Понимание истины как процесса включает в себя: Истина и ее критерии. Относительность истины.

Критерии истины.

Истина есть процесс адекватного (верного, правильного) отражения действительности в сознании человека. Истина едина, но в ней выделяются объективный, абсолютный и относительный аспекты, которые в свою очередь можно рассматривать как относительно самостоятельные истины.

В объективной истине отражается реальное положение вещей, мир, как он существует вне и независимо от нашего сознания. В этом смысле можно сказать, что объективная истина не зависит ни от человека, ни от человечества. Но в самой по себе действительности истин нет. Истиной характеризуется лишь наши познавательные образы, наше знание о действительности. Поэтому истина и субъективна.

Абсолютная истина – это полное, исчерпывающее, точное знание об объекте исследования, знание, не опровергаемое, а только дополняемое и развиваемое, последующим развитием науки. Такие истины нам, естественно, недоступны. Абсолютная истина – это только регулятивная идея, т. е. некоторый идеал, к которому безусловно нужно стремиться, но достичь и удостовериться в котором невозможно. В реальном своем выражении абсолютная истина есть понятие потенциальной бесконечности человеческого познания мира, предел, к которому стремится наше знание. К абсолютным истинам нередко относят «вечные» или «окончательные» истины, истины факта (даты рождения, смерти и т.п.). Хотя и здесь есть относительный момент – само летосчисление. Наиболее корректным можно считать определение абсолютной истины как совокупности моментов завершенного, непреходящего знания в составе истин относительных.

Понятие «относительная истина» служит для обозначения конечных, ограниченных моментов человеческого познания мира, приблизительности и несовершенства наших знаний о действительности, определенных ступеней или порядков углубления в ее неисчерпаемую сущность. Относительная истина зависит от реальных исторических условий своего времени. Разница между абсолютной и относительной истиной – лишь в степени точности и полноты отражения действительности. Абсолютная и относительная истины на самом деле – неразрывные аспекты истины объективной.

Современная трактовка истины включает следующие моменты.

1) действительность – объективная реальность из явлений и сущностей;

2) в понятие действительности входит и субъективная, и духовная реальность;

3) познание, его результат – истина и объект познания понимаются как неразрывно связанные с практикой, истина воспроизводима на практике;

4) истина не только статичное, но и динамичное образование, процесс.

Объективная истина имеет три аспекта:

1) бытийственный – фиксация в ней бытия, предметно — субстрактного и духовного; при этом истина обретает собственное бытие;

2) аксиологический – нравственно — этическая ее наполненность, ее ценность для морали и для практики человека;

3) праксеологический – истина связана с практикой.

Важно обратить внимание на конкретность истины. Абстрактной истина не бывает. Истина всегда «приписана» к определенному месту и времени. Конкретность истины следует понимать также и как нарастание ее единства за счет выявления и синтеза все новых и новых (многочисленных и разнообразных) ее сторон .

Критерий истины – средство проверки истинности или ложности того или иного утверждения, гипотезы, теоретического построения и т. п. Проблема критерия истины до конца не разрешена.

Критерии истины делятся на внешние и внутренние.

В качестве внешних критериев выделяют практику (диалектический материализм), полезность (прагматизм), самосогласованность (или когеренцию).

Критерием истины не может быть публичное или всеобщее признание. Если какую — то информацию разделяет большинство, то это не значит, что на их стороне истина (предрассудки). Как показывает история, истина поначалу является достоянием либо одного человека, либо небольшого круга единомышленников, но рано или поздно становится достоянием большинства.

Не являются критерием истинности знания и благоприятные или полезные последствия его применения (прагматизм). Прагматизм чаще всего выступает в индивидуалистической форме. Это весьма сомнительный критерий, хотя истина, если это действительно истина, так или иначе общественно полезна.

Не годится на роль критерия истины и когеренция, т. е. самосогласованность, знания. Если к уже существующей, наличной системе знания непротиворечивым образом присоединяется новое знание, то это еще не знак того, что оно истинно. У когеренции как критерия истины, конечно, есть рациональное зерно: мир – единое целое; знание об отдельной вещи или единичном явлении должно соответствовать и согласовываться с системой знаний о мире в целом. Рано или поздно истина обнаруживает, раскрывает свой системный характер, свою открытость и внутреннюю пригнанность к другим истинам.

Но главным, решающим критерием истины (впервые введенным в таком качестве марксизмом) является практика, т. е. материальная предметно — чувственная деятельность человека, направленная на реальное преобразование мира – природного и социального. Истинность научных теорий окончательно проверяется на практике теми или иными способами (непосредственно с помощью эксперимента или опосредованно – путем логического доказательства на основе практической проверки исходных положений данной теории). Развивающаяся общественная практика может полностью подтвердить или опровергнуть то или иное человеческое представление.

Разумеется, этот критерий тоже не абсолютен. Практика носит всегда конкретно — исторический характер, развивается, совершенствуется, конкретизируется. И то, что недоступно ей сегодня, может стать доступным завтра. Кроме того, практика может быть искаженной. Кроме того, неясен пока сам механизм работы практического критерия истины. Однако более точного и надежного критерия, чем практика, у людей просто нет.

Если внешних критериев недостаточно, говорят о внутренних критериях. 1) критерий логики: по свойству непротиворечивости; 2) эстетический критерий; 3) критерий экономности мыслей; 4) симметричности; 5) научной рациональности.

Рекомендуем прочитать:

Конспект по философии

Истина — Гуманитарный портал

Понятие истины Истина — это одна из базисных категорий философии, науки, культуры, религии и обыденного сознания, обозначающая соответствие человеческих знаний объективной действительности и подразумевающая идеал знания и способ его достижения. Термин «истина» представляет собой ценностно-теоретическое понятие субъект-объектного ряда, содержанием которого является оценочная характеристика знания в контексте его соотношения с предметной сферой — с одной стороны, и со сферой процессуального мышления — с другой. Тем самым понятие истины предполагает рефлексивно-конструктивную разработку критериев совершенства и совершенствования знания, а также отнесение к системе ценностей, в которой идеал данного совершенства определяется контекстуально, через связи с другими ценностными категориями. Истина фиксирует объективное содержание человеческих знаний. Но процесс и акт этой фиксации возможны только на основе деятельности человеческого субъекта. Указание на ограниченность истины связано с динамикой человеческого познания и пониманием её как процесса. Относительность истины является естественным её свойством — давать лишь ограниченное знание об объекте. Но истина и абсолютна, поскольку указывает на границы, в которых человеческое познание совпадает с объектом, является точным его отображением. Границы истины задаются условиями её получения, формами существования познаваемых объектов, характером тех средств, которыми может воспользоваться человек как в приобретении новых знаний, так и в их проверке на истинность. Эти средства задают меру возможностей практической и теоретической деятельности, а стало быть и то поле деятельности, где люди могут достаточно чётко фиксировать объективное содержание своих знаний. Но эти же средства — в их развитии — ведут к нарушению прежнего понимания реальности, определяют новые масштабы познания объектов. Они стимулируют переход от прежних, абстрактных представлений об объектах к представлениям более точным и конкретным, учитывающим более существенные и многообразные связи бытия. Вопрос о характере соответствия знания и объективной действительности, как и о самой возможности совпадения мысли и объекта, является предметом разногласий между различными философскими направлениями с древнейших времён и до настоящего времени. Сложность этого вопроса не осознается в полной мере, пока речь идёт о предметах и связях человеческого обихода, об использовании привычных вещей и социальных форм. Собственно, проблема истины возникает тогда, когда человек пытается раздвинуть границы обычного, ввести в свой опыт неизвестные прежде объекты и отношения. Тогда и возникает необходимость в философском анализе проблемы истины. Наряду с этим, истина как ценность европейской культуры сохраняла относительно устойчивое содержание в обыденном сознании, религии, науке. Вещи, с которыми имеет дело современное мышление, практика и наука, заметно отличаются от элементарных вещей, изучавшихся философией и наукой прежних времён. Человек ныне взаимодействует с природой не на уровне элементарных вещей и соответствующих связей, а на уровне сложных естественных и искусственных системных объектов. В этой ситуации истина как соответствие знания действительности требует в каждом конкретном случае выработки специфических средств её достижения и проверки. Понимание того, что истина выявляет объективное содержание человеческих проблем и побуждает человека совершенствовать теоретические и практические средства деятельности, позволяет говорить об истине как о проблеме человеческого бытия (см. Бытие). Истина как процесс указывает не только на соответствие человеческих мыслей реальности, но и на ограниченность человеческих средств, на перспективы изменения человеческих сил. В этом свете истина сама оказывается определителем соответствия человека уровню тех проблем, которые он по необходимости вынужден решать. В целом, история понятия «истина» как своеобразной исследовательской программы может быть описана как постепенная трансформация жёсткого ценностно-культурного ядра, идущая параллельно постоянной пролиферации (размножению) теорий на уровне философского (см.  Философия) и научно-рационального (см. Наука) осмысления действительности. Исторический и типологический аспекты понятия истины В философии принято различать две основные позиции по отношению к истине — узкую и широкую. Узкая позиция предполагает отнесённость понятия истины только к логически правильно построенным предложениям естественных и искусственных языков (см. Логика), а именно к утвердительным суждениям субъектно-предикатного вида, к которым применима бинарная истинностная оценка (истина-ложь). Это — операционалистская позиция, позволяющая однозначно различать истинные и ложные суждения с помощью определённого критерия истины. Так, если логически истинным признается заключение, выведенное из истинных посылок по определённым правилам, то истинность правил вывода требует независимого основания: в данном случае она зиждется на авторитете данной логической системы в целом. Такова, например, семантическая концепция А.  Тарского и её интерпретация в неопозитивизме; обнаружение метаязыкового характера понятия истины позволяет свести её к логической онтологии, к отношениям между предложениями (например, таблицы истинности для логики высказываний). Это имело неоднозначные следствия. С одной стороны, утрачивала смысл реалистическая позиция, видевшая в истине отношение между знанием и некоторой внешней ему реальностью. Из этого последовал вывод о том, что понятие истины может быть вообще исключено из науки в качестве «псевдопредиката» (А. Айер). С другой стороны, получало новые импульсы и аргументы понятие теоретической истины, относящееся к семантическим связям внутри сложных концептуальных образований и не предполагающее сопоставление ни с какой онтологией, кроме производной отданной теоретической системы. Эмпирическая истинность, напротив, может устанавливаться с помощью процедуры эмпирической проверки (верификации), однако сама верификация на деле представляет собой не непосредственное сопоставление знания с внешней ему реальностью, но сравнение «протокольного предложения» наблюдения с предложением, являющимся логическим следствием из теории. Если же истинность верификации должна быть независимо обоснована, то это могло быть выполнено лишь в рамках реалистической позиции, например, с помощью представления её в качестве метода, объединяющего теорию с практикой. Критерий истины имеет, таким образом, во всех случаях онтологический характер (см. Онтология), то есть включает предпосылку об особом характере реальности, отнесение к которой обеспечивает совершенство знания. И только с точки зрения реалистической позиции критерий истины имеет сугубо внешний по отношению к понятию истины характер. Известный тезис В. И. Ленина о том, что практика выше теоретического познания, типичен как раз для такого объединения гносеологических и онтологических предпосылок в качестве понятия и критерия истины в условиях приоритета последнего. Однако в рамках марксистско-ленинского понимания истины реализм оказался несовместим с узким подходом в силу расплывчатости и предельной широты понятия практики. Узкий подход является источником как философских, так и специальных, нефилософских теорий истины, тогда как широкий подход, как правило, ограничен философским пониманием истины. В этом случае теряет смысл жёсткое противопоставление суждения и понятия, а также онтологизация определённой логической формы предложений вообще. В рамках широкого подхода истинным может быть не только утвердительное описательное суждение, но и модальное суждение (моральная норма, эстетический идеал, критическая оценка), вопросительное предложение, философская или научная проблема, неявно (невербально) выраженное убеждение, практическое действие. В качестве двух наиболее представительных концепций внутри широкого подхода можно назвать онтологическую и трансценденталистскую концепцию истины. Примером первой является позиция М. Хайдеггера, придававшего понятию истины всеобъемлющий характер и приписывавшего ему предикат «изначальности» (abkunftig) и «открытости» (буквально: «несокрытости» — Unverborgenheit), то есть подлинности, высшей реальности почти в платоновском духе. Такая позиция на самом деле ведёт своё начало от Античности. Истина является определяющей для характеристики описываемого Платоном верховного мира идей, для Аристотеля понятия бытия и истины почти синонимы. Главное содержание понятия истины в античной философии не идеал рассуждения, но идеал чувственных несовершенных вещей, которому на деле стремится соответствовать в своей работе ремесленник, политик и художник. И то классическое определение истины, которое отмечается у Фомы Аквинского («veritas est adaequatio reі et intellectus» — «истина есть тождество вещи и представления»), следует понимать именно в данном контексте. Эта формула многозначна: латинское «res» может переводиться и как «предмет», «мир», «природа», «сущность», «факт», «содержание», «причина», a «intellectus» — как «восприятие», «понятие», «рассудок», «значение» и «смысл». Здесь речь идёт об истине как форме всеобъемлющей гармонии (согласованности, соответствия) — наиболее важном признаке совершенства как реальности, так и знания о ней. Новое время вносит принципиально новое звучание в данное определение истины. Дуалистическая картина мира позволяет вывести из неё и кантовское согласие мышления с самим собой, и гегелевское тождество понятия и предмета, и позитивистское соответствие восприятия и факта, и многие другие более поздние теории истины. Однако наиболее важная новация вызвана дальнейшим обособлением, специализацией и секуляризацией познавательной деятельности и состоит в том, что взаимоотношение бытия и познания, объекта и субъекта самым радикальным образом ставится под вопрос: их соответствие из практикуемой высокой нормы бытия превращается в уже почти недостижимый идеал знания. Из области оснований бытия истина перемещается в сферу обоснования знания. Философско-онтологическая идея соответствия, как она формулируется Платоном, Фомой Аквинским и Гегелем, в позитивистских, неокантианских и прагматических учениях выходит за пределы широкого подхода к истине и становится преимущественно теоретико-познавательным и методологическим требованием к ставшему и развивающемуся знанию (познанию). В основу двух наиболее общепринятых концепций истины — корреспондентной и когерентной — кладётся внешнее соответствие знания реальности в рамках определённого вида деятельности или внутреннее соответствие элементов знания друг другу в пределах некоторой концептуальной системы. Системность, присущая знанию, является не просто внешней связью элементов, но выражает его внутреннее содержание, в котором целое богаче (истиннее) суммы его частей (последние по отдельности могут обладать лишь частичной истинностью). Эта теория, будучи исторически производна от идеи всеобщей логико-метафизической связи (Г. В. Лейбниц, Г. В. Ф. Гегель), опиралась на идеал чистой математики, но затем была распространена на различные концептуальные системы. Как следует из тезиса П. Дюгема — У. Куайна, в системе научного знания смысл всякого понятия задаётся другими понятиями. Эта идея концептуального каркаса или даже концептуальной тюрьмы ещё более рельефно формулируется в тезисе Т. Куна — П. Фейерабенда о власти парадигм, или теоретической нагруженности знания. Если целостность и системность рассматриваются как смыслообразующие факторы знания, то и истина становится производной от них связью, в которой элементы знания достигают своего совершенства. Вытекающая из данной установки когерентная теория истины фактически обессмысливает истинностную оценку отдельного суждения и смыкается с теорией «принятия знания в качестве истинного» (согласно Ю.  Хабермасу, «консенсусной теорией истины»). Совершенство знания признается постоянной величиной (поскольку построена система, то и заданы истинностные критерии), что и исключает понимание познания как стремления к истине. Кроме того, представление о том, что всякой системе знания соответствует своя истина, исключает логические способы их сопоставления (тезис несоизмеримости) и приводит к выводам в духе крайнего релятивизма, отрицающего специфику познания по сравнению с другими культурными процессами. Область применения когерентной теории истины ограничена замкнутыми и самодостаточными системами, в которых развёртывание значения термина совпадает с определением его истинности. Основой корреспондентной теории истины является идея независимой от субъекта и его языка объективной и открытой познанию реальности, сопоставление с которой выполняет критериальную функцию. Подходы к данной теории намечаются уже в античной философии (Платон, Аристотель, скептики) в рамках общей проблемы достоверного знания как особого рода бытия. Отдельных аспектов теории корреспонденции касались средневековые философы в анализе логико-грамматических условий истинности. Эмпиризм Нового времени усматривал истину во взаимном соответствии чувственных впечатлений или в соответствии впечатлений и идей. В XX веке различные варианты понятия истины включали такие интерпретации, как соответствие предложения и того, о чём оно говорит; суждения и его объекта, убеждения и факта (Дж. Мур, Б. Рассел, Л. Витгенштейн). К. Поппер, сторонник теории корреспонденции, обнаруживает её точную формулировку в семантической трактовке истины А. Тарским. Однако у Тарского речь идёт о соответствии суждения метаязыка суждению языка-объекта, поскольку реальность попадает в сферу теории истины только тогда, когда дана нам в некоторых знаково-языковых формах. У самого Поппера эмпирический базис науки также не является абсолютным, содержит конвенциональные элементы. Реалистическая позиция Поппера находит свою основу в платонизме в стиле Г. Фреге и его понятии «третьего мира». Концепция практики как основы и критерия истины, сформулированная в марксистско-ленинской версии корреспондентной теории, точно так же не способна преодолеть трудности, связанные с реальным оперативным отнесением к реальности. Открытость реальности самой по себе, дискурсивно выражающая претензии на гносеологическую значимость, проявляется в том, что и практика, и реальность оказываются лишь уровнями, или формами, совокупной знаково-языковой реальности, а истина — сопоставлением теоретического и эмпирического знания (например, теоретических терминов и протокольных предложений). Вместе с тем, признание возможности установить совпадение знания с объективной реальностью (в марксизме — достижение абсолютной истины) равнозначно отказу от принципа развития знания. И Поппер, и сторонники марксистского учения об истине стремятся преодолеть эту трудность, объединяя идей корреспонденции с прагматистским подходом к истине. Они рассматривают истину не как актуальное обладание совершенным и полным знанием, но как процесс приближения к идеалу (здесь понятие «правдоподобия», или «приближения к истине», Поппера аналогично марксистскому понятию «относительной истины»). Тем самым понятия практического успеха, или интерсубъективно фиксируемого прогресса познания, который опять-таки является свидетельством успеха теории, молчаливо подменяют ключевое, но проблематичное понятие реальности самой по себе. Итак, если реальность трансцендентна, то установить истинность знания путём теоретического или практического отнесения к ней невозможно. Если реальность имманентна, дана нам в форме знания или практического акта, то отнесение к ней бессмысленно, поскольку не даёт независимого основания. Удостоверить истинность знания — значит совершить рефлексивно-познавательный акт, добавляющий нечто к содержанию знания. Но тогда мы имеем дело уже с новым знанием, об истинности которого нужно судить заново, что ведёт к регрессу в бесконечность. Здесь мы не можем выйти за пределы дуалистического противопоставления знания и реальности, знания и рефлексии о нём, что и фиксирует большинство современных теорий истины. Все они так или иначе комбинируют элементы корреспондентной, когерентной и прагматистской концепций, исходя из разных интерпретаций понятий «реальность», «деятельность», «знание», «развитие знания», «коммуникация» (нео- и постпозитивизм, прагматизм, конвенционализм, инструментализм). Сведение проблемы истины к вопросу о свойствах знаковых систем в немалой степени способствовало тому, что для целого ряда философских учений и направлений понятие истины вообще утрачивает какую-либо значимость (философия жизни, экзистенциализм, структурализм, постмодернизм) и объявляется «устаревшим», «бессмысленным», «идеологически нагруженным» (Ж. Деррида, П. Фейерабенд, Р. Рорти). В современной философии постмодерна проблема истины является фактически не артикулируемой, поскольку в качестве единственной и предельной предметности в постмодернизме выступает текст, рассматриваемый в качестве самодостаточной реальности вне соотнесения с внеязыковой реальностью «означаемого». В философском пространстве постмодернизма осуществляется «теоретический сдвиг», приведший к акцентуации вопроса «о формах дискурсивных практик, артикулирующих знание» (М. Фуко). Трактуя познание как предельно удалённое от постулатов классической метафизики, Фуко обозначает статус истины в качестве своего рода «эффекта» («эффект истины»), который возникает в результате когнитивного волевого усилия (через процедуру фальсификации): «воля к истине имеет тенденцию оказывать на другие дискурсы своего рода давление и что-то вроде принудительного действия». В контексте радикального отказа от презумпции бинаризма, и, в частности, от бинарной оппозиции субъекта и объекта, постмодернизм видит свою программу в отказе от «зеркальной теории познания», согласно которой «представление понимается как воспроизведение объективности, находящейся вне субъекта», в силу чего для философии классического типа «главными ценностными категориями. являются адекватность, правильность и сама истина» (Фр. Джеймисон). В связи с этим в контексте постмодернистской философии трансформируется понимание когнитивного процесса как такового: по оценке Ст. Тулмина, «решающий сдвиг, отделяющий постмодернистские науки современности от их непосредственных предшественников — модернистских наук, — происходит в идеях о природе объективности», заключающейся в переориентации с фигуры «бесстрастной точки зрения индифферентного наблюдателя» к фигуре «взаимодействия участника». Презумпция истины трансформируется в контексте «постмодернистской чувствительности» в презумпцию «игр истины»: предметом изучения становятся «игры истины сами по себе», «игры истины в связи с отношениями власти» и «игры истины в отношении индивида к самому себе» (Фуко). Создание «истории истины» мыслится в постмодернизме как создание «такой истории, которая была бы не историей того, что может быть истинного в знаниях, а анализом «игр истины», игр истинного и ложного, игр, через которые бытие исторически конституирует себя как опыт, то есть как то, что может и должно быть помыслено» (Фуко). Моделируемая постмодернизмом реальность программно конституируется «по ту сторону истинного и ложного, по ту сторону эквивалентного, по ту сторону рациональных различий» (Ж. Бодрийяр). По формулировке Фуко, если познание и «выдаёт себя за познание истины», то лишь потому, что «оно производит истину через игру первоначальной — и постоянно возобновляемой — фальсификации, которая устанавливает различение истинного и ложного». В целом, подобная критика попыток обоснования понятия истины вынуждает сужать содержание данного понятия, придавать ему как можно более однозначный и операциональный смысл. Главная проблема, возникающая в этой связи, состоит в необходимости совмещения нормативного и дескриптивного, критического и позитивного аспектов понятия истины. Истина как норма В современной теории познания проблема объективного содержания знания трансформируется в проблему его обоснования, то есть выяснения условий его интерсубъективной приемлемости. Поэтому вопрос об истине — это вопрос об особых способах дискурса, легализующихся благодаря связи с исторически конкретными культурными предпосылками. Данные дискурсивные формы выражены нормативными суждениями. Современные нормативные теории истины обладают обычно трёхчленной структурой. Во-первых, они содержат онтологический постулат о том, чем является истина (например, соответствие знания и реальности, или мышления и восприятия, или внутренняя гармония знания и так далее). Однако такой постулат сам по себе ещё не позволяет дать характеристику некоторой теории истины: понимание истины как, скажем, соответствия знания реальности ещё не проясняет вопроса о том, как устанавливается данное соответствие. Поэтому, во-вторых, оценка знания как истинного предполагает явно сформулированные нормы, задающие применение понятия истины в ходе обоснования и развития знания. Это нормативное понятие получает название «критерия истины». Однако данный критерий не функционирует автоматически, определяясь, в-третьих, способом его операционализации. Применение критерия истины предполагает целый набор конвенций, принятых данным познающим сообществом в целом по поводу понятий «реальность», «прогресс», «время», «пространство», «системность», «логика», «познание». Поэтому в процессе истинностной оценки знанию последовательно приписываются предикаты, имеющие лишь косвенное отношение к понятию истины — «правильное», «проверенное», «глубокое», «всестороннее», «успешное», «эффективное», «адекватное». Абстрактно сформулированная норма нуждается для своего применения в опосредствующих звеньях, правилах соответствия. В этом случае используются специальные методологические критерии, связь которых с истиной далеко не самоочевидна (соответствие правилам логического вывода, верификация, фальсификация, требование эмпирического роста знания). Такая оценка знания основана на вере в достаточность данного отрезка времени для анализа знания и на логике индуктивной экстраполяции. Понятие нормы вообще производно от понятия времени в том смысле, что всякое совершенство оценивается с точки зрения возможности его достижения в условиях пространственно-временного континуума, соразмерного человеку. Совершенство либо в принципе недостижимо для человека, будучи свойством природных явлений и процессов, либо абсолютно антропоморфно, если рассматривается как состояние, в которое человек приводит вещь в соответствии со своими понятиями. Итак, операциональный диктат специальных критериев или рассуждения об истине вообще — такова дилемма, с которой сталкивается всякая нормативная теория истины. При наложении нормативного понятия истины на живую реальность процесса познания возникают два варианта. Если с самого начала направлять данный процесс определёнными нормами, то большая часть новых результатов будет отсекаться. Если либерализировать нормы, то они утрачивают смысл. Таким образом, истина, как и всякая норма, имеет двойственную природу. Во-первых, она действует как элемент теоретико-познавательной идеологии, направленный на блокировку некоторых форм и результатов мышления и деятельности. Во-вторых, норма описывает среднестатистический уровень мышления и деятельности в качестве исходного пункта всякого анализа и оценки. Эти два аспекта нормы исключают друг друга, обладая взаимной дополняемостью, и это в полной мере характеризует понятие истины. Истина как дескрипция Нормативное понимание истины предполагает соответствующий образ познавательного процесса, в котором познание имеет кумулятивный и линейный вид, а между наукой и всем иным знанием проведена демаркация. Нормативная теория науки, стремящаяся противопоставить друг другу разум и опыт, с одной стороны, и веру и чувство — с другой, выразила идеологическими средствами лишь определённые социально-культурные условия: мощь современной науки и техники, требующую соответствующего философского оправдания. Сциентистский образ познания привёл к недооценке субъективной стороны познания. Так, марксистское положение о конкретности истины требовало всеобъемлющего и детального исследования объекта познания, то есть установления его наиболее важных и существенных свойств, взаимосвязей, тенденций развития и так далее. При этом принималось за самоочевидное, что чем большую область знания занимает отнесённость к субъекту, тем больше знание теряет в истинности и объективности, и потому субъект следует ограничивать абстрактным, подчинённым объекту состоянием и в идеале вообще выводить за пределы знания. Такое представление об истине отчуждает субъекта от результатов познавательного процесса и обессмысливает знание. Для более глубокого постижения субъективной стороны познания следует учитывать совокупный познавательный процесс, что позволяет построить достаточно богатый образ знания по сравнению с нормативными моделями, простота и понятность которых явно идёт в ущерб их адекватности. Идея конкретности истины, в целом не подвергаемая сомнению, не может опираться лишь на конкретность и многообразие образа объекта, но должна быть понята и как утверждение о многообразии форм деятельности и общения субъекта, откладывающихся в содержании знания. Многообразие форм и типов знания, отнесённых к многообразию человеческих практик и познаваемых реальностей, ведёт к расширению предмета теории познания и вовлекает в него такие контексты, которые до недавнего времени находились в исключительной компетенции социологии знания и истории культуры. С этой точки зрения каждый отдельный познавательный акт (и его результат) выступает как элемент некоторого единства, связанный с другими элементами и рассматриваемый в синхронном и диахронном аспектах. При таком подходе сливаются воедино все времена и пространства знания, здесь нет постоянных иерархий и критериев истины или прогресса, хотя идёт бесконечный процесс возникновения новых теорий и метатеорий, сменяющих друг друга. Каждая часть этой целостности обладает собственной рациональностью, формами обоснования и правом делить успех или поражение с другими. Не нормативное противопоставление, но описание и взаимное сравнение разных форм и видов знания позволяет дать всеобъемлющий образ познавательного процесса. Истина, дескрипция и экспертиза Вопрос о социальной ответственности учёного ставится обычно в связи с применением или использованием его научных достижений в рамках социума. Истина, напротив, рассматривается как нечто ценностно-нейтральное, независимое от возможного использования знания. Поэтому экспертиза в социальной и гуманитарной области (которой предстоит оценить научные результаты с точки зрения их функции в обществе) может абстрагироваться от вопроса об их истинности. Экспертиза устанавливает, в какой степени продукт науки или иной деятельности соответствует социальным потребностям, не нарушает ли он социальных запретов, насколько общество в состоянии его использовать с экономической, экологической, юридической и прочими точек зрения. В ходе экспертизы речь идёт не о соответствии знания реальности, или об истине, но о проверке средств и условий деятельности с точки зрения социальных конвенций. Экспертиза — это открытая, демократическая дискуссия и оценка определённой деятельности и её результатов, предполагающая их обстоятельное описание, анализ, историческую реконструкцию и социальный прогноз по поводу содержащихся в ней субъективных элементов и связанной с этим ответственностью. Истина же в традиционном понимании представляет собой рассмотрение познавательной деятельности и её результатов с некоторой бессубъектной позиции. И напротив, разработка истинностной оценки знания с помощью экспертизы вводит в контекст теории истины социального субъекта, в силу чего проясняется многообразие смыслов и способов использования знания в социуме. Аналогичное понимание истины как «свободного синтеза», призванного «раскрыть всеобъемлющий смысл бытия-в-истине», сформулировал К. Ясперс. В этом случае нормативный образ истины уступает место его дескриптивному пониманию, складывающемуся в контексте взаимного сравнения и диалога различных идей, теорий и форм знания, связанных с ними практик и социальных реальностей. Проблема истины возникает именно тогда, когда в ходе исследования нужно выбирать между множеством концепций, гипотез, фактов и свидетельств. В результате рассмотрения познавательной ситуации складывается многообразие ви́дения, методов, предпосылок, возможных результатов, что сравнивается с описаниями данной ситуации её участниками, а также историками и социологами культуры. Так, рассматривая конкуренцию птолемеевской и коперниканской картины мира, эпистемолог не просто сравнивает их с точки зрения точности предсказаний и методологической простоты, исходя из количества вводимых эпициклов, эквантов, эксцентриков и так далее. Он последовательно принимает точки зрения Птолемея, Бруно, Коперника, Тихо Браге, Кеплера и других, критически оценивая своих противников, как если бы они собрались в одной аудитории или хотя бы все их тексты могли быть доступны каждому из них. Полученное при этом многообразие мнений сравнивается затем с современным представлением о том, что Коперник победил Птолемея, что его картина мира прогрессивнее. Очевидно, что результатом такого сравнения может быть лишь поверхностное представление. Не оно, а именно многообразие позиций, исчерпывающее данную познавательную ситуацию, оказывается истиной. Истина в философско-теоретическом смысле является, с одной стороны, критическим сравнением разных концепций и тем самым служит всеобщей рационализации знания. С другой стороны, истина в её ценностном аспекте совпадает с правдой, интегрируя знание в культурный контекст. Философское понятие истины не имеет денотата, объективного в конкретно-эмпирическом смысле, оно дескриптивно и интерпретативно и не исходит из физических экспериментов или астрономических наблюдений. Философия постигает интегральную детерминацию и многообразие культурных смыслов знания. Истина производна от контекста человеческого бытия. Теоретико-познавательная категория истины обладает регулятивной функцией, но не предлагает операциональной основы для конкретной — нефилософской — деятельности. Вместе с тем эта категория является конкретным идеалом многообразной, рефлексивной и всегда отнесённой к более широкому контексту познавательной деятельности. Философское понятие истины указывает на то, каким может и должен быть её субъект с точки зрения его отнесённости к конкретной ситуации, при каких условиях и какую социально-культурную роль может выполнять вырабатываемое им знание.

Тест по обществознанию 1.4 понятие истины. ее критерии

1.4 Понятие истины, ее критерии. 1 вариант

1. Выберите верные суждения об истине.

1) Относительность истины обусловлена безграничностью и изменчивостью постигаемого мира.

2) Относительность истины обусловлена ограниченностью познавательных возможностей человека.

3) Истина — это объективное отражение в сознании человека предметов и явлений.

4) Истина — это результат познания, существующий только в виде понятий, суждений и теорий.

5) Путь к абсолютной истине идет через истины относительные.

6) Относительная истина — это полное, неизменное знание

2. Выберите верные суждения об истине. Истинное знание:

1) всегда объективно;

2) всегда разделяется большинством людей.

3) является неотъемлемым свойством и относительной и абсолютной истины;

4) выражается в независимости знания от пристрастий и интересов людей.

5) заключается в получении знания, соответствующего предмету изучения;

6) выражается в разделении знания большинством людей.

3 Выберите верные суждения о истине.

1. Истина-обязательный результат познавательной деятельности человека;

2. Под истиной понимается объективное отражение действительности в сознании человека;

3. Истинное знание отличается от ложного тем, что оно соответствует познаваемому объекту;

4. Истинное знание не противоречит предшествующим представлениям;

5. абсолютная истина исчерпывающее, точное знание об объекте исследования;

6. Объективная истина — это знание: независящее от пристрастий и интересов людей;

4. «Несомненное, неизменно раз и навсегда установленное знание называют_____________

истиной».

5. Установите соответствие: к каждой позиции, данной в первом столбце, подберите все соответствующие позиции из второго столбца.

1. Достоверное знание, не зависящее от мнений и 1) объективная истина

2) Относительная истина

пристрастий людей

Б) Исчерпывающее, полное, достоверное знание об

объективном мире

2. 3) Абсолютная истина

   
   Знание, дающее приблизительное

и неполное отражение действительности

Г). Ограниченное знание об объекте в каждый данный момент

Д) Информация, соответствующая действительному положению вещей

6. Относительная _____ ________зависит от реальных исторических условий своего времени, в частности, от точности или совершенства средств наблюдения и эксперимента.

7. Абсолютная и относительная истины являются формами истины_______________

8. Результатом познавательной деятельности является получение _______________

9._______________________как один из критериев истины включает в себя накопленный предыдущими поколениями людей опыт.

10.._______________________выражается в независимости знаний от пристрастия и интересов людей.

2 вариант.

1. Выберите верные суждения

1 Истина – это соответствие знаний интересам человека.

2.. Истина – это соответствие мысли действительности.

3. Истина- это результат познания, существующий только в виде понятий, суждений и теорий.

4. Истина относительна, потому что мир изменчив и бесконечен.

5. Истина относительна, потому что возможности познания определяются уровнем развития науки.

6. Абсолютная истина практически недостижима.

2. Выберите верные суждения

1) Относительной истиной называется знание неполное, верное лишь в определенных условиях.

2) Все явления действительности могут быть оценены с точки зрения истинности или ложности.

3) Практика – это единственный критерий истинности наших знаний о мире.

4) Критерием истинности знания является простота, ясность и непротиворечивость знания.

5) Критерием истинности знания является практическая направленность знания.

6) Существуют явления, недоступные для практического воздействия на них.

3. Выберите верные суждения

1.Познание мира может происходить в процессе повседневной жизни.

2. Объектом познания может быть человек.

3.Опыт повседневной жизни – это один из способов познания мира.

4. Наука и религия являются формами познания мира

5. Особенностью социального познания является независимость влияние позиции исследователя на оценку фактов.

6. Научное изучение общества требует субъективного подхода к фактам.

4.. Выберите верные суждения

1. В структуру познания входят цель, средства, результат.

2. Результаты рационального познания закрепляются в ощущениях.

3. Познание требует наличия объекта и субъекта познания.

4. Понятие, суждение, умозаключение создают чувственный образ предмета.

5. Умозаключение – это логическая связь суждений.

6. Результаты чувственного познания существуют в форме понятий.

5. Какое понятие в ряду является обобщающим для всех остальных?

1) умозаключение;

2) дедукция;

3) понятие;

4) познание;

5) представление;

6) аналогия;

7) суждение.

6. (зад.26) 26. Назовите три аспекта роли практики в познании и раскройте каждый из них.

7. (зад.20) Прочитайте приведенный ниже текст, в котором пропущен ряд слов. Выберите из предлагаемого списка слова, которые необходимо вставить на место пропусков.

«Наблюдение — это целенаправленное систематическое (А) объекта. Концентрируя

внимание на объекте, наблюдатель опирается на имеющиеся у него некоторые (Б) о

нем, без которых нельзя определить цель наблюдения. Наблюдение характеризуется активностью (В), его способностью к отбору нужной информации, определяемой целью ис

следования. В научном наблюдении взаимодействие между субъектом и объектом опосредуется (Г) наблюдения: приборами и инструментами, с помощью которых ведется наблюдение. Микроскоп и телескоп, фото- и телеаппаратура, радиолокатор и генератор ультразвука, многие другие приспособления превращают недоступные органам чувств человека микробы, элементарные частицы и т.п. в эмпирические (Д). Как метод научного познания наблюдение дает исходную ______(Е) об объекте, необходимую для его дальнейшего исследования».

Слова в списке даны в именительном падеже. Каждое слово может быть использовано только один раз.

Выбирайте последовательно одно слово за другим, мысленно заполняя каждый пропуск. Обратите внимание на то, что слов в списке больше, чем Вам потребуется для заполнения пропусков.

Список терминов:

1. восприятие

2. знания

3. объекты

4. информация

5. познание

6. наблюдатель

7. средства

8. методы

9. истина

В данной ниже таблице приведены буквы, обозначающие пропущенные слова. Запишите в таблицу под каждой буквой номер выбранного Вами слова

А

Б

В

Г

Д

Е

8.Запишите слово, пропущенное в таблице

Свойства истины

…….. характер.

Отражение текущего уровня знаний о сущности явления.

Объективный характер

Независимость от познающего субъекта и его сознания

9. Запишите слово, пропущенное в таблице

Ложное

Преднамеренная ложь

Человек осознает, что говорит то, что не соответствует действительности, однако утверждает, что это истина.

..

Человек принимает ложное за истинное.

10. (зад 25) Используя обществоведческие знания 1) раскройте смысл понятие «истина;.2) составьте два предложения: — одно предложение, содержащее информацию о видах истины, — одно предложение, содержащее информацию об одном из названных Вами видов.

11. Выберите верные суждения об истине и её критериях и запишите цифры, под которыми они указаны.

1) Истина — это соответствие умозаключений законам логики.

2) Универсальным критерием истины служит общественная практика.

3) Истина — это соответствие знаний предмету познания.

4) Истина — это особенность внешнего мира, который человек пытается познать.

5) Истина — это отражение в творчестве человека явлений окружающей действительности

12. Установите соответствие между отличительными признаками и видами истины: к каж-
дой позиции, данной в первом столбце, подберите соответствующую позицию из второго
столбца.

ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ВИДЫ ИСТИНЫ

А) полное, исчерпывающее знание 1) абсолютная истина
Б) неизменное знание 2) относительная истина

В) знание, которое отражает действитель- 3) и абсолютная, и относительная истины
ность на данном этапе познания

Г) объективное знание
Д) знание, соответствующее предмету познания

Запишите в таблицу выбранные цифры под соответствующими буквами.

Ключ

1.4 Понятие истины, ее критерии.

1 вариант

3.2356

4.Абсолютной

5. 13221

6. ИСТИНА

7. объективность

8. знание

9.практика

10.объективность

2 вариант.

6. . три проявления роли практики в познании:

— основа познания, — цель познания,

— критерий истины

2) дана конкретизация каждого проявления, например:

— именно во взаимодействии с внешним миром у людей складываются определенные представления о действительности, они начинают ее познавать;

— знания необходимы человечеству в первую очередь для того, чтобы преобразовывать мир, улучшая условия жизни, совершенствуя общественные отношения;

— на практике человек убеждается в истинности или ложности своих представлений, суждений, теорий; если они находят подтверждение в действительности, значит, их можно считать истинными.

7. 126734

8. относительный

9 заблуждение

10 Знание, соответствующее предмету познания.

— Различают абсолютную и относительную истины.

— Относительная истина- это объективное. Но неполное знание об объекте или явлении

11.23

12.11233

Понятие истины в теории познания Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ЭПИСТЕМОЛОГИЯ & ФИЛОСОФИЯ НАУКИ, Т. XVI, № 2

X

и

снятие ИСТИНЫ в теории познания *

А. Л. НИКИФОРОВ

1. Современный отказ от понятия истины

Мы будем иметь в виду понятие истины в его классическом смысле, или в смысле теории корреспонденции: истинна та мысль, которая соответствует своему предмету. сохраняется. Истина и ложь — гносеологические характеристики X знания в его отношении к познаваемой реальности. Прагматизм,

X теория когеренции или эмотивизм пытались придать понятию

Ч истины иной смысл, однако все эти попытки, на мой взгляд, * оказались неудачными и сегодня едва ли заслуживают серьезного

X внимания. Поэтому в дальнейшем, говоря об истине, мы

{2 используем это понятие в его классическом смысле,

ф 1

* Статья подготовлена при поддержке гранта РГНФ № 06-03-00304а. ■■ 1 Платон. Кратил//Собр. соч.: В 4-х т. Т. 1. М., 1990. С. 615.

основные понятия классическом теории познания — рациональности, субъекта, объекта и особенно истины, наивно-реалисти-

Удивительно, что в течение XX века — века грандиозных успехов человеческого познания — понятие истины постепенно вытеснялось из философии науки. Логический позитивизм заменил понятие истины понятием верифицируемое™, т.е., грубо говоря, понятием соответствия чувственно данному. Г. Рейхенбах на место понятия истины пытался поставить понятие вероятности, рассматривая истину и ложь как предельные случаи высокой и низкой вероятности’. У К. Поппера истина рассматривается либо как недостижимый идеал, либо заменяется понятием степени правдоподобности. Т. Кун, И. Лакатос, их коллеги и современники вообще не пользуются понятием истины в своих методологических построениях, а П. Фейерабенд прямо призывает выбросить понятие истины на свалку исторических заблуждений человечества.

П. Фейерабенд вовсе не с целью эпатажа публики часто ссылается на дадаистов и порой себя именует дадаистом: именно выступление дадаизма против разума, нравственности и красоты он перенес в философию науки под лозунгом борьбы против жестких методологических правил, стандартов, норм; в конечном счете — против истины. Сначала — борьба с традиционным искусством и традиционным пониманием искусства, затем — борьба с традиционной наукой и традиционной философией науки.

Постмодернизм рассматривает науку как некий дискурс, как языковую игру наряду с другими языковыми играми, как производство каких-то текстов. Научная игра ничем не отличается от других игр и оценивается только с точки зрения удобства ее использования. Нет никаких границ между наукой и иными играми или текстами, поэтому наиболее перспективными оказываются междисциплинарные исследования, т.е. изготовление текстов, соединяющих в себе термины и утверждения из самых разных областей. Соответственно, постмодернизм отказывается и от различения традиционных областей философского исследования — онтологии, гносеологии, антропологии и т.д.

И, конечно, научные тексты могут оцениваться как удобные, полезные, привлекательные с эстетической точки зрения, но не как истинные или ложные3.ТШЛ ПРПШЛИР // “

См.: Хлебникова О. В. Образ науки в постмодернизме // Эпистемо-

логия и философия науки. 2006. Т. VII. № 1. С. 97-109. рн!

анельная дискуссий*

ческого понимания ее объективности, «абсолютности» и «единственности», выявить их неклассические смыслы, реализуемые в современной науке»4. Позицию Л. А. Микешиной горячо поддерживает и усиливает М. А. Розов: «Факты убедительно показывают, — объявляет он, — что мы познаем не мир как таковой, а на-

выразил Д. И. Дубровский: «Модный ныне крайний релятивизм

антураж, производит в “сухом остатке” красиво упакованные банальности, повторяет общие места, а главное — не замечает того,

Л. А. Микешина права, указывая на известные трудности, связанные с использованием классического понятия истины: неясность понятия «соответствие», посредством которого определяется понятие истины; отсутствие четких критериев, позволяющих отделить истину от заблуждения; проблема гносеологической оценки истории познания и т.д. К тому же до сих пор нет четкого и общепринятого представления о том, что такое знание и чем оно отличается от мнения и веры. Поэтому важно и нужно исследовать разнообразные факторы, релятивизирующие результаты познавательной деятельности, уточнять понятия субъекта, объекта и предмета познания, но, как мне представляется, все такого рода исследования сохраняют смысл лишь до тех пор, пока мы — явно или неявно — сохраняем классическую идею истины. Это становится совершенно очевидно, если попытаться представить себе, что однажды мы всерьез и полностью отказались от понятий истины и лжи.

По-видимому, это сразу же приведет к разрушению центрального ядра нашего мышления — логики. Логика есть наука о том, как нужно рассуждать, делать выводы. Она устанавливает принципы и правила корректных рассуждений, поэтому можно сказать, что логика есть наука о правильных рассуждениях. Но чем отличается правильное рассуждение от неправильного? Почему логика говорит нам, что из посылок «Все люди имеют две ноги» и «Ни

4 Микешина Л. А. Релятивизм как эпистемологическая проблема // Эпистемология и философия науки. 2004. Т. I. № 1. С. 63.

5 Там же. С. 64.

шу деятельность в этом мире»5. Противоположную точку зрения

(с его “плюрализмом”, “многомерным образом реальности”, “нелинейностью” и т.п.), несмотря на метафорический и снобистский

б

что впадает в самоотрицание» .

2. Истина и логика

II

Ш

II

одна собака не имеет двух ног» можно сделать вывод: «Ни одна собака не является человеком»; а вот из посылок «Все люди имеют две ноги» и «Все страусы имеют две ноги», нельзя сделать вывод: «Все люди — страусы»? Почему логика разрешает нам из посылок «Если сейчас лето, то я живу на даче» и «Сейчас лето», делать вывод: «Следовательно, я живу на даче»; а вот такой вывод:

«Если сейчас лето, то я живу на даче» и «Я сейчас живу на даче», следовательно, «Сейчас лето», она считает ошибочным? Потому, что между посылками и заключением первых двух выводов имеется отношение логического следования, а вот между посылками и заключениями вторых выводов такого отношения нет. Но что такое отношение логического следования? Оно определяется посредством понятия истины: высказывание В логически следует из высказывания А только тогда, когда при истинности высказывания А высказывание В всегда необходимо будет истинным. Понятие логического следования уточняется самыми разными способами, однако наиболее общее понимание следования задается истинностной связью между высказываниями.

Если мы отказываемся от понятия истины, то мы теряем способность отличать правильные выводы и рассуждения от неправильных. Правила вывода, не опирающиеся на понятие логического следования, становятся тогда правилами игры с символами, или со словами, которые можно принимать по соглашению, можно произвольно изменять, и ничто не ограничивает наш произвол. Тогда наши рассуждения действительно становятся не более чем языковой игрой, подобной любой другой игре.

В этой игре можно допускать противоречия и произвольно изменять значения терминов.

доказательство, обоснование и опровержение. Что такое доказа- СЕ

тельство? — Демонстрация того, что отстаиваемое нами высказы- К

вание вытекает, логически следует из общепринятых истинных х

посылок, постулатов, аксиом. Но если нет разделения правил {£

вывода на допустимые и недопустимые, если посылки нельзя Ф

оценивать как истинные или ложные, то доказательство превращается в игру словами и лишается убеждающей силы. Доказать [*■!

можно что угодно, но никто не обязан принимать это доказательство. Обоснование какого-либо высказывания есть либо его доказательство, либо его подтверждение с помощью общепризнанных истинных высказываний. Обоснование исчезает вместе с доказательством; остается только взаимная согласованность различных высказываний, да и она оказывается излишней: согласованность нескольких высказываний выражается в том, что они все одновременно могут быть истинными, но если нет истинностной оценки, то и о согласованности говорить нельзя.

Таким образом, отказ от понятия истины хотя и не лишает нас способности рассуждать, однако уничтожает разницу между рассуждением и шизофреническим бредом, между предсказанием и оракульским пророчеством. Например, лишается смысла судопроизводство: речи обвинителей и защитников становятся пустой болтовней, а вердикт присяжных «Виновен» или «Невиновен» уже не опирается на их убеждение в том, что подсудимый действительно совершил или не совершал инкриминируемое ему преступление, а обусловлено только тем впечатлением, которое производит на них обвиняемый.

3. Истина и знание

Вопрос о том, что такое знание, чем знание отличается от мнения, веры, предрассудков и фантазий, достаточно сложен и, по-видимому, до сих пор еще не имеет общепризнанного решения7. Различают множество видов знания, в частности «знание, что…» и «знание, как…». Нас в данном случае интересует только первое.

В. П. Филатов определяет знание как «соответствующее реальному положению дел, оправданное фактами и рациональными аргументами убеждение субъекта»8. И. Т. Касавин рассматривает знание как «форму социальной и индивидуальной памяти», как «результат обозначения, структурирования и осмысления объекта и в процессе познания»9. Несмотря на различие подходов к рас-

51 смотрению понятия знания, к анализу функций, форм существо-

и

вания и обоснования знания, эти авторы важнейшую черту знания X видят в его отнесенности к внешнему объекту, более того — в его

(К

«о

X

(О

соответствии познаваемому объекту. Мысль, соответствующая

X См. статьи Филатова В. П., Касавина И. Т., Никифорова А. Л. в руб-

15 рике «Обсуждаем статью «Знание»»: Эпистемология и философия науки.

Ф 2004. Т. I. № 1. С. 131-140.

Там же. С. 135. 4 Там же. С. 138.

своему объекту, истинна, но именно такая мысль и выражает знание. Порой не вполне четко различают два разных вопроса: вопрос о природе знания и вопрос о том, как выделить знание из всей суммы наших убеждений. По своей природе знание есть истинная мысль. Но как узнать, истинна та или иная мысль или нет? При решении этого вопроса мы прибегаем к доказательству, обоснованию, подтверждению и к прочим средствам, позволяющим нам с некоторой долей уверенности называть некоторую мысль истинной, считать се знанием. Верно, конечно, что эта уверенность никогда не может быть абсолютной: всегда есть риск принять ложную мысль за истину; но это никак не касается природы знания — знание есть истинная мысль, т.е. мысль, соответствующая своему предмету.

Здесь, как мне кажется, мы уже должны обратиться к чрезвычайно интересному и важному вопросу — вопросу о том, что же это такое — соответствие мысли объекту? Его истолковывали и как согласование, или совместимость, с чувственно данным, и как согласование, или совместимость, с протокольными или факту-альными предложениями, и как согласование, или совместимость, с фактами и т.п. Но, быть может, наиболее близким нашей интуиции является истолкование соответствия как отражения. В последние два десятилетия нашей истории мы с легкомысленной поспешностью отбросили марксизм и вместе с ним «принцип отражения». Конечно, и в работах В. И. Ленина, и во многих философских работах советского периода этот принцип формулировался излишне прямолинейно и упрощенно, что вызывало критическое к нему отношение. Однако в идее отражения содержалось важное рациональное зерно: истина, знание соответствуют изучаемому объекту в том смысле, что дают нам представление о том, каков он есть сам по себе, т.е. как-то отражают его.

По-видимому, между классическим понятием истины и понятием отражения существует тесная связь, и трудно отказаться от одного из них, сохранив другое. Очевидно, если мы отбрасываем х’

понятие истины, то устраняется и принцип отражения: если нельзя У

говорить о соответствии мысли объекту, то тем более нельзя говорить об отражении объекта мыслью. Обратное показать сложнее: кажется, что можно отбросить принцип отражения и все- е£

таки продолжать говорить о соответствии мысли объекту в каком- 55

то ином смысле. Действительно, многие мыслители принимали ^

классическое понятие истины, не принимая принципа отражения. «2

В частности, А.Тарский, формулируя семантическую концепцию ф

истины, отталкивается от классического понимания, но ни о Л

каком отражении у него нет речи. |ш|

Понятие соответствия мысли объекту является, конечно, чрезвычайно расплывчатым, его можно уточнять и конкретизировать по-разному. И все-таки, как мне представляется, и в своей повседневной жизни, и в научной деятельности мы истолковываем это понятие именно как отражение. Мы верим, что истинное знание дает нам верную или адекватную картину окружающего мира. Знание говорит мне, что если я посажу в землю клубень картофеля, то вырастет картофель, а не свекла или морковь. Так и происходит в повседневной жизни. Ученые также убеждены в том, что законы и теории отображают черты и особенности изучаемой реальности. Когда они утверждают, что тела состоят из молекул и атомов, что атом имеет сложную структуру и состоит из элементарных частиц, они убеждены, что так есть на самом деле. Когда они утверждают невозможность существования вечного двигателя, они убеждены, что такого двигателя нет во всей Вселенной. Устранение понятия истины лишает смысла наше стремление к познанию окружающего мира, лишает смысла научную деятельность.

4. Новые проблемы

Рассуждения В. И. Ленина в 1908 г. о том, что ощущения «копируют, фотографируют» и т.п. существующую вне нас реальность, во второй половине XX в. стали казаться несколько наивными. За это время совершилась революция в физике, значительно изменившая наши представления о пространстве, времени, материи; произошел пресловутый «лингвистический поворот» в философии, сформировалась новая математическая логика, значительное развитие получила философия науки, содействовавшая расширению и углублению историко-научных исследований. Все это потребовало уточнения и корректировки J прежних гносеологических представлений о соотношении знания

5^ и реальности, о прогрессе познания и т.д., либо полного отказа от

X них. Я остановлюсь лишь на двух результатах философско-

3» методологического анализа научного знания, которые, как мне

*5 представляется, являются настолько убедительными, что их нель-

W зя не учитывать в эпистемологических рассуждениях.

X Начиная с 30-х годов XX в., в процессе критики учения

gj логических позитивистов о «чистых» чувственных данных, об

Ф абсолютно и несомненно истинных протокольных предложениях

jjj многочисленными исследованиями психологов, лингвистов, фи-

И лософов и историков науки был обоснован тезис о «теорети-

Я

ill

ческой погруженности» чувственного восприятия и фактов. Гипотеза лингвистической относительности Сепира-Уорфа, учение об онтологической относительности У. Куайна, работы Т. Куна и П. Фейерабенда убедительно показали, что нет «чистых» чувственных восприятий, нет фактов, независимых от наших теоретических допущений. На наши чувственные восприятия накладывается используемый нами язык, и он в значительной мере определяет чувственные образы окружающих вещей. В устанавливаемые нами факты входят наши теории, и изменение теорий приводит к изменению фактов. В работе Куна «Структура научных революций» и в книге Фейерабенда «Против метода» приведено множество примеров того, как смена парадигм или фундаментальных теорий изменяет наше восприятие мира и получаемые наукой факты. Язык, теоретические представления, существующие приборы и инструменты исследования в значительной мере предопределяют его результаты. Каждая парадигма создает свою собственную онтологию, свой собственный мир, и неясно, какая из онтологических моделей в большей мере похожа на реальность.

Тезис о теоретической нагруженности фактов вызвал многочисленные дискуссии и, в конечном счете, привел некоторых философов к мысли о том, что в современной науке размывается грань между субъектом и объектом, что классическое противопоставление субъекта и объекта устарело. Эту мысль развивает в своих работах Л. А. Маркова: «Идеализации субъекта и предмета познания, — считает она, — созданные в классической науке, перестают играть свою роль… Предельное логическое развитие характеристик субъекта приводит к «размыванию» понятия субъекта, как оно сформировалось в классической науке, и, соответственно, к разрушению субъект-предметного отношения»10. Если кратко выразить суть всех рассуждений о преодолении современной эпистемологией классического противопоставления субъекта и объекта познания, то можно сказать следующее: классическая наука считала, что объект познания существует вне и независимо от 5

субъекта; поэтому она стремилась к тому, чтобы результат позна- ^

ния определялся только свойствами объекта, а все субъективные X

«привнесения» должны быть устранены из этого результата; одна- х

ко сейчас выяснилось (или, лучше сказать, было осознано), что ^

предмет познания создается познающим субъектом или, по край- К

ней мере, включает в себя какие-то особенности субъекта — язык, х

__________ -й

10 Маркова Л. А. Эмпирические исследования как путь к выработке V

нового понятия субъекта // Эпистемология и философия науки. 2004. Т. № 1.С. 75.

(В

II

принимаемую теорию, инструментарии, культуру и эпоху, воплощенные в субъекте; поэтому субъект познания как бы сливается со своим предметом.

Какие выводы отсюда следуют для нашей темы? Наиболее радикальным выводом будет такой: предмет познания целиком зависит от субъекта, поэтому, познавая, как ему кажется, внешний мир, субъект фактически познает самого себя — свою культуру, свою эпоху. Такая точка зрения выглядит чрезвычайно интересной, но, очевидно, она потребует весьма существенной перестройки традиционной теории познания. Кажется, никто всерьез не пытался отстаивать и развивать эту позицию.

По-видимому, наиболее распространенным ныне является мнение, что предмет познания частично воплощает в себе какие-то черты познаваемого объекта, а частично обусловлен особенностями познающего субъекта. Как выражается Л. А. Маркова, трансцендентальный субъект классической науки сменяется культурно-историческим субъектом неклассической науки. Следует признать теоретическую нагруженность фактов и влияние субъекта на предмет познания. Субъекты познания принадлежат к разным культурам и эпохам. Но тогда применимость классического понятия истины действительно вызывает сомнения. Кажется, истина теряет свою объективность, абсолютность и общезначимость. Каждая культура, каждая эпоха вырабатывают свои истины, и истины одной культуры могут казаться лишенными смысла представителям другой культуры.

Таким образом, мы оказываемся перед проблемой: можно ли совместить классическое понятие истины с признанием теоретической нагруженности фактов и культурно-исторического характера субъекта познания?

5. сической концепцией истины, можно преодолеть, если обратиться

X к широко известному и уже почти тривиальному разграничению

X объекта и предмета познания. Объектом познания, в самом

Ч общем виде, является внешний мир, а предметом познания —

какие-то стороны, свойства, аспекты этого мира, которые мы X выделяем для изучения. Кажется, ни один внешний объект не

изучается весь целиком, со всеми его свойствами и сторонами. Ф Каждая наука выделяет в нем свой собственный аспект изучения,

формирует свой собственный предмет. Возьмем, например, !■* висящую над нами Луну. Математика она может интересовать со

шМР

стороны своей геометрической формы; астроном исследует особенности ее движения вокруг Земли; геохимика мог бы заинтересовать состав ее поверхности и т.п. Человек в экономической науке предстает как покупатель или продавец, как потребитель или бизнесмен, как кредитор или должник; для биолога человек -живой организм, осуществляющий обмен веществ с окружающей средой и находящийся в той или иной степени родства с другими живыми организмами; для физика это — материальное тело с определенной массой и т.д. Каждая наука сама формирует предмет своего изучения.

Понятия и утверждения развитой научной теории говорят не о реальных, а об идеализированных объектах, представляющих собой выделенные стороны и свойства реального мира, подвергшиеся абстрагированию и идеализации и превращенные в некоторые самостоятельные сущности — в инерциальные системы, материальные точки, в идеальные газы, в покупателей, в биоло-

■

гические виды, в совершенные зеркала и т.п. Из этих идеальных объектов складывается онтология, формируемая теорией. Собственно говоря, именно эта онтология и является предметом исследования данной теории. «Теоретические законы непосредственно формулируются относительно абстрактных объектов теоретической модели, — пишет В. С. Стёпин. — …Можно высказать достаточно универсальный методологический тезис: формулировки теоретических законов непосредственно относятся к системе теоретических конструктов (абстрактных объектов).

И лишь в той мере, в какой построенные из них теоретические схемы репрезентируют сущностные связи исследуемой реальности, соответствующие законы могут быть применены к ее описанию»11. В. С. Стёепин подробно рассматривает онтологические модели разных уровней, показывая, что теоретическим законам разной общности соответствуют разные идеализированные объекты и что, таким образом, онтология развитой научной теории носит многослойный характер. К сожалению, онтологические структуры, состоящие из идеализированных объектов, он называет

«теоретическими схемами» — термин, который, как мне пред- ^

ставляется, способен порождать некоторые недоразумения.

———- Ф

11 Стёпин В. С. Философия науки. Общие проблемы. М., 2006. С. 181, да

182. [Ц

элементе как о некоем идеализированном объекте, само реальное существование которого было для него сомнительно. Но это был элемент новой онтологической картины, сменившей прежнюю онтологию четырех стихий. «Бойль не знает, — пишет в этой связи И. Т. Касавин, — сколько и какие именно элементы существуют в природе. Однако он убежден, что те, кто вслед за Аристотелем верят в четверицу античных стихий (землю, воздух, огонь и воду) или, придерживаясь более современных ему алхимических учений, в триаду ртути, серы и соли, не имеют для этого достаточных оснований… В сущности, Бойль подвергает скептической критике сам фундамент натурфилософии XVII в. Это был первый шаг на пути формирования теоретически корректного и аналитически-

I

1

СЕ

операционального понятия химического элемента и, тем самым,

12

утверждения химии как науки»

Здесь же можно вспомнить рассуждения Поппера о «третьем мире» объективного знания: несмотря на то что этот мир создан нами, он содержит в себе свойства и связи, которые могут быть нам неизвестны, он порождает проблемы, о которых мы и не думали: «Не обижая Кронекера, я соглашаюсь с Брауэром, что последовательность натуральных чисел есть человеческая конструкция. Хотя эту последовательность создаем мы, она, в свою очередь, создает свои собственные автономные проблемы. Различие между нечетными и четными числами не порождается нами: оно есть непреднамеренное и неизбежное следствие нашего творчества. Конечно, простые числа являются аналогичным образом непреднамеренно автономными и объективными фактами; очевидно, что и в данной области существует много фактов, которые мы можем обнаружить: так возникают предположения, подобно догадке Гольдбаха. И эти предположения, хотя и связаны косвенным образом с результатами нашего творчества, непосредственно касаются проблем и фактов, которые отчасти возникают из нашего творчества; мы не можем управлять этими проблемами и фактами или влиять на них: они суть достоверные

х факты и истину о них очень часто трудно обнаружить»13. *

парадигма создает собственную онтологию, мир объектов,

и >>

X который она изучает.

X Вообще говоря, здесь нет ничего удивительного. Мир здравого

смысла, мир повседневного опыта состоит из идеализирован-

ных объектов такого рода. Когда мы говорим об окружающих

«О

12 Касавин И.Т. Наука и культура в трудах Роберта Бойля // Эпистемо-Ф логия и философия науки. 2007. Т. XI. № 1. С. 220.

‘ Поппер К. Эпистемология без познающего субъекта // Поппер К. Логика и рост научного знания. М., 1983. С. 454.

11

ш

вещах или даже действуем с ними, мы имеем в виду их абстрактные идеальные представления, а вовсе не то, как они существуют «сами по себе». Деревья, облака, дома или река даны нам только какими-то отдельными своими сторонами, которые мы превращаем в предметы, обозначаемые словами. Даже люди, с которыми мы имеем дело в повседневной жизни, в мире нашего опыта превращаются в бледные плоские тени, в носителей определенных социальных функций. Каждый из нас создает свой собственный мир, в котором он живет и действует, свою «субъективную реальность».

Утверждения теории относятся к ее онтологии, к ее идеализированному объекту. И когда мы говорим, что истинное утверждение соответствует своему предмету, мы можем истолковать это как соответствие утверждения объектам онтологической модели.

На языке теории можно формулировать различные утверждения относительно ее онтологической модели. Одни из них будут истинными, другие ложными. Скажем, утверждение «Сила тока в цепи прямопропорциональна напряжению и обратно пропорциональна сопротивлению проводника» будет истинно, ибо соответствует реальным отношениям между идеальными объектами «сила тока», «напряжение» и «сопротивление». А вот утверждение «Молекула воды состоит из двух атомов кислорода и одного атома водорода» будет ложно в той онтологической модели, которую задает химия.

Как мне представляется, это принципиально важный момент.

Когда мы истолковывали истину как соответствие мысли объекту, то обычно подразумевали при этом реальный, существующий «сам по себе» объект, внешний мир. Но осознание роли субъекта, его теоретических и технических средств в формировании изучаемых объектов показывает упрощенность, даже наивность такого истолкования. Теперь же, говоря о соответствии, мы подразумеваем не внешний объект, а предмет познания. Этот предмет действительно задается субъектом: именно субъект выделяет в реальности какие-то стороны, которые он превращает >>

в предмет своего познания. Но, как и прежде, истинность сохраняет свою объективность, ибо соответствие мысли предмету ^

никак не зависит от субъекта: оно зависит от свойств предмета, к

которые, в свою очередь, определяются не только субъектом, но и внешним миром. Таким образом, классическое понятие истины л

сохраняется даже при учете результатов философии науки, полученных за последние 50 лет. Оно становится лишь более точным.

X

и

и

X

10

6. Истина и развитие знания

Различные науки и теории, существующие в них, будут задавать разные онтологические модели, в которых будут истинны специфические утверждения. Истины физики не будут истинами социологии или биологии. Однако они совместимы, ибо относятся к разным идеальным объектам; т.с. эти истины находятся в отношении дополнительности. Здесь нет никакой проблемы. Проблема возникает в том случае, когда мы рассматриваем одну дисциплину и сменяющие в ней друг друга теории. Как быть с соотношением истин физики Аристотеля и физики Ньютона, астрономии Птолемея и астрономии Коперника, химии Шталя и химии Лавуазье?

С точки зрения Куна, каждая парадигма решает свои «головоломки», и проблемы одной из них не являются проблемами другой. Фейерабенд, в добавление к этому, подчеркивает несоизмеримость разных парадигм: их невозможно сравнивать, и нет оснований считать, что одна в чем-то превосходит другую. Если согласиться с этим, то утверждение Аристотеля о том, что более тяжелое тело устремляется к земле с большей скоростью, просто следует признать истинным в онтологической модели его физики. Утверждение Галилея о том, что все тела независимо от их веса падают на землю с одинаковым ускорением, было бы, в свою очередь, истинно в онтологической модели Галилея. И мы вместе с Куном, Фейерабендом и Поппером должны были бы считать, что переход от аристотелевской физики к физике Ньютона не означал никакого прогресса в развитии познания и ничего не добавил к истинному описанию мира: просто от одного набора истин, от одной онтологической модели мы перешли к другому набору истин. языка. А. Тарский подчеркивает, что метаязык всегда сущест-

СЦ венно богаче объектного языка: он не только включает в себя все

К выражения объектного языка или их переводы, но в дополнение к

ним содержит еще имена этих выражений и семантические понятия, отсутствующие в объектном языке. Может быть, Ф отношение между старой и новой парадигмами можно уподобить

отношению между объектным языком и метаязыком и рас-\щ сматривать новую парадигму по отношению к старой как некую

ное утверждение, ибо в онтологию этой физики включается

II

III

11

метатеорию: она в некотором смысле включает в себя онтологию старой парадигмы, очерчивает ее границы и объясняет, почему утверждения старой парадигмы были истинны относительно этой онтологии. Вместе с тем новая парадигма показывает, что выход за пределы этой онтологии делает утверждения прежней парадигмы ложными или бессмысленными. Иначе говоря, новая парадигма очерчивает сферу применимости старой парадигмы.

Хорошую иллюстрацию этого положения дает Фейерабенд своим анализом деятельности Галилея, в частности рассмотрением того, как Галилей устранил так называемый «аргумент башни» против учения Коперника14. Все могут наблюдать, что камень, брошенный с вершины башни, падает вертикально к ее подножью. Это как будто бы свидетельствует о том, что Земля покоится, ибо если бы Земля вращалась, как утверждает Коперник, то за время падения камня башня вместе с Землей сдвинулась бы на значительное расстояние, и камень упал бы далеко от подножья башни. Однако камень падает к подножью башни; следовательно, движется вертикально по прямой линии. Галилей же утверждает, что камень совершает криволинейное движение: он движется вместе с Землей и башней и одновременно движется к Земле. Но Галилей не хочет сказать, что утверждение о вертикальном падении камня просто ошибочно. Он показывает, что, в рамках старой онтологической модели с неподвижной Землей и признанием оперативного характера всякого движения, это утверждение истинно. Оно становится ложным в новой онтологической модели, содержащей принцип инерции и признающей неоперативный характер совместного движения. Переход к новой онтологии обнаруживает сферу применимости этого утверждения.

Онтология новой теории богаче, полнее, точнее онтологии старой теории, однако она включает в себя старую онтологию. Поэтому некоторые истинные утверждения старой теории остаются истинами и в новой теории. Но какие-то утверждения, считав-шиеся истинными в старой теории, становятся ложными в новой. и

Однако новая теория способна объяснить, почему эти утвержде- >»

ния считались истинными: они действительно истинны в пределах

X

е£

К

онтологической картины, задаваемой старой теорией. Например, аристотелевская физика утверждала, что всякое движение обусловлено приложением силы. В физике Ньютона это невер- ш

Л С

Ф

Фейерабенд П. Против методологического принуждения. Гл. 6,1 II X

Фейерабенд П. Избранные труды по методологии науки. М., 1986.

Л

С

движение по инерции, не требующее приложения силы. Однако ньютоновская физика объясняет, что в применении к определенному классу тел и движений это утверждение аристотелевской физики является истинным. Когда вы двигаете тяжелый шкаф или везете тачку с песком по глинистой дорожке, стоит вам перестать прикладывать усилие, они тут же остановятся. Аристотель считал, что чем тяжелее тело, тем с большей скоростью оно падает на Землю. И это истинно, когда речь идет об описании движения таких объектов, как камень и кленовый лист, перо птицы и яблоко. Но в более широкой и богатой онтологической модели, учитывающей сопротивление воздуха и удельный вес, утверждение Аристотеля становится ложным, хотя и сохраняет свою истинность в пределах старой онтологии.

Таким образом, если некоторое утверждение истинно, т.е. соответствует своему предмету — тем чертам и особенностям внешнего мира, которые выделяет соответствующая теория, — то оно остается истинным в своей онтологической модели, несмотря на приход новой теории. Новая теория вводит новую онтологию, в которой некоторые прежние истины могут оказаться ложными или бессмысленными. Однако новая онтология является расширением, обогащением или изменением старой онтологии; т.е. новая теория либо расширяет аспект рассмотрения, углубляет его, либо изменяет. Поэтому новая теория способна объяснить и показать, почему истинные утверждения старой теории были и остаются истинными.

Это можно сравнить с картинами мира, создаваемыми ребенком и взрослым. Эти картины значительно различаются, однако взрослый человек способен понять, почему те или иные вещи ребенок воспринимает именно так, почему он населяет мир сказочными героями, почему он испытывает страх или радость от тех или иных вещей и событий. Взрослый человек воспринимает мир в значительной мере не так, как ребенок: его картина мира значительно полнее, глубже, в ней отсутствуют какие-то объекты, входящие в картину мира ребенка; однако взрослый человек вполне способен понять, почему ребенок рисует себе мир так,

X и и >■

ас а не иначе.

3- Возможно, эта аналогия поможет нам понять развитие науки

как смену онтологических картин или, если угодно, смену

идеализированных объектов: с течением времени онтологические X модели наших теорий становятся все более точными, богатыми и

детализированными. Старые истины сохраняются, мы лишь Ф лучше представляем себе границы их применимости: та истина, что для горения нужен воздух, сохраняется и в новой химии, она [■Ц лишь уточняет, что для этого нужен не весь воздух, а лишь одна

его составная часть — кислород. Но, в конце концов, определив истину как соответствие мысли предмету теории, мы осуществили лишь «сдвиг проблемы», как выразился бы И. Лакатос: остается главный вопрос — о соотношении онтологической модели, или идеализированного объекта теории, и самой реальности.

Ответ на этот вопрос и дают эмпирические методы науки -наблюдение и эксперимент. Например, в разных системах геометрии мы можем доказывать в качестве теорем разные утверждения и считать их истинными в рамках соответствующей идеализированной онтологии. Но какая из систем геометрии описывает структуру реального физического мира — это уже, как сказал бы Р. Карнап, «внешний вопрос», он решается выходом за пределы теоретической системы и обращением к реальным вещам. Эксперимент показывает, в какой мере наши идеальные объекты отображают выделенную для изучения сторону реальности. Какие-то сущности, включенные в нашу онтологическую картину, могут оказаться несуществующими, как это было с флогистоном или эфиром; какие-то сущности, которые мы считали простыми, могут оказаться сложными, как это было с античным атомом или воздухом. Но в целом картина мира, рисуемая наукой, с течением времени становится все более точной, все более адекватной исследуемому аспекту реального мира.

В естественных науках бывают периоды, когда одна теория, парадигма, сменяет другую, когда одновременно конкурируют две или три теории, претендующие на исследование одних и тех же сторон реальности. Но эти периоды обычно завершаются победой одной теории, парадигмы. Даже в те моменты, когда ученые не могут решить, какая же из выдвинутых теорий верна, они не мирятся с плюрализмом теорий: они стремятся найти единую общую точку зрения, одну теорию.

Рассуждения о плюрализме, о релятивизме научных истин опираются, главным образом, на общественные или гуманитарные науки, в которых часто сосуществуют разные концепции, претендующие на описание одних и тех же сторон общественной и

жизни, социальных групп и институтов. Можно ли сохранить

и >.

классическое понимание истины также и для этой области? Или 5С

нам нужно здесь какое-то другое понятие? Иначе говоря: можно X

е£

05

(О

ли в области общественных наук оценивать теории в их отношении к своему предмету и посредством этого — к реальности, или же эта оценка должна быть заменена какой-то другой оценкой?

Этим вопросом открывается новая перспектива в исследо- с

ваниях проблемы истины, остающейся центральной в современ- Ц

ной гносеологии.Чтобы сравнить два предмета, иногда достаточно просто расположить их рядом. Часто это сделать сложно из-за величины, неподъемности предметов или потому, что они находятся на весьма удаленном расстоянии друг от друга. В этом случае мы сравниваем их образы, сохраненные в памяти, или используем их изображения — фотографии, рисунки, макеты и т.д.

Сложнее установить соответствие действительности знаний, выраженных в знаковой форме, например в виде математической формулы. В этом случае надо произвести вычисления или провести опыт.

В окружающем мире определенные процессы происходят независимо от воли человека и от человечества в целом. Знание о таких процессах получило название объективной истины. Действительно, человечество долгое время не знало законов физики, химии, астрономии, но они, тем не менее, существовали и действовали. С другой стороны, истине присуща и субъективность — в том смысле, что полученные знания становятся достоянием конкретного человека и общества в целом. Несомненно, чувственное познание и воспринятые в его результате образы субъективны. Они зависят от индивида, состояния его нервной системы, условий наблюдения, степени подготовки и т.д. Истинность знания должна быть осознана человеком. Кроме того, истина конкретна, так как полученное в результате познания знание отражает определенный объект действительности. Абстрактных истин, не привязанных к предмету познания, не бывает.

Критерием истины выступает практика. Она рассматривается как основа формирования знаний и одновременно как средство проверки их истинности, т.е. выявления меры соответствия знаний объективной действительности.

В широком понимании практика включает все виды деятельности человека. Практика подвижна, изменчива и находится в постоянном развитии. Меняются виды деятельности, оставшиеся наполняются новым содержанием.

В то же время практика неоднозначна и внутренне противоречива. Противопоставляя одни факторы практики другим, можно сделать односторонние, неверные выводы. Ежедневные наблюдения за небесными светилами приводят к выводу о том, что Солнце и Луна вращаются вокруг Земли, что, как известно, не верно. Для доказательства обратного нужно совершить более сложные практические действия и провести расчеты.

Практика выступает основой сознания и вместе с тем включает в себя сознательную деятельность. Осознав ограниченность практики данного периода времени и ее несоответствие интересам большинства народа и целям исторического прогресса, люди в состоянии изменить ее, перейти к практике позитивной, прогрессивной. Только в этом случае изменяющаяся практика может быть основой и критерием развивающегося истинного знания.

Объективная истина не представляет собой нечто застывшее, а выступает как объективное содержание наших знаний, соответствие которых объективному миру проверяется и устанавливается на базе практической деятельности.

Философская теория познания выдвигает следующие тезисы.

1. Объективный мир, отражаемый в знании, постоянно изменяется и развивается.

2. Практика, на основе которой осуществляется познание, и все задействованные в ней познавательные средства изменяются и развиваются.

3. Знания, полученные на основе практики и проверяемые ею, постоянно изменяются и развиваются, и, следовательно, в процессе постоянных изменений и развития находится и объективная истина.

Таким образом, задача теории познания состоит в изучении того, как развивающееся познание отражает развивающийся мир, соответствует ему и воздействует на него.

Истинное знание, как и сам объективный мир, имеет свойство развиваться. В древности люди считали, что Солнце и планеты вращаются вокруг Земли. Это утверждение не было истинным знанием, но объективной истиной в этом утверждении было то, что светила движутся. С течением времени астрономические знания расширялись, и на сегодняшний день ученые с максимальной точностью вычислили траектории движения планет. Таким образом, каждое новое открытие пополняет объективную истину.

В зависимости от полноты истинных знаний различают относительную и абсолютную истину. Относительная истина — это неполное, неточное знание. Она зависит от конкретных исторических условий, уровня развития науки. В процессе познания относительная истина может меняться и дополняться. На разных этапах развития человечества одна относительная истина может сменяться другой, которая более полно выражает объективную истину. Таким образом, исторический процесс познания представляет собой все более полное и точное познание объективной истины.

Абсолютной истиной называется совершенно полное, точное, (всестороннее, исчерпывающее) знание о каком-либо явлении. Абсолютная истина практически недостижима. Она служит движущей силой познания. Вопрос о возможности достижения абсолютной истины с давних времен был предметом философского спора. Ряд философов отрицательно отвечают на этот вопрос. В доказательство они ссылаются на то, что в процессе познания мы имеем дело лишь с относительными истинами. Каждая из них оказывается со временем не вполне точной и полной. Следовательно, полное, исчерпывающее знание недостижимо. И чем сложнее то или иное явление, тем труднее достичь абсолютной истины, т.е. полного, исчерпывающего знания о нем. И тем не менее, абсолютная истина существует. Ее надо понимать как цель, к которой стремится человеческое познание. Каждая относительная истина — это ступенька, шаг, приближающий нас к этой цели.

Таким образом, относительная и абсолютная истины — это лишь разные уровни, или формы, объективной истины. Наше знание всегда относительно, так как зависит от уровня развития общества, техники, состояния науки и т.д. Чем выше уровень нашего познания, тем больше мы приближаемся к абсолютной истине. Но процесс этот может длиться бесконечно, ибо на каждом этапе исторического развития мы открываем новые стороны и свойства окружающего нас мира и создаем о нем все более полные и точные знания. Это — постоянный процесс перехода от одних относительных форм объективной истины к другим. Таким образом, каждая относительная истина содержит в себе долю абсолютной. И наоборот, абсолютная истина — это «предел» бесконечной последовательности относительных истин.

Противоположность истины представляет заблуждение — несоответствие знания объективной реальности. Источниками заблуждения могут быть низкие познавательные способности индивида, плохое знание предмета познания, отсутствие специальной подготовки и, как следствие, скоропалительные выводы, отсутствие специальных средств познания, а также предубеждения, стереотипы и др. Заблуждения возникают по объективным причинам. Так, до момента создания мощного микроскопа невозможно было провести анализ мельчайших частиц.

В то же время ошибочные выводы могут стать следствием и субъективных факторов. Так, неверное истолкование процесса, неправильное практическое действие приводят к ошибкам, т.е. к неистинным выводам. Но субъект познания может по какой-либо причине намеренно искажать действительность, делать заведомо неверные выводы. В этом случае имеет место ложь.

Истина, с одной стороны, и заблуждения, ошибки, ложь — с другой — это те оценки, с помощью которых мы отделяем знания, соответствующие объективной реальности, от знаний, противоречащих ей.

Но эти критерии не являются единственными. Можно выделить знания полезные и бесполезные. Причем не всегда полезность и истинность совпадают. Например, если человек знает, что избыточная радиация опасна для здоровья, и он оказался в зоне радиоактивного заражения, ему не нужны знания о свойствах радиации, достаточно знания о том, что она несет вред. Истинные знания о поломке прибора не будут нужны, если отсутствуют запасные части.

Таким образом, достижение истины — процесс сложный, но интересный и необходимый. Стремясь к истине, человечество познает новое, и это способствует его движению по пути социального прогресса.

Вопросы и задания

1. Что такое истина? Объясните понятие «объективная истина».

2. Охарактеризуйте практику как критерий истины.

3. В чем состоит различие относительной и абсолютной истины?

4. Что такое заблуждение? Почему оно возникает?

5. В чем состоит соотношение полезности и истинности знания? При ведите конкретные примеры знаний полезных и бесполезных.

6. Объясните слова Аристотеля: «Платон мне друг, но истина дороже».

7. «Слово «истина» в собственном своем смысле означает соответствие мысли предмету», — писал французский философ Р.Декарт. Как его слова объясняют сущность истины?

8. Ж. А. Пункаре писал: «Основные положения геометрии Евклида суть также не что иное, как соглашение, и было бы настолько же неразумно доискиваться, истинны они или ложны, как задавать вопрос, истинна или ложна метрическая система. Эти соглашения только удобны».

Какой вид истины имеет в виду автор?

9. Прочитайте следующие высказывания. Сделайте на их основе вывод о соотношении истины и заблуждения.

А.Смит: «Заблуждения, включающие в себя некоторую долю правды, самые опасные».

И.В.Гёте: «Нет ничего опасней для новой истины, чем старые заблуждения».

В.Г.Белинский: «Самая горькая истина лучше самого приятного заблуждения».

Ф. Шиллер: «От светлых лучей истины не всегда исходит тепло. Блаженны те, кто не заплатил за благо знания своим сердцем».

Ж. Ж. Руссо: «Тысячи путей ведут к заблуждению, к истине — только один».

3.2. Истина

2.5 (50.77%) 13 votes

О мониторинге инклюзивного процесса в образовании

Развитие инклюзивного подхода в современном образовании сталкивается не только с трудностями организации так называемой безбарьерной среды, но прежде всего с проблемами социального свойства. Они включают в себя распространенные стереотипы и предрассудки, неготовность или отказ учителей при­нять принципы инклюзивного образования, а также недостаток систематических, комплексных психолого-педагогических знаний и технологий, специальных мониторинговых исследований, непосредственно ка­сающихся опыта отечественного инклюзивного обра­зования. Наряду с декларируемыми философскими принципами отсутствие методологии инклюзивного образования рождает множество вопросов, связанных с недоверием и критикой относительно самой идеи. На этапе понимания и внедрения инклюзивного образо­вания прикладные исследования могут дать знания о процессах и результатах качественных изменений, по­влиять на общие представления об эффективности процессов инклюзии в образовании. Необходимо изу­чение успешного опыта практической реализации ин­клюзивного подхода и подробное описание процессов и механизмов его запуска и сопровождения.

Инклюзивное образование не будет успешным, ес­ли оно будет основано лишь на организационных из­менениях. Это динамичный процесс, связанный с глу­бокими ценностными и содержательными изменения­ми. Опыт инклюзивного образования в мире знает раз­личные стратегии изменения существующей ситуа­ции, различные модели и практики включающего об­разования. Российский опыт инклюзивной практики связан с длительным этапом экспериментального и проектного режима работы образовательных учрежде­ний, авторской адаптации образовательных условий под индивидуальные потребности детей с ограничен­ными возможностями здоровья. Поэтому остро встает вопрос качества самого процесса включения, профес­сиональной оценки его эффективности относительно различных категорий детей. В условиях нисходящей стратегии изменений важным становится оценка го­товности того или иного образовательного учрежде­ния к реализации инклюзивного подхода, работа с ри­сками, коррекция ошибок.

Для успешного планирования и анализа существу­ющих тенденций в целом необходимо располагать объективными данными. Для эффективного управле­ния процессом внедрения и развития инклюзивной практики необходимо понимать и объективно оцени­вать складывающиеся в ней проблемы и тенденции. Для оценки качества инклюзивного процесса в систе­ме образования необходима разработка комплекса программ мониторинговых исследований, связанных с динамической оценкой психологических параметров процесса инклюзии в общеобразовательном учрежде­нии и в системе в целом.

Теперь мы хорошо понимаем, что школа проходит два основных этапа — этап подготовки к инклюзивной стратегии развития и этап реализации изменений в уп­равлении, культуре и практике образовательного про­цесса. Даже при наличии приказов сверху и общей ус­тановки не каждая школа готова принять путь инклю­зии и стать инклюзивной. Каждая из таких школ должна иметь программу оценки своих изменений и владеть мониторинговыми программами или участво­вать в системных мониторингах по отслеживанию из­менений. Для оценки их качества необходимо созда­вать систему экспертной поддержки школ, обсужде­ние опыта педагогов, организовывать рефлексию кон­кретного опыта.

Ключевая роль в процессе развития инклюзивного процесса в общем образовании и оценке качества про­цесса включения принадлежит мониторингу.

Остановимся на самом понятии. Мониторинг в об­разовании — это система сбора, обработки, хранения и распространения информации об образовательной си­стеме или отдельных ее элементах, ориентированная на информационное обеспечение управления, которая позволяет судить о состоянии объекта в любой момент времени и может обеспечить прогноз его развития. Мо­ниторинг — весьма специфический вид исследования. Он не опирается на гипотезу, основная причина его проведения — не поиск истины, как в уважающем себя научном исследовании, а получение информации о ка­честве осуществляемой деятельности или эффектив­ности реализуемого процесса. Кроме того, ценность мониторинговых данных объективно ограничена по времени, а мониторинговая процедура не предполагает манипулирования условиями и показателями. Это очень стабильная процедура, воспроизводимая раз за разом без изменений. Мониторинговое исследование должно быть функционально, через систему динамиче­ских показателей объективно представлять развиваю­щиеся тенденции. Особенностью мониторинга являет­ся определение целевых установок исследования через фиксацию состояния системы, выявление потенциаль­ных рисков и актуальных проблем.

Важно отметить, что мониторинг является ком­плексной технологией, объединяющей в себе ряд по­следовательных деятельностей, ориентированных на анализ проблематики, оформление предмета монито­ринга, работу с экспертами, разработку параметров ис­следования, составление программы, реализацию ор­ганизационной модели, обработку полученных дан­ных, анализ и интерпретацию полученных результа­тов. Крайне важно, чтобы данные мониторинга стали обсуждаемой и проектной информацией, а сам мони­торинг заканчивался реализацией мероприятий, наце­ленных на внедрение результатов исследования в практику образования. В то же время лица, ответст­венные за принятие управленческих решений и фор­мирование инклюзивной политики, нуждаются в до­стоверной информации об актуальных и потенциаль­ных социальных барьерах и естественных ограничени­ях инклюзивного образования, а также о факторах, тормозящих или стимулирующих процесс его внедре­ния. Кроме того, крайне важно заложить основы мони­торинга основных социальных параметров процесса внедрения инклюзивного образования для дальней­шей фиксации изменений и осуществления корректи­рующих воздействий. Любое системное изменение требует постоянного анализа промежуточных резуль­татов, корректировки рисков и основных действий, предупреждения ошибок.

Выделяют следующие этапы мониторинга.

I. Подготовительный

1. Уточнение потребности в информации, работа с заказом.

2. Формирование плана исследования.

3. Формулирование проблемы, определение объек­та и предмета исследования, постановка целей и задач мониторингового обследования.

4. Создание модели мониторинга.

5. Обоснование выборки и деление ее на опреде­ленные группы.
6. Разработка и научное обоснование параметров и индикаторов.

7. Подбор метода и разработка инструмента.

8. Разработка процедуры проведения мониторинга.

9. Создание методики для сбора и обработки дан­ных мониторинга.
10. Согласование сроков и графиков работ по каж-
    дому этапу проведения мониторинга.

11.    Пилотное исследование

1. Проведение пилотного исследования на неболь­шой выборке.

2. Обработка и анализ данных.

3. Необходимая корректировка содержания анкет, методик и инструкции.

III.   Полевая стадия исследования

1. Проведение мониторинга на всех группах выборки.
2. Сбор первичной эмпирической информации по всем выделенным группам выборки.

IV.  Обработка и анализ информации

1. Обработка оперативных данных.
2. Анализ независимыми экспертами полученных результатов.

3. Обсуждение полученных результатов.

4. Создание аналитического отчета по результатам мониторинга.

V.   Составление рекомендаций.

В процессе мониторинга можно получить динами­ческую информацию:

• какие категории детей «включены» в инклюзив­ный процесс в образовательных учреждениях. Анализ категорий детей, включенных в инклюзивное прост­ранство учреждения, характер и форма инклюзии;
• какие формы инклюзии присутствуют в деятель­ности дошкольных и школьных образовательных уч­реждений, учреждений дополнительного образования, системы среднего профессионального образования;
• каковы образовательные и социальные потребно­сти детей с ОВЗ, потребность в инклюзивном образо­вании;
• какова методическая обеспеченность образова­тельного учреждения;
• какова степень готовности педагогов к реализа­ции инклюзивного подхода;
• какие отношения складываются у всех участни­ков инклюзивного образовательного процесса, на ка­ких ценностных принципах они формируются;
• каково отношение учителей, родителей и педаго­гов к процессу внедрения инклюзии в образование, уровень осведомленности о принципах инклюзии, уровень принятия.

Аналитические данные мониторинга ориентирова­ны на дальнейшее проектирование и принятие необхо­димых решений в целях снижения рисков предполагае­мых изменений. Например, проведение мониторинга готовности педагогов образовательных учреждений к включению ребенка с ОВЗ в образовательный процесс массовой школы должно обеспечить информационную и аналитическую составляющую процесса внедрения инклюзивного подхода в образовательных учреждени­ях, определить основные направления повышения ква­лификации педагогических кадров по реализации ин­клюзивного подхода в сфере образования и эффектив­ные способы психологической поддержки педагога в процессе внедрения инклюзивной формы обучения.

Мониторинг всегда работает на отслеживание ак­туальной ситуации. На современном этапе развития инклюзивного образования, при существующих усло­виях его развития, программы мониторингов в сфере инклюзивного образования могут быть ориентирова­ны на отслеживание основных показателей развития инклюзивной практики и культуры: готовность педа­гогов к включению ребенка с ОВЗ в массовый класс; оценка потребности в инклюзивном образовании как детей с ОВЗ, так и обычных детей; состояние образо­вательной среды и ее готовность к включению; отно­шение учителей и родителей к инклюзии в образова­нии.

Теперь попробуем понять, кто должен создавать и реализовывать программы мониторинга. Учитывая сложность и технологичность самого мониторингово­го исследования, мы считаем, что это должны делать подготовленные специалисты, владеющие мониторин­говыми технологиями. Разработка системы индикато­ров мониторинга — сложная профессиональная зада­ча, решить которую могут лишь специалисты в узкой предметной области. Мониторинг процесса развития инклюзивного образования может стать одним из важ­ных направлений деятельности ресурсных центров по развитию инклюзивного образования, которые стали создаваться в некоторых регионах Российской Феде­рации, в частности, в Москве. Институтом проблем инклюзивного образования Московского городского психолого-педагогического университета разработаны и запущены некоторые из названных мониторинговых программ, начата разработка параметров и индикато­ров качества инклюзивного процесса в общем образо­вании.

Современные требования к образованию связаны с доступностью и качеством предоставления образова­тельных услуг. Постоянный мониторинг инклюзивно­го процесса позволит двигаться к решению этих во­просов осознанно и системно.

Александр Бастрыкин предлагает вернуть в УПК поиск объективной истины — Российская газета

Следственный комитет РФ разработал законопроект, который вносит принципиальные изменения в Уголовно-процессуальный кодекс. Предлагается ввести в УПК понятие «институт установления объективной истины» и наделить участников уголовных судов новыми правами.

В чем суть нового законопроекта, корреспондент «РГ» расспросил председателя СКР Александра Бастрыкина.

Александр Иванович, вы предлагаете ввести в УПК новое понятие — институт установления объективной истины. Согласитесь, даже название этого нововведения звучит непривычно, а для обычного человека и не очень понятно. Объясните простым гражданам, в чем суть и важность этой новации?

Александр Бастрыкин: Введение в УПК института установления объективной истины по уголовному делу позволит обеспечить гарантии конституционного права на справедливое правосудие и повысить степень доверия граждан к правосудию. Нынешний Уголовно-процессуальный кодекс РФ вступил в силу в 2002 году. К числу его неоспоримых достоинств можно отнести состязательность уголовного судопроизводства, а также строгое разграничение процессуальных функций и соответствующих полномочий.

Сторона защиты наделена правом собирания доказательств и возможностью активного участия в процессе доказывания. Значительно расширены процессуальные гарантии обеспечения конституционных прав и свобод человека, особенно в сфере уголовно-процессуального принуждения.

Тогда много говорили о том, что введение состязательности на процессе выведет суд на качественно новый уровень, избавит его от «тоталитарного прошлого» А еще позволит выносить объективные решения. Не случилось?

Александр Бастрыкин: Дело в том, что в стороне от внимания разработчиков остались некоторые традиционные институты уголовного судопроизводства, доказавшие свою ценность на протяжении многих лет. В первую очередь это относится к объективной истине.

Именно она была целью уголовно-процессуального доказывания. Считалось, что только на основе истинных знаний об обстоятельствах преступления возможно справедливое осуждение виновного.

Разработчики УПК сделали это случайно или намеренно?

Суду в сегодняшнем процессе отводится роль пассивного наблюдателя, он не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств

Александр Бастрыкин: Основные доводы сторонников исключения объективной истины из уголовного процесса сводились к тому, что этот институт является «пережитком марксистско-ленинской политической идеологии».

Они говорили, что в уголовном процессе, в отличие от научного познания, объективная истина недостижима. А главное, что в условиях состязательной модели судопроизводства этот вид истины вообще становится не нужным.

Многие юристы, в том числе именитые, были против такого подхода, говорили, что вместе с водой разработчики выплескивают и ребенка. Похоже, что и нынешние правоведы усомнились в правильности выбранных правил?

Александр Бастрыкин: Эти позиции представляются спорными. Во-первых, объективная истина не имеет ничего общего с какой-либо политической идеологией. В российском уголовном процессе требование об установлении объективной истины существовало задолго до зарождения марксистско-ленинской философии. Объективная истина не относится к идеологии, а является базовой категорией научного познания.

Всегда считалось, что при рассмотрении уголовного дела главное дело суда и судей — «докопаться до истины». Разве теперь не так?

Александр Бастрыкин: Суду в сегодняшнем процессе отводится роль пассивного наблюдателя, он не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств. Решили, что это может якобы лишить его беспристрастности и нейтралитета в споре, невольно поставив на сторону либо защиты, либо обвинения. Судья лишь способствует сторонам в реализации их прав и законных интересов и следит за порядком.

Похоже на роль рефери на ринге: тот тоже лишь следит, чтобы боксеры дубасили друг друга по правилам, а уж кто победит, тот и победит. Какие вы предлагаете изменения?

Александр Бастрыкин: Проект нового закона направлен на усиление гарантий, обеспечивающих справедливость правосудия. В статье 6 УПК РФ уголовное преследование и справедливое наказание виновных, а также ограждение от этих неблагоприятных правовых последствий невиновных определяются в качестве назначения уголовного судопроизводства. А сделать это невозможно без выяснения обстоятельств уголовного дела такими, какими они были в действительности, то есть установления по делу объективной истины.

Проще говоря, процесс доказывания по уголовному делу должен быть ориентирован на достижение объективной истины. Это является необходимым условием правильного разрешения уголовного дела. Но УПК РФ не содержит требования о принятии всех возможных мер, направленных на ее отыскание. Не способствует установлению истины и реализованная в законе модель состязательности. Она тяготеет к чуждой традиционному российскому уголовному процессу англо-американской доктрине.

Нашу газету читают не только юристы, растолкуйте, что такое англо-американская доктрина.

Александр Бастрыкин: В ней суду отводится роль пассивного наблюдателя за процессуальным противоборством сторон. Такой суд не должен проявлять какую-либо активность в собирании доказательств. Основное назначение суда сведено к созданию условий для реализации сторонами их прав и законных интересов, а также к оценке представленных ими в судебном заседании позиций. Из них суд выбирает наиболее аргументированную и на основе ее правовой оценки выносит решение. При этом судья не должен принимать меры к выяснению действительных обстоятельств уголовного дела. Поэтому в таком процессе приоритетной является не объективная, а формально-юридическая истина, определяемая позицией стороны, победившей в споре, даже если она не соответствует действительности.

Но есть и другая модель?

Александр Бастрыкин: Романо-германская модель уголовно-процессуального доказывания, к которой традиционно тяготеет и российское уголовное судопроизводство, основывается на приоритете достоверного, объективно истинного знания о событии преступления при принятии итогового решения по делу.

Требования принять все меры к отысканию истины традиционно содержались в российском уголовно-процессуальном законодательстве, в частности, в Уставе уголовного судопроизводства 1864 года, УПК РСФСР 1922 года, а также УПК РСФСР 1960 года. Такой подход в наибольшей степени обеспечивает конституционные права граждан и гарантирует справедливость правосудия.

В новом законопроекте вы предлагаете восстановить в правах активное участие суда в отыскании истины по делу. Что для этого необходимо?

Александр Бастрыкин: Проект предусматривает дополнение Уголовно-процессуального кодекса следующими положениями, образующими в совокупности институт установления объективной истины по уголовному делу.

Закрепленное в статье 14 УПК РФ понятие презумпции невиновности предполагает толкование неустранимых сомнений в пользу обвиняемого. Оно может быть применено лишь в том случае, если невозможно достичь по делу объективной истины и только после принятия исчерпывающих мер к ее отысканию.

Предусматривается, что суд не связан мнением сторон и при наличии сомнений принимает необходимые меры к установлению действительных фактических обстоятельств уголовного дела. Должны быть скорректированы и полномочия председательствующего в судебном заседании. В соответствии с новой редакцией части первой статьи 243 УПК РФ председательствующий не только руководит судебным заседанием и обеспечивает состязательность и равноправие сторон, но и принимает меры к всестороннему, полному и объективному выяснению всех обстоятельств уголовного дела.

Получается, что расширяются пределы судебного разбирательства?

Александр Бастрыкин: Да, и делается это за счет требований об устранении неполноты предварительного расследования. В частности, суд наделяется обязанностью по ходатайству сторон или по собственной инициативе восполнять неполноту доказательств в той мере, в какой это возможно в ходе суда, сохраняя при этом объективность и беспристрастность и не выступая на стороне обвинения или стороне защиты. Кроме этого, проектом закона предусматривается расширение перечня оснований возвращения уголовного дела прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению в суде.

А как сегодня можно вернуть дело из суда в прокуратуру?

Александр Бастрыкин: Действующий порядок уголовного судопроизводства не предполагает возвращения уголовного дела прокурору в случае необходимости устранения неполноты предварительного расследования, которая не может быть устранена в ходе суда или при наличии оснований для изменения объема обвинения в сторону, ухудшающую положение обвиняемого.

Проектом предусматривается открытый перечень оснований для возвращения судом уголовного дела прокурору. Это можно сделать, если в ходе досудебного производства были допущены существенные нарушения закона. Те, которые повлекли нарушение прав и законных интересов участников процесса и которые не могут быть устранены в ходе суда. Конечно, если такие нарушения не связаны с восполнением неполноты проведенного дознания или предварительного следствия.

Дополнительно вводятся два новых основания возвращения уголовного дела:

1. Неполнота доказательств, которая не может быть восполнена в судебном заседании, в том числе если она возникла в результате признания доказательства недопустимым и исключения из перечня доказательств, предъявляемых в судебном разбирательстве;

2. Необходимость предъявления обвиняемому нового обвинения, связанного с ранее предъявленным. Либо изменения обвинения на более тяжкое или существенно отличающееся по фактическим обстоятельствам от обвинения, содержащегося в обвинительном заключении.

Проектом закона уточняется, что уголовное дело может быть направлено прокурору для устранения препятствий к его рассмотрению как на стадии предварительного слушания, так и на этапе судебного разбирательства. Это соответствует постановлению Пленума Верховного Суда РФ от 05.03.2004 N 1.

Каких изменений ждать другим участникам суда?

Александр Бастрыкин: Предусматривается расширение процессуальных возможностей и других участников уголовного судопроизводства. В том числе за счет наделения их правом заявлять ходатайства о производстве следственных и иных процессуальных действий для полноты и объективности предварительного расследования или суда.

Для исправления при производстве в суде второй инстанции судебных ошибок, связанных с непринятием мер по установлению объективной истины, проект закона предусматривает дополнение перечня оснований для пересмотра судебных решений, не вступивших в законную силу.

Чем конкретно будет дополнен этот перечень?

Александр Бастрыкин: Новым основанием будет считаться односторонность или неполнота судебного следствия. Проведенным односторонне или неполно по проекту закона признается судебное следствие, в ходе которого остались невыясненными такие обстоятельства, установление которых могло существенно повлиять на выводы суда.

Сегодня в части первой статьи 380, а также статьи 389.16 УПК РФ предусмотрено внешнее схожее основание, при котором суд не учел обстоятельств, которые могли существенно повлиять на его выводы. Однако буквальное понимание диспозиции этих правовых норм дает основание полагать, что при этом основании фактические данные, которые суд не принял во внимание при постановлении приговора, были установлены, то есть известны ему.

В отличие от этого предусмотренное проектными нормами основание, предполагающее односторонность или неполноту судебного следствия, включает в себя случаи, когда суд зачитал приговор, не установив какого-либо из обстоятельств, которое могло повлиять на исход уголовного дела.

Кстати

За шесть месяцев прошлого года суды возвратили прокурору для устранения недостатков в порядке статьи 237 Уголовно-процессуального кодекса 6270 дел. Согласно судебной статистике, суды областного звена за полгода вернули в прокуратуру 5 процентов от общего числа оконченных производством дел.

А по данным Верховного суда России, 24 процента всех граждан, представших в течение года перед судом как в особом, так и обычном порядке, так или иначе избежали наказания. Они или были оправданы, или их дела были прекращены по различным основаниям. «Различные основания» — значит, что люди не всегда были невиновны. Дело могли прекратить, скажем, за истечением срока давности. Человек виноват, но наказывать уже поздно. Количество же оправданных лиц и освобожденных от уголовной ответственности по реабилитирующим основаниям составило 5,8 процентов от общего числа. Например, оправданы были примерно 8 тысяч 500 человек, представших перед судом. Дела еще на 160 тысяч человек были прекращены, в том числе по реабилитирующим обстоятельствам. В особом порядке принятия судебного решения — при согласии обвиняемого с предъявленным обвинением — было рассмотрено дел на 590 тысяч человек, больше половины от всех уголовных дел. Здесь и спора никакого нет, обвиняемый сам согласен закончить все скорее. Однако даже в таких обстоятельствах для подсудимого не все потеряно. Дела 83 тысяч человек, согласившихся на особую процедуру и фактически смирившихся с наказаниям, были прекращены.

Прагматическая теория истины (Стэнфордская энциклопедия философии)

1. История прагматической теории истины

История прагматической теории истины связана с историей классический американский прагматизм. Согласно стандартной версии, C.S. Пирс получил признание за первое предложение прагматической теории истины, Уильям Джеймс отвечает за популяризацию прагматической теории, и Джон Дьюи впоследствии переосмыслил истину с точки зрения уверенность (для этого прочтения Дьюи см. Burgess & Burgess 2011: 4).В частности, Пирс ассоциируется с идеей, что истинные убеждения — это те, которые выдержат проверку в будущем; Джеймс с идея, что истинные убеждения надежны и полезны; Дьюи с идея о том, что истина — это свойство хорошо проверенных утверждений (или «Суждения»).

1.1 Прагматическая теория истины Пирса

Американский философ, логик и ученый Чарльз Сандерс Пирс (1839–1914) широко известен тем, что первым предложил «Прагматическая» теория истины. Прагматичный Теория истины — побочный продукт его прагматической теории значения.В часто цитируемый отрывок из книги «Как воплощать наши идеи Ясно »(1878), Пирс пишет, что для того, чтобы точно определить значение понятия, мы должны:

Подумайте, какие эффекты, которые предположительно могут иметь практическое подшипники, мы представляем себе объект нашего замысла. Тогда наш концепция этих эффектов составляет всю нашу концепцию объект. (1878 [1986: 266])

Смысл понятия «истина» сводится к следующему. «практические ориентиры» использования этого термина: то есть описание веры.В чем же тогда практическая разница описания веры как «истинной» в отличие от любого числа других положительных атрибутов, таких как «креатив», «Умный» или «обоснованный»? Пирса ответ на этот вопрос состоит в том, что истинные убеждения в конечном итоге приобретают общие принятие, выдерживая будущие расследования. (Запрос Пирса процесс, который переводит нас из состояния сомнения в состояние стабильного вера.) Это дает нам прагматический смысл истины и приводит Пирса в заключение в другом часто цитируемом отрывке, что:

Все последователи науки полностью убеждены в том, что процессы расследование, если только продвинуться достаточно далеко, даст решение каждого вопроса, к которому они могут быть применены.… The мнение, которое в конечном итоге должно быть принято всеми, кто исследовать, вот что мы подразумеваем под правдой. (1878 [1986: 273])

Пирс понял, что его ссылка на «судьбу» могла быть легко неверно истолковать. В менее цитируемой сноске к этому отрывок он пишет, что «судьба» не подразумевается в «Суеверный» смысл, а скорее как «то, что обязательно сбудется, и этого никоим образом нельзя избежать »(1878 [1986: 273]). Со временем Пирс смягчил свою позицию, меньше обращаясь к судьбе и единодушное согласие и многое другое на научные исследования и общие консенсус (Misak 2004).Результатом является учетная запись, которая рассматривает истину как каков был бы результат научного исследования, если бы научное исследование разрешалось продолжать бесконечно. В 1901 году Пирс пишет, что:

Истина в том, что соответствие абстрактного утверждения идеальному предел, к которому бесконечное расследование могло бы привести научная вера. (1901a [1935: 5.565])

Следовательно, истина не зависит от действительного единодушия или действительного единодушия. конец запроса:

Если Истина заключается в удовлетворении, она не может быть никаким фактическим удовлетворение, но должно быть удовлетворение, которое было бы в конечном итоге быть найденным, если расследование будет доведено до конца и неразрешимый вопрос.(1908 [1935: 6.485], курсив оригинала)

Как ясно показывают эти ссылки на запрос и расследование, Пирс беспокоит то, как мы получаем и удерживаем мнения мы делаем. Некоторые убеждения на самом деле могут быть очень прочными, но не противостоять исследованию и исследованию (это верно для многих когнитивных предубеждения, такие как эффект Даннинга-Крюгера, когда люди остаются в блаженном неведении о своей некомпетентности). Для Пирса истинное вера — это не просто то, за что мы будем упорно держаться.Скорее истинный вера — это та, которая имела и будет поддерживать устойчивую расследование. С практической точки зрения, которую предпочитает Пирс, это означает, что иметь истинную веру — значит иметь веру, на которую можно положиться всех будущих проблем. Более того, описать убеждение как истинное — значит указывают на эту надежность, чтобы сигнализировать о научной bona fides, и одобрить это как основу для действий.

Сосредоточившись на практическом аспекте истинных убеждений, Пирс преуменьшает значение более теоретических вопросов о природа истины.В частности, Пирс скептически относится к тому, что заочная теория истины — грубо говоря, идея, что истинная убеждения соответствуют действительности — много полезного можно сказать о понятие истины. Проблема с корреспондентской теорией истины, он утверждает, что это только «номинально» правильно и следовательно, «бесполезный» (1906 [1998: 379, 380]) в том, что касается описания практическая ценность истины. В частности, переписка теория истины не проливает света на то, что делает истинные убеждения ценными, роль истины в процессе исследования, или как лучше поступить обнаружение и защита истинных убеждений.Для Пирса важность истина не покоится на «трансцендентном» (1901a [1935: 5.572]) связь между убеждениями, с одной стороны, и реальностью, с другой, а скорее о практической связи между сомнением и верой, и процессы исследования, которые ведут нас от первого к последний:

Если под истиной и ложью вы имеете в виду что-то, что не поддается определению с точки зрения сомнения и вера в любом случае, тогда вы говорите о сущностях, чьи о существовании, о котором вы ничего не можете знать, и какая бритва Оккама чистое бритье.Ваши проблемы были бы значительно упрощены, если бы вместо того, чтобы говорить, что вы хотите знать «Истину», вы просто сказать, что вы хотите достичь состояния веры неопровержимый сомнением. (1905 [1998: 336])

Для Пирса истинная вера — это непоколебимая и непоколебимая вера. неприступный — и непоколебимый и неприступный для всех прав причины: а именно, потому что он выдержит все дальнейшие расследования и изучение. Другими словами,

если бы мы достигли стадии, когда мы больше не могли бы улучшить полагаю, нет смысла отказываться от названия «истинный» от него.(Мисак 2000: 101)

1.2 Прагматическая теория истины Джеймса

Современник Пирса, психолог и философ Уильям Джеймс (1842–1910) получил признание за популяризацию прагматического теория истины. В серии популярных лекций и статей Джеймс предлагает отчет об истине, который, как и у Пирса, основан на практическую роль играет понятие истины. Джеймс тоже подчеркивает, что истина представляет собой своего рода удовлетворение: истинные убеждения в каком-то смысле удовлетворяют убеждения.Однако, в отличие от Пирса, Джеймс предполагает, что истинные убеждения могут приносить удовлетворение, если не являются непоколебимы и неприступны: коротко, то есть того, как они будут стоять до текущего расследования и расследования. В лекциях, опубликованных как Прагматизм: новое имя для некоторых старых способов мышления (1907) Джеймс пишет, что:

Идеи… становятся реальностью постольку, поскольку они помогают нам вникнуть в удовлетворительная связь с другими частями нашего опыта, чтобы подвести итог их и обходить их концептуальными сокращениями вместо следуя бесконечной череде отдельных явлений.(1907 г. [1975: 34])

Истинные идеи, по мнению Джеймса, подобны инструментам: они делают нас больше эффективно, помогая нам делать то, что нужно. Джеймс добавляет к предыдущая цитата, установив связь между истиной и полезностью явный:

Любая идея, на которой мы можем, так сказать, оседлать; любая идея, которая будет нести мы преуспеваем от любой части нашего опыта к любой другой части, соединять вещи удовлетворительно, работать надежно, упрощать, сохранять труд; верно для очень многих, верно в отношении до сих пор, верно инструментально. Это «инструментальный» взгляд истины. (1907 [1975: 34])

В то время как Джеймс здесь приписывает эту точку зрения Джону Дьюи и F.C.S. Шиллер, очевидно, что он тоже поддерживает эту точку зрения. Понять правда, утверждает он, мы должны учитывать прагматические «Денежная ценность» (1907 [1975: 97]) истинных убеждений и практическая разница в наличии истинных идей. Истинные убеждения, он предполагает, полезны и надежны в том смысле, что ложные убеждения нет:

вы можете сказать об этом либо, что «это полезно, потому что это правда »или что« это правда, потому что это полезно ».Обе эти фразы означают одно и то же. (1907 [1975: 98])

Подобные отрывки укрепили репутацию Джеймса как приравнивание истины к простой полезности (что-то вроде: «< p > верно на всякий случай, если полезно верить что стр. »[см. Schmitt 1995: 78]). (Джеймс предлагает квалификация «в долгосрочной перспективе и в целом конечно» (1907 [1975: 106]), чтобы указать, что истина отличается от мгновенного удовлетворение, хотя он не говорит, как долго должен быть.) Такой аккаунт можно рассматривать как упрощенную версию Счет Пирса, который заменяет «денежную стоимость» или субъективное удовлетворение неопровержимостью и непоколебимостью лицо продолжающегося расследования и расследования. Такой аккаунт может также считаться заведомо неправильным, учитывая неоспоримое существование бесполезная правда и полезная ложь.

В начале двадцатого века сочинения Пирса еще не были широко доступный. В результате прагматическая теория истины оказалась часто отождествляется с аккаунтом Джеймса, и, как мы будем видите ли, многие философы считали это заведомо неправильным.Джеймс, в свою очередь, обвинил своих критиков в умышленном непонимании: потому что он написал доступным и увлекательным стилем его критики «не понимают каждое слово они могли запутаться, и отказывались принимать дух, скорее чем буква нашего дискурса »(1909 [1975: 99]). Однако это также тот случай, когда Джеймс склонен игнорировать или намеренно размытие — трудно сказать какое — различие между (а) дать отчет об истинных идеях и (б) дать отчет о понятие истины. Это означает, что, хотя теория Джеймса может дать психологически реалистичное объяснение того, почему мы заботимся о истина (истинные идеи помогают нам добиться цели) его теория не опровергает много света на то, что такое понятие истины или на то, что делает идея верна.На самом деле, Джеймс, кажется, часто поощряет это чтение. В предисловии к The Meaning of Truth он удваивает цитируя многие из его более ранних утверждений и отмечая, что «когда прагматики говорят правду, они имеют в виду исключительно что-то о идей, , а именно их работоспособность »(1909 [1975: 6], курсив добавлен). Позиция Джеймса, по-видимому, такова: из практического точки зрения, мы используем концепцию истины, чтобы обозначить нашу уверенность в конкретная идея или убеждение; Истинная вера — это та, с которой можно действовать на то, что надежно и ведет к предсказуемым результатам; любой дальнейшие рассуждения — бессмысленное отвлечение.

А как насчет концепции истины? Часто кажется, что Джеймс понимает концепцию истины с точки зрения проверки: таким образом, «Истина — это название любой идеи, с которой начинается проверка-процесс, полезно — это имя его завершенной функции в опыт »(1907 [1975: 98]). И, в более общем плане:

Истина для нас — это просто собирательное название процессов верификации, так же, как здоровье, богатство, сила и т. д. являются названиями других процессов. связаны с жизнью, а также преследуются, потому что преследовать их выгодно.(1907 [1975: 104])

Джеймс, кажется, утверждает, что верификация — это то, что делает идею верной, так же, как наличие больших денег — вот что делает человека богатым. Быть правда подлежит проверке:

Правда бывает с идеей. Это становится истинным, это сделал истинным по событиям. Его истинность — это на самом деле событие, процесс: процесс, а именно его проверка, его проверка фикция . Его действительность — это процесс его действительный- ция .(1907 [1975: 97], курсив в оригинале)

Как и Пирс, Джеймс утверждает, что прагматическое понимание истины превосходит теорию соответствия, потому что она конкретным образом определяет термины, что означает соответствие или «согласование» идеи с реальностью. Для прагматиков это соглашение заключается в том, чтобы вести «К той реальности, а не к другой» таким образом, чтобы «Удовлетворение в результате» (1909 [1975: 104]). По иногда определение истины с точки зрения проверки и распаковки согласование идей и реальности в прагматическом плане, Джеймс ‘ аккаунт пытается как критиковать, так и использовать переписку теория истины.Похоже, Джеймс хочет съесть свой торт и съесть его. слишком.

1.3 Прагматическая теория истины Дьюи

Джон Дьюи (1859–1952), третья фигура золотой эры классический американский прагматизм, на удивление мало сказать о концепция истины, особенно учитывая его объемные работы по другим темы. На анекдотическом уровне, как многие заметили, индекс его 527 стр. Логика: теория расследования (1938 [2008]) есть только одна ссылка на «истину», и это в сноске с упоминанием Пирса.В противном случае читателю рекомендуется « См. также уверенность ».

На первый взгляд, истина Дьюи выглядит как сочетание Пирса и Джеймса. Как и Пирс, Дьюи подчеркивает связь между истиной и строгим научным поиском; как Джеймс, Дьюи считает истину подтвержденным результатом прошлых исследований, а не как ожидаемый результат расследования, переходящего в неопределенный будущее. Например, в 1911 году он пишет, что:

С точки зрения научного исследования истина указывает не только на принятые убеждения, но убеждения, принятые в силу определенных метод.… Для науки истина означает подтвержденное убеждение, предложения, которые возникли в результате определенной процедуры расследования и тестирование. Под этим я подразумеваю, что если бы ученого попросили указать к образцам того, что он имел в виду под истиной, он выбирал … верования которые явились результатом лучшей методики исследования, доступной в какое-то конкретное поле; и он будет делать это независимо от того, что его представление о природе истины. (1911 [2008: 28])

Кроме того, как и Пирс, и Джеймс, Дьюи обвиняет переписку теории истины, будучи излишне неясными, потому что эти теории зависят от абстрактного (и непроверяемого) отношения между предположение и то, как все «на самом деле» (1911 [2008: 34]).Наконец, Дьюи также предлагает прагматическую интерпретацию теория соответствия, которая реализует идею соответствия:

Наше определение истины … использует соответствие как знак значение или предложение в том же смысле, в котором оно используется везде… как части машины соответствуют. (1911 г. [2008: 45])

У Дьюи обширное понимание «науки». Для Дьюи, наука возникает из повседневных процессов и является их продолжением. методом проб и ошибок — приготовление пищи и ремонт двигателя считаются «Научным» по его мнению, что означает, что он должен не следует воспринимать слишком строго, когда он приравнивает истину к научным проверка.(Пирс и Джеймс также широко понимали науки.) Скорее, точка зрения Дьюи состоит в том, что истинные суждения, когда действовали, приводят к предсказуемым и надежным результатам, которые являются отличительными чертами научной проверки в широком смысле. Из прагматическая точка зрения, научная проверка сводится к процесс согласования ожиданий с результатами, процесс, который дает нам всю необходимую «корреспонденцию».

В конце концов Дьюи пришел к выводу, что общепринятые философские термины такие как «правда» и «знание» были отягощены с таким багажом, и окаменел так, что трудно понять практическую роль этих терминов изначально служил.В результате в своих более поздних работах Дьюи в значительной степени избегает говоря об «истине» или «знании», в то время как вместо этого сосредотачиваясь на функциях, выполняемых этими концепциями. По его 1938 Логика: теория расследования Дьюи говорил о «Гарантированная достоверность» в качестве цели исследования с использованием этот термин вместо «истины» и «Знание» (1938 [2008: 15–16]). В 1941 г. ответ Расселу, озаглавленный «Предложения, обоснованные Утверждение и правда », — писал он, -« утверждаемость »- это« определение природы знания. в почетном смысле, согласно которому только истинные верования знания »(1941: 169).Здесь Дьюи предполагает, что «Гарантированная достоверность» — лучший способ зафиксировать функция знания и истины, поскольку оба являются целями расследование. Он считает, что с прагматической точки зрения это не имеет большого значения. описываем ли мы цель исследования как «получение большего знания »,« приобретение большего количества истины », или, что еще лучше, «Вынесение более обоснованных суждений».

Поскольку он фокусируется на функции истины как цели исследования, В прагматическом понимании истины Дьюи есть некоторые нетрадиционные Особенности.Для начала Дьюи оставляет за собой термин «истинный». только для требований, которые являются результатом контролируемого расследования. Это означает что утверждения не соответствуют действительности до того, как они будут проверены, но, скорее, это процесс проверки, который делает их правдой:

истина и ложь являются свойствами только того предмета, который конец , конец запроса, с помощью которого достиг. (1941: 176)

Во-вторых, Дьюи настаивает на том, что только «суждения», а не «Предложения» — правильно рассматриваются как носители истины.Для Дьюи «предложения» — это предложения и рабочие гипотезы, которые используются в процессе исследования для генерации выводы и проверенные суждения. Таким образом, предложения могут быть более или менее релевантны рассматриваемому запросу, но они, строго говоря, не говоря правду или ложь (1941: 176). Скорее правда и ложь зарезервировано для «судебных решений» или «окончательного результата расследование »(1941: 175; 1938 [2008: 124]; Burke 1994): для требований, другими словами, это обоснованно утверждено. В-третьих, Дьюи продолжает утверждать, что этот прагматический подход к истине является « только одна, имеющая право называться заочной теорией истины » (1941: 179), используя термины, почти идентичные тем, которые он использовал в 1911:

Моя собственная точка зрения предполагает соответствие в оперативном смысле … отвечает , поскольку ключ отвечает условиям, налагаемым замком, или как два корреспондента «отвечают» друг другу; или в в общем, поскольку ответ является адекватным ответом на вопрос или критика—; короче говоря, решение отвечает на требования задачи .(1941: 178)

Благодаря Расселу (например, 1941: Глава XXIII) и другим, к 1941 г. Дьюи был осведомлен о проблемах, с которыми сталкиваются прагматические истины. В ответ, мы видим, как он обращается к языку «оправданного уверенность », проводя различие между «Предложения» и «суждения», а также обоснование концепция истины (или гарантированной уверенности) в научных расследование (Thayer 1947; Burke 1994). Эти корректировки были разработаны для расширить, прояснить и улучшить слова Пирса и Джеймса Счета.Сделали ли они это — вопрос открытый. Конечно, многие, например, Куайн, пришел к выводу, что Дьюи лишь уклоняется от важных вопросы об истине: стратегия Дьюи была «просто избегать предиката истины и хромать вместе с оправданным вера »(Quine 2008: 165).

Пирс, Джеймс и Дьюи были не единственными, кто предлагал или защищал прагматическая теория истины в девятнадцатом и начале двадцатого века веков. Другие, такие как F.C.S. Шиллер (1864–1937), также положил вперед прагматические теории (хотя точка зрения Шиллера, которую он названный «гуманизмом», также привлек более чем свою долю критики, возможно, по очень веским причинам).Прагматические теории истины также привлек внимание известных критиков, в том числе Рассела (1909, 1910 [1994]), Мур (1908), Лавджой (1908a, b) и другие. Некоторые из этих критических замечаний будут рассмотрены позже; достаточно, чтобы говорят, что прагматические теории истины вскоре оказались под давлением, которое привело к пересмотрам и нескольким последующим подходам в следующем сто с лишним лет.

Исторически Пирс, Джеймс и Дьюи имели наибольшее влияние на установка параметров того, что делает теорию истины прагматичный — это несмотря на иногда значительные различия между своими учетными записями, и со временем они изменили и разъяснили свои позиции в ответ на критику и восторженные похвалы.Хотя это может затруднить определение единое определение того, что исторически считалось прагматичным теории истины, есть несколько общих тем, которые затрагивают каждую из свои счета. Во-первых, каждая учетная запись начинается с прагматического анализа. значения предиката истины. В предположении, что описание убеждений, утверждений или суждений как «истинных» должно имеют какое-то практическое значение, каждая из этих учетных записей пытается описать, в чем это отличие. Во-вторых, каждая учетная запись затем связывает истину конкретно с процессами исследования: описывать утверждение как истинное — значит сказать, что оно либо имеет, либо будет противостоять внимательное изучение.В-третьих, каждая учетная запись отвергает заочные теории истины. как чрезмерно абстрактное, «трансцендентное» или метафизическое. Или, точнее, каждый пытается переопределить соответствие в прагматических сроки, как соглашение между претензией и прогнозируемым результатом. Пока точные отчеты, предложенные Пирсом, Джеймсом и Дьюи, нашли мало защитников — к середине двадцатого века прагматические теории правда были в основном бездействующими — эти темы действительно задали траекторию для будущие версии прагматической теории истины.

2. Неопрагматические теории истины

Прагматические теории истины возродились в последние десятилетия. ХХ века. Это возрождение было особенно заметно в дебаты между Хилари Патнэм (1926–2016) и Ричардом Рорти (1931–2007), хотя в целом прагматические идеи отстаивали и другие философы (Bacon 2012: Ch. 4). (Одним из примеров является Теория сверхустойчивости Криспина Райта (1992, 2001), которую он претензий «так же хорошо оснащены, чтобы выразить стремление к разработал прагматистскую концепцию истины, как и любой другой кандидат » (2001: 781), хотя он не приемлет ярлык прагматика.) Пока эти «неопрагматические» теории истины иногда напоминали классические прагматические рассказы Пирса, Джеймса или Дьюи, они также значительно различались, часто создавая концепцию истина в явно эпистемических терминах, таких как доказуемость или опираясь на промежуточные разработки в этой области.

Вначале неопрагматизм мотивировался обновленным неудовлетворенность соответствующими теориями истины и поддерживающие их метафизические рамки. Некоторые неопрагматические теории истины выросли из отказа от метафизического реализма (e.г., Патнэм 1981; фон см. Khlentzos 2016). Если метафизический реализм не может поддерживаться, то это подрывает необходимое условие для соответствие теории истины: а именно, что существует независимая от разума реальность, которой соответствуют утверждения. Другой неопрагматические подходы возникли из отказа от репрезентация: если знание — это не ум, представляющий объективная реальность — если мы не можем ясно понять, как разум может быть «зеркалом природы», если использовать Рорти (1979) термин — тогда нам также рекомендуется перестать думать об истине реалистично, заочно.Несмотря на подобные стартовые точки, неопрагматические теории приняли несколько различных и развивающихся формируется в последние десятилетия двадцатого века.

С одной стороны, некоторые неопрагматические теории истины, казалось, поддерживали релятивизм в отношении истины (были ли они правдой и в каком смысле остается спорный момент). Эта точка зрения была тесно связана с влиятельная работа Ричарда Рорти (1982, 1991a, b). Отказ от репрезентативность и теория соответствия истины привели к вывод о том, что расследование лучше всего рассматривать как направленное на достижение согласия или «Солидарность», а не знание или истина, как эти термины традиционно понимается.Это имело радикальные последствия предполагая, что истина — это не более чем «то, что хотят наши коллеги, ceteris paribus , позвольте нам сказать «(Рорти 1979: 176; Рорти [2010a: 45] признает, что эта фраза провокационная) или просто «выражение признательности» (Rorty 1991a: 23). Неудивительно, что многие сочли эту позицию весьма проблематичной, поскольку она похоже, относит истину к любому желанию аудитории accept (Баграмян 2004: 147). Связанное с этим беспокойство заключается в том, что эта позиция также, кажется, объединяет истину с оправданием, предполагая, что если претензия соответствует контекстуальным стандартам приемлемости, тогда она также считается как правда (Gutting 2003).Рорти, например, часто признавал это, отмечая что он имел тенденцию «колебаться между попытками уменьшить истины к оправданию и проповедованию некоторой формы минимализма в отношении правда »(1998: 21).

Возможный ответ на обвинение в релятивизме — утверждение, что этот неопрагматический подход не претендует на звание полноценной теории. истины. Возможно, правда на самом деле довольно легковесная концепция и не требует тяжелого метафизического подъема, подразумеваемого помещением передайте «теорию».Если цель не в том, чтобы описать, что истина заключается в том, чтобы скорее описать, как используется «истина», тогда эти способы использования довольно просты: среди прочего, чтобы обобщения («все, что вы сказали, правда»), похвалить («так верно!») и предостеречь («что ты сказал оправдано, но может быть неправдой ») (Rorty 1998: 22; 2000: 4). Ни одно из этих применений не требует от нас, возможно, бесплодных поиск условий, которые делают предложение верным, или подходящего определение или теория истины.Если правда «неопределима» (Rorty 2010b: 391), то этот отчет не может быть определением или теорией правда, релятивистская или нет.

Этот подход несколько примечательно отличается от более раннего прагматического подхода. счета правды. Во-первых, он может рисовать и рисовать параллели с рядом хорошо разработанных теорий несоответствия истины, которые начинаются (а иногда и заканчиваются) с подчеркивания фундаментальных эквивалент « S составляет p » и «« S — это p »верно».Эти теории, включая дисквотационализм, дефляционизм и минимализм, просто не были доступны более ранним прагматикам (хотя Пирс время от времени обсуждают лежащие в основе понятия). Кроме того, в то время как Пирс и Дьюи, например, были сторонниками научных исследований и научные процессы проверки, на этом неопрагматическом подходе наука не более объективна и рациональна, чем другие дисциплины: как Рорти сказал: «Единственный смысл, в котором наука может служить примером, — это что это образец человеческой солидарности »(1991b: 39).Наконец, на этот подход Пирс, Джеймс и Дьюи просто не пошел достаточно далеко: они не осознавали радикальных последствий своих рассказов о правда, иначе не удалось адекватно передать эти последствия. В очереди большая часть критического ответа на такой неопрагматизм состоит в том, что он заходит слишком далеко, рассматривая истину просто как знак признательности (плюс еще несколько функций). Другими словами, этот тип неопрагматизм доходит до непрагматических крайностей (например, Haack 1998; также обмен в Rorty & Price 2010).

Менее крайняя версия неопрагматизма пытается сохранить объективность и независимость истины, в то же время отвергая метафизический реализм. Эта версия была наиболее тесно связана с Хилари Патнэм, хотя взгляды Патнэма со временем изменились (см. Hildebrand 2003 за обзор эволюции Патнэма). Пока этот подход определяет истину в эпистемических терминах — прежде всего в терминах обоснования и проверки — он расширяет эти термины до убедитесь, что правда — это больше, чем просто консенсус.Например, это подход может идентифицировать «истинность с обоснованным можно утверждать в идеальных условиях »(Putnam 2012b: 220). Более в частности, он может требовать, «чтобы истина не зависела от обоснование здесь и сейчас, но не независимо от все оправдание »(Putnam 1981: 56).

Вместо того, чтобы выставлять напоказ перед своими сверстниками или современников, этот неопрагматический подход формулирует истину с точки зрения идеальная гарантированная доказуемость: а именно, гарантированная доказуемость в долго и перед всеми, или, по крайней мере, перед всеми хорошо информированная аудитория.Мало того, что это звучит гораздо менее релятивистски но он также очень похож на Пирса и Счета Дьюи (хотя Патнэм, например, сопротивлялся сравнение: «мое восхищение классическими прагматиками делает не распространяется ни на одну из различных теорий истины, которые Пирс, Джеймс и Дьюи продвинулись вперед »[2012c: 70]).

Повторюсь, этот неопрагматический подход призван избежать проблемы, с которыми сталкиваются заочные теории истины, пока сохранение объективности истины. В 1980-х это мнение было связаны с более широкой программой Патнэма «внутренних реализм »: идея о том, что« какие предметы делают мир состоит из? — это вопрос, который имеет смысл задать в пределах теории или описания »(Putnam 1981: 49, курсив в оригинале).Внутренний реализм был разработан как альтернатива метафизическому реализму, который обходился без достижения внешнего «Точка зрения Божьего взора» при сохранении объективность истины, хотя и внутренняя по отношению к данной теории. (Для дополнительную критику метафизического реализма см. Khlentzos 2016). В середине 1990-х взгляды Патнэма сместились в сторону того, что он называл «Естественный реализм» (1999; за критическое обсуждение Меняющиеся взгляды Патнэма см. Wright 2000). Этот сдвиг произошел частично из-за проблем с определением истины в эпистемических терминах такие как идеальная гарантированная уверенность.Одна проблема в том, что это трудно понять, как можно проверить, что эти идеальные условия есть или были ли они встречены: можно попытаться сделать это взяв внешний «взгляд бога», который был бы несовместимы с внутренним реализмом, иначе можно было бы прийти к такому определение изнутри текущей теории, что было бы круговой и релятивистский. (Как выразился Патнэм, «говорить о эпистемически «идеальные» связи должны быть либо понимается вне рамок внутреннего реализма или тоже должно быть понимается солипсистски »(2012d: 79–80).) Поскольку ни один из вариантов не кажется многообещающим, это не сулит ничего хорошего для внутренний реализм или любое объяснение истины, тесно связанное с Это.

Если невозможно сохранить внутренний реализм, то возможный откат. позиция — это «естественный реализм» — точка зрения, «что объекты (нормального «достоверного») восприятия являются «Внешние» вещи и, в более общем плане, аспекты «Внешняя» реальность »(Putnam 1999: 10), которая приводит к своего рода примирению с теорией соответствия правда. Естественный реализм предполагает, что «истинный эмпирический заявления соответствуют положениям дел, которые действительно имеют место » (Putnam 2012a: 97), хотя это не обязывает заочная теория истины по всем направлениям.Естественный реализм оставляет возможность того, что не все верные утверждения «Соответствуют» положению дел, и даже те, которые (например, эмпирические утверждения) не всегда соответствуют одним и тем же способ (Putnam 2012c: 68–69; 2012a: 98). Пока не звонит одобрение заочной теории истины, по крайней мере, как традиционно понимаемый, этот неопрагматический подход не категорический отказ тоже.

Взгляд на истину с точки зрения идеальной гарантированной уверенности имеет очевидное прагматический подтекст Пирса и Дьюи.Рассмотрение истины с точки зрения приверженность естественному реализму не столь явно прагматична, хотя некоторые параллели все еще существуют. Потому что естественный реализм позволяет типы условий истинности — некоторые, но не все утверждения верны в силу соответствия — совместим с правдивость нормативного дискурса: только потому, что этические утверждения, например, не соответствуют очевидным образом этическому состоянию дела — не причина отрицать, что они могут быть правдой (Putnam 2002). В кроме того, как и более ранние прагматические теории истины, эта неопрагматическая подход переопределяет корреспонденцию: в данном случае, принимая плюралистический подход к самому отношению корреспонденции (Goodman 2013).

Эти два подхода — один склонен к релятивизму, другой — стремление к реализму — представляли два основных течения в конце Неопрагматизм двадцатого века. Оба подхода, по крайней мере на начальном этапе, сформулированная правда с точки зрения оправдания, проверки или уверенность, отражающая долг перед более ранними отчетами Пирса, Джеймс и Дьюи. Впоследствии они развивались в противоположных направлениях. Первый подход, часто ассоциируемый с Рорти, заигрывает с релятивизм и подразумевает, что истина не является важным философским концепция это давно принято.Здесь, если взять неопрагматический позиция по отношению к истине заключается в признании относительно приземленных функций эта концепция играет: обобщать, одобрять, предостерегать и не много еще. Просить о большем, о чем-то «за пределами здесь и сейчас », лишь навязывает нам« банальную мысль, что мы могли бы ошибаться »(Рорти 2010a: 45). Второй неопрагматический подход, обычно ассоциируется с Патнэмом, пытается сохранить истину объективность и ту важную роль, которую она играет в научных, математический, этический и политический дискурс.Это могло означать просто «Эта правда не зависит от оправдания здесь и сейчас» или «что называть утверждением любого рода… правда — значит сказать что он имеет вид правильности, соответствующий виду Заявление, что оно есть »(2012a: 97–98). На этот счет правда указывает на стандарты правильности более строгие, чем просто наши сверстники позволят нам уйти от ответственности.

3. Истина как норма расследования и утверждения

Совсем недавно — примерно на рубеже двадцать первого века — прагматические теории истины сосредоточились на роль истины как нормы утверждения или исследования.Эти теории иногда называют «новыми прагматическими» теориями, чтобы отличить их как от классических, так и от неопрагматических взглядов (Мисак 2007b; Hookway 2016). Как и неопрагматические теории, эти теории часто опираются на позиции или реагируют на них помимо переписки теория: например, дефляционная, минимальная и плюралистическая теории. истины. В отличие от некоторых неопрагматических подходов, рассмотренных выше, эти теории отстраняются от релятивизма, избегают определения истины в термины таких понятий, как гарантированная доказуемость, и относиться к заочные теории истины с глубоким подозрением.

По этим причинам правда играет уникальную и необходимую роль в утвердительный дискурс (Price 1998, 2003, 2011; Misak 2000, 2007a, 2015): без понятия истины не было бы разницы между утверждениями и, если воспользоваться милой фразой Фрэнка Рэмси фраза «сравнение заметок» (1925 [1990: 247]). Вместо, правда обеспечивает «удобное трение», которое «делает наши индивидуальные мнения совпадают друг с другом »(Price 2003: 169) и «внутренне связано с запросом, причинами и доказательства »(Misak 2000: 73).

Как и все прагматические теории истины, эти «новые» прагматические подходы сосредоточены на использовании и функции истины. Однако, в то время как классические прагматики реагировали в первую очередь на теории соответствия истины, новые прагматические теории также отвечают на современные дискотционные, дефляционные и минимальные теории правда (Мисак 1998, 2007а). В результате новые прагматичные подходы нацелены на показать, что истина — это нечто большее, чем ее рассуждения и обобщающая функция (особое мнение см. Freedman 2006).В частности, это «больше» заключается в том, что понятие истины также функционирует как норма, возлагающая четкие ожидания на выступающих и их утверждения. Утверждая, что что-то является правдой, ораторы принимают об обязательстве указать последствия своего утверждения, подумайте, как их утверждения могут быть проверены, и предложить причины в обоснование своих требований:

как только мы увидим, что истина и утверждение тесно связаны связаны — как только мы увидим это, чтобы утверждать, что p истинно, значит утверждать p — мы можем и должны взглянуть на нашу практику утверждение и взятые на себя обязательства, чтобы сказать что-то более существенное об истине.(Мисак 2007a: 70)

Истина — это не просто цель исследования, как утверждал Дьюи, но на самом деле норма расследования, которая устанавливает ожидания в отношении поведения исследователей самих себя.

В частности, без нормы дискурса утверждения истины будет деградировать почти до неузнаваемости. Без нормы правда, ораторов можно было привлечь к ответственности только за либо неискренне утверждая то, во что они сами не верят (тем самым нарушая норма «субъективной уверенности») или для утверждения вещи, для которых у них недостаточно доказательств (тем самым нарушая норма «подтвержденной личной уверенности») (Price 2003: 173–174).Норма истины — это условие подлинного разногласия между людьми, которые говорят искренне и с их собственная точка зрения, достаточно веские причины. Он обеспечивает «Трение», нам нужно рассматривать разногласия как искренние нуждаются в разрешении: в противном случае «разногласия во мнениях просто скользите друг мимо друга »(Price 2003: 180–181). В Таким образом, концепция истины играет важную роль в утверждении возможен дискурс, гарантируя, что утверждения сопровождаются обязательствами и что противоречивые утверждения привлекают внимание.Без правды нет более ясно, в какой степени утверждения все еще будут утверждениями, поскольку против импровизированных домыслов или размышлений. (Теории соответствия должны найти мало причин для возражений: они тоже могут признать эту истину функционирует как норма. Конечно, теоретики-корреспонденты захотят добавить, что правда тоже требует соответствия действительности, шаг «Новые» прагматики будут сопротивляться взятию.)

Важно, чтобы это описание истины не было определением или теории истины, по крайней мере, в узком смысле определения необходимых и достаточные условия истинности предложения.(Это, нет предложений типа « S верно если… »; хотя см. Браун (2015: 69), чтобы узнать о Дьюиане. определение истины и Heney (2015) для ответа Пирсена.) в отличие от некоторых версий неопрагматизма, которые рассматривали истину как «Неопределимый» отчасти из-за предполагаемой простоты и прозрачности, этот подход избегает определений, потому что концепция истины вовлекается в сложный набор практик утверждения. Вместо этого этот подход предлагает нечто более близкое к «прагматическому разъяснение «истины, которое дает» отчет о роли концепция играет в практических усилиях »(Misak 2007a: 68; см. также Wiggins 2002: 317).

Предложение рассматривать истину как норму исследования и утверждения может быть восходит к классическим и неопрагматическим взглядам. В одной уважение, этот рассказ можно рассматривать как добавление к неопрагматическому теории, сводящие истину к оправданию или «личному гарантированная уверенность ». В этом отношении эти более новые прагматичные аккаунты — это ответ на проблемы, с которыми сталкивается неопрагматизм. В другое уважение, новые прагматические взгляды можно рассматривать как возвращение к идеи классических прагматиков обновлены для современной аудитории.Например, в то время как Пирс писал о «обреченных» убеждениях, должны быть согласованы на «идеальном пределе» запрос — условия, которые критикам показались метафизическими и не поддаются проверке — лучший подход — относиться к истинным убеждениям как «Это устояло бы перед сомнением, если бы мы спросили, насколько мы плодотворно смог по этому поводу »(Misak 2000: 49). На этом счет, чтобы сказать, что убеждение истинно, означает сокращение для того, чтобы сказать, что оно «Все правильно» и «встанет и продолжит противостоять доводам и свидетельствам »(Мисак 2015: 263, 265).Это прагматическое разъяснение концепции истины пытается уловить как то, что говорят говорящие, так и что они делают, когда описывают утверждение как истинный. В узком смысле слова истина — что такое говорящие говоря, когда они используют это слово, — это то, что истинные убеждения непоколебимо. Однако в более широком смысле истина также что делают спикеры, когда используют это слово, с предложением здесь, что истина функционирует как норма, которая составляет основу утверждения дискурс.

Как мы видели, прагматическое понимание истины сосредоточено на функции, которую концептуальные игры: в частности, практическое различие, связанное с наличием и используя понятие истины.Ранние прагматические исследования имели тенденцию проанализировать эту функцию с точки зрения практического применения маркировка убеждения как истинного: в зависимости от версии сказать, что вера истинна, чтобы сигнализировать об уверенности или о том, что вера широко признано, или что оно было научно подтверждено, или что при идеальных обстоятельствах это было бы утверждено, среди прочего возможные последствия. Эти более ранние отчеты сосредотачиваются на функции правда в разговорных контекстах или в контексте продолжающегося запросы.Новые прагматические теории, обсуждаемые в этом разделе, принимают более широкий подход к функции истины, обращаясь к ее роли, а не только в разговорах и запросах, но в определенных видах в первую очередь возможны разговоры и запросы. Путем просмотра истина как норма утверждения и исследования, эти более поздние прагматические теории делают функцию истины независимой от того, говорящие могут подразумевать в определенных контекстах. Правда не только в том, что есть подтвержденный или проверяемый (при идеальном или неидеальном обстоятельства), но устанавливает объективные ожидания для утверждений и участие в расследовании.В отличие от неопрагматиков, таких как Рорти и Патнэм, новые прагматики, такие как Мисак и Прайс, утверждают, что правда играет роль, полностью отличная от оправдания или оправданной уверенность. Это означает, что без понятия истины и норма, которую он представляет, утвердительный дискурс (и исследование в целом) превратится в простое «сравнение заметок».

4. Общие характеристики

Прагматические теории истины развились до того, что множество разные подходы называются «прагматичными».Эти теории часто существенно расходятся друг с другом, что делает их трудно либо определить прагматические теории истины в простой и простым способом или указать необходимые условия, чтобы прагматическая теория истины должна соответствовать. В результате один из способов прояснить что делает теорию истины прагматичной, так это то, что прагматических теорий истины нет. Учитывая, что прагматические теории истина часто противопоставляется преобладающим корреспонденция и другие «содержательные» теории истины (Wyatt & Lynch, 2016), это свидетельствует об общей приверженности, разделяемой прагматические теории, описанные выше.

Один из способов отличить прагматические теории от других теорий правда состоит в том, чтобы различить несколько вопросов, которые исторически управляемое обсуждение истины. Хотя некоторые использовали деревья решений для классифицировать различные теории истины (Lynch 2001a; Künne 2003), или предложили родословные, показывающие отношения влияния и сродства (Haack 1978), другой подход состоит в том, чтобы различать отдельные «Проекты», которые исследуют различные аспекты понятие истины (Киркхэм 1992).(Эти проекты также входят в отдельные подпроекты; о подобном подходе см. Frapolli 1996.) этот последний подход — первый, «метафизический», проект направлен на определить необходимые и достаточные условия для того, «что это для утверждения… чтобы быть правдой »(Kirkham 1992: 20; Wyatt И Линч называет это «основным проектом» [2016: 324]). Этот проект часто принимает форму определения того, что делает утверждение верно: например, соответствие действительности или согласованность с другие верования или существование определенного положения вещей.А во-вторых, «обоснование», проект пытается указать «Некоторая характеристика, которой обладают самые верные утверждения … по которым возможна истина или ложь об утверждении можно судить »(Киркхэм 1992: 20). Это часто принимает форму критерия истины, который может быть использован для определить, истинно ли данное утверждение. Наконец, Проект «речь-акт» решает вопрос «что мы делаем , когда мы произносим высказывания », которые «Приписать истину какому-то утверждению?» (Киркхэм 1992: 28).К сожалению, теоретикам истины не всегда было ясно, что именно проект, который они преследуют, что может привести к путанице в том, что считается успешной или полной теорией истины. Это также может привести теоретикам истины, говорящим мимо друг друга, когда они преследуют отдельные проекты с разными стандартами и критериями успех.

С этой точки зрения прагматические теории истины лучше всего рассматривать как выполнение речевых и обосновывающих проектов. Как указано выше, прагматические объяснения истины часто сосредотачиваются на том, как концепция используется правда и что делают говорящие при описании высказываний как верно: в зависимости от версии, выступающие могут рекомендовать заявление, свидетельствующее о его научной надежности, или совершение сами обосновывать свою поддержку.Точно так же прагматичный теории часто сосредотачиваются на критериях, по которым можно судить об истине: опять же, в зависимости от версии, это может включать привязку правды к проверяемость, достоверность, полезность или долговечность. Что касается речевого акта и обоснования проектов прагматичных теории истины кажутся основанными на твердой почве, предлагая правдоподобные предложения по решению этих проектов. Они намного менее прочны основание, если рассматривать его как обращение к метафизическому проекту. Как мы будем видите, трудно отстаивать идею, например, что либо полезность, проверяемость или широкое признание необходимы и достаточные условия для истинности или то, что делает утверждение истинным.

Это наводит на мысль, что противопоставление прагматичного и Соответствующие теории истины частично являются результатом их исследования разные проекты. С прагматической точки зрения проблема с теория соответствия — это ее стремление к метафизическому проекту, который, как следует из названия, вызывает метафизические рассуждения о условия, которые делают предложения верными — предположение, которое может отвлечься от более важных вопросов о том, как является предикат истинности используются и как лучше всего распознаются и усваиваются истинные убеждения.(Прагматичный не только теории истины поднимают эти опасения (Дэвид 2016).) С точки зрения теории соответствия и др. счетов, преследующих метафизический проект, прагматические теории будут кажется неполным, игнорируя самые важные вопросы (Ховат 2014). Но с точки зрения прагматических теорий проекты которые преследуют или отдают приоритет метафизическому проекту, глубоко ошибочные и вводящие в заблуждение.

Это подтверждает следующий трюизм: общая черта прагматического теории истины заключается в том, что они сосредоточены на практической функции, которая концепция правды играет.Таким образом, является ли истина нормой исследования? (Мисак), способ показать широкое признание (Рорти), означает будущая надежность (Пирс), или обозначает продукт процесса исследования (Дьюи), среди прочего, прагматические теории проливают свет о концепции истины, исследуя практики, с помощью которых решения проблем сформулированы, протестированы, утверждены и защищен — и, в конце концов, стал называться правдой. Прагматичный теории истины, таким образом, можно рассматривать как вклад в проекты речевого акта и обоснования, уделяя особое внимание практики, которыми люди занимаются, когда решают проблемы, делают утверждения, и провести научное расследование.Конечно, хоть и прагматично теории истины в основном сходятся во мнении, какие вопросы следует решать и в каких в каком порядке, это не значит, что они согласны в ответах на эти вопросы, или как лучше всего сформулировать значение и функцию правда.

Еще одно распространенное обязательство прагматических теорий истины — помимо приоритетность проектов речевого акта и обоснования — это то, что они не ограничивают истину определенными темами или типами исследования. Тот является, независимо от того, является ли тема описательной или нормативной, научные или этические, прагматики склонны рассматривать это как возможность для подлинного исследования, которое включает в себя достоверные утверждения.В достоверность этических и нормативных заявлений — важная особенность используя целый ряд прагматических подходов, включая подход Пирса (at по крайней мере, в некоторых из его настроений, например, 1901b [1958: 8.158]), Дьюи теории оценки (1939), ставка Патнэма на дихотомия фактов и ценностей (2002) и утверждение Мисака о том, что «моральное убеждения в принципе должны соответствовать свидетельствам и аргумент »(2000: 94; особое мнение см. Frega 2013). Этот в широком смысле когнитивистское отношение — нормативные утверждения правдоподобный — связан с тем, как прагматические теории истины уменьшить акцент на метафизическом проекте.В результате из прагматичного точка зрения одна из проблем с корреспондентской теорией истины в том, что он может подорвать истинность нормативных утверждений. Если, как теория соответствия предлагает необходимое условие для Истинность нормативного утверждения — это наличие нормативного факта для которому он соответствует, и если наличие нормативных фактов трудно объяснить (нормативные факты кажутся онтологически разными из физических фактов садового разнообразия), то это не сулит ничего хорошего для правдивость нормативных утверждений или смысл изложения, и изучение нормативных вопросов (Lynch 2009).Если заочная теория истины приводит к скептицизму в отношении нормативных исследования, то это тем более причина, по мнению прагматиков, обойти метафизический проект в пользу речевого акта и обоснование проектов.

Как мы видели, прагматические теории истины принимают самые разные разные формы. Несмотря на эти различия и несмотря на то, что не хотят называться «теорией», прагматические теории правда действительно разделяют некоторые общие черты. Для начала и в отличие от многих теории истины, эти теории сосредоточены на прагматике разговор правды: то есть они сосредотачиваются на том, как истина используется в качестве важного шаг к адекватному пониманию концепции истины (действительно, это близко к оксюморону).Точнее, прагматичный теории смотрят на то, как истина используется в эпистемических контекстах, где люди делать утверждения, проводить расследования, решать проблемы и действовать в соответствии с их верования. Расставляя приоритеты в проектах речевого акта и обоснования, прагматические теории истины пытаются обосновать концепцию истины в эпистемические практики в противоположность абстрактным отношениям между носители истины (например, предложения или утверждения) и создатели истины (например, положения дел), к которым обращаются заочные теории (MacBride 2018).Прагматические теории также признают, что правда может играть фундаментальная роль в формировании исследования и утверждения дискурса — например, функционируя как норма этих практики — даже если об этом прямо не упоминается. В этом уважать прагматические теории менее строгие, чем дефляционные теории которые ограничивают использование истины ее обобщающими и дискотирующими роли. И, наконец, прагматические теории истины не имеют границ. по крайней мере, вначале, к типам заявлений, тем и запросов где правда может сыграть практическую роль.Если окажется, что данный тема не соответствует истине, это то, что следует раскрыть как характеристика предмета, а не то, что определяется выбрав ту или иную теорию истины (Capps 2017).

5. Критические оценки

Прагматические теории истины столкнулись с рядом возражений с тех пор, как предлагается. Некоторые из этих возражений могут быть довольно узкими, оспаривать конкретный прагматический подход, но не прагматические теории в общие (это относится к возражениям других прагматических Счета).В этом разделе будут рассмотрены более общие возражения: либо возражения, которые являются особенно частыми и настойчивыми, или возражения которые бросают вызов основным предположениям, лежащим в основе прагматических теории в более широком смысле.

5.1 Три классических возражения и ответа

Некоторые возражения так же стары, как сама прагматическая теория истины. В ответ Джеймсу были высказаны следующие возражения. счет в частности. В то время как Джеймс предлагал свои собственные ответы многим этих критических замечаний (см. особенно его 1909 [1975]), версии эти возражения часто касаются других, более поздних прагматических теории истины (подробнее см. Haack 1976; Tiercelin 2014).

Одна классическая и влиятельная линия критики заключается в том, что если прагматическая теория истины приравнивает истину к полезности, это определение (очевидно!) опровергается наличием полезных, но ложных убеждений, с одной стороны, и наличием истинных, но бесполезных убеждений в другой (Russell 1910 [1994] и Lovejoy 1908a, b). Короче там кажется четкой и очевидной разницей между описанием веры как верный и описывающий его как полезный:

когда мы говорим, что убеждение истинно, мысль, которую мы хотим передать, не то же самое, что когда мы говорим, что вера способствует нашему цели; таким образом, «истинно» не означает «способствовать нашему целей ».(Рассел 1910 [1994: 98])

Хотя эта критика часто направлена ​​особенно на счет Джеймса по правде говоря, это вполне правдоподобно переносится на любую прагматическую теорию. Так определяется ли истина с точки зрения полезности, долговечности или самоутверждение (и т. д.), вопрос о том, полезно ли прочное или убедительное убеждение, на самом деле, действительно верно. Другими словами, какое бы понятие ни использовала прагматическая теория для определения истины, существует вероятно, будет разница между этой концепцией и концепцией правда (е.g., Bacon 2014 ставит под сомнение связь между истиной и неопровержимость).

Вторая и связанная с ней критика основывается на первой. Возможно полезность, долговечность и надежность (и т. д.) следует рассматривать не как определения, а скорее как критерий истины, как мерило для различение истинных убеждений от ложных. Это кажется изначально правдоподобным и может даже служить разумным ответом на первый возражение выше. Возвращаясь к более раннему различию, это означают, что апеллируют к полезности, долговечности и устойчивости (так далее.) лучше всего рассматривать как ответы на оправдание, а не как метафизический проект. Однако, не имея представления о том, что такое правда, или каковы необходимые и достаточные условия истины, любые попытка предложить критерии истины, возможно, неполна: мы не можем иметь критерии истины, не зная заранее, что такое истина. Если так, тогда проект обоснования опирается на успешный решение метафизического проекта, последний не может быть обошли стороной или заключили в скобки, и любая теория, которая пытается это сделать, будет дать в лучшем случае частичное изложение истины (Creighton 1908; Stebbing 1914 г.).

И третье возражение основано на втором. Отложив вопрос адекватно ли прагматические теории истины решают метафизический проект (или решить его вообще), тоже есть проблема с критериями истины, которые они предлагают для решения обоснование проекта. Прагматические теории истины кажутся верными в части, к приведению концепции истины на землю, к объяснению истина в конкретных, легко подтверждаемых терминах, а не в абстрактных, метафизическое соответствие предложений творцам истины, для пример.Проблема в том, что оценка полезности (и т. Д.) убеждение не более однозначно, чем оценка его истинности: убеждения могут быть более-менее полезно, полезно по-разному и для разных целей, или полезны в краткосрочной или долгосрочной перспективе. Определение того, есть ли вера действительно полезна, по-видимому, не легче, чем определение правда ли это: «зачастую труднее определить полезна ли вера, чем то, правда ли она »(Рассел 1910 [1994: 121]; также 1946: 817). Далеко от создания концепции правда более конкретная, а оценка убеждений более прямые, прагматические теории истины, таким образом, кажется, оставляют концепция как никогда непрозрачна.

Эти три возражения существуют достаточно давно, чтобы прагматики в разное время предлагали различные ответы. Один Ответ на первое возражение, что существует явная разница между полезность (и т. д.) и истина — отрицать, что прагматические подходы стремясь в первую очередь определить понятие истины. Это было утверждал, что прагматические теории не о поиске слова или концепции которые могут заменить истину, но они, скорее, сосредоточены на отслеживание последствий использования этой концепции в практическом контексте.Это то, что Мисак (2000, 2007a) называет «прагматичным разъяснение ». Отмечая, что предлагать «бессмысленно» определение истины, она заключает, что «мы должны попытаться получить рычаги воздействия на концепцию или исправить ее, исследуя ее связи с практикой »(2007a: 69; см. также Wiggins 2002). Возможно даже, что Джеймс — главная цель Рассела и другие — согласятся с таким ответом. Как и в случае с Пирсом, часто похоже, что жалоба Джеймса не связана с перепиской теория истины, per se , как и в предположении, что теория соответствия сама по себе говорит много интересного или важного о концепции истины.(Для благотворительных интерпретаций того, что Джеймс пытался сказать: см. Ayer 1968, Chisholm 1992, Bybee 1984, Кормье 2001, 2011 и Перкинс 1952; для чтения, которое подчеркивает Приверженность Пирса корреспондентским идиомам см. Аткинса 2010г.)

Это по-прежнему оставляет второе возражение: метафизический проект определения истины нельзя избежать, сосредоточившись вместо этого на поиске критерии истины («проект обоснования»). Быть конечно, прагматические теории истины часто создавались как обеспечивающие критерии отличия истинных убеждений от ложных.Различие между предложением определения и предложением критериев предполагают, что критерии отделены от определение истины. Однако можно поставить под сомнение лежащие в основе различие: как утверждает Хаак (1976),

взгляд прагматиков на значение таков, что дихотомия между определениями и критериями было бы совершенно неприемлемо им. (1976: 236)

Если значение связано с употреблением (как обычно утверждают прагматики), тогда объясняя, как используется концепция, и определяя критерии для признавая эту концепцию, может предоставить все, на что можно разумно рассчитывать из теории истины.Дефляционисты часто говорили о том же. хотя, как отмечалось выше, прагматики склонны находить дефляционные счета чрезмерно суровый.

Даже в этом случае остается проблема, что прагматические критерии истины (какими бы они ни были) не дают полезного понимания концепции правда. Если это опасение справедливо, то прагматические критерии, по иронии судьбы, провалить прагматический тест на изменение нашего понимания правда. У этого возражения есть свои достоинства: например, если прагматичный критерием истины является то, что истинные убеждения выдержат неопределенное время исследование тогда, хотя возможно иметь истинные убеждения, «мы никогда не в состоянии судить, истинно то или иное убеждение » (Мисак 2000: 57).В таком случае непонятно, для чего это нужно. иметь прагматический критерий истины. Прагматические теории истины могут попытаться обойти это возражение, подчеркнув свою приверженность обоим обоснование и проект речевого акта. Хотя прагматичный подходы к проекту обоснования разъясняют, что означает истина в разговорный контекст — назвать утверждение истинным — значит процитировать его полезность, долговечность и т. д. — прагматичные подходы к проект речевого акта указывает на то, что говорящие делают при использовании концепции правда.Это дает возможность показать, как концепция истина — действующая как норма утверждения, скажем, — делает реальную отличие от нашего понимания условий утверждения дискурс. В результате прагматические теории истины мудро преследовать как обоснование, так и проекты речевого акта. Сам по себе, прагматические подходы к обоснованию проекта могут разочаровывать.

Эти классические возражения против прагматической теории истины вызывают несколько важных моментов. Во-первых, они дают понять, что прагматические теории истины или, по крайней мере, некоторые исторически выдающиеся его версии, плохо справляются с работой, если рассматриваются как обеспечивающие строгие определение истины.Как отметили Рассел и другие, определение истины в условия полезности или аналогичные термины открыты для очевидных контрпримеров. Это не сулит ничего хорошего для прагматических попыток решить метафизический проект. В результате прагматические теории истины часто развивался за счет сосредоточения внимания на проектах обоснования и речевого акта вместо. Это не означает, что каждое из вышеперечисленных возражений имеет встречались. Остается открытым вопрос, могут ли метафизические проекта можно избежать, как пытаются это сделать многие прагматические теории (например,г., Fox 2008 утверждает, что эпистемологические теории, такие как Патнэм, не могут объясняют ценность истины так же, как это делают более традиционные подходы). Также остается открытым вопрос, развиваются ли они в ответ на эти возражения, прагматические теории истины предлагают новые направления критика.

5.2 Основное возражение

Одно давнее и все еще продолжающееся возражение заключается в том, что прагматичный теории истины антиреалистичны и, как таковые, нарушают основные интуиции о природе и значении истины: назовите это « принципиальное возражение ».Источник этого возражения лежит в тенденция прагматических теорий истины трактовать истину эпистемически, сосредоточив внимание на проверяемости, достоверности и других связанные понятия. Некоторые (см., Например, Schmitt 1995; Nolt 2008) утверждал, что, связывая истину с проверяемостью или достоверностью, прагматические теории делают истину слишком субъективной и слишком зависимой от наших условная способность разбираться в вещах, в отличие от теорий, которые, например, апеллируйте к объективным фактам как правду. У других есть утверждал, что прагматические теории не могут объяснить то, что Пирс называл закопанные секреты: утверждения, которые могут показаться правдой или ложью несмотря на нашу неспособность выяснить, какие (см. de Waal 1999, Howat 2013 и Talisse & Akin 2008 за обсуждение этого вопроса).Для по аналогичным причинам некоторые обвиняют прагматические теории в отрицании бивалентность (Аллен Хермансон, 2001). Какую бы форму ни принимало возражение, это вызывает общую озабоченность: прагматические теории истины недостаточно реалистичен, неспособен объяснить истину объективность и отличать истину от ограничений фактического эпистемическая практика. То, что результаты, соответственно, не является теорией правда, а скорее теория оправдания, гарантированная доказуемость, или какое-то другое эпистемологическое понятие.

Это возражение сохраняется, несмотря на то, что оно вызвало ряд откликов.С одной стороны, некоторые, например, Рорти, в значительной степени признали точку зрения. пытаясь разрядить его силу. Как отмечалось ранее, Рорти предоставляет эта правда не объективна в традиционном смысле, но попытка подорвать само различие между объективностью и релятивизм. Другие, такие как Патнэм, выступали против метафизического реалистическая интуиция (например, «Взгляд Бога» 1981: 55), защищая идею объективности в более человеческом масштабе: «По-человечески говоря, объективность и рациональность — вот что у нас есть; они лучше, чем ничего »(1981: 55).Другой ответ — на утверждают, что прагматические представления об истине полностью совместимы с реализм; любое впечатление об обратном — результат заблуждения прагматические «разъяснения» истины с более типичными «Определения». Например, стойкий Пирс приверженность реализму прекрасно сочетается с его попытками описывать истину с точки зрения ее практической роли: следовательно, его понятие правда

это обычное понятие, но он настаивает на том, что это понятие философски охарактеризован с точки зрения практического следователь первого порядка.(Hookway 2002: 319; см. Также Hookway 2012 и Legg 2014)

Даже Джеймс утверждал, что «мой взгляд на правду реалистичен». (1909 [1975: 117]). Наконец, другие пытаются подорвать различие между реализмом и антиреализмом, хотя и без уступки антиреализму. Хильдебранд выступает за принятие «Практическая отправная точка» (Hildebrand 2003: 185) как способ выхода «за рамки» дебатов о реализме и антиреализме (см. также Штраф 2007 г.). Точно так же Прайс, признавая, что его теория может кажется «беллетристом» об истине, утверждает, что это добросовестно fides «безупречно прагматичны» (2003: 189), а в Фактически, «лишить обе стороны дебатов о реализме и антиреализме концептуальные ресурсы, от которых, кажется, зависят дебаты »(2003: 188; но см. некоторые предостережения в Atkin 2015 и в Lynch 2015 плюралистическая поправка).Да Коста и французский (2003) предлагают формальное объяснение прагматической истины, которая, по их мнению, может принести пользу обеим сторонам дебаты о реализме и антиреализме (хотя сами они предпочитают структурный реализм).

Другими словами, мы находим набор ответов, охватывающих весь диапазон от принятия антиреализма до защиты реализма и до попыток подорвать само различие между реалистами и антиреалистами. Очевидно, там нет единого мнения среди прагматических теорий истины относительно лучшей линии ответа на это возражение.В каком-то смысле этого не должно быть сюрприз: возражение сводится к обвинению в том, что прагматичный теории истины слишком эпистемичны, когда именно их приверженность эпистемическим концепциям, характеризующим прагматические теории истины. Ответ на это возражение может потребовать уступок и квалификации, которые ставят под угрозу прагматический характер этих подходы. Или ответ может означать демонстрацию того, насколько прагматичные аккаунты определенные практические преимущества, но эти преимущества, а также их относительная важность сами по себе спорных тем.В результате мы не следует ожидать, что это возражение будет легко разрешимо, если оно может быть решено вообще.

Несмотря на то, что он подвергся серьезной критике со стороны почти момент своего зарождения прагматическая теория истины сумела выживают, а иногда даже процветают более века. Поскольку прагматическая теория истины существует в нескольких различных версиях, и поскольку эти версии часто значительно расходятся, это может быть сложно определить и оценить в целом. Добавление к возможному путаницы, не все прагматики приняли прагматическая теория истины (эл.г., Brandom 2011), а аналогичные теории были поддержаны непрагматиками (например, Dummett 1959; Wright 1992). Если смотреть более позитивно, прагматические теории эволюционировали и созрели со временем станут более изощренными и, возможно, более правдоподобными. С Оглядываясь назад, мы можем увидеть, как прагматические теории истины сосредоточились на практической функции, которую концепция правда играет: во-первых, роль истины в исследовании и утверждении дискурса, например, сигнализируя о тех высказываниях, которые особенно полезны, проверены, долговечны или надежны, и, во-вторых, роль истины в формировании исследования и утверждения дискурса, устанавливая необходимую цель или норму.(Хотя прагматичный теории соглашаются с важностью сосредоточения на истине практической функции, они часто расходятся во мнениях относительно того, что это практическое функция есть.)

Прагматическая теория истины началась с того, что Пирс поставил вопрос «практических ориентиров» истины. Также возможно задать этот вопрос самой прагматической теории истины: что разница в этой теории? Или, говоря языком Джеймса, какова его «денежная стоимость»? Один ответ заключается в том, что, сосредоточив внимание на о практической функции концепции истины, прагматических теорий подчеркните, как эта концепция позволяет проводить определенные исследования и возможен дискурс.Напротив, как отмечает Линч (2009), некоторые отчеты Истины затрудняют понимание того, насколько некоторые утверждения соответствуют истине:

рассмотрите предложения вроде два и два четыре или пытка неверно . При условии, что правда всегда и повсюду причинно-следственная связь, возникает досадный вопрос, как эти истинные мысли могут быть правдой . (Линч 2009: 34, курсив в оригинал)

Если это так, то прагматические теории имеют то преимущество, что сохранение возможности и важности различных типов запросов и дискурс.Хотя это не гарантирует, что запрос всегда будет прийти к удовлетворительному или определенному выводу, это предполагает, что прагматические теории истины действительно имеют значение: в духе «Первое правило разума» Пирса: они «не заблокировать путь исследования »(1898 [1992: 178]).

Правда | Интернет-энциклопедия философии

Философов интересует множество вопросов, связанных с концепцией истины. Предварительный вопрос, хотя и в некоторой степени второстепенный, состоит в том, чтобы решить, какие вещи могут быть правдой.Является ли истина свойством предложений (которые являются лингвистическими сущностями на том или ином языке) или истина является свойством предложений (нелингвистических, абстрактных и вневременных сущностей)? Главный вопрос: Что есть правда? Это проблема ясности в том, что вы говорите, когда вы говорите, что то или иное утверждение является правдой. Наиболее важными теориями истины являются теория соответствия, семантическая теория, дефляционная теория, теория когерентности и прагматическая теория. Здесь они объясняются и сравниваются.Какая бы теория истины ни была предложена для решения основной проблемы, необходимо рассмотреть ряд дополнительных вопросов:

1. Могут ли быть правдой заявления о будущем сейчас ?
2. Может ли существовать какой-то алгоритм для поиска истины — некий рецепт или процедура для принятия решения для любого утверждения в системе, скажем, арифметической, является ли утверждение истинным?
3. Можно ли полностью определить предикат «истинно» в других терминах, чтобы его можно было исключить без потери смысла из любого контекста, в котором он встречается?
4. Насколько теории истины избегают парадокса?
5. Является ли цель научного исследования достижением истины?

Содержание

1. Основная проблема
2. Какие вещи верны (или ложны)?
   1. Онтологические проблемы
   2. Ограничения на правду и ложь
   3. Какие предложения выражают суждения?
   4. Проблемные случаи
3. Теория соответствия
4. Семантическая теория Тарского
   1. Расширение семантической теории за пределы «простых» утверждений
   2. Может ли семантическая теория объяснить необходимую истину?
   3. Лингвистическая теория необходимой истины
5. Теории когерентности
   1. Постмодернизм: новейшая теория когерентности
6. Прагматические теории
7. Дефляционные теории
   1. Теория избыточности
   2. Перформативная теория
   3. Теория прозрения
8. Проблемы, связанные с
   1. От истины к знаниям
   2. Алгоритмы установления истины
   3. Можно ли исключить «истинно»?
   4. Может ли теория истины избежать парадокса?
   5. Является ли цель научных исследований достижением истины?
9. Ссылки и дополнительная литература

1.Основная проблема

Основная проблема состоит в том, чтобы предложить жизнеспособную теорию относительно того, в чем состоит сама истина, или, говоря другими словами, «Какова природа истины?» Чтобы проиллюстрировать примером — проблема не в этом: Верно ли, что существует внеземная жизнь? Проблема: Что означает утверждение, что внеземная жизнь действительно существует? Астробиологи изучают первую проблему; философы, последние.

Эта философская проблема истины существует с нами давно.В первом веке нашей эры Понтий Пилат ( Иоанна, 18:38) спросил: «Что есть истина?» но ответа не последовало. С начала двадцатого века проблема изучается больше, чем когда-либо ранее. За последние сто или около того лет в решении этой проблемы был достигнут значительный прогресс.

Три наиболее широко признанных современных теории истины: [i] Теория соответствия; [ii] семантическая теория Тарского и Дэвидсона; и [iii] дефляционная теория Фреге и Рамсея.Конкурирующими теориями являются [iv] теория когерентности и [v] прагматическая теория. Эти пять теорий будут изучены после ответа на следующий вопрос.

2. Какие вещи верны (или ложны)?

Хотя мы действительно говорим об истинных друзьях и ложных отождествлениях, философы считают, что это производные от слов «истинное» и «ложное». Центральное использование слова «истина», более важное для философов, происходит, когда мы говорим, например, что Монреаль находится к северу от Питтсбурга.Здесь «истинное» противопоставляется «ложному», а не «фальшивому» или «неискреннему». Когда мы говорим, что Монреаль находится к северу от Питтсбурга, что это за правда? Это утверждение, предложение или что-то еще, возможно, «факт»? В более общем плане философы хотят знать, какие вещи истинны, а какие — ложны. Тот же вопрос задается вопросом: какие вещи имеют (или несут) истинностные ценности?

Термин «истинностное значение» был придуман логиками как общий термин для «истины или лжи».Спрашивать об истинностном значении P — значит спрашивать, истинно ли P или ложно. «Ценность» в «истинностной ценности» не означает «ценный». Он используется аналогично «числовому значению», когда мы говорим, что значение «x» в «x + 3 = 7» равно 4. Чтобы спросить: «Какова истинность утверждения, что Монреаль является?» к северу от Питтсбурга? состоит в том, чтобы спросить, верно ли утверждение о том, что Монреаль находится к северу от Питтсбурга, или оно ложно. (Истинность этого конкретного утверждения — , правда .)

Есть много кандидатов на роль тех вещей, которые могут иметь истинностные ценности:

ведомостей жетонов предложений типов предложений предложений теорий фактов

утверждений высказываний убеждений отзывов доктрин и т. Д.

а.Онтологические проблемы

Какие сортов из этих кандидатов? В частности, следует ли считать носителями истинностных ценностей лингвистических элементов (и, как следствие, предметов на определенных языках), или они являются неязыковыми элементами, или они оба? Кроме того, следует ли рассматривать их как конкретных объектов, то есть вещей, которые имеют определенное положение в пространстве и времени, или их следует рассматривать как абстрактных объектов, т.е.е., как ни временные, ни пространственные сущности?

Предложения — это лингвистические элементы: они существуют на том или ином языке, либо на естественном языке, таком как английский, либо на искусственном языке, таком как компьютерный язык. Однако термин «предложение» имеет два значения: -маркер предложения и тип предложения . Эти три английских лексемы предложений относятся к одному типу предложений:

• Сатурн — шестая планета от Солнца.
• Сатурн — шестая планета от Солнца.
• Сатурн — шестая планета от Солнца.

Предложения-токены — это конкретные объекты. Они состоят из чернильных отметок на бумаге, последовательностей звуков или бликов на мониторе компьютера и т. Д. Жетоны предложений существуют в пространстве и времени; они могут располагаться в космосе и датироваться. Приговоров быть не может. Это абстрактные объекты. (Аналогичные различия могут быть сделаны для букв, для слов, для цифр, для музыкальных нот на нотном стане, да и для любых символа вообще.)

Могут ли приговоры знаков быть носителями истинностных ценностей?

Одна из причин отдавать предпочтение токенам перед типами — это решение проблем, связанных с так называемыми «индексирующими» (или «рефлексивными по токенам») терминами, такими как «я», «здесь» и «сейчас». Верно или ложно утверждение типа предложения «Я люблю шоколад»? Ну, это зависит от того, кого «я» имеет в виду. Если Джек, который любит шоколад, говорит: «Я люблю шоколад», то то, что он сказал, верно; но если Джилл, которая не любит шоколад, говорит: «Я люблю шоколад», то то, что она сказала, ложно.Если бы именно типы предложений были носителями истинностных ценностей, то тип предложения «Я люблю шоколад» был бы как истинным, так и ложным — неприемлемое противоречие. Однако противоречия можно избежать, если кто-то утверждает, что токены-предложения являются носителями истинностных значений, поскольку в этом случае, хотя задействован только один тип предложения, есть два различных токена-предложения.

Вторая причина для утверждения, что лексемы предложений, а не типы предложений, являются носителями истинностных ценностей, была выдвинута философами-номиналистами.Номиналисты стремятся разрешить как можно меньше абстрактных объектов. Поскольку типы предложений являются абстрактными объектами, а токены предложений — конкретными объектами, номиналисты будут утверждать, что фактически произнесенные или написанные токены предложений являются надлежащими носителями истинностных ценностей.

Но теория о том, что маркеры предложений являются носителями истинностных ценностей, имеет свои собственные проблемы. Одно возражение против номиналистической теории состоит в том, что если бы никогда не было пользователей языка, не было бы истин. (И такое же возражение можно выдвинуть против утверждения, что именно верований, являются носителями истинностных ценностей: если бы никогда не было никаких сознательных созданий, не было бы никаких верований и, следовательно, никаких истин или лжи, даже правда, что не было никаких сознательных существ — недопустимо парадоксальный подтекст.)

И второе возражение — против теории о том, что токены предложений являются носителями истинностных ценностей — состоит в том, что, несмотря на то, что существует пользователей языка , есть предложения, которые никогда не произносились и никогда не произойдут. (Рассмотрим, например, различное количество различных способов расположения колоды игральных карт. Число 8 × 10 ⁶⁷ [цифра «8», за которой следуют шестьдесят семь нулей] настолько велико, что никогда не будет достаточно токенов предложений в прошлом или будущем мира, чтобы описать каждую уникальную аранжировку.И есть бесчисленное множество других примеров.) Таким образом, токены предложений не могут быть идентифицированы как носители истинностных ценностей — просто слишком мало токенов предложений.

Таким образом, обе теории — (i) что токены предложений являются носителями истинностных ценностей и (ii) что типы предложений являются носителями истинностных ценностей — сталкиваются с трудностями. Могут ли предложений быть носителями истинностных ценностей?

Чтобы избежать дилеммы выбора между токенами и типами, были предложены предложения в качестве основных носителей истинностных ценностей.

Следующие пять предложений написаны на разных языках, но все они обычно используются для выражения одного и того же предложения или утверждения.

Сатурн — шестая планета от Солнца.		[английский]
Saturn je šestá planeta od slunce.		[чешский]
Сатурн — это шесть человек на планете плюс éloignée du soleil.		[французский]
		[Иврит]
Saturn er den sjette planeten fra solen.		[норвежский]

Истинность утверждения о том, что Сатурн является шестой планетой от Солнца, зависит только от физики солнечной системы, а никак не очевидным образом от человеческого соглашения. Напротив, то, что говорят эти пять предложений, частично зависит от человеческого соглашения. Если бы носители английского языка предпочли принять слово «Сатурн» в качестве названия другой конкретной планеты, первое предложение выразило бы нечто ложное. Выбирая пропозиции, а не предложения в качестве носителей истинностных ценностей, эта относительность к человеческим условностям неприменима к истине — момент, который многие философы сочли бы достоинством теории истины.

Предложения — абстрактные сущности; они не существуют в пространстве и времени. Иногда их называют «вневременными», «вечными» или «всевозможными» сущностями. Помимо терминологии, важно то, что предложения не являются конкретными (или материальными) объектами. Кроме того, они не являются ментальными сущностями; это не «мысли», как предполагал Фреге в девятнадцатом веке. Теория о том, что предложения являются носителями истинностных ценностей, также подвергалась критике. Номиналисты возражают против абстрактного характера предложений.Другая жалоба заключается в том, что недостаточно ясно, когда мы имеем дело с одними и теми же предложениями в отличие от аналогичных предложений. Это очень похоже на жалобу на то, что мы не можем определить, когда два предложения имеют одно и то же значение. Отношения между предложениями и предложениями — серьезная философская проблема.

Поскольку это наиболее популярная теория, и ради целесообразности и последовательности в этой статье будет принята теория, согласно которой суждения — а не предложения — являются носителями истинностных ценностей.Когда мы говорим ниже об «истинах», мы имеем в виду истинные суждения. Но следует отметить, что практически все утверждения, сделанные ниже, имеют аналоги в номиналистических теориях, которые отвергают предложения.

г. Ограничения на правду и ложь

Есть два общепринятых ограничения на истину и ложь:

Каждое утверждение истинно или ложно.		[Закон исключенного среднего.]
Ни одно из утверждений не является одновременно истинным и ложным.		[Закон непротиворечия.]

Эти ограничения требуют, чтобы каждое предложение имело ровно одно значение истинности. Хотя этот вопрос является спорным, большинство философов добавляют еще одно ограничение, согласно которому предложение никогда не меняет своей истинностной ценности в пространстве или времени. Следовательно, сказать: «Утверждение о том, что идет дождь, вчера было верным, но ложным сегодня» — значит двусмысленно, а не относиться только к одному утверждению. Точно так же, когда кто-то в полдень 15 января 2000 года в Ванкувере говорит, что утверждение о том, что идет дождь, верно в Ванкувере и ложно в Сакраменто, этот человек на самом деле говорит о двух разных утверждениях: (i) что в Ванкувере идет дождь в полдень. 15 января 2000 г. и (ii) что в Сакраменто в полдень 15 января 2000 г. идет дождь.Человек говорит, что утверждение (i) истинно, а (ii) ложно.

г. Какие предложения выражают суждения?

Не все предложения выражают суждения. Вопросительное предложение «Кто выиграл Мировую серию в 1951 году?» не; так же как и повелительное предложение «Пожалуйста, закройте окно». Декларативные (то есть изъявительные) предложения — а не вопросительные или повелительные предложения — обычно используются для выражения суждений.

г. Проблемные случаи

Но выражают ли все повествовательные предложения предложения? Следующие четыре типа повествовательных предложений были предложены как обычно не используемые для выражения суждений, но все эти предложения являются спорными.

1. Предложения, содержащие несоответствующие выражения

В свете того факта, что у Франции нет короля, Стросон утверждал, что фраза «Нынешний король Франции лыс» не отражает суждения. В известном споре Рассел не согласился со Стросоном, утверждая, что предложение действительно выражает суждение, а точнее, ложное.

2. Прогнозы будущих событий

А как насчет повествовательных предложений, относящихся к событиям в будущем? Например, выражает ли предложение «Завтра будет морской бой» суждение? Предположительно, сегодня мы не знаем, будет ли такая битва.Из-за этого некоторые философы (включая Аристотеля, игравшего с этой идеей) утверждали, что предложение в настоящий момент не выражает ничего, что является истинным или ложным. Другой, возможно, более сильной мотивацией для принятия этой точки зрения является вера в то, что если бы предложения, связанные с будущими человеческими действиями, выражали предложения, то есть выражали бы что-то, что сейчас является истинным или ложным, тогда люди будут полны решимости выполнить эти действия, и поэтому у людей не будет свободной воли.Эти философы утверждали, что для защиты свободы воли мы должны отрицать истинность предсказаний.

Это усложняющее ограничение — предложения о будущем не содержат сейчас, ничего истинного или ложного — подверглось критике со стороны Куайна и других. Эти критики утверждают, что ограничение нарушает логику, которую мы используем для обоснования таких прогнозов. Например, вот дедуктивно верный аргумент, связанный с предсказаниями:

Мы узнали, что завтра будет набег на банк.
Если завтра будет набег на банк, то нужно разбудить генерального директора.

---

Итак, генерального директора надо разбудить.

Без утверждений в этом аргументе, имеющих истинностные значения, независимо от того, ли мы знаем эти значения, мы не могли бы оценить аргумент, используя каноны дедуктивной достоверности и недействительности. Мы должны были бы сказать — вопреки глубоко укоренившимся философским интуициям — что на самом деле это вовсе не аргумент. (Другой вид опровержения утверждения о том, что суждения о будущем не могут быть истинными до наступления описанных событий, см. В разделе «Логический детерминизм».)

3. Приговоры лжецов

«Это самое предложение выражает ложное суждение» и «Я лгу» — примеры так называемых предложений лжецов. Предложение лжеца может быть использовано для генерации парадокса, если мы рассмотрим, какую истинностную ценность ему присвоить. В качестве выхода из парадокса Крипке предполагает, что предложение лжеца — одно из тех редких повествовательных предложений, которые не выражают суждение. Предложение попадает в разрыв истинности. См. Статью Парадокс лжецов.

4.Приговоры, в которых излагаются моральные, этические или эстетические ценности

Наконец, мы упоминаем так называемое «различие между фактами и ценностями». На протяжении всей истории философы-моралисты боролись с проблемой морального реализма. Утверждают ли такие предложения, как «пытать детей — это неправильно», которые утверждают моральные принципы, что-то истинное (или ложное), или они просто выражают (замаскированным образом) мнение, чувства или ценности говорящего? Делая последний выбор, некоторые философы утверждают, что эти повествовательные предложения не выражают суждений.

3. Теория соответствия

Мы возвращаемся к основному вопросу: «Что есть истина?» По-видимому, истина — это то, что сохраняет действительное рассуждение. Это цель научных исследований, исторических исследований и бизнес-аудитов. Мы понимаем многое из того, что означает предложение, понимая условия, при которых то, что оно выражает, является истинным. Однако точная природа самой истины не раскрывается полностью этими замечаниями.

Исторически самой популярной теорией истины была теория соответствия.Эта реалистическая теория, впервые предложенная в расплывчатой ​​форме Платоном и Аристотелем в его работе «Метафизика », утверждает, что истина — это то, что суждения имеют в соответствии с тем, как устроен мир. Теория утверждает, что предложение истинно, если существует соответствующий ему факт. Другими словами, для любого предложения p

p истинно тогда и только тогда, когда p соответствует факту.

Теоретический ответ на вопрос: «Что есть истина?» заключается в том, что истина — это определенное отношение — отношение, которое существует между предложением и соответствующим ему фактом.Возможно, анализ отношений покажет, что общего у всех истин.

Рассмотрим утверждение, что снег белый. Замечание о том, что истинность предложения соответствует тому факту, что снег белый, заставляет критиков требовать приемлемого анализа этого понятия соответствия. Конечно, соответствие — это не пословное соединение предложения с его ссылкой. Это своего рода экзотическая связь, скажем, между целыми предложениями и фактами. Представляя свою теорию логического атомизма в начале двадцатого века, Рассел попытался показать, как истинное суждение и соответствующий ему факт имеют одну и ту же структуру.Вдохновленный представлением о том, что египетские иероглифы представляют собой стилизованные изображения, его ученик Витгенштейн сказал, что эта взаимосвязь заключается в «изображении» фактов с помощью предложений, но его развитие этого наводящего на размышления замечания в его трактате Tractatus Logico-Philosophicus не удовлетворило многих других философов. , ни спустя какое-то время, даже сам Витгенштейн.

А что такое факты? Представление о факте как о какой-то онтологической сущности впервые было четко сформулировано во второй половине девятнадцатого века.Теория соответствия допускает, чтобы факты зависели от разума. Мак-Таггарт и, возможно, Кант, придерживались таких теорий соответствия. Все теории корреспонденции Рассела, Витгенштейна и Остина считают факты независимыми от разума. Но независимо от их зависимости от разума или независимости от разума, теория должна давать ответы на вопросы следующего типа. «Канада находится к северу от США» не может быть фактом. Истинное предложение не может быть фактом, если оно также утверждает факт, так каково онтологическое положение факта? Является ли тот факт, что «Брут зарезал Цезаря ножом», тем же самым фактом, что и «Цезарь был зарезан Брутом», или это другой факт? Можно было бы возразить, что это должны быть разные факты, потому что один выражает отношение удара ножом, а другой выражает отношение удара ножом, которое отличается.В дополнение к конкретному факту, что шар 1 находится на бильярдном столе, и конкретному факту, что шар 2 находится на бильярдном столе, и так далее, есть ли конкретный факт, что на столе меньше 1 006 455 шаров? Есть ли общий факт, что на столе лежит много шаров? Требует ли существование общих фактов форм Платона или Аристотеля? А как насчет отрицательного утверждения об отсутствии розовых слонов на столе? Соответствует ли это той же ситуации в мире, когда на столе нет зеленых слонов? Один и тот же бильярдный стол должен включать в себя множество разных фактов.Эти вопросы иллюстрируют сложность подсчета фактов и их различения. Сложность хорошо осознается сторонниками теории соответствия, но критики жалуются, что характеристики фактов слишком часто возвращаются в конечном итоге к утверждению, что факты — это то, чему должны соответствовать истинные утверждения, чтобы быть истинными. Дэвидсон подверг критике понятие факта, утверждая, что «если истинные утверждения соответствуют чему-либо, все они соответствуют одному и тому же» (в «Верность фактам», Дэвидсон [1984]).Дэвидсон также утверждал, что факты на самом деле сами являются истинными утверждениями; факты не называются ими, как ошибочно предполагает теория соответствия.

Защитников теории корреспонденции ответили на эту критику по-разному. Некоторые говорят, что термин «соответствие» может иметь смысл, потому что, говоря о предложениях, соответствующих фактам, просто делается общее утверждение, которое резюмирует замечание о том, что

(i) Предложение «Снег белый», означает, что снег белый, и (ii) снег на самом деле белый,

и так далее для всех остальных предложений.Следовательно, теория соответствия должна содержать теорию «означает то», но в остальном она не виновата. Другие защитники теории соответствия атакуют отождествление Дэвидсоном фактов с истинными предположениями. Снег является составной частью того факта, что снег белый, но снег не является составной частью языковой сущности, поэтому факты и истинные утверждения — это разные типы сущностей.

Недавние исследования семантики возможных миров идентифицировали факты с наборами возможных миров. Тот факт, что кошка находится на циновке, содержит возможный мир, в котором кошка находится на циновке, а Адольф Гитлер обратился в иудаизм, будучи канцлером Германии.Мотив для этой идентификации состоит в том, что если наборы возможных миров метафизически легитимны и точно описываются, то и факты — тоже.

4. Семантическая теория Тарского

Чтобы более строго описать, что необходимо для понимания истины и ее определения, Альфред Тарский создал свою семантическую теорию истины. Однако в теории Тарского разговоры о соответствии и фактах исключены. (Хотя в ранних версиях своей теории Тарский действительно использовал термин «соответствие», пытаясь объяснить свою теорию, позже он сожалел о том, что сделал это, и вообще отказался от этого термина, поскольку он не играет никакой роли в его теории.) Семантическая теория — это преемник теории соответствия.

Для иллюстрации теории рассмотрим немецкое предложение «Schnee ist weiss», которое означает, что снег белый. Тарский спрашивает об условиях истинности предложения, выраженного этим предложением: «При каких условиях это предложение истинно?» Другими словами: «Как мы можем завершить на английском языке следующее:« Утверждение, выраженное немецким предложением «Schnee ist weiss», истинно… »?» Его ответ:

Т:

Утверждение, выраженное немецким предложением «Schnee ist weiss», истинно тогда и только тогда, когда снег белый.

Мы можем переписать Т-условие Тарского в трех строках:

1. Утверждение, выраженное немецким предложением «Schnee ist weiss», верно
2. тогда и только тогда, когда
3. снег белый

Строка 1 о правде. Строка 3 не об истине — она ​​утверждает утверждение о природе мира. Таким образом, Т. предъявляет существенные претензии. Более того, он избегает основных проблем более ранних теорий соответствия, заключающихся в том, что термины «факт» и «соответствие» не играют никакой роли.

Теория является тарской теорией истинности для языка L тогда и только тогда, когда для каждого предложения S из L , если S выражает пропозицию, что p, то теория влечет за собой истинное «Т-пропозицию» двояковыпуклого условная форма:

(Т)

Утверждение, выраженное S-in- L , верно, если и только если p.

В примере, который мы использовали, а именно «Schnee ist weiss», совершенно ясно, что Т-пропозиция состоит из содержащего (или «внешнего») предложения на английском языке и содержащегося (или «внутреннего») предложения. ”Или цитируется) предложение на немецком языке:

Т:

Утверждение, выраженное немецким предложением «Schnee ist weiss», истинно тогда и только тогда, когда снег белый.

Мы видим, что в этом Т-предложении участвуют предложения на двух различных языках. Если, однако, мы переключим внутреннее предложение или предложение в кавычках на предложение на английском языке, например на «Снег бел», то получим:

Т:

Утверждение, выраженное английским предложением «Snow is white», истинно тогда и только тогда, когда снег белый.

В последнем случае выглядит так, как будто только один язык (английский), а не два, участвует в выражении Т-предложения.Но, согласно теории Тарского, по-прежнему задействованы два языка: (i) язык, одно из предложений которого цитируется, и (ii) язык, который приписывает истину утверждению, выраженному этим цитируемым предложением. Процитированное предложение считается элементом объектного языка , а внешнее (или содержащее) предложение, в котором используется предикат «истина», находится в метаязыке .

Тарский обнаружил, что во избежание противоречий в своей семантической теории истины ему пришлось ограничить объектный язык ограниченной частью метаязыка.Среди других ограничений только метаязык содержит предикаты истинности, «истинный» и «ложный»; объектный язык не содержит предикатов истинности.

Важно видеть, что Т-предложение Тарского , а не , говоря:

X:

Снег белый тогда и только тогда, когда снег белый.

Это последнее утверждение, безусловно, верно (это тавтология), но оно не является важной частью анализа концепции истины — на самом деле здесь даже не используются слова «истина» или «истина», равно как и он включает объектный язык и метаязык.Т-условие Тарского делает и то, и другое.

а. Расширение семантической теории за пределы «простых» утверждений

Полная теория Тарского предназначена для работы (почти) со всеми предложениями, выраженными в непроблематичных повествовательных предложениях, а не только с «Снег бел». Но ему нужна конечная теория, поэтому его теория не может быть просто бесконечным набором Т-утверждений. Кроме того, Тарский хочет, чтобы его теория истинности раскрыла логическую структуру в предложениях, которая позволяет достоверным рассуждениям сохранять истину.Чтобы сделать все это, теория должна работать с более сложными предложениями, показывая, как значения истинности этих сложных предложений зависят от их частей, таких как значения истинности составляющих их предложений. Таблицы истинности показывают, как это делается для простого языка логики высказываний (например, сложное предложение, выраженное словами «А или В», истинно согласно таблице истинности, тогда и только тогда, когда предложение А истинно или предложение Б истинно, или оба верны).

Цель Тарского — определить истину для еще более сложных языков.Теория Тарского не объясняет (анализирует), когда имя обозначает объект или когда объект подпадает под предикат; его теория начинается с этих фактов. Ему нужно то, что мы сегодня называем модельной теорией для количественной логики предикатов. Его настоящая теория очень техническая. Он использует понятие нумерации Гёделя, фокусируется на удовлетворении, а не на истине, и приближается к ним через процесс рекурсии. Идея использования удовлетворения трактует истинность простого утверждения, такого как «Сократ смертен», говоря:

Если «Сократ» — это имя, а «смертен» — предикат, то «Сократ смертен» выражает истинное суждение тогда и только тогда, когда существует объект x такой, что «Сократ» относится к x и «смертен» удовлетворяется x.

Для формального языка логики предикатов Тарского он сформулировал это в более общем виде следующим образом:

Если «a» — имя, а «Q» — предикат, то «a есть Q» выражает истинное высказывание тогда и только тогда, когда существует объект x, такой, что «a» относится к x и «Q» удовлетворяется. пользователя x.

Идея состоит в том, чтобы определить предикат «истинно», когда он применяется к простейшим (то есть несложным или атомарным) предложениям на объектном языке (языке, см. Выше, который сам по себе не содержит предикат истины «истинно»).Предикат «истинно» — это предикат, который встречается только в метаязыке, то есть на языке, который мы используем для описания объектного языка. На втором этапе его теория показывает, как предикат истинности, когда он был определен для предложений, выраженных предложениями определенной степени грамматической сложности, может быть определен для предложений следующей большей степени сложности.

Согласно Тарскому, его теория применима только к искусственным языкам — в частности, к классическим формальным языкам символической логики — потому что наши естественные языки расплывчаты и бессистемны.Другие философы — например, Дональд Дэвидсон — не были так пессимистичны, как Тарский, в отношении анализа истины для естественных языков. Дэвидсон добился прогресса в распространении работ Тарского на любой естественный язык. По его словам, это в то же время обеспечивает центральный компонент теории значения языка. Дэвидсон развивает исходную идею, которую Фреге заявил в своей книге «Основные законы арифметики» , что значение повествовательного предложения определяется определенными условиями, при которых оно истинно, — это значение определяется условиями истинности.

В рамках более широкой программы исследований, начатой ​​Тарским и Дэвидсоном, многие логики, лингвисты, философы и когнитивные ученые, часто совместно, проводят исследовательские программы, пытаясь выяснить условия истинности (то есть «логику» или семантику для ) предложения, выраженные такими сложными предложениями, как:

Каждое из этих направлений исследований содержит свои интригующие проблемы. Все должны преодолеть трудности, связанные с двусмысленностью, временами и индексными фразами.

г. Может ли семантическая теория объяснить необходимую истину?

Многие философы делят класс предложений на два взаимоисключающих и исчерпывающих подкласса: а именно, предложения, которые условны (то есть те, которые не являются ни обязательно-истинными, ни обязательно-ложными), и те, которые не являются условными (то есть , те, которые обязательно истинны или обязательно ложны).

По семантической теории истины, условные предложения — это те, которые истинны (или ложны) из-за некоторого специфического образа жизни в мире.Например, все следующие предложения условные :

	Снег белый.		Снег фиолетовый.
	Канада принадлежит ООН		Это ложь, что Канада принадлежит к ООН.

Противоположный класс предложений включает те, чья истинность (или ложность, в зависимости от обстоятельств) зависит, согласно семантической теории, не от какого-то конкретного мира, а от любого, пути, мир бывает.Представьте, что мир изменился, как вам нравится (при условии, конечно, что его описание остается логически непротиворечивым [то есть логически возможным]). Даже в этих условиях истинностные значения следующих (не случайных) предложений останутся неизменными:

Тем не менее, некоторые философы, которые принимают семантическую теорию истины за случайные предложения, отвергают ее из-за неконтингентных. Они утверждали, что истинность неконтингентных предложений имеет иное основание, чем истинность случайных предложений.Истинность неконтингентных предложений возникает, говорят они, — не благодаря их правильному описанию того, как устроен мир, — а благодаря определениям терминов, встречающихся в предложениях, выражающих эти предложения. В связи с этим, неконфликтные истины считаются истинными по определению или — как иногда говорят, в вариации этой темы — как вопрос концептуальных отношений между концепциями, играющими в рамках предложений, или — еще один (родственный) способ — в отношении значений предложений, выражающих предложения.

Очевидно, что в этом конкурирующем описании используется своего рода теория лингвистической истины. В этой альтернативной теории истина для определенного класса предложений, а именно класса неконтингентных предложений, должна быть учтена — не в их описании того, как устроен мир, а, скорее, в силу определенных особенностей наших человеческих лингвистических конструкций.

г. Лингвистическая теория необходимой истины

Нужно ли таким образом дополнять семантическую теорию? Если бы кто-то принял семантическую теорию истины, нужно ли было бы также принять дополнительную теорию истины, а именно теорию лингвистической истины (для неконтингентных суждений)? Или можно ли использовать семантическую теорию истины для объяснения истинностных значений всех предложений, как случайных, так и неконтингентных? Если да, то как?

Чтобы увидеть, как можно утверждать, что семантическая теория истины может быть использована для объяснения истинности неконтингентных предложений, рассмотрим следующую серию предложений, первые четыре из которых являются случайными, а пятая — неконтингентной:

1. Шмелей меньше семи или больше десяти.
2. Шмелей меньше восьми или больше десяти.
3. Шмелей меньше девяти или больше десяти.
4. Шмелей меньше десяти или больше десяти.
5. Шмелей меньше одиннадцати или больше десяти.

Каждое из этих предложений при переходе от второго к пятому становится немного менее конкретным, чем его предшественник. Каждый из них может считаться верным при большем диапазоне вариаций (или обстоятельств), чем его предшественник.Когда мы достигаем пятого члена ряда, у нас появляется предложение, которое истинно при любых без исключения стечениях обстоятельств. (Некоторые философы — некоторые из них в семнадцатом веке, очень многие другие после середины двадцатого века — используют идиому «возможные миры», говоря, что неконфликтные истины истинны во всех возможных мирах [т. Е. При любых логически возможных обстоятельствах ].) С этой точки зрения, то, что отличает неконтингентные истины от случайных, заключается не в том, что их истина возникает как следствие фактов о нашем языке или значений и т. Д.; но их истинность связана с объемом (или числом) возможных обстоятельств, при которых утверждение истинно. Условные предложения верны в некоторых, но не во всех возможных обстоятельствах (или возможных мирах). В отличие от них, неконкурентные предложения верны во всех возможных обстоятельствах или ни при каких. Нет никакой разницы в природе истины для двух классов предложений, только в диапазонах возможностей , в которых утверждения истинны.

Сторонник семантической теории допустит, что в теориях лингвистической истины, несомненно, есть мощное понимание.Но они возразят, что эти лингвистические теории на самом деле не проливают света на природу самой истины. Скорее, они обращают внимание на то, как мы часто проходим , устанавливая истинность некондиционных предложений. Хотя, безусловно, можно экспериментально (и индуктивно) установить истинность необоснованного утверждения о том, что все тети — женщины — например, одна могла бы постучать во многие двери, спрашивая, были ли какие-либо из жителей тетями, и если да, то были ли они были женщинами — это было бы бесполезным упражнением.Нам не нужно тщательно исследовать мир, чтобы выяснить истинность утверждения о том, что все тети — женщины. Мы могли бы, например, просто обратиться к английскому словарю. Как мы, , устанавливаем, , узнаем, , определяем, истинность неконтингентных предложений может (но не обязательно) быть неэкспериментальным путем; но из этого не следует, что природа истинности неконтингентных суждений фундаментально отличается от истинности случайных суждений.

С этой последней точки зрения семантическая теория истины подходит как для случайных, так и для неконтингентных предложений. Ни в том, ни в другом случае семантическая теория истины не предназначена для того, чтобы быть теорией того, как мы могли бы выяснить, какова истинностная ценность любого указанного предложения. В самом деле, одним очень важным следствием семантической теории истины является то, что она допускает существование пропозиций, истинностные ценности которых в принципе непознаваемы для людей.

И есть вторая мотивация для продвижения семантической теории истины для некондиционных суждений.Каким образом можно использовать математику (вместе с физическими теориями) для объяснения природы мира? В семантической теории ответ состоит в том, что необусловленные истины математики правильно описывают мир (как и любой возможный мир). Обычно считается, что лингвистическая теория, в которой истинность неумышленных истин математики возникает из особенностей языка, имеет большие, если не непреодолимые, трудности в решении этого вопроса.

5. Теории когерентности

Теория соответствия и семантическая теория объясняют истинность предложения как возникающего из отношения между этим предложением и особенностями или событиями в мире. Теории когерентности (которых существует несколько), напротив, объясняют истинность предложения как возникающего из отношения между этим предложением и другими предложениями.

Теории когерентности ценны, потому что они помогают раскрыть, как мы приходим к нашим утверждениям истины, нашим знаниям.Мы постоянно работаем над объединением наших убеждений в единую систему. Например, когда пьяный водитель говорит: «Перед нами танцуют розовые слоны на шоссе», мы оцениваем, верно ли его утверждение, рассматривая другие убеждения, которые мы уже приняли как истинные, а именно

.

• Слоны серые.
• Этот регион не является местом обитания слонов.
• Поблизости нет ни зоопарка, ни цирка.
• Известны случаи, когда люди в сильном опьянении испытывали галлюцинации.

Но, пожалуй, самая важная причина для отклонения иска алкоголика такова:

• Все остальные в этом районе утверждают, что не видят розовых слонов.

Короче говоря, утверждение алкоголика не согласуется с очень многими другими утверждениями, которым мы верим и которым у нас есть веские причины не отказываться. В таком случае мы отклоняем утверждение пьяного как ложное (и забираем ключи от машины).

В частности, теория истины утверждает, что утверждение истинно тогда и только тогда, когда оно согласуется с ___ . Например, одна теория когерентности заполняет этот пробел «убеждениями большинства людей в обществе». Другой заполняет пробел «собственными убеждениями», а третий — «убеждениями интеллектуалов в своем обществе». Основные теории согласованности рассматривают согласованность как требующую, по крайней мере, логической согласованности. Метафизики-рационалисты утверждают, что предложение истинно тогда и только тогда, когда оно «согласуется со всеми другими истинными предложениями». Некоторые метафизики-рационалисты идут дальше логической последовательности и заявляют, что предложение истинно тогда и только тогда, когда оно «влечет (или логически подразумевает) все другие истинные предложения».Лейбниц, Спиноза, Гегель, Брэдли, Бланшард, Нейрат, Гемпель (в конце его жизни), Даммет и Патнэм отстаивали теории истины когерентности.

Теории когерентности тоже имеют своих критиков. Утверждение, что висмут имеет более высокую температуру плавления, чем олово, может согласовываться с моими убеждениями, но не с вашими. Это приводит к тому, что утверждение одновременно «верно для меня» и «ложно для вас». Но если «истина для меня» означает «истина», а «ложь для вас» означает «ложь», как предполагает теория когерентности, тогда мы имеем нарушение закона непротиворечивости, которое разрушает логику.Большинство философов предпочитают сохранять закон непротиворечивости любой теории истины, которая требует ее отклонения. Следовательно, если кто-то делает разумное замечание, говоря: «Это верно для меня, но не для вас», то этот человек должен иметь в виду просто: «Я верю этому, а вы — нет». Истина не относительна в том смысле, что что-то может быть правдой для вас, но не для меня.

Вторая трудность с теориями когерентности состоит в том, что убеждения одного человека (или любой группы) неизменно противоречат друг другу.Например, человек может верить как «Отсутствие заставляет сердце расти ласковыми», так и «вне поля зрения, вне разума». Но согласно основной интерпретации «связности», ничто не может согласовываться с противоречивым множеством. Таким образом, большинство предложений, не будучи согласованными, не будут иметь истинностных ценностей. Этот результат нарушает закон исключенного третьего.

И есть третье возражение. Что означает «совпадает с»? Чтобы X «согласовывался с» Y, по крайней мере, X должен согласовываться с Y. Хорошо, тогда что означает «согласовываться с»? Было бы неправильно сказать, что «X согласуется с Y» означает «возможно, что и X, и Y будут истинными вместе», потому что этот ответ предполагает само понятие истины, которое предполагается анализировать.

Некоторые защитники теории когерентности ответят, что «согласуется с» означает «гармонично с». Оппоненты, однако, пессимистично относятся к перспективам объяснения концепции «гармонично с» без необходимости в какой-то момент ссылаться на концепцию совместной истины .

Четвертое возражение состоит в том, что теории когерентности сосредотачиваются на природе проверяемости, а не на истине. Они сосредотачиваются на целостном характере проверки истинности предложения, но не отвечают на основную проблему: «Что такое сама истина?»

а.Постмодернизм: новейшая теория когерентности

В последние годы одна конкретная теория когерентности привлекла много внимания и немало негодования. Философы-постмодернисты просят нас внимательно обдумать, как утверждения наиболее убедительных или политически влиятельных людей принимаются как «общие истины». Хотя все согласны с тем, что влиятельные люди — движущие силы и встряхивающие — оказывают глубокое влияние на убеждения других людей, споры вращаются вокруг того, является ли принятие другими их верований полностью вопросом их личного или институционального положения.Наиболее радикальные постмодернисты не различают принятие как истинного от как истинного ; они утверждают, что социальные переговоры между влиятельными людьми «конструируют» истину. Они утверждают, что истина не лежит вне рамок человеческих коллективных решений; это, в частности, не «отражение» объективной реальности. Или, говоря другими словами, в той мере, в какой существует объективная реальность, это не что иное, как то, что мы, , говорим, это есть. Таким образом, мы, люди, являемся окончательными арбитрами в том, что истинно.Консенсус — это истина . «Субъективное» и «объективное» объединены в одно нераздельное соединение.

Эти постмодернистские взгляды получили больше сочувствия среди ученых-социологов, чем среди ученых-физиков. Социологам легче согласиться, например, с тем, что утверждение о том, что у людей есть суперэго, является «конструкцией» (определенных) политически влиятельных психологов, и что в результате оно (считается) истинным. Напротив, ученые-физики — по большей части — скорее не желают рассматривать предложения в их собственной области как так или иначе просто продукт консенсуса среди выдающихся ученых-физиков.Они склонны полагать, что утверждение о том, что протоны состоят из трех кварков, истинно (или ложно) в зависимости от того, точно ли оно описывает объективную реальность. Они не склонны верить, что истинность такого предположения вытекает из заявлений выдающихся ученых-физиков. Короче говоря, ученые-физики не верят, что престиж и социальное влияние важнее реальности.

6. Прагматические теории

Прагматическая теория истины утверждает (примерно), что утверждение истинно, если в него полезно верить.Пирс и Джеймс были ее главными защитниками. Полезность — важнейший признак истины. Убеждения, которые приводят к наилучшей «отдаче», являются лучшим оправданием наших действий, способствуют успеху, — это истина, по мнению прагматиков.

Проблемы, связанные с прагматическим описанием истины, аналогичны проблемам, рассмотренным выше с теориями когерентности истины.

Во-первых, кому-то может быть полезно поверить в предложение, но также полезно не поверить кому-то другому.Например, Фрейд сказал, что многим людям, чтобы избежать отчаяния, нужно верить, что есть бог, который внимательно следит за каждым. Согласно одной из версий прагматической теории, это утверждение истинно . Однако другим людям может быть бесполезно верить в то же утверждение. Они были бы раздавлены, если бы поверили, что есть бог, который бдительно присматривает за каждым. Таким образом, в силу симметрии аргументов, это утверждение ложно . Таким образом, прагматическая теория приводит к нарушению закона непротиворечивости, говорят ее критики.

Во-вторых, определенные убеждения, несомненно, полезны, хотя — по другим критериям — они считаются объективно ложными. Например, некоторым людям может быть полезно поверить в то, что они живут в мире, окруженном людьми, которые их любят или заботятся о них. Согласно этой критике, прагматическая теория истины переоценивает силу связи между истиной и полезностью.

Истина — это то, во что в конечном итоге пришел бы верить идеально рациональный исследователь, говорят некоторые прагматики.Истина — это идеальный результат рационального исследования. Критика за то, что мы теперь не знаем, что происходит в долгосрочной перспективе, просто показывает, что у нас есть проблемы со знанием, но не показывает, что значение слова «истина» теперь не подразумевает ретроспективного взгляда на будущее. Тем не менее, как теория истины раскрывает ли это, что означает «истина»?

7. Дефляционные теории

Что объединяет все обсуждаемые до сих пор теории истины, так это предположение, что предложение истинно только в том случае, если оно имеет то или иное свойство — соответствие фактам, удовлетворение, согласованность, полезность и т. Д.Дефляционные теории отрицают это предположение.

а. Теория резервирования

Основная дефляционная теория — это теория избыточности, которую отстаивают Фреге, Рэмси и Хорвич. Фреге выразил эту идею так:

Следует отметить, что предложение «Я чувствую запах фиалки» имеет то же содержание, что и предложение «Это правда, что я чувствую запах фиалки». Таким образом, кажется, что к мысли ничего не прибавляется, если я приписываю ей свойство истины.(Фреге, 1918)

Когда мы утверждаем предположение явно, например, когда мы говорим: «Я чувствую запах фиалки», то утверждение «Это правда, что я чувствую запах фиалки» было бы излишним; это ничего не добавит, потому что оба имеют одно и то же значение. Сегодняшние более минималистские сторонники теории избыточности отступают от этого замечания о значении и говорят просто, что эти два понятия обязательно эквивалентны.

Когда концепция истины действительно окупается, это когда мы не можем или не можем утверждать суждение явно, но должны иметь дело с косвенной ссылкой на него.Например, если мы хотим сказать: «То, что он скажет завтра, истинно», нам нужен предикат истины «истинно». По общему признанию, это утверждение является косвенным способом сказать: «Если он скажет завтра, что пойдет снег, то пойдет снег; если он завтра скажет, что пойдет дождь, то пойдет дождь; если он завтра скажет, что 7 + 5 = 12, тогда 7 + 5 = 12; и так далее.» Но фразу «верно» нельзя исключить из «то, что он скажет завтра, правда», не создав неприемлемую бесконечную связь. Предикат истины «истинно» позволяет нам обобщать и говорить вещи более лаконично (действительно, делать эти утверждения с помощью всего лишь конечных числа высказываний).Короче говоря, теория избыточности может работать в определенных случаях, говорят ее критики, но она не может быть обобщена на всех; остаются непокорные случаи, когда «верно» не является избыточным.

Сторонники теории избыточности отвечают, что их теория признает существенный момент о необходимости концепции истины для косвенной ссылки. Теория утверждает, что это все , для которых нужна концепция истины, и что в противном случае ее использование излишне.

г. Перформативная теория

Перформативная теория — дефляционная теория, которая не является теорией избыточности.Ее отстаивал Стросон, который считал семантическую теорию истины Тарского в основном ошибочной.

Перформативная теория истины утверждает, что приписывание истинности предложению на самом деле не характеризует само предложение и не говорит что-то лишнее. Скорее, он что-то говорит нам о намерениях говорящего . Оратор — через свое согласие с ним, одобрение, похвалу, принятие или, возможно, признание — лицензирует наше принятие (веры в) предложения.Вместо того, чтобы сказать: «Это правда, что снег белый», можно было бы заменить «Я принимаю утверждение, что снег белый». Ключевая идея состоит в том, что высказывание некоторого предложения P, что оно истинно, означает замаскированное высказывание «Я рекомендую вам P», или «Я поддерживаю P», или что-то в этом роде.

Случай можно несколько уподобить случаю многообещающего . Когда вы обещаете заплатить своей сестре пять долларов, вы не заявляете о предложении, выраженном словами «Я заплачу вам пять долларов»; скорее вы, , выполняете действие , обещая ей что-то.Точно так же, согласно перформативной теории истины, когда вы говорите: «Это правда, что Ванкувер находится к северу от Сакраменто», вы тем самым даете своему слушателю лицензию верить (и действовать в соответствии с верой), что Ванкувер находится к северу от Сакраменто. Сакраменто.

Критики перформативной теории обвиняют ее в том, что она требует слишком радикального пересмотра нашей логики. У аргументов есть предпосылки, которые верны или ложны, но мы не рассматриваем предпосылки как действия, — говорит Гич. Другие критики жалуются, что если все приписывание «верно» означает лишь жесты согласия, как полагает Стросон, то, когда мы говорим

«Пожалуйста, закройте дверь» верно,

мы бы согласились на то, чтобы дверь была закрыта.Поскольку это абсурдно, говорит Хью Прайс, что-то не так с перформативной теорией Стросона.

г. Prosentential Theory

Prosentential Theory of Truth предполагает, что грамматический предикат «истинно» не функционирует семантически или логически как предикат. Все варианты использования слова «верно» являются предполагаемыми. Когда кто-то утверждает: «Это правда, что идет снег», человек просит слушателя рассмотреть предложение «Идет снег» и говорит: «Это правда», в то время как замечание «Это правда» воспринимается целостно как высказывание, по аналогии с местоимением.Местоимение, такое как «она», является заменой имени человека, о котором идет речь. Аналогично, «Это правда» — это , заменяющее рассматриваемое предложение. То же самое и с выражением «Это правда». Согласно теории прозрения, все употребления слова «истина» можно свести к употреблению слов «это правда» или «это правда» или их вариантов с другими временами. Поскольку эти последние варианты использования слова «истинный» не могут быть исключены из нашего языка во время анализа, теория прозрения не является теорией избыточности.

Критики теории замечают, что она не может дать объяснения того, что является общим для всех наших употреблений слова «истина», например, в неанализированных операторах «это-будет-правда-это» и «это-верно». «правда-то» и «это-правда-то».

8. Связанные вопросы

а. От истины к знаниям

В течение многих поколений дискуссии об истине сбивались с толку вопросом: «Как утверждение может быть истинным, если мы, , не знаем, что истинно?» Известное беспокойство Аристотеля заключалось в том, что случайные предположения о будущем, такие как «Завтра будет морское сражение», не могли быть правдой сейчас, из опасения, что это отрицает свободу воли участвующих моряков.Сторонники теории соответствия и семантической теории утверждали, что утверждение не обязательно должно быть известно, чтобы быть истинным. Они говорят, что истина возникает из отношения между предложением и тем, каков мир. Никто не должен знать, что эти отношения существуют, и — если на то пошло — нет необходимости даже в существовании каких-либо сознательных или языковых существ, чтобы эти отношения установились. Короче говоря, истина — это объективная характеристика предложения, а не субъективная.

Чтобы истинное суждение стало известным, оно должно (по крайней мере) быть обоснованным.Обоснование, в отличие от самой истины, требует особого отношения между предложениями. Чтобы предложение было обоснованным, оно должно, по крайней мере, согласовываться с другими утверждениями, которые были приняты. По этой причине согласованность между предложениями играет решающую роль в теории познания. Тем не менее, по мнению сторонников теории соответствия и семантической теории истины, она не играет никакой роли в теории истины.

Наконец, следует ли согласованность , играющую такую ​​центральную роль в теориях познания, рассматривать как объективную или как субъективную взаимосвязь? Неудивительно, что теоретики ответили на этот последний вопрос по-разному.Но поиски этого вопроса выходят за рамки теорий истины.

г. Алгоритмы истины

Изложение того, что означает «истина», не должно указывать нам, что является правдой, или указывать нам, как мы можем узнать, что является правдой. Точно так же описание того, что означает «холостяк», не должно указывать нам, кто такой холостяк, и не должно указывать, как мы можем узнать, кто такой. Однако было бы замечательно, если бы мы смогли найти способ определить для любого предложения, истинно ли оно.

Возможно, это могла бы сделать какая-нибудь машина, предполагали философы. Для любого формального языка мы в принципе знаем, как генерировать всех предложений этого языка. Если бы мы построили машину, производящую одно за другим все многочисленные предложения, то в конечном итоге были бы произведены все те, которые выражают истины. К сожалению, вместе с ними мы также генерируем все те, которые выражают ложные предположения. Мы также знаем, как построить машину, которая будет генерировать только предложение, выражающее истину.Например, мы могли бы запрограммировать компьютер так, чтобы он генерировал «1 + 1 не равно 3», затем «1 + 1 не равно 4», затем «1 + 1 не равно 5» и т. Д. Однако генерировать всех и только предложений, выражающих истину, — совсем другое дело.

Лейбниц (1646-1716) мечтал достичь этой цели. Механизируя дедуктивные рассуждения, он надеялся построить машину, которая генерирует все и только истины. Как он выразился: «Насколько лучше будет подчинить математическим законам человеческое мышление, которое является самым прекрасным и полезным из того, что у нас есть.Это позволит уму «освободиться от необходимости думать непосредственно о самих вещах, и все же все окажется правильным». Его реальные достижения в этом отношении неутешительны, но его мечта вдохновила многих более поздних исследователей.

Некоторый прогресс в решении общей проблемы фиксации всех и только тех предложений, которые выражают истинные суждения, может быть достигнут путем ограничения фокуса определенной областью. Например, возможно, мы сможем найти некую процедуру, которая даст все и только истины арифметики, химии или политической истории Египта.Здесь ключом к прогрессу является понимание того, что универсальные и вероятностные истины «захватывают» или «содержат» гораздо больше конкретных истин. Если мы знаем универсальные и вероятностные законы квантовой механики, то (как утверждали некоторые философы) мы, таким образом, косвенно (имеем возможность) знать более конкретные научные законы о химической связи. Точно так же, если мы можем аксиоматизировать область математики, то мы косвенно захватили бесконечно много конкретных теорем, которые могут быть выведены из этих аксиом, и мы можем надеяться найти процедуру принятия решения для истин, процедуру, которая гарантирует правильный ответ. на вопрос «Это правда?»

Значительный прогресс был достигнут в начале двадцатого века в проблеме аксиоматизации арифметики и других областей математики.Возьмем арифметику. В 1920-х годах Дэвид Гильберт надеялся очень точно представить арифметические предложения на формальном языке, затем вывести все и только теоремы арифметики из бесспорных аксиом и тем самым показать, что все истинные предложения арифметики в принципе могут быть доказаны как теоремы. Это поставило бы понятие истины в арифметике на очень прочную основу. Аксиомы «захватят» все и только истины. Однако надежды Гильберта вскоре не оправдались. В 1931 году Курт Гёдель (1906-1978) в своей Первой теореме о неполноте доказал, что любой классический самосогласованный формальный язык, способный выражать арифметику, должен также содержать арифметические предложения, которые не могут быть выведены в рамках этой системы, и, следовательно, предложения выражаются этими предложениями нельзя было доказать истинность (или ложность) в рамках этой системы.Таким образом, понятие истины превосходит понятие доказательства в классических формальных языках. Это замечательное и точное понимание природы истины.

г. Можно ли исключить «верно»?

Можно ли дать определение «истинно» так, чтобы его можно было заменить его определением? К сожалению, для ясности этого вопроса не существует единого понятия «определение». Очень многие лингвистические приемы считаются определениями. Эти приемы включают в себя предоставление синонима, предложение примеров, указание на объекты, которые удовлетворяют определяемому термину, использование термина в предложениях, противопоставление его противоположностям и противопоставление его терминам, с которыми его часто путают.(Для дальнейшего чтения см. Определения, словари и значения.)

Однако современные теории определения не получили особого признания, не говоря уже о принятии, за пределами определенных академических и специализированных кругов. Многие упорно придерживаются прежнего наивного мнения о том, что роль определения состоит только в том, чтобы предложить синоним для термина, подлежащего определению. Эти люди имеют в виду такие примеры, как: «гипостазировать» означает (или является синонимом) «овеществлять» ».

Если бы кто-то принял этот старый взгляд на определение, можно было бы потребовать от теории истины, чтобы она давала определение «истинно», которое позволяло бы исключить его во всех контекстах языка.Тарский был первым, кто ясно показал, что никогда не может быть такого строгого определения «истинно» на его родном языке. Определение допускало бы линию рассуждений, которая привела к парадоксу лжецов (вспомните выше) и, таким образом, привело бы нас к внутреннему противоречию. (См. Обсуждение в статье «Парадокс лжецов» теоремы Тарского о неопределимости 1936 года.)

Крипке попытался избежать этой теоремы, используя только «частичный» предикат истинности, так что не каждое предложение имеет значение истинности.По сути, «ремонт» Крипке допускает определение предиката истинности в пределах его собственного языка, но за счет допуска определенных нарушений закона исключенного третьего.

г. Может ли теория истины избежать парадокса?

Краткий ответ: «Нет, если он содержит собственное понятие истины». Если язык становится точным путем формализации, и если он содержит свой собственный так называемый глобальный предикат истины, то Тарский показал, что язык позволит нам найти путь к противоречию.Этот результат показывает, что у нас нет связного понятия истины (для языка в этом языке). Некоторые из наших убеждений об истине и связанных с ними концепциях, которые используются в аргументе против противоречия, должны быть отвергнуты, даже если они могут показаться интуитивно приемлемыми.

Нет оснований полагать, что парадокса можно избежать, отказавшись от формальных языков в пользу естественных языков. Парадокс лжецов впервые появился на естественных языках. Есть и другие парадоксы истины, такие как парадокс Лёба, которые вытекают из принципов, приемлемых как для формальных, так и для естественных языков, а именно из принципов modus ponens и условного доказательства.

В лучших решениях парадоксов используется аналогичная методология, «системный подход». То есть они пытаются устранить неопределенность и быть точными в отношении разветвлений своих решений, обычно показывая, как они работают, на формальном языке, который имеет основные черты нашего естественного языка. Парадокс лжеца и парадокс Лёба представляют собой серьезную проблему для понимания логики нашего естественного языка. Основные решения сходятся в том, что — чтобы разрешить парадокс — мы должны вернуться назад и систематически изменить или прояснить некоторые из наших первоначальных убеждений.Например, решение может потребовать от нас пересмотреть значение слова «верно». Однако, чтобы решение было приемлемым, оно должно быть представлено систематически и подкреплено аргументами об общем характере нашего языка. Короче говоря, должно быть как систематическое уклонение, так и систематическое объяснение. Кроме того, когда дело доходит до разработки этого систематического подхода, цель создания согласованной основы для последовательной семантики естественного языка намного важнее, чем цель объяснения наивного способа, которым большинство говорящих используют термины «истинный» и «неверный». .Поздний Витгенштейн не согласился. Он отверг систематический подход и поставил необходимость сохранения обычного языка и наши интуитивные представления о нем над необходимостью создания последовательной и непротиворечивой семантической теории.

e. Является ли цель научного исследования истиной?

За исключением особых случаев, большинство ученых-исследователей согласятся, что их результаты верны лишь приблизительно. Тем не менее, чтобы разобраться в этом, философам не нужно принимать никаких специальных понятий, таких как «приблизительная истина».Вместо этого достаточно сказать, что цель исследователей — достичь истины, но они достигают этой цели лишь приблизительно или лишь в некоторой степени.

Другие философы считают ошибкой утверждать, что цель исследователей — достичь истины. Эти «научные антиреалисты» рекомендуют говорить, что исследования, например, в области физики, экономики и метеорологии направлены только на пользу. Когда они открыто не отождествляют истину с полезностью, инструменталисты Пирс, Джеймс и Шлик выбирают этот антиреалистический путь, как и Кун.Они сказали бы, что атомная теория не верна или ложна, а скорее полезна для предсказания результатов экспериментов и для объяснения текущих данных. Гир рекомендует говорить, что наука стремится к наилучшему доступному «изображению» в том же смысле, в каком карты являются репрезентациями ландшафта. Карты не соответствуют действительности; скорее, они подходят в большей или меньшей степени. Точно так же научные теории созданы, чтобы соответствовать миру. Ученые не должны стремиться создавать истинные теории; они должны стремиться к построению теорий, модели которых являются репрезентациями мира.

9. Ссылки и дополнительная литература

• Брэдли, Раймонд и Норман Шварц. Возможные миры: введение в логику и ее философию , Hackett Publishing Company, 1979.
• Дэвидсон, Дональд. Исследования истины и толкования , Oxford University Press, 1984.
• Дэвидсон, Дональд. «Структура и содержание истины», The Journal of Philosophy , 87 (1990), 279-328.
• Хорвич, Пол. Правда , Бэзил Блэквелл Лтд., 1990.
• Мейтс, Бенсон. «Две антиномии», в Skeptical Essays , The University of Chicago Press, 1981, 15-57.
• Макги, Ванн. Истина, неопределенность и парадокс: эссе по логике истины , Hackett Publishing, 1991.
• Киркхэм, Ричард. Теории истины: критическое введение , MIT Press, 1992.
• Крипке, Саул. «Очерк теории истины», Journal of Philosophy , 72 (1975), 690-716.
• Куайн, W.V. «Истина», в « Quiddities: Intermitly Philosophical Dictionary» , The Belknap Press of Harvard University Press, 1987.
• Рэмси, Ф. П. «Факты и предположения», в Proceedings of the Arisotelian Society, Supplement , 7, 1927.
• Рассел Б. Проблемы философии , Oxford University Press, 1912.
• Стросон, П. Ф. «Истина», в Анализ , т. 9, вып. 6, 1949.
• Тарский, Альфред, «Семантическая концепция истины и основы семантики», в Философия и феноменологические исследования , 4 (1944).
• Тарский, Альфред. «Концепция истины в формализованных языках», в Логика, семантика, метаматематика , Clarendon Press, 1956.

Сведения об авторе

Брэдли Дауден
Эл. Почта: [email protected]
Калифорнийский государственный университет Сакраменто
США

Норман Шварц
Эл. Почта: [email protected]
Университет Саймона Фрейзера
Канада

Концепция истины, которая имеет значение

Важное понятие истины Лаура Э.Сорняк
Аннотация: Эта статья защищает прагматическую теорию истины Джеймса от двух наиболее известных теорий истины в современной философии: постмодернистской деконструктивистской теории и аналитической дефляционной теории. Я утверждаю, что истина — это важное понятие, которое лучше всего можно понять в рамках радикального эмпиризма Джеймса. Парадигматические примеры, такие как свидетельские показания в суде, искренность и личная честность в речи, а также точность описания непокорной реальности, поскольку она воздействует на поток сознания, гораздо лучше справляются с постановкой вопросов, связанных с истиной, чем « кошки на циновках » или политические разветвления «шизофрении».Я утверждаю, что эта прагматическая концепция истины резко отличается от тривиального соответствия, охватываемого дефляционистской теорией и концепцией текстов-зеркальных текстов, поддерживаемой деконструктивистами. Я также отмечаю, что концепция истины Джеймса лучше всего подходит для объяснения открытий о языке в современной нейробиологии.
Уильям Джеймс сто лет назад выступал за концепцию истины, которая устанавливает четкую середину между жестким логицизмом современной аналитической философии и относительностью современной герменевтики и деконструктивизма.Джеймс выступал за гуманистическую и практическую концепцию истины, основанную на человеческом опыте и привязанную к имеющимся свидетельствам, а также точку зрения отдельных людей или групп. В этой статье я буду утверждать, что концепция истины Джеймса по-прежнему является наиболее важной концепцией истины как для философии, так и для человеческой жизни, поскольку она подчеркивает гуманистическую концепцию истины, которая проявляется в залах суда, доверительных отношениях и, в конечном итоге, в правилах для честность в науке. Я буду приводить аргументы в пользу этой позиции против некоторых современных аналитических и герменевтических философов и буду требовать поддержки от современных результатов в когнитивной науке.Но я начну с очень краткого изложения прагматического взгляда Джеймса на истину.	1
1. Джеймс об истине
а. Истина и знание
Джеймс различал два способа познания вещей; можно было узнать что-то интуитивно, на собственном опыте, как если бы вы видели бумагу или стол, которые находятся непосредственно перед его глазами, что он описал как «всеохватывающее обнимание» объекта мыслью, или можно было узнать через «внешнюю цепь физических или умственных посредников, соединяющих мысль и вещь », как западные люди знают индийских тигров. 1 Джеймс считал, что интуитивная форма знания была прямым восприятием, не опосредованным ничем, а истина для интуитивного знания была вопросом непосредственного осознания в потоке опыта. Для концептуального или репрезентативного знания, напротив, знать, что убеждение истинно, означало «… привести к нему через контекст, который предоставляет мир». 2	2
б. Истина и теоретические представления о реальности
Следовательно, мы не вправе постулировать любые теории или факты, которые нам нравятся, потому что чтения происходят в ребусе; в конкретном опыте, либо непосредственном и интуитивном, либо интеллектуальном, воспринимающем процессы в рамках «контекста, который предоставляет мир».Контекст для развития интеллектуальных идей включает процессы в природе, репрезентативные системы, разработанные предыдущими группами людей для характеристики природы, социального мира и, по крайней мере, отношения между потоком сознания и всем вышеперечисленным. Интеллектуальные переживания сами по себе обеспечивают процесс проверки и также становятся частью процесса проверки будущих истин. … [B] элифов в любое время столько опыта профинансировано .Но убеждения сами по себе являются частью общей мировой практики и, следовательно, становятся важными для операций по финансированию на следующий день. Поскольку реальность означает воспринимаемую реальность, и она, и истины о ней, которые люди узнают о ней, постоянно находятся в процессе мутации — мутации для достижения определенной цели, может быть, — но все же мутации. 3	4
Метафора Джеймса, сравнивающая ценность истинных знаний со стоимостью банковских операций, подчеркивает его утверждение о том, что истина должна быть целесообразной — она ​​должна быть плодотворной и продуктивной.Истины финансирования опыта также интерактивны; они не могут быть изолированы друг от друга, поскольку каждый имеет тенденцию «выкипать» и влиять на другой опыт и факты. Итак, теории и факты постоянно корректируются и пересматриваются, чтобы учесть непредвиденные последствия других фактов. Этими словами Джеймс описал прагматическую теорию истины. Истинные идеи — это те идеи, которые мы можем усвоить, подтвердить, подтвердить и проверить. Ложные идеи — это те идеи, которые мы не можем .В этом практическая разница, которая дает нам истинные идеи; это, следовательно, значение истины, поскольку это все, что истина известна как. … Истинность идеи — это не присущее ей застоявшееся свойство. Правда бывает с идеей. Это становится истинным, это сделано истинным событиями. Его истинность — это на самом деле событие, процесс, а именно процесс его проверки самого себя, его проверка . Срок его действия — это процесс его действия. 4	5
Итак, для Джеймса истина неотделима от контекстов сознательного опыта, взаимодействия с процессами в окружающем мире, отношений между вещами и идеями и репрезентативных теорий о том, как устроен мир, которые мы придерживаемся.	6
Согласно Джеймсу, существует «тесная связь» между теориями, которые работают, и фактами, которые подтверждают теории и поддаются проверке.Иногда две различные интерпретации одинаково совместимы с фактами, но обычно нет. Обнаружение достаточно непоследовательных фактов потребует пересмотра или революции в теории, а новые теории побудят людей искать факты, которые ранее не представлялись или не рассматривались. 5	7
Таким образом, точка зрения Джеймса не вполне укладывается ни в соответствие, ни в согласованность взглядов на истину. Это не соответствие, потому что конечными точками отношения установления истины являются не пропозициональные предложения и вещи, а переживания в потоке сознания и процессы восприятия, представления или подтверждения, которые подтверждают переживания. 6 И это не совсем подходит для согласованного взгляда на истину, потому что истина имеет больше общего со здоровьем и богатством, чем с внутренней согласованностью в логической системе. 7 То есть призыв избегать лжи имеет регулирующую силу, аналогичную призыву избегать высококалорийной нездоровой пищи и долгов под высокие проценты. У него нет формальной концептуальной привлекательности, за исключением избранных случаев необходимых истин. В самом деле, Джеймс высмеивает точку зрения логической связности, согласно которой совокупность всех наших истин образует логически полную и непротиворечивую схему, как незначительную тривиальность. 8	8
г. Ошибки рационализма
Мы получаем регулирующее понятие «Абсолютной Истины», к которому стремятся все эти когнитивные, перцептивные, репрезентативные и взаимосвязанные процессы, согласно Джеймсу, если оглянуться назад на историю интеллектуального прогресса и увидеть, сколько исправлений и в нашем мышлении о фактах и ​​теориях уже произошли изменения.Евклидова геометрия, птолемеевская физика и астрономия, схоластическая логика и метафизика были заменены развитием новых систем фактов и теорий.	9
Но, если мы смотрим вперед, мы можем совершить ошибку, думая, что некоторая абсолютная истина уже существует в завершенной форме, просто ожидая, когда мы ее догоним. Джеймс возражает, что любые новые теории должны быть созданы, как и существующие. Истины рождаются из фактов, но они также углубляются в факты и дополняют их; затем новые факты снова создают новые истины. 9	10
Джеймс утверждает, что утверждение рационалистов о том, что истина не имеет ничего общего с практическими рассуждениями, является ошибкой, подобной «сентиментальной ошибке» в отношении морали. Кант утверждал, что мораль — это вопрос абстрактных, универсальных истин, извлеченных из чистого разума через «категорический императив». Следствием этой точки зрения является то, что действия являются моральными только в том случае, если они следуют логическому правилу, и никогда не потому, что они мотивированы. любящими чувствами или сделанным из-за положительных последствий.Кант утверждал, что только логическая последовательность с категорическим императивом имеет значение в установлении морали; опыт совершенно не имеет значения. 10	11
Против Канта, Джеймс утверждает, что кантианский моралист мог бы декламировать всевозможные пустые банальности о справедливости, но никогда не смог бы распознать ее или ее отсутствие, если бы увидел ее на улице. Согласно Джеймсу, и истина, и мораль должны быть предметом практического опыта, иначе они бессмысленны. 11	12
г. Истина — это ни «то, что делает человека счастливым», ни «подтверждение».
Бертран Рассел напал на концепцию истины Джеймса, утверждая, что истина — это то, что имеет хорошие последствия. Но Хилари Патнэм недавно защитила Джеймса от нападения Рассела, указав, что Рассел вырвал позицию Джеймса из контекста и в значительной степени неправильно ее понял.Патнэм указывает, что Рассел неправильно истолковал утверждение Джеймса о целесообразности истины как означающее, что все, что делает человека счастливым, является правдой. Напротив, Патнэм утверждает, что Джеймс осторожно указал, что к разным типам требований применяются разные виды целесообразности. В случае науки целесообразность означает предсказательную ценность, простоту, сохранение прошлых открытий и соответствие требованиям жизни, а не счастье. 12	13
Далее Патнэм утверждает, что Джеймс не смешивал истину и методы подтверждения, как утверждали Мортон Уайт и Мартин Гардинер.Джеймс видел четкую связь между подтверждением и истиной, но не сводил ни одно к другому, как объясняет Патнэм: Сказать, что истина есть «соответствие реальности», не ложно, а пусто, пока ничего не сказано о том, что такое «соответствие». Если предполагается, что «соответствие» будет совершенно независимым от способов, которыми мы подтверждаем сделанные нами утверждения (так что предполагается, что возможно, что то, что является правдой, полностью отличается от от того, что мы гарантируем в , переходя к быть правдой) , то «соответствие» является оккультным, и наше понимание этого также оккультно. 13	14
Таким образом, для Джеймса истина не сводилась к подтверждению или практическим результатам, но и не могла радикально отделиться от процессов и контекста, из которых она возникает.	15
e. Почему истина — это процесс, и имеют значение как опыт, так и практические результаты представлений в теориях.
Современные философы-аналитики противопоставляют истину ложности и понимают истину в терминах двухсортной логической системы T / F.Но маленькие дети и необразованные люди, которые вообще не имеют представления о двусортной логике, тем не менее имеют очень четкое представление о том, что значит говорить правду. Оперативное противопоставление в практическом и техническом случае заключается не только в лжи в абстрактном смысле, но также во лжи, с одной стороны, и в ошибках, с другой. Ошибки — это истинные ошибки, которые простительны, исправимы и являются неизбежным следствием неспособности человека быть всеведущим. Это относительно небольшие нарушения точности, которые могут возникнуть из-за чрезмерной расплывчатости или невнимания к деталям.Конечно, ошибки могут быть смертельными или дорогостоящими, особенно если они происходят в контексте, в котором точность важна, например, в медицинской или инженерной деятельности. В этих вопросах точность так же важна, как и избегать лжи. Джеймс согласился с необходимостью точности в науке, но справедливо указал на то, что существуют и другие области человеческой деятельности, в пределах которых «… [Ни] ни один звонок в нас не звонит, чтобы дать нам уверенность в том, что истина находится в наших руках». 14	16
Ложь, напротив, представляет собой преднамеренные злонамеренные попытки обмануть, обмануть или манипулировать другим человеком как жертвой.Абстрактная концепция лжи замалчивает различное моральное и практическое влияние ошибок и лжи на практический опыт и не допускает степени ошибки посредством масштабирования либо степеней лжи, либо степеней истины. Хотя могут быть случаи, в которых трудно определить, что лучше характеризует ложь, «ошибка» или «ложь», существуют явные случаи каждого из них. И именно ясные случаи каждого из них имеют наибольшее значение для людей в нашей повседневной жизни. Руководство Enron солгало , они не ошиблись, когда посоветовали инвесторам купить акции, которые они сами сбросили.Этот вид лжи — это форма межчеловеческих манипуляций и обмана, которая имеет очень большое значение, особенно для ее жертв. Напротив, в то время как ошибочное утверждение может причинить вред, ярость, обычно порождаемая обманом, по крайней мере, изменяется, если она вообще возникает. Даже маленькие дети очень четко проводят это различие, и для всех людей, хотя есть интерес избегать ошибок, сделанных ими самим или кем-то другим, интерес к тому, чтобы им не лгали или манипулировали, гораздо сильнее и убедительнее.Ученые и математики могут приравнивать ошибки к лжи. Но большинство людей, даже те, кто очень ленив в том, чтобы избегать ошибок или критически анализировать информацию на предмет лжи, приходят в крайнюю ярость, когда чувствуют, что ими манипулируют или обманывают.	17
Джеймс также считал поиск истины формой гуманистического стремления, уходящего корнями в человеческую жизнь, и в этом смысле я также считаю, что он был прав. Моральные, эмоциональные и познавательные функции человеческой жизни не могут быть столь радикально отделены друг от друга, как платонизм, присущий математике и естествознанию, иногда вводит в заблуждение абстрактно ориентированных людей.Как также настаивает Патнэм, не существует ценностей, свободных от фактов, и фактов, свободных от ценностей. 15 Все ошибки, ложь и правда связаны в личном сознательном опыте, процессах проверки в реальности и практических результатах теоретизирования в повседневной жизни людей. Абстрактная двухсортная логика совершенно неспособна уловить непосредственность и непреодолимую моральную силу отношений между истинами, ошибками и ложью.	18
Точно так же герменевтическая сверхперсонализация истины не в состоянии уловить убедительную природу экспериментально подтвержденных истин, ошибок и лжи.Ибо, если каждый имеет право на интерпретацию, а интерпретации не основаны ни на чем, кроме собственного воображения, никакая классификация любого утверждения как истины, ошибки или лжи не может быть правильной. Руководители Enron просто имели свои точки зрения, а обманутые инвесторы имели свои точки зрения, и никакого морального или фактического различия между этими двумя точками зрения не проводилось. Но, опять же, в человеческих делах очень важно, будет ли чья-то точка зрения верной, ошибочной или ложной.Система рейтинга гуманистическая, моральная, а иногда и законная, и это понимание истины имеет наибольшее значение. Следователи по правам человека, выполняющие миссию по установлению истины на месте предполагаемых злодеяний, должны быть образцом поиска истины. «Кошки на циновках» и значения для шизофрении — оба случая, вводящие в заблуждение, которые следует рассматривать как парадигматические.	19
Концепция истины Джеймса не только является западной гуманистической концепцией, но и близка китайской гуманистической концепции истины как «искренности».Хотя А.К. Грэм утверждал, что в китайском нет слова, которое соответствовало бы английскому слову «истина», в семантическом или функциональном смысле истины, Холл и Эймс утверждали, что искренность ( cheng ) является прагматическим эквивалентом. Понятие искренности на китайском языке включает в себя личную честность, ответственность перед обществом, готовность упорно трудиться над развитием собственных талантов и потенциала своего сообщества, а также надежность или сдержанность своего слова. 16	20
2.Формалистская концепция истины Тарского / Сомса
а. Истина — это отношения между предложением и метаязыком.
Альфред Тарский известен тем, что сформулировал концепцию истины для формальных языков, которая может обойти некоторые парадоксы истины, присущие формальным концептуальным и логическим системам. Тип парадокса, который он стремился разрешить, — это тип парадокса, который является результатом такой истории, как история критского лжеца Эпименеда Кносского: человек с Крита говорит: «Все критяне лжецы.Если попытаться сформулировать условия истинности для этой истории, окажется, что если сказанное утверждение истинно, то человек солгал, потому что он критянин, что приводит к ложному утверждению. И если произнесенное утверждение ложно, то не все критяне лжецы, поэтому, возможно, говорящий не лжет, что приведет к его правдивости. Итак, утверждение истинно, если оно ложно, и ложно, если оно истинно. Более простая версия рассматривает предложение вроде: «Это утверждение ложно». Это предложение также истинно, если оно ложно, и ложно, если оно истинно.	21
Тарский увидел, что проблема с такими утверждениями состоит в том, что они одновременно используют и оценивают концепции истинности. Он понял, что запретив такие понятия оценки истины, как «истина» и «ложь» в используемом языке, и изгнав их в «метаязык», на котором язык употребления обсуждается, но не используется, он может предотвратить парадоксы. 17 Следовательно, такие предложения, как «Это предложение является ложным», нельзя было использовать самореферентно для ссылки на самих себя, а можно было использовать только в метаязыке для ссылки на другие предложения в используемом языке, например, «мой стол коричневый.”	22
б. Схема истины и дефляционизм Тарского
Схема истинности Тарского, T, сопоставляет утверждение истинности о предложении на метаязыке с предложением на «объектном языке» следующим образом: Приговор на метаязыке + утверждение истины: «Снег бел». Верно, если и только если Предложение объектного языка: Снег белый. 18	23
Скотт Сомс характеризует схему истинности Тарского и связанные с ней концепции истины, разработанные Готтлобом Фреге, Солом Крипке, Полом Хорвичем, Питером Стросоном и им самим, как дефляционные объяснения, поскольку они искажают истинность утверждения до повторения утверждения или до утверждают, что истинность предложения избыточна для самого предложения. Сомс говорит, что как общий тип теории, охватывающий несколько более конкретных вариантов, дефляционизм допускает некоторую неопределенность.Но он приписывает дефляционистам следующий общий философский взгляд на истину: Тем не менее, совершенно ясно, что следует исключать. Согласно дефляционизму, обширные философски противоречивые доктрины о реальности и нашей способности знать ее не могут быть установлены путем анализа понятия истины. Примерами таких доктрин являются тезис о том, что утверждение истинно, если и только если оно соответствует независимому от разума факту, который делает его истинным, и конкурирующий тезис о том, что утверждение истинно, если и только если для таких существ, как мы, было бы рационально верить ему в идеальных условиях запроса.Это независимые доктрины, которые нельзя вывести из анализа истины. Доктрины совместимы с дефляционистским анализом истины. Однако дефляционизм по отношению к ним нейтрален. 19	24
Сомс утверждает, что, хотя дефляционизм является избыточным и философски нейтральным по таким вопросам, как соответствие и рациональность, он «… очевиден, бесспорен и. Подозреваю, без существенных философских последствий. 20 Но вскоре после этого он заканчивает свою книгу этим заключением. Истина — центральное понятие, и можно ожидать, что его прояснение улучшит наше понимание связанных логических и семантических понятий, косвенно осветив ряд более широких философских проблем. На протяжении всей истории философии понятие истины занимало угол, в который были загнаны всевозможные проблемы и заблуждения. Можно воодушевиться тем фактом, что мы наконец начали рассеивать эти заблуждения. 21	25
Итак, истина — это пустая и бессодержательная идея, которая почему-то занимает центральное место в философских рассуждениях. И это философски нейтральная концепция в отношении спорных позиций, которая, тем не менее, может улучшить наше понимание логики и семантики и косвенно пролить свет на ряд более широких философских проблем.	26
г.Дефляционная правда против прагматической истины
Для прагматика дефляционный подход неверно определяет конечные термины отношения истинности как пропозициональные сущности, один на метаязыке и один на объектном языке, когда конечные члены отношения истинности следует понимать как процессы , как переживания в потоке сознания и процессы восприятия, которые связывают активный агент или сообщество активных агентов с живым миром. 22 Для этого слово «истина» должно функционировать как прилагательное, чтобы идентифицировать эвристику, описывающую полезные методы идентификации процессов поиска знаний в потоке сознания.Подобно «здоровью» и «богатству», «истина» 23 должна определять привычки, практики, ожидания и поведение, которые с большей вероятностью порождают убеждения, которые не являются ни неточностями, ни ложью. Дефляционная оценка истины не способна идентифицировать эти процессы поиска истины.	27
Обычно философы рассматривают привычки, практики, ожидания и поведение, которые я цитировал в последнем абзаце, как вопросы оправдания, а не как вопросы истины.Для Аристотеля очевидно, что в JTB это вопросы обоснования, которые, как указал Геттьер, могут быть удовлетворены в тех случаях, когда истина остается уклончивой. 24 Естественная рационалистическая реакция на дилемму, поставленную независимостью J и T в JTB, состоит в том, чтобы представить себе описание мира, состоящее из наборов предложений, которые существуют совершенно независимо от каких-либо человеческих способностей к производству знаний. Но Джеймс согласился бы с Патнэмом в том, что: Конечно, если бы метафизический реализм был прав, и можно было бы рассматривать цель науки просто как попытку заставить наш воображаемый мир «соответствовать» миру в себе, тогда можно было бы утверждать, что мы заинтересованы в согласованности, полноте, функциональности. простота и инструментальная эффективность только потому, что они являются инструментами для достижения этого «совпадения».Но идея трансцендентального «совпадения» между нашим представлением и миром сама по себе бессмысленна. 25	28
И снова неверно истолкованы конечные условия отношений. Рационалисты представляют истину предложений как полностью изолированную и не связанную с каким-либо процессом проверки или подтверждения, точно так же, как Патнэм и Джеймс утверждают, что истина не может быть изолированной. Взгляд Бога на реальность может существовать на небесах Платона, но Джеймс и Патнэм отмечают, что мы, люди, не живем там и не имеем доступа к видению глаз Бога независимо от нашего индивидуального или коллективного человеческого опыта.Мы не будем ценить истинность какой-либо эвристики независимо от последствий следования им, и именно тот факт, что эмпирический и перцептивный успех происходит в результате некоторого поведения, мы обозначаем успех хвалебным выражением «эмпирически истинное». Согласно дефляционному объяснению, истина полностью отделена от опыта, лишена перспектив и не имеет практического значения, что для Патнэма и Джеймса означает, что либо она совершенно непознаваема, либо нет причин ее ценить.	29
Но, что более уместно для моей озабоченности в этой статье, дефляционные объяснения истины не могут различать степени точности или различать ложь и ошибки. Это не имеет ничего общего с тем, обманули ли руководители Enron инвесторов или совершил ли генерал злодеяния, в совершении которых его обвиняют. Дело не в том, что кто-то должен даже беспокоиться, а тем более приходить в ярость из-за Сомса. Этот стерилизованный и эпистемологически стерилизованный взгляд на истину может играть роль в формальной логической системе, но он совершенно бессилен для объяснения истины в человеческих делах, не говоря уже о том, почему она имеет практическое и моральное значение.	23
Логики, подобные Сомсу, Фреге, Тарски и др., Однако, по крайней мере озабочены сохранением некоторых потрошенных остатков джеймсианской концепции истины; понятие истинности в аргументах. Я думаю, что дефляционная точка зрения слишком тонка, чтобы даже сохранить этот остаток идеи, но, по крайней мере, это задача, которую логики считают выполнением. Даже этот след истины исчез из герменевтических подходов к философии.Теперь я обращусь к герменевтическому подходу к истине, чтобы показать, что он даже хуже, чем аналитический подход к вопросу об истине.	30
3. Фуко и Рорти об истине как силе
а. Истина — выражение социальной власти
Мишель Фуко утверждал, что истина не применима к объективным фактам любого рода, поскольку не существует такой вещи, как объективный факт.Подобно тому, как не существует объективной связи между предложением и положением дел или фактом, также не существует таких вещей, как объективное состояние опыта или объективный процесс проверки. Согласно Фуко, все факты построены на человеческих взглядах. Целью такого построения всегда является обсуждение властных отношений между людьми. Фуко говорит о языке как о трех уровнях дифференциации, внутри которых могут формироваться объекты и в которых могут появляться дискурсы или слова. 26 Для Фуко, во-первых, слова и фрагменты дискурса возникают из поддерживающих социальных структур, которые он называет «поверхностями их возникновения». 27 Тогда круг вещей, к которым будет относиться возникший в обществе дискурс, определяется «авторитетами по разграничению», которые обладают социальной властью устанавливать характеристики, которые тип дискурса должен служить примером. 28 Наконец, «сетки спецификации» устанавливаются органами разграничения для социальной маркировки соответствующих подкатегорий и отношений с сопоставимыми областями дискурса, которые данный дискурс должен нести. 29 Итак, для Фуко референция, мышление и функция языка в референции или мышлении — это исключительно и исчерпывающая функция социальных переговоров о власти между различными социальными группами, которые соперничают за статус «авторитетов разграничения» с уважение к конкретным областям дискурса.	31
Единственно возможное значение слова «истина» в таком скоплении дискурсов — это правильное употребление в соответствии с пожеланиями соответствующих социальных групп или институтов, ответственных за систему дискурса.Что еще хуже, поскольку значения всех дискурсов просто условны и бесконечно гибки, и каждый индивид может свободно пытаться изменить любой дискурс по своему желанию, значения в языке действительно подвержены глобальной форме анархии. То, что означает любой дискурс, является лишь функцией того, что в данный момент самый влиятельный оратор на сцене произвольно желает, чтобы это означало в данный момент. В условиях такой глобальной анархии истина становится полностью релятивистской концепцией, и ничто не может считаться ошибкой или ложью.	32
б. Вводящее в заблуждение заявление Рорти о том, что он прагматик
Ричард Рорти считает себя прагматиком, но, с его точки зрения, язык также является исчерпывающим вопросом социальных условностей, отражающих установившиеся властные отношения между людьми и учреждениями. Рорти пишет, как если бы его позиция была близка к позиции Уильяма Джеймса, 30 , но и апелляция Джеймса к потоку сознательного опыта как источнику непоколебимой психологической истины, и его апелляция к процессам проверки как помощникам теоретической и познанной истины являются отсутствует в подходе Рорти к предмету.В следующем отрывке Рорти сворачивает все термины, используемые прагматиками, в социальную категорию, очень похожую на Фуко, как его анализ того, как работает прагматическая концепция истины Джеймса на практике: Если всякое осознание является лингвистическим делом, то мы никогда не узнаем слово, с одной стороны, и вещь, лишенную слов, с другой, и не увидим, что первое адекватно второму. Но сами понятия «знак», «представление» и «язык» передают идею, что мы, , можем делать что-то подобное. 31	33
Но Джеймс явно использует понятие репрезентативной теории реальности. Он рассматривает язык как соединяющий эмпирические процессы взаимодействия между собой и внешним миром через опыт как индивидуальный поток сознания. В своих аргументах против Клиффорда в книге Will to Believe Джеймс явно проводит различие между научными случаями, в которых истина может и должна ждать подтверждения, и случаями морального, юридического, личного и религиозного характера, для которых затраты на ожидание достоверности перевешивают выгоды. 32 Рорти также неверно определяет концепцию истины прагматика или концепцию истины Джеймса, во всяком случае, в следующем отрывке из обсуждения Дональда Дэвидсона и Криспина Райта на эту тему: Содержание, как утверждают прагматики на основании этого аргумента, имеет исчезающе мало значения для определения когнитивности и фактического согласия относительно условностей для всего. Вот почему прагматики считают когнитивность чисто эмпирическим, историко-социальным понятием. Но если условности репрезентации могут меняться так же безупречно, как и чувство юмора, или, что более важно, если единственная уместная вина — это та вина, которая возлагается на тех, кто недостаточно сотрудничает в достижении общих практических целей, то репрезентативность, как конвергенция , это сломанный тростник.Это бесполезно для определения природы познания или для серьезного дидактического объяснения истины. 33	34
Но Джеймс был врачом и ученым, занимавшимся в первую очередь эмпирическими исследованиями, который явно считал репрезентативность и содержание как репрезентаций, так и потока сознания очень важными для определения прагматической концепции истины. Я думаю, что Рорти исключил «эмпирическое» и «социоисторическое» в приведенном выше отрывке, чтобы игнорировать эмпирический удар в концепции истины Джеймса, и заменил его гораздо более фуко-подобной социально-исторической концепцией, за которую он затем узурпирует «прагматика». этикетка.Точно так же Рорти объединяет «общие практические цели», «репрезентативность» и «конвергенцию», как если бы все три были одинаковыми либо для прагматиков в целом, либо для Джеймса в частности. Но Джеймс, по крайней мере, а) не думает, что цели должны быть социально разделяемыми, чтобы быть законными, б) представления о ценностях, как общих, так и индивидуальных типов, 34 и в) не считает, что конвергенция обязательно следует из любого из другие два. В самом деле, Джеймс считает, что конвергенция заключается в том, что ее можно ожидать только в науке, где доказательства для некоторых утверждений потенциально полны.В отличие от Рорти, Джеймс может четко отличать ложь от ошибок и истину, как прагматического, так и научного типа, от них обоих. Рорти, как и Фуко, не может. Я не думаю, что Рорти имеет право называть себя прагматиком в вопросе истины, по крайней мере, не в духе Джеймса.	35
г. Почему утверждения о том, что истина — это сила, не отражают того понятия истины, которое имеет значение.
Однако, от имени социально-исторического взгляда на истину, я согласен с тем, что существует важное измерение дискурса, особенно политического и социального дискурса, которое определяется властными отношениями между группами.Вопросы Фуко о том, кому разрешено говорить, а кого заставляет замолчать манера дискурса, — важные вопросы, которые должен задать любой сознательный искатель истины. На уроках логики я часто говорю своим ученикам искать то, что не говорит о в ходе обсуждения: так как это может раскрыть более важную информацию по теме, чем то, что — это то, что говорит . Скрытая, игнорируемая, отрицаемая или просто замалчиваемая информация может более раскрывать характер обсуждения, чем сказанные на самом деле слова.Но я не думаю, что из этой банальности о дискурсе следует, что истина совершенно недостижима или бездонно мутна. В самом деле, достоинство раскрытия подавленных или отвергнутых предпосылок или предыстории дискурса состоит именно в катарсической ценности этого типа откровения в достижении более близкой близости к продуктивной и полезной истине.	36
Но если кто-то ограничивает способность говорить о влиянии дискурса его социально-историческими корнями и его властными отношениями в обществе, он упускает из виду репрезентативное измерение использования языка, которое Джеймс считал связанным как с нашим потоком сознания, так и с эмпирический мир.Оба процесса сознания в опыте и процессы в мире, с которым взаимодействует человеческое сознание, в конечном итоге не зависят от воли или власти человека. Оба являются непокорными, хотя и постоянно меняющимися фактами реальности, которая во многих отношениях биологически, психологически и онтологически не зависит от человеческой воли или властных отношений. Мы можем создавать теоретические конструкции знания, но мы создаем эти концептуальные конструкции из экспериментальных данных о наших собственных и мировых процессах, которые мы не создаем.И наш собственный поток сознания, и мировой причинный поток даны нам в непокорном смысле, который не может преодолеть никакая капризная «воля к власти». Второе лицо, социальный мир, и особенно типы примеров принудительных социальных ролей, обсуждаемые Фуко, такие как «гомосексуальность» и «шизофрения», вполне могут быть подвержены властным отношениям, как утверждает Фуко. Но мир потока сознания от первого лица и мир науки и эмпирических исследований от третьего лица не так гибки, как предполагают Фуко и Рорти.Здесь имеет значение, действительно ли представление соответствует действительности. Реальность отскочит и ударит по голове, если с ней не справиться честно и реалистично. А поскольку внутренне-личностный, а также внешний социальный и физический миры в конечном итоге взаимосвязаны друг с другом, даже дискурсивный текст социального мира не плавает свободно в деконструируемом воображаемом пространстве. Объективно существующие раскопанные замученные тела и свидетельства выживших в зверствах могут говорить с силой непокорной реальности даже против диктаторской политической и социальной власти генерала, совершившего зверства.	37
Харви Кормье также обсуждал вопрос, который я поднял в этом разделе статьи, является ли Патнэм или Рорти лучшим Джеймсом, но, что интересно, Кормье приходит к выводу, что Рорти ближе к Джеймсу в вопросах истины, чем Патнэм. Кормье утверждает, что Патнэм, как и Пирс, по-прежнему привержен кантианскому представлению об абсолютной истине и необходимости, 35 , в то время как Рорти разделяет с Джеймсом, … [Защитить] отдельную личность, индивидуальный опыт и индивидуальную свободу действий, исходя из «порочного абстракционизма», который Джеймс ассоциировал с гегелевским взглядом на истину. 36	38
Мое разногласие с Кормье, как и Патнэм с Рорти, кажется, является поводом для подчеркивания двух аспектов мысли Джеймса. Мы с Патнэмом подчеркиваем научную склонность Джеймса, в то время как Кормье и Рорти подчеркивают индивидуалистический характер его мысли. Я не буду сейчас заниматься этим вопросом больше, чем уже занимаюсь, хотя было бы интересно вернуться к нему в другой статье. Теперь я обращусь к некоторым современным когнитивным наукам, чтобы поддержать свой аргумент в пользу джеймсовского, прагматического взгляда на истину.	39
4. Когнитивная наука возвращается к Джеймсу «Поток сознания и представления об истине»
а. Варела и Манган о психической продолжительности и краю сознания
Хотя «Принципы психологии » Джеймса оставались популярным учебником на протяжении большей части двадцатого века, его концепции о том, как работает язык и как происходит мышление в потоке мысли, в значительной степени затмились бихевиоризмом в психологии 37 и логицизмом и т. Д. деконструктивизм в философии языка.Все три интеллектуальных движения утверждали, что они более «научные», чем Джеймс, несмотря на то, что он сам был клиническим врачом и научным исследователем. Но с началом двадцать первого века наука движется в направлении, которое Джеймс и его взгляд на истину нашли бы более приземленным, чем те движения двадцатого века. Я отмечу некоторые исследования в современной когнитивной науке, которые показывают, что Джеймс был на правильном пути в своих теориях о функционировании мозга и его взаимосвязи с мышлением и производством языка.	40
Франсиско Дж. Варела и Брюс Манган проводили исследования временной продолжительности феноменального сознания и опыта сознательных состояний «между» сознанием объектов или событий, которые они, вслед за Джеймсом, именуют периферийным сознанием. 38 В отличие от редукционистов, таких как Дэниел Деннет и Пол Черчленд, которые придерживаются бихевиоризма, утверждая, что все сознание сводится к неврологическому функционированию, которое в конечном итоге может быть описано объективным, научным или синтаксическим языком от третьего лица, Варела и Манган утверждают, что в то время: как воспринимается людьми, глубоко и прагматично уходит корнями в интенциональность, эмоциональный тон и динамику прожитой жизни.Сама концепция объекта является результатом взаимодействия ощущений, намерений и эмоций в течение эмпирического времени, подталкиваемого предрасположенностью к действию. 39 Исследования Варелы продемонстрировали, что течение времени в феноменальном сознании является сложным и нелинейным, 40 и не сводится к физико-вычислительному временному периоду. 41 Варела объясняет феноменальное время следующим образом: Даже при поверхностном сокращении, уже обеспеченном размышлениями, такими как Августин и Джеймс, время в опыте — это совсем другая история, чем часы в линейном времени.Начнем с того, что он не представляет себя как линейную последовательность, а как имеющий сложную текстуру (отсюда «кажущееся настоящее» Джеймса — не настоящее «острие ножа»), и его полнота настолько выдающаяся, что доминирует. наше существование в значительной степени. В первом приближении эту текстуру можно описать следующим образом: всегда есть центр, момент сейчас со сфокусированным намеренным содержанием (скажем, эта комната с моим компьютером передо мной, на которой выделены буквы, которые я печатаю.) Этот центр ограничен горизонтом или полосой, которая уже прошла. (Я все еще удерживаю начало только что написанного предложения), и оно проецируется на предполагаемый следующий момент (эта сессия письма еще не завершена). Эти горизонты подвижны: тот самый момент, который присутствовал (и, следовательно, был не просто описан, но жил как таковой) скользит к непосредственно прошлому настоящему. Затем он ускользает из поля зрения: я не держу его так же сразу, и мне нужна дополнительная глубина, чтобы держать его под рукой. 42	41
То, что Варела называет объектными событиями, является живым опытом намеренной фокусировки в этом джеймсовском «кажущемся настоящем», и они производят то, что Варела называет неизоморфной нейрофеноменологией.Тройная плетенка нейробиологических событий, формальных описательных инструментов, полученных из нелинейной динамики, и пережитого временного опыта в сочетании составляют его новый способ описания человеческого мышления. 43 Но, в долгу перед Джеймсом, новый феноменологический подход далек от редукционизма недавнего прошлого, особенно того, к которому прибегали многие философы-аналитики. Две ключевые предпосылки редукционистского подхода отвергаются нейрофеноменологией Варелы: мысль состоит из атомистических суждений и что бихевиористский подход от третьего лица адекватен для объяснения функционирования разума и его мыслей.	42
Что касается вопросов, связанных с истиной, новый подход указывает на то, что любой пропозициональный анализ, представленный в терминах линейных математических или логических функций, таких как функции Тарского или Сомса, должен быть ошибочным. Локус для репрезентации, которая будет оценена как истинная или ложная, недостаточно конкретна, чтобы ограничиваться пропозициональной формой. Локус репрезентации динамически распределяется во времени, в континууме которого кажущееся настоящее слишком несущественно, чтобы обеспечить статичную пропозициональную форму.Сама репрезентация связывает сознательный опыт нелинейного типа с целостным миром как переживаемый; таким образом, присущее модели Сомса / Тарски допущение о том, что изоморфизм может быть проведен между двумя статическими элементами, независимо от того, является ли один предложением, а другой — миром, или репрезентативным суждением и самим собой, искажает природу человеческих репрезентативных отношений. Кроме того, джеймсианское представление о «потоке мысли» будет содержать много элементов, явно исключенных как психологизм фреганами 44 Платонизация мысли; эмоциональные связи, связи по ассоциации и интенциональности, воплощали отношения к движущемуся телу и его кинестетические отношения к пространству, времени и окружающей его среде, социальные ожидания и тому подобное.Теория избыточности истины и ее фрегийское происхождение были явно разработаны, чтобы отказаться от этих элементов мышления ради построения абстрактной логической системы, не обремененной человеческой психологией. Человеческие элементы накладывают логическую непрозрачность, что нежелательно для логической системы, но невозможно устранить из представлений в потоке мысли.	43
Но, поскольку мышление включает в себя определенные процессы, коренящиеся в химии мозга, и предназначено для выполнения репрезентативных задач, направленных на намеренные и аффективные цели, истина также не является деконструируемым поплавком.Чьи-то мысли и чувства должны быть связаны с их биохимией, репрезентативными способностями и мотивами важными и конкретными способами. Современная когнитивная наука также указывает на то, как биология мозга накладывает ограничения на то, что теоретики могут утверждать в отношении человеческих способностей, будь то этические, психологические или эпистемологические способности.	44
Например, исследования повреждения мозга Финеаса Гейджа показали, что этические рассуждения уходят корнями в вентромедиальную префронтальную область мозга, 45 и по существу связаны со способностью проявлять эмоциональную валентность.Антонио Дамасио утверждает: «Иммунная система, гипоталамус, вентро-медиальная лобная кора и Билль о правах имеют одну и ту же первопричину». 46 Поскольку это последний отдел мозга, который развивается и не полностью развит до 21 года, когнитивная наука указывает на то, что возлагать на подростков полную моральную ответственность может быть неразумно. В свете современных исследований мозга кажется вероятным, что такие эпистемологические теории, как Платон, 47 , которые утверждали, что рассуждение улучшается, когда эмоции подавляются или преодолеваются, были столь же нереалистичными.Дамасио показал, что бесчувственный человек — это тот, кто вообще не может думать или планировать, а не тот, у кого более ясные и чистые рассуждения.	45
Брюс Манган объясняет, что различные нити косы Варелы можно рассматривать как различные типы ограничений и ограничений того, что сознание может сделать для фокусировки интенциональности. Он обсуждает эти ограничения и ограничения следующим образом: Что же тогда является оперативным ограничением компромиссов в сознании? На этом этапе ответ должен быть очевиден: способность к артикуляции. На самом глубоком уровне сознание ЯВЛЯЕТСЯ ограниченной, но бесконечно пластичной способностью формулировать переживания. Эта общая емкость сохраняется во время большого количества феноменологических преобразований. Обычно, когда что-то становится ясным, что-то еще становится неясным — сумма общей артикуляции остается более или менее постоянной. 48	46
Итак, интенциональность, биология и репрезентативная способность — все нацелены в определенном направлении; то есть направление артикуляции опыта, возникающего в потоке сознания.Это не свободно плавающая способность к воображению и не детерминированный механизм, упорядоченный по правилам, а, скорее, множество ограниченных наборов конкретных процессов, направленных на артикуляцию человеческих переживаний, из которых они возникли. Итак, в этом смысле истина очень лична и является продуктом сознания. Но это не результат капризного своенравия, воображения или стремления к власти, а также не механистический результат химии мозга, как это понимается в бихевиористском редукционизме.	47
Варела и др., не обсуждайте процессы в мире, которые могут обеспечить контекст для истины, не зависящей от разума. Но поскольку платоновская и аристотелевская метафизика, считающаяся истинной в отношении разума, настолько подорвана их исследованиями, мы можем предположить, что она исчезнет также из контекста и среды мысли. И действительно, Лакофф и Джонсон утверждают, что это так.	48
б. Лакофф и Джонсон о процессах в воплощенном сознании и истине
Джордж Лакофф и Марк Джонсон недавно указали, что как аналитическое понятие истины как соответствие между предложением и внешне существующей независимой реальностью, так и герменевтическое понятие истины как конструкция свободно плавающего воображения зависят от картезианской теории. представление о разуме как о бестелесной сущности.Декарт, конечно, использовал некоторые очень платоновские и аристотелевские идеи о чистом духе или форме, загрязненной материи и механической причинности. Поскольку современная когнитивная наука показала, насколько зависит наше знание от структуры и функций нашего мозга и процессов в мире, Лакофф и Джонсон утверждают, что и сциентистский реализм, и постмодернистский антиреализм философии 20 -х годов века были эмпирически дискредитированы. Они представляют свой взгляд на воплощенный реализм, который выглядит вполне Джеймсовским, следующим образом: Поскольку воплощенный реализм на эмпирических основаниях отрицает существование одного и только одного правильного описания мира, некоторым он может показаться формой релятивизма.Однако, хотя он рассматривает знания как относительные — по отношению к природе наших тел, мозга и взаимодействий с окружающей средой, — это не форма крайнего релятивизма, потому что в нем учитывается, насколько реальное, стабильное знание как в науке, так и в мире. повседневный мир возможен. У этой учетной записи есть два аспекта. Во-первых, это непосредственно воплощенные концепции, такие как концепции базового уровня, концепции пространственных отношений и концепции структуры событий. Эти концепции имеют эволюционное происхождение и позволяют нам чрезвычайно успешно функционировать в повседневном взаимодействии с миром.Они также составляют основу наших стабильных научных знаний. Во-вторых, первичные метафоры делают возможным расширение этих воплощенных концепций в абстрактные теоретические области. Первичные метафоры — это совсем не произвольные социальные конструкции, поскольку они сильно ограничены как природой нашего тела и мозга, так и реальностью наших повседневных взаимодействий. 49	49
С точки зрения знания Лакоффа и Джонсона, как и с точки зрения Джеймса, сознательные процессы в активном, динамичном уме взаимодействуют с динамичной и изменяющейся средой, поэтому нет ничего статичного на обоих концах известных отношений, которые могли бы быть конечными точками для отношений корреспонденции.Кроме того, поскольку они утверждают, что истина ситуативна и зависит от понимания человеком ситуации, 50 существует острая потребность в понимании точек зрения различных людей и групп, чтобы понять, что является правдой.	50
По мнению Лакоффа и Джонсона, многое из того, что движет перспективами в мышлении, — это воплощенные метафоры, многие из которых действуют на подсознательном уровне. Авторы утверждают, что метафорическое мышление лежит в основе рассуждений, и наиболее абстрактное мышление построено на этих основных, воплощенных метафорах.Логика совершенно неадекватна, чтобы уловить воплощенную природу мысли, потому что она отвергает базовую метафорическую структуру, на которой построено большинство мыслей. Их выводы об основной природе человеческой истины таковы: Разум и наша концептуальная структура формируются нашим телом, мозгом и способами функционирования в мире. Следовательно, разум и концепции не трансцендентны… Большая часть повседневной метафизики возникает из метафор. 51	51
Итак, для этих авторов, как и для Варелы и Шира, язык даже не имеет структуры, которая должна была бы быть тем типом вещей, который аналитические философы или философы постмодерна описывают как существующий.Скорее, язык — это инструмент понимания, возникающий из потока сознания, который характеризуется определенными функциональными психологическими ограничениями. Отношение языка к миру заключается в том, что процессы в мире, кажется, описываются определенными метафорами и проекциями психологических процессов, а эмпирическое повторение и изучение этих отношений с течением времени укрепляет ценность некоторых, которые становятся научными истинами, но при этом не учитываются. пригодность или полезность других метафорических или прогнозируемых пониманий, которые затем отбрасываются как контрпродуктивные.И люди, и общество в целом проходят через эти процессы обучения.	52
5. Заключение: правда, сознание и реальность
В этой статье я дал краткое изложение концепции истины Джеймса и показал, сколько ключевых тем Джеймса, таких как ориентированные на процесс аспекты истины, динамические и изменяющиеся аспекты истины, ее перспективная природа и его корни в человеческом сознании, эмоциях, жизни и практических целях отражены в современной когнитивной науке, особенно в том виде, в каком ее сформулировали Варела, Манган, Лакофф, Джонсон и Дамасио.	53
Я утверждал, что дефляционистский взгляд на истину в современной аналитической философии не может уловить смысл истины, потому что он слишком урезал свой материал, ограничивая соображения, связанные с истиной, очень узко понятыми логическими соображениями, касающимися суждений, и закрывая себя от переживания эмоциональных и преднамеренных аспектов прожитой жизни. И я утверждал, что социально-исторический взгляд на истину, поддерживаемый Фуко, Рорти и другими философами-герменевтиками, не может уловить смысл истины, потому что они не учитывают роли а) стабильных функций сознания и б) практического взаимодействия с непокорными существующей среды, в их соображениях о природе истины.Хотя у Джеймса не было всего того, что нам нужно для полного анализа истины, он был на правильном пути. Когнитивная наука учится у Джеймса, что можно увидеть по ссылкам на его работы у самых разных современных теоретиков. В дополнение к тем, о которых я уже упоминал, Бернард Баарс также сильно полагается на Джеймса как на ресурс. 52 Теории истины Джеймса также могут быть использованы в большей степени, чем они используются сейчас, для устранения заблуждений, которыми изобилует философия языка.У Джеймса была важная концепция истины.	54
Кафедра философии и религиоведения Колледж Св. Розы [email protected]
Библиография Кормье, Харви, Истина — это то, что работает, Прагматизм Уильяма Джеймса и семя Смерть, Rowman & Littlefield Publishers, Inc.Лэнхэм, Мэриленд, 2001. Дамасио, Антонио Р., Ошибка Декарта , Quill / Harper Collins Books, Нью-Йорк, NY, 1994. Фуко, Мишель, «Формирование объектов» в книге Археология знания и Дискурс о языке пер. ЯВЛЯЮСЬ. Шеридан Смит, Pantheon Books, Нью-Йорк, 1972 г. Гарфилд, Джей Л. и Кители, Мюррей, ред., Смысл и правда, Paragon Issues in Philosophy, Paragon House, NY, 1991. Геттиер, Эдмунд, «Является ли знание обоснованной истинной веры?» Анализ т. 23, 1963 г., стр. 121-123. Холл, Дэвид Л. и Эймс, Роджер Т., «Мышление от хана: Я, истина и трансцендентность в китайской и западной культуре», Государственный университет Нью-Йорка, Олбани, Нью-Йорк, 1998. Джеймс, Уильям, Pragmatism and Four Essays from The Meaning of Truth, New American Library, New York, 1974, перепечатка изданий Pragmatism 1907 и The Meaning of Truth 1909. ______ «Воля к вере» в Воля к вере и другие эссе в популярном журнале Философия, Longmans, Green and Co. Нью-Йорк, Нью-Йорк, 1903 г., стр. 25–26. ______ Работы Уильяма Джеймса, Прагматизм, ред. Фредсон Бауэрс и Игнас К. Скрупскелис, издательство Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс, 1975. _____ Работы Уильяма Джеймса, Разновидности религиозного опыта , , ред. Фредерик Х.Буркхардт, Фредсон Бауэрс и Игнас К. Скрупскелис, Издательство Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс, 1985. Кант, Иммануил, Основы метафизики морали, пер. Льюис В. Бек, Bobbs-Merrill Co., Индианаполис, Индиана, 1959. Лакофф, Джордж и Джонсон, Марк, Философия во плоти , Basic Books, Perseus Book Group, Нью-Йорк, Нью-Йорк, 1999. Линч, Майкл П., изд., The Nature of Truth, Massachusetts Institute of Technology Press, Cambridge MA, 2001. Menand, Louis, ed., Pragmatism, a Reader , Random House Press, Vintage Books, 1997. Minnich, Elizabeth Kamarck, Transforming Knowledge, Temple University Press, Philadelphia, PA, 1990. Най, Андреа, изд., Философия языка, Большие вопросы, Blackwell Publishers, Оксфорд, Великобритания, 1998. Платон, Театет, и Федон, в Платон, Сборник диалогов, ред.Эдит Гамильтон и Хантингтон Кэрнс, серия Боллинген LXXI, Принстонский университет Press, Принстон, Нью-Джерси, 1973 г. Putnam, Hilary, Pragmatism, Blackwell Publishers, Cambridge, MA, 1995. Сомс, Скотт, Понимание истины, Oxford University Press, Оксфорд, Великобритания, 1999. Stuhr, John, ed., Classical American Philosophy, Essential Readings and Interpretive Essays, Oxford University Press, Oxford, UK, 1987. Тейлор, Юджин, Уильям Джеймс о сознании за пределами границ, Princeton University Press, Princeton, NJ, 1996. Варела, Франциско и Шир, Джонатан, (ред.) Взгляд изнутри, подходы к изучению сознания от первого лица, Imprint Academic, UK, 1999. Банкноты 1 Уильям Джеймс, «Тигры Индии», в Pragmatism and Four Essays from the Meaning of Truth, New American Library, New York, 1974, (перепечатка Pragmatism 1907 и The Meaning of Truth 1909), стр.227. 2 Там же. Акцент автора. 3 Уильям Джеймс, «Прагматическая концепция истины», в Работы Уильяма Джеймса, Прагматизм, ред. Фредсон Бауэрс и Игнас Скрупскелис, издательство Гарвардского университета, Кембридж, Массачусетс, 1975, стр. 107. 4 Там же, стр. 97. 5 Там же, стр. 104. 6 Уильям Джеймс, Принципы психологии, т. 1, Dover Publications, Mineola, NY, (Holt and Company, 1890), стр.240. 7 «Прагматическая концепция истины», с. 104. 8 Там же, стр. 109. 9 Там же, стр. 108. 10 Иммануил Кант, Основы метафизики морали, пер. Льюис В. Бек, Bobbs-Merrill Co., Индианаполис, Индиана, 1959, стр. 34. 11 «Прагматическая концепция истины», с. 110. 12 Хилари Патнэм, Pragmatism, Blackwell Publishers, Кембридж, Массачусетс, 1995, стр.8-10. 13 Там же. п. 10 (курсив автора) 14 Уильям Джеймс, Воля к вере, в Воля верить и другие очерки популярной философии, Лонгманс, Грин и Ко. Нью-Йорк, Нью-Йорк, 1903, стр. 30 15 См. Хилари Патнэм, «Факты и ценность», гл. 6 в Reason, Truth and History, Cambridge University Press, Кембридж, Великобритания, 1981. 16 Дэвид Л. Холл и Роджер Теймс, «Мышление от хана: Я, истина и трансцендентность в китайской и западной культуре», Государственный университет Нью-Йорка, Олбани, штат Нью-Йорк, 1998 г., стр.162-163. 17 Джей Л. Гарфилд и Мюррей Кители, редакторы, Смысл и правда, Paragon Issues in Philosophy, Paragon House, NY, 1991, стр. 53. 18 Там же, стр.73. 19 Скотт Сомс, Понимание истины, Oxford University Press, Оксфорд, Великобритания, 1999, стр. 231. 20 Там же, стр. 255. 21 Там же. 22 Уильям Джеймс, Принципы психологии, т.1, Dover Publications, Mineola, NY, (Holt and Company, 1890), стр. 240. 23 «Прагматическая концепция истины», с. 104. 24 Геттьер, Эдмунд, «Обосновано ли истинное знание веры?» Анализ т. 23, 1963 г., стр. 121-123. Большое спасибо слепому рецензенту William James Studies за указание на необходимость этого обсуждения в этой статье. 25 Хилари Патнэм, «Факты и ценность», перепечатано в Pragmatism, a Reader, ed.Луи Менанд, Vintage Press, Random House, Нью-Йорк, 1997, стр. 345. 26 Мишель Фуко, «Формирование объектов» в книге Археология знания и дискурс о языке пер. ЯВЛЯЮСЬ. Шеридан Смит, Pantheon Books, Нью-Йорк, 1972, стр. 40. 27 Там же, стр. 41. 28 Там же. 29 Там же, стр. 42. 30 Рорти, Ричард, «Истина ли цель расследования? Дональд Дэвидсон против Криспина Райта »в Линч, Майкл П., изд., The Nature of Truth, Massachusetts Institute of Technology Press, Cambridge MA, 2001p. 260. 31 Ричард Рорти, «Философия как вид письма: эссе о Деррида» в журнале Pragmatism, Reader, ed. Луи Менанд, стр. 316-317. 32 Уильям Джеймс, «Воля к вере», в Воля к вере и другие очерки популярной философии, Longmans, Green and Co. Нью-Йорк, Нью-Йорк, 1903 г., стр. 25-26 33 Рорти, Ричард, «Истина ли цель расследования? Дональд Дэвидсон vs.Криспин Райт », в Lynch, p. 271-272 34 См., Например, трактовку Джеймсом индивидуальных переживаний и их представлений в книге «Разновидности религиозного опыта». 35 Харви Кормье, Истина — это то, что работает, Уильям Джеймс, Прагматизм и семя смерти, Rowman & Littlefield Publishers, Лэнхэм, Мэриленд, 2001, с. 149. 36 Там же, стр.159. 37 См. Юджин Тейлор, Уильям Джеймс о сознании за пределами границ , Princeton University Press, Принстон, штат Нью-Джерси, 1996, где содержится проницательная история того, как философия и психология Джеймса были вытеснены бихевиоризмом в двадцатом веке. 38 Франсиско Варела и Джонатан Шир (ред.) Взгляд изнутри, подходы к изучению сознания от первого лица, Imprint Academic, Великобритания, 1999 стр. 11-140 и 249-252. 39 Там же, стр. 125. 40 Там же, стр. 128. 41 Там же, стр. 112. 42 Там же, стр. 112-113. 43 Там же, стр. 137. 44 См. Готтлоб Фреге, «О смысле и номинатуме» у Гарфилда и Кили, с.35 ф. 45 Антонио Р. Дамасио, Ошибка Декарта , Quill / Harper Collins Books, 1994, стр. 8-10 и 32. 46 Там же, стр.263. 47 Платон, Театет, и Федон, в Платон, Сборник диалогов, ред. Эдит Гамильтон и Хантингтон Кэрнс, Bollingen Series LXXI, Princeton University Press, Princeton, NJ, 1973. 48 Брюс Манган, «Бахрома, тематическое исследование объяснительной феноменологии», в Shear and Varela, p.251. 49 Джордж Лакофф и Марк Джонсон, Философия во плоти , Basic Books, Perseus Book Group, Нью-Йорк, Нью-Йорк, 1999, стр. 96. 50 Там же, стр. 102. 51 Там же, стр. 128. 52 Баарс провел семинар по психологии Джеймса в Тусон, 2006 г., К науке о сознании в Аризонском университете в Тусоне и разработал веб-курс по Джеймсу.

Философские новости | Что есть правда?

Истину, как и знание, на удивление трудно определить.Кажется, мы полагаемся на него почти каждое мгновение каждого дня, и он нам очень «близок». Тем не менее, это трудно определить, потому что, как только вы думаете, что нашли его, какой-нибудь случай или контрпример сразу же обнаруживает недостатки. Как ни странно, каждое определение истины, разработанное философами, становится жертвой вопроса: «Верно ли это?».

Проще говоря, мы можем определить истину как: утверждение о том, каков мир на самом деле. Ниже мы рассмотрим различные теории, которые рассматривали философы, но это подходящее приблизительное определение, чтобы мы могли начать.Принятие определения истины относится к дисциплине эпистемологии или изучению знания, хотя некоторые философы относят это к изучению метафизики — изучению того, что реально.

В этом эссе мы рассмотрим некоторые причины, по которым определение истины может быть сложной задачей. Истина кажется нам чем-то естественным, и хотя интуиция может очень помочь нам понять, что это такое, поверхностные определения ставят перед нами уникальные проблемы, и я покажу, почему. Затем я изложу некоторые термины и концепции, которые помогут нам лучше понять, что такое истина.Далее мы рассмотрим три основных взгляда на истину. Теория согласованности описывает истину с точки зрения взаимосвязанных убеждений. Убеждение истинно, если оно согласуется с другими нашими убеждениями. Теория соответствия описывает истину в терминах отношения концепций или предложений к реальному миру. Наконец, постмодернизм излагает взгляд на истину с точки зрения индивидуальных перспектив и согласия сообщества. Хотя это эссе не фокусируется на практических вопросах, например, почему важно видеть истину, я скажу несколько слов об этой идее в конце и предоставлю дополнительные ресурсы для дальнейшего чтения.

Выше я говорил, что определение истины может быть сложной задачей. Давайте кратко рассмотрим, почему это так, на, казалось бы, простом примере. Предположим, вы исследуете яблоко и определяете, что оно красное, сладкое, гладкое и хрустящее. Вы можете утверждать, что это то, что яблоко . Другими словами, вы сделали заявлений о правде, о яблоке и, по-видимому, сделали заявления о реальных свойствах яблока. Но возникают немедленные проблемы. Предположим, ваша подруга дальтоник (вам это неизвестно), и когда она смотрит на яблоко, она говорит, что оно тускло-зеленоватого цвета.Она также утверждает правду о цвете яблока, но это отличается от вашего правдивого утверждения. Какого цвета яблоко?

Что ж, вы могли бы ответить, это простая проблема. Это на самом деле красный, потому что мы оговорили, что у вашего друга есть аномалия в ее оборудовании для сбора правды (видении), и даже если мы можем не знать, что она у нее есть, тот факт, что она есть, означает, что ее взгляд на реальность неверен. Но теперь давайте предположим, что , все дальтоники, и все мы видим «красные» яблоки как зеленые? Мы можем усилить это возражение, спросив, откуда мы знаем, что на самом деле все мы не дальтоники, чего мы не понимаем, а яблоки на самом деле не красные.Ни у кого нет доступа к «настоящему» цвету яблока. Опять же, ответ может заключаться в том, что это проблема знаний и , а не проблема истины. Яблоко действительно красное, но все мы, , считаем, что оно зеленое. Но обратите внимание, что истинный цвет яблока не играет особой роли в том, во что мы верим. Никто не знает, что такое истина, поэтому она не играет никакой роли в нашей эпистемологии.

Проблема в том, что наш взгляд на истину очень тесно связан с нашим взглядом на то, что является правдой.Это означает, что в конце концов мы сможем дать разумное определение истины, но если мы решим, что никто не может понять истину (то есть знает истину ), что хорошего в этом определении? Еще более проблематично то, что наша точка зрения даже повлияет на нашу способность придумать определение! Это немалые проблемы, и мы рассмотрим некоторые ответы ниже.

Прежде чем мы перейдем к определениям истины, нам нужно определить некоторые термины, используемые в этих определениях, которые сделают вещи немного проще для усвоения.Эпистемологи (люди, изучающие истину, веру и знания) используют следующие концепции в качестве основы для своего изучения истины.

Предложения . Распространенное техническое определение предложения (приписываемое Питеру ван Инвагену) — это «неязыковый носитель истинностной ценности». Утверждение — это представление мира или того, каким образом мир мог бы быть , возможно, , и суждения либо истинны, либо ложны. Предложения отличаются от предложений .Предложения — это символические лингвистические представления предложений. Хорошо, это все очень технически. Что это означает?

Давайте возьмем предложение «На Луне есть кратеры». Это английское предложение, которое якобы констатирует некоторые факты о мире или реальности (и, в частности, о Луне). Поскольку он на английском языке, мы говорим, что он «лингвистический» или основанный на языке. Если мы будем философски относиться к этому, мы могли бы описать его свойства как состоящие из четырех слов и 17 букв, это на английском языке, написанное шрифтом 11 пунктов и оно черное.Я мог бы написать такое же предложение:

На Луне есть кратеры.

Это предложение имеет свойства, отличные от первого выше. У этого все еще такое же количество слов и букв, и он на английском языке. Но он набран шрифтом 18 пунктов и написан синим цветом. Теперь возьмем эту фразу: «La luna tiene cráteres». В этом предложении четыре слова, но 19 букв. Он написан 11-кегментным шрифтом, черный, но испанский. Что общего у всех трех предложений? Что ж, все они выражают одну и ту же идею или значение, и мы могли бы сказать одну и ту же «правду».«Мы могли бы выразить ту же идею на суахили, семафоре, азбуке Морзе или любой другой символической системе, передающей значение.

Обратите внимание, что сами символы не являются ни истинными, ни ложными. Смысл, который представляют предложения , является либо истинным, либо ложным. Предложения — это символические представления чего-то другого — предложений. Общее свойство, истинное для всех предложений, выражающих одну и ту же истину, — это то, что философы называют пропозициональным содержанием предложений или «пропозицией».«Теперь мы можем лучше понять идею, лежащую в основе« нелингвистического носителя ценности истины ». Утверждения не являются лингвистическими, потому что они не написаны и не озвучены на языке. Они несут истину, потому что они являются истинными или ложными. Это то, что позволяет им быть выраженными или «проиллюстрированными» в различных символических системах, таких как предложения, основанные на языке. Когда дело доходит до понимания истины, многие философы считают, что суждения находятся в центре внимания.

Вера . Убеждения — это то, что (по крайней мере) есть у людей. Они не существуют вне ума. Некоторые философы говорят, что убеждения «предрасположены». То есть они склоняют человека вести себя так, как если бы то, во что он верил, было правдой. Таким образом, вера — это просто предположение, что человек принимает как представление о том, каков мир на самом деле. Убеждения могут быть о ложных суждениях и, следовательно, быть «неправильными», потому что человек принимает их как истинные. Это важное различие. В то время как суждение должно быть истинным или ложным, убеждения могут касаться истинных или ложных суждений, даже если человек всегда принимает их как истинные.

Некоторые философы пытаются определить истину «независимо от разума». Это означает, что они хотят дать определение, которое не зависит от того, могут ли люди на самом деле верить, что или знают, что истинно. Истина рассматривается как независимая от нашего разума, и они ищут ее определение, отражающее это. Другие философы разработали теории, в центре внимания которых находятся люди. То есть истина и вера рассматриваются вместе и неразделимы. Я постараюсь сделать релевантным «эпистемологическое» vs.«независимые» взгляды на истину актуальны ниже.

Знание . Знание — это вера в истинное суждение, которое человек вправе считать истинным. Условия, при которых человек оправдывается, сложны, и существует много теорий о том, когда эти условия выполняются. Теории познания пытаются описать, когда человек находится в «правильных» когнитивных отношениях с истинными предложениями. Я описываю некоторые теории познания и некоторые проблемы в понимании того, что человек знает, в статье для Philosophy News под названием «Что такое знание?»

Взгляд на истину с точки зрения согласованности

Основная идея, лежащая в основе этой точки зрения, состоит в том, что убеждение истинно, если оно «согласовано» или согласуется с другими вещами, в которые верит человек.Например, факт, в который верит человек, скажем, «трава зеленая», является правдой, если это убеждение согласуется с другими вещами, в которые верит человек, такими как определение зеленого цвета, существует ли трава и тому подобное. Это также зависит от толкования основных терминов в других верованиях. Предположим, вы всегда жили в районе, покрытом снегом, и никогда не видели травы и не строили представления об этой странной растительной жизни. Утверждение «трава зеленая» не согласуется с другими убеждениями, потому что у вас нет убеждений, включающих понятие «трава».Утверждение «трава зеленая» было бы бессмысленным, потому что оно содержит бессмысленный термин «трава». То есть вы никогда не формировали представления о траве, поэтому этому новому убеждению нечего согласовывать.

Как вы можете видеть из В приведенном выше описании теории когерентности обычно описываются в терминах убеждений. Это помещает теории согласованности в упомянутый выше «эпистемический» взгляд на лагерь истины. Это потому, что, как утверждают теоретики согласованности, мы можем основывать данное убеждение только на других вещах, в которые мы верим. .Мы не можем «стоять вне» нашей собственной системы убеждений, чтобы сравнивать наши убеждения с реальным миром. Если я верю, что Бут застрелил Линкольна, я могу определить, истинно ли это убеждение, основываясь на других вещах, которые я считаю, например, «Википедия предоставляет точную информацию», или «Мой профессор знает историю и хорошо ее передает», или «Дядя Джон определенно был негодяем».

Это другие верования, которые служат основой для моей первоначальной веры. Таким образом, истина по своей сути эпистемична, поскольку любая другая модель требует доступа к «реальному миру», которого мы просто не можем иметь.Как описывает ситуацию философ Дональд Дэвидсон: «Если согласованность является проверкой истины, существует прямая связь с эпистемологией, поскольку у нас есть основания полагать, что многие наши убеждения согласуются со многими другими, и в этом случае у нас есть основания полагать, что многие наших убеждений верны «. (Дэвидсон, 2000)

Теория соответствия истины

Возможно, более широко распространенный взгляд на истину (вытекающий из более широкой рационалистической традиции в философии), философы, которые отстаивают теорию соответствия, считают, что существует мир, внешний по отношению к нашим убеждениям, который каким-то образом доступен человеческому разуму.В частности, теоретики корреспонденции считают, что существует набор «несущих истину» представлений (или утверждений) о мире, которые согласуются или соответствуют реальности или положениям дел в мире. Положение дел — это особый мир или реальность. Когда предложение согласуется с миром, оно считается истинным. Истина, с этой точки зрения, и есть отношение соответствия.

Примите это предложение: «Сиэтл Сихокс выиграли Суперкубок 48 в 2014 году.«Утверждение верно, если на самом деле Сихоукс действительно выиграли Суперкубок 48 в 2014 году (они выиграли), и неверно, если они этого не сделали.

Обратите внимание, что с этой точки зрения предположения о реальности отличаются от наших убеждений о реальности. Мы верим утверждениям — я считаю, что , что на Луне есть кратеры. То, что следует за словом «это», означает утверждение, в которое верит человек. Таким образом, истина в этой точке зрения — это когда утверждение соответствует действительности.

Соответствие Теория лишь излагает условие истины в терминах предположений и того, каков мир на самом деле.Это определение не касается убеждений людей. Предложения верны или ложны независимо от того, верит ли им кто-нибудь. Просто подумайте о предложении как о возможном для мира способе: «Сихоукс выиграли Суперкубок 48» или «Сихокс проиграли Суперкубок 48» — оба утверждения, возможно, верны. Истинные предложения — это те, которые соответствуют тому, что произошло на самом деле.

Вы заметите, что это определение не включает компонент убеждений. То есть, в отличие от теории когерентности, теория соответствия описывает истину в терминах, которые не зависят от убеждений людей.Это имеет явное преимущество отделения истины от грязного дела веры и знания, но может служить основанием для жалоб на непрактичность.

Постмодернизм и правда

Постмодернистская мысль охватывает широкую теоретическую область, но влияет на современную эпистемологию, особенно когда дело касается истины. Постмодернистские теории истины трудно сформулировать в строгих терминах, потому что теоретики постмодерна склонны избегать жестких и быстрых определений. Но здесь мы можем дать некоторое представление.Проще говоря, постмодернисты описывают истину не как отношения вне человеческого разума, с которыми мы можем согласовать убеждения, а как как продукт убеждений. Мы никогда не получаем доступ к реальности, потому что для этого мы никогда не сможем выйти за пределы наших собственных убеждений. Наши убеждения действуют как фильтры, удерживающие реальность (если таковая существует) за пределами нас. Поскольку мы никогда не сможем получить доступ к реальности, бесполезно описывать знание или истину в терминах реальности, потому что мы не можем сказать об этом ничего значимого.Истина конструируется из того, что мы воспринимаем и во что в конечном итоге верим.

Иммануил Кант

Я склонен обозначить фундамент постмодернистской мысли работами Иммануила Канта, в частности его работой Критика чистого разума . На мой взгляд, Кант стоял у ворот постмодернистской мысли. Он сам не был постмодернистом, но заложил основу для того, что позже развилось.

Кант проводит фундаментальное различие между «объектами» субъективного опыта и «объектами» «реальности».«Он называет первые феноменов , а вторые noumena . Ноумены для Канта — это вещи сами по себе ( ding an sich ). Они существуют вне ума и отделены от него. Это то, что мы могли бы назвать« реальностью ». или фактическое положение дел, подобное тому, что мы видели в теории соответствия выше. Но для Канта нумены совершенно непознаваемы сами по себе . Однако нумены порождают явления или являются поводом, по которому мы приходим к знать явления.

Явления составляют мир, который мы знаем, мир «для нас» ( für uns ). Это мир камней, деревьев, книг, столов и любых других объектов, к которым мы получаем доступ через пять органов чувств. Это мир нашего опыта. Однако этот мир не существует отдельно от нашего опыта. Это , по сути, экспериментальное. Кант выразил эту идею следующим образом: мир, каким мы его знаем, «феноменально реален, но трансцендентно идеален». То есть вещи, которые, по нашему мнению, существуют в мире, являются «реальной» частью нашего субъективного опыта, но они не существуют отдельно от этого субъективного опыта и не выходят за рамки наших идей.Ноумены «трансцендентно реальны» или существуют сами по себе, но никогда не переживаются прямо или даже косвенно.

Например, вы смотрите на яблоко. Вы видите определенную форму и цвет. Вы можете поднять его, почувствовать его вес, откусить его и почувствовать вкус сладкого и, может быть, немного кислого. Это все ваши впечатления от яблока. Кант предполагает, что эти переживания мало что говорят нам о «настоящем» яблоке. В конце концов, как мы могли узнать, что наш опыт — это настоящее яблоко? Возможно, другой человек увидит немного другой цвет, когда посмотрит на яблоко.Или, если вы только что съели что-то очень сладкое, яблоко будет более кислым, но если у вас было что-то очень кислое, яблоко может быть более сладким. Итак, каков «настоящий» вкус яблока? Кант (и постмодернисты в целом) сказали бы, что это плохой вопрос, поскольку мы никогда не сможем выйти за рамки своего субъективного опыта, чтобы ответить на него. Скорее, мы можем сказать, что явления — цвета, формы и вкус — которые мы переживаем, являются для нас и очень реальны для нас. Но мы не можем выйти за рамки этого субъективного опыта.Вместо этого мы должны описывать яблоко именно в этих терминах. Я могу сказать: «Яблоко сладкое на вкус ». Но я не могу сказать: «Яблоко сладкое ». поскольку на самом деле невозможно узнать что-либо, кроме субъективного опыта.

Ноуменам придается форма и форма, которые Кант описал как категории разума, и это «упорядочивание» порождает феноменальные объекты. Вот где это относится к истине: феноменальным объекты не являются аналогами, копиями, представлениями или чем-либо подобным ноумену.Ноумены порождают явления, но никоим образом не похожи на . Ученые потратили бесчисленное количество часов, пытаясь понять Канта по этому поводу, поскольку кажется, что разум каким-то образом взаимодействует с ноуменом. Но Кант, кажется, ясно дал понять, что ум никогда не переживает ноумен напрямую, и явления никоим образом не представляют нумен.

Теперь мы видим истоки постмодернистской мысли. Если мы понимаем нумены как «реальность», а явления как мир, который мы переживаем, мы можем видеть, что мы никогда не перейдем от нашего опыта к самой реальности.Это не похоже на фотографию, на которой изображен человек, и, глядя на нее, мы можем иметь некоторое представление о том, как на самом деле выглядит «настоящий человек». Скорее (используя, по общему признанию, неуклюжий пример) это похоже на влюбленность. Мы легко можем получить опыт, и мы знаем, что мозг задействован, но мы не знаем, как он работает. Испытывая эйфорию влюбленности, мы ничего не узнаем о том, как работает мозг.

Итак, что есть истина с этой точки зрения? Абстрактно мы могли бы сказать, что истина находится в ноумене, поскольку это реальность.Но постмодернисты развили идею Канта дальше и утверждали, что, поскольку мы ничего не можем сказать о ноуменах, зачем вообще им заниматься? Кант не представил веских оснований полагать, что ноумен существует, но, похоже, утверждал о ее существовании, потому что, в конце концов, что-то было необходимо, чтобы вызвать феномен. Постмодернисты просто избавляются от этого лишнего багажа и сосредотачиваются исключительно на том, что мы переживаем.

Перспектива и истина

Кроме того, у всех есть разные представления о мире — у всех разный жизненный опыт, базовые убеждения, личности и предрасположенности, и даже генетика, которые формируют наш взгляд на мир.Это делает невозможным, говорят постмодернисты, провозгласить «абсолютную истину» о многом, поскольку наш взгляд на мир является продуктом нашей индивидуальной точки зрения. Некоторые говорят, что наше мировоззрение представляет собой набор линз или завесу, через которую мы все интерпретируем и не можем удалить эти линзы. Интерпретация и перспектива являются ключевыми идеями в постмодернистской мысли и противопоставляются «простому видению» или чисто объективному взгляду на реальность — то, что постмодернисты отвергают как невозможное.

У нас есть только взаимосвязанные убеждения, и для каждого человека это правда. Здесь мы можем увидеть некоторое сходство с теорией истины с ее сетью взаимосвязанных и взаимно поддерживаемых убеждений. Но если теория согласованности утверждает, что согласованность между убеждениями дает нам основание полагать, что то, во что мы верим, соответствует некоторой внешней реальности, постмодернисты это отвергают. В постмодернизме нет ничего, чему наши убеждения могли бы соответствовать, а если и есть, то наши убеждения никогда не выходят за пределы нашего разума, чтобы позволить нам делать какие-либо заявления об этой реальности.

Соглашение о сообществе

Постмодернизм отличается от радикального субъективизма (истина сосредоточена только на том, что переживает человек) тем, что допускает «согласие сообщества» для некоторых утверждений истины. Идея состоит в том, что два или более человека могут прийти к согласию по определенному утверждению об истинности и сформировать общее соглашение о том, что данное утверждение истинно. Чтобы быть ясным, это неправда, потому что они согласны с тем, что это соответствует действительности. Но поскольку все участники группы согласны с тем, что данное предложение или аргумент работает каким-то практическим образом, или имеет объяснительную силу (кажется, объясняет какую-то конкретную вещь), или имеет сильную интуитивную силу для них, они могут использовать это общее соглашение для формирования сообщества знаний. .

Если задуматься, все обычно работает именно так. Ученый обнаруживает то, что считает правдой, и пишет статью, в которой объясняет, почему она думает, что это правда. Другие ученые читают ее статью, проводят собственные эксперименты и либо подтверждают ее утверждения, либо не могут опровергнуть ее утверждения. Затем эти ученые объявляют теорию «действительной» или «значимой» или одобряют ее каким-либо другим образом. В большинстве случаев это не означает, что теория застрахована от фальсификации или опровержения — это не абсолютно.Это просто означает, что большинство научного сообщества, изучавшего теорию, согласны с тем, что она верна, учитывая то, что они понимают в настоящее время. Это общее соглашение создает для этих ученых общую «правду». Это то, что побудило Ричарда Рорти произнести часто цитируемую фразу: «Мои коллеги позволят мне уйти от истины».

Философы должны любить мудрость, а мудрость больше ориентирована на практическое, чем на теоретическое. Эта статья в основном посвящена теоретическому взгляду на истину, так как же нам его применить? Большинство людей не тратят много времени на размышления о том, что такое истина, а, как правило, живут в мире без этого понимания.Вероятно, это потому, что кажется, что мир навязывает себя нам, а не подчиняется какой-то теории, которую мы могли бы придумать о том, как он должен действовать. Все мы нуждаемся в пище, воде и убежище, а это значит, в дружбе и какой-то цели, которая заставляет нас вставать с постели по утрам. Это своего рода практическая истина, неподвластная изменчивости философской теории.

Тем не менее, мы все ежедневно сталкиваемся с утверждениями об истине. Мы должны принимать решения о том, что важно. Может быть, вы глубоко озабочены политикой и тем, что заявляют политики, или какую политику следует поддержать или отменить.Возможно, вам небезразлично, каким спортсменом следует торговать, следует ли есть мясо или поддерживать товары, производимые крупной корпорацией. Возможно, вы захотите узнать, существует ли Бог, и если да, то какой именно. Вам, вероятно, важно, что говорят ваши друзья или близкие, и можете ли вы рассчитывать на них или вкладывать средства в их отношения. В каждом из этих случаев вы будете применять теорию истины независимо от того, осознаете ли вы это или нет, поэтому будет важно немного поразмышлять над тем, что вы думаете об истине.

Ваше представление об истине повлияет на то, как вы будете появляться на работе, и на решения, которые вы примете в отношении того, как воспитывать своих детей или разрешать конфликт.Например, предположим, что вы сталкиваетесь со сложным вопросом на работе по поводу того, за что вы несете ответственность. Вам нужно решить, отправлять ли продукт или проводить дополнительные испытания. Если вы постмодернист, ваше мировоззрение может побудить вас быть более ориентировочными в отношении выводов, которые вы делаете о готовности продукта, потому что вы понимаете, что ваша интерпретация фактов, которые у вас есть о продукте, может быть омрачена вашими собственными убеждениями. Из-за этого вы можете запросить дополнительную информацию или достичь большего консенсуса, прежде чем двигаться дальше.Вы можете обнаружить, что тихо насмехаетесь над своим начальником, который принимает однозначные решения о «правильном» пути продвижения вперед, потому что вы считаете, что «правильного» способа что-либо сделать не существует. Просто каждый человек интерпретирует то, что правильно, и тот, кто имеет самый громкий голос или прилагает больше усилий, побеждает.

Здесь инженер может не согласиться. В качестве примера она может возразить, что существует «правильный» способ построить самолет, и и то, и другое документировано множеством неправильных способов и документов из истории авиации.Вот пример, когда мир навязывает себя нам: самолеты, построенные с крыльями и соблюдающие определенные правила аэродинамики, летают, а машины, которые не следуют этим «законам», — нет. Более того, большинство из нас предпочли бы летать на самолетах, построенных инженерами, которые придерживаются более точного взгляда на истину. Мы хотим верить, что инженеры, построившие этот самолет, разбираются в аэродинамике и построили самолет, который соответствует положениям, составляющим законы аэродинамики.

Ваш взгляд на истину имеет значение.Вы можете быть теоретиком-корреспондентом, когда дело касается самолетов, но постмодернистом, когда дело касается этики или политики. Но зачем придерживаться разных взглядов на истину в разных аспектах вашей жизни? Вот где приходит теория. Когда вы размышляете над проблемами, создаваемыми самолетами и этикой, готовностью вашего продукта к доставке потребителям и готовностью вашего ребенка быть выпущенным в мир, о том, что делает вас счастливым, и о будучи ответственным перед ближним, вы разовьете теорию истины, которая поможет вам ориентироваться в этих ситуациях с большей ясностью и последовательностью.

---

Статьи и ресурсы по теме

Что такое знания? Истина в том, что является фактом, независимо от того, верит ли кто-нибудь в это. Знание — это соединение наших убеждений с истиной. В этой статье мы исследуем этот сложный, но важный вопрос, в том числе влияние постмодернизма на знания, и это прекрасное продолжение статьи об истине.

Что такое скептицизм? Что нам делать, если мы не уверены, что наши убеждения соответствуют истине? Между истиной и знанием находится средний путь, и в этой статье о скептицизме говорится о ценности сомнения.В наши дни, когда ложь, фейковые новости и полуправда кажутся нормой, возможно, более скептическая позиция может помочь нам приблизиться к истине. Прочтите эту статью доктора Джозефа Шибера, чтобы узнать больше.

Что такое логика? Логика — это дисциплина, которая помогает нам правильно связывать идеи, чтобы мы могли определить, что правда, а что нет. В этой статье доктор Пол Херрик знакомит нас с основами логической теории и показывает, как логика может помочь нам связать наши убеждения с истиной.

Короткие уроки логики. Если вы хотите изучить основы формальной логики, этот курс позволит вам учиться в удобном для вас темпе небольшими кусками бесплатно! Курс охватывает основы логической теории, построение и анализ аргументов, разницу между дедуктивными и индуктивными аргументами и многое другое. Курс включает в себя викторины, чтобы вы могли проверить свои знания, видеоролики, которые помогут вам учиться, и некоторые интерактивные упражнения, которые помогут закрепить ваше обучение на этом пути.

Избранная библиография

Акерман Д. Ф. (1976, декабрь). Плантинга, имена собственные и предложения. Философские исследования, 30 , 409-412.

Барретт У. (1962). Иррациональный человек. Гарден-Сити, Нью-Йорк: якорные книги.

Браун, К. (1986). Что такое состояние убеждений? Исследования Среднего Запада в области философии, 10 , 357-78.

Браун, К. (1992). Прямая и косвенная вера. Философия и феноменологические исследования, 52 , 289-316.

Чисхолм Р. (1957). Восприятие: философское исследование. Итака: Корнельский университет.

Чисхолм Р. М. (1989). Теория познания (3-е изд.). Энглвудские скалы: Прентис-Холл, Инк.

Дэвидсон, Д. (2000). Теория когерентности истины и знания. В С. Бернекере и Ф. Дрецке (ред.), Знание: чтения в современной эпистемологии (стр. 413-428). Оксфорд, Великобритания: Издательство Оксфордского университета.

Деннет, Д. К.(1998, 13 августа). Постмодернизм и правда. Получено 26 декабря 2014 г. из Тафтса: http://ase.tufts.edu/cogstud/dennett/papers/postmod.tru.htm

Frankfurt, H. (2005). На чуши. Princeton, NJ: Princeton University Press.

Франкфурт, Х. (2006). Об истине. Нью-Йорк: Кнопф.

Gettier, E. (2000). Обоснованное истинное знание веры. В С. Бернекере и Ф. Дрецке (ред.), Знание: чтения в современной эпистемологии. Оксфорд: Издательство Оксфордского университета.

Джеймс У. (1907). Прагматизм. Amazon Digital Services, Inc.

Крипке, С. (1980). Именование и необходимость. Кембридж, Массачусетс: Издательство Гарвардского университета.

Стросон, П. Ф. (1950). Об обращении. Mind, 59 (235), 320-344.

Уильямс Б. (2004). Истина и правдивость. Принстон, Нью-Джерси: Издательство Принстонского университета.

Откуда вы знаете, что то, что вы знаете, правда? Это эпистемология

Как узнать, какая погода будет завтра? Как узнать, сколько лет Вселенной? Как узнать, мыслите ли вы рационально?

Эти и другие вопросы «откуда ты знаешь?» разнообразие — это дело эпистемологии, области философии, занимающейся пониманием природы знания и веры.

Эпистемология — это понимание того, как мы узнаем, что что-то происходит, будь то факт, такой как «Земля нагревается», или вопрос ценности, например, «к людям нельзя относиться просто как к средствам для достижения определенных целей. ».

Речь идет даже о допросе странного президентского твита, чтобы определить его достоверность.

---

Прочитайте больше: Факты не всегда важнее мнения: вот почему

---

Эпистемология не просто задает вопросы о том, что мы должны делать, чтобы выяснить это; в той или иной степени это задача всех дисциплин.Например, наука, история и антропология имеют свои собственные методы выяснения обстоятельств.

Эпистемология должна сделать сами эти методы объектами изучения. Его цель — понять, как методы исследования могут рассматриваться как рациональные усилия.

Следовательно, эпистемология занимается обоснованием утверждений о знании.

Потребность в эпистемологии

В какой бы области мы ни работали, некоторые люди воображают, что представления о мире формируются механически из простых рассуждений или что они возникают полностью сформированными в результате ясного и отчетливого восприятия мира.

Но если бы бизнес познания вещей был таким простым, мы бы все согласились по ряду вещей, в которых мы в настоящее время не согласны, — например, как относиться друг к другу, какое значение придавать окружающей среде и оптимальная роль правительства. в обществе.

То, что мы не достигаем такого соглашения, означает, что что-то не так с этой моделью формирования убеждений.

Мы не во всем согласны. Flickr / Франк, CC BY-NC

Интересно, что мы индивидуально склонны считать себя ясными мыслителями и считаем тех, кто с нами не согласен, заблуждающимися.Мы воображаем, что наши представления о мире приходят к нам незапятнанными и неотфильтрованными. Мы думаем, что у нас есть способность видеть вещи такими, какие они есть на самом деле, и что это другие люди, которые запутались в восприятии.

В результате мы можем подумать, что наша задача — просто указать, где другие люди ошиблись в своем мышлении, вместо того, чтобы участвовать в рациональном диалоге, допускающем возможность того, что мы действительно можем ошибаться.

Но уроки философии, психологии и когнитивной науки учат нас иначе.Сложные, органические процессы, которые формируют и направляют наши рассуждения, не столь чисты с клинической точки зрения.

Мы не только находимся во власти поразительно сложной совокупности когнитивных предубеждений и предрасположенностей, но и, как правило, не осознаем их роль в нашем мышлении и принятии решений.

Совместите это невежество с убежденностью в нашем собственном эпистемическом превосходстве, и вы сможете увидеть масштаб проблемы. Обращение к «здравому смыслу», чтобы преодолеть трение альтернативных взглядов, не поможет.

Следовательно, нам нужен систематический способ исследования нашего собственного мышления, наших моделей рациональности и нашего собственного понимания того, что имеет серьезное основание. Его можно использовать как более объективный стандарт для оценки достоинств заявлений, сделанных на публичной арене.

Это и есть работа эпистемологии.

Эпистемология и критическое мышление

Один из самых ясных способов понять критическое мышление — это прикладная эпистемология. Такие вопросы, как природа логического вывода, почему мы должны соглашаться с одной линией рассуждений над другой, и как мы понимаем природу доказательств и их вклад в принятие решений, несомненно, являются эпистемическими проблемами.

Американский философ Харви Сигел указывает, что эти и другие вопросы необходимы для воспитания критического мышления.

По каким критериям мы оцениваем причины? Как оцениваются сами эти критерии? Что нужно для оправдания веры или действия? Какая связь между оправданием и истиной? […] Эти эпистемологические соображения являются фундаментальными для адекватного понимания критического мышления и должны быть подробно рассмотрены в курсах базового критического мышления.

В той мере, в какой критическое мышление связано с анализом и оценкой методов исследования и оценкой достоверности полученных утверждений, оно является эпистемическим усилием.

Рассмотрение более глубоких вопросов о природе рационального убеждения также может помочь нам выносить суждения о претензиях даже без специальных знаний.

Например, эпистемология может помочь прояснить такие понятия, как «доказательство», «теория», «закон» и «гипотеза», которые обычно плохо понимаются широкой публикой и даже некоторыми учеными.

Таким образом, эпистемология служит не для того, чтобы судить о достоверности науки, а для лучшего понимания ее сильных и слабых сторон и, следовательно, делает научное знание более доступным.

Эпистемология и общественное благо

Одно из непреходящих наследий Просвещения, интеллектуального движения, начавшегося в Европе в 17 веке, — это приверженность общественному разуму. Это была идея, что недостаточно заявить о своей позиции, вы должны также представить рациональные аргументы в пользу того, почему другие должны поддержать вас.Другими словами, чтобы предъявить аргумент и довести его до конца.

---

Прочитайте больше: Как научить всех учеников мыслить критически

---

Это обязательство обеспечивает или, по крайней мере, делает возможным объективный метод оценки утверждений с использованием эпистемологических критериев, которые мы все можем сказать.

То, что мы проверяем мышление друг друга и сообща достигаем стандартов эпистемической достоверности, поднимает искусство оправдания за пределы ограничений индивидуальных умов и основывает его на коллективной мудрости рефлексивных и эффективных исследовательских сообществ.

Искренность чьего-либо убеждения, объем или частота, с которыми оно высказывается, или заверения в том, что «поверишь мне», не должны быть рационально убедительными сами по себе.

Если конкретное утверждение не удовлетворяет публично согласованным эпистемологическим критериям, то суть скептицизма состоит в том, чтобы приостановить убеждение. И в этом суть легковерия — сдаться ему.

Защита от плохого мышления

Есть способ защитить себя от неверных рассуждений — как наших, так и чужих, — которые вытекают не только из эпохи Просвещения, но и из долгой истории философских исследований.

Итак, в следующий раз, когда вы услышите от кого-то спорное заявление, подумайте, как это утверждение может быть поддержано, если он или вы представите его беспристрастному или незаинтересованному лицу:

• указать причины, которые могут быть приведены в поддержку претензии

• объясните, насколько ваш анализ, оценка и обоснование претензии и приведенной аргументации соответствуют стандартам чьих-либо интеллектуальных инвестиций.

• Запишите эти вещи как можно яснее и беспристрастнее.

Другими словами, придерживайтесь публичных аргументов. И требовать от других, чтобы они сделали то же самое, без эмоциональных выражений и предвзятого фрейма.

Если вы или они не можете предоставить точную и последовательную цепочку рассуждений, или если причины остаются запятнанными явными предубеждениями, или если вы разочарованы, то это хороший признак того, что есть другие факторы.

Именно приверженность этому эпистемическому процессу, а не какой-либо конкретный результат, является действительным билетом на рациональное игровое поле.

В то время, когда политическая риторика раздирается иррациональностью, когда знания рассматриваются меньше как средство понимания мира и больше как препятствие, которое можно отодвинуть, если оно стоит на пути принятия желаемого за действительное, и когда авторитарные лидеры притягивая все большие толпы, эпистемология должна иметь значение.

Примирение: правда, справедливость, мир, милосердие

Обоснование: В этом упражнении учащиеся думают о взаимосвязи между различными элементами, которые необходимы для примирения после завершения конфликта.Создавая свои собственные определения и исследуя взаимосвязь между концепциями истины, справедливости, мира и милосердия, учащиеся углубляют свое понимание сложного процесса, для которого нет единственного правильного способа завершения.

Материалы: Раздаточный материал об истине, справедливости, мире, милосердии

Время: От 45 минут до 1 часа

Цели:

1. Исследовать взаимосвязь между понятиями истина, мир, справедливость, милосердие
2. Понять значение сверки и понять, что не существует единого установленного процесса сверки

Процедуры:

1. Спросите студентов, что значит «примириться» с кем-то.Спросите студентов, что означает примирение в контексте конфликта между друзьями или странами.
2. Объясните, что есть много значений и процессов для описания примирения как части миростроительства. Вот определение USIP:

Примирение — это долгосрочный процесс, с помощью которого стороны в насильственном споре укрепляют доверие, учатся жить вместе и создают стабильный мир. Это может происходить на индивидуальном уровне, уровне сообщества и национальном уровне.Это может включать диалог, признание вины, судебные процессы, комиссии по установлению истины, ритуальное прощение и сульха (традиционный арабский язык от ритуального прощения и реституции).

Источник: Условия мира

Расскажите учащимся, что примирение — это процесс, а не событие, и что его значение и реализация варьируются от культуры к культуре.

1. Объясните студентам, что они собираются принять участие в упражнении, в котором исследуются различные компоненты, являющиеся частью согласования.
2. Разделите участников на четыре группы и назначьте каждой группе одну из четырех идентичностей: Истина, Справедливость, Мир и Милосердие.
3. Раздайте раздаточный материал и попросите каждую группу встретиться на 10-15 минут, чтобы обсудить свою личность и ответить на вопросы из раздаточного материала. Пусть каждая группа выберет представителя, который расскажет об их идентичности и ответит на вопросы других групп на пресс-конференции.
4. Пусть четыре представителя сядут перед группой.Пусть каждый человек представится, используя некоторые вопросы из своего рабочего листа, чтобы сообщить свои комментарии.
5. Попросите людей из аудитории задать вопросы каждой личности. Вы также можете задавать вопросы, используя следующее:

Правда:

• Вы вызываете конфликт?
• Важна ли честность?
• Сколько существует истин?

Правосудие:

• Равенство важно для вас?
• Ты всегда прав?
• Может ли справедливость без мира?
• Нужно ли иметь равные возможности и насколько это реально?

Мир:

• Ищете гармонию?
• Всегда ли важно проявлять уважение ко всем?
• Вы предпочитаете аутсайдера?
• Можете ли вы иметь мир без справедливости?
• Вы на благо только определенных людей?

Милосердие:

• Для вас важно прощать, забывать и двигаться дальше?
• Вы что-то скрываете?
• Почему многим вы так трудно нравиться?

Справка:

1. Что вы узнали о примирении и четырех идентичностях из этого процесса?
2. Как бы вы изобразили свою важность как скульптуру?
   1. После того, как они создадут скульптуру, попросите их всех встать в круг, положив правую руку посередине, касаясь других рук.Пространство между людьми и под их руками — вот место, где может произойти примирение.
   2. Что это говорит вам о примирении?
3. Какие процессы международного примирения вам известны? Ниже приведены примеры, но у каждого из них свой дизайн и назначение. Вы можете изучить их самостоятельно, чтобы узнать больше о том, как может выглядеть согласование.

Гватемала
Южная Африка
Северная Ирландия
Сомали
Никарагуа
Австралия (между коренными и некоренными австралийцами)
Либерия
Сьерра-Леоне

Для получения дополнительной информации о процессе примирения в Ираке вы можете посмотреть наше видео о партнерстве в миростроительстве.

Истина, Справедливость, Мир, Милосердие

Указания: напишите свои ответы на приведенные ниже вопросы, воображая, что вы — ваша личность.

1. Что вы хотите видеть, когда видите конфликт? Какие вопросы или проблемы вы хотите решить? Например, как бы вы закончили следующее предложение: «Я ______________, и меня беспокоит ………… ..»
2. Что вам нужно в разгар конфликта?
3. Как вы относитесь к другим личностям? Кто ваш ближайший партнер по работе и кто доставляет вам неприятности? Каков порядок важности четырех идентичностей?
4. Что касается других личностей, кого вы боитесь больше всего? Почему?
5. Какой была бы песня или девиз, которые помогли бы другим понять, кто вы и что вы из себя представляете?

Узнайте больше о ресурсах USIP для студентов и преподавателей.

Часть II: Наука, лежащая в основе нашего восприятия истины

Эта серия произведена в сотрудничестве с The Conversation.

---

Во второй части нашей серии статей об истине мы погружаемся в науку, стоящую за истиной. Как мы это определяем, как наш мозг обрабатывает это и почему мы ссоримся из-за этого?

Гости

Джей Ван Бавел , доцент кафедры психологии и неврологии Нью-Йоркского университета. Директор лаборатории социальной идентичности и морали.(@jayvanbavel)

Адриан Бардон , профессор философии в университете Уэйк Форест. Автор книги «Правда об отрицании: предвзятость и самообман в науке, политике и религии». (@bardon_adrian)

Основные моменты интервью

Какие части мозга важно понимать, когда дело касается обработки истины?

Джей Ван Бавел : «Первое, что важно, — это думать об ощущениях.Итак, у людей есть пять чувств: зрение, осязание, вкус, обоняние и слух. И в зависимости от того, что нам преподносят, это влияет на сенсорную кору, связанную с этим типом запаха. Итак, сейчас люди нас слушают. Они слышат информацию, поступающую через их уши. Он отправляется в виде электрических сигналов в их слуховой коре. А затем они пытаются найти смысл — часто с помощью визуализации, памяти и других частей мозга — понять концепции, которые мы обсуждаем по радио прямо сейчас.

«… Итак, это первая фаза. Итак, большая часть ощущений — это то, как мы воспринимаем мир, пока наши чувства не затронуты. Следующая стадия — и именно здесь истина может быть предметом споров гораздо больше — это восприятие. Это мы может что-то услышать. Но у нас с вами могут быть разные интерпретации того, что мы слышали. Так что это породило множество великих иллюзий. Одна из самых недавних, получивших широкое распространение, была «Лорел против Янни». Я не уверен. если вы это слышали, но один и тот же звук разными людьми интерпретируется по-разному.Итак, каким-то образом ощущение работает, но восприятие далеки от него ».

Когда мозг обрабатывает что-то истинное — например, я держу рядом чашку чая — как это выглядит в моем мозгу, когда я обрабатываю эту истину?

Джей Ван Бавель : «В вашем мозгу происходит много вещей. Итак, если вы смотрите на чай, эта информация проходит через ваши глаза в заднюю часть мозга, в зрительную кору. И вы начинаете представлять размер чашки, цвета и, возможно, сколько чая в ней.Вы можете начать ощущать, насколько он теплый, если вы на самом деле протянете руку и положите на него руку или если вы увидите, как идет пар. Вы начинаете получать представления в своей моторной коре, которые помогут вам протянуть руку.

«Итак, вы можете схватить его, а затем поднять и выпить. А потом это коснется вашего языка. И ваш язык может по-разному ощущать — сладкий, горький или кислый — когда вы его пьете. И так это поразило множество ощущений, только одну чашку чая.И затем все они объединяются в вашем сознании, чтобы определить, понравилось ли вам это? Потому что вам нужно определить: хорошо ли это выглядело? Хорошо пахло? Было ли это вкусно? Было ли послевкусие хорошее?

«Итак, все эти вещи интегрируются, и это влияет на вашу память. И вы можете решить:« Я не хочу покупать такой чай в следующий раз, когда пойду в местное кафе ». Или:« Я могу захотеть to. »Это может быть лучший чай, который вы когда-либо пили. И поэтому все эти различные области мозга работают вместе, чтобы сформировать понимание того, нравится вам чай или нет.Но все начинается с самого основного уровня того, что вы видите, ощущаете на вкус и обоняете ».

Почему мозгу иногда трудно обработать разницу между чем-то правдивым и фальшивым

Джей Ван Бавел : «Наш мозг часто начинает с предположения, что то, что мы ощущаем, является реальностью, отчасти потому, что нам нужно иметь представление о том, что нас окружает, чтобы выжить. Знаешь, я на Манхэттене. Если я не вижу машину, едущую по улице, и выхожу на дорогу, я мгновенно умру.Так что это не очень адаптивный способ работы мозга. Так что по большей части наши чувства довольно точны и могут сказать нам, знаете ли, что в нашей среде, где сесть, взаимодействуем ли мы с другим человеком. И он хорошо справляется с этой задачей, поэтому мы можем жить столько же, сколько живем, и, знаете, делать это сегодня. Но бывают моменты, когда это выходит из строя или сбивается с толку — когда ожидания работают по-другому, или они привязаны к чему-то, что мы действительно ценим.Как будто я прочитал заголовок в новостях, который действительно расстраивает, и я не хочу в это верить. И поэтому часто это происходит из более поздних вещей, которые появляются в сети и помогают нам интерпретировать реальность, что может заставить нас отвергать истинное или верить ложным ».

Поверим ли мы с большей вероятностью тому, что нам говорят члены наших социальных групп?

Джей Ван Бавел : «Да, это люди, которые передают информацию, которой мы доверяем. И вы должны думать, что в современном мире существует так много вопросов, о которых мы не можем знать.Итак, для личного опыта здесь я попытался прочитать об изменении климата, прочитав оригинальные научные статьи. И у меня есть докторская степень, я профессор, и я не мог этого понять. Поэтому я должен доверять научному учреждению, процессу рецензирования и другим работающим над ним экспертам, прошедшим тщательную подготовку, чтобы понять, какова реальность в этой теме. Кроме того, что я сам вернулся в школу еще на пять лет, чтобы попытаться понять это. И поэтому мы очень доверяем учреждениям и людям вокруг нас.И это действительно единственный способ осмыслить так много сложных проблем, которые происходят сегодня в мире ».

Из списка для чтения

NYU Press : «Почему наш мозг любит фальшивые новости — и как мы можем этому противостоять» — «Советник президента Келлианн Конвей задела нерв, мягко говоря, когда она придумала фразу ‘альтернативные факты’ в интервью в январе 2017 года в защиту ложного утверждения пресс-секретаря Шона Спайсера о том, что инаугурация президента Дональда Трампа привлекла рекордную посещаемость в Вашингтоне, округ Колумбия.Хвастовство К. Спайсера было легко опровергнуть фотографиями, на которых было видно, что толпа в торговом центре для инаугурации Трампа была примерно в три раза меньше той, что была на инаугурации президента Барака Обамы в 2009 году.

«Итак, как могли Конвей и некоторые сторонники Трампа в критики утверждали, что политические оппоненты давно придерживались разных мнений, но они всегда основывались на разном анализе одних и тех же фактов. была надежда на настоящие дебаты?

«Многие журналисты назвали фразу« оруэлловской »и сетовали на нее как на символ новой эры, в которой политические убеждения избирателей формировали, какие доказательства они примут, а не наоборот.И с тех пор, на фоне растущего числа свидетельств того, что преднамеренное создание благоприятных для социальных сетей «фейковых новостей» могло повлиять на исход выборов 2016 года (статья, в которой ложно утверждается, что Папа Франциск поддержал Дональда Трампа, получила около миллиона сообщений в Facebook, например), убеждение многих в том, что что-то уникальное и новое в американской политике только укрепилось.

Беседа : «Люди запрограммированы отвергать факты, которые не соответствуют их мировоззрению» — «Что-то гнилое в состоянии американской политической жизни.США (среди других стран) все чаще характеризуются сильно поляризованными, информационно изолированными идеологическими сообществами, занимающими свои собственные фактические вселенные.

«В консервативной политической блогосфере глобальное потепление является либо обманом, либо настолько неопределенным, что не заслуживает ответа. В других географических или сетевых сообществах вакцины, фторированная вода и генетически модифицированные продукты известны как опасные. Правые СМИ Издания рисуют подробную картину того, как Дональд Трамп стал жертвой сфабрикованного заговора.

«Однако все это неверно. Реальность глобального потепления, вызванного деятельностью человека, — это устоявшаяся наука. Предполагаемая связь между вакцинами и аутизмом была опровергнута столь же убедительно, как и все в истории эпидемиологии. Легко найти авторитетные опровержения Невиновные заявления Дональда Трампа относительно Украины и многих других вопросов.

«Тем не менее, многие образованные люди искренне отрицают основанные на доказательствах выводы по этим вопросам. Теоретически разрешить фактические споры должно быть относительно легко: просто представьте доказательства сильного экспертного консенсуса.Этот подход оказывается успешным в большинстве случаев, когда речь идет, скажем, об атомном весе водорода.

«Но все не так, когда научный консенсус представляет картину, которая угрожает чьему-то идеологическому мировоззрению. На практике оказывается, что политическая, религиозная или этническая принадлежность человека довольно эффективно предсказывает его готовность принять опыт по любому конкретному политизированному вопросу. проблема.»

ВРЕМЯ : «Почему люди не могут прийти к согласию по основным фактам» — «Ваш мозг запрограммирован на то, чтобы получать удовольствие от информации.Это делает нашу нынешнюю цифровую эру праздником для вашего ума. В то время как сельскохозяйственная эпоха облегчила нам доступ к питанию, а индустриальная эпоха резко повысила качество нашей жизни, ни одна другая эпоха не дала нам такого стимула для нашего мозга, как век информации. Как будто, наконец, нашему мозгу удалось построить собственный парк развлечений, который идеально адаптирован под себя.

«… Казалось бы, цифровая революция должна пригодиться при попытках изменить сознание людей.Если люди любят информацию, что может быть лучше, чем предлагать данные, чтобы повлиять на их убеждения? Тем не менее, с наступлением цифровой эпохи возникло загадочное явление. Когда информация о мире стала доступной, люди все еще были склонны спорить о фактах. Например, несмотря на фотографические документы инаугурации президента в 2017 году, многие расходятся во мнениях относительно количества людей, которые посетили это мероприятие; и, несмотря на общедоступное свидетельство о рождении 44-го президента США, существуют различные мнения относительно его места рождения.

«Во время дебатов наш инстинкт состоит в том, чтобы ворваться с боеприпасами в виде фактов и цифр, подтверждающих нашу точку зрения. Но что на самом деле определяет, убедят ли кого-то наши аргументы или нас проигнорируют?»

.