Психика сознательная и бессознательная: Сознательное и бессознательное. Проблема бессознательного и сознательного

Магистерская программа «Психоанализ и психоаналитическое бизнес-консультирование» — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Бессознательное психическое

Выявление и описание бессознательных процессов составляло важную часть исследовательской и терапевтической деятельности Фрейда. Однако он этим не ограничился и подверг бессознательное аналитическому расчленению. Раскрытие механизмов функционирования бессознательных процессов, выявление конкрет­
ных форм проявления бессознательного психического в жизнедеятельности человека, поиск в самом бессознательном различных его составляющих — все это пред­ставляло значительный интерес для Фрейда. Причем он не просто интересовался описанием и раскрытием бессознательного как чего­-то отрицательного, находяще­гося вне сознания, а стремился выявить именно позитивную составляющую бес­сознательного психического. Он обращал внимание на те свойства бессознатель­ного, которые свидетельствовали о самобытности и специфичности данной сферы человеческой психики, качественно и содержательно отличающейся от сознания.
Исследование бессознательного осуществлялось Фрейдом не изолированно, не само по себе, а в контексте его соотношения с сознанием. Это был привычный путь, по которому шли те ученые, которые признавали существование бессознательно­го. Однако перед Фрейдом возникли вопросы, требующие ответа в свете осмысле­ния бессознательного психического. Для Фрейда быть сознательным — значит иметь непосредственное и надежное восприятие. Но что можно сказать о восприятии в сфере бессознательного? И здесь основатель психоанализа сравнил восприятие сознания бессознательных процессов с восприятием органами чувств внешнего мира.

Динамика психических процессов

В ходе раскрытия динамики психических процессов, не являющихся сознательными, обнаружилось то, что Фрейд назвал скрытым, латентным бессознательным.
Это бессознательное обладало характерными признаками, свидетельствующими о его специфике. Основным признаком данного вида бессознательного было то, что представление, будучи сознательным в какой­-то момент, переставало быть тако­вым в следующее мгновение, но могло вновь стать сознательным при наличии опре­деленных условий, способствующих переходу бессознательного в сознание.

Кроме того, динамика развертывания психических процессов, оказалось, позволяла говорить о наличии в психике человека какой­-то противодействующей силы, препятствующей проникновению бессознательных представлений в созна­ние. Состояние, в котором данные представления находились до их осознания, Фрейд назвал вытеснением, а силу, способствующую вытеснению этих представлений, — сопротивлением. Осмысление того и другого привело его к выводу, что устранение сопротивления, в принципе, возможно, но оно осуществимо лишь на основе специальных процедур, с помощью которых соответствующие бессознательные представления могут быть доведены до сознания человека.
Все это способствовало тому, что в понимании Фрейда бессознательное предстало в качестве двух самостоятельных и не сводящихся друг к другу психических про­цессов. Первый вид скрытого, латентного бессознательного — это то, что Фрейд на­звал предсознательным, второй — вытесненным бессознательным.

Многозначность бессознательного

Классический психоанализ Фрейда основывался главным образом на раскрытии характеристик и природы одного вида бессознательного, а именно вытесненного бессознательного. Собственно говоря, практика психоанализа ориентирована на выявление сопротивления пациента и того вытесненного бессознательного, которое являлось результатом вытеснения из его сознания и памяти бессознательных вле­чений и желаний. Между тем в теории, в психоаналитическом учении «вытеснен­ное» являлось только частью бессознательного психического и полностью не по­крывало его.

При раскрытии динамики психических процессов, были выделены сознание, предсознательное и вытесненное бессознательное. Однако, структурный подход к человеческой психике внес существенное дополне­ние в ее понимание, когда в самом Я обнаружилось бессознательное, не совпадаю­щее с вытесненным бессознательным. Фрейд назвал его «третьим» бессознательным, которое в структурной модели обозначалось термином «Сверх­Я». Признание Фрейдом «третьего» бессознательного позволило по-иному, чем раньше, исследовать сложные взаимодействия между сознательными и бессознательными процессами, протекающими в глубинах человеческой психики. Оно способствовало лучшему пониманию природы внутриличностных конфликтов и причин возникновения неврозов. Вместе с тем выделение «третьего» бессознательного усугубило общее понимание бессознательного психического, которое стало не просто двусмысленным, а действительно многозначным. Фрейд это по­ нимал. Не случайно, говоря о введении «третьего» бессознательного, он писало той многозначности понятия бессознательного, которую приходится признать в психоанализе.

К списку статей по Коучингу и бизнес-консультированию
К списку статей по Клинической парадигме менеджмента
К списку статей по Истории и теории психоанализа
К списку статей А. В. Россохина в журнале «Psychologies»

Магистерская программа «Психоанализ и психоаналитическое бизнес-консультирование» — Национальный исследовательский университет «Высшая школа экономики»

Внутрипсихические конфликты

 Проводя различие между вытесненным и вытесняющим, Фрейд внес уточнения в понимание бессознательного психического и природы внутрипсихических конфликтов. Психоаналитическое представление о Сверх­-Я позволило по­новому взглянуть на те внутриконфликтные ситуации, которые часто возникают вокруг Я.
Дело в том, что предпринятое Фрейдом структурирование психики показало существенные слабости человеческого Я, сталкивающегося не только с наследствен­ными бессознательными влечениями индивида, но и с приобретенными им в ходе развития бессознательными силами.Черпая свое Сверх-­Я из Оно, Я оказывается как бы под сильным нажимом со стороны наследственного бессознательного (Оно) и приобретенного бессознательного (Сверх-­Я). Сверх­-Я глубоко погружено в Оно и в значительной степени отделено от сознания, чем Я. Более того Сверх­-Я стремится приобрести независимость от сознательного Я.

В результате подобного стремления Сверх­-Я начинает проявлять себя как некая критика по отношению к Я, что в результате оборачивается для Я ощущением соб­ственной виновности.
Инфантильное Я вынуждено слушаться своих родителей и подчиняться им. Я взрослого человека, подчиняется категори­ческому императиву, воплощением которого является Сверх-Я. И в том и в другом случае Я оказывается в подчиненном положении. Разница состоит лишь в том, что в случае инфантильного Я давление оказывается со стороны, извне, в то время как Я взрослого человека испытывает давление со стороны своей собственной психики, изнутри.
Сверх­-Я может оказывать столь сильное дав­ление на Я, что оно становится как бы без вины виноватым. Если родители только взывают к совести ребенка и прибегают в качестве вос­питания к мерам наказания, то Сверх­-Я взрослого человека, или его совесть, само наказывает Я, заставляя его мучиться и страдать. Наказание извне заменяется на­казанием изнутри. Муки совести приносят человеку такие страдания, попытка бегства от которых завершается уходом в болезнь. Так, в понимании Фрейда, Сверх­-Я вносит свою, не менее значительную лепту, чем Оно, в дело возникнове­ния невротических заболеваний.
Если Сверх­Я пользуется самостоятельностью и приобретает свою независи­мость от Я, то оно может стать таким строгим, жестким и тираническим, что спо­собно вызвать у человека состояние меланхолии.
Под воздействием сверхстрогого Сверх-­Я, унижающего достоинство человека и упре­кающего его за прошлые деяния и даже за недостойные мысли, Я взваливает на себя бессознательную вину и становится крайне беспомощным. Находясь под воздействием сверхстрогого отношения к самому себе, человек может впасть в приступ меланхолии, при котором Сверх­-Я будет внутренне тер­зать его. Это не означает, что приступ мелан­холии — постоянный и неизбежный спутник тех больных, у которых Сверх-­Я оли­цетворяет наиболее строгие моральные требования к их собственному поведению.
Говоря о формировании Сверх-­Я, Фрейд подчеркивал, что строгость этой инстанции обусловлена строгостью родителей, придерживающихся жестких методов воспитания ребенка. Создается впечатление, что Сверх­-Я односторонне воспринимает те функции родителей, которые связаны с запретами и наказаниями. Можно также предположить, что методы воспитания ребенка, включаю­щие в себя ласку и заботу, а не наказание и принуждение, будут способствовать образованию не жесткого, а скорее мягкого Сверх-­Я. Подчас именно так и бы­вает. Однако здесь нет какой-­либо прямой зависимости.
В реальной жизни час­то оказывается, что даже при использовании мягких методов воспитания, когда угрозы и наказания со стороны родителей сведены до минимума, может сфор­мироваться не менее жесткое и тираническое Сверх­-Я, как это случается при твер­дом воспитании, основанном на методах насильственного принуждения к по­слушанию.
Воспитывая ребенка, родители руководствуются, как пра­вило, не своим Я, олицетворяющим разум и рассудок, а предписаниями собственно­го Сверх­Я, основанными на идентификации со своими родителями. Несмотря на возникающие в процессе воспитания расхождения между Я и Сверх­-Я, сознательными и бессознательными интенциями, в большинстве случаев по отношению к де­тям родители воспроизводят все то, что некогда испытывали сами, когда их собствен­ные родители налагали на них различного рода ограничения.

Сверх­Я ребенка формируется не столько на основе примера своих родителей, сколько по образу и подобию родительского Сверх-Я. Как заме­чал Фрейд, Сверх­-Я ребенка наполняется тем же содержанием, становится носи­телем традиции, всех тех сохранившихся во времени ценностей, которые продол­жают существовать на этом пути через поколения. Нередко в семьях складываются такие ситуации, когда родители, не имевшие возможность проявить себя в какой-либо сфере деятельности, предпринимают всяческие попытки к тому, чтобы их дети пошли по пути, о котором они сами меч­тали. Они прибегают к строгим методам воспитания, заставляя своих детей делать то, к чему те не предрасположены или не испытывают ни малейшего желания. В результате подобного воспитания у детей формируется такое Сверх­-Я, функцио­нальная деятельность которого сказывается, в свою очередь, на их собственных детях.
Для Фрейда Сверх-­Я выступает в качестве совести, которая может оказывать тираническое воздействие на человека, вызывая у него постоянное чувство винов­ности. Это — одна из функций Сверх-­Я, изучение которой способствует понима­нию внутриличностных конфликтов.
Другая, не менее важная функция Сверх­-Я заключается в том, что оно является носителем идеала. В этом смысле Сверх­-Я представляет собой тот идеал (Я­идеал), с которым Я со­измеряет себя. Если совесть олицетворяет собой родительские заповеди и запре­ты, то Я-­идеал включает в себя приписываемые ребенком совершенные качества родителей, связанные с его восхищением ими и подражанием им. Стало быть, в Сверх­-Я находит свое отражение та амбивалентность, которая ранее наблюдалась у ребенка по отношению к своим родителям. Не случайно возникновение Сверх­Я продиктовано, с точки зрения Фрейда, важными биологическими и психологичес­кими факторами: длительной зависимостью ребенка от родителей и эдиповым комплексом.
В итоге Сверх­-Я оказывается, с одной стороны, носителем моральных ограничений, а с другой — поборником стремления к совершенствованию. Таковы две основные функции, которые выполняет Сверх-­Я в структуре личности.
В понимании Фрейда, помимо совести и идеала, Сверх­-Я наделено функцией самонаблюдения. Человек как бы постоянно находится под бдительным оком особой внутренней инстанции, от которой невозможно спрятаться.
 

«Несчастное» Я

Осмысление клинического материала, анализ сновидений и переосмысление содержащихся в философских и психологических трудах представлений о бессознательном привели Фрейда к необходимости про­ведения различий между предсознательным и бессознательным. Но он не ограни­чился только этим и попытался более обстоятельно разобраться в природе выде­ленных им видов бессознательного. Ориентация на углубленное исследование способствовала появлению и развитию новых идей, которые стали составной ча­стью психоанализа.
Согласно Фрейду, Сверх­-Я и сознательное не совпадают между собой. Как и Я, Сверх­-Я может функционировать на бессознательном уровне. На предшествующих стадиях становления и развития психоанализа считалось, что именно Я осу­ществляет вытеснение бессознательных влечений человека. Однако по мере того, как идея структуризации психики получала свою поддержку, а представления о Сверх-­Я переставали выглядеть чем-­то из ряда вон выходящим, Фрейд несколь­ко по-­иному подошел к пониманию механизма вытеснения. Во всяком случае, он выдвинул предположение, что в процессе вытеснения значительную роль играет именно Сверх-Я. По мысли Фрейда, вытеснение производится самим Сверх-­Я или Я, действующим по заданию Сверх­-Я. Благодаря акту вытеснения Я защищается от настойчивых и неотступных влечений, содержащихся в Оно. Акт вытеснения осуществляется Я обычно по пору­чению его Сверх­Я, той инстанции, которая выделилась в самом Я. В случае ис­терии Я защищается тем же самым способом и от мучительных переживаний, возникших вследствие критики его со стороны Сверх-­Я, то есть использует вытеснение в качестве приемлемого для себя оружия защиты. Таким образом, в психо­аналитической модели личности оказывается, что Я действительно вынуждено обороняться с двух сторон. С одной стороны, Я пытается отразить нападение от непрестанных требований бессознательного Оно. С другой стороны, ему прихо­дится защищаться от укоров совести бессознательного Сверх­-Я. По мнению Фрейда, беззащитному с обеих сторон Я удается справиться только с самыми грубыми действиями Оно и Сверх­-Я, результатом чего является бесконечное тер­зание самого себя и дальнейшее систематическое терзание объекта, где таковой доступен.

Там, где было Оно, должно стать Я.

Деление психики на сознательное и бессознательное стало основной предпосылкой психоанализа. Фрейд выдвинул важное теоретическое положение о том, что сознательное не является сущностью психического. Фрейд подчеркивал, что у данных сознания имеются различного рода пробелы, не позволяю­щие компетентно судить о процессах, которые происходят в глубинах психики. И у здоровых людей, и у больных часто наблюдаются такие психические акты, объяснение которых требует допущения существования психических процессов, не вписывающихся в поле зрения сознания. Поэтому Фрейд считал, что имеет смысл допустить наличие бессознательного и с позиций науки работать с ним, что­ бы тем самым восполнить пробелы, неизбежно существующие при отождествле­нии психического с сознательным. Ведь подобное отождествление является, по существу, условным, недоказанным и представляется не более правомерным, чем гипотеза о бессознательном. Между тем жизненный опыт, да и здравый смысл ука­зывают на то, что отождествление психики с сознанием оказывается совершенно нецелесообразным. Более разумно исходить из допущения бессознательного как некой реальности, с которой необходимо считаться, коль скоро речь идет о пони­мании природы человеческой психики. 
Целесообразнее, стало быть, не ограничиваться упованием на сознание и иметь в виду, что оно не покрывает собой далеко всю психику. Тем самым Фрейд не только пересмотрел ранее существовавшее привычное пред­ставление о тождестве сознания и психики, но и, по сути дела, отказался от него в пользу признания в психике человека бессознательных процессов. Более того, он не просто обратил внимание на необходимость учета бессознательного как та­кового, а выдвинул гипотезу о правомерности рассмотрения того, что он назвал бессознательным психическим. В этом состояло одно из достоинств психоаналити­ческого понимания бессознательного.
Нельзя сказать, что именно Фрейд ввел понятие бессознательного психического. До него Гартман провел различия между физически, гносеологически, метафизически и психически бессознательным. Однако если немецкий философ ограничился подобным разделением, высказав весьма невнятные соображения о психически бессознательном и сконцентрировав свои усилия на осмыслении гносеологических и метафизических его аспектов, то основатель психоанализа поставил бессозна­тельное психическое в центр своих раздумий и исследований.
Для Фрейда бессознательное психическое выступало в качестве приемлемой гипотезы, благодаря которой открывалась перспектива изучения психической жизни человека во всей ее полноте, противоречивости и драматичности.
Идеи о бессознательном психическом были выдвинуты Фрейдом в первой его фундаментальной работе «Толкование сновидений». Именно в ней он подчеркнул, что внимательное наблюдение над душевной жизнью невротиков и анализ снови­дений дают неопровержимые доказательства наличия таких психических процес­сов, которые совершаются без участия сознания.
В отличие от тех, кто усматривал в бессознательном лишь теоретическую конструкцию, способствующую установлению логических  связей между сознательными процессами и глубинными структурами психики, Фрейд рассматривал бессознательное как нечто реально психическое, характери­зующееся своими особенностями и имеющее вполне конкретные содержательные импликации. Исходя из этого в рамках психоанализа предпринималась попытка осмысления бессознательного посредством выявления его содержательных харак­теристик и раскрытия специфики протекания бессознательных процессов.
Фрейд исходил из того, что всякий душевный процесс существует сначала в бессознательном и только затем может оказаться в сфере сознания. Причем переход в сознание — это отнюдь не обязательный про­цесс, поскольку, с точки зрения Фрейда, далеко не все психические акты непремен­но становятся сознательными. Некоторые, а быть может, и многие из них так и оста­ются в бессознательном, не находят возможных путей доступа к сознанию.
Психоанализ нацелен на раскрытие динамики раз­вертывания бессознательных процессов в психике человека.
Отличие психоаналитического понимания бессознательного от тех трактовок его, содержавшихся в предшествующей философии и психологии, состояло в том, что Фрейд не ограничился рассмотрением соотношений между сознанием и бессознательным, а обратился к анализу бессознательного психического для выявления его возможных составляющих. При этом он открыл то новое, что не являлось объектом изучения в предшествующей психологии. Оно состояло в том, что бессознательное стало рассматриваться с точки зрения наличия в нем несводящихся друг к другу составных частей, а главное — под углом зрения функциони­рования различных систем, в своей совокупности составляющих бессознательное психическое. Как писал Фрейд в «Толковании сновидений», бессознательное об­наруживается в качестве функции двух раздельных систем. В понимании Фрейда, бессознательное характеризуется некой двойствен­ностью, выявляемой не столько при описании бессознательных процессов как та­ковых, сколько при раскрытии динамики их функционирования в человеческой психике. Для основателя психоанализа признание наличия двух систем в бессознательном стало отправной точкой его дальнейшей исследователь­ской и терапевтической деятельности.
Нанесенный психоанализом психологический удар по нарциссическому Я заставил многих теоретиков и практиков по­-новому взглянуть на человека, который традиционно считался символом и оплотом сознательной деятельности. Фрейд же в своей исследовательской и терапевтической работе стремился показать, каким образом и почему самомнение человека о всесилии и всемогуществе своего Я пред­ставляется не чем иным, как иллюзией, навеянной желанием быть или казаться таким, каким он не является на самом деле. При этом основатель психоанализа значительное внимание уделил раскрытию именно слабых сторон Я, чтобы тем самым развеять существующие иллюзии о его всемогуществе. Это вовсе не означало, что подчеркивание в исследовательском плане слабого Я оборачивалось в практике психоанализа низведением человека до несчастного суще­ства, обреченного на вечные страдания и муки вследствие своего бессилия перед бес­сознательными влечениями, силами и процессами. Напротив, терапевтические усилияпсихоанализа преследовали важную цель, направленную на укрепление слабого Я.
В рамках психоанализа реализация данной цели означала такую перестройку органи­зации Я, благодаря которой его функционирование могло быть более независимым от Сверх­-Я и способствующим освоению территории Оно, ранее неизвестной человеку и остающейся бессознательной на протяжении его предшествующей жизни. Фрейд исходил из того, что поскольку Я пациента ослаблено внутренним кон­фликтом, то аналитик должен придти к нему на помощь. Используя соответствующую технику, основанную на психоаналитической работе с сопротивлениями и перено­сом, аналитик стремится оторвать пациента от его опасных иллюзий и укрепить его ослабленное Я. Если аналитику и пациенту удастся объединиться против инстинк­тивных требований Оно и чрезмерных требований Сверх­-Я, то в процессе психоана­литического лечения происходит преобразование бессознательного, подавленного в предсознательный материал, осознание бесплодности предшествующих патологи­ческих защит и восстановление порядка в Я. Окончательный исход лечения будет зависеть от количественных отношений, то есть от доли энергии, которую может мобилизовать аналитик у пациента в пользу аналитической терапии по сравнению с количеством энергии сил, работающих против исцеления как такового.
Вместе с тем структуризация психики и рассмотрение Я через приз­му опасностей, подстерегающих его со стороны внешнего мира, Оно и Сверх­-Я, поставили Фрейда перед необходимостью осмысления того психического состоя­ния, в котором может пребывать беззащитное Я. Как показал основатель психоана­лиза, подвергнутое опасностям с трех сторон и неспособное всегда и во всем давать достойный отпор, несчастное Я может стать сосредоточением страха. Дело в том, что отступление перед какой-­либо опасностью чаще всего сопровождается у человека появлением страха. Беззащитное Я сталкивается с опасностями, исходящи­ми с трех сторон, то есть возможность возникновения страха у него троекратно увеличивается. Если Я не может справиться с грозящими ему опасностями и, со­ответственно, признает свою слабость, то в этом случае как раз и возникает страх. Точнее говоря, Я может испытывать три рода страха, которые, по мнению Фрейда, сводятся к реальному страху перед внешним миром, страху совести перед Сверх­-Я и невротическому страху перед силой страстей Оно.

К списку статей по Коучингу и бизнес-консультированию
К списку статей по Клинической парадигме менеджмента
К списку статей по Истории и теории психоанализа
К списку статей А. В. Россохина в журнале «Psychologies»

Корниенко А.Ф. — Сознательные и бессознательные психические состояния

А.Ф. Корниенко
Статья по общей психологии
Психология психических состояний: теория и практика.
Материалы Первой Всероссийской научно-практической конференции.
Казанский государственный университет, 13-15 ноября 2008 г.
Часть I. – Казань: ЗАО «Новое знание», 2008. – С. 474-478.

Понятие «психическое состояние» – одно из основных понятий общей психологии, и вместе с тем, как и прочие основные понятия в психологии, характеризуется неоднозначностью понимания и интерпретации. Как отмечает Е.П. Ильин, «изучение проблемы состояний человека испытывает серьезные трудности в связи с тем, что до сих пор не дано удовлетворительного определения понятия «состояние», хотя использование его широко распространено в самом различном смысле и с разной степенью обобщенности» (Ильин Е.П., 2000).

Точно такая же ситуация сложилась вокруг понятий «сознание», «сознательное» и «бессознательное», которые также не имеют однозначного толкования. В предисловии к русскому изданию работы Г.Т. Ханта «О природе сознания» В.П. Зинченко пишет: «К сожалению, философия и наука не могут похвастаться тем, что они за тысячу лет своего существования и развития пришли к сколь-нибудь однозначному определению сознания» (Зинченко В.П., 2004). В.М. Аллахвердов называет сознание «глубочайшей тайной психологической науки» (Аллахвердов В.М., 2003).

Что же говорить о понятии «сознательное психическое состояние»?! Трудности в однозначной и непротиворечивой концептуализации данного понятия и связанного с ним понятия «бессознательное психическое состоя-ние» возрастают вдвойне! Тем не менее, попытаемся проанализировать оба эти понятия.

Начнем с анализа понятия «психическое состояние». Согласно определению Н.Д. Левитова, которое, как нам кажется, достаточно точно отражает суть понятия, «своеобразие психического состояния, прежде всего, означает своеобразие протекания психических процессов… Вне психических процессов нет и не может быть никаких психических состояний» (Левитов Н.Д., 1964). Учитывая, что в психологии выделяются три группы психических процессов (познавательные, эмоциональные и волевые), психические состояния можно соотносить со своеобразием протекания, как отдельных групп процессов, так и всей совокупности процессов вместе взятых. В первом случае, очевидно, следует говорить о специфических психических состояниях, в частности, о познавательных (когнитивных), эмоциональных и волевых. Собственно, так и предлагает классифицировать психические состояния Н.Д. Левитов, хотя и указывает, что «номенклатура состояний часто не совпадает с номенклатурой процессов». Однако, признав, что вне психических процессов нет и не может быть никаких психических состояний, мы не вправе в определении состояний выходить за пределы психических процессов. Случаи несовпадения номенклатуры состояний с номенклатурой процессов, приво-димые Н.Д. Левитовым, говорят лишь о том, что под психическим состоянием следует понимать не только и даже не столько своеобразие протекания отдельного психического процесса или отдельной группы процессов, сколько своеобразие протекания всей совокупности процессов вместе взятых: и познавательных, и эмоциональных, и волевых. Психическое состояние – это определенная форма организации всех психических процессов, протекающих в психике. Если в совокупности процессов начинают доминировать отдельные процессы или группы процессов, то и возникающие при этом психические состояния могут быть названы в соответствие с этими доминирующими процессами.

В случаях, когда выраженность разных групп психических процессов в их совокупности примерно одинакова, психические состояния могут классифицироваться по другому основанию, а именно по степени активации или интенсивности психических процессов. При слабой активации (слабой интенсивности) мы имеем астенические состояния, при сильной – стенические. Если учесть, для чего происходит организация психических процессов, то есть для чего нужно то или иное психическое состояние, то можно говорить о функции состояния и выделять особые функциональные состояния. Если вследствие изменения ситуации, особенностей внешних воздействий или других факторов происходят изменения в психических процессах – это равносильно изменению психического состояния. Если эти изменения незначительны, можно говорить об устойчивости психического состояния и, соответственно, об устойчивых или неустойчивых психических состояниях.

Спектр или номенклатуру психических состояний составляет множество возможных сочетаний разных видов психических процессов, отличающихся по качеству (содержанию того, что в них отражается), интенсивности и длительности. Каждое психическое состояние представляет собой целостное, многомерное и многопараметрическое психологическое образование.

Характеризуя понятие «психическое состояние», можно провести некоторую аналогию с понятием «темперамент». Известно, что людей с чистым типом темперамента практически не существует. В совокупности поведений любого человека в разных ситуациях и в разные моменты времени можно наблюдать проявление признаков различных типов темперамента. Точно также в любом реальном психическом состоянии можно выделить и когнитивные, и эмоциональные, и волевые компоненты.

Итак, психическое состояние – это форма организации психических процессов, протекающих в психике субъекта в определенный момент времени.

Что же представляет собой «сознательное психическое состояние»? С точки зрения грамматики русского языка наличие прилагательного перед понятием «психическое состояние» указывает на то, что речь идет об особом, специфическом психическом состоянии. Но, как нами было показано, специфика психического состояния определяется либо спецификой доминирующих психических процессов, протекающих в психике, либо специфическими особенностями их организации.

Для того чтобы можно было рассматривать понятие «сознательное психическое состояние» в контексте психических процессов, необходимо признать, что сознание является либо особым психическим процессом, либо особой формой их организации. В первом случае необходимо указать специфику процесса и ответить на вопрос о том, в какую из трех указанных выше групп психических процессов он входит. Во втором случае следует указать, как именно должны быть организованы познавательные, волевые и эмоциональные психические процессы, чтобы эту форму организации можно было называть «сознанием».

Анализ психологической литературы показывает, что обычно сознание не рассматривается как самостоятельный психический процесс и, соответственно, не относится ни к одной из групп психических процессов. Считается, что сознание – это интегративное образование, в котором особым образом интегрируются все психические процессы. По определению В.И. Гинецинского, «сознание в качестве ингредиента психики выступает как результат интеграции отдельных психических функций, как инвариант их многообразия» (Гинецинский В.И., 1997). Однако, каков механизм этой интеграции, как психические процессы интегрируются и в каком соотношении, не указывается.

По определению А.Н. Леонтьева, «сознание в своей непосредственности есть открывающаяся субъекту картина мира, в которую включен и он сам, его действия и состояния» (Леонтьев, 1975). Учитывая, что в общем случае субъективная картина мира обозначается понятием «психика», получается, что «сознание» — это та же «психика», но с добавлением образа «Я». Данное определение сознания позволяет говорить о нетождественности понятий «сознание» и «психика» и рассматривать сознание как высший уровень развития психики. Однако, возникает вопрос: «Если под сознанием понимать психику с добавлением образа «Я», то в результате какого психического процесса этот образ «Я» появляется в психике?». Еще С.Л. Рубинштейн указывал на то, что «…психические образования не существуют сами по себе вне соот-ветствующего психического процесса. Всякое психическое образование (чувственный образ вещи, чувство и т.д.) – это, по существу, психический процесс в его результативном выражении» (Рубинштейн, 2000). Принимая во внимание, что образ «Я» – это особый образ, следует, очевидно, говорить и об особом психическом процессе, результатом которого он является. Почему бы сознание не рассматривать в качестве такого особого психического процесса?

Кроме того, если психика характеризуется понятием «психическое от-ражение», а уровень психическое отражение определяется уровнем развития психических процессов (причем познавательных: элементарный сенсорный уровень – ощущение, перцептивный – восприятие, интеллектуальный – мышление), то почему сознание, которое признается высшим уровнем развития психики, не является психическим процессом?

На то, что сознание следует рассматривать именно как особый психи-ческий познавательный процесс, в результате которого в психике человека образуется особый образ – образ «Я» как носителя психики, указывалось нами ранее в выступлении на I Всероссийской конференции «Психология сознания: современное состояние и перспективы», проходившей в Самаре (Корниенко А.Ф., 2007). Наличие этого особого психического процесса обеспечивает возможность осознания отражаемой в психике ситуации. Вместе с осознанием ситуации в психике человека возникают особые эмоциональные психические процессы, обеспечивающие отражение личностной значимости осознаваемого. Это – переживания. Выполняя функцию побуждения к определенным видам поведения и деятельности по отношению к значимым объектам ситуации, возникающие переживания начинают оказывать влияние на направленность познавательных психических процессов (что выражается в особенностях внимания) и характер протекания волевых психических процессов. В результате вся совокупность психических процессов оказывается подверженной изменениям по таким параметрам, как направленность, интенсивность и длительность. Возникает особая организация психических процессов, которая по определению является особым психическим состоянием. Включенность процессов сознания в структуру этого особого психического состояния, позволяет называть данное состояние сознательным.

При нарушении сознания, когда нарушается процесс образования образа «Я», автоматически происходит и нарушение процессов осознавания, что обусловливает изменение в организации и характере протекания всех психических процессов – и познавательных, и эмоциональных, и волевых. Соответственно изменяется и психическое состояние субъекта. При полном «отключении» сознания у человека возникает особое психическое состояние, которое называется «бессознательным». Поскольку «отключение» или «потеря» сознания не исключает возможность протекания других психических процессов, бессознательные психические состояния могут быть разными в зависимости от формы организации продолжающих функционировать психических процессов.

Однако возможна ситуация, когда сознание как процесс не прекращается, но имеет особую направленность, например, на события и ситуации, которые были в прошлом или могут быть в будущем. В этом случае образ «Я» оказывается связанным с образами, которые являются результатом соответствующих процессов представления (процессов памяти или воображения), и также имеет место особое психическое состояние. Очевидно, что данное состояние не является бессознательным, но оно характеризуется изменением в направленности сознания. В связи с этим его можно назвать состоянием измененного сознания. Для стороннего наблюдателя поведение человека, находящегося в состоянии измененного сознания, может расцениваться как неадекватное. Когда сознание человека направлено на события прошлого или будущего, для стороннего наблюдателя он не «здесь и сейчас», а где-то «там и тогда». Поведение же его в ситуации «здесь и сейчас» может рассматриваться как «неосознаваемое». Причем неосознаваемое именно этим человеком, по-скольку именно он не осознает, что происходит «здесь и сейчас». Психическое состояние, которое лежит в основе неосознаваемого поведения, наверное, можно назвать «неосознаваемым психическим состоянием», но лишь в том смысле, что данное состояние человеком не осознается, а осознается что-то иное. «Осознаваемым психическим состоянием» следует называть такое состояние, которое человек осознает, то есть когда в его психике имеется связь образа «Я» с образом этого состояния.

Литература:

1. Аллахвердов В.М. Методологическое путешествие по океану бессознательного к таинственному острову сознания. СПб.: Издательство «Речь», 2003.

2. Гинецинский В.И. Пропедевтический курс общей психологии. Учебное пособие. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 1997.

3. Зинченко В.П. Предисловие //Хант Г.Т. О природе сознания: С ког-нитивной, феноменологической и трансперсональной точек зрения. М.: ООО «Издательство АСТ и др.», 2004. С. 11-15.

4. Ильин Е.П. Теория функциональной системы и психофизиологиче-ские состояния // Психические состояния /Сост. и общая редакция Л.В. Ку-ликова. –СПб: Изд-во «Питер», 2000. –512 с.

5. Корниенко А.Ф. Проблемы сознания, осознания и самосознания //Психология сознания: современное состояние и перспективы. Материалы I Всероссийской конференции 29 июня – 1 июля 2007 г. Самара. Самара: Изд-во «Научно-технический центр», 2007.

6. Левитов Н.Д. О психических состояниях человека. М., 1964.

7. Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Политиздат, 1975.

8. Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. СПб.: Питер, 2001

 

Четырёхчастная модель психики, содержащая 2 бессознательных //Психологическая газета

Дополненная версия статьи «Новая образная четырёхчастная  модель  психики, содержащая  два  бессознательных», опубликованной в сетевом научно-практическом издании «Антология Российской психотерапии и психологии». Выпуск 3. (материалы итогового международного Конгресса 2017, стр.148 – 154.).

 

1. Одно или двухчастная модель психики? Битва гигантов.

В психологии и медицине до сих ведутся жаркие дискуссии по поводу того, насколько психологические качества и психогенные заболевания человека имеют социальную обусловленность или они биологически детерминированы¹. Существуют целые школы, придерживающиеся противоположных мнений. Одни считают, что это соотношение составляет 90 % — 10% в пользу онтогенеза (воспитание, социальные факторы). Приверженцы этой школы принимают человека при рождении в большей степени за «чистый лист бумаги», на котором старшие (родители, воспитатели и др.), а потом уже и сам человек создают портрет личности. Здесь ответственность за качество этого портрета, естественно возлагается на старших, участвующих в правильном воспитании в детский период. И на наставников, помогающих скорректировать, при желании, этот портрет в более зрелый период.

Другие считают, что это соотношение составляет 10% — 90% в пользу филогенеза (наследственная предрасположенность). Приверженцы этой школы считают, что человек в момент рождения уже готовый психологический портрет, а воспитание, как в фотографии, просто процесс проявки этого портрета. Они также считают, что если процесс проявки (воспитания) будет грамотным, то будут активизированы конструктивные качества человека, если неграмотным – то деструктивные. Более того, эти приверженцы утверждают, что если предрасположенность отягощённая, то процесс воспитания может оказаться вообще неэффективным. При этом часто приводится народное наблюдение — «От осины не рождаются апельсины». В этом случае ответственность за содержание психики человека возлагается также на родителей, как носителей наследственных качеств, и их род.

Авторы для представления своих теорий нередко используют образные модели. Рассмотрим эволюцию этих образных модельных представлений.

Наиболее известная двухчастная модель психики (Фрейд, 1923), являющаяся развитием идей Дюркгейма и представляющая собой следующий образ — наездник на лошади (рис.1). 

Этой моделью Фрейд заявляет о двух автономных, независимых друг от друга, самостоятельных инстанциях психики – бессознательное (лошадь, ИД) и сознание (наездник, ЭГО). Согласно его теории, в процессе воспитания создаётся ещё третья часть – суперЭго (морально-нравственный компонент), носителем которого является всё тот же наездник (сознание). Поэтому в этой модели СуперЭго не имеет отдельного представительства. Фрейд, опираясь на свой огромный клинический опыт, пришел к выводу, что человек — марионетка в руках некой внутренней структуры, которую он назвал – бессознательное. Он утверждал, что человеком управляют биологические инстинкты и что сознание не подвластно инстинктам.

Этим  он заявил себя приверженцем биологической школы, школы филогенеза. На основании этой модели им были созданы клинический метод – психоанализ и теория возникновения внутренних конфликтов между сознанием и бессознательным, которую он назвал – психодинамической теорией личности. Эта модель получила широкое распространение в мировой психологии и в гражданском мире – искусстве, литературе. Подобной биологической модели придерживались такие видные специалисты как Лоренц (теория врождённой агрессии), Олпорт – Айзенк – Кеттелл (теория диспозициональной, генетической, биологической предрасположенности).

С другой стороны, было немало противников этой теории, утверждающих приоритет социума. Это — Адлер (индивидуальная теория), Юнг (аналитическая теория и теория эгрегоров), Эрик Эриксон (эго–теория), Эрих Фромм (радикального гуманизма), Хорни (социокультурная), Скиннер (оперантного научения), Маслоу (гуманистическая),  Бандура (социально – когнитивная), Карл Роджерс (клиент – центрированная, феноменологическая), Бек (когнитивно – поведенческая), Эллис (рационально – эмотивная), Перлз (гештальт–терапевтическая) и др.

В отечественной психологии однозначно получила распространение одночастная модель (рис.2), утверждающая приоритет сознательных, общественных отношений, в которой признавалось единство и непрерывность сознания и бессознательного и утверждалось, что бессознательное – это определённая степень интенсивности сознания. Нами представляется, что, следуя логике здравого смысла, в этой модели за бессознательное ошибочно принимаются подсознательные, условно-рефлекторные навыки реагирования. Нами также представляется, что в структуру бессознательного нельзя включать продукты сознания, выработанные в онтогенезе, как это утверждается в /1, стр. 43/. В этой модели отсутствует автономность сознания и бессознательного. Образный вид такой модели как единой и непрерывной системы является, по нашему представлению, — кентавр.

Эта модель берёт своё начало от Лейбница, и была взята в основу философских работ Маркса – что психологические качества человека имеют социальную природу и обусловлены общественными отношениями. В своей книге «К критике политической экономии (1859)» он пишет: «Не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет сознание».

На наш взгляд, эта научная платформа Маркса о приоритете влияния социума на структуру личности стала основанием создания и развития теории отношений Мясищева В.Н. (патогенетическая психотерапия) и её продолжателей — Карвасарский Б.Д., Исурина Г.Л., Свядощ А.М., Александров А.А., Добряков И.В., Ковпак Д.В. и др. (личностно-ориентированная, реконструктивная психотерапия) (ленинградская школа).

На этой же платформе приоритета социального стоит фактически вся отечественная советская и российская психология (Ананьев Б.Г., Леонтьев А.Н., Выготский Л.С., Рубинштейн С.Л.,  Узнадзе Д.Н., Платонов К.К., Макаренко А.С., Ломов Б.Ф., Асмолов А.Г., Братусь Б.С., Козлов В.В.( ЯрГУ), Козлов Н.И. («СИНТОН») и др.). По поводу этих двух моделей (рис.1 и рис.2) в отечественной науке и медицине шла острая дискуссия, более того изучение биологической модели Фрейда в своё время было запрещено и политически преследовалось.

Справедливости ради, следует отметить, что среди отечественных учёных фрейдовской двухинстанционной модели придерживается проф. Макаров В.В. По поводу существования в психике человека независимых от сознания инстанций он пишет: «Известно, что комплексы – это психические инстанции, лишенные контроля со стороны сознания. Они отщеплены от него и ведут особого рода самостоятельное функционирование в бессознательной части психики, откуда могут постоянно препятствовать или же содействовать работе сознания. Комплекс несет в себе определенный энергетический заряд и образует как бы отдельную маленькую личность. Комплексы, образуя целостную структуру психики индивида, являются относительно автономными группами ассоциаций, живущих собственной жизнью, зачастую не только несовпадающей, но даже противоречащей намерениям человека².

Мы видим, что общим голосованием с подавляющим преимуществом в мире пока выигрывает социальная модель психики. Но надо помнить, что наука не решается массовым мнением числа голосов. Еще великий русский учёный Михаил Васильевич Ломоносов по этому поводу говорил: «Один опыт я ставлю выше, чем тысячу мнений, рождённых только воображением».

Новое поколение отечественных учёных уже не столь категорично оценивает роль биологических и социальных факторов (Решетников М.М., Леонтьев Д.А., Реан А.А.) и занимают осторожную позицию, не отдавая предпочтение той или иной модели.

Здесь мы видим, что рядовому психологу или психотерапевту для своей работы остановиться на какой-либо теории чрезвычайно трудно. В коллективной монографии «Психология ХХI века» по этому поводу говорится: «В настоящее время, область психологии, занимающаяся проблематикой структуры личности, представляет собой нагромождение самых разнообразных, существенно отличающихся, зачастую противоречащих друг другу, созданных на основе предположений, аксиом, умопостроений, предпочтений и лишь изредка – фактов»³.

Следует подчеркнуть, что вокруг этого вопроса о природе структуры личности возникла недопустимая в науке ситуация – обособленность школ, не желающих слышать друг друга. Из всех перечисленных отечественных и зарубежных учёных только двое – Айзенк и Кеттелл демонстрируют естественнонаучный подход и опираются в своих теориях на объективную научную аргументацию.

Айзенк по этому поводу пишет: «Авторы теорий личности в которых отсутствует эмпирические подтверждения не желают аргументированно отвечать на критику в свой адрес, что неизбежно ведёт к обособлению различных подходов и делает невозможным (курсив мой) развитие единой теории личности»⁴. Кеттелл, продолжая эту мысль, говорит, что это привело к такой ситуации, когда «небольшие ростки точно сформулированных гипотез легко теряются в буйных зарослях непроверяемых, но грандиозных теорий»⁵.

Здесь следует сообщить, что пока спорят учёные, в это время в современной истории имеет место прецедент в лице бывшего премьер–министра Сингапура Ли Куань Ю, который в своей государственной политике помощи семьям выбрал на основании психологических исследований 80-х годов в США (близнецовый метод) биологическую сторону. В своей книге «Из третьего мира в первый»,2016 г. (стр.120) он пишет: 80% ЛИЧНОСТИ человека закладываются природой, а примерно 20% — является результатом воспитания». Такое внимание на государственном уровне к использованию объективной психологии внесло существенный вклад в процветание этого государства и в рывок из третьего мира в первый. Почему-то психологи или игнорируют, замалчивают этот факт, или просто не знают о нём.

2. Наглядный пример преобладающего опыта бессознательного над опытом сознания.

В коллективной монографии «Проблемы психологического исследования. Указатель 1050 докторских диссертаций 1935-2007» под ред. проф. Анцупова А.Я. приводится такой пример: представьте себе шар в диаметре 1 метр и на нём лежит горошина размером в 1 миллиметр. Именно такое соотношение представляет себе объём опыта существования бессознательного по отношению к опыту существования сознания.

Психика, как явление жизни, возникла на Земле примерно 500 миллионов лет назад и первоначальный уровень психического отражения являлся бессознательным. Сознание, свойственное человеку, возникло примерно 500 тысяч лет назад. Таким образом время эволюции сознания в процессе развития психики составляет примерно 0,1% от времени эволюции бессознательного. Отсюда можно сделать вывод, что бессознательное играет в повседневной жизни человека гораздо более значительную, а скорее превалирующую роль, чем это принято считать.

В психотерапевтической педагогике принимается во внимание правило, что в моменты стресса, аффекта, сильной усталости, алкогольного опьянения, вожделения сознание предельно сужается и управление поведением человека берёт на себя бессознательное. Но при этом могут проявляться прежде скрытые агрессивные, разрушительные реакции. Пока это предугадать невозможно.

Поэтому очень важно научиться определять содержание психики бессознательного, что и является главной задачей данной работы.

3. Трех и четырёхчастная модель. Продолжение поиска.

Возвращаясь к обсуждению моделей следует сказать, что кроме одно и двухчастной модели в научной литературе имеется трёх и четырёх частная модель. Трёхчастная модель (лошадь-наездник-тележка) подсказана нам работой академика Вейна А.М. на основании утверждения, что между вегетативно-эндокринными реакциями и психоэмоциональными состояниями имеется сопряжение⁶.

Сопряжение – от слова упряжка, которая жёстко соединяет лошадь и беговую тележку. Носителем вегетативно–эндокринных реакций является тело, поэтому в модель необходимо включить третий элемент – тележку, сопряжённую с лошадью.

Здесь может возникнуть вопрос: «Почему у Фрейда отсутствует тележка. Почему Фрейд не учёл в своей модели физиологию тела?». Ответ на этот вопрос он даёт сам: «У меня нет никаких ни теоретических, ни терапевтических знаний, так что мне приходится вести себя так, как если бы передо мной было только психологическое» (курсив мой)⁷. Как говорится, комментарии здесь излишни. Неучитывание телесного, психофизиологического вклада в психику в модели Фрейда, как будет показано ниже, является ошибочным.

Четырёхчастная модель в психологии известна как модель Гурджиева, которая им была привлечена из индийской духовной мифологии. Образ этой модели: экипаж — карета (тело), лошадь (эмоции, бессознательное), кучер (сознание) и сидящий в карете хозяин (дух, хозяин) ⁸.

Вклад российского учёного Георгия Ивановича Гурджиева в мировую психологию личности ещё не оценён по достоинству современными психологами и эта оценка ждёт своего времени.

Недостаток модели Вейна – разрозненность её частей, приводящая к введению 3-х автономных инстанций, а в модели Гурджиева – 4-х инстанций⁹.

4. Авторская модель.

Автором, на основании приборных психофизиологических измерений и психологического тестирования членов полных семей (отец, мать, дети), создана психодеформационная теория личности, в которой экспериментально установлена во-первых, корреляция психофизиологических дисфункций и психологических деформаций, и во-вторых — передача психофизиологических, а, следовательно, и психологических, признаков по наследству (Табидзе А.А., 2010, 2015) ^10,11.

Таким образом, результаты наших исследований в виде передачи психофизиологических признаков по наследству подтверждают биологическую природу личности человека и, следовательно, подтверждается модель Фрейда, что структуру личности человека составляют две автономные инстанции – сознание и бессознательное.

В результате перед нами встала задача – построить образную модель, которая удовлетворяла бы двум требованиям – состояла бы из двух автономных инстанций (сознательное и бессознательное) и содержала бы все четыре части (тело, эмоции, интеллект, дух). Ни одна из приведённых моделей не отвечает этим требованиям.

Автор предлагает четырёхчастную модель (рис. 5), представляющую две автономные инстанции и четыре части. Для обсуждения модели из двух инстанций целесообразно использовать понятия – сущность (бессознательное) и личность (сознание).

Первая инстанция – бессознательное, это физиологически жестко связанные карета + кентавр + дух = сущность и вторая инстанция – сознание, интеллект, кучер, наездник (личность) (Табидзе А.А., 2016) ¹².

Сущность – это замкнутая система – дух не имеет возможности покинуть салон автомобиля, ребёнок-кентавр не способен отсоединиться от корпуса автомобиля-тела.

Следует обратить внимание, что автономность сущности обусловлена наличием автономной вегетативной нервной системы (тело, ВНС), чего нет в модели Фрейда и в модели Мясищева. Перечислим три ошибочные позиции модели Фрейда.

Первая позиция – отсутствие физиологического содержания бессознательного, нет материального носителя бессознательного. В нашей модели физиологическое (телесное) содержание бессознательного представлено в образе корпуса автомобиля с растениями на крыше. Считается, что здесь носителем бессознательного является автономная вегетативная нервная система. То, что корпус автомобиля живой – указано растущими на крыше растениями. Слово «вегето» означает – оживлять, расти, произрастать. Вегетативная и центральная нервные системы – это две автономные системы.

Вторая позиция — наличие только одного бессознательного (лошади). В нашей модели два бессознательных (первое ребёнок — кентавр и второе — дух), являющихся следствием действия двух базовых инстинктов человека – инстинкта сохранения индивида (ИСИ) и инстинкта сохранения вида (ИСВ). Так мы выходим на обоснование наличия в психике человека двух категорий — категорий добра и зла, духовного и эгоцентричного.

Как будет показано ниже – эти две модели рис.1 и рис.5 не противоречат друг другу. Просто при дисфункциональном психофизиологическом состоянии человека инстинкт самосохранения за счёт гормонов стресса блокирует, отключает проявление духа (инстинкта сохранения вида) и авторская модель переходит в модель Фрейда (точнее, Вейна) с одним инстинктом, инстинктом самосохранения, проявляемого в виде эгоцентризма.

Третья позиция – фундаментальное положение теории Фрейда и теории Мясищева, что основа травм человека – онтогенез (влияние социума в пре- и перинатальный период и период раннего детства) в нашей модели не подтверждается. В нашей модели – основа травм человека – филогенез (наследственная предрасположенность к травмированию). Передаётся не сломанная рука, а хрупкость костей. Это вытекает из наших измерений, демонстрирующих передачу психофизиологических признаков по наследству. В случае, когда оба родителя являются носителями дисфункциональных, деструктивных признаков, то с высокой вероятностью у них рождается ребёнок с дисфункциональными признаками, переходящими в детстве в психологические аддиктивные формы и психогенные расстройства. Т.е.  ребёнок рождается уже с мечом в руке (см. рис. 5). Если родители являются носителями конструктивных психофизиологических признаков, то с высокой вероятностью у них рождается ребёнок с конструктивными признаками, с букетом в руке (см.рис.5). Поэтому в нашей модели на рисунке ребёнок – кентавр держит в одной руке меч, а в другой – букет.

Представленная четырёхчастная модель соответствует развиваемой в настоящее время четырёх частной био-психо-социо-духовной парадигме психотерапии ⁹.

5. Эмоциональный интеллект и степень его зрелости – ключ к моделям.

Широко используемый тест Кеттелла – единственный в психологической практике, отличающийся своей полнотой (4 группы качеств – эмоциональная, волевая, коммуникативная и интеллектуальная группы) и многогранностью ( 16 факторов).

В процессе психологического консультирования естественно оценить психологический портрет клиента на предмет его соответствия той или иной модели. Для этого мы определяем – наличествуют ли в нём психологические деформации или нет. Из 16 факторов теста Кеттелла к психологическим деформациям относится на наш взгляд эмоциональная группа из 4-х следующих эмоциональных фактора – тревожность ( O ), напряжённость ( Q4), подозрительность ( L ) и эмоциональная неустойчивость ( C ). Этот выбор согласуется с рекомендациями работ по психодиагностике ^13,14. В работе /15 / по аналогии с понятием IQ нами введено понятие степени психо-эмоциональной зрелости EQ.
 
В настоящее время в психологии и бизнесе проявляется большой интерес к эмоциональному интеллекту /16,17,18 /. В литературе этот термин можно встретить как показатель эмоционального интеллекта Холла, или Гоулдмана, Люсина, Бар-Она, Райбака, MSCEIT и  др.   Чтобы отличить это понятие EQ от понятий  других научных работах, даётся обозначение в авторской версии EQ(Tabidze)= EQ(Tab).

EQ(Tab) = C + L + O + Q4.

Необходимо привести важное замечание, подчёркнутое Шабановым С. и Алёшиной А. в своей книге¹⁸ как «глобальная драма эмоционального интеллекта»: «Без осознания эмоций мы не можем ими управлять, но осознать эмоции трудно, практически невозможно». Мы предлагаем оценивать (или измерять) степень зрелости эмоционального интеллекта в первом приближении суммой этих 4-х эмоциональных психологических качеств EQ (tab), где каждый полярный фактор принимает значение от -5 до +5.

Ещё одна новизна образной модели заключается в том, что перед кучером расположен ИНТЕРФЕЙС. Это панель с предупредительными четырьмя лампами неисправности автомобиля (факторы Кеттелла) – напряжённость (двигатель перегрет), тревожность (нет масла), подозрительность (темнота, электрика не работает), эмоциональная неустойчивость (нет тормозов). Тогда модель принимает более завершенный вид. Если горят (диагностируются) все 4-е красные лампы (рис.6) и значение EQ отрицательное ( EQ(tab) = — 15), то перед нами эмоционально незрелый человек с дисфункциональной физиологией, гомеостаз которой направлен только на выживание, на выполнение инстинкта самосохранения.

Этот единственный инстинкт не оставляет человеку в момент опасности никакого выбора, поэтому на агрессивный стимул этот человек неизбежно отвечает агрессивной реакцией. Единственный рефлекс – ответная агрессия.

Сокрушительная сила этого рефлекса заключена в том, что он имеет два вида бессознательного гормонального подкрепления¹⁹. Первый – гормональная разовая премия от достижения цели при виде поверженного соперника, и второй, более мощный, гормональная многоразовая премия от многократного предвкушения в воображении будущего превосходства.

Это согласуется с тем, что Фрейд был вынужден ввести в свою психодинамическую теорию кроме ЭРОСА (инстинкт стремления к удовольствию), ещё и понятие ТАНАТОСа, инстинкт стремления к агрессии и насилию, как к специфическому удовольствию превосходства. При столкновении интересов эмоционально незрелых людей война неизбежна.

Если диагностируются зелёные лампы – спокойствие (О), расслабленность ( Q4 ), доверчивость ( L ), эмоциональная устойчивость ( С ) – то перед нами эмоционально зрелый человек (рис.7) ( EQ(tab) = + 10), способный проявить  на агрессивный стимул  неагрессивную реакцию, т.е. подставить вторую щёку и, таким образом, погасить возможный конфликт. У такого человека состояние специфического агрессивного удовольствия не возникает и для него понятие ТАНАТОСа отсутствует.

ИНТЕРФЕЙС – это обязательное средство обратной связи для кучера, показывающее готовность функционального состояния организма адекватно воспринимать и адекватно отражать проявления внешнего мира.

Мы знаем, что, если горят аварийные лампы на передней панели автомобиля, то водитель никогда не выйдет на трассу, а примет срочные меры, чтобы првести машину в порядок. Именно такая реакция должна быть у любого человека, на ИНТЕРФЕЙСе которого диагностируются красные факторы теста Кеттелла (рис.6).  На ИНТЕРФЕЙС могут быть выведены не только психологические, но и психофизиологические показатели в режиме реального времени.

6. Статистика социума.

Из наших психодиагностических исследований больших групп (более 500 человек) людей вытекают следующие усреднённые результаты. В существующем социуме нас окружает около 20%  эмоционально зрелых личностей,  30%  незрелых личностей, у которых EQ(tab) меньше -10 и   50% промежуточных, неустойчивых (EQ(tab) около нуля), которые под действием негативного влияния СМИ и сложных бытовых условий легко переводятся в эмоционально незрелые. И в результате мы имеем около 80% незрелых личностей, легко склоняемых к социальным катаклизмам /20/. Отсюда естественно вытекает задача психологии – способствовать повышению эмоциональной компетентности, эмоциональной зрелости широких слоёв населения.
       
Настоящая работа является продолжением развития идей проф. Вострикова А.А. о применении психотерапевтических методов в педагогике и психологии ²¹.

ПРЕДЛОЖЕНИЕ. С учётом степени зрелости эмоционального интеллекта все обсуждаемые выше психологические теории могут быть, на наш взгляд, хорошо интерпретированы предлагаемой образной четырёхчастной моделью. Таким образом, эта модель может быть предложена в качестве создания единой, обобщённой теории личности в психологии, психотерапии и бизнесе.

Литература

1. «Клиническая психология». Учебник для ВУЗов. Под ред. Б.Д. Карвасарского.-СПб.: Питер, 2014.-896с.                                                                                                 

2. Макаров В.В.  Предисловие к книге «Проституция: психология и психиатрия», 2013. http://ruspsy.net/phpBB3/viewtopic.php?f=542&t=1115&p=1600#p1600                           

3. Психология XXI века. Учебник для вузов. Под ред. В.Н.Дружинина., Н 57 М, 2003, — 863 с., стр. 611  

4. Eysenck H.J.  Personality and Individual Differences. 1991, v. 12, p. 773 – 790.                                                                

5. Сattell R.B. Handbook of modern personality psychology of human mating, 1993, v.100 p. 204 -232.                

6. «Вегетативные расстройства. Клиника, диагностика лечение». Под ред. Академика Вейна А.М., ООО «Медицинское информационное агентство», 2003, — 752 с.                                                                                               

7. Freud S. Project of scientific psychology. – 295. Цит. по Решетников М.М. Психическое расстройство. Лекции. Санкт – Петербург. Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2008, — 373 с., стр. 160.                                                       

8. Гурджиев Г.И. «Взгляды из реального мира». Встречи с замечательными людьми., 2004, — 636 с., стр. 460.                                                    

9. Макаров В.В. «Горизонты психотерапии». Журнал «Психотерапия», 2011, № 10, стр.47 – 53.                                    

10. Табидзе А.А. «О возможностях приборной диагностики», Журнал «Психотерапия», 2010, №4, стр. 29 -34.                                                                                                

11. Табидзе А.А. «О механизмах социальных конфликтов или попытка сопоставления психоаналитической и психодеформационной концепции личности», Журнал «Психотерапия», 2015, № 10, стр. 63 – 72.                                                                                               

12. Табидзе А.А. «Образная четырёхчастная модель психики, содержащая два бессознательных».  Амбулаторная и больничная психотерапевтическая и психологическая помощь сегодня. Материалы 13 и 14 Всероссийской общественной профессиональной медицинской психотерапевтической конференции., Выпуск 13, Москва, 2016, стр.178 -181.

13. Батаршев А.В. «Диагностика черт личности и акцентуаций: практическое руководство»-М., Психотерапия, 2006. -288 с., стр.99.

14. Справочник практического психолога. Психодиагностика. Под общ. ред. С.Т.Посоховой.- М.,: АСТ; СПБ.: Сова, 2005.-671 с., стр.163   

15. Табидзе А.А. «Тест Кеттелла и его новая интерпретация с позиций клинической психологии», Сетевой журнал «Медицинская психология в России», 2015, № 5, с. 35.

16. Дениэл Гоулман. «Эмоциональный интеллект в бизнесе» — М.: Манн, Иванов и Фербер, 2013,-512 с.

17. Энтони Мерсино. «Эмоциональный интеллект для менеджеров проектов», Изд. «ЛитагентМИФ», 2017.

18.  Сергей Шабанов, Алёна Алёшина «Эмоциональный интеллект российская практика», М.: Манн, Иванов и Фарбер., 2013

19. Судаков С.К. «Гипотеза двухступенчатого механизма положительного подкрепления». Тезисы IV Международной междисциплинарной конференции» Современные проблемы системной регуляции физиологических функций»,17-18 сентября 2015 г., г. Москва, -762 с., (стр. 23-24).                                                                         

20. Табидзе А.А. «Психологические и психофизиологические детерминанты личности как основа национальной безопасности».  Безопасность России: современные вызовы и угрозы. Сб. Материалов научно-практической конференции под. общ.ред. А.В.Опалева; РАЕН., Акад.Ген.Прокуратуры РФ, -М., 2017, -200 с. http://ruspsy.net/phpBB3/viewtopic.php?f=126&t=2403                                                    

21. Востриков А.А., Табидзе А.А. «Психотерапевтическая педагогика». Книга 2. Учебное пособие. Изд-во «Продуктивная педагогика», Томск, 2008. – 236 с.

Понятие сознательного и бессознательного в психологии — конспект — Психология

Содержание Введение 2 Понятие сознательного и бессознательного в психологии 3 История становления глубинной психологии 5 Фрейд – центральная фигура бессознательного 6 Коллективное бессознательное 11 «Индивидуальная психология» А. Адлера 13 Теория В. Райха 14 Влияние учения Фрейда на структурализм 16 Заключение 19 Список использованной литературы 20 «У нас нет и не может быть никакого представления о форме существования бессознательного, о том, каким оно является само по себе, независимо от сознания»(З. Фрейд) ВВЕДЕНИЕ В любой области науки изучение любого вопроса обязательно предусматривает ознакомление с его историей. Эта аксиома имеет особое значение для психологии – науки, пребывающей в постоянном развитии. Полноценное психологическое образование и самообразование непременно должно включать изучение истории психологии. Изучение истории психологии следовало бы начинать с древнейших времен, ибо многие современные концепции уходят корнями в воззрения Гиппократа, Платона, Аристотеля, Лао-Цзы и иных мыслителей древности, каждого из которых в известном смысле можно назвать и психологом. Нельзя ни отметить влияние на психологию философии (причем исключительно философии Нового времени). Это довольно спорная позиция, поскольку воззрения Р.Декарта, Д.Гартли, Д.С. Миля и других являются столь же психологическими, сколь и философскими. Впрочем, если вести отсчет времени со дня основания первой психологической лаборатории, то и такой подход имеет право на существование (если, конечно, читатель учитывает его некоторую ограниченность). В широком смысле этого понятия представляет собой совокупность психических процессов, операций и состояний, не представленных в сознании субъекта. В ряде психологических теорий бессознательное — особая сфера психического или система процессов, качественно отличных от явлений сознания. Термин «бессознательное» используется также для характеристики индивидуального и группового поведения, действительной цели, последствия которого не осознаются. ИСТОРИЯ СТАНОВЛЕНИЯ ГЛУБИННОЙ ПСИХОЛОГИИ Общая идея о бессознательном, восходящая к идеям Платона о познании — воспоминании (анамнесисе), оставалась господствующей вплоть до нового времени. Идеи Декарта, утверждавшего тождество сознательного и психического, послужили источником представлений о том, что за пределами сознания может иметь место только чисто физиологическая, но не психическая деятельность мозга. Концепция бессознательного впервые четко сформулирована Лейбницем («Монадология», 1720 г.), трактовавшим бессознательное как низшую форму душевной деятельности, лежащую за порогом осознанных представлений, возвышающихся, подобно островкам, над океаном темных перцепций (восприятий). Первую попытку материалистического объяснения бессознательного предпринял Гартли, связавший бессознательное с деятельностью нервной системы. Кант связывает бессознательное с проблемой интуиции, вопросом о чувственном познании (бессознательный априорный синтез). Своеобразный культ бессознательного как глубинного источника творчества характерен для представителей романтизма. Иррационалистическое учение о бессознательном выдвинул Шопенгауэр, продолжателем которого выступил Э.Гартман, возведший бессознательное в ранг универсального принципа, основы бытия и причины мирового процесса. В XIX веке началось собственно психологическое изучение бессознательного (И. Ф. Гербарт, Г. Т. Фехнер, В.Вундт, Т. Липпс). Динамическую характеристику бессознательного вводит Гербарт (1824 г.), согласно которому несовместимые идеи могут вступать между собой в конфликт, причем более слабые вытесняются из сознания, но продолжают на него воздействовать, не теряя своих динамических свойств. Новый стимул в изучении бессознательного дали работы в области психопатологии, где в целях терапии стали применять специфические методы воздействия на бессознательное (первоначально — гипноз). Исследования, особенно французской психиатрической школы (Ж. Шарко и др.), позволили вскрыть отличную от сознательной психическую деятельность патогенного характера, неосознаваемую пациентом. Продолжением этой линии явилась концепция З. Фрейда, начавшего с установления прямых связей между невротическими симптомами и воспоминаниями травматического характера, которые не осознаются в силу действия особого защитного механизма — вытеснения. Отказавшись от физиологических объяснений, Фрейд представил бессознательное в виде могущественной силы, антагонистичной деятельности сознания. Бессознательные влечения, по Фрейду, могут выявляться и ставится под контроль сознания с помощью техники психоанализа. Ученик Фрейда Юнг, помимо личного бессознательного, ввел понятие коллективного бессознательного, разные уровни которого идентичны у лиц определенной группы, народа, всего человечества. Учение Фрейда о бессознательном получило чисто иррационалистическую трактовку в ряде современных философско — психологических концепций. Фрейд и его сторонники одними из первых попытались подобрать ключ к тайникам сознания и открыли за ним мир «вытесненных» или просто «забытых» им и поэтому уже бессознательных психических переживаний. Они же одними из первых попытались понять эти явления, а через них и всю символическую активность сознания. «Для нас основной смысл фрейдовского психоаналитического бессознательного состоит в том, что, согласно Фрейду, бессознательное представляет собой оборотную сторону сознания, психологическую сущность которого можно понять только через соответствующее толкование этого, если употребить здесь несколько искусственно звучащее словосочетание, «сознания — оборотня». Ели бы не это свойство бессознательного психического проявляться в виде символических образов сознания, давно уже отчужденных от него самого, то есть в виде отчужденного сознания, мы о нем вообще ничего бы не узнали». Фрейд – центральная фигура бессознательного Приняв бессознательное за главную характеристику человека, Фрейд, в конечном счете, подчинил ему и сознание, и личность в целом, в силу чего его драматическая теория личности стала полностью иррационалистической. Фрейд — центральная фигура, вокруг которой группируются почти все теории бессознательного, после того как им была предложена тотальная система анализа человеческой психики вплоть до анализа ее подспудных образований — бессознательной психики, причем это касается не только теорий, одна за другой потянувшихся вслед за ним, но и теорий, также одна за другой потянувшихся против него. Как раз в этом и заключается смысл «коперниковского поворота», совершенного им в современной психологии, психологии XX века. Поэтому за Фрейдом остается роль одного из основателей этой психологии как науки не только о человеческой психике — сознании и бессознательном психическом, но и о личности, их носителе. Одним из распространенных и влиятельных направлений в современной философской мысли является неофрейдизм, который в своих различных вариантах и модификациях воспроизводит идеи психоаналитического учения австрийского врача — невропатолога и психиатра Зигмунда Фрейда. Возникнув в рамках психиатрии, как своеобразный подход к лечению неврозов методами «катарсиса» или самоочищения, психоанализ первоначально не претендовал на роль философского учения, раскрывающего и объясняющего наряду с механизмами функционирования человеческой и закономерности общественного развития. Однако постепенно он завоевал популярность не только в медицинских кругах, и его теоретические положения и установки стали применяться в философии как способ объяснения личностных, культурных и социальных феноменов. Несмотря на то что сам Фрейд в своих работах стремился отмежеваться от какой-либо философии, заявляя, что психоанализ не может быть рассмотрен как философское учение, тем не менее тенденция к философским обобщениям не только отчетливо просматривается у основоположника психоанализа, но и составляет скрытую сущность его теоретических воззрений. Психоанализ в его классической форме был основан З.Фрейдом на рубеже XIX и XX вв., когда намечалась ломка традиционных представлений о психической жизни человека. В этот период новые открытия и достижения в естественных науках рельефно обнажили неудовлетворительность механистических и натуралистических толкований природы человека. Для многих мыслителей становится очевидным, что сведение человека к природным характеристикам не позволяет проникнуть в тайну человеческого бытия, в область «внутренней» жизни человека, которая не поддается натуралистическим интерпретациям и не выявляется посредством эмпирического наблюдения. «Внутренний» мир человека можно лишь описать, наблюдая за различными проявлениями жизнедеятельности индивида и раскрывая смысл и значения последних. В связи с этим, особенно в области отвлеченного мышления, не связанного с традиционным эмпиризмом, начинает складываться антирациональное восприятие мира и человека. Фрейдовский психоанализ в известной степени был попыткой синтезирования двух плоскостей исследования человеческой природы: не ограничиваясь исследованием природных элементов человеческого существа, он направлен и на раскрытие психических влечений человека, его внутреннего мира, смысла человеческого повеления и значения культурных и социальных образований для формирования психической жизни человека и его психологической реакции. Это в свою очередь предполагало более глубинное изучение структуры личности, поскольку при анализе и оценке человеческой деятельности исследователь постоянно сталкивался с такими поведенческими характеристиками, которые не покрывались областью сознательного и рационального в человеке. Дофрейдовская психология в качестве объекта исследования имел нормального, физически и психически здорового человека и исследовала феномен сознания, Фрейд же как психопатолог, исследуя характер и причины возникновения неврозов, натолкнулся на ту область человеческой психики, которая оставалась вне поля зрения предшествующей психологии. Он оказался перед необходимостью исследования природы психического, внутреннего мира «Я» и тех структур, которые не вписывались в собственно «сознательное» в человеке, и пришел к заключению, что человеческая психика представляет собой некий конгломерат, состоящий из различных компонентов, которые по своему характеру являются не только сознательными, но и бессознательными и предсознательными. В общем плане психика человека представляется Фрейду расщепленной на две противостоящие друг другу сферы сознательного и бессознательного, которые представляют собой существенные характеристики личности. Но во Фрейдовской структуре личности обе эти сферы представлены не равнозначно: бессознательное он считал центральным компонентом, составляющим суть человеческой психики, а сознательное — лишь особой инстанцией, надстраивающейся над бессознательным. Своим происхождением сознательное, по Фрейду, обязано бессознательному и «выкристаллизовывается» из него в процессе развития психики. Поэтому, согласно Фрейду, сознательное не есть суть психики, а лишь такое ее качество, которое «может присоединяться или не присоединяться к другим его качествам». Более того, онтология бессознательного по существу всегда совпадает в психоанализе с онтологией сознания. Фрейд, подобно своим великим предшественникам Лейбницу и Канту, строит свою систему анализа — психоанализ в целом — на одном только отрицательном понятии, понятии бессознательного, понимая таковое как психика минус сознание. Окончательная дифференциация различных инстанций в психике человека была осуществлена Фрейдом в работах «По ту сторону принципа удовольствия» (1920), «Массовая психология и анализ человеческого «Я»» (1921), «Я и Оно» (1923). Созданная Фрейдом модель личности предстает как комбинация трех элементов: психологии художника и писателя, выявление причин и специфических условий возникновения неврозов, выделение в особый объект исследования той сферы человеческой деятельности, которая не покрывается областью сознательного в человеке, — все это составляет сильные стороны его психоаналитического учения. Вместе с тем психоанализ Фрейда содержал в себе столько явных и скрытых противоречий, методологически неверных установок и научно не обоснованных утверждений, граничащих с мифологическим вымыслом, иллюзорностью и утопизмом, что многие его теоретические положения (признание врождённости и наследственности «первичных влечений» человека, теория сексуального развития ребенка, мифологическое объяснение «сексуальных комплексов», антиисторический подход к анализу культурных и социальных процессов общества, экстраполяция выводов, сделанных на основе частного наблюдения, на более общие закономерности развития природы и общества) не только были поставлены под сомнение теми мыслителями, кто не разделял общефилософских рассуждений Фрейда, но подверглись критике даже приверженцами фрейдизма. Дальнейшая реконструкция классического психоанализа наглядно свидетельствует о тех просчетах и методологически неверных установках, которые имели место у основателя психоанализа. Критика З. Фрейда была в основном направлена на биологизаторские тенденции его концепции, — неофрейдисты пытались социологизировать его учение. Коллективное бессознательное Коллективное бессознательное — это разум наших древних предков, способ, которым они думали и чувствовали, способ, которым они постигали жизнь и мир, богов и человеческие существа. В качестве критиков теоретических постулатов Фрейда одним из первых выступил швейцарский психиатр Карл Густав Юнг, вплоть до 1913 г. разделявший основные идеи своего учителя. Существо расхождений Юнга с Фрейдом сводилось к пониманию природы бессознательного. Юнг считал, что Фрейд неправомерно свел всю человеческую деятельность к биологически унаследованному сексуальному инстинкту, тогда как инстинкты человека имеют не биологическую, а всецело символическую природу. Он предложил, что символика является составной частью самой психики и что бессознательное вырабатывает определенные формы или идеи, носящие схематический характер и составляющие основу всех представлений человека. Эти формы не имеют внутреннего содержания, а являются, по мнению Юнга, формальными элементами, способными оформиться в конкретное представление только тогда, когда они проникают на сознательный уровень психики. Выделенным формальным элементам психики Юнг дает особое название «архетипы», которые как бы имманентно присущи всему человеческому роду. «Архетипы», согласно Юнгу, представляют формальные образцы поведения или символические образы, на основе которых оформляются конкретные, наполненные содержанием образы, соответствующие в реальной жизни стереотипам сознательной деятельности человека. В отличие от Фрейда, который рассматривал бессознательное как основной элемент психики отдельного человека, Юнг провел четкую дифференциацию между «индивидуальным» и «коллективным бессознательным». «Индивидуальное бессознательное» (или, как Юнг его еще называет, «личное, персональное бессознательное») отражает личностный опыт отдельного человека и состоит из переживаний, которые когда-то были сознательными, но утратили свой сознательный характер в силу забвения или подавления. Одно из центральных понятий юнговской «аналитической психологии», «коллективное бессознательное», представляет скрытые следы памяти человеческого прошлого: расовую и национальную историю, а также дочеловеческое животное существование. Это — общечеловеческий опыт, характерный для всех рас и народностей. Именно «коллективное бессознательное» является тем резервуаром, где сконцентрированы все «архетипы». Юнг ввел понятие «архетип» и «коллективное бессознательное», чтобы рассмотреть природу бессознательного не в биологическом плане, а с точки зрения символического обозначения и схематического оформления структурных представлений человека. Однако Юнгу не удалось избавиться от биологического подхода к бессознательному, против чего он, собственно, и выступал в своей полемике с Фрейдом. Как «архетипы», так и «коллективное бессознательное» в конечном счете оказываются внутренними продуктами психики человека, представляя наследственные формы и идеи всего человеческого рода. Разница между теоретическими построениями Фрейда и Юнга заключается в том, что наследственным, а следовательно, и биологическим материалом для Фрейда были сами инстинкты, предопределяющие мотивы деятельности человека, а для Юнга — формы, идеи, типичные события поведения. Механизм биологической предопределенности и наследственности сохраняется как в том, так и в другом случае, хотя он и действует на разных уровнях человеческой психики. Одним из элементов «аналитической психологии» Юнга является теория «комплексов», то есть психических сил индивида, которые, находясь в бессознательной форме, постоянно дают знать о себе. В бессознательном, по мнению Юнга, всегда находятся наготове «комплексы» воспоминаний индивидуального прошлого, прежде всего родительские, детские «комплексы», «комплекс власти» и другие. «Комплексы» — это своего рода «психологические демоны», свидетельствующие о силе власти бессознательного над сознательными процессами. Отталкиваясь от теории «комплексов», Юнг попытался глубже проникнуть в механизм бессознательного, выявить сложные взаимоотношения между бессознательными и сознательными процессами психики, роль бессознательных влечений в формировании поведения человека. Однако, по сути дела, концепция «комплексов» Юнга мало чем отличалась от теории вытеснения бессознательного, разработанной Фрейдом. Как и у Фрейда, так и у Юнга бессознательное составляет то внутреннее и сущностное ядро, которое образует психический мир человека. Правда, в отличие от Фрейда Юнг проводит более глубинную дифференциацию уровней развития психики и вводит ряд понятий, которые, по его убеждению, характеризуют новое видение тотальной личности. Наряду с такими инстанциями, как «Я», «индивидуальное бессознательное» и «коллективное бессознательное», он выделяет: «Персону» (Persona) — своеобразную маску, которую надевает личность в ответ на требования социального окружения. Если «Я» тождественно «Персоне», то личность предстает в виде отчужденного существа, играющего определенную социальную роль, навязанную обществом; «Аниму» (Anima) — абстрактный образ, представляющий женский «архетип» в мужчине. Посредством него достигается взаимопонимание между обоими полами; «Анимус» (Animus) — абстрактный образ, представляющий мужской «архетип» в женщине. Посредством него также достигается взаимопонимание между обоими полами; «Тень» (der Schatten) — «архетип», состоящий из животных инстинктов и являющийся средоточием темных, низменных сторон личности. Агрессивные и антисоциальные устремления «Тени» могут не проявляться в открытой форме, поскольку они скрываются под маской «Персоны» или вытесняются в «индивидуальное бессознательное»; «Самость» (der Selbst) — центральный «архетип» личности, вокруг которого концентрируются все психические свойства человека. Сфера «Самости» — нечто среднее между сознательным и бессознательным, центр тотальной личности [11]. Юнговская структура личности, таким образом, отличается от фрейдовской прежде всего тем, что Юнг идет по пути дальнейшей дифференциации фрейдовского «Оно». У Фрейда «Оно» является всецело биологическим, природным данным, у Юнга же бессознательное включает и социальные моменты. Но в отличие от многих неофрейдистов, которые постулируют тезис о «социальном бессознательном», «архетипы» юнговского бессознательного носят наследственный характер. эмпирических данных Б. Малиновского, отверг фрейдовский «эдипов комплекс» и его одностороннее представление о биологической обусловленности человеческого поведения. Однако, как и Фрейд, Райх признает, что вне сознания имеется такая психическая реальность, как бессознательное. Будучи «подобно кантовской «Causa sui», — утверждает Райх, — оно не может быть понято само по себе, оно может быть осознано только в своих проявлениях». Это и подобные ему утверждения близки постулатам Фрейда о врождённости и наследственности бессознательных инстинктов. Райх предложил новый вариант интерпретации структуры личности. «Биопсихическая структура характера», по Райху, состоит из трех автономно функционирующих слоев: «поверхностный слой» — слой «социальной кооперации»; «фальшивый, притворно — социальный слой», где подлинное лицо человека скрыто под маской любезности, вежливости и учтивости; «промежуточный слой» — антисоциальный слой (фрейдовское бессознательное) — представляет сумму «вторичных импульсов» — грубые, садистские, сладострастные порывы; глубинный слой, или «биологическое ядро», состоит из «природно — социальных импульсов», излучая которые, человек предстает честным, трудолюбивым существом, способным на искреннюю любовь. Но, проходя вторичный, промежуточный слой, «природно — социальные импульсы» преломляются и искажаются. Предложенная Райхом модель структуры характера отличалась от фрейдовской модели тем, что здесь фрейдовское «Я» и «Оно» как бы поменялись местами. Если фрейдовское бессознательное являлось глубинным слоем человеческой личности, над которым надстраивался слой сознательного «Я», то в райховской модели человека глубинный слой представлен «природной социальностью», которая становилась бессознательной лишь на промежуточном уровне, где природно — социальные инстинкты к труду, любви и познанию подавлялись идеологическими и культурными «санкциообразованиями». Райх не отрицал наличия в структуре человека фрейдовских сил «либидо» как побудительных мотивов деятельности индивида. Он даже пошел дальше, утверждая, что источник неврозов лежит в «оргазмной импотенции» и связанных с ней психических и физиологических нарушениях. Основной проблемой выявления и лечения неврозов становится, по Райху, раскрытие феномена оргазма, который якобы является «центральной точкой проблем, возникающих как в области психологии, так и в области физиологии, биологии и социологии». Таким образом, если при изучении человека у Фрейда наблюдается сочетание натуралистического и феноменологического подходов, то Райх, пытаясь выявить внутренние механизмы деятельности человека, придерживается натуралистической ориентации, сводящей все психические процессы к физическим и биологическим закономерностям развития человеческого организма. Свой взгляд на структуру человека Райх экстраполирует на социальную и политическую сферу общественной жизни, полагая, что различные политические и идеологические группировки в обществе соответствуют различным уровням в структуре характера человека. Так, этические и социальные идеалы либерализма соответствуют, по Райху, «поверхностному слою» структуры характера. Они служат подавлению «вторичных импульсов», но «природная социальность» остается чуждой для них. Политически организованным выражением промежуточного уровня структуры характера, по мнению Райха, является фашизм как нечто иррациональное и бессознательное. Все революционные движения Райх соотносит с глубинным слоем структуры характера человека, его «природным, биологическим ядром». Влияние учения Фрейда на структурализм. История организует свои данные по отношению к сознательным выражениям, а этнология — по отношению к бессознательным условиям общественной жизни. Проследим теперь какое влияние учение о психоанализе Зигмунда Фрейда оказало на структурализм, как идеи неофрейдистов повлияли на это течение. Бессознательное у структуралистов подвергается членению и рациональной упорядоченности посредством выявления механизмов функционирования именно языка. Оно, иными словами, и есть объект структуралистской формализации. Бессознательное, через посредство которого обнаруживается полномочный представитель человеческой культуры — язык, скрывает в себе структуру, то есть совокупность регулярных зависимостей, общественных отношений, внедренных в индивида и переведенных на язык сообщений. Бессознательные отношения регулируют либо социальную жизнь (и тогда они составляют предмет этнологии), либо межличностные отношения (и тогда они представляют собой преломление общественных отношений в плоскости индивидуальной психологии). Первое направление представлено в этнологии Леви-Стросса, второе — в структурном психоанализе Лакана. Фуко же, стремясь использовать идеи Леви-Стросса и Лакана, скорее, объективно демонстрирует неправомерность универсалистских притязаний структурализма. Многие психологи в этот же период обнаружили зависимость сознания от бессознательных механизмов психического. Эти открытия показали, что субъект деятельности является эксцентричным по отношению к сознанию, открылась его управляемость внешними силами. Роль бессознательных и неосознаваемых механизмов регуляции жизнедеятельности субъекта, по мысли Фуко, стала столь великой, что привела, в частности, при рассмотрении душевной жизни к замещению ценностной дихотомии «норма — патология» дихотомией «сознательное — бессознательное». Отсюда и проистекает, по Фуко, первенствующее положение психологии, исследующей бессознательные механизмы человеческой деятельности, и этнологии как источников позитивного знания о человеке. Этнология, исследующая механизмы социальных регуляций примитивных обществ, по Леви-Строссу, отличается от истории тем, что «история организует свои данные по отношению к сознательным выражениям, а этнология — по отношению к бессознательным условиям общественной жизни». Бессознательные механизмы общественной жизни Леви-Стросс рассматривал, опираясь на идеи этнолога и лингвиста Ф. Боаса, который видел отличие между лингвистическими и другими социальными феноменами в том, что «первые никогда не доходят до ясного сознания, в то время как вторые, хотя и имеют такое же бессознательное происхождение, часто возвышаются до уровня сознательного мышления, порождая тем самым вторичные рассуждения и интерпретации». Бессознательный характер языковой деятельности, по мысли Боаса, позволяет исследователю занять в данной области такую же объективную позицию, в какой находится естествоиспытатель перед лицом природы. При этом Боас пришел к выводу, что «переход от сознательного к бессознательному сопровождается прогрессирующим переходом от специального к всеобщему». Трактовка бессознательного как арены, где действуют универсальные законы, была использована Леви-Строссом при рассмотрении центральной оппозиции его этнологии — оппозиции «природа — культура». Во введении к работе «Элементарные структуры родства» (1945 г.) Леви-Стросс писал: «Все, что есть в человеке универсального, зависит от порядка природы и характеризуется спонтанностью, а все, что подчинено норме, принадлежит культуре и представляет признаки рельефного и особенного». Тем самым создавалась предпосылка для денатурализации бессознательного, рассмотрения его как чистой формы, а собственно личностного или культурного — как нормализованного, подчиненного лингвистическим моделям слоя человеческой психики. Леви-Стросс приходит к выводу, что «бессознательное перестает быть невыразимым прибежищем индивидуальных особенностей, хранителем уникальной истории, которая делает каждого из нас незаменимым существом. Оно сводится к одному термину, которым мы обозначаем одну функцию — символическую, специфически человеческую, но которая у всех людей подчинена одинаковым законам». Бессознательное предстает, таким образом, как пустая рамка, сотканная из универсальных законов, не являясь больше источником творческой индивидуальности. Выполняя символическую функцию, оно оказывается лишь формальным условием языковой деятельности, организующим словарный запас в речевой поток. Хранилищем словаря оказывается подсознательное, а сам словарь «имеет меньшее значение, чем структура». В основе человеческой деятельности лежит, по Леви-Строссу, подлежащая выявлению в ходе исследования концептуальная схема, коренящаяся в бессознательном и выступающая активным формообразующим моментом деятельности. «Не подвергая сомнению бесспорный примат инфраструктур, мы считаем, — пишет Леви-Стросс, — что между практикой и отдельными видами деятельности всегда вклинивается посредник в виде концептуальной схемы, с помощью которой материя и форма, не имеющие каждая в отдельности независимого существования, осуществляется как структура, то есть как нечто одновременно эмпирическое и умопостигаемое». Если в воззрениях Фуко нашел свое крайнее выражение первый член леви- строссовской формулы структурализма — его кантовский формализм, то в операции по ниспровержению субъекта, которой занимается Лакан, наиболее полно выразилась тенденция структурализма к исключению субъективного момента из человеческой деятельности. Эта тенденция прослеживается у Лакана в тем большей мере, что поле его деятельности — рационализация бессознательного, этого главного пласта психологической реальности в психоаналитичнской концепции З. Фрейда. Если Леви-Стросс занимается исследованием бессознательного субстрата феноменов общественного сознания примитивных обществ, то Лакан концентрирует свое внимание на роли по-структуралистски прочитываемого бессознательного в жизни отдельного индивида.

Я сам обманываться рад!

Для практиков рекламы очевидно, что в центре любой рекламной кампании, любого рекламного обращения, должен находиться потенциальный потребитель предлагаемого товара или услуги. Эффективность рекламного сообщения в первую очередь зависит от четкой проработки портрета потребителя: определение его психологических и социальных установок и стереотипов, понимание его стиля жизни. Для того, чтобы предугадать мотивацию человека и соответствующим образом повлиять на нее, необходимо выявить те структурные элементы психики, которые могут быть управляемы, а, следовательно, и изменяемы в зависимости от задач маркетолога.

Выявление таких элементов или «точек воздействия» — главная задача психологии рекламы, которая, в большинстве случаев, основывается в своих разработках на теории личности различных психологических школ.

Сейчас чрезвычайно возрос интерес к теории аналитической психологии Карла Густава Юнга, которая позволяет cформировать в психике потребителя целостный бренд-имидж товаров и услуг. В рамках данной статьи будут кратко рассмотрены основные положения теории личности аналитической психологии К. Г. Юнга (структура личности, сознательное и личностное бессознательное, коллективное бессознательное, сновидения) применительно к практике рекламы.

Структура личности

Карл Густав Юнг предлагает представить психику человека в виде земного шара, выделяя при этом три слоя. На поверхности этого шара, подобно земной коре, располагается сознание человека. Под структурой сознания находится гораздо более обширный пласт забытых или подавленных личных воспоминаний, чувств, поведенческих моделей, который Юнг назвал личным бессознательным. Под ним заключено ядро психики — коллективное бессознательное, заполненное древними образами и поведенческими реакциями, которые многократно повторялись в истории человечества.

Структура личности, Карл Густав Юнг

Согласно представлениям Юнга, человеческая психика носит целостный характер и представляет собой единство взаимодополняющих и постоянно взаимодействующих друг с другом сознательных и бессознательных процессов.

Практика рекламы

Соглашаясь с таким взглядом на структуру личности человека, маркетолог может с легкостью отвергать все обвинения, направленные в адрес рекламы в том, что она пытается в обход рациональной аргументации воздействовать на психику человека, используя лишь иррациональные аргументы, обращаясь к «низменным» мотивам поведения человека.

Также следует, что в реальности существуют различные уровни психологической структуры человека, каждый из которых имеет свои законы восприятия (в данном случае — восприятие рекламного сообщения), и взаимодействует с остальными.

При создании эффективного рекламного сообщения необходимо воздействовать как на сознательные, так и на бессознательные структуры психики потребителя, поскольку «сознательное» поведение человека очень часто обусловлено глубинными психологическими процессами и является лишь отражением бессознательного.

Смотрите также Воздействие на сознание потребителя

Сознание и личное бессознательное

Сознание для сторонников аналитической психологии — это всего лишь одна из структур человеческой психики, которая включает в себя только то, что осознается человеком в каждый конкретный момент времени. Как замечает Юнг, «сознание способно нести весьма малое информационное содержание одновременно». Где же тогда находятся все впечатления человека, накопленные им в течение жизни? Для Юнга ответ на этот вопрос ясен — в личном бессознательном человеческой психики. Личное бессознательное содержит персональные переживания человека, принадлежащие непосредственно самому индивиду, который может сделать их сознательными, то есть интегрировать в свое сознание. Личное бессознательное вмещает в себя конфликты и воспоминания, которые когда-то осознавались, но теперь подавлены и забыты; также в него входят и те чувственные впечатления, которым недостает эмоциональной яркости для того, чтобы быть отмеченными в сознании. Воспоминания и впечатления, хранящиеся в личном бессознательном, могут иметь как отрицательный, так и положительный эмоциональный заряд, что, как будет показано ниже, принципиально важно для практики рекламы.

Юнг предлагает пример, иллюстрирующий связь сознательного и бессознательного аспектов мышления: «Приведем знакомый каждому случай, когда мы теряем мысль, забываем, что хотели сказать, хотя секунду назад слово “вертелось” на языке. Когда идея выскальзывает из нашего сознания, она, однако, не перестает существовать. Идея не исчезла, она стала подсознательной. Наше подсознание бывает занято множеством временно угасших образов, впечатлений, мыслей, которые продолжают влиять на наше сознательное мышление».

Развивая идею забывания (вытеснения), Юнг делит его на два вида: произвольное и непроизвольное.

Непроизвольное забывание — психологический процесс, при котором отдельные осознанные идеи теряют свою энергию в результате переключения внимания, а мы сами как бы «оставляем в тени» своего сознания те вещи, о которых ранее думали. Забытые идеи пребывают под порогом сознания, как раз ниже порога памяти, — откуда могут всплыть в любой момент, иногда даже после многих лет, казалось бы, полного забвения.

Произвольное забывание — другой процесс, благодаря которому пополняется личное бессознательное человека. Такое забывание служит механизмом защиты и относится к неприятным и нежелательным воспоминаниям, с которыми память стремиться расстаться.

Кроме того, личное бессознательное включает в себя все впечатления нашей жизни независимо от того, попали ли эти впечатления в область нашего сознания. Человек обычно не испытывает большую часть тех ощущений, которые постоянно на него воздействуют, пока они не превышают некоего порогового значения. Между тем все ощущения — звуки, запахи, визуальные образы, изменения температуры — отмечаются нашими рецепторными системами и переносятся в область нашего личного бессознательного, минуя сознание.

Практика рекламы

Во-первых, процесс вытеснения, то есть постоянного обмена информацией, эмоциональными впечатлениями между сознанием и личным бессознательным человека, позволяет на практике конкурировать товарам или услугам одной группы, появившимся на рынке в разное время, на основе мероприятий брендинга. В противном случае, на каждом товарном рынке мы имели бы одну марку-монополиста, которая с самого начала была бы прочно закреплена в сознании потребителя, в то время как все другие марки, пришедшие на данный рынок позже, не имели бы никакой реальной возможности конкурировать с лидером. В реальности, благодаря процессам произвольного и непроизвольного забывания (вытеснения), в сознании потребителя формируются целые пирамиды брендов, конкурирующих на каждом из рынков. В самом общем виде такая пирамида состоит из одной марки-лидера, двух ближайших конкурентов и четырех конкурентов второго уровня.

Вывод о том, что в личном бессознательном хранятся остатки эмоциональных впечатлений о всех конкурирующих марках, когда-либо привлекших внимание потребителя, дает возможность более слабым маркам временно вытеснить из сознания потребителя образ марки-лидера. Задача маркетолога — «поднять» из личного бессознательного эмоциональные впечатления, касающиеся продвигаемой марки, в сознание. Свойство сознания, позволяющее ему удерживать в каждый данный момент времени только незначительное количество информации, дает возможность рекламируемой марке на время завладеть вниманием потребителя. Однако, подобные маркетинговые мероприятия должны быть очень четко «выстроены» с точки зрения своей эмоциональной аргументации, формируя в сознании потребителя прочные ассоциативные связи. В противном случае, личное бессознательное человека просто не сможет правильно идентифицировать новое рекламное сообщение с измененной эмоциональной аргументацией и сопоставить его с уже имеющимися в подсознании эмоциональными впечатлениями от предыдущих сообщений того же рекламодателя.

Во-вторых, конкуренция между фирмами в рамках предложенной рыночной пирамиды — это своего рода игра «в царя рыночной горы». Конкуренция между марками различных товаров и услуг в пределах одного рынка не в последнюю очередь формирует и структуру конкурентных рынков. Грамотно разработанная рекламная программа способна завоевать определенную нишу в сознании потребителя, а значит, и определенную рыночную нишу для компании-рекламодателя, даже если она и не занимает лидирующее положение на данном рынке и не располагает крупными рекламными ассигнованиями.

В-третьих, теория личного бессознательного предлагает возможность воздействия на рецепторные системы человека (слух и обоняние) на подпороговом уровне.

Известен психологический эксперимент, проведенный еще в начале нашего столетия и ставивший перед собой цель выяснить степень воздействия на поведение покупателей так называемого «неосознанного» или «подпорогового» запаха. Во время эксперимента (в нем участвовало 250 человек) показывали четыре пары дамских чулок одинакового качества в одинаковой упаковке. Первая пара сохраняла натуральный запах шелка, упаковка второй пары была пропитана запахом нарцисса, третья пара несла запах фруктов, четвертая — популярных в то время духов. Запахи были почти неуловимы: из 250 испытуемых только шесть человек заметили запахи. Тем не менее, 50% испытуемых выбрали чулки с запахом нарцисса («потому что они хорошего качества»), 24% — с запахом фруктов и 18% — с запахом духов. Чулкам с натуральным запахом отдали предпочтение только 8% участников эксперимента. Таким образом, чулки с запахом нарцисса выбрали вдвое больше человек, чем это следовало бы из простой вероятностной модели. При этом испытуемые приписывали изделиям дополнительное вымышленное качество.

Естественно, что на практике подобная закономерность помогает продвигать на рынок прежде всего те товары, главным потребительским качеством которых является запах или звук. Так, производители парфюмерии могут воздействовать на покупателей, окружая посетителей магазина запахом какой-либо определенной марки, с целью стимулирования ее сбыта.

Другим психологическим приемом рекламного воздействия может быть усиление подсознательного впечатления с целью перевода его в осознанное. Говоря словами Юнга, — «всколыхнуть “забытые” воспоминания».

В одной из книг Юнга приведена рекламная фотография, на которой изображена выложенная из детских игрушечных моделей автомобилей торговая марка концерна “Volkswagen”. Эта реклама призвана «зацепить» сознание зрителя, вызывая прилив детских бессознательных воспоминаний. Аналогичным приемом воспользовался производитель мороженого, продвигая его под маркой «48 копеек», также апеллируя к детским воспоминаниям наших соотечественников. Если эти воспоминания приятны, то удовольствие, вызванное ими, может переноситься на товар и на его товарную марку.

Положение о том, что личное бессознательное включает в себя все впечатления нашей жизни, объясняет огромную роль наружной рекламы, особенно в условиях крупного города. Наружная реклама (рекламные щиты, растяжки, световая реклама и др.), помимо информативной нагрузки выполняет и другую функцию. Эти рекламные носители обеспечивают «фоновый эффект», который помогает проникновению торговой марки производителя в область личного бессознательного. Затем эти воспоминания «поднимаются» в область сознания при совершении покупки, зачастую предопределяя выбор покупателя.

Мерцающее сердце Нью-Йорка, площадь Таймс Сквер

Действенность подобного «фонового эффекта» особенно ярко проявляется в реализации мероприятий спортивного маркетинга. Носителями рекламной информации крупнейших мировых производителей являются рекламные щиты, расположенные вдоль гоночных трасс и по периметру футбольных полей, информация на бортах хоккейных площадок. Логотипы компаний располагаются на нагрудных номерах лыжников и легкоатлетов, на машинах и шлемах гонщиков серии «Формула-1», на майках футболистов и ракетках теннисистов.

Какие же преимущества получает рекламодатель, тратя на такое размещение рекламы миллионы долларов?

Такая реклама как бы встроена в сам ход спортивного состязания, в саму телевизионную трансляцию. От этой информации невозможно «убежать», переключая каналы телевидения, как только начинается рекламный блок.

Время контакта такой рекламы со зрительской аудиторией несравнимо по продолжительности с аналогичным временем сообщения в обычном рекламном блоке. Мы можем видеть логотип фирмы-спонсора на борту машины «Формула-1» в течение всей более чем двухчасовой гонки.

В то время как сознание потребителя в ходе трансляции всецело занято ходом самого соревнования, рекламная информация, минуя сознание, непрерывно записывается на уровне личного бессознательного. Внимание телезрителя в ходе трансляции чрезвычайно сконцентрировано, находясь при этом в послепроизвольной фазе, которая наиболее продуктивна для запоминания любой информации, в том числе и рекламной.

Рекламные баннеры на гоночной трассе «Формула-1»

Восприятие рекламной информации во время телерепортажа идет на положительном эмоциональном фоне, ведь именно для получения такого рода эмоций мы и садимся к телевизору. В идеальном случае происходит перенос положительных эмоций, полученных при просмотре спортивной программе, на рекламируемую марку, а, следовательно, и на сам товар.

Коллективное бессознательное

Понятия коллективного бессознательного и архетипа (как структурного элемента коллективного бессознательного) являются центральными в теории аналитической психологии К. Г. Юнга, которую нередко называют также «архетипической психологией». В то же время эти два понятия являются основными для теории массовых коммуникаций (в том числе и рекламной коммуникации).

«Как сознание может исчезать в подсознании, так и новое содержание, никогда не находившееся в сознании, может появиться в подсознании. Можно почувствовать, что в сознании вот-вот появится нечто — тогда мы говорим: «идея витает в воздухе» или «у меня нехорошее предчувствие». Открытие того, что подсознание — не просто обиталище прошедшего, но и вместилище будущих психологических явлений и идей, находящихся в зачаточном состоянии, привело меня к новому взгляду на психологию… Кроме воспоминаний из далекого прошлого, из подсознания могут появиться совершенно новые мысли и творческие идеи, которые ранее никогда не посещали сознание», — пишет Юнг.

Таким образом, в коллективном бессознательном отражены мысли и чувства, общие для всех людей и являющиеся результатом нашего общего эмоционального прошлого.

Содержание коллективного бессознательного не принадлежит одной личности, индивиду, а относится ко всему человечеству, этносу, народу, социальной группе. Но, вместе с тем (и это чрезвычайно важно для рекламной коммуникации), коллективное бессознательное включает в себя не только воззрения и установки людей, но и неличностные коллективные чувства и эмоции людей.

По мнению Юнга, мы рождаемся не только с биологической, но и с психологической наследственностью, которая в какой-то степени определяет поведение и опыт.

Фактически, в пределах коллективного бессознательного формируется своего рода «психофонд» человечества или нации, содержащий мифологические образы и легенды, эмоциональные переживания и психологические установки, присущие всему человечеству или отдельному этносу.

Существование коллективного бессознательного подтверждается многочисленными совпадениями деталей различных религиозных учений, аналогиями мифологических сюжетов и легенд народов мира, повторением образов и сюжетов произведений живописи разных эпох и направлений. Подобная схожесть прослеживается и в рекламном творчестве. При анализе и разборе подборок рекламных объявлений начала века, работ современных мастеров рекламы США и Японии, стран Западной Европы и Южной Америки, становится крайне заметным, насколько визуальные образы и эмоциональные аргументы, содержащиеся в них, перекликаются друг с другом даже в мелочах.

Аналитическая психология К. Г. Юнга объясняет подобные совпадения, говоря о существовании всеобщей психологической взаимосвязи между представителями различных этносов и цивилизации разных континентов и эпох.

Подтверждение идеи коллективного бессознательного («всеобщей коллективной души»), Юнг нашел, анализируя тысячи сновидений своих пациентов.

Сновидения

Главный подход к бессознательному, согласно представлениям Юнга, осуществляется через анализ сновидений. Сновидения — главное соединительное звено между сознательными и бессознательными процессами. Юнг пишет: «Сны образуют мост между присущими нам сознательными способами выражения мыслей и более примитивными, но и более яркими и образными, формами самовыражения». Иными словами: сон — язык подсознания.

Юнг выделяет три основных функции сновидений:

Компенсаторная функция играет важную роль в саморегуляции психологических процессов человека. Сновидения обнаруживают те аспекты человека, которые обычно не осознаются, они раскрывают бессознательные мотивации человека в различных жизненных (в том числе и конфликтных) ситуациях. В нашей сознательной жизни мы подвергаемся разного рода негативным влияниям, поэтому «общая функция сновидений заключается в восстановлении нашего душевного равновесия. Нам сниться именно то, что требуется для точной регулировки психологического баланса.

Обучающая (игровая) функция заключается в том, что опыт, получаемый нами в сновидениях, также реален, как и тот, что мы получаем в повседневной жизни. В сновидениях мы испытываем те же самые чувства страха, печали, голода, жажды, что и в реальной жизни, но переживаемых в фантастической обстановке.

Синтезирующая функция. Сновидение, по мнению Юнга, — единственная психологическая функция, которая объединяет, с одной стороны, материал, поступающий в личное бессознательное из сознания, а с другой, материал, поступающий из глубин коллективного бессознательного.

Практика рекламы

«Реклама — это сон наяву» — так утверждают многие ведущие специалисты рекламного дела. Для практиков рекламы чрезвычайно важно, что большинство сновидений, по Юнгу, имеют классическую структуру драмы: экспозиция, развитие сюжета, кульминация и развязка. Поэтому именно такая структура развития рекламного сюжета выглядит оптимальной. Более того, многие из типичных сюжетов сновидений, которые были проанализированы Юнгом, могут быть использованы в качестве очень любопытных сценариев рекламных видеороликов.

«Сон», Сальвадор Дали, 1937 год

Следует отметить и то, что абсолютное большинство эффективных рекламных сообщений выполняют либо компенсаторную, либо обучающую функцию. Основываясь на часто бессознательной мотивации покупателя, реклама помогает разрешить психологический диссонанс, возникающий при наличии какой-либо неудовлетворенной потребности. С другой стороны реклама может исполнять роль «тренера», проигрывая на экране или на страницах газет и журналов все этапы процесса подготовки и совершения покупки, которые затем происходят в ходе ее реального совершения.

Как уже говорилось выше, при создании рекламного сообщения необходимо апеллировать как к личному, так и к коллективному бессознательному человека. Поэтому, как и сновидению, рекламному сообщению необходимо обладать синтезирующей функцией, то есть, с одной стороны, учитывать индивидуальные особенности потребителя или потребительской группы, а с другой — использовать эмоциональные аргументы, обращенные к образам (символам) коллективного бессознательного данной страны или региона.

Знаки и символы управляют миром, а не слово и закон.

Конфуций, древний мыслитель и философ Китая

Конечно, можно спорить о том, что конкретно имел в виду Конфуций в те далекие времена. Однако на нынешнем этапе конкуренция между товарами и услугами перешла из области товарной, или ценовой, в область конкуренции между образами (имиджами) торговых марок этих товаров и услуг. Реклама, нацеленная на формирование образа марки, снабжает товары и услуги дополнительными символическими ценностями, которые не имеют прямого отношения к ценностям функциональным. Побеждает тот товар (та марка), чей образ (имидж) оказался более привлекательным для массового покупателя.

Таким образом, основной задачей в повышении ценности торговой марки и формировании ее благоприятного образа является установление прочных «эмоциональных связей» между товаром, его торговой маркой и символической ценностью этого товара с точки зрения потребителя.

С позиции К. Г. Юнга, образ торговой марки — это целостный комплекс архетипических символов, психологических программ, эмоционально закрепленных ассоциаций, прочно связанных друг с другом и активно управляющих выгодным для рекламодателя поведением покупателя.

Что такое архетип?

К. Г. Юнг высказал гипотезу о том, что коллективное бессознательное, представляющее собой отражение опыта предыдущих поколений, состоит из мощных первичных образов, так называемых «архетипов». По мнению Юнга, архетипы являются структурными единицами, своего рода строительными блоками коллективного бессознательного.

Архетипы — врожденные идеи или воспоминания, которые располагают людей воспринимать, переживать и реагировать на события определенным образом.

Архетипы проявляются, наполняясь конкретным содержанием посредством архетипических образов (символов), которые продуцирует тот или иной архетип. Юнг пишет: «Как растение порождает цветок, душа (архетип) создает свои символы».

Архетипы как таковые недоступны непосредственному наблюдателю и раскрываются лишь через их проекцию на внешние объекты, что проявляется в виде архетипических образов, которые, в свою очередь, являются основой мифов, верований, сновидений, произведений искусства и рекламы. Архетипы, неся в себе эмоциональную энергию, чрезвычайно сильно влияют на человека, захватывая и удерживая его внимание.

Знак и символ

По мнению Юнга, знак, всегда замещает что-то другое. Он заключает в себе определенный известный смысл, который можно выразить другим образом. Основной признак знака — способность реализовывать функцию замещения. Слово замещает вещь, предмет, понятие; деньги замещают стоимость, общественно необходимый труд; карта замещает местность; продолжая мысль — логотип замещает образ фирмы, марка товара замещает образ этого товара. «Знак всегда меньше, чем представляемое им понятие, тогда как символ всегда заключает в себе больше, чем его очевидное и сразу приходящее на ум значение». Символ — это естественный и спонтанно возникающий продукт, в отличие от знака, символ есть что-то «само в себе — динамическое и живое».

Следует отметить, что простые идеи, выраженные символом, несут эмоциональную окраску, приобретают новую силу, расширяют свой смысл от частного случая к обобщению. Так, стилизованное изображение сердца на логотипе центра переливания крови будет являться лишь знаком, но сердце, вырезанное на дереве или выложенное из маргарина в рекламном объявлении соответствующего продукта, есть уже символ, а не знак.

Другое очень важное различие между символом и знаком состоит в том, что знак имеет по своей природе практическое, недвусмысленное значение: «не курить», «опасность», «выход», «вход», «проезд закрыт». Символ же имеет гораздо больше значений, иногда противоречащих друг другу. Поэтому, если для символа многозначность является положительным качеством, — чем более многозначен символ, тем он содержательнее, то для знака многозначность явление негативное, — чем однозначнее понимается знак, тем конструктивнее его можно использовать.

Система «архетип — архетипический образ (символ) — знак» действует как основа архетипического моделирования образа марки. Этот метод основан на понимании человеческой психики как элемента коллективного бессознательного. Коллективное бессознательное и его структурные элементы — архетипы — проявляются в сознании человека в сновидениях, мифах и легендах через архетипические образы (символы), которые служат центральными элементами в формировании образа торговой марки.

Таким образом, рекламные образы марок являются в данной методике отражением архетипов коллективного бессознательного человека, которые представлены в рекламном творчестве с помощью архетипических символов и их функциональных заменителей — знаков.

Основные принципы архетипического моделирования образа марки

Использование существующей системы ценностей потребителя и обращение к бессознательному человека.

Кажется невозможным или, по крайней мере, чрезвычайно дорогостоящим пытаться изменить систему ценностей и мотивации потребителя, его установок с помощью рекламных сообщений. Задача маркетолога при моделировании образа марки — «встроить» продвигаемый образ товара в уже существующую систему ценностей, чтобы именно эта марка актуализировала ту или иную потребность и выглядела в глазах потребителя как решение «товарной проблемы», как удовлетворение этой потребности. Очевидно, что любая реклама должна помочь сделать торговую марку такой, какой ее себе представляет покупатель.

Использование архетипического символа как образа марки включает суггестивный эффект (эффект внушения), что снижает уровень критичности при восприятии рекламной информации (потребитель не задействует механизмы анализа и оценки).

Архетипическое моделирование использует энергетику архетипических символов. Адресуя потребителю рекламное сообщение, создатель рекламы фактически использует архетипические образы (символы) в качестве ключа к подсознанию потребителя. Проникая в глубинные слои психики, автор рекламного сообщения высвобождает энергетический потенциал того или иного архетипа, который действует самостоятельно, склоняя потребителя к тому или иному товарному предпочтению.

Архетипическое моделирование образа марки позволяет достичь эмоциональной связи между маркой и архетипическим символом. Оно направлено на формирование ассоциативных связей между продвигаемым товаром и его торговой маркой. Задача маркетолога — сформировать «эмоциональную связку» между товаром и архетипическим символом, вокруг которого строится образ продвигаемой марки.

Благодаря энергетике архетипического образа, такая «эмоциональная связка» позволяет товару приобрести символическую ценность в глазах потребителя. Так, пленка “KODAK” сейчас воспринимается на западе не столько как часть американского образа жизни, часть семейных отношений.

Таким образом, архетипическое моделирование позволяет переносить символическое значение архетипического образа на торговую марку товара, а затем и на сам товар. Примером этого может служить реклама сигарет “Marlboro”, благодаря которой человек, курящий сигареты “Marlboro”, испытывает чувства независимости, мужественности, силы. Их же предположительно испытывает архетипический символ марки — ковбой “Marlboro”.

Однако наиболее сложным для маркетолога является формирование не просто заданных ассоциаций между товаром, торговой маркой этого товара и архетипическим образом, а достижение чувства эмпатии (сопереживания, доверия, уверенности в объекте) между товаром и его маркой с одной стороны, и потребителем — с другой.

Использование «драматической рекламы» для формирования образа марки

Коллективное бессознательное является основой для формирования архетипических образов, которые проявляются в сновидениях и мифах. Как было сказано выше, сновидения и мифы чаще всего имеют классическую структуру драмы: экспозиция (введение), развитие сюжета, кульминация и развязка. Поэтому «драматическая реклама», построенная с учетом законов драматургии может быть наиболее эффективной.

Такая реклама «драматизирует» ситуацию, вовлекая марку и наблюдателя в действие персонажей рекламного сообщения. Например, реклама “Mc Donald’s” показывает отца, который взял в ресторан сына. У мальчика недавно появился брат, и он чувствует себя заброшенным. В ресторане отец говорит сыну, что тот стал старшим братом, на чью помощь он рассчитывает. Зритель испытывает теплые чувства без какого-либо назойливого призыва.

Кроме того, «драматическая реклама» позволяет в большей мере, чем любой другой вид рекламы, формировать чувство эмпатии потребителя к товару и его торговой марке. Зрители полностью окунаются в ее драматический сюжет и испытывают чувства персонажей.

Архетипическое моделирование образа марки требует от рекламодателя выделения значительного рекламного бюджета и последовательного его освоения.

Рекламодателю, желающему видеть свою торговую марку на вершине «рыночной пирамиды», необходимо следить за тем, чтобы ассоциативные связи между архетипическим символом и маркой были постоянно активизированы, находились на границе сознания и личного бессознательного потребителя, а не опускались в глубины его подсознания.

Проще говоря, для формирования устойчивой связи между рекламодателем (его торговой маркой) и потребителем необходимо постоянное подкрепление установленных ассоциативных связей, а, следовательно, необходим значительный бюджет на рекламную кампанию и четкий план ее проведения. Если “Marlboro” прекратит свою рекламную деятельность, то «Страну “Marlboro”» займет кто-нибудь другой.

С другой стороны, для установления прочных ассоциативных связей в сознании потребителя мероприятия по формированию образа марки должны носить последовательный и стабильный характер. Нельзя часто менять основные положения рекламной кампании, менять архетипические символы, вокруг которых эта кампания строится. Однако это совсем не означает, что рекламные сообщения должны выходить в неизменном виде на протяжении многих лет. Со временем может изменяться не только товар или услуга, их конкурентное положение на рынке, но и само значение архетипического символа. Поэтому рекламодателю необходимо корректировать ассоциативные связи, возникающие между потребителем и маркой. Однако главное требование будет неизменным: эффективная реклама должна оставаться последовательной, должна вызывать близкие ассоциации.

Архетипическое моделирование позволяет достичь целостности образа марки. Образ торговой марки эффективен лишь тогда, когда он воспринимается потребителем как единое целое, отдельные части которого гармонично увязаны друг с другом, действуя в одном направлении и формируя благоприятное отношение к товару или услуге.

Иными словами, целостный образ марки должен гармонично восприниматься как сознанием, так и бессознательным человека, а все основные структурные элементы образа марки должны быть сбалансированы, задействуя при этом возможно большее число каналов коммуникации.

Среди структурных элементов (формальных приемов), лежащих в основе формирования образа марки, можно выделить как наиболее интересные и важные следующие: миф (легенда) марки и визуальный рекламный образ.

Миф (легенда) торговой марки.

Во-первых, миф, в силу своей архетипичности, — это психологически доступный всем ответ на проблемы общей значимости. Во-вторых, миф представляет собой определенную «грамматику поведения», которая основывается на психологических инстинктах человека, являющимися психологическими программами поведения, запускаемыми архетипами коллективного бессознательного. «Будучи реальным и священным, миф становится типичным, а, следовательно, и повторяющимся, так как является моделью и, до некоторой степени, оправданием всех человеческих поступков».

К. Г. Юнг отмечает вневременной характер мифа, подчеркивая, что мифологические сюжеты позволяют потребителю испытывать «чувство вечного», а также без труда и, что не менее важно, адекватно встраивать предъявленный образ торговой марки или же сам товар в сюжетную линию рекламного сообщения.

Говоря о мифотворчестве при формировании образа марки, хочется еще раз подчеркнуть значимость мифологического (драматического) сюжета в рекламе: «Каждый популярный роман (в нашем случае рекламный ролик) должен представлять типичную борьбу Добра и Зла, героя и негодяя (современное воплощение дьявола), и повторять один из универсальных мотивов фольклора — преследуемую молодую женщину, спасенную любовь, неизвестного благодетеля и тому подобное». Яркие примеры такого подхода в рекламе — ролики “LEVI’S”, «сказочно-байкерская» реклама “Coca-Cola”.

Архетипическое моделирование при создании мифа (легенды) марки структурно следует «естественным» мифологическим сюжетам коллективного бессознательного человека:

— персонажи мифа (с четко прописанными поведенческими и личностными характеристиками)
— тщательно проработанное пространство действия персонажей
— сюжетная линия действия, (повторяет схему классической драмы)
— «магические помощники», в качестве которых рассматривается торговая марка или чаще сами рекламируемые товары или услуги: как ключевой отличительный признак мифотворчества в рекламе.

Закрепляя желаемые ассоциации через предъявление архетипических символов, данные товары наделяются некими сверхценностями (Успех, Престиж, Молодость, Здоровье, Любовь, Счастье). В этом случае на фоне развертывающегося мифологического сюжета товар или услуга представляется подсознанию потребителя как нечто сверхъестественное, обладающее «чудесными» качествами, которые жизненно необходимы герою (персонажу) рекламного сообщения. При этом потребитель отождествляет себя с этим героем, часто даже не подозревая об этом.

В практике формирования образа марки миф играет столь значительную роль, прежде всего, по двум причинам:

— мифы непроверяемы. Их принципиально нельзя опровергнуть, можно лишь подтвердить новыми примерами. Часто сама реальность на фоне мифа может выглядеть лишь как досадное исключение. Именно в этом заключается одно из главных преимуществ рекламных сообщений, построенных на мифологических сюжетах — это сообщения неопровергаемы, поэтому, для потребителей свойственна низкая критичность при восприятии подобной рекламной информации (психологический механизм защиты от когнитивного диссонанса)

— мифологические сюжеты и их герои легко узнаваемы. Потребителю предъявляется не новая информация, не незнакомый сюжет, в хитросплетениях которого ему еще необходимо разобраться, а как бы реализация уже знакомой архетипической ситуации, стереотипа, для восприятия которого в подсознании человека уже имеются готовые «закодированные» психологические программы адекватного реагирования.

Визуальный рекламный образ — «лицо» марки

В самом общем виде можно говорить о том, что мифотворчество (использование мифологического сюжета) при формировании образа марки позволяет организовать определенную систему координат для облегчения восприятия смысла рекламного сообщения, обозначив его сюжетную линию. Однако, именно введение в процесс формирования образа марки визуального рекламного образа (синонимические понятия — «постоянный рекламный персонаж», «лицо марки», «герой рекламного ролика») позволяет торговой марке приобрести черты индивидуальности, наделить ее особенными «чертами характера», «стилем поведения», формируя у потребителя чувство эмпатии к рекламируемой торговой марке, а, следовательно, и к самому товару. Примеров удачного визуального рекламного образа достаточно и в отечественной, и в зарубежной практике — тетя Ася, ковбой Marlboro, «живые» шоколадки “M&M»s” и т.д.

Образ героя в рекламе производителя замороженных и консервированных овощей

Очень часто формирование визуального образа торговой марки позволяет придать ей некоторые «личностные» черты, которые заставляют потребителя думать о рекламируемой марке как о человеке. Это важно потому, что «сознательно или бессознательно покупатели считают свою собственность частью самих себя. Люди приобретают или усиливают свое чувство самовосприятия через товары, которые они приобретают, и то, что эти товары символизируют, как для них самих, так и для тех, с кем они контактируют».

Важной составляющей этого процесса является удачный выбор двух элементов, составляющих основу визуального ряда любого рекламного сообщения, цель которого — формирование благоприятного образа торговой марки. Это — выбор героя (персонажа) рекламного сообщения и выбор образа-носителя этого сообщения.

Правильный выбор героя (персонажа) рекламного сообщения очень важен, поскольку он позволяет при удачном стечении обстоятельств (достаточное количество повторений и адекватность выбора) перенести личностные качества героя на саму торговую марку, а через нее и на рекламируемый товар. Потребитель привыкает к герою рекламного сообщения больше, чем к абстрактному образу марки. Дело в том, что герой автоматически соотносится с персонажами архетипического мифа и прямо входит в бессознательные структуры психики потребителя.

В качестве героев рекламных сообщений чаще всего используются мифологические архетипические образы Воина, Красавицы, Мудреца, Шута, Царя, Нищего, Простака, Золушки — так или иначе, образ героя рекламы соотноситься с самыми глубокими архетипическими представлениями человека.

Использование образа-носителя

Образ героя рекламного сообщения занимает центральное место в развитии сюжетной линии рекламы. Однако, рекламное произведение нуждается в «поддерживающих элементах», которые образуют «интерьер» для развития основной сюжетной линии, в окружении которого действует герой рекламного сообщения.

В практике архетипического моделирования наиболее часто используются следующей архетипические образы-носители:

— образы детей и животных
— образы домашнего очага и семейных отношений
— образы природных ландшафтов и природных явлений
— образы богатства, престижа, элегантности.

Образ-носитель призван вызвать, с одной стороны, комплекс бессознательных ассоциаций, которые снижают уровень критичности в восприятии продвигаемого товара или услуги, открывают подсознание потребителя рекламному предложению, а с другой, повысить уровень эмпатии к торговой марке товара. Большинство таких образов-носителей представляют собой ничто иное, как архетипические образы коллективного бессознательного определенной группы людей, населяющей то или иное социокультурное пространство.

как бессознательные процессы формируют нашу личность

Рубрики : Нейронаука, Переводы, Психология

О силе бессознательного психологи говорят уже более века, однако пока нет каких-то серьезных экспериментальных доказательств существования этого пласта психики. Рассказываем вам об одном недавнем исследовании, авторы которого, профессор психологии Дэвид Оукли и профессор нейропсихологии Питер Халлиган, провели ряд экспериментов с использованием фМРТ и пришли к выводу, что сознание не просто не контролирует эмоции, чувства и мысли, оно, наоборот, идет на поводу у них и постфактум создает для этих чувств и мыслей объяснения, создавая таким образом нашу персональную историю. Это проливает новый свет на то, как могут взаимодействовать между собой сознательное и бессознательное.

Часто мы полагаем, что наше поведение, убеждения или мнение о чем либо, – все это результат обстоятельного размышления. Нам кажется, что внутри нашей головы заседает некий «исполнительный комитет», который думает, строит планы, приходит к заключениям и спускает нам готовые решения, которые мы претворяем в жизнь. Эта модель исполнительного контроля «сверху вниз» десятилетиями превалировала в умах и устраивала не только обывателей, но и ученых.

Сегодня большинство экспертов рассматривают человеческое сознание как комбинацию двух различных феноменов. Первый — это личное сознание, которое мы переживаем от одного момента к другому и которое является источником знания о том, кто мы есть в реальном мире и где находимся. Оно помогает в распознавании явлений объективной реальности и позволяет видеть возможности и угрозы. А второй — это содержание сознания: наши мысли, чувства, впечатления, намерения и воспоминания.

В статье «Погоня за радугой: бессознательная природа бытия», опубликованной в ноябре 2017 года во Frontiers of Psychology, приводится «революционное» утверждение о том, что на самом деле наши мысли и чувства не есть результат работы привычной логики, а являют собой производное быстрых бессознательных процессов, и что «сознание» не подразумевает исполнительной, причинной или контролирующей связи с любым из привычных нам психологических процессов, обычно приписываемых ему. Исследователи отмечают, что опыт сознания — это пассивное сопровождение бессознательных процессов «внутреннего вещания» и создание личного повествования.

Проще говоря, мы не сознательно выбираем наши мысли или чувства — мы всего лишь осознаем их и встраиваем в собственную историю.

Психоаналитики, опираясь на свой клинический опыт, говорят об этом уже целый век, но использование магнитно-резонансной томографии мозга во время сессий гипноза позволило привести еще несколько аргументов в пользу главенства бессознательных механизмов нашего мозга в формировании личности человека.

Исследование организовали Дэвид Оукли, почетный профессор психологии университетского колледжа в Лондоне, и Питер Халлиган, профессор нейропсихологии из Университета Кардиффа в Уэльсе. Они использовали метод гипнотического воздействия, который применялся для лечения нейропсихологических и нейропсихиатрических расстройств, и параллельно вели регистрацию активности мозга испытуемых, чтобы проследить наличие сигналов между мозгом и телом.

В результате экспериментов удалось выявить закономерность, показывающую, что в чрезвычайно суггестивных (внушаемых) состояниях люди могут менять свои убеждения, настроение и восприятие. К примеру, участники исследования поднимали руку, даже когда мозг не получал сознательный сигнал об этом, и это выглядело как непреднамеренное действие, а исследователям удавалось внушить испытуемым, что инопланетяне заставляли их делать это.

«В одном эксперименте исследователи записывали мозговую активность участников в трех ситуациях: когда они поднимали руку преднамеренно, когда она была поднята рычагом, и когда она двигалась в ответ на гипнотическое внушение о том, что его поднимает рычаг. Одни и те же области мозга были активны во время непроизвольного и предполагаемого «чуждого» движения, тогда как активность мозга для преднамеренного действия была иной. Таким образом, гипнотическое внушение можно рассматривать как средство передачи идеи или убеждения, которое, когда оно принято, способно изменять восприятие или поведение человека».

The Conversation

Ученые пришли к выводу, что наш мозг в меньшей степени создан для генерации выводов и заключений, а в большей — для распознавания того, что мы чувствуем. Авторы статьи отмечают, что «содержание сознания» не полностью происходит из «опыта сознания», а берет начало в «неосознаваемой деятельности мозга».

Хорошо объясняет данное утверждение метафора радуги:

«Индивидуальное сознание подобно радуге, которая сопутствует физическим процессам в атмосфере, но не оказывает на них никакого влияния».

Английский биолог и популяризатор науки Томас Генри Хаксли (Гексли) сравнивал сознательную часть психики с чем-то вроде парового гудка на поезде, сопровождающего работу двигателя, но не обладающего внутренним влиянием или контролем над ним (Хаксли, 1874).

Таким образом, личная осознанность реальна, она присутствует одновременно с неосознаваемыми процессами жизнедеятельности нашего мозга (или психической сферы), но не является причинной и не оказывает никакого влияния на наши психологические процессы.

Авторы пишут, что бессознательная деятельность генерирует практически все содержание нашего сознания посредством такого механизма, как «непрерывное самореферентное личное повествование ⓘСамореференция (самоотносимость) — явление, которое возникает в системах высказываний в тех случаях, когда некое понятие ссылается само на себя.». За кулисами сознательной деятельности наши мысли, чувства и эмоции относительно того или иного опыта взаимодействуют достаточно быстро и весьма эффективно, экономя наш сознательный ресурс, что необходимо для нашего выживания.

Чем же собственно является непрерывное «самореферентное индивидуальное повествование»? По мнению авторов — это сумма накопленного опыта и тех впечатлений, которые он когда-то вызвал.

Этот «банк данных» не статичен, он постоянно обновляется по мере воздействия на нас нового жизненного опыта. Это скорее процесс, у него текучий и изменчивый характер, поэтому лучше называть это повествованием или нарративом. Благодаря этому процессу мы можем общаться с другими людьми, понимать их, сближаться и сотрудничать для общего блага.

---

Читайте также Какова ваша история? Психологическая сила нарратива

---

В связи с вышенаписанным возникает вопрос: так насколько же мы ответственны за наше поведение, а в какой степени оно находится вне контроля нашего сознания?

Учитывая, что большая часть мыслей и чувств не подлежит нашему контролю, можем ли мы быть полностью ответственны за выбор, который делаем, за свое мнение, убеждения или поведение? И если мы не в полной мере за это отвечаем, то кто разделит с нами эту ответственность?

В своем интервью TheConversation исследователи говорят, что считают «свободу воли и личную ответственность идеями, инсталлированными в нас общественным устройством».

Эти идеи лишь выражают общепринятое мнение о том, как все устроено, но могут способствовать ошибочному пониманию того, как и почему мы себя ведем тем или иным образом и по какому пути развивается наше общество.

C другой стороны, такая инсталляция идеи о свободной воле помогает нам говорить о себе как о личности, передавать наш нарратив Другому, обогащать опыт и формировать более тесные связи, способствуя общественной кооперации и эволюции.

---

Подборка по теме

— Проблема сознания в психологии и философии: кто управляет нашими

— Как возникают эмоции, о существовании которых мы не подозреваем?

— Проблема свободы воли: философия против нейронауки

---

По материалам: The Conversation, Big Think

Обложка: Hypnos / British museum / Wikimedia Commons

Если вы нашли ошибку, пожалуйста, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter.

Похожие статьи

Роль сознательного разума

В психоаналитической теории личности Зигмунда Фрейда сознательный разум состоит из всего, что находится внутри нашего осознания. Это аспект нашей умственной обработки, о котором мы можем думать и говорить рациональным образом.

Сознательный разум включает в себя такие вещи, как ощущения, восприятия, воспоминания, чувства и фантазии внутри нашего текущего осознания. С сознательным разумом тесно связано предсознательное (или подсознательное), которое включает в себя вещи, о которых мы не думаем в данный момент, но которые мы можем легко привлечь к сознательному осознанию.Взаимодействие с другими людьми

Вещи, которые сознательный разум хочет скрыть от осознания, вытесняются бессознательным. Хотя мы не осознаем этих чувств, мыслей, побуждений и эмоций, Фрейд считал, что бессознательное все еще может влиять на наше поведение.

То, что находится в бессознательном, доступно только сознательному уму в замаскированной форме. Например, содержимое бессознательного может перетекать в сознание в форме снов. Фрейд считал, что, анализируя содержание сновидений, люди могут обнаружить бессознательное влияние на их сознательные действия.

Метафора айсберга

Фрейд часто использовал метафору айсберга для описания двух основных аспектов человеческой личности: верхушка айсберга, возвышающаяся над водой, представляет сознательный разум. Как вы можете видеть на изображении вверху, сознание — это лишь «верхушка айсберга». Под водой находится гораздо большая часть айсберга, представляющая бессознательное.

Хотя сознательное и предсознательное важны, Фрейд считал, что они гораздо менее важны, чем бессознательное.

Фрейд считал, что то, что скрыто от осознания, оказывает наибольшее влияние на нашу личность и поведение.

Сознательные и предсознательные различия

Сознательный разум включает в себя все то, что вы в настоящее время осознаете и о чем думаете. Это в некоторой степени похоже на кратковременную память и ограничено по объему. Ваше осознание себя и окружающего мира является частью вашего сознания.

Предсознательное сознание, также известное как подсознание, включает в себя вещи, о которых мы, возможно, в настоящее время не осознаем, но которые мы можем при необходимости подтянуть к сознательному осознанию.

Возможно, вы сейчас не думаете о том, как выполнять деление в столбик, но вы можете получить доступ к информации и осознать ее, когда столкнетесь с математической задачей. Подсознание — это часть разума, соответствующая обычной памяти. Эти воспоминания не являются сознательными, но мы можем вернуть их к сознательному осознанию в любое время.

Подсознание

Хотя эти воспоминания не являются частью вашего непосредственного осознания, их можно быстро осознать с помощью сознательных усилий.Например, если бы вас спросили, какое телешоу вы смотрели вчера вечером или что ели на завтрак сегодня утром, вы бы вытащили эту информацию из своего предсознательного.

Полезный способ думать о предсознательном состоит в том, что оно действует как своего рода привратник между сознательной и бессознательной частями разума. Он позволяет только определенным частям информации проходить и осознать сознание.

Номера телефонов и номера социального страхования также являются примерами информации, хранящейся в вашем предсознательном уме.Хотя вы не ходите сознательно, постоянно думая об этой информации, вы можете быстро извлечь ее из своего подсознания, когда вас попросят связать эти числа.

В метафоре айсберга Фрейда предсознательное существует прямо под поверхностью воды. Вы можете увидеть мутную форму и очертания затопленного льда, если сосредоточитесь и попытаетесь увидеть его.

Как и бессознательное, Фрейд считал, что предсознательное может влиять на сознание.Иногда информация из предсознательного выходит на поверхность неожиданным образом, например, во сне или в случайных оговорках (известных как оговорки Фрейда). Хотя мы могли не думать об этих вещах активно, Фрейд полагал, что они все же служат для влияния на сознательные действия и поведение.

Важность толкования сновидений Зигмунда Фрейда

Если вас интересует Зигмунд Фрейд или сонник, это обязательный текст для вашей коллекции. Теории, идеи и тематические исследования, описанные в книге «Толкование сновидений », были одной из самых ранних книг Фрейда, которые помогли подготовить почву для психоаналитической теории.

Почему

Толкование снов Важно

Толкование снов — классический текст по анализу и толкованию снов. Фрейд вводит множество ключевых понятий, которые впоследствии станут центральными в теории психоанализа. В книге также подчеркивается роль бессознательного, что является одним из основополагающих принципов фрейдистской психологии.

Плюсы и минусы

Плюсы

• Классический текст по теме

• Сочинения Фрейда увлекательны и интригуют

• Примеры из практики позволяют взглянуть на его психоаналитическую работу

Минусы

• Исследованиям не хватает научной строгости

• Многие идеи, не подтвержденные текущими исследованиями

• Теории со временем не оправдали себя

История книги

Когда Фрейд начал анализировать себя, он довольно часто использовал в процессе свои сновидения.Всегда яркий мечтатель, Фрейд к тому времени также заметил влияние сновидений на своих пациентов, в том числе на психотических пациентов, галлюцинации которых были похожи на сновидения. На основе своего собственного опыта и опыта своих пациентов он пришел к выводу, что сны почти всегда являются выражением невыполненных желаний.

Искренне веря в важность сновидений и понимая, что никто не написал много, если вообще что-либо, по этому поводу, Фрейд потратил два года на написание Толкование снов. Изначально опубликованная на немецком языке под названием Die Traumdeutung в 1900 году, первоначальные продажи книги были медленными и разочаровывающими и в значительной степени игнорировались научным сообществом.

К 1910 году другая работа Фрейда стала широко известной, и поэтому книга стала более популярной. Он был переведен на английский и русский языки в 1913 году и еще на шесть языков к 1938 году. Еще семь выпусков были напечатаны при его жизни.

Историческое значение

Фрейд был невероятно плодовитым писателем, опубликовавшим более 320 различных книг, статей и эссе.Из этой впечатляющей работы Фрейд назвал The Interpretation of Dreams своим личным фаворитом, а также самым значительным вкладом в понимание человеческой мысли. «[Он] содержит… самое ценное из всех открытий, которые мне посчастливилось сделать. Понимание, подобное этому, выпадает на долю человека только раз в жизни», — объяснил он.

«Толкование снов» — уникальная и классическая работа в истории психологии.Что бы вы ни думали о психологических теориях Зигмунда Фрейда, культурное влияние и историческое значение этой книги не подлежат сомнению.

Для тех, кто интересуется исследованием сновидений, эта книга служит прекрасным введением во многие основные идеи Фрейда. В книге излагается его убеждение в том, что сны в высшей степени символичны, содержат как явные значения, называемые явным содержанием, так и лежащие в основе бессознательные мысли, известные как скрытое содержание. Он предположил, что сны — это замаскированные наши бессознательные желания.Взаимодействие с другими людьми

Несмотря на склонность Фрейда к чрезмерным обобщениям, отсутствие у него научных доказательств, его чрезмерное внимание к сексу и его часто шовинистические взгляды, эта основополагающая работа остается важной в истории психологии. «Толкование снов» положило начало психоанализу и представляет собой увлекательный текст, раскрывающий уникальный талант Фрейда как писателя и амбициозного теоретика.

сознательных и бессознательных | Журнал Psyche

Понимание человеческого разума лежит в основе психоаналитической теории.С момента появления теории Зигмунда Фрейда в начале 1900-х годов и, несмотря на многие достижения в изучении психоаналитической теории, основные мысли Фрейда сохраняют прочную основу для формирования взглядов на теорию человеческого разума.

В центре теории Фрейда находятся психопатологии, которые приводят к психическому заболеванию субъекта. Предпосылка Фрейда состоит в том, что человеческий разум находится на трех уровнях осознания или сознания. Именно появление этих психопатологий влияет на людей и требует большего, чем просто говорить о них.Эффективное лечение этих глубинных психопатологий — это психоанализ.

На иллюстрации ниже показано разделение Фрейдом этих трех уровней и предполагаемое использование каждого уровня. Это сознательное, подсознательное и бессознательное . Работая вместе, они создают нашу реальность.

Хотя принятие психоаналитической теории Фрейда со временем пошло на убыль, лишь немногие профессионалы предложили бы отказаться от нее. Внутри него находится модель или концепция, выдержавшая множество испытаний временем.

Этимология

Происхождение смысла разума имеет долгую и богатую историю. В отличие от многих других слов и фраз, его использование не имеет четкой эволюции. Его значение больше зависело от контекста его использования, чем от какого-либо одного значения.

Если об этом говорит философ, разум вполне может означать личность, личность и его воспоминания. Для религиозного человека разум является домом для духа, осознания Бога, а для ученого разум является генератором идей и мыслей.Разум носил с собой множество разнообразных ярлыков. В младенчестве ссылки на разум действительно были метафоричными.

Только в 14 ^-м и 15 ^-м веках постепенно развилось обобщение mind , которое включало все умственные способности, мысли, волю, чувства и память.

В конце 19 — начале 20 века на передний план вышла психология как уважаемая наука. В немалой степени благодаря работам Фрейда и других укрепилось популярное внимание к человеческому разуму, его роли в поведенческих науках и вопросу о разуме / теле.Сегодня концепция разума и его функций почти всегда обсуждается с научной точки зрения.

Введение в Карла Юнга — Психея, архетипы и коллективное бессознательное

Получите БЕСПЛАТНОЕ членское видео ! Подписывайтесь на нашу новостную рассылку.

Ниже приводится стенограмма этого видео.

«Человек развивал сознание медленно и кропотливо, в процессе, на достижение цивилизованного состояния потребовались неисчислимые века.И эта эволюция далека от завершения, поскольку большие области человеческого разума все еще окутаны тьмой ». (Человек и его символы, Карл Юнг)

Эти слова написал Карл Юнг, швейцарский психолог, живший с 1875 по 1961 год.

В этом и следующем видео мы рассмотрим некоторые из наиболее важных идей Юнга, включая его идеи о сознательной и бессознательной сферах разума, его теорию архетипов и то, что он назвал процессом индивидуации, который он видел как путь к себе. -знание и целостность.

Ключом к пониманию огромного вклада Юнга в область психологии является знание того, как Юнг понимал психику. Слово «психика» первоначально означало «душа» или «дух», но к ^{-м годам} века все чаще стали относиться к «разуму». В юнгианской психологии психику человека можно рассматривать как целостную личность, которая включает в себя все мысли, поведение, чувства и эмоции.

Знание о психике, о том, как она работает, и о том, как можно повлиять на ее функционирование, было главной заботой Юнга.В общих чертах Юнг разделил психику на три основные области: сознание, личное бессознательное и коллективное бессознательное.

Различные области психики не полностью отделены друг от друга, но вместо этого постоянно взаимодействуют компенсирующим образом. Это динамическое взаимодействие между сознательной и бессознательной сферами психики ведет, как мы увидим, к потенциалу личностного роста и изменения посредством того, что Юнг назвал процессом индивидуации.

Прежде чем более подробно исследовать бессознательные области психики, мы сначала обсудим сознание — это царство психики, наиболее знакомое нам.Сознательную область психики можно описать как поле осознания и состоит из тех психических содержаний, которые вам известны. В центре этого поля осознания находилось то, что Юнг называл эго. Эго — это личность человека, поскольку они знают об этом не понаслышке.

Или, говоря словами Юнга, эго:

“. . . образует как бы центр поля сознания; и поскольку это включает в себя эмпирическую личность, эго является субъектом всех личных актов сознания.”(Карл Юнг, Портативный Юнг)

Эго играет решающую роль в жизни каждого человека, поскольку оно действует как привратник, влияющий на то, какое содержание опыта отражается в сознании, а какое содержание устраняется, подавляется или игнорируется. Эго в своей роли привратника помогает определить содержание следующей основной области психики, на которую мы будем смотреть, — личного бессознательного. Как пишет Юнг:

«Есть определенные события, которые мы сознательно не заметили; они остались, так сказать, ниже порога сознания.Они произошли, но подсознательно поглотили их ». (Человек и его символы, Карл Юнг)

Эти события, которые были поглощены подсознательно, занимают личное бессознательное. Слово «подсознательный» переводится как «ниже порога», поэтому Юнг имеет в виду, что есть много событий, которые эго подавляет или игнорирует по разным причинам, будь то из-за того, что они слишком тревожны или просто забыты или считаются незначительными. Но эти события не исчезают полностью из психики, а вместо этого занимают личное бессознательное и продолжают иметь возможность влиять на личность.Следует подчеркнуть, что бессознательная сфера — это не просто вместилище для забытых воспоминаний, скорее, как мы упоминали ранее, бессознательная и сознательная сферы психики динамически взаимодействуют, и оба играют неотъемлемую роль в жизни человека.

Один из способов влияния личного бессознательного на поведение человека — это воздействие того, что Юнг называл комплексами. Многие люди знакомы с термином комплекс в психологии: Зигмунд Фрейд был известен своей идеей Эдипова комплекса, а Альфред Адлер, современник Юнга и Фрейда, подчеркивал важность комплекса неполноценности.

Юнг рассматривал комплексы как субличности, которые обладают потенциалом для мощного контроля над своими мыслями, эмоциями и поведением. Или, как объясняется в классическом введении к Юнгу, A Primer of Jungian Psychology:

«Одна интересная и важная особенность личного бессознательного состоит в том, что группы содержимого могут объединяться в кластер или созвездие. Юнг называл их комплексами. . Когда мы говорим, что у человека есть комплекс, мы имеем в виду, что он сильно озабочен чем-то, о чем он вряд ли может думать ни о чем другом.Говоря современным языком, у него «зависание». Сильный комплекс легко замечают окружающие, хотя сам человек может этого не осознавать ». (Учебник юнгианской психологии)

Фрейд, который какое-то время был наставником Юнга, полагал, что комплекс в значительной степени возник из-за травмирующих детских переживаний, однако Юнга это объяснение не удовлетворило. Его неудовлетворенность объяснением Фрейда привело его к поиску того, что в психическом царстве порождает комплексы, и он должен был обнаружить, что корни комплексов лежат в слое бессознательного, которое было более глубоким и фундаментальным, чем личное бессознательное, которое он назвал коллективным бессознательным.

Это открытие было вызвано обширным анализом бессознательного материала его пациентов, такого как их сны и фантазии, а также его изучением сравнительного религиоведения и мифологии. Юнг заметил не только сверхъестественное сходство между бессознательным материалом разных пациентов, но, что более интересно, также поразительное сходство в основных мифологических мотивах и религиозных символах разных цивилизаций. Это привело Юнга к предположению, что в дополнение к сознательному и личному бессознательному царствам психики существует еще одна область психики.

Как писал Юнг:

«Из бессознательного исходят определяющие влияния… которые, независимо от традиции, гарантируют в каждом отдельном человеке сходство и даже одинаковость опыта, а также того, как он представлен в воображении. Одно из главных доказательств этого — почти универсальный параллелизм между мифологическими мотивами … »(Архетипы и коллективное бессознательное, Карл Юнг)

Идея Юнга о коллективном бессознательном была одним из его важнейших вкладов в психологию.Юнг предполагал, что в дополнение к личному бессознательному, которое в основном состоит из элементов, извлеченных из жизненного опыта человека, коллективное бессознательное содержит универсальные элементы, которые унаследованы:

«Мы также можем найти в бессознательном качества, которые не приобретаются индивидуально, но передаются по наследству, например, инстинкты как импульсы к выполнению действий по необходимости, без сознательной мотивации. В этом более глубоком слое мы… находим… архетипы… Инстинкты и архетипы вместе образуют «коллективное бессознательное».Я называю их коллективными, потому что, в отличие от личного бессознательного, оно состоит не из индивидуальных и более или менее уникальных содержаний, а из тех, которые являются универсальными и регулярными ». (The Essential Jung, Карл Юнг и Энтони Сторр)

Согласно Юнгу архетипы — это психические структуры, общие для всех людей и составляющие «архаическое наследие человечества». Архетипы можно описать как когнитивные категории или предрасположенности, с которыми люди рождаются, думать, чувствовать, воспринимать и действовать определенным образом.

Важно отметить, что Юнг не верил, что можно непосредственно воспринимать архетип, скорее, можно отметить их существование, только наблюдая за изображениями или символами, которые проявляются в результате их существования в бессознательном. Архетипы не следует отождествлять с символами или образами, вместо этого архетипы проявляют образы и символы вместе с различными другими явлениями.

По словам Энтони Стивенса, архетипы

«[обладают] способностью инициировать, контролировать и опосредовать общие поведенческие характеристики и типичный опыт всех людей.Таким образом, в соответствующих случаях архетипы порождают похожие мысли, образы, мифологемы, чувства и идеи у людей, независимо от их класса, вероисповедания, расы, географического положения или исторической эпохи ». (Юнг: Очень краткое введение, Энтони Стивенс)

Некоторые из архетипов, которые исследовал Юнг, включали архетипы матери, рождения, смерти, возрождения, силы, героя и ребенка, и это лишь некоторые из них. Однако, как заявил Юнг:

«Архетипов столько, сколько типичных жизненных ситуаций.Бесконечное повторение запечатлело эти переживания в нашей психической конституции не только в виде образов, наполненных содержанием, но сначала только в виде форм без содержания, представляющих лишь возможность определенного типа восприятия и действия ». (Архетипы и коллективное бессознательное, Карл Юнг)

Архетипы коллективного бессознательного имеют глубокую эволюционную основу, и Юнг считал их унаследованными частями психики. Юнг считал очевидным, что подобно тому, как тело эволюционировало в течение длительных периодов времени, психика должна была развить определенные предрасположенности и врожденные тенденции на протяжении всей нашей обширной эволюционной линии:

«Так же, как человеческое тело представляет собой целый музей органов, каждый из которых имеет долгую эволюционную историю, мы должны ожидать, что обнаружим, что разум устроен подобным образом.Он не может быть продуктом без истории не более, чем тело, в котором он существует. Под «историей» я не имею в виду тот факт, что разум строится путем сознательного обращения к прошлому через язык и другие культурные традиции. Я имею в виду биологическое, доисторическое и бессознательное развитие разума архаического человека, чья психика все еще была близка к психике животного ». ( Человек и его символы, Карл Юнг )

Хотя архетипы формируются в течение чрезвычайно длительных периодов времени эволюционным путем и являются общими для всех людей, они выражаются в каждом человеке по-разному.Другими словами, архетипы динамично взаимодействуют с индивидуальным опытом каждого человека, и это приводит к формированию уникальной личности.

Юнг считал, что для каждого человека чрезвычайно важно противостоять и интегрировать содержимое своего бессознательного, и думал, что неспособность сделать это приведет к фрагментации человека:

«Ради психической устойчивости и даже физиологического здоровья бессознательное и сознание должны быть неразрывно связаны и, таким образом, двигаться по параллельным линиям.Если они разделены или «разъединены», следует психологическое расстройство ». ( Человек и его символы, Карл Юнг )

Этот процесс конфронтации с бессознательным был, согласно Юнгу, путем к самопознанию, который он назвал процессом индивидуации. Как прокомментировал Юнг:

«Я использую термин« индивидуация »для обозначения процесса, посредством которого человек становится психологическим« индивидуумом », то есть отдельным, неделимым единством или« целым »» (Карл Юнг)

Процесс индивидуации будет рассмотрен более подробно в следующем видео вместе с рядом других важных юнгианских концепций, таких как личность, и различных архетипов, которые встречаются в процессе индивидуации, таких как тень, анима и анимус, и архетип целостности, которую Юнг называл самостью.

Дополнительная литература

Учебник по юнгианской психологии — Кальвин Холл и Вернон Нордби

Границы души: практика психологии Юнга — Джун Зингер

Юнг и шаманизм в диалоге: возвращение души, возвращение священного — Майкл Смит

Юнг: очень краткое введение — Энтони Стивенс

Карта души Юнга: введение — Мюррей Штайн

Человек и его символы — Карл Юнг

Встреча с тенью — Конни Цвейг и Иеремия Абрамс

Воспоминания, мечты, размышления — Карл Юнг

Дополнительная литература

Связанные

Три уровня человеческого сознания | Кейн Рамзи | Ахология

Мы можем рассматривать сознание как три различных уровня: сознательное, подсознательное (или предсознательное) и бессознательное.

Буддизм имеет сложную теорию разума, но, несомненно, на протяжении тысячелетий содержал концепции сознательного и подсознательного. Зигмунд Фрейд сделал эти концепции популярными во всем западном мире на рубеже 20-го века.

Первый уровень сознания известен как сознательное состояние, и это относится к нашему непосредственному осознанию, которое вы испытываете, когда читаете это. Мы используем свое сознание, когда получаем информацию от наших органов чувств, анализируем информацию, а затем принимаем решения на основе этой информации.

«Разум подобен айсбергу, он парит на одной седьмой части своего тела над водой». — Зигмунд Фрейд

Сознательный разум состоит из того, что мы осознаем в любой данный момент времени. Он включает в себя то, о чем мы думаем прямо сейчас, независимо от того, находится ли это в нашей голове или в глубине души. Если мы осознаем это, значит, это находится в сознании.

Роберт Коллиер мастерски объяснил сознание, когда сказал: «Только через свой сознательный разум вы можете достичь подсознания.Ваше сознание — это швейцар у двери, сторож у ворот. Именно для сознательного разума подсознание ищет все свои впечатления ».

Например, в этот момент вы можете сознательно осознавать информацию, которую читаете, звук музыки, которую вы слушаете, или разговор, который вы ведете. Все мысли, которые проходят через ваш разум, ощущения и восприятия из внешнего мира, а также воспоминания, которые вы привносите в свое сознание, являются частью этого сознательного опыта.

Следующий уровень сознания, подсознание (или предсознание) — это материал, из которого создаются сны. Мы можем рассматривать его как хранилище всех запомненных переживаний, впечатлений, оставленных в уме такими переживаниями, и тенденций, которые пробуждаются или подкрепляются этими впечатлениями.

Каждый опыт, который у вас когда-либо был, каждая мысль, каждое впечатление живет в подсознании и влияет на наши модели мышления и поведения в гораздо большей степени, чем мы думаем.

Подсознание содержит информацию, которая находится чуть ниже поверхности осознания. Человек может относительно легко получить такую ​​информацию, и мы обычно называем это воспоминаниями.

Например, если кто-то прямо сейчас спросит вас, какое у вас отчество, вы сможете вспомнить его, дату рождения вашего отца или дату последнего дождя. Воспоминания о прошлом опыте живут в том, что Фрейд называл подсознательной частью нашего разума, поэтому мы можем не осознавать один момент, а затем полностью сосредоточиться на следующем.

То, чего мы достигаем в нашей жизни, работе и отношениях, обычно определяется привычками, которые мы развиваем с течением времени. Практика расстановки приоритетов и выполнение важных повседневных задач — это как умственные, так и физические навыки. Таким образом, этой привычке можно научиться через практику и повторение, пока она не закрепится в нашем подсознании и не станет постоянной частью нашего поведения.

Последний уровень сознания известен как бессознательное. Он состоит из мыслей, воспоминаний и примитивных / инстинктивных желаний, которые похоронены глубоко внутри нас, намного ниже нашего сознательного осознания.Несмотря на то, что мы не знаем об их существовании, они оказывают значительное влияние на наше поведение.

Хотя наше поведение, как правило, указывает на движущие им бессознательные силы, мы не можем легко получить доступ к информации, хранящейся в подсознании. В детстве мы накопили много разных воспоминаний и переживаний, которые сформировали убеждения, страхи и неуверенность, которые мы несем сегодня. Однако мы не можем вспомнить большую часть этих воспоминаний. Это бессознательные силы, управляющие нашим поведением.

Например, вещи в вашем бессознательном, которые могут быть забыты, включают негативный опыт из вашего прошлого или травмирующее событие, которое вы вытолкнули из своего подсознания. Могут быть некоторые жизненные переживания или мысли, которые слишком опасны для некоторых людей, чтобы их полностью осознавать, и поэтому опосредованы предсознательной / подсознательной частью разума.

«Теория айсберга Фрейда» использует образы айсберга для разделения этих «трех уровней сознания». Точно так же мы можем использовать айсберг как полезную метафору, чтобы понять, какую часть самих себя мы решаем свободно раскрывать другим людям, с которыми мы взаимодействуем ежедневно.

Поскольку айсберг плавает в воде, огромная его масса остается под поверхностью. Лишь небольшой процент всего виден над поверхностью, а самая большая и влиятельная часть остается невидимой под поверхностью.

Точно так же каждый из нас часто будет иметь часть себя, которую мы раскрываем другим, при этом большая часть нас самих глубоко погружена в воду, которую никто никогда не увидит.

«Ахолог» — официальное онлайн-издание Ахологии, Академии современной прикладной психологии для профессиональных практиков и тренеров по жизни.

Бессознательное | Noba

Вы когда-нибудь брали шоколадный батончик, жевательную резинку или журнал при покупке продуктов? Эти хорошо известные «импульсивные покупки» поднимают интригующий вопрос: что на самом деле определяет ваши решения? Хотя, с одной стороны, вы можете возразить, что именно ваше сознание решает, что вы покупаете, что едите и что читаете. С другой стороны, вам, вероятно, придется признать, что этих журналов о знаменитостях и соленого шоколада на самом деле не было в вашем списке покупок с яйцами и хлебом.Так откуда же появилось желание их покупать? Как мы увидим в этом модуле, на ваше мышление и решения влияет ряд сил, о которых вы, возможно, даже не подозреваете; все они обрабатываются бессознательным.

Хотя термин «бессознательное» был введен сравнительно недавно (в XVIII веке немецким философом Платнером, немецкий термин был «Unbewusstsein»), относительная «бессознательность» человеческой природы вызывала как изумление, так и разочарование на протяжении более чем два тысячелетия.Сократ (490–399 до н.э.) утверждал, что свобода воли ограничена, или, по крайней мере, так кажется, после того, как он заметил, что люди часто делают то, что они действительно не хотят делать. Он назвал это akrasia , что лучше всего можно перевести как «отсутствие контроля над собой». Несколько столетий спустя римский мыслитель Плотин (205–270 гг. Н. Э.), По-видимому, первым сослался на возможность бессознательных психологических процессов в письменной форме: «Отсутствие сознательного восприятия не является доказательством отсутствия умственной деятельности.

Эти две идеи, впервые сформулированные Сократом и Плотином соответственно, были и до сих пор горячо обсуждаются в психологии, философии и нейробиологии. То есть ученые по-прежнему исследуют, в какой степени человеческое поведение (и / или кажется) является (и / или кажется) добровольным или непроизвольным, и ученые по-прежнему исследуют относительную важность бессознательных психологических процессов по сравнению с сознательными или психической деятельности в целом. И, что неудивительно, оба вопроса до сих пор остаются спорными.

Еще древних греков интересовала загадка кажущегося отсутствия контроля, который мы проявляем при принятии решений.Что бы подумал Сократ, если бы увидел, как современные люди ориентируются в типичном супермаркете? [Изображение: Mtaylor848, https://goo.gl/GhuC6L, CC BY-SA 3.0, https://goo.gl/eLCn2O]

Во время научной революции в Европе наше бессознательное было отнято у нас, так сказать французского философа Декарта (1596–1650). Дуализм Декарта влечет за собой строгое различие между телом и разумом. Согласно Декарту, разум производит психологические процессы, и все, что происходит в нашем сознании, по определению является сознательным.Некоторые психологи назвали эту идею, в которой психические процессы, происходящие вне сознательного осознания, были невозможны, картезианской катастрофой. Науке потребовалось более двух столетий, чтобы полностью оправиться от обнищания, продиктованного Декартом.

Это не означает, что современники Декарта и более поздние мыслители соглашались с дуализмом Декарта. Фактически, многие из них не соглашались и продолжали теоретизировать о бессознательных психологических процессах. Например, британский философ Джон Норрис (1657–1711) сказал: «У нас могут быть идеи, которые мы не осознаем.. . . В нашем сознании запечатлевается бесконечно больше идей, чем мы можем уделить внимание или воспринять ». Иммануил Кант (1724–1804) согласился: «Область наших чувственных восприятий и ощущений, которую мы не осознаем. . неизмеримо ». Норрис и Кант использовали логический аргумент, на который до сих пор любят указывать многие сторонники важности бессознательных психологических процессов: В нашем мозгу происходит так много всего, а емкость сознания настолько мала, что должно быть гораздо больше. чем просто сознание.

Самый известный защитник важности бессознательных процессов выступил на сцене в конце 19 века: австрийский невролог Зигмунд Фрейд. Большинство людей связывают Фрейда с психоанализом, с его теорией ид, эго и суперэго, а также с его идеями о вытеснении, скрытых желаниях и мечтах. Такие ассоциации полностью оправданы, но Фрейд также опубликовал менее известные общетеоретические работы (например, Freud, 1915/1963). Эта теоретическая работа звучит, в отличие от его психоаналитических работ, очень свежо и современно.Например, Фрейд уже утверждал, что человеческое поведение никогда не начинается с сознательного процесса (сравните это с экспериментом Либета, обсуждаемым ниже).

Фрейд, а также Вильгельм Вундт указали на еще один логический аргумент в пользу необходимости бессознательных психологических процессов. Вундт выразился так: «Наш ум настолько хорошо оборудован, что дает нам наиболее важные основы для наших мыслей, при этом мы не имеем ни малейшего знания об этой работе по разработке. Осознаются только его результаты.Этот бессознательный разум для нас подобен неизвестному существу, которое создает и производит для нас, и, наконец, бросает спелые плоды нам на колени ». Другими словами, мы можем осознанно осознавать множество разных вещей — вкус бокала бургундского, красоту Тадж-Махала или острую боль в пальце ноги после столкновения с кроватью, — но эти переживания не меняются. воздух, прежде чем они достигнут нас. Они как-то и где-то подготовлены. Если вы не верите, что сознание причинно не связано с другими телесными и ментальными процессами (например, если предположить, что им руководят боги), сознательные переживания должны быть подготовлены другими процессами в мозгу, которые мы не осознаем.

Немецкий психолог Ватт (1905) в увлекательном эксперименте показал, что мы только сознательно осознаем результаты психических процессов. Его участникам неоднократно предлагали существительные (например, «дуб»), и они должны были ответить ассоциированным словом как можно быстрее. В некоторых случаях участников просили назвать главное слово («дуб» — «дерево»), в то время как в других случаях их просили придумать часть («дуб» — «желудь») или подчиненное («дуб» — «луч») слово.Следовательно, мышление участников было разделено на четыре этапа: инструкции (например, вышестоящие), представление существительного (например, «дуб»), поиск подходящей ассоциации и вербализация ответа (например, «дерево»). »). Участников попросили тщательно проанализировать все четыре стадии, чтобы пролить свет на роль сознания на каждой стадии. Третий этап (поиск ассоциации) — это этап, на котором происходит собственное мышление, и поэтому он считался наиболее интересным этапом.Однако, в отличие от других этапов, этот этап был, как его называют психологи, интроспективно пустым: участники не могли ничего сообщить. Само мышление было бессознательным, и участники осознавали только всплывший на поверхность ответ.

Используя ЭЭГ в психологической лаборатории, экспериментаторы смогли показать, что неосознанная подготовка предшествует сознательному принятию решения. [Изображение: SMI Eye Tracking, https://goo.gl/xFMw5I, CC BY 2.0, https://goo.gl/BRvSA7]

Идея о том, что мы подсознательно подготавливаем действие до того, как осознаем это действие, была проверена в один из самых известных экспериментов психологии.Некоторое время назад Корнхубер и Дик (1965) провели эксперименты, в которых они просили своих участников выполнить простое действие, в данном случае согнув палец. Они также измерили ЭЭГ, чтобы выяснить, когда мозг начинает готовиться к действию. Их результаты показали, что первый признак бессознательной подготовки предшествовал действию примерно на 800 миллисекунд. Это серьезный промежуток времени, и это заставило Бенджамина Либета задаться вопросом, появляется ли сознательное осознание решения действовать так же давно или даже дольше.Либет (1985) повторил эксперименты Корнхубера и Дикке, добавив еще одну меру: осознанное осознание решения действовать. Он показал, что сознательные решения следуют за неосознанной подготовкой и предшествуют фактическому выполнению действия примерно на 200 миллисекунд. Другими словами, бессознательное решает действовать, затем мы осознаем желание выполнить действие и, наконец, действуем.

Эксперимент Либета вызвал настоящий переполох, и некоторые люди пытались спасти решающую роль сознания, критикуя эксперимент.Некоторые из этих критических замечаний имели смысл, например, идея о том, что последовательность действий в экспериментах Либета начинается не с сигналов ЭЭГ в мозгу, а с момента, когда экспериментатор дает указание согнуть палец. И эта инструкция воспринимается осознанно. Пыль, окружающая точное значение этого эксперимента, до сих пор полностью не улеглась, и недавно Соун и его коллеги (Soon, Brass, Heinze, & Haynes, 2008) сообщили об интригующем эксперименте, в котором они обошли важное ограничение эксперимента Либета.Участникам приходилось неоднократно делать дихотомический выбор (нажимать одну из двух кнопок), и они могли свободно выбирать, какую из них. Экспериментаторы измерили мозговую активность участников. После того, как участники много раз сделали свой простой выбор, экспериментаторы могли, глядя на разницу в активности мозга для двух разных вариантов выбора в более ранних испытаниях, предсказать, какую кнопку участник собирался нажать дальше, за десять секунд вперед — действительно, задолго до того, как участник сознательно «решил», какую кнопку нажать дальше.

В наши дни большинство научных исследований бессознательных процессов направлено на то, чтобы показать, что людям не нужно сознание для определенных психологических процессов или поведения. Один из таких примеров — формирование отношения. Самый основной процесс формирования отношения — это простое разоблачение (Zajonc, 1968). Простое повторное восприятие стимула, например, бренда на рекламном щите, который вы проезжаете каждый день, или песни, которая часто звучит по радио, делает его более позитивным. Интересно, что простое разоблачение не требует сознательного осознания объекта установки.Фактически, эффекты простого воздействия возникают даже тогда, когда новые стимулы предъявляются подсознательно в течение чрезвычайно коротких промежутков времени (например, Kunst-Wilson & Zajonc, 1980). Любопытно, что в таких подсознательных экспериментах с простым воздействием участники указывают на предпочтение или положительное отношение к стимулам, которым они не помнят сознательно, подвергались воздействию.

Исследование бессознательных процессов также значительно улучшило наше понимание предрассудков. Люди автоматически классифицируют других людей в соответствии с их расой, и Патрисия Девайн (1989) продемонстрировала, что категоризация бессознательно приводит к активации связанных культурных стереотипов.Важно отметить, что Дивайн также показал, что активация стереотипов не зависит от уровня явных предубеждений людей. Вывод этой работы был мрачным: мы бессознательно активируем культурные стереотипы, и это верно для всех нас, даже для людей, которые не имеют явных предубеждений, или, другими словами, для людей, которые не хотят стереотипов.

«Опыт Эврики» — это момент, когда идея входит в сознательное осознание. [Изображение: Барт, https://goo.gl/ZMnGFr, CC BY-NC 2.0, https://goo.gl/VnKlK8]

Понимание бессознательных процессов также внесло свой вклад в наши представления о творчестве.Творчество обычно рассматривается как результат трехэтапного процесса. Все начинается с осознанного решения проблемы. Вы думаете и читаете о проблеме и обсуждаете вопросы с другими. Этот этап позволяет собрать и упорядочить необходимую информацию, но на этом этапе редко возникает действительно творческая идея. Вторая стадия — бессознательная; это инкубационная стадия, во время которой люди думают бессознательно. Проблема на время откладывается, и сознательное внимание направляется в другое место.Процесс бессознательного мышления иногда приводит к «переживанию Эврики», когда творческий продукт входит в сознание. На этой третьей стадии снова играет роль сознательное внимание. Творческий продукт необходимо выразить словами и передать. Например, научное открытие требует подробных доказательств, прежде чем его можно будет сообщить другим.

Идея о том, что люди думают бессознательно, также применялась при принятии решений (Dijksterhuis & Nordgren, 2006). В недавней серии экспериментов (Bos, Dijksterhuis, & van Baaren, 2008) участникам была представлена ​​информация о различных альтернативах (например, автомобилях или соседях по комнате), различающихся по привлекательности.Впоследствии участники выполняли отвлекающую задачу, прежде чем приняли решение. То есть они сознательно думали о другом; в этом случае они решали анаграммы. Однако одной группе перед выполнением задания отвлекающих факторов сказали, что позже им зададут вопросы о проблеме принятия решения. Второй группе вместо этого сказали, что с проблемой принятия решения они покончили, и что они больше ни о чем не будут спрашивать. Другими словами, у первой группы была цель дальнейшей обработки информации, тогда как у второй группы такой цели не было.Результаты показали, что первая группа принимала лучшие решения, чем вторая. Хотя они делали то же самое сознательно — опять же, решая анаграммы, — первая группа принимала лучшие решения, чем вторая группа, потому что первая думала бессознательно. Недавно исследователи сообщили о нейробиологических доказательствах таких бессознательных мыслительных процессов, которые действительно показывают, что недавно закодированная информация обрабатывается бессознательно, когда у людей есть такая цель (Creswell, Bursley, & Satpute, в печати).

Иногда люди удивляются, узнав, что мы можем сделать так много и так много сложных вещей бессознательно. Однако важно понимать, что не существует однозначной связи между вниманием и сознанием (см., Например, Dijksterhuis & Aarts, 2010). Наше поведение во многом определяется целями и мотивами, и эти цели определяют, на что мы обращаем внимание, то есть сколько ресурсов наш мозг тратит на что-то, но не обязательно то, что мы осознаем. Мы можем осознавать то, на что почти не обращаем внимания (например, мимолетные мечты), и мы можем уделять много внимания тому, о чем мы временно не осознаем (например, проблеме, которую мы хотим решить, или важному решению, которое мы принимаем. облицовка).Отчасти путаница возникает из-за того, что внимание и сознание взаимосвязаны. Когда человек уделяет больше внимания входящему стимулу, вероятность того, что он осознает его, увеличивается. Однако внимание и сознание различны. И чтобы понять, почему мы можем делать так много вещей неосознанно, важно внимание. Нам нужно внимание, но для целого ряда вещей нам не нужна сознательная осведомленность.

В наши дни большинство исследователей сходятся во мнении, что наиболее разумный подход к изучению бессознательных и сознательных процессов — это рассматривать (высшие) когнитивные операции как бессознательные и проверять, что (если что-либо) добавляет сознание (Dijksterhuis & Aarts 2010; van Gaal, Lamme , Fahrenfort, & Ridderinkhof, 2011; для исключения см. Newell & Shanks, в печати).Однако исследователи по-прежнему расходятся во мнениях относительно относительной важности или вклада сознательных и бессознательных процессов. Некоторые теоретики утверждают, что причинная роль сознания ограничена или практически отсутствует; другие до сих пор верят, что сознание играет решающую роль почти во всем человеческом поведении любых последствий.

Примечание: Исторический обзор того, как люди думали о бессознательном, в значительной степени основан на Кестлере (1964).

Бессознательное — Без Субъекта — Энциклопедия Психоанализа

В психоаналитической теории бессознательное относится к той части психического функционирования, о которой субъекты не осознают.Психоаналитическое бессознательное похоже на популярное понятие подсознания, но не совсем то же самое.

Для психоанализа бессознательное не включает в себя все, что просто несознательно — оно не включает, например, моторные навыки — а, скорее, только то, что активно вытесняется сознательными мыслями.

Согласно определению Зигмунда Фрейда, психика состоит из разных уровней сознания, часто определяемых в трех частях:

• предсознание
• бодрствующее сознание
• , а под ними — бессознательное.

Для Фрейда бессознательное было хранилищем социально неприемлемых идей, желаний или желаний, травмирующих воспоминаний и болезненных эмоций, вытесняемых механизмом психологического подавления. Однако содержание не обязательно должно быть исключительно негативным. С психоаналитической точки зрения бессознательное — это сила, которую можно распознать только по ее воздействию — она ​​выражается в симптоме.

На современном этапе в психологии все еще существуют фундаментальные разногласия относительно природы бессознательного (если оно вообще считается существующим), тогда как за пределами формальной психологии вырос целый мир поп-психологических спекуляций, в котором считается, что бессознательный разум обладает любым количеством свойств и способностей, от животных и невинных, детских аспектов до всевидящих, мистических и оккультных свойств, присущих ученым.

Психоаналитическое бессознательное

Бессознательные мысли не доступны напрямую для обычного самоанализа, но их можно «прослушать» и «интерпретировать» с помощью специальных методов и техник, таких как случайные ассоциации, анализ сновидений и словесные оговорки (обычно известные как фрейдистские оговорки). и проводится во время психоанализа.

Определение Фрейда

Вероятно, наиболее подробное и точное из различных понятий «бессознательного» — и то, о чем большинство людей сразу же подумает, услышав этот термин, — разработано Зигмундом Фрейдом и его последователями и лежит в основе психоанализа. .Между прочим, следует подчеркнуть, что популярный термин «подсознание» не является фрейдистской монетой и никогда не используется в серьезных психоаналитических работах.

Концепция Фрейда была более тонкой и сложной психологической теорией, чем многие другие. Сознание в топографической точке зрения Фрейда (которая была его первой из нескольких психологических моделей разума) было относительно тонким перцептивным аспектом разума, в то время как подсознание (часто неправильно используемое и путаемое с бессознательным) было просто автономной функцией мозга.Бессознательное действительно считалось Фрейдом на протяжении всей эволюции его психоаналитической теории как разумная сила воли, находящаяся под влиянием человеческого влечения, но действующая значительно ниже перцептивного сознательного разума. Согласно Фрейду, скрытое, как человек за занавеской в ​​«Волшебнике страны Оз», бессознательное направляет мысли и чувства каждого.

В другой систематизации Фрейда разум делится на сознательный разум или Эго и две части Бессознательного: Ид или инстинкты и Суперэго.Фрейд использовал идею бессознательного для объяснения некоторых видов невротического поведения. (См. Психоанализ.)

Теория бессознательного Фрейда была существенно преобразована некоторыми из его последователей, в том числе Карлом Юнгом и Жаком Лаканом.

Коллективное бессознательное Юнга

Карл Юнг развил эту концепцию. Он разделил бессознательное на две части: личное бессознательное и коллективное бессознательное. Первый из них соответствует идее подсознания Фрейда, хотя в отличие от своего наставника Юнг считал, что личное бессознательное содержит ценный противовес сознательному разуму, а также детские побуждения.Что касается коллективного бессознательного, состоящего из архетипов, это общий склад умственных строительных блоков, из которых состоит психика всех людей. Доказательством его существования является универсальность определенных символов, которые встречаются в мифологиях почти всех народов.

Лингвистическое бессознательное Лакана

Психоаналитическая теория Жака Лакана утверждает, что бессознательное структурировано как язык.

Бессознательное, утверждал Лакан, не было более примитивной или архетипической частью разума, отдельной от сознательного лингвистического эго, а скорее образованием, столь же сложным и лингвистически утонченным, как само сознание.(Сравните коллективное бессознательное).

Если бессознательное структурировано как язык, утверждает Лакан, тогда «я» лишается какой-либо точки отсчета, на которую можно «восстанавливать» после травмы или «кризиса идентичности». Таким образом, тезис Лакана о структурно-динамическом бессознательном также является вызовом психологии эго Анны Фрейд и ее американских последователей.

Идея Лакана о том, как структурирован язык, в значительной степени заимствована из структурной лингвистики Фердинанда де Соссюра и Романа Якобсона, основанной на функции означающего и означаемого в означающих цепочках.Это может оставить всю модель психического функционирования Лакана открытой для серьезной критики, поскольку в господствующей лингвистике модели Соссюра в значительной степени заменены моделями, например Ноам Хомский.

Отправной точкой лингвистической теории бессознательного было перечитывание Фрейда Толкование сновидений . Здесь Фрейд выделяет два механизма, задействованных в формировании бессознательных фантазий: сгущение и смещение. Согласно лингвистическому прочтению Лакана, уплотнение отождествляется с лингвистическим тропом метонимии, а смещение — с метафорой.

Противоречие

Многие современные философы и социологи либо оспаривают концепцию бессознательного, либо утверждают, что это не то, что можно научно исследовать или рационально обсуждать. В социальных науках эта точка зрения была впервые выдвинута Джоном Ватсоном, который считается первым американским бихевиористом. Среди философов Карл Поппер был одним из самых заметных современных противников Фрейда. Поппер утверждал, что теория бессознательного Фрейда не поддавалась фальсификации и, следовательно, не была научной.Однако критики Поппера подчеркнули, что исключение Поппером психоанализа из нормальной области науки было прямым следствием его конкретного определения науки как составляющей того, что может быть опровергнуто. Другими словами, Поппер дал определение науке в терминах, которые неизбежно привели к исключению психоанализа. Таким образом, определение науки по-другому может привести к включению психоанализа в эту область знания.

Тем не менее, многие, возможно, большинство психологов и когнитивистов согласны с тем, что многие вещи, о которых мы не осознаем, происходят в нашем уме (ах).

Джон Ватсон критикует идею «бессознательного разума», потому что он хотел, чтобы ученые сосредоточились на наблюдаемом поведении со стороны, а не на самоанализе. Карл Поппер возражал не столько против идеи, что в нашем сознании происходят вещи, которых мы не осознаем; он возражал против исследований разума, которые нельзя опровергнуть. Если бы Фрейд мог связать каждый вообразимый экспериментальный результат со своей теорией бессознательного, то никакой эксперимент не мог бы опровергнуть его теорию.

Аргумент, кажется, о том, как будет изучаться разум, а не о том, происходит ли что-то бессознательно или нет.

Дофрейдистская история идеи

Идея возникла в древности, а ее более современная история подробно описана в книге Анри Ф.