Философия Ж. Ж. Руссо реферат по философии
Философия Ж. Ж. Руссо Реферат выполнил: Игорь Анатольевич Конюхов Тверской филиал Московского Государственного Университета Экономики, Статистики и Информатики Кафедра культурологии. г. Тверь, 1999г. Диалектика представляет собой фундаментальное измерение интеллектуального прогресса человека. Разумеется, это не исключает того, что диалектика является и методом, так же как и теорией развития. Было бы, разумеется, неправильно полагать, что диалектический способ мышления, получивший столь значительное развитие в древнегреческой философии, совершенно исчезает в последствии полторы тысячи лет. Философ-ские учения периода разложения античного рабовладельческого общества, ранняя средневековая философия и в особенности учения эпохи Возрождения дают немало примеров глубокого диалектического прозрения. В буржуазной философии ХУП – ХУШ вв. Руссо и некоторые другие философы высказывают гениальные диалектики, в основном характеризуется господством метафизиче-ского способа мышления и это не случайно, а закономерно. Диалектическое мышление «имеет своей предпосылкой исследование природы самих понятий». Французский философ просветитель, писатель, композитор отстаивавший интересы народа. «Человек рожден свободным, а между тем повсюду он в оковах» — писал Руссо в своём основном труде «общественный договор». Он решительно осуждал привилегии богатых, деспотическую власть и требовал уравнения собственности идеальным устройствам государства Руссо считал ш9демократическую республику. Сын часовщика. Служил лакеем, писцом, гувернером, учителем музыки и др. До 1741 жил в Швейцарии, затем уехал в Париж. В 1743-44 секретарь французского посольства в Венеции. В Париже сблизился с Д. Дидро и др. просветителями, сотрудничал в энциклопе-дии, куда писал статьи главным образом по вопросам музыки. В 1762, после выхода в свет пед.романа «Эмиль» и политич. трактата «Об общественном договоре», опасаясь ареста, покинул Францию. Его преследо-вали не только француз. католики, но и швейц. протестанты. В 1770 он возратился в Париж, занимался перепиской нот. Последнии меся-цы жизни провел в Эрменонвиле, имении маркиза Р.Л. Жирардена. В период якобинской диктатуры останки Руссо были перенесены в Пантеон. Страстный обличитель пророков феодализма, критик христианства, поборник устройства общества на разумных началах, соратник французских энциклопедистов, Ж.Ж. Руссо, несомненно, принадлежит к замечательному кругу людей, которые во Франции «просвещали головы для приближавшейся революции». Вместе с тем к особенностям его воззрений относят такие черты, как двойственное отношение к цивилизации, критика прославляемого просветителями буржуазного прогресса, проницательное усмотрение в непреложной для прочих просветителей основе существования человека – в частной собственности – источника неравенства между людьми и корня социальных зол, выдвижения принципа народоправия в противовес идее просвещенного государя. Руссо принадлежит к просветительству антиномичным образом. Специфику его как просветителя составляет нечто идущее как бы вразрез с «родовым признаком» направления, которому он принадлежит. В художественном творчестве он выступает как представитель сентиментализма и «отец романтизма», то есть такого течения, идеология которого сначала Х1Хв. нередко принимало из-за превознесения воли и чувств над рассудочнос-тью отчетливо выраженную антипросветительскую направленность. То, что не очень-то вязалось с основным строем просветительского сознания, оказалось развитием его. Имя Руссо не без основания связывают с кризисом, пережитом просветительской идеологией, у Руссо она действительно достигла критического пункта, от которого началось ее критическое отношение к себе. Это отчетливо видно в «рассуждении о науках и искусствах» (1750г.), где автор своими так называемыми «парадоксами» дразнит просветительское самомнение, предвещая последнему появление опасной для него антиидиоло-гии, если оно не преодолеет односторонности своего здравомыслия. Простой моральный такт Руссо подсказывает ему, что бытиё человека в этом «лучшем из миров» не соответствует его подлинной человеческой сущности, что человек, каким он выявляется также и из просветительской концепции, не только не таков, каким он должен быть согласно своей истинной природе, но и представляется не тем, что он есть на самом деле. У Руссо резкое различение на бытиё и видимость. Сама человеческая дейст- вительность на определенном, фиксируемом им этапе развития являет их разве-денность и жесткость навязывает эту раздвоенность, та что «люди уже не решаются казаться тем, что они уже есть», «стало выгоднее притворятся не таким, каков ты есть на самом деле». Индивид стал нуждаться в репутации, он придает теперь значение тому, как на него смотрит остальной мир, он уже не решается спросить у себя, что он собой представляет, но вопрошает у других, «он может жить только во мнении других, и, так сказать, из одного только их мнения он получает ощущение собственного существования»; он постоянно живет «вне себя». Познавая эту пустую и обманчивую внешность, он познает, собственно, то, что не есть он сам. При этих условиях ориентированность на внешние предметы и устремленность ко все большему приращению познаний лишь отдаляют человека от самого себя. «Чем больше накапливаем мы новых знаний, — с сожалением отметил Руссо, — тем более отнимаем мы у себя средств приобрести самое важное из всех; так что по мере того, как мы углубляемся в изучение человека, мы в известном смысле утрачиваем способность его позно- вать». Непрестанному распространению знания вширь, приращению знания полагается качественный предел: «объективное» познание схватывает лишь внешность, «кажимость» и не достигает самого предмета, потому что «быть и казаться – это отныне две вещи совершенно различные». «Объективный», сторонний наблюдатель, говорит Руссо, составил бы о современных людях представление как раз обратное тому, что они представляют собой в действительности. И то же самое при объективном способе самопознания: че-ловека познает себя внешним самому себе. Поскольку все сводится к внешней стороне вещей, то лицо как бы срастается с маской и личностью утрачивает специфическое достоинство, за личность признается личина. Заангажирован-ный исключительно внешним бытием и погруженный в него, человек приходит к заключению о том, что внутренние ценности – это химера, что нет доброде-тели, а есть выгода, что люди волки и потому могут со спокойной совестью пожирать друг друга, что достоинство человека измеряется тем, сколько за него можно заплатить и т. д. Человек отчуждается от своих живите-льных нравственных корней. Без действительности нарушения уравновешенности душевного состояния односторонним тяготением к внешнему в ущерб внутреннему не могло бы поя-виться нравственного томления, беспокойства, внутреннего возмущения, тоски по соответствию самому себе, по гармонии с собой, стремление «уйти в самого себя и прислушаться к голосу своей совести». Через Руссо как бы заговорила «совесть» Просвещения, заглушаемая у других его представителей буржуазной практикой применения просветительских идей. Заметим, что просветительское сознание, как таково, чурается интроверсии, интроспекция ему «не к лицу». Однако, как это с очевидностью подтверждается трактатом «О происхождении и основаниях неравенства между людьми», древнее изречение «познай себя» имеет для Руссо смысл познания своей человеческой природы, своего происхождения и означает не интроспекцию, а такое самоуглубление, через которое человеку открывается его история, диалектика становления его таким, каков он теперь есть и таким он должен быть. Один из корней руссоистской диалектики – в этике. При всем своем критическом отношении к новому, гражданскому состоянию Руссо все же рассматривает его в целом как шаг человечества вперед, потому что в нем под маской отчуждения получает свое действительное развитие подлинная человеческая сущность. В этой отчужденности человек оказался в интенсивном разладе с самим собой, стал не равен самому себе. Но к первобы-той «безмятежности духа» возврат не возможен, исторический процесс не обратим – нельзя «ни вернутся назад, ни отказаться от злосчастных приобрете- ний». В выявлении контрастов и парадоксов цивилизованного мира у Руссо нет недостатка. Но это не значит, что он призывает «встань на четвереньки», «вер-нутся в леса и жить с медведями». «Такой вывод, — говорит он, — вполне в духе моих противников». Руссо поднимает вопрос об установлении равенства среди людей, прежде всего политического, выдвигая его как общечеловеческое требование. «Народы поставили над собою правителей, что бы защитить свою свободу, а не для того, чтобы обратить себя в рабов». Каким же образом может политичес-кая власть превратиться в нечто противоположное своему первоначальному назначению? Чтобы понять такое превращение, говорит Руссо, нужно иметь в виду, что «пороки, которые делают необходимыми общественные установле-ния, сами по себе делают неизбежными и те злоупотребления, которым они открывают дорогу». При возможности злоупотреблений властью, основанной на законах, она легко превращалась во власть неограниченную. При деспотизме неравенство достигает высшего предела и превращается в свою противополож- ность: перед деспотом все равны, именно, равны нулю. Общество как бы возвращается к своей отправной точке;но то было естественное состояние в чистом виде, а это новое естественное состояние – плод крайнего разложения. Общество как бы возвращается к своей отправной точке; но то было естественное состояние в чистом виде, а это новое естественное состояние- плод крайнего разложения. Теперь мы видим, что «снятие» неравенства осуществилось на чужой равенство основе – на деспотизме. Но деспот остается повелителем лишь до тех пор, пока он сильнее всех. «Как только люди оказываются в силах его изгнать, у него нет оснований жаловаться на насилие… Одной только силой он держался, одна только сила его и низвергала. Все, таким образом, идет своим естественным путем». Новые перевороты должны, по мысли Руссо, привести к равенству людей. Энгельс в «Анти-Дюринге», мы находим у Руссо целый ряд диалектических оборотов, которыми пользуется Маркс: таковы процессы, антагонистичные по своей природе, содержащие противоречие; превращение крайности в свою противоположность и, наконец, отрицание отрицания. В первоначальных соглашениях, конституировавших политические общности, по мнению Руссо, были допущены ложные, неправосообразные при-нцыпы, которые сами себе опровергают: они в конце концов манифестируют свою «моральный износ» и подлежат упразднению. Осознание этого оказалось возможным лишь на опыте долгого и мучительного развития. Так называемый первоначальный договор был объединением богатых против бедных, он накла-дывал только новые пути на слабого и придавал новые силы богатому. Это не был договор в собственном смысле, ибо он покоился не на праве, а на силе. Но подчинение силе – это акт необходимости, а не добровольно принимаемого на себя обязательства. Соглашению между двумя правовыми лицами есть частный договор, в котором обе котором обе воли сохраняют каждую свою обособленность от другой, остаются двух частными, а не единым целым, не одной общей волей. Иное дело общественный договор – это договор всего народа с самим собою. Образуется некоторое коллективное существо – суверен, или народ в целом. Воля его представляет собой неразделенное единство, целостность, отличную от множественности, от суммы многих. «Часто существует немалое различие между волею всех и общею волею. Эта вторая блюдет только общие интересы; первая – интересы частные». Сферы действия той и другой строго разграничены: «Подобно тому как частная воля не может представлять волю общую, так и общая воля в свою очередь изменяет свою природу, если она нап-равлена к частной цели». Имея назначением обеспечить неприкосновенность личности и собственности и быть гарантией эгоизма членов ассоциации, устройство общественного договора нацелено одновременно на то, чтобы предотвратить вторжение частного интереса, своеволия эгоистических индивидов в общественную жизнь. Договор призван служить внешней рамкой произволу и противостоять ему там, где произвол «выходит из себя». Экспансия частного интереса в общественную жизнь пагубна не только для общей воли, но и для него самого: он начинает идти наперекор себе и попадает в неразрешимое про-тиворечие, тогда как сосредоточенный в своей собственной сфере он свободно противостоит другому частному интересу и общей воле, а последняя, очищен-ная, освобожденная от частных интересов, так же свободно противостоит им. Нет ли в этом дуализма или эклетического соединения двух принципов? Будь вопрос отнесен к действительности, с которой имеет дело Руссо, или к мышлению его, в любом случае следует ответить, что здесь перед нами диалектический монизм: двойственность частной воли и общей дедуцирована и с первой. В самом деле, каждый интерес основывается на ином начале. Согласи интересов двух частных лиц возникает в следствие противоположности их интересов третьего. Этой известной и до него мыслей Руссо дает блестящее развитие: «Согласие всех интересов возникает в следствие противоположности их интересу каждого. Не будь различны интересы, едва ли можно было бы понять, что такое интерес общий, который тогда не встречал бы никакого противодействия; все шло бы само собой, и политика не была бы более искус-ством». Подобно тому как политическая эмансипация в буржуазной революции означает «сведение человека, с одной стороны, к члену гражданского общества, к эгоистическому, независимому индивиду, с другой – к гражданину государ-ства, к юридическому лицу», в государстве общественного договора каждый человек также выступает в двояком качестве: как частное лицо и как член суверена. Член суверена – общественная, политическое существо – выступает как абстрактный человек, отчужденный от естественного человека – частного лица эгоистического индивида. Руссо настаивает на такой расщепленности человека и на необходимости четко различать обе стороны. Имеет смысл отметить отношения этих мыслей Руссо, во-первых, к диалек-тике как способу постижения действительности, во-вторых, к самой действите-льности. «Рассечение» как общества, так и человека на противостоящие друг другу составляющие части может показаться чем-то противоположным диалектике. На самом же деле это противоположно только гегелевскому типу диалектики и приближается к марксовскому ее типу. Действительно, диалек-тика Гегеля пластична, что особенно хорошо видно на его «Науке логике». Пластичность достигается у него благодаря опосредствованию противополож- ностей третей, мысленно категорией. У Маркса же в «Капитале» противопо-ложности при всех их взаимных переходах сохраняют свою жёсткость. Маркс подчёркивает «действительную противоположность» и находят ошибку как раз в том, «что резкость действительных противоположностей, их привращение в крайности считается чем-то вредным, чему считают нужным по возможности помешать, между тем как это превращение означает не что иное, как их само-познание и в равной мере их пламенное стремление к решающей борьбе»; ошибка заключается в том, что противоположности пытаются смягчить, «пыта-ются их опосредствовать. Непосредственно эта критика Маркса направлена против Гегеля и именно потому вопросу, по которому Гегель расходится с Руссо. Дело касается противоположности гражданского общества и политиче-ской его организации; Гегель пытается смягчить эти противоположности. Руссо – очистить их от смешения и заострить. Во-вторых, что касается отношение к действительности, то руссоистский способ мышления дал возможность предвосхитить революционно демократиче-ские преобразования общества. Руссоисткая диалектика, следовательно, содержала в себе эвристический принцип: с ее помощью была открыта новая, не существовавшая еще в то время, реальность. Построение общественного договора исходит из факта существования эгоистических индивидов как из предпосылки и зависит от нее, но зависит по своему становлению, формированию, а не по своему бытию. Попытаемся теперь указать собственно руссоистский принцып. Своеволь-ный эгоистический индивид гражданского общества является отправным пунк-том исследования, «элементарной клеточной» построения теории обществен-ного договора. Характеристики такого индивида – индивидуализм, свобода воли в форме произвола и т.п. – так же мало могут служить характеристиками руссоистской методологии, как, скажем, свойства товара – этой «элементарной клеточки» в экономической структуре исследуемого Марксом буржуазного об-щества – могли бы в какой-либо мере характеризовать существо марксовского мировоззрения. Следует отличать принцып мировоззрения самого Руссо от принципа того фрагмента действительности, к рассмотрению которого он подходит; к гражданскому обществу он прилагает его же собственную, а не свою мерку, когда говорит о своеволии индивида в этом обществе. Руссо сам не только не придерживается такого понимания свободы, но считает осуществле-ние ее как раз противоположностью истинной свободе. Своеволие – это «разум в бреду». Воля не свободна, пока она неразумна. В высшем смысле разумность воли и свобода воли – это одно и то же. Без непременного сочетания разума и воли государство общественного договора рушится, и наоборот; только на их единстве держится это изящное построение. «Частные лица видят благо, которое отвергают; народ хочет блага, но не ведает, в чем оно… Надо обязать первых согласовать свою волю с разумом; надо научить второй знать то, что он хочет. Тогда результатом просвещения народа явится союз разума и воли в общественном организме; отсюда возникает точ-ное взаимодействие частей и в завершение всего наибольшая сила целого». Таким образом, точка зрения «Общественного договора» — не партикуляризм а холизм, как подчинение закону целого. Сердцевина руссоистского взгляда – это позиция разумной, свободной целостности. В ряду наиболее поверхностных способов постижения концепции общест-венного договора было представление о стихийном, основанном на произволе единичных людей соглашении объединиться в государстве. Такого рода «робинзонадной» интерпретации придерживался Гегель. Правда, он находил у Руссо нечто большее – сознательную волю, но представлял ее не как разумную, а как осознанный произвол, «определенную форму единичной воли», абстрак-тно-общее отдельных устремлений. Ошибка заключается здесь в том, что представление о договоре, «как он был», почерпнутое из «Происхождения неравенства», неправомерно экстраполировано на общественный договор, на договор, «каким он должен быть», а в таком случае и общая воля выглядит «не как в себе и для себя разумное», не как закон целого: Тому, что для Руссо было эмпирической предпосылкой, Гегель придал смысл теоретического принципа и потому нашел руссоистский принцип натуралистическим, т.е. лишенным «всякой спекулятивной мысли» и далеко отстоящим от своего собственного. В том, в чем Гегель увидел индивидуалистический-волюнтаристский принцип руссоистского мышления. Что же касается принципа этих отношений, которые устанавливаются путем договора взаимоотношений и связь между независимыми от природы субъектами, ни в малой степени не покоится на натурализме робинзонад. Великий диалектик, Гегель не сумел увидеть глубокого родства руссоистского принципа со своим собственным. В энгельсовкой оценке эта погрешность была исправлена: развивая свои идеи до Гегеля и не имея еще возможности говорить на «гегелевском жаргоне», Руссо, как указывает Энгельс в «Анти-Дюринге», был уже заражен гегельянством – диалектикой противоречия, учением о логосе и т.д.
Кант в борделе, соблазнитель Кьеркегор: великие на костре любви | Культура и стиль жизни в Германии и Европе | DW
Что есть любовь? Какова ее природа и сущность? Что именно притягивает друг к другу двух людей? В какой момент эмоциональная близость переходит в физическое влечение? Во все времена мыслители пытались найти ответы на эти вопросы — и при этом практически никогда не тематизировали роль любви и эротики в жизни их самих. Какой отпечаток личный любовный опыт накладывал на их деятельность, творчество, мировоззрение, образ мышления?
Популярный немецкий публицист Манфред Гайер (Manfred Geier) взял на себя смелость проследить связь между биографией и творчеством выдающихся мыслителей разных времен — таких гигантов, как Сократ, Августин, Витгенштейн, маркиз де Сад, Руссо, Кант, Кьеркегор, братья Гумбольдты, Хайдеггер, Фуко. В своей новой книге “Die Liebe der Philosophen” (“Любовь философов”), вышедшей в гамбургском издательстве Rowohlt, он рассказывает о том, что делала любовь с этими великими людьми и кто становился объектом их страсти и обожания.
С кем был секс у Иммануила Канта?
Иммануил Кант
Родоначальник немецкой классической философии Иммануил Кант (Immanuel Kant, 1724-1804) признавал большое значение секса в жизни людей, говорил, что мужчина без сексуального влечения был бы несовершенен и в лекциях по этике излагал свое понимание того, каким должен быть секс. При этом сам он никогда женат не был, а среди его прислуги не было ни одной женщины.
“Когда мне нужны были женщины, я не мог их себе позволить, а когда я смог себе их позволить, мне они стали не нужны”, — цитирует великого философа Манфред Гайер. Но при этом делает существенную оговорку: на верхнем этаже одной кенигсбергской гостиницы, куда Кант частенько захаживал днем, располагался бордель.
Выбор Сёрена Кьеркегора
Датский религиозный философ, писатель, основоположник экзистенциализма Сёрен Кьеркегор (1813-1855) очень любил музыку Моцарта. Он мог слушать ее часами. Но особенно волновала его опера-буффа “Дон Жуан”, в основе которой — легенда о дерзком искусителе, который играючи покорял женские сердца.
Сёрен Кьеркегор
Кьеркегору очень хотелось походить на этого удачливого обольстителя, и он в реальной жизни с головой бросался в омут утех, не гнушаясь случайными связями и не беря на себя никаких обязательств. Главным для него тут было заманить «добычу», поиграть с ней, а потом отпустить. По-настоящему любить женщин он себе запрещал, поскольку главным в своей жизни считал любовь к богу. Тут речь шла об этике, а в соответствии с позицией Кьеркегора компромисс между этикой и эстетикой недопустим.
В возрасте 24 лет его внимание привлекла наивная 14-летняя девочка Регина Ольсен. Кьеркегор задался целью покорить ее — и ему это удалось. Регина безоглядно влюбилась в него, и три года спустя состоялась их помолвка. Но прошло чуть больше года — и Кьеркегор бросил невесту, потому что понял, что сам полюбил ее. Из-за этого он потом мучился всю жизнь. Отчаяние, в плену которого оказался Кьеркегор, и положило начало его философии экзистенциализма. Манфред Гайер убежден: будь Кьеркегор в жизни счастлив, вряд ли из-под его пера вышли такие крупные труды, как “Страх и трепет”, “Или-или”, “Болезнь к смерти”.
Мучения Жан-Жака Руссо
Франко-швейцарский философ Жан-Жак Руссо (1712-1778) был очень влюбчив. Он увлекался то одной женщиной, то другой и в конце концов обвенчался со служанкой гостиницы — простой неграмотной девушкой Терезой Левассёр. А потом Руссо, проповедовавший гуманизм, отдал всех своих появившихся в разные годы на свет детей в воспитательный дом, объясняя это тем, что не в состоянии их прокормить.
Правда, сам из-за этого всю жизнь потом сильно страдал. Зато если бы не эти переживания, неизвестно, увидел бы свет его знаменитый роман-трактат “Эмиль, или О воспитании”, ставший главным педагогическим сочинением Руссо. На бумаге ему удалось то, на что он не решился в жизни, рассуждает Манфред Гайер.
Счастье фон Гумбольдта и Сократа
Одних героев книги Гайера — таких, как Аврелий Августин, Руссо, Кьеркегор, маркиз де Сад и, возможно, Кант — влекло к женщинам. Другие — Александр фон Гумбольдт (Alexander von Humboldt), Людвиг Витгенштейн (Ludwig Wittgenstein), Мишель Фуко — питали слабость к мужчинам. При этом ни один из них так и не испытал настоящего счастья в любви. А вот немецкий философ, языковед и государственный деятель Вильгельм фон Гумбольдт (Wilhelm von Humboldt, 1767-1835), брат Александра фон Гумбольдта, стоит совсем особняком.
Каролина фон Гумбольдт
Со своей женой Каролиной (Caroline von Humboldt, 1766-1829) — одной из самых умных и эмансипированных женщин своего времени, с которой у них было восемь детей, — он прожил в полной гармонии и был безмерно счастлив. И у него, и у нее бывали романы на стороне, но на семейной жизни это не отражалось: супруги никогда не ущемляли свободы друг друга.
Среди тех, кто считал себя счастливым в любви, — и древнегреческий мыслитель Сократ. А заявления по поводу того, что он был несчастлив с женой Ксантиппой, славившейся сварливым характером, не соответствуют истине, утверждает Манфред Гайер. Он напоминает об одном из принципов Сократа: тот, кто хочет стать хорошим наездником, выбирает не самых смирных лошадей. Умение ладить даже с теми, у кого тяжелые характеры, и есть искусство жить с людьми. С такой философией спорить трудно.
Смотрите также:
Дачи немецких поэтов и философов
Идиллия у моря
Томас Манн (Thomas Mann) был очарован побережьем Балтийского моря. Он очень хотел построить здесь летнюю усадьбу, вот только денег на это у него не было. Но в 1929 году Томас Манн стал лауреатом Нобелевской премии. И вопрос финансирования решился сам собой. Писатель построил домик в поселке Нида в Литве. В 1933 году он покинул нацистскую Германию. В Ниду он больше никогда не возвращался.
Дачи немецких поэтов и философов
Излюбленное место интеллектуалов
Герхарт Гауптман (Gerhart Hauptmann) тоже проводил летние месяцы на Балтийском море — на острове Хиддензе, расположенном чуть западнее острова Рюген. Он отдыхал там и после прихода к власти нацистов. Остров Хиддензе в те времена притягивал художников и интеллектуалов. Гауптман был так влюблен в этот остров, что пожелал, чтобы его там похоронили.
Дачи немецких поэтов и философов
Одиночество в горах
Философа Мартина Хайдеггера (Martin Heidegger) всегда тянуло в горы. И не только летом. В деревне Тодтнауберг в южной части Шварцвальда у него был домик, в котором он мог уединиться. Именно здесь он закончил свой фундаментальный труд «Бытие и время». Сегодня это место весьма популярно среди любителей лыжного спорта, а летом туристы совершают пешие походы по маршрутам философа Хайдеггера.
Дачи немецких поэтов и философов
Летняя вилла в Берлине
Художник Макс Либерман (Max Liebermann) был истинным берлинцем: круглый год жил в столице, неподалеку от Бранденбургских ворот, да и лето проводил неподалеку — в доме на озере Ванзее. После смерти Либермана в 1935 году национал-социалисты конфисковали виллу. Потом здесь был клуб любителей водных видов спорта, а сегодня вилла является музеем, который ежегодно посещают тысячи туристов.
Дачи немецких поэтов и философов
Подальше от города
«Все города мира разрушаются из-за автомобилей», — считал Генрих Белль (Heinrich Böll). Писатель стремился при любой возможности выехать за переделы Кельна. В поселке Лангенбройх у него был крестьянский дом. Тут и сегодня находят приют писатели и художники — политические беженцы со всего мира. Стипендии Фонда имени Генриха Белля позволяют им в течение четырех месяцев здесь жить и работать.
Дачи немецких поэтов и философов
Садовый домик Гете
Иоганн Вольфганг фон Гете тоже любил тишину. Когда в 1775 году он переехал в Веймар, то поначалу поселился в небольшом садовом доме. Здесь он прожил до 1782 года, пока не перебрался в центр. Однако домик, окруженный зеленью, продолжал служить семейству Гете в качестве летней резиденции.
Дачи немецких поэтов и философов
Летняя свежесть круглый год
В летнем домике приятно жить не только летом. Габриэль Мюнтер (Gabriele Münter) и Василий Кандинский переехали в 1909 году в живописный баварский городок Мурнау. И поселились как раз в летнем домике. Местные жители называли его «русским». С началом Первой мировой войны Кандинскому пришлось покинуть Германию. Сегодня дом в Мурнау является музеем.
Дачи немецких поэтов и философов
Художник в деревне
Неподалеку от городка Мурнау в 1909 году нашел приют еще один живописец: Франц Марк (Franz Marc). Он отказался от своей мастерской в Мюнхене и поселился в доме ремесленника в Зиндельсдорфе. В 1914 году Марк купил домик в Риде (на фото), в котором, правда, прожил недолго. Художник погиб на фронте в 1916 году.
Дачи немецких поэтов и философов
Вдохновение вдалеке от шума
Театры, для которых работал Бертольт Брехт (Bertolt Brecht), находились в Берлине, а он любил проводить время на природе. В 1952 году он вместе с женой поселился в летней резиденции в поселке Букков неподалеку от столицы. Пара наслаждалась деревенской жизнью: Брехту здесь, по его словам, легче и дышалось, и работалось. Сегодня в доме расположился музей, в котором можно сочетаться браком!
Автор: Петра Ламбек, Виктор Вайц
pro et contra, антология. Т. 2 — Издательство РХГА
Ж.-Ж. Руссо: pro et contra, антология. Т. 2 / Сост., вступ. статья, коммент. А. А. Златопольской. — СПб.: РХГА, 2016. — 852 с.
ISBN 978-5-88812-759-9
Второй том антологии «Ж.-Ж. Руссо: pro et contra» включает наиболее значимые тексты и рефлексии мыслителей России, посвященные Жан-Жаку Руссо, деятелю и критику французского Просвещения, оказавшему большое влияние на русскую мысль. Влияние Руссо не ограничивается XVIII веком — веком Просвещения; его идеи, в частности теория суверенитета народа, порождают споры в XX и даже в XXI столетии. Материалы сопровождаются вступительной статьей, комментариями и примечаниями, указателем имен.
Серия
«Русский путь»
Серия основана в 1993 г.
Редакционная коллегия серии:
Д. К. Богатырев (председатель), В. Е. Багно, С. А. Гончаров,
К. Г. Исупов (ученый секретарь), А. А. Корольков,
М. А. Маслин, Р. В. Светлов, В. Ф. Федоров, С. С. Хоружий
Ответственный редактор тома
Д. К. Богатырев
Составитель
А. А. Златопольская
Публикация подготовлена в рамках
поддержанного РГНФ научного проекта №15-03-00827
«Ж.-Ж. Руссо в российской философии и общественной мысли:
история и современность»
На фронтисписе:
Ж.-Ж. Руссо. Скульптор А. А. Мануйлов. Москва, 1918 г.
Памятник установлен в соответствии с ленинским планом
монументальной пропаганды. Утрачен в 1919 г.
© А. А. Златопольская, составление, вступ. статья, комментарии, 2016
© Русская христианская гуманитарная академия, 2016
© «Русский Путь», название серии, 1993
Содержание
От издателя . . . . . 5
А. А. Златопольская
Идеи Жан-Жака Руссо в русской мысли XX–XXI веков . . . . . 7
I
ПРОЛОГ. НАЧАЛО XX ВЕКА
П. Б. <П. И. Бирюков>
Предисловие редакции . . . . . 27
А. Г. Вульфиус
Религиозные идеи и терпимость Ж.-Ж. Руссо . . . . . 30
Г. Г. Шпет
История как проблема логики:
Критические и методологические исследования <Фрагмент> . . . . 137
Монтескье и Руссо <Фрагмент> . . . . 142
II
Ж.-Ж. РУССО В СОВЕТСКОЙ РОССИИ (1917–1940 гг.).
СТАНОВЛЕНИЕ И УПРОЧЕНИЕ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО КАНОНА
Н. А. Бердяев
Об истинной и ложной народной воле . . . . 149
П. И. Новгородцев
Лекции по истории философии права.
Учения нового времени XVI–XIX вв. <Фрагмент> . . . . . 155
К. А. Кузнецов
Идея современного общества и государства . . . . . 166
И. Л. Попов-Ленский
Жан Жак Руссо — космополит.
(Из истории идейного движения в XVIII веке) . . . . . 173
Содержание 847
Литературные беседы о Жан-Жаке Руссо:
К 150-летию со дня смерти (1778–1928) . 190
Я. В. Старосельский
Руссо и якобинская диктатура 197
М. Горький
История молодого человека <Фрагмент> . 240
Л. И. Герман
Памятник революционно-политической мысли XVIII века . 242
Рец. на: Жан-Жак Руссо. Об общественном договоре,
или принципах политического права.
М.: Соцэкгиз, 1938. 124 с. . 242
Е. Н. Петров
Политические идеи Руссо
и Французская революция 1789–1794 годов . 254
III
ИДЕИ РУССО
В ВОСПРИЯТИИ МЫСЛИТЕЛЕЙ
РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ
Что сказал бы Жан-Жак о русской революции
(Перевод с фр. Н. М. Сперанской) . 293
Письмо В. Л. Бурцеву . 296
С. И. Гессен
Идеал свободного образования 298
Правовое государство и социализм <Фрагмент> . 327
Н. А. Бердяев
Русская идея. Основные проблемы русской мысли XIX века
и начала XX века <Фрагмент> 330
Н. И. Ульянов
«Прием» и философия . 331
IV
ИДЕИ Ж.-Ж. РУССО
В ИНТЕРПРЕТАЦИИ СОВЕТСКИХ ИСТОРИКОВ
ОБЩЕСТВЕННОЙ МЫСЛИ 60–80-х годов.
ЭРОЗИЯ ИДЕОЛОГИЧЕСКОГО КАНОНА
Ю. М. Лотман
Истоки «толстовского направления»
В. С. Алексеев-Попов
О социальных и политических идеях Жан-Жака Руссо 429
848 Содержание
Э. Ю. Соловьев
Теория общественного договора
и кантовское моральное обоснование права <Фрагмент> . . . . 503
А. З. Манфред
Молодой Руссо . . . . 509
Б. Г. Кузнецов
Ньютон — Вольтер — Руссо <Фрагмент> . . . . . 576
V
Ж.-Ж. РУССО
В ПОСТПЕРЕСТРОЕЧНОЙ РОССИИ
А. М. Салмин
Полития под знаком природы человека :
Общественный договор
в фокусе политической мысли XVIII–XIX веков . . . . . 583
Чувствительный национализм :
Карамзин, Ростопчин, национальный суверенитет
и поиски национальной идентичности . . . . . 629
О. Е. Иванов
Жан-Жак Руссо. Торжество мифа о свободном дикаре . . . . 665
Л. М. Баткин
Личность и страсти Жан-Жака Руссо . . . . 680
И. В. Лукьянец
Картины смертной казни и телесного наказания
у Ж.-Ж. Руссо и Л. Н. Толстого
(От воображаемого к реальному) . . . . 686
А. В. Гордон
Кропоткин и Руссо: от политики к этике . . . . . 699
С. В. Занин, Б. Бернарди
Педагогический и общественный договор
в творчестве Ж.-Ж. Руссо . . . . . 725
Л. Н. Толстой и естественная религия Ж.-Ж. Руссо . . . . 738
А. В. Голубков
Rousseana: к проблеме рецепции личности Ж.-Ж. Руссо
на рубеже XVIII–XIX вв. . . . . 750
Комментарии и примечания . . . . . 766
Указатель имен . . . . . 829
Table des matières
Preface de l’editeur . . . . . 5
Alla Zlatopolskaya
Idees de Jean-Jacques Rousseau dans la pensee russe
des XX e et XXI e siecles . . . . 7
I
Prologue.
Le début du vingtième siècle
Pavel Biriukov
Preface . . . . . 27
Alexandre Wulfius
Les idees religieuses et la tolerance de Rousseau . . . . . 30
L’histoire comme probleme de la logique <Fragment> . . . . 137
Vladimir Hessen
Montesquieu et Rousseau <Fragment> . . . . 142
II
J.-J. Rousseau dans la Russie soviétique (1917–1940).
Formation et consolidation du canon idéologique
Nicolas Berdiaev
Sur la vraie et la fausse volonte populaire . . . . 149
Pavel Novgorodtsev
Cours sur l’histoire de la philosophie du droit.
Doctrines du XVI e — XIX e siecles <Fragment> . . . . . 155
Constantin Kouznetsov
Idee de la societe et de l’etat modernes. Chapitre III . . . . 166
Jean-Jacques Rousseau — cosmopolite
(sur les idees du XVIII e siecle) . . . . . 173
850 Table des matières
Léon Voïtolovskiï
Causeries litteraires sur Jean-Jacques Rousseau . . . . 190
Yakov Staroselskiï
J.-J. Rousseau et la dictature jacobine . . . . .197
Maxime Gorki
Histoire du jeune homme <Fragment> . . . . 240
Léon Herman
Le monument de la pensee revolutionnaire et politique
(Critique du livre Rousseau J. J. Du Contrat Social
ou Principes du droit politique. Moscou, 1938) . . . . 242
Evgueniï Petrov
Les idees politiques de J.-J. Rousseau et la Revolution
III
Idées de Rousseau
dans la perception des penseurs de l’emigration russe
Alexis Pletneff
Ce qu’aurait dit Jean-Jacques au sujet de la revolution russe . . . . . 293
Lettre a Vladimir Bourtsev . . . . . 296
Sergueï Hessen
Ideal de l’instruction libre . . . . 298
Etat de droit et socialisme <Fragment> . . . . . 327
Nicolas Berdiaev
L’Idee russe <Fragment> . . . . 330
Nicolas Oulianov
Procede et philosophie . . . . . 331
IV
Idées de Rousseau dans l’interprétation
des penseurs soviétique des années 60–80
Yuri Lotman
Origines du courant de Tolstoi
dans la litterature russe des annees 1830 . . . . 347
Vadim Alexeev-Popov
Sur les idees politiques et sociales de J.-J. Rousseau . . . . . 429
Erich Soloviov
Theorie du contrat social et fondement moral du droit de Kant
<Fragment> . . . . 503
Albert Manfred
Le jeune Rousseau . . . . 509
Boris Kouznetsov
Newton — Voltaire–Rousseau <Fragment> . . . . 576
Table des matières 851
V
Idées de Rousseau
en Russie après la pérestroïka
Alexeï Salmin
Le regime politique et la nature humaine.
Conrat social dans la pensee politique des XVIII e et XIX e siecles
<Fragment> . . . . 583
Victor Jivov
Nationalisme sentimental. Karamzine, Rostoptchine,
souverainete nationale et recherche de l’identite nationale . . . . 629
Oleg Ivanov
Jean-Jacques Rousseau.
Triomphe du mythe d’un sauvage libre . . . . 665
Léonide Batkine
La personnalite et les passions de Jean-Jacques Rousseau.
En guise de conclusion . . . . . 680
Irina Loukianets
Images de la peine capitale et du chatiment corporel
dans les OEuvres de J.-J. Rousseau et de Leon Tolstoi
(de l’imaginaire a la realite) . . . . . 686
Alexandre Gordon
Kropotkine et Rousseau. De la politique a l’ethique . . . . 699
Sergueï Zanine, Bruno Bernardi
Contrat social et contrat pedagogique
dans l’oeuvre de J.-J. Rousseau . . . . 725
Alla Polossina
Leon Tolstoi et la religion naturelle de Rousseau . . . . 738
Andreï Goloubkov
Sur la reception de la personnalite de Rousseau
a la charniere des XVIII e — XIX e siecles . . . . . 750
Notes et commentaires . . . . 766
Index des noms . . . . 829
Научное издание
Ж.-Ж. Руссо: PRO ET CONTRA
Антология
Т. 2
Идеи Ж.-Ж. Руссо в восприятии и оценке
русских мыслителей и исследователей
(XX–XXI вв.)
Составитель
Алла Августовна Златопольская
Директор издательства Р. В. Светлов
Заведующий редакцией В. Н. Подгорбунских
Корректор С. А. Авдеев
Верстка Т. О. Прокофьевой
Подписано в печать 03.12.2016. Формат 60×90 1/16
Бум. офсетная. Печать офсетная.
Усл. печ. л. 53,25. Тираж 300 экз.
Зак. № 859
191023, Санкт-Петербург, наб. р. Фонтанки, 15
Издательство Русской христианской гуманитарной академии
Тел.: (812) 310-79-29; факс: (812) 571-30-75
E-mail: editor@rhgа.ru. URL: http://www.irhga.ru
Отпечатано в типографии «Контраст»
192029, Санкт-Петербург, пр. Обуховской Обороны, д. 38
Жан-Жак Руссо: философия и наследие — стенограмма видео и урока
Философия Руссо
Теперь давайте посмотрим на идеи, которые поддерживал Руссо. Выделим несколько из его наиболее важных взглядов. Руссо выдвинул точку зрения, согласно которой человеческая природа по существу хороша, но имеет тенденцию развращаться обществом. Вступительная строка его знаменитой книги The Social Contract начинается с утверждения: «Человек рождается свободным, и всюду он скован цепями.’
Идея Руссо о том, что человеческая природа по существу хороша, была радикальным отходом от многовековой христианской доктрины первородного греха . Эта теологическая точка зрения утверждала, что все люди изначально грешны или злы от рождения. Руссо отверг эту точку зрения и предположил, что человечество по своей сути не «плохое», а «хорошее».
Значит, проблема была в обществе, а не в душе. Руссо чувствовал, что «цивилизация» слишком часто мешает людям действовать свободно в качестве агентов в мире природы.Хм? Что это должно значить? Ладно, давайте разберемся. Другими словами, современная жизнь с ее формами деспотического правительства и социальными условностями не позволяет людям быть по-настоящему свободными.
Согласно Руссо, человек в его «диком» (то есть «нецивилизованном») состоянии представлял идеальное человеческое состояние. Он утверждал, что «дикий» человек наделен «природной добротой», состраданием и действительно свободен. Общество, как его видел Руссо, несет ответственность за создание искусственной политической системы, которая привела к неравенству и множеству других зол.
Руссо написал ряд важных работ, из которых его Рассуждения о неравенстве являются одними из самых известных. Опубликованная в 1755 году и получившая официальное название Рассуждения о происхождении и основе неравенства среди мужчин , эта работа изложила основные идеи Руссо относительно человеческой природы в ее отношении к политическим структурам. Вкратце, эта работа выдвинула точку зрения, что неравенство проистекает из ограничительных попыток цивилизовать человека. Еще одна важная работа Руссо — Общественный договор .Эта работа исследовала отношения между личностью и политической властью в контексте республиканизма.
Руссо также занимался вопросами образования. В своей работе Эмиль: или «Об образовании » Руссо выдвинул неформальный образовательный подход. В этом произведении мальчик Эмиль самостоятельно познает ценность разума и добродетели в деревне, вдали от разложения города. Ему разрешено делать свои ошибки и разбираться во всем сам.Вы уловили суть. Подход Руссо в основном противоположен тому, что мы называем «идеологической обработкой».
Итак, вы видите повторяющиеся закономерности в мыслях Руссо? А именно, что примитивное естественное состояние — это хорошо, а эта «цивилизация» — искусственная, ограничивающая и в основном плохая. Человеческую личность развращает общество. Человеку нужно вернуться в свое естественное состояние. Вот вкратце Руссо.
Наследие Руссо
Руссо остается очень влиятельной фигурой.Он был одним из ведущих мыслителей эпохи Просвещения. Его взгляды на природу и «дикаря» помогли сформировать романтизм XIX века. Его взгляды на то, что человек по своей сути хорош, но искажен обществом, продолжают определять контуры дискуссии в области социологии. Идеи, которые он изложил в Emile , помогли создать современную теорию образования, ориентированную на ребенка. И, конечно же, как упоминалось выше, многие ученые предполагают, что политические идеи Руссо, наряду с другими, помогли осуществить Французскую революцию.
Краткое содержание урока
Жан-Жак Руссо был женевским философом эпохи Просвещения. Его лучше всего помнят за его взгляды на политическую и моральную философию — другими словами, на человеческую природу и человеческую динамику. Руссо отвергал христианскую доктрину первородного греха и настаивал на том, что человек хорош по своей сути, но имеет тенденцию развращаться навязываемым ему обществом.
Решение? Вернитесь к природе. Эта идея выдвинута в его книге 1755 года Рассуждения о неравенстве .Еще одна известная работа — Эмиль: или «Об образовании », в которой он изложил неформальный подход к образованию. Идеи Руссо были особенно влиятельными среди французов, и некоторые полагают, что его идеи помогли породить Французскую революцию.
Результаты обучения
Завершите этот урок, чтобы:
- Вспомнить ранние годы Жан-Жака Руссо и его взгляды на образование
- Обсудить философию Руссо, согласно которой человек в своей основе хорош, но развращается обществом
- Изучите наследие Руссо
Руссо, Юм и пределы человеческого понимания: Зарецкий, Роберт, Скотт, Джон Т.: 9780300164282: Amazon.com: Books
«Эта книга — исключительный вклад в изучение как западной политической философии, так и истории и политики Франции 18-го века. На каждой странице есть захватывающие идеи», — Роджер Д. Мастерс, Дартмут College — Roger D. Masters— Отличная книга: для начала умеет переворачивать страницы, но также очень хорошо исследована и очень справедлива. Руссо — человек, который решил укусить вас за нос, если вы не признаете его чувствительность и доброту, — был несомненно искренним.Но таким был Дэвид Хьюм. Я многому научился на этих страницах, и мне также очень понравилось их читать. Патрис Игонне, профессор французской истории Гарвардского университета Гоэле — Патрис Игонне
«Эта захватывающая книга похожа на роман, который читают до поздней ночи, — на роман, героями которого оказываются известные мыслители: Руссо и Юм. Вольтер вырисовывается на заднем плане. Появляются и блестящие парижские дамы. Что может быть более воодушевляющим, чем рассказ об интеллекте и разногласиях и о 18 веке, вновь посещенном прямо перед Французской революцией? Так близко от нас, так далеко Адам Загаевский — Адам Загаевский
? Почему дружба между Жан-Жаком Руссо а Дэвид Хьюм, два величайших мыслителя Просвещения, насильственно откололись? Эти двое мужчин были в высшей степени умными, но были ли они мудры? Есть ли вообще какая-то связь между идеями философов и другими аспектами их личности: их телами, настроениями, древними ранами, аппетитами, страстями? Если философия должна быть искусством жизни, а не только обменом концепциями, эти вопросы заслуживают того, чтобы их задали.В книге Зарецкого и Скотта, в которой подробно рассматривается этот знаменитый эпизод философской истории, предлагается ответ на них. Цветан Тодоров — Цветан Тодоров
? Зарецкий и Скотт создали отличную книгу, написанную с драматической яркостью, которая неизменно обеспечивает захватывающее повествование. Она превосходит другие книги по этому вопросу, поскольку серьезно относится к тому, что является наиболее важным в Руссо и Юме: их мысли. Кристофер Келли, Бостонский колледж — Кристофер Келли
«Эта захватывающая книга похожа на роман, который читают до поздней ночи, — на роман, героями которого оказываются известные мыслители: Руссо и Юм.Вольтер вырисовывается на заднем плане. Появляются и блестящие парижские дамы. Что может быть более воодушевляющим, чем рассказ об интеллекте и разногласиях, а также о 18 веке, пересмотренном прямо перед Французской революцией — так близко к нам, так далеко? »- Адам Загаевски
Эта захватывающая книга похожа на роман, который читают поздно в ночь — роман, героями которого оказываются известные мыслители: Руссо и Юм. Вольтер вырисовывается на заднем плане. Появляются также блестящие парижские дамы. Что может быть более волнующим, чем рассказ об интеллекте и разногласиях, а также переосмыслении XVIII века. до Французской революции — так близко к нам, так далеко? »- Адам Загаевски
« Отличная книга: для начала перелистывающая страница, но также очень хорошо исследованная и очень справедливая.Руссо — человек, который решил укусить вас за нос, если вы не признаете его чувствительность и элементарную доброту, — был несомненно искренен. Но таким был Дэвид Хьюм. Я многому научился на этих страницах, и мне очень понравилось их читать ». — Патрис Хигонне, профессор французской истории Гёле, Гарвардский университет
« Почему дружба между Жан-Жаком Руссо и Давидом Юмом, двумя величайшими мыслителями Просвещение, насильно разорванное? Эти двое мужчин были в высшей степени умными, но были ли они мудры? Есть ли вообще какая-либо связь между идеями философов и другими аспектами их личности — их телами, настроениями, древними ранами, аппетитами, страстями? Если философия должна быть искусством жизни, а не только обменом концепциями, эти вопросы заслуживают того, чтобы их задали.В книге Зарецкого и Скотта, в которой подробно рассматривается этот знаменитый эпизод в философской истории, предлагается ответ на них »- Цветан Тодоров
« Зарецкий и Скотт создали прекрасную книгу, написанную с драматической яркостью и яркостью. последовательно обеспечивает захватывающий рассказ. Она превосходит другие книги по этой теме, поскольку серьезно относится к тому, что является наиболее важным в Руссо и Юме: их мысли ». — Кристофер Келли, Бостонский колледж
Философия Руссо (или философия?) Образования на JSTOR
АбстрактныйСложность Жана Жака Руссо становится очевидной в резком контрасте его взглядов на образование.Одна из центральных проблем, поднятых в его педагогической теории, — это взаимосвязь между воспитанием индивидуальности и воспитанием гражданственности. Часть основания этого вопроса совершенно очевидно лежит в социальной и политической философии, в частности, в вопросах, касающихся человека и государства. В этой статье теория образования Руссо исследуется с особым вниманием к его интересу к формированию личности и гражданина. Некоторые из очевидных противоречий восходят к своим философским корням (в трудах самого Руссо).Попытка ответить на вопрос, выдвигает ли Руссо две различные философии образования или действительно ли он их примиряет, по-видимому, несколько проясняет направленность его мысли в этих вопросах. Это также дает частичное объяснение огромного влияния, которое он оказал на современный разум. Руссо обратился к извечному философско-просветительскому вопросу. Хотя сам он, возможно, не дал полностью удовлетворительного ответа, его разъяснение проблемы, а также его усилия по ее разрешению, по-видимому, все еще ощущаются сегодня.
Информация о журналеThe Irish Journal of Education рассматривает для публикации статьи по любым аспектам образования — философии, истории, сравнительному образованию, изучению учебных программ и т. Д. Особенно приветствуются отчеты об экспериментальных исследованиях и статьи, имеющие особое отношение к образованию в Ирландии.
Информация об издателеОбразовательный исследовательский центр был основан на территории студенческого городка колледжа Святого Патрика в Дублине в январе 1966 года.Создание Центра было средством расширения масштабов и обеспечения большей преемственности исследовательской деятельности в Ирландии. Центр работает на всех уровнях системы образования, от дошкольного до третьего уровня.
Project MUSE — Экономическая философия Руссо: за пределами рынка невинных (обзор)
История политической экономии 32,3 (2000) 696-697
[Доступ к статье в PDF]
Книжное обозрение
Экономическая философия Руссо:За пределами рынка невинных
Экономическая философия Руссо: за пределами Рынок Невинных. Бертил Фриден. Dordrecht: Kluwer Academic Publishers, 1998. 167 с. $ 98.00.
Жан-Жак Руссо, несомненно, был важной фигурой в мысли Просвещения, но то немногое, что он сказал об экономике, обычно игнорировалось или рассматривалось как смущение. В этой книге утверждается, что его экономическая философия заслуживает более серьезного отношения, чем раньше.
Разрозненные комментарии Руссо по экономическим вопросам часто рассматривались как несовместимые друг с другом.Фриден применяет тактику сбора материала из различных сочинений Руссо, устраняя очевидные несоответствия с помощью того, что он называет «позиционным прочтением». Он утверждает, что труды Руссо были созданы для непосредственной цели и для запланированной аудитории. Его предложения по Польше, например, были адресованы польским дворянам (в ответ на просьбу) и, следовательно, касались вопроса: какие изменения может разумно ожидать от дворянства? Его явно противоречивые предложения по Корсике были адресованы националистическому движению на острове, которым управляли посторонние, и которое можно было рассматривать как конституционную tabula rasa.Фриден также проводит различие между «основными» решениями, которые не могут быть изменены независимо от обстоятельств дела, и «неосновными» решениями, которые применяются к конкретным делам. Пропаганда Руссо автаркии и самодостаточности — неосновательное суждение, поскольку автаркизм может быть успешным только тогда, когда население невелико. Успешная политика автаркии (например, на Корсике) позволит населению со временем расти и, таким образом, в конечном итоге приведет к изменению политики. Таким образом Фриден может объяснить многие очевидные несоответствия в произведениях Руссо.
Руссо неизменно отрицательно относился к рынку. Он утверждал, например, что лучше производить самому, поскольку товары, купленные на рынке, могут быть низкого качества. Фриден связывает это с современной информационной экономикой (например, [End Page 696] «лимоны» Акерлофа), но трудно увидеть что-то настолько сложное в позиции Руссо. Он также утверждал, что рынок настроен против крестьян — утверждение, которое Фриден называет «железным законом крестьянской нищеты». Крестьяне действительно облагались очень высокими налогами во Франции — это был главный аргумент физиократической критики существующей системы, — но Руссо продолжал утверждать, что крестьяне страдали дважды, потому что они были вынуждены немедленно продавать, чтобы платить ренту и налоги, и не могли отложите поставки, чтобы получить лучшую цену.Что делать с этим аргументом? Если крестьянам придется продавать часть своей продукции для уплаты налогов, то рыночная цена будет явно ниже, чем если бы они оставили ее себе. С другой стороны, утверждение Руссо о том, что цены будут понижены просто потому, что крестьяне не могут ждать, прежде чем начнут продавать, выглядит слабее, чем готов признать Фриден. Независимо от того, является ли торговля кукурузой конкурентной или монополистической, трудно понять, почему цена (средняя текущая стоимость) должна зависеть от того, когда (в течение года) крестьянин продает.
Самым удивительным и неправдоподобным заявлением Руссо было то, что кукуруза была своеобразной тем, что ее количество могло падать без повышения цен ( la Quantité diminue, sans que le prix en augmente ). Фриден производит гениальную, но, на мой взгляд, неустойчивую рационализацию. Он утверждает, что сумма, которую крестьяне вынуждены продавать для покрытия арендной платы и налогов, значительно превосходит то, что они добровольно продают за свой собственный счет. Поэтому в плохой год количество, выставляемое на рынок, мало меняется, а цена повышается очень мало (хотя и не нулевой, как утверждал Руссо).Проблема с этим аргументом заключается в том, что он предполагает, что крестьяне должны продавать фиксированное количество кукурузы для выполнения своих обязательств, но большинство крестьян были издольщиками, чья рента на кукурузу падает пропорционально урожаю, а кукурузный эквивалент денежной ренты или налога падает по мере роста цен на кукурузу …
Что такое общее благо? Гамильтон, Руссо и конфуцианская политическая философия
Недавно на выходных 4 июля по каналу Disney Plus транслировался блокбастер бродвейского мюзикла «Гамильтон».После протестов за гражданские права, последовавших за убийством Джорджа Флойда, некоторые, в том числе Эд Моралес на CNN, критиковали мюзикл за то, что он противоречит резким призывам к переменам, «приятному» изображению истории, которое было популярно среди общественности. белая либеральная публика. Дебаты о «Хэмилтоне» поднимают более широкий вопрос о том, что такое общее благо на самом деле.
Кажется, есть другое понимание общего блага. В более политизированной версии общее благо достигается за счет коллективных действий граждан, участвующих в их собственном самоуправлении.Такое понимание восходит к Аристотелю, который утверждал, что отдельные граждане активно участвуют в политике, играя разные роли, такие как государственный служащий, солдат или юрист, и приносят общее благо для своего сообщества, например безопасность для всех граждан.
Это понимание продолжилось в американской традиции республиканизма. Гамильтон, Мэдисон и Джон Джей страстно выступают за достижение общего блага через участие граждан в политике.
Идя по другому пути, Руссо подчеркивает, что общее благо должно отражать общую волю граждан республики, а стремление к общему благу позволило бы республике действовать как моральное сообщество. Но остается неясным, где и как возникнет это общее, и это становится более проблематичным, если признавать внутреннее разделение любого общества по признакам пола, класса и расы в наше время. Трудно представить общее благо в единственном числе.Вместо этого существует ряд политически определенных общих благ, включая определенные блага, возникающие в результате акта гражданства, и определенные блага, предоставляемые / предоставляемые государством и социальными институтами.
Однако суть общего блага в этой версии заключается в том, что свобода, автономия и самоуправление могут быть реализованы только посредством коллективных действий и активного участия людей. Тем не менее, либерализованный рынок обещает другой вид свободы, который может быть реализован в частной сфере отдельными лицами как изолированными и раздробленными потребителями.Следовательно, гражданская активность и участие в политической жизни в наше время сами по себе становятся своего рода общим благом.
Католическая моральная теология дает иное понимание общего блага, которое является отношением по своей природе и может быть реализовано на двух уровнях. Во-первых, это относится к социальным условиям, которые позволяют людям, как группам, так и отдельным лицам, более полно и легче достичь своей самореализации. Семья и сообщество являются хорошими примерами в этом отношении.На втором уровне католическая версия общего блага также подчеркивает благо всех людей, «человеческая личность не может найти удовлетворения в себе, то есть помимо того факта, что он существует« с »другими и« для других ». Здесь общее благо представляется одновременно и социальным, и коллективным.
Такой упор на коллективность также является характерной чертой конфуцианского понимания рассматриваемого вопроса, хотя до настоящего времени в китайском языке не существовало такого термина общего блага.Конфуцианская политическая философия подчеркивает важность подчинения индивидуальных интересов интересам группы или коллектива, что способствует достижению общего блага. Коллектив определяется контекстом и может быть семьей в ее самом маленьком кругу и всей империей в максимуме. Я расскажу об этом подробнее в своем втором блоге.
Руссо: аргументы философов
Руссо: аргументы философов Автор: Тимоти О’Хаган
Жанр: биография, философия
Издатель: Routledge
Дата публикации: 1 октября 1999 г.
стр: 336
Философы эпохи Просвещения были известной группой французских мыслителей, известных своей блестящей защитой и продвижением разума, знаний и образования.Стремясь отойти от старой, суеверной, тиранической мысли средневекового периода, такие лидеры, как Вольтер, Дидро, Паскаль, Декарт и Монтескье, отвергали религиозный институциональный авторитет, критиковали социальную несправедливость и продвигали эстетику культуры и этоса, достойную « Новый человек »в западной цивилизации.
Одним из самых (не) известных философов был Жан-Жак Руссо (1712-1778), швейцарско-французский философ, писатель, политолог и композитор, который глубоко повлиял и рассердил европейское общество на протяжении всей своей жизни и своей плодовитостью. , провокационные сочинения.В книге Rousseau: The Arguments of the Philosophers (Routledge, 2003) Тимоти О’Хаган, заслуженный профессор философии в Университете Восточной Англии, профессионально и скрупулезно анализирует квинтэссенцию работ Руссо, показывая философию в истинной форме и истинных убеждениях. , к лучшему и к худшему. О’Хаган пишет: «Настоящая книга выборочная. Он охватывает ограниченное количество тем в мысли Руссо и концентрируется только на трех его текстах: Дискурс неравенства (Второй дискурс), Эмиль и Общественный договор .Эти три составляют оси [человеческая раса, индивидуум и гражданин] идеи Руссо о формировании »(O’Hagan, 7).
Предоставляя необходимый контекст этим принципам и книгам, О’Хаган предлагает увлекательную биографию Руссо, часто приводя тревожные подробности «эксцентричного воспитания» Руссо; его развитие как писателя и гения; его многочисленные (хотя иногда и добровольные) изгнания из Франции, Швейцарии и Англии; и его последние годы полны печали, потерь и одиночества.Результатом безжалостно честного выступления О’Хагана является чувство сострадания к Руссо, несмотря на его раздражающие и (потенциально) эмоционально неуравновешенные манеры. Он пишет: «Я надеюсь, что читатели этой книги. . . придет к заключению, что Руссо заслуживает если не почтения, то, по крайней мере, уважения к тем качествам, которые Юм признавал в нем. . . » (О’Хаган, 7).
С этой целью О’Хаган использует разговорный стиль исследования и обдумывания на протяжении всей оставшейся части книги ключевых частей окончательных работ и утверждений Руссо, показывая напряженность Руссо с обществом Просвещения и народной мыслью, его блестящее и проницательное умственное мастерство в области философии. принципы, а также его иногда запутанные и неточные аргументы и интерпретации.Он пишет: «Сказать, что Руссо решает этот массив проблем, не значит сказать, что он их решает, или даже что он упорядочивает их в полностью согласованной структуре. Но мораль чувств обеспечивает путеводную нить через большую часть его мыслей »(O’Hagan, 10).
Однако, читая работу О’Хагана, нельзя не заметить множество негативных терминов, которые автор использует для описания философии и размышлений Руссо. Обсуждая аксиому Руссо: «Добродетель — это состояние войны, — пишет О’Хаган, — проповедуя мораль чувств, Руссо рассматривает психологический конфликт с тревогой как симптом непреодолимого разделения и даже дезинтеграции внутри индивидуума. нужно сожалеть и, если возможно, избегать »(О’Хаган, 18).В своем разделе «Рассуждения о происхождении неравенства среди людей» О’Хаган пишет: «Он заключает, что нынешний коррумпированный и неравноправный порядок вещей не имеет законной основы, а является результатом исторических случайностей. Таким образом, он использует иконоборческий, натуралистический подход «Энциклопедистов », и применяет его к наиболее чувствительной политической проблеме своего времени »(O’Hagan, 23). Обсуждая представления Руссо о гражданском обществе, мнимом контракте и деспотизме, О’Хаган пишет: «Руссо рисует драматическую картину современного мира крайнего неравенства, раздираемого беспорядочными amour-propre .Как это часто бывает, он составляет баланс, поскольку даже этот кошмарный мир приносит определенные выгоды, даже если они перевешиваются потерями »(О’Хаган, 37). О «Космополитизме», — пишет О’Хаган, «Руссо пессимистично оценивает возможность расширения братских связей до сих пор, и по этой причине он придает космополитизму его преимущественно отрицательный заряд» (O’Hagan, 111). Несмотря на то, что О’Хаган многое утверждает, Руссо производит впечатление человека из тени.
Скорее подразумевается, чем утверждается, О’Хаган показывает, что токсичная среда окружала всю жизнь и культуру Руссо, окрашивая все хорошие идеи остатками негатива и конфликтов.Это неудивительно, учитывая социальную дезинтеграцию, которая произошла во Франции и Европе во время (и после) Французской революции. Как отмечает Дженнифер Доннелли в своей исторической художественной книге «Революция , » (Random House, 2010): «Мало-помалу старый мир рушился, и король ни разу не подумал, что некоторые части могут упасть на него». Абсолютизм был плохим, но конец абсолютизма и переход к современной демократической социальной структуре также имели свою долю плохих элементов, особенно во Франции.
Многие люди отвергают Руссо за его, казалось бы, пессимистический подход к жизни, но все же при чтении различных аспектов общества, которые Руссо смело и честно обсуждал и обсуждал в этой книге, — мораль чувств, негативное образование, свобода, суждение, знание. , империя законов, серьезное неравенство, голосование, антропология идентичности, социальные различия, (не) терпимость, негативное богословие, религия, мораль и т. д. — неудивительно, что в его трудах есть резкость и тревожность. .Как сказал Руссо в Emile : «Обычные читатели, простите мои парадоксы: их нужно создавать, когда размышляешь; и что бы вы ни говорили, я предпочитаю быть человеком с парадоксами, чем человеком с предрассудками ».
К счастью для читателя, Руссо: аргументы философов (Routledge, 2003) предоставляет беспристрастный анализ и объяснение Руссо и его спорных афоризмов, что помогает сохранить равновесие в этом исследовании Философа. Тимоти О’Хаган предлагает доказательство того, что этот Философ был больше, чем просто раздражительный ученый; он был искренним человеком мысли и действия (несмотря на хаотичный прошлый опыт и личные ограничения), который надеялся предложить своим соотечественникам лучшее понимание социальной ткани жизни.
Джон Нокс — научный сотрудник Центра библейских исследований в Бойсе, штат Айдахо, и онлайн-преподаватель апологетики в Школе богословия Университета Либерти.
% PDF-1.6 % 288 0 объект > эндобдж 309 0 объект > поток 2009-07-20T16: 17: 49Z2009-07-21T10: 25: 24-04: 002009-07-21T10: 25: 24-04: 00iText 2.1.5 (от lowagie.com) application / pdfuuid: 22d39951-2828- 4b2a-b841-68ecc6021bf4uuid: 384a00cb-4594-4a12-b9f2-abd75463a4cd конечный поток эндобдж 305 0 объект > / Кодировка >>>>> эндобдж 287 0 объект > эндобдж 10 0 obj > эндобдж 79 0 объект > эндобдж 130 0 объект > эндобдж 181 0 объект > эндобдж 235 0 объект > эндобдж 286 0 объект > эндобдж 282 0 объект > / Тип / Страница >> эндобдж 283 0 объект > поток xVKs8.