Проблема свободы и ответственности личности: 28. Сущность личности. Проблема свободы и ответственности личности.

28. Сущность личности. Проблема свободы и ответственности личности.

Личность — это действительность индивида, как социального феномена и субъекта, реализующего себя в различных видах социального общения. Социальные качества личности проявляются в ее действиях, поступках, отношениях между людьми. По этим поступкам можно в известной степени судить о внутреннем мире человека, его духовных и нравственных качествах как положительных, так и отрицательных. Личности присуща индивидуальность. Понятие «личность» следует отличать от понятий «индивид» (человек как единичный представитель некоего целого — биологического или социального) и «индивидуальность» (совокупность черт, которые отличают данного индивида от всех других). Личность появляется только с возникновением сознания и самосознания. Проблема личности в философии — это, прежде всего вопрос о том, какое место занимает человек в мире, причём не только чем он фактически является, но и «.

.. чем человек может стать, то есть может ли человек стать господином собственной судьбы, может ли он “сделать” себя самого, создать свою собственную жизнь». Хотя черты личности в процессе жизнедеятельности человека все время как-то меняются, трансформируются, однако они в совокупности образуют целостную структуру личности, обладающую относительным постоянством, по крайней мере, на некотором отрезке жизни. Только поэтому можно говорить об устойчивости личности. Именно эта устойчивость позволяет предвидеть поведение данной личности в той или иной ситуации, при тех или иных обстоятельствах. Личность всегда активна. Активность личности проявляется в разнообразной и многогранной деятельности. Личность стремится к деятельности и вне деятельности она не может ни развиваться, ни существовать. Личность невозможна вне социальной деятельности и общения. Только включаясь в процесс исторической практики, индивид проявляет социальную сущность, формирует свои социальные качества, вырабатывает ценностные ориентации.

Главная сфера становления человека — его трудовая деятельность. Труд составляет основу социального бытия человека, потому что именно в труде он в самой большой степени выражает себя как общественный индивид. Личность формируется в процессе социализации и идентификации. Социализация — это процесс усвоения индивидом определенной системы знаний, норм и ценностей, позволяющих ему осуществлять свою жизнедеятельность адекватным для данного общества способом. Социализация охватывает все процессы приобщения к культуре, обучения и воспитания, с помощью которых человек приобретает социальную природу и способность участвовать в социальной жизни. В процессе социализации принимает участие все окружающее индивида: семья, соседи, сверстники в детских заведениях, школе, средства массовой информации и т.д. Многие социологи утверждают, что процесс социализации продолжается в течение всей жизни человека, и утверждают, что социализация взрослых отличается от социализации детей несколькими моментами: социализация взрослых скорее изменяет внешнее поведение, в то время как социализация детей формирует ценностные ориентации. Идентификация — это способ осознания принадлежности к той или иной общности. Через идентификацию дети принимают поведение родителей, родственников, друзей, соседей и т.д. и их ценности, нормы, образцы поведения как свои собственные. Идентификация означает внутреннее освоение ценностей людьми и представляет собой процесс социального научения.

На формирование личности человека огромное влияние имеет воспитательное воздействие окружающей социальной среды. Воспитание — это процесс целенаправленного воздействия на человека со стороны других людей, взращивание личности. Человек отличается от животного не только речью, наличием труда и разумом. Не менее важным является свобода выбора человека. Он учится языку, воспринимает общественные нормы поведения, пропитывается общественно значимыми ценностями, регулирующими общественные отношения, выполняет определенные общественные функции и играет специфически социальные роли, постоянно делает выбор, решает, какой пойти дорогой.

И общество не всегда влияет на принимаемые решения. Личность обладает свободой выбора. Свобода — одно из основных понятий философии, связанное с его характеристикой как разумного (духовного) существа, возвышающегося над сферой природной необходимости в актах самообладания (господство над страстями и инстинктивными побуждениями), нравственного выбора, в игре, творчестве и т.п. Но личная свобода самым непосредственным образом связана с ответственностью человека за все свои дела и поступки. Ответственность — сознательная установка, готовность личности отвечать за себя и свои действия на предъявляемые со стороны общества, группы, других индивидуумов требования. Ответственность, как и свобода, может быть только осознанной. Она принимается человеком как его прямой долг, право, обязанность поступать в сложившихся обстоятельствах именно так, а не иначе, и брать на себя всю полноту вины в случае поражения или неудач. Ответственность как внутреннее чувство и/или принцип мышления и действия личности не возникает спонтанно, она формируется в процессе воспитания и является результатом всей ее практической деятельности.

Ответственность, как и свобода, целостна, она либо есть, либо ее нет. Однако, как и свобода, она может специфически проявляться в разных ее видах: правовой, нравственной, политической, экологической и т.д. Чем шире рамки свободы личности в обществе, тем более значима ее ответственность не только за свои поступки, но и за действия других людей, и, наоборот, вместе с ограничением личной и общественной свободы сужается и ответственность. Ответственность — это регулятор поступков личности, она внутренняя пружина ее дисциплины и самодисциплины, не позволяющая рассматривать и использовать свободу как вседозволенность. Именно такого рода связь свободы и ответственности отражает объективный конкретно исторический характер взаимоотношения между личностью и обществом. Свобода и ответственность всегда проявляются в конкретной деятельности, когда человек, преследуя свои интересы, совершает выбор цели и осуществляет осознанное действие по ее достижению. Достигнутые при этом цели свидетельствуют об уровне (границах) развития его свободы и ответственности. Человек не обладает полной (абсолютной) свободой, а, следовательно, и ответственностью, какой бы силой духа, стремлений и желаний их реализовать, он не обладал. Его свобода, а значит и ответственность, всегда относительны, зависимы, переменны и обладают определенной мерой — пределами возможностей их осуществления. Мера (пределы) свободы и ответственности зависят, естественно, от объективных условий жизнедеятельности личности, равно как и от нее самой, ее целей, которые она ставит перед собой и которые претворяет в своей деятельности. Личность не просто выбирает цели из того, что ей предлагает общество, она выбирает их с позиций своих возможностей реализовать эти цели именно в данных конкретных условиях своей жизнедеятельности. Свобода многогранна, а поэтому для личности нет предела в овладении ее разными видами и гранями. В этой связи можно говорить об экономической, политической, духовной свободе, разных уровнях их достижения личностью. Можно говорить о внешней свободе («от») и внутренней свободе («для»), поступать не по принуждению, а согласно своим желаниям, самостоятельно осуществлять выбор и действие. Оборотной стороной свободы может быть самоотрицание собственной свободы, а значит и ответственности, бегство от них. «Люди боятся свободы» — такой диагноз поставил Э. Фромм. Бегство от свободы — это особый феномен. Он связан с утратой ответственности. С ростом и расширением свободы люди вынуждены брать на себя бремя ответственности, которое прежде несли на себе надындивидуальные социальные структуры (государство, общество).

Философия о свободе и ответственности личности

Подробности

Категория: Лекции по философии

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

Из числа исследователей проблемы свободы наиболее яркими в эпоху Возрождения были Эразм Роттердамский, Мартин Люттер, Джованни Пикоделла Мирандола. Они сформулировали основные положения гуманистической программы Возрождения, отводя человеку в мироздании центральное место. Так в философии Возрождения появляется идея свободной субъективности, которая обусловила идею нового статуса человека в мире. В Новое время философы продолжали обосновывать господство человека над окружающей действительностью, в том числе и социальной. Формирующиеся буржуазные отношения во всех сферах общественной жизни были «толчком» к появлению нового аспекта в осмыслении свободы, а именно ее роли в экономико-теоретической сфере. Формируется связующая цепочка: «природа — государство — гражданское общество», где находятся истоки свободы как условия для рождения нового человеческого и общественного бытия. Новизна взглядов Локка, Гоббса, Руссо, Адама Смита заключается в том, что они усмотрели в общественном бытии различные грани проявления человека, его свободы и, тем самым, подготовили почву для осмысления общественного бытия как особого образования, отличного от природы.

 В контексте исследуемой проблемы особый интерес представляют учения Г. Гегеля и К. Маркса. Они сформулировали понимание общественного бытия как целостности, однако природа этой целостности трактуется ими различно, в зависимости от общих мировоззренческих установок. Гегель понимал свободу как постигнутую в понятии необходимость: способность человека осознавать свои естественные потребности и быть свободными от них. Иными словами, проявить «свободу для…» того, чтобы достичь большего в жизни и даже принести себя в жертву более высоким обязанностям. Это, по его мнению, и есть осознанная необходимость, разумность выбора, а значит свобода. Гегель описал объективную картину общества, целостность и неразрывность его с жизнью каждого человека. Рассуждая о природе гражданского общества, он подчеркивал, что права отдельного человека становятся правами государства, и оно защищает их как свои собственные права. Новый подход к пониманию свободы представлен в работах Маркса, где проблема свободы рассматривается в контексте проблем общественной жизни. Маркс усматривал реализацию свободы в реальном преобразовании природы и общества в ходе общественно-исторической деятельности людей. Речь идет о создании условий для развития качественных форм человеческого бытия. Однако, как известно, условия жизни сами по себе не создаются, они являются результатом совместного труда, коллективной деятельности. Следовательно, свобода выступает уже не только характеристикой индивидуальных возможностей отдельного человека, но и фактором общественного бытия. Это побуждает рассматривать проблемы человека, его свободы с позиции социально-экономической. Исходя из этого утверждения,  раскрываются такие грани родового характера свободы как активность, непрерывность, целостность.

Первая такая очевидность: в природе как таковой, без человека и его сознания, познания и деятельности, свободы нет, а существуют только каузальные связи и прочие детерминации. По Канту, свобода не феномен, а ноумен. Свобода не есть бытие, она есть небытие, суть возможное, пустое, неописуемое и невыразимое творящее ничто. Она не находится в измерениях бытия, она «под» бытием, как то, что хочет воплотиться в бытии. По своей сущности свобода предшествует совершаемым свободно актам: она предшествует своим проявлениям. Поэтому свобода предшествует бытию, является «безосновной основой бытия». Традиционное различение свободы как действия, делания и свободы как хотения (Н. Эрн, Н. Лосский, С. Левицкий и др.) показывает, что в первом случае свобода сводится к каузальности, и тогда она предстает как власть. При этом она имеет пределы, прежде всего временные пределы, существования любого явления, в конечном итоге — смерть. Человек является носителем свободы — духовного начала, не врожденного генетически, добытийного и сверхбытийного, открывающегося в небытие. Именно эта открытость небытию и отличает человека от животного. Если животное в своей генетически заданной телесности есть буквально оформленность жизни как таковой, то человек как существо открытое небытию, носитель свободы как «дыры в бытии» (Ж.-П. Сартр), «бездны в бытии» (Н. А. Бердяев) оказывается существом живым и неживым одновременно. Любое животное, кроме человека, является своеобразным эволюционным тупиком — в том смысле, что в нем достигается, буквально воплощается некая функциональная цель биологического вида.

Человек же, несмотря на то, что как вид он неизменен в своей психосоматической оформленности, существо недооформленное: «… его форма разомкнута, идеально не завершена, и из этого разрыва он излучает волны беспокойства на все окружающее».

Второй, не менее очевидный и хорошо известный факт — взаимосвязь свободы и ответственности. Границы свободы и ответственности совпадают, как две стороны одного листа бумаги. Только там, где я свободен, где мною свободно приняты решения, свободно совершены действия, я и отвечаю за них и их последствия. И наоборот — я могу быть ответствен только за то, в чем проявилась моя свобода.

Эта единая граница свободы/ответственности определяет одновременно и границы поступка как вменяемого действия, и, собственно, границы личности как свободного/ответственного (вменяемого) субъекта. Причем очевидна и историческая тенденция сужения этих границ Я, границ личности как вменяемого, свободного и ответственного субъекта: от племени, общины, рода до психосоматической целостности индивида и далее — к определенным этапам его жизненного пути (например, начиная с 18 лет). Ничто не мешает предположить, что сужение конуса Я, свободы и ответственности может быть продолжено уходом в глубь тела под кожно-волосяной покров в стремлении к некоей точке с возможным последующим расхождением «по ту сторону точки» в некоем новом запредельном расширении.

Третья очевидность: человека от животного отличает именно его социально-культурная природа. Поведение животного задано генетически. Появившись на свет, практически любое живое существо уже «знает», что ему делать. Человек же рождается совершенно беспомощным и беззащитным. Только при поддержке семьи, пройдя довольно длительную подготовку, включая образование и овладение профессией, он становится полноценной личностью. Именно культура — как система внегенетического наследования опыта, как система порождения, хранения и трансляции этого опыта — делает человека человеком. Причем каждая из усвоенных культур не только наделяет человека определенной жизненной компетентностью, но определяет личность как носителя определенной культуры (набора культур) и ее идентичность.

Короче говоря, личность формируется, формуется культурой. Сознание — результат «загрузки» личности программами социально-культурного опыта, результат символизации мира и «вращивания» (Л.С. Выготский) социальных значений в сознание. Это усвоение культуры, эта инсталляция социально-культурных программ реализуется с помощью принуждения, убеждения, личного примера. Культура «грузит» личность и тело. Акты зачатия и рождения, дарения имени и достижения совершеннолетия, супружества и смерти социально-культурно оформлены и даже ритуализированы. Каждая этническая и конфессиональная культура придает этим актам определенную форму. Более того, вопрос — кого считать «настоящим», т.е. здоровым и полноценным человеком, а кого — инвалидом или даже просто больным — решается в каждой культуре по-своему, в зависимости от принятых социальных норм и образцов. Но если я полностью программируем этими социально-культурными кодами, то я несвободен и невменяем, поскольку я только реализую программы, инсталлированные в меня семейным и прочим воспитанием и образованием. В принципе, можно наметить два пути разрешения этого парадокса. Первый — исторический: личность свободная есть продукт европейской (иудео-христианской) культуры. Это означает, что до сознания идеи свободы необходимо дорасти. Она появляется при определенных условиях: при формировании некоей инфраструктуры — экономической, социальной, культурной. Реализация этих условий открывает возможность развития личности, а за нею — свободы.

Человек — существо многоплановое, многомерное, изучаемое многими философскими направлениями и школами. Смысл человеческой жизни заключается в выборе и осуществлении стратегии жизненного пути, в поиске самореализации и осуществления сво­боды. Цель жизни человека может рассматриваться в трех возрастных измерениях: ретроспекции (прошлое), проспекции (будущее) и актуализации (настоящее).

В истории философии выделяются несколько типов мировоззрений, каждый из которых утверждал свой идеал смысла жизни человека и его сущности. Для античного мировоззрения характерна идеализа­ция безличного абсолюта — Космоса, в котором суще­ствуют два противопоставленных начала (логос и хаос). Источник изменчивости и несовершенства -хаос, подчиненный разумному и гармоничному логосу. В человеке эти две силы противоборствуют, хаос -олицетворение телесности, ему присущи страсти и смерть, логос воплощен в разуме и душе, он вечен.

Согласно Аристотелю смысл человеческой дея­тельности заключается в использовании разума для гармонизации своей жизни. В философии гедонизма смысл жизни сводится к достижению наслаждения. В эвдемонизме жизнь — стремление к счастью как под­линному назначению человека.

В средневековой христианской философии выс­шим разумом является Бог. Грехопадение отождест­вляется с отчуждением от Бога. Задачей жизни ста­новится преодоление этого отчуждения, возвраще­ние и спасение от греха. Сущность человека в вере, надежде и любви. Исходя из такого понимания, тео­ретики аскетизма трактовали смысл жизни как отре­чение от мирских дел, умерщвление (усмирение) плоти ради искупления греховности.

С установлением философии Нового времени в ан­тропоцентризме возникло новое противопоставле­ние — основное противоречие человеческой природы сводилось к соединению в человеке эгоистического индивида и свободной личности, способствующей прогрессу всего человечества. Антропоцентрическое мировоззрение в качестве идеала выдвигает челове­ка как просветителя, преобразователя природы, за­щитника и хранителя природы и культурных ценно­стей. В этике долгая жизнь является самопожертво­ванием во имя служения идеалу. Такому подходу противопоставлена концепция утилитаризма, рас­сматривавшая жизнь как извлечение из всего поль­зы, и концепция прагматизма, целью жизни считав­шая достижение любыми средствами поставленной цели.[9]

    Сущность человека, его происхождение и назначение, место человека в мире были и остаются центральными проблемами философии, религии, науки и искусства.

Выделяются различные уровни исследования человека:

—  индивид — человек как представитель рода, рассмотрение его природных свойств и качеств;

—  субъект—человек как познающий феномен и носитель предметно-практической деятельности;

—  личность — человек как элемент социума, определивший свое место в динамике социокультурного развития.

Специальные науки (медицина, биология, психология и др.) акцентируют внимание на конкретных сторонах объекта исследования неявно недостаточно для адекватного изучения такого целостного явления, как человек.

ЛИЧНОСТЬ,

1) человек как субъект отношений и сознательной деятельности.

2) Устойчивая система социально значимых черт, характеризующих индивида как члена общества или общности.

 Понятие личности следует отличать от понятий «индивид» (единичный представитель человеческого рода) и «индивидуальность» (совокупность черт, отличающих данного индивида от всех др.).

Личность определяется данной системой общественных отношений, культурой и обусловлена также биологическими особенностями.

Добросовестность, робость,  скромность, правдивость,  упрямство

ИНДИВИДУУМ (индивид) (от лат. individuum — неделимое; особь),

—  особь, каждый самостоятельно существующий организм.

Высокая скорость двигательных реакций, пластичность, реактивность, подвижность, быстрый темп деятельности.

В классификации свойств личности В.С. Мерлина, основанной на определении доминирования или природного, или социального начала, представлены следующие уровни:

1. Свойства индивида (темперамент и индивидуальные особенности психических процессов).

2. Свойства индивидуальности (мотивы, отношения, характер, способности).

Среди всех ролей, выполняемых людьми, обычно выделяется од­на, реализацию которой в соответствующей сфере человек считает для себя главным делом своей жизни. В зависимости от этого различают следующие социальные типы личности: деятели, мыслители, люди чувств и эмоций, гуманисты и подвижники.

Для деятелей характерно активное действие и не только как ис­точник существования, но и как средство самовыражения и достиже­ния душевного комфорта. Это земледельцы и ремесленники, рабочие, учителя, врачи, экономисты и т. д.

‘ Второй тип, как известно, составляют мыслители. Их мысли — о судьбах мира, их цели — спасти людей от заблуждений и соблаз­нов его, сохранить нравственную чистоту людей, уберечь их от угро­жающих их жизни последствий цивилизации, наставить человечество на путь добра и истины. Таких людей обычно принимали посланцами богов. Это Будда и Заратустра, Соломон и Моисей, Конфуций и Лао-Цзы и др. Бытие некоторых из них, на первый взгляд, парадоксаль­но — о судьбах людей они размышляли вдали от них. На самом деле это вполне объяснимо. Чтобы понять глубинный смысл человеческого бытия, надо уйти от «поверхности» повседневности, от временного «суетного» мира и, таким образом, приобщившись к вечности, найти в ней ответы на животрепещущие вопросы современности.

Люди чувств и эмоций — творцы, создатели художественных (в широком смысле) произведений, чаще всего писатели и поэты, опе­режающие время четко и остро выписанными «художественными об­разами». Такие люди, как А. Блок, А. Белый, В. Хлебников и др., бы­вают непризнанными пророками в своем Отечестве, в разное время интуитивно предвидевшие события, отметившие собою века.

К четвертому типу, гуманистов и подвижников относятся люди, о которых можно сказать, перефразируя поэта М. Дудина «чужую боль воспринимают как свою», личности, избравшие себе целью об­легчить страдания не только «ближних», но и «дальних», всех людей планеты, независимо от их гееграфического проживания, пола, воз­раста, расы, национальности и вероисповедной принадлежности. Они не изучали этики сострадания, они ее почувствовали своим сердцем. Это известная всему миру Мать Тереза, Альберт Швейцер — фило­соф, теолог, органист, музыковед, врач, основавший на собственные средства в Ламбарене (Габон) медицински центр и посвятивший ду­ховному и телесному исцелению людей всю жизнь.

Кроме того, существуют также цивилизационные типы личности: восточный и западный. Для западной личности характерна определен­ная целостность в реакции на различные жизненные ситуации, экс­прессивность, склонность к риску, индивидуализм, недостаточно ува­жительное отношение к понятиям «мера», «чувство меры».

Для восточного типа личности (например, японской) характерна по­вышенная ритуальность, разнообразие действий, строгая предписанность реакций в различных ситуациях по соответствующим им «кру­гам обязанностей» в отношении к различным людям в строгой зави­симости от их статуса: государственного, социального, семейного и т. д. Восточная личность высоко оценивает чувство меры и осозна­ния своей сопричастности с той или иной общностью.

Наконец, выделяют религиозные типы личности в зависимости от их религиозных идеалов.

Христианская личность — это человек, любящий бога и своих ближних, осознающий свое единство с миром (антропокосмическое единство), свою ответственность за судьбы мира и природы (посколь­ку по уровню своего развития он надприроден), свою греховность, спа­сительную миссию Иисуса Христа и выполняющий христианские за­поведи.

Личность мусульманина отличает вера в единого Бога Аллаха («Ал­лах един, неразделен и единственен»), и в его пророка Мухаммеда, он почитает Коран — священную книгу мусульман — и следует за-позедям, изложенным в нем, выполняет религиозно-мусульманское

людьми отношения к природным и социальным условиям жизни че­рез призму интересов находит свое выражение в целях, которые че­ловек выбирает, и которые побуждают человека к активной деятель­ности.

Человек — это живое, телесное существо, жизнедеятельность ко­торого представляет собой основанный на материальном производ­стве, осуществляющийся в системе общественных отношений, процесс сознательного, целенаправленного, преобразующего воздействия на мир и на самого человека для обеспечения его существования, функ­ционирования, развития

Существование отдельных представителей человечества фиксиру­ется понятием «индивид». Индивид — это конкретный человек как представитель и носитель человеческого рода или как член социаль­ной общности меньшего порядка: это своего рода демографическая единица. Единичность, отдельность (генетическая, телесная, эмоцио­нальная, интеллектуальная и т. д., присущи только данному челове­ку) является предпосылкой его индивидуальности.

Для характеристики духовного начала человека на протяжении многих веков используется понятие «личность» — совокупность ду­ховных свойств человека, его внутреннее духовное содержание.

Личность — это человек как социальное существо. Общение, дея­тельность, поведение характеризуют личность, и в процессе их осу­ществления человек утверждает себя в обществе, проявляет свое соб­ственное «Я».

Путь индивида к личности лежит через социализацию, то есть со­циальное воспроизводство человека посредством усвоения им обще­ственных норм, правил, принципов поведения, мышления, образов дей­ствий в различных сферах жизнедеятельности. Благодаря кумулятив­ной способности человеческого мозга, он накапливает информацию, полученную в процессе жизни человека, который, осмысливая ее в своей деятельности, формирует у себя собственно систему различ­ных ценностных ориентации, которые проявляет в выполнении своих многочисленных социальных ролей. Социальная роль — это совокуп­ность обязательных для выполнения в данной сфере деятельности норм поведения, а также само это поведение. Основными ролями большинства личностей являются роли собственника, труженика, по­требителя, гражданина, члена семьи.

Одной из основных характеристик личности является ее автоном­ность, самостоятельность в принятии решений и ответственность за их выполнение.

Большое значение для превращения биологического индивида в социально-биологическую личность имеет практика, труд. Только за­нимаясь каким-либо определенным делом, причем таким, которое от­вечает склонностям и интересам самого человека и полезно для об­щества, человек может оценить свою социальную значимость, раскрыть все грани своей личности.

Индивидуальность — есть совокупность наследственных и приоб­ретенных социальных черт и свойств, которые отличают индивидов ме­жду собой.

При характеристике человеческой личности следует уделить вни­мание такому понятию, как качества личности — черты характера, об­раз мышления и поведения.

Сравнение  восточных и западных концепция человека

Суть восточной концепции человека-признание его духовным существом, результатом эманации Бога. Для восточного  мышления характерно пантеистическое воззрение на человека, в рамках которого происходит отождествление Бога     с природой.

     Человек предстает как выражение божественной сути. Восточное мышление рассматривает его в потоке времени, которое неизменно указывает путь в направлении к смерти. Душа человека существует вечно. Одним из выражений этих представлений является учение о реинкарнации —   переселении душ из одною тела в другое.

     Основные идеи буддизма сложились примерно к VI—V     в. до н.э. В их основе—слияние человека  в природе в едином,   процессе затухания жизненных явлений как выражения нирваны. Человек поддерживает единство с природой, что не  должно уводить его в сторону от Дао—основного пути слияния с Единым. В состоянии нирваны человек выступает  представителем Единого.

Древнекитайский мыслитель Конфуций рассматривал  человека как часть иерархии социальной системы. Человек  рассматривается как особый объект природы, не только   подчиняющийся ей, но и имеющий возможность ей   противостоять. С одной стороны, человек занимает  уникальное положение в мироздании, а с другой—составляет   с природой единое целое.

Суфизм как одно из направлений ислама зародился в   VIII в. Человек постигает истины бытия, осознавая свою   причастность к Богу, переживая единение с Ним. «Постижение   Бога» происходит в состоянии экстаза. Пророк Мухаммад Магомет) считается «совершенным человеком», благодаря   которому Бог проявляется в этом мире.

Для западного мышления характерно активное отличие   «Я» от «неЯ». Человек западного типа мышления стремится   не отождествить себя с окружающей природой (Богом), а  выявить специфику своего бытия.

 Для западного  же мышления характерен дуализм в  трактовке сущности человека. Осмысление дуализма человека представляется важнейшим элементом самосознания индивида. С одной стороны, как представитель органического мира человек подчиняется его естественнонаучным закономерностям; с другой стороны, как элемент социума человек подчиняется социокультурным тенденциям, определяемым религиозными нормами, духовными традициями, экономическими условиями и т.п.

Для античной традиции характерно рассмотрение человека как составной части природы. Античный человек стремится жить в соответствии с космическим разумом и гармонией.

В средние века человек провозглашается составной частью идеи Бога. В христианском человеке воплощается дуализм (двойственность) низшего (земного) и высшего (духовного). В воззрениях Фомы Аквинского, заложившего основы теологии, в человеке происходит соединение души и тела. Именно эти две составные части его сущности формируют единую субстанцию, которая стремится к познанию Бога.

Возрождаются античные идеалы о целостности человека, о взаимосвязи «микрокосма» и «макрокосма».

В условиях становления классического естествознания преобладало стремление к выявлению рационалистических оснований универсальных характеристик человека. Таковым основанием являлся механицизм.

В рамках французского материализма XVIII в. человек трактовался как высшее творение природы, подчиненное ее закономерностям.

Для немецкой классической философии характерен логический подход к человеку, который рассматривается как выражение абстрактно-всеобщей разумной природы.

Несмотря на разнообразие подходов к феномену человека в русской культурной традиции, их можно условно разделить на два типа:

— славянофильство,

-западничество.

В философии не прекращаются попытки создания целостной концепции человека. Такое стремление похвально в том смыс­ле, что, конечно же, необходимо объединять и обобщать все дан­ные о человеке. Однако не следует полагать, что для этого нуж­на какая-то особая философия, принципиально отличная от тех философских систем, которые мы рассмотрели. Каждая из наших философских систем содержит в себе определенную фи­лософию человека. Вместе с тем просто-напросто не существу­ет особой философии, которая была бы именно философией че­ловека.

Одной из самых фундаментальных нерешенных проблем совре­менного научного познания является постижение генезиса человека. Поскольку человек, представляя собой часть живой природы (биосферы), является космопланетарным феноменом, постольку перс­пективным является подход, рассматривающий человека как продукт длительной биологической эволюции, воспроизводящей в ин­формационном аспекте развитие нашей Вселенной после Большого взрыва, вместе с социокультурной эволюцией, с которыми связана его психическая эволюция.

Уже известно, что одним из процессов, придавших биосфере не­повторимый облик, является эволюция видов, сопровождающаяся гибелью одних, выживанием вторых и появлением новых (на­пример, вымерли динозавры, сохранились кораллы, появились млеко­питающие). В ходе эволюции остаются те организмы, которые своей жизнедеятельностью увеличивают свободную химичес­кую энергию в биосфере, то есть эволюция идет в определенном направлении.

В современной науке обосновано достаточно убедительно поло­жение о том, что природа человека носит космобиопсихосоцио-культурный характер, что сознание человека отнюдь не является tabula rasa («чистой доской»). Психика человека подобна пирамиде, причем доступна исследованию только вершина, а «основание» теря­ется в глубинах Космоса. Такого рода методологическая установка в социобиологии, исследуя социальное поведение человека как прояв­ление его природы, принимает во внимание биологическую, генети­ческую сторону индивида. Вместе с тем следует различать понятия «природа» и «сущность» человека; последнее понятие является час­тью первого и придает ему незавершенный характер. В идеале каж­дый человеческий индивид представляет собой конкретную са­моценность, динамическую микровселенную, которая в своих творчес­ких возможностях бесконечна, ибо его сущность заключается в по­тенциальной способности стать собственно человеком. Однако его сущность открыта, незавершенна, динамична, поэтому конкретно-исто­рические условия существования общества, противоречивость соци­ального, научно-технического прогресса ограничивают возможности самореализации индивида. Нравственное отношение к человеку пред­полагает видение в каждом конкретном человеке «образа бога» (ведь бог, согласно Л. Фейербаху, есть проекция человека на бесконечность), т.е. потенциально бесконечного совершенства, что служит основой гуманистической составляющей культуры как противовеса крайнему техницизму и сциентизму. Внутренний мир, или внутренний космос, «психокосмос» человека имеет весьма сложную природу, он многомерен и по размерности того же порядка, что и размерность космоса со всеми протекающими в нем процессами,

О сложности и многомерности внутреннего мира человека сви­детельствует то, что он включает в себя правополушарное и левополушарное сознание, воображение и грезы, мечтания и память, медитацию и творческое мышление, сферы собственносознания и бессознательного, интуицию и другие познавательные процес­сы, не говоря уже о ценностях и психологических установках.

Бурное развитие науки поставило на повестку дня проблемы свя­зи человеческой психики с глубинами космоса, т.е. «микрокосма» с «макрокосмом». И сразу появилось несколько концепций, идей и гипотез, объясняющих эту связь:

— концепция человека как единства материального образования (био­машины) и неограниченного поля сознания, т.е. концепция корпускулярно-волновой природы человека;

— концепция человека как «молекулы», содержащей в себе максимум информации о Вселенной; 

—  гипотезы о галактическом разуме, об определенных аналогиях ха­рактеристик физического вакуума и человеческого сознания и их возможных связях; о голографической природе Вселенной и со­знания.

Представляет интерес вычленение рационального смысла гипо­тез о «жизни после смерти», о существовании в одном теле мно­жества «душ» или личностей, а также выявление связи между субъективным, человеческим временем и объективным временем иерархически организованной Вселенной. Не менее увлекательными являются интерпретации целого ряда психофизических феноменов — экстрасенсорное восприятие, теле­патия, ясновидение или дальновидение, предсказание будущих собы­тий и т. д. В этом плане представляется плодотворной идея коммуни­кации людей при помощи биосферы, связанной с космосом, что дает возможность научного объяснения целого ряда явлений внутреннего космоса человека.

Внимание!

Если вам нужна помощь в написании работы, то рекомендуем обратиться к профессионалам. Более 70 000 авторов готовы помочь вам прямо сейчас. Бесплатные корректировки и доработки. Узнайте стоимость своей работы.

Проблема свободы и ответственности человека

Анализ исторических типов отношений между личностью и обществом убедительно свидетельствует о том, что в условиях ускоренного развития цивилизации роль личности в обществе, уровень его свободы существенно понятен. Оста, в связи с чем становится все более актуальной проблема соотношения свободы личности и ее ответственности перед другими людьми и обществом в цилом.

Какое же смысловую нагрузку имеют категории»свобода»и»ответственность»и каково соотношение существует между ними?

Свобода — это одна из основных, самых сложных философских категорий, которая определяет сущность человека, состоящий из ее способности мыслить и действовать своих намерений, желаний и интересов, а не в результате какого-то принуждения. Со времен античности и до наших дней идея свободы была свойственна практически всем развитым философским системам. Поэтому в некотором смысле философия — это учение о свободду.

Следует отметить, что в истории философской мысли существовали различные подходы к определению свободы, путей и средств ее достижения. Так, например, для большинства представителей античной философии -. Сократа,. Д. Диогена,. Эпикура и. Сенеки — свобода является смыслом и целью человеческого существования. Для представителей средневековой схоластики -. Ансельма. Кентерберийского,. Альберта. Великого и. Фомы. Аквинского — свобода разум в и поступков возможны только в пределах церковных догматов, за пределами же их свобода представляет собой ересь, тяжкий грех. В. Новое время господствующей становится точка зрения на свободу как на естественное состояние человека, путь к соци альной равенства и справедливости (Томас. Гоббс,. Поль. Анри. Гольбах,. Пьер. Симон. Лаплас). Большое внимание проблеме свободы уделяли и представители немецкой классической философии Иммануил. Кант, например, свободой понимал интелегибельну (т.е. недоступную чувственном познанию) сущность человека, для. Иоганна. Готлиба. Фихте свобода — единственная абсолютная реальность, а. Георг. Вильгельм. Фридрихідріх

Гегель понимал под свободой многоплановую реальность, во всех своих проявлениях представляет форму объективации абсолютного духа

Значительный вклад в развитие данной категории сделали. Бенедикт. Спиноза,. Жан. Жак. Руссо,. Вольтер,. Карл. Маркс,. Фридрих. Энгельс,. Артур. Шопенгауэр,. Фридрих. Ницше,. Жан. Поль. Сартр,. Карл. Ясперс,. Николай. Бердяев,. В. Владимир. Соловьев, Григорий. Сковорода, Пантелеймон. Кулиш и многие другие философов и мыслителей. Как видим, подходов к понятию»свобода»действительно много, и это еще раз доказывает, что свобода — чрезвычайно с накладной, многоаспектный феномен. Какой же из этих подходов мог бы стать стержневым при анализе категории»свобода»ї «свобода»?

По мнению многих исследователей, одной из наиболее разработанных концепций свободы является концепция марксизма. Для того чтобы лучше осознать особенности марксистского понимания свободы в ее диалектической взаимо. Одии с необходимостью, следует рассмотреть трактовка свободы с позиции волюнтаризма и фатализму.

Волюнтаризм (от лат voluntas — воля)-это идеалистическое направление в философии, рассматривает волю как высший принцип бытия. Предпосылкой современного волюнтаризма есть идеи. Августина и. Иоанна. Дунса. Скотта о его преимуществах гу воли над интеллектом, а также учение. Канта и. Фихте о примате практического разума. Как самостоятельное направление волюнтаризм был разработан. Шопенгауэру, для которого свобода — это лишь слепая, неразумная первооснова что диктует свои законы человекині.

В социально-политической практике волюнтаризм проявляется в деятельности, которая не основывается на объективных законах исторического развития, а руководствуется субъективными желаниями субъектов, которые ее осуществляют ь. Действовать в духе волюнтаризма — значит не считаться с исторической необходимостью, с законами природы и общества и выдавать свое своеволие, свободу за высшую мудрость. Итак, волюнтаризм абсолютизирует свобод в и отвергает необходимость в истории общества и жизни отдельного человека. Примером волюнтаризма может быть политическая практика из жизни как нашей, так и других стран, например, проведенная руководством маоист ского. Китая политика»большого скачка»(1958-1960) и»культурной революции»(1966-1976), принесшие много страданий китайском народдань китайському народу.

По мнению же сторонников фатализма (от лат fa tais — роковой), история человечества и жизни каждого человека намечены судьбой (мифология и повседневный фатализм),. Божьей волей (теология) или неумолимым п сочетанием причинно-следственных связей внутри замкнутой 258 каузальной системы (рационализм. Гоббса,. Спинозы). Таким образом, фатализм абсолютизирует необходимость в социальных процессах и отвергает свобод по выбору. Эта позиция отражает представления о безальтернативности социальных процессов, а следовательно, невозможность что-либо изменить усилиями людей. Фатализм неизбежно приводит к смирению человека перед своей доле ю и тем самым обрекает его на пассивность и покорность, на отказ от деятельности по совершенствованию общества. Из истории известно, что наибольшее распространение фатализм в виде различных оккультных доктрин (астр ологии, спиритуализма т.д.) приобретает в кризисные или переходные периоды развития обществьства.

Марксистское понимание свободы в его диалектическом взаимодействии с необходимостью отвергает как волюнтаризм с его идеей произвольности человеческих поступков, так и фатализм, что рассматривает их как предопределенные. Видо омо, что в повседневной жизни люди сталкиваются не с абстрактной необходимостью, а с ее конкретно-историческим воплощением в виде реально существующих условий, социальных отношений, а также имеющихся средств для достижения поставленной целейи.

Люди не в состоянии изменить условия своей жизни, однако они имеют определенную свободу воли в выборе целей и путей их достижения, поскольку в каждый момент обычно существует не одна, а несколько реальных возможностей для их действий. Кроме того, они в определенной степени свободны в выборе средств для достижения выбранной цели. Свобода, следовательно, не абсолютна, а относительна и превращается в жизнь путем выбора того или иного плана действий. Что четко осознают люди свои реальные возможности, больше средств для достижения поставленной мсти они, тем больше есть свобода. В этом и заключается объективное основание свободы как феномена людськог в жизненноиття.

Таким образом, выбор варианта деятельности сочетается с большой моральной и социальной ответственностью за последствия этого выбора. Поэтому настоящий выбор отличается от произвола тем, что он является результатом сложного синтеза объективных возможностей внешней действительности и субъективного богатства внутреннего мира человека, накопленного им социального опыта. В процессе выбора раскрывается истинный смысл, духовное и нравственное богатство личности. Именно свободный выбор является испытанием на прочность таких компонентов личности, как совесть, достоинство, честь, ответственность тощощо.

Итак, что же представляет собой ответственность с позиции социальной философии?

И обществом, личностью и социальной группой, которые сформировались в ходе удовлетворения взаимных требований. Как правило, в зависимости от сферы деятельности различают политическую, правовую (юридическую), моральную ответствен идальнисть, а в зависимости от субъекта соответствующих действий — индивидуальную, групповую, коллективную т.д.. Ответственность формируется вследствие тех требований, которые предъявляет к личности общество, социальная группа коллектив. Усвоенные личностью, они становятся основой мотивации его поведения. Формирование личности предполагает воспитание у нее чувства ответственности, которое становится ее главной чертой. Особое значение наб увае ответственность за определенную деятельность в переходных обществах, находящихся в состоянии максимальной неустойчивости, когда хоть малейшие флуктуации (ими в данном случае могут быть действия одной лично сти) могут привести к нежелательным социальным бифуркацийкацій.

Важным вопросом для понимания соотношения свободы и ответственности является определение границы свободы деятельности человека

Свобода является фундаментальной ценностью для человека, но она должна иметь свои границы, границы, чтобы не стать произволом, насилием над другими людьми, т.е. не превратиться в неволю. Таким образом, вне своей обода есть интересы другого человека, социальных групп и общества в целом, а также природы как естественной основы существования общества.

В обществе свобода личности ограничивается интересами общества. Однако желания и интересы человека не всегда совпадают с интересами общества. В данном случае личность под воздействием законов общества с заставляют поступков, которые не нарушают интересов общества. При совпадении интересов личности и общества в состоянии свободы понятие»свобода»следует дополнить идеей регулирования деятельности людильності людей.

Возрастание степени свободы личности может служить критерий общественного прогресса. На разных этапах истории человечества возможность свободного выбора личности была неодинаковой. По мере развития общества, с ко ожно новой эпохой открываются новые возможности роста степени свободы личности. Это положение в современном обществоведении как на. Западе, так и на. Востоке стало общепризнанным. Поэтому сегодня основным критерием общественного прогресса является уровень гуманизации общества, положения в нем личности — уровень ее экономической, политической, социальной и духовной свободы. Каждая общественная формация или цивилизаций ия прогрессивные настолько, насколько они расширяют круг прав и свобод личности, создают условия для ее самореализации. Однако не следует забывать, что свобода только тогда может быть критерием общественного прогресс м, когда ее рост происходит в разумных пределах. Когда этими пределами на любом этапе развития общества является ответственность личности перед обществом и она выходит за щ границы, в обществе неизбежно начинается анархия, с понятием»свобода»отнюдь не совместимож ніяк не сумісна.

. Заключение

1 Личность и общество — это две взаимосвязанные, взаимодополняющие стороны способа усвоения действительности человеком. Есть личности без общества, и нет общества без личности

2. В каждую историческую эпоху существует свой тип отношений между личностью и обществом. Степень свободы, которую вкладывают люди в каждую конкретную эпоху, зависит от уровня развития экономики, от социальных относи ин и политического строя той или иной государствви.

3. Свобода и ответственность — неразделимые понятия. Свобода невозможна без ответственности и долга человека перед миром, в котором она существует. Ответственность-это неизбежная цена свободы, плата за нее

Свобода и ответственность личности в философии Е. Н. Трубецкого Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ФИЛОСОФИЯ И КУЛЬТУРОЛОГИЯ

УДК 130.123

СВОБОДА И ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЛИЧНОСТИ В ФИЛОСОФИИ Е.Н. ТРУБЕЦКОГО

© 2013 г. Е.Б. Ерина

Ерина Елена Борисовна —

кандидат философских наук, доцент,

кафедра истории и философии,

Государственный морской университет

имени адмирала Ф. Ф. Ушакова,

пр. Ленина, 93, г. Новороссийск, 353918.

E-mail: [email protected].

Yerina Yelena Borisovna —

Candidate of Philosophy Sciences, Associate Professor,

Department of History and Philosophy,

State Marine University

Named after Admiral F.F. Ushakov,

Lenina Ave., 93, Novorossiysk, 353918.

E-mail: [email protected].

Исследуется проблема соотношения свободы и ответственности в русской философии на основе анализа работы Е.Н. Трубецкого «Смысл жизни». Указывается на принципиально новое решение проблемы: свобода человека может быть направлена как на совершение зла, так и на добро. Рассматривается вопрос о теодицее и ответственности человека за зло в мире. Антроподицея связана, по Трубецкому, с единством человеческого рода, которое обусловливает индивидуальный грех, но вместе с тем не снимает с индивида ответственности за его совершение. Анализируется проблема свободы и творчества, указывается на недостаточную последовательность Трубецкого в обосновании творчества индивида.

Ключевые слова: свобода, ответственность, теодицея, творчество, всеединство, универсальное сознание.

The problem of liberty and liability correlation in Russian philosophy on the base of analysis of E.N. Trubetskoy’s work «The ideas of life» is considered. The new solution of the problem is suggested: the person’s liberty can be directed to making both evil and good. In this connection the issue of theodicy and human responsibility for evil in the world is viewed. According to Trubetsky anthropodicy is connected with the unity of the human race, which determines individual sin, but at the same time does not relieve the individual of responsibility for its commission. The problem of liberty and creative work is analyzed; insufficient consequence of Trubetskoy in determining of person’s creative work is pointed out.

Keywords: liberty, liability, theodicy, creation, total unity, universal cognition.

В русской философии проблема свободы имеет свою специфику. Основной акцент делается на анализе внутренней свободы человека, рассматриваются разные аспекты проблемы: сущность свободы и возможность ее осуществления в условиях подчинения человека внешним факторам, соотношение свободы и необходимости, формы проявления свободы и ее грани, соотношение позитивной и негативной свободы и др. Эта проблема считалась одной из основных в философии все-

единства, выдающимися представителями которой были В.С. Соловьев и его ближайший последователь Е.Н. Трубецкой.

Цель нашего исследования — анализ свободы в последней работе Трубецкого «Смысл жизни». Здесь философ создает свою модель действительности, в которой понимание свободы занимает важнейшее место.

Свое исследование автор строит на основе положения о безусловном сознании, которое заключает в себе не только общий смысл то-

го, что есть, но и Божий замысел того, что должно быть. Однако Бог, по Трубецкому, творит мир из ничего, но сам не является субъектом. Это положение Трубецкой обосновывает в «Миросозерцании В. Соловьева» в противоположность тезису о Боге как субъекте: «Бог является началом и концом мировой эволюции, ее вездесущим центром и смыслом, но не ее субъектом. Не Бог развивается в мировом процессе, а другое — тот сотворенный мир, в котором Бог раскрывается и воплощается» [1, с. 136]. Становление человека и мира зависит от человека, который сотворен свободным. Свобода человека осуществляется его главным выбором: следовать замыслу Бога или нет, приближаться к осуществлению смысла или оставаться в порочном круге суеты и бессмысленности.

Постулировав свободу человека, Трубецкой в отличие от Соловьева развивает учение о Софии уже не как об инобытии Бога, а как об идеальном замысле Бога о мире, который человек может принять или отвергнуть. София — неотделимая от Христа Божья мудрость и сила, по Трубецкому, есть не сущность, а только норма, идеальный образ, нравственно-правовой идеал. Бог создал человека свободным, и на основе своей свободы человек творит мир. «Идея — это тот образ грядущей, новой твари, который должен быть осуществлен в свободе. Это первообраз твари, какою ее хотел и какою замыслил Бог; но осуществление этого первообраза в мире, становящегося во времени, не является односторонним действием Божества: оно совершается при деятельном участии твари, призванной к свободному содействию воле Божией» [1, с. 182].

Главная идея, которую обосновывает Трубецкой, — это свобода Бога от мира, а мира и человека — от Бога. Для человека божественная идея о нем не имеет принудительного характера. Принять или не принять ее человек решает в течение отпущенного ему времени -своей жизни. Человек может принять божественную идею о себе самом, но может и не принять — в этом первый акт его свободы.

Свобода у Трубецкого является основой деятельности индивида. Если у Соловьева отношения между Богом и человеком основаны на любви, то у Трубецкого — на свободе выбора, свобода есть источник добра и зла, великое достояние мира и проявление доверия Бога к человеку. Божественная любовь хочет

иметь в человеке не автомат, а друга. В этом и есть оправдание свободы. «Существо, лишенное свободы, т.е. возможности самоопределения, не могло бы быть свободным сотрудником Божиим, соучастником его творческого акта… Только в отношении к существу свободному любовь может проявиться во всей своей полноте» [1, с. 141].

Опираясь на эти идеи, Трубецкой строит теодицею. Проблема теодицеи связана с пониманием сущности зла. Трубецкой подверг критике учения, оправдывающие существование зла, объясняющие его необходимость в мире. Бог, согласно этим учениям, оказывается виновником зла, ибо не может творить добро, не творя зла. Неприемлемо для русского философа и учение Августина о том, что зло необходимо, как диссонанс в музыке, как тень в живописи, без которых картина была бы неполной. Зло в этом случае выступает как необходимое украшение мира, как его составляющая, без которой Бог не может обойтись.

По мнению Трубецкого, «вместо того чтобы быть оправданием Бога, такая теодицея есть тяжкое против него обвинение, ибо она представляет Его жестоким мучителем, для которого страдания твари служат предметом эстетического наслаждения» [1, с. 154]. Такое понимание зла не предусматривает его преодоления, оно утверждает его необходимость, а значит, и вечность. По мысли Трубецкого, зло должно быть преодолено, но не запрещено; преодолено на основе свободного выбора человека. «Полное преодоление зла в самой его потенции, в самом источнике — в свободе самоопределяющейся твари. Это не свобода от искушения, а победа свободной воли над искушением» [1, с. 144]. Давая человеку свободу, Бог дает ему возможность самостоятельно выбрать путь в течение отпущенного человеку времени. Выбор неправедного пути порождает зло. Оно есть результат деятельности человека, а не Бога. Однако в любой момент человек может изменить свою судьбу, отказаться от зла и прийти к Богу.

Трубецкой, полемизируя в этом вопросе с В.С. Соловьевым и С. Булгаковым, утверждает, что Бог не субстанционален, он не может творить зло. В Боге, в Абсолюте мир идей завершен и закончен, а в эмпирическом мире идея есть только задание. Завершить идею может сам человек. Это основной аргумент теодицеи Трубецкого: Бог не виновен в существо-

вании зла, поскольку человек, которому он дал свободу, осуществляет свои цели, действует самостоятельно. Иное решение проблемы оправдания Бога невозможно. Отрицание свободы человека по отношению к божественному замыслу сводит на нет любую попытку оправдания Бога. Если человек не свободен, значит, Бог виновен в существовании зла.

Теодицея Трубецкого, как отмечает В.В. Зень-ковский, отличается «выдержанностью основных идей, ясностью общей концепции» [2, с. 112], хотя и не блещет оригинальностью. Она «обрисована в чрезвычайно ясных и четких линиях» традиционного православия. С. Елисеев в своей диссертации, посвященной исследованию теодицеи Трубецкого, делает вывод, что именно «христианская теодицея у Трубецкого, развитая как учение о Богочеловечестве, есть учение о смысле жизни» [3].

Однако Трубецкой не ограничивается теодицеей, он развивает антроподицею. Присущая каждому человеку способность самоопределения, по мнению философа, скована рядом общих условий, коренящихся не в нем, а в целом мировом строе. «Но может ли отдельное человеческое существо считаться ответственным за свои дела и мысли? Ведь эти дела и мысли составляют цепь причин и следствий, которая начинается не в отдельной личности, а предшествует ее рождению. Во множестве наших дел — хороших и дурных — мы не начинаем, а продолжаем жизнь рода с ее многовековыми причинными рядами» [1, с. 253]. Каждый индивид, как бы и не совсем виноват в том, что он творит зло. Однако оправдывая человека, Трубецкой не снимает с него ответственности, более того, он возлагает на человека ответственность за судьбы всех поколений.

Грехопадение, передающееся из поколения в поколение, несет с собой общий распад, но не уничтожает полностью свободную волю человека, свидетельством чего является наличие у нас совести. На каждом индивиде лежит тяжесть всех поколений человечества, каждый индивид ответствен за общий грех, за всех людей. Но в то же время общий грех предполагает и общее освобождение, каждый человек должен внести свою лепту в это освобождение, ведь по наследству передаются не только порочные, но и добрые дела. «Пока грехом связан род, подневолен греху и каждый индивид в качестве члена рода… Полное освобождение индивида возможно лишь через всеобщее освобождение рода» [1, с. 279].

Таким образом, человек принимает на себя ответственность и за свои личные грехи, и за грехи окружающих. Осознание этой ответственности и того факта, что он ничего не представляет собой как индивидуальное существо, не только не унижает человека, но и наделяет смыслом жизнь каждого. Человеческая жизнь представляется теперь уже не индивидуальным существованием, а совместным бытием. Все люди связаны в единое человечество, «в этом целом все друг на друга влияют и воздействуют, а потому и все друг за друга отвечают — и за предков, и за потомков, и за современников, и за всю тварь поднебесную» [1, с. 286].

Необходимо отметить, что основы такого понимания свободы человека и смысла его существования были присущи Трубецкому в ранние периоды его творчества. Уже в «Энциклопедии права» он писал, что «как бы не менялось содержание нравственного сознания людей, человечество на всех ступенях своего развития в большей или меньшей степени сознавало одну нравственную истину: никакой человек не может найти своего блага в своей отдельности, вне союза с подобными ему людьми; вне общества одинокими усилиями отдельный человек не может бороться против враждебных ему стихий внешнего мира» [4, с. 311].

Если же мы, не желая смириться с таким положением о наследовании, в том числе и греха, требуем от Бога справедливости сейчас и только для себя, это значит, что мы требуем от него нарушения естественных законов, т.е. чуда. Оно должно стать результатом не только божьей воли, но и самоопределения человечества к Добру и к Богу — это необходимое и обязательное условие. Человек свободен, а потому не может быть только пассивным восприемником воли Бога. Чудо должно явиться как ответ на свободное самоопределение человека. «Человек, призванный быть другом Божиим, не может быть только пассивным предметом или материалом для совершения чуда: последнее должно явиться как ответ на его самостоятельное, свободное самоопределение» [1, с. 268]. Природа человека повреждена изнутри, следовательно, и исправлена она может быть тоже только изнутри, а не чудесным образом. Трубецкой утверждает, что если бы Бог создал человека совершенным, то человек был бы частью Бога, у него не было бы свободы выбора, «вечность. навязыва-

лась бы ему как рок, как независящая от его воли необходимость. Такое существо могло бы быть. лишь несамостоятельным явлением божественной сущности» [1, с. 147].

Несовершенство человека является условием его свободы, самостоятельного развития. В возможности греха, отрицательной свободе бунта заключено доказательство добровольного, а не навязанного соединения человека с Богом.

Трубецкой анализирует положительное и отрицательное проявления свободы. Первое предполагает стремление к всеединству, поиски смысла жизни, одухотворение животной жизни, полный отказ от эгоизма, от собственной воли, предание себя Богу. Во внешнем мире нет гармонии: с одной стороны, все охвачено стремлением к всеединству, иначе не было бы никакой связи и не было бы мира, с другой — в мире действует противоположное влечение, все в нем противится всеединству, все части друг друга отталкивают и исключают. Всеединство здесь только стремление, т.е. его как бы еще нет, оно проявляется как сила, которая превращает хаос в космос. «Этот мир еще не есть всеединство, ибо всеединство в нем не осуществлено; но он подзаконен всеединству, ибо всеединство есть общий закон его стремления, общая форма его существования» [1, с. 225].

Трубецкой выделяет стадии обретения свободы. Первый шаг свободы — освобождение от унаследованного греха путем принятия Бога, путем обращения к Богу. На этой стадии свобода проявляется в отрицательном и положительном смыслах. В отрицательном — как освобождение от наследственного греха, в положительном — как обращение к Богу, что в свою очередь проявляется в форме обретения человеком стыда и голоса совести. Второй шаг свободы — осознание смысла жизни в воскресении, сознательное, свободное участие в осуществлении замысла Бога.

Отрицательная свобода — это свобода зла. Она тоже имеет свои проявления. Прежде всего это отказ от всеединства или пародия на него, самоутверждающаяся бессмысленность, озверение духа, утверждение эгоизма, когда своя воля выступает как высшее и безусловное начало жизни. «Зло тут проявляется уже не как анархическое начало хаоса, а как принцип мировой организации: оно облекается в форму безусловности и всеобщности, навязывается

твари как некоторая непреложная необходимость. Словом, оно образует как бы некоторую пародию на всеединство» [1, с. 254]. Всеобщность греха и его последствий, так же как всеобщность освобождения, Трубецкой объясняет единством человеческого рода.

Отрицательная свобода выражается в том, что звериный облик утверждает себя как сущность человека. Все сводится только к биологическим законам, но человек — не простой зверь, это зверь, который изначально обладает свободой, он стремится обосновать свое положение, оправдать зло, найти его рациональные причины и находит их в сатанизме. Простое возвращение к зверю оказывается невозможным. Трубецкой говорит о формах озверения человека: простое угасание духа — разжиревший скот; сладострастие — стремление к причинению мучений; сатанизм — пародия на духовный подъем.

Природа человека двойственна — с одной стороны, он, как животное существо, нуждается в средствах для сохранения и продолжения жизни, следовательно, вынужден вступать в борьбу за эти средства, с другой — является носителем духовного начала, выражением которого выступает стремление к осмысленности. Жизнь, подчиненная только добыванию средств, превращается в замкнутый круг, бессмысленную суету, из которой невозможно найти выход. Наступает рабство человеческого духа перед кругом биологического существования, высшим проявлением которого становится борьба со всеми за обладание жизненными благами. Но их количество всегда ограничено. Однако свободный человек не смиряется с бессмысленностью существования. Осознание собственной свободы — первый шаг к поиску смысла.

Трубецкой утверждает, что свобода человека подчиняется единому вселенскому замыслу о человечестве, вне вселенского замысла мы не найдем ни полноты свободы, ни откровения ее смысла. Кажется, что здесь имеет место противоречие: свобода выражается в подчинении. Однако это, считает Трубецкой, мнимое противоречие, поскольку свобода заключается уже в самой возможности выбора, предопределяющего дальнейшее развитие событий. Человек, выбирающий зло, тоже подчиняется, поскольку он принимает на себя законы греховного мира, умножает грех и как следствие выпадает из вечности.

В дальнейшем развертывании этой проблемы Трубецкой выступает уже как богослов, восстанавливающий традиции православного сознания. Он считает, что окончательно решение проблемы свободы заключается в догмате искупления, утверждающем, что личностью и жертвой Христа совершилось действенное и целостное разрешение человечества от уз греха. Явление Христа понимается как восстановление связи Бога «с целым человеческим родом и целой вселенной» [1, с. 276]. Искупление, считает Трубецкой, не является внешним по отношению к человеку актом и не нарушает его свободную волю. «Совершенная жертва Христова спасает человека не как действующее извне колдовство, а как духовное воздействие, освобождающее его изнутри и преображающее его природу лишь при условии самостоятельного самоопределения его воли» [1, с. 280]. В явлении Христа выражается гарантия действенности свободы, а именно: того, что грех преодолим, самоопределение к добру достижимо и человек есть не раб греха, но друг Бога.

Одним из сложных вопросов в исследовании Трубецкого является вопрос о соотношении свободы и творчества. И.И. Евлампиев считает, что Трубецкой «восстанавливает только иллюзию человеческой свободы, поскольку наша свобода в этом случае сводится к выбору: следовать или не следовать за волей Бога. За пределами этого выбора невозможно даже ввести понятие человеческой свободы (свободы творчества во времени, в становящемся бытии), поскольку отдавая себя божественной силе, человек растворяется в божественной свободе, тождественной для него божественному провидению, а отвращаясь от этой силы, он попадает во власть материальной причинности с ее абсолютной обусловленностью» [5, с. 24].

Трубецкой в «Смысле жизни» неоднократно возвращается к вопросу о творчестве человека, приводит аргументы, обосновывающие возможность творчества, показывающие пути ее осуществления. Однако нельзя не признать, что этим аргументам не хватает логической доказательности. Трубецкой блестяще применяет логический аппарат для обоснования всех своих положений, но, говоря о возможности творчества, он прибегает только к аналогии. «С одной стороны, совершенно очевидно, что вечная полнота божественной

жизни не может получить какого-либо приращения во времени», т.е. творчество человека не может дать ничего нового, однако этот вывод не согласуется с наличием свободы. Философ указывает на это противоречие: «Разве не очевидно, что свобода по самому своему пониманию есть возможность творческого самоопределения, иначе говоря, — способность творить новое, от века не бывшее!» [1, с. 203]. Решение противоречия Трубецкой осуществляет на основе соотношения времени и вечности. Бог не предопределяет действия человека, но он их видит, потому что он в вечности видит все, что совершается во времени. Причина же действия не в Боге, а в человеке [1, с. 151], человек действует по своей воле и разумению. «Полнота божественной жизни» и свободное творчество человека соотносятся как вечность и время.

В вечности нет позже и раньше, в ней каждый миг нашей жизни вечен и только занимает соответствующее ему место. Перед лицом Всеединого вечно предстоит и вечно совершается каждое наше свободное решение со всеми его последствиями. Причина и следствие, поступок и наказание связаны перед Богом в логике следования, а не во времени. Отказ твари от смысла жизни, от соучастия в Богочеловечестве есть выбор пребывать в смерти, в аду.

Вечность и время связаны как симфония с каждым из своих звуков, в звуке присутствует вся композиция, как, например, в любимой Трубецким девятой симфонии Бетховена. Ощущение покоя — это результат всей симфонии. И в то же время это ощущение живет в каждом звуке. Синтез временного и вечного представляет собою общий источник всех вообще высших вдохновений художественного творчества. «Звуки сменяются, но не исчезают: они протекают, но вместе с тем пребывают; они как будто вытесняют друг друга, но вместе с тем образуют целое» [1, с. 209].

Такая характеристика творческого акта не уничтожает тем не менее всех сомнений по поводу возможности индивидуального творчества. Неоднократно Трубецкой повторяет о «живой творческой силе идеи», или Софии, и о том, что человек является сотрудником и носителем этих творческих сил. Если же он откажется быть сотрудником, «он будет заменен другим сотрудником: хочет он этого или не хочет, — полнота божественной жизни

должна осуществиться» [1, с. 186]. Трубецкой предполагает, что существует множество положительных возможностей выполнения замысла, идеи. Но каждой из них соответствует отрицательная возможность, чем выше первая (призвание, талант), тем глубже вторая (глубина падения). Люди идут разными путями к одной цели — Богочеловечеству, каждый прокладывает свой собственный путь. Человек может идти прямо к свету, может — в сумерках, но даже они отражают истинный путь, поскольку являются отражением дневного света. Наши заблуждения в свете вечности выглядят как оттенки, нюансы истины. Человек — активный участник творческого акта, через человека обнаруживается творческая энергия Земли.

Луч света и радуга — еще одна аналогия Трубецкого о творчестве. Единство солнечного луча сохраняется в многообразии его преломлений. Возможны разные цвета и оттенки, но при этом остается луч света, вбирающий в себя все это многообразие. Радуга временна, преходяща, но все ее оттенки сливаются в вечности — в солнечном луче. Сотворенные существа присваивают неполный свет, какой-либо один из цветных лучей солнечного спектра. Художник выражает какую-то одну сторону истины, любая истина, открытая человеком, абстрактна, одностороння. Конкретная же истина во всем своем многообразии осуществлена только в Боге, в вечности.

Первым актом свободного творчества Трубецкой называет наименование животных человеком после сотворения мира, таким образом проявляющим свою власть над природой. В этом акте «таятся противоположные, непобежденные еще темные возможности и темные ночные силы: именно сознание свободного самоопределяющегося существа вносит в мир новую возможность бунта и сопротивления» [1, с. 241].

Трубецкой не говорит об этом прямо, но можно предположить, что творчество ему трудно понять и выразить, а может быть, и допустить именно потому, что, совершаясь в

Поступила в редакцию

свободе, творческий акт не ограничивается выбором только в начале пути. Он предполагает необходимость выбора на всем своем протяжении, объединяя в себе как положительное, так и отрицательное проявление свободы. Идея о сложности творческого акта, совершаемого человеком в свободе, его длительности и неоднозначности будет впоследствии развита в работах Вышеславцева.

Таким образом, Трубецкой, следуя традиции Соловьева, считает, что свобода является необходимым условием преодоления зла и не ограничивается только творением добра. Она имеет двойную направленность: на производство зла и на производство добра. Человек свободен в акте выбора, что является условием его обращения к Богу, условием победы добра над злом, но выбор может привести и к отвращению от Бога, от добра. Свобода делает человека, а не Бога ответственным за все, что происходит в мире, причем ответственным не только за свои действия, но и за все поколения людей как в прошлом, так и в будущем.

Однако в решении вопроса о свободном творчестве человека Трубецкой оказался непоследовательным, он не смог выйти за рамки богословия. Провозгласив свободу как обязательное условие дружества человека и Бога, он все же не позволил человеку быть сотворцом Бога.

Литература

1. Трубецкой Е.Н. Смысл жизни. М., 2003. 396 с.

2. Зеньковский В.В. История русской философии. Л., 1991. Т. 2, ч. 2.

3. Елисеев С. Гносеологические и метафизические предпосылки теодицеи князя Е.Н. Трубецкого: дис. … канд. богословия. Семинарская и святоотеческая библиотека. Сергиев Посад, 1999. URL: http://www.pra-vid.ru/rus_philos.html (дата обращения: 20.09.2012).

4. Трубецкой Е.Н. Энциклопедия права: учебник для вузов. СПб., 1998.

5. Евлампиев И.И. Философские и правовые воззрения Евгения Трубецкого. С. 5 — 38 // Трубецкой Е.Н. Труды по философии права. М., 2001. 543 с.

19 октября 2012 г.

Интернет. Свобода и ответственность. | Социальная защита города Липецка

Появление Интернета стало не просто рождением новой технологии коммуникации. Сеть привела к переменам в межличностном и профессиональном общении, во взаимоотношениях человека и государства. Интернет изменил представление о географических, временных и социальных границах. Одной из ключевых ценностей новой среды стала свобода, понимаемая в первую очередь как отсутствие ограничений в коммуникации, творчестве, организации деятельности. Но, чем больше свободы, тем больше ответственности.

Благодаря сети Интернет мы получили доступ к огромному количеству информации, мы можем общаться с родными и близкими, находясь в разных городах или странах, появились новые развлечения (игры), и многое другое, но вместе с тем, став неотъемлемой частью жизни, Интернет часто используется для совершения правонарушений, направленных против личности, частной собственности, нравственных устоев и политического строя, в которых участвуют, в том числе несовершеннолетние.

1. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ЭКСТРЕМИСТСКИХ МАТЕРИАЛОВ В СЕТИ ИНТЕРНЕТ

Незаконная информация экстремистского характера преследуется правоохранительными органами и в информационно-телекоммуникационных сетях общего пользования (Интернете). В основном это сайты, где возбуждается вражда и ненависть к представителям других народов, содержатся призывы к осуществлению экстремистской деятельности, предложения об услугах киллеров, информация по приготовлению взрывчатых веществ.

2. ПРОПАГАНДА, НЕЗАКОННАЯ РЕКЛАМА НАРКОТИЧЕСКИХ СРЕДСТВ И ПСИХОТРОПНЫХ ВЕЩЕСТВ

Сегодня существует серьезная проблема – это незаконная пропаганда наркотиков, в том числе в Интернете. Зная возможности влияния Всемирной паутины на молодежную среду, наркосбытчики через сеть разжигают интерес к наркотикам, идет открытая пропаганда наркотиков и психоактивных веществ, откровенные призывы к употреблению наркотиков.

3. КЛЕВЕТА В СЕТИ ИНТЕРНЕТ

Чтобы опорочить человека, заинтересованному субъекту достаточно разместить соответствующие сведения на каком-либо посещаемом сайте в Интернете, и их будет обсуждать неограниченный круг лиц, на них будут ссылаться как на источник информации. Таким образом, распространяется информация, дискредитирующая граждан.

МОШЕННИЧЕСТВО, СВЯЗАННОЕ С БЛОКИРОВАНИЕМ ПРОГРАММНОГО ОБЕСПЕЧЕНИЯ КОМПЬЮТЕРОВ ПОЛЬЗОВАТЕЛЕЙ СЕТИ ИНТЕРНЕТ

В настоящее время достаточно распространенными являются случаи мошенничеств, в основе которых лежит использование вредоносных программ с целью блокирования программного обеспечения компьютеров пользователей сети Интернет.

4. ХИЩЕНИЯ, СОВЕРШАЕМЫЕ С ПОМОЩЬЮ СЕТИ ИНТЕРНЕТ И КОМПЬЮТЕРНОЙ ТЕХНИКИ

Цель финансовых преступлений, совершаемых в компьютерной сети, – получение дохода с помощью компьютерных технологий. Существует так называемый фишинг – разновидность сетевого мошенничества, при котором пользователей заманивают на фальшивые сайты, где получают доступ к данным платежных карт с целью хищения денежных средств. 

5. РАСПРОСТРАНЕНИЕ ПЕРСОНАЛЬНЫХ ДАННЫХ И СВЕДЕНИЙ О ЧАСТНОЙ ЖИЗНИ В СЕТИ ИНТЕРНЕТ

Известно, что недостаточное обеспечение защиты личных данных физических и юридических лиц представляет опасность и является нарушением в среде цифровых сетей. Сюда можно отнести: сбор данных о пользователях без их согласия, незаконные способы завладения информацией, позволяющие создавать базы данных пользователей, совершать неправомерные покупки или обмены личными данными пользователей.

6. НАРУШЕНИЕ АВТОРСКИХ ПРАВ В СЕТИ ИНТЕРНЕТ

Творческое произведение, зафиксированное в цифровой форме, признается объектом авторского права. Данное правило означает, что порядок использования произведения в Интернете (даже если такое произведение кроме как в Интернет больше нигде не существует) является точно таким же, как и в случае использования любого произведения в реальном мире, а не в виртуальном.

Важно помнить, что любое из данных правонарушений в виртуальном пространстве повлечет за собой реальное наказание. 

 

Свобода и ответственность личности. Права человека как философская проблема.

Свобода личности неотделима от свободы общества. Ведь цели, которые ставит человек, не есть только результат его воли, они одновременно обусловлены существующим положением вещей, обстоятельствами его общественной жизнедеятельности. Общество, общественные условия – необходимое условие свободы личности. Личная свобода самым непосредственным образом связана с ответственностью человека за все свои дела и поступки. Ответственность – сознательная установка, готовность личности отвечать за себя и свои действия на предъявляемые со стороны общества, группы, других индивидуумов требования. Ответственность, как и свобода, может быть только осознанной. Она принимается человеком как его прямой долг, право, обязанность поступать в сложившихся обстоятельствах именно так, а не иначе, и брать на себя всю полноту вины в случае поражения или неудач. Ответственность как внутреннее чувство и принцип мышления и действия личности не возникает спонтанно, она формируется в процессе воспитания и является результатом всей практической деятельности личности. Ответственность, как и свобода, целостна. Однако, как и свобода, она может специфически проявляться в разных ее видах: правовой, нравственной, политической, экономической, эстетической. Чем шире рамки свободы личности в обществе, тем более значима ее ответственность не только за свои поступки, но и за действия других людей, и, наоборот, вместе с ограничением личной и общественной свободы сужается и ответственность. Ответственность – это регулятор поступков личности, внутренняя пружина дисциплины и самодисциплины человека, не позволяющая рассматривать и использовать свободу как вседозволенность. Свобода и ответственность всегда проявляются в конкретной деятельности, когда человек, преследуя свои интересы, совершает выбор цели и осуществляет осознанное действие по ее достижению. Достигнутые при этом цели свидетельствуют об уровне (границах) развития его свободы и ответственности. Человек не обладает абсолютной свободой, а, следовательно, и ответственностью, какой бы силой духа, стремлений и желаний их реализовать он не обладал. Его свобода, а значит и ответственность, всегда относительны, зависимы, переменны и обладают определенной мерой – пределами возможностей их осуществления.

Мера свободы и ответственности зависят от объективных условий жизнедеятельности личности, равно как и от нее самой, ее целей, которые она ставит перед собой и которые претворяет в своей деятельности. Личность не просто выбирает цели из того, что ей предлагает общество, она выбирает их с позиций своих возможностей реализовать эти цели именно в данных конкретных условиях своей жизнедеятельности. Реальные возможности личности в выборе и действиях, хотя и могут быть предельно широкими, тем не менее, не могут быть безграничными. Это значит, что сама свобода внутренне противоречива, неопределенна, может ответственно фиксироваться личностью только ситуационно. Личность может со знанием дела и ответственностью делать выбор из множества самых разных вариантов и осуществить автономное действие только в рамках своей конкретной деятельности и на ее основе. Выход человека за рамки ситуации своей конкретной деятельности обязывают его овладеть новым знанием дела, чтобы действовать свободно. Свобода многогранна, а поэтому для личности нет предела в овладении ее разными видами и гранями. В этой связи можно говорить об экономической, политической, духовной свободе, разных уровнях их достижения личностью.

Абсолютная свобода воли – это абстракция реального процесса формирования волевого акта человека. Безусловно, волевое решение человека, связанное с выбором целей и мотивов деятельности, определяется в основном его внутренним миром, миром его сознания, но ведь этот внутренний мир человека или мир сознания не противостоит внешнему миру, а является отражением этого внешнего объективного мира. Таким образом, проблема свободы, включающая в себя проблему познания, морали и социального действия, является одной из ведущих проблем, связывающих в единое целое теорию познания, этику и социальную философию.

Поможем написать любую работу на аналогичную тему

Получить выполненную работу или консультацию специалиста по вашему учебному проекту

Узнать стоимость

3.4. Проблема свободы личности и ответственности

• FREE
• Л.Ф. Гончар. Философия
• Философия

Что такое свобода, из-за которой так волновались умы в прошлом, волнуются в настоящее время, столько совершается безумных дел, столько говорится безумных и умных речей, а народ бедствует? Есть ли вообще свобода или это только красивое слово? Может быть, из-за ее отсутствия так много недовольных в наше время? От постоянного, хронического недовольства многие переходят в состояние хронического раздражения. Против чего они раздражены? — против своей судьбы, против правительства, против законодательной власти, против общественных порядков, против других людей.

Свобода — одна из основных философских категорий, характеризующих сущность человека и его существование, состоящее в возможности личности мыслить и поступать в соответствии со своими представлениями и желаниями, а не вследствие внутреннего или внешнего принуждения.

Человек ищет свободы, в нем есть огромный порыв к свободе. Он должен осознать себя свободным и духовным существом. Свобода предполагает духовное начало в человеке. Познание личности и свободы связано с личным разумом, с волей и активностью. Свобода мысли дорога лишь людям, у которых есть творческая мысль.

Философия свободы человека была предметом размышлений И. Канта, Г. Гегеля, А. Шопенгауэра, Ф. Ницше, И. Бердяева, В. Соловьева и других философов. Взгляды их на сущность и содержание свободы были разные. Настоящая проблема свободы есть проблема творчества. Общее, что их сближает, это: свобода вкоренена в царство Духа; свобода есть внутренняя творческая энергия человека; свобода есть выбор; свобода находится вне причинных отношений; свобода есть прорыв в мире; свобода есть не право, а обязанность; истина и свобода — противоположности, находящиеся в единстве и борьбе; свобода есть прежде всего свобода личности; признание в социальной жизни ступеней свободы; свобода есть главный источник трагизма жизни: два великих принципа жизни — свобода и любовь — могут вступать в конфликт.

Отметим два момента, которые их различают: во-первых, свобода как выбор и свобода как творческий акт; во-вторых, соотношение свободы и необходимости.

Как отмечал профессор Л. В. Жаров, диапазон понимания свободы чрезвычайно широк — от полного отрицания самой возможности свободного выбора (в концепциях бихевиоризма) до обоснования «бегства от свободы» (Э. Фромм) в условиях современного цивилизованного общества. В русской философской традиции категория свободы соотносилась с понятиями «воля» и «вольница». Понятие «воля» имеет более широкое значение, которое оформилось примерно в XV-XVI вв. в Московском государстве. С одной стороны, «вольница» отнюдь не означала автономии личности, а напротив, заменяла ее авторитетом группы, что является в определенном смысле несвободной. С другой стороны, в воле есть и свое желание и повеление природы, степи, дали, что так характерно для русского восприятия мира (вспомним гоголевскую тройку). Понятие свободы родилось в христианстве как выражение идеи равенства людей перед Богом и возможности для человека свободного выбора на пути к Богу.

Свобода воли — понятие, означающее возможность беспрепятственного внутреннего самоопределения человека в выполнении тех или иных целей и задач личности. В истории философской и богословской мысли понятие свободы воли связывалось с вменяемостью человека, с его ответственностью за свои деяния, с исполнением своего долга и осознанием предназначения. Утвердительный, отрицательный или ограничительный ответы на вопрос о возможности свободы воли предопределен выбором той или иной мировоззренческой системы. Сама же воля — это сознательное и свободное устремление человека к осуществлению своей цели, которая для него представляет определенную ценность. Волевой акт имеет характер духовного явления, коренящегося в структуре личности человека и выражающий долженствование. Воля противоположна импульсивным стремлениям и влечениям, а также в ряде ситуаций и витальным потребностям человека (в случаях самоубийства). Как правило, понятие воли относят к зрелой личности, полностью отдающей себе отчет в своих действиях и поступках.

В истории философской мысли воля трактовалась двояко: во-первых, как следствие природной или сверхприродной детерминации (Бог, Абсолют), во-вторых, — как самополагающая сила, определяющая весь жизненный процесс человека (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше). Волевые качества человека определяются отчасти генетически, отчасти воспитываются окружающей средой, входя в структуру характера личности. В русском языке термин «воля» идентичен понятию свободы, дозволенности.

Чтобы понять сущность феномена свободы личности, нужно разобраться в противоречиях волюнтаризма и фатализма, определить границы необходимости, без которой немыслима реализация свободы.

Волюнтаризм — это признание примата воли над другими проявлениями духовной жизни человека, включая мышление. Корни волюнтаризма содержатся в христианской догматике, учениях И. Канта, И. Фихте, А. Шопенгауэра, Н. Гартмана, Ф. Ницше. Воля считается слепым, неразумным первоначалом мира, диктующим свои законы человеку. Как крайнее выражение этического релятивизма, волюнтаризм в основном проявляется в социально-политической практике как попытка, не считаясь с объективными законами, произвольно решать проблемы жизни общества.

Действовать в духе волюнтаризма — значит не считаться с объективными условиями бытия, с законами природы и общества, выдавая свой произвол за высшую мудрость. Таких примеров немало, в том числе и в недавней истории нашего общества. Многие революционеры испытывали своеобразное нетерпение, желание «подтолкнуть» ход истории и навязать ей свою (часто очень сильную) волю. История рано или поздно показывала утопичность таких попыток, за которые народы расплачивались кровью, нищетой, замедлением развития.

Фатализм, напротив, предопределяет изначально весь ход жизни человека и его поступки, объясняя это то ли судьбой (в мифологии и язычестве), то ли волей Бога (в христианстве и исламе), то ли детерминизмом замкнутой системы, где каждое последующее событие жестко связано с предыдущими (системы Т. Гоббса, Б. Спинозы, П. Лапласа). Здесь по сути дела не остается места для свободного выбора, ибо нет альтернатив. Жесткая необходимость и вытекающая отсюда полная предсказуемость основных этапов жизни человека и главных событий характерна для астрологии и других оккультных учений прошлого и настоящего, равно как и для всевозможных социальных утопий и антиутопий, отраженных в произведениях А. Платонова, Дж. Оруэлла, О. Хаксли и др.

Вместе с тем очевидно, что игнорирование необходимости (природной, исторической и т. д.) чревато произволом и вседозволенностью, анархией и хаосом, что вообще исключает свободу. Таким образом, можно прийти к выводу, что свобода есть нечто большее, чем учет объективной необходимости и устранение внешних ограничений. Гораздо более существенна внутренняя свобода, «свобода для», свобода в выборе истины, добра и красоты.

Свобода действительно «сладкое» слово, не зря филологи полагают, что этот термин восходит к санскритскому корню, означающему «любимый». «Живи свободно или умри» — в этом девизе американского штата Нью-Хемпшир заключено достаточно глубокое содержание.

Очевидно, что существеннейшей характеристикой свободы является ее внутренняя определенность. Ф. М. Достоевский верно заметил по этому поводу: «Человеку надо — одного только самостоятельного хотения, чего бы эта самостоятельность ни стоила и к чему бы ни привела». Человек не примет никакое общественное устройство, если оно не учтет выгоды человека быть личностью и иметь свободу для ее реализации.

Выделяют несколько моделей взаимоотношений личности и общества по поводу свободы и ее атрибутов.

Во-первых, это отношения борьбы за свободу, когда человек вступает в открытый и часто непримиримый конфликт с обществом, добиваясь своих целей любой ценой. Но это трудный и опасный путь, чреватый тем, что человек может утратить все другие человеческие качества и, ввязавшись в борьбу за свободу, попасть в еще худшее рабство. Во-вторых, это бегство от мира, так называемое эскапистское поведение, когда человек, не в силах обрести свободу среди людей, бежит в монастырь, в скит, в себя, в свой «мир», чтобы там обрести способ свободной самореализации. В-третьих, человек адаптируется к миру, жертвуя в чем-то своим стремлением обрести свободу, идя в добровольное подчинение с тем, чтобы обрести новый уровень свободы в модифицированной форме. Возможен, конечно, вариант известного совпадения интересов личности и общества в обретении свободы, что находит выражение в странах с развитыми формами демократии. Если раньше свобода воспринималась в основном как отсутствие принуждения со стороны государства, то к середине XX в. уже стало очевидно, что понятие свободы должно быть дополнено идеей регулирования деятельности людей. Однако суть дела в том, что государство должно это делать не методами насилия и принуждения, а с помощью экономического механизма и при строгом соблюдении прав человека.

В 1789 г. Национальное собрание Франции приняло Декларацию прав человека и гражданина, в которой провозглашалось, что «целью всякого политического союза является сохранение естественных и неотчуждаемых прав человека. Права эти суть: свобода, собственность, безопасность и сопротивление угнетению». Особо надо подчеркнуть, что права человека не могут никем и ничем дарованы, они возникают вместе с человеком, присущи ему по праву от рождения. Более того, даже плод в утробе матери обладает рядом человеческих прав, находится под защитой закона, а в религиозной этике уже с момента зачатия человеческая плоть становится священной, и ее уничтожение (в случае аборта) рассматривается как убийство.

Государство обязано гарантировать соблюдение прав человека, признавая, что ценность человеческой личности выше любых ценностей нации, класса, группы людей и т. д. Это является гарантией от тоталитарного подавления прав человека, признания его «винтиком» социальной системы. Еще в 1918 г. Н.А.Бердяев писал: «Идея класса убила в России идею человека». Игнорирование или принижение прав личности по сравнению с правами социальной общности ведет к неминуемой деградации как личности, так и общества. С другой стороны, нельзя не видеть, что индивидуалистическая модель соотношения личности и общества небезупречна. В ее рамках могут быть легализованы корыстные мотивы, эгоизм и та или иная степень социальной несправедливости. В этой сфере, как и во многих других, нужна «золотая середина», которая способствует усилению жизнестойкости общества и человека и развитию человеческого в человеке, т. е. движению к гуманизму. Еще Гегель писал, что для того, кто сам не свободен, не свободны и другие.

Таким образом, свобода — это сложнейший и глубоко противоречивый феномен жизни человека и общества, имеющий величайшую притягательность и являющийся в то же время тяжким бременем. Не зря в западной философской мысли анализировалось явление «бегства от свободы», особенно если реализация свободы приводила к росту неравенства и несправедливости. Эта проблема — как соотнести свободу и равенство, не приводя к подавлению и уравниловке, стоит перед каждым обществом и государством. Решая ее, приходится ориентироваться на ту или иную систему культурных норм и ценностей.

Говоря о становлении представлений о ценности человека, нужно под -черкнуть, что это понятие универсальное и несводимо к «полезности» человека для общества. Попытки делить людей на «нужных» и «ненужных» порочны по самой сути, ибо их реализация неминуемо порождает произвол, ведущий к деградации и человека, и общества. Ценность человеческой личности в определенном смысле выше всего того, что делает или говорит данный человек. Ее нельзя свести к труду или творчеству, к признанию со стороны общества или группы людей. Как объективные критерии (плоды труда, акты творчества), так и их субъективная оценка со стороны современников грешат односторонностью.

История многократно доказывает, что истинный масштаб и направленность деяний и помыслов многих личностей становятся очевидны спустя много лет, а то и столетий. Ценность многих исторических деятелей и их трудов как бы непрерывно возрастает, но, однако, есть немало примеров, когда время развенчивает дутые авторитеты. Поэтому ценность человека в принципе несоизмерима только с плодами его деятельности. Оставляя после себя вещи, детей и идеи (заветы), человек не может быть сведен к сумме этого наследства.

Однако в жизни возникают непростые вопросы — чем в принципе отличается продажа своих рук или мозгов от продажи своих органов и вправе ли человек распоряжаться в этом отношении сам собой? Очевидно, ответы типа «да» или «нет» не могут удовлетворить, и приходится анализировать эту сложнейшую проблему. Решать ее нужно с учетом того, что человек является не только материальным, но и духовным существом, а последний род ценностей не имеет стоимостных характеристик. Образно говоря, человека можно купить и продать целиком или частично, он сам вправе это сделать, но необходимо помнить, что самое страшное, говоря словами Гёте, — «продать душу дьяволу», отказавшись от самого себя. Рано или поздно человечество преодолеет товарное отношение к человеку, он вырвется из отношений экономической необходимости в обозримом будущем стоимостных характеристик человека и его тела.

Важным феноменом мира культуры являются вещи, производимые человеком на протяжении всего исторического пути. Мир вещей обнимает собой все — от древнейших пирамид до супер современных компьютеров и ускорителей, космических аппаратов и полимеров. Этот — мир материальной культуры, созданный людьми для удовлетворения своих потребностей, представляет как бы «неорганическое тело» человека, многократно усиливая его мощь, определяя его способности и таланты. Вещный мир стал «второй природой» человека, и не случайно ценностное отношение к нему является достаточно точным критерием личности самого человека. Вопрос о соотношении ценности человека, его жизни, здоровья и его имущества всегда был центральным для любой мировоззренческой системы. Все религии сурово осуждают стремление к накоплению материальных ценностей, жадность, алчность. Христианство считает людей, погрязших в вещах и чувственных удовольствиях, «плотскими», не способными на душевность и духовность. Делиться своим имуществом с бедным — один из «столпов» ислама, обязательное правило поведения мусульманина. Буддисты считают, что отказ от накопления вещей — один из первых шагов на пути к просветлению.

Сущность проблемы ценности и оценки мира вещей состоит в том, чтобы уяснить пределы этого мира и их влияние на развитие личности человека. Очевидно, что люди не могут обходиться каким-то минимумом вещей, а идеалы аскетизма никогда не имели широкого распространения. Столь же очевидно, что нет и верхнего предела насыщения этого мира, а количество вещей в мире умножается. Более того, одной из причин острого экологического кризиса является накопление в природе отбросов человеческой цивилизации, которые не могут быть ею утилизированы (пластмассы, полимерные материалы и т. д.). Переработка ресурсов планеты в вещи идет ускоренными темпами, что порождает, с одной стороны, серьезную озабоченность ученых и политиков, а с другой, массовые движения за отказ от беспредельного потребления и добровольное самоограничение (гандизм). А. П. Чехов вложил в уста одного своего героя такие слова: «Человеку нужны не три аршина земли, не усадьба, а весь земной шар, вся природа, где на просторе он мог бы проявить все свойства и особенности своего свободного духа». Если учесть, что рост населения Земли идет достаточно быстрыми темпами, а ресурсы ее ограничены, то ясно, что без самоограничения не обойтись, но это требует выработки соответствующей системы ценностей у каждой личности.

Распространенное мнение, что богатство развращает человека, губит его, а бедность способствует моральному поведению, рождалось и поддерживалось в моменты острых социальных катаклизмов, при резкой поляризации общества. Не зря все мировые религии, особенно в начале своего возникновения, были религиями бедных, обездоленных, угнетенных. Они обращали взоры своих приверженцев от тленных земных богатств к вечным небесным ценностям. Позже, когда церкви сами становились собственниками и владели значительными богатствами, отношение к миру вещей несколько изменилось.

Атеисты, не уповая на жизнь вечную, призывали всячески пользоваться благами земными. Ф. М. Достоевский видел в этом основной порок идей социализма, ибо человек, непрерывно потребляющий материальные блага и удовлетворяющийся, физически обращается либо в животное, либо в машину. Л. И. Толстой предсказывал, что люди в будущем обществе будут «наслаждающимися комками нервов». С проблемой удовлетворения «непрерывно растущих потребностей» населения столкнулись так или иначе все общества, пытавшиеся провести в жизнь социалистические идеалы. Не случайно в этих странах везде осуждалось «потребительство»; насаждалась идеология уравнительности, близкая к аскетическим стандартам жизни. При этом происходило подпольно значительное расслоение общества, образовывалась потребительская элита при обеднении значительной массы населения. Понятно, что в таких условиях призывы к служению высоким идеалам и личной скромности выглядели как насмешка.

Вещи сами по себе в ценностном отношении нейтральны, как и сам феномен свободы, хотя человечество в течение тысячелетий мечтало переплавить «мечи на орала». Ценностное отношение возникает только в том или ином социальном контексте. С одной стороны, как говорят в от -ношении ученых и науки: «Что бы они ни сделали, у них все равно получается оружие». С другой стороны, представление о том, что есть «мирный» атом, в корне отличающийся от «военного», рухнуло после чернобыльской катастрофы. Следовательно, человечеству приходится все время сталкиваться с этим противоречием, непрерывно давая оценку новым явлениям в жизни человека и общества и вписывая их в традиционные системы ценностей. В полной мере это относится и к системе духовных ценностей и их роли в становлении личности.

Духовные ценности — это своеобразный духовный капитал человечества, накопленный за тысячелетия, который не только не обесценивается, но и, как правило, возрастает. Природа духовных ценностей исследуется в аксиологии, т. е. в теории ценностей, которая устанавливает соотношение ценностей с миром реальностей человеческой жизни. Речь идет прежде всего о моральных и эстетических ценностях. Они по праву считаются высшими, ибо во многом определяют поведение человека в других системах ценностей. Для моральных ценностей основным является вопрос о соотношении добра и зла, природе счастья и справедливости, любви и ненависти, смысла жизни. В истории человечества можно отметить несколько сменяющих друг друга установок, отражающих разные системы ценностей, формирующих соответствующий тип личности. Одна из наиболее древних — это гедонизм, т. е. установка, утверждающая наслаждение как высшее благо жизни и критерий поведения человека. Об этом говорил еще автор Экклезиаста: «…нет лучшего для человека под солнцем, как есть, пить и веселиться… » Эти взгляды разделял ученик Сократа Аристипп, который учил, что «лучшая доля не в том, чтобы воздерживаться от наслаждений, а в том, чтобы властвовать над ними, не подчиняясь им». Позже к этой позиции склонялись Эпикур, Т. Гоббс, Д. Локк, П. Гассенди, К. Гельвеций, П. Гольбах и др.

В этике аскетизма идеалом жизни провозглашались добровольное отречение от наслаждений и желаний, культ страданий и лишений, отказ от благ жизни и привилегий. Наибольшее развитие эта концепция получила в христианстве, особенно в монашестве, в философских школах киников (Диоген с его девизом «быть нагим и одиноким»), а также в грубо уравнительных тенденциях так называемого «казарменного коммунизма».

В концепции утилитаризма величайшей ценностью и основой нравственности считается польза. По словам И. Бентама, смысл этических норм и принципов состоит в том, чтобы содействовать наибольшему счастью для наибольшего числа людей. С точки зрения сторонника утилитаризма Дж. Милля, «удовольствие является единственным добром». Выше уже шла речь о «категорическом императиве» И. Канта, который обосновал как высшую ценность необходимость для всех людей относиться друг к другу только как к цели, но не как к средству.

В XX в. учение о ценностях связано с именами таких выдающихся мыслителей и гуманистов, как А. Швейцер, М. Ганди, Б. Рассел, А. Эйнштейн, Дж. Сантаяна, X. Ортега-и-Гасет, а также с плеядой русских религиозных философов — П. Флоренским, С. Булгаковым, Н. О. Лосским, В. Соловьевым, Н. А. Бердяевым, Л. П. Карсавиным, Н. Ф. Федоровым и др.

Бурные социальные потрясения, появление возможности самоуничтожения человечества, возникновение глобальных проблем, компьютерная революция — все это до предела обострило традиционные проблемы систем духовных ценностей. На первый план все более выходят общечеловеческие проблемы, связанные с признанием абсолютной ценностью самой жизни человека и сохранением среды его обитания. Поэтому появление концепций «благоговения перед жизнью» (А. Швейцер), «заслужи любовь ближнего» (Г. Селье), «цели для человечества» (А. Печчеи), «путь ненасилия» (М. Ганди), «ноосферы» (В. И. Вернадский) и других не случайно, а отражает современный этап развития общечеловеческих идеалов.

В этом же русле немало сделали и упомянутые выше русские мыслители конца XIX — начала XX в. Нужно упомянуть принцип соборности, означающий сочетание единства и свободы многих лиц на основе их общей любви к Богу и всем абсолютным ценностям. В целом для отечественной философской мысли очень характерны ценностное восприятие мира и конкретность идеалов и ценностей.

То же самое можно отнести и к эстетическим ценностям. Известное выражение Ф. М. Достоевского «красота спасет мир» нужно понимать не изолированно, а в общем контексте развития идеалов человечества. При всех зигзагах мировой истории, вообще, человечество движется по пути гуманизации отношений людей, утверждения общечеловеческой системы ценностей, признания ведущей роли личности человека в прогрессе. Таким образом, понятия личности, свободы, ценностей обогащают и расширяют наше представление о человеке, его прошлом, настоящем и будущем. Эти «измерения» человека позволяют правильно понять и устройство общества как феномена, порожденного в процессе человеческой деятельности.

Если говорить о специфике понимания свободы и ответственности человека на рубеже XX — XXI в. в., то следует подчеркнуть, что мир вступает в полосу цивилизационного перелома, когда многие традиционные способы бытия человека будут нуждаться в значительной коррекции. Футурологи прогнозируют усиление явлений нестабильности многих физических и биологических процессов, рост феномена непредсказуемости социальных и психологических явлений. В этих условиях, которые во многом складываются на объективной основе, быть личностью — не благое пожелание, а императив развития человека и человечества. Брать на себя груз личных и общечеловеческих проблем — единственный путь выживания и дальнейшего совершенствования человека. Он предполагает развитие высочайшей степени ответственности, которая простирается от узкого круга ближайшего окружения личности до планетарно-космических задач и проблем. Так или иначе, но круг этих вопросов выводит на проблемы жизни и смерти.

Из сказанного следует:

Во-первых, философы с давних времен задумывались над природой и сущностью человека, его местом в системе космических тел, социальных атрибутах, в системе общественных отношений, над судьбой и смыслом жизни, над конечном и бесконечном в природе человека. Без раскрытия сущности человека все другие проблемы человечества осмыслить невозможно. Сущность человека — это абстракция, выведенная путем анализа реальной действительности, непосредственной жизни людей. Она ,не существует сама по себе как самостоятельный феномен. Она заключена во всем многообразии реальной жизни. Сущность человека сложная и многоплановая. Исходным положением для ее раскрытия является: «Человек — биопсихосоциальное единство». На базе сущности раскрываются вопросы личности, свободы и ответственности ее. «Именно в сфере сущности, — отмечал Г. Гегель, — решаются все другие философские проблемы».

Во-вторых, человек, личность, индивид — это близкие друг другу понятия, но каждое из них имеет свое содержание. Один и тот же человек есть индивидуум и личность. Человек — это социальное, биологическое и психологическое качество всех индивидов, характеризующее общее основание их бытия. Личность есть целостный образ человека, в котором духовное начало овладевает всеми душевными и телесными силами человека. Личность -социальное, в конечном счете, качество индивида, она есть индивидуальная форма проявления, существования и функционирования всей системы общественных отношений, форма проявления, субъективное бытие человеческой сущности. Личность есть человек с формировавшимся мировоззрением и духовным миром в целом.

В-третьих, философия свободы начинается со свободного акта. Настоящая проблема свободы есть проблема творческая. Определение свободы пытались дать многие философы. В каждом определении есть доля истины. Важно понять, что понятие свободы как осознанной необходимости ориентирует на глубокое освоение закономерностей развития, функционирования и структуры систем реальной действительности; свобода как выбор — ориентирует на социальную деятельность; как творческий акт -ориентирует на формирование духовного мира. Сама свобода зависит от многих факторов. Абсолютной свободы никогда не было и не будет. Есть только приближение к отдельным видам свободы. Свобода означает не только познание необходимости и соотношение этой познанной внешней необходимости с внутренними убеждениями, интересами личности, но и активное участие человека в реализации возможности в действительность.

В заключение этого раздела следует подчеркнуть, что есть в душах человеческих сила нравственного тяготения, привлекающая одну душу к другой; есть глубокая потребность воздействия одной души на другую с помощью слова, действия, любви. Без этой силы люди были бы кучей песчинок, ничем не связанных и носимых ветром во все стороны. Сила эта соединяет людей в общество. Она заставляет в среде людей искать другого человека, кого слушать, кем руководствоваться. Одушевляемая нравственным началом, она получает значение силы творческой.

Похожие работы

Слишком много прав — ошибиться?

Abstract

Люди могут разумно рассчитывать на свободу принимать собственные решения в отношении своего здоровья. Однако что происходит, когда желания человека вступают в противоречие с тем, что отвечает его интересам? Насколько должны быть ограничены права человека ради его собственной выгоды? Аналогичным образом, какие ограничения должны быть наложены на поведение человека, когда его желания идут вразрез с тем, что хорошо для населения в целом? Здесь мы обсуждаем вопросы, которые могут возникнуть, когда права отдельных лиц вступают в конфликт с индивидуальными и популяционными льготами в связи с инфекционными заболеваниями.

Когда дело доходит до здоровья, можно ожидать свободы вести себя по своему усмотрению в рамках необходимых юридических ограничений. Например, человек может решить, следует ли ему лечиться от бактериальной инфекции, передаваемой половым путем (ИППП). Человек, вероятно, хочет, чтобы его лечили, поскольку это облегчит ее симптомы и сведет к минимуму возможность сопутствующих осложнений, таких как бесплодие. Благодаря лечению все ее будущие сексуальные партнеры (и их партнеры и т. Д.) Также выиграют, поскольку они будут подвергаться меньшему риску заражения ИППП, и, следовательно, снизится нагрузка на систему здравоохранения.Это «беспроигрышный» сценарий; человек хочет лечения, и это желание принесет пользу как ему, так и остальной части населения. Но что происходит, когда потребности отдельного человека не соответствуют тому, что принесет пользу отдельному человеку или населению в целом? Когда эти интересы конкурируют, что делать?

Мы можем представить себе ряд сценариев, в которых ощущаются эти противоречия (индивидуальные потребности в сравнении с выгодами индивидуального уровня и выгоды индивидуального уровня по сравнению с выгодами на уровне населения) (таблица).Например, человек может захотеть сохранить запас противогриппозного препарата Тамифлю ^® для личного использования в случае эпидемии, но это не принесет пользы населению, если лишит наиболее нуждающихся [ 1]. Или родитель, полагающий (ошибочно), что вакцина против кори, паротита и краснухи (MMR) связана с аутизмом, может отказаться от вакцинации своего ребенка, несмотря на то, что это подвергает риску заражения как ребенка, так и других людей [2].

Таблица 1

Сводка потенциальных конфликтов между индивидуальными желаниями, индивидуальными преимуществами для здоровья и преимуществами для здоровья на уровне населения.

На другой стороне медали — конфликты, связанные с действиями, которые человек не выбрал бы для себя, но которые, тем не менее, полезны для населения. В лучшем случае эти действия приносят пользу и человеку; например, человек может не захотеть узнавать, что он инфицирован ВИЧ, но знание его ВИЧ-статуса, вероятно, позволит ему получить лечение и может предотвратить передачу инфекции другим людям. Точно так же ограничение передвижения во время эпидемии тяжелого острого респираторного синдрома (SARS) в 2003 году снизило риск заражения для всех [3], хотя и за счет некоторых неудобств для каждого человека.Однако в худшем случае конкретное действие не только идет вразрез с желанием человека, но и фактически причиняет ему вред. Например, некоторые неинфицированные люди с гриппоподобными симптомами могли подвергнуться повышенному риску заражения атипичной пневмонией, если бы их принудительно поместили в карантин во время вспышки [4]. Конечно, эти проблемы будут распространяться на еще большие масштабы, противопоставляя преимущества различных групп населения, стран или даже регионов друг другу — например, будут ли национальные запасы Тамифлю ^® использоваться на международном уровне перед лицом всемирной эпидемии. , или каждая страна должна стремиться напрямую защищать только свой народ?

В каком из этих случаев коллективная выгода должна быть приоритетной, даже если это означает ограничение индивидуальной свободы? Какое внимание следует уделять тому, что человек «хочет», а не тому, что хорошо для него или хорошо для всех остальных? Экономисты, эпидемиологи и политики могут естественным образом учитывать население и максимизировать то, что в целом является лучшим, минимизировать человеческие жертвы, максимизировать выгоду в расчете на затраты и так далее.Но с этической или философской точки зрения это упускает из виду важность сохранения индивидуальной свободы. Один из подходов мог бы заключаться в одновременном рассмотрении индивидуальных потребностей, выгод и результатов на уровне популяции с присвоением веса каждому из них. Однако далеко не ясно, каковы будут весовые коэффициенты, кто будет их назначать, в соответствии с какой системой ценностей они будут назначены, и будет ли это сравнивать подобное с подобным. Выгоды на индивидуальном уровне часто бывают материальными, прямыми и характеризуются определенной степенью уверенности, тогда как выгоды для населения могут быть диффузными, поступать окольными, невидимыми путями, и их конечная ценность может быть менее очевидной.Наконец, важно иметь в виду, что даже при использовании самых совершенных протоколов врачи на самом деле видят только людей, и, когда они выслушивают их личные проблемы и пожелания, преимущества на уровне населения — возможно, недоказанные, теоретические и анонимные — могут показаться довольно далекими.

Эти вопросы не просто абстрактные, а в некоторых случаях были проверены в суде. В 1905 году Верховный суд США впервые подтвердил право государства вакцинировать всех, даже вопреки их желанию [5].В 2005 году британец был осужден за причинение тяжких телесных повреждений женщине, сознательно подвергнув ее риску заражения ВИЧ [6]. Возможно, люди захотят получить то, что на самом деле принесет им пользу, если они будут ценить науку, лежащую в основе медицины, в то время как польза для населения может получить признание для человека (и его или ее врача) благодаря осознанию теоретических эпидемиологических аргументов. Но могут ли люди постоянно желать перед собой того, что хорошо для населения? Является ли это еще одним примером того, когда инстинкт «хорошо для группы» [7] подавляется принуждением к самосохранению [8]?

Чтобы предложить свое понимание этих проблем, мы пригласили членов взаимосвязанных дисциплин написать краткие ответы на вопрос; «При каких обстоятельствах следует ограничивать права человека в интересах отдельного лица или населения?» [9-11].

Слишком много прав делают ошибку?

Новые темы в эпидемиологии 2006, 3:14 http://www.ete-online.com/content/3/1/14

Страница 2 из 3

(номер страницы не для цитирования)

инфекция для каждый [3], хотя и ценой каких-то

неудобств для каждого человека. Однако в наихудшем случае

конкретное действие не только идет вразрез с желанием человека

, но и фактически причиняет ему вред.Например, некоторые неинфицированные люди с симптомами, подобными гриппу, могли подвергнуться повышенному риску заражения атипичной пневмонией

, если бы они были принудительно помещены в карантин во время вспышки [4]. Конечно, эти проблемы будут распространяться на еще более крупные масштабы, противопоставляя преимущества различных групп населения, стран или даже регионов одному

другому — например, национальные запасы тами-

гриппа

®

распространяться на международном уровне перед лицом всемирной эпидемии

, или каждая страна должна стремиться напрямую защищать только своих

людей?

В каком из этих случаев коллективная выгода должна иметь приоритет

, даже если это означает ограничение индивидуальной свободы

? Какое внимание следует уделять тому, что «хочет» человек

, а не тому, что хорошо для него или

хорошо для всех остальных? Экономисты, эпидемиологи и

политиков могут естественным образом рассматривать

населения и максимизировать то, что в целом является наилучшим, минимум

имитируя потери жизней, максимизируя выгоду в расчете на затраты и так далее.

Но с этической или философской точки зрения,

упускает из виду важность сохранения индивидуальной свободы.

Один из подходов может заключаться в одновременном рассмотрении

желаний, выгод и результатов на уровне населения на индивидуальном уровне,

присвоив каждому весу. Однако далеко не ясно, каковы будут весовые коэффициенты

, кто их назначит,

, в какой системе ценностей они будут назначены, и

, будет ли это сравниваться с подобными.Выгоды индивидуального уровня

часто бывают материальными, прямыми и характерными.

имеют определенную степень уверенности, тогда как выгоды для населения

могут быть размытыми, поступать окольными невидимыми путями и

их конечная ценность может быть менее определенной. Наконец, важно иметь в виду, что даже для самых совершенных прототипов

врачи на самом деле видят только людей, а когда

прислушиваются к их личным заботам и пожеланиям, население —

-уровень преимущества — возможно, недоказанные, теоретические и

анонимные — могут показаться весьма отдаленными.

Эти вопросы не просто абстрактные, и в некоторых случаях

проверялись в суде. В 1905 году Верховный суд США за

впервые подтвердил право государства вакцинировать

рион, даже вопреки их желанию [5]. В 2005 году британский мужчина был осужден на

за причинение тяжких телесных повреждений

женщине, которую он сознательно поставил под угрозу заражения

ВИЧ [6]. Возможно, люди захотят то, что на самом деле принесет им пользу

, если они будут ценить науку, стоящую за лекарством, в то время как выгода для населения

может принести пользу человеку (и его или ее доктору). через осознание теоретических эпидемиологических аргументов.Но могут ли люди постоянно желать перед собой

того, что хорошо для населения? Is this

Таблица 1: Сводка потенциальных конфликтов между индивидуальными желаниями, индивидуальными преимуществами для здоровья и популяционными преимуществами для здоровья

.

Индивидуальные пожелания? Индивидуальная выгода превышает

индивидуального вреда?

Польза для населения превышает

Вред для населения?

Примеры

Обращение за лечением от бактериальной ЗППП; оставаться дома

при желудочно-кишечной инфекции

Раскрытие ВИЧ-статуса партнеру; добровольно

раскрытие личной информации для целей

эпиднадзора за заболеваниями

Приобретение личного запаса Тамифлю

®

;

прописанных противомалярийных средств, ассоциированных как минимум с

лекарственной устойчивостью

Отказ от вакцины MMR; принуждение к врачу

для приема антибиотиков при небактериальной инфекции

Принуждение инфицированных лиц к прохождению лечения

от туберкулеза; ограничение передвижения людей

во время вспышки SARS

Принудительное помещение в карантин с подозрением на SARS;

потенциально нормирование Тамифлю

®

во время вспышки

из-за ограниченной доступности лекарств

Прекращение супрессивной терапии, которая могла бы

в противном случае предотвратить дальнейшую передачу генитального

герпес из-за противопоказаний у пациента

Прекращение предоставления антивирусной терапии

для ВИЧ

9 9 9

9

8

9

9 9

8

9

8 8

8

9 9

8 8

8 9

9

8

8 8 8

Личная свобода и общественное благо во время пандемии — Колледж свободных искусств Техасского университета A&M

12 июня 2020 г.

Личная свобода против общественного блага во время пандемии

Клэр Палмер, Джордж Т.и Глэдис Х. Абелл, профессор гуманитарных наук и профессор философии, решает большой вопрос личной свободы и социальной ответственности в своем интервью изданию Scientific Inquiry.

Сотни людей собираются протестовать против запрета на пребывание дома в здании Капитолия в Олимпии, штат Вашингтон, 19 апреля. Фотограф: Карен Дьюси / Getty Images

Клэр Палмер — профессор гуманитарных и гуманитарных наук Джорджа Т. и Глэдис Х. Абелл. Профессор философии. Она является автором или соавтором четырех книг, в том числе Этика животных в контексте (Нью-Йорк: Columbia University Press, 2010), а также редактировала или совместно редактировала ряд сборников, в том числе Linking Ecology and Ethics for a Changing Мир (Springer, 2014).Она также является автором или соавтором более 100 других публикаций в журналах от Journal of Applied Philosophy до The Veterinary Record и Trends in Ecology and Evolution.

Боб Фишер преподает философию в Техасском государственном университете. Он является автором книги Модальное обоснование с помощью теорий (Springer, 2017) и соредактором Modal Epistemology After Rationalism (Springer, 2017). Он также отредактировал и написал ряд книг и эссе по этике животных.

Какой самый большой этический или философский вопрос возник в результате пандемии коронавируса?

Пандемия Covid-19 подняла сложные вопросы о балансе между защитой личной свободы и продвижением коллективного блага. Сейчас мы находимся в ситуации, когда выражение обычно морально приемлемых личных свобод (например, свободное общение с другими, выполнение повседневных дел, отказ от маски для лица) может способствовать созданию катастрофических угроз благополучию других.Насколько правительство должно ограничивать законную деятельность граждан, чтобы снизить риск нанесения очень серьезного вреда другим?

Почему это важно?

Этот вопрос — одна из центральных проблем современного общества. Однако в настоящий момент это особенно важно по двум причинам. Во-первых, на карту поставлены жизни и благополучие людей; Если кто-то умирает от вируса, он бы не заразился, если бы другой человек носил маску для лица, это очень серьезный вред, которого можно избежать.Более того, те, кто с наибольшей вероятностью поддастся COVID-19, часто являются уязвимыми в обществе: люди из цветных сообществ (подверженные риску из-за непропорциональной подверженности разрушительному загрязнению воздуха), те, кто уже справляется с инвалидностью, те, кто уже обнищал, или очень старый. Так что ставки высоки, и они особенно высоки для и без того маргинализированных групп населения.

Но эта ситуация важна во втором и более широком смысле. По мере исчезновения невидимых угроз COVID-19 имеет довольно немедленные последствия: мы можем наблюдать, как количество случаев заболевания растет день ото дня; мы можем смотреть видео кризисов внутри больниц; мы можем прочитать истории тех, кто страдал от болезни или в конце концов скончался от нее.Более того, есть много людей, для которых необходимые меры защиты не являются чрезвычайно требовательными: им просто нужно практиковать социальное дистанцирование, носить маски для лица там, где социальное дистанцирование затруднено, и оставаться дома больше, чем обычно. (Очевидно, необходимые защитные меры не возлагают одинаковое бремя на всех. Дело в том, что есть люди, для которых просьба не такая уж сложная.) Тем не менее, добровольное согласие было неоднородным, и было огромное сопротивление к рекомендуемым изменениям.

Это должно заставить нас задуматься, когда мы рассматриваем гораздо более серьезную катастрофу, которая в настоящее время — и все чаще — бросает вызов человечеству: изменение климата. Вождение газового грузовика вместо электрического седана, включение кондиционера на полную мощность, перелет за тысячи миль по работе или в отпуск: все это приятные и удобные занятия, которыми люди думают, что они имеют право наслаждаться. Но, как и в случае с COVID-19, они увеличивают риск причинения вреда другим, за исключением того, что другие находятся еще дальше во времени и пространстве и в значительной степени невидимы для тех, кто причиняет вред.Точно так же среди наиболее уязвимых будут непропорционально большие группы цветных, бедных и очень старых. Таким образом, если добровольное согласие неуловимо при рассмотрении относительно непосредственных угроз для относительно близких других, мало надежды на то, что добровольное соблюдение будет успешным при рассмотрении (что, по крайней мере, кажется) относительно отдаленных угроз для отдаленных других. Наши неспособности справиться с COVID-19 должны быть для нас предупреждением, что мы обращаем внимание на изменение климата.

Как ее решить?

Covid-19 научил нас тому, насколько трудно правительствам многих стран реагировать на серьезные угрозы, которые происходят через несколько месяцев, недель или даже дней, из-за некоторого сочетания недоверия, национальной исключительности, политизации, некомпетентности и понятных оговорок. использовать всю свою силу принуждения.Однако мы, возможно, вступаем в период, когда странам необходимо будет переоценить свою готовность использовать закон для защиты наиболее уязвимых и продвижения общего блага. Хотя технологические достижения могут облегчить сохранение привычного западного образа жизни перед лицом изменения климата, климатический кризис существенно отличается от COVID-19: нет вакцины, которая спасет нас от этой ситуации. И, как мы видели на примере Covid-19, чем больше времени проходит без действий, тем хуже проблема и тем больше потребность в поведенческих ограничениях в будущем.

На данный момент мы не можем избежать многих последствий изменения климата. Однако мы можем избежать некоторых из них и, возможно, некоторых из самых худших. Если бы мы все были готовы изменить собственное поведение ради других (и, все чаще, ради собственного будущего), нам не понадобилась бы сила закона принуждения. Но нет никаких признаков того, что такие поведенческие изменения произойдут. Итак, нам нужна политика, которая поощряет, стимулирует, подталкивает и, что наиболее важно, юридически заставляет отдельных лиц, корпорации и государственный сектор сокращать выбросы парниковых газов.COVID-19 — это напоминание о том, что добровольное соблюдение правил не спасет нас от реальных угроз. Давайте вспомним этот урок, пытаясь бороться с изменением климата.

ИСТОЧНИК ИЗОБРАЖЕНИЯ: Creative Commons

Изначально размещено в разделе «Научные исследования».

Бремя свободы | Национальные дела

Лоуренс М.Мид

Осень 2016

Наши политики любят говорить, что Соединенные Штаты — свободная страна. В каком-то смысле они правы: американцы пользуются верховенством закона и гражданскими свободами; наше правительство избрано; и власти не могут арестовывать граждан на основании их мнения.Хотя правительство обеспечивает соблюдение определенных жестких законов, взимает налоги и оставляет за собой право призыва на военную службу — прерогативы, которые некоторые консерваторы считают чрезмерными, — по-прежнему верно, что американцы действительно более свободны, чем большинство людей в остальном мире.

Этот распространенный взгляд представляет свободу полностью в отрицательных терминах, как отсутствие внешних ограничений. Когда мы небрежно говорим «это свободная страна», мы имеем в виду, что американские граждане могут делать все, что хотят, или быть тем, чем они хотят, что никакие искусственные препятствия не будут стоять на пути их стремлений.Быть свободным — значит быть окруженным, так сказать, пустым пространством, которое позволяет свободному человеку двигаться в любом направлении, которое он выберет.

Но такой язык упускает из виду многие обязательства, которые требует свобода. Ограничение заключается не только в том, что каждый свободный человек должен уважать свободу других. Сказать это по-прежнему предполагает негативное представление о свободе. Скорее, свобода напрямую порождает обязательства. Свобода — это не негатив, а нечто позитивное — набор обязанностей. Бремя свободы неотделимо от самой свободы.Сразу же, даже свободное правительство должно выдвинуть требования о законопослушании и налогах, о которых только что говорилось. Но другие трудности вытекают из природы свободного общества и даже из того, что ведет «свободная» жизнь.

Не свобода, а бремя свободы, сжимающее нас на многих уровнях, является настоящим центром американской жизни. Несмотря на то, что они живут в свободной стране, большинство американцев вообще не воспринимают жизнь как свободную. Напротив, жизнь — это постоянная борьба за удовлетворение мирских требований, некоторые из которых исходят от правительства, а некоторые — от других людей, а другие — от собственных целей.Свобода драгоценна не потому, что она освобождает нас от ограничений, а потому, что она вовлекает граждан в достойные усилия по достижению основных целей жизни. Во всех сферах жизни американские институты работают над превращением свободы в ответственность. И это именно то, чего требует осмысленная жизнь.

ЭКОНОМИКА

Рассматривайте прежде всего экономию. По большинству показателей Америка — самая богатая страна в мире. И все же, несмотря на это, обычные американцы сталкиваются с постоянным экономическим давлением.Многие люди каждый день борются за то, чтобы просто свести концы с концами: чтобы сохранить крышу над головой, еду на столе и одежду на спине. Мало кто чувствует себя окруженным пустым пространством; скорее, они ежедневно продвигаются вперед, словно сквозь твердое вещество. Наша страна сталкивается с несколькими основными экономическими проблемами:

Во-первых, рынок труда. Безработица достигла 10% рабочей силы во время Великой рецессии. С тех пор он упал до менее 5%, что некоторые экономисты считают полной занятостью. Но длительная безработица сохраняется: более 2 миллионов человек остаются без работы более чем на полгода.А доля взрослого населения, которое работает или ищет работу, упала ниже 63%, что более чем на три пункта ниже, чем до рецессии. Почему так много американцев, похоже, не могут найти и сохранить работу, и почему так много людей, особенно пожилых людей, полностью отказались от работы даже в хорошие времена?

Второе — усиление неравенства доходов. Исторически сложилось так, что американцы хвастались своим богатым обществом, которое продолжало становиться еще богаче на благо всех. Но вот уже несколько десятилетий, как большинство американцев не заметили большого улучшения своего уровня жизни.Некоторые из низкоквалифицированных даже потеряли позиции. В целом страна все еще становится богаче, но большая часть недавних достижений досталась людям, которые уже были богатыми или богатыми, включая верхний 1%, высмеянный либеральными комментаторами. Почему экономика или правительство не могут распределять богатство более равномерно?

Третье бремя — растущие долги. Не имея возможности позволить себе самое необходимое, многие американцы влезли в большие долги, чтобы оплатить ипотеку, получить образование своих детей в колледже или оплатить медицинское обслуживание.Многие не смогли сэкономить на пенсию. Хотя федеральное правительство субсидирует все эти расходы, теперь оно само по уши в долгах. Несмотря на недавнее улучшение, дефицит государственного бюджета по-прежнему превышает 600 миллиардов долларов в год, а государственный долг вырос до 19,4 триллионов долларов. По прогнозам, после выхода на пенсию бэби-бумеров долг будет расти еще больше. Почему богатая страна с высоким уровнем жизни не может позволить себе выплатить свои индивидуальные и коллективные долги?

Пытаясь объяснить эти невзгоды, наши лидеры часто обвиняют в какой-то ошибке или несправедливости, совершенных руками правительства.Консерваторы говорят, что налоги слишком высоки или правительство неправильно управляет экономикой, в то время как либералы говорят, что богатые пользуются несправедливыми привилегиями. Обе стороны, то есть, закреплены на некоторой свободе и , которой можно было бы избежать, и тогда, по их словам, экономическое давление ослабнет. Тогда Америка могла бы быть свободнее и богаче, чем сейчас. Для политиков свобода всегда воспринимается отрицательно, как свобода от чего-то.

Однако такая точка зрения является иллюзией. Хотя обе стороны указывают на более или менее серьезные проблемы, никакая реформа, проводимая ни с одной из их платформ, вряд ли освободит американскую жизнь.Консервативная риторика иногда изображает рынок как deus ex machina , который производит богатство без особых усилий. Он определенно превосходит государственную экономику старого коммунистического блока. Рынок просто более эффективен, чем коллективизм, он дает больше при тех же продуктивных усилиях. Однако это также увеличивает продуктивное усилие. На рынке стимулы к упорному труду гораздо сильнее как для производителей, так и для потребителей, чем при коллективизме. «Свободный» рынок, как сказал Маркс, требует гораздо больших усилий, чем любая другая система.За достаток приходится расплачиваться смазкой для локтей.

Либералы, со своей стороны, полагают, что тем, кто находится наверху, легче, чем массам, которые борются под ними. В прямом смысле это правильно. Но верно также и то, что состоятельные люди становятся такими отчасти просто потому, что упорно трудятся. Люди с низкими доходами обычно работают гораздо меньше. В 2014 году менее половины глав семей, входящих в нижнюю пятую часть распределения доходов, вообще работали, в то время как в верхней пятой части более 70% работали полный рабочий день и полный год.Это полная противоположность модели позолоченного века столетие назад. Затем нью-йоркские плутократы отдыхали в своих прибрежных домах для отдыха, в то время как массы иммигрантов трудились долгие часы, чтобы выжить. Если бы сегодняшние бедняки так много работали, они бы вообще редко бывали бедными, а доходы были бы намного более равными, чем они есть. Конечно, улучшенные возможности также помогли бы им, но в экономической борьбе ничто не может заменить просто рабочее время.

Экономическое бремя, которое несут американский народ, невозможно избежать, но оно глубоко укоренилось в природе свободного общества.Борьба возникает, прежде всего, просто из-за конкуренции. Если бы свобода в Америке была предоставлена ​​только одному человеку, он действительно мог бы делать или быть чем угодно. Но верховенство закона открывает возможности для очень многих людей. И подавляющее большинство из них хотят одних и тех же элементарных вещей, таких как хорошая работа и доход, поэтому они соревнуются за их получение. Сама свобода конкуренции — вот что приносит огромное богатство, но ценой больших усилий.

Либеральные критики возлагают ответственность за экономическое бремя на производителей электроэнергии, которые должны взимать плату, которую выдержит рынок.Для них эта лицензия является эксплуататорской. Но и для продюсеров бесплатного обеда нет. Как показал Адам Смит, если рынок вообще открыт, любое успешное коммерческое начинание привлечет конкурентов. Если нет монополии или производители не вступят в сговор, конкуренция приведет к снижению цен до уровня затрат и, таким образом, к минимуму прибыли. Большинство американцев чувствуют себя лучше обслуживаемыми капитализмом, несмотря на его требования, чем правительством, которое не подвергается рыночным испытаниям. В конце концов, рынок порабощает производителей, чтобы они служили обществу.Таким образом, и покупатели, и продавцы должны упорно трудиться и нести риски, связанные с покупкой и продажей, и никакие политические реформы не изменят эти основные факты.

ОБЩЕСТВО

Как и экономика, наше общество открыто для всех. Это означает, что гражданин может жить, где хочет, как хочет, со своими избранными соратниками и так далее. Право стремиться к жизни, свободе и счастью по своему усмотрению записано в учредительных документах Америки. Последние социальные тенденции, такие как растущее признание однополых браков, легализация марихуаны и распространение чартерных школ, указывают на то, что американцы постоянно расширяют свои представления о личной свободе.

Но опять же, как и в случае с экономикой, конкуренция ограничивает доступ к тому, чего люди хотят больше всего. Это включает в себя интересную и хорошо оплачиваемую карьеру в отличие от низкооплачиваемой монотонной работы. Многие люди также стремятся жить в зажиточных сообществах, где хорошие школы дадут их детям фору в жизни. Экономика может повысить абсолютный уровень вознаграждения, по крайней мере, для общества в целом, но не может аналогичным образом повысить вознаграждение, которое предполагает положение относительно по отношению к другим людям.Статус — конкурс с нулевой суммой. Чтобы одни преуспели, другие должны добиться меньших успехов. Это ограничивает то, насколько продуктивным может быть даже свободное общество.

В сегодняшней Америке меритократия — в особенности соревнование за успехи в учебе — во многом определяет социальный статус. Дети, хорошо успевающие в классе, с большей вероятностью поступят в элитные колледжи, которые подтолкнут их к хорошо оплачиваемой карьере и к красивым домам в пригородах или многоэтажках в Нью-Йорке или Сан-Франциско. Это во многом объясняет, почему для многих семей из среднего класса конкуренция за лучшие колледжи стала всепоглощающей.Это одна из причин, почему брак укрепился на вершине общества по сравнению с тем, что было несколько десятилетий назад — родители знают, что их детям нужно двух родителей, если они хотят успешно бороться за высокий социальный статус.

При меритократии богатые становятся богаче даже в большей степени, чем в экономике. У самых талантливых есть уверенность, которая сочетается с их дарами, и они также завоевывают лучшие социальные позиции. Менее талантливые проигрывают по обоим пунктам. Но здесь, как и на рынке, преобладание конкуренции социально оптимально.Самые требовательные карьеры оказывают наибольшее влияние на общество в целом и, следовательно, требуют самых талантливых людей. Хотя рынок не обеспечивает идеального распределения талантов, он делает это относительно эффективно.

Некоторые говорят, что игровое поле далеко от уровня. Богатые могут вкладывать средства в свое потомство, что помогает им преуспевать в образовании и профессиональном плане, чего не могут добиться менее обеспеченные. И все же очень немногие из очень успешных могут завещать свое выдающееся положение своим детям: по данным Федерального резервного банка Св.Луис, только около 60% детей, рожденных в верхнем квинтиле семей, в конечном итоге будут жить лучше, чем их отцы, по сравнению с 85% детей, рожденных в нижнем квинтиле. Чаще всего наследникам приходится делать это самостоятельно; Шансы на успех и неудачу есть у каждого, независимо от его социального положения. Стандарты в элитных школах и колледжах намного выше, чем в низших. И даже среди самых привилегированных не хватает лучших колледжей и профессий, чтобы их обойти. Так что даже самые избранные должны по-прежнему много работать, чтобы «выжить».«

Школа не всегда была суровым арбитром успеха, как сегодня. Авраам Линкольн, возможно, наш самый одаренный президент, преуспел практически без какого-либо формального образования. Билл Гейтс и Стив Джобс бросили колледж, прежде чем основали свои компании-лидеры. Многие люди до сих пор поднимаются на вершину политики или бизнеса из малоизвестных источников. Но шанс сделать это в последние десятилетия снизился. Конкурентный успех через образование влияет на культуру, которой раньше не было.

Социальная конкуренция казалась всеобъемлющей на протяжении большей части 20-го века, потому что все общество поднялось до более высокого уровня образования и занятости. Подавляющее большинство американцев получили как минимум среднее образование, а вместе с ним и работу в качестве белых воротничков, и дома в пригородах. Казалось, что почти все «делали это» вместе, хотя с точки зрения относительного статуса многие, вероятно, мало что получили. Только бедняки, которым обычно не хватало навыков и постоянной работы, спускались с этого восходящего эскалатора.Но в последние десятилетия «хорошая» работа требует хотя бы некоторого образования, выходящего за рамки средней школы. Это больше, чем могут достичь многие, а может быть, и большинство американцев. Так что теперь гораздо больше людей явно не делают этого, и классовые разделения кажутся намного глубже.

ПРАВИТЕЛЬСТВО

В правительстве учреждения тоже кажутся широко открытыми. На всех уровнях в Америке правительства избираются, поэтому они в основном делают то, что хотят люди. Однако опросы показывают, что избиратели глубоко отчуждены от избранного ими правительства.Каким-то образом ему не удалось спасти их от нынешней борьбы, особенно от страха, что рабочие места для среднего класса исчезают. Почему не может, правительство сделать больше, чтобы помочь обычным людям — например, за счет сокращения неравенства доходов, повышения безопасности рабочих мест или защиты американских производителей от иностранной конкуренции?

Частично правительство не может добиться этого, не отказав экономике в свободе, необходимой для поддержания общего благосостояния Америки. Существует компромисс между безопасностью и динамизмом.При меньших усилиях многие люди не стали бы так много работать, и изобилие пошло бы на убыль. Отчасти избиратели непоследовательны; желание наказать правительство сильнее желания использовать его для принятия мер защиты. Таким образом, нынешнее отчуждение подтолкнуло государственную политику скорее вправо, чем влево. Республиканцы участвуют в общем развенчании правительства, хотя это ослабляет те самые институты, которые они надеются возглавить.

Популярные экономические недовольства не привели к появлению последовательной экономической программы.Можно было ожидать, что движение левых, подобное Новому курсу, сделает больше для защиты борющихся рабочих. Но то, что большинство американцев хочет от экономики, — это просто наличие хороших рабочих мест; озабоченность по поводу неравенства в любом более широком смысле удивительно прохладна. Слева, «Оккупай Уолл-Стрит» и Берни Сандерс гораздо больше поддерживали студенты, которые разминали свои идеологические мускулы, чем рабочие, пытающиеся защитить рабочие места. Справа, белые люди с низкой квалификацией, возможно, руководили кампанией Дональда Трампа, но какие конкретные и подробные действия правительства могли бы смягчить их недовольство, остается неизвестным.

Экономисты говорят, что в условиях демократии политические стимулы всегда благоприятствуют перераспределению, поскольку распределение голосов гораздо более равномерное, чем распределение богатства. Действительно, в прошлом правительство сделало много вещей, чтобы помочь нуждающимся работающим семьям. Но, как уже упоминалось, сегодня он скован уже возникшими долгами. Таким образом, правительство мало что может сделать для защиты простых людей от требований экономики или общества.

Настоящее препятствие — это опять же конкуренция.Политическая арена может быть открыта для всех, но чтобы победить на ней, нужно организовать поддержку со стороны других, и сегодня массовая мобилизация иссякла. Американцам с низкими доходами труднее, чем когда-либо, заявить о своей политической воле. Большая часть их времени и энергии уходит на то, чтобы справиться с запутанной личной жизнью и нерегулярной работой. У них нет и сильных местных институтов, на которые можно было бы положиться. За обиженных сейчас обычно выступают более обеспеченные защитники, но это намного менее эффективно, чем самим походом на Вашингтон.В 1960-х годах угнетенные афроамериканцы действительно маршировали, и они были в значительной степени успешными, поскольку у них были крепкие семьи и церкви, которые могли мобилизовать поддержку. Сегодня сделать то же самое будет труднее.

ПРЕДЕЛЫ РЕФОРМЫ

Таким образом, американские институты превращают свободу в обязательства. Они не производят «справедливость» в смысле окончательного избавления от жизненных испытаний. Некоторые скажут, что со всеми учреждениями проблема действительно классовая. Система может быть формально открытой, но в борьбе за награды богатые пользуются огромными преимуществами.Самым острым краем марксистской риторики всегда было противопоставление формальной справедливости демократического режима его действительным пристрастиям к богатым. Как знаменито заметил Анатоль Франс: «В своем величественном равенстве закон запрещает как богатым, так и бедным спать под мостами, попрошайничать на улицах и красть буханки хлеба».

В ответ, как упоминалось выше, адвокаты обычно ищут отказ в возможности или равенстве, которое объясняет борьбу; измените его, обещают они, и свобода расширится.Столетие назад прогрессисты с трудом убедили большинство американцев, что более крупное правительство может служить личной свободе. Однако даже успешные реформы не принесли ожидаемого результата, потому что остальная часть конкурентной системы остается нетронутой. Рабочее движение действительно открыло новые возможности для рабочих, как феминистское движение для женщин и движение за гражданские права для афроамериканцев. Но после формального освобождения этим группам все еще приходилось вести ожесточенную борьбу.Игровое поле стало более ровным, но им все равно нужно было выйти и выиграть игру. Лишь в некоторых местах Америка обеспечивает даже частичное укрытие от шторма.

Помимо конкуренции, еще одним аспектом свободного общества, порождающим бремя, является сама демократия. Индивидуализм продвигает демократический дух, который побуждает людей добиваться уважения других. Конкуренты тоже равны. Дело не только в том, чтобы превзойти их, но и в том, чтобы произвести на них впечатление способностями, усилиями и характером, которые они проявили.В принципе, это вознаграждение неконкурентоспособно. Потенциально он доступен всем, кто старается изо всех сил в конкурентной борьбе. В этом состязании все могут выйти с честью и самоуважением — даже проигравшие — факт, который может значительно уменьшить безжалостность конкурентной борьбы.

Алексис де Токвиль описал такое общество в Америке в 1835 году. Оперившаяся нация прославляла эгалитарное видение себя. В классовой Европе большинство людей приняли место, в котором они родились, и общество было «спокойным и неподвижным», писал Токвиль.Но в демократической Америке, с ее гораздо более слабым классовым разделением, «все [было] деятельностью и суетой», поскольку люди стремились продвинуться вперед. Такое общество могло бы также генерировать совместные усилия для достижения общих целей, таких как управление местным самоуправлением или создание школ. Эта способность частично отражала уважение, которое американцы завоевали друг у друга своими собственными усилиями по достижению успеха.

Однако чтобы получить эту награду, нужны усилия. Победа не требуется, но нужно хотя бы быть в игре, стремясь вырваться вперед.Американцы по-прежнему ищут этих усилий — жажды конкуренции — сегодня. Что многим труднее всего принять в отношении бедности, так это не стоимость социальных программ, а скорее слабые усилия, которые многие бедные взрослые, похоже, прилагают в своих интересах. В Америке мы бы предпочли, чтобы бедные были на более напористыми, чем они есть, даже если бы это сделало их более грозными конкурентами.

ПРЕКРАЩЕНИЕ СОРЕВНОВАНИЙ

Американская жизнь могла стать менее обременительной только в том случае, если она стала менее свободной или менее конкурентоспособной, или если была предоставлена ​​защита от конкуренции.Свобода может снизиться, например, если в стране будет установлен диктатор, чтобы разрешить текущую борьбу — подобно Франклину Рузвельту и его «первым 100 дням». Он также мог бы стать менее конкурентоспособным, если бы люди меньше заботились о продвижении вперед, чем раньше. Например, Европа в последнее время стала менее конкурентоспособной, чем была раньше. Таким образом, он потерял большую часть своей энергии и динамизма.

В Соединенных Штатах конкуренция ограничена в нескольких областях, где мы считаем ее ненужной или несправедливой.Одним из них является образование и занятость с позитивными действиями или преференциальным отбором бенефициаров недавних реформаторских движений, особенно меньшинств и женщин. Более важным, вероятно, является государственная занятость, защищенная, как обычно, правилами государственной службы. В то время как количество профсоюзов в частном секторе сократилось, они по-прежнему сильны в правительственной работе — на самом деле, членство в профсоюзах государственного сектора с 1983 года фактически выросло на 1,5 миллиона человек. Эти меры защиты позволили учителям государственных школ сопротивляться серьезной ответственности перед обществом. платит им зарплату, за исключением сильных чартерных школ.Еще одна защищенная ниша — академические круги, где многие преподаватели остаются в должности и, по сути, не могут быть уволены.

Все эти средства защиты сегодня подвергаются атакам, отчасти потому, что они дорогостоящие, но также из-за популистского негодования. Большинство американцев борются на рынке и задаются вопросом, почему кого-то нужно защищать от него. Если кому-то приходится бороться, то все должны. Большинство по-прежнему может предпочитать более общие меры защиты, но не привилегии для тех или иных конкретных групп.

Более важным является государство всеобщего благосостояния — государственные программы, которые поддерживают определенные уязвимые группы вне работы.В число получателей входят люди, от которых никто не ожидает работать, например дети и пожилые люди, а также такие группы, как инвалиды и безработные, чья неспособность работать более субъективна. Изначально в Европе и Америке более века назад государство всеобщего благосостояния рассматривалось как «страховочная сетка», предназначенная для того, чтобы поймать тех, кто был брошен с работы безличными силами, такими как травмы или массовая безработица. Перед возвращением на работу получатели считались выздоравливающими после экономических травм. Они считались более уязвимыми вне занятости, чем в России.

Однако в последнее время возникли сомнения относительно того, действительно ли многие, даже большинство получателей трудоспособного возраста, живущих на пособия, не могут работать. Не могли бы большинство безработных найти работу, если бы они были готовы устроиться на низкооплачиваемую работу? Для многих американцев широко распространенная нелегальная иммиграция указывает на то, что многие такие рабочие места доступны даже в тяжелые времена. Мы привыкли рассматривать бедных одиноких матерей как безработных, потому что у них есть дети, за которыми нужно ухаживать, что давало им право на помощь. Сегодня мы ожидаем, что они будут работать так же, как и большинство других матерей, с государственными пособиями, лишь дополняющими заработную плату.Даже инвалиды сталкиваются с растущим давлением, чтобы они взяли на себя хоть какую-то полезную деятельность в обмен на поддержку, если только они не стали полностью недееспособными.

Соединенные Штаты радикально реформировали систему социального обеспечения в 1990-х годах, потребовав от матерей, работающих в сфере социального обеспечения, больше работать и вынудив большинство из них покинуть ряды и устроиться на работу. Даже в Европе, где щедрые льготы для трудоспособного возраста когда-то не вызывали сомнений, требования о том, чтобы получатели работали в обмен на помощь, ужесточились. Европа больше не является страной социал-демократии, как раньше думали американцы, где действительно никому не нужно работать.

Опять же, эти реформы преследовали цель не только сэкономить деньги. Социальное обеспечение бедных в Соединенных Штатах относительно дешево по сравнению с более крупными программами пособий для среднего класса, такими как Social Security и Medicare. Скорее, мотивация проистекает из глубоко укоренившейся веры в то, что все трудоспособные взрослые должны нести бремя свободного общества. Неработающие теперь считаются менее, а не более уязвимыми, чем занятые. Поскольку они избегают соревнований, которые порождает свобода, многие из них безнаказанно обходятся с большинством, изо всех сил пытающимся продвинуться вперед — усилия, которые приносят благосостояние каждому.Таким образом, сообщество выражается именно в том, чтобы настаивать на том, чтобы больше людей находили работу, а не в том, чтобы их отговаривать.

ПОВТОРНАЯ СВОБОДА

Свобода — высшая ценность Америки, но ее нынешнего бремени достаточно, чтобы поставить ее под сомнение. Проблема не в принципиальном неравенстве или классе. «Свобода для всех», — сказал Линкольн, — это «золотое яблоко» Америки. Червь в яблоке — это не капитализм, эксцессы которого можно приручить, и социальные реформаторы в какой-то мере их приручили, как уже упоминалось.Однако они не бросили вызов фундаментальному характеру американского общества. Они не сделали его неконкурентоспособным, и они не успокоили демократическое требование, чтобы граждане проявляли усилия, которые могут уважать другие граждане. Таким образом, пророки социализма были гораздо менее радикальны, чем они представляли: даже если экономика будет полностью коллективизирована и даже если богатые будут полностью экспроприированы, американская жизнь останется конкурентоспособной, напряженной и небезопасной. Менее привилегированным все равно придется оправдываться усилиями.

Истинный радикализм, скорее, должен поставить под сомнение американский индивидуализм, саму идею о том, что успех одного человека можно отделить от успеха другого. Поэтому самым глубоким критиком свободного общества является не Маркс, а Жан-Жак Руссо. Великий швейцарский антилиберал видел в соревновании людей за продвижение вперед, которое американцы ценят, как великое зло современного общества. Поскольку каждый из нас борется за свое собственное amour propre , мы разрушаем друг друга и теряем гармоничную жизнь, которую мы могли бы вести вместе.Только общинное общество могло действительно достичь свободы или демократии в любой достойной форме.

Европейская социал-демократия частично пошла по этому пути, но Руссо пошел гораздо дальше. Его социальным идеалом были не Афины, а что-то вроде классической Спарты — традиционное, общинное государство, в которое граждане погрузились в свою идентичность, чтобы стать величайшими солдатами Греции. Таким образом, они победили в войне, но отказались от индивидуального стремления, которое давало Афинам, как и Америке, возможность возглавить целую цивилизацию.Подобно тому, как Афины были «школой Эллады», так Америка привела весь Запад к самым дальним возможностям индивидуализма. Отказ от этих залитых солнцем высот ради более спокойной жизни — это сделка, от которой отказывается большинство американцев. Американская свобода не может быть беззаботной. Труд соревноваться и преуспевать слишком важен для него.

Таким образом, ответ на нынешнее напряжение — не отказываться от индивидуализма, а более изящно нести его бремя, чем мы делаем сейчас. Образование в широком смысле заменило структурные реформы в качестве основной основы американской социальной политики.Несмотря на продолжающуюся неразбериху из-за неравенства, на этом фронте, вероятно, мало фундаментальных изменений, и, после Obamacare, значительное расширение государства всеобщего благосостояния кажется бессмысленным. Скорее всего, мы будем вкладывать дополнительные деньги и усилия в улучшение образования, чтобы большее количество молодых американцев получило возможность зарабатывать более высокую заработную плату в нынешней сложной экономике. Мы также будем использовать имеющиеся у нас социальные программы для содействия занятости, а не для выхода из нее. Наша главная цель — не равенство, а компетентность.

Этот акцент на индивидуальных навыках разочаровывает многих левых. Они считают это поверхностным, даже формой «обвинения жертвы»: зачем сосредотачиваться на недостатках людей, когда нам нужны изменения в основных институтах, которые тяжело сказываются на обычных людях? Но общество не может просто присвоить статус людям в определенный момент времени. Для достижения принадлежности гораздо важнее, чтобы граждане со временем двигались к своим собственным целям. Это зависит от образа жизни и, в конечном итоге, от способностей.Свободное общество всегда движется вперед. Без возможностей менее привилегированные всегда останутся позади, независимо от того, какие ресурсы им передаются.

От Аристотеля до Джона Ролза политические философы определяли справедливость как воздающий каждому должное. Обычно это означало обеспечение людям более равных прав посредством некоторой реформы основных институтов. Но в последнее время некоторые мыслители переформулировали справедливость в более личных терминах. Для Амартии Сен или Марты Нуссбаум суть развития не просто в том, что общество становится богаче и справедливее в целом, а в том, что оно способствует развитию способностей, необходимых людям для хорошей жизни.Справедливость теперь означает не равные требования, а некий общий минимум талантов.

Эта идея предлагает реальную сущность свободной жизни сегодня. Он отражает необходимый нам сдвиг в понимании свободы — от негативного к позитивному. Свобода больше не означает быть окруженным пустым пространством, в которое можно двигаться. Также не должно быть предоставлено дополнительных свобод или прав со стороны общества. Скорее, это способность хорошо вести собственную жизнь и, таким образом, участвовать в демократическом обществе.Ответ на борьбу — не свобода, а сила.

Лоуренс М. Мид — профессор политики и государственной политики в Нью-Йоркском университете и приглашенный научный сотрудник Американского института предпринимательства. Это эссе взято из его будущей книги «Бремя свободы : культурные корни американской мощи».

Свобода, ответственность и закон

Свобода, ответственность и закон *

ДЖОН КОРТНИ МЮРРЕЙ, С.J.

МЫ СЕГОДНЯ ПРОТИВОСТОЯНИЕ в американской жизни с двумя явлениями, которые, по их мнению, комбинации, кажутся парадоксальными.

Во-первых, сегодня наблюдается заметный подъем религии. Феномен сложный; он также неоднозначен как по своему содержанию, так и по своему происхождению. я не берусь здесь анализировать. Но отмечу одно интересное факт. Сегодня мы, американцы, утверждаем, возможно, более решительно, чем когда-либо раньше в нашей истории, что мы религиозный народ; что мы, как народ, верят в Бога, Создателя и Господа всего сущего.Однако мы, кажется, делая нечто большее, чем это чисто религиозное утверждение. Мы, кажется, также утверждать, что существование Бога — это первая предпосылка нашей организованной национальная жизнь; что суверенитет Бога — это первый принцип американского политика. Таким образом, мы не только подтверждаем, что Бог есть, и что Он есть Господин; мы также подтверждаем, что этот народ находится под Богом и под Его властью. Светлость.

А теперь парадокс. В тот момент, когда мы наблюдаем этот подъем общественной религии в Америке, нас уведомили, что произошла упадок общественной философии Америки.В тот момент, когда мы больше всего твердо провозглашая верховную власть Бога над нашей страной, нам говорят, что мы утратили контроль над совокупностью принципов посредничества, в соответствии с которыми верховная власть Бога становится динамической основой свободы и порядок нашего конституционного содружества.

Разрешение парадокса потребует двух совместных усилий. Во-первых, это усилие, которое должны быть приложены как духовенством, так и мирянами, чтобы передать собственно интеллектуальное измерение нынешнего религиозного пробуждения; давать это теологическая и философская сущность, чтобы не растрачивать себя в поверхностные капризы чистого «настроения».»Второе усилие ложится строже в пределах ответственности мужчин за штангу и скамейку запасных. Корпоративное тело юристов несет особую ответственность за эффективную опеку и за периодическое обновление общественной философии Соединенных Штатов. Это мой тема.

Провиденциальной удачей нашей Американской Республики было то, что ее конституционная структура была определена, и ее институты были созданы в контекст либеральной традиции политики; это великое слияние Греческие, римские, германские и христианские представления об обществе, праве и правительстве.Эта традиция дошла до наших берегов практически в неизменном виде. Это действительно уже было был несколько секуляризован, но еще не деморализован (различие используется лордом Перси в его книге Ересь демократии). ¹ Протестантизм коснулся его и оставил после него налет чрезмерного индивидуализма и волюнтаризма. Просвещение тоже возложил на него свою секуляризирующую руку; но влияние протестантской веры в Бог и в Господе Иисусе, по крайней мере, притупили влияние Просвещения. и сохранили традицию от радикальной секуляризации, которой она подверглась в континентальной Европе.Политический и правовой климат Америки в период Революционный, конституционный и федералистский периоды все еще были Христианская атмосфера — та же самая атмосфера, в которой общее право и Британское наследие конституционализма и концепция естественных прав имели был сформирован.

Следовательно, в те дни существовала общественная философия, т. Е. совокупность концепций, принципов и предписаний, имеющих отношение к политическому жизнь человека; вместе с определенным общим стилем мышления обо всех проблемы политики и права.Эта общественная философия произошла от древних традиции, центральным утверждением которой было существование рационального порядка истина и справедливость, которых человек не создает, поскольку это отражение Вечная причина о Боге, но которую может открыть человек, поскольку он сам создан в образ Бога. Исходя из этого традиционного утверждения, Декларация Независимость упомянула, когда он сказал: «Мы считаем эти истины самоочевидными. . . «В те дни 18-го века мужчины, возможно, были слишком свободны в использовании слово «само собой разумеющееся».»Но суть утверждения остается в силе. Мы были затем говоря: «Есть истины, и мы их знаем». Мы говорили: «Есть общественная философия, и мы придерживаемся ее, и на этой философии в качестве основы мы построим нашу независимую республику ».

Из этой философии мы извлекли моральную концепцию свободы перед законом, как божественное, так и человеческое, и концепция справедливости, и концепция человеческого равенство. Из него мы также взяли политические идеи представительства и согласие.Эта философия сформировала для нас концепцию правового порядка общество как подчиненное более высокому закону, откуда оно черпает обязательную силу для совесть. Следовательно, эта философия научила нас, что человеческий закон не является ни тем, ни другим. простой факт или явная сила, но особая форма морального руководства, приведенная к оказывать принудительное воздействие на действия общества в интересах свободы и порядок. В этой философии государство является частью моральной вселенной, подчиняется — как и индивидуальный человек — объективным канонам справедливости.Следовательно, государство не всесильно; его сила и действие ограничены права, которые присущи человеческой личности, и она посвящена самой своей природа на службе у человека и продвижению его врожденного судьбы, временные и вечные.

Это были истины, которые мы знали и придерживались, как люди, во время судьбоносный период основания нашего конституционного содружества. Этот философия была публичной и официальной. Действительно, было некоторое несогласие с это, но несогласие было незначительным, в то время как консенсус был массовым.Там было американская ортодоксия. Он стал помещением нашего недавно оформленного учреждения; и это пронизывало их как их внутренний принцип жизни. Это установил существенное звено преемственности между новым американским эксперимент и старая западная традиция. В то же время это было основанием для нововведений в эксперименте, потому что он сертифицировал их как разработки традиция, а не ее ниспровержение. Эта общественная философия, делая наши Понятие свободного правительства внятно, также сделало его работоспособным.

Только частично эта философия была перенесена на бумагу в виде закон. Более важным было то, что это было частью общей мудрости время. Суть этой общей мудрости, возможно, заключалась в идее это больше, чем какая-либо другая идея, положило начало нашему конституционному содружеству — идея свободы. Идея в те времена имела внутреннюю моральную структуру. Свобода не было задумано с точки зрения чистой субъективной автономии воли. Мужской свобода, как и сам человек, стояла внутри моральной вселенной.Это означало объективное право действовать; это означало то, что Актон определил как «право делать то, что следует «, следовательно, право, основанное на разуме и санкционированное неприкосновенный божественный закон.

Что не менее важно, свобода также понималась с точки зрения социальные отношения. Это была ответственность не меньше, чем право — право претендовать на то, что причитается самому себе, и обязанность уважать то, что причитается другие. Эта ответственность принимается, когда утверждается свобода в обществе.И как требование свободы, так и признание своей ответственности влекут за собой то же самое — подчинение верховенству закона. «Legum idcirco servi sumus, ut liberi esse Possimus . « ² Свобода может существовать только при верховенство закона. И именно верховенство закона гарантирует свободу; для этого означает, что мне нужно подчиняться только закону. «Imperia legum pottiora quam» hominum, — сказал Ливи, . требовал правления законов, а не людей.Мы, американцы, называем это «бесплатным» правительство «. Это вид правительства, которое устанавливает ограниченный порядок рациональный закон, который также является порядком полной свободы человека.

II

Теперь вопрос в том, пережила ли эта общественная философия влияние этих двух потенциально деструктивных факторов — времени и изменчивость всех человеческих идей и устремлений. Есть те, кто говорит, что это нет. Это суждение, как оно выражено, может быть веским аргументом в пользу Например, господинВальтер Липпманн:

В наше время институты построены на общественных началах. философия все еще стоит. Но они используются публикой, которую не учат, и больше не придерживаться философии. Все чаще люди отчуждаются от внутренних принципов их институтов. ³

Я говорю, что можно привести много доказательств в поддержку этой точки зрения. Там это, например, широко распространенное мнение, что «демократия» состоит в только одно — правило большинства.И есть изощренная защита эта позиция, заключающаяся в обращении к философской теории релятивизм истины и моральных ценностей. Нам говорят, что этот релятивизм — официальная философия демократии; это сегодня общественная философия. Возможно это есть, по сути. Но если это так, то суждение г-на Липпманна и других неверно. в целом правильно. Произошло отчуждение людей от внутренние принципы их институтов; для этих внутренних принципов, в умы людей, создавших институты, определенно не были философская догма, утверждающая, что все истины и ценности относительны, или политическая догма, сводящая сущность демократического общества к единому процессуальная техника, мажоритарность.

Здесь я должен сказать, что я никоим образом не умаляю ценности процедур. Правовая норма надлежащей правовой процедуры, например, в значительной степени является процедурой; но соблюдение этой процедуры является сутью справедливости. А демократическое общество обязательно придает большое значение своим методам создания решения и вынесение социальных суждений, независимо от того, выражены ли они в законе или более неформальными способами. И я пока согласен с мистером Эрвином Гризуолдом, когда он говорит:

Неспособность оценить интимную связь между звуковой процедурой и сохранение свободы подразумевается.. . в этом самом грустном и самом недальновидное замечание нашего времени: «Мне не нравятся методы, но …». методы и процедуры являются сущностью надлежащей правовой процедуры и имеют жизненно важное значение важность свободы. ⁴

Это нужно было сказать. Но все же остается верным, что для уменьшения вся суть демократии до метода работы, независимо от какого-либо суждения о правильности или ценности того, что сделано, должен отказаться от общественной философии и политической традиции, которые положили начало нашей Республика.

У меня нет ни времени, ни желания составлять обвинительный акт в отношении некоторых современные теории демократии; есть более важная задача. мне нужно просто представьте мое собственное мнение в двух предложениях. Во-первых, произошло серьезная эрозия общественной философии Америки под воздействием интеллектуальные силы, которые смогли создать вакуум без время, имеющее ресурсы для его наполнения. Во-вторых, этот опасный вакуум в основе американской жизни ярко проявилось осознание серьезных наблюдатели; и задают вопросы: как заполнить этот вакуум? Как следует энергично обновить общественную философию Америки? В Mr.Слова Липпманна: «Остро стоит вопрос, являются ли современные люди могли бы установить жизненно важный контакт с утраченными традициями вежливости ». ⁵ Я считаю, что этот вопрос ставится с особым вниманием. смекалка к адвокатуре.

III.

Однако, прежде чем приступить к этой теме, следует сделать одно Очистить. Обновление нашей американской общественной философии не означает возврата к прошлое. Движение нельзя запускать под лозунгом «Назад к Отцы-основатели! »Даже если бы мы осуществили этот маневр возврата к прошлого, мы обнаружим, что философия отцов-основателей, сколь бы хороша она ни была был недостаточно хорош для политических и социальных нужд сегодняшнего дня, чем их деизм был бы достаточно хорош для наших современных религиозных потребностей.

Я сказал, что отцы-основатели сделали свою работу в контексте старой традиции, либеральной традиции Запада. Это было основным сила их мысли — что это было традиционно. Но это тоже было его слабое место; потому что они вступили в контакт с древней традицией в тот момент, когда она уже был ослаблен изнутри и начал свой упадок. Мы можем увидеть это сегодня, как с точки зрения нашей науки, так и с точки зрения точка зрения нашего опыта — политического, социального и экономического.Следовательно, мы можем посмотрите, в чем наша проблема сегодня. Это не для того, чтобы вернуться к отцам-основателям; вы бы лучше сказали, что это продолжение отцов-основателей. Наш проблема не в том, чтобы установить жизненно важный контакт с традициями вежливости, поскольку они традиции были сохранены и поддержаны великими людьми 18 века. Наша задача — вернуться за пределы 18 века и установить жизненно важный контакт. с традициями вежливости в их более чистой форме, прежде чем они были тронутый рационализмом, волюнтаризмом, секуляризмом и индивидуализмом XVIII в. века Англия и Америка.Только так традиции обновлены — сначала возвращением к своим первоисточникам, а затем повторение их первоначальных принципов и идей в терминах более поздних и сильно изменившаяся социальная реальность. Это большая тема. Я только сделаю паузу достаточно долго, чтобы конкретизировать его на примере.

Не было сомнений, что ранняя Америка находилась под сильным влиянием теории Джона Локка. Однако американцу 1955 года, понимающему нашу В современном обществе Джон Локк выглядит совсем иначе, чем в глазах людей ’79.Теории Локка о свободе и гражданском правительстве и их отношениях были убедительны в 18 веке — потому что это был 18 век. Но бесполезно пытаться воскресить Локка сегодня; он мертв и похоронен.

Действительно, есть те, кто сейчас говорит, что его могила — это могила злодей, а не герой. Можно утверждать — как утверждал Патрик Гордон-Уокер в своей книге Restatement of Liberty — , что это было именно Джон Локк, который вовлек общество в дилемму, из которой оно сегодня пытается сбежать. ⁶ Рога дилеммы индивидуализм, граничащий с анархией, и коллективизм, граничащий с к тирании. Они говорят, что от этой дилеммы нет выхода с точки зрения Теории Локка и их предположения. Они приходят к выводу, что сегодня нам нужен политическая, социальная и экономическая философия столь же отлична от философии Локка, как Америка 1955 года отличается от Англии 1688 года. Локк, возможно, был хорош достаточно для отцов-основателей; он недостаточно хорош для нас.

Сами отцы-основатели недостаточно хороши, хотя мы все еще можем многому у них научиться. Наша задача не в том, чтобы запечатлеть конкретный момент в история либеральной традиции; это воссоздание традиции через понимание своей внутренней сущности и через адаптация этого вещества к обществу, в котором мы живем. Это много, я думаю, нужно было сказать, чтобы измерить масштаб задачи, которая противостоит нам.

IV

Для выполнения этой задачи, я думаю, привлечено юридическое лицо. по самым веским причинам.

Эту ответственность возложила сама история. Это часто было указали, что политические и конституционные традиции Америки в который так закреплен в общественной философии, был сформирован в ее происхождение в основном юристами. Конституционный период с 1785 г. и с тех пор, вплоть до 1830-х годов, теперь рассматривается как своего рода золотой Возраст. В то время юрист был ближе всего к важным общественным вопросам время. Он инстинктивно поднял эти вопросы на высший уровень; и он принес оказывать на них не только остроту практического юридического суждения, но и богатые ресурсы философии, истории, юриспруденции и права наций.В те дни были государственные деятели закона, когда юристы были Точно так же и государственные деятели — люди, о которых нельзя сказать, как сказал Дизраэли. лорда Брумэма: «Адвокат испортил государственного деятеля». Напротив, эти люди поставили свое знание закона на службу государственной мудрости. И они установили традицию. Как отмечал Джефферсон, изучение закона стало «самая надежная ступенька в политической линии». Эта «политическая линия» привело, как он далее отметил в контексте, к общественной полезности, а не просто к почести и предпосылки к государственной должности (которых тогда было немного, как и сейчас).Динамизм профессии, кажется, был чувством ответственности перед общественность, не только в отношении своей правовой базы, но и в отношении качество его идей, содержание его философии и весь дух штат.

Не стоит, конечно, романтизировать тот Золотой век. Были мужчины из недрагоценных металлов — невежественные и циничные люди, заслуживающие сатиры Бенджамин Франклин. Но, тем не менее, можно сказать, что было общее осознание среди законников, что их призвание приблизило их к источник свободы и порядка в обществе; что инструмент, с которым они работали, повлияли на направление общества, хорошо это или плохо; что они были важными архитекторами свободного правительства.Чтобы использовать мистера Джастиса Стоуна позже, но в целом традиционная фраза, планка в том поколении понимала что он был «блюстителем общественных интересов, посвятивший себя его заботе», и что сам закон был первым из этих общественных интересов.

Поэтому неудивительно, что бармены, как де Токвиль, сформировал признанную аристократию в американском обществе. Он сказал:

Профессия юриста — единственный аристократический элемент, который может без насилия соединяться с естественными элементами демократии.. . . я не могут поверить, что республика могла бы существовать в настоящее время, если бы влияние юристов в публичном бизнесе не увеличивалось пропорционально власть народа. ⁷

Де Токвиль, кажется, указывает здесь, возможно, на самый глубокий источник ответственности коллегии за общественную философию — я имею в виду тот факт, что коллегия адвокатов занимает посредническую позицию между правительством и народом.

Де Токвиль, конечно, опасался опасностей, присущих народное правительство.Со стороны большинства существует опасность тирании. Также существует опасность, что в условиях демократии весь процесс управления могут быть денатурированы определенным образом. Это характерно для правительства, поскольку оно по природе закона, что он должен оказывать давление разума на дела мужчин в обществе. Правительство и закон тоже рациональны, или они вовсе не правительство и закон. Но де Токвиль опасался, что существенное рациональность государственного и судебного процесса была бы извращена в следствие народного давления.За этим давлением будет лежать, а не причина и справедливость и забота об общем благе, но неуправляемая страсть и узкая пристрастие и исключительная забота о частных или групповых интересах. Поэтому он искали спасения в барской аристократии — в людях, которые понимать природу закона, и в той степени, природу также правительство.

В

Я думаю, что придерживаюсь его аргументов, когда говорю, что планка защитник общественных интересов в свободном и рациональном правительстве, в следствие идеала юриста как «судебного исполнителя» в нечто большее, чем просто технический смысл этой фразы.Сам этот идеал происходит из высоких традиций общественной философии. Чтобы понять общественная философия, я думаю, состоит в том, чтобы понять, что юрист не служащий или просто агент своего клиента. Он также не находится в статусе независимый подрядчик. Он доверенное лицо; или, точнее, он стоит на один конец определенного типа конфиденциальных отношений. Адвокат-клиент отношения сильно отличаются от большинства отношений, которые возникают, когда один платит другому человеку деньги, чтобы тот выполнил за него определенную задачу.В рамках традиции бара, которые являются частью высоких традиций цивилизации, особенности взаимоотношений юрист-клиент не являются следствием каких-либо частный договор между клиентом и юристом. Они являются следствием статус адвокатуры в обществе — следствие — особые функции, которые общество возложило на профессию юриста.

Верность своему клиенту действительно является обязанностью адвоката; поэтому энергичный защита — его право.Но эта верность не является его полной обязанностью; и это не вытекающее из этого право на защиту неограниченное — что бы люди ни думали в девятнадцатого века, когда повсеместный индивидуализм привел к акценту на договор адвокат-клиент в ущерб отношениям адвокат-клиент. В этих отношениях присутствует элемент социальной ответственности. Иеремия С. Чувство этой ответственности Блэк продемонстрировал, когда в 1883 году отказался гонорар, чтобы оспорить дело железных дорог против государственного регулирования железных дорог.Он был, по его словам, обещан людям по вопросам, о которых идет речь.

В Америке право адвоката на защиту признано в полной мере. мера. Юрист может обоснованно стремиться предоставить своему клиенту самую полную преимущество существующих законов — например, когда речь идет о доходах или антимонопольные законы. Но у него есть и другие обязанности перед обществом. Есть, например, его ответственность за сам закон и за его надлежащее соблюдение, который требует, чтобы он проинструктировал своего клиента о значении и целях закон, и сказать ему, что он запрещает, а что разрешает.Публика философия не имела влияния на этого человека (кем бы он ни был; это утверждение было приписывается нескольким), которые сказали, что хороший юрист — это тот, кто расскажет клиент, не то, что он не мог сделать, а как делать то, что он хотел. Этот кусок цинизма противоречит традиции. «Nullius потенция supraleges». Ни одна сила и ничьи частные интересы не стоят выше закона.

Истинная традиция появляется в истории, рассказанной в свидетельских показаниях, когда Луи Д. Брандейс должен был быть утвержден в качестве помощника судьи Верховного суда.Однажды Брандейса попросили представлять интересы большой инвестиции. банковская группа в борьбе за доверенных лиц с участием Центрального Иллинойса. Он имел проблема конфликта интересов. Но что для него было еще важнее, так это это: он требовал, сказал банкир, давая показания, «чтобы удостовериться в справедливости нашей позиции ». Это требование соответствует высоким традициям общества философия. Не все современники Брандейса чувствовали его актуальность. Видный адвокат, выступавший против Брандейса, писал другу: «Проблема с господином Брандейсом.Брандейс в том, что он никогда не теряет своего судебного отношения к своим клиентам. Он всегда действует как судья по отношению к своим клиентам, вместо того, чтобы быть его адвоката клиента, что противоречит практике Коллегии адвокатов «. Это заявление является ироническим свидетельством того, в какой степени общественная философия в то время перестала руководить практикой бара. Когда приходит партийность считаться суммой профессиональных обязательств; когда судебный отношение — привычка к беспристрастной, бескорыстной и беспристрастной оценке достоинства — не рекомендуется, несомненно, упадок общественной философии установил в.Важнейшее профессиональное обязательство, которое выше, чем договор службы, было забыто.

VI

Есть еще одно, возможно, более непосредственное значение фразы «офицер суда «, как это понимается в традиции. Фраза определяет старейшую задачу юриста и его самую традиционную функцию в исполнение законов, то есть его обязанность содействовать суду в надлежащем решение спорного вопроса. С нашей точки зрения, эта функция требует больше, чем усердие в исследованиях и откровенность в представлении доказательств.Это также требует больше, чем усилий для правильного толкования закона и просто применение его к фактам дела. Есть дальнейшие усилия обязанность адвоката привести свою теорию дела в традицию Американское право, поскольку эта традиция сама по себе поддерживается широкими принципами общественная философия.

Огромное значение этих усилий сегодня проявляется в определенных типах людей. дел, которые выходят на первый план — дела, связанные со свободой слова, свобода религии, отделение церкви от государства, привилегия против самообвинение, и весь спектр проблем, связанных с концепцией внутренняя безопасность.Такие случаи представляют собой серьезную проблему для технических навыков. Но они также бросают вызов правовому уму на более глубоком уровне. Они бросить вызов философскому пониманию американской традиции и ее поддерживающая философия. Они также ставят под сомнение его философское понимание непрерывный мир дел и его требование, чтобы традиция была адаптирована к ощущаемым потребностям времени.

Было отмечено, насколько судья полагается на адвоката в концепции, которые сделают понятным для него великий перемешиваемый мир дела и идеи, которые витают в его зале суда.Это также было отметил, что судебные заключения постоянно в большом долгу перед работа ученых-юристов и консультантов. Задолженность не всегда может быть признал; но это нужно увидеть. Снова и снова доктринальные мосты к судебным решениям были возведены адвокаты. Это тоже часть высокая функция юриста как судебного исполнителя. Важность его Ответственная разрядка, как мне кажется, ярко проявляется в тех случаях, когда проблемы углубиться в корни нашей конституционной традиции свободы и порядка, особенно в наши дни, когда сущности этой традиции угрожают силы, действующие как внутри нашего общества, так и за его пределами.

В этой связи я мог бы вкратце остановиться на конкретном моменте. я не буду Я считаю, что какой-либо прочный мост между юридической доктриной еще был построен на правильное решение — как законодательное, так и судебное — по животрепещущей проблеме согласования юридических требований отделения церкви от государства с законные социальные и религиозные требования народа, признающего себя религиозный и который также знает, что его социально-религиозная структура является плюралистической и трехсторонний. Здесь перед юристами стоит задача, которую не следует выполнять. только или даже в основном в зале суда, но также, в частности, в более крупный форум общественного мнения.

Возможно, я сказал достаточно, чтобы изложить, по крайней мере в общих чертах, мою главную мысль. — что в рамках своих идеалов как государственного человека и офицера суда адвокат несет ответственность по опеке и обновление общественной философии, а также находит возможности для выполнение этой обязанности. В заключение сделаю еще два точки.

VII

Если мы хотим принять вердикт истории, нам, возможно, придется признать что юридическая профессия потерпела неудачу, по крайней мере, в некоторой значительной степени, прежде чем моральный вызов, брошенный ему в девятнадцатом веке из-за подъема промышленный капитализм.При строительстве социально-экономического здания, которое затем оформилось, что адвокат был призван играть все более важную роль. и многогранная роль. Оглядываясь назад, можно сказать, что юристы (некоторые за исключением) может не чувствовать, что играла свою роль с достаточным чувством морали и социальная ответственность. ⁸ Впрочем, можно уйти мертвых, чтобы хоронить мертвых. Поскольку в прошлом были неудачи, есть тем более повод для решимости в настоящем. Пришло время решить эту проблему. не будет неудач перед лицом более ищущих духовных и интеллектуальный вызов нашего собственного момента середины двадцатого века.

Если это правда, как я думаю, угроза эрозии общественная философия, вдохновляющая американскую свободу и первоисточник американского права, то для юристов сейчас не время поддаваться полному погружению в повседневный мир заботы о клиентах или к наивности, которая отказалась бы от идеала профессии, чтобы преследуют в одиночку второстепенную цель технического мастерства.

Сегодня существует общая проблема для всех рангов и институтов общества, что они должны подняться на вершину времен, чтобы они не были захваченный наводнением более разрушительным, чем то, от которого спас Ной цивилизация в примитивной деревянной лодке.Как это доходит до юридической профессии этот общий вызов — приглашение переступить порог в новый возраст. Конечно, сам порог есть; и за его пределами лежит возраст, который обязательно будет новым. Будет ли его новизна хорошим или плохим, все еще не определились. Ключевой вопрос — каковы будут принципы общественности? философия, с точки зрения которой американское общество наметит свой курс?

Будут ли они древними принципами истины и справедливости, свободы и порядок.права и обязанности человека, присущие традиция, данником которой является наша республика? Или будет командовать новой эпохой взяты одной из недавно открытых философий, которые в настоящее время находятся в состоянии войны с высокие либеральные традиции? Конечно, я говорю за вас, когда говорю, что это только в старых либеральных традициях, недавно сделанных актуальными для проблем дня, что наша республика — а вместе с ней и весь мир — может надеяться найти постоянно новое рождение свободы и постоянное возрождение закона.Но если центральная традиция Запада будет обновлена ​​в более глубокой форме и жизненно важнее, чем то, что вдохновляло наших отцов-основателей, новая эпоха должна увидеть на практике юристы утверждают, что моральная независимость и что интеллектуальное лидерство в интересах общества, что является его историческим прерогатива и ее неотъемлемая обязанность. Если это будет решительно сделано, наступит новый золотой век. искупит Америку, созданную первым Золотым веком.

Мой заключительный момент касается того, каким образом влияние юрист почувствует себя в формировании новой эры в соответствии с духом старая традиция.В прошлом Джеймс Уиллард Херст замечает:

Основная сила юристов не ощущалась через работу нескольких человек творческий гений. Он не исходил от признанной профессиональной гильдии. Оно пришло от совокупного влияния многих способных людей, которые были эффективны, потому что они имели общие знания, традиции и методы, и потому что вместе они сконцентрировались на и развили особые навыки и чувство процесса корректировка социальных отношений. ⁹

Так что, я полагаю, это будет в будущем.Вклад штанги в обновление традиций цивилизации должно быть корпоративным вклад.

Более того, одна специальная группа будет искать долю сигнала в этом корпоративный вклад. Эта группа появилась недавно — в рамках последние двадцать лет или около того. Я имею в виду штатных учителей права. я не стал бы действительно пренебрегают своими помощниками по совместительству; но я думаю, что это особая дань уважения благодаря преданным людям, которые ценой самопожертвования отдали себя полностью к работе юридической школы.В особом смысле эти люди носители традиций закона. Их историческая наука поддерживает жизненно важное звено преемственности с мудростью прошлого. Их философские интеллект не дает изучению закона превращаться в простое приобретение юридических навыков. Их преданность молодым студентам дает гарантия того, что Америка будущего будет иметь штангу и скамейку, знающие их собственная традиция, и они привержены ее постоянному обновлению. Их отражающие понимание меняющихся потребностей американского общества гарантирует нашим гражданам что сам закон будет развиваться как гибкий инструмент общественного интерес, оставаясь верным своей внутренней рациональной сущности.

Эти люди — преподаватели юридического факультета Фордхэма, и в других университетах — заслуживают каким-то особым образом нематериальные, но настоящая награда — благодарность общества. Они ухаживают за грядками, так как были, к которым мы ищем поколение ученых и советников через кого великие традиции вежливости обретут новую и энергичную жизнь.

Свобода и ответственность | AAUP

Нижеследующее заявление было принято Советом Американской ассоциации университетских профессоров в октябре 1970 года.В апреле 1990 года Совет принял несколько изменений в формулировках, которые были одобрены Комитетом Ассоциации по профессиональной этике, чтобы удалить гендерные ссылки из первоначального текста.

---

Более полувека Американская ассоциация университетских профессоров руководствовалась двумя принципами: колледжи и университеты служат общему благу посредством обучения, преподавания, исследований и стипендий; и что выполнение этих функций обязательно основывается на сохранении интеллектуальной свободы преподавания, выражения мнений, исследований и дискуссий.Все компоненты академического сообщества несут ответственность за демонстрацию и поддержку этих свобод в интересах обоснованного исследования.

Заявление 1940 о принципах академической свободы и пребывания в должности подтверждает верховенство этой ответственности. Заявление о профессиональной этике подчеркивает его актуальность для отдельных преподавателей и обращает внимание на их ответственность своими собственными действиями поддерживать свободу исследования своих коллег и своих студентов и способствовать общественному пониманию академической свободы.Совместное заявление о правах и свободах студентов подчеркивает общую ответственность всех членов академического сообщества за сохранение этих свобод.

Продолжающиеся нападки на целостность наших университетов и на саму концепцию академической свободы исходят из многих источников. Эти нападения, отмеченные тактикой запугивания и преследования, а также политическим вмешательством в автономию колледжей и университетов, вызывают резкую реакцию и ответную реакцию.Особенно в репрессивной атмосфере ответственность факультета по защите своих свобод не может быть отделена от его ответственности по защите этих свобод своими собственными действиями.

* * * * *

Членство в академическом сообществе налагает на студентов, преподавателей, администраторов и попечителей обязанность уважать достоинство других, признавать их право выражать различные мнения, а также поощрять и защищать интеллектуальную честность, свободу исследования и обучения, а также свободное выражение в университетском городке и за его пределами.Выражение несогласия и попытка произвести изменения, следовательно, не могут осуществляться таким образом, чтобы причинять вред отдельным лицам или учреждениям, или мешать занятиям своих учителей или коллег. Ораторов в кампусе необходимо не только защитить от насилия, но и дать им возможность быть услышанными. Те, кто стремится привлечь внимание к жалобам, не должны делать это способами, которые существенно затрудняют работу учреждения.

Студенты имеют право на атмосферу, способствующую обучению, и на беспристрастное отношение ко всем аспектам взаимоотношений между учителем и учеником.Члены факультета не могут отказать в зачислении или обучении студентов на основании их убеждений или возможных целей, для которых они могут использовать знания, полученные в ходе курса. Авторитет, присущий преподавательской роли, не должен заставлять учащихся делать особый личный выбор в отношении политических действий или своего собственного социального поведения. Оценка студентов и присуждение зачетных единиц должны основываться на академической успеваемости, оцененной профессионально, а не на вопросах, не имеющих отношения к этой успеваемости, будь то личность, раса, религия, степень политической активности или личные убеждения.

Именно мастерство учителей в своих предметах и ​​их собственная стипендия дает им право посещать свои классы и свободу изложения своих предметов. Таким образом, со стороны преподавателя недопустимо постоянно вмешиваться в материал, не имеющий отношения к предмету, или не представлять предмет курса, как объявлено студентам и одобрено преподавателями в их коллективной ответственности за учебную программу.

Поскольку академическая свобода традиционно включала полную свободу преподавателя как гражданина, большинство преподавателей не сталкиваются с неразрешимыми конфликтами между политическими, социальными действиями и совестью, с одной стороны, и требованиями и ожиданиями своих студентов, коллег. и учреждения, с другой стороны.Если такие конфликты становятся острыми, и внимание к обязанностям гражданина и морального агента мешает преподавателю выполнять существенные академические обязательства, преподаватель не может избежать ответственности за этот выбор, но должен либо запросить отпуск, либо отказаться от своей академической должности. .

* * * * *

Забота Ассоциации о разумных принципах и процедурах установления дисциплины отражена в Заявлении о принципах академической свободы и пребывания в должности от 1940 г., Заявлении 1958 г. Свобода и владение недвижимостью , а также многочисленные расследования, проведенные Ассоциацией в отношении дисциплинарных мер со стороны колледжей и университетов.

Возникает вопрос, достаточны ли эти обычные процедуры в текущем контексте. Мы считаем, что в целом они хорошо служат своим целям, но следует рассмотреть возможность их дополнения в нескольких отношениях.

Во-первых, планы по обеспечению соответствия академическим нормам должны быть расширены, чтобы сделать упор на профилактические, а также дисциплинарные меры. С этой целью профессорско-преподавательский состав должен проявить инициативу, работая с администрацией и другими компонентами учебного заведения, для развития и поддержания атмосферы свободы, приверженности академическим исследованиям и уважения академических прав других.Факультет также должен присоединиться к другим членам академического сообщества в разработке процедур, которые будут использоваться в случае серьезного сбоя или угрозы сбоя, и должен обеспечить его консультации при принятии важных решений, особенно тех, которые связаны с вызовом внешних сил безопасности в университетский городок.

Во-вторых, систематическое внимание следует уделять вопросам, относящимся к санкциям, помимо увольнения, таким как предупреждения и выговоры, чтобы обеспечить более универсальный комплекс академических санкций.

В-третьих, профессорско-преподавательский состав должен взять на себя более позитивную роль защитника академических ценностей от неоправданных нападок со стороны своих членов. Традиционная функция преподавателей в дисциплинарных разбирательствах заключалась в обеспечении академической надлежащей правовой процедуры и значимого участия преподавателей в установлении дисциплины администрацией. Хотя эту функцию следует сохранить, преподаватели должны осознавать свою заинтересованность в содействии соблюдению норм, важных для академической деятельности.

Правила, разработанные для удовлетворения этих потребностей в саморегулировании преподавателей и гибкости санкций, должны быть приняты в каждом университетском городке с учетом местных обстоятельств и продолжающихся экспериментов.Однако во всех усилиях по наложению санкций жизненно важно, чтобы судебное разбирательство проводилось справедливо по отношению к человеку, чтобы судебные решения преподавателей играли решающую роль и чтобы неблагоприятные суждения основывались на очевидных нарушениях соответствующих норм. Ассоциация будет поощрять и помогать местным группам преподавателей, стремящимся сформулировать основные принципы, изложенные здесь, или внести улучшения в свой дисциплинарный механизм для удовлетворения описанных здесь потребностей. Ассоциация также будет консультироваться и работать с любой ответственной группой внутри или за пределами академического сообщества, которая стремится способствовать пониманию и соблюдению основных норм профессиональной ответственности при условии, что такие усилия согласуются с принципами академической свободы.

статей

Свобода, Ответственность и справедливость: краеугольные камни хорошей жизни
Пол Т. П. Вонг, доктор философии, C. Psych.
Президент, Международная сеть по личному пониманию
Коквитлам, Британская Колумбия, Канада

Тема, выбранная для второй дважды в год Конференция смысла: Свобода, Ответственность и справедливость . В той мере, в какой эти являются краеугольными камнями хорошей жизни и гражданского общества, они стержневые вопросы позитивной психологии.

Никогда в истории человечества было бы завоевано столько свобод для человека во многих странах. Тем не менее, свобода без ответственности представляет наибольшую угрозу для демократия. Точно так же лицензия и зависимость представляют наибольшую опасность. к личному и общественному здоровью.

Доктор Виктор Франкл давно утверждал что осмысленная жизнь основана на использовании свободы выбора и личной ответственности.Доктору Франклу ответственность влечет за собой ответ на запрос смысла, уникального в каждой ситуации.

Но причем тут личная ответственность конец? Кто должен нести ответственность за злые дела? До какой степени общество, корпорации или другие люди ответственны за глупые а вредные индивидуальные решения? Есть ли культура жертв и козлы отпущения подрывают личную ответственность? Что можно сделать с продвигать этику, смысл и добродетели?

Взаимосвязь между свободой и ответственностью действительно сложно, и так много всего висит на волоске.Соревнование перед психологами стоит вопрос: как способствовать ответственному и осмысленному выбору без внешнего ограничения индивидуальной свободы.

Любой прогресс в решении этого вопроса исследования. будет способствовать благополучию человека и общества в целом. Для этого нужны лучшие умы и щедрое финансирование. решить эту насущную проблему, которая имеет широкие последствия.

Социальная справедливость — еще один неотложный вопрос, психологи больше не могут закрывать глаза.Томас Джефферсон однажды сказал: «Давайте вернем в социальное общение гармонию и привязанность. без которых свобода и даже сама жизнь — всего лишь унылые вещи.

Стремление к свободе, жизни и счастью делает не происходит в вакууме. Этому может сильно помешать деспотичный общество или конфликтное сообщество. Кроме того, психологическая проблемы часто возникают из-за распада семьи, соседства и социальные институты.

Таким образом, перед психологами стоит еще одна задача. is: как создавать организации и сообщества, которые характеризуются честностью, гармонией и добротой. Это еще более сложная задача, потому что трансформация сообщества зависит не только от отдельных людей принятие ответственных решений. Это также зависит от знания того, как создают атмосферу уважения и уважения, когда права личности и столкновение личностей.

Особое внимание мы уделили правосудию на этой конференции по нескольким причинам. Во-первых, осмысленное существование не может основываться на эгоистичных стремлениях, которыми он должен заниматься более серьезные проблемы, такие как бедность, расизм, неблагоприятное положение коренных народов, и т. д. Вот почему доктор Франкл и другие экзистенциальные психологи подчеркнули потребность в самопревосхождении и служении высшему цель.

Во-вторых, отсутствие справедливости подрывает индивидуальное стремление к смыслу. Было бы сложно для частных лиц ощутить осмысленную жизнь и удовлетворение, когда они чувствуют что они подвергаются дискриминации и несправедливому обращению,

В-третьих, отсутствие справедливости мешает сообществу строительство. Конфликты и фракционность неизбежны, когда групповая члены считают, что не хватает справедливого обращения и процедурных справедливость в организации.

Наконец, восприятие справедливости поднимает важный вопрос. вопросы: Зависит ли это от равных возможностей или равных результатов? Может ли справедливость сосуществовать с элитарностью и иерархией? Преобладает Философия принципа «победитель получает все» противоречит миротворчеству и сообществу строительство?

Новое тысячелетие призывает психологов бороться с проблемами ответственного выбора и позитивного участия в жизни нации.Нам нужно узнать, как использовать все силы психологические, духовные, социальные, политические и экономичен для повышения свободы, ответственности и справедливости.

Конференция смыслов дает возможность для психологов и социологов, чтобы собраться вместе и сплести богатый гобелен позитивной психологии с многочисленными темами, такими как как личное значение, оптимизм, компетентность, совладание, любовь, вера, доверие, смелость, сочувствие, справедливость, принятие, прощение, характер образование и коллективное лидерство.

Таким образом, возможности для Смысловой конференции достаточно широки, чтобы охватить широкий спектр тем, включая различные методологии. Помимо традиционных исследовательских и теоретических презентаций, мы также включим несколько открытых сессий для заинтересованных люди делятся своими идеями и опытом.