Развитие высших форм психики у человека: Культурно-историческая теория развития психики Л.С. Выготского. Понятие о высших психических функциях

Культурно-историческая теория развития психики Л.С. Выготского. Понятие о высших психических функциях

Фундаментальная теория происхождения и развития высших психических функций была разработана Львом Семеновичем Выготским (1896 — 1934). Опираясь на идеи сравнительной психологии, Л.С. Выготский начал свое исследование там, где сравнительная психология остановилась перед неразрешимым для нее вопросами: она не смогла объяснить феномен сознания человека. Фундаментальная идея Выготского — о социальном опосредовании психической деятельности человека. Орудием этого опосредования является, по мнению Выготского, знак (слово).

Первый вариант своих теоретических обобщений, касающихся закономерностей развития психики в онтогенезе, Выготский изложил в работе «Развитие ВПФ». В этой работе была представлена схема формирования человеческой психики в процессе использования знаков как средств регуляции психической деятельности.

В механизмах мозговой деятельности Л.С. Выготский усматривал динамические функциональные комплексы («Развитие высших психических функций», 1931).

«Человек в процессе своего исторического развития возвысился до создания новых движущих сил своего поведения: так в процессе общественной жизни человека возникли, сложились и развились его новые потребности, а природные потребности человека в процессе его исторического развития претерпели глубокие изменения».

У человека есть 2 линии развития: 1) натуральная; 2) культурная (историческая).

Натуральная линия развития — это физическое, естественное развитие ребенка с момента рождения.

При появлении общения с окружающим миром возникает культурная линия развития.

1. НПФ — натуральные: ощущения, восприятие, детское мышление, непроизвольная память.

2. ВПФ — культурные, социальные; — результат исторического развития: абстрактное .мышление, речь, произвольная память, произвольное внимание, воображение.

ВПФ – сложные, прижизненно формирующиеся психические процессы, социальные по своему происхождению. Отличительными особенностями ВПФ являются их опосредованный характер и произвольность.

Применение знака, слова как специфически человеческого психического регулятора перестраивает все высшие психические функции человека. Механическая память становится логической, ассоциативное течение представлений – продуктивным мышлением и творческим воображением, импульсивные действия – действиями произвольными.

ВПФ возникли при помощи знака. Знак — орудие психической деятельности. Это искусственно созданный человеком стимул, средство для управления СВОИМ поведением и поведением других.

Знак, как чисто культурное средство возник и употребляется в культуре.

История развития человечества — это история развития знака- Чем более мощное развитие знаков в поколениях, тем более развита ВПФ.

Живопись имеет знаковую систему, т.к. она, как знак, отражает видение мира (пример: наскальный рисунок, пиктографическое письмо — условный образ названного слова).

Знаком можно назвать жесты, речь, ноты, живопись. Слово, как устная и письменная речь — тоже знак. Маленькие дети уже начинают осваивать знаки, которые выражены рисунком. Ребенок присваивает себе все, что было выработано человеком (психику). История развития ребенка напоминает историю развития человечества. Присвоение психики идет через посредника.

Выготский пытается соединить натуральную и историческую линии.

Историческое изучение означает применение категории развития к исследованию явления. Все современные ему теории трактовали детское развитие с биологизаторской точки зрения (переход от социального к индивидуальному).

ВПФ возможны первоначально как форма сотрудничества с другими людьми, и в последствии становятся индивидуальными (пример: речь — средство общения между людьми, но в ходе развития она становится внутренней и начинает выполнять интеллектуальную функцию)

У человека нет врожденной формы поведения в среде. Его развитие происходит путем присвоения исторически выработанных форм и способов деятельности. Выготский постулировал структурную аналогию между предметной и внутренней умственной деятельностью. Внутренний план сознания стал пониматься в отечественной психологии как деятельностно освоенный внешний мир.

Выготский впервые перешел от утверждения о важности среды для развития к выявлению конкретного механизма влияния среды, который собственно и изменяет психику ребенка, приводя к появлению специфических для человека высших психических функций. Таким механизмом Выготский считал интериоризацию знаков — искусственно созданных человеком стимулов-средств, предназначенных для управления своим и чужим поведением.

Говоря о существовании натуральных и высших психических функций, Выготский приходит к выводу о том, что главное различие между ними состоит в уровне произвольности. Иными словами, в отличие от натуральных психических процессов, которые не поддаются регуляции со стороны человека, высшими психическими функциями люди могут сознательно управлять.

Схема психических процессов в представлении Выготского выглядит так

В отличие от стимула-средства, который может быть изобретен самим ребенком (палочка вместо градусника), знаки не изобретаются детьми, но приобретаются ими в общении со взрослыми. Таким образом, знак появляется сначала во внешнем плане, в плане общения, а затем, переходит во внутренний план, план сознания. Выготский писал, что каждая высшая психическая функция появляется на сцене дважды: один раз как внешняя – интерпсихическая, а второй – как внутренняя – интрапсихическая.

При этом знаки, будучи продуктом общественного развития несут на себе отпечаток культуры того социума, в котором растет ребенок. Дети усваивают знаки в процессе общения и начинают использовать их для управления своей внутренней психической жизнью. Благодаря интериоризации знаков у детей формируется знаковая функция сознания, происходит становление таких собственно человеческих психических процессов, как логическое мышление, воля, речь. Иными словами, интериоризация знаков является тем механизмом, который формирует психику детей.

Сознание необходимо изучать экспериментальным путем, следовательно надо сблизить ВПФ, культурное развитие поведения, овладение собственными процессами поведения.

Одной из важнейших их характеристик является опосредствованность, т. е. наличие средства, при помощи которого они организуются.

Для высших психических функций принципиально наличие внутреннего средства. Основной путь возникновения высших психических функций — интериоризация (перенос во внутренний план, «вращивание») социальных форм поведения в систему индивидуальных форм. Этот процесс не является механическим.

Высшие психические функции возникают в процессе сотрудничества и социального общения – и они же развиваются из примитивных корней на основе низших.

Социогенез высших психических функций и есть их естественная история.

Центральный момент – возникновение символической деятельности, овладение словесным знаком. Именно он выступает тем средством, которое, став внутренним, кардинально преобразует психическую жизнь. Знак вначале выступает как внешний, вспомогательный стимул.

Высшая психическая функция в своем развитии проходит две стадии. Первоначально она существует как форма взаимодействия между людьми, и лишь позже – как полностью внутренний процесс. Это обозначается как переход от интерпсихического к интрапсихическому.

При этом, процесс формирования высшей психической функции растянут на десятилетие, зарождаясь в речевом общении и завершаясь в полноценной символической деятельности. Через общение человек овладевает ценностями культуры. Овладевая знаками, человек приобщается к культуре, основными составляющими его внутреннего мира оказываются значения (познавательные компоненты сознания) и смыслы (эмоционально — мотивационные компоненты).

Выготский утверждал, что психическое развитие идет не вслед за созреванием, а обусловлено активным взаимодействием индивида со средой в зоне его ближайшего психического развития. На этих основоположениях формировалась отечественная психологическая школа.

Движущая сила психического развития — обучение. Развитие и обучение — это разные процессы. Развитие — процесс формирования человека или личности, совершающийся путем возникновения на каждой ступени новых качеств. Обучение — внутренне необходимый момент в процессе развитая у ребенка исторических особенностей человечества.

Он считает, что обучение должно «вести за собой» развитие, это представление было развернуто им в разработке понятия «зона ближайшего развития». Общение ребенка со взрослым, отнюдь, не формальный момент в концепции Выготского. Более того, путь через другого оказывается в развитии центральным.

Обучение же представляет, по сути, особым образом организованное общение. Общение со взрослым, овладение способами интеллектуальной деятельности под его руководством, как бы задают ближайшую перспективу развития ребенка: она и называется зоной ближайшего развития, в отличие от актуального уровня развития. Действенным оказывается то обучение, которое «забегает вперед» развития.

история развития психологии

Высшие психические функции — Понятие высших психических функций

Концепция «высших психических функций», которая является центральной для нейропсихологии, была введена в общую психологию и нейропсихологию Л.С. Выготским, а затем детально разработана А.Р. Лурия и другими авторами.

В нейропсихологии, как и в общей психологии, высшие психические функции понимаются как сложные формы сознательной психической деятельности, осуществляемой на основе соответствующих мотивов, регулируемой соответствующими целями и программами и подчиняющейся всем законам психической деятельности.

Основная теория происхождения и развития высших психических функций была разработана Львом Семеновичем Выготским (1896-1934). Опираясь на идеи сравнительной психологии, Л.С. Выготский начал свои исследования там, где сравнительная психология остановилась перед неразрешимым вопросом: она не могла объяснить феномен человеческого сознания. Основная идея Выготского — социальное опосредование психической деятельности человека. Согласно Выготскому, орудием такого опосредования является знак (слово).

Первый вариант своих теоретических обобщений о закономерностях психического развития в онтогенезе Выготский представил в работе «Развитие ВПФ». В этой работе была представлена схема формирования психики человека в процессе использования знаков как средства регуляции психической деятельности.

Л.С. Выготский видел в механизмах деятельности мозга динамические функциональные комплексы.

Понятие высших психических функций

Высшие психические функции возникли с помощью знака. Знак — это инструмент умственной деятельности. Это искусственно созданный человеком стимул, средство контроля собственного поведения и поведения других людей.

История развития человечества — это история развития знака. Чем сильнее развитие признаков в поколениях, тем более развита ERP. Знаки могут называться жестами, речью, записками, живописью. Слово как устный и письменный язык также является знаком. Маленькие дети уже начинают осваивать знаки, выраженные рисунком.

Выгодский считал, что у человека есть 2 линии развития:

• Естественная;
• Культурная (историческая) линия.

Естественная линия развития — это физическое, естественное развитие ребенка с момента рождения. Когда возникает общение с внешним миром, появляется культурная линия развития.

Соответственно, он различал психические функции — естественные — такие как ощущение, восприятие, инфантильное мышление, непроизвольная память и высшие психические функции — культурные — абстрактное мышление, язык, волевая память, волевое внимание, воображение.

Применение знака, слова как специфически человеческого психического регулятива перестраивает все высшие психические функции человека. Механическая память становится логической, ассоциативный поток идей — продуктивным мышлением и творческим воображением, импульсивные действия — произвольными поступками.

Объяснительные принципы теории Л.С. Выготского дают ответы на ряд теоретических вопросов:

чем развитие психики человека отличается от развития психики животных. Между человеком и миром стоит социальная (культурная) среда, через которую преломляются все внешние взаимодействия человека с миром и все формы организации его поведения. В онтогенетическом формировании человеческой психики биологическое созревание и культурное развитие образуют единство. Культурное развитие человека — это формирование и развитие высших психических функций в совместной деятельности и общении.

ERP формируются при усвоении субъектом культурно-исторического опыта путем включения инструментальных и знаково-символических средств в организацию естественных психических функций. ERP обеспечивают произвольные, рефлекторные и сознательные формы организации поведения и психики субъекта.

каков основной источник формирования и развития высших психических функций. Источник психического развития человека лежит во внешней «идеальной форме» — в сложившихся в человеческой культуре средствах и способах деятельности и общения, которыми необходимо овладеть. Формирование ВПФ отличает человека от животного мира и заключается в присвоении культурно-исторического опыта человечества, который предлагает изменение структуры деятельности и психики человека. Развитие человеческой психики необходимо для того, чтобы подразумевать:

Формирование и развитие у человека высших психических функций

Овладение способами использования предметов человеческой культуры.

Овладение способами использования и изготовления инструментов, которые расширяют возможности естественных органов и служат средством преобразования объективного мира.

Овладение способами активного использования языковых (знаково-символических) средств, расширяющих возможности естественных психических функций и обеспечивающих организацию сознания и произвольное управление психическими процессами

Овладение способами волевой организации собственного поведения и психических процессов за счет использования инструментальных и знаково-символических средств.

Овладение способами и средствами реализации межличностных и социальных отношений.

Первоначально новые психические функции человека формируются во внешнем мире, а не внутри мозга или организма. Таким образом, психическое развитие человека определяется внешними условиями взаимодействия с людьми и материальным миром. И чем богаче и разнообразнее условия общения, поведения и действия для ребенка, тем интенсивнее и всестороннее будет его индивидуальное психическое развитие.

Свойства высших психических функций

Высшие психические функции представляют собой сложные системные образования, качественно отличающиеся от других психических явлений. Это «психологические системы», которые «возникают в результате наложения новых формаций на старые, при этом старые формации остаются в качестве подчиненных слоев в новом целом».

Основными признаками высших психических функций являются:

• Сложность;
• Социальность;
• Опосредованно;
• Произвол.

Эти основные черты представляют собой системные качества, которые характеризуют высшие психические функции как «психологические системы».

Давайте рассмотрим их более подробно

Сложность проявляется в том, что высшие психологические функции разнообразны по особенностям своего возникновения и развития, по структуре и составу условно выделенных частей и связей между ними. Кроме того, сложность определяется спецификой отношений между некоторыми результатами филогенетического развития человека (сохранившимися в современной культуре) и результатами онтогенетического развития на уровне психических процессов. В ходе исторического развития человек создал уникальные знаковые системы, позволяющие улавливать, интерпретировать и понимать суть явлений окружающего мира. Эти системы постоянно развиваются и совершенствуются. Их изменение каким-то образом влияет на динамику самих мыслительных процессов человека. Таким образом, осуществляется диалектика психических процессов, знаковых систем и явлений окружающего мира.

Социальность высших психических функций определяется их происхождением. Они могут развиваться только в процессе взаимодействия людей друг с другом. Основная причина — интернализация, то есть перенос («раскручивание») социальных форм поведения на внутренний план. Интернализация происходит в процессе формирования и развития внешних и внутренних отношений личности. Здесь ERP проходит две стадии развития. Во-первых, как форма взаимодействия между людьми (интерпсихическая стадия). Затем, как внутренний феномен (интрапсихическая стадия). Обучение ребенка говорить и думать — яркий пример процесса интернализации.

Опосредованная природа высших психических функций проявляется в том, как они функционируют. Развитие способности к символической деятельности и владению знаком является неотъемлемой частью медиации. Слово, образ, число и другие возможные идентификационные признаки явлений (например, иероглиф как единство слова и образа) определяют семантическую перспективу понимания сущности на уровне единства абстракции и конкретизации. В этом смысле мышление как операция с символами, за которыми стоят представления и понятия, или творческое воображение как операция с образами являются соответствующими примерами функционирования ЭОП. Когнитивный и эмоционально-волевой компоненты сознания: смыслы и значения рождаются в процессе функционирования ВПФ.

Высшие психические функции произвольны в зависимости от способа их выполнения. Благодаря медиации человек может осознавать свои функции и осуществлять деятельность в определенном направлении, предвидеть возможный результат, анализировать свой опыт и корректировать поведение и деятельность. Произвольность ERP также определяется тем, что человек способен действовать целенаправленно, преодолевать препятствия и прилагать соответствующие усилия. Сознательное стремление к цели и приложение усилий обуславливают сознательный контроль деятельности и поведения. Можно сказать, что идея волевых механизмов у человека исходит из идеи формирования и развития волевых механизмов у человека.

Высшие психические функции развиваются только в процессе воспитания и социализации. Они не могут развиться у одичавшего человека (согласно К. Линнею, одичавшие люди — это особи, выросшие в изоляции от людей и в сообществе животных). Таким людям не хватает основных свойств ЕПР: сложности, социальности, посредничества и произвольности. Конечно, некоторые элементы этих свойств можно найти и в поведении животных. Например, условность действий дрессированной собаки может коррелировать с качеством опосредованных функций.

Однако высшие психические функции развиваются только в контексте формирования интернализованных знаковых систем, а не на уровне рефлекторной деятельности, даже если она принимает обусловленный характер.

Основные компоненты высших психических функций

Высшие психические функции включают: Память, мышление, восприятие и язык. Они имеют социальное происхождение, опосредованы структурой и произвольны по способу регулирования.

Давайте рассмотрим их подробнее.

Восприятие. Восприятие — это психический процесс отражения предметов и явлений действительности в совокупности их различных свойств и частей при их непосредственном воздействии на органы чувств. Восприятие — это отражение сложного стимула.

Восприятие состоит как бы из четырех этапов: Распознавание, дискриминация или само восприятие, идентификация, узнавание.

В зависимости от того, насколько целенаправленной является деятельность человека, восприятие делится на: ненамеренное (непроизвольное) и намеренное (добровольное).

Непроизвольное восприятие может быть вызвано особенностями окружающих объектов (их яркостью, необычностью) и соответствием этих объектов интересам человека.

Намеренное восприятие с самого начала определяется задачей восприятия конкретного объекта или явления, ознакомления с ним. Например, интенциональное восприятие будет заключаться в рассматривании электрической схемы изучаемой машины, прослушивании доклада, осмотре тематической выставки и т.д.

Различают следующие типы восприятия: Восприятие объектов, времени, восприятие отношений, движения, пространства и человеческого восприятия.

Различные типы восприятия имеют специфические закономерности

Во-первых, это целостность, то есть восприятие всегда представляет собой целостную картину объекта, во-вторых, постоянство восприятия — благодаря ему мы воспринимаем окружающие предметы как относительно постоянные по форме, цвету, размеру и так далее. В-третьих, структура восприятия — восприятие не является простой суммой ощущений. На самом деле мы воспринимаем обобщенную структуру, которая абстрагируется от этих ощущений. В-четвертых, осмысленность восприятия — восприятие тесно связано с мышлением, с пониманием природы объектов. И в-пятых, избирательность восприятия — она проявляется в преимущественном присвоении одних объектов по сравнению с другими. В-шестых, это апперцепция, т.е. зависимость восприятия от личного опыта, знаний, интересов и установок.

Отражение. При восприятии и ощущении человек распознает определенные свойства окружающей среды в результате непосредственного чувственного отражения этих свойств. Но сущность вещей не может быть отражена в сознании непосредственно; мир всегда отражается косвенно: путем сопоставления фактов. Итак, первая характеристика мышления заключается в том, что оно представляет собой процесс опосредованного сравнительного отражения действительности. Мышление — это опосредованное указание на устойчивые, существенные связи и отношения между вещами.

Другой существенной особенностью мышления является то, что оно представляет собой обобщенное познание действительности. Таким образом, мышление — это психический процесс опосредованного и обобщенного отражения устойчивых, закономерных отношений действительности, которые необходимы для решения задач.

Современная психология в основном выделяет три типа мышления:

• Наглядно-образное;
• Наглядно-творческое;
• Абстрактное (теоретическое) мышление.

Визуальное мышление (мышление о предметах) проявляется в практической жизни человека. Она сопровождает его на всех этапах развития: человек как бы физически «руками» анализирует и синтезирует объекты своей деятельности, свое поведение.

На странице курсовые работы по психологии вы найдете много готовых тем для курсовых по предмету «Психология».

Читайте дополнительные лекции:

1. Феномены памяти
2. Методы нейропсихологии
3. Память: сущность, основные виды и пути развития
4. Влияние стилей взаимоотношения в семье на формирование тревожности, страхов и фобий у детей — Механизмы формирования тревожности
5. Брачно-семейные отношения — Основы развития взаимоотношений в семье
6. Методы диагностики творческого потенциала
7. Психология обеспечения безопасности участников дорожного движения
8. Экстатические (измененные) состояния сознания
9. Внешние мотивы деятельности
10. Типы психологических проблем

Знаковое опосредствование высших психических функций человека

1. Гениальная мысль Л. С. Выготского
2. Кон­цепции Выготского

 

 Как мы уже отмечали выше, человеческий ребенок, в отличие от дете­нышей животных, при рождении попадает не в природную среду, а в опре­деленное культурно-историческое пространство, в котором существу­ют не только внешние материальные предметы, но и идеальные формы, отражающие специфику данного общества (представления, идеи, цен­ности и пр.).

В этом пространстве есть и особые предметы — знаки, об­ладающие двойной (материальной и идеальной) природой. С одной стороны, они являются материальными предметами, имеющими свою внешнюю форму (зрительную, слуховую и пр.), а с другой — несут в себе значение, вбирающее в себя идеальное представление (образ) некото­рого предмета, процесса или явления.

 

Таким образом, знак является заместителем реальности и позволяет перевести эту реальность в иде­альную форму. Самым распространенным примером знаков являются слова человеческой речи.

 

Например, слово «зима» имеет вполне опре­деленную предметную форму (его можно увидеть, услышать, записать и пр.). Но суть этого слова не в сочетании конкретных звуков или букв, а в том, что оно вызывает в сознании человека совершенно определен­ный образ, который никак не связан с его звуковой или графической формой. В самом деле, само сочетание звуков «зима» не содержит ни­ чего холодного, белого, снежного, и в то же время эти звуки вызывают именно эти ощущения и представления.

Гениальная мысль Л. С. Выготского заключается в том, что знаки являются не только заместителями других предметов, но и средствами, орудиями внутренней психической жизни человека. По аналогии с ору­диями труда, знаки являются психологическими орудиями, которые позволяют осознать себя, свои действия и овладеть ими.

 

Согласно кон­цепции Выготского человеческое поведение осуществляется посред­ством знаков, то есть оно опосредствовано знаками. Основная функция знаковых средств заключается в объективации собственного поведе­ния, в превращении его в особый предмет, отдельный от человека. Это поведение перестает «совпадать» с субъектом активности, в результате чего становится возможным отношение к нему и его осознание.

 

Наиболее универсальной системой знаковых средств является речь. Поэтому центральной линией развития сознания ребенка, по Выгот­скому, является развитие речевого опосредствования.

Универсальное значение речи состоит в том, что она освобождает человека от давления наличной ситуации и делает его поведение осознанным. Сказав (вслух или про себя), что и для чего мы делаем, мы можем осознать свое пове­дение и отнестись к нему. «С помощью речи ребенок создает рядом со стимулами, доходящими из среды, другую серию вспомогательных стимулов, стоящих между ним и средой и направляющих его поведение.

Именно благодаря созданному с помощью речи второму ряду стиму­лов поведение ребенка поднимается на более высокий уровень, обретая относительную свободу от непосредственно привлекающей ситуации; импульсивные попытки преобразуются в планируемое, организованное поведение» (Л. С. Выготский, т. 6, с. 24-25).

 

Исследования и наблюде­ния клинических психологов показали, что любые речевые расстрой­ства (афазии) резко повышают зависимость человека от ситуации, де­ лают его рабом зрительного поля. Таким образом, именно речь делает поведение человека свободным и осознанным.

 

Однако речь не является единственным средством осознания своего поведения. В качестве таких средств могут выступать различные образ­цы, правила или способы действия. Ученик и последователь Л. С. Выгот­ ского Д. Б. Эльконин связывал становление произвольного и осознанного поведения ребенка со способностью действовать по образцу.

Действия ребенка становятся осознанными и произвольными, когда они опосре­дованы представлением о том, как «нужно действовать». Этот образ поведения может быть задан в форме обобщенного правила, или игро­вой роли, или поведения конкретного человека. Важно, чтобы этот об­ раз выступал как регулятор поведения, чтобы он стал образцом, с кото­рым ребенок сравнивает свое поведение. Это сравнение с образцом и есть осознание своего поведения и отношение к нему.

 

Интересно

Таким образом, осо­знанность собственного поведения предполагает его опосредствованность, то есть наличие некоторого средства, с помощью которого человек может выйти за пределы непосредственной ситуации и отнестись к себе и своему поведению как бы со стороны, с точки зрения этого средства (речевого знака, образца, правила, нормы и пр.). Это делает его свободным от непосредственной ситуации и позволяет овладеть собой и своим поведением.

 

Психика человека с позиции культурно-исторической концепции имеет опосредствованный характер. Она опосредствована достиже­ниями той культуры, в которую ребенок попадает с первых дней своей жизни.

Способы человеческой деятельности, произведения искусства, правила социального поведения, научные понятия и проявляются свое­образными средствами, с помощью которых человек строит себя, свой внутренний мир, свои способности.

Конечно, у человека есть врож­денные, натуральные психические функции и процессы (условные и безусловные рефлексы, непроизвольное внимание и память, защит­ные и пищевые реакции и пр.). Но они не определяют специфику и сущ­ность психики человека, а являются лишь предпосылками ее развития. Над этими «нижними этажами» надстраиваются (и во многом преоб­разуют их) другие, высшие психические функции, которые имеют не натуральную, а культурную основу.

 

Высшие психические функции опосредствованы и произвольны по своей природе. Человек сам владеет ими: он может по своей воле заставить себя быть внимательным, за­ помнить то, что требуется, подумать над проблемой, вести себя опре­ деленным образом и пр.

 

Эти высшие психические функции и составля­ют сущность и своеобразие человеческой психики и коренным образом отличают ее от психики всех животных. Психическое развитие ребенка исходя из этого можно представить как процесс освоения и присвое­ния культурно заданных средств овладения собой или как становление высших психических функций.

Однако здесь возникает вопрос: каким образом возможно это освое­ние? Могут ли сами средства или предметы культуры сформировать у ребенка человеческие способности? Конечно, нет. Ведь сам маленький ребенок никогда не откроет функции знаковых средств, не научит­ся говорить, не поймет произведений искусства и тем более не будет овладевать своим поведением.

Но дело в том, что ребенок никогда не оказывается один на один с окружающим миром. Рядом и вместе с ним всегда находятся взрослые.

Высшие психические функции, их формирование в фило- и онтогенезе

Курсовая работа

на тему:

Высшие психические функции,

их формирование в фило- и онтогенезе.

Введение—————————————3-3

Глава 1. Развитие ВПФ филогенезе——————3-15

1.  Психика человека—————————————9-10
   1.  Дологичексий тип————————————-10-12
   2.  Современный тип—————————————12-13
   3.  Человеческое сознание———————————13-15

Глава 2. Развитие ВПФ в онтогенезе—————15-22

2.1. Возрастная периодизация——————————17-18

1.  Принципы——————————————-17
   1.  Таблица возрастных периодов————————18
   2.  Общие черты ВПФ, их развитие————————-19-22

Глава 4. Генезис ВПФ по Л.С. Выготскому———-29-33

 

4.1. Признаки ВПФ——————————————30-31

4.2. Интеллектуальные функции——————————32-33

Заключение————————————34-35

Список литературы——————————-36

К высшим психическим функциям (процессам) относят: восприятие, внимание, память, мышление, эмоции, речь. Органом психических процессов является головной мозг.

ВПФ, несомненно, имеют свою специфику, которая состоит в том, что:

1.  ни один высший психический процесс не является следствием только возрастного развития и созревания. Для формирования ВПФ необходима социальная среда.
2.  психический процесс, происходящий в мозгу, и его результат, направленный на внешнюю среду, отнесены к разным объектам. Для физиологического процесса такого разделения нет: и сам процесс, и его результат относятся к одному и тому же объекту – органу, который его реализует.

Также необходимо отметить и ту особенность, что физиологический компонент ВПФ, те изменения в центральной нервной системе, которые обеспечивают соответствующий психический процесс, совершенно не воспринимаются субъектом.

Развитие, становление психики человека происходило поэтапно, начиная с возникновения древнего человека и заканчивая homo sapiens sapiens. Рассмотрим две линии формирования ВПФ: в историческом развитии человека, филогенезе, и в развитии человеческой особи, онтогенезе.

Психика начала формироваться с момента появления первых одноклеточных. Постепенно совершенствуя методы приспособления к окружающей среде, психические функции животных все более и более усложнялись. Возникновение человеческого сознания – прямое продолжение этого развития.

Рассмотрим кратко основные этапы исторического развития психики по классификации А.Н. Леонтьева.

Элементарная сенсорная психика

Для животных с такой психикой мир представлен в виде отдельных свойств предметов и явлений, которые удовлетворяют основные жизненные потребности, а не во взаимодействии предметов друг с другом. Такому уровню отражения соответствует сетевидная и ганглиозная нервная система.

Все действия таких живых организмов (кишечнополостные, насекомые) направлены лишь на удовлетворение насущных биологических потребностей, инстинктивное поведение.

Мы видим мир как совокупность различных предметов и их отношений друг к другу. А животные, обладающие элементарной сенсорной психикой представляют мир лишь в виде таких и только таких свойств и элементов,  от которых непосредственно зависит удовлетворение их жизненных потребностей. Животные организмы стали реагировать не только на биологически значимые раздражители, но и на те, которые сами по себе индифферентны, биологически не значимы, но приобрели сигнальное значение. В отличие от растений животный организм активно ищет  пищу или уходит от вредных явлений, ориентируясь по их косвенным, сопутствующим сигнальным признакам.

Если даже простейшие организмы (одноклеточные) поместить в изогнутую пробирку и в месте изгиба давать раздражение электрическим током, то впоследствии, когда раздражение током прекращается, одноклеточные, дойдя до  места изгиба, останавливаются.

Такая форма отражения действительности, при которой биологически индифферентные раздражители начинают отражаться, если они сигнализируют о жизненно важных явлениях, называется чувствительностью. Чувствительность и есть психическое, то есть сигнально-приспособительное отражение действительности. Это – раздражимость по отношению к воздействиям среды, выполняющим сигнальную функцию.

Первичным механизмом регуляции поведения животных, находящихся на низших ступенях эволюционного развития, являются инстинкты – наследственно закрепленные формы поведения, целесообразные в определённых условиях. На данном и предыдущем этапах инстинкты играют определяющую роль в поведении животного. Какими бы сложными не казались нам инстинкты, их основной и неисправимый недостаток в том, что срабатывают они только тогда, когда соблюдены в определённом порядке все внешние условия. Животные не могут рассмотреть и среагировать на целостную ситуацию, они способны произвести элементарный анализ отдельных её элементов. В зависимости от результата активизируются инстинкты. Стимулом для инстинктов являются отдельные элементарные биологически значимые свойства окружающей среды. Физиологической основой инстинктов являются врожденные безусловные рефлексы.

На низшем этапе эволюции такому уровню отражения действительности сетевидная (как у кишечнополостных) нервная система, а на высшем — ганглиозная (узловая, как у насекомых). В качестве примера рассмотрим поведение паука. На первый взгляд оно кажется наблюдателю настолько осмысленным и совершенным (паук плетёт паутину, терпеливо поджидает жертву, опутывает её и затем съедает), что приходится лишь восхищается его способностям. Но эту точку зрения легко опровергнуть. Бросим в паутину маленький камушек. Паук, почувствовав вибрацию сети, немедленно отправляется к «жертве», опутывает её паутиной и пытается съесть. Этот опыт можно продолжать до бесконечности — пока камушки или что-то иное вызывает колебания паутины, паук каждый раз будет искать «жертву» и пытаться с ней расправиться. Мы наблюдаем абсолютно бессмысленное поведение паука. Т.е. психика паука работает по элементарной схеме: в ответ на конкретный раздражитель непосредственно следует конкретная реакция, специально «запрограммированная» для ответа на этот раздражитель. Здесь мы имеем дело с инстинктивным поведением, которое зародилось на этом этапе развития и является для него основным.

Перцептивная психика

Животные с перцептивным отражением воспринимают окружающий мир в форме образов целостных вещей и их отношениях друг к другу. Этот вид развития потребовал новой стадии развития нервной системы – центральной нервной системы. Наряду с инстинктами основную роль в поведении таких животных играют навыки, усвоенные в процессе жизненного опыта каждого существа.

По мере развития сложных организмов зарождается и развивается специализированный орган чувствительности – центральная нервная система.

На этой стадии животные видят мир в форме образов целостных вещей и их соотношений друг к другу. Анализ конкретных условий среды вырабатывает индивидуально-изменчивые формы поведения. Этот уровень развития требует достаточного развития центральной нервной системы. Наряду с инстинктами, основную роль начинают играть определённые навыки, усвоенные в период жизни особи. На высших этапах развития можно уже говорить о простейшем интеллекте.

Такое индивидуально-изменчивое поведение осуществляется сложным нервным механизмом – головным мозгом. Физиологическим механизмом индивидуально-изменчивого поведения (навыков) являются условные рефлексы, формирующиеся в коре мозга.

Программа поведения высокоорганизованного животного регулируется психическим образом объективной действительности, а результат поведения контролируется сличением его с ожидаемым образом.

Психическое отражение действительности на этом этапе развития состоит в установлении связи между предметами и явлениями. На основе этих связей формируется соответствующая программа целесообразных действий. Навыки высших животных иногда приобретают сложные формы, приближаясь к интеллектуальной модели поведения.

Но навыки не лишены недостатков. Животные приобретают их слишком медленно, за это за это время ситуация может изменятся многократно и животным придётся переучиваться. А если такой возможности не представится — смерть.

Животное остается, по выражению В.Келлера, рабом свего зрительного поля. Оно не способно к абстрагированию – к действию в уме, вычленению существенных свойств явлений. Келлер наглядно описал, как выглядит интеллектуальное поведение обезьян. Опыты, проведённые им неоднократно повторялись, уточнялись и совершенствовались, поэтому их результаты достаточно точны и не вызывают сомнений.

Высокоорганизованные животные способны к элементарным обобщениям, к установлению сложных, многоэлементарных ассоциативных связей, но они не выявляют многовариативной значимости, существенных особенностей предметов и явлений.

Очень голодной обезьяне на некотором расстоянии показывался любимый ею банан. Но когда ее освобождали от привязи и она устремлялась к банану, на пути к нему вспыхивала непреодолимая для обезьяны преграда: полоса огня. Инстинкт самосохранения у животного выше, чем инстинкт удовлетворения текущей пищевой мотивации. Животное не идет в огонь. Но оно не отказывается от первоначальной цели: начинает метаться, производить различные хаотические действия, то есть прибегает к основному своему средству – искать выход из проблемной ситуации методом проб и ошибок. Учитывая возможность такого поведения обезьяны, экспериментаторы поставили поблизости бак с водой и большой ковш. После многих манипуляций обезьяна, в конце концов «догадывалась» наполнить ковш водой из бака и залить полосу огня, освободив тем самым путь к заветному лакомству.

Но вот эксперимент был вынесен на природу. На низком плотике, спущенного на озеро, повторилась первая часть эксперимента: голодная обезьяна, банан и полоса огня. А бак с водой был перенесен на другой плотик, соединенный с первым шаткой жердью. Встретив препятствие на пути к пище, обезьяна вновь начинала метаться и вскоре замечала знакомый ей бак с водой – ковш находился рядом, на первом плотике. Схватив ковш, голодная обезьяна бросалась к соседнему плотику, к баку с водой. Несколько раз с трудом проделывая этот путь, двигаясь по шаткой жерди, она в конце концов заливала огонь и доставала банан. Но ни разу ни одна обезьяна в этом эксперименте не догадывалась, что рядом с нею постоянно была та же вода, что и в баке. Ее интересовала только вода в баке, у нее не срабатывало абстрагирование общего свойства воды, свойства любой воды гасить – огонь.

Проведено большое количество подобных опытов, во всех случаях мы наблюдаем одну и ту же концепцию рассудочного поведения:

1) отсутствие длительных безрезультатных действий

2) после обнаружения верного решения вся операция проходит          как единый целостный акт

3) найденное решение потом применяется в аналогичных случаях

4) животные действуют подобным образом не только на экспериментах, но и в их естественных условиях.

Итак, первичной формой психики являются инстинкты. У более высокоорганизованных животных наряду с инстинктами возникает способность научения, на основе этого вырабатывается индивидуализированная форма поведения – навыки, формируется система условных рефлексов. Но даже высшие животные, обладающие элементарными интеллектуальными возможностями, не отражают внутренних, существенных связей явлений – они не способны к абстрагированию, ибо у животных нет носителя этой абстракции – слова, речи.

Если остановиться на этом при анализе развития психики животного, то можно сделать вывод, что даже самая наисообразительнейшая обезьяна не смастерит себе ножа, не будет носить его с собой и не построит дом. Т.е. ни одна обезьяна не станет человеком и из-за несовершенства развития нервной системы и психики не приблизится сколько-нибудь заметно к уровню развития человека. Это, возможно, ставит под сомнение теорию Дарвина о происхождении человека от обезьяны.

Психика человека

Хотя возникновение человеческой психики является частью развития животного мира, ВПФ человека существенно отличается от психики животного. Ведущую роль в развитии человеческой психики играют не биологические, а социально-общественные закономерности.

Сознание — высшая интегрирующая форма психики, результат исторических условий, сформированный при постоянном общении с другими людьми и труде.

Отличия человека от животных:

1. животные используют орудия, случайно попавшиеся на глаза;

2. они не предвидят и не планируют их использование в будущем;

3. использованное в данной ситуации орудие теряет всякое значение в любой другой ситуации;

4. животные не сохраняют использованных орудий, они лишь накапливают навыки пользования ими;

Появление и совершенствование труда повлекло и другие изменения в ВПФ человека: для успешного труда он должен поставит себе цель, представлять конечный результат. Так развиваются воля, обостряется память. В процессе труда человек работает какими-то частями своего тела, конечностями — развивается точная координация движений, внимание, зоркость.

Таким образом, в результате непрерывного и долговременного труда выковывались все без исключения стороны психики человека. Все перечисленные процессы стали контролироваться сознанием, стали сознательными и управляемыми.

При помощи речи люди начали планировать свои действия, прогнозировать развитие событий, координировать свою трудовую деятельность. Разнообразие форм жизнедеятельности потребовало и тонко дифференцированной сигнальной связи. Предполагается, что зачатки членораздельной речи появились около 1,5 млн. лет назад.

Переход к орудийному способу взаимодействия со средой в условиях социума обусловил качественно новое развитие психики человека.

Изготовление орудия труда связано с мысленным предвосхищением его назначения, структурных и функциональных особенностей, общественного разделения процесса его изготовления. Все это стимулировало развитие аналитической и синтетической деятельности, развитие человеческого интеллекта. Развивалось и орудие интеллекта – человеческая понятийная речь. Отдельные трудовые действия приобрели смысл только в контексте деятельности других людей – возникли сознательные, оторванные от непосредственной биологической цели действия, связанные с мышлением и волей человека.

Развитие психики человека, ее высших функций можно условно разделить на два этапа: формирование и развитие дологического типа функционирования мышления и современного.

Дологический тип

А заре истории человек со своими психическими возможностями и уровнем развития ВПФ не походил на человека современного типа. Весь обширный период формирования человека характеризуется этим типом его мышления и психикой в целом. В этот период основной функцией формирующегося языка было воздействие друг на друга.

Дологическое – мифологическое, фантазийное мышление людей первобытной эпохи проявлялось следующим образом: два схожих явления принимали за одно и  то же, часть принималась за целое, что-либо причастное к определенному явлению принималось за само явление, имя человека или его изображение принималось за самого человека (теория Леви-Брюля). Первобытный человек совершал как мистические, так и рационалистические действия, но последние он еще не осмысливал теоретически, они были лишь эмпирическими находками. Субъективное у древнего человека не было адекватно объективному. «Дикарь, — отмечает К.Юнг, — не был склонен к объективному объяснению самых очевидных вещей. Напротив, он постоянно испытывал  … непреодолимое стремление приспосабливать весь внешний опыт к душевным событиям. Все мифологизированные естественные процессы такие, как лето и зима, новолуние и дождливое время года и т. д., для него – внутренняя бессознательная травма души».

Современное сознание первобытного человека не столько отражало мир, сколько мифологически творило его, наделяло предметы мистическими свойствами.

Сколь примитивны были условия быта древних людей, столь же примитивен был и их духовный мир, мир психических образов.

В процессе первоначального, примитивного труда люди действовали общей малодифференцированной массой. Но сама природа человеческого труда требовала развития интеллектуальных и психомоторных качеств человека, ВПФ, совершенствовалась чувствительность, расширялся объем отражаемых им явлений.

Труд стимулировал человека к осознанию значений своих действий в системе действий других людей. Трудовая деятельность древнего человека потребовало:

1.  осознание человеком значения совершаемых им трудовых действий
2.  появление знакового обозначения этих значений – слово
3.  Социального взаимодействия людей, развития социальной коммуникации и основного средства этой коммуникации – речи.

Все культурное развитие человечества было объективно связано с укреплением сознания человека. Этому сначала служили догматы веры и научные понятия.

В процессе исторического развития человечества мышление не просто содержательно обогащалось, претерпевала структурно-операционное изменение – умственные операции древнего человека качественно отличались от логических операций человека современного. Совершенствовались механизмы нервно-психической деятельности человека. Некоторые из них сложились у давно вымерших земноводных и пресмыкающихся, другие надстраивались значительно позже – у четвертичных обезьянолюдей, а у человека разумного появились принципиально новые образования.

Так, в структуре мозга неандертальца еще не достает специфически человеческих зон – это установлено путем исследования внутренней поверхности черепа. Исторически преобразовался весь механизм психической регуляции человеческого поведения. В психике человека постепенно подавлялись инстинктивные механизмы узкоэгоистического поведения, все большую роль начинают играть социально обусловленные факторы выживания.

Как отмечает Б.Поршнев, психике человека есть более древние и более молодые пласты, но не просто наложенные друг на друга, а находящиеся в сложном взаимодействии. Само «бессознательное» могло бы трактоваться как пласт, отвечающий психическому уровню палеантропа. 

Современный тип

Интенсивно развивается познавательная функция языка. Через речь (сначала устную, а затем письменную) индивидуальное сознание, а также ВПФ, стали обогащаться достижениями общечеловеческого опыта. Возникает феномен социальной идентификации индивида: он начинает уподоблять себя обществу. Отныне человек воспринимает мир сквозь призму социальной значимости отдельных явлений. Зарождается словесно внушенная форма поведения человека. У него формируется способность осуществлять нравственный, социально значимый самоконтроль. Личности уже под силу самооценка и самоанализ: ее поведение становиться все более сознательным. Внешние социальные требования интернализируются – у человека формируется способность к внутренней саморегуляции.

По мере развития цивилизации, производственных технологий, овладения человеком информацией снималось разделение социальных общностей на «мы» и «не мы», совершенствовалась психическая саморегуляция человека, расширялись возможности его психики, гуманизировалось его поведение. Формировались общепланетарные принципы гражданского правового общества, «общечеловеческие ценности» становятся эталоном прогресса.

Интеллектуальное развитие человека, развитие ВПФ связано с культурно-историческим развитием общества. На социальной основе возник и сам феномен идеального психического образа. Психический образ включен во вторую сигнальную систему, т. е. в социально сформированную сферу, в сферу социальной культуры. Этот образ идеален поскольку, он скреплен определенной социально обусловленной идеей. Отражая мир, человек постоянно опирается на социальный опыт, социально сформированные знания.

В процессе филогенеза сформировался социальный фактор детерминации человеческой психики: поведение человека стало регулироваться не естественными импульсами его организма, а социально обусловленными требованиями.

Сознание связано с самосознанием, с саморефлексией. Осознавая мир вокруг себя, человек соотносит себя с ним. Самосознание – это система ценностно-смысловых, личностных отношений человека к миру. Оно определяет не только содержательную сторону сознания, но влияет и на его процессуальную сторону, ясность и широту охвата действительности. Свое поведение человек регулирует исходя из представлений о самом себе, объединенных в целостный образ «Я».

Человеческое сознание

Сознание – это психическая саморегуляция человека на основе отражения действительности  в социально выработанных формах – понятиях и оценочных суждениях. Явление действительности отражается сознанием – пристрастно-избирательно в зависимости от его значимости в практике человека. При этом одни явления связываются в индивидуальном сознании с комплексом других, сопровождается, как писал У.Джемс, «психологическими обертонами», вставляются в оправу  других известных индивиду явлений, включаются в спектр усвоенной индивидом общечеловеческой культуры. Все это позволяет говорить о едином потоке сознания, который становится основой поведенческой системы индивида: все поведенческие акты человека имеют личностную обусловленность.

Сознание шире, чем мышление. Оно является целостным, интегрированным отражением внешнего мира, включающим в себя все формы психической деятельности: и формы чувственного отражения мира (ощущение, восприятие, представление), и рациональное познание (обощенно-теоретическое отражение мира), и эмоционально-волевую сферу психической саморегуляции.

Высшая ступень формирования сознания – «то состояние внутреннего мира, когда человек, с одной стороны, обладает способностью по произволу вводить в сферу сознания те или иные из бывших прежде в его сознании представлений, с другой – может давать отчеты о происходящих в его сознании явлениях, о смене одних представлений другими, иначе говоря, может анализировать происходящие в нем самом психические процессы».

В.М.Бехтерев задолго до советских психологов устанавливает принцип внутреннего опосредования внешних явлений. «Наблюдения показывают, что процесс введения представлений в сферу ясного сознания зависит только частично от внешних условий, иначе говоря, от объективных качеств подействовавшего на нас внешнего впечатления, главнейшим же образом – от внутренних условий». В связи с этим Бехтерев исследовал зависимость восприятия и запоминания материала от психического состояния испытуемого, отношения его к предъявленному материалу, его установок и нравственных позиций.

Важнейшим условием появления человека разумного был коллективный образ жизни. Сообщества живых существ имеют средства общения, средства координации совместных действий. У человека в процессе антропогенеза сформировалась принципиально новая система информационной связи – произносимое слово постепенно приобрело обобщенное значение. Это послужило основой развития сознания и мышления — высших форм отражения действительности.

Этот процесс исторического формирования психики в свернутом виде повторяется в ходе развития психики отдельного индивида.

Человек – продукт истории и часть природа, психологическое его развитие происходит под влиянием двух групп факторов: биологических и социальных.

Среди них наиболее важной является наследственность (биологический фактор), среда. Обучение. Воспитание. Активность человека (социальные факторы).

Наследственность – это сохраняющая и закрепленная несколькими поколениями способность организма повторять в ряду поколений сходные типы обмена веществ и индивидуального развития в целом. От наследуемых следует отличать врожденные признаки, которые приобретаются во время внутриутробной жизни (например, индивидуальные особенности возбудимости нервной системы).

Среда – единство природных и социальных условий. Природная среда влияет на развитие организма. Социальная среда формирует психический склад личности. Обучение и воспитание – основная часть среды.

Обучение, воспитание и развитие – сложный взаимосвязанный процесс.  Также важнейшим фактором развития является активность. С возрастом роль активности в психическом развитии увеличивается.

«…З. Фрейд и его последователи считали, что причины развития заложены в инстинктах, в подсознательных потребностях и влечениях. Д. Дьюи, американский психолог и педагог, утверждал, что заложенные от природы свойства личности не поддаются изменению, наследственность лимитирует воспитание».

Развитие ВПФ в онтогенезе под влиянием этих факторов характеризуется рядом закономерностей.

1.  Отсутствие четко определяемого скачка в определении нового качества. Переходы чаще всего растянуты по времени. Возникновения нового качества ВПФ не всегда можно своевременно заметить, если не поставить специальной задачи определения психики ребенка.
2.  Неравномерность развития. В каждом возрастном периоде одно психические процессы и свойства развиваются быстрее, другие – медленнее. Периоды ускоренного развития тех или иных психических процессов называются сензитивными.
3.  Борьба внутренних противоречий, что также является и особенностью и  движущей силой развития психики ребенка. В этом процессе старые представления, привычки и интересы изменяются. Так наступает новая, более высокая стадия психического развития. Управление процессом психического развития ребенка предполагает знание и учет основных противоречий каждого возрастного периода.
4.  Эта особенность связана с общебиологическим законом адаптации живых систем. В психической деятельности этот закон является в компенсаторных возможностях психики: недостаточный уровень развития одних психических процессов компенсируется более интенсивным развитием других.

Принципы

•  Принцип историзма. Это учет конкретных исторических условий и той обстановки, в которой развивается ребенок. В последние десятилетия наблюдается явление акселерации – ускоренного физического развития детей. Есть основания полагать, что она обусловлена действием целого ряда биологических и социальных факторов. Ускорение физического развития не может не повлиять на психическое развитие. Качественное своеобразие каждого периода определяется на основе социальной ситуации развития – особом сочетании внутренних процессов развития и внешних условий, типичных для каждого возрастного периода.
  •  Принцип единства сознания и деятельности признание тесной взаимосвязи деятельности и психики. Отсюда возможность анализировать психику путем изучения деятельности, в которой она проявляется и фиксируется. Сознание и поведение развиваются внутри конкретных форм деятельности, через которые ребенок активно включен в окружающую среду. Качественное своеобразие каждого периода определяется на основе ведущей деятельности – свойственного каждому возрастному периоду определенного вида деятельности, который влияет на развитие всех черт личности и познавательных возможностей, характерных для данного периода.

Развитие ребенка есть не что иное, как постоянный переход от одной возрастной ступени в к другой, связанный с изменением в строении личности. Критические возраста перемежают стабильные. Критические возраста – переломные пункты в развитие, и их наличие подтверждает то, что развитие есть диалектический процесс, в котором переход от одной ступени к другой является не эволюционным путем, а революционным.

Причина возрастных кризисов – назревшее противоречие между новыми потребностями и старыми условиями их удовлетворения, которые уже не устраивают ребенка.

Таблица возрастных периодов

Возраст	Ведущая деятельность	На что направлена познавательная деятельность	Психическое новообразование
Младенческий (0-1 год)	Непосредственное эмоциональное общение	Сенсомоторное развитие	Потребность в общении с другими людьми, эмоциональное отношение к ним
Ранее детство (1-3 года)	Предметно-орудийная деятельность	Манипуляции с предметами, речь	Речь и наглядно действенное мышление
Дошкольный (3-6 лет)	Ролевая игра	Межличностные отношения	Потребность в общественно значимой и общественно оцениваемой деятельности
Младший школьный (6-10 лет)	Учение	Первичные знания	Произвольность психических явлений, внутренний план действий, рефлексия
Подростковый (11-14 лет)	Общественно-полезная деятельность: учебная, организационная, трудовая	Система отношений в разных ситуациях	Стремление к взрослости и самостоятельности, критическое отношение к окружающим, умение подчиняться нормам коллективной жизни
Старший школьный, ранняя юность (14-17 лет)	Учебно-профессиональная деятельность	Профессиональные знания	Мировоззрение, профессиональные интересы, «образ — я»

Общие черты ВПФ, их развитие

Внешние действия, совершаемые ребенком, представляют сбой исходный материал для развития ВПФ. В период младенчества это познавательные действия доступны наблюдению: младенец берет предмет, сосет его, зрительно обследует. В возрасте до 2-х лет ребенок вынужден двигательно реализовывать каждые побуждение, чтобы решить поставленную задачу. В этот период его действия максимально развернуты, содержат много видимых компонентов. При возрастном развитии эти действия видоизменяются: все их компоненты и качественно преобразуются, и их число постепенно уменьшается. Такое изменение называется свертыванием. На некотором этапе такого преобразования в процессе обучения наряду со свертыванием становится возможным и погружение – исчезновение внешних, двигательных компонентов познавательного действия и превращение их в мыслительные операции. Внешние действия постепенно свертываются и погружаются.

Первоначально погружение носит фрагментарный характер: ребенок повторяет в уме лишь некоторые действия, которые он готовится выполнить. В дальнейшем познавательные действия превращаются в мыслительные операции. Но даже в законченном виде мыслительные операции по-прежнему представляют собой действия, но уже свернутые, автоматические и скоординированные друг с другом в целостные системы: открыто протекавшие замедленные действия преобразуются в молниеносные высокоорганизованные системы внутренних операций.

А.В. Запорожец и его сотрудники «…показали, что выработка каждого двигательного навыка связана с переходом развернутой последовательности действий, опирающейся на внешние средства, к свернутым и сокращенным схемам движения, опирающимся  не на дробное управление каждой мышцей, а обобщенные двигательные команды. Образующиеся в результате свертывания динамические схемы позволяют настолько плавно и экономично осуществлять сложные движения, что они получили название «кинетические мелодии».

Формирование восприятия протекает тоже с участием двигательных компонентов – артикуляции. Слухоартикуляционный анализ у детей носит сначала развернутый характер и лишь постепенно свертывается. К дошкольному возрасту речевой слух начинает осуществляться без видимого участия проговаривания. Однако стоит предъявить ребенку сложное в звуковом отношении слово, как участие артикуляционного аппарата снова проявляется в развернутом состоянии.

Внутренняя речь – трансформация внешней. Она возникает вначале как повторение слушаемой и произносимой речи, а в дальнейшем ее воспроизведение все более свернутым и осуществляется в виде речевых планов и схем.

Несмотря на неоспоримую роль речевых движений в анализе состава слова, возбуждения, идущие от скрытых речевых микродвижений, на всех этапах развития восприятия являются необходимыми в разной мере. Когда речевые стереотипы уже выработаны и упрочнены. Восприятие может осуществляться практически без участия речевой мускулатуры. Тогда механическая задержка артикуляции перестает оказывать отрицательное влияние на анализ слова и может выступать даже как положительный фактор, ускоряющий мыслительные действия.

Принцип погружения бает возможность действовать в воображении. Мысленное выполнение реальных действий имеет свои положительные моменты. Во-первых, оно использует идеальную модель результата, во-вторых, существенно экономит время.

Необходимо иметь в виду, что внутренние усилия – это тоже усилия, предполагающие соответствующую активность, а также переживания по поводу, как реальных событий, так и иллюзорных.

Погружение и свертывание – основные механизмы развития и совешенствования  ВПФ. Скорость их реализации при этом непрерывно повышается, что существенно улучшает приспособление человека к внешней среде.

Наряду с погружением и свертыванием общей чертой ВПФ является произвольность. 

Культурно-историческая концепция Л.С. Выготского связывает развитие произвольности с социальными факторами. «Согласно его представлениям, вначале ВПФ формируются как внешние формы совместной, коллективной деятельности людей и лишь постепенно, в результате погружения. Они становятся психическими процессами индивида».

Орудием ВПФ является знак. Обычные орудия направлены вовне и являются средствами внешней деятельности, знак есть, прежде всего, орудие внутренней деятельности, способ воздействия на поведение. Овладение знаком осуществляется в несколько этапов. Вначале он используется для правильного взаимодействия с другим. Далее он становится для человека внешнем средством произвольного управления своими психическими процессами. И лишь затем происходит «вращение» как орудия внутрь, т.е. превращение первоначально внешнего средства во внутреннюю структуру мышления.

Отличие ВПФ выступает здесь как использование искусственно созданных стимулов, не имеющих прямой связи с данной ситуацией. Эти стимулы, произвольно вводимые человеком, служат для саморегуляции, для произвольного выбора из возможных вариантов.

Особенно выразительна роль опосредованности знаком при формировании произвольного вспоминания. Завязывая узелок на память, человек конструирует процесс вспоминания извне. Тем самым он заставляет внешний предмет напоминать о себе нечто.

В то время как при непроизвольном запоминании связь между событиями устанавливается благодаря совпадению двух раздражителей, одновременно воздействующих на организм, при произвольном запоминании человек с помощью искусственного сочетания введенных стимулов сам создает временную связь. С помощью психологического орудия – знака – естественному процессу замыкания условной связи придается другое направление. Таким образом, место действия психологического орудия – между объектом и направленной на него психической реакцией, что и позволяет с его помощью изменять направление процесса. Опосредованный характер мыслительных операций, возможный благодаря введению психологических орудий, и достигаемое и их помощью овладение собственным поведением – те важнейшие моменты, которые определяют своеобразие исторической эволюции поведения в отличие от его биологической эволюции.

Произвольность является определяющей характеристикой ВПФ, однако это не значит, что каждая из них реализуется всегда под сознательным контролем. Возникнув как произвольные, в дальнейшем они могут реализовываться и как произвольные, и как непроизвольные. Опосредование определяет не только произвольность управления психическими процессами, но и их качественную перестройку. Когда действия с внешними предметами преобразуются в процессы в умственном плане, они обретают новые степени свободы и могут подвергаться специфической трансформации – обобщаться, свертываться, вербализироваться – и в этом новом качестве становиться способными к дальнейшему развитию, которое принципиально не постижимо с помощью внешней деятельности. Тем самым меняется и совершенствуется психический процесс.

Современная наука изучает человека многими методами с применением сигнализационной, регистрационной и вычислительной техники, в психологической науке применяются многочисленные обсервационные, экспериментальные, праксиметрические, диагностические и математические методы. Однако для изучения особенностей индивидуального развития специальная организация комплекса этих методов путем сочетания метода возрастных «поперечных» срезов с методом лонгитюда «длинника».

Р.Заззо на симпозиуме, посвященном обсуждению методологических проблем изучения психического развития человека, на XVIII Международном психологическом конгрессе в докладе многообразии, действительной ценности и недостатках метода продольных срезов пришел к выводу о необходимости сочетать оба метода в изучении индивидуально-психического развития ребенка. Метод продольных срезов возник в связи с критикой серьезных недостатков метода поперечных срезов в 1 пол. XX столетия, когда в центр всей психологии встала проблема генезиса психики и личности человека в реальном ходе его развития. Причины возникновения лонгитюда связаны с объективной логикой теории психической эволюции личности. Но сопоставления «продольного» метода с «поперечным» неизбежны.

Несмотря на крайнее многообразие вариантов продольного метода, он может быть охарактеризован общими чертами. Главнейшая из них заключается в проведении исследований на одних и тех же испытуемых или группах в ходе их онтогенетического развития, т.е. в регулярном, многократном и систематическом изучении этих испытуемых или групп в процессе их эволюции.

Метод поперечных срезов всегда имеет дело с разными индивидами или популяциями одной и той же группы. Существенный позитивный момент такого метода: установление границ нормы в пределах отдельных функций в целях последующего сравнения с ними характеристик отдельного ребенка. Таким путем в психологии, как и медицине, стоится диагностика определенных состояний развития, в том числе и уровня умственного развития.

При диагностике лонгитюдный метод обязательно сочетается с методом поперечных срезов. Он является важным средством уточнения диагностики. Самостоятельная ценность лонгитюда заключена в возможностях решения двух проблем:

1.  Проблемы предсказания дальнейшего хода психической эволюции, научного обоснования психического прогноза;
2.  проблемы установления генетических связей между фазами психического развития.

С помощью этого метода можно более точно (в реальном ходе развития личности) определяется вес каждого из факторов, влияющие на различные стороны такого развития, а также на изменение взаимодействия факторов и самих сторон психического развития.

Корреляционный и факторный анализ становятся математическим орудием  генетического исследования в крупных масштабах, под час охватывающих несколько десятилетий человеческой жизни. Лонгитюд, как полагают его сторонники, устраняет такой серьезный недостаток поперечного среза, как уравнение всех индивидуумов данного возраста и данной популяции, которые на самом деле не могут оказываться в одной и той же точке онтогенетической эволюции, так как совершают свое развитие с разной скоростью и различным путем. Дело ни только в недостатках или преимуществах, а в объективном противоречии возрастных и половых свойств онтогенетической революции с индивидуально-типическими, которое определяет различие в темпах и способах этой эволюции у разных индивидов в одни и те же возрастные отрезки времени.

Вариативность и многозначность одних и тех же возрастных характеристик определяется ни только влиянием на них различных внешних факторов (социальных, биогенных, абиогенных), изучением которых заняты специалисты, и пользующиеся лонгитюдинальным методом. Не в меньшей степени возрастная изменчивость и ее диапазоны в различные периоды жизни человека обусловлены внутренними свойствами его развития как индивиды и личности, субъекта практической и теоретической деятельности в обществе.

 

Исследования взаимосвязи между возрастными и другими свойствами индивидуального развития, несомненно, будут осуществляться в дальнейшем и обнаружат зависимость возрастной изменчивости от внутренних закономерностей развития. Генетической связью между связью фазами жизненного цикла является выражением этих закономерностей. Поэтому, не смотря на ограниченность использования лонгитюда, следует ожидать важных открытий при применении его в общем комплексе объективных, особенно активных («формирующих»), методов исследования.

Р. Заззо сослался на некоторых американских ученых (Кемпбелля, Кагана, Хариса и др.), которые применили этот метод для изучения развития в разные периоды роста и созревания (от младенчества до юности). Еще шире использовали этот метод другие американские ученые – Шонфелдт и Овенс. В своих исследованиях они охватили еще больший диапазон- юность и несколько фаз зрелости, что имеет принципиальное методологическое значение для построения целостной теории индивидуально-психологического развития.

Интересны сопоставления данных, полученных на одних и тех же людях с помощью лонгитюда и метода поперечных срезов. Шонфельдт и Овенс произвели такие сопоставления сдвигов в интеллектуальном развитии (посредством общих методов) за период 1919-1961гг. (в 1961г. испытуемым исполнилось 60 лет), а затем сравнили методом поперечного среза полученные характеристики с характеристиками большой группы юношей, которым в 1961г. исполнилось 18 лет, т.е. столько же, сколько испытуемым первого контингента было в 1919г. По всем принятым в методике испытаний характеристикам (вербальной, числовой, смысловой, логической и общей характеристике интеллекта) данные, полученные двумя методами,  в общем, совпадали, но лонгитюдинальным метод оказался более чувствительным в определении возможностей развития.

Обсуждение психогенетических проблем приобрело более позитивный характер благодаря расширению диапазона изучаемых возрастных особенностей и сопоставлению их с помощью обоих методов исследования. Многочисленные из них, проводимые посредством лонгитюда, посвящены возрастным изменениям комплексного характера, что позволяет находить корреляцию между отдельными сторонами развития и более точно определять вес различных факторов индивидуально-психического развития. Среди этих исследований выделяются работы западногерманского ученого Х.Томае и его сотрудников, которые выявили преимущественное влияние социально-экономических (экономического статуса личности, правового, культурного и т.д.) на возрастную изменчивость и индивидуальное своеобразие жизненного пути.

Фактическое содержание этих исследований представляет научную ценность, хотя интерпретация содержания во многих отношениях представляется спорной. Важно отметить, что постановка и решение проблемы генетических связей и вариабельности индивидуального развития являются в настоящие время предметом конкретных исследований. Что касается практических приложений, то они все более расширяются, не ограничиваясь лишь областью и системой общественного воспитания. В областях здравоохранения и социального обеспечения, организации труда и обслуживания используются многие данные возрастной психологии.

В современных условиях лонгитюдинальным метод возрастной психологии целесообразно соединить с психографическим методом дифференциальной психологии. Один из основоположников дифференциальной психологии – В.Штерн – считал синтетический характер психографии специфичным для изучения индивидуально-психических различий между людьми. Однако психографическое описание личности составлялось преимущественно на данных наблюдения и эксперимента в определенный момент жизни. Характеристика жизненного пути личности и анализ продуктов ее деятельности не считалось обязательным для монографического изучения личности. Примером подобного изучения является медико-психологическая монография Е.Тузула об Эмиле Золя. Основанная на экспериментальных данных, но весьма далекая от анализа творческой деятельности великого французского писателя. Современная психология владеет методами такого анализа процесса и продуктов деятельности (праксиметрическими), которые должны использоваться в психографических и лонгитюдинальных исследованиях.

Однако самостоятельное использование лонгитюд приобретает лишь при специальном изучении генетических связей между фазами жизни, как ближними, так и более удаленными друг от друга. Поэтому на коротких отрезках его ценность незначительна. По отношению к отдельному отрезку времени (возрастному статусу) этот метод может быть совместим с методом поперечных срезов, но и том и в другом случае требуется корреляционный и факторный анализ:

1.  комплекса явлений, образующих этот статус;
2.  факторов, их определяющих.

Однако в таком плане данные методы не применялись в психологических исследованиях именно потому, что не придавалось основного значения собственно генетическим принципам.

Особенно важно то, что лонгитюд позволяет определить диапазон возрастной изменчивости и индивидуальной вариабельности фаз жизненного цикла, что составляет основу дифференциального управления процессом развития.

Между всеми компонентами воспитания и развития существуют взаимосвязи, прямые и обратные, положительные и отрицательные, непосредственные и опосредованные. Судить о различных влияниях этих связей на небольшом отрезке времени почти невозможно, т.к., кроме непосредственных эффектов, проявляющихся вслед за данным воздействием, существуют отсроченные и более обобщенные эффекты. Особенно важны наиболее отдаленные влияния, распространяющиеся в самую глубину структуры личности и ее жизненного цикла. Для определения этих опосредованных и отдаленных влияний, действующих в ряду генетических связей между фазами развития, лонгитюдный метод должен быть признан основным.

«Наложение» данных лонгитюда и метода поперечных срезов на определенные картины развития безусловно целесообразно, т.к. позволяет более точно соотнести оба параметра времени (длительность и временную последовательность смены фаз) в возрастных характеристиках развития человека.

Глава 3.

Одна из наиболее актуальных проблем современного образования и воспитания связана с вопросом развития всех психических процессов личности в онтогенезе. Выделяют три сферы психики, развитие и функционирование которых обеспечивает индивиду необходимые предпосылки оптимальной социальной адаптации: интеллект, воля и эмоции. Все интеллектуальные, волевые и эмоциональные процессы взаимосвязаны и взаимообусловлены. Процесс обучения и воспитания направлен на их развитие и равновесие. Важным условием нормальной адаптации является относительное взаимосоответствие волевых, интеллектуальных и эмоциональных процессов. При нарушении такого соответствия могут наблюдаться феномены дезадаптивного поведения как у взрослых, так и у детей.

Изучая проблемы развития личности, Л.С. Выготский выделил психические функции человека, которые формируются в специфических условиях социализации и обладают некоторыми особыми признаками. Эти функции он определил как высшие, рассматривая их на уровне идеи, понятия, концепции и теории. В целом им было определено два уровня психических процессов: естественные и высшие. Если естественные функции даны индивиду как природному существу и реализуются в спонтанном реагировании, то высшие психические функции (ВПФ) могут быть развиты только в процессе онтогенеза при социальном взаимодействии.

4.1. Признаки ВПФ

Современные исследования значительно расширили и углубили общие представления о закономерностях, сущности, структуре ВПФ Выготским и его последователями было выделено четыре основных признака ВПФ — сложность, социальность, опосредованность и произвольность.

Сложность проявляется в том, что ВПФ многообразны по особенностям формирования и развития, по структуре и составу условно выделенных частей и связей между ними. Кроме того, сложность определяется спецификой отношений некоторых результатов филогенетического развития человека (сохраняющихся в современной культуре) с результатами онтогенетического развития на уровне психических процессов. За время исторического развития человеком созданы уникальные знаковые системы, позволяющие осмыслить, интерпретировать и постигать сущность явлений окружающего мира. Эти системы продолжают развиваться и совершенствоваться. Их изменение определенным образом сказывается и на динамике самих психических процессов человека. Таким образом, осуществляется диалектика психических процессов, знаковых систем, явлений окружающего мира.

Социальность ВПФ определяется их происхождением. Они могут развиваться только в процессе взаимодействия людей друг с другом. Основной источник возникновения — интериоризация, т.е. перенос («вращивание») социальных форм поведения во внутренний план. Интериоризация осуществляется при формировании и развитии внешних и внутренних отношений личности. Здесь ВПФ проходят две стадии развития. Сначала как форма взаимодействия между людьми (интерпсихическая стадия). Затем как внутреннее явление (интрапсихическая стадия). Обучение ребенка говорить и мыслить — яркий пример процесса интериоризации.

Опосредованность ВПФ видна в способах их функционирования. Развитие способности к символической деятельности и овладение знаком является основным компонентом опосредованности. Слово, образ, число и другие возможные опознавательные приметы явления (например, иероглиф как единство слова и образа) определяют смысловую перспективу постижения сущности на уровне единства абстрагирования и конкретизации. В этом смысле мышление как оперирование символами, за которыми стоят представления и понятия, или творческое воображение как оперирование образами, представляют собой соответствующие примеры функционирования ВПФ. В процессе функционирования ВПФ рождаются познавательные и эмоционально-волевые компоненты осознания: значения и смыслы.

Произвольными ВПФ являются по способу осуществления. Благодаря опосредованности, человек способен осознавать свои функции и осуществлять деятельность в определенном направлении, предвосхищая возможный результат, анализируя свой опыт, корректируя поведение и деятельность. Произвольность ВПФ определяется и тем, что индивид способен действовать целенаправленно, преодолевая препятствия и прилагая соответствующие усилия. Осознаваемое стремление к цели и приложение усилий обусловливает сознательную регуляцию деятельности и поведения. Можно сказать, что идея ВПФ исходит из представления о формировании и развитии волевых механизмов в человеке.

Л.С. Выготский и его коллеги считают одной из самых плодотворной в теоретическом отношении мысль о том, что структура развития поведения напоминает геологическую структуру земной коры. Исследования установили наличие генетически различных пластов в поведении человека. Такая «геология» поведения является отражением «геологического» и происхождения и развития мозга.

Обращаясь к истории развития мозга, мы увидим, что при развитии высших центров низшие работают далее в общем союзе как подчиненные инстанции под управлением высших, так что обычно их нельзя выделить отдельно.

Вторая закономерность в развитии мозга состоит в том, что называют переходом функции вверх. Подчиненные центры не удерживают первоначального в истории развития типа функционирования полностью, а отдают часть прежних функций вверх, новым над ними строящимся центрам.

Выготский и его коллеги полагают, что правильно было бы принять теорию генезиса, которая различает два этажа в развитии поведения – наследственный и индивидуальный (внутренний и приобретенный).

Отношения между двумя стадиями развития носят диалектический характер. Каждая следующая стадия в развитии поведения, с одной стороны. Отрицает предыдущую, свойства, присущие первой стадии уничтожаются, а иногда превращаются в высшую стадию. С другой стороны, предыдущая стадия существует внутри следующей.

4.2. Интеллектуальные функции

Выделены основные интеллектуальные функции, которые можно объединить в пять пар по принципу соподчиненности: анализирование — синтезирование; абстрагирование — конкретизация; сравнение — сопоставление, обобщение — классификация; кодирование — раскодирование (декодирование). Все эти функции взаимосвязаны и взаимообусловлены. В совокупности они определяют процессы познания и постижения сущности явлений. Очевидно, что современное обучение нацелено, прежде всего, на развитие таких функций, как конкретизация, сравнение, кодирование. Конкретизация определяется способностью человека отвлечься от сущности явления и сосредоточиться на частностях. Так, например, работа с признаками или фактами при изучении каких-либо явлений действительности способствует развитию данной функции. Сравнение как интеллектуальная функция развивается у учащихся практически на всех предметах в школе, так как очень многие задания и вопросы к темам даны на сравнение. И, наконец, кодирование, которое связано с развитием речи, развивается уже с детства. К кодированию относятся все интеллектуальные операции, сопровождающие перевод образов и представлений в слова, предложения, текст. У каждого человека свои особенности кодирования, которые проявляются в стиле, смыслообразовании речи и общей структуре языка как знаковой системы.

Что касается анализирования, синтезирования, абстрагирования, сопоставления, обобщения, классифицирования и декодирования, то заданий на развитие этих функций в современных учебниках крайне мало, а само содержание учебного материала не способствует их формированию.

Действительно, многие функции формировать крайне сложно в силу их сущностной специфики. Так, например, возможности развития функции сопоставления ограничены, ибо данная функция предполагает соотнесение вещей не по существенному признаку (как в сравнении), а по принадлежности предметов к различному классу явлений. С другой стороны, это совершенно необходимо для подготовки ребят к анализу реалий современной жизни. Здесь им часто придется принимать решения и делать выбор на основе соотнесения различных явлений.

Все ВПФ, несмотря на несомненную их специфичность, развиваются по общему пути. Первоначально они формируются, опираясь на внешние действия, а затем, по мере тренировки, реализуются как внутренние действия без внешних опор.

Все психические процессы, развиваясь на базе наследственных задатков, на протяжении жизни человека проходят сложную историю. Их начальные стадии связаны с развернутыми внешними действиями, затем характер действий изменяется, число их сокращается и наступает завершающая стадия, когда нет внешних действий – они погружены, свернуты и в соответствии с желаниями личности могут быть произвольными.

Основная особенность ВПФ в их опосредованности. Посредством знаков (речи) происходит, с одной стороны, овладение собственным поведением, а с другой – приобщение к общечеловеческой структуре. И то, и другое перестраивает психические процессы, усиливая и расширяя диапазон их адекватности.

В целом, современные научные представления о феномене ВПФ несут в себе основы понимания развития личности в следующих направлениях. Во-первых, социальное развитие человека как формирование системы отношений с людьми и явлениями окружающей действительности. Во-вторых, интеллектуальное развитие как динамика психических новообразований, связанных с усвоением, переработкой и функционированием различных знаковых систем. В-третьих, творческое развитие как формирование способности к созданию нового, нестандартного, оригинального и самобытного. В-четвертых, волевое развитие как способность к целенаправленным и результативным действиям; возможность преодоления препятствий на основе саморегуляции и устойчивости личности. При этом социальное развитие нацелено на успешную адаптацию; интеллектуальное — на понимание сущности явлений окружающего мира; творческое — на преобразование явлений действительности и самоактуализацию личности; волевое — на мобилизацию человеческих и личностных ресурсов для достижения цели.

1.  «Общая и социальная психология» М.И. Еникеев, М 1999г.
2.  «Человек как предмет познания» Б.Г. Ананьев СПб 2001г.
3.  «Элементы практической психологии» Р.М. Грановская СПб 2000г.
4.  «Психолоия» Л.С. Выготский, М 2000г.
5.  Статья «К вопросу о проблемах развития высших психических функций человека в процессе воспитания и обучения», Е.В. Андриенко
6.  «Психология», под редакцией В.М. Мельникова, М 1987г.
7.  «Психилогия : человек» Я.Л. Коломинский, М 1986г.
8.  «Краткий словарь системы психологических понятий» К.К. Платонов, М 1984г.

«Общая и социальная психология» М.И. Еникеев, М 1999 стр.

«Человек как предмет познания» Б.Г. Ананьев СПб 2001г.

Высшие психические функции

Высшие психические  функции (ВПФ) — специфически человеческие психические процессы. Они возникают на основе натуральных психических функций за счёт опосредствования их психологическими орудиями. В роли психологического орудия выступает знак. К ВПФ относятся: память, мышление, восприятие, речь. Они социальны по своему происхождению, опосредованы по строению и произвольны по характеру регуляции. Введёно Л. С. Выготским, развито А. Р. Лурия, А. Н. Леонтьевым, А. В. Запорожцем, Д. Б. Элькониным, П. Я. Гальпериным.

Отличительные признаки высших психических  функций: опосредованность, произвольность, системность; формируются прижизненно; складываются путем интериоризации образцов.

Развитие  на уровне человека согласно материалистической точке зрения идёт в основном за счёт памяти, речи, мышления и сознания благодаря усложнению деятельности и совершенствованию орудий труда, выступающих как средства исследования окружающего мира, изобретению и широкому использованию знаковых систем. У человека наряду с низшими уровнями организации психических процессов, которые ему даны от природы, возникают высшие.

Ускоренному психическому развитию людей способствовали три  основные достижения человечества: изобретение  орудий труда, производство предметов материальной и духовной культуры и возникновение языка и речи. С помощью орудий труда человек получил возможность воздействовать на природу и глубже её познавать. Первые такие орудия — топор, нож, молоток — одновременно служили и той и другой цели. Человек изготавливал предметы домашнего обихода и изучал свойства мира, на данные непосредственно органам чувств.

Совершенствование орудий и выполняемых с их помощью  трудовых операций вело, в свою очередь, к преобразованию и улучшению  функций руки, благодаря чему она превратилась со временем в самое тонкое и точное из всех орудий трудовой деятельности. На примере руки учился познавать действительность глаз человека, она же способствовала развитию мышления и создавала основные творения человеческого духа. С расширением знаний о мире возрастали возможности человека, он приобретал способность быть независимым от природы и по разумению изменять свою собственную природу (имеется в виду человеческое поведение и психика).

История развития высших психических функций

Если мы обратимся к  средствам социальной связи, мы узнаем, что и отношения между людьми бывают двоякого рода. Возможны неопосредованные и опосредованные отношения между  людьми. Неопосредованные основаны на инстинктивных формах выразительного движения и действия. Когда Келер описывает обезьяну, желающую добиться того, чтобы другая обезьяна пошла с ней вместе, как она смотрит ей в глаза, подталкивает ее и начинает действие, к которому она хочет склонить свою подругу, перед нами классический пример непосредственной связи социального характера. В описаниях социального поведения шимпанзе приводятся многочисленные примеры, когда одно животное воздействует на другое или посредством действий, или посредством инстинктивных автоматических выразительных движений. Контакт устанавливается через прикосновение, через крик, через взгляд. Вся история ранних форм социального контакта у ребенка полна примерами подобного рода, и здесь мы видим контакт, устанавливаемый посредством крика, хватания за рукав, взглядов.

На более высокой ступени развития выступают, однако, опосредованные отношения между людьми; существенным признаком таких отношений служит знак, с помощью которого устанавливается общение. Само собой разумеется, что высшая форма общения, опосредованная знаком, вырастает из естественных форм непосредственного общения, но все же последние существенно отличаются от нее.

Таким образом, подражание и разделение функций между людьми — основной механизм модификации и  трансформации функций самой  личности. Если мы рассмотрим первоначальные формы трудовой деятельности, то увидим, что там функция исполнения и функция управления разделены. Важный шаг в эволюции труда следующий: то, что делает надсмотрщик, и то, что делает раб, соединяется в одном человеке. Это, как мы увидим ниже, основной механизм произвольного внимания и труда.

Все культурное развитие ребенка проходит три основные ступени, которые, пользуясь расчленением Гегеля, можно описать в следующем  виде.

Рассмотрим для примера  историю развития указательного  жеста, который, как мы увидим, играет чрезвычайно важную роль в развитии речи ребенка и является вообще в значительной степени древней основой всех высших форм поведения. Вначале указательный жест представляет собой просто неудавшееся хватательное движение, направленное на предмет и обозначающее предстоящее действие. Ребенок пытается схватить слишком далеко отстоящий предмет, его руки, протянутые к предмету, остаются висеть в воздухе, пальцы делают указательные движения. Эта ситуация — исходная для дальнейшего развития. Здесь впервые возникает указательное движение, которое мы вправе условно назвать указательным жестом в себе. Здесь есть движение ребенка, объективно указывающее на предмет, и только.

Когда мать приходит на помощь к ребенку и осмысливает его  движение как указание, ситуация существенно изменяется. В ответ на неудавшееся хватательное движение ребенка возникает реакция не со стороны предмета, а со стороны другого человека. Первоначальный смысл в неудавшееся хватательное движение вносят, таким образом, другие. И только впоследствии, на основе того, что неудавшееся хватательное движение уже связывается ребенком со всей объективной ситуацией, он сам начинает относиться к этому движению как к указанию.

Здесь изменяется функция  самого движения: из движения, направленного  на предмет, оно становится движением, направленным на другого человека, средством связи; хватание превращается в указание. Благодаря этому само движение редуцируется, сокращается  и вырабатывается та форма указательного жеста, про которую мы вправе сказать, что это уже жест для себя. Однако жестом для себя движение становится не иначе, как будучи сначала указанием в себе, т.е. обладая объективно всеми необходимыми функциями для указания и жеста для других, т.е. будучи осмыслено и понято окружающими людьми как указание.

Ребенок приходит, таким  образом, к осознанию своего жеста  последним. Его значение и функции  создаются вначале объективной  ситуацией и затем окружающими  ребенка людьми. Указательный жест раньше начинает указывать движением то, что понимается другими, и лишь позднее становится для самого ребенка указанием.

Таким образом, можно сказать, что через других мы становимся самими собой, и это правило относится  не только к личности в целом, но и к истории каждой отдельной функции. В этом и состоит сущность процесса культурного развития, выраженная в чисто логической форме. Личность становится для себя тем, что она есть в себе, через то, что она предъявляет для других. Это и есть процесс становления личности. Здесь впервые в психологии ставится во всей важности проблема соотношений внешних и внутренних психических функций. Здесь, как уже сказано, становится ясным, почему с необходимостью все внутреннее в высших формах было внешним, т.е. было для других тем, чем ныне является для себя. Всякая высшая психическая функция необходимо проходит через внешнюю стадию развития, потому что функция является первоначально социальной. Это центр всей проблемы внутреннего и внешнего поведения. Многие авторы уже указывали на проблему интериоризации, перенесения поведения внутрь. Кречмер видит в этом закон нервной деятельности. Бюлер всю эволюцию поведения сводит к тому, что область отбора полезных действий переносится извне внутрь.

Но мы имеем в виду другое, когда говорим о внешней стадии в истории культурного развития ребенка. Для нас сказать о процессе «внешний» — значит сказать «социальный». Всякая высшая психическая функция была внешней потому, что она была социальной раньше, чем стала внутренней, собственно психической, функцией, она была прежде социальным отношением двух людей. Средство воздействия на себя первоначально есть средство воздействия других на личность.

У ребенка шаг за шагом  можно проследить смену трех основных форм развития в функциях речи. Раньше всего слово должно обладать смыслом, т.е. отношением к вещи, должна быть объективная связь между словом и тем, что оно означает. Если ее нет, дальнейшее развитие слова невозможно. Далее объективная связь между словом и вещью должна быть функционально использована взрослым как средство общения с ребенком. Затем только слово становится осмысленным и для самого ребенка. Значение слова, таким образом, прежде объективно существует для других и только впоследствии начинает существовать для самого ребенка. Все основные формы речевого общения взрослого с ребенком позже становятся психическими функциями.

Мы можем сформулировать общий генетический закон культурного  развития в следующем виде: всякая функция в культурном развитии ребенка  появляется на сцену дважды, в двух планах, сперва — социальном, потом — психологическом, сперва между людьми, как категория интерпсихическая, затем внутри ребенка, как категория интрапсихическая. Это относится одинаково к произвольному вниманию, к логической памяти, к образованию понятий, к развитию воли. Мы вправе рассматривать высказанное положение как закон, но, разумеется, переход извне внутрь трансформирует сам процесс, изменяет его структуру и функции. За всеми высшими функциями, их отношениями генетически стоят социальные отношения, реальные отношения людей. Отсюда одним из основных принципов нашей воли является принцип разделения функций между людьми, разделение надвое того, что сейчас слито в одном, экспериментальное развертывание высшего психического процесса в ту драму, которая происходит между людьми».

Мы поэтому могли  бы обозначить основной результат, к  которому приводит нас история культурного  развития ребенка, как социогенез высших форм поведения.

Слово «социальное» в применении к нашему предмету имеет большое  значение. Прежде всего, в самом широком смысле оно обозначает, что все культурное является социальным. Культура и есть продукт социальной жизни и общественной деятельности человека, и потому самая постановка проблемы культурного развития поведения уже вводит нас непосредственно в социальный план развития. Далее, можно было указать на то, что знак, находящийся вне организма, как и орудие, отделен от личности и служит, по существу, общественным органом или социальным средством.

Еще, далее, мы могли бы сказать, что все высшие функции сложились не в биологии, не в истории чистого филогенеза, а сам механизм, лежащий в основе высших психических функций, есть слепок с социального. Все высшие психические функции суть интериоризованные отношения социального порядка, основа социальной структуры личности. Их состав, генетическая структура, способ действия,- одним словом, вся их природа социальна; даже превращаясь в психические процессы, она остается квазисоциальной. Человек и наедине с собой сохраняет функции общения.

Изменяя известное положение Маркса, мы могли бы сказать, что психическая природа человека представляет собой совокупность общественных отношений, перенесенных внутрь и ставших функциями личности и формами ее структуры. Мы не хотим сказать, что именно таково значение положения Маркса, но мы видим в этом положении наиболее полное выражение всего того, к чему приводит нас история культурного развития.

В связи с высказанными здесь мыслями, которые в суммарной  форме передают основную закономерность, наблюдаемую нами в истории культурного развития и непосредственно связанную с проблемой детского коллектива, мы видели: высшие психические функции, например функция слова, раньше были разделены и распределены между людьми, потом стали функциями самой личности. В поведении, понимаемом как индивидуальное, невозможно было бы ожидать ничего подобного. Прежде из индивидуального поведения психологи пытались вывести социальное. Исследовали индивидуальные реакции, найденные в лаборатории и затем в коллективе, изучали, как меняется реакция личности в обстановке коллектива.

Такая постановка проблемы, конечно, совершенно законна, но она  охватывает генетически вторичный  слой в развитии поведения. Первая задача анализа — показать, как из форм коллективной жизни возникает индивидуальная реакция. В отличие от Пиаже мы полагаем, что развитие идет не к социализации, а к превращению общественных отношений в психические функции. Поэтому вся психология коллектива в детском развитии представляется в совершенно новом свете. Обычно спрашивают, как тот или иной ребенок ведет себя в коллективе. Мы спрашиваем, как коллектив создает у того или иного ребенка высшие психические функции

I. Современные представления о высших психических функциях и их развитии у детей

Одним из важнейших достижений отечественной психологической науки является введение в психологию исторического метода и подход к психике человека как результату общественной жизни. Это положение об общественно-историческом происхождении психики человека позволяет подойти к психической деятельности человека с иных позиций, существенно отличающихся от современного позитивизма, и по-новому представить генезис, структуру и распад ВПФ.

Кратко остановимся на важнейших особенностях современных представлений в отечественной психологии о высших психических функциях. Прежде всего, отечественная психология убедительно показала, что психические процессы человека не являются результатом естественного развития элементарных форм поведения животных, а есть результат общественно-исторического развития человека, и что формируются ВПФ прижизненно путем усвоения социального опыта, и что само усвоение или присвоение является особой формой психического развития, свойственного только человеку. Это и есть первая особенность ВПФ.

Процесс присвоения реализует у человека главную способность и главный принцип развития – воспроизведение в свойствах и способностях индивида исторически сложившихся свойств и способностей человечества, в том числе и способностей языка и речи – говорить и понимать ее.

Есть два необходимых условия процесса присвоения (овладения) ВПФ – это предметная деятельность и общение, которое сначала возникает в форме внешней «непосредственной коллективности», сотрудничества, а позже – в форме внутренней, интериоризованной. Это – их вторая особенность.

Третьей особенностью является то, что общественный опыт формирует не только способы трудовой деятельности и действия с предметами внешнего мира, он создает и подвижные способы управления своим собственным поведением, и сложный мир образов и понятий, которые составляют содержание человеческого сознания. Исследования российских психологов показали, что в основе таких сложных форм психической деятельности, как произвольное внимание и логическая память, смысловое восприятие и мышление, лежит общение людей друг с другом в коллективе, и они могли сформироваться только в результате общественного разделения труда и предметной деятельности, связанной с общением людей между собой и с усвоением каждым человеком накопленного ранее общечеловеческого опыта.

Формирование произвольных форм различных ВПФ и форм деятельности возможно лишь благодаря и на основе опосредования непроизвольных форм каким-либо внешним знаком или речью. Речь является главным опосредователем всех ВПФ.

Четвертой особенностью современных представлений о ВПФ является учет их формирования с момента появления человека на свет под влиянием окружающей среды – предметного мира и людей, с которыми он вступает в контакт, овладевая при этом объективно существующим языком и речью как средством сначала общения, а позже и познания. Овладение ВПФ и собственным поведением происходит в деятельности.

Ребенок рождается в предметном мире, созданном взрослыми, и освоение этого мира ребенком происходит в деятельности с ним и во взаимодействии с окружающими ребенка взрослыми людьми. Только благодаря сотрудничеству со взрослыми, под влиянием их речи и совместных действий с предметами ребенок начинает воспринимать окружающий его предметный мир. ВПФ ребенка и начинают свое развитие в предметной деятельности и в сотрудничестве со взрослыми людьми.

Пятой особенностью высших психических процессов, будь то процессы активного запоминания, формирования понятий, процессы письма или счета и др., является то, что в своем развитии они всегда проходят ряд этапов – от развернутой внешней материальной деятельности с предметами с опорой на речь – сначала внешнюю, а затем «про себя», до внутренних сокращенных действий «в уме». Эта прижизненная история поэтапного формирования ВПФ и постепенный их переход от внешней формы во внутреннее умственное действие путем интериоризации и последующей трансформации внутренней структуры ВПФ и приводит психическую деятельность к тому виду, какой мы ее наблюдаем у взрослого человека. Было бы неправильно думать, однако, что общественно-исторический генезис и сложное строение присущи лишь так называемым ВПФ (произвольное внимание, логическая память, отвлеченное мышление). Стало известно, что и такие, казалось бы, простые функции как тональный (звуковысотный) слух имеют социальную природу и прижизненный путь формирования.

Шестой особенностью ВПФ является их опосредованное строение, и главная роль здесь принадлежит речи, которая связывает все психические процессы и переводит их на более высокий уровень организации. Речь может замещать предметы и явления в их отсутствии, опосредуя тем самым протекание любого психического процесса.

Речь представляет собой одну из самых сложных форм ВПФ, которая характеризуется подвижностью, многозначностью и связью со всеми другими психическими функциями. Она является главным фактором опосредствования, что означает, что ни одна сколько-нибудь сложная форма психической деятельности человека не формируется и не реализуется без прямого или косвенного участия речи. Для полноты характеристики и определения ее места в психической сфере человека необходимо различать по крайней мере две роли, которые выполняет речь, – речь, как собственно психический процесс, включающийся в реализацию психической деятельности человека наряду и вместе с другими психическими процессами, и речь, как процесс, организующий, связывающий и регулирующий протекание других психических процессов. Возникновение речи существенным образом перестраивает всю психическую сферу человека. Такие процессы как восприятие, память, мышление, произвольное внимание формируются только при участии речи и опосредствованы ею. Многие более простые психические функции, такие как звуковысотный слух, также формируются под влиянием речи.

«Приводя к перестройке мышления, памяти и других психических функций, – писал Л. С. Выготский, – речь становится универсальным средством воздействия на мир, вместе со словом в сознание человека вносится новый modus operandi, способ действия». Современная психология рассматривает речь как средство общения, т. е. как сложную и специфически организованную форму сознательной деятельности, в которой участвуют два субъекта – формирующий высказывание и воспринимающий его. Речь является не только средством и формой общения, но и орудием мышления, средством организации и регуляции психических процессов человека, а также средством регуляции поведения и деятельности человека. С помощью речи человек планирует и организует свое поведение.

Пример: При исследовании динамического праксиса с помощью методики «Кулак-ребро-ладонь», ребенок не усваивает программу действий (вместо кулак-ребро-ладонь делает кулак-ладонь-ребро или т. п.) или упрощает программу (делает только первое и третье движение). В этом случае необходимо выяснить, в результате чего происходит неусвоение или упрощение программы деятельности. Либо эти нарушения идут из глубинных структур мозга, либо из корковых. Для выяснения этого нейропсихолог говорит ребенку:

– А теперь сам себе диктуй – «кулак, ребро, ладонь».

Т.е. таким образом мы организуем действие речью. И если речь помогает, то значит, что корковые зоны мозга у ребенка (и взрослого) работают нормально. Т. е. указывает на зрелость корковых механизмов и слабость глубинных – подкорковых механизмов данного психического процесса, а именно, динамического праксиса.

Речь тесно связана с мышлением. Известно, что мысль и слово не связаны между собой изначальной связью. Пути их возникновения и развития не всегда совпадают. Связь этих психических процессов возникает, изменяется и разрастается в ходе самого развития мышления и речи. Эти процессы едины, но не тождественны. Единицы, в которых осуществляется мышление и речь, разные. Однако они едины, и их сложное единство проявляется наиболее всего в значении слова. Вот почему «значение слова оказывается одновременно речевым и интеллектуальным феноменом».

Речь принимает участие во всех видах мышления – практическом, наглядном и абстрактном. В процессе наглядного мышления речь осуществляет значительную работу, вычленяя существенные признаки воспринимаемых явлений, ситуаций и абстрагирует от несущественных. Существенные же признаки слово обобщает. Обобщая комплекс признаков предмета (объекта, явления) на основе одного, двух существенных признаков, слово, тем самым, вводит этот предмет (явление, действие и т. д.) в определенную категорию, т. е. речь выполняет функцию категоризации речи. Само же оно в этом случае становится словом-наименованием, т. е. несет уже обозначающую функцию.

Слово выражает обобщение, поскольку является формой существования понятия, формой существования мысли и средством ее формирования и выражения. Но мысль не только выражается в слове, но и совершается в нем. Все это делает речь не только способом общения людей друг с другом, но и способом формирования и реализации мышления, познавательной деятельности, способом хранения общечеловеческого социального опыта.

Благодаря речи мышление становится абстрактным. Это положение в современной психологии о сложном единстве, но не тождестве речи и мышления является важным для правильного понимания афазии, соотношения нарушения речи с состоянием мыслительных процессов при разных формах афазии, роли мыслительной деятельности в восстановительном обучении и т. д.

Не менее тесно речь связана с другими психическими процессами. Так, восприятие под воздействием речи становится более точным и приобретает избирательный и системный характер. Благодаря речи восприятие становится осмысленным и категориальным восприятием. Человек получает возможность отражения тех связей и отношений реальной действительности, которые выходят за пределы чувственного восприятия, речь как бы удваивает мир человека – мир, данный в чувственном восприятии, и мир, отраженный в речи. Таким образом, благодаря речи возникают логическая память, категориальное восприятие, в двигательной сфере на базе элементарных движений и действий формируются предметные действия.

И, наконец, седьмой особенностью ВПФ является их системное строение (каждая ВПФ находится в системе с другими психическими функциями, так, память всегда находится во взаимодействии с рядом ВПФ – речью, вниманием, мышлением; в других случаях работает система – ВПФ – память, мышление, образы-представления, восприятие и др.) и их сложная многоуровневая и многозначная структура.

Так, например, для осуществления такого сложного психического процесса как письмо, необходимо: наличие по крайней мере трех звеньев в его структуре.

1. На психологическом уровне – мотив, намерение и определенный уровень знаний, понимание общего смысла всего текста, в целом.

2. На сенсомоторном уровне – звено звукоразличения и объем акустического и оптического восприятия, слухоречевая память.

3. Перешифровка грамматических конструкций предложений, текста на единицы значения.

Многие из этих психических функций у ребенка еще не сформированы и произвольны.

У ребенка автоматизированы элементарные психические функции – это непроизвольные память, мышление, восприятие. Однако, начиная со школьного возраста, ВПФ коррелируют между собой больше, чем с элементарными ПФ.

При нейропсихологическом обследовании детей необходимо исследовать, с какими психическими функциями (ПФ) взаимодействуют нарушенные. Так, если у взрослого в первую очередь страдают низшие ПФ, то у ребенка – высшие психические функции.

Краткий анализ существенных характеристик ВПФ, представлений в современной психологии об их происхождении и структуре показывает сложность психической деятельности человека, ее высших психических функций как по их содержанию, происхождению, так и по структуре. Таким образом, современная отечественная психология рассматривает ВПФ как общественно-исторические по происхождению, опосредствованные по структуре и произвольные по протеканию. Особую важность в этом процессе формирования ВПФ и их развития представляет тот процесс, в котором и благодаря которому и формируются ВПФ – процесс присвоения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

сравнительная психология | Британника

сравнительная психология , изучение сходства и различий в организации поведения живых существ, от бактерий до растений и людей. В дисциплине особое внимание уделяется психологической природе человека по сравнению с другими животными.

При изучении животных сравнительная психология концентрируется на выявлении качественных, а также количественных сходств и различий в поведении животных (включая человека).Он имеет важные приложения в таких областях, как медицина, экология и дрессировка животных. С появлением экспериментальной сравнительной психологии во второй половине XIX века и ее быстрым ростом в течение XX века изучение низших животных пролило все больший свет на психологию человека в таких областях, как развитие индивидуального поведения, мотивации и природы. и методы обучения, эффекты лекарств и локализация функции мозга. Других животных легче найти в численности, и их можно лучше контролировать в экспериментальных условиях, чем людей, и многое можно узнать о людях от низших животных.Однако сравнительные психологи старались избегать антропоморфизации поведения животных; то есть, чтобы не приписывать животным человеческие качества и мотивации, когда их поведение можно объяснить более простыми теориями. Этот принцип известен как канон Ллойда Моргана в честь британского пионера сравнительной психологии.

Тенденция наделять низших животных человеческими способностями всегда была сильной. В письменной истории сложились два разных взгляда на отношение людей к низшим животным.Один, названный для удобства взглядом человека и животного, часто подчеркивает различия до такой степени, что полностью отрицает сходство, и вытекает из традиционных религиозных представлений об отдельных творениях людей и животных; другой, эволюционный взгляд, подчеркивает как сходства, так и различия. Аристотель формализовал взгляды человека и животного, приписывая рациональные способности только людям, а меньшие — животным. С другой стороны, современная научная точка зрения считает людей высокоразвитыми животными; данные показывают, что непрерывность эволюции организмов обеспечивает основу для существенных психологических сходств и различий между низшими и высшими животными, включая людей.

Узнайте больше в этих связанных статьях Britannica:

Раскрытие эволюции уникального человеческого познания

Аннотация

Удовлетворительное описание когнитивной эволюции человека объяснит не только психологические механизмы, делающие наш вид уникальным, но также то, как, когда и почему эти черты эволюционировали. На сегодняшний день исследователи достигли значительного прогресса в определении уникальных человеческих аспектов познания, но значительно меньше усилий было потрачено на вопросы об эволюционных процессах, в результате которых возникли эти черты.В этой статье я стремлюсь связать эти взаимодополняющие цели, синтезируя последние достижения в нашем понимании того, что делает человеческое познание уникальным, с теорией и данными, касающимися процессов когнитивной эволюции. Я рассматриваю доказательства того, что исключительно человеческое познание зависит от синергизма между репрезентативными и мотивационными факторами и вряд ли может быть объяснено изменениями какой-либо единственной когнитивной системы. Я утверждаю, что, хотя ни одно животное, не являющееся человеком, не обладает полным набором черт, определяющих человеческий разум, гомологии и аналогии критических аспектов человеческой психологии можно найти в различных нечеловеческих таксонах.Я предполагаю, что филогенетические подходы к изучению познания животных, которые могут ответить на вопросы о влиянии отбора и непосредственных механизмах, управляющих когнитивными изменениями, могут дать важную информацию о процессах, посредством которых эволюционировал когнитивный фенотип человека.

Человеческий разум кажется непохожим на разум любого другого вида. Мы участвуем в крупных организациях, ведем войны из-за убеждений, представляем далекое будущее и сообщаем об этих процессах, используя синтаксис и символы.Какие аспекты человеческого познания позволяют нам совершать эти, казалось бы, уникальные подвиги, и качественно ли эти процессы отличаются от процессов у других животных? Не менее важно, как и почему возникла такая своеобразная психология? Что такого особенного в образе жизни ранних людей способствовало этим гибким формам познания, и как естественный отбор создал эти черты из нечеловеческой обезьяноподобной основы? Приведенные выше вопросы касаются различных уровней объяснения (1, 2) когнитивной уникальности человека, но в конечном итоге удовлетворительное описание когнитивной эволюции человека объяснит не только механизмы, которые делают наш вид уникальным, но также как, когда и почему эти черты эволюционировали. .На сегодняшний день ученые добились значительного прогресса в определении уникальных человеческих аспектов познания, но значительно меньше усилий было потрачено на вопросы об эволюционных процессах, в результате которых возникли эти черты. В этой статье я стремлюсь связать эти уникальные, но взаимодополняющие цели, сначала выделив недавние достижения в нашем понимании того, чем человеческая психология отличается от психологии других существующих таксонов. Затем я перехожу к менее понятным вопросам о том, как, когда и почему эти черты эволюционировали, и подчеркиваю важность понимания эволюционных процессов, а не только их продуктов, для всестороннего понимания когнитивной эволюции человека.

Что делает человеческое познание уникальным?

На первый взгляд когнитивные различия между людьми и всеми другими животными кажутся огромными. Только люди выполняют вычисления, путешествуют на машинах с глобальными системами позиционирования, ищут жизнь за пределами нашей планеты и хранят информацию о том, как это сделать, в цифровых репозиториях, доступных по всему миру. Но ни один из этих умений не запрограммирован в человеческом мозгу, и ни один из них не был изобретен de novo одним предприимчивым человеком.Напротив, все эти достижения зависели от наращивания тысячелетий постепенного прогресса и когнитивной и культурной системы, которая позволяла (и мотивировала) людей приобретать и передавать накопленные знания и навыки (3). Томаселло и Ракоци (4) подчеркивают этот момент, отмечая, что «если мы представим человеческое дитя, рожденное на необитаемом острове, каким-то волшебным образом сохранившее жизнь само по себе до взрослого возраста, возможно, что когнитивные навыки этого взрослого не будут сильно отличаться — возможно, немного, но не очень — по сравнению с другими человекообразными обезьянами (исх.4, стр. 121) ». Следовательно, существует важное различие между попыткой понять, как совокупная культура повлияла на коллективное познание нашего вида, и попыткой понять, как люди в первую очередь стали такими плодовитыми культурными существами.

Чтобы понять происхождение человеческого культурного познания, ученые обратили внимание на человеческое развитие и фундаментальные аспекты человеческого познания, которые позволяют нам общаться, делиться и получать информацию от других (5).Эти процессы возникают на раннем этапе онтогенеза человека и поддерживаются зарождающимся пониманием других как преднамеренных агентов. В течение первого года жизни человеческие дети начинают по-новому относиться к другим, настраиваясь на внимание других посредством таких процессов, как отслеживание взгляда и обмен информацией с другими посредством простых актов референциального жеста (6). Эти базовые навыки общения и совместного внимания обеспечивают социальную основу для различных форм культурного обучения, включая начальные этапы овладения языком (7, 8).Например, к 2 годам эти навыки перспективного восприятия позволяют человеческим детям делать прагматические выводы, связывающие новые слова с (предполагаемой) целью чужого внимания (9). Таким образом, уже в первые годы жизни человеческие дети начинают познавать мир не только своими глазами, но и вместе с другими, и эти способности рассуждать о чужом сознании — все вместе именуемые «теорией разума» — обеспечивают детям с мощными механизмами для получения и обмена культурной информацией, включая язык, социальные нормы и социальные убеждения.Примерно к четырем годам человеческие дети достигают еще одной вехи в понимании других как намеренных агентов, явно интерпретируя поведение других как результат психологии убеждений и желаний, а также рассуждая о целях и убеждениях не только других людей, но и своей культурной группы в более широком смысле (4). Недавние кросс-культурные исследования показывают, что эти возникающие на раннем этапе навыки рассуждений о чужом сознании развиваются примерно в одном возрасте в разных культурах (10, 11) и представляют собой важные вехи на пути к уникальному человеческому культурному познанию.Конечно, усвоение символического языка еще больше продвигает человеческое познание, возможно, предоставляя новую репрезентативную среду, которая допускает новые формы абстрактного и реляционного мышления, а также беспрецедентные формы коммуникативной гибкости (12–15). Однако критическим моментом является то, что овладение и использование человекоподобного языка просто невозможно и не полезно для вида, не имеющего необходимых навыков для рассуждений о других разумах. Являются ли эти фундаментальные социокогнитивные навыки уникальными для людей?

До недавнего времени существовало общее мнение, что люди действительно уникальны в своем понимании других как преднамеренных агентов (16, 17).Однако исследования за последние 15 лет поставили эту черно-белую интерпретацию под сомнение (но см. Ссылку 18), обнаружив, что некоторые нечеловеческие виды действительно используют информацию о восприятии, знаниях и намерениях других (19). Пересмотренное представление о нечеловеческой теории разума развивалось параллельно с изменениями в экспериментальных методах, которые теперь делают упор на исследованиях животных в более экологически значимых условиях. Например, первые положительные доказательства того, что у ближайших живых родственников людей есть перспектива, появились, когда шимпанзе тестировались в конкурентных ситуациях с сородичами, а не в контексте сотрудничества с людьми (20, 21).Со времени этих первоначальных исследований несколько видов, помимо обезьян, продемонстрировали аналогичные навыки в контексте социальной конкуренции (22⇓ – 24). Эта социально-когнитивная гибкость в конкурентных, но не кооперативных контекстах хорошо согласуется с гипотезой «Макиавеллиевского интеллекта», которая предполагает, что разум приматов сформировался в результате эволюционной гонки вооружений, в которой навыки манипулирования и обмана других имели первостепенное значение (25, 26).

Если способность рассуждать о том, что думают другие люди, не уникальна только для людей, то чем же объясняются уникальные человеческие формы культуры и общения, которые начинают проявляться в первые дни рождения детей? Одно из объяснений делает особый акцент на сочетании навыков взгляда на перспективу и совместной мотивации для обмена психологическими состояниями с другими, включая совместные цели и намерения (27).В отличие от нечеловеческих обезьян, которые используют точки зрения других в первую очередь для своих собственных целей (28), человеческие младенцы применяют свои навыки восприятия точки зрения в контексте разделения внимания с другими и совместного общения друг с другом. Важно отметить, что человеческие дети также ожидают, что их социальные партнеры будут иметь такую ​​же мотивацию, создавая основу для взаимного сотрудничества для коммуникативных и совместных усилий. Например, в первые дни своего рождения человеческие дети начинают показывать указывающие жесты, просто чтобы привлечь внимание других к интересующим объектам, и, когда другие указывают на них, дети предполагают, что мотив сотрудничества имеет отношение к общей почве между двумя коммуникаторами (29 ).Напротив, в то время как человекообразные обезьяны могут научиться императивно указывать, например, при запросе еды (30), они не производят указывающих жестов просто для того, чтобы поделиться информацией с другими, и, когда другие указывают на них сообща (например, чтобы указать местоположение скрытая еда), обезьяны, как правило, плохо работают, скорее всего, потому, что они не понимают намерения своего партнера к сотрудничеству. Вскоре после 1 года человеческие просоциальные и кооперативные мотивы начинают проявлять себя более явно через акты (незапрошенной) инструментальной помощи, которые снова критически поддерживаются способностью делать выводы о намерениях, знаниях и желаниях других (31).Следовательно, в отличие от нечеловеческих обезьян, человеческое познание, по-видимому, больше всего приспособлено для совместных и просоциальных целей, а не для макиавеллистских целей (32).

Важно отметить, что ни понимание других как намеренных агентов, ни просоциальные и кооперативные установки сами по себе не могут поддерживать уникальное человеческое культурное познание. Скорее, это синергия между мотивацией участвовать в совместной деятельности с общими целями и психологическими процессами для представления лежащей в основе интенциональности «мы» (33), которая позволяет людям создавать культурные продукты, которые так существенно отличаются от продуктов других видов (34). .Как и почему тогда возникло это необычное созвездие черт? Были ли эти мотивационные и репрезентативные изменения эволюционно связаны или они имеют независимое эволюционное происхождение?

Стать человеком

Попытки реконструировать когнитивную эволюцию человека за последние 5–7 миллионов лет назад требуют выводов о характеристиках нашего последнего общего предка (LCA) с нашими ближайшими живыми родственниками — бонобо и шимпанзе. Поскольку бонобо и шимпанзе в равной степени родственны людям, но отличаются друг от друга морфологически, поведенчески и когнитивно, велись активные дебаты относительно того, какой (если какой-либо из них) из двух видов Pan является лучшей живой моделью нашего LCA ( 35⇓⇓ – 38).Хотя нет четкого консенсуса по этому вопросу, исследования, сравнивающие развитие черепа у человекообразных обезьян, показывают, что бонобо отклоняются от консервативного паттерна, обнаруженного у горилл и шимпанзе, и указывают на то, что бонобо могут быть относительно производными из-за неотенического развития (39). Считается, что эти изменения в сроках развития оказали каскадное влияние на различные аспекты биологии бонобо, что привело к производным аспектам социального поведения и познания, которые отличаются от шимпанзе и, предположительно, также от LCA бонобо, шимпанзе и человека (37). , 40).

Если предположить, что последний общий предок был более похож на шимпанзе, эволюционные изменения темперамента и, в частности, сдвиг в сторону более терпимого и менее агрессивного социального поведения, возможно, были критическими предпосылками для эволюции человеческих форм культурного поведения и познания. У диких шимпанзе внутригрупповая агрессия как среди самцов, так и среди самок может быть экстремальной, а межгрупповая агрессия часто приводит к летальному исходу (41, 42). Хотя шимпанзе сотрудничают в таких контекстах, как групповая охота, успешный похититель обычно сохраняет большую часть добычи и предоставляет обрывки другим преимущественно в ответ на преследование (43).Следовательно, хотя в некоторых контекстах они являются умелыми сотрудниками, кажется, что шимпанзе мотивированы в первую очередь индивидуальными целями, являются относительно нетерпимыми партнерами по совместному использованию и мало заботятся о справедливом распределении ресурсов, возникающих в результате совместных усилий (44). Сдерживающая роль социальной толерантности в сотрудничестве и познании шимпанзе также хорошо подтверждена экспериментальными исследованиями. Например, шимпанзе более успешны в задачах инструментального сотрудничества, когда вознаграждение физически рассредоточено, чем когда оно сгруппировано и индивидуально монополизируется (45), а нетерпимость между людьми может препятствовать социальному обучению в парадигмах модель – наблюдатель (46).Следовательно, социальная нетерпимость между людьми может представлять собой эмоциональный барьер, который значительно снижает потенциал для сотрудничества и социального обучения.

По сравнению с шимпанзе бонобо, которые в равной степени родственны людям, характеризуются менее интенсивными формами агрессии как внутри социальных групп, так и между ними (47). Бонобо питаются друг с другом более терпимо, чем шимпанзе (ссылка 48; но см. Ссылки 49 и 50), и добровольно делятся пищей с другими особями (51) (рис. 1), включая незнакомцев (52).Эта терпимость и готовность делиться позволяет бонобо превосходить шимпанзе в некоторых совместных задачах, особенно когда вознаграждение потенциально монополизировано (48). Предполагается, что относительно более низкий уровень агрессии и повышенная социальная терпимость у бонобо по сравнению с шимпанзе являются результатом процесса «самодомашнивания» (40). Эта гипотеза подтверждается данными, раскрывающими синдром поведенческих, морфологических и психологических черт бонобо, сходных с таковыми у искусственно одомашненных видов.Считается, что совпадение этих черт у бонобо и одомашненных видов является результатом отбора (естественного или искусственного) против агрессии, который привел к изменениям времени развития и нейрофизиологии, включая изменения оси гипоталамус-гипофиз-надпочечники, уровней андрогенов и серотонинергическая система (40, 53).

Рис. 1.

Два бонобо делят фрукт. Бонобо более терпимо делятся едой, чем шимпанзе, что позволяет им успешно сотрудничать, даже когда вознаграждение потенциально монополизировано.Отбор, ориентированный на повышенную социальную терпимость и заботу о справедливом распределении ресурсов, вероятно, был важным предшественником крупномасштабного сотрудничества среди людей. Изображение предоставлено Цзинчжи Таном (фотографом).

Почему естественный отбор мог благоприятствовать этим поведенческим изменениям у бонобо, но не у шимпанзе? Одно правдоподобное объяснение подчеркивает различия в экологии питания между регионами к северу и югу от реки Конго (54). В то время как шимпанзе и гориллы разделяют среду обитания и соревнуются за растительность к северу от реки, бонобо ограничены регионами к югу от реки, которые не пересекаются с таковыми шимпанзе или горилл.Из-за высокого уровня конкуренции самки шимпанзе прибегают к поиску пищи в одиночку, не образуют прочных союзов с другими самками и уязвимы для сексуального принуждения со стороны самцов (55–57). Напротив, самки бонобо сталкиваются с более низким уровнем конкуренции в схватке и образуют союзы с другими самками, которые могут эффективно сдерживать принуждение самцов, а самцы бонобо извлекают выгоду из аффилиативного, а не агрессивного поведения по отношению к самкам (47, 58). В этих условиях отбор, вероятно, отдавал предпочтение самцам со сниженной склонностью к агрессии, что в конечном итоге привело к самодомашниванию фенотипа (40).

Данные по искусственно прирученным видам предоставляют дополнительные доказательства того, как снижение агрессии может потенциально трансформировать не только темперамент, но и аспекты социального познания, включая некоторые коммуникативно-коммуникативные навыки, которые, как считается, имеют решающее значение для когнитивного развития человека. Например, сравнение одомашненных видов и их диких предков, включая собак и волков, экспериментально одомашненных серебристых лисиц и представителей контрольной линии, а также домашних и диких хорьков, показывает, что одомашненные формы проявляют повышенную чувствительность к совместному общению, а также изменения в других социальное поведение, такое как готовность поддерживать зрительный контакт (59–62).Важно отметить, что эти изменения в кооперативном поведении, как считается, возникли как побочный продукт изменений темперамента (63), демонстрируя, как эмоциональная эволюция может снять ограничения социальной терпимости и эффективно разрешить новые формы социального взаимодействия (64). Был ли этот тип трансформации темперамента также ключевым шагом в когнитивной эволюции человека? Прав ли был Дарвин, предположив, что «[m] an во многих отношениях может быть сравнен с теми животными, которые уже давно одомашнены» (ссылка 65, с.172)?

Одной из основных морфологических тенденций в эволюции человека было уменьшение полового диморфизма как массы тела, так и размера клыков. Сравнительный анализ с современными приматами связывает эти морфологические черты с различиями в социальных системах и предполагает, что высокие уровни диморфизма связаны с интенсивной конкуренцией самцов и самцов и полигинными системами спаривания (66). Таким образом, снижение полового диморфизма в человеческой линии может отражать переход от более похожей на шимпанзе системы спаривания с высоким уровнем насилия между самцами и сексуальным принуждением самок к моногамии и кооперативному размножению.Этот сдвиг в социальных системах, который, возможно, начался еще 3 миллиона лет назад (67), –, вероятно, способствовал первоначальному снижению агрессии и повышению терпимости между людьми (68). В течение последних 200000 лет дополнительные изменения в морфологии черепно-лицевой морфологии человека поднимают интригующую возможность второй волны отбора против агрессии, которая совпала с появлением модерна поведения (69). В частности, Cieri et al. задокументировано усиление феминизации черепов человека от среднего плейстоцена до наших дней, о чем свидетельствует уменьшение выступа надбровных дуг и укорочение верхней части лица (70).Предполагается, что эти анатомические изменения являются результатом снижения активности андрогенов и согласуются с хорошо задокументированными эффектами тестостерона на черепно-лицевую маскулинизацию. Учитывая, что тестостерон связан с доминированием и агрессивным поведением у мужчин (71), эти изменения могут отражать недавнюю волну отбора в пользу повышенной социальной терпимости, которая позволила людям продуктивно работать с сородичами новыми способами (72), как предполагает распространение культурных артефактов 20–70 тыс. лет назад (тыс. лет назад) (69, 73, 74).

Помимо влияния на темперамент, снижение уровня тестостерона могло также напрямую повлиять на аспекты человеческого познания, включая процессы, связанные с общением и теорией разума. Доказательства этой возможности вытекают из теории систематизации и сочувствия, разработанной Бароном-Коэном и др. (75) и предложил в качестве объяснения недостатков теории разума, наблюдаемых при расстройстве аутистического спектра (76). Короче говоря, теория предполагает, что когнитивные различия между мужчинами и женщинами частично возникают из-за различного пренатального воздействия андрогенов.Барон-Коэн рассматривает доказательства того, что на уровне популяции мужчины превосходят женщин в задачах, связанных с зрительно-пространственными и пространственно-временными способностями (77), предположительно отражающими «систематизирующие» навыки или тенденцию анализировать мир с точки зрения законных и детерминированных правил (78). ). Напротив, женщины демонстрируют преимущество в речи (77) при интерпретации выражений лица и участии в интерактивном социальном обмене, включая обмен мнениями и смену очереди, а девочки достигают определенных этапов развития теории разума раньше, чем мальчики (79).Хотя некоторые из этих эффектов могут быть обусловлены культурой, аналогичные различия были зарегистрированы у нечеловеческих животных, некоторые из которых уменьшаются при кастрации самцов или искусственной андрогенизации самок (78). Гипотеза систематизации и сочувствия предполагает, что высокие уровни воздействия андрогенов во время пренатального развития могут вызвать крайнюю маскулинизацию мозга, приводящую к (патологическому) уклону к систематизации и в результате к дефициту эмпатических процессов, таких как теория разума.Барон-Коэн и его коллеги предполагают, что расстройства аутистического спектра, которые характеризуются недостатками в теории психики, вызываются «исключительно мужским мозгом», но также приводят данные, что даже у типично развивающихся людей пренатальное воздействие андрогенов является прогностическим признаком аутистических черт. измеряется позже в детстве (80).

Хотя систематизирующая-эмпатическая гипотеза была предложена для объяснения внутривидовых вариаций у современных людей, ее предсказания могут также частично объяснять видовые различия в социальном познании человекообразных обезьян и ключевые изменения в когнитивной эволюции человека.Например, бонобо, которые демонстрируют более низкую пренатальную экспозицию андрогенов, чем шимпанзе (81), превосходят шимпанзе по некоторым показателям теории разума и сотрудничества (48, 82), обращают внимание на лицо и глаза чаще, чем шимпанзе при просмотре социальных изображений. (83), а взрослые люди чаще делятся едой и играют в обществе, чем шимпанзе (ссылки 48 и 84; но см. Ссылки 49 и 50) — все эти черты связаны с сочувствием. Напротив, шимпанзе превосходят бонобо в тестах на использование инструментов, причинное мышление и пространственную память (82, 85) — когнитивные черты, связанные с систематизацией — а шимпанзе проявляют более серьезную агрессию, чем бонобо (47), что согласуется с предсказаниями систематизации — сопереживающая гипотеза (рис.2). Сравнительные исследования изображений мозга шимпанзе и бонобо также показывают, что у бонобо больше серого вещества в областях, связанных с эмпатией, и более устойчивые нервные пути, связанные с подавлением агрессии (86), причем у бонобо примерно в два раза больше серотонинергической иннервации миндалины по сравнению с шимпанзе (53).

Рис. 2.

Когнитивные и поведенческие различия между шимпанзе и бонобо, которые совпадают с предсказаниями гипотезы систематизации и сочувствия.B, бонобо; C, шимпанзе.

Если предположить, что предки человека были наделены базовыми навыками взгляда на перспективу, присущими другим человекообразным обезьянам, снижение активности андрогенов в недавней эволюции человека могло быть катализатором как для развития этих способностей, так и для их применения в новых типах сотрудничества. социальные взаимодействия. Следовательно, в этом сценарии критические аспекты типичной для человека социальной мотивации (например, толерантность и общительность) и социального познания (например, аспекты теории разума) могли развиваться параллельно, отчасти из-за схожих биологических механизмов, регулирующих оба набора. черт.

Проверка гипотез о когнитивной эволюции

Описанные выше эволюционные сценарии являются умозрительными и основаны на данных относительно небольшого (но филогенетически информативного) таксонов, чтобы сделать выводы о ключевых процессах когнитивной эволюции человека. Хотя человеческое познание развивалось только один раз и представляет собой конечный продукт бесчисленных постепенных эволюционных изменений, сравнительные исследования с животными, не являющимися людьми, дают возможность явно проверить гипотезы о том, как и почему некоторые из этих изменений могли произойти (2).На сегодняшний день немногие исследования использовали этот подход — в основном из-за проблем, связанных с составлением больших и высококачественных межвидовых наборов данных о познании животных, — но несколько недавних исследований иллюстрируют ценность явно сравнительных подходов для исследований когнитивной эволюции. Например, MacLean et al. (87) провели тесты самоконтроля у 36 видов позвоночных и обнаружили прочную связь между абсолютным (но не относительным) размером мозга и навыками самоконтроля. Эти данные повышают вероятность того, что увеличение абсолютного размера мозга, определяющее свойство эволюции человека, могло привести к улучшенным способностям к саморегуляции, возможно, поддерживая возросшую социальную терпимость (например,g., через подавление агрессии), что имеет решающее значение для человеческого сотрудничества. Интересно, что в этом исследовании не было выявлено связи между типичным для вида размером социальной группы и самоконтролем, что позволяет предположить, что простого проживания в более крупных социальных группах недостаточно для развития этих способностей. Однако в другом эксперименте с лемурами MacLean et al. (88) обнаружили, что более крупные типичные для вида социальные группы были связаны с повышенными навыками, необходимыми для восприятия зрительной перспективы (ключевой компонент теории разума), подтверждая гипотезу о том, что жизнь в сложных социальных группах является движущей силой когнитивных навыков, которые позволяют люди, чтобы превзойти других в доступе к пище и партнерам.Следовательно, жизнь в более крупных и сложных социальных сетях, возможно, способствовала первоначальной эволюции некоторых компонентов теории разума, которые у людей были перепрофилированы в новых контекстах сотрудничества. Что касается эволюции человеческих кооперативных и просоциальных мотивов, Burkart et al. (89) протестировали 15 видов приматов в серии проактивных задач просоциальности и исследовали ряд социоэкологических предикторов видовых различий. В этом случае степень материнской заботы (забота о детенышах, оказываемая не матерями) была лучшим предиктором видовых различий в просоциальном поведении.Эти результаты согласуются с идеей о том, что переход от полигамии к кооперативному разведению мог иметь решающее значение для эволюции уникальных человеческих форм кооперативной психологии (90). Важно отметить, что, поскольку ранние люди, скорее всего, уже были наделены многими компонентами теории разума, мотивационные изменения, сопровождающие кооперативное размножение, могли послужить катализатором для применения этих навыков в условиях сотрудничества, в которых общая интенциональность стала адаптивной (68).Напротив, у других совместно размножающихся приматов (например, каллитрихидов) могут отсутствовать общечеловеческие общие намерения, потому что они обладают мотивационной, но не репрезентативной основой для этих процессов, и наоборот для современных человекообразных обезьян, обладающих некоторыми необходимыми репрезентативными способностями. но может не обладать уровнем просоциальной мотивации, присущей кооперативным заводчикам (68).

Приведенные выше исследования подчеркивают полезность филогенетических сравнительных подходов для вывода о том, как и почему развиваются определенные аспекты психологии, включая психологические черты, которые считаются критическими для когнитивного фенотипа человека.Однако таких исследований было проведено мало, и многие из гипотез, изложенных в этой статье, все еще созрели для сравнительного исследования. Например, зависит ли социальная терпимость и навыки сотрудничества или социального обучения от нечеловеческих видов? Близкородственные таксоны, которые существенно различаются по социальной толерантности, например, радиация макак (91), предоставляют мощные возможности для оценки того, могут ли эти черты быть функционально связаны. Точно так же, если влияние пренатального воздействия андрогенов приводит к систематическим различиям в познании, связанным с систематизацией и сочувствием, можно предсказать, что эти эффекты должны быть очевидны в ряде таксонов за пределами человекообразных обезьян.Что касается вопросов такого типа, то сравнительные исследования будут иметь решающее значение для оценки того, совпадают ли гипотезы о когнитивной эволюции человека с закономерностями, наблюдаемыми в других таксонах. Нет сомнений в том, что человеческое познание уникально и состоит из совокупности черт, которые в совокупности могут не совпадать ни с одним другим видом. Однако многие важные аспекты человеческого познания имеют гомологии — и часто, что более интересно, аналогии (в результате конвергентной эволюции) — в других таксонах, что создает широкие возможности для выводов о том, когда, как и почему эти черты развиваются.

Наконец, в тех случаях, когда аспекты познания человека кажутся радикально отличными от познания других видов, можно использовать филогенетические подходы для оценки того, следует ли рассматривать человека в качестве эволюционного выброса (92, 93). Например, недавний анализ показал, что, несмотря на наличие гораздо большего числа нейронов, чем у любого другого мозга приматов, количество нейронов в мозге человека не является значительным, учитывая объем человеческого мозга и данные об общих правилах клеточного масштабирования мозга приматов (94 , 95).Аналогичный анализ может быть проведен с когнитивными характеристиками, чтобы оценить, представляют ли явно необычные наблюдения у людей крайнее, но предсказуемое явление, принимая во внимание филогению приматов и набор переменных-предикторов, которые зависят от интересующего признака в разных таксонах. Когда человеческие черты можно частично объяснить более широкими эволюционными паттернами, сравнительные подходы будут особенно полезны для ответа на вопросы о том, как, когда и почему эти черты эволюционировали у людей.В случаях, когда люди существенно отклоняются от широкомасштабных эволюционных паттернов, эти находки предполагают, что люди могут считаться эволюционными выбросами (96) и требуют большой осторожности при реконструкции того, как и почему эти аспекты человеческого познания могли развиться.

Выводы

Люди — необычные животные во многих отношениях, но именно в нашем типичном для вида познании человеческая уникальность проявляется наиболее ярко. Точные способы, которыми человеческое познание отличается от познания других видов, остается предметом интенсивных дискуссий (14), но многие данные в настоящее время подтверждают гипотезу о том, что это ранний набор социальных навыков для рассуждений о сородичах как о намеренных агентах в сочетании с отчетливо кооперативная и просоциальная мотивация, которая питает многие из наших самых замечательных когнитивных достижений (97).Хотя научная литература изобилует попытками определить отдельные способности, которые делают человеческое познание уникальным, вполне вероятно, что человеческое познание — это больше, чем сумма его частей, и оно зависит от синергии между уникальной комбинацией репрезентативных и мотивационных черт. Следовательно, хотя человеческое познание в целом не имеет себе равных в животном царстве, ключевые компоненты нашего когнитивного фенотипа можно найти в других таксонах, включая не только человекообразных обезьян, но и более отдаленные виды, имеющие когнитивное сходство с людьми в результате конвергентная эволюция.Соответственно, новые направления исследований, объединяющие филогенетические сравнительные методы с изучением разума животных, будут играть важную роль в нашем стремлении определить не только то, что делает человеческое познание уникальным, но также то, как и почему эти черты эволюционировали.

Благодарности

Я благодарю Б. Хэра, Дж. Тана, К. Крупенье и двух анонимных рецензентов за полезные комментарии к более раннему черновику этой рукописи, Дж. Тана за то, что поделились фотографией на рис. 1, и Фонд Стэнтона. за финансовую поддержку во время написания рукописи.

Сноски

• Автор: E.L.M. написал газету.

• Автор заявляет об отсутствии конфликта интересов.

• Эта статья представляет собой прямое представление PNAS.

Как определить их общие черты и различия в JSTOR

Абстрактный

Психология развития — это не только психология развития от детства до старости, но и психология человеческого развития в мировой истории.Результаты восьмидесятилетних кросс-культурных эмпирических исследований показывают, что подростковая стадия формальных операций возникла в конце истории и не является универсальным развитием взрослых людей в разных культурах и истории. Соответственно, дооперационные или конкретные операционные стадии описывают взрослые психологические стадии в прошлых или домодернистских культурах, как упоминали Жан Пиаже и некоторые из его последователей. Психология развития также является исторической или антропологической психологией, способной описывать людей в домодернистских культурах.В статье разрабатывается общая антропологическая или психологическая теория, отвечающая на многие вопросы, возникающие в связи с соответствиями между (современными) детьми и древними взрослыми. На этой психологической основе новая программа структурной генетической теории способна объяснить лучше, чем предыдущие подходы, историю человечества от доисторических времен через древние до современных обществ, историю экономики, общества, культуры, религии, философии, науки, морали и т. Д. и повседневная жизнь. Выполнение этой задачи когда-то требовалось от некоторых основоположников классической психологии, социологии, истории и этнологии, но послевоенные поколения авторов в значительной степени избегали этого по политическим и идеологическим причинам.

Информация о журнале

Американский журнал психологии (AJP) был основан в 1887 году Дж. Стэнли Холлом и в первые годы редактировался Титченером, Борингом и Далленбахом. Журнал опубликовал одни из самых новаторских и формирующих статей в области психологии за всю свою историю. AJP исследует науку о разуме и поведении, публикуя отчеты об оригинальных исследованиях в области экспериментальной психологии, теоретические презентации, комбинированный теоретический и экспериментальный анализ, исторические комментарии и подробные обзоры значимых книг.

Информация об издателе

Основанная в 1918 году, University of Illinois Press (www.press.uillinois.edu) считается одной из самых крупных и выдающихся университетских издательств страны. Press публикует более 120 новых книг и 30 научных журналов каждый год по множеству предметов, включая историю Америки, историю труда, историю спорта, фольклор, еду, фильмы, американскую музыку, американскую религию, афроамериканские исследования, женские исследования и Авраама. Линкольн.The Press является одним из основателей Ассоциации прессов американских университетов, а также History Cooperative, онлайновой коллекции из более чем 20 журналов по истории.

Права и использование

Этот предмет является частью коллекции JSTOR.
Условия использования см. В наших Положениях и условиях
Авторское право 2016 г. Попечительским советом Иллинойского университета.
Запросить разрешения

Переход к современному поведению

Конард, Н.J. Критический взгляд на свидетельства южноафриканского происхождения поведенческой современности. Южноафриканское археологическое общество Goodwin Series 10, 175-179 (2008).

Конард, Н. Дж. Культурная современность: консенсус или головоломка. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America 107, 7621-7622 (2010).

Дэвидсон, И. Археология когнитивной эволюции. WIREs Когнитивная наука 1, 214-229 (2010).

Дикон, Х. Дж. Раскопки в пещере Бумплаас: последовательность в верхнем плейстоцене и голоцене в Южной Африке. Мировая археология 10, 241-257 (1979).

Дикон, Х. Дж. И Вурц, С. «Популяции среднего плейстоцена и появление современного поведения», в Human Roots — Африка и Азия в среднем плейстоцене , ред. Л. Бархам и К. Робсон Браун (Бристоль, Великобритания: Western Academic & Specialist Press, 2001) 55-63.

Дикон, Т. У. Символические виды — Совместная эволюция языка и человеческого мозга . Хармондсворт, Великобритания: Penguin Books, 1997.

Дьякон, Т. У. Роль расслабленного отбора в эволюции языковых способностей. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America 107 (Supplement 2), 9000-9006 (2010).

д’Эррико, Ф. и Стрингер, К. Б. Эволюция, революция или сценарий возникновения современных культур? Философские труды Королевского общества B: Биологические науки 366, 1060-1069 (2011).

д’Эррико, Ф. и др. . Дополнительные сведения об использовании личных украшений в среднем палеолите Северной Африки. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America 106, 16051-16056. (2009).

д’Эррико, Ф. и др. . Nassarius kraussianus бусины из ракушек из пещеры Бломбос: свидетельство символического поведения в среднем каменном веке. Журнал эволюции человека 48, 3-24 (2005).

Henshilwood, C. S. & Marean, C. W. Происхождение современного человеческого поведения: критика моделей и их тестовые последствия. Current Anthropology 44, 627-651 (2003).

Henshilwood, C. S. et al. . Появление современного человеческого поведения: гравюры среднего каменного века из Южной Африки. Science 295, 1278-1280 (2002).

Henshilwood, C. S. et al. . Бусы из ракушек среднего каменного века из ЮАР. Наука 304, 404 (2004).

Хеншилвуд, К. С., д’Эррико, Ф. и Уоттс, И. Охры, гравированные на уровнях среднего каменного века в пещере Бломбос, Южная Африка. Журнал эволюции человека 57, 27-47 (2009).

Ховерс, Э. и Белфер-Коэн, А. «« Теперь вы это видите, а теперь нет »- поведение современного человека в среднем палеолите», в « Переходы до перехода: эволюция и стабильность в среднем палеолите и Средний каменный век , ред.Э. Ховерс и С. Л. Кун (Нью-Йорк, Нью-Йорк: Спрингер, 2006) 295-304.

Кляйн Р. Г. Из Африки и эволюция человеческого поведения. Эволюционная антропология 17, 267-281 (2008).

Кляйн Р. Г. Карьера человека: биологическое и культурное происхождение человека , 3-е изд. Чикаго, Иллинойс: University of Chicago Press, 2009.

Кляйн Р. и Эдгар Б. Начало человеческой культуры . Нью-Йорк, Нью-Йорк: Неврамонт, 2002.

Ломбард, М.Определение разрешающей способности порта Ховисонс с помощью микроскопа: анализ микровыделений в сегментах пещеры Сибуду, Южная Африка. Журнал археологических наук 35, 26-41 (2008).

МакБриарти, А. и Брукс, А.С. Революция, которой не было: новая интерпретация происхождения современного человеческого поведения. Журнал эволюции человека 39, 453-563 (2000).

Новелл, А. Определение поведенческой современности в контексте неандертальцев и анатомически современного человека. Ежегодный обзор антропологии 39, 437-452 (2010).

Новелл А. и Дэвидсон И. Каменные инструменты и эволюция человеческого познания . Боулдер, Колорадо: University Press of Colorado, 2010.

Нужный, Д. Развитие микролитического метательного оружия в каменном веке. Anthropologie et Préhistoire 111, 95-101 (2000).

Пауэлл А., Шеннан С. и Томас М. Демография позднего плейстоцена и внешний вид современного человеческого поведения. Наука 324, 1298-1301 (2009).

Ричерсон П. Дж., Бойд Р. и Беттингер Р. Л. Культурные инновации и демографические изменения. Биология человека 81, 211-235 (2009).

Ши, J. Homo sapiens такой же, как был Homo sapiens. Поведенческая изменчивость против «поведенческой современности» в палеолитической археологии. Современная антропология 52, 1-35 (2011).

Texier P-J. и др. . Традиция Howiesons Poort — это гравированные контейнеры из скорлупы яиц страуса, датируемые 60 000 лет назад в Дипклуф-Рок-Шелтер, Южная Африка. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America 107, 6180-6185 (2010).

Wadley, L. Производство клеящих соединений как поведенческий показатель комплексного познания в среднем каменном веке. Современная антропология 51 (Приложение 1) , S111-S120 (2010).

Wadley, L., Hodgskiss, T. и Grant, M. Последствия для сложного познания из рукопожатия инструментов с составным клеем в среднем каменном веке, Южная Африка. Proceedings of the National Academy of Sciences of the United States of America 106, 9590-9594 (2009).

Wurz, S. & Lombard, M. Орудия с геометрической основой возрастом 70 000 лет из порта Ховисонс у реки Класиес, Южная Африка: использовались ли они для охоты? Гуманитарные науки Юга Африки 19, 1–16 (2007).

Zilhão, J. D. Возникновение орнаментов и искусства: археологический взгляд на истоки «поведенческой современности».» Журнал археологических исследований 15, 1-54 (2007).

Винн Т. и Кулидж Ф. Л. Последствия модели рабочей памяти для эволюции современного познания. Международный журнал эволюционной биологии 2011, Идентификатор статьи 741357 (2011). DOI: 10.4061 / 2011/741357

(PDF) ПСИХИКА ЧЕЛОВЕКА НА ГРАНИЦЕ НЕОБРАТИМОГО ВРЕМЕНИ: ПЕРСПЕКТИВНЫЙ СЕМИОЗ

26

Брентано, Ф. (1874). Psychologie von empirische Standpunkte.Лейпциг: Duncker &

Humblot.

Брентано, Ф. (2015). Психология с эмпирической точки зрения. Лондон: Рутледж.

Брентано, Ф. (1902/1988). Время и сознание времени. В Б. Смит (ред.), Франц

Брентано: Философские исследования пространства, времени и континуума (стр.

49-70). Лондон: Крум Хелм.

Бринкманн, С (2016). Психология как нормативная наука. В J. Valsiner, G. Marsico, N.

Chaudhary, T. Sato и V.Даззани (ред.) Психология как наука о человеке

Бытие: Иокогамский манифест. (стр. 3-16). Нью-Йорк: Спрингер.

Кабелл, К. Р., Валсинер, Дж. (Ред.) (2014). Катализирующий разум: за пределами

моделей причинности. Том 11 достижений теоретической психологии. New

York: Springer.

Кэрнс, Р. Б. (1998). Создание психологии развития В W. Damon & R.

Lerner (Eds.), Справочник по детской психологии. 5-е издание. Vol.1. Теоретические модели

человеческого развития (стр. 25-105). Нью-Йорк: Вили.

Карре Д., Валсинер Дж. И Хэмпл С. (ред.) (2016). Представляя развитие.

Лондон: Рутледж.

Хэй А. (2013). Реактуализация концепции длительности Бергсона: роль схематической памяти

в психологической жизни. В A. Marvakis, J. Motzkau, D. Painter, R. Ruto-

Корир, Г. Салливан, С., Трилова и М. Визер (ред.), «Психология в новых условиях

» (стр.246-253). Торонто: Captus Press.

Хербст, Д. (1995). Что происходит, когда мы проводим различие: элементарное введение

в когенетическую логику. В T. Kindermann & J. Valsiner (Eds.),

Развитие отношений человека и контекста. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Лоуренс

Erlbaum Associates.

Хоуз К. и Макдугалл В. (1912). Языческие племена Борнео. 2 тт. Лондон:

MacMillan.

Иннис, Р. (2016). Аффективный семиозис.В J. Valsiner, G. Marsico, N. Chaudhary, T. Sato,

и V. Dazzani (Eds.) Психология как наука о человеке: Иокогамский манифест

. (стр. 87-104). Нью-Йорк: Спрингер.

Леманн-Муриити, К., Кардосо, К., и Ламиелл, Дж. (2016). Понимание человека

в рамках критического персонализма Уильяма Стерна: телеология, холизм,

и оценка. В J. Valsiner, G. Marsico, N. Chaudhary, T. Sato, and V.

Dazzani (Eds.) Психология как наука о человеке: Иокогамский манифест

. (стр. 209-224). Нью-Йорк: Спрингер.

Левин, К. (1931). Конфликт между аристотелевским и галилеевским способами мышления в современной психологии

. Журнал общей психологии, 5, 141–177.

Лира, М.С.Д. и Валсинер, Дж. (2011). Историчность в развитии. Infancia y

Aprendizaje, 34, 2, 195-203.

Маммен Дж. (2016). Использование топологической модели в психологии: Развитие смысла и

категорий выбора.IPBS: интегративная психологическая и поведенческая наука. 50,

196-233.

Маруяма, М. (1963). Вторая кибернетика: девиация-усиливающие взаимные причинные

процессов. Американский ученый, 51, 164–179.

Маруяма М. (1978). Эпистемология Пригожина и ее значение для социальных

наук. Текущая антропология, 19, 2, 453-455.

Психология управления изменениями

O За последние 15 лет или около того программы по улучшению корпоративных организационных показателей становятся все более распространенными.Тем не менее, они, как известно, трудны для выполнения. Успех зависит от того, чтобы убедить сотни или тысячи групп и отдельных лиц изменить способ своей работы, и люди согласятся с этим преобразованием только в том случае, если их можно убедить по-другому думать о своей работе. По сути, руководители должны изменить образ мышления своих сотрудников — задача не из легких.

Генеральные директора могли бы упростить себе жизнь, если бы перед тем, как приступить к комплексным программам повышения производительности, они определили степень изменений, необходимых для достижения желаемых бизнес-результатов.Вообще говоря, они могут выбирать между тремя уровнями изменений. На самом прямом уровне компании действуют напрямую для достижения результатов, не меняя способ работы людей; одним из примеров может быть продажа непрофильных активов, чтобы сосредоточиться на основном бизнесе. На следующем уровне сложности сотрудникам, возможно, потребуется скорректировать свои методы работы или внедрить новые в соответствии со своим существующим мышлением , чтобы достичь, скажем, новой конечной цели. И без того «экономичная» компания может, например, побудить своих сотрудников искать новые способы сокращения отходов, или компания, приверженная инновациям, может наладить отношения с учеными, чтобы увеличить поток идей в организацию и, следовательно, поток новых продуктов. на рынок.

Но что, если единственный способ достичь более высоких показателей эффективности бизнеса — это повсеместно изменить поведение людей? Предположим, что он может стать более конкурентоспособным, только если фундаментально изменить свою культуру — например, с реактивной на проактивную, с иерархической на коллегиальную или интроспективной на внешнюю. Поскольку коллективная культура организации, строго говоря, представляет собой совокупность того, что является общим для всех ее групповых и индивидуальных установок, такая трансформация влечет за собой изменение умов сотен или тысяч людей.Это третий и самый глубокий уровень: культурные изменения.

В таких случаях руководители, скорее всего, обратятся за помощью к психологам. Хотя были сделаны прорывы в объяснении того, почему люди думают и ведут себя именно так, эти идеи, как правило, применялись к бизнесу лишь по частям и не имели широкого эффекта. Однако недавно несколько компаний обнаружили, что объединение всех основных открытий в программы повышения производительности привело к поразительным изменениям в поведении сотрудников — изменениям, коренящимся в новом мировоззрении.Программы повышения производительности, которые применяют все эти идеи в сочетании, могут быть столь же хаотичными и трудными для руководства, как и те, которые этого не делают. Но у них больше шансов добиться долгосрочных изменений в деловой практике и, таким образом, добиться лучших результатов.

Четыре условия для изменения мировоззрения

Сотрудники изменят свое мышление только в том случае, если они увидят смысл изменения и согласятся с ним — по крайней мере, достаточно, чтобы попробовать. Окружающие структуры (например, системы вознаграждения и признания) должны соответствовать новому поведению.Сотрудники должны обладать навыками, чтобы делать то, что от них требуется. Наконец, они должны видеть, как люди, которых они уважают, активно моделируют. Каждое из этих условий реализуется независимо; вместе они составляют способ изменения поведения людей в организациях путем изменения отношения к тому, что может и должно происходить на работе.

Цель верить в

В 1957 году социальный психолог из Стэнфорда Леон Фестингер опубликовал свою теорию когнитивного диссонанса, тревожного психического состояния, которое возникает, когда люди обнаруживают, что их убеждения несовместимы с их действиями; священники-агностики были бы крайним примером.Фестингер наблюдал у испытуемых, участвовавших в его экспериментах, глубоко укоренившуюся потребность устранить когнитивный диссонанс путем изменения либо их действий, либо их убеждений.

Значение этого открытия для организации состоит в том, что, если ее люди верят в ее общую цель, они будут счастливы изменить свое индивидуальное поведение для достижения этой цели — в действительности, они будут страдать от когнитивного диссонанса, если они этого не сделают. Но чтобы чувствовать себя комфортно и с энтузиазмом проводить изменения, люди должны понимать роль своих действий в разворачивающейся драме судьбы компании и верить в то, что им стоит сыграть свою роль.Недостаточно сказать сотрудникам, что им придется действовать по-другому. Любой, кто возглавляет программу серьезных изменений, должен найти время, чтобы обдумать ее «историю» — что делает ее стоящей, — и объяснить эту историю всем людям, участвующим в реализации изменений, чтобы их вклад имел смысл для них как отдельных лиц. .

Системы армирования

Б. Ф. Скиннер наиболее известен своими экспериментами с крысами в конце 1920-х и 1930-х годах. Он обнаружил, что может мотивировать крысу выполнить скучную задачу преодоления лабиринта, предоставив правильный стимул — кукурузу в центре лабиринта — и наказывая крысу электрическим током каждый раз, когда она делает неправильный поворот.

Теории Скиннера об обусловливании и положительном подкреплении были подхвачены психологами, заинтересованными в том, что мотивирует людей в организациях. Организационные разработчики в целом согласны с тем, что структуры отчетности, управленческие и операционные процессы, а также процедуры измерения — постановка целей, измерение производительности и предоставление финансовых и нефинансовых вознаграждений — должны соответствовать поведению, которое людям предлагается принять. Когда цели компании в отношении нового поведения не подкрепляются, сотрудники с меньшей вероятностью будут придерживаться его последовательно; если менеджеров, например, побуждают уделять больше времени обучению младшего персонала, но коучинг не фигурирует в оценочных таблицах эффективности менеджеров, они вряд ли будут беспокоиться.

Некоторые ученики Скиннера предполагают, что «петли» положительного подкрепления имеют постоянный эффект: однажды установив их, вы можете оставить их в покое. Однако со временем крысам Скиннера наскучила кукуруза, и они начали игнорировать электрические разряды. По нашему опыту, подобное явление часто мешает организациям поддерживать более высокую производительность: структуры и процессы, которые изначально усиливают или обусловливают новое поведение, не гарантируют, что оно сохранится. Они должны быть поддержаны изменениями, которые дополняют три других условия изменения мировоззрения.

Навыки, необходимые для изменения

Многие программы изменений совершают ошибку, призывая сотрудников вести себя по-другому, не обучая их тому, как адаптировать общие инструкции к их индивидуальной ситуации. Компания может побуждать их быть «клиентоориентированными», например, но если в прошлом она уделяла мало внимания клиентам, они не будут знать, как интерпретировать этот принцип, или не будут знать, как будет выглядеть успешный результат. .

Как лучше всего вооружить взрослых навыками, необходимыми для внесения соответствующих изменений в поведение? Во-первых, дайте им время.В 1980-е годы Дэвид Колб, специалист по обучению взрослых, разработал свой четырехфазный цикл обучения взрослых. Колб показал, что взрослые не могут учиться, просто слушая инструкции; они также должны усвоить новую информацию, использовать ее экспериментально и интегрировать со своими существующими знаниями. На практике это означает, что вы не можете научить всему, что нужно знать о предмете, за одно занятие. Гораздо лучше разбить формальное обучение на части, давая учащимся время для размышлений, экспериментов и применения новых принципов.Масштабные изменения происходят только поэтапно.

Во-вторых, как показал организационный психолог Крис Аргирис, люди усваивают информацию более тщательно, если они продолжают описывать другим, как они будут применять полученные знания в своих собственных обстоятельствах. Частично причина в том, что люди используют разные области мозга для обучения и преподавания.

Последовательные образцы для подражания

Большинство клинических исследований подтверждают идею о том, что последовательные ролевые модели, которые известный педиатр Бенджамин Спок считал решающими для развития детей, так же важны для изменения поведения взрослых, как и три других состояния вместе взятых.В любой организации люди моделируют свое поведение на «значимых других»: на тех, кого они считают влиятельными. В рамках одной организации люди, выполняющие разные функции или уровни, выбирают разные ролевые модели — возможно, партнера-основателя, представителя профсоюза или самого высокооплачиваемого торгового представителя. Таким образом, для последовательного изменения поведения во всей организации недостаточно просто гарантировать, что люди наверху соответствуют новым способам работы; образцы для подражания на каждом уровне должны «вести разговор».«

То, как ролевые модели справляются со своими задачами, может быть разным, но основные ценности, определяющие их поведение, должны быть последовательными. В компании, которая поощряет принятие предпринимательских решений на низком уровне, один менеджер среднего звена может попытаться научить младших сотрудников узнать, как определить новое многообещающее предприятие; другой может оставить это на их усмотрение. Оба, однако, будут действовать в соответствии с принципом предпринимательства, в то время как начальник, который требует длительного экономического обоснования для оправдания каждых 50-долларовых расходов, не будет.Но организации, пытающиеся изменить свои системы ценностей, не могут мириться с таким разнообразием в поведении своих образцов для подражания. Если бы принятие предпринимательских решений было новой ценностью, обоим менеджерам среднего звена, возможно, пришлось бы действовать примерно одинаково, чтобы побудить своих подчиненных принимать смелые решения.

Поведение в организациях сильно зависит не только от ролевых моделей, но и от групп, с которыми люди себя идентифицируют. Таким образом, моделирование ролей отдельными людьми должно подтверждаться окружающими их группами, если они хотят иметь постоянное или глубокое влияние.(Большинство подростков могут многое рассказать вам об этом.) Скажите, что уважаемый старший лидер с лихвой говорит о том, что сделать культуру менее бюрократической и даже соответствовать новому режиму, меньше запрашивая информацию. Если торговые представители в столовой компании проводят каждый обеденный перерыв, жалуясь на то, что «мы слышали это тысячу раз раньше, и ничего не произошло», люди будут чувствовать меньше давления, чтобы изменить свое поведение. Изменения должны быть значимыми для ключевых групп на каждом уровне организации.

Практическое применение

Случай с розничным банком показывает, как эти четыре условия могут объединиться, чтобы изменить образ мышления и поведение и тем самым повысить производительность. Но хотя мы сгруппировали действия банка по четырем условиям, он не применил их в четкой последовательности. Как и в любой программе изменений, было много сбоев и рисков. Тем не менее, основание программы на четырех проверенных принципах вселило в генерального директора уверенность в том, что она в конечном итоге увенчается успехом.

Несколько лет назад этот генеральный директор возглавил крупный европейский розничный банк, в котором работало более 30 000 человек.Он поставил несколько целей: удвоить экономическую прибыль банка, снизить его соотношение расходов к доходам до 49 процентов (с 56) и увеличить годовой рост его доходов с текущих 1-2 процентов до 5-7 процентов — все в пределах четыре года. Но розничный банкинг — это почти товарный бизнес. Никакие «сокращенные» пути в финансовой инженерии или поверхностные изменения на практике не могли обеспечить банку конкурентного преимущества. Генеральный директор понял, что достичь этих целей в области производительности можно только за счет стимулирования сотрудников к достижению гораздо лучших результатов при гораздо меньших затратах.Это означало изменить культуру банка, превратив его из бюрократии в федерацию предпринимателей: менеджеры будут вознаграждены за то, что они берут на себя ответственность за проблемы и быстро решают, как их решать.

История перемен

Во-первых, генеральный директор превратил эти идеи в историю, которая была бы понятна всем сотрудникам банка, сверху донизу, и убедила бы их изменить свое поведение в соответствии с новыми принципами. Его основной техникой было планирование на основе диалога, усовершенствованная методика обучения по двойному циклу ( см. Врезку , «Люди хотят развиваться», для другой техники).Во-первых, он составил на высшем уровне рассказ о том, как он воспринимает позицию банка, и уточнил эту историю с помощью своих исполнительных директоров. Каждый из них, в свою очередь, развил главу истории, относящуюся к его или ее непосредственным подчиненным; директор отдела кадров, например, объяснила, как она улучшит систему выявления потенциальных высокопоставленных лиц и изменит их карьерный путь, чтобы они тратили меньше времени на малоэффективные должности. Каждый директор возлагал ответственность за каждый «результат» в истории одному члену своей команды.Затем каждый член команды должен был разработать карту результатов, в которой указывалось, что он или она будут делать по-другому для достижения новых целей.

Затем директора и генеральный директор снова встретились, чтобы пересказать свои главы и получить отзывы друг от друга. Каждый директор поделился исправленной версией со своими подчиненными, которые, в свою очередь, пересказали соответствующую часть истории своим непосредственным подчиненным, и так далее на пяти уровнях организации руководителям филиалов. При каждом пересказе акцент делался на том, чтобы сделать рассказ значимым для людей, которые его слушали, и для групп, к которым они принадлежали.

На каждом уровне информация текла как вверх, так и вниз. Например, часть истории, рассказанной директором по розничным операциям, заключалась в желании клиентов ускорить банковские процессы. По словам сотрудников филиалов, их тормозило то, что устройства обработки документов выходили из строя в среднем каждые три дня. Таким образом, заказ нового тепловизора стал важной частью рассказа каждого менеджера филиала, и сотрудники филиала могли перевести основную историю — «наши клиенты хотят более быстрых операций» — в практический результат, который также облегчил их жизнь.На каждом уровне организации сотрудник слышал соответствующую версию предлагаемых изменений от своего непосредственного начальника, человека, который считается наиболее эффективным каналом связи.

Откуда генеральный директор мог знать, что люди действительно поверили его истории? Он считал, что секрет заключался в том, чтобы в нем описывалось, как станет лучше жизнь всех заинтересованных сторон банка, а не только инвесторов и аналитиков.

Арматурные системы

Самым драматическим структурным изменением в банке было сокращение 20 процентов его управленческих должностей.Гипотеза, которая позже оказалась верной, заключалась в том, что это устранит ряд бесполезных действий без какого-либо снижения производительности. Все руководящие должности в банке были уволены, а менеджерам было предложено подать заявку на оставшиеся 80 процентов. Кандидаты знали, что они добились успеха, если их приглашали на сеанс планирования на основе диалога — еще один способ показать важность процесса. Неудачные кандидаты покинули банк. В первую очередь, цель заключалась не в улучшении соотношения затрат и доходов банка; Напротив, их увольнение обходилось довольно дорого.Скорее, поскольку теперь меньшему количеству менеджеров приходилось принимать такое же количество решений, этот шаг был призван заставить оставшихся в живых принимать их быстрее.

Одновременно был усовершенствован процесс управления производительностью банка. При старой системе менеджеры получали рейтинг от 1 до 5 каждый год и получали соответствующее вознаграждение. В среднем 84 процента из них получили оценку 3 или более, хотя результаты деятельности банка были далеко не такими хорошими, как можно было бы ожидать от этих результатов. Он привнес реальность в процесс, введя рейтинги внутри когорт.Чтобы выявить истинную относительную производительность сотрудников банка, менеджер, оценивающий, скажем, десять человек, мог поставить не более трех в качестве лучших сотрудников и должен был поставить по крайней мере одного человека на самый низкий уровень. Десять директоров оценивали 50 топ-менеджеров на собраниях под председательством генерального директора. Бонус за получение первого ранга был увеличен с 10 до 20 процентов. Менеджеры самого низкого ранга, которые раньше получали бонус в размере 5 процентов, не получали его вообще. Тех, кто неизменно занимал самый низкий уровень, попросили уйти.

Навыки для изменения

Впереди еще больше драмы. После четырех месяцев разработки новой стратегии с десятью директорами генеральный директор понял, что только пятеро из них готовы к изменениям и подготовлены к тому, чтобы довести это дело до конца. Чтобы убедиться, что его банк обладает необходимыми навыками для изменения своей практики и культуры, он заменил пять других директоров новыми директорами, трое из которых были посторонними.

Между тем, 50 лучших менеджеров провели два дня в центре развития навыков, где оценивались их лидерские способности — например, в наставничестве и принятии решений, и каждый составил личный план развития этих талантов.Компания начала оценивать работу своих сотрудников не только по тому, «сделали ли они цифры», но и по параметру лидерства. Было известно, что один менеджер, который постоянно получал высокие премии, был адом для работы, и это подтверждается новой схемой измерения: ему платили самую низкую сумму, соответствующую его должности. Эта новость, которая быстро распространилась по виноградной лозе, подчеркнула сообщение о том, что руководство действительно имеет значение.

Последовательные образцы для подражания

Планирование на основе диалога гарантировало, что лидеры на каждом уровне организации «пели из одного и того же песенного листа».«Их сессии планирования были громкими событиями, на которых они сами начали моделировать новый тип поведения, который банк хотел бы перенять у своих сотрудников. Энтузиазм генерального директора также вдохновил сотрудников вести себя по-другому. Он убедил их, что, хотя изменения потребуют много времени и будет очень трудно достичь, его страсть к улучшению жизни всех, кто связан с банком, была искренней.

Оба сообщения сильно повлияли на то, как он изменил свою управленческую команду. Пять уходящих директоров ушли как раз в тот момент, когда начались самые разрушительные изменения, а работа остальных пяти стала еще более интенсивной в течение шести месяцев, которые потребовались для поиска замены.Их поиск вызвал бы гораздо меньше хаоса, оставив старую команду на месте — и в темноте, — но совесть генерального директора говорила ему не делать этого. Помимо того, что он показал другим менеджерам, что в программе изменений нет ничего мягкого, его подход продемонстрировал его честность и уважение к потребностям всех сотрудников банка, даже тех, кого он не хотел оставлять в долгосрочной перспективе. В таком масштабном изменении поведения огромное значение имеют характер и порядочность лидера.

Исход

Банк, у которого сейчас два года по своему четырехлетнему графику усовершенствований, находится примерно на полпути к достижению своих целей по снижению соотношения затрат и доходов и увеличению доходов и экономической прибыли.Это достижение — верный признак того, что поведение в банке движется в намеченном направлении. Доказывает ли это, что меняется и образ мышления? Никаких численных свидетельств нет, но при внимательном наблюдении мы видим, что культура действительно развивалась. Банк — неудобное место для работы, но акцент на производительность намного сильнее, функциональные разрозненности разрушаются, и люди относятся к каждой задаче с гораздо большей срочностью. Небольшой, но показательный пример: среднее время ожидания в очереди в филиалах сократилось более чем на 30 процентов, в основном потому, что руководители филиалов могут рассчитывать на то, что их сотрудники будут работать по более гибкой сменной системе, максимально используя неполный рабочий день и временное покрытие.Имиджеры тоже работают.

Нелегко и непросто улучшить работу компании с помощью комплексной программы по изменению поведения сотрудников, изменив их образ мышления. Ни одна компания не должна пытаться сделать это, предварительно не исчерпав менее разрушительные альтернативы для достижения желаемых бизнес-результатов. Иногда бывает достаточно тактических ходов; иногда новые практики могут быть введены без полного переосмысления корпоративной культуры. Но если для компании единственный способ достичь более высокого уровня производительности — это изменить образ мышления и действий людей, ей необходимо будет создать четыре условия для достижения устойчивых изменений.

% PDF-1.6 % 105 0 объект > эндобдж 111 0 объект > поток Подключаемый модуль Adobe Acrobat 8.12 Paper Capture 2005-09-26T11: 39: 15ZHP PrecisionScan Pro2008-05-07T19: 47: 02-05: 002008-05-07T19: 47: 02-05: 00uuid: 76c18871-2eae-11da-9ca3 -00039363289auuid: 74034392-c996-7245-ab2f-06d34ea22722application / pdf конечный поток эндобдж 101 0 объект > эндобдж 107 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 1 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 5 0 obj > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 9 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 13 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 17 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 21 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 25 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 29 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 33 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 37 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 41 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 45 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 49 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 53 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 57 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 61 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 65 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 69 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 73 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 77 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 81 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 85 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 89 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 93 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 97 0 объект > / Font> / ProcSet [/ PDF / Text / ImageB] >> / Type / Page >> эндобдж 448 0 объект > поток HWn8}>% X3_ Y`; y j ڭ Yԑ (^ D% $ YU9mHj ߒ (17 ͻO {\: l ~ | ۸ + FGo (Һ6 * X # Q ^ 1.