективного реализма, то есть веры в существование независимой от разума реальности.

• 4 Платон. The Sophist , цитируется традиционными числами Стефана. Перевод в Loeb Classic (…)
• 5 Например, «Идеализм философии состоит ни в чем другом, кроме как в признании того, что конец (…)

7 Я обещал две концепции идеализма, а вторую еще не обсуждал. Эта версия идеализма является непосредственно метафизической и не мотивируется какими-либо конкретными эпистемологическими тезисами. Согласно этой версии идеализма, материальные вещи и любые другие вещи, которые не являются умами или их идеями, каким-то образом лишены существования и, следовательно, не заслуживают первоклассного онтологического статуса.Заметьте, что мы могли бы вставить в эту версию доброго епископа Беркли, поскольку виды несогласованности, которые, по его мнению, окружают наши представления о материальных вещах, отлично служат для того, чтобы сделать их непригодными для онтологической приверженности. Но Лейбниц, я думаю, является более чистым случаем этой формы идеализма: материальные объекты просто феноменальны в его полностью продуманном взгляде, потому что они просто пассивны, и все, что является реальным , должно быть активным , чем-то только умом или По его мнению, подобные мыслящие предметы могут приносить плоды.Здесь мы можем думать о Лейбнице как о заимствовании у Платона: «быть — значит иметь силу» ( Sophist 247e) 4, а пространство, время и материальные вещи не соответствуют друг другу; таким образом, они просто идеальны. Гегель принимает другую версию этой формы идеализма. Согласно его диалектическому анализу, материальная реальность и природа не имеют онтологических bona fides ; они существуют для того, чтобы дух мог реализовать себя, и истинной мерой онтологически реального является способность к самореализации.5

8 В той степени, в которой Пирс флиртовал с тем, что он называет «объективным идеализмом» (CP 6.24-25), я думаю, мы должны рассматривать это как заигрывание с этой второй формой идеализма.

9Эта вторая форма идеализма откровенно метафизична и предполагает, что у человека есть твердое понимание критерия бытия. Более того, этот критерий не может быть чисто формальным; в нем должно быть какое-то содержание, посредством которого материальные вещи в пространстве и времени можно отличать от умов, идей или ментальных состояний, которые действительно существуют .По мере того как различные формы материализма, физикализма или, по крайней мере, натурализма приобрели господство в недавней англо-американской аналитической философии, эта форма идеализма кажется все более и более отдаленной, потому что, кажется, становится все труднее поверить в то, что материальные вещи зависят от ментальное, а не ментальное существо, зависящее от материала. В конце концов, наши исследования материальности уже несколько столетий приносят интересные, важные и полезные результаты, тогда как исследования ментального или идеального как такового показывают сравнительно небольшой прогресс, по крайней мере, на данный момент.Действительно, значительный прогресс, достигнутый в науках о разуме, произошел благодаря исследованию материальности разума.

10 Как я уже сказал, моя история представляет собой исторический взгляд на эволюцию идеализма. Чтобы получить более полное представление об эволюции, я собираюсь окинуть взглядом время до появления идеализма, даже если это кажется объездным шагом на нашем пути к пониманию связи между идеализмом и прагматизмом.

11 Классические формы идеализма, описанные мною в разделах 1 и 2 — одна противоположность реализму и одна противоположность материализму — были разработаны в общих рамках картезианского подхода к сознанию, и важно, что картезианцы также использовали субстанцию метафизика.Это структура, которая предполагает, что основные сущности мира — это субстанции, устойчивые объекты с различными и множественными свойствами, каждый из которых может существовать сам по себе, то есть не являясь свойством какой-либо другой субстанции. Каждая субстанция имеет по крайней мере одно важное свойство, определяющее ее фундаментальный вид, то есть условия ее идентичности и индивидуализации. Этот субстанциальный каркас в такой абстрактной формулировке сам по себе является формальным каркасом; чтобы иметь возможность применять его, необходимо указать, какие виды вещей являются субстанциями, то есть какие свойства являются такими, чтобы определять или специфицировать объект, обладающий ими, как субстанцию, базовый объект, способный к собственному существованию независимо от наследования в еще какой-то другой объект.

12 Субстанциальная структура сама по себе недостаточна для создания сильного контраста между идеализмом и реализмом (эпистемологический контраст) или идеализмом и материализмом (онтологический контраст). Нам необходимо сочетание субстанциальной структуры и Нового пути идей, инициированного Декартом и взятого его последователями по обе стороны Ла-Манша. Беглый взгляд на аристотелевскую интерпретацию структуры субстанции проясняет это.

• 6 На данный момент я просто проигнорирую кажущуюся отделимость активного разума.

13 Учитывая хиломорфную конструкцию субстанциальной структуры Аристотеля, нельзя вызвать столкновение между материализмом и идеализмом, потому что гиломорфизм обычно не позволяет разумам, для psychai , быть независимыми сущностями, отделенными от материи, которую они информируют.6 Умы не являются такая вещь, которая могла бы быть первичной субстанцией; psychai — это формы, для информирования которых требуется вопрос.Аристотелевская структура явно реалистична, потому что она ясно признает существование независимых от разума объектов. В рамках этих рамок представление о том, что фундаментальная реальность вещей в целом идеальна или ментальна, не может оторваться от земли, потому что (1) не каждая форма является формой psyche , поэтому есть вещи, не зараженные ментальным, и (2) ) Аристотелевцы настаивают на утверждении, что это то же самое, что думает, что ходит, поэтому материальная реальность непоколебима.

14 Только отказавшись от аристотелевской гиломорфной структуры, можно вызвать настоящее столкновение между идеализмом и материализмом.Разум следует рассматривать как субстанциальные сущности, которые контрастируют с материальными сущностями и не зависят от них. Только тогда мы получаем либо / или, по сравнению с которым идеализм против материализма кажется выбором, который мы вынуждены сделать. Традиционно мы думаем, что Декарт ответственен за этот шаг.

15 Мы могли бы репетировать набор связанных аргументов, чтобы показать, что столь же сложно создать эпистемологически обоснованный контраст идеализм / реализм, учитывая аристотелевскую эпистемологию, но мы не будем тратить время на это здесь.

16 Это важно в нашем контексте здесь, потому что, хотя Пирс не был против использования субстанциальной структуры с некоторыми адаптациями, Дьюи гораздо менее увлечен этой структурой и, таким образом, вполне склонен игнорировать контрасты, существенные для определенной идеалистической доктрины — контрасты с реальным и материальным — столь же вводящие в заблуждение и запутанные, как и Аристотель.

17 Итак, споры о реализме / идеализме и материализме / идеализме были центральными проблемами в ранней современной философии от Декарта до Канта, и мы можем найти как эпистемологически, так и метафизически мотивированные версии идеализма в этот период.Мы вкратце отметили, что трансцендентальный идеализм Канта, возможно, не совсем идеально назван, но теперь я хочу утверждать, что в немецком идеализме в целом (хотя я сосредоточусь исключительно на Гегеле) противопоставление реализма / идеализма / материализма становится настолько сложным, что это далеко из очевидного, что остается подлинный контраст между противоположными метафизическими взглядами.

18 Прежде всего, мы должны признать в философии Гегеля значение различия между субъективным духом и абсолютным духом.С точки зрения Гегеля, не существует реальности, внешней по отношению к абсолютному духу, но есть большая часть реального мира, который совершенно не зависит от субъективного духа (и субъективных духов).

19 Давайте также проясним, что Гегель — эпистемологический реалист. То есть он определенно считает, что индивидуальные субъективные духи — такие люди, как вы и я, — знают факты и объекты, которые существуют совершенно независимо от них. В той степени, в которой Гегель действительно является идеалистом, его идеализм не мотивирован каким-либо скептицизмом в отношении нашей способности познавать материальную реальность или вещи, внешние по отношению к нашему разуму.

20 Основная гегелевская доктрина, которую нам необходимо понять, чтобы добиться дальнейшего прогресса в размышлениях о гегелевском идеализме в этом контексте, — это провозглашение того, что «все зависит от понимания и выражения истины не только как субстанции , но и в равной степени как субъект » ( ФГ №17). Похоже, что Гегель просто берет понятие субстанции и добавляет к идее, что субстанция — это то, что в первую очередь является дополнительным условием, что она также является субъектом — но, конечно, это означает радикальное переосмысление понятия субстанции.

• 7 См., Например, Buroker 1972; Уоррен 2001.
.
• 8 Локк (1975, кн. II, гл. 23, §2).

21До посткантианцев было легко думать о субстанции просто как о чем-то, лежащем в основе и поддерживающих присущие ей свойства. Эти свойства могут быть неактивными, как расширение, или активными, как мышление. Как я уже упоминал, Лейбниц был приверженцем принципиально активной природы субстанции, и в этом он был прообразом посткантианцев.Кантианская (феноменальная) субстанция — это материя, но он думал о материи в соответствии с босковичскими линиями, то есть в терминах центров сил притяжения и отталкивания, и, следовательно, не как изначально пассивных. нет конкретной материальной (то есть неформальной) характеристики. Именно поэтому Локк характеризует это как «нечто, чего я не знаю» 8.

22 Изречение Гегеля о том, что субстанция является субъектом, ставит вопрос в совершенно ином свете.Ибо он имеет в виду субъект не в смысле субъекта суждения, но в смысле субъекта, который судит. И его концепция субъектов суждения и опыта — это не концепция некоего «внутреннего пространства», через которое проходят различные иначе не связанные друг с другом представления, будь то впечатления или идеи. Взяв за основу кантовское понятие единства апперцепции, Гегель думает о субъекте как об активном объединении множества предметов (некоторые из которых действительно являются репрезентациями), полученных, запомненных, порожденных и даже отвергнутых им.Эти элементы, однако, сами по себе зависят от их появления в единстве субъекта: они не могут быть интуициями, представлениями или мыслями, предшествующими или независимыми от их места в общем процессе самообъединения субъекта, которое самообъединение не является независимым от его соответствия более широкой среде или контексту. Поскольку внутренние состояния и внешние действия субъектов могут быть тем, чем они являются на самом деле, только в контексте их общего объединения, которое само порождает субъект, Гегель считает субъекты самореализующимися агентами.Но конечные индивидуальные субъекты не способны к самореализации. Конкретные объединяющие действия, которыми занимаются различные субъективные духи, имеют полный смысл только в рамках более широкой объединяющей активности, которая происходит на уровне, превышающем уровень индивидуального субъективного духа. Фактически, здесь есть несколько уровней: индивидуальные субъективные духи имеют смысл только постольку, поскольку они воплощают объединяющие практики социальной общности, а весь шебанг, считает Гегель, имеет смысл только как часть и аспект самореализующейся деятельности Абсолюта. Дух.Критерий бытия Гегеля — это самореализация, а Абсолют — это окончательный, непреодолимый самореализатор.

23 Гегель, таким образом, оказывается абсолютным идеалистом , потому что сама реальность имеет тот вид бытия, которым обладают умы. Это не потому, что умы, то есть субъективные духи, — это все, что действительно существует, а потому, что реальность — все, что есть — имеет смысл, это то, что есть, как элемент в подобной разуму структуре. Но в этом случае контраст между реальным и идеальным, по сути, преодолевается; то есть это больше не является косвенным различием.Гегелевский взгляд также устраняет контраст между идеализмом и материализмом. Материалисты, считает Гегель, слишком сосредоточены на том, что состоит из , но он не отрицает, что люди и сообщества существуют в сложных диспозициях материальных вещей. Точно так же, как Аристотель думал, что формы должны реализовываться в материи, Гегель полагает, что необходимо, чтобы Абсолютное реализовывалось в материальной природе или через нее.

24 В другом месте я описал некоторые общие черты, разделяемые Гегелем и прагматиками.9 К ним относятся поддержка эпистемологического реализма, отказ от взаимосвязи доктрин, которые мы можем назвать «картезианством», отказ от априори, использование богатой концепции опыта, логическая / функционалистская теория концепций, социальность разума. и, наконец, что не менее важно, акцент на центральности действия, выраженной во внешнем, пространственно-временном мире. Обсуждение здесь деконструкции Гегелем различия реализма / идеализма / материализма может быть добавлено к списку того, что он разделяет с прагматиками.Несмотря на все эти общие обязательства, Гегель не прагматик. Более подробно я расскажу в упомянутой выше статье, но для наших целей существенное различие касается статуса идеала. Для Гегеля идеальный — это реальный; у прагматиков, напротив, понятие реального само по себе является идеалом. Мировоззрение Гегеля целиком и полностью телеологично; природа существует ради духа. Телос, признанный прагматиками, возникает из слепых действий природы; дух, если его можно так назвать, возникает из природы, но сам не влечет природу к существованию.

• 10 «Подумайте, какие эффекты, которые предположительно могут иметь практическое значение, мы задумали объект o (…)

25 Среди прагматиков много отсылок к реализму, идеализму, материализму и тому подобному. Но, учитывая их довольно осторожное отношение к метафизике в целом, ссылки почти никогда не бывают прямым одобрением или отказом.Я предлагаю посмотреть не на то, что они говорят об «измах», а на саму реальность. Пирс начинает с довольно традиционного подхода к реальности: «мы можем определить реальное как то, чьи персонажи не зависят от того, кем они могут быть» (Peirce, CP 5.405). Но в сочетании с прагматической максимой 10 это определение приобретает другой аспект: «Мнение, с которым в конечном итоге должны согласиться все, кто исследует, — это то, что мы подразумеваем под истиной, а объект, представленный в этом мнении, является настоящий.Так я бы объяснил реальность »(Пирс, CP 5.407).

26 Стоит немного поразмышлять над этим объяснением реальности. В первых нескольких частях этой статьи я обсуждал рамки, в которых первые современные мыслители спорили о реализме и идеализме. Обратите внимание, что эта структура отсутствует в изречении Пирса. Пирс далеко отошел от «нового пути идей», который доминировал в западной философии раннего Нового времени от Декарта до Канта. Пирс не принимает картезианское предположение о том, что мы в первую очередь и лучше всего знаем свои собственные психические состояния или что у нас есть прямая, прозрачная и неисправимая когнитивная связь с нашими собственными психическими состояниями.У него гораздо более изощренное понимание того, что входит в понятие репрезентации и условий для того, чтобы быть репрезентацией чего-либо. Более того, понятие субстанции никогда не поднимает головы; вопрос не в том, из чего «сделаны» вещи, какие свойства в конечном итоге имеют, или какова фундаментальная природа субстанции (субстанций) мира. Реальное — это то, что мы представляем, объект, представляющий, и представления сами по себе реальны только в той степени, в которой они также являются объектами обреченного окончательного мнения.

• 11 Для более полного представления о реализме Пирса, включая его историческое развитие, см. Susan Haack (1976: (…)

27Одна вещь, которую следует отметить в характеристиках Пирса, состоит в том, что реализм в значительной степени автоматически выпадает из его положения11. Реальное — это объект наших представлений — это означает, что вряд ли может быть что-то реальное, если только наши представления не окажутся неверными. представления вообще и не имеют вообще никаких объектов.Конечно, Пирс не означает, что реальное — это объект всего любых или всех наших представлений. Это объект как раз тех, кто является постоянным продуктом исследования, тех, кто реагирует и отвечает за сенсорный опыт, а также за некоторые другие когнитивные ограничения. Мы можем рассказывать любые истории, какие захотим; мы можем принимать всевозможные концепции и мысли, но мы стремимся принимать в качестве репрезентаций реальности только те убеждения, которые закрепляются в результате практики исследования, проводимого должным образом.И как только мы выясним, что идеи или представления, как средство мышления, , не всегда также объект мысли (хотя они также могут быть объектом мысли , иногда ), соблазн мало. осталось верить, что идеи — это все, что существует.

28 Тем не менее, кажется, что характеристика реального Пирса не может быть отделена от эпистемического или ментального. Однако связь с эпистемическим не в силу какой-либо связи с достоверностью, интуитивной истиной или откровением, а просто в связи с истиной и идеей, что существуют надлежащие пути или методы для поиска истины.Но, чтобы быть ясным, связь с истиной сама по себе не поддерживает какое-либо идеалистическое прочтение. Есть ли идеализм, скрытый в идее, что что-то «обречено» на согласие всех, кто спрашивает, потому что должно быть какое-то скрытое интеллектуальное агентство, контролирующее такие судьбы? Нет никаких оснований полагать, что то, что имеет в виду Пирс, более опасно, чем то, что происходит, когда кто-то говорит: «Что ж, рано или поздно они обязательно узнают, что их мальчик перестал ходить на занятия и убежал с ним. цирк.”

29 Характеристика Пирса реального связана с ментальным, поскольку относится к мнению и репрезентации. Это правильные субъекты предиката истины. Однако наиболее поразительно то, что истина и реальность в объяснении Пирса являются регулирующими идеалами . Истина — это не вещь, и это не отношение, даже не соответствие. Это общая цель расследования, и ее детали выявляются должным образом проведенным расследованием; то есть это правильно зафиксированная вера.Таким образом, обретение истины (по крайней мере, с какой-либо надежностью) зависит от надлежащего поведения или практики: это основной принцип прагматизма. «Методы», такие как откровение или авторитетное заявление, оказываются неподходящими формами проведения расследования.

• 12 Например, Пирс упоминает, что он «посвящал два часа в день изучению кантовского Критика чистого (…)

30 Честно говоря, для меня никогда не было особого смысла, что прагматизм обвиняли в падении к идеализму.Но мы можем восстановить, какими должны были быть некоторые рассуждения. Один из аргументов — это аргумент, основанный на исторических влияниях: Пирс явно находился под влиянием Канта и также признает влияние Шеллинга и Гегеля12. Все они в той или иной степени идеалисты, как и Пирс. Аналогичный аргумент можно применить к Дьюи, учитывая его гегелевские корни. Но такие аргументы заведомо слабы: ученики, в отличие от яблок, часто действительно падают далеко с дерева, и это тоже хорошо — иначе философия не смогла бы развиваться по-настоящему.

• 13 Но, конечно, есть смысл, и очень хороший, в котором мир приспособлен к нашей ми (…)

31 Другой аргумент будет основываться на том факте, что реальность определяется в терминах истины и репрезентации, которые, в свою очередь, являются регулирующими идеалами. Из-за этого может показаться, что наши психические состояния и действия играют важную определяющую роль в реальности.Но, конечно, это далеко от ума Пирса (и от Дьюи), что мы каким-то образом конституируем реальность (в отличие от опыта), представляя ее определенным образом. Прагматик полагает, что, что касается эпистемологии, наш разум приспособлен к миру благодаря сочетанию эволюции и хорошей эпистемологической практики. Прагматик не считает, что с эпистемологической точки зрения мир приспособлен к нашему сознанию, а тем более создан из него13.

32Влияние идеализма на прагматизм нельзя отрицать.Немного подумав, можно быстро обнаружить несколько центральных постулатов (особенно немецкого) идеализма, которые прагматики приняли и (в основном) сделали своими собственными. Я упомянул выше (1) одобрение эпистемологического реализма, (2) отказ от связи доктрин, которые мы можем назвать «картезианством», (3) отказ от априори, (4) использование богатой концепции опыта, (5) инференциалистская / функционалистская теория понятий, (6) социальность разума и, наконец, что не менее важно, (7) акцент на центральности деятельности, выраженной во внешнем пространственно-временном мире.Я бы добавил сюда (8) сформулированных холизмов концепции и обоснования.

33 Я обсуждал эти связи между Гегелем и прагматиками в другом месте14. Поэтому я не буду вдаваться в детали каждой связи здесь. Скорее, я хочу сделать более общее наблюдение. На уровне высокой абстракции мы можем сказать, что немецкие идеалисты и прагматики разделяют приверженность системному приоритету. Это решительно отделяет их от эмпирической традиции, по крайней мере, через Милля и его крестника Рассела.Атомистические подходы к проблемам оказались очень продуктивными в естественных науках, и это было постоянным источником вдохновения для стандартных форм эмпиризма, который придерживался идеи, что знания могут быть получены частями, независимыми атомами, а затем собраны и переработаны в структура, которую мы называем эмпирическим знанием. Эмпирики также считали, что метафизика, насколько это вообще возможно, также должна быть структурой атомов и молекул.

• 15 Письмо Маркусу Герцу от 21 февраля 1772 г.У Канта (1999: 133).

34 Поздняя идеалистическая мысль — это реакция на чрезмерный атомизм эмпириков. Вещи не имеют смысла независимо от контекста. Кант признал, что репрезентации, в частности, имеют смысл только в контексте всей репрезентативной системы, и это накладывает определенные ограничения на все, что считается репрезентацией. Весь «новый способ идей» беззаботно предполагал, что идеи каким-то образом были внутренне репрезентативными: то, что они представляли, их «содержание», каким-то образом встроено прямо в их ткань, независимо от их отношения к вещам, которые они представляют (если такие вещи вообще существуют ) или даже, в случае простых идей, их отношения к другим идеям.Когда Кант задал вопрос: «Какова основа отношения того в нас, что мы называем« репрезентацией », к объекту?» 15, он вышел за рамки нового пути идей и открыл новую область исследования, которой мы являемся. все еще пашет. Кант видел, что репрезентативность ментальных актов в решающей степени зависит от их систематического отношения к другим ментальным актам; к тому времени, когда мы дойдем до Гегеля, это понимание расширилось. Наша способность мыслить зависит не только от наших мыслей, имеющих систематические отношения с другими нашими мысленными действиями, но также и от их систематических отношений с умственными действиями других людей и систематических отношений в более общем плане с миром, в котором протекает весь этот шебанг.

35 Кант видит связь между систематичностью и дизайном, но это не прямая связь. Он не думает, что из очевидной систематичности мира мы можем сделать вывод о том, что он был задуманным творением. Но он действительно думает, что нам нужно думать о мире так, как если бы он был создан для того, чтобы иметь возможность обнаружить часто замаскированную систематичность, которая должна присутствовать, если мы хотим познать мир. Идея хорошо спроектированного мира функционирует как регулирующий идеал, информирующий, вдохновляющий и ограничивающий наше познание.

• 16 Я изложил свою интерпретацию различных подходов Канта и Гегеля к телеологии у де Ври (…)

36 Этот комплекс идей претерпевает дальнейшую трансформацию у Гегеля. У него, например, нет терпения по отношению к регулирующим идеалам: цель, которая навсегда и в принципе недостижима, вовсе не является реальной целью. Гегель также не проводит той связи между систематичностью и замыслом, как Кант.Кант считает, что дизайн должен быть чьим-то дизайном, творением мыслящей вещи. Более натуралистическая (и более аристотелевская) интерпретация телеологии Гегеля принимает представление о том, что может быть и есть естественная телеология , которая не является формой попытки реализовать какое-то желание с учетом своих убеждений, а является чем-то более примитивным и более распространенным: я -реализация, как в организме16. Гегелевское понятие самореализации, тем не менее, по-прежнему моделирует концепцию Канта о само-конституирующем единстве апперцепции; то есть модель, на основе которой Гегель представляет общее систематическое единство, неизбежно обнаруживаемое в мире, который можно познать изнутри, остается единством разума, теперь увеличенным до окончательного самореализации, Абсолюта.

37 Я думаю, что давление, направленное не только на признание необходимости систематичности, но и на ее учет, действует на Пирса и Дьюи так же сильно, как и на Канта и Гегеля. Пирс определенно даже яснее, чем Кант и Гегель, о необходимости систематичности, если кто-то собирается понять репрезентативность мысли и нашу способность познавать мир, в котором мы живем. Но модель природы и происхождения этой систематичности существенно меняется.Новая модель Пирса, недоступная ни Канту, ни Гегелю, также была принята Чонси Райтом и подхвачена другими прагматиками: эволюция, а не разум. Дарвин вытесняет Бога не апофеозом, а давая нам модель безразличного замысла, которая делает гипотезу о Боге, как лихо заметил Лаплас, необязательной, даже если признать необходимость систематичности человеческого знания и мира, который он знает.

38 Можно подумать, что у модели Дарвина есть определенные ограничения: разве она не применима только к организмам? Если это так, то это не будет объяснять более общую систематичность в мире, поскольку, насколько нам известно, область органического весьма ограничена.Пирс, однако, применяет модель гораздо шире, говоря нам, что «единственный возможный способ объяснить законы природы и единообразия в целом — это предположить, что они являются результатом эволюции» (Peirce, CP 6.13). Это замечание не разовое в работе Пирса. В другом месте он сообщает нам, что его «привели к гипотезе о том, что законы Вселенной сформировались в результате универсальной тенденции всех вещей к обобщению и усвоению привычек» (Peirce, CP 7.515), которая, как он утверждает, в точности такова, как поддаваться эволюционному развитию с течением времени.Пирс беззастенчиво высказал эту грандиозную метафизическую гипотезу, и я не знаю подобных рассуждений со стороны других классических прагматиков, но давление, на которое Пирс реагирует, размышляя о объяснении единообразия и систематичности природы, кажется, мне ясно, как раз те, которые привели Канта к Идеям Разума и Гегеля к Абсолюту.

39 Но какая разница! В картине Пирса вещи возникают в результате неумолимых естественных процессов, а не из планов или замыслов какого-то сверхмощного интенционального агента, и не из какого-то божественного, а органического процесса, который заставляет нас задуматься, откуда могло появиться исходное семя.Взгляды Пирса ни в каком интересном смысле не являются идеализмом, хотя и сохраняют многие черты, характерные для немецкого идеализма. Но в версии Пирса эти особенности не объясняются каким-то нисходящим объяснением, предполагающим великое объединение; они возникают снизу вверх из более мелких, ограниченных, интерактивных процессов, отфильтрованных посредством естественного отбора. Единство возникает из самого процесса; он не связан ни с какой целью или конечной причиной.

40 Также показательно признать, что переход к эволюции как систематизатору помогает объяснить упор на практику в прагматизме.Система мира не предопределена ни планами Бога, ни независимыми, ранее существовавшими метафизическими сущностями: она должна быть создана и реализована in medias res , так сказать, возникая в истории из простейших начал и превращаясь в мир и нас, знающих этот мир. Прагматическое видение — это видение, в котором деятельность выходит на первый план в каждом случае, поскольку мир, как и мы, люди, занят , создавая себя с течением времени.Представление прагматика о само-конституирующем мире, содержащем самоконституционные мыслящие существа, способные познавать этот мир, на мой взгляд, не все, что отличается от гегелевской точки зрения, но исторические и причинные основы, действующие в процессах самоконструирования. , поэтому очень разные.

41 Я утверждал, что к началу XIX века идеализм как доктрина больше не находился в явном противоречии со своими номинальными соперниками, реализмом и материализмом.Но это не значит, что термины и противопоставления между ними потеряли смысл. Есть здравый смысл и веская причина называть Гегеля идеалистом; в равной степени есть здравый смысл и причина отрицать этот ярлык для Пирса и Дьюи, несмотря на то, что более широкие структуры их взглядов очень похожи. Проблема с такими описаниями возникает только тогда, когда упускается из виду сложность, которую часто маскируют такие простые термины.

.